Повесть временных лет

Древнерусский текст
СЕ ПОВЕСТИ ВРЕМЯНЬНЫХ ЛЕТ, ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВе НАЧА ПЕРВеЕ КНЯЖИТИ, И ОТКУДУ РУСКАЯ ЗЕМЛЯ СТАЛА ЕСТЬ

   Се начнем повесть сию.
   По потопе трие сынове Ноеви разделиша землю, Сим, Хам, Афет. И яся всток Симови: Персида, Ватрь, доже и до Индикия в долготу, и в ширину и до Нирокурия, якоже рещи от встока и до полуденья, и Сурия, и Мидия по Ефрат реку, Вавилон, Кордуна, асуряне, Месопотамиа, Аравия Старейшая, Елмаис, Инди, Аравия Силная, Колия, Комагини, Финикия вся.
   Хамови же яся полуденьная страна: Еюпет, Ефивопья, прилежащия ко Индом, другая же Ефивопья, из нея же исходить река ефиопьская Чермна, текущи на всток, Фива, Ливия, прилежащи до Куриниа, Мармарья, Сурьти, Ливия другая, Нумидья, Масурия, Мавританья противу сущи Гадире. Сущим же ко востоком имать Киликию, Памфилию, Писидию, Мисию, Лукаонию, Фругию, Камалию, Ликию, Карию, Лудью, Мисию другую, Троаду, Еолиду, Вифунию, Старую Фругию; и островы неки имать: Саръдани, Крит, Купр, и реку Геону, зовемую Нил.
   Афету же яшася полунощныя страны и западныя: Мидия, Алъванья, Арменьа Малая и Великая, Кападокия, Фефлагоии, Галат, Кольхись, Воспории, Меоти, Дереви, Сармати, Тавриани, Скуфиа, Фраци, Макидонья, Далматия, Малоси, Фесалья, Локрия, Пеления, яже и Полопонис наречеся, Аркад, Япиронья, Илюрик, Словене, Лухитиа, Андриокия, Оньдреятиньская пучина. Имать же и островы: Вротанию, Сикилию, Явию, Родона, Хиона, Лезовона, Кофирана, Закунфа, Кефалинья, Ифакину, Керькуру, часть Асийскыя страны, нарицаемую Онию, и реку Тигру, текущую межю Миды и Вавилономь; до Понетьского моря, на полнощныя страны, Дунай, Дьнестр и Кавкаисинския горы, рекше Угорьски, и оттуде доже и до Днепра, и прочая реки: Десна, Припеть, Двина, Волхов, Волга, яже идеть на восток, в часть Симову. В Афетове же части седять русь, чюдь и вси языци: меря, мурома, весь, мордва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимегола, корсь, летьгола, любь. Ляхове же, и пруси, чюдь преседять к морю Варяжьскому. По сему же морю седять варязи семо ко встоку до предела Симова, по тому же морю седять к западу до земле Агнянски и до Волошьски. Афетово бо и то колено: варязи, свей, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочий, ти же приседять от запада к полуденью и сседяться с племянем Хамовым.
   Сим же и Хам и Афет, разделивше землю, жребьи метавше, не преступати никомуже в жребий братень, и живяху кождо в своей части. Бысть язык един и умножившемся человеком на земли, и помыслиша создати столп до небесе, в дни Нектана и Фалека. И собрашася на месте Сенар поли здати столп до небесе и град около его Вавилон; и созда столп то за 40 лет, и не свершен бысть. И сниде господь бог видети град и столп, и рече господь: «Се род един и язык един». И смеси бог языкы, и раздели на 70 и 2 языка, и рассея по всей земли. По размешеньи же язык бог ветром великим разруши столп, и есть останок его промежю Асюра и Вавилона, и есть в высоту и в ширину локот 5433 локти, и в лета многа храним останок.
   По размешеньи же столпа и по разделеньи язык прияша сынове Симови всточныя страны, а Хамови сынове полуденьныя страны. Афетови же прияша запад и полунощныя страны. От сих же 70 и 2 языку бысть язык словенеск, от племени Афетова, нарци, еже суть словене.
   По мнозех же времянех сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. От тех словен разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на котором месте. Яко пришедше седоша на реце имянем Марава, и прозвашася морава, а друзии чеси нарекошася. А се ти же словени: хровате белии и серебь и хорутане. Волхом бо нашедшем на словени на дунайския, и седшем в них и насилящем им, словени же ови пришедше седоша на Висле, и прозвашася ляхове, а от тех ляхов прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне.
   Тако же и ти словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне, зане седоша в лесех; а друзии седоша межю Припетью и Двиною и нарекошася дреговичи; инии седоша на Двине и нарекошася полочане, речьки ради, яже втечеть в Двину, имянем Полота, от сея прозвашася полочане. Словени же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своим имянем, и сделаша град и нарекоша и́ Новгород. А друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася север. И тако разидеся cловеньский язык, темже и грамота прозвася словеньская.
   Поляном же жившим особе по горам сим, бе путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, и верх Днепра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понт море, в не же втечет Днепр река. Днепр бо потече из Оковьскаго леса, и потечеть на полдне, а Двина ис того же леса потечет, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжьское. Ис того же леса потече Волга на всток, и втечеть семьюдесят жерел в море Хвалисьское. Темже и из Руси можеть ити по Волзе в Болгары и в Хвалисы, и на всток доити в жребий Симов, а по Двине в Варяги, из Варяг до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр втечеть в Понетьское море жерелом, еже море словеть Руское, по нему же учил святый Оньдрей, брат Петров, якоже реша.
   Оньдрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Корсунь, уведе, яко ис Корсуня близь устье Днепрьское, и въсхоте поити в Рим, и проиде в вустье Днепрьское, и оттоле поиде по Днепру горе. И по приключаю приде и ста под горами на березе. И заутра встав и рече к сущим с ним учеником: «Видите ли горы сия? – яко на сих горах восияеть благодать божья; имать град велик быти и церкви многи бог въздвигнути имать». И вшед на горы сия, благослови я, и постави крест, и помолився богу, и слез с горы сея, идеже послеже бысть Киев, и поиде по Днепру горе. И приде в словени, идеже ныне Новгород, и виде ту люди сущая, како есть обычай им, и како ся мыють и хвощются, и удивися им. И иде в Варяги, и приде в Рим, и исповеда, елико научи и елико виде, и рече им: «Дивно видех Словеньскую землю идучи ми семо. Видех бани древены, и пережьгуть е рамяно, и совлокуться, и будуть нази, и облеются квасом усниянымь, и возмуть на ся прутье младое, и бьють ся сами, и того ся добьють, одва вылезут ле живи, и облеются водою студеною, и тако ожиуть. И то творять по вся дни, не мучими никимже, но сами ся мучать, и то творять мовенье собе, а не мученье». Ты слышаще дивляхуся. Оньдрей же, быв в Риме, приде в Синопию.
   Полем же жившем особе и володеющем роды своими, иже и до сее братье бяху поляне, и живяху кождо с своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим. И быша 3 братья: единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их Лыбедь. Седяше Кий на горе, гдеже ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе, гдеже ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвася Хоревица. И створиша град во имя брата своего старейшаго, и нарекоша имя ему Киев. Бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяща зверь, бяху мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дне.
   Ини же, не сведуще, рекоша, яко Кий есть перевозник был, у Киева бо бяше перевоз тогда с оноя стороны Днепра; темь глаголаху: на перевоз на Киев. Аще бо бы перевозник Кий, то не бы ходил Царюгороду; но се Кий княжаше в роде своемь, приходившю ему ко царю, якоже сказають, яко велику честь приял от царя, при которомь приходив цари. Идущю же ему опять, приде к Дунаеви, и взлюби место, и сруби градок мал, и хотяше сести с родом своим, и не даша ему ту близь живущии; еже и доныне наречють дунайци городище Киевець. Киеви же пришедшю в свой град Киев, ту живот свой сконча; и брат его Щек, и Хорив, и сестра их Лыбедь ту скончашася.
   И по сих братьи держати почаша род их княженье в полях, а в деревлях свое, а дреговичи свое, а словени свое в Новегороде, а другое на Полоте, иже полочане. От них же кривичи, иже седять на верх Волги, на верх Двины и на верх Днепра, их же град есть Смоленск; туда бо седять кривичи. Таже север от них. На Белеозере седять весь, а на Ростовьском озере меря, а на Клещине озере меря же. А по Оце реце, где втечеть в Волгу, мурома язык свой, и черемиси свой язык, мордва свой язык. Се бо токмо словенеск язык в Руси: поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, север, бужане, зане седоша по Бугу, послеже же велыняне. А се суть инии языци, иже дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемись, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нерома, либь: си суть свой язык имуще, от колена Афетова, иже живуть в странах полунощных.
   Словеньску же языку, якоже рекохом, живущю на Дунаи, придоша от скуф, рекше от козар, рекомии болгаре, и седоша по Дунаеви, и населници словеном быша. Посемь придоша угри белии, и наследиша землю словеньску. Си бо угри почаша быти пр-Ираклии цари, иже находиша на Хоздроя, царя перьскаго. В си же времяна быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским: аще поехати будяше обрину, не дадяше впрячи коня ни вола, но веляше впрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обрена, и тако мучаху дулебы. Быша бо обре телом велици и умом горди, и бог потреби я, помроша вси, и не остася ни един обрин. И есть притча в Руси и до сего дне: погибоша аки обре; их же несть племени ни наследка. По сих же придоша печенези; паки идоша угри чернии мимо Киев, послеже при Олзе.
   Поляном же жиущем особе, якоже рекохом, сущим от рода словеньска, и нарекошася поляне, а деревляне от словен же, и нарекошася древляне; радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, – Радим, а другий Вятко, – и пришедша седоста Радим на Сжю, и прозвашася радимичи, а Вятко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася вятичи. И живяху в мире поляне, и деревляне, и север, и радимичи, вятичи и хрвате. Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне, а улучи и тиверьци седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множьство их; седяху бо по Днестру оли до моря, суть гради их и до сего дне, да то ся зваху от Грек Великая скуфь.
   Имяху бо обычаи свои, и закон отец своих и преданья, кождо свой нрав. Поляне бо своих отець обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам своим и к сестрам, к матерем и к родителем своим, к свекровем и к деверем велико стыденье имеху, брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечер, а завтра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньским образом, живуще скотски: убиваху друг друга, ядяху вся нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и север один обычай имяху: живяху в лесе, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто, и срамословье в них пред отьци и пред снохами, и браци не бываху в них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто свещашеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху трызну над ним, и по семь творяху кладу велику, и възложахуть и́ на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне. Си же творяху обычая кривичи и прочии погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе закон.
   Глаголеть Георгий в летописаньи. «Ибо комуждо языку овем исписан закон есть, другим же обычаи, зане закон безаконником отечьствие мнится. От них же первие сирии, живуще на конец земля, закон имуть отець своих обычаи: не любодеяти и прелюбодеяти, ни красти, ни оклеветати, ли убити, ли зло деяти весьма. Закон же и у вактриян, глаголеми врахмане и островьници, еже от прадед показаньемь и благочестьемь мяс не ядуще, ни вина пьюще, ни блуда творяще, никакоя же злобы творяще, страха ради многа и божия веры. Ибо яве таче прилежащим к ним индиом – убийстводейици, сквернотворяще, гневливии паче естьства; ли в нутрьнейши стране их человек ядуще и страньствующих убиваху, паче же ядять яко пси. Етер же закон халдеем и вавилонямъ: матери поимати, с братними чады блуд деяти, и убивати. И всякое бестудьное деянье яко добродетелье мнятся деюще, любо далече страны своея будуть.
   Ин же закон гилиомь: жены в них орють, зижють храми и мужская дела творять, но любы творять елико хощеть, не вздержаеми от мужий своих весьма, ли зазрятъ; в них же суть храбрыя жены ловити зверь крепкыи. Владеють же жены мужи своими и добляють ими. Во Вретаньи же мнози мужи с единою женою спять, и многыя жены с единым мужем похотьствують: безаконьная яко закон отець творять независтьно ни вздержаньно. Амазоне же мужа не имуть, но и аки скот бесловесный единою летом к вешним днем оземьствени будуть; и сочтаются с окрестными мужи, яко некоторое им торжьство и велико празденьство время то мнять. От них заченшим в чреве, паки разбегнутся отсюду вси. Во время же хотящим родити, аще родится отроча, погубять; еще девическ пол, то въздоять и прилежне въспитають».
   Якоже се и при нас ныне половци закон держать отець своих: кровь проливати, а хвалящеся о сем, и ядуще мерьтвечину и всю нечистоту, хомеки и сусолы, и поимають мачехи своя и ятрови, и ины обычая отець своих. Мы же, хрестияне, елико земль, иже верують в святую Троицю, в едино крещенье, в едину веру, закон имам един, елико во Христа крестихомся и во Христа облекохомся.
   По сих же летех, по смерти братье сея, быша обидимы древлями и инеми околними. И наидоша я козаре, седящая на горах сих в лесех, и реша козари: «Платите нам дань». Сдумавше же поляне и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и к старейшиным, и реша им: «Се, налезохом дань нову». Они же реша им: «Откуду?». Они же реша: «В лесе на горах, над рекою Днепрьскою». Они же реша: «Что суть вдали?». Они же показаша мечь. И реша старци козарьстии: «Не добра дань, княже! Мы ся доискахом оружьемь одиною стороною, рекше саблями, а сих оружье обоюду остро, рекше мечь. Си имуть имати дань на нас и на инех странах». Се же сбыся все: не от своея воля рекоша, но от божья повеленья. Яко и при Фаравоне, цари еюпетьстемь, егда приведоша Моисея пред Фаравона, и реша старейшина фараоня: «Се хощеть смирити область Еюпетьскую»; якоже и бысть: погибоша еюптяне от Моисея, а первое быша работающе им. Тако и си: владеша, и послеже самеми владеють; якоже и бысть: володеють бо козары русьскии князи и до днешнего дне.
   В лето 6360, индикта 15, наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руска земля. О сем бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, якоже пишется в летописаньи гречьстемь. Темже отселе почнем и числа положим, яко «От Адама до потопа лет 2242; а от потопа до Оврама лет 1000 и 82, а от Аврама до исхоженья Моисеева лет 430; а от исхожениа Моисеова до Давида лет 600 и 1; а от Давида и от начала царства Соломоня до плененья Ярусалимля лет 448; а от плененья до Олександра лет 318; а от Олександра до рожества Христова лет 333; а от Христова рождества до Коньстянтина лет 318; от Костянтина же до Михаила сего лет 542». А от перваго лета Михаилова до перваго лета Олгова, рускаго князя, лет 29; а от перваго лета Олгова, понелиже седе в Киеве, до перваго лета Игорева лет 31; а от перваго лета Игорева до перваго лета Святьславля лет 33; а от перваго лета Святославля до перваго лета Ярополча лет 28; а Ярополк княжи лет 8; а Володимер княжи лет 37; а Ярослав княжи лет 40. Темже от смерти Святослав ли до смерти Ярославли лет 85; а от смерти Ярославли до смерти Святополчи лет 60.
   Но мы на прежнее возвратимся и скажем, што ся здея в лета си, якоже преже почали бяхом первое лето Михаилом, а по ряду положим числа.
   В лето 6361. В лето 6362. В лето 6363. В лето 6364.
   В лето 6365.
   В лето 6366. Михаил царь изиде с вои брегом и морем на болгары. Болгаре же увидевше, яко не могоша стати противу, креститися просиша и покоритися греком. Царь же крести князя их и боляры вся, и мир створи с болгары.
   В лето 6367. Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенех, на мери и на всех кривичех. А козари имаху на полянех, и на сезерех, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма.
   В лето 6368. В лето 6369.
   В лето 6370. Изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». И идоша за море к варягом, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, англяне, друзии гте, тако и си. Реша руси чюдь, словени, и кривичи и весь: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да поидете княжит и володети нами». И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша; старейший, Рюрик, седе Новегороде, а другий, Синеус, на Белеозере, а третий Изборьсте, Трувор. И от тех варяг прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени. По дву же лету Синеус умре и брат его Трувор. И прия власть Рюрик, и раздая мужем своим грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро. И по тем городом суть находници варязи, а перьвии насельници в Новегороде словене, в Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Белеозере весь, в Муроме мурома; и теми всеми обладаше Рюрик. И бяста у него 2 мужа, не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царюгороду с родом своим. И поидо ста до Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок. И упрошаста и реста: «Чий се градок?». Они же реша: «Была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градоко сь, и изгибоша, и мы седим, род их, платяче дань козаром». Асколд же и Дир остаста в граде семь, и многи варяги свокуписта, и начаста владети польскою землею, Рюрику же княжащу в Новегороде.
   В лето 6371. В лето 6372. В лето 6373.
   В лето 6374. Иде Асколд и Дир на греки, и прииде в 14 лето Михаила царя. Царю же отшедшю на огаряны, дошедшю же ему Черные реки, весть епарх посла к нему, яко русь на Царьгород идеть, и вратися царь. Си же внутрь Суду вшедше, много убийство крестьяном створиша, и в двою сот корабль Царьград оступиша. Царь же едва в град вниде, и с патреярхом с Фотьем к сущей церкви святей богородице Влахерне всю нощь молитву створиша, та же божественую святы богородиця ризу с песними изнесше, в мори скуть омочивше. Тишине суши и морю укротившюся, абье буря въста с ветром, и волнам вельям вставшем засобь, безбожных Руси корабля смяте, и к берегу приверже, и изби я, яко мало их от таковыя беды избегнути и всвояси возвратишася.
   В лето 6375.
   В лето 6376. Поча царствовати Василий.
   В лето 6377. Крещена бысть вся земля Болгарьская.
   В лето 6378. В лето 6379. В лето 6380. В лето 6381.
   В лето 6382. В лето 6383. В лето 6384. В лето 6385.
   В лето 6386.
   В лето 6387. Умершю Рюрикови, предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, вдав ему сын свой на руце Игоря, бе бо детеск вельми.
   В лето 6388. В лето 6389.
   В лето 6390. Поиде Олег, поим воя многи, варяги, чюдь, словени, мерю, весь, кривичи, и приде к Смоленьску с кривичи, и прия град, и посади муж свои. Оттуда поиде вниз, и взя Любець, и посади муж свои. И придоста к горам х киевьским, и уведа Олег, яко Осколд и Дир княжита, и похорони вои в лодьях, а другия назади остави, а сам приде, нося Игоря детьска. И приплу под Угорьское, похоронив вои своя, и присла ко Асколду и Дирови, глаголя, яко «Гость есмь, идем в Греки от Олга и от Игоря княжича. Да придета к нам, к родом своимъ». Асколд же и Дир придоста, выскакав же вси прочии из лодья, и рече Олег Асколду и Дирови: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сын Рюриковъ». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и́ на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олмин двор; на той могиле поставил Олма церковь святаго Николу; а Дирова могила за святою Ориною. И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: «Се буди мати градом русьским». И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью. Сей же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичем и мери, и устави варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом.
   В лето 6391. Поча Олег воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань по черне куне.
   В лето 6392. Иде Олег на северяне, и победи северяны, и взложи на нь дань легку, и не даст им козаром дани платити, рек: «Аз им противен, а вам не чему».
   В лето 6393. Посла к радимичем, рька: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаром». И рече им Олег: «Не дайте козаром, но мне дайте». И ведаша Ольгови по щьлягу, якоже и козаром даяху. И бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и теверци имяше рать.
   В лето 6394.
   В лето 6395. Левон царствова, сын Васильев, иже Лев прозвася, и брат его Олександр, иже царствоваста лет 20 и 6.
   В лето 6396. В лето 6397. В лето 6398. В лето 6399. В лето 6400. В лето 6401. В лето 6402. В лето 6403. В лето 6404. В лето 6405.
   В лето 6406. Идоша угри мимо Киев горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, пришедше к Днепру и сташа вежами; беша бо ходяще, аки се половци. Пришедше от встока и устремишася черес горы великия, иже прозвашася горы Угорьскиа, и почаша воевати на живущая ту волохи и словени. Седяху бо ту преже оловени, и волохове прияша землю словеньску. Посем же угри прогнаша волхи, и наследиша землю ту, и седоша с словены, покоривше я под ся, и оттоле прозвася земля Угорьска. И начаша воевати угри на греки, и поплениша землю Фрачьску и Макидоньску доже и до Селуня. И начаша воевати на мораву и на чехи. Бе един язык словенескъ: словени, иже седяху по Дунаеви, их же прияша угри, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомая русь. Сим бо первое преложены книги мораве, яже прозвася грамота словеньская, яже грамота есть в Руси и в болгарех дунайских.
   Словеном живущим крещеным и князем их, Ростислав, и Святополк, и Коцел послаша ко царю Михаилу, глаголюще: «Земля наша крещена, и несть у нас учителя, иже бы ны наказал, и поучал нас, и протолковал святыя книги. Не разумеем бо ни гречьску языку, ни латыньску; о́ни бо ны онако учать, а о́ни бо ны и онако. Темже не разумеем книжнаго образа, ни силы их. И послете ны учителя, иже ны могуть сказати книжная словеса и разум их». Се слыша царь Михаил, и созва философы вся, и сказа им речи вся словеньских князь. И реша философи: «Есть муж в Селуни, именем Лев. Суть у него сынове разумиви языку словеньску, хитра 2 сына у него философа». Се слышав царь, посла по ня в Селунь ко Львови, глаголя: «Посли к нам вскоре сына своя, Мефодия и Костянтина». Се слышав Лев, вскоре посла я́, и придоста ко цареви, и рече има: «Се прислалася ко мне Словеньска земля, просящи учителя собе, иже бы могл им протолковати святыя книги; сего бо желають». И умолена быста царем, и послаша я в Словеньскую землю к Ростиславу, и Святополку и Кцьлови. Сима же пришедшема, начаста сставливати писмена азбуковьная словеньски, и преложиста Апостол и Еуангелье. И ради быша словени, яко слышиша виличья божья своимь языкомь. Посем же преложиста Псалтырь, и Охтаик, и прочая книги. Неции оке начаша хулити словеньскиа книги, глаголюще, яко «Не достоить ни которому же языку имети букв своих, разве евреи, и грек и латин, по Пилатову писанью, еже на кресте господни написа». Се же слышав папежь римьский, похули тех, иже ропьщють на книги словеньския, река: «Да ся исполнить книжное слово, яко «Всхвалять бога вси языци»; другое же: «Вси взглаголють языки величья божья, якоже дасть им святый дух отвещевати». Да аще хто хулить словеньскую грамоту, да будеть отлучен от церкве, донде ся исправить: ти бо суть волци, а не овца, яже достоить от плода знати я и хранитися их. Вы же, чада, божья послушайте ученья и не отрините наказанья церковного, якоже вы наказал Мефодий, учитель вашь». Костянтин же взратився вспять, и иде учит болгарьскаго языка, а Мефодий оста в Мораве. Посем же Коцел князь постави Мефодья епископа в Пании, на столе святого Ондроника апостола, единого от 70, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посади 2 попа скорописца зело, и преложи вся книги исполнь от гречьска языка в словенеск 6-ю месяць, начеи от марта месяца до двудесяту и 6-ю день октября месяца. Оконьчав же, достойно хвалу и славу богу въздасть, дающему таку благодать епископу Мефодью, настольнику Андроникову. Темже словеньску языку учитель есть Андроник апостол. В Моравы бо ходил и апостол Павел учил ту; ту бо есть Илюрик, его же доходил апостол Павел; ту бо беша словене первое. Темже и словеньску языку учитель есть Павел, от него же языка и мы есмо русь, темже и нам руси учитель есть Павел, понеже учил есть язык словенеск и поставил есть епископа и намесника по себе Андроника словеньску языку. А словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо прозвашася русью, а первое беша словене; аще и поляне звахуся, но словеньскаа речь бе. Полями же прозвани быши, зане в поли седяху, а язык словенски един.
   В лето 6407. В лето 6408. В лето 6409.
   В лето 6410. Леон царь ная угры на болгары. Угре же, нашедше, всю землю Болгарьску пленоваху. Семионже уведев, на угры взвратися, и угре противу поидоша и победиша болгары, яко одва Семион в Дерстр убежа.
   В лето 6411. Игореви же взрастъшю, и хожаше по Олзе и слушаше его, и приведоша ему жену от Пьскова, именем Олгу.
   В лето 6412. В лето 6413. В лето 6414.
   В лето 6415. Иде Олег на Грекы. Игоря оставив Киеве, поя же множество варяг, и словен, и чюдь, и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, яже суть толковины: си вси звахуться от грек Великая скуфь. И с сими со всеми поиде Олег на конех и на кораблех, и бе числом кораблей 2000. И прииде к Царюграду; и греци замкоша Суд, а град затвориша. И выиде Олег на брег, и воевати нача, и много убийства сотвори около града греком, и разбиша многы полаты, и пожгоша церкви. А их же имаху пленникы, овех посекаху, другиа же мучаху, иныя же растреляху, а другыя в море вметаху, и ина многа зла творяху русь греком, елико же ратнии творять.
   И повеле Олег воем своим колеса изделати и воставляти на колеса корабля. И бывшю покосну ветру, вспя парусы с поля, и идяше к граду. И видезше греци и убояшася, и реша, выславше ко Олгови: «Не погубляй града, имемся по дань, якоже хощеши». И устави Олег воя, и вынесоша ему брашно и вино, и не приа его – бе бо устроено со отравою. И убояшася греци и реша: «Несть се Олег, но святый Дмитрей, послан на ны от бога». И заповеда Олег дань даяти на 2000 корабль, по 12 гривен на человек, а в корабли по 40 муж.
   И яшася греци по се, и почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли. Олег же мало отступи от града, нача мир творити со царьма грецкима, со Леоном и Александром, посла к нима в град Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида, глаголя: «Имите ми ся по дань». И реша греци: «Чего хощеши, дамы ти»…
   И рече Олег: «Исшийте парусы паволочиты руси, а словеном кропиньныя», и бысть тако. И повеси щит свой в вратех, показуа победу, и поиде от Царяграда. И воспяша русь парусы паволочиты, а словене кропинны, и раздра а ветр; и реша словени: «Имемся своим толстинам, не даны суть словеном пре паволочиты». И приде Олег к Киеву, неся злато, и паволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье. И прозваша Олга – вещий: бяху бо людье погани и невеигласи.
   В лето 6416. В лето 6417. В лето 6418.
   В лето 6419. Явися звезда велика на западе копейным образом.
   В лето 6420. Посла мужи свои Олег построити мира и положити ряд межю Русью и Грекы…
   Царь же Леон почти послы рускые дарми, златом, и паволоками и фофудьами, и пристави к ним мужи свои показати им церковную красоту, и полаты златыа и в них сущаа богатество, злата много и паволокы и камьнье драгое, и страсти господня и венець, и гвоздие, и хламиду багряную, и мощи святых, учаще я к вере своей и показующе им истиную веру. И тако отпусти а во свою землю с честию великою. Послании же Олгом посли приидоша ко Олгови, и поведаша вся речи обою царю, како сотвориша мир, и уряд положиша межю Грецкою землею и Рускою и клятвы не преступити ни греком, ни руси.
   И живяше Олег мир имеа ко всем странам, княжа в Киеве. И приспе осень, и помяну Олег конь свой, иже бе поставил кормити и не вседати на нь. Бе бо впрашал волхвов и кудесник: «От чего ми есть умрети?» И рече ему кудесник один: «Княже! Конь, его же любиши и ездиши на нем, от того ти умрети». Олег же приим в уме, си рече: «Николи же всяду на нь, ни вижю его боле того». И повеле кормити и́ и не водити его к нему, и пребы неколико лет не виде его, дондеже на Грекы иде. И пришедшу ему Кыеву и пребывьшю 4 лета, на пятое лето помяну конь, от него же бяхуть рекли волсви умрети. И призва старейшину конюхом, рече: «Кде есть конь мй, его же бега поставил кормити и блюсти его?». Он же рече: «Умерл есть». Олег же посмеася и укори кудесника, река: «То ти неправо глаголють волсви, но все то лжа есть: конь умерл есть, а я жив». И повеле оседлати конь: «А то вижю кости его». И прииде на место, идеже беша лежаще кости его голы и лоб гол, и сседе с коня, и посмеяся рече: «От сего ли лба смьрть было взяти мне?». И вступи ногою на лоб; и выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу. И с того разболеся и умре. И плакашася людье вси плачемь великим, и несоша и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова. И бысть всех лет княжениа его 33.
   Се же не дивно, яко от волхвованиа собывается чародейство. Якоже бысть во царство Доментианово некий волхв, именем Аполоний, Тиянин, знаем беаше, шествуа и творя всюду и в градех и в селех бесовьскаа чюдеса. От Рима бо пришед в Византию, умолен быв от живущих ту, сотворити сиа: отгнав множество змий и скоропий из града, яко не врежатися человеком от них; ярость коньскую обуздав, егда схожахуся боаре. Тако же и во Антиохию пришед, и умолен быв от них, томимом бо антиахияном от скоропий и от комар, сотворив медян скоропий и погребе его в земли, и мал столп мраморен постави над ним, и повеле трость держати человеком, и ходити по городу и звати, тростем трясомом: «Бес комара граду». И тако исчезнуша из града скоропиа и комарье. И спросиша же пакы о належащем на граде трусе, вздохну, списа на дщице сеа: «Увы тобе, оканный граде, яко потрясешися много, и огнем одержим будеши, оплачеть же тя и при березе сый Оронтии». О нем же и великий Настасий божьа града рече: «Аполонию же даже и доныне на нецех местех собываються створенаа, стоащаа ова на отвращение животен четверног, птица, могущи вредити человекы, другыя же на воздержание струам речным, невоздержанно текущим, но ина некаа на тленье и вред человеком сущаа на побежение стоать. Не точью бо за живота его така и таковая сотвориша бесове его ради, но и по смерти его пребывающе у гроба его знаменна творяху во имя его на прелщение оканным человеком, бошею крадомым на таковаа от дьавола». Кто убо что речеть о творящихся волшвеным прелщением делех? Яко таковый горазд бысть волшеством, яко воину зазряще ведый Аполоний, яко неистов на ся философескую хитрость имуще; подобашеть бо ему рещи якоже «Аз словом точью творих, их же хотяше», а не свершением творити повелеваемаа от него. Та же и вся ослабленьем божьим и творением бесовьским бываеть, таковыми вещьми искушатися нашеа православныа веры, аще тверда есть и искрь пребывающи господеви, и не влекома врагом мечетных ради чюдес и сотонин дел, творимых от враг и слуг злобы. Еще же, но именем господним, и пророчествоваша неции, яко Валам, и Саул, и Каиафа, и беси паки изгнаша, яко Июда и сынове Скевавли. Убо и не на достойных благодать детельствует многажды, да етеры свидетельствуеть, ибо Валам обоих бе щюжь – житьа изящна и веры, но обаче сведетельствова в нем благодать инех ради смотрениа. И Фараон таковый бе, но и тому будущаа предпоказа. И Навходоновсор законопреступный, но и сему пакы по мнозех сущих последи же род откры, тем авляа, яко мнози, прекостни имуще ум, пред образом Христовым знаменають иною кознью на прелесть человеком, не разумевающим добраго, якоже бысть Симон волхв, и Менандр и ини таковы, их ради поистене рече: «Не чюдесы прелщати подобаеть…».
   В лето 6421. Поча княжити Игорь по Олзе. В се же время поча царьствовати Костянтин, сын Леонтов. И деревляне затворишася от Игоря по Олгове смерти.
   В лето 6422. Иде Игорь на деревляны, и победив а́, и возложи на ня дань болши Олговы. В то же лето прииде Семион Болгарьский на Царьград, и сотворив мир, и прииде восвоаси.
   В лето 6423. Приидоша печенези первое на Рускую землю, и сотворивше мир со Игорем, и приидоша к Дунаю. В си же времена прииде Семион, пленяа Фракию, греки же послаша по печенеги. Печенегом пришедшим и хотящим на Семеона, расварившеся греческыа воеводы. Видевше печенези, яко сами на ся реть имуть, отъидоша всвоасы, а болгаре со грекы соступишася, и пересечени быша грекы. Семион же приа град Ондрень, иже первое Арестов град нарицашеся, сына Агамемнон, иже во 3-х реках купався недуга избы ту, сего ради град во имя свое нарече. Последи же Андриан кесарь и́ обнови, в свое имя нарече Андриан, мы же зовем Ондреянем градом.
   В лето 6424. В лето 6425. В лето 6426. В лето 6427.
   В лето 6428. Поставлен царь Роман в Грекох. А Игорь воеваше на печенеги. В лето 6429. В лето 6430. В лето 6431. В лето 6432. В лето 6433. В лето 6434. В лето 6435. В лето 6436.
   В лето 6437. Приде Семевон на Царьград, и поплени Фракию и Макидонью, и приде ко Царюграду в силе в велице, в гордости, и створи мир с Романом царем, и взратися всвояси.
   В лето 6438. В лето 6439. В лето 6440. В лето 6441.
   В лето 6442. Первое приидоша угре на Царьград, и пленоваху всю Фракию; Роман сотвори мир со угры.
   В лето 6443. В лето 6444. В лето 6445. В лето 6446. В лето 6447, В лето 6448.
   В лето 6449. Иде Игорь на Греки. И послаша болгаре весть ко царю, яко идуть Русь на Царьград, скедий 10 тысящь. Иже придоша, и приплуша, и почаша воевати Вифаньскиа страны, и воеваху по Понту до Ираклиа и до Фафлогоньски земли, и всю страну Никомидийскую попленивше, и Суд весь пожьгоша; их же емше, овехь растинаху, другия аки странь поставляюще и стреляху в ня, изимахуть, опаки руце съвязывахуть, гвозди железныи посреди главы въбивахуть им. Много же святых церквий огневи предаша, манастыре и села пожьгоша, и именья немало от обою страну взяша. Потом же пришедшем воем от встока, Памфир деместик с 40-ми тысящь, Фока же патрекий с макидоны, Федор же стратилат с фраки, с ними же и сановници боярьстии, обидоша русь около. Свещаша русь, изидоша, вружившеся, на греки, и брани межю ими бывши зьли, одва одолеша грьци. Русь же взратишася к дружине своей к вечеру, на ночь влезоша в лодьи и отбегоша. Феофан же сустрете в лядех со огнем, и пущати нача трубами огнь на лодье руския. И бысть видети страшно чюдо. Русь же видящи пламянь, вметахуся в воду морьскую, хотяще убрести; и тако прочии възъвратишася всвояси. Темже пришедшим в землю свою, и поведаху кождо своим о бывшем и о лядьнемь огни: «Якоже молонья, – рече, – иже на небесех, грьци имуть у собе, и се пущающе же жагаху нас, сего ради не одолехом им». Игорь же, пришед, нача совкупляти вое многи, и посла по варяги многи за море вабя и́ на греки, паки хотя поити на ня.
   В лето 6450. Семеон иде на храваты, и побежен бысть храваты, и умре, оставив Петра князя, сына своего, болгаром.
   В лето 6451. Паки придоша угри на Царьград, и мир створивше с Романом, возвратишася всвояси.
   В лето 6452. Игорь же, совкупив вои многи – варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги наа и тали у них поя, поиде на Греки в лодьях и на коних, хотя мьстити себе. Се слышавше корсунци, послаша к Раману, глаголюще: «Се идут русь, бещисла корабль, покрыли суть море корабли». Тако же и болгаре послаша весть, глаголюще: «Идут русь, и наяли суть к собе печенеги». Се слышав царь посла к Игорю лучие боляре, моля и глаголя: «Не ходи, новозьми дань, юже имал Олег, придамь и еще к той дани». Тако же и к печенегом посла паволоки и злато много. Игорь же, дошед Дуная, созва дружину, и нача думати, и поведа им речь цареву. Реша же дружина Игорева: «Да аще сице глаголеть царь, то что хочем боле того: не бившеся имати злато, и сребро, и паволоки? Егда кто весть: кто одолееть, мы ли, оне ли? Ли с морем кто светен? Се бо не по земли ходим, но по глубине морьстей: обьча смерть всем». Послуша их Игорь, и повеле печенегом воевати Болгарьску землю; а сам взем у грек злато и паволоки и на вся воя, и взратися вспять, и приде к Киеву всвояси.
   В лето 6453. Присла Роман, и Костянтин и Степан слы к Игореви построити мира первого. Игорь же глагола с ними о мире. Посла Игорь муже своя к Роману. Роман же созва боляре и сановники. Приведоша руския слы, и велеша глаголати и псати обоих речи на харатье…
   Послании же сли Игорем придоша к Игореви со слы гречьскими, и поведаша вся речи царя Рамана. Игорь же призва слы гречьския, рече им: «Глаголите, что вы казал царь?». И реша сли цареви: «Се посла ны царь, рад есть миру, хощеть мир имети со князем руским и любве. Твои сли водили суть царе наши роте, и нас послаша роте водит тебе и муж твоих». Обещася Игорь сице створити. Заутра призва Игорь слы, и приде на холм, кде стояше Перун, и покладоша оружье свое, и щиты и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганых руси; а хрестеяную русь водиша роте в церкви святаго Ильи, яже есть над Ручаем, конець Пасынъче беседы, и козаре: се бо бе сборная церки, мнози бо беша варязи хрестеяни. Игорь же, утвердив мир с греки, отпусти слы, одарив скорою, и чалядью и воском, и отпусти я; сли же придоша ко цареви, и поведаша вся речи Игоревы и любовь юже к греком.
   Игорь же нача княжити в Кыеве, мир имея ко всем странам. И приспе осень, и нача мыслити на деревляны, хотя примыслити большюю дань,
   В лето 6453. В се же лето рекоша дружина Игореви: «Отроци Свеньлжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази. Поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». И послуша их Игорь, иде в Дерева в дань, и примышляше к первой дани, и насиляше им и мужи его. Возьемав дань, поиде в град свой. Идущу же ему вспять, размыслив, рече дружине своей: «Идете с данью домови, а я возъвращюся, похожю и еще». Пусти дружину свою домови, с малом же дружины возвратися, желая больша именья. Слышавше же деревляне, яко опять идеть, сдумавше со князем своим Малом: «Аще ся въвадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его; тако и се, аще не убьем его, то вся ны погубить». И послаша к нему, глаголюще: «Почто идеши опять? Поимал еси всю дань». И не послуша их Игорь, и вышедше из града Изкорстеня деревлене убиша Игоря и дружину его; бе бо их мало. И погребен бысть Игорь, и есть могила его у Искоръстеня града в Деревех и до сего дне.
   Вольга же бяше в Киеве с сыном своим с детьском Святославом, и кормилець его Асмуд, и воевода бе Свенелд, – то же отець Мистишин. Реша же деревляне: «Се князя убихом рускаго; поимем жену его Вольгу за князь свой Мал и Святослава, и створим ему, якоже хощем». И послаша деревляне лучьшие мужи, числом 20, в лодьи к Ользе, и присташа под Боричевым в лодьи. Бе бо тогда вода текущи вздоле горы Киевьския, и на подольи не седяху людье, но на горе. Град же бе Киев, идеже есть ныне двор Гордятин и Никифоров, а двор княжь бяше в городе, идеже есть ныне двор Воротиславль и Чюдин, а перевесище бе вне града, и бе вне града двор другый, идеже есть двор демьстиков за святою Богородицею; над горою двор теремный, бе бо ту терем камен. И поведаша Ользе, яко деревляне придоша, и возва я Ольга к собе и рече им: «Добри гостье придоша». И реша деревляне: «Придохом, княгине». И рече им Ольга: «Да глаголите, что ради придосте семо?» Реша же древляне: «Посла ны Дерьвьска земля, рькуще сице: мужа твоего убихом, бяше бо муж твой аки волк восхищая и грабя, а наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю, да поиди за князь нашь за Мал»; бе бо имя ему Мал, князю дерьвьску. Рече же им Ольга: «Люба ми есть речь ваша, уже мне мужа своего не кресити; но хочю вы почтити наутрия пред людьми своими, а ныне идете в лодью свою, и лязите в лодьи величающеся, и аз утро послю по вы, вы же рьцете: не едем на конех, ни пеши идем, но понесете ны в лодье; и възнесуть вы в лодьи»; и отпусти я в лодью. Ольга же повеле ископати яму велику и глубоку на дворе теремьстемь, вне града. И заутра Волга, седящи в тереме, посла по гости, и придоша к ним, глаголюще: «Зоветь вы Ольга на честь велику». Они же реша: «Не едем на коних, ни на возех, ни пеши идем, понесете ны в лодьи». Реша же кияне: «Нам неволя; князь нашь убьен, а княгини наша хочет за вашь князь»; и понесоша я в лодьи. Они же седяху в перегъбех в великих сустугах гордящеся. И принесоша я на двор к Ользе, и, несше, вринуша е́ в яму и с лодьею. Приникши Ольга и рече им: «Добра ли вы честь?» Они же реша: «Пуще ны Игоревы, смерти». И повеле засыпати я живы, и посыпаша я.
   И пославши Ольга к деревляном, рече им: «Да аще мя просите право, то пришлите мужа нарочиты, да в велице чти приду за вашь князь, еда не пустять мене людье киевьстии». Се слышавше деревляне, избраша лучьшие мужи, иже дерьжаху Деревьску землю, и послаша по ню. Деревляном же пришедшим, повеле Ольга мовь створити, рькуще сице: «Измывшеся придите ко мне». Они же пережьгоша истопку, и влезоша деревляне, начаша ся мыти; и запроша о них истобку, и повеле зажечи я от дверий, ту изгореша вси. И посла к деревляном, рькущи сице: «Се уже иду к вам, да пристройте меды многи в граде, идеже убисте мужа моего, да поплачюся над гробом его, и створю трызну мужю своему». Они же, то слышавше, съвезоша меды многи зело, и взвариша. Ольга же, поимши мало дружины, легъко идущи приде к гробу его, и плакася по мужи своем. И повеле людем своим ссути могилу велику, и яко соспоша, и повеле трызну творити. Посемь седоша деревляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними. И реша деревляне к Ользе: «Кде суть дружина наша, их же послахом по тя?» Она же рече: «Идуть по мне с дружиною мужа моего». И яко упишася деревляне, повеле отроком своим пити на ня, а сама отъиде кроме, и повеле дружине своей сечи деревляны; и исекоша их 5000. А Ольга возвратися Киеву, и пристрои вои на прок их.
   Начало княженья Святославля, сына Игорева. В лето 6454. Ольга с сыном своим Святославом собра вои много и храбры, и иде на Дерьвьску землю. Я изидоша деревляне противу. И снемщемася обема полкома на скупь, суну копьем Святослав на деревляны, и копье лете сквозе уши коневи, и удари в ноги коневи, бе бо детеск. И рече Свенелд и Асмолдъ: «Князь уже почалъ; потягнете, дружина, по князе». И победиша деревляны. Деревляне же побегоша и затворишася в градех своих. Ольга же устремися с сыном своим на Искоростень град, яко тее бяху убили мужа ея, и ста около града с сыном своим, а деревляне затворишася в граде, и боряхуся крепко из града, ведеху бо, яко сами убили князя и на что ся предати. И стоя Ольга лето, и не можаше взяти града, и умысли сице: посла ко граду, глаголюще: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашася мне, и ялися по дань, и делають нивы своя и земле своя; а вы хочете измерети гладом, не имучеся по дань». Деревляне же рекоша: «Ради ся быхом яли по дань, но хощеши мьщати мужа своего». Рече же им Ольга, яко «Аз мьстила уже обиду мужа своего, когда придоша Киеву, второе, и третьее, когда творих трызну мужеви своему. А уже не хощю мщати, но хощю дань имати помалу, и смирившися с вами поиду опять». Рекоша же деревляне: «Што хощеши у нас? Ради даем медомь и скорою». Она же рече им: «Ныне у вас несть меду, ни скоры, но мало у вас прошю: дайте ми от двора по 3 голуби да по 3 воробьи. Аз бо не хощю тяжьки дани взложити, якоже и муж мой, сего прошю у вас мало. Вы бо есте изнемогли в осаде, да сего у вас прошю мала». Деревляне же ради бывше, и собраша от двора по 3 голуби и по 3 воробьи, и послаша к Ользе с поклоном. Вольга же рече им: «Се уже есте покорилися мне и моему детяти, а идете в град, а я заутра отступлю от града, и поиду в градо свой». Деревляне же ради бывше, внидоша в град, и поведаша людем, и обрадовашася людье в граде. Волга же раздая воем по голуби комуждо, а другим по воробьеви, и повел к коемуждо голуби и к воробьеви привязывати церь, обертывающе в платки малы, ниткою поверзывающе к коемуждо их. И повеле Ольга, яко смерчеся, пустити голуби и воробьи воем своим. Голуби же и воробьеве полетеша в гнезда своя, голуби в голубники, врабьеве же под стрехи; и тако взгарахуся голубьници, ово клети, ово веже, ово ли одрины, и не бе двора, идеже не горяше и не бе льзе гасити, вси бо двори взгорешася. И побегоша людье из града, и повеле Ольга воем своим имати а́. Яко взя град и пожьже и́, старейшины же града изнима, и прочая люди овых изби, а другия работе предасть мужем своим, а прок их остави платити дань.
   И взложиша на ня дань тяжьку; 2 части дани идета Киеву, а третьяя Вышегороду к Ользе, бе бо Вышегород град Вользин. И иде Вольга по Дерьвьстей земли с сыном своим и с дружиною, уставляющи уставы и уроки; и суть становища ее и ловища. И приде в град свой Киев с сыном своим Святославом, и пребывши лето едино.
   В лето 6455. Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знамянья и места и повосты, и сани ее стоять в Плескове и до сего дне, и по Днепру перевесища и по Десне, и есть село ее Ольжичи и доселе. И изрядивши, взратися к сыну своему Киеву, и пребываше с ним в любви.
   В лето 6456. В лето 6457. В лето 6458. В лето 6459. В лето 6460. В лето 6461. В лето 6462.
   В лето 6463. Иде Ольга в Греки, и приде Царюгороду. Бе тогда царь Костянтин, сын Леонов; и приде к нему Ольга, и видев ю́ добру сущю зело лицем и смыслену, удивився царь разуму ея, беседова к ней, и рек ей: «Подобна еси царствовати в граде с нами». Она же, разумевши, рече ко царю: «Аз погана есмь, да аще мя хощеши крестити, то крести мя сам; аще ли, то не крещюся»; и крести ю́ царь с патреархом. Просвещена же бывши, радовашеся душею и телом; и поучи ю́ патреарх о вере, и рече ей: «Благословена ты в женах руских, яко возлюби свет, а тьму остави. Благословити тя хотять сынове рустии и в последний род внук твоих». И заповеда ей о церковномь уставе, о молитве и о посте, о милостыни и о въздержаньи тела чиста. Она же, поклонивши глазу, стояше, аки губа напаяема, внимающи ученья; и поклонившися патреарху, глаголющи: «Молитвами твоими, владыко, да схранена буду от сети неприязньны». Бе же речено имя ей во крешеньи Олена, якоже и древняя цариця, мати Великаго Костянтина. И благослови ю́ патреарх, и отпусти ю́. И по крещеньи возва ю́ царь, и рече ей: «Хощю тя пояти собе жене». Она же рече: «Како хочеши мя пояти, крестш мя сам и нарек мя дщерею? А в хрестеянех того несть закона, а ты сам веси». И рече царь: «Переклюкала мя еси, Ольга». И дасть ей дары многи, злато и сребро, паволоки и съсуды различныя, и отпусти ю́, нарек ю́ дщерью собе. Она же хотящи домови, приде к патреарху, благословенья просящи на дом, и рече ему: «Людье мои пагани и сын мой, дабы мя бог сблюл от всякого зла». И рече патреархъ: «Чадо верное! Во Христа крестилася еси, и во Христа облечеся, Христос имать схранити тя: якоже схрани Еноха в первыя роды, и потом Ноя в ковчезе, Аврама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от Фараона, Давыда от Саула, 3 отроци от пещи, Данила от зверий, тако и тя избавить от неприязни и от сетий его»; и благослови ю́ патреарх, и иде с миром в свою землю, и приде Киеву. Се же бысть, якоже при Соломане приде царица ефиопьская к Соломану, слышати хотящи премудрости Соломани, и многу мудрость виде и знамянья: тако же и си блаженая Ольга искаше доброе мудрости божьа, но она человечески, а си божья. «Ищющи бо мудрости обрящють»; «Премудрость на исходищих поется, на путех же деръзновенье водить, на краих же забральных проповедаеть, во вратех же градных дерзающи глаголеть: елико бо лет незлобивии держатся по правду…». Си бо от възраста блаженая Ольга искаше мудростью, что есть луче всего в свете семь, налезе бисер многоценен, еже есть Христос. Рече бо Соломанъ: «Желанье благоверных наслажает душю»; и «Приложиши сердце твое в разумъ»; «Аз любящая мя люблю, и ищющии мене обрящуть мя». Господь рече: «Приходящаго ко мне не изжену вон».
   Си же Ольга приде Киеву, и присла к ней царь гречьский, глаголя, яко «Много дарих тя. Ты бо глаголаше ко мне, яко аще возъвращюся в Русь, многи дары прислю ти: челядь, воск и скру, и вои в помощь». Отвещавши Ольга, и рече к слом: «Аще ты, рьци, тако же постоиши у мене в Почайне, якоже аз в Суду, то тогда ти дамь». И отпусти слы, с рекши.
   Живяше же Ольга с сыном своим Святославом, и учашеть и́ мати креститися, и не брежаше того ни во уши приимати; но аще кто хотяше креститися, не браняху, но ругахуся тому. «Неверным бо вера хрестьяньска уродьство есть»; «Не смыслиша бо, ни разумеша во тьме ходящии», и не ведять славы господня; «Одебелеша бо сердца их, ушюма тяжько слышати, а очима видети». Рече бо Соломанъ: «Дела нечестивых далече от разума», «Понеже звах вы, и не послушасте мене, прострох словеса, и не внимасте, но отметасте моя светы, моих же обличений не внимасте»; «Взненавидеша бо премудрость, а страха господня не изволиша, ни хотяху моих внимати свет, подражаху же мои обличенья». Якоже бо Ольга часто глаголашеть: «Аз, сыну мой, бога познах и радуюся; аще ты познаеши, и радоватися почнешь». Он же не внимаше того, глаголя: «Како аз хочю ин закон прияти един? А дружина моа сему смеятися начнуть». Она же рече ему: «Аще ты крестишися, вси имуть тоже створити». Он же не послуша матере, творяше норовы поганьския, не ведый, аще кто матере не послушаеть, в беду впадаеть, якоже рече: «Аще кто отца ли матере не послушаеть, то смерть прииметь». Се же к тому гневашеся на матерь. Соломан бо рече: «Кажай злыя приемлеть собе досаженье, обличаяй нечестиваго поречеть, собе; обличенья бо нечестивым мозолие суть. Не обличай злых, да не взненавидять тебе». Но обаче любяше Ольга сына своего Святослава, рькущи: «Воля божья да будеть; аще бог хощеть помиловати рода моего и земле Руские, да взложить им на сердце обратитися к богу, якоже и мне бог дарова». И се рекши, моляшеся за сына и за люди по вся нощи и дни, кормящи сына своего до мужства его и до взраста его.
   В лето 6464. В лето 6465. В лето 6466. В лето 6467. В лето 6468. В лето 6469. В лето 6470. В лето 6471.
   В лето 6472. Князю Святославу взрастшю и взмужавшю, нача вои совкупляти многи и храбры, и легко ходя, аки пардус, войны многи творяше. Ходя воз по собе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше, ни шатра имяше, но подклад постлав и седло в головахъ; тако же и прочии вои его вси бяху. И посылаше к странам, глаголя: «Хочю на вы ити». И иде на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи, и рече вятичемъ: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаром по щьлягу от рала даем».
   В лето 6473. Иде Святослав на козары; слышавше же козари, изидоша противу с князем своим Каганом, и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святослав козаром и град их и Белу Вежю взя. И ясы победи и касогы.
   В лето 6474. Вятичи победи Святослав, и дань на них взложи.
   В лето 6475. Иде Святослав на Дунай на Болгары. И бившемъся обоим, одоле Святослав болгаром, и взя город 80 по Дунаеви, и седе княжа ту в Переяславци, емля дань на грьцех.
   В лето 6476. Придоша печенези на Руску землю первое, а Святослав бяше Переяславци, и затворися Волга в граде со унуки своими, Ярополком и Ольгом и Володимером, в граде Киеве. И оступиша печенези град в силе велице, бещислено множьство около града, и не бе льзе из града вылести, ни вести послати; изнемогаху же людье гладом и водою. Собравшеся людье оноя страны Днепра в лодьях, об ону страну стояху, и не бе льзе внити в Киев ни единому их, ни из града к онем. И встужиша людье в граде и реша: «Несть ли кого, иже бы могл на ону страну дойти и речи им: аще не подступите заутра, предатися имам печенегом?» И рече един отрокъ: «Аз преиду». И реша: «Иди». Он же изиде из града с уздою, и ристаше сквозе печенеги, глаголя: «Не виде ли коня никтоже?». Бе бо умея печенежьски, и мняхуть и́ своего. И яко приближися к реце, сверг порты сунуся в Днепр, и побреде. Видевше же печенези, устремишася на нь, стреляюще его, и не могоша ему ничтоже створити. Они же видевше с оноя страны, и приехаша в лодьи противу ему, и взяша и́ в лодью и привезоша и́ к дружине. И рече им: «Аще не подступите заутра к городу, предатися хотять людье печенегом». Рече же воевода их, имянем Претичь: «Подступим заутра в лодьях, и, попадше княгиню и княжиче, умчим на сю страну. Аще ли сего не створим, погубити ны имать Святослав». Яко бысть заутра, вседше в лодьи противу свету и въструбиша вельми, и людье в граде кликнуша. Печенези же мнеша князя пришедша, побегоша разно от града. И изиде Ольга со унуки и с людми к лодьям. Видев же се князь печенежьский, взратися един к воеводе Претичю и рече: «Кто се приде?». И рече ему: «Людье оноя страны». И рече князь печенежьский: «А ты князь ли еси?». Он же рече: «Аз есмь муж его, и пришел есмь в сторожех, и по мне идеть полк со князем, бещисла множьство». Се же рече, грозя им, Рече же князь печенежьский к Претичю: «Буди ми друг». Он же рече: «Тако створю». И подаста руку межю собою, и вдасть печенежьский князь Претичю конь, саблю, стрелы. Он же дасть ему броне, щит, мечь. И отступиша печенези от града, и не бяше льзе коня напоити: на Лыбеди печенези. И послаша кияне к Святославу, глаголюще: «Ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив, малы бо нас не взяша печенези, и матерь твою и дети твои. Аще не поидеши, ни обраниши нас, да паки ны возмуть. Аще ти не жаль очины своея, ни матере, стары суща, и детий своих?» То слышав Святослав, вборзе вседе на коне с дружиною своею, и приде Киеву, целова матерь свою и дети своя, и съжалися о бывшем от печенег. И собра вои, и прогна печенеги в поли, и бысть мир.
   В лето 6477. Рече Святослав к матери своей и к боляром своим: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве розноличныя, из Чех же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челяд». Рече ему Волга: «Видиши мя болну сущю; камо хощеши от мене ити?» – бе бо разболелася уже. Рече же ему: «Погреб мя иди, ямо же хочеши». Потрех днех умре Олъга, и плакася по ней сын ея, и внуци ея, и людье вси плачем великомь, и несоша и погребоша ю́ на месте. И бе заповедала Ольга не творити трызны над собою, бе бо имущи презвутер, сей похорони блаженую Ольгу.
   Си бысть предтекущия крестьяньстей земли, аки деньница пред солнцемь и аки зоря пред светом. Си бо сьяше аки луна в нощи, тако и си в неверных человецех светящеся, аки бисер в кале: кальни бо беша грехом, неомовени крещеньемь святымь. Си бо омыся купелью святою, и совлечеся греховныя одежа ветхаго человека Адама, и в новый Адам облечеся, еже есть Христос. Мы же рцем к ней: «Радуйся, руское познанье к богу, начаток примиренью быхом». Си первое вниде в царство небесное от Руси, сию бо хвалят рустие сынове аки началницю: ибо по смерти моляше бога за Русь. Праведных бо душа не умирают, якоже рече Соломан: «Похваляему праведному възвеселятся людье», бессмертье бо есть память его, яко от бога познавается и от человек. Се бо вси человеци прославляють, видяще лежащю в теле на многа лета; рече бо пророкъ: «Прославляющая мя прославлю». О сяковых бо Давыд глаголаше: «В память вечную праведник будеть, от слуха зла не убоится; готово сердце его уповати на господа, утвердися сердце его и не подвижется». Соломан бо рече: «Праведници в веки живуть, и от господа мьзда имь есть и строенье вышняго. Сего ради приимуть царствие красоте и венець доброте от руки господня, яко десницею покрыеть я и мышцею защитить я». Защитил бо есть сию блажену Вольгу от противника и супостата дьявола.
   В лето 6478. Святослав посади Ярополка в Киеве, а Ольга в деревех. В се же время придоша людье ноугородьстии, просяще князя собе: «Аще не поидете к нам, то налезем князя собе». И рече к ним Святославъ: «А бы пошел кто к вамъ». И отпреся Ярополк и Олег. И рече Добрыня: «Просите Володимера». Володимер бо бе от Малуши, ключнице Ользины; сестра же бе Добрыне, отець же бе има Малък Любечанин, и бе Добрына уй Володимеру. И реша ноугородьци Святославу: «Вдай ны Володимера». Он же рече им: «Вото вы есть». И пояша ноугородьци Володимера к собе, и иде Володимир с Добрынею, уем своимь, Ноугороду, а Святослав Переяславьцю.
   В лето 6479. Приде Святослав в Переяславець, и затворишася болгаре в граде. И излезоша болгаре на сечю противу Святославу, и бысть сеча велика, и одоляху болъгаре. И рече Святослав воем своимъ: «Уже нам сде пасти; потягнем мужьски, братья и дружино!». И к вечеру одоле Святослав, и взя град копьем, и посла к греком, глаголя: «Хочю на вы ити и взяти град вашь, яко и сей». И реша грьци: «Мы недужи противу вам стати, но возми дань на нас, и на дружину свою, и повежьте ны, колько вас, да вдамы по числу на главы». Се же реша грьци, льстяче под Русью; суть бо греци лстивы и до сего дни. И рече им Святославъ: «Есть нас 20 тысящь». И прирече 10 тысящь, бе бо руси 10 тысящь толко. И пристроиша грьци 100 тысящь на Святослава, и не даша дани. И поиде Святослав на греки, и изидоша противу руси. Видевше же русь убояшася зело множьства вой, и рече Святославъ: «Уже нам некамо ся дети, волею и неволею стати противу; да не посрамим земле Руские, но ляжем костьми, мертвыи бо срама не имам. Аще ли побегнем, срам имам. Не имам убежати, но станем крепко, аз же пред вами поиду: аще моя глава ляжеть, то промыслите собою». И реша вои: «Идеже глава твоя, ту и свои главы сложим». И исполчишася русь, и бысть сеча велика, и одоле Святослав, и бежаша грьци. И поиде Святослав ко граду, воюя и грады разбивая, яже стоять и до днешняго дне пусты. И созва Дарь боляре своя в полату, и рече им: «Што створим, яко не можем противу ему стати?» И реша ему боляре: «Посли к нему дары, искусим и́, любьзнив ли есть злату, ли паволокам?» И посла к нему злато, и паволоки, и мужа мудра, реша ему: «Глядай взора и лица его и смысла его». Он же, взем дары, приде к Святославу. И поведаша Святославу, яко придоша грьци с поклоном. И рече: «Веведете я́ семо». Придоша, и поклонишася ему, и положиша пред ним злато и паволоки. И рече Святослав, кроме зря, отроком своимъ: «Схороните». Они же придоша ко царю, и созва царь боляры. Реша же послании, яко «Придохом к нему, и вдахом дары, и не возре на ня, и повеле схоронити». И рече един: «Искуси и́ еще, посли ему оружье». Они же послушаша его, и послаша ему мечь и ино оружье, и принесоша к нему. Он же, приим, нача хвалити, и любити, и целовати царя. Придоша опять ко царю, и поведаша ему вся бывшая. И реша боляре: «Лют се муж хочеть быти, яко именья не брежеть, а оружье емлеть. Имися по дань». И посла царь, глаголя сице: «Не ходи к граду, возми дань, еже хощеши»; за малом бо бе не дошел Царяграда. И даша ему дань; имашеть же и за убьеныя, глаголя, яко «Род его возметь». Взя же и дары многы, и взратися в Переяславець с похвалою великою. Видев же мало дружины своея, рече в собе: «Еда како прельстивше избьють дружину мою и мене», беша бо многи погибли на полку. И рече: «Поиду в Русь, приведу боле дружины».
   И посла слы ко цареви в Деревьстр, бо бе ту царь, рька сице: «Хочю имети мир с тобою тверд и любовь». Се же слышав царь рад бысть и посла к нему дары больша первых. Святослав же прия дары, и поча думати с дружиною своею, рька сице: «Аще не створим мира со царем, а увесть царь, яко мало нас есть, пришедше оступять ны в граде. А Руска земля далеча, а печенези с нами ратьни, а кто ны поможеть? Но створим мир со царем, се бо ны ся по дань яли, и то буди доволно нам. Аще ли почнеть не управляти дани, да изнова из Руси, совкупивше вои множайша, поидем Царюгороду». Люба бысть речь си дружине, и послаша лепшие мужи ко цареви, и придоша в Деревстр, и поведаша цареви. Царь же наутрия призва я, и рече царь: «Да глаголють сли рустии». Они же реша: «Тако глаголеть князь нашь: хочю имети любовь со царем гречьским свершеную прочая вся лета». Царь же рад бысть и повеле писцю писати вся речи Святославли на харатью. Нача глаголати сол вся речи, и нача писець писати. Глагола сице:
   «Равно другаго свещанья, бывшаго при Святославе, велицемь князи рустемь, и при Свеналде, писано при Фефеле синкеле и к Ивану, нарицаемому Цемьскию, царю гречьскому, в Дерестре, месяца июля, индикта в 14, в лето 6479. Аз Святослав, князь руский, якоже кляхся, и утвержаю на свещанье семь роту свою: хочю имети мир и свершену любовь со всяким великимь царем гречьским, с Васильем и Костянтином, и с богодохновеными цари, и со всеми людьми вашими и иже суть подо мною Русь, боляре и прочии, до конца века. Яко николиже помышлю на страну вашю, ни сбираю вой, ни языка иного приведу на страну вашю и елико есть под властью гречьскою, ни на власть корсуньскую и елико есть городов их, ни на страну болгарьску. Да аще ин кто помыслить на страну вашю, да а аз буду противен ему и борюся с ним. Якоже кляхся ко царем гречьским, и со мною боляре и Русь вся, да схраним празая свещанья. Аще ли от тех самехь прежереченых не схраним, аз же и со мною и подо мною, да имеем клятву от бога, в его же веруем – в Перуна и в Волоса, скотья бога, и да будем золоти, яко золото, и своим оружьемь да исечени будем. Се же имейте во истину, якоже сотворихом ныне к вам, и написахом на харатьи сей и своими печатьми запечатахом».
   Створив же мир Сзятослав с греки, поиде в лодьях к порогом. И рече ему воевода отень Свеналд: «Поиди, княже, на коних около, стоять бо печенези в порозех». И не послуша его и поиде в лодьях. И послаша переяславци к печенегом, глаголюще: «Се идеть вы Святослав в Русь, взем именье много у грек и полон бещислен, с малом дружины». Слышавше же се печенизи, заступиша пороги. И приде Святослав к порогом, и не бе льзе проити порог. И ста зимовати в Белобережьи, и не бе у них брашна уже, и бе глад велик, яко по полугривне глава коняча, и зимова Святослав ту.
   Весне же приспевши, в лето 6480, поиде Святослав в пороги. И нападе на нь Куря, князь печенежьский, и убиша Святослава, и взяша главу его, и во лбе его съделаша чашю, оковавше лоб его, и пьяху из него. Свеналд же приде Киеву к Ярополку. И всех лет княженья Святославля лет 20 и 8.
   В лето 6481. Нача княжити Ярополк.
   В лето 6482.
   В лето 6483. Лов деющю Свеналдичю, именем Лют, ишед бо ис Киева, гна по звери в лесе. И узре и́ Олег, и рече: «Кто се есть?» И реша ему: «Свеналдичь». И заехав, уби и́, бе бо ловы дея Олег. И о том бысть межю ими ненависть, Ярополку на Ольга, и молвяше всегда Ярополку Свеналд: «Поиди на брат свой и прими волость его», хотя отмьстити сыну своему.
   В лето 6484.
   В лето 6485. Поиде Ярополк на Олга, брата своего, на Деревьску землю. И изиде противу его Олег, и ополчистася. Ратившемася полкома, победи Ярополк Ольга. Побегшю же Ольгу с вои своими в град, рекомый Вручий, бяше черес гроблю мост ко вратом градным, теснячеся, друг друга пихаху в гроблю. И спехнуша Ольга с мосту в дебрь. Падаху людье мнози, и удавиша кони человеци. И вшед Ярополк в град Ольгов, перея власть его, и посла искат брата своего; и искавше его, не обретоша. И рече един деревлянин: «Аз видех, яко вчера спехнуша с мосту». И посла Ярополк искат брата, и влачиша трупье из гробли от утра и до полудне, и налезоша и Ольга высподи трупья, вынесоша и́, и положиша и́ на ковре. И приде Ярополк над нем плакася, и рече Свеналду: «Вижь, сего ты еси хотел!» И погребоша Ольга на месте у города Вручога, и есть могила его и до сего дне у Вручего. И прия власть его Ярополк. У Ярополка же жена грекини бе, и бяше была черницею; бе бо привел ю́ отець его Святослав, и вда ю́ за Ярополка; красоты ради лица ея. Слышав же се Володимър в Новегороде, яко Ярополк уби Ольга, убоявся бежа за море. А Ярополк посадники своя посади в Новегороде, и бе володея един в Руси.
   В лето 6486. В лето 6487.
   В лето 6488. Приде Володимир с варяги Ноугороду, и рече посадником Ярополчим: «Идете к брату моему и рцете ему: «Володимер ти идеть на тя, пристраивайся противу битъся». И седе в Новегороде.
   И посла ко Рогволоду Полотьску, глаголя: «Хочю пояти дщерь твою собе жене». Он же рече дщери своей: «Хочеши ли за Володимера?» Она же рече: «Не хочю розути робичича, но Ярополка хочю». Бе бо Рогволод пришел изаморья, имяше власть свою в Полотьске, а Туры Турове, от него же и туровци прозвашася. И придоша отроци Володимерови, и поведаша ему всю речь Рогнедину, дщери Рогволоже, князя полотьскаго. Володимер же собра вои многи, варяги и словени, чюдь и кривичи, и поиде на Рогволода. В се же время хотячу Рогънедь вести за Ярополка. И приде Володимер на Полотеск и уби Рогволода и сына его два, и дъчерь его поя жене.
   И поиде на Ярополка. И приде Володимер Киеву с вои многи, и не може Ярополк стати противу, и затворися Киеве с людми своими и с Блудом; и стояше Володимер обрывся на Дорогожичи, межю Дорогожичем и Капичем, и есть ров и до сего дне. Володимер же посла к Блуду, воеводе Ярополчю, с лестью глаголя:
   «Поприяй ми! Аще убью брата своего, имети тя хочю во отца место, и многу честь возьмешь от мене: не яз бо почал братью бити, но он. Аз же того убоявся придох на нь». И рече Блуд к послом Володимеримь: «Аз буду тобе в сердце и в приязньство». О злая лесть человеческа! Якоже Давыд глаголеть: «Ядый хлеб мой, възвеличил есть на мя лесть». Се бо лукавьствоваше на князя своего лестью. И паки: «Языки своими льстяхуся. Суди им, боже, да отпадуть от мыслий своих; по множьству нечестья их изрини а, яко прогневаша тя, господи». И паки той же рече Давыд: «Муж в крови льстив не припловить дний своих». Се есть совет зол, иже свещевають на кровопролитье; то суть неистовии, иже приемше от князя или от господина своего честь ли дары, ти мыслять о главе князя своего на погубленье, горьше суть бесов таковии. Якоже Блуд преда князя своего, и приим от него чьти многи, се бо бысть повинен крови той. Се бо Блуд затворися с Ярополком, льстя ему, слаше к Володимеру часто, веля ему пристряпати к граду бранью, а сам мысля убити Ярополка, гражаны же не бе льзе уби́ти его. Блуд же не взмог, како бы погубити и́, замысли лестью, веля ему ни излазити на брань из града. Рече же Блуд Ярополку: «Кияне слются к Володимеру, глаголюще: «Приступай к граду, яко предамы ти Ярополка. Побегни за град». И послуша его Ярополк и избег пред ним, затворися в граде Родьни на усть Рси реки, а Володимер вниде в Киев, и оседе Ярополка в Родне. И бе глад велик в немь, и есть притча и до сего дне: беда аки в Родне. И рече Блуд Ярополку: «Видиши, колько воин у брата твоего? Нама их не перебороти. Твори мир с братом своим»; льстя под ним, се рече. И рече Ярополк: «Так буди». И посла Блуд к Володимеру, сице глаголя, яко «Сбысться мысль твоя, яко приведу к тобе Ярополка, а пристрой убити и́». Володимер же, то слышав, вшед в двор теремный отень, о нем же преже сказахом, седе ту с вои и с дружиною своею. И рече Блуд Ярополку: «Поиди к брату своему и рьчи ему: что ми ни вдаси, то яз прииму». Поиде же Ярополк, и рече ему Варяжько: «Не ходи, княже, убьють тя; побегии в Печенеги и приведеши вои»; и не послуша его. И приде Ярополк к Володимеру; яко полезе в двери, и подъяста и́ два варяга мечьми под пазусе. Блуд же затвори двери и не да по нем ити своим. И тако убьен бысть Ярополк. Варяшко же, видев, яко убен бысть Ярополк, бежа с двора в Печенеги, и много воева Володимера с печенегы, одва приваби и́, заходив к нему роте. Володимер же залеже жену братьню грекиню, и бе непраздна, от нея же родися Святополк. От греховьнаго бо корени зол плод бываеть: понеже бе была мати его черницею, а второе, Володимер залеже ю́ не по браку, прелюбодейчичь бысть убо. Темьиотець его не любяше, бе бо от двою отцю, – от Ярополка и от Володимера.
   Посемь реша варязи Володимеру: «Се град нашь; мы прияхом и́, да хочем имати окуп на них, по 2 гривне от человека». И рече им Володимер: «Пождете, даже вы куны сберуть, за месяць». И ждаша за месяць, и не дасть имь, и реша варязи: «Сольстил еси нами, да покажи ны путь в Греки». Он же рече им: «Идете». И избра от них мужи добры, смыслены и храбры, и раздая им грады; прочии же идоша Царюграду в Греки. И посла пред ними слы, глаголя сице царю: «Се идуть к тебе варязи, не мози их держати в граде, оли то створять ти зло, яко и сде, но расточи я разно, а семо не пущай ни единого».
   И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хрса, Дажьбога, и Стрибога и Симарьгла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холм-от. Но преблагий бог не хотя смерти грешником, на том холме ньше церкви стоить, святаго Василья есть, якоже последи скажем. Мы же на преднее възратимся.
   Володимер же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде. И пришед Добрына Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье ноугородьстии аки богу.
   Бе же Володимер побежен похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогнедь, юже посади на Лыбеди, идеже ныне стоить сельце Предславино, от нея же роди 4 сыны: Изеслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; от грекине – Святополка; от чехине – Вышеслава; а от другое – Святослава и Мьстислава; а от болгарыни – Бориса и Глеба; а наложьниць бе у него 300 Вышегороде, а 300 в Белегороде, а 200 на Берестове в селци, еже зоуть ныне Берестовое. И бе несыт блуда, приводя к собе мужьски жены и девице растьляя. Бе бо женолюбець, якоже и Соломан: бе бо, рече, у Соломана жен 700, а наложниць 300. Мудр же бе, а наконець погибе; се же бе невеголос, а наконець обрете спасенье. «Велий господь, и велья крепость его, и разуму его несть конца!» Зло бо есть женьская прелесть, якоже рече Соломан, покаявся, о женах: «Не внимай зле жене, мед бо каплеть от уст ея, жены любодеици, во время наслажаеть твой гортань, последи же горчае золчи обрящеши… Прилепляющиися ей внидут с смертью в вад… На пути животьныя не находить, блудная же теченья ея неблагоразумна». Се же рече Соломан о прелюбодеицах; а о добрых женах рече: «Дражайши есть каменья многоценьна. Радуется о ней муж ея. Дееть бо мужеви своему благо все житье. Обретши волну и лен, творить благопотребная рукама своима. Бысть яко корабль, куплю деющи, издалеча сбираеть собе богатьство, и встаеть от нощи, и даеть брашно дому и дела рабыням. Видевши стяжанье куповаше: от дел руку своею насадить тяжанье. Препоясазши крепко чресла своя, утвердить мышци своа на дело. И вкуси, яко добро есть делати, и не угасаеть светилник ея всю нощь. Руце свои простираеть на полезьная, локти своя устремляеть на вретено. Руце свои простираеть убогому, плод же простре нищему. Не печется муж ея о дому своемь, егда где будеть, вси свои ея одени будуть. Сугуба оденья сотворить мужеви своему, очерьвлена и багряна сабе оденья. Взорен бываеть во вратех муж ея, внегда аще сядеть на сонмиши с старци и с жители земли. Опоны створи и отдасть в куплю. Уста же свои отверзе смыслено, в чин молзить языкмь своим. В крепость и в лепоту облечеся. Милостини же ея вздвигоша чада ея и обогатиша, и муж ея похвали ю́. Жена бо разумлива благословена есть, боязнь бо господню да похвалить. Дадите ей от плода устьну ея, да хвалять во вратех мужа ея».
   В лето 6489. Иде Володимер к ляхом и зая грады их, Перемышль, Червен и ины грады, иже суть и до сего дне под Русью. В сем же лете и вятичи победи, и взложи на ня дань от плуга, якоже и отець его имаше.
   В лето 6490. Заратишася вятичи, и иде на ня Володимир, и победи я второе.
   В лето 6491. Иде Володимер на ятвягы, и победи ятвягы, и взя землю их. И иде Киеву и творяше требу кумиром с людми своими. И реша старци и боляре: «Мечем жребий на отрока и девицю; на него же падеть, того зарежем богом». Бяше варяг един, и бе двор его, идеже есть церкви святая богородица, юже сдела Володимер. Бе же варяг той пришел из Грек, и держаше веру хрестеяньску. И бе у него сын красен лицем и душею; на сего паде жребий по зависти дьяволи. Не терпяшеть бо дьявол, власть имы надо всеми, и сей бяшеть ему аки терн в сердци, и тьщашеся потребити оканьный, и наусти люди. И реша пришедше послании к нему, яко «Паде жребий на сын твой, изволиша бо и́ бози собе; да створим требу богом». И рече варягъ: «Не суть го бози, но древо; днесь есть, а утро изгнееть; не ядять бо, ни пьют, ни молвят, но суть делани руками в дереве. А бог есть един, ему же служат грьци и кланяются, иже створил небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и дал есть ему жити на земли. А си бози что сделаша? Сами делани суть. Не дам сына своего бесом». Они же шедше поведаша людем. Они же, вземше оружье, поидоша на нь и розяша двор около его. Он же стояше на сенех с сыном своим. Реша ему: «Вдай сына своего, да вдамы и́ богом». Он же рече: «Аще суть бози, то единого собе послють бога, да имуть сын мой. А вы чему претребуете им?» И кликнуша, и посекоша сени под нима, и тако побиша я. И не свесть никтоже, где положиша я. Бяху бо тогда человеци невеголоси и погани. Дьявол радовашеся сему, не ведый, яко близь погибель хотяше быти ему. Тако бо тщашеся погубити род хрестьаньский, но прогоним бяше хрестом честным и в инех странахъ; сде же мняшеся оканьный: яко сде ми есть жилище, сде бо не суть апостоли учили, ни пророци прорекли, не ведый пророка, глаголюща: «И нареку не люди моя люди моя»; о апостолех бо рече: «Во всю землю изидоша вещанья их, и в конець вселеныя глаголи их». Аще и телом апостоли не суть сде были, но ученья их аки трубы гласять по вселеней в церквах, их же ученьемь побежаем противнаго врага, попирающе под нози, якоже попраста и си отечника, приемша венець небесный с святыми мученики и праведники.
   В лето 6492. Иде Володимер на радимичи. Бе у него воевода Волчий Хвост, и посла и́ Володимер перед собою, Волчья Хвоста; срете радимичи на реце Пищане, и победи радимиче Волчий Хвост. Темь и Русь корятся радимичем, глаголюще; «Пищаньци волчья хвоста бегають». Быша же радимичи от рода ляхов; прешедше ту ся вселиша, и платять дань Руси, повоз везуть и до сего дне.
   В лето 6493. Иде Володимер на Болгары с Добрынею, с уем своим, в лодьях, а торки берегом приведе на коних: и победи болгары. Рече Добрына Володимеру: «Сглядах колодник, и суть вси в сапозех. Сим дани нам не даяти, поидем искат лапотников». И створи мир Володимер с болгары, и роте заходиша межю собе, и реша болгаре: «Толи не будеть межю нами мира, оли камень начнеть плавати, а хмель почнет тонути». И приде Володимер Киеву.
   В лето 6494. Придоша болгары веры бохмиче, глаголюще, яко «Ты князь еси мудр и смыслен, не веси закона; но веруй в закон нашь и поклонися Бохмиту». И рече Володимер: «Како есть вера ваша?». Они же реша: «Веруем богу, а Бохмит ны учить, глаголя: обрезати уды тайныя, и свинины не ясти, вина не пити, а по смерти же, рече, со женами похоть творити блудную. Дасть Бохмит комуждо по семидесят жен красных, исбереть едину красну, и всех красоту взложить на едину, та будеть ему жена. Зде же, рече, достоить блуд творити всяк. На семь свете аще будеть кто убог, то ятам», и ина многа лесть, ея же не льзе псати срама ради. Володимер же слушаше их, бе бо сам любя жены и блуженье многое, послушаше сладко. Но се ему бе не любо: обрезанье удов и о неяденьи мяс свиных, а о питьи отнудь, рька: «Руси есть веселье питье, не можем бес того быти». Потом же придоша немьци от Рима, глаголюще: «Придохом послании от папежа»; и реша ему: «Рекл ти тако папежь: земля твоя яко и земля наша, а вера ваша не яко вера наша; вера бо наша свет есть: кланяемся богу, иже створил небо и землю, звезды, месяць и всяко дыханье, а бози ваши – древо суть». Володимер же рече: «Кака заповедь ваша?» Они же реша: «Пощенье по силе»; «Аще кто пьеть или ясть, то все в славу божью», рече учитель нашь Павел». Рече же Володимер немцем: «Идете опять, яко отци наши сего не прияли суть». Се слышавше жидове козарьстии придоша, рекуще: «Слышахом, яко приходиша болгаре и хрестеяне, учаще тя кождо вере своей. Хрестеяне бо верують, его же мы распяхом, а мы веруем единому богу Аврамову, Исакову, Яковлю». И рече Володимер: «Что есть закон вашь?» Они же реша: «Обрезатися, свинины не ясти, ни заячины, суботу хранити». Он же рече: «То где есть земля ваша?» Они же реша: «В Ерусалиме». Он же рече: «То тамо ли есть?» Они же реша: «Разгневася бог на отци наши, и расточи ны по странам грех ради наших, и предана бысть земля наша хрестеяном». Он же рече: «То како вы инех учите, а сами отвержени от бога и расточени? Аще бы бог любил вас и закон вашь, то не бысте расточени по чюжим землям. Еда и нам тоже мыслите прияти?»
   Посемь же прислаша грьци к Володимеру философа, глаголюще сице: «Слышахом, яко приходили суть болгаре, учаще тя прияти веру свою, их же вера оскверняеть небо и землю, иже суть прокляти паче всех человек, уподоблешеся Содому и Гомору, на ня же пусти господь каменье горюще, и потопи я́, и погрязоша, яко и сих ожидаеть день погибели их, егда придеть бог судит земли и погубити вся творящая безаконья и скверны деющия. Си бо омывають оходы своя, в роть вливають, и по браде мажются, поминають Бохмита. Тако же и жены их творять ту же скверну и ино пуще: от совкупленья мужьска и женьска вкушають». Си слышав Володимер плюну на землю, рек: «Нечисто есть дело». Рече же философ: «Слышахом же и се, яко приходиша от Рима поучит вас к вере своей, их же вера маломь с нами разъвращена: служать бо опресноки, рекше оплатки, их же бог не преда, но повеле хлебом служити, и преда апостоломь прием хлеб, рек: «Се есть тело мое, ломимое за вы…», тако же и чашю прием, рече: «Се есть кровь моя новаго завета», си же того не творять, суть не исправили веры». Рече же Володимер: «Придоша ко мне жидове, глаголюще: яко немци и грьци верують, его же мы распяхом». Философ же рече: «Въистину в того веруем, тех бо пророци прорецаху, яко богу родитися, а друзии – распяту быти и погребену, а в 3-й день вскреснути и на небеса взити. Они же тыи пророки избиваху, другия претираху. Егда же сбысться прореченье сих, сниде на землю, и распятье прия, и въскрес на небеса взиде, на сих же ожидаше покаянья за 40 и за 6 лет, и не покаяшася, и посла на ня римляны, грады их разбиша и сакы расточиша по странам, и работають в странах». Рече же Володимер: «То что ради сниде бог на землю, и страсть такову прия?» Отвещав же философ, рече: «Аще хощеши послушати, да скажю ти из начала, чьсо ради сниде богь на землю». Володимер же рече: «Послушаю рад». И нача философ глаголати… И се рек, показа Володимеру запону, на ней же бе написано судище господне, показываше ему о десну праведныя в весельи предидуща в рай, а о шююю грешники идуща в муку. Володимер же вздохнув рече: «Добро сим о десную, горе же сим о шююю». Он же рече: «Аще хощеши о десную с праведными стати, то крестися». Володимер же положи на сердци своем, рек: «Пожду и еще мало», хотя испытати о всех верах. Володимер же, сему дары многи вдав, отпусти и́ с честью великою.
   В лето 6495. Созва Володимер боляры; своя и старци градьские, и рече им: «Се приходиша ко мне болгаре, рькуще: «Приими закон нашь». Посем же приходиша немци, и ти хваляху закон свой. По сих придоша жидове. Се же послеже придоша грьци, хуляще вси законы, свой же хваляще, и много глаголаша, сказающе от начала миру, о бытьи всего мира. Суть же хитро сказающе, и чюдно слышати их, любо комуждо слушати их, и другий свет поведають быти: да аще кто, дееть, в нашю веру ступит, то паки, умер, втанеть, и не умрети ему в веки; аще ли вын закон ступить, то на оном свете в огне горети. Да что ума придасте? что отвещаете?» И реша бояре и старци: «Веси, княже, яко своего никтоже не хулить, но хвалить. Аще хощеши испытати гораздо, то имаши у собе мужи: послав испытай когождо их службу, и кто како служить богу». И бысть люба речь князю и всем людем; избраша мужи добры и смыслены, числом 10, и реша им: «Идете первое в болгары и испытайте веру их». Они же идоша, и пришедше видеша скверньная дела и кланянье в ропати; придоша в землю свою. И рече им Володимер: «Идете паки в немци, сглядайте такоже, и оттуде идете в греки». Они же придоша в немци, и сглядавше церковную службу их, придоша Царюгороду, и внидоша ко царю. Царь же испыта, коея ради вины придоша. Они же споведаша ему вся бывшая. Се слышав царь, рад быв, и честь велику створи им в той же день. Наутрия посла к патреарху, глаголя сице: «Придоша русь, пытающе веры нашея, да пристрой церковь и крилос, и сам причинися в святительския ризы, да видять славу бога нашего». Си слышав патреарх, повеле созвати крилос, по обычаю створиша праздник, и кадила вожьгоша, пенья и лики сставиша. И иде с ними в церковь, и поставиша я на пространьне месте, показающе красоту церковную, пенья и службы архиерейски, престоянье дьякон, сказающе им служенье бога своего. Они же во изуменьи бывше, удивившеся, похвалиша службу их. И призваша я царя Василий и Костянтин, реста им: «Идете в землю вашю», и отпустиша я с дары велики и с честью. Они же придоша в землю свою. И созва князь боляры своя и старца, рече Володимер: «Се придоша послании нами мужи, да слышим от них бывшее», и рече: «Скажите пред дружиною». Они же реша яко «Ходихом в болгары, смотрихом, како ся покланяють в храме, рекше в ропати, стояще бес пояса; поклонився сядеть, и глядить семо и онамо, яко бешен, и несть веселья в них, но печаль и смрад велик. Несть добр закон их. И придохом в немци, и видехом в храмех многи службы творяща, а красоты не видехом никоеяже. И придохом же в Греки, и ведоша ны, идеже служать богу своему, и не свемы, на небе ли есмы были, ли на земли: несть бо на земли такаго вида ли красоты такоя, и недоумеем бо сказати; токмо то вемы, яко онде бог с человеки пребываеть, и есть служба их паче всех стран. Мы убо не можем забыти красоты тоя, всяк бо человек, аще вкусит сладка, последи горести не приимаеть, тако и мы не имам сде быти». Отвещавше же боляре рекоша: «Аще бы лих закон гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бе мудрейши всех человек». Отвещав же Володимер, рече: «Где крещенье приимем?» Они же рекоша: «Где ти любо». И минувшю лету.
   В лето 6496, иде Володимер с вои на Корсунь, град гречьский, и затворишася корсуняне в граде. И ста Володимер об он пол города в лимени, дали града стрелище едино, и боряхуся крепко из града. Володимер же обьстоя град. Изнемогаху в граде людье, и рече Володимер к гражаном: «Аще ся не вдасте, имам стояти и за 3 лета». Они же не послушаша того. Володимер же изряди воа своа, и повеле приспу сыпати к граду. Сим же спущим, корсуняне, подкопавше стену градьскую, крадуще сыплемую перьсть, и ношаху к собе в град, сыплюще посреде града. Воини же присыпаху боле, а Володимер стояше. И се муж корсунянин стрели, имянем Настас, напсав сице на стреле: «Кладязи, яже суть за тобою от встока, ис того вода идеть по трубе, копав переими». Володимер же, се слышав, возрев на небо, рече: «Аще се ся сбудет, и сам ся крещю». И ту абье повеле копати преки трубам, и преяша воду. Людье изнемогоша водною жажею и предашася. Вниде Володимер в град и дружина его, и посла Володимер ко царема, Василью и Костянтину, глаголя сице: «Се град ваю славный взях; слышю же се, яко сестру имата девою, да аще ее не вдаста за мя, створю граду вашему, якоже и сему створих». И слышавша царя, быста печальна, и вздаста весть, сице глаголюща: «Не достоить хрестеяном за поганыя даяти. Аще ся крестиши, то и се получишь, и царство небесное приимеши, и с нами единоверник будеши. Аще ли сего не хощеши створити, не можем дати сестры своее затя». Си слышав Володимер, рече посланым от царю: «Глаголите царема тако, яко аз крещюся, яко испытах преже сих дний закон вашь, и есть ми люба вера ваша и служенье, еже бо ми споведаша послании нами мужи». И си слышавша царя рада быста, и умолиста сестру свою, имянем Аньну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «Крестися, и тогда послеве сестру свою к тебе». Рече же Володимер: «Да пришедше с сестрою вашею крестять мя». И послушаста царя и посласта сестру свою, сановники некия и прозвутеры. Она же не хотяше ити: «Яко в полон, – рече, – иду, луче бы ми сде умрети». И реста ей брата: «Еда како обратить бог тобою Рускую землю в покаянье, а Гречьскую землю избавишь от лютыя рати. Видиши ли, колько зла створиша Русь греком? И ныне, аще не идеши, то же имуть створити нам». И одва ю́ принудиша. Она же, седши в кубару, целовавши ужики своя с плачем, поиде чрес море. И приде к Корсуню, и изидоша корсуняне с поклоном, и введоша ю́ в град, и посадиша ю́ в полате. По божью же устрою в се время разболеся Володимер очима, и не видяше ничтоже, и тужаше велми, и не домышляшеться, что створити. И посла к нему царица, рькуще: «Аще хощеши избыти болезни сея, то въскоре крестися, аще ли, то не имаши избыти недуга сего». Си слышав Володимер, рече: «Да аще истина будет, то поистине велик бог будет хрестеянескъ». И повеле хрестити ся. Епископ же корсуньский с попы царицины, огласив, крести Володимера. Яко взложи руку на нь, абье прозре. Видив же се Володимер напрасное ицеленье, и прослави бога, рек: «Топерво уведех бога истиньнаго». Се же видевше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церки та стоящи в Корсуне граде, на месте посреди града, идеже торг деють корсуняне; полата же Володимеря с края церкве стоит и до сего дне, а царицина полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье. Се же не сведуще право глаголють, яко крестилъся есть в Киеве, инии же реша: в Василеве; друзии же инако скажють…
   Володимер же посем поем царицю, и Настаса, и попы корсуньски, с мощми святаго Климента и Фифа, ученика его, поима ссуды церковныя и иконы на благословенье себе. Постави же церковь в Корсуни на горе, идеже ссыпаша среде града, крадуще приспу, яже церки стоить и до сего дне. Взя же ида медяне две капищи, и 4 кони медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею, якоже неведуще мнять я мрамаряны суща. Вдасть же за вено греком Корсунь опять царице деля, а сам приде Киеву. Яко приде, повеле кумиры испроврещи овы исещи, а другия огневи предати. Перуна же повелз привязати коневи к хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай, 12 мужа пристави тети жезльемь. Се же не яко древу чюющю, но на поруганье бесу, иже прелщаше симь образом человекы, да взмездье прииметь от человек. «Велий еси, господи, чюдна дела твоя!» Вчера чтимь от человек, а днесь поругаем. Влекому же ему по Ручаю к Днепру, плакахуся его невернии людье, еще бо не бяху прияли святаго крещенья. И привлекше, вринуша и́ в Днепр. И пристави Володимер, рек: «Аще кде пристанеть, вы отревайте его от берега; дондеже порогы проидеть, то тогда охабитеся его». Они же повеленая створиша. Яко пустиша и проиде сквозе порогы, изверже и́ ветр на рень, и оттоле прослу Перуня, Рень, якоже и до сего дне словеть. Посемь же Володимир посла по всему граду, глаголя: «Аще не обрящеться кто заутра на реце, богат ли, ли убог, или нищь, ли работник, противен мне да будеть». Се слышавше людье, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «Аще бы се не добро было, не бы сего князь и боляре прияли». Наутрия же изиде Володимер с попы царицины и с корсуньскыми на Днепр, и снидеся бещисла людий. Влезоша в воду, и стаяху овы до шие, а друзии до персий, младии же по перси от берега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху, попове же стояще молитвы творяху. И бяше си видети радость на небеси и на земли, толико душь спасаемых; а дьявол стеня глаголаше: «Увы мне, яко отсюда прогоним есмь! сде бо мнях жилище имети, яко сде не суть ученья апостольска, ни суть ведуще бога, но веселяхъся о службе их, еже служаху мне. И се уже побежен есмь от невегласа, а не от апостол, ни от мученик, неимам уже царствовати в странах сих». Крестившим же ся людем, идоша кождо в домы своя. Володимер же рад быв, яко позна бога сам и людье его, възрев на небо, рече: «Христе боже, створивый небо и землю! призри на новыя люди сия, и дажь им, господи, уведети тобе, истиньнаго бога, якоже уведеша страны хрестьяньскыя. Утверди и веру в них праву и несовратьну, и мне помози, господи, на супротивнаго врага, да, надеяся на тя и на твою державу, побежю козни его». И се рек, повеле рубити церкви и поставляти по местом, идеже стояху кумири. И постави церковь святаго Василья на холме, идеже стояше кумир Перун и прочии, идеже творяху потребы князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом. Послав, нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на ученье книжное. Матере же чад сих плакаху по них, еще бо не бяху ся утвердили верою, но акы по мертвеци плакахся.
   Сим же раздаяном на ученье книгам, сбысться пророчество на Русьстей земли, глаголющее: «Во оны днии услышать глусии словеса книжная, и ясн будеть язык гугнивых». Си бо не беша преди слышали словесе книжного, но по божью строю и по милости своей помилова бог, якоже рече пророк: «Помилую, его же аще хощю». Помилова бо ны «Пакы банею бытья и обновленьем духа», по изволенью божью, а не по нашим делом. Благословен господь Иисус Христос, иже взлюби новыя люди, Русьскую землю, и просвети ю́ крещеньем святымь. Темьже и мы припадаем к нему, глаголюще: «Господи Иисусе Христе! Что ти вздамы о всех, яже вздаси нам, грешником нам сущем? Недоумеем противу даром твоим вздаянья вздати»…
   Володимер же просвещен сам, и сынове его, и земля его. Бе бо у него сынов 12: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мьстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посади Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове. Умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме, Святослава Деревех, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани. И рече Володимер: «Се не добро, еже мало город около Киева». И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И поча нарубати муже лучыние от словень, и от кривичь, и от чюди, и от вятичь, и от сих насели грады; бе бо рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая им.
   В лето 6497. Посемь же Володимер живяше в законе хрестьяньсте, помысли создати церковь пресвятыя богородица, и послав приведе мастеры от Грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю́ иконами, и поручи ю́ Настасу Корсунянину, и попы корсуньскыя пристави служити в ней, вдав ту все, еже бе взял в Корсуни: иконы, и ссуды, и кресты.
   В лето 6499. Володимер заложи град Белгород, и наруби в нь от инех городов, и много людий сведе во нь; бе бо любя град сь.
   В лето 6500. Иде Володимир на Хорваты. Пришедшю бо ему с войны хорватьскыя, и се печенези придоша по оной стороне от Сулы; Володимер же поиде противу им, и срете я на Трубежи на броде, кде ныне Переяславль. И ста Володимер на сей стороне, а печенези на оной, и не смяху си на ону страну, ни они на сю страну. И приеха князь печенежьскый к реке, возва Володимера и рече ему: «Выпусти ты свой муж, а я свой, да ся борета. Да аще твой муж ударить моимь, да не воюем за три лета; аще ли нашь муж ударить, да воюем за три лета». И разидостася разно. Володимер же приде в товары, и посла биричи по товаром, глаголя: «Нету ли такого мужа, иже бы ся ял с печенежиномь?» И не обретеся никдеже. Заутра приехаша печенези и свой муж приведоша, а у наших не бысть. И поча тужити Володимер, сля по всем воем, и приде един стар муж ко князю и рече ему: «Княже! есть у мене един сын меншей дома, а с четырми есмь вышел, а он дома. От детьства бо его несть кто им ударил. Единою бо ми и́ сварящю, и оному мьнущю усние, разгневавъся на мя, преторже череви рукама». Князь же се слышав рад бысть, и посла по нь, и приведоша и́ ко князю, и князь поведа ему вся. Сей же рече: «Княже! Не веде, могу ли со нь, и да искусите мя: нету ли быка велика и силна?» И налезоша бык велик и силен, и повеле раздраждити быка; возложиша на нь железа горяча, и быка пустиша. И побеже бык мимо и, похвати быка рукою за бок, и выня кожю с мясы, елико ему рука зая. И рече ему Володимер: «Можеши ся с ним бороти». И наутрия придоша печенези, почаша звати: «Не ли мужа? Се нашь доспелъ». Володимер же повеле той нощи облещися в оружие, и приступиша ту обои. Выпустиша печенези муж свой, бе бо превелик зело и страшен. И выступи муж Володимерь, и узре и́ печенезин и посмеяся, – бе бо середний теломь. И размеривше межи обема полкома, пустиша я к собе. И ястася, и почаста ся крепко держати, и удави печенезина в руку до смерти. И удари имь о землю. И кликнуша, и печенези побегоша, и русь погнаша по них секуще, и прогнаша я. Володимер же рад быв, заложи город на броде томь, и нарече и́ Переяславль, зане перея славу отрок от. Володимер же великимь мужем створи того и отца его. Володимер же взвратися в Кыев с победою и с славою великою.

   В лето 6502. В лето 6503.
   В лето 6504. Володимер видев церковь свершену, вшед в ню и помолися богу, глаголя: «Господи боже! «Призри с небесе, и вижь. И посети винограда своего. И сверши, яже насади десница твоя», новыя люди си, им же обратил еси сердце в разум, познати тебе, бога истинного. И призри на церковь твою си, юже создах, недостойный раб твой, в имя рожьшая тя матере, приснодевыя богородица. Аже кто помолиться в церкви сей, то услыши молитву его молитвы ради пречистыя богородица». И помолившюся ему, рек сице: «Даю церкви сей святей Богородици от именья моего и от град моих десятую часть». И положи написав клятву в церкви сей, рек: «Аще кто сего посудить, да будет проклят». И вдасть десятину Настасу Корсунянину. И створи праздник велик в тъ день боляром и старцем градским, и убогим раздая именье много.

   По сих же придоша печенези к Василеву, и Володимир с малою дружиною изыде противу. И сступившимся, и не мог стерпети противу, подбег, ста под мостом, одва укрыся противных. И тогда обещася Володимер поставити церковь Василеве святаго Преображенья, бе бо в т день Преображенье господне, егда си бысть сеча. Избыв же Володимер сего, постави церковь, и створи праздник велик, варя 300 провар меду. И сзываше боляры своя, и посадникы, старейшины по всем градом, и люди многы, и раздая убогым 300 гривен. Праздновав князь дний 8, и взвращашеться Кыеву на Успенье святыя богородица, и ту пакы сотворяше праздник велик, сзывая бещисленое множество народа. Видя же люди хрестьяны суща, радовашеся душею и телом. И тако по вся лета творяше. Бе бо любя словеса книжная, слыша бо единою еуангелье чтомо: «Блажени милостивии, яко ти помиловани будуть»; и пакы: «Продайте именья ваша и дадите нищим»; и пакы: «Не скрывайте собе скровищь на земли, идеже тля тлить и татье подкоповают, но скрывайте собе скровище на небесех, идеже ни тля тлить, ни татье крадуть»; и Давыда глаголюща: «Блажен муж милуя и дая»; Соломона же слыша глаголюща: «Вдаяй нищему, богу в заим дает». Си слышав, повеле всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу, питье и яденье, и от скотьниць кунами. Устрои же и се, рек яко «Немощнии и болнии не могуть долести двора моего», повеле пристроити кола, и вскладше хлебы, мяса, рыбы, овощь розноличный, мед в бчелках, а в другых квас, возити по городу, впрашающим: «Кде болнии и нищь, не могы ходити?» Тем раздаваху на потребу. Се же пакы творяше людем своим: по вся неделя устави на дворе в гридьнице пир творити и приходити боляром, и гридем, и сцьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем, при князи и без князя. Бываше множество от мяс, от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуться, начьняхуть роптати на князь, глаголюще: «Зло есть нашим головам: да нам ясти деревяными лжицами, а не сребряными». Се слышав Володимер повеле исковати лжице сребрены ясти дружине, рек сице, яко «Сребромь и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, якоже дед мой и отець мой доискася дружиною злата и сребра». Бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем, и бе живя с князи околними миромь, с Болеславом Лядьскымь, и с Стефаномь Угрьскымь, и с Андрихомь Чешьскымь. И бе мир межю ими и любы. Живяше же Володимер в страсе божьи. И умножишася зело разбоеве, и реша епископи Володимеру: «Се умножишася разбойници; почто не казниши их?» Он же рече им: «Боюся греха». Они же реша ему: «Ты поставлен еси от бога на казнь злым, а добрым на милованье. Достоить ти казнити разбойника, но со испытом». Володимер же отверг виры, нача казнити разбойникы, и реша епископи и старци: «Рать многа; оже вира, то на оружьи и на коних буди». И рече Володимер: «Тако буди». И живяше Володимер по устроенью отьню и дедню.
   В лето 6505. Володимеру же шедшю Новугороду по верховыше вое на Печенегы, бе бо рать велика бес перестани. В се же время уведеша печенези, яко князя нету, и придоша и сташа около Белагорода. И не дадяху вылести из города, и бысть глад велик в городе, и не бе лзе Володимеру помочи, не бе бо вой у него, печенег же множьство много. И удолжися остоя в городе, и бе глад велик. И створиша вече в городе и реша: «Се уже хочем померети от глада, а от князя помочи нету. Да луче ли ны померети? Вдадимся печенегом, да кого живять, кого ли умертвять; уже помираем от глада». И тако свет створиша. Бе же един старець не был на вечи томь, и впрашаше; «Что ради вече было?» И людье поведаша ему, яко утро хотят ся людье передати печенегом. Се слышав, посла по старейшины градьскыя, и рече им: «Слышах, яко хочете ся передати печенегом». Они же реша: «Не стерпять людье глада». И рече им: «Послушайте мене, не передайтеся за 3 дни, и я вы что велю, створите». Они же ради обещашаея послушати. И рече им: «Сберете аче и по горсти овса, или пшенице, ли отруб». Они же шедше ради снискаша. И повеле женам створити цежь, в немь же варять кисель, и повеле ископати колодязь, и вставити тамо кадь, и нальяти цежа кадь. И повеле другый колодязь ископати, и вставити тамо кадь, и повеле искати меду. Они же, шедше, взяша меду лукно, бе бо погребено в княжи медуши. И повеле росытити велми и вльяти в кадь в друземь колодязи. Утро же повеле послати по печенегы. И горожане же реша, шедше к печенегом: «Поимете к собе таль нашь, а вы поидете до 10 муж в град, да видите, что ся дееть в граде нашем». Печенези же ради бывше, мняще, яко предатися хотят, пояша у них тали, а сами избраша лучьшие мужи в родех и послаша в град, да розглядають в городе, что ся дееть. И придоша в город, и рекоша им людье: «Почто губите себе? Коли можете престояти нас? Аще стоите за 10 лет, что можете створити нам? Имеем бо кормлю от земле. Аще ли не веруете, да узрите своима очима». И приведоша я к кладязю, идеже цежь, и почерпоша ведромь и льяша в латки. И яко свариша кисель, и поимше придоша с ними к другому кладязю, и почерпоша сыты, и почаша ясти сами первое, потомь же печенези. И удивишася, и рекоша: «Не имуть веры наши князи, аще не ядят сами». Людье же нальяша корчагу цежа и сыты от колодязя, и вдаша печенегом. Они же пришедше поведаша вся бывшая. И, варивше, яша князи печенезьстии и подивишася. И поимше тали своя и онех пустивше, всташа от града, всвояси идоша.
   В лето 6506. В лето 6507.
   В лето 6508. Преставися Малфредь. В се же лето преставися и Рогнедь, мати Ярославля. В лето 6509. Преставися Изяслав, отець Брячиславль, сын Володимерь.
   В лето 6510.
   В лето 6511. Преставися Всеслав, сын Изяславль, внук Володимерь.
   В лето 6512. В лето 6513. В лето 6514. В лето 6515. Пренесени святии в святую Богородицю.

   В лето 6516. В лето 6517. В лето 6518.
   В лето 6519. Преставися цариця Володимеряя Анна.
   В лето 6520. В лето 6521.
   В лето 6522. Ярославу же сущю Новегороде, и урокомь дающю Кыеву две тысяче гривен от года до года, а тысячю Новегороде гридем раздаваху. И тако даяху вси посадници новгородьстии, а Ярослав сего не даяше к Кыеву отщо своему. И рече Володимер: «Требите путь и мостите мост», – хотяшеть бо на Ярослава ити, на сына своего, но разболеся.

   В лето 6523. Хотящю Володимеру ити на Ярослава, Ярослав же, послав за море, приведе варягы, бояся отца своего; но бог не вдасть дьяволу радости. Володимеру бо разболевшюся, в се же время бяше у него Борис. Печенегом идущем на Русь, посла противу им Бориса, сам бо боляше велми, в ней же болести и скончася месяца иуля в 15 день. Умре же на Берестовемь, и потаиша и́, бе бо Святополк Кыеве. Ночью же межю двема клетми проимавше помост, обертевше в ковер и́, ужи свесиша на землю; взложьше и́ на сани, везше поставиша и́ в святей Богородици, юже бе сздал сам. Се же уведевше людье, бещисла снидошася и плакашася по немь, боляре акы заступника их земли, убозии акы заступника и кормителя. И вложиша и́ в корсту мороморяну, схраниша тело его с плачемь, блаженаго князя.
   Се есть новый Костянтин великого Рима, иже крестився сам и люди своя: тако и сь створи подобно ему. Аще бо бе и преже на скверньную похоть желая, но послеже прилежа к покаянью, якоже апостол вещаваеть: «Идеже умножиться грех, ту изобильствуеть благодать». Дивно же есть се, колико добра створил Русьстей земли, крестив ю́. Мы же, хрестьяне суще, не вздаем почестья противу оного взданью. Аще бо он не крестил бы нас, то ныне были быхом в прельсти дьяволи, якоже и прародители наши погынуша. Да аще быхом имели потщанье и мольбы приносили богу за нь, в день преставленья его, и видя бы бог тщанье наше к нему, прославил бы и́: нам бо достоить за нь бога молити, понеже темь бога познахом. Но дажь ти господь по сердцю твоему, и вся прошенья твоя исполни, его же желаше царства небеснаго. Дажь ти господь венець с праведными, в пищи райстей, веселье и ликъствованье с Аврамомь и с прочими патриархы, якоже Соломон рече: «Умершю мужю праведну, не погыбаеть упованье».
   Сего бо в память держать русьстии людье, поминающе святое крещенье, и прославляють бога в молитвах и в песнех и в псалмех, поюще господеви, новии людье, просвещени святымь духомь, чающе надежи великаго бога и спаса нашего Иисуса Христа въздати комуждо противу трудом неиздреченьную радость, юже буди улучити всем хрестьяном.
   Оубьеньии Борисове. Святополк же седе Кыеве по отци своемь, и сзва кыяны, и нача даяти им именье. Они же приимаху, и не бе сердце их с нимь, яко братья их беша с Борисомь. Борису же взвратившюся с вои, не обретшю печенег, весть приде к нему: «Отець ти умерл». И плакася по отци велми, любим бо бе отцемь своимь паче всех, и ста на Льте пришед. Реша же ему дружина отня: «Се дружина у тобе отьня и вои. Поиди, сяди Кыеве на столе отни». Он же рече: «Не буди мне взняти рукы на брата своего старейшаго: аще и отець ми умре, то сь ми буди в отца место». И се слышавше, вои разидошася от него. Борис же стояше с отрокы своими. Святополк же, исполнився безаконья, Каинов смысл приим, посылая к Борису, глаголаше, яко «С тобою хочю любовь имети, и к отню придамь ти»; а льстя под ним, како бы и́ погубити. Святополк же приде ночью Вышегороду, отай призва Путшю и вышегородьскые болярьце, и рече им: «Прияете ли ми всем сердцемь?» Рече же Путьша с вышегородьци: «Можем главы своя сложити за тя». Он же рече им: «Не поведуче никомуже, шедше, убийте брата моего Бориса». Они же вскоре обещашася ему се створити. О сяковых бо Соломон рече: «Скори суть пролити кровь… бесправды. Ти бо обыцаются крови, сбирають собе злая. Сих путье суть скончавающих безаконье, нечестьемь бо свою душю емлють». Послании же придоша на Льто ночью, и подступиша ближе, и слышаша блаженаго Бориса поюща заутреню: бе бо ему весть уже, яко хотять погубити и́. И, встав, нача пети, глаголя: «Господи! Что ся умножиша стужающии мне. Мнози встають на мя»; и пакы: «Яко стрелы твоя уньзоша во мне, яко аз на раны готов, и болезнь моя предо мною есть»; и пакы глаголаше: «Госиоди! Услыши молитву мою, и не вниди в суд с рабом своим, яко не оправдится пред тобою всяк живый, яко погна враг душю мою». И кончав ексапсалма, увидев, яко послани суть губит его, нача пети псалтырю, глаголя, яко «Обидоша мя унци тучни… И собор злобивых оседе мя. Господи, боже мой, на тя уповах, и спаси мя, и от всех гонящих мя избави мя». Посемь же нача канун пети. Таче, кончав заутреню, помолися, глаголя, зря на икону, на образ владычень, глаголя сице: «Господи Иисусе Христе! Иже симь образомь явися на земли спасенья ради нашего, изволив своею волею пригвоздити на кресте руце свои, и приим страсть грех ради наших, тако и мене сподоби прияти страсть. Се же не от противных приимаю, но от брата своего, и не створи ему, господи, в семь греха». И помолившюся ему, взлеже на одре своем. И се нападоша акы зверье дивии около шатра, и насунуша и́ копьи, и прободоша Бориса, и слугу его, падша на нем, прободоша с нимь. Бе бо сей любим Борисомь. Бяше отрок сь родомь сын угреск, именемь Георги, его же любляше повелику Борис; бе бо взложил на нь гривну злату велику, в ней же предстояше пред нимь. Избиша же и ины отрокы Борисовы многы. Георгиеви же сему не могуще вборзе сняти гривны с шие, усекнуша главу его, и тако сняша гривну, а главу отвергоша прочь; темже послеже не обретоша тела сего в трупии. Бориса же убивше, оканьнии, увертевше в шатер, взложивше на кола, повезоша и́, и еще дышющю ему. Уведев же се, оканьный Святополк яко еще дышеть, посла два варяга прикончат его. Онема же пришедшема и видевшема, яко и еще жив есть, един ею извлек мечь, проньзе и́ к сердцю. И тако скончася блаженый Борис, венець приим от Христа бога с праведными, причется с пророкы и апостолы, с ликы мученичьскыми водваряяся, Авраму на лоне почивая, видя неиздреченьную радость, воспевая с ангелы и веселяся с лики святых. И положиша тело его, принесше отай Вышегороду, у церкве святаго Василья. Оканьнии же си убийце придоша к Святополку, аки хвалу имуще, безаконьници. Суть же имена сим законопреступником: Путьша, и Талець, Еловить, Ляшько, отець же их сотона. Сици бо слугы беси бывають, беси бо на злое посылаеми бывають, ангели на благое посылаеми. Ангели бо человеку зла не творять, но благое мыслять ему всегда, паче же хрестьяном помагають и заступають от супротивиаго дьявола; а беси на злое всегда ловять, завидяще ему, понеже видять человека богомь почтена, и завидяще ему, на зло слеми скори суть. Зол бо человек, тщася на злое, не хужи есть беса; беси бо бога боятся, а зол человек ни бога боится, ни человек ся стыдить; беси бо креста ся боять господня, а человек зол ни креста ся боить.
   Святополк же оканьный помысли в собе, рек: «Се убих Бориса; како бы убити Глеба?» И приим помысл Каинов, с лестью посла к Глебу, глаголя сице: «Поиди вборзе, отець тя зоветь, не сдравить бо велми». Глеб же, вборзе всед на коне, с малою дружиною поиде, бе бо послушлив отцю. И пришедшю ему на Болгу, на поли потчеся конь в рве, и наломи ему ногу мало. И приде Смоленьску, и поиде от Смоленьска, яко зреемо, и ста на Смядине в насаде. В се же время пришла бе весть к Ярославу от Передславы о отни смерти, и посла Ярослав к Глебу, глагоя: «Не ходи, отець ти умерл, а брат ти убьен от Святополка». Се слышав, Глеб взпи велми с слезами, плачася по отци, паче же по брате, и нача молитися с слезами, глаголя: «Увы мне, господи! Луче бы ми умрети сбратомь, нежели жити на свете семь. Аще бо бых, брате мой, видел лице твое ангелское, умерл бых с тобою: ныне же что ради остах аз един? Кде суть словеса твоя, яже глагола к мне, брате мой любимый? Ныне уже не услышю тихаго твоего наказанья. Да аще еси получил дерзновенье у бога, молися о мне, да и аз бых ту же страсть приял. Луче бы ми было с тобою умрети, неже в свете семь прелестнемь жити». И сице ему молящюся с слезами, се внезапу придоша послании от Святополка на погубленье Глебу. И ту абье послании яша корабль Глебов и обнажиша оружье. Отроци Глебови уныша. Оканьный же посланый Горясер повеле вборзе зарезати Глеба. Повар же Глебов, именемь Торчии, вынез ножь, зареза Глеба, акы агня непорочно. Принесеся на жертву богови, в воню благоуханья, жертва словесная, и прия венець, вшед в небесныя обители, и узре желаемаго брата своего, и радовашеся с нимь неиздреченьною радостью, юже улучиста братолюбьемь своимь. «Се коль добро, и коль красно еже жити братома вкупе!» Оканьнии же взвратишася вспять, якоже рече Давыд: «Да взвратятся грешници в ад». Онем же пришедшим, и поведаша Святополку, яко «Створихом повеленая тобою». Он же, се слышав, взнесеся сердце его болма, не ведый Давыда глаголюща: «Что ся хвалиши о злобе, силный? безаконье весь день… умысли язык твой».
   Глебу же убьену бывшю и повержену на брезе межи двема колодама, посемь же вземше везоша и́, и положиша и́ у брата своего Бориса у церкве святаго Василья.
   И свкуплена телома, паче же душама, у владыкы всецесаря пребывающа в радости бесконечней, во свете неиздреченьнемь, подающа ицелебныя дары Русьстей земли, и инем приходящим странным с верою даета ицеленье: хромым ходити, слепым прозренье, болящим целбы, окованым разрешенье, темницам отверзенье, печалным утеху, напастным избавленье. И еста заступника Русьстей земли, и светилника сияюща и молящася воину к владыце о своих людех. Темже и мы должни есмы хвалити достойно страстотерпца Христова, молящеся прилежно к нима, рекуще: «Радуйтася, страстотерпца Христова, заступника Русьскыя земля, яже ицеленье подаета приходящим к вама верою и любовью. Радуйтася, небесная жителя, в плоти ангела быста, единомысленая служителя, верста единообразна, святым единодушьна; темь стражющим всем ицеленье подаета. Радуйтася, Борисе и Глебе богомудрая, яко потока точита от кладязя воды живоносныя ицеленья, истекають верным людем на ицеленье. Радуйтася, лукаваго змия поправша, луча светозарна явистася, яко светиле озаряюща всю землю Русьскую, всегда тму отгоняща, являющася верою неуклоньною. Радуйтася, недреманьное око стяжавша, душа на свершенье божьих святых заповедей приимша в сердци своемь, блаженая. Радуйтася, брата, вкупе в местех златозарных, в селех небесных, в славе неувядающей, ея же по достоянью сподобистася. Радуйтася, божьими светлостьми яве облистаема, всего мира обиходита, бесы отгоняюща, недугы ицеляюща, светилника предобрая, заступника теплая, суща с богомь, божественами лучами ражизаема воину, добляя страстьника, душа просвещающа верным людем. Взвысила бо есть ваю светоносная любы небесная; темь красных всех наследоваста в небеснемь житьи, славу, и райскую пищю, и свет разумный, красныя радости. Радуйтася, яко вся напаяюща сердца, горести и болезни отгоняща, страсти злыя ицеляюща, каплями кровными, святыми очервивша багряницю, славная, ту же красно носяща с Христомь царствуета всегда, молящася за новыя люди хрестьяньскыя и сродникы своя. Земля бо Руска благословися ваю кровью, и мощьми лежаща в церкви духомь божествене просвещаета, в ней же с мученикы яко мученика за люди своя молитася. Радуйтася, светлеи звезде, заутра всходящии. Но христолюбивая страстотерпця и заступника наша! покорита поганыя под нозе князем нашим, молящася к владыце богу нашему мирно пребывати в совокуплении и в сдравии, избавляюща от усобныя рати и от пронырьства дьяволя, сподобита же и нас, поющих и почитающих ваю честное торжьство, в вся векы до скончанья».
   Святополк же сь оканьный и злый уби Святослава, послав ко горе Угорьстей, бежащю ему в Угры. И нача помышляти, яко «Избью всю братью свою, и прииму власть русьскую един». Помыслив высокоумемь своимь, не ведый яко «Богь даеть власть, ему же хощеть; поставляеть бо цесаря и князя вышний, емуже хощеть, дасть». Аще бо кая земля управится пред богомь, поставляеть ей цесаря или князя праведна, любяща суд и правду, и властеля устраяеть, и судью, правящаго суд. Аще бо князи правьдиви бывають в земли, то многа отдаются согрешенья земли, аще ли зли и лукави бывають, то болше зло наводить бог на землю, понеже то глава есть земли. Тако бо Исаия рече: «Согрешиша от главы и до ногу, еже есть от цесаря и до простых людий». «Люте бо граду тому, в немь же князь ун», любяй вино пити с гусльми и с младыми светникы. Сяковыя бо бог даеть за грехы, а старыя и мудрыя отиметь, якоже Исаия глаголеть: «Отиметь господь от Иерусалима крепкаго исполина, и человека храбра, и судью, и пророка, и смерена старца, и дивна светника, и мудра хитреца, и разумна, послушлива. Поставлю уношю князя им, и ругателя обладающа ими».
   Святополк же оканный нача княжити Кыеве. Созвав люди, нача даяти овем корзна, а другым кунами, и раздая множьство. Ярославу же не ведущю отьне смерти, варязи бяху мнози у Ярослава, и насилье творяху новгородцем и женам их. Вставше новгородци, избиша варягы во дворе Поромони. И разгневася Ярослав, и шед на Роком, седе в дворе. Послав к новгородцем, рече: «Уже мне сих не кресити». И позва к собе нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягы, и обльстив я́ исече. В ту же нощь приде ему весть ис Кыева от сестры его Передславы си: «Отець ти умерл, а Святополк седит ти Киеве, убив Бориса, а на Глеба посла, а блюдися его повелику». Се слышав печален бысть о отци, и о братьи, и о дружине. Заутра же собрав избыток новгородець, Ярослав рече: «О, люба моя дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе». Утерл слез, и рече им на вечи: «Отець мой умерл, а Святополк седить Кыеве, избивая братью свою». И реша новгородци: «Аще, княже, братья наша исечена суть, можем по тобе бороти». И сбра Ярослав варяг тысячю, а прочих вой 40000, и поиде на Святополка, нарек бога, рек: «Не я почах избивати братью, но он; да будеть отместьник бог крове братья моея, зане без вины пролья кровь Борисову и Глебову праведную. Егда и мне сице же створить? Но суди ми, господи, по правде, да скончается злоба грешнаго». И поиде на Святополка. Слышав же Святополк идуща Ярослава пристрои бещисла вой, руси и печенег, и изыде противу ему к Любичю об он пол Днепра, а Ярослав об сю.
   Началокняженья Ярославля Кыеве. В лето 6524. Приде Ярослав на Святополка, и сташа противу обапол Днепра, и не смяху ни си онех, ни они сих начати, и стояша месяце 3 противу собе. И воевода нача Святополчь, ездя възле берег, укаряти новгородце, глаголя: «Что придосте с хромьцемь симь, а вы плотници суще? А приставим вы хоромове рубити наших». Се слышавше новгородци, реша Ярославу, яко «Заутра перевеземся на ня; аще кто не поидеть с нами, сами потнем его». Бе бо уже в замороз. Святополк стояше межи двема озерома, и всю нощь пил бе с дружиною своею. Ярослав же заутра, исполчив дружину свою, противу свету перевезеся. И выседше на брег, отринуша лодье от берега, и поидоша противу собе, и сступишася на месте. Бысть сеча зла, и не бе лзе озеромь печенегом помагати, и притиснуша Святополка с дружиною ко озеру, и вступиша на лед, и обломися с ними лед, и одалати нача Ярослав, видев же Святополк и побеже, и одоле Ярослав. Святополк же бежа в Ляхы, Ярослав же седе Кыеве на столе отьни и дедни. И бы тогда Ярослав лет 28.
   В лето 6525. Ярослав иде в Киев, и погоре церкви.
   В лето 6526. Приде Болеслав с Святополкомь на Ярослава с ляхы, Ярослав же, совокупив русь, иварягыи словене, поиде противу Болеславу и Святополку, и приде Волыню, и сташа оба пол рекы Буга. И бе у Ярослава кормилець и воевода, именемь Буды, нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободем трескою черево твое толстое». Бе бо Болеслав велик, и тяжек, яко и на кони не могы седети, но бяше смыстень. И рече Болеслав к дружине своей: «Аще вы сего укора не жаль, аз един погыну». Всед на конь, вбреде в реку и по немь вои его. Ярослав же не утягну исполчитися, и победи Болеслав Ярослава. Ярослав же убежа с 4-ми мужи Новугороду. Болеслав же вниде в Кыев с Святополкомь. И рече Болеслав: «Разведете дружину мою по городом на покорм», и бысть тако. Ярославу же прибегшю Новугороду, и хотяше бежати за море, и посадник Коснятин, сын Добрынь, с новгородьци расекоша лодье Ярославле, рекуще: «Хочем ся и еще бити с Болеславом и с Святополкомь». Начаша скот сбирати от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И приведоша варягы, и вдаша им скот, и совокупи Ярослав воя многы. Болеслав же бе Кыеве седя, оканьный же Святополк рече: «Елико же ляхов по городом, избивайте я́». И избиша ляхы. Болеслав же побеже ис Кыева, взма именье и бояры Ярославле и сестре его, и Настаса пристави Десятиньнаго ко именью, бе бо ся ему вверил лестью. И людий множьство веде с собою, и городы червеньскыя зая собе, и приде в свою землю. Святополк же нача княжити Кыеве. И поиде Ярослав на Святополка, и бежа Святополк в Печенегы.
   В лето 6527. Приде Святополк с печенегы в силе тяжьце, и Ярослав собра множьство вой, и изыде противу ему на Льто. Ярослав ста на месте, идеже убиша Бориса, вздев руце на небо, рече: «Кровь брата моего вопьеть к тобе, владыко! Мьсти от крове праведнаго сего, якоже мьстил еси крове Авелевы, положив на Каине стенанье и трясенье; тако положи и на семь». Помолився, и рек: «Брата моя! Аще еста и теломь отошла отсюда, но молитвою помозета ми на противнаго сего убийцю и гордаго». И се ему рекшю, пондоша противу собе, и покрыша поле Летьское обои от множьства вой. Бе же пяток тогда, всходящю солнцю, и сступишася обои, бысть сеча зла, яка же не была в Руси, и за рукы емлюче сечахуся, и сступашася трижды, яко по удольемь крови тещи́. К вечеру же одоле Ярослав, а Святополк бежа. И бежащю ему, нападе на нь бес, и раслабеша кости его, не можаше седети на кони, и несяхуть и́ на носилех. Принесоша и́ к Берестью, бегающе с нимь. Он же глаголаше: «Побегнете со мною, женуть по нас!» Отроци же его всылаху противу: «Еда кто женеть по нас?» И не бе никогоже вслед гонящаго, и бежаху с нимь. Он же в немощи лежа, и всхопився глаголаше: «Осе женуть, о женуть, побегнете». Не можаше терпети на единомь месте, и пробежа Лядьскую землю, гоним божьим гневом, прибежа в пусстыню межю Ляхы и Чехы, испроверже зле живот свой в том месте. «Его же по правде, яко неправедна, суду нашедшю на нь, по отшествии сего света прияша мукы, оканьнаго. Показоваше яве… посланая пагубная рана, в смерть немилостивно вгна», и по смерти вечно мучим есть связан. Есть же могыла его в пустыни и до сего дне. Исходить же от нея смрад зол. Се же бог показа на наказанье князем русьскым, да аще сии еще сице же створять, се слышавше, ту же казнь приимут; но и больши сее, понеже ведая се, створять такоже зло убийство. 7 бо мьстий прия Каин, убив Авеля, а Ламех 70; понеже бе Каин не ведый мьщенья прияти от бога, а Ламех, ведый казнь, бывшюю на прародителю его, створи убийство. «Рече бо Ламех к своима женама: мужа убих в вред мне и уношю в язву мне, темьже, рече, 70 мьстий на мне, понеже, рече, ведая створих се». Ламех уби два брата Екохова, и поя собе жене ею; сей же Святополк, новый Авимелех, иже ся бе родил от прелюбодеянья, иже изби братью свою, сыны Гедеоны; тако и сь бысть.
   Ярослав же седе Кыеве, утер пота с дружиною своею, показав победу и труд велик.
   В лето 6528. Родился у Ярослава сын, и нарече имя ему Володимер.
   В лето 6529. Приде Брячислав, сын Изяславль, внук Володимрь, на Новгород, и зая Новгород, и поим новгородце и именье их, поиде Полотьску опять. И пришедшю ему к Судомири реце, и Ярослав ис Кыева в 7 день постиже и́ ту. И победи Ярослав Брячислава и новгородце вороти Новугороду, а Брячислав бежа Полотьску.
   В лето 6530. Приде Ярослав к Берестию. В си же времена Мьстиславу сущю Тмуторокани, поиде на касогы. Слышав же се, князь касожьскый Редедя изиде противу тому. И ставшема обема полкома противу собе, и рече Редедя к Мьстиславу: «Что ради губиве дружину межи собою? Но снидеве ся сама борот. Да аще одолееши ты, то возмеши именье мое, и жену мою, и дети мое, и землю мою. Аще ли аз одолею, то взму твое все». И рече Мьстислав: «Тако буди». И рече Редедя ко Мьстиславу: «Не оружьемь ся бьеве, но борьбою». И яста ся бороти крепко, и надолзе борющемася има, нача изнемагати Мьстислав: бе бо велик и силен Редедя. И рече Мьстислав: «О пречистая богородице, помози ми. Аще бо одолею сему, сзижю церковь во имя твое». И се рек, удари имь о землю. И вынзе ножь, и зареза Редедю. И шед в землю его, взя все именье его, и жену его и дети его, и дань взложи на касогы. И пришед Тьмутороканю, заложи церковь святыя Богородица, и созда ю́, яже стоить и до сего дне Тьмуторокани.
   В лето 6531. Поиде Мьстислав на Ярослава с козары и с касогы.
   В лето 6532. Ярославу сущю Новегороде, приде Мьстислав ис Тмутороканя Кыеву, и не прияша его кыяне. Он же, шед, седе на столе Чернигове, Ярославу сущю Новегороде тогда. В се же лето всташа волъсви в Суждали, избиваху старую чадь по дьяволю наущенью и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино. Бе мятежь велик и голод по всей той стране; идоша по Волзе вси людье в Болгары, и привезоша жито, и тако ожиша. Слышав же Ярослав волхвы, приде Суздалю; изъимав волхвы, расточи, а другыя показни, рек сице: «Бог наводить по грехом на куюждо землю гладом, или мором, ли ведромь, ли иною казнью, а человек не весть ничтоже». И взвратився Ярослав, приде Новугороду, и посла за море по варягы. И приде Якун с варягы, и бе Якун сь леп, и луда бе у него золотомь исткана. И приде к Ярославу; и иде Ярослав с Якуномь на Мьстислава. Мьстислав же, слышав, взиде противу има к Листвену. Мьстислав же с вечера исполчив дружину, и постави север в чело противу варягом, а сам ста с дружиною своею по крилома. И бывши нощи, бысть тма, молонья, и гром, и дождь. И рече Мьстислав дружине своей: «Поидем на ня». И поиде Мьстислав и Ярослав противу собе, и сступися чело север с варягы, и трудишася варязи секуще север, и посем наступи Мстислав со дружиною своею и нача сечи варяги. И бысть сеча силна, яко посветяше молонья, блещашеться оружье, и бе гроза велика и сеча силна и страшна. Видев же Ярослав, яко побежаем есть, побеже с Якуном, княземь варяжьскым, и Якун ту отбеже луды златое. Ярослав же приде Новугороду, а Якун иде за море. Мьстислав же, о свет заутра, видев лежачие сечены от своих север и варягы Ярославле, и рече: «Кто сему не рад? Се лежить северянин, а се варяг, а дружина своя цела». И посла Мьстислав по Ярослава, глаголя: «Сяди в своемь Кыеве: ты еси старейшей брат, а мне буди си сторона». И не смяше Ярослав ити в Кыев, дондеже смиристася. И седяше Мьстислав Чернигове, а Ярослав Новегороде, и беяху Кыеве мужи Ярославли. В сем же лете родися у Ярослава другый сын и нарече имя ему Изяслав.
   В лето 6534. Ярослав совокупи воя многы, и приде Кыеву, и створи мир с братом своим Мьстиславомь у Городьця. И разделиста по Днепр Русьскую землю: Ярослав прия сю сторону, а Мьстислав ону. И начаста жити мирно и в братолюбьстве, и уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли.
   В лето 6535. Родися 3-й сын Ярославу, и нарече имя ему Святослав.
   В лето 6536. Знаменье змиево явися на небеси, яко видети всей земли. В лето 6537. Мирно бысть.
   В лето 6538. Ярослав Белзы взял. И родися Ярославу 4-й сын, и нарече имя ему Всеволод. Семь же лете иде Ярослав на чюдь, и победи я, и постави град Юрьев. В се же время умре Болеслав Великый в Лясех, и бысть мятежь в земли Лядьске: вставше людье избиша епископы, и попы, и бояры своя, и бысть в них мятежь.
   В лето 6539, Ярослав и Мьстислав собраста вой мног, идоста на Ляхы, и заяста грады червеньскыя опять, и повоеваста Лядьскую землю, и многы ляхы приведоста, и разделивша я. Ярослав посади своя по Рси, и суть до сего дне.
   В лето 6540. Ярослав поча ставити городы по Рси. В лето 6541. Мьстиславичь Еустафий умре.
   В лето 6542. В лето 6543.
   В лето 6544. Мьстислав изиде на ловы, разболеся и умре. И положиша и́ в церкви у святаго Спаса, юже бе самзаложил: бе бо вздано ея при немьвъзвыше, яко на кони стояще рукою досящи. Бе же Мьстислав дебел теломь, чермен лицем, великыма очима, храбор на рати, милостив, любяше дружину повелику, именья не щадяше, ни питья, ни еденья браняше. Посемь же перея власть его всю Ярослав, и бысть самовластень Русьстей земли. Иде Ярослав Новугороду, и посади сына своего Володимера Новегороде, епископа постави Жидяту. И в се время родися Ярославу сын, нарекоша имя ему Вячеслав. Ярославу же сущю Новегороде, весть приде ему, яко печенези остоять Кыев. Ярослав сбра вои многы, варягы и словени, приде Кыеву и вниде в город свой. И бе печенег бещисла. Ярослав выступи из града, и исполчи дружину, и постави варягы по среде, а на правей стороне кыяне, а на левемь криле новгородци; и сташа пред градомь. Печенези приступати почаша, и сстунишася на месте, идеже стоить ныне святая Софья, митрополья русьская: бе бо тогда поле вне града. И бысть сеча зла, и одва одоле к вечеру Ярослав. И побегоша печенези разно, и не ведяхуся, камо бежати, и овии бегающе тоняху в Сетомли, ине же в инех реках, а прок их пробегоша и до сего дне. В се же лето всади Ярослав Судислава в поруб, брата своего, Плескове, оклеветан к нему.
   В лето 6545. Заложи Ярослав город великый, у него же града суть Златая врата; заложи же и церковь святыя Софья, митрополью, и посемь церковь на Золотых воротех святыя Богородица благовещенье, посемь святаго Георгия манастырь и святыя Ирины. И при семь нача вера хрестьяньска плодитися и раширяти, и черноризьци почаша множитися, и манастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше повелику, излиха же черноризьце, и книгам прилежа, и почитая е́ часто в нощи и в дне. И собра писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо. И списаша книгы многы, ими же поучащеся вернии людье наслажаются ученья божественаго. Якоже бо се некто землю разореть, другый же насееть, ини же пожинають и ядять пищю бескудну, – тако и сь. Отець бо сего Володимер землю взора и умягчи, рекше крещеньемь просветив. Сь же насея книжными словесы сердца верных людий, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное.
   Велика бо бываеть полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных. Се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходища мудрости; книгам бо есть неищетная глубина: сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью. Мудрость бо велика есть, якоже и Соломон хваляше ю, глаголаше: «Аз, премудрость, вселих свет и разум и смысл аз призвах. Страх господень… мои свети, моя мудрость, мое утверженье, моя крепость. Мною цесарезе царствують, а силнии пишють правду. Мною вельможа величаются и мучители держать землю. Аз любящая мя люблю, ищющи мене обрящють благодать». Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей. Иже бо книгы часто чтеть, то беседуеть с богомь или святыми мужи. Почитая пророческыя беседы, и еуангельская ученья и апостолская, и житья святых отець, въсприемлеть души велику ползу.
   Ярослав же сей, якоже рекохом, любим бе книгам, и многы написав положи в святей Софьи церкви, юже созда сам. Украси ю́ златомь и сребромь и сосуды церковными, в ней же обычныя песни богу вздають в годы обычныя. И ины церкви ставляше по градом и по местом, поставляя попы и дая им от именья своего урок, веля им учити люди, понеже темь есть поручено богомь, и приходити часто к церквам. И умножишася прозвутери и людье хрестьяньстии. Радовашеся Ярослав, видя множьство церквий и люди хрестьяны, зело, а враг сетовашеться, побежаем новыми людьми хрестьяньскыми.
   В лето 6546. Ярослав иде на ятвягы.
   В лето 6547. Священа бысть церкы святыя Богородиця, юже созда Володимер, отець Ярославль, митрополитомь Феопемптом.
   В лето 6548. Ярослав иде на Литву.
   В лето 6549. Иде Ярослав на мазовшаны, в лодьях.
   В лето 6550. Иде Володимер, сын Ярославль, на Ямь, и победи я. И помроша кони у вой Володимерь, яко и еще дышющим конем, съдираху хзы с них: толик бо бе мор в коних.
   В лето 6551. Посла Ярослав сына своего Володимера на Грькы, и вда ему вои многы, а воеводьство поручи Вышате, отцю Яневу. И поиде Володимер в лодьях, и придоша в Дунай, и поидоша к Цесарюграду. И бысть буря велика, и разби корабли руси, и княжь корабль разби ветр, и взя князя в корабль Иван Творимиричь, воевода Ярославль. Прочии же вои Володимери вывержени быша на брег, числомь 6000, и хотящем поити в Русь, и не идяше с ними никтоже от дружины княжее. И рече Вышата: «Аз поиду с ними». И выседе ис корабля к ним, и рече: «Аще жив буду, то с ними, аще погыну, то с дружиною». И поидоша, хотяще в Русь. И бысть весть грьком, яко избило море русь, и посла царь, именемь Мономах, по руси олядий 14. Володимер же, видев с дружиною, яко идут по немь, вспятився, изби оляди гречьскыя, и взвратися в Русь, вседше в корабле свое. Вышату же яша с извержеными на брег, и приведоша я Цесарюграду, и слепиша руси много. По трех же летех, миру бывшю, пущен бысть Вышата в Русь к Ярославу. В си же времена вдасть Ярослав сестру свою за Казимира, и вдасть Казимир за вено людий 8 сот, яже бе полонил Болеслав, победив Ярослава.
   В лето 6552. Выгребоша 2 князя, Ярополка и Ольга, сына Святославля, и крестиша кости ею, и положиша я в церкви святыя Богородица. В се же лето умре Брячислав, сын Изяславль, внук Володимерь, отець Всеславль, и Всеслав, сын его, седе на столе его, его же роди мати от вълхвованья. Матери бо родивши его, бысть ему язвено на главе его, рекоша бо волсви матери его: «Се язвено навяжи на нь, да носить е до живота своего», еже носить Всеслав и до сего дне на собе; сего ради немилостив есть на кровь-пролитье.
   В лето 6553. Заложи Володимер святую Софью Новегороде.
   В лето 6554.
   В лето 6555. Ярослав иде на мазовшаны, и победи я́, и князя их уби Моислава, и покори я Казимиру.
   В лето 6556. В лето 6557.
   В лето 6558. Преставися жена Ярославля княгыни.
   В лето 6559. Постави Ярослав Лариона митрополитомь русина в святей Софьи, собрав епископы…
   В лето 6560. Преставися Володимер, сын Ярославль старей, Новегороде, и положен бысть в святей Софьи, юже бе сам создал.
   В лето 6561. У Всеволода родися сын, и нарече имя ему Володимер, от царице грькыне.
   В лето 6562. Преставися великый князь русьскый Ярослав. И еще бо живущю ему, наряди сыны своя, рек им: «Се аз отхожю света сего, сынове мои; имейте в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере. Да аще будете в любви межю собою, бог будеть в вас, и покорить вы противныя под вы. И будете мирно живуще. Аще ли будете ненавидно живуще, в распрях и которающеся, то погыбнете сами, и погубите землю отець своих и дед своих, иже налезоша трудомь своимь великымъ; но пребывайте мирно, послушающе брат брата. Се же поручаю в собе место стол старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыев; сего послушайте, якоже послушасте мене, да той вы будеть в мене место; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Володимерь, а Вячеславу Смолинескъ». И тако раздели им грады, заповедав им не преступати предела братня, ни сгонити, рек Изяславу: «Аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помагай, его же обидять». И тако уряди сыны своя пребывати в любви. Самому же болну сущю и пришедшю Вышегороду, разболеся велми, Изяславу тогда сущю…, а Святославу Володимери, Всеволоду же тогда сущю у отця, бе бо любим отцемь паче всея братьи, его же имяше присно у собе. Ярославу же приспе конець житья, и предасть душю свою богу, в суботу 1 поста святаго Феодора. Всеволод же спрята тело отца своего, възложьше на сани везоша и́ Кыеву, попове поюще обычныя песни. Плакашася по немь людье; и, принесше, положиша и́ в раце мороморяне, в церкви святое Софье. И плакася по немь Всеволод и людье вси. Живе же всех лет 70 и 6.
   Начало княженья Изяславля Кыеве. Пришед Изяслав седе Кыеве, Святослав Чернигове, Всеволод Переяславли, Игорь Володимери, Вячеслав Смолиньске. В се же лето иде Всеволод на торкы зиме к Воиню и победи торкы. В семь же лете приходи Болушь с половьци, и створи Всеволод мир с ними, и возвратишася половци вспять, отнюду же пришли.
   В лето 6564.
   В лето 6565. Преставися Вячеслав, сын Ярославль, Смолиньске, и посадиша Игоря Смолиньске, из Володимеря выведше.
   В лето 6566. Победи Изяслав голяди.
   В лето 6567. Изяслав, Святослав и Всеволод высадиша строя своего Судислава ис поруба, сиде бо лет 20 и 4, заводивше кресту, и бысть чернцемь.
   В лето 6568. Преставися Игорь, сын Ярославль. В семь же лете Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав созокупиша вои бещислены, и поидоша на коних и в лодьях, бещислено множьство, на торкы. Се слышавше торци, убояшася, пробегоша и до сего дне, и помроша бегаючи, божьимь гневомь гоними, ови от зимы, друзии же гладомь, ини же моромь и судомь божьим. Тако бог избави хрестьяны от поганых.
   В лето 6569. Придоша половци первое на Русьскую землю воеват; Всеволод же изиде противу им месяца февраля в 2 день. И бившимся им, победиша Всеволода, и воевавше отъидоша. Се бысть первое зло от поганых и безбожных враг. Бысть же князь их Искал.
   В лето 6570.
   В лето 6571. Судислав преставися, Ярославль брат, и погребоша и́ в церкви святаго Георгия. В се же лето Новегороде иде Волхов вспять дний 5. Се же знаменье не добро бысть, на 4-е бо лето пожже Всеслав град.
   В лето 6572. Бежа Ростислав Тмутороканю, сын Володимерь, внук Ярославль, и с ним бежа Порей и Вышата, сынь Остромирь, воеводы Новгородьского. И, пришед, выгна Глеба изь Тмуторокана, а сам седе в него место.
   В лето 6573. Иде Святослав на Ростислава к Тмутороканю. Ростислав же отступи кроме из града, не убоявся его, но не хотя противу строеви своему оружья взяти. Святослав же пришед Тмутороканю, посади сына своего пакы Глеба, и взвратися опять. Ростислав же пришед, пакы выгна Глеба, и приде Глеб к отцю своему, Ростислав же седе Тмуторокани. В се же лето Всеслав рать почал.
   В си же времена бысть знаменье на западе, звезда превелика, луче имущи акы кровавы, въсходящи с вечера по заходе солнечнемь, и пребысть за 7 дний. Се же проявляше не на добро, посемь бо быша усобице многы и нашествие поганых на Русьскую землю, си бо звезда бе акы кровава, проявляющи крови пролитье. В си же времена бысть детищь вверьжен в Сетомль; его же детища выволокоша рыболове в неводе, его же позоровахом до вечера, и пакы ввергоша и́ в воду. Бяшеть бо сиць: на лици ему срамнии удове, иного нелзе казати срама ради. Пред симь же временемь и солнце пременися, и не бысть светло, но акы месяць бысть, его же невегласи глаголють снедаему сущю. Се же бывають снца знаменья не на добро, мы бо по сему разумеем, якоже древле, «при Антносе, в Иерусалиме случися внезапу по всему граду за 40 дний являтися на вздусе на коних рищющим, в оружьи, златы имущем одежа, и полкы обоя являемы, и оружьем двизающимся; се же проявляше нахоженье Антиохово, нашествие рати на Иерусалим. Посемь же при Нероне цесари в том же Иерусалиме восия звезда, на образ копийный, над градом: се же проявляше нахоженье рати от римлян. И паки сице же бысть при Устиньяне цесари, звезда восия на западе, испущающи луча, юже прозываху блистаницю, и бысть блистающи дний 20; посем же быст звездам теченье, с вечера до заутрья, яко мнети всем, яко падають звезды, и пакы солнце без лучь сьяше: се же проявляше крамолы, недузи человеком умертвие бяше. Пакы же при Маврикии цесари бысть сице: жена детищь роди без очью и без руку, в чересла бе ему рыбий хвост прирослъ; и пес родися шестоног; в Африкии же 2 детища родистася, един о 4-х ногах, а другый о двою главу. Посемь же бысть при Костянтине иконоборци цари, сына Леонова: теченье звездное бысть на небе, отторваху бо ся на землю, яко видящим мнети кончину; тогда же вздух взлияся повелику; в Сурии же бысть трус велик, земли раседшися трий поприщь, изиде дивно иземле мска, человечьскымь гласомь глаголющи и проповедающи наитье языка, еже и бысть: наидоша бо срацини на Палестиньскую землю. Знаменья бо в небеси, или звездах, ли солнци, ли птицами, ли етеромь чим, не на благо бывають; но знаменья сиця на зло бывають, ли проявленье рати, ли гладу, ли смерть проявляють.
   В лето 6574. Ростиславу сущю Тмуторокани и емлющю дань у касог и у инех стран, сего же убоявшеся грьци, послаша с лестью котопана. Оному же пришедшю к Ростиславу и вверившюся ему, чтяшеть и́ Ростислав. Единою же пьющю Ростиславу с дружиною своею, рече котопан: «Княже! Хочю на тя пити». Оному же рекшю: «Пий». Он же испив половину, а половину дасть князю пити, дотиснувся палцемь в чашю, бе бо имея под ногтем растворенье смертное, и вдасть князю, урек смерть до дне семаго. Оному же испившю, котопан же, пришед Корсуню, поведаше, яко в сий день умреть Ростислав, якоже и бысть. Сего же котопана побиша каменьемь корсуньстии людье. Бе же Ростислав муж добль, ратен, взрастомь же леп и красен лицемь, и милостив убогым. И умре месяца февраля в 3 день, и тамо положен бысть в церкви святыя Богородица.
   В лето 6575. Заратися Всеслав, сын Брячиславль, Полочьске, и зая Новгород. Ярославичи же трие, – Изяслав, Святослав, Всеволод, – совокупивше вои, идоша на Всеслава, зиме сущи велице. И придоша ко Меньску, и меняне затворишася в граде. Си же братья взяша Менеск, и исекоша муже, а жены и дети вдаша на щиты, и поидоша к Немизе, и Всеслав поиде противу. И совокупишася обои на Немизе, месяца марта в 3 день; и бяше снег велик, и поидоша противу собе. И бысть сеча зла, и мнози падоша, и одолеша Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав же бежа. По семь же, месяца иуля в 10 день, Изяслав, Святослав и Всеволод, целовавше крест честный к Всеславу, рекше ему: «Приди к нам, яко не створим ти зла». Он же, надеявся целованью креста, перееха в лодьи черес Днепр. Изяславу же в шатер предъидущю, и тако яша Всеслава на Рши у Смолиньска, преступившее крест. Изяслав же привед Всеслава Кыеву, всади и́ в поруб с двема сынома.
   В лето 6576. Придоша иноплеменьници на Русьску землю, половьци мнози. Изяслав же, и Святослав и Всеволод изидоша противу им на Льто. И бывши нощи, подъидоша противу собе. Грех же ради наших пусти бог на ны поганыя, и побегоша русьскыи князи, и победиша половьци…
   Изяславу же со Всеволодом Кыеву побегшю, а Святославу Чернигову, и людье кыевстии, прибегоша Кыеву, и створиша вече на торговищи, и реша, пославшеся ко князю: «Се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними». Изяслав же сего не послуша. И начаша людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору, с веча, и придоша на двор Коснячков, и не обретше его, сташа у двора Брячиславля и реша: «Поидем, высадим дружину свою ис погреба». И разделишася надвое: половина их иде к погребу, а половина их иде по Мосту; си же придоша на княжь двор. Изяславу же седящю на сенех с дружиною своею, начаша претися со князем, стояще доле.
   Князю же из оконця зрящю и дружине стоящи у князя, рече Тукы, брат Чюдинь, Изяславу: «Видиши, княже, людье възвыли; посли, ат Всеслава блюдуть». И се ему глаголющю, другая половина людий приде от погреба, отворивше погреб. И рекоша дружина князю: «Се зло есть; посли ко Всеславу, ат призвавше лестью кооконцю, пронзуть и́ мечемь». И не послуша сего князь. Людье же кликнуша и идоша к порубу Всеславлю. Изяслав же, се видев, со Всеволодом побегоста з двора, людье же высекоша Всеслава ис поруба, в 15 день семтября, и прославиша и́ среде двора княжа. Двор жь княжь разграбиша, бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью. Изяслав же бежа в Ляхы.

   Посемь же половцем воюющим по земле Русьсте, Святославу сущю Чернигове, и половцем воюющим около Чернигова, Святослав же собрав дружины неколико, изиде на ня ко Сновьску. И узреша половци идущь полк, пристроишася противу. И видев Святослав множьство их, и рече дружине своей: «Потягнем, уже нам не лзе камо ся дети». И удариша в коне, и одоле Святослав в трех тысячах, а половець бе 12 тысяче; и тако бьеми, а друзии потопоша в Снови, а князя их яша рукама, в 1 день ноября. И взвратишася с победою в град свой Святослав.
   Всеслав же седе Кыеве. Се же бог яви силу крестную: понеже Изяслав целовав крест и я и́; темже наведе бог поганыя, сего же яве избави крест честный. В день бо Въздвиженья Всеслав, вздохнув, рече: «О кресте честный! Понеже к тобе веровах, избави мя от рва сего». Бог же показа силу крестную на показанье земле Русьстей, да не преступають честнаго креста, целовавше его; аще ли преступить кто, то и зде прииметь казнь и на придущемь веце казнь вечную. Понеже велика есть сила крестная: крестомь бо побежени бывають силы бесовьскыя, крест бо князем в бранех пособить, в бранех крестом согражаеми вернии людье побежають супостаты противныя, крест бо вскоре избавляеть от напастий призывающим его с верою. Ничтоже ся боять беси, токмо креста. Аще бо бывають от бес мечтанья, знаменавше лице крестомь, прогоними бывають. Всеслав же седе Кыеве месяць 7.
   В лето 6577. Поиде Изяслав с Болеславомь на Всеслава; Всеслав же поиде противу. И приде Белугороду Всеслав, и бывши нощи, утаився кыян, бежа из Белагорода Полотьску. Заутра же видевше людье князя бежавша, взвратишася Кыеву, и створиша вече, и послашася к Святославу и к Всеволоду, глаголюще: «Мы уже зло створили есмы, князя своего прогнавше, а се ведеть на ны Лядьскую землю, а поидета в град отца своего; аще ли не хочета, то нам неволя: зажегше град свой, ступим в Гречьску землю». И рече им Святославъ: «Ве послеве к брату своему; аще поидеть на вы с ляхы губити вас, то ве противу ему ратью, не даве бо погубити града отца своего; аще ли хощеть с миром, то в мале придеть дружине». И утешиста кыяны. Святослав же и Всеволод посласта к Изяславу, глаголюща: «Всеслав ти бежал, а не води ляхов Кыеву, противна бо ти нету; аще ли хощеши гнев имети и погубити град, то веси, яко нама жаль отня стола». То слышав Изяслав, остави ляхы и поиде с Болеславом, мало ляхов поим; посла же пред собою сына своего Мьстислава Кыеву. И пришед Мьстислав, исече кияны, иже беша высекли Всеслава, числом 70 чади, а другыя слепиша, другыя же без вины погуби, не испытав. Изяславу же идущю к граду, изидоша людье противу с поклоном, и прияша князь свой кыяне; и седе Изяслав на столе своемь, месяца мая в 2 день. И распуща ляхы на покорм, и избиваху ляхы отай; и взвратися в Ляхы Болеслав, в землю свою. Изяслав же взгна торг на гору и прогна Всеслава ис Полотьска, посади сына своего Мьстислава Полотьске; он же вскоре умре ту. И посади в него место брата его Святополка, Всеславу же бежавшю.
   В лето 6578. Родился у Всеволода сын, и нарекоша именем Ростислав. В се же лето заложена бысть церкы святаго Михаила в монастыре Всеволожи.
   В лето 6579. Воеваша половци у Растовьця и у Неятина. В се же лето выгна Всеслав Святополка ис Полотьска. В се же лето победи Ярополк Всеслава у Голотичьска. В си же времена приде волхв, прелгден бесом; пришед бо Кыеву глаголаше, сице поведая людем, яко на пятое лето Днепру потещи вспять и зем тям преступати на ина места, яко стати Гречьскы земли на Руской, а Русьскей на Гречьской, и прочим землям изменитися. Его же невегласи послушаху, вернии же смеяхуться, глаголюще ему: «Бес тобою играеть на пагубу тобе». Се же и бысть ему: в едину бо нощь бысть без вести.
   Беси бо подътокше на зло вводять; посем же насмисаются, ввергъше и́ в пропасть смертную, научивше глаголати, якоже се скажем бесовьское наущенье и действо.
   Бывши бо единою скудости в Ростовьстей области, встаста два волхва от Ярославля, глаголюща, яко «Ве свеве, кто обилье держить». И поидоста по Волзе; кде приидуча в погост, ту же нарекаста лучьшие жены, глаголюща, яко «Си жито держить, а си мед, а си рыбы, а си скору». И привожаху к нима сестры своя, матере и жены своя. Она же в мечте прорезавше за плечемь, вынимаста любо жито, любо рыбу, и убивашета многы жены, и именье их отъимашета собе. И придоста на Белоозеро, и бе у нею людий инех 300. В се же время приключися прити от Святослава дань емлющю Яневи, сыну Вышатину; поведаша ему белозерци, яко два кудесника избила уже многы жены по Волзе и по Шексне, и пришла еста семо. Ян же, испытав, чья еста смерда, и уведев, яко своего князя, послав к ним, иже около ею суть, рече им: «Выдайте волхва та семо, яко смерда еста моя и моего князя». Они же сего не послушаша. Янь же поиде сам без оружья, и реша ему отроци его: «Не ходи без оружья, осоромять тя». Он же повеле взяти оружья отроком, и беста 32 отрока с нимь, и поиде к ним к лесу. Они же сташа, исполчившеся, противу. Яневи же идущю с топорцем, выступиша отних 3 мужи, придоша к Яневи, рекуще ему: «Вида идеши на смерть, не ходи». Оному повелевшю бити я́, к прочим же поиде. Они же сунушася на Яня, един грешися Яня топором. Янь же, оборотя топор, удари и́ тыльемь, повеле отроком сечи я́. Они же бежаша в лес, убиша же ту попина Янева. Янь же, вшед в град к белозерцем, рече им: «Аще не имете волхву сею, не иду от вас и за лето». Белозерци же, шедше, яша я, и приведоша я к Яневи. И рече има: «Что ради погубиста толико человек?» Онема же рекшема, яко «Ти держать обилье, да аще истребиве сих, будеть гобино; аще ли хощеши, то пред тобою вынемеве жито, ли рыбу, ли ино что». Янь же рече: «Поистине лжа то; створил бог человека от земле, сставлен костьми и жылами от крове; несть в немь ничтоже и не весть ничтоже, но токмо един бог весть». Она же рекоста: «Ве веве, како есть человек створен». Он же рече: «Како?». Она же рекоста: «Бог мывся в мовници и вспотився, отерся вехтем, и верже с небесе на землю. И распреся сотона с богомь, кому в немь створити человека. И створи дьявол человека, а бог душю во нь вложи. Темже, аще умреть человек, в землю идеть тело, а душа к богу». Рече има Янь: «Поистине прельстил вас есть бесъ; коему богу веруета?» Она же рекоста: «Антихресту». Он же рече има: «То кде есть?» Она же рекоста: «Седить в бездне». Рече има Янь: «Какый то бог, седя в бездне? То есть бес, а бог есть на небеси, седяй на престоле, славим от ангел, иже предстоять ему со страхом, не могуще на нь зрети. Сих бо ангел свержен бысть, его же вы глаголета антихрест, за величанье его низвержен бысть с небесе, и есть в бездне, якоже то вы глаголета, жда, егда придеть бог с небесе. Сего им антихреста, свяжеть узами и посадить и́, ем его, с слугами его и иже к нему верують. Вама же и сде муку прияти от мене, и по смерти тамо». Онема же рекшема: «Нама бози поведають, не можеши нама створити ничтоже». Он же рече има: «Лжють вама бози». Она же рекоста: «Нама стати пред Святославомь, а ты не можеши створити ничтоже». Янь же повеле бити я и поторгати браде ею. Сима же тепенома и браде ею поторгане проскепом, рече има Янь: «Что вама бози молвять?» Онема же рекшема: «Стати нама пред Святославом». И повеле Янь вложити рубль в уста има и привязати я к упругу, и пусти пред собою в лодье, и сам по них иде. Сташа на устьи Шексны, и рече има Янь: «Что вам бози молвять?» Она же реста: «Сице нама бози молвять, не быти нама живым от тобе». И рече има Янь: «То ти вама право поведали». Она же рекоста: «Но аще ны пустиши, много ти добра будеть; аще ли наю погубиши, многу печаль приимеши и зло». Он же рече има: «Аще ваю пущю, то зло ми будет от бога; аще ль вас погублю, то мзда ми будеть». Ирече Янь повозником: «Ци кому вас кто родин убьен от сею?» Они же реша: «Мне мати другому сестра, иному роженье». Он же рече им: «Мьстите своихъ». Они же поимше, убиша я и повесиша я на дубе: отмьстье приимша от бога по правде. Яневи же идущю домови, в другую нощь медведь възлез, угрыз ею и снесть. И тако погыбнуста наущеньемь бесовьскым, инем ведуща, а своеа пагубы на ведуче. Аще ли быста ведала, то не быста пришла на место се; идеже ятома има быти; аше ли и ята быста, то почто глаголаста: «Не умрети нама», оному мыслящю убити я? Но се есть бесовьское наученье; беси бо не ведять мысли человечьскыя, но влагають помысл в человека, тайны не сведуще. Бог един свесть помышленья человечьская, беси же не сведають ничтоже; суть бо немощни и худи взоромь.
   Яко и се скажем о взоре их и о омраченьи их. В си бо времена, в лета си, приключися некоему новгородцю прити в Чюдь, и приде к кудеснику, хотя волхвованья от него. Он же по обычаю своему нача призывати бесы в храмину свою. Новгородцю же седящю на порозе тоя же храмины, кудесник же лежаше оцепев, и шибе им бес. Кудесник же, встав, рече новгородцю: «Бози не смеють прити, нечто имаши на собе, его же боятся». Он же помянув на собе крест, и отшед постави кроме храмины тое. Он же нача опять призывати бесы. Беси же, метавше имь, поведаша, что ради пришел есть. Посемь же поча прашати его: «Что ради боятсяего, егоже се носим на собе креста?» Он же рече: «То есть знаменье небеснаго бога, его же наши бози боятся». Он же рече: «То каци суть бози ваши, кде живуть?». Он же рече: «В безднах. Суть же образом черни, крилаты, хвосты имуще; всходять же и под небо, слушающе ваших богов. Ваши бо бози на небеси суть. Аще кто умреть от ваших людий, то взносим есть на небо; аще ли от наших умираеть, то носим к нашим богом в бездну». Якоже и есть; грешници бо в аде сут, ждуще мукы вечныя, а праведници в небеснемь жилище водваряются со ангелы.
   Сиця ти есть бесовьская сила, и лепота, и немощь. Темже прелщають человекы, веляще им глаголати виденья, являющеся им, несвершеным верою, являющеся во сне, инем в мечте, и тако волхвуют наученьемь бесовьскым. Паче же женами бесовьская волъшвенья бывають; искони бо бес жену прелсти, си же – мужа, тако в си роди много волхвують жены чародейством, и отравою, и инеми бесовьскыми козньми. Но и мужи прелщени бывають от бесов невернии, яко се в первые роды, при апостолех бо бысть Симон волхв, иже творяше волшьствомь псом глаголати человечьски, и сам пременяшется, ово стар, ово молод, ово ли и иного пременяше во иного образ, в мечтаньи. Сице творяше Аньний и Мамврий, волшвеньемь чюдеса противу Моисиови, но вскоре не взмогоста противу Моисиови, но и Куноп творяше мечтанье бесовьско, яко и по водам ходити, и ина мечтанья творяше, бесомь лстим, на пагубу собе и инем.
   Сиць бе волхв встал при Глебе Новегороде; глаголеть бо людем, творяся акы бог, и многы прельсти, мало не всего града, глаголашеть бо, яко «Проведе вся»; и хуля веру хрестьянскую, глаголашеть бо, яко «Переиду по Волхову пред всеми». И бысть мятежь в граде, и вси яша ему веру, и хотяху погубити епископа. Епископ же, взем крест и облекся в ризы, ста, рек: «Иже хощеть веру яти волхву, то да идеть за нь; аще ли веруеть кто, то ко кресту да идеть». И разделишася надвое: князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва. И бысть мятежь велик межи ими. Глеб же, возма топор под скутом, приде к волхву и рече ему: «То весн ли, что утро хощеть быти, ичто лидовечера?». Он же рече: «Проведе вся». И рече Глеб: «То веси ли, что ти хощеть быти днесь?» «Чюдеса велика створю», рече. Глеб же, вынемь топор, ростя и́, и паде мертв, и людье разидошася. Он же погыбе теломь, и душею предався дьяволу.
   В лето 6580. Пренесоша святая страстотерпця Бориса и Глеба. Совокупившеся Ярославичи: Изяслав, Святослав, Всеволод; митрополит же тогда бе Георги, епископ Петр Переяславьскый, Михаил Гургевьский, Феодосий же игумен Печерьскый, Софроний святаго Михаила игумен, Герман игумен святаго Спаса, Никола игумен Переяславьскый, и вси игумени, и створше праздник, праздноваша светло, и преложиша я в новую церковь, юже сдела Изяслав, яже стоить и ныне. И вземше первое Бориса в древяне раце Изяслав, Святослав, Всеволод, вземше на рама своя, понесоша, предъидущем черноризцем, свеща держаще в руках, и по них дьякони с кадилы, и посемь презвитери, и по них епископи с митрополитом; по сих с ракою идяху. И принесше в новую церковь, отверзоша раку, исполнися благоуханья церкы, воня благы; видевше же се, прославиша бога. И митрополита ужасть обиде, бе бо нетверд верою к нима; и пад ниць, просяше прощенья. Целовавше мощи его, вложиша и́ в раку камену. Посем же вземше Глеба в раце камене, вставиша на сани и, емше за ужа, везоша и́. Яко быша в дверех, ста рака и не иде. И повелеша народу възвати: «Господи помилуй», и повезоша и́. И положиша я месяца мая 2 день. И отпевше литургию, обедаша братья на скупь, кождо с бояры своими, с любовью великою. И бе тогда держа Вышегород Чюдин, а церковь Лазорь. Посем же разидошася всвояси.
   В лето 6581. Вздвиже дьявол котору в братьи сей Ярославичих. Бывши распри межи ими, быста с себе Святослав со Всеволодомь на Изяслава. Изиде Изяслав ис Кыева, Святослав же и Всеволод внидоста в Кыев, месяца марта 22, и седоста на столе на Берестовомь, преступивша заповедь отню. Святослав же бе начало выгнанью братню, желая болшее власти; Всеволода бо прелсти, глаголя, яко «Изяслав сватится со Всеславом, мысля на наю; да аще его не вариве, имать нас прогнати». И тако взостри Всеволода на Изяслава, Изяслав же иде в ляхы со именьем многым, глаголя, яко «Симь налезу вои». Еже все взяша ляхове у него, показавше ему путь от себе. А Святослав седе Кыеве прогнав брата своего, преступив заповедь отню, паче же божью. Велий бо есть грех преступати заповедь отца своего: ибо исперва преступиша сынове Хамови на землю Сифову, и по 400 лет отмьщенье прияша от бога, от племене бо Сифова суть евреи, иже избивше Хананейско племя, всприяша свой жребий и свою землю. Пакы преступи Исав заповедь отца своего, и прия убийство; не добро бо есть преступати предела чюжего. В се же лето основана бысть церкы Печерьская игуменомь Феодосьемь и епископомь Михаиломь, митрополиту Георгию тогда сущю в Грьцех, Святославу Кыеве седящю.
   В лето 6582. Феодосий, игумен печерьскый, преставися…
   В лето 6583. Почата бысть церкы Печерьская над основаньемь Стефаномь игуменомь; из основанья бо Феодосий почал, а на основании Стефан поча; и кончана бысть на третьее лето, месяца иуля 11 день. В се же лето придоша сли из немець к Святославу; Святослав же, величаяся, показа им богатьство свое. Они же видевше бещисленое множьство, злато, и сребро, и паволокы, и реша: «Се ни в что же есть, се бо лежить мертво. Сего суть кметье луче. Мужи бо ся доищють и болше сего». Сице ся похвали Иезекий, царь июдейск, к послом царя асурийска, его же вся взята быша в Вавилон; тако и по сего смерти все именье расыпася разно.
   В лето 6584. Ходи Володимер, сын Всеволожь, и Олег, сын Святославль, ляхом в помочь на чехы. Сего же лета преставися Святослав, сын Ярославль, месяца декабря 27, от резанья желве, и положен Чернигове у святаго Спаса. И седе по немь Всеволод на столе, месяца генваря в 1 день.
   В лето 6585. Поиде Изяслав с ляхы, Всеволод же поиде противу ему. Седе Борис Чернигове месяца мая 4 день, и бысть княженья его 8 дний, и бежа Тмутороканю к Романови. Всеволод же иде противу брату Изяславу на Волынь, и створиста мир, и пришед Изяслав седе Кыеве, месяца иуля 15 день, Олег же, сын Святославль, бе у Всеволода Чернигове. В лето 6586. Бежа Олег, сын Святославль, Тмутороканю от Всеволода, месяца априля 10. В се же лето убьен бысть Глеб, сын Святославль, в Заволочии. Бе же Глеб милостив убогым и страннолюбив, тщанье имея к церквам, тепл на веру и кроток, взором красен. Его же тело положено бысть Чернигове за Спасом, месяца иуля 23 день. Седящю Святополку в него место Новегороде, сыну Изяславлю, Ярополку седящю Вышегороде, а Володимеру седящю Смолиньске, приведе Олег и Борис поганыя на Русьскую землю, и поидоста на Всеволода с половци. Всеволод же изиде противу има на Сжице, и победиша половци русь, и мнози убьени быша ту: убьен бысть Иван Жирославичь, и Тукы, Чюдинь брат, Порей, и ини мнози, месяца августа в 25. Олег же и Борис придоста Чернигову, мняще одолевше, а земле Русьскей много зло створше, проливше кровь хрестьяньску, ея же крове взищеть бог от руку ею, и ответ дати има за погубленыа душа хрестьяньскы. Всеволод же приде к брату своему Изяславу Киеву, целовавшася и седоста. Всеволод же исповеда вся бывшая. И рече ему Изяслав: «Брате! Не тужи. Видиши ли, колико ся мне сключи: первое, не выгнаша ли мене и именье мое разграбиша? И пакы, кую вину вторую створил бех? Не изгнан ли бех от ваю, брату своею? Не блудил ли бех по чюжим землям, именья лишен бых не створих зла ничтоже? И ныне, брате, не туживе. Аще будеть нама причастье в Русскей земли, то обема; аще лишена будеве, тооба. Аз сложю главу свою за тя». И се рек, утеши Всеволода, и повеле сбирати вои от мала до велика. И поиде Изяслав с Ярополком, сыном своим, и Всеволод с Володимером, сыном своим. И поидоша к Чернигову, и черниговци затворишася в граде. Олег же и Борис не бяста. Черниговцем же не отворившимся, приступиша ко граду. Володимер же приступи ко вратом всточным, от Стрежени, и отя врата, и взяша град околний, и пожгоша и́, людем же вбегшим в днешний град. Изяслав же и Всеволод слышаста, яко идеть Олег и Борис противу, Изяслав же и Всеволод уранивше, поидоста от града противу Олгови. Рече же Олег к Борисови: «Не ходиве противу, не можеве стати противу четырем князем, но посливе с молбою к стрыема своима». И рече ему Борис: «Ты готова зри, аз им противен всем»; похвалився велми, не ведый, яко бог гордым противится, смереным даеть благодать, да не хвалиться силный силою своею. И поидоста противу, и бывшим им на месте у села на Нежатине ниве, и сступившимся обоим, бысть сеча зла. Первое убиша Бориса, сына Вячеславля, похвалившагося велми. Изяславу же стоящю в пешцих, и внезапу приехав един, удари и́ копьем за плече. Тако убьен бысть Изяслав, сын Ярославль. Продолжене бывши сечи, побеже Олег в мале дружине, и одва утече, бежа Тмутороканю. Убьен бысть князь Изяслав месяца октямбря в 3 день. И вземше тело его, привезоша и́ в лодьи, и поставиша противу Городьцю, изиде противу ему весь город Кыев, и взложивше тело его на сани, повезоша и́, с песнми попове и черноризци понесоша и́ в град. И не бе лзе слышати пенья во плачи велице и вопли; плака бо ся по немь весь град Киев, Ярополк же идяше по немь, плачася с дружиною своею: «Отче, отче мой! Что еси пожил бес печали на свете семь, многы напасти приим от людий и от братья своея? Се же погыбе не от брата, но забрата своего положи главу свою». И, принесше, положиша тело его в церкви святыя Богородица, вложивше и́ в раку мраморяну. Бе же Изяслав муж взором красен и телом велик, незлобив нравом, криваго ненавиде, любя правду. Не бе бо в немь лсти, но прост муж умом, не вздая зла за зло. Колико бо ему створиша кияне: самого выгнаша, а дом его разграбиша, и не взда противу тому зла. Аще ли кто дееть вы: сечець исече, то не сь то створи, но сын его. Пакы же брата его прогнаста и́, и ходи по чюжей земли, блудя. И седящю ему пакы на столе своемь, Всеволоду пришедшю побежену к нему, не рече ему: «Колико от ваю приях?», не вдасть зла за зло, но утеши, рек: «Елма же ты, брате мой, показа ко мне любовь, введе мя на стол мой и нарек мя старейшину собе, се аз не помяну злобы первыя, ты ми еси брат, а я тобе, и положю главу свою за тя», еже и бысть. Не рече бо ему: «Колико зла створиста мне, и се ноне тобе ся сключи», не рече: «Се кроме мене», но на ся перея печаль братню, показая любовь велику, свершая апостола, глаголюща: «Утешайте печалныя». По истине, аще что створил есть в свете семь, етеро согрешенье, отдасться ему, занеже положи главу свою за брата своего, не желая болшее волости, ни именья хотя болша, но за братню обиду. О сяковых бо господь рече: «Да кто положить душю свою за другы своя». Соломон же рече: «Братья в бедах пособива бывають». Любы бо есть выше всего. Яко же Иоан глаголеть: «Бог любы есть, пребываяй в любви, в бозе пребываеть, и бог в немь пребываеть». О семь свершается любы, да достоянье имам в день судный, да якоже он есть, и мы есмы в мире семь. Боязни несть в любви, но свершена любы вон измещеть боязнь, яко боязнь мученье имать. «Бояй же ся несть свершен в любви. Аще кто речеть: любьлю бога, а брата своего ненавижю, ложь есть. Не любяй бо брата своего, его же видить, бога, его же не видить, како можеть любити? Сию заповедь имам от него, да любяй бога любить брата своего». В любви бо все свершается. Любве ради и греси расыпаются. Любве бо ради сниде господь на землю и распятся за ны грешныя, взем грехы наша, пригвозди на кресте, дав нам крест свой на прогнанье ненависти бесовьское. Любве ради мученици прольяша крови своя. Любве же ради сий князь пролья кровь свою за брата своего, свершая заповедь господню.
   Начало княжениа Всеволожа в Киеве. Всеволод же седе Кыеве на столе отца своего и брата своего, приим власть русьскую всю. И посади сына своего Володимера Чернигове, а Ярополка Володимери, придав ему Туров.
   В лето 6587. Приде Роман с половци к Воину. Всеволод же ста у Переяславля и створи мир с половци. И взвратися Роман с половци вспять, и убиша и́ половци месяца августа 2 день. Суть кости его и доселе лежаче тамо, сына Святославля, внука Ярославля. А Олга емше козаре поточиша и́ за море Цесарюграду. Всеволод же посади посадника Ратибора Тмуторокани.
   В лето 6588. Заратишася торци переяславьстии на Русь, Всеволод же посла на ня сына своего Володимера, Володимер же, шед, победи тркы.
   В лето 6589. Бежа Игоревичь Давыд с Володаремь Ростиславичемь месяца мая 18 день. И придоста Тмутороканю, и яста Ратибора, и седоста Тмуторокани.
   В лето 6590. Осень умре, половечьскый князь.
   В лето 6591. Приде Олег из Грек Тмутороканю; и я Давыда и Володаря Ростиславича и седе Тмуторокани. И исече козары, иже беша светници на убьенье брата его и на самого, а Давыда и Володаря пусти.
   В лето 6592. Приходи Ярополк ко Всеволоду на Велик день. В се же время выбегоста Ростиславича 2 от Ярополка, и пришедша прогнаста Ярополка, и посла Всеволод Володимера, сына своего, и выгна Ростиславича, и посади Ярополка Володимери. В се же лето Давыд зая грькы в Олешьи, и зая у них именье. Всеволод же, послав, приведе и́, и вда ему Дорогобужь.
   В лето 6593. Ярополк же хотяше ити на Всеволода, послушав злых светник. Се уведав, Всеволод посла противу ему сына своего Володимера. Ярополк же, оставив матерь свою и дружину Лучьске, бежа в Ляхы, Володимеру же пришедшю Лучьску, и вдашася лучане, Володимер же посади Давыда Володимери, в Ярополка место, а матерь Ярополчю и жену его и дружину его приведе Кыеву, и именье взем его.
   В лето 6594. Приде Ярополк из Ляхов, и створи мир с Володимеромь, и иде Володимер вспять Чернигову, Ярополк же седе Володимери. И переседев мало дний, иде Звенигороду. И не дошедшю ему града, и прободен бысть от проклятаго Нерадьця, от дьяволя наученья и от злых человек. Лежащю ему ту на возе, саблею с коня прободе и́, месяца ноямбря в 22 день. И тогда вздвигнувся Ярополк, выторгну из себе саблю, и возпи великым гласомь: «Ох, тот мя враже улови». Бежа Нерадець треклятый Перемышлю к Рюрикови, и Ярополка вземше отроци на конь перед ся, Радко, Внкина и инии мнози, несоша и́ Володимерю, а оттуду Кыеву. И изиде противу ему благоверный князь Всеволод с своима сынма, с Володимеромь и Ростиславомь, и вси боляре, и блаженый митрополит Иоан с черноризци и с прозвутеры. И вси кияне велик плачь створиша над нимь, со псалмы и песнми проводиша и́ до святаго Дмитрея, спрятавше тело его, с честью положиша и́ в раце мраморяне в церкви святаго апостола Петра, юже бе сам начал здати преже, месяца декабря в 5 день. Многы беды приим, без вины изгоним от братья своея, обидим, разграблен, прочее и смерть горкую приять, но вечней жизни и покою сподобися. Так бяше блаженый сь князь тих, кротк, смерен и братолюбив, десятину дая святей Богородици от всего своего именья тю вся лета, и моляше бога всегда, глаголя: «Господи боже мой! Приими молитву мою, и дажь ми смерть, якоже двема братома моима, Борису и Глебу, от чюжю руку, да омыю грехы вся своею кровью, и избуду суетнаго сего света и мятежа, сети вражии». Его же прошенья не лиши его благый бог: всприя благая она, их же око не виде, ни ухо слыша, ни на сердце человеку не взиде, еже уготова бог любящим его.

   В лето 6595.
   В лето 6596. Священа бысть церкы святаго Михаила манастыря Всеволожа митрополитомь Иваномь, а игуменьство тогда держащю того манастыря Лазреви. Того же лета иде Святополк из Новагорода к Турову жити. В се же лето умре Никон игумен Печерскый. В се же лето взяша болгаре Муром.
   В лето 6597. Священа бысть церкви Печерская святыя Богородица манастыря Феодосьева Иоаномь митрополитом, и Лукою Белогородьскымь епископомь, Исаиемь, Черниговьскым епископомь, при благородьнемь князи Всеволоде, державнем Русьскыя земля, и чаду его, Володимере и Ростиславе, воеводьство держащю кыевьскыя тысяща Яневи, игуменьство держащю Иоану. В се же лето преставися Иоан митрополит. Бысть же Иоан муж хытр книгам и ученью, милостив убогым и вдовицям, ласков же ко всякому, богату и убогу, смерен же и кроток молчалив, речист же, книгами святыми утешая печалныя, и сякого не бысть преже в Руси, ни по немь не будеть сяк. В се лето иде Янка в Грекы, дщи Всеволожа, реченая преже. И приведе Янка митрополита Иоана скопьчину, его же видевше людье вси рекоша: «Се навье пришел». От года бо до года пребыв, умре. Бе же сей муж не книжен, но умом прост и просторек. В се же лето священа бысть церкы святаго Михаила Переяславьская Ефремом, митрополитомь тоя церкы, юже бе создал велику сущю, бе бо преже в Переяславли митрополья, и пристрои ю́ великою пристроею, украсив ю́ всякою красотою, церковныими сосуды. Сий бо Ефрем бе скопець, высок телом. Бе бо тогда многа зданья вздвиже: докончав церковь святаго Михаила, заложи церковь на воротех городных во имя святаго мученика Феодора, и посемь святаго Андрея у церкве от ворот и строенье баньное камено, сего же не бысть преже в Руси. И град бе заложил камен, от церкве святаго мученика Феодора, и украси город Переяславьский здании церковными и прочими зданьи.
   В лето 6599. Игумен и черноризци свет створше, реша: «Не добро есть лежати отцю нашему Феодосьеви кроме манастыря и церкве своея, понеже той есть основал церковь и черноризци совокупил». Свет створше, повелеша устроити место, идеже положити моще его…
   В се же лето бысть знаменье в солнци, яко погыбнути ему, и мало ся его оста, акы месяць бысть, в час 2 дне, месяца маия 21 день. В се же лето бысть: Всеволоду ловы деющю звериныя за Вышегородом, заметавшим тенета и кличаном кликнувшим, спаде превелик змий от небесе, и ужасошася вси людье. В се же время земля стукиу, яко мнози слышаша. В се же лето волхв явися Ростове, иже вскоре погыбе.
   В лето 6600. Предивно бысть чюдо Полотьске в мечте: бываше в нощи тутн, станяше по улици, яко человеци рищюще беси. Аще кто вылезяше ис хоромины, хотя видети, абье уязвен будяше невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не смяху излазити ис хором. Посемь же начаша в дне являтися на коних, и не бе их видети самех, но конь их видети копыта; и тако уязвляху люди полоцкыя и его область. Темь и человеци глаголаху, яко навье бьють полочаны. Се же знаменье поча быти от Дрьютьска. В си же времена бысть знаменье в небеси, яко круг бысть посреде неба превелик. В се же лето ведро бяше, яко изгараше земля, и мнози борове взгарахуся сами и болота; и многа знаменья бываху по местомь; и рать велика бяше от половець и отвсюду; взяша 3 грады: Песочен, Переволоку, Прилук, и многа села воеваша по обема странома. В се же лето воеваша половци ляхы с Василькомь Ростиславичемь. В се же лето умре Рюрик, сын Ростиславль. В си же времена мнози человеци умираху различными недугы, якоже глаголаху продающе корсты, яко «Продахом корсты от Филипова дне до мясопуста 7 тысячь». Се же бысть за грехы наша, яко умножишася греси наши и неправды. Се же наведе на ны бог, веля нам имети покаянье и встягнутися от греха, и от зависти и от прочих злых дел неприязнин.
   В лето 6601, индикта 1 лето, преставися великый князь Всеволод, сын Ярославль, внук Володимерь, месяца априля в 13 день, а погребен бысть 14 день, недели сущи тогда страстней и дни сущю четвертку, в онь же положен бысть в гробе в велицей церькви святыя Софья. Сий бо благоверный князь Всеволод бе издетьска боголюбив, любя правду, набдя убогыя, вздая честь епископом и презвутером, излиха же любяше черноризци и подаяше требованье им. Бе же и сам вздержася от пьяньства и от похоти, темь любим бе отцемь своим, яко глаголати отцю к нему: «Сыну мой! Благо тобе, яко слышю о тобе кротость, и радуюся, яко ты покоиши старость мою. Аще ти подасть бог прияти власть стола моего, по братьи своей, с правдою, а не с насильемь, то егда бог отведеть тя от житья сего, да ляжеши, идеже аз лягу, у гроба моего, понеже люблю тя паче братьи твоее». Се же сбысться глагол отца его, якоже глаголал бе. Сему приимшю послеже всея братья стол отца своего, по смерти брата своего, седе Кыеве княжа. Быша ему печали болше паче, неже седящю ему в Переяславли. Седящю бо ему Кыеве, печаль бысть ему от сыновець своих, яко начаша ему стужати, хотя власти ов сея, ово же другие; сей же, омиряя их раздаваша власти им. В сих печали всташа и недузи ему, и приспеваше старость к сим. И нача любити смысл уных, свет творя с ними; си же начаша заводити и́ негодовати дружины своея первыя, и людем не доходити княже правды, начаша ти унии грабити, людий продавати, сему не ведущу в болезнех своих. Разболевшюся ему велми, посла по сына своего Володимера Чернигову. Пришедшю Володимеру, видев и́ велми болна суща, и плакася. Преседящю Володимеру и Ростиславу, сыну его меншему, пришедшю же часу, преставися тихо и кротко и приложися ко отцем своим, княжив лет 15 Кыеве, а в Переяславли лето, а в Чернигове лето. Володимер же плакався с Ростиславом, братом своим, спрятаста тело его. И собрашася епископи, и игумени, и черноризьци, и попове, и боляре, и простии людье, и вземше тело его, со обычными песнми положиша и́ в святей Софьи, якоже рекохом преже.
   Володимер же нача размышляти, река: «Аще сяду на столе отца своего, то имам рать с Святополком взяти, яко есть стод преже отца его был». И, размыслив, посла по Святополка Турову, а сам иде Чернигову, а Ростислав Переяславлю. И минувшую велику дни, прешедши Праздней недели, в день антипаскы, месяца априля в 24 день, приде Святополк Кыеву. И изидоша противу ему кияне с поклоном, и прияша и́ с радостью, и седе на столе отца своего и строя своего. В се же время поидоша половци на Русьскую землю; слышавше, яко умерл есть Всеволод, послаша слы к Святополку о мире. Святополк же, не здумав с болшею дружиною отнею и строя своего, свет створи с пришедшими с ним, и изимав слы, всажа и́ вистобку. Слышавше же се половци, почаша зоевати. И придоша половци мнози и оступиша Торцийскый град. Святополк же пусти слы половецьскые, хотя мира. И не всхотеша половци мира, и ступиша половци воюючи. Святополк же поча сбирати вое, хотя на ня. И реша ему мужи смыслении: «Не кушайся противу им, яко мало имаши вой». Он же рече: «Имею отрок своих 700, иже могуть противу им стати». Начаша же друзии несмыслении глаголати: «Поиди, княже». Смыслении же глаголаху: «Аще бы их пристроил и 8 тысячь, не лихо ти есть: наша земля оскудела есть от рати и от продажь. Но послися к брату своему Володимеру, да бы ти помогл». Святополк же, послушав их, посла к Володимеру, да бы помогл ему. Володимерь же собра вои свои и посла по Ростислава, брата своего, Переяславлю, веля ему помагати Святополку. Володимеру же пришедшю Киеву, совокупистася у святаго Михаила, и взяста межи собою распря и которы, и уладившася, целоваста крест межи собою, половцем воюющим по земли, и реша има мужи смыслении: «Почто вы распря имата межи собою? А погании губять землю Русьскую. Последи ся уладита, а ноне поидита противу поганым любо с миром, любо ратью». Володимер хотяше мира, Святополк же хотяше рати. И поиде Святополк, и Володимер, и Ростислав к Треполю, и придоша к Стугне. Святополк же, и Володимер и Ростислав созваша дружину свою на свет, хотяче поступити черес реку, и начашадумати. И глаголаше Володимер, яко «Сде стояче черес реку, в грозе сей, створим мир с ними». И пристояху совету сему смыслении мужи, Янь и прочии. Кияне же не всхотеша совета сего, но рекоша: «Хочем ся бити; поступим на ону сторону реки». И взлюбиша свет сь и преидоша Стугну реку. Бе бо наводиилася велми тогда. Святополк же, и Володимер и Ростислав, исполчивше друлшну, поидоша. И идяше на десней стороне Святополк, на шюей Володимер, посреде же бе Ростислав. И, минувше Треполь, проидоша вал. И се половци идяху противу, и стрелци противу пред ними; нашимь же ставшим межи валома, поставиша стяги свои, и поидоша стрелци из валу. И половци, пришедше к валови, поставиша стягы свое, и налегоша первое на Святополка, и взломиша полк его. Святополк же стояше крепко, и побегоша людье, не стерпяче ратных противленья, и послеже побеже Святополк. Потомь наступиша на Володимера, и бысть брань люта; побеже и Володимер с Ростиславом и вои его. И прибегоша к реце Стугне, и вбреде Володимер с Ростиславом, и нача утапати Ростислав пред очима Володимерима. И хоте похватити брата своего и мало не утопе сам. И утопе Ростислав, сын Всеволожь. Володимер же пребред реку с малою дружиною, – мнози бо падоша от полка его, и боляре его ту падоша, – и перешед на ону сторону Днепра, плакася по брате своем и по дружине своей, и иде Чернигову печален зело. Святополк же вбеже в Треполь, и затворися ту, и бе ту до вечера, и на ту ночь приде Киеву. Половци же, видевше одолевше, пустиша по земли воююче, а друзии взвратишася к Торцьскому. Си же ся злоба сключи в день Взнесенья господа нашего Иисуса Христа, месяца мая в 26. Ростислава же, искавше, обретоша в реце, и, вземше, принесоша и́ Киеву, и плакася по немь мати его, и вси людье пожалиша си по немь повелику, уности его ради. И собрашася епископи и попове и черноризци, песни обычныя певше, положиша и́ у церкви святыя Софьи у отца своего. Половцем же оседящем Торцьскый, противящим же ся торком и крепко борющимся из града, убиваху многы от противных. Половци же начаша налегати и отъимаху воду, и изнемагати начаша людье в граде водною жажею и голодом. И прислаша торци к Святополку, глаголюще: «Аще не пришлеши брашна, предатися имамы». Святополк же посла им, и не бе лзе вкрастися в град множьствомь вой ратных. И стояша около града недель 9, и разделишася надвое: едини сташа у града, рать борюще, а друзии поидоша Кыеву, и пустиша на вороп межи Кыев и Вышегород. Святополк же выиде на Желаню, и поидоша противу собе обои, и съступишася, и укрепися брань. И побегоша наши пред иноплеменьникы, и падаху язвени пред врагы нашими, и мнози погыбоша, и быша мертви, паче неже у Трьполя. Святополк же приде Киеву сам третин, а половци возвратишася к Торцьскому. Быша си злая месяца иуля в 23. Наутрия же в 24, в святою мученику Бориса и Глеба, бысть плачь велик в граде, а не радость, грех ради наших великих и неправды, за умноженье безаконий наших.
   Се бо на ны бог попусти поганыя, не яко милуя их, но нас кажа, да быхом ся востягнули от злых дел. Симь казнить ны нахоженьемь поганых; се бо есть батог его, да негли встягнувшеся вспомянемъся от злаго пути своего…
   Половци воеваша много, и взвратишася к Торцьскому, и изнемогоша людье в граде гладомь и предашася ратным. Половци же, приимше град, запалиша и́ огнем, люди разделиша и ведоша в веже к сердоболем своим и сродником своим; много роду хрестьяньска: стражюще, печални, мучими, зимою оцепляеми, в алчи и в жажи и в беде, опустневше лици, почерневше телесы; незнаемою страною, языком испаленым, нази ходяще и боси, ногы имуще сбодены терньем; со слезами отвещеваху друг к другу, глаголюще: «Аз бех сего города», и други: «А яз сея вси»; тако съупрашаются со слезами, род свой поведающе и вздышюче, очи возводяще на небо к вышнему, сведущему тайная.
   Да никтоже дерзнеть рещи, яко ненавидими богомь есмы! Да не будеть! Кого бо тако бог любить, якоже ны взлюбил есть? Кого тако почел есть, якоже ны прославил есть и взнесл? Никого же! Им же паче ярость свою вздвиже ка ны, яко паче всех почтени бывше, горее всех сдеяхом грехы. Якоже паче всех просвещени бывше, владычню волю ведуще, и презревше, в лепоту паче инех казними есмы. Се бо аз грешный и много и часто бога прогневаю, и часто согрешаю по вся дни.
   В се же лето преставися Ростислав, сын Мьстиславль, внук Изяславль, месяца октямбря в 1 день; а погребен бысть ноямбря в 16, в церкви святыя Богородиця Десятиньныя.
   В лето 6602. Сотвори мир Святополк с половци и поя собе жену дщерь Тугорканю, князя половецкаго. Том же лете приде Олег с половци ис Тмутороконя, и приде Чернигову, Володимер же затворися в граде. Олег же приде к граду и пожже около града, и манастыре пожже. Володимер же створи мир с Олгом, и иде из града на стол отень Переяславлю; а Олег вниде в град отца своего. Половци же начаша воевати около Чернигова, Олгови не взбраняющю, бе бо сам повелел им воевати. Се уже третьее наведе поганыя на землю Русьскую, его же греха дабы и́ бог простил, зане же много хрестьян изгублено бысть, а друзии полонени и расточени по землям. В се же лето придоша прузи на Русьскую землю, месяца августа в 26, и поедоша всяку траву и многа жита. И не бе сего слышано в днех первых в земли Русьсте, яже видеста очи наши, за грехы наша. В се же лето преставися епископ Володимерскый Стефан, месяца априля в 27 день, в час 6 нощи, быв преже игумен Печерьскому манастырю.
   В лето 6603. Идоша половци на Грькы с Девгеневичем, воеваша по Гречьстей земли; и цесарь я́ Девгенича, и повеле и́ слепити. В то же лето придоша половци, Итларь и Кытан, к Володимеру на мир. Приде Итларь в град Переяславль, а Кытан ста межи валома с вои; и вда Володимер Кытанови сына своего Святослава в тали, а Итларь бысть в граде с лепшею дружиною. В то же время бяше пришел Славята ис Кыева к Володимеру от Святополка на некое орудие; и начаша думати дружина Ратиборя со князем Володимером о погубленьи Итларевы чади. Володимеру же не хотяищ сего створити, отвеща бо: «Како се могу створити, роте с ними ходив». Отвещавше же дружина, рекоша Володимеру: «Княже! Нету ти в том греха; да они, всегда к тобе ходяче роте, губять землю Русьскую и кровь хрестьяньску проливають бесперестани». И послуша их Володимер, и в ту нощь посла Володимер Славяту с неколикою дружиною и с торкы межи валы. И выкрадше первое Святослава, потом убиша Кытана и дружинуего избиша. Вечеру сущю тогда суботному, а Итлареви в ту нощь лежащю у Ратибора на дворе с дружиною своею и не ведущю, что ся над Кытаномь створи. Наутрия же, в неделю, заутрени сущи године, пристрои Ратибор отрокы в оружьи, и истобку пристави истопити им. И присла Володимер отрока своего Бяндюка по Итлареву чадь, и рече Бяндюк Итлареви: «Зовет вы князь Володимер, рекл тако: обувшеся в тепле избе и заутрокавше у Ратибора, приедите ко мне». И рече Итларь: «Тако буди». И яко влезоша в истобку, тако запрени быша. Взлезше на истобку, прокопаша верх, и тако Ольбег Ратиборичь приим лук свой и наложив стрелу, удари Итларя в сердце, и дружину его всю избиша. И тако зле испроверже живот свой Итларь, в неделю сыропустную, в час 1 дне, месяца февраля в 24 день. Святополк же и Володимер посласта к Ольгови, веляща ему поити на половци с собою. Олег же обещався с нима, и пошед, не иде с нима в путь един. Святополк же и Володимер идоста на веже, и взяста веже, и полониша скоты и коне, вельблуды и челядь, и приведоста я в землю свою. И начаста гнев имети на Олга, яко не шедшю ему с нима на поганыя. И посласта Святополк и Володимер к Олгови, глаголюще сице: «Се ты не шелесиснами на поганыя, иже погубилисуть землю Русьскую, а се у тобе есть Итларевичь: любо убий, любо и́ дай нама. То есть ворог нама и Русьстей земли». Олегь же сего не послуша, и бысть межи ими ненависть.
   В се же лето приидоша половци к Гургеву, и стояша около его лето все, и мало не взяша его. Святополк же омири я. Половци же приидоша за Рось, гюргевци же выбегоша и идоша Кыеву. Святополк же повеле рубити город на Вытечеве холму, в свое имя нарек Святополчь город, и повеле епископу Марину с гургевци сести ту, и засаковцем, и прочим от инех град; а Гюргев зажгоша половци тощь. Сего же лета исходяща, иде Давыд Святославичь из Новагорода Смолиньску; новгородци же идоша Ростову по Мьстислава Володимерича. И поемше ведоша и́ Новугороду, а Давыдови рекоша: «Не ходи к нам». И пошед Давыд, воротися Смолиньску, и седе Смолиньске, а Мьстислав Новегороде седе. В се же время приде Изяслав, сын Володимерь, ис Курска к Мурому. И прияша и́ муромци, и посадника я Олгова. В се же лето придоша прузи, месяца августа в 28, и покрыша землю, и бе видети страшно, идяху к полунощным странам, ядуще траву и проса.
   В лето 6000 и 604. Святополк и Володимер посласта к Олгови глаголюща сице: «Поиди Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли пред епископы, и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред людми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых». Олег же всприим смысл буй и словеса величава, рече сице: «Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом». И не всхоте ити к братома своима, послушав злых светник. Святополк же и Володимер рекоста к нему: «Да се ты ни на поганыя идеши, ни на свет к нама, то ты мыслиши на наю и поганым помагати хочеши, а бог промежи нами будеть». Святополк же и Володимер поидоста на Олга Чернигову; Олег же выбеже из Чернигова, месяца мая в 3 день, в суботу, Святополк же и Володимер гнаста по нем, Олег же вбеже в Стародуб и затворися ту. Святополк же и Володимер оступиста и́ в граде, и бьяхутся из города крепко, а си приступаху к граду, и язвени бываху мнози от обоих. И бысть межю ими брань люта, и стояше около града дний 30 и 3, и изнемагаху людье в граде. И вылезе Олегь из града, хотя мира, и вдаста ему мир, рекше сице: «Иди к брату своему Давыдови, и придета Киеву на стол отець наших и дед наших, яко то есть старейшей град в земли во всей, Кыев; ту достойно снятися и поряд прложити». Олег же обещася се створити, и на семь целоваша крест.
   В се же время приде Боняк с половци к Кыеву, в неделю от вечера, и повоева около Кыева, и пожже на Берестовемь двор княжь. В се же время воева Куря с половци у Переяславля, и Устье пожже, месяца мая 24 день. Олег же выйде и Стародуба, и приде Смолиньску, и не прияша его смолняне, и иде к Рязаню. Святополк же и Володимер поидоста в свояси. Сего же месяца приде Тугоркан, тесть Святополчь, к Переяславлю, месяца мая 30 и ста около града, а переяславьци затворишася в граде. Святополк же и Володимер поидоста на нь по сей стороне Днепра, и придоста к Зарубу, и ту перебродистася, и не очютиша их половци, богу схраншю их, и, исполчившеся, поидоста к граду; гражане же узревше, ради быша, и поидоша к нима, а половци стояху на оной стороне Трубежа, исполчившеся. Святополк же и Володимер вбредоста в Трубежь к половцем, Володимер же хоте нарядити полк, они же не послушаша, но удариша в коне к противным. Се видевше половци и побегоша, а наши погнаша в след ратных, секуще противьныя. И сдея господь в т день спасенье велико: месяца иулия в 19 день побежени быша иноплеменници, и князя их убиша Тугоркана и сына его и ини князя; мнози врази наши ту падоша. На заутрье же налезоша Тугоркана мертвого, и взя и́ Святополк, акы тьстя своего и врага; и привезше и́ к Кыеву погребоша и́ на Берестовемь, межю путем, идущим на Берестово, и другымь, в манастырь идущим. И в 20 того же месяца, в пяток, час дне, приде второе Боняк безбожный, шелудивый, отай, хыщник, к Кыеву внезапу, и мало в град не въехаша половци, и зажгоша болонье около града, и взвратишася на манастырь, и вжгоша Стефанов манастырь, и деревне, и Герьманы. И придоша на манастырь Печерьскый, нам сущим по кельям почивающим по заутрени, и кликнуша около манастыря, и поставиша стяга два пред враты манастырьскыми, нам же бежащим задом манастыря, а другим взбегшим на полати. Безбожные же сынове Измаилеви высекоша врата манастырю и поидоша по кельям, высекающе двери, и изношаху, аще что обретаху в кельи; посемь вжгоша дом святыя владычице нашея Богородице, и придоша к церкви, и зажгоша двери, яже к угу устроении, и вторыя же к северу, ивлезшев притвор у гроба Феодосьева, емлюще иконы, зажигаху двери и укаряху бога и закон нашь. Бог же терпяше, еще бо не скончалися бяху греси их и безаконья их, темь глаголаху: «Кде есть бог их? Да поможеть им и избавить я!» И ина словеса хулная глаголаху на святыя иконы, насмихающеся, не ведуще, яко бог кажеть рабы своя напастми ратными, да явятся яко злато искушено в горну: хрестьяном бо многыми скорбьми и напастьми внити в царство небесное, а сим поганым и ругателем на семь свете приимшим веселье и пространьство, а на ономь свете приимуть муку, с дьяволом уготовании огню вечному. Тогда же зажгоша двор Красный, его же поставил благоверный князь Всеволод на холму, нарецаемем Выдобычи: то все оканнии половци запалиша огнемь. Темже и мы, последующе пророку Давыду, вопьем: «Господи боже мой! положи я́ яко коло, яко огнь пред лицемь ветру, иже попаляеть дубравы, тако поохенеши я́ бурею твоею, исполни лица их досаженья». Се бо оскверниша и пожгоша святый дом твой, и манастырь матере твоея, и трупье раб твоих. Убиша бо неколако от братья нашея оружьемь безбожнии сынове Измаилеви, пущени бо на казнь хрестьяном.
   Ишьли бо суть си от пустыня Етривьскыя, межю встокомь и севером; ищьли же суть их колен 4: торкмене, и печенези, торци, половци. Мефодий же сведетельствуеть о них, яко 8 колен пробегли суть, егда исече Гедеон, да 8 их бежа в пустыню, а 4 исече. Друзии же глаголють: сыны Амоновы; се же несть тако: сынове бо Моавли хвалиси, а сынове Аммонови болгаре, а срацини от Измаиля творятся сарини, и прозваша имя собе саракьше, рекше: сарини есмы. Темже хвалиси и болгаре суть от дочерю Лотову, иже зачаста от отца своего, темьже нечисто есть племя их. А Измаиль роди 12 сына, от них же суть торкмени, и печенези, и торци и кумани, рекше половци, иже исходять от пустыне. И по сих 8 колен к кончине века изидуть заклепении в горе Александром Македоньскым нечистыя человекы…
   Се же хощю сказати, яже слышах преже сих 4 лет, яже сказа ми Гюрятя Роговичь новгородець, глаголя сице, яко «Послах отрок свой в Печеру, люди, иже суть дань дающе Новугороду. И пришедшю отроку моему к ним, и оттуду иде в Югру. Югра же людье есть язык нем, и соседять с Самоядью на полунощных странах. Югра же рекоша отроку моему: «Дивьно мы находихом чюдо, его же не есмы слышали преже сих лет, се же третьее лето поча быти: суть горы заидуче в луку моря, им же высота ако до небесе, и в горах тех кличь велик и говор, и секуть гору, хотяще высечися; и в горе той просечено оконце мало, и туде молвять, и есть не разумети языку их, но кажють на железо и помавають рукою, просяще железа; и аще кто дасть им ножь ли, ли секиру, и они дають скорою противу. Есть же путь до гор тех непроходим пропастьми, снегом и лесом, темже не доходим их всегда; есть же и подаль на полунощии». Мне же рекшю к Гюряте: «Си суть людье заклепении Александром, Македоньскым цесаремь», якоже сказаеть о них Мефоди Патарийскый, глаголя: «Александр, царь Макидоньский, взиде на всточныя страны до моря, наричемое Солнче место, и виде ту человекы нечистыя от племене Афетова, их же нечистоту видев: ядяху скверну всяку, комары, и мухы, коткы, змие, и мертвець не погребаху, но ядяху, и женьскыя изворогы и скоты вся нечистыя. То видев Александр убояся, еда како умножаться и осквернят землю, и загна их на полунощныя страны в горы высокия; и, богу повелевшю, ступишася о них горы великия, токмо не ступишася о них горы на 12 локот, и ту створишася врата медяна, и помазашася сунклитом; и аще хотят взяти, не взмогуть, ни огнем могуть ижещи; вещь бо сунклитова сица есть: ни огнь можеть вжещи его, ни железо его приметь. В последняя же дни по сих изидут 8 колен от пустыня Етривьскыя, изидуть и си сквернии языкы, иже сут в горах полунощных, по повеленью божию».
   Но мы на предняя взвратимся, якоже бяхом преже глаголали. Олгови обещавшюся ити к брату своему Давыдови Смолинску, и прити з братом своим Кыеву и обряд положити, и не всхоте сего Олег створити, но пришед Смолинску и поим вои, поиде к Мурому, в Муроме тогда сущю Изяславу Володимеричю. Бысть же весть Изяславу, яко Олег идеть к Мурому, посла Изяслав по вое Суздалю, и Ростову, и по белоозерци, и собра вои многы. И посла Олег слы свое к Изяславу, глаголя: «Иди в волость отца своего Ростову, а то есть волость отца моего. Да хочю, ту седя, поряд створити со отцемь твоим. Се бо мя выгнал из города отца моего. А ты ли ми зде хлеба моего же не хощеши дати?» И не послуша Изяслав словес сих, надеяся на множество вой, Олег же надеяся на правду свою, яко прав бе в семь, и поиде к граду с вои. Изяслав же исполчися пред градом на поли. Олег же поиде к нему полком, и сступишася обои, и бысть брань люта. И убиша Изяслава, сына Володимеря, внука Всеволожа, месяця семтября в 6 день; прочии же вои побегоша ови черес лес, друзии в город. Олег же вниде в город, и прияша и́ горожане. Изяслава же вземше, положиша и́ в манастыря святаго Спаса, и оттуда перенесоша и́ Новугороду, и положиша и́ у святые Софье, на левей стороне. Олег же, по приятьи града, изима ростовци, и белоозерци и суздалце и покова, и устремися на Суждаль. И пришед Суждалю, и суждалци дашася ему. Олег же омирив город, овы изима, а другыя расточи, и именья их отъя. Иде Ростову, и ростовци вдашася ему. И перея всю землю Муромску и Ростовьску, и посажа посадникы по городом, и дани поча брати. И посла к нему Мьстислав сол свой из Новагорода, глаголя: «Иди ис Суждаля Мурому, а в чюжей волости не седи. И аз пошлю молится з дружиною своею к отцю своему, и смирю тя со отцемь моим. Аще и брата моего убил еси, то есть недивьно, в ратех бо и цари и мужи погыбають». Олег же не всхоте сего послушати, но паче помышляше и Новгород переяти. И посла Олег Ярослава, брата своего, в стороже, а сам стояше на поли у Ростова, Мьстислав же сдумав с Новгородци, и послаша Добрыню Рагуиловича перед собою в стороже; Добрыня же первое изима даньникы. Уведав же Ярослав се, яко изимани данници, Ярослав же стояше на Медведици в сторожих, и побеже той нощи, и прибеже к Олгови и поведа ему, яко идет Мстислав, а стороже изимани, и поиде к Ростову. Мстислав же приде на Волгу и поведаша ему, яко Олег вспятился к Ростову, и Мстислав поиде по нем. Олег же приде к Суждалю, и слышав, яко идет по нем Мстислав, Олег же повеле зажещи Суждаль город, токмо остася двор манастырьскый Печерьскаго манастыря и церкы, яже тамо есть святаго Дмитрея, юже бе дал Ефрем и с селы. Олег же побеже к Мурому, а Мстислав приде Суждалю, и седя ту посылаше к Олгови, мира прося, глаголя: «Аз есм мний тебе, слися к отцю моему, а дружину, юже еси заял, вороти; а яз тебе во всем послушаю», Олег же посла к нему, с лестью хотя мира; Мстислав же, имы лсти веры, и распусти дружину по селом. И наста Феодорова неделя поста, и приспе Феодорава субота, а Мстиславу седящю на обеде, приде ему весть, яко Олег на Клязме, близь бо бе пришел без вести. Мстислав же ему им веру, не постави сторожовъ; но бог весть избавляти благочестивыя своя от льсти. Олег же установися на Клязме, мня, яко, бояся его, Мстислав побегнеть. К Мстиславу же собрашася дружина в т день и в другый, новгородци, и ростовци, и белозерци. Мстислав же ста пред градом, исполчив дружину, и не поступи ни Олег на Мстислава, ни Мстислав на Олга и стояста противу собе 4 дни. И приде Мстиславу весть, яко «Послал ти отець брата Вячеслава с половци». И приде Вячеслав в четверг по Феодоровы недели, в пост. И в пяток приде Олег, исполчивъся, к городу, а Мстислав поиде противу ему с новгородци и с ростовци. И вдасть Мстислав стяг Володимерь половчину, именем Кунуй, и вдав ему пешьце, и постави и́ на правемь криле. И завед Кунуй пешьце, напя стяг Володимерь, и узре Олег стяг Володимерь, и убояся, и ужас нападе на нь и на вое его. И поидоша к боеви противу собе, и поиде Олег противу Мстиславу, а Ярослав поиде противу Вячеславу. Мстислав же перешед пожар с новгородци, и сседоша с коней новгородци, и сступишася на Кулачьце, и бысть брань крепка, и нача одалати Мстислав. И виде Олег, яко поиде стяг Володимерь, нача заходити в тыл его, и убоявся побеже Олег, и одоле Мстислав. Олег же прибеже к Мурому, и затвори Ярослава Муроме, а сам иде Рязаню. Мстислав же приде Мурому, и створи мир с муромци, и поя своя люди, ростовци и суждалци, и поиде к Рязаню по Олзе. Олег же выбеже из Рязаня, а Мстислав, пришед, створи мир с рязании, и поя люди своя я же бе заточил Олег. И посла к Олгови, глаголя: «Не бегай никаможе, но пошлися к братьи своей с молбою не лишать тя Русьскые земли. И аз пошлю к отцю молится о тобе». Олег же обещася тако створити. Мстислав же взвратився вспять Суждалю, оттуду поиде Новугороду в свой град, молитвами преподобнаго епископа Никыты. Се же бысть исходящю лету 6804, индикта 4 на полы.
   В лето 6605. Придоша Святополк и Володимер, и Давыд Игоревичь, и Василко Ростиславичь, и Давыд Святославичь, и брат его Олег, и сняшася Любячи на устроенье мира, и глаголаша к собе, рекуще: «Почто губим Русьскую землю, сами на ся котору деюще? А половци землю нашю несуть розно, и ради суть, оже межю нами рати. Да ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Рускые земли; кождо да держить отчину свою: Святополк Кыев Изяславлю, Володимерь Всеволожю, Давыд и Олег и Ярослав Святославлю, а им же роздаял Всеволод городы: Давыду Володимерь, Ростиславичема – Перемышьль Володареви, Теребовль Василкови». И на том целоваша крьст; «Да аще кто отселе на кого будет, то на того будем вси и крьст честный». Рекоша вси: «Да будет на нь хрест честный и вся земля Русьская». И целовавшеся поидоша в свояси.
   И приде Святополк с Давыдомь Кыеву, и ради быша людье вси: но токмо дьявол печален бяше о любви сей. И влезе сотона в сердце некоторым мужем, и почаша глаголати к Давыдови Игоревичю, рекуще сице, яко «Володимер сложился есть с Василком на Святополка и на тя». Давыд же, ем веру лживым словесемь, нача молвити на Василка, глаголя: «Кто есть убил брата твоего Ярополка, а ныне мыслить на мя и на тя, и сложился ест с Володимером? Да промышляй о своей голове». Святополк же смятеся умом, река: «Еда се право будеть, или лжа, не веде». И рече Святополк к Давыдови: «Да аще право глаголеши, бог ти буди послух; да аще ли завистью молвишь, бог будет за тем». Святополк же сжалиси по брате своем, и о собе нача помышляти, еда се право будет? И я веру Давыдови, и прелсти Давыд Святополка, и начаста думати о Васильке; а Василко сего не ведяше и Володимер. И нача Давыд глаголати: «Аще не имеве Василка, то ни тобе княженья Кыеве, ни мне в Володимери». И послуша его Святополк. И приде Василко в 4 ноямьбря, и перевезеся на Выдобычь, и иде поклонится к святому Михаилу в манастырь, и ужина ту, а товары своя постави на Рудици; вечеру же бывшю приде в товар свой. И наутрия же бывшю, присла Святополк, река: «Не ходи от именин моих». Василко же отпреся, река: «Не могу ждати: еда будет рать дома». И присла к нему Давыд: «Не ходи, брате, не ослушайся брата старейшаго». И не всхоте Василко послушати. И рече Давыд Святополку: «Видиши ли, не помиить тебе, ходя в твоею руку. Аще ти отидеть в свою волость, сам узриши, аще ти не займеть град твоих Турова, и Пиньска, и прочих град твоих. Да помянешь мене. Но призвав ныне и́, ем и дажь мне». И послуша его Святополк, и посла по Василка, глаголя: «Да аще не хощешь остати до именин моих, да приди ныне, целуеши мя, и поседим вси с Давыдом». Василко же обещася прити, не ведый лсти, юже имяше на нь Давыд. Василко же всед на конь поеха, и устрете и́ детьскый его, и поведа ему, глаголя: «Не ходи, княже, хотять тя яти». И не послуша его, помышляя: «Како мя хотять яти? Оногды целовали крьст, рекуще: аще кто на кого будет, то на того будеть крест и мы вси». И помыслив си прекрестися, рек: «Воля господня да будет». И приеха в мале дружине на княжь двор, и вылезе противу его Святополк, и идоша выстобку, и приде Давыд, и седоша. И нача глаголати Святополк: «Останися на святок». И рече Василко: «Не могу остати, брате; уже есм повелел товаром поити переди». Давыд же седяше акы нем. И рече Святополк: «Да заутрокай, брате!» И обещася Василко заутрокати. И рече Святополк: «Поседита вы сде, а яз лезу, наряжю». И лезе вои, а Давыд с Василком седоста. И нача Василко глаголати к Давыдови, и не бе в Давыде гласа, ни послушанья: бе бо ужаслся, и лесть имея в сердци. И поседев Давыд мало, рече: «Кде есть брат?» Они же реша ему: «Стоить на сенех». И встав Давыд, рече: «Аз иду по нь; а ты, брате, поседи». И, встав, иде вон. И яко выступи Давыд, и запроша Василка, в 5-й ноямьбря; и оковаша и́ в двои оковы, и приставиша к нему стороже на ночь. Наутрия же Святополк созва боляр и кыян, и поведа им, еже бе ему поведал Давыд, яко «Брата ти убил, а на тя свечался с Володимером, и хощеть тя убити и грады твоя заяти». И реша боляре и людье: «Тобе, княже, достоить блюсти головы своее. Да аще есть право молвил Давыд, да прииметь Василко казнь; аще ли неправо глагола Давыд, да прииметь месть от бога и отвечает пред богомь». И уведеша игумени, и начаша молиися о Василке Святополку; и рече им Святополк: «Ото Давыд». Уведев же се Давыд, нача поущати на ослепленье: «Аще ли сего не створишь, а пустишь и́, то ни тобе княжити, ни мне». Святополк же хотяше пустити и́, но Давыд не хотяше, блюдася его. И на ту ночь ведоша и́ Белугороду, иже град мал у Киева, яко 10 верст в дале, и привезоша и́ на колех, окована суща, ссадиша и́ с кол и ведоша и́ выстобку малу. И седящю ему, узре Василко торчина, остряща ножь, и разуме, яко хотят и́ слепити, взпи к богу плачем великим и стенаньем. И се влезоша послании Святополком и Давыдомь, Сновид Изечевичь, конюх Святополчь, и Дьмитр, конюх Давыдов, и почаста простирати ковер, и простерша яста Василка и хотяща и́ поврещи; и боряшется с нима крепко, и не можаста его поврещи. И се влезше друзии повергоша и́, и связаша и́, и снемше доску с печи, и взложиша на перси его. И седоста обаполы Сновид Изечевичь и Дмитр, и не можаста удержати. И приступиста ина два, и сняста другую дску с печи, и седоста, и удавиша и́ рамяно, яко персем троскотати. И приступи торчин, именем Беренди, овчюх Святополчь, держа ножь, и хотя ударити в око, и грешися ока, и перереза ему лице, и есть рана та на Василке и ныне. И посем удари и́ в око, и изя зеницю, и посем в другое око, и изя другую зеницю. И том часе бысть яко и мертв. И вземше и́ на ковре взложиша на кола яко мертва, повезоша и́ Володимерю. И бысть везому ему, сташа с ним, перешедше мост Звиженьскый, на торговищи, и сволокоша с него сорочку, кроваву сущю, и вдаша попадьи опрати. Попадья же, оправши, взложи на нь, онем обедующим, и плакатися нача попадья, яко мертву сущю оному. И очюти плачь, и рече: «Кде се есм?» Они же рекоша ему: «В Звиждени городе». И впроси воды, они же даша ему, и испи воды, и вступи во нь душа, и упомянуся, и пощюпа сорочкы и рече: «Чему есте сняли с мене? Да бых в той сорочке кроваве смерть приял и стал пред богом». Онем же обедавшим, поидоша с ним вскоре на колех, а по грудну пути, бе бо тогда месяць груден, рекше ноябрь. И придоша с ним Володимерю в 6 день. Приде же и Давыд с ним, акы некак улов уловив. И посадиша и́ в дворе Вакееве, и приставиша 30 муж стеречи и 2 отрока княжа, Улан и Колчко.
   Володимер же слышав, яко ят бысть Василко и слеплен, ужасеся, и всплакав и рече: «Сего не бывало есть в Русьскей земьли ни при дедех наших, ни при отцих наших, сякого зла». И ту абье посла к Давыду и к Олгови Святославичема, глаголя: «Поидета к Городцю, да поправим сего зла, еже ся створи се в Русьскей земьли и в нас, в братьи, оже ввержен в ны ножь. Да аще сего не правимь, то болшее зло встанеть в нас, и начнеть брат брата закалати, и погыбнеть земля Руская, и врази наши, половци, пришедше возмуть земьлю Русьскую». Се слышав Давыд и Олег, печална быста велми и плакастася, рекуще, яко «Сего не было в роде нашемь». И ту абье собравша вое, придоста к Володимеру. Володимеру же с вои стоящю в бору, Володимер же и Давыд и Олег послаша муже свои, глаголюще к Святополку: «Что се зло створил еси в Русьстей земли и ввергл еси ножь в ны? Чему еси слепил брат свой? Аще ти бы вина кая была на нь, обличил бы и пред нами, и упрев бы и́, створил ему. А ноне яви вину его, оже ему се створил еси». И рече Святополк, яко «Поведа ми Давыд Игоревичь яко «Василко брата ти убил, Ярополка, и тебе хощет убити и заяти волость твою, Туров, и Пинеск, и Берестие и Погорину, а заходил роте с Володимером, яко сести Володимеру Кыеве, а Василкови Володимери». А неволя ми своее головы блюсти. И не яз его слепил, но Давыд, и вел и́ к собе». И реша мужи Володимери, и Давыдови, и Олгови: «Извета о семь не имей, яко Давыд есть слепил и́. Не в Давыдове городе ят ни слеплен, но в твоемь граде ят и слеплен». И се им глаголющим, разидошася разно. Наутрия же хотящим чрес Днепр на Святополка, Святополк же хоте побегнути ис Киева, и не даша ему кыяне побгнути, но послаша Всеволожюю и митрополита Николу к Володимеру, глаголюще: «Молимся, княже, тобе и братома твоима, не мозете погубити Русьскые земли. Аще бо взмете рать межю собою, погании имуть радоватися, и возмуть землю нашю, иже беша стяжали отци ваши и деди ваши трудом великим и храбрьствомь, побарающе по Русьскей земли, ины земли приискываху, а вы хочете погубити землю Русьскую». Всеволожая же и митрополит придоста к Володимеру и молистася ему, и поведаста молбу кыян, яко творити мир, и блюсти земле Русьские; и брань имети с погаными. Се слышав, Володимер росплакався и рече: «Поистине отци наши и деди наши зблюли землю Русьскую, а мы хочем погубити». И преклонися на молбу княгинину, чтяшеть ю́ акы матерь, отца ради своего, бе бо любим отцю своему повелику, и вживоте и по смерти не ослушаяся его ни в чем же; темже и послуша ея, акы матере, и митрополита тако же, чтяше сан святительскый, не преслуша молбы его. Володимер бо так бяше любезнив: любовь имея к митрополитом, и к епископом и к игуменом, паче же и чернечьскый чин любя, и черници любя, приходящая к нему напиташе и напаяше, акы мати дети своя. Аще кого видяше ли шюмна, ли в коем зазоре, не осудяше, но вся на любовь прекладаше и утешаше. Но мы на свое взвратимся.
   Княгини же бывши у Володимера, приде Кыеву, и поведа вся речи Святополку и кияном, яко мир будеть, И мачаша межи собою мужи слати, и умиришася на сем, яко реша Святополку, яко «Се Давыдова сколота; то иди ты, Святополче, на Давыда, любо ими, любо прожени и». Святополк же емся по се, и целоваша крест межю собою, мир створше. Василкови же сущю Володимери, на прелсереченемь месте, и яко приближися пост великый, и мне ту сущю, Володимери, в едину нощь присла по мя князь Давыд. И придох к нему, и седяху около его дружина, и посадив мя и рече ми: «Се молвил Василко си ночи к Уланови и Колчи, рекл тако: «Се слышю, оже идеть Володимер и Святополк на Давыда: да же бы мене Давыд послушал, да бых послал муж свой к Володимеру воротиться, веде бо ся с ним что молвил, и не поидеть». Да се, Василю, шлю тя, иди к Василкови, тезу своему, с сима отрокома, и молви ему тако: «Оже хощеши послати муж свой, и воротится Володимер, то вдам ти которой ти город люб, любо Всеволожь, любо Шеполь, любо Перемиль». Аз же идох к Василкови, и поведах ему вся речи Давыдовы. Он же рече: «Сего есм не молвил, но надеюся на бог. Пошлю к Володимеру, да быша не прольяли мене ради крови. Но сему ми дивно, дает ми город свой, а мой Теребовль, моя власть и ныне и пождавше»; якоже и бысть; вскоре бо прия власть свою. Мне же рече: «Иди к Давыдови и рци ему: «Пришли ми Кульмея, а ти пошлю к Володимеру». И не послуша его Давыд, и посла мя пакы река: «Не ту Кулмея». И рече ми Василко: «Поседи мало». И повеле слузе своему ити вон, и седе со мною, и нача ми глаголати: «Се слышю, оже мя хочет дати ляхом Давыд; то се мало ся насытил крове моея, а се хочеть боле насытитися, оже мя вдасть им? Аз бо ляхом много зла творих, и хотел есмь створити и мстити Русьскей земли. И аще мя вдасть ляхом, не боюся смерти; но се поведаю ти поистине, яко на мя бог наведе за мое взвышенье; яко приде ми весть, яко идут ко мне берендичи, и печенези, и торци, и рекох в уме своемь: оже ми будут берендичи, и печенези, и торци, реку брату своему Володареви и Давыдови: дайта ми дружину свою молотшюю, а сама пийта и веселитася. И помыслих: на землю Лядьскую наступлю на зиму, и на лето и возму землю Лядьскую, и мьщю Русьскую землю. И посем хотел есм переяти болгары дунайскые и посадити я у собе. И посем хотех проситися у Святополка и у Володимера ити на половцк, да любо налезу собе славу, а любо голову свою сложю за Русскую землю. Ино помышленье в сердци моем не было ни на Святополка, ни на Давыда. И се кленуся богомь и его пришествием, яко не помыслил есм зла братьи своей ни в чем же. Но за мое взнесенье низложи мя бог и смири».
   Посем же приходящю Велику дни, поиде Давыд, хотя переяти Василкову волость; и усрете и́ Володарь, брат Василков, у Божьска. И не сме Давыдь стати противу Василкову брату, Володарю, и затворися в Бужьске, и Володарь оступи и́ в городе. И нача Володарь молвити: «Почто зло створив и не каешися его? Да уже помянися, колико еси зла створил». Давыд же на Святополка нача извет имети, глаголя: «Ци я се створил, ци ли в моем городе? Я ся сам боял, аще быша и мене яли и створили тако же. Неволя ми было пристати в свет, ходяче в руку». И рече Володарь: «Бог сведетель тому, а ныне пусти брат мой, и створю с тобою мир». И рад быв Давыд, посла по Василка, и привед и́ дасть Володарю, и створися мир, и разидостася. И седе Василко Теребовли, а Давыд приде Володимерю. И наставши весне, приде Володарь и Василько на Давыда, и придоста ко Всеволожю, а Давыд затворися Володимери. Онема же ставшима около Всеволожа, и взяста копьем град и зажгоста огнем, и бегоша людье огня. И повеле Василко исечи вся, и створи мщенье на людех неповинных, и пролья кровь неповинну. Посем же придоста к Володимерю, и затворися Давыд в Володимери, и си оступиша град. И посласта к володимерцем, глаголя: «В не приидохов на град вашь, ни на вас, но на врагы своя, на Туряка, и на Лазаря и на Василя, ти бо суть намолвили Давыда, и тех есть послушал Давыд и створил се зло. Да аще хощете за сих битися, да се мы готови, а любо выдайте врагы наша». Гражане же, се слышав, созваша вече, и реша Давыдови людье: «Выдай мужи сия, не бьемся за сих, аза тя битися можем. Аще ли, – то отворим врата граду, а сам промышляй о собе». И неволя бысть выдати я. И рече Давыд: «Нету их зде»; бе бо я послал Лучьску. Онем же пошедшим Лучьску, Туряк бежа Кыеву, а Лазарь и Василь воротистася Турийску. И слышаша людье, яко Турийске суть, кликнуша людье на Давыда, и рекоша: «Выдай кого ти хотят. Аще ли, – то предаемыся». Давыд же, послав, приведе Василя и Лазаря, и дасть я. И створиша мир в неделю. А заутра, по зори, повесиша Василя и Лазаря и растреляша стрелами Василковичи, и идоша от града. Се же 2-е мщенье створи, его же не бяше лепо створити, да бы бог отместник был, и взложити было на бога мщенье свое, якоже рече пророк: «И вздам месть врагом, и ненавидящим мя вздам, яко кровь сынов своих мщаеть и мстить, и вздасть месть врагом и ненавидящим его». Сим же от града отшедшим, сею же снемше погребоша я.
   Святополку же обещавшюся прогнати Давыда, поиде к Берестью к Ляхом. Се слышав Давыд, иде в Ляхы к Володиславу, ища помощи. Ляхове же обещашася ему помагати, и взяша у него злата 50 гривен, рекуще ему: «Поиди с нами Берестью, яко се вабит ны Святополк на снем, и ту умирим тя с Святополком». И послушав их Давыд, иде Берестью с Володиславом. И ста Святополк в граде, а ляхове на Бугу, и сослася речьми Святополк с ляхы, и вдасть дары великы на Давыда. И рече Володислав Давыдови: «Не послушаеть мене Святополк, да иди опять». И приде Давыд Володимерю, и Святополк, свет створи с ляхы, поиде к Пиньску, послав по вое. И приде Дорогобужю, и дожда ту вой своих, и поиде на Давыда к граду, и Давыд затворися в граде, чая помощи в лясех, беша бо ему рекли, яко «Аще придут на тя русскые князи, то мы ти будем помощници»; и солгаша ему, емлюще злато у Давыда и у Святополка. Святополк же оступи град, и стоя Святополк около града 7 недель; и поча Давыд молитися: «Пусти мя из града». Святополк же обещася ему, и целоваста крест межи собою, и изиде Давыд из града, и приде в Червен, а Святополк вниде в град в великую суботу, а Давыд бежа в Ляхы.
   Святополк же, прогнав Давыда, нача думати на Володаря и на Василка, глаголя, яко «Се есть волость отца моего и брата», и поиде на ня. Се слышав Володарь и Василко, поидоста противу, вземша крест, его же бе целовал к нима на сем, яко «На Давыда пришел есм, а с вама хочю имети мир и любовь». И преступи Святополк крест, надеяся на множество вой. И сретошася на поли на Рожни, исполчившимся обоим, и Василко взвыси крест, глаголя, яко «Сего еси целовал, се перьвее взял еси зрак очью моею, а се ныне хощеши взяти душю мою. Да буди межи нами крест сь». И поидоша к собе к боеви, и сступишася полци, и мнози человеци благовернии видеша крест над Василковы вои взвышься велми. Брани же велице бывши и мнозем падающим от обою полку, и видев Святополк, яко люта брань, и побеже, и прибеже Володимерю. Володарь же и Василко, победивша, стаста ту, рекуща; «Довлеет нама на межи своей стати», и не идоста никаможе. Святополк же прибеже Володимерю, и с нимь сына его 2, и Ярополчича 2, и Святоша, сын Давыдов Святославича, и́ прочая дружина. Святополк же посади сына своего в Володимери Мстислава, иже бе ему от наложнице, а Ярослава посла в Угры, вабя утры на Володаря, а сам иде Кыеву. Ярослав же, сын Святополчь, приде с угры, и король Коломан и 2 пископа, и́ сташа около Перемышля по Вагру, а Володарь затворися в граде. Давыд бо в то чинь пришед из Ляхов и посади жену свою у Володаря, а сам иде в Половце. И устрете и́ Боняк, и воротися Давыд, и поидоста на угры. Идущема же има, сташа ночлегу, и яко бысть полунощи, и встав Боняк отъеха от вой, и поча выти волчьскы, и волк отвыся ему, и начаша волци выти мнози. Боняк же приехав поведа Давыдови; яко «Победа ны есть на угры заутра». И наутрня Боняк исполчи вои свое, и бысть Давыдов вой 300, а у самого 300; и раздели я на 3 полкы, и поиде к угром. И пусти на вороп Алтунапу в 50 чади, а Давыда постави под стягом, а сам разделися на 2 части, по 50 на стороне. Угры же исполчишася на заступы, бе бо угр числом 100 тысяшь. Алтунопа же пригна к 1-му заступу, и стреливше побегнуша пред угры, угри же погнаша по них. Яко бежаще минуша Боняка, и Боняк погнаше сека в тыл, а Алтунопа взвратяшеться вспять, и не допустяху угр опять, и тако множицею убивая, сбиша е в мячь. Боняк же разделися на 3 полкы, и сбиша угры акы в мячь, яко се сокол сбиваеть галице. И побегоша угри, и мнози истопоша в Вягру, а друзии в Сану. И бжаще возл Сан у гору, и спихаху друг друга, и гнаша по них 2 дни, секуще. Ту же убиша и пископа их Купана и от боляр многы; глаголаху бо, яко погыбло их 40 тысящь.
   Ярослав же бежа на Ляхы, и приде Берестью, а Давыд заим Сутеску и Червен, приде внезапу, и зая володимерце, а Мстислав затворися в град с засадою, иже беша у него берестьяне, пиняне, выгошевци. И ста Давыд, оступив град, и часто приступаше. Единою подступиша к граду под вежами, онем же бьющим с града, и стреляющим межи собою, идяху стрелы акы дождь. Мстиславу же хотящю стрелити, внезапу ударен бысть под пазуху стрелою на заборолех, сквозе дску скважнею, и сведоша и́, и на ту нощь умре. И таиша и́ 3 дни, и в 4-й день поведаша на вечи. И реша людье: «Се князь убьен; да аще ся вдамы, Святополк погубит ны вся». И послаша к Святополку, глаголя: «Се сын твой убьен, а мы изнемогаем гладом. Да аще не придеши, хотять ся людье предати, не могуще глада терпети». Святополк же посла Путяту, воеводу своего. Путята же с вои пришед к Лучьску к Святоши, сыну Давыдову, и ту бяху мужи Давыдови у Святоше, заходил бо бе роте Святоша к Давыдови: «Аще поидет на тя Святополк, то повемь ти». И не створи сего Святоша, но изъима мужи Давыдовы, а сам поиде на Давыда. И приде Святоша и Путята августа в 5 день, Давыдовым воем облежащим град, в полуденье, Давыдови спящю, и нападоша на нь, и почаша сечи. И горожане скочиша з града, и почаша сечи вое Давыдовы, и побеже Давыд и Мстислав, сыновець его. Святоша же и Путята прияста град и посадиста посадника Святополча Василя. И приде Святоша Лучьску, а Путята Кыеву. Давыд побеже в Половце, и усрете и́ Боняк. И поиде Давыд и Боняк на Святошю к Лучьску, и оступиша Святошю в граде, и створиша мир. И изиде Святоша из града, и приде к отцю своему Чернигову. А Давыд перея Лучьск, и оттуду приде Володимерю; посадник же Василь выбеже, а Давыд перея Володимерь и седе в нем. А на 2-е лето Святополк, Володимер, Давыд и Олег привабиша Давыда Игоревича, и не даша ему Володимеря, но даша ему Дорогобужь, в нем же и умре. А Святополк перея Володимерь, и посади в нем сына своего Ярослава.
   В лето 6606. Приде Володимер, и Давыд, и Олег на Святополка, и сташа у Городца, и створиша мир, якоже и в прежнее лето сказах.
   В лето 6607. Изиде Святополк на Давыда к Володимерю и прогна Давыда в Ляхы. В се же лето побьени угри у Перемышля. В се же лето убьен Мстислав, сын Святополчь, в Володимери, месяца июня в 12 день.
   В лето 6608. Выиде Мстислав от Давыда на море месяца июня в 10. В том же лете братья створиша мир межи собою, Святополк, Володимер, Давыд, Олег, в Уветичих, месяца августа во 10 день. Того же месяца в 30, том же месте, братья вся сняшася, Святополк, Володимер, Давыд, Олег, и приде к ним Игоревичь Давыд, и рече к ним: «На что мя есте привабили? Осе есм. Кому до мене обида?» И отвеща ему Володимер: «Ты еси прислал к нам: «Хочю, братья, прити к вам, и пожаловатися своея обиды». Да се еси пришел и седишь с братъею своею на одином ковре: то чему не жалуешься? До кого ти нас жалоба?» И не отвеща Давыд ничтоже. И сташа вся братья на коних; и ста Святополк с своею дружиною, а Давыд и Олег с своею разно, кроме собе. А Давыд Игоревичь седяше кроме, и не припустяху его к собе, но особь думаху о Давыде. И сдумавше послаша к Давыду мужи свое, Святополк Путяту, Володимер Орогостя и Ратибора, Давыд и Олег Торчина. Послании же придоша к Давыдови и рекоша ему: «Се ти молвят братья: «Не хочем ти дати стола Володимерьскаго, зане ввергл еси ножь в ны, его же не было в Русскей земли. Да се мы тебе не имем, ни иного ти зла не створим, но се ти даем: шед, сяди в Бужьскемь в Острозе, а Дубен и Черторыеск то ти даеть Святополк, а се ти даеть Володимер 200 гривен, а Давыд и Олег 200 гривен». И тогда послаша слы своя к Володареви и к Василкови: «Поими брата своего Василка к собе, и буди вама едина власть, Перемышль. Да аще вам любо, да седита, аще ли ни, – да пусти Василка семо, да его кормим сде. А холопы наша выдайта и смерды». И не послуша сего Володарь, ни Василко. А Давыд седе Божьскемь, и посемь вдасть Святополк Давыдови Дорогобужь, в нем же и умре; а Володимер вда сынови своему Ярославу.
   В лето 6609. Преставися Всеслав, полоцкий князь, месяца априля в 14 день, в 9 час дне, в среду. В то же лето заратися Ярослав Ярополчичь Берестьи и иде на нь Святополк, и заста и́ в граде, и ем и́, и окова, и приведе и́ Кыеву. И молися о нем митрополит и игумени, и умолиша Святополка, и заводиша и́ у раку святою Бориса и Глеба, и сняша с него оковы, и пустиша и́. Томь же лете совокупишася вся братья: Святополк, Володимер, и Давыд, и Олег, Ярослав, брат ею, на Золотьчи. И прислаша половци слы от всех князий ко всей братьи, просяще мира. И реша им русскыи князи: «Да аще хощете мира, да совокупимся у Сакова». И послаша по половце, и сняшася у Сакова, и створиша мир с половци, и пояша тали межи собою, месяца семтября в 15 день, и разидошася разно.
   В лето 6610. Выбеже Ярослав Ярополчичь ис Кыева, месяца октября в 1. Того же месяца на исходе, прелстив Ярослав Святополчичь Ярослава Ярополчича, и ят и́ на Нуре, и приведе и́ к отцю Святополку, и оковаша и́. Том же лете, месяца декабря в 20, приде Мстислав, сын Володимер, с новгородци; бе бо Святополк с Володимером ряд имл, яко Новугороду быти Святополчю и посадити сын свой в немь, а Володимеру посадити сын свой в Володимери. И приде Мстислав Кыеву, и седоша вызбе, и реша мужи Володимери: «Се прислал Володимер сына своего, да се седять новгородци, да поимше сына твоего и идуть Новугороду, а Мьстислав да идеть Володимерю». И реша новгородци Святополку: «Се мы, княже, прислани к тобе, и ркли ны тако: не хочем Святополка, ни сына его. Аще ли 2 главе имееть сын твой, то пошли и́; а сего ны дал Всеволод, а въскормили есмы собе князь, а ты еси шел от нас». И Святополк же многу прю имев с ними, онем же не хотевшим, поимше Мстислава, придоша Новугороду. В то же лето бысть знаменье на небеси, месяца генваря в 29 день, по 3 дни, акы пожарная заря от встока и уга и запада и севера, и бысть тако свет всю нощь, акы от луны полны светящься. В то же лето бысть знаменье в луне, месяца февраля в 5 день. Того же месяца в 7 день бысть знаменье в солнци: огородилося бяше солнце в три дугы, и быша другыя дугы хребты к собе. И сия видяще знаменья благовернии человеци со вздыханьем моляхуся к богу и со слезами, дабы бог обратил знаменья си на добро: знаменья бо бывають ова на зло, ова ли на добро. На придущее лето вложи бог мысль добру в русьскые князи: умыслиша дерзнути на половце и поити в землю их, еже и бысть, яко же скажем послеже в пришедшее лето. В се же лето преставися Ярослав Ярополчичь, месяца августа в 11 день. В се же лето ведена бысть дщи Святополча Сбыслава в Ляхы за Болеслава, месяца ноября в 16 день.
   В лето 6611. Бог вложи в сердце князем рускым Святополку и Володимеру, и снястася думати на Долобьске. И седе Святополк с своего дружиною, а Володимер с своею в единомь шатре. И почаша думати и глаголати дружина Святополча, яко «Негодно ныне весне ити, хочем погубити смерды и ролью их». И рече Володимер: «Дивно ми, дружино, оже лошадий жалуете, ею же кто ореть; а сего чему не промыслите, оже то начнеть орати смерд, и приехав половчин ударить и́ стрелою, а лошадь его поиметь, а в село его ехав иметь жену его, и дети его, и все его именье? То лошади жаль, а самого не жаль ли?» И не могоша отвещати дружина Святополча. И рече Святополк: «Се яз готов уже». И вста Святополк, и рече ему Володимер: «То ти, брате, велико добро створиши земле Русскей». И посласта ко Олгови и Давыдови, глаголя: «Пондита на половци, да любо будем живи, любо мертви». И послуша Давыд, а Олег не всхоте сего, вину река: «Не сдравьлю». Володимер же, целовав брата своего, и поиде Переяславлю, а Святополк по нем, и Давыд Святославичь, и Давыд Всеславичь, и Мстислав Игорев внук, Вячеслав Ярополчичь, Ярополк Володимеричь. И поидоша на коних и в лодьях, и придоша ниже порог, и сташа в протолчех в Хортичем острове. И вседоша на коне, и пъшци из лодей выседше идоша в поле 4 дни, и придоша на Сутень. Половци же, слышавше, яко идеть Русь, собрашася бещисла, и начаша думати. И рече Урусоба: «Просим мира у Руси, яко крепко имуть битися с нами, мы бо много зла створихом Русскей земли». И реша унейшии Урособе: «Аще ты боишися Руси, но мы ся не боим. Сия бо избивше, поидем в землю их, и приимем грады их, и кто избавить и́ от нас?» Русские же князи и вои вси моляхуть бога, и обеты вздаяху богу и матери его, ов кутьею, ов же милостынею убогым, инии же манастырем требованья. И сице молящимся, поидоша половци и послаша пред собою в стороже Алтунопу, иже словяше в них мужеством. Тако же русские князи послаша стороже свое. И устерегоша руские сторожеве Олтуиопу, и обиступивше и́, и убиша Алтунопу и сущая с ним, и не избысть ни един, но вся избиша. И поидоша полкове, аки борове, и не бе презрети их; и русь поидоша противу им. И бог великый вложи ужасть велику в половце, и страх нападе на ня и трепет от лица русскых вой, и дремаху сами, и конем их не бе спеха в ногах. Наши же с весельем на конех и пеши поидоша к ним. Половци же, видевше устремленье руское на ся, не доступивше, побегоша пред русскими полки. Наши же погнаша, секуще я. Дни 4 априля месяца велико спасенье бог створи, а на врагы наша дасть победу велику. И убиша ту в гюлку князий 20: Урусобу, Кчия, Арсланапу, Китанопу, Кумана, Асупа, Куртка, Ченегрепу, Сурьбаря и прочая князий их, а Белдюзя яша. Посем же седоша братья, лобедивше врагы своя, и приведоша Белдюзя к Святополку, и нача Белдюзь даяти на собе злато, и сребро, и коне, и скот. Святополк же посла и́ к Володимеру. И пришедшю ему, нача впрашати его Володимер: «То веде яла вы рота. Многажды бо ходивше роте, воевасте Русскую землю. То чему ты не казаше сынов своих и роду своего не преступати роты, но проливашет кровь хрестьяньску? Да се буди кровь твоя на главе твоей». И повеле убити и́, и тако расекоша и́ на уды. И посем сняшася братья вся, и рече Володимер: «Сь день, иже створи господь, взрадуемся и взвеселимся во нь»; яко господь избавил ны есть от враг наших, и покори врагы наша, и «скруши главы змиевыя, дал еси сих брашно людем русьскым». Взяша бо тогда скоты, и овце, и коне, и вельблуды, и веже с добытком и с челядью, и заяша печенегы и торкы с вежами. И придоша в Русь с полоном великым, и с славою и с победою великою. Сем же лете придоша прузи, августа в 1 день. Того же месяца в 18 день иде Святополк, и сруби город Гюргев, его же беша пожгли половци. Того же лета бися Ярослав с мордвою, месяца марта в 4 день, и побежен бысть Ярослав.
   В лето 6612. Ведена дщи Володарева за царевичь за Олексиничь, Цесарюгороду, месяца иулия в 20. Томь же лете ведена Передслава, дщи Святополча, в Угры, за королевичь, августа в 21 день. Том же лете приде митрополит Никифор в Русь, месяца декабря в 6 день. Того же месяца преставился Вячеслав Ярополчичь в 13 день. Того же месяца в 18 Никифор митрополит на столе посажен. Се же скажем: сего же лета исходяща, посла Святополк Путяту на Менеск, а Володимер сына своего Ярополка, а Олег сам иде на Глеба, поемше Давыда Всеславича; и не успеша ничтоже и взвратишася опять. И родися у Святополка сын, и нарекоша имя ему Брячислав. В се же лето бысть знаменье: стояше солнце в крузе, а посреде круга кресть, а посреде креста солнце, а вне круга обаполы два солнца, а над солнцемь, кроме круга, дуга рогома на север; тако же знаменье и в луне тем же образом месяца февраля в 4 и 5 и 6 день, в дне по 3 дни, а в нощь в луне по 3 нощи.
   В лето 6613. Постави митрополит епископа Анфилофия Володимерю месяца августа в 27 день. Томь же лете постави Лазаря в Переяславль ноября в 12. Томь же лете постави Мину Полотьску декабря в 13 день.
   В лето 6614. Воеваша половни около Заречьска, и посла по них Святополк Яня и Иванка Захарьича, Козарина; и угониша половце и полон отяша. В се же лето преставися Янь, старець добрый, жив лет 90, в старости мастите; жив по закону божью, не хужий бе первых праведник. От него же и аз многа словеса слышах, еже и вписах в летописаньи семь, от него же слышах. Бе бо муж благ, и кроток, и смерен, огребаяся всякоя вещи, его же и гроб есть в Печерьском монастыри, в притворе, илеже лежить тело его, положено месяца иуня в 24. В се же лето пострижеся Еупракси, Всеволожа дщи, месяца декабря в 6. В то же лето прибеже Избыгнев к Святополку. В то же лето пострижеся Святославь, сын Давыдов, внук Святославль, месяца февраля в 17 день. Том же лете победиша зимегола Всеславичь, всю братью, и дружины убиша 9 тысящь.

   В лето 6615, индикта, круг луны 4 лето, а солнечнаго круга 8 лето. В се же лето преставися Володимеряя, месяца мая в 7 день. Того же месяця воева Боняк и зая коне у Переяславля. Том же лете приде Боняк, и Шарукан старый и ини князи миози, и сташа около Лубьна. Святополк же, и Володимер, и Олег, Святослав, Мстислав, Вячеслав, Ярополк идоша на половци к Лубну, и в 6 час дне бродишася чрес Сулу, и кликнуша на них. Половци же ужасошася, от страха не възмогоша ни стяга поставити, но побегоша, хватающе кони, а друзии пеши побегоша. Наши же почаша сечи, женущи я, а другые руками имати, и гнаша ноли до Хорола. Убиша же Таза, Бонякова брата, а Сугра яша и брата его, а Шарукан едва утече. Отбегоша же товара своего, еже взяша русскии вои, месяца августа в 12, и взвратишася всвояси с победою великою. Святополк же приде в Печерьскый манастырь на заутреню на Успенье святыя богородица, и братья целоваша и́ с радостью великою, яко врази наша побежени быша, молитвами святыя богородица и святаго отца нашего Феодосья. Так бо обычай имеяше Святополкъ: коли идяше на войну, или инамо, оли поклонився у гроба Феодосиева и молитву взем у игумена, ту сущаго, то же идяше на путь свой. В то же лето преставися княгини, Святополча мати, месяца генваря в 4 день. Томь же лете, месяца того же, иде Володимер, и Давыд и Олег к Аепе и ко другому Аепе, и створиша мир. И поя Володимер за Юргя Аепину дщерь, Осеневу внуку, а Олег поя за сына Аепину дчерь, Гиргеневу внуку месяца генваря 12 день. А февраля 5 трясеся земля пред зорями в нощи.
   В лето 6616. Заложена бысть церкы святаго Михаила, Золотоверхая, Святополком князем, в 11 иулия месяца. И кончаша тряпезницю Печерьскаго манастыря при Феоктист игумене, иже ю́ и заложи повеленьемь Глебовым, иже ю́ и стяжа. В се же лето вода бысть велика в Днепре, и в Десне, и в Припете. В сем же лете вложи бог в сердце Феоктисту, игумену печерьскому, и нача взвещати князю Святополку, дабы вписал Феодосья в сенаник. И рад быв, обещася и створи, повеле митрополиту вписати в синодик. И повеле вписывати по всем епископьям, и вси же епископи с радостью вписаша, и поминати и́ на всех зборех. В се же лето преставися Катерина, Всеволожа дщи, месяца иулия в 11. В се же лето кончаша верх святыя богородица на Клове, заложеней Стефаном игуменом печерьскым.
   В лето 6617. Преставися Евпракси, дщи Всеволожа, месяца иулия в 10 день, и положена бысть в Печерском манастыре у дверий, яже ко угу. И зделаша над нею божонку, идеже лежит тело ея. В то же лето, месяца декабря в 2 день, Дмитр Иворовичь взя веже половечскые у Дону.
   В лето 6618. Идоша весне на половце Святополк, и Володимер, и Давыд. И дошедше Воиня, и воротишася, Том же лете бысть знаменье в Печерьстем монастыре в 11 день февраля месяца: явися столп огнен от земля до небеси, а молнья осветиша всю землю, и в небеси погреме в час 1 нощи; и весь мир виде. Сей же столп первее ста на трапезници каменей, яко не видети бысть креста, и постояв мало, съступи на церковь и ста над гробом Феодосьевым и потом ступи на верх акы ко встоку лицемь, и потом невидим бысть. Се же беаше не огненый столп, но вид ангелескъ: ангел бо сице является, ово столпом огненым, ово же пламенем. Акоже рече Давыдъ: «Творя ангелы своя духы и слугы своя огнь полящь», и шлеми суть повеленьем божьимь, амо же хощеть владыка и творець всех. Ангел бо приходит, кде благая места и молитвении домове, и ту показаеть нечто мало виденья своего яко мощно видети человеком; не мощно бо зрети человеком естьства ангельскаго, яко и Моиси великый не взможе видети ангелскаго естьства: водяшеть бо я в день столп облачен, а в нощи столп огнен, то се не столп водяше их, но ангел идяше пред ними в нощи и в дне. Тако и се явленье некоторое показываше, ему же бе быти, еже и бысть на 2-е бо лето не сь ли ангел вожь бысть на иноплеменникы и супостаты, якоже рече: «Ангел пред тобою предъидеть», и пакы: «Ангел твой буди с тобою»?
   Игумен Силивестр святаго Михаила написах книгы си Летописець, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святаго Михаила в 6624, индикта 9 лета. А иже чтеть книгы сия, то буди ми в молитвах.

Перевод
ВОТ ПОВЕСТИ МИНУВШИХ ЛЕТ, ОТКУДА ПОШЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВЕ СТАЛ ПЕРВЫМ КНЯЖИТЬ И КАК ВОЗНИКЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ

   Так начнем повесть сию.
   По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Хам, Иафет. И достался восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат, Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Елимаис, Инди, Аравия Сильная, Колия, Комагина, вся Финикия.
   Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия, соседящая с Киринией, Мармария, Сирт, другая Ливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, находящаяся против Гадира. В его владениях на востоке находятся также: Киликия, Памфилия, Писидия, Мизия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария, Лидия, другая Мизия, Троада, Эолида, Вифиния, Старая Фригия и острова некии: Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил.
   Иафету же достались северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая, Каппадокия, Пафлагония, Галатия, Колхида, Босфор, Меоты, Деревия, Сарматия, жители Тавриды, Скифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, которая называется также Пелопоннес, Аркадия, Эпир, Иллирия, славяне, Лихнития, Адриакия, Адриатическое море. Достались и острова: Британия, Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Китира, Закинф, Кефаллиния, Итака, Корсика, часть Азии, называемая Иония, и река Тигр, текущая между Мидией и Вавилоном; до Понтийского моря на север: Дунай, Днестр, Кавкасинские горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток в страны Сима. В странах же Иафета сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Сима, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской и Волошской. Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, генуэзцы и прочие, – они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым.
   Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, было это в дни Иоктана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот сорок лет, и не свершили его. И сошел господь бог видеть город и столп, и сказал господь: «Вот род един и народ един». И смешал бог народы, и разделил на семьдесят и два народа, и рассеял по всей земле. По смешении же народов бог ветром великим разрушил столп; и находятся остатки его между Ассирией и Вавилоном, и имеют в высоту и в ширину 5433 локтя, и много лет сохраняются эти остатки.
   По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне.
   Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне.
   Также и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что сели в лесах, а еще другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, по имени Полота, от нее и получили название полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем – славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась «славянская». Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и дальше на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю Варягов, от Варяг до Рима, от Рима же и до племени Хама. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.
   Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуни устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать божия, будет город великий, и воздвигнет бог много церквей». И взошел на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей – каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Удивительное видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это всякий день, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то совершают омовенье себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме, пришел в Синоп.
   Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоривицей. И построили городок во имя старшего своего брата и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.
   Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а между тем Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, и великие почести воздал ему, говорят, тот царь, при котором он приходил. Когда же возвращался, пришел он на Дунай, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему близживущие; так и доныне называют придунайские жители городище то – Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.
   И по смерти братьев этих потомство их стало держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи, сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город – Смоленск; именно там сидят кривичи. От них же происходят и северяне. А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке – там, где она впадает в Волгу, – мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы, – эти говорят на своих языках, они – потомство Иафета, живущее в северных странах.
   Когда же славяне, как мы уже говорили, жили на Дунае, пришли от скифов, то есть от хазар, так называемые болгары, и сели по Дунаю, и были насильники славянам. Затем пришли белые угры и наследовали землю Славянскую. Угры эти появились при царе Ираклии, который ходил походом на персидского царя Хоздроя. В те времена существовали и обры, воевавшие против царя Ираклия и чуть было его не захватившие. Эти обры воевали и против славян и примучили дулебов – также славян, и творили насилие женам дулебским: если поедет куда обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пять жен и везти его – обрина, – и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, а умом горды, и бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли как обры», – их же нет ни племени, ни потомства. Вслед за этими обрами пришли печенеги, а затем шли черные угры мимо Киева, но было это уже после – при Олеге.
   Поляне же, жившие сами по себе, как мы уже говорили, были из славянского рода и только после назвались полянами, и древляне произошли от тех же славян и также не сразу назвались древляне; радимичи же и вятичи – от рода ляхов. Были ведь два брата у ляхов – Радим, а другой – Вятко; и пришли и сели: Радим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи. И жили между собою в мире поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты. Дулебы же жили по Бугу, где ныне волыняне, а уличи и тиверцы сидели по Днестру и соседили с Дунаем. Было их множество: сидели они прежде по Днестру до самого моря, и сохранились города их и доныне; вот почему греки называли их «Великая Скифь».
   Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые – свой нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее – кто что даст. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие закон.
   Говорит Георгий в своем летописании: «Каждый народ имеет либо письменный закон, либо обычай, который люди, не знающие закона, соблюдают как предание отцов. Из них же первые – сирийцы, живущие на краю света. Имеют они законом себе обычаи своих отцов: не заниматься любодеянием и прелюбодеянием, не красть, не клеветать или убивать и, особенно, не делать зло. Таков же закон и у бактриан, называемых иначе рахманами или островитянами; эти по заветам прадедов и из благочестия не едят мяса и не пьют вина, не творят блуда и никакого зла не делают, имея великий страх божьей веры. Иначе – у соседних с ними индийцев. Эти – убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры; а во внутренних областях их страны – там едят людей, и убивают путешественников, и даже едят как псы. Свой закон и у халдеян и у вавилонян: матерей брать на ложе, блуд творить с детьми братьев и убивать. И всякое бесстыдство творят, считая его добродетелью, даже если будут далеко от своей страны.
   Другой закон у гилий: жены у них пашут, и строят дома, и мужские подвиги совершают, но и любви предаются сколько хотят, не сдерживаемые своими мужьями и не стыдясь; есть среди них и храбрые женщины, умелые в охоте на зверей. Властвуют жены эти над мужьями своими и повелевают ими. В Британии же несколько мужей с одною женою спят, и многие жены с одним мужем связь имеют и беззаконие как закон отцов совершают, никем не осуждаемые и не сдерживаемые. Амазонки же не имеют мужей, но, как бессловесный скот, однажды в году, близко к весенним дням, выходят из своей земли и сочетаются с окрестными мужчинами, считая то время как бы некиим торжеством и великим праздником. Когда же зачнут от них в чреве – снова разбегутся из тех мест. Когда же придет время родить и если родится мальчик, то убивают его, если же девочка, то вскормят ее и прилежно воспитают».
   Так вот и при нас теперь половцы держатся закона отцов своих: кровь проливают и даже хвалятся этим, едят мертвечину и всякую нечистоту – хомяков и сусликов, и берут своих мачех и невесток, и выполняют иные обычаи своих отцов. Мы же, христиане всех стран, где веруют во святую Троицу, в единое крещение и исповедуют единую веру, имеем единый закон, поскольку мы крестились во Христа и во Христа облеклись.
   Вслед за тем, по смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива), притесняли полян древляне и иные окрестные люди. И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: «Вот, новую дань нашли мы». Те же спросили у них: «Откуда?» Они же ответили: «В лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?» Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы доискались ее оружием, острым только с одной стороны, – саблями, а у этих оружие обоюдоострое – мечи. Станут они когда-нибудь собирать дань и с нас, и с иных земель». И сбылось сказанное ими, так как не по своей воле говорили они, но по божьему повелению. Так вот было и при фараоне, царе египетском, когда привели к нему Моисея и сказали старейшины фараона: «Этот унизит когда-нибудь Египет». Так и случилось: погибли египтяне от Моисея, а сперва работали на них евреи. Тоже и эти: сперва властвовали, а после над ними самими властвуют; так и есть: владеют русские князья хазарами и по нынешний день.
   В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры начнем и числа положим. От Адама и до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 и 1 год, а от Давида и от начала царствования Соломона до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, а от Христова рождества до Константина 318 лет. От Константина же до Михаила сего 542 года. А от первого года царствования Михаила до первого года княжения Олега, русского князя, 29 лет, а от первого года княжения Олега, потому что он сел в Киеве, до первого года княжения Игоря 31 год, а от первого года княжения Игоря до первого года Святославова 33 года, а от первого года княжения Святослава до первого года Ярополкова 28 лет; а княжил Ярополк 8 лет, а Владимир княжил 37 лет, а Ярослав княжил 40 лет. Таким образом, от смерти Святослава до смерти Ярослава 85 лет; от смерти же Ярослава до смерти Святополка 60 лет.
   Но возвратимся мы к прежнему и расскажем, что произошло в эти годы, – как уже начали: с первого года царствования Михаила, и расположим по порядку года.
   В год 6361 (853). В год 6362 (854). В год 6363 (855). В год 6364 (856). В год 6365 (857).
   В год 6366 (858). Царь Михаил отправился с воинами на болгар по берегу и морем. Болгары же, узнав об этом, не смогли противостать им, попросили крестить их и обещали покориться грекам. Царь же крестил их князя и всех бояр и заключил мир с болгарами.
   В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и со всех кривичей. А хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма.
   В год 6368 (860). В год 6369 (861).
   В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И овладел всею властью один Рюрик и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – славяне, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Тамошние же жители ответили: «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.
   В год 6371 (863). В год 6372 (864). В год 6373 (865).
   В год 6374 (866). Отправились Аскольд и Дир войной на греков и пришли туда в четырнадцатый год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, совершили много убийств христиан и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой богородицы и омочили в море ее полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и великие волны, чтобы разметать корабли язычников русских, и прибило их к берегу и переломало так, что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.
   В год 6375 (867).
   В год 6376 (868). Начал царствовать Василий.
   В год 6377(869). Крещена была вся земля Болгарская.
   В год 6378 (870). В год 6379 (871). В год 6380 (872). В год 6381 (873). В год 6382 (874). В год 6383 (875). В год 6384 (876). В год 6385 (877). В год 6386 (878).
   В год 6387 (879). Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу – родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал.
   В год 6388 (880). В год 6389 (881).
   В год 6390 (882). Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своих мужей. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил своих мужей. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам отправился к ним вместе с младенцем. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», а когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он сын Рюрика». И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли: Аскольда – на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы; а Дирова могила – за церковью святой Ирины. И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: «Да будет матерью городам русским». И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью. Тот Олег начал ставить города и установил дани славянам, и кривичам, и мери, положил и для варягов давать дань от Новгорода по триста гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава.
   В год 6391 (883). Начал Олег воевать против древлян и, покорив их, брал дань с них по черной кунице.
   В год 6392 (884). Отправился Олег на северян, и победил их, и возложил на них легкую дань, и не позволил им платить дань хазарам, говоря так: «Я враг их, и вам им платить незачем».
   В год 6393 (885). Послал Олег к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платите мне». И дали Олегу по щелягу, как раньше хазарам давали. И властвовал Олег над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал.
   В год 6394 (886).
   В год 6395 (887). Царствовал Леон, сын Василия, который прозывался Львом, и брат его Александр, царствовавший двадцать шесть лет.
   В год 6396 (888). В год 6397 (889). В год 6398 (890). В год 6399 (891). В год 6400 (892). В год 6401 (893). В год 6402 (894). В год 6403 (895). В год 6404 (896). В год 6405 (897).
   В год 6406 (898). Шли угры мимо Киева горою, которая прозывается теперь Угорской, пришли к Днепру, и стали вежами: ходили они так же, как теперь половцы. И, придя с востока, устремились через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и стали завоевывать живших там волохов и славян. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем Славянскую землю захватили волохи. А после угры прогнали волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе; и с тех пор прозвалась земля Угорской. И стали угры воевать против греков и попленили землю Фракийскую и Македонскую до самой Селуни. И стали воевать против моравов и чехов. Был един народ славянский: и те славяне, которые сидели по Дунаю, покоренные уграми, и моравы, и чехи, и поляки, и поляне, которых теперь называют русь. Для них ведь, моравов, первоначально созданы буквы, названные славянской грамотой; эта же грамота и у русских, и у болгар дунайских.
   Когда славяне жили уже крещенными, князья их Ростислав, Святополк и Коцел послали к царю Михаилу, говоря: «Земля наша крещена, но нет у нас учителя, который бы наставил и поучил нас и объяснил святые книги. Ведь не знаем мы ни греческого языка, ни латинского; одни учат нас так, а другие иначе, от этого не знаем мы ни начертания букв, ни их значения. И пошлите нам учителей, которые бы могли нам рассказать о книжных словах и о смысле их». Услышав это, царь Михаил созвал всех философов и передал им все, сказанное славянскими князьями. И сказали философы: «В Селуни есть муж, именем Лев. Имеет он сыновей, знающих славянский язык; два сына у него искусные философы». Услышав об этом, царь послал за ними ко Льву в Селунь, со словами: «Пошли к нам без промедления своих сыновей Мефодия и Константина». Услышав об этом, Лев вскоре же послал их, и пришли они к царю, и сказал им царь: «Вот, прислала послов ко мне Славянская земля, прося себе учителя, который мог бы им истолковать священные книги, ибо этого они хотят». И уговорил их царь и послал их в Славянскую землю к Ростиславу, Святополку и Коцелу. Когда же братья эти пришли, начали они составлять славянскую азбуку и перевели Апостол и Евангелие. И рады были славяне, что услышали они о величии божьем на своем языке. Затем перевели Псалтырь и Октоих и другие книги. Некие же люди стали хулить славянские книги и говорили, что-де «ни одному народу не следует иметь свою азбуку, кроме евреев, греков и латинян, как в надписи Пилата, который на кресте господнем написал только на этих языках». Услышав об этом, папа римский осудил тех, кто ропщет на славянские книги, сказав так: «Да исполнится слово Писания: «Пусть восхвалят бога все народы», и другое: «Пусть все народы восхвалят величие божие, поскольку дух святой дал им говорить». Если же кто бранит славянскую грамоту, да будет отлучен от церкви, пока не исправится; это волки, а не овцы, их следует узнавать по поступкам их и беречься их. Вы же, дети, послушайте божественного учения и не отвергните церковного поучения, которое дал вам наставник ваш Мефодий». Константин же вернулся назад и отправился учить болгарский народ, а Мефодия оставил в Моравии. Затем князь Коцел поставил Мефодия епископом в Паннонии на столе святого Андроника, одного из семидесяти апостолов, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посадил двух попов, хороших скорописцев, и перевел все книги полностью с греческого языка на славянский в шесть месяцев, начав в марте, а закончив 26 октября. Закончив же, воздал достойную хвалу и славу богу, давшему такую благодать епископу Мефодию, преемнику Андроника; ибо учитель славянскому народу – апостол Андроник. До моравов же доходил и апостол Павел и учил там; там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Вот почему учитель славян – апостол Павел, из тех же славян – и мы, русь; поэтому и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе для славян епископом и наместником Андроника. А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской. Полянами прозвались потому, что сидели в поле, а язык был им общий – славянский.
   В год 6407 (899). В год 6408 (900). В год 6409 (901).
   В год 6410 (902). Леон-царь нанял угров против болгар. Угры же, напав, попленили всю землю Болгарскую. Симеон же, узнав об этом, возвратился на угров, а угры двинулись против него и победили болгар, так что Симеон едва убежал в Доростол.
   В год 6411 (903). Игорь вырос и собирал дань после Олега, и слушались его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольга.
   В год 6412 (904). В год 6413 (905). В год 6414 (906).
   В год 6415 (907). Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки «Великая Скифь». И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом две тысячи. И пришел к Царьграду; греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги.
   И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И с попутным ветром подняли они паруса и пошли по полю к городу. Греки же, увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: «Не губи города, дадим тебе дани какой захочешь». И остановил Олег воинов, и вынесли ему пищу и вино, но не принял его, так как было оно отравлено. И испугались греки и сказали: «Это не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас от бога». И приказал Олег дать дани на две тысячи кораблей: по двенадцати гривен на человека, а было в каждом корабле по сорок мужей.
   И согласились на это греки, и стали греки просить мира, чтобы не воевал Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями Леоном и Александром и послал к ним в столицу Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида со словами: «Платите мне дань». И сказали греки: «Что хочешь, дадим тебе»… И сказал Олег: «Сшейте для руси паруса из паволок, а славянам копринные», – и было так! И повесил щит свой на вратах в знак победы, и пошли от Царьграда. И подняла русь паруса из паволок, а славяне копринные, и разодрал их ветер; и сказали славяне: «Возьмем свои простые паруса, не дали славянам паруса из паволок». И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и непросвещенными.
   В год 6416 (908). В год 6417 (909). В год 6418 (910).
   В год 6419 (911). Явилась на западе большая звезда в виде копья.
   В год 6420 (912). Послал Олег мужей своих заключить мир и установить договор между греками и русскими…
   Царь же Леон почтил русских послов дарами – золотом, и паволоками, и драгоценными тканями – и приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства: множество золота, паволоки, драгоценные камни и страсти господни – венец, гвозди, багряницу и мощи святых, уча их вере своей и показывая им истинную веру. И так отпустил их в свою землю с великою честью. Послы же, посланные Олегом, вернулись к нему и поведали ему все речи обоих царей, как заключили мир и договор положили между Греческою землею и Русскою и установили не преступать клятвы – ни грекам, ни руси.
   И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал он волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, – от него тебе и умереть!» Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше». И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого когда-то волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер он. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три. Неудивительно, что от волхвования сбывается чародейство. Так было и в царствование Доментиана: тогда был известен некий волхв именем Аполлоний Тианский, который ходил и творил всюду бесовские чудеса – в городах и селах. Однажды, когда из Рима пришел он в Византию, его упросили живущие там сделать следующее: он отогнал из города множество змей и скорпионов, чтобы не было от них вреда людям, и ярость конскую обуздал на сонмище бояр. Так и в Антиохию пришел, и упрошенный людьми теми – антиохиянами, страдавшими от скорпионов и комаров, сделал медного скорпиона и зарыл его в землю, и поставил над ним небольшой мраморный столп, и повелел взять людям палки и ходить по городу и выкликивать, потрясая теми палками: «Быть городу без комара!» И так исчезли из города скорпионы и комары. И спросили его еще об угрожавших городу землетрясениях, и, вздохнув, написал он на дощечке следующее: «Увы тебе, несчастный город, много тебя будет трясти земля, и огнем будешь попален, оплачет тебя и Оронтия на берегу». Об Аполлонии этом и великий Анастасий Иерусалимский сказал: «Чудеса, произведенные Аполлонием, даже и до сих пор на некоторых местах исполняются: некоторые из них сотворены, чтобы отогнать четвероногих животных и птиц, которые могли бы вредить людям, другие же для удержания речных струй, вырвавшихся из берегов, но иные и на погибель и в ущерб людям, хотя и на обуздание их. Не только ведь при жизни его так делали бесы такие чудеса, но и по смерти, у гроба его, творили чудеса его именем, чтобы обольщать жалких людей, часто уловляемых на них дьяволом». Итак, кто что скажет о творящих волшебство? Ведь вот, искусен был на волшебное обольщение и никогда не считался Аполлоний с тем, что в безумстве предался мудрому ухищрению; а следовало бы ему сказать: «Словом только творю я то, что хотел», и не совершать действий ожидаемых от него. То все попущением божиим и творением бесовским случается – всеми подобными делами испытывается наша православная вера, что тверда она и пребывает подле господа и не увлекаема дьяволом, его призрачными чудесами и сатанинскими делами, творимыми врагами рода человеческого и слугами зла. Бывает же, что некоторые и именем господа пророчествуют, как Валаам, и Саул, и Каиафа, и бесов даже изгоняют, как Иуда и сыны Скевавели. Потому что и на недостойных многократно действует благодать, как многие свидетельствуют: ибо Валаам был чужд и праведного жития и веры, но тем не менее свидетельствовала в нем благодать для убеждения других. И Фараон такой же был, но и ему было раскрыто будущее. И Навуходоносор был законопреступен, но и ему также было открыто будущее многих поколений, тем свидетельствуя, что многие, имеющие превратные понятия, еще до пришествия Христа творят знамения не по собственной воле на прельщение людей, не знающих доброго. Таков был и Симон Волхв, и Менандр, и другие такие же, из-за которых и было по истине сказано: «Не чудесами прельщать…»
   В год 6421 (913). По смерти Олега стал княжить Игорь. В это же время стал царствовать Константин, сын Леона. И затворились от Игоря древляне по смерти Олега.
   В год 6422 (914). Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой. В тот же год пришел Симеон Болгарский на Царьград и, заключив мир, вернулся домой.
   В год 6423 (915). Пришли впервые печенеги на Русскую землю и, заключив мир с Игорем, пошли к Дунаю. В те же времена пришел Симеон, попленяя Фракию; греки же послали за печенегами. Когда же печенеги пришли и собрались уже выступить на Симеона, греческие воеводы рассорились. Печенеги, увидев, что они сами между собою ссорятся, ушли восвояси, а болгары сразились с греками, и иссечены были греки. Симеон же захватил Адрианополь, который первоначально назывался городом Ореста – сына Агамемнона: ибо Орест когда-то купался в трех реках и избавился тут от своей болезни – оттого и назвал город своим именем. Впоследствии же его обновил цезарь Адриан и назвал в свое имя Адрианом, мы же зовем его Адрианом-градом.
   В год 6424 (916). В год 6425 (917). В год 6426 (918). В год 6427 (919).
   В год 6428 (920). У греков поставлен царь Роман. Игорь же воевал против печенегов.
   В год 6429 (921). В год 6430 (922). В год 6431 (923). В год 6432 (924). В год 6433 (925). В год 6434 (926). В год 6435 (927). В год 6436 (928).
   В год 6437 (929). Пришел Симеон на Царьград, и попленил Фракию и Македонию, и подошел к Царьграду в великой силе и с гордостию, и сотворил мир с Романом-царем, и возвратился восвояси.
   В год 6438 (930). В год 6439 (931). В год 6440 (932). В год 6441 (933).
   В год 6442 (934). Впервые пришли на Царьград угры и попленили всю Фракию. Роман заключил мир с уграми.
   В год 6443 (935). В год 6444 (936). В год 6445 (937). В год 6446 (938). В год 6447 (939). В год 6448 (940).
   В год 6449 (941). Пошел Игорь походом на греков. И послали болгары весть царю, что идут русские на Царьград: десять тысяч кораблей. И пришли, и подплыли, и стали воевать страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили, и Суд весь пожгли. А кого захватили – одних распинали, в других же, расстанавливая их как мишени, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в макушки голов. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и села пожгли и с обеих сторон. Суда захватили немало богатств. Затем пришли с востока воины – Панфир-деместик с сорока тысячами, Фока-патриций с македонянами, Федор-стратилат с фракийцами, с ними же и сановные бояре, и окружили русь. Русские же, посовещавшись, вышли против греков с оружием, и в жестоком сражении едва одолели греки. Русские же к вечеру возвратились к дружине своей и ночью, сев в ладьи, отплыли. Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русские же, увидев пламень, бросались в воду морскую, стремясь спастись – и так оставшиеся их возвратились домой. И, придя в землю свою, поведали – каждый своим – о происшедшем и о ладейном огне. «Будто молнию небесную, – говорили они, – имеют у себя греки, и пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их». Игорь же, вернувшись, начал собирать множество воинов и послал за море к варягам, приглашая их на греков, снова собираясь идти на них походом.
   В год 6450 (942). Симеон ходил на хорватов, и победили его хорваты, и умер, оставив Петра, своего сына, князем над болгарами.
   В год 6451 (943). Вновь пришли угры на Царьград и, сотворив мир с Романом, возвратились восвояси.
   В год 6452 (944). Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь, и полян, и славян, и кривичей, и тиверцев – и нанял печенегов, и заложников у них взял, – и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя. Услышав об этом, корсунцы послали к Роману со словами: «Вот идут русские, без числа кораблей их, покрыли море корабли». Также и болгары послали весть, говоря: «Идут русские и наняли с собой печенегов». Услышав об этом, царь прислал к Игорю лучших бояр с мольбою, говоря: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани». Также и к печенегам послал паволоки и много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину, и стал с нею держать совет, и поведал ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: «Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, – не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто – кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть». И послушал их Игорь и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву восвояси.
   В год 6453 (945). Прислали Роман, и Константин, и Стефан послов к Игорю восстановить прежний мир. Игорь же говорил с ними о мире. И послал Игорь мужей своих к Роману. Роман же созвал бояр и сановников. И привели русских послов и велели им говорить и записывать речи тех и других на хартию…
   Послы, посланные Игорем, вернулись к нему с послами греческими и поведали ему все речи царя Романа. Игорь же призвал греческих послов и спросил их: «Скажите, что приказал вам царь?» И сказали послы царя: «Вот послал нас царь, обрадованный миром, хочет он иметь мир и любовь с князем русским. Твои послы приводили к присяге нашего царя, а нас послали привести к присяге тебя и твоих мужей». Обещал Игорь сделать так. На следующий день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие свое, и щиты, и золото и присягали Игорь и люди его – сколько было язычников между русскими. А христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы, и хазар, – это была соборная церковь, так как много было христиан – варягов. Игорь же, утвердив мир с греками, отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском, и отпустил их; послы же пришли к царю и поведали ему все речи Игоря и о любви его к грекам.
   Игорь же начал княжить в Киеве, мир имея ко всем странам. И пришла осень, и стал он замышлять поход на древлян, желая взять с них еще больше дани.
   В год 6453 (945). В тот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам». И послушал их Игорь – пошел к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад, – поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружину его, так как было ее мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени.
   Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд – отец Мстиши. Сказали же древляне: «Вот убили князя мы русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим». И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге, и пристали в ладье под Боричевым подъемом. Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди сидели не на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина, а ловушка для птиц была вне города; был вне города и другой двор, где стоит сейчас двор Уставщика позади церкви святой Богородицы Десятинной; над горою был теремной двор – был там каменный терем. И поведали Ольге, что пришли древляне, и призвала их Ольга к себе и сказала им: «Гости добрые пришли». И ответили древляне: «Пришли, княгиня». И сказала им Ольга: «Говорите, зачем пришли сюда?» Ответили же древляне: «Послала нас Деревская земля с такими словами: «Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что ввели порядок в Деревской земле, – пойди замуж за князя нашего за Мала». Было ведь имя ему, князю древлянскому, – Мал. Сказала же им Ольга: «Любезна мне речь ваша, – мужа моего мне уже не воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне же идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, а вы говорите: «Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье», – и вознесут вас в ладье», и отпустила их к ладье. Ольга же приказала выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе, вне града. На следующее утро, сидя в тереме, послала Ольга за гостями, и пришли к ним и сказали: «Зовет вас Ольга для чести великой». Они же ответили: «Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье». И ответили киевляне: «Нам неволя; князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя», – и понесли их в ладье. Они же уселись, величаясь, избоченившись и в великих нагрудных бляхах. И принесли их на двор к Ольге и как несли, так и сбросили их вместе с ладьей в яму. И, приникнув к яме, спросила их Ольга: «Хороша ли вам честь?» Они же ответили: «Пуще нам Игоревой смерти». И повелела засыпать их живыми; и засыпали их.
   И послала Ольга к древлянам и сказала им: «Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди». Услышав об этом, древляне избрали лучших мужей, управлявших Деревскою землею, и прислали за ней. Когда же древляне пришли, Ольга приказала приготовить баню, говоря им так: «Вымывшись, придите ко мне». И разожгли баню, и вошли в нее древляне и стали мыться; и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от двери, и сгорели все.
   И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже». Они же, услышав об этом, свезли множество медов и заварили их. Ольга же, взяв с собою малую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим насыпать великую могилу и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: «Где дружина наша, которую послали за тобой?» Она же ответила: «Идут за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить за их честь, а сама отошла прочь и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их пять тысяч. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско.
   Начало княжения Святослава, сына Игорева. В год 6454 (946). Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и упало коню под ноги, ибо был Святослав еще ребенок. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем». И победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, так как жители его убили ее мужа, и стала с сыном своим около города, а древляне затворились в городе и крепко боролись из города, ибо знали, что, убив князя, не на что им надеяться после сдачи. И стояла Ольга все лето и не могла взять города, и замыслила так: послала она к городу со словами: «До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города уже сдались мне и обязались выплачивать дань и уже возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с голода». Древляне же ответили: «Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего». Сказала же им Ольга, что-де «я уже мстила за обиду своего мужа, когда приходили вы к Киеву в первый раз и во второй, а в третий раз – когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить, – хочу только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь». Древляне же спросили: «Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мед и меха». Она же сказала: «Нет у вас теперь ни меду, ни мехов, поэтому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому-то и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас этой малости». Древляне же, обрадовавшись, собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: «Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти, – идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду в свой город». Древляне же с радостью вошли в город и поведали обо всем людям, и обрадовались люди в городе. Ольга же, раздав воинам – кому по голубю, кому по воробью, приказала привязывать каждому голубю и воробью трут, завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждой птице. И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись – где голубятни, где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, так как сразу загорелись все дворы. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. И так взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила, третьих отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань.
   И возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольги. И пошла Ольга с сыном своим и с дружиною по Древлянской земле, устанавливая распорядок даней и налогов; и сохранились места ее стоянок и охот до сих пор. И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом и пробыла здесь год.
   В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мсте погосты и дани и по Луге – оброки и дани, и ловища ее сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места ее и погосты, а сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сих пор. И так, установив все, возвратилась к сыну своему в Киев и там жила с ним в любви.
   В год 6456 (948). В год 6457 (949). В год 6458 (950). В год 6459 (951). В год 6460 (952). В год 6461 (953). В год 6462 (954).
   В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И царствовал тогда цесарь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и увидел царь, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, уразумев смысл этого обращения, ответила цесарю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, наклонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: «Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских». И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она же, собравшись домой, пришла к патриарху, и попросила у него благословения вернуться, и сказала ему: «Люди мои и сын мой язычники, – да сохранит меня бог от всякого зла». И сказал патриарх: «Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха в древнейшие времена, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков в печи, Даниила от зверей, – так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его». И благословил ее патриарх, и отправилась она с миром в свою землю и пришла в Киев. Произошло это как при Соломоне: пришла царица эфиопская к Соломону, стремясь услышать премудрость Соломона, и увидела свидетельства его многомудрия: так же и эта блаженная Ольга искала настоящей божественной мудрости, но та (царица эфиопская) – человеческой, а эта – божьей. «Ибо ищущие мудрости найдут». «Премудрость на перекрестках возглашает, на путях возвышает голос свой, на городских стенах проповедует, в городских воротах громко говорит: доколе невежды будут любить невежество…» Эта же блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг – Христа. Ибо сказал Соломон: «Желание благоверных приятно для души»; и: «Наклони сердце твое к размышлению»; «Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня». Господь сказал: «Приходящего ко мне не изгоню вон».
   Эта же Ольга пришла в Киев, и прислал к ней греческий царь послов со словами: «Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда-де возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе: челядь, воск, и меха, и воинов в помощь». Отвечала Ольга через послов: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе». И отпустила послов с этими словами.
   Жила же Ольга вместе с сыном своим Святославом, и учила его принять крещение, но он и не думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем. «Ибо для неверующих вера христианская юродство есть»; «Ибо не знают, не разумеют те, кто ходят во тьме, и не ведают славы господней»; «Огрубели сердца их, с трудом уши их слышат, а очи видят». Ибо сказал Соломон: «Дела нечестивых далеки от разума»; «Потому что звал вас и не послушались меня, направил слова и не внимали мне, но отвергли мои советы и обличений моих не приняли»; «Возненавидели премудрость, а страха божьего не избрали для себя, не приняли совета моего, презрели все обличения мои». Так и Ольга часто говорила: «Я познала бога, сын мой, и радуюсь; если и ты познаешь – тоже станешь радоваться». Он же не внимал тому, говоря: «Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться». Она же сказала ему: «Если ты крестишься, то и все сделают то же». Он же не послушался матери, продолжая жить по языческим обычаям, не зная, что кто матери не послушает – в беду впадет, как сказано: «Если кто отца или матери не послушает, то смерть примет». Святослав же притом гневался на мать. Соломон же сказал: «Поучающий злых наживет себе обиду, обличающий же нечестивого опорочит себя; ибо обличения нечестивых – язвы. Не обличай злых, чтобы не возненавидели тебя». Однако Ольга любила своего сына Святослава и говаривала: «Да будет воля божья; если захочет бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к богу, что даровал и мне». И, говоря так, молилась за сына и за людей всякую ночь и день, руководя сыном до его возмужалости и до его совершеннолетия.
   В год 6464 (956). В год 6465 (957). В год 6466 (958). В год 6467 (959). В год 6468 (960). В год 6469 (961). В год 6470 (962). В год 6471 (963).
   В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал. В походах же не возил за собой ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, долго нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими же были и все прочие его воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти». И пошел на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал вятичам: «Кому дань даете?» Они же ответили: «Хазарам – по щелягу с сохи даем».
   В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов.
   В год 6474 (966). Вятичей победил Святослав и дань на них возложил.
   В год 6475 (967). Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны, и одолел Святослав болгар, и взял городов их восемьдесят по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце, беря дань с греков.
   В год 6476 (968). Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце, и заперлась Ольга со своими внуками – Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни вести послать, и изнемогли люди от голода и жажды. И собрались люди той стороны Днепра в ладьях и стояли на том берегу, и нельзя было ни тем пробраться в Киев, ни этим из города к ним. И стали тужить люди в городе и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, – сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я проберусь», и ответили ему: «Иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?» Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать. На том берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине. И сказал им отрок: «Если не подойдете завтра к городу, то люди сдадутся печенегам». Воевода же их, по имени Претич, сказал на это: «Пойдем завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав». И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенегам же показалось, что пришел сам князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один и обратился к воеводе Претичу: «Кто это пришел?» А тот ответил ему: «Люди той стороны (Днепра)». Печенежский князь снова спросил: «А ты не князь ли уж?» Претич же ответил: «Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество». Так сказал он, чтобы их припугнуть. Князь же печенежский сказал Претичу: «Будь мне другом». Тот ответил: «Так и сделаю». И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города, и нельзя было вывести коня напоить: стояли печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?» Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о том, что случилось с ними от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в поле, и наступил мир.
   В год 6477 (969). Сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рыбы». Отвечала ему Ольга: «Видишь – я больна; куда хочешь уйти от меня?» – ибо она уже разболелась. И продолжала: «Когда похоронишь меня, – отправляйся куда захочешь». Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на открытом месте. Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника – тот и похоронил блаженную Ольгу.
   Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед светом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи; были тогда люди загрязнены грехами, не омыты святым крещением. Эта же омылась в святой купели, и сбросила с себя греховные одежды первого человека Адама, и облеклась в нового Адама, то есть в Христа. Мы же взываем к ней: «Радуйся, русское познание бога, начало нашего с ним примирения». Она первая из русских вошла в царство небесное, ее и восхваляют сыны русские – свою начинательницу, ибо и по смерти молится она богу за Русь. Ведь души праведных не умирают; как сказал Соломон: «Веселится народ похваляемому праведнику»; память праведника бессмертна, так как признается он и богом и людьми. Здесь же ее все люди прославляют, видя, что она лежит много лет, не тронутая тлением; ибо сказал пророк: «Прославляющих меня прославлю». О таких ведь Давид сказал: «В вечной памяти будет праведник, не убоится дурной молвы; готово сердце его уповать на господа; утверждено сердце его и не дрогнет». Соломон же сказал: «Праведники живут вовеки; награда им от господа и попечение о них у всевышнего. Посему получат они царство красоты и венец доброты от руки господа, ибо он покроет их десницею и защитит их мышцею». Защитил ведь он и эту блаженную Ольгу от врага и супостата – дьявола.
   В год 6478 (970). Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян. В то время пришли новгородцы, прося себе князя: «Если не пойдете к нам, то сами добудем себе князя». И сказал им Святослав: «А кто бы пошел к вам?» И отказались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня: «Просите Владимира». Владимир же был от Малуши – ключницы Ольгиной. Малуша же была сестра Добрыни; отец же им был Малк Любечанин, и приходился Добрыня дядей Владимиру. И сказали новгородцы Святославу: «Дай нам Владимира». Он же ответил им: «Вот он вам». И взяли к себе новгородцы Владимира, и пошел Владимир с Добрынею, своим дядей, в Новгород, а Святослав в Переяславец.
   В год 6479 (971). Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву против Святослава, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: «Здесь нам и умереть; постоим же мужественно, братья и дружина!» И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, и послал к грекам со словами: «Хочу идти на вас и взять столицу вашу, как и этот город». И сказали греки: «Невмоготу нам сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько вас, чтобы разочлись мы по числу дружинников твоих». Так говорили греки, обманывая русских, ибо греки лживы и до наших дней. И сказал им Святослав: «Нас двадцать тысяч», и прибавил десять тысяч: ибо было русских всего десять тысяч. И выставили греки против Святослава сто тысяч и не дали дани. И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их – сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые не принимают позора. Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». И исполчились русские, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел Святослав к столице, воюя и разбивая города, что стоят и доныне пусты. И созвал царь бояр своих в палату и сказал им: «Что нам делать: не можем ведь ему сопротивляться?» И сказали ему бояре: «Пошли к нему дары; испытаем его: любит ли он золото или паволоки?» И послал к нему золото и паволоки с мудрым мужем, наказавши ему: «Следи за его видом, и лицом, и мыслями». Он же взял дары и пришел к Святославу. И поведали Святославу, что пришли греки с поклоном. И сказал он: «Введите их сюда». Те вошли, и поклонились ему, и положили перед ним золото и паволоки. И сказал Святослав своим отрокам, смотря в сторону: «Спрячьте». Греки же вернулись к царю, и созвал царь бояр. Посланные же сказали: «Пришли-де мы к нему и поднесли дары, а он и не взглянул на них – приказал спрятать». И сказал один: «Испытай его еще раз: пошли ему оружие». Они же послушали его, и послали ему меч и другое оружие, и принесли ему. Он же взял и стал царя хвалить, выражать ему любовь и благодарность. Снова вернулись посланные к царю и поведали ему все, как было. И сказали бояре: «Лют будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Плати ему дань». И послал к нему царь, говоря так: «Не ходи к столице, возьми дань сколько хочешь», ибо только немногим не дошел он до Царьграда. И дали ему дань; он же брал и на убитых, говоря: «Возьмет-де за убитого род его». Взял же и даров много и возвратился в Переяславец со славою великою. Увидев же, что мало у него дружины, сказал себе: «Как бы не убили какой-нибудь хитростью и дружину мою и меня», так как многие были убиты в боях. И сказал: «Пойду на Русь, приведу еще дружины».
   И отправил послов к царю в Доростол, где в это время находился царь, говоря так: «Хочу иметь с тобою прочный мир и любовь». Царь же, услышав это, обрадовался и послал к нему даров больше прежнего. Святослав же принял дары и стал думать с дружиною своею, говоря так: «Если не заключим мир с царем и узнает царь, что нас мало, то придут и осадят нас в городе. А Русская земля далеко, печенеги с нами в войне, и кто нам поможет? Заключим же с царем мир: ведь они уже обязались платить нам дань, – того с нас и хватит. Если же перестанут нам платить дань, то снова из Руси, собрав множество воинов, пойдем на Царьград». И была люба речь эта дружине, и послали лучших мужей к царю, и пришли в Доростол и сказали о том царю. Царь же на следующее утро призвал их к себе и сказал: «Пусть говорят послы русские». Они же начали: «Так говорит князь наш: «Хочу иметь полную любовь с греческим царем на все будущие времена». Царь же обрадовался и повелел писцу записывать все речи Святослава на хартию. И стал посол говорить все речи, и стал писец писать. Говорил же он так:
   «Список с договора, заключенного при Святославе, великом князе русском, и при Свенельде, писано при Феофиле Синкеле к Иоанну, называемому Цимисхием, царю греческому, в Доростоле, месяца июля, 14 индикта, в год 6479. Я, Святослав, князь русский, как клялся, так и подтверждаю договором этим клятву мою: хочу вместе со всеми подданными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и полную любовь с каждым великим царем греческим, с Василием и с Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям, а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы прежний договор. Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, – в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем. Не сомневайтесь в правде того, что мы обещали вам ныне и написали в хартии этой и скрепили своими печатями».
   Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам. И сказал ему воевода отца его Свенельд: «Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги». И не послушал его и пошел в ладьях. А переяславцы послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав.
   В год 6480 (972), когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку. А всех лет княжения Святослава было двадцать восемь.
   В год 6481 (973). Начал княжить Ярополк.
   В год 6482 (974).
   В год 6483 (975). Однажды Свенельдич, именем Лют, вышел из Киева на охоту и гнал зверя в лесу. И увидел его Олег и спросил своих: «Кто это?» И ответили ему: «Свенельдич». И, напав, убил его Олег, так как и сам охотился там же. И поднялась оттого ненависть между Ярополком и Олегом, и постоянно подговаривал Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: «Пойди на своего брата и захвати волость его».
   В год 6484 (976).
   В год 6485 (977). Пошел Ярополк походом на брата своего Олега в Деревскую землю. И вышел против него Олег, и исполчились обе стороны. И в начавшейся битве победил Ярополк Олега. Олег же со своими воинами побежал в город, называемый Овруч, а через ров к городским воротам был перекинут мост, и люди, теснясь на нем, сталкивали друг друга вниз. И столкнули Олега с моста в ров. Много людей падало туда, причем кони давили людей. Ярополк, войдя в город Олегов, захватил власть и послал искать своего брата, и искали его, но не нашли. И сказал один древлянин: «Видел я, как вчера спихнули его с моста». И послал Ярополк найти брата, и вытаскивали трупы изо рва с утра и до полдня, и нашли Олега под трупами; вынесли его и положили на ковре. И пришел Ярополк, плакал над ним и сказал Свенельду: «Смотри, этого ты и хотел!» И похоронили Олега в поле у города Овруча, и есть могила его у Овруча и до сего времени. И наследовал власть его Ярополк. У Ярополка же была жена гречанка, а перед тем была она монахиней, в свое время привел ее отец его Святослав и выдал ее за Ярополка, красоты ради лица ее. Когда Владимир в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море. А Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и владел один Русскою землею.
   В год 6486 (978). В год 6487 (979).
   В год 6488 (980). Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал посадникам Ярополка: «Идите к брату моему и скажите ему: «Владимир идет на тебя, готовься с ним биться». И сел в Новгороде.
   И послал к Рогволоду в Полоцк сказать: «Хочу дочь твою взять себе в жены». Тот же спросил у дочери своей: «Хочешь ли за Владимира?» Она же ответила: «Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка». Этот Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды – дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же собрал много воинов – варягов, славян, чуди и кривичей – и пошел на Рогволода. А в это время собирались уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены.
   И пошел на Ярополка. И пришел Владимир к Киеву с большим войском, а Ярополк не смог выйти ему навстречу и затворился в Киеве со своими людьми и с Блудом, и стоял Владимир, окопавшись, на Дорогожиче – между Дорогожичем и Капичем, и существует ров тот и поныне. Владимир же послал к Блуду – воеводе Ярополка – с лживыми словами: «Будь мне другом! Если убью брата моего, то буду почитать тебя как отца и честь большую получишь от меня; не я ведь начал убивать братьев, но он. Я же, убоявшись этого, выступил против него». И сказал Блуд послам Владимировым: «Буду с тобой в любви и дружбе». О злая ложь человеческая! Как говорит Давид: «Человек, который ел хлеб мой, поднял на меня ложь». Этот же обманом задумал коварство против своего князя. И еще: «Языком своим льстили. Осуди их, боже, да откажутся они от замыслов своих; по множеству нечестия их отвергни их, ибо прогневали они тебя, господи». И еще сказал тот же Давид: «Муж скорый на кровопролитие и коварный не доживет и до половины дней своих». Зол совет тех, кто толкает на кровопролитие; безумцы те, кто, приняв от князя или господина своего почести или дары, замышляют погубить жизнь своего князя; хуже они бесов. Так вот и Блуд предал князя своего, приняв от него многую честь: потому и виновен он в крови той. Засел Блуд в осаду вместе с Ярополком, а сам, обманывая его, часто посылал к Владимиру с призывами идти приступом на город, замышляя в это время убить Ярополка, так как, опасаясь горожан, открыто его убить он не мог. Сам же Блуд не мог никак погубить его и придумал хитрость, подговаривая Ярополка не выходить из города на битву. Сказал Блуд Ярополку: «Киевляне посылают к Владимиру, говоря ему: «Приступай к городу, предадим-де тебе Ярополка». Беги же из города». И послушался его Ярополк, выбежал из Киева и затворился в городе Родне в устье реки Роси, а Владимир вошел в Киев и осадил Ярополка в Родне. И был там жестокий голод, так что ходит поговорка и до наших дней: «Беда как в Родне». И сказал Блуд Ярополку: «Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Заключай мир с братом своим», – так говорил он, обманывая его. И сказал Ярополк: «Пусть так!» И послал Блуд к Владимиру со словами: «Сбылась-де мысль твоя, приведу-де к тебе Ярополка: приготовься убить его». Владимир же, услышав это, вошел в отчий двор теремной, о котором мы уже упоминали, и сел там с воинами и с дружиною своею. И говорил Блуд Ярополку; «Пойди к брату своему и скажи ему: «Что ты мне ни дашь, то я и приму». Ярополк пошел, а Варяжко говорил ему: «Не ходи, князь, убьют тебя; беги к печенегам и приведешь воинов», и не послушал его Ярополк. И пришел Ярополк ко Владимиру; когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами под пазуху. Блуд же затворил двери и не дал войти за ним своим. И так убит был Ярополк. Варяжко же, увидев, что Ярополк убит, бежал со двора того теремного к печенегам и часто воевал с печенегами против Владимира, с трудом привлек его Владимир на свою сторону, дав ему клятвенное обещание. Владимир же стал жить с женою своего брата – гречанкой, и была она беременна, и родился от нее Святополк. От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов; от Ярополка и от Владимира.
   Однажды, уже после, сказали варяги Владимиру: «Это наш город, мы его захватили, – хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека». И сказал им Владимир: «Подождите с месяц, пока соберут вам куны». И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю». Он же ответил им: «Идите». И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного».
   И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Но преблагий бог не хочет гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об этом после. Теперь же возвратимся к прежнему. Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу.
   Был же Владимир побежден вожделением, и вот какие были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини – Вышеслава, а еще от одной жены – Святослава и Мстислава, а от болгарыни – Бориса и Глеба, а наложниц было у него триста в Вышгороде, триста в Белгороде и двести на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было семьсот жен и триста наложниц. Мудр он был, а в конце концов погиб. Этот же был невежда, а под конец обрел себе вечное спасение. «Велик господь, и велика крепость его, и разуму его нет конца!» Женское прельщение – зло; вот как, покаявшись, сказал Соломон о женах: «Не внимай злой жене; ибо мед каплет с уст ее, жены любодейной; мгновение только наслаждает гортань твою, после же горчее желчи найдешь его… Сближающиеся с ней пойдут после смерти в ад. По пути жизни не идет она, распутная жизнь ее неблагоразумна». Вот что сказал Соломон о прелюбодейках; а о добрых женах сказал он так: «Дороже она многоценного камени. Радуется на нее муж ее. Ведь делает она жизнь его счастливой. Достав шерсть и лен, делает все необходимое руками своими. Она, как купеческий корабль, занимающийся торговлей, издалека собирает себе богатство, и встает еще ночью, и раздает пищу в доме своем и урочное рабыням своим. Увидев поле – покупает: от плодов рук своих насадит пашню. Крепко подпоясав стан свой, укрепит мышцы свои на дело. Она чувствует, что трудиться хорошо, и не угасает светильник ее всю ночь. Руки свои протягивает к полезному, локти свои устремляет к веретену. Руки свои протягивает бедному, плод подает нищему. Не заботится муж ее о доме своем, потому что, где бы он ни был, – все домашние ее одеты будут. Двойные одежды сделает мужу своему, а червленые и багряные одеяния – для самой себя. Муж ее заметен всем у ворот, когда сядет на собрании со старейшинами и жителями земли. Покрывала сделает она и отдаст в продажу. Уста же свои открывает с мудростью, когда следует говорить языком своим. В силу и в красоту облеклась она. Милости ее превозносят дети ее и ублажают ее; муж хвалит ее. Благословенна разумная жена, ибо похвалит она страх божий. Дайте ей от плода уст ее, и да прославят мужа ее у ворот».
   В год 6489 (981). Пошел Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью. В том же году победил Владимир и вятичей и возложил на них дань – с каждого плуга, как и отец его брал.
   В год 6490 (982). Поднялись вятичи войною, и пошел на них Владимир и победил их вторично.
   В год 6491 (983). Пошел Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и взял их землю. И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали старцы и бояре: «Бросим жребий на отроков и девиц, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам». Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя, сказали: «На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, чтобы мы принесли жертву богам». И сказал варяг: «Не боги это, а простое дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и предназначил его жить на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам». Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же схватили оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: «Дай сына своего, да принесем его богам». Он же ответил: «Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?» И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили. И не ведает никто, где их положили. Ведь были тогда люди невежды и нехристи. Дьявол же радовался тому, не зная, что близка уже его погибель. Так пытался он погубить весь род христианский, но прогнан был честным крестом из иных стран. «Здесь же, – думал окаянный, – обрету себе жилище, ибо здесь не учили апостолы, здесь и пророки ничего не предрекли», не зная, что пророк сказал: «И назову людей не моих моими людьми»; об апостолах же сказано: «По всей земле разошлись речи их, и до конца вселенной – слова их». Если и не были здесь апостолы сами, однако учения их как трубные звуки раздаются в церквах по всей вселенной: их учением побеждаем врага – дьявола, попирая его под ноги себе, как попрали и эти два праведника, приняв венец небесный наравне со святыми мучениками и праведниками.
   В год 6492 (984). Пошел Владимир на радимичей. Был у него воевода Волчий Хвост; и послал Владимир Волчьего Хвоста вперед себя, и встретил тот радимичей на реке Пищане, и победил радимичей Волчий Хвост. Оттого и дразнят русские радимичей, говоря: «Пищанцы волчьего хвоста бегают». Были же радимичи от рода ляхов, пришли и обосновались тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне.
   В год 6493 (985). Пошел Владимир на болгар в ладьях с дядею своим Добрынею, а торков привел берегом на конях; и победил болгар. Сказал Добрыня Владимиру: «Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не давать – пойдем, поищем себе лапотников». И заключил Владимир мир с болгарами, и клятву дали друг другу, и сказали болгары: «Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель – тонуть». И вернулся Владимир в Киев.
   В год 6494 (986). Пришли болгары магометанской веры, говоря: «Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету». И спросил Владимир: «Какова же вера ваша?» Они же ответили: «Веруем богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует невозбранно предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том», и другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд; потому и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья; и сказал он: «Руси есть веселие пить, не можем без того быть». Потом пришли иноземцы из Рима и сказали: «Пришли мы, посланные папой», и обратились к Владимиру: «Так говорит тебе папа: «Земля твоя такая же, как и наша, а вера наша не похожа на твою, так как наша вера – свет; кланяемся мы богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги – просто дерево». Владимир же спросил их: «В чем заповедь ваша?» И ответили они: «Пост по силе; «если кто пьет или ест, то все это во славу божию», – как сказал учитель наш Павел». Сказал же Владимир немцам: «Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого бога Авраама, Исаака и Иакова». И спросил Владимир: «Что у вас за закон?» Они же ответили «Обрезываться, не есть свинины и заячины, хранить субботу». Он же спросил: «А где земля ваша?» Они же сказали: «В Иерусалиме». Снова спросил он: «Точно ли она там?» И ответили: «Разгневался бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это Владимир: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты богом и рассеяны? Если бы бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?»
   Затем прислали греки к Владимиру философа со следующими словами: «Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру; вера же их оскверняет небо и землю, и прокляты они сверх всех людей, уподобились жителям Содома и Гоморры, на которых напустил господь горящий камень и затопил их, и потонули, так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их творят ту же скверну, и еще даже бо́льшую…» Услышав об этом, Владимир плюнул на землю и сказал: «Нечисто это дело». Сказал же философ: «Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима проповедовать у вас веру свою. Вера же их немного от нашей отличается: служат на опресноках, то есть на облатках, о которых бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: «Сие есть тело мое, ломимое за вас…» Так же и чашу взял и сказал: «Сия есть кровь моя нового завета». Те же, которые не творят этого, неправильно веруют». Сказал же Владимир: «Пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в того, кого они распяли». Философ ответил: «Воистину веруем в того; их же самих пророки предсказывали, что родится бог, а другие – что распят будет и погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же одних пророков избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда сошел он на землю, был он распят и, воскреснув, поднялся на небеса, ожидал бог покаяния от них сорок шесть лет, но не покаялись, и тогда послал на них римлян, и римляне разбили их города, а самих рассеяли по иным землям, где и пребывают в рабстве». Владимир спросил: «Зачем же сошел бог на землю и принял такое страдание?» Ответил же философ: «Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого начала, зачем бог сошел на землю». Владимир же сказал: «Рад послушать». И начал философ говорить… И, сказав это, философ показал Владимиру занавес, на котором написано было судилище господне, направо указал ему на праведных, в веселии идущих в рай, а налево – грешников, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: «Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева». Философ же сказал: «Если хочешь с праведниками справа стать, то крестись». Владимиру же запала на сердце мысль эта, и сказал он: «Подожду еще немного», желая разузнать о всех верах. И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою.
   В год 6495 (987). Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о другом свете: если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то, умерев, снова восстанет, и не умереть ему вовеки; если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы посоветуете? что ответите?» И сказали бояре и старцы: «Знай, князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь в самом деле разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай, какая у них служба и кто как служит богу». И понравилась речь их князю и всем людям; избрали мужей славных и умных, числом десять, и сказали им: «Идите сперва к болгарам и испытайте веру их». Они же отправились, и, придя к ним, видели их скверные дела и поклонение в мечети, и вернулись в землю свою. И сказал им Владимир: «Идите еще к немцам, высмотрите и у них все, а оттуда идите в Греческую землю». Они же пришли к немцам, увидели службу их церковную, а затем пришли в Царьград и явились к царю. Царь же спросил их: «Зачем пришли?» Они же рассказали ему все. Услышав их рассказ, царь обрадовался и в тот же день сотворил им честь великую. На следующий же день послал к патриарху, так говоря ему: «Пришли русские испытывать веру нашу, приготовь церковь и клир и сам оденься в святительские ризы, чтобы видели они славу бога нашего». Услышав об этом, патриарх повелел созвать клир, сотворил по обычаю праздничную службу, и кадила возожгли, и устроили пение и хоры. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние дьяконов и рассказав им о служении богу своему. Они же были в восхищении, дивились и хвалили их службу. И призвали их цари Василий и Константин, и сказали им: «Идите в землю вашу», и отпустили их с дарами великими и с честью. Они же вернулись в землю свою. И созвал князь Владимир бояр своих и старцев и сказал им: «Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с ними», – и обратился к послам: «Говорите перед дружиною». Они же сказали: «Ходили в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве». Сказали же бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем крещение?» Они же сказали: «Где тебе любо».
   И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же не послушались его. Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока». Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это, – крещусь!» И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною своей и послал к царям Василию и Константину сказать: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу». И, услышав это, опечалились цари, и послали ему весть такую: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя». Услышав это, сказал Владимир посланным к нему от царей: «Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи». И рады были цари, услышав это, и упросили сестру свою, именем Анну, и послали к Владимиру, говоря: «Крестись, и тогда пошлем сестру свою к тебе». Ответил же Владимир: «Придите с сестрою вашею и тогда крестите меня». И послушались цари и послали сестру свою, сановников и пресвитеров. Она же не хотела идти, говоря: «Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть». И сказали ей братья: «Может быть, обратит тобою бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли, сколько зла наделала грекам Русь? Теперь же если не пойдешь, то сделают и нам то же». И едва принудили ее. Она же села в корабль, попрощалась с ближними своими с плачем и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате. По божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами и не видел ничего, и скорбел сильно и не знал, что сделать. И послала к нему царица сказать: «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не избудешь недуга своего». Услышав это, Владимир сказал: «Если вправду исполнится это, то поистине велик бог христианский». И повелел крестить себя. Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тотчас же прозрел Владимир. Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил бога: «Теперь узнал я истинного бога». Многие из дружинников, увидев это, крестились. Крестился же он в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг; палата же Владимира стоит с края церкви и до наших дней, а царицына палата – за алтарем. По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Васильеве, а другие и по-иному скажут…
   После всего этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсунских с мощами святого Климента, и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе. Поставил и церковь в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи; стоит церковь та и доныне. Отправляясь, захватил он и двух медных идолов и четырех медных коней, что и сейчас стоят за церковью святой Богородицы и про которых невежды думают, что они мраморные, Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, господи, и чудны дела твои!» Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор. Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре». На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ; а дьявол говорил, стеная: «Увы мне! Прогоняют меня отсюда! Здесь думал я обрести себе жилище, ибо здесь не слышно было учения апостольского, не знали здесь бога, но радовался я служению тех, кто служил мне. И вот уже побежден я невеждой, а не апостолами и не мучениками; не буду уже царствовать более в этих странах». Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир же был рад, что познал бога сам и люди его, посмотрел на небо и сказал: «Христос бог, сотворивший небо и землю! Взгляни на новых людей этих и дай им, господи, познать тебя, истинного бога, как познали тебя христианские страны. Утверди в них правильную и неуклонную веру, и мне помоги, господи, против дьявола, да одолею козни его, надеясь на тебя и на твою силу». И сказав это, приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И поставил церковь во имя святого Василия на холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им требы князь и люди. И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых.
   Когда отданы были в учение книжное, то тем самым сбылось на Руси пророчество, гласившее: «В те дни услышат глухие слова книжные, и ясен будет язык косноязычных». Не слышали они раньше учения книжного, но по божьему устроению и по милости своей помиловал их бог; как сказал пророк: «Помилую, кого хочу». Ибо помиловал нас святым крещением и обновлением духа, по божьему изволению, а не по нашим делам. Благословен господь Иисус Христос, возлюбивший Русскую землю и просветивший ее крещением святым. Вот почему и мы поклоняемся ему, говоря: «Господь Иисус Христос! Чем смогу воздать тебе за все, что воздал нам грешным? Не знаем, какое воздаяние дать тебе за дары твои»…
   И просветился Владимир сам, и сыновья его, и земля его. Было же у него двенадцать сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове. Когда же умер старший Вышеслав в Новгороде, посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской земле, Всеволода во Владимире, Мстислава в Тмуторокани. И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей и ими населил города, так как была война с печенегами. И воевал с ними и побеждал их.
   В год 6497 (989). Затем жил Владимир в христианском законе, и задумал создать церковь пресвятой богородице, и послал привести мастеров из Греческой земли. И начал ее строить, и, когда кончил строить, украсил ее иконами, и поручил ее Анастасу Корсунянину, и поставил служить в ней корсунских священников, дав ей все, что взял перед этим в Корсуни: иконы, сосуды и кресты.
   В год 6499 (991). Владимир заложил город Белгород, и набрал для него людей из иных городов, и свел в него много людей, ибо любил город тот.
   В год 6500 (992). Пошел Владимир на хорватов. Когда же возвратился он с хорватской войны, пришли печенеги по той стороне Днепра от Сулы; Владимир же выступил против них и встретил их на Трубеже у брода, где ныне Переяславль. И стал Владимир на этой стороне, а печенеги на той, и не решались наши перейти на ту сторону, ни те на эту. И подъехал князь печенежский к реке, вызвал Владимира и сказал ему: «Выпусти ты своего мужа, а я своего – пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если же наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года». И разошлись. Владимир же, вернувшись в стан свой, послал глашатаев по лагерю со словами: «Нет ли такого мужа, который бы схватился с печенегом?» И не сыскался нигде. На следующее утро приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к князю один старый муж и сказал ему: «Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился на меня и разодрал кожу руками». Услышав об этом, князь обрадовался, и послали за ним и привели его к князю, и поведал ему князь все. Тот отвечал: «Князь! Не знаю, могу ли я с ним схватиться, – испытай меня: нет ли большого и сильного быка?» И нашли быка, большого и сильного, и приказали разъярить его; возложили на него раскаленное железо и пустили быка. И побежал бык мимо него, и схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука. И сказал ему Владимир: «Можешь с ним бороться». На следующее утро пришли печенеги и стали вызывать: «Где же муж? Вот наш готов!» Владимир повелел в ту же ночь надеть вооружение, и сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего мужа: был же он очень велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между обоими войсками и пустили их друг против друга. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил муж печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славою великою.
   В год 6502 (994). В год 6503 (995).
   В год 6504 (996). Увидел Владимир, что церковь построена, вошел в нее и помолился богу, говоря так: «Господи боже! Взгляни с неба, и воззри. И посети сад свой. И охрани то, что насадила правая рука твоя – новых людей этих, сердце которых ты обратил к истине познать тебя, бога истинного. Взгляни на церковь твою, которую создал я, недостойный раб твой, во имя родившей тебя матери приснодевы богородицы. Если кто будет молиться в церкви этой, то услышь молитву его, заступление ради пречистой богородицы». И, помолившись богу, сказал он так: «Даю церкви этой святой Богородицы десятую часть от богатств моих и моих городов». И уставил так, написав заклятие в церкви этой в следующих словах: «Если кто отменит это, – да будет проклят». И дал десятую часть Анастасу Корсунянину. И устроил в тот день праздник великий боярам и старцам градским, а бедным роздал много богатства.
   Затем пришли печенеги к Васильеву, и вышел против них Владимир с небольшою дружиною. И схватились, и не смог устоять против них Владимир, побежал и стал под мостом, едва укрывшись от врагов. И дал тогда Владимир обещание поставить церковь в Васильеве во имя святого Преображения, ибо было в тот день, когда произошла та сеча, Преображение господне. Избегнув опасности, Владимир, точно, построил церковь и устроил великое празднование, наварив меду триста мер. И созвал бояр своих, посадников и старейшин из всех городов и всяких людей много, и роздал бедным триста гривен. Праздновал князь восемь дней, и возвратился в Киев в день Успенья святой богородицы, и здесь вновь устроил великое празднование, сзывая бесчисленное множество народа. Видя же, что люди его христиане, радовался душой и телом. И так делал постоянно. И так как любил книжное чтение, то услышал он однажды Евангелие: «Блаженны милостивые, ибо те помилованы будут»; и еще: «Продайте именья ваши и раздайте нищим»; и еще: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль истребляет и воры подкапывают, но собирайте себе сокровища на небе, где моль не истребляет их и воры не крадут»; и слова Давида: «Благословен человек, который милует и взаймы дает»; слышал он и слова Соломона: «Благотворящий бедному дает взаймы богу». Слышав все это, повелел он всякому нищему и бедному приходить на княжий двор и брать все, что надобно, питье и пищу и из казны деньгами. Устроил он и такое: сказав, что «немощные и больные не могут добраться до двора моего», приказал снарядить телеги и, наложив на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: «Где больной, нищий или кто не может ходить?» И раздавали тем все необходимое. И еще нечто большее делал он для людей своих: каждое воскресенье решил он на дворе своем в гриднице устраивать пир, чтобы приходить туда боярам, и гридям, и сотским, и десятским, и лучшим мужам – и при князе и без князя. Бывало там множество мяса – говядины и дичины, – было в изобилии всякое яство. Когда же, бывало, подопьются, то начнут роптать на князя, говоря: «Горе головам нашим: дал он нам есть деревянными ложками, а не серебряными». Услышав это, Владимир повелел исковать серебряные ложки, сказав так: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра». Ибо Владимир любил дружину и с нею совещался об устройстве страны, и о войне, и о законах страны, и жил в мире с окрестными князьями – с Болеславом Польским, и со Стефаном Венгерским, и с Андрихом Чешским. И были между ними мир и любовь. Владимир же жил в страхе божьем. И сильно умножились разбои, и сказали епископы Владимиру: «Вот умножились разбойники; почему не наказываешь их?» Он же ответил: «Боюсь греха». Они же сказали ему: «Ты поставлен богом для наказания злым, а добрым на милость. Следует тебе наказывать разбойников, но по проверке». Владимир же отверг виры и начал наказывать разбойников, и сказали епископы и старцы: «Войн много у нас; если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и на коней». И сказал Владимир: «Пусть так». И жил Владимир по заветам отца и деда.
   В год 6505 (997). Пошел Владимир к Новгороду за северными воинами против печенегов, так как была в это время беспрерывная великая война. Узнали печенеги, что нет тут князя, пришли и стали под Белгородом. И не давали выйти из города, и был в городе голод сильный, и не мог Владимир помочь, так как не было у него воинов, а печенегов было многое множество. И затянулась осада города, и был сильный голод. И собрали вече в городе и сказали: «Вот уже скоро умрем от голода, а помощи нет от князя. Разве лучше нам так умереть? – Сдадимся печенегам – кого пусть оставят в живых, а кого умертвят; все равно помираем от голода». И так порешили на вече. Был же один старец, который не был на том вече, и спросил он: «Зачем было вече?» И поведали ему люди, что завтра хотят сдаться печенегам. Услышав об этом, послал он за городскими старейшинами и сказал им: «Слышал, что хотите сдаться печенегам». Они же ответили: «Не стерпят люди голода». И сказал им: «Послушайте меня, не сдавайтесь еще три дня и сделайте то, что я вам велю». Они же с радостью обещали послушаться. И сказал им: «Соберите хоть по горсти овса, пшеницы или отрубей». Они же радостно пошли и собрали. И повелел женщинам сделать болтушку, на чем кисель варят, и велел выкопать колодец и вставить в него кадь и налить ее болтушкой. И велел выкопать другой колодец и вставить в него кадь и повелел поискать меду. Они же пошли и взяли лукошко меду, которое было спрятано в княжеской медуше. И приказал сделать из него пресладкую сыту и вылить в кадь в другом колодце. На следующий же день повелел он послать за печенегами. И сказали горожане, придя к печенегам: «Возьмите от нас заложников, а сами войдите человек с десять в город, чтобы посмотреть, что творится в городе нашем». Печенеги же обрадовались, подумав, что хотят им сдаться, взяли заложников, а сами выбрали лучших мужей в своих родах и послали в город, чтобы проведали, что делается в городе. И пришли они в город, и сказали им люди: «Зачем губите себя? Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами». И привели их к колодцу, где была болтушка для киселя, и почерпнули ведром и вылили в латки. И когда сварили кисель, взяли его, и пришли с ними к другому колодцу, и почерпнули сыты из колодца, и стали есть сперва сами, а потом и печенеги. И удивились те и сказали: «Не поверят нам князи наши, если не отведают сами». Люди же налили им корчагу кисельного раствора и сыты из колодца и дали печенегам. Они же, вернувшись, поведали все, что было. И, сварив, ели князья печенежские и подивились. И взяв своих заложников, а белгородских пустив, поднялись и пошли от города восвояси.
   В год 6506 (998). В год 6507 (999).
   В год 6508 (1000). Преставилась Малфрида. В то же лето преставилась и Рогнеда, мать Ярослава.
   В год 6509 (1001). Преставился Изяслав, отец Брячислава, сын Владимира.
   В год 6510 (1002).
   В год 6511 (1003). Преставился Всеслав, сын Изяслава, внук Владимира.
   В год 6512 (1004). В год 6513 (1005). В год 6514 (1006).
   В год 6515 (1007). Перенесены святые в церковь святой Богородицы.
   В год 6516 (1008). В год 6517 (1009). В год 6518 (1010).
   В год 6519 (1011). Преставилась Владимирова царица Анна.
   В год 6520 (1012). В год 6521 (1013).
   В год 6522 (1014). Когда Ярослав был в Новгороде, давал он по условию в Киев две тысячи гривен от года до года, а тысячу раздавал в Новгороде дружине. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев отцу своему. И сказал Владимир: «Расчищайте пути и мостите мосты», ибо хотел идти войною на Ярослава, на сына своего, но разболелся.
   В год 6523 (1015). Когда Владимир собрался идти против Ярослава, Ярослав, послав за море, привел варягов, так как боялся отца своего; но бог не дал дьяволу радости. Когда Владимир разболелся, был у него в это время Борис. Между тем половцы пошли походом на Русь, Владимир послал против них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер июля в пятнадцатый день. Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем – бояре как по заступнике страны, бедные же как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем.
   То новый Константин великого Рима; как тот крестился сам и людей своих крестил, так и этот поступил так же. Если и обращался он прежде к скверной страсти, однако после усердствовал в покаянии, по слову апостола: «Где умножится грех, там преизобилует благодать». Удивления достойно, сколько он сотворил добра Русской земле, крестив ее. Мы же, став христианами, не воздаем ему почестей, равных его делу. Ибо если бы он не крестил нас, то и ныне бы еще пребывали в заблуждении дьявольском, в котором и прародители наши погибли. Если бы имели мы усердие и молились за него богу в день его смерти, то бог, видя наше усердие к нему, прославил бы его: нам ведь следует молить за него бога, так как через него познали мы бога. Пусть же господь воздаст тебе по желанию твоему и все просьбы твои исполнит – о царствии небесном, которого ты и хотел. Пусть даст тебе господь царство небесное вместе с праведными, услаждение пищей райской и ликование с Авраамом и другими патриархами, по слову Соломона: «Со смертью праведника не погибнет надежда».
   Вот почему память его чтут русские люди, вспоминая святое крещение, и прославляют бога молитвами, песнями и псалмами, воспевая их господу, новые люди, просвещенные святым духом, ожидая надежды нашей, великого бога и Спаса нашего Иисуса Христа; он придет воздать каждому по трудам его неизреченную радость, которую предстоит получить всем христианам.
   Об убиении Бориса. Святополк сел в Киеве по смерти отца своего, и созвал киевлян, и стал давать им подарки. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья их были с Борисом. Когда Борис уже возвратился с войском назад, не найдя печенегов, пришла к нему весть: «Отец у тебя умер». И плакался по отце горько, потому что любим был отцом больше всех, и остановился, дойдя до Альты. Сказала же ему дружина отцовская: «Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе». Он же отвечал: «Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца». Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками. Между тем Святополк, исполнившись беззакония, воспринял мысль Каинову и послал сказать Борису: «Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к полученному от отца владению», но сам обманывал его, чтобы как-нибудь его погубить. Святополк пришел ночью в Вышгород, тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им: «Преданы ли вы мне всем сердцем?» Отвечали же Путша с вышгородцами: «Согласны головы свои сложить за тебя». Тогда он сказал им: «Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса». Те же обещали ему немедленно исполнить это. О таких сказал Соломон: «Спешат они на пролитие крови без правды. Ибо принимают они участие в пролитии крови и навлекают на себя несчастия. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, ибо нечестием изымают свою душу». Посланные же пришли на Альту ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню, так как пришла ему уже весть, что собираются погубить его. И, встав, начал он петь: «Господи! За что умножились враги мои! Многие восстают на меня»; и еще: «Ибо стрелы твои вонзились в меня; ибо я готов к бедам, и скорбь моя предо мною»; и еще говорил он: «Господи! Услышь молитву мою и не входи в суд с рабом твоим, потому что не оправдается пред тобой никто из живущих, так как преследует враг душу мою». И, окончив шестопсалмие и увидев, что пришли посланные убить его, начал петь псалмы: «Обступили меня тельцы тучные… Скопище злых обступило меня»; «Господи, боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонителей моих избавь меня». Затем начал он петь канон. А затем, кончив заутреню, помолился и сказал так, смотря на икону, на образ владыки: «Господи Иисусе Христе! Как ты в этом образе явился на землю ради нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание. Я же не от врагов принимаю это страдание, но от своего же брата, и не вмени ему, господи, это в грех». И, помолившись богу, возлег на постель свою. И вот напали на него, как звери дикие, из-за шатра, и наставили на него копья, и пронзили Бориса, а вместе с ним пронзили и слугу его, который, защищая, прикрыл его своим телом. Ибо был он любимец Бориса. Был отрок этот родом венгр, по имени Георгий; Борис его сильно любил, и возложил он на него гривну золотую большую, в которой он и служил ему. Убили они и многих других отроков Бориса. С Георгия же с этого не могли они быстро снять гривну с шеи, и отсекли голову его, и только тогда сняли гривну, а голову отбросили прочь; поэтому-то впоследствии и не обрели тела его среди трупов. Убив же Бориса, окаянные завернули его в шатер, положили на телегу и повезли, а он еще дышал. Святополк же окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те пришли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его в сердце. И так скончался блаженный Борис, приняв с другими праведниками венец вечной жизни от Христа бога, сравнявшись с пророками и апостолами, пребывая с сонмом мучеников, почивая на лоне Авраама, видя неизреченную радость, распевая с ангелами и веселясь со святыми. И положили тело его в церкви Василия, тайно принеся его в Вышгород. Окаянные же те убийцы пришли к Святополку, точно хвалу возымев от людей, беззаконники. Вот имена этих законопреступников: Путша, Талец, Еловит, Ляшко, а отец им всем сатана. Ибо такие бывают слуги-бесы; бесы ведь посылаются на злое, ангелы же посылаются для добрых дел. Ангелы ведь не творят человеку зла, но добра ему желают постоянно, особенно же помогают христианам и защищают их от супостата-дьявола; а бесы уловляют человека на злое, завидуя ему; и так как видят, что человек от бога в чести, – потому и завидуют, а посылаемые на злое – скоры на его выполнение. Злой человек, усердствуя злому делу, хуже беса, ибо бесы бога боятся, а злой человек ни бога не боится, ни людей не стыдится; бесы ведь и креста господня боятся, а человек злой и креста не боится.
   Святополк же окаянный стал думать: «Вот убил я Бориса; как бы убить Глеба?» И, замыслив Каиново дело, послал, обманывая, гонца к Глебу, говоря так: «Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовет: сильно он болен». Глеб тотчас же сел на коня и отправился с малою дружиною, потому что был послушлив отцу. И когда пришел он на Волгу, то в поле споткнулся конь его на рытвине и повредил себе немного ногу. И пришел в Смоленск, и отошел от Смоленска недалеко, и стал на Смядыне в насаде. В это же время пришла от Предславы весть к Ярославу о смерти отца и послал Ярослав сказать Глебу: «Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком». Услыхав это, Глеб громко возопил со слезами, плачась по отце, но еще больше по брате, и стал молиться со слезами, говоря так: «Увы мне, господи! Лучше было бы мне умереть с братом, нежели жить на свете этом. Если бы видел я, брат мой, лицо твое ангельское, то умер бы с тобою: ныне же зачем остался я один? Где речи твои, что говорил ты мне, брат мой любимый? Ныне уже не услышу тихого твоего наставления. Если доходят молитвы твои к богу, то помолись обо мне, чтобы и я принял ту же мученическую кончину. Лучше бы было мне умереть с тобою, чем в свете этом обманчивом жить». И когда он так молился со слезами, внезапно пришли посланные Святополком погубить Глеба. И тут вдруг захватили посланные корабль Глебов, и обнажили оружие. Отроки же Глебовы пали духом. Окаянный же Горясер, один из посланных, велел тотчас же зарезать Глеба. Повар же Глеба, именем Торчин, вынув нож, зарезал Глеба, как безвинного ягненка. Так был принесен он в жертву богу, вместо благоуханного фимиама жертва разумная, и принял венец царствия божия, войдя в небесные обители, и увидел там желанного брата своего, и радовался с ним неизреченною радостию, которой достиг своим братолюбием. «Как хорошо и как прекрасно жить братьям вместе!» Окаянные же возвратились назад, как сказал Давид: «Да возвратятся грешники в ад». Когда же они пришли, сказали Святополку: «Сделали приказанное тобою». Он же, услышав это, возгордился еще больше, не ведая, что Давид сказал: «Что хвалишься злодейством, сильный? Весь день беззаконие… умышляет язык твой».
   Итак, Глеб был убит, и был он брошен на берегу между двумя колодами, затем же, взяв его, увезли и положили его рядом с братом его Борисом в церкви святого Василия.
   И соединились они телами, а сверх того и душами, пребывая у владыки, царя всех, в радости бесконечной, в свете неизреченном и подавая дары исцеления Русской земле и всех приходящих с верою из иных стран исцеляя: хромым давая ходить, слепым давая прозрение, болящим выздоровление, закованным освобождение, темницам отверзение, печальным утешение, гонимым избавление. Заступники они за Русскую землю, светильники сияющие и вечно молящиеся владыке богу о своих людях. Вот почему и мы должны достойно восхвалять страстотерпцев этих Христовых, прилежно молясь им со словами: «Радуйтеся, страстотерпцы Христовы, заступники Русской земли, подающие исцеление приходящим к вам с верою и любовью. Радуйтесь, небесные обитатели, были вы ангелами во плоти, единомысленными служителями богу, единообразной четой, святым единодушной; поэтому и подаете вы исцеление всем страждущим. Радуйтесь, Борис и Глеб богомудрые, источаете вы как бы струи из колодца живоносной воды исцеления, истекают они верным людям на выздоровление. Радуйтесь, поправшие коварного змея, явившиеся подобно лучам светозарным, как светила, озаряющие всю Русскую землю, всегда тьму отгоняющие верою непреклонною. Радуйтесь, заслужившие незасыпающее око, души свои к исполнению святых божьих заповедей в сердцах своих склонившие, блаженные. Радуйтесь, братья, вместе пребывающие в местах светозарных, в селениях небесных, в неувядаемой славе, обладания которой удостоились. Радуйтесь, явно для всех осиянные божественным светом, весь мир обошедшие, бесов отгоняющие, недуги исцеляющие, светильники добрые, заступники теплые, с богом пребывающие, божественными лучами всегда озаряемые, мужественные страстотерпцы, просвещающие души верным людям. Возвысила вас светоносная небесная любовь; через нее вы и наследовали все красоты небесного жития, славу и райскую пищу, и свет разума, прекрасные радости. Радуйтесь, потому что наполняете вы все сердца, горести и болезни отгоняете, страсти злые исцеляете; каплями крови своей святой обагрили вы багряницу, прославленные, ибо, ее нося прекрасно, с Христом царствуете всегда, молясь за новых христианских людей и сродников своих. Благословилась земля Русская кровью вашею и мощами, покоящимися в церкви, просвещаете вы церковь эту духом божественным, в ней же с мучениками, как мученики, молитесь вы за людей своих. Радуйтесь, светлые звезды, утром восходящие! Христолюбивые же страстотерпцы и заступники наши! Покорите поганых под ноги князьям нашим, молясь владыке богу нашему, чтобы пребывали они в мире, в единении и в здоровье, избавляя их от усобных войн и от пронырства дьявола, удостойте и нас того же, поющих вам и почитающих ваше славное торжество, во вся веки до скончания мира».
   Святополк же окаянный и злой убил Святослава, послав к нему к горе Угорской, когда тот бежал в Угры. И стал Святополк думать: «Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русскою землею». Так думал он в гордости своей, не зная, что «бог дает власть кому хочет, ибо поставляет всевышний цесаря и князя, каких захочет дать». Если же какая-нибудь страна станет угодной богу, то ставит ей бог цесаря или князя праведного, любящего справедли-вость и закон, и дарует властителя и судью, судящего суд. Ибо если князья справедливы в стране, то много согрешений прощается стране той; если же злы и лживы, то еще большее зло насылает бог на страну ту, потому что князь глава земли. Ибо так сказал Исайя: «Согрешили от головы и до ног», то есть от цесаря и до простых людей. «Горе городу тому, в котором князь юн», любящий пить вино под звуки гуслей вместе с молодыми советниками. Таких князей дает бог за грехи, а старых и мудрых отнимает, как сказал Исайя: «Отнимет господь у Иерусалима крепкого исполина и храброго мужа, и судью, и пророка, и смиренного старца, и дивного советника, и мудрого художника, и разумного, живущего по закону». «И дам им юношу князя, и обидчика поставлю обладать ими».
   Святополк же окаянный стал княжить в Киеве. Созвав людей, стал он им давать кому плащи, а другим деньгами, и роздал много богатства. Ярослав же не знал еще об отцовской смерти и было у него множество варягов, и творили они насилие новгородцам и женам их. Новгородцы восстали и перебили варягов во дворе Поромоньем. И разгневался Ярослав и пошел в село Ракомо, сел там во дворе. И послал к новгородцам сказать: «Мне уже тех не воскресить». И призвал к себе лучших мужей, которые перебили варягов, и, обманув их, перебил в свой черед. В ту же ночь пришла ему весть из Киева от сестры его Предславы: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, а на Глеба послал, берегись его очень». Услышав это, печален был Ярослав и об отце, и о братьях, и о дружине. На другой день, собрав остаток новгородцев, сказал Ярослав: «О милая моя дружина, которую я вчера перебил, а сегодня она оказалась нужна». Утер слезы и обратился к ним на вече: «Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих». И сказали новгородцы: «Хотя, князь, и иссчены братья наши, – можем за тебя бороться!» И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов сорок тысяч, и пошел на Святополка, призвав бога в свидетели своей правды и сказав: «Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет бог мстителем за кровь братьев моих, потому что без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба. Пожалуй, и со мной то же сделает? Рассуди меня, господи, по правде, да прекратятся злодеяния грешного». И пошел на Святополка. Услышав же, что Ярослав идет, Святополк собрал бесчисленное количество воинов, русских и печенегов, и вышел против него к Любечу на тот берег Днепра, а Ярослав был на этом.
   Начало княжения Ярослава в Киеве. В год 6524 (1016). Пришел Ярослав на Святополка, и стали по обе стороны Днепра, и не решались ни эти на тех, ни те на этих, и стояли так три месяца друг против друга. И стал воевода Святополка, разъезжая по берегу, укорять новгородцев, говоря: «Что пришли с хромцом этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!» Слыша это, сказали новгородцы Ярославу, что «завтра мы переправимся к нему; если кто не пойдет с нами, сами ударим на него». Наступили уже заморозки. Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиной своей. Ярослав же с утра, исполчив дружину свою, на рассвете переправился. И, высадившись на берег, оттолкнули ладьи от берега, и пошли против неприятелей, и сошлись в схватке. Была сеча жестокая, и не могли из-за озера печенеги помочь; и прижали Святополка с дружиною к озеру, и вступили на лед, и подломился под ними лед, и стал одолевать Ярослав, видев же это, Святополк побежал, и одолел Ярослав. Святополк же бежал в Польшу, а Ярослав сел в Киеве на столе отцовском и дедовском. И было тогда Ярославу двадцать восемь лет.
   В год 6525 (1017). Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви.
   В год 6526 (1018). Пришел Болеслав на Ярослава со Святополком и с поляками. Ярослав же, собрав русь, и варягов, и словен, пошел против Болеслава и Святополка и пришел к Волыню, и стали они по обеим сторонам реки Буга. И был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и стал он укорять Болеслава, говоря: «Проткнем тебе колом брюхо твое толстое». Ибо был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умен. И сказал Болеслав дружине своей: «Если вас не оскорбляет попрек этот, то погибну один». Сев на коня, въехал он в реку, а за ним воины его, Ярослав же не успел исполчиться, и победил Болеслав Ярослава. И убежал Ярослав с четырьмя мужами в Новгород. Болеслав же вступил в Киев со Святополком. И сказал Болеслав: «Разведите дружину мою по городам на покорм»; и было так. Ярослав же, прибежав в Новгород, хотел бежать за море, но посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами рассек ладьи Ярославовы, говоря: «Хотим и еще биться с Болеславом и со Святополком». Стали собирать деньги от мужа по четыре куны, а от старост по десять гривен, а от бояр по восемнадцати гривен. И привели варягов и дали им деньги, и собрал Ярослав воинов много. Когда же Болеслав сидел в Киеве, окаянный Святополк сказал: «Сколько есть поляков по городам, избивайте их». И перебили поляков. Болеслав же побежал из Киева, забрав богатства и бояр Ярославовых и сестер его, а Анастаса – попа Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города Червенские забрал себе, и пришел в свою землю. Святополк же стал княжить в Киеве. И пошел Ярослав на Святополка, и бежал Святополк к печенегам.
   В год 6527 (1019). Пришел Святополк с печенегами в силе грозной, и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту. Ярослав стал на место, где убили Бориса, и, воздев руки к небу, сказал: «Кровь брата моего вопиет к тебе, владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, возложив на Каина стенание и трепет: так возложи и на этого». Помолился и сказал: «Братья мои! Хоть и отошли вы телом отсюда, но молитвою помогите мне против врага сего – убийцы и гордеца». И когда сказал так, двинулись противники друг на друга, и покрыло поле Альтинское множество воинов. Была же тогда пятница, и всходило солнце, и сошлись обе стороны, и была сеча жестокая, какой не бывало на Руси, и, за руки хватаясь, рубились, и сходились трижды, так что текла кровь по низинам. К вечеру же одолел Ярослав, а Святополк бежал. И когда бежал он, напал на него бес, и расслабли все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках. И бежавшие с ним принесли его к Берестью. Он же говорил: «Бегите со мной, гонятся за нами». Отроки же его посылали посмотреть: «Гонится ли кто за нами?» И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с ним. Он же лежал немощен и, привставая, говорил: «Вот уже гонятся, ой, гонятся, бегите». Не мог он вытерпеть на одном месте и пробежал он через Польскую землю, гонимый божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою. «Праведный суд постиг его, неправедного, и после смерти принял он муки окаянного: показало очевидно… посланная на него богом пагубная кара безжалостно предала его смерти», и по отшествии от сего света, связанный, вечно терпит муки. Есть могила его в том пустынном месте и до сего дня. Исходит из нее смрад ужасен. Все это бог явил в поучение князьям русским, чтобы если еще раз совершат такое же, уже слышав обо всем этом, то такую же казнь примут, и даже еще бо́льшую той, потому что совершат такое злое убийство, уже зная обо всем этом. Семь казней принял Каин, убив Авеля, а Ламех семьдесят, потому что Каин не знал, что придется принять мщение от бога, а Ламех совершил убийство, уже зная о казни, постигшей прародителя его. «Ибо сказал Ламех женам своим: «Мужа убил во вред мне и, юношу убив, нанес сам себе беду, потому, сказал он, и семьдесят мщений положено мне, что, зная обо всем, сотворил я это». Ламех убил двух братьев Еноховых и взял себе жен их; этот же Святополк – новый Авимелех, родившийся от прелюбодеяния и избивший своих братьев, сыновей Гедеоновых; так и свершилось.
   Ярослав же сел в Киеве, утер пот с дружиною своею, показав победу и труд велик.
   В год 6528 (1020). Родился у Ярослава сын, и нарек имя ему Владимир.
   В год 6529 (1021). Пришел Брячислав, сын Изяслава, внук Владимира, на Новгород, и взял Новгород, и, захватив новгородцев и имущество их, пошел к Полоцку снова. И когда пришел он к Судомири-реке, и Ярослав из Киева на седьмой день нагнал его тут. И победил Ярослав Брячислава, и новгородцев воротил в Новгород, а Брячислав бежал к Полоцку.
   В год 6530 (1022). Пришел Ярослав к Берестью. В то же время Мстислав находился в Тмуторокани и пошел на касогов. Услышав же это, князь касожский Редедя вышел против него. И, когда стали оба полка друг против друга, сказал Редедя Мстиславу: «Чего ради погубим дружины? Но сойдемся, чтобы побороться самим. Если одолеешь ты, возьмешь богатства мои, и жену мою, и детей моих, и землю мою. Если же я одолею, то возьму твое все». И сказал Мстислав: «Да будет так». И сказал Редедя Мстиславу: «Не оружием будем биться, но борьбою». И схватились бороться крепко, и в долгой борьбе стал изнемогать Мстислав, ибо был велик и силен Редедя. И сказал Мстислав: «О пречистая богородица, помоги мне! Если же одолею его, воздвигну церковь во имя твое». И, сказав так, бросил его на землю. И выхватил нож, и зарезал Редедю. И, пойдя в землю его, забрал все богатства его, и жену его, и детей его, и дань возложил на касогов. И, придя в Тмуторокань, заложил церковь святой Богородицы и воздвиг ту, что стоит и до сего дня в Тмуторокани.
   В год 6531 (1023). Пошел Мстислав на Ярослава с хазарами и касогами.
   В год 6532 (1024). Когда Ярослав был в Новгороде, пришел Мстислав из Тмуторокани в Киев, и не приняли его киевляне. Он же пошел и сел на столе в Чернигове; Ярослав же был тогда в Новгороде. В тот же год восстали волхвы в Суздале; по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старшую чадь, говоря, что они держат запасы. Был мятеж великий и голод по всей той стране; и пошли по Волге все люди к болгарам, и привезли хлеба, и так ожили. Ярослав же, услышав о волхвах, пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних изгнал, а других казнил, говоря так: «Бог за грехи посылает на всякую страну голод, или мор, или засуху, или иную казнь, человек же не знает, за что». И, возвратившись, пришел Ярослав в Новгород и послал за море за варягами. И пришел Якун с варягами, и был Якун тот красив, и плащ у него был золотом выткан. И пришел к Ярославу, и пошел Ярослав с Якуном на Мстислава. Мстислав же, услышав, вышел против них к Листвену. Мстислав же с вечера исполчил дружину и поставил северян прямо против варягов, а сам стал с дружиною своею по обеим сторонам. И наступила ночь, была тьма, молния, гром и дождь. И сказал Мстислав дружине своей: «Пойдем на них». И пошли Мстислав и Ярослав друг на друга, и схватилась дружина северян с варягами, и трудились варяги, рубя северян, и затем двинулся Мстислав с дружиной своей и стал рубить варягов. И была сеча сильна, и когда сверкала молния, блистало оружие, и была гроза велика и сеча сильна и страшна. И когда увидел Ярослав, что терпит поражение, побежал с Якуном, князем варяжским, и Якун тут потерял свой плащ золотой. Ярослав же пришел в Новгород, а Якун ушел за море. Мстислав же чуть свет, увидев лежащими посеченных своих северян и Ярославовых варягов, сказал: «Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг, а дружина своя цела». И послал Мстислав за Ярославом, говоря: «Садись в своем Киеве: ты старший брат, а мне пусть будет эта сторона Днепра». И не решился Ярослав идти в Киев, пока не помирились. И сидел Мстислав в Чернигове, а Ярослав в Новгороде, и были в Киеве мужи Ярослава. В тот же год родился у Ярослава еще сын, и нарек имя ему Изяслав.
   В год 6534 (1026). Ярослав собрал воинов многих, и пришел в Киев, и заключил мир с братом своим Мстиславом у Городца. И разделили по Днепру Русскую землю: Ярослав взял эту сторону, а Мстислав ту. И начали жить мирно и в братолюбии, и затихли усобица и мятеж, и была тишина великая в стране.
   В год 6535 (1027). Родился третий сын у Ярослава, и дали имя ему Святослав.
   В год 6536 (1028). Знамение змиево явилось в небе, так что видно было его по всей земле.
   В год 6537 (1029). Мирно было.
   В год 6538 (1030). Ярослав Белз взял. И родился у Ярослава четвертый сын, и дал имя ему Всеволод. В тот же год пошел Ярослав на чудь, и победил их, и поставил город Юрьев. В то же время умер Болеслав Великий в Польше, и был мятеж в земле Польской: восстав, люди перебили епископов и попов и бояр своих, и был среди них мятеж.
   В год 6539 (1031). Ярослав и Мстислав, собрав воинов многих, пошли на поляков, и вновь заняли Червенские города, и повоевали землю Польскую, и много поляков привели, и поделили их. Ярослав же посадил своих поляков по Роси; там они живут и по сей день.
   В год 6540 (1032). Ярослав начал ставить города по Роси.
   В год 6541 (1033). Мстиславич Евстафий умер.
   В год 6542 (1034). В год 6543 (1035).
   В год 6544 (1036). Мстислав вышел на охоту, разболелся и умер. И положили его в церкви святого Спаса, которую сам заложил; были ведь при нем выведены стены ее в высоту, сколько можно, стоя на коне, достать рукою. Был же Мстислав дебел телом, прекрасен лицом, с большими очами, храбр на ратях, милостив, любил дружину без меры, имения для нее не щадил, ни в питье, ни в пище ничего не запрещал ей. После того завладел всей его областью Ярослав и стал самовластцем в Русской земле. Пошел Ярослав в Новгород и посадил сына своего Владимира в Новгороде, а епископом поставил Жидяту. В это время родился у Ярослава сын, нарекли имя ему Вячеслав. Когда Ярослав был в Новгороде, пришла к нему весть, что печенеги осадили Киев. Ярослав собрал воинов многих, варягов и словен, пришел к Киеву и вошел в город свой. А было печенегов без числа. Ярослав выступил из города, и исполчил дружину, и поставил варягов посредине, а на правой стороне – киевлян, а на левом крыле – новгородцев; и стал пред градом. Печенеги пошли на приступ и схватились на месте, где стоит ныне святая София, митрополия русская: было здесь тогда поле вне града. И была сеча жестокая, и едва к вечеру одолел Ярослав. И побежали печенеги врозь и не знали, куда бежать, одни, убегая, тонули в Сетомли, иные же в других реках, а остаток их бегает где-то и до сего дня. В тот же год посадил Ярослав брата своего Судислава в темницу, во Пскове – был тот оклеветан перед ним.
   В год 6545 (1037). Заложил Ярослав город великий, у того же града Золотые ворота; заложил и церковь святой Софии, митрополию, и затем церковь на Золотых воротах – святой Богородицы благовещения, затем монастырь святого Георгия и святой Ирины. И стала при нем вера христианская плодиться и расширяться, и черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться. И любил Ярослав церковные уставы, попов любил немало, особенно же черноризцев, и книги любил, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются верующие люди и наслаждаются учением божественным. Как если бы один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую, – так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное.
   Велика ведь бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь – реки, наполняющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания. Велика есть мудрость; ведь и Соломон, прославляя ее, говорил: «Я, премудрость, вселила свет и разум, и смысл я призвала. Страх господень… Мои советы, моя мудрость, мое утверждение, моя сила. Мною цесари царствуют, а сильные узаконяют правду. Мною вельможи величаются и мучители управляют землею. Любящих меня люблю, ищущие меня найдут благодать». Если прилежно поищешь в книгах мудрости, то найдешь великую пользу душе своей. Ибо кто часто читает книги, тот беседует с богом или со святыми мужами. Тот, кто читает пророческие беседы, и евангельские и апостольские поучения, и жития святых отцов, получает душе великую пользу.
   Ярослав же, как мы уже сказали, любил книги и, много их написав, положил в церкви святой Софии, которую создал сам. Украсил ее золотом, серебром и сосудами церковными, и возносят в ней к богу положенные песнопения в назначенное время. И другие церкви ставил по городам и по местам, поставляя попов и давая от богатств своих жалованье, веля им учить людей, потому что им поручено это богом, и посещать часто церкви. И умножились пресвитеры и люди христианские. И радовался Ярослав, видя множество церквей и людей христианских, а враг сетовал, побеждаемый новыми людьми христианскими.
   В год 6546 (1038). Ярослав пошел на ятвягов.
   В год 6547 (1039). Освящена была митрополитом Феопемптом церковь святой Богородицы, которую создал Владимир, отец Ярослава.
   В год 6548 (1040). Ярослав пошел на литву.
   В год 6549 (1041). Пошел Ярослав на мазовшан в ладьях.
   В год 6550 (1042). Пошел Владимир Ярославич на Ямь и победил их. И пали кони у воинов Владимировых; так, что и с еще дышащих коней сдирали кожу: такой был мор на коней!
   В год 6551 (1043). Послал Ярослав сына своего Владимира на греков и дал ему много воинов, а воеводство поручил Вышате, отцу Яня. И отправился Владимир в ладьях, и приплыл к Дунаю, и направился к Царьграду. И была буря велика, и разбила корабли русских, и княжеский корабль разбил ветер, и взял князя в корабль Иван Творимирич, воевода Ярослава. Прочих же воинов Владимировых, числом до шести тысяч, выбросило на берег, и, когда они захотели было пойти на Русь, никто не пошел с ними из дружины княжеской. И сказал Вышата: «Я пойду с ними». И высадился к ним с корабля и сказал: «Если буду жив, то с ними, если погибну, то с дружиной». И пошли, намереваясь дойти до Руси. И была весть грекам, что море разбило ладьи руси, и послал царь, именем Мономах, за русью четырнадцать ладей. Владимир же, увидев с дружиною своею, что идут за ними, повернув, разбил ладьи греческие и возвратился на Русь, сев на корабли свои. Вышату же схватили вместе с выброшенными на берег, и привели в Царьград, и ослепили много русских. Спустя три года, когда установился мир, отпущен был Вышата на Русь к Ярославу. В те времена выдал Ярослав сестру свою за Казимира, и отдал Казимир, вместо свадебного дара, восемьсот русских пленных, захваченных еще Болеславом, когда тот победил Ярослава.
   В год 6552 (1044). Выкопали из могил двух князей, Ярополка и Олега, сыновей Святослава, и окрестили кости их и положили их в церкви святой Богородицы. В тот же год умер Брячислав, сын Изяслава, внук Владимира, отец Всеслава, и Всеслав, сын его, сел на столе его, мать же родила его от волхвования. Когда мать родила его, на голове его оказалась сорочка, и сказали волхвы матери его: «Эту сорочку навяжи на него, пусть носит ее до смерти». И носит ее на себе Всеслав и до сего дня; оттого и не милостив на кровопролитие.
   В год 6553 (1045). Заложил Владимир святую Софию в Новгороде.
   В год 6554 (1046).
   В год 6555 (1047). Ярослав пошел на мазовшан, и победил их, и убил князя их Моислава, и покорил их Казимиру.
   В год 6556 (1048). В год 6557 (1049).
   В год 6558 (1050). Преставилась княгиня, жена Ярослава.
   В год 6559 (1051). Поставил Ярослав Илариона митрополитом, русского родом, в святой Софии, собрав епископов…
   В год 6560 (1052). Преставился Владимир, старший сын Ярослава, в Новгороде и положен был в святой Софии, которую воздвиг сам.
   В год 6561 (1053). У Всеволода родился сын от дочери царской, гречанки, и нарек имя ему Владимир.
   В год 6562 (1054). Преставился великий князь русский Ярослав. Еще при жизни дал он наставление сыновьям своим, сказав им: «Вот я покидаю мир этот, сыновья мои; имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим; но живите мирно, слушаясь брат брата. Вот я поручаю стол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Владимир, а Вячеславу Смоленск». И так разделил между ними города, запретив им переступать пределы других братьев и сгонять со стола, и сказал Изяславу: «Если кто захочет обидеть брата своего, ты помогай тому, кого обижают». И так наставлял сыновей своих жить в любви. Сам уже он был болен тогда и, приехав в Вышгород, сильно расхворался. Изяслав тогда был… а Святослав во Владимире. Всеволод же был тогда при отце, ибо любил его отец больше всех братьев и держал его всегда при себе. И приспел конец жизни Ярослава, и отдал душу свою богу в первую субботу поста святого Федора. Всеволод же обрядил тело отца своего, возложив на сани, повез его в Киев в сопровождении попов, певших положенные песнопения. Плакали по нем люди; и, принеся, положили его в гроб мраморный в церкви святой Софии. И плакали по нем Всеволод и весь народ. Жил же он всех лет семьдесят и шесть.
   Начало княжения Изяслава в Киеве. Придя в Киев, Изяслав сел на столе, Святослав же в Чернигове, Всеволод в Переяславле, Игорь во Владимире, Вячеслав в Смоленске. В тот же год зимою пошел Всеволод на торков к Воиню и победил торков. В том же году приходил Болуш с половцами, и заключил мир с ними Всеволод, и возвратились половцы назад, откуда пришли.
   В год 6564 (1056).
   В год 6565 (1057). Преставился Вячеслав, сын Ярослава, в Смоленске, и посадили Игоря в Смоленске, выведя его из Владимира.
   В год 6566 (1058). Победил Изяслав голядь.
   В год 6567 (1059). Изяслав, Святослав и Всеволод освободили дядю своего Судислава из поруба, где сидел он двадцать четыре года, взяв с него крестное целование; и стал он чернецом.
   В год 6568 (1060). Преставился Игорь, сын Ярослава. В том же году Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав собрали воинов бесчисленных и пошли походом на торков, на конях и в ладьях, без числа много. Прослышав об этом, торки испугались, и обратились в бегство, и не вернулись до сих пор, – так и перемерли в бегах, божиим гневом гонимые, кто от стужи, кто от голода, иные от мора и судом божиим. Так избавил бог христиан от поганых.
   В год 6569 (1061). Впервые пришли половцы войною на Русскую землю; Всеволод же вышел против них месяца февраля во 2-й день. И в битве победили Всеволода и, повоевав землю, ушли. То было первое зло от поганых и безбожных врагов. Был же князь их Искал.
   В год 6570 (1062).
   В год 6571 (1063). Судислав преставился, брат Ярослава, и погребли его в церкви святого Георгия. В тот же год в Новгороде Волхов тек в обратном направлении пять дней. Знаменье же это было недоброе, ибо на четвертый год пожег Всеслав город.
   В год 6572 (1064). Бежал Ростислав, сын Владимиров, внук Ярославов, в Тмуторокань, и с ним бежали Порей и Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского. И, придя, выгнал Глеба из Тмуторокани, а сам сел на его место.
   В год 6573 (1065). Пошел Святослав на Ростислава к Тмуторокани. Ростислав же отступил из города – не потому, что испугался Святослава, но не желая против своего дяди оружия поднять. Святослав же, придя в Тмуторокань, вновь посадил сына своего Глеба и вернулся назад. Ростислав же, придя, снова выгнал Глеба, и пришел Глеб к отцу своему, Ростислав же сел в Тмуторокани. В том же году Всеслав начал войну.
   В те же времена было знаменье на западе, звезда великая, с лучами как бы кровавыми; с вечера всходила она на небо после захода солнца, и так было семь дней. Знамение это было не к добру, после того были усобицы многие и нашествие поганых на Русскую землю, ибо эта звезда была как бы кровавая, предвещая крови пролитье. В те же времена ребенок был брошен в Сетомль; этого ребенка вытащили рыбаки в неводе, и рассматривали мы его до вечера и опять бросили в воду. Был же он такой: на лице у него были срамные части, а иного нельзя и сказать срама ради. Перед тем временем и солнце изменилось и не стало светлым, но было как месяц, о таком солнце невежды говорят, что оно объедено. Знамения эти бывают не к добру, мы потому так думаем, что именно так случилось в древности, «при Антиохе, в Иерусалиме: внезапно по всему городу в течение сорока дней стали являться в воздухе всадники скачущие, с оружием, в золотых одеждах, полки обеих сторон являлись, потрясая оружием: и это предвещало нападение Антиоха, нашествие рати на Иерусалим. Потом при Нероне цесаре в том же Иерусалиме над городом воссияла звезда в виде копья; это предвещало нашествие римского войска. И снова так было при Юстиниане цесаре: звезда воссияла на западе, испускавшая лучи, и прозвали ее лампадой, и так блистала она дней двадцать; после же того было звездотечение на небе с вечера до утра, так что все думали, будто падают звезды, и вновь солнце сияло без лучей: это предвещало крамолы, болезни людям, смерти. Снова, уже при Маврикии цесаре, было так: жена родила ребенка без глаз и без рук, а к бедрам у него рыбий хвост прирос; и пес родился шестиногий; в Африке же двое детей родилось: один о четырех ногах, а другой о двух головах. Потом же было при царе Константине Иконоборце, сыне Леона, звездотечение на небе, звезды срывались на землю, так что видевшие думали, что конец мира; тогда же воздухотечение было сильное; в Сирии же было землетрясение великое, так что земля разверзлась на три поприща, и, дивно, из земли вышел мул, говоривший человеческим голосом и предсказывавший нашествие иноземцев, как и случилось потом»: напали сарацины на Палестинскую землю. Знамения ведь на небе, или в звездах, или в солнце, или в птицах, или в чем ином не к добру бывают; но знамения эти ко злу бывают: или войну предвещают, или голод, или смерть.
   В год 6574 (1066). Когда Ростислав был в Тмуторокани и брал дань с касогов и с других народов, этого так испугались греки, что с обманом подослали к нему котопана. Когда же он пришел к Ростиславу, – он вошел к нему в доверие, и Ростислав почтил его. Однажды, когда Ростислав пировал с дружиною своею, котопан сказал: «Князь, хочу выпить за тебя». Тот же ответил: «Пей». Он же отпил половину, а половину дал выпить князю, опустив палец в чашу, а под ногтем был у него яд смертельный, и дал князю, обрекая его на смерть не позднее седьмого дня. Тот выпил, котопан же, вернувшись в Корсунь, поведал там, что именно в этот день умрет Ростислав, как и случилось. Котопана этого побили камнями корсунские люди. Был Ростислав муж доблестный, воинственный, прекрасен сложением и красив лицом и милостив к убогим. И умер февраля в 3-й день и положен там в церкви святой Богородицы.
   В год 6575 (1067). Поднял рать в Полоцке Всеслав, сын Брячислава, и занял Новгород. Трое же Ярославичей, Изяслав, Святослав, Всеволод, собрав воинов, пошли на Всеслава в великий мороз. И подошли к Минску, и минчане затворились в городе. Братья же эти взяли Минск и перебили всех мужей, а жен и детей захватили в плен и пошли к Немиге, и Всеслав пошел против них. И встретились противники на Немиге месяца марта в 3-й день; и был снег велик, и пошли друг на друга. И была сеча жестокая, и многие пали в ней, и одолели Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав же бежал. Затем месяца июля в 10-й день Изяслав, Святослав и Всеволод, поцеловав крест честной Всеславу, сказали ему: «Приди к нам, не сотворим тебе зла». Он же, надеясь на их крестоцелование, переехал к ним в ладье через Днепр. Когда же Изяслав вошел первый в шатер, тут схватили Всеслава, на Рши у Смоленска, преступив крестоцелование. Изяслав же, приведя Всеслава в Киев, посадил его в темницу и двух сыновей его.
   В год 6576 (1068). Пришли иноплеменники на Русскую землю, половцев множество. Изяслав же, и Святослав, и Всеволод вышли против них на Альту. И ночью пошли друг на друга. Навел на нас бог поганых за грехи наши, и побежали русские князья, и победили половцы… Когда Изяслав со Всеволодом бежали в Киев, а Святослав – в Чернигов, то киевляне прибежали в Киев, и собрали вече на торгу, и послали к князю сказать: «Вот, половцы рассеялись по всей земле, дай, княже, оружие и коней, и мы еще сразимся с ними». Изяслав же того не послушал. И стали люди роптать на воеводу Коснячка; пошли на гору с веча и пришли на двор Коснячков и, не найдя его, стали у двора Брячислава и сказали: «Пойдем освободим дружину свою из темницы». И разделились надвое: половина их пошла к темнице, а половина их пошла по Мосту, эти и пришли на княжеский двор. Изяслав в это время на сенях совет держал с дружиной своей, и заспорили с князем те, кто стоял внизу. Когда же князь смотрел из оконца, а дружина стояла возле него, сказал Тукы, брат Чудина, Изяславу: «Видишь, князь, люди расшумелись; пошли, пусть постерегут Всеслава». И пока он это говорил, другая половина людей пришла от темницы, отворив ее. И сказала дружина князю: «Злое содеялось; пошли ко Всеславу, пусть, подозвав его обманом к оконцу, пронзят мечом». И не послушал того князь. Люди же закричали и пошли к темнице Всеслава. Изяслав же, видя это, побежал со Всеволодом со двора, люди же освободили Всеслава из поруба – в 15-й день сентября – и прославили его среди княжеского двора. Двор же княжий разграбили – бесчисленное множество золота и серебра, в монетах и слитках. Изяслав же бежал в Польшу.
   Впоследствии, когда половцы воевали по земле Русской, а Святослав был в Чернигове, и когда половцы стали воевать около Чернигова, Святослав, собрав небольшую дружину, вышел против них к Сновску. И увидели половцы идущий полк, и приготовились встретить его. И Святослав, увидев, что их множество, сказал дружине своей: «Сразимся, некуда нам уже деться». И стегнули по коням, и одолел Святослав со своими тремя тысячами, а половцев было двенадцать тысяч; и так их побили, а другие утонули в Снови, а князя их руками взяли в 1-й день ноября. И возвратился с победою в город свой Святослав.
   Всеслав же сидел в Киеве; в этом бог явил силу креста, потому что Изяслав целовал крест Всеславу, а потом схватил его: из-за того и навел бог поганых, Всеслава же явно избавил крест честной! Ибо в день Воздвижения Всеслав, вздохнув, сказал: «О крест честной! Так как верил я в тебя, ты и избавил меня от этой темницы». Бог же показал силу креста в поученье земле Русской, чтобы не преступали честного креста, целовав его; если же преступит кто, то и здесь, на земле, примет казнь и в будущем веке казнь вечную. Ибо велика сила крестная; крестом бывают побеждаемы силы бесовские, крест князьям в сражениях помогает, крестом охраняемы в битвах, верующие люди побеждают супостатов, крест же быстро избавляет от напастей призывающих его с верою. Ничего не боятся бесы, только креста. Если бывают от бесов видения, то, осенив лицо крестом, их отгоняют. Всеслав же сидел в Киеве семь месяцев.
   В год 6577 (1069). Пошел Изяслав с Болеславом на Всеслава; Всеслав же выступил навстречу. И пришел к Белгороду Всеслав, и с наступлением ночи тайно от киевлян бежал из Белгорода в Полоцк. Наутро же люди, увидев, что князь бежал, возвратились в Киев, и устроили вече, и обратились к Святославу и Всеволоду, говоря: «Мы уже дурное сделали, князя своего прогнав, а он ведет на нас Польскую землю: идите же в город отца своего; если не хотите, то поневоле придется поджечь город свой и уйти в Греческую землю». И сказал им Святослав: «Мы пошлем к брату своему; если пойдет с поляками погубить вас, то мы пойдем на него войною, ибо не дадим губить города отца своего; если же хочет идти с миром, то пусть придет с небольшой дружиной». И утешили киевлян. Святослав же и Всеволод послали к Изяславу, говоря: «Всеслав бежал, не веди поляков на Киев, здесь ведь врагов у тебя нет; если хочешь держать Киев и погубить город, то знай, что нам будет жаль отцовского стола». Слышав то, Изяслав оставил поляков и пошел с Болеславом, взяв немного поляков, а вперед себя послал к Киеву сына своего Мстислава. И, придя в Киев, Мстислав перебил киевлян, освободивших Всеслава, числом семьдесят человек, а других ослепил, а иных без вины умертвил без следствия. Когда же Изяслав шел к городу, вышли к нему люди с поклоном, и приняли князя своего киевляне; и сел Изяслав на столе своем, месяца мая во 2-й день. И распустил поляков на покорм, и избавили их тайно; и возвратился Болеслав в Польшу, в землю свою. Изяслав же перегнал торг на гору и, выгнав Всеслава из Полоцка, посадил сына своего Мстислава в Полоцке; он же вскоре умер там. И посадил на место его брата его Святополка, Всеслав же бежал.
   В год 6578 (1070). Родился у Всеволода сын, и нарекли имя ему Ростислав. В тот же год заложена была Всеволодом церковь святого Михаила в монастыре.
   В год 6579 (1071). Воевали половцы у Ростовца и Неятина. В тот же год выгнал Всеслав Святополка из Полоцка. В тот же год победил Ярополк Всеслава у Голотическа. В те же времена пришел волхв, обольщенный бесом; придя в Киев, он рассказывал людям, что на пятый год Днепр потечет вспять и что земли начнут перемещаться, что Греческая земля станет на место Русской, а Русская на место Греческой, и прочие земли переместятся. Невежды слушали его, верующие же смеялись, говоря ему: «Бес тобою играет на погибель тебе». Что и сбылось с ним: в одну из ночей пропал без вести.
   Бесы ведь, подстрекая людей, во зло их вводят, а потом насмехаются, ввергнув их в погибель смертную, подучив их говорить; как мы сейчас и расскажем об этом бесовском наущении и деянии.
   Однажды во время неурожая в Ростовской области явились два волхва из Ярославля, говоря, что «мы знаем, кто запасы держит». И отправились они по Волге и куда ни придут в погост, тут и называли знатных жен, говоря, что та жито прячет, а та – мед, а та – рыбу, а та – меха. И приводили к ним сестер своих, матерей и жен своих. Волхвы же, мороча людей, прорезали за плечами и вынимали оттуда либо жито, либо рыбу и убивали многих жен, а имущество их забирали себе. И пришли на Белоозеро, и было с ними людей триста. В это же время случилось Яню, сыну Вышатину, собирая дань, прийти от князя Святослава; поведали ему белозерцы, что два кудесника убили уже много жен по Волге и по Шексне и пришли сюда. Янь же, расспросив, чьи смерды, и узнав, что они смерды его князя, послал к тем людям, которые были около волхвов, и сказал им: «Выдайте мне волхвов, потому что смерды они мои и моего князя». Они же его не послушали. Янь же пошел сам без оружия, и сказали ему отроки его: «Не ходи без оружия, осрамят тебя». Он же велел взять оружие отрокам и с двенадцатью отроками пошел к ним к лесу. Они же исполчились против него. И вот, когда Янь шел на них с топориком, выступили от них три мужа, подошли к Яню, говоря ему: «Видишь, что идешь на смерть, не ходи». Янь же приказал убить их и пошел к оставшимся. Они же кинулись на Яня, и один из них промахнулся в Яня топором. Янь же, оборотив топор, ударил того обухом и приказал отрокам рубить их. Они же бежали в лес и убили тут Янева попа. Янь же, войдя в город к белозерцам, сказал им: «Если не схватите этих волхвов, не уйду от вас весь год». Белозерцы же пошли, захватили их и привели к Яню. И сказал им: «Чего ради погубили столько людей?» Те же сказали, что «они держат запасы, и если истребим их, будет изобилие; если же хочешь, мы перед тобою вынем жито, или рыбу, или что другое». Янь же сказал: «Поистине ложь это; сотворил бог человека из земли, составлен он из костей и жил кровяных, нет в нем больше ничего, никто ничего не знает, один только бог знает». Они же сказали: «Мы знаем, как человек сотворен». Он же спросил: «Как?» Они же отвечали: «Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. И заспорил сатана с богом, кому из нее сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а бог душу в него вложил. Вот почему, если умрет человек, – в землю идет тело, а душа к богу». Сказал им Янь: «Поистине прельстил вас бес; какому богу веруете?» Те же ответили: «Антихристу!» Он же сказал им: «Где же он?» Они же сказали: «Сидит в бездне». Сказал им Янь: «Какой это бог, коли сидит в бездне? Это бес, а бог на небесах, восседает на престоле, славимый ангелами, которые предстоят ему со страхом и не могут на него взглянуть. Один из ангелов был свергнут – тот, кого вы называете антихристом; низвергнут был он с небес за высокомерие свое и теперь в бездне, как вы и говорите; ожидает он, когда сойдет с неба бог. Этого антихриста бог свяжет узами и посадит в бездну, схватив его вместе со слугами его и теми, кто в него верует. Вам же и здесь принять муку от меня, а по смерти – там». Те же сказали: «Говорят нам боги: не можешь нам сделать ничего!» Он же сказал им: «Лгут вам боги». Они же ответили: «Мы станем перед Святославом, а ты не можешь сотворить ничего». Янь же повелел бить их и выдергивать им бороды. Когда их били и выдирали расщепом бороды, спросил их Янь: «Что же вам молвят боги?» Они же ответили: «Стать нам перед Святославом». И повелел Янь вложить рубли в уста им и привязать их к мачте лодки и пустил их перед собою в ладье, а сам пошел за ними. Остановились на устье Шексны, и сказал им Янь: «Что же вам теперь боги молвят?» Они же сказали: «Так нам боги молвят: не быть нам живым от тебя». И сказал им Янь: «Вот это-то они вам правду поведали». Волхвы же ответили: «Но если нас пустишь, много тебе добра будет; если же нас погубишь, много печали примешь и зла». Он же сказал им: «Если вас пущу, то плохо мне будет от бога, если же вас погублю, то будет мне награда». И сказал Янь гребцам: «У кого из вас кто из родни убит ими?» Они же ответили: «У меня мать, у того сестра, у другого дочь». Он же сказал им: «Мстите за своих». Они же, схватив, убили их и повесили на дубе: так отмщение получили они от бога по правде! Когда же Янь отправился домой, то на другую же ночь медведь взлез, загрыз их и съел. И так погибли они по наущению бесовскому, другим пророчествуя, а своей гибели не предвидя. Если бы ведь знали, то не пришли бы на место это, где им предстояло быть схваченными; а когда были схвачены, то зачем говорили: «Не умереть нам», в то время, когда Янь уже задумал убить их? Но это и есть бесовское наущение: бесы ведь не знают мыслей человека, а только влагают помыслы в человека, тайны его не зная. Бог один знает помышления человеческие. Бесы же не знают ничего, ибо немощны они и скверны видом.
   Вот и еще расскажем о виде их и о наваждениях их. В то же время, в те же годы, случилось некоему новгородцу прийти в землю Чудскую, и пришел к кудеснику, прося волхвования его. Тот же по обычаю своему начал призывать бесов в дом свой. Новгородец же сидел на пороге того дома, а кудесник лежал в оцепенении, и вдруг ударил им бес. И, встав, сказал кудесник новгородцу: «Боги не смеют прийти, – имеешь на себе нечто, чего они боятся». Он же вспомнил, что на нем крест, и, отойдя, положил его вне дома того. Кудесник же начал вновь призывать бесов. Бесы же, тряся его, поведали то, ради чего пришел новгородец. Затем новгородец стал спрашивать кудесника: «Чего ради бесы боятся того, чей крест на себе мы носим?» Он же сказал: «Это знамение небесного бога, которого наши боги боятся». Новгородец же сказал: «А каковы боги ваши, где живут?» Кудесник же сказал: «В безднах. Обличьем они черны, крылаты, имеют хвосты; взбираются же и под небо послушать ваших богов. Ваши ведь боги на небесах. Если кто умрет из ваших людей, то его возносят на небо, если же кто из наших умирает, его несут к нашим богам в бездну». Так ведь и есть: грешники в аду пребывают, ожидая муки вечной, а праведники в небесное жилище водворяются с ангелами.
   Такова-то бесовская сила, и обличие их, и слабость. Тем-то они и прельщают людей, что велят им рассказывать видения, являющиеся им, нетвердым в вере, одним во сне, а другим в мечтании, и так волхвуют научением бесовским. Больше же всего через жен бесовские волхвования бывают, ибо искони бес женщину прельстил, она же мужчину, потому и в наши дни много волхвуют женщины чародейством, и отравою, и иными бесовскими кознями. Но и мужчины неверные бывают прельщаемы бесами, как это было в прежние времена. При апостолах ведь был Симон Волхв, который заставлял волшебством собак говорить по-человечески и сам оборачивался то старым, то молодым или кого-нибудь оборачивал в иной образ, в мечтании. Так творили Ананий и Мамврий: они волхвованием чудеса творили, противоборствуя Моисею, но вскоре уже ничего не могли сделать равное ему; так и Куноп напускал наваждение бесовское, будто по водам ходит, и иные наваждения делал, бесом прельщаем, на погибель себе и другим.
   Такой волхв объявился и при Глебе в Новгороде; говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, уверяя, будто наперед знает все, что произойдет, и, хуля веру христианскую, уверял, что «перейду по Волхову перед всем народом». И был мятеж в городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение, встал и сказал: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует богу, пусть ко кресту идет». И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И начался мятеж великий между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошел к волхву и спросил: «Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?» Тот ответил: «Знаю все». И сказал Глеб: «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» – «Чудеса великие сотворю», – сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись. Так погиб он телом, а душою предался дьяволу.
   В год 6580 (1072). Перенесли святых страстотерпцев Бориса и Глеба. Собрались Ярославичи – Изяслав, Святослав, Всеволод – митрополит же тогда был Георгий, епископ Петр Переяславский, Михаил Юрьевский, Феодосий игумен Печерский, Софроний игумен монастыря святого Михаила, Герман игумен святого Спаса, Никола игумен Переяславского монастыря и все игумены, – и устроили праздник, и праздновали светло, и переложили тела в новую церковь, построенную Изяславом, что стоит и поныне. И сначала Изяслав, Святослав и Всеволод взяли Бориса в деревянном гробу и, возложив гроб на плечи свои, понесли, черноризцы же шли впереди, держа свечи в руках, а за ними дьяконы с кадилами, а затем пресвитеры, за ними епископы с митрополитом; за ними же шли с гробом. И, принеся его в новую церковь, открыли раку, и наполнилась церковь благоуханием, запахом чудным; видевшие же это прославили бога. И митрополита объял ужас, ибо не твердо верил он в них (Бориса и Глеба); и пал ниц, прося прощения. Поцеловав мощи Борисовы, уложили их в гроб каменный. После того, взяв Глеба в каменном гробу, поставили на сани и, схватившись за веревки, повезли его. Когда были уже в дверях, остановился гроб и не шел дальше. И повелели народу взывать: «Господи помилуй», и повезли его. И положили их месяца мая во 2-й день. И, отпев литургию, обедали братья сообща, каждый с боярами своими, в любви великой. И управлял тогда Вышгородом Чудин, а церковью Лазарь. Потом же разошлись восвояси.
   В год 6581 (1073). Воздвиг дьявол распрю в братии этой – в Ярославичах. И были в той распре Святослав со Всеволодом заодно против Изяслава. Ушел Изяслав из Киева, Святослав же и Всеволод вошли в Киев месяца марта 22-го и сели на столе в Берестовом, преступив отцовское завещание. Святослав же был виновником изгнания брата, так как стремился к еще большей власти; Всеволода же он прельстил, говоря, что «Изяслав сговорился со Всеславом, замышляя против нас; и если его не опередим, то нас прогонит». И так восстановил Всеволода на Изяслава. Изяслав же ушел в Польшу со многим богатством, говоря, что «этим найду воинов». Все это поляки отняли у него и выгнали его. А Святослав сел в Киеве, прогнав брата своего, преступив заповедь отца, а больше всего божью. Велик ведь грех – преступать заповедь отца своего: ибо в древности покусились сыновья Хамовы на землю Сифову, а через четыреста лет отмщение приняли от бога; от племени ведь Сифова пошли евреи, которые, избив хананейское племя, вернули себе свою часть и свою землю. Затем преступил Исав заповедь отца своего и был убит, нехорошо ведь вступать в предел чужой! В этот же год основана была церковь Печерская игуменом Феодосием и епископом Михаилом, а митрополит Георгий был тогда в земле Греческой, Святослав же в Киеве сидел.
   В год 6582 (1074). Феодосий игумен Печерский преставился…
   В год 6583 (1075). Начата была церковь Печерская над основанием Стефаном игуменом; основание ее начал Феодосий, а над основанием продолжил Стефан; и окончена была она на третий год, месяца июля в 11-й день. В тот же год пришли послы от немцев к Святославу; Святослав же, гордясь, показал им богатство свое. Они же, увидев бесчисленное множество золота, серебра и шелковых тканей, сказали: «Это ничего не стоит, ведь это лежит мертво. Лучше этого воины. Ведь мужи добудут и больше того». Так похвалился Иезекия, царь иудейский, перед послами ассирийского царя, у которого все было взято в Вавилон: так и по смерти Иезекии все имущество его пропало.
   В год 6584 (1076). Ходил Владимир, сын Всеволода, и Олег, сын Святослава, в помощь полякам против чехов. В этом же году преставился Святослав, сын Ярослава, месяца декабря 27-го, от разрезания желвака, и положен в Чернигове, у святого Спаса. И сел после него на столе Всеволод, месяца января в 1-й день.
   В год 6585 (1077). Пошел Изяслав с поляками, а Всеволод вышел против него. Сел Борис в Чернигове, месяца мая в 4-й день, и было княжения его восемь дней, и бежал в Тмуторокань к Роману. Всеволод же пошел против брата Изяслава на Волынь; и сотворили мир, и, придя, Изяслав сел в Киеве, месяца июля в 15-й день, Олег же, сын Святослава, был у Всеволода в Чернигове.
   В год 6586 (1078). Бежал Олег, сын Святослава, в Тмуторокань от Всеволода, месяца апреля в 10-й день. В этом же году убит был Глеб, сын Святослава, в Заволочье. Был же Глеб милостив к убогим и любил странников, радел о церквах, горячо веровал, был кроток и лицом красив. Тело его было положено в Чернигове за Спасом, месяца июля в 23-й день. Когда сидел вместо него в Новгороде Святополк, сын Изяслава, Ярополк сидел в Вышгороде, а Владимир сидел в Смоленске, – привели Олег и Борис поганых на Русскую землю и пошли на Всеволода с половцами. Всеволод же вышел против них на Сожицу, и победили половцы Русь, и многие убиты были тут: убит был Иван Жирославич и Тукы, Чудинов брат, и Порей, и иные многие, месяца августа в 25-й день. Олег же и Борис пришли в Чернигов, думая, что победили, а на самом деле земле Русской великое зло причинили, пролив кровь христианскую, за которую взыщет бог с них, и ответ дадут они за погубленные души христианские. Всеволод же пришел к брату своему Изяславу в Киев; поздоровались и сели совещаться. Всеволод же поведал о всем происшедшем. И сказал ему Изяслав: «Брат, не тужи. Видишь ли, сколько всего со мной приключилось: не выгнали ли меня сначала и не разграбили ли мое имущество? А затем, в чем провинился я во второй раз? Не был ли я изгнан вами, братьями моими? Не скитался ли я по чужим землям, лишенный имения, не сделав никакого зла? И ныне, брат, не будем тужить. Если будет нам удел в Русской земле, то обоим; если будем лишены его, то оба. Я сложу голову свою за тебя». И, так сказав, утешил Всеволода и повелел собирать воинов от мала до велика. И отправились в поход Изяслав с Ярополком, сыном своим, и Всеволод с Владимиром, сыном своим. И подошли к Чернигову, и черниговцы затворились в городе. Олега же и Бориса там не было. И так как черниговцы не отворили ворот, то приступили к городу. Владимир же приступил к восточным воротам от Стрижени, и захватил ворота, и взял внешний город, и пожег его, люди же вбежали во внутренний город. Изяслав же и Всеволод услышали, что Олег с Борисом идут против них, и, опередив их, пошли от города против Олега. И сказал Олег Борису: «Не пойдем против них, не можем мы противостать четырем князьям, но пошлем лучше с просьбой о мире к дядьям своим». И сказал ему Борис: «Смотри, я готов и стану против всех». Похвалился он сильно, не ведая, что бог гордым противится, а смиренным дает благодать, чтобы не хвалился сильный силою своею. И пошли навстречу, и когда были они у села на Нежатиной ниве, соступились обе стороны и была сеча жестокая. Первым убили Бориса, сына Вячеслава, похвалившегося сильно. Когда же Изяслав стоял среди пеших воинов, внезапно кто-то подъехал и ударил его копьем сзади в плечо. Так убит был Изяслав, сын Ярослава. Сеча продолжалась, и побежал Олег с небольшой дружиной и едва спасся, убежав в Тмуторокань. Убит был князь Изяслав месяца октября в 3-й день. И взяли тело его, привезли его в ладье и поставили против Городца, и вышел навстречу ему весь город Киев, и, возложив тело на сани, повезли его; и с песнопениями понесли его попы и черноризцы в город. И нельзя было слышать пения из-за плача великого и вопля, ибо плакал о нем весь город Киев, Ярополк же шел за ним, плача с дружиною своею: «Отче, отче мой! Сколько пожил ты без печали на свете этом, много напастей приняв от людей и от братьи своей. И вот погиб не от брата, но за брата своего положил главу свою». И, принеся, положили тело его в церкви святой Богородицы, вложив его в гроб мраморный. Был же Изяслав муж красив видом и телом велик, незлобив нравом, ложь ненавидел, любя правду. Ибо не было в нем хитрости, но был прост умом, не воздавал злом за зло. Сколько ведь зла сотворили ему киевляне: самого выгнали, а дом его разграбили, – и не воздал им злом за зло. Если же кто скажет вам: «Воинов порубил», то не он это сделал, а сын его. Наконец, братья прогнали его, и ходил он по чужой земле, скитаясь. И когда вновь сидел на столе своем, а Всеволод побежденный пришел к нему, не сказал ему: «Сколько от вас натерпелся?», не воздал злом за зло, но утешил, сказав: «Так как ты, брат мой, показал мне любовь свою, возвел меня на стол мой и нарек меня старейшим себя, то не припомню тебе прежнего зла: ты мне брат, а я тебе, и положу голову свою за тебя», – как и было. Не сказал ведь ему: «Сколько зла сотворили мне, и вот теперь с тобою случилось то же», не сказал: «Это не мое дело», но взял на себя горе брата, показав любовь великую, следуя словам апостола: «Утешайте печальных». Поистине, если и сотворил он на свете этом какое прегрешение, простится ему, потому что положил голову свою за брата своего, не стремясь ни к большему владению, ни к большему богатству, но за братню обиду. О таких-то господь сказал: «Кто положит душу свою за други своя». Соломон же говорил: «Братья в бедах помогают друг другу». Ибо любовь превыше всего. Также и Иоанн говорит: «Бог есть любовь; пребывающий в любви – в боге пребывает, а бог в нем пребывает». Так совершается любовь, чтобы имели мы что в день судный, чтобы и мы на свете этом были такие же, как он. Боязни нет в любви, настоящая любовь отвергает ее, так как боязнь есть мученье. «Боящийся не совершенен в любви». Если кто говорит: «Люблю бога, а брата своего ненавижу», это – ложь. Ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить бога, которого не видит? Эту заповедь получили от него, чтобы любящий бога любил и брата своего. В любви ведь все совершается. Любви ради и грехи исчезают. Любви ради и господь сошел на землю и распял себя за нас грешных; взяв грехи наши, пригвоздил себя к кресту, дав нам крест свой, чтобы отгонять им ненависть бесовскую. Любви ради мученики проливали кровь свою. Любви же ради князь сей пролил кровь свою за брата своего, исполняя заповедь господню.

   Начало княжения Всеволода в Киеве. Всеволод же сел в Киеве, на столе отца своего и брата своего, приняв власть над всей Русской землей. И посадил сына своего Владимира в Чернигове, а Ярополка во Владимире, придав ему еще и Туров.
   В год 6587 (1079). Пришел Роман с половцами к Воиню. Всеволод же стал у Переяславля и сотворил мир с половцами. И возвратился Роман с половцами назад, и убили его половцы, месяца августа во 2-й день. И доселе еще лежат кости его там, сына Святослава, внука Ярослава. А Олега хазары, захватив, отправили за море к Царьграду. Всеволод же посадил в Тмуторокани посадником Ратибора.
   В год 6588 (1080). Поднялись торки переяславские на Русь, Всеволод же послал на них сына своего Владимира. Владимир же, пойдя, победил торков.
   В год 6589 (1081). Бежал Давыд Игоревич с Володарем Ростиславичем, месяца мая в 18-й день. И пришли они к Тмуторокани, и схватили Ратибора, и сели в Тмуторокани.
   В год 6590 (1082). Умер Осе́нь, половецкий князь.
   В год 6591 (1083). Пришел Олег из Греческой земли к Тмуторокани, и схватил Давыда и Володаря Ростиславича, и сел в Тмуторокани. И иссек хазар, которые советовали убить брата его и его самого, а Давыда и Володаря отпустил.
   В год 6592 (1084). Приходил Ярополк к Всеволоду на Пасху. В это же время побежали два Ростиславича от Ярополка и, придя, прогнали Ярополка, и послал Всеволод Владимира, сына своего, и выгнал Ростиславичей, и посадил Ярополка во Владимире. В тот же год Давыд захватил греков в Олешьи и отнял у них имущество. Всеволод же, послав за ним, привел его и дал ему Дорогобуж.
   В год 6593 (1085). Ярополк же хотел идти на Всеволода, послушав злых советников. Узнав это, Всеволод послал против него сына своего Владимира. Ярополк же, оставив мать свою и дружину в Луцке, бежал в Польшу. Когда же Владимир пришел к Луцку, сдались лучане. Владимир же посадил Давыда во Владимире на место Ярополка, а мать Ярополка, и жену его, и дружину его привел в Киев и имущество его взял.
   В год 6594 (1086). Пришел Ярополк из Польши и сотворил мир с Владимиром, и пошел Владимир назад к Чернигову. Ярополк же сел во Владимире. И, переждав немного дней, пошел к Звенигороду. И, не дойдя до города, пронзен был проклятым Нерадцем, наученным дьяволом и злыми людьми. Он лежал на возу, и пронзил его саблею с коня месяца ноября в 22-й день. И тогда поднялся Ярополк, выдернул из себя саблю и возопил громким голосом: «Ох, поймал меня враг тот». Бежал Нерадец треклятый в Перемышль к Рюрику, а Ярополка взяли отроки его, Радко, Вонкина и другие, и везли его перед собой на коне к Владимиру, а оттуда в Киев. И вышел навстречу ему благоверный князь Всеволод со своими сыновьями, Владимиром и Ростиславом, и все бояре, и блаженный митрополит Иоанн с черноризцами и с пресвитерами. И все киевляне великое оплакивание сотворили над ним, с псалмами и молитвами проводили его до святого Дмитрия, убравши тело его, с честью положили его в гроб мраморный месяца декабря в 5-й день, в церкви святого апостола Петра, которую сам когда-то начал воздвигать. Многие беды испытав, безвинно прогнанный братьями своими, обиженный, ограбленный, затем и смерть горькую принял, но вечной жизни и покоя сподобился. Так был блаженный князь этот тих, кроток, смирен и братолюбив, десятину давал святой богородице от всего своего достояния ежегодно и всегда молил бога, говоря: «Господи, боже мой! Прими молитву мою и дай мне смерть такую же, как и братьям моим Борису и Глебу, от чужой руки, да омою грехи свои все своею кровью и избавлюсь от суетного этого света и мятежного, от сети вражеской». Просимого им не лишил его милостивый бог: получил он блага те, каких ни око не видело, ни ухо не слышало, ни сердце человека не предугадало, какие уготовал бог любящим его.
   В год 6595 (1087).
   В год 6596 (1088). Освящена была церковь святого Михаила в монастыре Всеволодовом митрополитом Иоанном, а игумен того монастыря был тогда Лазарь. В том же году пошел Святополк из Новгорода в Туров жить. В том же году умер Никон, игумен Печерский. В тот же год взяли волжские болгары Муром.
   В год 6597 (1089). Освящена была церковь Печерская святой Богородицы в Феодосиевом монастыре Иоанном митрополитом и Лукою, белгородским епископом, Исаем, черниговским епископом, при благородном, державном князе Русской земли Всеволоде и детях его, Владимире и Ростиславе, когда воеводство киевской тысячи держал Янь, а игуменство держал Иоанн. В том же году преставился Иоанн митрополит. Был же Иоанн сведущ в книгах и в учении, милостив к убогим и вдовицам, ласков ко всякому, богатому и убогому, смиренен же и кроток, молчалив, речист, от святых книг утешая печальных; такой не был прежде на Руси, и после него не будет такой. В тот же год пошла в Греческую землю Янка, дочь Всеволода, о которой говорилось прежде. И привела Янка митрополита Иоанна, скопца, про которого видевшие его люди говорили: «Это мертвец пришел». Пробыв год, умер. Был же этот человек не книжен, но умом прост и прост речью. В тот же год освящена была церковь святого Михаила Переяславская Ефремом, митрополитом той церкви, которую он создал великою, ибо прежде была в Переяславле митрополия, и обстроил ее большою пристройкою, украсив ее всяческой красотою, церковными сосудами. Этот Ефрем был скопец, высок телом. Много он тогда зданий воздвиг; докончил церковь святого Михаила, заложил церковь на воротах городских во имя святого мученика Федора, и затем церковь святого Андрея у ворот, и строение каменное, чего не было раньше на Руси. И город заложил каменный от церкви святого мученика Федора и украсил город Переяславский зданиями церковными и прочими зданиями.
   В год 6599 (1091). Игумен и черноризцы, сотворив совещание, сказали: «Не годится лежать отцу нашему Феодосию вне монастыря и вне церкви своей, ибо он и церковь основал и черноризцев собрал». Посовещавшись, повелели устроить место, где положить мощи его…
   В тот же год знамение было на солнце, как будто бы должно было оно погибнуть и совсем мало его осталось, как месяц стало, в час второй дня, месяца мая в 21-й день. В тот же год, когда Всеволод охотился на зверей за Вышгородом и были уже закинуты тенета и кличане кликнули, упал превеликий змей с неба, и ужаснулись все люди. В это же время земля стукнула, так что многие слышали. В тот же год волхв объявился в Ростове и вскоре погиб.
   В год 6600 (1092). Предивное чудо явилось в Полоцке в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице, рыскали бесы, как люди. Если кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас невидимо уязвляем бывал бесами язвою и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома. Затем начали и днем являться на конях, а не было их видно самих, но видны были коней их копыта; и уязвляли так они людей в Полоцке и в его области. Потому люди и говорили, что это мервецы бьют полочан. Началось же это знамение с Друцка. В те же времена было знамение в небе – точно круг посреди неба превеликий. В тот же год засуха была, так что изгорала земля, и многие леса возгорались сами и болота; и много знамений было по местам; и рать великая была от половцев и отовсюду: взяли три города, Песочен, Переволоку, Прилук, и много сел повоевали по обеим сторонам. В тот же год ходили войною половцы на поляков с Васильком Ростиславичем. В тот же год умер Рюрик, сын Ростислава. В те же времена многие люди умирали от различных недугов, так что говорили продающие гробы, что «продали мы гробов от Филиппова дня до мясопуста семь тысяч». Это случилось за грехи наши, так как умножились грехи наши и неправды. Это навел на нас бог, веля нам покаяться и воздерживаться от греха, и от зависти, и от прочих злых дел дьявольских.
   В год 6601 (1093), индикта в 1-й год, преставился великий князь Всеволод, сын Ярослава, внук Владимиров, месяца апреля в 13-й день, а погребен был в 14-й день; неделя была тогда страстная и день был четверг, когда он положен был в гробу в великой церкви святой Софии. Сей благоверный князь Всеволод был с детства боголюбив, любил правду, оделял убогих, воздавал честь епископам и пресвитерам, особенно же любил черноризцев и давал им все, что они просили. Он и сам воздерживался от пьянства и похоти, за то и любим был отцом своим, так что говорил ему отец его: «Сын мой! Благо тебе, что слышу о твоей кротости, и радуюсь, что ты покоишь старость мою. Если бог даст тебе получить стол мой после братьев своих по праву, а не насильем, то когда бог пошлет тебе смерть, ложись, где я лягу, у гроба моего, потому что люблю тебя больше братьев твоих». И сбылось слово отца его, сказанное ему. Получил он после всех своих братьев стол отца своего, по смерти брата своего, и сел княжить в Киеве. Были у него огорчения бо́льшие, чем тогда, когда он сидел в Переяславле. Когда княжил в Киеве, горе было ему от племянников его, так как начали они ему досаждать, один желая одной волости, а тот другой; он же, чтобы замирить их, раздавал им волости. В этих огорчениях появились и недуги, а за ними приспела и старость. И стал он любить образ мыслей младших, устраивая совет с ними; они же стали наущать его, чтобы он отверг дружину свою старшую, и люди не могли добиться правды княжой, начали эти молодые грабить и продавать людей, а князь того не знал из-за болезней своих. Когда же он совсем разболелся, послал он за сыном своим Владимиром в Чернигов. Владимир, приехав к нему и увидев его совсем больного, заплакал. В присутствии Владимира и Ростислава, сына своего меньшего, когда пришел час, Всеволод преставился тихо и кротко и присоединился к предкам своим, княжив в Киеве пятнадцать лет, а в Переяславле год и в Чернигове год. Владимир же, оплакав его, с Ростиславом, братом своим, убрали тело его. И собрались епископы, и игумены, и черноризцы и попы, и бояре, и простые люди, и, взяв тело его, со всеми полагающимися песнопениями положили его в церкви святой Софии, как уже сказали мы раньше.
   Владимир же стал размышлять, говоря: «Если сяду на столе отца своего, то буду воевать со Святополком, так как стол этот был его отца». И, размыслив, послал он Святополка в Туров, а сам пошел к Чернигову, а Ростислав к Переяславлю. И после Пасхи, по прошествии праздничной недели, в день антипасхи, месяца апреля в 24-й день пришел Святополк в Киев. И вышли навстречу ему киевляне с поклоном, и приняли его с радостью, и сел на столе отца своего и дяди своего. В это время пошли половцы на Русскую землю; услышав, что умер Всеволод, послали они послов к Святополку договориться о мире. Святополк же, не посоветовавшись со старшею дружиною отцовскою и дяди своего, сотворил совет с пришедшими с ним и, схватив послов, посадил их в избу. Услышав же это, половцы начали воевать. И пришло половцев множество и окружили город Торческ. Святополк же отпустил послов половецких, хотя мира. И не захотели половцы мира, и наступали половцы, воюя. Святополк же стал собирать воинов, собираясь против них. И сказали ему мужи разумные: «Не пытайся идти против них, ибо мало имеешь воинов». Он же сказал: «Имею отроков своих семьсот, которые могут им противостать». Стали же другие неразумные говорить: «Пойди, князь». Разумные же говорили: «Если бы выставил их и восемь тысяч, и то было бы не плохо: наша земля оскудела от войны и от продаж. Но пошли к брату своему Владимиру, чтобы он тебе помог». Святополк же, послушав их, послал к Владимиру, чтобы тот помог ему. Владимир же собрал воинов своих и послал он Ростислава, брата своего, в Переяславль, веля ему помогать Святополку. Когда же Владимир пришел в Киев, встретились они в монастыре святого Михаила, затеяли между собой распри и ссоры, договорившись же, целовали друг другу крест, а половцы между тем продолжали разорять землю, – и сказали им мужи разумные: «Зачем у вас распри между собою? А поганые губят землю Русскую. После уладитесь, а сейчас отправляйтесь навстречу поганым – либо с миром, либо с войною». Владимир хотел мира, а Святополк хотел войны. И пошли Святополк, и Владимир, и Ростислав к Треполю и пришли к Стугне. Святополк же, и Владимир, и Ростислав созвали дружину свою на совет, собираясь перейти через реку, и стали совещаться. И сказал Владимир, что «пока за рекою стоим, под угрозой, заключим мир с ними». И присоединились к совету этому разумные мужи, Янь и прочие. Киевляне же не захотели принять совета этого, но сказали: «Хотим биться, перейдем на ту сторону реки». И понравился совет этот, и перешли Стугну-реку. Сильно вздулась она тогда водою. Святополк же, и Владимир, и Ростислав, исполчив дружину, выступили. И шел на правой стороне Святополк, на левой Владимир, посредине же был Ростислав. И, миновав Треполь, прошли вал. И вот половцы пошли навстречу, а стрельцы их перед ними. Наши же, став между валами, поставили стяги свои, и двинулись стрельцы из-за вала. А половцы, подойдя к валу, поставили свои стяги, и налегли прежде всего на Святополка, и взломили полк его. Святополк же стоял крепко, и побежали люди его, не стерпев натиска половцев, а после побежал и Святополк. Потом налегли на Владимира, и был бой лютый; побежали и Владимир с Ростиславом, и воины его. И прибежали к реке Стугне, и пошли вброд Владимир с Ростиславом, и стал утопать Ростислав на глазах у Владимира. И захотел подхватить брата своего и едва не утонул сам. И утонул Ростислав, сын Всеволодов. Владимир же перешел реку с малою дружиной – ибо много пало людей из полка его и бояре его тут пали, – и перейдя на ту сторону Днепра, плакал по брате своем и по дружине своей и пошел в Чернигов сильно опечаленный. Святополк же вбежал в Треполь, и заперся тут, и был тут до вечера, и в ту же ночь пришел в Киев. Половцы же, видя, что победили, пустились разорять землю, а другие вернулись к Торческу. Случилась эта беда в день Вознесения господа нашего Иисуса Христа, месяца мая в 26-й день. Ростислава же, поискав, нашли в реке и, взяв, принесли его к Киеву, и плакала по нем мать его, и все люди печалились о нем сильно, юности его ради. И собрались епископы, и попы, и черноризцы, отпев обычные песнопения, положили его в церкви святой Софии около отца его. Половцы же между тем осаждали Торческ, а торки противились и крепко бились из города, убивая многих врагов. Половцы же стали налегать и отвели воду, и начали изнемогать люди в городе от жажды и голода. И прислали торки к Святополку, говоря: «Если не пришлешь еды, сдадимся». Святополк же послал им, но нельзя было пробраться в город из-за множества воинов неприятельских. И стояли около города девять недель, и разделились надвое: одни стали у города, борясь с противником, а другие пошли к Киеву и сделали набег между Киевом и Вышгородом. Святополк же вышел на Желань, и пошли друг против друга, и сошлись, и поднялось сражение. И побежали наши от иноплеменников, и падали раненые перед врагами нашими, и многие погибли, и было мертвых больше, чем у Треполя. Святополк же пришел в Киев сам-третей, а половцы возвратились к Торческу. Случилась эта беда месяца июля в 23-й день. Наутро же 24-го, в день святых мучеников Бориса и Глеба, был плач великий в городе, а не радость, за грехи наши великие и неправды, за умножение беззаконий наших.
   Это бог напустил на нас поганых, не их милуя, а нас наказывая, чтобы мы воздержались от злых дел. Наказывает он нас нашествием поганых; это ведь бич его, чтобы мы, опомнившись, воздержались от злого пути своего…
   Половцы повоевали много и возвратились к Торческу, и изнемогли люди в городе от голода и сдались врагам. Половцы же, взяв город, запалили его огнем, и людей поделили, и много христианского народа повели в вежи к семьям своим и сродникам своим; страждущие, печальные, измученные, стужей скованные, в голоде, жажде и беде, с осунувшимися лицами, почерневшим телом, в неизвестной стране, с языком воспаленным, голые бродя и босые, с ногами, опутанными тернием, со слезами отвечали они друг другу, говоря: «Я был из этого города», а другой: «А я – из того села»; так вопрошали они друг друга со слезами, род свой называя и вздыхая, взоры возводя на небо к вышнему, ведающему все сокровенное.
   Да никто не дерзнет сказать, что ненавидимы мы богом! Да не будет! Ибо кого так любит бог, как нас возлюбил? Кого так почтил он, как нас прославил и превознес? Никого! Потому ведь и сильнее разгневался на нас, что больше всех почтены были и хуже всех совершили грехи. Ибо больше всех просвещены были, зная волю владычную, и, презрев ее, как подобает, больше других наказаны. Вот и я, грешный, много и часто бога гневлю и часто согрешаю во все дни!
   В тот же год скончался Ростислав, сын Мстислава, внук Изяслава, месяца октября в 1-й день; а погребен был 16 ноября, в церкви святой Богородицы Десятинной.
   В год 6602 (1094). Сотворил мир Святополк с половцами и взял себе в жены дочь Тугоркана, князя половецкого. В тот же год пришел Олег с половцами из Тмуторокани и подошел к Чернигову, Владимир же затворился в городе. Олег же, подступив к городу, пожег вокруг города и монастыри пожег. Владимир же сотворил мир с Олегом и пошел из города на стол отцовский в Переяславль, а Олег вошел в город отца своего. Половцы же стали воевать около Чернигова, а Олег не препятствовал им, ибо сам повелел им воевать. Это уже в третий раз навел он поганых на землю Русскую, его же грех да простит ему бог, ибо много христиан загублено было, а другие в плен взяты и рассеяны по разным землям. В тот же год пришла саранча на Русскую землю, месяца августа в 26-й день, и поела всякую траву и много жита. И не слыхано было в земле Русской с первых ее дней того, что видели очи наши, за грехи наши. В том же году преставился епископ владимирский Стефан, месяца апреля в 27-й день в шестой час ночи, а прежде был игуменом Печерского монастыря.
   В год 6603 (1095). Ходили половцы на Греческую землю с Девгеневичем, воевали по Греческой земле; и цесарь захватил Девгеневича и приказал его ослепить. В тот же год пришли половцы, Итларь и Кытан, к Владимиру мириться. Пришел Итларь в город Переяславль, а Кытан стал между валами с воинами; и дал Владимир Кытану сына своего Святослава в заложники, а Итларь был в городе с лучшей дружиной. В то же время пришел Славята из Киева к Владимиру от Святополка по какому-то делу, и стала думать дружина Ратиборова с князем Владимиром о том, чтобы погубить Итлареву чадь, а Владимир не хотел этого делать, так отвечая им: «Как могу я сделать это, дав им клятву?» И отвечала дружина Владимиру: «Княже! Нет тебе в том греха: они ведь всегда, дав тебе клятву, губят землю Русскую и кровь христианскую проливают непрестанно». И послушал их Владимир, и в ту ночь послал Владимир Славяту с небольшой дружиной и с торками между валов. И, выкрав сперва Святослава, убили потом Кытана и дружину его перебили. Вечер был тогда субботний, а Итларь в ту ночь лежал у Ратибора на дворе с дружиною своею и не знал, что делали с Кытаном. Наутро же в воскресенье, в час заутрени, изготовил Ратибор отроков с оружием и приказал вытопить избу. И прислал Владимир отрока своего Бяндюка за Итларевой чадью, и сказал Бяндюк Итларю: «Зовет вас князь Владимир, а сказал так: «Обувшись в теплой избе и позавтракав у Ратибора, приходите ко мне». И сказал Итларь: «Пусть так». И как вошли они в истопку, так и заперли их. Взлезши на избу, прокопали крышу, и тогда Ольбер Ратиборич, взяв лук и наложив стрелу, попал Итларю в сердце, и дружину его всю перебили. И так бедственно окончил жизнь свою Итларь, в неделю сыропустную, в часу первом дня, месяца февраля в 24-й день. Святополк же и Владимир послали к Олегу, веля ему идти на половцев с ними. Олег же, обещая и выйдя, не пошел с ними в общий поход. Святополк же и Владимир пошли на вежи, и взяли вежи, и захватили скот и коней, верблюдов и челядь, и привели их в землю свою. И стали гнев держать на Олега, что не пошел с ними на поганых. И послали Святополк и Владимир к Олегу, говоря так: «Вот ты не пошел с нами на поганых, которые губили землю Русскую, а держишь у себя Итларевича – либо убей, либо дай его нам. Он враг нам и Русской земле». Олег же не послушал того, и была между ними вражда.
   В тот же год пришли половцы к Юрьеву и простояли около него лето все и едва не взяли его. Святополк же замирил их. Половцы же пришли за Рось, юрьевцы же выбежали и пошли к Киеву. Святополк же приказал рубить город на Витичевском холме, по своему имени назвал его Святополчим городом и приказал епископу Марину с юрьевцами поселиться там и засаковцам, и другим из других городов; а покинутый людьми Юрьев сожгли половцы. В конце того же года пошел Давыд Святославич из Новгорода в Смоленск; новгородцы же пошли в Ростов за Мстиславом Владимировичем. И, взяв, привели его в Новгород, а Давыду сказали: «Не ходи к нам». И воротился Давыд в Смоленск и сел в Смоленске, а Мстислав в Новгороде сел. В это же время пришел Изяслав, сын Владимиров, из Курска в Муром. И приняли его муромцы, и посадника схватили Олегова. В то же лето пришла саранча, месяца августа в 28-й день, и покрыла землю, и было видеть страшно, шла она к северным странам, поедая траву и просо.
   В год 6604 (1096). Святополк и Владимир послали к Олегу, говоря так: «Иди в Киев, да заключим договор о Русской земле перед епископами, и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых». Олег же, исполнившись дерзких намерений и высокомерных слов, сказал так: «Не пристойно судить меня епископу, или игуменам, или смердам». И не захотел идти к братьям своим, послушав злых советников. Святополк же и Владимир сказали ему: «Так как ты не идешь на поганых, ни на совет к нам, то, значит, ты злоумышляешь против нас и поганым хочешь помогать, – так пусть бог рассудит нас». И пошли Святополк и Владимир на Олега к Чернигову. Олег же выбежал из Чернигова месяца мая в 3-й день, в субботу. Святополк же и Владимир гнались за ним, Олег же вбежал в Стародуб и там затворился; Святополк же и Владимир осадили его в городе, и бились крепко осажденные из города, а те ходили приступом на город, и раненых было много с обеих сторон. И была между ними брань лютая, и стояли около города дней тридцать и три, и изнемогали люди в городе. И вышел Олег из города, прося мира, и дали ему мир, говоря так: «Иди к брату своему Давыду, и приходите в Киев на стол отцов наших и дедов наших, ибо то старейший город в земле во всей, Киев; там достойно нам сойтись на совещание и договор заключить». Олег же обещал это сделать, и на том целовали крест.
   В то же время пришел Боняк с половцами к Киеву, в воскресенье вечером, и повоевал около Киева, и пожег на Берестове двор княжеский. В то же время воевал Куря с половцами у Переяславля и Устье сжег, месяца мая в 24-й день. Олег же вышел из Стародуба и пришел в Смоленск, и не приняли его смоленцы, и пошел к Рязани, Святополк же и Владимир пошли восвояси. В тот же месяц пришел Тугоркан, тесть Святополков, к Переяславлю, месяца мая в 30-й день, и стал около города, а переяславцы затворились в городе. Святополк же и Владимир пошли на него по этой стороне Днепра, и пришли к Зарубу, и там перешли вброд, и не заметили их половцы, бог сохранил их, и, исполчившись, пошли к городу; горожане же, увидев, рады были и вышли к ним, а половцы стояли на той стороне Трубежа, тоже исполчившись. Святополк же и Владимир пошли вброд через Трубеж к половцам, Владимир же хотел выстроить полк, они же не послушались, но ударили по коням и бросились на врага. Увидев это, половцы побежали, а наши погнались вслед воинам, рубя врагов. И содеял господь в тот день спасение великое: месяца июля в 19-й день побеждены были иноплеменники, и князя их убили Тугоркана, и сына его, и иных князей; и многие враги наши тут пали. Наутро же нашли Тугоркана мертвого, и взял его Святополк как тестя своего и врага, и, привезя его к Киеву, похоронили его на Берестовом, между путем, идущим на Берестово, и другим, ведущим к монастырю. И 20-го числа того же месяца, в пятницу, в первый час дня, снова пришел к Киеву Боняк безбожный, шелудивый, тайно, как хищник, внезапно, и чуть было в город не ворвались половцы, и зажгли предградье около города, и повернули к монастырю, и выжгли Стефанов монастырь, и деревни, и Германов. И пришли к монастырю Печерскому, когда мы по кельям почивали после заутрени, и кликнули клич около монастыря, и поставили два стяга перед вратами монастырскими, а мы бежали задами монастыря, а другие взбежали на хоры. Безбожные же сыны Измаиловы вырубили врата монастырские и пошли по кельям, высекая двери, и выносили, если что находили в келье; затем выжгли дом святой владычицы нашей богородицы, и пришли к церкви, и зажгли двери на южной стороне, и вторые – на северной, и ворвавшись в притвор у гроба Феодосиева, хватая иконы, зажигали двери и оскорбляли бога нашего и закон наш. Бог же терпел, ибо не пришел еще конец грехам их и беззакониям их, а они говорили: «Где есть бог их? Да поможет им и спасет их!», и иные богохульные слова говорили на святые иконы, насмехаясь, не ведая, что бог учит рабов своих напастями ратными, чтобы делались они как золото, испытанное в горне: христианам ведь через множество скорбей и напастей предстоит войти в царство небесное, а эти поганые и оскорбители на этом свете имеют веселие и довольство, а на том свете примут муку, с дьяволом обречены они огню вечному. Тогда же зажгли двор Красный, который поставил благоверный князь Всеволод на холме, называемом Выдубицким: все это окаянные половцы запалили огнем. Потому-то и мы, вслед за пророком Давидом, взываем: «Господи, боже мой! Поставь их как колесо, как огонь перед лицом ветра, что пожирает дубравы, так погонишь их бурею твоею; исполни лица их досадой». Ибо они осквернили и сожгли святой дом твой, и монастырь матери твоей, и трупы рабов твоих. Убили ведь несколько человек из братии нашей оружием, безбожные сыны Измаиловы, посланные в наказание христианам.
   Вышли они из пустыни Етривской между востоком и севером, вышло же их четыре колена: торкмены и печенеги, торки, половцы. Мефодий же свидетельствует о них, что восемь колен убежали, когда иссек их Гедеон, да восемь их бежало в пустыню, а четыре он иссек. Другие же говорят: сыны Амоновы, но это не так; сыны ведь Моава – хвалисы, а сыны Амона – болгары, а сарацины от Измаила, выдают себя за сыновей Сары, и назвали себя сарацины, что значит: «Са́рины мы». Поэтому хвалисы и болгары происходят от дочерей Лота, зачавших от отца своего, потому и нечисто племя их. А Измаил родил двенадцать сыновей, от них пошли торкмены, и печенеги, и торки, и куманы, то есть половцы, которые выходят из пустыни. И после этих восьми колен, при конце мира, выйдут заклепанные в горе Александром Македонским нечистые люди…
   Теперь же хочу поведать, о чем слышал четыре года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так: «Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же – это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: «Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они в луку морскую, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено окопце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они вместо того дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и не всегда доходим до них; идет он и дальше на север». Я же сказал Гюряте: «Это люди, заклепанные Александром, царем Македонским», как говорит о них Мефодий Патарский: «Александр, царь Македонский, дошел в восточные страны до моря, до так называемого Солнечного места, и увидел там людей нечистых из племени Иафета, и нечистоту их видел: ели они скверну всякую, комаров и мух, кошек, змей, и мертвецов не погребали, но поедали их, и женские выкидыши, и скотов всяких нечистых. Увидев это, Александр убоялся, как бы не размножились они и не осквернили землю, и загнал их в северные страны в горы высокие; и по божию повелению сошлись за ними горы великие, только не сошлись горы на двенадцать локтей, и тут воздвигались ворота медные и помазались синклитом; и если кто захочет их взять, не сможет, ни огнем не сможет сжечь, ибо свойство синклита таково: ни огонь его не может спалить, ни железо его не берет. В последние же дни выйдут восемь колен из пустыни Етривской, выйдут и эти скверные народы, что живут в горах северных по повелению божию».
   Но мы к предыдущему возвратимся, – о чем ранее говорили. Олег обещал пойти к брату своему Давыду в Смоленск, и прийти с братом своим в Киев, и договор заключить, но не хотел того Олег сделать, а, придя в Смоленск и взяв воинов, пошел к Мурому, а в Муроме был тогда Изяслав Владимирович. Пришла же весть к Изяславу, что Олег идет к Мурому, и послал Изяслав за воинами в Суздаль, и в Ростов, и за белозерцами и собрал воинов много. И послал Олег послов своих к Изяславу, говоря: «Иди в волость отца своего к Ростову, а это волость отца моего. Хочу же я, сев здесь, договор заключить с отцом твоим. То ведь он меня выгнал из города отца моего. А ты ли мне здесь моего же хлеба не хочешь дать?» И не послушал Изяслав слов тех, надеясь на множество воинов своих. Олег же надеялся на правду свою, ибо прав был в этом, и пошел к городу с воинами. Изяслав же исполчился перед городом в поле. Олег же пошел на него полком, и сошлись обе стороны, и была сеча лютая. И убили Изяслава, сына Владимирова, внука Всеволодова, месяца сентября в 6-й день, прочие же воины его побежали, одни через лес, другие в город. Олег же вошел в город, и приняли его горожане. Изяслава же взяли и положили в монастыре святого Спаса, и оттуда перенесли его в Новгород, и положили его в церкви святой Софии, на левой стороне. Олег же по взятии города перехватил ростовцев, и белозерцев, и суздальцев, и заковал их, и устремился на Суздаль. И когда пришел в Суздаль, сдались ему суздальцы. Олег же, замирив город, одних похватал, а других изгнал и имущество у них отнял. Пошел к Ростову, и ростовцы сдались ему. И захватил всю землю Муромскую и Ростовскую, и посажал посадников по городам, и дань начал собирать. И послал к нему Мстислав посла своего из Новгорода, говоря: «Иди из Суздаля в Муром, а в чужой волости не сиди. И я с дружиною своей пошлю просить к отцу моему и помирю тебя с отцом моим. Хоть и брата моего убил ты, – неудивительного то: в бою ведь и цари и мужи погибают». Олег же не пожелал его послушать, но замышлял еще и Новгород захватить. И послал Олег Ярослава, брата своего, в сторо́жу, а сам стал на поле у Ростова. Мстислав же посоветовался с новгородцами, и послали Добрыню Рагуиловича вперед себя в сторо́жу; Добрыня же прежде всего перехватал даньщиков. Узнал же Ярослав, стоя на Медведице в сторо́же, что даньщики схвачены, и побежал в ту же ночь, и прибежал к Олегу, и поведал ему, что идет Мстислав, а сторо́жи схвачены, и пошел к Ростову. Мстислав же пришел на Волгу, и поведали ему, что Олег повернул назад к Ростову, и пошел за ним Мстислав. Олег же пришел к Суздалю и, услышав, что идет за ним Мстислав, повелел зажечь Суздаль город, только остался двор монастырский Печерского монастыря и церковь тамошняя святого Дмитрия, которую дал монастырю Ефрем вместе с селами. Олег же побежал к Мурому, а Мстислав пришел в Суздаль и, сев там, стал посылать к Олегу, прося мира: «Я младше тебя, посылай к отцу моему, а дружину, которую захватил, вороти; а я тебе буду во всем послушен». Олег же послал к нему, притворно прося мира; Мстислав же поверил обману и распустил дружину по селам. И настала Федорова неделя поста, и пришла Федорова суббота, и когда Мстислав сидел за обедом, пришла ему весть, что Олег на Клязьме, подошел, не сказавшись, близко. Мстислав, доверившись ему, не расставил сторо́жей, – но бог знает, как избавлять благочестивых своих от обмана! Олег же расположился на Клязьме, думая что, испугавшись его, Мстислав побежит. К Мстиславу же собралась дружина в тот день и в другой, новгородцы, и ростовцы, и белозерцы. Мстислав же стал перед городом, исполчив дружину, и не двинулся ни Олег на Мстислава, ни Мстислав на Олега, и стояли друг против друга четыре дня. И пришла к Мстиславу весть, что «послал тебе отец брата Вячеслава с половцами». И пришел Вячеслав в четверг после Федорова воскресенья, в пост. А в пятницу пришел Олег, исполчившись, к городу, и Мстислав пошел против него с новгородцами и ростовцами. И дал Мстислав стяг Владимиров половчанину, именем Кунуй, и дал ему пехотинцев, и поставил его на правом крыле. И Кунуй, заведя пехотинцев, развернул стяг Владимиров, и увидал Олег стяг Владимиров и испугался, и ужас напал на него и на воинов его. И пошли в бой обе стороны, и пошел Олег против Мстислава, а Ярослав пошел против Вячеслава. Мстислав же перешел через пожарище с новгородцами, и сошли с коней новгородцы, и соступились на реке Ко́локше, и была сеча крепкая, и стал одолевать Мстислав. И увидел Олег, что двинулся стяг Владимиров и стал заходить в тыл ему, и, убоявшись, бежал Олег, и одолел Мстислав. Олег же прибежал в Муром и затворил Ярослава в Муроме, а сам пошел в Рязань. Мстислав же пришел к Мурому, и сотворил мир с муромцами, и взял своих людей, ростовцев и суздальцев, и пошел к Рязани за Олегом. Олег же выбежал из Рязани, а Мстислав, придя, заключил мир с рязанцами и взял людей своих, которых заточил Олег. И послал к Олегу, говоря: «Не убегай никуда, но пошли к братии своей с мольбою не лишать тебя Русской земли. И я пошлю к отцу просить за тебя». И обещал Олег сделать так. Мстислав же, возвратившись в Суздаль, пошел оттуда в Новгород, в свой город, по мольбе преподобного епископа Никиты. Это было на исходе 6604 года, индикта 4-го наполовину.
   В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: «Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут войны. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк – Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир – Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав – Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду – Владимир, Ростиславичам же: Володарю – Перемышль, Васильку – Теребовль». И на том целовали крест: «Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной». Сказали все: «Да будет против того крест честной и вся земля Русская». И, попрощавшись, пошли восвояси.
   И пришли Святополк с Давыдом в Киев, и рады были люди все, но только дьявол огорчен был их любовью. И влез сатана в сердце некоторым мужам, и стали они говорить Давыду Игоревичу, что «Владимир соединился с Васильком на Святополка и на тебя». Давыд же, поверив лживым словам, начал наговаривать ему на Василька: «Кто убил брата твоего Ярополка, а теперь злоумышляет против меня и тебя и соединился с Владимиром? Позаботься же о своей голове». Святополк же сильно смутился и сказал: «Правда это или ложь, не знаю». И сказал Святополк Давыду. «Коли правду говоришь, бог тебе свидетель; если же от зависти говоришь, бог тебе судья». Святополк же пожалел о брате своем и про себя стал думать, не правда ли это? И поверил Давыду, и обманул Давыд Святополка, и начали они думать о Васильке, а Василько этого не знал, и Владимир тоже. И стал Давыд говорить: «Если не схватим Василька, то ни тебе не княжить в Киеве, ни мне во Владимире». И послушался его Святополк. И пришел Василько 4 ноября, и перевезся на Выдобечь, и пошел поклониться к святому Михаилу в монастырь, и ужинали тут, а обоз свой поставил на Рудице; когда же наступил вечер, вернулся в обоз свой. И на другое же утро прислал к нему Святополк, говоря: «Не ходи от именин моих». Василько же отказался, сказав: «Не могу медлить, как бы не случилось дома войны». И прислал к нему Давыд: «Не уходи, брат, не ослушайся брата старшего». И не захотел Василько послушаться. И сказал Давыд Святополку: «Видишь ли – не помнит о тебе, ходя под твоей рукой. Когда же уйдет в свою волость, сам увидишь, что займет все твои города – Туров, Пинск и другие города твои. Тогда помянешь меня. Но призови его теперь, схвати и отдай мне». И послушался его Святополк, и послал за Васильком, говоря: «Если не хочешь остаться до именин моих, то приди сейчас, поприветствуешь меня и посидим все с Давыдом». Василько же обещал прийти, не зная об обмане, который замыслил на него Давыд. Василько же, сев на коня, поехал, и встретил его отрок его и сказал ему: «Не езди, княже, хотят тебя схватить». И не послушал его, помышляя: «Как им меня схватить? Только что целовали крест, говоря: если кто на кого пойдет, то на того будет крест и все мы». И, подумав так, перекрестился и сказал: «Воля господня да будет». И приехал с малою дружиной на княжеский двор, и вышел к нему Святополк, и пошли в избу, и пришел Давыд, и сели. И стал говорить Святополк: «Останься на праздник». И сказал Василько: «Не могу остаться, брат: я уже и обозу велел идти вперед». Давыд же сидел как немой. И сказал Святополк: «Позавтракай хоть, брат». И обещал Василько позавтракать. И сказал Святополк: «Посидите вы здесь, а я пойду распоряжусь». И вышел вон, а Давыд с Васильком сидели. И стал Василько говорить с Давыдом, и не было у Давыда ни голоса, ни слуха, ибо был объят ужасом и обман имел в сердце. И, посидевши немного, спросил Давыд: «Где брат?» Они же сказали ему: «Стоит на сенях». И, встав, сказал Давыд: «Я пойду за ним, а ты, брат, посиди». И, встав, вышел вон. И как скоро вышел Давыд, заперли Василька, – 5 ноября, – и оковали его двойными оковами, и приставили к нему стражу на ночь. На другое же утро Святополк созвал бояр и киевлян и поведал им, что сказал ему Давыд, что «брата твоего убил, а против тебя соединился с Владимиром и хочет тебя убить и города твои захватить». И сказали бояре и люди: «Тебе, князь, следует беречь голову свою; если правду сказал Давыд, пусть понесет Василько наказание; если же неправду сказал Давыд, то пусть сам примет месть от бога и отвечает перед богом». И узнали игумены и стали просить за Василька Святополка; и отвечал им Святополк: «Это все Давыд». Узнав же об этом, Давыд начал подущать на ослепление: «Если не сделаешь этого, а отпустишь его, то ни тебе не княжить, ни мне». Святополк хотел отпустить его, но Давыд не хотел, остерегаясь его. И в ту же ночь повезли Василька в Белгород – небольшой город около Киева, верстах в десяти; и привезли его в телеге закованным, высадили из телеги и повели в избу малую. И, сидя там, увидел Василько торчина, точившего нож, и понял, что хотят его ослепить, и возопил к богу с плачем великим и со стенаньями. И вот влезли посланные Святополком и Давыдом Сновид Изечевич, конюх Святополков, и Дмитр, конюх Давыдов, и начали расстилать ковер, и, разостлав, схватили Василька, и хотели его повалить; и боролись с ним крепко, и не смогли его повалить. И вот влезли другие, и повалили его, и связали его, и, сняв доску с печи, положили на грудь ему. И сели по сторонам доски Сновид Изечевич и Дмитр и не могли удержать его. И подошли двое других, и сняли другую доску с печи, и сели, и придавили так сильно, что грудь затрещала. И приступил торчин, по имени Берендий, овчарь Святополков, держа нож, и хотел ударить ему в глаз, и, промахнувшись глаза, перерезал его лицо, и видна рана та у Василька поныне. И затем ударил его в глаз и исторг глаз, и потом – в другой глаз и вынул другой глаз. И был он в то время как мертвый. И, взяв его на ковре, взвалили его на телегу как мертвого, повезли во Владимир. И когда везли его, остановились с ним, перейдя Воздвиженский мост, на торговище и стащили с него сорочку, всю окровавленную, и дали попадье постирать. Попадья же, постирав, надела на него, когда те обедали; и стала оплакивать его попадья как мертвого. И услышал плач, и сказал: «Где я?» И ответили ему: «В Воздвиженске городе». И попросил воды, они же дали ему, и испил воды, и вернулась к нему душа его, и опомнился, и пощупал сорочку, и сказал: «Зачем сняли ее с меня? Лучше бы в той сорочке кровавой смерть принял и предстал бы в ней перед богом». Те же, пообедав, поехали с ним быстро на телеге по неровному пути, ибо был тогда месяц «неровный» – грудень, то есть ноябрь. И прибыли с ним во Владимир на шестой день. Прибыл же и Давыд с ним, точно некий улов уловив. И посадили его во дворе Вакееве, и приставили стеречь его тридцать человек и двух отроков княжих, Улана и Колчка.
   Владимир же, услышав, что схвачен был Василько и ослеплен, ужаснулся, заплакал и сказал: «Не бывало еще в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших такого зла». И тут тотчас послал к Давыду и Олегу Святославичам, говоря: «Идите в Городец, да поправим зло, случившееся в Русской земле и среди нас, братьев, ибо нож в нас брошен. И если этого не поправим, то еще большее зло встанет среди нас, и начнет брат брата закалывать и погибнет земля Русская, и враги наши половцы, придя, возьмут землю Русскую». Услышав это, Давыд и Олег сильно опечалились и плакали, говоря, что «этого не бывало еще в роде нашем». И тотчас, собрав воинов, пришли к Владимиру. Владимир же с воинами стоял тогда в бору; Владимир же и Давыд и Олег послали мужей своих к Святополку, говоря: «Зачем ты зло это учинил в Русской земле и бросил в нас нож? Зачем ослепил брата своего? Если бы было у тебя какое обвинение против него, то обличил бы его перед нами. А, доказав его вину, тогда и поступил бы с ним так. А теперь объяви вину его, за которую ты сотворил с ним такое». И сказал Святополк: «Поведал мне Давыд Игоревич: «Василько брата твоего убил, Ярополка, и тебя хочет убить и захватить волость твою, Туров, и Пинск, и Берестье, и Погорину, а целовал крест с Владимиром, что сесть Владимиру в Киеве, а Васильку во Владимире». А мне поневоле свою голову беречь. И не я его ослепил, но Давыд; он и привез его к себе». И сказали мужи Владимировы, и Давыдовы, и Олеговы: «Не отговаривайся, будто Давыд ослепил его. Не в Давыдовом городе схвачен и ослеплен, но в твоем городе взят и ослеплен». И, сказав это, разошлись. На следующее утро собрались они перейти через Днепр на Святополка, Святополк же хотел бежать из Киева, и не дали ему киевляне бежать, но послали вдову Всеволодову и митрополита Николу к Владимиру, говоря: «Молим, княже, тебя и братьев твоих, не погубите Русской земли. Ибо если начнете войну между собою, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу, которую оборонили отцы ваши и деды ваши трудом великим и храбростью, борясь за Русскую землю и другие земли приискивая, а вы хотите погубить землю Русскую». Всеволодова же вдова и митрополит пришли к Владимиру, и молили его, и поведали мольбу киевлян – заключить мир и блюсти землю Русскую и биться с погаными. Услышав это, Владимир расплакался и сказал: «Воистину отцы наши и деды наши соблюли землю Русскую, а мы хотим погубить». И преклонился Владимир на мольбу княгинину, которую почитал как мать, памяти ради отца своего, ибо сильно любил он отца своего и при жизни его и по смерти не ослушивался его ни в чем; потому и слушал он ее как мать свою и митрополита также чтил за сан святительский, не ослушался мольбы его.
   Владимир был полон любви: любовь имел он и к митрополитам, и к епископам, и к игуменам, особенно же любил монашеский чин и монахинь любил, приходивших к нему кормил и поил, как мать детей своих. Когда видел кого шумным или в каком постыдном положении, не осуждал того, но ко всем относился с любовью и всех утешал. Но вернемся к своему повествованию.
   Княгиня же, побывав у Владимира, вернулась в Киев и поведала все, сказанное Святополку и киевлянам, что мир будет. И начали слать друг к другу мужей и помирились на том, что сказали Святополку: «Это козни Давыда, так ты иди, Святополк, на Давыда и либо схвати, либо прогони его». Святополк же согласился на это, и целовали крест друг другу, заключив мир.
   Когда же Василько был во Владимире, в прежде указанном месте, и приближался Великий пост, и я был тогда во Владимире, однажды ночью прислал за мной князь Давыд. И пришел к нему; и сидела около него дружина его, и, посадив меня, сказал мне: «Вот молвил Василько сегодня ночью Улану и Колче: «Слышу, что идут Владимир и Святополк на Давыда; если бы Давыд меня послушал, чтобы я послал мужей своих к Владимиру с просьбой воротиться, ибо я знаю, что сказать ему, – и он не пойдет дальше». И вот, Василий, посылаю тебя, иди к Васильку, тезке твоему, с этими отроками и молви ему так: «Если хочешь послать мужей своих и если Владимир воротится, дам тебе любой город, который тебе люб, – либо Всеволожь, либо Шеполь, либо Перемышль». Я же пошел к Васильку и поведал ему все речи Давыда. Он же сказал: «Того я не говорил, но надеюсь на бога. Пошлю к Владимиру, чтобы не проливали ради меня крови. Но тому мне дивно, что дает мне город свой, но мой Теребовль – мое владение и ныне и в будущем», что и сбылось, ибо вскоре он получил владение свое. Мне же сказал: «Иди к Давыду и скажи ему: «Пришли мне Кульмея, да пошлю его к Владимиру». И не послушал его Давыд, и послал меня опять сказать ему: «Нет тут Кульмея». И сказал мне Василько: «Посиди немного». И повелел слуге своему идти вон, и сел со мною, и стал мне говорить: «Вот слышу, что хочет меня выдать полякам Давыд; мало он насытился моей кровью, – хочет еще больше насытиться, отдав меня им. Ибо я много зла сделал ляхам и еще хотел сделать и мстить за Русскую землю. И если он меня выдаст полякам, не боюсь я смерти, но скажу тебе по правде, что бог на меня послал это за мою гордость: пришла ко мне весть, что идут ко мне берендеи, и печенеги, и торки, и сказал я себе: если у меня будут берендеи, и печенеги, и торки, то скажу брату своему Володарю и Давыду: дайте мне дружину свою младшую, а сами пейте и веселитесь. И подумал: землю Польскую буду завоевывать зимою и летом, и завладею землею Польскою, и отомщу за Русскую землю. И потом хотел захватить болгар дунайских и посадить их у себя. И затем хотел отпроситься у Святополка и у Владимира идти на половцев – да либо славу себе буду иметь, либо голову свою сложу за Русскую землю. Другого замышления в сердце моем не было ни на Святополка, ни на Давыда. И вот, клянусь богом и его пришествием, что не замышлял я зла братии своей ни в чем. Но за мое высокомерие низложил меня бог и смирил».
   Потом же, с приходом Пасхи, пошел Давыд, собираясь захватить Василькову волость; и встретил его Володарь, брат Васильков, у Божеска. И не посмел Давыд пойти против Василькова брата Володаря и затворился в Божеске, и Володарь осадил его в городе. И стал Володарь говорить: «Почему, сотворив зло, не каешься в нем? Вспомни наконец, сколько зла натворил». Давыд же стал обвинять Святополка, говоря: «Разве я это сделал, разве в моем это было городе? Я сам боялся, чтобы и меня не схватили и не поступили со мной так же. Поневоле пришлось мне пристать к заговору и подчиниться». И сказал Володарь: «Бог свидетель тому, а нынче отпусти брата моего, и сотворю с тобою мир». И, обрадовавшись, послал Давыд за Васильком, и, приведя его, выдал Володарю, и был заключен мир, и разошлись. И сел Василько в Теребовле, а Давыд пришел во Владимир. И когда настала весна, пришли Володарь и Василько на Давыда и подошли ко Всеволожу, а Давыд затворился во Владимире. Стали они около Всеволожа, и взяли город приступом, и запалили его огнем, и побежали люди от огня. И повелел Василько иссечь их всех, и сотворил мщение над людьми неповинными, и пролил кровь невинную. Затем же пришли к Владимиру, и затворился Давыд во Влади-мире, а те обступили город. И послали к владимирцам, говоря: «Мы не пришли на город ваш, ни на вас, но на врагов своих, на Туряка, и на Лазаря, и на Василя, ибо они подговорили Давыда, и их послушал Давыд и сотворил это злодейство. А если хотите за них биться, то мы готовы, либо выдайте врагов наших». Горожане же, услышав это, созвали вече, и сказали Давыду люди: «Выдай мужей этих, не будем биться из-за них, а за тебя биться можем. Иначе отворим ворота города, а ты сам позаботься о себе». И поневоле пришлось выдать их. И сказал Давыд: «Нет их здесь»; ибо он послал их в Луцк. Когда же они отправились в Луцк, Туряк бежал в Киев, а Лазарь и Василь воротились в Турийск. И услышали люди, что те в Турийске, кликнули люди на Давыда и сказали: «Выдай, кого от тебя хотят! Иначе сдадимся». Давыд же, послав, привел Василя и Лазаря и выдал их. И заключили мир в воскресенье. А на другое утро, на рассвете, повесили Василя и Лазаря, и расстреляли их стрелами Васильковичи, и пошли от города. Это второе отмщение сотворил он, которого не следовало сотворить, чтобы бог был только мстителем, и надо было возложить на бога отмщение свое, как сказал пророк: «И воздам месть врагам и ненавидящим меня воздам, ибо за кровь сынов своих мстит бог и воздает отмщение врагам и ненавидящим его». Когда же те ушли от города, сняли тела их и погребли.
   Святополк же, обещав прогнать Давыда, пошел к Берестью к полякам. Услышав об этом, Давыд пошел в Польшу к Владиславу, ища помощи. Поляки же обещали ему помогать и взяли у него золота пятьдесят гривен, сказав ему: «Пойди с нами к Берестью, ибо зовет нас Святополк на совет, и там помирим тебя со Святополком». И, послушав их, Давыд пошел к Берестью с Владиславом. И стал Святополк в городе, а поляки на Буге, и стал переговариваться Святополк с поляками, и дал дары великие за Давыда. И сказал Владислав Давыду: «Не послушает меня Святополк, иди снова». И пошел Давыд во Владимир, и Святополк, посоветовавшись с поляками, пошел к Пинску, послав за воинами. И пришел в Дорогобуж, и дождался там своих воинов, и пошел на Давыда к городу, и Давыд затворился в городе, надеясь на помощь от поляков, ибо сказали ему, что «если придут на тебя русские князья, то мы тебе будем помощниками»; и солгали ему, взяв золото и у Давыда, и у Святополка. Святополк же осадил город, и стоял Святополк около города семь недель; и стал Давыд проситься: «Пусти меня из города». Святополк же обещал ему, и целовали они крест друг другу, и вышел Давыд из города, и пришел в Червен; а Святополк вошел во Владимир в великую субботу, а Давыд бежал в Польшу.
   Святополк же, прогнав Давыда, стал умышлять на Володаря и Василька, говоря, что «это волость отца моего и брата»; и пошел на них. Услышав это, Володарь и Василько пошли против него, взяв крест, который он целовал им на том, что «на Давыда пришел я, а с вами хочу иметь мир и любовь». И преступил Святополк крест, надеясь на множество своих воинов. И встретились в поле на Рожни, исполчились обе стороны, и Василько поднял крест, сказав: «Его ты целовал, вот сперва отнял ты зрение у глаз моих, а теперь хочешь взять душу мою. Да будет между нами крест этот!» И двинулись друг на друга в боевом порядке, и сошлись полки, и многие люди благоверные видели крест, высоко поднятый над Васильковыми воинами. Во время великого сражения, когда многие падали из обоих войск, Святополк, увидев, какой идет лютый бой, побежал и прибежал во Владимир. Володарь же и Василько, победив, остались стоять тут же, говоря: «Надлежит нам на своем рубеже стать», и не пошли никуда. Святополк же прибежал во Владимир, и с ним два его сына, и Ярополчича два, и Святоша, сын Давыда Святославича, и прочая дружина. Святополк же посадил во Владимире сына своего Мстислава, который был у него от наложницы, а Ярослава послал в Венгрию, приглашая венгров на Володаря, а сам пошел к Киеву. Ярослав же, сын Святополка, пришел с венграми, и король Коломан, и два епископа, и стали около Перемышля по Вагру, а Володарь затворился в городе. Ибо Давыд в то время вернулся из Польши и посадил жену свою у Володаря, а сам пошел в Половецкую землю. И встретил его Боняк, и воротился Давыд, и пошли на венгров. Когда же они шли, остановились на ночлег; и когда наступила полночь, встал Боняк, отъехал от воинов и стал выть по-волчьи, и волк ответил воем на вой его, и завыло множество волков. Боняк же, вернувшись, поведал Давыду, что «победа у нас будет над венграми завтра». И наутро Боняк исполчил воинов своих, и было у Давыда воинов сто, а у самого триста; и разделил их на три полка и пошел на венгров. И пустил Алтунопу нападать с пятьюдесятью людьми, а Давыда поставил под стягом, а своих воинов разделил на две части, по пятьдесят человек на каждой стороне. Венгры же исполчились в несколько рядов, ибо было их сто тысяч. Алтунопа же, подскакав к первому ряду и пустив стрелы, бежал от венгров, венгры же погнались за ним. На бегу они промчались мимо Боняка, и Боняк погнался за ними, рубя их с тыла, а Алтунопа возвратился обратно, и не пропустили венгров назад, и так, во множестве избивая их, сбили их в мяч. Боняк же разделил своих на три полка, и сбили венгров в мяч, как сокол сбивает галок. И побежали венгры, и многие утонули в Вагре, а другие в Сане. И бежали они вдоль Сана в ту гору, и спихивали друг друга, и гнались за ними два дня, рубя их. Тут же убили и епископа их Купана и из бояр многих, говорили ведь, что погибло их сорок тысяч.
   Ярослав же бежал в Польшу и пришел в Берестье, а Давыд, захватив Сутейск и Червен, пришел внезапно и захватил владимирцев, а Мстислав затворился в городе с засадою из берестьян, пинчан, выгошевцев. И стал Давыд, обступив город, и делал частые приступы. Однажды подступили к городу под башни, те же бились с городских стен, и была стрельба между ними, и летели стрелы, как дождь. Мстислав же, собираясь выстрелить, внезапно ранен был под пазуху стрелой, стоя на забралах стены, в скважину между досок, и свели его вниз, и в ту же ночь умер. И скрывали это три дня, а на четвертый день поведали на вече. И сказали люди: «Вот, князь убит; и если сдадимся, Святополк погубит нас всех». И послали к Святополку, говоря: «Вот, сын твой убит, а мы изнемогаем от голода. Если не придешь, люди хотят сдаться, не могут стерпеть голода». Святополк же послал Путяту, воеводу своего. Путята же с воинами пришел в Луцк к Святоше, сыну Давыдову, и там были мужи Давыдовы у Святоши, ибо поклялся Святоша Давыду: «Если пойдет на тебя Святополк, то поведаю тебе». И не сотворил того Святоша, но похватал мужей Давыдовых, а сам пошел на Давыда. И пришли Святоша и Путята, августа в 5-й день, в полдень, когда Давыдовы воины облегли город, а Давыд спал; и напали на них и начали рубить. И горожане выскочили из города и тоже стали рубить воинов Давыдовых, и побежали Давыд и Мстислав, племянник его. Святоша же и Путята взяли город и посадили посадника Святополкова Василия. И пришел Святоша в Луцк, а Путята в Киев. Давыд побежал в Половецкую землю, и встретил его Боняк. И пошли Давыд и Боняк на Святошу к Луцку, и осадили Святошу в городе, и сотворили мир. И вышел Святоша из города и пришел к отцу своему в Чернигов. А Давыд захватил Луцк и оттуда пришел во Владимир, посадник же Василь выбежал, а Давыд перехватил Владимир и сел в нем. А на второй год Святополк, Владимир, Давыд и Олег приманили Давыда Игоревича и не дали ему Владимира, но дали ему Дорогобуж, где он и умер. А Святополк перехватил себе Владимир и посадил в нем сына своего Ярослава.
   В год 6606 (1098). Пришли Владимир, и Давыд, и Олег на Святополка и стали у Городца, и сотворили мир, как я сказал уже под предыдущим годом.
   В год 6607 (1099). Вышел Святополк на Давыда к Владимиру и прогнал Давыда в Польшу. В этот же год побиты были венгры у Перемышля. В тот же год убит Мстислав, сын Святополков, во Владимире, месяца июня в 12-й день.
   В год 6608 (1100). Вышел Мстислав от Давыда на море, месяца июня в 10-й день. В тот же год братья сотворили мир между собою, Святополк, Владимир, Давыд, Олег в Уветичах, месяца августа в 10-й день. Того же месяца в 30-й день в том же месте собрались на совет все братья – Святополк, Владимир, Давыд, Олег, – и пришел к ним Игоревич Давыд и сказал им: «Зачем призвали меня? Вот я. У кого на меня обида?» И ответил ему Владимир: «Ты сам прислал к нам: «Хочу, братья, прийти к вам и пожаловаться на свои обиды». Вот ты и пришел, и сидишь с братьями своими на одном ковре – почему же не жалуешься? На кого из нас у тебя жалоба?» И не отвечал Давыд ничего. И стали братья на конях; и стал Святополк со своей дружиной, а Давыд и Олег каждый со своею отдельно. А Давыд Игоревич сидел в стороне, и не подпустили они его к себе, но особо совещались о Давыде. И, порешив, послали к Давыду мужей своих, Святополк Путяту, Владимир Орогостя и Ратибора, Давыд и Олег Торчина. Посланные же пришли к Давыду и сказали ему: «Так говорят тебе братья: «Не хотим тебе дать стола Владимирского, ибо бросил ты нож в нас, чего не бывало еще в Русской земле. И мы тебя не схватим и никакого зла тебе не сделаем, но вот что даем тебе – отправляйся и садись в Божском остроге, а Дубен и Чарторыйск дает тебе Святополк, а Владимир дает тебе двести гривен, и Давыд с Олегом двести гривен». И тогда послали послов своих к Володарю и Васильку: «Возьми брата своего Василька к себе, и будет вам одна волость, Перемышль. И если то вам любо, то сидите там оба, если же нет, то отпусти Василька сюда, мы его прокормим здесь. А холопов наших выдайте и смердов». И не послушались этого ни Володарь, ни Василько. А Давыд сел в Божске, и затем дал Святополк Давыду Дорогобуж, где он и умер, а город Владимир отдал сыну своему Ярославу.
   В год 6609 (1101). Преставился Всеслав, полоцкий князь, месяца апреля в 14-й день, в девять часов дня, в среду. В тот же год поднял войну Ярослав Ярополчич в Берестье, и пошел на него Святополк, и застал его в городе, и схватил его, и заковал, и привел его в Киев. И просили за него митрополит и игумены, и умолили Святополка, и взяли с него клятву у гроба святых Бориса и Глеба, и сняли с него оковы, и пустили его. В том же году собрались на Золотче все братья: Святополк, Владимир, и Давыд, и Олег, Ярослав, брат их. И прислали половцы послов от всех князей ко всем братьям, прося мира. И сказали им русские князья: «Если хотите мира, соберемся у Сакова». И послали за половцами, и собрались на совет у Сакова, и сотворили мир с половцами, и обменялись заложниками, месяца сентября в 15-й день, и разошлись в разные стороны.
   В год 6610 (1102). Выбежал Ярослав Ярополчич из Киева, месяца октября в 1-й день. Того же месяца на исходе обманул Ярослав Святополчич Ярослава Ярополчича, схватил его на Нуре и привел его к отцу Святополку, и оковали его. В том же году, месяца декабря в 20-й день, пришел Мстислав, сын Владимира, с новгородцами, ибо Святополк с Владимиром имел договор, что Новгороду быть за Святополком и посадить там сына своего, а Владимиру посадить сына своего во Владимире. И пришел Мстислав в Киев, и сели совещаться в избе, и сказали мужи Владимировы: «Вот прислал Владимир сына своего, а вот сидят новгородцы, пусть возьмут сына твоего и идут в Новгород, а Мстислав пусть идет во Владимир». И сказали новгородцы Святополку: «Вот мы, княже, присланы к тебе, и сказали нам так: «Не хотим ни Святополка, ни сына его. Если же две головы имеет сын твой, то пошли его; а этого дал нам Всеволод, сами вскормили себе князя, а ты ушел от нас». И Святополк много спорил с ними, но они не захотели и, взяв Мстислава, пришли в Новгород. В тот же год было знаменье в небе, месяца января в 29-й день, и было три дня, стояло точно зарево пожара с востока, и юга, и запада, и севера, и был такой свет всю ночь, как от полной светящейся луны. В тот же год было знаменье в луне, месяца февраля в 5-й день. Того же месяца в 7-й день было знаменье в солнце: огородилось солнце тремя дугами, и были другие дуги, хребтами одна к другой. И, видя эти знамения, благоверные люди с воздыханием молились богу и со слезами, чтобы бог обратил эти знамения к добру: знамения ведь бывают одни к злу, другие же к добру. На следующий год вложил бог мысль добрую русским князьям: задумали дерзнуть на половцев, пойти в землю их, что и сделали, как скажем после, под следующим годом. В этот же год преставился Ярослав Ярополчич, месяца августа в 11-й день. В тот же год повели дочь Святополка Сбыславу в Польшу за Болеслава, месяца ноября в 16-й день.
   В год 6611 (1103). Вложил бог в сердце князьям русским, Святополку и Владимиру, и собрались на совет в Долобске. И сел Святополк с дружиною своею, а Владимир со своею в одном шатре. И стала совещаться дружина Святополкова и говорить, что «не годится ныне, весной, идти, погубим смердов и пашню их». И сказал Владимир: «Дивно мне, дружина, что лошадей жалеете, которыми пашут; а почему не подумаете о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его стрелою, а лошадь его заберет, а в село его приехав, возьмет жену его, и детей его, и все его имущество? Лошади вам жаль, а самого не жаль ли?» И ничего не смогла ответить дружина Святополка. И сказал Святополк: «Вот я готов уже». И встал Святополк, и сказал ему Владимир: «Это ты, брат, великое добро сотворишь земле Русской». И послали к Олегу и Давыду, говоря: «Пойдите на половцев, да будем либо живы, либо мертвы». И послушал Давыд, а Олег не захотел того, сказав причину: «Нездоров». Владимир же, попрощавшись с братом своим, пошел в Переяславль, а Святополк за ним, и Давыд Святославич, и Давыд Всеславич, и Мстислав, Игорев внук, Вячеслав Ярополчич, Ярополк Владимирович. И пошли на конях и в ладьях, и пришли пониже порогов, и стали в порогах у острова Хортицы. И сели на коней, а пехотинцы, выйдя из ладей, шли полем четыре дня и пришли на Сутень. Половцы же, услышав, что идет русь, собрались без числа много и стали совещаться. И сказал Урусоба: «Попросим мира у руси, так как крепко они будут биться с нами, ибо много зла сотворили мы Русской земле». И сказали Урусобе молодые: «Ты боишься руси, но мы не боимся. Перебив этих, пойдем в землю их и завладеем городами их, и кто избавит их от нас?» Русские же князья и воины все молились богу и обеты давали богу и матери его, кто кутьею, кто милостынею убогим, другие же пожертвованиями в монастыри. И когда они так молились, пришли половцы и послали перед собою в сторо́жах Алтунопу, который славился у них мужеством. Также и русские князья послали сторо́жей своих. И подстерегли русские сторо́жа Алтунопу, и, обступив его, убили Алтунопу и тех, кто был с ним, и ни один не спасся, но всех перебили. И пошли полки как лес, конца им не было видно, и русь пошла против них. И великий бог вложил ужас великий в половцев, и страх напал на них и трепет от лица русских воинов, и оцепенели сами, и у коней их не было быстроты в ногах. Наши же с весельем на конях и пешие пошли к ним. Половцы же, увидев, как устремились на них русские, не дойдя, побежали перед русскими полками. Наши же погнались, рубя их. В день 4-го апреля совершил бог великое спасение, а на врагов наших дал нам победу великую. И убили тут в бою двадцать князей: Урусобу, Кчия, Арсланапу, Китанопу, Кумана, Асупа, Куртка, Ченегрепу, Сурьбаря и прочих князей их, а Белдюзя захватили. После того сели братья совещаться, победив врагов своих, и привели Белдюзя к Святополку, и стал Белдюзь предлагать за себя золото, и серебро, и коней, и скот. Святополк же послал его к Владимиру. И когда он пришел, начал спрашивать его Владимир: «Знай, это клятва захватила вас! Ибо сколько раз, дав клятву, вы все-таки воевали Русскую землю? Почему не учил ты сыновей своих и род свой не нарушать клятвы, но проливали кровь христианскую? Да будет кровь твоя на голове твоей!» И повелел убить его, и так разрубили его на части. И затем собрались братья все на совет, и сказал Владимир: «Вот день, который сотворил господь, возрадуемся и возвеселимся в этот день, ибо бог избавил нас от врагов наших, и покорил врагов наших, и «сокрушил головы змеиные и передал достояние их людям русским». Ибо взяли тогда скот, и овец, и коней, и верблюдов, и вежи с добычей и с челядью, и захватили печенегов и торков с вежами. И вернулись на Русь с полоном великим, и со славою, и с победою великою. В том же году пришла саранча, августа в 1-й день. Того же месяца в 18-й день пошел Святополк и срубил город Юрьев, который сожгли половцы. В том же году бился Ярослав с мордвою, месяца марта в 4-й день, и побежден был Ярослав.
   В год 6612 (1104). Повели дочь Володареву за царевича Алексинича, в Царьград, месяца июля в 20-й день. В том же году повели Предславу, дочь Святополка, в Венгрию за королевича, августа в 21-й день. В том же году пришел митрополит Никифор на Русь, месяца декабря в 6-й день. Того же месяца в 13-й день преставился Вячеслав Ярополчич. В том же месяце, в 18-й день, Никифор митрополит посажен на столе. Расскажем же и это: на исходе того же года послал Святополк Путяту на Минск, а Владимир – сына своего Ярополка, а Олег сам пошел на Глеба, взяв Давыда Всеславича; и, ничего не успев, возвратились. И родился у Святополка сын, и нарекли имя ему Брячислав. В тот же год было знаменье: стояло солнце в круге, а посредине круга крест, и посредине креста солнце, а вне круга по обе стороны два солнца, а над солнцем вне круга дуга, рогами на север; такое же знаменье было и в луне, такого же вида, месяца февраля в 4-й, 5-й и 6-й день, днем три дня, а ночью, в луне, три ночи.
   В год 6613 (1105). Поставил митрополит епископом Анфилофия во Владимир, месяца августа в 27-й день. В том же году поставил Лазаря в Переяславль, ноября в 12-й день. В том же году поставил Мину в Полоцке, декабря в 13-й день.
   В год 6614 (1106). Воевали половцы около Зареческа, и послал на них Святополк Яня и Ивана Захарьича, козарина, и прогнали половцев и полон отняли. В тот же год преставился Янь, старец добрый, прожив девяносто лет, в старости маститой; жил по закону божию, не хуже был первых праведников. От него же и я много рассказов слышал, которые и записал в летописанье этом, от него услышав. Был он муж благ, и кроток, и смирен, избегая всякого зла; гроб его находится в Печерском монастыре, в притворе, там лежит тело его, положенное месяца июня в 24-й день. В тот же год постриглась Евпраксия, Всеволодова дочь, месяца декабря в 6-й день. В тот же год прибежал Избыгнев к Святополку. В тот же год постригся Святослав, сын Давыдов, внук Святославов, месяца февраля в 17-й день. В тот же год победила зимигола Всеславичей, всех братьев, и дружины их перебила девять тысяч.
   В год 6615 (1107), индикта, круга луны 4-й год, а солнечного круга 8-й год. В этот же год преставилась жена Владимирова месяца мая в 7-й день. В том же месяце воевал Боняк и захватил коней у Переяславля. В том же году пришли Боняк и Шарукан старый и другие князья многие и стали около Лубна. Святополк же, и Владимир, и Олег, Святослав, Мстислав, Вячеслав, Ярополк пошли на половцев к Лубну, и в шестом часу дня перешли вброд через Сулу и кликнули на них. Половцы же ужаснулись, со страху не могли и стяга поставить и бежали, похватав коней, а иные бежали пешие. Наши же стали рубить, гоня их, а другие руками хватать, и гнали чуть не до Хорола. Убили же Таза, Бонякова брата, а Сугра захватили и брата его, а Шарукан едва убежал. Покинули половцы и обоз свой, который взяли русские воины месяца августа в 12-й день, и вернулись русские восвояси с победой великой. Святополк же пришел в Печерский монастырь на заутреню на Успенье святой богородицы, и братия приветствовала его с радостью великою, говоря, что враги наши побеждены были молитвами святой богородицы и святого отца нашего Феодосия. Такое обыкновение имел Святополк: когда шел на войну или куда-нибудь, то сперва поклонившись гробу Феодосиеву и молитву взяв у игумена печерского, только тогда уже отправлялся в путь свой. В тот же год преставилась княгиня, мать Святополка, месяца января в 4-й день. В том же году, в том же месяце, пошел Владимир, и Давыд, и Олег к Аепе и ко другому Аепе и сотворили мир. И взял Владимир за Юрия Аепину дочь, Осеневу внучку, а Олег взял за сына Аепину дочь, Гиргеневу внучку, месяца января в 12-й день. А февраля 5-го тряслася земля ночью перед рассветом.
   В год 6616 (1108). Заложена была церковь святого Михаила, Златоверхая, Святополком князем, 11 июля. И закончили трапезницу Печерского монастыря при Феоктисте игумене, который ее и заложил по повелению Глеба на его пожертвования. В тот же год вода была велика в Днепре, и в Десне, и в Припяти. В том же году вложил бог в сердце Феоктисту, игумену Печерскому, и стал говорить князю Святополку, чтобы вписал Феодосия в синодик. И тот, обрадовавшись, обещал и исполнил, повелел митрополиту вписать его в синодик. И повелел вписывать его по всем епископиям, и все епископы с радостью вписали, и повелел поминать его на всех соборах. В тот же год преставилась Катерина, дочь Всеволода, месяца июля в 11-й день. В тот же год кончили верх святой Богородицы на Клове, заложенной Стефаном, игуменом Печерским.
   В год 6617 (1109). Преставилась Евпраксия, дочь Всеволода, месяца июля в 10-й день, и положена была в Печерском монастыре у дверей, которые к югу. И сделали над ней божницу, там, где лежит тело ее. В тот же год месяца декабря во 2-й день Дмитр Иворович захватил вежи половецкие у Дона.
   В год 6618 (1110). По весне ходили на половцев Святополк, и Владимир, и Давыд. И, дойдя до Воиня, воротились. В тот же год было знаменье в Печерском монастыре в 11-й день февраля месяца: явился столп огненный от земли до неба, а молния осветила всю землю, и в небе прогремело в первый час ночи, и все люди видели это. Этот же столп сперва стал над трапезницей каменной, так что не видно было креста, и, постояв немного, перешел на церковь, и стал над гробом Феодосиевым, и потом перешел на верх церкви, как бы к востоку лицом, а потом стал невидим. Но то был не огненный столп, а явление ангельское: ибо ангел так является – иногда столпом огненным, иногда пламенем. Как сказал Давид: «Обращая ангелов своих в духов и слуг своих в огонь палящий», посылает их повелением божьим, куда хочет владыка и творец всех. Ангел же приходит туда, где есть благие места и молитвенные домы, и тут чуть являет свой вид, чтобы можно было людям увидеть его; ибо людям невозможно видеть естество ангельское, как и Моисей великий не смог видеть ангельского естества: ибо водил его днем столп облачный, а ночью столп огненный, но это не столп водил их, но ангел шел перед ними ночью и днем. Так и это предсказывало некоторое явление, которому предстояло быть и которое сбылось на второй год, ибо не этот ли ангел был вождем на иноплеменников и супостатов, как сказано: «Ангел тебе предшествует», и еще: «Ангел твой да будет с тобой».
   Игумен Сильвестр святого Михаила написал книгу эту, летописец, надеясь от бога милость получить, при князе Владимире, когда княжил он в Киеве, а я в то время игуменствовал у святого Михаила в 6624 (1116) году, индикта в 9-й год. А кто читает книги эти – помолись за меня.

Примечания

   «Повесть временных лет» – летопись, рассказывающая о происхождении русской земли, о первых русских князьях и о событиях X – начала XII в., – впервые начала изучаться еще в XVIII в. Долгое время ученые полагали, что «Летопись Нестора», как называли тогда «Повесть временных лет», – древнейший памятник русского летописания, и лишь значительно позднее, в конце XIX в., в результате исследования академика А. А. Шахматова было установлено, что «Повести временных лет» предшествовали другие, не дошедшие до нашего времени летописные своды[Летопись, как правило, является «сводом», так как в ней соединяется текст предшествующей летописи (или нескольких летописей), а также других произведений (документов, повестей, житий святых и т. д.), с текстом, принадлежащим самому летописцу.]: Древнейший свод (конца 30-х гг. IX в.), Свод Никона (70-х гг. XI в.), Начальный свод (1093–1095), отразившийся в Новгородской первой летописи. Сама же «Повесть временных лет» была написана Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря, около 1113 г.
   В основу «Повести временных лет» Нестор положил Начальный свод, но значительно переработал его и дополнил. Летописец предпослал рассказу об истории Руси обширное историко-географическое введение, в котором изложил существовавшие тогда взгляды на происхождение славян, на место русских среди других славянских народов; он описал территорию Руси, быт и нравы населявших ее племен. Помимо летописных источников Нестор использовал переводную византийскую хронику – Хронику Георгия Амартола, включил в «Повесть временных лет» тексты договоров русских князей с Византией; он пересказал в своей летописи некоторые народные предания – о сожжении Ольгой древлянского города Искоростеня, о победе юноши-кожемяки над печенежским богатырем, об осаде печенегами Белгорода. Наконец, Нестор продолжил повествование Начального свода описанием событий конца XI – начала XII в. Именно под пером Нестора «Повесть временных лет» превратилась в стройное, подчиненное единой концепции и литературно совершенное произведение о первых веках русской истории.
   Текст Нестора в своем первоначальном виде до нас не дошел: в 1116 г. «Повесть временных лет» была переработана монахом Выдубицкого монастыря Сильвестром, при этом переделке подверглась, видимо, лишь заключительная часть «Повести». Так возникла вторая редакция «Повести временных лет», которая читается в составе Лаврентьевской летописи 1377 г., а также в составе Радзивилловской и Московско-Академической летописей XV в.
   В 1118 г. создается еще одна – третья редакция «Повести временных лет». Она дошла до нас в составе списков Ипатьевской летописи, старший из которых – Ипатьевский – датируется первой четвертью XV в., а остальные – XVI–XVII вв.
   «Повесть временных лет» не только ценнейший источник по истории Руси, но и блестящее литературное произведение. И сам Нестор, и его предшественники – летописец Никон и создатель Начального свода (имени его мы не знаем) – были высокообразованными людьми, прекрасными стилистами, они стремились не только изложить суть исторических событий, но и рассказать о них живо и интересно; поэтический колорит придают «Повести временных лет» и вошедшие в нее пересказы эпических преданий. «Повесть временных лет» занимает почетное место в ряду лучших памятников древнерусской литературы.
   Текст «Повести временных лет» второй редакции издается по Лаврентьевской летописи (рукопись Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, шифр F, п. № 2). В этой летописи из-за утраты листов пропущен текст, начиная с середины статьи 898 г. и до статьи 921 г. включительно. Этот пропуск восполняется по Радзивилловской летописи (рукопись Библиотеки Академии наук СССР, шифр 34.5.30), отражающей, как сказано выше, ту же вторую редакцию «Повести временных лет». Многочисленные пропуски и ошибки в тексте Лаврентьевской летописи восполняются по той же Радзивилловской летописи, а в исключительных случаях и по другим летописным сводам. Все добавленные или исправленные слова выделяются курсивом. Пропущенные слова (в основном это слова, ошибочно повторенные писцом) не оговариваются. Смысловые исправления, внесенные в настоящем издании, оговариваются в примечаниях.

   По потопе трие сынове Ноеви разделиша землю, Сим, Хам, Афет. – О разделе земли после потопа рассказывается в Библии (Книга Бытия). Упоминаемые области и страны по преимуществу расположены по берегам Средиземного моря, а также на территории современных Ирака, Ирана и советских среднеазиатских республик.
   Словене. – Упоминание о славянах добавлено Нестором (в тексте Амартола оно отсутствует); из статьи 898 г. летописец сделал вывод, что славяне обитали в районе Иллирии (здесь Илюрик), на северо-восточном побережье Адриатического моря, поэтому он вставил упоминание о славянах именно в данном месте.
   …до Понетьского моря… – Понетьское море (Понт) – греческое название Черного моря. С этих слов начинается другой источник, описывающий земли, заселенные славянами и сопредельными с ними народами и племенами. Возможно, что это остаток Начального свода.
   …Кавкаисинския горы, рекше Угорьски… – Имеются в виду Карпаты.
   …чюдь и вси языци: меря, мурома… любь. – Перечисляются финские и балтийские племена, населявшие районы от Балтийского моря на западе до Верхнего Поволжья на востоке.
   Пруси – балтийское племя пруссов, обитавшее на юго-восточном берегу Варяжского (Балтийского) моря.
   …до Волошьски. – Волохами древние славяне называли романские народы; возможно, что здесь имеется в виду Италия.
   И умножившемся человеком на земли… – Далее следует пересказ библейской легенды о вавилонском «столпотворении», с помощью которой в Средневековье объясняли возникновение различных языков.
   …в дни Нектана и Фалека. – Нектан (Иоктан) и Фалек упоминаются в Библии – это братья, сыновья Евера, потомка Сима.
   …5433 локти… – Локоть – древнерусская мера длины, определявшаяся расстоянием от локтя до конца вытянутого среднего пальца (примерно 46 сантиметров).
   …нарци, еже суть словене. – Нарци (норики) – жители римской провинции Норик, расположенной по течению Дуная. Кем-то из славянских книжников они были отождествлены со славянами.
   …хровате белии и серебь и хорутане. – Белые хорваты обитали к востоку от Карпат; серебь и хорутане – предки современных сербов и словенцев.
   Волхом бо нашедшем на словени на дунайския… – Речь идет, вероятно, о римлянах.
   …а от тех ляхов прозвашася поляне… ини поморяне. – Здесь речь идет не о поднепровских полянах, а о западнославянском племени полян, занимавшем территорию по среднему течению Одры и Варты. Упомянутые далее лютичи обитали западнее Одры, мазовшане – по берегам Вислы, поморяне – на южном берегу Балтийского моря.
   …сделаша град и нарекоша и Новгород. – По современным данным, славянские поселения на месте будущего Новгорода возникли в IX–X вв., новгородский «детинец» (кремль) упоминается в летописи впервые под 989 г.
   …и нарекошася север. – Существует гипотеза, что «север» («северо») – это название племенного союза восточных славян, из которого впоследствии выделились поляне, древляне, дреговичи и т. д. Оно восходит к названию территории, на которой обитало одноименное племенное объединение сармато-алан, вытесненное славянами на юго-восток в начале VІIІ в. н. э.
   …в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. – Имеется в виду Ладожское озеро и Балтийское море.
   Море Хвалисьское – Каспийское море.
   …в Болгары и в Хвалисы... – Имеются в виду волжские болгары (тюрки по происхождению), обитавшие в районе впадения Камы в Волгу; хвалисы – жители Хорезма, государства, расположенного в нижнем течении Амударьи. В XI–XII вв. между Хорезмом и Русью поддерживались торговые и политические контакты.
   Оньдрею учащю в Синопии… поиде по Днепру горе. – В средневековых византийских легендах рассказывалось, как апостол Андрей проповедовал в землях по берегам Черного моря, и в частности в Скифии. Видимо, эти апокрифические предания получили дальнейшее развитие на Руси: апостолу было приписано путешествие из Синопа (город на северном берегу Малой Азии) в Рим, по Днепру, Волхову, Балтийскому морю и далее – вокруг Европы. Каким-то образом к этой легенде был присоединен и рассказ о новгородских банях. Когда легенда об апостоле Андрее была вставлена в текст летописи, сказать трудно: полагают, что это было сделано кем-то из последующих редакторов «Повести временных лет», так как сообщение о посещении апостолом Руси (вернее, земель, на которых впоследствии возникнет Русское государство) противоречит утверждению из статьи 983 г., что в Киеве «и телом апостоли не суть… были».
   Корсунь – Херсонес, центр византийской колонии в Крыму. Основанный в 422–421 гг. до н. э., Херсонес просуществовал до середины XV в. В настоящее время на этом месте расположен Севастополь.
   …одва вылезут ле живи… – в Лаврентьевской летописи «егда влезуть ли живи»; исправлено по Московско-Академической летописи.
   И быша 3 братья… и сестра их Лыбедь. – Легенды о наименовании городов по имени их основателей широко распространены в античной и средневековой историографии. Легенда об основании Киева тремя братьями весьма древняя: она зафиксирована армянским историком VII в. Зенобом Глаком. Он рассказывает об основании Куара (Киева) Куаром, Ментеем и Хереаном; имена Куара и Хереана явно напоминают имена Кия и Хорива. Археологи подтверждают, что на месте Киева до конца X в. действительно существовало три поселения, названия которых, вероятно, соотносились с именами их легендарных основателей; впоследствии это явилось поводом для возникновения легенды о трех братьях. Имя сестры их соотносится с названием речки Лыбедь, протекавшей по территории древнего Киева.
   …увоз Боричев… – дорога, спускавшаяся с горы, где расположена центральная часть Киева, к Подолу, на низменном берегу Днепра.
   …на Клещине озере… – на Переяславском озере; ныне озеро Плещеево на юге Ярославской области.

   …от скуф, рекше от козар… – Произвольное отождествление скифов, государство которых прекратило свое существование в III в. н. э., и хазар восходит к византийским источникам.
   Посемь придоша угри белии, и наследиша землю словеньску. – Исследователи спорят о том, какой народ имеется здесь в виду. По мнению венгерского ученого Й. Перени, речь идет о тюркском племени «оногуров», в VI–VII вв. вторгшемся на Балканский полуостров. Именно этих «угров» – «оногуров» византийский император Ираклий (610–641) использовал в войне с иранским царем Хосровом II (590–628).
   В си же времяна быша и обри… мало его не яша. – Авары (по-древнерусски – «обры») – союз племен, преимущественно тюркоязычных, образовавших в VI в. так называемый Аварский каганат, пределы которого простирались от Дона на востоке и до Эльбы и Адриатического моря на западе; центром каганата была Паннония (территория современной Венгрии).
   …и примучиша дулебы, сущая словены… – Полагают, что речь идет о дулебах – славянском племени, обитавшем в Паннонии, где гнет аваров был особенно значительным.
   Печенези – союз тюркских племен. В конце IX в. печенеги заняли Северное Причерноморье от Дона до Дуная.
   …угри чернии… – В отличие от «белых угров» («оногуров») здесь упоминаются собственно угры (венгры), в конце IX в. вытесненные на территорию современной Венгрии из Северного Причерноморья печенегами.
   Бяста бо 2 брата в лясех, – Радим, а другий Вятко… – Вероятно, эти легендарные имена приводятся летописцем для объяснения происхождения названий племен (см. выше, о наименовании городов по их основателям; далее название туровцев возводится к легендарному Туру); археологический материал не подтверждает близости радимичей к западным славянам.

   …и взложахуть и на кладу… – Возможно, следует читать как в Радзивилловском списке – «на краду». Судя по греческому эквиваленту, это слово могло обозначать «погребальный костер», но этот редкий термин в некоторых списках летописи заменили на слово «клада», созвучное и подходившее по смыслу. «Клада» – это гроб, выдолбленный из ствола дерева.
   Глаголеть Георгий в летописаньи. – Далее следует фрагмент из византийской Хроники Георгия Амартола (IX в.), излагавшей всемирную историю от «сотворения мира» до середины IX в., а с дополнением, сделанным Симеоном Логофетом, – до середины X в. Древнерусским переводом этой Хроники не раз пользуется составитель «Повести временных лет».
   …у вактриян, глаголеми врахмане и островьници… – Вактриане – жители Бактрии (государства, существовавшего в Средней Азии); здесь они отождествлены с рахманами – легендарным народом праведников, обитающим на «островах блаженных». О посещении земли рахманов Александром Македонским рассказывалось в эллинистическом романе об Александре (так называемой Александрии).

   …халдеем… – Халдеи – племя, обитавшее в низовьях Тигра и Евфрата.
   Ин же закон гилиомь… – Возможно, что имеются в виду гелы – скифское племя, обитавшее юго-западнее Каспийского моря.
   Амазоне – амазонки, легендарный народ женщин-воительниц.
   Ятрови. – Ятровь – сноха, невестка.
   …по смерти братье сея… – Кия, Щека и Хорива.
   И наидоша я козаре… – Государство хазар (Хазарский каганат) в VII–X вв. располагалось между Доном и нижним течением Волги и южнее, на территории вплоть до северных отрогов Кавказских гор. Приведенная далее легенда, по мнению летописца, свидетельствует, что по божественному предопределению славянские племена не только перестанут в скором времени платить дань хазарам, но и сами станут облагать их данью. Эта же идея побудила летописца привести и историческую параллель – библейскую легенду о Моисее, которому с божественной помощью удалось покарать египетского фараона.
   В лето 6360… – Летосчисление в Древней Руси велось от «сотворения мира»; для перевода на современное летосчисление требуется отнять от древнерусской даты 5509 или 5508 лет.
   …индикта 15… – В «Повести временных лет» после слова «индикта» ошибочно добавлено слово «день»; речь должна идти именно о 15-м индикте; индикты – пятнадцатилетние циклы, применявшиеся в византийском летосчислении.
   ..наченшю Михаилу царствовати… – Фактически византийский император Михаил III вступил на престол не в 852 (6360) г., а в 842 г.
   «От Адама до потопа лет 2242… до Михаила сего лет 542». – Подобные краткие хронологические выкладки широко распространены как в византийской, так и в древнерусской письменности. Временные дистанции в них порой значительно различаются. В данном перечне упомянуты библейские персонажи – Адам, праотец Авраам; «исход» евреев, возглавляемых Моисеем, из Египта; цари Израильско-Иудейского царства – Давид (1004–965 гг. до н. э.) и Соломон (965–928 гг. до н. э.); захват Иерусалима Навуходоносором (597 г. до н. э.); Александр Македонский (336–323 гг. до н. э.), римский император Константин Великий (с 306 г. н. э. – «август», в 324–337 гг. – император) и византийский император Михаил III (842–867). Согласно «Повести временных лет», упоминаемые далее русские князья вступили на великокняжеский стол: Олег в 879 г., Игорь в 913 г., Святослав 946 г., Ярополк в 973 г., Владимир в 980 г., Ярослав в 1019 г. (или в 1016 г.). Как видим, расчеты хронологической выкладки и летописи не совпадают.

   …от смерти Ярославли до смерти Святополчи лет 60. – Святополк Изяславич умер в 1113 г. Следовательно, данное место в летописи написано не ранее этого года; полагают, что в 1113 г. и была составлена первая редакция «Повести временных лет».
   И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». – Легенда о призвании трех братьев-варягов (Рюрика, Синеуса и Трувора), приход которых на Русь будто бы положил начало государственности, порождена несколькими факторами. Во-первых, для античной и средневековой историографии было характерно возводить правящую династию к мифическому персонажу или к иноземцу: тем самым устранялась возможность соперничества местных знатных родов. Летописцы, возводя род киевских князей к варягу Рюрику, с одной стороны, укрепляли права потомков Игоря (который, по этой версии, объявлялся сыном Рюрика), а с другой стороны, лишний раз оберегали свои политические права от посягательств Византии. Норманны же, от которых, согласно легенде, ведет начало великокняжеская династия, в XI–XII вв. не представляли какой-либо политической угрозы для Русского государства.
   Легенда о призвании варягов возникла сравнительно поздно, видимо, в Своде Никона (полагают, что он услышал ее от новгородца Вышаты). Характерно, что «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона и «Память и похвала князю русскому Владимиру» – памятники первой половины XI в. – возводят киевскую княжескую династию к Игорю. Д. С. Лихачев и Л. В. Черепнин предполагают новгородское происхождение легенды о призвании варягов: именно в Новгороде существовала практика «приглашать» князей.
   …ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени. – Как полагает Д. С. Лихачев, речь идет здесь о родовой принадлежности, а не родовом происхождении: новгородские славяне этнически таковыми и остались, но теперь во главе их стал варяжский род.
   И бяста у него 2 мужа, не племени его, но боярина… – Говоря об Аскольде и Дире, летописец специально подчеркивает, что князья, захватившие Киев, всего лишь приближенные Рюрика, но «не племени его». Это должно оправдать убийство Аскольда и Дира Олегом, который действовал от имени Игоря, согласно летописной версии – сына Рюрика.
   «…и мы седим, род их, платяче дань козаром». – В Лаврентьевской и Троицкой летописях читается: «…а мы седим платяче дань родом их козаром». Совершенно очевидно, что текст здесь испорчен (в Радзивилловской и Московско-Академической летописях слова «родом их» пропущены): в «Повести временных лет» выше говорится, что Кий, Щек и Хорив происходили из рода полян, и после смерти их «род их» продолжал княжить полянами; следовательно, и в данном случае речь идет о потомках («роде») основателей Киева. Поэтому текст исправлен по смыслу на основании Ипатьевской летописи, где говорится: «…седим, роды их, и платимы дань козаром».
   Иде Асколд и Дир на греки, и прииде в 14 лето Михаила царя. – Согласно византийским источникам, русские корабли появились под стенами Константинополя в июне 860 г. Имена предводителей похода не указываются; скорее всего, Аскольд и Дир были объявлены руководителями похода лишь в «Повести временных лет»: в Начальном своде эти князья в рассказе о походе не называются.
   Царю же отшедшю на огаряны… вратися царь. – Агарянами называли восточные народы, считая, что они происходят от Измаила, сына Агари, наложницы Авраама. Черная река – вероятно, река Мавропотамон, в центральной части полуострова Малая Азия. Эпарх – правитель города (имеется в виду эпарх Константинополя).
   …внутрь Суду вшедше… – Константинополь расположен на полуострове, омываемом с юга Мраморным морем, с северо-востока – заливом Золотой Рог (Суд); поэтому и говорится, что русские корабли «оступили», т. е. окружили Константинополь.
   …с патреярхом с Фотьем… – Фотий – константинопольский патриарх в 858–867 гг.
   …к сущей церкви святей богородице Влахерне… – В храме Богоматери во Влахерне (район Константинополя) находилась чудотворная икона, к заступничеству которой и обратился, согласно византийской легенде, патриарх.
   Поча царствовати Василий. – Василий I Македонянин вступил на престол в 867 г.
   Умершю Рюрикови, предасть княженье свое Олгови… – Предшествующий «Повести временных лет» Начальный свод именует Олега воеводой Игоря, а литературные источники XI в. называют его князем. Видимо, Олег не был родственником Игоря; поэтому составитель Начального свода, стремясь укрепить версию династической преемственности русских князей (согласно которой Игорь – сын Рюрика), низводит князя Олега в ранг воеводы. Нестор же, убедившись на основании текста договора с Византией, что Олег являлся полноправным князем, возвращает ему княжеское достоинство, но считает его регентом при малолетнем Игоре. Но и это построение летописца малоубедительно: даже если мы учтем, что в год смерти Рюрика Игорь был «детеск вельми», все равно окажется слишком продолжительным регентство Олега – в год смерти последнего Игорю было бы более тридцати лет.
   …и взя Любець… – В Начальном своде Любеч не упомянут. Нестор вставил его, вероятно, на основании текста договоров с греками, где Любеч упомянут среди главных городов Руси. Город этот расположен на берегу Днепра, к западу от Чернигова.
   И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью. – Летописец пытается объяснить, почему различные восточнославянские племена, а также наемные дружины варягов, все в совокупности стали именоваться «русью» (именно это собирательное наименование мы встречаем в тексте договоров с Византией). В данном случае возникновение такого собирательного наименования подданных Олега приурочено ко времени перенесения им столицы государства в Киев.

   ..по щьлягу… – Происхождение и характер этой денежной единицы не выяснены.
   И бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и теверци имяше рать. – Летописец пытается очертить пределы подвластных Олегу земель: они простираются от Новгорода до Киева; только уличи и тиверцы, обитавшие к западу от Южного Буга и Днестра, не покорились киевскому князю.
   Левон царствова, сын Васильев… царствоваста лет 20 и 6. – Речь идет о византийских императорах: Льве VI (886–912) и соправителе его и преемнике Александре (912–913).
   Идоша угри мимо Киев горою, еже ся зоветь ныне Угорьское… – Неизвестно, действительно ли угры (венгры), проходившие в X в. через степи Северного Причерноморья на запад, оказались в непосредственной близости от Киева; возможно, что поводом для этого сообщения явилось наименование горы под Киевом «Угорской».
   Посем же угри прогнаша волхи, и наследиша землю ту, и седоша с словены, покоривше я под ся… – Венгры заняли территорию в бассейне Дуная, вытеснив оттуда авар. Но полагают, что здесь отразились представления Средневековья, согласно которым славянские земли по Дунаю и на побережье Адриатики (Иллирия) были заняты римлянами (волохами), а затем уже в Паннонию вторглись венгры. Таким образом, славяне оказывались причастными римской культуре (ср. далее утверждение, что апостол Павел проповедовал в Иллирии, где прежде жили славяне). В действительности славянские племена проникли в бассейн Дуная лишь в V в. н. э.
   …Ростислав, и Святополк, и Коцел послаша ко царю Михаилу… – Ростислав – князь Великоморавского государства (846–870), Святополк (870–894) – его преемник, Коцел – князь Блатенского княжества (в районе озера Балатон). Посольство в Византию было отправлено одним Ростиславом в 863 г.
   …Мефодия и Костянтина. – Создатели славянской азбуки Мефодий (820–885) и Константин Философ (827–869), принявший монашеское имя Кирилл, были сыновьями военачальника из г. Фессалоники (Солунь). Приглашенный Ростиславом в Моравию для проповеди христианства на славянском языке, Кирилл создал азбуку. Кирилл совместно с Мефодием перевел на славянский язык ряд богослужебных книг, положив таким образом начало славянской письменности.
   Се же слышав папежь римьский… на книги словеньския… – Папа Адриан II поддержал деятельность Кирилла и Мефодия.

   Посем же Коцел князь постави Мефодья епископа в Пании… – Мефодий с начала 70-х гг. был архиепископом Моравии и Паннонии (Блатенского княжества).
   …на столе святого Ондроника апостола, единого от 70, ученика святого апостола Павла. – Апостолами именовались как 12 учеников Христа, так и 70 первоначальных проповедников христианства, в числе которых был и Андроник.
   …ту бо есть Илюрик… – Этими словами заканчивается лист 9 Лаврентьевского списка, после которого утрачено 6 листов. Далее текст приводится по Радзивилловской летописи.
   Семион – болгарский царь Симеон (893–927). Война Симеона с Византией происходила в 894–896 гг.

   …и греци замкоша Суд… – Византийцы перегораживали вход в залив Золотой Рог (Суд) из Мраморного моря цепями. Осаждающие могли, однако, перетаскивать корабли через узкий перешеек и спускать на воду залива непосредственно у стен города. Так поступили, например, турки при осаде Константинополя в 1453 г., так же поступил, по рассказу летописи, и Олег. Но насколько этот рассказ соответствует действительности, сказать трудно.
   …святый Дмитрей… – Вероятно, имеется в виду Дмитрий Солунский.
   …по 12 гривен на человек… – Гривна – древнерусская денежная единица.
   И реша греци: «Чего хощеши, дамы ти»… – Далее идет текст договора 907 г. Этот фрагмент мы опускаем.
   «Имемся своим толстинам, не даны суть словеном пре паволочиты». – Последнее слово добавлено по смыслу. Но суть всего эпизода неясна из-за спорного значения термина «кропинные». Ясно лишь, что новгородцы (словене) оскорблены тем, что им не дали для парусов дорогой шелковой материи («паволок») и они вынуждены довольствоваться своими «толстинами» – парусами из грубого полотна.

   Явися звезда велика на западе копейным образом. – Комета Галлея, которая в июле 912 г. была наиболее близка к Земле.
   …положити ряд межю Русью и Грекы… – Далее идет текст договора 912 г. Этот фрагмент мы опускасм.
   …паволоками и фофудьами… – Паволоки и фофудьи (последнее слово значит то же, что «аксамит») – шелковые ткани.

   ...и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица… – На легендарность рассказа о смерти Олега указывает, в частности, тот факт, что в Начальном своде местом захоронения Олега названа Старая Ладога, предание о княжеском коне вообще отсутствует, а версия о смерти от укуса змеи дается с оговоркой: «Друзии же сказають, яко идущю ему за море, и уклюну змиа в ногу, и с того умре».
   …во царство Доментианово, некий волхв, именем Аполоний, Тиянин… – Аполлоний Тианский, греческий философ пифагорейской школы и «чародей», живший во времена римского императора Домициана (81–96).
   Антиохия – город на берегу реки Оронт, в северной части современной Сирии.
   Великий Настасий – Анастасий Синаит, византийский богослов, патриарх Антиохии в 561–563 гг.

   Валам, и Саул, и Каиафа – библейские персонажи: прорицатель Валаам, иудейский царь Саул и первосвященник Каиафа.
   …сынове Скевавли. – В Библии рассказывается, как сыновья иудейского первосвященника Скевы безуспешно пытались исцелять заклинаниями «бесноватых».
   Фараон. – Имеется в виду один из египетских фараонов, при котором, согласно Библии, Моисей вывел евреев из Египта.
   Навходоновсор – вавилонский царь Навуходоносор II. По библейской легенде, он видел вещие сны, истолкованные пророком Даниилом.
   Симон волхв – философ-гностик I в. н. э., персонаж апокрифических легенд, в которых рассказывалось о его спорах с апостолами Петром и Павлом (см. также статью 1071 г.).
   Менандр – философ-гностик I в. н. э., последователь Симона.
   В се же время поча царьствовати Костянтин, сын Леонтов. – Константин VII, византийский император (913–959).
   В то же лето прииде Семион Болгарьский на Царьград… – Война Византии с Болгарией длилась с 913 по 917 г. Эти события и отразились в статьях 914 и 915 гг.

   Град Ондрень – Адрианополь.
   Поставлен царь Роман в Грекох. – Византийский император Роман I Лакапин вступил на престол в 920 г.
   В лето 6430. – С этих слов продолжается текст в Лаврентьевском списке.
   …скедий 10 тысящь. – «Скедия» – по-гречески «наскоро построенная лодка, плот»; у Амартола этот термин применен, возможно, для уничижительной характеристики русского флота.
   …почаша воевати Вифаньскиа страны… страну Никомидийскую попленивше… – Нападению руси подверглось северное побережье Малой Азии – провинции Вифиния и Пафлагония. Ираклий – город Ираклия Понтийского, Никомидия – город на восточном берегу Мраморного моря (ныне Измит).

   Памфир деместик – Панфирий, «доместик схол востока», командующий императорскими войсками.
   Фока патрекий – Варда Фока, знатный сановник, стратиг (полководец).
   …Федор же стратилат с фраки… – Стратилат – военачальник; фраки – фракийцы, или жители Фракии, провинции в юго-восточной части Балканского полуострова.
   Феофан – патрикий, командовавший флотом, действовавшим против Игоря.
   …пущати нача трубами огнь на лодье руския. – Имеется в виду «греческий огонь» – горючая смесь, состоявшая из смолы, серы, селитры и нефти.
   Семеон иде на храваты… и умре, оставив Петра князя, сына своего, болъгаром. – Симеон умер в 927 г., известие помещено под 942 г. ошибочно; Петр – болгарский царь (927–969).
   Игорь же… поиде на Греки в лодьях и на коних, хотя мьстити себе. – Существуют различные мнения о том, состоялся ли этот второй поход Игоря. Но договор с Византией достаточно выгоден для русской стороны. Это позволяет допускать, что после поражения в 941 г. Игорь предпринял какие-то действия, приведшие к заключению такого договора.

   …и велеша глаголати и псати обоих речи на хоратье… – Далее идет текст договора. Этот фрагмент мы опускаем.
   И приспе осень и нача мыслити на деревляны, хотя примыслити большюю дань. – Осенью князья с дружиной выходили на «полюдье» – собирали дань с подвластных им племен.

   Отроци Свеньлжи – младшая дружина, вооруженная свита княжеского воеводы Свенельда.
   …из града Изкорстеня… – Искоростень, главный город древлянской земли (современный Коростень Житомирской области).
   …кормилець его Асмуд… – дядька, воспитатель княжича.
   …перевесище бе вне града… – Перевесище – место для ловли птиц с помощью больших сетей – «перевесов». В древнем Киеве перевесище располагалось, вероятно, в районе нынешнего Крещатика.

   …вы же рьцете: не едем на конех, ни пеши идем, но понесете ны в лодье… – Три мести Ольги как бы отражают элементы похоронного обряда: покойника несли в лодке, затем сжигали (этому соответствует сожжение древлянских послов в бане), а после погребения совершалась тризна и, вероятно, исполнялись ритуальные танцы, имитировавшие битву. Здесь же, на тризне по Игорю, Ольга превращает ритуальные военные игры в действительное избиение древлянских воинов.
   …над гробом его… – Имеется в виду могила, курган, насыпанный над могилой.
   …суну копьем Святослав на деревляны… – По обычаю бой начинал сам князь; юный Святослав также бросает копье (хотя, брошенное детской рукой, оно падает у ног его собственного коня); но ритуал соблюден и начинается битва.

   Вышегород – Вышгород, загородная резиденция киевских князей.
   …уставляющи уставы и уроки… – Видимо, определяя размеры податей в пользу киевских князей.

   …Олена, якоже и древняя цариця, мати Великаго Костянтина. – Елена – мать римского императора Константина I (324–337).
   И про крещеньи возва ю́ царь, и рече ей… – Рассказ о сватовстве императора к Ольге легендарен.

   …Еноха в первыя роды… Давыда от Саула… – Перечисляются персонажи библейских легенд, избежавшие опасности с божественной помощью.
   …3 отроци от пещи, Данила от зверий… – В Библии, в Книге пророка Даниила, рассказывается о чудесном спасении трех юношей, ввергнутых в горящую печь, и о том, как сам пророк остался невредим, проведя ночь во рву с голодными львами.
   Се же бысть, якоже при Соломане приде царица ефиопьская к Соломану… – Соломон – царь Израильско-Иудейского царства (X в. до н. э.), сын и преемник Давида. По библейской традиции славился особой мудростью, ему приписывается авторство нескольких библейских и апокрифических книг. В Библии (Третья Книга Царств, гл. X) рассказывается, как к царю Соломону приходила Савская царица (из южной части Аравии). Сын ее от Соломона считался в Средневековье родоначальником эфиопских (абиссинских) царей, и сама царица Савская часто именовалась эфиопской царицей.
   «Аще ты, рьци, тако же постоиши у мене в Почайне, якоже аз в Суду, то тогда ти дамь». – Почайна – речка под Киевом. Видимо, Ольга не была удовлетворена приемом, оказанным ей в Царьграде, что и нашло отражение в предании о ее ответе византийским послам.

   …и легко ходя, аки пардус… – Пардус – гепард. Охотничьих гепардов держали в Средние века при княжеских и царских дворах. Гепард отличается выносливостью и быстротою бега, отсюда и сравнение с ним Святослава.
   Иде Святослав на Дунай на Болгары. – Первый поход Святослава в Болгарию в 968 г., как полагают, был инспирирован императором Никифором Фокой.
   …седе княжа ту в Переяславци, емля дань на грьцех. – Переяславец – город; ныне это село Преслав (возле города Тулча в Румынии), южнее Дуная. Под данью имеется в виду, вероятно, та сумма, которую византийцы выплатили Святославу за поход на болгар. В дальнейшем расстановка сил изменилась: часть болгар выступила на стороне Святослава, а между ним и Византией начался военный конфликт.
   Придоша печенези на Руску землю первое… – Имеется в виду первое нападение печенегов на Киев.

   Володимер бо бе от Малуши… и бе Добрына уй Володимеру. – Летопись объясняет нам происхождение излюбленного персонажа русских былин – Добрыни (в былинах обычно Добрыни Никитича): он приходился Владимиру дядей и, видимо, являлся дядькой княжича, а затем его воеводой (см. статьи 980 и 985 гг.).
   Приде Святослав в Переяславець, и затворишася болгаре в граде. – Следовательно, пока Святослав освобождал Киев от печенежской осады, болгары вновь захватили Переяславец.

   И поиде Святослав ко граду… – т. е. к Константинополю: византийцы называли свою столицу просто «город». Здесь повествуется о событиях лета 978 г.

   …со всяким великимь царем гречьским… – «Всяким», вероятно, описка; речь должна идти об императоре Иоанне Цимисхии (969–976) и сыновьях императора Романа II – Василии и Константине (будущих императорах Василии II и Константине VIII).

   …град, рекомый Вручий… – Ныне это г. Овруч, в северной части Житомирской области.
   «Не хочю розути робичича…» – Намек на то, что Владимир был сыном Святослава от Малуши, ключницы княгини Ольги; разувание мужа было частью древнерусского свадебного обряда.

   …стояше Володимер обрывся на Дорогожичи… – Дорогожич – урочище между Киевом и Вышгородом.

   Перуна древяна… Симарьгла, и Мокошь. – Перун – бог грома и молнии. Хорс часто упоминается вместе с Перуном, но его функции в мифологии восточных славян неясны; возможно даже, что Хорс был важнейшим из славянских богов. Дажьбог – божество солнца. Стрибог, судя по тексту «Слова о полку Игореве», был богом ветра. Место Симаргла в языческом пантеоне неясно. Мокошь – вероятно, божество женского пола; сведения о славянских языческих божествах крайне скудны, и предположения о их функциях в высшей степени гипотетичны.
   Зло бо есть женьская прелесть, якоже рече Соломан… – Далее следуют фрагменты из входящей в Библию Книги притчей Соломоновых, автором которой считался царь Соломон.

   …и посекоша сени под нима… – Сени представляли собой крытую галерею на уровне второго этажа. Столбы, которые поддерживали сени, и «посекли» киевляне.

   Иде Володимер на Болгары с Добрынею… – Полагают, что имеется в виду поход Владимира на волжских болгар. «Торками», как можно думать, здесь названы нанятые Владимиром отряды печенегов, так как тюркское племя торков появилось в южнорусских степях позднее – в середине XI в.
   Придоша болгары веры бохмиче… – последователи Магомета, мусульмане.

   …жидове козарьстии… – В Хазарском каганате жили евреи, изгнанные из Ирана и Византии.
   «…и предана бысть земля наша хрестеяномъ». – Речь идет о Палестине. Иерусалим был взят крестоносцами в 1099 г., следовательно, рассказ этот не мог появиться ранее конца XI в.
   …уподоблешеся Содому и Гомору, на ня же пусти господь каменье горюще… – По библейской легенде, бог покарал пять палестинских городов (среди них Содом и Гоморру) за безнравственность их жителей: города были сожжены небесным огнем и провалились в бездну.

   И нача философ глаголати… – Далее идет текст так называемой «Речи философа» – краткого изложения истории человечества в интерпретации средневековой христианской историографии. Этот фрагмент мы опускаем.

   И призваша я царя Василий и Костянтин… – Императоры-соправители – Василий II Болгаробойца (976–1025) и Константин VIII (976–1028).
   …иде Володимер с вои на Корсунь... – В 986 или 987 г. византийский император Василий II обратился к Руси за военной помощью: Владимир обещал прислать в Константинополь 6000 воинов, а император отдавал ему в жены свою сестру Анну; Владимир перед браком с греческой царевной должен был креститься. В 988 г. с помощью русского корпуса Василий разгромил войска мятежного вельможи Варды Фоки; опасность миновала, и Анну не спешили отправлять на Русь. Видимо, это и явилось поводом для похода Владимира на византийскую колонию в Крыму – Херсонес (Корсунь). После брака с Анной Владимир возвратил Херсонес Византии.
   В лимени – в лимане, херсонесской гавани.

   Стрелище – расстояние, равное полету стрелы (приблизительно 60–70 м).

   В кубару – в корабль.
   Се же не сведуще право, глаголють… друзии же инако скажють… – Эта фраза читается и в Начальном своде. Следовательно, уже в XI в. существовали различные версии о том, где крестился Владимир: в Киеве, в Васильеве или в Корсуни. Васильев – город юго-западнее Киева, на берегу реки Стугны. Далее идет текст пространного исповедания веры, переданного князю Владимиру. Этот фрагмент мы опускаем.

   Рень – песчаная отмель.
   Недоумеем противу даром твоим въздаянья въздати… – Далее идет текст хвалы господу. Этот фрагмент мы опускаем.
   Бе бо у него сынов 12… – В летописи упоминаются далее лишь Вышеслав (ниже сказано о его смерти), Изяслав (ум. в 1001 г.), Ярослав (ум. в 1054 г.; с 1028 по 1054 г. – великий князь киевский), Святополк – убийца Бориса и Глеба, Мстислав (ум. в 1036 г.), Судислав (ум. в 1063 г.), а также Борис и Глеб, убитые Святополком в 1015 г.

   …помысли создати церковь пресвятыя богородица… – Десятинную церковь, остатки которой обнаружены археологами.
   …заложи град Белгород… – Город на берегу реки Ирпень, южнее Киева, одна из крупнейших русских крепостей с княжеским замком. В дальнейшем Белгород являлся центром епископии.
   …кде ныне Переяславль. – Рассказ о поединке юноши-кожемяки с печенежским богатырем вставлен в летопись Нестором. В позднейших летописях юноша именуется Яном (Ян Усмошвец). Отмечали, что Переяславль упоминается еще в договоре Олега с Византией и, следовательно, существовал задолго до описываемого события. Однако археологи подтверждают, что крепостные сооружения Переяславля датируются концом X в.

   …300 провар меду. – «Провара», возможно, – количество напитка, которое может быть сварено за один раз.

   …в гридьнице пир творити… – Гридница – парадное помещение в княжеском дворце; гриди – дружинники князя.
   …с Болеславом Лядьскымь, и с Стефаномь Угрьскымь, и съ Андрихомь Чешьскымь. – Здесь упоминаются польский князь Болеслав I Храбрый (992–1025; в 1025 г. – король); Стефан (Иштван) – венгерский князь (997–1001) и король (1001–1038); Андрих (Олдржих) – чешский князь (1012–1034).
   Володимер же отверг виры… – Вира – штраф, которым облагался совершивший преступление.

   …по верховьние вое… – за воинами из Новгородской или Смоленской земли.
   …створити цежь… – Для приготовления цежа овсяную муку заливали водой, давали ей закиснуть, затем процеживали.
   Лукно – посудина из гнутого луба; здесь употреблено как мера объема («меду лукно»).

   …латки. – Латок – глиняная посуда (типа сковороды или горшка).
   Преставися Малфредь. – Полагают, что это имя матери Владимира – Малуши.

   Умре же на Берестовемь, и потаиша и, бе бо Святополк Кыеве. – Берестово – княжеское село под Киевом. Как полагают, смерть Владимира хранили в тайне, ожидая возвращения Бориса и опасаясь, что находящийся в Киеве Святополк захватит власть.
   Ночью же межю двема клетми проимавше помост… взложьше и на сани… – Вынос тела через пролом и перевозка покойника на санях (в любое время года) – элементы древнерусского похоронного обряда.
   Се есть новый Костянтин великого Рима… – Владимир сравнивается с римским императором Константином Великим, при котором христианство стало государственной религией.
   …ста на Льте… – Льто (Альта) – река, впадающая в реку Трубеж (к юго-востоку от Киева).
   …и ста на Смядине в насаде. – Смядынь – река в Смоленской земле. Насад – боевое судно с приподнятой носовой частью корпуса.

   Тако бо Исаия рече… – Цитируется Книга пророка Исаии, входящая в Библию.
   …и шед на Роком… – Ракомо – село Ярослава под Новгородом.

   И сбра Ярославъ варяг тысячю, а прочих вой 40 000… – В Новгородской первой летописи иные и, видимо, более правильные сведения: «…и собра вои 4000: варяг бяшеть тысяща, а новогородцов 3000».
   …изыде противу ему к Любичю об он пол Днепра… – Любеч – город на левом берегу Днепра, западнее Чернигова.

   Приде Болеслав с Святополкомь на Ярослава с ляхы… – Святополк был женат на дочери Болеслава и находился с ним в дружественных отношениях; по сведениям саксонского хрониста Титмара Мерзебургского (975–1018), Святополк еще при жизни Владимира готовил против него заговор с помощью Болеслава.

   Принесоша и к Берестью… – Берестье – ныне г. Брест.
   «Его же по правде, яко неправедна…» – Здесь цитируется текст Хроники Георгия Амартола; в Хронике рассказывается о страшной болезни царя Иудеи Ирода, тело которого покрылось гнойными язвами.

   …новый Авимелех… – В Библии рассказывается, как Авимелех, сын еврейского правителя Гедеона, убил 70 своих братьев.
   В си же времена Мьстиславу сущю Тмуторокани, поиде на касогы. – Касоги – предки современных черкесов. Поединок Мстислава с Редедей нашел отражение в «Слове о полку Игореве»: Боян пел славу «храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред плкы касожьскыми».

   И приде Якун с варягы, и бе Якун сь леп, и луда бе у него золотомь исткана. – Полагают, что упоминаемый здесь Якун – это предводитель варяжского отряда Хакон; его знают и Эймундова сага, и Киево-Печерский патерик. Говоря о его расшитом золотом плаще, летописец иронически подчеркивает контраст между красотой и богатством одеяния Якуна и его позорным бегством с поля боя.
   …к Листвену. – Листвен – урочище недалеко от Чернигова.

   Знаменье змиево явися на небеси… – Видимо, речь идет о крупном метеоре, после падения которого на небе остается огненный змеевидный след.
   Белзы – Белз, город на реке Сороке, притоке Западного Буга.
   …и постави град Юрьев. – Город Юрьев, названный в честь самого Ярослава; Георгий (Юрий) – христианское имя князя. Теперь этот город называется Тарту.
   В се же время умре Болеслав Великый в Лясех, и бысть мятежь в земли Лядьске… – Летописец ошибочно соотнес два факта. Болеслав Великий умер в 1025 г., а восстание, здесь описанное, – это либо восстание 1031 г., либо, как полагает В. Д. Королюк, восстание 1037–1038 гг.
   …грады червеньскыя… – Речь идет о пограничном районе между Русью и Польшей, о городах Червен, Луческ, Сутейск, Броды и др. Ныне эти города расположены на территории Польши.

   Ярослав поча ставити городы по Ръси. – Рось – правый приток Днепра, впадающий в него южнее Киева; на этой пограничной со степью реке строились городки-крепости.
   …епископа постави Жидяту. – Лука Жидята (сокращенное имя от Жидислав) – новгородский епископ, предполагаемый автор «Поучения к братии» – одного из древнейших литературных произведений Киевской Руси.
   Заложи Ярослав город великый… – Здесь подводится итог строительной деятельности Ярослава. При нем создается «Ярославов город»; территория Киева, окруженная гигантскими земляными валами с деревянными укреплениями, расширяется в восемь раз сравнительно с «городом Владимира». При Ярославе воздвигается сохранившийся до нашего времени Софийский собор, сооружаются Золотые ворота (главные ворота города) с надвратной церковью Благовещения. Церковь Ирины (Ирина – христианское имя жены Ярослава) и церковь Георгия (Георгий – христианское имя Ярослава) не сохранились.

   И собра писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо. – Сейчас трудно определить, какие именно переводы были осуществлены при Ярославе, но несомненно, что в XI – начале XII в. были переведены исторические сочинения (Хроника Георгия Амартола, Хроника Иоанна Синкела, «История Иудейской войны» Иосифа Флавия), Повесть об Акире Премудром, Повесть о Варлааме и Иоасафе, ряд житий и другие памятники византийской литературы.

   Ярослав иде на ятвягы. – Ятвяги – древнепрусское племя, обитавшее в районе восточнее современного города Белостока. Этнически ятвяги были близки литовцам.
   Посла Ярослав сына своего Володимера на Грькы… – И летописный рассказ об этом походе, и византийские источники содержат немало противоречий. Представляется, что военный конфликт разразился после неудавшихся переговоров Владимира Ярославича с императором Константином Мономахом (1042–1055). Русский флот появился у стен Константинополя в июле. Значительный урон ему был нанесен внезапно разразившимся штормом. Битва с византийскими триерами (здесь они названы «оляди») происходила, видимо, в Босфорском проливе, у входа в Мраморное море.

   …вдасть Ярослав сестру свою за Казимира… – Казимир I (ок. 1037–1058), польский князь, женился на дочери Ярослава Марии Добронеге.
   …Всеслав, сын его, седе на столе его, его же роди мати от влхвованья. – Всеслав, князь Полоцкий, один из героев «Слова о полку Игореве». Характерно, что и летопись и «Слово» связывают Всеслава с потусторонними силами: он рожден от «волхвования», у него «веща душа», он за ночь «из Кыева дорискаше до кур Тмутороканя».
   Заложи Володимер святую Софью Новегороде. – Софийский собор в Новгороде, построенный на месте сгоревшей деревянной церкви. Считается более точным известие Софийской первой и Новгородской четвертой летописей, согласно которым каменный Софийский собор был заложен в 1049 г.
   Преставися жена Ярославля княгыни. – Жена Ярослава – Ирина – Ингигерда, дочь шведского короля Олафа.
   Постави Ярослав Лариона митрополитомь русина… собрав епископы… – В 1051 г. собором русских епископов был поставлен в митрополиты не грек (все предшествующие митрополиты были выходцами из Византии), а «русин» Иларион, бывший до этого священником придворной церкви Ярослава в Берестове. Иларион был выдающимся проповедником; ему принадлежит знаменитое «Слово о Законе и Благодати». Далее идет текст сказания об основании Печерского монастыря. Этот фрагмент мы опускаем.
   У Всеволода родися сын, и нарече имя ему Володимер, от царице грькыне. – Речь идет о Владимире Мономахе; жена Всеволода, как полагают В. Л. Янин и Г. Г. Литаврин, была дочерью византийского императора Константина Мономаха (1042–1055).

   «Се же поручаю в собе место стол старейшему сыну моему…» – В этих словах Ярослава провозглашен принцип, согласно которому киевский князь является старшим среди остальных удельных князей.
   …в суботу 1 поста святаго Феодора. – Первая неделя Великого поста именовалась Федоровой.
   …положиша и в раце мороморяне, в церкви святое Софье. – Саркофаг Ярослава сохранился в Софийском соборе в Киеве до настоящего времени.
   …к Воиню… – Воинь – город близ устья Сулы.
   В семь же лете приходи Болушь с половьци… – Это первое военное столкновение Руси с половцами, предводительствуемыми ханом Блушем (Болушем). Половцы – народность тюркской группы. Занимая территорию южнорусских степей от Дуная до Волги (так называемые западные половцы), они активно участвовали в политической и военной жизни русских княжеств, то нападая на Русь, то выступая в качестве союзников одной из сторон в междукняжеских распрях, то заключая союзы с теми или иными князьями (весьма частыми были браки русских князей с половчанками).

   Победи Изяслав голяди. – Какая народность именовалась «голядью» – неизвестно.
   В се же лето Новегороде иде Волхов вспять дний 5. – Обратное течение Волхова возможно в засушливые годы, когда уровень воды в Ильмене низок.
   …Вышата, сынь Остромирь, воеводы Новгородьского. – Вышата – киевский воевода, сын Остромира, новгородского посадника, по заказу которого в 1056–1057 гг. было переписано Евангелие – древнейшая русская рукописная книга, сохранившаяся до нашего времени.

   В си же времена бысть знаменье… и пребысть за 7 дний. – Описано появление кометы Галлея (она была наиболее близка к Земле 27 марта 1066 г.).
   Пред симь же временемь и солнце пременися… – Упоминается затмение солнца 19 апреля 1064 г.
   …якоже древле, «при Антиосе…» – Антиох IV Эпифан, царь государства Селевкидов (175–163 гг. до н. э.); в 168 г. он разграбил Иерусалимский храм.
   …при Нероне цесари… – Нерон – римский император (54–68), во время его правления началась Иудейская война (66–73), завершившаяся взятием и разрушением Иерусалима римлянами.
   …при Устиньяне цесари… – при византийском императоре Юстиниане (527–565).
   …при Маврикии цесари… – при византийском императоре Маврикии (582–602). Чтение «в Африкии» в летописи ошибочно; следует – «во Фракии».
   …при Костянтине иконоборци цари… – Византийский император Константин V Копроним (741–775), как и отец его Лев III Исавр, поддерживал движение иконоборцев, отвергавших почитание икон.

   …трий поприщь… – Поприще – мера длины, равная приблизительно 700 метрам.
   …наидоша бо срацини на Палестиньскую землю. – В действительности арабы завоевали Палестину не во времена Константина V, а столетием раньше – к 640 г.
   …послаша с лестью котопана. – Котопан – глава, руководитель; видимо, речь идет о каком-то византийском должностном лице.
   Заратися Всеслав… и зая Новгород. – Именно этот исторический факт вспоминает автор «Слова о полку Игореве»: Всеслав «отвори врата Новуграду».
   …ко Меньску… – ныне город Минск.
   И совокупишася обои на Немизе… – Немига, речка, на которой стоял Минск, ныне пересохшая. Эта битва описывается в «Слове о полку Игореве»: «На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными…»

   …и победиша полозьци… – Далее идет рассуждение о казнях божиих, посылаемых людям за грехи. Этот фрагмент мы опускаем.
   …сташа у двора Брячиславля… – Можно предположить, что речь идет об усадьбе, принадлежавшей ранее Брячиславу, отцу Всеслава (умершему в 1044 г.).

   …ко Сновьску. – Сновск – город в Черниговском княжестве на реке Снове; ныне город Седнев.
   Поиде Изяслав с Болеславомь на Всеслава… – Изяслав был женат на Гертруде, тетке польского князя Болеслава II (1058–1077; в 1077–1079 гг. – король). В 1073 г. Изяслава снова свергнут с киевского стола его братья Святослав и Всеволод, и снова он обратится за помощью к Болеславу и с польской помощью вернет себе Киев в 1077 г.
   И приде Белугороду Всеслав, и бывши нощи, утаився кыян, бежа из Белагорода Полотьску. – Белгород – городок возле Киева. Этот эпизод отразился в «Слове о полку Игореве»: Всеслав «скочи… лютым зверем в плночи из Белаграда, обесися сине мьгле».
   Изяслав же взгна торг на гору… – Полагают, что напуганный восстанием киевлян, Изяслав переместил «торг» с Подола в пределы города с тем, чтобы легче было контролировать настроения народа.
   …в монастыре Всеволожи – в Михайловском Выдубицком монастыре, основанном Всеволодом Ярославичем.
   Воеваша половци у Растовьця и у Неятина. – Ростовец и Неятин – города к юго-западу от Киева.

   …у Голотичьска. – Голотичьск – город в Полоцком княжестве.
   …в Ростовьстей области… – Ростов упомянут здесь как центр удела. Волхвы из Ярославля отправились вверх по Волге и далее по Шексне, до озера Белого, где их встретил Ян Вышатич.
   …в мечте прорезавше за плечемь, вынимаста любо жито, любо рыбу… – Об этом ритуальном действе волхвов может дать представление этнографический материал: съестные припасы, предназначенные для жертвоприношения, кладутся в мешочки, которые прикрепляются к тесьме и свешиваются за спину. Волхв (или исполняющий его функции) подходит сзади и срезает мешочки.

   Симон волхв – философ-гностик I в. н. э., персонаж апокрифических легенд, в которых рассказывалось о его спорах с апостолами Петром и Павлом.
   Аньний и Мамврий – апокрифические имена египетских волхвов, анонимно упоминаемых в библейских рассказах о Моисее.

   …при Глебе… – Глеб Святославич до 1064 г. княжил в Тмуторокани, с 1068 или 1069 г. – новгородский князь.
   …Герман игумен святаго Спаса… – Вероятно, имеется в виду монастырь Спасо-Берестовский (в селе Берестове).

   …исперва преступиша сынове Хамови на землю Сифову… – Вспоминается библейская легенда о сыновьях Ноя Симе, Хаме и Иафете. Сиф – третий сын Адама – считался в средневековой историографии изобретателем «еврейской грамоты»; поэтому евреи названы здесь потомками Сифа.
   …избивше Хананейско племя, всприяша свой жребий и свою землю. – Имеется в виду библейская легенда о том, как евреи, предводительствуемые Иисусом Навином, отвоевали Палестину у ханаанеян, потомков Хама.
   …преступи Исав заповедь отца своего, и прия убийство… – В Библии рассказывается, как Исав пошел войной на брата своего Иакова, но был убит им.

   Феодосий, игумен печерьскый, преставися… – Далее идет повествование о кончине Феодосия и о первых иноках печерских. Этот фрагмент мы опускаем.
   Почата бысть церкы Печерьская… и кончана бысть на третьее лето, месяца иуля 11 день. – Существуют различные понимания этого текста: большинство исследователей считает, что три года следует отсчитывать от продолжения строительных работ при Стефане. Тогда окажется, что Успенский собор Киево-Печерского монастыря строился с 1073 по 1077 или 1078 г.
   В се же лето придоша сли из немець к Святославу… – Изгнанный с киевского княжеского стола Изяслав обратился за поддержкой к императору Священной Римской империи Генриху IV. Посольство Генриха во главе с Бурхардом Трирским отправилось в Киев и вернулось оттуда в Германию с богатыми дарами Святослава. Этой платой был куплен нейтралитет Генриха в междукняжеской борьбе за киевский престол. Что касается слов, будто бы сказанных немецкими послами: «Сего суть кметье луче», то, как полагают, они передают смысл требований Генриха; император угрожал, что Святославу «придется познакомиться с властью и военной мощью немецкого государства». Из этой речи, возможно, проникло в летописный рассказ и слово «кметье» (нем. Kmetier – «дружинники»).
   Сице ся похвали Иезекий, царь июдейск, к послом царя асурийска… – Летописец, пересказывая библейский текст, ошибся: Иезекия показывал свои богатства послам вавилонского, а не ассирийского царя.
   Седе Борис Чернигове… – Борис Вячеславич, сын Вячеслава Ярославича, сидевшего после смерти Ярослава Мудрого в Смоленске.
   …убьен бысть Глеб, сын Святославль, в Заволочии. – Речь идет о Глебе – тмутороканском, затем новгородском князе; Заволочие – новгородские владения в бассейне реки Северная Двина.

   …на Сжице… – Сожица – приток Сулы, полагают, что теперь эта речка именуется Оржица.
   …от Стрежени. – Стрижень – река, протекающая возле Чернигова.

   …и бывшим им на месте у села на Нежатине ниве… – Нежатина нива была расположена где-то в районе Чернигова. Эта битва описана в «Слове о полку Игореве».
   Первое убиша Бориса, сына Вячеславля, похвалившагося велми. – «Слово о полку Игореве» также рассматривает гибель Бориса как возмездие за похвальбу («Бориса же Вячеславича слава на суд приведе»). Чей сын был Борис? Почему он заявлял свои права на Чернигов? На эти вопросы попытался дать ответ Б. И. Яценко. Согласно его гипотезе, Борис – сын не Вячеслава Ярославича, а сын Вячеслава Владимировича, внук Владимира I Святославича, его отец был князем в Чернигове.
   …и поставиша противу Городьцю… – Городец – город на левом берегу Днепра, напротив Киева.
   И, принесше, положиша тело его в церкви святыя Богородица… – Следовательно, князь был погребен в Десятинной церкви. Но в Софийской первой летописи говорится: «…положиша Изяслава в святеи Софии в Киеве»; то же чтение и в Новгородской четвертой летописи. Заметим, что в «Слове о полку Игореве» также говорится, что тело Изяслава везли «ко святеи Софии к Кыеву».

   А Олга емше козаре поточиша и за море Цесарюграду. – В «Хождении Даниила Игумена» – описании путешествия в Палестину в начале XII в. – имеются сведения, что Олег Святославич «два лета и две зимы» провел на острове Родос, куда был, видимо, выслан из Константинополя. Возможно, что это было сделано по просьбе Всеволода, опасавшегося своего воинственного племянника. На Родосе Олег женился на знатной гречанке Феофано Музалон, что, очевидно, и дало ему возможность уже в 1083 г. вернуться на Русь и захватить Тмуторокань.
   Бежа Игоревичь Давыд с Володаремь Ростиславичемь… – Давыд Игоревич – сын Игоря Ярославича, внук Ярослава Мудрого и племянник Всеволода; Володарь Ростиславич – сын Ростислава Владимировича, правнук Ярослава Мудрого.
   Приде Олег из Грек Тмутороканю… – Олег останется в Тмуторокани вплоть до 1094 г., когда он с половецкими отрядами появляется под стенами Чернигова, где сидел Владимир Мономах. После этого в летописи Тмуторокань уже не упоминается. В связи с этим высказывалось предположение, что Олег передал город византийцам за помощь, которую они оказали ему в 1083 г., когда он, вернувшись из изгнания, овладел городом, изгнав поставленного Всеволодом посадника Ратибора.
   …на убьенье брата его… – Романа Святославича, убитого половцами в 1079 г.
   …Давыд зая грькы в Олешьи, и зая у них именье. – В Воскресенской летописи вместо «грькы» сказано «гречникы», что понимают как наименование купцов, ведших торговлю с Византией. Во всяком случае, ясно, что Давыд Игоревич захватил и разграбил купеческое поселение в устье Днепра.
   …посла Всеволод Володимера, сына своего… – Владимир, постоянно упоминаемый в последующих статьях, – Владимир Всеволодович Мономах.
   Ярополк же хотяше ити на Всеволода… – Ярополк Изяславич – племянник Всеволода.

   …иде Звенигороду. – Имеется в виду, вероятно, Звенигород в Галицкой земле.
   Бежа Нерадець треклятый Перемышлю к Рюрикови… – Рюрик Ростиславич – брат Василька и Володаря. Возможно, что Ростиславичами и был подослан убийца Ярополка.
   …проводиша и до святаго Дмитрея… – до Дмитриевского монастыря в Киеве.
   Многы беды приим, без вины изгоним от братья своея… – Следующая далее пышная некрологическая похвала Ярополку объяснима, как полагает Д. С. Лихачев, тем, что Ярополк, его жена и дочь были крупными жертвователями в Печерский монастырь, где и велось летописание.
   …церкы святаго Михаила манастыря Всеволожа… – см. прим. к с. 115.

   В се лето иде Янка в Грекы, дщи Всеволожа, реченая преже. – В Лаврентьевской летописи Янка (Анна) упоминается впервые, но в Ипатьевской летописи, в начале статьи 1086 г., говорится: «Всеволод заложи церковь святаго Андрея, при Иване преподобномь митрополите; створи у церкви тоя манастырь, в нем же пострижеся дщи его девою, именем Янка. Сия же Янка совокупивши черноризици многи, пребываше с ними по манастырьскому чину». Во второй редакции «Повести временных лет» это известие опущено.
   …идеже положити моще его… – Далее идет рассказ о перенесении мощей Феодосия Печерского, который находится в составе Киево-Печерского патерика. Этот фрагмент мы опускаем.
   В се же лето бысть знаменье в солнци, яко погыбнути ему… – в 1091 г. было кольцеобразное солнечное затмение.

   …от Дрьютьска… – Друцк (Дрютеск) – город западнее города Орши в верховьях реки Друть.
   …взяша 3 грады: Песочен, Переволоку, Прилук… – города на границе с половецкой степью по берегам Днепра в Переяславском княжестве.
   …от Филипова дне до мясопуста… – Филиппов день (14 ноября) – канун Рождественского поста, мясопуст – неделя перед Великим постом.

   Стр. 101. …в день антипаскы… – Антипасха – воскресенье, следующее за Пасхой.
   «…земля оскудела есть от рати и от продажь». – Продажи – денежные штрафы за различные преступления; видимо, сбор продаж на деле превращался в произвольные поборы.

   Стр. 102. …к Треполю, и придоша к Стугне… – Стугна – правый приток Днепра южнее Киева; Треполь – город у устья Стугны.
   …минувше Треполь, проидоша вал. – Имеются в виду оборонительные валы, воздвигнутые на южной границе Киевского княжества.

   Стр. 103. …и плакася по немь мати его, и вси людье пожалиша си по немь повелику, уности его ради. – В «Слове о полку Игореве» также говорится: «…плачется мати Ростиславля по уноши князи Ростиславе». Ростислав погиб 23 лет от роду.

   Стр. 104. …вспомянемся от злаго пути своего… – Далее идет рассуждение о казнях божьих, посылаемых людям за грехи. Этот фрагмент мы опускаем.
   Се бо аз грешный и много и часто бога прогневаю, и часто согрешаю по вся дни. – Полагают, что этими словами завершается текст Начального свода.

   Стр. 105. Се уже третьее наведе поганыя на землю Русьскую, его же греха дабы и бог простил, зане же много хрестьянъ изгублено бысть… – Эта оценка действий Олега Святославича напоминает характеристику, данную ему в «Слове о полку Игореве»; «Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами; погыбашеть жизнь Даждь-Божа внука…»
   Идоша половци на Грькы с Девгеневичем… – По сообщению Анны Комниной в ее «Алексиаде» – историческом сочинении, посвященном деятельности ее отца, императора Алексея I Комнина (1081–1118), «Девгеневич» был самозванцем, выдававшим себя за Леона (Льва), сына императора Романа Диогена (1068–1071). Сосланный в Херсонес, он бежал оттуда к половцам и с половецкими отрядами напал на Византию. В битве под Адрианополем Девгеневич был взят в плен и ослеплен.

   Стр. 106. …к Гургеву… – к Юрьеву, городу на реке Роси.
   Стр. 107. Стародуб – город в Черниговской земле; ныне это одноименный город Брянской области.

   Стр. 108. …и вжгоша Стефанов манастырь, и деревне, и Герьманы. – Фраза недостаточно ясна; возможно, что речь идет о Влахернском монастыре на Клове, игуменом в котором был одно время Стефан, и Спасо-Берестовском монастыре, где игуменом был Герман.

   Стр. 110. …заклепении в горе Александром Македоньскым нечистыя человекы. – Далее в Лаврентьевской летописи следует текст «Поучения» Владимира Мономаха.
   Се же хощю сказати, яже слышах преже сих 4 лет… – Этот фрагмент (до слов «в горах полунощных, по повеленью божию») принадлежит составителю третьей редакции «Повести временных лет».
   «Си суть людье заклепении Александром, Македоньскым цесаремь», якоже сказаеть о них Мефоди Патарийскый… – Мефодию, епископу города Патар в Малой Азии (III–IV вв.), приписывалось анонимное сочинение «Откровение Мефодия Патарского».

   Стр. 111. …вещь бо сунклитова сица есть… – Синклит – легендарное вещество, предохраняющее от сгорания и разрушения.
   И убиша Изяслава, сына Володимеря… – О гибели своего сына Изяслава Мономах пишет в своем письме к Олегу (см. «Поучение» Владимира Мономаха). Как сказано в летописи, Олег «надеялся на правду свою»: Муром действительно был его уделом, незаконно захваченным Изяславом Владимировичем, сидевшим в Курске. Олег же, победив Изяслава, в свою очередь овладел Ростовом и Суздалем, принадлежавшими другому сыну Мономаха – Мстиславу, и помышлял захватить Новгород. Борьбе Мстислава и Олега и посвящена в основном статья 1096 г.
   Стр. 112. …изима даньникы. – Вероятно, речь идет о вооруженных отрядах сборщиков дани.
   …на Медведици… – Медведица – приток Волги (протекает на территории современной Тверской области).

   Стр. 113. …узре Олегъ стяг Володимерь, и убояся… – Стяг Владимира Мономаха, вероятно, привез с собой присланный им Вячеслав; Олег же, видимо, подумал, что в битве участвует и сам князь Мономах.
   …на Кулачьце… – Кулачьца, по-видимому, река Колокша, приток Клязьмы; битва происходила в этом случае где-то западнее Суздаля.

   Стр. 114. Придоша Святополк и Володимер… – Исследователи полагают, что следующий далее рассказ об ослеплении теребовльского князя Василька Ростиславича – отдельное произведение, вставленное, вероятно, при создании второй редакции «Повести временных лет». Автором повести был некто Василий – вероятно, «муж» князя Давыда Игоревича.
   …сняшася Любячи на устроенье мира… – Княжеский съезд в Любече был одним из нескольких подобных же съездов (в Городце в том же 1097 г., в Витичеве в 1100 г., на Золотчи в 1101 г., на Долобском озере в 1103 г.), на которых князья тщетно пытались укрепить принцип удельной системы «каждый да держит отчину свою», хорошо понимая, какую опасность несут им междоусобные войны перед лицом половецкой опасности; однако эти съезды не достигали своей цели, после краткого замирения феодальные распри вспыхивали с новой силой. Упоминаемый здесь Любеч, как полагают, не город в Черниговском княжестве, а село близ Киева, на левом берегу Днепра.
   …Давыд и Олег и Ярослав… Давыду Володимерь… – Здесь речь идет о двух Давыдах – Давыде Святославиче, брате Олега, и о Давыде Игоревиче, уделом которого стал Владимир Волынский.
   …Ростиславичема – Перемышьль Володареви, Теребовль Василкови. – Перемышль – город на реке Сан, ныне город Пшемысль, на территории Польши; Теребовль – на реке Гнезне, левом притоке Серета, ныне город Теребовля Тернопольской области.
   И приде Святополк с Давыдом Кыеву… – Речь идет о киевском князе Святополке Изяславиче и князе Давыде Игоревиче.
   «Володимер сложился есть с Василком на Святополка и на тя». – «Мужи» говорят о Владимире Мономахе и Васильке Ростиславиче, князе Теребовльском.

   Стр. 115. …Турова, и Пиньска… – Туров и Пинск – города по среднему течению реки Припять, на крайнем северо-западе Киевской земли.

   Стр. 117. …перешедше мост Звиженьскый… – Ослепленного Василька везут из Киева во Владимир Волынский, стольный город Давыда Игоревича. Звиждень (видимо, Вздвижень) – город западнее Киева, в верхнем течении реки Здвиж (притока реки Тетерев).
   «Сего не было в роде нашем». – На первый взгляд странно, что эта реплика вложена в уста воинственного Олега Святославича и его брата. Но если смерть в бою считалась чем-то обычным («Дивно ли оже муж умерл в полку ти?» – пишет Мономах Олегу, убившему его сына Изяслава), то ослепление представлялось неоправданной жестокостью. Впрочем, в Византии того времени весьма часто прибегали к ослеплению политических противников.

   Стр. 118. И преклонися на молбу княгинину, чтяшеть ю́ акы матерь, отца ради своего… – На основании этих слов исследователи заключают, что Всеволод был женат вторично и речь идет здесь о мачехе Владимира. Это предположение косвенно подтверждается и следующим фактом: Мономах родился в 1053 г., а вдова Всеволода умерла в 1111 г., т. е. в весьма преклонном возрасте, если считать ее матерью Мономаха. К тому же во всех трех упоминаниях «княгини Всеволожей» (в Лаврентьевской летописи, в статье 1097 г. и статье 1111 г. в Ипатьевской летописи) она уже не называется «царицей грекиней», как в записи о рождении Мономаха.

   Стр. 119. …а мне ту сущю, Володимери, в едину нощь присла по мя князь Давыд. – Эти слова указывают на рассказчика, а несколько далее названо и имя его – Василий («Да се, Василю, шлю тя…»).

   Стр. 120. Берендичи – берендеи, тюркское племя, обитавшее на южных границах Киевского и Переяславского княжеств.
   …у Божьска… – Божеск (Бужьскъ) – город в верховьях реки Западный Буг.

   Стр. 121. …послал Лучьску… воротистася Турийску – Лучьск (Луцк) и Турийск – города в Волынской области.
   …иде в Ляхы к Володиславу… – Владислав – польский князь (1079–1102).

   Стр. 122. И приде Дорогобужю… – Дорогобуж – город на реке Горыни, восточнее города Ровно.
   …на поли на Рожни… – Рожне поле – урочище в верховьях Западного Буга.
   Святополк же прибеже Володимерю, и с ним сына его 2, и Ярополчича 2, и Святоша, сын Давыдов Святославича… – Здесь упомянуты киевский князь Святополк, его сыновья (видимо, Мстислав и Ярослав), два сына его брата Ярополка (Ярослав и Вячеслав) и Святослав (Святоша), сын Давыда Святославича.

   Стр. 123. Король Коломан – венгерский король Коломан (1095–1114).
   Давыд бо в то чинь пришед из Ляхов… и воротися Давыд, и поидоста на угры. – Здесь описана расстановка сил перед битвой, в которой с одной стороны выступают Святополк Изяславич и союзные ему венгры во главе с королем Коломаном, а с другой – Давыд Игоревич с наемными половецкими полками, возглавляемыми Боняком. Исследователи полагают, что в основе этого рассказа о битве лежит устное предание: на это указывает и эпизод с гаданием Боняка, и явное преувеличение сил противника: против 400 воинов Давыда и Боняка выступает стотысячное венгерское войско, и тем не менее венгры терпят поражение и теряют в бою 40 тысяч.
   …сбиша угры акы в мячь… – Видимо, окружив, согнали в тесную толпу.

   Стр. 123–124. …ударен бысть под пазуху стрелою на заборолех, сквозе дску скважнею… – По верху городской стены устраивался деревянный помост, огражденный дощатым бруствером (забороло), через щель бруствера и пролетела стрела, ранившая Мстислава.

   Стр. 124. А Святополк перея Володимерь, и посади в нем сына своего Ярослава. – Этими словами заканчивается повесть об ослеплении Василька Теребовльского.
   В лето 6606. – В этой статье, а также в статьях 6607 и 6608 гг. рассказывается о тех же событиях, которые были изложены выше, в статье 6605 (1097) г., в повести об ослеплении Василька Теребовльского.

   Стр. 127. …ведена бысть дщи Святополча Сбыслава в Ляхы за Болеслава… – Речь идет о браке русской княжны и польского князя Болеслава III Кривоустого (с 1097 г. князь Силезии и Малой Польши, с 1106 по 1138 г. – всей Польши).

   Стр. 128. …придоша на Сутень. – По предположению К. В. Кудряшева, Сутень – это река Молочная, впадающая в Азовское море (на территории современной Запорожской области).

   Стр. 129. …и сруби город Гюргев, его же беша пожгли половци. – Город Юрьев на реке Рось был сожжен в 1095 г.
   Ведена дщи Володарева за царевичь за Олексиничь, Цесарюгороду… – Ирина, дочь Володаря Ростиславича, князя перемышльского, была выдана, вероятно, за Исаака, сына византийского императора Алексея I (1081–1118).

   Стр. 130. В се же лето преставися Янь, старець добрый, жив лет 90… – Речь идет о Яне Вышатиче, киевском воеводе, из бесед с которым Нестор почерпнул многие сведения, введенные им в летопись.
   В се же лето пострижеся Еупракси, Всеволожа дщи… – О судьбе Евпраксии мы узнаем главным образом из западных источников. Она была обручена с маркграфом Генрихом Шаденским, но вскоре после свадьбы овдовела. В 1088 г. Евпраксия стала женой императора (с 1084 г.) Священной Римской империи Генриха IV, получив при коронации имя Адельгейды. Она принимала активное участие в политической жизни, но в начале 90-х гг. оставила мужа, отличавшегося крайней безнравственностью, и перешла в стан его противников, выступала с обличениями Генриха на церковных соборах в Констанце и Пьяченце. Затем Евпраксия возвращается в Киев. После смерти Генриха в 1106 г. она постригается в монахини; умерла в 1109 г.
   …прибеже Избыгнев к Святополку. – Избыгнев (Збигнев) – брат Болеслава Кривоустого; в 1106 г. был побежден им, и Болеслав объединил под своей властью всю страну.
   В лето 6615, индикта, круг луны 4 лето, а солнечнаго круга 8 лето. – То есть 4-й год в 19-летнем лунном цикле и 8-й год в 28-летнем солнечном цикле – различных системах летосчисления.
   В се же лето преставися Володимеряя… – жена Владимира Мономаха Гита, дочь английского короля Гаральда.

   Стр. 131. И поя Володимер за Юргя Аепину дщерь… – За Юрия Долгорукого.
   Сенаник – синодик, книга для поминовения во время богослужения.
   …святыя богородица на Клове… – Клов – урочище между Киевом и Киево-Печерским монастырем.

   Стр. 132. Игумен Силивестр святаго Михаила написах книгы си Летописец… – Приписка Сильвестра, игумена Выдубицкого монастыря.

Повесть временных лет

Древнерусский текст СЕ ПОВЕСТИ ВРЕМЯНЬНЫХ ЛЕТ, ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВе НАЧА ПЕРВеЕ КНЯЖИТИ, И ОТКУДУ РУСКАЯ ЗЕМЛЯ СТАЛА ЕСТЬ

Перевод ВОТ ПОВЕСТИ МИНУВШИХ ЛЕТ, ОТКУДА ПОШЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВЕ СТАЛ ПЕРВЫМ КНЯЖИТЬ И КАК ВОЗНИКЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ

Примечания

Древнерусский текст
СЕ ПОВЕСТИ ВРЕМЯНЬНЫХ ЛЕТ, ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВе НАЧА ПЕРВеЕ КНЯЖИТИ, И ОТКУДУ РУСКАЯ ЗЕМЛЯ СТАЛА ЕСТЬ

Перевод
ВОТ ПОВЕСТИ МИНУВШИХ ЛЕТ, ОТКУДА ПОШЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВЕ СТАЛ ПЕРВЫМ КНЯЖИТЬ И КАК ВОЗНИКЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ