-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Мария Бершадская
|
| Сто один способ заблудиться в лесу
-------
Мария Бершадская
Сто один способ заблудиться в лесу
© Бершадская М., текст, 2014
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2014
//-- * * * --//
История главная
Про меня
//-- * * * --//
Меня зовут Женя. Мне семь лет. В нашей семье я самая младшая. Даже такса Ветка старше меня на целый год.
Надо попросить, чтобы мне подарили хомячка или рыбку. Хотя бы для них я буду взрослой!
И я, самая маленькая в семье, – большая. Очень, ОЧЕНЬ большая.
Я родилась самой обычной девочкой. Но почему-то росла очень быстро. Мне рассказывали, что за ночь я ТАК вырастала, что кофточка с длинными рукавами, в которой меня укладывали спать, к утру казалась на мне крошечной маечкой.
К счастью, сейчас я уже перестала расти.
Но мне всё равно трудно бывает понять, какая я – маленькая или большая.
Когда я прошу у Ани послушать её музыку в плеере, она говорит, что я не пойму, потому что я ещё маленькая.
А когда я не хочу собирать перед сном конструктор, мама говорит, что глупо капризничать, потому что я уже большая.
Получается, что я – БОЛЬШАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА.
Вообще я точно такая же, как все другие семилетние девочки. Терпеть не могу, когда меня разглядывают или считают какой-то особенной.
Я умею чистить картошку так, чтобы шкурка превращалась в тонкие длинные ленточки. Умею пришивать пуговицы – почти так же красиво, как папа.
Папа говорит, что у каждого человека, даже если он уже вырос, есть ещё какой-то ВНУТРЕННИЙ РОСТ. Я понимаю, как растут цветок или огурец – их нужно поливать. А что нужно делать для этого роста, который внутри, я не понимаю. Гулять под дождём? Петь песни? Есть какую-нибудь полезную гадость?
Может, внутри меня растёт невидимый и удивительно прекрасный огурец. И с каждым днём он становится больше. Это было бы здóрово, я люблю огурцы!
А ещё я люблю рассказывать разные истории.
Наверное, мой ВНУТРЕННИЙ ОГУРЕЦ от этих историй – растёт. Главное, чтоб он не вымахал СЛИШКОМ БОЛЬШОЙ.
Потому что со мной всё время случается что-нибудь интересное.
Вот, например…
История пятая
Сто один способ заблудиться в лесу
//-- * * * --//
На самом деле мы с Мишкой ни в чём не виноваты.
Если бы Мишка не затеял уборку, я бы не стала ему помогать.
Если бы мне на голову не свалилась толстенная книжка «101 способ выжить в лесу»…
Если бы Мишкина мама не отвезла нас в деревню…
Тогда двадцать солдат провели бы субботний вечер в тишине и покое – им как раз привезли кино про вампиров.
А так нас ругали Мишкина мама, Мишкина тётя и двадцать солдат, которые даже поужинать не успели.
Да, солдаты были особенно сердитыми…
Мы приехали в деревню Гаврилино в пятницу вечером.
Если честно, я думала, мы застрянем где-нибудь по дороге. Наша машина подпрыгивала и дребезжала на всех кочках и рытвинах. Мишкина мама ехала очень медленно, потому что в багажнике стояло кресло. Мы обмотали его верёвками, но мама всё равно боялась, что оно вывалится где-нибудь на повороте.
– Ещё пятнадцать минут, и приедем!
Она повторяла это целый час.
Мы с Мишкой болтались на заднем сиденье. Я пробовала с ним поговорить, но из меня всё время вытряхивались лишние буквы.
– Т-т-т-т-ты к-к-к-книжку не забы-бы-был?
– Я её к к-к-к-креслу п-п-п-привязал. С ним она то-то-то-точно не по-по-потеряется.
Ветка лежала у меня на коленях, тихая, как сосиска. Она даже погавкать как следует не могла. Ну разве может уважающая себя собака сказать:
– Га-га-га-га-гав?
Это же просто гусям на смех!
Сначала Ветка пыталась вытащить поролон из дырки в сиденье. Но Мишка так сердито сказал ей «ФУ!», что Ветка обиделась. И затихла.
А поролон мы быстренько затолкали поглубже в дырку – вроде оно так и было.
Эта машина живёт у Мишкиного дедушки уже сорок лет, и он ею очень гордится. У неё даже имя есть, как у реки, – «Волга». Наверное, поэтому у неё такой странный характер. Иногда она громкая и быстрая, как водопад. А иногда вообще останавливается. Может, ей кажется, что она тихое озеро.
Сейчас наша «Волга» подпрыгивала на камнях, грохоча, как весенний ручей. Наконец она затормозила у маленького дома с красной крышей.
– Ура, приехали! – завопил Мишка. – Вот она, лучшая в мире деревня!
Зря я уговорила Мишку попробовать блины с селёдкой. Если бы он поливал их своим любимым вареньем – всё было бы хорошо. А Мишка взял и поперхнулся костью.
Это ужасно неприятно. Все знают, что кость надо проталкивать какой-нибудь другой едой. Поэтому Мишке пришлось заглатывать: хлебную корочку, три блина, кусок яблока, жутко твёрдую копчёную колбасу и прошлогодний сухарь, который я нашла у себя в кармане.
Всё это время Мишкина мама и её сестра, тётя Оля, были в соседней комнате. Поэтому они слышали только Мишкин кашель. Он продолжал кашлять даже после того, как прошлогодний сухарь протолкнул кость. Наверное, он поцарапал Мишке горло. Мы даже объяснить ничего не успели – Мишкина мама уже примчалась к нам с кружкой горячего молока с мёдом.
– Мама, это селёдочный кашель! – взвыл Мишка.
– Знаю я, какой это кашель! Это безкурткиподворубегательный кашель! Кто три недели ангиной болел?
– Ну, я…
– Тогда пей.
Я пнула Мишку ногой под столом – иногда с мамами лучше не спорить.
– Дело в том, что после ангины падает иммунитет, – сказала Мишкина тётя.
– Ничего у меня не падало, – пробулькал Мишка, давясь молоком. Тётя Оля работает поваром в больнице скорой помощи. Поэтому она знает про болезни всё. Думаю, даже больше, чем мой папа – он никогда не говорит о болезнях так долго.
– А ещё простудным заболеваниям способствует переохлаждение. – Тётя Оля достала из шкафа шерстяные носки и лохматую жилетку.
Я пнула Мишку ещё раз – чтобы не вздумал сопротивляться.
А он и не спорил. Он даже согласился, что уже пора спать.
Я слушала, как Мишка сердито сопит на кровати – весь потный, укутанный с головой в два одеяла.
– Потерпи, Мишка, – прошептала я. – Завтра они увидят, что ты здоровый, и мы пойдём за грибами. Соберём больше всех. Мы такие грибы найдём, каких никто не знает. По книжке проверим – и наберём полные корзинки…
– Ага, – пропыхтел Мишка.
В комнате было темно и тихо. В печке потрескивали красные угольки.
ТАКОЙ темноты и тишины никогда не бывает в городе.
Заскулила Ветка. Наверное, она тоже улеглась где-то рядом – устроилась в рюкзаке, на моём свитере… Я закрыла глаза, чтобы спать, и от этого ничего не изменилось. Из одной темноты я сделала шаг в другую, такую же темноту. Нырнула поглубже и незаметно уснула.
– Это нечестно!!! – От Мишкиного ора я чуть не упала с дивана. – Они просто ушли, и всё! Они даже не собирались нас будить!
Мишка прыгал по комнате на одной ноге. Кажется, пока мы спали, Ветка стащила Мишкин башмак и теперь грызла его под кроватью.
Наконец Мишка остановился. Уши у него были красными – как будто Маргарита Романовна раскрасила их своей учительской ручкой.
– Ты рюкзак брала?
– Ну брала. А можно не орать?
Терпеть не могу, когда меня будят.
Но Мишка будто не замечал моего плохого настроения.
– У нас полчаса, – сказал он и вместе с рычащей Веткой вытянул из-под кровати ботинок. – Нужно позавтракать и всё сложить.
– Что сложить? – пробурчала я, вылезая из-под одеяла.
– Я же сказал – ВСЁ!
Можно подумать, Мишка жил на свете сто лет. И все эти сто лет каждую субботу ходил за грибами. Он запихал в рюкзак всё, что может пригодиться в дороге.
Пока Мишка искал корзинки, я написала записку:
Под буквами я нарисовала ёлку, а рядом с ней – кучу грибов, гораздо выше ёлки. Самый верхний гриб упирался в солнце.
Мы шли по лесной тропинке. Я, Мишка и Ветка. У меня в руках болтались две пустые корзинки, а у Мишки – одна. Зато очень большая.
Нас окружали прямые тёмные стволы. Целая ТОЛПА сосен.
Мне нравилось их разглядывать. Вот так, непривычно – снизу вверх.
– Эй, будешь пялиться в небо – ничего не найдёшь!
Мишка смотрел только вниз. Он кидался к каждому камушку, разгребал листья, даже принюхивался. Ветка с лаем носилась за ним – наверное, надеялась, что он отроет что-нибудь вкусное.
– Стой! – Мишка заорал на весь лес.
Но было поздно – я уже опустила ногу…
Мишка плюхнулся на колени рядом с моим ботинком.
– Это был наш первый гриб, – простонал он. Потом посмотрел на моё несчастное лицо и добавил: – Знаешь, есть такая поговорка – первый гриб комом. Народная мудрость.
Мне кажется, Мишка что-то напутал. Но я не стала с ним спорить. Мишка всегда находит слова, чтобы меня утешить. А я… я должна была найти новый гриб! Чтобы утешить Мишку.
И вдруг… Вдруг я увидела! Он был большущим, со странной шляпкой какого-то болотного цвета. Как будто она была сделана из пластилина и на неё нажали пальцем – так, что в середине получилась ямка. Настоящий лесной гриб!
– Мишка, смотри. – Я так разволновалась, что даже осипла.
Будет ужасно обидно, если это окажется какая-нибудь поганка. Народная мудрость ничего не говорила про то, что и второй гриб должен быть комом.
Мишка достал из рюкзака книжку и положил её на землю – чтобы сравнить нашу находку с картинкой.
– Груздь чёрный, – Мишка читал громким учительским голосом, как будто кроме меня и Ветки его слушала целая поляна учеников. – Так, шляпка тёмно-оливкового цвета, обычно имеющая вдавленную середину. Короткая ножка более светлого оттенка. Это же тёмно-оливковый цвет?
Мы положили гриб на страницу, прямо рядом с картинкой.
Да, это был ОН! Наш первый Настоящий Груздь.
На дно корзинки Мишка насыпал листьев и устроил на них наш гриб.
Каждую секунду он оглядывался на меня и нудил:
– Не маши корзинкой, там гриб сломается. Не бери его в руки – потеряешь!
А мне всё время хотелось его доставать и нюхать.
У него был горьковатый и какой-то прохладный запах. В сто раз лучше, чем любые цветы или духи́, на которые Аня копила деньги полгода.
– Смотри, что тут написано: «Солёные грузди являются очень вкусным и питательным блюдом».
Мишка умудрялся читать прямо на ходу – и даже ни разу не споткнулся.
Я представила огромное блюдо, на котором лежит одинокий, но очень питательный груздь. Принесу его папе, и он удивится. Это же не какой-нибудь кефир, который купили в магазине. Это ЕДА! Мы сами добыли её в лесу. Жалко, что этой еды так мало…
– Жень. – Мишка схватил меня за руку. – Ты их тоже видишь? Или мне кажется?
Там, куда показывал Мишка, за тёмными стволами сосен я увидела маленькую круглую полянку.
Она была просто набита грибами – как пиратский сундук с сокровищами.
И мы их нашли – самые первые!
Холодный сосновый лес кончился. Наша тропинка терялась в опавших листьях – рыжих, светло-жёлтых и красных. Из названий грибов Мишка сложил Грибную Песню и теперь пел её – громко, на весь лес:
Чёрные грузди, белые грузди,
Рыжик, опёнок и сыроежки.
Вот подберёзовик и подзелёнка,
Вот подосиновик и черемша…
– Мишка, черемша – это не гриб.
– Ну и пусть, – фыркнул Мишка. – Зато звучит красиво. Для поэзии это главное.
И тут я увидела дом. Дом среди леса – это было так же странно, как слово «черемша» в Мишкиной песне.
В нём не было стёкол. По стене хлопали грязные занавески в жёлтую клетку. Синяя крыша была какой-то поблёкшей, как будто её долго полоскали под ливнями и ветрами. А вокруг дома росли яблони. Красными яблоками была усыпана трава. Но их всё равно оставалось много на ветках.
– Вкусно! – Мишка поднял яблоко и откусил большущий кусок. – Надо их тоже собрать… Придём, а у нас полные корзинки: и грибы, и яблоки, и… вообще! Вот тогда они пожалеют, что без нас ушли!
Дверь была не заперта. Когда мы вошли, с дивана спрыгнула мышь. Я огляделась. Полки с вазочками и чашками – такими пыльными, что уже не видно, какого цвета на них узор. Коврик с оленями, прибитый гвоздями прямо к стене.
– Тут лесник жил, – сказал Мишка. – Я помню. Его жену баба Роза звали, а он говорил: «Мой цветочек».
– А куда они делись?
– Умерли. Тётя Оля к ним прошлым летом пришла – а тут уже никого.
Я подошла к полке и взяла в руки фарфоровую фигурку. Это был солдат в смешной шапке с длинными ушами и с красной звездой. Кажется, голова его была когда-то отбита, но потом её приклеили.
– Представляешь, он всем яблоням придумывал имена.
– Как это? – удивилась я.
– Мама рассказывала. У них детей не было, и они посадили семь яблонь. Вон та – со сломанной веткой – Антон…
Я вытерла солдата рукавом куртки. Теперь стало видно, что усы у него смотрят в разные стороны: один вверх, а другой вниз. Наверное, художник торопился, когда их рисовал.
Я представила, как он будет стоять совсем один, пока голубые глаза не спрячутся за паутиной и пылью.
– Мишка, этот солдат – он же теперь ничей. Можно я его заберу?
– Забирай, – разрешил Мишка. – А я… я тоже возьму…
Мишка огляделся, потом придвинул табуретку и снял с печки ржавый утюг безо всякого провода.
– Он что, как беспроводная мышь, – на батарейках?
– С ума сошла, – фыркнул Мишка. – Он знаешь какой старинный! Его нагревали на огне и гладили. Я в кино видел.
– А зачем он тебе?
– Затем. Может, я утюги начну коллекционировать! Смотри, какой тяжеленный! Такая вещь в хозяйстве всегда пригодится.
Теперь наши корзинки были почти полными: грибы, яблоки, фарфоровый солдат. А у Мишки – ещё и утюг. Мы перебрались через поваленные деревья, спустились в овраг, снова вскарабкались вверх.
– Всё, я больше не могу, – пропыхтел Мишка. – Давай быстренько забежим домой, оставим всё это и с пустыми корзинками снова пойдём. Пока мама с тётей Олей вернутся, мы десять корзинок успеем набрать!
Кажется, мы шли уже целый час. По дороге мы собрали целую кучу грибов. А нашей деревни всё не было.
– Сейчас повернём направо – и будет поле, – говорил Мишка.
Но тропинка поворачивала влево, и за ней был всё тот же лес.
– Подожди-подожди, – бормотал Мишка, перекладывая утюг в другую руку. – Это, наверное, ВТОРАЯ ДОРОГА. Тут скоро будут берёзы, а потом такая горка. Мы с неё спустимся – и прямо к деревне.
Но дальше вместо берёз росли ёлки. Тропинка становилась всё тоньше. Лохматые колючие ветки цепляли меня за волосы.
И тут мы увидели горку. Мишка с радостным воплем стал карабкаться вверх. Даже я с трудом его догоняла.
Наконец мы поднялись.
Внизу не было никакой деревни. На жёлтом песке лежала узкая лента реки, а за ней опять начинался лес. Он был везде…
– Мишка, – осторожно сказала я, – кажется…
– Нет, – перебил меня Мишка.
– Да. Мы заблудились!
Мы спустились к реке. Ужасно хотелось есть. Бутерброд пришлось делить на троих: Мишке, Ветке и мне.
Я хотела достать и второй бутерброд, но Мишка не разрешил.
– Ты что, собираешься до ночи бродить? – испугалась я.
– Нет. Но тут, – Мишка потряс книжкой, – так написано. Страница семьдесят пять: «Никогда нельзя сразу съедать все припасы».
Потом он разрешил попить воды из бутылки. А Ветка смогла напиться из речки.
– Может, отправим в бутылке письмо? Напишем, что мы потерпели крушение. То есть заблуждение.
– И чего? – недоверчиво спросил Мишка. – Ну, выудит её кто-нибудь… к началу второй четверти. Ты что, хочешь сидеть всё это время на берегу?
Ну уж нет! Я не собираюсь торчать у этой речки до самой зимы.
– Ветка, домой! – крикнула я.
Ветка уставилась на меня. Такие же обалдевшие глаза были у Мишки. Наверное, они решили, что я сошла с ума.
– Домой, Ветка! Ищи! Домой!
Тут и до Мишки что-то дошло. Он вскочил на ноги и подхватил:
– Ветка! Дома – горошек! Ищи!
Кажется, Мишка изобрёл новую команду – «горошек».
Он и договорить не успел – собака уже рванула вверх по холму.
Раньше я думала, что люблю бегать.
Теперь я точно знаю: я НЕНАВИЖУ бегать по лесу. Особенно с корзинками в руках. Ветки деревьев растут слишком низко. А может, это я выросла слишком высоко.
Во всяком случае, мы всё время ВСТРЕЧАЛИСЬ.
В моих волосах застряла целая куча иголок, листьев и колючих сучков.
Заколка осталась на какой-то берёзе. Ёлка расцарапала мне лоб.
Не представляю, как Мишка, с корзинкой и утюгом, умудрялся не падать.
– Не отставай!
– А горошек там есть? – пропыхтела я.
– Какая разница! Пусть дом найдёт. А горошек… где-нибудь отыщется.
Следом за мелькнувшим хвостом я продралась через кусты…
Чёрные бревна вокруг сгоревшего костра, груда мусора – пакеты, консервные банки.
И счастливая Ветка с жестянкой на морде. Она нашла, что искала!
Угадайте, что было написано на банке?
Правильно. ЗЕЛЁНЫЙ ГОРОШЕК!
– Глупая собака, – бурчал Мишка. – Привела нас непонятно куда, ещё и застряла.
Сначала ему пришлось держать Ветку: я села на корточки и стаскивала с её морды вылизанную до блеска банку. Потом ему на ногу свалился утюг.
Мишка сказал, что больше никуда не пойдёт и будет спать.
Он улёгся на мох. Закрыл глаза. Ветка пристроилась рядом. Она высовывала язык и ловила невидимые капли. Как будто сверху, сквозь чайное ситечко, просеивали настоящий большой дождь.
– Мишка, ты знаешь, где север?
– Знаю, – пробурчал Мишка, не открывая глаз. – На странице сто четырнадцать. Кора берёзы и сосны на северной стороне светлее. А ещё камни и стволы покрыты мхом.
Кажется, он всю книжку выучил наизусть!
– Вот смотри: в городе дома тепло. А в деревне мы печку топили. Получается, тут холоднее… А ещё помнишь, вчера сосед приходил?
– А сосед при чём? – лениво спросил Мишка.
– Так он твоей тёте Оле жаловался: вот вы уедете, я тут мхом порасту от тоски. А ты сам сказал, что мох растёт…
– На севере!
Мишка вскочил. Сунул в рюкзак утюг. Завязал шнурки. Сорвал ЕЩЁ ЧЕТЫРЕ СЫРОЕЖКИ.
– Мишка, может, хватит?
– Ты что? – возмутился Мишка. – Грибов много не бывает. Вот вернёмся домой – все нам завидовать будут.
Я, Мишка и Ветка
шли,
брели,
плелись,
шагали,
неслись вперёд,
еле ползли.
А ещё – устало перебирали лапами.
Ветка зубами цеплялась за мои джинсы – чтоб я волокла её на ноге. Мне уже надоело её стряхивать. Дождь-невидимка вырос. Теперь вместо крошечных точек дождя появились длинные строчки. Они как будто пришивали серое небо к земле. Один стежок, другой…
– Мокро, – поёжился Мишка. – Может, шалаш сделаем? Тут на странице семьдесят есть картинка: берёшь две длинные палки с развилками на конце…
Но мы не успели найти палки с развилками. И палок с разложками тоже не отыскали.
Потому что пошёл,
побежал…
нет, просто ХЛЫНУЛ ДОЖДЬ!
Оказывается, даже самые густые ветки пропускают воду.
Я изо всех сил прижималась к стволу животом – и всё равно промокла.
Дождь кончился.
Надо было идти дальше. Но я не могла. Я стала такой тяжёлой, как будто вся эта небесная вода вылилась прямо В МЕНЯ. Лучше свернуться в сырой клубок и закрыть глаза.
На уроках Маргарита Романовна рассказывала нам, что нужно любить природу.
Ага. Легко говорить, когда сидишь в тёплом классе и смотришь на неё в окно.
А я эту природу уже ненавижу.
У неё отовсюду торчат колючие ветки и валяются шишки и палки, от которых потом все пятки болят. И везде, куда ни посмотришь, – стволы. Как линейки в бесконечной тетрадке.
Скорей бы эта природа закончилась.
– Хо-хо-холодно, – Мишка стучал зубами.
Мы достали из рюкзака шерстяные носки и честно их поделили. Мишка напялил носок на промокшую левую ногу. А я спрятала в носок руку. Жалко, что у Мишки не три ноги, – тогда бы мне досталась ещё одна носочная варежка.
У меня так замёрзли пальцы, что я не могла ими пошевелить.
Можно было не сомневаться – мы ТОЧНО пришли на Север. И нашей деревни там не было.
Остались Юг, Восток и Запад. Если не останавливаться, когда-нибудь мы дойдём до Гаврилина. Лет через десять – наверняка. У Мишки вырастет борода, а у меня грудь, как у Ани. Правда, я не уверена, что этого хочу. Но Анька говорит, «никуда не денешься».
Зато мы соберём целую кучу грибов. Индийские грибы, африканские, китайские, французские… Можно сочинить целую книжку:
– Страница сто восемнадцать, – сказал Мишка.
Кажется, он стал бредить. Я читала, с путешественниками и не такое бывает.
– Страница сто восемнадцать, – повторил он и громко чихнул. – Там нарисован костёр. А в рюкзаке – спички.
Конечно, Мишка знал о кострах всё. Мы собирали палки и брёвна, а он рассказывал, чем таёжный костёр отличается от костра-колодца. Сначала он хотел сложить какой-то особенный звёздный костер. Но потом решил, что с ним слишком много возни.
Мишка знал всё. Кроме одного: КАК соорудить костёр, когда вокруг мокро.
Мы извели полкоробка спичек. В конце концов я отыскала несколько сухих еловых лапок. Из отсыревшей книги мы вырвали страницу с надписью «Оглавление».
Наш костёр получился маленьким и кривым.
От него было больше дыма, чем тепла.
Ветка даже подходить к нему не стала.
Я так и не поняла, согрелись мы с Мишкой или просто продымились.
Если нас будут искать, специальные собаки не понадобятся.
Обычная мама легко нас найдет – ПО ЗАПАХУ!
Если бы ещё знать, когда…
Нужно было брать карту, а не пихать в рюкзак всякую ерунду вроде соли, верёвки или…
– Мишка, мы ДУРАКИ! – заорала я.
Мишка ТАК на меня уставился, будто на моей голове выросло дерево. Я схватила рюкзак и вытряхнула в траву пакет с грибами, книжку, носки, помятый бутерброд…
– Точно дураки, – сказал Мишка с глупой улыбкой, сел на корточки и осторожно, как сокровище, достал из-под груды вещей… Вы уже догадались? Конечно же, СВОЙ МОБИЛЬНИК!
Сейчас я позвоню Мишкиной маме, и наше приключение наконец закончится!
Нам, конечно, влетит, зато мы вернёмся домой – с яблоками, грибами, старинным утюгом и фарфоровым солдатом с красной звездой на шапке. И можно будет вылезти из промокших ботинок и попросить, чтобы тётя Оля сварила какао.
Холодные пальцы не попадали на кнопки.
Так…
Последние цифры…
Вызов…
Телефон запищал и сказал мне в ухо противным пластмассовым голосом:
– Вы находитесь вне зоны действия сети…
Я залезала на пни и коряги. Я бегала с поднятой рукой. Подпрыгивала и наклонялась. Я даже вскарабкалась на сломанную ёлку.
Я набирала номер и слышала одно и то же:
– Вы находитесь вне…
У меня даже зубы заныли от этого голоса.
Я сунула телефон в карман.
А звук всё равно остался. И он становился всё ближе:
– Др-тр-др-тр-др-тр-р-р-р-р…
– Мы зде-э-э-сь! – заорал Мишка, размахивая руками.
Я подхватила его крик, хотя не понимала, КОГО мы зовём.
Наверное, так поступают все, оказавшиеся на необитаемом острове. Или в необитаемом лесу. Увидят на горизонте крошечную точку и начинают дико орать и прыгать. Неважно, чтó там – пиратский корабль, огромный кит или жёлтая подводная лодка. Главное, чтоб ТЕБЯ НАКОНЕЦ-ТО СПАСЛИ!
– Тр-ДР-Р-Р-Р-Р…
Наконец из-за деревьев появился ОН.
Ярко-синий. Забрызганный грязью. Окружённый облаком вонючего дыма. Самый прекрасный на свете Спасательный Мотоцикл с Коляской!
Наш Спасатель-мотоциклист был каким-то клочковатым. Вокруг лысины пухом топорщились чёрные волосы. Из дырки на куртке торчала белая подкладка. Правое ухо было заткнуто ватой. Он так и не заглушил двигатель, поэтому нам приходилось перекрикивать тарахтение мотоцикла.
– Как ваша деревня называется?
– Гаврилино! – крикнул Мишка.
– Чево?
– Гав-ри-ли-но.
– Гав-гав-гав-гав, – Ветка тоже хотела поучаствовать в общем разговоре.
– Не, туда не успею. У меня футбол через полчаса.
– Кто через полчаса?
– Фут-бол. Наши с португальцами играют. Я до поворота к деревне подброшу, там уже дома видны… Короче, поехали.
Про то, КАК мы ехали, я ничего не могу рассказать.
Мишка обхватил Мотоциклиста руками. А я кое-как втиснулась в коляску. Вернее, просто сложилась пополам, так что ноги торчали вверх, как две палки. На меня кинули корзинки и Мишкин рюкзак. Ветку я зажала под мышкой.
Мотоцикл зафырчал, подпрыгнул и выплюнул облако чёрного дыма. А дальше я видела только это:
Потом я услышала:
– Приехали!
И увидела вот это:
Я даже не помню, как вывалилась из коляски.
Я лежала на траве, и перед глазами у меня всё кружилось.
Хорошо, что Мишка не разрешил съесть второй бутерброд.
– Короче, по этой дороге вниз – и ваша деревня. Вон, уже крыши видны.
– Здóрово! – выдохнул Мишка.
Я хотела сказать «спасибо», но у меня получилось какое-то мычание.
– И где ты такую подружку откопал, – хмыкнул мотоциклист. – С такой тока лампочки хорошо закручивать. Поцеловать захочешь – с тубаретки не дотянешься.
Мишка плюхнулся рядом со мной на траву. Ветку он сунул к себе под куртку, чтобы она не выскочила под колёса. Я его даже не просила – он сам знал, как нужно сделать.
А этот мотоциклист – просто дурак, хоть и взрослый. Целоваться… Как будто нам с Мишкой нужны такие глупости.
Рёв двигателя… чёрный дым… и наконец – тишина.
Мишка отпустил Ветку и сказал:
– Дурак этот мотоциклист. Тоже мне, «тубаретка»!
Мы спускались так быстро, что земля била нас по пяткам.
– Вот моя деревня, – сказал Мишка и махнул рукой. Голос у него стал какой-то ненастоящий, как будто из телевизора. Наверное, Мишка чуть-чуть сошёл с ума от того, что так много времени провёл в лесу, – потому что этим ненастоящим голосом он вдруг… запел.
Песня о деревне
(слова из учебника, музыка народная)
Вот моя деревня,
Вот мой дом родной,
Вот бегу… иду с грибами…
По горе крутой… ОЙ.
Мишка остановился, как будто поперхнулся словами.
– Жень. Кажется, это НЕ МОЯ ДЕРЕВНЯ!
Я толкнула калитку, и мы вошли.
– Здравствуйте! – крикнул Мишка.
Старушка стояла к нам спиной. Она встряхнула голубую ночную рубашку и повесила её на верёвку. Рядом качались ещё три точно такие же – красная, жёлтая и зелёная. Ветер мотал мокрые разноцветные рукава. Мы посмотрели на рубашечный светофор и решили, что можно подойти поближе.
– Извините, пожалуйста! – закричал Мишка и сделал большущий шаг.
Я уговаривала себя пойти за ним – и не могла… Это как войти в комнату, где меня никто не знает. Неважно, удивляются люди или делают вид, что совсем не удивились. Они всё равно говорят со мной ПО-ОСОБЕННОМУ. Старательно улыбаются или отводят глаза.
Я бы очень хотела не отличаться от остальных. Но такой комнаты я ещё не встречала.
– Скажите, это деревня Гаврилино? – Мишка подошёл ещё ближе.
Старушка выплеснула воду из таза и обернулась.
Вот уж кто не был похож ни на кого на свете. Сложенная пополам, как листок из тетрадки. И лицо – тоже как будто бумажное, с какими-то пятнышками, штрихами и складками. Наверное, она жила много лет, и время её сминало – так же, как я кручу в пальцах фантики от конфет.
– Гаврилино? – Бумажная бабушка вытерла мокрые руки о юбку. – До Гаврилина пять километров. А это – Гаврюшино.
А мне она ничего не сказала. Наверное, она прожила на свете так долго, что уже ничему не удивлялась.
Мы в школе ещё не решаем задачи. Мы пишем цифры и складываем из них примеры.
Если мы путаемся, Маргарита Романовна говорит, что надо не торопиться, а хорошенько подумать.
Но ТАКИЕ задачи даже Маргарита Романовна не смогла бы решить.
//-- ЗАДАЧА 1 --//
Два человека, одна собака, утюг, толстая книжка и три тяжеленные корзинки с грибами и яблоками находятся в пяти километрах от деревни ГАВРИЛИНО.
Вопрос: с какой скоростью два человека должны тащить грибы, утюг и собаку, чтобы вернуться в деревню ГАВРИЛИНО до того, как тётя Оля забудет, что наказывать ремнём – негигиенично и непедагогично?
//-- ЗАДАЧА 2 --//
Один утюг весит столько же, сколько одна собака, проглотившая толстую книжку. Три корзинки с грибами и яблоками весят столько же, сколько собака, проглотившая книжку, утюг и четыре гриба.
Вопрос: как донести всё это до деревни ГАВРИЛИНО, если хочется лечь на траву в деревне ГАВРЮШИНО и вообще никуда не идти?
//-- ЗАДАЧА 3 --//
В деревне ГАВРЮШИНО было пятнадцать жителей, четыре машины, два трактора и одна лошадь. Десять жителей деревни ГАВРЮШИНО уехали на свадьбу в посёлок и забрали с собой четыре машины, один трактор и лошадь.
Вопрос: как одна Очень Старая Бабушка может помочь двум усталым грибникам и одной собаке вернуться домой, если она не умеет водить трактор?
– Эх, мобильника у меня нет, – вздохнула Бумажная бабушка. – А то позвонили бы.
– Мы уже звонили, – мрачно сказал Мишка. – Женька по лесу как белка скакала.
– И чего?
– Ничего. Говорят: вы вне зоны действия этой самой… сети.
– Так то в лесу! А на крыше сарая – очень даже хорошая сеть. Действует. К нам все соседи звонить приходят. Вон и лестница стоит.
Почему-то все думают, что я не должна бояться высоты. Как будто я и так привыкла смотреть на всё сверху.
Я сидела на крыше сарая. Мне очень хотелось за что-нибудь уцепиться. А ещё лучше – вообще слезть на землю. Но я встала. Тут, наверху, даже ветер был другим. Захочет – и сбросит меня вниз.
Телефон, цифры, гудок… ЕСТЬ!
– Алло! – голос Мишкиной мамы был таким громким, будто она была рядом. – Алло! Мишка?! Вы где?!
– Тёть Лен! – закричала я. – Вы только не волнуйтесь! Мы…
Больше я ничего не успела сказать. Мобильник опять запищал. А слушать про эту дырявую сеть мне больше не хотелось.
Да уж. Здорово я всех успокоила.
Теперь Мишкина мама ТОЧНО будет за нас волноваться.
– Надо было сразу кричать: мы в Гаврюшино!
– Вот и лез бы на крышу сам, если знаешь, как надо!
Мишка злился.
Но я на себя злилась ещё больше.
Даже Ветка рассердилась. И зарычала на нас обоих.
Обычно взрослые всегда вмешиваются. Начинают объяснять, почему дети не правы.
Бумажная бабушка не говорила лишних слов. Наверное, у неё их осталось немного и ей совсем не хотелось тратить свои запасы на всякую ерунду.
– Картошки хотите? – спросила Бумажная бабушка.
– Ага! – хором ответили мы с Мишкой.
А Ветка сказала: «Гав!»
Ещё вчера я думала, что самая вкусная еда – это лимонное мороженое, которое продаётся у нас в магазине.
Теперь я точно знаю – Самая Вкусная Еда делается так:
//-- Самая вкусная еда (рецепт) --//
Налить в блюдечко душистое подсолнечное масло (оно пахнет семечками и называется «Нерафинированное»). Посолить его. Обмакнуть кусок чёрного хлеба в солёное масло.
Заедать всё это горячей картошкой и холодным солёным огурцом.
Если хотите, чтобы еда стала ещё вкуснее, положите в корзинку утюг и носите его целый день.
– Ох, – одновременно сказали мы с Мишкой и откинулись на спинку деревянного диванчика.
– Ик, – сказала Ветка и плюхнулась мне на колени. Вот уж не думала, что собаки умеют икать.
– У неё пузо тяжёлое, как шкаф, – пожаловалась я Мишке.
– Вот хорошо, что напомнили, – подхватилась Бабушка. – Я к дочке в город уезжаю. Зимовать. Так у меня в шкафу две банки остались – одна с вареньем, другая с огурцами.
– А вы с собой возьмите, – торопливо сказал Мишка. Наверное, сразу представил, как здорово ему будет идти по лесу с двумя банками и утюгом.
– Так взяли уже. Еле чемодан застегнули! А вы это… на память. Под ёлочкой на Новый год и откроете.
– Под ёлочкой откроете, – бурчал Мишка. – Мы тут ещё зиму встретим. Сядем под ёлку – их тут вон сколько – и будем ваши огурцы с вареньем лопать.
Я ничего не ответила. Мишка редко сердится, но, если у него плохое настроение, с ним лучше не спорить.
А ведь всё было так здóрово! Мы сразу увидели дорогу, про которую нам рассказала Бумажная бабушка. Не зря Мишка записал каждое слово.
Эти слова были как волшебная нитка, свёрнутая в клубок. Размотаешь его до конца – и вернёшься домой.
У последнего дома запасливый Мишка насобирал калины. Сначала я боялась её пробовать, но Мишка отыскал в книге картинку:
– Смотри, какая она лечебная! И даже это… успокоительная. Как придём, надо тётю Олю и маму калиной угостить. Может, меньше влетит.
Теперь в корзинке у Мишки были грибы, яблоки, успокоительная калина и банка солёных огурцов.
Утюг туда уже не помещался, и Мишка тащил его в другой руке.
Мы дошли до развилки и свернули направо.
Я представляла, как мы вернёмся домой и будем хвастаться нашей добычей.
И тут Ветка остановилась. Она просто прилипла к земле, как магнит к холодильнику. Я тянула её за ошейник, делала вид, что ухожу навсегда, – она вообще не обращала на меня внимания.
Я села на землю и стала ме-е-е-дленно перешнуровывать ботинки. Пусть Ветка решит, что я про неё забыла.
Сначала Ветка молча смотрела вверх, а потом стала рычать – совершенно не своим голосом. Как будто хотела сочинить какой-нибудь новый звук. Так рычал наш пылесос, когда подавился Аниным шарфом.
– Смотри, белка! – обрадовался Мишка. – Давай её грибами накормим?
Он достал из корзинки розовую сыроежку.
– Интересно, КАК подзывают белок? Ну, «цып-цып-цып» я знаю, ещё «кис-кис»…
– Р-Р-Р-Р-ГАВ! – сказала наконец Ветка. Ей так и не удалось придумать ничего нового.
Мы не узнали, как подзывают белок. Зато выяснили: белок пугают именно ТАК.
Она просто взлетела вверх, как выплюнутая вишнёвая косточка. Раз – и исчезла в лесу.
– Держи её! – заорала я.
Но было уже поздно.
Пока Мишка соображал, кого надо держать, Ветка рванула за белкой.
Ну а нам ничего не оставалось, как бежать следом.
Я даже шнурки не успела завязать.
Эта безмозглая белка совершенно не умела прятаться. Она скакала вверх и влево, вниз и вправо, вперёд и наискосок. Перепрыгивала с ёлки на березу. Карабкалась по сосне. Махала рыжим хвостом, как детсадовец – флажком из «Макдоналдса». Наверное, это была Самая Одинокая Белка в лесу. И тут на неё все обратили внимание. По-моему, ей это ужасно нравилось. Ветка тоже была довольна. И только мы с Мишкой совершенно взмокли от этой гонки.
Наконец белка юркнула в какое-то дупло.
Ветка подошла к луже и как ни в чём не бывало стала хлебать воду.
А Мишка просто рухнул под ёлку. С высоких деревьев на неё нападали разноцветные листья. Они висели на иголках, как новогодние игрушки.
Мишка лежал на траве и пел противным скрипучим голосом. Специально, чтобы меня позлить.
Это была какая-то песня вредности, честное слово.
Песня вредности
Синенькой ёлочке холодно зимой.
Ляжем под ёлочкой, не придём домой.
Банки развешаем, станем в хоровод.
Здесь и состаримся, встретим Новый год.
– Ты лучше пой «утюги развешаем», – сказала я. – Нас уже можно в эту самую… книгу рекордов записывать. За ношение чугунного утюга по пересечённой местности.
Мне всегда нравились длинные слова. Например, про местность я слышала, когда Аня что-то зубрила к уроку. Я не очень понимаю, ЧТО это значит, но думаю, лес тоже подходит. Мы же всё время что-нибудь ПЕРЕСЕКАЛИ с этим утюгом – и овраги, и поваленные деревья.
Я думала, Мишка развеселится.
А он разозлился ещё больше.
– МОЙ утюг, между прочим, никому не мешает. Я его сам тащу. А вот ТВОЯ СОБАКА…
– А что моя собака?
– А то, что она вечно бежит куда-то, как ненормальная. Вот где наша дорога? Ты знаешь?
– А кто придумал идти в этот дурацкий лес? Тебе же всего мало – и яблок, и грибов, и утюгов!
Мишка вскочил. Мы орали друг на друга так, что у меня заболело горло.
– Да ты вообще ничего не понимаешь! Привыкла, что тебе всё приносят в блюдечке с каёмочкой.
– Ты зато много понимаешь, горошек несчастный!
Мишка скрючился, как будто я изо всех сил ударила его в живот.
Я знала: он ненавидит, когда его так называют.
– Дура, – сказал он тихо.
Разорвал бумажку, на которой красным карандашом было написано, как нам вернуться домой. Поднял корзинку. Взял утюг. Повернулся ко мне спиной.
Он ушёл, и Ветка – МОЯ ВЕТКА – побежала следом за ним.
Все меня бросили.
Я тащила корзинку, набитую грибами и яблоками. Сверху лежали две грозди успокоительной калины – совершенно бесполезные. Да, ещё банка с вареньем и завёрнутый в платок фарфоровый солдат. Надо было всё это выкинуть, но я забыла, что можно разжать пальцы и освободиться от этой тяжести.
А потом, главная тяжесть была у меня внутри. И с ней ничего нельзя было поделать.
Я шла сама не знаю куда.
Шла, спотыкаясь о палки и спутанную траву. Шла и ревела. Громко, во весь голос.
Обычно я плачу так, чтобы никто не услышал. Куда-нибудь прячусь.
Теперь это было неважно. Я спряталась в бесконечный лес.
Маленьких девочек в лесу всегда жалко: хочется их спасти, утешить и накормить бутербродами.
А когда плетётся такая дылда, размазывает рукавом сопли, сшибает головой сухие шишки и ревёт на весь лес: «Ы-Ы-Ы-Ы», – никто не хочет ей помогать. Потому что в школе всех учат, что помогать нужно маленьким и слабым. А это не про меня.
Я снова споткнулась. У меня под ногами белела какая-то странная палка. Я пригляделась. Это была не палка… Это была ОБГЛОДАННАЯ КОСТЬ! Дальше лежала ещё… А вот и ещё одна.
Мне стало так страшно, что я перестала реветь. На этой поляне явно кого-то ЕЛИ. И даже не один раз…
Затрещали кусты. Всё ближе и ближе…
Можно было попробовать убежать, но повернуться к НЕМУ спиной было ещё страшнее.
Хотелось просто зажмуриться, чтобы не видеть, как ОНО будет ко мне приближаться.
Но я не стала закрывать глаза. Я схватила толстую палку.
Неужели я выросла такая большая только для того, чтобы стать едой, которой хватит надолго?
Ну уж НЕТ!
Вот что-то шевелится в зарослях. Кажется, за моей спиной. Я размахнулась – и промазала.
К счастью, промазала.
– Ты что, сдурела?!
Знакомый голос… Самый лучший голос на свете!
Я вытираю слёзы грязной рукой и улыбаюсь.
Вот он, Мишка! Вываливается мне навстречу, оставляя на колючих ветвях куски своей куртки.
– Нужно идти туда, где шум, – сказал Мишка. – В книжке так тоже написано. Будем искать дорогу.
Мы всё шли и шли. Грибы не кончались. Мы продолжали их собирать – невозможно же просто перешагнуть через гриб. Это было похоже на компьютерную игру, когда вдруг зависает программа. И никак не попасть на следующий уровень, и не выйти из игры, и перед глазами мелькает одна и та же картинка. Жалко, что здесь нет кнопки, на которую можно нажать и всё выключить.
Ветка тихонько скулила – просилась на руки. Но мы делали вид, что её не слышим. Небо над нами становилось плотнее. Оно пропускало всё меньше света. Ещё час – и оно превратится в тёмное покрывало, накроет деревья. Тогда нам придётся остановиться…
– Женька, слушай!
Мы замерли. Сначала решили, что нам показалось. Но вот – опять. Такой странный звук.
– А вдруг это какой-нибудь трактор застрял, – мечтательно сказал Мишка, – и буксует. Мы его вытолкаем, все вместе. И поедем – ну, хоть КУДА-НИБУДЬ!
– Мишка, откуда в лесу трактор?! По-моему, это кто-то плачет.
– Правильно, потому что у него трактор застрял!
Мишке так надоел этот лес, что он был готов поверить во что угодно. Даже в инопланетян, которые спустились из космоса, чтобы забрать нас вместе с трактором, грибами и утюгом. Я бы им даже обрадовалась, честное слово.
Но нам опять не повезло. Мы не нашли инопланетян. И трактора, и плачущего тракториста тоже нигде не было.
Странный дребезжащий звук вёл нас, как на верёвочке.
Наконец мы склонились над оврагом.
– Это что, коза? – спросил Мишка.
Наверное, надеялся услышать, что это трактор.
Трудно придумать что-нибудь более бесполезное для того, кто заблудился в лесу.
– Ме-э-э, – прохрипела коза.
Наверное, она просидела в этом овраге целый день и уже не надеялась, что её найдут.
На самом деле это был даже не овраг, а яма. Скользкая глина не давала козе выбраться наружу. Мишка сел на попу и съехал вниз, как с грязевой горки. Всё равно штаны у него были грязные.
Конечно, он полез туда не просто так. У нас была Задача по спасению Неизвестной Козы. И мы с Мишкой придумали, как её решить.
//-- Как спасти козу --//
(Задача с одним неизвестным)
Дано:
одна очень скользкая яма,
одна очень высокая девочка,
один очень грязный мальчик,
одна очень полезная книжка,
одна очень длинная верёвка,
одна банка с очень солёными огурцами,
одна очень охрипшая (и никому не известная) коза.
Вопрос: как это всё сложить, чтобы достать козу из ямы?
Решение: очень грязный мальчик прыгает в скользкую яму. Очень высокая девочка бросает ему очень длинную верёвку. Мальчик открывает очень полезную книжку и на странице 185 находит очень прочный узел. Очень длинная верёвка привязывается на рог очень охрипшей козе. Очень высокая девочка ложится на землю (и становится очень длинной и очень грязной девочкой). Очень сердитый мальчик бросает верёвку десять раз. Очень длинная девочка наконец-то хватает верёвку.
На самом деле всё было не так просто.
Мишка упёрся этой упрямой козе в попу и толкал её вверх. А я тянула её за веревку.
Мы толкали и тянули, толкали и тянули – вот только глупая коза совсем не желала нам помогать. Может, она одичала от сидения в яме. Или у неё всегда был плохой характер. Она мотала головой и орала хриплым голосом. Если бы не Мишкин суперпрочный узел, мы бы её не удержали.
– Какая-то она нервная, – пропыхтел Мишка из ямы.
– Может, ей дать успокаивающей калины? – спросила я.
– Не поможет. Лучше что-нибудь вкусное! Тогда она поймёт, что мы хотим ей добра.
– Думаешь, она за этим добром полезет наверх?
– Это должно быть правильное добро. Ну, такое, которое понятно козе.
– Например?
Не знаю, как Мишка, а я не очень-то разбираюсь в козах.
– Козы любят всё солёное. А у тебя есть…
– Солёные огурцы!
Я наступила на верёвку ногой. В Мишкином перочинном ножике есть всё, что нужно для жизни, – даже вилка, ложка и специальная штука для открывания консервных банок.
Я снова легла на живот и протянула козе огурец. Половину я откусила – чтобы она поверила, что это вкусно. А сверху ещё насыпала соли. Коза ТАК рванула за огурцом, что нам с Мишкой почти не надо было толкать и тянуть.
Теперь я знаю: солёные огурцы для козы – как валерьянка для бабушек. Действует мгновенно!
– Думаю, дорога должна быть там.
Я не стала спрашивать Мишку почему. Всё равно он всегда отвечает: «Интуиция», – когда не знает, что сказать.
Но у козы была своя интуиция. И она звала её в противоположную сторону.
Коза – не собака. Её не возьмешь на руки, не крикнешь «Ко мне!», не потянешь за поводок.
Даже солёный огурец на неё больше не действовал.
Пришлось нам с Мишкой плестись за этой сумасшедшей козой.
Она шла уверенно – как поезд в Анькином учебнике по математике, который всю жизнь носится из точки А в точку Б.
Я доедала третий огурец.
И тут Ветка залаяла и помчалась вперёд.
А я увидела огоньки.
– Домá! – заорал Мишка.
Думаю, Колумб, который открыл Америку, кричал «Земля!» немножко тише.
Мы ввалились во двор – перепачканные, пропахшие мокрыми листьями и солёными огурцами.
Мы никого там не знали – но мне было уже всё равно.
Вдоль дома тянулся длинный стол. А на нём лежала… Это была даже не скатерть-самобранка, а какой-то ковёр-самобранец!
Никогда ещё я не видела столько вкусной еды, собранной в одном месте.
У забора стоял трактор и три красные пожарные машины, украшенные воздушными шариками и пластмассовыми цветами. Под яблоней, на стуле, сидел баянист.
Во дворе было столько людей, что на нас никто не обратил внимания. Кто-то ел, кто-то кружился под музыку.
И тут коза громко и хрипло закричала:
– Ме-э-э-э!
И, расталкивая всех, кинулась к баянисту.
– Вот же моя Галя – умней собаки, – сказал Баянист, отрезая козе третий кусок пирога. – Она меня везде найдёт.
Мы с Мишкой переглянулись. Да-а-а. Наша собака этой Гале в подмётки… то есть в копыта не годилась.
– Говорят же: нафига козе баян?! А если у козы хозяин баянист? Тут, понимаешь, совсем другая ситуация получается! А я ж её два дня искал…
– Значит, мы не зря заблудились, – шепнул мне Мишка.
Нас посадили за стол. Никто не спрашивал, откуда мы взялись. Никто не шутил, что мой папа, наверное, баскетболист. Можно было просто жевать вкусные бутерброды.
Вдруг рыжеволосая тётенька в платье с подсолнухами подскочила и закричала басом:
– Горька-а-а-а!
Я решила, что ей попался перец в колбасе.
Но, оказывается, так нужно кричать на свадьбе.
Невеста подошла к жениху. У него были серые пушистые усы, а у неё – высокая блестящая причёска, похожая на горку. И она была совсем не молодая, наверное, даже старше Маргариты Романовны. Жених стал красным, как пожарная машина. А потом поцеловал невесту, прямо в губы.
Мишка тоже почему-то покраснел.
Если целоваться так горько, я лучше замуж не пойду.
– Вот как женятся настоящие пожарники, – подмигнул мне баянист. – Ты себе такого жениха ищи. Он тебя на лестнице поднимет – ажно до самого неба!
Говорят, люди не могут читать мысли.
Но я сразу поняла – мы с Мишкой подумали об одном и том же: ЛЕСТНИЦА!
Лестница и правда поднялась. Пожарная машина, Мишка, люди за столом остались далеко внизу. Я была выше всех – настолько выше, что стало уже неважно, какого я роста на самом деле!
Я достала мобильный телефон.
Я точно знала, что СРАЗУ смогу дозвониться.
– Тёть Лен, вы только не волнуйтесь, мы с Мишкой не потерялись! У нас грибы, и утюг, и ещё огурцы с вареньем и яблоками… Тёть Лен, вы только не плачьте, у нас калина, она успокаивает…
Вы спросите, при чём тут двадцать солдат?
Когда Мишкина мама и тётя Оля поняли, что мы потерялись, они помчались в посёлок. Там была какая-то военная часть.
Двадцать солдат не стали ужинать и смотреть кино про вампиров. Они взяли собак и поехали в лес, чтобы искать меня, Мишку и Ветку.
Это просто чудо, что на той поляне, где Мишкина мама стояла и плакала, была связь.
А вот ЧТО нам сказали Мишкина мама и тётя Оля, я не стану рассказывать.
Думаю, вы сами догадаетесь.
Двадцать солдат приехали вместе с ними. Они тоже что-то говорили про нас с Мишкой. Но я поняла не все слова.
Хотя я считаю, что солдатам повезло.
Такого пирога с курицей они точно никогда не пробовали.
А кино про вампиров можно посмотреть и в другой раз!
//-- Приложение --//
Подчеркни правильное слово. Или, если хочешь, придумай СВОЮ поговорку.
(Гусям, курам, слонам) НА СМЕХ.
ПЕРВЫЙ (гриб, шкаф, блин) КОМОМ.
В (подмётки, в копыта, в колёса) НЕ ГОДИТСЯ.
