Олаф Якобсен
Я больше вам не подчиняюсь. Последствия. Баланс критики и любви

   Olaf Jacobsen
   Ich stehe nicht mehr zur Verfügung. Die Folgen. Mit Kritik ausgeglichen und liebevoll umgehen

   В 20011 году издано по лицензии Windpferd Verlagsgesellschaft mbH, 87561, Obertsdorf, Germany, при содействии Mediana Agency, Россия.
   © Windpferd Verlagsgesellschaft mbH, Oberstdorf, 2010
   © Перевод на русский язык, издание на русском языке. ОАО «Издательская группа „Весь“», 2011

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1
Волшебный взгляд

Обзор

   Привет!
   Здорово, что вы здесь!
   Добро пожаловать в мою личную реальность.
   Некоторые из вас здесь впервые, другие – уже знакомы с предыдущей книгой «Я больше вам не подчиняюсь» и теперь читают ее продолжение; вам вовсе необязательно припоминать прочитанное или специально искать ту книгу, чтобы предварительно прочесть ее. Я задумал эту не только как продолжение первой, но и как самостоятельное произведение.
   Предыдущая книга заканчивалась словами:
   «То, что я описал здесь, – моя реальность. А какова ваша?»
   Так же и здесь. Вы сможете погрузиться в мою реальность и посмотреть на мир и на себя в нем – через мои личные очки. Правда, на этот раз несколько по-другому.
   Для начала я сразу же предоставлю обзор основных тем. Это позволит вам определить, станете ли вы вообще читать эту книгу и хотите ли – на самом деле – примерять мои очки.
   Далее я буду подробно раскрывать предложенные темы и предоставлю специальные упражнения, выполнение которых поможет вам познакомиться с различными взаимосвязями и интересными ответвлениями, чтобы развить в себе мой «волшебный» взгляд. При этом многие темы будут появляться вне зависимости друг от друга, и лишь в завершении третьей главы я сведу их воедино, и вы поймете всю взаимосвязь.
   Позвольте предложить вам небольшую инструкцию о том, как правильно читать эту книгу.
   Итак, если при чтении ваши мысли начнут уходить куда-то в сторону, если процесс чтения или понимания станет для вас затруднительным – отложите книгу. Позже, если вам станет любопытно, что же в ней дальше, возьмите книгу снова и продолжите чтение.
   Почему? Может быть, вашему мозгу потребуется время на проработку полученной информации. В такие моменты часть энергии внимания зависает на чем-то, и из-за этого человек чувствует себя менее сконцентрированным, утомленным. Если вы отложите книгу – вы дадите себе время на бессознательную обработку полученных данных и возьметесь за нее снова, когда почувствуете прилив энергии, необходимой для дальнейшего получения новых сведений. Кстати, вы можете делать пометки, записывать те моменты, которые наиболее заинтересовали вас. Это слегка «разгрузит» ваш мозг, и вы сможете читать дальше. В главе 2 я точнее объясню такую взаимосвязь.
   Если вы будете читать книгу не в порядке страниц, а выборочно, кусками или отдельными отрывками, перечитывая заново, возможно, вы начнете замечать в своей обыденной жизни больше закономерностей или обнаружите в книге что-то новое, что ранее ненамеренно пропустили.
   Предложенные в книге упражнения составлены суггестивно, поэтому тем, кто стремится к цели, на достижение которой направлено упражнение, будет легко. Тем же, у кого иные цели, желательно взглянуть и на них, и на упражнения как бы со стороны, чтобы определить, соответствуют ли эти упражнения его личным целям в принципе. Да и вообще, не следует забывать о том, что каждый человек ответствен за каждый результат любого своего действия или бездействия, будь то прочтение книги и выполнение предложенных в ней упражнений или, наоборот, отказ от чтения этой книги и предложенных в ней упражнений. Ответственность за последствия – и в том, и в другом случае – ложится только на вас.
   Если вас уже одолевает любопытство: «Чем же все здесь закончится?» – и вы хотите сократить процесс, я – без шуток, вполне серьезно – рекомендую вам читать книгу сразу с главы 3.
   Моя сверхзадача как автора заключается в том, чтобы благодаря новому взгляду, волшебному, вы смогли почувствовать себя в обыденной жизни лучше и научились легче обращаться с неприятными ситуациями. Конечно, гарантии того, что это «волшебство» будет вами освоено, нет, но во многом это зависит, согласитесь, и от вашей нынешней реальности, и ваших дальнейших желаний и действий.
   Следствием публикации в 2007 году предыдущей книги стало не только читательское воодушевление, но и критика, причем в большинстве случаев – деструктивная. Конструктивная встречалась крайне редко.
   В чем лично для меня заключается разница между этими двумя видами критики? Слово «конструктивный» словарь описывает как «направленный на сохранение, укрепление и расширение чего-то уже существующего и с этой целью предлагающий нечто дельное».
   Конструктивный критик редко обобщает, он говорит четко, например: «Я не могу понять того, что ты написал на странице 20. Мне это кажется каким-то оторванным от всего остального. С моей точки зрения, было бы понятнее, если бы ты…» В сравнении с подобным высказыванием деструктивный критик сформулировал бы свои претензии примерно так: «Твои взгляды какие-то разрозненные, будто рваные!» Он обобщает и утверждает, будто все мои взгляды – «такие».
   Конструктивный критик рассматривает все детально, может точно обосновать свою мысль, объяснить логическую связь или сообщить мне об опыте, который скрывается за его реальностью.
   Решающим моментом при этом становится то, что конструктивного критика во время его рассуждений я воспринимаю эмоционально открыто. Он не оценивает меня лично, у него спокойный, не раздраженный тон, он не упрекает меня и дружелюбен. Он в состоянии понять мою позицию и принять ее, оформить в словах так, чтобы я мог адекватно отреагировать: «Да, это ты правильно подметил, именно так я это и вижу». О своей же реальности он сообщает не как о доминирующей, а как о равноправной с моей: «С моей точки зрения я объяснил бы это так…» Он стремится быть понятым мной и потому дает дополнительные объяснения, уточняет, чтобы я лучше мог понять, что именно он имеет в виду. Меня он либо убеждает – и тогда я расширяю свою реальность, либо мы соглашаемся, что в чем-то мы расходимся во взглядах, и для нас обоих это – нормально.
   Если я чувствую, что конструктивный критик неправильно меня понял, я могу объяснить ему, что именно он не понял. Он открыт интенсивному обмену, пока каждый из нас не поймет друг друга. Он признает точку зрения оппонента и уважает ее, в то же время я вижу, что у каждого есть готовность научиться чему-то. Даже если критик пока не понял правильно какой-то аспект моей реальности или просмотрел его, он в любое время готов узнать это.
   В соответствии со своим ощущением я бы сделал такое резюме по поводу конструктивной критики: «С открытостью укреплять существующее, не разрушая и не нарушая его».
   Как лучше овладеть этим искусством – вот тема книги, обобщение которой можно увидеть, начиная с раздела «Наши волшебные отношения с деструктивностью (конечное состояние)».
   Деструктивного критика я узнаю по тому, что из-за его письменных или устных заявлений я начинаю чувствовать себя хуже. Я чувствую, как моя энергия и сила, моя уравновешенность покидают меня и исчезают – в никуда.
   Если я слушаю его более сознательно или внимательно читаю его отзыв, я обнаруживаю снисходительный тон, много обобщающих формулировок и нападки. Существующее понимается им неправильно и передается искаженно, оно не узнается и не признается, оно исключается, уничтожается, лишается достоинства или обесценивается, в экстремальном случае презирается.
   Я считаю, что больше говорить об этом нечего. Мы все знакомы с этим. И в этой книге речь пойдет несколько о другом.
   Мы решаем больше не отдаваться какой-то определенной ситуации. При этом мы начинаем чувствоваться себя наконец-то лучше. Именно в этот момент наше решение деструктивно критикуется другим человеком, подвергается нападкам или обесценивается. Последствия, с которыми нам приходится часто сталкиваться, – чувство, что в нас опять вибрирует наша внутренняя энергия, раскрывшаяся после этого решения.
   Мы можем перенести это на все остальные решения и действия, которыми мы доставляем нечто хорошее самим себе. Представьте, вы наконец-то достигли давно желаемой цели, нашли решение или приняли освобождающее решение. Вы радуетесь, отлично себя чувствуете, вам весело, вы наслаждаетесь жизнью – и теперь вам приходится почувствовать, как другие люди реагируют на это… критикой. Из-за негативных оценок большинство из нас начинает чувствовать себя плохо. Это глубоко ранит нас. Однако действительно ли подобное оскорбление «нормально»?
   Я многие годы искал решение вопроса о том, как можно избежать саморазрушения человеку, на которого направлена деструктивная критика. Толчок мне дала ситуация – я опишу ее позже, – благодаря которой я обрел новый взгляд, спросив себя: «Как я чувствую себя, если нахожусь в распоряжении своего идеального Я?» И это сработало. Внезапно я почувствовал себя уравновешенно. Но, к сожалению, ненадолго. Что-то во мне постоянно возвращалось к старому – привычному – ходу мыслей. Впрочем, через несколько недель после этого еще одно открытие привело к прорыву: за деструктивностью я увидел логическую связь, о которой тоже расскажу несколько позже. Я увидел деструктивность в совершенно новой перспективе – это был «волшебный» взгляд – и смог окончательно освободиться, научившись избегать ранений деструктивной критикой. Этот новый угол зрения затеняет все предыдущее! То, что для меня оказалось новым, я записал в нижеприведенном списке под пунктами 6 и 7. В этом списке собраны все возможные варианты поведения, которые я смог пронаблюдать на своем примере при воздействии деструктивной критики, включая новые возможности. В следующих параграфах я расскажу обо всем подробнее.
   Как я могу вести себя, столкнувшись с деструктивным критиком?
   1. Я защищаюсь и начинаю ответную критику.
   2. Я стремлюсь объясниться.
   3. Я признаю правоту критикующего меня.
   4. Я конструктивно – в качестве обратной связи – предлагаю ему наблюдение того, как в данный момент я его воспринимаю и как я сам себя при этом чувствую.
   5. Я больше не предоставляю себя этому процессу.
   6. Я предоставлен своему идеальному Я.
   7. Я пользуюсь «волшебным» взглядом и фантазирую о том, чего на самом деле может хотеть критикующий меня человек.
   А теперь несколько дополнений:
   • к пунктам 1–4 (я исхожу из того, что эти формы общения известны вам самим из обыденной жизни, но несмотря на это в следующих главах я вам дам несколько интересных рекомендаций по этому поводу);
   • к пункту 5 (в разделе «Что чудесного происходило раньше» я кратко повторю самые важные темы из первой книги «Я больше вам не подчиняюсь»);
   • к пункту 6 (понятие «идеальное Я» обозначает тот идеал, каким бы вы сами хотели быть; вы можете заменить его и другими определениями: «высшее Я», «мое мудрое сверхсознание», «Бог», «мудрая Вселенная», «некто, понимающий и любящий» вас и так далее – главное, что подразумевается под этим «нечто», – высшее, идеальное; таким образом, вы ощущаете себя понятым, сопровождаемым, любимым и охраняемым, вы ощущаете себя в безопасности; понятие идеального я раскрою в главе 3 и в заключение книги сделаю обобщение);
   • к пункту 7 (этой темой я займусь в следующем разделе, здесь же добавлю лишь пару слов).
   В критических ситуациях дети внутренне выстраивают фантазийный мир, в котором они себя чувствуют лучше. Взрослые тоже носят в себе реальность, которая не совпадает с действительностью. Многие научные выводы доказывают, насколько по-разному мы, люди, смотрим на мир. Показания свидетелей аварий разнятся, памятью испытуемых можно манипулировать, оптический обман господствует в нашей обыденной жизни, и, в сущности, ни у какого человека нет ни единого шанса воспринимать «действительность» как она есть. Мы создаем лишь внутренние слепки реальности, формируя таким образом собственную реальность. Почему бы тогда сразу намеренно не выдумать особенно полезный фантазийный мир? Неуязвимый мир – мир, в котором у нас есть свобода раскрасить его в соответствии с нашими чувствами. Это может быть конструктивный мир фантазий, который выполняет нижеперечисленные условия.
   Цель. Цель нашего конструктивного мира фантазии – постоянно развиваться, чтобы находиться в максимально возможном резонансе с нашим окружением и в то же время приносить пользу себе самим.
   Интеграция. Наш конструктивный мир фантазии интегрирует все, что мы уже думали, знали, воспринимали когда-либо в нашей реальности до сих пор. То есть это не промывка мозгов, при которой затемняются определенные аспекты, и она служит не тому, чтобы «оторваться», а тому, чтобы расширить нашу реальность, сделать ее еще более обширной, ибо она строится на том, что уже есть!
   Понимание. Мы наслаждаемся чувством того, что можем пережить моменты понимания благодаря способности взаимной подстройки.
   Открытость. Мы сами чувствуем себя более вдохновенными и творческими, а потому и более способными на выдумку, чем раньше. И как следствие – более веселыми, открытыми.
   Уравновешенность. В нашем конструктивном мире фантазий мы чувствуем себя лучше, нежели в своей предыдущей реальности.
   Если теперь мы посмотрим на деструктивного критика и подумаем о нем, то мы, конечно, не «узнаем», как он себя чувствует и почему делает то, что делает, и поэтому я рекомендую классифицировать свои предположения на его счет как «часть нашего личного мира фантазий».
   В этом мире фантазий я рисую себе, что в глубине души деструктивного критика есть совершенно другое послание, нежели то, которое он передает мне на словах. Собственно говоря, критик сообщает мне: «Я веду себя с тобой сейчас так же, как раньше обращались со мной другие люди. Они глубоко обижали меня. Но до сих пор я еще никого не встретил, кто мог бы мне показать, как можно вести себя по-другому – свободно и ясно. Покажи мне! Будь внимателен: я играю злого парня, и ты можешь показать мне, что я могу сделать, чтобы снять этот образ и измениться. Помоги мне!»
   В моей фантазии деструктивный критик настолько сильно сконцентрирован на поиске прояснения, что он едва различает, кто хочет предоставить себя ему, а кто нет, кто действительно может ему помочь, а кто нет. Он требует этого от каждого, кто ему встречается и немного напоминает ему об обиде. Чтобы действительно иметь возможность играть эту злую и оскорбительную роль, он должен проецировать более раннюю из обидных для него ситуаций – в настоящее время, посредством своих фиксированных «карт мозга» (см. главу 2). Теперь он сам играет роль обидчика и проецирует на кого-то из нас роль «ущербного», которую когда-то пришлось прожить ему самому. Так он пытается задним числом инсценировать ситуацию, ранившую когда-то в прошлом его самого, с нашим участием. Поэтому он видит нечто другое в том, что мы делаем и говорим, он неправильно нас понимает, и именно поэтому у нас нет чувства того, что он действительно видит нас. Конечно, при желании мы и сами можем учиться понимать его, осознанно наблюдая за тем, что именно он проецирует в настоящем и где он бессознательно ищет прояснения.
   Многие люди находятся в состоянии этого поиска так давно, что уже привыкли к нему. Поиск и игра роли «обидчика» могли стать для них уже моментом равновесия, и каждое прояснение вызывало бы некоторый дисбаланс. Однако я верю: в глубине души эти люди постоянно стремятся к равновесию.
   Проблемы подвергаются инсценировке до тех пор, пока они наконец-то не получат истинного разрешения.
   По этой причине деструктивный критик в моей фантазии всегда имеет дополнительную информацию для своего собеседника. Он говорит: «А если ты не можешь справиться с моим поведением и делаешь вид, что все в порядке, это указывает на то, что у тебя самого есть проблема. Тебе нужно разобраться сначала с этим.
   Если ты разберешься с этим, то одновременно покажешь мне, как я могу решить свою проблему. Однако при этом для меня важно, чтобы я достиг прояснения самостоятельно – без твоего контроля или ожидания».
   Наивысшее умиротворение, которое мы, люди, можем испытать, – это примирение со своей собственной глубокой болью потери. Так я вижу это в своей фантазии. Если мы смогли полностью смириться со своей болью потери, то мы от всего своего любящего сердца смотрим на мир, на всех людей и на самих себя, и чувствуем во всем нашем бытии глубокую связь: «Да. Оно такое, какое есть».
   Из этого для меня проистекают четыре основополагающие возможности двигаться к ясности в кризисные моменты.
   1. Деструктивный критик живет с неразрешенной старой потерей связи и проецирует ее на свое окружение. Здесь я могу научиться понимать его, если буду правильно толковать его бессознательное послание. Возможно, он тоже готов и в состоянии сообщить мне больше о причинах своего поведения. Для этого мне нужно задать ему вопросы.
   2. Деструктивному критику не хватает информации/точки зрения или способности. Здесь я могу поддержать его.
   3. Я сам живу с неразрешенной старой потерей связи и проецирую ее на свое окружение. Я могу снова осознать это, освободиться от боли или преобразовать ее в ясность и благодаря этому смириться со своей потерей.
   4. Мне самому не хватает информации/точки зрения или способности. Этому я могу научиться.
   Если эти четыре возможности обобщить, можно получить вывод:
   Мы достигаем дальнейшего равновесия, либо когда точно понимаем причины текущего дисбаланса, либо когда овладеваем новой информацией или способностями.
   Если же мы сталкиваемся с тяжелыми последствиями или у нас возникают проблемы в отношениях с другими людьми или с самими собой, мы всегда можем сконцентрироваться на вопросе:
   «Чего не хватает? Информации, способности или понимания?»
   Принципиальный ответ на него мог бы прозвучать так: взгляда на универсальную взаимосвязанность (глава 3).
   Когда я полностью осознал пункты 6 и 7 и их последствия и «нырнул» в эти возможности – я ощутил умиротворенность. В собственной открытости и уравновешенности я почувствовал, как импульс написать книгу растворился и исчез. Ничего больше не надо было прояснять, ничего больше не надо было делать. Вот так.
   И после этого мой внутренний голос сказал мне:
   «Напиши именно об этом».

Конструктивный мир фантазии

   Сейчас я живу в Кельне (это Оссендорф), в паре сотен метров от Колонеума, где создается множество телепередач, среди которых и шоу «Большой брат». Когда я бегаю трусцой по утрам, я пробегаю мимо здания, в котором это шоу поселило двенадцать человек в одной квартире, «нашпигованной» видеокамерами – они повсюду: за зеркалами, на потолках. Множество телезрителей прилежно наблюдает за происходящим в этой квартире, где добровольные участники съемок живут в изоляции от внешнего мира; они должны в течение семи месяцев как-то общаться друг с другом, выполнять поручения Большого брата, отдаваясь на суд зрителей, решением которых каждые две недели кто-то изгоняется из квартиры. Цель участия в шоу – получить по его окончании двести пятьдесят тысяч евро. Конечно, победителем может стать только один человек – любимец публики, который до самого – победного – конца будет жить в квартире с видеокамерами; зрители не проголосуют против него.
   Как территориальная близость к этому публичному сообществу жильцов, так и тема, над которой я работаю в этой книге, привели меня к тому, что я начал активно наблюдать по телевизору, как жители шоу-квартиры критиковали друг друга и как они справлялись с критикой в свой адрес сами. В первые недели меня потрясла проблема, которую мы знаем по игре «испорченный телефон»: Сабрина делится с Ирис своим мнением относительно поведения Коры. Позднее Ирис пересказывает Коре, в своей интерпретации, сказанное Сабриной. Кора обижается. Если же сравнить кадры на пленке, зафиксировавшие слова Сабрины, и кадры, где Ирис передает услышанное Коре, то различия окажутся весьма заметными! По мимике и интонации Сабрины можно предположить, что она не имела в виду ничего плохого и не критиковала Кору; она лишь сообщала о своей точке зрения. Однако Ирис вносит в слова Сабрины свои интонации, и потому первоначальная информация искажается и трансформируется из нейтральной – в критику. Девушка не может буквально передать, процитировать сказанное, и Кора, конечно, обижается – именно из-за этого; таким образом, осуществляется стимулирование к возникновению в ней устойчивого мнения о том, что Сабрина негативно настроена к ней.
   Подобное можно наблюдать часто, если не сказать постоянно, в этой программе: один утверждает по поводу другого, что тот «фальшивый» и только играет в «хорошего», а на самом деле задумал нечто скверное. Теперь я это хорошо могу понять. Потому что, если Кора при прямом контакте увидела бы, как дружелюбно Сабрина ведет себя по отношению к ней, и сравнила бы это с тем, что рассказала о Сабрине Ирис, она увидела бы большую разницу. Прежде всего, это объясняется тем, что Сабрине приписывается «фальшивое» поведение: при общении с Корой она лицемерна и ведет себя по-дружески, но «на самом деле» за этим скрывается ее негативное отношение к Коре.
   Очень часто один участник шоу рассказывает другому, что сказал или сделал кто-то третий. Из-за этого возникает множество недоразумений, упреков и обид. Однако и без этого феномена испорченного телефона квартиранты приписывают соседям неискренность. И когда кто-то начинает злиться или ругаться, это сразу указывает на то, что он «наконец показал свое „истинное“ лицо».
   Здесь я опять нахожу феномен, с которым мы, люди, очень часто сталкиваемся в обыденной жизни: мы рисуем отрицательный образ своего собеседника и верим этой картинке больше, чем тому, что он сам рассказывает нам о себе. И он чувствует себя непонятым нами, чувствует, что на него нападают, и начинает защищаться.
   Как часто мы слышим, что какая-то знаменитость жалуется на прессу, распространяющую ложь! В газете напечатали о чем-то и представили читателям образ этой знаменитости, который сама знаменитость подтвердить не может. Таким образом, публичный человек начинает ощущать, что его неправильно поняли, и иногда из-за этого воспринимает публикацию как нападки на себя.
   Это чувство, возникающее, когда тебя неправильно понимают, мне знакомо с детства. Порой со мной случалось то, чего я вовсе не хотел. Моя мать, наблюдая за этим, приписывала мне злые намерения и соответствующим образом наказывала меня. Фраза же «Я не хотел!», которую я кричал во время наказания, до сих пор звучит у меня в ушах.
   В 2008 году я был озадачен тем, что некоторые рецензенты писали в Интернете по поводу моей первой книги «Я больше вам не подчиняюсь». Они думали, что верно передают часть материала книги по своей памяти, и потом оценивали то, что сами написали. При этом я обнаруживал, что они представляют материал искаженно и неправильно, рисуют совершенно другую картину и ее же и оценивают в заключение. С этой оценкой я мог бы согласиться, если бы я действительно написал такую книгу с таким содержанием. Для меня представлялись неверными и передача содержания, и тот образ книги (или ее частей), который создали для себя рецензенты. Как нельзя кстати сюда подошла бы фраза: «Я не писал этого!»
   Чем дольше я разбирался с картинами мира, научными исследованиями функций нашего мозга и психологическими справочниками, тем яснее мне становилось: мы, люди, не делаем ничего иного, кроме как постоянно развиваем миражи. Ученые, в большинстве своем, тоже пытаются личностно истолковывать результаты своих исследований. Известный исследователь мозга, лауреат Нобелевской премии Эрик Кандель в своем интервью Welt Online по этому поводу сказал: «То, что мы называем сознанием, всегда субъективно» и «Человек может быть убежден в какой-то теории, но, когда позднее у него появится больше информации или другая информация об известном до тех пор, картина его представлений изменится, как изменится и его представление, и убеждение. Вот что удивительно в науке. Она постоянно идет дальше – это бесконечный поиск».
   Каждый человек пытается понять мир вокруг себя. Мы пытаемся сообщить другим людям то, что, как нам кажется, мы поняли. Не всегда само собой разумеется, что у нас складывается одинаковая картинка. Всему, что мы переживаем, мы придаем определенное личное толкование. Наша обыденная жизнь пронизана недоразумениями и иллюзиями. И потому наш мозг прилежно стремится создать в самом себе максимально полезное и совершенное отражение действительности и сообщить о нем другим, чтобы мы как человечество могли максимально оптимальным образом существовать в этом мире и чаще стремиться к единой цели.
   Между тем мы знаем: никто не в состоянии на сто процентов воспринимать действительность именно такой, какова она есть. Каждый человек – творец своего собственного миража. Одни миражи функционируют хорошо и позволяют нам счастливо жить в мире, другие – не очень и заставляют нас страдать.
   Невролог В. С. Рамачандран подтверждает: «Наш мозг – это машина по производству виртуальной реальности».
   Этот образ американский философ Кен Уилбер применяет непосредственно к науке: «Естествознание само по себе – это не знание о мире, а только интерпретация мира, поэтому оно обладает такой же действительностью, – не больше и не меньше, – как изобразительное искусство и поэзия».
   Итак, почему же мы сразу не сменим тактику и не решим сознательно выдумать свой персональный мир – мир фантазий – и сконструировать его внутри себя, признав, что он есть наша фантазия?
   Мы больше не говорим, что стакан наполовину пуст, мы говорим, что он наполовину полон. Мы больше не злимся из-за недоразумений, а исходим из того, что нас в любом случае неправильно поймут или мы сами неправильно поймем кого-то, и радуемся моментам кажущегося понимания. Мы больше не живем с представлением, что воспринимаем реальность, и постепенно обнаруживаем, что мы вообще не можем ее воспринимать – напротив, в качестве «исходной точки» у нас есть представление о том, что мы живем в представлениях, то есть в фантазиях, и постепенно, посредством своей силы воображения приближаемся к реальности. При этом мы, вероятно, никогда не сможем утверждать, что мы достигли ее, что мы полностью знаем «настоящую» реальность.
   «Фантазия» в нашем словоупотреблении обозначает силу воображения или мираж. Понятие «фантазия» в качестве замены понятию «личная реальность» сначала кажется несколько, если так можно выразиться, детским, однако это – намеренный шаг, что станет ясно из дальнейшего чтения книги.
   Я предлагаю намеренно сконструированный мир фантазии привести в соответствие со следующими условиями: цель, интеграция, понимание, открытость, уравновешенность.
   Цель. Цель нашего конструктивного мира фантазии – постоянно развиваться, чтобы находиться в максимально возможном резонансе с нашим окружением и в то же время приносить пользу себе самим.
   Интеграция. Наш конструктивный мир фантазии интегрирует все, что мы уже когда-либо думали, знали и воспринимали в нашей реальности до сих пор. Это не промывка мозгов, при которой затемняются определенные аспекты. Интеграция служит не тому, чтобы «оторваться», а тому, чтобы расширить нашу реальность, сделать ее еще более обширной. Она строится на том, что уже есть!
   Понимание. Понимание позволяет нам наслаждаться испытываемым в этот момент – момент понимания – чувством, невозможным без способности и умения взаимной подстройки.
   Открытость. Открытость позволяет нам чувствовать себя творческой личностью, способной к озарениям. И – как следствие – дарит радость.
   Уравновешенность. Уравновешенность позволяет нам чувствовать себя более защищенными в нашем конструктивном мире фантазий, нежели в нашей предыдущей реальности.

Мир фантазии неуязвим

   Какие преимущества я вижу в том, чтобы в качестве исходной точки для хода моей жизни выбрать мир фантазии, полный воображения и миражей?
   Это только мой мир фантазии. Никто не может оспорить его, ведь он пригоден лишь для меня одного! Вы когда-нибудь слышали, чтобы два ребенка во время игры спорили из-за полезности или правды их миров фантазии? Я – нет. Когда дети спорят, в момент их спора речь идет только о том, какой цели им добиваться вместе. Если они не могут сойтись на чем-то одном, то оба прекращают спор и каждый делает то, что он нарисовал для себя в своей фантазии, только с небольшими изменениями – без другого. Если один из детей не находит альтернативы в своей фантазии и не может без другого ребенка осуществить свое видение, ему придется (вероятно, с грустью) полностью оставить свое желание. Когда ребенок преодолевает эту печаль или же она вообще не появляется, ребенок в своей фантазии очень скоро развивает новую идею – и игра продолжается.
   Если же ребенок не может отпустить и не перерабатывает свою печаль, он начинает бороться за воплощение своего желания, нападая на мешающий ему мир фантазии другого ребенка:
   – Дурацкая у тебя идея.
   – Вовсе нет!
   Так возникает столкновение – миров и мировоззрений. Что случилось?
   Основа этой стычки – цель обоих детей вместе играть и вместе реализовывать их фантазии. Если один ребенок оценивает фантазию другого ребенка, то «неправильна» не фантазия, а возникающая оценка, появляющаяся из-за того, что один ребенок не может отпустить свое текущее желание и хочет, даже настаивает на том, чтобы другой ребенок отказался от своей идеи и предоставил себя в распоряжение другой.
   Фантазия ребенка, в общем, неприкосновенна, ее невозможно подвергнуть сомнению. Можно лишь бороться против нее, чтобы в общей игре настоять на своей фантазии.
   Если я, взрослый, сейчас воображу что-то, то оно будет таким же неприкосновенным. Другие люди могут оценивать это и сообщать мне, что считают мою фантазию дурацкой, однако из-за этого она не потеряет свою ценность лично для меня. Она служит только мне одному – и пока она выполняет эту функцию и радует меня, для меня все в порядке. Моя фантазия ценна только для меня, и мне с ней хорошо. Я сам даю своей фантазии ее полную ценность – совершенно независимо от представлений моего окружения. В конце концов, благодаря этому я придаю ценность самому себе. Растет моя уверенность в себе. Я убежден: моя сила воображения – это мой большой потенциал!
   Единственное, с чем я должен считаться, – это то, что другой человек больше не хочет играть со мной. Здесь может появиться боль потери, которая зависит от того, насколько интенсивно я привязан к этому другому.
   В своей фантазии я представляю себе, что тот или иной читатель мог бы возразить: «Если я развиваю мир фантазии, то ведь таким образом я затемняю действительность!»
   Как я уже говорил, очевидно, мы не можем быть уверены в том, что воспринимаем действительность такой, какова она есть. Это значит, что мы уже сейчас развиваем в себе миражи и, собственно говоря, живем в мире фантазий. Почему бы нам не развивать в себе мир фантазии, который ничем не уступает нашей текущей реальности? Мы так же смотрим на мир, как и раньше. Мы ничего пока не меняем в своей точке зрения. Единственное, что мы делаем, мы меняем обозначение: мы больше не говорим «мое мнение», «моя точка зрения», «моя реальность», «моя картина мира» или «моя парадигма». Мы говорим: «мир моей фантазии», поскольку мир фантазии пластичен и поэтому в состоянии интегрировать все, что только можно, приспособиться ко всем реальностям, интегрировать их, объединить и конструктивно основываться на этом. В связи с вышесказанным я рекомендую к использованию такое дополнительное понятие, как «конструктивно», то есть – «конструктивный мир фантазии». По мнению многих исследователей мозга, психологов и философов-конструктивистов, таким образом, мы даже находимся ближе к действительности, чем те, кто считает, что может безупречно воспринимать и распознавать действительность.
   А теперь?
   Теперь мы неприкосновенны. Если кто-то скажет нам:
   – Да ты с ума сошел!
   Мы можем с ним согласиться – мы знаем: он тоже.
   Или:
   – Это же безумие!
   – Да.
   Другой вариант:
   – Мне это видится иначе!
   – Да, конечно. У каждого своя фантазия.
   Еще вариант:
   – Ты спятил! Это все чушь! Ерунда!
   – Да, я понимаю, что ты активно высказываешь мне свою оценку, чтобы показать мне, в чем, собственно, заключается твоя цель, и, таким образом, через ясное разграничение ты сможешь почувствовать себя более осознанным.
   Я слышу:
   – Твоя точка зрения слишком эзотерична и оторвана от действительности.
   И отвечаю:
   – Да, я понимаю. Мой мир фантазии, конечно, оторван от твоего мира. Зато теперь я немного лучше познакомился с одним из аспектов твоего мира фантазии.
   Еще одно преимущество того, чтобы переименовать нашу «личную реальность» в «конструктивный мир фантазии», обосновывается тем, что уже детьми мы обстоятельно жили своими фантазиями. Понятие «фантазия» может снова напомнить нам об этом потенциале и пробуждает соответствующие нейронные связи в нашем мозге, которые мы уже давно не использовали. Кроме того, у нас уже есть очень выигрышные связи с понятием «фантазия». Фантазия гораздо свободнее и вольнее, чем картина мира, убеждающая нас в том, что она максимально точно отображает действительность. Тот, кто утверждает: «Я знаю, как все обстоит», – больше находится под давлением и передает больше давления, чем тот, кто говорит: «У меня есть кое-какая фантазия на предмет того, как это может обстоять». Фантазия не притязает на то, что она общепринята, тогда как картина мира, действительность и правда часто претендуют на это. Фантазии не ведут миссионерскую деятельность, они только приглашают к совместной игре. Правда и действительность часто хотят убедить «неверующих» и поэтому ведут себя принудительно.
   В своем открытом мире фантазии мы можем гораздо свободнее экспериментировать, набираться опыта и принимать решения о том, какие мысли, какие точки зрения и какие фантазии идут нам на пользу, а какие нет. Потому что именно об этом идет речь: какая фантазия полезна нам? В какой фантазии мы хорошо себя чувствуем? Какая действительно годится, чтобы помочь нам исполнить наши желания? Мы намного свободнее в том, чтобы на какое-то время взять новую фантазию, испробовать ее, посмотреть, как она на нас действует, и жить в этом. Потому что не существует «неправильных» фантазий. И если кто-то оценивает нашу фантазию, мы неуязвимы, потому что мы в любой момент можем сказать: «Это ведь только моя фантазия… и сейчас она мне нравится» – или: «Для меня важно жить с этим и пробовать это».
   Критика другого человека больше не затрагивает нас, она больше показывает то, какой у него мир фантазий. Мы ближе знакомимся с ним и можем создавать свои фантазии по поводу мира фантазии нашего собеседника.
   Когда другой человек подходит к нам и говорит: «У меня есть идея. Что скажешь насчет вот такой моей фантазии…», – мы можем свободно принимать решение в соответствии со своими чувствами и ответить: «Ух ты, это гениально!» – или: «Нет, это не очень хорошо…»
   Что может задеть нас, так это решение другого человека отдалиться от нас, эмоционально закрыться, начать критиковать нас, ругать, активируя таким образом нашу боль потери. Однако это другая тема, и она будет раскрыта позднее.
   Еще одно преимущество развития пластичного и умного «мира фантазии»: когда мы были детьми, у нас был естественный дар создавать истории, рисовать внутренние картины, играть в мире фантазии. Сегодня мнемотехники рассказывают, каким образом они достигли своей феноменальной памяти: в своей фантазии они соединяют такую внешнюю информацию, как цифры, предметы, исторические даты, с внутренними образами и благодаря этому тренируют свою креативность и способность запоминания. Давайте переименуем нашу «картину мира» в «мир фантазии» и построим его таким, как нам нравится, тогда мы бессознательно вспомним наш естественный дар фантазии. Мы откроемся для тренинга нашей силы воображения. Сила воображения опять поможет нам легче находить ключи и устраивать связи в нашей фантазии, чтобы мы могли достичь улучшения качества памяти. В то же время мы развиваем в себе способность мечтать и визуализировать, а визуализации помогают в планировании целей и их достижении.
   Анна Катарина Браун и Михаэла Майер в работе «Нейродидактика» (издательство Ульриха Геррманна) пишут: «С психологической, педагогической, но еще больше с биологической точки зрения давно ясно, что игра и обучение составляют одно целое. <…> Между тем это давно известное врожденное детское влечение к учебе можно объяснить как нейробиологический факт: мозг „ищет“ стимулы, он „ищет“ перемен, он пытается произвести мыслительные и объяснительные концепты. Причина этой неутомимости… любой успех в обучении ведет к чувству счастья, которое, как это удалось показать в экспериментах на животных, сообщается путем распределения собственных „наркотиков счастья“».
   Итак: давайте поиграем друг с другом в наши конструктивные миры фантазии.
   Еще одно возражение могло бы прозвучать так: «Если я отдаюсь миру фантазии, значит, я уклоняюсь от всякой ответственности по отношению к своему окружению».
   Отвечу: «Только если наш мир фантазии тоже затемняет эту ответственность». Мы могли бы действительно пережить последствия, при которых другие люди «злились» бы на нас по определенным причинам, потому что мы больше не воспринимаем какое-то обязательство, взятое на себя ранее. Если мы плохо чувствуем себя с этими последствиями, то для нас это – тот момент, когда мы задумываемся о своем мире фантазии. Мы можем размышлять о том, как развить свою фантазию и больше раскрыться, чтобы начать обращаться с ситуацией позитивно, играючи соблюдая наши обязательства.
   Одно предложение: как насчет конструктивного мира фантазии, который содержит в себе всю ответственность и не затемняет ее? Мира фантазии, в который мы можем успешно и с легкостью интегрировать других людей, приятно и любовно общаться с ними и чувствовать себя хорошо, то есть без самоотрицания? Как превратить ответственность в игру, не теряя необходимой серьезности?
   Когда я наблюдаю за мирами фантазии у детей и вспоминаю свои детские чувства, я могу вывести из этого нижеприведенное заключение и перенести его на мир взрослых.
   1. У каждого человека есть своя личная фантазия; каждый человек всегда сам решает, как именно он хочет и будет формировать эту фантазию.
   2. Никакой другой человек не сможет в точности воспринять то, в каком мире фантазии живет другой человек; он сможет лишь создавать предположения об этом – в своем мире фантазии.
   3. Из пунктов 1 и 2 напрашивается вывод: никакой мир фантазии не может оцениваться как «правильный» или «неправильный». Он просто есть. И каждый, кто обладает миром фантазии, может и должен жить с последствиями своего мира фантазии сам. Только он может судить об этом и решать, хочет ли он этих последствий или лучше поменять свой мир фантазии.
   4. Сначала каждый человек играет в своем мире фантазии один. Если он хочет играть вместе с другим человеком, то обе стороны должны посмотреть, где они могут реализовать общие цели, а где это не пройдет.
   5. Если в общей игре цели различаются, то нужно заново принять решение, на какой цели объединиться. Для этого люди обмениваются мнениями, разбираются, ссорятся, борются друг с другом, в самом плохом случае ведут войну любыми средствами – пока решение не будет принято. Либо находится общая новая цель, либо кто-то один добился своей цели, а другой отпустил свою и смирился с этим, или же один больше не играет, или оба приходят к решению закончить общую игру и идти своим путем.

   Во время такой фазы поиска всем игрокам (которые осознают приведенную здесь структуру) по-прежнему ясно: все участники, их миры фантазии и цели по своей сути всегда равноправны и равноценны. В борьбе речь идет «только» о том, на чьей цели все сойдутся в конце концов.

   6. Существуют игры, в которые нам, людям, приходится играть вместе, если у нас есть фундаментальная цель обеспечить себе выживание и сохранить свое благосостояние: в семье, в общей съемной квартире, на работе, в дороге, в свободное время, при добыче пищи и так далее. Для таких игр мы создали правила, чтобы мы могли вместе играть в них с возможно меньшим дисбалансом. Каждый может выйти из этой игры, если он готов отказаться от определенной базовой цели, которой он может достичь только через общую игру.
   Так всегда: у многих целей следствие таково, что нужно играть вместе, у многих целей следствие таково, что нужно играть отдельно. Если я рисую сейчас в своей фантазии картину того, как критик напишет по поводу этой книги нечто вроде: «Автор фатально опасным образом влияет на своих читателей под коварным предлогом, что все это „лишь“ его личная фантазия. Это взгляды, которые делают читателя зависимым и приведут его в еще более неприятные ситуации. В то же время автор снимает с себя ответственность…», – то я чувствую, что эти слова больше не задевают и не ранят меня. Моя энергия, сила и уравновешенность больше не покидают меня в нужный момент и больше не исчезают где-то, потому что я знаю: его фантазия отличается от моей, и это – нормально. Просто нам не нужно играть вместе. Мой собеседник совершенно свободен, он волен фантазировать так, как ему на данный момент хочется. И каждый – я тоже – свободен принять его фантазию, возможно, только частично, или же творчески сформировать свою собственную. Я больше не чувствую давления, что я обязательно должен «исправить» фантазию другого человека, которая не совпадает с моей. Я отказался от своей цели, чтобы другие люди имели максимально схожие с моей фантазии о том, как относиться к моим произведениям и моей личности.
   Теперь я вижу это так: если кто-то нападает на мои фантазии и деструктивно критикует их, у него нет цели меня понять; он хочет лишь поиграть со мной и настоять на своей цели. Если кто-то оценивает мою фантазию – да, пожалуйста! Он может этим заниматься. Это его право – приписывать в своей фантазии определенным вещам и явлениям личную оценку и тем самым косвенно сообщать миру, что для него ценно, а что – нет. Так он демонстрирует мне часть своего мира фантазии и свои, скрытые в нем желания и цели, а я могу ближе познакомиться с ним и создать свой фантазийный образ о нем.
   Ценность, которую я сам придаю своей фантазии, при этом не затрагивается. Я хорошо чувствую себя и в любое время могу выбрать, с кем хочу играть. Я могу расширять свою фантазию, если вдруг перестану чувствовать себя хорошо. Потому что моя цель – постоянно достраивать в себе конструктивный мир фантазии, который находится в максимально возможном резонансе с моим окружением и в то же время идет мне на пользу. Он основывается на существующем – то есть он «конструктивен».

Конструктивный мир фантазии выстраивает конструктивные действия

   Если я исхожу из того, что живу в своем конструктивном мире фантазии, в котором я представляю себе, что у других людей тоже есть вполне равноправный конструктивный мир их фантазии, и я даю другим людям совет, консультирую их по определенной проблеме, то моя консультация автоматически проходит «конструктивно». Мне больше не нужно изучать или тренироваться в «конструктивной модели».
   • Я признаю равноправный мир фантазии другого человека таким, каков он есть. Никакой аспект в нем я не оцениваю как «неправильный».
   • Я стремлюсь точно понять, как именно устроен мир фантазии другого человека в этой – проблемной для меня – области. При этом я сначала приспосабливаюсь, насколько это возможно, к чужому миру фантазии, путем изменений в моем мире фантазии. Одновременно с этим я точно знаю, что я никогда не смогу понять его на все сто. Решающий момент здесь – в том, что я способен повторить фантазию другого человека так, чтобы он мог сказать: «Да, именно это я и имел в виду».
   • Я размышляю над вопросом о том, что могу предложить другому человеку в качестве идеи, чтобы он смог, основываясь на существующем, достичь своих целей. Чего ему не хватает?

   – Информации как новой «формы» в его мире фантазии?
   – Способностей?
   – Понимания того факта, что есть виды приспособления определенных типов фантазии, при которых в какой-то момент граница между ними стирается и оба мира воспринимаются как единый мир общей фантазии?

   • Я наблюдаю, понял ли другой человек мою идею правильно, понял ли он то, что я имел в виду, и предлагаю сотрудничество: я рассказываю ему о своей идее/фантазии так долго, пока он не будет способен повторить ее, а я констатировать: «Да, именно это я и имел в виду». Так достигается взаимное понимание – общий отрезок игры успешно завершен.
   • Теперь я наблюдаю, помог ли я другому человеку и исчезла ли проблема. Если нет, игра начинается заново.
   В таких новых рамках фантазии жители дома Большого брата вели бы себя по-другому. Если бы один рассказал другому свои фантазии о том, что третий по своей фантазии сказал о нем, то тот пошел бы к этому третьему и расспрашивал бы его о том, что он, собственно говоря, имел в виду, и сам повторял бы это до тех пор, пока тот не сказал бы: «Да, именно это я и имел в виду». Только тогда можно быть уверенным в том, что твоя собственная фантазия достаточно совпадает с фантазией другого и что ее можно «понять». Только теперь имеет смысл смотреть, похожие ли у вас цели или разные, можно ли найти новую общую цель, есть ли желание продолжать игру вместе с этим человеком или же лучше сконцентрироваться на других контактах.
   Предположим, общественные критики примут эту точку зрения о том, что каждый человек живет в своем мире фантазий. Что изменилось бы тогда? Они интенсивно заботились бы о том, чтобы самим быть уверенными в этом – что максимально точно поняли объект, который критикуют (= существующее). В то же время при их критике они осознавали бы, что, в сущности, они косвенно сообщают миру о том, какие цели преследуют сами – в своем конструктивном мире фантазии, а какие нет. Каждый критик в своей критике демонстрирует, как он представляет критикуемый объект в своем мире фантазии, как он его видит и понимает; своей оценкой он показывает, как этот фантастический объект совпадает или не совпадает с его личными желаниями и целями.
   Конечно, все это, что формулирует критик, опять же интерпретируется другим человеком в его мире фантазии…
   Таким образом, я могу намного расслабленнее смотреть на стычки, потому что обе стороны, с моей точки зрения, равноправны со своими фантастическими мирами. Для меня речь идет только о том, играем ли мы вместе, друг против друга или вообще не играем. Мы больше не занимаемся вопросом, что действительно, а что нет, что реально, а что нет. Этот вопрос полностью исчез, а с ним и любая связанная с ним разница. Если и возникают столкновения, то только на основе боли потери. Это единственное, что остается. Больше нет возможности уйти от боли потери на уровне обсуждения картин мира, теперь я должен непосредственно столкнуться с этой болью. Это значит: в спорном случае я сам признаю свою боль потери – и, возможно, формулирую ее для других, чтобы у них была возможность понять ее.
   На вопрос «В чем истина?», который римский префект Пилат задал Иисусу, теперь можно ответить так: «Уже не важно…»
   Также и вопрос, ведет ли себя человек по-настоящему, аутентично или фальшиво и лживо, уже не важен. Однако важно, хочу я играть или нет с человеком, который, как кажется, врет.
   Важно, как каждый отдельный человек чувствует себя со своим собственным миром фантазии и его последствиями (опытом). Если он не доволен этими последствиями, то он может расширять свой мир фантазии до тех пор, пока не станет довольным. «Что работает для меня? Что действует? Что мне помогает? Чего не хватает?»
   Кто, как и я, решится жить в личном конструктивном мире фантазии, больше не будет предоставлен картине мира, в котором «есть только одна-единственная совершенно передаваемая реальность». Однако это не означает, что он отворачивается от этой картины мира, отстраняется от нее и исключает ее. Это значит, что он интегрирует эту картину мира в свой конструктивный мир фантазии в виде возможности рассматривать мир таким образом и в то же время знает, что существует еще больше возможностей фантазии. У меня всегда есть выбор.
   Что происходит, когда мы встречаемся с людьми, которые это видят иначе, чем мы, и считают конструктивный мир фантазии ерундой? Прелесть решения жить с такими конструктивными мирами фантазии заключается в том, что мы не принуждаем никого из своих собеседников к этому миру, он не обязан видеть это нашими глазами. Если кто-то и дальше считает, что он представляет правду, утверждения и какую-то объективную реальность, то он может это легко делать. С нашей точки зрения это – возможность вырабатывать внутренние миражи. Для нас это тоже мир фантазии, даже если собеседник называет его иначе. Вопрос лишь в том, как мы хотим общаться друг с другом. Однако и это мы можем разрешить, приспосабливаясь к миру представлений другого человека, говоря на его языке и продолжая осознавать свою фантазию: это всего лишь мир представлений, мир фантазии, один язык из многих. И если кто-то начнет с нами дискуссию о том, что правильно, а что нет, и захочет убедить нас в своей «реальности», мы почувствуем, что он как раз хочет добиться своей цели, которую не может отпустить. Может быть, он уклоняется от боли потери, которую уже давно не осознает. Подробно эту тему мы рассмотрим позже.
   Альберт Эйнштейн сказал когда-то: «Меня мучает один вопрос: я сошел с ума – или все остальные?»
   Со своим конструктивным миром фантазии мы теперь можем ответить: «Это больше не играет роли». Возможно, Эйнштейн лучше бы понял наш ответ, если бы мы сказали: «Это относительно».
   Конечно, всегда приятно встретить человека, который смотрит на вещи похожим образом, у которого похожий мир фантазий с похожими желаниями и целями. Потому что тогда мы можем мирно играть вместе. Однако это никогда не разумеется само собой.
   Во всей книге я предлагаю вам множество мелких аспектов, которыми вы можете расширить свой мир фантазии. Возникает возможность интегрировать все больше дисбаланса, свести все к одному и в целом почувствовать себя лучше. Возможно, постепенно, при чтении вы сможете лучше справляться с противоречиями – как со своими кризисами, так и с кризисами, которые вы переживаете в связи с вашим окружением.
   Поэтому я приглашаю вас еще подробнее ознакомиться с моим миром фантазии, «примерить» его. Посмотрите до самого конца книги, если там обнаружится что-то, что вам нравится, что вам помогает, что кажется вам отличной идеей, именно тем, что вы проживаете, или что вас поддерживает в достижении ваших целей, – смело собирайте новый опыт, смотрите на то, что вам полезно, и конструируйте из этого ваш мир фантазии.

//-- Напоминание --//
   В этом месте я позволю себе небольшое отступление. Это будет своеобразная помощь – поддержка во время чтения – в том, чтобы сохранить общий взгляд при всем разнообразии и сложности тем. Подобные отступления – помощь – находятся в конце некоторых разделов книги и называются везде одинаково: «Напоминание». Благодаря этой помощи вы не только напоминаете что-то себе, но и видите, какие темы важны именно вам, чтобы вы смогли лучше понять описываемые здесь закономерности. В то же время таким образом тренируется ваша память, потому что постоянно повторяется суть прочитанного ранее. Даже если предложения покажутся вам знакомыми, все же не ленитесь и читайте эту помощь-напоминание всякий раз полностью. Это укрепляет нейронные связи в вашем мозге и интегрирует уже известное в свежеузнанное.
   Здесь я пишу свое «Напоминание» в Я-форме, чтобы у вас был выбор – идентифицировать себя с этим утверждением и говорить эти предложения самим, или же видеть их как исключительно мою фантазию. Итак…
   • Я вижу мир, людей и себя благодаря моему личному, конструктивному миру фантазии.
   • Для меня каждый человек – в основе своей – свободен формировать свой равноправный мир фантазии и решать, с кем он хочет играть.

Чудеса, происходившие ранее

   Здесь я обобщаю темы предыдущей книги, которые нам нужны в качестве предпосылки для дальнейших шагов. При этом я одновременно покажу вам, как можно интегрировать эти темы в новые рамки конструктивного мира фантазии.
   Я думаю, что большинство из вас уже слышали о семейных расстановках или даже бывали на них. В этой книге будет меньше говориться о семейных расстановках и больше – о последствиях, которые выводятся для нас из наблюдаемых там феноменов.
   Я познакомился с этим психотерапевтическим методом в 1996 году и в начале 2003 года основал «Свободные Системные Расстановки» (смотрите мою книгу «Свободные расстановки – групповая динамика как зеркало души» 2003 года издания).
   Что можно пережить при расстановках? В группе по расстановкам принимают участие люди, которые хотят решить какой-то вопрос или проблему из своей обыденной жизни или прояснить для себя какой-то аспект этого вопроса. Если, например, расстановка касается какой-то участницы, то решается, какие аспекты или личности играют «роль» в ее проблеме. Женщина чувствует, например, напряжение в отношениях с супругом. Она находит в группе двух заместителей для обеих личностей (для себя и для мужа) и ставит их в комнате. Потому это и называется «расстановка». Теперь нужно смотреть, какие чувства или манера поведения спонтанно и интуитивно проявляется у заместителей в их ролях. Человек, заказавший расстановку, часто подтверждает то, что происходит, и сообщает, что знаком с таким поведением заместителей в своей жизни. Другими словами: действия и чувства заместителей соответствуют представлению, то есть «фантазии», которая есть у заказывающего лица по поводу «реальной» ситуации в обыденной жизни. В большинстве случаев это соответствие оценивается как некий фантастический (телепатический) феномен, потому что оно часто происходит и тогда, когда заместители не получили никаких указаний о том, как им играть свои роли, и у них не было никаких знаний о тех людях, которых они сейчас замещают.
   На основе этого феномена можно использовать расстановку, чтобы найти решение. Можно опросить заместителей, поинтересоваться, что им требуется, дабы они могли почувствовать себя лучше, и на основе обратной связи делать выводы и вырабатывать возможные пути решения возникшей проблемы. Участница расстановок из нашего примера может благодаря этому методу конструктивно расширить свой мир фантазии и пережить освобождающее откровение. Если теперь, после заместительной семейной расстановки она посмотрит на проблему новым – понимающим или освобожденным взглядом, возможно, ее муж будет реагировать тоже иначе – и напряжение начнет постепенно исчезать из их отношений.
   До 2003 года расстановки обычно вели руководители расстановок или терапевт. В предложенном мной свободном варианте участники могут самостоятельно вести свою расстановку и толковать ее. При помощи своих заместителей они автономно, путем проб и ошибок собирают новый для их мира фантазии, часто ценный опыт. В 2003 году это было революцией, сегодня же это уже распространенная по всей Германии самостоятельная форма расстановок.
   До сих пор я наблюдаю на всех расстановках один и тот же феномен: заместители со своими чувствами ошеломляюще точно соответствовали тому, что заказчик рассказывал лишь потом. Например, во время одной семейной расстановки заместитель на роли дедушки почувствовал боль в левой ноге. У реального деда эта нога была ампутирована во время войны, как позже сообщил заказчик. Другой заместитель почувствовал себя бессильным и неэнергичным – соответствующая ему реальная личность часто бывала депрессивна в своей жизни.
   В экспериментальной игровой расстановке в конце июня 2008 года одна участница играла роль, причем никто не говорил ей какую. Человек лишь представлял ее себе мысленно и проецировал на нее. Очень быстро у заместительницы появились сильные боли в нижней части тела, она чувствовала себя более толстой, чем обычно. Потом ей рассказали, какую роль она играет: Анджелину Джоли, которая на самом деле была беременна близнецами в это время. Кроме того, эта заместительница самостоятельно встала рядом с еще одним заместителем и дружелюбно похлопывала его по руке. У этого заместителя была роль Брэда Питта, как потом нам рассказали. Во время этой расстановки участвовало несколько заместителей разных людей. Так что у участницы была возможность постоять рядом с разными людьми, однако интуитивно она нашла того заместителя, который представлял собой Брэда Питта – реального партнера Анджелины Джоли.
   Такая интуиция и такие чувства в профессиональном мире называются «репрезентационное восприятие». Заместитель представляет какую-то личность и в этой роли воспринимает чувства и душевное движение представляемой личности. Понятие «репрезентационное восприятие» ввел профессор Маттиас Варга фон Кибед.
   Кто еще никогда не испытывал на себе этот феномен, в большинстве случаев не может и представить его, настолько он чрезвычаен. Многие люди со стороны объясняют себе в своем мире фантазии рассказы о расстановках тем, что такие чувства на расстановке сообщаются заказчиком заместителю гипнотически, через мелкие, не воспринимаемые на сознательном уровне сигналы тела. Другие теоретики утверждают, что участники расстановки просто создают этот феномен в своей фантазии. Наш мозг якобы предрасположен к интерпретации окружающего мира, по возможности таким образом, чтобы он подходил к нашим собственным желаниям и представлениям. Совпадение чувств заместителей с чувствами реальных личностей якобы не что иное, как случайные события, которые особенно выделяются, благодаря мышлению участников, окрашенному желаниями, или из-за ожиданий расстановочной группы. Даже если заказчики подтверждают соответствие между заместителем и реальной личностью, это может быть связано исключительно с «измененным сознанием» участников и никак не связано с действительностью.
   Однако большинство людей – такова моя фантазия – просто игнорируют этот феномен, потому что для них он необъясним с научной точки зрения; они не могут сами классифицировать его, и к тому же деструктивные критики открыто и с обобщениями предостерегают их от семейных расстановок.
   Как вы могли понять из раздела «Конструктивный мир фантазии», для меня стало неважным, совпадают ли мои переживания с «действительностью» или только являются «результатом моей фантазии, порождающей истории». Мне все равно, что является правдой, а что нет. Для меня решающим становится то, что при моих собственных проблемах и серьезной постановке вопроса расстановки пробуждают во мне гениальные ответы, которые на самом деле мне помогают. И я далеко не единственный, кто так считает. Но попробуйте сами. Вот еще пара примеров того феномена, с которым мы работаем на расстановках.
   Участница одного моего семинара, проходившего в мае 2009 года в Австрии, самостоятельно проводила расстановку «вдвойне вслепую». Эту форму расстановки я опишу далее. Я разработал ее в 2003 году. Она уже экспериментально апробирована многими расстановочными группами (название «вдвойне вслепую» дал ей один из тогдашних участников). Так вот, участница написала на маленьких листочках имена четырех известных личностей, которые она задумала втайне от всех. Потом она сложила эти листки, перемешала их и спросила у окружающих, кто хочет вытянуть листочек. Я хотел активно участвовать и взял один из свернутых листочков. Все листки выглядели одинаково, то есть участница не знала, какой именно листок я вытащил, и мне нельзя было смотреть на этот листок. Конечно, сама участница знала, какие четыре имени были в ходу.
   Почему она называется «вдвойне вслепую», ведь имена были известны участнице? Понятие «вслепую вдвойне» относится не к содержанию листков, а к тому, как распределяются эти листочки! Ведь цель – разгадать распределение, а никто – и сама участница тоже – не знает, кто именно какой листок вытянул. Распределение листков было неизвестно никому из присутствующих, так что – вдвойне вслепую.
   Мы, заместители, со свернутым листочком в руке или в кармане брюк – теперь просто следовали своим, возникающим в нас чувствам и импульсам. Участница должна была наблюдать за развитием ситуации, анализировать чувства заместителей и через какое-то время отгадать, как распределены листочки, то есть у кого какое имя на листочке и кто какую «роль» играет. Зачем эта игра в отгадки? По своей сути расстановка вдвойне вслепую – это скорее эксперимент, который можно хорошо использовать для игрового ознакомления с расстановками и их феноменами. Здесь, при расстановке, участники могут поупражняться в наблюдении чувств заместителей, научиться точнее исследовать их и делать выводы.
   Иногда эта форма расстановки применяется и в связи с серьезными темами. Тогда речь идет меньше об угадывании, а скорее о нахождении новых путей решения вопросов.
   Я сконцентрировался на незнакомой мне роли, которая была написана на моем свернутом листочке. Через пару секунд мой взгляд упал на торшер, что находился в углу помещения и был включен. У меня возникло желание сразу подойти к этой лампе. По пути я все сильнее ощущал, что должен находиться в свете софитов. На сцене? Мне пришла мысль об одной певице, которая находится на сцене в ярком освещении.
   Когда я подошел к лампе, моей потребностью было держаться за эту лампу, как за стойку микрофона. И теперь я стоял в свете, и в то же время у меня был импульс спрятаться за этой узкой лампой, уйти в угол. Это было расщепление: с одной стороны – потребность находиться в свете софитов, с другой – прятаться.
   Остальные участники тоже сообщали о своих чувствах и следовали импульсам движения. Заказчица была немного растеряна; она точно не знала, как соотнести выраженные чувства с именами. Она много раз была где-то рядом. И мне она сказала, что я, наверное, актер Стен Лаурель (из Dick und Doof), но это не совсем соответствовало моим чувствам. К сожалению, я не рассказал о своей мысли о певице, потому что хотел предоставить интерпретацию моих чувств непосредственно заказчику. Когда же я посмотрел на свой листок, там было написано: «Майкл Джексон»! Король попа, которого в детстве отец годами принуждал к успеху на музыкальной сцене (свет софитов и страх!). Мое интуитивное ролевое поведение невероятным образом подходило к имени на листке.
   Следующий пример я пережил в 2003 году. Участница бесплатного семинара по расстановкам автономно проводила свою расстановку. При этом она проводила расстановку «скрытно», то есть не рассказывала группе, как звучит ее запрос. Она сохранила в себе эту тему и, когда нашла заместителей из группы, не сообщила им, какую роль они будут играть. Внутренне она представила себе, кому какую роль она дает. И спросила меня: «Ты играешь с нами?» Я кивнул и встал. Я просто предоставил себя в ее распоряжение, не имея ни малейшего представления о том, о чем здесь пойдет речь и какую роль мне придется играть.
   Заместителей было пятеро. Поначалу мы просто слонялись по комнате. Каждый мог свободно следовать своим импульсам и чувствам. Меня вдруг потянуло к камину. Я оперся на него и ощутил себя «крутым». Моя нижняя челюсть начала двигаться, словно я жевал жвачку, хотя на самом деле жевать мне было нечего. «Эй ты, толстуха!» – крикнул я одной заместительнице через всю комнату и уперся рукой в бедро. Таким крутым я еще никогда себя не чувствовал. Так продолжалось дальше. Мне было немного неудобно от того, что я делал, однако в то же время эти выходки задиры забавляли меня.
   После того как заказчица достаточно посмотрела на наше поведение, порасспросила заместителей, она поняла, что ей надо делать дальше. Она спросила, как она может удовлетворительно завершить некую ситуацию. Ей нужна была помощь. Она раскрылась перед группой, рассказала, какую тему она заявила при расстановке и какой заместитель какую роль играл. Теперь мы могли поразмышлять вместе, прочувствовать ситуацию и предложить ей идеи, которые, может быть, привели бы ее к большему равновесию.
   Ее темой были постоянные трудности в отношениях с мужчинами, которые всегда вели себя как мачо, и она искала удовлетворительного для себя способа общения с ними. Для этого она использовала заместителя, который представлял в целом тип «мачо». Этой ролью внутренне она наделила меня. Я не означал какую-то конкретную личность, я просто был «мачо». Это сработало скрыто – я не знал, ничего не подозревал и не был в курсе того, что у нее есть такая проблема. У меня не было ощущения, что я нахожусь под влиянием ее поведения, ее взгляда или каких-то телесных сигналов. Во время моей ролевой игры я даже не смотрел на нее. Когда я был предоставлен ей и ее расстановке, я следовал только своим импульсам, возникающим во мне самом, и так превратился в мачо.
   Все случайно? Мой ответ таков: нет, это не случайно. Однако как это возможно?
   В моем мире фантазии я представил себе, что это может быть следствием неуловимого для всех нас, людей, «резонанса» между всем и вся, который приводит к таким странным и невероятным переносам информации и влияниям. Возможно, на определенном универсальном уровне существуют вибрации, которые нельзя доказать научным путем с помощью инструментов и техники. Контакт с этим всеохватывающим уровнем вибрации проявляется только в наших интуитивных чувствах, которые возникают в обыденной жизни, в сложных чувствах в наших взаимоотношениях, в феномене при расстановках и в странных «телепатических» переживаниях нашей жизни. Следующая теория на данный момент кажется мне самой подходящей: все вибрирует. Любая информация передается через различные уровни колебаний, так что время от времени мы можем переживать некоторого рода «телепатическое восприятие чувств».
   Я сознательно говорю «время от времени». Проблема в том, что и на расстановках мы сталкиваемся с тем, что заместители ведут себя не так, а заказчик не может подтвердить того, что здесь есть какое-то сходство с представленной личностью. Точно так же тяжело провести расстановку «вдвойне вслепую» таким повторяющимся образом, чтобы это могло стать «доказательством» феномена репрезентационного восприятия. Однако – при этом эксперименте я то и дело сталкиваюсь (по моим представлениям слишком часто!) с поразительным опытом, о котором я уже рассказал выше. С моей точки зрения, это не может быть случайным, потому что эти воспринятые чувства содержат слишком однозначные сообщения, которые можно достаточно ясно соотнести с представленной личностью – так что это в самом настоящем смысле слова «одно-значно».
   Если вы еще никогда не имели опыта расстановок, то моя рекомендация такова: поучаствуйте однажды в семейных расстановках или в Свободных Расстановках или сами организуйте маленькую группу и поучаствуйте в качестве заместителя. Войдите осознанно таким путем в резонанс. Пронаблюдайте, что вы переживаете и какие полезные импульсы вы получаете для своего конструктивного мира фантазии, а потом читайте дальше. После этого, вероятно, вы сможете еще лучше следовать за мной, поскольку теперь у нас будет похожий опыт, на котором строятся дальнейшие знания, фантазии и идеи в этой книге. В своих докладах я охотно говорю публике: «Не верьте мне! Попробуйте это сами, наберитесь своего собственного опыта».
   Поскольку я чаще использую понятие «резонанс», я хочу здесь дать ему определение: resonare (лат.) часто переводится как отзвук. Если, сидя за фортепиано, я нажму правой ногой педаль – все струны свободно завибрируют, и громко пропою какую-то ноту, после этого я услышу это же самое звучание в музыкальном инструменте. Звук отражается. Струны пианино вибрируют в резонансе с нотой, которую я спел.
   Если у заместителя сходные чувства с чувствами человека, которого он замещает, то он определенным образом находится с этим человеком в резонансе. В чувствах заместителя отражается личность другого человека.
   Ученые обнаружили в мозге человека область, где, по их мнению, находятся зеркальные нейроны. Это клетки мозга, которые активны в нас в то время, когда мы наблюдаем за действиями другого человека. Обычно эти нейроны активны, если мы сами выполняем это действие, например, чешем голову. Однако если мы наблюдаем это действие вовне, а сами при этом остаемся пассивны, нейроны так же продолжают вибрировать. Это значит, что при наблюдении человека, который чешет голову, наблюдаемое действие отражается в нашем мозге. Внутренне мы повторяем наблюдаемое действие – мы находимся в «резонансе» с наблюдаемым человеком и тоже чешем себе голову, но только в своем мозге, не делая это внешне. Здесь учеными используется понятие «резонанс». Мы находимся в резонансе в своем мозге, благодаря своим зеркальным нейронам, в резонансе к наблюдаемому вовне действию другого человека (поэтому зевота заразна).
   Таким образом, я тоже использую слово «резонанс» для области репрезентационного восприятия. Мой образ (из моей фантазии) таков: мы часто находимся своими чувствами в резонансе с излучением личности, которой мы предоставили себя в распоряжение в качестве заместителя.
   Вернемся к возможности того, что заместители не всегда вибрируют в точном резонансе к реальной личности, которую они представляют как заместители. Это такой же феномен, как феномен видимого соответствия чувств заместителя и реальной личности. В моем мире фантазии важно серьезно воспринимать феномен кажущегося отсутствия резонанса, как и сам резонанс. Многие люди настолько воодушевлены этими феноменами при расстановках, что в своей фантазии они уже убеждены, что могут сами всегда (!) верно чувствовать другого человека. Они считают, что каждый раз, когда предоставляют себя в распоряжение другому человеку, они обнаруживают в собственном теле его барометр настроения. Поэтому такие люди считают, что могут чувствовать, когда с ними «что-то не так», они исходят из того, что всегда являются «зеркалом» для другого человека и его дисбаланса, и развивают в себе представление, что этому человеку нужна помощь или провокационный толчок. Если же другой человек не принимает этот импульс или не признает зеркало, потому что это ему вообще-то не помогает, они не говорят: «О, значит, я ошибся, я думал, тебе это поможет», – они думают или говорят следующее: «Ты не хочешь принимать помощь! У тебя блок! Ты не смотришь на это!»
   Я подробно описываю здесь это, потому что время от времени мы можем столкнуться с таким, как кажется, самонадеянным поведением другого человека в нашей обыденной жизни. Кто-то другой знает лучше нас, что для нас хорошо, – мыслимо ли это? Мое предложение по решению такого кажущегося конфликта я уже подробно описал в предыдущем разделе.
   Любая фантазия любого человека равноправна, потому что каждая фантазия служит тому, кто ее создал.
   Так что речь идет не о том, чтобы сопротивляться самонадеянному поведению или говорить, что эти, приведенные в пример, «знающие» люди чувствуют что-то неверно, или неверно действуют, или что-то строят из себя. Потому что в таком случае я сам поставил бы себя со своей правдой выше и утверждал бы, что я знаю, как вообще все правильно. Точно так же я не считаю, что деструктивная критика – это что-то плохое, даже если от нее временами плохо. Для меня важно признать конфликт таким, как он есть, отдать должное обоим мирам – как равноправным – и потом подумать, что можно сделать с последствиями. Речь идет о том, чтобы уважать конструктивный мир фантазии другого человека (дающего оценку) так же, как и конструктивный мир фантазии того, кто лучше знает или якобы отзеркаливает. Следующий шаг или даже мир можно найти, возможно, в высшем всеохватывающем мире фантазии, в котором личные миры фантазии разных конфликтующих сторон сходятся и могут плодотворно дополнять друг друга. Может быть, можно направиться к новой, интегрирующей все стороны цели? Это часто зависит от многих факторов.
   Как можно найти вышестоящий, все интегрирующий мир фантазии, я опишу в главе 3.
   Как я наткнулся на фразу: «Я больше не предоставляю себя этому»? Когда расстановка закончена, а заместители выходят из своих ролей, репрезентационное восприятие прекращается, резонанс заканчивается, и это значит, что и ролевые чувства исчезают. Это я могу наблюдать регулярно. Заместители больше не находятся в распоряжении расстановки, они выходят из ролей и снова становятся самими собой. После того как моя роль заместителя «мачо» уже не была нужна, я занял свое место на стуле среди остальных и опять вел себя как обычно. Мои чувства «крутости» исчезли.
   В конце 2005 года я впервые задумался о том, что этот феномен можно перенести на нашу обыденную жизнь. Разве мы не предоставляем себя в распоряжение друг другу в определенных ситуациях? И разве из-за этого в нас не проявляется репрезентационное восприятие? Я использовал определенные обыденные ситуации, в которых я чувствую себя определенным образом связанным с другими людьми. В этих ситуациях до сих пор я автоматически вел себя так, как не стал бы вести себя, если бы был независим. Это воспринималось как роль, которую мне нужно было играть. Так внутри себя я решил прекратить предоставлять себя этому. И на самом деле, я почувствовал, как во мне что-то расслабилось, как я стал чувствовать себя аутентичнее и уравновешеннее в своем поведении без того, чтобы дистанцироваться от ситуации. Это происходило не всегда, но частенько.
   Однажды я встретил по-настоящему робкого человека, который часто оговаривался и говорил всегда очень тихо. Я почувствовал, как и сам начал ощущать себя неуверенно, стал оговариваться чаще, чем мог допускать это раньше. После моего внутреннего решения больше не отдаваться этому, неуверенность спала с меня, а моя речь стала снова ясной и уверенной.

   Но вы, которые сильны и быстры, смотрите, чтобы не хромать перед настоящим хромым, думая, что этим вы делаете доброе дело.
Халиль Джебран, «Пророк», 1973

   Особенно сильные чувства я испытал с десятилетним учеником, который учился играть на фортепиано. На первых уроках было трудно сдерживаться и не вести себя жестко по отношению к нему, когда он ошибался. Мне с трудом удавалось оставаться дружелюбным. Кроме того, я почувствовал желание угрожать ему тем, что я могу прекратить заниматься с ним дальше, если он будет продолжать мало заниматься дома, – однако я не озвучил эту угрозу, а только думал о ней и сдерживал себя. С другими учениками обычно я чувствовал себя открыто, мы понимали друг друга, и у меня всегда была установка, что это неважно, сколько они занимались дома. Я брался за уровень, на котором они находились в текущий момент, и вместе с ними работал на уроке над дальнейшим продвижением. Таким образом, мы понемногу продвигались вперед, и в то же время я демонстрировал им, как можно учиться. У моих учеников всегда была свобода самостоятельно определять, насколько быстро они хотят достигнуть успеха. Из-за того, что я мог сравнивать их с другими учениками, я осознал, что в случае этого ученика мои сильные чувства и мое желание угрожать ему – наверное, роль, которую я должен играть для него, и я предположил, что у него по-настоящему строгие родители. Спустя пару недель я познакомился с отцом, который забрал своего сына с занятия и обменялся со мной парой слов. Когда он с сыном уходил, между ними создалась ситуация, в которой отец высказал угрозу: «Если ты и дальше так себя будешь вести, больше не пойдешь на уроки музыки». На следующих уроках я больше не предоставлял себя этой роли отца – и с этого момента мне было существенно легче открыто и дружелюбно обращаться с этим учеником.
   Так я обнаружил в своем мире фантазий новую возможность освобождаться от отягощающих резонансных чувств при определенных связях с другими людьми. Многие читатели и читательницы первой моей книги сообщали мне, что у них есть похожий опыт.
   Когда они чувствуют себя в плену определенной ситуации или просто плохо себя чувствуют, они экспериментируют и внутренне проговаривают следующее решение: «Я больше не предоставляю себя причине моих чувств». Это вы можете применять сразу и по отношению к деструктивной критике. Если кто-то критикует вас неприятным образом, то вы говорите самому себе эту фразу и смотрите, как вы чувствуете себя после этого.
   Конечно, это предложение можно и менять. Попробуйте следующие варианты:
   «Я не предоставляю себя деструктивности».
   «Я больше не нахожусь в распоряжении скрытой за деструктивностью боли другого человека, я оставляю ее ему/ей».
   «Я больше не предоставляю себя в распоряжение цели этого человека».
   Пронаблюдайте, меняется ли что-то в вашем самоощущении, собирайте опыт. Обращайте внимание на то, когда это работает, а когда нет. Будьте исследователем своих чувств.
   Конечно, я размышлял об этом опыте и искал толкования и выводы, которые могли бы логически объяснить мне этот феномен. Почему мы предоставляем себя в распоряжение другим людям? Почему при этом иногда мы проживаем репрезентационное восприятие?
   Я разработал по этому поводу следующую фантазию.
   Если у нас есть желание, или же мы чувствуем проблему, или хотим изжить какое-то давление, или хотим что-то решить, короче: если у нас есть «цель», то логично и наше стремление достичь этой цели. К этому относится и то, что мы точно знаем, где мы находимся. Если я заблудился в городе, то карта или путеводитель поможет мне только тогда, когда я знаю, на какой улице нахожусь в данный момент. Если у меня есть психологическая проблема и я ищу профессиональной помощи, то консультирующий терапевт может мне помочь лишь в том случае, если он проинформирован в точности о моей текущей проблеме, если он своим миром фантазии может понять мой мир фантазии и может правильно описать мне его. Так что этот терапевт должен сначала подробно опросить меня и познакомиться со мной, прежде чем предлагать мне какие-то меры. Первый вопрос, который врач задает больному ребенку, звучит так: «Ну, где болит?» Первый шаг по достижению цели – это точно распознать текущее местоположение – проблему, слабое место. Так что наш первый взгляд должен быть направлен на слабое место, на текущее местоположение, чтобы максимально точно познать его и оттуда предпринять следующие шаги.
   Если мы находимся в контакте с другим человеком, у которого есть цель, и он хочет нашей помощи, то сначала мы должны ознакомиться с его проблемой, с его нынешним положением, чтобы суметь оказать ему эффективную помощь. Так что мы автоматически и совершенно естественно настраиваемся на его слабое место, вступаем в резонанс с его нынешним состоянием – и иногда начинаем испытывать чувства, которые соответствуют его состоянию. Поэтому временами мы чувствуем себя хуже, если хотим помочь кому-то, или же у нас появляется чувство нетерпения, беспокойства, нервозности. Почему? Потому что проблема другого человека частично может состоять из нетерпения, беспокойства, нервозности и так далее, особенно если у него есть привычный страх перед тем, что помогающие ему люди обычно ведут себя нервно, нетерпеливо и беспокойно.
   Чем больше мы хотим что-то изменить в себе или в ком-то другом, тем сильнее мы концентрируемся на проблеме и тем интенсивнее мы воспринимаем ее – в том числе через свои чувства.
   Итак, если мы плохо чувствуем себя в роли помощника, то эти чувства мы можем истолковать как «резонанс к проблеме другого человека», идентифицировать чувства как часть проблемы и использовать их так, что они послужат нам как поддержка по достижению цели. Мы можем, например, спросить человека, знакомы ли ему такие чувства по себе или по другим людям, которые близки ему или были близки, и могут ли эти чувства быть связаны с его проблематикой. Возможно, осознание этой взаимосвязи приведет к лучшему пониманию, а за этим – и к окончательному разрешению.
   Или же мы решаем помогать другому максимально хорошо, не вступая в эту форму резонанса с ним («Я больше не предоставляю себя в распоряжение причине этих чувств»). Иногда мы можем лучше помочь человеку, если не отдаемся определенным аспектам.
   Или же мы решаем вообще не помогать другому человеку, то есть вообще не предоставлять себя его целям. Мы оставляем его проблему такой, какова она есть.
   Чем больше мы принимаем и отпускаем что-то таким, каково оно есть, тем меньше мы привязаны к проблеме или задаче; мы чувствуем себя свободнее и можем развивать в себе другие чувства.
   Попробуйте сами:
   • «Желание перемен» приводит к тому, что мы интенсивнее связаны с чем-то и глубже воспринимаем это (= изучение).
   • «Признание того, что есть», приводит к тому, что интенсивная связь отпускается. Мы можем сконцентрироваться на чем-то новом. Восприятие старого уходит на задний план или полностью исчезает (= разрешение).
   В предыдущей книге я писал:
   «Счастье возникает, если у нас есть желание перемен, мы проживаем его и можем успешно достичь изменения.
   Счастье возникает, если мы можем признать что-то или кого-то таким, каково оно есть, больше не желаем что-то менять и чувствуем облегчение.
   Страдание возникает, если мы хотим изменить что-то, что не дает изменить себя, – и мы не можем просто оставить свое желание изменения, не можем просто признать текущее состояние (возможно, потому что мы еще недостаточно ознакомились с этим).
   Страдание возникает, если у нас есть желание изменить что-то, но мы не знаем, как мы можем реализовать его (здесь тоже речь идет об обучении).
   Счастье возникает, если мы к нужному времени научились самостоятельно исполнять свое желание перемен, вовремя отпускать это желание и признавать его как есть, вовремя исполнять еще одно желание, отпускать его… и при этом всегда знать: все происходит вовремя.
   Иногда страдание возникает потому, что мы не научились чему-то. Иногда страдание возникает потому, что мы не отпустили что-то, не признали. Если мы научимся и отпустим, то достигнем лучшего равновесия и обретем опыт счастья.
   Абсолютное счастье – знать все эти взаимосвязи и быть способным сказать себе в каждой ситуации: „…И это имеет место быть“.
   Даже в самом глубоком кризисе и при глубочайшей боли я знаю: они относятся к этому, это часть моей жизни, показывает мне вечные перемены и совершенную Вселенную. Это знание и это доверие Вселенной я чувствую – несмотря на всю боль – как абсолютное счастье».
   В этом месте я хотел бы сказать пару слов по поводу определения понятия «проблема»: недавно я участвовал в дискуссии, в которой один человек утверждал, что проблема есть у того, кто ее чувствует. Другой человек считал, что можно чувствовать также проблему другого человека. В близких отношениях иногда один чувствует, что у другого проблема. Например, женщина чувствует, что у мужчины проблема с его матерью, потому что он каждый раз нервничает, когда она звонит. Когда же супруга пытается поговорить с ним об этом, он уверяет, что у него нет проблем – все в порядке.
   Моя фантазия на этот счет такая: я думаю, недоразумение находится в нашей коммуникации и в употреблении слова «проблема». Предположим, у человека есть нерешенная травма, по нему это видно, он реагирует на определенные ситуации отказом и страхом, однако и тогда может быть, что этот человек скажет, что у него нет проблемы.
   Для лучшего объяснения я перейду на уровень тела: человек однозначно имеет проблемы на уровне тела, потому что у него нет руки. Если мы посмотрим на этого человека, мы сможем сказать, что у него есть проблема, однако если мы спросим его, то он может ответить нам, что он чувствует себя счастливым, что у него все в порядке. Этот человек научился жить с очевидным для нас отклонением. Он согласился с состоянием «есть». Тело или душа отмечены определенным образом – один был бы недоволен этим и хотел бы изменить что-то, и он обозначил бы это как дисбаланс, другой согласился бы с этим, допустил бы это таким, как оно есть, не желая ничего изменить, и был бы вполне доволен тем, что есть.
   У того, кто недоволен, есть проблема, потому что он хочет что-то изменить, решить проблему.
   У того, кто доволен, нет проблемы, даже если его телесное или душевное состояние «ненормально» и кажется другим людям дефектным.
   Так что если женщина чувствует защиту своего мужчины от его матери, то вопрос в том, кто именно хочет изменить это, а кто этим доволен. У того, кто хочет изменить ситуацию, есть проблема, которую нужно решить. Так что если женщина хочет изменить защиту мужчины, то первым шагом в направлении решения проблемы было бы повлиять на мужчину и его убеждения так, чтобы он тоже захотел изменить это состояние и избавиться от защиты по отношению к матери. Если женщине удалось повлиять на него, то теперь у него тоже есть проблема – и она будет сохраняться до тех пор, пока он не решит ее.
   В моем мире фантазии проблема всегда находится у того, кто хочет что-то изменить в настоящем состоянии. Исходная травма или же душевное или физическое нарушение может быть у другого человека, который доволен своим состоянием. Однако первый человек, находящийся в резонансе с другим, чувствует это как дисбаланс или проблему, потому что сам хочет изменить это.
   Если вы испробовали в действии установку: «Я больше не предоставлен тебе» – для облегчения определенных ситуаций и для того, чтобы больше не чувствовать в резонансе дисбаланс энергий других людей, то вы наверняка столкнулись с тем, что это предложение не всегда работает. Я нашел возможное объяснение. Оно связано со страданием: «Страдание возникает, если мы хотим изменить что-то, что не дает нам измениться, – и мы не можем просто оставить свое желание изменения…»
   В нашем прошлом определенно есть достаточно болезненных переживаний, которые оставили в нас желание того, чтобы это больше никогда не случилось. Если в настоящем времени намечается похожее событие, то это желание сразу же всплывает и сообщает нам: «Нет, только не теперь. Я не хочу этого!» Это желание изменений. Мы хотим изменить настоящее. Само по себе это не представляет проблемы. Часто мы на самом деле можем успешно достичь перемен и исполнить свое желание, особенно если мы осознаем его.
   Однако бывают ситуации, когда мы просто нехорошо себя чувствуем и даже не знаем почему. Такая ситуация, возможно, активирует в нас уже давно забытое желание перемен, защиту против того, что некогда случалось с нами. Однако поскольку мы его забыли, мы не вспоминаем его в данный момент. Мы лишь плохо чувствуем себя и, возможно, поначалу думаем, что с нами все в порядке, а не в порядке что-то с этой ситуацией. Тогда мы пробуем фразу: «Я больше не предоставляю себя этой ситуации» – и, может быть, уходим, пространственно дистанцируемся. Однако наше чувство дискомфорта остается, и нам приходится постоянно думать о нем, мы не можем переключиться, оно нас занимает. В этом случае я рекомендую посмотреть на самого себя и предположить, что в этом чувстве была реактивирована какая-то бессознательная защитная модель. Это отличный шанс снова вытащить на осознаваемую нами поверхность эту защитную модель и снова вспомнить: «От чего, собственно говоря, я сейчас защищаюсь?» Если после этого вопроса у нас возникает образ, чувство или воспоминание, то мы можем снова поразмышлять, нужна ли нам эта защита в настоящем, и можем ли мы применять ее более целенаправленно, ясно и осознанно, или же мы можем отпустить, разоружиться и хотим образовать новую цель.
   В своем мире фантазии я убежден в том, что в нас существует бессознательная инстанция, которая точно знает, что для нас является следующим лучшим шагом. Я называю эту инстанцию «мудрая Вселенная». Она заботится о том, чтобы реактивированная однажды бессознательная защита исчезала не сразу, как только мы покинули ситуацию, которая пробудила ее. Она остается как неприятное чувство, как «проблема», как шанс на дальнейшее развитие и занимает нас до тех пор, пока старое забытое желание из того времени снова не станет осознанным и мы не достигнем новой ясности по поводу самих себя. Эта ясность приводит нас к лучшему эмоциональному равновесию. Либо теперь мы точно знаем, чего мы не хотим, и можем это сформулировать и реагировать на следующую ситуацию уверенным установлением границ, либо мы замечаем, что вообще-то нам больше не нужно это старое желание. Прошлая болезненная ситуация уже давно прошла, это больше не относится к нынешней ситуации, потому что наша жизнь уже идет дальше.
   Я рекомендую решение «Я больше не предоставляю себя этому» в качестве ценного инструмента для получения большей ясности в своих чувствах. Я чувствую неприятное чувство, тестирую это предложение и наблюдаю, остается ли мое чувство или исчезает. Если оно на самом деле растворяется, то моя нынешняя проблема с большой долей вероятности находится в прямой связи с моим окружением. Это значит, что мне со своими зеркальными нейронами и моим репрезентационным восприятием больше не нужно предоставлять себя своему окружению. Если мое неприятное чувство остается и продолжает занимать меня, то во мне реактивировано мое собственное бессознательное желание перемен, от которого я могу освободиться через осознание.
   Либо у меня есть ясность, что эта проблема связана со мной, и я могу решить ее сам (или же с помощью других людей), или же у меня есть ясность, что моя проблема, которую я чувствую, никак не связана со мной. В последнем случае, самое большое, что я мог бы, – изменить в ситуации хоть что-то, если бы мое окружение было готово изменить что-то в себе. В противном случае я могу отпустить, оставить дисбаланс у другого человека, где ему и место в соответствии с моей фантазией, и я не должен продолжать быть в его распоряжении. Тому же, кто находится в близких отношениях и думает: «Но ведь я не хочу отстраненности с ним…», – я хочу процитировать слова Халиля Джебрана, который пишет о браке в «Пророке»: «Наполняйте чашу друг друга, но не пейте из одной чаши. <…> Пойте и танцуйте вместе и будете радостны, но позволяйте друг другу бывать наедине с собой. <…> Будьте рядом, но не слишком близко. Потому что и колонны храма стоят отдельно. И дуб, и кипарис не растут в тени друг друга».
   В одном из последних абзацев моей первой книги написано:
   «На прощание я расскажу вам о своем недавно приобретенном опыте… В абсолютном равновесии нет восприятия. Мой собственный путь и мои вытекающие из этого действия находятся с окружающим меня миром в тесном соотношении, в глубокой связи. Если я с уважением иду „своим“ путем, то я не отделен, а полностью во взаимосвязи».
   Не все смогли понять этот опыт. Собственно говоря, это скорее часть этой книги – «Последствия». Что случится, если в своем мире фантазии я полностью приму картину, что на высшем уровне все связано со всем и «разделения» не существует? Какие последствия для моей обыденной жизни это повлекло бы?
   Эта связь представляет собой абсолютное равновесие, потому что на этом уровне нет противоположностей, нет разделения, нет дисбаланса, нет отсутствия связи. Если все связано со всем, то мой конструктивный мир фантазии, моя личная «воля» и все мои собственные, даже кажущиеся эгоистичными импульсы находятся со всем остальным в глубокой связи. Совершенно все равно, что я делаю: оно исходит из целого, его источник там. Это действует не только для меня, но и, например, для деструктивного критика и, в конечном счете, для всего сущего. Эта фантазия помогает мне намного лучше относиться к тому, что я думаю, чего я хочу, что я делаю, что мне встречается, и в соответствии с этим нести все последствия моих решений и интегрировать их. Абсолютно все имеет место быть.
   Эта тема и то, как в таком случае обстоят дела с личной ответственностью, будет предметом главы 3.
   Подробное обобщение первого тома я задумал как аудиокнигу: «Я больше не предоставлен этому – сущность». Она состоит из двух аудиодисков и содержит в качестве дополнения пьесы и музыку, написанную и исполненную мной. Я особенно вдохновлен диктором Эрихом Ройкером, опытным синхронным диктором во многих фильмах, он очень живо и захватывающе зачитал избранные тексты из книги. Во время работы в студии записи я просто предоставил себя ему в качестве слушателя, пока он читал тексты. Я обращал внимание только на то, растекаюсь ли я мыслью по древу, или же я должен слушать его как прикованный. Как только я ловил себя на том, что думал о других вещах, я прекращал запись, и мы искали неровности в интонации или выражении в последних предложениях. В большинстве случаев я находил что-то, мог сделать ему предложение по изменению, и мы повторяли соответствующее предложение так долго, пока оно снова не захватывало мое внимание. Итак, каждый раз свой недостаток концентрации я серьезно воспринимал как знак ошибки – и это было успешно.
   Похожим образом возникла музыка. Когда мы закончили запись текстов, я предоставил себя музыкантом. Я снова слушал слова Эрика и наблюдал свои чувства и свою интуицию, то, какие музыкальные идеи возникают во мне. Поэтому музыка находится в очень тесной взаимосвязи с вибрацией Эрика как диктора, а также с содержанием текста. Следствие: хотя я сам сделал этот диск и знал его содержание как свои пять пальцев, я каждый раз снова поражаюсь, слушая его, и он ни в коей мере не наскучивает мне. Аудиокнига – это хороший пример того, что можно достичь, если в обыденной жизни конструктивно применять феномен «предоставления себя».
   При сотрудничестве с Эриком Ройкером я совершенно отчетливо понял, как можно успешно использовать свой недостаток концентрации. Если перенести этот опыт на мое детство или юность, то возникают интересные последствия. Я могу рисовать себе, почему у некоторых учителей в школе я полностью вникал в дело, а у других постоянно улетал в мыслях и чувствовал себя несконцентрированным: я предоставлял себя этим учителям, находился с ними в резонансе и мог воспринимать их собственную гармоничность или расстроенность. Размышляя сейчас со своей нынешней точки зрения, я могу подтвердить: в школе была тенденция не любить учителей, на занятиях у которых я мог сконцентрироваться, поскольку они противоречиво вели себя. У них были высокие ожидания, которые они пытались реализовать с агрессивным давлением, или же они были слишком задумчивы и неуверенны в себе. Эти моменты можно рассматривать как подтверждение того отсутствия педагогической согласованности, которые, наверное, были причиной моей недостаточной концентрации и отсутствия интереса. Своим отсутствием концентрации я находился в интенсивной связи с учителем. Не является ли недостаток концентрации знаком отсутствия понимания между двумя людьми, в котором участвуют оба человека?
   Если сегодня кто-нибудь скажет мне, что в то время я просто был невнимательным учеником, я в любом случае могу сказать себе: «Я был внимателен – только в другом смысле».

//-- Напоминание --//
   • Я смотрю на мир, на людей вокруг меня и на себя самого при помощи своего личного конструктивного мира фантазии.
   • Каждого человека я считаю фундаментально свободным в формировании его собственного равноправного мира фантазии и в решении того, с кем он хочет играть.
   • Временами у меня есть возможность ощутить в себе части личности другого человека, посредством «репрезентационного восприятия» – в виде резонанса. Если хотите углубиться в это и поупражняться, обратитесь к первой книге – «Я больше вам не подчиняюсь. Как избавиться от негативных эмоций и переживаний, вступая в новые отношения».
   • Я могу выбирать, предоставляю ли я себя этому и вступаю ли в резонанс со своим окружением. Я влияю на это, желая что-то изменять или оставляя это таким, каково оно есть, желая помочь или полагаясь на то, что моя помощь не нужна.

Почему мы редко ощущаем себя понятыми?

   Со школьных времен я до сих пор очень четко помню девочку из четвертого класса, которая ужасно пахла. Ее родители курили, и ее одежда вся пропахла сигарным дымом. Ее постоянно заставляли есть чеснок, чтобы она не болела, и от девочки всегда пахло чесноком. У нее было много прыщей, и она вовсе не выглядела мило. С ней никто не хотел сидеть за одной партой. Девочка была изгоем. Как-то я посочувствовал ей и сел с ней рядом. Да я и сам был изгоем – только по другой причине: мальчики посильнее временами колотили меня в школьном дворе. Конечно, я могу только предполагать, почему они это делали. Я смутно помню, что в первые два года я еще активно участвовал в уроке. Я много знал и всем показывал, что могу. Потом от рака спинного мозга умер мой брат, который был старше на шесть лет. Тогда, в девять лет, я стоял у его гроба, сначала с облегчением, потому что наконец-то закончились ссоры между мной и им. Я часто чувствовал, что он подавляет меня и угрожает мне. И теперь это закончилось. Или? Разве параллельно с годовой болезнью моего брата более сильные мальчики в школе не начали дразнить и колотить меня – из зависти к моей живости и хорошим отметкам? Может быть, они шли по стопам моего брата?
   В любом случае, вся моя живость полностью исчезла в четвертом классе, после побоев я сдался и стал изгоем. Так ко мне пришло понимание других изгоев.
   Если я в этом месте думаю о понимании, я наталкиваюсь на два уровня: более сильные мальчики могли бессознательно почувствовать, что я был подходящей для них жертвой. Я один не мог защититься: не жаловался учителям, ничего не рассказывал родителям, и мои обидчики были уверенны в своей безнаказанности. Они бессознательно «понимали», как использовать меня. Я же сам при этом вовсе не чувствовал, что меня понимают. Для меня понимание значило бы то, что мы видели бы друг друга на одной стороне, вместе играли бы во что-то, держались бы вместе и поддерживали друг друга. Вместо этого мои слабости бессовестно использовались. Я был слишком дружелюбным.
   Один раз я захотел быть таким же, как и эти мальчишки, и по дороге домой, что шла через маленький лесок, запугивал робкую девочку из нашего класса. Однако выстрел пошел в другую сторону. Она рассказала это родителям, они связались с классным руководителем, и на следующий день мне пришлось извиняться перед ней на глазах у всего класса, что я и сделал, красный как рак.
   Случай (или мудрая Вселенная, или мое бессознательное) охранял меня от проявлений моей «темной» стороны. Часто, когда я опять хотел сделать что-то запрещенное, потому что другие люди это делали, меня заставали, и мне приходилось знакомиться с последствиями.
   И здесь я тоже не чувствовал, что меня понимают. Люди, которые меня наказывали, злились на меня и не могли увидеть, что я просто хотел быть «как все». Правда, бессознательно они как-то «понимали», как поймать меня с поличным.
   Никто меня не понимал. Однако на другом уровне мое окружение реагировало на мои слабости. Эти слабости, похоже, «понимали» очень глубоко! И наоборот, позднее при связях с разными женщинами я сталкивался с тем, что не могу правильно понять их манеру поведения; я не правильно понимал их реальность/их мир фантазии. Однако я мог точно чувствовать, в какой момент они внутренне уходили от меня и открывались другим мужчинам (модель, которая преследовала меня определенное время). Я чувствовал себя беспокойно, у меня была паника, потом я звонил им и задавал вопросы – пока не получал подтверждения. Кроме того, я «понимал», как сказать или сделать такие вещи, из-за которых мои партнерши чувствовали себя обиженными.
   Как это связано? Наш ум не понимает, понимает наше чувство?! А почему наше чувство реагирует на слабости или раны другого человека?
   Понимание в форме «использования» моих слабостей я переживал издавна и часто.
   Понимания в форме поддержки моих собственных целей и учета моей ранимости я практически никогда не переживал.
   Однако поскольку я интенсивно стремился к пониманию и поддержке, мне ничего другого не оставалось, как сначала понять самого себя, чтобы потом научиться объяснять своему окружению, каков я и что ищу. Так, во время обучения музыке я пытался все лучше понять себя. Мысль была проста: если я буду точно знать себя, свои чувства и причины своих поступков, я смогу описать их и меня поймет мое окружение – я смогу, наконец-то, ощутить поддержку и почувствовать защиту.
   Многие годы я искал что-то в себе, исследовал свои чувства, свои действия, свои блоки, причины своих слабостей, все лучше понимал себя, благодаря этому освободился от заблокированных чувств в себе, продолжал искать – и на самом деле наконец-то наткнулся на золотую жилу. Я нашел некую основу понимания в себе. Мне даже «случайно» удалось удержать этот процесс познания, потому что основу понимания я обнаружил во время работы над своей первой книгой в 1996 году.
   В чем заключается эта основа понимания? Благодаря невероятному переживанию резонанса во мне развилось представление о том, что базовая мотивация любого существования – это желание лучшего равновесия. Из этого во мне развилась формула: «У каждого элемента есть желание равновесия». Я чувствовал, что долгий поиск окончен. Благодаря такому представлению я мог все отпустить. Я наконец-то «понял» – не только себя, но и многие закономерности своей жизни и жизни моего окружения. Все объяснения, которые я мог дать себе с этой точки зрения, показались мне логичными и ясными; это чувство остается у меня до сих пор.
   Тогда я вел поиск сам по себе, потому что как до этого, так и после я чувствовал, что никто в моем окружении не понимает меня. Каждый человек задавал себе вопрос, зачем столько думать, почему бы мне просто не «жить», почему я так скованно веду себя. Мне говорили, что я должен наконец-то «отключить» голову, прекратить задумываться, бросить вести дневник, остановить процесс постоянного анализа. Однако что-то во мне не сдавалось: чувствовало, что когда-то я наткнусь на эту золотую жилу.
   Когда я осознал, что у каждого элемента есть желание равновесия, и пережил в связи с этим настоящий фейерверк открытий, я исходил из того, что так будет чувствовать себя любой человек, которому я сообщу об этом.
   Я был убежден: теперь, наконец-то, я могу открыться навстречу и пойти к окружающим со своим открытием, рассказать все, что со мной происходило и происходит, и каждый сразу же сможет понять это. Я буду встречать только таких людей, которые будут радостно смотреть на меня и говорить: «Да, Олаф, теперь ты наконец-то нашел это и понял сам себя! И мы тебя тоже понимаем, ты был в поиске этого. Добро пожаловать в наш круг! Теперь ты, наконец-то, с нами!»
   Я был абсолютно убежден в том, что каждый сразу же поймет меня. Так что я сразу же побежал к нотариусу, чтобы составить свидетельство, которое подтверждало бы содержание и время моего открытия. Ясно, что нотариус должен был бы при чтении моего текста сразу же воодушевиться…
   Однако нет, такого не произошло…
   И другие люди, которым я вдохновенно рассказывал о своем открытии, не понимали ровным счетом ничего.
   Никто не мог на самом деле уловить это.
   Когда я предлагал свою первую книгу различным издательствам, никто не хотел ее брать. Никто не понимал, о чем она.
   Странно…
   Постепенно до меня стало доходить: если я хочу быть понятым, мне необходимо самому научиться понимать других людей, формулировать и выражать то, что я хочу донести до них более грамотно. Это стало озарением, которое сопровождает меня с 1996 года. С тех пор я постоянно учусь. Учусь четче формулировать и выражать свои мысли и понимать чужие для меня миры фантазий других людей. В своем мире фантазии я уже давно вижу, что все в нем стремится к равновесию, и на основании этого делаю вывод, что у каждого человека есть его собственное желание равновесия. Именно этому я и хочу научиться – пониманию различных желаний людей, находящихся в разных равновесных ситуациях.
   Поскольку это познание освободило во мне базовое чувство и привело меня к дальнейшим, истинно гениальным открытиям о себе самом и о людях вокруг меня, я начал с того, что занялся поиском, если так можно сказать, некой единой для всех «формулы мира». Однако вскоре мне пришлось расстаться со своей самонадеянной позицией. Я вернулся назад и понял: правила моего мира вовсе не обязательно будут действенны в мирах других людей. Они определяют лишь мою реальность, мой конструктивный мир фантазии.
   Теперь я смотрю, не выстроили ли другие люди – так же самостоятельно, как и я, – подобный мир фантазии. Не думают ли они, как я? Не побудил ли я их к тому, чтобы развивать мир их фантазии – похожий или непохожий на мой? Нет ли у них другого мира фантазии?
   Тех, чей мир фантазии отличается от моего, я могу разделить на две группы:
   1) те, кто может понять мой мир фантазии, но чувствует себя лучше в другом мире фантазии;
   2) те, кто не может понять мой мир фантазии и сам не замечает этого. Они убеждены, что поняли мой мир фантазии, однако видят во мне нечто другое, не соответствующее моему миру фантазии, что я не могу подтвердить.
   Со времен своей учебы я как дирижер, преподаватель пения и игры на фортепиано много общался с различными людьми и группами людей из мира музыки. С 2003 года я начал вести наблюдения за участниками Свободных Системных Расстановок, а с 2007-го – получать множество писем в качестве реакции на мою первую книгу «Я больше вам не подчиняюсь». В 2009 году я провел очень успешное шестимесячное турне в поддержку этой книги, в котором выступал перед аудиторией, проводил семинары в Германии, Австрии и Швейцарии (всего я выступил в тот раз более чем в семидесяти местах). Однако фактически я до сих пор так и не встретил никого, кто рассказал бы мне о чувственной базе, подобной той, что я обнаружил в себе. Таким образом, я сделал вывод: что развилось во мне – это лишь мой собственный мир фантазии, и его не нужно обобщать.
   С другой стороны, очень многие люди, благодаря моим книгам ощутили себя понятыми. Я постоянно слышу от них признательность за то, что выразил те моменты, о которых раньше прочитать им было негде. Может быть, в своем мире фантазии я понял что-то такое, благодаря чему другие люди могут лучше понять себя?
   Для решения этого конфликта я использую следующую точку зрения: у меня есть мой собственный мир фантазии, и каждый, кому мой мир фантазии помогает, в действительности переживает его внутри своего собственного мира фантазии. За это положительное открытие или опыт ему нужно благодарить лишь себя самого и свою способность уметь автономно двигаться к наилучшему равновесию. Это похоже на то, как если бы человек наблюдал великолепный закат солнца, и в это время ему приходили бы самые лучшие мысли и чувства. При этом закат солнца – это просто закат солнца. Книга – это только книга. Слова – это только слова. А моя фантазия – это только моя фантазия. Что со всем этим делает человек – полностью его личное дело – в рамках его собственной фантазии.
   В своем поиске понимания я все больше развивал фантазию о том, что под влиянием своей жизни каждый человек развивает в себе свою собственную фантазию. Многие миры фантазии при сравнении показывают много совпадений. При этом люди будто ощущают одну волну, однако многое и отличается, так как жизненный путь каждого человека развивается индивидуально.
   Конкретно мой мир фантазии по-настоящему понять не сможет никто и никогда, потому что никто и никогда не проживал моей жизни. Также и я никогда не смогу окончательно и полностью понять миры фантазий других людей, потому что не проживал их жизней.
   Итак, вывод: мы редко ощущаем себя понятыми по причине того, что наш жизненный путь всегда отличается от жизненных путей других людей. Помня об этом, мы сможем лучше понять и своих детей, если они у нас есть, – у них другое детство, другие взгляды. И каждый развивает свой персональный мир фантазии, соответствующий именно его жизни.
   Что остается?
   Остается сходство – между некоторыми мирами фантазии, когда мы порой ощущаем себя с кем-то на «одной волне». Или то, что хочется назвать пониманием. Это маленькие подарки – переправленные к нашим берегам, прибитые волнами океана фантазий. Это маленькие «островки единства», на которых мы забываем, что в нашем мире полно недоразумений.
   И все же эти острова «только» сходство, дающее нам, пусть временное, чувство единства…
   Почему же я все-таки пишу эту книгу? Почему я стараюсь сформулировать свой мир фантазии? Почему я продолжаю искать понимания?
   Потому что моя жизнь состоит из различных желаний лучшего равновесия. Я считаю, что если у нас будет возможность заглянуть в самую глубину мира фантазии каждого человека, то мы обнаружим там – в качестве «базовой мотивации» – желание стабильности личного равновесия, постоянный поиск которого в моей фантазии – основной мотор поведения всех (и каждого в отдельности) людей, животных и даже материи. Мы являем собой желание устойчивого равновесия. Все являет собой желание равновесия.
   В моей фантазии мельчайшая строительная единица Вселенной – это не материальный элемент и даже не суперструна, а сила – желание.
   Мы – это желания.
   Понятие «желание» я определяю в своем мире фантазии таким образом, что к нему относятся как известные, так и неизвестные нам физические силы, например, земное притяжение. Это желание земли продолжать существовать, то есть продолжать держать себя и свое окружение. Гравитация – это желание равновесия. Любое движение – это стабилизация равновесия по пути к цели.
   Существуют желания, которые между собой очень похожи. Здесь мы испытываем понимание и сотрудничество, счастье и гармонию, резонанс и успех. Существуют желания, которые между собой сильно разнятся. Здесь мы испытываем разделение, боль, столкновение, борьбу, войну, смерть. Поэтому война – это «естественное» следствие наших отличающихся форм существования, которые состоят исключительно из желаний лучшего равновесия. Война в нас самих – это следствие многих различных желаний в нас самих – внутренний конфликт.
   Я часто ловлю себя на том, что ищу понимания у тех людей, у которых я, так или иначе, не найду его, потому что наши жизненные пути, миры фантазии и желания фундаментально отличаются друг от друга. Тогда я начинаю доказывать себе, что гораздо разумнее – искать общества людей, миры фантазий и желания которых более похожи на мои, вместо того чтобы заниматься «миссионерством». Однако я постоянно попадаюсь в эту ловушку: хочу найти понимания у тех, кто сделан, как говорится, из другого теста. Происходит это, прежде всего, с людьми, которые мне очень нравятся, несмотря на все наши различия. Я не могу вовремя отпустить связь, по причине естественного, как я уже говорил, с моей точки зрения, желания равновесия. И каковы последствия?
   У другого человека часто возникает чувство, что я хочу что-то навязать ему, он ощущает себя так, будто я нападаю на его мир фантазии, и начинает защищаться. Я говорю ему, что он неправильно меня понял, он говорит мне, что это я неправильно его понял, и вот – мы уже ругаемся.
   Основа такой ссоры – наше желание стабилизации личного равновесия, за которым скрываются наши разные жизненные пути, миры фантазии, желания, цели и оценки. И никто из нас не может, да и не станет отказываться от желания и стремления к признанию, пониманию, уважению своего жизненного пути.
   Отличия – та дистанция, что есть между нами, – выходят на первый план, становясь более четкими и явными. В экстремальном случае один кричит в лицо другому, как он что видит и в чем неправильность взглядов второго. При этом каждый демонстрирует свой мир фантазии и свои текущие желания, стремясь быть понятым и правым. Таким образом, ведется борьба за то, чтобы в общей «игре» отвоевать свои цели.
   Чем все это оканчивается?
   Либо между людьми дистанция увеличивается еще больше и они в ссоре расходятся, либо один из двух сдается, отказываясь от своего желания быть на «одной волне» с другим человеком и следует вышестоящему в нем желанию гармонии. Впрочем, возможен и другой вариант: оба видят отличие, которое становится все более явным, и понимают, что вопрос их не решается, – тогда они соглашаются с этим отличием, просто принимая его как факт. Оба отказываются от своего стремления находиться на «одной волне» и признают факт существующей дистанции и недопонимания.
   Иногда один из них начинает понимать другого, благодаря удачным объяснениям, и тут возникает новая общая волна. Еще одну возможность сохранения единства дает признание равноправных позиций. «Какой смысл в том, что мы оба здесь боремся за понимание и признание? Не конструктивнее ли будет признать наши отличия как факт?»
   Эту возможность не обязательно использовать обеим сторонам одновременно. Достаточно и того, если я один буду придерживаться ее и сам задам себе этот вопрос. Этим я меняю свою внутреннюю позицию: сначала у меня было желание, чтобы другой человек все же понял меня, наконец-то, правильно. Потом я вырабатываю в себе новое желание – на высшем уровне понять то, почему именно каждый из нас борется за понимание.
   Ответ, который на этот вопрос можно получить в большинстве случаев, будет примерно таким: никто не хочет отказываться от своих желаний потому, что и тот, и другой в этом случае почувствует сильную боль потери. Вот каждый и стремится настоять на своей цели в общей игре.
   Если каждый расскажет другому, что именно причиняет ему боль при отказе от своего желания, оба попадут на новый уровень. Каждый лучше поймет мотивы другого и, возможно, таким образом обнаружатся новые пути решения возникающих конфликтов, когда все было проговорено и объяснено на уровне стремления к близости, взаимопониманию и равноправию – на основе уважения персонального мира фантазий другого человека.

Глубокое понимание на другом уровне

   Как я уже говорил выше, я осознал еще один – другой уровень понимания. В свое время я не ощущал понимания со стороны одноклассников, но они бессознательно «понимали», как меня использовать. Взрослые не понимали меня, но бессознательно раскрывали мои слабости и наказывали за них. Этот уровень отношений постоянно встречался мне в ходе моей жизни – до тех пор, пока я не раскрыл его более явно на семейных расстановках. Если у меня самого была проблема и я говорил об этом с людьми, то из-за их странных и абсолютно бесполезных для меня советов я ощущал, что они не могут меня понять по-настоящему. Однако если я просил на расстановках кого-то стать моим заместителем и играть разные роли, то, благодаря их ролевым играм, благодаря их игровым высказываниям, их сообщениям мне – изнутри этой роли, их движениям и взаимодействию друг с другом, я вдруг начинал чувствовать себя понятым в самой глубине души. Заместители, как бы нечаянно «понимали», как точно выразить мою проблему (мою слабость!) в своих чувствах и в своем поведении, ошеломляюще точно отразить ее и найти для нее решение!
   И наоборот, когда я сам предоставлял себя в качестве заместителя на расстановках, я постоянно чувствовал, как во мне возникают ощущения других людей, как мне приходится вести себя иным образом, так, что потом заказавший расстановку подтверждал: «Да, именно таким я и знаю этого человека, которого ты играешь».
   Иногда это происходит примерно так: я беру на себя роль, не зная, какую именно роль дает мне заказчик. Потом я стараюсь следовать своим чувствам, но ничего в себе не воспринимаю. Я стою в комнате, скучаю, потому что мне нечего делать, и наблюдаю за заказчиком, как тот опрашивает других заместителей и интересуется их самочувствием. Я думаю, ощущаю, что мне не очень-то нравится, как снисходительно он обращается с заместителями, понимаю, что заказчик начинает меня нервировать, и надеюсь на скорейшее завершение расстановки. Тогда заказчик подходит ко мне и спрашивает, каково мне. Я отвечаю: «Да я ничего не чувствую. К сожалению, ничего не могу сказать». Он идет дальше – к следующему заместителю.
   Вдруг мне становится что-то ясно, и я честно говорю: «Момент, я все же кое-что чувствую. Я чувствую, что мне скучно, а твое поведение меня очень нервирует». Заказчик улыбается.
   Как? Улыбается??
   «Ты играешь моего брата, я его всегда нервирую, и ему всегда скучно в моем присутствии. То, что ты говоришь, очень знакомо».
   Здесь отчетливо проявляются оба уровня. На уровне понимания я оценивал заказавшего расстановку и не понимал, почему он так обращается с заместителями. Если бы я как Олаф – таким же образом критиковал заказчика расстановки вне ее рамок, то заказчик, скорее всего, почувствовал бы себя непонятым, возможно, даже обиженным. В роли же заместителя я могу дать моим чувствам новое значение. Для участников расстановок в этом проявилось нечто, что представляло собой определенную форму резонанса, волну, соответствие. Когда я сообщил о своих чувствах заказчику этой расстановки, которую я привел сейчас в качестве примера, он почувствовал себя понятым. А я утвердился в мнении о том, какая проблема существует у заказчика, впрочем, правильнее будет сказать у заказчицы, поскольку это была именно заказчица, женщина, между нею и ее братом. Ведь я был заместителем ее брата и чувствовал себя – по ее мнению – так же, как он.
   Чувствовали ли мои бывшие одноклассники себя по отношению ко мне так же, как и мой старший брат, когда злил меня и стремился к доминированию?
   Чувствовали ли взрослые, что нечто во мне само стремилось быть пойманным, потому что я на самом деле не хотел обижать других людей, а лишь хотел быть вместе с ними?
   В моем мире фантазии между тем прояснилось следующее: существует два разных уровня понимания. При этом я отчетливо разделяю уровень понимания чувствами и уровень понимания умом. Я решил для себя никогда не смешивать эти два уровня, потому что такое смешение слишком часто приводило меня к заблуждениям, и я начинал плохо себя чувствовать в моем мире фантазии.
   Как я различаю оба уровня?
   Если кто-то спонтанно проявляет чувства по отношению ко мне или просто сообщает о своих чувствах, то я воспринимаю это как знак и спрашиваю себя, что он может мне сказать. Если этот кто-то предлагает мне свою интерпретацию («Мое чувство возникло только потому, что ты не проработал что-то, как надо»), я сразу вижу: это его фантазия, не моя. Возможно, он прав, и его толкование оправдано, но пока я сам не могу воспринимать его толкование как подходящее для своего восприятия и положительно воздействующее именно на меня, я не обязан принимать его. Всегда есть вероятность обнаружить какое-либо еще одно подходящее для этого чувства толкование – тогда мой собеседник может ошибаться (он живет в своем мире фантазии, у него свой жизненный путь).
   Я ищу и будут искать, пока не найду, такое толкование, которое подойдет как к выражению чувства другого человека, так и к моему миру фантазии, что по-настоящему помогает мне самому и в конечном счете приносит мне пользу.
   Иногда толкование другого человека трогает меня до глубины души – что-то происходит во мне, и я чувствую: это подходит! Я ощущаю себя понятым и благодаря выражению этим человеком его чувств, и благодаря его толкованию.

//-- Напоминание --//
   • Я смотрю на мир, на людей и на самого себя через свой, исключительно личный, конструктивный мир фантазии.
   • Каждого я воспринимаю как человека, вольного формировать его собственный равноправный мир фантазии и решать, с кем он хочет играть, а с кем нет.
   • Временами, благодаря «репрезентационному восприятию», у меня появляется возможность ощутить в себе части личности другого человека – в виде резонанса.
   • Я могу выбирать, резонировать ли мне со своим окружением и влиять ли таким образом на происходящее, когда хочу что-то изменить или, наоборот, оставить как есть, либо когда хочу помочь кому-то или полагаю, что в моей помощи не нуждаются.
   • У каждого элемента есть стремление к равновесию.
   • Ссора означает, что ввиду несовпадения желаний участники конфликта разделились на противоположные фронты, потому что отказ от своего желания принесет боль каждому. Из чего можно сделать вывод: чем сильнее вероятность возникновения боли в случае отказа от своего желания – тем интенсивнее ссора.
   • Я никогда не смогу по-настоящему понять мир фантазии другого человека, потому что я не жил его жизнью. И наоборот, никто другой не сможет понять мой мир фантазии, потому что никто не жил моей жизнью.
   • Я вижу два различных уровня, на которых мы, люди, можем найти взаимопонимание: уровень, на котором мы пытаемся сформулировать что-то в словах, стремясь выразить суть, и спонтанный уровень чувств.

Оценки определяют нашу жизнь

   В дальнейшем я представлю вам одну из своих фантазий. Знакомство с ней, полагаю, позволит вам взглянуть на многое по-новому. Хотя, не буду спорить, вполне вероятно, что в ней могут обнаружиться кое-какие пробелы и нелогичность, однако, здесь речь не об этом. Она не претендует на совершенную модель; она может послужить поддержкой при разрешении дисбалансов.
   Я вспоминаю, как ребенком боялся заглянуть под свою кровать, в темноту, потому что думал – там сидит ведьма. Я всегда запрыгивал в кровать с ходу, большим прыжком, чтобы она не смогла меня ухватить за ноги. Но однажды я с помощью фонарика все же отважился заглянуть под кровать, и, знаете, что я там увидел? Сим-салабим: ведьма превратилась в пыль! Конечно, мне сразу стало ясно: страх был беспочвенным, бессмысленным и безосновательным – не соответствующим «реальности». Никакой ведьмы под моей кроватью никогда не было! То обстоятельство, что я смог заглянуть туда, изменило мою прежнюю фантазию и полностью избавило от страха. Подобное происходило в моей жизни не раз: в какой-то момент я совершал свое личное открытие, и это помогало мне по-новому посмотреть на окружающий мир. Так изменялся мой мир фантазии, и я постепенно преодолевал, теряя их, какие-то свои страхи. Возможно, благодаря этой и благодаря фантазиям, описанным в главах 2 и 3, я смогу предложить вам «волшебный взгляд», с помощью которого многие ваши страхи, блоки или эмоциональная боль просто растворятся в воздухе – просто потому, что внезапно они обретут в вашей фантазии новый, высший порядок.
   Этим я подвожу вас к теме, которая серьезно занимает меня с момента публикации первой книги, к теме оценки и самооценки.
   Положительная – повышает нашу значимость в собственных глазах, дает уверенность в себе и приносит радость. Негативная – обесценивает, ранит и заставляет чувствовать себя аутсайдером.
   Спонтанная энергичная радость преходяща, и это нормально. Мы переживаем похвалу или успех, радуемся им и через некоторое время снова живем как раньше. Критика же быстро портит нам настроение, тянет «вниз» и занимает наши мысли значительно дольше. Если мы пребываем под ее гнетом, шансов откликнуться на появившуюся в это время, адресованную нам положительную оценку, практически нет.
   Неприятные чувства связывают нас дольше, чем приятные. Они пробуждают в нас желание перемен, желание изменить возникшую негативную ситуацию, чтобы снова почувствовать себя нормально.
   Для этого существуют как минимум три возможности.
   1. Мы предпринимаем нечто вовне, чтобы отменить критику, объясняя или улучшая ее предмет так, чтобы другой человек действительно смог вникнуть в суть и забрать свои слова назад.
   2. Мы находим в себе самих новую («волшебную») точку зрения на критику, и тогда она начинает выглядеть иначе, а мы – чувствовать себя более уверенно.
   3. Мы не предоставляем себя воздействию этой критики. Что это значит? Мы принимаем ее такой, какова она есть, позволяем ей быть, интегрируем все возможные последствия, которые могли из-за нее возникнуть, и, сохраняя внутреннее спокойствие, заботимся о чем-то другом.
   Наша потребность во внутренней уравновешенности может быть выражена формулой: «Я больше не предоставляю себя этому». Мы хотим чувствовать себя независимыми от желаний и требований других людей.
   Почему, собственно говоря, мы должны ставить себя в зависимость от них? Потому что мы боимся их критики, в случае, если больше не будем на них ориентироваться? Или мы боимся критики, потому что хотим свободно реализовывать свой потенциал, включая эмоции и чувства? Наш страх перед критикой дезорганизует нас и выбивает из колеи.
   Таким образом, вывод очевиден: мы стремимся избежать критики, желая чувствовать себя в состоянии равновесия. Мы хотим быть собой.
   Мне это удается с тех пор, как я научился понимать критику и оценку и разработал особый взгляд на нее. Я больше не бегаю от нее, а просто иначе на нее смотрю. Как? После публикации первого тома «Я больше вам не подчиняюсь» в 2007 году я получил обратную связь в виде критики. Как бы то ни было, в любом случае, благодаря этому я смог многому научиться. Критика, как я теперь понимаю, хорошая возможность понаблюдать за собой и своими эмоциональными реакциями, способ познакомиться с ними – с собой – ближе и глубже. В результате наблюдения за собой я развил новый взгляд, модель мышления, которую я представлю вам в следующем разделе.
   Для начала приведу примеры из обыденной жизни. Возможно, вы узнаете в них нечто общее для всех.
   Пример 1. Я сижу за фортепиано и просто перебираю клавиши, импровизирую. Моя подруга заходит в комнату и что-то спрашивает у меня. Я расслабленно отвечаю на ее вопросы. Потом звонит телефон – на другом конце провода клиент хочет договориться о встрече для консультации. Мы условились о конкретном времени. Я положил трубку и снова сел за фортепиано. Я чувствую себя внутренне спокойным и уравновешенным. Наслаждаюсь происходящим. В это время у меня нет никаких четких целей, и потому всему есть место.
   На следующий день я слышу по радио трансляцию гениально исполненного произведения Шопена для фортепиано. Я воодушевлен и хочу его разучить. В этот момент меня посещает мысль о том, что через три недели у моего хорошего друга юбилей. Было бы неплохо сыграть на фортепиано для него и его гостей. Я знаю, что времени мало, но все равно намерен найти ноты и разучить произведение. Целенаправленно я планирую свое время так, чтобы через три недели преподнести другу музыкальный подарок. Я приступаю к упражнениям с сильной мотивацией. От мысли о выступлении и той радости, которую могу доставить юбиляру, я уже и сам начинаю испытывать заведомую радость. У меня есть ясная цель – ее последствия ниже.
   Моя подруга заходит ко мне в комнату и о чем-то спрашивает. Я раздражаюсь – такой банальный вопрос! – и прошу не мешать мне.
   Я продолжаю заниматься – звонит телефон. Я нервно хватаю трубку. На другом конце провода клиент хочет договориться о времени консультации. Я назначаю ему встречу через четыре недели, однако он уверяет, что дело срочное, и просит назначить встречу пораньше. Я понимаю, что оказался в ситуации стресса, потому как, если я буду давать консультации, вполне возможно, что не успею выучить вовремя произведение Шопена. Я ощущаю внутренний дискомфорт и утрачиваю состояние уравновешенности и внутреннего покоя – естественно. Я становлюсь, мягко говоря, недружелюбным, но усилием воли преодолеваю это, справляюсь с ситуацией и беру себя в руки. Хотя, если честно, мне больше вообще уже не хочется возиться с этим клиентом. Почему он не понимает, что я и так назначил ему самый ранний из удобных для меня вариантов? Почему ему нужно настаивать на встрече раньше, чем я готов с ним встретиться, и вводить меня, таким образом, в сомнения, принуждать говорить «нет»?
   Мое сильное желание выучить произведение за короткое время привело к тому, что я начал исключать все иное из списка привычных для себя, если не сказать обыденных и ежедневных дел.
   Пример 2. В годы студенчества, на лекциях профессора Ульриха Михельса по истории музыки, было заведено так: он приходил в аудиторию, вставал у пульта и сразу же начинал говорить спокойным голосом. Все студенты пребывали еще какое-то время в своих разговорах. Шум стоял такой, что профессора никто не мог ни услышать, ни понять. Однако он не заботился об этом. Он не боролся за внимание и полностью предоставлял ответственность за получение знаний своим студентам. Конечно, через короткое время в зале становилось совершенно тихо, потому что почти у каждого студента была цель – услышать и понять речь профессора. Цель «понять» приводила к тому, что каждый сам себя притормаживал, сам устанавливал для себя границы, сам прекращал болтовню с соседом и сам обращал внимание на профессора.
   Пример 3. Перед началом репетиции оркестра музыканты уже находятся на своих местах и настраивают инструменты. Кто бывает в опере, тот знаком с этими звуками, когда все музыканты что-то играют – каждый свое, настраивая инструменты или проигрывая отдельные пассажи из произведения. Зрители слышат подвижный хаос звуков. И вот появляется дирижер, поднимает тактовую палочку, хаос звуков прекращается.
   Все замерло на несколько мгновений. С началом плавного (или порывистого) движения руки дирижера оркестранты начинают игру. На репетиции часто случаются моменты, когда дирижер останавливает процесс и сообщает о проблеме: кто-то сфальшивил или не попал в ритм, «проспал» и так далее. До момента выступления перед публикой подобным недоразумениям позволялось происходить, и они считались нормой. Но не теперь. Теперь есть общая цель, которой следуют и дирижер, и оркестранты, – сыграть определенное музыкальное произведение определенным образом. Одно из условий достижения этой цели заключается в том, что одни ноты относятся к этому процессу, другие – нет. Иными словами, налицо – факт зависимости всех и каждого участника сценического действия от того, в каком месте произведения они находятся в конкретный момент времени.
   Пример 4. Однажды вечером вы заскучали и решили посидеть перед телевизором. Без какого-либо плана вы перескакиваете с канала на канал. Тут входит ваш маленький сын и посягает на пульт. Вы начинаете смотреть телевизор вместе.
   В другой вечер вы смотрите увлекательный и решающий футбольный матч. Незадолго до конца игры – счет один-два – «ваша» команда отстает на один гол, но появляется шанс на ничью. Два нападающих совершенно свободно приближаются к воротам противника – и тут ваш сын нажимает кнопку на пульте и переключает на другую программу. Как вы реагируете? «Ничего страшного, переключай, сколько захочешь!» или орете, что обязательно должны увидеть этот удар по воротам? У вас есть такая цель? И сильное желание?
   Так вот, собственно, к чему это все: любая оценка – следствие определенной цели или желания. И это естественно и совершенно нормально.
   Какое значение я придаю понятиям «желание», «цель» и как я связываю их в своем мире фантазии?
   Я уже рассказывал вам о своей формуле: «У каждого элемента есть тяготение к равновесию». При ее переносе на нас, людей, возникает следующий перевод:
   элемент = человек,
   желание = желание,
   равновесие = цель.
   Поскольку у каждого человека есть как минимум одно желание, например, безбедно существовать, иногда даже просто существовать – самоубийцы, например, хотят умереть, и это – тоже желание; не существует человека без желания. Даже если мы иногда чувствуем, что ничего не хотим, все равно существуют неосознанные желания нашего тела, которые мы можем увидеть, например, в постоянной активности своего сердца. Поэтому все три части очень тесно связаны между собой:
   без человека нет ни желания, ни цели,
   без желания нет ни цели, ни человека,
   без цели нет ни желания, ни человека.
   Человек является человеком только тогда, когда на каком-то уровне у него есть желание собственного существования – иначе он распался бы на месте и перестал быть человеком, прекратив свое существование.
   Желание является желанием только тогда, когда мы чего-то желаем, и это «что-то» – есть наша цель.
   Цель является целью только тогда, когда мы хотим и стремимся ее достичь.

Желания влекут за собой действия и оценки

Теперь я подхожу к модели фантазии, которую разработал на основе своего опыта и размышлений.
На рисунке 1 вы видите круг. Этот круг символизирует меня. Если вы хотите идентифицировать себя с моей моделью, чтобы лучше понять ее, рассматривайте этот круг как символ не меня, а себя.

   Рис. 1

   Я таков, каков есть сейчас. «Я есть» – это чистая правда, с которой никто не может поспорить, потому что я действительно существую. Бесспорно. Это простое, ясное и правдивое существование символизирует форма круга.
   Поскольку я существую, существуют и различия: граница – линия круга отделяет все, что относится ко мне (внутри круга), от всего, что есть вокруг меня. Одним только тем, что я говорю «я», я определяю границу, потому что я обращаюсь при этом к своему телу и всему, что в нем находится, включая мои мысли и чувства. Все, что не относится ко мне, я отграничиваю.
   Посмотрим на этот круг как на уровень чистого сознания. На самом деле, в обыденной жизни у нас всегда есть возможность сконцентрировать свое внимание только на своем существовании. Мы желаем существовать и в то же время переживаем то, что мы существуем: желание исполнено, цель достигнута – в каждый момент. Я – есть.
   Я мог бы представить себе, что многие индийские мудрецы имеют в виду именно это, когда советуют нам просто «быть»: «Сконцентрируйся на своем единственном желании существовать и постоянно переживай исполнение этого желания в каждый миг». Постоянное исполнение желания может привести только к бесконечной гармонии чувств, не так ли?
   Так появляется возможность в обстоятельствах жизненных кризисов концентрироваться только на своем существовании, на простом бытии здесь и сейчас, в данный конкретный момент времени. Возможно, это поможет нам пройти и преодолеть кризис? Мы всегда можем попробовать это.
   Если же у нас не получается сконцентрироваться только на своем бытии, мы не можем отпустить какое-то определенное желание. Как правило, мы крепко держимся именно за то желание, что привело нас в этот кризис. Теперь мы можем спросить себя, что это за желание и как мы хотим с ним обойтись. Мы можем размышлять, как мы могли бы достичь своей цели и что нам нужно для этого. Возможно, мы обнаружим какой-то определенный смысл за этим желанием или еще более глубокое желание, которое спряталось за ним?
   Всегда помните об этой возможности – отпустить внимание, обращенное на ваши прочие желания, и сконцентрироваться только на одной цели, цели просто существовать, ибо «Я – есть».
   В наблюдении этого единственного, постоянно исполняющегося желания у нас нет других целей. Это значит, что у нас в настоящий момент бесконечно много возможностей. У нас есть свободный выбор. Любое направление имеет место быть. Если мы рассматриваем только этот уровень существования, то имеет место быть и все другое, что существует наряду с нами. Поскольку все, что существует, именно существует, нет ничего, что не существует. То есть нет ничего, что не принадлежит к этому уровню, на котором нет оценок, нет различий, нет целей, нет установленных границ, ибо все существует – все ЕСТЬ. Вся вселенная ЕСТЬ.
   Это основа. Это исходная форма моей модели.
   Ее характерные черты можно обнаружить в речи любого. Вот они, лексические примеры:
   «Я есть».
   «В данный момент у меня есть только желание существовать».
   «Все имеет место быть, и все есть».
   Факт, что все имеет место быть, представлен на рисунке 2. Стрелки символизируют, что у меня (у вас) есть свободный выбор. Любое направление, любое другое существование, любая реальность и любая точка зрения имеют место быть на этом уровне, потому что все существует, все – есть.

   Рис. 2

   Единственное исключение представляет собой случай, в котором другое существование нападает на мое и угрожает уничтожить мое «Я». Здесь я могу занять две позиции:
   • Я борюсь за свое существование.
   • Я соглашаюсь, что пришло время, когда мое существование должно прекратиться, а с ним – и мое желание быть, существовать.
   Если я согласен с этим, то, поскольку все без исключений на самом деле имеет место быть, значит, имеет место быть и прекращение моего существования.
   Я не говорю, что рекомендую такую позицию каждому. Я просто предлагаю ее как «возможность» разрешения внутреннего конфликта, вызванного давлением внешних обстоятельств и стрессом. Не всегда, когда мы по-настоящему соглашаемся со смертью, мы умираем именно в этот момент. Может случиться также, что мы вроде бы и согласились со смертью, но в то же время столкнулись с переживанием того, что нам продлевают и продолжают дарить жизнь дальше. Такая жизнь – это жизнь без давления. Потому что если мы не держимся ни за какое желание и можем отпустить даже желание собственного существования, то никакой другой человек больше не может угрожать нам. С такой позицией наши ответы на любые угрозы звучат, примерно, так: «Да, это тоже имеет место быть, и это нормально».
   Как я уже говорил, меня часто колотили в школе. По пути в музыкальный класс я тоже нередко встречался с бандами бичей. Если сегодня я размышляю о людях, которые угрожают другим, бьют или причиняют им вред, я понимаю, что не знаю, как бы повел себя, окажись я теперь в такой ситуации. В своей фантазии я часто проигрывал подобные сцены и спрашивал себя, как я могу избавиться от связанного с ними, глубоко укоренившегося во мне ощущения постоянного стресса? Единственного успокоения своих чувств я мог достичь благодаря мысли: «Если на самом деле когда-то должно произойти так, что кто-то будет мне угрожать, бить меня с опасностью для моей жизни или даже убивать, и у меня не будет никаких шансов на спасение, я полностью соглашаюсь с этой ситуацией. Значит в тот момент все так и должно быть».
   В этой мысли есть два содержания.
   Я борюсь за свою жизнь и стараюсь при этом изо всех сил, однако если я проиграю, то могу полностью принять такой исход. Как бы все ни закончилось, я – согласен.
   Мое главное предложение по этому поводу такое: «Если это случилось, то так и должно было быть». И мой страх исчезает.
   Если что-то случилось, так или иначе мы не можем повернуть время вспять. Прошлое – неизменяемо. Нет смысла задним числом бороться против чего бы то ни было. Есть смысл научиться чему-то в этой ситуации и сделать выводы на будущее, а не лихорадочно изменять свои желания.
   Кино нам упорно демонстрирует: у зла есть лишь один шанс, но при условии, что люди располагают определенными, четкими желаниями. Привязанность к абстрактным желаниям придает злу силу для угроз и давления. Ведь оно угрожает помехами в исполнении этих желаний. Тому же, кто в состоянии соглашаться со всем, никто и никогда не сможет угрожать, поскольку таким человеком невозможно ни управлять, ни манипулировать.
   Мы ранимы только там, где у нас есть желания.
   Здесь мы должны узнать о волшебном действии согласия. Мы, конечно, не должны сразу же соглашаться со своей смертью. Однако если мы в каких-то жизненных ситуациях отпустим все и согласимся с тем, что все пошло иначе, не так, как нам хотелось бы, мы прочувствуем на себе действие отпускания: исчезнет давление, проблемы растворятся, и все это – просто благодаря отказу от желания, благодаря уступке.
   Пока мы горюем о каком-то неисполненном желании, мы находимся в процессе отпускания, но мы еще не совсем отпустили это желание. Если полностью отпустить его, то после грусти проявит себя мощное согласие со всем – в той форме, в какой оно все и возможно. Это состояние – уравновешенность. Любой дисбаланс указывает на наличие или присутствие скрытых желаний.
   Я повторю еще раз: основа этой модели – состояние, в котором мы отпустили все желания и согласны со всем. Ибо все имеет место быть. Все ЕСТЬ.
   Могу себе легко представить, что многие люди, которые в сознании проживают момент своей смерти и понимают, что их час пробил, могут именно в этот момент испытать ощущение абсолютного мира внутри себя – состояние абсолютного отсутствия желаний, полного освобождения и совершенного согласия во всем.
   Как сообщают в книгах многие авторитетные авторы, это состояние можно испытать не только в момент смерти. Оно должно быть и во время жизни. Я сам могу подтвердить это лишь в отдельные моменты, когда отпускаю свое текущее желание и еще не знаю, что будет дальше. В такие моменты я полностью уравновешен. Без цели.
   «На какое-то время я не предоставляю себя никаким желаниям и никаким целям».
   «На какое-то время я предоставляю себя абсолютной бесцельности».
   Возможно, в определенных ситуациях одна из этих фраз окажет свое волшебное воздействие и на вас?
   Самое прекрасное для меня – это просто знать о самой возможности отпустить как об освобождении. Мне достаточно уже этого. Я всегда знаю: у меня есть выбор. Если я нахожусь под слишком сильным давлением или кто-то оказывает на меня давление, то я сам могу освободить себя от этого, посмотрев, какая цель у меня есть на данный момент, как я себя чувствую, если прекращаю предоставлять себя этой цели и отпускаю ее.
   Результат: облегчение, расслабление, глубокий вздох, свобода.
   Если во мне возникает печаль, то я полностью проживаю эту печаль, допускаю слезы и любые мысли («Как было бы здорово, если бы…»), пока она не закончится сама собой, и после этого чувствую себя свободным и легким.
   Однако я могу и продолжать держаться за свое желание и жить с последствиями этого. Возможно, мое желание все же исполнится?
   В конечном счете, речь идет не о том, чтобы постоянно отпускать или держаться за желание, а о том, чтобы знать: у меня есть выбор.
   Что произойдет в обратном случае, если у меня будет какая-то цель? Если я почувствую в себе желание и действительно захочу исполнить его?
   Понятие «цель» замещает все, что представляет собой для нас, людей, «результат действия или происходящего». То есть «цель» может означать исполнение желания, удовлетворение потребности, самореализацию, реализацию идеи, следование внутреннему порыву, сохранение привычки или ритуала, выполнение задач, достижение нового равновесия и т. д.
   Желания: я хочу через три недели блестяще исполнить на фортепиано пьесу Шопена; учитель хочет внимания от своих учеников; дирижер преследует цель гармоничного взаимодействия оркестрантов; читатель хочет читать лишь ту книгу, которая захватывает его и дает что-то лично ему и т. д.
   Достигнутые цели: я умею и могу прекрасно исполнить произведение Шопена; учитель концентрирует на себе внимание учеников; дирижер добивается гармонии; читатель читает захватывающую его книгу и т. д.
   На рисунке 3 линия цели символизирует цель. Почему линия, а не точка? Я исхожу из того, что у каждой цели есть определенное пространство и она подвижна. Например, у меня есть цель выиграть золотую медаль на соревнованиях по плаванию, и я должен первым достичь края бассейна. Не играет никакой роли то, сделаю ли я это на секунду, две или десять раньше второго пловца, или же все остальные пловцы выпадут из соревнования из-за внезапно обуявших их судорог, а я – один – расслабленно доплыву до края. Точно так же у меня мало выбора в вопросах темпа, громкости и экспрессии пьесы Шопена.

   Рис. 3

   Для достижения цели существуют различные возможности. Поэтому я представляю цель как «область возможностей, относящихся к цели».
   На рисунке 3 вы уже видели, что меняется, когда в моей жизни появляется цель: у меня больше нет свободного выбора направления, в котором мне двигаться. Если я держусь за цель, то отдельные направления автоматически исключаются. Существует ясная граница. Моей подруге нельзя беспокоить меня при занятиях за фортепиано, ученикам нельзя на уроке говорить о чем-то другом, я не могу бегать вокруг бассейна, чтобы дотронуться до края бассейна раньше всех, но с другой стороны. Стрелок на соревнованиях попал прямо в яблочко – в яблочко своего соседа, и поэтому его выстрел не зачли. Стрелка дисквалифицировали, хотя это и не соответствовало цели соревнования.
   Каждое желание и каждая цель в нашей жизни автоматически ведут к тому, что исключается что-то другое.
   Это исключение – не что иное, как оценка. Мы говорим: «Это отсюда (к цели), а это не отсюда».
   Производится различение. Что-то ценно, потому что оно служит достижению цели, а что-то другое – бесполезно. Такое разделение – естественное следствие того, что цель существует.
   Если мы сеем цель, мы пожинаем оценки.
   При этом мы можем различать, насколько сильно наше желание, насколько сильно мы держимся за свою цель. Многие люди хотят чего-то и потом отпускают это желание, предоставляют действию «Вселенной» исполнить это желание или нет. В таком случае я готов и к тому, что желание, возможно, и не осуществится. Однако это не значит, что я прекращаю оценивать. Оценка происходит от одного только существования цели. Если мое желание не исполняется, то во мне все же возникает маленькое: «Как жаль!» Это нормально. Однако поскольку я могу отпустить его и принять то, что желание не исполнилось, оценка не так интенсивна. Другие желания, при которых я хочу непременно достичь цели и нахожусь под давлением, приводят к жесткому ограничению и интенсивной оценке. В экстремальном случае многие агрессивно борются против всего, что препятствует достижению ими цели, при необходимости даже используют для устрашения весьма болезненные оценки. Они хотят непременно достичь этой цели.
   В случае «заказов у Вселенной» часто подчеркивается, что после записи или проговаривания желания необходимо отпустить его. Если мы будем продолжать держаться за свое желание, то мы будем интенсивно связаны с совершенно определенной оценкой, которая все делит на «это подходит» и «это не подходит». Если наше желание вдруг исполняется странным образом, на который мы вовсе не рассчитывали, то наша интенсивная оценка удерживает нас от признания того, что наше желание исполнилось. Наша оценка сигнализирует нам: «Это не подходит». Если мы оставим желание, то и наша оценка будет не такой интенсивной. Наши границы более подвижны, а мы более открыты возможности допустить даже самые невероятные пути исполнения желания. Внутренне мы оставляем больше пространства для того, чтобы в нас могла возникнуть мысль типа: «Возможно, и это относится к исполнению моего желания?»
   На рисунке 4 вы видите четыре элемента, которые относятся к моей цели или к моему пути к цели (маленькие круги). Они находятся внутри моей «области цели». В то же время вы видите элементы, которые я автоматически исключаю (зачеркнутые круги).

   Рис. 4

   Так всегда. Это просто природа. Совершенно «нормально». Если у меня есть желание, то автоматически проявляются и те области, которые к нему относятся и которые не относятся.
   Теперь мы можем логически определить, что при любой критике, не важно, конструктивной или деструктивной, мы чувствуем себя немного или сильно ограниченными. Со всем тем, что мы сделали или сказали, мы не относимся с целевой областью критика. Даже в случае конструктивной критики мы чувствуем некоторые ограничения, чувствуем, что не относимся к этому, ведь, по крайней мере, изначально она происходит от нашего недосмотра. Следствием любой критики будет чувство исключения. Такова природа. Это нормально. Если бы мы не могли этого ощущать, мы были бы бесчувственны.
   Однако в тот момент, когда цель другого человека становится для нас неважна, и у нас нет ни цели, ни желания вступать с ним в какие бы то ни было прения по поводу критикуемой им темы. Наше чувство исключенности становится неважным и не играет для нас никакой роли. Мы можем согласиться, что находимся вне целей того, кто критикует, и не предоставляем себя для реализации его цели.
   Тот, кто впадает при критике в панику, вероятно, еще живет во внутренней связи между «нормальной» исключенностью и детскими воспоминаниями, когда это чувство было напрямую связано с угрозой для жизни.
   С тех пор как я осознал это, я могу обходиться как со своими, так и с чужими оценками и ограничениями гораздо легче. В них нет ничего неправильного, даже если они часто воспринимаются болезненно. Они всегда относятся к жизни и являются следствием определенного желания. Поэтому я называю это моделью «желания – следствия».
   Если кто-то с упреком скажет мне: «Эй, ты же даешь оценку!», – я всегда могу ответить: «Ты как раз тоже».
   Оценка существует всегда и везде. В моей фантазии я представляю себе это так, что в этом мире никогда не бывает ничего без оценок, ведь если и в самом деле у каждого элемента есть желание равновесия, то автоматически с этим желанием возникают и соответствующие оценки: «Это меня поддерживает, а это нет. Это относится к моей цели, а это нет».
   Если я теперь наталкиваюсь на человека, который что-то оценивает, я думаю: «Ясно, у него есть цель, даже если он и не знает какая».
   Если какой-то человек прямо критикует меня, то я думаю: «Ясно, я как раз делаю что-то или замещаю что-то, что не входит в твою концепцию, не подходит к твоему желанию, к твоей цели. Даже если сейчас я не могу ясно увидеть, какое у него желание, в любом случае ясно: то, что я представляю или делаю, для него не имеет отношения к делу – по крайней мере, не таким образом. Он хочет, чтобы это было иначе, и я нахожусь вне его целевой области. Логично».
   Что происходит, если мы больше не предоставляем себя в распоряжение какой-то цели и просто отказываемся или отпускаем желание достичь ее? Наши возможности выбора растут, и мы чувствуем больше свободы, чем до этого (см. рис. 2). Такова простая причина того, почему многие люди сразу же чувствуют себя лучше при мысли или высказывании своего решения «Я больше не предоставлен этому». В этот момент они отпустили определенную цель, из-за которой до этого были естественным образом ограничены (по причине наличия границ и оценок!).
   Отпускание собственной цели ведет к освобождению самостоятельно установленных границ.
   Отпускание чужой цели другого человека, которому мы предоставляли себя, ведет к исчезновению нашего чувства резонанса, благодаря которому мы чувствовали ограничения чужой цели.
   В этом месте становится ясно, что при «не предоставлении себя» речь идет, в первую очередь, о желаниях и целях, которым мы больше не предоставляем себя, и гораздо меньше о самом человеке, у которого есть эти желания и цели. В первой книге я подчеркивал важность уважительного ухода. Если человек не хочет больше предоставлять себя чему-то, то нужно уйти, не критикуя, а с уважением. Обоснование: пока мы внутри себя защищаемся от чего-то и на самом деле хотим это изменить, по причине своего желания изменений (= цель!) мы предоставлены этому. Если мы принимаем это таким, какое оно есть, нам легче отпустить это.
   Сегодня я могу дать еще и другое обоснование тому, почему уважение играет важную роль при уходе. Я видел много людей, которые радовались своей новой свободе, и тогда сильно критиковали того человека, от которого освободились. Или же критики говорили о том, что при следовании лозунгу «больше не предоставлять себя» исключается социальный компонент нашей человеческой совместной жизни. Якобы люди будут вести себя эгоистически, не принимая в расчет других, асоциально.
   Эта проблематика сразу же исчезает, как только при своем решении больше не отдаваться этому мы будем концентрироваться только на желаниях и целях человека, на его мире фантазии, а не на самом человеке. Если мы посмотрим на самого человека, то мы увидим… человека! Он существует – так же как и мы, как человек. На уровне существования этот человек имеет место быть, потому что он ЕСТЬ. Так же как ЕСТЬ и мы. Однако если мы посмотрим на мир фантазии этого человека с его желаниями и целями, то мы чувствуем и видим, какие из его желаний подходят к нашему миру фантазии, а какие нет. В соответствии с этим мы предоставляем себя лишь определенным желаниям или решаем больше не предоставлять себя им.
   Итак, моя рекомендация такова. Не говорите: «Я больше не в твоем распоряжении», – а говорите, например: «Я больше не в распоряжении твоего желания близости/контакта (и т. д.)», – или в еще более общей формулировке: «Я больше не в распоряжении твоих желаний». При этом все равно, говорите ли вы эту фразу лишь внутри себя или сообщаете ее вслух другому человеку. Даже если вы скажете это про себя, ваш партнер почувствует ее излучение и действие.
   Если вы излучаете: «Я больше не предоставлен тебе», – то может быть, что этот человек почувствует, что вы отвергаете его в его основе, и это причиняет ему боль (если у него есть желание быть признанным, а это желание есть у большинства). Здесь я согласен со всеми, кто утверждает, что это асоциально.
   Если же вы сконцентрируетесь только на желаниях и целях и ясно сформулируете, какой цели вы больше не предоставляете себя, то это совсем другой уровень. Тогда вы можете даже позволить себе оставаться дружелюбным по отношению к этому человеку.
   Всегда уважайте своих окружающих, вне зависимости от того, в каком мире фантазии они живут и какие цели преследуют. Они как люди всегда равны вам. Решайте только то, каким желаниям и целям вы больше не хотите предоставлять себя. Следствия, с которыми вы столкнетесь, будут совершенно другими, если вы станете отвергать окружающих вас людей.
   Еще одна мысль по поводу упрека в асоциальном поведении: и этот упрек является оценкой, за которой скрывается цель. Те, кто классифицирует «больше не предоставлять себя» как нечто асоциальное, при этом смотрят в основном на личность, которая чувствует себя брошенной, их цель – помешать страданию этого человека. При этом они упускают другого человека, который прекращает предоставлять себя чему-то и, благодаря этому, чувствует, что освободился от сильного страдания. Асоциальным может быть и ожидание от человека того, чтобы он предоставлял себя этому и тем ограничивал себя. Кто здесь несчастная жертва, а кто злодей? Ответ на этот вопрос зависит от целей миров фантазии и, как следствие, от «естественных» оценок. Впрочем, все это относительно.

//-- Напоминание --//
   • Я смотрю на мир, на людей вокруг меня и на себя самого при помощи своего личного конструктивного мира фантазии.
   • Каждого человека я считаю фундаментально свободным в формировании его собственного равноправного мира фантазии и в решении того, с кем он хочет играть.
   • Временами у меня есть возможность почувствовать в себе части личности другого человека, посредством «репрезентационного восприятия» – в виде резонанса.
   • Я могу выбирать, предоставляю ли я себя этому и вступаю ли в резонанс со своим окружением. Я влияю на это, желая что-то изменять или оставляя это таким, какое оно есть, желая помочь или полагаясь на то, что моя помощь не нужна.
   • У каждого элемента есть желание равновесия.
   • Ссора означает, что у ее участников есть противостоящие друг другу желания, от которых они не могут отказаться, потому что этот отказ принесет каждому боль. Сила этой боли проявляется в интенсивности ссоры.
   • Я никогда не смогу по-настоящему понять мир фантазии другого человека, потому что я не жил его жизнью. И наоборот, никто другой не сможет никогда понять моего мира фантазии, потому что никто никогда не жил моей жизнью.
   • Я вижу два уровня, на которых возможно взаимопонимание. Это понимание сути, выраженной в словах, и понимание на уровне эмоций и чувств.
   • Естественные последствия желаний и достижения цели – критика и исключение. При этом из любой критики и любого отграничения, с которым я сталкиваюсь, я могу сделать выводы о существовании какого-то желания и какой-то цели.
   • На уровне чистого существования все имеет место быть. Здесь нет оценок, потому что ничего не существует такого, что не имело бы место быть.
   • Если что-то случилось, значит, оно и должно было случиться.
   • У меня есть выбор – отпустить все мои сознательные желания или нет. Таким образом, растворяются все относящиеся к этому ограничения. Я раним только там, где у меня есть желание.
   • Любой человек существует, и одним только этим всегда относится к уровню человеческого бытия. Если я больше не предоставляю себя чему-то, то это может относиться только к желаниям и целям человека, но не к самому человеку.

Чудесные упражнения

   В этом месте я хочу прерваться, чтобы предложить вам упражнение по теме отсутствия цели (см. упражнение 5). Разбросанные по книге упражнения – всегда в вашем распоряжении, если вам интересно углубиться в определенные темы, взгляды и возможности. Однако они не являются предпосылками к тому, чтобы вы смогли понять все последующее, даже если позднее я буду ссылаться на содержание некоторых упражнений. Поэтому у вас есть свободный выбор, ознакомитесь ли вы с упражнениями только при втором прочтении книги или же вообще не станете этого делать.
   Сначала я подробно опишу, чем эти упражнения могут быть вам полезны. Считайте, что это – введение в практический курс. Поскольку здесь затрагивается несколько аспектов, я разделил введение на упражнения: 1, 2, 3 и 4, а, начиная с пятого, все упражнения будут относиться к обсуждаемым в книге темам.
   Каждое упражнение требует практики. Помните об этом. Мало прочитать его и даже повторить. Важно понять и практиковать, повторяя снова и снова.
//-- Упражнение 1 --//
//-- Обращение к своему чувству --//
   Каждое упражнение – предложение к исследованию себя самого, наилучшим образом способствующее достижению определенных целей. Найдите для себя упражнения, которые притягивают вас больше прочих, и понаблюдайте за изменениями. Не каждое указание подходит любому человеку, потому что не у всех читателей одинаковые цели, поэтому я даю упражнениям небольшие заголовки, которые помогут вам сориентироваться.
   Если вы намерены прочитать эту книгу целиком, вероятно, вам не понадобится выполнять упражнение 1. Если же вы хотите сначала посмотреть, имеет ли для вас смысл какое-то упражнение, то с помощью первого упражнения вы можете потренировать сознательный контакт со своими чувствами.
   Используйте название упражнения, чтобы развить свое предчувствие. Прочитайте заголовок, остановитесь на момент и спросите себя: «Что я почувствую, если отдамся в распоряжение этого упражнения?» Может быть, вы запишете свое чувство и позднее проверите, насколько верно угадали посыл его названия. Так вы можете продолжать читать и наблюдать за тем, находите ли вы в последующем тексте подтверждение своим чувствам. Что именно вы предчувствовали?
   Если тема кажется вам неактуальной или вызывает сопротивление или критику, это может быть знаком того, что конкретное упражнение не находится в вашей целевой области. Пропустите его.
   Конечно, вы можете прочитать и прожить все упражнения без разбору. У меня нет рекомендаций по этому поводу (что вам следует учитывать при выборе), кроме той, что вам нужно прислушиваться к вашим чувствам, исследовать их и учиться понимать. Возможно, у вас есть весьма точное предчувствие того, что именно принесет вам какое-то конкретное упражнение. Следуйте своему чувству, наблюдайте последствия и делайте ваши выводы, исходя из вашего опыта. Используйте свои открытия для более глубокого познания себя и своего окружения.
   Если таким путем вы сделаете более интенсивным сознательный контакт со своими чувствами, это можно будет перенести в вашу обыденную жизнь. Вы заметите, что вы более осознанно предчувствуете то, чему вы хотите предоставлять себя, а чему нет.
   У меня есть компьютерная программа процесса тренировки мозга. В ней запечатлено упражнение, в котором разные слова, написанные на картонных карточках разным цветом, появляются передо мной в определенном порядке. В этом эксперименте я должен был сразу называть в микрофон цвет, а не слово. Бывает, например, что слово ЧЕРНЫЙ показано красными буквами. Здесь я должен спонтанно сказать «красный». То есть я не должен был позволять себе отвлекаться на содержание слов. Вы не поверите, насколько это может сбивать с толку, когда, например, при слове ЖЕЛТЫЙ, написанном синими буквами, нужно как можно скорее произнести «синий». Правда, я обнаружил, что чрезвычайно ускоряет реакцию простая мыслительная манипуляции: до появления карточки со словом – думать о том, какого цвета буквы на ней будут. Что-то во мне было более внимательным и могло быстрее провести сравнение между моей фантазией и настоящим цветом слова. Благодаря этому я быстрее реагировал, даже если мои предчувствия оказывались неверными.
   Данное упражнение – упражнение 1 – предлагает вам интенсивную тренировку активности мозга, связанную с предположениями по поводу возможного или вероятного будущего. Когда вам что-то предстоит, размышляйте, что же может произойти, и сравнивайте. Так вы сможете увеличить свои шансы попадания «в яблочко» и, в любом случае, повысите ваше внимание к грядущему, а следовательно, и вашу личную ясность. Вы лучше сможете принимать решения – в том смысле, что они будут более правильными, вы станете более сознательно корректировать свои неверные предчувствия и проекции.
   Примеры.
   Ваш муж/жена должен скоро прийти с работы домой. Догадайтесь, что он/она скажет вам первым делом и что расскажет позднее.
   Ваш ребенок должен вот-вот прийти из школы. Догадайтесь, что произойдет в первые пять минут, когда он будет дома.
   Если вы включаете телевизор наугад, не зная, какая попадется программа и каким окажется канал, угадайте – что в эфире: фильм, новости, ток-шоу? Вы хотите проверить почтовый ящик – нет ли в нем корреспонденции. Догадайтесь, что вы там обнаружите.
   Вы хотите поговорить с каким-то человеком на определенную тему, догадайтесь, как он будет реагировать.
   Вы хотите принять решение и сообщить о нем другому человеку, догадайтесь, что он скажет в ответ на это и как себя почувствует.
   Вы читаете название упражнения, догадайтесь, что предлагает это упражнение и что оно принесет вам.
   При этом упражнение не обязательно нацелено на то, чтобы вы действительно научились предугадывать будущее, а скорее на то, чтобы, благодаря своему наблюдению и сравнению своей фантазии, в настоящем времени вы стали более уверенным и «присутствующим». Вы учитесь умению точного восприятия мельчайших нюансов чувств в вашем бессознательном.
   Насколько любопытно вам это? Представьте себе шкалу от нуля до десяти, где ноль обозначает «нет интереса», десять – «большой интерес». Теперь спросите себя, где на этой шкале находится ваше чувство? Если ваше чувство соответствует цифре с минусом, это может удержать вас от выполнения такого упражнения.
   Если вы решили все же прочесть суть упражнения, спросите себя после этого: насколько интенсивно это упражнение вдохновило вас в вашей обыденной жизни? И здесь, кстати, тоже вы можете расположить ответ на шкале от нуля до десяти, где ноль будет говорить о том, что оно ничего в вас не затронуло, а десять – сильно вдохновило. Теперь сравните это значение со значением вашего интереса перед началом чтения.
   Перенесите метод на различные разделы этой книги, а также на ситуации из вашей жизни, и вы поразитесь, насколько сильнее обычного ваше внимание сконцентрировано на ситуации, и насколько эффективнее вы можете чему-то научиться, находясь внутри этой ситуации.
   Подумайте о том, что у вас есть возможность прочитать любое из предложенных в этой книге упражнений, несколько раз – сколько захотите! Это укрепляет соответствующие нейронные связи в мозге и поддерживает присутствие соответствующей тематики в вашей обыденной жизни. Я по себе знаю, что иногда, например, могу думать: «Ах, я и так знаю, что в этом упражнении, мне не нужно читать его опять». Если же я потом все-таки читаю его, я замечаю, что, оказывается, забыл некоторые указания, формулировки, настроение и излучение этого упражнения, или же, что они исказились в моем воспоминании. Хотя я уже знаю его, при чтении оно дает мне новую энергию.
   В начале книги, наряду с ее содержанием, приведен список всех упражнений, чтобы при необходимости, вам было легче их найти.
//-- Упражнение 2 --//
//-- Вход в гипноз и выход из него --//
   Ну, и что вы чувствуете, прочитав такое название?
   Вы можете догадаться, как оно связано с входом и выходом? Как вы оцениваете свой интерес по шкале от нуля до десяти?
   Время от времени я использую метод прямого внушения, чтобы поспособствовать вхождению в упражнение. Я решился на эту технику исходя из своего опыта, потому что у меня самого всегда были трудности, когда кто-то мне постоянно повторял: «Попробуй то, попробуй это…» Тогда я «пробовал» – но не делал на сто процентов. Если я охотно отдаюсь в чье-то распоряжение и он мне говорит: «Теперь ты расслабляешься», я могу сразу же воплотить его прямое указание, при условии, что у меня нет общего сопротивления прямым сообщениям. Потому что мое бессознательное может принять это и за приказ: «Теперь расслабляйся!» Я не люблю, когда мне приказывают, особенно если я не просил о том, чтобы кто-то принял на себя роль отдающего мне приказы.
   Однако если это простое, ясное и дружеское сообщение о том, что я сейчас сделаю, и мы единодушны в том, что я и вправду это сделаю («Теперь вы расслабляетесь»), я могу очень хорошо отдаться этому внешнему импульсу и сразу же отреагировать своим телом и приятно расслабиться. При этом я больше не пытаюсь, я просто делаю, что сказано, потому как это вызвало единодушие. Я набираюсь опыта лучше всего через действие. Если я особенно интенсивно и с доверием предоставляю себя, то может быть даже такое, что я чувствую, словно мое тело делает это само по себе.
   Следующие упражнения, которые я предлагаю вам, будут представлять собой смесь прямого внушения и предложений того, что вы можете сделать. Да и внушение в основе своей – это только предложение, потому что вы не обязаны следовать ему. Вы – читатель, который свободен в своем решении по поводу того, что ему делать во время и после чтения. У вас есть выбор, чему предоставлять себя. Поэтому у вас есть выбор и здесь: отдаться ли при чтении какому-то упражнению, пропустить ли его или просто пролистать и обратить свой взгляд на другие упражнение или перейти к следующему разделу. Посмотрите, единодушны ли мы в наших желаниях и целях. Если нет, то вы автоматически почувствуете сопротивление, границу между нами, и то, что я вам предлагаю, в этом случае будет для вас неактуально (см. рис. 4).
   Внушение можно распознать по тому, что оно просто описывает нынешнее или будущее состояние так, будто оно существует сейчас или вот-вот произойдет наверняка. Я покажу вам разницу, чтобы вы могли сознательно распознавать внушение.
   Требование: «Пытайся следовать своему чувству».
   Требование: «Следуй своим чувством».
   Приказ: «ТЫ СЛЕДУЕШЬ ЗА СВОИМ ЧУВСТВОМ!»
   Предложение: «Ты можешь следовать за своим чувством».
   Предположение как косвенное предложение: «Возможно, ты будешь следовать за своим чувством… – мы не знаем, посмотрим, что будет».
   Самовнушение: «Я следую своему чувству».
   Внушение: «Ты следуешь своему чувству».
   Внушение будущего состояния: «Ты будешь следовать за своим чувством».
   В обоих случаях требований мы можем сразу воспринять, что они не описывают состояние.
   Приказ не является описанием из-за одного того, что он высказывается строгим тоном.
   Предложение можно было бы рассмотреть как описание состояния, потому что оно описывает то, что вы сейчас «можете», но не то, что вы будете делать. Предложение открывает пространство, возможность, но не дает решения насчет того, что происходит в этом пространстве.
   Только в случае внушения нечто ясно описывается, как само собой разумеющееся, как то, что происходит или должно произойти. При этом у вас есть выбор вступить в резонанс с этим описанием и решить, произойдет ли на самом деле то, что описано или нет. Если это происходит, то между происходящим и внушением установлена одна волна – это может происходить.
   С тех пор как я хорошо могу отличать приказ от внушения, я раскрыл для себя фантастическую возможность (само)внушения, я могу приводить себя самого в различные желаемые состояния, при условии, что во мне нет какого-то желания, которое бы этому сопротивлялось.
   Внушение – словно автобус. Он останавливается, и вы можете выбрать: войти в него и поехать или нет. Удивительным образом во время поездки вы же и являетесь водителем автобуса. Потому что вы можете в любое время остановить автобус и выйти из него. Кроме того, ваша конструктивная фантазия и ваше бессознательное решают, в каком направлении этот автобус будет двигаться, и предлагают вам бесценное зеркало, отражающее вас самих.
   Однако есть кое-что, чем вы не можете управлять. Это форма автобуса. Ее в своем мире фантазии определил тот, кто сформулировал внушение. В этой книге я построил автобус при помощи моей фантазии. Я определил форму внушения, подобрав какие-то слова. Вы воспринимаете форму, читая это внушение. Что вы будете делать с этим, как вы будете на это реагировать, как вы будете с этим обращаться, решаете вы сами.
   Вкратце: вы решаете, хотите ли вы войти в подходящий сейчас автобус, который создал я. Если вы вошли в него, то вы и ваше бессознательное решаете, куда он поедет и когда вы выйдете из него.
   Вход в автобус значит: «Я предоставляю себя этому». Вы распознаете внушение и внутренне находитесь в позиции «да». Вы делаете то, что вы читаете или слышите. Это соответствует состоянию, в котором у вас есть желание или в котором вы следуете цели.
   Выход из автобуса означает: «Я больше не предоставлен этому». Вы распознаете внушение, воспринимаете его и при этом знаете, что оно не согласуется с вами, вы не единодушны с ним. Вы оставляете его и не делаете то, что читаете или слышите. Таким образом, вы больше не предоставляете себя этому внушению. Это соответствует состоянию, в котором вы знаете, что это внушение не относится к вашей целевой области. Поэтому вы исключаете этот путь и больше по нему не идете.
   В разговоре с другими людьми поупражняйтесь в раскрытии внушений и понаблюдайте, какие решения вы принимаете. Вы едете? Чуть-чуть или долго? Когда вы выходите? Или вы решили вообще не заходить и просто оставить это?
   Какие внушения вам нравятся (они принадлежат к вашей целевой области), какие нет, а какие причиняют боль? С чем связана ваша оценка? С чужими целями, с собственными целями или и с тем, и с другим?
   Везде ищите внушение и наблюдайте последствия того, предоставляете ли вы себя ему или оставляете его.
   Если у вас есть чувство, что вы наивно попались во что-то, пронаблюдайте, как вы хотите обойтись с этим. Вы наблюдаете последствия своего решения.
   Пока вы продолжаете наблюдать, вы остаетесь внимательными и осознанными, вы находитесь в процессе обучения. В этой осознанности вы можете поговорить о внушении с вашим собеседником, можете сформулировать свои наблюдения и сообщить свое решение не ехать вместе с ним.
   После того как вы прочитали это упражнение, вы уже можете протестировать, есть ли у вас какое-то чувство по поводу того, что дало вам чтение этого упражнения или что оно еще даст вам. Назовите число между нулем – «ничего не затронуло во мне» и десяткой – «глубоко воодушевило меня».
   Сравните это число с тем, как вы оценили свой интерес. По результату вы сможете считать, насколько верным было ваше предчувствие насчет этого упражнения.
   Тренируйте свое предвидение (упражнение 1), продолжая предварительно определять свой интерес, затем сравнивая его с оценкой того, что это упражнение принесло вам. Так вы даете себе обратную связь.
//-- Упражнение 3 --//
//-- Образование фона --//
   Что вы ощущаете (или предчувствуете) по поводу этого упражнения сейчас, до того, как прочтете его? Если хотите, запишите свои чувства и позднее сравните их с теми, что возникнут позже. Как вы оцениваете свой интерес по шкале от нуля до десяти?
   В этом упражнении я настраиваю вас и вашу силу воображения, ваш конструктивный мир фантазии.
   Сейчас вы читаете эти строки, и ваши глаза, как обычно, скользят от слова к слову. Даже если вы совсем не знаете моего голоса, вы уже с самого начала книги слышите, как я разговариваю с вами на внутреннем плане. При этом у вас есть выбор, какое звучание вы придаете моему голосу. В действительности у меня относительно высокий голос (тенор), так что некоторые ничего не подозревающие люди, звонящие мне по телефону, спонтанно говорят мне: «Госпожа Якобсен».
   Вы можете представить себе внутренне, на слух, как я разговариваю с вами после того, как вдохнул немного гелия, и мой голос стал звучать выше и быстрее. Вы слышите, как я говорю с вами? Быстро и высоко? Если нет, то вы можете активировать свою силу воображения тем, что сами прочитаете вслух эти строки максимально высоким голосом. Потом опять замолчите и представьте себе внутренне, что слышите, как я говорю этим высоким голосом. Потренируйтесь еще немного, а потом прочитайте следующий абзац.
   Теперь поменяйте свою фантазию, чтобы расслышать, как я говорю громким и глубоким голосом. При этом подумайте о голосах внушающих страх киношных злодеев. Помните Дарта Вейдера из «Звездных войн»? Как вам, если бы я говорил именно таким голосом? Прочитайте этот абзац еще раз и интенсивно представьте себе этот глубокий голос.
   Теперь вспомните приятный голос Эрика Ройкера, диктора, читающего аудиокнигу «Я больше вам не подчиняюсь – суть». Может быть, вам знаком его голос по первым сезонам американского телесериала Criminal Minds, где он озвучивал агента ФБР Джейсона Гидеона, или Джека Онейла – в сериале Stargate SG1. Вы можете придать этому тексту, который читаете сейчас, приятный тембр голоса Эрика Ройкера. Вы можете выбрать также любой голос с вашего любимого диска, который ставите для релаксации. Вы просто выбираете звучание, которое наиболее приятно вам, и проживаете свою способность придавать приятный фон тому, что переживаете в настоящее время.
   Впрочем, я, наверное, усложню. До этого я писал жесткий приказ: «ТЫ СЛЕДУЕШЬ СВОЕМУ ЧУВСТВУ!» Обычно мы читаем этот приказ, как будто кто-то громко кричит его нам, орет. Теперь прочитаем этот приказ, представляя его звучание милым и приятным женским голосом: «ТЫ СЛЕДУЕШЬ СВОЕМУ ЧУВСТВУ!»
   Прочитайте много раз эту фразу, напечатанную заглавными буквами, с этим расслабленным образом. Осознанно смотрите на заглавные буквы и восклицательный знак, а внутренне слушайте приятный голос…
   Как вы себя чувствуете?
   Выполняя это упражнение, я чувствую в себе интересное противоречие. Я вижу заглавные буквы и восклицательный знак, которые обычно значат для меня нечто интенсивное, почти стрессовое, однако теперь я чувствую только нейтральность и расслабление, уравновешенность. На самом деле, это не очень подходит, я не привык к этому. НО Я МОГУ ПОСТЕПЕННО ПРИВЫКНУТЬ К ТОМУ, ЧТО ЗАГЛАВНЫЕ БУКВЫ МОГУТ ЗВУЧАТЬ И ПРИЯТНО, И РАССЛАБЛЕННО, ЕСЛИ Я БУДУ ДОЛЬШЕ НА НИХ СМОТРЕТЬ И ПРИДАВАТЬ ИМ ВНУТРИ СЕБЯ НОВЫЙ, РАССЛАБЛЕННЫЙ ФОН.
   В вашей жизни часто встречаются люди, которые вам кажутся жесткими, строгими или упрямыми. Вы можете создать новый фон для таких недружелюбных людей. Жесткость говорит: «Я В ОТЧАЯНИИ ОТ ЛЮБВИ, И Я БОЮСЬ!»
   Подумайте обо всех людях из вашего прошлого, которые наказывали вас или сильно обижали. Представьте себе в своей фантазии, что у этих людей есть фон, который говорит: «Я В ОТЧАЯНИИ ОТ ЛЮБВИ, И Я БОЮСЬ!» Что меняется в вашем представлении?
   В настоящем, рядом с вами или по телевизору, вы наблюдаете людей, которые ведут себя жестко, закрыто, отвергая других. Что меняется в ваших чувствах, если в своей фантазии вы припишете этим людям отчаяние от любви, бессознательный страх, который ими управляет?
   Нарисуйте себе, что такая борьба – это не что иное, как следствие их страха. Потому что за этим страхом скрывается очень сильное желание преодолеть его. Это цель, а существование цели всегда «отягощается» последствиями в виде жесткого установления границ со страхом и оценками. Этими границами и оценками люди, о которых я говорю, управляемы в их доминантном поведении.
   Как такой фон действует на вас?
   В будущем вы все чаще будете осознавать, где еще можно творчески сформировать такой фон.
   В моем докладе «Сознание в отношениях», приведенном в книге издания 2009 года «Импульс для наполненной жизни», вы можете более подробно прочитать о том, как такое формирование фона в нашей фантазии может оказать положительное влияние на отношения.
   После того как вы прочитали это упражнение, вы можете снова прочувствовать, что принесло оно вам или может принести. Назовите число между нулем – «ничто во мне не затронуло» и десятью – «глубоко воодушевило меня».
   Сравните это число с тем, как вы оценили свой интерес изначально, и этим вы установите обратную связь в своем обучении.
//-- Упражнение 4 --//
//-- Формирование скорости --//
   Как это название действует на вас? Насколько вам любопытно это?
   Читая эти строки, представьте себе, что я разговариваю с вами все медленнее. Ваши глаза все медленнее и медленнее двигаются от слова к слову. Вы больше смотрите на отдельные буквы и, возможно, даже читаете с лупой, как маленький ребенок, который впервые пробует читать и произносит по буквам каждое слово. Вам знакомо такое чувство? Из вашего детства?
   Вы и в правду до этой строки читали так медленно, или в какой-то момент вам надоело, и вы быстро дочитали до конца? Попались!
   А теперь пусть ваши глаза быстрее скользят по строчкам. Понаблюдайте, при каком темпе вы сохраняете способность к пониманию содержания написанного. Теперь не держитесь за отдельные слова. Прекратите внутренне проговаривать их. Благодаря этому вы сможете еще свободнее и еще быстрее пробегать каждую строку. Вы наверняка поразитесь, как быстро вы можете скользить по тексту, сохраняя способность к пониманию написанного. Возможно, кто-то из читателей наблюдает, что при таком скольжении он все же держится за отдельные слова, потому что считает, что пропустил что-то или не успевает угнаться за смыслом. Ерунда! Пролетайте через эти строки – и вы заметите, как же много вы фактически продолжаете воспринимать и понимать.
   Если вы захотите, можете еще раз быстро прочитать последний абзац сначала или снова следовать глазами за словами с обычной скоростью.
   Вы заметите, что и здесь у вас есть выбор: сделать свою жизнь очень быстрой и бурной или спокойной и расслабленной. Для этого вовне ничего не нужно менять. Буквы не изменились, однако вы читали двумя разными способами. Вы можете из каждого момента вашей жизни сделать небольшую приятную медитацию, сформировав приятный фон и потратив на это немного больше времени.
   Это ваш мир фантазии.
//-- Упражнение 5 --//
//-- Бесцельность --//
   С этого момента вспомните, что можно прочувствовать содержание упражнения еще до его чтения и измерить свой интерес к нему.
   Если хотите, сформируйте приятный фон для этого упражнения. Выберите приятный звук голоса, поставьте мягкую фоновую музыку и читайте дальнейший текст в том темпе, который для вас удобен и приятен. Если вы смотрите на пустое место между строками, то посмотрите некоторое время своими глазами на это свободное белое место на бумаге и сделайте при чтении маленькую эффектную паузу. Как всегда, у вас есть выбор: делать это или нет.
   У вас в вашей жизни есть много целей. В данный момент ваша цель – распознать каждое следующее слово, понять его и последовать за моей мыслью. Если же вы при этом больше не видите перед собой земляники, то этим вы перечеркиваете цель своего соседа слева.
   Вы чувствуете, как вы вдруг удивились и спросили себя, что я, собственно говоря, имел в виду в этом предложении? В этом я узнаю вашу цель – вы хотите меня понять. Когда вы не можете достичь этой цели, что-то в вас немного напрягается (размышления), чтобы все-таки понять меня. Вы пытались как-то понять это предложение, чтобы интегрировать его, однако оно совершенно не имеет никакого отношения к этой книге.
   Если же у вас какое-то время не было цели (достижение понимания), потому что вы внутренне расслабились и просто бесцельно слушали мою болтовню, то ничто в вас не отреагировало на это предложение. Возможно, вы просто прочитали его и обратили на него внимание только потом, когда я начал здесь рефлексию по поводу предложения с земляникой.
   Дальше я буду говорить о бесцельности. Под этим я всегда имею в виду относительную бесцельность, которая возможна. Абсолютная бесцельность реально не существует, поскольку все, что существует, всегда имеет тяготение к равновесию.
   Используйте свой потенциал бесцельности для того, чтобы расслабиться, чтобы почувствовать себя в равновесии, чтобы больше не быть в распоряжении ни своих целей, ни чужих.
   Приятное состояние бесцельности соответствует состоянию, которое я показал вам на рисунке 1, – кругу. Здесь нет оценок и нет отграничения. Все имеет место быть. Если же вы вдруг чувствуете себя обеспокоенным и недовольным, значит, существует еще какая-то неосознанная цель, которая как раз и управляет вами, – в этом случае вы не бесцельны.
   Приятное отсутствие целей или отсутствие плана – это состояние без какой-то цели, без какого-то плана. Вы просто «есть» и наблюдаете все, что приходит, остается или уходит, в вас или вне вас, быстро или медленно, громко или тихо. Ничего не мешает, потому что все может быть изначально. Как только вы чувствуете какие-то помехи, освободитесь от них при помощи такого взгляда: «…И это имеет место быть».
   Возможно, ваше приятное состояние бесцельности будет все больше расширяться, если вы сконцентрируетесь на чистом существовании всей Вселенной. Все существует и находится в глубокой взаимосвязи. Все равноправно и имеет место быть. Все просто «есть», все равно.
   Возможно, даже исчезнет граница между вашим «Я» и вашим Не-«Я».
   Все есть.
   Все чаще в своей обыденной жизни вы будете замечать краткие или долгие моменты, когда осуществляете интегрирование. Постепенно вы поймете, что это состояние бесцельности является для вас возможностью выбора. Вы наблюдаете за своей способностью просто сознательно отпускать все свои цели на какое-то время.
   Если это вам приятно, то после фазы бесцельности установите контакт с какими-то избранными целями и отдайтесь им снова – со всем интересом. Что из этого последует?
   Если нужно, вы можете в любую минуту использовать свой потенциал бесцельности, чтобы расслабиться и уравновесить себя, чтобы больше не предоставлять себя в распоряжение ни своих, ни чужих целей.
   Теперь закройте книгу и на время отложите ее в сторону. Пусть это упражнение несколько минут подействует на ваши чувства.

//-- Напоминание --//
   • Я смотрю на мир, на людей и на самого себя через свой, исключительно личный, конструктивный мир фантазии.
   • Каждого я воспринимаю как человека, вольного формировать его собственный равноправный мир фантазии и решать, с кем он хочет играть, а с кем нет.
   • Временами, благодаря «репрезентационному восприятию», у меня появляется возможность ощутить в себе части личности другого человека – в виде резонанса.
   • Я могу выбирать, резонировать ли мне со своим окружением и влиять ли таким образом на происходящее, когда хочу что-то изменить или, наоборот, оставить как есть, либо когда хочу помочь кому-то или полагаю, что в моей помощи не нуждаются.
   • У каждого элемента есть стремление к равновесию.
   • Ссора означает, что в виду несовпадения желаний участники конфликта разделились на противоположные фронты, потому что отказ от своего желания принесет боль каждому. Из чего можно сделать вывод: чем сильнее вероятность возникновения боли в случае отказа от своего желания, тем интенсивнее ссора.
   • Я никогда не смогу по-настоящему понять мир фантазии другого человека, потому что я не жил его жизнью. И наоборот, никто другой не сможет понять мой мир фантазии, потому что никто не жил моей жизнью.
   • Я вижу два различных уровня, на которых мы, люди, можем найти взаимопонимание: уровень, на котором мы пытаемся сформулировать что-то в словах, стремясь выразить суть, и спонтанный уровень чувств.
   • Естественные последствия желания и цели – это критика и исключение. И наоборот: из любой критики и любого отграничения, с которым я сталкиваюсь, я могу делать выводы насчет существования какого-то желания и какой-то цели.
   • На уровне чистого существования все имеет место быть. Здесь нет оценок, потому что не существует ничего такого, что не имело бы место быть.
   • Если что-то случилось, то это и должно было случиться.
   • У меня есть выбор – отпустить все мои сознательные желания или нет. Так растворяются все ограничения. Я раним только там, где у меня есть желание.
   • Любой человек существует, и одно лишь это всегда относит его к уровню человеческого бытия. Если я больше не предоставляю себя чему-то, это может относиться только к желаниям и целям какого-то человека, но не к человеку самому.
   • Я укрепляю свое внимание и ясность, когда заранее предполагаю, что должно произойти.
   • Внушение описывает нечто так, словно оно уже такое и есть. У меня всегда существует возможность выбора: предоставлять себя внушению или нет.
   • В моем мире фантазии я могу сам формировать фон для написанных или сказанных слов и творчески размышлять, каким образом я хочу воспринимать это.
   • Свой потенциал бесцельности я могу использовать в любой ситуации для того, чтобы расслабиться, чтобы почувствовать себя в равновесии, чтобы больше не быть в распоряжении ни своих, ни чужих целей.

Какое желание обнаруживается за последствиями?

   Предположим, вы чувствуете беспокойство, недовольство, блокировку, скованность или обиду и не знаете точно, с чем бы это могло быть связано. Как в таком случае вы можете использовать модель «желание-следствие»?
   Обычно мы читаем слева направо: желание – следствие; сначала возникает желание, потом возникают следствия. Можно прочитать это и справа налево. Сначала мы обнаруживаем следствия и ищем то, что стало причиной этих последствий, какое желание предшествовало им.
   В этом разделе речь идет о том, чтобы снова вывести на уровень сознания забытые, но все еще действующие желания. Какое желание все еще влияет на нас и управляет нашими оценками и границами в обыденной жизни? Мы чувствуем дисбаланс и спрашиваем себя, какова причина. При этом мы начинаем искать имеющие к этому отношение желание и цель, которые мы больше не осознаем, но которые из-за этого действуют из нашего бессознательного.

Рис. 5

На рисунке 5 вы видите, что я сам больше не осознаю, какая цель у меня вообще есть. Однако я осознаю свои оценки. Я знаю, что я считаю хорошим, и я знаю, чего я не хочу. Я чувствую свои границы и препятствия. Если у меня мало исходных данных о себе, то я могу только гадать, что является моей настоящей целью. Если у меня есть какие-то сведения, то есть я знаю многие аспекты своей оценки (границ), то когда-нибудь я смогу узнать и то, какая у меня цель. Это представлено на рисунке 6.

   Рис. 6

   В детстве мы всегда играли на день рождения в «горшочек». Одному ребенку завязывались глаза, и он должен быть сесть на пол. После этого моя мама где-то в комнате ставила на пол вверх дном кастрюлю и складывала под нее что-нибудь вкусненькое – для игры, а ребенку давала в руку поварешку. Теперь ребенок должен быть нащупать кастрюлю с помощью поварешки, словно слепой с палочкой. Пока он ползает по комнате и ищет, другие дети кричат «горячо» или «холодно». «Горячо» – значит верное направление, оно ведет к кастрюле. «Холодно» – значит неверное. Поскольку у ребенка есть цель – найти «горшочек» и заполучить награду, спрятанную под ним, при слове «холодно» он меняет направление, а при слове «горячо» – сохраняет, ожидая, что «горшочек» вот-вот обнаружится.
   Перенесем правила этой игры на мою модель. Все элементы, которые не интересны вам, – «холодные», а все, которые интересны, – «горячие». С помощью таких указаний цель постепенно проясняется, ее можно найти. Понаблюдайте за своими оценками, когда вы ощущаете дисбаланс. Чего вы не хотите (= холодно)? Чего вы хотите (= горячо)? Что вы критикуете (= холодно), а что оцениваете как преимущество (= горячо)? Мы задаем себе вопросы (например: «Что неприятного произойдет в моей фантазии, если я открою свои границы и больше не буду защищаться?»), отвечаем на них и, таким образом, нащупываем путь все ближе к неосознанной цели, которая является причиной наших оценок и границ. Если мы снова осознали свою цель, мы можем заново решить, хотим ли мы ее сохранить и достичь этим ясности или же мы меняем ее и приспосабливаем к своему настоящему.
   На уроках пения во времена студенчества мой учитель по вокалу давал мне указания по тому, что я должен петь. Он говорил, что хуже, а что лучше, что подходит, а что не подходит, что горячо, а что холодно. Я старался изо всех сил следовать его указаниям, даже если не полностью их понимал. Я не мог понять, какая у него цель. Только после многих попыток, когда он говорил: «Вот это было хорошо!», – я знал: цель достигнута. И я замечал для себя, что я сделал. Так постепенно во мне развилась целевая область, которую мне передал мой учитель.
   Собака лучше всего понимает цели своего хозяина, если хозяин как раз в тот момент, когда собака делает нужное хозяину движение, дает ей лакомый кусочек. Если таким образом пес выучит много необычных произведений и достигнет равновесия с целями своего хозяина, то он даже может стать Суперталантом Германии (такое уже случилось в 2009 году).
   Ребенок лучше всего узнает цели своих родителей и может приспособиться к ним, если он пробует все возможное и при этом наталкивается на соответствующие границы. Что можно и что нельзя? Прежде всего: когда можно что-то делать, а когда нет? Чем больше границ познает ребенок, тем яснее в нем отражаются сознательные и бессознательные цели родителей.
   Я останавливаюсь в группе. Поведение определенного человека очень нервирует меня, но я не знаю почему, я ищу за этим какую-то свою цель и изучаю свою оценку. Я наблюдаю, в какие моменты моя нервозность проявляется сильнее всего, и выясняю, что меня раздражает его манера смеяться. Я спрашиваю себя, что именно в этом смехе меня нервирует, и продолжаю наблюдать. Через какое-то время я осознаю, что его смех появляется также в такие моменты, когда что-то вовсе не весело, просто другие что-то рассказывают, а он смеется. Я перепроверил, может быть, это только мне не кажется смешным то, что рассказывают, и стал наблюдать за другими людьми, которые были рядом и слушали. Я заметил, что он – единственный, кто вот так постоянно смеется. Однако я еще не знаю, почему он так меня нервирует. Какая у меня цель за этой оценкой?
   Я спросил себя, что должно быть по-другому, чтобы я больше не нервничал. Во мне возникла фантазия об этом человеке, как он мог бы вести себя, чтобы я воспринимал это как нечто приятное. Тогда я сравнил свой фантазийный образ с тем, что я испытываю на самом деле, и понял разницу. В моей фантазии этот человек проявлял себя гораздо пластичнее в своих реакциях на рассказы. Он проявлял бы себя гораздо разнообразнее, а не просто смеялся бы после каждого предложения. Если бы он вел себя так, как я хочу, то у меня как рассказчика было бы чувство, что он лучше понимает меня и воспринимает меня серьезно. В той форме, в какой это есть сейчас, это пробуждает во мне чувство, что своим смехом он хочет только сообщить мне: «Я слушаю, я рядом». У меня нет чувства, что он действительно меня понимает.
   Теперь я знаю свою цель: если я рассказываю что-то кому-то, я хочу чувствовать, что другие люди меня воспринимают серьезно и понимают. То, что не входит в мое желание, исключено. Теперь, когда я знаю свою цель, я могу сказать сам себе: «На какое-то время я больше не предоставлен этой цели». Каково следствие того, что я отпускаю свою цель? Смех этого человека больше не нервирует меня. Моя оценка исчезает.
   Другой пример того, как я прояснил свою бессознательную цель, скрывающуюся за оценкой: в 2008 году кто-то писал о моей последней книге и критиковал то, что в определенном месте я превращаю свои высказывания в противоположные и представляю точку зрения послушания и подчинения. Я якобы порекомендовал бессильно и тупо отдаться тому, что другой человек определил для меня. Критик утверждал, что мое убеждение таково: нужно отказаться от своего мнения и никогда нельзя сомневаться в авторитете.
   Моя внутренняя реакция была такой: «Что? Я, наверное, схожу с ума! Как кто-то смог прийти к настолько перевернутому пониманию моих намерений?» Тот, кто знает меня и знает о созданных мной Свободных Системных Расстановках, понимает: я всегда ищу способ увеличить возможность выбора. В моей форме расстановок заказчик может свободно решать, как протекает расстановка и как ее можно толковать. Точно так же я переношу это и на обыденную жизнь. Это абсолютно никак не связано с беззащитным, пассивным, бессильным отказом от себя и подчинением, это связано с интенсивной автономией. Если я и порекомендовал где-то в определенных ситуациях подчинение, то всегда на том фоне, что у нас для этого есть свободный выбор и мы можем решиться в пользу этого или против этого. Итак, как вообще возможно, что человек в своем описании выражает четкую противоположность тому, как я сам, многие читатели моих книг и многие другие люди из моего окружения воспринимают меня самого?
   Вы заметили, что в последнем абзаце я скатился до оправданий и попыток объясниться. Этим я продемонстрировал вам уже упомянутую возможность (часто безуспешную) нейтрализовать критику попыткой объяснения.
   Когда я попытался прояснить несколько моментов, посредством диалога с критиком, я столкнулся с тем, что он точно так же провокационно переворачивал все мои объяснения. Когда я уже был почти убежден, что выразил что-то верно, он отреагировал так: «Это только пустые слова». Эффектное утверждение, чтобы больше не быть в распоряжении другого человека и его оценок. Скажите другому внушение: «То, что ты только что сказал, это – просто пустые слова», и вы сразу же лишите силы все его высказывания, вы уйдете от силы его высказываний. Если у другого человека есть цель быть понятым вами и добиться в диалоге с вами ясности, он тоже почувствует себя лишенным сил. Определением «пустые слова» вы сообщаете другому человеку: «Ты не попал в цель! Твои слова для меня не имеют значения, они не относятся к моей целевой области, для меня они исключены, они „холодные“!».
   В моем контакте с этим критиком не возникло плодотворного взаимного обмена и никакого сближения, недоразумения продолжались. Постепенно я понял, что мои желания изменения и прояснения в буквальном смысле слова ведут в пустоту.
   Я спросил себя, какая неосознанная цель во мне привела к тому, что я ввязался в такую дискуссию. Для этого я сначала спросил себя, что именно за дисбаланс я чувствую в себе, когда слышу или читаю, что человек так говорит или пишет обо мне.
   В чем моя проблема на самом деле?
   Где находится та самая – оценочная – область, когда я реагирую словами «Это не так»? Человек что-то утверждает, касаемо меня, и это «что-то» не совпадает с моим представлением о себе. Я воспринимаю это как нечто неправильное и исправляю. Для меня не станет проблемой, если, выслушав объяснения, мой визави признает свою ошибку и поймет меня. Потому что тогда я смогу воспринимать его как конструктивного критика.
   Если же мои объяснения, исправления или поправки не действуют и человек продолжает выказывать «неверную», с моей точки зрения, информацию обо мне, что тогда?
   Тогда у меня возникает проблема.
   Как я чувствую себя в этой ситуации?
   Если я глубоко прочувствую возникшую проблему, то могу ощутить себя одиноким. Во мне возникнет образ того, насколько огромное количество людей верит человеку, дающему «неправильную» оценку мне, и потому отворачиваются от меня. Как и он. Ведь его оценка носит негативный характер – он меня исключает. Поэтому я проецирую свое ощущение на окружающих: они тоже исключат меня.
   Что именно запускает этот дисбаланс?
   То, что я объясняюсь, а другой человек не верит моим словам или не может понять их; а также и то, что он, возможно, вполне сознательно воспринимает мои слова в перевернутом виде, поскольку привязан к чему-то другому. В этот момент я могу вспомнить своих родителей, которые именно по этой причине постоянно скандалили. Они никогда не понимали друг друга и не могли прояснить отличие своих взглядов, чтобы их интегрировать. Родительские ссоры часто принимали очень агрессивную окраску, становясь слишком жесткими, что вводило меня, в ту пору ребенка, в сильный стресс, хотя я не присутствовал при этом, а «лишь» слышал их ругань из своей детской комнаты. Я испытывал сильный стресс и чувствовал в себе боль обоих своих родителей. Мне было больно не только на психологическом, но и на физическом уровне. Очень больно.
   Насколько другим мог бы быть критик, чтобы моя проблема исчезла? Он мог бы воспринимать всерьез меня и то, что я говорю ему. Он мог бы хоть предпринять попытку понять мою точку зрения! Ведь при этом ему не нужно перенимать мои взгляды или мнение, а лишь признать их равноправными с его взглядами. Если бы он вел себя так, то моя проблема исчезла бы, и в моих глазах он превратился бы из деструктивного критика в конструктивного.
   В чем именно отличие идеального критика от нынешнего?
   Нынешний критик исключает мои объяснения и точку зрения. Идеальный критик интегрирует их как часть целого – даже если он другого мнения.
   Итак, какова моя цель? Моя цель заключается в том, чтобы другой человек мог сказать мне: «Твои взгляды отличаются от моих, но в моей картине мира они равноправны». Моя цель – чтобы другой человек не исключал меня, а воспринимал и признавал как равноправного.
   Почему у меня такая цель? Потому что это больно, когда тебя исключают; это похоже на ужасный стресс детства, вызванный непониманием между родителями. Это напоминает мне те моменты, когда мои родители не понимали меня и из-за этого я испытывал боль отделения.
   После размышления я могу сформулировать свою, неосознанную ранее, цель в словах: «Я хочу, чтобы человек, который меня исключает, интегрировал меня. Я хочу иметь связь со всеми людьми, которые в моей фантазии собрались вокруг исключившего и исключающего меня человека и придерживаются его мнения, тоже заодно исключая меня. Поэтому я предоставляю себя этому критику и хочу изменить ситуацию. Теперь я могу лучше понять свое стремление к такому поведению».
   С этим осознанием я по-новому обращаюсь со своей целью. Я задаю себе вопрос: действительно ли я хочу иметь к этому отношение? Иметь отношения с людьми, которые обращаются со мной не так, как мне хочется? С людьми, которые не понимают меня, от которых у меня впечатление, что они просто рисуют себе картинку и что-то утверждают на ее основе? С людьми, которые оперируют в отношении меня, нередко, оскорбительными понятиями и ведут себя провокационно, неуважительно и отдаленно?
   И тут, во всей своей очевидности, появляется новый ответ: «Нет!» Даже если это – огромная группа, присоединившаяся к моему критику, я не хочу иметь никакого отношения к ним. Я лучше останусь один и сохраню свою уравновешенность. Теперь, когда я осознал управляющую мной цель, я могу отпустить ее: отныне никто не должен обязательно понимать меня.
   Исключаю ли я кого-то таким образом? Нет. Если у кого-то из этой группы людей есть вопросы ко мне и он хочет ближе познакомиться со мной, то я охотно сделаю шаг навстречу. Я отказался лишь от цели принадлежать к их кругу и чувствовать себя интегрированным ими. Однако в то же время в моей целевой области – я с готовностью приглашаю их присоединиться ко мне. Это нормально, и то, что меня не понимают, имеет место быть. Также имеют место быть все последствия этих недоразумений.
   Имеет место быть и то, что я, возможно, тоже не всегда правильно понимал других людей или неверно истолковывал их поступки. Возможно, в отличие от моей интерпретации, они вовсе не «отстранены». Возможно, это недоразумение, однако оно тоже может быть, как и его последствия. В конечном счете, теперь я смог распознать возможность формирования другого «фона» и переформулировать в личные «миры фантазии» как взгляды критика, так и мои взгляды.
   С тех пор как я осознал это таким образом, у меня есть больше возможностей выбора. Я чувствую себя более свободным в своем решении прояснять ли какое-то неверное толкование или недоразумение, или же просто оставить его существовать как личный мир фантазии другого человека. Это не зависит от того, сколько людей разработали миры фантазии по поводу меня, не совпадающие с моим представлением обо мне самом. Я мог бы объяснить другому человеку что-то из своего мира фантазии – а может, и нет. У меня есть выбор, и в будущем я наблюдаю, какое решение я приму и с каким чувством.
   Если существование желания или цели автоматически ведет к оценкам и границам, то, наоборот, любая оценка указывает, что за ней скрывается какое-то желание или цель (рисунок 6). Это значит: любой кризис, любой дисбаланс, любая эмоциональная боль, любая проблема, с которой мы сталкиваемся в жизни, это – знак наличия в нас определенного желания, устремленного к достижению определенной цели.
   Я еще раз вспоминаю исходный пункт: в состоянии без цели все имеет место быть. Здесь нет проблемы, потому что нет цели (рисунок 1). Итак, каждая из наших проблем обозначает, что у нас есть как минимум бессознательная цель и что мы что-то исключаем. Только там, где у нас есть желания, мы ранимы и переживаем кризисы.
   Это теперь не значит, что мы не должны иметь желаний, чтобы стать и быть счастливыми; это значит, что теперь мы об этом осведомлены, и наши знания помогают нам как «инструмент». Если эта взаимосвязь перейдет нам в кровь и плоть, мы сможем гораздо более целенаправленно подойти к решению. Самый первый вопрос должен быть обращен к себе, и звучать он может так: «Какое желание во мне создает эту проблему?» и «Какую цель я преследую сейчас?».
   Упражнение 7 поддержит вас в том, чтобы снова осознать вашу бессознательную цель. Когда наше желание и цель ясны, возникает следующий вопрос: «Хотим ли мы изменить свою цель, или же мы хотим сохранить и укрепить ее?», «Хотим ли мы открыть неосознанную ранее границу в этом кризисе и освободиться, или же мы хотим успешно закрепить эту границу и научиться ее удерживать?».
   Впрочем, есть еще один, третий вариант – мужественно пережить этот кризис. Это тоже имеет место быть и тоже может быть целью, у которой, само собой разумеется, есть (и будут) определенные следствия и последствия, как у любой цели. Каким бы ни было наше решение: если это произошло, то так и должно было быть, и мы сталкиваемся с новыми последствиями, из которых можем эффективно извлечь уроки.
   О чем я еще не упомянул в этом разделе, так это возможности находиться в резонансе с чужим желанием, которое вовсе не должно совпадать с нашим собственным. Проблема решается тем, что мы больше не предоставляем себя этому желанию.
   «Я больше не предоставлен чужим желаниям и целям, которые никак со мной не связаны».
   Если такое решение приводит к чувству свободы, то проблема решена. Если же это не сработало, то мы должны еще раз внимательно посмотреть, какое бессознательное желание скрыто за нашей проблемой.
//-- Упражнение 6 --//
//-- Целенаправленно изобличаем оценки --//
   Собственно говоря, каждый человек знает, что такое оценка. В нашей обыденной жизни мы сталкиваемся с ними так часто, что порой и вовсе перестаем замечать.
   В этом упражнении вам предстоит посчитать, назвать и записать все оценки, которые вы обнаружили в примере с фортепиано, что был приведен выше и который я здесь повторю. Сколько оценок вы найдете?
   Небольшая помощь: оценка – это «граница» в модели «желание-следствие». Благодаря границе, элементы разделяются на те, что имеют место быть (горячо), и те, что никак не относятся к делу (холодно). При чтении дальнейшего текста используйте уровень отсутствия цели и размышляйте, как я или вы повел/повели бы себя в этом примере, если бы находились в состоянии бесцельности. А как я (вы) веду себя на самом деле? Что имеет место быть, а что нет? По отличию одного от другого вы сможете считать оценку. Вот пример.
   Я сижу за фортепиано и просто играю, без какого-то плана. Моя подруга заходит в комнату и что-то спрашивает у меня. Я расслабленно отвечаю на ее вопросы. Потом звонит телефон – клиент хочет договориться о встрече для консультации. Мы договариваемся на конкретное время. Затем я опять сажусь за фортепиано и продолжаю играть – без плана. Я чувствую себя уравновешенно и наслаждаюсь тем, что происходит. Поскольку у меня нет четкой цели, всему есть место.
   На следующий день я слышу по радио абсолютно гениальное произведение Шопена для фортепиано. Я воодушевлен и хочу научиться его играть. В то же время мне приходит в голову, что через три недели у моего хорошего друга будет юбилей. И меня осеняет: было бы хорошим подарком для него – исполнить это произведение на фортепиано для него и его гостей. Я понимаю, что времени на разучивание пьесы мало, но все равно намерен сделать это. Целенаправленно я планирую свое время, чтобы через три недели преподнести другу свой музыкальный подарок. Я начинаю упражняться с сильной мотивацией. От мысли о выступлении и возможности тем самым доставить другу радость, я уже и сам заведомо испытываю радостное возбуждение предвкушения. У меня есть ясная цель – и ее последствия не замедлили проявить себя.
   Моя подруга заходит в комнату и спрашивает меня о чем-то. Я чувствую, что мне мешают (такой банальный вопрос, неужели она сама не могла разобраться с ним?), и прошу не беспокоить.
   Я продолжаю заниматься – звонит телефон. Я нервно хватаю трубку. На другом конце провода клиент. Он хочет консультации. Я назначаю ему встречу через четыре недели. Однако у него срочное дело, и он настаивает на более ранней встрече. Я испытываю стресс, потому что встреча может стать помехой на пути к достижению моего желания. Я впадаю в состояние душевного разлада и становлюсь недружелюбным, но вовремя справляюсь с собой и беру себя в руки. Если честно – мне больше вообще не хочется возиться с этим клиентом. Почему он не понимает, что я и так назначил ему самый ранний из возможных для меня вариантов? Почему ему непременно нужно настоять на своем, приводя меня тем самым в смятение, вызывать во мне сомнения и вынуждать говорить «нет»?
   Вероятно, вы нашли как минимум 14 оценок?
   Ниже приведен список оценок, которые я сам вижу в этом примере.
   1. Прослушивание приятной музыки относится к моей целевой области/прослушивание неприятной музыки не относится к моей целевой области. Поэтому я «вдохновлен» при прослушивании «гениального» произведения Шопена.

   Отсутствие цели: в состоянии без цели вокруг могут быть любые звуки.

   2. К моей целевой области относится умение играть Шопена/ не уметь играть Шопена к моей целевой области не относится.

   Отсутствие цели: в любое время у меня есть свободный выбор – играть Шопена или нет.

   3. Научиться играть конкретное произведение Шопена за три недели относится к сфере моих дел/научиться играть конкретное произведение Шопена позже или вообще не научиться его играть – к сфере моих дел не относится.

   Отсутствие цели: у меня есть выбор.

   4. Эффективное планирование важно/неэффективное планирование не имеет отношения к этому.

   Отсутствие цели: плана нет (или: у меня есть выбор).

   5. Радость друга имеет отношение к делу/отсутствие радости не подходит, это меня разочарует.

   Отсутствие цели: у моего друга есть выбор, и для меня годится любая его реакция.

   6. Если моя подруга заходит в комнату, это обстоятельство не относится к сфере моих дел и допустимо, если при этом она не беспокоит меня.

   Отсутствие цели: моя подруга может делать что хочет. Всему можно быть.

   7. Банальные вопросы не имеют отношения к сфере моих дел/важные вопросы допустимы.

   Отсутствие цели: любому вопросу можно быть.

   8. Устанавливать границы допустимого для моей подруги поведения – не относится к сфере моих дел, поскольку в этом случае именно так я и поступил бы/можно позволить ей задать вопрос.

   Отсутствие цели: у меня есть свободный выбор.

   9. Звонок телефона не имеет отношения к моему делу/«немой» телефон подходит.

   Отсутствие цели: и тому, и другому происходить можно.

   10. Не имеет отношения к этому и мой порыв подойти к телефону/оставить телефон без внимания – пусть себе звонит!

   (Объяснение: мое чувство нервозности является знаком того, что я находился в конфликте со своим порывом снять трубку, поскольку намеревался проигнорировать звонок и продолжить упражняться.)

   Отсутствие цели: у меня есть свободный выбор подойти к телефону или нет.
   11. Подойти к телефону годится (ведь я это сделал)/проигнорировать телефон не подходит.

   Отсутствие цели: у меня есть свободный выбор.

   12. Назначить встречу пораньше не подходит/подходит только то время для встречи, которое мне удобно.

   Отсутствие цели: подходит любое свободное время.

   13. Клиенты без способности эмпатии или клиенты, которые открыто задают вопрос, не подходят/клиенты, которые полагаются на первое, что я им сказал, подходят.

   Отсутствие цели: подходят все клиенты.

   14. Отказывать кому-то не подходит/соглашаться с кем-то подходит.

   Отсутствие цели: все возможно.

   Любую оценку вы можете сразу же распознать, задав вопрос: «Здесь есть что-то, что не подходит?» И если ваш ответ «да» – значит, да, здесь действительно есть оценка, и она указывает на определенную существующую цель – с тем следствием, что все другое исключается.
   Посмотрите, где могут скрываться оценки и насколько они «нормальны». Они имеют место быть, ведь наша жизнь состоит из многих желаний и целей. Развлекайтесь тем, что извлекайте при контакте с другими людьми подходящее для них и неподходящее. Смотрите фильм – рассуждайте: что имеет отношение к делу для какого-то героя, а что нет? Какие границы и оценки вы видите в театральных пьесах? В играх? У животных? На семинарах? На работе?
//-- Упражнение 7 --//
//-- Приближение к бессознательной цели --//
   Если хотите, придайте этому упражнению голос приятного вам, понимающего вас человека, который действительно понимает вас. Читайте упражнение в том темпе, который вам приятен.
   Вы можете вспомнить какой-нибудь дисбаланс, который вы ощущали в течение последних дней или пару часов назад, а может быть, все еще чувствуете? Читайте дальше лишь тогда, когда у вас будет ваш личный пример.
   Вероятно, вы еще не нашли причину вашего дисбаланса, поскольку в таком случае он уже не был бы для вас дисбалансом – вы бы поняли его и классифицировали, и проблема была бы решена!
   Я предоставляю вам возможность интенсивно приблизиться к пониманию причины вашего дисбаланса и, может быть, узнать ее.
   Теперь подумайте об этом и задайте себе вопросы, которые я сформулирую в виде списка несколько ниже по тексту. При каждом вопросе дайте себе достаточно времени, чтобы бессознательное смогло спокойно отреагировать на вопрос и постепенно сформировать ответ, который вы потом осознаете. Чтобы освободиться для следующего вопроса, спокойно запишите этот ответ. Ответы на разные вопросы могут быть похожими или одинаковыми.
   Если проявляются какие-то эмоции, дайте им столько пространства, сколько нужно.
   Вот вопросы.
   1. Когда проявляется ваш дисбаланс, как именно вы себя чувствуете?
   2. Чем именно активируется этот дисбаланс?
   3. Если кто-то спросит вас, в чем именно ваша проблема, как бы вы сообщили ему об этом, сформулировали?
   4. Сконцентрируйтесь на том, что вызывает ваш дисбаланс. Чем другим это должно быть, чтобы вы чувствовали себя нормально?
   5. Если вы нашли ответ на вопрос 4, переходите к вопросу 6.

   Если вы нашли такой ответ на вопрос 4, что причина дисбаланса вовсе не должна меняться, что это в вас должно что-то измениться, то причина дисбаланса находится в вас. Вы сами являетесь причиной этого дисбаланса. Прежде чем ответить на вопрос 6, задайте себе следующий вопрос:
   Как должна измениться причина дисбаланса во мне самом, чтобы я чувствовал себя хорошо?

   6. Сравните более приятную причину из вашей фантазии с настоящей причиной. Какие отличия есть между ними?
   7. Запишите в точности то, чего вы хотели бы.
   8. Запишите точно то, почему вы хотите этого.
   То, что вы записали в ответах на вопросы 7 и 8, – это и есть ваша цель, это относится к вашей целевой области.
   Возможно, вам уже лучше после того, как вы осознали эти ответы на вопросы, и ваш дисбаланс превратился в равновесие.
   Вы можете также проверить, меняется ли что-то в вашем дисбалансе, если вы на какое-то время прекращаете быть в распоряжении этой цели (из вопросов 7 и 8). Вы можете сказать себе: «Теперь на какое-то время я не предоставлен этой цели».
   Что вы чувствуете теперь?
   Какие оценки сильнее проявляются в вас, а какие исчезают?
   Дайте себе время спокойно прочувствовать эти переживания…
   Теперь пронаблюдайте более долгое время, каким образом этот только что приобретенный опыт по работе со своим дисбалансом может помочь вам дальше.

Мощное действие отрицательной частицы «не»

   Хотя я и написал в первом томе «Я больше вам не подчиняюсь» целый раздел под названием «Глубокий смысл частицы „не“», меня до сих пор спрашивают, почему я использую предложения с частицей «не». Ведь говорят же, что наш мозг не воспринимает «не». В таком случае мне всегда приходится думать о примере Веры Биркенфельд, которая советует нам: «Пожалуйста, не думайте о розовом слоне!» Это не работает, потому что, если мы хотим понять ее, мы автоматически начинаем думать о розовом слоне. Одна слушательница в связи с этим сказала, что предложение «Я больше не предоставлен этому» приводит к тому, что сначала мы на самом деле предоставляем себя чему-то.
   Все авторы, что пишут книги о «заказах у Вселенной», советуют представлять себе исполнение желания в положительной форме (без «не»). Они предлагают вести себя так, словно желаемое уже достигнуто. Пример: нужно заказать у Вселенной определенную сумму денег, при этом внутренне представить, каково это, уже владеть этими деньгами, и вести себя в обыденной жизни, насколько это возможно, в соответствии акцептором результата действия – так, словно у вас уже есть эти деньги. При этом внутренне человек интенсивно предоставляет себя в распоряжение (будущей) ситуации исполнившегося желания. Так по закону резонанса мы притягиваем в свою жизнь «случайное» событие, благодаря которому получаем именно ту сумму денег, которую и хотели, – вот так предсказывают и подтверждают это успешными фактами многие клиенты Вселенной.
   Я задаю себе вопрос: если наш мозг исключает «не», почему же тогда на нас оказывают такое влияние предложения с отчаянием, типа «Я не могу и никогда не смогу!»? Существует достаточно примеров, когда кто-то сам себя ставит под сомнение, формулирует предложение с «не», и его сомнения многократно потом подтверждаются. Судя по этому, «не» все же действует? Кажется, вовсе не всегда наш мозг игнорирует «не».
   Я с удовольствием демонстрирую тому, кто задает вопрос, свой трюк с ручкой. Я беру ручку в правую руку, вытягиваю руку от тела и говорю: «Сейчас я не буду отпускать ручку». Что происходит? Моя рука продолжает чудесным образом держать ручку, хотя я сформулировал предложение с «не».
   Итак, если мы решаем, что не будем бросать ручку, то это действует так же, как решение не быть предоставленным чему-то. Мы сообщаем о нашем решении не делать чего-то, мы и не делаем это.
   Как мы можем согласовать оба этих мира фантазии? С одной стороны находится убеждение, что наш мозг игнорирует «не», с другой стороны находится убеждение, что наш мозг следует за «не».
   Когда наш мозг игнорирует «не»? Всегда – в тех случаях, когда мы что-то воображаем, внутренне представляем себе. Все, что мы формулируем, мы представляем и в нашем мозге – неважно, есть ли там «не» или нет.
   Когда наш мозг следует за «не»? Когда речь идет о том, чтобы помешать действию, которое мы задумали. Мы, люди, можем думать в своей голове о действии и одновременно блокировать его, не выполнять. Мы сознательно решаем это. Тогда мы представляем в своем мозге действие, но не выполняем его.
   Если бы мы не были способны к такой блокировке, наше тело воплощало бы любую нашу мысль, и мы постоянно болтали бы так, как вечно болтает наш мозг. Мы делали бы без перерыва самые разные вещи. Все, что разыгрывается в нашем мозге, выражалось бы нашим телом сразу – в действии. Все наше тело горело бы, как нейроны нашего мозга (иногда мы переживаем это во сне, когда вздрагиваем). Когда мы наблюдаем за действиями другого человека, у нас в это же время активируются зеркальные нейроны, которые без блокировки проводили бы в тело эту же деятельность, то есть мы бы постоянно имитировали людей, за которыми наблюдаем.
   Мы знаем, что такое бывает, хотя и редко.
   Если мы «посмотрим» глубоко в свой мозг, то мы сможем обнаружить там, что наши нейроны работают двумя способами: от соседней клетки они получают либо стимулирующее раздражение, либо сдерживающее. При стимуляции нервные клетки передают это раздражение дальше. Если же клетка получает сдерживающий сигнал, то вероятность передачи раздражения дальше существенно ниже. Она блокирует цепочную реакцию. Это соответствует частице «не».
   Вывод: наше подсознание игнорирует «не». Потому что в мозге мы представляем все, о чем мы думаем, даже если мы снабжаем это частицей «не». Однако как наше подсознание, так и наше сознание в большинстве случаев способно самостоятельно (без нашего участия) решать, что из этих мыслей воплощается в действие, а что нет: «Нет, сейчас я этого не буду говорить или делать».
   Решение: «Я больше не предоставляю себя этому» – это тоже сознательное действие, благодаря которому мы успешно блокируем что-то, отказываемся что-то делать.
   За этим решением скрывается другая цель, нежели при исполнении желания. При заказах у Вселенной речь идет о том, чтобы внутренне визуализировать исполнение желаний, точно представить себе, чего вы хотите, как вы это хотите и как вы себя чувствуете при исполнившемся желании. В случае фразы «Я больше не предоставляю себя этому» речь не идет о том, что какое-то определенное желание должно исполниться, речь о том, чтобы принять решение и достичь мгновенного изменения. Речь не идет о том, чтобы формулировать какое-то желание, входить в процесс ожидания и интенсивно отдаваться исполнению желания. Речь идет о том, чтобы изменить что-то сразу. Мы решаем, что мы сейчас прекращаем предоставлять себя определенной цели, которую мы теперь осознаем или которую мы давно чувствуем. «Не предоставлять себя» – это немедленная блокировка. Что мы будем делать после этой блокировки или приятии таким, как есть, остается открытым. Нам не нужно сразу же заполнять чем-то свободное место при отсутствии цели. Мы можем немного понаслаждаться свободой, больше не следовать за этой целью, больше не предоставлять себя этой цели, больше не быть связанными этой целью. Это состояние вы видите на рисунке 7.

   Рис. 7

   Из этой свободы когда-то появляется новая цель, никак не связанная со старой, потому что мы отпустили ее. Старая цель больше не имеет отношения к делу – в любом случае не имеет отношения в своей старой форме, к которой мы привыкли. Наш опыт, связанный со старой целью, может послужить нам «важным ресурсом» и поддержать образование новых более приятных целей. Мы узнали, чего мы не хотим, и теперь можем яснее видеть, чего мы хотим вместо этого.
   Оба процесса, желание и отпускание, важны для нас для достижения дальнейших целей – оба в свое время.
   Представьте себе, что вы хотите купить себе новые брюки, вы идете в магазин, берете объект своего желания с полки, идете в примерочную, чтобы надеть эти брюки, и что вы делаете там в первую очередь? Вы снимаете обувь и брюки, которые уже на вас. Только после этого вы можете примерить новые брюки. Раздевание соответствует частице «не». Надевание новых брюк соответствует концентрации на желаемой цели.
   Если мы хотим вырезать из куска дерева фигуру, то имеет смысл сначала интенсивно представить себе, как эта фигура должна выглядеть. Может быть, мы даже подготовим эскиз, запомним его и частично перенесем его карандашом на дерево. Это соответствует рекомендациям при заказах у Вселенной: активно представить себе исполнение желания, идентифицироваться с этим. Потом мы берем нож и концентрируемся на тех областях дерева, которые не нужны нам. Мы удаляем их ножом. Это соответствует предложению: «Я больше не предоставляю себя этим кускам дерева и удаляю их из своей целевой области». Чем ближе мы к своей цели, тем больше расплываются оба процесса. Мы все отчетливее видим исполнение своего желания и в то же время видим, что еще нужно отрезать от дерева, что нам нужно, а что не нужно. Когда цель достигнута, наша активность заканчивается. У нас больше нет желания, и мы не хотим ничего менять или удалять. Мы снова не имеем цели (см. рисунок 1).
   Если мы хотим объяснить ребенку, что нельзя лезть в розетку, то совершенно не поможет, если мы будем показывать ему, что он может трогать все остальное, и будем избегать того, чтобы обращать его внимание на розетку. Мы не хотим говорить ребенку: «Это трогать нельзя!» Потому что мы боимся, что он будет ее трогать именно потому, что его подсознание игнорирует «не». Какое решение здесь возможно? Мы устанавливаем защитные устройства, чтобы ребенок вообще не мог контактировать с электричеством. Потом мы ждем, пока ребенок не подрастет настолько, что сможет понять это, пока он не сможет самостоятельно блокировать такое поведение. Если мы доросли до этого, то мы показываем на розетку и говорим ребенку: «Не суй туда пальцы, это очень опасно. Тебе нельзя это трогать!»
   Так что если мы твердо решаем: «Нет, я не буду болеть!», то вполне может быть, что наш мозг и наше тело поддержат нас и мобилизуют защитные силы, которые сохранят наше здоровое состояние.
   Когда собака моей мамы делает что-то такое, чего делать нельзя, моя мать громко говорит: «НЕТ!», – и собака прекращает это.
   В последних двух примерах мы видим, насколько важным может быть тренировка «нет». Если мы постоянно думаем, что нужно избегать «не», потому что наш мозг его игнорирует, то мы пренебрегаем своей способностью успешно блокировать что-то, и она все меньше тренируется. Это как с мышцами. Если мы их используем редко, они ослабевают. Если мы их тренируем, они становятся сильнее. Если мы редко пользуемся определенными клеточными связями в нашем мозге, то они становятся слабее. Если же мы тренируем определенные мысли, то они становятся более действенными и сильными. По моему мнению, важно тренировать способность думать о чем-то и в то же время успешно блокировать выражение этой мысли в форме слов или действий, то есть не делать того, что мы думаем. Существует одна странная болезнь мозга под названием «эхопраксия», при которой ослаблена способность к блокировке. Люди, страдающие от этой болезни, делают все, что они наблюдают вокруг себя, что отражается в их мозге. Они сразу же выражают то, что наблюдают, через имитационное действие, не будучи в состоянии заблокировать это. В большинстве случаев такого рода слабость проявляется в связи с шизофренией, детским аутизмом и низким уровнем интеллекта. В моей фантазии имеет смысл тренировать детей и взрослых в том, чтобы думать о чем-то и успешно блокировать это, то есть не выполнять это. Это могло бы повысить и наш интеллект. Многие программы по развитию мозга направлены именно на то, чтобы тренировать наш мозг в блокировках. Я уже рассказывал о компьютерной программе, в которой, например, слово «ЧЕРНЫЙ» появляется в красном цвете. Моя задача при этом сказать как можно быстрее «красный». Я должен научиться блокировать свой спонтанный порыв – сказать то, что я читаю, а именно «черный», и научиться говорить «красный».
   Мы отказываемся быть предоставленными чему-то, чтобы потом мы могли делать то, что мы хотим делать.
   Итак, мы сводим в одно обе стороны, если будем рассматривать в своем мире фантазии ситуацию следующим образом: существует две способности, которым мы можем тренироваться.
   Первая способность – это умение формулировать наши цели в утвердительной форме и интенсивно концентрироваться на том, чего мы хотим достичь. Вторая способность – это умение успешно блокировать что-то, что представлено у нас в мозге, не выполнять это. Обе способности – примененные в нужное время – поддерживают нас в достижении наших целей.
   Одна женщина рассказала мне о своем паническом страхе. Она прочитала книгу Бирна «Секрет» и узнала о том, что мы в своей жизни притягиваем все, о чем думаем. Поскольку ей приходилось постоянно думать о смертельной болезни, теперь она беспокоилась, что автоматически притянет ее в свою жизнь, по закону резонанса. Это беспокойство не давало ей быть счастливой, она была в слезах, когда рассказывала мне это.
   Если я действительно серьезно воспринимаю утверждение, что вокруг меня как резонанс проявляется «все», что представлено в моем мозге, то я прихожу к совершенно другому потрясающему выводу: вселенная проявляет и наши внутренние блокировки.
   В моем мире фантазии я верю в то, что успешная блокировка «не» существует и в нашем мозге в виде сдерживающего раздражения, и вообще во Вселенной. Ведь постоянно появляется в нашей жизни такой опыт, при котором мы испытываем какие-то блоки, что-то идет не так, как мы бы хотели, мы сталкиваемся с «не»-резонансом. При этом я убежден, что любой блок во Вселенной имеет свой смысл, который мы не всегда можем воспринять. Например, по пути на работу Жаклин мечтала о парковочном месте прямо у дверей. К сожалению, она натыкалась на один красный светофор за другим (блокировка) и двигалась очень медленно. Тогда ей в голову пришла мысль: «Может быть, нужно подождать, когда парковочное место освободится?» Когда она доехала, именно в этот момент одна машина около дверей выехала и освободила желаемую парковку. У блокировок есть свой смысл.
   При желании мы можем целенаправленно применять такие блокировки, например, с помощью фразы: «Я больше не предоставляю себя резонансу моего страха». Или другими словами: «Нет! Я не хочу, чтобы мои опасения реализовались!» Таким образом мы излучаем торможение во Вселенную и передаем сообщение: «Стоп!» Моя мама сказала бы: «НЕТ!»
   Если Вселенная действительно находится в резонансе со всем, что у нас внутри, то она в резонансе и с нашими внутренними блоками. Она может также отражать наше «Стоп!». Она может блокировать и не вступать в резонанс с нашими страхами.
   На самом деле, я постоянно сталкиваюсь на расстановках с тем, что в поведении заместителей отражается блокировка заказчика. Какое-то движение застревает, не идет дальше, человек не находит решения. В большинстве случаев можно обнаружить параллель к этому в позиции или убеждениях заказчика и установить, что он чего-то не хочет. Блокировки отражаются вашим окружением! Они могут быть восприняты Вселенной на более высоком уровне, она учитывает их. Это значит: если мы сами намеренно что-то блокируем и не хотим, то возникает возможность того, что наше окружение вступит в резонанс с нашей блокировкой, и что-то не произойдет. Бессознательные блокировки, например, запреты из нашего детства, тоже влияют на наше окружение. Если нам не разрешали находиться в нормальном состоянии, и этот запрет до сих пор живет в нас, то в нашем окружении блокируется «хорошее», и мы сталкиваемся со многими ситуациями, которые делают нас несчастными.
   На своих семинарах я иногда заставляю участников сделать такое упражнение: они встают на большом расстоянии друг напротив друга парами. Один представляет себе границу между ними двумя на полу, не смотря туда и не рассказывая о ней другому человеку. Граница значит: «До сих пор и не дальше!» Теперь второй человек должен телепатически определить, где находится эта граница, постепенно приближаясь к нему и останавливаясь там, где подсказывает ему его чувство. Таким образом, участники могут приобрести опыт того, насколько точно фактически можно прочувствовать границу.
   Излучение границы возможно, и именно поэтому предложение «Я больше не предоставляю себя этому» может привести к мощному действию и освободить нас от существовавшей до сих пор связи с целью.
   Те читатели, кто до сих пор запрещали себе это «не» или вообще отрицательно его оценивали, могут теперь спокойно вздохнуть. Они могут интенсивно тренировать свое «нет» и эффективно применять его в тех ситуациях, в которых им это нужно, в качестве имеющий смысл и очень действенной блокировки и установления границ.
   Когда именно мы применяем словечко «не» и когда нет, зависит от наших целей. При некоторых целях это имеет место быть, при некоторых – нет.
   Я решил позволить время от времени принимать решения моим чувствам и довериться тому, что они знают, что именно мне нужно. Я больше не думаю о том, применять мне «нет» или нет, я просто остаюсь спонтанным и наблюдаю за последствиями.
   Если мне не нравятся последствия, то в следующий раз я могу изменить свое поведение.
//-- Упражнение 8 --//
//-- Ясность «Не» --//
   Это упражнение поможет вам ясно различать ситуации, в которых возможно использование частицы «не», а в которых нет. Чем отчетливее для вас будет эта разница, тем более эффективно вы сможете применять «не» или же отпускать. Сейчас вы прочитаете примеры разных ситуаций и при этом автоматически поупражняетесь в различении. Постепенно при чтении это западет вам в подсознание и будет продолжать действовать там ясно и эффективно. Вы интенсивно начнете вживаться в каждое последующее предложение и набирать опыт. Возможно, вы несколько раз прочитаете это упражнение и укрепите свои чувства.
   Если у вас еще есть сомнения по поводу того, можно ли вообще использовать в речи отрицательную частицу «не», я вас уверяю: в моем мире фантазии это сомнение тоже имеет место быть. Вы можете сомневаться и в то же время приобретать опыт того, как сильно частица «не» способна помочь вам в разрешении многих ситуаций. Я убежден в том, что «не» может стать очень важным и понятным вам инструментом для эффективного и красивого применения, когда это может привести вас к цели. Когда у вас появится опыт и «не» перестанет мешать вам, вам станет проще принимать автоматические решения относительно того, когда эту частицу можно использовать, а когда нет.
   Ваша цель – это исполнение чего-то определенного. Выразите свое желание и точно скажите, чего именно вы хотите. Потом ваше желание исполнится, и вы увидите отличие вашего желания от того, что исполнилось. Скажите ясно и отчетливо, что эту часть вы не хотели и что вы не хотите этого.
   В другой ситуации вы можете не знать, как точно выразить то, чего вы хотите от другого человека, у вас есть только какое-то определенное чувство. Другой человек что-то пробует, и вы узнаете, что это не подходит. Вы говорите, что это вам не подходит. Другой человек изменяет свое поведение до тех пор, пока вы не скажете: да, это подходит. Это то, что мне подходит.
   У вас есть цель, и вы точно знаете, чего хотите. Вы активизируетесь – и тут происходит какая-то ошибка. Вы смотрите на ошибку и при этом точно знаете, чего вы не хотите. Благодаря этому вы точнее узнаете, чего вы хотите избежать в следующий раз. Тогда вы снова концентрируетесь на том, чего вы хотите, и продолжаете свои действия. Вы интегрировали в свою целевую область исключение ошибки как способность и как отчетливую границу.
   Вы сопровождаете другого человека в процессе обучения. Вы точно знаете, какая у него цель, чего он хочет. Когда он делает что-то, что не относится к его целевой области, вы говорите, что, по вашему мнению, то, что он делает, не подходит. Тогда вы сообщаете ему, что подошло бы. Так у другого человека появляется выбор, что ему делать и что ему подходит.
   Вы что-то сортируете. И тут другой человек нарушает весь ваш порядок. Вы сообщаете ему, что это не подходит к вашему порядку. Потом вы продолжаете сортировать.
   Вы делаете что-то красивое. Вдруг происходит что-то, что вам мешает. Вы говорите, что вы не предоставлены этим помехам, и продолжаете заниматься своим делом.
   Пока вы осознаете, когда и где вы предоставлены чему-то, у вас всегда есть выбор предоставлять себя или прекратить это делать. Вы решаете, в соответствии с вашей личной целевой областью. Вы чувствуете, когда это вам подходит, а когда нет.
   Вы видите, что другой человек хочет сделать что-то опасное, и кричите: «НЕТ!»

Желание избежать чего-то

   В нашей жизни существуют не только те цели, которых мы хотим достичь, но и много других, достижения которых стремимся избежать. Именно тема «не» хорошо проявляет этот парадокс.
   Если мы видим по телевизору, что «наша» футбольная команда вот-вот забьет гол, а наш ребенок собирается переключить канал, мы наверняка постараемся воспрепятствовать этому.
   Если мы едем с детьми в машине, и они слишком расшалились и расшумелись на заднем сиденье, что нас очень нервирует, конечно, мы постараемся прекратить этот «беспредел».
   Если родители наказывают ребенка именно тогда, когда он делает ерунду, то со временем у него выработается поведение с моделью избегания, потому что он не хочет, чтобы его постоянно наказывали. Он избегает того, что приводит к наказанию, и следовательно, достигает того, чтобы его хвалили: он – «молодец», он «умница», он «правильно» делает, потому что избегает своей спонтанности.
   Иногда в качестве дирижера я сталкивался с критикой людей из хора или оркестра по поводу моих музыкальных или педагогических представлений. Они хотели, чтобы я что-то изменил в своих идеях, и таким образом надеялись избежать их воплощения. При выражении своей критики люди выглядели очень воинственно. В большинстве случаев в этом была какая-то легкая агрессия. У критиков моих книг тоже в голосе часто было что-то эмоционально жесткое, строгое, в каком-то смысле воинственное. Если бы я отдался этой энергии и вступил в резонанс, то во мне тоже возникла бы какая-то воинственная динамика; я занялся бы ответной критикой или защищался бы, и сказал бы людям об их недалекости – в той же мере, в какой это было сделано в мой адрес. Однако что-то во мне знает: это было бы только продолжением порочного круга обид. Поэтому я избегаю вступления в резонанс с такой динамикой, избегаю допускать и выражать поднимающуюся во мне деструктивную агрессию. Я прекращаю предоставлять себя этому чувству и отвечаю дружелюбно. Часто в расслабленном состоянии я даже вижу ядро истины в послании этих людей. Я отфильтровал энергию оскорблений, и это дало шанс проявиться тому, что именно другой человек, собственно говоря, и хотел сообщить мне. Так я научился углубляться в его желания и с пониманием объяснить, почему его взгляд на вещи не подходит конкретно мне. В своем поведении я избегаю энергии нападения, она не находится в моей целевой области.
   Одна женщина, я ее зову Марианной, рассказала, что в детстве у нее были многократные сексуальные контакты с ее дядей. Она воспринимала это как нечто приятное, потому что он был очень мил. С ним ей было уютно, она чувствовала понимание, она любила его и наслаждалась прикосновениями и чувствами. Чем взрослее она становилась, тем больше она осознавала, что такая форма контакта со взрослым родственником в нашем обществе запрещена, исключается. Люди из ее окружения, которые узнавали об этом, возмущались и отрицательно относились к тому, что сделал дядя. Чтобы принадлежать к обществу, Марианна начала сама исключать в себе этот опыт из прошлого, избегать его, блокировать, в том числе приятные мысли, потому что они ассоциировались с запретом. Люди вокруг нее говорили о «злоупотреблении» и «душевных проблемах», и как результат – теперь у нее действительно появилась душевная проблема. Они избегала приятных воспоминаний о прошлом. Теперь каждый раз, когда человек проявляет к ней нежность, она реагирует блокировкой, исключением, избеганием. Приятных чувств не должно быть, потому что они тесно связаны с тем опытом и оценкой общества.
   Такой феномен избегания я тоже могу изобразить с помощью модели «желание – следствие» (рисунок 8). Вы видите, что здесь все совсем наоборот, чем на рисунке 3. Всему можно быть, нельзя быть только тому, чего мы хотим избежать.

   Рис. 8

   И в таком аспекте модели мы можем классифицировать многие оценки из нашей обыденной жизни: для верных людей вопрос об измене даже не встает. В щекотливых ситуациях они проводят четкую границу, потому не хотят ранить своего партнера и себя самих. Измена находится в антицелевой области и сразу же целенаправленно исключается.
   Для людей, с которыми в детстве обращались очень строго и которые привыкли к избеганию дружеского и теплого поведения, дружба относится к антицелевой области. Когда кто-то дружелюбен к ним, они реагируют на это строгостью и критикой.
   Когда мы чувствуем, что определенное поведение, лень, суета, бесцеремонность, измена и так далее не приносят нам ничего хорошего, мы решаем прекратить вести себя так. Мы исключаем это, мы больше не предоставляем себя такому поведению. Таким решением наше нежелательное поведение сразу же попадает в область, которой мы хотим избежать, – антицелевая область.
   Некоторые часто натыкаются на собственные границы и оценки, когда встречаются с человеком, который открыт, дружелюбен, толерантен и бесстрашен. Это выражается в том, что они начинают критиковать этого открытого человека, говорить при любой возможности, что он «далек от реальности», «оторван». Эта особенная открытость не находится в их целевой области. Я сам знаю это из моей жизни. Когда я успешно избавился от боли в определенной области, переработал ее, открыл свои «шкафы» и больше не боюсь, то другой человек, у которого еще сохранился страх в этой области, начинает критиковать меня, он хочет меня опять ограничить. При контакте со мной он наталкивается на свои собственные границы, на свои собственные оценки, на границы своей нецелевой области. Он хочет избежать того, что я уже освободил в себе, потому что это по-прежнему причиняет ему боль. Это находится в его антицелевой области.
   И наоборот: там, где я начинаю оценивать другого человека, я сам натыкаюсь на свои границы. Другой человек делает что-то или излучает что-то, благодаря чему я начинаю чувствовать свои границы при попытках установить с ним равновесие. Его поведение находится в моей антицелевой области. Так что я провожу негативную оценку.
   Жительница дома «Большого брата», девушка Кора двадцати одного года кажется мне открытой, чувствительной женщиной, более ответственной и тактичной, чем другие жильцы. По профессии она – порноактриса. Кора рассказывает, что сама сделала себя – она самостоятельно снимает свои фильмы, и ее работа доставляет ей удовольствие. При этом у нее есть свои границы: она не целуется при сексе и снимает свои фильмы только с мужчинами из обычной жизни, то есть не с профессиональными порноактерами.
   Когда участники шоу познакомились друг с другом в начале соседства и рассказали о том, кто чем занимается в профессиональном плане и что их интересует, Кора столкнулась с непониманием и частично отрицательной оценкой со стороны других участников. Она рассказывает, что ей приходилось постоянно сталкиваться с этим и в ее обычной жизни. Профессия Коры, которую она самостоятельно выбрала, находится в антицелевой области многих людей, и поэтому она связана с соответствующими исключениями. Те же люди, для которых эта профессия имеет место быть, ценят и любят ее.
   Некоторые читатели, которые знакомы с «Большим братом», вероятно, зададут себе вопрос, почему я интегрирую в свою книгу «такую» передачу. Теперь я могу сформулировать это очень просто: потому что в этой книге я пишу о том, как обходиться с критикой, и потому что в самой этой передаче много критики, а также есть много критики по ее поводу, она подходит для моей книги в рамках моей целевой области. При этом у организаторов «Большого брата» есть кое-что, что в моем мире фантазии относится к моей антицелевой области, например, поддержка унижений. В моих глазах «Большой брат» поздновато устанавливает границы. Факты унижения многократно транслируются по телевидению, а соответствующие «деятели» не изгоняются из дома или изгоняются слишком поздно.
   Через избегание, через антицелевую область автоматически возникают моменты, которые не должны проявляться, и ситуации, которые имеют место быть. Такое деление опять же является не чем иным, как обычным разграничением, естественной оценкой.
   Если мы сеем избегание – мы пожнем оценки.
   Если мы посмотрим глубже, то узнаем, что достижение цели и избегание чего-то – по сути – две стороны одной медали, потому что за избеганием всегда тоже скрывается цель. Когда мы избегаем смерти, за этим скрывается цель остаться в живых. Если мы избегаем боли, за этим скрывается цель чувствовать себя хорошо. Когда мы избегаем изоляции, за этим скрывается цель продолжать отношения. Куда бы мы ни посмотрели: основа любой оценки – это всегда существование цели, которую мы хотим достичь или сохранить.
   Разница между этими двумя направлениями заключена в нашем внимании. В случае рисунков 1–7 мы концентрируемся на цели. При избегании (см. рисунок 8) мы концентрируемся на том, чего мы не хотим, что мы хотим заблокировать, потому что здесь важнее и эффективнее направить свою энергию на блокировку и избегание.
   Иногда мы используем концентрацию на цели, иногда мы используем концентрацию на границах, которые существуют в связи с нашей целью. Это как с нашими клетками мозга: иногда они стимулируются, иногда затормаживаются.
   Если мы хотим сдержать реку в ее русле, мы концентрируемся на границах, на блокировке, на плотине, которая при паводке защищает окружающие земли от наводнения. Если мы хотим поехать на машине в другой город, мы концентрируемся на дороге и на цели. При красном светофоре каждое ожидание (= отсутствие движения) является концентрацией на избегании, потому что наша цель – остаться в живых и не повредить машину, сохранив тем самым свою жизнь и свои деньги. Во время езды мы концентрируемся как на цели, так и на границах: на нашем направлении, в котором мы хотим ехать, и на ограничениях шоссе, которые мы не хотим перескочить. При управлении велосипедом мы тоже концентрируемся на двух моментах: мы направляемся в нашем курсе и в то же время избегаем потери равновесия путем выверенных движений.
   Наша жизнь пронизана концентрацией на цели и на избегании. Мы способны двигаться к чему-то, также мы способны блокировать что-то и удаляться от чего-то.
   Мы хотим нового и лучшего равновесия, мы хотим не терять это равновесие.
   И то и другое имеет место быть.

Какое не-желание обнаруживается за последствиями?

   Предположим, вы чувствуете беспокойство, недовольство, блокировку, какие-то помехи или обиды и не знаете точно, с чем это может быть связано. Как вы можете использовать в таком случае модель «желание – следствие»?
   Обычно мы читаем слева направо: желание – следствие; сначала есть желание, потом появляются следствия. Можно читать и справа налево, тогда сначала мы обнаруживаем следствие, а потом ищем причину этого следствия – то есть желание, ему предшествовавшее. В этом разделе мы будем искать то, какое не-желание предшествует последствиям, то есть то, чего мы изначально хотели избежать.
   В детстве Ане пришлось пережить один болезненный для нее день рождения. Она пригласила подружек, ее мама организовала игры. В игре каждый ребенок должен был получать приз. Аня сильнее всего желала выиграть маленькую губную помаду. Мать разделяла призы, но губную помаду получила другая девочка. Аня была горько разочарована и вышла из себя. Это был суперприз, и она, именинница, не имела права быть той королевой, которая его получит! Ее поставили на место и объяснили, что таковы правила игры, и она получила урок, что надо довольствоваться этим. Этот урок часто повторялся в ее детстве, и, став взрослой, она годами уезжала на каждый свой день рождения, в одиночестве, куда-то – за тридевять земель, где наслаждалась этим днем – скромно, но как сама хотела: без необходимости учитывать еще кого-то. Она избегала общества. Перед каждым днем рождения у нее возникал страх, как бы рядом не появилась мать и не испортила ей праздник.
   Часто со временем, с годами, некоторые антицелевые области становятся бессознательными. Когда-то мы усвоили некую границу и из-за боли или шока привили себе поведение, направленное на избегание. После этого, со временем, мы забыли, чего именно избегаем. Осталась только наша оценка, наше поведение, выраженное стремлением к избеганию чего-то – наши тормоза, наши границы, которые всегда проявляются именно тогда, когда мы попадаем в те ситуации или переживаем те случаи, которых до этого нам удавалось избегать (рисунок 9).

   Рис. 9

   Как только мы сталкиваемся в себе или в других людях с оценкой (горячо/холодно), мы можем задать себе два вопроса.
   • Какая цель должна быть достигнута посредством этой оценки?
   • Какой антицели нужно избежать посредством этой оценки?
   • Какое движение и куда, к чему именно скрывается за этой оценкой?
   • Какое движение и от чего именно скрывается за этой оценкой?
   Вы уже посвящены в подробности движения к чему-то. А как насчет движения от?
   Чтобы снова осознать свою антицель, мы должны для начала подробнее разобрать свою оценку. Чего мы не хотим в данный момент? Что не должно повториться?
   Следующим шагом мы задаем себе вопрос, что случилось бы, если бы мы отказались от защиты и допустили бы то, чего мы не хотим. Что произошло бы, если бы мы заняли позицию «Этому можно быть»?
   Предположения, которые возникают в этом случае, могут быть первыми указаниями на нашу исходную антицель. В большинстве случаев в этих предположениях содержатся дополнительные оценки, исключения и чувства защиты. Мы можем углубиться еще дальше, освобождаясь от всех следующих защитных позиций, спрашивая себя: «…А что будет, если и этому можно случиться?» В конце концов, мы снова осознаем то, чего пытаемся и пытались избежать изначально. В большинстве случаев это связано с неразрешенными болезненными переживаниями из детства. Ниже я приведу пример.
   Когда я еще изучал музыку, мы с сокурсниками часто ездили кататься на лыжах. На каникулах мы на неделю снимали где-нибудь домик на десять студентов и жили в нем. Мы хорошо понимали друг друга. Я вспоминаю, как однажды мы так развеселились, что устроили на улице игру в снежки и догоняли друг друга даже внутри домика. Мы пытались поймать друг друга.
   Я говорю о «нас», но на самом деле это происходило скорее без меня. Я хотел тоже в этом участвовать, однако что-то тормозило меня, и я больше смотрел на это. Иногда я бросал снежок, однако никто не поддавался на мою провокацию. Меня оставляли в покое. Никто не бегал за мной. Было небольшое исключение, но потом этот человек быстро опять оставлял меня в покое.
   Я давно сталкивался с этим, со мной часто случалось, что я на самом деле хотел повеселиться вместе со всеми, но люди не особенно-то реагировали на меня. Я часто спрашивал себя, в чем дело. Я был недостаточно интересен или забавен для других?
   Сегодня я знаю, что во мне есть блокировка, которую воспринимали другие люди. Они находились в резонансе с моим, неосознаваемым мной излучением. Окружающие (бессознательно) отражали мою блокировку и, таким образом, оберегали меня от меня же самого. Теперь, через много лет, я чувствую в себе, что эта блокировка уже не так сильна, но она продолжает оставаться. Однако сейчас я уже могу хорошо использовать ее, чтобы привести в качестве примера для этого раздела.
   Я чувствую в себе границу и не знаю, почему у меня есть эта граница. Чего именно я хочу избежать? Чтобы точнее исследовать причины, я задаю себе следующие вопросы.
   Когда моя граница активизируется, как именно я себя чувствую? Я чувствую какой-то стресс в голове и в то же время в животе. Одновременно с этим я чувствую себя физически немного уставшим, расслабленным.
   Из-за чего именно проявляется моя граница? Из-за дикого веселья и радостной игры друг с другом других людей. Моя проблема в том, что я не чувствую такого же импульса к первозданной игре, как другие. Когда я пытаюсь тоже поучаствовать, это воспринимается как нечто искусственное, ненастоящее – и я сразу прекращаю. Что-то искусственное не приносит никакой радости.
   Какой должна быть ситуация, чтобы я почувствовал себя свободнее? Другие люди должны быть более осторожными, чтобы со мной ничего не случилось, если я тоже буду играть. Но тогда им придется притормаживать себя, и они уже не будут свободны. Это тупик. Лучше всего было бы, если бы во мне самом что-то изменилось, и я просто смог бы свободно играть с ними. Я просто принял бы участие, например, в битве подушками или валялся бы в борьбе с кем-то на полу. Отличие от нынешнего момента в том, что я как-то защищаюсь от этого. Я осознаю, что боюсь, что меня ударят в живот. Я не хочу, чтобы меня поранили.
   Что было бы, если бы я прекратил защищаться? Если бы я смирился с легкой травмой и синяком? При этом вопросе я чувствую, насколько много страха все еще есть у меня в животе… Вдруг мне снова приходит в голову, что в детстве некоторые мои одноклассники крепко держали меня на школьном дворе, а самый сильный из них давал мне кулаком в поддых так, что я хватал ртом воздух. Такое мне пришлось пережить в начальных классах как минимум раза три.
   Если теперь я скажу себе: «Да, теперь и это может случиться», – то моя самая первая реакция, исходя из моих чувств, будет оценкой: «Нет, я больше не хочу этого!», – и я осознаю эмоциональную силу своих границ. Да, таков фон моей нынешней границы. Поэтому я не могу, играючи безумствовать с другими людьми. Это то, чего я бессознательно постоянно избегал. Моя цель – никогда больше не подвергать себя ударам в живот. Или другими словами: моя антицель – это получить удар в поддых.
   Конечно, желание не получать больше травм «нормально» и верно. Однако тот факт, что я уже более тридцати лет не сталкивался ни с какими ударами, эта защита и в настоящее время очень интенсивна в плане эмоций. Она демонстрирует мне: вот – психическая граница, от которой при желании можно освободиться и приспособиться в своем настоящем. В освобожденном состоянии мое избегание побоев было бы таким же ясным, как и раньше, однако стресс исчез бы и больше не переносился бы на веселые ситуации, в которых я готов время от времени получать случайные синяки.
   Между тем я действительно нашел для себя путь освобождения от сковывающих меня эмоций и непременно расскажу об этом чуть позже.
   Помните Марианну, которая рассказывала мне о том, что в детстве и отрочестве спала со своим дядей? Сегодня она чувствует определенные границы в отношениях. Если я в своем мире фантазии после ее рассказа размышляю, что может скрываться за этими границами, то я объясняю это так: ее трудности возникли не во время контакта с дядей, а после этого – из-за оценок других людей, особенно ее родителей. Когда она была ребенком, она приспособилась к этой оценке родителей, чтобы снова почувствовать себя ближе к ним, и в своих чувствах спрятала все, что относится к переживанию, связанному с дядей, в антицелевую область, и этим самым исключила его (рисунок 10). Любые близкие отношения, которые теперь благодаря любовной близости затрагивают эту ее антицелевую область, Марианна определенным образом оценивает, исключает, ограничивает. Как только кто-то ласков с ней, она оценивает его. Она не может полностью открыться и имеет тенденцию находить для отношений таких мужчин, которые не рассчитывают ни на что серьезное с ней и уходят через пару недель.

Рис. 10

Решением могло бы быть, если бы в своем мире фантазии она снова интегрировала нежную сексуальную близость, свободно и ласково думала бы о своем дяде и в то же время знала, что такие отношения запрещены в нашем обществе. Это произошло в запретных рамках, но это произошло, и потому одним лишь этим фактом навсегда принадлежит к ее жизни. Существует воспоминание. Оно ЕСТЬ. Марианна отделяет эмоциональную оценку от фактической оценки и от реального события (рисунок 11). Теперь все области существуют независимо друг от друга, и она сможет занять следующую позицию.

   Рис. 11

   • Да, когда я была ребенком, у меня был нежный секс с моим дядей, и это было здорово. Это случилось.
   • Да, это запрещено. Дядя сделал это, исходя из определенных импульсов, хотя и не должен был так поступать. Подобное, конечно, не должно происходить в будущем (= антицелевая область). Дядя должен пережить опыт соответствующих правовых последствий.
   • Да, существуют люди, которые возмущены тем, что это случилось, потому что произошедшее находится в их антицелевой области.
   Посредством такого разделения освобождается фактически произошедшее; оно может иметь свое место в своей сущности как воспоминание (признается общественный запрет, а эмоциональной оценке других людей, которая является следствием их антицелевой области, отдается должное). Это различие в позиции позволяет Марианне снова отдаться контакту с другими мужчинами в любовной ситуации.
   В 2002 году, помню, я искал в своем мире фантазии интеграционную точку зрения по поводу «злоупотребления» и написал такой текст:

   «…(злоупотребление можно сравнить с) водой реки, которая ищет путь выхода наружу – через прорванную плотину и заливает земли вокруг, „насилуя“ ее. При этом никто не упрекает воду. Каждый видит: она просто следует своему стремлению к равновесию. И конечно, идет борьба за то, чтобы это буйство стихии прекратилось. Однако при этом люди не ругаются на воду и эмоционально не дистанцируются от нее. Напротив, они идут ремонтировать плотину. С последствиями же прорыва плотины им теперь придется жить. А вывод из этой ситуации можно сделать лишь один: нужно укреплять плотину!»

   Укрепление плотины соответствует тренировке «не» (рисунок 12), тренировке собственного решения больше не делать чего-то, не допускать чего-то. В нашем обществе это соответствует, например, приговору суда, устанавливающему границы. Так же, как и реке приходится жить с высокой и укрепленной плотиной, в нашем обществе отдельным категориям граждан, нарушившим правила и законы, приходится жить с постановлениями или решениями суда.

   Рис. 12

   Это моя фантазия, в которой я не разрешаю ничего запрещенного и ничего не оправдываю. Я лишь пошагово освобождаю в своем мире фантазии уже произошедшее, которое никак нельзя обернуть назад, в отличие от бесперспективной эмоциональной защиты.
   Возмущение бесперспективно, потому что ничего из произошедшего изменить нельзя. Пока мы сохраняем свое состояние возмущения, мы сдерживаемся в других областях. Это как мой страх удара в живот, действовавший без надобности тридцать лет и ограничивавший меня.
   В доме «Большого брата» есть жительница Ирис. Она сначала активно негативно оценивала профессию порноактрисы Коры. Точно так же она поначалу относилась и к соседу по дому, Клаусу. Он – второй порноактер в этом сообществе. На рисунке 13 я представил оценку Ирис.

   Рис. 13

   В течение нескольких недель Ирис ближе знакомилась с ними обоими и начала симпатизировать Коре. Таким же образом изменилось и ее отношение к Клаусу. Ирис установила с ним контакт, который она прокомментировала так: «Кто бы мог подумать, что порноартист может стать хоть сколько-то значимым для меня человеком. Но он очень мил!»
   Со временем события в доме «Большого брата» – в случае Ирис – привели ее к различению. Теперь, когда был установлен теплый контакт с Корой и Клаусом, она больше не обесценивала их личности, хотя профессия порноактера по-прежнему продолжала находиться в ее личной исключенной области (рисунок 14).

   Рис. 14

   Тему спасительного различения я продолжу в главе 2. Кроме того, вы можете потренировать освобождающее различение с помощью упражнения 16.
   Телесная или душевная боль потери – это почти всегда то, чего мы хотим избежать, то, что находится в нашей нецелевой области и что скрывается за нашими границами и воинственными оценками. Однако почему наши границы часто так нагружены эмоционально? Так воинственны? Так строги и раздражающи? Потому что в этом уже начинает проявляться наша боль потери. Чем сильнее у нас что-то болит – тем громче, сильнее и воинственнее мы становимся в нашем установлении границ, в нашей оценке.
   Если мы можем примириться со своей болью потери, то мы в состоянии устанавливать по-дружески ясные границы. Мы уважаем своего собеседника как человека, можем даже испытывать теплые чувства по отношению к нему, чувствовать себя связанным с ним на определенном уровне, и в то же время мы обладаем способностью устанавливать ясные границы и сообщать, чего мы больше не хотим. Такая граница на материальном уровне может привести даже к отсутствию контактов. По определенным причинам мы больше не хотим встречаться с другим человеком, потому что мы больше не хотим быть связанными с его желаниями и целями. При этом мы проводим отличие между человеком и его желаниями. Пока он идентифицируется с этими желаниями, мы не хотим встречаться. Однако мы все равно чувствуем, что по-дружески связаны с ним как с человеком, и на уровне человеческого бытия видим его как имеющего место быть. С моделью «желание – следствие» это уже не выглядит так противоречиво.
   Далее я еще больше углублюсь в тему взаимосвязи и боли потери.
   Следующее упражнение может расшевелить нечто, до сих пор не переработанное в вас. Следуйте своему чувству и решайте, хотите ли вы с этим разбираться или нет.
//-- Упражнение 9 --//
//-- Приближение к бессознательному избеганию --//
   Давайте глубже изучим оценку при бессознательном избегании и найдем то, что на самом деле является нашей антицелью. Я рекомендую для этого такие же вопросы, что предоставил вам в упражнении 7.
   Здесь я приспособлю упражнение 7 к теме избегания и предложу его вам в новом качестве.
   Если хотите, придайте этому упражнению голос приятного вам, понимающего человека, который действительно понимает вас. Вы можете вспомнить какой-то блок, который вы чувствовали последние дни или пару часов назад, или все еще чувствуете? Читайте дальше только тогда, когда вспомните свой личный пример.
   Вероятно, вы еще не нашли причину этой блокировки, потому что иначе это уже не было бы для вас блокировкой, потому что вы смогли бы понять и классифицировать его.
   Я предоставляю вам возможность интенсивно приблизиться к ее причине и, может быть, узнать ее.
   Теперь подумайте об этой блокировке и задайте себе вопросы, которые я сейчас сформулирую. При каждом вопросе дайте себе достаточно времени, чтобы ваше бессознательное смогло спокойно отреагировать на этот вопрос и постепенно сформировать ответ, который вы потом осознаете. Чтобы освободиться для следующего вопроса, спокойно запишите этот ответ.
   Если проявляются какие-то эмоции, дайте им столько пространства, сколько нужно.
   Вот вопросы.
   1. Как именно вы себя чувствуете, когда проявляется ваша блокировка?
   2. Чем именно активируется этот блок?
   3. Если кто-то спросит вас, в чем именно ваша проблема, как бы вы сообщили ему об этом, сформулировали?
   4. Сконцентрируйтесь на том, что вызывает ваш блок. Чем другим это должно быть, чтобы вы чувствовали себя нормально?
   5. Если вы нашли ответ на вопрос 4, переходите к вопросу 6.
   6. Если ваш ответ на вопрос 4 такой, что причина блокировки вовсе не должна меняться, что это в вас должно что-то измениться, то «ситуация» связана с вами. Вы сами являетесь этой ситуацией. Прежде чем ответить на вопрос 6, задайте себе следующий вопрос:
   7. Как должно измениться мое внутренне состояние, моя внутренняя ситуация, чтобы я чувствовал себя хорошо?
   8. Сравните более приятную ситуацию из вашей фантазии с настоящей ситуацией. Какие отличия есть между ними?
   9. Запишите в точности то, чего вы не хотите в нынешней ситуации.
   10. Запишите точно то, что случилось бы, если бы вы больше не сопротивлялись тому, чего вы не хотите.
   11. Наблюдайте и записывайте то, как бы вы чувствовали себя, если бы вы сказали тому, что произошло бы: «Да, с этого момента и это имеет место быть».
   То, что вы записали в ответах на вопросы 7 и 8, – это и есть то, чего вы избегали до сих пор. Это те части, которые находились или находятся в вашей антицелевой области.
   Теперь вы ищете, как можно разделить вашу антицелевую область на максимально возможное количество аспектов, и записываете это в список. Аспекты могут быть такими: то, что случилось/то, что вы чувствуете из-за этого/то, что другие из-за этого чувствуют/реакции (собственные и чужие)/оценка (собственная и чужая)/основное желание и вторичные желания и так далее.
   Вы сортируете аспекты в своем списке и приписываете их к следующим областям: «С этих пор это имеет место быть» и «Этому нет места сейчас, как и до этого».
   Возможно, вам уже лучше после того, как вы осознали эти ответы на вопросы и новый порядок, и ваша блокировка превратилась в ясность. Или же вам хуже, потому что вы осознали свой фон и «разворошили» его, но до сих пор не нашли этому решения. Следующее упражнение и следующая глава дадут вам новые возможности в том, чтобы самостоятельно найти решение и прийти к хеппи-энду.
   Вы можете также проверить, меняется ли что-то в вашей блокировке, если вы на какое-то время снова отдадитесь этой антицели. Вы снова исключаете все, что вы исключали изначально, и можете сказать себе: «Теперь я снова полностью предоставлен своим границам».
   Что вы чувствуете теперь?
   Какие оценки сильнее проявляются в вас, а какие исчезают?
   Дайте себе время спокойно прочувствовать эти чувства и решите сами, чего вы хотите и какой путь, в конечном счете, принесет вам пользу.
   Теперь пронаблюдайте более долгое время, каким образом этот только что обретенный опыт по работе со своей блокировкой способен помочь вам в дальнейшем.
//-- Упражнение 10 --//
//-- Почувствовать возможность освобождения --//
   Это упражнение поддержит вас в получении новых мыслей о решении закоренелых проблем. Используйте потенциал своего чувства.
   Если что-то застряло на мертвой точке, то часто это бывает связано с тем, что в настоящий момент человек остановился на какой-то точке зрения и забыл, что он может двигаться. Здесь вы снова начнете двигаться. Конечно, неясно, какие у этого будут последствия. Последствия в любом случае связаны с вашей проблематикой. Может статься так, что сначала произойдет первичное ухудшение, но может быть и так, что вам сразу станет лучше. Всегда следуйте своему чувству. Если оно сдерживает вас – притормозите, потому что это может быть вашей защитой. Подождите дальнейшего развития и сделайте это упражнение позднее еще раз. При этом пронаблюдайте, появились ли какие-то изменения из-за ожидания и растягивания времени.
   Вы можете использовать это упражнение и для существующей сейчас большой проблемы, вы можете взять и какую-то несложную тему и на ней испытать это упражнение. Не играет никакой роли, какую тему вы выберете, чтобы приобрести первый опыт с этим упражнением.
   Для начала возьмите чистый лист бумаги формата А4 и напишите на нем слово «Я». Затем нарисуйте на листке стрелку вверх – для направления взгляда. Листок бумаги положите где-то в комнате, как вам подскажет чувство, на пол. При этом обратите внимание на направление и почувствуйте, в каком направлении хочет смотреть «Я». Потом встаньте на бумагу, почувствуйте, каково вам на этом месте и отметьте это чувство.
   Теперь возьмите еще один, второй лист бумаги и напишите на нем: «То, чего я хочу достичь». Достаточно просто написать это на листке. Возможно, в отношении выбранной вами темы вы еще не осознаете свою цель. После того как нарисуете стрелку, положите этот листок бумаги на каком-то месте в комнате, как вам подскажет ваше чувство. Здесь тоже обращайте внимание на направление взгляда. Каково вам на этом месте, если вы встанете на него? Если вы не воспринимаете ничего особенного, вы можете дать поиграть своей фантазии и представить себе, как могло бы ощущаться это место, если бы оно было наполнено чувствами. Что за чувства это были бы?
   Если вы не находите ответа на этот вопрос, то будьте более творческим и поразмышляйте, какими чувствами вы сами заполнили бы это место. Такое творческое представление тоже может быть и может помочь вам в дальнейшем.
   Если хотите, можете записать свои чувства.
   Затем встаньте на листок с «Я» и посмотрите, чувствуете ли вы себя там иначе, проецируете ли вы в своем мире фантазии на это место другие чувства, нежели те, что были раньше. Есть ли разница?
   При желании запишите и эти чувства.
   На третьем листке напишите: «То, чего я хочу избежать», нарисуйте на нем стрелку и положите в комнате на пол. При этом туда, где его положить, пусть вас ведет ваше чувство.
   Что вы чувствуете, когда становитесь на этот третий лист?
   Точно так же опять встаньте поочередно на предыдущие два листа и постойте на них, посмотрите, изменилось ли что-то в ваших чувствах на этих местах после того, как появился третий лист. Может быть, вы даже начнете говорить друг с другом? Не приходят ли вам в вашем мире фантазии на каком-то листе определенные фразы или вопросы? А что происходит, если вы их высказываете? Может ли быть такое, что на вопрос из одной позиции вы находите ответ из другой?
   При желании вы можете записать все, что чувствуете, испытываете, переживаете или хотите сказать. А если у вас возникло чувство, что вы здесь сами что-то разыгрываете и манипулируете ситуацией своими мыслями или (бес)сознательными желаниями, то скажите себе, что и этому можно быть. В нашем упражнении нет ничего неправильного, есть только опыт.
   Наблюдайте, нет ли в какой из этих трех позиций ощущения, что вы хотите изменить направление взгляда или местоположение. Если да, то измените его так, как вам хочется. После этого опять встаньте на листы и посмотрите, что теперь изменилось и нет ли еще каких-то импульсов к изменению. Двигайте листы по комнате или ведите диалоги с собой до тех пор, пока не дойдете до того, что не будет никаких желаний изменения или фраз, или пока вам не надоест выполнять эти изменения.
   Только после этого возьмите четвертый лист и запишите: «То, что показывает следующий шаг». Может быть, этот лист покажет вам новое, до сих пор не принимаемое во внимание направление. Положите его, встаньте на него и почувствуйте, каково вам на этом листе. Потом понаблюдайте, изменилось ли что-то, когда вы встаете на другие листы, можете ли вы воспринимать что-то новое.
   Если вы чувствуете на каком-то месте желание что-то изменить, вы можете сделать это. Теперь тоже двигайте листы по комнате до тех пор, пока вам не будет хорошо на каждом из них, пока у нас не будет больше никаких желаний что-то поменять или пока вам не надоест совершать эти изменения.
   Если вам это еще нужно, возьмите последний, пятый лист и напишите на нем: «Освобождающий элемент». Положите и его в комнате, встаньте на него и почувствуйте, что тут можно почувствовать. Какие желания перемен и освобождающие вас диалоги теперь возникают в вашей фантазии, в ваших чувствах, в вашем уме? Как дела у других элементов при вводе этого элемента? Что проявляется? Вы видите что-то новое?
   Если у вас самих появились идеи по поводу того, какие дополнительные элементы или людей можно поставить, то последуйте своему импульсу. Вы можете в любое время добавить дальнейшие «освобождающие элементы» и пронаблюдать, приходят ли вам благодаря этому новые идеи, новые чувства или новые импульсы.
   Вы можете в любой момент прекратить это упражнение или оставить его и посмотреть, что будет происходить в вас дальше. Вы можете повторить это упражнение на следующий день и пронаблюдать, изменится ли что-то, появится ли что-то новое. Вы можете в любое время снова обратиться к этой технике и помочь себе сделать еще один шаг.
   Если поначалу вы не можете ничего почувствовать, может быть, это проявится в следующие дни, если вы попробуете еще раз? Может быть, вы узнаете, что потом появятся отличия – в сравнении с первым разом, и через эти отличия вы сможете воспринимать новые взаимосвязи по отношению к своей проблеме? Возможно, вам доведется пережить хеппи-энд благодаря этому упражнению.
   Наблюдайте и делайте выводы из того, что вы наблюдаете, и продолжайте наблюдать.

//-- Напоминание --//
   • Я смотрю на мир, на людей и на самого себя через свой, исключительно личный, конструктивный мир фантазии.
   • Каждого я воспринимаю как человека, вольного формировать его собственный равноправный мир фантазии и решать, с кем он хочет играть, а с кем нет.
   • Временами, благодаря «репрезентационному восприятию», у меня появляется возможность ощутить в себе части личности другого человека – в виде резонанса.
   • Я могу выбирать, резонировать ли мне со своим окружением и влиять ли таким образом на происходящее, когда хочу что-то изменить или, наоборот, оставить как есть, либо когда хочу помочь кому-то или полагаю, что в моей помощи не нуждаются.
   • У каждого элемента есть стремление к равновесию.
   • Ссора означает, что ввиду несовпадения желаний участники конфликта разделились на противоположные фронты, потому что отказ от своего желания принесет боль каждому. Из чего можно сделать вывод: чем сильнее вероятность возникновения боли в случае отказа от своего желания, тем интенсивнее ссора.
   • Я никогда не смогу по-настоящему понять мир фантазии другого человека, потому что я не жил его жизнью. И наоборот, никто другой не сможет понять мой мир фантазии, потому что никто не жил моей жизнью.
   • Я вижу два различных уровня, на которых мы, люди, можем найти взаимопонимание: уровень, на котором мы пытаемся сформулировать что-то в словах, стремясь выразить суть, и спонтанный уровень чувств.
   • Естественные последствия желания и цели – это критика и исключение. И наоборот: из любой критики и любого отграничения, с которым я сталкиваюсь, я могу делать выводы насчет существования какого-то желания и какой-то цели.
   • На уровне чистого существования все имеет место быть. Здесь нет оценок, потому что не существует ничего такого, что не имело бы место быть.
   • Если что-то случилось, то это и должно было случиться.
   • У меня есть выбор – отпустить все мои сознательные желания или нет. Так растворяются все ограничения. Я раним только там, где у меня есть желание.
   • Любой человек существует, и одно лишь это всегда относит его к уровню человеческого бытия. Если я больше не предоставляю себя чему-то, это может относиться только к желаниям и целям какого-то человека, но не к человеку самому.
   • Я укрепляю свое внимание и ясность, когда заранее предполагаю, что должно произойти.
   • Внушение описывает нечто так, словно оно уже такое и есть. У меня всегда существует возможность выбора: предоставлять себя внушению или нет.
   • В моем мире фантазии я могу сам формировать фон для написанных или сказанных слов и творчески размышлять, каким образом я хочу воспринимать это.
   • Свой потенциал бесцельности я могу использовать в любой ситуации для того, чтобы расслабиться, чтобы почувствовать себя в равновесии, чтобы больше не быть в распоряжении ни своих, ни чужих целей.
   • Если у меня есть проблема, я знаю, что за ней всегда скрывается какое-то желание. Задавая вопросы себе самому, я могу точно выяснить, что это за желание. У меня есть выбор – сохранять это желание или отказаться от него.
   • Если я сталкиваюсь с тем, что другой человек оценивает что-то, я знаю, что за этим всегда скрывается какое-то желание. У меня есть выбор – предоставлять себя этому его желанию или нет.
   • Я применяю слово «не», когда оно мне нужно и когда оно существенно поддерживает меня в достижении моей цели.
   • Своих целей я достигаю путем переменной концентрации, как на соответствующей цели, так и на блокировке того, чего я не хочу.
   • Естественное следствие избегания – это критика и обособление.
   • Если я сталкиваюсь с проблемой, я знаю, что за этим может скрываться базовое стремление избежать чего-то. Благодаря вопросам к себе самому, я могу точно выяснить, чего именно я избегаю. У меня есть выбор – буду ли я избегать этого и дальше или признаю возможным.
   • Если я сталкиваюсь с тем, что другой человек оценивает или исключает что-то, я знаю, что он при этом концентрируется на цели – достижения или избегания.
   • Если я разделю проблему на много частей, я могу заново отсортировать их на то, чему можно быть в будущем, а чему нельзя.

Наше отношение к конструктивному критику

   До сих пор я обращался ко многим областям своего мира фантазии и временами лишь притрагивался к этому. Хотя мы сейчас покинем главу о «волшебном» взгляде и перейдем к следующей, сам «волшебный» взгляд еще не завершен. И в следующей части я затрону и объясню еще некоторые темы, прежде чем все обобщить в конце главы 3, прежде чем «волшебный» взгляд сможет развернуть свое полное действие. Несмотря на это, давайте еще раз посмотрим на промежуточное состояние – чего мы достигли сейчас, и как мы можем перенести это на наши проблемы с критикой.
   В начале книги я описал две области критики – конструктивную и деструктивную критику. Мы редко чувствуем какие-то проблемы в случае конструктивной критики – не считая возникающих иногда «нормальных» заноз в сердце по поводу того, что мы на какое-то время начинаем чувствовать себя исключенными, потому что она – конструктивная – поддерживает нас, и мы можем, доверяя процессу, полагаться на нее как на некий критерий. В этом месте я хотел бы еще раз напомнить о том, как конструктивный критик ведет себя в моем мире фантазии. Сначала я обращаюсь к критику, который напрямую говорит с нами и обсуждает с нами наше произведение или нашу позицию и взгляды. Для упрощения в дальнейшем я буду обозначать все, что мы сделали и на что реагирует критик, понятием «наше выражение», чем бы это ни было.
   Конструктивный критик дружелюбен. Он считает, что каждый живет в своем собственном мире фантазии. Он чувствует себя свободным и предоставляет другим свободу самостоятельно решать, как формировать свой мир фантазии, с кем вместе это делать. Конечно, он придерживается взгляда, что он может воспринимать в своем мире фантазии, где у нас в нашем мире фантазии пробелы. Можно заполнить эти пробелы, чтобы достичь лучшего, с его точки зрения, равновесия. Наше выражение вдохновило его на то, чтобы придерживаться такого взгляда. Первый шаг для него – это перепроверка, подтвердится ли его предположение насчет того, что у нас есть эти пробелы. Вот, собственно, зачем он сообщает нам, что конкретно он воспринял из нашего выражения и в какой форме оно до него дошло. Он еще не говорит, что он критикует, пока речь идет только о восприятии. Возможно, благодаря своему чувству он тоже испытывает «репрезентационное восприятие» при контакте с нашим выражением и выражает его в словах. При этом он открыт в нашу сторону для исправлений и сообщений и серьезно воспринимает то, что мы сами скажем по поводу своего мира фантазии. Далее он задает нам вопросы по поводу того, что он хочет покритиковать, и сначала пытается максимально возможно понять наше выражение и уточнить свое восприятие. Если мы чувствуем, что он действительно нас понял, а у него все еще есть какая-то критика, то он нам объясняет, чего, по его мнению, не хватает, что он сделал бы по-другому, и обосновывает почему. Если у нас есть вопросы к нему, он охотно предоставляет себя нам для того, чтобы мы узнали что-то.
   Между нами совершенно не может возникнуть никакой ссоры, потому что речь не идет о том, чтобы убедить оппонента в исключительной истинности своей цели. Речь идет о том, чтобы максимально хорошо понять друг друга и сделать друг другу какие-то предложения, чтобы мы могли расширить или дополнить свои миры фантазии новой информацией, аспектами или отличиями. Обе стороны осознают, что стопроцентное понимание невозможно, и готовы отпустить и пойти на компромиссы для того, чтобы выйти на общую волну. Любую оценку, сформулированную конструктивным критиком, мы видим как его личную границу, которая связана с его целями и которую он просто предлагает нам. У нас есть возможность через это узнать его более детально, погрузиться в его мир фантазии и даже, возможно, перенять для себя то или другое, чтобы достичь лучшего равновесия.
   При контакте с ним мы хорошо себя чувствуем, потому что считаем друг друга равноправными. Мы, так или иначе, связаны друг с другом на уровне чистого существования, и это чувствуется в нашем взаимодействии.
   Если критик со своими новыми предложениями наталкивается в нас на непроработанные травмы из прошлого, то для него в этом нет ничего необычного. Он осознает, что из-за критики иногда могут затрагиваться определенные антицелевые области, и с готовностью сталкивается с этими последствиям. Если мы устанавливаем границы и сообщаем, что мы не хотим больше говорить о какой-то определенной области, он легко может принять это и оставить как есть.
   Если он воспринял наши взгляды, но остается при своем мнении, то есть не предоставляет себя нашим желаниям, целям и фантазии, мы не чувствуем, что он отвергает нас как человека, мы по-прежнему чувствуем себя интегрированными. Он по-человечески уважает нас, хотя и не разделяет наших целей.
   Конструктивный критик, который посмотрел на наше выражение и теперь публично что-то пишет или говорит об этом, конечно, не всегда может прямо общаться с нами или задавать нам вопросы. Поэтому он осознает, что он создал свой личный образ этого дела, и так и говорит об этом. Если читать его слова, то читатель благодаря формулировкам критика всегда сознает, что тот рассказывает что-то, исходя из своего собственного мира фантазии, и применяет свои личные масштабы. Мы не видим никаких обобщений или утверждений по поводу того, каким что-то должно быть или не должно быть. Это всегда остается личным. Даже если он сообщает о своей оценке, его стоящие за ней цели остаются ясными, и при чтении каждый остается свободен в том, перенимать ли эти цели. Его сообщения остаются предложением посмотреть на наше выражение и оценить его с его точки зрения.
   Критика конструктивного критикующего состоит из следующих пунктов:
   • Как лично он понял наше выражение?
   • В чем заключается, по его мнению, разница между нашим выражением и его миром фантазии?
   • Какая цель стоит за его критикой? О чем идет речь? Что он хочет сообщить и почему?
   • Чего не хватает, по его мнению, для достижения его цели?
   • Как он сам дополнил и сформулировал бы это?
   Благодаря конструктивной критике мы получаем возможность познакомиться с критикующим и его целями. Каждый чувствует, что он свободен решать для себя сам, что из этого считать положительным для себя, хорошим, убедительным и даже гениальным, достойным для использования в дальнейшем внутри своего мира фантазии, научиться этому и таким образом расширить свой горизонт.

Наше отношение к деструктивному критику (промежуточное положение)

   Теперь посмотрим новым – «волшебным» – взглядом и на деструктивного критика. Время, затраченное на чтение этого элемента книги, окупится сторицей, если вы постоянно будете перечитывать раздел «Напоминание», потому что я буду обобщать в нем все, изложенное выше, и переносить на наше отношение к деструктивному критику. Я подчеркиваю, что это лишь промежуточное положение, и это будет решительно дополнено в следующих главах.
   Так же как и мы, каждый критик живет в своем личном мире фантазии – такова наша фантазия. Поэтому несомненно, что он воспринимает нас и наши труды или наше поведение (= наше выражение) через фильтр своего мира фантазии, неважно, считает ли он сам так или нет.
   Он решил играть с нами, потому что иначе он не высказывался бы о нашем выражении. Однако деструктивный критик в этой игре хочет настоять на своих правилах. Ему тяжело дается пластично обходиться с правилами и, например, отказаться на время от своих правил, чтобы взять нас там, где мы находимся, и шаг за шагом озвучить нам свои правила. Этого он не может. Точно так же ему тяжело дается отпустить нас, оставить нас в покое. Отпустить, по большому счету, не входит в его целевую область, это, возможно, связано с душевной болью, которой он избегает. Чтобы ему не пришлось когда-то прекращать интенсивный контакт, он с самого начала заботится о том, чтобы не приближаться к нам, и излучает определенную дистанцию, которая выражается в его отрицательных словах. Его контакт включает в себя, с одной стороны, близость, потому что его внимание к нашему выражению и его общение уже являются определенной формой близости, и в то же время избегание (антицель) более глубокой близости, потому что это активирует в нем непроработанную боль. Эта защита от близости проявляется в его отстраненных словах.
   Если критик вступил с нами в контакт, высказав что-то, и мы это воспринимаем, то, вероятно, мы чувствуем резонанс с ним, развиваем «репрезентационное восприятие» и чувствуем его душевную боль. Это проявляется в том, что мы сами чувствуем боль при его высказываниях. Если мы защищаемся от этого и хотим изменить эту боль, этим самым мы связываем себя с ним. Если же мы уважаем его и его мир фантазии, включая его болезненную антицелевую область, такими, каковы они есть, не исправляя и не корректируя ничего, мы можем отпустить это, и резонанс в нас заканчивается. Чувство боли уходит на задний план. Мы больше не предоставлены его боли.
   У нас есть фантазия, что деструктивный критик, как и мы, обладает желанием лучшего равновесия и делает все возможное в своем мире фантазии, чтобы достичь его. Чем больше и интенсивнее и жестче он борется за лучшее равновесие, тем отчетливее он показывает нам, насколько ему будет больно отказаться от этой борьбы. Эту боль мы никогда не сможем полностью понять, потому что мы не жили его жизнью. Мы не знаем его жизни, а он не жил нашей жизнью. И все же мы связаны на более высоком уровне, на котором мы как-то «понимаем» друг друга через свои чувства. Есть смысл в том, что именно он критикует нас и что именно нам приходится переживать его критику. Так случилось и произошло, так что так и должно было быть. Даже если это деструктивный критик, мы оба можем чему-то научиться из этой ситуации и развиться, благодаря этому – если мы того хотим. Например, мы можем узнать, какую цель преследует критик. Посмотрим пристальнее на его оценку, на то, что для него имеет к этому отношение, а что нет (горячо/холодно), и тогда мы, словно детектив, сможем сделать вывод по поводу мотивов, которые движут им. Мы можем сделать выводы о его желаниях и целях, которые, возможно, он сам пока не осознает. Возможно, при этом мы придем к выводу, что он хочет избежать чего-то конкретного, потому что это находится в его антицелевой области.
   Мы можем потренироваться в выработке предположений по поводу того, что следующее скажет или сделает деструктивный критик и какие последствия для нас может иметь его критика. Потом мы наблюдаем, насколько мы оказались правы в своих предположениях. Эта позиция наблюдателя позволяет нам быть немного «выше» этого.
   Если мы узнали подробнее о его целях или о том, чего он избегает, то мы можем посмотреть, помогают ли они нам в определенных областях нашей жизни, пробуждают ли они какие-то идеи, а может быть, они даже предлагают какие-то решения для наших проблем. Мы можем верить в то, что нам принесут благо его сознательные или бессознательные цели, и предоставить себя этому. Или же мы решаем больше не быть в его распоряжении и пока что быть без цели. Мы достигаем последнего, концентрируясь на уровне чистого существования, потому что на этом уровне все имеет место быть. Деструктивный критик существует, его цели существуют, его желание играть с нами существует, его защита от большей близости существует, мы существуем, наше восприятие существует, все существует и просто ЕСТЬ. Все другие цели мы на некоторое время отпускаем. Мы больше не преследуем никакого желания и благодаря этому становимся неуязвимы. Все, что происходит, просто ЕСТЬ.
   И критик существует как человек и принадлежит к общему существованию Вселенной, а этим самым всегда принадлежит к нам, людям. При этом мы читаем или слышим его слова или внушение, которые описывают то, каковы мы и наше произведение в его глазах, и мы знаем: это его фантазия, и на уровне существования это имеет место быть, как и все остальное. Мы можем просто продолжать наслаждаться своим отсутствием цели.
   Если нам тяжело дается на самом деле отпустить и быть без цели, то становится ясно, почему небо послало нам этого критика: здесь у нас появляется шанс выяснить, за какое именно желание мы так держимся. Задавая вопросы себе самим, мы можем снова осознать это желание и потом решить заново, важно оно для нас или нет. Если да, то мы продолжаем искать, где и с кем оно может исполниться. Если нет, то мы можем тренироваться в том, чтобы отстраняться от этого желания, представляя и говоря себе самим: «Я больше не хочу этого!» или «Я больше не предоставлен этому желанию!» При этом мы знаем, что сейчас определенные нервные клетки в нашем мозге начинают излучать блокирующее раздражение, чтобы мы прекратили свое прошлое поведение и оставили его. Также мы можем применять прямо при контакте с деструктивным критиком свою способность устанавливать границы, сообщать ему, чего мы больше не хотим, или решить больше не участвовать в этой ситуации. Однако мы можем также похоронить что-то еще глубже в своем бессознательном и искать то, чего мы исходно хотим избежать. От чего мы обороняемся?
   Если мы смогли ответить себе на этот вопрос и нашли что-то, что находится в нашей антицелевой области, то возникает возможность разделить это на много аспектов и поразмыслить заново о том, чему можно быть, а что должно и дальше быть исключенным.
   В моем мире фантазии нет конструктивного или деструктивного критика. У каждого человека есть обе части, и он проживает их более или менее в различных ситуациях. Мой опыт таков: чем яснее я могу различать обе части, тем яснее я могу обращаться с этим в проблемных ситуациях и реагировать на это так, что могу хорошо и даже приятно жить с последствиями.
//-- Упражнение 11 --//
//-- Новый взгляд на прошлое --//
   Вспомните человека, который раньше или недавно особенно сильно критиковал вас. Теперь еще раз прочитайте раздел «Наше отношение к конструктивному критику» и представьте, что ваш визави вел бы себя иначе – как конструктивный критик. Возможно, вам тяжело будет это представить, потому что вам нужно проецировать совершенно другой характер на своего визави.
   Даже если это трудно, щедро используйте свой мир фантазии, чтобы в деталях представить это себе. Возможно, такое поведение могло бы быть свойственным ему в параллельном мире – или после мощного колдовства? Пусть вам придет в голову что-то, что вы легко сможете представить себе в своем мире фантазии этого человека как конструктивного критика.
   Теперь прочитайте раздел «Наше отношение к конструктивному критику» с соответствующим образом.
   После этого продумайте обратно это превращение человека и вспомните, как на самом деле он ведет себя, что говорит. Теперь прочитайте раздел «Наше отношение к деструктивному критику», представляя себе при этом, что вы так обходитесь с критиком и так реагируете на его критику.
   Что меняется в ваших чувствах по поводу этого человека?
   При желании используйте этот метод со всеми людьми, которые особенно болезненно и жестко критиковали вас в прошлом.

Глава 2
Аватар

Аватар: суррогат или заместитель

   Счастливый случай, стечение обстоятельств (или провидение мудрой Вселенной?) позволяет мне во время работы над этой книгой, совершенно неожиданно для себя, коснуться этой темы. Теперь я знаю, я понял, почему окончание работы над этой книгой затянулось на год, ведь первоначально ее выход планировался сенью 2009 года.
   Сейчас середина февраля 2010 года. Несколько недель назад сердца миллионов людей всего мира покорил фильм «Аватар», ставший самой успешной и кассовой картиной всех времен. Несколько дней назад я прочитал чрезвычайно интересный материал об открывающих новую эру научных прорывов в исследовании мозга. Речь шла о возможности исцеления фантомных болей у ампутантов, предложенной В. С. Рамачандраном.
   С 2002 года я и сам регулярно бываю вместе с заместителями в «расстановочных мирах». Эти три аспекта теперь соединились в новый мир моей внутренней фантазии, который я впервые могу успешно использовать. К сожалению, большой практики в этой области я пока вам не могу предложить, и то, о чем расскажу здесь, – эксперимент, который пока может быть понят только логически. Какой опыт можно приобрести таким образом, я не знаю. Вам придется пробовать это самостоятельно. Здесь я пока ничего не могу вам пообещать.
   Но почему же в таком случае я вообще пишу об этом? У меня есть гениальное чувство, толкающее меня на это. Я с любопытством следую за ним и наблюдаю, куда приведет этот путь.
   Действие моего описываемого далее мира фантазии совершенно не исследовано. Пожалуйста, проверьте для себя – на вашу личную ответственность, хотите ли вы предоставлять себя этому или нет: как для вас будет лучше – смотреть на мой мир фантазии с внутреннего отдаления или поэкспериментировать. Как и раньше, все, что описано в этой книге, здесь и далее, это лишь мой, совершенно личный, конструктивный мир фантазии. Я не беру на себя ответственность за последствия, если читатели позаимствуют и испробуют мою фантазию.
   Посмотрите в словаре значение слова «аватар», и вы прочтете: «графическое представление, анимация, карикатура как воплощение пользователя в киберпространстве». В сущности, пользователь воплощает себя на нижестоящем уровне реальности, потому что киберпространство – это подчиненная часть мира, в котором мы живем. В индуизме понятием «аватар» обозначается божественный аспект, который принимает образ человека или бога. Здесь божественный пользователь тоже спускается из «высшей реальности» на более глубокий уровень, не покидая при этом божественного уровня. Он существует как бы двояко и управляет своим аватаром с высшего уровня.
   Если я вспоминаю о фильме «Аватар», я обнаруживаю в нем небольшую неправильность. Аватар в фильме находится не в киберпространстве, а в том же самом мире, что и пользователь. По моему мнению, аватар в фильме должен был называться «суррогатом». В словаре Дудена о понятии «суррогат» написано: «Материал, средство вспомогательного характера, неполноценная замена». Соответствующий латинский глагол «surrogare» (или «subrogare») переводится как «выбрать кого-то на место другого». Интересным образом, как раз в это время, в кинотеатрах идет фильм с Брюсом Уиллисом в главной роли, который называется «Суррогаты» и в котором человек благодаря своему мозгу управляет механическим суррогатным телом.
   Как это выглядит в сравнении с заместителями при семейных расстановках? Разве они не являются тоже аватарами или суррогатами? Разница в том, что аватар и суррогат полностью управляется своим пользователем. Иногда в двигательной терапии или при других методах применяется суррогат, чтобы целенаправленно, с помощью этого эрзаца активировать собственные силы исцеления. По сравнению с этим, заместитель на семейных расстановках сам входит в роль и рассказывает о своем восприятии. У него есть его собственная жизнь, им не «управляют», его не «целенаправленно используют», его скорее исследуют и рассматривают, чтобы с помощью его репрезентационного восприятия, его действий и высказываний получить новые знания. Правда, иногда заместители применяются и в качестве суррогатов, если им приходится выполнять освобождающие ритуалы для заказчика. Положительное действие ритуалов часто переносится, словно само собой, на заказчика.
   При сравнении этих понятий друг с другом понятие «аватар» кажется мне лучшим и более понятным. И если какой-то известный фильм не совсем четко использовал это понятие, то я позволяю себе воспользоваться этим. Вот почему для этой главы я выбираю понятие «аватар» и обозначаю им воплощение пользователя как замену в том же мире, в котором находится сам пользователь. Вдобавок это понятие дает преимущество тем, кто видел фильм, потому что в своем мире фантазии они связывают «аватар» с чудесным миром из фильма и культурой аборигенов планеты Пандора, где уважительно относятся к природе.

Почему существуют фантомные боли

   Вилаянур Субраманиам Рамачандран – урожденный индус, проживающий в Америке, профессор Центра мозга и познания. По профессии он невролог и известен как «Марко Поло нейронауки». Результаты его исследований доступны благодаря публикациям как авторских работ, так и цитированию другими учеными. Исследования Рамачандрана частично переведены на немецкий язык. Я читал их и теперь пишу об этом, а вы читаете, соответственно, написанное мной на базе прочтенного. Другими словами: то, что вы в дальнейшем будете воспринимать, состоит как минимум из пяти личных миров фантазии: мир фантазии В. С. Рамачандрана, мир фантазии пересказчика, мир фантазии переводчика, мой мир фантазии и ваш мир фантазии.
   Вероятно, вы знаете о феномене игры «глухой телефон», при которой в группе одно и то же предложение люди шепчут соседу на ухо. Некоторые игроки неправильно понимают предложение или немного меняет его, прежде чем передать сообщение дальше. В результате последний игрок, который должен вслух сказать это предложение, выдает, как правило, совершенно другое предложение, с совершенно иным смыслом, нежели то, что было изначально. В переносе на нынешнюю ситуацию это значит, что то, что вы воспринимаете при чтении, наверняка не соответствует на все сто процентов тому, что Рамачандран сообщил бы вам напрямую сам, если бы вы его встретили. Однако даже тогда мы не могли бы быть уверены, что его мир фантазии совпадает с абсолютной реальностью (если она вообще существует). Так что рассматривайте мои описания и то, что вы из них черпаете, как и прежде – как наши миры фантазии. Тщетно искать грань, разделяющую правду и неправду. Сконцентрируйтесь на том, что вы считаете хорошей идеей, что на самом деле работает для вас и помогает вам в дальнейшей жизни.
   Далее я передам вам своими словами информацию по исследованию мозга, которая важна для нашей темы о критике, а затем – в своем мире фантазии сделаю на этой основе новые выводы относительно наших чувств в обыденном мире.
   Если, например, руки и ноги человека были настолько сильно повреждены, скажем, в аварии, что их уже невозможно вылечить, или же они даже представляют собой угрозу для тела, то эти части ампутируются. Обычно мы исходим из того, что человек не чувствует той части тела, которой у него больше нет, однако большинство людей после ампутации все же испытывает боль или зуд в уже отсутствующей части тела. Как такое возможно? И как лечить такие – «фантомные» – боли, если самих частей тела уже нет, а боль в них все равно остается? И как, например, почесать палец ампутированной руки, если он сильно чешется?
   Этот феномен фантомов можно обнаружить у женщин, которые после удаления матки все еще чувствуют менструальные боли, у мужчин, которые после удаления язвы желудка и соответствующих нервов продолжают жаловаться на боли в указанной области.
   На самом деле, есть специалисты, врачи, которые пытались лечить такие фантомные боли посредством еще одной операции, когда уже удаленная конечность укорачивалась еще. Предполагали, что боль связана с отрезанными нервными окончаниями. Однако после каждой последующей операции боль появлялась снова.
   У исследователей мозга присутствует представление о том, что наш мозг пластичен, то есть он постоянно меняется и приспосабливается к новой данности. С помощью самой современной техники они смогли подтвердить то, что определенные области мозга отвечают за определенные части тела. Речь идет о «картах мозга» в соответствии с понятием географических карт. Карта мозга, в которой перерабатывается информация от лица, находится прямо рядом с картой мозга, которая связана с руками. Когда ампутируют руку, карта мозга для руки не просто исчезает, она пластически преобразуется и переходит в распоряжение соседней активной карты мозга, связанной с лицом. Установлено, что человек, у которого какое-то время назад была ампутирована рука, может ощущать прикосновение к лицу как прикосновение к лицу и одновременно к фантомной руке. Логический вывод таков: если чешется фантомная рука, то можно почесать лицо и этим закончить этот фантомный зуд. И это на самом деле подтверждалось. Карта мозга для лица и для руки срослись вместе.
   Рамачандран исходит из того, что после ампутации мозг начинает производить новые связи синапсов. Если утеряна часть тела, то соответствующая ему карта мозга перестает работать, начиная искать для себя новые задачи. Моими словами здесь можно считать выражение «Карта мозга ищет нового равновесия». При этом освобождается фактор нервного роста, благодаря чему соседние области мозга начинают выстраивать сети. Женщины с удаленной молочной железой позже рассказывали, что они по-новому начинали чувствовать сексуальное возбуждение при прикосновении к ушам, ключице или грудине. Эти три области в мозге находятся в прямом соседстве с картой молочных желез.
   Такое изменение карт мозга происходит не только после операции. Ученые обнаружили, что при нормальных обстоятельствах определенные карты мозга тоже немного изменяются. Это еще одно подтверждение того, что наш мозг пластичен и изменчив.
   Далее Рамачандран обнаружил, что многие пациенты испытывают фантомные боли, соответствующие их состоянию, которое они испытывали незадолго до или при ампутации. Это не просто воспоминания о прошлом, а реальная боль в настоящем. Солдаты, у которых оторвало руку в момент взрыва, многие годы ощущают ту боль. Люди, у которых до операции рука находилась в гипсе, ощущают некоторое окоченение, как будто их фантомная рука неподвижна. Женщина, у которой ампутировали большой палец после обморожения, чувствовала боли в большом пальце, как во время обморожения. Правда, бывает и так, что пациенты многие годы живут без боли, и только укол в чувствительное место вызывает боль из прошлого и выводит ее на поверхность сознания (или ощущений).
   Кажется, что карты мозга навсегда записали пережитую боль и продолжают проецировать ее в тело. Рамачандран предполагает, что отсутствие соответствующей части тела было причиной того, почему не исчезали фантомные боли, которые, кажется, зафиксированы навсегда. Эту мысль не сразу можно понять. Я объясню ее с помощью моего собственного мира фантазии: обычно мозг – через нервные пути в теле – постоянно обменивается информацией с соответствующими областями этого тела. При этом обмене «отношение» между мозгом и конкретной областью тела находится в постоянном изменении и развивается по направлению к новому равновесию. Мозг шлет импульсы в тело, а из тела – отправляются в мозг импульсы восприятия. Если рука касается горячей плиты – в мозг посылаются импульсы боли. Мозг сохраняет состояние «боли» и для достижения равновесия дает приказ сделать рукой такое движение, чтобы уменьшить боль, то есть «отдернуть руку». При отдергивании и после отдергивания руки в мозг посылается новая информация из этой области тела, и мозг сравнивает ее с сохраненной в нем болью. Горячо или холодно? Достигнута ли цель? Произошло изменение, и мозг меняет свое состояние и приспосабливается к новому восприятию. Когда достигнуто равновесие, состояние боли превращается в «воспоминание». Оно прошло, но его по-прежнему можно вспомнить.
   Теперь, если удаляется часть тела, то между мозгом и частью тела больше не происходит обмена, который приводит к дальнейшему развитию. Предположим, рука находится на горячей плите. Она посылает информацию «очень горячо» в мозг, мозг входит в баланс с этой информацией и запоминает состояние «очень горячо». Именно в этот момент руку ампутируют. Что происходит? В мозге остается сохраненное состояние, мозг ждет информации от руки об улучшении состояния – однако ее нет, потому что руки уже тоже нет. Теперь мозг не может обмениваться информацией с рукой и развивать отношения дальше. Он записывает последнее состояние как последнее достигнутое болевое равновесие и проецирует его дальше в тело. Руки нет, однако человек продолжает чувствовать боль в руке, потому что без обмена информацией карта мозга не может развиться дальше последнего состояния.
   Этот феномен я знаю и из обыденной жизни: поздно утром я смотрю на цифровые часы, наблюдаю за секундами и вижу вдруг цифры 11:11:11. Именно в этот момент я закрываю глаза. В моей памяти эта картина остается на какое-то время, а часы продолжают двигаться дальше. Я прервал обмен между мной и информацией с часами тем, что закрыл глаза. Мой мозг продолжает проецировать последнее состояние в мои мысли.
   Я разговариваю по телефону со своим хорошим другом. Вдруг я слышу, как друг болезненно вскрикивает у телефона. В этот момент прекращается связь. Я озабочен, я все еще «слышу», как он вскрикивает; я не знаю, что с ним, и начинаю паниковать, размышляю, как я могу ему помочь… Через несколько часов, когда я снова связался с другом, тот рассказал мне, что, разговаривая со мной по беспроводному телефону, он ходил по квартире с трубкой у уха и, по неосторожности, ударился о косяк двери – испугался, телефон выпал у него из рук и сломался. Характерно, что у самого моего приятеля после этой секунды испуга все вернулось на круги своя, не считая сожалений о сломавшемся телефоне. У меня же не было никакой информации о случившемся, и потому я, белее него самого, думал о его состоянии. Мой мозг постоянно представлял мне в моем мире фантазии крик друга как последнее его состояние.
   Если человеку ампутируют какую-то часть его тела, то соответствующая карта мозга остается в том состоянии, которое было представлено при последнем обмене с этой частью тела. Если прерывается контакт с человеком, то и карта мозга остается на моменте получения последней информации.
   Этим я могу объяснить, почему большинство людей при прощании с другим человеком хотят быстро прояснить какие-то определенные негладкие моменты. Многие пары не могут уснуть ночью, если не помирятся после ссоры. Состояние, которое мы испытали последним при контакте с человеком, остается так долго, пока не возникает шанс развить его при обмене информацией. При такой точке зрения мне кажется логичным, что многие люди пытаются достичь более приятного состояния при прощании, разводе или просто перед сном.
   Когда жители дома «Большого брата» ругаются или приписывают друг другу нехорошее поведение, отстраняются друг от друга после этого и прекращают общаться друг с другом, это неприятное напряжение остается в виде отравленной атмосферы в компании. Иногда оно может развиться дальше, если кто-то из забияк собирается с духом, подходит к другому, чтобы выяснить проблемы и продвинуться к лучшему равновесию путем возобновленного обмена. Еще никогда не бывало, чтобы люди прерывали сильную ссору, не разговаривали потом друг с другом и при этом автоматически прекрасно понимали друг друга. В большинстве случаев необходим «проясняющий» разговор, с его помощью в мозге обоих участников возникшее напряжение может трансформироваться в разрядку или даже примирение, в хеппи-энд.
   Временами, при прогулке по городу я наблюдаю сумасшедшего человека, который бродит, громко разговаривая вслух. Нет, у него нет мобильника в руке, для этого он выглядит слишком «бедным». На нем грязные шмотки, кажется, он бездомный, он смотрит перед собой в пустоту и постоянно разговаривает. Когда я прислушиваюсь, мне кажется, что он спорит с невидимым собеседником. Теперь я могу объяснить себе, что этот человек, возможно, много лет назад был сильно обижен своими родителями, после чего они расстались. А состояние – как последнее – глубоко вросло в его мозг. После расставания в ситуации конфликта он продолжает находится в ней и потому без конца разговаривает с людьми, которых мы, наблюдатели извне, уже не воспринимаем. Это «фантомные личности», которых он проецирует на пустые места или присутствующих людей. С момента разлуки он не нашел в своем окружении возможности изменить это состояние в своем мозге.
   Я знаю такое и по себе: если я пережил при контакте с другим человеком болезненную ситуацию ссоры, или мы разошлись при ссоре, то внутренне мне еще долгое время приходится продолжать дискуссию. При этом я ищу того, чтобы мой соперник в моей фантазии наконец-то сдался и понял меня, однако мой мозг снова и снова производит картину непонимания. Я могу сказать внутренне, чего я хочу, но мой визави в моей фантазии не изменяется. Мне не хватает прямого контакта, прямой обратной связи от другого человека. Я и мой мозг застряли в состоянии дисбаланса.
   Застревание в состоянии боли или дисбаланса нормально не для всех людей. Не каждому приходится вести внутренние споры. Не у каждого есть проблемы с тем, что он не может уснуть вечером после ссоры. И не все пациенты Рамачандрана проявляли симптомы того, что их фантомная боль отражала именно состояние части тела до ампутации. Это может значить, что наш мозг все же обладает возможностью продолжить развитие в этой области без дальнейшего обмена.

Феноменальное исцеление фантомных болей

   Рамачандрану пришло в голову обмануть мозг. Если при утрате, скажем, руки мозг сохраняет иллюзию о боли в ней, то, вероятно, должно быть какое-то средство, позволяющее повлиять на мозг, намеренно предложив ему другую иллюзии (= конструктивный мир фантазии!).
   Он смастерил небольшую коробку, размером с коробку для обуви. С длинной стороны проделал пару отверстий, в которые испытуемый мог засунуть обе руки. Если смотреть на коробку сверху, то видно, что обе руки туда засунуты. Если левой руки у пациента не было, он мог засунуть туда только правую руку. Место для левой руки оставалось свободным. Теперь посередине коробки встраивалось зеркало, зеркальная поверхность была обращена к правой руке. Теперь, если посмотреть не совсем сверху, а немного сбоку – на коробку и в зеркало, то можно было увидеть как правую руку, так и ее отражение. Отражение правой руки находилось как бы там, где мы видели бы левую руку, будь она у испытуемого. Рамачандран попросил своего пациента представить себе в своей фантазии, что он засунул свою левую руку, которой у него нет, в коробку, и потом посмотреть на коробку так, чтобы было видно и правую руку, и отражение правой руки на месте отсутствующей левой руки. Иллюзия совершенна. Для пациента это выглядело так, словно у него опять есть левая рука. Если он двигал правой рукой, то одновременно двигалась и его иллюзия – левая рука. Надежда Рамачандрана сводилась к тому, чтобы таким образом обмануть мозг, чтобы он «поверил», что фантомная рука двигается. Испытуемый Филипп примерно десять лет назад утратил свою левую руку в аварии на мотоцикле. После ампутации Филипп чувствовал сильные фантомные боли в локтевой части руки, которой, как мы уже знаем, не было. Он впал в депрессию, потому что постоянно думал о том, когда же эти боли, наконец, пройдут. Рамачандран рассказывает, что Филипп засунул свою правую руку в коробку, и, благодаря отражению в зеркале, в этот момент не только увидел, как двигается его фантомная рука, но и даже почувствовал это. У него появилось ощущение, что фантомная рука снова на месте.
   В воодушевлении он взял с собой домой эту коробку и тренировал свое новое представление по десять минут ежедневно. Он «двигал» несуществующей рукой и смотрел на отражение в зеркале. Через четыре недели Филипп сообщил, что боли исчезли, а с ними – и вся фантомная рука. Таким образом, он смог полностью воспринимать всеми своими чувствами тот факт, что у него больше нет руки. Его карта мозга изменилась, благодаря тренировке с зеркальной иллюзией, и приспособилась к настоящей реальности.
   Другие ученые тоже столкнулись с тем, что многие пациенты начинали лучше чувствовать себя, благодаря такой зеркальной терапии. При функциональной магниторезонансной томографии мозга таких людей можно увидеть, что соответствующие карты мозга после ампутации сначала уменьшаются, а потом снова нормализируются после такого тренинга.
   Рамачандран делает следующий вывод: «Наше тело – это фантом, который наш мозг создал для своих собственных нужд».
   Я переношу это и на все наши человеческие отношения и формулирую таким образом: «В своем мозге мы создали мир фантазии по поводу своего тела и своего окружения, который приносит нам максимальную пользу и который может постоянно развиваться и усложняться в постоянном обмене информацией с телом и окружающим миром».
   Иногда он это и делает, и движется к новому, лучшему равновесию; иногда он останавливается на привычном равновесии, потому что предпочитает его, а иногда он просто не может развиваться дальше, потому что у него нет соответствующего контакта с телом или окружением.
   Если этого обмена нет, то определенный незавершенный дисбаланс остается или же проявляется позднее, в момент косвенной активации. Такие незавершенные дисбалансы – это «фантомные проблемы».
   Чтобы мы могли привести к разрешению эти фантомные проблемы или даже полностью примириться с ними, мы используем подходящую иллюзию для мозга, новую фантазию, «замену» отсутствующего, то есть «аватара», с которым мозг может продолжить обмен информацией в проблемных областях и благодаря этому измениться. Для этой иллюзии Рамачандран применял зеркало и зеркальное отражение правой руки Филиппа в качестве подмены, аватара левой руки. Этот аватар заменил собой определенное коммуникативное звено, которого не хватало, и создал пространство для того, чтобы проблемная область в мире фантазии Филиппа могла прийти к исцелению сама. Иными словами, при помощи аватара проблемное состояние, несчастливый конец, в нашем мозге может развиться в счастливый.

Как аватар может активировать нашу способность к самоисцелению

   Аватар применим не только в форме зеркального отражения. Американец Н. Дойдж сообщает об эксперименте, который с ним провел Рамачандран. Этот эксперимент можно легко повторить вдвоем: наполните резиновую перчатку для правой руки песком и завяжите ее конец, чтобы песок не высыпался. Принесите коробку и удалите две противоположные стенки, чтобы из коробки получился мостик. Сядьте за стол друг напротив друга и положите «подменную руку» посередине. Человек А теперь кладет свою правую руку на расстоянии около десяти сантиметров от подменной руки так, что обе руки показывают в одинаковом направлении. Теперь картонный мостик кладется над настоящей рукой так, что одна стенка коробки встает между подменной рукой и настоящей рукой и отделяет руки друг от друга. Человек Б с противоположной стороны должен так же иметь возможность дотронуться до коробки и до руки человека А. Касающиеся друг друга настоящие руки человек А не должен видеть (они должны быть скрыты картонным мостиком). Теперь человек Б начинает гладить подменную руку. В то же время он поглаживает невидимую настоящую руку человека А своей другой рукой. Это значит, что человек Б может, например, трогать большой палец поддельной руки и в то же время касаться большого пальца настоящей руки человека А; постучать по среднему пальцу подменной руки и в том же ритме воспроизвести эту манипуляцию со средним пальцем настоящей руки и так далее. Человек А чувствует прикосновения к настоящей руке, а прикосновения к поддельной наблюдает. Через определенное время человек А начинает чувствовать, что постепенно его ощущения исчезают – человек Б трогает настоящую руку, а ему кажется, что это чувство прикосновения происходит на самом деле от поддельной руки. Подменная рука, таким образом, становится частью телесной схемы в нашем мозге.
   Когда я понял значение этого эксперимента, мне сразу же пришла в голову идея. Я достал из подвала полуметровую белую пластиковую куклу, на поверхность которой была нанесена сеть меридианов (у многих целителей такие куклы присутствуют в их рабочих кабинетах). Я положил ее на стол перед собой и интенсивно представил себе, что это не кукла лежит передо мной, а я сам.
   Я потрогал куклу, то есть моего «аватара», за палец на ноге и в то же время представил себе такое прикосновение к своему собственному телу. Мой указательный палец касался колена аватара Олафа, и я представлял себе, как это прикосновение ощущается на моем колене. Я гладил аватара Олафа по голове и чувствовал в моем мире фантазии, как по голове гладят меня. Тогда я положил свой палец на грудину «Олафа», на уровне вилочковой железы, и представил себе, что я сам – тот понимающий человек, который полностью в состоянии понять всю причиненную деструктивной критикой Олафу боль – я начал испытывать нежные чувства к нему.
   И вдруг я расплакался!..
   Благодаря такому «инсценированному» для моего аватара хеппи-энду моя все еще не проработанная на тот момент боль наконец-то вышла наружу и выразила себя. Я плакал не менее четверти часа в этой атмосфере любви и понимания, которую смог создать для себя сам, при помощи аватара. Так я переработал часть моих прошлых болезненных переживаний. При этом интересным было то, что мои слезы уменьшились сразу же, как только я отпустил аватара.
   Теперь нужно было сделать перерыв. Потом я даже не мог себе представить, почему так расплакался. Я смотрел на аватара и чувствовал себя совершенно нормально. Для теста я снова положил свой палец с нежностью на вилочковую железу аватара Олафа – и опять начал плакать. В этот раз во мне всплыли воспоминания о моем долгом поиске понимания и о своем страстном желании когда-то найти группу людей, которые бы приветствовали меня словами: «Да, Олаф, теперь ты наконец-то нашел и понял себя самого. И мы понимаем тебя, понимаем, что ты был в поиске этого. Добро пожаловать в наш круг! Теперь ты, наконец-то, один из нас!»
   И что я сделал? Теперь я сам сказал своему аватару с внутренним чувством нежности: «Олаф, добро пожаловать! Теперь ты – один из нас…»
   …однозначно, это было уже чересчур!..
   Я навзрыд закричал от боли и глубокого прикосновения!
   Мне пришлось прерваться уже через пару минут, потому что дольше я не мог этого выдержать. Однако я знал, что в будущем, шаг за шагом, с помощью своего аватара я могу все глубже подходить к самому себе.
   Затем мне потребовался отдых. Я был обессилен. Когда я лежал на диване – без своего аватара, оставленного на том же месте, на столе, куда я его и положил, у меня вдруг возникло чувство, что я и был этим аватаром. Я чувствовал себя маленьким и ощущал, что есть нечто большее, что дружески наблюдает за мной и касается меня. Я как-то расслабился и успокоился в своем теле – это было новое для меня и удивительное чувство-открытие.
   С тех пор я постоянно работаю со своим аватаром. При этом я исхожу из того, что многие состояния требуют более продолжительного времени проработки, потому что некоторые карты мозга сначала постепенно переориентируются, как в случае Филиппа, которому понадобилось четыре недели, чтобы его фантомная левая рука полностью исчезла благодаря использованию зеркального ящика.
   Эта работа над самим собой находится на более высоком уровне, чем если бы я воображал себе, как мое тело исцеляется само собой. С аватаром я могу активно что-то делать во внешнем мире, проецировать что-то вовне и наблюдать спроецированное изменение вовне, которое опять же мотивирует меня приспособиться к этой проекции. Я предполагаю, что при наблюдении того, что я делаю со своим аватаром, я задействую и свои зеркальные нейроны, и таким образом представляю в своем мозге наблюдаемое и так развиваю свои карты мозга.
   Сильнее всего действие проявляется, когда я смотрю на аватара, то есть интенсивно наблюдаю его своими глазами. При этом сначала я представляю себе, что у него такая же боль, как и у меня. Тогда я беру его руками и рисую в своем мире фантазии, что его боли постепенно исчезают. В заключение я «вижу» исцеленного аватара Олафа перед собой как хеппи-энд, «вижу» его освобожденное от боли тело и «слышу», как он говорит: «Ух ты! Это хорошо. Моя боль исчезла, я опять могу свободно двигаться и чувствую себя сильным и уравновешенным».
   Часто я также чувствую, что при прикосновении к своему аватару у меня постепенно закрываются глаза – я впадаю в какое-то сумеречное состояние или состояние транса. Тогда я позволяю этому произойти и полагаюсь на то, что мой мозг вибрирует как раз на той частоте, которая нужна для соответствующих изменений.
   На таких «сессиях» со своим аватаром я всегда даю вести себя своим чувствам и интуиции. При этом я провожу их в основном утром, после пробуждения, еще лежа в кровати. Мой аватар лежит рядом со мной, я трогаю его в тех местах, которые я воспринимаю как поддержку того, чтобы прийти к равновесию от определенного телесного или душевного дисбаланса, и представляю себе, что эти места наполняются золотым целительным светом.
   Почему утром? Я столкнулся с тем, что именно в это время все пережитое и прочувствованное с самим собой сопровождает меня, по крайней мере до обеда. Это похоже на то, когда мы утром слышим какую-то мелодию по радио, и потом она вертится у нас в голове весь день.
   Иногда в течение дня я просто смотрю на своего аватара и «вижу»: у него все в порядке. Это передается мне и успокаивает.
   На следующий день все начинается сначала, с того момента, на котором я как раз нахожусь. Когда я работаю со своим аватаром, я представляю себе, что у него есть те же боли и те же ограничения, что и у меня. Я интенсивно представляю себе, что он – это я. Я работаю с ним и «наблюдаю» при этом его процесс исцеления. Благодаря глубокому эмоциональному контакту, временами я испытываю душевную боль и задним числом прорабатываю что-то.
   На основании описаний В. С. Рамачандрана я предполагаю, что с помощью своего аватара, шаг за шагом могу изменять карты своего мозга, развивать дальше свой мир фантазии о себе самом. До сих пор я именно таким образом улучшал свое состояние при головных болях, болях в спине и душевной боли. Помните, я рассказывал о моей травме в области живота, которая была связана с избиениями в начальной школе и мешала мне играть и веселиться с другими людьми, потому что я подсознательно боялся получить удар в поддых? И от этой травмы я смог освободиться, представив, что у моего аватара есть этот эмоциональный блок. Я взял его и мягко положил свои пальцы ему на живот. В этот момент я снова расплакался и плакал очень долго – о том прошлом событии и сегодняшнем мягком прикосновении. Потом было важно немного поспать. Когда я проснулся, понял: мысли о веселье уже не омрачаются предчувствием случайного удара. Я ощущал себя намного свободнее и уравновешеннее, чем раньше. Интересно, как я поведу себя в будущем, оказавшись в подобных ситуациях?
   При моих болях в колене, которые я ощутил через два дня после интенсивной пробежки, поначалу ничего не изменялось от того, что я гладил своего аватара по колену. Потом мне пришла в голову мысль, что моя боль в колене может быть не поверхностной, а скрытой глубже в колене. Я изменил положение своих пальцев и гладил колено куклы-аватара так, что оно полностью находилось между моим большим и указательным пальцами. Через несколько секунд боль в колене полностью прошла. Через два дня, когда я опять бегал, она возникла снова, и я счел ее проявлением небольшого воспаления, которое можно вылечить за пару дней массажем.
   Понятное дело, есть проблемы, которые я не могу решить при помощи своего аватара. Я не рассматриваю этот метод как панацею для всех, это скорее новая возможность, которая фантастически дополняет спектр существующих сегодня методов. Аватар предлагает мне совершенно новое измерение, в котором я могу делать что-то с собой и таким образом что-то развивать дальше. Я продолжаю наблюдать, что мне еще придет в голову и удастся постичь в этой связи.
   Теперь, в своем мире фантазии, я могу объяснить естественную потребность детей играть с куклами. Через игру у них появляется возможность укреплять карты мозга, когда они повторяют то, что прожили, и возможность найти новое решение для разрешения напряженных ситуаций, а посредством этого – при помощи фантазии и иллюзий, создаваемых игрой в куклы, – продолжать разрабатывать свои карты мозга.
   Между прочим, на следующий день после того, как я на эмоциональном уровне проработал часть своих прошлых переживаний по поводу деструктивной критики и смог развить свои карты мозга в этом отношении, я «случайно» получил очень положительную обратную связь от квалифицированного человека по поводу своих текстов. Это было так здорово, так профессионально и так гениально, как мне еще никогда не приходилось слышать. Инсценированный мною хеппи-энд теперь, казалось, воплотился во внешнем мире и позволил мне пережить «резонанс» моего окружения к моему освобожденному внутреннему состоянию, потому что эта обратная связь, как бы подтверждала: «Добро пожаловать, Олаф!»
//-- Упражнение 12 --//
//-- Применение аватара для активации целительных сил своего мозга --//
   Найдите куклу или что-то похожее на нее, что могло бы выступить в роли вас самого, стать вашим «аватаром». Положите его перед собой на вашем столе или на своих коленях. Теперь потренируйте свой мозг фантазией, что вы сами – это и есть аватар, прикасаясь к нему в разных местах и представляя себе, что вы чувствуете это прикосновение в тех же местах своего тела. Вы можете усилить это переживание тем, что будете трогать одной рукой своего аватара, а другой трогать себя в том же месте. Например, возьмите и потрогайте указательным пальцем левой руки нос аватара. В это же время указательным пальцем правой руки потрогайте свой нос. Вы можете несколько раз постучать по носу в одно и то же время или погладить его. Наблюдайте, как вы начинаете идентифицироваться с аватаром, когда прикасаетесь к нему в разных местах. При этом в своей фантазии вы «видите» самого себя лежащим перед… самим собой. Поэтому вы также «видите», и что ваш аватар чувствует себя так же, как вы.
   Теперь спросите себя или даже спросите своего аватара, что ему нужно, чтобы он мог почувствовать себя лучше как телесно, так и эмоционально. Что вы можете сделать, чтобы помочь ему? Наблюдайте свою фантазию, что за мысль, образ или идея, или же какая-то фраза придут к вам, и следуйте этому импульсу. Возможно, аватар в вашей фантазии сам ответит вам на этот вопрос?
   Нежно и с любовью дайте своему аватару то, что вам нужно. При этом в своем мире фантазии вы видите, что ваш аватар постепенно чувствует себя все лучше. Если у вас появляются слезы, пусть они текут столько, сколько вам потребуется, чтобы выплакаться. Вы знаете, что можете в любой момент прекратить это. Идите шагами того темпа, от которого вам комфортно.
   Когда все закончится, прилягте на пару минут и расслабьтесь. Наблюдайте, как вы себя чувствуете. Набирайтесь опыта, относительно себя самого и этого упражнения.
   Проводите упражнение так часто, как подскажут вам ваши чувства, и наблюдайте за всеми – и самыми малюсенькими, и большими изменениями, которые происходят и будут происходить в следующие часы, дни, недели, если вы регулярно занимаетесь.
//-- Упражнение 13 --//
//-- Вместе с аватаром найти доступ к подсознанию --//
   В работе с аватаром я часто сталкивался с одним несоответствием: «на самом деле» я чувствовал себя хорошо, а глядя на своего аватара, я видел, я чувствовал, что он очень грустный. Тогда я нежно трогал его и спрашивал, что с ним. В этот момент я осознавал свою собственную грусть – то, о чем я грустил, и позволял своим чувствам проявляться до тех пор, пока мне не становилось лучше. Потом я «замечал», что и мой аватар изменялся.
   Посмотрите на своего аватара, на выражение его лица. Что вы видите в своей фантазии, как он себя чувствует? Если у него что-то не так, спросите его, что с ним случилось. Наблюдайте, какие мысли придут вам в голову и как вы захотите исцелить это? Или оставите как есть?

//-- Напоминание --//
   • Мой мозг разработал гибкие «карты», чтобы наилучшим образом ориентироваться при обмене информацией с моим телом и внешним окружением. Посредством этих карт он устанавливает резонанс к происходящему в теле и вовне и дает новые импульсы для лучшего равновесия.
   • Когда информационный обмен между мозгом и какой-то частью тела или окружения заканчивается, в соответствующей карте мозга записывается последнее состояние.
   • Неприятное состояние карты мозга – неучастие в коммуникативном обмене – я могу довести до хеппи-энда посредством внешней (привнесенной) иллюзии (= аватар) или с помощью внутренней силы воображения (= конструктивная фантазия) и таким образом исцелить себя самого.

Как работает наш мозг

   Открытия Рамачандрана и мой собственный опыт с аватаром и Свободными Семейными Расстановками позволяют мне нарисовать полноценную (фантазийную) картину того, как в целом работает наш мозг, а с ним и наши эмоции. Эта картина дает объяснения и логические цепочки почти для всех феноменов, которые мы испытываем с самими собой и своим мозгом. Я сразу вижу красную нить, показывающую, как можно по-новому обращаться с самим собой и другими людьми. При описаниях в дальнейшем я буду использовать свою «формулу», по которой у каждого элемента есть желание равновесия.
   Посредством нервных связей и органов чувств наш мозг находится в постоянном контакте как со всем телом, так и с окружающим миром. Словно навигатор в автомобиле, он сам разрабатывает соответствующие «карты» – как модель тела и окружающего мира (например, карта мозга для всей руки или подчиненная карта мозга для отдельных пальцев). Эту разработку моделей мы назовем «обучением».
   У нашего мозга есть постоянное желание равновесия. Он не «хочет» выпадать из уже достигнутого равновесия, и «хочет» достичь нового равновесия. Поэтому он постоянно перепроверяет свою модель, проецируя ее вовне и в то же время, сравнивая с принимаемыми сигналами. Он «смотрит» на наличие или отсутствие резонанса и, если устанавливает отличия между акцептором результата действия и действием, ищет равновесия путем изменения модели (= образование новых синаптических связей или новое применение старых связей) – до тех пор, пока он снова не будет находиться в равновесии с принимаемыми сигналами. Это происходит мгновенно и непрерывно. Наш мозг со своей моделью сразу же вступает в резонанс с любым чувственным восприятием, чтобы представить это в рамках своих возможностей максимально точно внутри себя и дать действенные сигналы телу для соответствующих действий. Принцип таков: создай связь с тем, что тебя поддерживает в твоем равновесии или в достижении нового равновесия, и блокируй то, что выводит тебя из равновесия или удерживает тебя от достижения нового равновесия.
   Важно различать: блокировка – это не прерывание контакта, это дальнейшая коммуникация, представленная как «нет» – в сторону чего-то воспринимаемого, тормозящее раздражение в мозге, определение чего-то в антицелевую область, оценка. Это не подходит для нашего равновесия/цели. Если же контакт с определенной областью тела или окружающего мира полностью прекращается, мозг больше не может в этом месте перепроверить свою модель и, следовательно, развить ее дальше. Он больше не может ничему научиться в этом месте. Поскольку он больше не получает информационного материала, с которым может взаимодействовать, поскольку он больше не получает «сообщений», он не может идентифицировать ни дисбаланса, ни равновесия, ни «да», ни «нет». Он остается в последнем состоянии и сохраняет его как нынешнее «равновесие». Это как если бы мы что-то «заучили». Теперь всегда, когда нам напоминают об этой области или мы сами о ней вспоминаем или обращаем на нее внимание, наш мозг предоставляет нам это – последнее состояние, проецируя его в нашем теле или в нашем окружении.
   Эти последние состояния могут быть разнообразными. Это может быть состояние боли, состояние счастья или состояние движения. Предположим, мы очень старались достичь цели, и нас прервали в это время, тогда в мозге будет записано состояние «я стремлюсь к этой цели».
   Эта особенность нашего мозга полезна в обучении. В областях, где есть перерыв, он самостоятельно повторяет последнее состояние (словно фантомную боль) и, благодаря этому, «записывает» его. Если мы интенсивно учили что-то днем и своим сном прервали этот процесс сознательного контакта, то ночью бывает такое: наш мозг продолжает работать, повторяет последние достижения и укрепляет их таким образом. Когда я впервые принимал участие в забеге на лыжах, я и ночью не мог прекратить это делать. Во сне я все продолжал ехать.
   Этой автоматической фиксации мы должны быть благодарны за свою «память», а с ней и за нашу способность к обучению. Наш мозг определенным образом «сохранил» и записал в своей модели что-то, что мы уже пережили, что уже закончено. Мы ориентируемся по этим сохраненным состояниям, повторяя их, проецируя их вовне, одновременно с этим проверяя, совпадают ли они еще с входящими сигналами, развиваются ли они дальше, приспосабливаются ли к новому.
   Благодаря многим опытам и экспериментам исследователей мозга мы знаем, что воспоминания можно изменить и «продолжить». Нынешние события могут влиять на то, как мы думаем о прошлом и как мы все помним. Содержание воспоминаний может измениться. Карты мозга двигаются и связываются с другими картами мозга, если они используются меньше или вообще не используются. С другой стороны, исключительные люди (аутисты, саванты и т. п.) обладают таким мозгом, который предельно точно помнит много разной информации. Они могут, например, прочитать за короткое время книгу и через несколько лет правильно процитировать ее содержание слово в слово. Даже если наш мозг изменяется и постоянно приспосабливается к настоящему, у него все равно есть способность прочно и надежно сохранять информацию. Как нам привести к одному знаменателю «изменения» и «фиксацию» в мозге?
   Как пианист, я сталкиваюсь со следующим феноменом: если я выучил пьесу Йоханнеса Брамса, играю ее без ошибок, а после нее сразу же без перерыва разучиваю другую похожую пьесу Брамса до тех пор, пока ее не освою, то первую пьесу я начинаю играть существенно хуже. Я делаю слишком много ошибок. Однако если я выучил пьесу Моцарта и после нее учу совершенно другую современную пьесу Александра Скрябина, то после этого я играю Моцарта по-прежнему хорошо.
   Что происходит? Я истолковываю это следующим образом: мой мозг при упражнениях с первой пьесой Брамса создал соответствующую карту мозга – карту мозга для пьесы Брамса. Поскольку вторая пьеса Брамса очень похожа на первую, мой мозг связал ее с первой картой мозга и расширил ее. Теперь, когда я хочу снова сыграть первую пьесу Брамса, ее уже нет в той форме, в какой она была сначала, потому что мой мозг на основе сходства расширил ее в некоторых местах и изменил. Так что при игре первой пьесы я делаю больше ошибок.
   Если же я перехожу от Моцарта к Скрябину и этим самым прекращаю контакт с картой мозга для Моцарта, мой мозг закрепляет последнее состояние и из-за ярких отличий в стиле, которые есть между обоими композиторами, создает полностью новую карту мозга для Скрябина, не затрагивая карту мозга для Моцарта. Поэтому я могу хорошо играть Моцарта и после разучивания пьесы Скрябина.
   Если мы запомним комбинацию чисел (например, 24539), а затем прочитаем множество других похожих сочетаний чисел (закройте, пожалуйста, пальцем первое число и вслух прочитайте следующие числа, цифра в цифру: 24593, 24659, 27534, 23456), то нам будет трудно снова вспомнить самое первое число.
   Если же мы запомним комбинацию чисел (50829) и потом прочитаем вслух комбинации букв (тут тоже закройте пальцем число и прочитайте по отдельности следующие комбинации букв: двтга, пвшут, атуев, хинкт, рчфэв), то нам будет существенно легче вспомнить эти числа. Я даже продолжаю думать о числах, когда читаю вслух буквы, и этим могу «закрепить» их, что в первом случае у меня вовсе не получается.
   Вы знакомы с игрой под названием «память»? Когда в один день в нее играешь первый раз, еще относительно легко запомнить то, какая картинка на каком месте находится. Однако чем чаще мы играем в эту игру по очереди, тем больше смешиваются наши воспоминания о том, как лежали карты в первый раз, с воспоминаниями о том, как они легли сейчас. Мы все больше путаем ход игры. Если же мы играем в игру «память» с другими картинками, то нам опять легко запомнить положение карт.
   Я делаю такой вывод: вовне мы воспринимаем что-то и знакомимся с этим, например, с новыми словами, и в нашем мозге для изученного образуется карта мозга для этих слов, потому что наш мозг (исходя из своего желания найти новое равновесие) вступает в резонанс с воспринятым. Если мы отвлечемся от этого учебного материала, мы прервем контакт между картой мозга для новых слов и самими словами во внешнем мире – так же, как при ампутации, например, руки прерывается контакт между рукой и мозгом. Если теперь мы обратим свое внимание на что-то совсем другое, например, на исторические даты, то в это время из-за прекращения контакта карта мозга для слов зафиксируется, не будет развиваться дальше, и возникнет новая карта мозга для исторических дат. Чем больше будут отличаться изучаемые единицы (слова/исторические даты), тем вероятнее первая изученная единица будет зафиксирована такой, какой мы ее закончили. В этом случае мы можем легче вспомнить последнее достигнутое состояние. Так что если кому-то постоянно советуют остановиться на одном деле, довести его до конца, а не прыгать туда-сюда, то я даю такой совет: перемены могут быть полезными.
   Если мозг устанавливает сходство между двумя изучаемыми единицами (пьеса Брамса 1/пьеса Брамса 2), то он активизирует уже имеющуюся карту мозга для первой единицы и связывает ее с новой, похожей информацией о второй учебной единице. Уже существующая карта мозга расширяется благодаря следующей похожей единице. И поскольку первая изучаемая единица не «фиксируется», а «расширяется», нам существенно труднее правильно вспомнить первую единицу, потому что она не существует больше в том состоянии, в каком мы ее оставили.
   Положительная сторона этого эффекта видна в неприятных ассоциациях, которыми записана карта мозга, если мы неприятным образом завершили контакт с человеком. Эти карты могут расширяться не только тогда, когда мы привязываемся к последнему неприятному событию и, например, ищем проясняющего разговора с этим человеком, но и тогда, когда мы переживаем «всего лишь» похожие ситуации с другими людьми, которые помогают нам расширить эти карты мозга от неприятного состояния в более приятное. Это относится также к тем моментам, в которые мы рассказываем другому человеку об этом неприятном завершении контакта. При этом в своем мире фантазии мы опять связываемся с этим событием и, благодаря понимающей реакции другого человека, можем немного развить свою карту мозга в направлении хеппи-энда. Один уже сам факт того, что этот человек нас слушает – уже более приятная реакция, чем напряжение при обрыве контакта с человеком, который был сначала.
   В отрицательном смысле это значит также, что определенные воспоминания о нашем прошлом могут легко изменяться или расширяться благодаря нашему рассказу об этом или из-за похожих событий в настоящем. Как это подтверждают ученые с их мирами фантазии, наша память изменчива. Мы не можем полностью полагаться на нее в том, правильно ли мы вспоминаем, действительно ли все было так тогда, как мы думаем сейчас.
   Вернемся к процессу обучения: если мы хотим особенно эффективно освоить какую-то способность или знания, то для нашего мозга лучше всего было бы, если бы мы изучали друг за другом разный материал, чтобы избежать смешения. Например, мы бы наизусть выучили исторические даты, а потом позанимались на фортепиано. В своем мире фантазии мы можем очень по-разному представлять даже похожий материал при изучении. Пример, насчет памяти: фокусники очень долго заучивают наизусть ряды цифр или ряды игровых карт, комбинируя их в своем мире фантазии с самыми пестрыми фантазийными образами, которые сильно отличаются друг от друга. Каждая цифра или карта в их фантазии связана с совершенно другой картинкой. Например, можно связать единицу с фантазийным образом свечи, а двойку – с лебедем.
   Раньше часто выдвигались аргументы, что мозг может лучше запоминать образы, чем абстрактные числа. Но давайте будем честными: если мы видим число один или карту, то у нас перед глазами как раз образ, а именно вертикальная черта с крючком наверху или какой-то символ на карте. Так что не обязательно создавать образы в своем мире фантазии, чтобы хорошо запоминать последовательности цифр, речь идет о том, чтобы нафантазировать в мозге особенно разнообразные и непривычные новые образы. Поэтому при тренировке памяти часто указывают на то, что внутренние образы должны быть особенно «живыми», «необычными» и такими, что их нельзя перепутать. Цель – в том, чтобы карты мозга с этими образами не влияли друг на друга, не расширялись и не изменялись «по ошибке», более того, на основе их сильного отличия друг от друга, как правило, возникает отсутствие контакта (!) друг с другом, и тогда они лучше «фиксируются» в памяти.
   Фиксация карты мозга происходит, если наш мозг больше не находит ничего, что развивало бы или изменяло бы состояние карты мозга. Фиксация происходит, если мозг лучше отличает что-то новое от старого и, благодаря этому, может держать новое «отдельно». В этом случае мозг говорит: «Это не одно и то же». Из-за такого отличия мозг может защитить определенное содержание от развития и сохранить его в зафиксированном состоянии (и здесь мы узнаем, насколько важным может быть разделяющее или отличающее «нет» и как оно поддерживает нас в нашей памяти).
   С другой стороны, нам известны случаи, когда, находясь в гостиной, мы принимаем решение отправиться на кухню за чем-то конкретным, идем туда и, придя, забываем, что мы хотели. Мы возвращаемся в гостиную и там вспоминаем, зачем шли в кухню. Разница между обстановкой гостиной и кухни была существенна, это обстоятельство и прервало наш контакт с целью, с воспоминанием о ней. Я знаю это по урокам игры на фортепиано. Если я активно занимался разучиванием какого-то музыкального произведения – один, находясь за своим инструментом дома, и приходил на занятие к своему учителю, который внимательно слушал меня, но его пианино было другого цвета и располагалось совсем в другом помещении дома, я постоянно сбивался и допускал много ошибок, больше, чем дома. Почему? Потому что мой мозг в новом окружении больше не получал доступа к выученному дома. Когда я сам стал преподавать, я часто слышал от учеников: «Дома все лучше получалось!»
   Вспомните моменты, когда вы что-то учили, читали или думали и при этом вас прервал телефонный звонок. Могу поспорить, что потом вам труднее давалось опять вспомнить, что именно вы думали или воспринимали до звонка. Каждому знакома и такая ситуация: у нас есть какая-то мысль, которую мы хотим сообщить нашему собеседнику, он перебивает нас, мы выслушаем его и забываем, что мы хотели ему сказать сами.
   В этих примерах отличие между обеими областями внимания настолько велико, что мы утрачиваем контакт с первой темой. Поэтому для мнемотехников при заучивании длинных рядов чисел важно не только создавать различные образы, связанные с отдельными числами, но и связывать эти образы друг с другом. Многие придумывают истории, в которых, например, свеча подпалила перья у лебедя (1–2), при этом лебедь схватывает из озера рыболовный крючок (5) и зло кидает в бумажную коробку (0) на берегу.
   С такой фантазийной историей мы уже можем запомнить первые четыре цифры ряда чисел: 1–2 – 5–0. При этом мы в своей фантазии видим: свеча – лебедь – рыболовный крючок – коробка.
   Другие мнемотехники представляют в своей фантазии различные символы для цифр в различных углах комнаты. Свеча стоит рядом с дверью, лебедь уютно сидит в углу рядом с окном, рыболовный крючок висит рядом с лампой на потолке, коробка стоит в углу напротив двери. Здесь комната представляет связь между единицами. Иногда это называется «путь», который крепко запоминается, на котором представлены все элементы, что надо запомнить. Они устанавливаются здесь один за другим.
   Вывод: единицы для изучения должны хорошо отличаться друг от друга, однако каким-то образом быть связанными друг с другом. Необходимо здоровое равновесие между различением и связью, чтобы достичь оптимальной продуктивности мозга.
   В следующий раз уже в гостиной представьте себе точно, где на кухне находится тарелка, которую вы хотите взять там, и уже нарисуйте себе то, как вы берете эту тарелку на кухне, а она выскальзывает у вас из рук и разбивается. Если после этого вы идете на кухню, то вы наверняка не забудете, что вы там хотели. Я надеюсь, что вы все же не пойдете в кладовку, чтобы взять оттуда совок и веник! Не дайте тарелке упасть, тренируйтесь в том, чтобы представлять себе внутренне разбитую тарелку и успешно блокировать это в своем мозге, чтобы этого не случилось в реальности…
   Еще раз – насколько возможно – понятнее о том, почему фантазия и игровое воплощении фантазии у детей – есть здоровое проявление, и почему я рекомендую ее в этой книге: это держит наш мозг в форме и поддерживает его хорошую производительность. В нашем конструктивном мире фантазии мы часто можем намного лучше конструировать фантазийные отличия и фантастические связи, чем это нам может предложить наше окружение в реальной жизни.
   По моему мнению, разум проявляет себя также через то, что мозг человека в большинстве областей жизни может создавать намного больше отличий и, таким образом, распознавать их во внешнем мире, и в то же время он в состоянии создавать богатые фантазией и полезные связи между этими различиями. Люди живут в успешном равновесии между разделением и связью.
   У человека, который хуже справляется при тестировании интеллекта, есть «проблема», тенденция смешивать вещи друг с другом, он обобщает их и чувствует, что это все одно и то же. Он не может проводить различия. Кроме того, в мире фантазии ему тяжело дается создание полезных взаимосвязей.
   Между тем, было установлено, что интеллект человека можно улучшить благодаря определенным компьютерным играм, а именно когда человек тренирует свою способность различать и свою силу воображения. Любой мозг можно сформировать, и любой мозг благодаря тренировке может развить новые способности. Даже после апоплексического удара здоровая область мозга при соответствующей тренировке может перенять утраченные задачи поврежденной части мозга, и человек снова становится дееспособен.
   В наших отношениях с деструктивным критиком речь идет о том, чтобы найти различия и связи, которые решили бы нашу проблему с ним и позволили бы нам реагировать уравновешенно. Именно это я предлагаю вам во всей книге. В главе 1 речь шла больше о различиях, которые возникают, когда мы стремимся к какой-то цели. В последней главе речь пойдет о глубокой связи всего со всем. Я буду рад, если по завершении чтения представленные мной взгляды помогут вам – в вашем мире фантазии создать достаточно различий, способствующих вашей расслабленности и чувству внутренней цельности в общении с людьми, которые своим поведением и словами несут вам неприятные последствия, но общения с которыми не избежать.
//-- Упражнение 14 --//
//-- Связать одно с другим --//
   Наверняка в вашей жизни есть парочка каких-то вещей или событий, людей или ситуаций, которые вы хотите связать друг с другом. Или, возможно, вы читали что-то и хотите как-то связать полученную информацию с вероятными в будущем ситуациями вашей жизни, чтобы сразу вспомнить прочитанное и поступить в соответствии с извлеченной информацией.
   Для этого вы представляете и то, и другое рядом друг с другом в одном фантазийном образе. Поначалу это может и не иметь ничего общего. Вы просто представляете это рядом друг с другом.
   Вот примеры:
   1. Свеча стоит рядом с лебедем.
   2. Тарелка находится рядом с гостиной.
   3. Цифры 24539 стоят рядом друг с другом.
   4. Каждый человек живет в своем «мире фантазий» и переносит свои ощущения на «обыденную жизнь».
   Теперь задайте себе вопрос, что может связывать эти вещи. Дайте вашей фантазии течь свободно.
   Вот примеры:
   1. Свеча зажжена и поджигает лебединые перья. Или лебедь съедает кусок свечи, и она застревает у него в горле.
   2. Тарелка вкатывается в двери гостиной и сама запрыгивает на стол.
   3. В числовом ряду вы видите, что тройка находится не на своем «нормальном» месте, если бы вы начали считать с двойки: 2345. Кроме того, следующая «нормальным» образом шестерка превратилась в девятку. «Нормальный» порядок 23456 нарушен нагло выделяющейся тройкой, и стоящая на голове шестерка превращает все в 24539.
   4. Внутренне вы видите фантазийный образ, в котором на большой площади собралось много людей. Рядом вы видите образ массы светящихся работающих телевизоров (как бы вы себе это ни представляли). Эта куча телевизоров – мой символ «мира фантазии». Теперь вы видите, как эта куча постоянно усложняется, в то же время уменьшается, и уже эти маленькие светящиеся кучки прыжком оказываются в головах всех людей на площади. Теперь посмотрите на головы всех людей с их цветным подвижным содержанием. Каждая голова светится по-другому в разных цветах. Люди пытаются вдохновенно обмениваться тем, что у каждого в голове. Каждый хочет рассказать другому, а тот занят своей головой и в то же время пытается максимально возможно понять своего собеседника.

   Чтобы закрепить этот образ, выйдите в город на площадь или к зданию, где вы могли бы понаблюдать за множеством людей. Посмотрите на них в вашей фантазии как на множество светящихся миров их фантазий.

   В моем случае представление номер 4 привело к побочному эффекту: я вдруг стал чувствовать себя еще более связанным с этими людьми, потому что у нас есть нечто общее – наш светящийся мир фантазии, окрашенный нашей собственной жизнью. Я вдруг «увидел», что маленькие группы людей, которые весело сидели вместе и стояли, образовывали кучки, больше не представлялись мне едиными группами, а были группами отдельных людей, каждый из которых обладал собственным миром фантазии.
   Теперь, когда встретите в этой книге что-то, что покажется вам хорошей идеей, не подчеркивайте это карандашом или маркером, а отложите книгу в сторону. Подчеркивание даст вам что-то только тогда, когда вы возьмете книгу в руки и снова найдете в ней подчеркнутые строки и прочитаете их, но это не поможет в жизни. Если вы хотите подчеркнуть что-то важное, то реагируйте в будущем по-новому: ненадолго отложите книгу в сторону, представьте себе в своей фантазии будущую ситуацию с человеком, к которому вы хотите применить прочитанное, и отчетливо представьте себе, как в этой ситуации вам приходит в голову эта идея, что вы думаете, чувствуете или делаете. Пройдите эту сцену еще раз. Как именно это будет происходить? Приходит ли вам в голову на второй раз еще пара мыслей?
   Теперь представьте себе все еще раз с другим человеком или в другой ситуации. Там будет много элементов, которые вы уже знаете и которые поддержат вас в будущей ситуации в том, чтобы вспомнить эту хорошую идею из книги. Например, вы представили себе офис вашего начальника, где он разговаривает с вами, и в своей фантазии вы интенсивно концентрируетесь на таких элементах, как «письменный стол», «растение», «картины на стене» и т. д., и связываете эти вещи с хорошей идеей из книги.
   Как работает такого типа привязка к будущему, я покажу вам на следующем примере.
   Представьте себе, как вы закрываете книгу, чтобы сделать что-то другое. При этом вы наверняка будете открывать дверь, чтобы выйти из одной комнаты или пройти в другую. Когда вы открываете дверь, вы беретесь за ручку двери. Подумайте, какую дверную ручку и какой именно двери вы нажмете в первую очередь. Теперь представьте себе, что в тот момент, когда вы касаетесь этой ручки, вам приходит в голову моя идея о том, что можно исцелять самого себя с помощью аватара. Сделайте эту привязку более интенсивной, представляя себе, что вся дверь – это вы сами, она – ваш аватар. Дверная ручка – это ваша рука. Теперь если вы возьмете в руку дверную ручку, вы словно пожмете себе самому руку.
   Прочитайте последний абзац еще раз и потом понаблюдайте, как в будущем будет реагировать ваш мозг, когда вы в следующий раз дотронетесь до дверной ручки, о чем вы будете думать.
   Так работают привязки к будущему. Таким образом, можно снабдить старые воспоминания новыми привязками, а также подготовить свой мозг к вероятным в будущем ситуациям. Для этого используйте свою безграничную и конструктивную фантазию.
//-- Упражнение 15 --//
//-- Достижение ясности посредством различения --//
   Различение возникает в большинстве случаев, когда вы воспринимаете проблему либо у другого человека, либо у себя самого. Когда печешь печенье, то сначала на столе есть только комок теста. Понаблюдайте: в большинстве случаев с проблемой появляются какие-то «комки» в формулировках.
   Я сознательно не беру понятие «обобщение», потому что оно не ко всему применимо. «Комок» для меня – это очень практичный образ.
   «Все люди ведут себя бесцеремонно и эгоистично».
   Здесь, например, есть комок «все».
   Этот комок можно разделить на части, на печеньки, вопросами: «Кто именно?» и «Все одинаково бесцеремонны или есть исключения?»
   Ответ приносит больше ясности, дает более отчетливое различение. Появляется информация, что относится к этому, а что нет.
   Другой комок – «бесцеремонно».
   Вносящий различия вопрос: «Бесцеремонно по отношению к чему (кому)?»
   Различающий вопрос при выпечке печенья соответствует форме, которой мы вырезаем из начального комка первое печенье. Ответ соответствует самой печеньке, с которой мы уже можем что-то сделать, в отличие от комка теста. Конечно, печенье можно еще украсить дальнейшими вопросами и ответами, которые проявят еще больше отличий.
   Детская проблема: «Школа дурацкая».
   Комки: «школа» и «дурацкая».
   Вносящий различия вопрос к ребенку: «Что дурацкого ты видишь в школе?» Уже при таком вопросе появится различение, потому что мы обращаемся не к тому, чем школа «является», а прямо приписываем миру фантазии ребенка, что он сам видит что-то дурацкое в школе.
   Ответ: «Учительница опять была несправедлива».
   Вот уже проблема стала немного яснее. Печеньки – это «учительница» и «несправедлива». Конечно, это печенье можно опять сформировать в комок, а его опять разрезать на более мелкие кусочки, например, вопросами: «Какая учительница?» и «Что именно она сделала?»
   «Учительница по математике рассадила нас с Тобиасом, потому что мы слишком много болтали друг с другом, а потом она мне еще дала штрафное задание».
   Вот так мы нашли различия в комке-проблеме, и проявилась настоящая проблема. Теперь можно начать размышлять, как можно ее решить.
   Комок: «Никто не осмеливается честно сказать свое мнение!»
   Вводящий различия вопрос: «Если кто-то молчит, всегда ли это значит, что он боится говорить?»
   Типичный комок, который многие люди знают по самим себе: «Никто меня не любит».
   Возможный вопрос для различения: «Кто тебя любит меньше всего?.. Если ты знаешь это, то ты знаешь, что остальные любят тебя немного больше».
   «Что тебе нужно, чтобы ты чувствовал, что тебя любят?»
   «Что делали бы люди, если бы любили тебя? Почему ты заметил бы это?»
   «Если люди не делают этого, откуда ты знаешь, может быть, они любят тебя, несмотря на это?»
   Если вы слушаете деструктивного критика или читаете его тексты, понаблюдайте, где можно было бы уточнить или прояснить его высказывания с помощью вводящих различение вопросов. Примеры.
   Комок: «То, что ты делаешь, неприемлемо!»
   Вводящий различение вопрос: «Что именно из того, что я сделал?»
   «Для кого неприемлемо?»
   «Каким это должно быть, чтобы это было приемлемым для этого человека (или этого круга людей)?»
   Комок: «Это чистый эгоизм».
   Вводящий различение вопрос: «К чему ты относишь это высказывание? Что именно эгоистично?»,
   «Как ты вообще понимаешь значение этого слова?»
   «Что такое нечистый эгоизм?»
   «Что, в этой связи, было бы для тебя хорошей противоположностью „чистого“ эгоизма?»
   Вводящие различение вопросы помогают лучше отделять друг от друга отдельные области при слепленных в один ком темах, достигать ясности и в конечном счете лучше отличать друг от друга определенные карты мозга и сортировать их. Так мы лучше узнаем целевые области и антицелевые области как свои собственные, так и нашего собеседника.
   Чем лучше мы узнали что-то или различаем, тем яснее мы можем обращаться с этим, соответствующим образом менять и развивать это.
   Если какой-то человек упрекает нас или критикует, мы можем про себя или вслух различать: «Он что-то проецирует на меня при помощи фиксированных карт мозга. Это никак со мной не связано».
   Или: «Его настроение никак со мной не связано».
   Или: «То, как он обращается с этим, – полностью его решение, и это никак со мной не связано».
   Или: «Да, я что-то пробудил в нем и (возможно) сделал какую-то ошибку, но то, как он сейчас обращается со мной, никак со мной не связано, это полностью его решение».
   Однажды я на себе узнал, что мое воодушевление каким-то заданием всегда было слеплено с признанием других людей. Я спросил себя, почему при тяжелых заданиях у меня сразу пропадало желание, а не возникало воодушевление. Мне пришло в голову, что до этого я часто испытывал определенный ход дела: я воодушевлялся чем-то, а потом сталкивался с тем, что другой человек сбивал мое воодушевление своим поведением, ограничивал или мешал мне. Я чувствовал, что меня тормозит то, что кто-то другой не мог испытывать такого воодушевления, как я. Особенно в детстве часто возникали намеренное и ненамеренное ограничение по поводу вероятностей, которые меня воодушевляли.
   Когда я осознал эту слепленность, я провел различение и сказал себе: «Мое воодушевление никак не связано с моим настроением или антицелевой областью другого человека».
   После этого я стал чувствовать себя много более мотивированным и вдохновленным при выполнении даже более трудоемких заданий, чем ранее.
   Ищите «комки» в формулировках других людей и в своих собственных формулировках и проводите различение с помощью дополнительных вопросов.
   Наблюдайте поведение другого человека, который в своем мире фантазии связывает свое чувство с вашим поведением и поэтому упрекает вас; проведите различение этой привязки, формулируя для себя то, что не имеет отношения к делу в вашей фантазии.

//-- Напоминание --//
   • Мой мозг разработал гибкие «карты», чтобы наилучшим образом ориентироваться при обмене информацией с моим телом и внешним окружением. Посредством этих карт он устанавливает резонанс между моим телом и окружающим миром и задает новые импульсы для лучшего равновесия.
   • Когда информационный обмен между мозгом и какой-то частью тела или окружения заканчивается, в соответствующей карте мозга записывается последнее состояние.
   • Неприятное состояние карты мозга – неучастие в коммуникативном обмене – я могу довести до хеппи-энда посредством внешней (привнесенной) иллюзии (= аватар) или с помощью внутренней силы воображения (= конструктивная фантазия) и, таким образом, исцелить себя самого.
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая связь. Связь означает интенсификацию контакта, привязку, сходство, установку одной волны, резонанс и все, что можно обозначить как «это подходит».
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая отличия. Отличие означает представление различных образов и разделение комков, разграничение по типу «это не одно и то же», возможность увидеть два различных мира, отсутствие резонанса, отправку в антицелевую область и все, что можно обозначить как «это не подходит».

Остановись на приятном!

   Наш мозг находится в состоянии постоянного взаимодействия с нашим телом и окружающим миром. Если контакт с какой-то областью прерывается, мозг сохраняет последнее состояние как текущее «равновесие» и фиксирует его. Всегда, когда нам напоминают об этой области или когда мы сами вспоминаем о ней, наш мозг предоставляет нам именно то, последнее состояние. Благодаря этой особенности мозга мы получаем возможность более широкой трактовки утверждения: «Останавливаться нужно всегда на самом приятном». В тот момент, когда мы заканчиваем, прекращаем какой-то контакт, именно миг его завершения фиксируется мозгом и остается в воспоминаниях.
   Если контакт с внешней средой протекал болезненно, как, например, в случае утраты руки солдатом в момент взрыва, или в ситуации конфликта, завершающая или конечная точка контакта становится для нас дисбалансом, и мы начинаем искать улучшения равновесия, хеппи-энда. Между прочим, другие люди могут увидеть в нас этот поиск и спросить: «Что занимает тебя?» – потому что всегда, если нас что-то занимает, это, во-первых, видно, поскольку проявляется внешне, и во-вторых, это – знак, знак того, что наш мозг ищет хеппи-энда для себя самого.
   В дальнейшем я еще чаще буду использовать понятие «хеппи-энд» вместо употребляемого ранее «равновесие», потому что это дает мне лучшие возможности выразить определенные взаимосвязи. Оно хорошо выражает особенности нашего мозга потому, что в нем содержится лексическая единица «конец», обозначающая прекращение контакта, когда, собственно, и осуществляется фиксация. В этом случае – счастливым образом. Также «хеппи-энд» для меня – это еще и достижение нового равновесия (цели), и успешная защита или подтверждение текущего равновесия (привычное состояние).
   Если мы телесно или душевно испытали несчастливый конец («бэд-энд»), нам приходится терпеть его в нашем мозге, и мы чувствуем, что самостоятельно нам не изменить ситуацию. Бэд-энд поглощает нас: мы жалуемся на телесные или душевные боли и ищем решения, изменения пути – к хеппи-энду.
   Мы читаем книги, разговариваем или спорим с другими людьми, ходим к врачу, проводим системные расстановки, или зовем маму, если мы еще маленькие. Мы ищем (= страсть) внутри и вовне новых взглядом, открытий, информации, пока не сможем почувствовать в своем теле/внутри себя улучшение этого равновесия и не закончим свой поиск и не освободимся окончательно (= хеппи-энд).
   Неважно, ищем ли мы решения внутри или снаружи: наша цель всегда является лучшим уровнем и успешной поддержкой нынешнего равновесия. Что именно представляет собой для нас хеппи-энд, зависит от наших личных целей, от того, что именно мы хотим достичь в качестве нового баланса (= цель), что мы воспринимаем как дисбаланс (= антицель) и что мы хотим вернуть к привычному равновесию. При этом наш поиск может соотноситься как с недавним кризисом, который мы переживаем, так и с травмами, которые носим в себе неизменными с детства.
   Если мы представим себе в нашем мире фантазии, что каждый человек постоянно ищет хеппи-энд во всех возможных областях и часто даже борется за него, то мы сможем гораздо лучше объяснить себе многие ситуации из нашей жизни. Далее я приведу несколько примеров.
   Два человека спорят друг с другом, и мы видим, что им обоим тяжело отпустить затронутую тему. Либо на самом деле находится общее решение, и оба чувствуют хеппи-энд, либо каждый хочет добиться своего хеппи-энда, а этого можно добиться тем, что оставить за собой последнее слово. Ведь за кем последнее слово, тот и создал состояние, которое будет зафиксировано в конце в обоих мозгах. Если второй человек не может позволить этому так остаться, он добавит еще комментарий по теме, чтобы развить это состояние в направлении к хеппи-энду, которым он может быть доволен, – и вот его собеседник уже потерял свой хеппи-энд и чувствует себя значительно хуже с таким концом. Если он не может выдержать этого, он сделает новое замечание или жест, которые должны привести к тому, что он опять почувствует приближение своего хеппи-энда, и так далее. В экстремальном случае это может превратиться в бесконечную историю.
   На основе принципа действия нашего мозга при каждом споре речь идет о победе или поражении. Тот, кто выигрывает, может почувствовать в своем мозге хеппи-энд. Тому, кто проигрывает, придется страдать от чувства бэд-энда при соответствующей карте мозга, пока он не найдет для этого хеппи-энд, – многие не могут остановиться, когда дело доходит до максимально неприятного момента.
   Существуют люди, которые жестко и определенно выражают свое мнение, потом поворачиваются и уходят, при этом обрывая контакт и возможность развития темы. Теперь мы знаем, почему они это делают, потому что так они «победили» и достигли своего хеппи-энда в мозге и в своих чувствах. Они сказали последнее слово, которое теперь будет зафиксировано в мозге обоих. Хеппи-энд не обязательно значит, что таким образом эти люди обрели счастье, но они избавились от большего зла, которое непременно наступило бы, если бы они «проиграли». Многие именно поэтому прекращают контакт и уходят, потому что следующая реакция другого человека для них страшна, и им лучше исчезнуть до того, как станет хуже. Тогда они успешно предотвратят еще больший дисбаланс в самих себе. Так что, с этой точки зрения, подобные ситуации, это – в каком-то смысле – тоже хеппи-энд.
   Иногда этот человек не разворачивается и не уходит, а остается, но при этом он выражает себя так, что становится очевидным: он не допускает того, о чем говорит собеседник. У собеседника появляется чувство, что он говорит со стеной. Этого первый человек достигает тем, что определенным образом «уходит» внутри, дистанцируется, прерывает внутренний контакт. Так его взгляды «фиксируются». Он интенсивно держится за свой хеппи-энд и не готов к дальнейшему развитию, потому что по его ощущениям это развитие будет ухудшением ситуации и уведет его от его цели. Изменение этой темы находится в его антицелевой области. И слово «баста» тоже является такой фиксацией, а также определенным хеппи-эндом для того, кто произносит его. Оно происходит из итальянского языка («bastare») и означает «достаточно» – то есть «достаточно развития и изменений, нужно остановиться там, где я сейчас решил».
   Итак, тот, кто наступательно и оскорбительно критикует нас, возможно, чувствует в себе самом этот плохой конец, и рассчитывает критикой добиться для себя хеппи-энда. Чтобы удержать после этого свой хеппи-энд, он закрывается от равноправного контакта. С другой стороны, если мы преследуем цель убедить в чем-то нашего собеседника-критика, то для нас плохо то, что у него всегда есть власть над самим собой – либо закрыться и зафиксировать свои собственные взгляды, либо открыться для обмена и дальнейшего развития. Тот, кто держится за свои взгляды, находится всегда в выигрыше по отношению к тому, кто пытается его в чем-то убедить.
   По этой причине человек оправдывающийся, пытающийся, таким образом, противостоять зафиксированному утверждению другого человека, всегда кажется более слабым. Потому что он хочет развить взгляды другого человека через свои оправдания – однако без открытости другого человека у него нет шансов. Тот спокойно живет в своей замкнутости, во внутреннем отказе от контакта, от нежелательного изменения в своем мозге.
   Я долго искал объяснения тому, почему я никогда не воспринимаю хорошо ситуации, в которых мне приходится оправдываться, и почему другие люди тоже часто отрицательно оценивают оправдания. Теперь мне ясно, почему оправдания всегда излучают слабость: тот, кто оправдывается, остается в проигрыше, если его собеседник не изменяет своей точки зрения. Если же он изменит свою точку зрения и скажет: «Ах так… да, тогда я понимаю… я вижу, что был неправ», то оправдания превращаются в успешное объяснение, но только в этом случае. Поэтому тот, кто успешно закрывается от дальнейшего развития своих взглядов, часто кажется победителем. В политике и высших позициях фирм на такие личности часто есть спрос, потому что понятия «настоять на своем» и «руководить» часто путают.
   Между тем, я легко могу поддаться, дать другому человеку «выиграть» и признать за своим собеседником последнее слово, а с ним и хеппи-энд. Я соглашаюсь с бэд-эндом, допускаю другого человека таким, каков он есть, и забочусь при этом о самом себе. Тот же, кто, отпустив, все же плохо себя чувствует и хочет что-то поменять, у того есть возможность создать в себе самом хеппи-энд, не устраивая дальнейшего обмена со своим собеседником. Как вы независимо можете создать для себя хеппи-энд в своем конструктивном мире фантазии при деструктивной критике или «неверных» утверждениях других людей, я продемонстрирую вам далее.
   Еще несколько примеров, где люди ищут хеппи-энд.
   Если ребенок сталкивается с чем-то неприятным в школе, он приходит домой и сначала хочет обменяться новостями с родителями. Ему обязательно нужно рассказать маме, что случилось. Если мама с пониманием слушает, то у ребенка возникает чувство, что благодаря рассказу он пришел в то же состояние. Благодаря пониманию мама может «состыковаться» с его внутренним состоянием. Возникает общая волна – и с этого момента ребенок может продолжить и развить свое неприятное внутреннее состояние, переводя его в направление к хеппи-энду. Сама материнская реакция понимания уже может быть хеппи-эндом (а может, у мамы есть какие-то свои взгляды и идеи насчет того, как ребенок может достичь нового баланса – его личного хеппи-энда). В рамках понимания страдающему сперва требуется достаточно выразить свою обиду и почувствовать себя понятым. Очень важной для дальнейшего развития может стать такая процедура: сперва выразить свою боль, а потом – рассказать, что именно произошло, чтобы получить от собеседника понимание.
   Если родители не понимают ребенка и просто предлагают ему нечто, что подходит больше к их собственному миру фантазии, чем к миру фантазии ребенка, то ребенок отреагирует сопротивлением. Он хочет «понимания», согласования со своим установившимся состоянием в мозге и возможности к дальнейшему развитию в направлении к хеппи-энду. Из-за такой цели непонимание родителей автоматически не подходит ему, оно пробуждает в ребенке оценку и сопротивление: «Нет! Я так не думаю!» («нет» – граница в антицелевой области).
   Если родители склонны к наказаниям, и ребенок боится этого дисбаланса (например, в случае плохих оценок), или же у родителей мало времени, и они невнимательны, то ребенок застревает в своем неприятном состоянии, ему приходится самостоятельно разбираться в том, как это можно развить дальше и привести к хеппи-энду.
   В очень, очень редких случаях молодой человек после долгого напрасного поиска приходит к (кажущемуся) «хеппи-энду», просто исключая виновника своего внутреннего дисбаланса – он убивает своего учителя.
   В «Большом брате» можно было наблюдать следующее: Харальд и Ирис ссорятся и не могут найти общего решения. Оба при контакте друг с другом ищут хеппи-энда для себя, но не могут его найти и переносят ответственность за это на другого. Потом Харальд идет к Карлосу и жалуется на Ирис. Это значит: в разговоре с ним он ищет дальнейшего развития этой ситуации до хеппи-энда, еще раз описывая ситуацию и полностью выражая свои чувства и оценки, что не было возможно при контакте с Ирис, и находя у Карлоса поддержку для своей точки зрения. При этом ему хорошо от того, что Карлос открыт и может выслушать его, потому что Харальд начинает плакать и выражает свою боль. Так Харальд, благодаря своим слезам и разговорам, может переработать эту ситуацию в себе и эмоционально развить ее. Возможно, советы Карлоса даже помогут ее положительному развитию.
   Всегда, когда у человека есть потребность поговорить с кем-то о другом человеке, за этим скрывается желание понимания, дальнейшего развития и хеппи-энда для него лично в виде приятного состояния, зафиксированного в мозге.
   Я вижу это так: если человек деструктивно критикует нас, то за этим скрывается отчаянное желание найти хеппи-энд для себя самого в определенной области мозга. Это определенная цель – а цели приводят к оценкам, к ограничениям. Критик интенсивно демонстрирует нам свои оценки и свои границы, чтобы снова почувствовать активный контакт со своей целью. Если мы установим равновесие с его границами и целью (благодаря пониманию и согласию), то каждый из нас окажется на шаг ближе к своему хеппи-энду.
   Люди постоянно пытаются решить свои проблемы на работе или в отношениях тем, что меняют работу или партнера. Я читал у различных экспертов или слышал от них, что уходом проблема не решается, она должна решиться непосредственно в ситуации. Так или иначе, эту проблему человек будет носить с собой и снова переживать ее на новой работе или с новым партнером.
   Теперь я могу дополнить: смена работы или партнера – это не обязательно плохо, ведь в каждой новой ситуации у нас есть шанс развить свою проблему на шаг дальше в направлении к хеппи-энду. Возможно, новая работа или новый партнер не поможет нам окончательно избавиться от этой темы. Однако в новых рамках в любом случае появляется шанс сначала повторить проблему, а потом сделать новый шаг к хеппи-энду. В своем мире фантазии я думаю: по этой только что представленной причине никогда не может быть ошибкой попытка попробовать новую ситуацию. Единственные последствия, с которыми придется жить, – это потеря старого. У кого нет проблем с отпусканием старого, того не должно останавливать утверждение, что смена работы или партнера не решит проблему, потому что якобы мы возьмем проблему с собой.
   Я утверждаю: смена ситуации всегда предлагает нам новый шанс развить свою карту мозга для этой проблемы на шаг в направлении к хеппи-энду, даже если это болезненный опыт, который еще ярче покажет нам, чего мы не хотим, и поддержит нас в том, что в будущем мы сможем яснее устанавливать границы.
   Иногда мы находим человека, который хорошо понимает нас, у которого есть прекрасная идея насчет того, как можно достичь хеппи-энда. В контакте с этим человеком мы можем в своем воспоминании развить приятные состояния и довести их до хеппи-энда. Это мы испытываем, например, с хорошими друзьями или при терапии беседами. Здесь в большинстве случаев внимание обращается на то, чтобы все закончилось наилучшим образом.
   Мы знаем, что в особенных случаях при прощании мы дарим человеку что-то приятное или готовим ему какую-то приятную ситуацию: пусть у него сохранятся приятные воспоминания о прощании и всем, что с этим связано. Таким путем мы можем добиться фиксации приятного состояния в мозге этого человека – при условии, что он так же положительно воспринял это, и это входит в его целевую область. Хеппи-энд.
   Члены одного племени в Малайзии, которые называют себя «сенуа», создали традицию рассказывать утром о плохих снах так долго, пока не будет найдено хорошее окончание, хеппи-энд.
   Многие люди вечером перед тем, как заснуть, еще раз вспоминают приятные моменты прошедшего дня.
   Почему я завершаю этот раздел таким милым примером? Нужно заканчивать на самом приятном месте.
//-- Упражнение 16 --//
//-- Осознание ежедневного поиска хеппи-энда --//
   Выполняя это упражнение, обратите внимание на то, что, как правило, каждый свой день вы проживаете с небольшим изменением.
   Вы задумаетесь над двумя следующими вопросами:
   «Какой хеппи-энд я сейчас ищу?»
   «Какой хеппи-энд ищет сейчас этот человек? Или тот?»
   Напишите эти вопросы на листочках, чтобы не забыть их, и положите или расклейте их везде в квартире или на рабочем месте. Хорошие места:
   • на край монитора;
   • корпус телефона;
   • «окошечко» в кошельке или бумажнике;
   • на панели приборов в автомобиле;
   • на холодильнике (или у обеденного стола) и т. д.
   Наблюдайте, какие ответы будут приходить вам.
   Когда вы думаете о хеппи-энде другого человека, помните и о возможности прямо спросить его о том, чего он хочет или ищет.
   Через пару дней повторите упражнение. Так вы постепенно интегрируете новую форму внимания в свои будни. Так вы сможете более осознанно, а поэтому более уравновешенно работать с ежедневным поиском хеппи-энда и более целенаправленно достигать его, или вам будет проще отказаться от него.

Поиск хеппи-энда при фантомных проблемах

   Как наш поиск хеппи-энда, так и мысль о том, что нашему мозгу необходима похожая ситуация для развития старого состояния, привели меня к семейным расстановкам (см. описание семейных расстановок ранее).
   При помощи разработанных ранее взглядов я могу сформулировать заново, для чего служат расстановки: они предлагают нам непосредственную возможность развить свои неприятные зафиксированные карты мозга до хеппи-энда, завершить «прерванное движение» к нему, и тем самым заставить исчезнуть, например, фантомные проблемы.
   Что такое фантомная проблема?
   Если мы чувствуем телесную фантомную боль, то наш мозг при помощи своей модели проецирует боль в часть тела, которой уже нет. Если у нас есть фантомная проблема с нашим окружением, то наш мозг проецирует вовне проблему, которая, собственно говоря, связана с другим человеком, но этот человек не присутствует. Мы считаем, что люди из нашего окружения должны делать что-то или вести себя определенным образом, хотя никто не сказал ничего конкретного. Или же мы боимся отрицательной реакции людей вокруг нас, хотя для этого нет никаких предпосылок. Или же мы проецируем на какого-то человека что-то негативное (задние мысли, ожидания, отторжение и т. д.), что тот не подтверждает. Или же мы чувствуем проблему, но не можем найти действительно логического объяснения в своих буднях.
   Мы решаем такие фантомные проблемы в прямом общении с нашим новым окружением и можем найти новые проясняющие отличия (см. упражнение 15), или же мы замечаем, что проблема постоянно повторяется и не решается так просто. Тогда мы ищем прояснения и помощи.
   На расстановках мы можем работать с такими застарелыми проекциями и предлагать соответствующие карты мозга и развитие для межчеловеческих отношений. Участники ищут в группе заместителей для людей, задающих вопрос. Мы наблюдаем и выясняем, путем вопросов и ответов, как себя чувствуют эти заместители и как они себя ведут. В заключение мы пробуем реализовать хеппи-энд или же ждем, не появится ли хеппи-энд постепенно, сам собой, из поведения заместителей, или просто разовьется какое-то новое равновесие.
   Если благодаря репрезентационному восприятию заместители с самого начала высказываются и ведут себя таким образом, что заказчик обнаруживает свою проблематику в расстановке, то расстановка может стать хорошей проекцией для соответствующей карты мозга. Это такая же предпосылка, как и у Филиппа, когда он воодушевленно сообщил, что, рассматривая зеркальное отражение своей правой руки, он чувствовал, что это его ампутированная левая рука и что она словно заново приделана. Благодаря такой предпосылке его мозг был в состоянии связаться с картой мозга ампутированной руки и развить ее в направлении к хеппи-энду.
   Когда я находился за фортепиано и разучивал две похожие пьесы Брамса, одну за другой, весьма неудачным образом сказалась та же предпосылка, и мой мозг развивал старую карту мозга.
   При расстановках дело идет так: с помощью заместителей, которые ведут себя очень похоже на то, как ведут себя замещаемые ими лица, наш мозг приводится в такое состояние, что может связаться с определенными зафиксированными картами отношений. Мы чувствуем, что у нас появилось какое-то отношение к одному или нескольким людям. Благодаря этому чувству, отношения могут продолжать свое развитие. Благодаря изменениям на расстановке, нас побуждают к тому, чтобы мы создали новый образ, нашли хеппи-энд, и потом с этим чувством вернулись в свою обычную жизнь и продолжили эти отношения с соответствующим человеком в новом ключе, с новым равновесием.
   Взрослая дочь потеряла мать. То был несчастный случай. До этого их отношения были не очень хорошими, и по телефону они размышляли, не встретиться ли им и не поговорить ли спокойно. В тот день, когда мать хотела заехать к дочери, она погибла. Разговор не состоялся. Когда на расстановке дочь нашла заместителя на роль своей матери, посмотрела на нее и смогла спроецировать на нее свою мать, она расплакалась. Дочь сильно оплакивала потерю матери («Я так по тебе скучаю!») и таким образом проработала ситуацию. Потом состоялся разговор между ней и матерью. Заместитель матери интуитивно сформулировала мысли и чувства, которые глубоко затронули дочь и подарили ей хеппи-энд. Позднее дочь сказала: «Я всегда подозревала, что моя мать так чувствовала себя, как это и сформулировал заместитель, но она никогда не говорила об этом». Заместитель при помощи репрезентационного восприятия (то есть без указаний) смог сформулировать это в словах – хеппи-энд для карты мозга у дочери.
   В своем мире фантазии я охотно сравниваю ампутированную часть тела с ампутированными отношениями, то есть с отношениями, которые когда-то в прошлом нам пришлось прекратить, потому что наш партнер или умер, или покинул нас. В нашем мозге зафиксировано последнее состояние, которое мы пережили с этим человеком. Если это был человек, который много для нас значил, который участвовал в большинстве наших сфер жизни, то это последнее зафиксированное состояние оказывает влияние на все сферы нашей жизни, потому что в нашем мозге есть множество привязок к этому. Если мы плохо расстались, или смерть наступила внезапно, и у нас есть чувство, что не все было улажено в отношениях, то этот негатив или незавершенность будут влиять через такую привязанность на все остальные сферы нашей жизни, которые были связаны с этим человеком или в которых мы вспоминаем о нем. Во многих сферах жизни мы сталкиваемся с фантомными проблемами – и другие люди удивляются («Да что с тобой случилось?»), чувствуя непонимание с нашей стороны, потому что наш мозг проецирует на них этот дисбаланс, который они вовсе не могут подтвердить. Мы боимся или видим проблемы там, где другие люди их совершенно не замечают. Например, если бы эта дочь не достигла хеппи-энда со своей матерью, то возможно, что с ходом времени она в отношениях со своим партнером или со своей собственной дочерью (то есть с человеком, который так же близок, как мать) выработала бы чувство постоянного желания поговорить – фантомная проблема.
   В экстремальном случае мы стремимся избежать воспоминаний, если расставание было слишком болезненным для нас. Наша карта отношений и все ее связи зафиксированы с этой сильной болью. Наш мозг избегает доступа к ним и активности в этой карте отношений, чтобы нам не приходилось чувствовать эту боль в нашей обыденной жизни.
   Есть интересное указание на это в исследованиях мозга. 13 января 2005 года в газете «Zeit» можно было прочитать статью Ангелики Франц «Печаль в сердце – затишье в мозге», в которой сообщалось об исследованиях ученых из Тюбингена и Чарльстона (Южная Калифорния). Было проведено наблюдение за деятельностью мозга девяти женщин, которые еще не справились с недавним расставанием с важными для них людьми. Определенные ареалы мозга были задействованы не полностью или же вообще были неактивны. При этом речь шла о тех областях, которые связаны с эмоциями, инстинктами, мотивацией, вниманием и концентрацией. Правда, ученые установили усиленную активность в мозжечке, который отвечает за равновесие и координацию движений.
   Я объясняю это себе так, что мозг этих женщин из-за разлуки и отсутствия общения с бывшим партнером записал боль в различных областях и ждет развития. Поскольку женщины не хотели постоянно чувствовать непереработанную боль потери, они избегали контакта и активации соответствующей карты мозга.
   Эти области мозга были заторможены. Если бы мы захотели внутренне развить соответствующие отношения, то для начала нам нужно было бы проживать более продолжительное время разлуку и связанную с этим грусть. Кто не хочет этого, сам себе запрещает поплакать, или кто не осознает, что через слезы можно переработать разрыв, тот этим блокирует все области мозга, которые могут быть исцелены через работу с печалью. Возможно, тогда чрезвычайно активными становятся другие области мозга, потому что они пытаются взять на себя важные задачи заблокированных участков.
   Для этих женщин хеппи-энд кажется невозможным ни в рамках отношений, ни в рамках работы с печалью, и это переносится на многие области мозга, а также на многие ситуации в жизни, которые должны преодолеваться с помощью этих областей мозга. Функционирует только самое необходимое. Человек кажется отсутствующим, неактивным, замкнутым, пустым и т. д.
   Если мы сейчас проведем расстановку и найдем заместителя на роль того человека, с которым мы больше не можем успешно контактировать, то мы сможем, посредством интуитивной ролевой игры, развить свое зафиксированное состояние, превратить негативное в позитивное, уладить на расстановке неулаженное ранее или полностью переработать боль потери. Наши области мозга, которые были связаны с этими отношениями, и все другие сферы жизни, которые находились под этим влиянием, могут развиться, благодаря этой иллюзии ролевой игры, в сторону лучшего равновесия – до хеппи-энда, когда все случившееся будет осмысленно интегрировано.
   Конечно, для этого нам необязательно нужна расстановка. Предоставить себе возможность дальнейшего развития можно и в разговорах с понимающими нас друзьями, у хорошего терапевта или даже в работе с собственным аватаром. Мы можем также искать хеппи-энда в этих отношениях с помощью собственной фантазии и силы воображения. Для этого мы должны быть принципиально убеждены в том, что наши карты мозга действительно могут развиваться, и мы должны знать, как мы можем развить их.
   Мой личный опыт таков: в своей фантазии я ищу освобождающей меня мысли, взгляда, внутренней позиции до тех пор, пока не почувствую облегчения благодаря найденному хеппи-энду, иногда я даже могу рыдать и полностью выразить этим боль, связанную с потерей. Помните, что при помощи своего аватара я смог самостоятельно довести до хеппи-энда («Добро пожаловать, Олаф!») свой поиск интеграции в дружеской и понимающей группе (= замена семьи) и из-за этого разрыдался, чем переработал свою боль.
   Еще пример: после ухода из родительского дома у меня несколько лет были проблемы с тем, чтобы принимать указания учителей во время моего изучения музыки. В большинстве случаев я чувствовал при этом слабость или защиту – такие же чувства, которые у меня появлялись в связи с родителями, потому что у меня было желание самостоятельности, и я сопротивлялся любому предложению, не важно, насколько оно было верным. В какой-то момент я осознал слепленность учителя/родители и смог развить свою карту мозга путем различения: «Учителя – это не мои родители». Следующим шагом во мне опять возникла боль по отношению к моим родителям. В слезах я услышал в себе следующие фразы: «Почему вы так часто давали мне такие нелогичные указания и без надобности ограничивали меня? Это всегда было так больно – особенно потому, что вы при этом были такими строгими…»
   Через какое-то время после формулировки этого отчаяния и переработанных слез я почувствовал, что во мне сам собой возник хеппи-энд: «Вы сами тогда не могли по-другому. Вы не знали, как сообщить мне по-дружески и с любовью о границах, ведь вы и сами другого не видели. Теперь я вижу: вы делали самое лучшее, что могли!» И этот хеппи-энд тоже сопровождался слезами.
   Так я постоянно ищу хеппи-энд, при котором я могу интегрировать своего партнера – даже если он сделал что-то непростительное. При этом я установил, что ярость на другого человека или презрение к его личности или поведению всегда являются указанием на зафиксированную с плохим концом карту мозга во мне самом, и это не дает состояться хеппи-энду. Если я держусь за свою злость или обиду, то хеппи-энд невозможен.
   Во времена студенчества у меня было важное переживание по этому поводу: я сидел в кинотеатре на месте прямо в среднем ряду. Фильм закончился, шли титры вместе с музыкой. Фильм все еще продолжал действовать на меня, он глубоко затронул меня, и я все еще был в это погружен. Остальные люди почти все ушли. И вдруг какая-то женщина закричала мне прямо в ухо: «Вставай!» Я не видел, что она идет, и так сильно испугался, что мог только спонтанно обернуться к ней и смотрел на нее с открытым ртом, а она шла к выходу, видимо, слегка подвыпив. Незадолго до выхода из кинотеатра она еще раз обернулась ко мне, и я увидел, что, наверное, у нее есть какие-то угрызения совести. Вероятно, она не думала, что я так испугаюсь. Ее губы зашевелились, как будто она сказала «извините», и она вышла. Я все еще находился в шоке. Постепенно во мне возникла злость, потому что задумчивое настроение по окончанию фильма было полностью испорчено. Я постоянно думал об этой женщине. Мой мозг вертелся только вокруг нее. Я сел на велосипед и поехал, хотел поехать домой, все еще в состоянии зафиксированного шока и злобы. У меня не было шанса что-то выяснить с этой женщиной и что-то изменить этим у себя в голове, ведь совершенно точно, что я ее никогда больше не увижу. И что теперь? Как я должен избавиться от этого состояния? Мои мысли неизбежно были связаны с ней, а моя злость становилась все сильнее. Я начал внутренне разговаривать с ней, упрекать ее, хотел переиграть ситуацию, и в то же время я знал, что это не может быть решением. Я должен быть сам отпустить свою злость. Тогда мне пришла в голову еще одна мысль, и я в своей фантазии прямо сказал ей: «От всего сердца желаю тебе, чтобы ты в своей жизни смогла чему-то научиться из этой ситуации». Это было моим хеппи-эндом, потому что в этот момент я заплакал и смог выплакать свой шок. Через десять минут у меня было все в порядке. Мои слезы иссякли, злость прошла, я примирился с этой женщиной и опять начал думать о фильме. Мои медитативные мысли о фильме вернулись. Таким образом я нашел хеппи-энд для своей маленькой травмы и смог положительным образом интегрировать эту женщину – несмотря на ее «невозможное» для многих поведение. В то же время я придал своей роли жертвы (= я не мог помешать шоку) положительный смысл: в моей фантазии я предоставил себя этой женщине для урока.

Слезы поддерживают дальнейшее развитие фиксированных карт мозга

   Кто знает мои книги, тот знает, что до этого я в каждой книге где-то писал о причинах слез. Так и здесь. Я убежден, что в нашем обществе контакт со слезами очень заторможен, особенно у мужчин. Слезы расцениваются как слабость, как знак того, что у человека не все в порядке, как что-то, что должно быть прекращено, что-то требующее утешения, что-то, чего нужно стесняться, на что люди реагируют неуверенностью. Слезам не очень-то можно проявляться.
   Однако я в течение многих лет интенсивно сталкивался и в моем личном случае, и в случае близких мне людей, что при хеппи-энде в сочетании с интенсивным плачем быстрее всего и основательнее всего исчезают эмоциональные проблемы, а сам человек шаг за шагом открывается. И сегодня я регулярно сталкиваюсь с этим: если у меня есть положительный опыт, благодаря которому мне приходится расплакаться, то моя текущая проблема исчезает после проспанной ночи на следующий день и больше не появляется. Редко бывало, что я находил хеппи-энд и решал проблему, не допуская при этом слез. В таких ситуациях решение было ясно моему разуму, но мое чувство не поспевало за ним и продолжало сковывать меня. Только слезы освобождали мои чувства, и я больше не чувствовал в такой ситуации никакого страха или скованности.
   У многих людей я сталкивался с тем, что из-за травм они внутренне закрывались и становились эмоционально жесткими и неконтактными. Если извне предлагалось примирение, которое они могли принять, они опять открывались – со слезами на глазах. Похоже, что слезы и эмоциональная открытость после обиды связаны напрямую.
   Моя фантазия такова: если я решил свою проблему с помощью своего разума и в нем, то слезы приводят к тому, что это решение происходит и на уровне чувств. В мозге людей неокортекс является самой развитой областью. Здесь поселились и язык, и мышление. За чувства отвечает другая область мозга: эмоциональный и лимбический мозг. Может быть, процесс таков, что я решаю проблему своим разумом в неокортексе, а потом мне нужно найти способ, как это решение и открытость перенести в эмоциональный мозг – с помощью слез?
   Конечно, существуют решения, которые постепенно или сразу переходят на уровень чувств. Однако многие решения, кажется, могут быть полностью интегрированы только в сочетании с выражением чувств через слезы. Так я объясняю себе со своей точки зрения полностью «естественные» выплески слез, когда что-то глубоко затрагивается. Наш плач – это знак того, что наш эмоциональный мозг задним числом перерабатывает какую-то боль.
   Этот процесс отчетливее всего мы можем наблюдать у детей: ребенок чувствует потерю (это может быть и телесным ощущением боли = потеря телесного равновесия) и сразу же начинает плакать. У плача два действия: во внешнем мире – предупредить родителей, которые поспешат ребенку на помощь, во внутреннем – ребенок этим выражением себя перерабатывает свою текущую боль, разрабатывает через это соответствующую карту мозга и приспосабливается к потере. Ребенок находится «в потоке».
   Здесь мы опять видим оба пути нашего мозга: он хочет предотвратить потерю равновесия (крик о помощи к родителям) и достичь равновесия (интеграция переживаемой боли через приспособление мозга к настоящему через слезы). В соответствии с моей фантазией «естественный» процесс проходит так: сначала мы испытываем чувство потери, потом реагируем защитой от потери баланса и/или приспособлением к текущему опыту потери через эмоциональное выражение боли и дальнейшее развитие соответствующей карты мозга.
   Понаблюдайте за маленьким ребенком, который, например, при покупках должен отказаться от желания взять заманчивую игрушку, потому что родители отказываются за нее заплатить. Мы увидим и услышим, как он прощается со своим желанием и плачет, рыдает. Через какое-то время (если ребенку дадут наплакаться) печаль прошла, потеря желания полностью переработана, и ребенок концентрируется на чем-то совершенно новом. Больше никакой задней мысли о заманчивой игрушке. Никакой депрессии. У ребенка снова все в порядке. Он резв и весел.
   В нашем сегодняшнем обществе, в котором за слезами редко видят какой-то глубокий смысл, подрастающий ребенок учится у мира взрослых все меньше выражать боль потери, а с этим и не расширять свои карты мозга. Плач часто оценивают как признак слабости, потому что утерян взгляд на силу после процесса грусти. Во время грусти на самом деле присутствует чувство естественной слабости, потому что тело концентрируется на процессе прощания и для этого берет энергию из других сфер. Если человек застревает в грусти, то он застревает и в слабости. Однако если человек полностью проживает свою грусть, для чего необходимо немного времени и иногда сна, то после этого появляется сила. В наше быстрое время у большинства взрослых сознание этого процесса утеряно.
   Если ребенок не находит в своем окружении (семья, школа, друзья и т. д.) глубокого понимания в своем выражении боли, то у него нет условий для этого процесса, а с этим и хеппи-энда. Он все реже плачет при потере и постепенно утрачивает свою способность достигать нового баланса в мозге с помощью слез, приспосабливаться таким образом к настоящему и развивать в себе новую силу, внимание и любопытство. Соответствующие карты мозга фиксируют боль. Из-за этого после потери в нем все больше распространяется чувство слабости. Вырабатывается картина мира, в которой потеря связана с оценкой «слабость», а выигрыш – с оценкой «сила». Ребенок эмоционально подавляет потерю и отчаянно рвется к «победе». Вместо того чтобы полностью переработать свою потерю, он гораздо интенсивнее учится тому, чтобы какое-то время сопротивляться потере равновесия. В этой защите ребенок и его лимбический мозг (еще) не принимает уже произошедшую потерю. Он цепляется, борется, упрямится и/или злится, замыкается, хочет ослабить потерю. Одновременно с этим существует чувство естественной слабости. Борьба до обморока за чувство силы растет и часто выражается в ярости. Если ребенок теперь плачет, то в большинстве случаев по другой причине: он отчетливо демонстрирует свое страдание, чтобы взрослые обратили вспять его потерю. В таком случае слезы служат уже не переработке и приспособлению мозга к потере, а только «вздрючиванию» родителей и в то же время защите от потери. В конечном эффекте ребенок достигает того, что было и раньше. Он находится в резонансе со своим окружением.
   Когда ребенок подрастает, он все больше концентрируется в своей отчаянной борьбе за силу на том, чтобы максимально возможно ослабить другого «виноватого» человека, чтобы почувствовать самого себя сильным. Он не хочет прощаться с утерянным, потому что не может отдать другому человеку эту победу. «Истинной» победой было бы отпустить, отдаться своей естественной слабости, попрощаться с помощью слез с тем, что утеряно, пока потеря не прекратит приносить боль, а он сам не сможет зрело и с новыми силами обратиться к новому.
   Здесь мы находим причины своего чувства мести, своего эмоционально нагруженного рвения к компенсации и справедливости. Мы больше не ищем своей силы в том, что полностью перерабатываем пережитую потерю, мы ищем ее в том, что яростно выражаем другому человеку свою слабость, чтобы он почувствовал себя слабее, а мы снова смогли почувствовать себя сильными. Мы хотим быть отомщены.
   Месть и ненависть представляют собой уже полностью зрелую защиту против чувства потери. Но оно начинается уже при злости. Злость – это начало нашей защиты от потери, и она может дойти до ярости и до мести. Так что скрывается за злостью, стремлением к компенсации, яростью, местью? Мы не перерабатываем свою боль потери, мы застреваем в «слабости потери», выражаем свою защиту против потери и этим самым добавляем себе самим и другим людям еще этой боли. Боль потери продолжается. Злость деструктивно действует на всех участников – включая того, кто злится.
   Многие люди обосновывают свою месть тем, что другой человек должен наконец-то «научиться» больше никогда не причинять никому никаких потерь. Он должен почувствовать такую же боль, какую пришлось почувствовать нам. За этим скрывается страх, что это может повториться.
   Однако этот процесс обучения другой человек проходит и тогда, когда он участвует в переживании того, насколько интенсивно мы проходим через естественную слабость и горюем по поводу своей потери, перерабатываем ее. Если после процесса прощания и переработки мы нашли в себе новые силы, то мы можем расслабленно подойти к этому человеку и поговорить с ним или же установить для него ясные границы, не нападая на него лично из-за своей слабости, от которой мы не освободились.
   Из-за того, что процесс переработки боли потери избегается, многие из наших карт мозга остаются зафиксированными в определенных болезненных состояниях и не могут развиваться дальше. Мы избегаем контакта с ними. Другие карты мозга расширяются и каждый раз приспосабливаются к настоящему. Так возникает общее состояние с по-разному развитыми картами мозга. Одни находятся в актуальном состоянии, другие зафиксированы в состоянии непереработанной боли. В человеке появляются отличия, «расщепление». В экстремальном случае так он развивает несколько личностей. Для различных ситуаций он использует различные карты мозга, которые находятся в разных состояниях. Эти карты мозга больше не могут работать совместно, поскольку они слишком сильно отличаются друг от друга, и поэтому человек действует во внешнем мире расщепленно, то есть он очень по-разному ведет себя в разных ситуациях: то дружелюбно, с пониманием и открыто, то жестко, строго и замкнуто, то по-детски и т. д.
   По моей фантазии, из-за этих карт мозга, зафиксированных с непроработанной болью, возникает определенная безрадостность и глубокое чувство отделенности от чего-то. Это чувство отделенности более или менее влияет на нашу жизнь. Оно образует базу для депрессий, одиночества и замкнутости. С такими картами мозга мы в определенных ситуациях проецируем, что другие люди исключают нас, хотя те вовсе не подтверждают это своим поведением. Так возникает фантомная проблема «быть отделенным». Иногда эта отделенность подтверждается во внешнем мире благодаря тому, что другие люди действительно не интегрируют нас и не признают, потому что они как невольные заместители интуитивно реагируют на наше излучение и проекции и отражают именно то, что мы представляем в своем мозге. Если действительно происходят моменты, когда нас исключают, то это зачастую приносит нам боль больше, чем это, собственно говоря, соответствовало бы ситуации. Потому что в нас (благодаря сходству) реактивируется карта мозга, в которой мы еще не проработали боль потери и не довели все до хеппи-энда. Так что мы чувствуем не только исключенность в настоящем времени, а чувствуем дополнительно еще и фантомную боль исключенности в своем прошлом в форме карты мозга, зафиксированной с болью.
   Итак, наше чувство отдельности более или менее является следствием того, что мы «отделили» свои карты мозга от того, чтобы приспособить их к настоящему времени. Каждый раз, когда в настоящем мы переживаем что-то, напоминающее нам о бывшей потере, мы еще сильнее чувствуем фантомную отдельность в самих себе, то есть неразрешенную боль потери. Нынешнее событие зацепило болезненное переживание из нашего прошлого, которое стремится к тому, чтобы быть выраженным и переработанным, чтобы соответствующая карта мозга смогла развиться до хеппи-энда.
   Итак, последствия блокировки «работы с горем» в себе самих такие: фантомные проблемы, проекции, отсутствие понимания, чувство отдельности, внезапно возникающие депрессии, агрессивная борьба за свои цели и т. д. Если ребенком мы научились избегать слез и эмоциональной переработки потери, то мы живем и имеем тенденцию меньше хотеть нового баланса и больше хотеть не потерять того баланса, который у нас есть. Нам труднее отпустить в жизни что-то, на чем строятся многие стычки. У нас есть чувство отдельности, мы страдаем от одиночества, даже если мы находимся в отношениях, и мы фрустрированы, потому что в нашей жизни не появляется что-то новое или новое не очень нас воодушевляет, не обогащает нас внутренне. Нам чего-то не хватает.
   Не хватает отзыва на карты мозга с болью, восстановления естественного процесса переработки более ранней потери и развития карт мозга, приспособления к настоящему.
   Если мы снова в «потоке», то любая потеря, пережитая в прошлом, полностью интегрирована, и любая болезненная потеря в настоящем может полностью интегрироваться в текущий момент после того, как она произошла.
   Если мы снова в потоке, мы можем узнать об этом по тому, что мы чувствуем такую дружескую позицию:
   «Если это случилось, то так и должно было быть».
   В потоке мы снова в равной мере следуем обоим направлениям:
   1) желанию не терять равновесие;
   2) желанию достигать новых равновесий, в том числе после испытанной потери равновесия.
   В потоке у нас больше нет страха потери, потому что мы знаем, что можем переработать и интегрировать любой болезненный опыт после того, как это случилось. Мы боремся за свой баланс, однако мы больше не боимся проиграть. Чем меньше у нас страха потерять что-то, тем свободнее и легче, тем более дружески мы можем вести себя. Наша любовь больше не требует компенсации и становится безусловной, потому что мы можем легче отдавать, не желая сразу же получить что-то. Мы можем легче дарить, не ожидая, что другой человек воспримет, примет и отметит наш подарок.
   Самое интенсивное «время решения проблем» состоялось во время моего студенчества. В течение трех лет я чувствовал в среднем каждый второй-третий день проблему и освобождался от нее (часто после многочасового думания) благодаря идее о хеппи-энде и интенсивному плачу. Кажется, тогда, когда я ушел из родительского дома, я расширил очень много карт мозга для отношений. При этом речь шла в основном о такой проблеме, как скованность, чувство стыда, ненужная и бесполезная злость, боль потери, унижение, чувство исключенности, чувство одиночества, неразрешенная тоска и т. д.
   События или люди в моей обыденной жизни, например, доценты и профессора в моем университете, или моя девушка, или мои товарищи, ненамеренно настраивались на мои неосвобожденные карты мозга и этим самым активировали чувство проблемы. Поскольку часто я не находил логических причин этих проблем, я мог идентифицировать эти чувства как «фантомные». Я думал о себе, потому что что-то во мне было не в порядке, искал воспоминания о бывших утратах, искал нового хеппи-энда (новые положительные или логические взгляды на происходящее), таким образом, снова обращался к прекращенному процессу переработки и наверстывал это (см. упражнения 7, 9 и 10).
   Сегодня я чувствую, что освободился от большинства чувств дисбаланса из своего прошлого и могу легко работать с ними. Я приписываю это не столько найденному мной хеппи-энду, с помощью которого я смог развить и освободить зафиксированные карты мозга из моего детства и юности, а прежде всего своим слезам. Поэтому я рекомендую: если вы переживаете хеппи-энд, каким бы это ни было образом, и начинаете рыдать, то плачьте столько, сколько можете выдержать. Если вам приходится прерывать это, то можно продолжить плакать при следующем хеппи-энде.
   Рыдания не всегда связаны с хеппи-эндом. Даже простое воспоминание или рассказ о бывшей потере может вызвать слезы. Здесь хеппи-энд немного скрыт: он находится в текущей ситуации, сейчас с новым зрелым сознанием вы можете еще раз оглянуться и дать себе это понимание. Возможно, его даст нам тот, кому мы как раз рассказываем о своем прошлом (= хеппи-энд), когда мы сможем наверстать эту работу с грустью.
   В доме «Большого брата» жильцы уже многие месяцы отгорожены от окружающего мира и постоянно чувствуют себя в напряжении и ссорятся внутри своей группы. Они оскорбляют друг друга, борются за хорошие чувства, упрекают друг друга в разочаровании, ополчаются друг на друга и выражают свое презрение и т. д. Здесь постоянно можно увидеть, что тот или другой начинает плакать, когда получает письма от команды Большого брата или видеопослания от собственной семьи. Контакт с любимой семьей определенным образом представляет хеппи-энд, атмосферу нежной защищенности, понимания, в которой опыт потери и ссор в этом доме можно понемногу переработать эмоционально, через слезы. После этого эти участники шоу, как правило, чувствуют себя сильнее.
   И наоборот, в одной психосоматической клинике я увидел, как у пациентов изменялось их самочувствие после эмоциональной работы и глубокой связи друг с другом. Если они находили понимание у своих товарищей в этой же клинике, они очень много плакали. Этими слезами они могли немного дальше проработать неразрешенное напряжение из своей семьи, потому что мысли о семье часто были связаны с чувством защиты. Большинство не хотели возвращаться из клиники домой, потому что здесь они чувствовали, что их понимают.
   В своем мире фантазии я убежден в том, что слезы поддерживают положительный процесс изменения в мозге, благодаря чему наш мозг в определенных сферах может постепенно приспосабливаться к настоящему, так смог приспособиться мозг Филиппа к факту ампутированной руки. Если карта мозга актуализируется таким образом, то отличие от других актуализированных карт мозга исчезает, а с ним и «разделение» в человеке. Между областями мозга возникает новое равновесие, новая связь, контакт между ними опять находится в потоке.
   Такие изменения в мозге я могу подтвердить еще и следующим своим опытом: когда я освобождался от проблемы и при этом долго и интенсивно плакал, а потом у меня была возможность немного поспать, тогда я чувствовал себя существенно лучше – и мне тяжело давалось снова вспомнить о своей недавней проблеме! Только после интенсивного размышления я снова вспоминал, в каком проблемном состоянии я застрял до своего процесса освобождения. Судя по этому, мой мозг должен после процесса освобождения находиться в новом состоянии, которое сильно отличается от старого проблемного состояния, потому что в новом состоянии мне тяжело дается найти связь с воспоминаниями о старом состоянии.
   К сожалению, еще нет соответствующих открытий в исследовании мозга о том, какие процессы протекают в мозге при успешной работе с горем. Нейробиолог, профессор Геральд Хютер и доктор Томас Каммер, сотрудник команды доктора Манфреда Шпицера в Ульмском университете, сказали мне, что пока не существует какого-то «знания» об этом. Однако следует предполагать, что в следующие годы в этой области можно ожидать большого прогресса. Мне чрезвычайно интересно, подтвердится ли в мире фантазии наших ученых то, что мне довелось испытать самому и пронаблюдать у многих участников моих семинаров по расстановкам, что знал уже Зигмунд Фрейд и называл это «работой с горем».
//-- Упражнение 17 --//
//-- Стимуляция процесса переработки посредством иллюзии хеппи-энда --//
   Это упражнение вы можете провести лучше всего, когда чувствуете себя, мягко говоря, плохо. Дайте себе много времени и пространства в условиях, где вам точно не помешают. Входите в упражнение настолько глубоко, насколько это для вас комфортно.
   Прочувствуйте свое состояние дисбаланса и спросите себя, связано ли оно с каким-то определенным человеком. Если вам в голову приходит человек, тогда спросите себя, нет ли здесь фантомной проблемы. Вы проецируете свой дисбаланс на другого человека или этот человек – спусковая кнопка для вашего дисбаланса, который, собственно говоря, уже давно вам знаком? Не знакомо ли это вам в связи с человеком из более раннего периода вашей жизни?
   Вернитесь во времени назад до тех пор, пока не дойдете до человека/людей, с которым/с которыми вы пережили этот дисбаланс впервые. Если вам не приходит в голову никаких людей из прошлого, то оставайтесь при том человеке, о котором вы как раз думаете.
   Теперь отчетливо представьте себе в своей фантазии, каким был бы для вас настоящий хеппи-энд, хеппи-энд, который глубоко тронул бы вас. Обратите внимание, что если через это продолжается ваша боль потери, например, кто-то успешно мстит другому, то это не хеппи-энд. Хеппи-энд – это когда оба ведут себя по отношению друг к другу открыто, единодушно и с любовью. Какие фразы для примирения сказали бы вы оба?
   Нарисуйте себе хеппи-энд, даже если в своей фантазии вы уверены в том, что другой человек «на самом деле» никогда не открылся бы так. Потому что здесь речь идет только о том, чтобы создать новый баланс у вас внутри и переработать вашу собственную боль потери в вашем лимбическом мозге. Фантазийный хеппи-энд – это вроде лечебного пластыря, который вы накладываете на душевную рану. Это поддерживает вас при лечении своих душевных ран.
   Вы интенсивно рисуете себе эту иллюзию хеппи-энда и при этом позволяете слезам течь столько, сколько захочется.
   Я часто сталкивался с тем, что интенсивный процесс рыданий может привести к головным болям и усталости. Так что дайте себе возможность немного поспать после этого.
   Пронаблюдайте, что вы чувствуете на следующий день.
   Если вы чувствуете какой-то новый дисбаланс, вы можете провести упражнение еще раз, с этим же человеком или с другим, который пришел вам в голову. Иногда процесс освобождения может длиться по частям в несколько фаз через разные темы и многие дни.
   У кого еще есть сомнения в том, «хорошо» ли рисовать себе какие-то иллюзии, которые не соответствуют пережитой реальности, тому я скажу следующее.
   У ваших сомнений может быть оправдание. Если вы сомневаетесь, то не проводите это упражнение, потому что ваше сомнение может представлять собой вашу защиту.
   В противном случае я могу сообщить вам по своему личному опыту, что при этом упражнении речь идет «только» об эмоциональном освобождении фиксированной болезненной карты мозга в лимбическом мозге. Если благодаря хеппи-энду я смог много поплакать и переработать свою боль (иногда в течение нескольких дней или недель), то после этого я не разочаровываюсь в том, что не могу пережить этот хеппи-энд в действительности, я взаимодействую с действительностью намного уравновешеннее. Я чувствую в себе новые силы, у меня есть ясность и спокойствие, я знаю, как это «могло бы» выглядеть в состоянии освобождения.

//-- Напоминание --//
   • Мой мозг разработал гибкие «карты», чтобы наилучшим образом ориентироваться при обмене информацией с моим телом и внешним окружением. Посредством этих карт он устанавливает резонанс к происходящему в теле и вовне и дает новые импульсы для лучшего равновесия.
   • Когда информационный обмен между мозгом и какой-то частью тела или окружения заканчивается, в соответствующей карте мозга записывается последнее состояние.
   • Неприятное состояние карты мозга – неучастие в коммуникативном обмене – я могу довести до хеппи-энда посредством внешней (привнесенной) иллюзии (= аватар) или с помощью внутренней силы воображения (= конструктивная фантазия) и, таким образом, исцелить себя самого.
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая связь. Связь означает интенсификацию контакта, привязку, сходство, установку одной волны, резонанс и все, что можно обозначить как «это подходит».
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая отличия. Отличие означает представление различных образов и разделение комков, разграничение по типу «это не одно и то же», возможность увидеть два различных мира, отсутствие резонанса, отправку в антицелевую область и все, что можно обозначить как «это не подходит».
   • Я представляю себе в своем мире фантазии, что каждый человек (и я тоже) глубоко в подсознании стремится к тому, чтобы пережить хеппи-энд в максимальном количестве ситуаций, чтобы в его карте мозга зафиксировалось счастливое состояние.
   • С людьми, которые ведут себя «непростительно», я тоже ищу хеппи-энд. При этом для меня важно уважать другого человека как человека, несмотря на его поведение. Только ясно разделяя человека и его цели, я ощущаю хеппи-энд.
   • С помощью заместителей на расстановках я могу развить свои карты мозга неразрешенных отношений до хеппи-энда. Благодаря репрезентационному восприятию (резонансу) эти заместители ведут себя так, что в большинстве случаев они оптимальным образом настраиваются на мою карту отношений.
   • Если, когда я был ребенком, молодым человеком или взрослым, я разучился горевать из-за своей глубокой потери, выражать свою боль и плакать, то во мне, в любом случае, еще остались «старые» карты мозга, в которых зафиксирована моя непереработанная боль и которые с тех пор блокируют мое чувство взаимосвязанности в жизни.
   • Если я злюсь из-за чего-то, обижен на кого-то или даже испытываю порыв к мести – я пониманию: это я не могу отпустить и оплакать утерянное. В злости я усугубляю потерю и действую на всех участников деструктивно, в том числе и на себя самого.
   • Поток моих слез поддерживает меня в том, чтобы в своих чувствах (в эмоциональной области мозга) полностью понять и изменить свой опыт потери и процесс освобождения посредством достижения хеппи-энда.
   • Если с помощью своего окружения (заместители) я не обнаруживаю хеппи-энда, я могу произвести замену и таким образом изменить текущую ситуацию. Или ждать новой ситуации, которая обеспечит мне наилучшую поддержку на пути к хеппи-энду.

Три роли

   Когда мы наблюдаем семейные расстановки или участвуем в них, я считаю важным следующее: поскольку наш мозг действует и развивает чувства, исходя из своей модели на основе карт («фантомные проблемы»), а также из универсального резонанса («репрезентационное восприятие»), мы всегда должны заново перепроверять: «То, что я вижу и чувствую на этой расстановке, является проекцией моего мозга, или это репрезентационное восприятие? Или и то, и другое?»
   Мы перепроверяем это путем взаимодействия со своим окружением, вопросов, предложений, выражения своих ощущений и поиска подтверждения того или иного направления. Мы обнаруживаем связующие параллели или различия? Такое взаимодействие – это то, что я ценю в конструктивном критике и чего мне не хватает в деструктивном критике.
   Различие того, что является проекцией моего мозга, а что является репрезентационным восприятием, дается мне легче в жизни, если я осознаю возможности трех различных ролей. Кроме того, осознание этих трех ролей дает мне новое ощущение подвижности в ситуациях кризиса. Я могу спрашивать себя, в какой роли я нахожусь в текущий момент, и могу принять решение о перемене роли.
   Какие три роли я имею в виду?
   Когда я наблюдаю Свободные Системные Расстановки, я вижу там три положения, которые можно занять: положение носителя проблемы, положение заместителя и положение наблюдателя. (Ведущий, организующий группу для расстановок, во время расстановки выполняет функцию либо заместителя, либо наблюдателя; однако иногда по ошибке он может скатиться в роль носителя проблемы, если у него есть сложности насчет хода расстановки.)
   Рассмотрим эти три роли глубже.
   Носитель проблемы (или носитель цели).
   Если я носитель проблемы, то я сам «несу» проблему, которую хочу решить. У меня есть цель, которой я еще не достиг. Я не играю роль заместителя, я не аватар для кого-то другого, я занят сам собой, своими целями и/или своим дисбалансом. Если я не уверен, является ли проблема, которую я испытываю, моей или я, возможно, нахожусь в проблемном резонансе с кем-то другим, чья это проблема на самом деле, то я могу спросить себя, могу ли я отказаться от решения. Если что-то во мне держится за желание перемен и за поиск решения, то проблема (цель) есть у меня самого, то есть я – носитель проблемы. Я размышляю о себе, задаю себе вопросы о том, что хочет мне сказать эта проблема, какого знания мне не хватает, какого хеппи-энда я мог бы достичь для себя и т. д. Я спрашиваю себя: «Чего мне не хватает? Чего мне слишком много?» – и отправляюсь к своей цели.
   Заместитель.
   Если я – заместитель или аватар, то я предоставлен кому-то другому для отражения его излучения. Счастлив ли он, открыт ли, радостен ли или грустен, обижен ли, замкнут ли, я нахожусь с ним в резонансе. Если у этого человека проблема, то наша общая цель – найти для него хеппи-энд. Его излучение никак не связано со мной, я только вибрирую с ним и следую чужим мне целям моего партнера или окружения. Я думаю о своих окружающих и о своем чувстве резонанса, спрашиваю себя, какого хеппи-энда хочет достичь мое окружение, что могла бы сказать нам эта проблема, каких знаний не хватает окружающим меня людям, какие знания я могу дать им, что мешает и т. д.
   То есть я чувствую вместе с ним, следую своим импульсам и в то же время ищу хеппи-энд для другого человека. Чего ему не хватает? Чего ему слишком много?
   По поводу различия между понятием «заместитель» и «аватар»: если я заместитель, то для носителя проблемы я представляю другого человека, с которым он хочет достичь хеппи-энда. Если же я выполняю роль заместителя напрямую – для самого носителя проблемы, то я становлюсь аватаром, которого носитель проблемы хочет исцелить как себя самого.
   Я узнаю эту роль заместителя или аватара по тому, что я сам могу легко отпустить поиск решения. Если я решаю для себя прекратить быть в чьем-то распоряжении, а после этого решения мне легко удается сменить роль на наблюдателя, то я был только заместителем, не носителем проблемы. Только если мне тяжело дается выход из роли, это является признаком того, что у меня самого есть проблема или даже фантомная проблема, потому что мой мозг проецирует свой собственный дисбаланс в эту ситуацию. Во мне активировалась старая карта мозга с плохим концом, и я застреваю на желании достичь хеппи-энда, и таким образом я перехожу в роль носителя проблемы.
   Может быть также, что человек находится в роли заместителя по ошибке или бессознательно. Дети вырастают в этой роли, находясь в распоряжении у своих родителей, и иногда их даже наказывают, если они этого не делают. Если у них все хорошо, они веселы, шутят, а родители находятся в плохом настроении и не могут выдержать веселья своих детей, то родители одергивают их или даже жестоко наказывают. Это может привести к тому, что позднее эти дети, став взрослыми, уже не осмелятся прекратить предоставлять себя кому-то, и из-за этого будут постоянно ненамеренно скатываться в роль заместителя. (Такую проблему можно решить и нарисовать себе хеппи-энд, представляя себе в своей фантазии, что детьми вы ведете себя радостно и весело, а родители, несмотря на свое плохое настроение, с любовью признают вас с этим весельем. При таком хеппи-энде в фантазии родители могут лучше различать между настроением детей и собственным настроением.)
   Наблюдатель.
   Я не предоставлен никакой цели и только наблюдаю за своим окружением. Мое внимание покоится на уровне чистого бытия, у меня нет целей. Я прост. Мое состояние на нынешний момент – это бесцельность. Я наблюдаю все как «сущее», и на этом уровне все имеет место быть. Всему можно быть, все может быть.
   В экстремальном случае я чувствую себя единым с Вселенной, единым со всем, так что моя идентификация с моим я сама собой исчезает. Результат: «Это есть». Полное согласие. Наслаждение бытием.
   Нет целей – только чистое бытие и абсолютная взаимосвязанность.
   В этой взаимосвязанности я чувствую себя и свое окружение. Дисбалансы во мне – это результат чистого сочувствия, на уровне чистого бытия они представляют собой равновесие, потому что дисбаланс просто «есть».
   Если мы участвуем в расстановке как наблюдатели, то у нас роль наблюдателя, несмотря на все чувства. Только если мы становимся активны из этого сочувствия, мы меняем свою роль, мы становимся заместителями, которые проживают свои резонансные импульсы, а через это предоставляем себя окружающим. Если же у нас из-за сочувствия и действия появилась проблема, то мы стали носителем проблемы.
   Если мы как носители проблемы или заместители не находим решения для текущей проблемы, то простая смена роли с носителя проблемы или заместителя на роль наблюдателя может иногда предложить нам хеппи-энд. Эта смена значит не что иное, как отпускание управляющих нами в текущий момент целей, не важно, наши собственные они или чужие. Мы отпускаем, больше не предоставляем себя этим целям, становимся бесцельным наблюдателем и чувствуем себя одинаково глубоко связанными со всем и со всеми возможностями (см. рисунок 1). Мы чувствуем разгрузку, а при этом все еще сохраняем свое сочувствие (= глубинное понимание).
   Когда я осознаю эти три роли в своей обыденной жизни, я могу лучше определять, в какой роли я сейчас нахожусь. Иногда появляется возможность менять роли. Иногда необходимо еще какое-то время побыть в одной из трех ролей, пока задача не будет выполнена или пока что-то не даст мне поменять роль.
//-- Упражнение 18 --//
//-- Смена ролей --//
   Когда вы вместе с другими людьми, наблюдайте, в какой роли вы находитесь. Какая из трех ролей подходит к вашим чувствам и поведению? Чтобы вы вспомнили об этом упражнении, целенаправленно задумайте сделать это и незадолго перед встречей с другим человеком снова подумайте о своей цели попутно наблюдать за тем, какие у вас роли. При этом может быть, что вы все время будете находиться только в одной роли; но может быть также, что у вас постоянно возникает чувство, что роль меняется. Например, вы носитель проблемы, когда рассказываете что-то своему собеседнику, а дальше вы соскальзываете в роль заместителя, когда воспринимаете жалобы этого человека и хотите ему помочь, или становитесь наблюдателем, когда другой что-то сообщает о себе.
   Помните о том, что роль носителя проблемы не всегда связана с кризисом. У носителя проблемы часто просто есть своя собственная цель (носитель цели). Например, у вас есть цель: другой должен понять вас, когда вы что-то рассказываете ему.
   Если вы наблюдали за собой несколько дней и отслеживание ролей дается вам все легче, то в качестве следующего шага попробуйте при следующей встрече с человеком намеренно и целенаправленно поменять роли.
   Как вы меняете роль с носителя проблемы на заместителя (например, путем задавания вопросов)?
   Как вы переходите на роль наблюдателя (например, отпуская все цели)?
   Как вы возвращаетесь к роли носителя проблемы (например, берете инициативу в свои руки и рассказываете о себе)?
   Пример перехода от роли заместителя в роль наблюдателя: целительница Сабина нервничает при контакте с некоторыми людьми и хочет избавиться от них. Она размышляет об этом и осознает, что это чувство может быть следствием ее роли заместителя. Может быть, эти люди с детства привыкли к тому, что они нервируют других, а Сабина находится в резонансе с этой привычкой. В тот момент, как она осознает это, ее защита и нервозность исчезают, она больше не предоставлена этому, она снова чувствует себя спокойно, она перешла из роли заместителя в роль наблюдателя.

Ежедневное действие неосвобожденных карт мозга

   Во время прекращения контакта карты мозга фиксируются на последнем состоянии. Их дальнейшее развитие происходит с помощью похожей на это состояние иллюзии. Иллюзия может привязываться к последним зафиксированным переживаниям благодаря своему сходству с этим состоянием. Похожая ситуация может возникнуть и в нашей обыденной жизни, и на нее мы можем проецировать последнее состояние своей карты мозга. Это может быть также расстановка с заместителями, которые настраиваются на состояние нашей карты мозга тем, что ведут себя в ролевой игре очень похожим образом. Это может быть чистое воспоминание (= внутренняя проекция нашего мозга), которое мы рассказываем кому-то еще или записываем для себя.
   Если отличие между картой мозга и иллюзией слишком велико, карта мозга остается зафиксированной.
   Фиксация – развитие – фиксация – развитие… эту процедуру наш мозг проводит каждый день, с утра до вечера. Даже ночью наш мозг работает, укрепляя определенные состояния через повторение и в то же время развивая определенные состояния через творческие сны, решая многие проблемы ночью.
   Что насчет неосвобожденных карт мозга, которые фиксированы со времен нашего детства, активируются при похожих ситуациях в обычной жизни, но не развиваются до хеппи-энда? Они неприятным образом преследуют нас и во взрослой жизни.
   Зузанна, моя клиентка, рассказала мне о своей многолетней антипатии к «людям, нуждающимся в привязанности» и о том, как ей удалось освободиться от нее. У нее в жизни всегда была проблема, что подруги или ее мужчины приходили к ней и нуждались в ее помощи. Она охотно помогала, однако подсознательно плохо чувствовала себя при этом. Каким-то образом потребность других людей мешала ей, и она не могла следовать своим собственным целям. Поэтому ее потребность в одиночестве возрастала после того, как она помогала кому-то, и в результате она шла на попятную.
   Недавно она получила электронное письмо от человека, с которым уже давно была в ссоре. Он выражал свою злобу. Зузанна чувствовала страх перед этим мужчиной, и в ней возникло опасение, что он может возникнуть в дверях ее квартиры и начать осаждать ее. В то же время она знала, что это глупая фантазия, и спросила себя, почему она боится? Ответ был таков: в своих чувствах такая осада была связана с привязчивостью. Она проецировала на этого мужчину сталкера, от которого ей никогда не отделаться, если только они не смогут как-то договориться.
   Она осознавала, что здесь у нее была роль носителя проблемы, и продолжала размышлять. Она спросила себя, почему она так защищается на эмоциональном уровне против привязанности, и вспомнила о своем детстве. У нее были брат и сестра, на пять и на семь лет старше нее, и младшая сестра, на два года младше Зузанны. Внезапно она поняла. На самом деле, тогда у нее всегда было желание быть со старшими, чтобы ей разрешили играть с ними, однако родители следили за тем, чтобы она играла с младшей сестренкой, и, таким образом, младшая, нуждавшаяся в ней сестренка стала для нее «помехой», сталкером, от которого никак не избавиться. Она не могла следовать своей цели быть со старшими. Путь к этой цели всегда прерывался тем, что родители устанавливали границы и что старшие брат и сестра тоже не очень-то хотели интегрировать ее в свою игру. В ней закрепилась модель: стремиться к цели быть со старшим, но при этом не достигать ее из-за существования привязчивой и нуждающейся в ней младшей сестры.
   Когда она подумала, что отношения между ней, ее братом и ее сестрами могли быть зеркалом отношений между их родителями, она обнаружила логическое решение: оба родителя были первыми детьми в семье с такой судьбой, из-за которой им пришлось отставить в сторону свои собственные цели, чтобы заботиться о нуждающихся в этом более младших сестрах и братьях. Она увидела эту модель поведения и в картине мира своих родителей.
   Это открытие привело Зузанну к тому, что она приняла новое решение и отпустила свою детскую цель оказаться в другом обществе. В то же время она смогла с любовью обратиться к привязанности. Это был ее новый хеппи-энд. Этот хеппи-энд привел к тому, что она смогла открыться нуждам других людей и больше не испытывала беспокойства или защиты, если была в их распоряжении. Она смогла также более ясно и без мук совести устанавливать границу, если она отдавала преимущество своей собственной цели и в связи с этим не могла предоставлять себя этим людям.
   Давайте посмотрим на эту ситуацию через очки «карт мозга»: когда Зузанна была ребенком, у нее была цель, которую она хотела достичь. По пути туда ее постоянно прерывали. В ней образовалась карта мозга с зафиксированным состоянием поиска: «Я ищу того, чтобы наконец-то сделать то, что хочу, и относиться к старшим». Эта карта мозга не могла привести к хеппи-энду, потому что ребенком ей все время приходилось быть в распоряжении своей младшей сестры.
   С тех пор карта мозга «искала» хеппи-энда. Всегда, когда она была в чьем-то распоряжении и это активировало соответствующую карту мозга, она чувствовала свою недостигнутую цель, чувствовала беспокойство, и ей нужно было время, чтобы уравновеситься.
   Событие со злящимся мужчиной активировало в ней неразрешенную карту мозга и привело к фантомной проблеме: в своей фантазии при контакте с ним она проецировала на него что-то, что, собственно говоря, было неверно. Она начала размышлять.
   Когда она осознала свою исходную проблему и все взаимосвязи, через воспоминание она связалась со своей старой картой мозга и смогла довести ее до хеппи-энда с помощью новой мысли: «Сегодня мне больше не нужна эта цель, и если мне это подходит, я по-дружески буду в распоряжении этих людей».
   Из этой истории Зузанны я могу вывести простое математическое задание.
   Элемент А: «Мы хотим достичь нового баланса в своей жизни, мы не хотим терять привычное равновесие». В моем мире фантазии это два наших базовых стремления.
   Элемент Б: «Фиксация определенных карт мозга происходит при прерывании контакта».
   Если я скомбинирую то и другое, в результате я получу А + Б = «Если в моей жизни меня вдруг кто-то или что-то прервет самым негативным образом, у меня может возникнуть состояние, которое будет зафиксировано в моем мозге как бэд-энд со стремлением к еще не достигнутому равновесию, а также боль об утраченном равновесии».
   При стремлении мы хотим обязательно достичь чего-то нового (цель), при боли мы хотим обязательно избежать чего-то (антицель). Если в ходе времени мы забыли, чего мы хотели достичь изначально или что мы утеряли изначально, и пока что не достигли хеппи-энда в своем мозге, то эти неосвобожденные зафиксированные карты мозга бессознательно влияют на нас в нашей обыденной жизни. Всегда, когда что-то напоминает нам о более ранних событиях, этим активируется соответствующая карта мозга, и снова просыпается желание достичь хеппи-энда. Это желание проявляется в наших чувствах в форме неопределенного стремления или неприятной блокировки, страха или скованности.
   Если наша карта мозга активирована в настоящем, но мы не можем достичь хеппи-энда и ухода этого стремления или скованности, то мы чувствуем проблему и становимся на какое-то время «носителем проблемы». Мы чувствуем проблему до тех пор, пока запускающая ее ситуация не пройдет, пока мы постепенно не забудем об этой проблеме. Или пока мы сами не осознаем исходную нерешенную карту мозга, не настроимся на нее, не узнаем, чего нам не хватает или чего нам слишком много, не узнаем, как мы можем довести это до хеппи-энда.
   Так я могу объяснить себе, почему после внезапного расставания или смерти любимого человека мы бессознательно ищем в нашем окружении продолжения, то есть человека, который был бы похож на то, что мы потеряли, и мог бы стать для нас заместителем этой роли. Из-за потери контакт с этим человеком прерывается, а наша карта отношений фиксируется. Если потеря произошла неожиданно, то в большинстве случаев это еще и очень больно, потому что к этому нельзя было подготовиться и сформировать хеппи-энд. Наша карта мозга фиксируется в болезненном состоянии. Бессознательно мы ищем похожей ситуации, которая может опять настроиться на эту карту мозга и довести ее (как мы надеемся) до хеппи-энда.
   Я понимаю также, почему абсолютно новые, как кажется, отношения иногда начинаются проблемами, которые у нас были при завершении предыдущих отношений. Новые отношения в паре областей цепляются за нашу карту мозга, в которой записано еще старое состояние последних отношений. В то же время наш мозг проецирует старые проблемы в новые отношения, из-за этого поначалу возникают фантомные проблемы. Однако различие между старыми и новыми отношениями заключается в том, что здесь есть возможность маленького или большого дальнейшего развития. Это развитие было (больше) невозможно в наших последних отношениях. Через разговоры и обмен в новых отношениях мы проясняем фантомные проблемы и находим для некоторых дисбалансов новый хеппи-энд.
   По этой причине большинство людей после ухода из родительского дома ищут партнеров, похожих по поведению на родителей. При этом можно установить связь с пережитым ранее и развить соответствующую карту мозга, если мы ищем нового равновесия. Или же мы держимся за привычный баланс и ищем кого-то, кто ему соответствует.
   Если мы бессознательно ищем человека, который может настроиться на наши карты мозга, то мы можем разделить этих людей на две категории.
   1. Наш визави становится заместителем другого человека, связь с которым утрачена из-за смерти или расставания, и нам не хватает хеппи-энда с этим человеком, или мы хотим вернуть утерянный баланс с ним (а через это почувствовать хеппи-энд, когда утерянное равновесие вернется).
   2. Наш визави становится аватаром, то есть представляет собой нас самих. Мы проецируем самих себя и свои незавершенные карты мозга на другого человека и хотим помочь ему найти хеппи-энд. Помогая ему, мы помогаем себе самим, потому что мы можем наблюдать его успешный процесс исцеления и одновременно исцеляться сами – с помощью зеркальных нейронов.
   Является ли другой человек для нас заместителем или аватаром, зависит от того, на какую роль годится этот человек, а также от того, что нам более необходимо в текущий момент.
   Если в обыденной жизни мы бессознательно используем других людей в качестве заместителей или аватаров, мы исключаем многое, что не подходит к этому, чтобы оптимальным образом настроиться на карту мозга. Следствие этого – другой человек не чувствует, что мы видим его, уважаем и понимаем. В обратную сторону то же: когда другому человеку мы нужны в качестве заместителя или аватара, он затемняет все, что не имеет к этому отношения, и мы чувствуем, что он не видит нас по-настоящему, не уважает, не понимает, может быть, даже злоупотребляет нами.
   Собственно говоря, что происходит, если мы при контакте с другим человеком затемняем то, что не подходит к нашей карте мозга? Таким образом, мы создаем в своем мире фантазии иллюзию. С помощью этой иллюзии мы устанавливаем связь внутри себя самих. Мы можем установить контакт с зафиксированной картой мозга, можем настроиться на нее и таким образом решить некоторые фантомные проблемы. Именно поэтому нам нужны иллюзии, и поэтому мы проецируем неразрешенные состояния во внешний мир. Здесь мы видим положительную сторону проекций, фильтровки, недоразумений, ложных утверждений насчет других людей и т. д. Мы «видим» что-то в своем окружении такое, что не может быть подтверждено оттуда, что, однако, настраивается на наш собственный мир фантазии и предлагает нам возможность либо достичь старого баланса, либо развить дальше наш мир фантазии в определенном месте до нового состояния равновесия.
   В то же время наша проекция в окружающий мир может быть сигналом этому окружению: «Посмотри, в этом положении я как раз нахожусь в своем мире фантазии». Окружающие нас люди в качестве наблюдателей могут узнать нас и состояние наших карт мозга.
   Если мы сознательно или бессознательно чувствуем фантомную боль, потому что мы потеряли человека (из-за разлуки, смерти или эмоциональной дистанции) и потому что соответствующая карта мозга застряла на этом месте с плохим концом, то что-то в нас ищет дальнейшего развития. Для этого мы часто используем аватара или заместителя из своего окружения. По этой причине в своих отношениях мы так интенсивно «работаем» над тем, чтобы наш партнер максимально соответствовал нашей неразрешенной карте мозга. Мы критикуем его поведение и хотим изменить его. Потому что если он может быть таким же, как другой человек, которого мы потеряли, то он находится в резонансе с тем состоянием, которое наш мозг записал как последнее в этих отношениях. Именно в тот момент, когда у нас появляется чувство, что тот потерянный человек опять стоит перед нами, мы можем постепенно завершить то, чего нам пока не хватало, и довести это до лучшего баланса. При этом нашему партнеру не обязательно соответствовать на сто процентов, достаточно простого сходства.
   Взаимная критика в отношениях часто может выражаться бессознательно: «Пожалуйста, побудь какое-то время человеком, с которым я хочу что-то завершить, и помоги мне довести эти отношения до счастливого конца. Тогда я смогу отпустить это».
   Мы очень тоскуем по этому счастливому концу, по хеппи-энду, поэтому наша критика иногда интенсивна и связана с болью. Мы напираем на другого человека, чтобы он взял на себя эту роль, иногда жестоко упрекая его, если он не соответствует этой роли. Если цели другого человека не так сильны, как наше желание, то он предоставлен нам, чувствует себя в этой роли, и у нас есть возможность шаг за шагом развить свои карты мозга.
   Чем сильнее боль в нашей застрявшей карте мозга, тем сильнее наша тоска по хеппи-энду (цели) и тем сильнее и болезненнее критика (оценка/установка границ), если тот человек не может вести себя как аватар или заместитель, потому что у него самого проблема, или же он не хочет этого делать, потому что предпочитает роль наблюдателя.
   Само собой разумеется, у людей, предоставленных нам, всегда есть возможность решиться закончить быть аватаром или заместителем и сменить роль на роль наблюдателя или снова следовать своим целям. Чем яснее можно просмотреть, где ты нужен, где ты чему-то предоставлен, какая сознательная или бессознательная цель есть у другого человека, тем яснее можно принять решение о том, отдаваться этой цели или нет.
   Радостное послание, которое скрывается за всем этим, такое: все неприятное, что с нами когда-то случилось, мы можем развить до хеппи-энда в самих себе.
   Но что происходит, если развитие карт мозга до хеппи-энда было запрещено нам в детстве? Например, родителями, которые критиковали и прерывали каждое чувство счастливого конца в ребенке? То есть если дальнейшее развитие вообще относится к нашей антицелевой области?
   Тогда до хеппи-энда должна быть сначала доведена карта мозга, в которой активируется запрет. Пока это не сделано, человек застревает в депрессии. Хеппи-энды могут слишком затрагивать его, провоцировать слишком сильные чувства, поэтому он избегает мысли о трогательном хеппи-энде.

«Я покажу вам, что мне помогает, а что нет»

   В своем мире фантазии я убежден: в нас есть карты мозга, которые ведут к хеппи-энду (новый баланс), но сами они его не достигнут – им нужны люди, которые могут настроиться на эти карты, потому что в них также есть карты мозга, которые зафиксировали невероятно болезненные для них моменты. Вот причина боли потери. Если сегодня что-то напоминает нам об этой карте мозга с болью, активируется наша граница защиты, наше «нет!», и мы начинаем защищаться от своей же собственной внутренней боли, обороняясь от нынешних окружающих нас людей и пытаясь ограничить стимул этой боли. Мы не хотим контактировать с болью.
   Так я думал до недавних пор, и так считают многие. Защита от собственной внутренней боли и оборона против внешних возбудителей считаются фактически существующими.
   Между тем сейчас я думаю об этом иначе.
   Я убежден, что каждый человек глубоко в своем сердце хочет развить все свои болезненные фиксированные карты мозга до хеппи-энда. Сознательная или бессознательная цель есть у него автоматически, если его карта мозга является причиной страдания. Он находит хеппи-энд либо путем размышления в своем мире фантазии, либо другим самостоятельным путем, или же он находит его с помощью своего окружения.
   Многие считают, что человек создает иллюзии, чтобы защититься от новой реальности, которая принесла бы ему боль. Человек закрывает глаза, чтобы ему не приходилось видеть чего-то болезненного или вспоминать о чем-то ужасном. Однако я считаю, что иллюзия – это лишь следствие того, что мы пока не смогли развить на этом месте определенную карту мозга. Мы не закрываем глаза, а сконцентрированно смотрим «только» в своей фантазии на то место, где мы ждем подходящего нам развития в мозге. Это место мы проецируем во внешний мир (и так мы создаем иллюзии), чтобы там мы смогли обнаружить помогающие нам параллели и сходства, которые настроились бы на нашу карту мозга и благодаря которым мы смогли бы испытать хеппи-энд.
   Для того чтобы мы смогли действительно испытать дальнейшее развитие с помощью своего окружения, должны присутствовать следующие предпосылки.
   1. Помогающее нам окружение должно уметь настраиваться на соответствующую карту мозга, достигая понимания либо на уровне разума (как, например, при общении с понимающим слушателем, который может все хорошо понять и правильно передать своими словами), либо на уровне чувств – через отраженное поведение (как, например, в случае заместителей на расстановке).
   2. Найденный хеппи-энд может идентифицировать только сам носитель проблемы. Только он знает, когда достиг хеппи-энда, потому что у него есть контакт с его болезненной фиксированной картой мозга. Он может проверить внутри себя самого решение или предложение решения и решить, чувствует ли он себя действительно лучше с ним, не проецирует ли карта мозга больше никакой боли. Мерило хеппи-энда – это всегда ощущение счастья носителем проблемы. Окружающие должны полностью признавать то, что говорит носитель проблемы, – достигнут ли хеппи-энд или нет. Окружающие люди могут сделать это лучше всего, если будут с самого начала смотреть на мир фантазии носителя проблемы как на равноправный и равноценный, не думая, что они на основе своего опыта лучше знают или у них – более подходящий взгляд или правильная модель.
   3. Любое следствие хеппи-энда, который проявляется у носителя проблемы (например, сильные рыдания или появившиеся новые взгляды), должно быть признано всеми окружающими как подходящее. Если у кого-то из окружающих людей проблемы с тем, что он видит человека рыдающим, или он проецирует что-то негативное в найденный хеппи-энд, или расценивает найденное решение/взгляд как «неверное», то носитель проблемы будет прерван в своем процессе переработки. Если окружающие люди сами попадают в кризис, то они становятся в центр внимания. Носитель проблемы не может полностью интегрировать свой хеппи-энд на уровне чувств, потому что теперь ему приходится заботиться об окружающих и их проблемах/целях/оценках, он меняет свою роль с носителя проблемы на заместителя. Например, он сообщает другим, что не так уж страшно, что ему нужно что-то проработать, что его слезы – это не признак страдания, а освобождение. Или же ему приходится оправдываться и защищать свой хеппи-энд и т. д.
   Итак, чтобы такой смены ролей не произошло, все окружающие люди должны быть открыты последствиям, которые проявятся благодаря найденному хеппи-энду. Они должны быть, например, в состоянии уметь поддерживать, быть открытыми личному хеппи-энду и миру фантазии другого человека, вместо того чтобы нарушать этот процесс своим собственным кризисом.
   Я утверждаю: каждый человек может интуитивно почувствовать, есть ли эти три предпосылки в его окружении или нет!
   Если что-то в окружении не может выполнить эти предпосылки, то человек при контакте с таким окружением не сможет оптимальным образом развить свои болезненные фиксированные карты мозга до хеппи-энда. А что случится, если человек это почувствует? Он почувствует в себе возражение против этого окружения, границу, оценку. Почему?
   У него есть совершенно ясная (часто неосознанная) цель: он хочет развить определенную карту мозга, содержащую боль, чтобы исцелиться от нее. Поскольку у него есть эта цель, он интуитивно «знает», что поддерживает его на его пути, а что нет, что относится к его цели, а что нет. Его «оценка» полностью естественна и является в это же время посланием окружению, которое ему предоставлено. Окружающие люди теперь благодаря этой оценке могут попытаться серьезно воспринять эти указания носителя проблемы и глубже узнать его цель. Милтон Эриксон, известнейший гипнотерапевт Америки последнего столетия, всегда видел в таком кажущемся сопротивлении и оценке своих клиентов предложение к кооперации. Он позволял своим клиентам сообщить ему напрямую или косвенно то, как он наилучшим образом может загипнотизировать их и какой темп или какие предложения не подходят им. Так он глубже знакомился с внутренней структурой своих клиентов.
   Лежа на кушетке целительницы, я сам тоже мог дать очень ясную обратную связь: какие ее прикосновения и какие слова давали мне почувствовать себя сильнее, а какие – слабее. В соответствии с этим я давал советы – и она была открыта этому и через это узнавала меня.
   Носитель проблемы сообщает: «Здесь вы можете помочь мне, а здесь нет». Кричащие дети уже передают послание своему окружению и сообщают, что им не хватает подходящей помощи в дальнейшем развитии или в сохранении баланса.
   Если окружение действительно хочет помочь и предоставляет себя человеку, то этим людям нужно сначала узнать, как они могут наилучшим образом помочь носителю проблемы. Многие люди определяют указания, исправления и оценки носителя проблемы как «защиту, оборону, границу, выживание, непонимание» и т. д. В моей фантазии эти указания носителя проблемы следует трактовать не иначе, как то, что окружающие не выполняют определенную предпосылку для дальнейшего развития его карт мозга.
   Еще раз сформулирую эти предпосылки.
   1. Настройка окружающих людей на карту мозга (= глубокое понимание).
   2. Признание окружающими того, что любой мир фантазии с его желаниями, целями и оценками равноправен и что только сам носитель проблемы может определить и пережить свой хеппи-энд.
   3. Открытость окружающих последствиям хеппи-энда, которые проявляются в чувствах и поведении носителя проблемы.
   Если эти предпосылки не выполнены, то может случиться следующее.
   1. Носитель проблемы жалуется, что его не понимают, что здесь что-то «не подходит».
   2. Носитель проблемы защищается и ищет справедливости. Если он чувствует в своем мире фантазии, что окружающие его критикуют, если он чувствует себя каким-то «ничтожным», то он пытается снова достичь равноправия, критикуя со своей стороны окружающих, или применяя свои взгляды против них, или пытаясь оправдаться, чтобы снова стать «значимым», или же он не может на самом деле принять предложения по поводу хеппи-энда со стороны своего окружения.
   3. Если он чувствует, что его окружение не может быть открытым его рыданиям, глубоким и открытым чувствам – последствиям его хеппи-энда или новым взглядам, то сначала он пытается открыть свое окружение этим чувствам, хочет расширить границы своего окружения, убрать блокировки этих людей, провести «терапию» окружающих. Носитель проблемы становится сам заместителем по отношению к окружающим, настраивается на неосвобожденные карты мозга окружающих людей – конечно, с той мыслью, чтобы потом и самому получить от них помощь. Он помогает, чтобы создать определенную атмосферу для себя самого. «Пожалуйста, исцелись, чтобы потом и я смог испытать процесс исцеления с твоей помощью». (Этот метод мы часто можем увидеть у детей по отношению к их родителям, а также во многих отношениях.)
   Давайте представим себе, что носитель проблемы как раз находится в контакте со своей болезненной фиксированной картой мозга и чувствует душевную фантомную боль. Он – это человек, который научился избегать работы с горем, и теперь он «критикует» свое окружение, борясь, исходя из своей фантомной боли, стремясь достигнуть равновесия, потому что это окружение не выполняет вышеназванных предпосылок. Его критика могла бы выглядеть вот так:
   1. «Ты совершенно неверно это видишь! Ты ведешь себя невозможно! Это вообще не подходит! Ну и ерунда!..»
   2. «Я неправильный? Нет, это ты неправильный! Признай же, наконец, мои взгляды! Я тоже хочу, чтобы меня увидели! Мне всегда приходится уступать! Уступи хоть раз ты!»
   3. «Я вижу, что ты сам что-то еще не решил. Позаботься о своей проблеме. Посмотри, как ты себя ведешь! Я не верю, что ТЫ можешь мне помочь!»
   Родился деструктивный критик.
   Это чувствующий себя невиноватым носитель проблемы, который преследует собственную цель. Он находится в контакте со своей болезненной фиксацией, чувствует душевную фантомную боль и поэтому активен. Исходя из этой боли, он косвенно сообщает окружающим, что она находится в его антицелевой области и не может поддержать его в достижении цели – в развитии его неразрешенных карт мозга до хеппи-энда. В то же время его поведение «демонстрирует» его собственный мир фантазии, его карту мозга, на которую могли бы настроиться окружающие.
   Его поведение – это не «защита», а настойчивое, часто неосознанное желание найти «действительно» подходящую поддержку. Это желание естественным образом ведет к оценке!
   Носитель проблемы лучше всего знает, что ему поможет. У него всегда только одна цель – решение. На пути к решению есть два важных пункта для нашего внимания. Чего слишком много? Чего не хватает? Если чего-то не хватает на пути к решению, то мы этого ищем. Если чего-то слишком много, что мы это избегаем. Многие помощники часто истолковывают избегание у носителя проблемы как общее избегание, сопротивление или блокировку, которые должны быть частью проблемы. При этом все может быть просто так, что для носителя проблемы все происходит слишком быстро, не помогает ему, или же он чувствует, что на пути к решению что-то идет не так или не подходит.
   Я хорошо помню, как в детстве я учился кататься на велосипеде без опорных колес. Опорные колеса сняли для меня в первый раз, и моя мама крепко держала меня и велосипед. Потом она стала толкать меня, продолжая держать велосипед, и я почувствовал, что она держит его криво. Велосипед и я наклонились в сторону, и я не мог самостоятельно удержать равновесие (которое, вообще-то, было нашей общей целью). Я закричал: «Ты криво держишь!», однако моя мама не поверила мне, сочтя это за сопротивление помощи. Поэтому ее реакцией было: «Не прикидывайся!» Знакомый мужчина, который наблюдал эту сцену, прокричал маме, что она должна держать велосипед прямее. Только после этого она стала внимательнее и исправилась. То есть я не учился кататься на велосипеде, а хотел научить маму тому, как лучше всего помочь мне. К сожалению, она не сочла меня достаточно компетентным для этого.
   Если носитель проблемы защищается и сообщает, что ему не подходит, всегда есть помощники, которые, по крайней мере внутренне, думают: «Ясно, он защищается, потому что боится решения. Он еще хочет защищаться». Многие учителя и терапевты не считают своих учеников или пациентов достаточно компетентными и оценивают их попытки исправлений как проявления защиты, как нечто не относящееся к делу. Однако в действительности это учитель/терапевт не достаточно компетентен, чтобы подходящим образом настроиться на индивидуальную карту мозга ученика/пациента, потому что такому не научишься в университете. Поэтому учителю/терапевту всегда нужна помощь от ученика/пациента, обратная связь, предложение исправить что-то, критика – а иногда и указание, если это подходит.
   Маленький ребенок не умеет общаться, он может только кричать или улыбаться, чтобы продемонстрировать свой собственный дисбаланс или баланс, в этом он полностью компетентен, и мать должна выяснить, какая цель скрывается за такой «оценкой» ребенка, почему он кричит, и как она оптимальным образом может помочь ему.
   В этом месте, чтобы отдать должное миру фантазии, который исходит из того, что носитель проблемы защищается, я еще раз опишу свою точку зрения, но другими словами. Носитель проблемы защищается от своего нынешнего окружения, которое не понимает его на самом деле и не может по-настоящему поддержать его. Он чувствует, что у его окружения мог реактивироваться неразрешенный дисбаланс, однако он не в состоянии предложить подходящую атмосферу для совершенной переработки.
   Здесь мы можем возразить: «Но ведь носитель проблемы только „проецирует“ во внешний мир, что тот не может предложить ему нужной атмосферы. На самом деле эта атмосфере там есть, ведь мы все открыты, мы все с пониманием относимся! Он просто не может этого увидеть!»
   Мой ответ таков: «Если бы окружающие действительно смогли предложить подходящую атмосферу, то здесь не возникло бы противоречия, оно могло бы полностью поддержать его проекцию, интегрировать ее и обойтись с ней нужным образом». Если носителя проблемы воспринимают полностью серьезно во всем, происходит интеграция всех его проекций, и это видно по тому, что он больше не проявляет защиты, и потому что теперь окружающие могут подходящим образом настроиться.
   Кто «действительно» (= действенно) хочет помочь другому человеку, у того сначала роль ученика, потому что сначала он должен точно узнать, как лучше всего он может настроиться на карту мозга этого человека. У носителя проблемы роль учителя. Путем обратной связи, своим сопротивлением, своими исправлениями он показывает – в адрес других людей, где он уже хорошо настроился, а где пока нет. Если настроился верно – носитель проблемы в большинстве случаев просто «проживает» карту мозга, то есть он больше не защищается: теперь все верно. В нем нет сопротивления и нет исправлений. В такой «нормальности» можно делать следующие шаги развития.
   Любую терапевтическую модель, в которой (травмированному) человеку приписывается внутренняя часть, которая только обороняется, защищается и обеспечивает свое выживание, я считаю несовершенной. Она склоняет нас к тому, чтобы рассматривать часть человека, которая направлена на выживание, как помеху на пути к решению. Терапевты размышляют, как можно избавиться от этой направленной на выживание части личности, как обращаться с ней или как обвести ее, чтобы приблизиться к ядру проблемы и ввести туда решение. Ясно, что в такие моменты многие пациенты чувствуют в глубине души, что их не воспринимают всерьез, они не чувствуют себя равноправными, ясно, что найденные таким путем решения бессознательно саботируются пациентами ради того, чтобы вернуть себе чувство равноценности.
   В моей фантазии, как уже описывалось, есть три четких предпосылки, которые хочет получить пациент от своего окружения: понимание (настройка), признание (равноценность), открытость (любым последствиям хеппи-энда).
   У какого врача мы чувствуем себя лучше всего? У врача, который серьезно воспринимает любую, поступающую от нас информацию, демонстрирует желание ознакомиться с ней, использует ее, берет все указания и исправления с нашей стороны, дает нам открыто сказать о том, что нам помогает, а что нет, воспринимает это тоже серьезно, и потом, благодаря этому – совместному процессу узнавания, может в какой-то момент сделать предложение, которое действительно поможет нам, выступив таким образом в роли конструктивного критика.
   Я еще раз обобщу свой мир фантазии в этой связи: если помощник не может в данный момент помочь носителю проблемы, то исходно это не связано с тем, что носитель проблемы не дает себе помочь, это связано с тем, что помощник не предлагает подходящей помощи. Тот, кто должен что-то менять здесь, чтобы суметь успешно помочь другому, всегда – помощник. Он должен так долго что-то менять в своей помощи, пока это не подойдет и цель не будет достигнута. К этому могут относиться также возможности отказа от помощи – и это иногда может помочь другому человеку в достижении его цели.

//-- Напоминание --//
   (Я опущу пару абзацев, содержание которых вы наверняка уже хорошо запомнили.)
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая связь. Связь означает интенсификацию контакта, привязку, сходство, установку одной волны, резонанс и все, что можно обозначить как «это подходит».
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая отличия. Отличие означает представление различных образов и разделение комков, разграничение по типу «это не одно и то же», возможность увидеть два различных мира, отсутствие резонанса, отправку в антицелевую область и все, что можно обозначить как «это не подходит».
   • Я представляю себе в своем мире фантазии, что каждый человек (и я тоже) глубоко в подсознании стремится к тому, чтобы пережить хеппи-энд в максимальном количестве ситуаций, чтобы в его карте мозга зафиксировалось счастливое состояние.
   • С людьми, которые ведут себя «непростительно», я тоже ищу хеппи-энда. При этом для меня важно уважать другого человека как человека, несмотря на его поведение. Только ясно разделяя человека и его цели, я ощущаю хеппи-энд.
   • С помощью заместителей на расстановках я могу развить свои карты мозга неразрешенных отношений до хеппи-энда. Благодаря репрезентационному восприятию (резонансу) эти заместители ведут себя так, что в большинстве случаев они оптимальным образом настраиваются на мою карту отношений.
   • Если, когда я был ребенком, молодым человеком или взрослым, я разучился горевать из-за своей глубокой потери, выражать свою боль и плакать, то во мне, в любом случае, еще остались «старые» карты мозга, в которых зафиксирована моя непереработанная боль и которые с тех пор блокируют мое чувство взаимосвязанности в жизни.
   • Если я злюсь из-за чего-то, обижен на кого-то или даже испытываю порыв к мести – я пониманию: это я не могу отпустить и оплакать утерянное. В злости я усугубляю потерю и действую на всех участников деструктивно, в том числе и на себя самого.
   • Поток моих слез поддерживает меня в том, чтобы в своих чувствах (в эмоциональной области мозга) полностью понять и изменить свой опыт потери и процесс освобождения посредством достижения хеппи-энда.
   • Если с помощью своего окружения (заместители) я не обнаруживаю хеппи-энда, я могу произвести замену и таким образом изменить текущую ситуацию. Или ждать новой ситуации, которая обеспечит мне наилучшую поддержку на пути к хеппи-энду.
   • Я могу хорошо различать три роли и ежедневно выбирать между ними:
   1) носитель проблемы (или носитель цели);
   2) заместитель/аватар;
   3) наблюдатель.
   • Если в жизни меня вдруг что-то или кто-то неприятным образом прерывает, то состояние «плохого конца», зафиксированное в моем мозге, может быть и состоянием стремления к еще не достигнутому новому равновесию или состоянием боли от потери равновесия, или же и тем, и другим.
   • Я могу чувствовать:
   1) может ли мое окружение действительно понять мою проблему и настроиться на нее;
   2) считает ли оно мой мир фантазии равноправным своему;
   3) открыто ли оно тому, что я достигну хеппи-энда, и тем последствиям, которые возникнут.
   В соответствии с этим я открываюсь или защищаюсь.
   • Если что-то во мне обязательно хочет помощи от моего окружения (= цель), но окружающие меня люди не в состоянии дать мне ее, я оцениваю свое окружению. И поминаю: оно не подходит к моей цели.

//-- Что бывает, когда у обеих сторон одновременно существует проблема? --//
   Встречаются два носителя проблемы – один со своим чувством проблемы говорит другому:
   «А у тебя-то что за проблема!?»
   Другой отвечает:
   «Моя проблема – в том, что у тебя проблема».
   Разве этим не сформулировано ядро страдания многих людей? Разве большинство проблем заключается не в том, что мы не получаем от других людей ту помощь и поддержку, которая нам нужна, потому что они слишком сильно заняты самими собой? Разве нет в нашей жизни ситуаций, которые прошли «неправильно» или продолжают идти «неправильно»?
   Одна только наша оценка (= неправильно) показывает: у нас есть цели. Нам тяжело дается бесцельное наслаждение своим бытием, как и сочувствующая наблюдательность. Мы часто чувствуем в себе страдания, у нас есть желания, цели, оценки, на которых мы хотим настоять, и так мы на какие-то моменты в борьбе с целями нашего окружения превращаемся в деструктивного критика, сами того не замечая.
   Если другой человек – тоже носитель проблемы, то мы критикуем друг друга взаимно. Возникает стычка. Например, если человеку постоянно нужна близость, а его собеседнику нужна дистанция, и если ему нужна дистанция именно тогда, когда первому нужна близость, то есть две карты мозга, которые взаимно требуют друг от друга, чтобы визави приспособился к карте мозга собеседника. Стычка из-за того, кому первому можно добиться хеппи-энда, уже запрограммирована.
   Когда я вижу такую взаимосвязь, я знаю: если другой человек является носителем проблемы и я замечаю в разговоре, что он не может отпустить свои цели (желание хеппи-энда), то он не в состоянии достичь понимания со мной и предоставить себя в распоряжение моим целям. В таком случае мне остаются следующие возможности.
   Либо я отпускаю, предоставляю себя целям этого человека (смена роли на заместителя) и стараюсь максимально настроиться на его карту мозга, воспринимать его серьезно, найти понимание, признать его мир фантазии как равноправный и быть открытым последствиям его хеппи-энда; либо я перехожу в роль сочувствующего наблюдателя и отпускаю все цели, как свои, так и его.
   Если же я хочу остаться носителем проблемы, продолжать заботиться о своих целях и избегать стычек, то мне придется делать это без этого человека.
   Иначе я могу лишь бороться с ним, выяснять отношения, кто кому первый должен предоставить себя и развить понимание к партнеру.
   На более высоком уровне, на котором оба человека в состоянии на какое-то время отказаться от своих целей, появляется возможность в это временное окно поговорить друг с другом и прояснить, кто кому для какого хеппи-энда и в какую очередь может предоставить себя – если вообще может.
   Иногда я застреваю в проблеме и просто не могу в этот момент отпустить свое желание счастливого конца. В то же время я чувствую, что другой человек тоже не может это сделать, и тогда чувствую себя грустным, несчастным, обиженным, я чувствую свою тоску по хеппи-энду и пропасть между нами. Я не в состоянии развить понимание другого человека, и я тоже не получаю никакого понимания от него. В такие моменты я часто вижу, что могу отстраниться и самостоятельно дать себе понимание с помощью своего аватара. Мне не всегда для этого нужен аватар, часто хватает лишь мысли и исследования своего чувства дисбаланса. Я ищу причину своей проблемы в себе. Когда я осознаю что-то, я вспоминаю что-то и понимаю связь между более ранним событием и сегодняшней проблемой. В этом случае я установил связь с самим собой, так что теперь может произойти дальнейшее развитие моей карты мозга.
   Если я достиг освобождающего понимания, переработал свою боль или завершил неосознаваемое стремление к чему-то, то я в состоянии самостоятельно и без помощи довести до хеппи-энда свою активированную в данный момент карту мозга.
   Дети делают то же самое, если не находят понимания своих желаний у родителей, если им жестко отказывают, если они чувствуют себя обиженными, они уходят в свою комнату и в слезах разговаривают со своими куклами, берут их на руки, прижимаются к ним и перерабатывают свою боль или исполняют свое желание как иллюзию (в фантазии) в общении с куклой, чтобы в заключение максимально хорошо развить свою карту мозга.
   Если мне лучше, то я могу опять подойти к другому человеку. Я могу спросить себя: «Почему он это делает? Что с ним не так? Какая из его карт мозга кричит о хеппи-энде?» При этом я знаю, что ответ на это можно найти только в его мире фантазии. Если я полностью понимаю его мир фантазии, то постепенно мне откроется одно за другим, и я смогу понять в деталях, почему он так ведет себя. Однако, к сожалению, наши жизненные пути так различны, что полное понимание на самом деле невозможно. Я понятия не имею, в каком состоянии находятся карты мозга другого человека; поэтому я могу лишь научиться постепенно понимать его.
   Между прочим, с таким фоном я легко могу себе представить, как получается, что мы при контакте с другими людьми часто чувствуем «роль» и, собственно говоря, не можем быть самими собой. Если мы предоставлены кому-то другому и размышляем о его поведении и целях, мы приспосабливаемся своим поведением к его активированной в этот момент карте мозга, чтобы максимально полно понять его. В резонансе мы чувствуем цели и антицелевые области мира фантазии этого человека, его ограничения и оценки. Поскольку его фантазия всегда отличается от нашей, мы чувствуем себя иначе, чем мы знаем себя. Мы – словно не мы.
   Мы почувствовали бы себя свободными, если бы наш собеседник был в состоянии полностью отпустить свои цели при контакте с нами. Как возможно что-то такое? Для этого другой человек должен довести до хеппи-энда свои карты мозга, чтобы его стремление к развитию и желание аватара или заместителя закончилось. Он должен прояснить свою антицелевую область (освободить от неразрешенных эмоций) и в то же время развить в себе способность отпустить свои цели, то есть быть без цели. При этом речь идет не о том, чтобы навсегда отказаться от своих целей, а только о том, чтобы быть немного подвижнее и смочь на время оставить преследование целей – не чувствуя при этом проблем.
   Предположим, мы натренировались отпускать на какое-то время свои цели и быть подвижными. Если теперь в своей бесцельности мы встретимся с другим человеком, то он почувствует себя при контакте с нами свободным, он может быть самим собой. Он не должен предоставлять себя нам для каких-то наших целей.
   Правда, при этом есть исключения. Может быть, что своей бесцельностью мы затронем в нашем партнере антицелевую область, и этим пробудим в нем проблему. Например, он узнал, что бесцельность – это плохо, это значит лень. Теперь он критикует нашу бесцельность и хочет изменить нас. В такие моменты он является самим собой, однако он не чувствует себя свободно и хорошо. Поскольку наша бесцельность находится в его антицелевой области, в нем всплывает его «оценка», то есть граница его антицелевой области: бесцельность – это нехорошо. Он проецирует на нас проблему, дает нам этим роль аватара и пытается исцелить нас. Он хочет закончить нашу бесцельность, чтобы мы могли успешно настроиться на его фиксированную карту мозга, и он снова смог почувствовать себя лучше.
   Если мы встречаемся, когда оба находимся в состоянии бесцельности, то мы испытываем совершенно свободный контакт друг с другом. Здесь никто не хочет приспосабливать другого к своей карте мозга, мы принимаем друг друга такими, какие мы есть.
   Поток счастья.

Глава 3
Взаимосвязь

Глубокая взаимосвязь – питательная среда всех хеппи-эндов

   В своем мире фантазии я убежден, что в нас есть инстанция, которая всегда стремится что-то решить, объяснить, продвинуться к балансу. У нас есть желание сохранить баланс и/или достичь равновесия. Поэтому что-то в нас всегда ищет решения. В 2009 году в Кельне нейробиолог, профессор Геральд Хютер заявил в своем докладе, что, по последним данным, наш мозг являет собой орган для решения проблем. Можно сказать иначе: мы стремимся постоянно расти и зреть, а на этом пути решать все задачи и преодолевать препятствия. Для этого нам нужно не только развитие карт мозга, но еще и глубокая взаимосвязь с нашим окружением.
   Есть потрясающий эксперимент американских исследователей, который постоянно упоминается в книгах. Недавно я опять прочитал о нем в книге Рудигера Дальке «Законы судьбы» (2009). В этом эксперименте речь идет об утятах и роботе. Робот находится на большой прямоугольной площадке в состоянии подвижности и движется исключительно прямо, если натыкается на край площадки – по принципу вероятностей меняет направление и продолжает ехать опять прямо, пока опять не наткнется на край площадки, и так – до бесконечности. Многие знакомы с таким принципом на примере автоматических газонокосилок, которые просто устанавливаются на газон и через какое-то время по такому принципу движения хотя бы единожды проходят по каждой области газона и стригут его. Если наблюдать за следами, где проехал робот, постепенно можно понять, что, даже таким образом, движения робота равномерно распределяются по всей площади.
   Теперь ученые установили связь между этим роботом и утятами, показав его им. Только что вылупившиеся утята, цыплята имеют особенность – первый же движущийся предмет, оказавшийся в поле их зрения в первые минуты после того, как они вылупились из яйца, воспринимать за свою мать. Таким образом, у утят появились карты мозга (робот = мать), и они эмоционально привязались к роботу. Целью эксперимента было не то, чтобы утята постоянно за ним бегали, а наоборот: рядом с прямоугольным полем, на котором двигался робот, поставили маленькую ограду, а в нее поместили утят. Странным образом теперь можно было видеть, что движение робота более не покрывало равномерно все поле, а удивительно часто уходило в сторону утят. Словно утята привязали робота к себе через свою эмоциональную связь, через свое желание близости, через свой «призыв» матери-робота.
   Этот эксперимент можно повторить, и он будет всегда показывать одни и те же результаты.
   При похожем эксперименте с роботом в течение одной ночи человек спал рядом с этим полем. Робот постепенно изменил свой путь, у него была тенденция чаще останавливаться на другой стороне, напротив спящего человека, на максимально возможном расстоянии от него. Почему? Конечно, робот издавал определенные звуки во время езды, а у человека было желание «спокойно» поспать. Так возникло равновесие между роботом и спящим, робот избегал близости к человеку.
   По этим двум примерам мы прекрасно можем увидеть, как наше окружение – даже наше техническое окружение – отражает как желание связи, так и желание избегания (= «нет»), и может их исполнить. Утята сильно хотели притянуть своего робота к себе, потому что проецировали на него мать. Так контакт с ним интенсифицировался, и новый и лучший баланс возник благодаря тому, что робот чаще останавливался вблизи утят. Человек хотел поспать в покое, шум находился в его антицелевой области, и робот избегал шумового дисбаланса, стараясь держаться подальше от человека.
   Конечно, при этом всегда играет роль то, чье желание более интенсивно. Если робота запрограммировали на определенное движение, то он, наверное, не отклонялся бы от этой программы (= собственная цель) из-за желаний утят или спящего человека. Благодаря тому что робот был запрограммирован на случайные движения, у него при каждом столкновении с краем поля был «свободный выбор», в каком направлении продолжить путь. У него не было предустановленной программы, не было «сильного желания», и он в своих случайных движениях ориентировался на желания своего окружения. Из-за определенного отсутствия цели он может лучше предоставлять себя целям своего окружения и помогать ему.
   В другом эксперименте исследователи разлучили крольчиху и крольчат и поселили их далеко друг от друга, в разных помещениях. Они не могли ни видеть друг друга, ни слышать. Ко всем животным были подключены измерительные приборы. Тогда исследователи укололи крольчонка иглой. В этот момент отклонение зарегистрировали не только измерительные приборы крольчонка, но и матери – они показали ее эмоциональную реакцию.
   Из-за совершенно определенного уровня резонанса все находится со всем во взаимосвязи. Все вибрирует.
   Как я уже упоминал в начале книги, я наблюдаю эту форму взаимосвязи и в наших межчеловеческих отношениях: мы взаимно отражаем друг друга, а также свои бессознательные и сознательные желания связи или избегания. На расстановках это зеркало усиленно проявляется в нашем сознании, потому что мы, с помощью заместителей, применяем его целенаправленно. Подобно роботу, заместители откладывают свои личные желания, помогая нам и предоставляя себя нам. В обыденной жизни мы имеем тенденцию испытывать это непреднамеренно. Я рассказывал о своих одноклассниках, которые «понимали» меня, чтобы использовать как жертву – для побоев, потому что я не жаловался учителям, рассказывал о взрослых, которые «понимали», как «застукать» меня, чтобы наказать профилактически. Если человек носит в себе желание решить проблему, а у людей вокруг него в это время нет сложных проблем (или они отложили свои проблемы), возможно, что тот человек, на определенном уровне резонанса, «притягивает» их и влияет на них, чтобы те смогли настроиться на его проблемную область своим поведением. В своей первой книге «Я больше вам не подчиняюсь» я рассказывал и о других ситуациях, в которых люди взаимно отражают друг друга, и о том, как можно разрешать это.
   Благодаря рассказам других людей, прочитанным мной книгах о «резонансе во Вселенной» и множеству собственных удивительных переживаний, в конце концов, благодаря концентрированным переживаниям на расстановках, я разработал в себе фантастический образ: во Вселенной все находится в глубокой взаимосвязи со всем. Многие по этому поводу говорят: «Все едино».
   У меня есть фантазия, что Вселенной эта связь нужна как основа для формирования структур и возможности их дальнейшего развития. Если бы не было взаимосвязи, то отдельные элементы не знали бы, как связаться друг с другом (как им настроиться друг на друга), чтобы стать частью вышестоящей структуры, и в каком направлении нужно развиваться (где можно найти лучший баланс).
   Дальнейшее развитие может произойти, если что-то новое сможет со-настроиться с тем, что хочет развиться или должно развиться. Если снимается продолжение какого-то фильма, то имеет смысл и дальше использовать того же актера для той же роли. Действие продолжается с того момента, в котором оно окончилось, или же создается какая-то связь между исходным порядком событий и продолжением. Эта связь – настройка, состыковка. Когда мы после долгого перерыва снова встречаем друга, то мы рассказываем ему все, что произошло в это время. Наша новая встреча привязывается к тому, когда мы встречались в последний раз, и, благодаря нашим рассказам, развивается дальше. Мы переносим себя в следующее, более новое положение. Если бы у нас был разный язык, это было бы невозможно; так что нам нужна общая волна, связь. Филипп смог расширить свою карту мозга, используя «руку аватара», потому что зеркальное отражение привязывалась к старому состоянию. Заместители на расстановках могут лучше всего нам помочь, если они точно отражают наше проблемное состояние и таким образом стыкуются с нашей проблемой. Ребенок чувствует себя понятым только тогда, когда мать находится на той же волне, что и дитя. Кто хочет помочь, тому нужно посмотреть, где находится другой человек. Терапевт сначала выслушивает проблему клиента и знакомится с ней. Учитель игры на фортепиано сначала слушает, что выучил его ученик и на каком этапе он находится, давая тому проиграть выученную пьесу. Только после этого он может что-то объяснить или помочь.
   Любое знакомство устанавливает некоторую форму связи с тем, с чем мы знакомимся. В такой же степени любое знакомство возможно только потому, что существует взаимосвязь (благодаря световым волнам, звуковым волнам, эмоциональному резонансу и т. д.). Исходя из этого, в телесной терапии возможно излечение через массаж, акупунктуру, акупрессуру, то есть через контакт и взаимосвязь. Иногда даже бывает, что затрагивается точка на теле, и через это идет стыковка с непереработанной эмоциональной болью из прошлого, которая после этого проявляется, а после переработки может двигаться к установке баланса.
   Настройка, понимание, общая волна, связь, взаимосвязь, резонанс – это предпосылки для дальнейшего развития какого-то состояния. Дальнейшее развитие – это либо подтверждение состояния, укрепление или его изменение или улучшение.
   Без взаимосвязи никаких структур, без связи никакого укрепления или улучшения. По этой причине как самое первое мы всегда ищем понимание, общую волну, связь. Если эти предпосылки даны, в качестве следующего шага мы можем следовать своему желанию лучшего равновесия.
   Сначала найти или создать связь, потом – развить ее.
   Если при контакте с другим человеком мы хотим решить некую свою проблему, то сначала мы ищем понимания (= взаимосвязь). Если одновременно у обоих есть проблема, которую они хотят решить, то оба человека сначала ищут понимания у собеседника. Это причина того, что многие ссоры вертятся вокруг того, кто, что и как сказал. Для обоих все вертится вокруг одной главной цели – «понимания», и больше – ничего. Без понимания нет решения. Только если с двух сторон есть понимание проблемы собеседника, благодаря чему есть связь, только тогда оба человека могут заняться дальнейшим развитием.
   Если мы хотим дать ребенку указание, а он не реагирует, то мы чувствуем себя неуверенно и переспрашиваем: «Ты понял, что я сказал?» Без его реакции у нас не возникает чувства связи. В разговоре с другим человеком, который никак не углубляется в то, что мы говорим, а лишь все время представляет свои взгляды и держится за свои утверждения, не позволяет себя прерывать, не реагирует на нас, мы чувствуем, что все наши попытки напрасны. Нам кажется, что мы говорим со стеной. Мы не можем обмениваться с ним чем-то, не можем достичь двусторонней связи. У нас есть чувство, что этот человек не понимает нас, и мы начинаем испытывать в отношении него отстраненность. Нам не хватает связи.
   Иногда мы не понимаем свое собственное поведение и ищем причину. Может быть, когда-то мы осознаем что-то, вспомним что-то, увидим взаимосвязь между более ранним переживанием и нынешним поведением. В этом случае мы установили связь в нас самих, и теперь может произойти дальнейшее развитие. По этой причине при собственных проблемах у нас всегда первая цель – осознать что-то. Это осознание являет собой стыковку нескольких частей в нас, связь внутри нашего сознания.
   Гипнотерапевт Милтон Эриксон поддерживал своих пациентов в процессе излечения, полностью полагаясь на их проекции, подыгрывая им, устанавливая связь, а потом на этой общей волне успешно давал им новые импульсы для дальнейшего развития. В коммуникационной технике НЛП (нейролингвистическое программирование) этот метод называется «установка раппорта».
   Первая цель – связь, вторая – дальнейшее развитие в рамках этой связи.
   Раз у всего есть тяготение к равновесию, то у всего есть стремление к связи, потому что без связи не может быть достигнуто лучшее равновесие.
   В своей фантазии, с этой точки зрения, я формирую следующее утверждение:
   Связь – вот питательная среда нашей жизни.
   Без связи наша жизнь в опасности. Связь должна быть всегда.
   Поэтому при проблемах мы так часто стремимся к пониманию других людей и к тому, чтобы они стыковались своим поведением с нашим внутренним состоянием и с нашими проекциями. Чем больше проблема, тем интенсивнее наше желание чувства связи и тем больше и болезненнее наши упреки, если собеседник не может или не хочет это выполнить. Потому что вместо связи мы теперь чувствуем боль потери.
   В обратном случае, то есть когда мы не являемся носителями проблемы, но находимся в контакте с человеком, который застрял в проблемном состоянии, мы бессознательно чувствуем его призыв к связи, так же, как робот следовал призыву утят. Как лучше всего достичь связи? Настраиваясь на проблему другого человека и входя с ним в резонанс. Это причина того, почему в обыденной жизни мы постоянно так быстро скатываемся в «роль помощника». В этой роли мы начинаем соприкасаться с проблемой другого человека через свои чувства и поведение, предлагаем связь и этим самым даем шанс другому человеку проработать в уме его проблемное состояние. При этом сначала неважно, есть ли виды на успех или нет. Мы сначала находимся в его распоряжении, даже если это выражается просто в нашем внимании и сочувствии. Такому «призыву» открыты особенно такие люди, которые легко могут отказаться от своих желаний. Или в отрицательном смысле: к этому предрасположены люди, которым тяжело придерживаться персональных целей, и поэтому они ориентируются на другого человека.
   Если мы утратили связь, нам нужна новая связь высшего порядка, способная поддержать нас в том, чтобы мы переработали утрату старой связи и довели до хеппи-энда соответствующую карту мозга.
   Во время своего студенчества я, например, размышлял о своем родительском доме и совершил определенного рода открытия, посредством которых я задним числом смог намного лучше понять своих родителей. Благодаря этому я снова ощутил связь с ними. Часто при новой всеохватывающей идее, которая для меня представляла хеппи-энд, я разражался слезами и перерабатывал испытанную в детстве утрату связи с родителями и через это интегрировал новое чувство глубокой связи.
   В этой книге я представляю вам много новых взглядов, которые, возможно, помогут вам в том, чтобы достичь более высокого понимания и благодаря этому почувствовать себя более связанными со своим окружением. Настоящее чудо, которое я предлагаю вам здесь, это умение ощущать себя связанным с деструктивным критиком без необходимости испытывать постоянную боль его утраты в виду его критики. Мне интересно, присоединитесь ли вы ко мне в конце книги и сможете ли постепенно применять ее содержание в вашей жизни. Возможно, это позволит вам испытать много положительных неожиданностей.
   Существует связь высшего порядка, которая помогает нам при утрате, это универсальная связь. Многие говорят по этому поводу: «Божья любовь». Универсальная связь помогает нам только в том случае, если мы в нее верим.

Универсальная любовь

   Если я воображаю себе, что у всего есть желание равновесия и что все связано со всем, то в моем мире фантазии из комбинации того и другого рождается любовь.
   Что я имею в виду?
   Если у меня есть желание равновесия и в то же время я на глубоком уровне связан со всем, то мое желание равновесия находится в глубокой связи с желанием равновесия других элементов. На глубоком уровне я могу бессознательно (или иногда и сознательно) воспринимать, что другой человек или животное имеете желание равновесия. То есть я чувствую не только свои желания, я также нахожусь в контакте с желаниями своего окружения. Если исполняется только мое желание, я чувствую себя в лучшем балансе, но на каком-то уровне я чувствую, что мое окружение еще не достигло баланса, и я автоматически помогаю ему, предоставляю себя. Потому что чувство дисбаланса в моем окружении автоматически является определенным чувством дисбаланса во мне самом.
   Любовь – это стремление к хеппи-энду – своему и своего окружения, поиск этого хеппи-энда и наслаждение им и связью друг с другом.
   Если встречаются два человека, которые любят, таким образом, оба могут позаботиться о самих себе и в то же время воспринимают, в какие моменты собеседнику нужна помощь, а также наслаждаются хеппи-эндом.
   При этом «позаботиться о себе самих» не значит, что вы можете помочь себе. Существуют цели, которых мы можем достичь, только когда получаем помощь от других людей. В этом случае «заботиться о себе» значит также и просить других людей о конкретной помощи, сообщать им о том, что нужно и как.
   Я утверждаю, что каждое существо уже любит именно таким образом. Эта любовь представлена везде и постоянно проживается – всеми.
   Но почему мы не может почувствовать этого? Почему мы постоянно испытываем недопонимание, эмоциональную отстраненность, упреки, нападки, неприятие, злость, ссоры, войны, бесконечные выяснения отношений?
   Единственная проблема, которая у нас есть, это наши разные миры фантазии.
   И эта проблема действует на нашу любовь следующим образом.
   1. У каждого есть его собственная цель, и он ищет своего личного хеппи-энда. В соответствии с этим, есть вещи, которые относятся к хеппи-энду, и вещи, которые не относятся к хеппи-энду (= исключение). Существует естественная «оценка». В большинстве случаев при оценке мы чувствуем мало любви и стремимся к «безусловной любви» (без целей, а поэтому без оценки и исключения).
   2. Если мы сами находимся в дисбалансе и ищем собственный хеппи-энд, наш мозг проецирует этот дисбаланс в наше окружение как «фантомную проблему», и мы считаем, что хотим сделать что-то для окружающих, чтобы им стало лучше. На самом деле мы таким образом превращаем свое окружение в аватара для себя, а уже потом – хотим помочь этому аватару. При этом наше бессознательное желание – расширить нашу собственную карту мозга этой проблемы через успешную помощь во внешнем мире. Мы лечим других, чтобы исцелиться самим. Или же другой человек нам нужен в качестве заместителя, чтобы снова получить нечто утерянное и восстановить, дабы развить дальше. В таком случае мы хотим изменить другого человека и приспособить его к своей карте мозга. Иногда из-за этого люди из нашего окружения не чувствуют, что мы на самом деле их понимаем и любим, а мы в это время считаем, что любим другого человека, ведь мы хотим для него только «хорошего» (в своем мире фантазии).
   3. Если мы бессознательно ощущаем дисбаланс в своем окружении (без проекции) или же нам прямо сказали об этом, то мы теперь в состоянии толковать причины этого дисбаланса с помощью собственного мира фантазии. То есть на самом деле мы не знаем, какой «в сущности» хеппи-энд нужен нашим окружающим. Если мы не можем сдержаться в толковании и даже считаем, что знаем лучше, что может помочь нашему собеседнику, тогда возникают дискуссии, потому что другой человек чувствует себя непонятым, а наша помощь его не достигает. Несмотря на свое ощущение, мы не можем успешно состыковаться с его проблемной картой мозга, не видим в нем ничего равноценного и сами не открыты полностью новым прекрасным результатам. В такой ситуации тоже тяжело почувствовать любовь.
   В наших различных мирах фантазии у нас есть различные желания различных хеппи-эндов, а в соответствии с этим и различные оценки. Последствия этих различий мы воспринимаем как «не-любовь».
   Это наша проблема. В моем мире фантазии это единственная причина всех взаимосвязанных трудностей. Большим шагом в направлении общего хеппи-энда было бы общее понимание того, что именно это – наша общая проблема.
   К этому относится все нижеперечисленное:
   1) признание, что у каждого есть исключительно свой мир фантазии с его совершенно уникальными целями, к которым относятся определенные вещи, а другие – нет;
   2) признание возможности, что мы непреднамеренно проецируем личный дисбаланс в свое окружение, чтобы таким путем помочь себе;
   3) признание, что наше окружение может решить лучше нас, что ему действительно нужно.
   Я еще раз внутренне пересматриваю свои отношения с деструктивным критиком. В его случае можно «увидеть» представленное другим списком.
   1. Ему нелегко дается признать в своем мире фантазии мой мир фантазии как самостоятельный и этим провести различие, потому что он ищет определенной формы связи и ему нужно, чтобы мы состыковались с его картой мозга.
   2. Он, вероятно, проецирует свой личный дисбаланс на меня (на нас) и «склеивает» свои проблемы с моей нынешней ситуацией. Из-за этого я становлюсь его аватаром или заместителем, чтобы помочь ему достичь хеппи-энда.
   3. Он считает, что лучше знает, что «правильно», а что «неправильно», потому что он сконцентрирован на своем мире фантазии со своими целями и в связи с этим имеет ясную оценку, которую переносит на меня или на нас.
   Если у нас самих есть проблема с деструктивным критиком, то может быть следующее.
   1. Мы не можем увидеть, что он критикует, исходя из своего собственного мира фантазии, потому что наш взгляд скован нашим интенсивным желанием определенного чувства связи.
   2. Мы проецируем неразрешенные отношения из своего прошлого в нынешние отношения с критиком и «слепляем» одно с другим. Мы ищем для себя хеппи-энда. Таким образом, мы делаем другого человека для себя аватаром или заместителем и бессознательно желаем достичь хеппи-энда с его помощью. Мы несчастливы из-за его критики, потому что из-за нее мы по-прежнему не чувствуем хеппи-энда.
   3. Мы сильно сконцентрированы на своем персональном мире фантазии и не можем увидеть, что критик способен лучше нас решить, что именно он хочет делать, чего он желает, что ему нужно и из-за чего он нас «оценивает». Мы считаем, будто знаем, что он должен делать иначе. Однако мы не жили его жизнью, мы лишь знаем его жизнь, да и то не всегда, и привязаны к личному миру фантазии.
   Если я нахожусь в ситуации с деструктивным критиком, я не жду того, что его поведение изменится в ближайшее время. Я гораздо больше меняюсь сам. Как?
   1. Признавая, что он производит оценку, исходя из своего мира фантазии, и сообщает мне косвенным (или прямым) образом о своей цели.
   2. Сначала провожу ясное различие, что этот критик никак не связан с контактами и другими людьми из моей целевой сферы, потом спрашиваю себя (если я страдаю от критики), в рамках каких отношений с каким человеком я ищу хеппи-энда, – и в заключение создаю для себя хеппи-энд.
   3. Исхожу из того, что деструктивный критик лучше всего может решать, что ему действительно нужно.
   Так я перехожу к дальнейшей теме, которая играет большую роль при нашей глубокой взаимосвязи.
   Если мы решаем не поддерживать другого человека при достижении его целей, не предоставлять себя для его хеппи-энда, потому что для нас важнее наша собственная цель, и она не подходит к его цели, то в этом месте будет продолжать проявляться различие. Вспомните: различение (= более детальное деление комка, разделение, освобождение) – «это не одно и то же», это видение двух различных миров, отсутствие резонанса, отнесение к нецелевой области, к «это не подходит».
   Его желание не подходит к нашему желанию.
   Я повторяю свое определение любви:
   Любовь – это стремление к хеппи-энду – своему и своего окружения, поиск этого хеппи-энда и наслаждение им и связью друг с другом.
   Если нам удается установить, что у нас желание не то же, что у нашего собеседника, и мы решаем следовать своему желанию, то мы оба почувствуем, что определенная связь разделяется. Мы чувствуем разделение, отделение, отпускание, отсутствие резонанса и исключение. Наш партнер, вероятно, чувствует, что мы больше его не любим, а мы считаем, что мы его любим меньше, если мы заботимся о самих себе и при этом действуем «против» желания другого. В этом случае никто из нас обоих не может найти связь высшего порядка. Оба чувствуют при общем контакте потерю.
   Поэтому у нас часто возникают сложности в том, чтобы следовать за своим собственным желанием, когда мы одновременно с этим чувствуем, что у другого человека есть противоположные желания. Мы хотим идти своим путем, однако вдруг сами себя оцениваем как «эгоистов», в то же время думаем о другом человеке и хотим помочь ему, насколько это совместимо с нашими желаниями. С муками совести мы продолжаем искать хеппи-энда для себя самих и окружающих. Многие не находят другого выхода, кроме как скрывать свою совесть за жесткостью и защитой и критиковать желания других людей.
   Но разве любовь не значит отпускание? Разве не может быть хеппи-эндом, если оба могут с любовью отпустить друг друга, благодаря чему открывается новая возможность обогащения, возможность некоторое время пройтись каждому своим путем? И разве наша универсальная связь не остается на месте, несмотря на различные желания баланса, а с ней и любовь?
   Да, но вот если бы еще не было этой боли утраты…
//-- Упражнение 19 --//
//-- Признание --//
   Ниже приведена шпаргалка. Запомните три этих пункта и пронаблюдайте, как вы чувствуете себя теперь в вашей обычной жизни.
   1. У каждого есть свой персональный мир фантазии с его уникальными целями, к которым одно относится, а другое – нет.
   2. Всегда существует возможность того, что мы (другие люди и я) непреднамеренно проецируем личный дисбаланс – в свое окружение, чтобы помочь самим себе.
   3. Все другие люди могут решать лучше меня, что им нужно. Точно так же я могу решать лучше других, что нужно мне.
   Прочитайте несколько раз нижеприведенный текст.
   Перед своим внутренним взором представьте множество людей, знакомых и незнакомых. При помощи своего рентгеновского взгляда вы видите в их головах мерцающие миры фантазии. Каждый мозг каждого человека мигает, сверкает и мерцает по-своему и в различных цветах. Эти светящиеся миры фантазии излучаются через глаза людей – во внешний мир и светят на все, что видят эти люди. При этом люди постоянно пытаются привести эти «проекции» своих светящихся миров фантазии в максимальную гармонию с окружением. Однако это срабатывает не всегда. Там, где есть различия между мирами фантазии и окружающим миром, где проекции не согласуются со своим окружением, люди чувствуют определенный дисбаланс. Они пытаются исцелить себя, желая установить любым способом равновесие между миром фантазии и окружением (через изменение окружающего мира или изменение собственного мира фантазии). Иногда это удается, иногда нет. При этом любой человек может сам зарегистрировать в себе тот момент, когда у него возник дисбаланс, а когда – снова установилось равновесие.

//-- Напоминание --//
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая связь. Связь означает интенсификацию контакта, привязку, сходство, установку одной волны, резонанс и все, что можно обозначить как «это подходит».
   • Я развиваю свои карты мозга, устанавливая отличия. Отличие означает представление различных образов и разделение комков, разграничение по типу «это не одно и то же», возможность увидеть два различных мира, отсутствие резонанса, отправку в антицелевую область и все, что можно обозначить как «это не подходит».
   • Я представляю себе в своем мире фантазии, что каждый человек (и я тоже) глубоко в подсознании стремится к тому, чтобы пережить хеппи-энд в максимальном количестве ситуаций, чтобы в его карте мозга зафиксировалось счастливое состояние.
   • С людьми, которые ведут себя «непростительно», я тоже ищу хеппи-энда. При этом для меня важно уважать другого человека как человека, несмотря на его поведение. Только ясно разделяя человека и его цели, я ощущаю хеппи-энд.
   • С помощью заместителей на расстановках я могу развить свои карты мозга неразрешенных отношений до хеппи-энда. Благодаря репрезентационному восприятию (резонансу) эти заместители ведут себя так, что в большинстве случаев они оптимальным образом настраиваются на мою карту отношений.
   • Если, когда я был ребенком, молодым человеком или взрослым, я разучился горевать из-за своей глубокой потери, выражать свою боль и плакать, то во мне, в любом случае, еще остались «старые» карты мозга, в которых зафиксирована моя непереработанная боль и которые с тех пор блокируют мое чувство взаимосвязанности в жизни.
   • Если я злюсь из-за чего-то, обижен на кого-то или даже испытываю порыв к мести – я пониманию: это я не могу отпустить и оплакать утерянное. В злости я усугубляю потерю и действую на всех участников деструктивно, в том числе и на себя самого.
   • Поток моих слез поддерживает меня в том, чтобы в своих чувствах (в эмоциональной области мозга) полностью понять и изменить свой опыт потери и процесс освобождения посредством достижения хеппи-энда.
   • Если с помощью своего окружения (заместители) я не обнаруживаю хеппи-энда, я могу произвести замену и таким образом изменить текущую ситуацию. Или ждать новой ситуации, которая обеспечит мне наилучшую поддержку на пути к хеппи-энду.
   • Я могу хорошо различать три роли и ежедневно выбирать между ними:
   1) носитель проблемы (или носитель цели);
   2) заместитель/аватар;
   3) наблюдатель.
   • Если в жизни меня вдруг что-то или кто-то неприятным образом прерывает, то состояние «плохого конца», зафиксированное в моем мозге, может быть и состоянием стремления к еще не достигнутому новому равновесию или состоянием боли от потери равновесия, или же и тем, и другим.
   • Я могу чувствовать:
   1) может ли мое окружение действительно понять мою проблему и настроиться на нее;
   2) считает ли оно мой мир фантазии равноправным своему;
   3) открыто ли оно тому, что я достигну хеппи-энда, и тем последствиям, которые возникнут.
   В соответствии с этим я открываюсь или защищаюсь.
   • Если что-то во мне обязательно хочет помощи от моего окружения (= цель), но окружающие меня люди не в состоянии дать мне ее, я оцениваю свое окружению. И поминаю: оно не подходит к моей цели.
   • Если я замечаю, что люди из моего окружения не могут мне помочь, потому что у них у самих есть проблемы, то, возможно, сначала мы можем прояснить, кто кому поможет в первую очередь, или с этой координаты пойдем разными путями.
   • Я всегда сначала ищу связи, в рамках которой я могу развиться дальше.
   • Если я утратил связь, то я ищу связи высшего порядка, которая может интегрировать все предыдущее (например, познание новой взаимосвязи).
   • Любовь – это стремление к хеппи-энду – своему и своего окружения, поиск этого хеппи-энда и наслаждение им и связью друг с другом. Такую универсальную любовь мы можем испытать очень редко, потому что наши персональные миры фантазии с их различными желаниями и целями часто становятся нашей проблемой.

Универсальная связь нерушима

   В своем мире фантазии я вижу бесконечно много уровней связи, и только один из них никогда не прекращается, его нельзя утратить – это универсальная связь (= универсальная любовь). Она существует всегда. Все связано со всем. В ней все имеет место быть. Нет ничего, что к этому не относилось бы.
   Все другие уровни связи могут быть разрушены.
   Рудигер Дальке в своей книге «Законы судьбы» (2009) пишет:
   «Жизнь в мире земной материи требует признания, следующего после единства закона, закона полярности. Это противоположный полюс к единству».
   Мысль, что полярность является противоположностью единства, по моему мнению, представляет собой причину, почему многие люди не могут понять единство и разделение как целое. Для меня этого не происходит. В моем мире фантазии полярность – это подчиненная часть единства, не противоположность. Универсальное единство и связь существуют всегда, а полярность – это часть единства. Все выходит из границ, является частью целого и внутри целого различается на отдельные части, которые образуют по отношению друг к другу противоположности.
   Уильям Пол Янг в своем бестселлере «Хижина» рисует образ Бога, который сообщает, что люди отдалились от него, и поэтому на Земле существует страдание. В моем мире фантазии отделиться от Бога нельзя, потому что все едино. Все является Богом. На уровне различий он делится на отдельные части, на полярности, а с этим на различные цели и желания, которые могут противостоять друг другу, бороться друг с другом и исключать друг друга. Страдание, особенно наша боль потери, – это естественное следствие уровня разделения, но в то же время и – подчиненная часть единства, тоже относящаяся к Богу, как и все остальное.
   В немецкоязычной версии документального фильма «Голос» (2010) говорится: «В конфликте добра и зла дуальность не может продолжаться в сингулярности, потому что конфликт не может существовать в состоянии настоящего мира. Принимая сознание матрицы полярности, мы выпадаем из сингулярности. Чтобы освободиться от матрицы полярности, мы должны закончить внутренний конфликт и достичь сингулярности».
   Здесь полярность тоже ставится рядом с сингулярностью, и они обе рассматриваются как дуальность. Сингулярность – это добро, к которому нужно стремиться, а полярность – это зло, от которого нужно освободиться. Если человек различает единство и дуальность, сингулярность и полярность, добро и зло, то совершенно логичным образом появляется «вышестоящая» дуальность: единство – дуальность.
   Если же представить себе единство, которое не различается, то проблема решена. Я могу это превосходно выразить формулой «У каждого элемента есть тяготение к равновесию». Эта формула описывает много различных элементов, разных желаний и разных балансов. Где же здесь единство? Во всеохватывающем понятии «каждый». Не существует элемента, лишенного желания, и исключений нет. А значит, един(ственн)о то, что у каждого элемента есть тяготение к равновесию.
   Любое различие – это часть всеохватывающего единства.
   Любая дуальность – это часть сингулярности.
   Зло – это болезненная часть всеохватывающего добра.
   Конфликт – это болезненная часть всеохватывающего мира.
   Беспокойство и обиды – это болезненные части полной уравновешенности.
   Многие люди концентрируются на символе противоположностей «Инь-Ян» (рисунок 15). Решающий же момент здесь – это то, что оба полюса вместе образуют круг – единство.

   Рис. 15

   Китайская мудрость была переведена таким образом:

     «Инь и Ян имеют свой источник в целом,
     А целое – это мать Инь и мать Ян.
     В движении целое разделяется на Инь и Ян.
     В покое оно объединяется в целое».

   Я описал бы это иначе:

     «Инь и Ян содержатся в Целом,
     А Целое содержит Инь и Ян.
     В движении (с целями) наше внимание обращено на Инь и на Ян,
     В покое (бесцельности) наше внимание сконцентрировано на Целом».

   В бесцельности и единстве мы связаны со всем. В раздельности мы тоже связаны со всем, просто у нас есть какие-то цели. Чтобы достичь своих целей, мы должны знать, куда нам нужно двигаться, для этого страдание, боль, линия разделения нужны нам в качестве знака: «Вот сюда не надо!»
   Если же мы смотрим только на уровень единства, на Целое, и не смотрим на его части, то там нет различения, а с ним и необходимости предоставлять себя чему-то или не предоставлять себя. Здесь все связано друг с другом в состоянии, что у каждого элемента есть свое желание равновесия. Это универсальная связь. Однако на нижестоящем уровне – уровне различений – разделение существует, существует «нет». Здесь мы можем решать, хотим ли мы быть в чьем-то распоряжении или нет. Даже если мы успешно прекращаем это делать, мы все равно остаемся в связи со всем на уровне единства.
   Это можно увидеть и так: по сути, в рамках универсальной связи мы всегда предоставлены чему-то – однако на уровне различений мы можем решать, как предоставлять себя чему-то, например, путем отстранения или неактивности или установления границ или слова «нет».
   Вы уже знаете мысль из модели «желание – следствие»: если у меня нет целей, то все одинаково действительно, все имеет место быть. Я нахожусь в роли наблюдателя. Если же у меня появляется желание или я хочу достичь цели (= равновесие), то есть становлюсь носителем проблемы, тогда автоматически возникает различие, разделение на «это подходит» и «это не подходит». Пока существует цель, существуют и оценки, различие, отделение и иногда страдание – и любое страдание, любая боль имеют своей задачей сообщить нам: «Этим путем цели ты не достигнешь». И наоборот: пока мы страдаем, мы знаем, что у нас есть (бессознательная) цель. В настоящий момент мы не находимся в роли наблюдателя. Наше страдание помогает нам получить новую ясность в отношении этой цели.
   Целое является бесцельным единством – а все части этого единства являются направленными на цель желаниями, которые проявились в виде существ или элементов, отличаются друг от друга и часто приносят друг другу боль.
   Мы являемся желаниями – в рамках абсолютного единства.
   Благодаря своей фантазии об «абсолютном единстве со своими различными частями» я свожу к одному то, как люди, с одной стороны, часто обладают бессознательным интуитивным пониманием ситуации в своих действиях и чувствах, а с другой – многое неправильно понимают из-за своего сознания: глубокое бессознательное понимание возможно из-за универсальной связи, при помощи резонанса (при этом резонанс может работать только в том случае, если у каждого элемента есть желание равновесия). Недоразумения между людьми являются следствием их различных жизненных путей, а значит, и различных миров фантазии, целей и оценок.
   Чувствуем ли мы себя связанными или отделенными, зависит лишь от того, на какой уровень мы обращаем свое внимание. На чем мы концентрируемся? Что мы хотим увидеть? Связь или различие? И то, и другое существует одновременно. Поэтому у нас в нашем собственном мире фантазии есть выбор.
   Вспомните: наше окружение может временами отражать нашу открытость или нашу блокировку. Так же оно отражает иногда то, на что мы направлены – на связь или на различия. Какой я делаю свою внутреннюю позицию (сознательно или бессознательно), такие соответствия своей позиции я и «вижу» в своем аватаре и в своем окружении. Если я грущу, то я вижу печального аватара или же в моем окружении мне попадаются грустные люди, причем многие из них наверняка сказали бы мне, что они вовсе не грустят, что это я проецирую на них свою грусть. Если я концентрируюсь на уровне единства и чувствую, что я со всем связан, то я чаще испытываю глубокую любовь как со своим аватаром, так и с окружающими меня людьми. Моменты, когда окружение хочет разделиться со мной, отделяется, угрожает мне потерей, не дает мне любви, ранит меня и т. д., я переживаю реже или могу с любовью работать со своим болезненным восприятием.
   Если я спрашиваю себя: «Как я чувствую себя с таким миром фантазии, где между всем нет никакой универсальной связи, никакого резонанса?», – то в виде ответа мне приходит в чувствах мир материи. Почему-то у этого мира есть определенная «тяжесть», в которой идет борьба с болью.
   Если я задаю себе вопрос: «Как я чувствую себя с таким миром фантазии, где все находится в универсальной связи, все вибрирует в резонансе?», – то в виде ответа мне приходит в чувствах мир, полный света, легкости и любви, в котором любая боль, как само собой разумеющееся, уходит. Боль рассматривается как важная часть, которая имеет место быть и которая может очень помочь нам в достижении наших целей.
   Чем сильнее моя фантазия всеобщей связи, тем яснее и с тем большей любовью я вижу – лучше сказать, проецирую – свое окружение. В то же время всегда существует возможность проживать в этих рамках связи и ясные различия, потому что различение – это всегда подчиненная часть вездесущей универсальной связи.
   Все равно, что я думаю, что я делаю или как я это делаю: это всегда подчиненная часть целого, она принадлежит целому.
   Конечно, с универсальной связью есть проблема: она существует не для того, чтобы спасти меня, исцелить меня, дать мне мир, сделать меня счастливым. Она существует только для того, чтобы сообщить мне: «Посмотри – все имеет место быть», – и я переживаю катастрофы, болезни, войны, террор, несчастья, страдания, разрушения, деструкцию. Все это – болезненные части универсальной связи, которые показывают мне, где не осуществляются определенные цели. Я могу извлечь из этого уроки.

Причины боли от утраты и примирение

   Как возникает наша боль потери?
   Я повторяю еще раз: при отсутствии цели и в единстве все связано со всем. В разделенности мы тоже связаны со всем, но теперь у нас есть цели, и, чтобы достичь их, мы должны знать, куда двигаться, а для этого нам нужны страдание, боль, линия границы в качестве знака: «По этому пути туда не добраться!»
   Это значит, что при существовании целей не только полностью нормальны оценки (см. главу 1), но и боль является естественным фактором. Мы не думаем, что с нами что-то не так, если у нас болит палец, если мы его порезали. Но часто мы пытаемся избавиться от эмоциональной боли, потому что мы приобретаем опыт душевных ран, причиненных другими. При эмоциональных ранах мы хотим «справиться» с ними. Это обусловлено тем, что мы не можем увидеть во многих других людях, нет ли у них душевных ран. Они не говорят и не показывают, что они чувствуют, и выглядит это так, будто эта рана ничего для них не значит, потому что она не причиняет им боль, и они переносят ее. Мы знаем это поведение по своему детству, когда мы хотели показать окружающим, что нам «вовсе не больно». Многие взрослые продолжают жить в такой поведенческой модели и не хотят открывать, насколько обиженными они на самом деле себя чувствуют.
   У эмоциональной боли есть смысл. Если у нас есть цели, мы сообщаем окружающим нас людям о том, что «это подходит», а «это не подходит». Эти оценки являются скорее посланием для нашего разума. Однако относящаяся к этому боль отвечает за то, что мы можем конкретно почувствовать оценку. Мы хорошо себя чувствуем с тем, что годится, и плохо себя чувствуем – в худшем случае нас глубоко это ранит – в том случае, когда что-то уводит нас от цели и не относится к ней.
   Давайте посмотрим на свою жизнь. Мы уже знаем, что взаимосвязь является питательной средой для нашей жизни. Дети умирают, если они выпадают из рамок человеческой связи. Нам нужна связь, чтобы расти и зреть. Поэтому любая боль потери сигнализирует нам о том, что мы теряем эту связь. Утрата связи не относится к нашей цели, счастливой жизни (= оценка, = боль). Связь для нас бесконечно важна, поэтому так же важно иметь предупреждающее сообщение при нарушении связи: боль потери. У любого человека она есть, и он действует исходя из нее, даже если он прячет ее или вообще не хочет воспринимать.
   Так же, как телесная боль полностью нормальна как следствие ушиба или ожога, поскольку дает нам сигнал: «Здесь ты вредишь своему телу», так же нормальна боль при критике или исключении нас другими людьми, она дает нам сигнал: «Здесь нарушается связь». Конечно, в этом случае речь идет не о нерушимой универсальной связи, потому что в ней имеет место быть и разрушение, и потеря. Разрушение и потеря – это болезненные части универсальной связи.
   Здесь речь идет о нашей общечеловеческой связи, а у нее есть противоположность: потеря, утрата.
   Самую большую первичную связь мы утратили при рождении. Мы телесно отделились от матери и сразу же обнаружили вовне новую вышестоящую связь, в которую мы рождены: семья и/или люди, которые заботились о нас. В процессе роста мы постоянно ощущали как утраты, так и связи, например, оставаясь ребенком в одиночестве, подвергаясь наказанию, теряя игрушку, получая запрет что-то сделать, что нам хотелось бы сделать и т. д. Любая утрата связи в нашем детстве сопровождалась болью потери, которая заставляла нас соответствующим образом выражать эту боль (крик, плачь, вопли и т. д.). Полная переработка этой боли приводила к новой связи высшего порядка и к новой силе. Либо мы восстанавливали утерянное равновесие (родители слышали, что мы плачем, и приходили) и полностью прорабатывали свой шок потери через слезы на руках у родителей (= связь), отдыхали. Или же мы достигали нового равновесия, полностью прощаясь с утраченным через свои слезы. В этом новом балансе мы продолжаем жить без того, что потеряли, мы интегрировали потерю и освободились от боли. Мы отдохнули, созрели и развили в себе таким путем связь высшего порядка и почувствовали новую силу. Как телесная рана требует определенного времени для излечения, так и при потере связи нужно сколько-то времени, чтобы исцелиться.
   Таким образом, все находится в «потоке». Наш мозг достигает своих хеппи-эндов через то, что сохраняет свои предыдущие балансы или находит новые. Новые балансы в оптимальном случае более всеохватывающи, чем тот баланс, который мы утратили, и мы можем полностью его интегрировать. Благодаря непосредственной переработке утраты «старый» баланс становится «завершенным воспоминанием», которое мы можем свободно использовать в новом балансе высшего уровня.
   Этот поток прерывается, если мы не находим хеппи-энда для той карты мозга, которая зафиксирована с болезненным чувством потери, если мы не находим нового уровня связи и не можем полноценно оплакать свою потерю. В этом месте мы застреваем в поиске хеппи-энда. При этом мы ни освобождаемся от своей боли, ни достигаем нового баланса. В экстремальном случае мы испытываем травму: опыт душевного или телесного разделения без новой связи – без хеппи-энда. Мы отправляем этот опыт в антицелевую область, наше подсознание хочет изменить этот опыт, то есть у него есть желание перемен, с этих пор оно постоянно ищет хеппи-энда и разделяет окружающий мир на «это мне поможет» и «это мне не поможет».
   Существуют родители, которые ненамеренно воспитывают своих детей так, что они больше не могут расширять определенные карты мозга, они записываются в состоянии боли, и ребенок из-за этого застревает в поиске хеппи-энда.
   Как определенное состояние записывается в нашем мозге? Когда ампутируется часть тела, когда мы теряем человека (а этим он ампутируется из нашей жизни), когда мы теряем полные любви отношения (а этим они ампутируются от нашей карты мозга любовных отношений). Последнее происходит тогда, когда наши родители эмоционально дистанцируются от нас. Мы делаем или испытываем что-то, а важные для нас люди, которые отвечают за наше благополучие и выживание, сообщают нам, что отстраняются от нас. У нас есть цель – близость с ними, однако они заботятся о том, чтобы мы не смогли достичь этой цели. От этого нам больно. Это боль потери. Так мы теряли своих любящих и заботливых родителей. Ту часть нашей карты отношений, где мы находимся в полном любви и доверия контакте со своими родителями, мы больше не можем расширить, потому что с этих пор мы видим своих родителей новыми глазами. Они могут быть для нас опасными. Связь с дальнейшим развитием карты хороших отношений отсутствует. Она утеряна, если у нас нет родителей, если родители наказывают нас, если наше тело ранено или ему угрожает опасность, если мы не можем полностью переработать и интегрировать эту ситуацию. В нас остается плохой конец, а с ним и поиск хеппи-энда. Мы ищем хеппи-энда, продолжая искать связь, полную доверия, перерабатывая испытанную боль и развивая соответствующую область мозга дальше. Этот поиск во внешнем мире представляется в форме привязанности. Мы живем под давлением и постоянно хотим установить связь с родителями. Таким образом, родители могут привязывать болезненным образом к себе детей, посредством эмоциональной дистанции. Возникает так называемая созависимость.
   Если мы не можем избавиться от этого стремления до взрослого возраста, любой другой человек, который нам симпатичен и с которым мы ищем близости, может активировать в нас это чувство привязанности через определенное излучение дистанции (= потеря связи) и таким путем болезненно привязать нас к себе. Мы стремимся в контакте с дистанцирующимся человеком к связи.
   Травма – это потеря, которая осталась в виде бэд-энда, для которой еще не случился хеппи-энд. Травмированные люди застревают в этом состоянии в той области мозга, что затронута травмой. Возникает «расщепление» – отличие от карт мозга, которые развиваются нормально. Если травма случилось, например, в детстве, то при активации соответствующей области мозга вы ведете себя по-детски.
   Мы можем расширить свои карты мозга для отношений в этой области, если, например, выстроим отношения с человеком, который сначала так же нежен и заботлив, как когда-то были наши родители. Однако в тот момент, когда мы делаем именно то, на что наши родители реагировали отстраненностью, этот новый человек продолжает вести себя с пониманием, с любовью, открыто. Он больше не отстраняется от нас эмоционально – так происходит сначала состыковка с нашей старой картой мозга, а потом ей предлагается новая возможность дальнейшего развития в направлении хеппи-энда. Или же мы находим для своей травмы другую соответствующую иллюзию с хеппи-эндом (например, на расстановках, или в фантазии, или в открытии по поводу себя самих). Наша травма может быть болезненно спровоцирована, то есть мы повторно переживаем травму (активация соответствующей карты мозга похожим событием в настоящем времени), и тогда у нас есть шанс развить из этой травмы хеппи-энд – с помощью или без помощи нашего окружения.
   Если мы, будучи взрослым человеком, достигли того, что снова попали в поток, то при этой новой потере мы можем произвести в себе самих эту новую связь высшего уровня, создав в своем мире фантазии новый всеохватывающий взгляд, который бы мог полностью интегрировать испытанную потерю – то есть хеппи-энд. При потере человека мы можем, например, внутренне в своей фантазии сказать другому человеку: «Я всегда чувствую себя связанным с тобой. Ты всегда в моем сердце», а при расставании: «Нас связывает наше общее прошлое. Я желаю тебе всего хорошего в твоем будущем и для твоих целей». Важно найти положение, при котором мы смогли бы почувствовать себя хорошо и взаимосвязанно, которое, может быть, вызовет слезы как ценную поддержку лимбической системы при переработке чувства утраты и откроет нас и наши чувства вышестоящей связи.
   Если мы в потоке, мы в любое время в состоянии дать самим себе, с помощью своего мира фантазии, хеппи-энд, так что не существует никакой карты мозга, которая бы постоянно искала хеппи-энда из-за нового опыта потери. Никакая карта мозга не должна оставаться в зафиксированном состоянии боли, любую карту мозга при боли потери можно переработать и преобразовать в созидательную. Результат: мы чувствуем уравновешенность. В нашем разуме господствует связь между всеми картами мозга.
   Вот так, как представлено здесь, я вижу в своем мире фантазии наш естественный процесс роста. В конце он впадает в освобождающий фантастический образ абсолютной связи: связь Вселенной, связь между всем, что существует. Любая боль потери ведет нас к дальнейшему развитию вплоть до всеохватывающего мира фантазии тотальной любовной взаимосвязи со всем – и с самими собой. Если мы можем истолковать свою боль потери как поддержку своего процесса созревания, то мы полностью примиримся с ней. Мы чувствуем в себе уравновешенность, которую невозможно ничем разрушить, потому что она может интегрировать все.
   В моем мире фантазии нет такого, что человек удаляется от Бога или Вселенной или от взглядов универсальной взаимосвязи, и поэтому среди людей господствует страдание. Я вижу как раз наоборот: неразрешенное страдание в картах мозга мешает человеку развить в себе совершенно естественным путем взгляды об универсальной взаимосвязи и проецировать их на свое окружение освобождающим образом.

Трансформация злости в уравновешенность

   В рамках всеохватывающего единства все различается. Полярность – это «только» подчиненная часть универсального единства, она не может влиять на единство. Также наша глубокая уравновешенность не может быть ничем разрушена, поскольку любая телесная или душевная рана представляет собой «только» нижестоящий болезненный аспект нашей всеохватывающей уравновешенности. Мы рассматриваем боль как часть, которая имеет место быть. Она нужна нам, потому что естественным образом предупреждает об утрате равновесия, сообщает о потере большой или малой связи низшего уровня. Даже если мы направили свой взгляд на универсальную связь и знаем, что наша глубокая уравновешенность, в сущности, неразрушима, мы все же остаемся просто людьми, а у человека всегда есть желание не утратить имеющийся баланс и достичь нового. При этом любая боль и любое страдание служат нам и сообщают: «Здесь этого не достичь!»
   Отличие от того, что было раньше, очевидно: теперь мы можем жить с этим дисбалансом (боль, страдание) и интегрировать его, точно узнавая, осознавая скрывающуюся за ним причину, давая себе новый хеппи-энд и достигая таким путем лучшего баланса.
   Недавно – во время работы над этим разделом – я почувствовал себя очень злым, прямо с утра! Я не знаю, откуда это взялось, не мог никуда отнести это и искал решения. Я спросил себя, что может значить эта злость, что за ней скрывается, и не нашел ответа. Все, на что бы я ни посмотрел, вызывало во мне злость, даже самые дружелюбные люди. Мне пришло в голову, что за яростью и злостью скрывается неразрешенная боль, и так мне пришла идея изменить свои формулировки и больше не говорить: «Я злюсь», а говорить: «Мне больно». При этом все время у меня было чувство, что я отделен от универсальной связи. Однако потом пришло просветление. Я осознал, что эта злость как-то связана с этим чувством отделенности, и я сказал сам себе следующее: «Я чувствую болезненную часть универсальной связи». После этого я расплакался, потому что это предложение привело меня к чувству хеппи-энда и новой связи. Я смог выплакать свою боль и почувствовал себя лучше. Злость прошла.
   Уже давно я обнаружил для себя еще один путь быстрее избавляться от ярости и злости после какого-то события, связанного с потерей, и предлагать своему мозгу хеппи-энд.
   Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что силы природы разрушали часть вашей собственности? Возможно, вам пришлось пережить прорыв плотины и наводнение, а может, во время грозы ветка дерева упала на ваш автомобиль, или крупный град повредил что-то, или вы попали в землетрясение, которое за короткое время разрушило многие дома.
   Давайте сравним этот опыт с другим видом потери: ваш партнер сделал что-то, что разрушило многие ваши надежды и желания. Ваши родители выбросили горячо любимую вами игрушку, не спрашивая вас. Неизвестный водитель влетел в вашу машину, сильно повредил ее и просто сбежал. Вы чувствуете: другой не чувствует, что вы хотите, за что вы держитесь, что вам нужно. Он переходит границы и делает что-то, что причиняет вам боль. Или он переступил границы по ошибке и теперь боится последствий и отстраняется. Или же он целенаправленно сделал это – из мести.
   Тогда я наблюдал, что я по-другому реагирую на людей, чем на природу. Если природа привела к потере (буря или затопление), то я печалился, находил новые силы и концентрировался на восстановлении. Если же причиной потери был человек, то я злился, отчетливо демонстрировал свою боль, хотел исправления, злился на него и хотел, чтобы тот понял, что сделал. Если он не мог понять, я чувствовал себя вправе начать с ним борьбу за признание, за право, за компенсацию и т. д. Или же я отстранялся и углублялся в чувство ненависти. Часто я отчаивался: как он мог себя так вести?!
   Потом я подумал: «Возможно, когда-то человек скажет, что ему больно, возможно, он чему-то научится из этого, возможно, он признает мою правоту и все компенсирует, что приведет меня к хеппи-энду. Однако даже если я прав: все это не удерживает человека от того, чтобы когда-нибудь снова не причинить мне боль потери. В моей жизни будет достаточно людей, которые просто переступают через меня и мои желания, закрываются по отношению ко мне и не понимают меня, проявляют удивительную эмоциональную жесткость, оскорбляют меня и таким образом дают мне новые переживания потери».
   Для себя я пришел к выводу, что я только излишне усложняю свою жизнь, ругаясь с другими людьми, злясь на них, показывая свою боль. Потому что эти чувства продлевают мое страдание и делают мою боль потери еще более интенсивной. Кроме того, я тоже причиняю им таким образом боль потери, чего я вовсе не хочу.
   Между тем для меня любая потеря, которую мне придется испытать из-за людей, – это такая же потеря, какую я испытываю при прорыве плотины и затоплении моего подвала и первого этажа, в худшем случае как потеря при землетрясении или цунами. Наводнение не вернуть вспять тем, что я буду ругаться на воду. Если я так думаю, то у меня автоматически исчезает злость и любая потребность демонстрировать другому свою боль потери, чтобы и он извлек болезненный урок из этого или чтобы ради компенсации сделать ему что-то такое же и отомстить.
   Я сам извлекал уроки из потери, в полном одиночестве занимаясь своей грустью (или с любовно сопровождающим меня человеком), полностью проживал ее, перерабатывал боль, чувствовал после этого силу, ремонтировал плотину (может быть, с помощью других людей), ремонтировал свой дом и укреплял плотину, чтобы она в следующий раз выдержала напор. В переносе на мои отношения с людьми: я перерабатываю потерю, извлекаю из этого урок и забочусь о том, чтобы в следующий раз я был подготовлен, или заранее сообщаю человеку, каковы мои желания, чтобы он мог настроиться на это. Если что-то происходит опять, то это для меня новый прорыв плотины. Я прощаюсь с утраченным (внутреннее приспособление в чувствах к новому настоящему), учусь (новый баланс) и концентрируюсь на восстановлении (установка привычного баланса) и укреплении своей антицелевой области (новый баланс). Конечно, к укреплению плотины может относиться и то, что я даю информацию своему окружению о том, как повлияло на меня его поведение, что мне было больно, потому что из-за этого я кое-что потерял. Как следствие, я могу установить для другого человека границы и исключить его сознательные или бессознательные цели, не исключая его как человека. При этом я могу сообщить об этом этому человеку, не злясь на него и не наказывая. Если он переступил даже границы нашей правовой системы, то ему придется нести общественные последствия своего поведения. Я могу и дальше продолжать чувствовать себя связанным с ним за этими последствиями и границами. Я принимаю необратимый прорыв плотины как умом, так и в чувствах, живу с последствиями этого и извлекаю из этого уроки.
   «Если это случилось, так должно было быть» – хеппи-энд.
   Между тем следующий процесс у меня происходит очень быстро: из-за другого человека я испытываю боль, я злюсь, думаю, что это был «естественный» прорыв плотины, думаю, как жаль, что мне пришлось испытать эту боль, и моя злость исчезает или превращается иногда в слезы. Я могу грустить из-за пережитой боли и этим исцелять ее. Потом я чувствую новую силу и могу заботиться о продолжении отношений с этим человеком – с гораздо большей уравновешенностью в своих чувствах.
   Благодаря этому в своей обыденной жизни я чувствую себя в потоке гораздо больше – и я вижу, что потеря является болезненной частью везде присутствующей универсальной связи. Таким образом, я могу жить с любой потерей и сразу в своем мире фантазии попадаю в глубокий контакт с универсальной взаимосвязью. Больше никаких «или – или», теперь «и – и». Я вижу везде как универсальную связь между всем, так и на подчиненном уровне различия, потери, расставания, границы, дистанцию, боль, и все это имеет место быть, раз оно произошло, и это не обратить вспять.
   На этих последних страницах я сконцентрировался на освобожденном состоянии, которое большинство людей наверняка еще не испытывали и не испытывают сейчас. Я описал, какого нового баланса мы можем достичь сами с собой. При этом я сформулировал «цель», которую вы захотите достичь, а как вы знаете, у каждой цели есть такое следствие, как оценка. Есть вещи, которые относятся к этому, а есть вещи, которые не подходят. Это полностью нормально.
   Если вы хотите достичь этой цели, «видеть» везде универсальную связь с ее различными частями, то давайте посмотрим на то, чего, по моему мнению, еще не хватает многим людям для достижения этой цели или чего слишком много.
   Чего не хватает?
   • Точки зрения, что каждый человек владеет своим персональным миром фантазии с желаниями, целями и оценками.
   • Точки зрения, что наш мозг производит в себе самом «карты», чтобы он мог оптимальным образом обмениваться информацией с телом и окружающим миром, и что эти карты иногда фиксируются в болевом состоянии при болезненном прекращении контакта и далее, неприятным образом, влияют на нашу жизнь.
   • Взгляда, что мы можем развить эти карты мозга посредством внешней или внутренней иллюзии (проекции/мира фантазии) до личного хеппи-энда.
   Чего слишком много?
   • Неразрешенных фантомных проблем в наших болезненно фиксированных картах мозга.
   Они приводят к тому, что наши карты мозга ищут хеппи-энда. Эти неразрешенные желания требуют много энергии и внимания, из-за этого свободный поток и доступ к фантазии универсальной связи и универсальной любви практически невозможен.
   На фоне своего опыта я утверждаю: если мы интегрировали эти взгляды, которых нам не хватает, со всем, что из них следует, и освободились от своих фантомных проблем, они исчезли, то мы можем развить в своем уравновешенном мозге взгляды о глубокой универсальной связи и проецировать их на окружающий мир. В то же время мы чувствуем себя расслабленными и можем выбирать, каким целям мы хотим предоставлять себя, а каким нет.
   Эту цель я предлагаю как пример, на который вы можете ориентироваться. Всегда, когда вы сталкиваетесь с тем, что не можете уравновешенно проецировать на свое окружение глубокую универсальную связь и чувствуете себя «отдельно» или сильно «связанно», вы можете спросить себя, чего вам еще не хватает, а чего слишком много. Таким образом, вы можете работать над собой, создавая себе свой персональный хеппи-энд, и благодаря этому все дальше зреть в своей жизни и быть в потоке. При каждом новом достигнутом равновесии вы чувствуете, что этот процесс стоит того.
   Ваша внутренняя уравновешенность может интегрировать все больше «нарушений» и «боли».
   Счастливый поток.

Укоренение понимания связи

   В последних разделах я ввел понятие универсальной связи и описал, какое положительное действие оно может иметь. Этим я предложил «идеальный образ». Однако у таких идеалов часто есть неприятные побочные эффекты – много оценок. Идеал – это цель, и она приводит естественным образом к тому, что существуют вещи подходящие и не подходящие. В истории человечества мы до сих пор можем увидеть много неприятных последствий, если люди фанатично следуют идеалу. Другие люди, которые не следовали этому идеалу, оцениваются, исключаются, в самых худших случаях их даже убивают (прекрасный пример такой динамики: книга и фильм «Волна» Мортона Рю). По этой причине наверняка существует не только у меня некоторая скованность в представлении идеала и в том, чтобы воодушевленно ему следовать. Мы хотим иметь ясную цель и воплотить ее, однако при этом мы не хотим обижать других людей или исключать их. Это дилемма, потому что такое исключение является естественным следствием цели. Как решить эту дилемму?
   По какой-то причине я снова чувствовал сильное беспокойство. Иногда при контакте с определенным человеком у меня появлялась тревога, что он разозлится на меня, накричит, выскажет массу упреков и оставит стоять под дождем. Мне пришла в голову идея – просто уйти из линии обстрела этого человека. При этом я поменял роль с носителя проблемы или заместителя на наблюдателя.
   Однако как я после этого думаю об этом человеке? Я его презираю или желаю ему счастья и освобождения? И то, и другое не подходит, потому что при таких чувствах я бы ставил себя выше него. Я искал, искал, и мне пришло в голову кое-что совсем простое: моим желанием было уйти от боли или опасности, не критикуя то, чего я избегаю. Я хотел все же полностью признать то, что я избегал, – и это было возможно только при том, если бы я признавал все, что я хотел исключить и чего избежать, как «совершенное само по себе».
   Если с дерева падает ветка, под которой я как раз стою, то это следствие естественной цепной реакции. У дерева не было злого намерения убить меня, ему просто нужно было естественным образом распрощаться со сгнившей веткой, которую оторвало ветром. Я отхожу на шаг в сторону, чтобы защититься, но я не упрекаю дерево или ветку. Этим я прихожу к решению: я защищаюсь и в то же время вижу во внешнем мире, что естественным образом, который я не понимаю, все имеет свой смысл, свою причину, является следствием природной цепной реакции – как прорыв плотины.
   Я делаю что-то хорошее для себя и даже в том случае, когда я принимаю решения против своего окружения, я вижу, что мое окружение совершенно такое, какое есть. Я не даю ему общую оценку, я оцениваю его лишь для себя лично. Я оцениваю ветку как опасность для себя, однако ветка сама по себе и ее падение – это естественное следствие невидимой мне естественной цепной реакции.
   Человек, который кричит на меня, – это опасность для меня и моего слуха. Я не знаю, может ли он от злости ударить. Однако сам по себе человек, его крик и злость – это естественное следствие невидимой мне цепной реакции в его мире фантазии с его же (неосвобожденными) картами мозга, желаниями и целями. Этот человек совершенен таков, какой он есть.
   Итак, по отношению к своему окружающему миру у меня нет желания перемены, у меня есть желание перемены для меня самого.
   Следствие: я чувствую себя лучше, потому что не исключаю в целом других людей. Я только защищаю себя и отхожу в сторону.
   Итак: я больше не предоставляю себя – и то, чему я себя не предоставляю, совершенно само по себе.
   Однако что-то во мне хочет, несмотря на это, выразить эмоции этому человеку и сделать ему что-то «хорошее», исходя из импульса универсальной любви, даже если он обидел бы меня своим поведением, или уже обидел. Пожелать ему счастья не подошло бы, потому что я не знаю, что ему на самом деле нужно, и нужно ли ему вообще что-то. «Простить» ему его поведение мне тоже не подходит, потому что тогда я чувствовал бы себя заносчивым; я словно был бы выше него, это было бы надменно, потому что кто я такой, чтобы судить о равноценном другом человеке и прощать ему его «негативное» поведение? Ведь эта оценка «негативное» возникает только как следствие моих личных представлений, моего личного мира фантазии и моих целей. Итак, какие возможности у меня были бы для того, чтобы сделать ему что-то хорошее?
   Ответ на этот вопрос мне случайно дала участница семинара Криста Польх (www.bootepolch.de). Она рассказала мне об идее при ссорах внутренне обратиться к Вселенной и помолиться. Я цитирую вкратце ее ритуал: «Я желаю всем участникам (называем имена) самого лучшего, пусть каждый получит для себя самое лучшее! Я принимаю (люблю) результат. Я благодарю за все энергии, которые поддерживают нас».
   Это вдохновило меня на следующую внутреннюю позицию и на фразу, которую я могу в своей внутренней фантазии обратить к человеку, от которого я ухожу. Я защищаюсь и в то же время с любовью думаю:
   «Для меня ты совершенен таков, как ты есть, и я желаю тебе самого лучшего – для тебя и всех твоих целей».
   Но разве все, что происходит во Вселенной, итак не является самым лучшим?
   Это зависит от того, на каком уровне я на это смотрю. На уровне универсальной связи я вижу в своем мире фантазии, что все совершенно, каково есть. Все имеет место быть. На уровне разделения существуют цели и оценки, а значит, худшее и лучшее. Мое поведение, что я желаю самого лучшего человеку и излучаю в его сторону эмоциональную открытость, относится к уровню различений, потому что там я защищаюсь от его целей.
   Предположим, что я не могу вовремя уйти от опасности, и мне приходится страдать от телесной или душевной боли потери, что тогда? Тогда я вижу, что здесь произошел прорыв плотины, и вода разнесла мой дом. С этим мне придется жить. Я прощаюсь с тем, что я потерял, выношу из этого урок, прибираю, ремонтирую все и устанавливаю новые границы, укрепляя двери своего дома и плотину, возможно, устанавливая сигнализацию у воды, которая в следующий раз заранее сообщат мне о подъеме воды. В переносе на мои будни: меня обидел человек. Я прощаюсь с тем, что я потерял, например, с потерянным достоинством, с потерянной равноценностью, чувством гармонии и т. д. Я даю себе маленький хеппи-энд, думая о том, что мы оба ищем связь и поэтому связаны друг с другом. Я говорю себе: «Если это случилось, то так должно было быть». Я узнаю, что этот человек в состоянии ранить меня и что это может опять произойти в будущем. Я избегаю определенных ситуаций с этим человеком и держу при следующих встречах с ним в своей голове воспоминание об этом опыте. Возможно, я смогу заранее почувствовать следующее ранение, установить вовремя для себя границы или исследовать еще точнее, чем обусловлено его ранящее действие. В то же время по отношению к нему у меня такая позиция: «Для меня ты совершенен таков, как ты есть, и я желаю тебе самого лучшего для всех твоих целей». Вероятно, в конце концов, я узнаю, исходя из какой естественной цепной реакции он действует и какого хеппи-энда на самом деле ищет. Он идет на оскорбление окружающих его людей, чтобы бессознательно продемонстрировать нам: «Смотри, вот такое текущее состояние у моей карты мозга. Ты можешь помочь мне найти хеппи-энд?» И я следую своему сердцу и смотрю, хочу ли я быть в его распоряжении или нет.
   В этом общем процессе я хорошо себя чувствую, потому что я не исключаю другого человека в общем, не критикую его личность. С такой точкой зрения я могу без мук совести следовать своим целям. Я могу, например, прекратить предоставлять себя какой-то определенной чужой цели, не снижая ее ценности. Потому что она совершенна такой, какова она есть, и имеет место быть так же, как и мое решение больше не находиться в распоряжении этой цели.
   Такой фон полностью освобождает меня, потому что я могу, наконец-то, сказать «нет», не обесценивая при этом другого человека. Я провожу личную границу, но в то же время вижу, что он имеет отношение ко всему остальному.
   Я возвращаюсь к своей идеальной цели во всем видеть в качестве фона универсальную связь. Тем временем мне уже легче дается следовать этой цели, потому что я знаю, что таким путем я не исключаю вообще других людей. Даже если человек, с которым я чувствую себя связанным, говорит что-то или делает что-то, в чем содержится разделение, что меня ранит, тогда самым первым я говорю: «Если это произошло, так должно было быть», и могу реагировать на это своей фантазией: «Мы глубоко связаны друг с другом», или: «Мы оба являемся разными частями универсальной связи», или: «Я чувствую болезненную часть универсальной связи». Так я обращаю свой взгляд прочь от разделяющей точки зрения к точке зрения связанности. Автоматически я чувствую себя по-другому.
   Если ко мне подходит критик и осуждает меня, то в его словах есть много отделения или же они угрожают отделением. Обычно это запускает во мне боль потери, поскольку затрагивается мое желание связи. Именно поэтому критика причиняет боль, в ней содержится точка зрения или угроза разделения. Если я в своем мире фантазии сконцентрируюсь на представлении, что мы оба ищем взаимосвязи и на этом уровне глубоко связаны друг с другом, то я могу исцелить себя от боли потери. Мое желание связи не приходит к разочарованию, оно исполняется мной же самим на более высоком уровне. Я даю себе свой собственный хеппи-энд.
   Если происходит что-то плохое, из-за чего я нечто теряю и испытываю боль, то раньше я из-за этого часто злился. Эта злость держала происходящее в моей антицелевой области, цементировала его там. Если же я говорю себе: «Если это произошло, так и должно было быть», то этим я говорю происходящему: «Ты имеешь место быть». Я создаю совершенно другой фон для происходящего, чем если бы сказал: «Это не должно было произойти!» Путем своей интеграции я освобождаю воспоминания из своей антицелевой области, мне больше не нужно бороться против прошлого, мне больше не приходится сохранять свои границы антицелевой области при помощи злости. Я соглашаюсь с тем, что я глубоко связан со своим прошлым и что произошедшее сразу же относится к моей жизни. Конечно, я могу чему-то научиться из этого, заполнить обнаруженные пробелы, отремонтировать и укрепить разрушенную плотину. Я могу заново сформировать свою антицелевую область на будущее и укрепить границы. Однако для этого мне не нужна борьба с прошлым. Я глубоко связан с тем, что произошло. С такой позицией я могу воспрепятствовать тому, чтобы болезненные события взяли меня в плен, неприятно привязать себя к ним путем своей защиты. Я остаюсь подвижным.
   Однако все это работает, только когда я сам могу поставить свою точку зрения универсальной связи над точной зрения разделения и дать своей «точке зрения связи» большую важность, ценность и действительность, чем «точке зрения разделения» другого человека. В большинстве случаев мы на сознательном уровне запрещаем себе ставить свою точку зрения «выше» точек зрения других людей, прежде всего, если мы желаем себе равноправия и одной волны с другим человеком. Я долго думал об этом и в конце концов нашел точку зрения, которая освободила меня для того, чтобы полностью инсталлировать универсальную связь в свою жизнь.
   Я вижу, что мой собеседник живет в своем мире фантазии и что я живу в своем мире фантазии. Оба наши мира фантазии всегда равноценны. Эта равноценность остается также, если я следую совершенно определенной цели в своем мире фантазии, а именно цель проецировать глубокую связь как всеобщий «фон».
   Как мы видели в главе 1, у каждой цели есть совершенно естественное следствие – оценка. Существуют вещи, которые относятся к моей цели, и вещи, которые не относятся к ней. Эта оценка все еще не значит, что я ставлю себя «выше» других людей, потому что я открыт тому, что другой человек в своем мире фантазии преследует свои цели и развивает свои соответствующие оценки, пока я преследую свою цель. И здесь мы остаемся равноценны.
   Если у другого человека есть цель, которая не подходит к моей цели, то в моем мире фантазии она не относится к моей цели. Совершенно нормально, совершенно естественно, совершенно логично. Моя цель для меня важнее, чем его цель. Эта оценка – это полностью естественное следствие моей цели, и она не означает, что мир фантазии другого человека вообще находится «ниже» моей точки зрения, а я «выше» его. Наши миры фантазии все еще равноценно находятся рядом друг с другом, потому что они оба происходят из универсальной связи, из целого. Другой совершенен такой, какой есть, и я совершенен такой, какой есть. Только наши разные цели для меня не сходятся.
   Другой человек может иметь столько импульсов к разделению и такие разделяющие взгляды, сколько и какие хочет, потому что это его мир фантазии, и это его цели, которые стоят равноправно рядом с моим миром фантазии и моими целями и принадлежат к целому. Для меня же его фантазия об отделенности не согласуется с моими целями и поэтому находится вне моей целевой области.
   По отношению к моей цели я всегда в состоянии воспринимать и оценивать, что существуют люди, которые не подходят к моей цели и попадают в мою антицелевую область, и что есть люди, у которых, вероятно, такие же цели – проецировать везде универсальную связь, однако, учитывая мою цель, еще не могут это так хорошо, как могу я. По отношению к моей цели я всегда сам себе жюри, которое может давать оценку. Я всегда стою на первом месте, потому что я лучше всего знаю свою цель. Только я могу воспринимать и решать, кто на самом деле поддерживает меня в том, чтобы достичь моей цели, а кто меня от этого удерживает. Я могу оценивать по параметрам, что приведены ниже.
   1. У этого человека нет цели повсюду проецировать связь. Поэтому его цель не подходит к моей цели. Это «нормальная» оценка. На уровне человеческого бытия и универсальной связи я чувствую себя с ним связанным, даже если это выглядит не так. Он не подходит мне только в отношении моей цели. Моя цель – это мерило, а я один – высшее жюри. Я желаю ему всего самого наилучшего в достижении его целей.
   2. Если у этого человека такая же цель, как у меня, то он еще не достиг ее, потому что иначе я почувствовал бы одну волну с ним или даже захотел у него поучиться, потому что он пошел дальше, чем я.
   Итак, нормальная оценка по отношению к моей цели состоит из нижеприведенных компонентов.
   • Он там же, где и я.
   • Он еще не дошел до этого.
   • Он ушел уже дальше меня.
   При этом моя цель всегда является для меня мерилом, а я сам себе жюри.
   Итак, если я встречаю «деструктивного» критика, я вижу, что он со своими целями не относится к моим целям или что он еще не так далеко ушел в том, чтобы уметь проецировать связь и жить ею. Уже одно то, что я воспринимаю его поведение как деструктивное, связано для меня с разделением (деструкция = разрушение = разделение на части). Таким образом, по отношению к своей цели я, как свое собственное жюри, нахожусь естественным путем всегда «выше» критика, которого я обозначил как деструктивного. Однако если я посмотрю на наши миры фантазии, человеческое бытие и универсальную связь, то мы на этом уровне равноправно стоим друг рядом с другом и всегда равноценны и глубоко связаны друг с другом.
   Любую потерю я могу уравновесить своей фантазией, что на другом уровне, например глубоко в своем сердце, я связан и остаюсь связанным с тем, что утратил. Я могу интегрировать любого человека, который хочет отстраниться от меня, угрожает мне потерей и активирует во мне боль потери, представляя себя, что мы глубоко связаны друг с другом. Я могу видеть (потому что я свое собственное жюри), что другой человек (пока) не может или не хочет проецировать эту глубокую универсальную связь, и желаю ему всего наилучшего для его целей.
   Таким образом, я примиряюсь со своей болью потери и на универсальном уровне нахожу для любой потери хеппи-энд.
   При этом я обнаружил некоторые побочные эффекты. Если я везде проецирую связь, часто возникает чувство любви.
   Я везде вижу связь, я люблю все. Все имеет место быть, даже болезненные части универсальной связи.
   Еще две мысли вдогонку по теме.
   Если я сам себе жюри, я всегда нахожусь на первом месте по отношению к своим целям. В то же время я должен жить со всеми последствиями своих решений, которые я как жюри принимаю. В этом месте возникает «ответственность». С одной стороны, все происходит из целого, из универсальной связи, и находится равноправно друг рядом с другом; с другой стороны, существует уровень, на котором я концентрируюсь на себе и своих целях, отличаю этим себя от других, веду себя иначе, по-другому думаю. На уровне различий я несу последствия своих действий, а с ними и ответственность за то, чувствую ли я себя хорошо или плохо с последствиями, и за то, какие следующие решения я принимаю.
   Если я страдаю от того, что кто-то видит это иначе, и хочу непременно подвести его к тому, чтобы он проецировал универсальную связь, чтобы мне было от этого лучше, то это признак того, что я как раз чувствую боль потери и чувствую, что мне не хватает связи с другим человеком. Я желаю себе больше связи с ним.
   Возможно, я достигну хеппи-энда, а другой человек сможет последовать за мной? Если нет, я должен распрощаться со своей целью? В то же время я знаю: даже если другой человек видит это иначе – несмотря на это, мы глубоко связаны на уровне универсального резонанса. Мы едины.
//-- Упражнение 20 --//
//-- Развитие понимания разделенности --//
   Это упражнение служит тому, чтобы в обыденной жизни все чаще осознанно замечать, где в общении и в поведении есть небольшие разделения. Оно похоже на упражнение 6. Как, где и для какой цели ваше окружение и вы сами применяете разделение или угрозу разделения? Уже одна тренировка сознания может что-то изменить в вас и дать вам больше расслабленности в чувствах. Наблюдайте и исследуйте сами. Это упражнение имеет смысл делать в комбинации с упражнением 21.
   Примеры в коммуникации.
   «Без меня!»: если другой человек после этого все же остается и не уходит по-настоящему, то это высказывание является угрозой потери.
   «Это ничего не принесет».
   «Ты против меня»: здесь разделение проецируется на окружающих людей.
   «Он за меня умрет».
   «Есть чем заняться и поинтереснее!»: в любой оценке («получше», «поинтересней») скрыто разделение.
   «Что это?!» – «То, что ты делаешь, неправильно»: оценка = разделение.
   «Это невероятно!»: разделение скрыто в «не», как и в восклицании, которое обозначает оценку.
   «Это бессмысленно».
   «Ну, покажи свое истинное лицо!» – «До сих пор ты мне показывал свое ненастоящее лицо»: оценка = разделение.
   «Ты меня не понимаешь»: возникает разделение, если за этим не следует объяснение для достижения лучшего понимания.
   «Сейчас мне по-настоящему уже не хочется»: высказывание содержит в слове «по-настоящему» продвижение собственной цели = разделение, отсутствие учета других целей. «Не хочется» опять же показывает оценку = различение. Если человек после этого высказывания остается, то это скорее угроза потери под девизом: «Если так пойдет дальше, я прекращаю и ухожу».
   Если вы представляете себе, что любое из этих предложений произносит человек, который вам ближе всего, то при каждой фразе вы будете чувствовать себя плохо, это ранит вас, вы почувствуете занозу в сердце. Это «нормальное» чувство боли, если ваше желание связи не исполняется.
   Отчетливее всего это видно по родителям, которые не могут контролировать своего ребенка и угрожают ему потерей связи: «Если ты не прекратишь, ты не получишь…»
   Поскольку ребенок не хочет терять связь, он сам производит ее и «цепляется».
   Примеры разделения в поведении представлены нижеприведенным списком.
   • Другой человек поворачивается и уходит, резко обрывая тему, хотя у вас остается чувство, что вы не все прояснили.
   • Другой человек блокирует ваше желание прояснить это.
   • Другой человек вас перебивает и начинает новую тему, а предыдущая остается для вас не проясненной.
   • Другой человек прерывает вас и повторяет все то, что он уже сказал, не уделяя внимания тому, что сказали вы.
   • Другой человек смотрит в сторону – постоянно – при разговоре.
   • Другой человек имеет предпосылкой то, что вы сделаете именно то, что он требует.
   • Другой человек говорит, не давая вам и слова вставить, – в худшем случае потом он уходит, не давая вам шанса что-то сказать насчет этого всего.
   • Вы говорите что-то, другой вообще не уделяет этому внимания, – кажется, что он это прослушал.
   Если вы представляете себе, что каждый вариант такого поведения воплощает человек, близкий вам, то в каждом случае вы будете плохо чувствовать себя, это будет вас ранить, у вас появится ощущение, словно в сердце заноза. Это «нормальное» чувство боли, когда не исполняется ваше желание связи.
   В своей обыденной жизни вы наблюдаете, где вы воспринимаете разделяющие высказывания или манеру поведения. Если вы не можете обнаружить это своим умом, то наблюдайте при помощи своего чувства и смотрите, где вы чувствуете маленькие уколы в своей груди – небольшую боль потери. Эта боль потери может проявляться по-разному.
   • Вы чувствуете стремление (в экстремальном случае ярость) исправить что-то или оправдаться, или остановить другого человека, или удержать его от ухода. За этим стремлением скрывается желание связи, потому что вы в текущий момент чувствуете разделение, потерю связи.
   • Вы чувствуете в теле слабость – часто это называют «унижением» или «беспомощностью». Эта слабость – тоже признак только что произошедшей потери связи. Это начало работы с горем утраты, и при полной переработке она дает новую силу.
   Наблюдайте свои будни и каждый раз регистрируйте:
   «Ага, вот здесь как раз имеет место быть утрата связи».
   Уже одно это наблюдение может в качестве побочного эффекта автоматически изменить некоторые моменты в ваших чувствах. Дальнейшие изменения возможны через упражнение 21.
//-- Упражнение 21 --//
//-- Развитие понимания связи --//
   Вы читаете это упражнение и представляете себе, что текст произносит приятный и спокойный голос. Дайте время каждому предложению.
   Вы знали, что универсальную связь, тотальное единство, абсолютное равновесие нельзя воспринять и доказать?
   Когда я касаюсь рукой холодной воды, я это сразу чувствую. Когда я касаюсь горячей воды, я тоже сразу это чувствую. Если же температура воды точно соответствует температуре моего пальца, и вода не двигается, если я, например, медленно погружаю руку в чашку с водой, то я не чувствую, когда касаюсь воды. Если я нарисовал на листке бумаги красную черту и голубую, а потом смотрю через очки, стекло которых такого же красного цвета, как и черта, то я уже не вижу красную черту, а вижу только голубую. Мы воспринимаем различие, а не равновесие.
   Итак, мы никогда не можем воспринимать универсальную связь, потому что мы находимся с ней в абсолютном равновесии. Мы можем лишь представлять ее себе и проживать ее последствия.
   Вы как раз читаете эту книгу и держите ее в руках. Вы чувствуете книгу, потому что она отличается от вас. Теперь представьте себе, что существует уровень, который вы не можете воспринимать. На этом уровне вы едины с этой книгой, вы глубоко с ней связаны.
   Вы смотрите после книги на то, что вокруг вас, и видите стену, дверь, окно, полку, кресло или какой-то предмет, концентрируетесь на этом, даете себе время для контакта и внутренне в своем мире фантазии говорите:
   «Я могу воспринимать отличия от тебя, а не глубокую связь с тобой. Существует уровень, на котором мы оба глубоко связаны друг с другом. Мы едины».
   Вы видите рядом с собой какое-то животное или представляете себе это животное, концентрируетесь некоторое время на контакте с ним или на своем представлении и говорите себе внутренне:
   «Я могу воспринимать отличия от тебя, а не глубокую связь с тобой. Существует уровень, на котором мы оба глубоко связаны друг с другом. Мы едины».
   Вы видите человека рядом с собой или представляете себе человека, концентрируетесь какое-то время на контакте с ним или на своем представлении и говорите внутренним голосом:
   «Я могу воспринимать отличия от тебя, а не глубокую связь с тобой. Существует уровень, на котором мы оба глубоко связаны друг с другом. Мы едины».
   Перед своим внутренним взором вы видите земной шар, концентрируетесь некоторое время на этом представлении и говорите внутренним голосом:
   «Я могу воспринимать отличия от тебя, а не глубокую связь с тобой. Существует уровень, на котором мы оба глубоко связаны друг с другом. Мы едины».
   Перед своим внутренним взором вы видите солнце, концентрируетесь некоторое время на своем представлении и говорите внутренним голосом:
   «Я могу воспринимать отличия от тебя, а не глубокую связь с тобой. Существует уровень, на котором мы оба глубоко связаны друг с другом. Мы едины».
   Вы представляете себе, что вы сами являетесь солнцем.
   Если мы находимся в абсолютном равновесии с солнцем, мы не воспринимаем никаких отличий, то есть не воспринимаем и жару. Мы просто являемся солнцем и лучимся.
   Теперь посмотрите своими глазами солнца на свое окружение. Вы видите планеты, которые кружатся вокруг вас и привязываются к вам. Вы видите землю и множество существ, они все зависят от вас и желают связи. Они все тоскуют по вашей энергии, тянутся по направлению к вам, принимают вашу энергию и через это развивают свою жизнь. Все стремится к связи с вами, солнцем. Растения стремятся к вам, люди и животные тоскуют по вам, и если временами желаемая связь с вами становится слишком интенсивной, они начинают гореть и отдавать полученную от вас энергию дальше, так же, как и вы постоянно дарите свою энергию.
   Теперь в своем мире фантазии вы опять видите свое собственное тело, как оно руками держит эту книгу. Вы видите, как все вокруг вас желает связи – любой элемент, любой человек, любое животное, любое растение, все по-своему. Вы концентрируетесь на представлении: существует уровень, на котором все глубоко связано друг с другом – в горячем, энергичном и светлом желании связи.
   При следующем шаге скомбинируйте упражнения 20 и 21.
   Если в обыденной жизни вы обнаруживаете отделение в речи или действиях другого человека, то наложите себе самому на эту рану пластырь из хеппи-энда, скажите себе внутренне:
   «Я могу воспринимать отличия от тебя, а не глубокую связь с тобой. Существует уровень, на котором мы оба глубоко связаны друг с другом. Мы едины».
   После этого дайте себе время на процесс исцеления с этим пластырем и позвольте возникать своим всплывающим чувствам.
//-- * * * --//
   Поскольку я не хочу прерывать последние разделы книги упражнениями, последнее упражнение я напишу здесь.
//-- Упражнение 22 --//
//-- Дальнейшее развитие карт мозга с учетом информации, полученной из этой книги --//
   По своему собственному опыту со своими текстами я знаю, что при личном развитии через какое-то время я вдруг могу посмотреть на них новыми глазами и увидеть новые связи, которые я раньше не видел. Мои пластичные карты мозга изменились в ходе времени. Поэтому последнее упражнение звучит очень просто: повторение.
   Вы осознаете, что в вас что-то постепенно растет и зреет. Вы осознаете, что ваш мозг постоянно изменяется и устанавливает новые связи. Вы осознаете также, что для многих изменений вам нужно время и соответствующие ситуации, чтобы постепенно развить дальше собственные старые карты мозга и модели поведения или инсталлировать новые взгляды в своем мире фантазии.
   Вы думаете о такой возможности, что спустя определенное время вы забудете что-то из содержания книги и автоматически встанете на свою «старую» позицию. Вы знаете, что вы реактивируете в своем мозге «волшебный» взгляд с помощью перечитывания или выборочного чтения, что вы постоянно укрепляете его с помощью постоянного повторения и отпускания.
   После того как вы дочитали книгу, прочитайте примерно через месяц заключение книги еще раз. В этом разделе, который я вам рекомендую, более или менее содержатся все взгляды, резюме и сущность «волшебного» взгляда. После этого регулярно читайте этот раздел через определенные промежутки времени. Для памяти вы можете внести в свое расписание в календаре время, когда вы в следующий раз возьмете книгу в руки. При этом оставьте себе выбор, действительно ли вы хотите в этот день читать книгу. Используйте календарь только как опору для памяти, не как планирование. Всегда следуйте своей интуиции.
   При каждом чтении наблюдайте, как вы видите уже известные взаимосвязи в новом свете, что нового вы открываете, что постепенно закрепляется и через какое-то время уже воспринимается как само собой разумеющееся.
   Вы можете также обращаться к книге, если вдруг плохо себя почувствуете или окажетесь в ситуации кризиса, когда не всегда можно обратиться к воспоминаниям. Тестируйте действие взглядов из книги, когда ощущаете в своей душе некий дисбаланс.

Предоставление себя своему идеальному «Я»

   Если мне сложно наблюдать совершенство другого человека или реализовать связь со всем или с определенным человеком, я могу представлять себе, каким бы я был, если бы я мог это делать. Каким я был бы, если бы мог обращаться со всем уравновешенно, с любовью и интеграцией?
   Ответ на этот вопрос отражает мое идеальное «Я». Это я – в идеальном состоянии.
   Если я теперь говорю себе: «Я предоставляю себя в распоряжение своему идеальному „Я“» (а сам при этом я этого идеала еще не достиг), я могу проявлять интересные последствия в определенных ситуациях.
   В 2009 году я вел много вводных семинаров по Свободным Системным Расстановкам во всей Германии, в том числе и в северной Германии. Они продолжались два или три дня. В один из таких выходных я испытал нечто совершенно потрясающее для меня: один участник пришел утром в субботу на час позже нужного времени. Он прокрался в помещение и очень тихо присел на стул. Обычно у меня нет проблем с тем, что участники опаздывают, потому что это находится в их области ответственности, переживать что-то или нет. Однако чем дольше я видел его сидящим на этом стуле и чувствовал его присутствие в группе, тем сильнее я злился. Я удивлялся этому чувству и в то же время знал, что это не может быть моим личным чувством. Наверное, это чувство, обусловленное резонансом. Возможно, этим гневом я как раз играл роль заместителя для этого участника. Так что я сказал себе: «Я больше не предоставляю себя этой злости». Никакого эффекта, я продолжал злиться. Тогда я стал размышлять, что этот участник, наверное, боится, что я злюсь (= злость другого человека находится в его антицелевой области). Итак, я попробовал: «Я больше не предоставлен твоему страху злости». И это не помогло. Моя злость сохранялась и не собиралась уменьшаться. Я уже не помню, почему и как я пришел к этой идее, но через пару минут я попробовал такую фразу: «Теперь я нахожусь в распоряжении только своего идеального „Я“». Да, это помогло. Что-то во мне расслабилось, и злость как ветром сдуло.
   Потом я думал, как я могу объяснить себе в своем мире фантазии, почему первые фразы не помогли, а последняя прояснила во мне все одним ударом и растворила злость. Я знал этого участника по семинарам, которые проводил раньше, знал кое-что о его детстве и вчувствовался в это. Почему мое идеальное я могло стать решением? Моя фантазия разработала следующую логику.

   Рис. 16

   Его родители часто злились на него, когда он плохо себя вел. Своим чувством я, вероятно, состыковался с его привычной картой мозга для отношений с его родителями, находился в резонансе с ней и занимал роль заместителя. Я не хотел больше находиться в этой роли и немного продвинулся при помощи своего решения, но это не помогло. Почему? Он привык к тому, что люди отходят от него. Его родители часто «не были в его распоряжении». Так что когда я сделал то же самое и прекратил предоставлять ему себя, я продолжал играть роль его родителей! На рисунке 16 вы видите, что своим решением не предоставлять себя ему больше я легко поменял позицию с А на В, однако продолжал находиться вместе с его родителями в его антицелевой области и чувствовал соответствующий резонанс. Только когда я сказал себе, что хочу находиться только в распоряжении своего идеального «Я», я внутренне передвинулся на позицию С, которая теперь не имела ничего общего с этим участником. Таким образом, я смог войти в роль наблюдателя. Соответственно, исчезли и мои чувства, обусловленные резонансом.
   Когда расстановка закончилась и появилось пространство для обмена пережитым в группе, этот участник использовал эту возможность и сообщил группе, что ему очень неудобно. Он долго извинялся с длинными объяснениями своего опоздания, хотя на него никто не злился и не упрекал его. Это стало для меня подтверждением того, что у него были негативные мысли о своем опоздании или даже злости группы, которые он проецировал особенно на руководителя, а я мог просто почувствовать этот процесс как «репрезентационное восприятие».
   Я могу предоставлять себя своему идеальному «Я», если мне не помогает отказ предоставить себя другому человеку или если у меня не получается дать больше веса своему миру фантазии связи, чем миру фантазии разделения другого человека.
   «Я предоставлен своему идеальному „Я“ с его взглядами универсальной связи».

//-- Напоминание --//
   (Я выпускаю уже достаточно известные абзацы.)
   • Я представляю себе в своем мире фантазии, что каждый человек (и я тоже) глубоко в подсознании стремится к тому, чтобы пережить хеппи-энд в максимальном количестве ситуаций, чтобы в его карте мозга зафиксировалось счастливое состояние.
   • С людьми, которые ведут себя «непростительно», я тоже ищу хеппи-энда. При этом для меня важно уважать другого человека как человека, несмотря на его поведение. Только ясно разделяя человека и его цели, я ощущаю хеппи-энд.
   • С помощью заместителей на расстановках я могу развить свои карты мозга неразрешенных отношений до хеппи-энда. Благодаря репрезентационному восприятию (резонансу) эти заместители ведут себя так, что в большинстве случаев они оптимальным образом настраиваются на мою карту отношений.
   • Если, когда я был ребенком, молодым человеком или взрослым, я разучился горевать из-за своей глубокой потери, выражать свою боль и плакать, то во мне, в любом случае, еще остались «старые» карты мозга, в которых зафиксирована моя непереработанная боль и которые с тех пор блокируют мое чувство взаимосвязанности в жизни.
   • Если я злюсь из-за чего-то, обижен на кого-то или даже испытываю порыв к мести – я понимаю: это я не могу отпустить и оплакать утерянное. В злости я усугубляю потерю и действую на всех участников деструктивно, в том числе и на себя самого.
   • Поток моих слез поддерживает меня в том, чтобы в своих чувствах (в эмоциональной области мозга) полностью понять и изменить свой опыт потери и процесс освобождения посредством достижения хеппи-энда.
   • Если с помощью своего окружения (заместители) я не обнаруживаю хеппи-энда, я могу произвести замену и таким образом изменить текущую ситуацию. Или ждать новой ситуации, которая обеспечит мне наилучшую поддержку на пути к хеппи-энду.
   • Я могу хорошо различать три роли и ежедневно выбирать между ними:
   1) носитель проблемы (или носитель цели);
   2) заместитель/аватар;
   3) наблюдатель.
   • Если в жизни меня вдруг что-то или кто-то неприятным образом прерывает, то состояние «плохого конца», зафиксированное в моем мозге, может быть и состоянием стремления к еще не достигнутому новому равновесию или состоянием боли от потери равновесия, или же и тем, и другим.
   • Я могу чувствовать:
   1) может ли мое окружение действительно понять мою проблему и настроиться на нее;
   2) считает ли оно мой мир фантазии равноправным своему;
   3) открыто ли оно тому, что я достигну хеппи-энда, и тем последствиям, которые возникнут.
   В соответствии с этим я открываюсь или защищаюсь.
   • Если что-то во мне обязательно хочет помощи от моего окружения (= цель), но окружающие меня люди не в состоянии дать мне ее, я оцениваю свое окружению. И поминаю: оно не подходит к моей цели.
   • Если я замечаю, что люди из моего окружения не могут мне помочь, потому что у них у самих есть проблемы, то, возможно, сначала мы можем прояснить, кто кому поможет в первую очередь, или с этой координаты пойдем разными путями.
   • Я всегда сначала ищу связи, в рамках которой я могу развиться дальше.
   • Если я утратил связь, то я ищу связи высшего порядка, которая может интегрировать все предыдущее (например, познание новой взаимосвязи).
   • Любовь – это стремление к хеппи-энду – своему и своего окружения, поиск этого хеппи-энда и наслаждение им и связью друг с другом. Такую универсальную любовь мы можем испытать очень редко, потому что наши персональные миры фантазии с их различными желаниями и целями часто становятся нашей проблемой.
   • Полярность, в которой я живу, я вижу в своем мире фантазии как подчиненную часть всеохватывающего единства, универсальной связи. Зло я рассматриваю как болезненную часть всеохватывающего добра.
   • На пути к балансу боль/страдание говорит мне: «Здесь ты к нему не пройдешь!» И тогда я знаю: я чувствую болезненную часть универсальной наполненной любовью связи.
   • Если я переживаю потерю, я действую как при прорыве плотины: прощаюсь с тем, что потерял, и даю ему место в своем сердце. Так должно было случиться, чтобы я потерял это. Потом я организуюсь заново и – если нужно – извлекаю из потери урок, например, укрепляю свои границы или устанавливаю предупреждающую сигнализацию.
   • Если меня ранил какой-то человек, то я вижу: он совершенен таков, каков есть, у него просто другие цели, чем у меня. В следующий раз я буду лучше защищаться или научусь вовремя предчувствовать это. А ему я желаю всего самого лучшего.
   • Для меня моя цель во всем видеть универсальную связь стоит превыше всех других целей. Если рассматривать мою цель, то я сам себе высшее жюри, и я знаю, что подходит мне, а что нет. В то же время мой мир фантазии с моими желаниями и целями равноценен мирам фантазии, желаниям и целям всех других людей.
   • Если мое окружение демонстрирует точку зрения разделения или хочет навязать мне ее или я испытываю отстраненность при общении с окружающими, я знаю: мои взгляды на универсальную связь для меня превыше всех других точек зрения. Все другие взгляды – приятные или болезненные части универсальной связи. Так я могу освобождающим образом интегрировать болезненное действие разделения и потери.
   • Если я еще не достиг своей цели повсюду проецировать универсальную связь, я могу себе сказать: «Я полностью предоставляю себя в распоряжение своего идеального „Я“ (с его взглядами универсальной связи)». Потом я смотрю, как действует это решение на мой мир фантазии и на мои чувства.

Как наш конструктивный мир фантазии помогает нам в обыденной жизни

   В этом месте я вспоминаю о начале книги, о введении в конструктивный мир фантазии. Как теперь, в конце, мы можем претворить в практику свои предпочтения из своего мира фантазии?
   Цель: у нашего мира фантазии есть главная цель – продолжать развиваться, чтобы оставаться в максимально возможном резонансе со своим окружением, и одновременно с этим приносить и себе пользу.
   На основе нашего врожденного желания связи и нашего желания сохранить имеющийся баланс и достичь нового равновесия, у нас автоматически обнаруживается главная цель. Наше чувство управляет нами для того, чтобы мы оптимальным образом достигли цели. При этом каждый человек привносит свои предпосылки, потому что каждый человек прошел своеобразный жизненный путь и имеет различные дополнительные цели и антицелевые области. Многие избегают того, чтобы самим почувствовать, какие желания у них, собственно говоря, есть. Поэтому такие люди скорее приспосабливаются и находятся в чьем-то распоряжении. Многие избегают того, чтобы учитывать других людей или находиться в чьем-то распоряжении. Поэтому они всегда настаивают на своих целях. Между этими двумя есть много вариантов. Однако, в сущности, чувство ведет каждого человека по направлению к цели – к максимально возможному резонансу с окружающим миром оптимальным для него способом, а также одновременно к его собственному благу. Тот, кто много учитывает других людей, через кризисы и чувство дисбаланса научится немного эгоизму, а эгоист научится учитывать желания других людей.
   Интеграция: наш мир фантазии интегрирует все, что мы уже думали, воспринимали или знали в нашей реальности до сих пор. Так что это – не промывание мозгов, которое затемняет какие-то определенные аспекты. Этот мир более широко охватывает все, расширяет нашу реальность и конструктивно основывается на том, что уже есть.
   Мы не уходим от своей реальности, а связываемся со своими картами мозга и развиваем их дальше. Это сразу же происходит не только благодаря тому, что мы конкретно испытываем и переживаем, но и благодаря собственной фантазии и иллюзиям, которые предлагают нам хеппи-энд для многих зафиксированных в состоянии боли карт мозга. С помощью этих хеппи-эндов мы можем заставить исчезнуть душевные и физические фантомные боли, например, с помощью аватара или представления, что все глубоко связано друг с другом. Эти фантазии и иллюзии не отрицают то, что мы уже пережили и узнали, они дополняют пережитое положительным образом и дают нашему мозгу шанс исцелить самого себя и приспособиться к новому настоящему.
   Понимание: мы наслаждаемся чувством, что можем испытать моменты взаимного понимания благодаря способности приспосабливаться друг к другу.
   Чем точнее мы будем «видеть» в своем мире фантазии, что у каждого есть его собственная светящаяся фантазия и что каждый мир фантазии отличается от другого мира фантазии, и чем целенаправленнее мы будем стараться состыковаться максимально удачно с картами мозга другого человека, тем больше моментов сходства или понимания мы сможем пережить. Глубокое чувство понимания возможно, если мы в принципе представим в своем мире фантазии, что каждый ищет связи – все равно, что он говорит или делает.
   Открытость: мы чувствуем себя более творческими, более полными фантазии, чем раньше, – а потому и более радостными и открытыми.
   Своим собственным решением допустить свои фантазии мы меньше критикуем себя. Мы намного расслабленнее смотрим на свои идеи и мысли и позволяем себе теперь все, что раньше мы исключали или критиковали как «бред». Таким образом, мы открываемся бреду других людей и можем легче «играть вместе с ними». Мы можем стыковаться с фантазиями других людей, чтобы вместе добиться развития в направлении лучшего баланса (хеппи-энд или новый хеппи-энд). Мы меньше оцениваем фантастические идеи или творческие модели поведения, мы можем принять их как то, что имеет место быть. Благодаря отсутствию самокритики и сомнений в себе, у нас появляется больше радости и текучести. Мы более подвижны и открыты.
   Уравновешенность: мы чувствуем себя в своем мире фантазии лучше и более защищенными, чем в предыдущей реальности.
   Поскольку в своем мире фантазии мы можем создавать неограниченное количество хеппи-эндов (= пластырь хеппи-энд), у нас есть возможность намного живее и более творчески обходиться со своим болезненным опытом как из прошлого, так и из настоящего. Мы не отрицаем его, но можем толковать его по-новому и приятным для себя образом. С помощью собственного аватара мы можем создать для себя атмосферу понимания, где мы столкнемся со своей болью и переработаем пережитое (например, через слезы). Мы можем искать решения с помощью заместителей, на которых мы проецируем определенные роли. Мы можем рисовать себе универсальную связь, которая всегда остается, несмотря на опыт разлуки, и с помощью которой любой человек тесно связан с другими. Мы можем рисовать себе свое идеальное Я, которому мы себя предоставляем, и мы можем также предоставить себя внутренне другим людям или существам, которые оказывают на нас хорошее действие, дают защиту и понимание. Все это может проявить в нас нашу глубокую уравновешенность и расслабленность.

«Я больше вам не подчиняюсь» – последствия

   Если у нас есть цель не предоставлять себя в чье-то распоряжении в какой-то определенной связи или быть в распоряжении своего идеального Я, то при этом автоматически происходит исключение и оценка. Как мы теперь знаем, это нормально. Исключение и оценка есть при наличии любой цели.
   Мы хотим, чтобы нам стало лучше, и предпринимаем меры, дабы больше не находиться в распоряжении определенных чужих целей. Наша цель такова: мы снова чувствуем себя хорошо и уравновешенно. Чтобы достичь этой цели, мы исключаем все, что распознаем как стимулы дисбаланса. К этому могут относиться как внутренние, так и внешние причины.
   Каковы последствия такого исключения? Я перечислю известные мне последствия.
   1. Если мы исключаем действительный стимул нашего дисбаланса, мы действительно чувствуем себя лучше.
   1.1. Если нам лучше, то, может быть, и окружающим нас людям тоже лучше. В таком случае наше исключение становится для всех участников шагом к лучшему равновесию. Пример: при общении с заикой мы тоже начинаем заикаться. Если мы больше не предоставляем себя ему на уровне речи и говорим с ним нормально, то заика может почувствовать себя лучше, нежели тогда, когда мы ненамеренно отражали и имитировали его своим заиканием.
   1.2. Если нам лучше, то может быть, что в нашем окружении все-таки ничего не меняется, оно никак не затронуто.
   1.3. Если нам лучше, то может быть и такое, что другим людям хуже. В таком случае нам такое исключение подходит, а другим людям нет. Это проявление того, что здесь существуют разные цели. Например, кто-то хочет, чтобы мы ему помогли, и он все время привязан к помощи. Если мы не находимся в его распоряжении для этого, потому что для нас важнее достижение своей цели (отличающейся от цели другого человека), то он может почувствовать себя хуже, если не найдет себе никакой замены и если ему придется отказаться от помощи и столкнуться самому со своим дисбалансом.
   2. Если мы успешно исключили стимул дисбаланса, а этот стимул был причиной и для чего-то еще, что позволяло нам почувствовать себя хорошо, мы чувствуем еще и печаль. Мы успешно избавились от дисбаланса, но при этом потеряли и что-то еще. Например, мы воспринимали своего партнера как причину своего дисбаланса. Мы больше не предоставляем себя его целям и чувствуем, что возникает отстраненность, возможно, даже разрыв. Следствие: при разрыве нам придется отказаться и от всех приятных моментов, связанных с этим партнером.
   2.1. Мы чувствуем себя легче, но в то же время нам грустно. Следствием может быть то, что наше окружение чувствует себя лучше. Возможно, нашему партнеру стало легче, что мы наконец-то расстались.
   2.2. Мы чувствуем облегчение, и в то же время нам грустно. Следствием может быть то, что в нашем окружении ничего не меняется, оно не затронуто.
   2.3. Мы чувствуем облегчение, и в то же время нам грустно. Следствием может быть то, что наше окружение чувствует себя так же.
   2.4. Мы чувствуем облегчение, и в то же время нам грустно. Следствием может быть то, что наше окружение чувствует себя хуже.
   3. Если нам все еще плохо после исключения стимула нашего дисбаланса, то мы исключили не тот стимул. Мы видим свою ошибку, снова интегрируем этот не-стимул (при возможности сообщаем, что нам жаль) и продолжаем поиск. При этом мы ищем настоящий стимул дисбаланса либо во внешнем мире, либо в своем внутреннем мире.
   3.1. Здесь наше окружение может с облегчением почувствовать, что это не оно явилось стимулом нашего дисбаланса.
   3.2. Наша ошибка никак не затрагивает наше окружение.
   3.3. Наше окружение может ощутить себя хуже, потому что ему неверно приписали роль стимула дисбаланса.
   4. Мы чувствуем причину в себе и можем сами разрешить это. Благодаря этому мы больше не находимся в распоряжении старой цели из прошлого. Нам лучше.
   4.1. У окружающих нас людей тоже дела идут лучше.
   4.2. В нашем окружении ничто не меняется.
   4.3. Нашему окружению хуже.
   Как мы можем обращаться с такими последствиями, если наше окружение чувствует себя хуже после нашего решения?
   Для начала мы можем постараться понять окружающих, посмотрев на них «волшебным» взглядом. Итак…
   А. Человек чувствует грусть, потому что из-за нашего решения ему приходится отказаться от своей цели, которая теперь не может исполниться. Он выражает свою грусть через слезы или формулировки прощания, перерабатывает потерю, развивает свою карту мозга и приспосабливается к нынешнему состоянию. После переработки он находит новую силу. Потом мы можем встретиться друг с другом на новом уровне (см. 1.3, 2.3, 2.4.).
   Б. Человек чувствует боль и ярость, потому что ему приходится отказаться от своей цели, которая теперь не может исполниться. Он защищается от этого, не хочет отпускать и не хочет прорабатывать потерю. Он пробует все, чтобы его желание все же как-то исполнилось или он каким-то иным способом достиг хеппи-энда, например, разрушив наш хеппи-энд и применив для этого энергию ярости. Если мы чувствуем себя из-за его поведения хуже, то между его кризисом и нашим кризисом установилось равновесие – связь в страдании, маленький промежуточный хеппи-энд для него (см. 1.3, 2.4.).
   В. Человек чувствует боль и грусть, потому что его зря подозревали в чем-то. Мы опять находимся в его распоряжении, однако прошлое до сих пор его обижает. Его карта мозга фиксирует потерю. Он не в состоянии развить ее до хеппи-энда даже после нашего извинения. Ему не хватает переработки потери и освобождения от его маленького шока, который он испытал. Ему не хватает связи. Он все еще ощущает потерю или страх повторения ситуации.
   Причина может заключаться в том, что из-за этой маленькой потери у него реактивировалась старая карта мозга для отношений, которая связана с другими людьми и еще не развилась до хеппи-энда. Эта карта мозга теперь опять активна, она производит душевную фантомную боль и ждет хеппи-энда. Человек должен осознать то, к каким отношениям из прошлого относится эта карта мозга. В своих воспоминаниях он должен состыковаться с самим собой, чтобы развить свою карту мозга до хеппи-энда. Возможно, для этого ему придется задним числом переработать и испытанную ранее потерю. Или же мы настраиваемся, узнаем от него, что ему нужно, и можем это ему дать. Хеппи-энд.
   Однако это может быть также связано и с тем, что другой человек чувствует, что мы ничему не научились из своей ошибки и что до сих пор есть опасность того, что в будущем мы повторно припишем ему что-то негативное. В таком случае его боль важна в качестве защиты. Из-за нас он пережил прорыв плотины, а теперь укрепляет границы. Ему нужна защита от нас, чтобы мы не ранили его таким же образом еще раз, и потому, с его точки зрения, мы должны сделать вывод и получить урок. Если мы извлекли урок из этой ситуации, то мы уже не сделаем такой ошибки. Благодаря нашему успешному процессу обучения и познанию самих себя, другой человек защищен и может чувствовать себя в безопасности: это больше не повторится. В этом случае он опять откроется и почувствует доверие к нам.
   Эта описанная выше реактивация старой карты мозга с бэд-эндом может произойти у нашего партнера также в том случае, если мы не ошиблись и продолжаем избегать предоставлять себя его целям. Из-за сегодняшней потери у другого человека могут высвобождаться старые карты мозга, которые до сих пор не достигли хеппи-энда. Так можно было бы объяснить, почему многие люди «излишне» реагируют на наше решение ухода от их целей. Они проецируют в настоящую ситуацию старую болезненную потерю, душевную фантомную боль, и не могут отпустить ее. Поэтому такое объяснение могло бы подойти ко всем негативным чувствам окружающих нас людей, которые я привожу в пунктах 1.3, 2.3, 2.4, 3.3, 4.3.
   Г. Человек чувствует боль, потому что мы сделали такое, что находится в его антицелевой области. Одно только его наблюдение нашего поведения заставляет его испытывать боль, ибо то, что мы делаем, не входит в его целевую область. Из-за того, что мы задерживаемся в его антицелевой области, он испытывает ощущение отстраненности от нас. Это чувство вызвано его собственными границами, которые находятся между его целевой областью и его антицелевой областью. Это его граница, его дистанция, которую он проецирует на контакт с нами. Это не зависит от того, чувствуем мы связь с ним или нет. Он проецирует дистанцию и теперь пытается снова установить связь с нами, для этого он пытается сдвинуть нас из антицелевой области в свою целевую область – как аватара. То есть он не рассматривает нас как совершенных, он не желает самого лучшего нам – достижения наших целей, он оценивает и сообщает нам, что мы делаем неправильно и как мы должны это делать, чтобы войти в его целевую область. Может быть также, что у него нет заинтересованности в том, чтобы изменить эту дистанцию. Возможно, он ждет от нас, что мы сами подойдем к нему? Он проецирует отстраненность при контакте с нами и живет ею, дистанцируясь от нас без дружеской связи. (См. 1.3., 2.4, 3.3, 4.3.)
   Если с помощью «волшебного» взгляда мы смогли немного познакомиться со своим окружением и понять его, то при следующем – сможем решать, что именно мы хотим сделать.
   Какова наша следующая цель?
   Какой цели мы хотим предоставлять себя, а какой нет?
   Цели другого человека?
   Своей личной цели?
   И той и другой цели поочередно или одновременно, если они дополняют друг-друга?
   Никакой цели?

Наши волшебные отношения с деструктивностью (конечное состояние)

   «Волшебный» взгляд: ты понимаешь, что твои раны – естественный след твоих желаний; они показывают тебе, что ты ищешь связи. Это может быть новым поиском, который возник из-за нынешней потери. Это может быть старым поиском, который уже давно записан в карте мозга для отношений и производится из-за реактивации душевной фантомной боли. Чего тебе не хватает в обоих случаях, так это хеппи-энда. Пойми, что каждый обижающий тебя человек действует исходя из своей фантомной боли. Используй свой мир фантазии и подари себе душевный пластырь – хеппи-энд, который может излечить твои потери. Найди примирение и жизненный поток в понимании с собой и своим окружением, в единстве универсальной связи – взглядом, исполненным любовью.
   До сих пор я активировал в вас разными способами разные карты мозга или побуждал вас к новому образованию новых карт мозга благодаря новым взглядам. Сейчас я наконец-то обобщу все эти разные темы. Я рад, если в конце книги вы сможете посмотреть на других людей и на себя самих моим «волшебным» взглядом, который поддержит вас в том, чтобы обращаться с критикой уравновешенно и с любовью.
   Нас, людей, в своем личном конструктивном мире фантазии я вижу такими:
//-- Поток --//
   У всех нас есть что-то общее: мы ищем связь.
   Признавая это, я получаю искомую связь.
   Почему?
   Мы все связаны друг с другом в том, что ищем связи.
   У каждого элемента есть желание равновесия.
   Каждый ищет (желает) связи.
   Это она и есть – универсальная связь.
   Самый маленький общий знаменатель всей Вселенной – сила желания.
   Мы являемся желаниями.
   Все состоит из желаний, они являют собой основу любого существования.
   Осознавая, что мы все ищем связи, я нахожу ее. Я пробую это путем следующего эксперимента: если я сталкиваюсь с человеком, который больно меня критикует, я говорю себе: «Она/он ищет связи – как и я» – и потом наблюдаю, как я чувствую себя с этой фантазией.
   Я могу развить ее и рассматривать, таким образом, любого человека: «Каждый человек ищет связи – как и я».
   С другой стороны, я осознаю также, что у каждого человека свой жизненный путь, который отличается от моего. Поэтому каждый живет в своем мире. За тысячи лет мы развили средство коммуникации – язык, чтобы обмениваться друг с другом своими мирами фантазии и понимать друг друга.
   Я вижу универсальную связь: каждый человек хочет связи и ищет ее.
   Я вижу универсальное отличие: каждый человек живет в своем собственном личном мире фантазии.
   В обыденной жизни я встречаю человека, у которого есть мир фантазии, очень похожий на мой. Он «видит» в своей фантазии так же, как и я, универсальную связь в нашем общем поиске связи. Он видит везде желания. В то же время он видит и универсальное отличие, что каждый человек живет в своем собственном мире фантазии и ищет связь в разных индивидуальных формах.
   Здорово побыть вместе с этим человеком в роли наблюдателя, вместе бесцельно обмениваться соображениями о различиях миров фантазии, вместе зреть в этом и взаимно побуждать друг друга к развитию всех возможных карт мозга.
   Счастливый поток.
   Если один из нас переходит в роль носителя проблемы и имеет цель, то второй просто остается в роли наблюдателя или любезно предоставляет себя в роли заместителя, пока цель не будет достигнута или пока он ее не отпустит. Потом мы опять вместе наслаждаемся ролью наблюдателя. Хеппи-энд.
   Если мы оба одновременно перейдем в роль носителя проблемы и у нас появятся цели, которые очень похожи, то мы вместе будет следовать этим целям, будем поддерживать друг друга в этом, потому что это похожие цели, мы достигнем их или отпустим и опять вернемся в роль наблюдателя. Хеппи-энд.
   Если мы оба одновременно перейдем в роль носителя проблемы и у нас появятся цели, которые отличаются друг от друга, то каждый будет следовать своей цели. При этом мы идем разными путями, пока не достигнем своих целей или не отпустим. Либо наши пути так и останутся разными, либо мы опять сойдемся и будем вместе наслаждаться ролью наблюдателя. Хеппи-энд.
   Если мы оба одновременно перейдем в роль носителя проблемы и у нас появятся цели, которые отличаются друг от друга и мешают друг другу, то мы в состоянии на короткое время ослабить хватку. Каждый отказывается от своей цели и видит: «Эта взаимная помеха является признаком того, что этих целей нельзя достичь так, как мы себе это представляли. Должно быть, нам нужно их отпустить. Начнем еще раз сначала. У чьей цели будет приоритет?» Мы желаем каждому из нас во Вселенную самого лучшего и ждем, пока у нас в наших чувствах не появится порядок, который устраивает обоих. Каждый достигает своей цели так, как это возможно наилучшим образом, и соглашается с результатом. После этого мы опять переходим в роль наблюдателя и наслаждаемся потоком. Хеппи-энд.
   Если мы оба одновременно перейдем в роль носителя проблемы и у нас появятся цели, которые отличаются друг от друга и мешают друг другу, и мы не можем сразу отпустить свои цели, то у нас возникают сложности.
   Фиксация на определенной цели в большинстве случаев связана с тем, что у каждого эта цель привязана к желанию связи. Отпускание этого желания вызвало бы сильную боль потери. При попытке избежать боли потери с обеих сторон часто всплывает еще третье желание: мы желаем, чтобы оба смогли достичь хеппи-энда. Это было бы оптимально для нашего контакта, потому что если мы избегаем собственной боли потери, то на основании универсальной любви и связи мы не хотим, чтобы другому человеку приходилось испытывать боль потери.
   Теперь за исполнение борются три желания.
   1. Желание одного человека.
   2. Желание другого человека.
   3. Желание обоих, чтобы оба вместе смогли пережить хеппи-энд.
   Сама борьба – уже знак того, что этот путь не приведет к исполнению всех трех желаний. По крайней мере, одно желание выпадет, его придется отпустить, потому что иначе все давно улеглось бы, а каждое желание смогло бы исполниться. Так что нам не обойти боль потери. Вопрос только в том, где произойдет потеря.
   Если для нас обоих на первом месте находится желание общности, то порядок предпочтения выглядит так.
   Мои желания:
   1. Желание, чтобы оба испытали хеппи-энд.
   2. Желание, чтобы моя цель была достигнута.
   Желания другого человека:
   1. Желание, чтобы оба испытали хеппи-энд.
   2. Желание, чтобы его цель была достигнута.
   В таком случае, в конце концов, оба из нас распрощаются со своими целями. Мы видим: «Эта взаимная помеха является признаком того, что этих целей нельзя достичь так, как мы себе это представляли. Даже если это дается нам тяжело и причиняет боль: должно быть, что нам придется отпустить это». Мы оба соглашаемся с этим отказом и перерабатываем потерю своих целей. Мы горюем об утрате определенной связи, мы выражаем свою боль, позволяем себе поплакать, потому что это не смогло исполниться так, как мы мечтали. Несмотря на это, мы остаемся связанными тем, что каждый из нас отказался от своего желания. Через полную переработку потери мы вместе находим новую силу и заново устанавливаем цели. При этом мы оба переживаем хеппи-энд: наше первое желание общности исполняется, хоть и за счет наших индивидуальных желаний.
   Если у другого человека есть желание, чтобы мы вдвоем пережили общий хеппи-энд, но для меня на первом месте стоит желание моей индивидуальной цели, то уже из-за этого теряется определенная связь. Мы отличаемся друг от друга своим порядком предпочтения.
   Мои желания:
   1. Желание достижения моей цели.
   2. Желание того, чтобы мы оба пережили вместе хеппи-энд.
   Желания другого человека:
   1. Желание того, чтобы оба пережили общий хеппи-энд.
   2. Желание достижения его цели.
   Я осознаю, что если у меня есть цель, автоматически возникает оценка. Есть вещи, которые относятся к моей цели, и вещи, которые не относятся к ней. К сожалению, цели другого человека не подходят к моим целям. Поскольку я чувствую в себе другой порядок предпочтения, чем порядок предпочтения моего партнера, отдаю предпочтение собственной цели и не хочу изменять этого, постольку ему придется отпустить свое желание общности. Я осознаю, что теперь другой человек испытает боль потери, а может быть, ему придется горевать о потере связи. Я сочувствую и знаю, что его печаль связана с интенсивностью, с которой он представлял себе исполнение своего желания в своем мире фантазии. Я уважаю это как болезненную часть универсальной связи и уважаю судьбу другого человека.
   На основе своего порядка предпочтения моя цель для меня – превыше всего, в то же время я признаю другого человека и его мир фантазии равноценными. Я оцениваю только его цель как цель, которая не подходит к моей цели, но я не снижаю его ценность как человека. Я вижу: «На универсальном уровне мы, несмотря на различия, глубоко связаны друг с другом, и наши миры фантазии равноценны».
   Я осознаю, что не хочу предоставлять себя в распоряжение другому человеку, я понимаю и принимаю последствия, которые я этим вызываю, и желаю ему от всего сердца всего самого наилучшего для его цели. Я полагаюсь на то, что он найдет дорогу к подходящему для него хеппи-энду с помощью мудрой Вселенной, и концентрируюсь на своей цели.
   Если я достиг своей цели или полностью отпустил ее, а в настоящий момент у меня нет другой личной цели, то на втором месте для меня находится желание того, чтобы мы оба смогли испытать общий хеппи-энд. Даже если одновременное исполнение желания больше не возможно, я все же могу быть в распоряжении другого человека и посмотреть, где я ему нужен. Возможно, мы можем по очереди достигать своих индивидуальных целей.
   Либо другой человек уже достиг своей цели сам или полностью отпустил ее, или я могу помочь ему задним числом достичь этой цели или полностью попрощаться с ней. Если ему пришлось отказаться от достижения его цели, и он смог полностью распрощаться с ней, то теперь он соглашается со случившейся потерей («Если так случилось, так должно было быть»), интегрирует ее, находит, благодаря процессу переработки, новую силу, лучше знакомится со мной, лучше знакомится с самим собой, по-новому ориентируется и, как следствие всего этого, чувствует благодарность за обретение богатого опыта. Если мы опять встречаемся, мы оба со своими разными жизненными путями находимся снова в роли наблюдателя и вместе наслаждаемся обменом своими разными мирами фантазии. Хеппи-энд.
   Если у меня есть желание вместе пережить хеппи-энд, но у другого человека на первом месте – его желание некой личной цели, то определенная связь уже утеряна. Мы отличаемся друг от друга по порядку предпочтения.
   Мои желания:
   1. Желание, чтобы мы испытали общий хеппи-энд.
   2. Желание достижения цели.
   Желания другого человека:
   1. Желание достижения его цели.
   2. Желание, чтобы мы испытали общий хеппи-энд.
   Из-за этой разницы я уже на этом месте должен оставить свое желание общности и теряю определенную связь с этим человеком. Здесь я чувствую боль потери.
   Я вижу, что другой человек совершенен. По какой-то важной для него причине, находящейся в его мире фантазии, его порядок предпочтений отличается от моего. Этот порядок предпочтения сейчас он менять не хочет. Он идет своим путем, у него своя, отличная от моей судьба. Для него его цель важнее всего остального. Это имеет место быть, как и все остальное. Я сам должен отказаться от своего желания общности. Вселенная показывает мне: так я не достигну исполнения своего желания. Здесь для меня произошел прорыв плотины. Чтобы оставаться в потоке со своими картами мозга, я думаю: «Если это случилось, так должно было быть. Это совершенно так, как оно есть. Я желаю тебе всего самого лучшего для достижения твоей цели» – и прощаюсь со своим желанием № 1 – желанием общего хеппи-энда. Если это желание было очень важно для меня, то отказ связан с болью. Я думаю: «Жаль!» Я знаю: «Сейчас я чувствую болезненную часть универсальной связи» – и позволяю течь своим чувствам. При этом я чувствую слабость, вызванную потерей, глубокую боль и то, как мое тело перерабатывает ее, я доверяю процессу исцеления. Мысль об универсальной связи и о том, что каждый человек ищет связи – пусть в разных местах, – это мой пластырь – хеппи-энд. Через какое-то время потеря перерабатывается, и я чувствую новую силу. Я лучше узнал другого человека и его желания. Я лучше узнал самого себя, я заново сортирую свои желания и настраиваюсь по-новому. Я чувствую благодарность за этот опыт и вижу, что мы все равно связаны друг с другом через индивидуальный поиск связи.
   После этого я либо могу исполнить свое желание № 2, либо отказаться от него. При новом отказе от желания я делаю то же, что и при прощании с желанием № 1. Если и в этом случае, благодаря отпусканию и процессу переработки, я обрел новую силу, то я чувствую полное примирение со своей судьбой, я расширил свой опыт. Я чувствую благодарность за это. Теперь я могу сменить роль с носителя проблемы на наблюдателя, или я предоставляю себя в распоряжение другого человека в роли заместителя для исполнения его желания. Я радуюсь за другого, что он может достичь своей цели, и чувствую себя глубоко связанным с ним на универсальном уровне. Тот человек тоже радуется, чувствует себя связанным со мной на универсальном уровне, и мы оба наслаждаемся новой связью высшего порядка и обменом по поводу своих разных путей и миров фантазии. Хеппи-энд.
   Если у меня есть желание, чтобы мы оба пережили общий хеппи-энд, но для другого человека на первом месте стоит его собственное желание цели, то здесь уже утеряна определенная связь. Я чувствую боль потери. Но я обороняюсь от потери. Я не в потоке. Я не могу сказать: «Если это случилось, так должно было быть. Это совершенно так, как оно есть. Я желаю тебе всего самого лучшего для твоей цели». Я не могу попрощаться, я не думаю: «Сейчас я чувствую болезненную часть универсальной связи». Другой человек решил преследовать свою цель и держится за это (все равно, по какой причине). То есть у меня нет шансов. Несмотря на это, я просто защищаюсь от боли потери в себе самом и борюсь за исполнение своего желания. Я хочу непременно сохранить связь или достичь новой связи. Мои желания привязаны к интенсивной тоске по связи, и мне тяжело дается контакт с болью потери. Поэтому теперь все нагружено новой целью: я борюсь за то, чтобы другой человек все-таки изменил свой порядок предпочтений, предоставил себя в первую очередь общности, чтобы мое чувство связи было частично спасено. Я думаю: «Я не хочу перерабатывать потерю, не хочу чувствовать слабость! Я не хочу давать волю своим чувствам! Другой человек тоже может отказаться от своего. Я хочу, чтобы он изменился и отдался моим желаниям, в мое распоряжение. А именно, он должен сделать все так, как мне надо, чтобы мне опять стало лучше!»
   Чтобы снова достичь связи и избавиться от боли потери, я стараюсь максимально отчетливо продемонстрировать другому человеку, где начинается моя антицелевая область (антицель: потеря связи). Я хочу, чтобы он изменился и стал двигаться в своем поведении из моей антицелевой области в целевую. Я (еще) убежден: чем сильнее и болезненнее я устанавливаю линию разделения, оцениваю его и сообщаю ему этим о границах, тем больше шанс, что он изменится, последует в мою целевую область, а я смогу снова почувствовать связь с ним.
   Я борюсь за то, чтобы другой человек состыковался с моими желаниями, с моим миром фантазии, с моими картами мозга, чтобы он понял меня. Я борюсь за то, чтобы он воспринимал меня всерьез, и я борюсь за то, чтобы он был открыт моему процессу, а свои цели отставил в сторону. Я оцениваю его самого и его порядок предпочтений как «деструктивные», в своих формулировках я угрожаю ему потерей определенной связи, которая в текущий момент еще есть, или даже сообщаю ему о потере связи, злясь на него, критикуя и ругаясь. Он должен попасть в конфликт, как и я, должен осознать через боль своего желания связи со мной, изменить свое поведение и принять такое решение, что мне будет лучше. Потому что тогда я перестану стимулировать его боль потери, и ему тоже станет лучше. Если же он не изменится, то моя боль потери станет очень сильной, и (в худшем случае) я буду давать ему презрительную или оскорбительную оценку.
   Из-за моей защиты против боли потери во мне возник конфликт – и я превращаюсь в деструктивного критика. Плохой конец – с интенсивным поиском хеппи-энда.
   Если мы обозначаем человека как «деструктивного критика» или если определяем содержание его высказываний как «деструктивную критику», то мы и сами действуем деструктивно.
   «Деструктивно» – значит «разрушительно, разлагающе».
   Если мы говорим другому человеку: «Ты действуешь разрушительно», – мы сами действуем разрушительно. Почему?
   Деструктивное часто причиняет нам боль, поэтому оно для нас является чем-то злым, плохим, неправильным. Зло удерживает (как кажется) нас от чувства связи. Вместо нее мы чувствуем разделение, боль, страх, отстранение, угрозу, обиду – а мы этого не хотим. Когда зло прекращается, мы достигаем хеппи-энда; зла больше не существует, оно уничтожено. Уничтожение = разрушение = деструктивность.
   Деструктивность возникает всегда от желания того, что что-то должно прекратиться, потому что вы сами плохо себя с этим чувствуете. Деструктивный человек чувствует, что что-то находится в его антицелевой области, и передает сообщение: «Это не подходит». При этом он смотрит на самого себя и свой мир фантазии и берет их в качестве мерила. Мир фантазии и цели другого человека не играют для него в данный момент никакой роли.
   Мы называем критика деструктивным потому, что при этом смотрим на собственный мир фантазии, а «выражение» критика не находится в нашей целевой области. Мы желаем связи и хотим, чтобы деструктивность прекратилась, и поэтому мы становимся сами деструктивны против деструктивности.
   Как только я осознаю это, я смотрю на зло и деструктивность новыми глазами. Я вижу это как болезненную часть всеохватывающего добра. Итак, если я хочу уничтожить зло, то я борюсь против чего-то болезненного за лучшее равновесие, однако «на самом деле» я борюсь против части всеохватывающего добра. Я тоже являюсь частью всеохватывающего добра. Мой вывод: здесь борются друг с другом противоположные цели, оба обороняются против боли потери, никто не хочет отпускать, прощаться и желать другому всего хорошего для его цели.
   Все равно, как распределены роли и цели, для нас обоих возможен хеппи-энд, если мы интегрируем и прощание, и уступку, и отпускание! Кому при этом приходится отпустить какую цель, всегда зависит от того, каковы предпосылки, то есть каков порядок предпочтений желаний у обоих и насколько сильно оба к этому привязаны. Если у одного из нас главное желание – это общность, а у другого нет, он не может отпустить свою индивидуальную цель, то тогда шанса на общность нет. Нужно отпустить это и пережить процесс прощания, чтобы достичь хеппи-энда. Хеппи-энду препятствует тот момент, когда мы застреваем в роли носителя проблемы. Это происходит, когда цель и не достигается, и не отпускается. В нашем обществе это случается очень часто, потому что у нас не принято полностью прощаться с желанием, что приводит к новой силе. Необходимый процесс переработки не принимается во внимание, его ценность снижается, или даже борются с ним. Из-за этого люди застревают в слабости, вызванной потерей. В таком состоянии существует цель избежать слабости, с оценкой: проиграть – это слабость, это плохо, выиграть – это хорошо, это сила.
   При контакте с человеком, который четко следует своей цели, всеми средствами обороняется от потери и не может отпустить, ни у кого нет шанса на общность. Исключение: если у вас одинаковые цели.
//-- Плохие концовки --//
   В дальнейшем мы сконцентрируемся на путях решения, которые можем обходить, если застряли в качестве носителей проблемы.
   Я как носитель проблемы нахожусь на пути к исполнению своего желания, и вдруг меня прерывают. В этой остановке невозможно ни исполнение желания, ни отказ от него, ни даже прощание с желанием. Я застреваю в бэд-энде – с поиском хеппи-энда. Либо я ищу установления старого равновесия, потому что остановка вывела меня из равновесия, либо я ищу нового равновесия, потому что остановка помешала мне достичь его. В этой связи я могу задать себе следующие вопросы:
   1. Чего мне не хватает?
   2. Чего у меня слишком много?
   При вопросе «Чего мне не хватает?» я концентрируюсь на равновесии, которого хочу достичь. В психотерапии это называется «ориентацией на решение».
   При вопросе «Чего у меня слишком много?» – концентрируюсь на дисбалансе, от которого хочу избавиться. В психотерапии это называется «ориентацией на проблему».
   Оба пути могут привести к наилучшему балансу, к решению, к хеппи-энду. Конечно, мне нужно контролировать процесс и наблюдать: когда какой вопрос мне действительно помогает.
   1. Чего мне не хватает?
   • Внутренняя активность: в своем мире фантазии я ищу новой информации, новой точки зрения, новой связи, благодаря которой почувствую себя лучше. Для этого я сам размышляю и пробую в своем мире фантазии различные мысли, ведущие к связи, пока не найду то, что продвинет меня на шаг дальше. Или я читаю книги, или разговариваю с людьми, которые предлагают мне новые взгляды. Если я нашел новое равновесие, я что-то начинаю понимать, вижу новую взаимосвязь, благодаря которой чувствую себя лучше. Я чувствую новую связь, в которой интегрировано все предыдущее. Хеппи-энд.
   • Внешняя активность: я ищу новой способности, которую могу натренировать и благодаря которой буду лучше «владеть» ситуацией. Или же я ищу новых переживаний, контакта, опыта, благодаря которым смогу лучше понять ситуацию, потому что я сам испытал это. В обоих случаях я чувствую связь. Хеппи-энд.
   2. Чего у меня слишком много?
   • Внутренняя активность: я испытываю мешающий мне дисбаланс, «слепленность», «столкновение интересов» и ищу в своем мире фантазии новую точку зрения, нового различения, благодаря которому почувствую себя лучше. Для этого я самостоятельно размышляю и пробую в своем мире фантазии различные направления мысли, ведущие к различению или разделению, пока не нахожу то, которое позволяет мне чувствовать себя лучше, чем раньше. Или я читаю книги, или я говорю с людьми, которые предлагают мне новые различия. Если я нашел новое равновесие, я вижу новое различие, с которым в целом чувствую себя лучше. Благодаря этому я ощущаю связь, в которой все предыдущее уложилось заново. Хеппи-энд.
   • Внешняя активность: я ищу того, как я могу успешно блокировать определенную мешающую мне модель поведения или мышления (= способность) и больше не проявлять ее активно. Или же я ищу того, как мне при всем уважении избежать контакта с целями другого человека или группы людей, уйти с их пути или закончить контакт с ними. Я больше не нахожусь в распоряжении этих целей. В то же время я думаю: «Вы совершенны такие, какие есть, вы относитесь к универсальной связи так же, как и все остальное. Я желаю вам всего самого лучшего для достижения ваших целей». Если я чувствую грусть, значит, я полностью прохожу весь процесс переработки. Потом у меня появится больше ясности, и в этой ясности – больше связи высшего порядка. Хеппи-энд.
   Эти четыре направления постоянно взаимодействуют при поиске хеппи-энда. Если я застреваю в одном направлении, я могу стать более подвижным, осознавая другие направления – возможно ли туда совершить следующий шаг.
   Если другие люди поддерживают меня и находятся в моем распоряжении, хотят помочь, то они должны максимально возможно понять меня и мою проблему/цель и состыковаться с ней. Они должны принимать меня всерьез, когда я сообщаю им, чего мне не хватает или чего слишком много. Они должны быть открыты любым последствиям моего хеппи-энда.
   Поскольку у меня есть цель, мои «естественные» оценки, моя обратная связь для окружающих могут звучать, например, так:
   «Ты не состыковался с моей проблемой».
   «Ты меня не понимаешь».
   «То, что ты говоришь/делаешь, мне не помогает, мне нужно кое-что получше».
   «Это мне не подходит. Это мешает мне/нарушает мое равновесие».
   «Ты недостаточно открыт мне, у тебя самого здесь проблема. В моем мире фантазии твоя проблема заключается в том, что ты…»
   Если мой помощник не может серьезно воспринять мою оценку, чувствует себя обиженным и сам скатывается в роль носителя проблемы, то каждый из нас преследует свою собственную цель. Он не может на самом деле предоставить себя мне для моего хеппи-энда и новой связи. Как носитель проблемы он сам ищет связи, он не нашел ее в моей обратной связи или даже потерял ее благодаря моей обратной связи. Если для него моя обратная связь отвечает за его боль потери (а не его собственное желание связи), то он проецирует на мою обратную связь свою деструктивность. Однако моя «истинная» цель – показать ему конструктивным образом свои границы («Здесь к хеппи-энду не пройти!») и привести его туда, где он сможет лучше понять меня и помочь в решении моей проблемы. Своей обратной связью я показал ему, где мне не хватает связи, и таким образом я косвенно предложил ему новую связь.
   Если теперь я хочу избежать борьбы с другим носителем проблемы на тему того, кто первый должен достичь своей цели, то я ищу отдельного пути. Или я отставляю в сторону свой собственный поиск нового баланса. Я уступаю, отпускаю и перехожу в роль заместителя. Я предоставляю себя в распоряжение другого человека и сочувственно сообщаю ему, что мне очень жаль, что моя обратная связь обидела его. Я пытаюсь понять его и состыковаться с его картой мозга. Так я первым предлагаю ему хеппи-энд.
   Однако такой шаг не всегда прост, поскольку иногда отпускать свои цели больно, потому что мой поиск прерывается и я остаюсь с бэд-эндом. Кроме того, я чувствую боль потери, если сталкиваюсь с тем, что другой человек не может по-настоящему предоставить себя в мое распоряжение. Больно переживать то, что у нас разные цели, потому что из-за этого я теряю определенную близость и связь с другим человеком. Лучше сказать: мое чувство связи, которое я проецировал на наш контакт, приводит к разочарованию. Если я не обороняюсь против этой боли потери, я могу видеть его как болезненную часть универсальной связи и переработать ее. Другого человека я вижу, как и раньше, «совершенным в том виде, каков он есть». После этого я нахожу новую силу, я лучше ознакомился с другим человеком и разницей между нами, я заново ориентируюсь и снова обращаюсь к своему поиску, который я прервал.
   В дальнейшем мы сконцентрируем свой взгляд еще больше на проблеме и путях к хеппи-энду.
   Я чувствую проблему, если я стремлюсь к хеппи-энду, которого я до сих пор не достиг. Я ищу восстановления утерянного равновесия или установления нового равновесия. При этом мой поиск хеппи-энда может полностью заново возникнуть в настоящем. Что-то идет не так, как я хотел. Или мой поиск хеппи-энда уже есть давно, но я просто забыл о нем, а теперь текущая ситуация болезненным образом напомнила мне об этом. Возможно, другие люди обратились ко мне именно потому, что восприняли во мне этот дисбаланс (бэд-энд), или же они сознательно или бессознательно играли роли заместителей, состыковались своим поведением с моими картами мозга и снова активировали неразрешенную боль, или затронули другое воспоминание в моей карте мозга.
   Давайте прольем свет на уже давно имеющийся в нас бессознательный плохой конец: когда-то в прошлом начался поиск хеппи-энда, но тогда я чувствовал определенную связь или хотел достичь цели, и этому помешали. Мое чувство связи или мое стремление к равновесию было прервано. От этого я ощутил боль потери, утраты. Обычно боль потери можно постепенно переработать, дав себе волю выплакаться, отпустив в этой точке свой поиск связи. Однако если нас прерывают в этом процессе переработки или же у нас нет внутренней или внешней атмосферы, подходящей для осуществления этого процесса, соответствующая карта мозга остается в состоянии боли и фиксируется. Это я воспринимаю как бэд-энд и с этих пор ищу хеппи-энда для этой карты мозга. Чем дольше сохраняется ситуация бэд-энда и поиск хеппи-энда, тем больше они погружаются в наше подсознание. Я привыкаю к этому состоянию поиска и в какой-то момент перестаю его отслеживать. Благодаря нынешнему событию, которое стыкуется с соответствующей картой мозга, я снова осознаю этот поиск в виде «проблемы».
   Что мне нужно, чтобы достичь хеппи-энда для своей карты мозга? Могут проявляться следующие возможности.
   1. Жертва/виновник.
   Существуют потери, когда другой человек причиняет мне физическое или душевное страдание. Он намеренно или непреднамеренно вел себя так, что мое чувство связи было утеряно, и я почувствовал боль потери. Телесная боль – это тоже боль потери. При этом я стал жертвой, а он – виновником. С тех пор моя карта мозга представляет мне такое разделение: жертва/виновник. В то же время мой мозг проецирует это состояние на тех окружающих, у которых есть сходные карты мозга. По этой причине в нынешних ситуациях, которые похожи на ситуации тогда пережитой боли, у меня возникают фантомные проблемы.
   При проекции фантомной проблемы на мое окружение я снова становлюсь жертвой и непреднамеренно наделяю другого ролью виновника, если он предоставляет себя в мое распоряжение. Или же я сам беру на себя роль виновника, с которой я столкнулся тогда, и непреднамеренно даю другому человеку роль жертвы. Или же я наблюдаю ситуацию с жертвой и преступником – как стороннее третье лицо (в фильме, по телевизору, наблюдая ситуацию).
   В этот момент моя карта мозга развивается дальше, благодаря тому что происходит состыковка с ней путем понимания или похожего поведения, то есть если прошлая ситуация возникает в памяти, и я могу в настоящем развить это до новой связи. При этом вовсе не обязательно, чтобы я вспоминал прошлое. Достаточно намека на похожую ситуацию в настоящем в комбинации с дальнейшим развитием до эффективной связи. Это связь, в которой исчезает деление на жертву/виновника, и снова проявляется равноправие (например, через фантазию, что как жертва, так и виновник исходно ищут связи = универсальная связь). Хеппи-энд.
   Если опыт потери произошел недавно, то виновник может непосредственно позаботиться о хеппи-энде, подойдя ко мне и сказав мне: «Мне так жаль… я больше так не буду!», – таким образом предложив мне компенсацию. Компенсацией может быть, например, готовность принять последствия своего действия и просто, не оправдываясь, выслушать мое объяснение, насколько мне было больно, поддержать мои слезы, посочувствовать и с пониманием отнестись к этому. При этом в идеальном случае я одновременно чувствую, что такая ситуация не повторится в будущем, потому что теперь оба извлекли из этого урок. Примирение. Новая связь с интегрированным опытом. Хеппи-энд.
   Если же он не подходит ко мне, то у меня есть возможность проецировать глубокую универсальную связь на нас обоих и самостоятельно дать себе хеппи-энд.
   2. Утраченный контакт с другим человеком.
   Существует опыт потери, когда я теряю связь с другим человеком. В моих отношениях с этим человеком что-то еще не улажено, и я (бессознательно) ищу хеппи-энда. Моя карта мозга для отношений развивается дальше в тот момент, когда другой человек ведет себя похоже на того человека, контакт с которым я утратил, и я могу испытать с ним новую связь. Иногда достаточно просто сочувствующего понимания от этого человека, когда я рассказываю ему о том человеке, с которым я потерял связь. Я могу взять фотографии или обратиться к другим воспоминаниям, думать о хороших временах, представлять себе в фантазии прошлую связь с ним, дать ему в своем сердце место и позволить себе поплакать. Так во мне возникает новая связь высшего порядка.
   3. Утраченный контакт с самим собой.
   Я чувствую в себе утраченную боль потери или замечаю, что проецирую на окружающих свои фантомные проблемы и ищу решения. Моя соответствующая карта мозга развивается в тот момент, когда я могу спроецировать самого себя. Я ищу аватара, который представляет меня самого. Либо я создаю иллюзию при помощи куклы, проецирую с помощью своей силы воображения на нее самого себя и даю себе то, чего мне не хватает; таким путем я создаю в себе новую связь с самим собой. Либо я нахожу человека, у которого есть похожая проблема, и могу помочь ему, что успешно скажется и на моем чувстве связи; с помощью своих зеркальных нейронов я могу чувствовать эту связь. Хеппи-энд как для него, так и для меня.
   4. Отсутствие атмосферы.
   Во многих моих картах мозга существует непереработанная боль потери, которую я до сих пор не переработал только потому, что мне не хватает подходящей атмосферы. Я осознал своим разумом ситуации утраты, однако в моем эмоциональном мозге пока нет соответствующей приспособленности. Зная, что можно переработать опыт потери и спустя несколько лет с помощью слез, я создаю себе для этого атмосферу. Либо я один отдаюсь чувствам утраты и связанному с этим потоку слез, либо я общаюсь с людьми, которые могут предложить мне подходящие рамки для такой переработки. Эти люди с пониманием относятся к потере, знают о необходимости работы с печалью и открыты всему, что может произойти во мне через эту переработку.
   Предпосылки для работы с печалью задним числом таковы.
   1. Соответствующая карта мозга повторно активирована. В большинстве случаев это происходит благодаря похожей ситуации в настоящем или благодаря интенсивному воспоминанию. Мы опять чувствуем боль.
   2. Я сам чувствую в себе новую связь (новые рамки), например, благодаря мысли, что я даю в своем сердце место тому, что я утратил, или что я желаю другому человеку всего наилучшего для его целей.
   Так же возможно, что мое сопереживание чужому хеппи-энду у других людей приведет к тому, что я сам расплачусь. Здесь из-за сходства активируется моя собственная, еще не освобожденная карта мозга и появляется возможность еще немного переработать собственную боль из-за утраченной ранее связи.
   Однако может быть и так, что полностью независимо от своих неосвобожденных карт мозга мне доводится испытать нечто прекрасное в настоящем. Это затрагивает меня так глубоко, что я плачу. При этом мне, возможно, приходят мысли, почему мне не приходилось испытывать такого раньше, насколько болезненными были мои ситуации раньше, – и я плачу о своем болезненном прошлом и в то же время о своем освобождении благодаря этому чудесному событию, и о этой новой связи, которой я так давно ждал. Наконец-то я могу чувствовать себя счастливым. Хеппи-энд.
   Если я таким или другим способом достиг своей цели, продвинулся из дисбаланса в новое равновесие, в моей карте мозга плохой конец превращается в хеппи-энд, то я могу опять вернуться на исходную позицию, войти в роль наблюдателя и наслаждаться счастливым потоком – пока что-то опять не выбросит меня в роль носителя проблемы.
   Если я сам понимаю себя со своими проблемами, то я могу понять лучше других людей с их проблемами. Я могу точнее нарисовать в своей фантазии, что происходит в носителе проблемы, когда он связан со «старыми» проблемами из своего прошлого, или если ему приходится расстаться из-за меня со своим желанием связи. Таким образом, для меня любой деструктивный критик превращается в носителя проблемы. Это человек, который так же ищет связи, как и я, с тем лишь отличием, что он ищет связи в своем мозге в другом месте, чем я. Наши миры фантазии отличаются друг от друга.
//-- Волшебство --//
   Теперь мы рассмотрим такой вид проблем, которые возникают в настоящем из-за нашего окружения – из-за совершенно свежего переживания потери. При этом мы сконцентрируемся на ситуации, в которой мы сталкиваемся с негативным, как кажется, поведением другого человека. Вспомните начало книги.
   В обыденной жизни я встречаю человека, который начинает меня сразу же или через некоторое время критиковать и оценивать. Я слышу у него надменный тон, много обобщающих («слепленных») формулировок, нападки и защиту. Он передает какую-то взаимосвязь неверно и разорванно, какая-то точка зрения или вещь не узнается и не признается, он ее полностью исключает, обесценивает, разносит, лишает достоинств или критикует, в экстремальном случае даже презирает.
   А теперь?
   Симсалабим! Теперь я могу понять его.
   По крайней мере, я в это верю в своем мире фантазии.
   Я больше не воспринимаю его высказывания лично и чувствую себя при этом уравновешенно.
   Мой «волшебный» взгляд таков.
   Он ищет определенной формы связи – как и я.
   Он живет в другом мире фантазии, чем я.
   В определенных местах он борется против боли потери и не хочет там ничего отпускать, как это временами делаю и я.
   Он преследует цель, как и я преследую свою цель. Он оценивает, как и я оцениваю. Он проецирует своим мозгом на свое окружение, как и я проецирую своим мозгом на свое окружение и представляю, что там происходит. Он хочет, чтобы его окружение состыковалось с его зафиксированной в болезненном состоянии картой мозга и проявило понимание, так же и я хочу понимания.
   Другой человек совершенен таков, каков он есть. Его мир фантазии вырос таким, каким он вырос, и он наверняка содержит ту или другую непереработанную боль потери в какой-то карте мозга – потому что он является носителем проблемы и ищет хеппи-энда. Либо из-за меня реактивировался бэд-энд из его прошлого, либо я обидел его тем, что мои действия не соответствовали его желаниям и целям, что нахожусь в его антицелевой области, и теперь он показывает мне свою оценку. Все полностью «нормально».
   Если я могу это видеть вот так, то я нахожусь в роли наблюдателя и не чувствую, что на меня нападают.
   Если я и дальше нахожусь в роли наблюдателя, не предоставляю себя никакой цели и живу в бесцельности, то я открыт всему и сочувствую. Я говорю себе: «Оно совершенно такое, какое есть в этот момент. У меня нет цели, я бесцелен. Любая боль и любое страдание – это болезненные части универсальной связи, они имеют место быть. Это есть. Все, что существует, существует. Все связано друг с другом желанием связи и на уровне существования имеет место быть. Что происходит, то должно быть».
   Возможно, я также сталкиваюсь с тем, как что-то внутри этой роли наблюдателя начинает управлять мной. Я делаю что-то, не чувствуя, что я это делаю. Я действую, однако я не тот, кто действует.
   Происходит действие.
   А я в равновесии это наблюдаю…
   Если бы я хотел, я бы мог еще подробнее проанализировать ситуацию и спросить себя, почему другой человек так ведет себя. Мое полное (спроецированное) объяснение из моего мира фантазии вот такое.
   Я могу представить себе, что его стремление к цели, к новому равновесию очень интенсивно или что его боль от потери равновесия была бы очень большой. Поэтому его борьба и его установка границ такие интенсивные. Его оценка очень болезненна, она ранит и раздавливает все, что находится в его антицелевой области. При этом я вижу, что его неспособность отпустить может привести его к усилению чувств злости, отчаяния и/или мести. Чем интенсивнее его желание определенной связи, тем болезненнее его оценка. Вкратце: его интенсивность – это следствие сильной боли, которую он как раз испытывает или уже испытывал и до сих пор не смог довести до хеппи-энда.
   Все, что не стыкуется с его нынешними активированными картами мозга, он критикует с соответствующей интенсивностью и исключает. Это не относится к его цели. Исключение того, что не имеет к ней отношения, приводит его в его чувствах ближе к его цели. Поэтому это исключение представляет для него определенный промежуточный хеппи-энд.
   Для стыковки с его картой мозга и более глубокой связи ему нужен заместитель или аватар. Его жесткие оценки и границы настойчиво требуют от других людей вблизи него, чтобы они находились в роли (при условии, что они предоставляют себя в распоряжение). Чтобы стыковка с его картой мозга произошла оптимальным образом, он исключает все, что к ней не подходит. Поэтому люди в роли аватара или заместителя при контакте с ним чувствуют себя ограниченно, люди чувствуют, что именно он их не понимает и не «видит». При контакте с ним я чувствую его границы и из-за этого принимаю форму какой-то роли. Если я хочу связи с ним и хочу состыковаться с его картой мозга, то я должен жить в этой форме. Если же я долго в этой роли не выдерживаю, поскольку у меня постоянно возникает чувство, что я не могу свободно жить и отрицаю себя самого, то мне приходится отказаться от связи с ним, отстраниться от его цели и больше не быть в его распоряжении.
   Если другой человек ищет в какой-то части своей личности не только стыковки со своими картами мозга, но и дальнейшего развития в направлении хеппи-энда, то за его поведением может скрываться косвенное послание: «Посмотри, я нахожусь как раз в этом состоянии. Вот так я думаю и чувствую себя в этой связи со своими целями и антицелевыми областями. Я ищу новой связи, которая состыкуется и обойдется со мной так, что я с ее помощью смогу развить свои карты мозга до хеппи-энда. При этом я могу точно чувствовать, что для меня действенно, а что нет. Эту оценку я отчетливо проявляю». Он желает совершенно определенной связи и демонстрирует мне своим поведением то, каким образом он раньше сам потерял связь. Он живет своей картой мозга, зафиксированной бэд-эндом, и проецирует ее на меня. При этом он замечает, что это не совсем подходит. Он критикует меня, потому что я не стыкуюсь правильно с его миром фантазии, и он критикует меня таким образом, который сам раньше познал. Через его поведение я могу пережить и почувствовать, как он был оскорблен раньше, как ему пришлось страдать от жесткости других людей, как его оставляли другие люди, как его игнорировали, как его ранили, и я могу через это лучше понять его поведение. Я яснее отличаю его проекции на меня от себя самого.
   Опять же, в своем поведении он может бессознательно чувствовать глубокую связь со своими родителями (со своими корнями), поскольку он ведет себя так же, как и его родители когда-то. Или же раньше ему приходилось сталкиваться с тем, что такое поведение приводило к некоторой связи с его родителями, потому что из-за этого они обращали на него внимание и выясняли с ним отношения (даже если и наказывали его).
   При этом, вероятно, его общей целью является возможность испытать в контакте со мной то, что его поведение ничего не значит для другого человека. Развитием его карты мозга может быть такой случай, если у меня не будет проблем с его оценкой, если я не испугаюсь его, а смогу открыто и свободно обращаться с этим (к чему может относиться и ясное, открытое и дружеское определение границ). Он хочет почувствовать, что я устраиваю эмоциональную дистанцию не из страха боли, а что я остаюсь с ним в глубокой связи. Он хочет пережить то, что я понимаю его дистанцию и на определенном уровне признаю ее как то, что имеет место быть. Ведь тогда я перехожу из своей роли носителя проблемы в роль наблюдателя или заместителя, я могу отпустить свои индивидуальные цели и в первую очередь буду предоставлен ему для его целей. Я предоставлю ему подходящие ему рамки, и теперь у его карт мозга появится шанс развиться дальше.
   Для себя самого эта ситуация может в это же время представлять зеркало. Могу или хочу ли я в текущий момент отпустить свою цель? Я сам обороняюсь от потери, есть ли у меня из-за этого конфликты? Или у меня все ясно?
   Если я как заместитель могу сочувственно предоставить себя ему и если я этого хочу, то я веду себя так, как описано в следующем разделе «Искусство чуткой поддержки».
   Если же другой человек своей критикой активировал во мне карту мозга с плохим концом или разочаровал меня в моем определенном желании связи, то я снова становлюсь носителем проблемы. Я думаю: «Ага, я сейчас чувствую потерю связи с ним, которой я как раз искал. Мы оба носители проблемы, каждый из нас преследует свою собственную цель, и мне придется оставить свою цель определенной общности».
   При моем поиске связи мне было показано: «Так туда не пройти!» Мое чувство боли – это боль потери, которая идет вместе с естественным чувством слабости. Эта слабость является началом переработки этой потери. Так произошло, значит, так должно было случиться. Я приклеиваю себе пластырь из хеппи-энда на свою раненую душу, то есть я думаю об универсальной связи и даю себе время.
   Мой личный хеппи-энд – это вообразить в своем мире фантазии универсальную связь высшего порядка (то есть что каждый ищет связи). Я «вижу» своим волшебным взглядом, что его сильная цель, а с ней и его взгляды, несущие разделение и оценку, представляют собой для меня болезненную часть универсальной связи. Каждый бэд-энд – это болезненная часть универсальной связи. Любая деструктивность является болезненной часть вездесущей конструктивности.
   Однако если я вижу так в своем мире фантазии, то это вовсе не значит, что теперь я знаю лучше него, чего ему не хватает. Это значит лишь, что я нашел в своем мире фантазии точку зрения, которая позволяет мне чувствовать себя примирившимся со всем. Он ищет хеппи-энда, и я ищу хеппи-энда. Мы оба является носителями проблемы с разными, мешающими друг другу целями – но на вышестоящем уровне у нас одна цель, мы хотим найти связь.
   Теперь я не принимаю лично его ранящее поведение или его оскорбления. Мой мир фантазии равноценно стоит рядом с его миром и со всеми другими мирами фантазии. При этом я преследую свою собственную цель – проецировать универсальную связь высшего уровня в качестве общего фона. Поскольку в этом отношении я сам себе жюри, я могу точно знать, что относится к моей цели, а что нет, что меня поддерживает, а что мне мешает. Тот, из-за которого я чувствую себя раненым или оскорбленным, со своей целью не подходит к моей цели. Мое чувство страдания сообщает мне: «Так ты не пройдешь туда!» Поэтому сейчас я не предоставляю себя в его распоряжение, а концентрируюсь на своей цели: моя фантазия универсальной связи, в которой я вижу интегрированным и его поиск связи. В то же время я от всего сердца желаю ему всего самого наилучшего для его целей.
   Если из-за поведения другого человека мне пришлось не только отказаться от открытости и гармонии, но и пришлось понести дополнительные потери, например (с моей точки зрения), «неверные» утверждения обо мне, из-за чего другие люди стали меня избегать, то я воспринимаю это как прорыв плотины. Даже если кто-то, ненамеренно и не зная, сделал что-то, из-за чего мне приходится испытывать боль потери, я могу воспринимать это как прорыв плотины. Если это случилось, это должно было случиться. Я прощаюсь с тем, что потерял, и это может быть иногда связано с очень интенсивными слезами, но без злобы, я снова привожу все в порядок, заново ориентируюсь, укрепляю свою защиту и устанавливаю предупреждающую сигнализацию.
   Если в следующий раз мое чувство предупредит меня об опасности, то я отойду немного в сторону, уйду с пути, укреплю свои границы, защищусь от опасности, которая угрожает моим собственным целям, и в то же время я буду рассматривать другого человека и эту угрозу как «совершенные». Я никого не упрекаю, не злюсь, я просто вижу: оно таково, каково есть. У другого человека «лишь» другие цели в его мире фантазии, которые интенсивно противостоят моим целям. Однако наши миры фантазии находятся рядом друг с другом, они равноценны. Мы оба люди с желанием глубокой связи. У каждого есть желание именно там, где оно ему нужно.
   Я желаю себе во Вселенной всего самого лучшего для всех моих целей. И то, что дарит мне Вселенная, я принимаю как самое лучшее для меня.
   Я желаю всего самого лучшего и другим людям для их целей. Пусть Вселенная подарит им то, что им нужно. При этом я не знаю, является ли то, что они получат от Вселенной, лучшим для них. Это могут оценить только они сами в своем собственном мире фантазии.
   Таким образом, я снова нахожусь в равновесии с самим собой, перехожу в роль наблюдателя и наслаждаюсь потоком.
   Возможно, я снова встречу после этого человека, у которого мир фантазии очень похож на мой. Он, как и я, «видит» в своей фантазии универсальную связь в нашем общем поиске связи. Он видит повсюду свои желания. В то же время он видит и универсальное различие, что каждый человек живет в своей фантазии и ищет различных индивидуальных форм связи.
   Здорово находиться вместе с этим человеком в роли наблюдателя, общаться о различиях миров фантазии, вместе зреть в этом и взаимно побуждать к развитию все возможные карты мозга.
   Счастливый поток.

Искусство конструктивной критики

Собственно говоря, понятие «конструктивный критик» больше мне не подходит. Я хотел бы назвать это по-другому.

Искусство чуткой поддержки

   После того как я подробно рассмотрел роль наблюдателя и роль носителя проблемы, я перехожу к роли заместителя для других людей, которые как раз являются носителями проблемы и требуют помощи.
   Если я занимаю роль заместителя, я не просто вживаюсь в роль как при семейных расстановках, я размышляю, как другой человек может достичь хеппи-энда. Я делаю ему предложения, исходя из своих мыслей и чувств. При этом я постоянно осознаю, что:
   • мы все глубоко связаны друг с другом;
   • у каждого есть свой собственный мир фантазии, и все миры фантазии равноправны, потому что каждый мир фантазии служит тому, кто его разработал;
   • у меня есть определенные личные цели, которыми я пренебрегаю, но которые постоянно как-то действуют на то, что я предлагаю. Поэтому у меня есть скрытая оценка и я, по крайней мере, бессознательно разделяю на «это подходит» и «это не подходит»;
   • у любого другого человека есть другие цели. Многие из них схожи с моими целями, а многие отличаются. Однако цели никогда не могут быть полностью идентичны, потому что стоящие за ними миры фантазии никогда не бывают идентичны, потому что они развились благодаря различным жизненным путям.
   Так что если я хочу чутко поддержать другого человека, то я сначала перепроверяю, верно ли я воспринял его мир фантазии, пересказывая его своими словами и смотря, подтверждает ли этот человек мои формулировки.
   «Я предполагаю, что ты думаешь/видишь/чувствуешь, что это правильно?»
   «Нет, на самом деле я имею в виду, что…»
   «Ах так. Итак, ты считаешь, что…»
   «Да, точно».
   В этот момент я могу состыковаться своим миром фантазии с его миром фантазии. Если я хочу успешно поддержать кого-то, то я должен сначала научиться понимать его и его проблему/цель, сначала должен быть учеником у него до тех пор, пока не пойму его, и он это не подтвердит.
   Если я не делаю этого, то мне придется жить с последствиями непонимания, которое, вероятно, возникнет между нами. Эти последствия такие: защитная позиция этого человека против моих идей, потому что он не чувствует себя понятым; обида этого человека, потому что своими картами мозга он характеризует мои идеи иначе, чем я имел в виду; он что-то проецирует на меня, чем я не являюсь; критика этим человеком моих идей.
   Если человек борется за «правильную» для него помощь, он совершенно прав, потому что ему как раз ее не хватает. Для меня остается вопрос, хочу я помогать или нет. Если да, то я должен постараться и найти верный для него вариант или сделать именно то, чего он желает.
   Если я понял другого человека, а он подтвердил мое понимание, то я могу теперь сообщить ему, как я себя чувствую с его миром фантазии и его целями. Этим я даю ему новую информацию о своей внутренней жизни и своем восприятии. Исходя из моего мира фантазии, я могу предложить ему то, какая именно техника или способность, возможно, поможет ему достичь его целей или лучшего хеппи-энда. При этом моя главная цель всегда – помочь другому человеку своей идеей, состыковаться с имеющимся в его мозге и дать ему шанс какого-то дальнейшего развития. Только он может воспринимать и решать, помогают мои предложения ему или нет. Поэтому только он со своей обратной связью является для меня мерилом того, может ли моя помощь действительно быть ему полезной. Я всегда наблюдаю. Что ему помогает? Что действует?
   Если мои импульсы и предложения действительно влияют на что-то у него, то я остаюсь открытым всем последствиям. Если он рыдает, то я просто нахожусь рядом и понимаю, что в это время он что-то перерабатывает. Далее я предоставляю ему то, что он будет делать со своим хеппи-эндом и в каком направлении пойдет его развитие. Если он пойдет в направлении, которое не соответствует моим целям, то я держусь отдельно, полагаясь на то, что Вселенная и его бессознательное ведут его «правильно», я уважаю его и его путь и желаю ему самого лучшего.
   Может быть, что уже при интенсивном знакомстве и чувстве его мира фантазии я все сильнее чувствую, что мои импульсы помощи не подойдут ему. В этом случае внутренне я могу подготовиться к тому, чтобы столкнуться с установлением границ и исключением в качестве последствий моих предложений. Чтобы потом я мог сказать, что испробовал все, я могу, несмотря на это, высказать свои идеи и посмотреть, как другой человек реагирует на это. Тогда у меня есть выбор, и я должен жить с соответствующими последствиями.
   Если другой человек хочет меня понять и задает мне вопросы, я так долго нахожусь в его распоряжении со своими объяснениями, пока не смогу сказать: «Да, теперь ты понял, что я имею в виду».
   Если другой человек отказывается от того, чтобы понять меня, или у него больше нет интереса к моим идеям, то я отпускаю это. Из-за его отсутствия интереса или установленных границ я освобождаюсь от своей роли помощника-заместителя. Я отказываюсь от своей цели понимания, вижу, что мои идеи не находятся в целевой области другого человека, и знаю, что он всегда может сделать свободный выбор. В то же время я чувствую себя и дальше глубоко связанным с ним, полагаюсь на то, что он чувствует мою готовность и подойдет ко мне снова, если захочет что-то узнать. Как и раньше, я вижу, что наши миры фантазии и цели равноправны, я вижу наш общий поиск связи и желаю ему для его целей всего самого наилучшего.
   Ключевые слова-шпаргалки на каждый день.
   Я оказываю чуткую поддержку.
   • Связь со всем.
   • Равноценные миры фантазии и цели.
   • Я понял этого человека?
   • Что я хочу предложить ему для его целей и дальнейшего развития?
   • Он меня понял?
   • Это ему помогает?
   • У каждого остается свободный выбор.
   • Я желаю всем самого лучшего.
   Следует различать следующее.
   Если при помощи у меня есть какое-то желание, которое другой человек должен понять, если я стремлюсь к тому, чтобы он это понял, то это никакая не чуткая поддержка. В этом случае я преследую собственную цель и хочу, чтобы другой человек был в моем распоряжении, чтобы мне самому достичь этой цели. Я хочу достичь связи с помощью другого человека. Если я скажу ему, что он что-то делает неправильно, то это естественная оценка, которая соотносится с моими целями. Эта моя оценка может представлять для другого человека деструктивную критику, потому что я не привязываюсь к его целям, а хочу убедить его в своих целях и таким путем исключаю его цели.
   Если другой человек исправляется, следует моей оценке, понимает меня и приспосабливается к моей цели или даже перенимает мою цель в свой мир фантазии, то я чувствую хеппи-энд.
   Если же он не поддается убеждению и крепко держится за свою цель, то следствие этого таково, что мне приходится в этом месте отпустить свою цель, и, наверное, я чувствую боль потери. Если эта боль потери экстремально сильна, то я могу переработать ее с помощью слез. Или же я вижу, что я глубоко связан со всем – и с этим человеком тоже – своим поиском связи, и остаюсь связан, и я полагаюсь на то, что Вселенная позже исполнит мое желание или даже предложит хеппи-энд, который окажется еще лучше.

Как научиться воспринимать критику, сохраняя спокойствие

   Решающий момент – это вовсе не то, соответствует ли фактически все написанное «объективной реальности». Решающий момент – это испытать благодаря этим взглядам «эффект», который даст нам уравновешенно и с любовью реагировать на критику при общении с другими людьми и либо освобождаться от раненых чувств, либо использовать их в свою пользу.
   Я рад, если описанные мною взгляды помогают вам по-новому рассматривать критику, по-новому понимать ее, не считать ее унижением вашей личности, если вы можете эффективно применять их лично для себя, например, обнаружив, что у вас есть фантомная проблема и вы ищете хеппи-энда для своей карты мозга.
   Этим последним разделом я предлагаю вам определенную связь между книгой и вашими буднями.
   Предположим, вы заняты обычной бытовой жизнью и не думаете о содержании этой книги, и вдруг вы сталкиваетесь с тем, что ваш партнер или другой близкий вам человек, а может быть, просто какой-то человек, критикует вас – слегка критикует или даже весьма сильно и обидно. Сначала это вызывает неприятные чувства. Возможно, это даже глубоко ранит вас. Внутри себя вы знаете, что эта боль является болью потери. Здесь что-то утрачено. Что? Дружелюбие, связь, гармония, близость, достоинство и открытость. Вы хотите исцелить свою боль потери и используете пластырь с хеппи-эндом: вы опять вспоминаете о возможности глубокой связи (что каждый человек ищет связи) и в своей фантазии видите это как фон этой ситуации – и вы осознаете, что глубокая универсальная связь является частью вашего собственного мира фантазии. Универсальную связь нельзя доказать, в нее можно только поверить, можно иметь какой-то опыт, подтверждающий это. Каждый живет в своем собственном мире фантазии со своими желаниями, целями и оценками.
   Связная цепочка:
   Ранение – боль потери – потеря связи – универсальная связь – собственные миры фантазии.
   Связная цепочка короче:
   Ранение – универсальная связь – собственные миры фантазии.
   Если вы ощущаете обиду или испытываете боль, различайте ее и разделяйте на две составляющие:
   • На уровне желания мы все глубоко связаны друг с другом.
   • Каждый живет в своем собственном мире фантазии.
   Напишите эти цепочки на листке или нарисуйте рисунок 17, или скопируйте его и повесьте там, где он будет постоянно попадаться вам на глаза. Вероятно, через три дня ваш мозг привыкнет к месту, где висит листок, и начнет его пропускать. Поэтому повесьте этот листок на новое место, через три дня на другое место и т. д.

   Рис. 17

   В своей фантазии вы можете также представить себе, как этот рисунок видно на обратной стороне пластыря с хеппи-эндом.
   Постоянно упражняйтесь в этом различении – сначала только в воображении, без реальной боли потери. Постоянной представляйте себе, что вас что-то ранило, а вы реагируете на это чувство этим: «Каждый ищет связи. В этом поиске мы все глубоко связаны друг с другом. При этом у каждого есть его собственный мир фантазии». Позднее вы столкнетесь с тем, что это само собой перенесется на неприятные ситуации в обыденной жизни и позволит вам глубоко в сердце, в основе любой телесной и эмоциональной боли, чувствовать себя уравновешенно и с любовью.
   Возможно, вам поможет еще и это предложение: «Каждый ищет связи соответственно СВОЕМУ СОБСТВЕННОМУ миру фантазии – и тот, кто обижает меня сейчас, и я = связь».
   В заключение я предлагаю вам следующие фантазии.
   Не существует ничего вообще неправильного или злого.
   Не существует критика и критики.
   Существует лишь полотно наполненной любовью универсальной связи, на котором мы смотрим фильм. Название фильма такое: «Последствия возникновения разных миров фантазии, желаний и целей».
   При этом у нас есть выбор, в какой роли принимать участие в этой фантазии. Мы можем быть открытым наблюдателем, который просто бесцельно и сочувственно смотрит этот фильм на экране.
   Мы можем быть экраном наполненной любовью универсальной связи, который предоставлен для того, чтобы на нем мог отразиться фильм. Здесь мы уже не наблюдатели, а заместители.
   Мы можем быть самим фильмом, проигрывая последствия различных миров фантазии, желаний и целей. Здесь мы становимся носителями проблемы.
   Мы свободны в своем выборе того, на какую роль мы обращаем свое внимание, и этим влияем на действие (действительность).
   А кто, собственно говоря, тот, кто делает выбор – между этими тремя ролями?
   Желание связи.

Список источников

   Betram, Wulf & Spitzer, Manfred: Hirnforschung für Neu(ro)gierige; Braintertainment 2.0. Schattauer, Stuttgart 2010.
   Byrne, Rhonda: The Secret – Das Geheimnis. Goldmann / Arkana, München 2007.
   Dahlke, Rüdiger: Die Schicksalsgesetze; Spielregeln fürs Leben. Goldmann / Arkana, München 2009.
   Doidge, Normann: Neustart im Kopf – Wie sich unser Gehirn selbst repariert. Campus Verlag, Frankfurt a. M. 2008.
   Fosar, Grazyna (Hrsg.): Impulse für ein erfülltes Leben. Michaels Verlag, Peiting 2009.
   Gibran, Khalil: Der Prophet. Walter Verlag, Heitersheim 1973.
   Haley, Jay: Typisch Erickson; Muster seiner Arbeit. Junfermann, Padeborn 1993.
   Herrmann, Ulrich (Hrsg.): Neurodidaktik – Grundlagen und Vorschläge für gehirnrechtes Lehren und Lernen. Beltz Verlag, Weinheim und Basel 2006.
   Hüther, Gerald: Die Macht der inneren Bilder – Wie Visionen das Gehirn, den Menschen und die Welt verändern. Vandenhoeck und Ruprecht, Göttingen 2009.
   Mohr, Barbel: Bestellungen beim Universum: ein Handbuch zur Wunscherfüllung. Omega-Verlag, Düsseldorf 1998.
   Rossi, Ernest L.: Gesammelte Schriften von Milton H. Erickson. Carl-Auer-Systeme, Heidelberg 1995.
   Young, William Paul: Die Hütte, ein Wochenende mit Gott. Ullstein Buchverlage, Berlin 2009.
   Видео:
   Law, Jim and Sereda, David: The Voice. Die Stimme des Universums – der Weg zur Erleuchtung. Horizon, 2010.

Благодарности

   Я благодарен всем тем людям, которые поделились со мной своими рассказами об их переживаниях и позволили использовать их в моей первой книге «Я больше вам не подчиняюсь». К сожалению, объем этой книги не позволил использовать их повторно, поскольку новый поток идей и откровений, представленных здесь, резко вырос.
   Я благодарю всех тех людей, которые критически высказались по поводу первой книги, за их вклад в важный процесс того, что благодаря их высказываниям я смог детально разобраться в вопросах работы с критикой.
   Особую благодарность я хочу выразить Жаклин Швиндт за то, что она активно сопровождала меня на моем пути развития и способствовала моим новым открытиям, формированию моих взглядов; она стала для меня зеркалом, наполненным мыслями, и дала мне некоторые импульсы для новых идей и формулировок. Кроме того, я восхищен ею (и могу порекомендовать) как выдающимся организатором свободных системных расстановок (www.wajarri.de).
   Я хочу поблагодарить Майке Циммерман за многие мысли «вдогонку», что возникали у меня, пока она занималась редактированием моей рукописи. Благодаря Майке я приобрел не одну новую идею и описал ее в книге.
   Я благодарен своему издателю Монике Юнеманн и всем сотрудникам издательства Windpferd за их участие – дизайнеру Ричарду Максу, преобразовавшему мои карандашные рисунки в компьютерную графику, корректору Сильвии Люетйохан, сердечно поддержавшей меня, и всем-всем-всем.
   В заключение я хочу поблагодарить Вселенную – за все дисбалансы и все равновесия, за судьбоносные стечения обстоятельств и встречи, благодаря которым я смог извлечь из них полезные для себя уроки.

Об авторе

Олаф Якобсен родился в 1967 году в Ноймюнстере. Получил педагогическое и терапевтическое образование для работы с изучающими игру на фортепиано и пение в Государственной Высшей Школе музыки и в Карлсруэрсском университете. Работал дирижером хоров и оркестров. Основатель свободных системных расстановок, руководитель семинаров, коуч-психолог. С 2009 года проживает в Кельне.
Информация и контакты: www.olafjacobsen.com.

Олаф Якобсен Я больше вам не подчиняюсь. Последствия. Баланс критики и любви

Глава 1 Волшебный взгляд