Даниэла Стил
Счастливчики

   Моим любимым детям,
   Беатрис, Тревору, Тодду, Нику,
   Саманте, Виктории, Ванессе, Максу и Заре.
   Будьте благословенны,
   удачливы и счастливы
   и имейте силу, мужество
   и упорство быть победителями!
   Я так сильно люблю вас,
Мама /ДС

   Благо одного – благо для всех.
Мэри Бейкер-Эдди

   Danielle Steel
   Winners
//-- * * * --//
   Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

   Copyright © 2013 by Danielle Steel
   All rights reserved.
   © Бугрова Ю., перевод на русский язык, 2023
   © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

Глава 1

   Когда снежным январским утром сработал будильник, Лили Томас лежала в постели. На мгновение открыв глаза, она увидела густой снег, кружащий за окнами дома, который ее отец арендовал в Скво-Вэлли, и на секунду ей захотелось перевернуться на другой бок и снова уснуть. Вдалеке слышались взрывы динамитных шашек на лавиноопасных склонах, и она с одного взгляда поняла, что сегодня за день. В сильный снегопад за окнами почти ничего не видно, и если гора открыта, то это ненадолго. Но Лили нравилось кататься в метель. Это была хорошая тренировка, и ей не хотелось пропускать ни дня занятий со своим любимым инструктором Джейсоном Йи.
   Они с отцом приезжали сюда каждый год в рождественские каникулы. Рождество отмечали дома, потом летели в Сан-Франциско, где отец встречался с друзьями и решал деловые вопросы, в основном с венчурными фирмами в Кремниевой долине, а затем они ехали в Скво. Это была традиция, которую Лили любила, да и каталось ей здесь замечательно. Они приезжали сюда с тех пор, как девчонкой она начала заниматься горными лыжами, а три года назад, когда ей было четырнадцать, Лили выиграла на юношеских Олимпийских играх бронзовую медаль в скоростном спуске. И сейчас она готовилась к зимней Олимпиаде, которая должна была состояться через год. На этот раз она надеялась взять «золото».
   Напоследок потянувшись в теплой уютной постели, Лили встала и пошла в душ. По пути она взглянула в окно – по сравнению со вчерашним днем снега прибавилось на полметра – и усмехнулась при мысли о предстоящем утре. Снегопад, пожалуй, слегка скажется на скорости, но Джейсон всегда гонял ее в хвост и в гриву, и это ей в нем нравилось. Она любила кататься с ним, он был круче денверского тренера, который с двенадцати лет готовил ее к Олимпиаде.
   Заняться горными лыжами было идеей отца, а когда у нее стало получаться, именно он подал мысль о скоростном спуске. В ее возрасте он любил кататься на лыжах, учился в основном самостоятельно, причем страстно и катался на любых лыжах без разбора. Уроженец шахтерского городка в Пенсильвании, он сколотил состояние на биржевых спекуляциях, когда ему было немногим больше двадцати, а затем инвестировал в рискованные сделки, которые окупились колоссальной прибылью. В дальнейшем его инвестиции стали более осмотрительными, финансовое положение – надежным, и унаследовать его капитал предстояло Лили. Она об этом никогда не думала, хотя знала, что ей повезло в жизни. Отец всегда во главу угла ставил дисциплину и трудолюбие, и Лили пошла вся в него. Она училась в старшем классе и отлично успевала, была талантливой спортсменкой и надеялась поступить в Университет Лиги плюща. А пока она изо дня в день изнуряла себя подготовкой к Олимпийским играм. Ее мама умерла, когда ей было три, и с тех пор она была отрадой отца и объектом его неустанных забот. Он жил ради нее, и Лили его обожала.
   Билл Томас учился в государственном колледже Пенсильвании. Его отец был шахтером и умер, когда Билл был подростком. О крайней бедности он знал не понаслышке, и единственное, чего хотел в молодости, так это обеспечить хорошую жизнь своей семье, которой надеялся однажды обзавестись. Учеба в Гарвардской школе бизнеса изменила его жизнь. Полученное там образование вкупе с природным деловым чутьем он использовал для достижения всего того, о чем мечтал в детстве. Мать умерла прежде, чем он окончил университет, брат в девятнадцать лет погиб в аварии на шахте. Одному Биллу удалось вырваться в лучшую жизнь, и он никогда не забывал, откуда родом и чего добился. Он был прирожденным бизнесменом и, к пятидесяти двум годам осуществив свои мечты, сейчас работал дома – управлял инвестициями и старался как можно больше времени проводить с Лили. На протяжении четырнадцати лет он был для нее и отцом, и матерью, не переставая безмерно ею гордиться.
   Лили приняла душ, оделась и несколько минут спустя вышла к завтраку в горнолыжных брюках, термобелье и с босыми ногами. Длинные темные волосы были еще влажными от душа – отец, который пил кофе, поднял на нее глаза и улыбнулся.
   – А я думал, ты поваляешься. Погода дрянная.
   При этих его словах снова послышались взрывы. Подъемники еще не работали, но Лили была уверена, что их скоро включат, по крайней мере, на какое-то время.
   – Не хочу терять день, – сказала она, кладя коричневый сахар в овсянку, которую он заказал для нее через обслуживание номеров ближайшего отеля – оттуда в их домик, который они арендовали каждый год, доставляли еду и присылали горничную. – Я, папочка, люблю кататься с Джейсоном, – сказала она, в то время как он снял крышку, под которой на блюде лежали яичница-скрэмбл, бекон и тост из цельнозернового хлеба. – Я столько не съем. – Она скорчила физиономию.
   Лили была худощавая, спортивного телосложения, с потрясающей фигурой и такая же красивая, как ее мама, – темноволосая, с васильковыми глазами и молочной кожей, а широкая улыбка досталась ей от отца. Билл, напротив, был светловолосый и выглядел моложе своих лет. Повторно он не женился и не имел такого желания, пока Лили жила дома. Последние два года он встречался с женщиной по имени Пенни, которая активно строила карьеру, никогда не была замужем и не имела детей. Она много разъезжала по делам своего пиар-агентства и совершенно не заморачивалась из-за того, что самой главной женщиной в жизни Билла была дочь, что именно ей он посвящал большую часть своего времени и слабо интересовался кем-либо еще. Между ним и Пенни существовала негласная договоренность, которая устраивала обоих. Когда выдавалось свободное время и оба находились в одном городе, они проводили вечер вместе, а в остальном каждый жил своей жизнью и не желал большего. И потому им всегда было друг с другом хорошо.
   Пенни была рыжеволосой, симпатичной и полной решимости не покладая рук трудиться над совершенствованием собственного тела, которое она регулярно «корректировала» то в одном месте, то в другом. Биллу нравилось появляться с ней на людях. Она была моложе, но не настолько, чтобы рядом с ней он чувствовал себя глупо.
   Пару раз они даже отдыхали вместе на курортах, которыми занималось ее агентство, что позволяло ей убить двух зайцев сразу. Он никогда не заговаривал с ней о будущем и не имел такого намерения, а она, как женщина независимая, судя по всему, не мечтала об этом ни с ним, ни с кем-либо другим. Ей было сорок два, Лили любила ее и знала, что Пенни можно не опасаться. Отец редко посвящал дочь в свою личную жизнь – семейное время, как сейчас, на отдыхе, они проводили вдвоем. Пока они находились в Скво, Пенни открывала новый курорт на Сен-Бартелеми – Билл никогда не приглашал ее составить им компанию в Скво-Вэлли. Ему нравилось проводить время с Лили – дома у нее была уйма дел: школа, друзья, спорт и внешкольные занятия. Он со страхом думал о том, что однажды она уедет в колледж, и уговаривал ее учиться в Денвере или неподалеку от него, хотя Лили твердо нацелилась на Лигу плюща на Восточном побережье и имела все шансы туда поступить.
   – Ты точно хочешь сегодня кататься? – спросил он к тому моменту, когда она, поковыряв яичницу, принялась за полоску бекона.
   – Гору, скорее всего, закроют рано. Хочу успеть сделать как можно больше заездов. – Она встала из-за стола и пошла одеваться.
   – Если метель усилится, сразу возвращайся.
   Он восхищался ее мастерством и самодисциплиной, но кататься в непогоду – это большой риск. Впрочем, она была разумной девочкой.
   – Конечно, папочка. – Она обернулась к нему, сверкнув улыбкой. – Не переживай, все будет тип-топ. Джейсон знает эту гору как никто.
   Именно поэтому, в частности, Билл нанял его много лет назад. Удовольствие Лили – это важно, но ее безопасность была для него превыше всего. Он уже лишился жены и боялся потерять дочь. Ее мать разогналась на ледяной дороге в Денвере и погибла в двадцать пять лет, оставив его вдовцом с трехлетней дочерью на руках. Он оберегал Лили точно хрустальную вазу.
   Десять минут спустя она вернулась – в свитере поверх термобелья, лыжных брюках и высоких ботинках, держа в руках парку и шлем с символикой олимпийской сборной. Лыжи, ботинки и палки она каждый вечер оставляла в шкафчике на горнолыжной базе, и сейчас ей предстояло добраться туда на автобусе-шаттле, чтобы встретиться с Джейсоном. Она надела парку и застегнула молнию. Билл оторвался от компьютера, за которым он проверял состояние биржевого рынка, и поднял на нее глаза.
   – Классно смотришься, – широко улыбнулся он. Парка и шлем с символикой олимпийской сборной выглядели статусно на любом склоне и выдавали в ней крутую лыжницу. Просто глядя на дочь, он ощущал гордость. – И возвращайся, если станет хуже, – напомнил он, когда она, наклонившись, поцеловала его в макушку на пути к выходу.
   – Так точно, – весело отозвалась она, помахав с порога перчатками, и направилась кататься, пока гору не закрыли. Он был уверен, что это случится к середине дня, и она думала так же.
   Билл поднялся и посмотрел в окно, как она села в шаттл, отправляющийся на базу. Она не видела его, и, глядя на нее, у него замерло сердце. Она была такой красивой, такой юной и так походила на мать, точно они были сестрами. Порой это разбивало его сердце. Невозможно поверить, но сейчас ей было бы тридцать девять. Для него она всегда останется молодой, немногим старше Лили, которой исполнилось семнадцать. Он пошел назад к компьютеру, надеясь, что дочь вернется рано. Снегопад, похоже, усилился, а это значит, что на вершине будет туман. В такую непогоду выходят только самые неустрашимые вроде Лили. Она была похожа на мать, но характером, целеустремленностью и стойкостью пошла в отца. Именно поэтому Билл не сомневался в том, что мастерство и упорные тренировки принесут ей «золото» на следующей Олимпиаде.
   В шаттле по пути на базу Лили успела отправить ЭМС своему бойфренду Джереми и лучшей подруге Веронике. Они были с ней в одной команде и сейчас тренировались в Денвере. У нее просто не было времени заводить друзей вне олимпийской сборной, а с Вероникой она дружила с детского сада. Джереми тотчас прислал в ответ «Люблю тебя», а Вероника ничего не ответила – наверняка еще спала.
   Джейсон ждал ее у шкафчиков, как и договаривались. На нем была куртка горнолыжной школы, на ней – экипировка с олимпийской символикой, и вместе они смотрелись крутыми профи, когда надевали ботинки и лыжи, ставили обувь в шкафчики и, взяв палки, направлялись к подъемнику. Из-за сильного снегопада оба надели маски. Показывая пропуска при выходе на канатную дорогу, Джейсон с усмешкой взглянул на нее и кивнул. Впереди них дожидались своей очереди три человека – кресельный подъемник заработал всего несколько минут назад. Еще два лыжника, как увидела Лили, уже висели высоко в воздухе. Лезть на гору в такой день было умопомрачительной затеей, но она обожала кататься в снегопад – это был настоящий вызов, и Джейсон восхищался ее неудержимостью.
   – В такую погоду из дома выходят либо безумцы, либо юнцы, – рассмеялся он, – либо юные безумцы. Думаю, гору открыли ненадолго.
   Если подъемник функционировал, значит, опасности нет, в противном случае он бы не работал. Сегодня на гору поднимались только хардкорные катальщики, и они с Джейсоном были из их числа. Он был невероятным лыжником, и она тоже. В ее возрасте он побеждал на национальных чемпионатах и к тому же был великолепным наставником. У него она всегда училась чему-то новому, и это только дополняло все, что она осваивала под руководством денверского тренера, который был мастером муштры.
   – Тогда выходит, что я безумна, – весело сказала Лили. – Папа тоже считает, что мы рехнулись.
   Лили уселась на первое свободное кресло, а Джейсон занял следующее, прямо за ней, и тут снова послышался взрыв. Оказавшись высоко в воздухе, Лили посмотрела вниз на деревья и девственно чистый снег и ощутила привычное волнение. На склонах пока не было ни души, эта часть горы была закрыта, а они направлялись к вершине. Ветер хлестал ей в лицо, подъемник ровно гудел, а в остальном царила умиротворяющая тишина, и тут снова и как-то непривычно близко раздался взрыв. Точно они были совсем рядом с ним, ну не странно ли, и в этот самый момент, когда подъемник приближался к расщелине, она увидела, как на большой высоте просвистела длинная змея, взметнувшись подобно гигантской веревке высоко над их головами. Она проследила за ней взглядом и одновременно почувствовала, что стремительно падает. Устремляясь вниз, к снежной расщелине, она даже не успела понять, что это оборвался трос подъемника. Когда она рухнула на склон, все вокруг показалось белым, глаза у нее сами собой закрылись, она провалилась в беспамятство. Она не успела обернуться на Джейсона, когда они парили над землей среди деревьев, и не узнала, что он упал в расщелину и умер в тот же миг.

Глава 2

   Билл все утро смотрел котировки акций индекса Доу Джонса, потом читал «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал», которые ему доставляли из отеля, обслуживающего домик. Время от времени он поглядывал в окно – снегопад усилился, гора уже не просматривалась из-за туманной пелены. Он так и не мог понять – работал ли подъемник, или же гору закрыли. Если еще нет, то в скором времени это непременно случится. Билл не сомневался в том, что с Джейсоном, который знал гору как свои пять пальцев, Лили была в безопасности, но надеялся, что она скоро вернется. Погода была очень паршивой.
   Он нередко встречал ее на базе в обеденное время и сейчас решил отправиться туда. После нескольких спусков в условиях сильного снегопада она, безусловно, измотана. Даже в ее возрасте это тяжеленная нагрузка, требующая сил и концентрации. Он надеялся уговорить ее пообедать, а потом, возможно, поплавать в бассейне отеля или сходить на массаж, что и ему не помешало бы. Он достал куртку, надел шапку и ботинки, и тут вдалеке послышался вой сирены. Он бросил взгляд на часы – разве уже полдень? – но было только половина двенадцатого, а затем мимо окон пролетел вертолет, за ним еще один, и в голове мелькнула мысль, что кто-то потерялся в тумане на вершине горы или пострадал. От этого ему стало не по себе, но он был уверен, что это, конечно же, не Лили, потому что она была с Джейсоном.
   Несколько минут спустя он выехал с парковки на арендованном «Кадиллаке Эскалейд», который идеально подходил для поездки из Сан-Франциско, и направился в сторону горнолыжной базы. Там он увидел несколько машин «Скорой помощи», полицейские автомобили и две пожарные машины, припаркованные как попало, а также горноспасательную команду, выезжающую на снегоходах с санями. Билл сразу забеспокоился, вылез из машины и поспешил к офицеру полиции узнать, что случилось. Подъемник не работал, так что гора, судя по всему, была закрыта. Мимо промчался вертолет, и тут до него дошло, какое количество спасательной техники здесь находилось. Для одного пострадавшего ее было слишком много.
   – Несчастный случай на вершине? – спросил Билл у полицейского, глядя на встревоженные лица стоящих вокруг людей.
   Полицейский указал на подъемник, и Билл увидел провисший трос, хотя сначала не понял, что к чему. Оператор беседовал с врачами «Скорой», тут же стояли, мрачно переговариваясь, горноспасатели.
   – Трос порвался. Пока неизвестно, что произошло. Наверху работают спасатели. Сейчас спускают первых пострадавших. – При этих словах у Билла все внутри похолодело. Оставалось лишь молиться о том, чтобы Лили оказалась на вершине прежде, чем оборвался трос. – Погода ни к черту. На вершине сильный туман.
   «Вертушки» растворились в нем и окончательно пропали из виду. Полицейский сказал Биллу отойти за периметр, огороженный сигнальной лентой, где было выделено место для ожидающих.
   – Там моя дочь, – напряженным голосом проговорил Билл, между тем как ледяной снег и ветер хлестали его по лицу. Можно было лишь догадываться о том, что за кошмар был на вершине, и от вида пострадавших, лежащих на земле, становилось совсем не по себе.
   – Она одна? – Голос полицейского звучал встревоженно. Тем временем все новые спасательные машины прибывали к базе.
   – С инструктором из лыжной школы, Джейсоном Йи. – Полицейский уже видел эту фамилию в списке погибших, но ничего не сказал Биллу. – Ее зовут Лили Томас. На ней парка и шлем олимпийской сборной, – сказал Билл, пытаясь подавить слезы ужаса.
   – Я свяжусь по радио со спасателями и «вертушками», – быстро ответил полицейский. – У нас сильные проблемы из-за тумана и деревьев. Видимость практически нулевая. Пока удалось спустить только двух человек. Пройдите, пожалуйста, туда, сэр, – он снова указал на место за периметром, – как только появится информация, я дам вам знать.
   Билл кивнул и направился к группе встревоженных людей, которых за время его разговора стало больше. Двое из них были родителями лыжных инструкторов, находившихся на горе. В основном здесь были горноспасатели, чуть ранее мимо промчались несколько снегоходов. Все свободные инструкторы были вызваны на подмогу для поисков пострадавших. Оператор подъемника не мог точно сказать, сколько лыжников поднялось в общей сложности, поскольку у большинства были однодневные пропуска. По его словам, подъемник на мгновение заклинило, а следом трос провис, и кресла посыпались вниз одно за другим. Кто-то слышал звук, похожий на громовой раскат и заглушивший динамитные взрывы, которые теперь прекратились. Единственное, что сейчас слышал Билл, – это рев прибывающих спасательных машин и крики людей.
   Еще час спустя с горы спустили сани, которые со всех сторон поддерживали спасатели. Билл рванулся было к ним, но тотчас увидел, что там лежит совсем еще мальчик – на его лице застыло изумленное выражение. Его подняли на носилках в «Скорую помощь», кто-то сказал, что у него сломаны обе ноги, но он был жив. Его старшего брата спустили на санях, покрытых брезентом. Он был мертв. Его поднимали из расщелины на веревках. Младший упал на заснеженный обрыв прямо перед ней. Ситуация ухудшалась прямо на глазах – Билл наблюдал за происходящим, и в его груди нарастала паника. О Джейсоне и Лили никаких новостей не было. Он ждал, а по его щекам текли слезы, но он не замечал этого – снова и снова он подходил к полицейским и пожарным, напоминая о себе и о том, что у Лили была куртка и шлем олимпийской сборной, чтобы ее могли быстро опознать, когда найдут.
   Спасатели на горе все время поддерживали радиосвязь с базой: предупреждали о том, что спускают пострадавших, и объясняли, в каком состоянии те находятся. Пока выживших было только трое, все с переохлаждением, а погибших – двое. Но Лили не было ни среди пострадавших, ни среди погибших. Лишь одному человеку удалось избежать травм – он упал на заснеженный склон с небольшой высоты и, хотя подвергся радиации и обморожению, но, говорят, обошелся без переломов. Теперь Биллу оставалось уповать на то, что Лили тоже повезет. Из головы не шел тот вечер, когда на пороге его дома возник полицейский с известием о том, что ее мать погибла. Она поехала на ужин с подругой и, когда ее машину повело на обледенелой дороге, врезалась в дерево и погибла на месте.
   Затем появились еще одни сани в сопровождении горноспасателей, он увидел знакомую куртку и шлем, рванулся вперед, но люди, тянувшие сани, закричали на него, чтобы убирался с дороги. Он успел метнуться в сторону и увидел ее смертельно бледное лицо с закрытыми глазами. Она была накрыта брезентом и термоодеялом, рукав куртки был оторван, в руке торчал катетер. Билл тотчас подскочил к саням, когда врачи, перекликаясь, поднимали ее в машину. Она была без сознания. Билл прыгнул в «Скорую» следом, сказав, что ее отец, и никто ему не возражал. Двери тотчас захлопнулись, и машина понеслась на полной скорости, а врачи принялись снимать показатели.
   Ее температура была близка к критической, и это, как объяснил врач, возможно, сохранило ей жизнь, несмотря на травмы. Пока они не могли оценить ее состояние, но, судя по положению тела в момент обнаружения – она лежала распростертой в снегу, точно тряпичная кукла, – у нее были повреждены спина и шея. Атмосфера в машине была напряженной – врачи, пытаясь согреть пострадавшую, клали на нее термоодеяла и электрогрелки. К счастью, она провела в снегу всего несколько часов – еще немного, и было бы поздно, но и сейчас опасность еще никоим образом не миновала. Давление оставалось пугающе низким – отец смотрел на дочь опустошенным взглядом и слегка касался ее руки. Она не шевелилась, врачи продолжали снимать показатели, машина, завывая сиреной, неслась вперед на полной скорости. Они домчались до больницы за считаные минуты, на парковке их уже поджидала бригада. Лили была четвертой жертвой аварии на подъемнике.
   Лили сразу повезли в травматологическое отделение, Билл бежал за каталкой. У входа ему преградила дорогу медсестра.
   – Вам придется подождать в приемном покое, сэр, – твердо сказала она, а он яростно сверкнул глазами.
   Никто не посмеет встать у него на пути, когда его дочь находится в таком состоянии. Она одной ногой в могиле. Когда медсестра остановила его, с Лили уже снимали одежду, а бригада врачей и медсестер приступала к осмотру.
   – Там моя дочь, – с мрачным видом произнес Билл, пытаясь обойти преграду. – Вам придется применить силу, – без обиняков добавил он.
   – За этим дело не станет, – так же решительно ответила медсестра. – Вам туда нельзя.
   – Как бы не так, – сказал он, прорываясь в отделение травматологии.
   Лили, уже раздетая, опутанная со всех сторон датчиками и накрытая электроодеялами, лежала в первой смотровой.
   – Как она? – хрипло спросил он у ближайшего врача, который был слишком занят и бросил выразительный взгляд на ординатора, чтобы Билла вывели вон. Врачи спасали ей жизнь. Она была молода и сильна, и они надеялись, что шансы есть, но ничего обещать не могли, потому что еще не оценили тяжесть повреждений. Они занимались гипотермией и кровяным давлением. Она едва дышала, ей собирались интубировать трахею. И Биллу здесь было не место.
   – Уходите отсюда, – сухо сказал один из врачей, а ординатор взял его за руку и решительно вывел из смотровой. На этот раз Билл не сопротивлялся, ему хватило того, что он увидел. Лили и не догадывалась, что он здесь, – все это время она находилась без сознания.
   Ординатор проводил его в ближайший приемный покой, где Билл опустился на стул, сам бледный как смерть.
   – Вы в порядке? – спокойно поинтересовался ординатор, и Билл кивнул, хотя это было не так. Он был в ужасе от мысли, что Лили умрет, как ее мать. В смотровой ему показалось, что жизнь едва теплится в ней. – Мы сделаем для нее все возможное, – заверил ординатор, и Билл уставился на него паническим взглядом.
   – Что с ней? Что сломано? – с дрожью в голосе спросил он.
   – Мы пока не знаем. Сейчас проводим осмотр.
   – Голова цела? – шепотом выдохнул Билл.
   – По словам спасателей, в момент обнаружения на ней был шлем. Нас больше беспокоят ее шея и позвоночник. – Билл молча кивнул и закрыл лицо руками, а ординатор уселся на стул напротив. – Нам нужны ее данные. Сколько ей лет?
   – Только что исполнилось семнадцать.
   – Аллергические реакции?
   – Нет.
   – Проблемы со здоровьем? Сердце? Легкие? Хирургические вмешательства?
   – Ничего такого. Она здорова… или была… – проговорил он, и его глаза наполнились слезами.
   – Она принимала лекарства, о которых нам следует знать?
   Билл отчаянно помотал головой.
   – Когда выяснится, какие у нее повреждения? С какой высоты она упала?
   – Ее кресло находилось высоко. Она чудом не упала в расщелину. Ее инструктору повезло меньше, – мрачно сказал молодой врач.
   – Джейсон погиб?
   Билл испытал потрясение от этой новости.
   – Сначала нашли его, а затем вашу дочь. Она лежала глубоко в снегу. Единственный положительный момент состоит в том, что такая низкая температура тела воспрепятствовала развитию отека. Это может сыграть нам на руку. А теперь мне надо возвращаться, – тихо сказал ординатор. – Мы ждем на осмотр хирурга-ортопеда и, если понадобится, вызовем нейрохирурга.
   – Кто эти люди? – снова запаниковал Билл. – Я не допущу, чтобы ее оперировал кто попало, – с внезапной яростью прорычал он, словно лев, защищающий своего детеныша. – Я хочу знать, кто эти люди. Мы можем вызвать специалистов?
   – В этом нет необходимости. У нас тут прекрасные врачи, самые лучшие.
   Он выглядел уязвленным, но Биллу было наплевать. У Лили должны быть лучшие из лучших. Если нужна операция, он не подпустит к ней местных коновалов. Да, эта оборудованная по последнему слову техники больница в Тахо-Сити специализируется в области травматологии и ортопедии, но это не означает, что он может доверить им своего ребенка.
   – У нас может не быть времени, чтобы пригласить кого-то еще. Ее необходимо стабилизировать, сделать рентгенографию и томографию, а также взять анализы. Сейчас именно это и делается. Как только что-то прояснится, заведующий отделением травматологии побеседует с вами.
   Ординатор поднялся, стараясь не выдавать своего волнения. Скажи он что-то не так или если его дочь не спасут, Билл, пожалуй, придушит его. Ординатор понятия не имел о том, смогут ли спасти Лили – ее вид не внушал особого оптимизма. Спасатели и врачи «Скорой помощи» поначалу решили, что она погибла, и очень удивились, когда прощупался пульс.
   Затем он ушел, а Билл два часа сходил с ума. Он подумал было позвонить Пенни, но на самом деле говорить с ней ему не хотелось. Они неплохо проводили время вместе, но даже после двух лет знакомства не были настолько близки. Он не знал, кому звонить, и давно не чувствовал себя таким одиноким – в последний раз это случилось четырнадцать лет назад, в тот вечер, когда погибла мать Лили. Но с ней он такого не допустит.
   Он снова был готов прорываться в смотровую, когда появился главный травматолог. Биллу он показался студентом. Сопровождавший его высокий темноволосый мужчина был в халате, на кармане которого вышитыми буквами значилось «Бен Штайнберг, доктор медицинских наук». Он выглядел немногим старше своего коллеги – ему было под сорок или чуть больше – и оказался хирургом-ортопедом, о чем он сразу сказал Биллу.
   – Как моя дочка? – убитым голосом спросил Билл.
   – Мы стараемся ее стабилизировать. Прежде чем предпринимать какое-либо вмешательство, ей нужно поднять температуру. Мы определяем тяжесть ее повреждений. Она по-прежнему без сознания, что отчасти связано с гипотермией. Она провела в снегу несколько часов, – пояснил он. – Степень внутренних повреждений пока нам неизвестна. У нее сломана рука и травмирован позвоночник, но какие осложнения с этим связаны, мы тоже пока не знаем. Проведена обзорная рентгенография и МРТ тела, но их данные не окончательные. Моя коллега – нейрохирург, и я хотел бы, чтобы она осмотрела вашу дочь.
   – На какой предмет? И что за травма позвоночника? Она парализована?
   Говоря это, Билл напоминал загнанного в угол быка, и Бен Штайнберг понял, что с ним надо держать ухо востро. Ординатор предупреждал его об этом, и сейчас он сам убедился в том, как сильно Билл переживает за дочь. Казалось, еще чуть-чуть, и он слетит с катушек. Он просто не мог слышать о том, что с ней произошло.
   – Пока мы ничего не знаем, именно поэтому я хотел бы показать ее нейрохирургу. Моя коллега – один из лучших специалистов в своей области. Я позвонил ей несколько минут назад, и она уже в пути. Нам в любом случае еще нужно немного времени, чтобы стабилизировать Лили. Чтобы она могла перенести операцию, необходимо поднять температуру тела и давление.
   – Я не давал согласия на операцию, – возразил Билл. – И я задал вопрос, не парализована ли она.
   Он сверкнул глазами на Бена.
   – Пока она находится без сознания, об этом сложно судить, но, судя по всему, двигательная активность ног у нее частично ограничена. Нам необходимо определить тяжесть повреждений, прежде чем мы сможем дать вам обстоятельный ответ. Пока мы просто не знаем степень ее повреждений.
   – И когда ждать этого нейрохирурга и почему, черт побери, ее до сих пор здесь нет?!
   Его раздражали их ответы, но главным образом, что тянут с помощью Лили.
   – Она приедет через пятнадцать-двадцать минут. Я только что звонил ей, – спокойно сказал доктор Штайнберг.
   Он понимал, что отец переживает за дочь, и старался его успокоить, но сейчас Билла могли обнадежить только слова о том, что Лили вне опасности, а этого не мог сказать никто, даже нейрохирург. Она серьезно пострадала и выживет ли после этого несчастного случая – это был вопрос открытый.
   – Можно мне ее увидеть? – В глазах Билла читалась боль, и ортопед кивнул. Не стоило отцу видеть дочь в таком состоянии, но отказать он не посмел. Возможно, тогда он поймет, насколько все хрупко. Ее жизнь висела на волоске.
   Билл молча проследовал в отделение травматологии. Лили перевезли в интенсивную терапию, где возле нее находились две медсестры и врач – они снимали витальные показания и делали неврологический осмотр до приезда хирурга. Лили по-прежнему была укрыта электроодеялами, ее длинные темные волосы были убраны под шапочку, лицо выглядело призрачно-бледным. Во рту у нее торчала дыхательная трубка, зафиксированная пластырем, – аппарат помогал ей дышать. В обе руки были поставлены капельницы, мониторы, соединенные с датчиками на теле, регистрировали необходимую информацию и подавали звуковой сигнал в случае остановки сердца или прекращения дыхания.
   Как только Билл ее увидел, его потрясение стало еще сильнее. К ней было просто не подступиться: ни подержать за руку, ни поцеловать, он мог лишь смотреть и осторожно коснуться пальцем ее уцелевшего предплечья. Другая рука была загипсована, а на той стороне лица, которой она упала, уже проступал жуткий кровоподтек. Билл стоял и тихо плакал, а несколько минут спустя медсестра вывела его из помещения. Там все на него натыкались, и, как бы ни хотелось ему быть рядом с дочерью, мешать врачам все же не стоило. Он окончательно понял, что ситуация была критической, – в приемном покое он снова опустился на кушетку, а медсестра предложила ему кофе и перекусить. Он помотал головой и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Теперь, когда он увидел ее, ему почти не верилось, что она выживет. И впервые за четырнадцать лет он стал молиться.

Глава 3

   Джесси Мэттьюз весь день сбивалась с ног. По выходным всегда было так, что неизбежно с четырьмя детьми, и ей это нравилось. Ее старшему, Крису, уже исполнилось восемнадцать, ему пора бы было повзрослеть – у него были права и машина, но он по-прежнему нуждался в помощи по любому поводу. Он обращался к родителям по мелочам и важным вопросам, просил помочь с рефератами и школьными проектами, опустошал холодильник и забывал мыть посуду. Джесси стирала ему белье, а он спрашивал у нее совета о том, как строить отношения с девушками. Еще он любил играть в баскетбол с отцом, когда у того находилось время. Его родители были занятыми людьми. Мама была нейрохирургом, а отец, Тим, – анестезиологом. Обычно они работали в разные смены, за исключением экстренных ситуаций, которые случались часто, и тогда они вместе отсутствовали, а за младшими присматривал Крис и отвозил их куда требуется. Осенью он собирался в колледж и надеялся поступить либо в Университет Колорадо в Боулдере либо в Денверский университет из-за действующих там лыжных команд. Он буквально считал дни до отъезда. И его одиннадцатилетний братишка Адам тоже считал дни до его отъезда – складывалось ощущение, что эти двое начали ругаться с самого рождения Адама, хотя у них было семь лет разницы.
   Хизер было пятнадцать, и она училась в той же школе, что и Крис, только на два класса младше. Они неплохо ладили, за исключением тех случаев, когда он, по ее словам, вел себя как полный придурок или отказывался везти ее куда-нибудь, ссылаясь на свидание. Впрочем, когда она перешла в старшую школу, их отношения улучшились – к большой радости родителей.
   А шестилетний Джимми, появившийся на свет через пять лет после Адама, был всеобщим любимцем. Джесси его «проморгала», и сейчас они с Тимом были бесконечно этому рады. Более ласкового малыша и представить было невозможно, он у всех вызывал улыбку. Он любил всю свою семью. Он разряжал обстановку и умилял, и Тим, только взглянув на него, тотчас простил Джесси за то, что в их финансово напряженной жизни нежданно-негаданно появился четвертый ребенок. Джимми подкупал своим обаянием, все его обожали. Вся его жизнь проходила под знаком безусловной любви. Покупатели в супермаркете сразу проникались к нему симпатией, он везде заводил друзей. Джимми улыбались даже бездомные на улице, когда он здоровался с ними и спрашивал, как жизнь.
   Когда Джесси вернулась с покупками, Тим только что проснулся. Она уже успела провернуть в свой выходной уйму дел: Хизер отвезла на желанный шопинг, а Адама – на ненавистную стрижку, отчего тот пришел в ярость. Теперь ей предстояло дважды загрузить стиральную машину, а еще она обещала приготовить ужин. Они с Джимми разбирали покупки на кухне, когда там появился зевающий Тим в пижаме. Он работал всю ночь, у него впритык были четыре операции, и домой он попал только в десять утра. Он поставил кофе и помог положить продукты в холодильник.
   – Я смотрю, ты вся в делах.
   Он улыбнулся ей поверх головы Джимми. Все эти годы при виде его улыбки у нее радостно билось сердце. Они поженились в медицинском колледже, когда им было по двадцать четыре. И сейчас, девятнадцать лет спустя, родив четверых детей, они по-прежнему любили друг друга, и это было видно. Адам выпучивал глаза и корчил физиономию, когда они целовались, а Крис и Хизер выглядели явно смущенными. Джимми находил это забавным и на уроке «покажи и расскажи» продемонстрировал фотографию целующихся родителей, которую, судя по всему, сделал тайком от Джесси. Фотография была вполне невинной, и весь класс сошелся на том, что это забавно. Тим и Джесси знали, что сохранить такую любовь по прошествии почти двадцати лет редко кому удается, но их дети считали это нормальным.
   – Прости, что не помог сегодня, – извинился Тим, когда Джесси убрала пустые сумки, а Джимми отправился наверх. – Я совершенно отрубился.
   – Все в порядке, у тебя выдалась тяжелая ночь.
   Она видела, что он был на пределе усталости.
   – Да уж, пришлось попотеть, – признался он, наливая себе кофе и усаживаясь за кухонный стол. – Тяжелый множественный перелом, старушка восьмидесяти семи лет с переломом шейки бедра, перфоративный аппендицит и роженица с двойней на тридцать второй неделе. Одного мы чуть не потеряли, но неонатологи совершили чудо и спасли его. Затем у мамочки открылось кровотечение, которое чуть не закончилось летальным исходом, но и ее тоже удалось спасти. А анестезиологов-то было всего двое – двое в отпуске, трое болеют, так что пришлось обходиться собственными силами. Сумасшедшая выдалась ночка.
   Такое у него случалось сплошь и рядом, но она знала, что он любит свою работу.
   – У меня, похоже, телефон не работает. Весь день – ни одного экстренного звонка. Просто удивительно.
   Она улыбнулась ему и наклонилась поцеловать, а он обнял ее за талию. Фигура у нее даже после рождения четверых детей осталась такой же стройной, как в день их знакомства. Длинные светлые волосы она обычно заплетала в косу, у нее были большие голубые глаза и россыпь веснушек, которые делали ее похожей на девчонку.
   – Какие планы на сегодня? Может, десантируем батальон по друзьям и знакомым и устроим себе романтический вечер, не омраченный потасовками Криса с Адамом и нытьем Хизер? – с надеждой спросил он, а она рассмеялась.
   – Не получится. Хизер идет в кино с подругами, и я сказала, что подброшу ее. У Криса, по-моему, свидание. Адам останется ночевать у Паркеров, и его придется отвезти к ним. А Джимми был обещан боулинг. Если хочешь, пойдем с нами. Он ждет целую неделю, у меня духу не хватит отложить еще раз.
   – Классно, – уныло улыбнулся он. – А я-то надеялся, что у нас будет боулинг на двоих.
   Он усадил ее к себе на колени, намереваясь поцеловать, и тут у нее зазвонил телефон.
   – Доктор Мэттьюз, – сказала она, отстраняясь от Тима.
   Голос звучал официально, но она улыбалась мужу и видела на дисплее BlackBerry, что это звонил Бен. Последние десять лет, с тех пор как после рождения Адама Тим убедил ее переехать в Тахо, они трудились бок о бок. Прежде они жили в Пало-Альто, она недавно начала работать в Медицинском центре Стэнфордского университета, и уезжать оттуда ей было очень тяжело. Но она принесла эту жертву ради Тима и детей, хотя знала, что в Скво-Вэлли у нее не будет таких возможностей для профессионального роста, как в академической клинике типа Стэнфорда. Но здешняя жизнь ей пришлась по душе – Тим был счастлив, и детям тут было хорошо. И даже работа оказалась интересной. Она специализировалась на позвоночно-спинальных травмах и каждый год сталкивалась со сложными случаями. Они с Тимом окончили Гарвардскую медицинскую школу, а затем ординатуру в Стэнфорде. Жизнь на природе у озера Тахо была им обоим по душе. Тим всегда любил бывать на свежем воздухе, Джесси слегка скучала по городу, но в выходные они время от времени наведывались в Сан-Франциско.
   Тим видел, что жена хмурится, слушая Бена, а потом ее взгляд стал удивленным.
   – Я слышала сирены, но подумала, что произошла дорожная авария из-за непогоды. Я была занята весь день и еще не включала радио.
   Она продолжала слушать, потом задала несколько вопросов. Тим понял, что речь идет о травме позвоночника и что в боулинг они с младшим сыном, судя по всему, пойдут вдвоем. Джесси закончила разговор, пообещав приехать как можно скорее, и вид у нее был очень озабоченный. Она поднялась и посмотрела на мужа потрясенным взглядом.
   – На подъемнике оборвался трос. Ума не приложу, как я пропустила эту новость. Несколько погибших, много пострадавших. У Бена в смотровой семнадцатилетняя девочка с гипотермией и спинальной травмой. Он просит, чтобы я приехала, – извиняющимся тоном произнесла она.
   – Понятно. – Тим встал и поцеловал ее.
   – Отвезешь Джимми в боулинг? Он ждет. Еще я обещала вечером сделать тако. Если нет настроения готовить, я купила кучу замороженной пиццы. Мне действительно жаль. Возможно, мне тоже предстоит бессонная ночь.
   – Я справлюсь. Думаешь, придется оперировать?
   – Похоже на то. Бен говорит, ее сейчас стабилизируют и все еще осматривают. Если удастся стабилизировать, будем оперировать. Если нет, придется ждать до завтра. Перспективы не ахти. Она упала с подъемника с большой высоты. Инструктор, с которым она была, погиб.
   – Меня, пожалуй, тоже вызовут, – сказал Тим, глядя на свой телефон, но сообщений не поступало, и он предположил, что на дежурство заступил кто-то из коллег.
   – Надеюсь, что нет. Если тебе позвонят, Крису придется отвезти Хизер и Адама и вызвать няню для Джимми. Тогда его свидание расстроится, и он будет злой как черт.
   – Постараюсь не испортить ему вечер, – сказал Тим, когда Джесси пошла наверх переодеться.
   Она была в рваных джинсах и старом свитере, а в голосе Бена слышалась тревога, когда он просил ее приехать как можно быстрее. Через пять минут она спустилась – переплела волосы, надела свитер с высоким воротом, черные джинсы и ботинки и сняла с вешалки в прихожей тяжелую парку. Теперь она выглядела чуть солиднее, чем в старом свитере и рваных джинсах, но все равно слишком молодо для своих сорока трех лет.
   – Я позвоню, как только определюсь, что к чему и затянется ли это на всю ночь.
   На пути к выходу она поцеловала мужа и несколько минут спустя уже ехала на его джипе в направлении больницы, оставив свой минивэн Тиму, потому что ему предстояло развозить детей. На дорогах была наледь, поэтому она старалась ехать осторожно, думая о пациентке, про которую говорил Бен, и о людях, пострадавших в аварии на подъемнике. На горнолыжных курортах подобное случается, как это ни прискорбно. При одной мысли об этом и о собственных детях она содрогнулась. А вдруг кто-нибудь из них оказался бы сегодня на подъемнике? Машина пошла в занос, и она принялась ее стабилизировать, отбросив эту мысль. Она умела ездить по снегу и льду, и несколько минут спустя въехала на стоянку, припарковала джип и вошла в больницу. Там Джесси направилась к своему шкафчику и надела поверх одежды белый халат, на кармашке которого была вышита ее фамилия. Через пять минут была в отделении травматологии, где принялась осматривать Лили, одновременно слушая объяснения Бена. Лили стабилизировали, но она по-прежнему не приходила в сознание, и Джесс склонялась в пользу его диагноза. Он подозревал повреждение на уровне десятого позвонка грудного отдела, и если так, то это означало, что Лили никогда не сможет ходить. Джесси хотела оперировать немедленно, чтобы сделать все возможное.
   Они с Беном вместе пришли в приемный покой, чтобы поговорить с Биллом. Он сидел на кушетке, откинув голову на подушку и вытянув ноги. Он выглядел измученным и чувствовал себя не лучше. Как только они вошли, он сразу открыл глаза – Джесси серьезно посмотрела на него и назвала себя, а Бен сказал, что она и есть тот самый нейрохирург, которого они ждали. Увидев перед собой молодую женщину, Билл был явно раздосадован.
   – А кого-нибудь постарше у вас не найдется? – без обиняков заявил он, и Джесси даже опешила. Ничего подобно ей слышать не приходилось. Но она видела, как он переживает за дочь, и отнеслась к его словам с пониманием.
   – Мы – специалисты высшей квалификации, – мягко сказала она, указывая на Бена, – и работаем в этой больнице десять лет.
   – А раньше где работали? – продолжал допрашивать он, буровя ее взглядом.
   – В Медицинском центре Стэнфордского университета, где я училась в ординатуре.
   Бен выглядел уязвленным, но Джесси держалась невозмутимо. Ее старшие дети были одного возраста с Лили, а Бен жил холостяком.
   – А какую медицинскую школу окончили? – Билл смотрел на нее агрессивно, с вызовом, и Джесси видела, что Бена покоробило от этого вопроса.
   – Гарвардскую, – спокойно сказала она, и тут Бен не выдержал:
   – Что за нелепый допрос! Доктор Мэттьюз – один из самых уважаемых нейрохирургов штата. К ней приезжают на консультации по спинальным травмам. А я, если вам угодно, окончил Медицинскую школу Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и ординатуру в Сан-Франциско.
   Он кипел от возмущения из-за того, что их компетенцию ставили под сомнение, но Джесси не осуждала отца. Если бы речь шла об операции ее детей, она задала бы те же вопросы.
   – У меня сын почти такого же возраста, как Лили. Я понимаю ваши чувства, – с состраданием сказала она, но Билла это не убедило. Он был слишком испуган, чтобы соблюдать приличия и разводить церемонии.
   – Откуда мне знать, что вам можно доверять? – заявил он, но Джесси не дрогнула.
   – Вам придется мне довериться. Вариантов у нас немного. Я хочу прооперировать Лили сейчас, мистер Томас. Если хотите удостовериться в нашей компетентности и ждать до утра, я вас пойму, но для Лили лучше, чтобы операция была сделана как можно скорее. Отек может увеличиться, а это еще сильнее скажется на ее двигательной активности.
   – То есть? – Он смотрел на нее, сузив глаза, и его взгляд не выражал ничего хорошего.
   – Реальные масштабы поражения нам неизвестны. У нее спинальная травма, но томография и рентгенография, в частности, не дают всей необходимой информации о повреждениях спинного мозга. Если травма полная, девочка больше не сможет ходить. – Она знала, что с ним нужно быть честной. Казалось, он вот-вот рухнет замертво. – Если частичная, тогда у нас есть шанс. Я надеюсь, что второе, но пойму это лишь по ходу операции. Но если вы предпочитаете ждать до утра, тогда ладно. Я бы ждать не стала, но пусть будет по-вашему.
   Она переложила всю полноту ответственности на его плечи.
   – А если вы будете действовать наобум, искалечите ее и она останется на всю жизнь парализованной, что тогда? – яростно воскликнул он.
   Но то была ярость на судьбу, которая это допустила, прежде предала его и сейчас отнимала Лили. У него на глазах закипали слезы, и поэтому Джесси простила его за резкость. А Бен – нет, ему сильно хотелось схватить Билла за шиворот и хорошенько встряхнуть, но он сдержался.
   – Давайте считать, что я действую не наобум, – произнесла она ровным голосом.
   – Операция опасна для ее жизни?
   – Тут без вариантов, – просто объяснила она. – Единственный вопрос – когда ее делать. И это решать вам, мистер Томас.
   Он кивнул и с мучительным выражением в глазах провел рукой себе по волосам.
   – Если вы убьете ее, клянусь, я убью вас, – проговорил он, и, судя по всему, это была не пустая угроза.
   Бен хотел вмешаться, но Джесси остановила его урезонивающим взглядом.
   – Понимаю ваши чувства, – твердо сказала она. Ее голос звучал успокаивающе, но на Билла это не подействовало. Он обезумел от страха за дочь. – Вы тут подумайте, а я буду рядом. Я никуда не уйду.
   Они с Биллом вышли из приемного покоя, проверили Лили, состояние которой оставалось стабильно тяжелым, а потом пошли в кафетерий выпить кофе. Джесси предвидела очень долгую ночь. Ей хотелось позвонить Тиму и узнать, как дела, но перед этим нужно было определиться со своими планами.
   – Почему ты позволила этой ослиной заднице обращаться с тобой подобным образом? – негодующе осведомился Бен, протягивая ей стаканчик кофе. Он был на взводе.
   – Он отец, Бен. Судя по истории болезни, она – его единственный ребенок. Он потерял жену и сейчас в ужасе от мысли, что может лишиться дочери или что она останется парализованной. Чтобы понять это, вероятно, нужно самому иметь детей.
   Она сделала глоток обжигающего кофе, и они сошлись во мнении, что большей гадости просто не бывает, но тем не менее допили его как всегда.
   – Он угрожал убить тебя! – возмущался Бен, брызжа слюной. – Разговаривал с тобой так, точно ты – вчерашняя студентка. – И тут он рассмеялся. – А ты, пожалуй, сбила с него спесь, сказав, что окончила Гарвард. А чего он ожидал? Что ты раздобыла диплом в Интернете?
   – Он в отчаянии, – сказала она, когда они допили кофе и отправились наверх. Билл ждал их возле палаты Лили в отделении интенсивной терапии. Все было без перемен, и Джесси знала, что при отказе от операции ждать их не стоило. Для Лили это была единственная надежда.
   – Ладно, я согласен, – прорычал ей Билл. – Оперируйте мою дочку, но клянусь, если…
   На этот раз он не договорил, и Джесси кивнула.
   – Сейчас я оформлю бумаги.
   – Когда будет операция? – нервно спросил он. Он бы с радостью пожертвовал ради Лили собственной жизнью – сейчас или когда потребуется.
   Джесси уже выяснила, какая операционная свободна, и сверилась с часами.
   – Лили нужно подготовить. Думаю, через пару часов. Нам с доктором Штайнбергом нужно еще раз посмотреть данные томографии, рентгенографии и анализов. – Она взглянула на Бена, и тот кивнул.
   – И сколько она продлится?
   – Трудно сказать. Часов восемь, возможно, дольше. До двенадцати часов. Все зависит от того, что выяснится по ходу дела. Операция сложная.
   Биллу очень не нравилось, что приходится иметь дело с незнакомым врачом и нет времени навести о ней справки. Но Бен был прав – Гарвард и Стэнфорд произвели на него впечатление. Он надеялся, что принял правильное решение. Тянуть с операцией было рискованно, особенно если это было чревато дополнительными осложнениями. Он доверял жизнь Лили этой женщине.
   – Мы сделаем все возможное, – снова сказала она.
   – Спасибо.
   Это было единственное, что он произнес дрогнувшим голосом, и пошел назад в приемный покой, между тем как Джесси с Беном отправились смотреть рентгенограмму, а медсестра принялась готовить бумаги. Несколько минут спустя она принесла их Биллу, и он подписал, а по щекам у него текли слезы. Потом медсестра, не говоря ни слова, забрала у него планшет с бумагами.
   Совещаясь с Беном, Джесси отправила СМС Тиму. «Пациентка крайне тяжелая. Отец на нервах. Операция через час. До завтра. Люблю, Дж.».
   Через минуту пришел ответ.
   «Удачи. Люблю тебя, Т.».
   Улыбнувшись, она сунула телефон в карман, надеясь, что Тим отвез Джимми в боулинг, но ответное сообщение писать не стала. Перед операцией им с Беном предстояло обсудить уйму вопросов. Он должен был ей ассистировать, и они принялись разрабатывать план оперативного вмешательства, а травматологическая бригада начала готовить Лили.
   Билл сидел в приемном покое с ощущением, точно попал в кошмар наяву. Перед тем как Лили повезли в операционную, он зашел взглянуть на нее, наклонился и поцеловал в лоб – его слезы упали ей на лицо. Джесси уже ожидала ее наверху. Когда Лили увезли, Билл вышел на несколько минут подышать свежим воздухом. Он стоял на парковке и рыдал в ночи. Было ужасно холодно, слезы обжигали ему глаза и щеки. Возвращаясь назад в больницу, он едва не поскользнулся на наледи. Это была худшая ночь в его жизни. В приемном покое он лег на кушетку и закрыл глаза. Он не мог уснуть, все его мысли были заняты дочерью. Он надеялся, что нейрохирург знает свое дело и поможет ей. Так он пролежал всю ночь, страстно желая, чтобы дочь выжила и снова могла ходить.

Глава 4

   Адам, Хизер и Джимми были дома к ужину, когда Крис отправился на свидание. Он заглянул на кухню попрощаться с отцом, который доставал из духовки две пиццы. Одна из них слегка подгорела, и дети, жалуясь и причитая, отправились наверх дожидаться готовности всего ужина, а Тим поставил пиццы назад в духовку, чтобы не остыли, и убавил огонь.
   – Не вешай нос, папа, – поддел его Крис, и Тим посмотрел на него с печальной ухмылкой.
   – Скажешь тоже, – уныло произнес он. – Надо было заказать доставку. – Затем его взгляд стал серьезным. – Поезжай осторожно, сегодня чертовски холодно. На дорогах гололедица.
   Все машины были «переобуты» в зимнюю резину, но ему ужасно не нравилось, когда сын садился за руль в плохую погоду, а к вечеру температура резко упала. Снег, выпавший днем, покрылся ледяной коркой, но Криса это не пугало.
   – Мама Бекки готовит ужин, мы останемся у них и посмотрим фильм.
   Тим знал, что девушка сына жила неподалеку, и это обнадеживало, но все равно эти несколько километров до ее дома надо было проехать.
   – Просто будь осторожен, – предостерег Тим и принялся проверять пасту, а Крис ушел.
   Тим слышал, как хлопнула входная дверь, и начал накрывать на стол. Он сделал салат, и через пять минут ребятня кубарем скатилась по лестнице на его зов и расселась по местам за кухонным столом. Джимми при виде пиццы и пасты был явно разочарован.
   – Мама сказала, что сделает тако, – проговорил он, беря кусок пиццы, в то время как Адам захватил себе почти половину и навалил на тарелку гору пасты.
   – Ей пришлось уехать на работу, – объяснил Тим, передавая еду по кругу.
   Они съели все, и Тим сказал, что отвезет Хизер и Адама, как только они уберут на кухне.
   – А мы поедем в боулинг, – обратился он к Джимми, который радостно улыбнулся отцу.
   Малыш вышел из-за стола с довольным видом, и все отправились наверх переодеваться. В этот момент Тим получил сообщение Джесси и отправил в ответ свое. Он знал, что ей предстоит долгая ночь, и надеялся, что она не слишком устанет. Она даже не успела поужинать, но такова уж была их жизнь. Кто-то вечно мчался на работу по срочному вызову. И взрослые, и дети к этому привыкли. Они росли в режиме «эстафетного родительства».
   Двадцать минут спустя Тим высадил Адама у дома его друга. Он был приглашен с ночевкой, поэтому забирать его не требовалось, да и Хизер решила остаться на ночь у подруги, так что этим вечером они с Джимми были предоставлены самим себе. Через полчаса после выезда из дома они были в боулинге, и, как только переобулись, Джимми попросил купить колу. Тим взял себе тоже и еще попкорн для двоих, и они начали играть. Тим показывал сыну разные приемы, они отлично провели время и ушли из боулинга в десять – к огромной радости Джимми, который обычно в это время уже спал. С папой всегда было так классно.
   – Я хочу быть врачом, как ты, папочка, – неожиданно заявил Джимми, когда они шли назад к машине, и Тим ему улыбнулся.
   – Это серьезное решение, – он усадил сына на заднее сиденье и пристегнул ремнем.
   Пока они были в боулинге, стало еще холоднее, ботинки скользили, когда он огибал машину, идя к водительскому месту. Он снова с беспокойством подумал о Крисе, надеясь, что сын благополучно доберется до дома. Тиму ужасно не нравилось, что сын садится за руль, разъезжает по ночам, и Джесси тоже переживала из-за этого. Он улыбнулся Джимми в зеркало заднего вида, завел машину и медленно выехал с парковки. Он ехал осторожно, по пути болтая с сынишкой. Джимми задавал вопросы о медицинской школе, а Тим внимательно следил за дорогой.
   – Давай сделаем рутбир [1 - Газированный алкогольный или безалкогольный напиток со сладковатым вкусом.], когда приедем домой, – предложил Джимми, и Тим снова улыбнулся ему в зеркало заднего вида.
   Они подъехали к перекрестку на зеленый свет, Тим тронулся было вперед и почувствовал, как машину повело на наледи. Он принялся сосредоточенно выравнивать ее и не заметил автомобиль, который на большой скорости несся прямо на них. Пацан, сидевший за рулем, пошел юзом почти одновременно, ударил по тормозам, отчего машину развернуло еще сильнее. Потеряв контроль, он на полной скорости врезался в автомобиль Тима. Сидевший сзади Джимми наблюдал за происходящим раскрытыми от ужаса глазами. С жутким металлическим скрежетом их машину закрутило и отнесло к светофору, а другая машина врезалась в дерево. Все произошло за считаные минуты, и снова вокруг воцарилась ночная тишина. Тим сидел неподвижно, навалившись на панельную доску, Джимми не говорил ни слова. Подушка безопасности сработала, скрыв лицо отца, и Джимми видел только струйку крови, вытекающую из его уха.
   Джимми не мог ни пошевелиться, ни издать звук, а потом он услышал вой сирен. Его достали из машины и усадили в патрульный автомобиль, потому что было слишком холодно. Один полицейский спросил, как он себя чувствует, а другой осмотрел их машину, а затем другую, врезавшуюся в дерево.
   – Папа, кажется, ранен, – произнес Джимми тоненьким напуганным голоском, когда офицер присел на корточки возле машины, чтобы поговорить с ним.
   Несколько минут спустя прибыла «Скорая», и его увезли в больницу на осмотр.
   – В этой больнице работают мои родители, – объяснил Джимми. Он уже сообщил их фамилии и адрес. – Можно я подожду здесь папу? Он ранен, – обратился он к парамедику, утирая бегущие по щекам слезы.
   – Мы его отпустим чуть позже, – объяснил врач. – Сначала нужно у него узнать, что произошло.
   Джимми кивнул. У папы ранена голова, он ударился о дверцу, когда в них врезалась другая машина. Когда они отъезжали, мимо, завывая, пронеслась еще одна «Скорая». Обе машины были всмятку, водитель и пассажир другой машины погибли. И Тим Мэттьюз тоже. Но Джимми, которого привезли в больницу, думал, что папа скоро придет за ним, а мама уже тут, на работе. Он знал, что его заберут. Он был напуган и пережил потрясение, но не сомневался в том, что папа скоро придет и мама найдет их.
   Джимми отнесли на носилках в кабинет неотложной помощи, где его осмотрел дежурный педиатр, а парамедики рассказали старшему ординатору, что случилось. Узнав от водителя, что Тим Мэттьюз погиб, он был потрясен. Он знал Тима и Джесси. Он ничего не сказал Джимми, когда пришел поговорить с ним, только пообещал позвонить его маме, чтобы забрала его. У Джимми было легкое сотрясение, а в остальном ему этим вечером повезло – гораздо больше, чем его отцу. Ординатор нашел телефон Джесси и позвонил ей на сотовый, но сработала голосовая почта. Он не захотел оставлять сообщение, только назвал себя и номер своего мобильного с просьбой перезвонить немедленно. Но и к полуночи она не откликнулась, поэтому за неимением лучшего варианта было решено оставить Джимми в педиатрическом отделении.
   – Папа скоро придет, – уверял Джимми. Ординатор не возражал, сказав, что разбудит его, когда мама или папа придут за ним. Медсестра отвела Джимми к педиатрам, ему помогли переодеться в пижаму с динозаврами и уложили в кровать. Засыпая, он по-прежнему ждал отца.

Глава 5

   Операция продлилась дольше, чем предполагала Джесси, и прошла настолько хорошо, насколько было возможно, но новости были неутешительные. Спинальная травма оказалась на уровне десятого позвонка грудного отдела и была полной, иными словами, спиной мозг был разорван и поврежден непоправимо. Будь травма частичной, у Лили был бы шанс восстановить чувствительность и двигательную активность ног. Но падение произошло с очень большой высоты. Джесси зафиксировала все, что могла, но о том, что Лили после полной травмы снова будет ходить, речи не было.
   Бен ассистировал Джесси, и в семь часов утра, проведя у стола одиннадцать часов, они вместе вышли из операционной. Ночь оказалась очень длинной, но теперь, по крайней мере, у Лили были хорошие шансы выжить, если, конечно, исключить послеоперационные осложнения. Пациентку перевели в реанимационную палату, где ей предстояло провести остаток дня, а оттуда она проследует в отделение интенсивной терапии и будет находиться там до тех пор, пока ее общее состояние не улучшится. Единственная утешительная новость для ее отца состояла в том, что верхний отдел позвоночника был не поврежден. Ноги девочки утратили подвижность, но остальные функции оставались в норме. Диафрагма и дыхание были не нарушены, в противном случае ситуация была бы гораздо более сложной и опасной для нее. Она будет способна в полном объеме пользоваться руками и в итоге вести нормальную жизнь, даже сидя в инвалидном кресле. Учитывая, с какой высоты она упала, все могло бы быть гораздо хуже или она могла бы вообще умереть. Джесси надеялась, что после нескольких месяцев в реабилитационном отделении пациентка сможет хорошо восстановиться. Но объяснять все это отцу девочки было преждевременно. Сейчас ему стоит знать лишь то, что операцию дочь пережила и благодаря возрасту и хорошей физической форме имеет отличные шансы на восстановление, что во время хирургического вмешательства ее сердце хорошо справилось с нагрузкой и впереди у нее долгая жизнь. Плохая новость состояла в том, что травма спинного мозга оказалась полной. Джесси предвидела, насколько тяжело ему будет это слышать. На его месте она чувствовала себя так же. И теперь ей предстояло сказать все это, глядя ему в глаза.
   Когда они с Беном зашли в приемный покой, он дремал. Кто-то из медсестер принес ему одеяло и подушку. Свет был выключен, в помещении он был один. Стоило Джесси коснуться его плеча, сочувственно глядя на него, как он тотчас пошевелился. Она была на пределе усталости.
   – Мистер Томас… – осторожно позвала она его, и он немедленно сел, с ужасом смотря на нее.
   – Как она? – паническим голосом произнес он, не в силах понять выражение лица Джесси.
   – Она очень хорошо перенесла операцию и сейчас находится в реабилитационной палате. Ее там подержат сегодня и понаблюдают за ее состоянием. Если Лили хорошо выйдет из наркоза, трахеальную трубку уберут и она сможет дышать самостоятельно. Ее легкие не пострадали. Травма располагается ниже по позвоночнику.
   – А ноги как?
   Это был вопрос по сути, и Джесси понимала, что ей придется все сказать.
   – Восстановить двигательную активность в полной мере она не сможет, – тихо сказала она.
   – То есть? – В его голосе слышался страх – он слишком устал, чтобы впадать в ярость. – Она будет ходить?
   Его интересовало только это. Он не допускал мысли, что Лили, его прекрасная Лили, которая должна была выиграть золотую медаль, проведет жизнь в инвалидном кресле.
   – С травмой десятого позвонка – вряд ли. Она сможет в полной мере пользоваться руками, и другие функции у нее тоже в норме, но разрыв спинного мозга оказался полным, для окончательного восстановления функций площадь повреждения нервов слишком велика.
   – Вы хотите сказать, что моя дочь больше не будет ходить? Что навсегда останется парализованной?
   – В области спинальных травм постоянно появляются новые разработки. Да, сейчас мы не в состоянии лечить полные повреждения, но это не означает, что так будет всегда. Она молода, и будем надеяться, что достижения медицинской науки не обойдут ее стороной.
   Это было косвенное признание в том, что современная медицина не умеет справляться с травмами типа той, которую получила Лили. Джесси сделала все, что было в ее силах. Теоретически можно допустить, что когда-нибудь у Лили родятся дети, она будет жить полной жизнью, сделает карьеру, обзаведется семьей, но при этом останется в инвалидном кресле. Джесси подтвердила его худшие опасения.
   – К черту достижения, – проговорил Билл, поднимаясь и глядя ей прямо в лицо. – Вы можете сделать так, чтобы она сейчас стала ходить? Что для этого нужно – еще операции? Костные трансплантаты? Что?
   Джесси покачала головой, а у него вырвался животный крик, похожий на горестный вой. Но, по крайней мере, его дочь была жива. Она не погибла при аварии и во время операции, а запросто могла бы. Он повернулся к Джесси с разъяренным лицом:
   – Я вам не верю. Вы просто действовали наобум. Я отвезу ее в Нью-Йорк, Бостон, в Европу – куда потребуется. Обязательно найдется тот, кто сможет поправить ей позвоночник.
   – Едва ли, мистер Томас. Не хочу внушать вам ложных надежд. Но даже так она может вести вполне неплохую жизнь. Ей потребуется реабилитация, и как раз в вашем городе располагается один из лучших в стране реабилитационных центров. Лили прекрасно адаптируется к своей новой жизни. И не стоит упускать из виду тот факт, что она выжила, и это уже само по себе чудо, учитывая травму, которую она перенесла.
   Он снова опустился на кушетку и закрыл лицо ладонями. Перед глазами все плыло. Он не представлял себе, что ждет Лили в будущем. Что за жестокий удар судьбы – на всю жизнь оказаться в инвалидном кресле. Он не собирался опускать руки. Если потребуется, он объездит с ней весь мир и найдет того, кто ей поможет, чего бы это ни стоило. Он поднял глаза на Джесси – в них отражалась мука.
   – Я этого не допущу.
   Джесси лучше, чем кто-либо, знала, что вариантов у него не было, равно как не было возможности предотвратить обрыв злосчастного троса. Это состоявшийся факт, который он может признавать или нет. А сейчас он отрицает последствия этой аварии для Лили. Джесси еще несколько минут поговорила с ним и в частности сказала, что через несколько часов, когда Лили придет в себя, он сможет ее увидеть. Она предложила ему отправиться домой и поспать – в случае чего ему позвонят. Но он твердо решил остаться. Он не хотел уезжать, не увидев Лили. Потом Джесси с Беном ушли. Ей не понравилось, как прошел разговор с отцом, но этого следовало ожидать. Пройдет еще много времени, прежде чем он сможет взглянуть правде в глаза.
   Джесси включила мобильный, когда они вышли из лифта и направлялись в вестибюль. Ночь выдалась длинная, тяжелая, потребовавшая от нее огромной концентрации сил и надрывного труда, и сейчас ей хотелось одного: оказаться дома, принять душ и упасть в кровать. По пути к машине она прослушала сообщения и удивилась, что их три – от ординатора из «неотложки» и два – от полиции. Она вдруг подумала о Крисе, и сердце болезненно сжалось. Неужели с ним что-то вчера случилось? Но сообщений ни от него, ни от Тима не было. Озадаченная, она позвонила ординатору, и тот первым делом спросил, где она находится.
   – На парковке. А что? Я только закончила оперировать спинальную травму – одиннадцать часов провела на ногах. Если речь идет о пациенте, предупреждаю, я не в лучшей форме. Это кто-то из пострадавших в аварии на подъемнике?
   Она была бы рада осмотреть пациента, но оперировать прямо сейчас было выше ее сил. Она была на пределе усталости.
   Он помедлил с ответом.
   – Ваш сын, доктор Мэттьюз, вчера вечером попал в автомобильную аварию, – неловко произнес он.
   Именно этого она боялась, и единственное, что ее сейчас волновало, – насколько все было серьезно.
   – Крис? – панически вскрикнула она. В ее голосе ему послышался ужас.
   – Нет, Джимми.
   – Этого не может быть. Он был с отцом. Никто не звонил мне.
   Кроме полиции. Сейчас, помимо паники, в ее голосе звучала нервозность.
   – Где он? Его госпитализировали?
   – Он наверху, в педиатрическом. С ним все в порядке. У него легкое сотрясение.
   – Тогда почему он в больнице? Где его отец?
   – Я… может быть, вы вернетесь?
   Она нажала отбой и со всех ног помчалась обратно, по пути набирая Тиму. Сразу включилась голосовая почта, и тогда она набрала номер, указанный в сообщении из полиции. Ответил сержант – она назвала себя и объяснила причину звонка.
   – Судя по всему, с моим мужем и сыном вчера вечером что-то случилось. Я получила СМС из полиции. Только что. Мне кто-нибудь скажет, что произошло?
   Сержант помедлил, не желая сообщать такое по телефону, но выбора у него не было.
   – Вчера вечером произошла дорожная авария. В машину вашего мужа врезался другой автомобиль – ее повело на наледи и отбросило к светофору. С вашим сыном все в порядке. – Он добрался до роковых слов и очень не хотел продолжать дальше. – Мне жаль, миссис Мэттьюз. При столкновении ваш муж погиб. Мы съездили к вам домой, но никого не застали.
   – Я была на работе, – вполголоса сказала она. – О господи… А где Крис? Почему он не позвонил? Где он? Мой муж… где…
   Она шла к «неотложке» и чувствовала себя совершенно дезориентированной.
   – Он в морге, – ответил сержант.
   Она автоматически захлопнула телефон. То, что ей только что сказали, было невыносимо. Нет, это неправда. Тим был дома, с детьми. Он должен быть дома. Что ему делать в морге? И тут ее увидел ординатор и пошел навстречу. Он сразу узнал ее, хотя она его в глаза не видела. В Скво Джесси была знаменитостью. Он выразил ей соболезнования, на что она тупо кивнула, и повел ее наверх в педиатрическое отделение, где Джимми уже переоделся в одежду, которая была на нем вчера. На лице у него, в том месте, где он ударился о дверь машины, она увидела кровоподтек. Она прижала его к себе, безмерно благодарная за то, что он жив и в основном цел, а потом посмотрела на него опустошенным взглядом.
   – Папа забыл меня забрать, – тихо сказал он. – Нас ударила другая машина, и у него пошла кровь из ушка. А меня увезли на «Скорой помощи». – Он пытался рассказать ей все сразу.
   Она слушала его, не зная, что сказать на это. Что у папы не просто пошла кровь из ушка. И что он не забыл забрать его. Он был в морге. Слова сержанта звенели у нее в ушах.
   – Теперь мы поедем домой?
   Она кивнула, не в силах говорить. Она помогла ему надеть куртку, а ординатор проводил их до машины.
   – Вы в состоянии сесть за руль? – с встревоженным видом спросил он. Она тихо сказала «да». За руль она сесть в состоянии. А вот думать – нет. Она не понимала, что произошло, отказывалась в это верить. Тим дома, готовит всем завтрак. Она усадила Джимми на заднее сиденье и на обратном пути старалась держаться как обычно, хотя ее всю трясло. Как только они зашли в дом, навстречу по лестнице сбежал Крис с паническим выражением на лице.
   – Папа с Джимми вчера не вернулись домой, – сказал он, прежде чем увидел брата. – Я знал, что у тебя операция и тебе звонить бесполезно, но папин мобильник не отвечал. – Тут он увидел за спиной матери Джимми с кровоподтеком на лице. – Где папа? – Крис был в таком же смятении, как она. Джесси не отвечала, оба сына смотрели на нее с ужасом в глазах.
   – Он не здесь, – уклончиво сказала она. – Я приготовлю завтрак.
   Она понятия не имела о том, как будет его делать, и затем попросила Криса съездить за Хизер и Адамом.
   – С папой что-то случилось? – обратился он к матери, и Джимми принялся объяснять:
   – Мы попали в аварию. Нас ударила машина. У папы кровь пошла из ушка, а я стукнулся головой.
   Он показал свой синяк, и Крис прекратил дальнейшие расспросы. Он молча вышел из дома, и двадцать минут спустя четверо детей сидели на кухне, выжидающе глядя на мать. На обратном пути Крис рассказал им то немногое, что знал сам.
   – Папа в порядке? – с беспокойством спросила Хизер, а Адам был раздосадован тем, что пришлось уехать из дома друга прямо перед завтраком, но Крис сказал, что надо срочно домой, и Адам в кои-то веки не стал препираться. Он понял, что что-то не так и старший брат выглядит испуганным.
   Джесси сидела тут же, за кухонным столом. Она хотела поговорить со всеми вместе, а теперь не знала, что сказать. Ей было безмерно тяжело. Это не укладывалось в голове. Как он мог погибнуть от удара? Джимми же выжил. Почему он – нет? Обстоятельств аварии она не знала, но они не имели значения. Важно было лишь то, что Тим погиб. Это было немыслимо – она посмотрела детям в глаза и заплакала.
   – Вчера вечером случилось ужасное. Я не знаю, как это произошло. – Говоря это, она взглянула на Джимми и притянула его к себе. Он сел к ней на колени и прижался всем телом. – Папа погиб.
   При этих словах она всхлипнула, и дети сгрудились вокруг нее, обняли и заплакали. Это был полный абсурд. Так не могло быть, но так было. Она всегда переживала, когда Крис садился за руль по вечерам, но чтобы Тим? Ей казалось, он всегда будет рядом. Она никогда не думала, что с ним что-то может случиться. Так они еще долго сидели обнявшись на кухне и плакали.
   А потом она позвонила Бену и попросила его съездить с ней в морг. В полиции сказали, что необходимо провести опознание, но Бен сделал это за нее – она не хотела видеть мужа в таком виде. Ей хотелось видеть его, прикасаться к нему и обнимать его, а помнить его мертвым она не хотела. Это было выше ее сил. Она не могла поверить, что он больше не придет домой.
   Они съездили в бюро ритуальных услуг и сделали необходимые распоряжения, после чего Бен отвез ее домой, сказав, чтобы о Лили Томас она не беспокоилась: он вернется в больницу, проверит ее состояние и прикроет Джесси, а ей надо побыть дома с детьми. Но Джесси, сознавая собственную ответственность, сказала, что поедет с ним. Это был ее долг перед пациенткой и ее отцом. Бен пообещал заехать за ней, и в пять часов она вышла из дома, сказав детям, что скоро вернется. К ним приехали девушка Криса и две подружки Хизер. Адам, отказываясь верить в случившееся, отчаянно рубился в приставку, а Джимми спал в родительской постели. Перед отъездом из дома Джесси лежала рядом с ним.
   В больнице оказалось, что Лили уже перевели из реанимационной палаты в интенсивную терапию. Дыхательную трубку убрали, пациентка находилась под действием седативных препаратов, но была в сознании. С медицинской точки зрения все обстояло хорошо. Отец заходил к ней, а сейчас, по словам дежурной медсестры, ушел в кафетерий перекусить. Джесси проверила показатели и сделала назначения. Прогрессом она осталась довольна, а Бен пообещал еще раз проведать больную в вечернее время.
   Они уходили, когда отец Лили появился из лифта – он посмотрел на них обезумевшими от горя глазами, но обратился не к Бену, а к Джесси.
   – Я не верю тому, что вы сказали утром, – твердо проговорил он. – Возможно, вы сделали все, что было в ваших силах, но это не означает, что другой специалист, более высокой квалификации, не в состоянии справиться с этой проблемой.
   Джесси помолчала, а затем кивнула. Так, значит, так. Ей было отлично известно, что ни один врач не сможет в полной мере восстановить двигательную активность у Лили, но Билл Томас пока не готов это признать.
   – Я договариваюсь о консультациях с другими врачами в Лондоне и Нью-Йорке. Говорят, в Цюрихе есть нейрохирург, который специализируется на спинальных травмах. Еще я хочу отвезти ее в Гарвард.
   – Понимаю, – кивнула Джесси. – Я, пожалуй, поступила бы так же. Доктор Штайнберг позже зайдет к Лили.
   Джесси выглядела отсутствующей и рассеянной, Билл видел это, но решил, что ее смутило заявление о консультациях с другими специалистами и то, что те скажут.
   – А вы что – вечером не вернетесь?
   Вид у него был возмущенный, и Джесси извинилась.
   – Простите, не могу. Я буду завтра.
   – А вам не кажется, что, как ее нейрохирург, вы обязаны навестить ее и сегодня вечером?
   Он мгновенно стал враждебным и агрессивным.
   – Если возникнут проблемы, я приеду, – заверила его Джесси. – Я позвоню ординатору, и доктор Штейнберг немедленно придет, если что-то пойдет не так. Думаю, она будет в порядке. Извините, мне надо к детям. Я приду завтра, как только смогу.
   Разъяренный Билл, не говоря ни слова, промчался мимо нее, а они с Беном зашли в лифт, и вид у нее был такой, точно еще чуть-чуть, и она скончается. Не стоило сюда приезжать. Ей хотелось увидеть Лили, но она была не в лучшем состоянии, тем более чтобы выслушивать заявления о том, что она плохо сделала свою работу и действовала наобум.
   – Почему ты промолчала? – сквозь стиснутые зубы осведомился Бен.
   Он огромным усилием воли удержался от того, чтобы не схватить папашу за грудки и не высказать все, что он о нем думает. Этот тип вел себя так, точно он – хозяин жизни, а это было не так. По отношению к Джесси он держался невероятно грубо и жестко, а ей хотелось лишь одного – оказаться дома с детьми и утешить их. Ей хотелось лечь на кровать и оплакивать мужа, которого она так сильно любила и никогда больше не увидит. Бен отвез ее домой – она поблагодарила его и вышла из машины. Он посмотрел, как она зашла в дом, и сам проплакал всю обратную дорогу до дома. Ему не верилось, что Тима больше нет, он не мог представить, насколько тяжелой и пустой станет жизнь Джесси без мужа. Все, что у нее было, – это работа и семья. На протяжении многих лет у них с мужем не было времени для развлечений, они редко выбирались в люди и общались в основном друг с другом. Тим был ее лучшим другом. У Бена болела душа за Джесси и за детей. Для них наступило ужасное время.
   Возвращаясь в интенсивную терапию, Билл Томас никак не мог успокоиться. Он убедил себя в некомпетентности Джесси, а теперь выясняется, что она к тому же была недобросовестной и не собиралась вечером навестить Лили. Могла бы по меньшей мере дать себе труд. Проходя мимо поста, он заметил, что медсестры переговариваются приглушенными голосами и лица у них очень встревоженные.
   – Лили в порядке?
   Он испугался, что что-то произошло и они говорят о ней.
   – В порядке, – заверила его одна из медсестер, видя, что он на взводе.
   Он уже проинформировал их о том, что его дочь будет ходить, уж он об этом позаботится.
   – Мы говорили о докторе Мэттьюз, – с расстроенным видом пояснила другая.
   – А что с ней? – буркнул он. – Она даже не собирается заглянуть вечером к Лили. Говорит, мол, нужно быть с детьми, – презрительно добавил он. – Может, ей стоит определиться, кто она – мать или врач. Нейрохирургов на полставки не бывает.
   Медсестру его слова задели за живое – очевидно, он был не в курсе случившегося, и она решила, что ему следует знать.
   – Муж доктора Мэттьюз вчера вечером погиб в аварии. Он работал тут анестезиологом, замечательный был человек. Это произошло, когда она оперировала Лили. Она узнала об этом только утром, когда уходила. Ее младший сын тоже пострадал.
   Билл сначала опешил от сказанного, потом ему стало не по себе. Он не знал, как реагировать.
   – Простите… Я не знал…
   Он вспомнил, что наговорил ей. По сути, он считал себя правым, но момент для откровений был явно неподходящий.
   – Мне очень жаль, – снова сказал он и пошел в палату дочери.
   Из головы не шли слова медсестры, ему вспомнилось, как он чувствовал себя в ту ночь, когда погибла мать Лили. Он всей душой сочувствовал Джесси – а вопрос о ее компетентности можно оставить на потом. Он смотрел на дочь, мирно спящую в больничной постели, впервые позабыв о том, будет она ходить или нет, – главное, что она была жива.

Глава 6

   Джесси, как и обещала, приехала проведать Лили на следующее утро после завтрака. Ей кусок в горло не лез, а дети покопались в тарелках с сухим завтраком, которые она поставила на стол. Она всю ночь не спала и выглядела соответствующе, когда зашла в палату Лили, в белом халате, мертвенно-бледная, с темными кругами под глазами. Увидев Лили, она улыбнулась – под действием седативных препаратов пациентка полудремала, но была в сознании. Она хорошо реагировала на назначения.
   – Как ты себя чувствуешь, Лили? – мягко обратилась к ней Джесси, останавливаясь возле кровати.
   Перед тем как идти в палату, она внимательно просмотрела все данные пациентки на медицинском посту. У Лили были небольшие проблемы, жалобы на дискомфорт, но в целом она отлично поправлялась. Она была молодой и сильной. Сообщать ей о последствиях травмы пока было слишком рано, так что она еще ничего не знала, и Билл тоже ничего не сказал дочери. Ей требовалось время, чтобы оправиться после операции. Она также не знала, что после больницы ее ожидает реабилитация, что ей предстоит научиться жить по-новому, приспособиться к своей травме. Джесси хотелось на какое-то время отсрочить этот разговор с девочкой, хотя с ее отцом она была откровенной. Лили требовалось время и исцеление. Джесси использовала всю свою энергию и самодисциплину, чтобы сосредоточиться на пациентке.
   – Нормально, – тихо произнесла Лили. Она вполне пришла в себя и осознавала, что перенесла очень серьезную травму, но что ее ждет в будущем, пока не знала. – Спасибо за все, что делаете для меня, – сказала она, и Джесси была тронута.
   – Это моя работа.
   Она расспросила, что именно беспокоило Лили накануне вечером, но существенный дискомфорт в таком состоянии был обычным симптомом, несмотря на паралич нижней части тела и конечностей.
   – А когда я могу поехать домой? – поинтересовалась Лили, и Джесси сочла это хорошим знаком.
   – Не скоро. Сначала ты должна пойти на поправку, – уклончиво ответила Джесси.
   Но она также знала, что пациенты, в том числе с травмами, как правило, считают, что, выйдя из больницы, они оставят проблему позади. Лили заберет свою проблему с собой на всю оставшуюся жизнь. Но главное, что Джесси собиралась сказать девочке, когда та будет готова это услышать, заключалось в том, что, несмотря на полную спинальную травму, она сможет жить полноценной жизнью, как до нее смогли другие. Ей нужно было показать, что она сможет делать, а не только то, что явно не сможет, и всему этому она научится во время реабилитации. Джесси хотела посоветовать ей провести три-четыре месяца в клинике Крейга в Денвере. Она знала, что для Лили это будет ударом, для ее отца – потрясением, но Джесси хотелось, чтобы пациентка приспособилась к своей новой жизни оптимальным образом. Она надеялась, что при самом благоприятном развитии событий сможет направить ее туда в течение месяца.
   Джесси провела у Лили около получаса – разговаривала с ней о том о сем и в то же время подмечала небольшие медицинские детали, после чего попрощалась, а Лили задремала. Уходя, она столкнулась с отцом девочки, который выходил из лифта на этаже интенсивной терапии. При виде Джесси он вроде бы удивился, неловко замялся, что было на него не похоже, и посмотрел ей прямо в глаза, наполненные болью. Она была уже отнюдь не такой жизнерадостной, как возле постели пациентки, – выглядела глубоко подавленной и смертельно бледной.
   – Я… медсестры сказали мне вчера про вашего супруга… примите мои соболезнования… и насчет того, что я наговорил… я просто был в расстройстве из-за Лили. Я и теперь расстроен и намерен свозить ее на консультации, как только мы отсюда выпишемся. Где-нибудь обязательно должны быть новейшие технологии, чтобы поставить ее на ноги. Нам нельзя сдаваться, она не может сидеть в инвалидном кресле до конца дней. Для нее это будет трагедией, – мрачно проговорил он, но его тон в разговоре с Джесси уже был гораздо мягче, чем накануне.
   – Трагедия – это лишь отношение к проблеме, – твердо сказала Джесси.
   Она была сильнее, чем могло показаться, даже в своей тяжелейшей ситуации. Она по-прежнему оставалась крутым профессионалом, и нужды и интересы пациентов занимали ее в первую очередь.
   – Ее жизнь не должна быть трагедией, мистер Томас.
   Ей хотелось, чтобы не только Лили, но и ее отец тоже это понял, потому что он неизбежно будет влиять на самоощущение дочери. Если жить в атмосфере отчаяния, это будет сильно сказываться на ней, а Джесси не желала этого ни ей, ни другим своим пациентам – в какие бы аварии они ни попадали и какие бы травмы ни являлись их последствиями. А оптимистичный настрой в отношении будущего являлся принципиально важным для ее выздоровления. Именно поэтому ей хотелось, чтобы Лили поехала в клинику Крейга – чтобы ее жизнь наладилась, причем самым оптимальным образом.
   – Она может жить потрясающей жизнью, и мы ей этого желаем, мистер Томас. Есть уйма вещей, которые ей будут по силам – водить машину, учиться в колледже, осваивать профессию, заниматься политикой, выйти замуж и рожать детей. Единственное, что она не сможет, – это пользоваться ногами. Остальное у нее в порядке. Нам просто нужно переориентировать ее цели.
   Все обстояло несколько сложнее, но Джесси хотелось подчеркнуть, что стакан скорее наполовину полон или близко к этому, чем наполовину пуст, и Лили быстро уловит и отреагирует либо так, либо эдак.
   Билл напрягся, его голос снова зазвучал агрессивно:
   – Она больше не сможет кататься, не поедет на Олимпиаду. Никогда не завоюет золотую медаль, а она шла к этому пять лет. Никогда не будет танцевать и ходить, не пойдет на свадьбе к алтарю, и сколько парней, по-вашему, захотят взять в жену девушку-инвалида, пусть даже трижды красавицу?
   В его глазах стояли слезы. С тех пор как Лили попала в аварию, он только об этом думал, а после прогноза Джесси, что его девочка больше не будет ходить, эти мысли стали еще навязчивее.
   – Хороший – возьмет. В Стэнфорде одновременно со мной проходил ординатуру парень с такой же травмой, как у Лили. Он был в инвалидной коляске и хотел специализироваться в нейрохирургии из-за того, что произошло с ним. Он женился примерно в то же время, что и мы, и, по последним данным, у него шестеро детей. Его жена – замечательная женщина, тоже врач, и обожает его. Она занимается новейшими разработками в области спинальных травм, вероятно, из-за него. Даже после таких аварий можно жить полной жизнью. Я не говорю, что это легко, и Лили лгать не стану, но я собственными глазами видела, чего могут добиваться люди. При правильном отношении и обучении Лили сможет достичь многого. А все могло бы быть гораздо хуже. У нее травма в области грудного отдела, а не шейного – она может использовать туловище и верхние конечности. При травме шейного отдела люди управляют коляской, пользуясь дыхательной трубкой, и даже так добиваются результатов. И что более важно, она жива. Не всем из тех, кто оказался на подъемнике, настолько повезло, и в ближайшие дни в городе состоятся похороны. Люди, приехавшие в Тахо, как Лили, отдохнуть и покататься, погибли.
   – Я это так не оставлю, – решительно произнес Билл. – Я уже связался со специалистами мирового уровня в области спинальных травм.
   Он, как и прежде, хотел сказать, что Джесси – местечковый хирург и мало что смыслит в своем деле. Но это никак не влияло на травму, которую получила Лили, никто не сможет это изменить или отменить, пока наука не предложит новых решений, и остается лишь надеяться, что Лили доживет до лучших времен, потому что она молода, но пока – увы. Джесси уже сделала все, что могла, и продолжает делать, а Билл может признавать это или нет. Он по-прежнему находился на стадии отрицания и не хотел смиряться. Джесси знала, что если он не сможет принять реальности жизни дочери, в итоге это будет очень тяжело для Лили. Но она также знала, что прошло слишком мало времени, рано или поздно ему придется посмотреть правде в глаза.
   Билл Томас был боец и привык добиваться своего. Он достиг многого и не желал сдаваться. Ради Лили он сделал бы все что угодно. Джесси восхищалась его целеустремленностью, несмотря на то что с ней он держался грубо и агрессивно. В отличие от Бена она понимала его мотивы и чувства и сопереживала ему. Он сражался не за себя, а за Лили и считал, что действует правильно, пусть даже попирая ее профессиональные чувства. Она принесла ему плохую весть, а он этого слышать не хотел. И никто не хочет, но одни люди принимают плохие новости лучше, чем другие. Билл был не из их числа. Он хотел, чтобы Лили восстановилась самым оптимальным образом. По натуре он не был злым человеком, просто становился грубым, когда выходило не так, как хотелось ему.
   – Я соболезную вам, – снова сказал он, и Джесси кивнула, стараясь не расплакаться от его слов. Говорить о Лили ей было легче, чем о себе. После двух бессонных ночей она была на пределе усталости, и от этого ей было совсем невмоготу.
   – Моя жена погибла в дорожной аварии, когда Лили было три. Это ужасно, – мягко сказал он. – Я понимаю ваши чувства.
   Эмоции переполняли ее, и, несмотря на все усилия, слезы хлынули у нее из глаз и полились по щекам. Она вытирала их ладонью, а он сочувственно смотрел на нее.
   – Я слышал, у вас четверо ребятишек. Мои соболезнования всем вам. По крайней мере, они у вас есть. А у меня только Лили. Она для меня все.
   При этих словах его глаза увлажнились, и так они стояли, глядя друг на друга – невольные товарищи в утрате и в печали. То была особая боль, ничего подобного Джесси не испытывала прежде. Тим был частью ее самой. Они вместе просыпались, когда не работали, и были идеальными партнерами в воспитании детей. Она не представляла себе жизни без него. И всякий раз, думая об этом, ей хотелось кричать от ужаса. Как ей жить без Тима?
   Несколько минут спустя она покинула больницу, напоследок заверив Билла, что Бен Штайнберг будет внимательно наблюдать за Лили и, если потребуется помощь, даст ей знать. Похороны Тима были на следующий день, и сейчас она должна была находиться с детьми. На этот раз Билл не возмущался.
   Вскоре она была дома – все четверо сегодня пропустили школу, а соседка Салли Макфи принесла им поесть. Крис и Хизер валялись в гостиной и смотрели телевизор, Адам лежал на кровати в своей комнате, тупо уставившись в потолок, а Джимми сидел рядом с Хизер и сосал большой палец – подобного за ним не замечалось с трех лет. Дети были печальны, и Джесси выглядела не лучше. Салли открыла холодильник и показала, что она принесла им. Там были горы еды, и, хотя никому есть не хотелось, Джесси была признательна за заботу. Все в округе переживали за их семью. Тим был замечательным человеком, занимался не только своими детьми, но помогал с соседскими – довозил на машине, оставлял на ночевку – и был хорошим другом. Джесси смотрела на Салли убитыми горем глазами, и, когда Салли обняла ее, обе заплакали. Про себя Джесси понимала, что ее жизнь уже никогда не будет прежней.
   Потом, просто чтобы сменить тему, они заговорили про аварию на подъемнике, и Джесси упомянула свою пациентку из числа пострадавших. Салли и ее муж были знакомы с двумя погибшими лыжными инструкторами. Подобная авария произошла в этих местах свыше тридцати лет назад. Тогда подъемник работал исправно, это была чистая случайность, лишившая жизни одних и необратимо изменившая жизнь других, как в случае с Лили. Это была судьба, как гибель Тима два дня назад. И теперь Джесси предстояло остаток своей жизни доживать без Тима. После ухода Салли она пошла наверх, чтобы подобрать одежду детям для похорон отца и что-то себе. И Тиму надо было найти что-то поприличнее, пусть даже гроб будет закрыт. В похоронном бюро она пообещала завезти для него костюм. Джесси открыла дверцу его шкафа, увидела одежду, которую он больше никогда не наденет, постояла минуту, а потом рухнула на колени и зарыдала.

   Тем утром, пока Лили спала (а теперь это было ее обычное состояние), Билл поехал домой, чтобы заняться делами. Он позвонил Энджи, своей помощнице в Денвере, и поручил сделать от его имени ряд звонков. Об аварии он уже уведомил ее ранее по имейлу – от этого известия она пришла в ужас и выразила горячее желание всецело помогать ему. Энджи обожала Лили и была предана Биллу. Он сообщил ей фамилии нейрохирургов мирового уровня и попросил связаться с ними, а также сказал, что не имеет понятия о том, когда они окажутся дома. Пока говорить об этом было рано.
   Поговорив с помощницей, Билл позвонил Пенни на Сен-Бартелеми. Авария произошла два дня назад, но пока у него не было ни времени, ни желания общаться с подругой. Она не входила в его семью, и, хотя знала Лили на протяжении двух лет, близки они не были.
   Он планировал оставить Пенни голосовое сообщение, считая, что она вряд ли откликнется, и был удивлен, когда она ответила. Ему не хотелось сообщать ей такую новость в СМС, и на мгновение у него возникло желание услышать ее голос. До той поры он никому не звонил, за исключением помощницы несколько минут назад.
   Услышав его голос, Пенни сразу поняла – что-то не так. Она чувствовала себя виноватой за то, что не звонила ему с Сен-Бартелеми, но последнюю неделю она была сильно занята. Для нее работа всегда стояла на первом месте – это был ее жизненный выбор, сделанный двадцать лет назад. Ей было сорок два, она никогда не была замужем, не имела детей и ни о чем не жалела. Ее детьми были ее клиенты. Бизнес значил для нее все, и это устраивало Билла, который не был готов дать больше, чем имел. Его сердце принадлежало Лили. После гибели жены в нем не осталось места ни для кого другого.
   – Что-то случилось?
   Она сразу отметила мрачный тон его голоса, когда он произнес ее имя.
   – Да, несчастье, – сказал он.
   Его глаза наполнились слезами, и он откашлялся. Он не хотел при ней давать волю эмоциям, просто хотел сообщить, но, услышав ее голос, размяк. В конце концов, они были хорошими друзьями.
   – Лили попала в аварию в Скво.
   Он рассказал ей, что произошло, и Пенни пришла в ужас. Он не стал говорить о том, что, по мнению врача, дочь больше не будет ходить, – и без того все было скверно, а словам врача он не верил.
   – О боже, мне так жаль. Хочешь, я прилечу к вам? Мне в любом случае завтра улетать. Открытие прошло просто замечательно.
   В контексте того, что сказал он, последняя фраза звучала неуместно, и оба это понимали. Она планировала на обратном пути встретиться с клиентом в Нью-Йорке, потом с другим в Чикаго, но сказала, что с радостью отправится в Калифорнию, а оттуда в Тахо, чтобы быть рядом с ним. Он был тронут ее предложением, но счел нужным отказаться. Ему хотелось целиком и полностью сосредоточиться на Лили.
   – Она сможет ходить?
   Пенни сразу задала вопрос по сути, и в голосе Билла зазвучали жесткие ноты.
   – Разумеется.
   Ему не хотелось озвучивать прогноз Джесси. Тем более что он считал его неверным. И ему не хотелось, чтобы Пенни думала так о Лили – в этом случае все стало бы слишком реальным.
   – Я поручил Энджи договориться о консультациях с нейрохирургами. Нам нужны самые лучшие специалисты. Это захудалый городок, хотя здешний хирург, вероятно, неплохой, она училась в Гарварде, но не настолько квалифицированная, как врачи в крупных городах. Как только мы выпишемся отсюда, я хочу свозить Лили на консультации.
   Пенни чувствовала, что он что-то недоговаривает. Билл чеканил слова, и она предположила, что новости были неутешительные. Все, что касалось Лили, он принимал очень близко к сердцу.
   – Это разумно, – тихо сказала Пенни и от дальнейших расспросов воздержалась. – Ей повезло, что выжила. Я могу чем-нибудь помочь?
   На мгновение в ее голосе послышалась грусть. Ей хотелось бы находиться рядом с ним в период такого жизненного кризиса. Она любила Лили и Билла и вместе с тем понимала, что он никогда не пускал ее в святая святых своей жизни, и сейчас, когда Лили так нуждалась в нем, вероятность, что она проникнет туда, почти сошла на нет. И прежде для нее в его жизни было немного места, а сейчас будет еще меньше. Просто он был таким. Лили была центром его мироздания, а Пенни – всего лишь местом, куда он время от времени наведывался.
   Брак или даже сожительство никогда не были ее целью. Ее напрягала мысль проводить слишком много времени с другим человеком или вести активную интимную жизнь. Карьера была надежнее мужчины, который мог подчинить себе ее существование и контролировать ее. Подобно Биллу, она отчаянно боролась за то, чтобы улучшить свою жизнь и поднять бизнес. Собственная безопасность и независимость были для нее важнее близких связей. Но, услышав печаль в его голосе, она пожалела о том, что он не позволяет ей быть рядом. Впрочем, она не удивилась. Их отношения такого не предполагали – они были рассчитаны исключительно на хорошие времена, и никак иначе.
   – Если что, я сообщу, – дружелюбно отозвался он. – А пока ей нужно окрепнуть и поправиться. Она очень хорошо перенесла операцию, но это было только вчера. Я позвоню, когда смогу, – пообещал он.
   Но она усомнилась – это звучало в его голосе. Она была на обочине, как всегда, за исключением эпизодических ночей, которые они проводили вместе, когда Лили отсутствовала или была в поездках. Билл Томас отлично умел обозначать границы в своей жизни, и доступ к его сердцу был открыт только одному человеку – его дочери.
   – Тогда до скорого. Скажи Лили, что я люблю ее, – сказала она и нажала отбой.
   Она сказала, что любит Лили, а ему никогда ничего такого не говорила, да ему и не нужно было. Они не имели обязательств друг перед другом, и их это устраивало. Какое-то мгновение после окончания разговора у Пенни было ощущение, что он только что попрощался с ней и поставил точку в их отношениях. Она не была уверена, но чувствовала, что теперь ничто не должно отвлекать его от помощи дочери. Такое же ощущение было у Билла, который сидел перед окном в Скво-Вэлли, глядя на оборвавшийся два дня назад подъемник, изменивший их жизнь. Территория была оцеплена, а большая часть горы – закрыта, и так будет до тех пор, пока не выяснится, что произошло в тот день и почему.

   Той ночью у Лили развилась лихорадка, что случается после операции, и Бен позвонил Джесси. Она с детьми только что вернулась с прощания, куда пришли все медики Скво-Вэлли и других городков, чтобы отдать дань уважения Тиму. На церемонии присутствовали родители друзей – те, с кем Тим в свободное время играл в теннис и софтбол. Там были знакомые Тима, которых Джесси видела в первый раз, а другие знали только ее. Она была потрясена тем, сколько людей явилось на прощание, и была выжата как лимон, когда добралась домой и раздался звонок Бена. Дети тоже выглядели подавленными. Гроб с телом их отца стоял на постаменте, но по просьбе Джесси был закрыт. Видеть Тома в гробу было выше ее сил. Будь он открыт, она точно потеряла бы над собой контроль и забилась в истерике, и ей не хотелось, чтобы дети запоминали его таким. Хватит того, что видел Джимми в вечер аварии – он до сих пор говорил про то, что у папы «шла кровь из ушка». Джесси знала, что это был признак черепно-мозговой травмы, от которой он скончался.
   – Я приеду, – со вздохом проговорила Джесси, когда Бен сказал ей про лихорадку у Лили. Температура была довольно высокой, наблюдение требовалось, хотя в подобных обстоятельствах такое случалось, но Джесси все рано решила удостовериться лично. Даже сейчас, как бы тяжело ей ни было, она оставалась добросовестной и ответственной.
   – Не надо, – заверил ее Бен. – Я понаблюдаю за ней некоторое время.
   Его подруга Казуко была на прощании, а Бену предстояло на следующий день нести гроб на похоронах. Казуко была медсестрой, с которой он познакомился в Сан-Франциско, и они много лет жили вместе. Она последовала за ним в Скво-Вэлли, их отношения, судя по всему, работали. Он был на два года младше Джесси и в сорок один год по-прежнему не чувствовал себя готовым к браку. Джесси и Казуко неоднократно говорили на эту тему, и Казуко считала, что это вряд ли случится. Ей было сорок шесть, она была бесконечно предана ему и, казалось, не переживала по поводу брака. Она считала себя слишком старой для материнства и отказалась от этой затеи, лишь бы быть с ним. В больнице она работала в радиологическом отделении, имела кучу хобби, бегло говорила по-японски, хотя родилась в Соединенных Штатах. Они с Беном несколько раз ездили в Японию, он тоже выучил японский. Оба были страстными лыжниками и поначалу сблизились именно на этой почве, и жизнь в Скво-Вэлли Бену нравилась. Он вырос в Лос-Анджелесе и, по его словам, никогда не скучал о нем. Жизнь в горах была ему больше по душе, чем Джесси, которая время от времени скучала по городу и культурной жизни – прежде она жила в Бостоне и Пало-Альто, неподалеку от Сан-Франциско, а выросла в Нью-Йорке, но поехала к озеру Тахо вслед за Тимом и ни разу об этом не пожалела.
   Когда Джесси приехала в больницу, Лили спала, а Билл расхаживал взад-вперед по коридору. Джесси осмотрела ее и удостоверилась в том, что речь идет о небольшом послеоперационном осложнении. Бен был того же мнения, но ей стало легче оттого, что она убедилась в этом лично.
   – Как ваши дети? – спросил Билл перед ее уходом.
   Он удивился, что она приехала, но у Лили был нерядовой случай и, хотя она, безусловно, доверяла Бену, ей хотелось посмотреть собственными глазами. Биллу она об этом не сказала, но он понял и был впечатлен. Не будь ее прогнозы настолько неутешительными, она нравилась бы ему еще больше. А так его крайне возмущали ее слова о том, что Лили никогда не будет ходить.
   – Полагаю, мои дети в порядке, – ответила она на его вопрос. – Насколько это возможно. Пока нам всем кажется, что это неправда, – сказав это, она поняла, что именно так он ощущает себя в связи со случившимся с Лили. Адаптироваться к реальности жизненных перемен получается не сразу, особенно если речь идет о таких разительных переменах, какие только что произошли с ними.
   – Спасибо, что пришли.
   Он знал, что похороны на следующий день, и тот факт, что она приехала в больницу проверить состояние Лили, свидетельствовал об исключительной профессиональной добросовестности.
   Она снова заверила его, что состояние Лили стабильное, и поехала домой. Дети были притихшие, после случившегося в доме установилась зловещая тишина. Казалось, веселье покинуло его навсегда. Старшие дети были подавлены. Джимми уже крепко спал в маминой постели, а Адам с бессмысленным взглядом играл на приставке. У всех было такое ощущение, точно они находятся под водой и двигаются в замедленном темпе.
   Мать Тима жила в Чикаго, но у нее была деменция, она не понимала, что к чему, и на похороны ее не ждали. Джесси лишилась родителей много лет назад, еще в молодости, поэтому у детей не было ни бабушек, ни дедушек, чтобы разделить горе. Теперь у них была только мама.
   На следующий день во время похорон было еще тягостнее. Джесси не покидало чувство ужасающей нереальности происходящего, когда священник говорил о Тиме, хор пел «Аве Мария», а она и дети плакали. Здесь собрались почти все врачи, медперсонал и лаборанты Скво-Вэлли. Джесси видела множество знакомых лиц, но потом никого не могла вспомнить. Гроб несли анестезиологи, коллеги Тима, и Бен с Крисом вызвались помогать им. У Джесси чуть не разорвалось сердце при виде сына, несущего гроб с телом отца, – только сейчас она поняла, что ее мальчик стал мужчиной. А ему едва исполнилось восемнадцать. И это был самый ужасающий обряд инициации.
   Потом процессия двинулась на кладбище, и Тима опустили в мерзлую землю. Кто-то сказал ей, что двоих подростков, находившихся в другой машине и погибших в той аварии, тоже хоронили сегодня, а в ближайшие дни будут хоронить погибших в аварии на подъемнике. Потом, когда все отправились назад в дом Джесси, начался снег, и снежинки были такие большие, какие бывают в стеклянных шарах или на рождественских открытках. Она на минуту задержалась возле задней двери, чтобы вдохнуть свежего воздуха и побыть одной, вдали от людей, пришедших выразить свои соболезнования, подняла глаза к небу и подумала о Тиме. Ей не верилось, что она никогда больше не увидит его. Мир без него опустел, слезы катились по ее щекам, и так было уже не один день. Она зябко поежилась и пошла внутрь, понимая, что ее жизнь никогда не будет прежней, – она поняла это, как только узнала о случившемся.

Глава 7

   Стоял февраль, Лили провела в больнице уже больше месяца, и Джесси наконец решила, что пациентка готова к выписке. Она успешно восстановилась, хорошо реагировала на медикаменты и физиолечение. Оно главным образом предполагало регуляцию работы мочевого пузыря и кишечника, что было важно при параличе нижних конечностей – состоянии, которое ее отец по-прежнему отказывался признавать. Он проконсультировался с ведущими мировыми нейрохирургами и выбрал четверых, которым хотел показать дочь, – в Цюрихе, Лондоне, Нью-Йорке и Бостоне. Это были крупные специалисты, Джесси была знакома с их достижениями и сферой научных интересов. Лично она знала только врача, с которым Билл контактировал в Гарварде, – он возглавлял отделение нейрохирургии в Массачусетской больнице общего профиля. Студенткой Джесси училась у него и все эти годы оставалась с ним на связи. До настоящего времени она ни разу не обращалась к нему по медицинскому поводу. Все ее прежние случаи были однозначными, и, хотя многие пациенты приезжали из других мест и травмировались во время катания в Скво-Вэлли, большинству требовались от нее всего лишь направления, чтобы продолжить лечение в родном городе. Никто не планировал крестовых походов типа того, что затевал Билл, и Джесси с тревогой думала о том, как Лили перенесет такое количество переездов сразу после выписки из больницы. Он зафрахтовал для этих целей частный самолет и забронировал люксы в лучших отелях. Он озадачил Джесси вопросом о том, следует ли им взять с собой врача, явно намекая на то, что это должна быть она, но это было абсолютно исключено. Она не могла оставить детей, когда после смерти их отца прошло так мало времени, а кроме того, у нее были другие пациенты, которые нуждались в ней. Вместо этого Джесси предложила взять медсестру из неотложной терапии, сама нашла подходящую кандидатуру и договорилась с ней.
   Дженнифер Уильямс пришла в восторг от этого предложения, и Лили она понравилась. Джесси заверила Билла, что безоговорочно доверяет Дженнифер, и он назначил отъезд из Скво на Валентинов день. Это было чистым совпадением, связанным с датами приемов у нейрохирургов и фрахтом самолета. Вылет был из Рино, докуда они предполагали добраться на лимузине. Помощница Билла в Денвере тщательно все спланировала и сообщила все детали. Джесси по-прежнему считала эту затею бессмысленной, но разубеждать его не пыталась, заверив, что будет доступна для любых телефонных консультаций. Она уже отправила специалистам больничную карту и результаты обследований Лили в электронном виде. Учитывая это, Джесси недоумевала, зачем они хотят ее увидеть, но Билл Томас был важной персоной и нажал на все кнопки, чтобы эти встречи состоялись. Сейчас Джесси уже поняла, насколько упертым он может быть. За последние полтора месяца у них произошло несколько стычек из-за того, что он недвусмысленным образом заверял Лили, что она будет ходить, а Джесси считала такое его поведение безответственным. За два дня до отъезда девочка сама заговорила с ней об этом.
   – Это все, да, доктор Мэттьюз? – тихо спросила Лили, сидя в инвалидной коляске у нее в кабинете. Она уже начала терапию в Скво, и Джесси согласовала план лечения с терапевтами из клиники Крейга, когда она вернется назад в Денвер. Сейчас было жизненно важно помочь ей адаптироваться к новой жизни. Ее прежняя жизнь закончилась навсегда, что бы там ни говорил ее отец.
   Как только Лили стало лучше, она принялась звонить и писать сообщения друзьям, в частности Джереми и Веронике, которые пришли в ужас от случившегося с ней, и другим. Неожиданно между ними возникла огромная пропасть – все, о чем они говорили, теперь было для нее недоступно, типа подготовки горнолыжников к Олимпийским играм, а все ее друзья были из команды. И как это прежде было с ней, вся их жизнь крутилась вокруг спорта. После аварии она сразу стала аутсайдером. Сейчас Лили не могла участвовать даже в их развлечениях – танцах, катании на коньках и лыжах, занятиях спортом. А по возвращении домой она три-четыре месяца проведет в реабилитационной клинике, и им придется ее навещать. Они пообещали ей, но во время телефонных разговоров она уже почувствовала себя выключенной из их компании – без подготовки к олимпийским играм в ее жизни возникнет огромная дыра. Тренер, поговорив по телефону с Биллом, позвонил ей, чтобы поддержать, и заверил, что она и через пять лет сможет завоевать медаль на Олимпиаде, если пропустит ее в следующем году. Отец заверил его, что Лили восстановится в полном объеме. Билл никому не говорил о том, что ее спинальная травма была полной, что ниже пояса она парализована и останется такой навсегда. После разговора с отцом тренер пребывал в убеждении, что Лили восстановится, а она не стала говорить друзьям всей правды о своей травме. Отец попросил ее этого не делать. Ее глаза были печальны, когда она обратилась с вопросом к Джесси, которая не сразу поняла, что она имеет в виду.
   – Ты про Скво? Ну да, – улыбнулась ей Джесси.
   Она привязалась к этой девочке сильнее, чем к другим пациентам. Лили была прелестной, и Джесси понимала, что беда, с которой она столкнулась, будет довлеть над ней тяжким грузом, особенно при таком отношении отца. Он по-прежнему отказывался смотреть правде в глаза. Джесси надеялась, что он очнется в скором времени – ради Лили. Как только это произойдет, ей станет легче, они начнут энергично двигаться вперед к деятельной жизни. А сейчас он цеплялся за прошлое и побуждал Лили делать то же самое, а для нее это было губительно.
   – Как только попадешь домой, у тебя будет дел по горло, – сказала Джесси. – Терапия в Крейге, занятия в школе, встречи с друзьями. И поступление в колледж не за горами.
   Она пыталась заставить Лили смотреть вперед, а не назад.
   – Я не это имела в виду, – грустно сказала Лили с обреченным взглядом. – Я об этом. – И она указала на свои ноги, пристегнутые в коляске, чтобы не болтались при движении. Она их совсем не чувствовала, точно они были чужие, и вообще ничего ниже пояса не ощущала. Джесси долго молчала, прежде чем дать ответ. Билл строго-настрого запретил ей говорить Лили о том, что она не будет ходить, но Джесси сознавала свою профессиональную ответственность и знала, что скажут другие специалисты, в частности нейрохирург из Бостона, с которым она была знакома и говорила по телефону. Он всецело согласился с ее прогнозом и предвидел негодующую реакцию Билла. Джесси подтвердила его опасения.
   – Я навсегда останусь в этой коляске, да? – напрямик спросила Лили.
   Она подозревала это, опираясь на то, что слышала, но отец с невероятной убежденностью говорил иное, а он никогда прежде ей не лгал. Она была сбита с толку, и Джесси это видела. В отличие от отца Лили была готова посмотреть правде в глаза.
   – В этой области ведутся интенсивные исследования, – сказала Джесси. – Спинальные травмы касаются очень многих людей. И исследования стволовых клеток являются очень многообещающими. – Лили сверлила ее взглядом. Джесси знала, что исследования ее не интересовали – она хотела услышать правду о себе. Голос Джесси стал серьезным. – Пока да, это так. В клинике Крейга тебя научат, как справляться с этой ситуацией, и помогут освоить нужные навыки.
   Благодаря лыжам нижняя часть тела у Лили была натренированной. Теперь ей предстояло развить верхнюю, чтобы по-новому пользоваться руками, управлять коляской и обслуживать себя. Отец заказал для поездки легчайшую современную коляску, одну из лучших в своем роде. И Дженнифер будет рядом.
   – Лили, тебе ничто не мешает вести активную жизнь – не просто хорошую, а замечательную. Я не преувеличиваю и верю, что так и будет. Не хочу сказать, что поначалу будет легко, тебе придется приноровиться, но ты сможешь. Перед тобой откроются новые двери, о которых ты не подозревала. Пусть ты не победишь на Олимпиаде, но сможешь победить в жизни, а это важнее. Ты – победительница, Лили, я знаю. Тебе просто нужно держаться взятого курса, и со временем ты увидишь, куда он тебя приведет.
   Лили кивнула со слезами на глазах.
   – Папа все время говорит, что я буду ходить, а я знаю, что это не так. Он отказывается верить, – сказала она, и по ее щекам покатились слезы.
   Ей предстояло много выдержать, всю жизнь оставаясь в инвалидном кресле. Для семнадцатилетнего человека, да и для любого другого, это было невероятным испытанием, и Джесси испытывала огромное уважение к ней за то, что она была готова попробовать и в каком-то смысле была более зрелой, чем ее отец.
   – Он тебя очень любит, – тихо сказала Джесси, пытаясь в этих нескольких словах выразить те муки, которые испытывают родители, но Лили понимала это сама.
   – Я знаю. Значит, по-вашему, я больше не буду ходить? – спросила она Джесси, которая не могла ей солгать. Пока по настоянию отца девочки она всеми способами уходила от истины.
   – Нет. Разве что исследования, которые сейчас ведутся, что-то изменят, – снова сказала она.
   Ничего другого она предложить не могла, и так было изначально, учитывая локализацию и тяжесть травмы Лили.
   – Тогда зачем папа везет меня ко всем этим врачам?
   Ее совершенно не радовала мысль, что ее будут осматривать и тыкать еще четыре врача. Пусть ее отец не доверял Джесси, но она ей верила и знала, что та права. Она все время это подозревала. Что бы там ни говорил отец, но ее ноги были слишком безжизненными, чтобы она снова могла ходить.
   – Потому что он надеется, что я ошибаюсь. Не стоит его осуждать. На его месте я, вероятно, поступила бы так же. Никогда не помешает выслушать другое мнение и узнать что-то еще.
   Она старалась корректно отзываться о намерениях Билла, по крайней мере перед дочерью, хотя, как ее врач и хирург, она предпочла бы, чтобы пациентка обратилась сразу в клинику Крейга и начала реабилитацию, вместо того чтобы пускаться в изнуряющее путешествие. Но условия для этого были оптимальные, поэтому серьезных возражений медицинского толка у нее не было – только философского. И ей категорически не хотелось бы, чтобы Лили цеплялась за несбыточные надежды. Но сейчас Джесси знала, что это не так, только Билл тешил себя иллюзиями, а он не был пациентом Джесси. Его отказ смотреть правде в глаза был его собственной проблемой. Джесси знала, что врачи и физиотерапевты в клинике Крейга сделают для Лили все возможное. И рано или поздно Биллу Томасу придется смотреть в лицо фактам.
   – Я буду по вам скучать, – тихо проговорила Лили и подъехала вплотную к Джесси, чтобы обнять ее. И затем выдохнула: – Спасибо, что спасли мне жизнь.
   Билл Томас так и не сказал ей этих слов. Обнимая девочку, Джесси чувствовала, как глаза наполняются слезами. Столько всего случилось после того, как они с Лили встретились. И для нее это было время утрат и перемен. За последние полтора месяца они многого лишились, а в чем заключался смысл, если вообще он был, и благо – пока оставалось неясным.
   – Будем на связи? – мягко спросила Джесси.
   Обычно она этого не спрашивала, разве что по врачебным соображениям, но Лили уже много значила для нее. Она была особой девочкой, в этом отношении Билл был прав.
   – Обещаю.
   Джесси была рада, что они смогли поговорить наедине, без ее отца, а такая возможность выпадала нечасто. Он редко оставлял Лили одну в больнице и по возвращении домой намеревался действовать в том же духе. Джесси понимала, что его гиперопека в конечном счете станет угнетать Лили, но он все еще не оправился от шока после случившегося, и, вероятно, ему потребуется много времени, равно как и ей, чтобы прийти в себя после гибели Тима. Теперь, всякий раз как Крис куда-то уезжал или у него звонил телефон, ее сердце уходило в пятки. Она знала, что пройдут годы, прежде чем она снова вздохнет свободно. Худшее произошло, и теперь она боялась за своих детей. Так же, как Билл – за Лили. Это была их ноша, и Джесси понимала, что детям от этого нелегко.

   Полтора месяца спустя Лили выписывалась из больницы, и ее отъезд стал событием для всех, кто о ней заботился. Медсестры пришли попрощаться и принесли небольшие подарки. Ординатор поцеловал ее, а Бен пожелал удачи. Лили сильно обняла Джесси и еще раз поблагодарила ее, в глазах у многих стояли слезы, когда она махала из окна лимузина, направляющегося в Рино. Оттуда они летели в Лондон на первую из четырех консультаций. Билл хотел назначить еще одну, в Берлине, но тамошний нейрохирург, ознакомившись с ее историей, отказался со словами, что это будет пустая трата времени.
   Коляска лежала в багажнике, и медсестра Дженнифер, которую нанял Билл, ехала с ними, в полном восторге от путешествия. Ей было двадцать семь, прежде она никогда не бывала в Европе и вообще в Восточном полушарии. Она окончила медицинское училище при Университете Сан-Франциско, а затем вернулась в Тахо, где выросла. Она предвкушала большое приключение и по дороге болтала с Лили, пока Билл разговаривал по BlackBerry. В последние полтора месяца он запустил дела и сейчас снова принялся за них.
   При виде самолета, который дожидался их в Рино, Дженнифер ахнула. Это был «Боинг Бизнес-джет», невероятно роскошный внутри. Билл легко отнес Лили на борт и усадил в большое комфортабельное кресло. В самолете были гостиная, столовая и, по настоянию Билла, две спальни, чтобы они могли отдохнуть. В Лондон они должны были прилететь через десять часов, в семь утра по местному времени. Консультация с главным нейрохирургом больницы Королевского колледжа была назначена на следующее утро. Для них забронировали два люкса в 5-звездочном «Кларидже». Билл возлагал большие надежды на эту встречу, даже хотел остаться в Лондоне, если врач предложит проходить лечение здесь.
   Лили посмотрела два фильма, затем Дженнифер помогла ей расположиться в спальне. Попасть в ванную комнату на коляске было затруднительно, и Билл на руках перенес ее туда и обратно, после чего осторожно положил на кровать. Оставшееся время Лили спала, она все еще легко утомлялась. Дженнифер сняла жизненные показатели – подопечная была в порядке и во время перелета чувствовала себя хорошо.
   В аэропорту Хитроу они мигом прошли таможенный и паспортный контроль, Дженнифер толкала коляску Лили. Там их дожидался «Бентли», чтобы доставить в отель. Номера были комфортабельные, элегантно обставленные. Лили ужасно хотелось выйти, но отец настоял на отдыхе. Она набрала Веронике, но та была на тренировке, тогда Лили отправила сообщение по голосовой почте, сказав, что ждет не дождется встречи с ней. В Денвер они собирались вернуться дней через десять, в зависимости от того, как пойдут консультации.
   День они провели в номере – отдыхали и смотрели фильмы по телевизору. А на следующее утро, после завтрака в люксе Лили, отправились в больницу Королевского колледжа на встречу с первым нейрохирургом. Он был пожилой и солидный, уже ознакомился со всеми выписками и мог бы дать заключение заочно, но Билл настоял на личной консультации, желая, чтобы Лили осмотрел специалист высокого уровня. После осмотра Лили вместе с Дженнифер отправили в приемную, а Билл остался побеседовать с врачом. Лили хотела присутствовать при разговоре, но отец предпочел говорить с глазу на глаз. Врач выглядел серьезно и сразу высказался по сути:
   – Очень сожалею, мистер Томас, но я полностью разделяю мнение нейрохирурга, который оперировал вашу дочь. При полной спинальной травме на уровне десятого позвонка грудного отдела она не сможет пользоваться ногами. С точки зрения медицины это невозможно. Мне бы не хотелось, чтобы вы или Лили питали ложные надежды. Сейчас ей необходимо сосредоточить силы на реабилитации и жить дальше. Многие великие люди вели деятельную жизнь, будучи парализованными и сидя в инвалидной коляске. Одним из них был ваш президент Франклин Рузвельт. Я считаю, сейчас важно сориентировать Лили в этом направлении, а не надеяться понапрасну – это только навредит ей.
   Сказанное стало ударом для Билла и привело в ярость. Он решил, что врач – старпер и пессимист и настроила его в этом духе Джесси со своими выписками. Выходя из кабинета, он выглядел раздраженным и Лили ничего не сказал. О мнении врача она догадалась по вопросам, которые тот задавал ей, ведь именно об этом ее спрашивала Джесси на протяжении полутора месяцев. После разговора с ней у Лили не осталось иллюзий. А у отца они были. Она попросила поехать в «Хэрродз» [2 - Самый известный универмаг Лондона и один из крупнейших в мире.] на шопинг, поскольку отлет в Швейцарию был на следующий день и у них оставалось много времени. Ей уже доводилось бывать в этом универмаге и очень нравилось делать там покупки.
   Отец высадил их с Дженнифер и сказал, что подождет в машине. Ему требовалось сделать несколько звонков в Нью-Йорк. Но Лили не была готова к тому, как сложно делать покупки, находясь в инвалидной коляске. Кругом сновали толпы народа, перед лицом у нее мелькали локти и сумочки. Продавщицы разговаривали с Дженнифер, а не с ней, и игнорировали ее, даже когда она обращалась к ним напрямую. Она не могла ничего примерить – это было сопряжено с большими сложностями. Это был пугающий, обескураживающий опыт, предвестие того, какой отныне будет ее жизнь. Лили впервые оказалась на людях в инвалидной коляске, и Дженнифер видела, насколько она была подавлена, когда они возвращались к лимузину. Девочка чуть не плакала, а Билл удивился тому, как быстро они со всем управились. Среди магазинной толпы у Лили возникло чувство клаустрофобии, и она вернулась к машине с пустыми руками.
   – Это что-то новенькое, – улыбнулся ей отец. – Ты ничего не купила?
   Обычно она, как все девушки ее возраста, любила ходить по магазинам, и, когда не было тренировок, они с Вероникой часто отправлялись на шопинг.
   – Мне ничего не понравилось, – тихо сказала Лили и попросила отвезти ее в отель, что удивило Билла.
   – Может, пообедаем где-нибудь?
   Она помотала головой.
   Ей хотелось только одного – исчезнуть. Ее первая попытка соприкоснуться с миром, предпринятая в «Хэрродз», закончилась катастрофой, и сознание того, что ждет ее в будущем, обрушилось на девочку с силой чугунного молота.
   В отеле они заказали обед в номер. Билл видел, что дочь глубоко подавлена, но почему именно, до конца не понимал. Он не видел, насколько тяжело ей было в универмаге, а Дженнифер слишком его боялась и ничего не рассказала. Она оставила Лили наедине с отцом и пообедала в своей комнате. Ей не хотелось мешать им. Выбрав Дженнифер, Джесси поступила очень дальновидно. Она была хорошей медсестрой и очень тактичным человеком. И нравилась Лили.
   – Малышка, все будет хорошо, – ободряюще сказал Билл, когда они ждали обед в ее люксе. Он догадывался, что шопинг прошел не очень удачно. – Ты в этой коляске не навсегда. Как только встанешь на ноги, будешь бегать по магазинам сколько захочешь.
   Он руководствовался благими намерениями, но ей стало еще тяжелее. Ей казалось, что она – во сне, как Алиса из «Страны чудес» или Дороти из «Страны Оз».
   – Не надо! – закричала она, и он изумился. – Не надо вести себя так, точно я снова буду ходить! Этого не произойдет. Так думаешь только ты, – сказала она и горько зарыдала, а он попытался ее успокоить, но безуспешно.
   – Порой вера одного упрямца творит чудеса, – сказал он. – Я никогда не сдаюсь, Лили, и сделаю все, чтобы ты снова смогла ходить.
   Он верил в это, а Лили больше не верила.
   – У тебя не получится, – по-прежнему рыдала она. – У меня разрыв спинного мозга. Я никогда не встану на ноги и навсегда останусь в этой дурацкой коляске. Когда наконец ты поймешь это и примешь? Я не хочу ездить ко всем этим врачам. Они все будут говорить одно и то же.
   – Пока мы не найдем того, кто скажет другое, – тихо произнес он. – Мы ищем именно его.
   Он искал Святой Грааль. Это была безумная и бессмысленная затея.
   – Я хочу домой, – жалобно сказала она.
   – Так и будет. Просто дай мне еще неделю, а потом мы вернемся в Денвер.
   Но там она попадет на реабилитацию на несколько месяцев, а ему это ужасно не нравилось. Однако Джесси настаивала на этом, и он уступил. Все уже было согласовано. Ее ждали в клинике сразу по возвращении домой. Лили это тоже пугало. Клиника представлялась ей тюрьмой, в которой все перемещаются на колясках и вряд ли есть ребята ее возраста. Она скучала по друзьям. Ей за глаза хватило полутора месяцев, проведенных в больнице в Скво-Вэлли, и просто хотелось домой.
   Когда принесли обед, Лили поела совсем немного, а потом они с Дженнифер несколько часов играли в карты, и это ее отвлекло, а затем они смотрели фильм по телевизору у себя в люксе. День тянулся долго, скучно, и вечером, ложась спать, Лили была печальна. Билл тоже лег рано. Ему не хотелось говорить дочери, что слова британского врача расстроили его. Стоило ли тащиться в такую даль, чтобы услышать старую песню. Но надеялся, что следующие две консультации окажутся более продуктивными.
   В Швейцарии им сказали в точности то же самое. Осмотр был формальный, нейрохирург определился с заключением заранее, на основании выписки и обследований, проведенных Джесси. Вслед за своим коллегой из Лондона он не мог понять цели их визита. Консультация закончилась меньше чем за час, и, хотя у них были забронированы два лучших люкса в 5-звездочном «Отеле Бо-о-Лак» на берегу Цюрихского озера, Билл принял решение тем же вечером лететь в Нью-Йорк и поручил Энджи переназначить консультацию. Она договорилась на следующий день. Билл укрепился во мнении, что в Штатах у них будет больше шансов. Европейские докторишки мыслят слишком традиционно и старомодно, в их арсенале нет ничего инновационного. Он возлагал большие надежды на нейрохирургов в Нью-Йорке и Бостоне. А здесь все оказалось без толку.
   Он сказал Дженнифер и Лили, что они улетают сегодня вечером. После раннего ужина в люксе они поехали в аэропорт, взяли курс на Нью-Йорк и совершили посадку в полночь по местному времени. Разница во времени была им на руку – они выиграли шесть часов и через полчаса оказались в отеле «Карлайл». Во время перелета Лили хорошо отоспалась, они с Дженнифер заказали ужин в номер, а потом играли в карты. Они прекрасно поладили – Дженнифер всецело помогала Лили и умело отвлекала ее с помощью карт, игр, модных журналов и светских сплетен. С такой компаньонкой девочке было в дороге гораздо веселее.
   Позже Лили отправила сообщение Веронике в Денвер, сказав о том, что они в Нью-Йорке. Та ответила тотчас. Она была на вечеринке с крутыми парнями и очень ждала возвращения Лили. Лили тоже не могла дождаться встречи с подругой. Это были два самых долгих и тяжелых месяца в ее жизни. Она скучала по дому, по прежней жизни, по старым друзьям и говорила Дженнифер о том, как будет счастлива увидеть их снова.

Глава 8

   В квартире было темно – Джо Генри сидел за внушительным письменным столом своего английского партнера в библиотеке у себя дома. Он жил в этой нью-йоркской квартире с женой Карен последние пятнадцать лет, с тех пор как сыновья выросли и таунхаус на 81-й улице был продан. А последние полгода Джо жил один. Жизнь дала такой крен, какого он никак не ожидал. Годы, проведенные в опустевшем доме, не прошли даром для Карен и их брака. Без мальчиков, которым сейчас уже было за тридцать, она чувствовала себя потерянной. Один теперь жил в Атланте, другой – в Кливленде, оба работали в крупных корпорациях, были женаты и обзавелись собственными детьми.
   Желая заполнить душевную пустоту, Карен заинтересовалась восточной философией, а Джо продолжал работать на Уолл-стрит и редко бывал дома. А как только мальчики поступили в колледж, он стал проводить с женой еще меньше времени. Теперь он понимал это, а раньше ему было невдомек. Отъезд мальчишек он воспринимал как возможность работать больше и расширять бизнес. Он взял себе партнера, и это привело к катастрофическим последствиям, а Карен стала совершать паломничества в Индию и поначалу проводила в ашраме [3 - Обитель мудрецов и отшельников, которая обычно располагалась в отдаленной местности – в горах или в лесу.] недели, а потом месяцы. Она нашла себе гуру, которого слушалась беспрекословно, и так они с Джо стали постепенно отдаляться друг от друга. Потом она окончила кинокурсы при Нью-Йоркском университете и принялась снимать документальные фильмы, чтобы популяризировать учение своего гуру, а затем отправилась путешествовать по Тибету и Непалу и последние десять лет практически не появлялась дома.
   С приходом нового партнера хедж-фонд Джо значительно расширился. Появились новые клиенты, объем инвестиций вырос в разы, а потом все рухнуло. Партнер инвестировал неосмотрительно, не советуясь с Джо, и утаил это от него. Много месяцев Джо боялся, что его привлекут к суду, и чудом избежал федерального обвинения. Его партнеру повезло меньше – он был осужден за хищение и мошенничество. Их клиенты понесли большие убытки, но ФБР посчитало, что Джо невиновен. Он простодушно доверился человеку, который оказался отъявленным аферистом-социопатом.
   Бесчисленное количество гражданских исков было улажено, потом партнер отправился в тюрьму, а Джо остался без сбережений, с испорченной репутацией и загубленной карьерой. Карен решила, что самое время отправиться в Непал, и полгода назад уехала, подав заявление на развод. Джо жил на небольшую заначку, благодаря которой едва сводил концы с концами, и сейчас планировал продать квартиру. Оставить сыновьям ему было в буквальном смысле нечего, а Карен, уезжая, ничего взять не захотела, даже фотографии, запечатлевшие историю их отношений и многолетний брак. По ее словам, она возродилась для новой жизни и полностью порвала с прошлым. Она даже с сыновьями не поддерживала отношений. Джо считал, что у Карен слегка поехала крыша, но в отличие от него она была счастлива, так ему ли было ее судить? Он едва узнал жену, когда увидел перед отъездом. Она была с гривой белоснежных волос, которые поседели преждевременно, когда ей еще не было тридцати, и в простом шафрановом балахоне, какие носят буддийские монахини. Она выглядела невероятно умиротворенной и сказала, что собирается и дальше снимать фильмы о своем гуру. С этой женщиной у него не было ничего общего, он совсем не знал ее.
   С прошлого августа Джо жил в квартире один. Бизнес он прикрыл, долги были погашены, партнер сидел в тюрьме, жена ушла. Ему было пятьдесят восемь, и потери были невосполнимы. Успешная финансовая карьера позорно завершилась, почти два года после того, как вскрылись махинации партнера и его собственное простодушие, он избегал общаться с друзьями. Он был рад уже тому, что сам не загремел в тюрьму. Встретить другую женщину, даже пожелать того или объяснить, почему его жена предпочла скорее стать буддийской монахиней, чем остаться с ним, – все это представлялось ему немыслимым. Партнер оказался пройдохой, жена – после его многолетнего равнодушия – рехнулась на почве кризиса среднего возраста, привычная жизнь в силу тех или иных причин закончилась, и в будущем ждать ему было нечего. Его будут считать дураком, а может, и мошенником, как его партнера.
   Время от времени он встречался с сыновьями, но те редко бывали в Нью-Йорке. У них были достойные жены, крепкие браки, хорошие дети, они любили города, в которых жили и работали, где протекала их жизнь. Рядом с ними Джо чувствовал себя лишним, бесполезным, неинтересным. Он был им не нужен. Он навещал обоих на праздники – одного в Рождество, другого в День благодарения – и везде чувствовал, что внушает не уважение, а жалость.
   Февральским вечером он сидел в темной квартире, не удосуживаясь включить свет. Он сидел за письменным столом просто так, по привычке, как это частенько случалось с ним в последнее время. Времени у него было навалом, а поговорить – после отъезда Карен – было не с кем. Он ни с кем не поддерживал отношений, даже с ближайшими друзьями. Он не перезванивал, и в итоге ему перестали звонить, что стало облегчением. Ему было слишком стыдно. Он только что выставил квартиру на продажу, ему требовались деньги на жизнь, он не представлял себе, что делать и куда двигаться дальше.
   Размышляя таким образом, а теперь это случалось с ним каждый вечер на протяжении многих месяцев, Джо открыл ящик стола, осторожно расчехлил лежащий там пистолет и взял его в руку. Оружие было заряжено. Так он сидел долгое время. Он делал это уже не в первый раз, но надеялся, что сегодня будет последний. С него было довольно. В силу обстоятельств, неудач и собственных ошибок он бесповоротно сошел с дистанции. Он стал всем бесполезен – детям, клиентам, бывшей жене и самому себе. Его жизнь была совершенно бессмысленна, и уйти сейчас будет для него благом, а дети, пожалуй, даже не удивятся. Они редко ему звонили, и он не мог их осуждать. Когда они звонили, ему было нечего сказать. Он не поддерживал отношений с внуками, которых редко видел, – он жил слишком далеко, чтобы принимать полноценное участие в их жизни. Все как-то утратило смысл. Он был готов. Он взвел курок и медленно поднес пистолет к голове. И тут, как в очень скверном кино, раздался телефонный звонок. Было уже за полночь, и номер, высветившийся на дисплее, был незнакомый. Вероятно, кто-то ошибся. Никто не звонил ему в такое время. Точнее, ему вообще никто не звонил.
   Телефон упорно звонил, и он со смешанным чувством досады и любопытства опустил пистолет. Спешить было некуда, но он боялся снова струсить, как уже случалось прежде. Дальше тянуть было невозможно. Он хотел уйти. Время пришло. Но он решил напоследок ответить на звонок.
   – Алло?
   Голос звучал хрипловато, потому что он несколько дней ни с кем не говорил. Он и из квартиры не выходил и нынче вечером выпил для храбрости двойную порцию виски.
   – Джо? Это Билл. Извини, что звоню так поздно. Я только что прилетел из Европы. Ты мне давно не звонил, и я решил о себе напомнить.
   Прошла минута, прежде чем Джо обрел голос. Билл был одним из его ближайших друзей. Он был на шесть лет младше Джо, но они вместе учились в бизнес-школе, и, когда началась заварушка с партнером, Билл давал ему ценные советы, а потом Джо, которому было невыносимо стыдно ему звонить, слился, как и в отношениях со всеми остальными. Потерять уважение коллег и друзей для него было мучительно, а в том, что это так, он не сомневался, хотя Билл всегда был хорошим товарищем и, давая советы, вел себя по-дружески. Благодаря его помощи Джо удалось выйти из ситуации с меньшими потерями, чем могло бы быть. Билл знал, что Джо всегда ложится поздно, поэтому осмелился набрать ему в такой час – с другими он бы этого себе не позволил.
   – Как Карен и парни? – добавил Билл, и Джо, поняв, что они не разговаривали целый год, протяжно вздохнул. Он сидел, уставившись на пистолет, поблескивающий на столе в свете уличных фонарей.
   За это время произошло столько всего, что Джо даже не знал, с чего начать. Помнится, он сообщал другу о том, что бывший партнер попал в тюрьму, а после этого они с Биллом не общались.
   – А ты здесь какими судьбами? – автоматически ответил он вопросом на вопрос вместо того, чтобы рассказывать о жене и детях. Ничего лучшего ему пока в голову не пришло.
   – Я здесь с Лили. Это долгая история, – усталым голосом отозвался Билл. – Я вот что подумал: может, ты поужинаешь с нами завтра? И Карен приводи, если она, само собой, в городе.
   Карен, конечно, ведет себя странновато, подумал Билл, но, в конце концов, она – жена Джо и в прошлом ему нравилась – до того, как встретила гуру, повадилась ездить в Индию и окончательно съехала с катушек. Он с глубоким уважением относился к восточным учениям, но крыша у Карен поехала давно.
   – Она не здесь, – тихо сказал Джо. – Мы развелись. Я получил документы на прошлой неделе. Она живет в Непале.
   – О господи. – Билл не очень удивился. – Мне жаль. Но она давно двигалась в этом направлении, – разумно заметил он, подумав, что для Джо так будет лучше, хотя и не знал, как к этому относится сам Джо.
   – Это так. А у парней все отлично. По-прежнему в Кливленде и Атланте. Все иски наконец-то улажены, извини, что не рассказал раньше. Бардак был жуткий, бизнес накрылся, но теперь, по крайней мере, все позади. И Роджер в тюрьме, где ему самое место. Получилась своего рода тотальная чистка. Теперь у меня ни жены, ни бизнеса, ни карьеры.
   Ему хотелось добавить, что «будущего тоже нет» и «детям я не нужен», но из гордости он промолчал – зачем старому другу знать о том, насколько все хреново? Пистолет поблескивал в свете уличных фонарей, и Джо ласково провел пальцем по стволу, собираясь снова взять его в руку и использовать по назначению, когда разговор закончится.
   – Мне жаль, что тебя так прижало, – искренне сказал Билл. – Надо было позвонить раньше, но все мы вечно заняты будничной суетой.
   Оправдание было так себе, но оба знали, что это правда.
   – А как ты? И как красотка Лили? – спросил Джо, вспомнив о ней. Она всегда была идеальным ребенком, намного младше его мальчишек, которым сейчас было за тридцать, но Джо до сих пор помнил, как ликовал Билл, когда она родилась, и он по-прежнему, разумеется, ее обожает. Она была прелестной в детстве и стала прелестной девушкой.
   – Вообще-то я здесь из-за нее, – мрачно произнес Билл. Его клонило в сон, из-за смены часовых поясов у него сдвинулись сутки, но он знал, что перед Джо ему не нужно «держать лицо». Они всегда были честны друг с другом. Или, по крайней мере, Билл так думал. В Гарварде и много лет потом Джо был его ближайшим другом, он был к нему глубоко привязан.
   – Полтора месяца назад она получила травму в Скво-Вэлли. Все это время мы находились там.
   – Она в порядке? – сразу обеспокоился Джо. – Она продолжает тренироваться к Олимпиаде?
   Три года назад он вместе с Биллом ездил на юношеские Олимпийские игры, где Лили выиграла бронзовую медаль в скоростном спуске, и они с со старым другом отлично провели время.
   – Будет в порядке, но к Олимпиаде пока не тренируется, – натужным голосом сказал Билл. – В Скво произошла авария на подъемнике, порвался трос, и Лили упала с большой высоты. У нее спинальная травма, Джо, – выдохнул он, снова давясь слезами, что с ним частенько случалось в последнее время. – Тяжелая.
   – О господи… – сказал Джо, непроизвольно отодвигая от себя пистолет. – Насколько тяжелая?
   Билл хотел сказать, что она будет в порядке, как твердил всем последние полтора месяца, но на этот раз он решил быть честным со старым другом и с самим собой.
   – Не знаю. Поэтому мы здесь. В Скво-Вэлли ее оперировала женщина. Понятия не имею, насколько она хороший профессионал. Говорят, что да, но она рядовой местечковый хирург, так что кто знает? Я только что возил Лили в Лондон и Цюрих, и результат нулевой. Завтра у нас консультация здесь, а потом мы поедем в Бостон. У нее разрыв спинного мозга, сейчас она в инвалидной коляске. Это был форменный ад. Она держится лучше меня, но для нее это тоже страшный удар. Она такого натерпелась.
   В голосе Билла слышались слезы, у Джо щемило сердце от боли за них обоих. Его проблемы – пошедшая наперекосяк жизнь, загубленный брак и лопнувший бизнес – не шли в сравнение с такой бедой. Речь шла о судьбе юной девушки.
   – Тебе тоже сильно досталось, – произнес Джо голосом, исполненным сострадания. – Чем я могу помочь?
   Билл всегда приходил ему на помощь, и теперь Джо тоже хотел подставить плечо, пусть даже в виде моральной поддержки – больше ему предложить было нечего.
   – Ничем. Посмотрим, что скажут врачи. Но я хотел бы увидеться с тобой завтра, так что приходи, если сможешь, к нам в отель на ужин. Лили пока не бывает на людях. Ее выписали несколько дней назад. Мне кажется, в ресторане она будет чувствовать себя неловко в инвалидной коляске.
   Он никогда не спрашивал ее об этом, но подозревал, что это так.
   – Конечно. Буду рад увидеться. Я приеду. Во сколько?
   – Давай в шесть, чтобы обо всем поговорить. Хочу узнать все твои новости и как в итоге все разрешилось.
   Какая дикость, что они не общались целый год. Они всегда и по-прежнему были друзьями. Странно, что жизнь порой разводит людей, и они теряют друг друга из виду. Теперь Биллу казалось, что они все так же близки.
   – Я приеду, – заверил его Джо. – И еще, – он сделал долгую паузу, – спасибо, что позвонил. Ты даже не представляешь, как много это для меня значило.
   – Аналогично. Мне было очень нужно с кем-то поговорить сегодня. Я рад, что ты ответил. Спасибо, Джо. До встречи завтра, – с чувством произнес он.
   – Я тоже, – сказал Джо, и они расстались.
   Джо взглянул на пистолет, лежавший на столе, ощущая себя так, будто очнулся от кошмара. То, что выпало на долю Билла и его дочки, было гораздо страшнее. Коря себя за малодушие, Джо разрядил пистолет и сунул его обратно в стол. Потом он запер ящик, содрогаясь при мысли о том, что едва не натворил, как это отразилось бы на его детях и как чувствовал бы себя тот, кто его обнаружил бы. Ощущение было такое, точно ему плеснули в лицо холодной водой. Возможно, из них двоих крыша поехала у него, а не у Карен. Вставая и отходя от стола, он точно знал одно: что бы ни случилось, больше он этого делать не станет. Сейчас все его мысли были заняты Биллом и Лили, он надеялся, что сможет чем-нибудь помочь им. Теперь он был обязан старому другу не только советами по бизнесу, но гораздо бóльшим. На этот раз, сам того не подозревая, своим звонком, который раздался так вовремя, Билл спас ему жизнь.

Глава 9

   Врач из Больницы специальной хирургии Нью-Йорка, куда Билл отвез Лили, был настроен еще более пессимистично, чем его коллеги в Лондоне и Цюрихе. Он обстоятельно и во всех тонкостях объяснил Биллу, почему Лили никогда не будет ходить. Он рисовал схемы, демонстрировал на манекенах, указывал на рентгеновских и томографических снимках расположение травмы и описывал последствия для ног, обусловленные такой локализацией. Единственной хорошей новостью было то, как Билл уже слышал ранее, что травма располагалась довольно низко и легкие с диафрагмой не были задеты. Билл пробыл в кабинете больше часа и, выходя из него, не тешил себя иллюзиями о том, что консультация с нейрохирургом в Бостоне будет результативнее. Он надеялся, что хотя бы один из врачей скажет, что Лили поправится, или предложит прооперировать ее снова и поставить на ноги. Теперь он знал, что этого не случится, и понимал, почему. Если исключить чудо в области исследования стволовых клеток, то Лили останется в инвалидной коляске до конца своих дней. Когда они покидали кабинет, Билл едва сдерживал слезы, а Лили была на удивление спокойной. Хотя отец беседовал с врачами с глазу на глаз, по выражению его лица она всякий раз убеждалась в том, что Джесси была права. Лили поверила ей еще в Скво-Вэлли. А отец не захотел. Ему потребовалось протащить дочь через полмира к трем другим врачам, чтобы он наконец-то начал понимать.
   – Кажется, до папы наконец-то дошло, – сказала она Дженнифер, когда они вернулись в отель. После разговора с нейрохирургом он выглядел глубоко подавленным.
   – А ты как, держишься со всеми этими консультациями? – спросила Дженнифер.
   – Я в порядке, – тихо произнесла Лили. – Сейчас я просто хочу домой. Но по тебе я буду скучать.
   Она улыбнулась медсестре. На следующий день после возвращения в Денвер Лили отправлялась в клинику Крейга, а Дженнифер уезжала назад в Скво-Вэлли.
   – Я тоже буду по тебе скучать, – искренне отозвалась Дженнифер.
   Для нее это путешествие было чем-то невероятным: Лондон, Цюрих, Нью-Йорк, завтра – Бостон, проживание в шикарных люксах дорогих отелей, обслуживание в номерах, перелет на частном самолете, пусть даже в самих городах они мало что увидели. Она знала, что ничего подобного с ней больше не случится, это будет воспоминание на всю жизнь, о котором она однажды станет рассказывать своим детям. Ей было жаль, что прогноз относительно состояния Лили был неутешительным, но ни она, ни Джесси, ни Лили ничего другого не ожидали, надеялся только Билл.
   – Хочешь прогуляться? – предложила она.
   День выдался солнечный, но было холодно, правда, не настолько, как в Европе или в Скво-Вэлли в день их отъезда. Приближался март, уже чувствовалась весна, хотя многие считали, что должно снова похолодать. Но сейчас ей казалось, что прогулка пойдет Лили на пользу – лучше дышать свежим воздухом, чем ходить по врачам, смотреть телевизор и весь день резаться в карты.
   – А что, давай, – сказала Лили, и Дженнифер помогла ей надеть куртку. Билл купил ей парку в Скво-Вэлли, после того как ее прежняя, с символикой олимпийской сборной, порвалась. Еще перед поездкой в Европу он купил ей одежду, потому что с собой у нее была только спортивная экипировка. Сейчас на ней были джинсы, свитер, новая красная парка и беговые кроссовки, которые она захватила в Тахо на случай тренировки в зале. Он купил ей кое-что по мелочи, но Лили это не волновало. Дома у нее было много одежды.
   Дженнифер сообщила Биллу, что они идут на прогулку, и он решил, что ей будет полезно выйти на свежий воздух. Он предложил пройтись по магазинам на Мэдисон-авеню или заглянуть в универмаг «Барниз» и дал Дженнифер свою кредитку. Он так и не понял, насколько некомфортно Лили чувствовала себя в «Хэрродз» и что примерка была бы для нее сущим адом. Она долго одевалась, хотя уже научилась помогать Дженнифер с этим и хорошо усаживалась в коляску. Ее руки стали сильнее, но шопинг уже не прельщал ее, как до травмы.
   Девушки двинулись по Мэдисон-авеню, разглядывая витрины, но не заходя внутрь. Доехав почти до «Барниз», они развернулись и поехали обратно. Эта прогулка подбодрила ее, но Лили с грустью поняла, что находится вне поля видимости, люди смотрят поверх нее. Разговаривая, они общаются с Дженнифер, чьи глаза находятся на уровне их взгляда, а Лили полностью игнорируют.
   – Будто меня нет. Меня вообще не видят, – жаловалась она Дженнифер на обратном пути в отель. – Со мной никто не разговаривает. Все говорят с тобой.
   Дженнифер знала, что это правда, потому что сама обратила на это внимание.
   – Мне кажется, при виде человека в инвалидной коляске людям становится неловко, – задумчиво сказала Дженнифер. – Они не знают, как реагировать.
   В больнице они всегда разговаривали с пациентами в колясках, но в жизни, по-видимому, все обстояло иначе.
   – Так странно, точно я вдруг превратилась в невидимку.
   И так же дискомфортно ей было в лифте отеля, когда ее глаза оказались на уровне пояса всех его пассажиров. Люди смотрели поверх ее головы и не опускали взгляды. А когда Дженнифер вывозила коляску из лифта, они отворачивались. Лили была расстроена – Дженнифер видела это, когда они вернулись в номер. Это был другой мир – ей нужно было приспосабливаться к нему и к тому, как окружающие реагировали на нее.
   А когда в шесть часов к ним пришел Джо, он едва не расплакался. Лили была такой юной, такой прелестной – и сидела посреди гостиной в инвалидной коляске. Хотя Билл предупредил его, все равно увидеть ее в таком состоянии было огромным шоком. Джо старался не показать этого, но был очень потрясен – он помнил, какой живой и активной она была прежде. Он был свидетелем того, как она выиграла бронзовую медаль на юношеских Олимпийских играх, а теперь она сидела в инвалидной коляске, и так теперь будет всегда. Неудивительно, что ее отец был в таком отчаянии. Мужчины удалились в люкс Билла, Дженнифер листала журнал, а Лили писала СМС друзьям.
   – Как прошла сегодняшняя консультация? – спросил Джон, когда они вышли из номера Лили.
   – Не ахти, – глубоко вздохнул Билл. – Я затеял эту поездку, надеясь найти того, кто поставит ее на ноги, но новости сплошь неутешительные. Думаю, и завтра в Бостоне будет не лучше. Завтра вечером мы возвращаемся в Денвер, и на следующий день Лили поместят в реабилитационную клинику, где она пробудет три или четыре месяца.
   Билл выглядел глубоко подавленным, но был рад встрече со старым другом, хотя тот, на его взгляд, за последний год сильно сдал. Жизнь изрядно потрепала Джо, значительно сильнее, чем думал Билл. Знай он, что друг находился на грани самоубийства, он был бы потрясен.
   – Может, я навещу тебя, пока Лили будет в клинике? Я совершенно свободен. Может, я смогу помочь тебе или просто составлю компанию на несколько дней.
   Казалось, при этих словах Билл почувствовал облегчение – идея пришлась ему по душе. Он боялся думать о том, что Лили не будет дома, знал, что без нее ему будет одиноко, хотя собирался каждый день навещать ее.
   – Я об этом пока не думал, да и не хотелось. Но, пожалуй, нужно соорудить пандусы и все такое, чтобы Лили было легче, когда она вернется домой. На коляске в наш дом не заехать. И лифт, пожалуй, надо поставить. Я надеялся, что этого делать не придется, но, судя по всему, ошибался. – Это была наименьшая из проблем, но сейчас он понимал, что от этого никуда не деться. Для него это было начало принятия. – Возможно, у тебя есть идеи на эту тему.
   Если потребуется, он собирался нанять архитектора, но ему понравилась идея пригласить Джо на время отсутствия Лили, может быть, даже на несколько недель, раз уж она будет в клинике три или четыре месяца, что представлялось ему нескончаемым сроком. В детстве он даже в походы ее не отпускал.
   – Ты просто сообщи, когда хочешь, чтобы я приехал, и я прилечу первым рейсом.
   Биллу эти слова пришлись по душе, а потом разговор зашел о злополучном бизнесе Джо, о присвоении денежных средств и так продолжался до самого ужина. Они поговорили и про Карен, но тут было мало что добавить. Она потребовала развода, подписала бумаги и уехала, не вдаваясь в долгие объяснения и сказав, что для нее их брак исчерпал себя, и точка. Казалось, он все еще привыкал к своему новому положению, уже примирился с ее решением, хотя ему все еще было больно. Во время разговора Джо мимоходом обронил, что больше не хочет никаких отношений. Он чувствовал себя слишком старым, чтобы начинать заново и даже иметь связь. У него уже тридцать с лишним лет не было свиданий, брак с Карен закончился полным крахом, и с него хватит. Билл прекрасно понимал его. И ему в последнее время было не до увлечений. Все его мысли были целиком и полностью сосредоточены на Лили. Джо знал, что после гибели жены серьезных отношений в его жизни не было.
   Они втроем поужинали в номере Билла, а потом Лили, ловко управляя коляской, поехала к себе, а мужчины грустными глазами смотрели ей вслед. Билл с трудом сдерживал слезы, и Джо осторожно похлопал друга по плечу.
   Прощаясь тем вечером, Джо пообещал приехать в Денвер в ближайшее время, как только получит отмашку, а Билл заверил, что так и будет. Встреча со старым другом взбодрила его. Они дружили двадцать шесть лет, со времен бизнес-школы, и Карен он знал с давних пор, потому что, когда они познакомились, Билл уже был женат. И вот как странно порой случается в жизни – он теперь вдовец, Карен живет в Непале и Индии со своим гуру, бизнес Джо пошел ко дну (причем в Гарварде его считали самым умным), а Лили парализована. Ну кому могло бы такое прийти в голову? Все получилось не так, как надеялся Билл, и, ложась той ночью спать, он чувствовал себя не пределе усталости после безрадостной консультации у нейрохирурга. Им предстояло вытерпеть еще один день. Рано утром они улетают в Бостон, а вечером – домой. Билл уповал на то, что врач в Массачусетской больнице общего профиля скажет что-нибудь обнадеживающее. Если нет, тогда, по мнению Билла, с обрывом троса подъемника в Скво-Вэлли жизнь Лили была уничтожена. Никакой альтернативы он не видел.

Глава 10

   Симпатичная женщина с темными волосами до плеч была в центре торжества, проходившего тем утром в отделении опухолей молочной железы Массачусетской больницы общего профиля. На нем присутствовали врачи и медсестры, которые занимались ею последний год, и куратор, помогавшая пациентке преодолеть этот тяжелейший период жизни. Женщину звали Кэрол Андерс. Она завершила лечение и была признана выздоровевшей после курса химиолучевой терапии, двойной мастэктомии и гистерэктомии. Реконструкцию груди ей пока не делали, впрочем, она и не хотела. Пока ей хватило операций, да и импланты, говорят, вызывают инфекцию или осложнения, а ей не хотелось рисковать. Она носила протезы, которые вкладывала в бюстгальтер, да и перед кем ей было раздеваться? Муж бросил ее через полтора месяца после того, как диагностировали рак; ей сказали, что такое бывает сплошь и рядом, но для нее это оказалось страшным ударом. Он просто не смог вынести того, что ей предстояло пережить, и завел роман с коллегой. В итоге Кэрол сама подала на развод и прошла через все благодаря поддержке персонала клиники, куратора и друзей. Муж все это время не показывался в больнице – даже не позвонил, когда ей делали гистерэктомию и мастэктомию. Это было выше его сил. А Кэрол нашла в себе силы и одержала победу – психологическую и медицинскую – и теперь была полностью здорова.
   Ее мать и старшая сестра умерли от рака груди, так что она была в группе риска. Но она твердо настроилась все преодолеть и выжить. Сестра отказалась от мастэктомии, что, по мнению Кэрол, было ошибкой, а маме поставили диагноз слишком поздно. Начиная с тридцати лет она ежегодно делала маммографию, и ей диагностировали онкологию на ранней стадии, в тридцать семь. Сейчас ей только что исполнилось тридцать восемь, и темно-русые волосы, подстриженные в стиле «паж», на самом деле были париком, купленным у театрального постижера в Нью-Йорке. Парик стоил очень дорого, но она не жалела о потраченных деньгах. Ее собственные волосы только начали отрастать и пока больше напоминали легкий пушок. О постижерной мастерской она узнала от своего куратора, которая приходила ей на помощь в самых разных ситуациях, особенно в период расставания с супругом, а потом при разводе. Ее муж тоже удрал, когда ей поставили диагноз. Кэрол увидела в этом статистическую тенденцию, в контексте которой собственный муж, с которым она прожила пять лет, выглядел полным ничтожеством. Ее лечение окончательно расставило все по местам, потому что он хотел детей, а Кэрол уже не могла их иметь. Опыт семейной жизни настолько лишил ее иллюзий, что у нее пропало желание даже встречаться с кем бы то ни было, не говоря уже о том, чтобы вступать в отношения. Этого всего ей хватило за глаза. Борьба с раком отняла у нее все силы.
   Несмотря на изматывающее лечение и две серьезные операции, Кэрол почти не выпала из рабочего процесса. Оба ее босса – в нейрохирургии и ортопедии – всячески ее поддерживали и подстроили расписание под ее лечение. Она была психологом и работала главным образом с молодыми людьми, проходившими реабилитацию после спинальных травм. Докторскую степень она получила в Стэнфорде, там же окончила интернатуру, а затем пришла на работу в Массачусетскую больницу общего профиля, где ей очень нравилось. Работать с детьми и молодежью было увлекательно, работа придавала ей энергии и держала в тонусе во время собственного курса лечения, а сейчас все уже было позади. В то же время весь этот последний год она активно интересовалась всем, что происходит вокруг, – посещала культурные мероприятия и музеи, ходила в кино, продолжала работать и по мере возможности встречаться с друзьями. Все ее знакомые были впечатлены тем, как стойко она держалась, несмотря на дополнительное испытание в виде развода. Кэрол была сильной, энергичной, с позитивным жизненным настроем. И ее энтузиазм был заразителен. Она внушала пациентам оптимистичное отношение к жизни, желание жить вопреки всему. Она не просто проповедовала, а вдохновляла собственным примером. И сегодня все в отделении были за нее счастливы.

   Она попала к себе в кабинет в прекрасном расположении духа и на два часа позже обычного. Секретаря она предупредила, что из-за запланированного торжества задержится, но самая главная новость заключалась в том, что она вылечилась. Ее последние анализы были безупречными.
   – Как посидели? – полюбопытствовала секретарша Дженис.
   Она знала, по какому случаю Кэрол отсутствовала, и была за нее страшно рада. Весь год персонал клиники держал за нее кулаки. Кэрол все любили, и легко было понять, почему.
   – Отлично, – бодро отозвалась Кэрол, взглянув на свое расписание на столе у Дженис. Кэрол была исключительно организованным человеком и не любила терять время. – Что у меня сегодня?
   – Встреча с доктором Хаммерфельдом насчет трех его новых пациентов. Но он опаздывает. У него сейчас люди.
   – Из числа моих будущих пациентов? – поинтересовалась она, но Дженис мотнула головой.
   – Семейство из Денвера прибыло на консультацию. Они на обратном пути туда, собираются поместить пациентку в клинику Крейга, – пояснила Дженис.
   – Лучше не придумаешь, – взгляд Кэрол выражал одобрение. – А к нам они зачем?
   – Думаю, в надежде на чудо. У девушки травма десятого позвонка.
   – Полная или частичная?
   – Полная, – серьезно сказала Дженис.
   Она видела, как Лили в сопровождении Дженнифер и отца въезжала в кабинет. И Дженис, и Кэрол обе знали, что с полной спинальной травмой чуда не будет. Доктор Хаммерфельд сейчас говорил именно об этом, и Кэрол пошла к себе в кабинет, чтобы сделать несколько звонков. Хаммерфельд не просил ее зайти, поскольку не будет заниматься этим случаем. Речь шла об одной консультации. И пока Лили одевалась в смотровой, он в своем кабинете нанес ее отцу последний удар.
   – Мы бессильны, – со всей ответственностью заявил он, и Билл, на лице которого читалось отчаяние, кивнул. Он слышал это уже не в первый раз. – На что вы надеялись, приезжая к нам?
   Заключения по обследованиям были настолько однозначными, что в консультации не было особого смысла.
   – Честно говоря, у меня имелись сомнения по поводу нейрохирурга, который делал операцию и поставил диагноз. Я предположил, что ее заключение ошибочно.
   При этих словах врач снова сверился с картой Лили, чтобы узнать фамилию хирурга, потом нахмурился и поднял глаза на Билла.
   – Вас оперировал один из лучших известных мне нейрохирургов. Вообще-то, – он холодновато улыбнулся, – она у меня училась, хотя ординатуру оканчивала не здесь. Она отличный хирург, я многие годы направляю к ней пациентов.
   Билл кивнул – о Джесси все отзывались в превосходной степени. Но это не меняло того факта, что Лили парализована и никогда не будет ходить. Будь в его силах изменить это, он продал бы душу дьяволу. Врач видел отчаяние Билла, но снова повторил, что поделать ничего нельзя и сейчас следует сосредоточиться на реабилитации. Выходя из кабинета, Билл старался не показывать, насколько он убит. Хаммерфельд был его последней надеждой, по крайней мере на данный момент. Сейчас им пора отправляться домой и начинать долгий процесс реабилитации. Усаживая Лили в машину, Билл изо всех сил держался бодрячком.
   В отеле они забрали багаж и выписались, а Билл, вспомнив про обещание, позвонил Джо и рассказал о том, как прошла консультация. Джо очень огорчился за друга, он слышал, что тот эмоционально опустошен. Врачи похоронили его надежды на то, что Лили будет ходить. Джо осторожно напомнил ему, что Лили жива и уже это счастье.
   Два часа спустя они отправились в аэропорт и оттуда взяли курс на Денвер, до которого было четыре часа лету. Долгое, не оправдавшее надежды путешествие подходило к концу. Все пошло не так, как ему представлялось, Лили устала от того, что ее осматривали, трогали и щупали. Сейчас ей хотелось одного – оказаться дома, пусть всего на одну ночь. А на следующее утро ей предстояло оказаться в совершенно новом окружении, в клинике иного рода. Она так утомилась за день в Бостоне, да и за все путешествие, что отключилась сразу после взлета, и Дженнифер разбудила ее, когда самолет шел на посадку. Лили, вздрогнув, открыла глаза, улыбнулась ей и, как только оказалась в машине, отправила сообщение Веронике. Та обещала приехать к ней сегодня вечером. Джереми она тоже написала, но он уже несколько дней не отвечал ей. Когда они приземлились, в Денвере было всего восемь, и Лили горела от нетерпения увидеться с подругой после двух ужасных месяцев.
   Вероника ответила, когда они подъезжали к дому. Она ужинала с родителями, готовилась к промежуточным экзаменам, и, поскольку успеваемость у нее, как всегда, была не ахти, ее не выпускали из дома. Все свои силы она тратила на подготовку к Олимпиаде и училась неважно – в отличие от Лили, которая успевала везде. Получив сообщение, Лили расстроилась – они так давно не виделись. Вероника пообещала приехать на следующий день, но Лили ответила, что завтра будет в клинике Крейга и поэтому надеялась, что та приедет к ней вечером, как в прежние времена. Она не знала, пускают ли посетителей в клинику, будет ли она одна в палате или с соседкой и вообще какие там порядки. Вероника ответила, что навестит ее в клинике в ближайшее время, а сегодня у нее никак не получится.
   Джереми по-прежнему молчал – в последние недели его сообщения становились все реже, он заметно поостыл после того, что с ней случилось. И Вероника пару раз намекнула на то, что он подкатывает к другой – чтобы Лили не переживала, когда вернется домой. С Лили у них ничего серьезного не было, просто последние полгода, до аварии в Скво, они тусовались вместе. Лили не обольщалась насчет его верности, пока она будет на реабилитации четыре месяца, но он не порвал с ней, так что выходило, что они по-прежнему «встречаются», что бы это сейчас ни значило. В олимпийской команде горнолыжников он был одним из самых красивых и популярных парней и, весьма вероятно, уйдет в закат, но Лили надеялась, что этого не случится. Из машины она снова написала ему, но ответа не получила.
   Из международного аэропорта лимузин доставил их в Черри-Хиллз-Виллидж на юге Денвера, где они жили. Увидев знакомые улицы, Лили оживилась и взглянула на отца, который с печальным выражением смотрел в окно. Разве он мог представить, что ежегодная поездка в Скво-Вэлли окончится для Лили инвалидной коляской, – она же просто была рада тому, что вернулась домой.
   Машина, описав полукруг по подъездной дорожке, доставила их к дому, где уже ожидала Энджи. Она задержалась на случай, если понадобится ее помощь. Водитель достал из багажника коляску, Дженнифер с Биллом помогли Лили сесть в нее, а она тем временем повернулась с улыбкой к Энджи, которая старалась не показать обуревавшие ее чувства. При виде Лили в инвалидной коляске у нее чуть сердце не оборвалось. Помощница по хозяйству, приходившая днем, оставила в холодильнике еды, о чем Энджи сообщила бодрым голосом, следуя за ними в дом.
   – Привет, Энджи, – слабо улыбнулась Лили. Поездка утомила ее.
   – Привет, Лили, – откликнулась та, наблюдая за тем, как девочка въезжает в дом, и стараясь выглядеть жизнерадостнее, чем было на самом деле. Билл, проходя мимо Энджи, стиснул ей плечо. Это были долгие, тяжелые два месяца.
   В доме Билл помог поднять кресло по трем ступенькам на пути к холлу. Дом был большой и красивый, полный антикварных вещей и дорогих произведений искусства. Дженнифер старалась не показывать своего восхищения – после роскошных отелей и шикарного самолета она уже не удивлялась. У этих людей была сказочная жизнь, но даже они не были застрахованы от таких несчастий, как гибель жены и авария на подъемнике у Лили.
   На пороге гостиной Лили затормозила – чтобы попасть в нее, требовалось спуститься на две ступеньки, поэтому она развернула коляску и вместо этого направилась в кухню. Там ее ждала другая преграда – маятниковая дверь, которую Билл тотчас придержал. Энджи доставала из холодильника ужин, оставленный помощницей по хозяйству, и Лили быстро выяснила, что натыкается коляской на все подряд. Стол, стулья, кухонный остров – все это были препятствия на ее пути. Чтобы достать напиток из холодильника, ей пришлось нагнуться, столешницы казались слишком высокими. Привычный мир вдруг стал ей не по размеру, она не могла дотянуться до кранов раковины, чтобы вымыть руки. Расстроенная, она подкатила к столу, взяла сыра и фруктов и сказала отцу, что хочет к себе наверх. На второй этаж вела длинная красивая лестница, которую ей было не одолеть, поэтому Биллу пришлось нести ее на руках, а Дженнифер подняла коляску. Это укрепило Билла во мнении, что дом требует перестройки, иначе Лили не сможет в нем жить. Она превратится в узницу, неспособную перемещаться без посторонней помощи.
   Пока Билл относил дочь наверх, Энджи незаметно ушла. Оказавшись в своей комнате, Лили наконец-то почувствовала себя комфортно. Кругом были розовый шелк и атлас, на окнах висели цветастые шторы, на полу лежал пушистый ковролин, который всегда казался таким уютным, а сейчас затруднял проезд. Она залезла на кровать и принялась звонить друзьям, а Дженнифер стала распаковывать вещи. Билл показал медсестре гостевую комнату по соседству, где ей предстояло провести ночь перед возвращением в Скво-Вэлли.
   Лили огорчилась, что Вероника не может приехать, и она попыталась позвонить ей, но безрезультатно. И от Джереми по-прежнему не было ответа. Он позвонил два часа спустя, после того как Дженнифер помогла ей принять ванну и улечься на свежие простыни. В собственной постели она ощутила себя наверху блаженства.
   – Когда приехала? – небрежно спросил Джереми, точно не получал ее сообщений и она вернулась из рядовой поездки, а не из ада, проведя полтора месяца на больничной койке со спинальной травмой, пережив страшенную операцию и прокочевав неделю по Европе и Восточному побережью с целью медицинских осмотров и консультаций.
   – Около двух часов назад. Ты заглянешь?
   Ей ужасно хотелось увидеть знакомые лица, она только теперь поняла, как соскучилась по команде и по школе, а в школу она попадет не раньше конца мая. Она так надеялась, что друзья будут навещать ее в клинике. Он долго не отвечал на ее вопрос, и ей внезапно показалось, что их разговор ничем хорошим не закончится.
   – У меня тут дела, – наконец произнес он, – и, слушай, Лили, нам надо поговорить.
   Она знала, что последует, и в ожидании продолжения закрыла глаза. Она прекрасно понимала, в чем причина. Вся их компания уже была в курсе. Она оказалась в инвалидном кресле, и хотя никому не говорила об этом, но они предположили, что это с ней навсегда.
   – Ну… я тут с кое-кем встречаюсь… тебя долго не было.
   – А теперь, когда я вернулась?
   Ей хотелось подстегнуть его и понять, что он скажет. По крайней мере, это внесет ясность. Она старалась смотреть на свою ситуацию реально и не хотела заблуждаться на его счет. Ей нужно было знать, кто есть кто в ее окружении и на кого она может рассчитывать. Сейчас это было важно как никогда.
   – Но ты ведь, типа, не совсем вернулась? Тебе ведь завтра на реабилитацию? – Это прозвучало так, точно она отправляется в тюрьму, впрочем, ей и самой так казалось. – Думаю, нам пора разбежаться, а? Я уже давно хотел тебе сказать.
   В его голосе сквозило смущение, но он не извинялся. Разумеется, подружка в инвалидном кресле – это не для него, кто бы сомневался. Она внезапно ощутила себя парией.
   – Ну да, пожалуй, ты прав, – как можно небрежнее произнесла она, стараясь не показать обиды. – Тогда пока. Спасибо, что позвонил.
   Лили поспешно нажала отбой, чтобы не разрыдаться – это было бы унизительно. Потом она долго сидела, сжимая в руке телефон и глядя в пустоту. И кто теперь на нее польстится?
   А Билл, находившийся внизу, только что разговаривал с Пенни. Он чувствовал себя обязанным позвонить ей после того, как вернулся домой. Последние два месяца они почти не общались. Услышав его голос, она удивилась и спросила, где он находится.
   – Мы прилетели из Бостона пару часов назад.
   Раньше он рассказывал ей о запланированных консультациях, но это было три недели назад, а после они не разговаривали. У него просто не было времени позвонить ей, да и не хотелось. Все его мысли были заняты Лили и поиском способов ее исцеления.
   – Как все прошло? – Голос Пенни был исполнен тревоги и сочувствия.
   – Неважно, – честно признался он, и она уловила в его тоне разочарование.
   – Мне жаль, Билл, – искренно сказала она. – И что теперь?
   – Завтра ее кладут в клинику Крейга. Там она пробудет три-четыре месяца, пока ее научат всему, что ей нужно знать. – В его голосе слышались слезы, и у Пенни защемило сердце. – Может, как-нибудь поужинаем на следующей неделе?
   Она хотела спросить его, с чего вдруг, но не стала. Совершенно очевидно, что ей не было места в его жизни. И раньше-то было немного, а теперь и вовсе почти не осталось. После его трехнедельного молчания, ей стало ясно, что ему она никто, да и прежде мало что значила.
   – Вообще-то я завтра улетаю в Кению на три недели. Меня попросили организовать PR-кампанию новой сети отелей в интересах организации, планирующей заниматься там сафари. Это увлекательный проект. Я тебе позвоню, когда вернусь.
   К тому времени они не будут видеться уже три месяца. После несчастья с Лили делать вид, что они состоят в отношениях, просто нелепо, и он это тоже понимал.
   – Не уверен, что у меня сейчас хватит сил на нас, – честно сказал он. – То, что случилось с Лили, вытянуло из меня все жилы, и пока легче не будет.
   Она почувствовала, что он что-то недоговаривает, и не удивилась.
   – Ты это о чем?
   – Мне нравится встречаться с тобой, Пенни, но у тебя много дел, а у меня – дочь, которой надо свыкнуться с мыслью, что она, вероятно, останется в инвалидной коляске до конца своих дней. Мне нужно быть с ней рядом.
   – Ты всегда был с ней рядом, – без обиняков сказала Пенни. – Но я понимаю. Выходит, не судьба нам с тобой.
   – Пожалуй, да, – тихо произнес он.
   Любви к ней он не чувствовал, и помнить о ней в сегодняшних обстоятельствах было выше его сил. Пенни поняла это, когда он позвонил ей из Скво и рассказал об аварии. Она знала, как сильно Билл любит дочь и какой он сумасшедший отец. Не имея детей, она никогда не могла понять, какое важное место занимает Лили в его жизни.
   – Прости, – измученный голосом произнес он. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько эмоционально опустошенным, как после несчастья с Лили.
   – Ничего другого я и не ожидала, – рассудительно сказала она, вроде бы не особо огорчившись. – Это и раньше было ясно, а сейчас – тем более.
   – Думаю, нам предстоит нелегкое время.
   – Мне жаль, что это случилось, жаль вас обоих. Держись, но постарайся не надорваться. Не все в твоих силах.
   – Это не так просто. Я просто хочу как-то облегчить ей жизнь.
   – У тебя получится. Ты – потрясающий отец, – сказала она, и он рассмеялся.
   – И паршивый любовник. Ты это хотела сказать?
   Голос у него повеселел, и она тоже рассмеялась.
   – Типа того. Береги себя, Билл.
   – Ты тоже. Приятного путешествия.
   – Спасибо. И передай привет Лили, – сказала она, и они расстались.
   Все было кончено. Оба понимали и то, что это произошло два месяца назад, а может быть, раньше. Им было комфортно друг с другом, порой забавно, но любви между ними не было. Размышляя об этом, он подумал, почему «береги себя» всегда звучит как «прощай».
   Выключив свет на кухне, он пошел наверх и обнаружил Лили в кровати с потрясенным лицом и телефоном в руке.
   – Меня только что бросил Джереми, – серьезно произнесла она, когда отец вошел в комнату.
   – А меня бросила Пенни, – печально улыбнулся он, – или я ее. Так и не понял. В любом случае все кончено. Она передала тебе привет.
   – Ты расстроился?
   – Немного, – честно сказал он. – Но проехали.
   Тем не менее два года – немалый срок, и Пенни ему нравилась. Он привык к ней и будет по ней скучать, хотя и не очень сильно.
   – А ты как? Огорчилась из-за Джереми?
   – Ну так, – призналась она, – но не сказать, чтобы удивилась. А Пенни бросила тебя из-за моей травмы?
   Она махнула рукой в сторону коляски, и он понял.
   – Нет вообще-то. У нас не все было гладко. Она вечно в разъездах и много работает. И когда нет детей, на взаимопонимание можно не рассчитывать.
   Лили кивнула. Она замечала это за Пенни. Иное дело – папа.
   – Думаю, Джереми бросил меня из-за травмы.
   Так было легче сказать, чем «из-за того, что я не могу ходить».
   – В таком случае он ублюдок и пусть катится на все четыре стороны. Ты еще встретишь настоящего парня, который тебя полюбит, и все это для него будет не важно.
   Билл надеялся, что так и будет.
   – Не уверена, – тоскливо сказала она.
   Несмотря на уверения Джесси, она не могла представить себе парня, которому будет наплевать на то, что она в инвалидном кресле. Звучало заманчиво, но верилось с трудом. Джереми оказалось не наплевать. Она услышала это в его голосе.
   – А где Вероника?
   Не увидев лучшую подругу дочери, Билл удивился. Эти двое всегда были не разлей вода.
   – Готовится к промежуточным экзаменам. Ее родители не пустили. Она сказала, что навестит меня в клинике.
   Билл надеялся, что так и будет. Его огорчило, что Вероника не приехала сегодня, после всего, что Лили довелось пережить. Он с тревогой думал о том, что друзья могут отвернуться от нее, и понимал, что в этом случае ей будет очень тяжело. Она уже так натерпелась, а тут еще разочарования и сердечные раны – его тошнило при мысли обо всем этом. Столько испытаний на ее долю – разве человеку ее возраста это под силу?
   – Выходит, нас обоих бросили, но мы есть друг у друга. И это уже кое-что, – улыбнулся он и, поцеловав ее, вышел из комнаты, уступив место Дженнифер, которая предложила Лили в последний раз перекинуться в карты. За последнюю неделю девушки крепко подружились и отлично проводили время вместе.
   – Я буду по тебе скучать, – с грустью сказала Лили, когда Дженнифер помогла ей улечься и выключила свет.
   – И я по тебе, – улыбнулась Дженнифер. – Вы с отцом меня избаловали. Теперь жалкая квартирка в Траки с тремя соседями покажется мне адом. Буду чувствовать себя Золушкой после бала. – Она улыбнулась, и Лили посмотрела на нее большими глазами.
   – Мне страшно ехать в Крейг, – призналась она.
   – Не бойся. Ты там всех очаруешь и, возможно, встретишь ребят своего возраста. Может быть, даже симпатичных парней.
   Лили кивнула, стараясь не думать об этом – она боялась снова оказаться в больнице, ей хотелось одного – остаться дома и встретиться с друзьями.
   Она долго думала об этом, лежа в кровати, и наконец, утомившись, уснула.

Глава 11

   На следующее утро Дженнифер помогла Лили привести себя в порядок, а точнее – устроить беспорядок в ванной, которая не была приспособлена для инвалидной коляски. Специальное сиденье в душе отсутствовало – Энджи забыла его заказать, поэтому Дженнифер поддерживала ее, и под конец обе промокли насквозь, а в ванной был форменный кавардак. Но Лили это не напрягало.
   Отец на руках отнес ее вниз завтракать, а вещи, которые могли понадобиться в клинике, они вместе с Дженнифер упаковали накануне вечером, при этом лыжную одежду Дженнифер незаметно убрала с глаз долой. Такой экипировки был целый шкаф, в том числе куртки и форма олимпийской команды по горным лыжам. Дженнифер знала, что при виде ее Лили расстроится. Вместо этого она положила ей джинсы и свитера, теплые куртки и три пары «найков». Отбирая вещи, она руководствовалась принципом «чем легче надевать, тем лучше».
   Лили съела легкий завтрак, а потом за Дженнифер приехало такси, чтобы отвезти ее в аэропорт на рейс до Сан-Франциско. Там у нее была пересадка на рейс до Рино, а оттуда друзья должны были довезти ее до Скво-Вэлли. Перед выходом она тепло обняла Лили и поблагодарила за все Билла. Когда она уехала, он посмотрел на Лили. Ему было не по себе, и Лили тоже, но она промолчала. Ей было страшно отправляться в клинику, но она знала, что этого не избежать.
   Отец отнес ее на руках в машину и положил в багажник коляску вместе с багажом. У нее была большая сумка, в которой лежал айпод, DVD– и СD-диски, ноутбук, журналы и книги. Отец обещал, что у нее будет отдельная палата. Ему сказали, что присутствие родных желательно, что при желании можно остаться в клинике, но, поскольку они жили рядом, было решено, что ему в этом нет смысла – такой вариант подходит тем, чей дом далеко. Но, несмотря на все, что Лили прочитала о клинике в интернете и в информационных брошюрах, она не знала, чего ожидать, и боялась.
   Ей было известно, что в основном в клинику обращаются через один-четыре месяца после травмы, а в ее случае после аварии прошло почти два месяца, так что все было в пределах нормы. В брошюрах, присланных из клиники, указывалось, что средний возраст пациентов тридцать восемь лет, то есть это были люди вдвое старше ее, и семьдесят процентов из них – мужчины, чей возраст в среднем составлял от восемнадцати до двадцати пяти. Половина травм приходилась на долю дорожных аварий, и всего десять процентов было связано со спортом. Лиц до шестнадцати лет клиника не принимала. Таким образом, она оказывалась в самой младшей возрастной группе, и к ней должны были прикрепить репетитора, чтобы она не отстала от школы. Для нее это был важный учебный год, и почти два месяца она уже пропустила. Лили надеялась выписаться из клиники к концу мая и последние несколько недель доучиться в школе. Все зависело от того, насколько успешной будет реабилитация.
   Ее ожидал курс интенсивной физиотерапии, а также уйма занятий, призванных помочь чувствовать себя уверенно в реальной жизни. Она также выяснила, что у более чем половины пациентов были неполные спинальные травмы, иными словами, у них функции были лишь частично нарушены, тогда как ее травма была полной. Кроме того, в клинике проходили реабилитацию пациенты с черепно-мозговыми травмами, но Лили предстояло в основном работать в группах пациентов со спинальными травмами. В брошюрах подчеркивалось, что обрести независимость и шанс на продуктивную жизнь возможно лишь путем очень усердного труда. Ее направление за подписью Джесси и все сопроводительные документы уже лежали в клинике. Хотя она называлась реабилитационным центром, но фактически это была больница.
   Основу лечения составляла физиотерапия, направленная на укрепление здоровых частей тела. Лили предстояло узнать, как самостоятельно путешествовать в самолете, освоиться в школе, когда она туда вернется, и, если возникнет желание, управлять специализированным автомобилем. Клиника предлагала занятия по лечебному плаванию и разнообразные виды рекреационной деятельности – Лили кое-что пришлось по душе, в частности курс подводного плавания. Среди прочего ее внимание сразу привлекло катание на лыжах. Она не представляла себе, как это может быть организовано, но явно заинтересовалась. В списке также значились поездки, экскурсии и посещение культурных мероприятий, но это больше подходило людям постарше. Ей больше хотелось зависать в компании, бывать на тусовках, слушать музыку – заниматься всем тем, что свойственно людям ее возраста. Она очень надеялась, что друзья будут охотно навещать ее, причем как можно чаще.
   По пути в клинику Крейга Лили молчала. Реабилитационный центр располагался в Энглвуде, в восьми километрах от центра Денвера и очень близко к Черри-Хиллз-Виллидж, где жили они. По мнению Лили, до места они доехали слишком быстро. Отец достал из багажника коляску, помог ей сесть и, прихватив сумку, уже через минуту доставил Лили в вестибюль. Оттуда, следуя по указателю, они попали в приемную. Отец предъявил свой страховой полис и кредитную карту, после чего Лили зарегистрировали и выделили ей комнату, объяснив, как туда добраться. Палата была одноместная, как и обещал отец, и у Лили был свой ключ. Женщина в приемной была очень доброжелательной и объяснила Лили, куда обратиться за индивидуальным графиком после размещения. Лили подняла глаза на отца и увидела, что он нервничает не меньше, чем она. Ему ужасно не хотелось оставлять ее здесь одну. Его пугала мысль расстаться с ней даже на несколько недель, а тут речь шла о месяцах. Утешало лишь то, что она будет рядом и он в любое время сможет ее проведать, хотя, судя по всему, загрузка здесь будет нешуточная. Главная цель пребывания в клинике состояла в том, чтобы она всему научилась. А у Билла была уйма дел по дому – к моменту возвращения Лили он должен был стать удобным для нее. Накануне Билл собственными глазами убедился в том, что для нее все в доме сопряжено с трудностями – ступеньки в прихожей, планировка кухни, ее ванная и даже спальня.
   Палата Лили была на втором этаже в западном крыле, где также располагались несколько кафетериев, в том числе большой, на цокольном этаже. Возможностей перекусить было пруд пруди, но Лили это интересовало меньше всего. Она главным образом переживала из-за того, как пройдет знакомство с другими пациентами и врачами, которые будут с ней работать, и что от нее потребуется. Все это представлялось ей гораздо сложнее, чем квалификационные соревнования и подготовка к Олимпиаде.
   Отец задержался на несколько минут и помог ей распаковать вещи, отметив про себя, что по высоте все было устроено с учетом нужд инвалида-колясочника. Шкаф был в пределах досягаемости, и в ванной имелось все необходимое. Это напомнило ему о том, что шкафы придется переделать, потому что теперь ей было не дотянуться до висящей одежды, да и полки были слишком высокими.
   Распаковав вещи, Лили отправилась в указанный кабинет за графиком и увидела, что сегодня днем у нее сеанс физиотерапии, потом диагностика плавательных навыков, занятие по вождению или – на выбор – массаж, а в шесть часов – встреча с репетитором. Весь день был распланирован. Утром ей дали возможность оглядеться и освоиться, выдали список мест, где можно поесть, с оговоркой о том, что еда в палатах не поощряется. Социализация ставилась здесь во главу угла. В вечернее время проводились курсы профподготовки, показывали фильмы, работал кружок по шахматам и еще много чего. Когда она показала все это Биллу, он был впечатлен, а потом с неохотой собрался уходить. Лили поцеловала его в коридоре, а он пообещал позже позвонить и вечером проведать ее. Он знал, что дома без нее будет пусто, и уезжал со слезами на глазах. Ему казалось, он ее бросает, но он понимал, что в конечном счете пребывание в клинике пойдет ей на пользу. Ну почему все это с ними случилось?.. Впрочем, виновных не было, что уже установили, это была просто случайность, жестокий поворот судьбы.
   После того как Билл ушел, Лили решила вернуться к себе и послушать айпод. На душе было неспокойно, и музыка всегда помогала ей расслабиться. Она хотела позвонить Веронике, но вспомнила, что та в школе. У Лили с собой был телефон, чтобы разговаривать и переписываться с отцом и друзьями и оставаться на связи.
   Оставив дверь приотворенной, она принялась слушать музыку с закрытыми глазами, а когда открыла их, невольно вздрогнула: с порога на нее смотрел парнишка в инвалидной коляске. Он был примерно ее возраста, с прямыми светлыми волосами и, казалось, проявлял к ней интерес.
   – Привет, – сказала она, доставая вкладыши из ушей и неуверенно глядя на него. – Я Лили.
   У него были длинные ноги, а на руках что-то вроде перчаток для гольфа с маленькими палочками, и коляска была с электроприводом, а не с ручным, как у нее. Ловко управляя джойстиком, он въехал в комнату, улыбаясь ей. Парень был симпатичный.
   – А я Тедди. Мне стало интересно, кто это поселился в отдельной палате. У меня такая же. Но это только потому, что я здесь дольше остальных.
   – И давно ты здесь?
   Они испытывали обоюдное любопытство, и он, перемещаясь по комнате, выглядел непринужденно.
   – С двух лет, – небрежно бросил он, и она изумилась. – Да шучу я. Чуть больше двух лет. У меня полная травма шейного отдела, пятого и шестого позвонков. Свалился с лошади. Сюда попал в пятнадцать, по особому разрешению. А здесь два года только потому, что предки боятся забирать меня домой. У меня повреждение диафрагмы, – беспечно пояснил он, – так что иногда я не могу дышать. Скажем, когда простужен. Пожалуй, это все. И да, мне семнадцать. А ты здесь какими судьбами?
   Из его рассказа она поняла, что у него травма была расположена выше, поэтому также были задеты легкие и диафрагма. Наверное, именно поэтому на перчатках были палочки – очевидно, руки тоже не функционировали, но спрашивать она не стала.
   – А я по-дурацки травмировалась, катаясь на лыжах, – осторожно сказала Лили, между тем как он, заметив на столе диск, одобрительно кивнул. Он держался как у себя дома, что после двух лет пребывания в клинике было неудивительно. На фразе о том, что родители боятся забирать его домой, ей стало грустно. Отец не оставил бы ее здесь ни на минуту дольше положенного.
   – А ты откуда? – Он ее заинтриговал, она обрадовалась, что они одногодки. У него было красивое открытое лицо и теплые глаза.
   – Из Филадельфии. Они ко мне не приезжают. Мать вечно на конных выставках, а отец – управляющий банком. Они очень важные люди! – произнес он, растягивая слова на филадельфийский манер, и она рассмеялась. – А ты где живешь?
   – Здесь, – коротко сказала она. – В Денвере.
   Он кивнул.
   – Четкая музыка. И как же ты так по-дурацки травмировалась?
   – Упала с подъемника, когда трос порвался.
   Он поморщился и сочувственно посмотрел на нее.
   – Ну дела… Страшно до жути. А я перелетел через препятствие вперед лошади. Но вообще я лучше держался в седле. И где у тебя травма?
   – На уровне десятого позвонка.
   Это было гораздо ниже, чем у него, поэтому у нее не было проблем с дыханием и руки функционировали в полном объеме.
   – Полная, – добавила она, усвоив за последние два месяца медицинскую терминологию.
   – Тогда добро пожаловать в Клан Крейга. Тут можно кататься на каяках и каноэ, рыбачить, заниматься плаванием, в том числе подводным, управлять парусным катамараном, играть в футбол, бильярд и настольный теннис, брать уроки актерского мастерства, учиться метать дротики и осваивать ассистивные технологии, брать уроки пения, ходить в походы и заниматься воздухоплаванием. Летом мы посещаем парки развлечений и сажаем деревья. Я учусь живописи и, к сожалению, помимо всего прочего, у нас, в силу возраста, еще есть школа. Мне год до окончания, а тебе?
   – Мне тоже, – улыбнулась она. – Я увидела, что лыжи тут тоже имеются.
   – Если тебя опять тянет на лыжи, то это критично.
   – Я готовилась к Олимпиаде, – тихо сказала она, и он снова сочувственно посмотрел на нее.
   – Да, лыжи есть, но я не пробовал. Не подхожу по параметрам. Верховая езда тоже имеется, но я решил, что от нее лучше держаться подальше.
   Занятий была уйма, и Лили не представляла себе, как все можно успеть.
   – Еще есть лечебный массаж и иглоукалывание – это классные процедуры, – признался он. – А также стоматолог, дерматолог и окулист. Реабилитационный центр с полным набором услуг, самый лучший в стране, – гордо сказал он, – а иначе меня бы тут не было. Предки и в лагеря меня отправляли самые лучшие. И все это – лишь бы я не болтался под ногами.
   Это прозвучало буднично, а ей показалось, что очень грустно.
   – А братья и сестры у тебя есть? – поинтересовался он, и она покачала головой. – Вот и у меня нет. Может, мы близнецы, которых разлучили при рождении? – предположил он, и она рассмеялась. – Тут он бросил взгляд на настенные часы и увидел, что полдень. – Слушай, давай рванем в кафешку, пока народ не набежал! Там классно кормят.
   Он был подтянутый и в хорошей форме, что, как она успела выяснить, отнюдь не свойственно пациентам со спинальными травмами. Порой из-за сидячего образа жизни люди набирают вес, а он выглядел тренированным, с хорошо развитыми плечами и предплечьями. Она заметила, что и ее руки стали сильнее благодаря тому, что она сама катила кресло, когда никто не помогал.
   – Давай за мной, – скомандовал он, и она следом за ним выехала из комнаты. Он двигался быстрее, потому что его коляска была с электроприводом, и периодически притормаживал, чтобы она не отставала. Они ехали бок о бок, и он охотно делился с ней информацией.
   – А много тут ребят нашего возраста? – спросила она.
   С появлением гида клиника уже не казалась ей настолько страшной.
   – Есть, конечно. Контингент постоянно меняется. Бывает младших больше, а бывает – тех, что постарше. Мы в числе самых младших, потому что нижний возрастной порог – шестнадцать лет, но почти никто не задерживается дольше четырех месяцев. Задача клиники – выписать. Моим, вероятно, забыли об этом сказать, когда они меня сюда определяли.
   За два года они навестили его всего один раз, но он об этом умолчал. Клиника стала для Тедди своего рода местом постоянной прописки, потому что деваться ему было некуда. Первое время по праздникам его заедала тоска, но потом он привык. Недавно он встретил здесь третье Рождество.
   Кафетерий был большой и уютный, со столами, рассчитанными на четверых и шестерых человек, но также имелись столики на двоих. Здесь поощрялись коллективное питание и новые знакомства.
   – Как правило, одновременно тут живут порядка пятидесяти спинальников, так что мы все отлично друг друга знаем, – сказал Тедди, когда они заказывали ланч, который затем им должны были принести на подносах.
   У них с Тедди было трехразовое питание, поэтому оба заказали плотный ланч, а потом заняли столик. В кафетерии уже были посетители, в том числе лаборанты, врачи и медперсонал, которые тоже здесь обедали.
   – Я тебе сказал, что мы играем в волейбол и баскетбол? – добавил он, и она улыбнулась.
   Он был приветственной делегацией в одном лице и расхваливал клинику, точно роскошный круизный лайнер, хотя, будь ее воля, ноги бы ее тут не было. Тем не менее все оказалось гораздо лучше, чем ей представлялось, и она была рада, что так быстро встретила здесь парня своего возраста. И Тедди, судя по всему, изголодался по общению со сверстниками.
   – Я познакомлю тебя с друзьями, когда они будут меня навещать. И ребята из команды обещали приехать, – проявила инициативу она, но Тедди посмотрел на нее скептически.
   – На твоем месте, Лили, я бы не обольщался, – мягко сказал он. – Люди искренне обещают, но в реальной жизни у всех дела, и некоторое время спустя они перестают приезжать. Мы тут как затворники, и о нас забывают. При выписке пациенты говорят, что будут навещать, и больше не появляются. Я думаю, это потому, что здоровым людям здесь некомфортно. Глядя на нас, они понимают, что это может произойти с ними, и от этого им стремно. Не надейся, что друзья будут наведываться сюда слишком часто. Этого не будет. За два года я чего только не повидал.
   Он рассуждал как философ – не хотел, чтобы ее постигло разочарование, и был уверен, что это неизбежно.
   – Ты можешь приезжать ко мне, когда я выпишусь.
   – Коляска довольно тяжелая, – резонно заметил он, – тебе придется заказывать спецавтомобиль.
   – Вероятно, его можно взять напрокат тут.
   Она была преисполнена сочувствия к Тедди, которого родители оставили в клинике на два года и практически не навещали. Едва ли у него был шанс попасть домой в обозримом будущем.
   – Мой папа обязательно все уладит. Он у меня супер.
   – Повезло тебе с отцом, – тихо сказал Тедди. – Чего нельзя сказать обо мне. Когда им объяснили, какой за мной должен быть уход в домашних условиях, они решили оставить меня тут. Сказали, здесь мне будет безопаснее.
   – Правда? – спросила она, доев сэндвич и откусывая яблоко. Она стала следить за своим питанием – боялась набрать вес из-за отсутствия нагрузки.
   – Возможно, – допустил Тедди, – в случае сильной простуды. Из-за шейной травмы я не могу кашлять и самостоятельно очищать легкие и нуждаюсь в помощи. Это что, такая большая проблема?
   Судя по всему, его родители считали именно так, а иначе забрали бы его домой. Лили знала, что папа никогда не поступил бы с ней подобным образом, но не у всех были такие отцы, как он.
   – А кстати, где твоя мама?
   – Она погибла, когда мне было три года. В дорожной аварии. Мы с папой живем вдвоем.
   Затем он захотел взглянуть на ее график и поведал всю подноготную о ряде врачей, предупредив, что физиотерапевт, которого ей назначили, – сущий тиран.
   – Здорово, – с удрученным видом сказала она, – именно такой мне и нужен.
   – Он из морпехов и во время сеанса ведет себя так, точно муштрует новобранцев. Но вообще-то он классный. Благодаря ему я могу пользоваться руками. Врачи говорили, что плечи никогда не будут работать, но они заработали.
   Она заметила, что палочки, прикрепленные к перчаткам, служат ему руками – он управлялся с ними невероятно ловко и не испытывал никаких проблем за столом. Она еще больше удивилась, узнав, что ему нравится рисовать.
   – Я уже два года занимаюсь живописью. Может, тебе тоже походить на изо. Но ты, похоже, больше по спортивной части, раз была в лыжной команде. Если так, то тут для тебя будет раздолье. И, поверь мне, Фил на тебя насядет. Он всем дает нагрузку на верхнюю часть тела для укрепления рук. Первые полгода я его ненавидел, а сейчас он – мой лучший друг. Это он только с виду такой суровый.
   – Мне уже страшно, – сказала она, и Тедди улыбнулся. – Никогда не мечтала стать морпехом.
   – И не будешь, – успокоил он. – Все, что от тебя требуется, – это не жалеть себя. Будешь лениться, он начнет давить, а выложишься по полной, и он будет доволен. Он терпеть не может лодырей и сачков. Но ты, мне кажется, не из таких.
   Он видел, что она в отличной форме, со спортивной фигурой, которая еще не начала оплывать. После аварии прошло всего два месяца, и ее мышцы еще не утратили тонус, хотя они оба знали, что с нижней частью тела это непременно случится, и именно поэтому Филипп Льюис станет добиваться, чтобы она укрепляла верхнюю часть, выше уровня травмы.
   – Могу составить тебе компанию, если хочешь, – предложил Тедди, и она обрадовалась. Идти в лагерь новобранцев одной ей совсем не улыбалось. Она чувствовала себя новичком в школе.
   После ланча он проводил ее в кабинет лечебной физкультуры и отправился на поиски Фила. Через несколько минут он нашел его и подвел к Лили, которая посматривала на физиотерапевта с опаской, пока тот болтал с Тедди. Судя по всему, они действительно были друзьями. Еще Лили поняла, почему Тедди назвал его сержантом-инструктором корпуса морской пехоты. У физиотерапевта была стрижка ежиком, мускулистое телосложение и армейская выправка. Как только Тедди удалился, пообещав заглянуть к ней позднее, Фил внимательно оглядел верхнюю часть ее тела. Он уже ознакомился с ее документами и знал, что она готовилась к Олимпиаде в составе горнолыжной команды. У нее было тренированное тело, длинное и стройное, с крепкими мышцами нижних конечностей, но сейчас ей требовались руки.
   – Твоя задача – быть в состоянии поехать куда угодно, на какой угодно срок. А со слабыми руками это невозможно, – объяснил он.
   Фил дал ей несколько упражнений, которые оказались утомительнее, чем она ожидала, а затем заставил тягать железки до тех пор, пока не заломило плечи и руки. Потом он уложил ее на коврик и сам размял ей ноги. Когда он усадил ее назад в коляску, она думала, что не сможет пошевелиться, но оказалось, что двигаться стало гораздо легче.
   Перерыв составил всего пятнадцать минут, а далее по графику был бассейн, где она, к своей радости, увидела Тедди. Его опускали в воду на подъемнике, и вид у него при этом был довольный. В бассейне находились и другие пациенты, а затем очередь дошла до Лили, и после тренировки с Филом ощущение было потрясающее. Она провела в воде час, плавая под наблюдением инструкторов, а потом отправилась на массаж. На столе она задремала и, когда наконец добралась до своей комнаты, хотела только одного – спать. Поэтому, когда в дверях появился Тедди, у нее вырвался тяжелый вздох. Тедди был бодр и настроен решительно.
   – Как насчет рок-н-ролла? – весело осведомился он на правах ее личного гида и новоиспеченного друга.
   – Издеваешься? В ближайшие двенадцать часов я буду спать. Насчет лагеря для новобранцев ты не шутил.
   Но ее уже охватил азарт, она хотела понять, насколько ее хватит. Ближайшие несколько месяцев обещали быть увлекательными, если, конечно, она не окочурится.
   – Молодых нагружают сильнее. Считают, что мы справимся, – криво улыбнулся он. – В шесть у нас репетитор.
   – Может, ну его? – с надеждой спросила Лили. Она действительно была на пределе усталости.
   – Не выйдет, если планируешь окончить школу и поступить в колледж, – сказал Тедди, и она снова тяжело вздохнула. – Я должен был идти в Принстон, по стопам папы и дедушки, но лучше пойду в школу искусств, если, конечно, выберусь отсюда. В целом я неплохо успеваю, но с математикой – полная засада.
   – Та же история, – сказала Лили, снова следуя за ним из комнаты на встречу с репетитором.
   Им оказалась учительница из местной школы, приятная и доброжелательная. Она уже ознакомилась с успеваемостью Лили, они согласовали учебный план и договорились о ежедневных занятиях. Лили предстояло нагнать школьный материал за последние два месяца и сдать положенные работы.
   На ужин они попали только в половине восьмого, и лишь тогда Лили впервые за день заглянула в BlackBerry. До той поры она даже не вспомнила о смартфоне – настолько она была занята. Вероника писала: «Домашки выше головы. Приеду завтра. Целую, В.», еще было сообщение от школьной подруги с обещанием приехать в субботу и от папы, в котором говорилось: «Буду в 8. Люблю, папа». Ей предстояло управиться с ужином за полчаса. Она заказала курицу с печеной картошкой и овощами на пару и вслед за Тедди проехала к столику, где сидели двое молодых ребят лет двадцати с небольшим. Тедди был с ними знаком и представил ее. Парней звали Бад и Фрэнк, оба были симпатичные и с виду спортивные. Бад рассказал, что травмировался прошлым летом, когда нырял, а Фрэнк попал в дорожную аварию в Лос-Анджелесе в канун Нового года. У обоих были травмы, похожие на ее собственную, и ей было интересно пообщаться с ними. Пока Тедди был единственным здесь, кто не мог в полной мере пользоваться руками, но он справлялся на удивление хорошо.
   Они оживленно болтали, когда Лили увидела отца, входящего в кафетерий, и помахала ему. Она представила его новым друзьям, после чего разговор продолжился, и Лили поведала ему, как прошел день. Узнав, что она повстречалась с репетитором, Билл обрадовался, остальное произвело на него сильное впечатление. Очевидно, что за Лили взялись серьезно, но выглядела она веселее, чем в последние два месяца. Неужели Джесси была права и ей полезно быть с ребятами своего возраста, которые борются с такими же проблемами? Он поинтересовался, навестил ли ее кто-нибудь из друзей, и, услышав отрицательный ответ, огорчился, особенно из-за Вероники. Тедди воздержался от комментариев, но по его лицу было видно, что он не удивлен. За ланчем он говорил именно об этом.
   Потом они с отцом переместились в гостиную. Посетители тут приветствовались, поэтому везде его встречали радушно, здесь находились и другие родственники, проживавшие в семейном пансионате при клинике. Лили рассказала, что к Тедди родители приезжали всего один раз за два года, и Билл пришел в ужас от такого пренебрежительного отношения к своему собственному ребенку.
   – Похоже, он хороший парень, – сказал Билл. Он был рад, что дочь подружилась со сверстником, который не теряет бодрости духа в более тяжелой, чем у нее, ситуации.
   – Папа, а можно он как-нибудь нас навестит?
   – Разумеется, – не раздумывая, сказал он.
   – Тогда нам придется арендовать спецавтомобиль. Его коляска не влезет в наш багажник.
   Он видел коляску с электроприводом, на которой ездил Тедди, и согласился.
   – Кстати, я сегодня разговаривал с Джо. Он приедет в эти выходные.
   – Отличная новость, папа, – улыбнулась она.
   Им обоим не верилось, что она провела в клинике всего один день. Казалось, она находится здесь целый месяц. Билл умолчал о том, что утром он встречался с архитектором по поводу перепланировки дома и среди прочего задумал установить лифт. В противном случае ее перемещения будут ограничены первым этажом, а наверх ее придется носить на руках, и делать это, скорее всего, предстоит ему. А с лифтом у Лили появится автономия. Джо обещал помочь ему со стройпроектом. Джо знал толк в реконструкции и строительстве, в Хэмптонсе он построил шикарный летний дом, который они позднее продали. Помощь со строительством была тем самым, что он мог сделать для Билла и для Лили. Он был готов всемерно помогать им обоим и облегчить бремя, легшее на плечи Билла.
   – Надолго он приедет? – спросила Лили.
   – Думаю, на пару недель. В Нью-Йорке у него особых дел нет. Квартира выставлена на продажу, ему не хочется находиться там во время показов. Поэтому он обрадовался возможности уехать.
   Лили слышала, что у старого друга отца были проблемы с бизнесом, но подробностей не знала, а Билл из уважения к Джо о них не распространялся.
   – Мы заглянем к тебе в воскресенье после гольфа.
   Он бы с радостью забрал ее на прогулку, но куратор настоял на том, чтобы она осталась на выходные в клинике и общалась с другими пациентами, так, мол, будет лучше для нее. Тем не менее Биллу казалось, что он бросил ее.
   В девять часов он уехал, а Лили отправилась в свою комнату. Пришла медсестра и помогла ей принять душ и приготовиться ко сну, и в десять она уже лежала в кровати, совершенно изможденная. Первый день дался тяжело, но она чувствовала себя комфортнее, чем ожидала. Она закрыла глаза, думая обо всем, что сделала за день и узнала от Тедди, и вскоре уснула. Она даже забыла поставить будильник. Но Тедди сказал, что медсестра разбудит, если она проспит, и что рядом с кроватью есть кнопка вызова на случай, если ночью ей что-нибудь понадобится. В клинике круглосуточно дежурят медсестры. Как ни крути, но это больница, а не лагерь для новобранцев, пусть даже порой так может показаться.

Глава 12

   Второй день в клинике оказался еще напряженнее, чем первый. Лили снова занималась с физиотерапевтом, потом был инструктаж по безопасному перемещению на кухне – она и до травмы не была в этом сильна, да ей и не требовалось. Затем снова плавание, занятие по вождению, встреча с репетитором, правда, домашние задания она выполнить не успела. Репетитор сказала непременно сделать их в выходные, и они с Тедди договорились позаниматься вместе. И наконец-то приехала Вероника. Они встретились в гостиной, и Лили обратила внимание, что подруга явно чувствует себя не в своей тарелке. Это была их первая встреча после более чем двухмесячного перерыва, и Вероника при виде коляски была потрясена. Теперь травма Лили стала для нее реальностью.
   Вероника без умолку говорила о командной подготовке, живописала все указания тренера и как он их гоняет. Когда она уходила, Лили была готова разреветься – она поняла, что скучает по лыжам и так будет всегда. Она чувствовала себя выключенной из жизни и почти жалела о том, что Вероника приехала, хотя никому не призналась бы в этом. Она сказала отцу не приезжать, чтобы они с Вероникой могли дольше побыть вместе, но сейчас поняла, что это было ошибкой. Вероника выпорхнула из больницы свободная, как птица, а Лили ощутила себя узницей и еще острее почувствовала собственную ущербность. Глядя на Веронику и слушая ее щебетание, Лили думала, что ее жизнь кончена. Куратор уже говорил ей о том, что гнев в связи с утратой прежней жизни – это нормально. После визита Вероники у нее в душе было только опустошение. Направляясь назад в комнату, она плакала и тут наткнулась на Тедди, который ехал к себе. Увидев Лили, он остановился с обеспокоенным видом.
   – Ты в порядке? – спросил он, и ей стало стыдно своих слез.
   – Нет, – честно сказала она.
   – Что случилось?
   – Подруга приезжала, моя самая лучшая подруга. – С этими словами она снова заплакала. Ей не хотелось ничего объяснять. – Она говорила только о команде, о тренировках, о том, чем они занимаются.
   Она всхлипывала. Ей так хотелось, чтобы он ее обнял, но взгляд его глаз был теплее всякого объятия.
   – Мне жаль, Лили. Иногда люди просто не понимают. Я так чувствую себя, когда при мне говорят о семьях, о том, как они здорово проводят время вместе. – Он медленно въехал в комнату вслед за ней. – Хочешь, фильм посмотрим? Могу составить тебе компанию.
   – Не надо, я в порядке. – Она улыбнулась сквозь слезы, нашла салфетку и высморкалась. – Мы всегда были лучшими подругами. А она тут так нервничала. Мне кажется, она больше не приедет.
   – Возможно.
   Он тоже был с ней честен и считал, что, возможно, так будет лучше, но не сказал об этом. Тедди видел, как тяжело дался его новой подруге этот визит. Потом они еще немного поговорили, и Тедди уехал к себе, а Лили позвонила отцу, который сразу понял, что она расстроена.
   – Что-то случилось?
   Она рассказала о встрече с Вероникой, и отец очень за нее огорчился. Он был бессилен облегчить ее страдания. После разговора с ним Лили стало легче, и она позвала медсестру, чтобы приготовиться ко сну. Длинный выдался день.
   На следующее утро Билл позвонил Джесси Мэттьюз в Скво-Вэлли. Он рассказал, что Лили сейчас находится в клинике Крейга, а она спросила, как прошли консультации с нейрохирургами. По возвращении Дженнифер зашла поблагодарить ее за участие, но о консультациях они не говорили.
   – Все как один подтвердили ваш прогноз, – грустно сказал он. – И доктор Хаммерфельд из Массачусетской больницы очень вас нахваливал. Везде сказали одно и то же насчет того, что травма полная и что отсюда следует.
   – Я так и думала. И как Лили в клинике?
   – Ее там очень нагружают, а еще она старается подтянуть школу. У них там потрясающая программа, еще она познакомилась с очень хорошим парнишкой, ее сверстником. Похоже, они подружились. А бойфренд бросил ее, когда мы вернулись, и старые друзья не спешат ее навещать. Она скучает по лыжной команде. Привыкание к новой жизни дается ей с большим трудом.
   – И вам тоже, – сочувственно сказала Джесси.
   – Я затеял в доме реконструкцию к ее возвращению. В своем нынешнем виде он ей не подходит. А как вы? – спросил он, памятуя о том, что в ее жизни тоже произошли кардинальные перемены.
   – Мы в порядке. Держимся. Ребята сильно переживают.
   – И вам, конечно, тоже нелегко, – по-доброму сказал он.
   Она вздохнула. Да, ей пришлось нелегко. Трудно поверить, но уже два месяца прошло с тех пор, как не стало Тима.
   – Лучшее, что мы можем сделать, – это как следует выполнять свои обязанности. Держите меня в курсе по поводу Лили. Уверена, в клинике ее научат многому. Это замечательное место.
   – Согласен, но надеюсь, что она скоро вернется домой.
   Без дочери ему было одиноко, но Джесси надеялась на то, что он позволит ей пробыть там столько, сколько необходимо для ее реабилитации.
   В тот день Лили представилась возможность освоить весьма нетипичный, но очень полезный навык, которому обучали в клинике. Вместе с тремя молодыми женщинами ее погрузили в специально оборудованную машину, у всех были такие же коляски, как у нее, и полностью функционирующие руки. Женщины были на несколько лет старше Лили, но ей было полезно оказаться в такой компании. Машина направилась в торговый центр города, где находилось много магазинов.
   – И зачем нам туда? – поинтересовалась одна из пациенток, хотя все они были рады возможности оказаться за пределами клиники.
   – Займемся шопингом, – сообщила инструктор.
   Когда машина остановилась, водитель осторожно помог спустить каждую коляску.
   Их привезли сюда, чтобы научить делать покупки в небольших магазинчиках – на этот счет имелась предварительная договоренность. Задача вылазки заключалась в том, чтобы придать им уверенности, показать, как маневрировать на коляске и привлекать внимание персонала, как примерять одежду и не допустить пренебрежительного отношения к себе. В первом магазинчике все прошло слегка хаотично, особенно учитывая, что все четыре были на колясках, во втором и третьем они освоились лучше, все сделали покупки и получили бездну удовольствия. Перемещаясь из одного магазинчика в другой, они оживленно болтали. Лили вспомнился катастрофичный шопинг в «Хэрродз» вместе с Дженнифер, где продавщицы ее игнорировали, покупатели толкали и она ощущала себя пустым местом. Инструктор сказала, что на следующей неделе они отправятся в универмаг. Для Лили это был самый радостный день из всех, прошедших с момента аварии, и, когда после ланча они возвращались в клинику, она чувствовала, что это успех. Фил Льюис тоже припас для нее сюрприз на физиотерапии.
   – Что у нас в повестке дня? – с опаской спросила она.
   Она получила такое удовольствие от шопинга в женской компании, что не испытывала никакого желания играть с ним в лагерь для новобранцев, но у Фила были иные планы.
   Он включил телевизор с плоским экраном и вставил DVD в привод.
   – Сегодня будем смотреть кино, – сказал он, когда на экране появилось изображение.
   В фильме рассказывалось про Паралимпийские игры, которые проводятся в формате Олимпийских игр непосредственно после них, зимой и летом, и на тех же спортивных объектах, только для людей с инвалидностью вследствие травм типа той, что у нее. Лили смотрела репортажи о разных состязаниях и вдруг замерла, точно загипнотизированная. В кадре люди мчались с горы на лыжах, оборудованных сиденьем и приспособлением типа стула. Это были соревнования по скоростному спуску, которые выглядели опасно и захватывающе. У одних спортсменов были монолыжи, у других – конструкции с двумя лыжами, а вместо палок – костыли с маленькими лыжами на конце для поддержания равновесия. Сидячий лыжник развил во время заезда большую скорость. Соревнования смотрелись увлекательно и требовали от участников огромной сноровки. Также в программе были лыжные гонки. Лили не могла оторваться от экрана, пока фильм не кончился.
   Фил достал DVD и повернулся к ней:
   – Я подумал, тебе будет интересно.
   Он внимательно ознакомился с ее картой и выяснил, что она готовилась к Олимпиаде.
   – И когда их проводят?
   – Каждые четыре года, как обычные Олимпийские игры. Следующие будут в марте будущего года. Бывают зимние и летние игры. Зимняя Паралимпиада включает пять видов спорта. Я подумал: горные лыжи – это твое. Тебе придется много тренироваться, но ты сможешь, раз была в олимпийской команде по скоростному спуску.
   Лили долго молчала, а потом внимательно посмотрела на него.
   – Я согласна, – с решительным видом сказала она.
   – Тебе придется работать над равновесием и над верхней частью тела – при любом раскладе. Так что подумай об этом.
   Он хотел ее вдохновить и пробудить в ней интерес к новой цели, которая была ей по плечу. После травмы она даже представить себе не могла, что может снова кататься.
   – Я согласна! – снова сказала она, и Фил кивнул. Он на это надеялся.
   – Тогда приступим.
   Это была морковка, которой он помахал у нее перед носом, и в тот день она выполняла все, что он говорил. Встретив в бассейне Тедди, она по-прежнему была на взводе и рассказала ему о соревнованиях, увиденных в фильме. По скорости и зрелищности они не уступали традиционным состязаниям по горным лыжам.
   – Я в курсе. И что, ты хочешь попробовать?
   Он искренне радовался за нее. Это был потрясающий день.
   – Да. Может, и тебе рискнуть? – сказала она, желая включить его в компанию.
   – Я еще тот спортсмен. Ездил верхом, а так больше ничем не занимался.
   – А может быть, Фил подберет для тебя что-нибудь?
   Она видела соревнования на санях, которые могли бы подойти Тедди, хотя он был восприимчив к простудам и должен был соблюдать осторожность.
   За ужином, после занятий с репетитором, она снова заговорила об этом, не в силах думать ни о чем другом, но отцу, который пришел навестить ее вечером, ничего не сказала – боялась, что он будет против. Он не хотел, чтобы она травмировалась еще раз. Ночью она почти не спала, все думала про Паралимпиаду и на следующий день вернулась к тому разговору с Филом. Она еще не поняла, что после нескольких занятий ее верхняя часть тела уже стала сильнее, и он был этим доволен. У нее была крепкая воля, она всегда выкладывалась по полной. Подводя итоги в конце недели, все ее инструктора сошлись на том, что прогресс налицо и, безусловно, будет дальше.
   В выходные они вместе с Тедди налегли на учебу. Вероника обещала приехать в субботу днем, но не приехала, и Лили испытала облегчение. Ей не хотелось опять слушать болтовню про олимпийскую команду. Эти разговоры были ей в тягость, тем не менее Лили скучала по старым друзьям.
   В субботу вечером компания из десяти пациентов, включая Лили и Тедди, отправилась в кино – они заняли ряд для колясочников, ели попкорн и смеялись весь фильм. Поначалу ей было немного не по себе, но мало-помалу она начала получать удовольствие, а в воскресенье, как и договаривались, после игры в гольф нагрянули папа с Джо. Они остались на ужин, и Билл, уезжая, был в приподнятом настроении.
   – Лили – смелая девочка, – заметил Джо.
   – Это верно, – гордо произнес Билл, – и само место замечательное. Здесь учат пациентов жить полной жизнью, несмотря на травмы. Они тут очень нужное дело делают.
   Он видел, что меньше чем за неделю Лили научилась многому, выглядела лучше и здоровее, чем после аварии, и полученные навыки придали ей уверенности. Все вокруг были настроены позитивно и получали удовольствие от занятий.
   – Наверное, это покажется странным, – сказал Джо, – но, пока мы были в клинике, я все время думал: а может, тебе организовать что-то подобное, но не с таким размахом?
   – А какой смысл? – удивленно посмотрел на него Билл. – Они и так самые лучшие.
   – Я не спорю. Но большинство пациентов старше Лили, имеется стационар, который в твоем случае не потребуется, а еще тут работают с черепно-мозговыми травмами. И научно-исследовательскую деятельность тоже можно исключить. Ты приглядись – молодые тянутся друг к другу, у них другие потребности, чем у взрослых. Те стремятся возобновить прерванную карьеру, вернуться к работе, к семейным делам. Что, если организовать реабилитационный центр для молодых ребят, даже младше Лили? Говорят, в Крейг принимают только после шестнадцати. А ведь есть совсем ребятишки со спинальными травмами. Да, существует детская реабилитационная больница, но ты можешь организовать нечто совершенно особенное, типа центра для ребят от десяти до двадцати или двадцати двух лет, или даже младше, с необходимым объемом медицинской помощи и предназначенного исключительно для тех, кто уже готов к реабилитации.
   Программа будет рассчитана на молодых людей с учетом их интересов – искусство, музыка, все, чем они занимаются в Крейге, но в узких возрастных рамках и, возможно, с упором на спорт. Ты мог бы создать первоклассное учреждение, но меньшего масштаба, и учредить дотацию имени Лили. Ты мог бы даже взаимодействовать с Крейгом, при необходимости оказывать помощь их пациентам младшего возраста и передавать им на реабилитацию своих, достигших возрастного предела. Такой центр мог бы стать замечательным дополнением к тому, что предлагают они. А твое учреждение было бы небольшим и узкоспециализированным. И все это было бы сделано в честь Лили.
   Можно разработать спортивную программу, которая всем придется по вкусу, и пригласить тренеров, которые будут готовить ребят к соревнованиям. – Лили мимоходом обмолвилась о Паралимпийских играх, и Джо решил, что это потрясающая идея. – Ты мог бы привлечь лучших специалистов. У тебя есть деньги и связи. Об этом стоит подумать. Речь не о том, чтобы конкурировать с клиникой Крейга или с детской больницей – это будет другое, дополнительное учреждение. Не исключено, что эта идея придется им по душе. Я уверен, есть дети младше шестнадцати, которых они не могут принять в свою программу, а ты в свою – сможешь.
   За ужином Лили сказала Джо, что в Денвере есть детская реабилитационная больница, но его воображению представлялось нечто гораздо более изощренное.
   В этот момент они дошли до порога дома, и Билл посмотрел на старого друга.
   – Может, я сошел с ума, но это грандиозная затея, и она мне нравится. Что я сейчас должен делать?
   – Подумай хорошенько, поговори с людьми, которые вам помогли. После того что случилось с Лили, ты много чего узнал про спинальные травмы. Пусть эти знания послужат во благо не только ей, но и другим вроде нее. Сфокусируй внимание на ребятах ее возраста, а также младше и чуть постарше ее. Мне кажется, тебе это по силам.
   Джо выглядел таким взволнованным и воодушевленным, что Билла вдруг тоже охватил энтузиазм.
   Он думал об этом, когда они зашли в дом. Там они выпили по бокалу вина и еще немного поговорили, и, когда Билл улегся спать, эта мысль не давала ему покоя. Затея была безумной, но что-то точно подталкивало его к ее осуществлению. Он всю ночь проворочался с боку на бок, а в шесть утра поднялся, твердо зная, что доведет дело до конца. После случившегося с Лили он был просто обязан сделать это. Он построит настоящий детский реабилитационный центр и назовет его «Лилия».

Глава 13

   Утром, спускаясь к завтраку, Билл по-прежнему был окрылен идеей Джо и обнаружил друга за чтением газеты с чашкой кофе. Джо поднял глаза и по виду Билла понял, что тот уже выпил не меньше десяти чашек. Билл расхаживал по кухне с воодушевленным взглядом.
   – Что, рынок обвалился или взлетел, раз тебя так плющит? – поддел его Джо.
   Он не видел друга таким возбужденным уже много лет, а может быть, вообще никогда, и уж точно впервые после травмы Лили. Билл просто воспрял к жизни.
   – Я возьмусь за это, – произнес он, наливая себе кофе и прихлебывая дымящийся напиток с прищуренными глазами. Его мозг работал на полную мощность.
   – Ты о чем?
   Джо вытянул ноги. Ему нравилось у Билла и в Денвере. Это было идеальное противоядие от его жизни в Нью-Йорке, наполненной бездельем и одиночеством.
   – О том, что мы обсуждали вчера. О центре для ребят со спинальными травмами. Типа Крейга, но ориентированном исключительно для молодых. Он станет дополнением к тому, что делает клиника Крейга для людей постарше. Я назову его «Лилия». Не знаю, почему, но просто чувствую, что я обязан это сделать. Я ничего не смыслю в организации реабилитационных центров, но если мы найдем для его управления и укомплектования нужных людей, то создадим потрясающее место.
   Билл увлекся замыслом, это было видно по его взволнованному лицу. Он умел мыслить на перспективу, и, когда он всерьез брался за проект, его было не остановить. Так он сколотил свое состояние, руководствуясь гениальным чутьем, проявляя стойкость и твердость духа. У него было все необходимое для реализации задуманного – огромный капитал и неустрашимая готовность браться за новое дело. Зная его, Джо не сомневался в том, что Билл не остановится, пока не построит лучший в мире реабилитационный центр для детей.
   – Это было бы замечательно, – сказал Джо, тоже воодушевляясь.
   Билл как никто умел решать сложные задачи и добиваться невозможного, воплощать идеи на практике, быть дотошным и идти до самого конца.
   – Если тебе нужен помощник для анализа проекта или установления контактов, буду рад оказаться полезным. У меня есть время, – напомнил Джо. И Билл знал, что, несмотря на недавнее фиаско, у друга есть необходимые навыки. – Я ничего не понимаю в больницах, но быстро учусь, и, что ни продавай, суть бизнеса от этого не меняется. Тебе потребуется суперпрофессионал на должность главного врача, но в таком учреждении его обязанности предполагают много административной работы.
   Билл кивнул – в его голове роились тысячи мыслей, и тут раздался звонок в дверь. Он совершенно забыл, что назначил встречу с архитектором для обсуждения переделки дома к возвращению Лили.
   Стив Джансен был молодым архитектором, но уже имел за плечами опыт подобных проектов. Его порекомендовали двое его коллег. Войдя в дом, он указал на необходимые изменения, о которых Билл даже не подумал. Вдвоем они наметили место для нового лифта. Для этого требовалось убрать гардеробные на обоих этажах – в одной хранились документы и вещи, их можно было куда-нибудь убрать, в другой – лыжное снаряжение Лили, которое ей больше не понадобится. При виде лыж у Билла сжалось сердце и на глаза навернулись слезы – он тотчас закрыл дверь. Лили не должна видеть эти вещи, и хорошо, что гардеробной больше не будет. Стив заверил его, что управится за два месяца и к приезду Лили все будет готово.
   Он предложил установить в холле небольшой пандус с красивым латунным поручнем в тон декору, а другой такой же – в гостиной, «островок» на кухне сделать ниже, раковину передвинуть, тем самым облегчив доступ к холодильнику, и полностью переоборудовать ее ванную комнату – поставить специальную душевую кабину и ванну и сделать ниже раковину. Биллу хотелось, чтобы дом был для нее удобным, комфортабельным и вместе с тем не казался больничной палатой, и Стив понимал его замысел. Джо с восхищением наблюдал за ходом их беседы. Они досконально обследовали каждый этаж, и, к тому моменту, когда Стив определился с перепланировкой, ни одна существенная деталь не укрылась от его внимания. Он даже предложил сделать ниже плиту, кухонные шкафы и тумбы. Переделка стоила недешево, но затраты себя оправдывали. В тот единственный вечер, когда Лили находилась дома, он видел, насколько ей было сложно. Поначалу он не хотел ничего менять, потому что это означало бы согласиться с тем, что дочь навсегда останется в инвалидной коляске, но теперь он знал, что так и будет – до тех пор, пока не произойдет прорыв в исследованиях, о которых все говорили. Переделка дома была его подарком Лили, и Стив не меньше Джо был впечатлен его стремлением облегчить жизнь дочери. Увидев, как Лили расцвела в клинике Крейга, Билл преобразился в считаные дни.
   В конце встречи Билл предложил всем кофе, и они стояли на кухне, а Стив объяснял, что все будет хай-тек, с учетом современных технологий, в кухне – черный гранит, а в ванной комнате Лили – розовый мрамор. В итоге получится не просто функционально, но и красиво, в соответствии с нормативами их дома, который построен великолепно. Для Стива это был эталон, которому надо соответствовать, но он заверил, что задача ему по силам, о чем Биллу и говорили.
   И тут Билла осенила мысль:
   – А как вам идея построить высококлассный стационарный центр для детей-спинальников? Безумная затея, на ваш взгляд?
   Это было сказано наобум, но Стив заинтересовался:
   – Вы имеете в виду типа клиники Крейга?
   – И да, и нет. С аналогичным контингентом пациентов, но не таким широким и младше. Только спинальные травмы, без черепно-мозговых, с ограниченным спектром медицинских услуг и для ребят помладше, которые по возрасту не проходят в Крейг. Речь идет не о госпитализации на этапе послеоперационного лечения, а только о реабилитации. Я имею в виду стационарный учебный центр для детей младшего возраста и подростков, возможно, для молодых людей чуть за двадцать, ориентированный исключительно на молодежь, с упором на спорт, искусство, музыку, а также дающий реабилитационные навыки, позволяющие снова включиться в жизнь школы или колледжа, получить профессиональную подготовку – словом, все то, что нужно детям, только со спинальными травмами. Я хочу, чтобы в нем было все для здоровых ребят, только с учетом их особенностей. Крейг ориентирован на ребят старшего возраста и взрослых, они делают фантастическую работу, и мне нравится, что там все проходит так увлекательно. Их лечебно-оздоровительная программа выше всяких похвал. Но мне хотелось бы, чтобы наш центр предлагал только те виды досуга, которые интересны детям.
   – Вы про секс и наркотики? – осведомился Стив, и оба засмеялись.
   – Нет, я про «чистые» виды досуга, но близкие детям. Крейг предлагает гораздо больше вариантов, на разные вкусы. Есть занятия, которые не заинтересуют Лили, хотя многое ей тоже придется по душе. Мне просто хочется сузить фокус и снизить возрастные рамки. Кроме того, при клинике имеется семейный пансионат, который занимает много места, и с этим тоже можно повременить. Ребята помладше могут жить в двухместных номерах вместе с мамами, но создание отдельного комплекса, как в Крейге, потребует слишком много ресурсов. Клиника существует уже лет сорок-пятьдесят. Конкурировать с ней я не хочу, да и не смог бы. Это бессмысленно. Мне хочется создать нечто дополнительное, чем они не занимаются или занимаются лишь отчасти. И пациентов не нашего профиля мы могли бы направлять к ним, а они к нам – детей младшего возраста, на программы помимо тех, что имеются в местной детской больнице. Мы могли бы предлагать что-то иное, чего нет ни у тех, ни у других. Как-то так. Это идея Джо, я над ней вчера подумал и загорелся. И теперь мне хотелось бы знать, что вы об этом думаете и как все это обустроить.
   Билл пока блуждал впотьмах, но это его не останавливало.
   У Стива был озадаченный вид, с минуту он размышлял молча. Задумка была колоссальная, он нутром чуял, что Билл из тех людей, кто способен воплощать идеи на практике, кто идет за своей мечтой. Дом, в котором он жил, бизнес, который построил, его огромный жизненный успех – все говорило в его пользу. Джо лучше знал Билла и не сомневался в том, что его друг, однажды влюбившись в проект, доведет дело до конца. Для Билла мечта уже стала реальностью.
   Он представлял себе что-то вроде школы, где будут совсем малыши, ребята постарше, подростки, совсем взрослые и наставники вроде Лили, которые будут им показывать, чего можно добиться. Программа могла бы быть разработана с участием специалистов Крейга, их пациенты могли бы стать волонтерами у детей и вдохновлять их собственным примером.
   – Можно, конечно, начать на пустом месте, – задумчиво произнес Стив, – и разработать проект в соответствии с вашими пожеланиями. Но если использовать готовую инфраструктуру и адаптировать под ваши нужды, это будет гораздо быстрее, чем строить с нуля. – И тут у него мелькнула идея: – А вы бывали на курорте «Ля Ви»?
   Билл покачал головой – он впервые слышал о таком и не имел понятия, где это находится.
   – Замысел был крутой. Он назывался «Ля Ви», то есть «Жизнь», а его девизом были слова «Жизнь прекрасна». Его построил один француз, я встречался с ним пару раз. Ему представлялся спа-курорт типа тех, что существуют в Альпах. Первоначально он собирался строить его, кажется, в Вайоминге или Монтане, но потом остановился на Денвере, потому что сюда легче добираться.
   Это хаотично расположенные сооружения на площади в тринадцать гектаров, на обустройство которых француз потратил кругленькую сумму. Среди них есть красивые большие постройки. По замыслу, отдыхающие могли оставаться там на длительный срок. В частности, имеется роскошный спа, огромный спортзал, домики поменьше, административный комплекс приличных размеров, который не выглядел как офисное здание. По-моему, курорт был рассчитан на одновременное проживание пятидесяти или шестидесяти гостей, и владелец хотел, чтобы спа и спортивные объекты были доступны только отдыхающим, это было что-то вроде оздоровительного клуба. Идея была замечательная, этакая нирвана в горах. Он вбухал в нее целое состояние.
   А потом экономика просела – и у нас, и во Франции. И курорт прикрыли через несколько месяцев после открытия. Было ужасно жаль, идея мне нравилась, сооружения смотрятся красиво. Как частное поместье. В последнее время, насколько я слышал, курорт пустует. Точно не знаю, но, по-моему, банк собирался его конфисковать и, возможно, уже это сделал. Француз вроде бы подсуетился. Возможно, курорт уже сменил владельца. Мне всегда казалось, что это прекрасная усадьба для большой семьи, родового гнезда или для приюта художников или писателей. Словом, место потрясающее. Если оно вас устроит, это позволит взять хороший старт и сэкономить кучу времени. Не знаю, кому оно принадлежит сейчас, но могу навести справки.
   Билл как зачарованный слушал его рассказ.
   – Было бы здорово, – тихо сказал он, и Джо улыбнулся. Он видел, что винтики в голове друга вращались со скоростью тысяча оборотов в минуту. – А где это?
   – Километрах в пятнадцати от города. Мне кажется, никто толком не просек, что он существует. Открылся и сразу закрылся, никто и не заметил. Этакий идиллический Бригадун – место, где остановилось время. Я все выясню. В любом случае это ценная недвижимость с красивыми постройками, и, купленная за хорошую цену, она станет отличной инвестицией. Возможно, владелец запросил слишком много, когда пытался продать курорт, – пожалуй, именно поэтому он до сих пор не продан. Наверное, француз в свое время приобрел землю довольно дешево, а потратился на все эти красивые сооружения изрядно. Очевидно, это была его мечта. Жаль, что она не осуществилась. Думаю, он неправильно рассчитал момент, хотя ума не приложу, как он собирался погашать закладную при таких сумасшедших затратах. Порой такое случается, у людей срывает крышу, а потом все летит к чертям.
   Стив знал об этом не понаслышке: иной раз клиенты, которым он проектировал дома, тратили деньги направо и налево, а потом при продаже не могли окупить затраты. Он пытался удержать их от этого, но люди попадались с амбициями, а денег на их осуществление не имели. Но Стив понимал, что Билл – не тот случай.
   – Если я правильно помню, делец, построивший «Ля Ви», владел бальнеологическим курортом во Франции и отелем на Сен-Бартелеми, так что должен был понимать, что к чему. Возможно, в Штатах как-то иначе, здесь люди повально теряют деньги на инвестициях, когда рынок проседает. Как только я что-то узнаю, я вам сообщу. И через пару дней отправлю план переделки дома. Все будет замечательно, – с теплой улыбкой проговорил он.
   Он искренне сочувствовал Биллу из-за несчастья с дочерью, восхищался его стремлением облегчить ей жизнь и вместе с тем сохранить вид, атмосферу и образ дома. Он не будет напоминать больницу и навевать уныние, он будет удобным для нее и красивым с виду. Стив с охотой взялся за работу, и Билл разделял его энтузиазм. В то же время он уже думал он том, что рассказал Стив насчет заброшенного курорта «Ля Ви». Он уже не мог остановиться. Как только Стив ушел, он позвонил Хэнку Питерсону, знакомому брокеру по коммерческой недвижимости, и попросил навести справки.
   Когда два часа спустя брокер перезвонил, Билл работал у себя в кабинете.
   – Любопытное местечко вы разыскали, – сказал он Биллу. – Ума не приложу, почему я о нем не слышал. Тысячи способов пустить его в дело. И земли при нем немало.
   – А кто собственник?
   – Толком не знаю. Судя по всему, год назад банк собирался его конфисковать из-за просроченной закладной, и владелец появился с деньгами в последний момент. Как сейчас обстоят дела, я не знаю. Думаю, курорт все еще принадлежит первоначальному собственнику, хотя уже три года пустует. Его закрыли вскоре после открытия. Я сам его не видел, но коллега из офиса, который там был, говорит, что место шикарное. Оно расположено чуть в стороне, но не так далеко. Хотите, чтобы я проверил право собственности?
   – Да, пожалуйста, – небрежно обронил Билл, не желая показывать слишком большой заинтересованности, а у самого сердце бешено колотилось. Он знал, что для его проекта, о котором накануне он даже не подозревал, это место подходило идеально.
   – Хотите лично взглянуть? – предложил Хэнк.
   – Пожалуй, – с притворным спокойствием произнес Билл.
   Он чувствовал себя Кевином Костнером из «Поля его мечты», когда герой слышит голос, который говорит: «Если ты его построишь, они придут». Обычно он был прагматичнее, но сейчас ему казалось, что не иначе как сама судьба именно теперь послала ему Стива Джансена с рассказом о «Ля Ви».
   – Когда вы хотели бы посмотреть его? – осведомился брокер.
   – Прямо сейчас. Если у вас есть время.
   – Тогда встретимся на месте через час.
   Он рассказал, как проехать, и Билл спустился вниз к Джо, который сидел за компьютером и писал сыновьям о том, что гостит у Билла в Денвере и хорошо проводит время. Желая объяснить причину своего визита, он сообщил о несчастье, случившемся с Лили, и один из сыновей тотчас ответил и выразил свое сочувствие.
   – Как насчет прогулки? – мимоходом поинтересовался Билл.
   Джо улыбнулся – он слишком хорошо знал повадки старого друга. Тот явно что-то замыслил. У него был вид кота, готового к прыжку.
   – Что у тебя на уме?
   – Хочу взглянуть на спа, о котором утром говорил Стив. Он все еще принадлежит французу. По крайней мере, брокер так думает, он не уверен. Должно быть, погашение закладной влетело ему в кругленькую сумму. В прошлом года банк чуть не конфисковал курорт. Давай посмотрим, пока я не сильно вошел в раж.
   Однако оба понимали, что это уже случилось. Но перед выходом Биллу хотелось сделать еще один звонок.
   – Охотно составлю тебе компанию, – сказал Джо, когда Билл направился назад в кабинет.
   Там он уселся за стол и позвонил Джесси. Он предполагал, что она будет занята с пациентами или находиться в операционной, и удивился, когда она очень быстро откликнулась.
   – Лили в порядке? – В ее голосе слышалось беспокойство.
   – У нее все отлично, по крайней мере, было отлично, когда мы виделись вчера вечером. Спасибо, что так быстро ответили.
   – Я подумала, что-то стряслось. – После гибели Тима Джесси всякий раз предполагала худшее, особенно когда дело касалось детей.
   – Вчера вечером один мой друг подкинул идею, и я хотел бы обсудить ее с вами. – Он сразу перешел к сути, зная, что она вечно занята. – Затея безумная, но она не идет у меня из головы. Что бы вы сказали насчет стационарного реабилитационного центра для детей-спинальников, малышей и подростков – младше, чем принимают в Крейге, так что их нижний возрастной порог в нашем случае будет верхним возрастным порогом, – узкопрофильного и ориентированного исключительно на детей? В отличие от Крейга без базового медицинского учреждения и всяких прибамбасов, только реабилитация, включающая все, что может быть интересно малышам, подросткам и молодым ребятам. А медицинская помощь в реабилитационном объеме, но без, скажем, отделения интенсивной терапии. При необходимости срочной медицинской помощи мы могли бы обратиться в Крейг или в другую больницу. Это был бы чисто реабилитационный центр для детей и молодых людей, современный, высокотехнологичный, с полным набором услуг. Что скажете? Помимо того, что я сбрендил, это и так ясно.
   Он засмеялся, и она тоже. Его монолог привел ее в полное замешательство.
   – Это невероятная идея.
   И в самом деле, центр не дублировал бы то, что делали в Крейге или в местной детской реабилитационной больнице. Он была бы достаточно оригинальным и представлял интерес особенно для детей младшего возраста, которых было гораздо сложнее пристроить на реабилитацию. Как правило, контингент профильных центров составляли люди постарше, но и юных пациентов со спинальными травмами было предостаточно, однако программы, рассчитанные на взрослых, были слишком скучны даже для ребят старшего возраста, таких как Лили.
   – Кроме того, мне хотелось бы учредить дотации для тех, кто в них нуждается, не может платить или чей медицинский случай не подпадает под страховку.
   Эта идея ей тоже понравилась. Нередко пациенты не могут позволить себе реабилитационное лечение или длительное пребывание на нем, если не в состоянии платить, покрыть разницу, выходящую за пределы страховки, или обосновать необходимость реабилитации перед страховой компанией. А пребывание в подобных центрах – дорогое удовольствие.
   – Так что вы об этом думаете?
   – Я считаю, что такой центр стал бы замечательным подарком для всего реабилитационного сообщества. Крейг – лучшая клиника в своем роде, но нередко пациенты не подходят им по профилю, хотя они очень либеральны в своих критериях. В прошлом году у меня была девятилетняя пациентка, которую мы с большим трудом определили в детскую больницу, но реабилитация не пошла. Нам просто не удалось подобрать нужную программу, и индивидуальный подход, о котором говорите вы, стал бы огромным подспорьем в лечении. Порой родители даже пытаются проводить реабилитацию собственными силами. Я считаю, у вас потрясающее предложение. Просто восхитительное. Вы в самом деле думаете его осуществить?
   Она могла бы не спрашивать – в противном случае он не стал бы ей звонить.
   – Мне хотелось узнать ваше мнение.
   Он проникался к ней все бóльшим уважением, особенно после их с Лили консультаций у нейрохирургов.
   – Я считаю, что это очень амбициозный проект, потому что не представляю, каким образом вы сможете его реализовать – это огромные деньги. Но идея мне очень нравится.
   В ее голосе слышалось воодушевление.
   – Дочь моих друзей с детства страдает диабетом, – сказал он. – Они построили для нее клинику, которая стала одной из передовых в стране. Иногда подобный проект – лучшее или единственное, что можно сделать, если вы не в силах изменить случившееся.
   Он говорил эмоционально, и она понимала его чувства. Очень немногие люди способны на такое великодушие – помогать другим, оказавшимся в аналогичной ситуации. Она подозревала, что Билл – из их числа, что у него есть силы и желание довести проект до конца. Он казался человеком исключительно инициативным и целеустремленным и вызывал у нее огромное уважение. Приняв ситуацию с дочерью, он стал мыслить кардинально иначе.
   – Я считаю, что вы задумали замечательное дело.
   Она была тронута и отчасти поражена. Ей с трудом представлялось, как можно поднять такую махину или найти для нее финансирование, но его это не смущало.
   – Проблема в том, что я блуждаю впотьмах. У меня есть желание и средства. Чтобы процесс пошел, нужны специалисты. Я хочу привлечь к работе лучших врачей и реабилитологов в стране.
   И тут он задал вопрос, которого она не ожидала. Он удивлял ее на каждом шагу.
   – Вы согласитесь встать во главе центра и занять пост главного врача?
   – Я – хирург, а не управленец, – честно сказала она. – На эту должность вам лучше пригласить кого-нибудь гораздо более компетентного, чем я.
   – Вы могли бы работать в Денвере и по-прежнему оперировать у себя в больнице. Центру потребуется профессионал экстра-класса, который действительно знает, что необходимо.
   Идея ей очень понравилась, его энтузиазм подкупал, но принять это предложение она не могла.
   – Я не могу поступить так с детьми. Они уже натерпелись, потеряв отца. Вот так разом сорвать их с места? Да они просто убьют меня. Здесь их дом, они его любят, они выросли в Тахо. Им здесь нравится жить, а мне – работать.
   – Я должен был задать этот вопрос, – извиняющимся тоном сказал Билл. – Глупо было бы не спросить. – А он был отнюдь не дурак. Напротив, у него была очень светлая голова. И ей чрезвычайно нравилось то, что он затевал. – А вы поможете мне найти подходящих людей, если я запущу этот процесс? Пока это вилами по воде и сплошные фантазии.
   Но ей его фантазии очень нравились.
   – Я постараюсь. Дайте мне подумать.
   Джесси хотела переговорить об этом со своим коллегой Беном. У него жизненная ситуация была не настолько сложная, как у нее, – детей не было, только Казуко. А ей, вероятно, даже понравилось бы работать в центре. Нейрохирург в роли управленца Биллу не требовался, хороший ортопед тоже подошел бы. Но у нее на примете были и другие нейрохирурги. Загвоздка состояла в том, чтобы найти того, кто согласился бы на переезд в Денвер. Сама она не хотела и не могла. Слишком многое держало ее в Скво-Вэлли. Даже будь Тим жив, она и тогда не смогла бы. Он любил Тахо не меньше, чем дети. Она знала, что ни он, ни дети никогда не согласились бы уехать. Они считали озеро Тахо лучшим местом на свете.
   – Буду держать вас в курсе наших дел, – сказал Билл. – Сегодня я поеду смотреть одно место. Возможно, это ничем не кончится, но взглянуть стоит.
   Она знала, что замысел детского реабилитационного центра – это тоже показатель того, что он принимает случившееся с дочерью, только его принятие обрело такой размах, который большинству людей даже не снился. Все это свидетельствовало о том, что он мыслит в верном направлении, пусть даже этот проект никогда не осуществится. Сам порыв был благородным.
   – Тогда будем на связи, – сказала она, и разговор закончился.
   Она не думала, что он объявится в скором времени, а может быть, и вообще не вернется к этой теме. Тем не менее вечером того же дня, после осмотра последнего пациента, она рассказала Бену о замысле Билла и о предложении переехать в Денвер. И что она ответила отказом.
   – Взбредет же такое в голову, – сказал Бен, глядя на нее.
   В последнее время Джесси выглядела изможденной, совершенно себя не щадила и, лишившись Тима, работала за двоих. Она все время была грустна, и Бену это очень не нравилось.
   – Должно быть, он деньги гребет лопатой, если такое задумал, – явно под впечатлением от услышанного сказал Бен.
   – Думаю, это ему по средствам. А тебе как эта идея? Это же здорово – стоять у истоков такого проекта.
   Но Бен покачал головой:
   – Мне и тут хорошо. Я не настолько амбициозен, чтобы выдумывать колесо. Люди калечатся, я их чиню. В отличие от тебя, Джесси, я звезд с неба не хватаю. И не очень-то нужно. Я – хороший хирург, и мне нравится жить в маленьком городе. Если он построит центр для детей-спинальников, большое дело сделает. И кучу головняков огребет. – А ей казалось, что идея просто потрясающая. – На твоем месте, я бы хорошо подумал, – с серьезным видом добавил он.
   – Не могу, Бен. После того что случилось с Тимом, я не могу перевезти детей в Денвер. Для них это достаточная травма, не говоря уже о новом городе, новой школе, расставании с друзьями и с домом, в котором они выросли. Да они и не разрешат мне.
   – Думаю, он платил бы тебе очень хорошие деньги, – практично заметил Бен.
   – Для детей это не довод.
   – Для них – нет, а для тебя – да.
   Оба знали, что доход их семьи сократился вдвое после смерти Тима, а страховки у него не было. Он хотел ее оформить, но все руки не доходили. Оба были слишком заняты и еще молоды, чтобы думать о таких вещах. Поэтому теперь ей приходилось одной содержать семью – кормить и платить за учебу четверых детей. Но она решительно покачала головой.
   – Я подумал, что в какой-то момент тебе будет лучше вернуться в Стэнфорд.
   Эти слова удивили ее и даже слегка задели.
   – Ты хочешь избавиться от меня?
   – Нет. Я прямо выразился. У тебя талант, Джесс. Тебе здесь не место. Так было всегда. Ты переехала сюда из-за Тима, иногда тебе попадаются интересные случаи типа малышки Лили Томас, но твое место – в крупной клинике, где ты будешь блистать и решать достойные тебя задачи. Мне замечательно работается с тобой, но иногда я думаю, что по отношению к тебе это просто несправедливо. Я всегда так считал, и когда Тим был жив, и знаю, что ты жила здесь из-за него. Теперь тебе надо подумать о себе. А дети раньше, чем ты думаешь, уже через несколько лет разлетятся кто куда. Ты заслуживаешь лучшей жизни и профессиональной судьбы. Подумай о том, чтобы вернуться в Стэнфорд.
   – Джимми до колледжа еще целых двенадцать лет, – улыбнулась она. – Так что мне тут жить и жить, а потом я стану слишком старой, чтобы куда-то дергаться. Мне исполнится пятьдесят пять, а в Стэнфорде такие старые докторишки даром не нужны – им подавай энергичных и задорных, с инновационными идеями. Боюсь, вам от меня не отделаться, доктор Штайнберг, – заявила она, и он с сожалением посмотрел на нее.
   – Это не мне надо отделываться, а тебе. Если не хочешь возвращаться в Стэнфорд, подумай над предложением этого типа.
   – Да с чего ты решил, что он вообще это сделает? – разумно возразила она. – У него эмоциональный подъем после несчастья с дочерью. В его случае это часть болезненного процесса, скорее фантазия, чем реальность. Я не могу строить свою жизнь, опираясь на чужие мечты, Бен. У меня моя собственная реальность – четверо детей, которых надо поднимать, и они хотят жить здесь, где выросли.
   – Не позволяй им рулить твоей жизнью, Джесс. Тебе нужно и о себе подумать.
   В ответ на эти слова она засмеялась:
   – И кто это говорит? Тот, у кого нет детей. Не позавидую тому, кто рискнет объявить Хизер Мэттьюз, что она переезжает в Денвер. Да она меня живьем съест. Вчера я плохо погладила ей блузку и выстирала джинсы так, что они сели – и такое началось! В нашем доме всегда стирал Тим. Связываться с пятнадцатилетними девчонками себе дороже. Я лучше пожар переживу, чем скажу ей, что мы переезжаем в Денвер.
   При воспоминании о вчерашнем она снова рассмеялась, и тут у нее зазвонил телефон. Это из отделения сообщали о том, что у прооперированного накануне пациента началась лихорадка. Джесси сказала, что будет через пять минут.
   – Но для тебя, я думаю, это был бы прекрасный вариант.
   Однако этот проект предполагал больше обязанностей и ответственности, чем хотелось Бену. Свою работу он любил и сил на нее не жалел, но карьерный рост в отличие от Джесси его не волновал, а у нее не было возможности об этом думать в силу четырех причин – ее детей. Единственное, чем она могла посодействовать Биллу, – это порекомендовать других нейрохирургов, возможно, заинтересованных в этой работе. Если он запустит проект. И Джесси поспешно вышла из кабинета, напоследок махнув Бену.
   А потом ей предстояло добраться домой, помочь детям с уроками, поставить стирку, оплатить счета и приготовить ужин. И возможно, вернуться в больницу, потому что она была на вызовах. Теперь дни у нее тянулись долго, а ночи – еще длиннее, и помощник был один-единственный, ее старший сын Крис. А когда осенью он уедет в колледж, начнется кошмар. Впереди у нее была только долгая-долгая дорога, полная тяжелого труда и печали по Тиму. И все это отражалось в ее глазах и грустном выражении лица.

   Билл и Джо встретились с Хэнком Питерсоном в условленном месте в пятнадцати километрах от города. Комплекс действительно располагался на тринадцати гектарах, и его сооружения, как и говорил Стив, выглядели достойно. Большой главный корпус с безупречной отделкой и изысканными элементами – высокими двустворчатыми окнами, мансардной крышей и широким крыльцом – напоминал французское поместье. Кругом были фруктовые деревья, за которыми никто не ухаживал, сад порос бурьяном. Дом построили всего несколько лет назад, и внутри он был в идеальном состоянии. Крыша была крепкая, без признаков течи.
   В главном корпусе Билл насчитал двадцать комнат – все они выглядели прелестно и были оборудованы ванными комнатами. Владелец строил с размахом. Кое-где имелась обстановка, но, по сути, здание было не меблировано. Брокер сказал, что мебель продали на аукционе, чтобы оплатить закладную. Еще имелись большие комнаты отдыха, которых оказалось аж четыре, кухня, оборудованная по последнему слову, а на нижнем этаже обнаружился настоящий лабиринт из кабинетов.
   Другое здание имело аналогичную планировку и насчитывало двенадцать комнат. Третье, судя по всему, было спа – в нем размещались массажные кабинеты, парные, сауна, джакузи и небольшой плавательный бассейн. Следующие три строения поодаль, вероятно, предназначались для персонала или офисов. В отдельном помещении располагался большой спортзал, еще был огромный гараж и несколько пристроек, очевидно для инвентаря. В конце территории стояла симпатичная теплица, в которой сейчас росли настоящие джунгли. Среди прочих достопримечательностей была летняя кухня, а также мелкая речушка, пересекавшая территорию, и небольшая конюшня с загоном. Лучшего варианта и не пожелаешь – во всем чувствовались любовь, старания и огромные денежные вложения. Можно представить, как удручен и даже сокрушен был владелец, когда все это пошло прахом. Во время осмотра Билл не проронил ни слова. Ему не хотелось, чтобы брокер знал о его впечатлениях.
   – А вы уже выяснили, кто сейчас собственник? Банк или изначальный владелец?
   – Судя по всему, владелец. Я уточнил. Банк собирался конфисковать курорт, и они считают, что в итоге так и будет. Но он по-прежнему платит и продавать не хочет. Пока. Банк говорит, что рано или поздно ему придется.
   Они, подобно коршунам, выжидали добычу. Биллу стало жаль владельца – столько сил потрачено, а в итоге все напрасно. Но и сейчас никакого смысла в постройке не было – курорт пустовал и никакой пользы не приносил.
   – А вам известно, сколько он сюда вложил? – Билл задал вопрос без явной заинтересованности.
   – Он заплатил пять миллионов за землю, а остальное – его затраты на строительство. Сколько именно они составили, я не знаю, но, судя по всему, чертову тучу. Так и без штанов остаться недолго. Думаю, если вы сделаете предложение, сделка выгорит. Официально он не выставлен на продажу, но банк считает, что на хорошее предложение он согласится.
   Билл про себя прикидывал, сколько владелец мог потратить на строительство двух главных корпусов, четырех зданий поменьше, всех сооружений и пристроек, спортзала и гаража. Проект был очень дорогостоящий, и французу сильно не повезло, что экономика просела именно в то время. В Калифорнии или Нью-Йорке затраты на такое строительство могли составить десять, а то и двадцать миллионов. В Денвере – порядка пяти-семи, если не считать стоимость земли.
   Билл обошел всю территорию вместе с Джо, не проронив почти ни слова. В таких делах он действовал инстинктивно, по наитию. Он до сих пор не был уверен в том, что сможет создать реабилитационный центр, но, как только будет место, эта идея станет более реальной, а продать его он всегда успеет. Все постройки были новые и в отличном состоянии. Он насчитал тридцать две комнаты, а если селить ребят по двое, то их получится в два раза больше, и комнаты были довольно просторные. В каждой имелась ванная комната – их придется переоборудовать для нужд пациентов. Еще были помещения для персонала и под офисы, гараж, спортзал и спа. Для начала имелось все необходимое, даже больше, чем нужно. Тут было красиво. Перед строительством землю выровняли и проложили ровные широкие дорожки, удобные для перемещения на колясках. Оглядываясь вокруг, Билл понимал, что место – то самое. Он даже не искал его. Оно само нашлось.
   Не говоря ни слова брокеру, он пошел назад к машине, а затем повернулся с непроницаемым выражением лица.
   – Я сделаю предложение, – без обиняков сказал он, результат его заботил мало. Брокер кивнул.
   – О какой сумме идет речь, ведь курорт не выставлен на продажу?
   Он предполагал, что Билл даст бросовую цену, которая не впечатлит владельца, – просто забросит удочку наудачу. Такое случалось сплошь и рядом – покупали по дешевке, потом «наваривали» на быстрой перепродаже. Данный объект располагал к такому варианту, учитывая, что собственник был иностранцем и погряз в проблемах.
   – Восемь миллионов, – обронил Билл, и брокер внимательно посмотрел на него.
   Билл знал, что купить курорт за такие деньги будет большой удачей, и владелец на это не пойдет. Он планировал заплатить десять. Имеющиеся сооружения позволят сэкономить кучу времени – в противном случае ему придется искать место и строить «с нуля».
   – Я составлю предложение, – сказал Хэнк, внезапно обеспокоившись. – Где вас сегодня можно найти?
   – Дома, – спокойно сказал Билл.
   – Я привезу предложение вам на подпись и завтра отправлю.
   Такие баснословные сделки, падающие с неба, – мечта любого брокера. Состоятельный покупатель, солидное предложение и продавец, зажатый в тисках необходимости. Хотя ни один из них не мог поручиться, что продавец действительно намерен избавиться от курорта, и, глядя по сторонам, Билл понимал, что, вероятнее всего, французу этого не хочется, и потому предлагал весьма приличную цену. Сумма должна быть заманчивой, и пусть даже это место очень дорого владельцу, но его бизнес прогорел, а живет он за восемь тысяч километров от Денвера. Билл надеялся, что здравый смысл возьмет верх над сантиментами. Хэнк тоже уповал на это.
   По пути домой Билл с ухмылкой посмотрел на Джо.
   – Ну, что скажешь?
   – Что такую продувную бестию, как ты, еще поискать. Когда мы познакомились в Гарварде, я подумал, что ты себе на уме. И вижу, что не ошибся. Ты хитрый как лис. Я надеюсь, сделка выгорит. Для того, что ты задумал, место просто идеальное.
   – Ну посмотрим, как фишка ляжет.
   Билл не любил раскрывать свои карты. Он жаждал этой покупки, но признаваться в этом не хотел даже самому себе.
   В четыре часа Хэнк привез предложение ему на подпись – восемь миллионов долларов за курорт «Ля Ви». Фамилия владельца ничего не говорила Биллу. Хэнк сказал, что отправит предложение во Францию по факсу с условием дать ответ в течение трех рабочих дней. Расчет предполагался наличными после технического осмотра для выявления скрытых проблем. Но Билл таковых не предвидел. Хэнк сказал, что также необходимо поручительство банка, и банкир Билла прислал его, в свободной форме заверив продавца, что потенциальный покупатель является надежным, платежеспособным и долговых обязательств не имеет.
   Следующие три дня о своей предполагаемой сделке Билл молчал как рыба. В курсе дела были только они с Джо, но даже между собой они об этом не говорили. В четверг утром позвонил Хэнк. Голос у него был заговорщицкий.
   – Продавец настаивает на двенадцати.
   У Билла екнуло сердце. Он ожидал этого и был рад, что торг пошел. Больше всего он опасался того, что француз откажется продавать. Сейчас предстояло договориться о цене.
   – Десять, – деловито сказал Билл. – Пятнадцать дней на заключение сделки после технического осмотра. Это мое последнее предложение. Расчет наличными после осмотра и проверки права собственности.
   Для покупателя сделка была выгодной – после погашения закладной у него оставалась неплохая сумма. В течение пятнадцати дней он получал деньги, а Билл – бывший курорт «Ля Ви», которому предстояло стать детским реабилитационным центром «Лилия». Но пока сделка еще не состоялась, и Билл знал, что она еще может навернуться.
   Через двадцать минут Хэнк привез контрпредложение на подпись. Вид у него был еще более взбудораженный, чем у Билла, и Джо покатился со смеха, когда Билл, проводив брокера до порога, закрывал за ним дверь.
   – Еще чуть-чуть, и его удар хватит, – веселился Джо. – Наверное, впервые в жизни такое счастье привалило. У него прямо слюнки текут при мысли о комиссии, если продавец согласится. Я тоже очень на это надеюсь.
   – И я, – усмехнулся Билл, который тоже отметил про себя нервозность брокера.
   На этот раз ответ пришел через сутки, и Хэнк озвучил его по телефону таким голосом, словно вот-вот грохнется в обморок.
   – Он принял ваше предложение.
   – Значит, не дурак, – холодно сказал Билл. – Немедленно приступайте к техническому осмотру.
   Он перевел деньги на целевой депозитный счет, и пять дней спустя технический осмотр был успешно завершен, сооружения были признаны находящимися в удовлетворительном состоянии, право собственности – подтверждено. Сделка прошла без сучка без задоринки, и тринадцать гектаров земли к северу от Денвера в живописной местности стали его. Начало реабилитационному центру было положено.
   Как только сделка состоялась, они вместе с Джо снова съездили на место. Обходя территорию, Билл молча представлял себе, как все будет. Он не знал, сколько времени уйдет на запуск, в ближайшие месяцы ему предстояло многому научиться, но в одном он был уверен: однажды здесь будет центр «Лилия», и его мечта осуществится. Джо все еще не мог поверить своим глазам, и Билл тоже. Все произошло так быстро и легко. И дело упиралось не только в деньги – для всех заинтересованных лиц момент оказался удачный, и это было самое главное.
   Через несколько дней Джо уезжал в Нью-Йорк, и на волне такого удачного новоприобретения Билла делать это ему ужасно не хотелось. Время в компании старого друга прошло очень увлекательно и с большой душевной пользой для него. Самочувствие стало лучше, ему претила мысль возвращаться к одинокой жизни в Нью-Йорке. Он мечтал остаться и содействовать Биллу в реализации проекта, но злоупотреблять гостеприимством и навязываться ему не хотелось.
   – Мне еще предстоит найти специалиста, чтобы заправлять этим хозяйством, – сказал Билл, когда они снова осматривали главный корпус. – Нужны главный врач и директор. – Тут он остановился и посмотрел на Джо. – Как тебе идея заведовать детским реабилитационным центром? – спросил он.
   Билл верил в деловое чутье друга, его административную хватку и преданность.
   Услышав вопрос, Джо просиял:
   – А я уже не надеялся, что ты предложишь. Возьмусь с большой охотой. Я еще меньше тебя смыслю в реабилитации, но думаю, что с этим хозяйством справлюсь, а недавний мой конфуз не в счет. Но если не потяну, то дам тебе знать.
   Билл не сомневался в том, что Джо потянет и это вернет ему веру в собственные силы.
   – Но тебе придется переехать сюда, – предупредил он.
   – Моя квартира и так выставлена на продажу. Так что с Нью-Йорком покончено. Там на меня накатывает тоска. Я готов к переезду. Только смотаюсь назад и соберу вещи. Но перед отъездом подыщу здесь квартиру, тогда будет ясно, что необходимо привезти. Думаю, за пару недель управлюсь. И парни смогут приезжать ко мне сюда. В Нью-Йорк они не выбирались, обычно я к ним приезжал. С ребятишками путешествовать очень хлопотно.
   Теперь у «Лилии» был дом и директор. Оставалось найти главного врача, нанять персонал, разработать концепцию, составить программу и принять пациентов. Их ждало море работы. Джо был в восторге. Благодаря Биллу его жизнь обрела новый смысл. Несколько недель назад он находился на грани отчаяния, а сейчас будет жить в новом городе и иметь работу. Тот ночной звонок Билла был судьбоносным и спас ему жизнь.
   Тем вечером позвонил архитектор Стив Джансен. Он уже несколько дней собирался набрать Биллу, но не успевал, поскольку был занят перепланировкой его дома и другими проектами.
   – Простите, что не сразу сообщил насчет курорта, о котором рассказывал. Был в запарке. К сожалению, у меня плохие новости. – Билл не мог понять, о чем идет речь. – Несколько дней назад я навел справки через приятеля, который работает риелтором. Объект на условном депонировании. Очевидно, предполагается сделка. Состоится ли она, не могу сказать, но, похоже, момент упущен, – извиняющимся голосом сказал Стив, и Билл рассмеялся.
   – Отнюдь. Я купил его благодаря вам. Как вы и думали, он идеально подходит для моих задач. Так что заканчивайте переделку, нам предстоит уйма работы!
   Ответом ему было долгое молчание.
   – Вы серьезно? – проговорил потрясенный Стив.
   – Абсолютно. Вчера он официально стал моим. Реабилитационный центр «Лилия» состоится. Я хочу вместе с вами съездить туда на следующей неделе и все посмотреть – необходимо понять объем работы.
   – Буду рад, – благоговейным голосом произнес Стив. – Вы ведь не шутите, правда?
   – Ничуть, – сказал Билл.
   Теперь ему предстояло рассказать обо всем Лили и найти главного врача. А потом вкалывать за троих.

Глава 14

   Когда после заключения сделки Билл появился в клинике и рассказал обо всем Лили, она не поверила своим ушам.
   – Что ты сделал?
   Она никак не могла понять, о чем он говорит. Это звучало настолько дико.
   – Я купил тринадцать гектаров земли в пятнадцати километрах от города с кучей симпатичных построек, чтобы организовать там реабилитационный центр для ребят со спинальными травмами, начиная от десяти-двенадцати лет. Типа Крейга, только рассчитанный на молодежь, особенно на детей младшего возраста. Я назову его «Лилия».
   У него была улыбка до ушей. Лили, судя по ее виду, по-прежнему не могла взять в толк, что он сказал.
   – Папочка, ты рехнулся? Ты же ничего не смыслишь в реабилитации.
   – Я – нет, а другие люди – да. Мы пригласим их на работу, чтобы они помогали малышам и подросткам, нуждающимся в реабилитации после травм вроде твоей. И у нас будет самый потрясающий центр, в котором их будут учить полноценно жить с травмами, как сейчас этому учат тебя.
   – Но зачем? – Она смотрела на него с недоумением.
   – Потому что я люблю тебя и восхищаюсь твоим мужеством и других ребят типа твоего друга Тедди и малышей – всех, кто нуждается в том, что мы собираемся сделать. А для тех, кто не может платить, это будет бесплатно.
   Лили слушала его, и слезы застилали ей глаза, а потом она обвила его шею руками и крепко обняла.
   – Папа, я тобой горжусь, – сдавленным голосом произнесла она. – Это просто замечательно. А кто им будет руководить?
   – Пока не знаю. Я попросил Джесси порекомендовать подходящих людей. Я предложил было ей, но она сказала, что не сможет уехать из Скво-Вэлли из-за детей.
   Лили кивнула. Для нее это была уважительная причина, хотя она все равно была разочарована.
   – Можно, я буду тебе помогать?
   Лили обрадовалась даже больше, чем он ожидал. Она ликовала и восторгалась отцом.
   – Ну, конечно. Мы будем советоваться с тобой и другими ребятами насчет того, что там должно быть. Мы хотим знать ваши мнения. Лили, я делаю это для тебя и из-за тебя.
   Так, деятельным способом он реагировал на то, что случилось с ней, и Лили это понимала.
   Тем вечером, когда отец ушел, они с Тедди слушали музыку у нее в комнате. Изоляция в клинике не поощрялась, пациентов побуждали проводить свободное время в компании, но иногда им с Тедди хотелось позависать вдвоем и поговорить. Насчет ее друзей он оказался прав – они не появлялись. Всегда находился какой-то предлог, при этом они не звонили, а предпочитали писать сообщения. «Извини, сегодня никак… увидимся завтра», и на следующий день никого не было. «Упс, опаздываю, потом заскочу». «Мама не пускает… машина сломалась… у меня экзамен… тренировка… Папа не разрешает водить». У них находились тысячи причин не навещать ее. Возможно, им просто было психологически тяжело, но ей было гораздо тяжелее. Именно это и предсказывал Тедди с самого начала. На его памяти очень редко когда друзья приходили постоянно. А самую большую обиду она затаила на лучшую подругу Веронику. Складывалось впечатление, что та старалась занять место Лили – и в лыжной команде, и в кругу друзей. И в тот единственный визит она показалась ей такой притворщицей. Сейчас Лили уже не воспринимала ее как подругу, а просто как давнюю знакомую. Теперь ее лучшим другом был Тедди. Он знал, что ей приходится преодолевать, и это их роднило. Они часами разговаривали как брат с сестрой – о мечтах, страхах и жизненных целях.
   Отец попросил ее не рассказывать о том, чем они занимаются, пока проект находится на начальной стадии, а затем пошел договориться о том же с управляющим клиники. Но у Лили не было секретов от Тедди, она доверяла ему и знала, что он не проболтается.
   – Сейчас я тебе такое скажу – закачаешься, – прошептала она Тедди с сияющими глазами. Ее просто распирало от желания поделиться.
   – Что???
   Он думал, она скажет, что у папы новая подружка, или Вероника забеременела и выпала из команды, или что-то столь же лакомое. Они питались крохами приходящих извне новостей о людях, живших полной жизнью. Порой Лили казалось, что она существует в коконе, хотя учится важным вещам. Она скучала по школе и внешнему миру с его обыденными событиями и драмами. Но она по крайней мере знала, что время ее пребывания в клинике ограничено. А Тедди застрял в реабилитации на неопределенный срок, был отрезан от жизни, потому что родители отказывались забирать его домой.
   – Папа запускает реабилитационный центр для детей-спинальников, – сказала она, глядя на Тедди широко открытыми глазами. Он посмотрел на нее в изумлении и озадачился.
   – Правда? А зачем?
   – Чтобы помочь. Он уже купил подходящее место. Центр будет для малышей, а также для ребят нашего возраста и, возможно, чуть постарше. Управляющего пока не нашли, еще папа говорит, что там красиво. Он назовет его «Лилия».
   Она очень гордилась отцом, Тедди это видел. Иногда он завидовал их отношениям. У него не было близости с родителями, они держались с ним холодновато и отстраненно даже до аварии. Сейчас они звонили раз в неделю, рассказывали о делах, обещали при случае навестить и никогда не приезжали. Всегда что-нибудь мешало. Точно они боялись увидеть его, не говоря уже о том, чтобы забрать домой. Возможно, они чувствовали себя виноватыми, или им было просто все равно. А отец Лили заботился не только о ней, но и хотел помочь другим детям. У Тедди это не укладывалось в голове.
   – Он сказал, что я могу помочь с выбором видов деятельности для центра. И с тобой он тоже хочет поговорить.
   Услышав это, Тедди оживился.
   – Изобразительное искусство – вот что нужно, – сказал он. – И простые техники, доступные малышам, и посложнее. Я хочу работать с красками. Мне разрешают использовать акриловые, потому что от масляных идут испарения, а они вредны, но масло лучше ложится.
   Он старался, чтобы акриловые краски выглядели как масляные, и Лили сама видела, на что он способен, ловко орудуя палочками, приделанными к перчаткам. Она не верила своим глазам. У Тедди был настоящий талант, который проявлялся вопреки инвалидности и ограниченным возможностям – руками он владел удивительно хорошо.
   – А еще у нас должна быть музыкальная группа. Настоящая. Чтобы играть музыку, которая нам нравится.
   – Я сказала папе, что нужна классная спортивная программа, а он сказал, что в том месте потрясающий спортзал. И про Паралимпийские игры рассказала, но они бывают раз в четыре года, как Олимпиады. А у нас могут быть свои игры каждый год, с медалями и наградами.
   – А я хотел бы учить детей рисованию, – мечтательно проговорил Тедди. – Когда окончу школу, хочу быть учителем рисования у детей с особыми потребностями.
   Он хотел поступить в колледж на специальность «изобразительное искусство», но пока родители отказывались говорить на эту тему и из-за травмы и проблем с дыханием не разрешали ему ездить на экскурсии. Они считали, что ему вполне хватит того, чему учат в Крейге. Тедди с этим не соглашался и планировал осенью подать заявление в колледж, хотят они того или нет.
   Тем вечером он ушел от Лили позже обычного, а Лили позвонила отцу и, не упоминая про Тедди, поделилась своими восторгами, а Билл страшно обрадовался. У нее была уйма идей насчет спорта, музыки и искусства.
   – Завтра мы поговорим об этом подробнее, – пообещал он. – А я мечтаю о том, чтобы свозить тебя на место. Спи крепко, малышка. Завтра увидимся.
   Он мечтал о том, чтобы она скорее вернулась домой, а Стив закончил переделку, чтобы ей там было удобно. А сейчас его ждали дела, их было невпроворот.

   На следующий день Билл позвонил Джесси сообщить о том, что сделка состоялась и земля принадлежит ему. Такие энергичные темпы подтверждали серьезность его намерений и произвели на нее сильное впечатление.
   – Теперь мне нужен начальник медицинской части, чтобы я понимал, куда двигаться. Если вы не согласны, тогда помогите мне найти нужных людей. На всех уровнях. Охотно оплачу вам консультационные услуги. А пока я блуждаю впотьмах.
   – Со мной было бы то же самое, – заверила она. – У меня нет опыта управления реабилитационным центром. – При этих словах она улыбнулась. – И платить мне не надо. Я подумаю над подходящими кандидатурами. Я уже разговаривала с моим коллегой, но ему тоже не хочется уезжать из Тахо. Еще у меня есть приятельница, которая идеально подойдет на должность штатного психолога, а он вам понадобится для решения эмоциональных проблем. Мы вместе работали в Стэнфорде. Сейчас она в Массачусетской больнице общего профиля при Гарвардской медицинской школе и прекрасно справляется со своими обязанностями. Она помогает адаптироваться ребятишкам-спинальникам. Ее зовут Кэрол Андерс. Вы с Лили, наверное, встречались с ней, когда были там?
   – Нет. Нас консультировал только доктор Хаммерфельд.
   – Понятно. В прошлом году у Кэрол были большие проблемы со здоровьем, но сейчас, насколько мне известно, она поправилась. Мы с ней давно не разговаривали. Я ей позвоню. Переманивать специалистов из престижных мест непросто, но то, что вы задумали, – прямо по ее профилю, вдруг получится. Возможно, она согласится консультировать. Она потрясающая женщина, вот увидите. – И Джесси сообщила Биллу телефон своей знакомой. – Я подумаю, кого еще можно порекомендовать. На пост главврача она не подойдет, но, если согласится работать в штате, станет ценным членом команды.
   – А меня вы не откажетесь проконсультировать? – скромно осведомился Билл. – Может быть, когда процесс начнет набирать обороты, вы при случае приедете к нам посмотреть, что к чему?
   Ее советы были бы бесценны.
   – Конечно. Охотно! И буду рада снова повидаться с Лили. Как она?
   – В полном восторге от этой затеи.
   – Я тоже, – честно сказала она. – Сделаю все, что смогу. Если найду подходящую кандидатуру, я вам сообщу. А пока позвоните Кэрол.
   Он пообещал и сказал, что скоро снова ее наберет. А Джесси сделала себе пометку при случае созвониться с Кэрол.
   Двадцать минут спустя он позвонил Кэрол, и она, услышав его голос, казалось, удивилась. Он назвал себя, объяснил, чем занимается и что это связано с Лили, а также сказал, что ее контакт получил от Джессики Мэттьюз из Скво-Вэлли. Это решило дело – она тотчас стала словоохотливее и внимательно выслушала его. Потом она сказала, что инициатива замечательная и очень нужная, но уходить из больницы она не планирует и хочет остаться в Бостоне, не объясняя причин.
   – Тогда, может быть, вы согласитесь консультировать нас, доктор Андерс? – поинтересовался Билл, понимая, что переманить ценные кадры в Денвер будет сложнее, чем ему представлялось. – Возможно, вы подкинете нам идеи. Мы начинаем дело с нуля, и любая помощь будет кстати.
   – С большим удовольствием, – сказала она и согласилась приехать в Денвер в ближайшие пару месяцев, когда он решит, что они будут готовы.
   – А раньше не получится? Скажем, в ближайшие две недели? – сделал попытку он. Помедлив, она согласилась, и они условились насчет даты. Кэрол собиралась приехать в Денвер на выходные, встретиться с ним и Джо и устроить мозговой штурм. Билл предложил оплатить ей перелет, проживание в одном из лучших отелей Денвера и консультационные услуги, что составляло более чем достойную сумму. Его манера вести дела произвела на нее самое выгодное впечатление. Он с готовностью признал, что не знает, в каком направлении двигаться, но двигался очень солидно, осмотрительно и культурно.
   После разговора с Биллом Кэрол позвонила в Скво-Вэлли, и Джесси, взглянув на дисплей, невольно улыбнулась. Она была рада услышать голос подруги, они очень давно не разговаривали. О причине звонка она догадывалась. Должно быть, Билл уже навел мосты. Времени он не терял.
   – Слушай, во что ты меня впутала? Кто этот тип?
   – Он отец моей пациентки, которую я оперировала сразу после Рождества.
   При воспоминании о том, что произошло той ночью, она помрачнела. Тогда погиб Тим.
   – У нее травма десятого позвонка, и отец обвинял меня в том, что я шарлатанка, – рассмеялась она.
   – И ты дала мой номер этому типу? – В голосе Кэрол слышалось возмущение.
   – Он страшно переживал за дочь. Он вдовец, и, насколько я могу судить, дочь – вся его жизнь, он ее обожает. Они живут в Денвере, а сейчас она на реабилитации в Крейге. И это, я полагаю, вдохновило его на организацию чего-то подобного для детей, только меньшего масштаба. Идея неплохая, и голова у него светлая. Деньги его не смущают, так что если он найдет хороших специалистов, то все срастется. Он только что приобрел место под центр, судя по всему, великолепное. Сейчас ему нужны хорошие консультанты и крепкая команда. Кто знает, может, у него получится нечто выдающееся. Я посоветовала ему обратиться к тебе. Кстати, его дочь была в олимпийской команде по горнолыжному спорту, так что в ее случае спинальная травма отягощена дополнительными травматическими последствиями. После выписки отсюда он облетел с ней полмира в надежде на лучший исход, но везде ему сказали одно и то же. Так что не суди его строго. Будь у меня деньги, я, вероятно, сделала бы то же самое. По крайней мере, он хочет пустить деньги на благое дело. И что ты ему сказала? Тебе интересна эта работа?
   – Нет, – честно ответила Кэрол. – Мне и здесь хорошо. Весь прошлый год коллеги так заботились обо мне, я не могу их кинуть. И да, Джесс, прости, что не приехала на похороны Тима. Я тогда еще проходила курс и была едва жива после химиотерапии.
   – Могу представить. И как сейчас твои дела?
   – Излечилась, – с облегчением сказала Кэрол. – А ты как?
   – Трудно сказать. Живем помаленьку. Дети задают мне жару. Без Тима трудно.
   Кэрол от души сочувствовала подруге, но, по крайней мере, у той были дети. А у нее их никогда уже не будет, и усыновлять теперь, когда она после развода осталась одна, ей тоже не хотелось, так что с надеждой на семью она попрощалась и считала это большой потерей.
   – Ты бы как-нибудь выбралась к нам, – тоскливо сказала Джесси.
   В Стэнфорде они были близкими подругами.
   – Через две недели я поеду на выходные в Денвер встретиться с этим типом. Он тот еще козел, да, если додумался назвать тебя шарлатанкой?
   В тоне Кэрол слышалось беспокойство, и Джесси рассмеялась.
   – Прямо он этого не говорил. Но подразумевал. Он не настолько примитивен. Тем вечером, когда погиб Тим, я оперировала его дочь, – дрогнувшим голосом произнесла она.
   – Мне очень жаль, Джесс.
   – Мне тоже, – тихо сказала Джесси. – А ты как после развода?
   – Отлично. С оптимизмом смотрю в будущее. Прошлый год был худшим в моей жизни. Рак, развод, операции. Возможно, консультирование по новому проекту – это то, что мне нужно. Твоему знакомому я не сказала, что болела. А ты?
   – Упомянула, что у тебя были проблемы со здоровьем, но про рак не говорила. Это твои дела.
   – И его они не касаются. Сейчас я в порядке и согласилась консультировать, а не на постоянную работу, так что ему знать необязательно.
   – Ну и замечательно, – поддержала ее Джесси. – Потом расскажешь, как все пройдет.
   – Спасибо за рекомендацию, – тепло поблагодарила Кэрол. – Деньги мне не помешают. Дилан забрал почти всю мебель, правда, мило с его стороны? Так что на деньги за консультации я смогу купить себе новый диван.
   Джесси рассмеялась – она была рада бодрому настрою подруги.
   – Береги себя, – сердечно сказала она.
   – И ты себя, – отозвалась Кэрол и нажала отбой, надеясь, что, согласившись съездить в Денвер, не совершила ошибку. Билл Томас представлялся ей довольно странным субъектом. Но хотелось верить, что он был здравомыслящим и слов на ветер не бросал. А если ничего не выгорит, у нее хотя бы будет новый диван.

   Билл также позвонил доктору Хаммерфельду из Массачусетской больницы с просьбой порекомендовать консультантов или врачей, заинтересованных в новой работе. Узнав о проекте, нейрохирург был впечатлен, но с ходу никого предложить не смог и пообещал подумать. О том, что Кэрол Андерс приедет в Денвер на встречу с ним, Билл умолчал. Возможно, она не хотела, чтобы ее коллеги были в курсе.
   Билл и Лили говорили о центре каждый вечер. У нее и у Тедди постоянно возникали новые идеи, оба были сильно увлечены проектом.
   Размышления о центре заполняли вакуум в жизни Лили и отвлекали ее от того обстоятельства, что никто из друзей ее не навещал. Несколько одноклассников, помимо Вероники, как-то заглянули в клинику и при виде Лили в инвалидной коляске были настолько потрясены, что больше не показывали носа. Они не знали, что говорить и в целом как вести себя, а потому предпочли вообще не приходить. Лили рассказала об этом Тедди, а отцу не стала. Ей было стыдно признаваться в том, что друзей у нее нет. Она как бы перестала для них существовать, и в каком-то смысле так и было. То, что произошло с ней, настолько потрясло их, что они не могли это осмыслить. Тедди неизменно ей сочувствовал и сейчас, в тяжелейший период ее жизни, был ее единственным другом.
   Но переломным моментом в жизни она была обязана не столько планам отца насчет «Лилии», сколько Филу, причем даже в большей степени.
   На очередном сеансе физиотерапии он снова заговорил с ней о Паралимпийских играх. Прежде он уже рассказывал о том, что в программу зимних Паралимпиад входят пять видов спорта с рядом дисциплин, и ей, само собой, подходит скоростной спуск на монолыже. А на этот раз Фил сказал, что если она хочет попробовать, то можно съездить в Винтер-Парк неподалеку от Денвера. При фразе о том, что она опять сможет кататься, у Лили загорелись глаза – для нее это была самая упоительная новость.
   – Если ты за и настроена серьезно, тогда мы могли бы начать тренировки прямо сейчас. До зимней Паралимпиады меньше года.
   Она была так взволнована, что едва могла говорить.
   – А когда?
   – Как насчет завтра? – спокойно улыбнулся он.
   Он уже забронировал для нее время и двух инструкторов, которые должны были помочь ей сесть на подъемник и спуститься с него, а потом сопровождать на склоне, чтобы она не травмировалась.
   – Тогда я скажу папе, чтобы вечером привез мою лыжную одежду.
   Потом у них был обычный сеанс, по окончании которого она позвонила отцу.
   – Ты это серьезно? – с ужасом в голосе спросил Билл.
   – Абсолютно, – с вызовом ответила она, что было для нее нехарактерно.
   Лили отчаянно хотелось кататься и чтобы отец не препятствовал ей в этом.
   – Завтра я попробую спуститься на монолыже. Ее крепят к специальному сиденью. Я хочу тренироваться к Паралимпиаде, папа.
   Воля у нее была железная, как у отца. Они стоили друг друга, и, хотя разногласия между ними случались нечасто, настоять на своем Лили умела.
   – Я не хочу, чтобы ты травмировалась, – твердо сказал Билл. – Тебе что, того раза не хватило? Займись чем-то другим.
   – Здесь многие пациенты катаются на лыжах, папа. А я катаюсь, точнее, каталась, лучше их. Я не получу травму.
   – А вдруг? Что, если в следующий раз у тебя откажут руки? Как у Тедди. Или ты ударишься головой? Нет, Лили!
   – Да, папа! Привези мне лыжную одежду, а не то я буду кататься в джинсах.
   И Билл знал, что так и будет. Еще десять минут они препирались, и в конце концов он уступил, когда она твердо заявила, что два инструктора не дадут ей упасть.
   – Я хочу выступать на Паралимпиаде. Я готовилась к этому несколько лет.
   Впервые за все время она осознала, что может состязаться в скоростном спуске, пусть даже это будет иначе, чем раньше. Ее жизнь изменилась не настолько радикально, как она боялась. И за эту возможность она будет держаться зубами. В итоге Билл согласился привезти ей одежду.
   – Только простую куртку, папа, и черные брюки. – Ей не хотелось надевать комбинезон и куртку с символикой олимпийской сборной. – В гардеробной есть простой шлем? – Такие детали она не помнила.
   – Найдется. Послушай, Лили, это безумие. Если с тобой что-нибудь случится, то я этого твоего сержанта-морпеха в порошок сотру. Занимайся чем угодно, но только не лыжами. – Он чуть не плакал.
   – Лыжи – это единственное, чем я хочу заниматься, папа.
   И он знал, что она говорит серьезно. Тем вечером, когда он привез одежду, вид у него был крайне удрученный. Одежда была без эмблем и символики, а шлем – синий, обычный, который она носила давно, и с тех пор он валялся в глубине гардеробной. Лили примерила его, он по-прежнему был ей впору. Билл не сказал ей о том, что чуть не выбросил ее лыжную одежду, когда освобождал гардеробную в связи с постройкой лифта. Он даже мысли не допускал, что одежда ей еще пригодится. Они поговорили несколько минут, после чего он ушел – тем вечером у него были дела. Джесси прислала ему для ознакомления резюме нейрохирургов из Стэнфорда и Массачусетской больницы, а также из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Одного она считала кандидатом на должность главного врача, а другие могли работать в штате.
   Лили направлялась в свою комнату, когда ей встретился Тедди, который поинтересовался, что это у нее за сумка на коленях.
   – Это моя лыжная одежда, – с торжествующим видом сказала она. – Завтра я еду в Винтер-Парк. Фил договорился.
   Тедди впервые видел ее такой взволнованной и улыбнулся.
   – Будешь тренироваться?
   – Хочу понять, каково это – кататься на монолыже, а там посмотрим. Если будет получаться, значит, стану готовиться к Паралимпиаде.
   По выражению ее глаз и вздернутому подбородку он понял, что она не отступит.
   – Я тоже решил, – сказал он, и она повернулась к нему с улыбкой.
   – В какой дисциплине?
   – На зимних Играх есть регби на колясках в качестве показательного вида спорта, хотя на самом деле он летний. Фил говорит, что мне подойдет. И регби-коляски могут быть с электроприводом. В баскетболе они не разрешаются, а в регби – да.
   – Судя по тому, что показывал Фил, там довольно жестко, – с беспокойством сказала она, и Тедди засмеялся. Оно и неудивительно – ему было всего семнадцать.
   – Но, согласись, выглядит круто?
   Они заговорщицки захихикали и разъехались по своим комнатам.
   На следующий день Лили, уже в полной экипировке, погрузили в спецмашину, направлявшуюся в сторону Винтер-Парка. Там ее ждали два инструктора, которые помогли ей разместиться в «корзине» с монолыжей и пристегнули ремнями. После этого ее усадили в кресло подъемника, и один из инструкторов поехал вместе с ней. Подъемник набирал высоту, и в какой-то момент у нее возникло странное знакомое чувство, и на память пришло то утро в Скво-Вэлли, когда она была на подъемнике в последний раз, за минуты до падения. Она притихла и старалась не думать об этом, сосредоточиться целиком на катании. С подъемника ее спустили без проблем. Монолыжу она решила попробовать из соображений координации и, как только уселась, все сразу стало знакомо. Она надела маску и взяла в руки аутригеры – костыли с маленькими лыжами на конце для поддержания равновесия. По совету инструктора она немного поскользила, чтобы приноровиться, а затем медленно поехала, привыкая к монолыже и небольшому сиденью. Все казалось удивительно легко, она отлично держала равновесие. Аутригеры почти не требовались. Многолетние тренировки и внутреннее чутье подсказывали ей, как балансировать, и она начала набирать скорость. Инструкторы двигались рядом, а она на одной лыже чувствовала себя в своей стихии. Это были привычные ощущения, когда она неслась вниз по склону на полной скорости, ветер задувал в лицо, а под полозьями мелькал снег. Наткнувшись на могул, она легко преодолела его. Она бесстрашно летела вниз с горы, и ей казалось, что вместо ног у нее выросли крылья. У подножия они очутились как-то слишком быстро. Она смеялась, что-то говорила, а по ее лицу текли слезы.
   – Я могу! – кричала она. – Я могу кататься! Я хочу еще!
   В тот день они сделали три заезда – Лили все лучше осваивалась в «корзине», балансировала и набирала скорость. Лыжи были ее стихией, и инструкторы понимали это. Годы упорных тренировок сослужили ей хорошую службу. Она была очевидным кандидатом для Паралимпийских игр, но, что еще важнее, она чувствовала, что снова вернулась к жизни. С горы она уезжала с неохотой, но у инструкторов были другие клиенты. Она сняла лыжу и залезла назад в коляску. И тут она ощутила себя птицей, у которой отняли крылья, но теперь по крайней мере она знала, что может летать. Водитель помог ей подняться в машину, и, пока они ехали до клиники, Лили улыбалась во весь рот. Ее распирало от счастья. Фил Льюис вернул ее к жизни. Она могла кататься! И пусть только кто-нибудь попробует лишить ее этого.

Глава 15

   Кэрол прилетела в Денвер в пятницу вечером и сразу направилась в отель «Ритц-Карлтон», где Билл забронировал ей номер. Из Бостона она улетала после работы, не имея представления о том, чего ожидать от Билла и что за место он выбрал для своего будущего реабилитационного центра. Они договорились на следующее утро втроем позавтракать в отеле, а затем осмотреть недавно купленную территорию.
   Билл уже несколько раз бывал там со Стивом Джансеном, у них обоих была уйма идей насчет ее обустройства. Они договорились о назначении двух главных корпусов, а здания поменьше могли использоваться по-разному – для пациентов или под офисы. Спортзал выглядел отменно, а в расположенном поодаль крытом помещении Стив предложил построить бассейн олимпийских размеров, и Биллу эта идея понравилась. При ближайшем рассмотрении сооружения произвели на Стива самое приятное впечатление тем, как были спроектированы и качественно построены. Помимо переоборудования помещений под нужды пациентов, сооружения лифтов, пандусов и прочих удобств работы требовалось совсем немного.
   Когда Билл и Джо прибыли в отель, Кэрол уже ждала их в обеденном зале. Ее длинные прямые темные волосы смотрелись изящно и стильно, и ни одному из мужчин не пришло в голову, что это парик. Она была симпатичная, моложавая, со стройной спортивной фигурой, в черных брюках и черном свитере с высоким воротом и в туфлях на высоких каблуках. Свой короткий меховой жакет она бросила на стул. Кэрол с любопытством наблюдала, как Билл шел через зал в компании с высоким привлекательным мужчиной, который казался чуть старше его. Оба были в спортивных пиджаках, и она тотчас догадалась, что это – они. По лицу Билла сразу можно было понять, что он привык отдавать распоряжения, хотя черты лица у него были приятные, а глаза в момент знакомства смотрели по-доброму.
   Мужчины заказали плотный завтрак с беконом и яйцами. Кэрол ограничилась кофе, грейпфрутом и тостом из цельнозернового хлеба, после чего Билл достал составленный Лили и Тедди список предложений по видам активности для ребят младшего и старшего возраста. Тедди отдавал предпочтение изобразительному искусству и музыке, а Лили делала упор на спорт. Она ратовала за спортивные команды, состязательные игры и спортивные мероприятия наподобие Паралимпиады, только на ежегодной основе. А Билл разжился перечнем досуговых программ, работающих в Крейге, часть которых могла подойти детям.
   – Вам непременно нужно запустить программу взаимной поддержки, – посоветовала Кэрол. – Возможно, даже систему шефской помощи, при которой подростки опекают младших и у каждого маленького пациента есть «старший брат» или «старшая сестра», а у каждого подростка – кто-то постарше. Это исключительно эффективная система. А еще – программу подготовки к колледжу для ребят, которые в момент поступления находятся на реабилитации. И возможно, службу трудоустройства, чтобы ребята привыкали работать, еще находясь на реабилитации, тогда им будет легче после ее окончания.
   Она вручила каждому из них список направлений психо-социальной поддержки, который они сочли очень дельным. На протяжении завтрака они обсуждали все предложения, и Кэрол накидала десяток новых идей.
   – А в Массачусетсе вы по этим программам работаете? – поинтересовался Билл.
   – У нас это не предусмотрено, – ответила она. – Я работаю с пациентами индивидуально, а потом долго курирую их после выписки и даже после реабилитации. Мне важно знать, как у них дела, и в случае проблем – помогать им. Я веду несколько групп, и это вы можете реализовывать у себя для детей старшего возраста. У подростков процесс адаптации идет сложно, даже без спинальных травм. А с ними проблемы начинают валиться со всех сторон – в школе, в отношениях с родителями, с братьями и сестрами, со сверстниками и в сердечных делах. Наркотики и алкоголь тоже актуальный вопрос, как у всех в этом возрасте. В прошлом году я на собственном опыте поняла, насколько важна взаимная поддержка. У меня был рак груди, – просто сказала она, – и порой мой куратор оказывалась осведомленнее и практичнее, чем мой лечащий врач.
   Она не собиралась говорить об этом, просто как-то само получилось. С ними ей было комфортно, оба были под впечатлением от услышанного. Она была исключительно компетентной, знала свое дело, много думала над проектом и давала им отличные советы.
   – И да, сейчас я здорова, если это имеет значение, – обратилась она к Биллу и деловито добавила: – Лечение оказалось результативным.
   – Я рад за вас, – тихо произнес он и сделал это совершенно искренне.
   Билл заметил, что все это время Джо почти не открывал рот. Он в основном слушал Кэрол и, казалось, был впечатлен тем, что она говорила. А Биллу по мере их беседы все сильнее хотелось сманить ее к себе, чтобы он возглавляла психологическую службу центра. Джесси не зря рекомендовала ее, и Биллу отчаянно хотелось заполучить Кэрол в «Лилию». В конце завтрака он снова упомянул об этом.
   – Что мне сделать, чтобы вы переехали в Денвер и работали с нами? Похищение как опцию не рассматриваю, хотя и не исключаю. Мы хотим создать первоклассный детский реабилитационный центр по последним стандартам, с великолепной службой психологической поддержки, художественными, досуговыми и спортивными программами, от которых у вас просто дух захватит.
   – Вы уже меня поразили, – сказала она Биллу. – Мне очень нравится то, что вы делаете, и ход ваших мыслей. Замысел у вас потрясающий, но престиж – не последняя вещь в моем случае. – Она усмехнулась. – Попрощаться с Массачусетской больницей мне будет непросто. Это базовая клиника Гарварда – для резюме такие вещи значимы, – честно сказала она.
   – И стоять у истоков такого реабилитационного центра, как наш, – тоже. В вашем подчинении находилась бы вся психологическая служба, вы могли бы нанять себе столько людей, сколько потребуется.
   – Не искушайте меня, – сказала она, отпивая кофе. – Мне нравится все, что вы рассказали. Я буду рада консультировать у вас. Если нужно, могу приезжать по выходным или на неделе для важных встреч, только сообщайте немного заранее, чтобы я могла переназначить пациентов. Консультирование у нас не возбраняется.
   Билл понимал, что пока это лучший вариант, который она может предложить, но не терял надежды в конце концов сманить ее из Бостона. Он обожал преодолевать препятствия, а Кэрол Андерс была достойной целью. Неудивительно, что она работала в Гарварде и в Стэнфорде.
   После завтрака Билл отвез их на место и показал Кэрол все помещения, а затем провел по территории. По его совету она надела кроссовки, потому что из-за недавних дождей местами было грязновато, и заглянула в каждую комнату и кладовку, в каждый сарай и уголок. Он объяснил ей, что намерен поменять и убрать и где в отдельном строении будет размещаться плавательный бассейн. Они осмотрели спортзал и сошлись во мнении, какое из зданий лучше подойдет под офисы. Два главных корпуса, предназначенные для пациентов, уже смотрелись замечательно. Кэрол была потрясена тем, что он купил такую красоту и собирается разместить в ней реабилитационный центр. Клиника Крейга считалась передовой в стране, были и другие детские профильные учреждения, но «Лилия», бесспорно, станет жемчужиной среди них. Кэрол импонировало, что он готов принимать нуждающихся пациентов бесплатно – все его идеи были верные, и теперь, когда она увидела все собственными глазами, проект полюбился ей еще больше. Место было красивое, умиротворяющее, проникнутое радостью жизни, и здания, даже пустые, смотрелись уютно и элегантно. Все предвещало возможность жить и работать в чудесной, позитивной атмосфере.
   – Кстати, когда вы планируете открыться? – спросила она, когда они совершали обход.
   – Следующим летом. Мне хотелось бы в августе, если это возможно, – это зависит от того, насколько быстро мы укомплектуем штат и найдем главного врача. Это еще год и четыре месяца. Думаю, уложимся.
   – Я тоже так думаю, – задумчиво сказала она, – учитывая, что помещения уже есть. Сейчас вопрос лишь в том, чтобы их оборудовать. То, что здесь не нужно строить «с нуля», многое меняет.
   Именно поэтому в первую очередь он не поскупился на покупку этого места.
   – Джессика Мэттьюз уже предложила мне несколько кандидатур. Я с ними пообщался, но никого подходящего на должность главного врача среди них не нашел, – честно сказал он.
   – Жаль, что Джессика отказалась, – сказала Кэрол, когда, осмотрев все, они по прошествии двух часов возвращались к машине.
   – И мне жаль. Она сказала, что дети не захотят уезжать из Скво-Вэлли, и с этим не поспоришь, – грустно заметил Билл.
   – Без отца им приходится очень тяжело. Для всей семьи это большой удар. Он был замечательным человеком.
   – Он погиб в ту ночь, когда она оперировала мою дочь, – с глубоким сочувствием произнес Билл.
   Между ними возникла какая-то странная связь. Они одновременно пережили трагедию. И он по-прежнему винил себя за то, что был так резок с ней из-за Лили. Тогда он не понимал, что имеет дело с настоящим профессионалом.
   – Кто-нибудь обязательно найдется, – уверенно отозвалась Кэрол на его замечание о главвраче. – Я поспрашиваю в Бостоне.
   Билл поблагодарил и предложил заехать в Крейг, чтобы познакомить ее с Лили. По пути они перекусили и в клинику попали около четырех часов, когда Лили только что вернулась с вылазки в город. Тем утром они ездили в супермаркет, а днем – в торговый центр. Ей как раз помогали спуститься из спецмашины и сесть в коляску, на коленях у нее лежали пакеты из «Нейман Маркус», и тут Лили, подняв глаза, увидела Джо и Кэрол и радостно улыбнулась. Она знала, что Кэрол – подруга Джессики и приехала поговорить насчет «Лилии». Отец рассказал ей об этом.
   Лили въехала в здание, и вся компания направилась в гостиную. Заметив пакеты на коленях у дочери, Билл сделал круглые глаза.
   – Разве тебя надо учить шопингу? Ты всегда отлично справлялась сама.
   Но на самом деле ее учили, как вести себя в магазине – контактировать с продавцами, передвигаться по рядам, находить то, что нужно, и обращать на себя внимание персонала, не грубя при этом.
   – Я тоже обожаю шопинг, – призналась Кэрол.
   Лили уже это поняла. На гостье были стильные черные слаксы, короткий меховой жакет и дорогие туфли. Она выглядела хорошо и стильно.
   – Жаль, что тут нет парикмахерской, – неожиданно сказала Лили. – У вас такие красивые волосы, а я последний раз стриглась на Рождество. Мне нравится делать маникюр и педикюр, но после травмы я все забросила.
   Она обратила внимание на ее идеально ухоженные ногти, покрытые розовым лаком.
   – Внесите это в список, пожалуйста, – обратилась Кэрол к Джо, который сидел рядом и с интересом слушал их разговор. Он уже отметил про себя безупречную прическу Кэрол. – Парикмахерская. Или можно договориться с местным салоном, чтобы пару раз в неделю мастера работали в центре или девушки ездили в город. Такие вылазки поднимают настроение. Весь прошлый год я болела, – сказала она Лили, – и не могла делать маникюр из-за риска инфекции. И как же мне этого не хватало.
   Она заговорщицки посмотрела на Лили, которая уже прониклась к ней симпатией. Кэрол держалась естественно, прямо и открыто.
   Затем они поговорили о клинике и о том, чем Лили здесь занимается. Кэрол слушала с большим интересом, особенно когда узнала, что Лили занялась лыжами и планирует выступать на Паралимпиаде.
   – Я готовилась к Олимпиаде, когда получила травму, – пояснила Лили.
   – Я знаю. Но Паралимпийские игры – тоже очень значимое событие. Я однажды была на них, по зрелищности они не уступают Олимпийским играм, а может быть, даже превосходят их. Как тебе пришла в голову эта идея?
   – Мой здешний физиотерапевт показал мне фильм. И договорился о тренировках. Я буду выступать в скоростном спуске. Папа, правда, не в восторге. – Лили покосилась на Билла. – Он боится, что я травмируюсь, а раньше его это не пугало. И я не травмировалась.
   – Да, но сейчас другая ситуация, – с обеспокоенным видом сказал он.
   – Напрасно вы так думаете, – без обиняков сказала Кэрол. – Со спинальными травмами люди способны делать почти то же самое, что и все остальные, только с некоторыми поправками.
   – Тут учат подводному плаванию, – улыбнулась Лили, – и еще уйме вещей. Многие играют в гольф. Мой друг хочет заняться регби на колясках. Жаль, нет женской волейбольной команды – сейчас мало желающих.
   Она вела себя как обычная семнадцатилетняя девчонка – болтала о спорте, который обожала, и об увлечении скоростным спуском. В частности, она сказала, что в «корзине» с монолыжей у нее отлично получается и все оказалось гораздо легче, чем она ожидала.
   – Когда ты возвращаешься в школу? – спросила Кэрол.
   – В мае. – При этих словах лицо Лили омрачилось.
   – Не любишь школу? – осторожно поинтересовалась Кэрол.
   – Раньше любила. Но теперь происходит что-то странное. Друзья не навещают меня. Я ни с кем не общаюсь. Думаю, это из-за травмы – им страшно на меня смотреть, или здешняя обстановка их нервирует. Они вечно заняты. Я думала, они будут приезжать ко мне, но не тут-то было.
   Кэрол была наслышана об этой проблеме – пациенты часто жаловались ей на это.
   – Когда вы будете встречаться каждый день, все изменится. Они уже не смогут тебя игнорировать, им придется привыкнуть к тому, что ты в кресле.
   – Возможно, – сказала Лили, но было видно, что она расстроена. Ей казалось, что все ее забыли.
   Разговор продолжался долго, потом в сопровождении Лили они отправились осматривать клинику. Кэрол много слышала про Крейг, но раньше не бывала здесь и с интересом все рассматривала. В главном кафетерии, куда они заглянули по пути, им встретился Тедди.
   – Ты где пропадал? – накинулась на него Лили.
   – Я рисовал, – радостно доложил он, после чего поприветствовал всех, а Лили представила его Кэрол. – А ты где была?
   – На шопинге, – просияла улыбкой она. – Утром мы ездили в супермаркет, и это была скукотища. А потом – в «Нейман», «Нордстром» и «Мейси», и это было классно.
   Тедди засмеялся, радостно глядя на нее.
   – А ты – тот самый друг, который планирует заняться регби? – поинтересовалась Кэрол, и он кивнул.
   – Я подумывал о баскетболе, но коляски с электроприводом не допускаются. Можно заняться хоккеем. Я пока не решил.
   Хоккей и регби считаются жесткими видами спорта, и трое взрослых посмотрели на него с уважением.
   Тедди присоединился к компании, и, когда в вестибюле экскурсия завершилась, Кэрол повернулась к Лили.
   – Была очень рада познакомиться с тобой, – тепло сказала она. – Думаю, «Лилия» станет замечательным местом. Подумайте вместе с Тедди, какие у вас пожелания – они станут нашим руководством к действию. – Она церемонно склонила голову, и Лили заулыбалась, снова восхищаясь ее изумительной стрижкой.
   – Спасибо, что навестили, – вежливо сказала она, после чего поцеловала отца и Джо.
   Проводив гостей, они с Тедди отправились в ее комнату.
   – Я купила тебе диски, – сказала она.
   – Что за группы? – обрадовался он.
   – «Green Day», «Blink-182», «Good Charlotte», «New Found Glory», – с усмешкой перечислила Лили.
   – Супер! – Он перегнулся, чтобы поцеловать ее в щеку, и она рассмеялась.
   У нее выдался хороший день, и у него тоже. Сегодня ему рисовалось особенно хорошо.
   – Кстати, знакомая твоего отца мне понравилась, – заметил Тедди, когда они оказались в ее комнате.
   – И мне. Она – психолог из Массачусетской больницы и занимается детьми-спинальниками. Отец хочет, чтобы она работала в «Лилии».
   – По-моему, она умная.
   – Какие у нее волосы! А ногти! – мечтательно говорила Лили, раскладывая на кровати диски под хохот Тедди.
   – Ну, ты загнула, – веселился он. – Женщина работает психологом в одной из самых престижных клиник страны, а ты – волосы, ногти!
   – Это тоже имеет значение, – твердо сказала она, разглядывая свои бледные ногти, которые она не красила уже четыре месяца. Самой заниматься ими ей было лень, и до сегодняшнего дня лак купить было негде, да и не думала она об этом. Она купила два свитера, куртку, диски для Тедди и новые «найки» на физиотерапию. Они были ярко-розового цвета.

   – У вас прелестная дочка, – сказала Кэрол про Лили, когда они покинули клинику.
   Понятно, почему Джесси так тепло о ней отзывалась. Девочка была умная, добрая, вежливая и приятная в общении. Она была нежно привязана к отцу и хорошо чувствовала себя в обществе взрослых. Очевидно, что Билл сильно ее любил и делал все возможное, чтобы помочь ей.
   – Меня беспокоит, что она снова взялась за лыжи и хочет соревноваться, – признался Билл. – После всего, что ей досталось.
   – Она это любит, – мягко заметила Кэрол.
   – Речь идет о ее жизни, – сказал Билл.
   – А вы катаетесь на лыжах? – подал голос Джо. Все это время он молча любовался ею, сидя на заднем сиденье.
   – Раньше каталась, – улыбнулась ему Кэрол.
   Он был тихий, не такой напористый, как Билл, но она чувствовала, что человек он глубокий и давал дельные предложения по проекту.
   – В следующий раз захватите с собой лыжную одежду. Тут неподалеку есть горнолыжный курорт.
   – Увы, время не позволит, – с грустью сказала она. – И, господа, подкиньте меня, пожалуйста, до большого магазина. Мне нужно кое-что купить. А до отеля я доберусь на такси.
   Билл сказал, что в двух шагах находится «Нейман» и предложил доставить ее туда.
   – Как насчет ужина сегодня вечером? – поинтересовался он. – Вам обязательно нужно побывать в местном ресторане.
   – С удовольствием, – улыбнулась она, гадая про себя, будет ли с ними Джо. Ужинать вдвоем с Биллом ей представлялось неправильным. Он мог превратно истолковать это. Для нее эта поездка имела исключительно деловой характер, но и обижать его отказом она не хотела.
   – Может, в «Столик № 6»? – предложил Джо.
   Биллу эта идея, похоже, пришлась по душе, из чего следовало, что Джо тоже будет, и это ее устраивало. Кроме того, за ужином они могли продолжить набрасывать идеи для центра. Она не привыкла тратить время впустую.
   Несколько минут спустя Билл высадил ее у «Неймана» и сказал, что в восемь часов они заедут за ней в отель.
   – Еще раз спасибо за сегодняшний день, – выходя из машины, сказала она, и, махнув им обоим, поспешила в магазин. Она знала, что ей нужно, и направилась в отдел косметики. Там она выбрала лак четырех цветов, включая тот, что был у нее сейчас, небольшой маникюрный набор, закрепитель с эффектом сушки, кондиционер и гель для волос, а также расслабляющую маску для лица. Все это она попросила упаковать в подарочную коробку и через несколько минут завезла в Крейг для Лили, после чего поехала на такси назад в отель. В ее распоряжении был час, чтобы отдохнуть перед ужином, поэтому она прилегла и сняла парик. Она заметила, какими глазами Лили смотрела на нее, – может, догадывалась? Будь они вдвоем, она сказала бы ей, что это парик, но присутствие мужчин ее смущало. Она провела рукой по пушку на голове, закрыла глаза и задремала. Она все еще уставала быстрее, чем прежде, но уже не так сильно и снова могла радоваться жизни.
   В семь часов она надела другой свитер, юбку и шпильки, умылась, заново нанесла макияж, расчесала и надела парик. Когда Билл и Джо подъехали в отель, она ждала в вестибюле. Мужчины были в пиджаках спортивного покроя, а Джо еще и при галстуке. Он выглядел истинным ньюйоркцем, а Билл тяготел к одежде кэжуал. Ей нравился их стиль, они были эффектными мужчинами. Джо напоминал ей мужа, только тот был слегка моложе. В одежде он тоже отдавал предпочтение классике Восточного побережья, и такой стиль ему подходил и нравился ей, но Дилан оказался тем еще субъектом. Без него ей жилось гораздо лучше.
   – Я хочу поблагодарить вас, – сказал Билл, как только Кэрол села в машину. – Мне звонила Лили – она не знала, как с вами связаться и в каком отеле вы остановились. Похоже, вы сделали ей роскошный подарок. Она просто на седьмом небе от лаков и всего прочего. Я дал ей ваш имейл, чтобы она могла поблагодарить вас. Надеюсь, вы не против.
   В этот момент на телефон Кэрол пришло уведомление о письме – это было восторженное послание от Лили с благодарностью за все. Кэрол улыбнулась.
   – Я рада, что ей понравилось. Она напомнила мне, как бывают важны подобные мелочи. Порой я упускаю это из виду.
   Во время болезни ей тоже очень хотелось привести ногти в порядок. Сейчас наконец она снова чувствовала себя человеком. Пока Лили не заговорила об этом, она даже не вспоминала, как мечтала о маникюре и прическе во время болезни. Для женщин подобные вещи имеют большое значение.
   Ресторан, предложенный Джо, оказался уютным атмосферным местечком с отличной кухней, беседа текла легко и как-то постепенно съехала к теме брака. Кэрол и Джо сказали, что разведены, а Билл сообщил, что он – вдовец, о чем Кэрол уже знала от Джесси.
   – Моя жена сбежала в Непал, чтобы быть рядом со своим гуру, – невесело усмехнулся Джо. – Это, наверное, кризис среднего возраста. Или я довел ее до этого. – Он рассмеялся.
   Теперь, переехав в Денвер и работая с Биллом над новым проектом, он чувствовал себя гораздо лучше. А еще совсем недавно жизнь представлялась ему в очень мрачных красках, но за ужином он об этом умолчал.
   – А мой супруг дал деру, когда мне диагностировали рак. Согласно статистике, такое происходит сплошь и рядом. Но мне роль статистической единицы не нравилась, – сказала она. – Сейчас все отлично. Я здорова, жизнь налаживается.
   У нее было очень адекватное отношение к своим проблемам, и на мужчин ее история произвела сильное впечатление. Они были потрясены.
   – Он просто подонок, – сочувственно сказал Билл. – А вы мудро рассуждаете. Не думаю, что смог бы так. Да точно не смог бы. Надеюсь, вы нагрели его на кругленькую сумму, – сказал Билл, и она засмеялась.
   – Нет. Наверное, следовало бы. Но я была слишком больна, чтобы думать о деньгах. А сейчас у меня все отлично.
   Она выглядела счастливой, умиротворенной, оптимистичной и на самом деле была благодарна судьбе за то, что жива. У нее был позитивный настрой, который проявлялся во всем, чем бы она ни занималась. И все трое получали удовольствие от этого вечера.
   В то время когда их ужин подходил к концу, Лили красила ногти в тот самый цвет, что был у Кэрол. Этим вечером она была наверху блаженства. Тедди, который вкатился к ней в комнату, вскрикнул в притворном ужасе, увидев на ее лице расслабляющую маску.
   – Это ты без грима, да, Лили? Чур меня, привидится же такое!
   – Не смеши, а то маска сползет, – сказала она сквозь стиснутые зубы.
   – Как скажете, графиня Дракула, – сказал он, покачав головой, и поехал обратно к себе.

Глава 16

   Джесси ушла с работы поздно – в последнее время это стало для нее правилом. Ей никак не удавалось уйти так, чтобы добраться домой, немного отдохнуть, поговорить с детьми и приготовить нормальный ужин. Теперь она постоянно не успевала: магазины были закрыты, дети, когда она возвращалась, скандалили, домашние задания были не сделаны, и в холодильнике лежала только замороженная пицца или гамбургеры. Со смерти Тима прошло ровно три месяца, и Джесси казалось, что жизнь выходит у нее из-под контроля.
   Когда она приехала домой, Адам и Джимми ссорились в гостиной из-за приставки, Крис находился непонятно где, хотя машина стояла на месте, значит, он был дома, а Хизер болтала по телефону в своей комнате, не обращая внимания на то, что младшие братцы вот-вот поубивают друг друга. В доме царил бардак. Джесси сразу направилась в кухню и сунула в духовку две пиццы – на этой неделе это было уже в третий раз, и она уже боялась, что на нее донесут в социальную службу за жестокое обращение с детьми или в лучшем случае за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Подставить ей плечо было некому, а дети ничего знать не желали. У них тоже была депрессия. За три месяца после гибели отца успеваемость у Хизер съехала ниже плинтуса, с таким же успехом можно было сидеть дома. В табеле у нее были сплошные «неуды», даже по физкультуре – за неявку.
   – Только не пицца! – скорчил физиономию Адам, появляясь на кухне.
   – Извини, у меня был прием по «неотложке» – ребенок с сотрясением мозга. Я не могла не принять его.
   Она разговаривала с ним, как с коллегой, а не как с ребенком, которому нужна мать и нормальная еда.
   – Зови всех ужинать. – В ее голосе слышалось отчаяние.
   Она тоже заслуживала «неуда» – как мать, кормилица и повариха. Единственное, что у нее еще получилось, – это работать. Пока она не угробила ни одного пациента.
   Крис вышел к столу с обеспокоенным видом, Хизер пихнула Адама, когда тот первым ухватил кусок.
   – Как прошел твой день, мамочка? – вежливо поинтересовался Джимми, и она улыбнулась. Только он был отрадой в этой компании, и она знала, что он тоже скучал по отцу. Джимми был весь в Тима – такой же милый и ласковый.
   – Довольно суматошно, – честно сказала она и обвела взглядом стол. – А у вас как? Нормальный был день? – Судя по их виду, не очень, но тут никогда не угадаешь. Порой чудеса случаются. – Ты ходила на физкультуру? – Это адресовалось Хизер, которая в ответ скривилась. – Это, я полагаю, означает «да»?
   – Это означает, что домашки задали слишком много и мне пришлось идти домой.
   Это была железобетонная отмазка, точнее, была бы, не будь в ее табеле столько троек. Ясно, что домашние задания она тоже не делала, а у Джесси уже не хватало времени проверять это и помогать детям. К тому времени, когда она убрала на кухне, поставила стирку, оплатила счета и навела порядок, все они крепко спали.
   – На следующей неделе у нас экскурсия в Зал славы музея Сакраменто, – объявил Адам. – На этот раз не забудь дать мне деньги.
   – Постараюсь.
   Когда они в прошлый раз ездили на экскурсию, учителю пришлось заплатить за него, но тогда со смерти Тима прошло всего три недели, и Джесси была как в тумане. Она до сих пор не пришла в себя. И похоже, никогда не придет. А через две недели начнутся весенние каникулы, дети будут балбесничать одни дома, и станет еще хуже. Нужно будет нанять помощницу, чтобы та развозила их и кормила обедом. Крис не может заниматься этим постоянно. По отношению к нему это было нечестно, а двое младших того гляди поубивают друг друга из-за приставки.
   Все поели быстро, как теперь повелось, и разбежались по своим комнатам. Джимми перед уходом ее поцеловал. Двое других ополоснули тарелки, поставили их в посудомоечную машину и скрылись. А Крис задержался – он хотел поговорить с матерью.
   – Что стряслось? – спросила Джесси.
   Она чувствовала, что у сына к ней серьезный разговор, и надеялась, речь пойдет не о том, что его подруга беременна. В последнее время ей приходили в голову только худшие предположения. А чему удивляться? После смерти Тима можно ожидать чего угодно.
   – Сегодня пришло извещение, – с многозначительным видом сказал он.
   – Какое извещение? Ты это о чем? – не поняла она.
   – О зачислении, мама! – Он был явно раздосадован.
   Последнее время она походила на зомби – именно так она ощущала себя, когда добиралась до дома. Ее не хватало на то, чтобы весь день работать, а потом заниматься четырьмя детьми, и все это одной, без Тима. Но она знала, что так надо и в конце концов она привыкнет. Она по-прежнему плакала каждую ночь и спала в его пижаме.
   – О зачислении в колледж, – выразительно произнес он, и тут до нее дошло.
   – Прости. Я забыла. И что? – Она села за кухонный стол и посмотрела на него с выжидающей улыбкой. – Ну, рассказывай!
   – Я поступил в Принстон, Гарвард и Йель, – ухмыльнулся он.
   – Очень смешно.
   Он не захотел поступать в университеты Восточного побережья, да и его оценки недотягивали до Лиги плюща. Он подавал документы в учебные заведения Запада.
   – Меня приняли в Аризону, – сказал он, зная, что это не вызовет у нее восторга.
   По ее мнению, это была та еще контора, и Тим считал так же, но Крис все равно отправил туда документы. Неудивительно, что его приняли.
   – Из Беркли и Санта-Барбары пришел отказ.
   Это ее огорчило. Он подавал документы всего в пять колледжей, хотя она настаивала, что надо больше, но Тим спустил дело на тормозах, он не любил закручивать гайки.
   – Еще я поступил в Боулдер и Денвер.
   В его голосе слышалось удовлетворение. Она знала, что он хочет заниматься горными лыжами, и Денверский университет в этом смысле был предпочтительнее, и ее этот вариант больше устраивал.
   – Вид у тебя довольный. И что надумал?
   Она слишком устала, чтобы изображать ликование по поводу двух колледжей, которые изначально ей не особенно нравились. Она хотела, чтобы сын поступил в Беркли, но средний балл у него был не на высоте, да и результаты тестирования тоже. Он никогда не отличался прилежанием. В последнем классе он слегка подтянулся, но уже было слишком поздно.
   – И какой из двух предпочтительнее? Тебе ведь оба понравились, когда мы там были.
   Он никак не мог определиться с выбором. Раньше склонялся в пользу Боулдера, хотя ни ей, ни Тиму этот вариант не нравился, потом настроился на Денвер. А сейчас пребывал в раздумьях.
   – Мне нравится Боулдер, а папе больше нравился Денвер, поэтому я выберу его, – сказал Крис и тем сразил ее наповал.
   Это был его способ проявить уважение к отцу, которого уже не было в живых, и она чуть не заплакала. Она была готова поддержать его в любом решении. В это тяжелое время надежда значила для них очень много.
   – Мне тоже он нравится больше, но у тебя должно быть свое мнение. – Она легко коснулась его руки. Они долго смотрели друг другу в глаза, потом она улыбнулась, сдерживая слезы. – Я хочу, чтобы ты был счастлив. И папа тоже этого хотел.
   Он кивнул, и она увидела, что его глаза тоже увлажнились. Потом он обнял ее, а она подавила всхлип.
   – Решено, я поеду в Денвер. Мне он нравится, – тихо сказал он.
   – Ты уверен?
   – Да. И двое парней из нашего класса туда поступили. Может, вместе поселимся.
   – Здорово. А меня туда пригласили на консультации, так что смогу тебя навещать.
   – Что за консультации? – удивился он.
   Ничем подобным она раньше не занималась. Но теперь отказываться от дополнительного дохода ей не с руки, если только Билл Томас намерен платить. Если консультации будут на регулярной основе, тогда она может рассчитывать на небольшую сумму, а если раз-другой, то нет.
   – Там запускают реабилитационную клинику для детей-спинальников. Я их консультирую.
   Он кивнул без особого интереса, но своим решением, похоже, был доволен, сказав, что примкнет к горнолыжникам или к пловцам. Крис был очень спортивный и имел достижения в обоих видах. Ей не верилось, что он скоро уедет в колледж. Она боялась этого, времени оставалось слишком мало, всего пять месяцев.
   – Ты уверен насчет Денвера?
   – Абсолютно.
   Он снова обнял ее и пошел наверх. Она зашла к Джимми поцеловать его перед сном, но малыш уже крепко спал. Так было каждый вечер. Потом она сунула голову в комнату Адама, сказала ему почистить зубы и ложиться. Напоследок она проверила Хизер – та болтала по телефону.
   – Ты уроки сделала? – беззвучно спросила Джесси.
   Хизер кивнула и сделала ей знак уйти. Телефонные разговоры она вела в обстановке полной секретности и не хотела, чтобы мать подслушивала где-то неподалеку.
   В своей комнате Джесси разделась, пошла в душ и, встав под воду, наревелась всласть. Потом она надела пижаму и легла в постель. Она думала о том, что Крис уезжает в Денвер, и надеялась, что для него это будет правильным решением. Сейчас даже Денвер казался ей за тридевять земель. Ей хотелось одного – повернуть время вспять. Чтобы дети были маленькими, а Тим был жив. Но на самом деле Крис уезжал, а Тим – умер. Она перевернулась на другой бок и выключила свет. Еще один день был пережит.

Глава 17

   Билл регулярно звонил Джесси – информировал о том, как подвигаются дела, обсуждал ее предложения по укомплектованию штата, и наконец она поддалась на его уговоры и согласилась приехать в Денвер в мае. Детей она пристроила на выходные к друзьям, на пятницу взяла в больнице отгул и утром того же дня вылетела в Денвер. Она слегка беспокоилась за детей, но в то же время ей было очень интересно посмотреть, как там все обстоит и что делается сейчас. Кэрол уже увязла в этом проекте по самые уши и тоже помогала Биллу набирать штат. Еще Джесси мечтала повидать Лили. Девочка была близка к выписке, и, по словам Билла, дела у нее шли отлично, последние несколько недель она собиралась доучиться в школе, а осенью перейти в последний класс, поскольку справилась с программой. Лили готовилась к Паралимпийским играм и каталась до конца сезона. Замечательная девочка. Джесси жалела, что ее дети не отличались таким усердием.
   Как и было условлено, в аэропорту Джесси взяла такси и приехала к Биллу домой. Там был кавардак, полным ходом шел ремонт – к прибытию Лили завершались переделки, Билл ожидал ее в скором времени, и пыль стояла столбом.
   Когда она позвонила в дверь, Стив, архитектор, только что привез макет «Лилии». Билл разглядывал его с восхищением. Каждая упомянутая им деталь была учтена. Все выглядело именно так, как ему хотелось. Мечтательная улыбка еще не сошла с его губ, когда он открывал дверь Джесси.
   – Ну, здравствуйте, – сказал он, распахивая дверь шире. – Добро пожаловать в Денвер!
   Дом выглядел так, точно в него попала бомба. На кухню они пробирались, лавируя среди мусора. Сумку она оставила в холле. Как только они попали на кухню, Билл представил ее Стиву.
   – Доктор Мэттьюз, Стив Джансен. Доктор Мэттьюз приехала из Скво-Вэлли, чтобы консультировать нас по «Лилии».
   Он указал на макет, и у Джесси округлились глаза от изумления.
   – Это восхитительно, – сказала она, улыбаясь им обоим. – Выглядит как настоящая деревня.
   – В конечном итоге именно так и будет. Все уже привезли, но пока не переделали, – объяснил Билл. – Единственное, что предстоит построить, – бассейн, эти работы начнутся в июне, а завершатся к октябрю, до наступления зимы. На это лето у нас еще много чего запланировано. Хотите перекусить? Или кофе? Как вы долетели?
   Он был явно рад ей, и все в кухне, как заметила Джесси, стало меньше, под рост Лили. Кухня была почти закончена, лифт пока не доделали. Еще Билл сказал, что для Лили оборудуют новую ванную и меняют шкафы.
   – Она будет в восторге, – сказала Джесси, усаживаясь за кухонный стол.
   На ней были потертые джинсы, короткое двубортное пальто и кроссовки.
   – Как ваши шалопаи? – спросил он, наливая ей кофе.
   – Дают прикурить. Старший только что поступил в Денверский университет. Так что теперь у меня есть повод приезжать в Денвер – встретиться с вами и навестить его.
   – Можно переехать сюда насовсем, – закинул удочку он. – Вы только подумайте, как будет удобно.
   – Чтобы остальные трое меня живьем съели? Как Кэрол? Она здесь?
   – Приедет на следующей неделе. Мечтаю показать макет и ей. Его только что привезли.
   Стив уже ушел, напоследок еще раз проверив лифт. Он обещал к концу недели его закончить, и Билл очень на это надеялся. Лили будет сложно маневрировать среди строительного мусора. Но работы практически были завершены.
   – До сих пор не верится, что вы здесь, – с довольным видом сказал он Джесси.
   – Мне тоже. Я так и представляла себе, что мои что-нибудь натворят или заболеют и все придется отменить.
   – Я рад, что обошлось.
   Они не виделись с февраля, но последний месяц раз в несколько дней говорили по телефону – обсуждали вопросы, идеи, кандидатуры врачей, которых ему рекомендовали, и он хотел узнать ее мнение. Она была всегда приветлива, как и Кэрол, чья помощь была бесценна. Он знал, что Джо регулярно созванивался с ней по административным вопросам. Не желая злоупотреблять добротой Кэрол, Билл хотел платить ей за консультации. И с Джесси он был бы рад договориться о том же, но пока она отказалась.
   – Вы готовы увидеть «Лилию» во всей красе? – спросил он, когда они целый час провели за кухонным столом, обсуждая последние подвижки в проекте. В данный момент главными задачами были перепланировка и комплектование штата. Остальным, в частности разработкой программ, они планировали заняться позже. Билл надеялся завершить весь комплекс строительных работ к концу года, а костяк штата набрать за полгода до открытия, но сначала этих людей требовалось найти. Над этим вопросом он бился почти круглосуточно.
   Всю дорогу до места они болтали. Билл обратил внимание, что у Джесси очень усталый вид, но ничего не сказал. Она осунулась, выглядела почти изможденной и очень бледной. Он догадывался, что ей приходится тяжело, и Кэрол упоминала об этом. Ничего неожиданного тут не было. Билл по собственному опыту знал, каково быть родителем-одиночкой, но после смерти жены на его попечении остался один ребенок, а не четверо, и ее сорванцы были старше, активнее, требовали больше внимания, а у нее была ответственная работа.
   – Сейчас хорошее время для поездок, – заметила она. – Наступило затишье. Лыжный сезон закончился, а вместе с ним – гадкие черепно-мозговые травмы. Остались автомобильные аварии и бытовой травматизм. Я тысячу лет никуда не выбиралась, – сказала она, и он подумал, что по ней это видно. Взгляд был безрадостный, под глазами – темные круги, легко было понять, что она недосыпала. Но всякий раз, когда разговор заходил о «Лилии», ее голос звучал радостно и оживленно.
   Прибыв на место, они вышли из машины, и она восхитилась тем, какая кругом красота – это говорили все, кто приезжал сюда впервые, – насколько тут спокойно и безмятежно и как все хорошо спланировано. Проходя по территории, она любовалась элегантными фасадами зданий, которые безукоризненно вписывались в ландшафт. Стоило оказаться здесь, и на душе сразу становилось спокойно, это было место идеального союза природы и прекрасной архитектуры.
   – Здесь прекрасно, Билл. Гораздо красивее, чем я ожидала, и здания просто восхитительные.
   Он повел ее в один из главных корпусов, где они осмотрели просторные гостиные. Он объяснил, как планирует их использовать. Потом она увидела комнаты, и они произвели на нее большое впечатление.
   Осмотр территории занял больше часа.
   – У вас чудесно получается, – вздохнув, сказала она и посмотрела на него. – Впрочем, вы и сами это знаете.
   Все, что он расписывал ей по телефону, теперь обрело смысл. Она внесла всего несколько предложений по медицинской части – посоветовала использовать под смотровые часть помещений, предназначенных для офисов, и показала, как это лучше сделать. Ее идеи были дельными и легко осуществимыми. Потом они проследовали в здание, отведенное под бассейн с раздвижной крышей, где уже стояли опоры. Местоположение было выбрано идеально, близко к спортзалу, с которым он соединялся крытым переходом. И сам спортзал был выше всяких похвал.
   – Вау! Здесь хочется остаться навсегда.
   Она влюбилась в это место. Тут и там были площадки для отдыха, где дети могли играть или общаться на свежем воздухе в хорошую погоду. Также имелась большая зона, предназначенная для барбекю. Летом можно было устраивать костры.
   – Это совсем не похоже на клинику, скорее напоминает детский лагерь.
   – В том и состоит вся задумка.
   Затем он показал ей терапевтические кабинеты и рассказал о переделках, предложенных Кэрол. Она со всем согласилась. И вообще здесь ей нравилось абсолютно все.
   – Вот бы в Скво было что-то подобное. Направлять пациентов в Денвер порой непросто. В вашем случае получилось, потому что вы там живете, но для многих это слишком далеко.
   – Если тут получится, то когда-нибудь и там построим, – с улыбкой сказал он. – Но тогда вы будете обязаны стать главным врачом.
   – Будь моя воля, я бы и здесь не отказалась, – честно сказала она, оглядываясь по сторонам. – Но мы непременно кого-нибудь найдем.
   Подходящая кандидатура до сих пор не нашлась, но Билл надеялся, что с ее помощью она обязательно отыщется.
   На обратном пути в отель они заехали в клинику навестить Лили. Она ехала к репетитору и не могла задерживаться, но очень обрадовалась Джесси и крепко обняла ее.
   – Я так рада вас видеть! Я по вам скучала! – воскликнула она.
   – Я тоже по тебе скучала, – улыбнулась ей Джесси.
   Пребывание в клинике пошло Лили на пользу – вид у нее был цветущий, в кресле она чувствовала себя уверенно, возможность кататься на лыжах совершила с ней чудо. Она снова стала собой.
   – Папа возил вас в «Лилию»? – оживленно поинтересовалась она.
   – Да, и это изумительно.
   – Я вам завидую. Меня он пока не пускает – сначала хочет кое-что доделать. Обещал отвезти, когда я вернусь домой.
   – Ты влюбишься в это место! – искренне сказала Джесси.
   Она сама была под сильнейшим впечатлением от местоположения центра, планов Билла и всего, о чем он рассказывал ей в тот день. Он обладал особым видением и силой духа доводить дело до конца.
   Потом Лили отправилась на занятия, а Билл отвез Джесси в отель.
   – Вы слишком устали или мы можем вечером поужинать? – спросил он, когда они были на месте.
   – Напротив, с удовольствием.
   – Я хочу познакомить вас с нашим директором по хозяйственной части. Мы с ним дружим со студенческой поры. В прошлом месяце он переехал сюда из Нью-Йорка. Он – настоящая находка.
   – Буду рада знакомству, – сказала она, между тем как носильщик забирал ее сумку.
   – Я заеду за вами в восемь.
   Она помахала ему и следом за носильщиком пошла в отель.
   В номере Джесси упала на кровать и включила телевизор. Впервые за многие годы у нее не было никаких дел. До ужина она могла спокойно валяться, и уже через пять минут она крепко спала.
   В семь она резко проснулась, приняла душ и оделась. В восемь стояла в вестибюле – в короткой юбке, белом шерстяном жакете и туфлях на плоской подошве. Вид у нее был посвежевший, светлые волосы она по своему обыкновению заплела в косу. Он так часто видел ее в Скво, а после так много разговаривал с ней по телефону, что воспринимал ее как старого друга, и она, когда садилась к нему в машину, чувствовала себя так же. Перед выходом она позвонила детям – у них все было отлично, так что ничто не омрачало предстоящий вечер.
   – Вам удалось отдохнуть? – озабоченно спросил он.
   – Я поспала и чувствую себя прекрасно, – радостно сообщила она.
   Ей позарез требовалась передышка от всех обязанностей, которые она тащила на себе в одиночку. После гибели Тима такая возможность представилась ей впервые. Она все время была на вахте – в больнице или дома.
   – Джо ждет нас в ресторане. Он весь день разбирался с вопросом зонирования в комитете по планированию. На наше счастье, в подобных делах он ас, а я все это ненавижу. Центру необходим миллион разрешений. Что касается крючкотворства и чиновников – тут ему нет равных. А я сразу впадаю в ярость, когда они начинают чинить препятствия. Джо – кудесник, со всеми находит общий язык и получает то, что нужно. Не знаю, как у него это выходит. Он – ценнейший человек в команде.
   – Вы тоже, – улыбнулась она, когда машина ехала через Денвер к ресторану, где Билл забронировал столик.
   В ресторане было оживленно и многолюдно. В прошлом месяце он водил сюда знакомую и, к своему удивлению, наткнулся на Пенни. Они крепко обнялись, а его спутнице это не понравилось. За время пребывания Лили в клинике он в первый раз позволил себе свидание. Никаких отношений он не заводил, его мысли были заняты другим. Он пригласил эту женщину в ресторан, потому что она была привлекательна, а у него выдалось немного свободного времени, но к концу вечера ему стало так скучно, что вероятность повторной встречи совершенно исключалась. И как ни ценил он общество Пенни, но и по ней он тоже не скучал. Слишком много всего другого было у него на уме – и реабилитационный центр, и скорое возвращение Лили. Гораздо больше всяких свиданий его привлекала возможность поужинать и обсудить совместные планы с Джесси и Джо.
   Билл представил их друг другу, после чего они направились к столику, и Билл поинтересовался, чем закончилась встреча в комитете по планированию.
   – Мы своего добьемся, – спокойно сказал Джо с уверенной улыбкой.
   – Ты уж давай сам, без меня, – сказал Билл, усаживаясь. – Когда я сталкиваюсь с чинушами, мне всегда хочется их поубивать. Они все повально кретины.
   Джо засмеялся – весь день так и было, но в отличие от Билла он обладал изрядным терпением. И еще выяснил, что с руководителем комитета у них общие друзья. Такие вещи всегда на руку.
   Перед ужином они заказали вина, и Джесси почувствовала себя очень солидно – в обществе двух мужчин, в хорошем ресторане, в приличной одежде, а не в джинсах или в хирургическом костюме.
   – У меня это первый культурный вечер за много месяцев, – сказала она с изумленным видом. – Детей я кормлю замороженной пиццей. Все идет сикось-накось.
   Билл не представлял себе, как ей вообще удается держаться, особенно одной, с такой ответственной работой и четырьмя детьми. Но по ее лицу он видел, что сегодняшний вечер ей в радость, и сожалел, что они живут не в одном городе. Было бы здорово встречаться с ней чаще и обсуждать проект по мере его развития.
   Потом речь зашла о Гарварде, поскольку Джо и Билл закончили там школу бизнеса, а Джесси – медицинскую. Альма-матер сблизила их, у всех троих сохранились теплые воспоминания о студенчестве.
   – В наши дни я, пожалуй, не поступила бы туда, – скромно заметила Джесси. – Сейчас попасть в приличный университет стало гораздо труднее.
   Но Билл с ней не согласился.
   – А у ваших детей какие планы? – поинтересовался он. – Кто-нибудь хочет на Восточное побережье?
   – Никто, – честно сказала Джесси. – Они выросли в Калифорнии и учатся не ахти. За исключением младшего. Пока он хочет быть врачом и учиться в Гарварде, но кто знает, что ему потом придет в голову? Может, надумает стать пекарем или кем-то в этом роде. А что Лили? Куда она намерена поступать в следующем году?
   Услышав этот вопрос, он напрягся.
   – Ей всегда хотелось поступить в университет Лиги плюща, и с ее оценками это возможно, но я хочу, чтобы сейчас она была ближе к дому.
   – А чего хочет она? – осторожно спросила Джесси.
   – Вероятно, того же самого, но сейчас все обстоит иначе.
   – Но не в академическом плане. Ничто не мешает ей учиться на Восточном побережье. Там она сможет получать необходимую медицинскую помощь. Неужели вы хотите, чтобы из-за травмы она отказалась от мечты?
   – Я хочу, чтобы она была ближе ко мне и к дому. А если поедет туда – сойду с ума от беспокойства.
   – Тогда вам придется пересмотреть свое отношение к этому вопросу, – твердо сказала Джесси.
   Тут принесли еду, и между ней и Джо завязался разговор о том, как студентами они проводили лето в Кейп-Код и Мартас-Винъярд.
   На обратном пути в отель Джесси снова коснулась темы образования Лили.
   – Билл, а насчет того, чтобы Лили из-за травмы осталась в Денвере, вы серьезно?
   Задавая свой вопрос, она выглядела обеспокоенной, и он тоже напрягся.
   – Абсолютно. Вся эта история проехалась по нам танком, и я хочу, чтобы она осталась дома – тут и отличная медицинская помощь, и у меня на глазах будет. А там – кто знает, что с ней может случиться?
   На лице Билла читался ужас, и Джесси стало его жаль. Она неплохо знала Лили и понимала, что так просто та не сдастся. Она унаследовала его характер и хотела жить нормальной жизнью. Именно поэтому сейчас она была в Крейге.
   – Вы не можете держать ее под стеклянным колпаком. Она будет чувствовать себя несчастной.
   – Она тоже так говорит, – печально произнес он. – Достаточно того, что она снова стала кататься. Всякий раз, когда она едет в Винтер-Парк, у меня душа уходит в пятки.
   – Она не младенец – ее нельзя спеленать, посадить в манеж или в кресло-качалку, – резонно заметила Джесси и, бесспорно, была права.
   Однажды он наблюдал за тем, как она катится с горы на монолыже, и его чуть удар не хватил. А теперь она задумала выступить в скоростном спуске в Паралимпийских играх.
   – Она – ваша дочь, Билл. Не надейтесь, что она сдастся и будет послушно сидеть в инвалидной коляске.
   – Я знаю. Только уезжать в колледж для нее слишком рискованно.
   Джесси улыбнулась – они уже подъезжали к отелю.
   – Если вы попытаетесь удержать ее, думаю, вас ждет большая буча. Как ее врач, должна сказать, что вдали от дома с ней все будет в порядке. Если ей этого хочется, пусть так будет. Она должна следовать за своей мечтой.
   – А я, как ее отец, должен сказать, что из-за стресса могу слететь с катушек. – Он тоже улыбнулся Джесси. – Детки дают нам прикурить, верно? Ваши лучше посадят вас на цепь в Скво-Вэлли, чем пустят на отличную работу, а моя хочет раньше времени загнать меня в могилу, гоняя по горам со спинальной травмой. Чувствую, что эти дети нас доконают.
   Она засмеялась – доля правды в его словах определенно была.
   – И все равно они сами должны определять свою судьбу – само собой, в разумных пределах. Не уверена, что в этом вопросе у нас есть или должно быть право голоса. Наша задача – в нужный момент отпустить их.
   – Но не когда ребенок сидит в инвалидной коляске, – тихо возразил он. – Это выше моих сил.
   – Вам придется, – мягко сказала она, чуть улыбнувшись. – На вашем месте мне тоже было бы страшно. Но вы же не хотите, чтобы она всю жизнь ощущала себя инвалидом?
   Он покачал головой и посмотрел ей прямо в глаза. Лучше бы эта женщина была случайной знакомой на его жизненном пути. Но он мечтал взять ее на работу, она лечила его Лили. Она была чудесным человеком, ему было так хорошо с ней. О многом она рассуждала так глубоко и тонко. И как минимум была замечательным другом.
   – Спасибо за прекрасный ужин, – сказала она, когда машина остановилась возле отеля. – Я потрясающе провела время. Сто лет так не отдыхала за разговорами в дружеской компании.
   – У меня тоже такое чувство. Иногда полезно от всего отключиться.
   – Это верно. В какое время подъехать к вам завтра?
   Они собирались просмотреть резюме физиотерапевтов и врачей центра. Ее мнению он доверял больше, чем собственному.
   – В десять слишком рано?
   – Идеально.
   – Тогда я проделаю подготовительную работу, а затем мы пройдемся по резюме, которые я собрал.
   – Для этого я здесь. – Она улыбнулась. – Тогда до завтра.
   Она вышла из машины и помахала ему вслед. Это был восхитительный вечер.

   На следующее утро Джесси, как обычно, проснулась в шесть и снова уснула, что в ее случае было непозволительной роскошью. Последний раз она так высыпалась, когда еще был жив Тим. В девять она встала, заказала завтрак и оделась. Когда время приближалось к десяти, она поехала на такси к дому Билла. Три часа они просматривали резюме, и в итоге она отобрала четырех кандидатов, с которым Биллу предстояло побеседовать по телефону. Они проживали в разных местах, и только один был из Денвера и прежде работал в клинике Крейга.
   Перекусив у него на кухне, они снова отправились на место уточнить несколько деталей, после чего заглянули к Лили. Но она, как всегда, была занята и пробыла с ними недолго. Проведя в клинике час, они уехали, а Лили пошла на занятия по вождению.
   – И водить машину ей тоже придется позволить, да? – уныло осведомился Билл по дороге в отель. Уже вечерело, день прошел очень продуктивно.
   – Это вам решать, – спокойно улыбнулась Джесси. Я за то, чтобы она поступила в колледж по своему выбору. А вождение – другая тема, для меня очень болезненная. В этом я вам не советчик.
   – Я подумываю купить ей машину, но пока не решил. Будь моя воля, я запер бы ее в четырех стенах.
   Но Джесси знала, что это неправда. Просто он боялся искушать судьбу, после того как она обошлась с ним так жестоко. Джесси так же переживала за детей – каждый день через ее руки проходили люди, пострадавшие в дорожных авариях, а теперь еще погиб муж. Она знала, что навсегда утратила безоглядное доверие к жизни, и Билл ощущал то же самое. Его дочь упала на лыжный склон в самый обычный день и вернулась домой в инвалидной коляске. С этой мыслью тяжело свыкнуться, эту травму невозможно излечить – не только Лили, но и Биллу. Она знала это по себе. Тим повез Джимми в боулинг и погиб. Жизнь непредсказуема. Судьба неумолима.
   – Может быть, поужинаете со мной и сегодня, или я слишком многого прошу? – широко улыбнулся он, когда они подъехали к отелю.
   Он был приятным собеседником, и два вечера подряд в его обществе не были ей в тягость. И потом, у них была неисчерпаемая тема для разговоров – его проект.
   – С удовольствием.
   – Отлично. Тогда давайте в половине восьмого. Завтра у вас вылет рано утром.
   Это действительно было так, и ей хотелось лечь спать пораньше.
   На этот раз он повел ее в популярный стейк-хаус. Там было оживленно, шумно, много молодых людей и пожилых ковбоев. Обстановка способствовала отдыху и сытному ужину. Билл часто бывал здесь, и Лили тоже любила это место, когда была маленькой.
   Разговор снова зашел о центре и четырех кандидатах, отобранных утром. А потом Джесси каким-то образом подтолкнула его к воспоминаниям о молодости в шахтерском городке, и он рассказал о тамошней крайней бедности, о смерти шахтеров, в том числе его отца и брата, и о том, как он бежал в большой город и заработал себе состояние. Джесси с самого начала чувствовала в нем склонность к риску – у Лили она тоже была. Девочка обожала скоростной спуск, была одержима им, а что это такое, как не риск в чистом виде? Они оба сошлись на том, что он запросто мог забить на свои мечты, стать шахтером, и его жизнь сложилась бы совершенно иначе.
   – В таком случае сейчас я, пожалуй, уже сдох бы, – констатировал он.
   – И очень жаль, если так, – искренне сказала она. – Подумайте о том, какое хорошее дело вы сейчас затеяли.
   Сама того не сознавая, она восхищалась им. Во многих отношениях он был сильной личностью – окончательно уяснив для себя, что дочь больше не будет ходить, он смог взглянуть фактам в лицо и превратить их в благо для других. Порой он бывал неотесанным и грубоватым, как тогда, в самом начале, когда взъярился на нее, но мужества ему было не занимать. То был лев, защищавший своего детеныша, и она считала это доблестью, а не пороком.
   Они проговорили весь вечер, а потом он отвез ее в отель, поблагодарил за приезд и пожелал хорошего пути. Он вышел из машины, чтобы попрощаться с ней за руку, и она почувствовала, как он что-то сунул в карман ее жакета. Она ничего не сказала, а в номере достала из кармана конверт, на котором значилось ее имя. В конверте лежал чек и записка. «Джесси, спасибо, что приехали, – говорилось в ней. – Без вашей помощи я бы не справился. Я знаю, что вы отказались бы, – это вашим детям. С приветом, Билл и Лили». Он был великодушным человеком, а кроме того, понимал, что любой хирург выставил бы ему счет за консультацию. Сумма была не сверхразумная, но приличная, и она была тронута. Перед отходом ко сну она отправила ему имейл с благодарностью. Она написала, что дети обрадуются, и деньги в самом деле будут кстати. Что поездка получилась очень продуктивной, и что рассказ о его юности ее впечатлил. Что он – замечательный человек, который трудом заработал себе состояние и использует его во благо. Что он – отличный отец и хороший друг. И что она рада, что приехала.
   Утром в понедельник она рассказала Бену, как провела время в Денвере, чем занимается Билл, как выглядит место и какие программы он задумал.
   – Это будет нечто фантастическое, – сказала она.
   – Значит, ты согласишься на должность главврача? – осведомился Бен.
   Все это время он гадал, сможет ли Билл уговорить ее во время поездки, но она покачала головой.
   – Не могу. Тебе это известно. И ты без меня тут пропадешь, – поддела она его, а он явно огорчился.
   – А я по-прежнему считаю, что тебе следует согласиться. Ты упускаешь классную возможность, Джесс.
   – Иногда ради детей приходится идти на жертвы, – философски заметила она. – Срывать их с насиженного места будет жестоко, особенно после смерти отца.
   – А разве упустить такую работу не жестоко по отношению к тебе? – упрямо возразил Бен, надеясь убедить ее.
   – Даже не пытайся от меня избавиться. Мое место здесь, а не в Денвере.
   – Ты достойна нового шанса в жизни и интересной работы. Проходя мимо твоего дома, я всякий раз впадаю в хандру. Отсутствие Тима – это единственное, что ты там чувствуешь. И твоим детям это тоже не на пользу.
   – Переезд – это еще хуже. Поверь мне. Я знаю, – твердо сказала Джесси и пошла в смотровую, где ее ждал первый пациент.
   А Бен пошел проверить женщину с переломом бедренной кости, которую он оперировал в выходные. Он сочувствовал Джесси, в последнее время ей сильно доставалось. Но одно он уяснил твердо: она была очень упрямой, и, как ни уговаривай, ничего не заставит ее согласиться на работу в Денвере. Она твердо решила сохранить верность дому и той жизни, которая была у них с Тимом.

Глава 18

   Проблемы с комитетом по планированию все тянулись – Джо терпеливо боролся, умолял, ходатайствовал, стимулировал, улещивал, аргументировал и обольщал. Место будущего центра не предназначалось для лечебных учреждений, и комитет категорически отказывался выдавать необходимые разрешения. Наконец Джо пригласил на ланч руководителя комитета и объяснил ситуацию, а именно что они намерены создать и как это поможет многим детям и молодым людям.
   – Взгляните на проблему под таким углом: изначально место предназначалось для спа, и мы в принципе создаем то же самое. Время пребывания – несколько недель или месяцев, отдых, купание, массаж, релаксация, занятия спортом. Речь не идет о медицинском учреждении как таковом. Можем назвать это детским спа.
   Джо был готов обозвать их детище как угодно, лишь бы помогло. Чиновник недоуменно посмотрел на него и захохотал.
   – Ну, вы и хитрец, Джо Генри, – заметил он. – Но после ваших бесконечных звонков, пламенных речей о детях и весьма приличного ланча мне остается одно – сдаться. Будут вам разрешения. Вы их заслужили.
   И с этими словами он, все еще посмеиваясь, похлопал Джо по плечу и удалился.
   Джо сразу позвонил Биллу и сообщил хорошую новость.
   – Ты просто гений, – сказал Билл. – Не знаю, как тебе это удалось, но подозреваю, что ты просто взял его измором. Слава богу. – И он нажал отбой.
   Джо умел добиваться своего. У него не было осечек. Он знал подход к людям и во имя правого дела всегда шел до конца. Он был воплощенная добродетель и честность. Когда Джо позвонил, Билл говорил с Джесси по другой линии – она рассказывала ему о проведенных собеседованиях. Двоих кандидатов она забраковала, а других двоих советовала взять на работу: помощника по административным вопросам в аналогичном учреждении другого штата и высококвалифицированного физиотерапевта с фантастическими рекомендациями, который по телефону произвел на нее отличное впечатление. Оба были готовы приступить к работе ближе к концу года после переезда в Денвер.
   – Кстати, мне звонил Джо по второй линии, – сказал Билл. – Районирование согласовано, и разрешения у нас в кармане. Мистер Фокус-Покус совершил чудо. Процесс пошел.
   На следующий день у Джо была встреча с руководством Крейга. Он объяснил суть проекта и предложил обмениваться программами, чтобы пациенты клиники могли пользоваться возможностями «Лилии», а центр, в свою очередь, мог направлять детей на занятия и тренинги в Крейге. Такой подход исключал конкуренцию и делал их союзниками. Руководство клиники инициативу поддержало, чему Билл также страшно обрадовался.
   А в следующие выходные Кэрол снова приехала их консультировать. Джесси составила большой список вопросов и предложений, который отправила Биллу по электронной почте, и предложила обсудить его с Кэрол. В основном вопросы касались планов лечения, физиотерапевтов и количества врачей в штате, а также кураторов, в том числе по программе взаимной поддержки, и того, как они будут работать с группами. Тонкостей была масса, и Билл узнавал о работе реабилитационного учреждения много такого, что он даже представить себе не мог. Теперь все разрешения были получены, строительство шло полным ходом, и Стив Джансен каждый день пропадал на объекте.
   Приехав в центр, Кэрол изумилась тому, насколько там все кипело. Несмотря на субботу, рабочие трудились вовсю. Они перестраивали ванные комнаты под нужды пациентов с ограниченными возможностями.
   – У вас тут все растет как на дрожжах, – сказала она Биллу и Джо.
   За время ее отсутствия в центре уже произошли перемены.
   И Билл собрал очередную пачку резюме ей и Джесси для ознакомления, но главврача по-прежнему не было, и Билла это беспокоило. Он хотел, чтобы этот пост занимал нейрохирург. Это придало бы им солидности и по формальным критериям было правильно. Но подходящая кандидатура пока не попадалась.
   А Джо, гуляя с Кэрол по территории, рассказывал о своих злоключениях в комитете по планированию. День был по-весеннему прекрасен.
   – Вы хорошо выглядите, – сказал он ей, когда они на несколько минут присели на садовую скамейку, оставшуюся здесь еще с поры спа.
   – Спасибо. И чувствую себя хорошо. – Она улыбнулась. – Гораздо лучше, чем прошлой весной.
   Тогда лечение у нее было в самом разгаре, и каждый день сулил тяжелые испытания.
   – Не представляю, как вы все это вынесли. – Он посмотрел на нее с восхищением.
   – Как все. Как Джесси, которой сейчас сильно достается. Думаю, без Тима они все чувствуют себя потерянными. Это пройдет, но очень не скоро. Пережить развод и то непросто, а тут такое…
   – Мне тоже тяжело далось расставание. И Карен выкинула такой финт, что остается только диву даваться. Думаю, после отъезда детей она слегка умом тронулась. А может, всегда такой была. Последние годы мы с ней, пожалуй, толком и не разговаривали.
   – А мы разговаривали, только Дилан врал мне. У него весьма размытые представления о порядочности. Как ни стыдно признавать, но я совершила ошибку. Думала, что выхожу замуж за одного человека, а на деле оказалось, что за другого, причем не самого приятного.
   Она не жалела себя – просто констатировала факт.
   – А после развода у вас были отношения?
   – Нет, – она улыбнулась. – Я боролась за жизнь.
   – Но сейчас у вас все хорошо, – сказал он, намекая на очевидный вывод, что ей следует завязать отношения, но для нее все обстояло несколько сложнее.
   – Я не состою в отношениях, – просто сказала она, – и не хочу их. – Это она добавила, чтобы расставить все точки над i. – И вряд ли когда-нибудь стану. В прошлом году много всего произошло. Во мне и вне меня, физически и ментально. То, что от меня осталось, не хочет отношений.
   Проще было не сформулировать. Она не думала, что он приглашает ее на свидание, она считала его другом. Как Джесси и Билла. Они познакомились в трагических обстоятельствах и теперь стали друзьями. Кэрол не настолько хорошо знала Джо, но подозревала, что ему тоже досталось от жизни. У него был огромный запас сострадания, а так бывает с теми, кто многое испытал. Но в Денвере у него начиналась новая жизнь, и он снова смотрел на мир открытыми глазами. У Кэрол глаза были открыты, но мужчину она не высматривала. Ей было хорошо одной.
   – Вы слишком молоды, чтобы принимать такие решения, – тихо произнес Джо.
   – Отнюдь, мне тридцать восемь. Я была замужем. И потерпела неудачу. Детей иметь не могу. Причин для отношений у меня нет. – Ее ответ прозвучал очень взвешенно. – Мужчины моих лет хотят иметь детей. Разведенные уже ими обзавелись, но тогда они или козлы, или хотят еще детей. В любом случае это не мой вариант.
   – Не все разведенные мужчины козлы, – резонно сказал он.
   – Согласна, но многие – точно. Мне в основном они попадались. Выбор, который я сделала, меня устраивает. Если снова втягиваться в отношения, это породит проблемы, а мне они не нужны.
   Она выразилась обтекаемо, но про себя знала, что физическая близость потребует операции по восстановлению груди после двойной мастэктомии, а ей больше не хотелось ложиться под нож. В прошлом году она перенесла две серьезные операции. И показывать свое тело в его нынешнем виде – тоже. Это был только ее выбор. И тема слишком деликатная для обсуждения.
   – Можете поверить, мне так лучше.
   – Нет, это вы зря, – грустно сказал он.
   – Вовсе нет, – она улыбнулась. – Я жива. Этого достаточно. По крайней мере, пока. Если когда-нибудь я передумаю и захочу большего, так и будет.
   Она рассуждала о своем решении здраво, было видно, что оно ее устраивает.
   – А вы, Джо, с кем-нибудь встречаетесь?
   Ей тоже хотелось узнать его лучше. Он был умным, видным мужчиной и еще довольно молодым, чтобы строить отношения. Лет двадцать пять активной жизни у него было, а может, больше. Немалый срок, если коротать его одному. У Кэрол жизнь могла быть еще дольше, если здоровье не подведет, но физической близости ей ни с кем не хотелось.
   – Я только что переехал в Денвер и нашел квартиру. Сейчас обживаюсь. Пока у меня здесь мало знакомых, – просто сказал он. – Но мне здесь нравится. Это славный город. А от Нью-Йорка я устал.
   – Я иногда устаю от Бостона, особенно зимой, но свою работу люблю. Это очень важно. Мне нравилось в Калифорнии, когда мы там жили. Сейчас мне хочется больше путешествовать, – разоткровенничалась она. – Думаю этим летом поехать в Европу. Больше не хочу ничего откладывать. Я слишком долго это делала. В прошлом году я думала обо всем, что буду делать, когда поправлюсь. Сейчас я намерена все выполнить.
   Она улыбнулась ему и внезапно показалась ему очень молоденькой.
   – Я тоже вечно все откладывал. Так бывает, когда вкалываешь круглосуточно.
   – Не попадитесь в эту ловушку еще раз, – предостерегла она. – «Лилия» слопает вас целиком, если позволите. Но обещает превратиться в нечто фантастическое.
   Говоря это, она оживилась, потом улыбнулась ему и встала со скамьи.
   – Ну, поговорили по душам, и хватит. Пора возвращаться к делам.
   Она занялась раскладкой лечебных кабинетов, которую Билл должен был передать архитектору. Джо, как обычно, засел за телефон и принялся завязывать контакты в медицинских и муниципальных учреждениях. Билл знал, что лучшего пиарщика, чем он, было не найти. В конце дня Джо повез Кэрол в отель.
   – Может быть, поужинаем сегодня? – невзначай спросил он, когда она уже выходила из машины. Она повернулась и взглянула на него с легкой улыбкой. Теперь он был в курсе ее взглядов на отношения, и ей было с ним комфортно. Они могли быть друзьями.
   – С большим удовольствием.
   Тем вечером он повел ее в хороший рыбный ресторан, и они ели лобстера. Его доставили самолетом из штата Мэн, и вкус у него был изумительный. Разговор шел о студенческих годах, о ее работе в Стэнфорде, о растрате, положившей конец его бизнесу, и о партнере, угодившем в тюрьму. Они многое узнали друг о друге, и потом он отвез ее в отель, а она поблагодарила его за ужин. Утром она улетала, и ему было от этого грустно. Она была приятным собеседником, не строила планов, выкладывала карты на стол и не играла в игры. Для него это было так непривычно. Она казалась очень мудрой и уравновешенной. Нежелание строить отношения позволяло ей вести себя открыто и честно. Ей было нечего скрывать. Он сожалел, что она такая молодая и живет далеко. Ему было на двадцать лет больше, и иногда он чувствовал себя рядом с ней очень старым. Он видел гораздо больше. Но и она для молодой женщины пережила немало и была мудра не по годам. И эта мудрость досталась ей дорогой ценой.

   В конце мая Лили завершила курс реабилитации в клинике Крейга. О том, что она готова к выписке, Лили сказал куратор – это прозвучало так неожиданно, и поначалу она даже не хотела уезжать. Но в то же время она знала, что уже освоила все, что нужно. Просто ей было страшно возвращаться в настоящий мир. В Крейге она чувствовала себя защищенной. А в школе, куда ей предстояло вернуться, все будет иначе.
   Вечером за ужином она сказала Тедди, что в конце недели уезжает.
   – Как, уже? – обескураженно спросил он.
   – Я пробыла здесь три месяца, – напомнила она.
   – Другие по четыре живут, – печально заметил он, – а я – не первый год.
   Известие об ее отъезде сразило его наповал. За два года в клинике у него впервые появился такой друг, как она. Они изливали душу друг дружке и были неразлучны.
   – Я буду приезжать, – пообещала она.
   – Не будешь. Никто не приезжает. Ты будешь слишком занята.
   В его словах слышались боль и озлобленность.
   – Для тебя у меня всегда найдется время.
   Она говорила убежденно, и ему хотелось ей верить, но его переполняла печаль из-за мысли об ее отъезде.
   – Я буду заезжать к тебе после школы.
   Она нервничала из-за школы, но хотела закончить учебный год вместе со своим классом и прилагала к тому усилия. Она выполнила все письменные работы и заканчивала год с приличными оценками. Осенью она собиралась подавать заявления в колледжи.
   Тем вечером и все последующие вечера перед ее отъездом они слушали музыку в ее комнате. Лили поблагодарила всех инструкторов, вместе с Филом разработала программу тренировок и пообещала навещать его. Благодаря ему в ее жизни снова были лыжи. Она заверила его, что возобновит тренировки к Паралимпийским играм, как только ляжет снег. Фил сказал, что планирует быть на них. Игры проводились в Аспене, что было удобно для всех, проживающих в Денвере, включая Тедди. Он уже начал тренировки по регби под руководством Фила.
   День отъезда наступил слишком быстро, покидать Тедди ей было мучительно. Лили пообещала навестить его на следующий день. Когда она уезжала, оба плакали. Она подарила ему все свои диски за исключением девчачьих, которые ему были не нужны. Кое-что из ее музыкальных пристрастий он считал отстоем, но остальное ему нравилось.
   – Вечером позвоню, – прошептала она, обнимая его, а потом он стремительно поехал прочь. Ему не хотелось видеть, как она садится в машину и уезжает.
   Когда они были в пути, от него пришло сообщение: «Буду любить тебя вечно, даже если ты никогда не вернешься. Т.». Прочитав его, Лили заплакала. Тедди думал, что она больше не появится в клинике, но он ошибался. Она не оставит его, как это сделали родители. Она притихла и всю дорогу думала о нем.
   – Ты в порядке? – спросил отец, и Лили кивнула, хотя это было не так. Она ощущала себя предательницей – бросила Тедди и возвращается домой.
   В машине было полно ее вещей и всякой всячины, которой она «обросла» в Крейге, – постеров, пледов, подушек, дисков, еще имелся CD-плеер, компьютер и плюшевый мишка. Кое-что, но далеко не все отец увез домой накануне. Стив сдержал слово. Все переделки были завершены, лифт функционировал, кухня и ее ванная были готовы, рабочих и след простыл. Билл отпер дверь, Лили заехала в дом, а он ждал и гадал, заметит ли она все перемены. В холле она поднялась по пандусу рядом со ступеньками, с довольным видом развернулась и покатила на кухню. Она отсутствовала дома три месяца. До окончания ремонта отец держал все в тайне, и сейчас ей казалось, что она не была здесь тысячу лет. При виде кухни она ахнула. Все выглядело идеально, ей по росту и в полной досягаемости. Она повернулась к отцу и медленно улыбнулась.
   – Это невероятно. Я могу всем пользоваться.
   На ее лице читалось изумление. Кухня уменьшилась и стала ей впору. Плита, раковина, шкафы – все-все.
   – В этом состоял весь замысел, – просиял он. – И смотрится хорошо, согласись?
   – Потрясающе.
   Кухня выглядела лучше, чем прежде, и значительно более высокотехнологично.
   – Я так рад, что тебе нравится. Теперь пойдем наверх.
   Ему хотелось, чтобы она увидела остальное. Следом за ним она проехала к лифту, который он открыл для нее, хотя Лили могла бы справиться сама, и она заехала внутрь. Он был довольно просторный и открывал обзор во все стороны, и, помимо коляски, в нем могли запросто поместиться два человека. На втором этаже лифт остановился, и Лили поехала в свою комнату. Здесь все было такое родное. Ей хотелось забраться на кровать и просто лежать, глядя по сторонам, но сначала она по настоянию отца заглянула в гардеробную – и там тоже все было ей по росту. Она легко везде дотягивалась, чтобы доставать вещи с верхних полок и высокой перекладины, имелись специальные захваты, а все остальное было в пределах досягаемости, без лишней натуги. В гардеробной Лили провела пять минут, все проверила и появилась оттуда с широкой улыбкой. Теперь проблем с одеванием у нее не предвиделось.
   Затем она направилась в ванную и при виде красоты из розового мрамора, которую создал для нее Стив, захлопала в ладоши. Такой элегантной ванной, изобилующей всевозможными приспособлениями, Лили никогда не видела. Она могла принимать душ или ванну, по желанию, имела доступ к раковине и к унитазу. Везде имелись поручни, которые были ей необходимы, и стояли ее туалетные принадлежности.
   – Я самая счастливая девушка на свете, – тихо сказала она, а отец покачал головой.
   – А я – самый счастливый отец, потому что ты дома.
   Билл наклонился и поцеловал ее, а она объявила, что примет ванну и переоденется. А потом он захотел отвезти ее в «Лилию». Он ждал этой возможности несколько месяцев и наконец был готов все ей показать. Там пока шли строительные работы, они будут продолжаться еще долгое время, но территория была по возможности расчищена, и все, что оставалось от прежнего владельца, убрано.
   Она приняла ванну и через полчаса спустилась на лифте в кухню, чтобы приготовить салат. Когда вошел отец, она со счастливым видом сидела в коляске за столом. Все получилось как нельзя лучше. Стив проделал грандиозную работу, и Лили все необыкновенно нравилось. Теперь дом был полностью переделан под нее, и это был самый роскошный подарок, который отец только мог ей сделать.
   Полчаса спустя они отправились в «Лилию», и там она просто потеряла дар речи. Все оказалось еще красивее, чем она представляла себе, и выглядело более завершенно. Он провел ее везде и рассказал обо всех планах. Показал ей макет и где будет находиться бассейн. Они побывали во всех зданиях и в спортзале. Она собственными глазами убедилась в том, какое чудесное место тут будет.
   – Я так горжусь тобой, папочка, – сказала она, обнимая его за шею.
   Она тесно прижалась к нему, а потом захотела еще раз проехаться по главным корпусам и на обратном пути попросила заехать в Крейг. Она знала, где найти Тедди. Он был занят рисованием. Когда она тихо подъехала сзади, он с сосредоточенным видом смотрел на холст.
   – Мне нравится, – тихо сказала она, и он повернулся к ней, сильно удивленный.
   – Ты приехала! – просиял он.
   – Я ведь обещала. У меня для тебя подарок.
   Она захватила для него из дома свой любимый диск, а еще купила два шоколадных батончика, которые он обожал, но в здешнем кафетерии они не продавались.
   – На следующей неделе ты должен приехать к нам на ужин и опробовать лифт. Папа установил его для меня. Теперь ты тоже можешь им пользоваться и приезжать в гости, когда захочешь.
   Тедди смотрел на нее и улыбался. Она приехала повидать его. А уехала всего несколько часов назад.
   – Я приеду завтра, – перед уходом пообещала она, и на этот раз он знал, что она сдержит свое слово. Он вернулся к работе над картиной, а по его лицу расплывалась широкая улыбка.

Глава 19

   В тот день, когда ей предстояло вернуться в школу, Лили проснулась рано. Она была взволнована и в то же время испугана – при мысли о встрече со старыми друзьями у нее сводило живот. Она ощущала себя иной, не такой, как они. Потеряв способность двигаться, она сразу стала изгоем. Ее жалели, но как реагировать, не знали. И никто не знал, когда она придет в школу, – прошел слух, что она больше не вернется. Лили чувствовала себя всеми забытой, и от этого ей было больно. Она выплакивала свою обиду Тедди и разговаривала об этом с куратором. Она считала их друзьями. Но теперь даже Вероника относилась к ней по-другому и за месяц не прислала ни одного сообщения. А сейчас Лили предстояло учиться с ними в одном классе, точно ничего не произошло, только она была в инвалидной коляске. Билл предложил перевести ее на домашнее обучение, но она отказалась. Она хотела жить нормальной жизнью и посещать школу, как все. Она не хотела становиться инвалидом, прикованным к дому, она научилась сама справляться со своими проблемами в магазинах, библиотеках, общественном транспорте. Она не нуждалась в посторонней помощи. Но школа представлялась ей минным полем и внушала ужас. Перед выходом из дома она дважды написала Тедди. В ответ он посоветовал «подобрать сопли и быть мужчиной» – и рассмешил ее.
   Когда Билл спустился к завтраку, Лили уже сидела на кухне, уставившись в миску с хлопьями из отрубей. Она их ненавидела, но в них содержалась клетчатка – непременный компонент ее рациона. Придерживаться правильного питания ее тоже научили в клинике. Лили подняла на отца унылые глаза.
   – А что с лицом? – забеспокоился Билл. – Плохо спала? Что-то стряслось?
   На ней были джинсы, розовая футболка и розовые «конверсы». Темные волосы были идеально причесаны. Это был ее обычный школьный вид, за исключением коляски, которая все меняла.
   – Ты хорошо себя чувствуешь?
   – Да, я в порядке, – сказала она, но как-то неубедительно.
   – Это из-за школы? – спросил он, и она кивнула. – Так я и думал. Можешь не ходить, ты же знаешь. Будешь заниматься с репетитором.
   – Не хочу. Я должна и пойду.
   Она уже пропустила пять месяцев и, если намерена через год поступить в колледж, больше не вправе терять ни минуты. Она из кожи вон лезла, чтобы не отстать от класса. Отец переживал за нее, хотел уберечь, но в клинике были другие установки. Ей дали все необходимые навыки, чтобы жить нормальной жизнью и заново освоиться в мире, и теперь Лили предстояло их использовать.
   – Просто от них давно ничего не слышно. Не могу представить, как мы встретимся. – В ее глазах была тоска, и у него сжалось сердце. – Вот бы Тедди был со мной.
   За три месяца они очень сблизились – их дружба родилась из суровых испытаний и была на всю жизнь.
   С Тедди у нее было гораздо больше общего, чем со старыми друзьями. Лили казалось, что все они, и прежде всего Вероника, бросили ее. Они были знакомы всю жизнь и считались лучшими подругами. Очевидно, не настолько, чтобы навещать в клинике или просто оставаться на связи и интересоваться делами Лили. Вероника вела себя так, словно ничего не случилось, – взглянуть в глаза правде было выше ее сил. И при мысли столкнуться с Джереми Лили тоже становилось не по себе. После разрыва накануне поездки в клинику от него не было ни слуху ни духу. И теперь Лили предстояло встретиться с ними на их территории, после того как они несколько месяцев не вспоминали о ней. Она чувствовала и боль, и обиду, и все это отражалось в ее глазах.
   Билл налил себе кофе и приготовил им обоим тосты. В переоборудованной кухне стояла новая кофемашина – Лили уже опробовала и оценила ее. Она была в восторге от всех преобразований и, когда пришло время отправляться в школу, с тоской посмотрела на отца. Она молча поднялась к себе на лифте, надела куртку и взяла в спальне учебники. Их она положила в джинсовый рюкзак, который повесила на спинку коляски, и надела перчатки без пальцев, чтобы не травмировать руки о колеса. В Крейге все прикалывались над ней, потому что ее митенки были от «Шанель».
   Вслед за отцом она спустилась по пандусу и подъехала к машине. Она сама открыла дверь и перебралась на переднее сиденье, а Билл сложил коляску и сунул ее в багажник. Потом Лили включила любимую радиостанцию, чтобы в голову не лезли разные мысли. Поездка была самой обычной, как тысячу раз прежде, если не считать того, что лежало в багажнике. К удивлению отца, Лили попросила высадить ее за полквартала от школы.
   – Не глупи. Давай я довезу тебя до школы.
   У него был встревоженный вид, он хотел убедиться, что она благополучно заедет в здание.
   – Я должна сама, – упорствовала она.
   Против своей воли он уступил – припарковался и достал из багажника коляску. Она перебралась в нее и посмотрела на него испуганными глазами.
   – Обещаю, папочка, все будет в порядке.
   – Я знаю. И легче, чем тебе кажется.
   Ни он, ни она в это не верили, но оба делали вид, когда она поехала в сторону школы. Она сказала, что в конце дня, когда будет готова ехать домой, позвонит ему.
   Мимо нее спешили ученики на пару классов младше – кое-кого из них она узнала. Большинство старшеклассников приезжали на машинах. Никто не сказал ей ни слова, когда она въехала в ворота и поднялась к знакомой двери. Там она остановилась на минуту и отправила сообщение Тедди, надеясь придать себе мужества, перед тем как пересечь порог.
   «Мне до усрачки страшно», – написала она.
   «Так забей на них болт, если не догоняют юмора», – тотчас пришло в ответ. Она рассмеялась и, подняв глаза, увидела преподавателя, который дежурил на входе в школу – следил за порядком и проверял внешний вид учащихся. Он сразу увидел Лили и подошел к ней поздороваться. Это был учитель физкультуры, и, насколько ей было известно, дежурить на входе ему предстояло целую неделю.
   – С возвращением, Лили. Мы по тебе скучали, – тепло сказал он, и она тотчас разглядела жалость в его глазах. А вот знай он, что последние два месяца она по три-четыре раза в неделю мчалась на лыжах с сумасшедшей скоростью, разве стал бы он ее жалеть, сразу подумалось ей.
   – Спасибо, мистер Либовитц, – вежливо сказала Лили и поехала дальше. Она уже увидела кое-кого из знакомых. В школе было шестьсот учащихся, из которых в одно время в ней учились сто шестьдесят, и сейчас кругом были знакомые лица. Взгляды были обращены поверх или мимо нее, а потом, заметив ее в кресле, ребята оборачивались. Кто-то махал ей, другие улыбались, но никто не подходил. Можно подумать, она была заразной, или они просто не знали, что сказать. «Привет… как дела… жаль, что ты больше не можешь ходить». Лили знала, что первый урок у нее на первом этаже. Попасть в класс не составляло проблем, а дальше придется пользоваться лифтом. Хорошо, что в школе он был.
   Директриса вышла из своего кабинета, когда Лили проезжала мимо, и устремилась следом. В водовороте учащихся, спешащих на уроки, Лили передвигалась по возможности быстро и в то же время опасалась врезаться в кого-нибудь и выглядеть идиоткой. Внутри она дрожала, хотя по ней это было не видно.
   – Здравствуй, Лили. С возвращением! – с теплой улыбкой обратилась к ней директриса мисс Дэвис, и Лили пришлось затормозить посреди коридора. Останавливаться она не хотела, но выбора не было, и сейчас ей казалось, что все взгляды были обращены на нее.
   – Большое спасибо.
   – Мы так рады, что ты снова с нами!
   Директриса говорила от себя, потому что все это время Лили никто не интересовался. Вскоре после травмы она получила открытку от лица всех преподавателей, а потом в Крейг отправляли для нее задания, и на этом все. О ней напрочь забыли, и сейчас она чувствовала это, несмотря на радушную улыбку мисс Дэвис, которая выглядела фальшивой.
   – Спасибо. Мне пора на урок.
   Тут как раз зазвенел звонок, и Лили устремилась в класс. Первой была история, и Лили уже сдала письменную работу до назначенного срока. Она полностью догнала программу. Историю преподавала прошлогодняя выпускница Дьюкского университета, которая работала в школе относительно недавно. Лили проучилась у нее недолго, но она ей нравилась. Ее звали Барбара Бейли. У нее была копна рыжих волос, а еще она и летом, и зимой носила сабо.
   Когда Лили заехала в класс, мисс Бейли кивнула ей и подошла как ни в чем не бывало.
   – Ты где предпочитаешь сидеть – впереди, сзади или по центру? – спросила она, точно они виделись накануне.
   Лили это оценила, потому что так она чувствовала себя нормальным человеком, а не марсианкой в инвалидной коляске. Мисс Бейли разговаривала с ней не как с увечной, и это было здорово и круто. Директриса, судя по тону во время разговора, считала Лили инвалидом, а мисс Бейли – нет.
   – Сзади, – тихо произнесла Лили, и преподавательница отправилась к себе за стол ждать, когда соберется весь класс и можно будет начать урок. Лили заняла место в конце центрального ряда и посмотрела в окно. В школу спешили опоздавшие, Вероника смеялась с двумя парнями, тоже из горнолыжной команды. Школа лояльно относилась к посещаемости «олимпийцев», у которых были тренировки, сборы, соревнования, и смотрела на их пропуски сквозь пальцы. Вероника даже не поинтересовалась, когда Лили придет в школу, а могла бы облегчить ей возвращение своим присутствием. Лили знала, что теперь, когда она выбыла из команды, Вероника стала звездой и вероятной претенденткой на золотую медаль. Это было трудно принять, но Лили не держала на нее зла. Хуже было то, что в ее жизни не осталось места для Лили. Это был сокрушительный удар.
   На уроке речь шла об индустриализации Америки. Тема была скучной, Лили старалась слушать, но постоянно отвлекалась, смотрела в окно и ждала звонка. Мисс Бейли писала на доске, а затем повернулась и посмотрела Лили прямо в глаза.
   – Лили, ты согласна? Хочешь что-нибудь добавить?
   Под прицелом глаз мисс Бейли Лили покраснела и смутилась.
   – Извините… я прослушала.
   – Пожалуйста, пососредоточеннее. Знаю, тема скучновата, но давайте соберемся. Конец года уже не за горами, – напомнила она, обводя глазами класс.
   Все сидели, развалившись на стульях, с кислым видом. Мисс Бейли пожурила Лили, но, стоило ей отвернуться, и Лили улыбнулась. Ее порадовало, что преподавательница не дала ей спуску и не сочла нужным делать поблажки. Для нее Лили была такой же, как все. Это было так здорово, что Лили захотелось ее обнять. Парень, сидевший впереди, обернулся, притворно зевнув и как бы говоря «ну, полный отстой!», и Лили с трудом удержалась от смеха. Наконец раздался звонок, и урок был окончен. Выезжая из класса, Лили улыбнулась учительнице, и та улыбнулась в ответ, собирая со стола бумаги.
   В коридоре к Лили подошли три девушки, которых она хорошо знала, и защебетали о том, как здорово, что она вернулась. Лили не стала говорить, что с января от них не было ни звука, – она запретила себе расстраиваться, но про себя этот факт отметила.
   – Классные перчатки, – сказала одна из них, увидев на них зеркальные символы «С». Ногти у Лили были покрашены розовым лаком, подаренным Кэрол. Она выглядела прелестно, как всегда, только сидела в инвалидной коляске. Она придерживалась здорового питания и при своем сидячем образе жизни не только не поправилась, но даже стала стройнее, а благодаря занятиям с Филом верхняя часть ее тела выглядела крепкой и подтянутой.
   – Здорово, что ты вернулась, Лили, – вроде бы искренне сказала другая и стыдливо опустила глаза. – Прости, что не звонила. Я просто не знала, как реагировать и что сказать.
   – Понимаю. – Лили смутилась, но была тронута ее признанием. – Думаю, это действительно непросто.
   Она не знала, что еще добавить, чтобы снять неловкость.
   – Ты все это время была в Скво?
   – Нет, с февраля я была здесь, на реабилитации в клинике Крейга.
   Они могли не знать, что это за учреждение и чем там занимаются, – Лили сама узнала о его существовании, только когда попала туда. Зато она сразу догадалась, что Вероника не сочла нужным сообщить в классе, где Лили находится, чтобы другие могли ее навестить. Возможно, не придала значения или всегда втайне завидовала ей.
   – Ты что, снова «чистая»?
   Проносившийся мимо высокий парень из баскетбольной команды затормозил при виде Лили. В первом полугодии они были в паре на лабораторных занятиях по химии. Он устроил взрыв, тем самым запоров их проект, а она так хохотала, что их выгнали из класса до конца дня. Его звали Уокер Блейк.
   – Кому ты заливаешь? – вопил он, глядя на улыбающуюся Лили. Они были друзьями, и он всегда ей нравился. – Я с самого начала знал, что у тебя проблемы с наркотой, еще когда ты устроила взрыв в лаборатории. В реабилитации, говоришь, была? Я не удивлен. На чем сидела – на герыче или на мете?
   – Это не я устроила взрыв! А ты, придурок! – рассмеялась она, и всем сразу стало легче.
   – Вот не надо тут ля-ля! Я видел, как ты сыпала все подряд явно с намерением поднять школу на воздух. Ладно, расскажи нам, чем ты занималась на реабилитации. Курила крэк? Я сразу смекнул, что к чему, как только услышал, что ты на реабилитации. Смотрю, ты и тележкой для нычек обзавелась, но меня не проведешь, я тебя насквозь вижу!
   Он улыбался во весь рот, искренне радуясь ей, и она была благодарна ему за то, что разрядил обстановку.
   – Ну так что же ты поделывала, пока мы тут весь год задницы надрывали?
   – Скажем так, – улыбнулась она, – я каталась на лыжах.
   Услышав это, он округлил глаза и решил, что она тоже прикалывается. Было видно, что он ей не поверил.
   – Я не шучу. На монолыже в Винтер-Парке. И знаешь, это классно.
   Остальные слушали с интересом. Уокер был отменным лыжником. Когда-то они вместе ходили в походы со школьным лыжным клубом – это было до того, как она вошла в олимпийскую сборную и стала настолько загруженной, что уже не успевала кататься со старыми друзьями.
   – Я готовлюсь к Паралимпийским играм, – гордо сказала она, и Уокер покачал головой, не веря своим ушам и восхищаясь.
   – Ты ненормальная, – сказал он. Он всегда восхищался ею и был рад, что она отлично выглядит. Узнав о травме, он переживал о том, насколько все серьезно, но никто ничего толком о ней не знал.
   – Если хочешь, как-нибудь съездим на гору вместе. Хочу увидеть своими глазами. – Тут зазвенел звонок, и все поспешили по классам. – Что у тебя сейчас?
   – Математика, – скривилась она. Этот предмет ей нравился меньше всего.
   – А у меня химия – без тебя, слава богу, – сказал Уокер, и она засмеялась. – Увидимся на ланче.
   И он умчался. Он не стал предлагать ей помочь отнести учебники, покатить коляску, довезти до лифта, и она была благодарна ему, что он вел себя с ней как обычно, без церемоний.
   Лили сама поднялась на лифте и после двух уроков математики, которые, как всегда, дались ей с трудом, отправилась на ланч в кафетерий, где оказалась в центре внимания. Одна из девушек принесла ей поднос, хотя Лили и сама могла бы отвезти его на коленях, но помощь ей не помешала. Уокер снова подвалил с приколами, другие ребята подходили поздороваться – к их удивлению, она совсем не так сильно изменилась, просто не могла ходить, но справлялась отлично. И наконец, в середине ланча объявилась Вероника, обняла ее и стала разыгрывать из себя лучшую подругу. Лили держалась с ней холодно, но конфликт ей был не нужен, поэтому она ничего не сказала.
   Остаток дня прошел без происшествий. Когда закончился последний урок, она позвонила отцу и стала дожидаться его перед школой. Никто из ребят не обращал на нее внимания – она снова была одной из них, только в инвалидной коляске. Худшее было позади, она пережила первый день и предвкушала возвращение домой. Сегодня ей много задали на дом. Никто не делал ей поблажек, да ей и не нужно было. Она по-прежнему расстраивалась из-за Вероники, но это продолжалось последние четыре месяца. Вероника просто не могла привыкнуть к тому, что произошло с Лили. Это не укладывалось у нее в голове. В клинике Лили объяснили, что некоторые люди просто не способны воспринимать подобные факты, и Вероника была именно из их числа. Лили это печалило, но она знала, что у нее появятся новые друзья, и такие люди, как Уокер Блейк, будут этому способствовать.
   Ожидая отца, Лили отправила сообщение Тедди со словами, что все прошло хорошо. Она устала и уже собиралась написать ему, что у нее много домашней работы и она приедет завтра, но тут вспомнила, что именно под этим предлогом друзья отделывались от нее последние месяцы, и не стала. А когда приехал отец, она попросила его заехать в Крейг. Она купила Тедди пиццу и смузи и обнаружила его в компьютерном классе. Он был настоящим компьютерным гением и увлекался, в частности, цифровой живописью. Когда она появилась, он как раз заканчивал картину.
   – Ну что, для первого школьного дня вид у тебя нормальный. – Он улыбнулся и про себя подумал, что на самом деле она выглядит классно. – Значит, хорошо все прошло?
   – Неплохо. На математике я облажалась, а на истории прослушала вопрос, витая в облаках, и мисс Бейли посоветовала мне быть сосредоточеннее. Еще у меня домашней работы на десять часов и завтра тест по математике, но я все равно решила заскочить, чтобы хотя бы обнять тебя.
   Она положила коробку с пиццей ему на колени, а смузи приткнула в угол коляски. Он улыбнулся.
   – Никто в той песочнице не швырял тебе в глаза песком? – поинтересовался он.
   – Нет. Я все ждала, но они довольно быстро привыкли к коляске.
   – А как Вероника?
   В его голосе слышалась обеспокоенность. Он знал, сколько та значила для Лили и как велико было ее разочарование.
   – Фейк. Бросилась мне на шею в столовой, и больше я ее не видела. – Она пожала плечами. – Я скучала по тебе.
   – Я тоже. По вечерам без тебя тут такой отстой. От скуки я играл в дартс с парнем, который ржет как конь и все время трещит о больших буферах своей подружки.
   Парень, о котором он говорил, когда-то был в школьной команде по прыжкам в воду и получил такую же травму, как Тедди. Они оба на дух его не выносили, но игра в дартс позволяла скоротать время в отсутствие Лили.
   – Я наберу тебе, когда разделаюсь с домашкой, – пообещала она и, обняв его на прощание, уехала. И Тедди уже не сомневался, что так будет. А Лили поспешила домой. Близился конец учебного года, и ей предстояла уйма дел, включая аттестационную работу. Школа – это ад, думала она, но иногда, местами, – рай.

Глава 20

   За последний месяц в школе Лили получила приличные оценки – пусть не такие хорошие, как обычно, но она по-прежнему входила в тройку лучших учеников, несмотря на количество пропущенных уроков. В последнюю субботу перед концом учебного года состоялся вечер, на который Лили пригласил Уокер Блейк. У него была девушка, но она не возражала, чтобы он пошел с Лили, и в любом случае они много танцевали вдвоем. Это был бал старшеклассников, куда Лили не планировала идти, но Уокер ее уговорил, и она отлично провела время. Она поболтала со всеми знакомыми, посидела с диджеем и помогла выбирать музыку. Уокер пару раз покружил ее по танцполу, так что у нее закружилась голова и, не успей он подхватить Лили, она бы выпала из коляски. В какой-то момент она увидела Веронику с новым бойфрендом, но та притворилась, что не заметила Лили, и подходить не стала. Находиться на балу в инвалидной коляске было странно, и вместе с тем Лили на удивление хорошо провела время. Уокер был такой молодец, что пригласил ее, и на следующий день Лили обо всем рассказала Тедди.
   – Жаль, что я не могу ходить в школу, – грустно произнес он.
   – Здесь ты узнаешь гораздо больше, – сказала Лили.
   Он постоянно читал – любил книги по искусству и биографии известных художников – и мечтал преподавать историю искусств. Осенью он хотел поступать в Денверский университет на отделение изобразительных искусств, а Лили, как прежде, планировала подавать заявления в колледжи Восточного побережья, но от обсуждения этой темы с отцом уклонялась.
   Почти все ее друзья летом работали. Некоторые девочки устроились вожатыми в детские лагеря, еще одна работала инструктором по плаванию, другая трудилась в конторе отца. Только у них с Тедди никакой работы не было. И отец был по уши загружен делами реабилитационного центра. Лили планировала больше бывать у Тедди в Крейге и получила разрешение пользоваться тамошним бассейном. Она подумывала заняться подводным плаванием. Когда с начала каникул прошла неделя, Билл огорошил ее предложением ненадолго слетать вместе с ним в Лондон. Он снова арендовал чартерный бизнес-джет, чтобы ей было комфортно. В клинике у Лили был тренинг по путешествиям без барьеров, в частности самолетом, и она могла лететь обычным рейсом, но отец заупрямился. Бизнес-джет бы роскошью, которую он мог и хотел себе позволить.
   – Ну что, составишь мне компанию? – с загадочным видом осведомился он.
   – А зачем тебе туда?
   Она до сих пор помнила тот злополучный визит в «Хэрродз», но теперь знала, как вести себя в подобной ситуации.
   – По делам. Если полечу один, то вернусь через несколько дней, а вдвоем мы можем задержаться дольше, хотя тут у меня дел невпроворот.
   – Я поеду, – сказала она, настраиваясь на приключенческий лад, и на следующий день поделилась новостью с Тедди.
   С концом учебного года все ее школьные приятели куда-то запропастились – многие уехали, другие были загружены делами. Без работы лето предвещало быть долгим и скучным, и поездка в Лондон была хорошей возможностью переключиться и развеяться. Лили всегда нравилось путешествовать с отцом.
   В Лондон они улетели через неделю и снова остановились в «Кларидже». Билл предложил взять для Лили помощницу, но она настояла на том, что будет справляться сама. У них был двухкомнатный люкс с гостиной, а ужинали они в «Баре Гарри» – клубе, членом которого Билл состоял. Для Лили это был первый выход в свет после травмы, и Билл порадовался тому, как ловко она маневрировала коляской и превосходно держалась. На ней было короткое черное платье, колготки и прелестные лодочки. Было тепло, оба получали удовольствие от вечера в шикарном клубе. На следующий день Лили отправилась в «Хэрродз» и другие любимые магазины и вернулась нагруженная покупками. Отец дал ей машину с водителем, а сам взял такси. Он поехал на аукцион «Кристис», что совсем не интересовало ее, зато Тедди наверняка пришлось бы по вкусу. Она обещала привезти ему открытки из Галереи Тейт и Музея Виктории и Альберта, которые он хотел использовать в коллаже. Она уже купила их в небольшом магазинчике возле отеля. Возвращаясь в номер с горой пакетов, которые нес посыльный, она выглядела торжествующе. Отец уже ожидал ее.
   – Ну как прошел твой день, можно не спрашивать, – рассмеялся он. – Подозреваю, что на тренингах по шопингу в Крейге ты была круглой отличницей. Я еще не банкрот?
   – Пока нет, – улыбнулась она, хотя определенный урон его кошельку был нанесен.
   Она оттянулась на полную катушку, справилась сама и очень этим гордилась. По сравнению с прошлым разом, когда она покинула магазин в слезах, ее толкали, игнорировали, а продавщицы откровенно ей грубили, этот день прошел на ура.
   – А как твой аукцион?
   – Очень успешно, – просиял улыбкой он. – Я приобрел то, что хотел. Мог бы сделать это по телефону из Денвера, но мне нечасто случается покупать подобные картины.
   На самом деле прежде он не покупал ничего столь дорогого и значимого, но это полотно было особенное.
   – Я подумал, что должен приехать сюда сам.
   И еще это был повод хорошо провести время с Лили.
   – Ты что-то купил?
   Он не говорил ей о том, что собирается купить картину, просто сказал, что в Лондоне у него дела. Не хотел, чтобы она расстраивалась, если ничего не выйдет.
   – Вот именно, – улыбнулся он и протянул ей фотографию.
   – О господи! Папа, ты купил это? – Она сразу узнала художника и его любимую тему. – Это подлинник?
   – Я надеюсь! – Его развеселил ее вид и заданный вопрос. – Подделка столько не стоит. Иначе я очень огорчусь.
   Но приобретение было сделано через «Кристис», и происхождение полотна не вызывало сомнений. Билл купил одну из «Кувшинок» Клода Моне. Не огромного размера, но вполне приличного и очень славную.
   – Я намерен повесить ее в холле «Лилии». Мне показалось, там она будет смотреться изумительно.
   Лили не сразу нашлась, что сказать.
   – Это невероятно.
   Она обвила его шею руками и прижалась к нему. Он тоже обнял ее. Проживи он еще сотню лет, и тогда не смог бы сказать, что сделал для нее достаточно. Он несказанно радовался тому, что картина ей тоже понравилась, и мечтал о том моменте, когда она украсит вход в «Лилию».
   Она сразу позвонила Тедди – в Денвере уже было утро.
   – Ты не поверишь, – выдохнула Лили, когда он ответил.
   – Неужели ты снова ходишь?
   Они частенько подкалывали друг друга подобным образом, потому что плыли в одной лодке.
   – Кончай дебильные шутки. Я серьезно. Папа только что купил на «Кристис» картину.
   Тедди периодически просматривал онлайн итоги крупных аукционов, а потом рассказывал об этом ей, впрочем, она гораздо меньше интересовалась этой темой. Но сегодня был особый случай.
   – И что же он прикупил? – немедленно полюбопытствовал Тедди.
   – Моне, – выдохнула она, точно речь шла о чем-то сакральном. Для Тедди именно так и было, и для нее теперь тоже, потому что картина принадлежала отцу и была куплена из-за нее.
   – Клода Моне? Да ты гонишь!
   Это было невозможно. В доме его родителей висели вполне приличные картины, но Моне ни у кого из его знакомых не было. Такие картины бывают только в музеях.
   – Это полотно из серии «Водяные лилии», и он хочет его повесить при входе в «Лилию». Ты не представляешь, какое оно красивое.
   – Сейчас гляну в инете. Я перезвоню.
   Она захихикала, когда он нажал отбой. Звонок раздался через пять минут.
   – Ни хрена себе! У меня нет слов!
   Тедди знал, что картина стоит сумасшедших денег, потому что сопровождалась пометкой «цена по запросу». Это означало, что баснословно дорого. Но ему хватало такта, чтобы не касаться этой стороны вопроса и рассуждать только о самой картине, которая была замечательной.
   – Я должен ее увидеть. – От волнения он едва дышал.
   – Приходи к нам в гости, когда вернемся, – и увидишь.
   Он еще не бывал в их доме. Последние недели Лили была загружена делами по школе и планировала приглашать его на ужин и больше общаться летом. Для этого требовалось арендовать спецмашину, оборудованную подъемником, потому что иначе его коляску с электроприводом было не погрузить. В силу этого он был не так мобилен, как Лили, чья коляска помешалась в багажник любой машины и была легкой, как перышко.
   Поговорив еще немного о картине, они попрощались, и Лили пошла поблагодарить отца за ее приобретение.
   – Для нас с тобой это нечто особенное, – с благоговением сказал он, зная, что когда-нибудь картина перейдет к Лили.
   Она станет украшением его поместья и хорошим вложением денег. Он сам не ожидал от себя подобной покупки и ни минуты о ней не жалел. Раскаяние транжиры было ему чуждо.
   Следующие два дня они ходили по магазинам, посетили Гайд-парк, обедали в ресторанах и перед отлетом забрали полотно из аукционного дома. Билл не хотел оставлять его в отеле – подобные ценности надо держать под замком и с охраной. Он уже договорился с дирекцией Музея изобразительных искусств Денвера, чтобы картину поместили в запасник, откуда потом ее перевезут в «Лилию». Он радовался возможности взять ее с собой в самолет и лично транспортировать домой. Для него и для Лили это была удивительная поездка.
   Дома она рассказала обо всем Тедди, и Билл, решив побаловать их обоих, арендовал в Крейге спецмашину с водителем и отвез их в музей посмотреть картину. Тедди долго разглядывал ее в безмолвном восхищении, а потом повернулся к Лили со слезами на глазах.
   – Это самое прекрасное из всего, что я видел, – потрясенно сказал он, и Билл был растроган его словами.
   Потом они повезли его к себе на ужин, и благодаря реконструкции, сделанной Биллом, Тедди смог осмотреть весь дом. Они с Лили послушали музыку в гостиной, а потом она приготовила ужин на кухне, в которой Тедди тоже чувствовал себя комфортно. Визит прошел настолько удачно, что тем летом Тедди стал частым гостем в их доме. Вдохновленный «Кувшинками», он написал свое полотно и подарил его Биллу в благодарность за гостеприимство. Эта картина могла бы составить честь любому художнику, не говоря уже о том, что была написана человеком, чьи руки были малоподвижны. Но при взгляде на нее такая мысль даже не приходила в голову.
   – Мы повесим ее в «Лилии», – сказал Билл, – там же, где Моне.
   Он был тронут подарком и впечатлен незаурядным талантом Тедди.
   Помимо Тедди тем летом к Лили пару раз, между разъездами, заглянул Уокер, а еще ее навестили девочки из класса. Время летело незаметно. В конце августа они с отцом на несколько дней съездили в Аспен и вернулись к началу учебного года. Лето прошло легко и вальяжно, работы в «Лилии» шли полным ходом, и благодаря Лили и ее отцу это было лучшее лето в жизни Тедди за последние два года. Теперь он был членом их семьи.

Глава 21

   Джесси хотела сопровождать Криса в Денвер и лично убедиться в том, как он поселится в кампусе, но остальных детей было не с кем оставить, а он утверждал, что отлично доберется сам. У нее кошки на душе скребли, она обещала навестить его, как только сможет. Биллу Томасу она сказала, что приедет в Денвер на консультации, когда дети пойдут в школу, и тогда же планировала проведать сына.
   В день отъезда она смотрела, как Крис грузит два чемодана, компьютер и лыжи, и он казался ей до боли взрослым. Его стереосистему и велосипед она отправила раньше экспресс-доставкой. Она снова чувствовала себя плохой матерью, но разорваться не могла, трое других требовали ее присутствия. Друзья, на которых их можно было бы оставить, были в турпоходе в Йосемитском парке. Джесси отвезла Криса в аэропорт Рино и крепко обняла на прощание.
   – Непременно позвони! Мне надо знать, как ты добрался.
   Она с трудом сдерживала слезы, и он тоже.
   – Все будет тип-топ, – заверил Крис.
   В этот момент он нестерпимо напоминал ей Тима.
   – Позвони сегодня же.
   – О'кей, о'кей.
   Джесси снова обняла его, и он исчез в двери самолета, следующего прямым рейсом до Денвера, а она с тяжелым сердцем поехала домой. Ее первенец покинул гнездо, и она не представляла себе, как теперь будет жить, не видя его каждый вечер. Когда она добралась до дома, он показался ей гробницей. У детей был похоронный вид, под стать ей. Хизер пялилась в телевизор, лежа на диване, Адам не клянчил приставку, а Джимми, стоило ей присесть, тотчас забрался ей на колени и обнял. Есть никому не хотелось. Она позвала их в кино, но все отказались, и вместо этого она принялась за стирку. Когда позвонил Билл Томас, она складывала белье, и голос у нее был унылый. Он сразу понял это.
   – Что-то случилось? – обеспокоился он, и она была тронута.
   – Да… нет… обычное дело. Мой старший только что уехал в колледж, и мы уже по нему скучаем. Без него в доме так тихо.
   Крис так много помогал ей с младшими, она знала, что ему приходилось нелегко, и теперь он по крайней мере отдохнет от обязанностей няньки и шофера. Она чувствовала себя виноватой, что так нагружала его весь год.
   – Дайте ему мой номер и скажите, чтобы позвонил мне, если ему что-нибудь понадобится, когда устроится, – сказал Билл. – Возможно, это подходящий момент, чтобы вы приехали сюда. Мне нужен ваш совет, Джесси. Последние недели дела у нас совсем не клеятся. Я не понимаю, как организовать медицинскую часть, и уже давно не вижу ни одного приличного резюме. Когда вы сможете приехать?
   Раньше они договаривались на начало сентября, и оно уже наступило. Она обрадовалась приглашению – для нее это был лишь повод повидать Криса.
   – Когда вам удобно. Нужно только предупредить Бена, чтобы прикрыл меня, и пристроить ребят. На следующей неделе они идут в школу. Крис уехал, поэтому я наняла бебиситтера, чтобы помогал мне с ребятами после школы, но он приступит к работе через пару недель. Он инструктор в лыжной школе и будет развозить детей.
   Хизер недавно получила ученическое удостоверение, но могла водить только в сопровождении взрослого, и Джесси не хотела, чтобы она возила мальчишек.
   – Может быть, договоримся на первые выходные, когда начнется школа, или на следующие, как вам удобно, и, пока вы здесь, сможете повидаться с сыном? Если хотите, можем поужинать всей компанией вместе с Лили. Это было бы замечательно.
   – Отлично. Я договорюсь с Беном, пристрою ребят и позвоню вам на этой неделе.
   – Отлично.
   В его голосе слышалось облегчение, и у нее, когда она нажала отбой, появилась перспектива.
   Крис позвонил вечером, когда разместился в общежитии и познакомился с соседями по комнате. Они отправились перекусить, а он задержался, чтобы сообщить ей, как устроился. Казалось, он так далеко и в одночасье повзрослел. Ей не верилось, что он уехал в колледж, и следующий день на работе она выглядела подавленной.
   – Выходные не задались? – спросил Бен, увидев выражение ее лица.
   – Крис уехал в Денвер.
   – Жаль.
   Он видел, что она очень расстроена.
   – Мне тоже. И зачем только дети вырастают? – с печальной улыбкой сказала она. – Да, кстати, Билл Томас хочет, чтобы в ближайшие две недели я снова приехала в Денвер для консультаций. Тебе в какие выходные будет удобно?
   Бена устраивал любой вариант, и в тот же день Джесси позвонила Биллу. Он обрадовался и сказал, что ее приезд совпадет с визитом Кэрол Андерс. Возможность увидеться с Кэрол привела Джесси в восторг: выходные обещали быть насыщенными, особенно если ей удастся провести время с Крисом. Она отправила ему сообщение о том, когда приезжает, и позвонила мамам друзей своих детей. К вечеру того же дня она обо всем договорилась.
   День отъезда прошел гладко. У нее была сумка с вещами, которые Крис забыл дома, в том числе одеяло, а она сунула туда фотографии других детей. Джимми нарисовал ему рисунок, который Джесси пообещала отвезти. Она отправилась в Рино прямо с работы, ребят должны были забрать из школы приглядывавшие за ними мамы. Когда она уходила, Бен многозначительно посмотрел на нее.
   – Я все-таки считаю, что тебе следует согласиться на эту работу, – сказал он, и Джесси засмеялась.
   – Брось, с меня консультаций хватит. А сейчас я еду к Крису.
   – Привет ему от меня, – сказал Бен.
   В аэропорт Джесси поехала на такси и успела на рейс до Денвера. Там она добралась до отеля на такси. Вечером у Криса была тренировка по баскетболу, и они договорились позавтракать вместе на следующий день, а после у нее была встреча с Биллом.
   Все прошло как по маслу. Криса она застала в общежитии, отдала сумку с вещами и познакомилась с его соседями, которые оказались очень славными. Потом они прогулялись по кампусу и позавтракали в ближайшем ресторане. Крис выглядел довольным и сказал, что здесь классно. Он с нетерпением ждал начала лыжного сезона, а пока занимался баскетболом и плаванием. Джесси подкинула его до учебного корпуса и пообещала заехать еще раз в воскресенье перед отъездом.
   Затем она отправилась на такси к Биллу, который уже ждал ее с планами, резюме и переделанным макетом и нуждался в ее советах по десятку вопросов. Они прямо на кухне приступили к работе и с головой ушли в архитектурный план, когда появилась Лили, желавшая перекусить. Она собиралась в Крейг навестить Тедди, а потом на школьную ярмарку разжиться программами и брошюрами для абитуриентов. Тедди тоже просил прихватить для него. Увидев Джесси, Лили обрадовалась – та тоже была рада ее видеть.
   – Отлично выглядишь, Лили, – сказала Джесси, когда они сделали перерыв на несколько минут. – Как тебе в выпускном классе?
   – Пока все хорошо. – Лили широко улыбнулась. – Еще не выгнали. Сегодня я еду на ярмарку абитуриентов.
   Билл молчал. Лили приготовила себе поесть, а они вернулись к работе. Вскоре она ушла, и тут Джесси, о чем-то подумав, посмотрела на Билла.
   – Как она сейчас передвигается?
   Вдалеке хлопнула дверь и послышался звук отъезжающей машины. Услышав ее вопрос, Билл как-то присмирел.
   – Я купил ей машину с ручным управлением. Она не захотела, чтобы я возил ее в школу. Да, я ее балую, но в этом есть смысл, и потом, ей нужна независимость. – При этих его словах Джесси улыбнулась. – Она самостоятельно укладывает коляску в машину, представляете? – гордо добавил он.
   – Передо мной вам не надо оправдываться. По-моему, это здорово. И Лили – очень ответственная девочка.
   – Я рад, что вы так считаете.
   Лили замечательно адаптировалась к своей ситуации, и усилия Билла очень тому способствовали. По мнению Джесси, он тоже сильно изменился в лучшую сторону с января, когда отказывался признавать случившееся. А сейчас он строил собственный реабилитационный центр. Она до сих пор этому поражалась.
   Днем они поехали взглянуть на «Лилию», изучили заметки и чертежи, и Джесси подсказала, как организовать лечебное крыло. Медицинские задачи в центре решались по минимуму, но помощь такого рода их пациентам могла потребоваться, причем некоторым в большей степени, чем другим. Все это требовало наличия лечебного отделения. Они выходили из здания, когда подъехали Джо и Кэрол. Она прилетела из Бостона рано утром, и они просматривали планы и список кураторов, которых, по мнению Кэрол, следовало принять в штат. Увидев друг друга, женщины страшно обрадовались и сердечно обнялись.
   – Вот это удача, что мы с тобой совпали по времени! – воскликнула Кэрол.
   Она подумала, что у подруги усталый вид, а Джесси, напротив, подумала, что Кэрол выглядит хорошо, как никогда, хотя она сразу поняла, что стильная стрижка – это парик. Собственные волосы Кэрол были светлее и мягче. Но парик выглядел шикарно. В последний раз она видела Кэрол еще до болезни.
   Вся компания расположилась в главном офиcе. Они посмотрели архитектурные планы и чертежи, Билл показал изменения на макете и пояснил, что бассейн и здание, в котором он помещался, почти завершены. Затем они принялись за список потенциальных сотрудников. По некоторым из них решение уже было принято. Билл хотел, чтобы к концу года костяк коллектива был сформирован.
   – А главврача по-прежнему нет, – с обеспокоенным видом сказала Кэрол. Билла и Джо это тоже тревожило, но пока никто подходящий, с кем было бы комфортно работать, им не встретился.
   – Вот если бы вы смогли убедить доктора Мэттьюз, – сказал Билл, просительно глядя на Джесси, но она покачала головой.
   – Слушайте, вам известно, что я не могу. Кто-нибудь обязательно отыщется. Мы забросили удочки в клиники по всей стране. Так что это вопрос времени, – убежденно сказала она.
   – Открытие через одиннадцать месяцев, – напомнил Билл, и она кивнула.
   Затем они перешли к обсуждению других вопросов и закончили в начале шестого. Далее был запланирован ужин. Кэрол уехала с Джо, а Билл в шесть часов повез Джесси в отель. На обратном пути оба выглядели уставшими – они работали напряженно, почти без перерывов. Джесси приезжала всего на два дня, втиснуть в такой короткий срок уйму дел и вопросов было непросто.
   – Я ведь серьезно, Джесси, насчет того, чтобы вы стали у нас главврачом. Согласен на все ваши условия. Предоставлю вам дом и достойное жалованье.
   – Подкуп – это я люблю, – шутливо отозвалась она. – И дом был бы кстати. Без Тима наш разваливается буквально на глазах. Но тогда моим детям придется переезжать в новый город, идти в новые школы. Выпускной класс Хизер будет оканчивать здесь, а не со своими друзьями. У нее до выпуска еще год. По отношению к ним это будет несправедливо.
   Как бы ни нравилась ей эта работа и сколь велико ни было бы жалованье, она считала себя обязанной принести эту жертву.
   – Для них экономические доводы – пустой звук. После гибели отца их жизнь уже пошла наперекосяк. Если бы речь шла только о младших мальчиках, я бы как-то смогла. Они смогут адаптироваться, особенно Джимми, которому всего семь, и Адаму – двенадцать. А если в предпоследнем классе сдернуть с места Хизер, она решит, что я ломаю ей жизнь.
   – У нас тут отличные школы, – сказал Билл, который уже отчаялся убедить ее.
   Она была слишком хорошей матерью и не хотела огорчать своих детей, пусть даже на кону стояла прекрасная работа. Прежде всего она думала о детях, как он сам – о Лили.
   Тем временем они уже добрались до отеля, и Билл пообещал заехать за ней и Кэрол в половине восьмого. С Джо они встречались в ресторане.
   В номере Джесси рухнула на кровать и позвонила подруге.
   – Вау! Ну и денек! Каждый раз трудимся, не разгибая спины. Вы, наверное, тоже.
   – Именно так, – подтвердила Кэрол.
   – Слушай, а приходи ко мне, – предложила Джесси. – В кои-то веки оказались тут вместе. Я бы предпочла поужинать с тобой вдвоем.
   Девичник – что может быть лучше.
   – Я тоже об этом думала, но мужчин обижать не хочется. Они всегда такие предупредительные.
   – Планируешь переехать сюда на постоянную работу? – поинтересовалась Джесси. Кэрол была одинокой, и в ее случае это было оправданно.
   – Проект потрясающий, и все, что тут происходит, мне нравится, но попрощаться с Массачусетской больницей я не хочу. Можешь считать меня жертвой престижа, но работа в таком солидном учреждении тешит мое самолюбие.
   При этих словах Джесси улыбнулась.
   – Я тебя не осуждаю, сама думала бы так же, только мне кажется, что «Лилия» станет уникальным местом. Билл вкладывает в нее колоссальные деньги, и это правильно. Если мы поможем ему подобрать достойный штат, это будет просто нечто.
   – А ты сама? Перебралась бы сюда? – спросила Кэрол.
   – После смерти Тима я не могу дергать детей с места. Ты только представь, какой это будет для них травмой.
   – Дети адаптируются лучше, чем мы думаем, – их четверо, и у них есть ты. А Крис уже здесь, и в этом случае вы все будете вместе.
   – Попробуй объяснить это моей дочери. Она считает Скво центром мироздания. И Тим так считал.
   Джесси засмеялась, и Кэрол сказала, что зайдет к ней через минуту. Пять минут спустя она появилась в дверях номера в джинсах, балетках, в свитшоте с принтом «Гарвардский университет» и с шарфом на голове.
   – Извини. – Она похлопала себя по голове. – Периодически хочется ходить без парика. Волосы потихоньку отрастают, но пока еще выглядят странно.
   Кэрол сняла шарф, и Джесси увидела, что голова подруги покрыта пушком – он был светлее парика, того самого цвета, какой ей помнился.
   – У меня отродясь не было таких волос, как на этом парике, – усмехнулась Кэрол, присаживаясь на край кровати. – Ну, что у тебя новенького?
   – Смеешься? Сплошная работа и дети, выспаться некогда. И половину времени я на дежурстве. Последние девять месяцев был просто кошмар, ну совсем невесело.
   – Обязательно станет легче, – ободрила ее Кэрол, но вид у Джесси был скептический. Каким образом ее жизнь может стать легче без Тима? Она едва пережила этот год.
   – Сомневаюсь, – честно сказала она. – Тут либо уволиться, либо наплевать на детей. А без Криса станет еще тяжелее. Он здорово помогал, постоянно занимался младшими. Теперь хотя бы отдохнет. Но помощника я уже нашла. А как ты? Возвращаешься к нормальной жизни после Дилана и болезни?
   – Именно так, и чувствую себя превосходно. Жизнь вошла в колею, и с консультациями благодаря тебе очень повезло. Пока это все. Мне хватает.
   Кэрол казалась довольной жизнью, и на секунду Джесси позавидовала ей. После гибели Тима она так и не пришла в себя.
   – Ты с кем-нибудь встречаешься? – осторожно поинтересовалась Джесси.
   Кэрол была красива и молода – на пять лет младше Джесси.
   – С этим покончено.
   Кэрол покачала головой и твердо посмотрела в глаза подруги. Ее голос звучал решительно, но Джесси усомнилась.
   – В тридцать восемь лет? Да ты что! Не глупи. Просто нужно подождать.
   Кэрол могла бы сказать ей то же самое, но не стала. Она видела, что Джесси все еще убивается по Тиму и прежней жизни. Она свое еще не отгоревала.
   – А нечего ждать. Со мной все иначе. Детей я иметь не могу. Замуж, спасибо Дилану, больше не хочу. Тело у меня… скажем так, другое. Показывать его я не готова и реконструкцию делать не хочу. Хватит с меня двойной мастэктомии и гистерэктомии, сделанных в прошлом году. И одной мне лучше.
   – Надеюсь, ты ходишь к психотерапевту, – серьезно сказала Джесси. Она знала ее достаточно хорошо, чтобы сказать это. – В твоем возрасте нельзя отказываться от личной жизни.
   Кэрол приняла трудное решение и, с точки зрения Джесси, ошибочное.
   – Можно. – Она казалась довольной своим выбором, не сомневалась в нем и не сожалела о том, что обрекает себя на одиночество. – Я могу делать что хочу. Мне не нужно сносить чужое дерьмо. Все не так плохо, как ты думаешь, – сказала она с нехорошей усмешкой. – Я всю жизнь потакала мужчинам – отцу, парням, с которыми встречалась, Дилану. Так жить гораздо легче и веселее, чем ублажать какого-нибудь козла, который в конечном счете тебя обманет и все равно кинет.
   – Не все такие, как Дилан.
   По мнению Джесси, у Дилана было непомерное эго и комплекс нарцисса. Тим был другим. Он был нормальным мужчиной и точно не единственным в мире, кто поступал порядочно по отношению к женщине. Просто Кэрол вышла замуж не за того.
   – На свете немало нормальных мужчин.
   – Они все женаты, а мне и так хорошо. Будь мы с Диланом по-прежнему супругами, другое дело, но завязывать отношения, имея такое изуродованное тело, – нет уж, уволь.
   Джесси огорчилась и расстроилась – Кэрол была настроена категорично. Потом они перешли на профессиональные темы и, в частности, вспомнили о том, как вместе работали в клинике Стэнфорда – для обеих это было замечательное время. Наконец пришла пора собираться к ужину.
   – Вот бы никуда не ходить и заказать еду в номер, – мечтательно сказала Джесси.
   Так хорошо было сидеть вдвоем и разговаривать. За годы брака Джесси не обзавелась подругами, а сейчас ей было не до того – все время отнимали дети и работа.
   – Проветриться нам не помешает, – сказала Кэрол, вставая с постели.
   Они быстро обсудили, что надеть на выход, и Кэрол пошла к себе. Отправляясь в душ, Джесси думала о том, какая Кэрол славная. Раньше она всегда разговаривала с Тимом, и теперь ей стало не с кем поговорить.
   Полчаса спустя они встретились в лобби. Джесси надела короткую черную юбку, серый кашемировый свитер и туфли на каблуках. Кэрол была в красной кожаной юбке, черном свитере и в ботфортах. Вместе они смотрелись классно. Подъехавший Билл при виде них потерял дар речи. Отправляясь на ужин, он облачился в серые слаксы, черный замшевый пиджак, купленный в Италии, под который надел синюю рубашку с открытым воротом.
   – В обществе таких прекрасных женщин я чувствую себя на седьмом небе, – сказал он, провожая их к машине.
   По пути в ресторан все трое непринужденно болтали. Джо уже ждал их там. Весь вечер они говорили о «Лилии», и Джесси заметила, что Джо смотрит на Кэрол иначе, чем Билл на них обеих. Было ясно, что Джо питает слабость к Кэрол, о чем Джесси ей сказала, когда позже они шли назад в отель.
   – Не говори ерунды, – отмахнулась Кэрол. – Просто нам хорошо работается вместе.
   – Как скажешь, – рассмеялась Джесси. – Думаю, у него на тебя виды. Он тебе нравится? – Джесси распирало любопытство, и Кэрол засмеялась.
   – Ну да, он симпатичный. Но я не встречаюсь, или ты забыла? И потом, он слишком старый. Но это не важно. Активный поиск – это не про меня.
   – Не думаю, что после истории с женой он ищет отношений. Просто ты ему нравишься. Иногда с этого все начинается, – мудро заметила Джесси.
   – Поверь мне, ничего не происходит. Когда ты улетаешь?
   – Завтра, но сначала увижусь с Крисом.
   – Тогда давай подгадаем так, чтобы в следующий раз снова совпасть, – предложила Кэрол. – Здорово получилось.
   – Да, – согласилась Джесси и на выходе из лифта обняла подругу. – Позвони мне при случае. Мне тебя не хватает, Кэрол.
   – И мне тебя, – сказала та и помахала, пока двери лифта закрывались.
   Вечер прошел замечательно. Кэрол приезжала в Денвер уже не первый раз, и с каждым разом «Лилия» нравилась ей все больше. А теперь и Джесси прониклась общим энтузиазмом. Проект был потрясающий, а человек, им занимавшийся, – удивительным. Его увлеченность делом была заразительной. Все они были воодушевлены его планами и следовали за его мечтой.

   На следующее утро Джесси, как они и договаривались, позавтракала с сыном и крепко обняла его на прощание.
   – Я скоро вернусь, обещаю, – сказала она, когда Крис провожал ее до такси.
   – Со мной все будет в порядке, – тоскливо сказал он.
   О себе он не переживал – он беспокоился за нее. Она все время выглядела усталой и подавленной, без отца ей было непосильно тяжело. Перед отъездом он строго-настрого наказал младшим не изводить мать и во всем быть ей опорой. Из всех троих наказ усвоил только Джимми, который торжественно пообещал во всем помогать маме и старался изо всех сил.
   В самолете до Рино Джесси спала, а домой добралась на такси. Потом она вывела машину из гаража и поехала за детьми. На обратном пути они поужинали в «Бургер Кинг», и дети рассказали ей, как прошли выходные. Хизер познакомилась с новым парнем, и все трое сказали, что классно провели время. Джесси рассказала им о том, как устроился Крис, о его соседях по комнате, чем они занимаются и как выглядит кампус. Потом она заговорила о «Лилии». Дети не проявили особого интереса к ее рассказу. Все это представлялось им чем-то очень далеким, но они были рады, что она вернулась, и она тоже была рада. Встреча с Кэрол прошла замечательно, и Джесси надеялась, что скоро они увидятся снова. Теперь у них появилась точка соприкосновения – Денвер, и повод для встреч по выходным, если им удастся скоординировать планы.
   Дома Джесси перестирала все белье и проверила у детей домашние задания. Она почитала Джимми перед сном и подоткнула ему одеяло. Затем она напомнила Адаму и Хизер, чтобы долго не засиживались, а сама прилегла на минуту – и проснулась утром, в одежде и с включенным светом. Она страшно недосыпала и теперь нередко проваливалась в сон подобным образом.
   Джесси приняла душ, оделась, приготовила завтрак и выпроводила всех в школу. Затем написала подробную инструкцию для Барри, молодого лыжного инструктора, который должен был прийти днем посидеть с детьми. Его порекомендовала мама одной из подружек Хизер – годом ранее он помогал ей с сыновьями. Она разводилась с мужем, который переехал в Сан-Франциско, и Барри, по ее словам, стал для нее просто спасением. Джесси надеялась, что в ее случае будет так же. Она нуждалась в помощи, особенно теперь, когда Криса не было рядом, но домработница на полный рабочий день ей была не по карману. Ее вполне устраивал вариант с Барри, который должен был присматривать за детьми в промежуток между концом занятий и ее возвращением домой. Ему было двадцать два, и у него была машина, что было даже к лучшему, потому что на своей машине она ездила на работу. В тот день он пообещал свозить Джимми на прием к стоматологу.
   До больницы она добралась раньше Бена и сразу приступила к осмотру первого пациента. Потом у нее были две плановые операции, и к себе в кабинет она попала после четырех, а когда закончила дела, уже было шесть. После этого она помчалась домой. Она не знала, чего ожидать, и, войдя в дом, застала полный разгром.
   Адам и Джимми дрались подушками в гостиной – повсюду летали перья, у Джимми кровоточила губа, он ревел. Хизер пекла капкейки для школы, половину из них спалила и после себя оставила на кухне бардак. Она включила стереосистему, которая орала на всю громкость. В коробке на столе лежала недоеденная пицца, а Барри рубился в приставку, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Рядом стояла бутылка «Эвиана», к которой он надолго припал, когда переходил на новый уровень, и даже не обратил внимания, как вошла Джесси. Она встала рядом с монитором, устремив на него негодующий взгляд, он ухмыльнулся в ответ, а мальчишки притихли и резво понеслись к себе наверх.
   – Что здесь происходит? Это так ты «следишь» за моими детьми? За чем именно – как они убивают друг друга, разносят дом, а Хизер едва его не спалила?
   – Извините, – сказал он, снова прикладываясь к бутылке, а затем поднялся, и Джесси показалось, что парень стоит на ногах нетвердо. Она вдруг усомнилась в том, что в бутылке была минеральная вода, взяла ее со стола, сняла крышку, понюхала – и посмотрела на него в ужасе.
   – Это что?
   Запах был знакомый. Это точно был алкоголь, но что именно, она определить не могла.
   – Текила, – без обиняков ответил парень. Он бухал, но лгуном не был.
   – Ты рехнулся? Ты сел за руль в пьяном виде и вез моих детей? Ты в своем уме? Из-за тебя они могли погибнуть! Пошел вон из моего дома! Я сообщу об этом в лыжную школу. Ты хоть понимаешь, что я все время оперирую людей, которые попадают в аварии из-за таких пьянчуг, как ты? – И затем она протянула руку. – Живо давай ключи от машины.
   – Что?
   – Ты меня слышал. Давай сюда ключи от машины.
   Джесси была вне себя, и он не рискнул с ней препираться – выудил из кармана ключи и протянул ей.
   – Я стал выпивать, только когда мы приехали сюда.
   – Тем лучше. Но если тебе это кажется оправданием, то мне – нет. Я доверила тебе детей, одному из которых семь. Он еще малыш, когда я пришла, у него шла кровь. Добирайся домой как хочешь, хоть пешком, мне плевать – пьяный ты за руль не сядешь. Машину заберешь завтра. Ключи я оставлю под дверным ковриком. Теперь вали.
   Он поспешно убрался, вид у него был испуганный. Джесси была в такой ярости, что, казалось, чуть-чуть – и она его ударит, но она этого не сделала. После его ухода она начала прибираться в гостиной и зарыдала. Дети один за другим спустились вниз.
   – Прости, мамочка, – первым извинился Адам. Прямо за его спиной стоял Джимми. Увидев рыдающую мать, они перепугались – она буквально захлебывалась слезами. С нее было довольно. Она знала, что без Тима или Криса ей не справиться, а сын не мог бросить колледж, чтобы помогать ей.
   – И меня, – тихо сказал Джимми, а Хизер помогла ему убрать перья и сожженные капкейки на кухне.
   – Я хотела убрать до твоего прихода, но забыла, – смущенно сказала она.
   Дети видели, что довели мать до ручки, и сейчас не знали, что делать, потому что она продолжала рыдать. Давясь слезами, она наводила порядок, и они помогали ей.
   – Вы хоть поняли, что тот парень был пьян? – в порыве негодования воскликнула она, глядя на них. – А он не ребенок, он взрослый человек и должен бы знать. Он надирался текилой в то время, когда обязан был присматривать за вами.
   Джесси схватила бутылку, вылила содержимое в раковину, а затем бросила ее в мусорное ведро.
   – Мы приготовим ужин, мамочка, – сказал Джимми.
   Оказывается, он не хуже ее знал, как выпекать замороженную пиццу. Джесси снова почувствовала себя плохой матерью из-за того, что не справляется. Ситуацию требовалось взять под контроль, но как это сделать, она не знала. Она тихо вышла из кухни, сказав, что вернется через несколько минут, пошла к себе наверх и заперла дверь. Она окончательно поняла, что выбора у нее нет. Пусть это их огорчит, но так еще хуже.
   Джесси опустилась на кровать и позвонила Биллу Томасу на мобильный. Она сама не замечала, что до сих пор плачет. Он ответил после второго гудка и, услышав ее голос, опешил. Она определенно плакала.
   – У вас все в порядке?
   – Нет, – сказала она и снова всхлипнула. – Но будет. Все, с меня хватит. Это перебор. Одной мне не справиться. – Она продолжала рыдать, и ему было жаль ее. – Я согласна быть главврачом. И на дом согласна, если ваше предложение еще в силе. Мне нужны деньги, тогда я смогу нанять приличную домработницу. И возможно, продолжить практику или быть приглашенным хирургом в отделении нейрохирургии. С этим я потом разберусь. Просто знайте, что я согласна. Мне нужно, чтобы Хизер закончила учебный год тут, а в июне мы переедем. Такой вариант вас устроит?
   Все это она произнесла без передышки. Билл с изумлением выслушал ее монолог – такого поворота он никак не ожидал.
   – Вы уверены? Вы расстроены, и было бы неправильно воспользоваться вашим состоянием. Может быть, вы подумаете сегодня или еще пару дней?
   Она была в отчаянии, и он от души ей сочувствовал. У нее был тяжелейший период в жизни.
   – Нет, я всегда знала, что хочу эту работу. Просто не могла ее принять из-за детей. Но получается еще хуже. Без Тима или Криса мне не справиться. Я тут наняла парнишку присмотреть за детьми, а когда вернулась, он, оказывается, надрался текилой, а в доме все вверх дном.
   Биллу хотелось ее обнять и успокоить – судя по голосу, она очень в этом нуждалась.
   – Сегодня вы давайте приходите в себя, а завтра мы поговорим, хорошо? Если вам не хочется уезжать из Скво, должен быть другой способ решить эту проблему.
   – Я в самом деле хочу эту работу.
   – И я хочу, чтобы вы были у нас главврачом, но не хочу злоупотреблять вашей ситуацией и чтобы потом вы пожалели об этом.
   – Хуже уже некуда. А может, и есть куда. В любом случае я согласна. Думаю, переезд в Денвер нам пойдет на пользу. Бен прав, в этом доме гнетущая атмосфера.
   – Хорошо, давайте вернемся к этому разговору утром, – мягко сказал он. – И, Джесси, отдохните сегодня. В любом случае и у детей, и у вас все будет хорошо.
   – Спасибо, – грустно сказала она. – И простите, что я не в адеквате.
   – Это со всеми случается, – сказал он. – Завтра мы обо всем поговорим.
   Когда разговор закончился, она еще с минуту полежала на кровати, размышляя о том, было ли это решение правильным или же она сваляла дурака. Потом она глубоко вздохнула, высморкалась и пошла вниз готовить ужин. Дети так перепугались, что тем вечером вели себя по-ангельски.

   Проснувшись на следующее утро, Джесси подумала о вчерашнем звонке Биллу Томасу. Хотя она изъяснялась сумбурно, но в глубине души чувствовала, что поступает правильно. Ее здешняя жизнь подошла к концу – в ней был смысл только при Тиме. Еще она знала, что поначалу переезд в Денвер огорчит детей, но для всех это будет новый старт – новый дом, новые школы, у нее – новая работа, и рядом будет Крис.
   Она перезвонила Биллу, прежде чем пошла в душ, и подтвердила свое вчерашнее решение.
   – Я переживал за вас, – мягко сказал он.
   – Вечер выдался поганый.
   После смерти Тима прошло девять месяцев. Она знала, что в этом плане переезд в Денвер ничего не изменит, но там ее ждала увлекательная работа, и ей это будет на пользу.
   – Все верно. Возможно, мне нужно было дойти до этой точки, чтобы захотеть перемен.
   – Я постараюсь сделать так, чтобы все прошло максимально гладко. Июнь меня устраивает. И дом для вас я уже присмотрел.
   Он нашел его недавно и в любом случае собирался приобрести для будущего главврача в качестве дополнительного стимула. Бесплатное жилье в одном из лучших районов города неподалеку от его собственного дома, где вокруг было несколько отличных школ, – это ли не бонус!
   – Спасибо. Постараюсь оправдать ваше доверие и буду выкладываться на все сто.
   Она говорила совершенно серьезно, и он был тронут.
   – Вы уже выкладываетесь. – Он испытывал огромное облегчение. Согласившись стать главврачом «Лилии», она помогла ему решить самую большую проблему. – Что вы скажете детям?
   – В ближайшие полгода – ничего. Не хочу, чтобы они переживали раньше времени. Сначала мне нужно найти им школы. Начальную и среднюю для Джимми и Адама и старшую – для Хизер.
   – Не беспокойтесь, у нас тут чудесные школы, – успокоил он. – Хизер пойдет в школу Лили. Это мы решим, я помогу. А вы разберитесь с делами там, у себя. Для нас всех это большая подвижка. Когда вы смогли бы сюда приехать?
   Сейчас им предстояла уйма работы.
   – Через несколько недель, – подумав, сказала она. – Если будете звонить, пока детям ничего не говорите, пожалуйста.
   – Хорошо, – пообещал он. – И, Джесси, я ужасно рад.
   – Я тоже, – честно сказала она и вдруг почувствовала, как с души свалился камень. Она поняла, что поступает правильно.
   Она спустилась вниз и сунула под коврик ключи Барри. Затем приготовила завтрак детям и, когда они ушли, позвонила Кэрол и сообщила ей свои новости.
   – Это важное решение, – поздравила ее Кэрол. – Я тобой горжусь. Тебе, должно быть, было непросто принять его.
   – Вообще-то нет. Я просто потеряла рассудок. А после уже было легко, – засмеялась Джесси. – А ты что? Когда мы тебя уговорим?
   – Эй, остынь, ты главврач всего пять минут, а уже наседаешь на меня, – рассмеялась Кэрол, и Джесси следом за ней.
   – Вот если бы мне удалось… Надеюсь, я смогу… Ты нужна нам в Денвере.
   – Здесь я тоже нужна. И очень рада, что ты приняла предложение, Джесси.
   – И я рада.
   На душе у нее стало спокойно – за последние месяцы она совсем забыла, как это бывает. А дети… они привыкнут. Сейчас проблема уже не представлялась ей настолько непреодолимой. Порой детям приходится переезжать, и они справляются. И ее тоже справятся.
   В больнице она поделилась новостью с Беном, взяв с него клятву держать все в тайне, потому что дети пока не были в курсе. Он тоже ужасно обрадовался и с сияющей улыбкой крепко обнял ее.
   – Я так рад за тебя! Твое место не здесь, Джесс. Сюда ты попала по чистой случайности. Тебе надо двигаться дальше.
   Они обсудили вопрос врачебной практики в Денвере. Для этого Джесси придется получить лицензию штата Колорадо и найти медучреждение, в котором она сможет оперировать на договорной основе. Отказываться от практики ей не хотелось. Бен заверил ее, что с этим проблем не будет, особенно учитывая ее послужной список.
   Весь день при мысли о принятом решении она испытывала душевный подъем. Правда, она не совсем избавилась от чувства вины перед детьми, но уже убедила себя в том, что так будет лучше для всех.
   Днем снова позвонил Билл с вопросом, не передумала ли она, и в ответ Джесси рассмеялась.
   – Нет. И простите, что вчера вела себя как идиотка. Не следовало мне тогда звонить. – Ей было неловко, но теперь они были друзьями.
   – Ну какая же вы идиотка? Вы человек, и на ваши плечи много всего свалилось. А я просто рад, что вы согласились.
   – Я тоже.
   На этот раз она улыбалась. И еще она решила сдавать дом в аренду. Тогда, если в Денвере что-то пойдет не так, они всегда смогут вернуться, но это маловероятно. Но сохранить дом было в любом случае осмотрительно. Впереди их ждали большие перемены.
   – Есть такое выражение, которое мне всегда нравилось. «Благо для меня – благо для всех». Это мое кредо. Ваше согласие на работу – это благо для меня и для «Лилии», и оно, я надеюсь, станет благом для вас и ваших детей.
   «Лилия» уже стала благом для Джо, Кэрол и всех тех, кого Билл принял на работу. И она станет благом для детей, которые будут находиться здесь на реабилитации. И это было только начало.
   – На днях я вам позвоню, – сказал он и отключился.
   Сейчас все представлялось ей в радужном свете. По пути домой она даже зашла в магазин и приготовила настоящий ужин. Накрывая на стол, она поймала себя на мысли о том, что после гибели Тима делает это впервые. Теперь, когда она согласилась на новую работу, жизнь наконец-то стала налаживаться.

Глава 22

   Лили корпела над учебниками всю зиму. И каждый день после школы она неизменно навещала Тедди – она знала, как много это значит для него. У них это стало своеобразной традицией. Тедди исправно тренировался под руководством Фила Льюиса к регби на колясках. Это был жесткий вид спорта, но Тедди он нравился, и Фил натаскивал его, не давая пощады. Тедди твердо настроился принять участие в показательном матче на зимней Паралимпиаде, которая проводилась в Аспене одновременно с Олимпиадой. Лили присутствовала почти на всех играх, в которых Тедди принимал участие, и сочла, что это жестокое зрелище. Однако Тедди получал удовольствие от игры и исключительно ловко маневрировал коляской с помощью джойстика и ловил мяч палочками на перчатках. Мяч был покрыт липким составом, чтобы его было легче хватать.
   В школе у Лили все шло распрекрасно. Она обзавелась новыми друзьями и, когда выпал первый снег, снова начала кататься. Она созвонилась со своим прежним тренером и сообщила ему, чем занимается. Он с изумлением выслушал ее – он до сих пор не оправился от известия о ее травме, и тут она предлагает ему возобновить тренировки. После случившегося с ней он отошел от дел.
   – Ты снова катаешься? Не может быть!
   Несмотря на заверения отца, тренер, навестивший Лили после аварии, сразу понял, что она больше не будет ходить.
   – А вот может, – рассмеялась она. – Приезжайте и сами увидите.
   И они договорились встретиться в Винтер-Парке. Лили хотела состязаться в скоростном спуске на монолыже с «корзиной», и тренер был потрясен ее маневренностью и скоростью. Она ничуть не уступала себе прежней и на новой лыже мчалась столь же быстро – рискованно быстро. Он пришел в ужас и в то же время был восхищен тем, что она делает. Он был австриец, работал инструктором с юности и позднее тренировал олимпийских чемпионов. С Лили он работал пять лет и подготовил ее к юношеским Олимпийским играм.
   – Я хочу, чтобы вы помогли мне опять выиграть, – сказала она Оскару, после того как он впервые увидел ее на монолыже и она показала ему фильм про зимнюю Паралимпиаду. Она по-прежнему мечтала о «золоте». – Возьметесь?
   – А твой отец в курсе?
   Тренер колебался. Он знал, как Билл любит и оберегает Лили.
   – И да, и нет. В самом начале он приезжал на гору, но, насколько для меня все серьезно, он не знает. А с той поры я улучшила технику и скорость. Прошлой весной я каталась, когда была на реабилитации. А сейчас я хочу тренироваться в полную силу. Каждый день, если вы сочтете нужным.
   – По рукам, – твердо сказал он. Лили хорошо знала этот тон – когда-то он ее раздражал, но сейчас она ликовала. Это означало, что он настроен серьезно. – Мы поедем в Аспен и будем кататься там. Но мне нужно понять, как работает эта твоя «корзина» и какую скорость мы сможем набрать. Я поговорю со знающими людьми и, возможно, с лыжниками. Тут нужно вникнуть.
   Лили знала, что как только он вникнет, то уже вцепится в нее железной хваткой, а это было именно то, что ей требовалось. Она хотела, чтобы он прессовал ее в своей обычной манере, и тогда она выиграет.
   Оскар, как и обещал, все разузнал, и в конце октября они приступили к ежедневным тренировкам после школы. Затем она ненадолго заезжала к Тедди, а из клиники ехала домой заниматься уроками. Школьному преподавателю физкультуры она рассказала о своих планах, и он, когда мог, отпускал ее на тренировки. В будние дни она встречалась с Оскаром в Винтер-Парке и каталась до закрытия подъемника, а в выходные проводила на горе весь день. Она не знала усталости, дома делала упражнения для укрепления рук и верхней части тела и была на пике формы. Отец относился к ее увлечению скептически, но не возражал, поскольку с ней был Оскар, и потом, он понимал, что запретить ей не получится. Он не догадывался, о каких нагрузках и скоростях идет речь. Билл слышал о Паралимпийских играх, но считал, что это очень лайтовые мероприятия. Сразу напрашивался вывод, что ни одного соревнования он не видел, и пока Лили предпочитала, чтобы отец оставался в неведении. Он оплачивал тренировки и считал, что дочь развлекается. Его голова была круглосуточно занята реабилитационным центром.
   К ноябрю Лили тренировалась в режиме подготовки к Паралимпийским играм и успевала со школьными делами. Кроме того, она разослала документы в колледжи и баллотировалась в президенты класса. Победивший в итоге Уокер Блейк назначил ее вице-президентом, что, вкупе со спортивной биографией и нынешними тренировками к Паралимпиаде, придало веса ее заявлениям, однако для нее это была не самоцель. Просто ей все это нравилось. И в тот день, когда в тренировках случился прорыв и благодаря Оскару ее скорость возросла, Лили захотела поделиться радостью с Тедди.
   Она поискала его в спортзале, но не нашла. В итоге Тедди обнаружился в изоляторе – он сильно простудился во время регби: сначала вспотел, а потом его продуло. Он хрипел, и ему делали санацию, чтобы очистить легкие. Лили знала, что простужаться ему категорически нельзя. Когда она вошла, у Тедди был жар, и она час сидела с ним, пока он не уснул.
   Лили переживала за него, и, когда на следующий день пришла в Крейг, оказалось, что состояние Тедди ухудшилось и его перевели в больничный корпус. Врачи опасались пневмонии. Лили сидела с ним и с ужасом думала, что он умрет. Медсестра сказала, что позвонили его родителям, и это был плохой знак. Лили гадала про себя, приедут ли они. На следующий день Тедди стало еще хуже. Лили гладила его по лицу и по плечам – она знала, что он чувствует ее касания.
   – Эй, ну ты что, мы же договорились тренироваться, ты забыл? Ты скоро поправишься, – тихо приговаривала она.
   Он кивал и снова проваливался в сон. Потом приходили медсестры делать санацию, потому что он сам не мог очищать легкие. Несколько раз в день заглядывал Фил Льюис. Лили чувствовала, что Тедди отдаляется, а его родители все не ехали. Она позвонила отцу и предупредила, что на ночь останется возле Тедди, и даже на несколько дней отменила тренировки с Оскаром. Она боялась, что в ее отсутствие Тедди умрет. Он уже был обречен. На вторую ночь, когда Лили спала в коляске возле его постели, она проснулась посреди ночи. Он выглядел пугающе неподвижным.
   – О господи, – произнесла она, уверенная, что он умер. – Тедди?.. Тедди!
   Лили осторожно потрясла его за плечо и заплакала. И тут он открыл один глаз.
   – Кончай трясти, я тебе не груша. У меня из-за тебя зуб на зуб не попадает, – с ухмылкой прохрипел он.
   Жар спал. Тедди был еще очень слаб и провалялся в больничном корпусе еще две недели, но ко Дню благодарения уже возобновил тренировки с Филом.
   – Слушай, ты меня напугал до чертиков, – сказала Лили, когда он поправился.
   – Я и сам перепугался, – сказал он. Оба воздержались от разговора о том, что его родители так и не приехали. Они несколько раз звонили, но он был слишком слаб, чтобы ответить. Это был печальный факт, исчерпывающе характеризующий отношение его родителей.
   День благодарения Тедди отмечал у Билла и Лили. Туда же приехал Джо. В этом году он решил не ездить к детям и остаться в Денвере. У него было слишком много работы, и уезжать ему не хотелось. Для Лили это был первый День благодарения в инвалидной коляске, и она встретила его с ощущением, что у нее есть масса причин быть признательной. А выходные она провела в Аспене с Оскаром – осваивалась на горе, и результатом он остался доволен. У нее отлично получалось.
   А у Джесси и ее семьи в Скво-Вэлли это был первый День благодарения без Тима. Крис приехал домой на праздник – с Джесси они виделись всего за две недели до этого. Теперь она наведывалась в Денвер каждый месяц, и в вопросах, связанных с приемом персонала и новыми планами, произошли существенные подвижки. Кэрол приезжала в Денвер еще дважды – встречалась с Лили и Тедди и составляла список того, что, по их мнению, должно быть в реабилитационном центре. Она дотошно расспрашивала их о всевозможных развлечениях и формах проведения досуга, устройствах, спортивных мероприятиях, консультативной помощи и высокотехнологичных гаджетах. Тедди сказал, что охотно взялся бы за руководство группой взаимной помощи. Лили ратовала за спорт и проведение ежегодного мероприятия типа Паралимпиады, только в масштабах центра, по разным видам спорта и с присуждением медалей. Список получался длинный, Кэрол было над чем работать, а затем она обсуждала эту информацию с Джо. Он слушал ее с неизменным вниманием и проникался к ней все большим уважением.
   Кэрол и Джесси пересекались несколько раз. Обе были загружены делами по своим направлениям. Джесси с Биллом курировали наем персонала, из них получилась замечательная команда. А Кэрол и Джо составляли и доводили до ума программы, а потом обсуждали их с Джесси и Биллом.
   – А как тебе Фил Льюис, папа? – как-то за ужином предложила Лили. Она недавно видела его на регби с участием Тедди. – Из него получился бы замечательный заведующий отделением физиотерапии.
   – Думаешь, он согласится?
   Билл явно клюнул на эту идею. Он знал, что Лили и Тедди обожают инструктора, который в буквальном смысле сотворил с ними чудо.
   – Не знаю. Я спрошу его. Он классный.
   Теперь Лили ценила Фила не меньше Тедди, и Биллу понравилась мысль нанять его на работу. Через несколько дней он пригласил Фила на ланч, и тот заинтересовался предложением. Он съездил в «Лилию», чтобы увидеть все собственными глазами, проникся замыслом и, к большой радости Лили и Тедди, согласился на работу.
   – Вот только бы родители разрешили мне перебраться в «Лилию», – обеспокоенно сказал Тедди.
   – А куда они денутся, – свирепо блеснула глазами Лили.
   После Дня благодарения она всерьез взялась за поступление – отправила анкеты в Принстон, Гарвард, Браун и Колумбию, самым желанным из которых был Принстон. Билл хотел, чтобы она поступала в Денвере, но Лили была против. Ей хотелось учиться на Восточном побережье. Но она заполнила заявление в Денверский университет для Тедди – он подавал только туда и молился о том, чтобы поступить. Он написал блистательное эссе на тему о том, что для него значит творчество, приложив две картины, которые Лили нравились больше всего. Кроме того, Тедди указал, что будет участвовать в показательном матче по регби на зимней Паралимпиаде, и попросил Фила дать рекомендацию. Заявление получилось внушительным, итоговые оценки и результаты тестов у Тедди были хорошими. Лили тоже набрала высокие баллы, но не была уверена, что для поступления в Принстон их будет достаточно. Она рассказала в мотивационном письме о своих спортивных достижениях, указав полученные награды, и приложила свою фотографию на монолыже.
   При первой возможности Лили показала заявления Кэрол. Они произвели на нее большое впечатление, хотя удивления не вызвали.
   – Будут идиотами, если тебе откажут, – сказала она.
   Конечным сроком подачи заявлений был январь, но Лили хотелось иметь фору, и она начала рассылку до Рождества. В мотивационном письме ей пришлось пояснить, что она получила травму и в прошлом году пять месяцев находилась в реабилитационной клинике, но, несмотря на это, получила хорошие баллы. В выпускном классе ее оценки улучшились, хотя сейчас она ежедневно тренировалась под руководством Оскара, который был доволен ее успехами. Все это отнимало много времени. При таком насыщенном графике ей почти не удавалось общаться с друзьями, и порой она переживала о том, что ее не приглашают на свидания, но тренировки, школа, поступление почти не оставляли ей времени для подобных раздумий. И еще она ежедневно бывала у Тедди.
   В последний уик-энд перед каникулами Лили купила рождественские подарки. Биллу она присмотрела красивую куртку, потому что покупать себе одежду он не любил, а Тедди – теплый свитшот, чтобы не простужался после игры, и кучу музыкальных дисков. Еще она купила свитер для Кэрол, теплый шарф для Джо и меховые наушники для Джесси, чтобы носить в Денвере, но и в Скво они могли бы пригодиться. Билл не сказал дочери, что Джесси согласилась стать главным врачом и в июне переезжает, потому что ее дети еще не знали об этом. Но дом, как и обещал, он купил и повез туда Джесси в последний ее приезд перед Рождеством по пути из «Лилии».
   – Мне нужно кое-куда заскочить. Надеюсь, вы не против? – невзначай обронил он, когда они ехали к нему домой, чтобы поужинать с Лили.
   – Да, конечно, – сказала Джесси, просматривая заметки, сделанные за день.
   Они только что приняли на работу еще двух физиотерапевтов, в том числе детского.
   – Составите мне компанию? – предложил Билл, въезжая на подъездную дорожку.
   Дом был белый, трехэтажный, с ухоженным садом, двумя большими деревьями у входа и огражденным задним двором. На двери висел латунный молоток. Словом, это был идеальный семейный дом из рекламного буклета. Джесси бросила взгляд по сторонам и, улыбнувшись, покачала головой. В окнах горел свет – брокер включил его этим вечером по просьбе Билла. А покупка состоялась несколько недель назад.
   – Да нет, я тут подожду. Мы столько всего успели сегодня – хочу убедиться, что все записала правильно.
   Могло показаться, что она каждый вечер выполняет домашнюю работу. Но ей это нравилось, это была часть ее новых увлекательных обязанностей.
   – Вообще-то я хотел познакомить вас кое с кем, – сказал он, ожидая, что она оторвется от своих заметок. – Много времени это не займет.
   Она сунула бумаги в сумку и, ничего не подозревая, пошла следом за ним к дому. Когда он постучал молотком по двери, а затем открыл ее и вошел внутрь, Джесси слегка удивилась. По указанию Билла брокер оставил дверь открытой. Дом был пустой, без мебели, но свет горел, и это удивило Джесси еще больше. Он был недавно покрашен, с красивыми паркетными полами, большим холлом, широкой лестницей и просторной гостиной, в которой имелся камин. Даже пустой, он выглядел гостеприимно, и Джесси с озадаченным видом повернулась к Биллу. Что за фантазия назначать встречу в пустом доме? Билл смотрел, улыбаясь, и тут до нее наконец-то дошло.
   – Добро пожаловать домой, доктор Мэттьюз, – сказал он, протягивая ей ключи. – На правах директора «Лилии» я рад показать вам ваш новый дом. Надеюсь, вам здесь будет хорошо.
   На глазах у Джесси выступили слезы, и она порывисто обняла его. Никогда в жизни она не видела такого дома и растрогалась до глубины души при мысли о том, что вместе с детьми будет тут жить. Билл повел ее на осмотр, а она все благодарила его. Помимо большой спальни в нем имелись четыре поменьше, а также гостиные наверху и внизу, столовая, кабинет и большая кухня. К каждой спальне примыкала ванная комната, внизу находился туалет и гараж на две машины. Это был не дом, а мечта, и Джесси казалось, что она не только получила работу, но выиграла джекпот.
   – У меня нет слов. Я не представляю, что сказать, – выдохнула она, когда они вернулись в холл. – О таком я даже не мечтала.
   Дом находился в приличном квартале, неподалеку от места, где проживал Билл. По щекам Джесси текли слезы. Он приобнял ее за плечи, когда они шли к машине. Она была необычайно взволнована и на седьмом небе от счастья.
   – Надеюсь, вам будет хорошо и здесь, и в «Лилии».
   – Я это не заслужила, – скромно сказала она.
   Таких широких жестов ей прежде не делали. Она могла проживать здесь, не платя арендную плату, пока будет находиться на посту главного врача.
   – Не скромничайте, – широко улыбнулся он.
   Джесси уже мечтала о том времени, когда переедет сюда с детьми, – дом, в котором они жили сейчас, не шел ни в какое сравнение с этим. Как только дети оправятся от шока, связанного с переездом, они полюбят его, даже Хизер. По дороге к его дому, где их ждала Лили, Джесси молчала. Ужин вышел на славу – Лили научилась очень прилично готовить. Она заметила, что Джесси немногословна, но выглядит счастливой, и за десертом наконец-то смогла ее разговорить. Джесси поинтересовалась их планами на Рождество и сказала, что с нетерпением ждет домой Криса на каникулы.
   – А мы будем праздновать здесь, вдвоем, – сказал довольный Билл.
   – И с Тедди, – добавила Лили.
   – И с Тедди, – поправился Билл. – А потом мы с Лили и ее тренером поедем на несколько дней в Аспен. Хочу посмотреть, как у них идет подготовка к Паралимпиаде.
   Билл предполагал увидеть неспешное, размеренное катание, но его ждал сюрприз.

   И в Денвере, и в Скво праздники прошли спокойно. Для Джесси и ее детей это было первое Рождество без отца, и атмосфера, само собой, была невеселой, поэтому, когда отдых подошел к концу, все вздохнули с облегчением.
//-- * * * --//
   После Рождества Билл повез Лили и Оскара в Аспен, и они всей компанией погрузились на подъемник. Страх перед ним у Лили прошел. На вершине она молнией устремилась вниз, используя для равновесия аутригеры – костыли с маленькими лыжами на конце. Равновесие она держала отлично и неслась с горы на сумасшедшей скорости. Билл наблюдал за ней со слезами на глазах. До сих пор он даже не предполагал, на что она способна.
   – Боже правый, – шептал он, следуя по пятам за ней собственными темпами. Лили не уступала себе прежней ни в скорости, ни в сноровке, а возможно, стала даже искуснее. Через год после травмы она мчалась быстро, как ветер, и он не знал, как благодарить за это судьбу. У него была потрясающая дочь, и он только сейчас понял, что предсказание Джесси сбывается – у Лили будет замечательная жизнь. Она уже жила замечательной жизнью.

Глава 23

   Билл, Оскар и Лили уехали в Аспен в марте, когда до Олимпиады оставалась неделя, и все изнывали от волнения.
   Билл прямо в городе арендовал дом, на нижнем этаже которого разместился Оскар. Джесси прилетела из Скво и на месте встретилась с Крисом. Кэрол приехала из Бостона, а Джо, который ни за что на свете не пропустил бы такое событие, поселился в отеле. Уокер Блейк собрал команду ребят из школы, чтобы поболеть за Лили на паралимпийских соревнованиях по скоростному спуску. Тедди приехал с Филом, чтобы участвовать в показательном матче по регби в рамках рекламной кампании летней Паралимпиады. Съемки этого зрелищного мероприятия вел спортивный телеканал ESPN.
   Лили волновалась не меньше, чем в свое время на юношеских Олимпийских играх и в дальнейшем, когда ее зачислили в состав олимпийской сборной. Но на этот раз она нервничала больше. Ей хотелось выступить хорошо, чтобы все ею гордились. Они с Оскаром тренировались каждый день, и нагрузка была очень велика.
   – О медали забудь, – сказал ей Оскар в первый день в Аспене. – Просто катайся. Получай удовольствие. Лови кайф!
   Он хотел, чтобы она расслабилась перед соревнованиями. Она была слишком напряженной, и это могло сказаться на ее катании. Вечером второго дня, когда Лили ужинала в ресторане с отцом, она наткнулась на Веронику. Та казалась очень довольной собой – на прошлой неделе она выиграла бронзовую олимпийскую медаль. Увидев Лили, она шумно обрадовалась, а Лили после ее ухода почувствовала досаду. На Веронике была куртка, которую Лили носила в прошлом году, а теперь на ней была красно-синяя форменная куртка Паралимпиады – ее автором был Ральф Лорен, и Лили этой курткой гордилась.
   Для всех участников время было напряженное – Аспен кишел людьми, которые приехали со всего мира, чтобы посмотреть соревнования. Кругом сновали телевизионщики, Лили донимали просьбами об интервью, а ей хотелось одного – как можно больше тренироваться перед решающим стартом. Ради этого она трудилась последние пять месяцев, катаясь на склонах горы в Винтер-Парке, и еще шесть лет прежде.
   Кэрол и Джо приехали из Денвера вместе, остановились в одном отеле, неподалеку от дома, который арендовал Билл, и поужинали с ним и Лили. Джесси, приехавшая на следующий день со старшим сыном, остановилась в том же отеле и познакомила Криса с Лили. Молодые люди сразу прониклись взаимной симпатией и разговорились о школе, музыке и лыжах. Крис сказал, что тренируется с университетской лыжной командой, и с интересом узнал об олимпийском прошлом Лили и ее планах на поступление. Она была явно умная и в отличие от его приятельниц и одноклассниц ничуть не заносчивая.
   – Завтра будешь кататься? – невзначай спросила Лили.
   Крису хотелось посмотреть, как у нее получается, и он согласился составить ей компанию до начала тренировки с Оскаром, которая была назначена на полдень. Тренер против такого плана не возражал, считая, что это поможет Лили расслабиться.
   На следующее утро Крис зашел за ней и проводил до базы, где она оставляла снаряжение. Он с интересом наблюдал, как Лили надевала монолыжу и крепила ее к «корзине». Затем она закатила коляску в отсек и, как только он надел лыжи, быстро направилась к кресельному подъемнику. Крис был хорошим лыжником, но за ней было непросто угнаться. По пути к вершине он расспрашивал ее о Паралимпиаде. Он уже слышал об этих соревнованиях от мамы, а Лили рассказала о том, что Тедди играет в регби.
   – Ты скучаешь по Скво-Вэлли? – поинтересовалась Лили, пока они ехали на подъемнике.
   Крис был симпатичный, общительный и, казалось, не придавал никакого значения тому, что она на коляске. Он видел в ней красивую девушку, хотел с ней прокатиться и посмотреть, как она, сидя в «корзине», управляется с монолыжей.
   – Иногда да, – легко сказал он. – Но в Денвере мне очень нравится.
   В Скво он тоже занимался лыжами, но в отличие от нее до участия в Олимпиаде недотягивал.
   На вершине Крис помог Лили спуститься, она легко заняла место на старте, а он встал рядом. Они тронулись вместе – сначала медленно, а затем ускоряясь все сильнее. Он отлично держался рядом, и некоторое время они неслись на полной скорости, а потом сбросили темп и поехали медленнее. Она мастерски каталась – Крис с восторгом наблюдал за тем, как она, маневрируя монолыжей и аутригерами, мчалась вместе с ним с горы. Он уступал ей в скорости, но она периодически давала ему передышку, и, оказавшись у подножия, оба были в приподнятом настроении и снова направились к подъемнику.
   – Вау! Ты просто супер! – не удержался от комплимента он.
   Лили улыбнулась и поправила шлем, а Крис угостил ее шоколадным батончиком. Они спустились еще три раза, после чего расстались: у Лили начиналась тренировка с Оскаром, а Крис заскочил к матери, которая работала с Биллом, в состоянии, близком к нирване.
   – Ну и как? – поинтересовалась Джесси. – Тебе понравилось?
   – Она офигенно катается! – доложил он, и Билл полностью согласился.
   В половине второго тренировка закончилась, и Лили приехала на ланч, а потом снова отправилась на гору и пригласила за компанию Криса. Оскар этому обрадовался, потому что Лили срочно требовалось отвлечься: большие нагрузки и предстартовая нервозность могли ей навредить. На следующий день, когда в Аспен приехали Фил и Тедди, она была в отличном настроении. Молодые люди сразу нашли общий язык, а днем к ним присоединились Уокер с компанией и спортсмены, с которыми Лили познакомилась на Паралимпиаде, и дом сразу наполнился музыкой, голосами, смехом и запахами еды.
   – Я чувствую себя директором школы, – с усмешкой сказал Билл Джесси. Лавируя среди молодежи, он едва добрался до своей комнаты.
   – Я уже привыкла, – заметила Джесси. – И вы привыкнете.
   На это Билл рассмеялся.
   Тем вечером состоялась торжественная церемония открытия, в которой приняли участие все спортсмены. В конце ее был зажжен паралимпийский огонь – Играм был дан старт.
   Последовавший за этим ужин в компании с Кэрол и Джо прошел тихо. На следующий день Лили предстояли соревнования. Молодые люди отдыхали сами по себе, а Лили отправилась спать рано. После ужина Джо, Кэрол, Билл и Джесси решили прогуляться по Аспену. Мужчины шли впереди, а Кэрол и Джесси заглядывались на витрины с драгоценностями, мехами и прочими дорогими соблазнами Аспена.
   – Знаешь, что я тебе скажу, – заговорщицки сказала Кэрол, когда они остановились у очередной витрины.
   Джесси решила, что речь идет об отношениях с Джо. Неужели подруга сменила установку? Всякий раз при виде нее Джо млел, и Кэрол, похоже, его общество нравилось, но пока она видела в нем исключительно коллегу и друга.
   – Я подумываю уехать из Бостона. Я настолько прониклась проектом, что хочу перебраться в Денвер и устроиться здесь на постоянную работу. Может, с моей стороны это безумие, но мне так хочется. Что скажешь?
   – Ты серьезно? Вот здорово! А Биллу ты сказала? – Джесси расплылась в улыбке.
   – Нет, я сказала Джо, что собираюсь сделать это сегодня. А когда вернусь в клинику, сообщу о своем уходе. У них будет месяц, чтобы подыскать мне замену. В этом случае я смогу переехать сюда в апреле. Мне нравится Денвер – он красивый, и тут у меня будут друзья – Билл и Джо, и ты сюда перебираешься. Думаю, мне нужен новый старт.
   Говоря это, она выглядела задумчиво. Для нее это было большое решение. Огромное по своей значимости.
   – Не только тебе, а всем нам, – серьезно сказала Джесси. – Это самая лучшая новость в этом году. Надеюсь, ты так и сделаешь.
   – Почти стопроцентно. Я размышляю об этом с Дня благодарения.
   – Джо как-то повлиял на это решение? – осторожно поинтересовалась Джесси, но Кэрол покачала головой.
   – Нет – по крайней мере пока, – честно сказала она. – Он очень мил и часто звонит мне в Бостон. Но он не давит ни насчет работы, ни в других вопросах. Мне просто тут нравится. А в Бостоне со мной столько всякого дерьма произошло. Лучше я буду здесь помогать рождению «Лилии».
   – И я, – сказала Джесси. – Жду не дождусь июня. Когда вернусь домой, скажу об этом детям. Думаю, у них будет время свыкнуться с этой мыслью.
   С сентября, когда она приняла решение, прошло больше полугода, и теперь она часто бывала в Денвере. Билл оплачивал ей консультационные услуги, а с июня собирался перевести на жалованье главного врача. Но и теперь благодаря консультациям ее финансовое положение значительно улучшилось. То же самое можно было сказать про Кэрол. Жизнь обеих уже изменилась.
   – Что ж, добро пожаловать в команду, – сказала Джесси, обнимая Кэрол.
   Переезд Кэрол представлялся ей делом решенным, и от этого самой Джесси стало веселее. За время работы над проектом женщины стали еще ближе.
   – О чем беседуют дамы? – осведомился Джо, подходя вместе с Биллом.
   Он нежно посмотрел на Кэрол, и та улыбнулась.
   – О работе, – дружно откликнулись они.
   – Кто бы сомневался, – усмехнулся он под общий смех.
   Обе были труженицы, умницы и профессионалы в своих областях, и Джо искренне восхищался ими.
   После прогулки вся компания направилась в дом Билла. Молодежь уже рассосалась – многие участвовали в завтрашних соревнованиях или тренировались перед гонками. Тедди с Филом остановились в отеле, остальные проживали где-то поблизости. Когда Билл вернулся домой после ужина, Крис уже был в дверях. Ему не хотелось покидать Лили – так много осталось недосказанным.
   – Удачи тебе завтра, – сказал он, ласково глядя на Лили, а затем наклонился и поцеловал ее в щеку. Потом он ушел, а она продолжала улыбаться.
   – Кажется, у тебя появился поклонник, – позже заметил отец, когда они встретились на кухне. Лили волновалась перед завтрашней гонкой, и Билл налил им обоим по стакану молока перед сном.
   – Он мне нравится. Симпатичный, – робко сказала она.
   Крис был первым юношей, проявившим к ней романтический интерес после аварии. Пожалуй, Джесси была права – даже в инвалидной коляске она могла нравиться, ее могли приглашать на свидания. Думать об этом было так волнительно.
   Тем вечером Лили лежала в постели, размышляя о завтрашней гонке и надеясь на успех. Сон не шел к ней, и на рассвете она поднялась. В расписании дня скоростной спуск стоял вторым после лыжных гонок. Показательный матч по регби был назначен на следующий день. Тем самым зрители могли понять, какие виды спорта будут представлены на летних играх.
   – Готова? – спросил отец на выходе из дома, и Лили кивнула.
   Она выглядела испуганной, и Билл старался придать ей уверенности, когда они заходили за Оскаром. Далее они направились к месту сбора горнолыжников-паралимпийцев, которые приехали сюда со всего мира. Представляя Лили, все неизменно говорили о том, что она – бронзовая медалистка юношеских Олимпийских игр и считалась претенденткой на золотую медаль на Олимпиаде этого года. Это была серьезная рекомендация, но и нынешние соревнования были не из легких. Соперники тут были столь же серьезные, как и на Олимпиаде, и тренировались с неменьшей самоотдачей.
   Вся группа поднялась на гору, и в ожидании старта Лили задавалась вопросом, действительно ли она готова. Ей не хотелось опозориться перед всеми. Представитель оргкомитета напутствовал их перед стартом, после чего Лили, с порядковым номером на спине, заняла свое место. Она стартовала девятнадцатой. В конце трассы у финишной черты ее ждали отец, Джесси, Крис, Кэрол, Джо и Тедди с Филом. Уокер пригнал толпу болельщиков и пообещал орать во весь голос во время ее спуска. Лили так нервничала, что едва соображала, и Оскар старался держаться к ней настолько близко, насколько это было возможно.
   Первые лыжники вышли на трассу, и Лили поразилась их стилем катания и скоростью. Некоторые спортсмены состязались не первый раз, среди них была и золотая медалистка прошлой Паралимпиады. У нее была более легкая травма, чем у Лили, в быту она передвигалась с помощью экзоскелета, но для лыж это не имело никакого значения. И вот уже подошла очередь Лили. Мысленно благословясь, она рванула с места и, забыв обо всем, сконцентрировалась на спуске. Минутой с небольшим позже она, запыхавшаяся, но счастливая, уже была внизу и увидела знакомые улыбающиеся лица. Лили поспешила к Тедди ждать результатов, и тут же подошел отец поздравить ее с хорошим заездом. Его глаза сияли от гордости. А Крис поднял вверх большие пальцы, дескать, было круто.
   – И как я тебе? – спросила она Тедди, снимая маску.
   – Ты была как ужас, летящий на крыльях ночи, – просиял он.
   Чуть позже объявили ее результат. Время было чуть хуже, чем у прежней чемпионки, но все равно хорошее. Оскар спустился с горы поздравить ее – он был несказанно рад ее результату и скорости.
   – У нас будет «серебро». – От волнения его акцент стал сильнее, на глазах выступали слезы. – Вот увидишь.
   Но делать выводы до конца соревнований было рано. Победители будут объявлены, когда закончатся все заезды. Время тянулось нестерпимо долго. Лили напряженно вслушивалась в результаты – пока она по-прежнему занимала вторую строчку таблицы. И вот наконец итоги гонок были подведены: она завоевала серебряную медаль. И вот уже ей надевают на шею призовую ленточку, и звучит гимн – она плачет и, обернувшись, видит, что отец и Оскар тоже плачут, а потом, когда церемония заканчивается, все ее обнимают, целуют и поздравляют. Все происходило еще торжественнее, чем когда она завоевала бронзовую медаль на юношеской Олимпиаде. Это был один из важнейших моментов ее жизни. Уокер подхватил ее на руки вместе с монолыжей, и она засмеялась во весь голос. Потом он усадил ее обратно, и Лили перегнулась, чтобы поцеловать Тедди, а Крис положил руку ей на плечо и, широко улыбаясь, посмотрел ей прямо в глаза.
   – Я тобой горжусь! – взволнованным голосом сказал он.
   По щекам у Джесси текли слезы. Год назад в Скво-Вэлли она никак не ожидала такого, и Билл с Лили – тоже.
   После окончания гонок вся компания отправилась праздновать к Биллу. Тем вечером у Лили был ужин с паралимпийцами, но она предпочла остаться дома. Отец наливал всем шампанское, и Крис не отходил от нее ни на шаг. Это был самый невероятный день в ее жизни. Золотая медалистка поздравила ее с победой. Она была на девять лет старше Лили и занималась лыжами восемь лет. Она сказала, что однажды Лили тоже обязательно получит «золото».
   Празднование затянулось надолго, а на следующий день все отправились на матч по регби, в котором участвовал Тедди. У Лили душа была не на месте: игра шла настолько агрессивно, с таким напором, что она все время боялась за Тедди. Но он забил гол, и его команда выиграла. Болельщики были переполнены впечатлениями, а Тедди оказался в центре внимания. После окончания игры спортивный канал ESPN взял у него интервью.
   Теперь Лили уже мечтала о том, чтобы через четыре года волшебное время Паралимпиады настало снова, и укрепилась в намерении запустить аналогичную спортивную программу в «Лилии», но на ежегодной основе. Это создало бы стимул, а четыре года – слишком большой срок. В Аспене они пробыли все десять дней, посетили много соревнований, а под занавес состоялся бал паралимпийцев. Церемония закрытия прошла торжественно и трогательно. Лили знала, что сохранит это воспоминание на всю жизнь. После ее окончания Лили поблагодарила Фила за все, что он для нее сделал.
   На следующий день все разъезжались по домам. Крис пообещал навестить Лили в Денвере, он хотел покататься с ней на лыжах и предложил вместе поужинать.
   – Тогда договорились, – улыбнулась ему Лили, когда он вместе с матерью уезжал в Денвер. А Джесси тем временем перекинулась парой слов с Кэрол.
   – Ну что, решилась? – прошептала она.
   – Да. Как только вернусь, поставлю их в известность.
   Джесси широко улыбнулась и, обняв ее, подняла большие пальцы. Потом она побежала к машине, чтобы доставить Криса в Денвер. Все это время она наблюдала за ним и Лили: у ребят намечался роман, и она была очень этому рада. Лучшего варианта для них обоих было не придумать. Еще она ликовала при мысли, что Кэрол перебирается в Денвер. Теперь, когда она переедет туда сама, рядом с ней будет подруга. Но самое лучшее было то, что Лили завоевала медаль, ради которой она так много трудилась.
   По дороге в Денвер Лили уснула в машине. Билл поглядывал на дочь, на шее которой висела медаль, и улыбался. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько счастливым.

Глава 24

   Как-то субботним утром – это было в марте после возвращения из Аспена – Джесси набралась храбрости и за кухонным столом рассказала детям о своем решении. Она тянула с разговором всю неделю, но знала, что поступает правильно.
   – Мы что? – Адам изумленно посмотрел на нее.
   – Мы переезжаем в Денвер, – спокойно сказала Джесси, давя в себе чувство вины. – Я согласилась на должность главного врача в новой реабилитационной клинике. Это очень хорошая работа. Мы будем жить в красивом доме, который предоставляется вместе с работой, и, я надеюсь, будем там счастливы.
   Она ожидала взрыва негодования, и он, как предполагалось, последовал.
   – А ты подумала, чего мы хотим? У меня тут друзья! У всех нас! – кричал Адам.
   Ему только что исполнилось двенадцать, он играл в футбол, в Младшей лиге бейсбола и был членом лыжной команды.
   – Конечно, подумала. Но вы можете заниматься тем же самым в Денвере. Ты можешь кататься на лыжах, играть в Младшей лиге и все остальное. И для вас с Джимми там есть очень хорошая школа.
   Джимми сидел с ошарашенным видом, а Хизер – и это было хуже всего – не проронила ни слова, по ее щекам текли слезы.
   – Как ты можешь срывать меня с места в старшем классе? Разве можно поступать так гадко? – с ужасом в глазах спросила она.
   Джесси ощущала себя чудовищем. Именно такой реакции она ожидала и боялась. И детей отчасти можно было понять, она по-прежнему испытывала чувство виды.
   – Знаю, детка, это тяжело. Но работа замечательная, и там у нас будет гораздо больше возможностей. Без папы я не справляюсь.
   Она старалась, чтобы это прозвучало как можно мягче, но Адам взбеленился:
   – Так найди работу здесь! Папа никогда бы так с нами не поступил.
   – Пожалуй, нет, – честно сказала она. – Но я считаю, что это правильное решение, и мы сможем чаще видеться с Крисом, потому что он тоже в Денвере.
   – Я хочу поступить в колледж в Калифорнии, – несчастным голосом сказала Хизер.
   – Ты сможешь приехать сюда на учебу. Я не собираюсь продавать дом. Я хочу его сдавать. И если мы захотим вернуться, мы всегда сможем это сделать.
   – Если ты разрешишь, – злобно покосился на нее Адам.
   Он уже вступил в тот подростковый возраст, когда родители вызывают ненависть. А Хизер пребывала в бездне отчаяния. Выскочив из-за стола, она помчалась в свою комнату и хлопнула дверью. Минутой позже ее примеру последовал Адам, а Джимми с растерянным видом остался сидеть за столом и похлопал мать по руке.
   – Дай им переварить это, мамочка, – по-доброму сказал он, и Джесси прижала его к себе.
   – А ты почему не разозлился?
   Этот ребенок был ее ангелом.
   – Все не могут злиться. Это было бы нечестно.
   Он всегда умел подсластить пилюлю.
   – Спасибо, что ты все так хорошо понимаешь. Думаю, тебе понравится школа и наш новый дом, а сюда мы сможем приезжать в гости, – заверила она его.
   Джимми кивнул и тоже пошел к себе. Он с печальным видом поднимался по лестнице, и от этого зрелища у нее разрывалось сердце.
   В тот день дочь объявила ей войну. Весь следующий месяц Хизер ее игнорировала, Адам оскорблял, а Джимми просто выглядел подавленным. Она чувствовала себя худшей матерью на свете и решила позвонить Кэрол, чтобы поплакаться. Кэрол только что нашла в Денвере чудесную квартиру и пребывала в отличном настроении. В Бостоне она упаковывала вещи и готовилась к переезду. На вопрос о Джо она, как прежде, ответила, что они просто друзья, но сейчас Джесси гораздо больше беспокоили собственные дети, чем переезд подруги.
   – Дети меня доконают – буквально или фигурально. Хизер меня ненавидит, Адам изводит, а Джимми выглядит несчастным.
   – Вот приедете в Денвер, и все наладится, – уверенным тоном сказала Кэрол. – Кстати, на днях я видела Криса.
   – Правда? А где? Он что, прогуливал?
   – Нет, он ужинал у Билла. С Лили. По-моему, он ей симпатизирует.
   – Мне тоже так кажется, – улыбнулась Джесси.
   Когда она сказала Крису о переезде, он удивился, но особенно расстроенным не выглядел, поскольку дом она продавать не собиралась.
   – Потом они отправились в кино, – продолжила Кэрол. – И Билл говорит, что это уже не первый раз. Крис повел Лили на свидание.
   – Что ж, хорошая новость. Я одобряю. Она чудесная девочка. Могла бы вырасти избалованной и капризной, а она просто замечательная.
   После Аспена они еще не виделись, но в скором времени Джесси предстояло лететь в Денвер, как только удастся пристроить детей.
   – И как мне быть с этой оравой? Понимаю, что застрелиться и передумать я всегда успею.
   Их реакция на известие о переезде приводила ее в отчаяние.
   – Передумывать не смей. Просто возьми паузу. Они перебесятся. Предоставь им время, – дала ей установку Кэрол.
   – Чудненько. Тебе бы с ними пожить. Хизер сказала, что не поедет – она почти все время ночует у лучшей подруги, а потом, говорит, перееду к ним и в следующем году пойду в школу здесь. Этого я допустить не могу, – подавленным голосом проговорила Джесси.
   – Брехня, – отмахнулась Кэрол. – Ей просто надо высказаться. Это лучше, чем скрытая агрессия. Ей хочется тебя наказать.
   – У нее отлично получается. И скрытая агрессия мне нравится больше – в ее случае она слишком открытая, – вздохнула Джесси.
   Кэрол заверила, что в конце концов Хизер смягчится, но неделя шла за неделей, а конца войны не предвиделось. Более того, по отношению к матери Хизер вела себя все озлобленнее и враждебнее. Джесси ожидала этого, но жить в такой атмосфере ей было очень тяжело.
   Через две недели она поехала в Денвер, и Кэрол с гордостью показала ей свою новую квартиру. Но у Джесси все мысли и разговоры крутились вокруг баталий с Хизер.
   Визит к Биллу убедил ее в том, что между ним и Лили тоже не все гладко. Видимо, приход весны пробудил бунтарский дух в юных существах. Билл уже успел пожаловаться на то, что у него проблемы с дочерью, и Джесси решила, что дело в Крисе, но Билл против их встреч не возражал. Лили исполнилось восемнадцать, и у нее была голова на плечах. А Крис был хорошим парнем и не посмел бы ее обидеть. Пока отец не вернулся домой, Лили спустилась вниз и попросила Джесси ей помочь.
   – Никак не могу переубедить папу, – с отчаянием сказала она, подъезжая к кухонному столу.
   Джесси подумала, что Хизер, пожалуй, говорит то же самое матери лучшей подруги. Она уже поделилась с Лили своими проблемами, и Лили посочувствовала переживаниям Хизер в связи с переездом и сказала, что это у нее пройдет, но сейчас Джесси верилось в это с трудом.
   – Я до сих пор жду ответа из колледжей, а папа говорит, что он меня не пустит, – с сокрушенным видом сказала Лили.
   – А почему?
   Билл уже говорил об этом Джесси, но ей хотелось узнать, что именно он сказал Лили.
   – Я не знаю. У него какие-то нелепые отговорки. Вроде того, что это может меня травмировать. Бред какой-то. Каким образом я могу травмироваться, обучаясь в колледже?
   Обе знали, что Билл страдает гиперопекой и не готов отпустить свою дочурку в свободное плавание, особенно теперь, когда она сидит в инвалидной коляске.
   – Он всегда так реагировал? – поинтересовалась Джесси.
   – Ему и раньше эта идея не особенно нравилась, но тогда у него не было причин меня удерживать. А сейчас он категорически не желает из-за спинальной травмы. Вот такая хрень.
   Джесси видела, что Лили была на взводе. Спор с отцом шел уже не первый месяц.
   – Я прохожу по оценкам и по баллам. Но какой смысл надрываться, если он все равно меня не отпустит?
   – А остаться дома ты точно не хочешь? – на всякий случай спросила Джесси, чтобы удостовериться.
   – Я хочу уехать и учиться в приличном колледже. Джесси, пожалуйста, поговорите с ним, вдруг он вас послушает?
   Лили смотрела на нее умоляющим взглядом.
   – Я попробую, но он очень упрямый человек, особенно если дело касается тебя. Надо сказать, что в последнее время мои дети тоже не очень-то мной довольны, – добавила она, и девушка посмотрела на нее с сочувствием.
   Джесси очень нравилась Лили. Она считала, что ее детям повезло с матерью. Крис всегда говорил о ней только хорошо. Он очень любил свою маму.
   – Все, кроме Криса, ополчились на меня из-за переезда. Ну, еще Джимми не сердится, а глубоко страдает. – Для Джесси это было еще хуже. – Хизер меня ненавидит. Она считает, что я порчу ей жизнь.
   – Да, – Лили сочувственно кивнула, – менять школу в последнем классе – это засада. Но в Денвере классно. Ей у нас понравится. Жаль, что мы не одногодки. – Она снова опечалилась. – Надеюсь, мне все-таки удастся уехать на Восточное побережье. Так вы поговорите с папой?
   – Я попробую.
   Разговор состоялся в тот же день. Билл стоял насмерть. Он считал, что Лили и так натерпелась. Как она на инвалидной коляске будет справляться в кампусе, где повсюду пьяные студенты? Нет, она нужна ему дома и пусть поступает в Денверский университет.
   – Она даже не подавала туда документы, – возразила Джесси. – Если она не поедет в один из колледжей, куда подавала заявление, то потеряет целый год.
   – Тогда пусть поступает в городской колледж или пропустит год. На Восточное побережье она не поедет.
   Его слова звучали как приговор, а взгляд яростного защитника Джесси помнила еще с прошлого года, когда они впервые встретились в Скво.
   – Билл, – спокойно сказала она, – вы сделали все возможное, чтобы Лили заново освоилась в мире. Вы отправили ее в школу, а могли бы перевести на домашнее обучение. Вы определили ее в Крейг, чтобы она получила все навыки для самостоятельной жизни. Вы позволили ей соревноваться на Паралимпиаде, и давайте признаем, что скоростной спуск – это рискованный вид спорта, для всех без исключения. И вы не хотите отпустить ее в колледж? А чего вы боитесь?
   – Что она не вернется, – с печальным видом сказал он. – Я потерял ее мать. Я не хочу потерять ее. А вдруг она переедет в Бостон или в Нью-Йорк?
   Джесси улыбнулась его словам.
   – Посмотрите, сколько вы ей дали и сколько для нее сделали. Этот дом, образ жизни, реабилитационный центр, который так много для нее значит. Возможность заниматься лыжами. Вы действительно думаете, что она не вернется? Поверьте мне, вернется. Ей просто хочется расправить собственные крылья, получить хорошее образование. Не судите ее за это. Кроме того, она вас любит. Она вернется домой.
   – Я не вернулся домой после колледжа, – мрачно произнес он.
   – А Денвер – не шахтерский городок. И вас она обожает. После колледжа она вернется к вам – полетает и вернется.
   – Пусть лучше остается здесь, – невесело сказал он.
   – Лучше вы ее отпустите, и тогда ей захочется вернуться. А иначе она может взбунтоваться, – предостерегла Джесси. Насчет Хизер она тоже этого опасалась.
   – Ну не знаю. А как у вас дома дела?
   – Дети меня ненавидят, – без околичностей сказала она. – Нет, не Джимми, но двое других считают меня врагом номер один. Так что веселого мало.
   – Лили тоже на меня зуб точит, – вздохнул он. – И я буду ужасно по ней скучать. В ней вся моя жизнь, – горестно признал он, но для Джесси это не было новостью.
   – Неправда. У вас есть «Лилия», друзья, бизнес, и дочь вы не потеряете. Она слишком любит вас, чтобы разлучиться с вами надолго. Вы – ее герой, – заверила его Джесси.
   – Не в данный момент, – криво усмехнулся он.
   – А может, сначала узнать, куда ее примут, а потом решить, как вы к этому относитесь? Но постарайтесь быть непредвзятым.
   Билл кивнул, и Джесси поняла, что она сделала для Лили все возможное. Убедить Билла была задача не из легких – он ужасно боялся потерять дочь.
   Тем вечером Джесси ужинала с Кэрол в ее новой квартире, и у них получился прелестный девичник, какого уже давно не было. Джесси снова завела разговор про Джо – Кэрол по-прежнему была тверда в своем намерении не встречаться, хотя решительности в ее голосе слегка поубавилось.
   – Ты не знаешь, каково это – стать настолько другой. Я ощущаю себя уродиной, – тихо сказала она, имея в виду мастэктомию. – Я больше не чувствую себя женщиной.
   Джесси понимала, что суть проблемы кроется в этом.
   – Если он любит тебя, ему это будет не важно.
   – Я не хочу ради мужчины терпеть кучу мучительных операций.
   – И не надо. Есть много других решений – сексуальные ночные рубашки, бюстгальтеры с протезами. Ты же не для разворота «Плейбоя» будешь сниматься. Посмотри на Лили. Она – живой пример того, как найти новый подход к делу и не допустить, чтобы травма разрушила тебе жизнь. Если Джо тебе нравится, а я начинаю подозревать, что это так, значит должны найтись более простые решения, чем реконструктивная пластика.
   – Допустим, нравится, – неохотно призналась Кэрол, – но еще раз обжечься я не хочу. Хватит с меня Дилана.
   – От этого никто не застрахован. Можно встретить замечательного мужчину, а он возьмет и погибнет.
   Обе подумали про Тима, и глаза Джесси наполнились печалью.
   – А ты как? – спросила Кэрол.
   Со смерти Тима прошло уже больше года, но новые отношения интересовали Джесси меньше всего. Единственное, чего ей хотелось, – это наладить контакт с дочерью. О большем она не мечтала, сейчас это была ее главная забота.
   – Пока об этом рано говорить, – просто сказала Джесси. – Таких, как Тим, больше нет. Он был лучшим.
   – Ну что за засада. Либо попадается дерьмо, и ты боишься вляпаться в него еще раз, либо золото, в сравнении с которым все остальные меркнут, – горестно сказала Кэрол, и Джесси засмеялась.
   – Точно подмечено.
   – А как тебе Билл? Он – достойный мужчина, и женщины рядом с ним я не видела.
   – Ему они не нужны. У него есть Лили. А мы с ним друзья. И пусть так будет, потому что сейчас он мой босс. Не стоит все усложнять.
   Кэрол была того же мнения. И Джесси явно не питала интереса ни к Биллу, ни к кому-либо еще. Она по-прежнему спала в пижаме Тима и не убрала его одежду. Однако она уже начинала привыкать к мысли о том, что при переезде ей придется это сделать. Не везти же его гардероб в Денвер, в самом деле? Пришла пора отпустить ситуацию, хотя бы по части одежды.
   Джесси не удалось встретиться с Лили еще раз перед отъездом, но она отправила ей сообщение о том, что с Биллом она поговорила, хотя результат это не гарантирует.
   А три недели спустя раздался звонок от Лили. Она была на седьмом небе от счастья. Ей пришел положительный ответ из Брауна, Принстона и Колумбии – трех лучших университетов на Восточном побережье.
   – Папа в ауте, – доложила она Джесси.
   – И что ты выбрала? – поинтересовалась Джесси.
   – Принстон, само собой.
   – А если вам съездить туда и оглядеться? И тогда, возможно, он слегка успокоится?
   Ничего другого Джесси не могла предложить.
   – Мы уже там были, когда объезжали колледжи, еще до травмы. Тогда ему понравилось. Но сейчас он считает иначе. А в кампусе все предусмотрено для студентов с ограниченными возможностями. Я выяснила. И что теперь?
   – Не знаю. Попробуй поговорить с ним и объяснить, как это важно для тебя.
   Лили обратилась с этим вопросом и к Кэрол – та посоветовала набраться терпения. Но колледж давал для принятия решения две недели, а Билл стоял на своем. Отправлять подтверждение без его согласия Лили не хотелось. В конце концов, платить за колледж предстояло ему – что, если он откажется?
   А затем Тедди получил оповещение о зачислении в Денверский университет. Он позвонил родителям – те сначала не могли оправиться от удивления, что он подал заявление в колледж, и вместе с тем так обрадовались, что он не просится домой и не просит приехать их, что дали добро. Тедди поступил на специальность «изобразительное искусство», как и хотел, а затем собирался окончить магистратуру. У него были большие планы. Этому его научили в Крейге. А еще его вдохновителями были Фил и Лили.
   Тем вечером Лили пригласила его отпраздновать успех в ресторане и рассказала о проблемах с отцом.
   – Ты будешь учиться в колледже, – горестно подытожила она, – а я, похоже, нет.
   – Он уступит, – предсказал Тедди. – А если нет, будешь учиться в Денвере вместе со мной.
   – Именно этого он добивается. Не хочет признать, что я уже не ребенок, – с несчастным видом сказала она.
   После ужина Лили повезла Тедди в клинику.
   – Ты сказал родителям о переезде в «Лилию»? – поинтересовалась она, когда они были на месте.
   – В следующий раз скажу. Я решил, что пока с них одной новости хватит. Они считают, что я по-прежнему овощ, каким сюда приехал, и ни на что не способен. Когда я сказал, что хочу учиться в колледже, они обалдели. Думают, что я вроде Стивена Хокинга, только без мозгов.
   Лили было неприятно это слышать, но, судя по всему, именно так и было. Его родители понятия не имели о том, что за человек их сын, на что способен и о чем мечтает. Им было все равно. Они были трусливыми эгоистами и не заслуживали такого сына, как Тедди.
   – А узнай они, что ты играешь в регби, вообще выпали бы в осадок, – рассмеялась она. – Овощи не играют в регби. А ты надираешь там всем задницу, – добавила она, и он тоже засмеялся.
   – Что есть, то есть, – гордо сказал он.
   Служитель повез Тедди в здание клиники, а Лили выбралась из спецмашины, пересела в свою и поехала домой.
   Билл ждал ее возвращения и заглянул к ней в комнату, когда она готовилась ко сну. Он только что посмотрел видео соревнований в Аспене, где она выиграла серебряную медаль, и снова испытал гордость за нее.
   – Ты бы занялась спортивной программой, которую собиралась разработать для «Лилии», – проворчал он.
   – Почему сейчас? Я займусь ею летом, когда закончится школа.
   – Тогда тебе, возможно, будет не до этого.
   – Это почему? – недоуменно спросила она.
   – Потому что, если ты едешь в Принстон, летом тебя здесь не будет.
   Она неуверенно посмотрела на него, и их взгляды встретились.
   – А я туда еду?
   – Судя по всему, да, – печально улыбнулся он. – Я сегодня смотрел, как ты мчалась с горы на Паралимпиаде. У тебя есть крылья, Лили. Пора тебе их расправить.
   Она потянулась к нему и порывисто обняла, а у него подступал комок к горлу.
   – Спасибо, папочка… спасибо. Обещаю, ты будешь мной гордиться.
   – Я уже тобой горжусь, – со слезами на глазах сказал он.

Глава 25

   – И не забудь рюкзачок Джимми!
   Джесси обращалась к Хизер, которая была наверху, а сама в последний раз обвела глазами гостиную. Мебели уже не было. Две недели назад ее отправили в Денвер и через два дня должны были доставить. Оставались только несколько коробок с кухонной утварью и кровати. Старое белье, которым они были заправлены, Джесси сняла утром и выбросила, а сами кровати она планировала передать благотворительной организации «Гудвилл». Бен обещал проследить за этим. В Денвере она купила всем новые кровати, которые уже привезли в дом. Сумки были упакованы и стояли в прихожей. Машину она продала Казуко. Благодаря Биллу и щедрому жалованью, которое он платил ей как главному врачу, Джесси только что купила себе в Денвере новую.
   Автобус до Рино ожидался с минуты на минуту. Дети спускались по лестнице с ручной кладью, которую могли взять в самолет. Хизер держала рюкзачок Джимми, а он прижимал к груди плюшевую собаку, с которой спал. Со стороны могло показаться, что они покидают «Титаник», унося с собой самое ценное. За две недели Хизер не сказала матери ни слова. Пока в переезде было лишь два положительных момента: ожидавший их дом и работа. Джесси понимала, каково приходится детям. Ей самой казалось, что, уезжая отсюда, она еще раз теряет Тима. Все здесь напоминало о нем, он так любил это место. Первого июля в дом собирались заехать арендаторы, и ей представлялось такой дикостью, что здесь будут жить чужие люди. Она надеялась, что им тут будет хорошо. Ей с детьми было хорошо, пока был жив Тим.
   Глядя на их лица, Джесси утешалась мыслью, что новый дом им непременно понравится. Она пыталась рассказать о нем, но дети не слушали. Когда они увидят все своими глазами, они поймут. Он был гораздо лучше, чем их старый дом в Скво. Все в нем было красивое, чистое, свежее. Это был совершенно новый мир.
   По пути в аэропорт все молчали. В Рино Хизер накупила журналов и до самой посадки строчила СМС. До самого последнего дня она говорила, что не поедет. Джесси всерьез боялась, что так и будет, но обошлось. В конце концов Хизер собрала чемоданы, хотя всю последнюю неделю плакала навзрыд.
   Адам слушал айпод, а Джимми держался за руку матери. В самолете все принялись смотреть кино, а Джесси хотелось одного – спать. Последние недели измотали ее вконец, она была эмоционально истощена.
   Джесси передала своих пациентов Бену и уже подала запрос на оформление медицинской лицензии штата Колорадо. Имея ее на руках, она сможет найти себе подработку в специализированных клиниках Денвера. Но сейчас все ее мысли занимала «Лилия». Перед неофициальным открытием в августе Джесси предстояло сделать уйму работы. Первым планировалось открыть самый большой корпус, а через полгода – второй по мере комплектования штата и разработки дополнительных программ. Весь спектр услуг планировалось запустить в ближайшие полгода или через девять месяцев. Теперь Билл бывал у себя в офисе каждый день, и Джесси тоже будет работать по такому графику. А Джо и Кэрол заняли свои кабинеты еще в марте. Первого июля приступал к работе в качестве заведующего отделением физиотерапии Фил Льюис. Медицинский штат уже был укомплектован полностью, и организационная машина работала на полной скорости. Теперь перед Джесси стояла задача пристроить детей, и она решила ее, наняв помощницу на полный рабочий день, в обязанности которой входило развозить детей и готовить ужин. С тем жалованьем, которое платил ей Билл, она могла себе это позволить. Единственное, что Джесси сама оплачивала по дому, – это коммунальные расходы. А учитывая, что Бен щедро рассчитался с ней за переданных пациентов, ее финансы – впервые за последние полтора года – наконец-то пришли в порядок.
   Если не считать мрачных взглядов Хизер, то перелет в Денвер прошел благополучно. Билл отправил за ними минивэн с водителем, и дети, проезжая по городу, поглядывали по сторонам с интересом, хотя старались этого явно не показывать. Тем вечером Крис обещал приехать на ужин. С подачи Билла летом ему нашлась подработка в юридической конторе. В основном он регистрировал бумаги и приносил кофе, но вместе с тем приобретал опыт и уже подумывал о юридическом колледже. Первый год в университете не прошел для него даром.
   – Мама, а когда мы приедем? – спросил Джимми, прижимая к себе собачку и глядя на Джесси.
   – Скоро.
   Все утомились в дороге. Тут Джесси увидела дом, и минивэн въехал на дорожку. Дети, судя по их виду, были удивлены.
   – Это чей дом? – с подозрением осведомился Адам. – Билла?
   По его мнению, дом был слишком хорош.
   – Нет, наш, – сказала Джесси, выходя из минивэна и помогая спуститься Джимми.
   Всей компанией они подошли ко входу, причем Хизер была замыкающей. Джесси отперла дверь, и дети, войдя в холл, замерли при виде большой гостиной с камином. Затем они заглянули в столовую и на кухню. Везде было красиво, и на детей это произвело впечатление.
   – Ух ты, как здорово, – сказал Джимми, и Адам, судя по всему, был того же мнения. Хизер ничего не сказала и делала вид, что ей все равно.
   – Ваши комнаты наверху. Выбирайте, какие понравятся. На моем этаже их три и одна – на самом верху.
   Джесси считала, что в верхней лучше всего разместиться Крису. Она просторная и более уединенная, но если Хизер будет настаивать, пусть занимает, лишь бы все прошло мирно. Крис собирался переехать, когда привезут мебель, поскольку на той неделе он должен был выселиться из общежития. Момент был выбран идеально, и весь переезд стараниями Билла и Джесси прошел с учетом всех обстоятельств – дети ушли на каникулы, а Лили через неделю оканчивала школу.
   Джесси прохаживалась по этажу, заглядывая во все комнаты, и обнаружила Хизер лежащей на постели с блаженным видом. Джесси купила всем кровати внушительных размеров, каких у них раньше не было. Мальчики привыкли спать на двухъярусных кроватях, а у Хизер была односпальная, и, пока дети были маленькими, им этого хватало. Стоило Хизер заметить в дверях мать, как она тотчас подскочила с хмурой миной и исчезла в ванной. Но выражение блаженства, которое подметила на ее лице Джесси, вселяло надежду.
   Джесси поразилась тому, как быстро дети распределились по комнатам. Хизер заняла самую большую, рядом с ней. Адам тоже нашел себе по вкусу, а Джимми понравилась маленькая, но уютная, потому что она напоминала его комнату в старом доме. А Крису досталась верхняя, как и хотела Джесси. Взбираться еще на один этаж никто из младших не пожелал. Потом дети побывали в обеих гостиных и, носясь вверх и вниз по лестнице, обследовали каждый этаж. А Джесси сидела на кровати в своей комнате, любовалась красивым видом за окном и думала, как же им повезло иметь такой красивый дом. Потом она легла на кровать, думая все о том же, и тут в комнату вошла Хизер с серьезным выражением на лице.
   – То, что ты, мама, вынудила нас переехать, возмутительно, но дом красивый, – нехотя сказала она.
   Джесси посмотрела на нее и улыбнулась. Услышать такое от Хизер было равносильно признанию ее правоты.
   – Но я все равно хочу вернуться в Скво, – грустно добавила она.
   – Я рада, что дом тебе нравится. А в Скво ты можешь съездить в гости.
   Хизер пожала плечами и молча удалилась к себе. А несколько минут спустя к Джесси заявился Адам, и виду у него был озадаченный.
   – А чего это он дал нам такой шикарный дом? – недоверчиво поинтересовался он.
   – Дом прилагается к работе. В нем мог бы жить любой, занимающий пост главного врача. Биллу хотелось создать стимул для переезда. Это называется «мотивация», – сказала Джесси, и Адам кивнул.
   – Хизер фоткает свою ванную, – добавил он, и Джесси сочла это хорошей новостью.
   Ванная была отделана белым мрамором, с большой овальной ванной и огромной душевой кабиной. У Джесси ванная комната была еще больше.
   Дети осматривались и обживались, когда с дорожки послышался шум машины – это приехали Билл и Лили. Раздался звонок в дверь, и Джесси пошла открывать. У Лили на коленях была огромная корзина с закусками и деликатесами, а Билл держал два пакета с продуктами и вином.
   Дети спустились вниз навстречу гостям, правда, Джесси испытывала неловкость, что Хизер была с такой мрачной миной.
   Джесси представила детей Биллу и Лили, и все направились на кухню. Билл поставил корзину на «островок», а пакеты – на тумбовый стол. Мальчики разговорились с Лили, и она предложила на следующий день устроить для Хизер экскурсию по школе. К большому удовольствию Джесси, Хизер согласилась, хотя без особого энтузиазма, но Лили, похоже, это не покоробило. Она видела, что Хизер была расстроена.
   Билл, который наблюдал за детьми, перехватил взгляд Джесси и незаметно поднял вверх большие пальцы – Джесси широко улыбнулась ему и кивнула. Все складывалось неплохо. Дом понравился детям и даже Хизер, которая нехотя признала это.
   Через десять минут появился Крис. Он никак не ожидал увидеть Лили и при виде ее очень обрадовался.
   – Давай за мной, Крис, я покажу тебе твою комнату, – говорил Джимми, таща брата за руку. – Она на самом верху.
   Для Лили это была непосильная задача, разве что Крис отнес бы ее. В итоге именно так он и поступил: подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице, а Джимми потрусил следом.
   – С новосельем, – сказал Билл Джесси, когда дети разбежались, и она улыбнулась в ответ.
   – Спасибо за шикарный дом. Думаю, дети меня почти простили. По крайней мере, мальчики. А Хизер вот-вот смягчится. Комната ей очень нравится.
   – Подождите – скоро мебель доставят, и тогда станет совсем уютно.
   – Это верно, – сказала она, прислоняясь к тумбовому столу. – Как дела в «Лилии»?
   – Идем вперед семимильными шагами. Суета, как в пчелином улье. Мы почти готовы к открытию. Ждем пациентов.
   – За ними дело не станет, – рассудительно сказала она. – Нашли, о чем переживать.
   Джесси знала, что в недалеком времени в центр будут приезжать пациенты со всей страны, как в Крейг.
   Билл и Лили пробыли час, а затем собрались домой, и Джесси услышала, как Крис сказал Лили, что заскочит позже. Билл предложил следующим вечером поужинать всем вместе и выдвинул идею сделать барбекю. Адам и Джимми пришли в восторг, Крис вызвался помочь, и Хизер возражать не стала. После смерти отца барбекю в доме не было ни разу.
   – Лили классная, – объявил Адам, выуживая еду из корзины, а Джимми потащил Криса смотреть свою комнату, он давно ныл на эту тему.
   Мальчики вполне освоились и уже размышляли о том, живут ли по соседству ребята их возраста. Билл сказал, что должны быть, потому что это район семейного проживания.
   Дети поужинали тем, что привезли Билл и Лили, а после разбежались по комнатам, разлеглись на кроватях и принялись смотреть кино. Хизер обзвонила всех подруг и тайком рассказала о том, какой шикарный у нее теперь дом. Она уже пригласила двух из них погостить у нее в июле и августе, и девочки пообещали приехать. Жизнь налаживалась. Теперь ей хотелось взглянуть на школу, о которой говорила Лили.
   Джесси позвонила Кэрол и сообщила, как обстоят дела с детьми. Хизер все еще дуется, но дом ей явно нравится, о чем она уведомила мать. И Джесси считает, что поездка в школу станет решающим фактором.
   На следующий день Лили заехала за Хизер и показала ей школу. Она познакомила ее с девочками, перешедшими в выпускной класс, и с классными ребятами. Школа произвела впечатление на Хизер, она тут же сообщила подругам, какие здесь клевые парни. Впервые за все время она вернулась домой с довольным лицом. Две девчонки взяли у нее номер мобильного и поинтересовались, есть ли она в соцсетях. Хизер, конечно же, там была.
   Тем вечером они ужинали у Томасов. Билл приготовил на огне курицу и стейки, все уселись за большим столом на свежем воздухе, а Лили легко перемещалась на коляске между столом и кухней, где делала салат. Джимми ходил за ней по пятам и с восхищением разглядывал кухню, в которой все было сделано ей по росту.
   – Вау, ты все можешь достать!
   Такой кухни он никогда не видел.
   – Могу. Это все папа сделал.
   Лили улыбнулась Джимми. Он был действительно очень славный, как рассказывал Крис.
   – Круто! – сказал он, и Лили рассмеялась.
   – Докапывается до тебя, да? – обеспокоенно спросил Крис, спешивший помочь ей с блюдами.
   Лили покачала головой и широко улыбнулась.
   – Мы отлично поладили. Джимми нравится наша кухня.
   Ужин прошел замечательно, а на следующий день доставили мебель из Скво-Вэлли, и Джесси весь день занималась домом. К вечеру он обрел обжитой вид. Мебель встала идеально, в комнатах детей теперь было все необходимое. Когда заехала Кэрол, почти все стояло на своих местах, и она помогла Джесси обставить кухню.
   – Вот вы и устроились, – сказала Кэрол, когда все было закончено, и Джесси поблагодарила ее за помощь.
   «А ведь в самом деле», – подумала Джесси после ее ухода. У них было все необходимое. Кроме Тима, сказала она про себя, после чего выключила свет и пошла наверх. Впервые за полтора года она не стала надевать пижаму мужа. Она привезла ее с собой, но аккуратно свернула и положила в ящик. Ей было достаточно знать, что пижама есть. А надевать ее потребности не было.

Глава 26

   На следующий день после доставки мебели появилась помощница по хозяйству Мэри Шерман. Джесси познакомила ее с детьми и, пока они осваивались, побыла дома. Мэри было около сорока, и раньше она работала в двух семьях, с которыми Билл был знаком. Она приготовила вкусный ланч и предложила детям прогуляться в парке, а затем сходить в кино. Как только они уехали, Джесси отправилась на работу. Начались трудовые будни.
   Билл не преувеличивал. Центр бурлил, как разворошенный улей. Люди носились туда-сюда, открывали файлы, работали за компьютерами, убирали медикаменты и расставляли по местам спортоборудование. Целая армия сотрудников выполняла тысячи дел, и Джесси зашла в свой кабинет с улыбкой и вздохом облегчения. Здесь она тоже чувствовала себя комфортно, как в своем новом доме. Все было новое, с иголочки, и люди были в приподнятом настроении. До открытия оставалось два месяца, но все уже было готово.
   Джесси разослала имейлы нейрохирургам по всей стране – рассказала о «Лилии», пригласила в гости и попросила направлять пациентов. Кадровый состав центра впечатлял. Веб-сайт, который они запустили, был информативным и привлекательным. Джо поработал на славу. Оказывается, он не только мастерски осуществлял контроль за строительством и налаживал контакт с людьми, но и был на «ты» с компьютером. Центр дал возможность раскрыться его многочисленным талантам. Джесси гордилась тем, сколько всего они успели сделать за прошлый год. «Лилия» превратилась в очень красивое место.
   – Как дела? – поинтересовался Билл, заглядывая к ней в кабинет в конце дня.
   Все это время они с Джо прорабатывали финансовые вопросы. Билл был рад, что кабинет Джесси находится рядом и он в любой момент может поговорить с ней и спросить совета, вместо того чтобы звонить по телефону или дожидаться ее приезда в Денвер в выходные дни.
   – По-моему, как по маслу, – улыбнулась Джесси. В центре она чувствовала себя как дома и на своем месте. – С нетерпением жду открытия. Когда появятся пациенты, будет еще лучше.
   – А если никого не будет? – В его взгляде мелькнула паника.
   – Исключено, – заверила его она. – У нас потрясающий персонал, специалисты с большим опытом. Достаточно заглянуть в их послужной список, и все станет ясно.
   – И вы здесь, – с облегчением сказал он.
   Время от времени он сомневался, получится ли задуманное, но Джесси держалась абсолютно уверенно, и другие говорили то же самое. Для Билла это был совершенно новый мир.
   – Они и без меня появились бы. Я лишь витрина.
   – Благодаря вам она выглядит очень презентабельно, – признательно сказал он, опускаясь в кресло. – Как дети, в порядке?
   – Все отлично. С Мэри они поладили. Дом им нравится. Мальчики всем довольны, и Хизер тоже скоро оттает. Лили такая молодец, что свозила ее в школу. Думаю, теперь все образуется. Хизер вроде бы успокоилась и уже не смотрит букой. Жизнь налаживается. Без вас ничего этого не получилось бы.
   – И у меня без вас ничего не получилось бы, – искренне сказал он.
   Все, кого она порекомендовала и помогла выбрать, были первоклассными специалистами.
   – Вы планируете отдохнуть этим летом? – спросил он, и Джесси покачала головой.
   – У нас открытие в августе, вы что, забыли? Возможно, как-нибудь проведу выходные с детьми, и на этом все. В День независимости думаю устроить барбекю, заодно и новоселье отметим. Если все срастется, я дам вам знать.
   – А Лили приглашает всех на следующей неделе на выпускной. Я ею очень горжусь, – с улыбкой сказал он.
   – Я тоже, – тихо сказала Джесси. – Мы непременно будем.
   Церемония проходила в торжественной обстановке, в солнечный день, а после нее Билл устроил у себя в саду небольшой прием. Лили в мантии и шапочке сияла от счастья. Для нее это была настоящая победа. Когда ей вручали аттестат, Билл и Джесси растрогались до слез.
   Джесси посоветовалась с детьми насчет праздника в День независимости, и всем эта идея понравилась. Дети захотели собрать большую компанию, поэтому Хизер сделала на компьютере приглашения и в оставшееся время раздала их. Они планировали устроить на заднем дворе нечто вроде старомодного пикника и в назначенный день приняли у себя человек пятьдесят. Крис и Адам отвечали за гамбургеры и хот-доги, Хизер и Джесси готовили салаты, кукурузу в початках, картофель фри и печенье, Джимми подносил десерты и доставал мороженое, а гости сами наливали себе вино, пиво, чай со льдом и лимонад. Все получилось именно так, как задумывала Джесси, – традиционный пикник в честь Дня независимости. Когда со стряпней было покончено, Крис присел отдохнуть рядом с Лили. Она пила лимонад, а он налил себе чаю со льдом.
   – Бургеры были просто пальчики оближешь, – похвалила она.
   Крис, который в этот момент снимал фартук, широко улыбнулся ей.
   – Родители любили устраивать вечеринки в Тахо. Здорово, что эта традиция возобновилась.
   Раньше барбекю всегда заправлял отец, а теперь настала очередь Криса, как старшего мужчины в семье.
   – Завтра мы с папой едем рыбачить на озеро. Хочешь с нами? – застенчиво предложила Лили.
   – Конечно, еще как!
   Крису было приятно, что она его пригласила, он осторожно взял ее руку в свои.
   – Я рад, что мы сюда переехали, – неловко сказал он. – Теперь я могу видеть тебя постоянно.
   Правда, в скором времени она уезжала в колледж. Он уловил ход ее мыслей, потому что тоже подумал об этом.
   – Когда ты уедешь, мне будет не хватать тебя.
   – Я буду часто приезжать, – пообещала она. – По крайней мере, на праздники ты всегда будешь здесь. И, возможно, как-нибудь навестишь меня в Принстоне, – робко сказала она.
   – Ну конечно, – тихо сказал он и обнял ее, когда она придвинулась к нему ближе.
   Коляска больше не смущала ее. Она чувствовала себя в ней комфортно, и Крис был рядом с ней. Его ничуть не волновало, что Лили не может ходить. Для него это не имело значения. Она лучше его каталась, даже сидя в «корзине», и он гордился ее достижениями. И еще она неустанно занималась делами реабилитационного центра. Пока они разговаривали, к ним подъехал Тедди. Все это время он общался с гостями и был душой мероприятия. С Кэрол и Джо он обсудил художественную программу центра, которая могла бы представлять интерес для всех возрастов. Он наведывался в «Лилию» каждый день и составлял списки принадлежностей, которые могут понадобиться. Центр уже принял в штат двух преподавателей художественных дисциплин и выделил под студии два больших помещения. Тедди планировал работать здесь после занятий и по выходным в качестве студенческой практики.
   – А что вы тут заныкались? – поинтересовался Тедди.
   – Чилим, – отшутилась Лили.
   Тедди и Крис хорошо общались, и Лили это радовало. С обоими ее связывала дружба, и Крис держался с Тедди совершенно по-приятельски. Чуть позже подошел Джимми и прижался к старшему брату. Физиономия у мальчишки была перепачкана мороженым – Лили вытерла его, и Джимми умчался на поиски матери. Все трое сидели вместе, пока продолжалась вечеринка, а потом народ разошелся, и остались только свои. Праздник прошел на «ура».
   – Может, хотите окунуться в бассейн? – поинтересовался Билл, которому только сейчас пришла в голову эта идея.
   В шесть вечера было по-прежнему жарко. Дети с восторгом откликнулись на предложение, и вся компания переместилась в дом Билла. Тедди к тому времени уже уехал – за ним из Крейга прислали машину. Дети попрыгали в бассейн и затеяли игру в водное поло, Лили, которая болтала с Джесси, тоже решила окунуться. Отец играл с мальчиками, и к ним присоединилась Хизер. Весь день она выглядела счастливой. Наплескавшись всласть, компания принялась опустошать холодильник, и получился импровизированный ужин на кухне. День независимости удался, и Лили ужасно не хотелось расставаться, когда веселье подошло к концу. Билл видел, что взаимная симпатия между Лили и Крисом крепнет день ото дня.
   – Я пригласила его с нами на рыбалку, папа. Ты не против? – между прочим спросила она.
   – Он славный парень и мне нравится. Тебе, похоже, тоже, – подколол ее Билл, и Лили, широко улыбнувшись, кивнула.
   – А что потом, когда ты уедешь в колледж? – поинтересовался он, надеясь, что если отношения с Крисом продолжатся, то Лили будет чаще приезжать домой.
   – Не знаю. Там видно будет. У нас обоих куча дел. Думаю, когда я буду приезжать домой, мы будем встречаться.
   Билл кивнул. Ему по-прежнему не хотелось, чтобы она уезжала, но он уже свыкся с этой мыслью. Джесси убедила его в том, что отпустить дочь – правильное решение, как бы тяжело ему при этом ни было. Для Лили это было естественным стремлением.
   На следующий день все трое отлично провели время на озере, а когда вернулись домой с уловом, Билл почистил и приготовил рыбу. Ужин получился просто пальчики оближешь, а после него Крис пригласил Лили в кино. Отъехав от дома, он остановил машину и поцеловал Лили.
   – Я ждал этого момента весь день, – пылко сказал он.
   – Я тоже, – улыбнулась Лили.
   При отце они старались не выдавать своих чувств. Их любовь, разгоравшаяся последние четыре месяца, в итоге вспыхнула как пожар. Они были молоды и полны надежд. Обоим казалось, что это не просто летний роман. Джесси тоже это подметила. В понедельник, когда они с Биллом были на работе, у них случился разговор на эту тему.
   – Похоже, друг друга любят дети главарей двух равно уважаемых семей, Томасов и Мэттьюзов, – сказал Билл за ланчем в кабинете Джесси.
   У них это стало своеобразной традицией, которая ему нравилась. Они делились новостями, и он был в курсе всех ее дел.
   – Я заметила, – сказала Джесси.
   – Вы не против? – спросил Билл.
   – Я только за, – улыбнулась она. – А вы?
   – Крис – отличный парень и к Лили относится замечательно. Только мне не хотелось бы, чтобы их обоих постигло разочарование.
   – Как будто от этого можно уберечь, – горько заметила она. – Мы не в состоянии их защитить, да и самих себя тоже. Это жизнь. Мы все – вы, я, Лили – стараемся прожить ее как можно лучше, только и всего.
   – Как вы теперь справляетесь, без Тима?
   Обычно он не упоминал о нем, чтобы ее не расстраивать, но в последнее время она казалась бодрее и выглядела не такой уставшей, как когда они жили в Скво-Вэлли. Ее радовало, что дети привыкают к новому месту, даже Хизер, которая с нетерпением ждала приезда подруг. Она до сих пор огорчалась из-за переезда, но за это время произошло много хорошего, и девочка вроде бы меньше сердилась на мать.
   – Здесь мне легче, – тихо сказала Джесси. – Я бы сроду не набралась смелости уехать из того дома. Но для нас так было лучше. Бен давно говорил мне об этом. Но поначалу да, и потом долгое время я не могла решиться, пока не стала готова. Здесь у нас совершенно другая жизнь. Воспоминания остались при мне, но теперь я не смотрю каждый день на кровать, в которой он спал. И это большое облегчение.
   Сейчас она держалась свободнее и спокойнее. В последнее время Билл обратил на это внимание. Затем к Джесси пришла Кэрол посоветоваться насчет очередных резюме, а следом за ней – Джо. Эти двое постоянно работали в паре то над одним вопросом, то над другим. Билл и Джесси уже давно это подметили, но от комментариев воздерживались, однако на этот раз Билл не смог промолчать.
   – У нас что, еще служебный роман наклевывается? – полюбопытствовал Билл, когда парочка скрылась за дверью.
   Джесси насмешливо посмотрела на него.
   – Она уверяет, что нет. Все запутанно, но определенно указывает в том направлении.
   Между Кэрол и Джо решительно что-то происходило – то была связь более близкая, интимная, которую не выразишь словами.
   – Мне тоже так кажется, но Джо не обмолвился ни словом. Он очень скрытный.
   Билл хорошо знал своего друга.
   – Кэрол тоже. Только после развода и всего, что с ней произошло, она не хочет ни с кем встречаться.
   – И все равно я что-то подозреваю. Или это у меня воображение разыгралось, – сказал Билл и пошел к себе в кабинет.
   Перед открытием у них было много забот, но если бы друг нашел себе женщину по сердцу, Билл был бы очень за него рад. И Кэрол тоже была достойна счастья.
   – Как думаешь, они знают? – спросила Кэрол по пути в кабинет Джо, где им предстояло трудиться над церемонией открытия.
   Вид у нее был виноватый, и Джо засмеялся.
   – Возможно. И что с того?
   Их отношения продолжались уже несколько недель и начались в июне, прямо перед переездом Джесси в Денвер, но они держали их в тайне. Кэрол до сих пор не могла поверить, что рухнули возведенные ею препоны и преграды, но Джо мало-помалу, месяц за месяцем расшатывал их, и теперь она была рада, что он это сделал. Ей никогда и ни с кем не было так комфортно. Все, из-за чего она так переживала, оказалось неважным. Он принял ее такой, какая она была, и она полюбила его, хотя клялась, что этого никогда больше не случится. И даже их разница в возрасте не имела значения. Им казалось, что они были созданы друг для друга.
   – Рано или поздно нам придется им рассказать, – мягко сказал он, улыбаясь ей через стол.
   Они изобретали тысячи предлогов, чтобы каждый день работать вместе. Они были хорошей командой – на работе и дома. Они ездили с одной квартиры на другую и по настоянию Кэрол приезжали на работу порознь, чтобы не давать повода для пересудов.
   – Как сказать Джесси, ума не приложу. Ей так одиноко без Тима, а тут мы все из себя такие счастливые, – обеспокоенно сказала Кэрол.
   – Думаю, она за нас порадуется. Мы свое счастье заслужили. Особенно ты, Кэрол. – Он перегнулся через стол и поцеловал ее.
   – Ты прав, – согласилась она.
   Они снова занялись списком приглашенных на торжественное открытие «Лилии». Но что-то мешало Кэрол открыться подруге. Пусть пока их роман останется в тайне, в каком-то смысле так увлекательнее. От этой мысли она улыбнулась. Любовь прекрасна в любом возрасте.

Глава 27

   Открытие «Лилии», организацией которого занималась Кэрол, прошло еще торжественнее, чем ожидалось. На нем присутствовали местные врачи и все руководство Крейга. По просьбе Кэрол из Бостона прилетел доктор Хаммерфельд, среди приглашенных были и деловые партнеры Билла. Бен Штайнберг и Казуко прибыли из Скво-Вэлли, пригласив с собой за компанию тамошних физиотерапевтов и медсестер. Директор школы, в которой училась Лили, тренер Оскар и архитектор Стив Джансен тоже пригласили своих знакомых. Среди гостей были друзья Лили – Тедди, Уокер со своей девушкой и дети Джесси. В тот день «Лилию» посетили в общей сложности человек триста – они осматривали территорию, восхищаясь проделанной работой и возможностями центра, который открывал свои двери через две недели. Пациентами он пока не обзавелся, зато приобрел армию доброжелателей и сторонников. На следующий день все сошлись во мнении, что открытие прошло с большим успехом, за что Билл долго благодарил Кэрол.
   – Это – результат совместных усилий, – скромно сказала она. – Мы все над этим трудились, а Джо помог мне с организацией. – Она посмотрела на него с теплой улыбкой. – А в следующем году мы хотим устроить благотворительный гала-концерт.
   После этих слов Билл наконец-то решил задать Джо вопрос, который не давал ему покоя. Это случилось в тот же день, когда они остались вдвоем. Вопрос был личного свойства, но Джо был его старинный друг, и Билл надеялся, что он счастлив. Так, по крайней мере, казалось, потому что в присутствии Кэрол он начинал сиять, как рождественская елка. И она тоже вся светилась, это просто бросалось в глаза.
   – Между вами что-то есть? – спросил Билл, когда они шли по территории к административному корпусу.
   Джо замялся, а потом кивнул:
   – Я люблю ее. Еще с того дня, когда мы познакомились. Я и не думал, что она ответит на мои чувства. Вот так в жизни бывает.
   Потом его взгляд стал серьезным.
   – Я никогда не говорил тебе, что, когда ты позвонил мне насчет Лили, передо мной лежал заряженный пистолет. Той ночью я хотел пустить себе пулю в лоб. А потом ты рассказал мне про аварию, и я почувствовал себя малодушным слизняком по сравнению с тобой, на которого свалилось такое. После нашего разговора я убрал пистолет, а потом вообще избавился от него. Тогда я думал, что жизнь кончена и лучше мне сдохнуть. А потом я приехал к тебе, и ты после моего сумбурного предложения ухватился за идею «Лилии», привлек к этому делу меня, и это изменило все. А потом появилась Кэрол, и моя жизнь началась заново. Впервые в жизни я чувствую себя таким счастливым.
   Билл с потрясенным видом выслушал признание друга.
   – Почему же ты ничего не сказал мне, что все настолько плохо? Почему не позвонил?
   – Просто мы не обращаемся за помощью, когда нуждаемся в ней больше всего. Я думаю о том, что пережила Кэрол, и понимаю, что в сравнении с этим мои проблемы – просто ерунда, а я-то считал их настолько огромными, что впору свести счеты с жизнью. А они того совсем не стоили. И слава богу, что этого не произошло. Подумай только, сколько всего хорошего случилось после твоего звонка, когда я приехал сюда. У меня началась совершенно новая жизнь.
   Они оба поразились тому, как мало нужно, чтобы разрушить жизнь или возродить ее заново. Их судьбы были очень похожи. И Билл был признателен судьбе за то, что Джо сделал правильный выбор. Он содрогался при мысли, что могло бы произойти той ночью, если бы он позвонил пятью минутами позже или не позвонил бы вообще. А сейчас у его друга началась новая, счастливая жизнь.
   – Я никогда не думал, что в моем возрасте такое возможно. И Кэрол уже ничего не ждала, а она на двадцать лет моложе. Никогда нельзя сдаваться. Жизнь может измениться в любой момент, как это случилось со мной. – С этими словами он выразительно посмотрел на Билла. – И тебе стоит подумать о себе. Ты не можешь вечно жить один. Ты все еще молод, а у Лили скоро начнется собственная жизнь, вдали отсюда.
   – Я знаю, – сказал Билл, и вид у него при этом был несчастный. – Ума не приложу, как я буду жить без нее.
   – У тебя тут дел в избытке, но этого недостаточно. Работа – это не все. Эта истина мне досталась дорогой ценой.
   – Пока у меня есть Лили, мне большего не надо, – серьезно произнес Билл.
   Джо не сомневался, что это так, но ему хотелось, чтобы Билл тоже обрел личное счастье, какое выпало им с Кэрол. На данном этапе жизни она стала для него идеальной женщиной. Раньше они могли бы не подойти друг другу по множеству причин, но сейчас она совпала с ним идеально. Большего он не желал, и она тоже. Это был гармоничный союз.
   Дойдя до административного корпуса, они разошлись по своим кабинетам, а у Билла не шло из головы признание Джо. Он все думал про пистолет и про то, что могло бы случиться той ночью. И какая это была бы непоправимая ошибка. Он не рассказал об этом ни Джесси, ни кому-либо другому, но эта история запала ему глубоко в душу.
//-- * * * --//
   Первый пациент прибыл в центр по рекомендации местного нейрохирурга через два дня после официального открытия в середине августа. Это был мальчик, который месяц назад вместе с родителями пострадал в дорожной аварии. Родители погибли, а ребенок получил спинальную травму на уровне девятого позвонка, то есть чуть более тяжелую, чем у Лили. Мальчику было восемь лет, и его опекала бабушка. Через два дня раздался звонок от местного хирурга – на этот раз речь шла о девочке двенадцати лет, которая упала с лошади. За неделю количество пациентов увеличилось до пяти. А к концу месяца их стало десять.
   Билл зашел в кабинет Джесси и посмотрел на нее с изумлением.
   – Вот уж действительно «если ты его построишь, они придут», – улыбнулся он. – Они идут.
   К выходным по случаю Дня труда им доставили еще трех пациентов, в том числе четырнадцатилетнего мальчика, получившего травму в бассейне. Затем хирург из Лос-Анджелеса направил двоих ребят, которые прилетели на частном самолете. На первую неделю сентября в центре проходили реабилитацию шестнадцать пациентов в возрасте от восьми до девятнадцати лет. Все шло именно так, как было задумано. Персонал под руководством Джесси действовал четко, профессионально, с преданностью делу. Билл был в восторге. «Лилия» работала!
   Для него и для Джесси неделя выдалась напряженной и дома, и на работе. Хизер пошла в школу, и ей там понравилось – у Джесси прямо камень с души свалился. Крис вернулся в университет, и на этот раз Джесси сама устраивала его в общежитие, а Билл с Лили в выходные улетали в Принстон. Из-за сборов и покупок, которые она сделала, в доме все было вверх дном – ассистент Билла и приходящая помощница по хозяйству сбивались с ног, наводя за ней порядок. Лили носилась по городу, нанося последние визиты. Накануне отъезда она заехала попрощаться к Джесси и Кэрол, провела полдня с Тедди и вечером поужинала с Крисом. Он пригласил ее в ресторан, и на обратном пути они заговорили о будущем.
   – Я не хочу связывать тебя, Лили, – печально сказал он. – Ты уезжаешь в колледж, чтобы расправить крылья. Я не хочу тебя удерживать.
   Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Она уставилась на него своими большими васильковыми глазами.
   – Ты что, бросаешь меня?
   При этих словах он ужаснулся.
   – Да ты что! Я хотел сказать, что ты свободна, если что. Я просто подумал…
   – Я люблю тебя, Крис.
   До этого вечера они еще этого не говорили друг другу.
   – В колледже, наверное, будет здорово. Но такого, как ты, я больше не встречу. Мы оба молоды, но я не хочу потерять тебя. И возможно, однажды, когда мы станем старше…
   Она не договорила – он подхватил ее на руки и поцеловал. Ему только это было нужно, он надеялся это услышать. Разве он мог мечтать о том, что она будет ждать его, особенно в Принстоне?
   – Когда ты станешь совсем старухой, – подначивал он, – лет в двадцать пять, мы поговорим об этом снова. А пока, Лили Томас, ты – моя девушка, хорошо запомнила? Завтра, когда ты доберешься до места, я тебе позвоню. И передай горячим принстонским парням, что ты – моя. Ну что, мы обо всем договорились?
   Его глаза лучились любовью и счастьем.
   – Абсолютно, – сказала она, тоже сияя, и он поцеловал ее снова.
   Ей так не хотелось вылезать из его машины, когда он довез ее до дома и достал коляску.
   – Я люблю тебя, Лили, – сказал он и поцеловал ее на прощание.
   – И я люблю тебя, Крис.
   Она въехала в дом, помахала ему и тихо закрыла за собой дверь. Было поздно, и она надеялась, что отец уже спит.
   Но Билл бодрствовал. Он лежал и думал о том, какой пустой станет его жизнь без дочери. Лили уже давно забылась сном, вспоминая о Крисе, а Биллу еще долго не спалось.

   На следующий день они прилетели на бизнес-джете «Бомбардье Глобал Экспресс» в аэропорт округа Мерсер, откуда минивэн доставил их в Принстон. Всю дорогу Лили была в приподнятом настроении, а Билл молчал, слушал и наслаждался ее обществом. Про Криса она ничего не говорила, а он не спрашивал. Когда-то он тоже был молодым.
   Лили направилась к информационной стойке и получила направление на заселение – из-за коляски комнату ей дали на первом этаже Уитман-колледжа, чему Билл очень обрадовался, – а водитель помог донести до комнаты сумки и коробки. Билл настраивал компьютер, а Лили тем времени раскладывала вещи. Комната была небольшой и рассчитана на двоих – соседку Лили звали Кьяра, она была из Коннектикута. К удивлению Билла, девушка тоже перемещалась на коляске, у нее была такая же травма, как у Лили. В первое мгновение девушки подозрительно посмотрели друг на друга, а потом засмеялись и разговорились. Кьяра в шестнадцать лет пострадала в дорожной аварии – история Лили и тот факт, что она участвовала в Паралимпийских играх, произвели на нее впечатление. Кьяра слышала о Паралимпиаде, но самих соревнований никогда не видела. Ее родители по-приятельски болтали с Биллом, пока он настраивал компьютер, а отец Кьяры принес небольшой холодильник.
   К восьми часам обустройство закончилось, и девушки собрались на ужин. Лили попрощалась с отцом, а Кьяра обняла родителей. Девушки с явным нетерпением ожидали ухода родителей и приготовились окунуться в новую увлекательную жизнь. Весело болтая и ловко маневрируя на колясках, они обсуждали ресторанные клубы, в которые надеялись однажды попасть. Лили была досконально подкована в этом вопросе и мечтала о «Коттедже», а Кьяре нравился «Плющ». Эти клубы представляли собой самые рафинированные формы студенческого братства в кампусе, но попасть в них можно было лишь со второго курса.
   Билл подключил стереосистему и компьютер, после чего с грустным видом посмотрел на родителей Кьяры.
   – Думаю, нам лучше удалиться до их возвращения. Мы им больше не нужны.
   При этих словах у него к горлу подступил комок.
   – Похоже на то, – усмехнулся отец Кьяры и обнял за плечи жену. – Мы первый раз в колледже. Дома у нас еще трое.
   – А она у меня одна, – упавшим голосом произнес Билл и вышел, неимоверным усилием сдерживая слезы. Водитель поджидал его, чтобы везти в аэропорт. Два часа спустя Билл уже был в самолете, следующем в Денвер, и попросил принести ему что-нибудь покрепче. Никогда в жизни ему не было так одиноко.
   Самолет приземлился в два часа ночи по местному времени, в половине третьего Билл вошел в дом. Тишина была оглушающей, и тут он дал волю слезам, которые душили его все это время. А потом он увидел сообщение от Лили: «Спасибо! Я люблю тебя, папочка». И от этого ему стало еще хуже.

Глава 28

   – Как все прошло? – с обеспокоенным видом спросила Джесси на следующий день.
   Ответ был написан у него на лице. Он выглядел так, точно кто-то умер.
   – Нормально. Когда я уходил, она была на седьмом небе от счастья, – мрачно сказал он.
   – Когда Крис уезжал в прошлом году, у меня тоже кошки на душе скребли. Но спустя время привыкаешь к тому, что они уехали.
   – У вас есть еще трое. А у меня дома как в склепе.
   – Вам просто надо чем-то себя занять, – мягко сказала Джесси.
   Она видела, насколько ему тошно.
   Последующие недели Джесси, Кэрол и Джо старались его отвлечь и приглашали на ужин. Они отлично проводили время, но когда он возвращался домой, всегда происходило одно и то же. Лили не было. Ей было настолько некогда, что она почти не звонила, а надоедать ей он не хотел. Билл ощущал себя коконом, который она сбросила, выпорхнув на волю.
   К тому времени Кэрол и Джо уже перестали скрываться, и Джесси была за них очень рада. Она не завидовала им и сама отношений не искала. У нее были дети. Кэрол и Джо постоянно спрашивали о Лили. Билл говорил, у нее все было хорошо, а сам с нетерпением ожидал ее возвращения домой на День благодарения. Джесси знала, что Крис тоже считает дни – это было видно по тому, как он спрашивал о Лили. Они звонили и писали друг другу, но Крис по ней скучал.
   И Тедди тоже очень по ней скучал. Он убедил родителей перевести его в «Лилию» – те навели справки и согласились. Джесси долго беседовала с ними, они показались ей людьми разумными и основательными. Тедди переехал в центр прямо перед Хеллоуином и появился в самодельном костюме шмеля Бамблби, чем привел в восторг маленьких пациентов.
   В тот момент на реабилитации находились трое ребят его возраста – двое юношей и девушка – и еще молодой человек чуть постарше. В свободное от учебы время Тедди охотно проводил время в этой компании, занимался в художественной студии или играл в регби. В университете у него была большая нагрузка. «Лилия» процветала – число пациентов возросло до двадцати, и в ближайшие недели ожидалось пополнение. Руководство уже было готово открыть второй жилой корпус, вопрос упирался лишь в наем персонала. По выходным дням Тедди помогал с художественной программой для детей младшего возраста, все ребята очень его любили.
   На всех фронтах дела шли как нельзя лучше. По случаю Дня благодарения Джесси устроила ужин, на который пригласила Джо с Кэрол, Тедди, Фила Льюиса и Билла с Лили. Все четверо ее детей тоже принимали в нем участие. Джесси планировала закатить пир горой и собиралась все приготовить сама, даже если ее вызовут на работу. Тогда обязанности хозяйки застолья пообещала взять на себя Кэрол.
   Когда в среду вечером Лили вернулась домой, ее встречали как кинозвезду. Отец отправил за ней самолет, о чем она в колледже никому не сказала, притворившись, что улетает из Ньюарка.
   Тем же вечером к ней примчался Крис, и весь следующий день, до того как они поехали на праздничный ужин к Джесси, отец не мог толком пообщаться с дочерью. Там Лили обрадовались и дети, и взрослые. Все по ней соскучились. За ужином она объявила, что определилась с будущей специализацией. Она собиралась изучать психологию, затем поступить в магистратуру и в дальнейшем работать в «Лилии» с детьми-спинальниками, как Кэрол. Услышав это, Билл очень обрадовался, уповая на то, что она найдет магистратуру ближе к дому. Но до той поры еще предстояло дожить.
   Во время общего разговора Лили и Крис держались за руки под столом. Неожиданно у Джесси зазвонил телефон: ее вызывали в центр. Поступил новый пациент, которого требовалось осмотреть и оценить его состояние.
   – Ну я, похоже, напраздновалась, – улыбнулась она, глядя на Кэрол. – Принимай бразды правления.
   Индейку уже съели, но десерта еще не было – пока все наелись от души. С помощью Хизер Джесси приготовила вкуснейшие блюда и красиво накрыла на стол. Теперь отношения между ними снова наладились. Хотя Хизер скучала по Скво, но в новой школе ей нравилось. У нее появилось много новых знакомых, в том числе бойфренд, с которым она весело проводила время в Денвере, но и со старыми друзьями она продолжала поддерживать отношения.
   Десерты уже стояли на кухонном столе, и, как только Джесси уехала, Кэрол сразу подала их. Хизер, Лили и Крис помогли ей. Пока убирали со стола для десерта, Хизер рассказывала Лили о том, как ей нравится в новой школе, и Лили очень за нее порадовалась. Потом она повернулась к Крису и пригласила его на следующий день в Винтер-Парк. Крис пришел в восторг. Снег уже выпал, и Лили не терпелось покататься на лыжах.
   Ей столько всего хотелось успеть за это время – в основном она рассчитывала на общество Криса, но и об отце не забывала. А он, слушая ее, все яснее понимал, что Лили выросла. Теперь все уже было иначе. Она перестала быть его маленькой девочкой – она стала взрослой девушкой, в какой-то мере принадлежавшей Крису, но прежде всего – самой себе. Крис тоже это видел, но и он тоже взрослел. Теперь они больше походили на пару, чем до ее отъезда, и Билл задавался вопросом, в какой мере это «официально».
   Все разъехались до возвращения Джесси, и напоследок Билл пригласил всю компанию к себе на рождественский ужин. Приглашение было принято с благодарностью. На обратном пути Билл и Лили болтали о том, как замечательно прошел День благодарения. Как только они добрались домой, Лили сразу принялась зевать. Теперь, когда она была рядом, Билл воспринимал дом совсем по-другому: в нем стало гораздо теплее. Без нее он чувствовал себя потерянным, но ей об этом не говорил. Он тоже старался взрослеть.
   На следующий день Лили и Крис поехали в Винтер-Парк, а потом решили поужинать, по пути заглянув к Тедди. А в субботу Билл пригласил Джесси, Лили и Криса на ужин. У ее младших детей были другие планы – мальчики отправились в гости с ночевкой, а Хизер гуляла со своим парнем – поэтому ужин получился тихий. Из ресторана Крис отвез Лили домой, и они долго разговаривали. В воскресенье утром она уехала. Время пролетело слишком быстро, как сказал Билл Джесси в понедельник.
   – Ну почему все так быстро заканчивается? Вот они малыши, а не успеешь оглянуться – уже взрослые. У меня такое ощущение, что я весь фильм проспал.
   – Это не так, – заверила его Джесси. – Вы все еще его смотрите, просто сами того не знаете. Это еще не конец истории.
   Потом разговор зашел о «Лилии» и новых пациентах, поступивших во время выходных. Билл знал всех ребятишек поименно. Джесси уже получила медицинскую лицензию штата Колорадо, но вопросом хирургической практики пока не занималась. На это у нее не оставалось времени. Все свои силы она отдавала «Лилии».
   Через три недели после Дня благодарения Лили прилетела домой на рождественские каникулы. На этот раз ей предстояло пробыть в Денвере две недели, и Билл сразу настроился на благодушный лад.
   В Рождественский сочельник вся компания сидела за столом в доме Билла и Лили. Сияла рождественская елка, которую Лили и Крис украсили под чутким руководством Тедди, и все были в приподнятом настроении. Для Билла уходящий год пролетел стремительно и оказался урожайным на события. Лили выиграла серебряную медаль. «Лилия» распахнула свои двери. Джесси переехала в Денвер. Кэрол и Джо полюбили друг друга. Крис и Лили стали парой. Лили поступила в Принстон. Это был потрясающий год.

Глава 29

   Если год прошел быстро, то следующие полгода пролетели в мгновение ока. В центре открылся второй жилой корпус, и число пациентов увеличилось до тридцати двух. Джесси попрощалась с идеей заниматься практикой, времени катастрофически не хватало, хотя окончательно оставлять хирургию ей не хотелось. В июне Крис закончил второй курс колледжа, Тедди и Лили – первый, а Хизер оканчивала школу и осенью отправлялась в Калифорнийский университет Санта-Барбары. Кэрол планировала провести в октябре благотворительный концерт в пользу «Лилии», и Джо всемерно ей помогал. Свою квартиру она сдала и переехала к Джо. У всех жизнь неслась с головокружительной скоростью, и Билл постепенно привыкал к тому, что Лили живет далеко, что она уже выросла, как ни горько ему было это сознавать.
   Находясь в Принстоне, Лили помогла организовать ежегодные спортивные соревнования. В центре работали пять тренеров, которыми руководил Фил Льюис, и мероприятие планировали провести в ноябре, в выходные Дня благодарения, чтобы на нем могли присутствовать иногородние. В каждой категории присуждались медали.
   Вестибюль главного корпуса украшала картина «Кувшинки» кисти Моне, а рядом с ней висела работа Тедди. Еще Билл поручил Стиву Джансену неподалеку от входа укрепить мемориальную доску из черного гранита, на которой были указаны фамилии самых крупных спонсоров, и назвал ее «Команда победителей». Спонсоры были перечислены согласно статусу, начиная с платинового и заканчивая бронзовым. Со временем на доске также планировалось указывать фамилии спортсменов-медалистов. Джесси с восхищением смотрела на доску, и у Билла тоже был довольный вид.
   – Ваша фамилия тоже должна быть там, – с улыбкой сказала Джесси.
   – Вовсе нет. Строго говоря, я не спонсор, – скромно сказал он. – Все эти люди дали деньги для того, чтобы я организовал здесь нечто особенное. Я – учредитель. Это не одно и то же.
   – Благодаря вам мы все здесь победители, – сердечно сказала она. – Без вас ничего бы этого не было.
   – И без вас.
   – Это не так. Вы бы нашли другого нейрохирурга, предложили ему или ей щедрое жалованье и шикарный дом, сманили в Денвер и дали уникальную возможность помогать детям со спинальной травмой адаптироваться в жизни.
   Именно так произошло с Лили в Крейге и теперь происходило здесь. А Лили уже строила свою новую, замечательную жизнь. Не только она, но и все, трудившиеся здесь и влюбленные в свое дело.
   – Вы поделились с нами самым величайшим даром – целеустремленностью, увлеченностью и радостью.
   Джесси по-прежнему улыбалась, когда они возвращались к ней в кабинет. Она повернула голову и увидела, что он смотрит на нее со странным выражением.
   – Джесси… – Голос Билла звучал очень нежно. Он шагнул к ней и встал совсем рядом. – Может, нам не стоит дольше ждать?
   – Чего ждать? – смутилась она.
   – Увлеченности и радости, о которых вы только что говорили. Мы помогли всем начать новую жизнь, лучше прежней. Может быть, сейчас наша очередь? Мы работаем бок о бок целый год, а если учесть, сколько раз вы приезжали в Денвер до переезда, то еще больше. И все это время я ждал вас. – Тима не было уже два с половиной года. – Я не хочу больше ждать.
   Он осторожно коснулся ее лица и поцеловал. Она широко раскрыла глаза и поцеловала его в ответ, и тогда он притянул ее к себе вплотную и обнял. Ему так давно хотелось это сделать, но он понимал, что тогда этого делать не следовало. А сейчас время пришло.
   – Я люблю тебя, Джесси.
   – Я тоже люблю тебя, – тихо сказала она, прижимаясь к нему.
   Ей больше не нужно было бороться. Она больше не была одна. Они были вместе. Они были победителями, как и все. И благом для всех стала «Лилия».

Даниэла Стил Счастливчики