-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Коллектив авторов
|
| Русский космос. Сборник стихов авторов портала «Изба-Читальня»
-------
Русский космос
Сборник стихов авторов портала «Изба-Читальня»
Часть 1. Веди меня, Русь
Денис Коротаев
http://www.chitalnya.ru/users/deniskorotaev/
Веди меня, Русь
Веди меня, Русь, мимо капищ и скитов
От первого часа до мига покоя.
На свете есть много дорог неизбытых,
Но только твоя назовется судьбою.
Храни меня, Русь, от обид и искусов,
От липких объятий нездешнего рая;
К тебе приникаю я преданным русом,
Иных алтарей в храме Геи не зная.
Прими мою жизнь не как дар, а как данность,
Не царскую жертву, но клятву на верность.
Одной лишь тебе я покорным останусь,
Во всем остальном не приемля смиренность.
В минуту веселья и в злую годину
Со мною твое опаленное знамя;
Мне любо смеяться с тобой заедино
И дорого плакать твоими слезами.
Как знать, чем еще будет дух наш испытан,
Как знать, что еще уготовит эпоха…
Веди меня, Русь, мимо капищ и скитов
От первого дня до последнего вздоха!
20–24.12.95
И это Родина? Не верю!
И это – Родина? Не верю,
Что лишь уныние и страх,
Лишь обозленность и потери
В огнем покинутых глазах.
И примириться не смогу я
C роскошной этой нищетой.
Я все же знал ее другую —
И выше той, и чище той,
Что попрошайкой в переходе
Сидит у мира на краю.
И в отрешении выводит
Молитву тихую свою…
Неужто это было с нами —
Лихая стать, святая честь?
И что кому придет на память —
Теперь воистину Бог весть:
Кому-то – бабий плач истошный,
Кому-то – срам, кому-то – Храм,
То телогрейка, то – кокошник,
То хлеб с соломой пополам.
То дым родного пепелища,
А мне как символ этих мест —
Деревья, что с рожденья ищут
Слепыми кронами норд-вест;
Шумят, качаются нелепо,
По небу листьями шурша,
И не узнают, ибо слепы,
Что так незряча и душа.
Вздыхают, головы понурив
Как будто в этом их вина,
И пишут, пишут на лазури
Моей России письмена…
Гипербореями, славами, русами…
Гипербореями, славами, русами
Нас величали заезжие бахари.
Мы ли не славные? Мы ли не русые?
Мы ли не ратники? Мы ли не пахари?
Все нам подходит, как листик инжировый
Нежному месту далекого пращура.
Мы ли не бо́сые? Мы ли не сирые?
Мы ли не нищие? Мы ли не падшие?
Кармы ли, рока ли пестрые полосы
В пряжу унылую веком сплетаются.
Жаль, что темнеют со временем волосы,
Но и грехи понемногу смываются.
Не рождены ни рабами, ни трусами,
Стовековою судьбой успокоены —
Мы ли не славные, пусть и не русые?
Мы ли не пахари, хоть и не воины?
Так и живем – то по краю, то по небу —
Новой Пангеи зеваки беспечные.
Полно Вам спорить – оставьте хоть что-нибудь,
Что не изменит нам на веки вечные,
Что оградит от попрания вкусами
Те имена, коих мы удостоены —
Некогда – славные, некогда – русые,
Некогда – пахари, некогда – воины…
Евгений Гусаченко
http://www.chitalnya.ru/users/huligan/
Мне снится та, большая Родина
А мне «Советская империя»
Порой является во сне
Улыбкой девочки растерянной,
Сказавшей «да» когда-то мне,
Подворьем чистым и ухоженным,
Семьей ромашек на лугу,
Высокой елью припорошенной
И лыжным следом на снегу.
Она является работою
До сладкой тяжести в руках,
И отзывается заботою
Тепла родного очага,
Мне снится дружба бескорыстная
Вплотную сдвинутых столов,
И про любовь напевы чистые
Из окружающих домов.
Мне снится все, что с детством связано,
И юность в свете и мечтах,
Та жизнь, где не были наказаны
Свободой в горестных делах,
Мне снится та Большая Родина,
Где Хлеб и Дело. И для всех!
А мы сейчас ее – уродина,
А мы сейчас ее на смех…
Виолетта Баша
http://www.chitalnya.ru/users/fialka/
Посолонь
ПОСОЛОНЬ – по солнцу, по теченью солнца, от востока на запад.
Алексею Серенину
По течению солнца с востока на запад,
От Курильской гряды до Балтийских ветров —
Колокольчиков звон, трав некошеных запах,
И озерный туман кораблей-островов,
Тихий ангел, по-детски слетевший с карниза,
В позолоте церквей – щедрый Яблочный Спас,
И скитов простота, их неброская близость
К небесам цвета синих доверчивых глаз.
По течению солнца, по звездам, по росам,
По полету коней, по мерцанью стрекоз,
По стремнинам речным, по туманностям звездным,
По весенним потокам березовых слез,
Узнаю тебя, Русь родниковых рассветов —
По просторам полей, погруженных в огонь
Заревой, где, на краешке лета
Нам с подсолнухом вместе навек – посолонь.
И по фрескам Рублева над смутным столетьем,
По обителям раненых душ и сердец,
По убитым отцам, не родившимся детям,
По надевшим до срока терновый венец,
По костям в девять ярусов в русских болотах,
По лесам, иссеченным нарезкой траншей,
По церквям, потерявшим в веках позолоту
Куполов, по тифозной смертельности вшей
На фронтонах Гражданской длиною в столетье,
Не оконченной с Русью войны затяжной.
По огням приграничья, восставшим стеною
Войн локальных, сомкнувшихся в круг над страной.
По течению солнца с востока на запад,
От Курильской гряды до балтийских ветров —
Где малиновы звоны да ладана запах,
Да озерный туман миражей-островов,
По течению солнца, по травам, по росам,
По земле, уходящей уже в небеса,
Уходящей, но все еще млечной и звездной
Узнаю тебя, Русь – Божья Матерь в слезах…
2008
А в России тихо, как на погосте
Нет во мне давно ни слез и ни злости,
Лишь озноб да пепелище до неба.
А в России тихо, как на погосте,
Заблудился Бог – сыскать тебя где бы?
Что ж покинул ты нас, тихий мой, добрый?
Посмотри, еще мы живы, но скоро
Ты пошлешь с небес последней дорогой
Луч неяркий, и умчишь нас как скорый…
И заплачут у реки клен с березой,
И прольется дождь от края до края.
А Россию вечным снегом заносит,
Что и летом душу влёт выжигает.
Белый ветер – то ль конец, то ль снежинки.
То ли к будущей зиме сон приснился?
Тихо колокол звонит, как в поминки.
Он оставил нас, он к нам не явился…
17/08/09
Мы – русские!
Мы – русские! Как много в этом слове —
Стихии мощь и неба благодать.
С великой верой, с пламенной любовью
Я не устану это повторять!
Мы – русские! И нам не стать иными.
Как ни пытались нас враги сломать,
Нам Русь дала свое святое имя.
Я не устану это повторять!
В лихие годы, в дни великой смуты,
Когда кричит над нами воронье,
Как ни хотелось бы порой кому-то
Лишить нас сути, в имени твоем,
Россия, – рокот рек, раскаты грома,
И вздох плакучей ивы у ручья,
И тихий свет родительского дома.
Мы – русские, и мы – одна семья.
Нас связывает это небо цвета
Лазури на небесных рушниках.
И свет души, как отраженье света
Прозрачных вод в священных родниках.
Мы – русские! И нам не быть иными.
Остановись у нашего порога,
Пришелец, и запомни наше имя —
Наследников Арктиды и Сварога.
Мы – русские! Как много в этом слове.
Нас не сравнить ни с кем и не сломать.
С великой верой, с пламенной любовью
Я не устану это повторять!
Россия раненных сердец
Век неизвестный, век тревожный
В преддверье катастроф и бед.
И снова, как всегда, итожит
Декабрь цепочку смутных лет.
Стремительный, неугомонный,
Предкризисный и роковой,
Отпетый колокольным звоном
По Патриарху. Над Москвой
Грустит декабрь колокольным
Мотивом, русскою тоской.
Но ангел расправляет вольно
Крыла над вечною страной.
И тихо плачет в поднебесье,
Роняя снег на дерева,
И чертит вспышками созвездий
Любви светлейшие слова.
Россия, свет мой уходящий,
Терновый свой сними венец.
Край несказанный, настоящий —
Россия Раненных Сердец.
2009
Виктор Майсов
http://www.chitalnya.ru/users/Maisov2007/
Россия, Русь, блаженна ты в веках
Идём во мгле, за зло – платя добром,
За ненависть и страх – платя любовью…
Рубцов был прав: «Мы денег не берём»,
Лишь отдаём, где по́том, а где кровью…
Россия, Русь… Блаженна ты в веках!
Нет на земле подобных человеков…
Здесь рубищем поделится монах,
А коркою – убогий и калека…
Вас приютит просторная изба,
Накроет стол солдатка-молодуха…
– Войны не будет? – сгорбленна, слаба,
С вопросом вечным древняя старуха.
– Господь не выдаст, не кручинься, мать…
В углу – иконы, в рамке – снимок сына.
Что ею пережито – не узнать…
– Пречиста Богородица, спаси нас!
Жива молитвой… Так из века в век…
Туретчина, ногайцы и чечены…
Венец терпенья – русский человек…
Но были ведь – Париж, Берлин и Вена!
К исходу ночь. Поправив оберег,
Я встал, плеснул водицы в рукомойник…
– Хозяюшка, спасибо за ночлег!
И деньги положил на подоконник.
– Избави Бог! – скупое серебро
Отвергнуто натруженной ладонью.
Вот так всегда… Русь – воздаёт добром,
Христовой неизбывною любовью…
Боль моя и любовь – Россия
Что ж ты ранишь, терзаешь мне душу,
Прячешь очи бездонные синие
И не хочешь ни верить, ни слушать,
Всё тоскуешь в безмолвном безсилии,
Боль моя и любовь, Россия?!
Много песен пропето, а счастья нет.
Мелет смуту кровавая мельница…
По пороше твой остывает след,
Волчьи стаи околицей стелются,
И кружит по погостам метелица…
Сколько надо еще принести
В жертву – нервов, пронзительных слов,
Чтоб с надеждой тебя обрести —
В чистоте русских рек, родников,
В горнем свете святых куполов?!
Чтоб спасти наши грешные души,
Васильковые очи – Спасителю
Помолись с верой…. К сердцу прислушайся,
Напитайся весеннею силою,
Боль моя и любовь, Россия!
Я не знаю ни места, ни времени…
Но воспрянешь – свободная, сильная!
Твой я сын, твоего рода-племени,
От Ильи, от напева былинного…
Нервом спаян с тобой, Россия.
Федор Григ (Федор Григорьев)
http://www.chitalnya.ru/users/fgrig/
К России
Любовь моя,
Жизнь моя, ветер
В заштиленные паруса!
Леса нам ложатся под ноги,
И реки ручьями текут,
Дремучие добрые Боги
Вослед нам «осанну» поют.
Мы слышим вязальные спицы
Струящие ткани
Веков
Сквозь скифский галоп кобылицы
И грохот паденья
Столпов.
Взрастая со штиля до бури,
До шторма вспенённых страстей,
Ждём нежности юной —
От фурий,
От сфинкса —
Живых новостей!
Ничто не прольётся бесследно:
Рукой прикрываясь на свет,
Я вижу твой профиль победный,
Вчеканенный в аверс монет;
Я чувствую силу мгновенья
В движеньи замедленном рук,
Прорывы твои и – знаменья,
Смертельный мой недруг и друг!
Наш день не закончится в вечер:
Под небом
И на небесах, —
Любовь моя, жизнь моя, —
Ветер
В заштиленные паруса!
Флярик
http://www.chitalnya.ru/users/fliarik/
Мы как трава родных полей…
Мы – как трава родных полей,
Над нами ветер жизни волен.
Плывёт в беззвёздной вышине
На запад пена облаков…
С годами любится сильней,
И ты любовью этой болен,
К забытой Богом стороне
Полынной памятью влеком.
К шумливым лиственным лесам,
Змеистым гаревым дорогам,
К ночной ноябрьской пустоте,
Февральской темени с утра,
И от чего – не знаешь сам,
Но в октябре живёт тревога,
Душа всё просится лететь,
Как птичьи стаи и ветра.
Далёкий звон колоколов
Томит тоской внезапной душу.
Ты вроде что-то позабыл
Или внезапно занемог…
Идёт тепло от вечных слов,
Однажды, срока не нарушив,
Приходит час струистых крыл,
К полёту выкликает Бог.
А дальше ровным косяком
Лежит наш светлый путь на небо,
И где-то участь решена,
И бьёт калиткой вестовой,
И горло схвачено комком,
И слаще нет простого хлеба,
Глотка червлёного вина,
Платка вослед над головой…
И перед тем, как сделав круг,
Навек умчаться от порога —
Ведь нам, как птицам, не дано
Весною выкормить птенцов —
Мы вспомним шёлк любимых рук,
В извивах пыльную дорогу,
Ольшаник раннею весной,
Из детства – матери лицо…
Иванов меч
Гей ты, меч-кладенец,
Славная дружина,
Подо мною жеребец
Бешеный, двужильный!
Рукавом утри слезу,
Не рыдай, родная,
Выбираю я грозу,
Тишины не зная!
Топот грохотом летит,
Рать за пыльной бурей,
И подковою глядит
Месяц на лазури.
Мчимся день, летим другой,
В небе месяц скачет…
Мать, глаза прикрыв рукой,
У иконы плачет…
Свечка стаяла давно…
– Да минует рана
Свет-сыночка моего,
Воина Ивана!..
Раззудись – плечо – руби,
До седла пронзая!
Как разрубленный хрипит —
На скаку не знаю!
Пузырями льется кровь,
На пути застава,
Лихо съехал шлем на бровь —
Недосуг поправить!..
Вслед за нами воронье
Жирное кружится,
Из горячих ран живьем
Кровушки напиться!
На привале у костра
Меч от крови чищу,
Он над ухом до утра
Все как ветер свищет!..
Вот стоит мой жеребец,
Наклонясь понуро…
Не вздыхай ты, мой храбрец,
По своей каурой…
По небу луна плывет —
Скуку нагоняет…
Видно, мать сыночка ждет,
В церкви поминает…
Думка тайная черна —
Сердце змеем гложет:
Сколько крови Русь-земля
Юной выпить сможет?
Как приеду я домой,
Как сложу булат,
Если там, под муравой,
Братики лежат?
Если воины мои
Спят без панихид,
И над ними лишь луна
Сквозь туман кадит?!
Если честного креста
Не поставил брат,
Где в разросшихся кустах
Косточки блестят?!
Если девушки платок
Вяжут до бровей,
И полынью всяк глоток
Горлу матерей?!
Если я умел одну
Только песню петь —
Как красавицу-жену
Полюбил я смерть?..
Как ты блещешь, кладенец,
Не дрожит рука!..
Зарубите, наконец,
Ваньку-дурака!..
Слезы, матушка, не лей,
Жертвуй на помин!
Сын лежит посредь полей,
В зелени равнин…
Смертный цепенит покой,
Не тревожит рана…
– Помолись за упокой
Воина-Ивана!..
В синем небе облака
Мирные плывут,
Просят Бога: – Пусть пока
Ваньку не найдут!
Не поднимет молодец
Удалой булат!
Не отпустит кладенец
Никого назад!..
………………
Гей ты, меч-кладенец,
Где моя дружина?!
Подлетает жеребец
Бешеный, двужильный…
Простолюдинка
http://www.chitalnya.ru/users/galgal55/
Россия, Россия…
Россия, Россия – и горе, и радость…
Не всякий постигнет твою благодать:
разверстая пропасть, но некуда падать,
нависшее небо, а надо взлетать…
Не каждый ли русский бедою испытан,
и сам себе – посох, и сам – пилигрим…
Не наши ль одежды слезами омыты,
чтоб менее слёзно дышалось другим…
Здесь жизнь по-другому течёт и итожит,
и каждому даст причаститься сполна,
и всяк удостоится милости Божьей,
и Божьего гнева червлёна вина.
Духовная схима – духовные битвы,
где сила – в терпенье, а Спас – на крови…
Россия! Ты ныне в последней молитве
по шатким ступеням восходишь к любви.
Пресветлые очи опущены долу…
Не зная, что будет и было допрежь,
душой припадаешь к Господню престолу,
сияя красой убелённых одежд.
………………………………………
Россия – прекрасного принца невеста…
Не ангелы ль шьют подвенечный убор?
На брачном пиру приготовлено место:
по муке – и честь. По Голгофе – Фавор.
Дикое поле двинулось
Узкою стала улица,
крыши подпёр бурьян,
в гневе татарник хмурится,
как половецкий хан.
Ломится тьма лавиною,
в кольца берёт – к беде.
Дикое поле двинулось…
Русичи, где вы? Где?
Сгинули в жизни нынешней
с жёнами и детьми:
некому землю вынянчить,
некому лечь костьми.
За городскими стенами
спрятали, что могли,
всё сохранили, тленное —
землю не сберегли.
Дивно цвела, ухожена,
ро́дная сторона.
Кем же в земельку брошены
дикости семена?
Дуб в высоте пластается,
статен, в кости широк,
словно отбить пытается
русской землицы клок.
Да за седой околицей
в кофточке из рядна
яблоня Богу молится,
молит за всех одна…
Им бы сдружиться кронами,
им бы сплотить комли.
Дикое поле тронулось…
Русичи, сдюжим ли?
Слухи витают разные,
тропы легли крестом.
Солнце ль укроет ясное
нас золотым щитом?
Новые ангелы
Благословенно всё, что было впрок,
хоть говорили, что на вербе груши…
Но светел затаённый уголок,
где нам блаженно взращивали души.
Где мы, такие юные, цвели,
своей судьбы пока ещё не зная,
уже спешили на простор земли
дорогами ликующего рая.
Лик Родины нам сызмала знаком,
страны любимой, из которой вышли,
где вместе с материнским молоком
впитали мы возвышенные мысли.
Отечество пока ещё во мгле,
но мы ответим (если бы спросили),
что самое святое на Земле
готовится к рождению в России.
Мы не возводим замки и дворцы,
не молимся в ночи под образами:
мы ангелы, мы истины творцы,
с красивыми и добрыми глазами.
И пусть страна ещё не знает нас,
а Родина влачит судьбину вдовью,
но мы придём, когда настанет час
насытить мир невиданной любовью.
России
Пусть звучит благовест
и страна выпрямляется в рост,
и легенды веков
да послужат успеха порукой:
вдохновенно-легко
ты взошла на Калиновый мост,
он и плаха, и крест,
и знамения светлая мука.
Невозможного нет —
затаили дыханье поля.
О, пройди до конца
между тьмою и светом границу,
на параде планет
обновлённой предстанет Земля,
и на пульте Творца
возрождения знак загорится.
Андрей Козырев
http://www.chitalnya.ru/users/kozyrev/
Моя Сибириада
На лбу Земли, как полотенце, снег.
Легко течение воздушных рек.
Любая ель, что здесь в снегу стоит,
Прочней и выше древних пирамид.
Деревьев вековых высокий строй
Стоит Китайской длинною стеной.
И ветер в мир несет благую весть:
Сибирь есть тяжесть, но она – не крест:
Страна моя, где нет добра без зла,
Как шапка Мономаха, тяжела.
Вдали молчат Атлант и Прометей:
Им нечего любить, кроме цепей.
И спит который век, который год
Над старым миром плоский небосвод.
Ему судьбой преподнесен урок:
Европа – рукоять, Сибирь – клинок!
В Сибири снег горяч, как молоко,
И кажется, что можно здесь легко
Небес коснуться, только не рукой —
Протянутой за счастием строкой.
Здесь лишь ветвей коснешься ты в метель —
Одним движеньем царственная ель
Снег сбрасывает с веток сгоряча,
Как будто шубу с царского плеча.
«Дарю тебе. Ты – бог иль богатырь?
Неси, коль сможешь. Тяжела Сибирь!»
Страна моя, где нет добра без зла,
Как шапка Мономаха, тяжела.
Здесь грани нет меж миром и войной.
Здесь нет тепла, нет легкости земной.
Но правда, что в земле затаена,
Растет, растет – без отдыха, без сна,
Чтоб обрести предсказанный свой рост —
Превыше неба, ангелов и звезд.
Расти, расти над миром, над собой,
Над дружбой, что зовут у нас борьбой,
Над склоками царей, цариц, царьков,
Над пресной мудростью былых веков,
Над звоном поражений и побед
И над звездой, не видящей свой свет.
Блуждай, страдай, ищи себя в пути,
Но, вопреки всему, – расти, расти!..
Наш путь степной
Под вьюжной пестротой дороги Млечной
Вагон во тьму летит.
А по краям – степей сухая вечность
Под первым снегом спит…
Белы березы. И черны селенья.
Лишь огоньки горят…
А из окна вагона – в царство тени
Взирает детский взгляд…
Тьма развернулась черною кошмою
Над белизной степей,
И дышит сердце душной этой тьмою,
И тайно служит ей.
Кусты вдоль трассы сбились табунами.
Просторы грома ждут.
Из черепов отцов дубы корнями
Хмельную вечность пьют…
Дорога спит. Земля взывает слепо:
«О, где ты, человек?»
И в шубе воронья седое небо
Наносит мокрый снег…
Небесный бой! И твердь дрожит и гнется,
И снег горяч, как кровь,
И конница ветров вовсю несется
по злым волнам холмов…
А сердцу снятся тесных зданий клети,
Дома, дворы, уют,
Где рыжие, веснушчатые дети
И плачут, и поют…
Да! Где ты, человек? С землей сравнялся?
Во тьме исчез?
Вдали, как еж, в комок колючий сжался
Еловый лес…
И кажется, что тьма – взамен России —
Отчизной стала нам…
Лишь огоньки – туманные, лихие —
Мелькают тут и там.
Под грохот грома в царстве полусонном
Раскрылся небосклон,
И над провалом в вечность – злым, бездонным —
Летит, летит вагон…
Летит вагон. Куда ж лететь ему? До боли
Неясен долгий путь…
Но этот привкус дикой, пьяной воли,
Степной, беспутной, безрассудной доли
Душа, не позабудь!
Валерий Белов
http://www.chitalnya.ru/users/belov2/
Не великой быть Россия не может
Здесь большак уходит в небо полого,
Сёла весями с того так зовутся.
О Руси стихов написано много,
Про её просторы песни поются.
Косяками, точно струны на гуслях,
Пролетают птицы трассой воздушной.
Это ангелы, как белые гуси,
Прилетают её песни послушать
И доносят до Всевышнего вести,
Что творится на российском подворье.
То, о чём внизу слагаются песни,
Чутким ухом слышит сам Чудотворец.
Зорким взглядом Он страну примечает
И печётся за Россию тревожно.
И поэтому совсем неслучайно
Не великой быть Россия не может.
Часть 2. Когда отблистают парады
Геннадий Ростовский
http://www.chitalnya.ru/users/april460408/
Когда отблистают парады…
Когда отблистают парады, когда отгремят оркестры,
Венки и гирлянды возложат к Вечным огням и крестам,
Когда фейерверки погаснут —
от Владивостока до Бреста
Над грустной землёю нависнет
щемящая пустота.
Текут молчаливые реки, мигают пугливые звёзды,
И яблони цвет свой роняют, и скорбные стынут леса,
И дышится трудно, со всхлипом —
настолько разрежен воздух,
Настолько суровы и строги
нависшие небеса…
Как будто накрыло Россию
огромным невидимым панцирем,
Гигантским невидимым куполом, тяжёлою густотой.
И что там минута молчания
по теле– и радиостанциям
В сравнении с этой зияющей
щемящею пустотой!
Иду в запас
В запас иду я, армия Советская.
И ты со сцены сходишь, это факт.
Причина – беловежская и веская:
Ты – на куски, коль со страной – инфаркт.
Тебя недаром в песне легендарною
Назвал народ, поднявшийся с колен.
А к вам, в лицо плюющим нынче армии,
Плевки вернутся с ветром перемен.
Не может быть, чтоб снова не осилили
Беду, что подползла из-за угла.
Прощай, моя Советская!
Российской
Дай Бог такою быть, как ты была.
В запас иду. И китель мой с медалями
В шкафу тихонько будет истлевать.
Из строя выпал. Вырезан миндалиной.
К гражданской жизни надо привыкать.
Не для меня разводы и наряды.
И музыкант не мне трубит «Зарю».
Я буду вне.
Ну, может, буду рядом.
Сынишке портупею подарю.
Но ещё долго, словно по тревоге,
Слетать с постели буду в 6 утра,
Потом смотреть в окно, как по дороге
Спешат на службу те, с кем я вчера…
1992 г.
В воронках от бомб зажурчали ручьи…
В воронках от бомб зажурчали ручьи.
Траншейные шрамы травой зарастают.
И белые кости, теперь уж ничьи,
В земной глубине, в темноте истлевают.
А где-то в далёком российском селе
В окно стукнет веткой ночной ветерок,
И мать встрепенётся в домашнем тепле,
И выдохнет тихо: «Не ты ли, сынок?»…
1975 г.
Валерий Белов
http://www.chitalnya.ru/users/belov2/
Что детей у него будет трое…
Получив инструктаж, знал, что ждёт впереди —
Полегло до него здесь немало.
А желание жить, как заноза в груди,
Человеку уснуть не давало.
Что он думал о славе, сказать не берусь,
Только правило знал он простое —
Если ты не предатель, не шкурник, не трус,
Обязательно будешь героем,
Как бы ты ни погиб, даже с прочими в ряд
Похороненный в общей могиле…
Выжить шанс невелик, но он есть, ведь не зря ж
Человека для жизни крестили.
Для бессбойной отцепки сложил парашют,
Запасную приладил обойму,
Даже зная, в какое их пекло пошлют,
Он мечтал перед завтрашним боем:
Вот окончится чёртова эта война
И его наградят перед строем,
А ещё – есть в деревне девчонка одна,
С ней детей у него будет трое.
В темноту, как в загробную жизнь, улетал
Самолёт за разрывы орудий.
Рваный воздух гребли под себя два винта,
Крохи жизни у смерти воруя.
За момент до того, как достиг альтиметр
Обозначенной всем цифры восемь,
Третьим с края сидел человек на скамье
В ожиданье команды «Готовься!»
Впопыхах собиралась солдата душа
В рай, где дверь перед нею откроют,
А он думал, сжимая в руках ППШа,
Что детей у него будет трое.
Этот праздник – воздуха глоток
Там, где капитал, как злобный тролль,
Недра источил до чревоточин,
Вижу я особенную роль
Дня Победы средь всех празднеств прочих.
Праздники – цветастое панно
Транспарантов ярких вдоль излучин,
И несёт любое полотно
Людям пожеланья жизни лучшей.
Древо жизни есть и у страны,
Выросло на поле Куликовом.
Почвы истощённой плавуны —
Смерть для корневой его основы.
В доме, предназначенном на слом
Теми, кто родство своё не помнит,
Где все стены ходят ходуном,
День Победы – остов в нашем доме.
Как опоры вбиты с детских лет
В подсознанье людям сваи эти.
Государства вижу я портрет
И себя на выцветшем портрете.
Крупными мазками сделан он,
На крови замешанных и злобе.
Но струится свет из всех окон —
День Победы – праздник из особых.
Сколько б ни пытались нас дурить
В наших заблужденьях беспробудных,
Троллям этот День не заменить
Хэллувином и другой приблудой.
Где весь мир трясёт от параной
Власть имущих, алчности полпредов,
Я со всей измученной страной
Выпью в этот день за День Победы.
Этот праздник – воздуха глоток,
Остов дома, сваи в подсознанье,
Вбитые в меня так глубоко,
Чтоб на них держать всё мирозданье.
Андрей Козырев
http://www.chitalnya.ru/users/kozyrev/
Мой адрес – Война
Мой адрес прост – «Война». Другого нету.
Нет дома, нет деревни, нет села.
Передавая смерть, как эстафету,
Война по вечной Родине прошла.
Я – не солдат. Я сделал очень мало,
И многого душа не поняла,
Но Время на штыки минут подняло
Мои слова, поступки и дела.
Пусть небо изрешечено, как сито,
Пусть землю в жертву принесли огню, —
Когда земли не хватит для убитых,
Я их в своей груди похороню.
А если друг предаст, готовясь к бою,
И кончится оружье в свой черёд,
То солнце, словно щит, мне грудь закроет
И небо гимнастеркой упадёт.
Александр Амусин-Таволгин
http://www.chitalnya.ru/users/Tawolgin/
Угрюмый ветер просится в ладонь…
Угрюмый ветер
просится в ладонь,
Под ноги пылью бросилась дорога,
Над серым домом – месяц молодой,
Застыл, как виноватый у порога.
За голой степью —
высохший ручей,
Овраг, что речкой деды называли.
Стерня, щетинясь, смотрит из полей
На горизонт, размытый чёрной гарью.
А над селом —
такая тишина,
Что старый пёс закрыл глаза от боли…
Который год, как кончилась война,
А здесь солдат
по-прежнему хоронят…
Анатолий Стефанов
http://www.chitalnya.ru/users/astef/
Тишина
Я кем только не был в жестокой войне,
Я кровью стекал по горячей броне.
Я – соль заскорузлая нашей земли,
Я – пот всех солдат, где гремели бои.
Я – пепел зловонных фашистских печей,
Я – слёзы безвинно погибших людей.
Я – детские крики, рыдания вдов,
Я – стоны морские и плач городов.
Я – звуки «Славянки» в прощанье навек,
Я – хлеб ленинградский и огненный снег.
Я – пыль всех дорог и молчанье полей,
Я в братских могилах, в аду лагерей.
Я – ржавый металл и малиновый звон,
Я – ветер усталый и раненый шторм.
Я – души солдат всех, смотрящих с небес,
Я – муки Отчизны, её вечный крест.
Я лился горячим металлом в ковшах,
Я углем горел в паровозных печах.
Я в пулях летел, пробегал словно ток,
Я – шёпот руин, тишина городов.
Я – та тишина, где никто не живёт,
Я – та тишина, где никто не поёт.
Я – та тишина, где нет смеха и слёз,
Я в той тишине одиноких берёз.
В могильной, холодной,
Пустой тишине…
Я в памяти, в снах,
В той Великой войне…
Сто грамм за удачу
Вы нас не судите, что в праздник мы плачем,
Мы юность свою с сединой обвенчали.
Наверное, в жизни мы что-нибудь значим,
Но просим порой: «Утоли все печали».
Сто грамм фронтовые, сто грамм за удачу,
В них капли победы, в них слёзы печали.
Мы жизнью друзей заплатили без сдачи.
Сто грамм фронтовые, сто грамм за удачу.
Вы нас вспоминайте, когда мы уходим.
Пусть жизнь в этом мире, увы, быстротечна.
А войны идут, а войны проходят.
Виток за витком, время мчит бесконечно.
Денис Коротаев
http://www.chitalnya.ru/users/deniskorotaev/
Он ехал, сидя на броне…
Он ехал, сидя на броне…
Деревни плыли в стороне.
Туман, спустившийся с горы,
Уже готов был до поры
Укрыть низины.
А он курил за часом час,
Буравил ночь огнями глаз
И различал почти без зла
То вопли горного козла,
То муэдзина.
Он знал – так надо, но кому?..
Он сомневался, что ему
И что кому-нибудь из нас,
Но есть присяга и приказ,
И совесть, что ли…
И кто-то требовал мочить,
А он хотел детей учить,
И, если будет быстр курок,
Он доживет и даст урок
В начальной школе.
В его далеком городке
Дома стекаются к реке,
Поля теряются во мгле,
Подсолнух клонится к земле.
Наверно, вызрел…
А здесь – совсем иной уклад,
И вечно прав лишь автомат,
И на других ему плевать:
Он научился убивать
В ответ на выстрел…
Он ехал, сидя на броне,
В своей расколотой стране,
Курил, все думая о том,
Что хорошо бы хоть потом
Пожить достойно.
И сигарета горяча
Была, как тихая свеча,
Что через три далеких дня
Затеплит вся его родня
Заупокойно…
Родион Вереск
http://www.chitalnya.ru/users/veresque/
Воспоминания о завядшем фикусе
Ей было сорок. Она умерла от рака
В Ленинграде послевоенном, в большой палате.
Дома на шатком столе лежала бумага,
А в шкафу висело старое летнее платье.
В комнате пол паркетный. Окно на Фонтанку.
Тот же ветер в форточку, тот же полдень в июле.
Муж ел варенье, а дочка дула на манку
С маслом. Мужа звали Аркадий, а дочку – Юля.
Ну, а потом – сами знаете – гарь, подвалы,
Капуста у Исаакия, суп из обоев,
Полуживые трамваи, фикус завялый,
Бидоны, ночные салюты и всё такое…
Штопала, хоронила, ходила к соседке
Мёрзнуть у радио, слушать «Жизель» и «К Элизе»,
Опять хоронила, письма писала мелким
Почерком куда-то на запад, в Полесье лисье.
А когда буханки стали желтей и ширше,
Когда возвращалась с Волыни, с могилы брата,
Хотелось спросить у грузной седой кассирши
В роговых очках: «Три плацкарта до Ленинграда».
17 апреля 2010 года
Виолетта Баша
http://www.chitalnya.ru/users/fialka/
У Тихвина, Чудова, Вишеры, Мги
Моему дяде, без вести павшему на Волховском фронте в начале войны
«От Любани до Мги погибала пехота,
Понимая, что помощь уже не придет»
Николай Рачков, http://rus-rezist.narod.ru/AV/ASHAR/
Болота, болота, болота, болота.
Проходит пехота. Редеет пехота.
Над Чудовым, Тихвиным, над Малой Вишерой
Вскипала заря окровавленной вишнею,
Дымилась земля опалёно-ознобная,
Вгрызалась пехота в суглинки озлобленно,
Врастая в траншеи в промерзлой земле.
…Труднее всего умирать на заре.
– Смотри, это – наши: зарницы над Вишерой…
Сынок, потерпи, нас не бросят… ты… слышишь…
…Но утро пришло. И ушёл в небо взвод,
Ушел, не узнав, что никто не придёт…
… В Орлянке под Курском вдруг вскрикнула мать.
…Он так не хотел молодым умирать
В начале войны, не дожив до Победы…
Простой паренёк девятнадцати лет.
В болота, в промёрзлые, злые болота
Врастала пехота, вгрызалась пехота,
И насмерть стояли, редея, полки
У Тихвина, Чудова, Вишеры, Мги.
Да сколько еще нам отдать было надо
Вас, без вести павших, прорвавших блокаду,
Вас, не захороненных, и не отпетых?
…Запомни, мой друг, как далась нам Победа…
…
Которую ночь сигареты курю,
Которую ночь я с тобой говорю…
…Пусть небом тебе станет наша земля,
Мой дядя, что был так похож на меня.
Флярик
http://www.chitalnya.ru/users/fliarik/
Ленинградец
Посвящается светлой памяти моего деда-фронтовика, Флярковского Георгия Эдуардовича, рядового саперной роты, прошедшего от Ленинграда до Берлина, и после Победы еще почти год проведшего в госпиталях из-за полученного в позвоночник ранения, и моей бабушки, Флярковской Антонины Михайловны, умершей от последствий блокады сразу после войны…
Глаза уцелели, но был обожжён
Под Ржевом да ранен под Курском,
И вовсе он не был солдатом рождён,
А стал им судьбиною русской!
С войны он пришёл, но ещё целый год
Спустя от победного мая…
И вот наяву в него город и порт
Вгляделись, с трудом признавая…
А он, и ослепнув бы, сразу узнал —
Ведь сердце до боли сжималось! —
Свой Невский проспект, и Московский вокзал,
И дом, где жена оставалась!..
За аркой чугунной открывшийся двор,
И дверь в обнищавшем парадном,
Разбитом от взрывов, от чёрных снегов,
От горьких известий блокадных…
Вот дверь потянул, подаваясь назад,
И запах пустого подъезда
Такою резьбою прошёл по глазам,
Что ткнулся осколок железом!
Он руку прижал к гимнастерке, туда,
Где сердце стучать отказалось:
Царапнулась рёбрышком острым звезда,
Что Красной Звездой называлась!..
Под ноги ступени готовно легли,
Гранит растекался и таял,
Как будто из всех инвалидов Земли
Здесь только лишь этого ждали!
Рукой вспоминая неровность перил,
К своей он подходит квартире…
Он скрежет дверного звонка не забыл
С табличкою «двадцать четыре»!
И здесь будто вечность сама замерла,
И смотрят из дальних могил
Бойцы, как солдата жена обняла,
Как он про осколок забыл…
Стояли – смотрели – молчали они,
Не веря, что видят друг друга:
Солдат – обожжённый послушник войны,
Его дорогая супруга…
О прежнем о нем только рост говорил,
Улыбка рубцы натянула…
Жену не узнал бы он, если б забыл,
КАК руки она протянула!
Блокадной особой цвела красотой,
Водянкой налившись бескровной,
Уж смерть к ней просилась давно на постой
Над ухом дышала неровно!..
//-- * * * --//
В июне опять зацветает сирень,
Но в доме пустынно и пусто…
Солдату по-детски хотелось реветь —
А он только выпил по-русски!
…Глаза уцелели, хоть был обожжён
Под Ржевом и ранен под Курском.
Но был же зачем-то от смерти спасён
Военной судьбиною русской!..
Сергей Сухонин
http://www.chitalnya.ru/users/suhonin/
Дороги сорок первого
Вдоль деревень опустошенных,
Превозмогая страх и боль,
Шли бесконечные колонны
Мальчишек, стриженных под ноль.
А средь расстрелянных избушек,
Бессменно, словно на часах,
Стояли древние старушки,
И все – с иконами в руках.
Они без устали крестили
Во тьму идущие полки,
Глотая слезы, говорили:
Да будет с вами Бог, сынки!
И страстью крестных их знамений
Вдруг обернулась сила та
Уж не безбожным поколеньем,
А светлым воинством Христа!
Две сестры бежали от войны…
Две сестры бежали от войны —
Свете восемь, Кате три всего лишь…
Вот чуть-чуть еще, и спасены,
За холмом свои, а значит – воля.
Но рванула мина, сея смерть
Позади идущих, – дымно, гадко.
И один осколок долетел
И ударил младшей под лопатку.
Словно скрыть хотел преступный след
Миллиграмм горячего металла —
Ватник цел, и крови тоже нет,
Только сердце биться перестало.
Старшая сказала: «Хватит, Кать,
Ведь и мне приходится несладко.
Ручку дай, пора уже вставать,
Час еще, и будет все в порядке».
Но, увидев Катин взгляд пустой,
Света на мгновение застыла,
И, котомку выбросив с едой,
На плечо сестру свою взвалила.
И откуда силы в ней взялись,
Но она бежала и бежала…
Лишь когда увидела своих,
Пошатнулась и на снег упала.
Подошла к детишкам медсестра,
Маленькую Катю осмотрела
И сказала горестно: «Мертва»…
Света сразу в голос заревела.
«Нет, не надо, – разносился крик, —
Люди, люди, разве так бывает?..
Старший брат, Иван, в бою погиб…
Папу с мамой немцы расстреляли…
Почему так много в мире зла?..
Разве жизнь сестры моей – игрушка?»…
Медсестра за плечи увела
С поля восьмилетнюю старушку.
Ну, а Катю на руки поднял
Пожилой солдат из третьей роты.
«Внученька, – он только лишь сказал, —
Как же я тебя не уберег-то?»…
В небесах закаты жгут костры,
И ветра свои роняют вздохи,
Словно тихо плачут две сестры —
Искорки безжалостной эпохи.
Кресты и звезды
На погостах застыли рядом
Звезды красные и кресты.
Им, лежащим в земле, не надо
Нашей нынешней суеты,
Наших криков до исступленья,
Наших митингов в день и ночь.
Отгремели для них сраженья,
Души их улетели прочь.
Пронеслись мировые войны,
Что Державе пришлось вести.
Русь теряла сынов достойных,
И была у них честь в чести.
Эх, хорунжие, есаулы,
Командиры, политруки!
Вас пытала судьба и гнула,
Но опомнилась – не с руки!
Под крестом, молодой навечно,
Безымянный поручик спит.
Под звездою пятиконечной
Успокоился замполит.
Пусть один свято верил в Бога,
А другой только в рай земной,
И иную избрал дорогу,
Но и тот, и другой – герой.
Существующими подчистую
Забываются долг и честь.
Но храню тебя и такую,
Русь, пока ты на свете есть,
Потому что мы скинем путы,
Нам навязанные извне —
Не по курсу чужой валюты,
Нам идти. Мы в своей стране!
Часть 3. Тихая моя родина
Игорь Пикулин
http://www.chitalnya.ru/users/pikulin/
Облачный край
Над озёрною рябью серебристые свитки
Облаков кучерявых, хочешь, каждый читай.
Звонкой утренней зябью тихо скрипнет калитка, —
Я войду в этот пряный, сдобный облачный край.
Там и ласточкам хватит голубого раздолья,
И зимой под ногами душу радует снег,
Там широкое платье василькового поля
Машет мне рукавами убегающих рек.
Я, когда представляю Россию…
Я, когда представляю Россию,
Вижу реки её и леса
И озёр голубую стихию,
И глядящие в них небеса;
Вижу прямо по крышу сугробы,
Хуторок, утонувший во ржи.
И звериные дикие тропы
В первозданной таёжной глуши;
Вижу скорбные лица поминок,
Свадеб вижу веселье хмельных;
Вижу узкие петли тропинок,
Со следами удушенных в них;
Вижу боль, что присуща поэтам,
Слышу песни их в злой тишине;
Вижу кровь, вижу грязь, но при этом,
Что-то чистое видится мне.
У лошадей глаза печальные…
У лошадей глаза печальные.
О чём, скажи, они грустят?
Быть может, видятся им дальние
Края, где пенится закат,
Где на просторах, в зелень ряженых,
Шумит ромашковый прибой,
Где ивы спят, и ветер пряди их
Колышет ласковой рукой.
Там васильками крыты площади
И зреет яблоко-луна;
Там нет людей, есть только лошади;
Там лошадиная страна.
Им снятся сны необычайные,
Когда холст неба рвёт гроза…
У лошадей глаза печальные,
Большие, добрые глаза.
Горький ветер
Всё больше жизнь идёт на убыль
В краю, где ноют провода.
У городьбы брикетный уголь
Смывает серая вода.
Где огурцов лежали плети —
Земле полынный дан покров,
И обивает горький ветер
Пороги брошенных домов.
Денис Коротаев
http://www.chitalnya.ru/users/deniskorotaev/
Гуси-лебеди летят
Константину Васильеву
Гуси-лебеди летят
По-над краешками сосен.
В желтый бархатный наряд
Перекрашивая осень.
Обнимая тишину,
Что-то шепчет сирый ветер…
Эту дивную страну
Не сыскать на белом свете,
Не найти по словарям,
Не спросить у очевидцев:
Обернешься – и она
В сизой дымке растворится…
Но в любые времена,
Зла не помня, не покинет
Эта дивная страна,
Эта вечная Россия.
В краю, где больше банек, чем дворов…
В краю, где больше банек, чем дворов,
Где огород – единственный кормилец,
Где, слово охраняя от воров,
Жил мой всегда хмельной однофамилец;
В краю, где солнце светит и святит,
Где радуга длиной в два горизонта,
Так ярок цвет и непривычен вид,
Что запросто воскликнешь – «Вот он – сон-то!»;
В краю, где лес – и друг, и враг, и бог,
Где голос в чаще чище, глубже, глуше,
Проходит ночь по волоку дорог,
По-черному протапливая души.
Не то, чтобы горюю и грущу,
Но я, идя дорогою другою,
Зачем-то в небе радугу ищу
И окаю лукавою строкою…
Который век нам спорить суждено…
Который век нам спорить суждено,
Который век все яростнее речи.
Откуда мы – не все ли нам равно,
Чем лучше Синегорье Междуречья?
Кто пращур наш – Сварог иль Иисус?
И как нас звать – Славяне или Русы?
Ответит всяк на свой капризный вкус,
Но как порой разнятся наши вкусы!
Кто говорит – нам много тысяч лет,
Кто говорит – одно тысячелетье.
Иной речет – мы пасынки планет,
Иной – о, нет: обещанные дети.
Нас назовут нездешним «Иоанн»,
Лета сочтут по шрамам и морщинам,
И до поры погрузится в туман
Наш давний спор без толка и причины.
Мы – те, кто есть, а что до остальных —
Не им судить о наших русских спорах,
Им – тени стен, бетонных и стальных,
А нам – ветра на северных просторах.
Мы – те, кто есть. Иного не дано.
Так отчего, оттачивая речи,
Который век нам спорить суждено —
Чем лучше Синегорье Междуречья?..
Да здравствует край мой, былинный и древний!
Да здравствует край мой, былинный и древний!
Да здравствует край мой, хмельной и нескучный,
Где что ни лягушка, то – метит в царевны,
Но что ни царевна, то – станет лягушкой.
Да здравствует край мой, опившийся былью,
Да здравствует край мой, святой и убогий,
Где, вмиг отвинтив бесполезные крылья,
Ковру-самолету приделали ноги.
Да здравствует край мой, смиренный, но гордый,
А здравствует край мой, увы, как умеет,
И каждые грабли повенчаны с мордой,
И что выбираем, то нас и имеет.
Да здравствует край мой, но странным здоровьем,
Да здравствует край мой, где все мы болеем,
Где вечную боль называя любовью,
Пою свиристелью в ее кабале я.
Да здравствует край мой, затерянный где-то
Меж адом земным и космическим раем,
Да здравствует то, что устами поэта
Зову я МОИМ, а не ЭТИМ ВОТ краем!..
Voha
http://www.chitalnya.ru/users/Voha/
Сестрорецк
Чудо-Град, основанный Петром,
Вросший корнем в сказочные дюны,
Край, который чувствуют нутром,
На колки натянутые струны.
Берег славы русских моряков,
Гавань муз и колокольных звонов,
Вольный край, свободный от оков,
Под копирку стриженных газонов.
Берег мой, как давно мы с тобою на «Ты»,
За Дубками в заливе Кронштадт и Форты,
Долгих весен тебе, отчий дом у реки,
Здесь Пенаты мои и мои старики.
Мачты сосен в бежевом песке,
Пахнут морем, есть такая фишка,
Остров детства на Сестре-реке.
Верный друг и старший мой братишка.
Стать… не потерявшая лица,
Мне милей, чем все столицы мира,
Сестрик-откровение Творца,
В ожерелье Северной Пальмиры.
Фонтанке
В старом доме номер пятьдесят,
Там, где Невский рассечен Фонтанкой,
Много зим и лет тому назад
Я готовил рыбную приманку.
И с одним пакетом налегке
Уходил, поднявшись до рассвета,
Коротая с удочкой в руке,
Лето на перилах парапета.
Спал напротив Аничков дворец.
В тайне, полагаясь на удачу,
Обо всем забывший сорванец,
Затаив дыхание, рыбачил.
До поры, не ведая забот,
Открывался будущему мальчик,
Мысленно рисуя теплоход,
Глядя сверху на речной трамвайчик.
Бликовал улыбчивый рассвет
Под уже сведенными мостами.
Трепетал надорванный пакет,
Окруженный местными котами.
Этот дом давно меня забыл.
Окна смотрят в мутную Фонтанку.
Чижик-пыжик здесь когда-то пил,
Я – ловил уклейку по утрянке.
17.06.2007 г.
В этой светлой глуши…
В этой светлой глуши растворяются звуки извне.
Воспротивилась сдаче в наем тишина этих мест.
Ни единой души, только стрекот в высокой траве,
Полюбилось живому жилье нежилое окрест.
Остановимся там, где синеет озерная гладь.
Одиноким закутьем, до срока укрывшись вдвоем.
Дик языческий храм – в нем никто нас не станет искать.
На распутье дорог мы обратную сами найдем.
Стены древних чертогов – совсем не строительный лес.
Не громады лесов, прислоненных к кирпичной стене.
Они здесь не за тем, дабы сдюжить недюжинный вес,
Не поддерживать свод, а нести небосвод на себе.
Пусть дремучей красе далеко до дворцовых убранств,
Если кто и надумает вечное с тленным сравнить.
Это лучшее царство из всех существующих царств.
Это истинный свет, за который не нужно платить.
Птахи певчие станут на все голоса щебетать.
Невесомая сень опадет с малахитовых крон.
Мы повалимся в пьяные травы, не думая спать,
А напротив, продлить этот жаркий и сладостный сон.
Уступая ночи́, вечер синие свечи зажжет.
День вчерашний минует, а завтрашний там, за рекой.
Утро станет ничьим, так пускай оно нас подождет,
Расцветая над водами чистою красной строкой.
13.07.2008 г.
Виолетта Баша
http://www.chitalnya.ru/users/fialka/
В Москве сегодня дождь…
В Москве сегодня дождь,
Дождь присно и вовеки,
Осенних листьев дрожь,
Ты, чуть прикрывший веки,
Забылся полусном,
Устав от нашей жизни…
И осень за окном,
По всей моей Отчизне
Качает фонари,
Швыряет золотые,
Но станут до зари
Леса почти седыми…
И эта вот рука,
Родней которой нет,
И серебро виска,
И золото монет
Наверное, и есть
То, что в снегах и в боли
Россией назову,
И горькою судьбой…
А в Галилее солнце
Наверное, сейчас,
Да бог с ней, с Галилеей,
Вот этот, без прикрас,
Останется со мной,
Мой край – в дождях, в снегу,
Ознобный мой, больной,
Как выстрел на бегу,
Где не живут – парят,
Где что ни день – дождлив,
И, правда, говорят,
Что бог наш – терпелив…
Занавесилась туманами Русь
Я сегодня жгу мосты, ну и пусть,
И с судьбою в споре вышла ничья.
Занавесилась туманами Русь,
Загрустила у святого ручья.
И веселых песен здесь не поют,
Где ж вы, курские мои соловьи?
Я б оставила московский уют,
Да не пустят меня думки мои.
Крепко горечью напи́лась. До дна,
Только дно темно да ил у реки,
Не упасть бы – день, как ночка, темна,
Заберите меня в степь, васильки.
А под Курском – разноцветие трав
Разметалось по полям на ветру.
Ангел мой, ты был, конечно, неправ,
Не оставив мне приют на юру.
Да и все мы нынче мечемся, как
Мотыльки вокруг лампады времен.
И пытаемся то эдак, то так
Выжить, комкая обрывки знамен.
И у речки Сейм вода уж не та —
Не прозрачная и мелкая гладь.
Впрочем, видно, всё – пустая мечта,
Снова речку хоть во сне увидать.
Там, где бродит мое детство в репьях,
Да в кувшинках, что по пойме цветут,
Полюбила я навек соловья,
Курским посвистом его нарекут.
И живу я у столицы в плену,
Ну а вы – вы разве нынче вольны?
Взять бы хлеб, да за кусок проклянут,
На куски разрезав сердце страны.
Разворочено, разбросано. В прах
Затоптали домик мой на юру.
…
Заблудиться бы сейчас в ковылях,
Разметавшихся в полях на ветру…
16.08.09
Вереск
О чем молчит тот потаенный берег
Близ полноводной и большой реки,
Где солнце к ночи скатывалось в вереск,
Где были стаи облаков легки,
Где так неспешно протекали годы,
Столетия сменялись и цари,
Но были вечно неизменны воды
И тишина звенела до зари…
И ни сказать, ни выразить, ни молвить,
Лишь птица что-то крикнет и замрет,
И, может быть, душа о чем-то вспомнит,
И что-то отдаленное прочтет…
И может быть, оценит, но осудит,
И может быть, поймет, но не простит
Изломанность реки, изломы судеб….
И хрупкость душ. И берега гранит.
И некого винить, что ты здесь лишний,
Не нужен ни себе и ни земле,
Но, может быть, вот здесь тебя услышит
Душа реки в неспешной стороне.
И вдруг замрет, прислушавшись, сознанье,
И вдруг поймет, что жизнь как та река
Необратима, скоротечна.
Знаешь, —
…и так хрупка,
… как вереск у песка….
19. 09. 2004
Лев Фадеев
http://www.chitalnya.ru/users/Levfadeev/
Крылечко
Сыро, холодно… уютно
В телогрейке на крыльце…
Губы бледные смеются
На морщинистом лице.
Ничего уже не надо,
Никому уж не нужна.
Жизнь промчалась, как зараза,
Как чужие поезда.
Память взглядом гладит место,
Опустевшие дворы,
А когда-то было тесно
В драку шли из-за травы.
Жизнь промчалась, как в тумане,
По камням, через пеньки
Да по ямам, да по ямам,
А порой и кулаки.
Но была бы где-то дверца…
За которой всё-да вновь…
От мечты кольнуло в сердце,
Где ещё живёт любовь.
То ли плачем, то ли смехом
Щёки дряблые трясёт
У разбитого крылечка
Тихо старость счастье ждёт.
Мама, мама, матушка…
Мама, мама – матушка!
…в даль дорога – длинная
То горой, то под гору…
И чуть-чуть – равнинная.
– Я с тобой, я рядышком…
В зной и непогоду
Здесь – на самом краешке…
В гости вышла… к Богу.
– Мама, мама – матушка!
Солнце жжёт – крапивою
Выстегало – жа́ркое
Беспощадной силою.
– Ты пройдешь, ты справишься…
…Я сказала солнышку,
Чтоб за тучку спряталось…
Не пекло головушку.
– Мама, мама – матушка!
Люди всюду – лютые!
Прячут слово с жалами
В мысли неуютные…
Всё пройдёт… всё смоется
Ветром – всё развеется,
И руками добрыми
Доброе – засеется.
– Мама, мама – матушка…
Россия
А за серой рекою – холмы, холмы, холмы,
Как бежали, да так и застыли.
Раскидал дождь из радуг – мосты, мосты, мосты,
Бросив в краски немного – полыни.
Может, ветер силён, или я пьян с утра,
Не могу до мостов тех добраться,
Кружит в памяти слово, в котором – роса
И в росе чьи-то лица мне снятся.
У подножий холмов – кресты, кресты, кресты,
Почему-то одетые в синий,
Протекли, видно, в небе – холсты, холсты, холсты,
Не окрасив лишь холмики глины.
От чего так надолго печаль в плен взяла,
Соблазнив всех Отказом от Царства,
Как же долго болит голова, голова
Колдовское примерив убранство.
А река в берегах словно сжата в тиски,
Ждёт ручьёв, чтоб наполниться силой,
Но ручьи разметало на капли росы,
И они превращаются в иней.
Улетело облако
Улетело облако, спряталось за тучею
Серое да белое – синие края…
Превратили голубя словом в мышь летучую,
Чтоб на крылья белые не легла Заря.
Тополиной проседью лето всё завьюжено,
Не видать ни тропочки, ни больших дорог.
То ли плачет горлица, то ли скрип уключины,
То ли бьётся реченька о крутой порог
Думою печальною, грусть краями режется,
Рукава, промокшие от бездонных глаз…
Сердце мчит всё всадником – и пора бы спешиться,
Но стегает плёткою память старых фраз.
Улетаю в ноченьку непонятной птицею,
Чтоб взлететь над пропастью – нужно два крыла…
А Заря по небушку, синему-пресинему,
Поднимает к облаку белых два пера…
Флярик
http://www.chitalnya.ru/users/fliarik/
Колыбель-река
Здесь печенеги грозили и половцы.
Здесь зарождалась и ширилась Скифия.
Праздники всех поражали весёлостью,
Битвы сказаньями стали и мифами.
Как же смешны наши страхи досужие!
Омуты зря нам на мелях мерещатся…
Лёгкая пена сплетается в кружево,
В плёсах мальки среброкрылые тешатся.
Ласково к телу волна прижимается,
Тронь, и покинет усталость сердечная.
Будет печалями давними маяться!
Руки река протянула навстречу нам.
Всплесками, тихим журчанием, лепетом,
Шелестом сочной осоки у пристаней
Славится жизнь и привольное лето там,
Где прославлять его принято исстари.
В Волгу ступить – приобщенье великое.
Странники знают о том и прохожие.
Крестят водою в церквах, поелику и
Реки участвуют в таинстве Божием.
Высь берегов, их пологость смиренная,
Белых обителей пенье стозвонное.
Всё отлетает больное и бренное,
Если молитва творится бессонная.
Жемчугом, шёлком, объятьями матери
Примет река нашу лодочку узкую.
Мы поплывём в предрассветную затемень
Вдоль деревень с камышовыми спусками…
Лето северных островов
Лето северных островов,
Час блаженства природы нищей.
Этот край к чужакам суров,
Для своих здесь – и дом, и пища.
Дедов остров* хранит вода,
Что не только на вид студёна.
Тащит Сухона лес, суда.
Баржа тянется вдоль затона.
Здесь по солнцу идут часы.
Здесь текут в Заполярье реки.
Над разливом испив росы,
Облака закруглились в «греки».
Здесь затихла моя тоска.
Чья-то лодка плывёт к причалу…
И верней не найдёшь куска,
Лишь его заслужи сначала.
Разгрузи от леща баркас:
Рыбу в вёдра, и вымой днище.
Здесь народ на улов глазаст
И спокойной воды не ищет.
Здесь, на острове, долгий день
Над рыбацкой избой курится,
А рукав подлинней надет
Не к тому, чтоб складней лениться.
Ветерок поутру кусач —
Стылый пасынок океана.
Горький привкус от неудач
Выдувается покаянно.
Был на Троицу звон густой,
А к Успению – звон печальный.
Здесь на Божий взяты постой
Скит да пу́стынька изначально.
Здесь мошкой именуют гнус,
Здесь не жалятся, но жалеют,
А ненужная роскошь – грусть
Лишь под утро кольнёт: болею…
Здесь морошки наешься впрок
И забудешь огни столицы.
Здесь привычней свистит юрок
Голоска городской синицы.
Лето северных островов,
Отцветёт по-девичьи кратко,
Но запомнится как любовь,
Всё отдавшая без остатка…
Валерий Белов
http://www.chitalnya.ru/users/belov2/
На родной земле лишь бы тлеть
Соплеменники и товарищи,
Все, кому я был ко двору,
На Ваганьковском меня кладбище
Схороните, когда умру,
Чтобы талой водою вешнею
Мне б горланили свою песнь
Старожилы, кутилы здешние,
Столь любимые даже здесь.
С глаз долой едва схоронившийся
От капели, что март сложил,
Видел вновь бы себя родившимся,
Точно вовсе ещё не жил.
Ну, а если могильной братии
На желанье моё плевать
Или снобов аристократия
Не захочет меня принять,
Вы, друзья мои и товарищи,
По мытарствам моя родня,
На далёком Планёрном кладбище
Схороните тогда меня.
Монументами не измучен лик
Его строгий – не вышел срок,
И есть шанс у реки излучины
Ангажировать уголок.
Здесь, возможно, иная публика,
Желтизной отливает кость,
Но в открытой пока республике
Не последний я буду гость.
Ну, а если, бывает всякое,
Буду вынужден я сменить
Вид на жительство и не вякая
С чемоданчиком семенить
По стране большой, где не очень мне
Сторониться случилось бед —
Обрету покой на Тамбовщине,
Где мой дед возглавлял Комбед.
Мне бродяжничать не в диковину,
На суглинок до чёрта зол
Отойду ко сну успокоенный,
Как в родной сойду чернозём.
На Руси застыл в бессловесности
Разношерстных погостов строй,
Только вам я скажу по честности —
Подойдет для меня любой.
Без креста, без землицы горсточки —
Всё приму, хоть в холстине гнить,
Лишь бы мне до последней косточки
Себя Родине сохранить.
К ней любовь моя и почтение.
В продолжение зим и лет
Мне гнилушкой тлеть – облегчение,
На родной Земле лишь бы тлеть!
Часть 4. На развалинах империи
Тимур Раджабов
http://www.chitalnya.ru/users/timrad/
Я – Советский Солдат
«Я пришёл с тобою к священным руинам, где солдаты твоего народа каждый слог твоей души отстояли…»
Пабло Неруда
Одиночество… Сон…
Беспокойная, мутная дрема…
Дни шумят в унисон —
Обговорено все и знакомо.
Я грустить не хочу
И смеяться причин не осталось
Световому лучу
Для разбега нужна-то лишь малость,
Но в осколке Луны
Отраженье, уныло и серо —
Населенье страны,
Расчлененного СССРа…
Я заплакал во сне,
В унисон подпевает мне ветер.
Он доносит извне:
– «Что ж вы сделали, сукины дети!
Я – Советский Солдат —
Прохоренко, Матросов, Гаджиев
Я – Москва, Ленинград,
Ашхабад, Севастополь и Киев…
Через пепел и ад
Я прошел не от спеси и скуки
Я – Советский Солдат,
Я выкручивал дьяволу руки!
Я не плакал навзрыд,
Что в неравном бою за Отчизну
Без молебна зарыт —
Отслужила победа мне тризну!..
Через множество лет
Одиночества голос мой звонок,
Я навиделся бед,
Но рыдаю, как малый ребенок:
По Советской земле
Своей Родине, матери, маме
Как SS в полумгле
Вы прошлись, грохоча сапогами!
Я – Советский Солдат —
Прохоренко, Матросов, Гаджиев…
Я – Москва, Ленинград,
Ашхабад, Севастополь и Киев!..»
Игорь Кольцов
http://www.chitalnya.ru/users/cherepakha67/
Бой на Минутке
А как хочется пожить, братцы!
Позвала меня с собой буря.
Чует сердце – не за то взялся,
Да теперь, к чертям, будь, что будет.
Четырем ветрам судьбу вверил.
На «Минутке» лишь на миг дрогнул.
Помянул святых, кому верил,
А ведь раньше в них не видел толку.
Сквозь свинец не проложить брода.
Я же шел, как режет нож масло.
Словно душу я тогда продал.
То ли Богу, то ли черту – не ясно.
Сам не знаю, как прошел площадь,
Где, казалось, пролегла бездна.
Знать, придется мне прожить дольше.
Поживем еще худо-бедно.
//-- R --//
Там за горами, за морем, за лесом покой
И тепло.
Там за русалочьим плёсом, за бурной рекою
Окно
Чьё-то светит.
Мне бы добраться туда,
Только дорога трудна.
Мне бы дойти, добежать, доползти до рассвета.
//-- II --//
У сержанта, что бежал рядом.
Вдруг расцвел в груди цветок алый.
Обхватил он небеса взглядом
И упал лицом на снег талый.
Зарыдала синева ливнем.
Захлестала по земле громом.
Будет сон его теперь мирным,
А гранитная плита домом.
Оглянулся, а кругом пусто
И остался я один в поле воин.
И с патронами не так густо,
И гранат, видать, я не достоин.
Ну, а дома в марте тоже метели
И девчонки наши краше, да лучше.
Раньше, кажется, я в Бога не верил.
Упокой, Господь, наши души.
Денис Коротаев
http://www.chitalnya.ru/users/deniskorotaev/
Я – заказанный город
Я – заказанный город.
Я – живая могила.
Я был утром распорот
Полутонной тротила.
Я – старинный и спальный,
Я – панельный, кирпичный, —
Уничтожен морально
И взрывчаткой напичкан.
Прежде звонок и светел,
Прежде тверже корунда,
Я был поднят на ветер
И размазан по грунту.
В этой огненной каше
От подвала до крыши,
Стал я смерти не краше
И сарая не выше,
И, хватаясь за воздух,
Я упал в одночасье,
Недовитые гнезда
Разрывая на части.
Им везения чуть бы —
Век бы жили богато,
А сегодня их судьбы
Ворошит экскаватор,
И по братским могилам
Развезут самосвалы
То, что временем было,
Да историей стало.
Но не старится рана,
И мутится мой разум,
И смеется с экрана
Тот, кому я заказан…
А Вас не прогоняли через строй?
А Вас не прогоняли через строй,
В котором с обреченностью вселенской —
И женщина с протянутой рукой,
И юноша, убитый на Чеченской?..
А Вы, Вы не смотрели им в глаза,
В которых вместо отсвета и взгляда —
Сожженная бессилием слеза
Стоит, как поминальная лампада?..
А Вы, ускорив шаг, наверняка
Смотрели вдаль подчеркнуто невинно,
Но то, что не сорвалось с языка,
Шпицрутенами падало на спину.
А ночью, нарушая Ваш покой,
Являлись с обреченностью вселенской
И юноша, убитый на Чеченской,
И женщина с протянутой рукой…
А Вас не прогоняли через строй?..
Уменьшив небо до размера малой форточки
Уменьшив небо до размера малой форточки,
Пустые семечки с утра до ночи лузгая,
Страна сидела по-тюремному на корточках
И заводила спохмела блатную музыку.
Страна металась между свастикой и мистикой,
Страна стенала, упиваясь горькой повестью.
И все казалось, что вот-вот уже амнистия,
И все казалось – на свободу с чистой совестью.
Страна баландой по-барачному обедала
И ненавидящих ее смиренно славила,
А сколько воли не видать, так это ведала
Одна кукушка, да и та, поди, лукавила…
Груз двести
Горючее в норме.
Закрылки на месте.
Готовность к полету.
Взлетаем, ГРУЗ ДВЕСТИ.
Разгон до отрыва.
Привет, поднебесье!
Прощайся с землею!
Прощайся, ГРУЗ ДВЕСТИ,
С землей, где сироты
Былого Союза
Питают надежду
Не стать этим грузом.
Но если подумать —
С какой это стати
Питать человеку
Надежду не стать им,
Когда рассыпает
Судьба, как монисто
Грошовую щедрость —
Не ДВЕСТИ, так ТРИСТА.
Но чем уж лишиться
Руки ли, ноги ли,
Куда как приятнее —
Таять в могиле.
Ни крови, ни крика,
Ни рвоты, ни мести.
Гуманно донельзя.
Не так ли, ГРУЗ ДВЕСТИ?
Отступит обида.
Забудется боль же.
А вам говорили:
«На месяц, не больше…»
Сказали – успели.
Хмельная планета
За давностью срока
Забудет и это.
Снижение. Шасси.
Ну, вот и на месте…
Все точно по плану.
На выход, ГРУЗ ДВЕСТИ!
Вы честно служили
Монаршим забавам.
С приездом, ребята!
И – пухом земля вам!..
Виолетта Баша
http://www.chitalnya.ru/users/fialka/
Шли ангелы руинами Цхинвала
Когда повисла в небе тишина,
Такая, что замолкли даже звезды,
Такая, что короткая война
Закончившись, застыла у погоста,
Когда пересчитали всех живых,
И услыхали в пустоте кварталов,
Как гром, разбивший небо, резко стих,
Увидев, как людей осталось мало.
И трупы еще с улиц не снесли,
В свинцовых тучах вдруг светлее стало,
С небес на землю ангелы сошли,
И побрели по мертвому Цхинвалу.
Шли мертвые меж душ едва живых,
Белее цвета госпитальной ваты.
И тишина как оголенный стих
Была щемящей, как лицо солдата.
Когда повисла в небе тишина,
С небес спустившись, словно с пьедестала,
Как знак, что не закончилась война,
Шли ангелы руинами Цхинвала…
7.08.09
Геннадий Ростовский
http://www.chitalnya.ru/users/april460408/
В том чеченском плену
В том чеченском плену
у мальчишек-ровесников
Выбор был небогат: отречёшься – живой.
Не отрёкся от веры, от нательного крестика
И за это своею заплатил головой.
Головою в буквальном, а не в переносном.
Претерпел за Россию, пострадал за Христа.
Был кинжал окровавленный хищным и острым.
Покатилась головушка в пыль у куста.
У двоих же других души дрогнули, замерли
И вскричали, что жизнь вряд ли стоит терять.
Отреклись. А потом перед видеокамерой
Их заставили в пленных своих же стрелять.
Из троих ты один превозмог и осилил.
Плен и пытки сломили других двух парней.
Отрекаясь от веры, отреклись от России,
От самих же себя, от своих матерей.
Я не знаю, какой было матери горше.
Но пусть недруги нам не пророчат беды:
Не погибнет Россия, не выклюет коршун
Её очи, пока есть такие, как ты.
Ну, а если б со мной так случилось в итоге?
Смог бы выстоять, смерть увидав впереди?
И шепчу я, не верящий в Господа Бога:
– Господи, не приведи!
2002 г.
Валерий Хатюшин
http://www.chitalnya.ru/users/valeri/
На руинах Цхинвала
Им долго жить в разрухе и печали,
золой и пеплом их не Бог занёс…
Играл оркестр в разгромленном Цхинвале,
и невозможно было спрятать слёз.
Больной стране еще одним уроком
предстала эта общая беда.
В зияющих, пустых глазницах окон
застыл предсмертный ужас навсегда.
Торжественно-молитвенные звуки
лились над черной копотью домов.
Росла надежда – этот свет Христов, —
в глазах, остывших от сердечной муки.
Услышав и запомнив каждый взрыв,
все обойдя руины и воронки
и скорбный лик ладонями закрыв,
стояла Богородица в сторонке.
Играл оркестр, во тьме горели свечи,
вокруг умолкли птичьи голоса,
и слушали недвижно небеса
его звучанье в этот горький вечер.
Поджали когти ястребы войны,
но жаждут жертв кавказские капканы.
Уж сколько лет разорванной страны
кровоточа́т бесчисленные раны!
Над нами Божьей Матери покров —
как изболевших душ анестезия.
Нас крепче свяжет пролитая кровь,
Осетия, Абхазия, Россия…
23 августа 2008
Виктор Батраченко
http://www.chitalnya.ru/users/vicbat/
Звонят мобильники на трупах
«…в зале прилёта аэропорта Домодедово сразу же после взрыва зазвонили мобильники, принадлежавшие погибшим…»
(из газет)
//-- * * * --//
Звонят мобильники на трупах.
Замолкнут и звонят опять…
Бесчеловечно… Дико… Глупо…
Слова стараюсь подобрать,
но, видно, не способен разум
осилить новый выплеск зла.
Себя взрывают раз за разом,
избрав аэродром, вокзал,
метро, базар, согласно плана
борьбы с неверными… Война
с детьми и женщинами? Рано
в ней точку ставить, не нужна
победа в ней ни тем, ни этим,
но ждёт очередной шахид
команды… Женщины и дети
убиты будут. Зазвенит
мобильник весело на трупе,
настойчиво…. Да вот беда —
желанный абонент доступен,
но не ответит никогда.
28.01.11.
Флярик
http://www.chitalnya.ru/users/fliarik/
Материнская война
Мама, мамочка,
Я с тобой —
Первой ласточкой
Над трубой,
Первой капелькой,
Что в окно,
Первым кадриком
Из кино,
Где мы – за́ руку,
Где весна!..
Смотрит на́ реку
Дом. Десна…
Перво-наперво на войне
Мать полюбишь свою вдвойне…
Мне припасть бы
Щекой к плечу!..
На канун ты
Несёшь свечу…
Тёплым, ласковым
Ветерком
Горя краску бы,
Как платком…
А случится
Одной стареть,
Ох, не с карточки бы
Смотреть…
Перво-наперво на войне
Мать жалеешь свою вдвойне…
Неурочно
Подняли нас,
Он и ночью
Велик – Кавказ…
К БТР-у
Бежал, дрожа
От озноба
И куража!
Как велели —
Прицельно бил!..
Гром в ущелье
Скалу дробил…
Перво-наперво на войне
Мать оценишь свою вдвойне…
Только пулю
И сам сглотнул…
– Спи, роднуля…
Я лёг, уснул…
А у самой
Моей щеки
Пляшут в саванах
Мотыльки…
На ресницы
Упала тень…
Всё дымится
От боя день…
Перво-наперво на войне
Будут матери каменеть…
Бог, назначь ей,
В час панихид
Вслух пусть плачет,
Ведь всё молчит!
Пасха в красном,
Снег куличей…
Обрати ей «за что?!»
В «зачем»!
Ведь не старая,
Долго жить…
Боль овчаркою
Сторожить…
Что стеречь?! Не уйдёт она…
Всем весна, а тебе – война!
Мама, ласточка!
Погляди —
В платье с галстучком
На груди!
Мама, мамочка…
Что тужить?!
Фото в рамочке.
В небе – жизнь!..
Валерий Белов
http://www.chitalnya.ru/users/belov2/
Хочешь мира – готовься к войне
Хочешь мира – готовься к войне!
Эта истина век непреложна,
Хоть понять её вовсе несложно,
Что тогда в ней не нравилось мне?
Или, может, с советских времён
Я страною своей не гордился?
Иль когда в институте учился
Избежал я армейских погон?
В меня молотом вбил комсомол
Отвращенье ко всяческим блокам,
Говоря – ты не ястреб, а сокол,
Хоть и был я лишь гол, как соко́л.
Двадцать третье тогда февраля
Власти праздником не назначали,
Только в рупор с трибуны кричали,
Что священна родная земля.
Мы смеялись над «Малой землёй»
И в другие не верили сказки,
Но гордились за остров Таманский,
Отразивший китайский налёт.
Не спасли нас ни «Тополь», ни «Град»,
Ведь у власти предатели были
И страну изнутри развалили.
Не помог Неизвестный солдат.
Где былинные богатыри,
Что спасут край родной от бесчестья?
Или нам олигархов поместья —
Что подростку прыщи и угри?
Как отпор дать заморской шпане?
Как страну возвратить нам обратно?
И звучит по России набатом:
Хочешь мира – готовься к войне!
Хочешь мира, готовься к войне.
Тот, кто это считает химерой,
Пребывая рабом на галере,
Пожалеет об этом втройне.
Часть 5. Афганистан
Игорь Кольцов
http://www.chitalnya.ru/users/cherepakha67/
Пасынки Афганистана
А где-то там война в горах,
И по ущелью пляшет страх,
И взрывы рвут в клочки людей и камни.
Нам подарил Афганистан
Там запах крови как дурман,
Друзей погибших имена и пламя.
Здесь нет кафе – сухой паек,
Да из ручья воды глоток,
Да вонь портянок из сапог кирзовых.
А утром, мам, прощались мы —
Ребят на родину везли
В костюмах цинковых, к земле готовых.
Вертушка в небе, как подстреленная птица,
А мне опять Серега ночью снился.
А мне опять сегодня снились журавли,
Но надо в горы, поднимайся, шурави.
Опять стрельба, бинты и гарь.
Опять попал под Кандагар.
Уж лучше б к черту в пекло, но так надо.
Опять в ущелье караван.
Опять в ушах, как барабан,
Грохочет где-то справа канонада.
И слышишь, мам, Толян-бача
Рванул гранатой сгоряча
Себя и «духов», что к нему ползли.
А там, куда упал наш «Ан»
Не возведет Афганистан
Монументальной стелы под Газни.
Сверкнет ракета, потухая за воронкой,
И, может быть, тебя минует похоронка,
А если нет, – не плачь, моя маманя, —
Не я один погиб тогда в Афгане.
А снайпер бьет, как утку влет,
И не заткнется пулемет,
Пока не попадет в него граната.
И знаешь, мама, я на днях
Землячку встретил в блиндажах.
Курносую девчонку с медсанбата.
Ты, слышишь, мама, я вернусь.
Вернусь и вот на ней женюсь.
Ах, мама, если б только это сбылось!
Вернусь и сена накошу,
А после молча посижу,
Пытаясь позабыть, что не забылось.
Поплачет память мелким дождиком в горах
И третий тост поднимут молча на столах.
Опять заноет левый бок от рваных ран.
Мы пасынки твои, Афганистан.
Девятая рота
Они смотрели нам вслед.
Они говорили: «Пока!».
Мы уходили в рассвет,
Они растворялись в закат.
А ветер гнал облака
Забытых кем-то надежд…
Они говорили: «Пока!»,
Врастая в последний рубеж.
Они не просили наград —
Им просто хотелось весны.
У каждого был свой взгляд
На передряги войны.
А за чертою камней
Их всех ждала пустота.
Цена забытых парней —
Цифрованная высота.
//-- I --//
Бессменная рота. Бессмертная рота.
Небесная синь в глазах.
У старой дороги поссорились боги,
А люди со стоном осыпались в прах.
Девятая рота из крови и пота
Встала, как на парад.
Девятая рота,
Ни шагу назад!
//-- II --//
Они смотрели нам вслед.
Они говорили: «Дойдем!».
Мы им кивали в ответ
И обещали, мол, ждем.
Нас разделила река.
Дыхнул прощанием Хост.
Осталась рота в веках
Хранить последний свой пост.
Они нам махали рукой.
Мы им смотрели в глаза.
А ветер из облаков
Лепил святых образа.
Ведь мы им врали в лицо.
Для них же вера как щит.
Остался только песок
Да обгоревший гранит.
Плач памяти
Не жалейте меня, не жалейте.
Молча третью налейте. Налейте.
Моей маме до земли поклонитесь.
Как увидите слезу – отвернитесь.
На могильный холмик бросьте сигарету.
Жалко силы нету встать, мочи нету.
Тяжела могила-мать, – крепко держит.
Не бывать мне больше с вами, как прежде.
//-- Припев: --//
А память плачет! Память плачет!
Но не хочу я жить иначе.
Мне не забыть, а это значит – с вами я.
Боль не проходит. Не проходит.
Опять ребята в бой уходят
И раны ноют к непогоде февраля.
Не бывать мне среди вас, шурави, —
Унесли меня с собой журавли.
Мне б запить печаль водой ключевой,
Распустить бы парашют над землёй.
Мне б сейчас, бача, одну лишь затяжку,
Мне бы капельку росы на тельняшку,
Мне б туда, где война нас водила,
Но не пускает меня мать-могила.
Домой
Где-то что-то жахнуло и стихло, будто не было войны.
Эхо пролетело вдоль над матушкой обугленной землёй.
Сердце мне залило горьким привкусом отчаянной вины.
Не могу я больше здесь. Отпусти меня, комбатушко, домой.
//-- I --//
Отпусти меня, комбатушко, домой.
Моя мамка стала старой и слепой.
Христа ради отпусти,
Хоть на брюхе доползти,
Хоть одним глазком взглянуть
И снова в путь.
Хоть разок её сердечную обнять,
Да к руке её мозолистой припасть,
А затем перекреститься и обратно воротиться
Мне в окопы насекомых ублажать.
//-- II --//
Сколько братушек осталось без голов.
Кто считал в России сирот или вдов.
А костлявая сметёт,
Что нарежет пулемёт —
У неё в войну особенный улов.
Без разбора всех свинцовою метлой
Генерал ты или просто рядовой
И уложит тихо в ряд,
Всех могилкой уравняв.
Да я не плачу. Просто хочется домой.
//-- Пр.: --//
А вороны не над пашнею кружат,
Да и пальцы не от холода дрожат.
Письма на дом недописаны лежат.
Отпусти меня на Родину, комбат.
А над домом щас, небось, идут дожди.
Мамка скоро меня до дому не жди.
Не по мне ли тот заутренний набат.
Отпусти меня на Родину, комбат.
Брат
Брат, оставь мне водички глоток – я не пил вдоволь год.
Брат, спасибо тебе, что помог – я уж думал, хана.
Брат, неужели не кончится этот кошмарный фокстрот,
Что толкает людей танцевать в мясорубку на дзот.
Неужели же здесь никогда не наступит весна.
Понимаю, война, брат, война.
Снег. Отчего такой грязный заляпанный кровушкой снег.
Снег. Я когда-то любил его тискать в озябших руках.
Снег. Мне когда-то дарил из сугроба мерцающий свет.
С той поры пронеслось столько долгих обугленных лет.
А теперь этот снег мне приносит лишь тяжесть в висках,
Да страх. Понимаешь ли, брат, страх.
//-- Пр.: --//
А птицы летят из родной стороны,
Не зная вины, не желая войны.
А птицам, видать, наплевать с высоты
И на этот огонь, и на эти бинты.
Брат, отчего я не чувствую больше ни жалость, ни боль.
Брат, я не черствый, поверь, я ведь тоже когда-то любил.
Брат, почему я мертвее скалы стал, ведь я не убит,
Почему не осталось во мне ни надежд, ни обид.
Неужели я что-то вчера в перестрелке забыл
Средь присыпанных снегом могил.
//-- Пр.: --//
А птицы хотят улететь от войны.
Все летят и летят из родной стороны.
А птицы хотят улететь от огня.
Я их попрошу: «Заберите меня».
Дым
Дым… дым… дым…
Под небом чужим,
Словно саван над прахом.
Дым… дым… дым…
И мы средь камней,
Зажатые страхом.
Мы забыли, что где-то
Бывают без взрывов рассветы,
А здесь только дым… дым… дым…
//-- Припев: --//
А назавтра над горами
Для кого-то солнце не восстанет.
И лишь эхом на поверке
Отзовутся чьи-то имена.
Только старенькая мама
Молча в поле плакать не устанет,
Да средь книг на средней полке
Засверкают наши ордена.
Пот… пот… пот… Высохший рот
Просит каплю водицы.
Пот… пот… пот…сейчас бы во сне
Немного забыться.
Где-то там, может быть,
Нас еще не успели забыть,
А здесь только пот… пот… пот…
Боль… боль… вновь стылая кровь
В висках загудела.
Боль… боль… боль… и горькая соль
Ботинки разъела.
Может где-то бывает,
Что в людей никто не стреляет,
А здесь только боль… боль… боль…
Александр Дмитровский
http://www.chitalnya.ru/users/alxboris/
Вспоминаешь? Вспоминаю
Не упиться бы до краю.
Впрочем, что себя жалеть.
Вспоминаешь? Вспоминаю…
Но опять начнут наглеть —
Каждый раз воспоминанья.
И вокруг всё та же смерть…
Громкий мат непониманья —
Больно заживо гореть!
Летний дождь разбавит слёзы:
Солоны, ох – солоны …
Как же так, метаморфозы!
Не нужны мы для страны.
И в горах страны далёкой,
Не забыв про нашу честь,
Погибали одиноко …
Но я жив, пока я есть.
Вячеслав Сергеев
http://www.chitalnya.ru/users/pahan49/
Комбат
Весь в бинтах и морфии раненый комбат.
Кандагарский госпиталь – полоса наград.
Перевал проигранный, мерка – десять душ,
Как в руках у шулера, не по сдачи – куш.
Шли, в победу – веруя, но попали в ад,
Рвет бинты под морфием раненый комбат.
Восемнадцать от роду в цинковых гробах,
В небе стая воронов, порох на губах.
Кандагарский госпиталь, разметав бинты,
Командир под морфием – где мои сынки? —
Тишина ответила, не скрывая слез —
«Грузом – двести», родненький – их «Тюльпан» унес.
Мать слезой умоется, закурил отец.
Как клещами вырвано что-то из сердец.
Февралем-распутником заметает след,
Да прокаркал ворон-гад, вестник наших бед.
Кандагарский госпиталь, мечется комбат.
Снова доза морфия, весь в крови закат.
А в Союз отправлена в цинковых гробах
Наша Память Вечная со слезой в глазах.
Виолетта Баша
http://www.chitalnya.ru/users/fialka/
Передышка в бою…
От войны до войны – передышка в бою.
Вместо Бога – хирург. Словно ангел – сестрица.
…Я сегодня тебя так же нежно люблю,
Как большую подбитую сильную птицу.
Эта россыпь заката над кувшинной рекой,
Отражаясь в воде, заиграла с травою.
Этот горький, медовый, степной, полевой,
Пепелящий, ознобный июнь под Москвою.
А в Москве растекается зноем асфальт.
И мосты сожжены. И молчат телефоны.
И хватают за глотку, и бьют наугад
То потеря любимых, то звон похоронный.
Век пошел под откос. Ну да кто ж здесь судья!
И прошелся Афган по лицу нервным тиком.
На костре прокоптилась рыбешка твоя.
Плачет тихая речка лягушачьим криком.
Нам еще пару дней оставаться в раю —
Водку пить у костра, чтоб немного забыться.
…Я сегодня тебя так же нежно люблю,
Как большую подбитую сильную птицу…
Загородный филиал госпиталя МВД РФ, Пахра, июнь 1995
Александр Дмитровский
http://www.chitalnya.ru/users/alxboris/
Восьмая нота
что-то должно случиться,
слишком размерен быт…
память – ночная птица,
не ворохнувшись, спит.
и тишина, до звона …
поступь моих коней
стихла за перегоном
в той веренице дней,
где так метался разум,
чувства стремились ввысь…
не бриллиантом, стразом
тускло мерцает жизнь.
клонится день к закату,
алый развесив стяг …
разве вот так, когда-то
тихо тонул «Варяг»,
сдавшись врагу без боя,
сгинул в пучине лет?
что же ты, ретивое …
песни без чувства нет.
где ты, восьмая нота?!
не уловить мотив …
перед глазами – рота,
и Кандагар. Я жив…
Часть 6. Русский мир
Валерий Белов
http://www.chitalnya.ru/users/belov2/
Кто вам, дурачьё, сказал, что вся Украина ваша?
Кто вам, дурачьё, сказал, что вся Украина ваша?
А, может, лихой казак, папаша ваш бесшабашный,
В пределах своих сидел и ел втихомолку сало,
Пока получал ваш дед от рыцарей по сусалам?
Галицкая голытьба, себя возомнивши силой,
Полезла по погребам, куда её не просили.
В обители хуторян пришли со своим уставом,
Где выдали упырям не сала, а по сусалам.
А кто-то на их горбы уселся и ноги свесил
В рай въехать…. Пошли гробы, а больше – пропал без вести.
Кто вам сказал, дурачьё, что ваша вся Украина?…
Припав на костыль плечом, дойти б вам до ридна тына.
Безмозглая тварь разливала коктейли
Трагедии 2 мая 2014 в Одессе посвящается
По образу божьему созданы твари
Способностей средних, каких большинство.
В игрушки со смертью бездумно играют,
Меняя действительность на баловство.
Безмозглая тварь разливала коктейли
Со знанием дела, такой не перечь,
Ведь сепаратисты, что в доме засели —
Жуки колорадо, а их нужно жечь —
Ей так объяснили друзья-патриоты,
Герои, не просто дрожащая тварь
(А что под повязками сажи до чёрта —
Це ж гарные хлопцы, поэтому гарь).
Летят зажигалки в подъезды и в ставни…
– А чем виноват отщепенцев отряд?
«Такое себе невозможно представить —
За вильну Украйну скакать не хотят!
На ватник совки нацепили повязки
И жить не дают нам в свободной стране,
Твердят как заклятье какой-то ужастик
О старой давно позабытой войне.
Как члена законного Евросоюза
Не видят они Запорожскую сечь.
Трусливо попрятались в Дом профсоюзов
Жуки колорадо. Жуков надо жечь»!..
Что жук колорадский – суть, американский
(Откуда сегодня приказы идут
Страну провернуть в мясорубке гражданской) —
Тварь божья совсем не имела в виду.
Насиловать женщин в дыму неповадно.
Таким только дай благовидный предлог,
Сегодня фанаты, а завтра солдаты
С оглядкой на запад пойдут на восток
Крушить и насиловать, резать и грабить,
Бомбить города, погубить сотни душ…
Гражданской войны уготовлены грабли
Тому, кто упёрт, да мозгами не дюж…
Коктейль разливало создание божье
Со злобой, что дал ей новейший букварь
И должный учебник процесс подытожил —
Так стала убийцей безмозглая тварь.
Сгореть со стыда ей потом будет мало,
Едва осознает, какая вина
На ней за коктейль, что она разливала…
Когда ж вместе с ней поумнеет страна?
На восточный фронт Украины
Как раньше на восточный фронт
Шли умирать солдаты рейха,
Так и теперь туда идёт
Полтавский парубок Андрейка.
Ему приказано стрелять
Во всё, что выхватит прожектор,
В переговоры не вступать!
Вот он и давит на гашетку.
Враг Украины многолик,
Восточный фронт не для эмоций,
И женский в шлемофоне крик
Не омрачит восторга хлопца.
Недолго ждать – в земле лежать
Ему за вильну Украину,
А с армии решит сбежать,
То самого застрелят в спину.
Не знает парубок ещё —
К ним интендант придёт в квартиру
И матери предъявит счёт
За содержанье дезертира.
Плачь по Андрейке, мать, не плачь,
А оплати армейский харч!
Жизнь за родину бесноватых
Взвод с майдана, свинцом покоцанный,
Не кормили, измором брали
Не в пример активистам Косова —
Там на органы продавали…
Расчленили полусожжённые
Трупы хлопчики в униформе.
Ситуацию напряжённую
Успокоили хлороформом.
Разбомбили администрацию
С самолёта прямой наводкой.
В окна через реанимацию
Убегали в одних колготках
Медицинские сёстры раненько,
Когда мы по повстанцев души
Ворвались и добили раненых,
Изувеченных, безоружных.
Мариуполь, Одесса, прочие
Будут делать лишь то, что велено.
Дети, женщины по обочинам
Не напрасно лежат расстреляны —
Чтоб народ наш, хрячок откормленный,
Мирно прячущийся по хатам,
Жизнь готов был отдать за родину
Западенцев и бесноватых.
Россия – это в горле кость
Россия – это в горле кость
У плотоядных,
Что перегрызть не удалось
Зубам в три ряда.
Олимпиада, Крым, напасть
С Юго-Востоком…
Всё, что попало в пасть, не всласть —
Выходит боком.
Где не срывает дверь с петель
В пустыне буря,
Удобнее пролезть в постель
В овечьей шкуре.
Не жалко было им на то
Пять миллиардов
Потратить… А каков итог?
Врать до упада?
Одной лапшой кормить народ
Мурло не треснет,
И в диарею перейдёт
Понос словесный.
Пусть о капусте говорит
С трибуны Кролик.
Но запах пастыря пьянит
От русской крови,
Свою он созывает рать
Вершить обряды…
Какие ритуалы ждать
От плотоядных?
Готовы на любую гнусь,
Им всё в охотку,
Когда бы не стояла Русь
Им костью в глотке.
Наталья Романова
http://www.chitalnya.ru/users/romanovanataly/
Вадиму Негатурову
Вадиму Негатурову – поэту, герою, который был заживо сожжён нацистами в Доме профсоюзов в Одессе 2 мая 2014 г.
Перед домом – очередь людей.
С них слетают маски, словно птицы;
Автоматный гул очередей
К нам в Луганск сегодня возвратится…
Вместо граней жизненных – гранит.
С чёрной вестью смолкли поэтессы…
Надо мной со свечкою летит
Наш поэт. Он – мученик Одессы.
Всё идёт, вылазит из ларца
Саранча в костюмах жёлто-синих…
Нет на мне тернового венца,
На глазах – седых ресничек иней.
Толпы душ, отпавших от Творца,
В ад ведут широкие дороги.
Встал Иуда в маске без лица, —
Заправляет шествием убогих.
Раскололся каменный заслон
Над моей Отчизною родною:
Кто идёт к Святыне на поклон,
Кто немецкой грезит ветчиною…
Хайль, страна! Над трупами – салют.
Все ползут на Праздник всесожженья.
Пусть поют, но пусть со страхом ждут
Майский день Святого Воскресенья.
11 мая 2014 г.
Славянское тело
Бросает по ветру горячее тело,
Дыханием жизни пытается сжечь.
Кого-то сожгла, а кого-то согрела
Побитая бытом славянская печь.
К ней ветер приносит в ладонях рассвета
Плохую примету: рассыпана соль.
И заново в битвах кровавых раздета
И пеплом покрыта славянская боль.
Горячую рюмку у братской могилы
Судьба поднимает холодной рукой.
Славянское тело всегда хоронили,
Душе обещая желанный покой.
Но в наших покоях ни вечером света,
Ни днём упокоенных бликов небес.
Славянское тело всё так же раздето,
Всё так же смеётся ликующий бес.
Бросает по ветру. Голодное тело
По полю хлеба́ собирает и ест.
Его не оставит и в мире согреет
Давно у ворот ожидающий крест.
Уходят дома
У меня на руке – почерневшая дробь из черники.
Не растёт на лугах эта страшная спелая дробь.
Вот опять Петербург дал ночлег перехожей калике,
И Луганку мою заменила холодная топь…
Как трамваи, дома уходили и прятались в дыме.
Их съедал этот дым, как последнюю пищу иуд.
Я оттуда ушла, ведь на площади Горького ныне
Только травы и свечи. И свечи, как травы, растут…
Зона АТУ
В ветках запутался мёртвый грач.
Перья его – зола.
Землю мою обошёл палач,
Сел во главе стола.
Яства готовы: вороний глаз,
Кости, трава полынь. —
Скудно и горько. А мой Донбасс
Пьёт молоко святынь.
Быстро, как птицы, взлетали ввысь
Брызги кусков стекла.
В старой духовке, не смазав лист,
Пекло земля пекла.
В печке горели среди всех зол
Мысли мои в дыму.
Новой метлою до ночи мёл
Ветер в моём дому.
Полуслепой, но, как Божий глас,
Ворон кричал в бреду,
Что на закате в родной Донбасс,
В землю его паду…
Киев, ликуй!
Какой палач обезглавил тебя, мой город?
Крылья расправил и прилетел голод…
Вишню взорвал, сливу взорвал, грушу.
Киев, оставь! Слышишь, оставь душу.
Какая мать родила желторотых нищих?
Их Каин поил, и Каин вскормил пищей.
Их пушки детьми, живыми детьми стреляли.
Столица, ликуй! Свободных людей распяли.
Какое окно откроет теперь мой город?
Под стоны ветров поёт по ночам холод.
Ревёт самолёт, стирается грань с адом, —
По улицам бьёт каштановый лёд с градом.
Виолетта Баша
http://www.chitalnya.ru/users/fialka/
Мальчики идут на войну
Добровольцам антифашистских интербригад Европы, приехавшим поддержать ополоченцев Донбасса
Было так и будет в веках, за совсем чужую страну —
Мальчиков не сдержишь никак – мальчики идут на войну.
Им не слышен плач матерей. И немыслим тихий уют.
Силуэт. И тень у дверей. Трубы им тревогу поют.
Потому что боли чужой нет и нет чужой стороны.
Потому что этой войной пол-планеты заражены.
Потому что «Град» города сносит и бессильны вожди.
Потому и едут туда, где красны от крови дожди.
Только знай, когда ты пойдешь за чужой Донбасс воевать,
Будут возле Бога стоять женщина чужая и мать.
И молиться день или год будут о чужой стороне.
Если ж тебя пуля найдет – обе мы умрем на войне.
18–06-2014
Донбасский рэп
Фашиствующим подросткам наци Украины посвящается
Кто за нами следом? Кто же с нами рядом?
Смотрит, не мигая, посторонним взглядом.
Не понятный кто-то. Так ли это важно?
То ль карась с серьгою, то ль цветок бумажный?
Кто же ты, да кто же? Племя молодое.
Как же проморгали хворь эту с бедою?
Лишь вчера в пеленках, выросли поганки.
Дружат с наркотою, не вылазят с пьянок.
Значит – одиноки. И замены нет нам.
И идет убитый – к знамени Победы.
Что ж вы, молодые, натворили, твари?
Пусть мы вас родили. Но не выбирали.
Мы еще вернемся. Снова и надолго.
Дон вам выйдет боком, как когда-то Волга.
Кровью поперхнетесь. Не чужой, своею.
Встанут батальоны, грянут батареи.
На краю Славянска, на краю вселенной,
Смолкнет ополченец, харкнет кровью пенной.
Вновь над Краматорском просвистела мина.
Но дойдут солдаты снова до Берлина.
28–05 – 3–06.2014
Анатолий Болгов
http://www.chitalnya.ru/users/bolgov53/
Мой Донбасс
Не говори о счастье мне,
Соври о сцене,
Где маленький участник в ней,
Как жизнь, бесценен.
Обмой меня с моей страной
Куском обмылка
И оболги меня срамной,
Как пах, ухмылкой.
Проспекты гиблых украин
В майдановошках,
Ножи с наганами в крови —
Не смейте вошкать.
А хто нэ скаче, той москаль —
На ветки гадов.
В глазах не горе и тоска,
А отблеск адов.
Настал финал и смрадный смог
Пошёл на брата.
Ах, как я смел и нагло мог
Так многократно
Срывать свои колокола
И делать ядра:
Життя раздето догола
Бандерным ядом.
Ах, как я смел и нагло мог
Донбасс не бросить
И отрезать большой ломоть
Для Новороссий.
Как смел ударить подлецов
По жопе пухлой,
Кромсать нацистское лицо
От шеи к уху.
В каких разрушенных степях,
От горя белых,
Для оголтелого тебя
Зозуля пела?
В краю Донецком, наглый мой,
А не в Подолье,
Не я к тебе пришёл домой
С войной в подоле.
Твои ли пашни разметал
По терриконам?
Моей любви мечта, мета,
В каких законах?
Ты хочешь, чтобы на крови
Люд был единым?
Мой враг, ты больше не зови,
Я не скотина.
От горя выцвела страна
Ушла в седины,
Под вои мин и взрыв гранат
Мы не едины.
Да будет мощным гласный бас
Вселенской звени.
Из пепла выпорхнет Донбасс,
Как птица Феникс.
Украинское життя;, мета, зозуля – жизнь, цель, кукушка
2014
Эй, майданщики
Отболело в душе, околело
Состояние скорбного зла.
Раздробилось оно о полено,
Что майданная грязь принесла.
Ой, люли, ой берёзки, мы злюки,
А подлюкам ли нужно добро.
Завернул я осколочки в глюки,
Опустил их камнями на дно.
Утопил навсегда эту память,
Избавляясь от горечи слов.
Не рождается истина в спаме
От свобод майданутых ослов.
Наклонились ветвями осины,
Ой, люли, сколько много гилляк.
Заскулили иудовски псины,
Продолжая хвостами вилять.
Эй, майданщики, вы же прохвосты,
Просто бесы в руках сатаны.
Сотрясая проклятием воздух,
Вы загадили землю страны.
Осквернили могилы и склепы
Очернили победы отцов.
Голубые с желтками, вы слепы,
А война не исправит лицо.
О подмоге взывайте к Обаме,
К тёте Эштон, чтоб выправить взгляд.
Но напрасно, в майдановском хламе
Вас отравит бандеровский яд.
2014
Такое лето кровяное
Мой август дышит беспределом:
От пуль все яблони в тату,
Капуста копотью оделась,
В осколках скрыв худое тело,
И давит вопли в пустоту.
Карманы зноя опустели,
Дожить бы лету до весны.
Из неразобранной постели
На небо птицей улетели
Мои испуганные сны.
И дела нет немому солнцу,
Оно есть царь в любых грехах:
Босой Христос, от неба консул,
Меняла золота на бронзу,
Топтун на курице в стихах.
Надеюсь, плазма улыбнулась
Пустым в неистовстве словам.
Со смехом, словно тётя Нуланд,
Мне сласти горя протянула,
Чтоб ошалела голова.
Зачем юнцу надежду даришь,
За ней могилу и почёт?
Не дай Господь, в мечту Гардарик,
В мою любовь мечом ударишь
И кровь по Волге потечёт.
Такое лето, брат. Густое
От холодеющей крови.
Война в Донбассе на постое
И жизнь копеечки не стоит,
Сколь Бога в помощь не зови.
2014
Годовые кольца Украины
//-- 1 --//
О чём тревожно шелестит
Мне ветерок в траве июля?
Зачем в распахнутой горсти
Дитя играет гильзой пули?
О чём неистово бубнит
Закатный дождь о скол берёзы?
В сухом остатке только пни,
А в мокром соль накрыла слёзы.
Распилен лес для домовин,
Опилки сыплются на рану,
Трава испачкана в крови,
Роса горит у красных гранул.
Весна уложена в гробы,
Дома в разрухе у чертогов.
Пришли на родину рабы,
Чтоб гробить истину истоков.
Кого приветствуешь, страна?
Нацизм твой истинный пришелец.
На свисты пуль и взрыв гранат
Ты променяла листьев шелест.
Кромсай леса, руби с плеча,
Да что там, жги в Донбассе хаты!
Навек не птицы замолчат.
Твои солдаты. Аты-баты.
//-- 2 --//
Приласкан край, затёрт до дыр
Под новой киевской опекой.
«Воды!» – вопит. «Скорей воды!»
Лишь ласка пуль в ответ и спека. [1 - спека (укр) – зной]
Стенают оси новых дней
В колёсах лет у старой боли.
Минуты тянутся к родне,
Часам любви, теряя волю.
Разрезан век на сто кусков,
Мы в каждом сок берёзы пили,
На тех порезах жив раскол
От жирных козней изобилий.
Где лес шумел – сплошные пни
Стоят свечами на погосте.
Над ними звёздные огни
Ярятся и дрожат от злости.
В открытом срезе обнажён
Полёт планеты год за годом,
В нём концентричность мёртвых зон
Кругами жизни чертит коды.
О чём рисунок мне твердит?
На нём начертан обод смерти.
Но есть и радостный вердикт:
«Любите в горе, в нём и верьте».
2014
Мой поезд шел
«…В сердце форелью упругой
Бьётся немая вина.
Счастье убитого друга —
Кровью в стакане вина…»
1977
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
С. А. Есенин
//-- 1 --//
Мой поезд шёл вдоль рыжих терриконов:
Вот Славянск, вот Дебальцево, Алчевск…
Спелёнатая дымом заоконным
Стенала степь на выжженной парче.
Я здесь любил, читал запоем Грина,
Но не видал вовек таких руин.
Нацизм принёс в Донбасс гнильё гангрены,
Цветёт в ней запад хворью украин.
Закат рубины выбросил на скверну,
Огнём заправил облако свинца,
Окрасил кровью выжженные скверы
И красным горем прыгнул у лица.
Реветь бы мне и злость присыпать солью,
Затем сластить слюной от мудреца,
Но что поделать, вечер дружит с болью,
И этим спазмам сердца нет конца.
Доколе в крае детства быть измене,
Доколе ей строгать для жизни гроб.
Пора бы нам собрать свои каменья
В опору дома, не боясь угроз.
О, Русь, моя, здесь загнанная в угол,
Ты о пощаде миру не вопишь.
Подсыпь в пожар мой страх и бедный уголь,
В котором стон колотит гладь и тишь.
//-- 2 --//
Брожу по пыли в гриновской таверне,
В разрывы бомб уходят корабли…
Где нет любви, там место только скверне:
Идёт спектакль про баксы и рубли.
Владыка денег в самом сладком виде
Конфету счастья россам преподнёс.
Судьба людей – ему театр комедий,
Где смех выходит кровью день за днём.
Где тот стакан, чтоб правде отстояться,
Где тот мальчиш, чтоб ночи отстоять?
Какой ущерб правители-паяцы
В своих умах для праздника таят?
Спрессован воздух гирями сомнений,
Придавлен дух под воями сирен,
Мотаю бинт на боли от ранений
И тихо жду у боя перемен.
Рассвет падёт на мой душевный овощ,
Росой усилит утренний озноб.
Донбасс мой жив и ждёт святую помощь,
Чтоб в гроб загнать бандеровское зло.
О, степь, моя, от края и до края,
Где страх умрёт в подсолнечном тепле…
Сказал поэт: не надо в небе рая,
Дай отчий дом в Руси на сотни лет.
Июнь. 2014
Вставай, затаённая русская рать!
Равнинные реки неспешно несут
Бурливые думы от гор,
Где в саванах снега вершит самосуд
Орёл, что с рождения горд.
Неспешные воды полынной Руси
Текут в неизбывную даль.
Орлиную гордость у них попроси
И рабскую выжми юдоль.
Нам рано деревья пилить на гробы,
Народ мой не будет немым.
Давно осознали, что мы не рабы,
А если рабы, то не мы.
Не в горе скорбеть и в раздрае стенать,
Не время в тоске умирать.
Над нами нависла нацизма стена
И это не мрачный мираж.
За пепел Одессы, за Славянск, Луганск,
За память убитых родных,
Бери обнажённый до боли наган
И бей лютой нелюди в дых.
Вставай, затаённая русская рать,
Настал вековой твой черёд,
Не мы начинали войною играть,
Где нечисть о славе орёт.
Войдут наши воины в Красную Русь
Не мстить и не люд убивать.
Зароют вражду они в чёрном яру
И пустят фашизм на дрова.
Живи, галичанин, волынец – живи,
Но сделай добро для людей:
Построй в каждом городе Спас На Крови
Тобою убитых детей.
2014
2014. Вечер, ночь и утро в летнем Донбассе
Где веселье? Кровью побежало,
Утонуло в Северском Донце.
На рассвете завизжало жало
С опереньем смерти на конце.
Падают не яблоки и груши,
Накрывают мины новый сад.
Отчий дом и мой покой разрушен,
Но с дороги не свернуть назад.
За Привольем, у моста в Рубежном,
Ополченье раненым лежит,
Нам на помощь облаком, неспешно,
Льётся саван, что слезами сшит.
Где Россия? Что молчишь, родная?
Похоронку или песню ждёшь?
Только небо сжалилось над нами
В омовенье радостным дождём.
Поспешите, други, поспешите,
Остудите изверга огнём.
А меня сховайте в мирном жите, [2 - Сховаты (украинское) – спрятать, похоронить. Ховать (русское) – прятать, хоронить.]
Чтобы видел солнце день за днём.
Украина, ридна нэнька
Слышен возглас – «Drang nach Osten!» [3 - «Drang nach Osten» – «Натиск на восток».]
Гидра свастики растёт,
Роет ямы на погосте
И бросает мир в костёр.
«Deutschland, Deutschland über alless» — [4 - «Deutschland über alles» – «Германия превыше всего» / (из стихотворения Августа Генриха Гофмана, первая строфа которого была гимном Третьего Рейха).]
Горько рыться в тех вещах,
И в словах, где Аллен Даллес
Смерть России предвещал.
Украина, ридна нэнька,
Ты одна превыше всех. [5 - «Україна понад усе!» – «Украина превыше всего!»]
То соловушка протенькал?
Нет! Орал нацист и псих.
В обожжённом крике мая,
В маете родных степей
Подлость души изымает
И вопит: «Сожги! Убей!»
Плачь, Москва, рыдай, Одесса,
Жги обиду на свечах
Тем огнём покойной мессы,
Где застыла боль в очах.
Плачь, Донбасс, моим Луганском,
Но и ты, Нью-Йорк, заплачь:
Украиной уркагански
Правит изверг и палач.
Правый сектор = это секта
Отмороженных идей.
У него есть главный вектор —
Жги, стреляй, кромсай людей!
Все бандеровские кличи [6 - «Слава Україні – Героям слава!», «Слава нації! – Смерть ворогам!» – лозунги УПА-ОУН, нацистских воинских формирований Бандеры и Шухевича времён Великой Отечественной войны.]
За спиной тупых кличков
Лягут плетями на плечи
И шипами от оков.
Впору гнать убийц и нечисть
С окровавленной Руси.
Время подлых не излечит.
Господи! Меня прости.
2014
Геннадий Ростовский
http://www.chitalnya.ru/users/april460408/
Град в Луганске
«В граде Харькове град.
Крупен град, как виноград…»
Е. Евтушенко
А в Луганске тоже град.
Покрупней, чем виноград.
Он крушит и рушит, гад,
Всё подряд —
Дом, гараж, детсад, бетонку,
А осколками – девчонку
И младенца вместе с мамой.
Зря она помыла раму…
Нацгвардейский град укропов.
Двадцать первый век. Европа.
Майданутый дикий Киев
Сатаны страшней и Вия!
Лупят «Грады» спозаранку
По народу, по судьбе.
Украина, вышиванка
В брызгах крови на тебе.
Валерий Белов
http://www.chitalnya.ru/users/belov2/
Я – проклятый москаль
Я проклятый москаль, и мне русский язык как обуза,
Он мешает мне думать на мове певучей, живой.
И в широких штанах дубликат свой бесценного груза
Я скрываю от всех, за него отвечать головой.
Ведь на доме моём – «Здесь москаль проживает!» – отметка
От того, кто в своих кабинетах намерил мне срок,
Чтоб гуцул чистокровный слюною мог целиться метко
В немигающий мой на двери неусыпный глазок.
Гугенотом себя ощущаю в ночь Варфоломея,
Когда Медичи наша с косой свой предъявит мандат:
«Москалей на ножи!» и противиться ей не посмеет
Ни с майдана браток, ни наёмник, удачи солдат.
Завтра в школу идти мне, ответ свой держать за сынишку,
Улюлюканье в спину услышать привычное, свист,
Потому что сегодня себя не Михасик, а Мишка
На уроке назвал малолетний мой сын-шовинист.
Глубоко, знать, внедрила великодержавные гены
Пресловутая Русь, что с желаньем кого-то спасти
Посылала в чужие края мужиков из деревни,
Чтоб за чью-то свободу поля устилались костьми,
Расцветая весной…. Угораздило ж маму сыночка
Народить в ночь, когда от зелёного брата почил
Мой отец-коммунист. И за это сыночка по почкам
Будут гарные хлопцы бейсбольною битой лечить.
Я проклятый москаль. И мой памятник с тросом на шее
Будет капли свинца вытирать с непокорного лба.
Так хотелось отцам, чтоб их детям жилось без лишений,
Без ярма, без обид, без братков…. Да, видать, не судьба.