Евгения Дубцова
Мир Четырёх светил

   © ЭИ «@элита» 2014

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог

   Это был ясный солнечный день. Кажется, среда. Да не кажется, а точно. Какое солнце! Жёлтое, словно лимон на синем небесном листке. Небо без единого облачка. Тёплый воздух. Цветочный аромат, растворившийся в пространстве. Птицы весёлые и смешливые. Белый тополиный снег. Мечта!
   Кстати о мечте. Мечта моя в этот День Мечты лежала в гробу. А ведь могла сегодня сбыться. Ну и зараза! Злюсь. Плачу. Бросаю землю на забитый гроб, в котором лежит моя мечта. Вздыхаю. А ведь такая красивая была. Такую красоту в землю!
   Стою, жду чуда. Может, кто-то придёт и воскресит? Шмыгаю носом: обидно. Птицы всё так же весело поют. Ладно. Отряхиваю руки. Ещё раз смотрю на свежую могилу и ухожу.
   Это случилось давным-давно, во времена создания мира. Создатель только-только завершил свою работу. Он был уставшим, но довольным, и, как водится после тяжёлой плодотворной работы, ему хотелось спокойно отдохнуть.
   Когда Создатель после тяжёлого труда удалился на заслуженный покой, в его мир стали проникать иные. Это были существа почти такие же, как он. Они скитались в пространстве, мучаясь от Великой лени. Они пришли в этот мир. Им захотелось властвовать в нём. Создатель мира был сильнее, могущественнее, мудрее и великодушнее, чем скитающиеся духи. Однако те решили: нас много, и мы будем держаться вместе против Создателя. Духи стремились к власти…

Часть 1

Глава 1. Другая жизнь

   Я лежала на кровати. Мои глаза оставались закрытыми, а потому я слышала лишь происходящее рядом – какое-то движение, чьи-то незнакомые голоса.
   – Я люблю тебя. Я ждала тебя. Ты мой, – кому-то признавался женский голос. В голосе незнакомки чувствовалось волнение.
   Я приоткрыла глаза. Комната, в которой я находилась, была чужой. Недалеко от меня стояли мужчина и женщина. Поток сильных непонятных эмоций накрыл меня с головой. Я наблюдала за ними.
   – Ты любишь меня? – спрашивал сильный низкий женский голос.
   – Конечно. Я люблю тебя. Ты очень дорога мне, – ответил мужчина.
   Я видела, как они целовались. Мне стало не по себе от того, что я подглядываю. Потом женщина молча отстранилась и вышла из комнаты. Я закрыла глаза, притворяясь спящей.
   Я слышала, как мужчина приблизился к кровати. Нагнулся. Сердце моё сжалось. Дыхание помимо воли само собой участилось. Меня охватила паника. Инстинкт самосохранения заставил открыть глаза. Я взглянула на мужчину. Вот это красавец! Длинные тёмно-жёлтые волосы, наверно, такой оттенок называют пшеничным. Светло-голубые глаза, волевой подбородок с ямочкой. Глаза незнакомца смотрели доброжелательно, для моего инстинкта самосохранения этого оказалось достаточно. Тревога меня отпустила.
   – Как спалось? – мужчина улыбнулся.
   Этот вопрос быстро вернул меня к реальности и заставил задуматься о том, что случилось со мной, и как я здесь оказалась.
   – Нормально. Где я?
   – В надёжном месте. Не бойся.
   – А где они? – мой голос нечаянно задрожал от накатившего страха при воспоминаниях.
   – Их тут нет. Тебе нечего бояться.
   – А где я? Что случилось? Как вы меня нашли?
   Мужчина улыбнулся:
   – Как тебя зовут?
   – Катя.
   – Значит, Катя. Катюша. Отлично. Меня Олег.
   – Олег, где я?
   – Не пугайся. Ты ведь, после произошедшего, уже ничему не удивишься, правда?
   – О чём ты? – мне снова стало тревожно.
   – Ладно, подготовить к этому невозможно. Ты в мире четырёх светил.
   – Где? – я не знала, как реагировать на такое заявление. Может, я чего-то не поняла? – Это какой-то розыгрыш?
   – Это не розыгрыш. Это мир. Другой мир.
   – В каком смысле другой?
   – Да в прямом. Есть тот мир, где ты родилась, где жила. Это другой мир.
   Хм… У меня было несколько версий произошедшего, но все они заставляли меня нервничать и сводились к одному итогу: бред.
   – Как ты нашёл меня? Я ведь думала, что не выживу, – страх снова охватил меня.
   – Я нашёл тебя на поляне, всю в крови и в синяках. Принёс сюда.
   – На какой поляне? Я не видела никакой поляны в том лесу, где меня били.
   – На поляне этого мира. Это как дверь между мирами. Ты сумела пройти.
   – Так не бывает. Я помню, что меня отнесли в лес. Было очень холодно. Меня били. Всё тело болело. А дальше почти ничего не помню. Помню, что перестала соображать. Мне показалось – я слышу голос дерева. Оно словно говорило со мной. Приказывало. Даже шепнуло какое-то заклинание. Уф, ну и померещится же такая ерунда!
   Тут до меня дошло. Ведь если меня так сильно избили, тело должно болеть и повсюду должны быть синяки. У меня же ничего не болело. Я себя прекрасно чувствовала. Мне надо было срочно осмотреть себя. Я подняла руки и стала осматривать их. Ничего. Ни одного мало-мальского синячка. Я потрогала своё лицо: всё в порядке, а ведь оно было избито, как груша боксёра.
   Олег молча наблюдал за мной.
   – У меня никаких шрамов, синяков. У меня ничего не болит. Как такое возможно?
   – Я протёр твоё тело чудодейственным лекарством.
   – Что за лекарство?
   – Есть одно.
   – Так не бывает. Что происходит? Скажи мне правду!
   – Уже сказал. Ты в мире четырёх светил. Я нашёл тебя на соловьиной поляне. Принёс в дом. Омыл твои раны лекарством.
   – Да. Я поняла.
   Бедный мой мозг. Может, у меня начались галлюцинации? Это нереально!
   – Тебе нечего опасаться здесь. Да, и ты в своём уме, – заметив терзавшие меня сомнения, добавил Олег.
   Я посмотрела в добрые глаза собеседника. Мне почему-то хотелось ему верить. Вот, наверно, именно такие красавцы и заставляют женщин идти у них на поводу. Раньше я не могла понять их, считая полными дурами. Кажется, теперь сама становилась одной из них. И воля моя не сопротивлялась.
   – Верь мне, – улыбнулся Олег.
   И эта прекрасная улыбка для меня? Да ради неё я готова верить чему угодно!
   Олег слегка провёл ладонью по моим волосам. Я закрыла глаза. Мне почему-то сейчас, после всего произошедшего, было спокойно и хорошо, как никогда за последние годы.
   – Ты голодна? – поинтересовался Олег.
   Я почувствовала, как сводит живот от сумасшедшего голода. Мой желудок был готов сожрать сам себя.
   – Да.
   – Я приготовлю поесть, а тебе надо одеться.
   Лишь теперь я почувствовала, что лежу под одеялом абсолютно голая. Мне стало неловко. Я чувствовала, как мои уши краснеют от стыда.
   Олег заметил моё смущение.
   – Лена тебя раздела. Я позову её, она поможет тебе со сборами.
   – Кто такая Лена?
   – Познакомишься, – Олег хитро улыбнулся. – Она обязательно понравится тебе. Лена просто само совершенство, во всём.
   Наверно, он хотел, чтобы эта Лена обязательно вызвала во мне симпатию, но моя неуверенность в себе привела к тому, что я смутилась ещё больше.
   – Я скоро вернусь. Не бойся ничего, – успокоил Олег. Он заботливо погладил меня по руке и вышел за дверь.
   Я осталась одна. Комната, в которой я находилась, была светлой и просторной. В ней стояла большая кровать, на которой лежала я. У стены стоял шкаф из красного дерева с тонкой резьбой. Рядом с окном стоял изящный туалетный столик. На нём лежали предметы из серии «и это тоже пригодится». На стене, напротив окна, висело огромное, во весь рост, зеркало в серебряной резной раме.
   Вдруг за дверью послышались шаги. Через секунду дверь отворилась, и на пороге появилась та девушка, которую я видела сегодня.
   Её красота вызвала во мне массу сильных ощущений. Они были противоречивы. С одной стороны, восторг от совершенного сложения и внутренней притягательности, а с другой – банальная зависть, которую я, однако, быстро поставила на место.
   В итоге победило восхищение. Я откровенно рассматривала Лену. Она была высокой, плюс тонкая талия, длинная шея, белоснежная кожа и чёрные длинные волосы. Бирюзового цвета платье из нежной ткани, почти до самых пят, облегало фигуру. На шее мерцало колье из чистых прозрачных камней, заключённых в белый металл. Вдобавок на меня смотрели чёрные озорные глаза с длиннющими ресницами. Лена улыбнулась мне, и на её щеках появились пленительные ямочки.
   – Лена, – представилась девушка.
   – Катя, – пробубнила я сконфуженно.
   Лицо Лены было добрым и приветливым. Оно вызывало доверие. Я смутилась. Рядом с такой лебёдушкой я чувствовала себя неуклюжей уткой. Да, только в таких девушек и влюбляются такие, как Олег.
   Лена подошла к кровати и села на краешек.
   – Как ты? – заботливо спросила она.
   – Нормально, – смущаясь, ответила я.
   Лена заметила мой дискомфорт. Взяла меня за руку.
   – Ты скоро привыкнешь к нам. А пока приведём тебя в порядок. У меня столько платьев скопилось. Да, кстати, в этом шкафу тоже есть кое-что недурное, – Лена встала с кровати и подошла к шкафу. Она открыла дверцу и стала перебирать одежду. – Не то. И это не то. А, вот оно. Должно подойти. Тебе надо встать и примерить. – Лена подошла ко мне с синим платьем в руках. – Меряй, – скомандовала она. – А потом займёмся твоими волосами.
   Я надела платье, подошла к столу и села на стул. Лена стала расчёсывать мне волосы. Потом взяла какой-то пузырёк, открыла. Комнату наполнил лёгкий цветочный аромат. Лена смочила пальцы в жидкости из пузырька и стала втирать мне в волосы. Мои глаза сами собою закрылись. Лена долго возилась с моими спутанными волосами. Часть она забрала наверх, вплетя в них жемчуг, а часть рассыпалась у меня по плечам – так сказать, в свободном полёте. Вскоре очередь дошла и до глаз, ресниц, губ. Я пребывала в состоянии полного релакса. На финише моего преображения Лена надела мне на шею нитку жемчуга.
   – Всё. Иди к зеркалу. Оцени работу, – с озорством в голосе сказала Лена.
   Я послушно поднялась и подошла к зеркалу.
   – Это не я!
   – Ты! – улыбнулась Лена.
   – Не может быть, – я дотронулась до своих волос, потом до лица, до платья, до жемчуга в волосах, словно проверяя, совпадут ли мои движения с отражением.
   Я никогда так не выглядела. Я и предположить не могла, что могу быть такой. На мне никогда не было столь потрясающего платья, которое сидело просто безупречно, волосы были мягкими, аккуратно уложенными, лицо ухоженное и довольное. Теперь я могла назвать себя красавицей.
   Моей довольной мине явно не хватало лимона.
   – Твоё тело и лицо – прекрасный материал для моей творческой работы, – довольная собой, добавила Лена. – Ты очень хороша, – оценивающе кивнула она.
   – Спасибо, – благодарно прошептала я.
   – Нет. Не так.
   Я удивлённо посмотрела на Лену.
   – Не надо никакого спасибо. Отвечай просто: да, я знаю.
   – Так надо?
   – Однозначно, – заверила Лена, и мы залились в приступе смеха.
   В этот момент дверь открылась, и в комнату вошёл Олег с большим подносом в руках. Он поднял глаза и, увидев меня, опешил. Я снова засмущалась.
   – Ладно, ешьте, вы наверняка оба голодные, а я пойду. – Лена вышла из комнаты.
   Олег так и остался стоять с подносом в руках у порога. Он откровенно разглядывал меня, а я, как нашкодивший ребёнок, не смела поднять на него глаза.
   – Тебе не тяжело? – не выдерживая его взгляда, спросила я, кивнув на поднос.
   – Ты такая красивая, – откровенно сказал Олег.
   – Это не я, это платье и… – начала оправдываться я.
   – Глупая, – усмехнулся Олег. – Ладно, пошли завтракать.
   Олег поставил поднос на кровать, и мы принялись поглощать всё, что на подносе. Я чувствовала себя голодным зверем. Желудок был полон, а я не могла насытиться. Меня мучила совесть и мерещились виртуальные килограммы в ненужных местах моего, как только что выяснилось, прекрасного тела, но я продолжала есть.
   После того, как завтрак был уничтожен, Олег поставил поднос на пол, и мы развалились на кровати, словно два объевшихся кота.
   – Кать, пока мы окончательно не обленились, пошли, я кое-что покажу тебе, – предложил Олег. Он взял меня за руку и потянул за собой.
   – Что? – нехотя спросила я. Только я удачненько примостила живот, как заставляют вставать.
   – Пошли, – не отставал Олег, и попытался стащить меня на пол. – Тебе понравится.
   Мы вышли из дома. Олег держал меня за руку. Я уже ничему не удивлялась. Что со мной может произойти? Я решила плыть по течению и спокойно принимать происходящее.
   Мы вышли из дома, который напоминал старинный терем с резными наличниками, делавшими дом уютным и сказочным. Рядом с домом был сад с беседкой. Мы вошли в сад, который вскоре перешёл в лес. Надо же. На улице лето, а ещё вчера в моей жизни была зима!
   – Куда мы идём?
   – Увидишь. Я думаю, тебе понравится это место.
   – Мне здесь, как ни странно, пока всё нравится.
   Действительно, несмотря на весь бред происходящего, мне было очень хорошо, спокойно, даже радостно. Однако любопытство не давало покоя. Я чуть ли не чесалась от всяких любопытных мыслей. Я забросала Олега вопросами. Как я попала в этот мир? Что это за мир? Почему я жива и невредима, хотя должна быть если не трупом, то как минимум калекой при смерти?
   – Стоп! – остановил мой словесный поток Олег. – Столько вопросов одновременно. Давай по порядку.
   – Давай. Начинай ты первый.
   – Хорошо. Я нашёл тебя на соловьиной поляне полуживую. Принёс в дом. Лена смазала твои раны лекарством.
   – А дальше?
   – Всё. Дальше ты сама знаешь.
   Мы вышли из леса и оказались на опушке. В этом месте удивительно красиво пели пернатые.
   – Вот это да! – не смогла сдержать я восторга.
   Я смотрела по сторонам и видела ковёр из живых колокольчиков. Цветы источали тонкий приятный аромат.
   – Красотища-то какая! Разве такое бывает? – мне вдруг стало легко и радостно, словно в детстве. Я опустилась на колени и склонила голову. Я слышала, как колокольчик звенит. Я посмотрела на Олега. – Это цветок так звенит? Только послушай! Сядь, послушай, – не могла успокоиться я. – Как настоящий колокольчик!
   – Это и есть колокольчик, – засмеялся Олег.
   – Да! Но ведь это цветок! – я вновь уставилась на колокольчики. Вдруг из цветка вылетела бабочка. Я застыла в изумлении. Бабочка была из света, словно солнечный зайчик. Бабочек становилось всё больше. Они вылетали из бутонов и кружили над полем. – Смотри! Смотри! – кричала я от восторга. – Ты видел этих бабочек?
   Олег присел на поляну, прямо на цветы. Он смотрел на меня и смеялся, словно я была забавной обезьянкой в зоопарке.
   – Кать, я этих бабочек видел сотни раз.
   – Это просто чудо какое-то! – я повернулась к Олегу. Он смотрел на меня так, что я отвела глаза. Это точно другой мир, в моём на меня такие красавцы не пялились так никогда. Мне вдруг захотелось оказаться на месте Лены, когда она целовалась с Олегом, и тут же мне стало стыдно за эти мысли.
   – Это ты чудо, – Олег коснулся рукой моей щеки. – Я знал, что тебе здесь понравится.
   Олег лёг на землю, я плюхнулась рядом. Трава была мягкой и тёплой. Я растянулась поудобнее и уставилась в небо. Здесь меня ждал ещё один шок.
   – Два солнца, или у меня в глазах двоится?
   – Солнц действительно два, с глазами у тебя нормально.
   – Как это два? Так разве бывает? – я приподнялась и уставилась на Олега, который безмятежно прикрыл глаза.
   – Ты же сама видишь.
   – Но как такое может быть?
   – Очень просто. Почему бы и нет. А тебе нечего так удивляться, ты же в другой мир попала.
   – Я вообще-то не очень в это верила.
   – Теперь веришь?
   – Всё больше. А вдруг это глюки? Вдруг у меня мозги сместились, или ты меня накормил чем-то сомнительным?
   – Понесло! – Олег отвернулся на другой бок.
   – Ну и ладно, – я вновь улеглась на землю и уставилось в небо.
   Я рассматривала небо и два светила на нём. Одно солнце – обычное жёлтое, а второе красное. Красное солнце больше по размеру, казалось, оно совсем близко.
   – Сколько тебе лет, Катюш? – наконец повернулся ко мне Олег.
   – Девятнадцать.
   – Большая.
   – А ты?
   – Что?
   – Большой?
   – Постарше малость. Мне двадцать один.
   – О! Да ты взрослый парень.
   Мы лежали с ним на траве и болтали обо всём, что могло прийти в голову, словно старые знакомые. Не было никакой грани, никакого стеснения. Меня почти не подавляла мысль, что он так хорош, а я по сравнению с ним…
   Не помню, как я заснула. Проснулась я в состоянии покоя, которое давно не испытывала. Я открыла глаза. Олег сидел рядом и рассматривал моё лицо. Наши взгляды встретились. Он нагнулся ко мне и поцеловал. Я ответила на поцелуй. Тут в моей памяти всплыла сцена поцелуя Олега и Лены. Я отстранилась от него. Хотела встать на ноги, но он не пускал.
   – Пусти! – мой голос прозвучал как приказ. Сама от себя не ожидала.
   Он ослабил хватку, и я встала на ноги. Назад мы возвращались молча. Вскоре мы были в саду. Вот и беседка. В ней я заметила какого-то старичка.
   – Нагулялись? А мы вас заждались, – сказала Лена.
   Я зашла в беседку и села на скамейку. Напротив меня сидел маленький смешной старичок. Он был сухонький, с густой бородой, чёрными глазками, в кафтане наизнанку. Старичок, в свою очередь, внимательно изучал меня.
   – Это Никодим, – представила его Лена. – А для своих просто Дохлятич.
   – Дохлятич? – я удивилась и улыбнулась, меня рассмешило имя. Старик заметил моё смешливое настроение.
   – Тебе бы только над стариком потешаться, кх-кх. Эх вы, девки, народ озорнучий! – Дохлятич сделала вид, будто обиделся. Он насупил брови, но через мгновение улыбнулся широкой доброй улыбкой. Он встал с лавки и протянул мне руку. – Катя, стал-быть?
   Я протянула руку в ответ.
   – Ну да, Катя, – кивнула я и пожала сухонькую маленькую ладошку старичка.
   – Ну, Катя, как тебе у нас? Ты ещё, часом, не спятила от смены миров-то?
   – Держусь, как могу.
   – Держись, девка, держись, кх-кх.
   – Вы были на соловьиной поляне? – спросила Лена.
   – Да, – сухо ответил Олег.
   – Тебе понравилось? – Лена по-дружески, скорее даже по-матерински, улыбнулась мне.
   Я опустила глаза. Мне стало стыдно. Мне нравилась эта красавица. Я чувствовала вину перед ней. Лена заметила мою неловкость.
   – Разве тебя не впечатлила поляна?
   – Райское место!
   – Ты как, держишься? Не спятила, как Дохлятич скажет?
   – Нормально. Я вполне адаптировалась. Мне даже кажется, что я вроде как на родине.
   – Тебе понравится у нас, – успокоила меня Лена.
   Мы долго сидели в беседке. Говорили, смеялись. Дохлятич оказался весельчаком. Он смешил меня так, что живот от смеха сводило. Олег держался немного насторожённо и замкнуто. Лена, напротив, была приветлива и общительна. Я сидела в кругу абсолютно чужих мне людей, которых знала совсем ничего, а чувствовала себя с ними, словно с родными.
   Вечером отправились в дом, по своим комнатам. Я вернулась в ту, которую, можно сказать, уже обжила. В ней оказалась ванная. Я была поражена. Здесь самая обычная сантехника, все привычные удобства. Я залилась хохотом, когда увидела до боли знакомые душ, раковину и унитаз. Вот хохма-то! А я-то думала, всё будет примерно как в Средние века: что-нибудь типа бани и удобств на улице.
   Я приняла душ и легла в кровать. Сон пришёл ко мне быстро и незаметно.
   Утро следующего дня началось с аромата блинчиков. Запах заставил меня встать на ноги, привести себя в порядок и выпорхнуть из комнаты.
   Все собрались в беседке. Ждали только меня. Мои новые знакомые пребывали в отличном настроении. Они смеялись.
   – Наконец-то, кх-кх. А то я уж думал помирать с голоду. Задерживаете всех, дивчина-краса, – встретил меня ласково Дохлятич.
   – Как спалось? – поинтересовалась Лена.
   – Отлично! – я чувствовала себя счастливой и довольной.
   Олег кинул на меня взгляд и улыбнулся.
   – Садись, – пригласил он.
   Я с удовольствием послушалась его и села рядом. На столе была такая вкусняшка, что слюнки текли. Тонкие с золотистой корочкой блинчики, а к ним и сметана, и янтарный ароматный медок, и земляничное варенье – выбирай, что душе угодно. В заварнике оказался травяной душистый чай, источающий аромат мелиссы, жасмина и смородины. Я ела блинчики, намазывая их то мёдом, то вареньем, то сметаной. Дохлятич уминал блины один за другим, словно соревновался с кем-то. Увидев, как я внимательно за ним наблюдаю, он неловко улыбнулся.
   – Ошень люлю, – прошамкал старичок. – Ууууу, ш мёдом оссобена, – и принялся уминать дальше.
   После завтрака Лена повела меня гулять по терему, демонстрировать свои наряды и драгоценности, а мужчины отправились по делам. Лена оказалась знатной модницей. У неё оказалось столько красивых нарядов, что я только и делала, что переводила дух от такого изобилия. А уж сколько у неё украшений – ювелирный магазин можно открыть.
   Так началась моя другая жизнь в другом мире. Постепенно я стала свыкаться с мыслью о невероятной правде. Честно говоря, эта реальность мне очень понравилась. Я ни за что бы не вернулась по собственной воле обратно.

Глава 2. Сен-Катар

   В один из дней Лена велела собрать мне свои вещи в сундук.
   – Зачем? – удивилась я.
   – Мы завтра уезжаем.
   – Куда?
   – В Сен-Катар.
   – А что это?
   – Это город такой. Мы там живём. Увидишь сама.
   На следующее утро у терема стояла карета с запряжёнными лошадьми. Дохлятич, как истинный кучер, водрузился на козлы. Олег был верхом на чёрной лошадке. Лена стояла у кареты и ждала меня.
   – А мы с тобой, как важные особы, поедем в карете, – улыбнулась она.
   Олег спустился вниз, взял мои вещи, всё то, что Лена мне подарила, положил в карету, помог забраться внутрь сначала мне, потом Лене.
   – А ты почему не поедешь с нами в карете? – спросила я Олега.
   – Моему кузнецу негоже ехать вместе со мной в одной карете, – ответила Лена.
   – Кузнецу? – я была ошарашена. У них что тут, феодальный строй, что ли? Я-то думала, что Олег и Лена если не муж и жена, то по крайней мере что-то вроде этого. Оказалось всё проще: она госпожа, он слуга.
   – Да, Олег мой кузнец.
   – Так и есть, – с какой-то грустью в голосе подтвердил Олег.
   – Понятно, – я не стала спорить. Им в своём мире виднее, как должно быть.
   Мы тронулись. Нам предстояла длинная дорога.
   – Кать, – обратилась ко мне Лена. Лицо её было очень серьёзным. Я впервые за всё время, что знала её, видела столь серьёзное выражение. – Всё, что ты видела здесь, абсолютно всё: место, терем, соловьиную поляну, два солнца, две луны (лун у них тут тоже две), то, что Никодима зовут Дохлятич – забудь.
   – Что?
   – Или хотя бы держи при себе, если не хочешь осложнить всем нам, да и себе тоже, жизнь.
   – Лена, почему так? – ну и путаница у них тут. Сплошные интриги.
   – Просто мне поверь, и всё. Запомни, люди, с которыми мы скоро встретимся, ничего не знают и не должны узнать о том месте, где мы жили, о том, кто ты такая и откуда появилась. Люди, с которыми ты встретишься, ничего не знают о том, что в нашем мире два солнца и две луны. Они их не видят, в отличие от нас.
   – Чем же мы такие особенные?
   – Есть кое-что, но об этом узнаешь позже. Запомни, что я сказала, и держи язык за зубами.
   – Что же мне тогда говорить?
   – Я представлю тебя всем как свою кузину из Восточной провинции. Твоё дело меньше говорить и отшучиваться, если не знаешь, что сказать.
   – Ясно. Буду молчать.
   Дальше всю дорогу мы ехали молча. Напряжение витало в воздухе. Я выглядывала из кареты. Олег ехал рядом. Я видела его сосредоточенное отрешённое выражение лица. Казалось, он решал трудную дилемму. Я ехала в неизвестность и немного волновалась. В глазах Лены появлялась тревога. Почему они так волнуются? Что ждёт нас в этом Сен-Катаре?
   Ближе к вечеру я высунулась в окно и увидела впереди кромку синего моря. В море уходил белый остров. Это и был Сен-Катар. Уже стало темнеть, когда мы подъехали так близко, что можно рассмотреть то, что лишь едва виднелось сначала.
   Это было великолепное зрелище. Белый остров в синем море под синим небом. Остров соединялся с берегом белокаменным мостом с башнями по краям.
   Мы приближались.
   – Вот он – Сен-Катар! – услышала я довольный возглас Дохлятича.
   Я высунулась из окна. Город был совсем близко. Вечернее небо стемнело, море стало тёмно-синим. На фоне их мрачных оттенков возвышался Сен-Катар, словно белоснежный корабль.
   – Вот это красотища! – не удержалась я от восторгов.
   Белый мост, словно млечный путь, соединял небо и землю. Мы въехали на мост и направились к воротам города. Меня клонило ко сну. Карета укачивала. Веки стали тяжёлыми, глаза закрывались сами собой. Я уснула на самом интересном месте.
   На миг я вышла из забытья. Я почувствовала, как кто-то взял меня на руки, куда-то понёс. Глаза мои так и не смогли преодолеть силу сна и открыться.
   Проснулась я днём. Вокруг была привычная картина за последнее время – незнакомая комната. Обстановка уютная. Стены нежно-персикового цвета. Из мебели платяной шкаф, кровать, на которой я лежала, туалетный столик и стул. Рядом со стулом стоял мой сундук с вещами.
   Дверь отворилась, и на пороге появилась Лена.
   – Проснулась, соня?
   – Да, – в подтверждение я сладко потянулась.
   – Отлично. Одевайся, умывайся. Ванная комната вон там, – она кивнула куда-то в сторону. – Мы тебя ждём.
   – Кто мы? – я немного волновалась.
   – Увидишь, – она закрыла дверь.
   Я быстро собралась. Лена вновь зашла в комнату.
   – Пошли скорей, познакомлю тебя с хозяевами. Это мои лучшие друзья. Они тебе тоже понравятся.
   Мы вышли. Вскоре мы оказались в большой светлой комнате. Похоже, это была столовая.
   Во главе длинного овального стола сидел мужчина средних лет с усами и хитрой улыбкой. Судя по всему, хозяин дома. По правую руку от него сидела красивая женщина с длинными светлыми волосами. Она важно вздёрнула слегка курносый аккуратный носик и кокетливо улыбалась. Рядом с блондинкой сидела ещё одна красотка. Судя по внешнему виду, уж больно высокомерная. Длинные чёрные волосы спадали волной по её плечам, создавая контраст со светлой тонкой кожей. Синие глаза томно, с некоторой отрешённостью, смотрели на происходящее. Непростая штучка!
   Возле надменной брюнетки сидел весёлый белобрысый мальчуган с озорной хитрющей улыбкой.
   По левую сторону от хозяина располагался Дохлятич. Вид у него был довольный и весёлый. Он развалился на стуле и с блаженством пил чай.
   – А вот и моя кузина из Восточной провинции. Знакомьтесь, Катя, – представила меня Лена.
   Я кивнула, поздоровалась и улыбнулась хозяевам.
   – Здравствуй, здравствуй, – поприветствовал меня хозяин. – Давно тебя поджидаем. Проходи скорее, а то завтрак остынет.
   Лена подвела меня к столу и посадила напротив мальчика. Малец с интересом принялся меня рассматривать.
   – Кать, знакомься, это хозяин дома, наш хороший друг, а ещё известный на весь мир изобретатель и учёный князь Александр.
   – Леночка, зачем такие официальности? – вступил в разговор хозяин дома. – Катя, обращайся ко мне по-свойски: Михалыч.
   – Михалыч? – переспросила я.
   – Да, – Лена улыбнулась. – Князь Александр происходит из рода, основателем которого является великий учёный, основоположник многих научных теорий, которого звали Михаилом. За его потомками закрепилось обращение – Михалычи.
   – Поэтому просто Михалыч, – рассмеялся хозяин.
   – Это, – Лена указала взглядом, – хозяйка дома, жена Михалыча, княгиня Елена.
   Княгиня приветливо улыбнулась, обнажив идеально ровные белоснежные зубы.
   – А это, – Лена кивнула в сторону брюнетки, – хозяйская дочка, наша несравненная Будур, – сказала Лена с какой-то особой, непонятной мне, нежностью к девушке.
   Брюнетка насмешливо и горделиво улыбнулась, кивнув мне по-дружески.
   – А это наш Владка, – указала Лена на мальчугана. Тот довольно улыбнулся.
   – Наш племянник, – пояснила Елена. – Сын моей сестры. Он у нас с младенчества живёт.
   – Я уже умею читать, – решил привлечь моё внимание мальчик.
   – Ты уже большой.
   – Да, – важно заявил ребёнок. – Мне уже пять лет. Я уже умею пилить и чинить. Меня дядя Саша научил, – похвасталось дитё.
   – Молодец, – похвалила я мальчугана.
   Тут в столовую вошёл маленький мужичок ростом не выше семилетнего ребёнка. Это был весьма смешной человечек. Он был обладателем густой чёрной длинной, ниже колен, бороды. Чёрные взлохмаченные волосы. Красная блестящая рубаха с золотым поясом. Одним словом, щёголь!
   – Светлости, будьте любезны кушать. Ведь же остынет! – очень важно заявил мужичок.
   – Ох, Василий! – рассмеялся Михалыч. – Куда ж нам без тебя-то? Знакомься, Катя, это наш самый главный в доме – домовой Василий.
   Василий демонстративно и чрезвычайно важно кивнул мне.
   – Домовой? – не сдержала я удивления и тут же прикусила язык.
   – Да. А что, разве у тебя дома нет домовых? – удивился князь.
   – Аааа!.. да… – я растерялась.
   – У неё домовиха, – пришла на помощь Лена.
   – Светлости, кушайте уже, – настаивал Василий.
   Мы дружно, как по команде, принялись за завтрак. Было очень вкусно. Михалыч и Дохлятич вели за столом беседу о научных изобретениях.
   Лена и хозяйка дома Елена говорили о нарядах, масках для лица и украшениях. Будур и Влад постоянно переглядывались, пересмеивались, передразнивались – в общем, вели себя как два пятилетних ребёнка.
   Я сидела, наблюдая за всеми. Меня мучил вопрос: где же Олег? Я ждала его. Вдруг, словно по моему зову, он появился в столовой. Аппетит с его появлением у меня резко пропал. Зато, как у последнего алкоголика, затряслись руки.
   Лена представила всем Олега как своего кузнеца, но с подтекстом – дескать, это не совсем простой кузнец. Ага, значит, Олега здесь не знают, как и меня. Откуда же он? Кто он для Лены?
   Потом Лена стала представлять Олегу всех членов семьи Михалыча. Когда дело дошло до Будур, Олег улыбнулся и переспросил имя. Оно показалось ему забавным. Будур отреагировала немедленно и злобно. Мать слегка толкнула её локтем в бок, чтобы та придержала свой пыл.
   Олег присоединился к нам. Он сел рядом со мной. Теперь мне вообще кусок в горло не лез.
   – Не вкусно? – спросил меня Олег.
   – Вкусно, – честно ответила я.
   – Ууу, – усмехнулся он. – Так вкусно, что в рот не лезет.
   – Вкусно, но в рот не лезет, – улыбнулась я в ответ.
   Лена обратилась к Михалычу с просьбой приютить меня ненадолго.
   – Я возвращаюсь ко двору сегодня. Пусть Катя поживёт у вас.
   – С радостью примем гостью, – ответил Михалыч. – Хоть всем табором оставайтесь.
   – Спасибо, кх-кх, но мы с Леной возвращаемся ко двору, да и кузнеца с собой прихватим, – ответил Дохлятич. – А вот за девицей нашей приглядеть надо.
   – Приглядим, Никодим, не волнуйся, – заверила хозяйка.
   Дальше завтрак принял форму шумного застолья.
   – Как, Михалыч, кх-кх, твоя самовозка? – поинтересовался Дохлятич.
   – Самовозка на пути к прогрессу. Но это не всё. Я сейчас работаю над очень интересной штуковиной.
   – Какой, кх-кх?
   – Конусы молодости!
   – Да? Актуально, кх-кх. Что за штука? Как работает?
   – Просто. Ставишь себе под кровать пару таких пирамид, ложишься спать и во сне молодеешь.
   – И всё, кх-кх?
   – Всё.
   – А посмотреть на это чудо можно? – поинтересовался Олег.
   – А то! Сейчас и можно, – воодушевился Михалыч, внезапно нашедший ещё одного союзника.
   Мужчины из столовой прямиком направились в мастерскую Михалыча. Влад убежал гулять, а женская компания перекочевала на диван.
   Завязалась весёлая беседа. Хозяйка дома рассказывала интересные истории, а Будур отпускала остроумные шуточки и едкие комментарии.
   Мне однозначно здесь нравилось. Я чувствовала себя, как дома. В разгар нашей беседы вернулись мужчины.
   Михалыч и Дохлятич принялись вспоминать молодость. Разошлись не на шутку. Они вспоминали, как отправились в молодости в кругосветное путешествие и три года колесили по миру. Хозяйка дома принимала активную роль в беседе. У неё мастерски получалось хвалить мужчин, как бы невзначай и очень натурально. У мужчин же отлично получалось раздуваться от гордости и напрашиваться на ещё одну похвалу.
   Вскоре в столовую снова вошёл Василий с большим подносом в руках.
   – Светлости, значит, уважаемые. Время травяного чая. Перед обедом, то бишь, полезненько, – Василий поставил поднос на стол. Разлил в чашки чай и подал каждому из присутствующих. После того, как его важная миссия была окончена, он тихонько удалился.
   После чаепития хозяйка дома пригласила всех на смотровую площадку дома. Мне было очень интересно. Олег с радостью поддержал идею. Будур же с тоской в голосе отказалась от такого предложения.
   – Я вас покину. Скучайте без меня, – заявила она.
   – Обязательно, – рассмеялась Лена. Видно, Будур и Лена понимали друг друга с полуслова. Будур встала и вышла из комнаты.
   Наша компания отправилась на площадку. Она располагалась на крыше трёхэтажного дома. Площадка имела круглую форму. Я подошла к самому краю и остановилась у заграждения, доходящего мне до пояса.
   – Вот это да! – отсюда открывался потрясающий вид. Ничего подобного я раньше не видела.
   Дом Михалыча стоял на самой вершине острова. Остров был похож на муравейник. Вдали виднелась кромка синего моря, потом шло кольцо белокаменной крепости, следующим ярусом зеленели поля с маленькими деревенскими домиками, а потом начинался сам город. Город был построен только из белого камня, который, отливая на солнце, блестел, словно снег.
   Дом Михалыча стоял в окружении других домов, имеющих причудливую форму. Один напоминал морскую волну, другой – большое каменное дерево, были ещё дом-звезда, дом-шар, дом-пирамида. Моему восхищению не было предела.
   Вдруг кто-то взял мою ладонь. Я оторвалась от прекрасного вида. Олег стоял рядом.
   – Красота, – посмотрела я ему в лицо.
   – Да уж! У кого-то, видно, хорошо фантазия поработала.
   – Это у нашего Никодима буйное воображение, – сказал Михалыч.
   – У Никодима? Это всё Никодим? – удивилась я. Неужели эту красоту сотворил маленький смешной старичок, любящий носить вещи наизнанку? Вот уж удивил. Олег, кажется, был поражён не меньше моего. Значит, он в Сен-Катаре тоже в первый раз?
   – Да! Всё он! – гордясь другом, заявил Михалыч.
   – Наш Никодим Иванович мужчина хоть куда, – искусно похвалила Дохлятича хозяйка дома.
   – Ладно вам уже, кх-кх! Ладно! – замахал руками от смущения Дохлятич.
   – А вы ещё Кастер не видели. Нашу гордость! Повернитесь, он за нами, – сказал Михалыч.
   Мы повернулись и подошли к другой стене. Полный восторг! Перед нами возвышался огромный белокаменный замок-скала. Она состояла из нескольких ярусов. Ярусы украшали колонны и статуи. На самой вершине сверкала огромная звезда из хрусталя.
   – Вот так Кастер! – оценил Олег.
   – Это гордость Сен-Катара, – заявил Михалыч.
   – Да! Поистине Никодим Иванович стал достойным преемником своих знаменитых предков. Он ведь закончил работу над Кастером. Ещё его дед начинал над ним работать, – поведала Елена.
   – Да? – Олег удивлённо и как-то особенно пристально посмотрел на Дохлятича. Тот смутился и отвернулся. – Ты, оказывается, такой талантливый.
   – Да это всё так, кх-кх, – оправдывался за свой талант Дохлятич.
   – Как это так? – возмутилась Лена. – Очень талантливый.
   – Олег, а ты, видно, никогда не был в Сен-Катаре? Откуда ты родом? – поинтересовалась хозяйка дома Елена.
   – А-а-а, – Олег задумался.
   Ага, значит, не знает, что сказать, как и я. В чём же его-то тайна?
   – Олег тоже из Восточной провинции. Они оба прибыли из города Жасминов, – как и всегда, спасла ситуацию Лена.
   – Да, я слышала об этом городе. Мне так хотелось там побывать. Говорят, это чудесное место.
   – Да, местечко действительно чудесное. Там замечательные жасминовые скверы. Мы зовём их белыми садами. А какой аромат витает в нашем городе! – и где это я научилась так натурально врать?
   – Нам непременно надо посетить это место, Саша, – хозяйка была заинтригована.
   – Конечно, козочка, – не желая спорить с женой, согласился Михалыч. – А мы с Никодимом жили в подобном городе. Город Шиповника. Помнишь, Никодим? Место, хочу вам сказать, бесподобное. А какие там цвета! Какие запахи! Уууу!
   – Да! Были времена, кх-кх.
   – А сколько медовухи было выпито! Помнишь, Никодим? – закрыв глаза, принялся вспоминать Михалыч. – Помню, соберёмся мы всей командой, медовухи разопьём, займёмся табакокурением. Хорошо! А потом ещё на гуслях начнём играть.
   – Было время, кх-кх.
   – А девицы-то какие были! Одна другой краше.
   – Ну, согласись, что тебе повезло, ведь я же твоя удача, – вступила в разговор хозяйка.
   – А то, – согласился Михалыч с женой. – Это судьба была.
   – Что за судьба? – заинтересовалась я.
   – Мы жили в разных городах. Наверно, не встретились бы никогда, если бы однажды… – хозяйка не договорила, её перебил муж:
   – Однажды мне попалась на глаза листовка.
   – Нет, не так! Дай я расскажу! – настаивала хозяйка. – Мне тогда шёл двадцать четвёртый год, а жениха я себе так и не выбрала. Много ко мне сваталось, но душа ни к кому не лежала. Тогда я решила дать весточку о себе в еженедельную листовку. Решила – и сделала. А это листовка чудесным образом очутилась у Саши.
   – Ко мне друг один заезжал, привёз с собой угощения, которые были завёрнуты в эту листовку.
   – Так вот, увидел он мою заметку, заинтересовался, да и написал. Я ему ответила. Он приехал ко мне. Вот с тех самых пор мы вместе. Да, Саша?
   – Да, козочка.
   Мы полюбовались ещё видом на город с площадки, а потом вернулись в столовую. Вскоре туда пришли Будур с Владом.
   Всё, как и всегда, наверно, в этом доме, шло под чутким руководством домового Василия, который снова появился на пороге столовой.
   – Обедать, светлости! – скомандовал он. – Эх, какую наку я вам приготовил!
   – Ах, ты, наше золото, – похвалила домового хозяйка.
   Василий просиял от похвалы.
   – Да. Я сложа белы ручки не посиживаю, – важно заявил он. – Кручусь день так, что пяточки горят, да спинушку ломит.
   После обеда нас ждала прогулка по городу. Мне не терпелось воочию увидеть новый город. На прогулку отправились я, Олег, Лена и хозяйка дома Елена.

Глава 3. Беспращур

   Мы вышли из дома, вокруг которого был разбит грушевый сад, прошли по дорожке и вышли к ограде. Оглянувшись, мы с Олегом увидели дом Михалыча.
   – Ну и домик! – воскликнула я.
   – Это тоже фантазия нашего Никодима, – пояснила Лена.
   Перед нами стояла большая белокаменная груша.
   – Никодим был так добр и щедр, что подарил нам с мужем этот дом в день свадьбы. Изначально он строил его для себя, – поведала Елена. – Никодим так любит груши, что даже построил грушевый дом.
   – Ну, Никодим! Ну, даёт! – восхитился другом Олег.
   – Это только начало. Пошли, посмотрим на город, – позвала Лена.
   Мы вышли за ворота. На улице было оживлённо. Мы с Олегом не успевали поворачивать шеи. Нам всё было интересно. Вдруг я почувствовала, как он взял меня за руку и крепко сжал ладонь. Я тоже сжала его руку. Это был какой-то тёплый жест. Я поняла в этот момент, что тянулась к этому человеку с самого первого момента нашего знакомства. Он нужен мне.
   Мы вышли на торговую площадь. Глаза разбегались от изобилия товаров. Красивые ткани: шелка и органза различных цветов, украшения, сувениры, безделушки – столько всего!
   – Там такие вещицы изумительные есть, – у Лены аж дыхание перехватило. – Девчонки, за мной! – Лена подхватила меня и повела за собой вглубь рынка. Олег едва успел отпустить мою руку. Я обернулась и посмотрела на него. Он шёл в другую сторону. Мне захотелось его догнать, но Лена крепко держала меня под локоть и уводила всё дальше.
   Мы бродили от одной лавки с украшениями к другой. Раньше мне казалось, что эти вещи не могут меня заинтересовать. Я глубоко заблуждалась. Стоило подержать в руках изысканную ювелирную вещь, как я окончательно забыла о своём равнодушии к таким безделушкам. Мы примеряли то одно, то другое. Мы позабыли обо всём на свете. Лена покупала украшения для всех сразу: для меня, для себя, и для Елены. Потом она отправила мешочки с драгоценностями с посыльным, который, видно, не раз выполнял подобные поручения, в Грушевый дом и в Кастер.
   После того, как жажда драгоценностей была удовлетворена, Лена вдруг спохватилась. Она наконец заметила, что Олега с нами нет. Лена запаниковала и побежала его разыскивать. Мы с Еленой следовали за ней.
   – Где же он? Куда делся? – сетовала Лена.
   – Он пошёл в ту сторону, – вспомнила я.
   Вскоре мы вышли на площадь и оказались рядом с возбуждённой орущей толпой.
   – За мной! – с тревогой в голосе скомандовала Лена.
   Мы пробирались сквозь толпу. Вскоре мы оказались в эпицентре событий. В середине круга стоял Олег, а рядом с ним красивый статный юноша с надменным выражением лица.
   – На колени! – кричали все вокруг Олегу. Похоже, юноша, стоящий рядом с Олегом, был большой шишкой, Олег же, видно, совсем не собирался вставать на колени.
   – Да встань ты на колени! – крикнула Лена Олегу.
   Мне стало страшно за него. Было ясно, что он попал в большие неприятности. «Пожалуйста!» – прошептала я ему. Олег посмотрел на меня. И, словно услышав мою просьбу, встал на колени перед незнакомцем.
   – Что здесь происходит? – властно и сурово спросил юноша.
   – О Великий князь, – к незнакомцу на коленях подполз какой-то мужчина в синих одеждах. – Этот беспращур, – синий кивнул в сторону Олега, – вызвал смуту в толпе.
   Вдруг Олег вскочил на ноги и бросился к какому-то старику, что лежал на земле совсем рядом. Он нагнулся к нему, а тот что-то стал шептать Олегу.
   – Что происходит, Лена? – спросила я.
   – Война религий, – прошептала она мне.
   – Как это?
   – Синие против жёлтых. А жёлтые и синие вместе против беспращуров.
   – Кто такие беспращуры?
   – Для тебя, наверно, понятнее слово безбожники. Вон тот старик, что лежит на земле, беспращур.
   – А что Олег-то тут делает?
   – Наверно, решил защитить старика.
   Старик был совсем плох. К нему подбежали какие-то люди, подняли с земли и уволокли прочь с площади.
   Лена отпустила мою руку, которую до этого момента сильно сжимала, и бросилась к Олегу. Она обняла его. Я отвела глаза. Эта сцена вызвала во мне чувство обиды. Потом они встали с колен и вместе подошли к Великому князю.
   – Владыка, позвольте представить моего чудо-кузнеца. Я прошу вас взять его ко двору.
   – Этого беспращура?
   – Да. Он беспращур, но ведь это не преграда, – настаивала Лена. – Вы сами провозгласили эру великого терпения.
   – Лена, скажи, разве кто-то может тебя переспорить? – по-доброму ответил Великий князь. – Пусть будет при дворе твой чудо-кузнец, только манерам его подучи, уж больно он неучтивый.
   – Благодарю вас, Великий князь, – Лена просияла.
   – А вон та незнакомка, – великий князь кивнул в мою сторону. Неужели меня заметил такой франт? – Она тоже с тобой?
   – Да, Великий князь. Это моя кузина из Восточной провинции, Катя.
   – Пусть подойдёт.
   Лена сделала мне знак, чтобы я приблизилась к ним. Я осторожно подошла.
   Великий князь внимательно рассматривал меня. Мне стало неловко от его взгляда, и я отвернулась.
   Юноша вдруг взял меня за руку.
   – Красивая кузина у тебя, Лена. Пусть она тоже будет при дворе.
   – Великий князь, семейство Михалычей любезно пригласило её погостить. Будур очень привязалась к Катюше. Она не поймёт, если Катя вдруг уедет.
   – Ладно, пусть живёт у Михалычей, – казалось, юноша несколько замешкался. – Я, собственно, приехал в храм. Надеюсь, тот факт, что все вы тут беспращуры, – Великий князь окинул взглядом меня, Олега, Лену, – не помешает вам сопроводить меня на молитву.
   – С удовольствием сопроводим, – за всех ответила Лена.
   Великий князь кивнул мне головой, приглашая идти рядом. За нами шла Елена, а Лена с Олегом плелись сзади. Меня это несколько расстроило. Однако со мной рядом шёл сам Великий князь, и это льстило моему самолюбию. Мало того, он был ещё очень красив и безгранично обаятелен.
   Мы шли мимо толпы, которая склоняла головы перед величественной особой. Вскоре мы завернули за угол дома, и нашему взору открылось очередное чудо. Это был храм, который, казалось, завис в небе.
   Храм представлял собой огромную белокаменную пирамиду. Строение было разделено на три части. Центральная – сама пирамида, по бокам которой располагались две платформы. Платформы опирались на колонны, которые, словно сваи, держали основание. На платформах возвышались величественные статуи каких-то животных из белого мрамора. Животные походили на больших кошек с ушами, как у летучей мыши, драконьими крыльями и крысиным хвостом. И с огромными изумрудными глазами, которые светились на солнце.
   Центральная часть храма, судя по всему, стояла на возвышенности. К ней вела длинная лестница. Казалось, храм завис в воздухе.
   – Ты была раньше в парящем храме? – спросил меня Великий князь.
   – Нет.
   – Пойдём, я покажу его тебе. Это просто чудо архитектуры. Даже беспращуры не могут оспорить красоту этого места.
   – Не могут, – подтвердила Лена.
   Мы стали подниматься по ступенькам.
   – Этот храм построен Никодимом пятым, гениальным архитектором, – объяснил мне Великий князь. – Он построен в честь Великого пращура.
   – Никодим пятый доводится дедом нашему Никодиму, – пояснила Елена, шедшая за мной.
   – Ты знакома с Никодимом? – удивился Великий князь.
   – Никодим сейчас в нашем доме, – сказала Елена. – Он вместе с мужем работает над самовозкой.
   – Вот старый плут. Вернулся, а мне на глаза не показался.
   – Неужели вы так сильно скучали по нему? – спросила хитро Лена.
   – Бывало и такое, – усмехнулся Великий князь. – Вот мы и у дверей храма. Пусть вы и беспращуры, но прошу вас вести себя уважительно.
   Он низко поклонился у входа в храм. Я последовала его примеру. Мы вошли внутрь. Белые мраморные стены уходили вверх, образуя купол. Стены украшали голубые фрески. В храме стояли три огромные мраморные фигуры. В центре возвышалась статуя мужчины с мечом в руках. Я стала внимательно рассматривать лицо статуи. Ну и дела! Это было лицо Олега. Что за совпадение?
   Справа от фигуры мужчины располагалась статуя девушки в длинных одеждах. У неё было лицо Лены. С левой стороны помещалась фигура старика – вылитый Дохлятич. Что за насмешка? Эта троица безбожников стоит, увековеченная в храме, где им поклоняются как богам?!
   Я ничего не понимала. Я посмотрела на Великого князя, тот возносил молитвы, ничего не замечая. Может, эти статуи и делали с этой троицы. Однако их ваял ещё дед Никодима, когда ни Олега, ни Лены, ни Дохлятича не существовало… Я была обескуражена. Меня успокаивала лишь мысль о том, что это другой мир и всё здесь для меня странно.
   – Чудесные статуи, не правда ли? – спросил меня Великий князь. – В центре стоит фигура Великого пращура, а по бокам изображения Великой матери и Старца.
   Видно, Великий князь совсем не замечал сходства фигур с ныне живущими людьми… А, может, это я чего-то не понимаю?
   К нам подошёл мальчик со свечками в руке. Великий князь взял в руки три свечи. Я последовала его примеру.
   Правитель подошёл к статуе Великого пращура, встал на колени, опустил голову и предался молитве. Потом он поднялся с колен, подошёл к подножию статуи и зажёг свечу. Таким же образом он подошёл к другим статуям. Я повторяла всё за ним.
   После совершения обряда мы вышли из храма. У подножия лестницы собралась толпа. Все кричали и приветствовали Великого князя. Военный отряд сдерживал толпу.
   – Здравие Великому князю! – крикнул детский голосок. Один мальчуган упорно пробирался к властелину.
   Олег вдруг начал пробиваться сквозь толпу. Он подхватил мальчугана на руки и вернулся обратно.
   – Как тебя зовут, малыш? – спросил он мальчишку.
   – Петрик.
   – Откуда ты, Петрик?
   – Я из Северных волостей.
   – Где твои родители?
   – Там, в толпе.
   Великий князь почти вплотную подошёл к Олегу.
   – Кузнец знает языки?
   Я не поняла, что хотел этим сказать Великий князь. Олег, судя по выражению его лица, тоже не понимал, о чём речь.
   – Это не просто кузнец, – с тревогой в голосе вмешалась Лена. – Это чудо-кузнец. Он много чего знает и умеет. Именно поэтому я привела его ко двору.
   – И много языков знает этот чудо-кузнец?
   – Все до одного, как, впрочем, и я – ответила Лена.
   Мне стало жалко кроху, который сейчас был один среди толпы.
   – Малыш, где твои родители? – обратилась я к мальчишке.
   – Там, – Петрик указал рукой в толпу.
   – Надо их разыскать.
   Я повернулась к Великому князю, намереваясь обратиться к нему с просьбой о поиске родителей малыша. Тот смотрел на меня с удивлением.
   – Лена, твоя кузина тоже знает все языки?
   – Да, владыка, – Лена улыбнулась.
   – Ну и семейка.
   Я не очень понимала, что они имеют в виду. Я внимательно посмотрела на Лену, потом на Олега, ища в их лицах ответ.
   – Так и быть, принимаю тебя, чудо-кузнец, ко двору.
   – Готов служить вам честно, Великий князь, – ответил Олег.
   Вот и всё, подумала я. Вот мы с ним и расстаёмся, может, и не встретимся больше. Хотелось разреветься и пожаловаться кому-нибудь на свою горькую участь.

Глава 4. В грушевом доме

   Моя вторая ночь в грушевом доме прошла очень беспокойно. Сон совсем про меня забыл. Я ворочалась полночи. Лежала и на спине, и на правом боку, и на левом, и на животе. Я сгибала и разгибала колени, клала ладони под щеку и под затылок. Лежала вдоль кровати, поперёк, по диагонали. Чесалась, считала баранов, всё без толку!
   Так прошла ночь. К утру настало долгожданное забытьё. Оно длилось недолго. Наконец, измученная от ожидания сна, я встала с постели. Подошла к окну. Солнце уже вставало. Тишь да утренний туман.
   Вдруг благодатную тишину нарушил топот копыт. В окно я разглядела всадника: женщина с длинными чёрными волосами, связанными в хвост, очень похожая на Будур.
   Всадница выехала за ворота дома и умчалась. Вновь воцарилась тишина. Я взглянула на часы, которые в этом мире оказались тоже совсем обычными. Четыре утра. Да, рановато для такой избалованной девицы, как Будур.
   Сон всё не шёл. Я решила удовлетворить любопытство. Тихонько вынырнула в коридор и пробралась к комнате Будур. Беззвучно приоткрыла дверь и заглянула. Никого! Я вошла внутрь. Комната Будур была самой обычной, даже простой. На столике у окна я увидела книгу. Что же может читать эта высокомерная кукла?
   Я взяла книгу в руки. Сборник стихов под названием “Без обмана», автор Неизвестный. Мне стало любопытно. В книге лежала закладка. Открыла. Прочла:

     В лёд. В камень. Кричи
     От боли той, что пожирает.
     Солнышко моё, к тебе взываю!
     Тебя прошу, ответь! Не знаю,
     Доколе греть не пожелают
     Мой хладный дух твои лучи.
     Блестеть не станет для меня
     Вода, разлитая на бреге.
     Трава сухая гнить начнёт.
     Птиц шумный гомон пропадёт,
     Один лишь скрип телеги.
     Как жить мне, солнце, без тебя?

   Я была обескуражена. Эти сентиментальные стихи читает Будур? Я положила книгу на место и вышла из комнаты. Было ещё очень рано. В доме стояла тишина. Все спали, даже Василий. Я вернулась к себе, легла на кровать и уснула.
   Проснулась я в восемь утра, быстренько привела себя в порядок и спустилась в столовую. Там уже все собрались за завтраком.
   Увидев меня, Елена приветливо улыбнулась и пригласила за стол. Я приняла приглашение и села рядом с хозяйкой. Напротив меня сидели Влад и Будур. Влад с аппетитом уминал блинчики с вареньем. Будур с важностью ела какой-то салат. Я заглянула в её тарелку. Мне было интересно, из чего приготовлен салат. Она заметила:
   – Салат из свежих овощей. Очень полезен. Секрет его особенной полезности – конопляное масло. Это очень здорово для кожи и волос. Я ем всегда полезную пищу. А ты?
   – Я? – я и не знала, что сказать по этому поводу, потому что не знала, как отношусь ко всему этому. – Наверно, – неуверенно произнесла я.
   – Ничего, доживёшь до моих лет, тогда поймёшь, – саркастически добавила Будур.
   – До твоих лет? – я рассмеялась. Она что, воображает себя старшей? – Тогда мне придётся скинуть пару годков, – я была уверена, что Будур младше меня хотя бы на несколько месяцев. Я предполагала, что ей не более восемнадцати лет.
   – Внешность обманчива. Мне двадцать пять, – улыбнулась Будур.
   – Сколько? – я была в нокауте.
   – Да.
   – А мужа всё нет и нет, – укоризненно заметила Елена.
   – Да. Видно, моя судьба – умереть старой девой.
   – Какие радужные перспективы, – вмешался в наш разговор Михалыч. – Эх, Будур, овца ты!
   – Почему это? – возмутилась она.
   – Так ведь довыбираешься: один у неё кривой, другой косой, третий толстый, – Михалыч не успел договорить.
   – А ещё хомячки, – вставила Будур.
   – Да, ещё хомячков она не любит! Так ведь и засидишься в девках, а ведь просроченный товар потом никому и не нужен будет, – закончил Михалыч.
   – И что же? – Будур разозлилась. – А если у меня ни на кого не ёкает?
   – Не ёкает ей всё, – вмешалась Елена.
   – Да! Не ёкает!
   – Кого же тебе надо, чтобы ёкнуло? – продолжала Елена.
   – Откуда я знаю.
   – Ну, раз уж тебе никто из сватающихся не по душе, значит надо искать по-другому! – учила мать свою дочь. – Надо объявление в листовку дать. Мы с отцом так и познакомились.
   – Ага. Сейчас. Уже бегу. И вообще это я мечта и сказка, вот пусть меня и ищут, а я палец о палец не ударю, – гордо заявила Будур.
   Да уж, самомнение у этой девицы!
   Тут на самом интересном месте в столовую вошёл Василий с подносом.
   – Светлости, я принёс вам лечебный отвар.
   – Отвар – это хорошо, – одобрил Михалыч. – Попробуй, очень полезно, – обратился он ко мне.
   – А что за отвар?
   – Ну, там много чего: листья мелиссы, валерианы, боярышника и мёд. Ядрёная штука! Надо взбодрить организм. А мне-то уж и вовсе о старых костях заботиться надо.
   Василий разлил отвар. Я попробовала на вкус, очень даже неплохо. Я взяла блинчик, намазала вареньем и вприхлёбку с отваром принялась есть.
   Внезапно мой взгляд остановился на мальчике. У него была забинтована рука.
   – Что с рукой? – спросила я ребёнка.
   – Это мы с дядей чинили, – ответил он.
   – Тюкнул молоточком по пальчику. Промазал немножко, с кем не бывает, – объяснил Михалыч.
   – А, Будур, пока не забыла, – обратилась Елена к дочери, – сегодня к тебе опять свататься придут.
   – Когда? – недовольно откликнулась Будур.
   – К обеду. Ты уж веди себя прилично. Повежливей будь. Мужики, они ведь ласку любят.
   Будур демонстративно закатила глаза.
   – Ты, главное, над мужиком не смейся, а то от тебя скоро все шарахаться будут.
   – Да, – вмешался Михалыч. – Слушай, что мать говорит. А то все думают: ну и мегера!
   Я рассмеялась. Будур под венец хоть на аркане тащи!
   Вскоре завтрак окончился. Михалыч встал из-за стола:
   – Надо пойти поработать в мастерской.
   – Я с тобой, – напросился Влад.
   – И чем же вы займётесь, Саша? – спросила Елена.
   – Ох, козочка моя, сейчас такую штуку забабахал. Чесал я репу долго, а тут раз – и понял, как всё сделать. Однако мне нужна одна штучка. Мне её Никодим обещал.
   – Что же за изобретение?
   – Очень полезное, особенно учитывая грядущие события. Думаю назвать волноблокатор.
   – Да? Как интересно, Саша.
   – Самому интересно. Ладно, пойду работать. Увидите потом моё изобретение в действии, – Михалыч вместе с Владом вышел из гостиной.
   – Ладно, девочки. Займитесь и вы чем-нибудь. Будур, пойди покажи Кате дом.
   Будур встала из-за стола и кивнула мне. Я последовала за ней.
   – Погуляем по саду, – предложила Будур.
   – С удовольствием.
   Мы гуляли по грушевому саду. Мне было уютно и спокойно. Как будто это была моя семья и мой дом.
   – У вас очень красивый дом.
   – Да. Нам повезло жить в Сен-Катаре, в грушевом доме.
   Сейчас Будур была обычной, она совсем не отпугивала дерзким поведением. Мне захотелось поближе с ней познакомиться.
   – Будур, можно спросить?
   – Спрашивай, – голос девушки звучал дружелюбно.
   – Куда ты ездила сегодня в такую рань?
   – Увидела?
   – Да. Так куда же?
   – Гуляла. Каждое утро я просыпаюсь и первым делом иду в конюшню. Федя, ты с ним ещё познакомишься, он наш садовник и конюх, а заодно младший брат Василия, уже ждёт меня. Он готовит коня. Моего скакуна зовут Рошен. Это самый быстрый скакун во всём Сен-Катаре.
   – И ты каждое утро выезжаешь в четыре утра?
   – Да.
   – В четыре утра каждый день?!
   – Да. Кто рано встаёт, тому пращур подаёт.
   – Но почему так рано?
   – В этом вся суть. Ты встаёшь вместе с солнцем. На улице тишина, только голоса просыпающихся птиц. Это как узнать важный секрет. Разгадай его хоть раз, и отказаться уже не сможешь. В это время мир становится волшебным. Знакомые места кажутся иными, ты слышишь иначе, чувствуешь иначе. Днём это всё растворяется, словно туман.
   – А можно и мне с тобой хоть раз погулять?
   – Запросто! А ты верхом хорошо ездишь?
   – Ох, нет.
   – Не беда. Научишься. У нас есть подходящая лошадка. Она очень смирная, её зовут Белка. Сегодня после обеда и попробуешь, – предложила Будур.
   – А потом, после прогулки, что ты делаешь до завтрака?
   – Занимаюсь.
   – Чем?
   – Тренируюсь, – Будур улыбнулась. – Дело в том, что я окончила школу Ами-Карима.
   – Что за школа?
   – Ты не слышала? – искренне удивилась Будур. – Ну, ты даёшь! Одним словом, провинция! Это очень известная школа. В неё многие мечтают попасть. Однако там существует жёсткий отбор. Я отучилась в школе пять лет. Помимо того, что там изучают массу всяких предметов, там ещё учат искусству силы. Лучших учеников обучает сам Ами-Карим.
   Я, понятно, ни о чём таком и не слышала.
   – Не слышала об этой школе? Ладно! Ами-Карим великий, непревзойдённый мастер борьбы. Он одним ударом может повалить огромного бойца. Учиться у него – великая честь.
   – Ты училась у него?
   – Да. Нас было десять. Кто-то уходил, кто-то вновь приходил, но всегда только десять. Правда, он обучал нас не каждый день, а всего раз в неделю. В другие дни мы обучались у своих мастеров. Ами-Карим ведёт жизнь отшельника. Он почти не встречается с людьми. Он общается в основном с Леной.
   – С Леной?
   – Да. Лена училась вместе со мной в этой школе. Однако виделись мы редко. Она была сверходарённой, поэтому посещала занятия отдельно от всех, её каждый день обучал Ами-Карим. В школе на последнем году обучения мы и сдружились с Леной.
   – А что дальше?
   – Да ничего.
   – А когда Лена стала приближённой к Великому князю?
   – Давно.
   – А ты?
   – Что я? Я состою в совете семи. Мы собираемся несколько раз в год. Решаем разные важные вопросы. В совет семи входят также и два первых советника, вернее сказать – входили.
   – Что случилось?
   – Один советник предал Великого князя. Теперь он предводитель восставших. Остался лишь один первый советник – Лена.
   – Ясно. Ни за что бы не подумала про тебя такое.
   – Что именно? – Будур улыбнулась.
   – Что ты советник Великого князя, что училась в такой школе.
   – А почему нет?
   – Ну, ты вся такая недотрога, такая капризная.
   – Да? Я вообще полна загадок.
   – Мы с тобой договорились насчёт прогулок?
   – Договорились, только сначала Федя научит тебя ездить верхом.
   Мы гуляли в саду до самого обеда. Будур рассказала мне много интересного о Сен-Катаре, его жителях, местных традициях и историях.
   К обеду, как по расписанию, прибыл поклонник Будур. У ворот остановилась карета. Из неё вышел высокий мужчина. Щёголь: костюмчик с иголочки, волосинка к волосинке, лицо как с обложки – законченный образ самовлюблённого нарцисса. Я улыбнулась, вспомнив фразу из одной комедии: «Царь! Очень приятно, царь!»
   – Вот индюк, – прошептала мне Будур.
   Индюк с важным видом пошёл к дому. На полпути он внезапно споткнулся. Будур громко засмеялась. Жених услышал её голос и обернулся. У него было неловкое и растерянное выражение лица. Он безмолвно вытаращился на Будур, которая так и заливалась. Жених смутился, попятился, споткнулся и упал. Вскочил на ноги и бросился бежать. Он влетел обратно в карету, которая тут же уехала.
   Из дома вышла хозяйка. Очевидно, она наблюдала происходящее из окна. Елена еле сдерживала улыбку. Мы подошли к ней.
   – Да, – улыбаясь, сказала Елена, – так на тебя женихов не напасёшься.
   – Ты видела, какой индюк? – продолжала заливаться хохотом Будур.

Глава 5. Бедовая поляна

   Каждый день у меня теперь начинался с занятий. Домовой Фёдор обучал меня верховой езде. Федр среди домовых был переросток. В вышину он вымахал аж под два метра. Широкие плечи, здоровенные руки, ладони как лопаты. Федя, несмотря на свой устрашающий вид, был тихим и ручным. Он значился помощником Василия, как младшенький. Суетной и беспокойный Василий грузил Федю различными заданиями и поручениями. Федя был и садовником, и конюхом, и просто «сбегай быстренько по-молодецки». Федя, в отличие от своего брата, был натурой ранимой, мечтательной. Глаза его были умными, печальными. Казалось, он хранит внутри себя какую-то загадку.
   Как ни странно, ездить верхом, да ещё довольно сносно, я научилась за пару дней. Ощущение было таким, что я всю жизнь только и делаю, что сижу в седле.
   Теперь мы с Будур вместе встречали каждый рассвет верхом. Она учила меня стрелять из лука. Это, как ни удивительно, тоже далось мне легко. Всё в этом мире получалось у меня само собой, без каких-либо усилий.
   Однажды мы с Будур вышли на прогулку в город. Погода стояла прекрасная. Мы гуляли по улочкам, наслаждаясь окрестными видами. Вскоре наткнулись на толпу. Народ образовал круг. Мы пробрались в центр и увидели дрябленького старичка, который что-то вещал.
   – Это старец Макар, – прошептала Будур. – Раньше он был главным служителем в храме Великого пращура. Но уже несколько лет он скитается и говорит с народом. Он имеет дар прорицания и излечения от недугов.
   Старец тем временем говорил:
   – Придя в храм, зажги свечу, но в огне не ищи огня, а ищи благодать. Придя в храм, читай молитву, но молитву не тверди наизусть, а ищи в слове каждом благодать. Выйдя из храма ногами и телом, не уходи из него ни помыслами, ни делами. Свеча, горящая без веры, лишь огонь. Молитва, произнесённая не душою, а губами, лишь слова. Храм, не ставший домом души, лишь камни.
   Народ слушал, гудел, бурлил. Вдруг старец повернулся в нашу сторону, кивнул нам, а затем жестом подозвал к себе. Мы робко подошли.
   Старичок дотронулся до меня своей сухонькой рукой, а потом низко поклонился мне. Я стояла, ошарашенная происходящим. Старичок выпрямился и прошептал мне на ухо:
   – Слава тебе, о великая, чья душа стала началом реальности.
   Я смотрела на старца и ничего не понимала из сказанного. Наверно, он не в себе. Потом вещатель перевёл свой взгляд на Будур и подошёл к ней совсем близко.
   – Слава тебе, та, чей первенец станет великим правителем мира.
   У меня всё происходящее вызвало улыбку.
   – Идите с миром, – отпустил нас старик.
   Мы быстро выбрались из толпы и пошли в сторону дома. Мне было весело от непонятных предсказаний. Я посмотрела на Будур, та была мрачнее тучи.
   – Ты чего? – спросила я её.
   – Ничего, – замотала она головой.
   – Устала?
   Будур кивнула. Я больше не стала приставать к ней с расспросами. С ней явно творилось что-то не то. Так, в полном молчании, мы добрались до дома.
   У дома мы встретили группу всадников. Среди них были Великий князь, Лена и Олег. Увидев нас, они спешились.
   Будур подошла к Лене и взяла её за руку.
   Я приблизилась к Великому князю, который стоял в центре между Леной и Олегом. Правитель, которого, как мне поведала Будур, звали Ярослав, с улыбкой смотрел на меня. Я поклонилась ему, а потом украдкой перевела взгляд на Олега, тот выжидающе глядел на меня. Великий князь подошёл ко мне совсем близко и взял мою руку:
   – Катя, пребывание в Сен-Катаре идёт тебе на пользу. Ты хорошеешь день ото дня!
   – Спасибо, – смутилась я и посмотрела на Олега, тот сверлил меня взглядом.
   – Мы приехали для того, чтобы пригласить тебя, Катюша, и всё семейство Михалычей, – Великий князь посмотрел на Будур, как бы приглашая её лично, – на бал. Он состоится сразу, как только мы вернёмся из похода.
   – Спасибо, Великий князь. Это большая честь для нас, – ответила я за себя и Будур. – А в какой поход вы направляетесь?
   Правитель посмотрел на меня, перевёл взгляд на Будур, застывшую в ожидании.
   – Катюш, ты пока пообщайся с Олегом, а мне надо поговорить со своим советником, – Великий князь подошёл к Лене и Будур.
   Олег взял меня за руку и отвёл в сторону.
   – В какой поход вы идёте?
   Олег вместо ответа провёл рукой по моим волосам и улыбнулся:
   – А Великий князь прав: ты хорошеешь.
   – Спасибо, – я была смущена жестом Олега. – Как тебе в роли придворного кузнеца? – заговорщическим тоном спросила я.
   – Нормально. Ещё не выгнали. – Мы рассмеялись. – Тебе нравится у Михалычей?
   – Да. Мы подружились с Будур. Она научила меня стрелять из лука, а её домовой – ездить верхом, – похвалилась я.
   – Здорово!
   – Так куда вы направляетесь? – мне стало вдруг очень тревожно.
   – Мы едем собирать армию.
   – Какую ещё армию? – вот тебе и прекрасное спокойное местечко.
   – Кать, – Олег положил мне руку на плечо, – мы едем собирать армию, потому что будет война.
   – Олег, какая война? – мне стало страшно.
   – Всё будет хорошо. Мы победим. Тебе нечего опасаться, – пытался успокоить он меня.
   – И вы с Леной едете собирать войско?
   – Да.
   – А потом поедете на войну? – комок подкатил к горлу.
   – Да.
   Я отвернулась. На глаза подло накатывали слёзы. Олег обнял меня.
   – У меня есть одна задумка, – тихо сказал он.
   – Какая?
   – Вернусь, тогда узнаешь.
   К нам подошла Лена.
   – Привет, подруга, – приветливо сказала она. Я отстранилась от Олега.
   – Здравствуй.
   – Чего такая хмурая? Будур замучила?
   – Нет, – я улыбнулась. – С Будур у нас полный порядок. Просто этот поход…
   – А! Вот уж эти бабы, вечно сопли да нюни!
   Я рассмеялась.
   – Как у вас весело, – подошёл к нам Великий князь. – Однако пора ехать.
   Все вскочили на лошадей. Я смотрела на Олега. Тот весело подмигнул мне.
   – Ждём вас на балу, – сказал Великий князь и умчался прочь. За ним уехали Лена и Олег.
   Я стояла, пока всадники окончательно не скрылись из вида.
   – Пошли в дом, – обратилась я к Будур. Ответа не последовало. Я обернулась: никого рядом не было.
   Я пошла в дом и закрылась в своей комнате. Мне было грустно. Я легла на кровать и лежала так очень долго, пока в комнату не вошёл Василий.
   – Катюш, – как-то странно для Василия, уж слишком заботливо, сказал он, – тебе, может, пирожков с капустой принести? Только что испёк!
   – Спасибо, Вася, не хочется.
   – А, может, вареньице земляничное?
   – Нет. Ничего не хочу.
   – Эх, девка, так и отощать недолго!
   – Вась, скажи, с кем воевать будем?
   – Вот ведь! Я о пирожках, а она о бытовухе!
   – Знаешь?
   – Конечно, знаю, чай не секрет. Воевать будем с армией Саргуна, бывшего первого советника Великого князя. Тот предал его. Когда-то Саргун был лучшим другом Великого князя и даже женился на его сестре Ирине, а потом сам возжелал править. Он потребовал, чтобы Великий князь сделал его своим наследником.
   – И что?
   – Что, что. Кто тебе добровольно-то властюшку отдаст? Выгнал, значит, наш князюшка Саргуна взашей. Ирина же осталась с братом. Только померла она при родах, и дитя вместе с нею.
   – Как же? – я была под впечатлением местных интриг.
   – Вот так. Саргун объявил всем, что Великий князь признал наследником ребёнка сестры, а потом сам же и убил сестру и дитя. Саргун заявил, что будет мстить за смерть своего ребёнка, да и вроде как за своё право на престол. Во поганый!
   – Точно!
   Василий вышел из комнаты. Я осталась переваривать услышанное. Мне захотелось обо всём поговорить с Будур. Я вышла из комнаты. Было уже поздно, все спали. Я отворила дверь в комнату Будур и вошла. Там никого не было. Я спустилась вниз. Никого. Вышла из дома и направилась в конюшню, откуда раздавался шум. В конюшне были Будур и Федя. Будур была одета для верховой езды: в штаны и рубаху. Куда она собралась, на ночь глядя?
   – Чего тебе? – грубо спросила Будур, увидев меня.
   – Я искала тебя.
   – Нашла. А теперь иди спать! – зло скомандовала она.
   – Будур, мне надо поговорить с тобой.
   – Мне некогда.
   – Куда ты собралась?
   – Не твоё дело. Отстань. Иди в дом.
   – Я поеду с тобой, – я тоже завелась.
   – Сейчас! Иди отсюда!
   – Поеду!
   – Уходи, тебе сказано.
   – Если ты меня не возьмёшь, я разбужу весь дом. Хочешь?
   – Ты не знаешь, во что ввязываешься.
   – Вот и узнаю!
   – Кать, остановись, – стала по-доброму уговаривать меня Будур, но я завелась окончательно.
   – Нет!
   – Ладно, – Будур перестала спорить – Быстро переодевайся. Долго ждать не буду.
   – Я мигом.
   Я вернулась к себе в комнату. Быстро переоделась и вернулась в конюшню. Мы выехали с Будур за ворота и поехали по тёмной улице, Будур впереди, я за ней.
   – Куда мы едем?
   – Узнаешь скоро. Лучше вернись, пока не поздно.
   – Я с тобой.
   Будур остановилась.
   – Я еду на бедовую поляну. Тебе это о чём-то говорит?
   – Нет.
   – Понятно. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что почти никто не возвращался оттуда живым.
   – Тогда зачем тебе туда ехать?
   – Мне очень надо. Это важно.
   – Значит, для меня тоже важно.
   – Кать, ты не понимаешь. Это только мой путь, тебе туда не надо.
   – Я не отстану.
   – Ладно, если уж ты не слышала о бедовой поляне, я тебе расскажу. Там живёт старуха-красноглазка. По легенде, она может исполнить одно желание. Много было смельчаков, попавших на бедовую поляну, однако почти никто не вернулся живым. Последний раз оттуда сумел вернуться предок Великого князя, это было более трёхсот лет назад. Он возжелал тогда мира и процветания для своей страны на триста лет. Его желание исполнилось. Однако он много порассказал о бедовой поляне и о старухе. Это жуткое место. Передумай, пока не поздно.
   – Вот теперь уж точно не передумаю. Я тебя не брошу.
   – Глупая.
   – Да. Будур, а какое у тебя желание?
   – Поверь мне, есть такое, что заставляет тащиться меня в это гиблое место.
   – Такое сильное?
   – Сильнее всего.
   – Тогда в путь.
   Мы ехали до утра без отдыха. Вот уже и подъехали к лесу. Лошади разволновались, занервничали.
   – Дальше пойдём пешком, лошади туда не пойдут, боятся, – сказала Будур.
   Мы спешились. Будур погладила по морде своего коня.
   – Ну, братья кони, не поминайте лихом, – попрощалась она с Рошеном. – Может, передумаешь, пока не поздно?
   – Нет. Я с тобой.
   – А, чуть не забыла, – Будур сняла с седла смотанную верёвку. – Вот, – протянула она мне, – обмотай вокруг себя один конец, а я обмотаю второй.
   – Зачем?
   – Чтобы нам вместе остаться. Помни, что бы ни случилось там, не отвязывай её.
   – Хорошо, – меня пробирала дрожь.
   Стоило войти в лес, как руки и ноги мои заледенели от ужаса. Будур тоже перестала храбриться. Мы шли прямо, никуда не сворачивая. Чем дальше заходили в лес, тем мрачнее становилось вокруг. Птичий гомон постепенно стихал, лес вымирал.
   Наконец мы дошли до того места, где не пела ни одна птица. Был уже вечер. Стемнело. Будур зажгла факел, прихваченный с собой. Вот и поляна. Огромная площадь, скорее, поле. В нос ударил отвратный запах. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Будур тоже тошнило. Мы присмотрелись. Всё поле было устлано трупами. Полусгнившая плоть, полускелеты. Выпущенные наружу внутренности. Разлагающиеся трупы стонали и двигались. У меня подкосились ноги. Я наверняка бы упала прямо на гниющее месиво, но Будур вовремя подхватила меня.
   – Пошли, – прошептала она.
   Я чувствовала, как дрожит её рука, держащая меня за пояс. Меня колотило так, что стучали зубы.
   – Пойдём, – простучала я зубами.
   Мы пробирались через разлагающиеся тела. Шли и шли. Мы свыклись со страхом и дрожью в теле. Вдруг на другом конце поля показался свет.
   – Это огонь, разведённый старухой. Она ждёт нас, – сказала Будур.
   Мы прибавили шагу, однако расстояние не уменьшалось. Так шли мы очень долго. От усталости у меня ломило ноги, болела спина и живот. Мы всё шли.
   Наконец, когда я была готова упасть без сил на какой-нибудь гниющий труп, огонь сам собою быстро приблизился к нам. Мы подошли к костру. За пламенем едва виднелся какой-то холмик. Мы обошли костёр и увидели лаз вниз, под землю. Немного помедлив, мы спустились туда. Лаз скоро превратился в тоннель. Первая шла Будур, за ней следовала я. В тоннеле было очень узко и сыро. Мы шли, согнувшись в три погибели. Будур держала перед собой факел, который освещал нам путь в кромешной мгле.
   Скоро мы очутились в каморке, в которой горел огонь. Мы встали у края, крепко сжав руки. Жуткая обстановка. Полно мешков, каких-то тюков. Казалось, они повсюду: на полу, на потолке. От мешков исходил гадкий резкий травяной запах. Однако это лучше, чем вонь с поля. В дальнем углу у костра сидело нечто, всё в шерсти. На голове росли длинные, сбившиеся в колтун волосы.
   – Мы пришли к старухе-красноглазке! – громко, чётко и подозрительно бесстрашно отчеканила Будур.
   – Знаю, – нам ответил грубый голос. – К огню!
   Мы подошли к огню. Моё сердце стучало так, что, казалось, можно услышать за километр.
   – Садитесь.
   Мы присели на корточки. К нам повернулась старуха с морщинистым лицом и красными, как кровь, глазами.
   – Чего не живётся вам, девки, спокойно? – зло спросила она.
   – Мы пришли за желанием, – уверенно произнесла Будур. Казалось, самообладание вернулось к ней.
   – А то! Много вас таких шастало. Ты первая, – мотнула старуха волосатой грязной головой в сторону Будур. – Дай мне левую руку.
   Будур протянула старухе руку. Та схватила её своей костлявой гнилой культяпкой, достала что-то из мешка, лежащего рядом с ней, и кинула в костёр. Пламя вспыхнуло и загорелось багровым цветом.
   – Вот дура ты, девка. На верную смерть за другого идти? Дура! Попробуй выйти отсюда, тогда сбудется твоё желание! – старуха залилась злым смехом. – На вот, – она протянула Будур какой-то порошок из того же мешка, – съешь.
   Будур, преодолевая рвотный рефлекс, съела порошок прямо из гнилых рук старухи.
   – Теперь ты, – старуха кивнула в мою сторону.
   Я протянула старухе левую руку. Она продела со мной всё то же, что и с Будур.
   – Глупые девки. И эта туда же, – старуха уставилась на меня злыми кровавыми глазами, ухмыльнулась. Я увидела у неё во рту острые гнилые клыки. – Загадали желания? Ну, всё. А теперь попробуйте уйти! – старуха вновь залилась ужасающим смехом.
   Я отдёрнула руку. Меня трясло от страха. Будур встала на ноги и подняла меня. Мы попятились к выходу. Вновь узкий сырой проход. Теперь впереди шла я, а Будур следовала за мной.
   – Только не отвязывай верёвку, – повторяла Будур.
   Мы шли и шли, а тоннель не кончался. Казалось, мы застряли здесь навсегда. Паника накатывала всё сильнее. У меня кончались силы. Не хватало воздуха. Стало трудно дышать. Кружилась голова. А тоннель не кончался. Я не чувствовала ног, казалось, мы топчемся на одном месте. Вдруг я услышала зловещий смех позади себя, смех красноглазой старухи. Я обернулась и в шаге от себя вместо Будур увидела старуху, которая всё сильнее заливалась хохотом.
   Я бросилась бежать. Я задыхалась, из моих лёгких вылетал тяжёлый хриплый свист, всё внутри болело, но я бежала. Наконец я выбежала из подземелья и вновь оказалась на поляне с гнилыми трупами. Тлеющие тела издавали стон, от которого у меня внутри всё содрогалось. Я хотела орать от страха, но из моего рта не вылетело ни звука. Я бежала и бежала. Смех за мной не стихал. Я обернулась, старуха не отставала. Я хотела крикнуть, но не могла. Наконец из последних сил я крикнула:
   – Будур! Будур!
   Никто не ответил.
   Я бежала, спотыкаясь о гниющие тела. Я оборачивалась снова и снова, но Будур не было, только старуха преследовала меня по пятам. Я больше не могла бежать, силы окончательно покинули меня. Чья-то гнилая конечность вцепилась мне в ногу, я упала. Я ползла по стонущим мертвецам, а старуха ползла за мной. Вдруг я поняла, что старуха не отстаёт, потому что привязана ко мне верёвкой, и если её развязать, то я смогу избавиться от старухи. Я принялась отвязывать верёвку, но сил не осталось, а узлы не поддавались.
   Я вновь обернулась. Вдруг голова старухи отделилась от тела и подлетела ко мне. Я стала отмахиваться руками, но это лишь раззадорило злую горящую кровавыми глазами голову. Она смеялась, показывая острые гнилые клыки. Вот она подлетела ко мне совсем близко и вцепилась мне в шею. Я изо всех сил пыталась отодрать её от себя, но все попытки были тщетны. Я без сил упала на чей-то труп. Внезапно звуки исчезли. Я провалилась в чёрную дыру.
   Не знаю, сколько я так пролежала. Вдруг я пришла в себя. Мне показалось, что кто-то приподнял меня. Кто-то звал по имени. Я с трудом приоткрыла глаза. Всё, что смогла разглядеть – мужской силуэт.
   – Это я, Олег. Я пришёл за тобой, – я не различала, где реальность, а где бред, всё смешалось для меня. Я покорно ожидала смерти. Чёрная дыра забытья вновь поглотила меня.
   Не знаю, сколько я была без сознания. Я вновь очнулась. Снова почувствовала своё тело. Тяжесть в руках и ногах. Хотела пошевелиться – ничего не вышло. Чуть дрогнула рука. Что со мной было? Открываю глаза. Ясно одно: я ещё жива и нахожусь под навесом из веток. Где я? Где Будур?
   Повернув голову в сторону, я увидела Лену.
   Это точно Лена? Не старуха?
   Лена сидит рядом и выжидающе смотрит на меня.
   – Ты как? – голосом заботливым, словно у мамы, спрашивает она.
   – Нормально, – чуть слышно шепчу я.
   – Мы боялись, ты не очнёшься.
   – Где Будур?
   Лена отстраняется. Я вижу напротив себя Будур. Она лежит почти бездыханная, с мертвецки белой кожей. Меня охватывает дрожь и паника. Она умерла?
   Лена читает страх в моих глазах.
   – Живая, но дела у неё плохи, – Лена пытается улыбнуться. – Вот только выздоровеете, я вам устрою сладкую жизнь, – пытается приободрить она меня и себя.
   Я замечаю в руках Лены какую-то книгу.
   – Что это?
   – А, – Лена смотрит на книгу, – стихи.
   – Чьи?
   – Автор Неизвестный.
   – Неизвестный? – знакомое имя. Вспоминаю. У Будур на столе лежала книга со стихами Неизвестного. – Я знаю его.
   – Знаешь?
   – Да. Его Будур читает.
   – Да. Она любит этого автора.
   – Почему Неизвестный?
   – А? – Лена загадочно улыбается. – На самом деле под этим именем скрывается очень известный человек.
   – Кто?
   – Секрет.
   – Но мне, как еле выжившей, можно сделать скидку.
   – Только если никому не скажешь.
   – Никому.
   – Это Великий князь.
   – Великий князь?! – новость заставила меня окончательно прийти в себя. – Я же читала стихотворение. Это не может быть Великий князь.
   – Почему?
   – Ну, ну… – я хотела точнее выразить свою мысль. – Он такой надменный. Такой самовлюблённый. Разве может такой индюк писать такие стихи?
   – Может. Видно, сильно его пробрало, – Лена рассмеялась. – На самом деле не такой уж он и индюк, хотя иногда прямо вылитый.
   – А Будур знает, кто такой этот Неизвестный?
   – Конечно. Только помни, что это секрет.
   – Ладно.
   Я успокоилась. На смену любопытству вновь пришли слабость и тревога. Глаза закрывались.
   – Лён, почитай что-нибудь из книги, – я хотела отвлечься от вернувшегося и нарастающего страха.

     Мне проще со смертью по-братски обняться,
     В азартную с нею пуститься игру,
     Чтоб вместе с ней громко шутить и смеяться,
     Пусть жизнь моя будет стоять на кону.

     Мне проще не спать, а смотреть на луну.
     Мне маяться проще сто лет!
     Чем просто сказать тебе, что люблю,
     А вдруг ты ответишь мне нет?

//-- * * * --//
   Я проваливалась в сон-бред. Когда я вновь очнулась, самочувствие моё было значительно лучше. Я открыла глаза и увидела мужской затылок, склонившийся над Будур. Кажется, это был Великий князь.
   Действительно, правитель стоял на коленях рядом с Будур и гладил её по голове. Он тяжело дышал. Я не могла поверить в то, что видела. Я закрыла глаза, потом вновь открыла. Картина не изменилась. У меня вдруг предательски защекотало в ноздре, я рефлекторно шмыгнула носом. Князь резко обернулся и посмотрел на меня.
   – Я рад, что ты очнулась, – с тоскою в голосе сказал он, тронул меня за руку и вышел. Я огляделась. Мы с Будур лежали внутри шалаша. Значит, нас каким-то чудом нашли и вытащили с той ужасной поляны. Нас спасли, несмотря на всю опасность. Значит, есть люди, которым я нужна. Какая же я счастливая!
   В шалаш вошёл Олег. Увидев его, я была готова разреветься. Он наклонился ко мне.
   – Любишь ты поспать, – прошептал он.
   – Пить, – попросила я. В моём горле была пустыня. Олег поднёс к губам флягу с водой. Я осторожно сделала глоток. Потом ещё один.
   – Ты как, Катюш?
   – Почти хорошо. А как Будур?
   – Пока плохо.
   – Она умрёт? – мне стало страшно за неё. Она стала для меня родной.
   – Нет, – уверенно ответил Олег. Я знала, что он пытается успокоить меня, но мне хотелось верить ему.
   Олег взял меня на руки и вынес наружу. Рядом с шалашом был разведён костёр. У огня кашеварил Дохлятич. Рядом сидела Лена. Здесь были воины Великого князя. Ещё у костра сидели двое мужчин, которых я раньше никогда не видела.
   Олег присел рядом со мной. Я привалилась к нему спиной. Слабость моя была сильна.
   – Ну, покорми девчонку, – услышала я голос Дохлятича.
   – Я покормлю, а ты держи её, – сказала Лена Олегу. Она стала кормить меня с ложечки, как маленькую.
   Во мне проснулся зверский аппетит. Я съела всю тарелку супа. Атмосфера немного повеселела. Однако Будур была без сознания, и мы переживали за неё. Скоро к нам подошёл Великий князь.
   – Очнулась, – с облегчением сказал он и ушёл.

Глава 6. Будур

   Будур выздоравливала на удивление быстро. На следующий день она уже уплетала за двоих. Настроение тоже было отличное. Едва поправившись, она вновь начала выказывать спесь. В общем, дня через два мы с моей подругой были вполне жизнеспособны. Отряд готовился к возвращению в Сен-Катар. Мы проводили последнюю ночь в лесу.
   После ужина мы с Будур вернулись в шалаш. Предстояло обсуждение нашего безрассудного поступка. Великий князь вёл себя с нами очень холодно, даже пренебрежительно, что удивило меня. Я помнила, как он переживал за Будур. Олег пытался постоянно меня поучать, а с Будур они вообще были как кошка с собакой. Дохлятич обращался с нами, как с маленькими.
   В лагере находились два незнакомых мне воина. Один из них был легендарным Ами-Каримом, вот уж не подумала бы, что встречу его. Ведь Ами-Карим, по рассказам Будур, был отшельником и никогда не выходил в люди. Учитель Лены и Будур имел яркую внешность. Мужественное лицо хранило какую-то печаль. Будур рядом с этим человеком становилась кроткой и покорной. Ами-Карим имел огромную власть над ней. Он смог приручить такую непокорную стихию, как Будур. Ами-Карим относился к нам, как к равным. Он проявлял много уважения и такта в общении с нами. Этот человек принадлежал к той малочисленной группе людей, которые вызывают восхищение и обожание. От него исходила благородная и мудрая сила, ей нельзя было противиться и хотелось подчиниться. Будур готова была бегать за Ами-Каримом, словно хвостик, и ловить каждое его слово, жест, даже вздох.
   Второго незнакомца звали Сантэй. Это был красивый весёлый юноша. Такой человек всегда притягивает внимание, вызывает симпатии. Высокий, статный, тёмно-карие, с проникновенным взглядом глаза, чёткие скулы, хорошо очерченный рот, забавный ёжик светлых волос. Мне приятно было просто смотреть на него, наблюдать, слушать. Глаза наслаждались, видя этого юношу. Я была очарована им. Было что-то такое в Сантэе, что делало его очень похожим на Лену. Может быть, выразительные ямочки на щеках, может быть, жесты, взгляд, что-то неуловимое, но неотступно присутствующее.
   Сантэй постоянно находился рядом с Леной. Откуда он взялся так внезапно? Кто он такой? Видно было, что он очень привязан к Лене, но вряд ли она воспримет когда-нибудь всерьёз ухаживания пусть и очень красивого, но слишком юного поклонника. К тому же Лена любила Олега, а ведь Олега невозможно разлюбить.
   Сегодня наступал последний вечер в лесу. Завтра мы должны отправиться в Сен-Катар. Я прокручивала в голове всё случившееся с нами. Искала ответ на безрассудный поступок Будур и объяснение собственного упрямства. И если с моим упрямством всё ясно и просто: Будур стала мне родной, и я готова броситься за ней хоть в огонь, что и произошло, – то поступок Будур оставался загадкой. Старуха сказала тогда, что Будур хотела кого-то спасти. Я, по словам старухи, желала того же, что и Будур. У меня было одно на уме: уберечь Олега, я боялась, что он погибнет в битве. А кого хотела спасти Будур? Ами-Карима? Вариант. Кого ещё? Вдруг меня кольнула мысль. Стихи. Автор, скрывающийся под псевдонимом Неизвестный, которого так любит Будур. Автор – Великий князь. Неужели это…
   – Будур, ты спишь?
   – Нет.
   – О чём думаешь?
   – Обо всём сразу.
   – Можно тебя спросить?
   – Попробуй.
   – Зачем ты пошла на эту поляну?
   – Так я и знала.
   – Это из-за Великого князя?
   – Что?! – Будур подскочила. – С чего ты взяла?
   – Я угадала?
   – Нет!
   – Расскажи. Я имею право знать после всего.
   Будур молчала, раздумывая. Потом решительно сказала:
   – Ты мне теперь больше, чем подруга. Ты мне сестра. Помнишь, мы гуляли и встретили старца Макара, вещателя?
   – Да. И что?
   – Он предсказал нам тогда…
   – Наплёл что-то, мне тогда смешно стало.
   – Смешно, говоришь? Он всегда говорит правду. Ни разу не ошибся.
   – Пусть так, но что с того? Он, кажется, сказал тебе о твоём ребёнке: «Радуйся, твой сын станет великим правителем».
   – Почти верно. Только он сказал не сын, а первенец, – Будур замолчала. – У меня уже есть первенец.
   – Что? – я, конечно, привыкла удивляться в этом мире, но чтоб такие интриги! – Это Влад?
   – Верно мыслишь.
   – Как это может быть? Почему ты скрываешь? Кто его отец?
   – Начну с начала, раз уж разговор пошёл начистоту. Между мной и Великим князем всегда, сколько себя помню, была какая-то особенная связь. Я с самого детства была влюблена в него. А он всегда был надменным и самовлюблённым. Ярослав был долгожданным обожаемым ребёнком. Отец с матерью избаловали его. Он не знал отказа никогда и ни в чём.
   Я помню, как в детстве краснела и бледнела в его присутствии. Он же меня совсем не замечал. Это, впрочем, нормально. Ребёнком я не росла той милой прелестной девочкой, от которой народ в восторге. Я больше походила на мальчишку. Носила всегда штаны и рубахи. У меня висело только одно платье в гардеробе – на выход по большому принуждению. В семь лет я сама откромсала себе волосы и стала вылитым пацанёнком. В друзьях у меня всегда водились мальчишки, с которыми мы играли в нормальные пацанские игры. Девчонки для меня располагались в те годы по ту сторону баррикады, часто раздражали своим нытьём и слезами.
   Понятно, что девочка-мальчик не могла вызвать интереса у такого обожаемого всеми героя, как Ярослав. В то время, когда мои сверстницы мечтали о нарядах и куклах, я мечтала попасть в школу Ами-Карима. Он был лучшим мастером в технике силы. Своей мечтой я измучила всех в доме. Суровую жизнь за стенами школы мало кто мог выдержать, поэтому отбор туда шёл очень жёсткий. Девчонкам туда вообще попасть невозможно. Я готова была отдать всё за свою мечту. Я прошла отбор. В школе были строгие правила. Домой учеников отпускали всего раз в году, на пару недель. Развлечениями были только спортивные соревнования. Из всех моих знакомых никто по доброй воле не желал себе такой жизни, о которой мечтала я.
   Я поступила в школу Ами-Карима в двенадцать лет. За пять лет, что я там провела, в ней учились всего две девушки – я и Лена. Правда, с Леной я познакомилась в последний год учёбы, но это был знаменательный год.
   Я старалась изо всех сил, чтобы стать лучшей. У меня получалось. Я стала ученицей самого Ами-Карима. Я почти молилась на него.
   В последний год моего обучения я начала общаться с Леной. Она была любимицей Ами-Карима. Он занимался с ней каждый день, лично. Мы так сдружились с Леной, что она быстро стала моим самым близким человеком. Лена и тогда была совершенной, красивой, ухоженной, модной, дерзкой, умной. Я восхищалась ею.
   Лена быстро принялась за мой внешний вид. Она учила меня, как ухаживать за собой. Она настояла, чтобы я отрастила волосы. В школе мы ходили в одной одежде: рубахе и брюках, однако по вечерам, перед сном, Лена устраивала показ мод. У неё было много красивых нарядов, которые разрешили ей учителя. Лене вообще разрешалось всё. Она стала учить меня ухаживать за кожей и волосами, изящно ходить. Целый год ушёл у неё на то, чтобы превратить меня из пацана в девушку. Надо сказать, вышло довольно удачно.
   После окончания обучения я вернулась домой и сразу получила приглашение на бал в Кастер. Лучшим выпускникам школы Ами-Карима всегда давались рекомендации ко двору. В число лучших входили я и Лена. Наши рекомендательные письма лично доставили Великому князю.
   На бал мне идти совсем не хотелось. Я упёрлась, как баран. Меня уговаривали всем домом. В общем, на этот бал Лена притащила меня за руку. Мы оказались самыми красивыми девушками. Мы были безупречны.
   Мы пришли на бал, когда все гости были в сборе. Получился эффектный выход. Едва мы вошли в залу, нас подвели к Великому князю, сидевшему на троне. Народ расступался у нас на пути и бурно обсуждал наши персоны. Великий князь, подобно солнцу, смотрелся неотразимо. С нашей последней встречи он изменился: возмужал и приобрёл лоск. Впрочем, он сидел с обычным надменным видом и внимательно изучал гостей.
   Мы поклонились. Великий князь встал и подошёл к нам.
   – Будур из рода Михалычей, это ты? – изумлённо спросил он меня.
   – Да, Великий князь, – дрожащим голосом ответила я.
   – Вот это перемена! А ты, наверное, Лена?
   – Да, – с улыбкой ответила она.
   – Из Восточной провинции, я полагаю?
   – Да.
   – Ами-Карим прислал мне похвальное письмо о тебе. Он говорит, что ты редкий цветок.
   – Мой учитель всегда прав, – лукаво ответила Лена.
   Тут к нам подошёл юноша, сразу привлёкший моё внимание.
   – Великий князь, могу ли и я узнать имена этих красавиц, затмивших собою всех женщин Сен-Катара? – спросил он.
   – О да, конечно! Это Лена, цветок Ами-Карима. А это, – Великий князь указал на меня, – моя старая знакомая. Ты, кстати, тоже её знаешь. Это Будур.
   – Будур? Нет, впервые вижу эту красавицу.
   – Ты знаешь её, Саргун. Это дочь Михалыча, которую мы в детстве принимали за мальчишку.
   – Та самая пацанка? – Саргун был удивлён.
   – Да, она самая. Какова перемена!
   – Будур, зачем ты так похорошела? Твоя красота разобьёт мне сердце, – сказал Саргун.
   Я и сама с трудом узнала в этом дамском угоднике с пепельного цвета волосами и зелёными кошачьими глазами того мальчика, что вечно бегал за Ярославом и строил козни другим детям, в том числе и мне.
   – Великий князь, можно мне пригласить нашего старого друга на танец? – спросил Саргун.
   Великий князь не успел и рта раскрыть, как Саргун уже вёл меня танцевать. Я вся дрожала от волнения. Мои ладони превратились в ледышки. Саргун не отходил от меня весь вечер. Для меня это было спасением. Мой кавалер был очень обходительным и внимательным. Великий князь же весь вечер провёл с Леной. В мою сторону он ни разу не взглянул. Это было пощёчиной для меня. Прошло столько лет, я так сильно изменилась, любой мужчина мечтал обо мне, а он и не посмотрел. Я в отместку тоже перестала обращать внимание на него.
   В тот самый вечер моя жизнь сильно изменилась. Отныне Саргун стал моей тенью. Он не отпускал меня ни на шаг, не подпускал ко мне никого. Стоило хотя бы одному мужчине приблизиться ко мне, как он оказывался рядом. Он представлял всем меня как свою невесту.
   Вот так быстро и без моей на то воли я стала для всех невестой Саргуна. Наверно, мне это даже нравилось тогда. Он был красив, умён, щедр и внимателен. В общем, он укладывался в мои представления о настоящем мужчине. Тогда я была очень молода, а потому моя глупость простительна.
   О Великом князе я запретила себе и думать. Хотя нам приходилось с ним видеться. Он избрал Лену своим первым советником, наравне с Саргуном. Меня же назначил членом совета семи. Общение наше носило официальный характер. Нельзя было и подумать, что когда-то в детстве мы играли вместе. Однако стоило ему оказаться поблизости, я вся напрягалась. Рядом с ним я не могла казаться лёгкой и непринуждённой. И я старалась избегать его всяческими способами. Я держала дистанцию. Однако дистанция была ни к чему, он мною совсем не интересовался, что заставляло меня злиться на него и на себя.
   Саргун между тем заявлял всем, что я его невеста. Я не сопротивлялась. Через год после знакомства мы стали с ним любовниками.
   Так прошёл ещё один год. После чего он резко ко мне переменился. Почти забыл обо мне. Мне были непонятны причины столь разительной перемены. Но меня это мало расстроило, хотя самолюбие и пыталось протестовать. Однако выяснилось, что я беременна. Саргун же совсем перестал общаться со мной. Вскоре я узнала причины его странного поведения: Саргун обручился с Ириной, сестрой Великого князя. Не прошло и месяца, как они обвенчались.
   Я не знала, как мне поступить. Я осталась одна, брошенная с ребёнком. Для меня это было концом всему. На помощь пришла Лена. Она очень ловко всё устроила. Сделала так, что Великий князь направил меня с миссией в Восточную провинцию. Я уехала из Сен-Катара и поселилась в маленькой деревушке, в семье мельника. Там я спокойно родила сына и растила его до года. Потом благополучно вернулась домой, а через месяц к нам в дом привезли ребёнка, вроде как племянника моей матери.
   Я снова стала появляться при дворе. Ирина в ту пору была на сносях. Отношения с Великим князем стали совсем натянутыми. Мне стало казаться, что он избегает меня. Вскоре Ирина умерла при родах, ребёнок тоже погиб. Саргун поднял бунт. Все приближённые к Великому князю были вовлечены в скандал. После случившегося Ярослав совсем перестал общаться со мной. Мне казалось, он перестал мне доверять, словно подозревал в измене.
   Мы с ним почти не виделись, а если встречались, то не разговаривали. Однажды Лена принесла мне книгу автора по имени Неизвестный. Стихи Великого князя стали с тех пор моими вечными спутниками.
   Так вот, в тот день старец предсказал мне, что именно мой первенец станет великим правителем. Мои выводы понять не сложно. Если сын Саргуна станет правителем, значит, Саргун свергнет Великого князя. Я не знала, как мне предотвратить то, что предначертано. Старец никогда не ошибался. И у меня созрел план. Я вспомнила о бедовой поляне и старухе-красноглазке. По преданию, много лет назад предок Великого князя отправился к ней с одним заветным желанием. Он просил триста лет процветания для Сен-Катара. В дорогу тот храбрец отправился вместе с помощником. Они связали друг друга верёвкой, чтобы не потеряться. Они были единственными, кому удалось вернуться живыми.
   Я тоже решила отправиться с заветным желанием на бедовую поляну. Я желала не для себя. Я хотела, чтобы Великий князь остался цел и невредим, ведь он собрался на битву. Я желала спасти его любым путём. Это желание было сильнее доводов рассудка.
   – Ты любишь его, – не спрашивала, а скорее утверждала я.
   – Да.
   – Мне кажется, и он тоже.
   – Да. Ты права, – Будур горько рассмеялась. – Он от себя без ума.
   – Я не то хотела сказать.
   – Да права я, права. Он ведь за всё время ни разу ничего не сделал.
   – А что он должен был сделать?
   – Ну, не знаю. Хоть что-то, – Будур надула губы. – Он ведь мужчина, пусть и думает. Я, что ли, за него это делать должна?
   – Ты уже и так наделала, больше не стоит. Кстати, ты сама своим видом показываешь ему, что он тебе совсем не нужен, что ты его знать не желаешь.
   – Да. Так и есть. И что из этого? Я, между прочим, о своей гордости пекусь.
   – Ну и глупо.
   – Ничего не глупо! Он сам пусть делает первый шаг!
   – Да ведь к тебе и близко не подойти! Тебя же мужчины, как огня, боятся.
   – Вот и дальше пусть боятся! Такая звезда кому попало в руки не падает.
   – Отлично, звезда. Но, на мой взгляд, он испытывает примерно то же чувство, что и ты.
   – Чувство собственной неотразимости?
   – Да. А ещё любовь к тебе.
   – Ты придумываешь.
   – Сделай сама первый шаг.
   – Что? Я сама себя предлагать должна?!
   – Отлично! Можно сказать, душевно поболтали.
//-- * * * --//
   Проснулись мы рано утром. Отряд был собран в дорогу. Вдруг выяснилось, что наши с Будур лошади убежали.
   – У нас нет лошадей, – констатировала я.
   – Поедешь со мной, – предложил Олег и подсадил меня на лошадь перед собой.
   Будур стояла в растерянности.
   – Да посадите её кто-нибудь, и поедем! – холодно скомандовал Великий князь.
   Будур отвернулась. В её глазах стояли слёзы злости и обиды.
   – Садись ко мне, – предложил ей Ами-Карим.
   – Будур, бери мою лошадь, – сказала вдруг Лена.
   – А ты?
   – А я поеду с Сантэем!
   – Что? – удивился Олег.
   – Садись, Будур, – Лена отдала свою лошадь и подошла к Сантэю. – Возьмёшь? – как-то очень ласково спросила она.
   Сантэй усмехнулся:
   – Садись.
   Лена быстро села перед Сантэем. Тот, не теряясь, прижал её к себе одной рукой.
   – Держись крепче, моя красавица, – с хитринкой в голосе сказал Сантэй и пришпорил коня так, что тот пулей рванул с места.
   Олег при виде таких нежностей буркнул что-то недовольно себе под нос. Ревнует, подумала я. Все тут себе на уме. Кажется, я больше никого здесь не понимаю. Зачем Лена так откровенно заигрывает с Сантэем? Хотя могу понять. Они могли бы стать идеальной парой. Они совсем разные и в то же время так похожи. Кажется, смотришь на одного и тут же видишь другого. Я же, как на духу, сама потеряла голову от Сантэя.
   Олег прижимал меня к себе одной рукой. От этого мне становилось спокойно. Мы ехали вслед за Великим князем. Мне хотелось, чтобы дорога была бесконечной.
   Вскоре нас обогнала Будур. Она поравнялась с Великим князем. Проезжая мимо него, она выпрямила спину, дабы выглядеть ещё грациозней. Потом пришпорила коня и вырвалась вперёд. Великого князя такое положение вещей не устраивало, и он пустился в обгон. Будур не собиралась уступать. Вскоре они разогнались так, что скрылись из виду.
   Когда нам удалось их догнать, нашему удивлению не было предела: Ярослав и Будур ехали рядом и громко смеялись.
   – А помнишь, в детстве, когда я учился ездить верхом, – вспоминал Великий князь, – я тогда решил усмирить молодую кобылицу, а та сбросила меня в грязь.
   – Да, – смеялась Будур. – Все придворные делали трагический вид, причитали и говорили, какой вы герой, что вы полны отваги!
   – А я им верил. Надо сказать, в ту минуту, когда я стоял по уши в грязи и слушал восторги, то чувствовал себя настоящим героем, но ты всё испортила. Из толпы охающих придворных вдруг вышла маленькая девочка, которая одна посмела посмяться надо мной.
   – Мне жаль, что так вышло. Да, в то время я была любительницей посмеяться над кем-нибудь.
   – Помню, ты подошла и сказала: «Великий князь, с кобылой надо обращаться нежнее», а потом вскочила на лошадь и ускакала.
   – Я всю дорогу умоляла лошадь не скинуть меня.
   – Лошадь не осталась равнодушной к твоим мольбам.
   Всю дорогу Великий князь и Будур вспоминали детство. Это было примирением двух самовлюблённых и дерзких людей.

Глава 7. Свежий кавалер

   Уже была глубокая ночь, когда мы прибыли домой. Я дремала на ходу, и происходящее для меня было полуреальностью. Помню, как Олег осторожно снял меня с лошади под причитания хозяйки грушевого дома, встречавшей нас у ворот.
   Проснулась я на следующий день, ближе к полудню. Комнату заливал солнечный свет.
   Я сладко зевнула и потянулась. Как прекрасно проснуться под тёплым удобным одеялом!
   Но не успела я в полной мере насладиться своим лежанием в постели, как отворилась дверь и вошла Будур.
   – Ты проснулась? Отлично! Можем поговорить?
   – Ты уже на ногах! А я всё дрыхну. Мы так поздно вернулись.
   – Да, поспишь тут, как же!
   – А что случилось?
   – Чего, чего, – Будур была не в духе, и ворчала, точно Василий. – Мне знаешь как от мамы влетело, по самое не хочу.
   – Да, представляю! – посочувствовала я подруге.
   – Если бы Великий князь мне вчера не помог, прямо и не знаю, что бы со мной сделали.
   – Великий князь? Как?
   – Он наговорил моим родителям, что мы с тобой были вынуждены так стремительно покинуть город исключительно по его срочному распоряжению.
   – А что родители, поверили?
   – Сделали вид, ведь правителю не возразишь. Зато, когда он уехал, высказали мне всё, что думают, не сдерживая себя. Да ещё Василий подзуживает.
   – Василий? Ему-то что?
   – Он, видите ли, жениться надумал. Невесту себе приглядел.
   – Василий? Жениться?
   – А почему нет? У тебя, в твоих краях, домовые разве не женятся?
   Я поперхнулась:
   – Просто так неожиданно…
   – Верно, но Вася наш вообще большая неожиданность. Решил кутить до упаду.
   – На ком же он женится?
   – Да приглядел тут из вишнёвого дома одну домовиху. Давно её обхаживал, наконец решился. Хотел свадьбу сыграть, а мы ему все планы испортили. Ох уж он на нас и злится!
   – Как невесту-то звать?
   – Варя. Нормальная такая домовиха. Рыжая, нос в веснушках.
   – Вот бы посмотреть на неё!
   – Завтра посмотришь.
   – Завтра?
   – Да. Василий дошёл до ручки. Терпеть больше не может. Желает назвать невесту женою и носить на руках, – Будур рассмеялась.
   – Где состоится торжество?
   – У нас дома.
   – Погуляем.
   – Ага. Погуляем завтра, а пока Василий носится по дому, как угорелый, того и гляди с ног сшибёт. Всё готовит да выготавливает. Советую тебе сегодня нос не показывать, а то вовлечёт тебя в общественно-полезную деятельность. Поесть я тебе сама принесу.
   – Может, всё же ему помочь?
   – Василию? Помочь? Мой тебе совет: если не хочешь известись, не помогай Василию. Для таких василиев годно только то, что они делают сами, всё остальное им не годится. Такой разборчивый. Деспот!
   – Тогда лучше останусь в комнате.
   – Тебе же во благо.
   Мы с Будур ещё долго смеялись и обсуждали всё произошедшее. Меня волновал один невыясненный вопрос:
   – Будур, а кто же нас вытащил с этой поляны?
   – Олег и Сантэй.
   – Откуда знаешь?
   – Лена сказала.
   – Но как они остались живы, да ещё и нас спасли?
   – Не знаю. Знаю только, что Сантэй может убивать духов.
   – Каких духов?
   – Ну, старуху-красноглазку, к примеру. Она оказалась духом.
   Вот оно что… Интересно, Олег тоже может противостоять духам?
   – Разве так бывает?
   – Да, бывает. Но это ещё не всё. Нам предстоит битва не только с воинами Саргуна, но и с духами. Саргун читал заговоры и призвал неприкаянных духов. Они будут сражаться на его стороне.
   – Правда? – меня охватил страх. Я боялась за этот мир, ставший мне домом.
   – У нас есть ещё время в запасе.
   Мне стало грустно.
   – А скажи, как же ты помирилась с Великим князем?
   – Сама не знаю. Всё вышло само собой.
   – Хорошие перемены.
   Я почувствовала, как от голода сводит желудок. Будур догадалась об этом.
   – Сейчас принесу тебе поесть, – она вышла за едой и вскоре вернулась с подносом, на котором аппетитно лежали румяные пирожки и яйца. Я принялась уплетать завтрак.
   – Ой, что там творится! Мама с Василием ругаются на чём свет стоит.
   – Из-за чего?
   – Не сошлись во мнении. Фёдор, бедняга, весь в мыле бегает, как заяц, от Васиных поручений. Ну, Василий! Всех взбаламутил!
   Я окончательно решила последовать совету Будур и не выходила из комнаты весь день.
//-- * * * --//
   На следующий день, не было и шести утра, как весь дом был на ногах. Всюду раздавался топот коротких, часто переступающих ножек Василия и слышались его указания-приказания. Он залетел ко мне в комнату и сорвал с меня одеяло:
   – Вставай! Хватит дрыхнуть! У меня сегодня свадебка намечается! Чего же ты лежишь? Наряжайся да спускайся! – Василий пулей вылетел из комнаты.
   Я встала и умылась. Что же надеть на торжество? Я перебирала наряды, не в силах решиться ни на один. На помощь пришла Будур. Она принесла воздушное белоснежное платье с корсетом и длинной юбкой. Оно было расшито жемчугом и скорее походило на свадебное.
   – Красотища! – я слегка провела ладонью по платью, которое Будур разложила на кровати. – Но ведь оно похоже на платье невесты.
   – Нет! – Будур помотала головой в знак протеста. – Почему? Потому что белое? А я люблю белый цвет! Это что же получается, чтобы надеть белое платье, мне надо замуж, что ли, выходить?
   – Думаешь, можно?
   – И не сомневайся! Я буду тоже в белом. Кстати, и Лена нас поддержит.
   – Когда свадьба?
   – Не спеши, вечером.
   – Гостей много?
   – Ещё бы! Василий умудрился пригласить на свадьбу даже Великого князя.
   – Вот это да! И тот согласился?
   – Ещё как! Он ему ещё в ту в ночь, когда мы вернулись, все уши прожужжал своей свадьбой. Так, мол, и так, я тут свадебку организовал, – Будур стала передразнивать Василия, – а тут эта девка беспутная сбежала, да подругу с собой прихватила. А у меня така любовь больша случилась, а тут эти козы пропали. А невеста моя ждёт да причитает. А я горюю, бедняжечка. А вот ежели сам Великий князь к нам на свадебку заглянет, ой как бы умаслил невестушку да уважил бы преданного слугу, несчастного страдальца, домового Василия. Уж окажите нам честь, князюшка. Придите к нам на свадебку, очень просим.
   – А князь что ему ответил? – я закатывалась от смеха.
   – А князь, – Будур сама заливалась хохотом, – князь ему в той же манере отвечал. Ох, как же мне отказать такому достойнейшему мужу? Что ж, придётся на свадебке-то погулять.
   – И что, действительно придёт?
   – Да.
   – Принимать Великого князя – дело ответственное.
   – Вот Василий и суетится с утра, аж пятки горят. Созвал всех домовых в округе. Одни навесы в саду ставят, другие украшают, третьи готовят, четвёртые командуют, пятые орут, а шестые над всеми ними посмеиваются.
   – Бедный Василий, в день собственной свадьбы так суетится!
   – Наоборот, ему это в радость. Это лучший способ покомандовать и почувствовать собственную важность.
   Целый день в доме был переполох, шум, гам, стук. Я устала от кутерьмы, и чем ближе становился час свадьбы, тем сильнее становилась моя усталость. Мне вообще расхотелось куда-либо идти. Однако было одно обстоятельство, заставлявшее меня с нетерпением ждать вечера: встреча с Олегом.
   Будур помогла мне уложить волосы и подкрасить лицо. Я надела белоснежное платье, которое очень мне шло. Будур, как и обещала, тоже была в белом платье с золотым поясом, которое, ко всеобщему удивлению, превращало её из суровой амазонки в милую романтичную нежную особу.
   Елена тоже состояла в заговоре белых. На ней было белое платье со шлейфом, которое подчёркивало её безупречную фигуру.
   Влад нарядился в белую рубашку и чёрные брюки. И стал важным пацанёнком с серьёзным выражением лица.
   Долго собирались Василий и Михалыч. Василий надел по случаю собственной свадьбы алую рубаху, а сверху кафтан, шитый золотом, который был ему почти до пят. На шею повязал золотой бант. Свои спутанные волосы он тщательно расчесал и прилизал на одну сторону.
   Михалыч надел светло-бежевую рубаху и чёрные брюки. Он суетился и что-то искал.
   Когда мы с Еленой и Будур зашли в комнату, где принаряжались наши мужчины, мы просто ахнули. Я еле сдерживалась от смеха. Будур подозрительно пыхтела и кашляла, пытаясь унять рвущийся хохот. Одна Елена не теряла самообладания. Она быстренько распотрошила весь мужской гардероб. Василия она, после долгих споров и убеждений, заставила снять бант, надеть белую рубаху, а поверх чёрный камзол. Михалычу тоже досталось.
   – Саша, я же сказала: надеть светлую рубаху.
   – А что, эта не светлая?
   – Ну какая же она светлая?
   – Нет, она точно не тёмная, – возмущался Михалыч. – Лен, ты сама говоришь одно, а потом тут же другое. Чего ты от меня хочешь?
   – Чтобы ты надел белую рубаху!
   – Вот так и надо говорить: надень белую! А то – светлую! И где мои лупоглазы?
   – Вечно ты их теряешь.
   – Я их клал на стол.
   – Да вот же они, – Будур нашла очки на шкафу и отдала Елене.
   – Вот, Саша, дорогой, больше не теряй.
   – Спасибо, козочка.
   – Ну, как я вам? Как же? – умоляюще спрашивал Василий.
   – Ох, Вася! Ну просто свежий кавалер! – похвалила его Елена.
   Мужчины, довольные, вышли из комнаты.
   – Ну, мужики бестолковые, – вынесла свой вердикт Елена.
   Мы вышли в сад. Там практически всё было готово. Маленький храм-беседка, стоящий посреди сада, где должно было состояться венчание, украшен цветами. В нём томился, ожидая работы, приглашённый по такому случаю служитель храма. Он тоже был домовым. Низенький, коренастый, с длинной, почти до колен, рыжей бородой. Он ходил по беседке и что-то бормотал.
   На зелёной лужайке стояли навесы с сервированными столами. Неподалёку расположились гусляры, которые сейчас разминались. Все ожидали свадебной церемонии.
   Вскоре в карете привезли невесту и, по обычаю, спрятали в доме. Постепенно стали съезжаться гости.
   Наконец приехала карета Великого князя. Из неё вышел Ярослав. Он был весел и приветлив. Затем вышла Лена. Вся в белом, как и договаривались. Она была сама богиня. Белая ткань облегала её безупречную фигуру, изящное декольте идеально сочеталось с рубиновым колье. Длинные чёрные волосы с вплетёнными жемчужинами ниспадали почти до талии. Гости не могли отвести глаз от такой красоты. Лена приветливо улыбалась, показывая игривые ямочки на щеках. Её чёрные глаза с длиннющими ресницами горели весельем и озорством.
   Вслед за Леной вышел Дохлятич. Он был в парадном костюме цвета слоновой кости, в первый раз не вывернутым наизнанку.
   Олега в карете не было. Неужели не приедет? Моё праздничное настроение готово было испариться, как вдруг подъехал Олег, верхом. Спешившись, он присоединился к княжеской свите.
   У ворот высокородного гостя встречали хозяева. Мы с Будур стояли за четой Михалычей. Великий князь весело поздоровался с хозяевами, а потом подошёл к нам с Будур.
   – Что за восстание невест? – улыбнулся он мне, а потом перевёл взгляд на Будур. – Прямо глаза разбегаются. Может, мне повезёт, как Василию, и я тоже найду свою половинку? – Ярослав смотрел на Будур.
   – Всё возможно, Великий князь, – улыбнулась она. – Тем более так хороши сегодня Лена и Катя. Может быть, одной из них удастся составить ваше счастье, – Будур смутилась и опустила глаза.
   – Будур, разве мог я ожидать от тебя другого ответа? – Ярослав взял её за руку. – Я приглашаю тебя в качестве моей спутницы на этот праздник.
   Девушка подняла глаза:
   – Кто же посмеет сказать «нет» Великому князю?
   Ярослав повёл Будур за собой в сад.
   Лена успела всё обсудить с семейством Михалычей и подошла ко мне:
   – Кать, ты сегодня так хороша!
   – Лена, тебе ли говорить?
   – Хорошее настроение – это замечательно. Пойду, поболтаю с женихом, уж очень он мне нравится. Такой забавный домовой!
   Ко мне подошёл Олег. Я вдруг смутилась и почувствовала, как горит лицо.
   – Как ты? – спросил Олег.
   – Хорошо, – я с трудом подняла на него глаза.
   – Пошли.
   – Куда?
   – На свадьбу, – Олег улыбнулся и погладил меня по щеке. – Может, есть другие предложения?
   – Нет, – я замотала головой. Боже, что со мной творится?
   – Значит, на свадьбу? – Олег взял меня под локоть и повёл в зал. Там все заняли исходные позиции.
   Служитель со строгим лицом стоял в центре храма-беседки и ждал. Василий замер возле храма, поджидая невесту. В кои-то веки придётся повидать Василия, стоящего тихо и смирно, а не хаотично блуждающего меж препятствий, да ещё и молчащего более десяти секунд.
   Великий князь с Будур стояли возле храма со стороны жениха. Они то и дело перешёптывались и тихонько хихикали. Лена стояла рядом и воодушевлённо смотрела на Василия. Было видно, что она действительно симпатизирует домовому.
   Олег подвёл меня к Лене. Следом к нам присоединились чета Михалычей и Дохлятич. Мы затаились в ожидании невесты. И вот наконец волнение в толпе возвестило о выходе невесты. Брачующаяся ступила на белоснежную дорожку, ведущую к храму, на которую, кстати, не только гости наступить, но даже муха сесть боялась, так Василий всех гонял. Когда Василий увидел свою суженую на том конце, он прослезился и забормотал:
   – Варвара, жизнь моя, – и протянул к ней руки. – Лети ко мне, пташка, не пожалеешь в веках!
   Я хрюкнула, пытаясь подавить смешок. Олег взял мою ладонь и слегка дёрнул. Надо же, воспитывает!
   – Не хрюкай, – прошептал он мне. – Я сам еле держусь.
   Невеста с огромным букетом ромашек в руках двинулась к жениху. Я с интересом рассматривала её. Домовиха была ростом ниже, чем Василий. Тело большое, кряжистое. Белое пышное, с неимоверным количеством юбок и подъюбников, платье сидело нелепо на приземистом теле невесты. Рыжие волосы заплетены в две длинные толстые косы, которые болтались чуть ли не до пят. Смешная кудрявая чёлка, подвергнутая беспощадному начёсу, высилась перпендикулярно ко лбу. Лицо Вари было весёлым и добрым. Круглая, словно шар, голова, большие румяные щёки, маленький курносый нос, усыпанный большими коричневыми веснушками, добродушные круглые глазищи.
   Невеста старалась изо всех сил, но вдруг запуталась в юбках и упала прямиком на ковровую дорожку. Не успели присутствующие понять, в чём дело, как с ней рядом оказался вмиг подскочивший Федя. Он заботливо поднял домовиху и стал поправлять ей складки на юбке. С этого момента всё и началось!
   Увидев, как его невесту поднимает Федя, Василий словно взбеленился. Он кинулся к месту действия, схватил упавший на землю букет ромашек и начал хлыстать им Федю. Огромный детина, которому Вася едва в пояс дышал, стоял и невозмутимо наблюдал за тем, как братец хлещет его по ногам.
   – Ах ты, верзила злостный! – орал Вася, заливаясь краской и становясь похожим на помидор. – Ух, поганый! Я твои хитрючие мыслишки распознал! Варвару мою увести вздумал, прямо со свадебки! – Вася всё хлыстал и хлыстал Фёдора полысевшими стеблями букета.
   Тут Варя решила вмешаться и схватила Василия за руку, но тот отпихнул её, и она снова свалилась на ковёр.
   – Варвара! – Федя наклонился, высоко поднял Васю, который болтал ногами и ругался, переставил жениха на другое место и снова поднял Варю.
   Василий озверел окончательно. Он вцепился в Федину ногу, а потом ещё и укусил. Фёдор взвыл.
   – Ага, не по-твоему? – заорал Вася и для надёжности отбежал от Феди подальше. – Знай наших! Вот тебе! – Вася сжал кулак и угрожающе показал Феде. – Получишь!
   Фёдор вздохнул и сделал печальное лицо.
   – Эх, Варвара, – сказал он с тоской в голосе и слезой в глазах, опустил голову, и ушёл, затерявшись среди гостей.
   Вася, довольный, подбежал к невесте.
   – Я тебя провожу, – сказал он ей.
   – Только обожди минуточку, – ответила Варя и с размаху врезала Василию кулаком. – Не обижай Федю, он же младшенький!
   Вася потёр лицо, а затем повёл невесту в храм. Наконец они дошли до места, где стоял служитель и с нетерпением ждал своего часа. После обряда молодожёны обменялись кольцами. Церемония плавно перетекла в застолье.
   За столом молодых поздравляли и вручали подарки, поднимали бокалы за новобрачных и пили. Было весело!
   Я сидела за столом рядом с Олегом. Он веселился, постоянно шутил. Мне же кусок в горло не лез. Меня бросало то в холод, то в жар.
   – Что с тобой? – спросил Олег.
   – Всё хорошо, – как можно увереннее ответила я. Он, кажется, не очень поверил. Ну и пусть. Не признаваться же мне, что я влюбилась в него так, что кусок в рот не лезет?
   – Кать, раз ты всё равно ничего не ешь, может, прогуляемся по саду?
   – Да.
   Мы вышли из-за стола и углубились в сад. Мы шли и шли молча. Наконец Олег остановился и повернул меня к себе.
   – Кать, какие у тебя на завтра планы? Если точнее, на раннее утро.
   – Как обычно, прогулка с Будур.
   – Значит, в принципе ничего важного.
   – Что ты задумал?
   Олег хитро улыбался:
   – У меня есть для тебя один секретный подарок.
   – Подарок? Секретный? Что такое?
   – Завтра встань пораньше, часа в четыре. Оденься по-походному. Я буду ждать тебя у ворот.
   – Куда поедем?
   – Увидишь.
   – Скажи, – любопытство распирало меня.
   – Завтра в четыре. Я буду ждать.

Часть 2

Детство

   Я проснулась очень рано. Мне снова снился кошмар. Один и тот же страшный сон из детства. Огонь. Горит дом. Я кричу, вырываюсь, кто-то бегает с вёдрами, тушит. Всё бесполезно. Мне страшно, я плачу.
   Моя жизнь похожа на жизнь бездомных дворняг. Я даже чувствую с ними какое-то родство. Однако начиналась моя история неплохо.
   Я родилась в благополучной семье. Мой отец был учёным-физиком. Он преподавал в институте, а ещё работал по частным заказам. По рассказам мамы, отец был красивым, добрым и весёлым. Мой отец был лучшим. Видно, по этой причине его и не могли поделить две женщины.
   Отца звали Романом. Даже имя у него было такое романтичное, геройское, почти Ромео. Натворил наш Ромео дел, до сих пор расхлёбываю.
   Отец родился в семье академиков. Его родители рано погибли. Это произошло на море. Моя бабушка слишком далеко заплыла и не смогла вернуться. Дед кинулся её спасать. Море было неспокойным. Их накрыло волной. Вот так они и умерли в один день. Моему отцу было тогда двадцать лет. Он учился в университете на третьем курсе. Там, в университете, он познакомился с двумя сёстрами. Старшую звали Оксана, она была ровесницей отца, младшую – Светланой.
   Обе сестры были молоды, веселы и хороши собой. Обе влюбились в моего отца и в тот же миг стали врагами. Отец выбрал мою мать, Оксану. Однако Света проигрывать не хотела. Как младшенькая, она свято верила в то, что сестра должна уступить ей. Видеть счастье, в котором не участвуешь, но на которое претендуешь, непростое испытание.
   После окончания университета Ромео и Оксана поженились. Света с таким положением вещей не смирилась. Я плохо помню отца, но в этот день я запомнила его на всю жизнь. Это было воскресенье. Я играла в куклы на ковре в гостиной. Отцу от родителей осталась большая трёхкомнатная квартира, мне было где разместить свой взвод игрушек. Я зверски начёсывала кукольные волосы. Кукла относилась к моим попыткам завязать на ней бант молчаливо и понимающе. Отец смотрел телевизор. Судя по междометиям, шёл футбол. Мама пекла на кухне пирог. Запах песочного теста витал по квартире. Это было хорошее, доброе воскресенье дружной семьи.
   Вдруг в дверь позвонили.
   – А это я, – услышала я из прихожей писклявый голос тёти Светы. Я, как и все дети, радовалась всяким гостям, без разбора. Я побежала за мамой встречать тётку.
   – Привет, Светик. Ты как раз вовремя. Я пирог испекла.
   – А у меня кое-что есть к пирогу, – тётка достала из сумки свёрток.
   – Шампанское? – удивился отец.
   – Шампанское! – весело ответила тётка.
   – А повод? – поинтересовалась мама.
   – Есть! Но, может, я пройду в комнату?
   – Конечно! Проходи, а я пока пирог принесу.
   Мама отправилась на кухню, а мы пошли в гостиную.
   – Ой! Сколько у тебя дочек, – тётя Света с нарочитым вниманием оглядела моих кукол.
   – Все мои! – радостный наивный ребёнок, я принялась показывать тёте Свете своих лялек, прошедших через эксперименты моих детских игр. – А это моя любимая, её зовут Аня. Она на тебя похожа. – Я смотрела на тётку, а та смотрела на отца, отец же упорно смотрел в телевизор.
   – И я хочу дочку, – сказала тётя Света.
   – Роди себе тоже, как мама. Надо только, чтобы у тебя живот вырос. Когда вырастет, значит, там ребёнок есть, – объяснила я тётке, откуда дети берутся.
   – Скоро и рожу.
   – Уже несу! – в комнату вошла мама. В руках у неё был поднос с пирогом, который ароматом дразнил мой нос. Мама разрезала пирог и разложила по тарелкам.
   Отец нехотя поднялся с дивана, он вообще был какой-то недовольный, покрутил в руках бутылку. Хлопнула пробка.
   – Так какой же повод? – поинтересовалась мама.
   – За любовь! – ответила тётка.
   – Ты что же, влюбилась, сестрёнка?
   – Да.
   – Кто же он?
   – Отец моего будущего ребёнка.
   – Что? Ребёнка? – в голосе матери было изумление. – Какой же срок?
   – Два месяца.
   – А кто отец? – в голосе матери я услышала страх.
   – Ром, скажи ей.
   Мой отец молча сидел на диване и смотрел на мать.
   – Что сказать? – голос мамы задрожал.
   – Оксана, это случайность, – начал отец.
   Раздался треск. В руках матери лопнул бокал, и вместе с шампанским на пол полилась кровь. Отец кинулся к маме, пытаясь взять её за руку, но та оттолкнула его и выбежала из комнаты.
   – Оксана!
   Мать закрылась в спальне.
   – Ну ладно. Я пойду, – тоном победителя сказала тётка и ушла.
   – Пошла прочь! – рявкнул ей вслед отец.
   Я сидела в гостиной на ковре и с новым приливом сил драла волосы кукле. Я слышала, как ныл отец под дверью спальни, просил прощения. Вдруг дверь спальни открылась.
   – Я ухожу от тебя. Уезжаю к маме, а ты можешь жить здесь вместе с этой шлюхой! – зло заявила мать.
   Она металась по квартире, ища какие-то вещи. Отец преграждал ей дорогу, умолял, но всё было напрасно.
   – Да чёрт с тобой! – выругался отец. – Я сам уйду! – Он схватил куртку и вышел, хлопнув дверью.
   Мама подбежала к входной двери, села на пол и громко заплакала. Она плакала долго. Я, засыпая на ковре в обнимку с начисто облысевшей куклой, слышала её всхлипывания.
   Отец дома не ночевал. На следующий день к нам в квартиру кто-то позвонил. Мама открыла. На пороге стоял человек в красивой синей форме, почему-то наводящий на меня страх. Меня в тюрьму из-за лысой куклы?! Я хотела крикнуть, что не специально выдрала вчера ей все волосы, как вдруг дяденька что-то сказал про папу, и мама заплакала.
   С того вечера у меня началась совсем другая жизнь. Маме сообщили, что отца сбила машина. Насмерть. Радостные когда-то домашние вечера, выходные дни, стали для меня теперь невыносимы. Я сторонилась мать, которая стала замкнутой и мрачной.
   Тётку я не видела несколько лет. Мать перестала с ней общаться. Она даже перестала общаться с моей бабушкой, чтобы та не напоминала ей о сестре. Я не видела бабушку четыре года. Когда мне исполнилось семь, мать решила навестить её. Она взяла отпуск, собрала чемодан и отправилась со мной в деревню, в родительский дом.
   Бабушка жила в старом бревенчатом доме. Калитка была открыта. Мы с мамой вошли во двор. Вдруг дверь дома распахнулась и на пороге появилась крепкая бабушка. Её седые волосы были зачёсаны назад и собраны в пучок. Лицо с весёлыми добрыми глазами. Увидев нас, она расплылась в довольной улыбке и раскрыла руки. Я засмущалась. Такие открытые эмоции были не по мне, я не знала, как себя вести, а потому лишь сильнее сжала ладонь матери.
   – Оксана! Катя!
   – Мама! – мать с бабушкой обнялись и принялись лить слёзы. Мне было от этого не по себе. Я отвернулась от них.
   – Катюша, какая ты большая стала! – бабушка решила обнять и меня. Я попятилась, но была схвачена ею и прижата к груди. От бабушки пахло молоком и ещё каким-то сладковатым цветочным ароматом. – Пошли в дом, – засуетилась она. Мы послушно последовали за ней.
   – Ты не бойся, Оксана. Светы нет и не будет. Она на лето к подруге уехала.
   – Мама!
   – Не перебивай. Живи здесь, сколько тебе нужно. Это твой дом, а я твоя мать.
   Бабушка отвела нас в спальню.
   – Вот, располагайтесь, – сказала она.
   Комната была небольшая. Стояла одна не очень широкая кровать, старый телевизор, коричневый облупившийся стол и два стула. На окошке – розовые занавески.
   Я уселась на кровать, мама стала распаковывать чемодан. Бабушка суетилась рядом. Она то и дело бегала из комнаты на кухню, где что-то готовила, а из кухни обратно в комнату.
   – Ох, и на вас посмотреть охота, и пироги уже поставила, – причитала бабушка.
   – Как я люблю твои пирожки, мама.
   – Небось, уж и забыла, какие они на вкус? А я сегодня чуть свет встала, тесто замесила, пока оно подошло, начинку заварганила. Первая партия уже готовится.
   Вскоре мама закончила раскладывать вещи, а бабушка печь пироги. Пахло ягодой и капустой. Мы втроём сидели за столом и уплетали пирожки. Золотистое хрустящее снаружи и мягкое сочное внутри тесто таяло во рту. Разговор под такую вкуснятину шёл охотно. Мама с бабушкой без умолку трещали, то и дело впутывая и меня в свой разговор.
   Вскоре к нам на пироги заглянула соседка, а по совместительству лучшая подруга детства моей мамы, тётя Марина, с дочкой Анютой.
   Тётя Марина излучала здоровье и силу. Крупная, толстощёкая, с красноватым лицом. Копна рыжих кудрявых волос небрежно заколота на затылке. Широкая и радушная улыбка делала её родной и близкой. Дочка тёти Марины отличалась от матери. Девочка была худенькой, маленькой, только волосы такого же светло-рыжего цвета говорили о родстве. Эта дюймовочка застенчиво стояла позади матери и исподволь внимательно изучала меня.
   – Маринка, сколько лет! – мама была рада встрече с давней подругой, – ты совсем не изменилась. А кто это там? – мама перевела взгляд на девочку. – Твоя?
   – Моя. Ты-то как поживаешь, Ксюха? Смотрю, хорошеешь и цветёшь! Ну просто артистка!
   – Садись, Маринка! Анют, проходи, не стесняйся! Пирожков берите, пока горячие, – засуетилась бабушка.
   Тётя Марина и её дочка охотно сели за стол. Аня села рядом со мной. Наши мамы наперебой трещали. Им было что обсудить, а мы ушли в спальню. Я стала показывать Ане кукол, которых привезла с собой.
   – Ты внучка бабы Маши?
   – Да.
   – А я думала, у неё только Верка.
   – Что за Верка?
   – Дочка тёти Светы.
   – А! – я знала, что у тётки родилась дочка, но понятия не имела, как её звали. Я никогда не видела её. – А какая она, эта Верка?
   – Обычная. Ей скоро четыре будет. Пухлая такая, смешная. Всё время орёт да орёт. Моя мама называет её горлопайкой.
   – Я её никогда не видела.
   – Я знаю. Я подслушиваю, что говорят взрослые. Я всё знаю о тебе и маме твоей, папе и тёте Свете.
   – Что же ты знаешь?
   – Секрет.
   – Скажи мне-то.
   – Ну, говорят, что твоя мама и тётя Света твоего отца не поделили. Говорят, что у тебя с Веркой один отец.
   – Что? Как так? – хотя я и так всё знала, поскольку тоже любила подслушивать взрослые разговоры, но услышать это от другого человека…
   Дни у бабушки проходили быстро. Не шли, а бежали. Здесь, в деревенском доме, мне было спокойно. Бабушка оказалась весёлой и заботливой. Она ничего не позволяла нам с мамой делать.
   Мы с мамой часто ходили в гости к её старым друзьям, купаться на речку. А вечерами любили все втроём сидеть на веранде и пить чай со сладостями. Бабушка и мама вспоминали былые времена, смеялись. Потом, уморённая днём, я засыпала под колыбельные песни сверчков. Это были, наверное, самые счастливые дни в моей жизни. Я нашла верную подругу, Анюту. Та не отходила от меня ни на шаг. Однажды она так не хотела разлучаться со мной, что отпросила меня у мамы с ночёвкой.
   Вечером я собрала своих кукол и пошла к Ане. Та жила в соседнем доме. Мы играли допоздна, а потом легли спать. Сквозь сон я внезапно услышала голоса, но не открывала глаза, так хотелось спать. Однако крик становился сильнее. Вдруг я почувствовала запах горелого. Я вскочила.
   На улице кричали люди. Раздавался треск, яркий свет метался по тёмным стенам. Что это? Меня затрясло от страха. Я подбежала к окну. Пылал дом бабушки.
   – Мама! – закричала я. Я выпрыгнула в открытое окошко и побежала к горящему дому. Вокруг толпились люди. Все орали, бегали с вёдрами, пытались затушить огонь.
   Я подошла совсем близко к огню.
   – Мама! Мама! – звала я. Кто-то схватил меня и оттащил подальше. Я отбивалась, что было сил, а сил у меня в тот момент было невероятно много, но чьи-то руки держали меня крепко. Не помню, как оказалась я на руках у тёти Марины, которая унесла меня к себе. Я залезла на кровать и накрылась с головой одеялом. Меня колотило. Я задыхалась. Тётя Марина сорвала с меня одеяло и сунула в рот стакан с горькой жидкостью.
   – Пей, – приказала она. Я послушалась. Вскоре мои веки отяжелели, и я провалилась в пустоту.
   Мама и бабушка сгорели той ночью. Расследование показало, что был поджог. Кто-то облил дом бензином. Виновных так и не нашли.
   После пожара в моей жизни появилась и прочно в ней обосновалась тётя Света и её Верка. Этот момент я помню смутно. Ещё некоторое время после похорон я жила у тёти Марины, а потом тётка забрала меня.
   Тётка вместе с Веркой поселилась в квартире моих родителей. Теперь она стала хозяйкой в доме. Я ненавидела свою тётку. Она изменила мою и без того несладкую жизнь в совсем уж плохую сторону. Тётя Света была из тех людей, которые жили в своё удовольствие, собственное желание было для неё куда важнее потребностей других людей. Тётка очень любила погулять, покутить с каким-нибудь мужичком. В моём доме теперь было в порядке вещей встретить поутру полуголого полупьяного мужика.
   Тётка поселилась в маминой спальне, Верка в моей комнате, а меня переселили в кладовку. Думаю, не стоит упоминать о том, что теперь меня не сильно баловали. Вещи мне покупали редко, да и те были поношенными. Я превратилась в крысёнка из коморки. Надо мной часто подшучивали сверстники.
   Мою жизнь скрашивала только школьная учительница, Татьяна Николаевна. Она была моим классным руководителем. Это добрая женщина, которая, наверно, одна на всём белом свете жалела меня. У неё самой было два сына, но ей хотелось иметь и дочку. Моя вторая мама оберегала и пеклась обо мне, как могла. Частенько она баловала меня какими-то вкусностями.
   Татьяна Николаевна знала о моей жизни всё, я от неё ничего не скрывала. Знала и о том, как исполняет свой опекунский долг моя тётка. Однажды она предложила мне рассказать об этом на педсовете.
   – Зачем?
   – Твою тётку лишат опекунства.
   – И что дальше?
   – А дальше…
   – У меня больше нет родственников. Куда я пойду, в детдом?
   – Может, переедешь ко мне?
   Как мне хотелось в этот момент кинуться ей на шею, расплакаться и закричать, чтобы она взяла меня к себе.
   – Нет. Я не сяду вам на шею. Я знаю меру доброты, большего не возьму.
   Школу я окончила очень хорошо. Поступила в университет на исторический факультет. Историю я знала, как заправский профессор. Татьяна Николаевна преподавала её в школе, а потому натаскала меня по полной программе. Училась я на вечернем отделении, а днём работала. Я бралась за всё.
   Уходила я из дома рано, возвращалась поздно, стараясь не пересекаться с домашними. В выходные сидела в библиотеке в читальном зале. Одним словом, дома старалась появляться как можно реже.
   Тётка была просто ангелом по сравнению с моей подросшей младшенькой сестрицей. В свои неполные шестнадцать она выглядела как зрелая баба, да ещё и с буйным нравом – смертельное оружие. Верка вела разгульный образ жизни лет с двенадцати. Матери было наплевать на родную дочу, а потому та творила всё, что в голову взбредёт. Мы ненавидели друг друга сильно и взаимно.
   Однажды зимой я поскользнулась и сильно ушибла ногу. Вернулась домой раньше обычного, разделась и прошла в ванную комнату. Только прикрыла за собой дверь, как в квартиру кто-то вошёл. Я услышала голоса и смех. Это была Верка с друзьями. Я вымыла руки и вышла, встретившись нос к носу с компанией пьяных гостей. Помимо Верки были ещё две девицы, такие же дородные, как и моя сестра, и два взрослых мужика. Разило алкоголем. Увидев меня, все сначала немного напряглись, но потом быстро повеселели.
   – Кто это? – спросила одна девица, тыча в меня бутылкой.
   – Это никто. Так, шлындает здесь, сестрёнка старшая моя.
   – Та, что вас с матерью достаёт вечно?
   – Она! А знаете, как моя мамка с её мамашей разделалась? Я тогда ещё маленькая была, – Верка шмыгнула носом, – но помню всё, – ей вдруг стало очень радостно. – Она родную свою сестру сожгла.
   Меня затрясло. Я не могла поверить в услышанное. Ярость, боль, отчаяние овладели мной. Я бросилась на Верку с кулаками и заехала со всей силы по пьяной красной харе. Та пошатнулась, почти упала, но её вовремя подхватили дружки.
   – Ах ты, шмара! – крикнула одна из девок и сильно ударила меня сзади по спине. Другая саданула в живот. Тут подошла и Верка. Она принялась бить меня со всей силы. Я упала, свернулась, прикрывая голову руками, меня всё били и били ногами. Я поняла, что это конец. Сознание покидало меня.
   Очнулась я от боли и холода. Где-то поблизости слышались крики.
   – Ты чё, совсем? Ты чё быкуешь? Это моя тёлка! – раздавался пьяный мужской рёв. Я приоткрыла заплывшие глаза и осторожно огляделась. Я лежала на снегу в каком-то лесу. Недалеко от меня пьяная компания разбиралась между собой. Пахло бензином.
   – Слушай меня, – послышался тихий, словно дуновение ветра, голос откуда-то позади меня. Моя тело нестерпимо болело, я была вся переломана, то ли в сознании, то ли в бреду. Я была почти на том свете, и меня ничего не могло удивить, даже странный шёпот.
   – Быстро произнеси: мир четырёх светил, меня в гости пригласи, на порог к себе впусти, – прошелестел голос.
   – Что? – еле прохрипела я.
   – Скажи немедленно, пока не поздно! – приказал голос.
   – Кто ты?
   – Дерево!
   – Кто?!
   – Я дуб, что стоит позади тебя! Если хочешь жить, верь мне. Они хотят сжечь тебя.
   Сжечь? Меня? Неужели это правда? Я попыталась получше вглядеться в орущую компанию сквозь заплывшие щёлки глаз. Вдруг снова пахнуло бензином. Так это правда? Бензин!
   – Да, они хотят сжечь тебя! – будто отвечая на мой немой вопрос, сказал голос. – Верь мне. Другого выхода у тебя нет. Повторяй за мной: мир четырёх светил, меня в гости пригласи, на порог к себе впусти! Ну, говори же!
   Вдруг пьяная толпа подошла ко мне. Я закрыла глаза.
   – Давай, Верка! Давай! – подначивала куча пьяных дураков.
   Я почувствовала, как мне на лицо льётся бензин. Резкий запах впился в меня. Это был конец! Я судорожно стала повторять странные слова про какой-то мир четырёх светил, но мне уже было всё равно. Моё сознание вновь меня покидало.

Часть 3

Глава 1. Пришествие духов

   «Это случилось давным-давно, во времена создания мира. Создатель только завершил свою работу. Он был уставшим, но довольным, и, как и водится после тяжёлой плодотворной работы, ему хотелось спокойно отдохнуть. В ту пору Создатель ещё мог позволить себе отдых. Он удалился на покой. За миром же и человеческим племенем неустанно наблюдали Верные Создателю. Однако не только они.
   Кто из нас когда-либо не сталкивался с такой силой, как алчность, желание захватить, присвоить – одним словом, овладеть чужим, не прикладывая никаких усилий, чтобы сотворить самому?
   Создавать – тяжёлое ремесло, а получать на выходе годный результат – большое благо, но иметь в результате не просто годный, а лучший вариант – это талант.
   Не все существа талантливы, а многие и вовсе не желают прикладывать усилия и преодолевать преграды, вкладывать себя во что-то. Великая лень – это желание без затрат и растрат своего существа иметь сразу всё и только лучшее. Великая лень – причина войн, причина жертв, причина несправедливости, горя и слёз. Это древнее чувство присуще не только человеку, но и животным, и даже духам.
   Когда Создатель после тяжёлого труда удалился на заслуженный покой, в его мир стали проникать иные… Это были существа почти такие же, как он. Они скитались в пространстве, мучаясь от Великой лени. У каждого из них был свой мир, но разве нам всем не приходится сталкиваться с тем, что кто-то вечно недоволен своим и всегда ищет чужого.
   Духи, без дела бродящие в пространстве, тоже жаждали чужого. Они пришли в этот мир. Им захотелось властвовать в нём. Создатель мира был сильнее, могущественнее, мудрее и великодушнее… чем скитающиеся духи. Однако те решили: нас много и мы будем держаться вместе против Создателя. Духи стремились к власти.
   Создатель в ту пору отдыхал. Верные Создателю были слишком терпимы к скитальцам, их сущность пронизывало благородство Создателя.
   Был лишь один способ утвердиться: повелевать человеческими племенами. Вот тут-то всё и началось!
   Духи совершили ошибку: они не поняли Хозяина того мира, в котором решили обосноваться. Они приняли великодушие за слабость и трусость.
   Создатель был терпелив и к духам, и к людям. Он наблюдал. Строгими и деятельными были Верные Создателю. Они не только наблюдали, но и следили, порой вмешивались. Они с опаской и насторожённостью относились к духам. Духи не понимали, почему. Они считали себя равными Хозяину мира и его Верным. К людям же духи относились иначе. Люди для них были низшим сортом, всего лишь прислужниками.
   Духи захватили этот мир, утвердили власть среди людей, заставив поклоняться себе. Человеческое племя было в ту пору молодым, глупым и доверчивым. Люди мало знали, но сильно боялись. Страх заставил их забыть о Создателе мира. Страх же заставил поклоняться притворным божествам, идолам.
   Духи разлетелись по миру. Однако одной власти им показалось мало. Они тоже стали создавать себе Верных, как Создатель. Духи использовали людей для создания полудухов (soma-animus), стремясь завладеть человеческим племенем целиком. Здесь и была их ошибка.
   Духи переоценили свои возможности: Верные Создателю не могли более терпеть. Началась война.
   На стороне духов выступил Он, любимый, но потерявший благодать – Неверный Создателю. Неверный был силён, умён, но было у него одно слабое место: его периодически мучила совесть.
   Верные вступились за людей. Они стояли насмерть. Ничто не могло сломить их волю. Почему? Духи недоумевали. Что есть такого в этих примитивных людишках, помимо инстинктов самосохранения? За что там бороться? Чего ждать от этой жалкой примитивной расы? За что сражаются и умирают прекрасные совершенные Верные? Духи не знали. Они любовались Верными как идеальными творениями. О, как те были прекрасны! Статный силуэт, гордая осанка, блестящие волосы, честные суровые лица и гордый взгляд. А эти белоснежные крылья! Разве можно заставить служить такое совершенство жалкому недалёкому человечеству?
   Война развернулась не на шутку. Исход её разрешил сын Создателя, что был отдан им во имя спасения человеческого племени. Почему именно он? Духи не знали ответа…»
   Книга создания мира от Никодима. Сказ IX. Начало времён.

Глава 2. Сварог

   В Древней Руси имелись свои идолы. У каждого – своя сила. Но главным среди них был Сварог.
   Ему поклонялись, совершали в его честь обряды, а главное – отдавали ему свою веру. Сварог же был духом тщеславным. Ему не хватало просто преклонения и уважения. Хотелось большего.
   Чтобы управлять человеческим племенем, он стал снисходить до земных женщин. Дети Сварога рождались духами в земной плоти. Они с рождения ставили себя выше остальных и беззаветно служили своему отцу.
   Однажды выбрал себе Сварог земную женщину. То была княгиня. Она уже пять лет как находилась замужем, а детей не имела. Звали её Анастасия.
   Княгиня происходила из знатного рода. Красива лицом, статна фигурой, говорила складно, а уж пела – будто дурманом опьяняла. Семья Анастасии более всех почитала Сварога. Недалеко от терема, где жила женщина с мужем, имелось священное место. Там на окружённой деревьями поляне стоял огромный деревянный Сварог. Женщина почитала его фанатично и беззаветно. Каждый день она приходила к нему. Каждый день просила.
   Однажды Анастасия, как и всегда, пришла к идолу с мольбой. Вдруг из деревянного изображения бога потянулся дымок. Женщина не могла поверить своим глазам. Дым сгущался, образуя очертания. Вскоре стал виден весь силуэт, уплотнившийся в человеческое тело.
   Анастасия стояла, как вкопанная. Она не могла ни кричать, ни бежать. Женщина видела перед собой высокого широкоплечего мужчину. Мускулистый обнажённый торс, жилистые руки – одним словом, богатырь. Каштановые волнистые волосы ниспадали на плечи. Тёмные глаза неотрывно смотрели на Анастасию, которая не могла отвести глаз от мужчины.
   – Не бойся, – негромко и уверенно сказал незнакомец.
   Он приблизился к женщине почти вплотную, притронулся к её волосам, провёл ладонью по длинной косе.
   – Знаешь, кто я?
   – Нет, – почти шёпотом ответила женщина.
   – Я тот, кого ты так долго звала. Настя, ты же звала меня?
   – Тебя?
   – Да. Каждый день. Звала и просила.
   – О чём?
   – О сыне.
   – Кто ты?
   – Сварог.
   Женщина осторожно дотронулась до руки собеседника. Та была жёсткой и тёплой.
   – Нет! Этого не может быть!
   – Почему? Если ты молилась мне, значит, верила в меня?
   – Конечно.
   – А я поверил в тебя. Я дам тебе то, что просишь. Я не видел ещё такой преданности мне.
   Сварог взял ладонь женщины и поднёс к своей груди.
   – У меня есть и человеческий облик.
   Анастасия дрожала.
   – Тебе страшно? – Сварог коснулся её щеки.
   – Нет, – чуть слышно прошептала она.
   – Почему же ты дрожишь?
   – Не знаю.
   – Я знаю, – Сварог поднял женщину на руки и понёс вглубь леса. Он положил её на траву, а сам лёг рядом.
   – Я так давно любуюсь тобой.
   Сварог провёл ладонью по шее Анастасии…

Часть 4

Глава 1. Олег

   Я родился в семье знатных князей. Мой отец происходил из рода Рюриковичей. Мать была тоже княжеского рода. Я рос, не зная ни в чём отказа. В этой семье я был богом – гордым, высокомерным, не признающим запретов. Я видел реальность лишь через свои желания. Не помню, чтобы в детстве я испытывал к кому-то особую привязанность, теплоту и нежность. Я всегда был уверен в том, что выше каждого. Люди казались мне слабыми, и я ловко управлял ими. Только мать я любил по-настоящему, к ней одной был сильно привязан. Иногда, правда, даже с ней бывал груб, невнимателен и заносчив, но она прощала мне всё.
   Мама была очень красивой. Вокруг неё находилось много мужчин, безответно влюблённых в неё. Однако она всегда казалась сдержанна и холодна, даже с мужем. Лишь одного мужчину она любила – Сварога.
   Каждый день в любую погоду мать отправлялась на священную поляну к своему божеству. Как-то для забавы я решил проследить за ней и спрятался в кустах. Мать подошла к деревянному идолу и коснулась его рукой. Из дерева пошёл дым, из которого образовалось человеческое тело. Мужчина из дыма был очень высок, широкоплеч, мускулист. Я пришёл в неописуемый восторг от увиденного. Меня потянуло к незнакомцу, будто к родному. Мужчина взглянул в заросли, где я притаился, и позвал.
   – Олег, сын мой, подойди! – он раскинул руки, желая обнять меня.
   Я повиновался ему. Мать была потрясена происходящим.
   – Так лучше, Настя. Пришло время узнать ему родного отца. Подойди, сын мой.
   Я со всех ног бросился в объятия незнакомца. Тот обнял меня, взял на руки и поднял над собой.
   – Похож, сынок! Похож! – отец прижал меня к своей широкой груди. – Как долго я ждал тебя, мой мальчик. Ждал этого момента.
   Мать подошла к нам. По её щекам текли слёзы. Отец свободной рукой обнял мать. В этот миг все мы были счастливы.
   С того дня моя жизнь обрела новый смысл. Я многое смог узнать от отца. Мы приходили к нему с матерью каждый день. Однажды Сварог поведал мне тайну. Он рассказал, чем отличаются люди от духов.
   – Слушай меня, Олег, я и твоя мать – мы совершенно разные. Мы, духи, стоим намного выше людей, а потому те поклоняются нам.
   – В чём же сила духов, отец?
   – Мы состоим из другой материи. Она совершенна. Да, конечно, мы не можем так же сильно чувствовать и ощущать, как люди. Мы по сути своей бесстрастны. Любые чувства и эмоции для нас скорее исключение. Может, это и недостаток, однако мы и не совершаем человеческих ошибок. Духи имеют большую силу, способности.
   – Что за способности?
   – У каждого свои. У кого-то сила. У кого-то способность управлять материями миров, как у воды, огня. У кого-то искусство излечивать людей… Есть и редкий дар – дар Создателя.
   – Что это за дар?
   – Множество духов живут в этом мире как гости. Я и многие подобные мне – мы не создали этот мир, а лишь пробрались сюда.
   – Как это?
   – Один великий дух создал давным-давно этот мир. Мы так и называем его – Создатель.
   – Кто он?
   – Никто из нас точно не знает. Он создал мир, а потом удалился на покой. Мы, духи-кочевники, пробрались в этот мир и обосновались здесь. Мы всего лишь гости, хозяин иной. По сей день Создатель был благосклонен к нам.
   – А у меня может быть дар?
   – Конечно! Ты же неимоверно силён с рождения.
   – Я о другом, отец. Могу ли я стать Создателем?
   – Этот дар очень редкий, сын мой. Есть духи, да и я в том числе, которые могут переместиться в свой мир, в своё место, но создать там такую же жизнь, как здесь?.. Нет. Мой собственный мир пуст и бесцветен, поэтому я здесь.
   – А как попасть в свой мир?
   – Очень просто. Пожелай оказаться в своём месте, и ты уже там. Только хватит ли тебе дара и сил сотворить там жизнь?
   После разговора с отцом моя жизнь сильно изменилась. Я более ни о чём не думал и ничего так не желал, как сотворить свой собственный мир. Я каждый день бродил в лесу и думал, думал, думал. Представлял свой мир в деталях, мелочах. Я стремился попасть в своё место, но пока ничего не выходило.

Глава 2. Встреча с Еленой

   – Эй, молодец! Молодец!
   Я прогуливался в лесу. Думал. Мечтал. Я любил одиночество. Любил быть наедине с самим собой. Не то, чтобы люди тяготили меня, но мне требовалось уединение, словно воздух.
   – Молодец!
   Женский голос. Я обернулся. На меня смотрели чёрные глазищи.
   – Иди ко мне! Ближе.
   Я был несколько удивлён. Мне стало очень смешно. Такая красавица, и так странно себя ведёт. Я улыбнулся.
   – Чего ты смеёшься? Что тебя так развеселило, славный молодец?
   Я подошёл к незнакомке.
   – Не обижайся, – смех снова накатил на меня. – Ты…
   – Что? – лицо девушки изменилось. Вместо умелой обольстительности на нём появилось изумление.
   – К чему такая напыщенная таинственность? – снова улыбнулся я. – Кто ты?
   – Молодец, видно, ты не понял меня. Посмотри же прямо в очи мои чёрные бездонные. Али не заворожили они тебя? Али не всколыхнули душу?
   Я растерялся. Обижать девушку не хотелось. Она же приняла мою заминку за действие каких-то одной ей понятных чар.
   – Али не кинешь ты к стопам моим весь мир? – зашептала девушка, стараясь придать голосу как можно больше обворожительности. – Принеси мне, молодец, жар-птицу. Ступай! Исполняй желание!
   – А? – от неожиданности я чуть не сел.
   – Не мешкай. Всё отдай за взгляд очей моих да за голос мой бархатный! Не пощади жизни своей.
   – Стоп! Ты кто?
   – Как кто? – девушка была явно сбита с толку.
   – Ты, может, для начала имя назовёшь, а потом желания загадывать будешь?
   – Что?
   – Жар-птица, говорю, это хорошо, да только с чего это я побегу её искать? Я даже имени твоего не знаю.
   – Елена.
   – Ну вот. Это уже разговор. Значит так, Елена. Ты, конечно, девица красивая, говоришь ладно, да только объясни, с чего я должен прихоти твои исполнять?
   – Как? Не понимаю… Ты, молодец, в своём уме?
   – В своём, не сомневайся.
   – Нет, вижу я, тронулся ты рассудком.
   Я громко рассмеялся. Чёрные глаза девушки удивлённо и пристально смотрели на меня. До чего же хороша, хоть и ненормальная! Какая нежная кожа, длинная коса из чёрных густых волос, переплетённая голубой лентой. Нежный румянец во все щёки. Красавица!
   – Говори, чего тебе надобно?
   – Хорош ты, молодец! Статен, широкоплеч, волосы словно по осени пшеница налитая, а очи как небо чистые! Однако с чего ты, молодец, не такой, как все? Кто ты?
   – Нет, Елена. Начни с себя. Объясни, почему я твои желания исполнять должен?
   – Все исполняют.
   – Почему? Откуда столько самоуверенности?
   – Я же берегиня. Из-за меня мужчины головы теряют, рассудка лишаются. Я властительница мужских душ.
   – А! Вот оно как! Обиженная невеста! Жила себе девушка, любила, собиралась замуж, но не вышло. Умерла.
   – Да! Умерла! – обиженно крикнула Елена.
   – И ходит по свету неприкаянная душа, обиду свою сеет. Молодцам мстит за несбывшееся счастье.
   – Верно говоришь, – девушка опустила глаза. – А ты почему голову от меня не теряешь?
   – А надо?
   – Да. Так положено.
   – Кому?
   – Ну, людям. Мужчинам.
   – Тогда ясно. Я не совсем человек.
   – Что? Кто же ты?
   – Тайна.
   – Да знаю я твою тайну. Поди-ка смесь духа и человека, – девушка повеселела. – А я уж думала, что ты ненормальный, или со мной что-то не так.
   – Успокойся, – я улыбнулся ей и протянул ладонь. Елена положила в неё свою хрупкую ладошку. Я притянул девушку к себе. – Олег, княжич, – представился я.
   – Хорош ты, молодец. Ой, хорош! Самоуверен. Да только сердце твоё чего-то ищет, никак не успокоится.
   – Верно. Пойдём, погуляем, составь мне компанию, – я крепко сжал руку Лены, и мы пошли с ней по тропинке в чащу.

Глава 3. Знакомство с Дохлятичем

   – Ну, коли мы забрались в эту глубинку, думаю, надо моего сердечного друга проведать.
   – Кого же? – мне стало смешно.
   – Дохлятича, – с нежностью в голосе произнесла берегиня.
   – Кого? – я рассмеялся.
   – Дохлятича, – не понимая моей забавы, ответила Лена. – Лешего.
   – А почему его так смешно зовут?
   – Имя тебя забавляет? Он постоянно кашляет, поэтому…
   – Всё ясно, пошли.
   Шли мы долго. По дороге Елена ещё несколько раз пыталась опробовать на мне свои чары, но тщетно. Я не поддавался, хотя девушка была очень хороша.
   – Скажи мне, а почему именно жар-птица?
   – Ах! – лицо девушки стало загадочным. – Это так прекрасно! Это моя светлая мечта!
   – А ты хотя бы раз видела жар-птицу?
   – Сама я её не видела, но вот Дохлятич видел.
   – Ах, вот оно что! Сама не видела, а молодцев славных за ней посылаешь? Хотя бы желания попроще загадывала!
   – Попроще? Я, может, и не видела, но Дохлятич мне врать не станет! – возмутилась красавица.
   – Ну-ну. Когда же мы наконец придём?
   – Скоро. Видишь, петляем, ходим по одному месту? Уже в пятый раз мимо этой ёлки проходим.
   – Да, заметил, потому и спрашиваю.
   – Значит, скоро. Он нас, леший, путает. С пути сбивает.
   – Зачем?
   – А вредный он. Все лешие вредные. Бывают даже злые, но мой Дохлятич добрый, хотя и вредный.
   – Эй, Дохлятич! – крикнул я громко. – Хватит шутки шутить! Мне, сыну Сварога, с тобой ли не справиться?
   – Кх-кх, – послышалось сзади. – Сыну Сварога? А кто ж знал-то?
   Мы с Еленой оглянулись. Из зарослей вышел небольшой худощавый старичок. Маленький, морщинистый, нос большой, волосы и борода лохматые, кое-где колтуном сбились. Шапка на нём смешная, с полями, да навыворот, да примятая, съехала на одну сторону. Кафтан длинный, до пят, наизнанку надетый, изодранный у полы. Вот ведь шишига, подумал я.
   – Надо сразу было говорить! А то сначала плутают, плутают, а потом здрасьте вам, про папу вспоминают, кх-кх, – старичок подбежал к Елене. Он доходил ей до плеча. Схватился маленькой ручонкой за её платье и спрятался за спину. – Чем обязан?
   – Да вылезай ты. Не бойся, – мне было забавно видеть это нескладное существо.
   Леший выглянул и вопросительно посмотрел на Лену.
   – Не бойся, Дохлятич. Он тебя не обидит.
   – Точно? – в голосе лешего было недоверие.
   – Точно, – сказал я.
   – Ох-хо-хо, – леший схватился рукой за поясницу и, чуть согнувшись, проковылял ко мне. – Годы мои, годочки, – он протянул мне свободную руку: – Ну, здрасьте, так сказать.
   Я пожал сухую холодную шершавую ручонку.
   – Здравствуй, Дохлятич.
   – Зачем пожаловали? С умыслом каким, аль так, старика навестить?
   – Аль так, – засмеялась Лена.
   – Ну, раз так, пошли, гостями будете.
   – Куда? – поинтересовался я.
   – Чай, домой ко мне, кх-кх, угощать буду, как положено.
   Шли недолго. Самого себя леший петлять не заставил. Скоро мы остановились у оврага.
   Вниз вела тропинка. Мы спустились по ней и оказались в землянке. Вход был узкий и низкий, как в келье.
   – Сейчас, подождите, – старичок куда-то исчез, а потом вернулся с факелом в руке. – Пошли.
   Мы последовали за лешим. Я шёл, согнувшись в три погибели. Скоро мы вошли в более просторную и высокую пещерку. Здесь нашлось достаточно места, чтобы разогнуться.
   – Не стесняйтесь, гости дорогие.
   Я огляделся. Миленько. В одну из стен вдавлена самолепная глиняная лежанка. Напротив – стол с лавками, ещё у одной стены (если, конечно, можно определить стены, ведь комната имела вид изогнутой окружности) валялись всякие вещи.
   – К столу. Прошу вас, – гостеприимно распорядился старичок.
   Я сел на лавку за стол. Елена рядом. Леший принялся хозяйничать:
   – Отвар у меня ещё горяченький.
   Он подошёл к стене с хламом и пропал. Оказалось, что я с первого раза не заметил небольшой проход. Вскоре леший вернулся. В одной руке он держал котелок, в другой – кувшин. Так он исчезал в проходе несколько раз, пока стол не стал ломиться от угощенья: на первое уха, на десерт лепёшки с мёдом и отвар из трав и ягод. Еда исчезла со стола в миг.
   – Слушайте, а разве вам нужна пища? Вы же духи, – удивился я.
   – А ты у нас ещё и подмечать всё любишь, кх-кх. Вообще-то не совсем. Однако для любой материи нужна энергия, чтобы поддерживать жизнь. Мы, духи, крутимся, как можем. Одни питаются молитвами и жертвоприношениями смертных, другие – уничтожая жизни смертных либо бессмертных. Мы же избрали довольно безобидный способ поддержания своей энергии, однако можем заменить его другим, подходящим. Только мы всегда находимся в этом обличье. Лена в нём родилась, я же имею несколько сущностей, но это самая подходящая для жизни в этом мире. Мы живём почти как люди, вот и подражаем им. Духи имеют больше возможностей, чем люди, потому что состоят из другой материи.
   – Ясно.
   Мы пробыли в гостях у Дохлятича довольно долго. Удивительно, но мне чуть ли не впервые в жизни было так уютно. Старичок развлекал нас с Еленой байками из своей жизни. При этом менял голос, жестикулировал, прыгал – в общем, устроил целое представление. Нам с Еленой было так весело, что мы совсем забыли про время. Уходить совсем не хотелось.
   С грустью я прощался с Дохлятичем.
   – Заходите в гости ещё, – он вздохнул. – Заходите! Ладно? Больно ты мне понравился, молодец. А уж тебе, ягодка моя, я всегда несказанно рад!
   Я пожал на прощание сухонькую ручку старика, и мы с Леной отправились в обратный путь. Стоило немного отойти от землянки лешего, как дорога вновь стала петлять.
   – Ах, он, старый плут! – рассмеялась девушка.
   Я тоже рассмеялся.
   – Он не хочет с нами расставаться, но я знаю против этого приёмчик! – Елена потёрла ладоши. – Снимай, молодец, камзол, да выворачивай наизнанку.
   Я не понял, для чего это надо, но не спорил. Быстро оделся по новой моде – шиворот-навыворот.
   – Порядок, – девушка взяла меня за руку, и мы без проблем стали выбираться из чащи.
   Почти стемнело. На опушке леса я попрощался с берегиней.
   – Как мне снова найти тебя?
   – Несложно, – Елена сняла с тонкого белого пальчика колечко и протянула мне. – Возьми.
   Я подчинился.
   – Надень его.
   Колечко еле налезло мне на мизинец.
   – Захочешь увидеть меня, сними колечко с пальца одной руки да надень на другую, тут я и появлюсь.
   – Спасибо, Елена, – я коснулся губами её лба. – Уж очень ты мне приглянулась. Хочу тебя сестрою своей назвать.
   Девушка опустила изогнутые длиннющие ресницы и залилась румянцем:
   – Ты тоже люб мне, Олег.
   На том и распрощались.

Глава 4. Тайна

   С того дня жизнь моя преобразилась. Теперь, помимо матери и Сварога, в ней появились ещё два любимых существа. Странно, я был совсем равнодушен к тем, кто с детства оберегал меня, заботился и любил. Впрочем, я питал к ним чувство вины, за отсутствие любви и тепла. А тут в один миг ощутил привязанность к двум совершенно чужим существам.
   На следующий день с утра пораньше я отправился в лес. Сначала заглянул к идолу Сварога. Поклонился ему до земли. Батюшка остался безмолвным, видно, своих дел было немало. Я пошёл вглубь леса. Остановился, перекинул колечко с мизинца на мизинец. Ничего. Перекинул ещё разок. Опять ничего. Постоял. Подождал. Даже надоело стоять. Да что я, как дурак, стою тут?!
   – Эй, молодец!
   Кто-то сзади коснулся моего плеча. Обернулся.
   – Елена! – в моём голосе была нескрываемая радость.
   – Конечно, я, – засмеялась берегиня. – Али кого-то другого ждал?
   – Тебя и ждал, – прошептал я.
   Берегиня схватила меня за руку и быстро повела куда-то.
   – Куда мы так торопимся?
   – Увидишь.
   Шли мы до тех пор, пока не оказались в глубокой чаще. Вдруг девушка резко остановилась.
   – Тшш, – приложила она палец к алым губам.
   Я улыбнулся. Опять загадки.
   – Что?
   Елена ничего не ответила, лишь повела за собою. Поляна. Берегиня слегка раздвинула кусты.
   – Смотри, – прошептала она.
   Я посмотрел, куда велено. Меня охватило чувство восторга. На изумрудной поляне, залитой солнцем, просыпались цветы. Колокольчики. Целая поляна голубых лепестков. Они приподнимались над землёй всё выше и выше. Потом на миг всё замерло.
   – А теперь слушай!
   Я услышал трели соловьёв. Они слагали удивительную трепетную мелодию получше любого гусляра. Под эту песню колокольчики поднялись ещё выше, а потом раскрыли небесные бутоны. Я почувствовал сладкий цветочный аромат. Он пьянил, заставлял вдыхать его полной грудью. Я словно попал в яркий сказочный сон. Ворожея!
   Очнулся я не сразу. Соловьи замолчали, колокольчики спрятались.
   – Как тебе? – тихо, стараясь не спугнуть возникшую во мне усладу, спросила девушка.
   – Не знаю, что сказать, – в моей груди впервые в жизни стало так тепло, даже горячо. – Это сказка.
   – Да, – улыбнулась берегиня, – это сказка.
   – Солнце село?
   – Да. Скоро совсем стемнеет. Тебе пора домой.
   Мы отправились обратно. Я шёл, как неживой. Казалось, душа выпорхнула из тела, или тело превратилось в душу, и парило, рвалось ввысь. Это волшебство!
   Как и вчера, мы распрощались с Леной на опушке.
   – До завтра? – спросил я.
   – Да, – тихо произнесла девушка.
   Я погладил её по щеке, а потом зашагал, не оглядываясь.
   На следующий день я прибежал в лес, как только освободился. Пришлось задержаться – остаться на обучение. Отец пригласил мне учителей. Да не просто учителей, а самых лучших. Он вообще никогда не экономил на мне и матери. После скучного учения я наконец смог выбраться. Елена поджидала меня в лесу.
   – Ты что-то долго сегодня.
   – Да, – я махнул рукой, – тяжёлое княжеское бремя.
   – Понятно.
   Мы не спеша пошли вглубь леса. Погода была пасмурная. Берегиня грустила.
   – Чего такая нерадостная? – поинтересовался я.
   – Да так, – она была печальна и загадочна. – Сегодня очередная годовщина моей смерти.
   – Чего? – я был изумлён.
   – Смерти, – как бы извиняясь, произнесла она.
   – Объясни.
   – Да что объяснять? Берегиня – это кто? Девушка, невеста, умершая до своей смерти.
   – Я это знаю. Но как это вышло?
   Елена внимательно посмотрела на меня. Тоскливо шелестела листва, дул ветер, небо хмурилось, деревья качались. Берегиня вдруг стала напевать какой-то мотив. У неё был красивый сильный грудной голос. Я услышал песню:

     Я жила в тех краях, где муравушка
     Напевала мне песенки сладкие.
     Целовал меня в волосы гладкие
     Ветерок, что был ласков, как матушка.

     Мне подружками яблоньки были,
     Что весной ароматом цветочным
     Опьяняли и сладостью сочной
     Души вдаль от земли уводили.

     Вот однажды под яблонькой милой
     Повстречался мне ясный сокол.
     Душу вырвал мою он со вздохом
     Своей нежностью, а не силой.

     Засияли чёрные очи.
     Запылал румянец на лике.
     Всё слилось в журавлином крике,
     В звёздной пыли да тёмной ночи.

     Но горька оказалась судьбинушка.
     Не сладка мне выпала доля.
     Ворвалось безутешное горе,
     Обернулось кровавой рябинушкой.

     Как узнала, что матушка вздумала
     За чужого отдать и не спорить,
     Умоляла пустить, не неволить,
     А потом в чёрной заводи сгинула.

     Пела песню муравушка милая.
     Ветерок метался тоскливо.
     Повелась я с кровавой рябинушкой
     Оттого, что судьбинушка гиблая.

   Елена допела песню и затихла. Я шёл рядом, прикасаясь ладонью к её руке.
   – Как грустно, – я сам удивился своим чувствам.
   – Да?
   Елена вдруг остановилась и посмотрела мне в глаза. Её щёки пылали:
   – Почему же грустно? Да, моя человеческая жизнь оборвалась рано, но я познала и счастье. Вот в чём твоё счастье, к примеру?
   – Моё? – я задумался.
   – Не знаешь?
   – Нет… хотя… знаю! Создать свой мир!
   – Вот как? В тебе заговорила мечта духов.
   – А что плохого?
   – Ничего. Есть результаты?
   – Ну… – я сделал важный вид.
   – Нет, значит!
   – Нет, – вздохнул я.
   – Почему?
   – Я не умею создавать миры. Не знаю, как. Не владею этим рецептом.
   – Почти все духи не владеют. Лишь иногда встречаются исключения.
   – Как Создатель этого мира?
   – Да. Он самый лучший пример.
   – Однако я не знаю, в чём его секрет. А может, просто для этого не годен.
   – Ну почему же. Духи это могут.
   – А ты?
   – Я-то? – Елена рассмеялась. – При жизни я была soma-animus, полудух-получеловек, как и ты. Теперь, после смерти моей человеческой части, я, можно сказать, animus-spiritus – смесь духа и человеческой души, опять ни то не сё, как ни крути. Наверно, в теории я имею возможность творить миры, но на практике этот дар у меня отсутствует. Это ведь самый редкий дар для духов. А вот у тебя, может, и получится, как подсказывает мне интуиция.
   – Почему?
   – Мне кажется, у тебя есть способности. Всё, что тебе надо, это узнать рецепт созидания. И я могу поделиться с тобой этой тайной.
   – Ты её знаешь?!
   – Это просто. Мир можно сотворить лишь для того, кто наполнит твоё существование смыслом, а душу любовью. Духи же почти все как один бесстрастны, поэтому и не могут творить. Лишь единицам это под силу.
   – А как же Создатель мира?
   – Вот в этом и есть его тайна!

Глава 5. Получилось

   Я не спал всю ночь. Ворочался. Думал. «Для того, кто наполнит твоё существование смыслом», – вертелось в голове. Смыслом и любовью. Как это может быть? И кто это будет? Я был бесстрастным. Я видел, как люди заботятся обо мне, пытаясь угодить. Как восхищаются мной. Вот, к примеру, муж мамы. Он обожает меня. Всё готов мне отдать. Я для него самая большая ценность. А я? Не люблю его. Он никогда не был мне близок и дорог. Я даже чувствовал себя виноватым перед ним. И таких людей, ищущих моей любви, было много, но я не мог им ответить взаимностью. Лишь мама. Вот маму я любил. Только её. Она была для меня всем, как и я для неё. А ещё я был сильно привязан к Сварогу. Он вызывал в моей душе трепет и восторг.
   Елена… Как ни странно, я успел привязаться и к ней. Это существо стало дорого мне. Я радовался, когда мы были вместе, скучал, когда расставались. Я впервые испытал чувство дружеской привязанности, и всё благодаря берегине.
   Однако ради кого я смог бы сотворить целый мир? Я не знал. Я решил попробовать, просто ради любопытства. Я мысленно обратился к Создателю этого мира с просьбой о благосклонности ко мне и просил рассказать Его о тайне. О том, кто может заставить меня сотворить целый мир. Кто станет моим началом.
   Я лежал в темноте. Всюду была тишина, которую нарушал лишь полуночник-сверчок. Я не помню, как мои глаза закрылись, и во сне я увидел тайну…
   Сон был – словно реальность, но иная, не та, которую даёт тело. Я шёл по зелёной траве. Ветер трепал мне волосы. Солнце сильно припекает, но в груди печёт ещё сильнее. Я весь в ожидании. Кто-то подходит ко мне. Сжимаю чью-то ладонь покрепче, боюсь отпустить. Меня переполняют чувства, неведомые доселе. Я наполняюсь ими, как пустой сосуд водою, словно в мою душу вселилась другая душа. Что же со мною? Что? Я чувствую тепло чужой руки. Поворачиваю голову и пытаюсь разглядеть спутника. Но, кроме света, ничего не вижу. Вот кто владеет душой моей души! Я пытаюсь запомнить чувства, переполняющие меня. Как же они называются? Может, любовь?
   Я очнулся от своего погружения в тайну Создателя. Было утро. Солнце поднималось. Я ощущал себя тем голодным, в руку которого только что вложили хлеб. Я желал утолить голод. Я желал творить.
   Новые чувства заполняли меня. Моя пустая душа искала открывшееся ей содержание. Душа жаждала любви.
   Ближе к вечеру я отправился в лес, встретиться с Леной. Она поджидала меня. Увидев её, я очень обрадовался, подошёл ближе, посмотрел в чёрные, как уголь, глаза.
   – Я рад тебе.
   – Что с тобою, молодец? Аль заболел?
   – Заболел.
   – Что за напасть?
   Я улыбнулся. Елена говорила, словно пела, немного растягивая слова.
   – Я сам не свой.
   – Вижу, – девушка улыбнулась и потрепала меня по волосам.
   – Создатель мира открыл мне этой ночью свою тайну.
   – Открыл, говоришь, тайну? – Елена рассмеялась.
   – Почему ты смеёшься?
   – Оглядись вокруг. Всё в этом мире кричит о его тайне. Ведь он совсем не делает секрета из своей тайны! Просто духи так заняты собой, что не видят, да и не желают видеть смысла Его творения. Смотри! – Лена подняла мою голову к небу. – Что ты там видишь?
   Я посмотрел ввысь.
   – Да ничего. Солнце, небо.
   – Что ещё видишь?
   – Птиц.
   – Что они делают?
   – Летят с добычей к птенцам.
   – Правильно. Видишь, даже птицы умеют творить!
   – Что?
   – Птенцы, дети – творение двоих. Это их новый собственный мир. Если бы духи умели наблюдать, подмечать детали, не связанные с ними, то давно бы разгадали тайну Создателя.
   – Так скажи, что мне дальше делать, Лена?
   – Пробовать. Творить.
   – Как?
   – Для этого ты должен хранить те чувства, что испытал сегодня ночью.
   – И всё?
   – Не знаю, но надо пробовать.
   – Кх-кх, – раздалось поблизости.
   – Дохлятич! – крикнули мы с Леной.
   В кустах рядом с нами послышался треск, и вскоре вылез леший.
   – Я дико кланяюсь, – леший пару раз нагнулся, – но я всё слышал.
   – Что? – мы с Леной возмутились.
   – И с какого же момента ты подслушиваешь, можно узнать? – разозлилась берегиня.
   – Ой! Да с какого же? Да… ну… кх-кх – леший зашмыгал носом.
   – Отвечай!
   – Ну, как мы с вами познакомились, так с тех пор всё и слушаю.
   – Что? – не выдержал я.
   – Нет, а вы чего хотели? – возмутился Дохлятич. – У нас, извините, чаща маленькая, малогабаритная, так сказать! Мне что же, ушеньки свои затыкивать по всякому поводу?
   Мы с Леной переглянулись и рассмеялись.
   – Ну, Дохлятич! – смеялся я над стариком.
   – Вы что же, думаете, я ради пустяков свою головушку ненужностями всякими заполнять буду? – голос лешего звучал очень важно.
   – И зачем же ты это делал? – поинтересовалась берегиня.
   – А с добрым умыслом!
   – Это, значит, теперь так называется? – подшутил я над стариком.
   – Так, молодец, именно! Я вот всё ждал, когда же тебе, духу полудикому, в голову умные вещи забредут.
   – Дождался? – поинтересовался я.
   – Ну… раз вышел-то к вам!
   – Так что же это за умные вещи?
   – Создание мира – это вам не лягушкины кваки! – леший многозначительно поднял указательный палец над головой.
   – А ты сам имеешь хоть какие-то представления об этом? – заинтересовался я.
   – А то! – воскликнул леший. – Я, значит, сам свою методу разработал. Ой! – замахал старичок руками. – Я столько передумал! Столетия разгадывал загадку Создателя.
   – Разгадал? – мне стало не до смеху.
   – А как же.
   – Да, – Елена кивнула головой, поддерживая старика. – Послушай его, молодец, он верно скажет.
   – Когда мой дух кочевой свободно летал миллиарды лет в хаосе, не зная приюта, – с непередаваемым пафосом начал Дохлятич, – тогда мой разум был чист и прозрачен, как вода. Однажды я забрёл в этот мир. Мой дух нашёл здесь свою форму. Я зажил, никого не трогая, не возводя себе идолов. Представь: бессмертный дух захотел земной доли, почувствовав здесь жизнь! Создатель в ту пору только-только завершил свой труд, но уже тогда этот мир был прекрасен. Мой беспристрастный дух испытал радость и любовь, которыми изначально было окутано всё в этом мире. Человек в ту пору был наивен и чист, как младенец.
   Много бродячих духов, таких же, как я, проникли в этот мир. Создатель был очень терпимым к нам. Даже его Верные не мешали нам. Мы же, духи, решили заключить соглашение между собой. Каждому духу, в зависимости от его дара и силы, отводилась своя власть в этом мире. Всё было поделено. Я не участвовал в раздаче, а поселился в этой чаще и зажил спокойно, никого не трогая и ни на что не претендуя, лишь отпугивая от себя посторонних. Это мой, так сказать, мир, кх-кх, мои владения. Духи, подобные мне, сделали тот же выбор. Нам ничего не досталось в этом мире, кроме болот и чащ, а потому мы вредные и шкодливые. Куда ж деваться-то? Такие мы, лешие!
   Мы, духи, можем приобретать формы. В этом мире уже были формы, заданные Создателем. Мы взяли их за образец. Приобрели, проще сказать, тело, соответствующее нашей сущности. Моя форма – моя сущность, таков закон для духов. Кх-кх. Изначально я отличался от своих собратьев большей наблюдательностью и меньшей увлечённостью самим собою. Создатель мира поразил меня своим творением. Я стал задумываться о том, как ему это удалось, ведь большинству духов такое не под силу. Да, мы все можем выбрать своё место в пространстве, но чтобы сотворить там жизнь!.. Как Создатель сделал всё это, – Дохлятич развёл руками, – никто не знает. Я задумался над тайной. Долго наблюдал, подмечал. А потом догадался!
   Я задумался над тем, почему Верные, такие величавые и идеальные, так оберегают человеческое племя? Я сам не очень жаловал людей. Они казались мне примитивными, жадными, злыми, подлыми, ненасытными и бесконечно глупыми. Я упустил из виду одно человеческое достоинство, за которое и сражались крылатые духи. Люди умели любить! Любовь, как волшебство, могла заставить их недостатки превратиться в достоинства.
   Мы, духи, бесстрастны. Мы пришли из хаоса, из пустоты, и сами были такими же. Обитая в этом мире, кто-то из нас научился чувствовать. Я подметил, что в этом мире всё стремится к воссоединению. Одна часть тянется к другой. И лишь соединившись, они могут создать третью. Я угадал волшебство Создателя. Оно называется – любовь!
   – Интересно, – сказал я.
   – Конечно.
   – А тебе это зачем?
   – Меня завораживает творение. Я за века, прожитые в этом мире, стал чувствительным. К тому же я верю в тебя, ты особенный.
   – Чем же?
   – Ты слияние двух возможностей. От духа ты получил дар создания, а от человека – дар любви.
   – Ошибочка, – улыбнулся я. – От человека у меня нет никакого дара. Я не умею любить.
   – Чушь!
   – Правда!
   – Глупости! Я видел многое на своём веку. Я видел, как оживали даже каменные сердца. Ты умеешь любить, просто пока сам не знаешь об этом.
   Я усмехнулся.
   – Он прав, – заверила меня берегиня. – Я когда-то тоже думала, что бессердечная, а потом так полюбила!
   – Предположим, – согласился я. – Что дальше?
   – Приходи завтра на рассвете на соловьиную поляну. Мы с Леной ждать тебя будем, кх-кх!
   Я согласился.
   На следующее утро, как и договаривались, я пришёл на соловьиную поляну, где меня поджидали леший с берегиней. Солнце только поднималось над землёй. В лесу стояла прохлада. Пахло свежестью.
   – Приветствую тебя, молодец! – поздоровался леший.
   – Поклон тебе, – Лена поклонилась.
   – Здоровьица вам, – сказал я.
   – Пошли, – Лена взяла меня за руку и повела на поляну.
   Колокольчики были совсем сонными. Цветочные головы низко склонились над землёй.
   Берегиня привела меня на середину поляны.
   – Ложись!
   Я без споров лёг на траву.
   – Закрой глаза, – прошептал леший, усевшийся рядом со мной. – Почувствуй внутри себя этот мир. Заполни своё сердце добротой и светом, радостью и любовью. Представь всех, кто дорог тебе. Представь себе того, кто сможет заставить тебя сотворить целый мир. Ради кого ты сможешь создать свой мир?
   Я слышал голос лешего словно сквозь сон. Я чувствовал прикосновение солнечных лучей, прохладу молодой влажной от росы травы, свежий воздух. Я слышал голоса птиц, которые нарастали и превращались в целый соловьиный оркестр. Я чувствовал дыхание нежного ветерка, приносящего цветочный аромат. Мне чудилось, что я парю над землёй. Я видел перед собой лицо мамы, Сварога, Лены и даже сморщенную физиономию Дохлятича. Вдруг моя душа, погрузившаяся в бесконечное чувство простого беспричинного счастья, начала вырисовывать перед моим внутренним взором какой-то новый образ. Это была девушка. Тёмные волосы, зелёные глаза, нежная кожа. Я видел её лицо перед собой так чётко, словно живого человека. Я смотрел на незнакомку и испытывал новое чувство чего-то нежного. Оно нарастало. Дрожь пошла по телу. Стук собственного сердца раздавался в ушах. Я растворился в звуках сердцебиения. Невесомость, покой и нежность – вот, что я ощущал. Вдруг всё прекратилось, и я вернулся в родное тело, ощутив сильную боль. Я застонал и с трудом открыл глаза. Лена и Дохлятич склонились надо мной.
   – Что со мной?
   – Ничего, – ответил Дохлятич. – Просто ты упал с дерева.
   – Что? Как это?
   – Просто… – заботливо сказала Лена, нежно гладившая меня по лицу. – Просто ты воспарил над землёй.
   – Ничего! Кости крепкие, до свадьбы заживут! – успокоил леший. – Главное, у тебя получилось. Слышишь? Ты парил над землёю весь день. Ты сможешь!
   Я ещё пострадал и поныл, а потом поднялся. Как ни странно, все кости были целы.
   – Мы тебя проводим, – предложила Лена.
   Расстались мы, как всегда, на опушке, и условились о встрече утром. Когда я добрёл до дома, была уже ночь. Я надеялся проскочить в свои покои незаметно, но не тут-то было. Меня поджидали мать с отцом. Разговор оказался неприятным. Мама плакала, а отец впервые говорил со мной на повышенных тонах. Они решили посадить меня под домашний арест. Тогда я совершенно спокойно заявил, что убегу из дома и меня не удержат ни замки, ни сторожа. Мне было всего пятнадцать, но силой со мной не смерились бы даже богатыри – таков был дар Сварога. Мой дар держался в тайне, одна мать знала о нём. Это был шантаж с моей стороны, и мать сдалась. Отец же не смог противиться её воле. Родители скрепя сердце были вынуждены дать мне волю, и будь что будет.

Глава 6. Начало

   На следующий день я вновь пришёл на соловьиную поляну, и всё повторилось. Я впадал в транс и парил в вышине. Этот процесс становился подвластен мне. Меня затянула идея создания мира. Больше ничего меня не волновало. А между тем подходила осень, и я забеспокоился. Ведь одним из условий успешного погружения в иную материю была соловьиная поляна. Это место было волшебным.
   – Дохлятич, а как же соловьиная поляна? Без неё ничего не получится.
   – А, – леший махнул рукой. – Не горюй, молодец. Я всё ж дух, какой-никакой.
   – И что же? – мне стало смешно от надутой серьёзности лешего.
   – А то! Я тебе эту полянку сохраню и в осень, и в зиму. Всегда на ней тепло будет, и трава зелена останется, и птицы не умолкнут.
   – Да ты волшебник!
   Настала осень, за ней пришла зима. Было странно теперь приходить на соловьиную поляну и среди снега видеть зелень и цветы, слышать соловьиные трели. Леший и Лена стали моими верными спутниками, моими близкими друзьями. Каждый день я проводил с ними. Мы мечтали о создании нашего общего мира, который станет нам домом. Лена забыла о соблазнении добрых молодцев. Леший и не вспоминал о своих вредностях. Наша общая мечта изменила нас.
   Однажды, в один из морозных дней, когда хозяин и собаку из дома не выгонит, я, стуча зубами, добрался до соловьиной поляны. Берегиня и леший меня поджидали. Я шагнул на зелёную траву и сразу ощутил тепло. Немного согрелся и скинул наземь тулуп. Улёгся на траву. Закрыл глаза и воспарил. Теперь это для меня стало легко. Я лишь вызывал в себе отточенные ощущения гармонии, нежности, власти над собой и всем вокруг. Потом я с такой же лёгкостью опустился на землю. Открыл глаза и посмотрел на друзей. Подготовительная ступень была пройдена.
   – Что дальше?
   Леший понял мой вопрос.
   – Пора приступать к первому этапу творения.
   – Как?
   – Закрой глаза и представь своё место. Оно принадлежит только тебе. Вообрази его в самых малых мелочах. Ощути его в себе и себя в нём.
   Я закрыл глаза и стал рисовать внутренним взором своё место. Какое оно? Долго напрягаться не пришлось. Видно, место тоже выбрало меня. Мы встретились. Я открыл глаза. Темнотища. Хаос и пустота. Место есть, только над ним ещё работать и работать!
   – Свет!
   Стало несколько светлее.
   – Больше! – моё место подчинялось моей воле, ведь я научился сам ей подчиняться. Одно из первых правил создания – научись подчиняться своей собственной воле, тогда всё станет подвластно тебе.
   Вокруг был свет и пустота. Туман. Я двинулся вперёд.
   – Да уж. Немало надо сил, чтобы создать целый мир из ничего. Может, начать с неба? – я поднял голову вверх и увидел высоко над собою серую пустоту. – Синее небо! – скомандовал я, и нечто в вышине беспрекословно поменяло цвет, став синим. – Так-то лучше. А ещё солнце. Я хочу солнце! – В небе засветился бледный огонёк. – Яркое жёлтое сияющее горячее солнце! – жёлтый диск загорелся, как я повелел. Я вошёл во вкус. – Хочу ещё одно солнце. Красное! – В тот же миг рядом появилось второе.
   Я был несказанно рад такому началу. Мне хотелось поделиться всем со своими друзьями. Я вновь закрыл глаза и представил соловьиную поляну. Через миг вернулись соловьиные голоса и запах цветов. Открыл глаза. Восторженные лица лешего и берегини смотрели на меня.
   – Получилось! – ошарашенно заявил я.
   – Получилось, – таинственно прошептал леший.
   – Получилось! – едва слышно выдохнула Лена.
//-- * * * --//
   Этот день стал для нас началом нового существования. Он изменил всё. Отныне я каждый день создавал свой мир. Это сильно изматывало меня, лишало всяких сил. Внутри образовывалась пустота, словно новый мир вытаскивал из меня всю душу. Я будто строил душой. Однако, несмотря ни на что, я ликовал. Я чувствовал себя совершенно другим.
   В своём мире я создал день и ночь. Днём светило два солнца, а ночью сияли две луны. Я сотворил сушу и воду, горы и равнины, степи и пустыни. За основу я, конечно, взял тот мир, в котором родился. Этот мир мне всегда казался совершенным, как, впрочем, и всем духам.
   В моём мире я мог парить, летать со скорость вздоха, я мог обнять его и положить на свою ладонь. Я мог потеряться в нём и сделаться маленькой песчинкой. В нём я менял форму, как угодно. Я мог видеть и слышать всё. Мой мир был моей душой, я чувствовал его, как себя. Я был его дыханием. Я стал родителем каждой частички в нём.
   Я создавал свой мир несколько лет. И вот мне исполнилось двадцать. Я стал мужчиной.
   Однажды отец пришёл в мои покои ночью, ведь с рассветом меня было не застать. Он разбудил меня. Я так давно не говорил с ним. Я никогда не любил этого человека, но сейчас мне почему-то стало его жалко.
   – Сын мой, Олег. Ты уже взрослый муж. Я же, наоборот, старею с каждым часом. Силы оставляют меня. Ты мой единственный отпрыск и наследник. На тебе одном лежит продолжение нашего рода. – Отец немного помолчал. Я не перебивал его. – Я никогда ничего тебе не запрещал. Никогда не перечил воле твоей. Ты, наверно, чересчур избалован мною. Я не мог быть строг к тебе, но сейчас я буду требовать. – Он помолчал и с трудом продолжил: – Я нашёл тебе невесту. Подожди, не торопись отказываться! Она из благородного старинного и знатного рода. Молода, свежа. Она станет тебе хорошей женою и матерью твоих детей.
   Я молчал. Всё в душе моей горело и пылало. Какая ещё жена?! Я создал целый мир для одной единственной, которую так жду и люблю, не ведая её и не зная! Я был полон ярости, обиды, возмущения. Вот и стала проявляться моя человеческая природа.
   – Её зовут Марфа, – сказал отец.
   – Мне это неинтересно, – жёстко ответил я.
   – Я не спрашивал про твой интерес!
   Впервые в жизни я слышал стальные нотки в голосе отца. Мне стало стыдно за себя и снова жаль его, но ярость не утихала:
   – А я не спрашиваю тебя, как мне жить! Я сам выбираю! Если захочу жениться, то жену сам себе выберу!
   Мой голос был твёрд, даже жесток.
   – Ты не можешь говорить со мной так! – вспыхнул отец.
   – А ты не можешь решать за меня.
   – Я твой отец!
   – Ты не отец мне! – нахлынувшие эмоции смяли защитный барьер, и мой разум потерял контроль над собой.
   – Что?!
   – Ты не отец мне. Ты никто. Ты никто для меня и моей матери! Она всю жизнь любила только Сварога. Я сын Сварога!
   Я был очень жесток и глуп тогда. Я впервые совершил проступок, мучиться от которого мне предстояло всю жизнь. Это было то, за что я так никогда и не смог себя простить.
   Однако в тот момент я хлопнул дверью с видом победителя. Уже светало. Я направился в лес.
   На соловьиной поляне меня ждали друзья.
   – Что с тобой, Олег? – встревоженно спросила берегиня.
   – Ничего, – твёрдо ответил я.
   – Что натворил, малый? – поинтересовался леший.
   – Ничего, – махнул я рукой. – Так, дела семейные.
   – Ну, коли не желаешь, не говори, – сказала Лена.
   Солнце вставало всё выше. Птицы бойко щебетали. Мой гнев потихоньку угас. Я повеселел:
   – Я приглашаю вас в свой мир!
   – Что? – дрожащим от волнения голосом спросил Дохлятич.
   – Но как? Так быстро? – берегиня была удивлена.
   – Быстро? Я пять лет каждый день творил его. Уже можно. Я всё придумал. Надо лишь попробовать.
   – Как? – Дохлятич был в нетерпении.
   – Я сейчас произнесу заклинание, которое придумал, а вы повторяйте за мной. Только это секрет. Храните его.
   – Могила, – прошептал Дохлятич.
   Мы взялись за руки.
   – Но сначала запомните заклинание, чтобы вернуться домой, на случай если вам вдруг не захочется остаться в моём мире.
   – Захочется! – убедил меня Дохлятич.
   – И всё-таки сначала заклинание на выход! – настаивал я.
   – Хорошо, – подчинилась Лена.
   – Слушайте. Мир четырёх светил, двери отвори, домой нас отпусти. Запомнили?
   – Да.
   – Отлично, теперь следующее заклинание – на вход. Повторяйте за мной. Мир четырёх светил, нас в гости пригласи, на порог к себе впусти.
   Лена и Дохлятич повторили. Миг – и мы уже в моём мире.
   Мои гости сначала не поняли, что с ними произошло. Они стали оглядываться по сторонам.
   – Вот это да! – воскликнула Лена.
   Она села на корточки и стала разглядывать цветок. В моём мире я тоже создал соловьиную поляну. Она стала своеобразным ходом из моего мира в тот, откуда мы пришли в него. Берегиня гладила цветы и плакала.
   – Здесь тоже соловьиная поляна?
   – Да! – я улыбнулся. – А это мой тебе подарок, Лена, – я указал рукою вверх. Над нами летали солнечные бабочки. Большие, причудливые, размером чуть ли не с голубя, но всё-таки бабочки. Они были отблесками солнца, его лучами.
   – Вот это да! – восхищённо крикнула Лена. – Солнечные бабочки!
   – Не хуже твоей жар-птицы?
   – Что ты! – Лена запрыгала от радости. Она пыталась поймать летавших над ней существ.
   – Вот те на! Ты глянь, у него два солнца! – возмутился леший. – Непорядок.
   – Порядок! Мой мир! Сколько хочу, столько и будет солнц.
   – Как красиво! – Лена посмотрела вверх. Синее небо без единого облачка, а над нами два солнца. Одно ярко-жёлтое, другое красно-оранжевое.
   – Это ещё не всё диво! Идите за мной.
   – Что ещё, кх-кх? – залюбопытничал леший.
   Я взял Лену за руку, кивнул лешему и повёл друзей показывать ещё одно приготовленное для них чудо.
   Мы прошли соловьиную поляну, миновали берёзовую рощу и оказались на другой поляне, где стоял большой резной терем.
   – Что это? – спросила Лена.
   – Это ваш дом, – ответил я.
   – Наш? Мой тоже, что ли, кх-кх? – не верилось Дохлятичу.
   – Я буду очень рад, если вы поселитесь в моём мире.
   – Правда? – Лена повернулась ко мне лицом. В её чёрных блестящих глазах стояли слёзы.
   – Да, – я убрал прядку тёмных волос, упавшую на лицо девушки, та вздрогнула и покраснела.
   – Кх-кх, а я тоже, что ли, могу здесь застолбиться? – возмутился Дохлятич отсутствием персонального приглашения.
   – Конечно, – успокоил я его. – Пойдём смотреть?
   – Давненько пора! – обрадовался леший.
   Я взял Лену за руку, и мы последовали с ней за нетерпеливым старичком. Мои друзья с восхищение осматривали терем. В доме было пять просторных комнат, а ещё кладовая, забитая всякими вкусностями.
   – Запасы никогда не кончатся, – успокоил я прожорливого старичка. – В кладовке будет всегда всё, что вы только пожелаете.
   – Ох, диковинка! Я здесь буду постоянно обитать, кх-кх! – заверил нас леший.
   После изучения дома и окрестностей мы присели в беседке.
   – Ты довольна? – спросил я Лену.
   – Это такой подарок, – она заплакала и уткнулась мне лицом в плечо.
   – Чего ты? – утешал я её.
   – Ой! Соплюшки да нюнюшки полилися, кх-кх! Что за бабы народ такой чудненький? Пошто рёву ревёшь, девица? Завязывай болото мокрить-то! – леший был сильно смущён и раздражён девичьими слезами. – Ладно, молодец, суши эту мокрушу сам, а я пойду всхрапну в новом домике, – и Леший оставил нас.
   Лена плакала и плакала. Я не мешал ей, лишь терпеливо ждал. Наконец берегиня успокоилась и подняла голову, глядя на меня покрасневшими глазами.
   – Что с тобой? – я коснулся ладонью её мокрой от слёз горячей щеки.
   – Я люблю тебя, – прошептала она.
   Я был сражён таким признанием. В первый раз в жизни я был растерян. Я не знал, что ответить этим грустным глазам, как сказать то, что будет больно Лене. Однако с чувствами у меня был особый разговор, ведь я, как никто другой, знал, что они не подвластны нашему разуму и нашим желаниям.
   – Лена, прости, но я не люблю тебя.
   Девушка опустила голову, её ресницы вновь задрожали. На щеке появилась слеза, а потом ещё одна, и ещё.
   – Не плачь. Не плачь, Лена, – меня переполняла жалость к ней. – Ты для меня родная, словно сестра. Но я не смогу взять у тебя то, что никогда не смогу вернуть. Прости, я не умею любить по желанию.
   Девушка вновь уткнулась в меня лицом и зарыдала. Я слегка покачивал её, как ребёнка.
   – Всё, я успокоилась, – наконец пробурчала Лена. Она отодвинулась от меня. – Дохлятич прав, мы, бабы, такие рёвы! – улыбаясь сквозь слёзы, сказала она. – Кстати, а где же наш Дохлятич? Пойду, поищу.
   Лена торопливо встала, чтобы уйти, но я задержал её, ухватив за руку.
   – Подожди. Мы не договорили.
   Лена обернулась, посмотрела на меня грустными глазами, а потом натянуто улыбнулась, пытаясь казаться беззаботной.
   – Мы всё выяснили, Олег. Не надо больше, – она выдернула руку и ушла.
   Был вечер. Мне надо было возвращаться домой. В груди ныло от тяжёлого предчувствия. Я вернулся на соловьиную поляну и представил место, куда хочу вернуться.

Глава 7. Конец

   Подходя к дому, я услышал страшные крики. Меня охватила тревога. Я побежал. Меня встретили домашние, которые опускали глаза при виде меня. Дом был наполнен причитаниями. Я вбежал в покои матери. Она сидела на полу и плакала.
   Я подошёл к ней, сел рядом и обнял.
   – Что случилось, мама?
   – Отец умер, – невнятно прошептала она.
   Мне стало нечем дышать. Страх, отчаяние и боль душили. Я испугался этих, новых для меня, ощущений. Это было чувство безысходности. Лишь сейчас пришло запоздалое осознание того, что значил для меня отец. Я закричал. Лишь сейчас я понял, как любил своего отца. Мать гладила меня по голове, пытаясь успокоить.
   После смерти отца мама заперлась в усыпальнице и не выходила оттуда. Она больше никого не принимала. Питалась плохо, лишь куском грубого хлеба и водой. Она объявила траур по умершему мужу до конца своих дней.
   Мать не желала видеть никого, даже меня, но я был настойчив. Через три месяца мне удалось поговорить с ней. Я вошёл в покои матери, она стояла ко мне спиной.
   – Матушка! – я приблизился к ней и развернул к себе лицом. Я не сразу узнал в чужой старухе молодую весёлую мать. Лицо её высохло и стало бледным, под глазами залегли тёмные круги, пролегли морщины. Прядки седых волос выбивались из-под платка. Глаза её были пустыми и отрешёнными. – Мама! – закричал я и прижался к ней.
   – Что ты хотел, Олег? – голос матери звучал холодно.
   – Раскаяться.
   – В чём?
   – Мама, я во всём виноват.
   – В чём? – повторила мать.
   – Что отец… – слёзы подкатывали, я не мог говорить.
   – Нет.
   – Ты не знаешь!
   – Знаю.
   – Что?
   – Я знаю, что ты сказал ему в ту ночь. Я стояла тогда под дверью и всё подслушала.
   – Та знала?
   – Да. Только ты не вини себя, Олег, – меня поразил непонятный спокойный тон матери. – Твоей вины ни в чём нет. Вина на мне.
   – Мама…
   – На мне, Олег. Я пренебрегала им всю жизнь. Обманывала его. Я любила другого. Молилась идолу всю свою жизнь. Дура была, а он терпел. Терпел и любил. Набаловал он меня, окаянную! Это лишь мой грех, ты не повинен. А самое ужасное, Олег, – голос её задрожал, и она на миг замолчала, – что я ведь его одного и любила. Любила! А поняла, лишь когда он умер, – мать зарыдала.
   Я обнимал её, пытаясь успокоить, но она всё плакала и плакала. Теперь я мог понять, что было в душе у матери, что заставило её стать затворницей. Горе сломало её, но это было не самое страшное. Страшнее было чувство вины и осознание безысходности, непоправимости. Она пыталась искупить свой грех, убивая и мучая себя. Мать не видела для себя прощения. Она сама себя обвинила, осудила, а теперь отправила на казнь. Мне вдруг стало больно в груди. Боль всё нарастала – давили тоска и отчаяние. Я был пуст изнутри, и только боль жила во мне.
   Я обнимал мать. Платок спал с её головы, и я гладил её седые волосы. Она всё плакала и плакала, пока не осталось сил.
   – Мама, не вини себя. Я думаю, что отец простил тебя.
   – Я знаю, – прошептала она.
   – Тогда живи дальше.
   – Сынок… – сорвалось у неё с губ.
   С этого дня, казалось, всё стало налаживаться. Мать стала выходить из комнат. Постепенно она возвращалась к жизни. Я немного успокоился, вновь задумался о своём мире и о друзьях, что остались там. Я не видел их со дня смерти отца. Сильно тосковал. Я решил снова посетить свой мир. Там меня поджидали друзья.
   – Что случилось, Олег? Почему ты так долго не возвращался? – взволнованно спросила Лена, едва я переступил порог терема. Она опустила глаза, задав вопрос, и я понял, что она наверняка возвращалась домой и всё знает. Лена подошла ко мне и обняла. – Мне жалко тебя, – прошептала она.
   Я почувствовал её тепло и заботу. Только сейчас я понял, как сильно скучал по Лене.
   – Держись, молодец, – сказал непонятно откуда взявшийся Дохлятич. Он похлопал меня по спине, успокаивая.
   – Я скучал по вам, – признался я.
   – Мы знаем, – шепнула берегиня.
   Постепенно, живя в своём мире с Леной и Дохлятичем, я вновь обрёл радость. Каждый день здесь был для нас праздником. Мы бегали по полям, бродили по лесам, смеялись и шутили. Это были дни безоблачного счастья в моём мире.
   Я хотел показать своим друзьям весь мир, над которым так долго трудился.
   – У меня для вас есть кое-что интересное!
   – Что?
   – Сейчас увидите, – набрав полную грудь воздуха, я свистнул что было мочи.
   – Смотрите! – я показал на небо. Там появились две точки, они росли, приближались и скоро были уже совсем близко.
   – Ах! – Елена стояла, боясь шевельнуться. В её глазах был восторг.
   – Ну и дела! – прошептал Дохлятич со страхом в голосе.
   – Они вас не обидят.
   Я взял друзей за руки и подвёл их ближе.
   – Это мои дракоты! – довольно произнёс я.
   Перед нами стояли два огромных животных. Белый и чёрный. Они были похожи на гигантских кошек, размером же с крупных медведей. Грациозные, красивые, бесподобные. Их глаза светились зелёным блеском. Уши дракотов были точь-в-точь кошачьи, только с кисточками на кончиках, как у рыси. За спиной у них были огромные крылья, как у гигантских летучих мышей, чёрные с перепонками. Эти звери могли легко парить над землёй. Хвост дракотов был длинный и лысый, как у мышей. Животные важно задрали хвосты вверх. Мои друзья внимательно изучали дракотов, а те, в свою очередь, следили за ними.
   Я дал всем время познакомиться поближе. А потом подошёл к животным и встал между ними и друзьями.
   – Вот мои верные слуги. Это, – я показал на чёрного дракота, тот опустил передо мной свою голову, и я нежно погладил её, – Барсик. А это, – я показал на белого дракота, – Муся.
   Дракоты замурлыкали от удовольствия и прикрыли глаза.
   – Они что же, ручные? – удивилась Лена.
   – Ручные гигантские кошки? – усомнился леший.
   – Подойдите ближе. Не бойтесь. Они вас не обидят, – подозвал я друзей. – Познакомьтесь.
   Лена осторожно приблизилась к Мусе, а леший к Барсику. Дракоты быстро отреагировали на движения. Муся стала кивать огромной головой, приглашая Лену поиграть с ней, почесать за ушком. Лена рассмеялась и принялась гладить белую шерсть. Дохлятич же хлопал ручонкой по голове Барсика.
   – А теперь, когда общий язык найден, – я улыбнулся, – можно и полетать. Муся! Барсик! – я громко произнёс имена дракотов и вытянул вперёд руку, приказывая им лечь. На спинах у животных были сёдла.
   – Оседлаем котиков? – предложил я.
   – Ты серьёзно? – со страхом в голосе спросила Лена.
   – Серьёзно!
   – А я бы прокатился, кх-кх, – Дохлятич по-деловому потирал ладошки.
   – Тогда полетели! – я подсадил лешего на белого дракота, а сам сел на чёрного, посадив Лену впереди себя. – Вперёд!
   Дракоты взмыли вверх в один миг. В моих ушах стоял вопль Лены.
   – Да, не бойся ты! – успокаивал я её, прижимая одной рукой к себе, а другой управляя Барсиком. – Я тебя держу, к тому же ты уже и так умерла!
   Лена схватилась за меня обеими руками, но кричать перестала. Мы взмыли вверх под самые солнца. Внизу всё сделалось маленьким, почти ненастоящим. Теперь кричал я, но не от страха, а от радости, от безграничного чувства свободы, от того, что этот мир был весь, целиком, моим собственным! Я оглянулся на Дохлятича, тот был очень важный и уверенный. Он с лёгкостью держался в седле.
   – Дохлятич! – я кивнул ему, тот помахал мне рукой.
   Мы летели над миром, то снижаясь почти до земли, то поднимаясь высоко в небо. Мы пролетали над самыми вершинами деревьев, между горами, над озёрами и реками. Мы пролетали над водопадом. Касались рукой семицветной радуги. Мы были наравне с птицами. Пьянящая свобода!
   Мы летали так много-много дней. Останавливались где-нибудь в новом местечке. Ночи в этом мире были прекрасны. Мы лежали на мягкой траве в бескрайней степи, смотрели в ночное небо, усыпанное звёздами, с двумя серебряными светилами.
   Однако, как бы хорошо здесь ни было, следовало возвращаться. Я должен был повидать матушку. Меня одолевала тревога за неё.
   – Я скоро вернусь, – пообещал я друзьям перед уходом.
   – Быстрее, – почти умоляла меня Лена.
   – Только маму проведаю.
   Я вернулся домой под вечер. Было ещё светло. На пороге дома меня встретила мать. Я не узнал её. Она вновь похорошела, помолодела. Перемена была разительной.
   – Олег, сынок! – мать обняла меня. – Где ты был?
   – Странствовал.
   – Хорошее дело для молодого да смелого, – она улыбнулась.
   – Матушка, как же вы переменились!
   – Я теперь, сынок, совсем другая, будто заново родилась.
   – Что вас так изменило?
   – Когда тебя не было, я ездила навещать свою давнюю подругу. Она показала мне свет в этом мире.
   – Как это?
   – Не всё сразу. Позже поведаю. Боюсь, правда, Сварог не одобрит моих перемен.
   – Так в чём дело, матушка?
   – В этом, – она поднесла ко мне руку, сжатую в кулак, а потом раскрыла ладонь. На ладони лежал маленький деревянный крест.
   – Что это? – удивился я.
   – Моя перемена.
   – Какой-то новый идол?
   – Нет, – усмехнулась мать. – Это сильнее, чем любой идол, чем все наши божества, которые не дают душам покоя и прощения. Это то, что спасает меня.
   – Кто тебе это дал?
   – Подруга. Ты знаешь её, княгиня Ольга.
   Я взял крестик из рук матери и покрутил перед собой. Ничего интересного.
   – Что это?
   – Это крест Спасителя.
   – Какого?!
   – Сына Божьего, – с твёрдостью и уверенностью сказала мать.
   – Создателя мира? – я был удивлён.
   – Да.
   – А-а, христиане, кажется. Я что-то слышал о них. Так называют тех, кто поклоняется Создателю мира. Говорят, что Он отдал людям даже любимого сына, которого жестоко убили.
   – Да.
   – Ты теперь одна из христиан? Ты поклоняешься Создателю мира? Но как же тогда Сварог?
   – Не спрашивай, – в голосе матери слышалась боль.
   Я был ошарашен. Кто бы мог подумать, что моя матушка, так яростно всю свою жизнь поклоняющаяся Сварогу, вдруг стала служить Создателю мира. Я слышал разные истории о Нём, о Его сыне, которого люди зверски казнили, о христианах. Я слышал истории, но они были далеки от моей жизни. А тут?
   Мать смотрела на меня, не отводя глаз, её взгляд был спокойным и твёрдым.
   – Чем твои христиане лучше?
   – Они умеют прощать.
   И тут я понял. Мать жаждала только прощения и успокоения после смерти отца. Чтобы жить дальше, она должна была простить себя саму, и лишь христиане научили её прощению, дали утешение.
   Я отдал крест матери и нежно погладил её по руке.
   – Если тебе так легче, матушка, то я с тобой.
   Мы посмотрели в глаза друг другу и поняли всё, что не сказали вслух.
   Именно теперь я перестал бояться за мать. Я видел, что она вновь обрела смысл в этой жизни. Только теперь, потеряв отца и едва не лишившись матери, я стал чувствовать по-настоящему. Это было очень странно для меня. Лишь теперь я чувствовал жизнь, был живым. Именно в тот момент во мне зародилась мечта, изменившая мою жизнь и судьбу моего мира.
   Я вновь вернулся в мир четырёх светил. Друзья радовались моему возвращению. Мы каждый день осматривали мир, что-то додумывали, доделывали. Нашими верными спутниками стали дракоты, надёжные стражники Оранжевого города – так назывался мой дом, мой мир.
   Всё радовало меня здесь, всё восхищало, но была одна вещь, которая не давала мне покоя и лишала чувства завершённости творения. Я думал и думал.
   – Что ты, молодец, кх-кх, смурной ходишь? – спросил однажды леший. Мы остались с ним вдвоём, Лена тем временем играла с Мусей.
   – Да всё нормально.
   – И я о том же. Ты старого дедушку не обманывай! Чай, не слепой! Выкладывай, говорю!
   Я глубоко вздохнул:
   – Я думаю, тебе и Лене мои планы не понравятся.
   – А ты сначала поведай, потом выводы делай.
   – Помнишь меня, Дохлятич, когда мы познакомились?
   – Как же.
   – Я был тогда ни человеком, ни духом. Не умел пользоваться даром, как духи. Не умел жить и чувствовать, как человек. Я был словно деревянный идол. Я был пуст изнутри.
   – А теперь?
   – Теперь всё иначе. Я другой, и обратно уже ничего не вернуть. Я понял, что значит любить. Для меня это стало смыслом. Познавший любовь без неё более не сможет. Дохлятич, – я помедлил, – ты должен понять меня.
   – Чего ты хочешь? – глаза лешего выражали нетерпение и насторожённость.
   – Создать людей.
   – Что?
   – Я хочу видеть в своём мире людей.
   – На что они тебе сдались, Олег? Люди, они же всё испортят!
   – Ты не понимаешь!
   – Я понимаю как раз, кх-кх, лучше тебя! Я знаю, о чём говорю! Ты помнишь, кто я? Я долго живу. Многое видел, в отличие от тебя. Я наблюдал за людьми с самого начала. Они, конечно, забавные. Могут порой и повеселить, но я до сих пор не понимаю, зачем Создателю нужны люди. Пойми, человек – это большая ответственность, а порою мучение для Создателя!
   – Нет, Дохлятич, ты не прав. Человек умеет то, чего не может дух.
   – Да чего же?
   – Чувствовать! В этом его и беда и радость. У человека столько разных чувств, что он порой путается, но в нём есть главное, есть то, что заставляет им восхищаться: любовь, честь, благородство, сострадание. Я хочу видеть эти чувства в человеческих лицах, хочу слышать их в голосах людей, наблюдать за их жизнью. Мой мир пока ещё не жив. Я жду в нём людей!
   – Олег, скажи мне честно, только не лги, – лицо старика было серьёзным, – кого ты хочешь найти среди людей?
   Я опустил глаза. Старик попал в точку!
   – Что ж, от тебя не скроешь. Да, я хочу найти её, ту, что живёт в моих мечтах. Ведь это для неё я создал целый мир.
   – Ты надеешься встретиться с ней?
   – Да. Я верю в это. Это единственное, что для меня имеет значение. Другого мне не надо. Знаешь, я увидел среди людей настоящую любовь, что отныне не даёт мне покоя.
   Я присел на корточки, старик примостился рядом.
   – Что же за любовь такая, раз смогла разбудить в бесстрастном сердце бурю чувств?
   – Любовь моих отца и матери!
   – Сварога?
   – Нет. Матери и её мужа. Я знаю теперь, какая она, настоящая любовь. Это словно душа обретает душу.
   – Ты думаешь, что сможешь найти её?
   – Мне другого не остаётся.
   – Чего шушукаетесь? – к нам подбежала Лена. Она была очень весёлой.
   – Так, мужские разговоры, кх-кх. А кто это у нас подслушивает?
   – Не я! – игриво рассмеялась девушка. Лена нагнулась, взяла руку Дохлятича, потом мою и потянула за собой. – Пойдём, мужчины, прогуляемся! А то я рассержусь! – Лена надула щёки. Мы с Дохлятичем поддались.
   Эти дни в моём мире были наполнены безграничными счастьем и покоем. Пока однажды вечером я всё не изменил. Мы лежали втроём на соловьиной поляне, убаюканные пением птиц. Я решился в тот момент посвятить и Лену в свой план.
   – Послушай, – начал я немного смущённо, – я хочу тебе кое-что сказать.
   – Ой, какой серьёзный! – улыбнулась берегиня.
   – Лена! – мой голос стал жёстким, прервав девичьи смешки. – Я хочу сотворить в этом мире людей.
   – Что?! – Лена была ошарашена.
   – Я давно решил, – мой голос звучал твёрдо.
   – Зачем? – берегиня почти кричала. – Зачем тебе люди? Тебе хочется всё испортить? Разве не хорошо нам вместе? Ты мечтаешь разрушить наше счастье? – Лена вскочила. Дохлятич, чуя, что запахло горелым, быстренько слинял, оставив меня одного с разгневанной берегиней. – Ты предатель! – крикнула мне в лицо Лена. Её чёрные глаза наполнились слезами. Я схватил её и крепко прижал к себе.
   – Дай я всё объясню.
   – Предатель! Ты предатель! – рыдала Лена, отбиваясь от меня. Она вцепилась в мою рубаху и с силой рванула её. Послышался треск материи. Лена била меня кулаками и орала, чтобы я пустил её. Я ослабил руки. Девушка вырвалась и убежала прочь.
   Я долго стоял на поле в растерянности, не зная, что делать. Уже почти стемнело, когда на поляну вернулся леший.
   – Что, брат, задала она тебе трёпку? Да ты не печалься, кх-кх. Они ведь, бабы, народ чудненький! Сейчас проревётся где-нибудь до икоты, нажалеется себя вволю, да потихоньку и соображать начнёт.
   – Думаешь, начнёт?
   – А то как же? Хошь не хошь, а думать башкою, а не соплищами, ей придётся. Эх, а такой хороший вечер был!
   – Да, начиналось всё замечательно, – я вспомнил, с какой обидой Лена смотрела на меня. – Обидел я её.
   – Чем же, кх-кх?
   – Не пойму.
   – Всё ты понимаешь. Я про ваши шуры-муры давно знаю.
   – Какие ещё шуры-муры? – мне стало неловко перед стариком.
   – Да любит она тебя. А ты – на вот, про людей!
   – Ну и что? В чём обида-то?
   – Ой, морковкин зад, ну и бестолковка же ты! Ревнует она тебя к каждой травинке и букашечке. Она, как баба нормальная, ждёт, что ты ответишь, наконец, на её чу-у-у-вства! – леший пропел слово, сложив рот трубочкой и заморгав глазами.
   – Ждёт, значит?
   – Да где вас, таких недотёп-то, берут? Ждёт!
   – Но я ведь ей сказал, что не люблю её и никогда не полюблю.
   – И думаешь, вся работёнка переделана? Так ежели баба в любовь эту по самы слёзы да слюни вляпалась, неужто она отстанет да сердцем чувствовать перестанет?
   – Ты думаешь, она всё надеется?
   – Понял, наконец!
   Мне вдруг стало очень жалко Лену. Я захотел найти её и поговорить. Лена стояла в лесу под берёзой и, обняв ствол, плакала. Я подошёл к ней ближе и обнял.
   – Лена, зачем столько слёз?
   – Ты предатель, – хлюпая носом, ответила она.
   – Почему?
   – Сам знаешь! – она зарыдала ещё сильнее.
   – Что не так? – я уткнулся лбом в волосы девушки, которые пахли цветами. Лена замолчала, даже всхлипывать перестала. Я повернул её к себе. – Ответь мне.
   Лена вскинула на меня чёрные гневные глаза.
   – Ты ведь не людей хочешь создать, а её.
   – Кого?
   – Ту, для которой создал свой мир!
   – В этом дело! Вот почему я предатель!
   – Так и создавай своих людей, слова больше против не скажу! – голос девушки был жёстким.
   – Нет уж, погоди. Я тебе всё начисто выложил, ничего не укрыл. Ты дорога мне, но как сестра. Я люблю ту, которой грезил всё эти годы. Я имею право найти её.
   – Да, – Лена опустила глаза, её голос подобрел.
   – Так в чём моя вина?
   – Ни в чём. Не ты виноват, а мои надежды на тебя.
   – Я понимаю твою тоску… – я не успел договорить, Лена меня перебила:
   – Нет, ты ничего не знаешь. Даже не догадываешься. Что ты знаешь о том, как любить и не ждать ответа? Мечтать о ком-то, видеть его в снах, ловить каждый взгляд, каждый жест? Каково это – знать, что не будет он рядом, а всё равно надеяться? Надежда живёт там, куда даже любовь не добирается. Я думала, вернее, знала, что не ради меня ты построил мир, а всё равно надеялась. Я понимала, что это только выдумки, но боль внутри была сильнее мыслей, её глушила только надежда на то, что ты полюбишь меня, – Лена глубоко вздохнула и опустила глаза.
   – Я не знал. Прости, что так вышло. Я желаю тебе только счастья, но не моя вина в том, что я чувствую одно и не могу по заказу чувствовать другое.
   После этого разговора Лена ушла. Несколько дней она не появлялась. Я ждал. Я чувствовал себя виноватым во всём, хотя ни в чём не был виноват. Странная штука – винить себя без вины!
   Берегиня вернулась рано утром, по прошествии пяти дней с нашего разговора. Я встречал рассвет на соловьиной поляне. Она подошла ко мне совсем близко.
   – Я согласна, – шепнула Лена. Её взгляд был спокойным, даже несколько отрешённым.
   – На что согласна? – я коснулся её мягких чёрных волос.
   – Создавай людей.
   – Ты согласна? – я не мог поверить в то, что услышал, но голос девушки звучал уверенно и без обиды.
   – Да. Я помогу тебе. Ты создал этот мир. Ты подарил его мне и Дохлятичу. Я люблю тебя. Я благодарна тебе за всё. Ты заслужил своё счастье.
   – Спасибо, – я погладил Лену по щеке.
   Уже на следующее утро я занялся долгожданным процессом сотворения людей. Я сел в центре соловьиной поляны. Закрыл глаза и впал в сон наяву. Я называл это состояние, в котором сотворил мир, погружением в иную реальность, когда ты находишься в одном месте и одновременно в другом пространстве, где можно создавать разные вещи, которые потом появляются в реальности.
   В центре поляны по краям от меня стали прорастать два больших колокольчика, бутоны которых были плотно сомкнуты и постепенно увеличивались в размере. Я сидел на траве, смотрел на цветы и одновременно мимо них. Я умел в один и тот же миг смотреть на предмет и сквозь него.
   Пронёсся день, пришла ночь, я всё сидел на том же месте. В моменты создания время для меня имело совсем другое качество, я был вне времени. Вновь пришёл рассвет. Вот и всё. Я встал на ноги и подошёл к цветку, провёл рукой по мягкому бутону, над которым кружила стая бабочек. Они облепили цветок так, что лепестки стали не видны. Потом вдруг бабочки вмиг разлетелись, а бутон начал раскрываться. Внутри колокольчика я увидел маленькое детское тельце, свёрнутое калачиком. Ребёнок мирно спал, посапывая.
   Я осторожно достал его из цветочной колыбельки. Я держал в своих руках маленькое существо, чувствовал тепло хрупкого тельца, вдыхал лёгкий сладковатый запах, ощущал, как в моей груди становится тепло и радостно. Это была нежность, что ранее не заглядывала ко мне в душу.
   – Ты мой первенец среди людей, – прошептал я над головой ребёнка. Дитя открыло глаза и посмотрело на меня тёмно-синими глазами. Я разглядывал это чудо. Светло-золотые кудри блестели в лучах солнца. Красный рот беспричинно улыбался, создавая на пухлых щёчках ямочки. Это существо смотрело на меня с обожанием. – Я нарекаю тебя Владимиром, в честь моего отца! Ты мой первый сын!
   Я чувствовал жар в своих глазах. Слёзы текли по моим щекам. Это были слёзы непередаваемого счастья. Сквозь слёзы я видел Лену и Дохлятича, идущих ко мне. Лена, подойдя совсем близко, протянула ко мне руки, прося ребёнка. Я опустил мальчика в её ладони. Лена прижалась щекой к младенцу. По её лицу текли слёзы радости, нежности и умиления. Младенец довольно загулил, и мы все рассмеялись.
   Я подошёл ко второму бутону и провёл по нему ладонью. В тот же миг его облепила стая бабочек. Всё повторилось. Во втором цветке спала маленькая девочка. Длинные льняные локоны рассыпались по голубым лепесткам. Загнутые тёмные реснички дрожали. Мы втроём с замиранием сердца следили за тем, когда малышка проснётся. Вдруг ребёнок дёрнул ручкой, а потом медленно открыл глазки. Девочка накуксилась, собираясь расплакаться, но я взял её на руки, и она успокоилась.
   – Нарекаю тебя Анастасией в честь моей матери! – я прижал маленькое хрупкое тельце к своей груди.
   – Это чудо, – с нежностью прошептала Лена.
   Мы долго стояли, обнимая и разглядывая детей, которые смеялись и гулили, будто переговариваясь между собой. Потом Настя перестала гулить и разревелась.
   – Чего это? – испуганно спросил леший.
   – Они хотят есть, – ласково сказала Лена.
   – Да, они хотят есть, – подтвердил я.
   Лена с вопросом в глазах посмотрела на меня. Я улыбнулся.
   – Всё продумано.
   Я согнулся и сорвал один колокольчик, а потом поднёс бутон ко рту девочки. Та послушно открыла ротик. Я медленно наклонил цветок, и из него потекла прозрачная светящаяся жидкость. Девочка довольно проглотила её и успокоилась. Я кинул сорванный бутон, вместо которого уже вырос новый. В воздухе цветок разлетелся на лепестки, которые взмыли в небо небесно-голубыми бабочками.
   – Ого! – воскликнул леший.
   – Что это? – поинтересовалась Лена.
   – Это цветочный нектар. Дети будут питаться им вместо молока матери. Потом же, когда подрастут, им придётся учиться добывать себе пищу самостоятельно.
   – Зачем? – возмутилась Лена.
   – Это и есть человеческая жизнь!
   – Но зачем? – берегиня сильнее прижала к себе малыша, словно пытаясь его уберечь.
   – Они созданы для этого.
   – Для чего?
   – Для простой человеческой жизни, полной познаний, побед, поражений, страха и силы, любви и ненависти.
   – Может, можно иначе?
   – В ином нет смысла. Они люди и по-другому не могут, да и не должны.
//-- * * * --//
   Теперь мой мир преобразился. Он стал другим. Дети жили с нами. Мы были одной семьёй. Дохлятич соорудил им колыбели, в которых детишки сопели маленькими курносыми носиками. Они росли очень быстро, с каждым днём становясь всё больше. Каждый наш день был наполнен истинным живым счастьем. Мы забавлялись с малышами. Лена сшила им одежду, которую украсила орнаментом. Леший смастерил для ребят игрушки. Даже дракоты прилетали на поляну поиграть с малышами, словно котята. Когда дети подросли, мы стали сажать их в мешок, который привязывали к себе и так летали на дракотах.
   Прошло тридцать дней с момента сотворения Владимира и Анастасии. Дети заметно подросли. На вид им было около четырёх-пяти лет. Они вовсю разговаривали, были очень смышлёными и любопытными. Все наши дни с рассвета до заката были заполнены малышами. Мы играли с детьми, бегали и визжали, словно сами были маленькими, смеялись и радовались всему вместе с ними.
   Лена учила Настю шить, готовить, собирать полезные травы. Леший обучал Владю, как мы ласково называли Владимира, мастерить из дерева. Я же учил детей жизни, рассказывал сказки, поучительные истории, объяснял, что хорошо, а что плохо. Я был для них учителем правды, добра и справедливости.
   Целый день мы носились с нашими сорванцами, оставаясь одни только после того, как Лена укладывала их спать. Она даже сочинила для них колыбельную, под которую малыши сладко засыпали.

     В поле травушка гнётся.
     В поле ветер гуляет.
     Зорька в небе пылает.
     Птичья песенка льётся.

     Спой, соловушка, просим!
     Трелью нежной окутай,
     В голове мысли спутай,
     Пусть летят выше сосен!

     Выше сосен-колючек,
     Выше облака белого,
     Выше сокола смелого,
     Чтоб обнять солнца лучик!

     Спой, пичужка-соловушка,
     Дрёму к нам зазывая,
     Чтобы, сладко зевая,
     В сон склонилась головушка!

     В поле травушка гнётся.
     В поле ветер гуляет.
     Пусть малыш засыпает,
     До утра не проснётся!

   Я склонился над детской кроваткой, коснулся ладонью нежной щёчки и в этот момент затосковал о матушке. Как она там без меня? Я должен повидаться с ней!
   Ко мне подошла Лена, она словно чувствовала, что творилось у меня внутри. Берегиня положила мне руку на плечо.
   – Скучаешь? – вдруг спросила она меня.
   – Да.
   – Так навести, – сказала Лена.
   Я знал в тот момент, что не должен покидать свой мир. Я теперь был в ответе за другие жизни, которые мне предстояло защищать. И Лена готова была сделать ради меня всё, взять на себя чужую, непосильную для неё ношу. Я знал это и воспользовался:
   – Как же дети?
   – Так мы с Дохлятичем справимся!
   Жизнерадостный настрой Лены сотворил со мной тогда злую шутку. В тот миг у меня родился план, который впоследствии поставил мой мир под смертельную угрозу.
   – Сначала надо сотворить ещё людей.
   – Хорошо. Делай, как считаешь нужным, – Лена нежно провела ладонью по моей груди.
   – Лена, а знаешь ли ты, что я считаю нужным? – я испытующе посмотрел ей в глаза.
   – Всё, что хочешь. Я ведь обещала помочь тебе.
   – Во всём безотказно? – я откровенно пользовался чувствами того, кто так беззаветно любил меня. Мне было противно от себя, но остановиться я уже не мог, слишком большой был соблазн.
   – Да, – Лена с грустью смотрела на меня, понимая, что я открыто пользуюсь её расположением.
   – Я хочу запустить поле времени в этом мире. Здесь время будет течь, как обычно, но день, проведённый мною дома, будет равняться десяткам лет здесь.
   – Зачем? – Лена прищурила глаза.
   – Когда я вернусь сюда, то смогу увидеть потомков первых людей.
   – Но ведь тогда Насти и Влади уже не будет в живых.
   – Я проведу дома ровно тридцать дней. Насти и Владимиру я дам ещё триста лет жизни. Они дождутся меня.
   – И ты готов вот так всё бросить? Готов проститься со своими первыми людьми? Ради чего? Лишь для того, чтобы поскорей увидеть их потомков?
   – Я мечтаю вернуться в мир, где будет много людей с их обычаями, с их укладом. Я ведь дух, я творец. Я буду покидать этот мир, чтобы увидеть другие, но буду всегда возвращаться. Мне нужна свобода, ведь духи вольные. Время в этом мире через тридцать дней побежит ещё быстрее, и уже один день в иных мирах будет равняться десяткам тысяч в этом мире! – никогда раньше я так не захлёбывался собственным тщеславием и эгоизмом. Я хотел всего и сразу, и без усилий. Пусть же леший и Лена понянчатся пока в этом мире. Они так о нём мечтали. А ведь когда они мечтали, я трудился каждый день. Теперь я имею право на свободу! Так я рассуждал тогда…
   – Так не терпится найти её, что готов бросить детей, оставить друзей?
   Лена наступила моей фальшивой правде на горло. Я опустил глаза, не выдержав её сурового взгляда, который вновь говорил мне: «Предатель!»
   – Хорошо, твоё право. Делай, что задумал, я от своего обещания не откажусь, – словно пощёчину мне влепила.
   Я сделал всё, как и задумал. На соловьиной поляне родились ещё две пары людей. В помощь Лене и лешему я создал три семейки домовых. Это были маленькие человечки, полностью подчинённые одному правилу: дом – самое святое место, за которым глаз да глаз! Мне было больно покидать этот мир, но я шёл до конца:
   – Ждите меня через триста лет. Я вернусь ровно в срок.
   – А если не вернёшься? – с тревогой спросила Лена.
   – Если не вернусь, то не по своей воле.
   – Возвращайся, кх-кх, молодец! А мы за миром пока приглядим. Всё путненько здесь будет, обещаем, – леший прослезился.
   – Знаю, – я похлопал старика по плечу.
   – Возвращайся, – прошептала Лена.
   – Обязательно, – я поцеловал её в щёку.
   Я простился с детьми и вернулся домой.
//-- * * * --//
   Мне не терпелось встретиться с матушкой. Подойдя к своему дому, я вдруг почему-то испугался. В доме была тишина. Я подошёл к покоям матери и отворил дверь. Мать стояла на коленях в углу и что-то шептала.
   – Матушка, – позвал я. Она услышала и повернула голову в мою сторону.
   – Сыночек! – с радость воскликнула она. – Олег!
   Я бросился к матери, упал на колени рядом с ней. Обнял её и поцеловал. Только сейчас я понял, как сильно скучал по ней.
   Дни дома летели очень быстро. Я почти всё время был рядом с матушкой, не желая упустить ни одного момента. Мы много разговаривали, смеялись, всё было как в детстве. Мама вновь была молодая и весёлая. Так пролетело двадцать девять дней. Я почти забыл о своём обещании вернуться на тридцатый день, но обмануть тех, кто верил в меня, я не мог.
   – Матушка, я должен оставить вас, – как-то утром сказал я.
   Мать повернулась ко мне. У неё был очень спокойный вид.
   – Раз должен, так ступай – она подошла ко мне и потрепала меня по волосам. – У меня к тебе будет лишь одна просьба.
   – Какая?
   – Надо кое-что завершить.
   – Что?
   – Мы пойдём завтра к идолу и сожжём этого лжебога.
   – Что?! – я не мог поверить в услышанное. – Мама, это же Сварог! – у меня не повернулся язык в этот миг назвать его отцом.
   – Я отрекусь от него.
   – Ты же всю жизнь любила его! Он же…
   – Тихо! – мать прикоснулась ладонью к моим губам. – Этот лжебог когда-то владел всеми моими помыслами и поступками. Он был для меня всем, а потом враз лишил всего. Скажи мне, Олег, разве истинный бог бросает в час отчаяния? Разве истинный бог не даёт нам прощения? Не даёт нам надежду? У меня теперь есть истинная вера, всё остальное – идолы! Завтра я избавлюсь от истукана. Ты должен пойти со мной.
   – Да, – я тяжело вздохнул. Это было трудным испытанием для меня. Завтра я должен буду сжечь идол Сварога, своего отца. Завтра я должен буду отречься от него.
   Утром, только взошло солнце, мы с матерью отправились к Сварогу. Мать несла в крынке угли. Когда мы прибыли на место, она быстро собрала хворост, обложила им идол Сварога и подожгла. Огонь быстро разошёлся и охватил деревянную статую.
   – Гори, Сварог! Гори. Гори ярче. У нас есть теперь истинный бог!
   Я смотрел на огненный столб, а внутри у меня был такой же пожар. Я отрёкся от собственного отца. «Предатель!» – раздавался в голове голос Лены. «Предатель!» – кричала мне совесть. Моя душа горела в огне.
   Вдруг из костра появился белый дым и вскоре из него вышел сам Сварог. Я тяжело дышал. Я не мог смотреть в глаза отцу. Тот приблизился ко мне почти вплотную.
   – Жжёшь меня? – голос его был твёрдым и спокойным.
   – Отец, – выдавил я из себя. – Отец! – я встал на колени перед ним.
   – Отрекаешься, сын? – Сварог поразил меня своей невозмутимостью.
   – Он отрёкся от тебя! Ты лжебог! – это был голос матери, полный боли, зла и отчаяния. – Ты больше не имеешь власти над нами. Мы отрекаемся от тебя!
   – Только не ты, Настя! – голос Сварога дрогнул. – Не ты! – он подошёл к матери вплотную. – Проси прощения, и я прощу тебя, – Сварог нежно провёл ладонью по щеке матери, словно умоляя её. – Проси!
   – Я отрекаюсь от тебя.
   – Нет! – закричал Сварог, словно от невыносимой боли. – Нет! – в его диком рёве была ярость и отчаяние. Он схватил мать за горло одной рукой и стал душить.
   – Оставь её! – я кинулся на Сварога, но тот оттолкнул меня. Я кинулся вновь, но Сварог направил руку в мою сторону, и какая-то невидимая сила откинула меня далеко назад. Я стукнулся о дерево и упал наземь. Я пытался подняться. Бездыханное тело матери рухнуло на траву. Сварог посмотрел на меня. В его лице я видел ярость и безумие.
   – Ты, мой отпрыск, предавший отца, – он подошёл ко мне, – ты будешь мучиться в веках. Ты здесь, чтобы сжечь мой идол? Ладно. Так сам и стань идолом! Пусть дух твой покинет тело и переселится в это дерево на века, пока не погибнет оно.
   Я увидел злобное лицо отца, и это было последнее, что я видел перед тем, как стать деревом.

Часть 5

Глава 1. Возвращение

   Я вдруг очнулся от глубокого сна. Какая боль внутри! Я – сплошной сгусток боли. Страх и отчаяние охватывают меня. Что со мной? Последнее воспоминание – гневное лицо отца. Слышу его угрозу: заточить мою душу в дерево. Так что же, я и есть дерево?! Я чувствую ствол, ветви и снег на них. Я слышу весь лес. Я вижу все четыре стороны одновременно. Я чувствую нарастающие боль и страх, пробудившие меня. Что происходит?
   Я вижу каких-то людей неподалёку. Они о чём-то спорят. Мужчины готовы сцепиться друг с другом. Женщины кричат. Но не это меня тревожит. Я вижу: кто-то лежит на снегу совсем близко от меня. Лежит неподвижно, еле дышит, тихо стонет. Девушка… Я понимаю, что страх, заставивший меня пробудиться, это страх за неё. Я чувствовал, что она в опасности. Я чувствовал её боль, как свою. Я должен уберечь её. Она ещё жива. Надо спасать её. Но как? Вдруг в моей голове (или что у меня теперь вместо головы?) промелькнула блестящая идея: заклинание!
   – Слушай меня, – прошептал я очень тихо, но она должна услышать. Девушка пошевелилась. – Быстро произнеси: мир четырёх светил, меня в гости пригласи, на порог к себе впусти, – скомандовал я, понимая, что это её единственный шанс.
   – Что? – еле выдавила она из себя. Девушка была очень плоха.
   – Скажи немедленно, пока не поздно! – настаивал я.
   – Кто ты? – услышал я её вопрос. Она ещё спрашивает? Она ещё может думать о чём-то в такой момент?
   – Дерево! – а что я ещё мог придумать?
   – Кто?
   – Я дуб, что стоит позади тебя! Если хочешь жить, поверь мне! Они хотят сжечь тебя! – меня охватили страх и отчаяние. Неужели она не скажет? Скажи, – умолял я её! – Да, они хотят сжечь тебя! – ответил я, опережая её вопрос. – Повторяй за мной: мир четырёх светил, меня в гости пригласи, на порог к себе впусти! Ну, говори же!
   Вдруг пьяная толпа вновь обратила внимание на свою жертву. Они направились к ней. Неужели она так и не скажет?..
   – Давай, Верка! Давай! – кричали те, кого я готов был растерзать.
   Шли последние мгновения: либо она поверит мне и произнесёт заклинание, либо умрёт. А потом всё исчезло.
   Не знаю, сколько длилось моё падение в пустоту. Потом понемногу всё стало меняться. Я снова почувствовал себя. Но теперь ощущения стали иными. Мне казалось, что я уже не дерево, а снова человек. Я пошевелился. Тяжёлое тело слегка дёрнулось. Я поднял правую руку. Получилось! Я открыл глаза и увидел свет. Деревянный потолок надо мной. Где я?
   Привстав с кровати, я огляделся. Терем Лены и Дохлятича! Не спеша, вновь привыкая к телу, я поднялся, подошёл к распахнутому окну. Посмотрел на улицу – вот он, мой мир! Это была тягостная и блаженная минута одновременно. Как же долго я здесь не был! Да, но как же я вернулся сюда? Я помнил, как Сварог заточил меня в дерево. Видимо, друзья сумели перенести моё тело. У меня самые верные друзья!
   На глазах выступили слёзы счастья. Вдруг радость сменилась беспокойством. Что с той девушкой? Судя по тому, что я переместился в этот мир, она всё-таки прочла заклинание и каким-то образом смогла освободить и меня. Получается, она перенесла своё тело и мою душу! Что за власть у неё? И где она сейчас?
   «Она на соловьиной поляне», – мелькнуло в голове.
   Я выбежал из терема и бросился на поляну. Незнакомка лежала на поляне среди колокольчиков, лицом вниз. Я опустился на колени и осторожно перевернул её. Девушка застонала от боли, но глаза не открыла. Я ужаснулся, увидев её лицо. Оно было в синяках и крови. Я почувствовал страх за незнакомое мне существо.
   Стараясь действовать как можно осторожнее, я взял её на руки и понёс в терем. Девушка тяжело дышала. Я положил незнакомку на кровать. От её одежды, разорванной в клочья, сильно пахло чем-то резким. Я аккуратно снял с неё лохмотья. Всё тело покрыто синяками и ссадинами. Я хотел помочь ей. Ведь я снова в своём мире. Я снова волшебник и могу всё!
   Я закрыл глаза и сосредоточился. Сила моей мысли была здесь законом. Через мгновение я открыл глаза и не поверил в увиденное: ничего не изменилось. Мной овладела паника. Почему сила не действует? Что со мной не так? И как теперь помочь девушке?
   Я перерыл в тереме всё и нашёл запасы с нектаром колокольчиков. Это снадобье вторило чудеса, словно живая вода. Я взял сосуд, оторвал кусок ткани от своей рубахи и смочил нектаром. Я осторожно обрабатывал раны и ушибы на искалеченном теле. Не успевал я убирать руки, как всё заживало.
   Скоро на теле девушки не осталось и следа от ран и синяков. Она перестала чувствовать боль и спокойно дышала. Теперь я видел перед собой красивую девушку. Её тело казалось мне совершенным, а лицо милым и до боли родным. Я видел её раньше в своих грёзах! Я, вопреки всему, наконец-то смог найти ту, ради которой создал мир.
   Я слегка коснулся ладонью её щеки, провёл пальцем по губам. Она действительно рядом, и это не сон! Я накрыл её одеялом и тихо вышел из комнаты.
   Я медленно шёл по лесу, слушал пение птиц, вдыхал родной воздух. Я снова дома! Меня наполняло множество противоречивых чувств. Я испытывал радость и тоску, восхищение и стыд, нежность и злость, обиду и счастье, тоску и гордость. Я не понимал сам себя.
   Я пришёл на соловьиную поляну. Здесь всё оставалось по-прежнему. Я лёг на поле колокольчиков и закрыл глаза. Аромат цветов и соловьиное пение – всё, что мне нужно сейчас. Я вдыхал воздух своего мира и не мог надышаться. Я думал о том, где сейчас мои друзья и что с ними было за время моего отсутствия. Я хотел знать, каким стал этот мир. У меня много-много вопросов.
   Я пробыл на поляне до вечера. Когда стало темнеть, я решил вернуться в терем и проведать девушку.
   Незнакомка спала крепким сном. Я лёг на кровать возле неё. В тишине слышалось её мирное дыхание. Я понял, что родился заново, когда появилась она. Ночь убаюкивала спокойствием, глаза закрывались сами собой.
   Утро выдалось солнечное. Лучи света проникали в комнату, заставляя открыть глаза. Моё тело чувствовало чужое тепло рядом с собой. Она рядом! Я прижал её к себе, боясь, что это всего лишь сон. Тишину раннего утра вдруг нарушили чьи-то голоса. Лена и Дохлятич! Это они!
   Я осторожно встал с кровати и вышел из дома.
   Я появился на крыльце как раз в тот момент, когда Лена и Дохлятич подходили к терему. Они уставились на меня во все глаза и замерли, словно статуи.
   – Я вернулся, – мой рот расплылся в счастливой улыбке. – Да, это я. Как видите, жив и очень даже здоров!
   Лена смотрела на меня огромными чёрными глазищами. Потом, чтобы убедиться в реальности происходящего, поднесла ладонь к моему лицу и притронулась.
   – Но как?
   – Чудо! – рассмеялся я. – Вы же сами верили, раз так бережно хранили моё нетленное, как выяснилось, тело.
   – Олежка! – закричал леший и бросился на меня, упёршись носом мне в живот. – Да ты наше красно солнышко! Да как же это?
   – Олег! – Лена обнимала меня за шею и целовала лицо. – Олег! Олег! Родненький ты мой, как же это? – она расплакалась.
   – Чудо!
   – Что ж за чудо такое, кх-кх?
   – Мою душу пробудила та, которую я так ждал.
   – Что?.. – в голосе Лены слышались гнев, боль и удивление. – Как ты сказал? Кто она?
   – Она та, что разбудила меня в том мире, а я привёл её в свой. Она спасла меня, а я её. Вот ведь как встретились… Я и не думал, что она может быть из того мира. Я хотел найти её здесь.
   – Где она? – Лена с трудом скрывала боль и раздражение.
   – Лена, – я обнял её, – мы ведь всё давно решили. Я рад снова быть с тобой. Раздели же и ты мою радость.
   – Покажи её, – уже спокойно ответила Лена.
   – Да, уж не скрывай от нас это чудо, кх-кх.
   Я повёл друзей в комнату, где спала незнакомка. Мы тихонько вошли. Девушка по-прежнему спала. Леший утолил своё любопытство и вышел, оставив нас с Леной.
   – Но, может, ты ошибаешься, и это совсем не она? – с горькой надеждой прошептала Лена.
   – Она.
   – Нет-нет. Ты ещё не способен здраво рассуждать. Это наверняка не она.
   – Это она! – настаивал я.
   Лена заплакала. Я обнял её и стал гладить по голове. Скоро она успокоилась, подняла голову и посмотрела на меня чернющими, как сажа, преданными глазами.
   – Я люблю тебя. Я ждала тебя. Ты мой, – она прикоснулась ко мне губами. Её поцелуй был нежным и требовательным одновременно. Я не мог оторваться от неё. Однако я уже знал толк в чувствах и умел их понимать. Я знал, что любил Лену лишь как сестру – как бы дорога ни была она мне, и какой бы совершенной красавицей ни слыла. Как ни старалась Лена, моё сердце было занято.
   Лена целовала меня и гладила волосы.
   – Ты любишь меня? – вдруг с надеждой спросила она.
   – Конечно. Я люблю тебя. Ты очень дорога мне.
   Лена ещё раз поцеловала меня, а потом вышла из комнаты. Я подошёл к кровати и нагнулся, пытаясь прислушаться к дыханию девушки. Оно стало сильнее и чаще, её ресницы задрожали, и она открыла глаза. Зелёные удивлённые глазищи смотрели на меня вопрошающе. Пухлые детские щёчки важно надулись. Смешная! Как давно я видел этот лицо в своих мечтах, и вот оно передо мной.
   – Как спалось? – спросил я.
   – Нормально. Где я?
   – В надёжном месте. Не бойся.
   – А где они? – голос девушки дрогнул.
   – Их тут нет. Тебе нечего бояться.
   – А где я? Что случилось? Как вы меня нашли?
   Сколько вопросов? Какая же она смешная!
   – Как тебя зовут?
   – Катя.
   – Значит, Катя. Катюша. Отлично. Меня – Олег.
   – Олег, где я?
   – Не пугайся. Ты ведь, после произошедшего, уже ничему не удивишься, правда? – я пытался подготовить девушку к правде.
   – О чём ты? – испуганно спросила она.
   – Ладно, подготовить к этому невозможно. Ты в мире четырёх светил.
   – Где? Это какой-то розыгрыш?
   – Это не розыгрыш. Это мир. Другой мир, – да уж, видно, мне придётся тяжко.
   – В каком смысле другой?
   – Да в прямом. Есть тот мир, где ты родилась, где жила. Это другой мир.
   Лицо девушки вдруг стало хмурым и серьёзным. Видно, она упорно пыталась переварить услышанное.
   – Как ты нашёл меня? Я ведь думала, что не выживу.
   – Я нашёл тебя на поляне всю в крови и в синяках. Принёс сюда, – я не хотел говорить девушке всю правду.
   – На какой поляне? Я не видела никакой поляны в том лесу, где меня били.
   – На поляне этого мира. Это как дверь между мирами. Ты сумела пройти.
   – Так не бывает. Я помню, что меня отнесли в лес. Было очень холодно. Меня били. Всё тело болело. А дальше почти ничего не помню. Помню, что перестала соображать. Мне показалось – я слышу голос дерева. Оно словно говорило со мной. Приказывало. Даже шепнуло какое-то заклинание. Уф, ну и померещиться же такая ерунда!
   Девушка вдруг сообразила, что её тело после такой заварушки должно быть в синяках и переломах. Она стала осматривать свои руки, трогала лицо. Всё было в порядке.
   – У меня никаких шрамов, синяков. У меня ничего не болит. Как такое возможно?
   – Я протёр твоё тело чудодейственным лекарством.
   – Что за лекарство?
   – Есть одно.
   – Так не бывает. Что происходит? Скажи мне правду!
   – Уже сказал. Ты в мире четырёх светил. Я нашёл тебя на соловьиной поляне. Принёс в дом. Омыл твои раны тайным лекарством.
   – Да. Я поняла.
   – Тебе нечего опасаться здесь. Да, и ты в своём уме, – добавил я, заметив терзавшие её сомнения.
   Катя смотрела прямо мне в глаза, пытаясь найти там ответы. Я не прятал взгляда. Моё спокойствие потихоньку стало передаваться ей.
   – Верь мне, – улыбнулся я.
   Катя прикрыла глаза. Я не удержался и провёл рукой по её волосам. О чём я думаю? Она проспала почти сутки, проголодалась!
   – Ты голодна?
   – Да.
   – Я приготовлю поесть, а тебе надо одеться.
   Я видел, как краснеет лицо девушки. Она смутилась.
   – Лена тебя раздела. Я позову её, она поможет тебе со сборами.
   – Кто такая Лена?
   – Познакомишься, – я улыбнулся. – Она обязательно понравится тебе. Лена просто само совершенство во всём. Я скоро вернусь. Не бойся ничего, – успокоил я Катю. Я погладил её по руке, а потом пошёл за Леной.
   Берегиня стояла на крыльце. Её лицо было спокойным и безмятежным. Она сильно изменилась. Из задиристой девчонки превратилась в красивую женщину с мудрым, пронзающим насквозь взглядом чёрных глаз. Ямочки на щеках теперь делали её лицо не смешным, а загадочно-лукавым. Это была сама богиня.
   – Лена, мне нужна твоя помощь.
   – В чём? – Её голос был ровным и спокойным.
   – Помоги Кате одеться.
   – Значит, её зовут Катя?
   – Да, – я хотел ещё что-то добавить, чтобы приободрить подругу, но она не позволила.
   – Конечно, сейчас всё сделаю, – Лена прошла мимо меня с высоко поднятой головой. Она не шла, а плыла. Просто царица! Я не мог поверить: вот это перемены! От беспечной вредной девчонки-берегини не осталось и следа.
   Сам я постоял ещё немного на крыльце, а потом отправился в кладовую неиссякаемых запасов, готовить завтрак для Кати.
   Когда прошло, по моему мнению, достаточно времени для женских сборов, даже с запасом, я взял поднос с едой и вошёл в комнату. Когда я поднял глаза и вновь увидел перед собой Катю, то не сразу понял, что это она. Лена постаралась. Катя выглядела, словно сама великая княгиня. Синее платье подчёркивало её хрупкую аккуратную фигуру. Волосы лежали безупречно. Зелёные глаза смущённо смотрели на меня.
   – Ладно, ешьте, вы наверняка оба очень голодные, а я пойду, – Лена оставила нас вдвоём.
   Я стоял и смотрел на Катю, не желая перевести взгляд. Я имел право в полной мере насладиться её красотой, разглядеть в мельчайших подробностях. Я столько ждал её!
   – Тебе не тяжело? – не выдержав моего взгляда, спросила Катя.
   – Ты такая красивая, – не сдержался я.
   – Угууу, – мотнула она головой, словно не верила в мои слова. – Это не я, это платье и… – будто оправдывалась она.
   – Глупая, – усмехнулся я. – Ладно, пошли завтракать.
   Я поставил поднос на кровать, и мы сели возле него. Мы принялись поглощать всё, что было в тарелках, словно два голодных зверя. Со мною понятно: я, как-никак, много лет, может, даже столетий, ничего не ел, а вот эта маленькая девочка наворачивала, как заправский пахарь.
   После того, как завтрак был уничтожен, мы развалились на кровати.
   – Кать, пока мы окончательно не обленились, пошли, я кое-что покажу тебе, – и не дожидаясь согласия, я взял её за руку.
   – Что? – нехотя спросила она.
   – Пошли, тебе понравится.
   Мы вышли из дома.
   – Куда мы идём?
   – Увидишь. Я думаю, тебе понравится это место.
   – Мне здесь, как ни странно, пока очень даже нравится.
   Катя оказалась, как и все женщины, очень любопытной и насела на меня с вопросами, которым конца и края не было.
   – Стоп! – остановил я. – Столько вопросов одновременно. Давай по порядку.
   – Давай. Начинай ты первый.
   – Хорошо. Я нашёл тебя на соловьиной поляне полуживую. Принёс в дом. Лена смазала твои раны лекарством.
   – А дальше?
   – Всё. Дальше ты сама знаешь.
   Мы вышли из леса и оказались на соловьиной поляне.
   – Вот это да! – Катя была поражена красотою этого места, на что я и рассчитывал. – Красотища-то какая! Разве такое бывает? – Катя опустилась на колени. – Это цветок так звенит? Только послушай! Сядь, послушай, – не могла успокоиться она. – Как настоящий колокольчик!
   – Это и есть колокольчик, – смеялся я.
   – Да! Но ведь это цветок! Смотри! Смотри! – закричала она, увидев бабочек. – Ты видел этих бабочек?
   Я присел рядом с Катей и рассматривал её, пока она рассматривала мой мир.
   – Кать, я этих бабочек видел сотни раз.
   – Это просто чудо какое-то!
   – Это ты чудо, – я дотронулся рукой до её пухлой щеки. – Я знал, что тебе здесь понравится.
   Я лёг на землю, Катя плюхнулась рядом.
   – Два солнца, или у меня в глазах двоится?
   – Солнца действительно два, с глазами у тебя всё нормально.
   – Как это два? Так разве бывает?
   – Ты же видишь.
   – Но как такое может быть?
   – Очень просто. Почему бы и нет? А тебе вообще нечего так сильно удивляться, ты же в другой мир попала.
   – Я вообще-то не очень в это верила.
   – Теперь веришь?
   – Всё больше. А вдруг это глюки? Вдруг у меня мозги сместились, или ты меня накормил чем-то сомнительным?
   – Понесло! – я отвернулся на другой бок.
   – Ну и ладно.
   – Сколько тебе лет, Катюш? – я снова повернулся к Кате. На вид ей было лет четырнадцать.
   – Девятнадцать.
   – Большая, – я даже не ожидал.
   – А ты?
   – Что?
   – Большой?
   – Постарше малость, – я задумался. Сколько же мне лет-то? Ведь триста лет уж прошло. Ладно, сойдёмся на том, сколько было до моей деревянной жизни. – Мне двадцать один.
   – О! Да ты взрослый парень.
   Мы лежали на траве и болтали. Как же давно я не разговаривал по душам просто так! Говорили всякую чепуху и много смеялись. После, утомившись от впечатлений, Катя уснула. Вот засоня! Она спала, а я размышлял, вспоминал, и никак не мог привыкнуть ко всему. Больше всего мне не верилось, что я всё же нашёл ту, которую так долго ждал.
   Я сел возле Кати и стал разглядывать её. Она мне казалось совсем маленькой девчонкой. У неё было детское лицо с пухлыми щеками и алым, как у младенцев, ртом. Мне захотелось поцеловать её. Меня тянуло к ней, как магнитом.
   Катя проснулась и открыла глаза, наши взгляды встретились. У неё были зелёные глаза, и она напоминала мне задорного и немного неуклюжего котёнка. Я нагнулся и поцеловал её. Я ждал этого слишком долго, казалось, это опять лишь грёзы.
   Неожиданно Катя отстранилась от меня. Я не понимал, в чём дело. Теперь, когда я нашёл её, мне думалось, что всё будет просто.
   Катя попыталась встать на ноги, но я удержал её.
   – Пусти! – грубо скомандовала Катя.
   Я не понимал, что с ней. Видно, жизнь гораздо запутаннее, чем мечты. Я был ошарашен её поведением. Раньше я был уверен, что та, которую я полюблю, тут же ответит мне взаимностью. Я никогда не рассматривал других вариантов.
   Я отпустил Катю. Она вскочила на ноги. Мы отправились обратно в терем. У терема встретили Лену и Дохлятича.
   – Нагулялись? А мы вас заждались, – с особой заботой сказала Лена.
   Мы прошли в беседку в саду. Там сидел Дохлятич, который с любопытством уставился на Катю. Я видел, что он сравнивает её с Леной.
   – Это Никодим, – представила его Лена. – А для своих просто Дохлятич.
   – Дохлятич? – Кате стало смешно.
   – Тебе бы только над стариком потешаться, кх-кх. Эх вы, девки, народ озорнучий! – Дохлятич сделала вид, будто обиделся. Он насупил брови, но через мгновение улыбнулся широкой доброй улыбкой. Он встал с лавки и протянул Кате руку. – Катя, стал-быть. Ну, Катя, как тебе у нас? Ты ещё, часом, не спятила от смены миров-то?
   – Держусь, как могу.
   – Держись, девка, держись, кх-кх.
   – Вы были на соловьиной поляне? – обратилась Лена с вопросом.
   – Да, – Лена надавила на больной мозоль, но, как ни странно, именно её я сейчас понимал больше всего.
   – Тебе понравилось? – Лена открыто и дружески улыбнулась Кате.
   Катя смутилась. Я заметил, что она чувствует себя неловко рядом с Леной.
   – Разве тебя не впечатлила поляна? – решила разрядить накал Лена.
   – Райское место!
   – Ты как, держишься? Не спятила, как Дохлятич сказал?
   – Нормально. Я вполне адаптировалась. Мне даже кажется, что я вроде как на родине.
   – Тебе понравится у нас, – радушно сказала Лена.
//-- * * * --//
   Мы весь вечер провели в беседке. Лена и Дохлятич веселили гостью, как могли. Я не заметил со стороны Лены никакого неприятия в адрес Кати, наоборот, она покровительствовала ей и относилась к ней, как мать. Дохлятич тоже пытался подружиться с гостьей и веселил её, как умел. Катя с удовольствием общалась со всеми, кроме меня. Меня она избегала весь вечер, и прятала глаза, когда мы сталкивались взглядами.
   Когда Катя и Дохлятич отправились спать, мы с Леной остались вдвоём в беседке, и могли спокойно обо всём поговорить. У меня накопилось много тем для разговоров.
   – Что, не ладится у вас пока?
   – Лена, ты в меня, как в зеркало, смотришь, – я не знал, с чего начать. Тема была щекотливая. – Мне трудно говорить об этом с тобой, но только ты меня способна понять. Ты знаешь, как долго я ждал ту, что пробудила во мне жажду творения. Наконец нашёл, но от этого не легче.
   – Почему? – Лена решила поддержать меня.
   – Я ведь был уверен, что если я полюблю, то мне наверняка ответят взаимностью, а другого и быть не может. Но так не выходит. Почему – не знаю.
   – Так бывает, – с горечью заметила Лена. – Что же ты будешь делать?
   – Не знаю. Я буду с ней.
   – А если она не полюбит тебя? – Лена опять наступала мне на мозоли.
   – Мне нужна любовь, а не жалость.
   – Что будешь делать?
   – Я буду с ней, – повторил я. Воцарилось молчание. Это была неловкая тема для нас обоих. – Лена, а как ты сохранила моё безжизненное тело?
   – Это не я, это Сварог.
   – Что?!
   – Ты не вернулся, как обещал. Владимир и Настя умерли, так и не дождавшись тебя, – в голосе Лены сквозило обвинение.
   Я опустил глаза, мне было тоскливо и стыдно. Я чувствовал себя предателем перед теми, кого когда-то, пусть не по своей воле, оставил.
   – Время шло, ты не возвращался. Тогда я вернулась в тот мир за тобой. Лесные духи, мои старые друзья, поведали, что с тобой случилось. После смерти твоей матери и твоего заточения Сварог раскаялся. Он пытался вернуть твою душу, но не смог. Тогда он заговорил твоё тело. Чтобы оно смогло ждать возвращения души годы или даже столетия. Он спрятал твоё тело.
   – Не может быть! – мне не верилось, что могучий дух, не знающий жалости и прощения, смог раскаяться. – Как же ты меня нашла?
   – Сварог сам показал мне, где ты. Он велел отнести тебя в твой мир и оберегать, что я и сделала.
   – Как же вы с Дохлятичем узнали, что я вернулся?
   – Мы не знали. Просто надеялись, что однажды ты вновь будешь с нами. Мы постоянно возвращались в терем, чтобы проведать тебя.
   – Где вы теперь живёте? Что с этим миром?
   – Отвечу по порядку, – лицо Лены сделалось очень серьёзным. – Твой мир сильно изменился. Люди создали города и государства. Владыкой мира считается Великий князь Ярослав, он прямой потомок Насти и Владимира. Но не все государства желают подчиняться единой власти правителя Сен-Катара, главной столицы твоего мира. Идёт жестокая борьба за власть. Да, люди всегда что-то делят. Я могла бы сказать, что ничего страшного не происходит, обычное дело, если бы… – Лена сделала паузу и посмотрела мне в глаза.
   – Говори, – сказал я.
   – Если бы не скитающиеся духи.
   – Кто?
   – История продолжается. Ничего тебе не напоминает?
   – Создатель мира и война с духами?
   – Да! Только у Создателя была армия Верных, у нас же никого нет. Первый советник и бывший друг Великого князя Саргун призвал с помощью заклинаний скитающихся духов, не имеющих собственного мира. С их помощью он желает отнять власть у Великого князя и сесть на трон. Битва неизбежна, но выиграть её мы не сможем. Человеку не победить целое войско духов, – голос Лены был жёстким. Словно приговор выносила. – Твой мир под угрозой, Олег. Ты один можешь всё исправить, ведь ты Создатель этого мира. Ты можешь здесь всё. Духи боятся Создателей.
   – Лена, – я не знал, как признаться ей в своей бесполезности, – я больше не имею власти в этом мире.
   – Что?! Так не бывает…
   – Бывает! Я пробовал, ничего не получается. Я теперь не сильнее обычного человека.
   – Олег, ты же наша последняя, единственная надежда! Без тебя всё закончится.
   – Ничего ещё не проиграно. Я буду сам сражаться за этот мир, пусть даже как человек.
   – Олег, – Лена чуть не плакала, – это не поможет.
   – Я не хочу слышать больше о поражении. Я должен познакомиться с этим Великим князем и стать его приближённым. Это возможно?
   – Да. Я могу устроить. Я служу великим князьям уже много столетий.
   – Ты? Но как?
   – Я всегда первый советник правителя. Это моя неизменная должность много-много лет.
   – Как такое возможно? Люди знают, кто ты, что ты бессмертна?
   – Нет. Они принимают меня за обычную женщину.
   – Опять подвохи?
   – А как же! – Лена улыбнулась. – Мы с лешим мастера сбивать всех с толку. Олег, это твой мир, мы в нём лишь приглашённые, власти у нас никакой нет. Однако мы тоже кое-что умеем, пусть немного, но всё же. Мы с лешим живём среди людей, дружим с ними, они принимают нас всегда за одного и того же человека. Мы, духи, в отличие от людей, имеем тот образ и лик, который выражает нас. Мы старики и дети, юноши и девушки, если только сами внутри стары или молоды. Наш образ – отражение внутреннего ощущения. В этом и загвоздка. Мы с лешим имеем всегда один возраст, а потому приходится идти на хитрости. Проходит определённый период времени, и лешего, например, принимают за сына или внука его же самого, а я вновь представляюсь Леной и поступаю на службу к Великому князю, вновь знакомлюсь со своими друзьями, а про меня предыдущую уже вспоминают как про другого человека, даже сходства не замечают.
   – Ну, вы и мастера путать!
   – Это точно, – Лена рассмеялась.
   – Так как же быть с Великим князем? Как мне попасть к нему на службу?
   – Надо подумать…
   – Подумай уж, пожалуйста!
   – Как мне тебя представить… Что ты умеешь делать? А! Ты ведь сын кузнеца!
   – Сварог был покровителем кузнецов, да только что из этого?
   – А ты смыслишь что-нибудь в этом ремесле?
   – Конечно, оно у меня в крови, я и не учился, но умею.
   – Вот и придумала! – Лена обрадовалась своей задумке. – Будешь придворным кузнецом!
   – Кузнецом, и всё? Да что может решать кузнец? Уж хотя бы советником.
   – Эх, какие мы важные! Кузнецом быть нам не подходит! Пусть хотя бы так для начала, а потом что-нибудь придумаем.
   – Ладно, пусть так, – я согласился, выбора не было. – Когда едем к Великому князю?
   – Побудем здесь ещё несколько деньков, ведь ты же и Катю за собой потащишь?
   – Конечно.
   – Пусть привыкнет девчонка, а то как бы не спятила. Освоится немного, тогда и поедем в Сен-Катар. Тебе там понравится.
   – Значит, решили!

Глава 2. Безбожник

   Мы провели ещё несколько дней в тереме, а потом отправились в Сен-Катар. Всю дорогу я внимательно разглядывал свой мир, ведь я создал каждую его частичку. Когда-то я хотел вернуться и увидеть его изменённым, полным людей. Моё желание исполнилось помимо моей воли, но этому я теперь был не рад. Мой мир забыл меня и больше не принимал. Я с нетерпением ждал, когда мы прибудем в Сен-Катар. Только ближе к вечеру показались его очертания. Я видел это чудо издалека и не верил глазам. Неужели в моём мире есть такая красота, созданная простыми людьми?
   В город мы въехали поздним вечером. На ночь было решено остановиться в доме друзей Будур и Дохлятича. Катя уже спала, когда мы были на месте. Я взял девушку на руки и отнёс в комнату, которую показала хозяйка дома. День знакомства с моим новым миром прошёл насыщенно. Я так устал, что рухнул на кровать и заснул в один миг.
   Проснулся я, когда солнце светило вовсю. Раздался стук в дверь.
   – Кто там?
   – Это Василий, домовой! Принёс отвар травяной!
   – Заходи.
   Дверь отворилась, и передо мной появился невысокий коренастый мужичок с густой чёрной бородой. В руках у него был поднос, на котором стояла чашка с ароматной жидкостью.
   – Доброго утречка, – весело сказал Василий.
   – И тебе, – ответил я с улыбкой. Ну да, я ведь ещё и домовых сотворил. Ну и забавный он, этот Василий.
   – Я хозяйничаю в этом доме по всем делишкам, зовите, если что! – Василий подошёл к кровати и поставил поднос. – Пейте. Сам заваривал! – домовой откашлялся и вышел.
   Я попробовал отвар: очень вкусно. Я не спеша допил чашку до дна, немного повалялся в кровати, а потом собрался и вышел из комнаты. Я подошёл к комнате Кати и постучал. Никто не ответил. Я приоткрыл дверь и заглянул. Никого.
   – Она-то в столовой с хозяевами. Вас уж тоже ожидают.
   Я обернулся. За спиной появился домовой.
   – Где же столовая?
   – Столовая-то? – домовой сделал важный вид. – Идите пряменько, – он показал ручкой направление.
   Я последовал совету Васи и быстро нашёл столовую. В большой светлой комнате собралось много народу. За столом сидели Лена, Дохлятич и Катя. Лена представила меня своим друзьям, семье учёного Михалыча.
   Семейство Михалычей мне очень понравилось. Я изучал их. Люди в моём мире были мне интереснее всего.
   День прошёл увлекательно и весело. После обеда мы с Катей и Леной в сопровождении хозяйки дома отправились на прогулку по Сен-Катару. Я ждал этого момента с нетерпением. На торговой площади я покинул своих спутниц, которые, забыв обо всём, набросились на украшения и разноцветные лоскутки ткани.
   Я отправился бродить по городу один. Шёл медленно, рассматривая всё в деталях. Вскоре моё внимание привлекла толпа спорящих людей. Я подошёл ближе и стал наблюдать. Одна часть толпы отстаивала свои суждения, другая – свои. Говорили громко, размахивая руками, делая грозные лица для пущей убедительности. У толпы были два предводителя, что кричали громче остальных.
   – Нам нашу книгу дала Великая мать! А мать, – мужчина в синих одеждах многозначительно поднял руку вверх, – даёт жизнь! Мать – это святое!
   – Правда, мать святое, но она не главная! Главнее Святой старец! Святой старец у пращура правая рука.
   – Святой старец – лишь святой, а Великая мать – она и пращуру мать, значит, и нам мать! Мать – начало всего! Наша книга верная, а ваша – выдумка.
   – Нет! Это ваша неверная, а наша правильная! Только наша книга есть истина! – кричали мужчины в жёлтых одеждах.
   – Наша – истина! Вы же, как свиньи, в храм в свой входите, не снимая обуви. Вы грязью на ногах унижаете святые стены!
   – Мы идём к пращуру такие, какие есть, вместе со всей нашей грязью, чтобы не утаить от него ни хорошее, ни плохое!
   – Вы молитесь один раз в день, – не унимались синие, – я мы четыре! Мы чище вас!
   – Входя в храм, вы не покрываете голову!
   – А вы едите молоко по седьмым неделям!
   – А вы… – всё слилось в один гул.
   Я стоял в стороне и не понимал сути негодования. Тут к толпе подошли два здоровенных мужика, тащившие под руки хилого старичка. Они небрежно бросили тело на землю. Толпа вмиг замолчала. Синий и жёлтый предводители приблизились к старику.
   – А, это ты, презренный беспращур! – синий пнул старика.
   – Ты, говорят, снова проповедуешь свои мерзкие учения? Ты подвергаешь сомнению наши веры! – угрожающе нахмурился жёлтый.
   – Я ещё ничего не сделал, а вы меня уже обвинили, – с трудом проговорил старик.
   – Мы, – синий указал пальцем на себя и на жёлтого, – ведём здесь святые распри о вере. Мы готовы положить свои жизни за истинную веру, а ты, собака, порочишь наши святые каноны! Ты отрицаешь наши святыни!
   – Говори же! Оправдывайся! Ну же! – орал жёлтый.
   Старичок встал на колени.
   – Я вам ничего не сделал, а вы уже трижды согрешили. Первый ваш грех – ненависть. Второй – осуждение. Третий – тщеславие. Зачем мне ваша вера, которая вводит в грех? Я верю лишь душою и поступками своими, а не ритуалами и обрядами.
   Синий пнул старца ногою в живот, тот упал и захрипел. Меня затрясло от гнева. Я бросился на помощь к беззащитному. Мне с лёгкостью удалось отшвырнуть в сторону синего, да так, что тот отлетел. Может, сила творца и покинула меня, но физическая мощь, дарованная мне с рождения, была та же.
   На меня вмиг набросилась толпа. Чьи-то руки и ноги били меня изо всей силы, однако ярость не давала почувствовать мне боль. Я сбрасывал и стряхивал с себя навалившиеся тела. Толпа снова набрасывалась, и снова я их стряхивал.
   Не знаю, как долго продолжалась драка, но вдруг всё стихло. Я поднял голову и увидел, что ко мне приближается конный отряд во главе с молодым воином. Он подъехал ко мне. Люди вокруг застыли и склонили головы. Воин спешился и подошёл.
   Я выпрямился и посмотрел ему прямо в глаза. Передо мной стоял красивый статный юноша, немного выше меня. Пронзительные серые глаза смотрели на меня в упор. Тёмные волосы подчёркивали глубину необыкновенных глаз. Его лицо мне было до боли знакомо.
   – На колени! – крикнул кто-то из толпы. – На колени, глупец!
   Я продолжал стоять и спокойно, с интересом изучал незнакомца. Утомлённые скучающие серые глаза всё так же пристально смотрели на меня.
   – Да встань ты на колени! – услышал я вдруг голос Лены.
   Я обернулся и увидел тревожное лицо берегини и просящие глаза Кати. Она беззвучно шептала мне: «На колени». Я не мог противиться Кате и встал на колени. Неужели я, создатель этого мира, действительно встал на колени перед человеком? Уму непостижимо…
   – Что здесь происходит? – властно и сурово спросил незнакомец.
   – О Великий князь, – к нему на коленях подполз мужчина в синих одеждах. – Этот беспращур, – синий кивнул в мою сторону, – он вызвал смуту в толпе.
   Я взглянул на старика, тот задыхался. Я вскочил, подбежал к нему и нагнулся. Старик что-то тихо сказал мне. Я наклонился ниже, чтобы расслышать его глухой голос.
   – Ты не оставил меня, мой пращур, – прошептал старик, глядя мне в глаза.
   – Откуда ты знаешь? – внутри меня всё перевернулось.
   – Истинно верующий всегда узнает своего пращура, – после этих слов старик тяжело вздохнул и от бессилия закрыл глаза. К нему подбежали люди и унесли с площади.
   Я дрожал. Только сейчас я начал понимать, что за мир сотворил. Я создал мир, где легко обвиняют и бьют невинных, где люди поклоняются не его Создателю, а своему тщеславию. Что же я наделал?!
   Вдруг ко мне подбежала Лена и обняла. Она единственная понимала, что сейчас творится в моей душе. Она одна разделяла мои чувства. Лена заставила меня встать на ноги, а потом подвела к незнакомцу.
   – Великий князь, позвольте представить моего чудо-кузнеца. Я прошу вас взять его ко двору.
   Так вот кто он такой! Великий князь Ярослав стоит сейчас передо мной. Хотя… Учитывая обстоятельства, это я стою перед ним. Он копия моего первого человека – Владимира, только волосы тёмные.
   – Этого беспращура? – надменно спросил Ярослав.
   – Да. Он беспращур, но ведь это не преграда, – настаивала Лена. – Вы сами провозгласили эру великого терпения.
   Так я ещё в своём мире и беспращур! Меня объявили врагом меня же самого! Интересный мир я создал…
   – Лена, скажи, разве кто-то может тебя переспорить? – по-доброму ответил Великий князь. Видимо, он уважал и ценил Лену. – Пусть будет при дворе чудо-кузнец, только манерам его подучи, уж больно он неучтивый, – взгляд Ярослава подобрел.
   – Благодарю вас, Великий князь, – Лена просияла.
   – А вон та незнакомка, – Ярослав кивнул в сторону Кати, – тоже с тобой?
   Моё расположение к юноше тут же сменилось яростью и насторожённостью.
   – Да, Великий князь. Это моя кузина из Восточной провинции, Катя.
   – Пусть подойдёт.
   Лена подозвала Катю, та повиновалась.
   Ярослав внимательно рассматривал её. Меня трясло от негодования. Вдруг он взял Катю за руку.
   – Красивая кузина у тебя, Лена. Пусть она тоже будет при дворе.
   Я был готов вступить в разговор и охладить пыл этого наглеца, но вовремя спохватился.
   – Великий князь, семейство Михалычей любезно пригласило её погостить. Будур очень привязалась к Катюше. Она не поймёт, если Катя вдруг уедет.
   – Ладно, пусть живёт у Михалычей, – казалось, правитель несколько замешкался. – Я, собственно, приехал в храм. Надеюсь, тот факт, что все вы тут беспращуры, – Великий князь окинул нас взглядом, – не помешает вам сопроводить меня на молитву.
   Я был готов смеяться в голос. Я, создатель мира, Великий пращур, как они меня называют, и оказался беспращуром!
   – С удовольствием сопроводим, – за всех нас ответила Лена.
   Великий князь пригласил Катю, Елена следовала за ними, а потом мы с Леной. Мы шли по улице, где ещё недавно орала толпа. Теперь все стояли на коленях.
   Мы завернули за угол, и я увидел прекрасное архитектурное создание. Это был храм, парящий в небе. Здание из белого камня располагалось на холме. Оно было конусовидной формы. К нему вела высокая широкая лестница, что восходила вверх так, будто вела в небо. На своей вершине лестница переходила в основание храма. Сам же храм был разделён на три части. Центральная стояла на холме и соединялась с лестницей, а две арки по краям покоились на колоннах. В арках помещались статуи дракотов из белого камня с большими зелёными глазами.
   – Какая красотища!
   – Это ещё не всё, – заверила меня берегиня.
   – Лена, – прошептал я, чтобы никто не слышал, – объясни, наконец, что здесь происходит? Что за войны между людьми?
   – Войны верующих между собой и с беспращурами. Беспращурами в этом мире считают меня и Дохлятича, а теперь и тебя. Люди зовут тебя Великим пращуром, но признавать не желают.
   – Лена, почему ты тоже беспращур?
   – Всё просто. Пришло время, и люди стали замещать веру религией. Они усердно молились в храмах, но забывали о молитвах, едва покинув храм. Люди молились, а потом ненавидели, осуждали, завидовали, унижали, воровали, убивали. Совершали обряды, начиная и заканчивая свою веру лишь этим. Они наполняли смыслом форму и вытесняли истину из сути, забывая про содержание. Мы с Дохлятичем стали указывать им на их пустоту, высмеивали их, ведь мы и есть те, кому они поклоняются, от имени кого и осуждают нас же! Отец Ярослава был вынужден объявить эру великого терпения, дабы не развязать религиозной войны.
   – Мы стали гонимы в своём мире от имени самих себя! – я с горечью улыбнулся.
   Лена сжала мою руку, пытаясь успокоить.
   – Олег, этот храм возведён в твою честь, – Лена пыталась хоть чем-то порадовать меня. – Дохлятич сам ваял. Это его подарок тебе.
   – Спасибо, – прошептал я Лене.
   Мы поднимались по ступенькам к храму. Великий князь рассказывал Кате об истории создания святилища. Вскоре мы вошли внутрь. Меня обступила непередаваемая красота, даже дух захватывало. Я внимательно изучал творение Дохлятича и не мог поверить, что леший, которого я однажды пригласил в свой мир, мог создать такое чудо!
   Основное место в храме занимали три огромные фигуры из белого камня. Я внимательно пригляделся к ним. В центре возвышалась статуя мужчины, по одну сторону от него стояла фигуры женщины, по другую – старика.
   – Это мы, что ли? – удивлённо спросил я Лену.
   – Да, – прошептала она.
   У ног каждой статуи стояли зажжённые свечи. К нам подбежал мальчик в белых одеждах и раздал свечи. Великий князь подошёл к изваянию Великого пращура, встал на колени и начал молиться. Потом поставил рядом со статуей свечку и подошёл к изображению Великой девы, затем к статуе старца. Мы с Леной проделали то же самое. Мне было смешно и странно молиться самому себе.
   – Слушай, – прошептал я Лене, – наше сходство с этими статуями просто поражает, неужели никто этого не замечает?
   – Не замечают и не заметят, – ответила берегиня.
   – Почему?
   – Олег, – она улыбнулась, – ну какой человек захочет увидеть бога в своём ближнем?
   – Но ведь старик узнал меня, Лена! Он узнал!
   – Он был такой один, поэтому его и гонят.
   Мы вышли из храма и спустились вниз. У подножия собралась толпа и приветствовала Великого князя. Военный отряд сдерживал толпу.
   – Здравие Великому князю! – крикнул детский голосок. Одним мальчуган упорно пробирался к властелину.
   Я стал протискиваться сквозь толпу к мальчугану. Подойдя к нему, я нагнулся и взял его на руки.
   – Как тебя зовут, малыш? – спросил я его.
   – Петрик.
   – Откуда ты, Петрик?
   – Я из Северных волостей.
   – Где твои родители?
   – Там, в толпе.
   Тут все расступились, и Великий князь почти вплотную подошёл ко мне. У него было удивлённое лицо.
   – Кузнец знает языки?
   Я не понял, что хотел этим сказать Великий князь.
   – Это не просто кузнец, – вмешалась Лена. – Это чудо-кузнец. Он много чего знает и умеет. Именно поэтому я привела его ко двору.
   Судя по всему, тут был какой-то подвох.
   – И много языков знает этот чудо-кузнец?
   – Все, как, впрочем, и я, – ответила Лена.
   Так вот в чём дело! В моём мире народ говорит на разных языках, однако я понимаю всех! Ну что ж. Хотя бы в одном мой мир от меня не отвернулся. Я могу понимать всех людей.
   – Малыш, где твои родители? – обратилась к мальчишке Катя.
   – Там, – Петрик снова махнул рукой в толпу.
   – Надо их разыскать.
   Великий князь посмотрел на Катю с таким же удивлением, как и на меня.
   – Лена, твоя кузина тоже знает все языки?
   – Да, Великий князь, – Лена улыбнулась.
   – Ну и семейка.
   Вот как, значит. Катя понимает всех людей моего мира. Мир принял её! Катя, казалось, не поняла, что произошло. Она смутилась и опустила глаза. Я готов был бесконечно смотреть на то, как мило она стесняется и прячет свои зелёные глаза, а потом робко поднимает их и снова прячет.
   – Так и быть, принимаю тебя, чудо-кузнец, ко двору, – обратился ко мне Ярослав.
   План сработал, я могу быть рядом с правителем и помогать ему во всём.
   – Готов служить вам честно, Великий князь, – ответил я.
   Я был рад, что первый шаг к спасению моего мира сделан, но необходимо расстаться с Катей. Я повернулся к ней и увидел тоску в её взгляде. Неужели она будет скучать по мне? Я смотрел на неё, пытаясь запомнить эти глаза, уже грустившие от нашей приближающейся разлуки.

Глава 3. Ами-Карим

   Кастер был потрясающим замком. Строение создано по принципу круг в круге. Первый круг – стена с башнями, за которым шли улочки и постройки. Здесь жили простые люди, обслуживающие замок. Следующий круг был выше и располагался в середине первого круга. Там шли улицы и здания, высеченные прямо в скале. Там жили воины и свита. Третий круг – вершина всего сооружения – замок Великого князя.
   Я прибыл в Кастер кузнецом, а потому меня поселили в первом круге, в кузнице. Мне не терпелось взяться за работу. Раньше, в юности, я развлекался порою тем, что работал в кузнице. Мне всё давалось в этом ремесле легко. Я был кузнецом по крови. Моя недюжинная сила и выносливость облегчали задачу.
   Лена показала мне мой домик.
   – Вот, теперь это твой дом, а кузня твоя работа, – она улыбалась.
   – Да, знал бы я раньше, когда творил этот мир, что мне выделят такую коморку!
   – Ну, это только начало. Задача иная.
   – Хорошо пока и так. Всё зависит только от меня. Сам виноват, самому и распутывать.
   – Не княжеские, конечно, хоромы, – подтрунивала надо мной Лена. – Уж и не знаю, как тебя здесь одного-то оставить.
   – Нет, уважаемый первый советник Великого князя, я всего-навсего кузнец, тёмный детина.
   Мы с Леной рассмеялись до слёз.
   – Однако руки у меня по работе чешутся. Хочу выковать себе и Великому князю мечи, да покрепче. Но каков наш план дальше?
   – Мы соберём войско. Звать будем всех, ведь силы неравные.
   – Кто выступает на стороне Саргуна?
   – За ним идут воины Северных волостей, Западной провинции, народы Пятиконечного острова. Все сильные и жестокие воины. Кроме них Саргун приведёт армию неприкаянных духов, что пришли после чтения заклинаний. Вот это беда! Человек не в силах сразить духа.
   – Как быть?
   – Духа может обратить в пустоту только дух, но здесь из духов только я и Дохлятич.
   – А я?
   – Не знаю теперь, кто ты. Ты создатель этого мира, ты можешь в нём всё, но ты растерял свои силы.
   – Я думаю, это Сварог лишил меня силы.
   – Есть ещё один дух.
   – Кто?
   – Гость в нашем мире, скитающийся дух. Он пришёл сюда несколько веков назад. Он сам по себе. Для нашего мира он не несёт угрозы. Это отличный воин. Его зовут Сантэй. Можно попытаться уговорить его сразиться на нашей стороне.
   – Ты думаешь, он согласится?
   – Попробуем. Нам по крупицам придётся собирать армию. Хотя есть ещё одно средство…
   – Какое?
   – Нектар колокольчиков с соловьиной поляны. Если его заговорить и обмазать им наконечники стрел, а стрелой попасть прямо в сердце духу, то он превратится в пустоту. Жал только нектара мало.
   – Это уже что-то! Мы будем сражаться, несмотря ни на что!
   – Ярослав скоро отправится в поход. На подступах к Сен-Катару должны собраться воины, наши союзники.
   – Много таких?
   – Пока неизвестно. Должны прибыть князья из Восточной провинции, с Зелёных земель, из Горных долин, с Солнечных холмов. Это сильные воины, но против духов они не выстоят. Хотя есть ещё один воин. Он лучший из лучших.
   – Кто он?
   – Его зовут Ами-Карим. Он отшельник. Держится ото всех подальше. Он один стоит целого войска.
   – Он будет сражаться за нас?
   – Мне он сказал – нет.
   – Почему?
   – Дело в нём самом. Он считает себя последним грешником, недостойным прощения. Думает, что все его деяния прокляты, как и он сам. Ами-Кариму кажется, что если он выступит на нашей стороне, то навлечёт на нас проклятье.
   – Да почему же?
   – Вот его история. Всё случилось много лет назад. Ему тогда было пятнадцать. Ами-Карим был сыном князя Восточной провинции. Он был первенцем, наследующим всё. Отец Ами-Карима слыл сильным и жестоким правителем. Сын поклонялся ему с младенчества. От отца он приобрёл суровый нрав и жестокость, которые всячески в нём поощрялись. У Ами-Карима был младший брат, Рамель. Он рос добрым и чутким ребёнком. Характером он пошёл в мать, к которой был сильно привязан. Когда Ами-Карим достиг десяти лет, отец отправил его в школу силы, где тот должен был жить одиннадцать месяцев в году, а один месяц проводить дома. Когда Ами-Кариму исполнилось пятнадцать, он был уже сильным воином, могучим и ловким. Подошло время для отдыха дома. Ами-Карим с радостью возвращался к родителям. Отец же встретил его печальной новостью:
   – Сын мой, ты уже взрослый. Я ничего не стану скрывать от тебя. Твоя мать предала меня.
   – Что случилось?
   – Она сбежала из нашего замка, как последний презренный вор.
   – Что значит сбежала?
   Ами-Карим был в ярости. Он не понимал, как его мать, княгиня, так смогла поступить с его обожаемым отцом, как смогла бросить его и брата?
   – Ведь это позор! Как она могла? Наш род запятнан навечно! – кричал Ами-Карим.
   – Да, сын мой. Ты верно говоришь. Для того, чтобы избежать позора, я заявил, что княгиня преждевременно скончалась. И устроил её фальшивые похороны.
   – Ты прав, отец, впрочем, как и всегда. Но как она могла?! Она не мать мне больше! Я презираю эту женщину.
   Ами-Карим поклялся отыскать мать и покарать за позор. Он жил в замке уже три недели. Подходило время вновь отправляться в школу. Как-то ночью к нему пришёл Рамель.
   – Ами-Карим, ты спишь?
   – Нет. Чего тебе?
   – Я пришёл к тебе от мамы. Она желает увидеться с тобой.
   – Как?! Ты знаешь, где она?
   – Да. Я против, чтобы ты виделся с ней, но она сильно тоскует по тебе. Я не смог ей отказать.
   – Откуда ты знаешь, где она? – Ами-Карим в бешенстве схватил брата. – Отвечай!
   – Я сам спланировал её побег.
   – Что? – Ами-Карим хотел ударить Рамеля, но сдержался. Он захотел увидеть мать.
   Братья шли почти всю ночь. К рассвету они были у ворот храма Великой матери. Они вошли внутрь. Там на коленях в молитве стояли отшельницы, служительницы.
   Рамель подвёл брата к одной из женщин. Младший брат наклонился к матери и обнял.
   – Мама, я привет к тебе Ами-Карима, – прошептал он.
   Женщина оглянулась. Ами-Карим навсегда запомнил взгляд матери, обращённый к нему. Он запомнил глаза, полные тоски и нежности. В тот миг Ами-Карима захватила необузданная ярость, которую он не смог контролировать. Он выхватил меч и вонзил его в тело матери. Ярость вышла наружу, и в тот же миг Ами-Карим впервые испытал чувство, неизвестное ему ранее. Ему стало страшно от того, что он сделал. Его трясло, он задыхался, глаза впервые наполнились слезами.
   Юноша упал на колени рядом с телом матери и вынул меч. Горячая алая кровь разлилась по полу храма. Он смотрел на лицо женщины, чьи глаза были открыты. Он попытался закрыть ладонями рану, но безнадёжно.
   Ами-Карим поднёс кровавые руки к лицу, а потом закричал так, что каменное здание содрогнулось.
   Рамель упал рядом с мёртвой матерью и зарыдал.
   – Рамель! Рамель, что я наделал! – кричал Ами-Карим. – Прости меня, Рамель! Прости! – старший брат искал сочувствия и жалости у младшего.
   Рамель вдруг перестал плакать и посмотрел на убийцу.
   – Будь ты проклят, – сказал он. – Будь ты проклят навеки. Пусть твоя душа никогда не узнает покоя.
   Ами-Карим закрыл уши ладонями. Он не мог слышать проклятий. Юноша вскочил на ноги и побежал. Он бежал и бежал несколько часов, не разбирая направления. Так он добежал до леса.
   На поляне измотанный и обессилевший Ами-Карим упал. Он бредил несколько дней. Его нашёл один охотник и принёс к себе в хижину. Выходил. Ами-Карим с того дня перестал говорить. Он молчал десять лет, скитался, жил отшельником в лесах. Чтобы не сойти с ума, Ами-Карим совершенствовал технику силы. Он стал лучшим воином. В народе про него слагали легенды. Его прозвали потерянным воином. Говорили, что он одним ударом может сразить целое войско.
   Лена замолчала. Я не мешал ей. Через минуту она продолжила:
   – Я сама увлеклась техникой силы лет двести назад, но до совершенства было далеко. Я искала учителя. Услышав про потерянного воина, отправилась на его поиски. Найдя же, следовала за Ами-Каримом целый год. О, как ужасно я тогда выглядела! Я походила на грязную оборванку! Однако у меня получилось. Прошёл год, и Ами-Карим заговорил со мной. Я стала первой, с кем он начал разговаривать. Он рассказал мне о себе всё. Он считал, что проклят навечно, и не будет ему прощения. Мне было жаль его. Чтобы вернуть ему смысл жизни, я создала школу силы в Сен-Катаре и убедила Ами-Карима стать там настоятелем. Он согласился.
   Самое интересное в том, что Ами-Карим знает, кто я такая. Я познакомилась с ним двадцать лет назад. Десять лет я с ним общалась, а потом прибегла к своему обычному заговору, чтобы заменить себя саму. После этого заговора окружающие всегда видели меня другим человеком. Но на Ами-Карима это не подействовало. Однако он молчал, и я не спрашивала, будучи уверена, что заговор подействовал и на него. Время шло, я оставалась всё той же, совсем не старясь.
   Однажды мы заговорили с ним о его семье. Он снова винил себя и не ждал прощения. Я тогда пожалела его.
   – Ами-Карим, – сказала я ему, – Великий пращур обязательно простит тебя.
   Он посмотрел на меня и улыбнулся.
   – Спасибо тебе, Великая мать, – прошептал он.
   Лена снова замолчала, заново переживая тот момент.
   – Он смог увидеть во мне Великую мать, так сильно было его раскаяние, – сказала она.
   – Отведи меня к нему, Лена, – попросил я.
//-- * * * --//
   На следующее утро Лена повела меня к Ами-Кариму. Мы пришли в школу силы, что располагалась на берегу Сен-Катара. Вошли во двор и остановились у каменной стены. Лена достала ключ и отворила дверь.
   – Здесь живёт Ами-Карим. Сюда нет никому входа, кроме меня.
   За дверью оказалась роща. Мы шли сквозь неё довольно долго. Наконец мы вышли на поляну. На ней дрался с воображаемым противником какой-то мужчина. Увидев нас, мужчина остановился, повернулся к нам и поклонился.
   Это был могучий человек. Через материю его одежд можно было разглядеть сильные руки. Кожа смуглая, грубая. Волосы чёрные с лёгкой сединой. Серые отрешённые глаза. Прямой нос, строгие скулы. Благородное приятное лицо. Воображение так и рисовало его в дорогих княжеских одеждах, возвышающимся на скакуне. Однако этот человек был в чёрной суконной одежде, отказавшийся от всех мирских благ.
   – Приветствую вас, – сказал он.
   – Здравствуй, Ами-Карим, хочу тебя кое с кем познакомить, – произнесла Лена. – Это Олег, наш придворный кузнец.
   Ами-Карим внимательно и выжидающе смотрел на нас с Леной.
   – Я многое слышал о тебе, воин, – начал я. – Великий князь собирает войско. Ему нужны сильные ратники. Я хоть и простой кузнец, но тоже буду биться. А ты, великий воин Ами-Карим, прошу, обучи меня искусству войны!
   Ами-Карим отвернулся и куда-то пошёл.
   – Иди за ним. Он тебя приглашает, – прошептала мне Лена.
   Я последовал за мужчиной. Тот вдруг резко остановился, и его кулак оказался направленным прямиком в моё лицо. Мгновение. Я уклонился в сторону. Последовал ещё удар, я отвёл его руку в сторону. Воин сделал удар ногой, предназначавшийся для моей спины, но я быстро опустил руку и отбил его ногу. Ами-Карим атаковал, я же лишь уклонялся и отбивал его удары. Он не пробил ни одну мою защиту. Надо сказать, что реакция и удары Ами-Карима были молниеносными, но я оказался быстрее. Я чувствовал, что вновь обретаю власть над миром. Ами-Карим замер. Он изучающе смотрел на меня.
   – Я пришёл просить тебя пойти вместе с нами на бой, – повторил я.
   – Я проклят, – ответил Ами-Карим.
   В этот момент я вспомнил мать, которая когда-то отреклась от Сварога и стала христианкой, потому что искала прощения. Теперь в этом мире я снова видел человека, чьё сердце искало прощения.
   – Прощён ты, как истинно раскаявшийся в своём грехе.
   – Спасибо, Великий пращур, – Ами-Карим встал передо мной на колени. – Я пойду за тобой на любую битву.

Глава 4. Поход

   Несколько дней подряд я не выходил из кузницы. Я работал над мечами. Один я ковал для себя, другой для Великого князя. Работа спорилась так легко, будто я всю жизнь только и делал, что ковал. Я почти не спал и не ел. Я не мог остановиться. Моё тело покрылось потом и копотью. Через две недели мечи были готовы. На рукоятке каждого из них я сделал гравировку. Одна фраза крутилась в моей голове, пока я работал над оружием: «Если хотя бы ветер помнит имя твоё, поднимайся с колен, унывающий».
   Я положил мечи у кровати. Сам же рухнул в постель и уснул. Я спал двое суток кряду. Я проспал бы и больше, но меня разбудила Лена.
   – Олег, Великий князь зовёт тебя.
   – Зачем? – пробубнил я сквозь сон.
   – Иди!
   – Лена, дай поспать. Я две недели работал без отдыха, – я повернулся на другой бок.
   – Вставай! – Лена дёрнула меня за руку.
   – Ну и приставучая, – я недовольно сел на кровать и с трудом открыл глаза.
   – Не заставляй ждать. Иди, отнеси владыке его меч.
   – Как тебе моя работа?
   – Это безупречно, просто совершенно. Скорее отнеси свой подарок князю.
   – Сейчас, – я встал, умылся, надел чистую одежду, потом взял один меч.
   Мы с Леной отправились в замок Великого князя. Правитель прогуливался в саду, который окаймлял верхний ярус замка, словно кольцо. Лена подвела меня к Ярославу, а потом покинула нас. Я поклонился правителю.
   – Давненько я тебя не видел, – сказал Великий князь.
   – Я работал.
   – Над чем, позволь узнать?
   – Над этим, – я развернул материю, в которую был завёрнут меч. Металл, едва оказавшись на свободе, засиял на солнце. Я протянул оружие Ярославу, тот принял. – Он сделан для вас, Великий князь.
   – Безупречная работа! – Ярослав внимательно рассматривал подарок. Он потрогал пальцем остриё клинка, провёл рукой по всей длине. Потом дело дошло до рукоятки. Тут он заметил надпись и стал читать, всё более и более изумляясь. – Откуда ты знаешь это напутствие?
   – Просто знаю. Эта фраза сидела в моей голове, пока я работал.
   – Тебе кто-то сказал? Хотя, кто мог… – он глубоко задумался.
   – Великий князь, что-то не так?
   Ярослав снял с руки широкий серебряный браслет, украшенный синими камнями, поднёс к моему лицу. Я смог прочесть надпись на внутренней стороне браслета. Та же фраза.
   – Это напутствие моих предков. Браслет много веков переходит от отца к сыну. Никто и никогда не видел этой надписи, кроме великих князей. Откуда знаешь её ты?
   – Великий князь, я не знаю, как объяснить это совпадение. Может быть, мы с вашими предками думаем одинаково?
   – Ты очень странный, кузнец, – Ярослав задумчиво смотрел на меня. – Да и кузнец ли ты? Хотя, – он довольно оглядел меч в своей руке, – судя по подарку, ты лучший кузнец в мире. Вот что, кузнец, я назначаю тебя своим первым советником, твой предшественник сбежал, предав меня. Надеюсь, ты не последуешь его примеру.
   – Я буду верно служить вам, владыка, – я встал на одно колено.
   – Перебирайся в верхний замок. Лена покажет тебе твои покои.
   – Это большая честь для меня, Великий князь.
   – Ступай.
   У входа в сад я встретил Лену.
   – Меня сделали первым советником, представляешь?
   – Я знаю, – спокойно ответила Лена.
   – Ах да, я и забыл, ты же у нас здесь всезнайка. Лена, ты стала такой занудой, – дразнил я её.
   Лена рассмеялась:
   – Такова моя работа. Пошли, покажу твои скромные покои.
   Я обнял Лену, и мы пошли с ней в замок.
   Моя новая комната сильно отличалась от каморки кузнеца. Это были просторные богатые палаты. С террасы нового жилища открывался потрясающий вид на город и на море.
   Я вышел на террасу и подошёл к самому краю. Я был словно между небом и землёй, как свободный ветер. Я расставил руки в стороны, будто крылья, и закрыл глаза. Ветер звал меня в полёт, кружа и завывая.
   – Скоро и я полечу, – шепнул я невидимому другу.
   – Нравится? – Лена потихоньку подошла ко мне и обняла за плечи.
   – Как хорошо! – я накрыл ладонью её руку.
   Мы долго стояли так, смотрели в синюю бесконечность, слушали крики птиц и пение ветра.
   – Что это за новый сосед, кх-кх? – в комнату зашёл Дохлятич.
   Мы с Леной обернулись.
   – Сам пришёл, хитрый ты проныра! Куда ты запропастился? – я был очень рад видеть друга.
   – Как куда? – притворно возмутился старик. – Работал! Я ведь прохлаждаться не могу. Столько работы, а я, чудо природы, один такой. Всё на мои старческие косточки взвалено! – жаловался Дохлятич.
   – Чем же ты занят?
   – Не скажу, – замотал головой леший. – Придёт время, и узнаешь!
   – Да, Дохлятич у нас теперь та ещё птичка. Не синичка, не воробей какой, а просто орёл! Видишь, как распушился да нахохлился, – Лена подтрунивала над Дохлятичем.
   – Гусыня! – ругнулся на берегиню Дохлятич.
   – Кто гусыня? Я? – Лена не на шутку разозлилась и покраснела.
   Я смеялся над перепалкой друзей. Это напомнило мне прошлое, когда мы только познакомились.
   – А ты чего смеёшься? – Лена обратилась ко мне. Её чёрные глаза возмущённо горели. – Ты тоже считаешь меня гусыней?
   – Да, – согласился я с Дохлятичем. Действительно, Лена сейчас сильно походила на недовольную птицу. Она кинулась на меня с кулаками. Я схватил разъярённую берегиню и держал до тех пор, пока не перестала брыкаться.
//-- * * * --//
   Через два дня Великий князь собрал всех приближённых в тронном зале. Правитель величественно восседал на троне. На его голове была корона. Лицо было суровым и уставшим.
   – Я думаю, все вы знаете, о чём я хочу говорить с вами, – голос Великого князя звучал грозно.
   Приближённые молчали, словно подтверждая свою осведомлённость. Князь продолжал говорить:
   – Битва неизбежна. Вчера вечером прибыл гонец от Саргуна. Этот предатель бросил мне ультиматум, – Ярослав с силой сжал кулак. – Он имел наглость требовать безоговорочной передаче ему трона и власти. Как же я мог не разглядеть волка в шкуре этой паршивой овцы? – Ярослав склонил голову.
   – Великий князь, – обратился я к нему, – нам всем свойственно допускать ошибки. Даже боги иногда ошибаются, – Ярослав поднял голову и с интересом посмотрел на меня. – Нет больше ни времени, ни сил сожалеть о случившемся. Совершивший ошибку пусть увидит её и идёт дальше. Ошибки надо исправлять, а не сожалеть о них.
   – Неужели я слышу речи кузнеца? Лена, – Великий князь обратился к берегине, – ты была права, говоря, что это не простой кузнец. Ты была права, прося назначить его первым советником. Ты же, – Ярослав посмотрел мне прямо в глаза, – мудр, как старец. Верю в тебя, кузнец! Будешь биться вместе со мной?
   – Буду биться, пока дышу!
   – Знаю, – глаза правителя на какой-то миг прояснились, а потом вновь стали печальными.
   – Великий князь, кх-кх, что нам известно о силах противника? – вступил в разговор Дохлятич.
   – Пока нельзя точно сказать, каково его войско, но есть данные, что оно состоит не только из воинов предавших нас княжеств, но и из духов.
   – Как такое возможно? – послышались голоса из совета.
   – Саргун нашёл где-то старика, возносящего хвальбы чужим духам. Тот призвал в союзники скитающихся духов, – пояснила Лена. – Саргун присягнул этим духам, обещая поклоняться их идолам, если те приведут его на трон.
   По залу прокатился возмущённый гул.
   – Кто даст мне ответ? – Ярослав с отчаяньем оглядел присутствующих. – Кто скажет, почему чужие духи поддерживают самозванца, а Великий пращур, чьё имя и веру мы будем отстаивать, не внемлет нашим молитвам? Кто скажет, что ещё надо нам сделать, чтобы снискать его расположение и защиту? Так знай же, Великий пращур, за твоё имя пойдём на смерть, так приди хотя бы посмотреть в глаза тем, кто умрёт за веру в тебя! – взывал Ярослав.
   – Владыка, – сказал я, – верьте в то, что Великий пращур слышит вас. Знайте, он будет биться с вами спина к спине в смертельном бою!
   – Каков! – Великий князь пристально смотрел на меня. – Слышали, что он сказал? – голос Ярослава громыхал. – Все слышали? – молчание было в ответ. – И это слова беспращура! Если даже беспращур верит, то что остаётся нам? Верить ещё сильней!
   Ропот надежды прокатился по залу.
   – Есть одна интересная вещь, владыка, – вступил в разговор Дохлятич.
   – Что такое?
   – Иногда, кх-кх, рождаются люди, имеющие дар побеждать духов. Вернее, как сказано в писаниях старца Никодима, превращать их в ничто.
   – Кто эти люди? Как их узнать? – Ярослав заметно воспрял духом.
   – Никто не знает, Великий князь, – Лена посмотрела на меня. – Они могут быть и среди нас. К примеру, это может быть наш кузнец, или даже я.
   – Если мы не знаем, кто среди нас может победить духов, то как тогда бороться с духами?
   – Есть ещё одно средство, кх-кх.
   – Что за средство, Никодим?
   – Эликсир. Если смазать наконечник стрелы этой жидкостью, а потом пронзить духа в самое сердце, он превратится в ничто.
   – Где взять такой эликсир? – лицо Ярослава стало напряжённым.
   – Я знаю рецепт, кх-кх, – Никодим потёр руки. – Это моя задача.
   – Действуй! – одобрил Великий князь.
   – Владыка, есть ещё кое-что, – начала Лена, – вернее даже, кое-кто.
   – Кто?
   – Один воин, которому приходилось сражаться с духами и побеждать, – Лена опустила глаза.
   – Кто он?
   Лена подняла глаза, встретила мой взгляд и замешкалась.
   – Это… – Лена тянула с ответом, – воин-отшельник, его зовут Сантэй.
   – Как его найти?
   – Я знаю, где искать, однако он сам по себе, и он может не согласиться помочь нам.
   – Всё же стоит попытаться поговорить с ним, – настаивал Великий князь.
   Я пристально смотрел на Лену. И чувствовал необъяснимую неприязнь к этому Сантэю.
   – У нас есть и сильные стороны! – голос Ярослава теперь был уверенным. – Битва предстоит трудная, но ещё ничего не потеряно. Саргун знает наши места, как свои пять пальцев. Это, с одной стороны, вроде бы и плохо, а с другой – может оказаться весьма полезным.
   – В чём польза? – поинтересовался один из советников.
   – В том, что Саргун строит планы нападения с учётом этих знаний, а мы можем обмануть его.
   – Как?
   – Мы можем выстроить ловушки. Мы должны брать хитростью, раз перевес сил не на нашей стороне, – Великий князь был в этот момент очень уверенным, даже воодушевлённым. Он обуздал свой страх, и теперь в нём жила и разрасталась сила, что могла сокрушить гору.
   – Надо всё подробно обсудить на встрече с союзниками, – голос Лены звучал взволнованно.
   – Союзники уже прибыли и ждут нас на подступах к Сен-Катару. Будем вместе разрабатывать план обороны.
   В зале стал нарастать гул обсуждений. Великий князь прервал возбуждённые новостями разговоры приближённых:
   – Друзья мои, нас ждёт тяжёлое испытание, – сказал он. – Многих мы не увидим среди живых. Я хочу, чтобы все запомнили лица своих друзей, своих возлюбленных, своих близких весёлыми и счастливыми. Прогоним страх с наших улиц! Прогоним страх из наших сердец! Будем веселиться пред вратами смерти, чтобы не пустить страх и отчаяние в наши сердца, как заразу в кровь! После нашего возвращения в замке буде самый пышный за всю историю Кастера бал!
   – Бал? – народ был удивлён.
   – Ежели мне осталось жить так мало, если дни мои сочтены, то предпочитаю смеяться и веселиться в последние минуты на этой земле, заглушая смехом шаги смерти, а не дрожать, прислушиваясь к её поступи, плача от страха и безысходности!
//-- * * * --//
   На следующий день Великий князь в сопровождении небольшого отряда отправился к союзникам. С ним ехали мы с Леной, Дохлятич, и ещё три воина. Стоило нам покинуть Кастер, как Ярослав предложил заехать в дом Михалычей.
   – Вы кого-то конкретно хотите видеть? – поинтересовалась Лена.
   – Да. Я хочу встретиться с твоей кузиной, Лена.
   Я чуть не задохнулся от гнева и возмущения. Мне тоже очень хотелось навестить дом Михалычей, чтобы увидеть Катю, но чрезмерный интерес к ней Великого князя меня расстраивал и даже злил.
   Дохлятич с тремя воинами отправились к воротам города, а Ярослав, Лена и я поехали в грушевый дом.
   Мы подъехали к воротам дома.
   – Подождём здесь, – предложил Великий князь. – Нас встретят.
   Мне показалось очень странным то, что Ярослав не желает заходить в дом, но спорить с правителем я не мог и не желал. Так мы и стояли у ворот. Через некоторое время в конце улицы появились две знакомые фигуры. Это были Катя и Будур. Они приближались. Мы спешились.
   Будур шла первой. Подойдя ближе, она поклонилась Великому князю и кинулась к Лене, как к спасательному щиту, вцепившись в её руку.
   Катя подошла к Ярославу. На его лице я увидел довольную улыбку. Расцвёл, как ромашка! Катя поклонилась Великому князю, а потом украдкой взглянула на меня. Я кипел от негодования и одновременно ждал, когда смогу заговорить с ней, при этом изо всех сил пытался сохранить на лице спокойное выражение.
   Великий князь сделал несколько шагов по направлению к Кате и взял её за руку. Я сжал кулаки и тяжело вздохнул.
   – Катя, пребывание в Сен-Катаре идёт тебе на пользу. Ты хорошеешь! – отвесил похвалу Ярослав.
   – Спасибо, – Катя смущённо посмотрела на меня. Я пытался разглядеть в её глазах хоть каплю тоски по мне, ведь мы столько дней не виделись.
   – Мы приехали для того, чтобы пригласить тебя, Катюша, и всё семейство Михалычей, – Великий князь посмотрел на Будур, как бы приглашая её лично, – на бал. Он состоится сразу, как только мы вернёмся из похода.
   – Спасибо, Великий князь. Это большая честь для нас, – ответила Катя учтиво, как мне показалось – даже чересчур. – А в какой поход вы направляетесь?
   Ярослав сразу стал серьёзным, улыбка исчезла с его лица. Он посмотрел сначала на Катю, потом на Будур. Мне снова показалось, что между ними какой-то накал, будто они говорят друг с другом взглядами, на понятном только им двоим языке.
   – Катюш, ты пока пообщайся с Олегом, а мне надо поговорить со своим советником, – Великий князь подошёл к Лене и Будур.
   Стоило Ярославу отойти, я тут же поспешил к Кате. Оказавшись с ней рядом, я взял её за руку. Почувствовал тепло и мягкость её маленькой, совсем детской ручки. Всё, чего желал я сейчас – держать её за руку годы, века, тысячелетия. Я отвёл её в сторону.
   – В какой поход вы идёте? – в её голосе слышалась тревога.
   Как же мне хотелось, чтобы её тревога была обо мне! Я провёл ладонью по её волосам. Я не мог отвести взгляд от её детского лица, пухлых щёчек и зелёных наивных и умных глаз.
   – А Великий князь прав, ты хорошеешь, – вдруг вырвалось у меня.
   – Спасибо, – мои слова, казалось, удивили её. Наверно, раньше ей не часто говорили хорошее, подумал я.
   – Как тебе в роли придворного кузнеца? – таинственным тоном спросила Катя.
   – Нормально. Ещё не выгнали.
   Мы рассмеялись.
   – Тебе нравится у Михалычей? – я не мог допустить, чтобы Катю обижали и в моём мире, тем более Будур, которая казалась мне слишком дерзкой и резкой.
   – Да. Мы подружились с Будур, – словно прочитав мои мысли, ответила Катя. – Она научила меня стрелять из лука, а её домовой – ездить верхом, – радостно заявила она.
   – Здорово! – это было поистине мне приятно.
   – Так куда вы направляетесь? – голос Кати дрожал, глаза вновь сделались тревожными.
   – Мы едем собирать армию, – как можно спокойнее ответил я, словно это было обычным занятием.
   – Кукую ещё армию? – я чувствовал в ней страх.
   – Кать, – я положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить, – мы едем собирать армию, потому что будет война.
   – Олег, какая война? – Катя вцепилась в мою руку, словно не хотела никуда меня отпускать.
   – Всё будет хорошо. Мы победим. Тебе нечего опасаться.
   – И вы с Леной едете собирать войско? – она волновалась за меня и Лену. Это радовало. Я ей не безразличен.
   – Да.
   – А потом поедете на войну? – тихо спросила она.
   – Да.
   Катя отвернулась. Я тут же обнял её, пытаясь успокоить. Никогда и никто до этого момента не был так дорог мне.
   – У меня есть одна задумка, – прошептал я Кате. Теперь я знал, как порадовать её.
   – Какая?
   – Вернусь, тогда узнаешь.
   К нам подошла Лена. Она пыталась как можно натуральнее развеять грусть и страх в глазах Кати. Мне даже показалось, что ей удалось.
   Через несколько мгновений мы прощались. Катя смотрела на меня доверчивыми глазами. Я подмигнул ей, чтобы она не кисла, и мы умчались прочь.

Глава 5. Союзники

   Войска союзников расположились на подступах к Сен-Катару. Мы должны были попасть туда к вечеру. У ворот города мы встретились с Дохлятичем и воинами Великого князя. Там же нас ждал и Ами-Карим. Теперь он был готов биться за Великого князя до полной победы. Мы все направились за городские ворота. Солнце садилось, когда мы подъехали к полю, где стояли лагерем войска. Наш отряд спешился. Нас окружили воины. Один подошёл к Ярославу совсем близко и предложил следовать за ним. Ратник привёл нас к главному шатру, там был военный штаб.
   Ярослав жестом приказал следовать за ним внутрь. Мы подчинились.
   В шатре было светло и просторно. В центре стояли воины, человек десять, которые, судя по всему, давно нас ждали. Увидев правителя, они склонили головы в знак покорности и преданности.
   – Приветствуем тебя, Великий князь, – произнёс один.
   Я стал внимательно рассматривать этого бойца. То был высокий широкоплечий мужчина. Светлые волосы, синие пронзительные глаза, благородные черты лица – всё показалось мне до боли знакомым. Кого же он мне напоминал?
   – Великий князь, мы и наши воины верны тебе, как и прежде! – обратился к Ярославу незнакомец.
   – Да, Рамель, я знаю это. Я верю в вашу преданность, – ответил Ярослав.
   Рамель, знакомое имя!.. Так звали брата Ами-Карима!
   – Восточная провинция, и я, князь Рамель, храним тебе верность, Великий князь, – мужчина сделал поклон.
   – Зелёные земли, и я, князь Игорь, храним тебе верность, Великий князь, – князья один за другим стали приносить присягу владыке.
   После принесения и принятия клятв Великий князь перешёл к делу.
   – Друзья мои, каковы наши силы? Как будем выстраивать бой? Я знаю, что Саргуну удалось собрать сильное войско. У нас серьёзный противник.
   – У Саргуна блестящая конница, – начал князь Руслан. – Западная провинция, поддержавшая Саргуна, всегда славилась кавалерией. Воины их известны мастерством и беспощадностью.
   – Это ещё не всё, – продолжил Рамель. – У них сильный флот. Князь пятиконечного острова обладает сотней быстроходных кораблей, бойцы же его – прирождённые убийцы и головорезы. По нашим данным, воины Саргуна намереваются окружить Сен-Катар. Саргун желает сломить оборону на подступах к городу и ступить в город, захватив морской порт.
   – Предсказуемо, – спокойно подвёл итог Ярослав.
   Я обернулся и посмотрел на Ами-Карима. Тот стоял, словно был из камня. Великий воин боялся дышать. Он то и дело бросал короткие взгляды на князя Рамеля.
   – Сколько у нас воинов? – спросил Ярослав.
   – Примерно тысяч двадцать, силы почти равны, – ответил князь Гавриил.
   – Почти, да не равны! – заявил Ярослав.
   – Что это значит?
   – За Саргуна ещё несколько десятков духов, – вступила в разговор Лена.
   – Что? Не может быть! – князья взволновались.
   – Это точно, – продолжала Лена. – Послушайте меня. Саргун нашёл читателя заклинаний и призвал духов. Теперь у него самая сильная армия. Человек не может убить духа.
   – Но как же такое возможно? – не мог поверить Рамель. – Если на стороне Саргуна выступят пришлые духи, разве не придёт Великий пращур сражаться за нас? Разве смогут оставить нас в беде Великая мать и Старец?
   Я посмотрел на Лену. Впервые я увидел её в растерянности. Она не знала, что ответить. Во мне нарастали горечь, обида и понимание собственного бессилия. В этом мире в меня верили, мне поклонялись, а я не мог защитить тех, кто шёл сражаться с моим именем на устах. Я создал тех, кто ждал и звал меня, кого когда-то оставил, кого больше не мог защитить. Отчаяние разливалось по моим венам с каждым толчком крови. Даже Лена не могла исправить положения.
   – Может быть, мы будем сражаться одни, – еле слышно промолвила берегиня.
   – Одни? – не смог поверить в услышанное князь Гавриил. – Почему одни? Почему пращур не заступится за нас, если за предателя будут биться духи, чужие этому миру? – Князь почти кричал. – Ты всем известная отступница! Беспращур! Что ты можешь знать о тех, кому мы молимся? – Гавриил в ярости оголил меч и замахнулся на Лену.
   Я кинулся к берегине и закрыл её собой. Рука Гавриила застыла в воздухе.
   – Они будут биться с вами! Верьте! Все те, кому вы молитесь, будут с вами на поле битвы! Я знаю точно! – моё сердце бешено колотилось.
   Повисло молчание. Все смотрели на меня. То было мгновение веры и бесповоротности, которое каждый боялся нарушить даже вздохом.
   – Предатели не могут одержать победу, ибо уже пали, предав однажды! – мой голос дрожал и гремел одновременно. – Разве может Великий пращур остаться в стороне, когда дети его будут биться за его мир!
   – Ты прав! – Рамель приблизился ко мне и положил огромную тяжёлую руку на моё плечо. – Мы не можем усомниться в том, за кого будем биться, как и Он не усомнится в нас!
   Мы ещё долго изучали план обороны, обсуждая всё детально. Ярослав предложил несколько хитрых и умных стратегий. Ами-Карим тоже выдвинул пару интересных предложений. Этот отшельник был на редкость умён, и мыслил, как прирождённый полководец. Он всегда говорил чётко, спокойно, уверенно и только по делу. Было очевидно, что именно здесь и сейчас настала долгожданная минута всей его жизни. И всё же за маской бесстрастного воина мне удалось разглядеть отчаяние и необъяснимый страх.
   – Отберите самых лучших стрелков, – вновь вступила в разговор Лена. – Есть одни способ победить духа. Если наконечники стрелы смазать специальным снадобьем, которое мы с Никодимом изготовим, а потом пронзить духа стрелой в самое сердце, он погибнет. Только снадобья будет очень мало. Промахнуться нельзя.
   – Мы отберём самых лучших стрелков, – заверил Рамель.
   После нескольких напряжённых часов обсуждения плана мы вышли из шатра. Была тёмная ночь. Горели рыжие костры в лагере. Никто не спал. Воины готовили еду. Пахло жареным мясом. От приятного запаха у меня забурлило в животе.
   Великого князя, а заодно и всех, кто с ним прибыл, пригласили за стол. Это было кстати. Я с аппетитом съел всё, что мне предложили, а потом отправился спать. Я вдруг впервые неожиданно почувствовал непонятно откуда взявшуюся слабость. Мне захотелось остаться одному.
   С позволения Великого князя я вышел из-за стола и направился в специально отведённый для великокняжеской свиты шатёр. Там было три лежака. Я рухнул на один и словно провалился в пустоту. Мне было дурно и тревожно. Я не понимал своих ощущений, а тем более не осознавал их причину. В моей голове всё раздавались слова Рамеля о том, что пращур верит в людей, как они в него. Беспомощность подкатила к горлу. Меня охватили тревога и страх. Откуда эти чувства?
   Вдруг я вспомнил о Кате. Вспомнил, как она провожала меня, не желая отпускать. Я понял, что в эту трудную минуту моей жизни мне хочется быть рядом с ней. Я тосковал по ней! Из моей груди вырвался тяжёлый выдох, но и он не облегчил мне душу. Я почему-то боялся за Катю. Почему? Что могло с ней случиться? Я не мог дать на это ответ.
   Снаружи послышались мужские голоса. Они становились отчётливее. Их обладатели вошли внутрь, не заметив меня.
   – Что ты хочешь от меня, Рамель? – это был голос Ами-Карима.
   – Просто поговорить. Неужели, спустя годы разлуки, нам не о чем с тобой поговорить? – голос князя Рамеля был печален.
   – Что я могу сказать тебе? Я ведь даже братом тебя не могу звать. А очень давно ты был моим младшим братом…
   – Ты и сейчас мне брат!
   – Нет, Рамель. Это время прошло. С годами рвутся даже кровные узы. Мы давно приходимся друг другу никем, в чём я безмерно виню себя.
   – Брат… – Рамель не договорил.
   – Зачем ты называешь меня братом? Зачем опускаешься до разговора с тем, кто убил твою мать, которая любила своего сына-убийцу? – голос Ами-Карима осёкся, казалось, он плачет.
   – Я и не говорю с убийцей. Того изверга давно нет. Он умер.
   – Он стоит перед тобой.
   – Нет, брат. Убийца давно умер. Он пал от твоей руки.
   – Что ты говоришь, Рамель? Ты в своём уме?
   – Брат, ты давно заслуживаешь прощения.
   – Нет…
   – Я простил тебя, как и мать наша простила бы тебя.
   – Рамель, не говори со мной больше, – голос Ами-Каримы был приглушённый и сбивался с ритма. – Я теперь отшельник! Лишь надвигающаяся битва и просьба того, кому я не мог отказать, привели меня сюда.
   – Брат, я прощаю тебя! Прости и ты того, кто безвинен. Прости себя, ведь истинное раскаяние в твоём страшном в грехе сотворило другого человека. Убийца давно мёртв. Тот, кого я вижу сейчас, безвинен, как дитя.
   – Рамель, разве прощается такое?
   – Ами-Карим, не вини более отшельника за дела мёртвого убийцы.
   Я услышал сдавленный плач. Кажется, плакал Ами-Карим, а может, вместе с ним и Рамель. Вскоре они вышли из шатра, а я вновь остался наедине с пугающей тоской. Моя тревога нарастала, переходя в дрожь. Я не помню, как заснул, или провалился в какое-то дурное видение.
//-- * * * --//
   Меня разбудил Дохлятич.
   – Пора, мы собираемся в дорогу, – похлопал старик меня по плечу.
   Я открыл глаза, и какое-то время непонимающим взглядом смотрел на Дохлятича, не узнавая его.
   – Куда направляемся? – спросил я старика, придя в себя.
   – Мы едем к Сантэю!
   В шатёр вошёл Ярослав.
   – Проснулся наконец! Ты живой, кузнец? – поинтересовался он. Я не мог понять, что Ярослав имеет в виду.
   – Живой, – неуверенно произнёс я.
   – Да уж, – Ярослав ухмыльнулся и присел рядом со мной. – Мы вчера думали, что дух испустишь!
   – Как это? – не понял я.
   – Ничего не помнишь? – удивился Великий князь.
   – Что случилось-то? – я себя чувствовал глупо.
   – Кх-кх, – традиционно начал Дохлятич. – Тебя вчера горячка настигла, так трясло от жара, что от стука твоих зубов уши лопались.
   Я был в недоумении:
   – Ничего не помню.
   – Лена, бедняжка, от тебя всю ночь не отходила. Нянькалась с тобой, – продолжил вводить меня в курс дела Ярослав.
   – Правда, не помню, что было со мною. А где же Лена? – встревожился я.
   – Лена, – Великий князь улыбнулся, – десяти бойцам не уступит. – Командует воинами на улице. Всю ночь с тобой провозилась, и хоть бы на чуточку с лица сошла! – восторженно заключил князь.
   – Да, – представил я образ берегини, – она такая, моя Лена! – гордо заявил я.
   – Ох, кузнец, по зубам ли тебе мой первый советник? – подначил меня Ярослав.
   – Так я, Великий князь, с вашего повеления теперь тоже первый советник! – поддел и я владыку.
   – Быстрый ты на острое словечко, – улыбнулся Великий князь.
   – Стараюсь не отставать от того, кому служу, – поддержал я шутку Ярослава.
   – Кх-кх, простите меня, но пора и в дорогу. Если ты, Олег, уж решил не помирать, то поднимайся да садись на лошадь.
   – Да, правда, пора, – согласился я с Дохлятичем.
   Мы вышли из шатра.
   Было солнечное утро. В лагере вовсю кипела жизнь. Наш отряд уже собрался в дорогу. Ждали лишь меня. Лена стояла в кругу Ами-Карима и Рамеля. Меня поразила перемена в Ами-Кариме. Казалось, что это другой человек. Его тоскливый отрешённый взгляд исчез, превратившись в сияние тёплых счастливых живых глаз.
   Лена была особенно очаровательна в тот момент. Она отнюдь не походила на женщину, проведшую бессонную ночь у кровати больного. Свежа, бодра, безупречна – впрочем, как и всегда.
   Заметив меня, она улыбнулась. Я видел в её глазах доброту и нежность. Она подошла ко мне совсем близко и обняла за шею, прижавшись щекой к моей щеке.
   – Как я боялась за тебя, – едва слышно прошептала она прямо в ухо.
   Я чувствовал страх в её голосе. Я инстинктивно, словно желая успокоить близкого человека, обнял Лену и прижал к себе.
   – Не бойся, я не брошу тебя больше, – дал я клятву.
   Отряд был готов к отбытию. Мы с Леной подошли к Ами-Кариму и Рамелю.
   – Вы снова братья? – осторожно спросил я их, уже зная ответ.
   – Да, – уверенно ответил Рамель. – Я вновь обрёл брата, который умер, но вновь родился.
   – Друзья мои, тронемся в путь! – с мальчишеской бойкостью скомандовал Великий князь, восседавший на своём скакуне.
   Я подсадил Лену на коня, запрыгнул на своего одним махом. Ами-Карим неохотно попрощался с братом и тоже сел на лошадь. Наш отряд снова был готов отправиться в путь.
   Уже в дороге Великий князь поравнялся со мной.
   – Ох, кузнец, завидую тебе. Такую женщину покорить! Счастливчик, – он, довольный, поскакал дальше, я даже не успел возразить.
   Я хотел ему разъяснить, что мы с Леной лучшие друзья, почти брат с сестрой, но кому это нужно? Я иногда и сам терялся в том, кто мы друг другу. Я любил Лену. Она была мне как сестра и как мать одновременно. Она была для меня идеалом и примером.
   К обеду мы подъехали к опушке леса.
   – Всё, привал! – скомандовала Лена. – Дальше я поеду одна, а вы останетесь здесь.
   Я приблизился к Лене.
   – Поеду с тобой, – настрой у меня был решительным.
   – Нет, – возразила она.
   – Почему?
   – Олег, – Лена улыбнулась, – поверь, так будет лучше. Ты не обижайся, но если Сантэй встретит нас вдвоём, то никогда не согласится помочь.
   – Почему? – меня начало это злить.
   – Просто так, – Лена пришпорила лошадь, и та унесла её вглубь леса.
   – Не надо за ней ехать, – будто угадав мои намерения, поспешил ко мне Дохлятич.
   – И ты туда же, – недовольно пробурчал я.
   – Оставь же ты девку в покое, она заслужила своё счастье, кх-кх.
   Я спрыгнул с коня. Отряд стал располагаться у опушки леса, я же пошёл в том направлении, где скрылась Лена. Дохлятич нагнал меня.
   – Выкладывай! – сердито скомандовал я лешему. Мы довольно далеко ушли от отряда, а потому могли говорить, не скрывая чувств.
   – Ты прямо, кх-кх, как дракон, того и гляди пар из ушей пойдёт!
   Я улыбнулся. Дохлятич попал в самую точку. Я действительно чувствовал себя драконом, когда злился.
   – На что ты намекаешь?
   – Я не намекаю. Очень пряменько говорю.
   – О чём?
   – Отстань от девки. Пусть устраивает своё бабское счастье.
   – В чём же это счастье? – глаза мои горели огнём.
   – В чу-у-у-вствах взаимных и обоюдных!
   – А Сантэй тут при чём? – хотя я прекрасно догадывался, при чём.
   – Да при всём! Это ты ни при чём здесь, получается!
   Я кипел от ярости. Поверить не мог в то, что моя Лена смогла полюбить кого-то, кроме меня. Она же была моим самым лучшим и преданным другом. Я всегда знал, что безраздельно властвую над ней, над её сердцем, разумом и чувствами. Всегда Лена была лишь моей! Теперь же какой-то Сантэй (вот я узнаю, откуда он тут взялся!) намеревается отнять у меня моё.
   – Ах, он гад! – я изо всей силы ударил по стволу молодого дерева, оно переломилось. – Дух паршивый! – я с корнем вырвал попавшийся под горячую руку куст. – Припёрся в мой мир без приглашения, и давай хозяйничать! Да я его выкину отсюда, как гуся общипанного! Да я… – я не успел договорить о своих планах, как Дохлятич перебил меня.
   – Остынь! – рявкнул он на меня впервые за всю историю нашей дружбы и даже не поперхнулся. Это быстро привело меня в чувство. Я с изумлением посмотрел на старика.
   – Он может нам помочь! Он дух, а значит, может биться с духами. Твой мир трещит по швам, того и гляди, рухнет! Тебя не было здесь столетия. Духи прознали о том, что этот мир беззащитен и нет в нём Создателя. Теперь лезут. Да, ты вернулся, но силу свою потерял. Кто ты теперь? Бессмертный дух, а может, человек? Всего лишь человек! Станешь духом-полукровкой после смерти, как Лена. Ты потерял власть над миром. Нас ждёт неравный бой. Вряд ли мы сможем выстоять, но твой мир лучше падёт за тебя, чем сдастся!
   Повисло молчание. Наконец Дохлятич продолжил:
   – Если хотя бы один неприкаянный дух вступится за твой мир, то скажи ему спасибо. Умей держать себя в руках. Сам заварил кашу, теперь расхлёбывай, да не морщись, если солоно!
   Я опешил. Такой отрезвляющей речи я за всю жизнь не слышал. Дохлятич осмелился сказать мне то, о чём даже Лена боялась намекнуть. Я знал всё это и сам.
   Пыл мой угас. Я присел на корточки.
   – Ты прав, Дохлятич! Но, проклятье, почему же так грубо?
   – Да это, кх-кх, – старичок стушевался и, присев рядом со мной, по-отечески обнял, – да я это, кх-кх, не совсем так грубо хотел. Малость перегнул палку.
   – Ладно, уговорил, Сантэй так Сантэй! Как говорится, если быку обломали рога, чего уж кидаться! – начал умничать я.
   Мы вернулись в отряд. Воины не теряли времени зря. Они организовали привал, развели костёр и с наслаждением уплетали съестные припасы.
   – Вернулись, заговорщики? – увидев нас, спросил Ярослав. – Отдохните немного, а ты, Олег, так сильно не переживай. Вернётся твоя Лена. Никуда от тебя не денется.
   Я улыбнулся и натянул на лицо маску спокойствия:
   – Да я и не волнуюсь.
   Ами-Карим дремал, лёжа на траве и заложив руки под голову. Так, в ожидании и отдыхе, шло время. Вдруг я услышал шум и треск сухих веток. Я оглянулся на звук. Из леса выехала Лена, а следом за ней, судя по всему, Сантэй. Они приблизились и спешились. Лена подошла ко мне вместе с неприкаянным духом.
   – Это Сантэй, – представила она.
   Я видел перед собой юношу, который вызвал во мне неподдельный интерес. Я не мог определить его возраст. Возраст и количество прожитого времени у духов не совпадают. Дух выглядит так, каким себя чувствует. Кто-то ощущает себя ребёнком, кто-то юношей, кто-то стариком, как Дохлятич. Сантэй же был неуловим в возрасте, что-то между весёлым беспечным юношей и зрелым серьёзным мужчиной. Сантэй выглядел высоким и широкоплечим. У него были большие длинные руки и крупные ладони. Лицо смотрелось нежным и мужественным одновременно, с живыми карими, глядящими в самое твоё нутро озорными глазами, которые обрамляли длиннющие, как не у всякой девицы, загнутые ресницы. Хорошо очерченный рот, изогнутый в улыбке-ухмылке, ямочки на щеках, как у Лены, взъерошенный ёжик светлых волос. Лишь строгие скулы и широкий волевой подбородок придавали мужественности.
   – Сантэй. Будем знакомы, – сказал юноша, внимательно изучая меня.
   – Олег, – как можно дружелюбнее произнёс я.
   – Это и есть тот чудо-воин, которому под силу завалить даже духа? – подошёл к нам Ярослав. Сантэй поклонился Великому князю. – А так сразу и не скажешь. Однако внешний вид бывает обманчивым, – заключил Ярослав, рассматривая юношеское лицо Сантэя.
   – Ох, как обманчив, – хитро ответил Сантэй.
   – Он хороший воин, – уверенно заявил подошедший к нам Ами-Карим.
   – Спасибо, – по-дружески поблагодарил его Сантэй. – Однако только ты великий мастер.
   – Сантэй, я давно уступил это звание тебе, – восхищённо ответил Ами-Карим.
   – Отлично! Я рад заполучить ещё одного хорошего воина в свои ряды, – довольно сказал Ярослав. – Что ж, нам пора возвращаться в Сен-Катар. Надо подготовиться к балу.
   – У вас будет бал? – удивился Сантэй.
   – Да. Может, последний бал для многих из нас, – обречённо произнёс Великий князь. – Приходи и ты. Там будут такие красавицы!
   – Я уже видел парочку вчера у бедовой поляны, – Сантэй ухмыльнулся. – Вот глупые девки, чего они там забыли-то?
   – Что за поляна? – меня охватила вчерашняя тревога.
   – Гиблое место, – начал пояснять Дохлятич, стоящий за мной. Я повернулся к нему, – Там живёт старуха, зовётся красноглазкой. Это неприкаянный дух. К ней идут, чтобы она исполнила заветное желание, но уйти от неё живым мало кому удавалось.
   – Удалось когда-то моему прадеду, – сказал Ярослав.
   – Да, кх-кх, он выжил, но правда и то, что там верная смерть.
   – Что за женщин ты видел? – моё сердце бешено колотилось от дурного предчувствия.
   – Две девчонки. Одна с длинными чёрными волосами и надменным видом. Другая очень милая, с детским лицом, – Сантэй не договорил.
   – Катя! – крикнул я.
   – Будур! – выкрикнул Ярослав.
   Мы с Великим князем посмотрели друг на друга. Я видел напротив себя глаза, полные страха, что жил и во мне сейчас.
   – Зачем они туда потащились? – Ярослав был в ярости. – Глупые! Эта Будур со своим дурацким самомнением!
   – Когда ты их видел? – обратилась Лена к Сантэю.
   – Вчера.
   – Может, ещё не поздно, – с надеждой сказала Лена.
   Я без слов взобрался на коня. Ярослав последовал моему примеру.

Глава 6. Бедовая поляна

   Сантэй ехал впереди, показывая дорогу. Мы мчались во всю прыть. Через некоторое время Сантэй остановился.
   – Мы подъехали, – сказал он.
   Лошадь подо мной стала нервничать.
   – Прыгай. Лошади с нами не пойдут. Здесь ни одно животное не водится.
   Я слез. Сантэй пронзительно взглянул на меня.
   – Послушай меня, Олег. Лена не зря остановила Великого князя. На бедовой поляне живёт дух, один их самых прескверных. Ну просто паразит паразитом. Он ничего не создаёт, лишь отбирает и уничтожает. В твоём мире куча лазеек, через которые приходят блуждающие духи. Пока никто не охраняет твой мир, он беззащитен. Духа бедовой поляны люди называют старухой-красноглазкой. Она заманивает людей к себе тем, что иногда исполняет желания пришедших, однако уйти от неё почти невозможно.
   – Но кто-то всё-таки смог уйти?
   – Да. Прадед Великого князя.
   – Значит, это возможно?
   – Почти нет.
   – Ты же сам сказал.
   – С предком Великого князя тогда отправился Дохлятич. Старуха ему ничего не смогла сделать. Он вытащил князя с бедовой поляны.
   – Что же делает эта старуха?
   – Высасывает души.
   – Зачем?
   Сантей пожал плечами.
   – Она так питается.
   Меня бросило в дрожь. Я боялся подумать о том, что могло быть с Катей. Я боялся, что не успею. Мы шли по тропинке. Кругом было тихо, словно в могиле.
   – Когда мы придём? – мне казалось, мы шли целую вечность.
   – Скоро.
   Тропинка кончилась, и мы вышли на поляну. То, что я там увидел, повергло меня в ужас. Огромная поляна, скорее даже поле, всё было застлано трупами. Человеческие тела, гнилая плоть, разлагающаяся и стонущая.
   – Они живые? – я не мог поверить в то, что видел.
   – Они мёртвые. Давно. Это мертвецы, не нашедшие покоя. Их души давно стали ничем.
   – Пошли! Скорее! – я бросился на поле и стал пробираться вперёд по телам, сам не зная, куда. – Где они, Сантэй? – я слышал, как дрожит мой голос.
   – Олег, стой! – скомандовал Сантэй. – Ты ведь создатель этого мира! Неприкаянные духи боятся тебя. Позови старуху. Позови сам, пока не поздно!
   – Ты знаешь, кто я?
   – Знаю. Зови!
   Я закрыл глаза.
   – Неприкаянный дух, пришедший в мой мир и пожирающий его, явись передо мной! – вскричал я. Голос мой был сильным и повелевающим.
   Я открыл глаза. Вдруг, словно сверкнула чёрная молния, передо мной появилась старуха. К моему горлу подошёл рвотный ком, меня замутило. Это была то ли старуха, то ли непонятное животное. Она была куда более отвратительной, чем гниющие трупы. Дряблое, в морщинах и бородавках, лицо. Скатавшаяся шерсть по всей коже. Красные, словно кровь, глаза навыкате. Огромные клыки, вылезающие изо рта.
   – Объявился? – противным голосом спросила она меня. – Где же был так долго? Смотри, сколько я сожрала, пока тебя не было, – довольно заявила старуха, и рассмеялась.
   – Тебе не место в моём мире. – заявил я. – Покажи мне двух девушек, что пришли к тебе!
   – Этих дур? Ты уверен, что захочешь посмотреть на то, что от них осталось?
   Я достал меч и отсёк старухе отросток, служивший ей рукой. Старуха завизжала.
   – Где они?
   – Подохли ваши девки! Вы тоже сдохнете!
   Я не мог себя больше сдерживать. Я отрубил этой мерзости голову. Вонючее тело вместе с отрубленной головой упало на чей-то труп.
   – Где они? – я посмотрел в глаза Сантэю в надежде услышать ответ. Но Сантэй молчал.
   Я вложил меч в ножны и бросился искать Катю. Я не мог поверить в то, что её больше нет. Этого не могло быть. Только не с ней, только не в моём мире!
   Мы долго метались по полю в поисках пропавших девушек. Наконец мне послышался слабый женский стон. Я пошёл на звук.
   – Катя! – я увидел лежащую на земле девушку, рядом с ней лежала Будур. Глаза Кати оставались закрыты. Она бредила. Лицо было белее снега, мокрое от пота.
   – Сантэй! – позвал я.
   Я осторожно приподнял Катю. Моё сердце бешено колотилось от страха, что уже поздно.
   – Катя, очнись, – я гладил её по щеке. – Очнись.
   Вдруг она приоткрыла глаза.
   – Это я, Олег. Я пришёл за тобой, – она снова закрыла глаза.
   Сантэй быстро оказался возле меня. Он взял на руки Будур.
   – Олег, развяжи верёвку, – сказал Сантэй.
   Я только теперь заметил, что Будур и Катя связаны. Я освободил их. Взял Катю на руки и понёс через поле. Сантэй с Будур на руках шёл позади меня.
   – Олег, она еле дышит. Боюсь, не выживет, – сказал Сантэй.
   – Сантэй, быстрее! Надо уйти из этого проклятого места! Надо, чтобы они выжили!
   Темнело. Мы покинули поляну и вошли в лес. Я то и дело прислонялся к щеке Кати, прислушиваясь к её дыханию. Мне казалось, она не дышит.
   Была глубокая ночь, когда мы вернулись на то место, где оставили лошадей. Там горел костёр. Отряд ждал нас. Не успели мы выйти, как Ярослав подбежал к нам. Он посмотрел на меня со страхом и тоскою. Ждал ответа на немой вопрос. Я не выдержал его взгляда и отвёл глаза. Ярослав подошёл к Сантэю и взял Будур на руки. Он прижался к её щеке.
   – Она почти не дышит, – обречённо сказал Великий князь.
   Мы подошли к костру.
   – Кладите их на одеяла, – Лена указала на расстеленные у костра одеяла.
   Я положил Катю. Она застонала. Я посмотрел на Лену.
   – Сделай что-нибудь, – молил я её. – Я не могу, ты же знаешь. Помоги!
   Лена опустилась на колени возле девушки. В её глазах стояли слёзы, но она держалась. Берегиня сжимала в ладони маленький пузырёк. Я знал, что там нектар колокольчиков с соловьиной поляны. Лена вылила капельку из пузырька в рот Кати. Та тяжело вздохнула. Лена провела по волосам девушки рукой, а потом встала и направилась к Будур. Я посмотрел туда, где лежала Будур. Ярослав сидел рядом с ней. Он низко склонился над девушкой. Я видел лишь его спину, которая содрогалась. Он плакал.
   – Лена, она умирает. Что делать? – Ярослав сейчас совсем не походил на величественного и всемогущего правителя. Он был беспомощным.
   Лена вновь достала пузырёк.
   – Будур, – шептала она. – Будур, не умирай. – Лена всхлипнула.
   Я ненавидел себя в эту минуту, как никогда. Я создал целый мир для той, что сейчас умирала у меня на руках. Я был не в силах ей ничем помочь. Ни ей, ни её подруге. Я лёг рядом с Катей и, прикрыв глаза, стал прислушиваться к её дыханию. Так прошла целая ночь. Утром Катя так же была без сознания, но, по крайней мере, дышала, и это вселяло надежду. Будур тоже не пришла в себя.
//-- * * * --//
   Ехать обратно в Сен-Катар вместе с умирающими было невозможно. Ами-Карим и Сантэй на рассвете принялись мастерить шалаш для больных. К обеду всё было готово. Конструкция получилась довольно крепкой. Лена застелила шалаш ветками, сверху накрыла одеялами. Я занёс внутрь Катю, а Ярослав принёс на руках Будур. Вновь мы с князем взялись нести вахту. Позже в шалаш вошла Лена.
   – Я посижу с ними, а вы отправляйтесь на охоту. Наши запасы почти закончились, – скомандовала она. – Вставайте, мальчики, вставайте!
   Мы с Ярославом пытались что-то возразить, но Лена и слушать не стала.
   – Когда они очнутся, то наверняка захотят есть, а еды-то и нет. Вы, что, выхаживаете их, чтобы потом голодом заморить? Выходите отсюда и идите охотиться!
   Мы с Ярославом подчинились. Лена, впрочем, как и всегда, была права во всём.
   Охота пошла нам на пользу. Мы немного отвлеклись. Когда же вернулись в лагерь с добычей, нас радостно встретил Дохлятич.
   – Катя пришла в себя, – сообщил он.
   – Катя! – я ждал этих новостей.
   – А Будур? – с надеждой спросил Ярослав.
   Дохлятич виновато опустил глаза:
   – Не знаю. Кажется, ещё нет.
   Ярослав бросил на землю двух зайцев и пошёл в шалаш. Я последовал за ним. У входа нас встретила Лена.
   – Катя… – начала она.
   – Я знаю, – не дал я ей договорить.
   – Как Будур? – еле слышно спросил Ярослав.
   Лена ничего не ответила, лишь кивнула Великому князю, чтобы он вошёл. Ярослав так и сделал, а мы с Леной остались снаружи.
   – Катя сейчас спит. Не ходи туда, – шепнула берегиня. Она не хотела, чтобы я мешал Ярославу. Лена взяла меня за руку. – Пойдём, погуляем.
   Мы направились в лес. Проходя мимо отряда, я заметил, что Ами-Карим разделывает тушку пойманного зайца, а Дохлятич ставит котёл на огонь.
   Мы ушли далеко ото всех.
   – Как ты? – заботливо спросила Лена.
   – Не знаю. Они выживут?
   Лена обняла меня за плечи:
   – Катя выживет, обязательно.
   – А Будур?
   – Не знаю.
   – Не могу понять, зачем они потащились на эту поляну.
   – Были причины, – начала их оправдывать Лена.
   – Какие ещё причины? Разве Будур не знала, чем всё это закончится? Зачем пошла туда, да ещё Катю взяла с собой? Она просто глупая и самонадеянная девица! – теперь, когда Катя была вне опасности, я испытывал чувство гнева и злости на неё и Будур.
   – Хватит! – прервала меня Лена. – Я уверена, что Будур не специально взяла с собой Катю. Катя тоже, знаешь ли, не из робких, сама, видно, навязалась. Я ручаюсь, что у Будур были веские причины так поступить. Я знаю Будур лучше всех. Просто так, из-за легкомыслия, она бы ничего не сделала! – выпалила Лена.
   – Ладно. Раз ты так говоришь, значит, так и есть. Однако я всё равно зол на них. Я чуть не спятил за эти сутки, по их вине. А Ярослав? Я не мог подумать, что самовлюблённый красавец так будет убиваться по Будур. Лена, что происходит? Как за один миг она стала ему так дорога?
   – Олег, – Лена усмехнулась, – этот миг у них растянулся на годы.
   – А с виду и не скажешь. Если бы я не видел всё своими глазами, то никогда не поверил бы.
   – Они любят друг друга давно, но скрывают чувства.
   – Почему?
   – Уж очень гордые и самолюбивые. Бояться быть отвергнутыми друг другом.
   – Ну и дела!
   Мы ещё немного погуляли по лесу, а потом вернулись в лагерь. Ярослав как раз выходил из шалаша, когда мы подходили к костру.
   – Катя проснулась, – буркнул он, не глядя на нас, и ушёл в лес.
   Я поспешил увидеть Катю. Войдя внутрь, я опустился на колени возле неё. Она внимательно смотрела на меня.
   – Любишь ты поспать, – прошептал я ей.
   Глаза Кати, в которых секунду назад стояли слёзы, сделались весёлыми, и она улыбнулась мне.
   – Пить, – попросила она. Я отвязал от пояса флягу с водой, открыл крышку и поднёс к её губам.
   – Ты как, Катюш?
   – Почти хорошо. А как Будур?
   – Пока плохо.
   – Она умрёт? – я увидел страх в глазах Кати.
   – Нет, – мой голос звучал уверенно. Я ведь должен был успокоить её.
   Я осторожно приподнял Катю и взял на руки. Ей надо на воздух. Я вынес Катю на улицу. Мы присели возле костра. Она была совсем без сил и привалилась ко мне спиной.
   – Ну, покорми девчонку, – приказал Дохлятич.
   – Давай я покормлю, а ты держи её, – сказала Лена и принялась кормить.
   Катя была столь голодна, что быстро съела всю тарелку. Настроение в лагере немного улучшилось, однако мучительное ожидание судьбы Будур лишало покоя. Вскоре к нам подошёл Ярослав и сказал, что Будур очнулась.

Часть 6

«Было сказано, что вернётся Создатель мира, в миг разрухи и смуты. Придёт и встанет на защиту плечом к плечу с простыми смертными. И будет кровавый бой. И много погибнет воинов, бьющихся за Великого Пращура. И примет смерть Та, чья душа стала началом всего…»
Книга создания мира от Никодима. Сказ ХХ. Восстание неверных.

Глава 1. Оранжевый город

   Я проснулась в половине четвёртого утра. Умылась, надела брюки и рубаху. Тихо вышла из комнаты. Я уже спускалась вниз по лестнице, когда чей-то шёпот окликнул меня. Я обернулась.
   – Куда ты крадёшься? – это была Будур.
   – Мне надо.
   – Секрет? – она подошла ко мне.
   – Да.
   – Когда вернёшься?
   Вместо ответа я пожала плечами.
   – Понятно. Ладно, иди.
   Я спустилась вниз. Стараясь не шуметь, вышла из дома, подошла к воротам и вынырнула на улицу. Меня ждал Олег. Он был верхом.
   – Не проспала, – улыбнулся он мне.
   – Не проспала, – довольно ответила я.
   Олег спешился и подошёл ко мне вплотную. У него было таинственное, даже заговорщицкое выражение лица.
   – Спроси меня про подарок.
   – Что за подарок?
   Олег положил мне руку на плечо.
   – Тебе понравится.
   – Где же он?
   – Скоро увидишь.
   Олег помог мне взобраться на лошадь, сам сел сзади, и мы поехали.
   Вскоре перед нами появилась высокая каменная стена. В стене была дверь. Мы спешились. Олег привязал лошадь, достал ключи, открыл дверь и повёл меня внутрь.
   – Тихо, все ещё спят, – прошептал он мне.
   – Куда мы идём?
   – Терпение.
   Он вёл меня за руку. Скоро перед нами появилась ещё одна стена. Мы прошли сквозь неё и попали в лес. Олег вёл меня меж деревьев, а потом вдруг остановился.
   – Мы пришли?
   – Почти, – он достал из кармана платок. – Я завяжу тебе глаза.
   – Хорошо, – смирилась я.
   Олег повязал платок и, обняв меня за талию, повёл куда-то.
   – Пришли, – наконец сказал он. – Готова к чуду?
   – Да, – меня распирало любопытство.
   – На счёт три снимаю повязку. Раз… два… три!
   Я открыла глаза и буквально потеряла дар речи от увиденного.
   Мы стояли на поляне. Недалеко от нас резвились две гигантские кошки, если, конечно, их можно так назвать. Это были кошечки размером со слона, с длинными и тонкими, как у крысы, хвостами с кисточками на концах. Уши у них тоже были какие-то странные: огромные и широкие, похожие на уши летучей мыши. Морды походили на тигриные. Одна кошка была чёрная, как смола, вторая белая, как комок снега. На нас смотрели огромные изумрудные глаза, и самое удивительное – у них были перепончатые, как у летучих мышей, крылья.
   Я отступила назад. Меня испугал размер существ.
   – Не бойся, – шепнул Олег и положил руку мне на плечо. – Они совсем ручные. Это мои домашние животные.
   – Твои… кто? – ко мне вернулся дар речи.
   – Дракоты.
   – Кто-кто?
   – Кошки-драконы, или проще – дракоты. Белую зовут Муся, а чёрного Барсик. Они ласковые. Пошли, подойдём к ним ближе. – Олег подтолкнул меня вперёд, но я упёрлась. Мне было не по себе. – Они ничего тебе не сделают. Дракоты подчиняются мне. Не бойся, пойдём.
   Олег взял меня за руку и повёл за собой. Я послушно шла за ним. Мы подошли к дракотам совсем близко. Они склонили головы и, прикрыв глаза, стали тыкаться в нас огромными носами.
   – Погладить вас? – Олег потрогал сначала чёрную морду, затем белую, после чего дракоты стали издавать звук, похожий на рычание работающего трактора. – Размурлыкались, хитрюги, – ласково сказал Олег.
   Дракоты не ограничились вниманием со стороны Олега. Сначала белая кошка ткнулась в меня огромным твёрдым лбом. Я еле устояла на ногах от такой нежности. Её примеру последовала и чёрная морда.
   – Погладь их, – попросил Олег. – Они такие ласкуши.
   Я боялась руку поднять. Тогда Олег взял мою руку в свою, и стал гладить белый мягкий лоб Муси.
   – Олег, откуда они взялись?
   – Оттуда, – он показал глазами в небо.
   – Прямо с неба?
   – Почти. Они с рыже-красного солнца.
   Я посмотрела вверх. Я ведь совсем позабыла, что в этом мире два солнца. Вдруг меня кольнуло: ведь это те самые животные, чьи статуи я видела в парящем храме! Я стояла и молча смотрела в глаза Олегу. Статуи трёх божеств в храме: Лена, Олег и Дохлятич… Это была не шутка и не совпадение, они и есть эти божества. Теперь картина странностей в моей голове начала складываться в чёткий рисунок.
   – Олег, скажи, кто ты?
   – Ты поняла это сама.
   – Скажи мне, – меня трясло.
   – Катя, – он тяжело вздохнул, – очень многое случилось со мной. Раньше я бы гордо заявил, что являюсь Создателем этого мира. Теперь же могу сказать, что лишь создал этот мир когда-то.

   …Я смотрел в глаза девушки, ради которой создал этот мир, и не мог поверить, что она рядом. Я хотел кричать о том, что создал этот мир ради неё, но вовремя остановился. Я ждал ответа на мои чувства от неё. Мне нужна была только взаимность, а не восторг, уважение, или ещё хуже – жалость. Я познал на своей шкуре, каково это, когда близкий тебе человек ждёт от тебя того, что душа твоя вовеки дать не сможет. Я знал вес этого груза.
   Катя теперь понимала, кто я, и это стало для меня облегчением. Моё сердце жаждало подарить ей то, что ожидало её так долго. Я спешил привести её в тот дом, что создал когда-то для любимой. Этот дом уже много-много лет охраняли преданно и верно дракоты. Я хотел раскрыть ей тайну красного солнца…

   – Я верю тебе, – я положила руку на плечо Олега. Он слегка вздрогнул от неожиданности. В этот миг мне очень хотелось обнять его, прижаться и не отпускать никогда, но перед глазами стоял образ Лены. Я знала, что Лена любила Олега, и предать её я не могла. Я слегка отстранилась от Олега.
   – Веришь? – в его глазах появился лукавый блеск. – Отлично! Тогда полетели!
   – Куда? На чём? – я запаниковала. Олег быстро взобрался на Барсика. Я только сейчас заметила, что на дракотах были сёдла.
   Одним махом он посадил меня перед собой. Я вцепилась в седло мёртвой хваткой. Олег крепко прижал меня к себе одной рукой, а второй натянул поводья.
   – Ничего не бойся. Впереди тебя ждёт обещанный подарок, – Олег пришпорил Барсика, и мы поднялись над землёй. Внутри меня всё сжалось.
   – Не бойся, – успокаивал меня Олег.
   – Мамочки! – закричала я что есть мочи.
   – Тихо, Кать! Я тебя держу.
   Мы взмывали ввысь. Я чувствовала себя как на аттракционе с бешеными горками. Страх одолел меня полностью. Дикий ужас – вот что творилось со мной. Я закрыла глаза и стала глубоко дышать, пытаясь взять себя в руки.
   Олег прижался своею щекой к моей.
   – Открой глаза, Кать. Открой.
   – Боюсь!
   – Открой! Я же держу тебя. Ты не упадёшь.
   Я потихоньку открыла глаза. Странно, но при виде открывшейся красоты ужас мой куда-то испарился.
   – Вот это да! – моему восхищению не было предела.
   Мы поднялись уже высоко. Мчались над верхушками деревьев, взмывая всё выше и выше. Вид с неба на землю привёл меня в состояние эйфории. Казалось, я превратилась в птицу.
   – Красиво, – задумчиво произнёс Олег.
   – Красотища! – не унималась я.
   Мы всё поднимались. Скоро дракоты начали кричать. Крик был похож на птичьи трели.
   – Что они делают?
   – Зовут.
   – Кого?
   – Зовут свой путь.
   – Что-что зовут?
   – Свой путь. Смотри.
   Вскоре в небе появился сначала едва заметный, а потом отчётливый солнечный луч, вскоре превратившийся в тоннель из радуги. Казалось, радуга превратилась в огромную трубу. Мы летели прямиком ко входу тоннеля.
   – Что это?
   – Путь на красное солнце. Радужный путь.
   – Мы полетим туда?
   – Да! – Олег пришпорил Барсика, и он влетел внутрь радуги.
   Нас окружил переливающийся разными цветами свет. Он был ярким, но глаза спокойно наслаждались его красотой. Моему восторгу не было предела. Я находилась внутри радуги, где сияющие краски переливались и перетекали одни в другие. Мы летели так какое-то время, а потом дракоты остановились. На нашем пути возникло огромное зеркало, в котором отражался радужный свет и мы.
   – Что же дальше? – спросила я у Олега.
   – Приготовься, Катюш, – с озорством в голосе ответил он мне. – Это зеркало – только дверь.
   – Мы откроем её?
   – Нет, мы врежемся в неё.
   – Как это?
   Вдруг Барсик понёс нас прямо на зеркало. Я закрыла глаза и закричала.
   – Трусиха! – смеялся Олег.
   Я открыла глаза. Мы снова летели по небу, но это было совершенно другое небо. Над нами проплывали розовые облака и светило лишь одно жёлтое солнце. Я услышала птичий крик и посмотрела вниз. Прямо под нами летела стая жёлтых, словно лимон, журавлей.
   – Где мы?
   – В твоём мире. В мире, который я дарю тебе. Мы на красном солнце.
   – Не могу поверить! – в моём сознании всё перемешалось. Реальность казалась сном.
   Мы спускались всё ниже. Летели над тёмно-зелёными деревьями, над ясной рекой с прозрачной водой, над зелёным полем, а потом и над синим полем, где ковром росли васильки. Потом вновь набрали высоту и оказались над вершиной горы. Перед нами открылась потрясающая панорама долины. Здесь, на зелёном плоскогорье, стоял белокаменный замок – точь-в-точь Кастер.
   – Это Кастер!
   – Угадала!
   Барсик приземлился возле замка. Дракот лёг на живот, и мы спустились на землю. Муся улеглась рядом с Барсиком.
   – Пойдём, – Олег снял меня с дракота.
   Он держал за талию. Я смотрела ему в глаза и чувствовала, как меня пробирает озноб. Я не верила в происходящее. Мне казалось, это только сон, и стоит сделать одно движение, как всё испарится. Я очень боялась вернуться в старую серую жизнь, где не было Олега.
   Я положила голову ему на грудь и стала прислушиваться к биению его сердца.

   …Я обнимал Катю и не верил, что свершилось то чудо, ради которого я сам когда-то сотворил чудо. Как же долго я ждал, искал и верил, а теперь она со мной. Я всегда знал, что мои усилия не напрасны, мечты и ожидания не бесплодны. Я любил её ещё до рождения. Я звал её, когда творил свой мир. Однако тогда я не понимал, как сильна моя любовь к ней. Я слушал, как она дышит, и дышал вместе с ней. Не знаю, сколько по времени мы стояли. Слова и объяснения нежности нам были не нужны…

   Я слушала стук его сердца. Этот ритм меня успокаивал. Мне было хорошо и тепло, словно малышу, убаюканному сладкой колыбельной. Мои веки сомкнулись. Не знаю, как долго мы стояли, обнявшись, боясь нарушить покой.
   – Пойдём, я покажу тебе замок, – Олег осмелился нарушить тишину, шепнув приглашение мне на ухо.
   Я подняла глаза и встретилась взглядом с нежно-голубыми добрыми глазами. Я так давно не видела доброты в людских глазах, что забыла, как она выглядит.
   – Я ждала тебя всю жизнь, – шепнула я Олегу.
   – Как долго я ждал этих слов, – ответил он.
   Олег наклонился ко мне совсем близко, наши губы коснулись друг друга.
//-- * * * --//
   Был уже вечер, когда мы отправились на исследование замка. На первом этаже располагался огромный холл с колоннами, просторная столовая и большая зала. В ней оказались зеркальные стены и полы из белого и гладкого, как лёд, мрамора.
   – Потанцуем? – загадочно спросил Олег.
   – Сейчас? – удивилась я.
   – Конечно, что нам мешает? Или ты хочешь сказать, что одета не по случаю?
   Если честно, такая мысль меня не посещала. Однако Олег решил самостоятельно исправить ситуацию. Он хлопнул в ладоши, и мой походный костюм превратился в роскошное бальное платье. Я застыла от удивления.
   – Люблю, когда ты носишь платья. Ты в них такая красивая.
   – Ты же просто клад волшебства!
   – Думаю, здесь темно. Да будет свет! – Олег снова хлопнул в ладоши, и люстра на потолке засияла. – Вот так лучше! Что ты на это скажешь?
   – Будет продолжение?
   – А как же. Что нам потребуется для бала? Наверно, музыка!
   Олег ещё раз проделал свой трюк, и в зале появились музыканты. Заиграла красивая мелодия.
   – Приглашаю вас на танец! – Олег протянул мне руку.
   – Не могу отказать, – мы закружились в танце. – Как у тебя получаются такие трюки?
   – Просто. Я думаю о том, чего хочу, а потом отдаю приказ.
   – Но ведь это волшебство! Как у тебя выходит? Расскажи.
   – Обязательно расскажу, но не сейчас. Для начала я сам должен узнать себя.
//-- * * * --//
   В Оранжевом городе мы с Олегом прожили семь дней. В замке у меня была своя комната. Каждое утро мы с Олегом, едва позавтракав, отправлялись на прогулку верхом на дракотах. Я седлала Мусю, а Олег Барсика. Мы летали под рыжим небом, свободные, будто птицы. Во мне было столько счастья, что, казалось, я распадаюсь на молекулы и превращаюсь в воздух радости. Я ни о чём не задумывалась в тот момент. Я была с любимым, и это было всё, что мне требовалось.

   …Мы провели с Катей в Оранжевом городе семь дней. Мне не верилось, что наконец-то в этом городе живёт та, ради которой и было всё создано. Мы были счастливы вместе. Тогда я понял, что такое любовь. Любовь – это когда слова прекращают быть источником общения. Я был готов остаться с Катей здесь навечно, но мне претил искусственно созданный рай. К тому же у меня были обязательства в другом мире, который я больше не имел права бросать. Мы должны были вернуться обратно. В конце седьмого дня пребывания в оранжевом городе мы вернулись. Вернулись в тот миг, из которого ушли. Это было одной из тайн красного солнца, время в нём текло само по себе, не пересекаясь с другими мирами…

Глава 2. Бал

   Бал уже открыли, когда я вместе с семейством Михалычей добралась до Кастера. Будур и Елена так долго собирались, что мы успели опоздать.
   – Вы готовы? – нервничал Михалыч.
   – Ещё немного.
   – Я это слышал час назад.
   – Саша, мы же должны быть красивыми.
   – Да никому вы ничего не должны! – терпение Михалыча лопнуло. – Руки ноги на месте, значит всё в порядке!
   Елена и Будур и в ус не дули. После того как с прихорашиванием личной территории было покончено, они перешли на соседнюю. Елена принялась приводить в порядок мужа, который сильно сопротивлялся и возмущался пуще прежнего. Будур взялась за меня. Наконец мы были готовы и отправились на бал.
   Стоило нам переступить порог бальной залы, как к нам подошёл сам Великий князь. Мы поприветствовали его.
   – Вы задержались, – мягко упрекнул Ярослав. – Что, мой великий учёный снова что-то учинял?
   – Трудится и трудится! Всё что-то придумывает, из мастерской головы не кажет, – ответила за мужа Елена.
   – Над чем же сейчас вы работаете?
   – Есть одна штука, – увлечённо начал рассказывать Михалыч. – Если завтра вдруг грянет война, она может сослужить хорошую службу.
   – Интересно, – сказал Ярослав. – Я думаю, что это изобретение надо обсудить более подробно. Жду вас завтра после полудня в замке.
   – Да, Великий князь, – Михалыч и его жена откланялись и затерялись в толпе танцующих пар.
   – Как вы сегодня прекрасно выглядите, – обратился правитель к нам с Будур. – Я даже завидую дому Михалычей, ведь в нём живёт такая красота.
   – Спасибо, но вам нечего так переживать, ведь в вашем замке есть не менее достойная замена нашей красоты, – заявила Будур.
   – Какая ещё замена? – растерялся Ярослав.
   – А вон и она, – Будур кивнула туда, где танцевала Лена с Сантэем.
   – Думаю, стоит последовать их примеру, – Великий князь пригласил Будур на танец, та застенчиво согласилась.
   Я стояла и смотрела на танцующих. Пары кружились по зале, кружились в моих глазах и мыслях. Всё во мне кружилось и играло. Мои глаза закрылись сами собою, и я мысленно оказалась в Оранжевом городе. Я открыла глаза и стала всматриваться в толпу. Олега нигде не было. Вдруг я почувствовала, что кто-то слегка обнял меня за плечи.
   – Ты кого-то потеряла? – шепнул мужской голос на ухо.
   Я резко обернулась. Мы с Олегом стояли и смотрели друг другу в глаза.
   – Тебя, – ответила я.
   Он наклонил голову и коснулся лбом моего лба…

   …Мой мир рушился у меня на глазах. Люди воевали друг с другом, предавали, клеветали, жаждали власти, доказывали своё превосходство, ставили себя выше ближнего, прибегая даже к религии. В моём мире люди не побрезговали превратить религию в способ возвышения над другими. Однако в этом мире в Создателя верили и те, кто заявлял о своём неверии. Среди таких «неверующих» было много праведников, ибо они жили по совести, шли вослед Создателю и никогда не требовали чуда для подтверждения его существования. Это была истинная вера. Ибо знает истинный верующий: если в этом мире есть он, значит, есть и его Создатель.
   Я должен был спасти свой мир. Я должен был защитить тех, кого создал. Они были дороги мне все. Они были жестоки и надменны, продажны и алчны. Их души почти выцвели и стали невидимыми. Но в каждом из них была пусть зыбкая и тонкая, но связь с Создателем – тихий голос совести.
   Я верил сейчас в свой мир так же сильно, как он верил в меня. Я создал когда-то свой мир и учил людей. Теперь люди учили меня. Этот вечер мог стать последним звеном мирного времени. Я решил, что он станет главным в моей странной жизни. Сегодня, как никогда, я ощущал значимость своего творения.
   В Кастере был бал. Звучала музыка, горели огни. Всё было ярким и живым в этот вечер. Раздавались громкие весёлые голоса. Странно, но человеку почему-то надо приблизиться к смерти, чтобы понять, насколько он жив.
   Я смотрел в толпу. Видел разные лица, переполненные эмоциями. Видел Лену, которая стала ещё прекраснее, чем была. В чём же секрет? Я задумался. Лена кружилась в танце с Сантэем. Им было весело вместе, они смеялись. Берегиня сейчас напоминала мне ту девчонку, которой я встретил её когда-то. Сколько жизни в одном человеке! Лена стала настоящей матерью для людей, которых я сотворил когда-то. А может быть, человек становится подобным богу, лишь когда счастлив? Счастье – вот что превращает человека в божество? И надо всего лишь разгадать загадку, самую главную в твоей жизни: что для тебя истинное счастье? Счастье, которое не разрушает, но созидает…
   Я видел теперь перед собой не просто красивую женщину, а счастливого человека. Лена нашла своё счастье. Ответственность за других, материнская помощь людям – вот в чём её секрет. Она порой требовательна к другим и строга, но всегда могла простить человеку его грех и слабость. Лена счастлива, потому что нашла внутри себя ту часть, что повелевала её счастьем. Эта часть в святых писаниях мира нашего рождения называлась ребром Адама. Женщина всего лишь часть целого, может быть лучшая, но всё же часть. Чтобы почувствовать свою завершённость – стань частью целого, и пусть не выпирает это ребро.
   Однако есть у этой истины и обратное значение. Ребро Адама – это часть целого, но каждая часть имеет право быть. Не растворяйся в целом, если дана тебе часть. И Лена поняла это.
   Я видел Дохлятича, который важно стоял в окружении молодых людей. Он выразительно двигал губами и размахивал руками, словно помогал своим мыслям обрести правильную форму. Дохлятич нашёл своё призвание. Его счастье называлось: постигни и поделись. Он обрёл себя в уединении среди произведений искусства, среди истин науки, среди познания бытия. Он был одиночкой, но не был одинок. К нему тянулись толпы людей, жаждущих познания. Он стал светом для желающих видеть.
   Я видел Великого князя. Это сложная многогранная фигура, в которой сплетались контрасты. Горячее переходило в лёд, белое оказывалось чёрным – человек крайностей и страстей. Он почти запутался в себе и своих желаниях. Сложно понять себя, когда тебе в левое ухо говорит тьма, а в правое свет, когда одновременно властвует тобой гордыня и смирение, злоба и прощение, гнев и терпимость, радость и тоска. В такой разрозненной вселенной собственного я есть лишь один верный путь – путь к счастью. А счастье требует от нас великого труда и борьбы с самим собой. Человеку всегда проще быть несчастным, ведь несчастье не требует усилий. Так стань же счастливым, даже если придётся сразиться с самим собою, убить себя и возродиться вновь. Ярослав долго воевал с собою и своими демонами. Теперь он одержал победу – и стал счастлив.
   Я видел Будур, которая, имея всё то же обличие, теперь казалась мне совсем иной. Она всегда выглядела словно колдунья, скрывающая в себе несколько личин. Её же нынешняя суть стала одной и единственной. Наконец она сбросила лишнее, ненужное, тяжёлое. Теперь налегке, с истинным лицом она сама творила своё счастье. Ведь многим для того, чтобы познать счастье, достаточно посмотреть в лицо своей сути и понять, кто ты: горькая полынь или медоносный цветок? Теперь я видел красивую счастливую девушку, двигающуюся в танце, словно ветер. Я видел цветок, который сам смог поверить в то, что он не горькая полынь.
   Я смотрел на людей, которых создал, и искал счастливые лица. Искал подтверждение смысла своего творения. Я смотрел в их лица и мысленно просил: «Докажите мне, что умеете быть счастливыми! Докажите, что я могу творить счастье!»
   Я видел перед собой Катю. Кто может ответить на вопрос, за что ты любишь человека? Почему именно его? Почему, любя, всегда знаешь, что прав? Почему в любви ложь становится правдой, а правда может стать пустотой? В чём эта магия?
   Я видел перед собой ту, которая смогла родить во мне творца, волшебника, созидателя. Я готов стать светом ради неё. Я готов прощать, каяться, защищать, терпеть. Я был целым миром, она же стала ключом ко мне.
   Я смотрел на неё и видел перед собой совершенство. Я любовался каждым её жестом, взглядом, улыбкой. Я видел в ней ту недостающую часть себя самого, которая была живым, отделённым от меня организмом. Я совершил невозможное ради неё. Я научился чувствовать. Я ждал её века. Она пришла. Так и должно быть.
   В моих ушах раздавались звуки музыки. Катя засмеялась, наступив мне на ногу.

   – Чего такой серьёзный? – Олег, казалось, был со мной и в то же время ещё где-то.
   – Мне положено по статусу, ведь я первый советник! Ты ведь эту малость помнишь?
   – Положено по статусу, говоришь? Положи самомнение на свой статус и пошли подальше от себя, тогда улыбка тебе гарантирована! – мне доставляло огромное удовольствие подшучивать над Олегом.
//-- * * * --//
   Я прижал Катю к себе. Мы кружились, смеялись. Вдруг мы столкнулись с Леной и Сантэем, танцующими поблизости.
   – Буяните? – Лена весело улыбнулась нам.
   – Выпили лишнего, – съязвил Сантэй.
   – Я думаю, двое буйных – это перебор, – раскритиковала нас Лена. – Надо заняться их воспитанием.
   Сантэй сразу понял намёк Лены.
   – Я воспитываю Катю, а ты, милая, – Сантэй наклонился к Лене и что-то прошептал ей на ухо, – займись этим кузнецом.
   – Первым советником, – как можно серьёзнее заявил я, но улыбка до ушей подпортила эффект важности.
   – Вот и я говорю, первым советником, – подтрунил Сантэй. Он подхватил Катю и увёл её вглубь танцующих пар. Лена обняла меня, и мы стали танцевать.
   – Какой нахальный малый твой Сантэй, – заявил я.
   – Ошибаешься. У него просто отличное чувство юмора, а твои обиды от отсутствия данного качества.
   – Умничаешь?
   – Да. Если он тебя обидел, значит, ты сам дал ему такую возможность.
   – Начала, – вздохнул я. – Какая ты заумная!
   – Олег, ты же главный в этом мире. Научись сначала сам разговаривать со своими эмоциями. Сам решай, обидеться тебе или нет, но не передавай эту привилегия другим.
   – Хорошо, научила.
   – Стань наконец тем, кем должен.
   – Лена, не нуди. Мы же с тобой только что шутили.
   – А мы и шутим, – Лена хитро улыбнулась и наступила со всего размаху мне на ногу. – Ой, Олег, извини! Я так увлеклась, что не заметила твою ногу.
   Я позеленел от злости.
   – Видишь, тобой руководят все, кто пожелает. Если хочешь стать главным, руководи своими эмоциями сам.
//-- * * * --//
   Сантэй увёл меня на другой конец зала. Он оказался прекрасным танцором. У него была лёгкая поступь. Казалось, что танцуешь со сгустком воздуха, могучего и невесомого ветра. Этот юноша притягивал к себе внимание людей, точно магнит. Своеобразный, сильный, уверенный, ловкий, внимательный, загадочный, с неотразимой, слегка кривоватой улыбкой-усмешкой, которая будто говорила: «А я всё про вас знаю».
   Танцевать с Сантэем было большим удовольствием. Он предугадывал каждое моё движение, двигался, словно кошка, легко и грациозно. Я лишь сейчас могла в полной мере оценить очарование, исходившее от этого юноши. В этот момент мне стало вдруг понятно, почему сама Лена – божество и красота в глазах людей – так тянулась к нему.
   Сантэй привлекал своей красотой. Высокий, статный, с юным мальчишеским лицом. Живые карие глаза, полные огня и лукавства, с длиннющими чёрными ресницами, придающие ему трогательность и нежность. Игривые ямочки на щеках, как у Лены, волевой подбородок и грубые скулы подчёркивали мужественность и резковатость облика. Ёжик волос сообщал его внешности некую бесшабашность и ершистость.
   – В твоём мире нет таких мужчин, как я? – улыбаясь, спросил Сантэй.
   Меня пробрала дрожь. Откуда он знает? Неужели Лена рассказала?.. Сантэй словно угадал мои мысли.
   – Она не рассказывала. Я просто много знаю сам по себе. Однако, несмотря на это, я собираюсь долго жить, – Сантэй рассмеялся. – Мне можно доверять, Катя.
   – Я знаю, – мне было спокойно рядом с ним. Я верила ему, не требуя доказательств. – В моём мире нет таких мужчин, да и мир свой я плохо помню.
   – Тебе было там несладко?
   – Скорее горько. Мой мир здесь. Трудно объяснить, но мне кажется, что я обрела своё место.
   – Да. Это место действительно твоё. Ты правильно чувствуешь.
   Мне вдруг стало грустно от воспоминаний о прошлой жизни. Сантэй это заметил.
   – Давай нахулиганим, – предложил он.
   – Как?
   – Очень просто, – юноша крепче прижал меня к себе, и мы стали выделывать такие акробатические па, что вскоре задыхались от смеха над самими собою.
   – Чего творите-то? – к нам подошла Лена и взяла меня за руку. – Пора передохнуть, – скомандовала она и повела меня куда-то.
   Мы вышли из бальной комнаты и оказались на летней площадке перед замком. Здесь было свежо и тихо. Звуки музыки и голоса практически не были слышны.
   – Отдохнём? – тяжело дыша, произнесла Лена. – Я немного устала. А ты?
   – И я. Лена, ты такая счастливая! – я смотрела на неё и видела, как блестят её чёрные глаза, а красные полные губы нежно улыбаются.
   – Наблюдательная. Да, я счастлива. Счастлива так, что даже представить себе не могла. Я и не знала раньше, что бывает такое счастье.
   – В чём же оно?
   – В любви. Взаимная любовь – это магия. Она наполняет моё сердце счастьем через край.
   – Любовь? – меня вдруг что-то кольнуло. Тоска, затаившаяся во мне, вышла наружу. Она любит Олега, и это взаимно! Я для них всего лишь ребёнок.
   – Он любит тебя?
   – Да, любит. Разве так бывает? Я думал, что это не произойдёт со мной никогда.
   – Я рада за вас, – я взяла Лену за руку. Я желала ей счастья и чувствовала свою вину перед ней.
   – Вот вы где! – к нам вдруг примчалась Будур. – Сплетничаете, девчонки?
   – А что? – Лена улыбнулась.
   – И я хочу.
   – Как у вас с Ярославом? Всё прояснилось?
   – Не знаю. Он теперь другой.
   – Он тебе признался?
   – Лена, с чего ты взяла, что он должен мне в чём-то признаться? Не приписывай ему того, чего нет.
   – Тогда сама ему скажи.
   – Первая?! Лен, ты что, с ума сошла, а вдруг он меня не любит!
   – Вот заодно и выяснишь.
   – Ни за что!
   – Лучше страдать? – Лена рассмеялась.
   – Угу, – согласилась Будур. – Лучше так.
   – Дети, – подытожила Лена.
   Пока подруги вели перепалку, в моей голове созрел план.
   – Ладно, вы тут спорьте, а я ненадолго отойду.
   Я вернулась в бальную залу. Среди толпы быстро отыскала Великого князя. Он танцевал с какой-то девушкой. Я в тот момент не узнавала сама себя. Мне казалось, что с такой решительностью я горы сверну, и меня никто не остановит. Мне сейчас было позволено всё.
   Я подошла к Ярославу, уверенно взяла его за руку, которой он обнимал партнёршу, и потащила за собой. Обескураженный владыка пошёл за мной. Я затащила его в какую-то дальнюю комнату, где было пусто и спокойно. Он резко остановился, заставив остановиться меня.
   – А теперь, беспардонная девица, объясните свою наглость! И пока стража не арестовала вас, попытайтесь быть убедительной! – его голос был грозным и раздражённым.
   Я посмотрела ему прямо в глаза.
   – Извините, Великий князь, просто у меня лопнуло терпение, – со смелостью и без капли неловкости заявила я.
   – Ты о чём?
   – Ваша история с Будур меня основательно бесит!
   Боже мой, что я говорю! Однако меня так несло, что ничто не могло остановить меня.
   – Вот как! – Ярослав улыбнулся. – А что именно бесит?
   – Вы как два упрямых барана! Каждый боится сделать первый шаг.
   – А поподробнее? – заинтересованно спросил Ярослав, и теперь я была в шоке от Великого князя.
   – Вы же любите друг друга. Так скажите об этом!
   – А ты думаешь, у нас любовь?
   – Уверена!
   – Отлично, – князь оживился. – И ты считаешь, что она меня любит?
   – Да! И хочу знать, любите ли вы её.
   – Повтори ещё раз свой ответ.
   – Да!
   – Это она тебе сказала?
   – Да!
   Великий князь закрыл глаза и с облегчением выдохнул:
   – Ради такой новости я не буду тебя наказывать за твою наглость.
   – Не увиливайте, – я разошлась.
   – О чём ты?
   – Вы наконец признаетесь ей, пока она ещё что-нибудь не выкинула?
   – Не знаю.
   – Да что вам, так трудно, что ли?
   – Да, – он смутился и опустил глаза.
   У меня в голове зародился очередной коварный план.
   – Отлично, тогда поступим так, – я сделала паузу.
   – Как? – Великий князь был весь в нетерпении.
   – Вы встанете вон за ту колонну, – я указала пальцем. – Я приведу Будур сюда. Она будет думать, что мы с ней здесь вдвоём. Я расспрошу её о вас, а вы всё подслушаете и решите, как вам поступить.
   – Идёт! – Ярослав принял моё предложение с радостью. – Веди скорее.
   Я отправилась на поиски Будур. Она была там же, на летней площадке вместе с Леной. Я схватила её за руку и потащила за собой. Привела в комнату, где за колонной укрылся Великий князь.
   – Ты свихнулась, что ли? – Будур вся кипела от ярости.
   Я сделала жест, чтобы та замолчала. Будур так и осеклась от моего нахальства. По моим венам вместе с кровью разносилось неимоверное наслаждение! Почему я раньше так не наглела? Наверно, это стресс. Он даёт людям такие силы, которых у них отродясь не было.
   – Я тебя по делу отвлекла.
   – По какому?
   – Будур, я сейчас злая, только не спрашивай, почему! Меня всё раздражает, особенно твоё поведение. Правильно отец тебя овцой называет!
   – Чего? – у Будур челюсть отвисла от моей беспардонности.
   – Овца и есть! Подожди злиться, я ещё не всё сказала. Знаешь, твои невысказанные чувства к Великому князю просто опасны. Помнишь, к чему привели они нас? Мы чуть не сгнили заживо на этой бедовой поляне!
   – Кать, ты чего? Скажи прямо, что ты от меня хочешь?
   – Нет, это ты мне скажи здесь и сейчас. Я, как пострадавшая сторона, имею право знать.
   – Что?
   – Ты Ярослава любишь?
   – Люблю.
   – Неуверенно как-то.
   – Люблю, конечно, но ты об этом и так уже знаешь, – Будур была растеряна.
   – Я-то знаю, а вот он не знает, – сказала я.
   Из-за колонны вдруг вышел Великий князь. Будур словно окаменела. Она побледнела и в недоумении смотрела то на меня, то на Ярослава. Этот ступор продолжался несколько секунд.
   – Будур, – позвал её Великий князь. Девушка вдруг словно пришла в себя, её глаза мгновенно стали мокрыми от слёз обиды и гнева. Она укоризненно посмотрела на меня. Мой необузданный приступ бешенства тут же улетучился, и я опустила глаза.
   Великий князь направился к Будур. Заметив это, она кинулась к выходу и выбежала из комнаты. Ярослав бросился вслед за ней. Я осталось одна. Что я натворила? Как вообще могла влезть в чужую жизнь?
   Мне стало стыдно, одиноко и тоскливо. Я отошла в самый дальний угол комнаты, села на пол, опустила голову и разрыдалась. Слёзы текли и текли, не зная конца. Моя боль от неразделённой любви к Олегу вырвалась наружу. Теперь, как никогда, я ощущала свою беспомощность.
   Я плакала и плакала, пока не выплакала все слёзы. Мои веки опухли, дыхание стало прерывистым. Мне захотелось убежать из замка и спрятаться где-нибудь. Я осторожно, чтобы ни с кем не встретиться, стала пробираться к выходу из замка. У стены я заметила Будур и Великого князя. Они обнимались. Ярослав говорил что-то Будур. Я была рада за них.
   Наконец я пробралась к выходу и выбежала из замка. Стояла ночь. Светили две луны. Дул прохладный ветер, гладя мои волосы.
   – Не плачь, – шептал мне ветер.
   – Я не плачу, – ответила я.

Глава 3. Встреча

   Через десять дней гонец принёс весть о том, что войско Саргуна подошло к Сен-Катару. Битва была неизбежна. По данным лазутчиков, его войско насчитывало тридцать тысяч лучших бойцов. У него сильная конница, лучники, воины-смертники, превосходно владеющие боевым оружием, но главное – у него корабли. Однако подойти к городу с моря не так-то просто, остров окружали скалы и рифы. Был только один порт, куда можно зайти кораблям, а потом подойти к берегу на лодках. Но один торговый порт – это не страшно, можно отлично организовать ловушку.
   В безжалостной армии врага присутствовали и духи, что пугало больше всего. Народ прекрасно помнил о старухе-красноглазке с бедовой поляны и о её зверствах. Если один дух мог натворить столько зла, то сколько смогут десятки, а может и сотни духов?
   Ужас разрастался в сердцах людей. Даже я со страхом ожидал битвы. Я боялся не за себя. Война, смерть, боль меня не страшили. Я боялся за других. И тревога за тех, кого я когда-то создал, нарастала. Я видел, как народ в ожидании неизбежного тянется в храмы. Сен-Катар совсем забыл, что ещё недавно был разделён на последователей разных религий и беспращуров. Сейчас в Создателя верили все как один, а о заступничестве просил каждый, даже самый последний безбожник. Смертельный ужас имеет великую власть возрождать в человеке веру. Меня молили, меня просили о помощи.
   Проходя по улицам, я опускал глаза. Вина, обида, гнев на себя, бессилие – вот что я чувствовал. Мне хотелось бежать от всего, забыть о том, что когда-то сотворил. Вина разрасталась во мне, как смертельная зараза.
   Лена была всегда рядом со мной. Мы с ней почти не говорили, понимая всё без слов. Дохлятич начал подбадривать нас, но это выходило у него вяло и уныло, имея скорее обратный эффект. С Катей я не виделся с самого бала, откуда она так неожиданно исчезла. В тот вечер я искал её долго, но так и не нашёл. Она всегда ускользала именно в тот момент, когда мне начинало казаться, что мы с ней вместе навсегда. Я больше не искал с ней встречи. Мне нечего было ей предложить, кроме мира, погружавшегося в страх.
   На следующий день после того, как гонец принёс тяжёлую весть, Великий князь созвал приближённых. Мы отправились на переговоры с Саргуном. Правитель хотел лично просить Саргуна отказаться от битвы и отступить. Он надеялся, что его некогда лучший друг послушает свою совесть. Я же в это раскаяние совсем не верил, как, впрочем, и Лена. Но в переговорах видели смысл. Я хотел сам посмотреть на Саргуна, хотел понять, кто он такой.
   Наше войско состояло из двадцати тысяч воинов, но настоящих обученных солдат было тысяч пятнадцать, остальные пять тысяч составляли крестьяне, ремесленники и прочие отважные добровольцы.
   Рамель и Ами-Карим с войском должны были защищать порт Сен-Катара. Войско состояло всего из двух тысяч воинов, но были ещё скалы и рифы, а значит, враги, которые решат подплыть к берегу на лодках, становились отличной мишенью для лучников.
   Основные силы мы сосредоточили на подступах к Сен-Катару со стороны суши. Воины готовили ловушки. Женщины, дети, старики шли в Кастер, который должен был укрыть и защитить их. В замке имелось подземелье. Оно представляло собой убежище с запасами еды и воды. Руководил этой миссией Дохлятич, в помощниках у него был Василий.
   Отряд Великого князя прибыл в лагерь. Мы ждали переговоров. Они должны были состояться завтра в полдень.
   В полдень следующего дня наш отряд ждал на поле. В середине линии стоял Ярослав, по левую сторону от него Лена и я. В отряде было ещё пять бойцов.
   Мы ждали противника, затаив дыхание. Вскоре появились всадники. К нам приближались четверо. Они остановились метрах в пятидесяти от нас. Повисла пауза. Мы рассматривали и изучали друг друга. Меня вдруг пробрал озноб. Я еле сдерживал дрожь и не верил собственным глазам. Кошмарный сон нарастал. Чувство реальности уходило от меня. Я смотрел на четвёрку всадников.
   Первый слева был воином весьма крепким. Его тело оголено до пояса. Смуглая грубая кожа блестела на солнце от пота, огромные плечи, большие сильные руки. Голова побрита налысо, лишь на самой макушке заплетена чёрная косичка. Его лицо словно камень. Он был одним из тех прирождённых убийц, что не знали жалости ни к себе, ни к другим. Он тоже был моим творением, однако молился не мне, а призывал неприкаянных духов, дававших ему силу. Он был отступником для меня. На смуглой груди висел амулет, символ веры в какого-то духа, символ его отступничества. Он променял Создателя на ложного духа, прельстившего славой и богатствами, подарил душу духу, прервав связь с тем, кто создал его. Этот воин навсегда для меня потерян.
   Рядом с ним стоял Саргун. Он выделялся надменностью и яркой притягательной внешностью. Нарядный, в шитом золотом кафтане, важный, точно индюк. Светлые, слегка вьющиеся волосы, зеленоватые глаза, прямой нос, ярко очерченный рот – безупречный портрет. Всё в нём меня настораживало и отталкивало. Саргун с ненавистью смотрел на Ярослава. Мне с трудом верилось, что они когда-то считались лучшими друзьями. В его глазах таилась ложь, а в крови яд.
   Рядом с Саргуном на коне восседал самый могучий воин. Взглянув на него, я не мог отвести глаз. Меня бросало то в жар, то в холод, руки дрожали. Моё тело мне не подчинялось. Это был мужчина в самом расцвете сил. Широкие плечи, могучие руки с крупными жилами, толстая шея, суровое лицо, тёмные до плеч волосы, прямой нос, пронзительный взгляд тёмных глаз.
   Передо мной высился Сварог. Тот, кто породил меня когда-то, наделив способностями, кого я любил и уважал, кто убил мою мать и навеки заточил мой дух в дерево. Я видел перед собой виновника всех моих бед, по чьей вине я перестал быть богом в этом мире, потеряв все силы. И теперь мой отец находился в стане врага, желая сломить и разнести в клочья мой мир.
   Сварог спокойно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Мне показалось, что он не узнал меня. Да разве таким, как он, упомнить всех своих детей!
   – Зачем ты позвал меня? – обратился к Великому князю Саргун.
   – Я хочу мира.
   – Сделай меня Великим князем, и вопрос решён, – с ухмылкой заявил Саргун.
   – Это невозможно, – Ярослав говорил жёстко и уверенно.
   – Значит, будем биться.
   – Саргун, ты же мне был как брат. Ты был защитником Сен-Катара, зачем же ты отступил? – Ярослав пытался взывать к совести врага, но совестью здесь и не пахло.
   – Я не хочу больше быть братом Великого князя. Я сам хочу править, – ярость вспыхнула в глазах Саргуна. – По старой памяти советую тебе сдаться здесь и сейчас, иначе твой народ ждёт страшная смерть. Если ты сейчас сдашься, клянусь, что по старой дружбе убью тебя быстро и без мучений.
   Я вдруг почувствовал, что должен немедленно вмешаться. Я поднял руку в знак того, что слово за мной.
   – Мы будем биться до самой смерти! – сказал я. Во мне вдруг проснулся волчий инстинкт. Я был готов разорвать всякого, кто хоть на миллиметр пожелает приблизиться ко мне и к моему миру. Я смотрел Саргуну прямо в глаза. – Мы будем биться до самой твоей смерти, Саргун! Я тебе обещаю.
   – Кузнец? – Саргун пытался шутить. Но в глазах его я увидел страх.
   – Кузнец, – уверенно ответил я. – Я выковал тот меч, что в руках Великого князя отрубит тебе голову. Верь мне, змеёныш, ибо в этом мире есть лишь моя правда!
   Я видел, как лицо Саргуна исказилось в изумлении и ужасе. Лёгкая улыбка тронула губы Сварога. Или мне показалось?..
   – Пусть же правда твоя будет и завтра, Олег! – сказал Ярослав и развернул коня. Наш отряд ускакал прочь.
//-- * * * --//
   Прибыв в лагерь, мы собрались в штабе. В глазах Ярослава кипел огонь безумной решимости и отваги. Великий князь был доведён до предела. Он рвался в бой.
   – Лена, ты сейчас же возвращаешься в Сен-Катар, – скомандовал Ярослав.
   – Что? – Лена пришла в полное изумление. – Может, я не поняла что-то, Великий князь?
   – Ты поняла всё верно. Садись на коня и скачи обратно. Твоя задача – вместе с Будур защищать Кастер.
   – Что? Вы хотите нас с Будур запереть в замке?
   – Да.
   – Но мы с Будур лучшие ученики самого Ами-Карима! Мы с Будур дерёмся лучше, чем все мужики, вместе взятые!
   – Лена! – Ярослав впервые повысил на неё голос. – Замолчи!
   Но берегиня и не думала молчать. Её понесло. Мы с Сантэем стояли и, ошеломлённые происходящим, смотрели то друг на друга, то на Лену. Впервые я видел её в таком бешенстве. Сейчас берегиня напоминала мне разъярённую ведьму.
   – Молчать? Да у нас воинов не хватает! На битву идут крестьяне да торговцы, которые и меч в руках не держали, а мы с Будур, лучшие воины, в замке с бабами да детьми прятаться должны?
   – Да замолчи ты наконец! – заорал Ярослав так, что у меня в ушах заложило.
   Сантэй схватил Лену за руку и привлёк её к себе.
   – Послушай, – он стал шептать ей что-то на ухо. Это вдруг произвело на Лену отрезвляющий эффект. Вмиг она пришла в себя. – Великий князь, – сказала она спокойно, – прошу вас простить меня, этого больше не повторится.
   – Надеюсь. Отправляйся немедленно в Сен-Катар, – Ярослав вышел из шатра.
   Лена расплакалась. Я кинулся её успокаивать, но Сантэй опередил меня. Он обнял Лену и стал снова что-то шептать ей на ухо.
   – Зачем он так со мной? – жалостливо пищала берегиня сквозь слёзы, уткнувшись лицом в грудь Сантэю. – Я же лучший воин.
   – Лучший, – Сантэй гладил Лену по голове, – конечно, лучший. Он это знает, поэтому и отсылает тебя.
   – Зачем?
   – Он хочет уберечь тебя и Будур, сохранить всё лучшее, что у него есть, – ответил я Лене.
   Берегиня повернулась и посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами.
   – Ты должна ехать. Угомони упрямую Будур, да смотри лучше за Катей, – попросил я её.
   – Олег, и ты туда же?
   – Ты должна подчиниться!
   Лена обиженно отвернулась от меня и снова разрыдалась. Она ревела и ревела. Сантэй, а не я успокаивал её. Теперь у моей Лены был другой защитник.
   Не знаю, что именно я чувствовал в тот момент, когда Лена плакала в жилетку другого. Однако точно помню, что мне стало больно от того, что я перестал быть для неё всем. Теперь между нами стоял ещё кто-то. Противоречие поселилось в душе. Я желал прогнать и в то же время удержать Сантэя. Он вдруг стал важен для меня.
   Лена понемногу успокоилась.
   – Ладно, мужики, – бодро сказала она, – готовьтесь к битве, а я поехала в замок.
   Она вновь стала собою. Её слова и действия приобрели отточенную форму.
   – Пожалуйста, сбереги Катю, – шепнул я Лене перед тем, как она покинула лагерь. Она пообещала мне и уехала.
//-- * * * --//
   Наступила ночь. Никто не спал. Народ находился в ожидании и тревоге. Жгли костры. Я лёг возле огня и стал всматриваться в ярко-рыжее пламя. Завтра свершится судьба моего мира, да и всего моего существования. Как тяжело было на душе в тот миг! И не с кем разделить такую ношу.
   Вдруг я почувствовал сильное беспокойство. Сначала я не мог понять, что происходит. Потом ощущение стало более ярким. Это был зов, но не снаружи, а изнутри. Я повиновался. Встал и пошёл, не различая дороги. Меня вёл зов. Я покинул лагерь и остановился рядом с небольшой рощей. Вскоре из-за дерева вышел могучий мужчина.
   – Сварог, – прошептал я.
   – Сын, – Сварог приблизился ко мне почти вплотную.
   Я вновь видел перед собою отца. Он был таким же, как и раньше, без малейших изменений. – Сын мой, какое чудо видеть тебя вновь, – Сварог отечески похлопал меня по плечу. В его глазах была тоска.
   – С чего вдруг такая радость?
   – Прости меня, сын, – Сварог склонил голову. – Сколько времени я не знал покоя. Я жалею о том, что натворил когда-то. Это боль останется со мною на вечное существование.
   – О чём же ты сожалеешь, отец?
   – Обо всём. Я дух, потерявший покой. Когда-то я испытал в бесконечности своего существования миг настоящего счастья. Я полюбил, а ведь для скитающегося духа любовь – это чудо, почти невозможное.
   – Ты и правда доказал, что любовь для тебя невозможна.
   – Не суди меня, Олег. Разве ты сам не ошибался? Разве не сожалел о чём-то? Разве не мечтал всё исправить?
   – В точку, отец, – комок подошёл к моему горлу. – Как же ты прав сейчас!
   – Ты же наполовину дух. Ты должен меня понять. Представь, что дух бесстрастный, лишённый всяких чувств, вдруг начинает чувствовать. Вдруг начинает любить. Ведь мы, духи, всегда только пользовались людьми. Для нас они были лишь забавой. Представь, что значит для духа полюбить человека, презирая при этом людей. Я полюбил твою мать так, что пожалел о своей сущности. Я мечтал стать человеком, чтобы насладиться жизнью рядом с ней. Представь, что стало со мной при твоём рождении. Страсти бушевали внутри некогда бесчувственного духа. А теперь подумай, каково это, когда та, что некогда разбудила в тебе неведомую и невозможную суть тебя самого, предала и отреклась. Вся суть бытия перевернулась во мне, любовь сменилась гневом и отчаянием. Я тоскую по твоей матери, по Насте. Я сожалею о том, что сделал с тобой. Когда меня призвали в этот мир, я и не подозревал, что он твой.
   – Если уж ты, Сварог, так обо мне печёшься, то верни мне мою силу.
   – Какую?
   – Силу Создателя! Я создал этот мир когда-то. Он подчинялся мне. Я был здесь всесилен. После того, как ты заточил мою душу и лишил силы, я ничто в своём мире.
   – Олег, я не лишал тебя силы.
   – Ты врёшь! – я готов был наброситься на отца.
   – Это правда. Я не дарил тебе силу творца, поэтому не смог бы и забрать. Творца в себе открыл ты сам, только ты один можешь лишить себя силы и вернуть её вновь.
   Я смотрел на Сварога. В его лице были печаль, сожаление, боль и откровение. Он говорил правду. Боль пронизывала меня изнутри. Я оказался в ловушке. Я бесполезная кукла в мире, что нуждается сейчас в моей защите. Я закричал, заревел, будто раненный зверь, пытаясь изречь из себя нестерпимую муку.
   – Прости меня, Олег! Прости!
   Я чувствовал, как сильные большие руки отца сжимают меня. Я уткнулся лицом ему в грудь и зарыдал.
   – Чувство вины, сынок, – говорил отец. – Это оно разрушает, ломает изнутри. Сумей простить себя.
   Не знаю, сколько прошло времени. Отец был рядом. Он был здесь именно в ту минуту, когда только он своим присутствием хоть немного мог облегчить мне душевную боль. Лишь сейчас я понял, как не хватало мне отца.
   – Что мне делать? Как быть? Завтра битва. Люди, которых я сотворил когда-то, молятся мне, просят защиты, а я никто!
   – Олег, послушай меня. Я старый дух и много чего видел. Ты победишь, потому что у тебя нет иного выбора. Отпусти свою боль, если не можешь совладать с ней. Ты обретёшь силу вновь, когда будешь готов к этому. Когда-то ты создал этот мир, вдохнул в него жизнь. Ты дал бытию шанс на жизнь. Теперь мир должен дать шанс тебе.
   Мы долго разговаривали с отцом. Мы вновь открывались друг другу. Теперь я чувствовал поддержку. Наконец моя тяжёлая ноша стала легче наполовину.
   – Олег, завтра я и ещё несколько духов выступим на твоей стороне.
   – Отец!
   – Погоди. На твоей стороне будут двадцать духов, считая меня. Против же будут целых двести. Это много. Саргун придумал хитрый план. Основная часть его войска пойдёт на город с суши, а с моря пойдут духи. Да, эти духи не так сильны. В этом мире они почти не питались человеческой энергией, уж очень верующий у тебя народ. Однако сам понимаешь, духи даже без особой силы есть духи, людям их не победить.
   – У нас есть одно средство.
   – Какое?
   – Нектар с цветов жизни, где зарождаются человеческие души.
   – Значит, повоюем! – довольно заявил Сварог.
   – Пошли, надо предупредить Великого князя!

Глава 4. Битва

   Ярослав сидел у костра и о чём-то сосредоточенно думал. Он настраивался на битву.
   – Великий князь, – позвал я его.
   – Что? – Ярослав очнулся и посмотрел на меня. – Кто это с тобой, Олег? – он насторожился.
   – Владыка, мне надо с тобой очень серьёзно поговорить.
   Ярослав вскочил и с яростью посмотрел на Сварога.
   – Что эта собака здесь делает? – Ярослав был готов кинуться на Сварога с кулаками. Воины Великого князя насторожились и оголили мечи. Нас окружили.
   – Он хочет помочь!
   – Ты с ним заодно? Ты тоже предатель?
   – Великий князь, выслушай меня, пока не поздно!
   – Что ты… – Ярослав не успел договорить. Я перебил его:
   – Выслушай! – я в упор смотрел на него. Вероятно, мой взгляд сейчас мог и коня на скаку остановить. – Сварог пришёл к нам, чтобы помочь. Он дух, а не человек. Нам будет полезно получить в союзники два десятка духов.
   – Дух? – Ярослав недоверчиво посмотрел на Сварога. – Ты правда дух?
   – Да, – Сварог говорил спокойно, будто отец с сыном.
   – Нет, ты человек.
   – Я дух, Великий князь, – Сварог подошёл к Ярославу совсем близко, взял его за руку, сжимавшую почти обнажённый клинок, выкованный мною. Одним сильным резким движением Сварог вмиг поднял руку Великого князя так, что меч полностью обнажился. Ещё секунда, и Сварог проткнул себя этим мечом, продолжая сжимать руку правителя.
   Ярослав отпрянул и с ужасом смотрел на клинок, чьё лезвие было внутри Сварога. Воины, окружившие нас, издали вопль недоумения.
   Один я во всей этой катавасии спокойно стоял и лицезрел происходящее. Изумлённые лица в контрасте с блаженным спокойствием отца произвели-таки на меня эффект, и я рассмеялся.
   – Мне не больно, сынок, – обратился Сварог к Ярославу, – не переживай.
   Сварог отошёл назад, и меч плавно вышел из его плоти. Ни капли крови не пролилось из его тела.
   – Я же говорил, что он дух, – хохоча, сказал я Великому князю.
   Ярослав обескураженно посмотрел на меня.
   – Всё ясно. Дух так дух.
   – Он за нас, – пояснил я, вновь обретя серьёзность. – Однако против нас двести духов. Как вы сами сейчас видели, простому смертному духа не одолеть.
   – Что же нам делать? – Ярослав растерянно смотрел то на меня, то на Сварога.
   – Положение серьёзное, – вступил в разговор отец. – План Саргуна такой: нападение сразу с двух позиций, по суше и с моря. С суши начнёт нападение конница, затем пойдёт пехота. У Саргуна лучшие воины, они прирождённые убийцы. Теперь что касается моря. Да, Сен-Катар с моря окружён скалами, но есть одна бухта – торговый порт, вот туда-то и будут направлены его корабли. Они подойдут как можно ближе. Бойцов на кораблях будет пять тысяч, да ещё сто пятьдесят духов. Остальные семьдесят, а без нас уже сорок девять, духов нападут с суши. Так вот, зайдя в бухту, лодки с воинами станут отличной мишенью для лучников, поэтому сначала пойдут духи. По плану они должны смести всех лучников и расчистить дорогу остальным воинам.
   – Надо послать подкрепление в порт, – заявил Ярослав. – Их там две тысячи.
   – Великий князь, воины понадобятся и здесь. Двух тысяч защитников волне достаточно, ведь у них преимущество. Кроме того, в бухту отправлюсь я со Сварогом и его отрядом. Это может помочь.
   – Да, – взгляд Ярослава был сосредоточенным. – Ты прав, Олег. Нам нужна ваша помощь. – Он обратился к Сварогу: – Я прошу вас о помощи. Сражайтесь за нас.
   – Для этого я здесь, Великий князь! – заявил Сварог. – С вашего разрешения, я немедленно собираю свою команду, и мы отправляемся в порт.
   – Удачи вам!
   Мы с отцом оседлали коней, намереваясь немедленно двинуться в путь.
   – Олег, – позвал меня Ярослав.
   – Да, Великий князь, – я посмотрел ему в глаза и всё понял. Он прощался со мной. Он готовился к смерти.
   Ярослав протянул мне руку. Я пожал её.
   – Пусть хранит тебя Великий пращур, кузнец, – сказал мне Ярослав. – Да будет завтра воля Его! – Ярослав поднял глаза в небо. – Помоги нам!
   – Он будет завтра биться с вами, – сказал я Великому князю.
   Мы со Сварогом пришпорили коней и выехали из лагеря. На выезде нас встретил отряд Сварога. Мы пустились вскачь. Уже светало. Нам надо было успеть к началу битвы. Отряд духов показался мне очень интересным. Он состоял из восьми взрослых мужчин, трёх молодых девушек, двух стариков, одной смешной рыжеволосой бабки, двух мальчиков и четырёх девчонок.
   Мы говорили с отцом всю дорогу. Говорили не словами, а мыслями.
   – Кто они?
   – Моя семья.
   – У тебя есть семья?!
   – Да.
   – А разве у духов бывают семьи?
   – Бывают. Духи могут рождать других духов. Эта семья – мои части. Они зрели во мне, каждая из них, а потом отделились от меня. Можешь представить их как часть тела – допустим, руку или ногу.
   – Как такое может быть?
   – Задай сам себе этот вопрос. Разве вся суть твоя едина? Разве нет в тебе сомнений, различий в восприятии? В мире, где ты родился, учёные мужи называют это субличностями. Есть люди, у которых такие субличности начинают конфликтовать друг с другом, захватывать власть. Они даже придумали название для такого явления – шизофрения, иначе сказать, расщепление личности. Моя семья образовалась в результате моего расщепления. Какая-то часть зреет внутри меня, а потом, когда становится сильной, отделяется и живёт сама по себе.
   – И все духи так расщепляются?
   – Нет, не все. Многие имеют лишь одно восприятие и не могут породить другое, либо не могут отторгать от себя части. Это тоже талант, как, например, дар творить.
   Солнце почти встало, когда мы выехали на дорогу, которая вела прямиком к порту.
//-- * * * --//
   Я сидела в гостиной и ждала Будур. Она собиралась в дорогу. Мы с ней остались в доме одни. Ещё утром домашние покинули грушевый дом, отправившись в Кастер. Нам тоже велели собираться туда, но Будур оказалась непреклонна. Она и не думала отсиживаться в замке. Сейчас мы готовились отправиться на подступы Сен-Катара. Мы хотели биться наравне с солдатами.
   Тоска и тревога не давали мне покоя. Я боялась того, что неминуемо. Я чувствовала свой ужас, будто болезнь, расползающуюся по внутренностям.
   Город почти опустел. Стояла жуткая тишина. Вдруг её нарушил топот копыт. К дому приближался всадник. Я сжалась от страха и неизвестности. Всадник подъехал к дому. Я слышала, как открылась входная дверь. Кто это?
   Я направилась в холл.
   – Есть кто дома? – послышался голос Лены.
   Я с облегчением вздохнула и кинулась к ней. Будур тоже не заставила себя ждать.
   – Ты вернулась? – в недоумении спросила Будур.
   – Представьте, что да! – разгневанно ответила Лена.
   – Что случилось? – мой голос дрожал.
   – Выгнали!
   – Тебя? – Будур изумлённо уставилась на Лену. – Кто?
   – Великий князь, ни больше ни меньше! – Лена вбежала в гостиную, со всей силы пнула диван, а потом рухнула на него. – Прогнал, как какую-то бабу!
   Я села рядом с Леной на диван.
   – Почему?
   – Потому что, видите ли, у него нежные чувства проснулись! Распустил сопли да нюни! Завтра их всех вырежут, а он в чувства ударился!
   – Ты о чём? – Будур села на подлокотник дивана.
   – Сказал вернуться в Сен-Катар, спрятать Будур и Катю в замке.
   – Что? – теперь в бешенство впала Будур. – Это нам спрятаться?! Да за кого он нас держит? Мы что, бабы, что ль, какие? Нас прятать! Да мы лучшие воины Сен-Катара!
   – Во-во, – подначивала Лена.
   – Да нас сам Ами-Карим обучал!
   – Я ему тоже об этом сказала.
   – Да нам равных нет!
   – И я о том же!
   Лена и Будур вошли в стадию высшей степени гнева.
   – Ладно! Говорить хорошо, но времени у нас мало, – суетилась Лена. – На сборы вам пять минут, – она говорила чётко и уверенно. Её переполняла бойцовская сущность.
   – Кать, ты, кажется, у нас отлично стреляешь?
   – Да, – я взяла лук и перекинула через плечо колчан со стрелами.
   – Стой, – Лена протянула ко мне руку. – Дай мне колчан.
   Я сделала то, о чём она просила. Она взяла стрелы и разложила на полу. Потом достала из-за пазухи какую-то склянку, открыла пузырёк, капнула себе на палец жидкость, взяла одну стрелу и смазала наконечник. Это она проделала со всеми стрелами.
   Мы с Будур стояли молча и наблюдали. Когда все стрелы были смазаны, Лена сложила их обратно и протянула мне колчан.
   – Теперь всё. Я смазала стрелы специальной жидкостью. В рядах Саргуна не только люди, но и духи. Человеку не под силу убить их. Но теперь ты можешь сразить и духа такими стрелами.
   – Как выглядят духи?
   – Большинство как обычные люди.
   – Так как же я узнаю, что это духи?
   – Ты можешь этого и не понять. Есть один верный способ – стрелять в каждого. Целиться надо прямиком в сердце. В общем, план такой, – Лена выдохнула и собралась с мыслями: – мы с Будур едем на подступы к городу, а ты, Кать, едешь в порт.
   – Почему не с вами?
   – Я обещала Олегу, что ты останешься живой. В бухте тебе ничего не грозит.
   – Всё самое интересное, видно, я пропущу.
   – Извини! Так складываются обстоятельства.
   – Ладно. Спасибо за заботу. Спорить не буду, не хочу мешаться. Пусть от меня будет хоть какая-то польза.
   Мы вышли из дома, сели верхом и разъехались, как договаривались. Всю дорогу до порта меня сопровождала обида, одна из тех, когда и дуться-то не на кого, виноватых нет, но всё равно обидно до слёз, а от того, что виноватых нет, становится ещё обидней.
   Всю дорогу до порта я ревела, как дурочка, без причины. Я чувствовала себя бесполезной и никому не нужной. Лена и Будур сейчас находились на пути к великому сражению. Они готовились стать главными героинями, интересными и важными. Я же ничего не умею, ничего не знаю, какая-то смутная тень. Меня отправили туда, где безопасно, потому что проку от меня никакого.
   Вскоре я добралась до порта. Я подошла к берегу совсем близко. Я видела сверху отряд воинов. Видела могучего Ами-Карима. Лицо его выглядело напряжённым и суровым.
   Меня вдруг охватила дрожь. Почему-то в голове мелькнула мысль, что бой в порту будет не таким уж и лёгким, как кажется. Я выбрала себе место за каменным выступом, откуда хорошо просматривался берег. Сосредоточенные стрелки облепили порт. Всё было наготове. Ждали. Я тоже ожидала. Чем больше ждала, тем сильнее трясло меня от страха.
//-- * * * --//
   По пустынным улицам Сен-Катара ехало что-то странное и грохочущее. Если бы город не опустел, и жители могли видеть это нечто, наверняка напугались бы. Сзади за этим нечто ехали два всадника. Один огромный, а второй маленький, словно из карикатуры.
   – Федя, прытче, прытче скачи! – не унимался карлик.
   – Я и так прытко, Василий, – низким голосом, почти басом спокойно сообщало огромное тело.
   – Ещё прытче, Федя! Быстрее, солнце всходит! Не поспеем! Обгоняй самовозку! Обгоняй, и во всю прыть!
   – Хорошо, Вася, – громила пустился вскачь, обогнав и оставив позади грохочущую самовозку.
   – По-моему, нас обогнали домовые, – сказал Дохлятич, всматриваясь в специальное смотровое отверстие внутри самовозки.
   – Да, у них очень быстрая лошадь, – ответил Михалыч, сидящий в середине самовозки на месте рулевого и управляющий машиной с помощью рычагов и педалей.
   – Саша, они взяли наших старых кобыл, – жена Михалыча тоже принимала участие в научном эксперименте.
   – Ты путаешь. Это не клячи, а быстрые скакуны.
   – Михалыч, друг, не хочу тебя расстраивать, но это клячи.
   – Тогда, Никодим, помоги разогнать мне этот гроб! Поддай газку, дружище!
   Дохлятич открыл какой-то бардачок, сунул в него ключ, повернул, и машина затарахтела ещё сильнее.
   – Саша, – послышался голос хозяйки грушевого дома, – следи за дорогой, мы чуть не врезались в забор.
   – Всё нормально, козочка, не суетись.
   Из задней части самовозки вырывался чёрный дым. Чудо-изобретение летело вперёд, словно табун лошадей. Скоро честь изобретателей была спасена, самовозка нагнала, а потом и обогнала всадников.
   – Ого! Вот это скорость! Ну, вы, мужики, даёте! – радовалась Елена.
   – Наука – это сила! – важно заявил Михалыч.
   – Ох, Саша, какой же ты у меня умный!
   – Да я, кстати, тоже не дурак, – вмешался в разговор Дохлятич.
   – Ах, Никодим, куда же мы без тебя, – согласилась Елена.
//-- * * * --//
   Будур и Лена подъезжали к лагерю, когда взошло солнце. Воины находились в полной боевой готовности. Подруги направились к отряду всадников, где располагался и Великий князь. Не успели они приблизиться, как от воинов отделился один и направился в их сторону. Это был Ярослав.
   – Будур, держись, – еле слышно сказала Лена.
   – Я всё равно не уеду, – уверенно заявила Будур, сама себя подбадривая.
   Чем ближе приближался правитель, тем отчётливее было видно выражение его лица. Он был в ярости. Наконец Ярослав поравнялся с Будур и Леной.
   – Лена, ты что-то не поняла в моём приказе? – почти шёпотом спросил Великий князь, но то был зловещий шёпот.
   Лена вздрогнула. Её самообладание дало трещину.
   – Я отлично поняла ваш приказ, Великий князь, – как можно спокойнее ответила Лена.
   – Значит, ты стала отступницей? – Ярослав говорил так же тихо, но его тяжёлое дыхание говорило, что он в ярости.
   – Нет, Великий князь, – Лена опустила голову.
   – Тогда объясни мне, что сейчас происходит?
   – Я могу объяснить, – начала Будур, но Великий князь мгновенно осадил её.
   – Я не давал тебе слова, – его тяжёлый взгляд сверлил Будур. – Я слушаю тебя, Лена.
   – Великий князь, я виновата в том, что ослушалась приказа, – казалось, самообладание вновь вернулось к берегине. – Я готова понести за это самое суровое наказание.
   – Будь спокойна, понесёшь.
   – Однако сегодня я и Будур будем биться.
   – Нет.
   – Мы лучшие воины, мы готовы сражаться!
   – Мы покинем это поле лишь мёртвыми! – заявила Будур.
   – Лена, я верил тебе, как себе. Я не ждал от тебя такого предательства, – Ярослав с тоскою посмотрел на Лену. Та, не выдержав взгляда, опустила глаза и сглотнула. – Обещаю, если мы выживем, я не спущу тебе это с рук. Ты можешь присоединиться к нашему отряду.
   – Благодарю, Великий князь, – чуть слышно сказала Лена и направилась к отряду.
   Будур хотела последовать её примеру, но Ярослав остановил её:
   – Ты куда собралась?
   Услышав обращённый к Будур вопрос, Лена остановилась.
   – Лена, ты можешь быть свободна, – раздражённо сказал Великий князь.
   Берегиня взглянула на Будур.
   – Я справлюсь, – ответила та на взгляд подруги, отпуская её. – Я буду сражаться, Великий князь! – уверенно заявила Будур. Дерзость и смелость вновь переполняли её.
   – Я тебя не пущу, – заявил Ярослав.
   – Я не спрашиваю вашего разрешения.
   – Будур, ты зарываешься! – Ярослав не сдерживал себя. – Я Великий князь! Ты должна подчиняться мне!
   – Я подчиняюсь вам, – в глазах Будур появились слёзы. – Я вам подчиняюсь, но сражаться всё равно пойду.
   – Будур, остановись!
   – Ярослав, – Будур подошла совсем близко к Великому князю и взяла его за руку, – отпусти меня. Ты ведь знаешь, я не уйду.
   – Ты нужна мне живой.
   – Ты мне тоже. Разве бы ты смог оставить меня одну на поле боя? – Будур смотрела ему в глаза. – Вот и я не могу оставить тебя одного.
   – Вернись, – Ярослав с силой сжал руку Будур.
   – Нет, – Будур вырвала руку и решительно направилась к отряду.
//-- * * * --//
   – Корабли плывут! – крикнул дозорный.
   – Началось, – отрешённо глядя вдаль, сказал Ами-Карим.
   – Наш час, брат, – подбадривал Рамель. – Помнишь детские мечты? Такой грандиозный бой нам мог только сниться! Теперь пришёл час показать себя.
   – Да, брат, пришёл час. Мы с тобой сегодня всем покажем! – Ами-Карим сжал рукоятку меча.
   Корабли приближались быстро. Чем ближе подходил враг, тем больше отваги и решительности чувствовали в душе защитники Сен-Катара. Кто-то запел песнь воинов. Мотив быстро подхватили, и вот уже все пели, кто как умел, орали, кричали мужественными голосами гимн смелости.
   Катя тоже подхватила песню, которую никогда не слышала прежде, но это ничуть не мешало ей петь. Слова сами вырывались из уст.

     Зову тебя на бой!
     Защитник мой, скорее!
     Зову тебя на бой!
     Приди же ты смелее!

     Зову на смерть безвинную!
     Знай это, мой герой!
     Зову на доблесть львиную!
     Зову тебя на бой!

     Зовёт земля родная
     На смертный лютый бой!
     Приди, стыда не зная!
     Приди, защитник мой!

   Корабли остановились. На воду спустили лодки.
   – Приготовились! – крикнул Рамель.
   Лучники натянули тетиву, ожидая команды. Катя тоже натянула стрелу. Пот выступил у неё на лбу. Она чувствовала, как родное тело становится чужим, а душа вот-вот его покинет. Сердце билось внутри, словно колокол.
   Лодки подплывали всё ближе и ближе. Вот они оказались почти рядом с берегом. Вдруг из лодок выскочили воины и с невероятной скоростью бросились бежать по воде. Люди не могли так быстро передвигаться.
   Катя смотрела во все глаза. Её парализовал страх. Прозвучала команда стрелять. Стрелы, будто дождь, обрушились на врага. Эта команда вывела Катю из оцепенения, и она тоже пустила стрелу.
   Вражеское войско почти не пострадало. С пробитыми головами, руками, ногами, воины Саргуна мчались, как саранча, сметая всех на своём пути. Защитники города вступили в бой с духами.
   Убить духа – тяжёлая задача. Надо поразить его стрелой, пропитанной специальным снадобьем, прямо в сердце, но сделать это непросто. Мало кто из духов отличался от людей. Всего лишь семеро походили на диковинных животных. Именно их Катя и взялась отстреливать.
   Вскоре послышался громкий шум, топот копыт и воинственный клич. Катя обернулась. К порту приближался отряд. Это были всадники во главе с Олегом. Всего человек двадцать. У каждого на руке была красная повязка. Всадники, подъехав к порту, спрыгнули с лошадей и быстро, словно ветер, побежали навстречу врагу. Отряд с красными повязками вступил в битву. Каждый из прибывших мгновенно отыскивал неуязвимых духов и побеждал их. Секрет побед прост: они тоже были духами. Олег, казалось, тоже приобрёл мощь и быстроту духов. Он промчался, как вихрь, и на берегу сражался с тремя духами сразу.

   В тот миг, когда я увидела Олега, я испытала облегчение и радость. Однако когда он оказался на берегу прямо в центре смертельного боя, меня охватила дрожь от страха за него. Я не могла сосредоточиться. Я то целилась в сердца врагов, то пыталась разглядеть Олега в клубке дерущихся. Пару раз я просто стреляла в никуда. Внизу завязалась ожесточённая битва. Вражеское войско всё увеличивалось. Много наших воинов полегло. Я видела, как духи легко передвигаются по отвесным скалам, отыскивая и убивая лучников. Крик обиды и негодования вырвался наружу из моей груди. Я прицелилась и выпустила стрелу, пронзив сердце очередного духа. Тот упал замертво. Внутри меня будто зверь поселился. Теперь он руководил моими действиями.
   Я вновь взяла стрелу, прицелилась и выпустила. Я не чувствовала более усталости, страха, боли, ничего, кроме жажды пронзать врага.

   Солнце уже взошло, когда вражеская конница появилась на подступах к Сен-Катару. Врагам был уготовлен сюрприз. Встречал их конный отряд, за которым следовала пехота. Саргун решил ударить конницей, разгромив оборону Сен-Катара и сломив военный дух защитников города. Это было просчитано Ярославом.
   Вражеская конница наступала. Вскоре всадники сошлись в битве. Едва вступив в бой, конница защитников стала отступать к лесу. Часть вражеского отряда пустилась их преследовать. Оставшаяся часть принялась громить пеший отряд. Защитники Сен-Катара бросились врассыпную отступая. Враг преследовал беглецов. Кавалерия шла по пятам, намереваясь затоптать пеший отряд. Достигнув вершины холма, кони стремглав помчались со склона. Здесь-то и была ловушка.
   Воины Ярослава с холма бежали и прыгали в окопы, в которых заранее приготовили длинные колья. Солдаты по двое хватали копья и выставляли из окопов по направлению к склону. Лошади, стремглав летевшие со склона, не могли увернуться и падали, ломая себе хребтину, придавливая всадников, либо скидывая наездников прямиком на остриё. Конница врага была разгромлена. Защитники Сен-Катара уже ликовали. Однако случилось неожиданное. На поле боя вышел небольшой отряд. Это были пешие воины, но передвигались они быстрее конницы. Вмиг преодолев поле, они набросились на защитников Сен-Катара. Один из воинов мог разорвать и уничтожить враз пять крепких солдат.
   – В бой! – крикнул Великий князь.
   Отряд всадников во главе с Ярославом кинулся на врага. Лена и Сантэй вырвались вперёд. Они мчались навстречу вражескому войску, которое, не встречая преград, точно так же летело на них. Лена посмотрела на Сантэя. Молчаливый разговор был короток.
   Вдруг они разом обернулись и окинули взглядом следовавших за ними всадников. Ещё миг, и все кони остановились, словно наткнувшись на невидимую преграду. Лена и Сантэй спешились и понеслись вперёд со скоростью ветра, обнажив мечи. Они кинулись на отряд духов, вступив с ними в смертельную схватку.
   Лена и Сантэй бились спина к спине, готовые в любой момент прикрыть и уберечь друг друга от удара. Духи окружили их.
   – Ты готова, дорогая? – обратился Сантэй к Лене.
   – Как никогда!
   – Теперь ты с удовольствием можешь продемонстрировать своё мастерство.
   – Я покажу тебе мастерство настоящего воина, младенец!
   – Отлично, девочка! Твоё мастерство тебе сейчас очень пригодится!
   Один из духов зарычал и бросился на Лену. Та ловко подпрыгнула и оказалась за спиною противника. Взмах меча, и голова врага упала с плеч! Оставшиеся духи разом бросились на Лену и Сантэя.
   Меж тем войско Саргуна во главе с ним надвигалось на защитников. Ярослав обнажил меч и кинулся на врага. Великий князь был беспощаден. Он чувствовал внутри себя неведомые ему доселе силы. Сразив одного противника, он кидался на следующего. Однако Ярослав всё время следил за Будур. Та держалась рядом. Будур сражалась смело и ловко, подтверждая в бою звание лучшего воина.
   Бой шёл и шёл. Смерть росла и росла. Время потеряло счёт. Минуты и часы отсчитывались ударами меча. Будур чувствовала, как тяжелеет её дыхание Она не ощущала усталости, не испытывала боли от ран на руке и ноге, но земля то и дело уходила у неё из-под ног и меч подчинялся с трудом.
   Казалось, битве не будет конца. Вражеское войско всё прибывало и прибывало. Вдруг среди бесчисленных врагов Будур увидела Саргуна. Ярость открыла в ней второе дыхание. Она кричала, прорубая мечом путь к цели. Саргун был серьёзным противником. Он совсем недавно вступил в бой, а потому был полон сил. Будур же еле держалась на ногах, меч стал непомерной ношей, и руки с трудом удерживали сталь, ноги подкашивались. Каждое движение давалось Будур с большим трудом.
   Она подошла к Саргуну на расстояние вытянутого меча. Тот почувствовал угрозу и обернулся. Их глаза встретились. Перед ним стояла женщина-воин, запачканная грязью и кровью, с измученным лицом. Её шатало из стороны в строну. Ею сейчас управляло лишь одно желание: убить того, кто предал и её тоже.
   Лицо Саргуна изменилось, приобретя человеческие черты. Эта женщина имела над ним огромную власть: она имела право уничтожить его, как никто другой. В глазах предателя промелькнули изумление, восторг, злость и страх. Саргун закатился в безумном смехе.
   – Убирайся отсюда, иначе я убью тебя! – бросил он Будур.
   Но она только ближе подходила к Саргуну.
   – Пошла прочь! – угрожающе прошипел Саргун.
   Будур кинулась на противника, тот отступил и, зайдя за спину Будур, занёс меч. Будур бросилась вперёд. Смертельный удар рассёк воздух в миллиметре от девушки. Она упала, но тут же поднялась на ноги.
   – Сама напросилась, – с яростью сказал Саргун. – Сдохнешь сейчас, тварь!
   Будур не ответила, не было сил говорить, но гнев в её глазах был красноречивее любых слов. Она бросилась на противника, занеся меч, Саргун увернулся и отбил удар. Девушка вновь занесла меч, и снова врагу удалось спастись. Будур едва держалась. Она вновь занесла меч, но, наступая, споткнулась о мёртвое тело и упала на колени, подставив шею под удар.
   Ещё миг, и Саргун отрубил бы ей голову. Будур ждала смерти. Вдруг неожиданно раздался металлический звон прямо над её головой. Девушка с трудом подняла голову. Ярослав стоял перед ней, загораживая собой от ударов врага.
   – Вот и князюшка пожаловал! – оскалился Саргун. – Сдохни!
   Саргун ударил мечом и ранил Ярослава, прорезав ему левый бок.
   Будур с неимоверными усилиями поднялась и с мечом в руках подошла к сражающимся. Она ничего не соображала, ничего не слышала, в её ушах раздавался только гул, перед глазами всё плыло, ноги не слушались, будто чужие. Она шла по приказу внутреннего зова, заставляющего бить врага до самой смерти, пусть и собственной.
   Будур занесла меч над Саргуном, но тот отбил её удар и направил свой, чтобы вонзить в тело девушки. В эту секунду меч Ярослава вошёл до самой рукоятки в живот Саргуна, пронзив насквозь.
//-- * * * --//
   Солнце нещадно палило, битва была в самом разгаре. Жестокая кровавая бойня. Стояли насмерть. В рядах союзников билось много защитников, что впервые держали меч в руках. Только жажда жизни, желание спасти свои семьи, свою землю, руководила ими в бою.
   На поле битвы двигалось что-то непонятное, что вызывало у всех страх и недоумение. Что за странная повозка, которая передвигается сама?
   – Они бегут! Видели? Бегут! – кричала довольно Елена.
   – Целься лучше, – учил её муж. – Смотри, в своих не попади.
   – Саша, я сама знаю, в кого мне целиться.
   – Хватит болтать! – возмущённо прикрикнул Дохлятич.
   Тайное изобретение, что изготовили Михалыч и Дохлятич накануне битвы, называлось волноблокатором. Работало оно следующим образом: эта штука, напоминающая тарелку с палкой посередине, наводилась на человека и направляла на него невидимые глазу волны, и воля человека при этом блокировалась. Человек начинал испытывать безотчётное чувство страха, панического ужаса, желание убежать, спрятаться. После воздействия волноблокатора боец несколько часов находился в состоянии прострации. Его действия становились хаотичным. Такой враг был обезврежен надолго.
//-- * * * --//
   Наступил решающий момент битвы, определяющий её исход. Вражеское войско словно обезумело. Превозмогая боль, уставшие и покалеченные защитники Сен-Катара стояли насмерть.
   Я сражался впервые за всё время своего существования. Мы бились с отцом и его семьёй против целого полчища враждебных могучих духов. Моя природная сила, унаследованная от Сварога, сейчас была как никогда кстати. Самое интересное, что силён я был не только среди людей, но и среди духов.
   Наш отряд понёс большие потери. Из семьи отца осталось всего трое. Защитников порта также выжило всего ничего. Те, кто ещё бился, были уставшими и израненными. И только Ами-Карим дрался, как лев, неистово и без устали. Этот воин был смертоносным оружием. Его крепкое, мускулистое тело заранее чувствовало удар. Он предугадывал каждое движение противника. Ами-Карим казался врагам неуязвимым.
   Я остановился на мгновение и огляделся. Кровь стыла в жилах от представшего взору зрелища. Горы окровавленных и истерзанных трупов, отрубленные части тел, лужи крови и сладкий металлический запах крови, сводящий с ума.
   С моря всё прибывали и прибывали свежие вражеские силы. А лучников становилось всё меньше, защита порта ослабела. Я повернул голову, и мой взгляд упал на лучника, укрывшегося наверху дороги, ведущей к морю. Сердце моё закололо. Я присмотрелся внимательнее. Да, это Катя. Я был вне себя от злости в этот момент. Как Лена могла предать меня?! Как она могла отправить Катю на верную смерть? Однако это было не самое страшное. В сторону Кати направлялся дух, уничтоживший не один десяток лучников. Если он доберётся до неё, шансов у Кати не будет. Я бросился к скалам. Вдруг чей-то истошный крик заставил меня остановиться и обернуться. Я видел, как Ами-Карим кинулся к брату.
   – Рамель! – всё, что успел крикнуть великий воин.
   Ами-Карим со скоростью ветра подлетел к брату, в чью спину летело копьё. Он заслонил собою Рамеля. Копьё, с треском ломая грудину, вошло в Ами-Карима. Я кинулся на убийцу и разрубил врага. Рамель упал на колени возле испускающего дух брата. К ним подоспел Сварог, прикрывая Рамеля, который стал уязвим.
   Слёзы сами собою выступили из моих глаз. Однако я не мог задерживаться долее. Я бросился на помощь к Кате. Убийца подступил совсем близко. Я передвигался так же быстро и ловко, как и остальные духи, но в тот момент этого не замечал.
   Мне оставалось совсем чуть-чуть. Она наконец заметила меня.
   – Обернись! – крикнул я ей. – Обернись! – внутри меня всё дрожало.
   Катя обернулась. В шагах пяти от неё стоял дух. Катя вмиг выпустила натянутую стрелу, которая вонзилась в тело убийцы. Я облегчённо вздохнул. Спасена! Но я рано обрадовался. На последнем издыхании дух подлетел к Кате, бросился на неё, и оба упали на землю. Доля секунды – и я оказался возле них.
   Я отшвырнул в сторону тело мёртвого, поражённого стрелою в самое сердце, духа, словно тряпку. Ужас рвал меня изнутри. Я видел Катю, что лежала бездыханно и невидящим взглядом смотрела в пустоту. Я наклонился к ней. Она не дышала. Я заметил рукоятку ножа, что вошла в её тело. Кровь медленно сочилась из раны в животе.
   Я взял её голову в свои ладони. Голова безжизненно упала набок, изо рта потекла кровь. Я ничего не соображал в тот момент. В моём сердце и разуме царил полный хаос. Весь мир умер для меня в тот миг. Моя жизнь была закончена. Безумие дикого раненого зверя завладело мною.
   Вдруг всё во мне изменилось, стало иным. Я перестал ощущать собственное тело, оно словно поглотилось одним всеобъемлющим сознанием. Я стал воздухом. Силой. Я стал всемогущ. Я превратился в разум и душу мира. Я стал сознанием каждого его существа, каждой его клеточки. Я был частью и целым одновременно. Я слышал каждое слово, каждый вздох, каждую мысль. Я слышал мольбы, зовущие меня на помощь. Эта молитва, словно невидимая рука, потащила меня к взывающим ко мне.
   Ещё мгновение, и я был среди воинов, сражающихся за меня. Я видел, как вдвоём сражались Лена с Сантэем против отряда духов, выбиваясь из последних сил. Как бились Ярослав и Будур. Их тела изнывали от ран и истекали кровью. Они умирали за меня.
   Я видел, как каждый защитник Сен-Катара с доблестью шёл на верную смерть. Каждый из них дрался за меня.
   Я видел безжизненное тело Кати, над которым лёгким сияющим облаком задержалась её душа. Моё сознание кричало от муки. Оно проносилось сквозь каждого защитника моей земли, шепча ему в сердце: «Вера едина, твоя и моя!» Оно превращало в прах врагов и предателей. Я проникал в тела духов, и они распадались, превращаясь в ничто.
   Освободив свой народ, я сосредоточился рядом с Катей. Я окутал своим сознанием её душу и нежно вложил обратно в тело. Душа, желавшая жить, вытолкнула из себя смертоносный клинок, рана затянулась, словно после живой воды.
   Я чувствовал, что потерял все силы. Моё сознание опять собралось в единую точку. Я рухнул рядом с Катей и провалился в забытьё.

Глава 5. Похороны моей мечты

   Уставшие угрюмые лица. Печальные взгляды. Мёртвые тела. Груды трупов. Я хожу между ними, чувствуя себя безумной. Я теперь иная. Я слилась воедино со вздохами, стонами, болью, печалью, умирающей плотью, жарой, ветром.
   Я брожу по берегу моря с самого утра. Сейчас далеко за полдень. Люди собирают бездыханные тела. Ищут живых среди мёртвых тел. Я же никого не ищу. Я просто хожу среди трупов, не в силах оставить их. Они зовут меня к себе. Я чувствую какое-то обезумевшее спокойствие в царстве мёртвых. Я помешалась. Я спятила. Внутри меня огромная дыра. Всё внутри меня умерло. Душа готова плакать от печали и тоски. Падаю. Кто-то молча меня поднимает. Битва окончена. Мы победили.
   – Победа! Победа! Враг разбит! Великий пращур услышал наши молитвы! – примерно такие крики я слышу всюду с тех пор, как очнулась.
   …Я очнулась в замке Кастер, который превратился в госпиталь. Раненые, стоны, рыдания, боль, крики, радость, победа – всё смешалось. Я не помнила, как оказалась здесь. Видно, кто-то подобрал и привёз. Моё тело, как ни странно, было абсолютно здоровым, ни царапинки, но душа была при смерти.
   Я словно попала в бред наяву. Я постоянно вспоминала битву. Во мне ещё жили страх, ужас, смерть, что я испытала. Я помнила и то, с каким остервенением, даже наслаждением убивала врагов. Ни страха, ни жалости, ни сожаления, вообще никаких человеческих чувств не испытывала я в тот момент. Я превратилась тогда в зверя с одним-единственным инстинктом: убивать. Теперь мне было стыдно за эти чувства.
   Я помнила, что видела Олега. Я также отчётливо помнила, как на меня бросился дух, которого я поразила стрелой в самое сердце. Дух успел мне отомстить, вонзив в меня нож. Лезвие вошло в живот. Я помнила острую горячую боль внутри. Помню, как стало трудно дышать, как в груди и горле образовалось сильное жжение. Мои лёгкие сгорали, извергая горячую жидкость. Я отчётливо помню промелькнувшую мысль: всё, конец…
   Я вишу в пустоте. Одна белая пустота. Я часть неё, я тоже пустота. Постепенно белая мгла рассеивается, я чувствую тепло. Нежный воздух окутывает меня. Я проваливаюсь в теплоту, нежность и покой. Радость и лёгкость внутри. Вдруг радостное тепло толкает меня куда-то. Я сопротивляюсь, но оно сильнее меня. Резкая боль, тяжесть. Ещё мгновение, и боль отступает, я вытесняю её из себя. Вдох. Ещё. Я часто дышу, цепляясь за воздух. Кругом шум, какие-то голоса, звуки. Я погружаюсь в монотонный гул, проваливаюсь в него.
   Я твёрдо знала, что умерла. И знала, что жива. Кто-то отнял у меня смерть, заставив жить. Этот кто-то был светлым теплом.
//-- * * * --//
   Мир принял меня. Я наконец смог стать той силой, что сотворила его однажды, а теперь должна править им. Я вновь почувствовал себя Создателем.
   Я очнулся от тяжёлого частого дыхания рядом с собою. Открыл глаза. Я лежал рядом с Катей, обнимая её, прижимаясь щекой к её плечу. Катя часто дышала, пытаясь ухватиться за воздух. Я прижался щекою к её лицу и почувствовал влагу. Из моих горячих глаз катились слёзы. В этот момент я совсем не понимал, что чувствовал, но это было сильнее меня, сильнее всей моей воли. Я взял Катю на руки и встал. Я смотрел на место жестокого боя, но никого не искал. Теперь я знал всё и о каждом.
   Мой отец остался непобедим, однако почти вся его семья погибла. В живых были всего двое: старик и мальчик. Сварог оплакивал безжизненные тела духов, которые постепенно распадались, будто песчаные фигуры, превращаясь в ничто, в невидимую энергию.
   Я знал, как тоскует и печалится о своём брате Рамель, склонившись над бездыханным телом великого Ами-Карима. Я знал об отваге Лены и Сантэя, которые вдвоём сразили три десятка духов. Я знал, как неистово сражались Будур и Ярослав, стоявшие плечом к плечу против врага. Знал всё об отваге Дохлятича, Михалыча и его жены, и об их удивительной самовозке, а также о странном оружии, заставлявшем врагов терять волю. Я видел, как сражались за меня сильные отважные воины, как погибали они за свободу.
   Катя была без чувств. Я отнёс её в Кастер, куда сносили с поля боя всех раненых, а потом вернулся в порт. Я вместе с остальными выжившими помогал раненым, копал могилы, расчищал завалы. Я слышал людское волнение. Все твердили о чуде, о снизошедшей благодати, о Великом пращуре, вступившемся за свой народ. Эти слова разрывали меня на части. Мне хотелось бежать прочь и спрятаться там, куда не проникают звуки.
   Я хотел бежать с поля битвы, бежать ото всех, бежать из этого мира. Я метался, не находя себе места.
   Сен-Катар постепенно приходил в себя после страшной бойни. Через десять дней был объявлен День памяти защитников. Весь народ, даже тяжелораненые, собрались на площади перед замком. В центре площади был установлен огромный валун – символ памяти. Великий князь, едва оправившийся от ран, благодарил свой народ, принявший смертный бой. Люди с замиранием сердца ловили каждое слово правителя, многие плакали. Я стоял в стороне. Вдруг я почувствовал, что кто-то обнял меня за плечи. Я вздрогнул. Я знал, кто это был.
   – Я искала тебя. Где ты был? Ты меня избегаешь?
   – Я хочу остаться один.
   – Олег, – Лена прижалась ко мне. – Олег, – зашептала она мне в ухо, – не бегай от меня. Я могу тебе помочь, – я чувствовал, как переполняли её доброта и сила.
   – Я найду тебя сам, – отводя глаза, ответил я.
   – Я с тобой, – шепнула Лена и уткнулась в мой затылок, а потом опустила руки и отошла от меня. Я всё стоял и смотрел ввысь.
   Церемония давно закончилась, народ стал расходиться, когда я очнулся. Отчаяние сводило меня с ума. Я разыскал Лену и отправил её на поиски Кати. В тот момент я не нуждался в понимании, утешении, жалости, поддержке. У меня была одна жажда: испить последнюю каплю былой мечты. Я должен был увидеть самое дно. Последняя капля моей мечты должна либо спасти меня, либо убить.
   Лена подчинилась мне безмолвно. Она быстро нашла Катю. Та напоминала теперь ходячего мертвеца. От живой смешной девчонки, что знал я когда-то, не осталось и следа. Я наблюдал за ними со стороны. Катя не должна догадаться о моём присутствии. Она спокойно рассказала Лене обо всём, что случилось с ней. Её голос звучал приглушённо, ровно, словно лишённый жизни.
   – Катя, ты не хочешь спросить меня об Олеге? – голос Лены дрожал. Её душили слёзы. Лишь одна Лена среди нас осталась живой.
   – Об Олеге? – голос Кати звучал растерянно. – Где он, Лена? Ты что-то о нём знаешь?
   – Ему плохо.
   – Он жив? – голос Кати дрогнул.
   – Почти нет.
   – Что с ним? – Катя испуганно смотрела на Лену.
   – Я объясню, но прежде задам тебе один вопрос. Ответь мне на него честно.
   – Обещаю.
   – Ты любишь Олега?
   – Лена… – девушка замешкалась и опустила глаза.
   Я ждал её ответа, словно приговора. Она сейчас, сама того не зная, решала мою участь, решала: жить мне или умереть. Я замер. Она медлила.
   – Ответь, – требовала Лена.
   Катя разревелась.
   – Нет! Нет, Лена! Я не люблю его!
   Вот она и вынесла мне приговор. Безысходность стала тем воздухом, которым я сейчас дышал. Я пустился бежать прочь. Я бежал и бежал до самой поздней ночи, пока не рухнул без сил в каком-то лесу. Я лежал на сырой земле, не чувствуя её холода. Моё желание в тот миг было единственным: сбежать от себя навечно.
   Я лежал на холодной земле, гладил её, прижимаясь к ней щекой. Я тосковал по заветной своей мечте, которая так и не смогла исполниться. Это были похороны моей мечты. Печаль, словно ветер витала надо мною, прижимаясь ко мне всё сильнее, не желая выпускать из своих объятий.
   Уже рассвело, когда я услышал голос над собою.
   – Встань, Олег! – это был Сварог.
   Я не отреагировал. Я впал в оцепенение.
   Отец сел на землю возле меня.
   – Ты, я вижу, решил сбежать. Да, это действительно поступок великого духа! – Я молчал. Мне было всё равно. – Ты предатель, Олег. Ты не достоин того, что сотворил! Ты предал всех: мир, людей, себя. Ты целуешь стопы унынию, жалеешь и винишь себя. Знаешь, Олег, если твоё имя призвал хотя бы ветер, ты обязан отозваться. Если помнят и произносят имя твоё, значит, зовут. Так отзовись!
   – Я бесполезен, – чуть слышно сказал я.
   – Пока желаешь быть таким сам.
   – Я желаю другого.
   – Так и следуй за своей мечтой до конца! Уныние тебе не советчик.
   – Моей мечты больше нет. Она умерла, я похоронил её. Всё было напрасно.
   – Вот как? – Сварог усмехнулся. – Заживо? Не жалко?
   – Она неисполнима.
   Отец пожал плечами:
   – Дорога на пути к мечте оказалась трудной, вот и всё. Ты напоролся на боль и решил свернуть. Понимаешь? Ты сам свернул, убеждая себя, что дорога кончилась. Страх боли оказался сильнее мечты.
   – Что ты знаешь обо мне? – я разозлился на его слова.
   – Очень мало. Ты мой сын, а я так мало знаю о тебе, – Сварог провёл могучей рукой по моим волосам на макушке. – Я знаю точно лишь одно, что гордился тобой. Я всегда верил в тебя, – Сварог замолчал. Наконец он осмелился нарушить тишину: – Ещё я знаю, что ты трус. Ты испугался, впал в уныние, а теперь с наслаждением бичуешь себя, а потом жалеешь. Ты свернул с дороги, попав в яму бесконечной печали. Не складывай рук! Борись!
   Отец сказал мне всё, что хотел и что должен был сказать. Он встал и ушёл. Я же продолжал лежать неподвижно. У Сварога получилось внести в мою душу смуту.
//-- * * * --//
   Я уже много часов подряд ехала верхом, сама не зная, куда. Я выбирала дорогу наугад, следуя внутреннему зову. Я вся превратилась в зов. Органы чувств перестали быть нужными, я ориентировалась, видела и слушала внутри себя.
   Я сказала «нет», когда Лена задала вопрос. «Нет» – со слезами ответила я. Я была уверена в том, что Лена любит Олега, ведь я сама всё слышала, и я не могла причинить ей такую боль. Как же я ошибалась! Лена поведала мне правду, не утаив ничего. Но Олег не услышал этой правды, он слышал лишь моё «нет»…
//-- * * * --//
   Уже светало, когда битва во мне была закончена. В мою душу пришло просветление. Я поднялся с земли и огляделся по сторонам. Теперь на всё вокруг я смотрел иными глазами. Глазами творца. Покой и любовь наполняли меня изнутри. Послышался топот копыт. Я оглянулся. Из леса выехал всадник. Увидев меня, он остановил лошадь, спешился и подошёл ближе. Это была Катя.
   Её волосы развевались на ветру. Лицо было спокойным. Глаза с неотрывной мольбой смотрели на меня. Она подошла ко мне почти вплотную.
   – Я искала тебя, – Катя взяла своими маленьким ладошками мою руку.
   – Зачем? – моё сердце бешено колотилось.
   – Лена мне всё рассказала, – робко сказала Катя.
   – Что рассказала?
   – Всё. О том, кто ты. Как создал этот мир. Как сотворил людей. Всё, что было с тобой. О том, как она любила тебя, – я невольно опустила глаза. – О том, что ты любишь меня, что искал меня так долго.
   – И что же? Зачем ты здесь?
   – Я не сказала тебе всего.
   – Сказала, хотя не знала, что я слышу.
   – Я сказала совсем не то. Я думала, что Лена любит тебя. Мой ответ был ложью, он предназначался для неё.
   – Для неё? – Мои руки дрожали. – А для меня?
   – Я люблю тебя, – просто сказала Катя.
//-- * * * --//
   В Сен-Катаре были объявлен праздник в честь победы. Ярослав отправился в сопровождении приближённых в парящий храм воздать почести Великому пращуру. В храме он упал на колени перед Его статуей, благодаря за помощь.
   После того, как молитвы были вознесены, наша процессия направилась к выходу. Великий князь, проходя мимо меня, вдруг остановился и с изумлением вгляделся в моё лицо, будто видел впервые. Я не отводил глаз. Мне больше нечего было скрывать.

Эпилог

   «Тысячу лет народ Мира четырёх светил жил в согласии. И были люди братьями. Справедливость и любовь правили на земле. Великий пращур всё больше проводил время на Красном солнце, пока однажды его вновь не призвали…»
   Книга создания мира от Никодима. Сказ XV. Второе пришествие Создателя.

   –//–

Евгения Дубцова Мир Четырёх светил