Ольга Владимировна Гордеева
Измененные состояния сознания: Природа, механизмы, функции, характеристики

   Моей маме,
   Г. Н. Овчинниковой,
   с благодарностью посвящаю

Предисловие

   Измененные состояния сознания (ИСС), а также переходные к ним состояния – удивительные и загадочные явления человеческой психики. Они крайне разнообразны и имеют широкое распространение в человеческом обществе. Это медитативные, гипнотические, религиозные и мистические состояния, состояния при клинической смерти, шаманский транс, состояния, вызванные приемом психоактивных веществ (таких как алкоголь, наркотики и др.), уменьшением или усилением притока внешних стимулов или нарушением температурного и кислородного баланса (гипер– и гипотермия, гипо– и гипервентиляция, в частности, голотропное дыхание, горная болезнь и т. д.). Но это и знакомые каждому из нас состояния – скука и усталость, недосыпание и сон, дремота и пробуждение, вдохновение и воодушевление, наслаждение произведениями искусства, увлеченность сюжетом книги, поглощенность работой и мн. др.
   Данной теме посвящено огромное количество работ: это и труды наркологов о зависимостях от различных психоактивных веществ и способах их лечения, и работы психотерапевтов (в частности, гипнотерапевтов) о техниках индукции данных состояний и их эффективности в достижении терапевтического результата, и труды сомнологов о нарушениях сна и способах их лечения, и описания социальными психологами феноменов массовых ИСС, и исследования этнографами шаманизма как ранней формы религии, в частности шаманских ритуалов, и описания учителями медитации путей достижения просветления и духовного роста, и отчеты о медицинских исследованиях возникающих изменений в организме при нарушениях температурного, водного, кислородного баланса и их проявлений в психике (что выражается прежде всего в разнообразных симптомах ИСС), и труды отцов церкви, монахов, отшельников и др. о молитве как способе достижения божественного откровения.
   Но, по меткому выражению одного из исследователей ИСС, наши знания об ИСС напоминают то, что знает средний человек об окружающих его в быту приборах: мы умеем обращаться с телевизором или телефоном, но имеем весьма смутное представление об их устройстве и принципах работы. Человечество за долгую историю своего существования использовало ИСС для различных целей и поэтому выработало многочисленные техники их индукции и описало разнообразные пути достижения таких состояний. Однако природа и собственно психологические механизмы появления и развития ИСС продолжают оставаться загадкой, систематические исследования этого вопроса начались лишь полвека назад, пока достаточно немногочисленны и носят разрозненный характер.
   Наша книга – попытка интеграции существующих на данный момент теоретических представлений о природе и механизмах, т. е. об «устройстве и принципах работы» ИСС. Она содержит отрывки из трудов зарубежных и отечественных психологов, в которых отражены их теоретические взгляды по данному вопросу.
   Тематически эта хрестоматия является продолжением нашей хрестоматии «Измененные состояния и культура» (СПб.: Питер, 2009), но вошедшие в первую книгу работы были посвящены иной проблеме, а именно месту ИСС в культуре и социуме, культурно-исторической обусловленности структуры, содержания, функций и видов ИСС, а также исследованиям влияния установки и опыта вхождения в измененные состояния на феноменологию ИСС.
   Задача данной хрестоматии – познакомить отечественного читателя с историей и современным состоянием психологии ИСС, с наиболее распространенными психологическими концепциями ИСС, зарубежными теориями и попытками создания таких теорий в психологии отечественной, с основными способами индукции ИСС, методами их исследования, характерными признаками, функциями и феноменами ИСС.
   В западной психологии изучение ИСС включено в составе раздела «Сознание» в обязательное содержание курса общей психологии. В нашей стране эта тема только начинает входить в область интересов академической психологии и преподаваться при подготовке специалистов-психологов. Так, на факультете психологии МГУ им. М. В. Ломоносова для студентов старших курсов дневного и вечернего отделений кафедры общей психологии читается спецкурс «Измененные состояния сознания» и проводится спецпрактикум «Диагностика признаков измененных состояний сознания», поэтому данная хрестоматия является и учебным пособием к этим курсам.
   Предлагаемая вниманию читателя хрестоматия организована следующим образом. В начале книги помещена статья редактора-составителя О. В. Гордеевой, в которой представлен краткий очерк современного состояния психологии ИСС, основные проблемы и направления исследований в данной области, а также дается обзор содержания концепций и взглядов авторов, отрывки из произведений которых вошли в книгу, и их анализ (материал группируется не по персоналиям, а по проблемам и проблемным областям).
   Далее идут авторские статьи (большинство переводных работ впервые публикуется на русском языке). Каждая статья предваряется краткой биографической справкой ее автора (авторов) и перечнем его работ (в ряде случаев указываются работы на русском языке и работы по теме «ИСС»), в конце статьи – библиография.
   Поскольку целевая аудитория данной книги – это прежде всего психологи, в конце хрестоматии помещен «Словарь терминов», где разъясняются термины, используемые в таких областях, как медицина, фармакология, физиология, история, языкознание, философия, этнография, религиоведение, ботаника и др.). При возникающих затруднениях с психологическими понятиями советуем обратиться к словарю психологических терминов «Психология. Словарь / Под ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского» (любой год издания).

Благодарности

Я выражаю искреннюю признательность сотрудникам факультета психологии МГУ им. Ломоносова, доцентам кафедры общей психологии Ю. Б. Дормашеву и Н. И. Наенко, а также ведущему редактору ИНИОН РАН Е. Л. Ушковой за их помощь в работе и неизменную поддержку. Ю. Б. Дормашев любезно предоставил тексты некоторых статей, включенных в эту хрестоматию.
Я благодарю сотрудников кафедры общей психологии факультета психологии МГУ Е. Е. Соколову, Ю. Д. Бабаеву, А. Е. Войскунского, В. В. Нуркову, А. А. Матюшкину, Е. В. Печенкову, аспиранта биологического факультета МГУ Е. Е. Аккуратова и многих других за консультации по специальным вопросам, участие и помощь. Хочу также выразить огромную благодарность авторам, любезно разрешившим публиковать в этой хрестоматии свои работы – профессорам Ч. Тарту, А. Людвигу, Г. Ханту, У. Фартингу, Д. Л. Спиваку, В. Ф. Петренко, сотруднику лаборатории «Психология общения и психосемантика» факультета психологии МГУ В. В. Кучеренко, а также завкафедрой онтологии, логики и теории познания факультета философии ГУ-ВШЭ проф. В. Н. Порусу за любезное разрешение на публикацию его перевода Ч. Тарта.

Основные проблемы и направления теоретических исследований в психологии измененных состояний сознания
О. В. Гордеева

Наше нормальное, или, как мы его называем, разумное, сознание представляет одну из форм сознания, причем другие, совершенно от него отличные формы существуют рядом с ним, отделенные от него лишь тонкой перегородкой. Мы можем совершить наш жизненный путь, даже не подозревая об их существовании; но как только будет применен необходимый для их пробуждения стимул, они сразу оживут для нас, представляя готовые и определенные формы духовной жизни, которые, быть может, имеют где-нибудь свою область применения.
У. Д ж е й м с. «Многообразие религиозного опыта»

Психология измененных состояний сознания (ИСС) в настоящий момент является одной из наиболее динамично развивающихся областей психологического исследования во всем мире, а с недавнего времени – и в нашей стране.

Проблема классификации

   Феномены измененных состояний сознания крайне многообразны, поэтому существует проблема выделения видов и типов данных состояний. Чаще всего принципом классификации выступает способ продуцирования ИСС. К ИСС традиционно относят сон, переходные между сном и бодрствованием состояния – гипнагогические [1 - Значение используемых непсихологических терминов объясняется в «Словаре терминов» в конце этой книги.] и гипнопомпические, гипноз, различные виды медитации, состояния, вызванные алкоголем, приемом психотропных препаратов, пребыванием в условиях экспериментальной и естественной сенсорной депривации (монотония, изоляция в Арктике или пустыне, гипокинезия), транс шаманов, мистические и религиозные переживания, экстаз, состояние охваченной единым аффектом толпы, вдохновение, пиковые переживания, состояния при клинической смерти, «промывке мозгов», наркозе, нарушениях температурного и кислородного баланса (гипер– и гипотермия, ведущие к гипоксии мозга гипо– и гипервентиляция легких, холотропное дыхание), горной болезни и т. д. По мере изучения ИСС все более расширялся круг феноменов, относящихся к данной области, так, в него стали включать головокружение и обморок, состояния, возникающие в психотерапевтическом процессе (например, во время психоаналитической сессии), длительно поддерживаемое состояние бдительности (как у людей, стоящих на посту или следящих за экраном радара), поглощенность слушателя речью харизматического лидера, транс при восприятии художественного произведения, глубокую релаксацию и т. д. Отметим, что одни ИСС возникают спонтанно, хотя и при соответствующих условиях (сон, «гипноз автотрасс»), или даже при видимом отсутствии каких-либо условий (например, феномены внезапного религиозного обращения), другие вызываются намеренно (гипноз, наркотики, медитация), и все же между ними трудно провести четкую границу, психологически они считаются тождественными процессами. Такие многообразные феномены становились объектом научного исследования не только в психологии, но и в других областях – в физиологии, медицине (особенно наркологии, токсикологии, анестезиологии, психофармакологии и психиатрии), социологии, лингвистике, истории, философии, культурологии, ботанике, антропологии, этнографии, эргономике, криминалистике, религиоведении, а также объектом вненаучного наблюдения, например, географами и путешественниками, спелеологами и альпинистами, космонавтами и исследователями высоких широт, людьми в экстремальных ситуациях и т. д. По этой причине авторами многих текстов об ИСС являются специалисты других областей знания, и для психологии ИСС особое значение имеет экспликация психологических знаний из разных источников.
   Однако в психологии проблема ИСС остается мало разработанной на теоретическом и методологическом уровне – при том, что эмпирических исследований ИСС – и в нашей стране, и за рубежом – насчитывается колоссальное количество. При этом для психологии, прежде всего для общей психологии, изучение проблемы ИСС имеет особое значение, поскольку связано с формированием и разработкой базовых, предельных психологических категорий «психика», «сознание», «бессознательное», «психическое состояние». Иначе говоря, психология ИСС имеет еще недостаточно разработанные теоретические и методологические основания, проводимые эмпирические исследования зачастую мало соотнесены друг с другом, носят разрозненный характер, а их результаты недостаточно теоретически обобщены; все это препятствует интеграции проблематики ИСС в сферу научного знания.
   Одной из возможных причин неразработанности теории и методологии ИСС является наличие определенных препятствий к изучению этих состояний в западной и отечественной психологии. Одно из таких препятствий – научные и бытовые предубеждения по отношению к феноменам ИСС, связанные с ориентацией на западный идеал рациональности [15, 30]. Они проявляются в том, что явления ИСС связываются с чем-то негативным или ненормальным: феномены ИСС описываются как расстройства обычно «нормально» протекающих психических процессов, для их описания используются термины, относящиеся к области психопатологии. Это приводит к тому, что, несмотря на широту их эмпирического изучения, ИСС выделяются не только в особую, но и достаточно изолированную от фундаментальной психологии область исследований.
   Данные предубеждения могут не только тормозить разработку теорий ИСС, но и влиять на содержание этих теорий. Например, в психоаналитической традиции ИСС интерпретируются как состояния регрессивные, инфантильные или примитивные, связанные с утратой эго-контроля и ориентации на реальность (примером психоаналитического подхода являются представления о топологии ИСС Колина Мартиндейла, а также взгляды Эрики Фромм), а люди, склонные к ИСС, описываются как плохо приспособленные, внушаемые, иррациональные, пассивные, с малой силой Эго, отстающие в эмоциональном и личностном развитии [27]. Другим типом проявления данного отношения в области теории могло служить некогда распространенное представление о том, что индуцированное приемом ЛСД-25 состояние представляет собой модель эндогенного психоза и, изучая данное ИСС, можно познать механизмы психического заболевания. Поэтому так распространено было в то время название «психотомиметики» для группы галлюциногенных веществ, сейчас практически не употребляемое (поскольку была доказана ошибочность представления о тождестве психотического и вызванного ЛСД состояний).
   Другой причиной малой разработанности теории ИСС на Западе могли стать особенности существующей модели психологии как науки, в частности, американской модели (с ее прагматической направленностью и недостаточным вниманием к методологии, с принципом построения науки «снизу-вверх» – от феноменов к теории, объясняющей их).
   В отечественной психологии проблема ИСС также долгое время не получала достаточной теоретической разработки, хотя соответствующие феномены широко изучались в инженерной психологии, авиационной и космической психологии, психотерапии, психологии экстремальных условий деятельности, а также в других отраслях советской науки – медицине (психофармакологии, токсикологии и психиатрии), философии, истории, культурологии, этнографии и этнологии, лингвистике. Причины такого положения имели идеологический характер. Так, под влиянием и на основе марксистского принципа активности субъекта и критики пассивной стороны его бытия произошло отрицание существования созерцательного аспекта, или модуса, сознания (созерцательность зачастую отождествляется с пассивностью, на самом же деле признание существования данного модуса не отрицает принципа активности психического отражения). Заметим, что созерцательный модус сознания начинает выделяться и изучаться некоторыми теоретиками проблемы сознания на Западе, например, А. Дейкманом [16].

Виды и типы определений ИСС

   Неразработанность теории ИСС привела к тому, что на данный момент отсутствует единое и общепризнанное определение этого состояния. В зарубежной литературе по этой теме можно выделить два типа определений, условно обозначенных нами как определение через «паттерн» состояния и через «набор параметров», и два варианта операционализации этих определений – обращение к объективным и к субъективным показателям. Первый тип определения предполагает, что у человека существует некий паттерн, целостный образ внутренних самоощущений – паттерн так называемого обычного состояния сознания (ОСС). При значительном отклонении от него человек чувствует, что его состояние сознания изменилось. Определение через паттерн обычно носит «субъективный» характер: идентификация состояния сознания как измененного происходит на основе внутренних ощущений самого переживающего ИСС – данных его самонаблюдения. Приведем примеры подобных определений.
   Чарльз Тарт, один из ведущих специалистов в психологии ИСС, определяет измененное состояние сознания как «состояние, в котором человек ясно ощущает характерный качественный сдвиг (изменение) в паттерне своего психического функционирования, т. е. он чувствует не только количественные изменения (бóльшая или меньшая бдительность, увеличение или уменьшение количества визуальных образов, больше четкости или размытости и т. д.), но также что некоторые качества его психических процессов становятся другими» [13, с. 6]. Уильям Фартинг вслед за Ч. Тартом определяет ИСС как «временное изменение в общем паттерне субъективного переживания, такое, при котором человек полагает, что его функционирование отчетливо отличается от определенных общих норм для его нормального бодрствующего состояния сознания» [18, р. 205].
   Параметральный тип определения предполагает осуществление поиска специфических характеристик, признаков ИСС. Иначе говоря, проблема определения состояния как измененного решается через выявление набора параметров, по которым изменяется психическое функционирование в ИСС (т. е. определение того, какая именно психическая функция должна меняться при ИСС), и содержательного определения критериев ИСС – того, как именно по каждому параметру меняется психическое функционирование в ИСС. Изменения при этом должны происходить, по крайней мере, по нескольким параметрам, чтобы данное состояние было признано измененным. При выборе данного типа определения как рабочего западные исследователи не отрицают возможности использования наряду с субъективными показателями (т. е. данными самоотчетов) объективных – результатов наблюдения за испытуемыми и данных по экспериментально-психологическим методикам.
   Параметры и критерии обычно не дифференцируются, между тем именно в выборе «параметров» заключена имплицитная авторская концепция сознания. Критерии же – это операционализация этих параметров и конкретное проявление закономерностей изменения сознания.
   Разные авторы предлагали различные перечни характеристик ИСС. Такое разнообразие вызвано, во-первых, различием теоретических позиций авторов и используемых ими систем категорий, во-вторых, тем, что данные перечни создавались на основе анализа разных видов ИСС (например, одни авторы обобщали результаты изучения медитации и психоделиков, другие – сенсорной депривации, психоделиков и сна, третьи – религиозного экстаза и алкогольного опьянения и т. д.).
   Р. Могар в качестве основных характеристик ИСС отмечал 1) изменения в восприятии, 2) преобладание ощущений и образов над вербальным мышлением, 3) ослабление границ Эго, 4) изменения в ощущении своего тела, 5) приостановку конвенциональной ориентации в пространстве, времени и себе. Эти черты он выделил на основе сопоставления состояний человека во время сновидений, психоделических и гипнотических состояний, определенных фаз творческого процесса, депривации сновидений и сенсорной изоляции [27].
   Ф. Соломон, Ф. Кубзанский, Г. Лейдерман, Дж. Мендельсон, Р. Трамбалл и Д. Векслер при идентификации состояний, вызванных сенсорной депривацией, использовали такие показатели наличия измененного состояния сознания, как 1) появление галлюцинаций (преимущественно зрительной модальности); 2) трудности различения состояний сна и бодрствования; 3) снижение «рациональности» мыслей и эмоций и усиление их «примитивности»; 4) нарушение константности восприятия положения и формы объектов; 5) изменения в ощущении собственного тела [28].
   Арнольдом Людвигом был выявлен ряд общих для различных ИСС черт, представляющих собой результат анализа огромного количества эмпирических данных по различным ИСС, в том числе вызванных гипнозом, ЛСД-25 и их комбинацией. В качестве этих общих характеристик им были выделены изменения 1) мышления; 2) чувства времени и ориентации во времени; 3) выражения эмоций; 4) образа тела; 5) смысла или значения различных явлений, а также 6) потеря контроля; 7) перцептивные расстройства; 8) чувство невыразимости; 9) ощущение возрождения; 10) гиперсуггестивность [25].
   Позднее У. Ф ар т и н г на основе анализа, в частности подобных списков Людвига и Тарта, предложил список параметров (дифференцированных от критериев), по которым меняется психическое функционирование в ИСС. Материалом для данного обобщения стали состояния, возникающие при гипнозе, медитации, сенсорной депривации, приеме алкоголя и различных наркотиков, а также сон и мистический экстаз. Приведем данный список параметров, указав для каждого (в скобках) критерии ИСС, т. е. определив, как, с точки зрения Фартинга, по данному параметру будет меняться в ИСС психическая деятельность. Это изменения 1) внимания (возможна его концентрация на одном объекте и снижение переключаемости внимания); 2) восприятия (появление иллюзий, синестезий); 3) системы образов и фантазий (они становятся крайне яркими и живыми); 4) внутренней речи (уменьшение ее доли, снижение связности, повышение насыщенности ее содержания фантазиями); 5) памяти (ухудшение кратковременной и долговременной памяти, изменение характера ассоциативных связей); 6) процессов принятия решений и разрешения проблем (повышение креативности при сниженной критике); 7) значения или значимости (объекты, явления, поступки могут утрачивать прежнее значение или приобретать новое); 8) восприятия времени (нарушение процессов оценки временной протяженности); 9) переживания и выражения эмоций (повышение или понижение эмоциональной реактивности по сравнению с «обычным» состоянием сознания (ОСС), ослабление контроля над эмоциональной экспрессией); 10) уровня воз-
   буждения (его повышение или понижение); 11) самоконтроля (нарастание импульсивности или апатичности, ощущение утраты контроля за своими действиями); 12) внушаемости (ее повышение); 13) образа тела (нарушение восприятия пропорций тела и отдельных его частей, его целостности, веса; полная или частичная анальгезия); 14) ощущения самоидентичности (появление ощущения измененности и чуждости при восприятии себя, нарушение границ Я). Фартинг указывает: чтобы состояние было признано измененным, изменения должны произойти, по крайней мере, по нескольким параметрам [18, р. 208]. Заметим, что сам Фартинг полагал, что по этим параметрам меняется не само психическое функционирование, а переживание этого субъектом, т. е. форма данности психического явления субъекту. Так он стремился подчеркнуть значение субъективных методов в исследовании ИСС. Фартинг отмечал факт наличия у нас способов субъективной проверки нашего психического функционирования в сравнении его с представлениями о присущем нам «нормальном» функционировании, которые мы помним.
   Колин Мартиндейл также разрабатывал (с позиций когнитивистского подхода) представления о специфических чертах ИСС, т. е. характерных для них изменениях, происходящих в системах психического функционирования, названных им системой внимания и системой действия (блоком контроля за выполнением). Относительно системы внимания (где происходит нарушение фокусировки внимания) он выделил такие характерные признаки ИСС: снижение способности к произвольному избирательному вниманию, перенесение содержания нашего сознания из фокуса на периферию, невыразимость переживаемого состояния, появление новых смыслов и уравнивание уже существующих, поверхностная обработка поступающей информации (конкретность мышления и снижение запоминания), отсутствие дифференциации умственных содержаний – понятийной и перцептивной, отсутствие межсенсорной дифференциации, которая проявляется в явлениях деперсонализации, синестезиях, ощущениях слияния с внешним миром, физиогномическом восприятии. В системе действия происходит снижение контроля за всеми видами действий, вызванное равной активированностью всех действий, в том числе и активности анализаторов, это приводит к тому, что все эти виды начинают осуществляться автономно и бесконтрольно. Следствием этого является появление таких характерных для ИСС признаков, как 1) дезактивация системы действия (дезавтоматизация, снижение самоконтроля, растормаживании установок, появлении феноменов множественной личности); 2) растормаживание других анализаторов, что вызывает перцептивную автономию (галлюцинации, ощущение внутреннего света, усиление ощущений) и растормаживание эмоций [26, сh. 13].
   Зачастую оба рассмотренных типа определений – через «паттерн» состояния и через «набор параметров» – могут сочетаться в конкретных определениях ИСС. Например, Арнольд Людвиг, придерживаясь скорее «параметрального» определения, измененным состоянием сознания, считал «любое психическое состояние, индуцированное различными физиологическими, психологическими или фармакологическими приемами или средствами, которое субъективно распознается самим человеком (или его объективным наблюдателем) как представляющее достаточно выраженное отклонение субъективного переживания или психического функционирования от его общего нормального состояния, когда он бодрствует и пребывает в бдительном сознании. Такого рода отклонения могут быть представлены большей, нежели обычно, поглощенностью внутренними ощущениями или мысленными процессами, изменением формальных характеристик мышления и ослаблением способности проверки реальности различной степени» [25, р. 9].
   Критериальный (или параметральный) подход к определению ИСС весьма практичен: мы можем легко операционализировать теоретическое представление об ИСС, идентифицировать на этой основе реальные психические феномены. Однако определение через понятие «паттерн» позволяет заметить очень важную вещь – целостность, системную организацию, по крайней мере, многих ИСС. Поэтому выбор того или иного типа определения обусловлен, в первую очередь, характером задач, которые решает исследователь.
   В некоторых определениях при операционализации понятия «измененное состояние сознания» авторы утверждают необходимость одновременного обращения к объективным и субъективным (самоотчетным) методам (см., например, определение А. Людвига). Фартинг, наоборот, стремится подчеркнуть значение субъективных методов в исследовании ИСС, указывая, что в данном состоянии меняется не само психическое функционирование, а переживание этого субъектом, т. е. то, как презентировано это психическое явление субъекту.
   Разумеется, используя в реальном исследовании «субъективные» методы как инструмент идентификации ИСС, следует помнить об ограничениях метода самонаблюдения, выявленных в ходе становления психологии как науки. Многочисленные данные о расхождениях данных самонаблюдения с объективными показателями психического функционирования были получены и в такой области психологии, как психология ИСС. Уже общепризнанным считается ограниченность метода самоотчета для глубоких уровней погружения в ИСС из-за характерных для них выраженных изменений самосознания и снижения уровня критики. В данном случае более надежными показателями наличия ИСС являются результаты выполнения объективных методик.
   При неглубоких ИСС и состояниях перехода к ним также наблюдаются расхождения данных по объективным и субъективным методикам, но в данном случае они имеют разнонаправленный характер. При изучении утомления, монотонии, воздействия слабых психоактивных препаратов, применения техники аналитической интроспекции обнаружено, что человек может замечать у себя специфические для ИСС феномены, а объективно (по физиологическим показателям и результатам выполнения психологических методик) сдвиги в сторону изменения сознания отсутствуют, и, наоборот, объективно изменения уже начались, а сам человек этого не замечает (например, при приеме малых доз алкоголя). Продуктивным может оказаться исследование этих расхождений в контексте представлений об ИСС как функциональном органе с собственными системами обратной связи и происходящей на основе данной связи направленной регуляции развивающихся изменений.

Изучение трансформаций отдельных психических процессов, возникающих в ИСС

   Параметральный подход задает особое направление исследований, в которых предметом изучения становятся единичные характеристики ИСС. Эти характеристики отражают изменения отдельных психических процессов, возникающие в данных состояниях. В эту книгу включены работы, посвященные рассмотрению таких характеристик ИСС как изменения речи и мышления (Д. Л. Спивак, К. Мартиндейл, В. Ф. Петренко и В. В. Кучеренко, О. В. Гордее-ва), а также памяти (В. В. Кучеренко, Д. Гудвин, Б. Пауэлл, Д. Бремер, Х. Хойн, Дж. Стерн) в измененных состояниях.
   Исследования того, как меняется в условиях ИСС рече-мыслительная деятельность, в частности изучение так называемого языка ИСС, проводились в рамках различных направлений и подходов.
   В работах В. Ф. Петренко и В. В. Кучеренко разрабатывается психосемантический подход к изучению ИСС [8; 9; 11]. С позиций данного подхода в основе измененных состояний сознания лежат изменения форм категоризации сознания субъекта, трансформации его семантических пространств. Суть этих изменений состоит в переходе от социально-нормированных культурой форм категоризации к иным «точкам сборки» (нестандартным способам упорядочения внутреннего опыта и переживаний); этот процесс включает переход от преимущественной опоры на вербально-логические, понятийные структуры к отражению в форме наглядно-чувственных (довербальных) образов. Данные изменения выступают базовой характеристикой ИСС, в качестве других характеристик (признаков) ИСС эти авторы отмечают изменения эмоциональной окраски отражаемого в сознании внутреннего опыта, восприятия времени, процессов рефлексии и образа своего Я.
   Исследование языка ИСС К. Мартиндейл (см. п. 3.8 «Измерение состояния сознания» в его работе, включенной в данную хрестоматию) проводил с позиций психоаналитического подхода (хотя его теория сознания и ИСС интегрирует две парадигмы – психоаналитическую и когнитивно-психологическую). Рассматривая содержание языка как отражение процессов, происходящих в мышлении и сознании в целом, он предположил, что по данному содержанию можно судить о преобладании типа мышления, характерного для первичного или вторичного процессов, т. е. о степени регрессии сознания [10; 26]. Он составил список категорий и относящихся к ним слов, исходя из психоаналитических представлений о характеристиках мышления, которое специфично для первичного и для вторичного процессов. Характеристики этих двух типов мышления противоположны друг другу. Например, мышление вторичного процесса характеризуется абстрактностью (поэтому Мартиндейл выделяет категорию «Абстракция», которая проявляется в таких словах, как «знать», «мочь», «мысль»), опосредованным характером (категория «орудийное поведение», выражающаяся в словах «делать», «обнаруживать», «работать»), ориентацией во времени и т. д. Наоборот, мышление, характерное для первичного процесса, является образным, не выходящим на уровень абстракции (поэтому в речи много ссылок на ощущения), дезорганизованным, диффузным и неконтролируемым (этому соответствуют категории «диффузия», «хаос», «пассивность», «случайное движение» и др.), не предполагает ориентацию во времени (категория «безвременность», отражаемая словами «вечный», «навечно», «бессмертный») и др.
   На основе списка из 3647 слов, соответствующих этим категориям, Мартиндейл создал компьютерную программу COUNT для контент-анализа текстов, позволяющую подсчитать в тексте относительную представленность каждой категории и, соответственно, локализовать положение человека в данный момент времени на континууме первичного/вторичного процессов [10]. Данный континуум у Мартиндейла выступает основой топологии ИСС: вдоль него – в зависимости от степени регрессии в конкретном состоянии – располагаются основные виды ИСС. С помощью программы COUNT Мартиндейлом были проанализированы различные тексты (стихи, народные сказки, литературные рассказы, фантастические истории здоровых испытуемых, записи речи психически больных, речь здоровых при приеме марихуаны и псилоцибина и др.). Полученные данные он использовал для подтверждения существующих в психоанализе представлений о том, что регрессия по оси первичного/вторичного процесса происходит в случаях психического заболевания, интоксикации психоделиками, доминирования правого полушария головного мозга, преобладания феминных черт характера по сравнению с маскулинными у лиц юного возраста, у представителей примитивных сообществ.
   В работе Д. Л. Спивака «Лингвистика измененных состояний сознания» [12] представлен психолингвистический подход к исследованию ИСС. Сначала автором были интегрированы многочисленные данные об изменениях, происходящих во время ИСС на разных уровнях системы языка: фонологическом, лексическом, морфологическом и синтаксическом. Затем с помощью лингвистических методов Д. Л. Спивак провел массовое исследование изменений речевой деятельности человека в ИСС, вызванных некоторыми фармакогенными средствами (инсулином, кетамином и дилантином), действием экстремальных внешних факторов (высокогорные и полярные условия, условия горячего цеха) и вербальным внушением (рассматривалась аутогенная тренировка). В результате было обнаружено, что динамика изменений речи не носит линейного характера. Д. Л. Спивак доказал существование двух качественно различных типов ИСС, для каждого из которых характерны свои специфические изменения речи. Так, ИСС первого типа возникает на наиболее глубоких стадиях угнетения психической деятельности под воздействием фармакогенных препаратов и характеризуется использованием таких фреймов (моделей знаний об объекте), которые приближаются к низшей границе кратковременной памяти по количеству входящих в данный фрейм единиц информации; снижением частоты употребления глаголов; усилением обращения к стереотипизированному речевому опыту (что выражается в более частом употреблении речевых клише); выраженными затруднениями в поддержании речевого контакта. ИСС второго типа возникают при экзогенной нагрузке, словесном внушении, а также на средних стадиях действия фармакогенных препаратов. Для таких ИСС характерно использование фреймов, приближающихся к верхней границе кратковременной речевой памяти по количеству единиц информации; повышение частоты употребления глаголов; умеренное обращение к стереотипизированному опыту (средняя частота употребления языковых штампов); отсутствие затруднений в поддержании речевого контакта и тенденция к усилению внушаемости. Следует обратить внимание на то, что качественная разнородность указанных типов ИСС обусловлена не способом их индукции (как имплицитно предполагают все зарубежные специалисты по психологии ИСС), а глубиной возникающего измененного состояния сознания.
   В работе О. В. Гордеевой («Трансформация мыслительной деятельности как критерий измененного состояния сознания») рассматриваются традиционные представления об изменениях мышления при ИСС, которые сопоставляются с результатами проведенного О. К. Тихомировым, В. Л. Райковым и Н. Б. Березанской исследования особенностей мышления человека в сомнамбулической стадии гипноза [4]. Эти результаты противоречат таким выделенным в западной психологии характеристикам мышления при ИСС, как нарушение критики, снижение способности к организации целенаправленной мыслительной деятельности, переход от словесно-логического к образному мышлению, нечеткость различий между причиной и следствием, амбивалентность, снижение чувствительности к логическим противоречиям (это соответствует психоаналитически ориентированному взгляду на ИСС как регрессию к первичному процессу) [14]. В проведенных О. К. Тихомировым и его коллегами экспериментах обнаружилось, что испытуемые при внушении им образа творческой личности, выдающегося шахматиста или мыслителя могут в привычном темпе решать задачи не только наглядного, но и вербального характера, организовывать сложную мыслительную деятельность, у них нет нарушений логики и снижения чувствительности к противоречиям, сохранна критика, а изменения стиля мышления человека соответствуют внушенному ему образу. Феномены регрессии мыслительных процессов наблюдались лишь при внушении образа пятилетнего ребенка или малообразованного человека [14]. Таким образом, опыты О. К. Тихомирова и его коллег подтвердили выделяемые на Западе параметры ИСС, но внесли значительные коррективы в представления о критериях данных состояний, т. е. о том, как именно, в каком направлении меняется конкретная психическая функция в ОСС.
   В ИСС меняются и мнестические процессы. В психологических исследованиях памяти в измененных состояниях изучаются возможности усвоения новой информации в данных состояниях (научения в ИСС) и переноса информации из одного состояния сознания в другое (в частности, характер доступной для переноса информации). Одно из таких исследований описано в статье Б. У. Левинсона [24]. В ней приведена история случая, когда пациентка под гипнозом вспомнила травмирующие слова, которые хирург сказал во время операции, когда она была в состоянии глубокой анестезии. Экспериментальная проверка подтвердила, что в данном состоянии человек способен воспринимать высказывания умеренной степени травматичности, которые он вспоминает лишь в гипнотическом состоянии, а при переходе к ОСС доступной для человека остается не сама информация, а лишь эмоциональная реакция на нее. Напомним, что Ч. Тарт [13; 29] на теоретическом уровне обосновал невозможность передачи информации, полученной в одном состоянии, в другое (утверждая, что данная информация сохраняется в памяти, специфичной для каждого состояния), поскольку постулировал наличие качественных скачков между ДСС, т. е. перестройку при переходе в другое состояние сознания всей системы связей между психическими функциями. К. Мартиндейл [26] считал, что поскольку в ИСС происходит переход от характерного для фокуса сознания способа обработки новой информации к периферическому, а на периферии сознания доминирует кратковременная память, запоминание происходящего в таких состояниях будет очень слабым.
   Д. Гудвин, Б. Пауэлл, Д. Бремер, Х. Хойн и Дж. Стерн [21] исследовали научение в различных состояниях сознания и «перенос» информации из одного состояния в другое (на материале алкогольного опьянения в сравнении с обычным состоянием сознания). Здесь сравнивалось качество воспроизведения материала в состояниях, совпадающих и не совпадающих с теми, в которых происходило усвоение этого материала. Наряду с угнетающим влиянием алкоголя на запоминание в данном исследовании был подтвержден эффект лучшего воспроизведения при условии совпадения состояний, в которых происходило научение и тестирование, по сравнению с условием несовпадения, это называется эффектом диссоциации научения. Было обнаружено, что данный эффект имеет асимметричный характер: выученный материал переносится хуже в направлении от алкогольного состояния к трезвому, чем в обратном направлении (когда научение происходит в состоянии трезвости, а воспроизведение – в состоянии опьянения). При этом одни типы памяти более чувствительны к диссоциации научения, чем другие. Например, простое припоминание вербального материала и интерференция более подвержены влиянию смены состояний сознания, чем узнавание картинок и латентное время реакции. Кроме того, эффект диссоциации научения наиболее выражен для научения и припоминания отдельных единиц информации, нежели их большого количества (как в случаях избыточного научения). Зависит данный эффект и от типа тестирования (сравнивалось спонтанное припоминание и повторное научение): эффект проявится, если испытуемые, выучившие материал в состоянии алкогольного опьянения, будут припоминать его спонтанно в трезвом состоянии (это они могут сделать с трудом), но после одной попытки повторного научения они выполняют задания так же хорошо, как и другие испытуемые. Таким образом, связанный с изменением состояния дефицит памяти отражает ослабление скорее поиска информации в памяти (восстановления), чем усвоения и сохранения. При переходе к иному состоянию сознания эмоционально нейтральная информация будет сохраняться, но значимо снизится возможность ее воспроизведения.
   В статье В. В. Кучеренко [8] показаны широкие возможности воспроизведения в измененном (гипнотическом) состоянии сознания информации, не доступной в обычном состоянии сознания. В работе описаны явления гипермнезии, обнаруживаемые как на психотерапевтических сеансах, так и в лабораторных экспериментах с гипнозом, и приемы индукции этого феномена. В классических исследованиях гипноза явление гипермнезии было продемонстрировано применительно к личной, т. е. эмоционально значимой информации, хранящейся в автобиографической памяти: в гипнозе воспроизводились определенные ситуации, имевшие место в далеком прошлом испытуемого (детство, младенчество, различные экстремальные ситуации, перенесенные болезни и т. п.). В этом
   их отличие от экспериментов Д. Гудвина с соавт. [21], в которых изучалось запечатление и воспроизведение эмоционально нейтральной информации. В проводимых В. В. Кучеренко и его коллегами экспериментах с гипнозом также изучалась и гипермнезия информации нейтрального характера (знание физики, иностранного языка и др.), но эта информация (не осознаваемая в ОСС) актуализировалась как компонент, включенный в личную историю, именно это и помогало ее эксплицировать. Например, для экспликации не осознаваемых субъектом знаний использовались приемы репродукции прошлых жизненных ситуаций: так, отстающему в учебе учащемуся в гипнотическом состоянии внушалось, что он находится в кабинете физики, слышит объяснения учителя, видит развешенные по стенам плакаты и т. д. Тогда происходило воспроизведение (и осознание) зафиксированных в памяти, но не осознанных в тот момент самим учеником знаний; оказалось, что знания фиксируются, даже когда ученик не слушает учителя или не успевает осмыслить сказанное, не обращает произвольного внимания на плакаты и записи на доске и т. п. В ОСС возникали трудности с переработкой и последующим воспроизведением материала, поэтому в гипнотическом состоянии происходило воспроизведение информации и его последующая переработка, что давало возможность в дальнейшем произвольно воспроизводить этот материал.
   Усиление образности как один из основных признаков ИСС подробно рассматривается в статье В. В. Кучеренко [8]: он подчеркивает, что в данных состояниях происходит постоянный перевод информации из словесно-логической формы (например, вербальных инструкций гипнотерапевта) в символику наглядно-чувственных образов (поэтому слова инструкции презентируются испытуемому как его реальные ощущения, переживания, образы восприятия). При этом, как отмечает В. В. Кучеренко, связанное с повышением образности усиление активности в сфере воображаемых действий сопровождается ее ослаблением в сфере действительного их выполнения
   Как уже говорилось, у разных авторов расходятся представления о характере изменений, происходящих в психике человека во время ИСС (представления о параметрах имеют бóльшее сходство). При этом авторы опираются на реальные эмпирические данные. Почему же при одних и тех же способах индукции у человека в ИСС могут наблюдаться различные психические явления, т. е. каждый раз по-разному изменяется мышление, речь, внимание, восприятие и т. д.?
   Объяснить это можно, если обратиться к культурно-исторической теории Л. С. Выготского как методологической основе исследования ИСС. По аналогии с познавательными ВПФ как альтернативой естественно развивающимся функциям были выделены два вида ИСС: «высшие» и «низшие» [3]. Первый вид – культурно-исторически обусловленные, «высшие» формы ИСС. Культура обусловливает (а иногда, как в традиционных сообществах, жестко задает) модели (образцы) данных состояний. Модель измененного состояния сознания определяет структуру данного состояния, его содержание, функции, специфические характеристики, способы его индукции и регуляции (самим человеком или социумом), признаки, по которым человек может опознать данное состояние, его значение для человека, отношение человека к полученному в этом состоянии опыту, формы поведения в измененном состоянии, динамику его протекания и т. д. [2]. Второй вид ИСС – естественно развивающиеся, «низшие», «натуральные» состояния – представляют собой нецеленаправленные, случайные изменения состояния сознания, наступающие в результате дезорганизации «обычного» состояния сознания и характеризующиеся хаосом, отсутствием структуры психической жизни, что может быть связано с полным отсутствием опыта переживания ИСС – как культурного, так и индивидуального (в «высших» ИСС, даже если это состояние переживается впервые, опыт есть; он поступает к человеку из культуры). Культурно-исторический подход к изучению ИСС задает огромную проблемную область, связанную с исследованиями культурно-исторической обусловленности ИСС (рассмотрению исследований данного направления посвящена хрестоматия «Измененные состояния сознания и культура» [7]).
   Но если обращение к теории Л. С. Выготского позволяет открыть область изучения ИСС в культурно-историческом контексте, методологическая ориентация на психологическую теорию деятельности А. Н. Леонтьева при исследовании ИСС дает возможность раскрыть сами механизмы влияния факторов культуры и истории на ИСС. Культура и социум, создавая определенные модели ИСС, влияют на конкретное возникающее у человека ИСС, но это влияние опосредовано отношениями человека с миром, его деятельностью, т. е. оно может быть осуществлено только в процессе этих отношений. А. Н. Леонтьев разрабатывал представление о функциональных органах. Такими функциональными органами являются и высшие, культурно-исторически обусловленные ИСС: человек учится входить в такие состояния в деятельности для достижения определенных – адаптивных или дезадаптивных – целей. Цели являются одним из оснований, формирующих модели ИСС. Поскольку высшие ИСС формируются в деятельности для ее успешного осуществления, а разные виды деятельности различны по задачам, следовательно, характеристики ИСС специфичны для конкретных видов деятельности. Это было показано в исследовании О. В. Гордеевой и Е. Ю. Четвертковой характеристик состояния вдохновения, возникающего в разных видах деятельности [5].
   Подобные представления об ИСС существуют и в западной психологии. Так, Ч. Тарт в концепции дискретных состояний сознания развивает идею о том, что подчиненность выполнению определенной задачи является одним из факторов, формирующих и стабилизирующих ИСС как систему взаимно согласованных психических функций [13]. А. Дейкман, выделяя два противоположных типа состояний сознания (которые он называет «модусами сознания»), разрабатывает идею о том, что в процессе конкретного взаимодействия человека с миром тип соответствующего сознательного отражения определяется задачей [16]. Однако идея обусловленности характеристик ИСС конкретным видом деятельности не согласуется с представлениями, традиционными для западной экспериментальной психологии ИСС, где вариативность феноменологии какого-либо измененного состояния обычно объяснялась влиянием факторов индивидуальности, установки, опыта пребывания в данном состоянии, обстановки, техники индукции ИСС и т. д., но никогда – спецификой отношений человека с миром, реализуемых в этом состоянии, т. е. его деятельностью.
   Как уже говорилось, особенности конкретного измененного состояния сознания определяются тем, какая по содержанию модель лежит в его основе. Эта модель часто является имплицитной, не осознается самим человеком, но проявляется в его установках, знаниях, ожиданиях в отношении ИСС (например, человек, считая себя противником алкоголя, может быть уверен в том, что в умеренных дозах алкоголь сделает его более успешным в общении, остроумным, искренним, веселым и смелым). Кроме того, эта модель может находиться на разных этапах формирования: человек учится входить в данное состояние, вырабатывая собственные технические приемы для этого, учится регулировать и корректировать характеристики и содержание данного состояния (например, содержание галлюцинаций или сновидений), определять признаки его наступления, т. е. у него постепенно формируется соответствующий опыт, называемый опытом ИСС.
   Все это задает отдельную проблемную область в психологии ИСС, связанную с исследованиями влияния факторов опыта, ожиданий, установок на ИСС.

Влияние на ИСС ожиданий и опыта переживания данных состояний

   Чарльз Тарт подверг критике так называемую «физиологическую парадигму» в психологии ИСС, согласно которой особая химическая природа наркотика, взаимодействуя с химической и физической структурой нервной системы, с неизбежностью приводит к одним и тем же результатам. Он резко возражал против отождествления ИСС со способом его индукции [13]. На материале изучения наркотических ИСС Тарт создал модель факторов, формирующих ИСС. В их число вошел целый ряд ненаркотических факторов, определяющих – наряду с физиологическим действием наркотика – характер возникающего состояния.
   Он объединил ненаркотические факторы в три группы: долговременные, непосредственные и относительные к условиям употребления наркотика. К долговременным факторам относятся: 1) культурная среда (она формирует ОСС и ожидания относительно действия наркотика), 2) личностные особенности субъекта, 3) его физиологические особенности, создающие определенную предрасположенность к воздействию наркотика, 4) навыки употребления наркотика (к ним Тарт отнес опыт употребления наркотика, а также сформированность навыка усиливать желательные эффекты наркотика и уменьшать нежелательные).
   К непосредственным факторам относятся: 5) настроение человека, 6) имеющиеся у него ожидания относительно действия наркотика и 7) степень совпадения этих ожиданий с тем, что человек хотел бы испытать.
   Ситуативные факторы – это: 8) социальная обстановка, в которой происходит принятие наркотика (например, характеры и эмоциональные состояния людей, находящихся рядом), 9) физические условия и их влияние, 10) формальные наставления, полученные субъектом (например, от экспериментатора), и его интерпретация этих наставлений, 11) неявная информация о наркотике, получаемая субъектом от окружающих (например, экспериментатор хотя и говорит испытуемому, что данный наркотик относительно безвреден, но требует от него медицинскую справку, содержание которой явно свидетельствует о небезопасности препарата).
   При этом субъект, принимающий наркотик, может сам усиливать действие одних факторов и тормозить действие других (хотя в некоторых случаях, например, в экспериментальной ситуации, он не может контролировать большинство из этих факторов и вынужден подчиняться им).
   Подчеркивая в связи с этим, что реакция на наркотик обусловливается не физиологическим воздействием самим по себе, а субъективной интерпретацией этого воздействия, Тарт на примере интоксикации марихуаной показывает, что вхождение в ИСС определяется соответствующим научением – тем, насколько субъект умеет, определенным образом интерпретируя возникающие симптомы, дестабилизировать ОСС и формировать ИСС. Иначе говоря, самого по себе физиологического действия марихуаны оказывается недостаточно, и человек, испытывая некоторые характерные для ИСС симптомы, продолжает оставаться в ОСС. Научение происходит при получении соответствующего опыта в процессе общения с «опытными» курильщиками марихуаны.
   Работы, посвященные эмпирическим (в частности, экспериментальным) исследованиям влияния опыта пребывания в ИСС и научения (и обусловленных ими ожиданий и установок), а также социальной обстановки на формирующееся у человека ИСС, приводятся в книге «Измененные состояния сознания и культура» [7].

Переходы между состояниями сознания. Дискретные и континуальные модели

   Как происходит переход от одного состояния сознания к другому – скачкообразно или постепенно? Ответами на этот вопрос стали два типа теорий ИСС, которые можно обозначить как «дискретные» (термин Ч. Тарта [29]) и «континуальные» (термин, используемый Д. Л. Спиваком [12] и В. Ф. Петренко [9]). Сопоставление в рамках одной теории различных ИСС позволяет их упорядочить, создать топологию ИСС.
   В своей теории дискретных состояний Чарльз Тарт [13] понимал каждое измененное состояние сознание как уникальную динамическую (и при этом достаточно стабильную) структуру, систему взаимно согласованных, упорядоченных определенным образом подсистем – психических функций. Их набор, сочетание и связи являются уникальными для каждого отдельного – «дискретного» – состояния сознания (ДСС). Среди ДСС он выделяет базисное состояние сознания (наше обычное бодрствование) и дискретные ИСС (сон, гипноз, опьянение, интоксикация марихуаной, медитация и т. д.). ДСС может оставаться стабильным благодаря ряду процессов, поддерживающих его функционирование и позволяющих ДСС сохранять свою идентичность в условиях меняющихся воздействий внешней среды и ответных действий человека. Среди типов процессов, стабилизирующих ДСС, можно выделить: 1) подчиненность психического функционирования человека выполнению какой-либо задачи, 2) ограничение дестабилизирующих воздействий, 3) корректировку тех функций, которые начали отклоняться от нормы, 4) использование накапливающегося опыта, обеспечивающего эффективность работы. При переходе от одного ДСС к другому действуют две силы, одна из которых направлена на разрушение стабилизирующих процессов, подводя психические функции к пределам их функционирования, заставляя перейти эти пределы, разрушая целостность всей системы и дестабилизируя данное ДСС. Затем начинают действовать вторые – формирующие – силы. Образуется новая система (новое ДСС) из набора подсистем (психических функций), имеющая уже свои собственные процессы стабилизации. При этом одно и то же воздействие (например, наркотик) на разных этапах образования нового ДСС может быть и формирующей, и разрушающей силой. Сначала при движении от одного ДСС в сторону другого показатели всех функций меняются плавно, затем происходит качественный скачок – перестраивается на новый лад вся система связей между элементами.
   Каждое ДСС является, по Тарту, некой системой, которая открывает перед человеком определенные новые возможности и характеризуется своей логикой, своим стилем мышления. При каждой смене одного состояния сознания другим происходит переход к иному набору исходных предпосылок и правил для мышления, но мы обычно судим об ИСС с позиций обыденного состояния сознания, в котором, как правило, находится экспериментатор, в то время как испытуемый переживает измененное состояние. Из-за различия логик информация, полученная в одном состоянии сознания, практически не может быть передана в другое и сохраняется в памяти, специфичной для каждого состояния. Поэтому Тарт даже предлагал идею создания наук, специфичных для каждого состояния сознания, эти науки будут иметь смысл только для тех, кто находится в этом состоянии [29].
   Другой тип теорий ИСС – континуальные: все многообразие видов ИСС упорядочивается по какому-либо одному параметру, занимая определенное положение на соответствующей шкале, оси. Такая одномерность является следствием попытки выделить единый, общий для всех ИСС механизм их появления. Так, психоаналитический подход объясняет возникновение ИСС механизмом регрессии от первичного процесса (типичного для раннего детства и сообразного принципу удовольствия) ко вторичному (которому присущи язык, ориентация на реальность и способность задерживать непосредственное удовлетворение влечений). Характерное для первичного процесса мышление – это мышление невербальное, образное, для вторичного – вербальное, ориентированное на реальность, логическое и непротиворечивое (см. выше описание представлений К. Мартиндейла). Кроме того, для первичного процесса также характерна свободно плавающая подвижная психическая энергия, в то время как во вторичном процессе эмоциональная энергия, такая как любовь, энтузиазм или ненависть, является «связанной», скатексированной, т. е. присоединенной на достаточно долгий срок к определенному объекту (человеку или деятельности), что делает возможным развитие языка, причинности и логики. Именно континуум между первичным и вторичным процессами стал в ряде континуальных теорий ИСС (как правило, психоаналитически ориентированных) той шкалой, вдоль которой располагаются все состояния сознания. Один из полюсов шкалы задается первичным процессом (здесь доминируют влечения, яркая образность и галлюцинации), другой – вторичным процессом с его пошаговой чистой логикой и рассуждением, а также ориентацией на реальность. Так, Эрика Фромм [20] упорядочила по континууму первичного/вторичного процессов такие состояния, как обычное бодрствование, «зачарованное бодрствование», свободные ассоциации, мечтания, гипноз разной глубины, вдохновение, состояния при приеме больших и малых психоделиков, сновидения в фазе быстрого сна, психозы, медитативные состояния у начинающих. За пределами данного континуума Э. Фромм расположила разные виды состояний у опытных медитирующих – концентративное самадхи, трансцендирование при трансцендентальной медитации, випассиана и сатипаттхана, обосновав невозможность их категоризации в терминах первичного/вторичного процессов.
   Аналогичный подход – упорядочение различных ИСС по континууму первичного/вторичного процессов – мы наблюдаем в работе Колина Мартиндейла [26], который при создании топологии ИСС ориентировался на психоаналитический, а не на когнитивистский подход. С этой точки зрения им были описаны как продвижение вниз, по шкале регрессии состояния бодрствования, проблемно-ориентированного фантазирования, аутистических фантазий, мечтаний, гипнагогические состояния и сновидения.
   Роланд Фишер [19] также в рамках континуального подхода охарактеризовал и увязал все многообразие ИСС (вместе с ОСС) с параметром общего возбуждения, которое он понимал одновременно и как физиологическое (т. е. связанное с усилением метаболических процессов), и как психологическое. В его картографии измененные состояния размещены на оси с полюсами «гипервозбуждение» и «гиповозбуждение», причем ось изгибается, образуя незамкнутую окружность, так что ее концы (полюса) сближаются, подходя к состоянию, обозначенному автором как «самость» (self). Одну часть оси, соответствующую переходу от среднего уровня возбуждения к повышенному, Фишер назвал континуумом «восприятие – галлюцинация» (ему соответствует возрастание эрготропического возбуждения). Перемещаясь от ОСС вдоль этого континуума, человек последовательно проходит состояния возбуждения (сверхчувствительность, творчество, тревога), состояния гипервозбуждения (от острого гипер-френического состояния до каталепсии), экстатические состояния (мистический экстаз), переходящие в состояние «самости» – в йогической традиции это состояние называется «ниродха». Другую часть оси, описывающую снижение уровня возбуждения, Фишер назвал континуумом «восприятие – медитация» (ему соответствует возрастание трофотропического возбуждения). Вдоль этого континуума человек проходит состояния релаксации (находясь еще в пределах обычного уровня возбуждения), расслабленности (состояния во время практики дзен и дхараны), гиповозбуждения (от дхьяны – через савичара-самадхи – к нирвичара-самадхи), т. е. определенную последовательность медитативных переживаний в практике йоги.
   Фишер обосновывает расположение на данной оси состояний, в которые человек входит в норме (при приеме психоделиков, во время фаз быстрого и медленного сна, при аутогенной тренировке) и при патологии (острое шизофреническое состояние, маниакальная фаза маниакально-депрессивного психоза), а также закономерности переходов между разными ИСС. Особое внимание данный автор уделяет нейрофизиологическим и биоэлектрическим коррелятам ИСС, связывая изменение сознания с переходом к доминированию правого полушария.
   Изучая развитие личности, Джон Гоуэн [22] представил континуум развития познания (сознания) как основу топологии ИСС, упорядочив все состояния сознания по параметру отношений между сознательным Эго и коллективным бессознательным (Гоуэн называет их и отношениями между сознательным разумом и нуменозным элементом). Эти отношения зависят от уровня зрелости личности. По мере развития происходит усиление эго-контроля, креативности и интеграции психики, а также рост положительных эмоций и психического здоровья. Отношения между сознательным и бессознательным по-разному выражаются в символических системах в зависимости от доминирующего модуса познания. Гоуэн выделяет три типа модусов познания (сознания): прототаксический, паратаксический и синтаксический (их он обозначает понятиями «транс», «искусство» и «творчество» соответственно). При синтаксическом (самом высшем) модусе импульсы от внешней стимуляции, либидо и памяти преобразуются посредством символов в сознательную мысль. Паратаксический модус тоже предполагает символическое выражение материала, но на данном уровне символы являются некоммуницируемыми (примерами таких выражений являются жест, язык тела, миф, изобразительное искусство). Если же материал не может быть выражен посредством символов, то получает – на прототаксическом уровне – более примитивное выражение, например, в образовании невротических и психосоматических симптомов. Развитие происходит от прототаксического модуса через паратаксический к синтаксическому.
   Гоуэн связывает каждый модус сознания с определенным типом функционирования правого и левого полушарий. Для всех ИСС характерно доминирование правого полушария. Но если эта «правополушарная» функция затем опосредуется левым полушарием, это вызывает синтаксическую (креативную) продукцию и высшие состояния сознания (например, дхьяны). Если продукция функционирования правого полушария находит непосредственное выражение, это ведет к паратаксическому невербальному (т. е. художественному) творчеству. Если она не может быть выражена как-либо еще, это проявляется прототаксическим образом в теле.
   Гоуэн совмещает шкалу уровней символического перевода с континуумом усиления эго-контроля, креативности и психического здоровья, подчеркивая, что в основе этого – единственный параметр. Это спорное утверждение, поскольку даже сам Гоуэн располагает различные ИСС в двухмерном пространстве, одну из осей которого образуют уровни символического перевода (от прототаксического через паратаксический к синтаксическому), а другая задается шкалой отношений сознательного и бессознательного, т. е. шкалой личностной зрелости (усиления Эго).
   На участке прототаксического модуса вдоль шкалы личностной зрелости расположены различные состояния транса (шизофреническое, гипнотическое, шаманское, мистическое и др.), отличающиеся друг от друга по таким свойствам, как наличие/отсутствие Эго, запоминаемость данного состояния, его личностная и социальная ценность, стремление к нему, понимаемость речи в этом состоянии, его физические симптомы, возможность научиться этому виду транса и по ряду других характеристик.
   Паратаксическому модусу также соответствует ряд состояний сознания, причем более примитивным уровням данного модуса (таким как архетип и сновидение) соответствуют измененные состояния, характерные для БДГ-сна, а мифу, ритуалу и искусству – ОСС. Эта последовательность состояний сознания отражает как развитие познавательной модальности (от изобразительной, устной, а затем выраженной в разыгрывании ролей к иконическому и символическому уровням), так и постепенное усиление сознания Эго и контроля со стороны Эго.
   Синтаксический модус (характеризующийся полной когнитивной репрезентацией опыта) был разделен Гоуэном на три последовательных стадии: творческую (охватывает «тантрический секс», творчество, биообратную связь, душевное и духовное исцеление и медитацию, предполагающие ОСС), психоделическую (ей соответствуют такие ИСС, как некоторые состояния дхьяны в йогических практиках, ряд экстатических состояний, пиковые переживания, трансцендентный и мистический опыт и др.) и унитивную (охватывает высшие дхьяны и определенные состояния самадхи).
   Описывая переходы человека к новым стадиям личностного развития (с характерными для данной стадии возможностями и состояниями сознания), Гоуэн подчеркивал прерывный характер этих переходов, говоря о наличии дискретных скачков – квантовых прыжков в сознании. Поэтому подход Джона Гоуэна можно назвать дискретно-континуальным: создавая топологию ИСС, он расположил их вдоль некоторого континуума развития познания, но три (по числу модусов) отдельных участка шкалы обладают качественной спецификой, не отличаются друг от друга лишь количественно.

Природа ИСС и механизмы изменения состояния сознания

   Гарри Хант [23], обнаружив существование признаков ИСС (типичных для ЛСД, сенсорной депривации, медитации, религиозного и светского экстаза и т. д.) в феноменах, зафиксированных в протоколах интроспекционистов, впервые целенаправленно применил для индукции ИСС аналитическую интроспекцию Э. Титченера. Кроме того, он обратил внимание на то, что первоначальное проявление изменений психики при употреблении наркотиков, сенсорной депривации и медитации заключалось в обращении внимания испытуемых на «обычные» аспекты сенсорной, когнитивной и аффективной активности: они начинали замечать освещенность помещения, послеобразы, бинокулярное соревнование, детали текстуры и тени, особенности дыхания и кровообращения, органические аспекты эмоций, разного типа образы, скорость мышления и т. д., т. е. то, что, в принципе, всегда доступно, когда человек обращает на это внимание, но в данных условиях начинает спонтанно выходить на первый план. Вслед за ними постепенно развиваются типичные синдромы ИСС (см. также [6]).
   Хант пришел к выводу, что, во-первых, существует общий механизм, лежащий в основе всех ИСС и обусловливающий их сходство. Во-вторых, ИСС не являются чем-то чужеродным для психики, это результат обычных психических процессов, протекающих в особых условиях, которые позволяют заметить эти обычно остающиеся в тени процессы. (Одним из таких условий Хант считал наблюдение, полагающее своим объектом собственную психику, т. е. рефлексию, другими условиями – личностные, социальные, физиологические изменения). Поэтому свою теорию ИСС Хант назвал «психоделической моделью», где под термином «психоделическое» подразумевается «проявляющаяся психика» – проявление тех психических процессов, которые обычно существуют в скрытой форме, на «заднем плане». Механизмом ИСС Хант считал «экстернализацию», выход на первый план процессов, характерных для ранних стадий микрогенеза и обычно сохраняющихся у нас в качестве подстройки. Согласно Ханту, они оказываются доступными при определенной установке восприятия, где объектом восприятия является сам психический процесс. Хант утверждал, что ИСС – это имеющее адаптивное значение преждевременное осознание этих фоновых процессов. Как доказательство своей микрогенетической модели ИСС Хант рассматривал возможность индукции ИСС с помощью аналитической интроспекции. На наш взгляд, такая возможность сама по себе не может выступать как доказательство (см. подробнее анализ и критику взглядов Ханта [1]).
   С нашей точки зрения [1], при аналитической интроспекции воспринимаемое лишается своих значений и смыслов, т. е. происходит его депредметизация (термин, предложенный Е. Е. Соколовой для обозначения этого процесса). Депредметизация разрушает сложившиеся функциональные системы, вызывая характерную для ИСС симптоматику, поскольку исчезает предмет (представленный в целях и задачах) как основание, конституирующее данное ИСС как систему. (В подобном случае вероятнее всего ожидать появления «низшего» ИСС, хотя при наличии у испытуемых соответствующих целей, ожиданий, опыта, установок возможно формирование «высшего».) На самом деле аналитическая интроспекция предполагает направленность осознания не на себя как субъекта, а на само психическое функционирование (бессубъектное): здесь объектом сознания становится не целостный объект (объект мира или сам человек), а его неинтегрированные части. Сам по себе процесс самопознания не ведет к индукции ИСС, как полагал Хант. Его представления об осознании себя как пути к ИСС верны не при обычном наблюдении за своей психической жизнью, а лишь при дезинтегрирующем (иначе ИСС возникали бы у нас всякий раз, когда мы задумывались бы о своем характере, желаниях, чувствах и т. п.). В действительности ИСС является следствием прекращения ориентации на привычное предметное окружение (например, на собственную личность), ухода от предметного мира (в том числе и внутреннего) и в случаях «высших» ИСС перехода к ориентации на другой предмет.
   Сходные взгляды на механизмы появления ИСС мы встречаем у другого отечественного автора – В. В. Кучеренко [8], также принадлежащего к школе А. Н. Леонтьева и разделяющего, как и мы, представления А. Н. Леонтьева о структуре сознания. Эти взгляды легли в основу созданного В. В. Кучеренко (в совместной работе с В. Ф. Петренко, В. А. Петровским и К. С. Лисецким) оригинального метода индукции ИСС, названного сенсомоторным психосинтезом. Механизм действия данного метода можно описать следующим образом. Сначала происходит депредметизация, лишение предметного содержания (В. В. Кучеренко использует термин «распредмечивание») образа мира, для чего необходима фиксация человека на возникающих у него ощущениях определенной («рабочей») модальности при одновременном снижении уровня активности этой сенсорной системы. На следующем этапе возникшая у человека недифференцированная совокупность ощущений данной модальности начинает переопредмечиваться (новое предметное содержание ощущений задается психотерапетом) путем акцентирования отдельных ощущений. Для этого перед человеком ставится задача поиска ощущений определенного качества при постепенном повышении уровня активности данной сенсорной системы. Когда в одной модальности завершается построение нового образа мира (для этого активность человека направляется на интеграцию ощущений в целостные образы) [8], гипнотерапевт продолжает формировать целостный мультимодальный образ на основе реальных сенсорных ощущений испытуемого путем их переинтерпретации, «наполнения» их новым предметным содержанием. Активность сенсорных и моторной систем интегрируется в соответствии со структурой и логикой конструируемого образа (и моделируемой действительности в целом).
   Артур Дейкман [16], рассматривая человека в целом «как организацию компонентов, имеющих биологические и психологические аспекты», выделял два способа, «модуса» данной организации, которые назвал модус «действия» и модус «принятия» (или «рецептивный») (см. статью Дейкмана «Бимодальное сознание» в этой хрестоматии). Под модусом действия он понимал состояние, организованное для управления окружающей средой и предполагающее стремления и усилия, направленные на достижение личных целей. Для него характерны следующие особенности психологического и физиологического функционирования: доминирование системы поперечнополосатых мышц и симпатической НС, повышенный тонус основных групп мышц, преобладание бета-волн на ЭЭГ, сфокусированное внимание, объективная логика (следование логике объекта), усиление восприятия границ и преобладание формальных характеристик над сенсорными (формы и значения более значимы, чем цвета и текстуры). Рецептивный же модус – это состояние, направленное на принятие (восприятие) окружающей среды, а не на манипуляцию с ней. Для него характерны доминирование сенсорно-перцептивной (а не мышечной) системы и парасимпатической НС, снижение тонуса основных групп мышц, преобладание альфа-волн на ЭЭГ, рассеянное внимание, пралогическое мышление, ослабленное восприятие границ, преобладание сенсорного над формальным. Признаки каждого модуса, согласно Дейкману, находятся во взаимосвязи, формируя целостную систему, так что изменение одного компонента влияет на все остальные.
   В ходе онтогенеза модус действия получает преимущественное развитие (он наиболее важен для обеспечения биологического выживания) и постепенно начинает доминировать над рецептивным. Модус действия Дейкман связывает с ОСС, рецептивный модус – с ИСС. Определяя, чем обусловлен выбор того или иного модуса, Дейкман в качестве непосредственных причин рассматривает мотивы человека, а в качестве более базовых – общую ориентацию культуры, в которой живет человек. Так, западная цивилизация ориентирована преимущественно на управление окружающей средой и самим собой, поэтому у ее представителей доминирует модус действия и ОСС, а ИСС считаются «патологическими» и «регрессивными» состояниями.
   Какой же механизм лежит в основе перехода к рецептивному модусу, т. е. к ИСС? Таким механизмом, согласно Дейкману, является деавтоматизация психологических структур – двигательных, перцептивных, мыслительных, которые обычно иерархически организованы и функционируют автоматически (см. работу Дейкмана «Деавтоматизация» в этой хрестоматии) [17]. В результате деавтоматизации определенной структуры происходит сдвиг к структуре, занимающей более низкое место в иерархии (например, к такой организации восприятия и познания, которая предшествует в онто– и филогенезе аналитическому, абстрактному, интеллектуальному способу мышления, типичному для современного взрослого человека), а не полное уничтожение используемой функции. Согласно Дейкману, деавтоматизация обращает психическое развитие вспять, в направлении примитивной мысли.
   Колин Мартиндейл [26] при разработке проблемы механизмов ИСС обращался скорее к когнитивно-психологическим (а не к психоаналитическим) теоретическим основаниям. Так, сознание он понимал как «набор познавательных единиц, актуальных в данное время» (термин «познавательная единица» у него близок понятию «психический процесс»). При ОСС все задействованные активизированные познавательные единицы, будучи иерархизированными и дифференцированными, находятся в различной степени активации, что связано с избирательностью сознания и его направленностью на решение конкретных задач (это соответствует вторичному процессу), при ИСС отсутствует дифференциация и иерархический контроль познавательных единиц, поэтому все они активированы в одинаковой степени (при этом уровень активации никогда не достигает характерного для ОСС максимума) и функционируют автономно (это соответствует первичному процессу). Таким образом, в основе перехода к ИСС, по Мартиндейлу, лежит механизм уравнивания по степени задействованности, т. е. по уровню активации, всех познавательных единиц.

Функции ИСС

   Арнольд Людвиг [25] разработал (теперь уже ставшие классическими и получившие всеобщее признание) представления о функциях ИСС, которые он разделял на две большие группы – адаптивные и дезадаптивные (т. е. вредные для человека или общества). Среди адаптивных Людвигом были выделены три функции:
   1) Психотерапевтическая помощь в улучшении здоровья и самочувствия (храмовые сны, состояния религиозного экстаза, транс шаманов, медитация, использование алкоголя или наркотических средств в ритуальных целях): ИСС используются как средство для поддержания здоровья психического (сон) и психологического, для излечения психических и психосоматических заболеваний, для контроля боли.
   2) Получение нового опыта (например, мистического, религиозного) и новых знаний: ИСС используется как способ достижения глубокого озарения о себе и своих взаимоотношениях с миром, другими людьми, как источник вдохновения для писателей, художников, ученых, как средство усиления эстетического восприятия. Кроме того, благодаря ИСС часто осуществляется приобщение личности к культуре через усвоение ею нового социального опыта – мифологического знания (т. е., по сути, новых смыслов) как основы любой традиционной культуры. Это значение ИСС, как мы видим, интегрирует функцию приобретения нового опыта и социальную функцию ИСС.
   3) Социальная: ИСС обеспечивают групповую сплоченность (могут облегчать общение и служить групповыми идентификаторами, как, например, алкоголь и марихуана в индустриальных странах); включаются как необходимое звено в ритуалы инициации, которые облегчают человеку идентификацию с определенными социальными, профессиональными и возрастными группами при вхождении в них (например, в примитивных сообществах); снимают конфликты между требованиями социума и желаниями отдельного человека.
   То, как конкретно реализуются эти общие функции в условиях отдельных обществ и определенных культур, описано в работах, вошедших в хрестоматию «Измененные состояния сознания и культура» [7], сопоставительному анализу представлений о функциях, которые ИСС выполняют для отдельного человека и общества в целом, посвящена работа О. В. Гордеевой [2].

Способы индукции и техники вхождения в ИСС

   Самая общая классификация способов индукции ИСС представлена в работе Арнольда Людвига [25], который выделил пять основных способов: 1) редукция экстероцептивной стимуляции и/или моторной активности, 2) повышение экстероцептивной стимуляции и/или моторной активности и/или эмоций, 3) повышенная бдительность или психическая вовлеченность, 4) сниженная бдительность или ослабление критичности, 5) наличие соматопсихологичес-ких факторов, т. е. изменения в химии или нейрофизиологии тела. Кроме того, для каждого из способов он описал многочисленные техники, основу которых данный способ составляет.
   Кроме того, в данной хрестоматии в статье В. В. Кучеренко представлено описание не только механизмов действия созданного им метода сенсомоторного психосинтеза, но и конкретных техник работы в рамках данного метода [8].
//-- * * * --//
   В хрестоматии представлены некоторые основные проблемы в области психологии ИСС и наиболее разработанные направления их изучения. Продуктивно включение этих исследований в контекст проблем общей психологии. Это не только позволит глубже понять природу ИСС и ОСС (и психики в целом), но и (что крайне важно для данного этапа развития науки) изменить статус самой проблемы ИСС в структуре научного знания. Следует понять, что ИСС и переходные к ним состояния не являются «экзотикой» для науки (и для повседневной психической жизни каждого человека), что отчуждение психологии ИСС от академической психологии может привести и к редукции предметной области последней, и к невозможности создания теоретико-методологических основ исследований ИСС. Мы надеемся, что данная книга, посвященная анализу теоретических проблем в психологии ИСС, будет способствовать не только интеграции проблематики ИСС в контекст научного (и, прежде всего, общепсихологического) знания, но и построению единой теории ИСС.

Литература

   1 Гордеева О. В. Значение принципа предметности для понимания природы и механизмов измененных состояний сознания // Ученые записки кафедры общей психологии МГУ им. М. В. Ломоносова. Вып. 2 / Под ред. Б. С. Братуся, Е. Е. Соколовой. М.: Смысл, 2006. С. 125–143.
   2 Гордеева О. В. Измененные состояния сознания и культура: основные проблемы и направления исследований в современной психологии (Введение) // Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия / Под ред. О. В. Гордеевой. СПб.: Питер, 2009. С. 4–28.
   3 Гордеева О. В. Культурно-историческая теория Л. С. Выготского как методологическая основа изучения измененных состояний сознания (ИСС) // Ученые записки кафедры общей психологии МГУ им. М. В. Ломоносова. Вып. 1 / Под ред. Б. С. Братуся, Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 2002.
   4 Гордеева О. В. Трансформация мыслительной деятельности как критерий измененного состояния сознания // Творческое наследие А. В. Брушлинского и О. К. Тихомирова и современная психология мышления (к 70-летию со дня рождения) / Отв. ред. В. В. Знаков, Т. В. Корнилова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2003. С. 358–361.
   5 Гордеева О. В., Четверткова Е. Ю. Теория деятельности А. Н. Леонтьева как основа изучения измененных состояний сознания (анализ феномена зависимости характеристик вдохновения от вида творческой деятельности) // Культурно-историческая психология. 2007. № 2.
   6 Гордеева О. В., Финикова Г. Н. Аналитическая интроспекция и кратковременная сенсорная депривация как методы изменения состояния сознания // Вопросы психологии. 2005. № 6. С. 72–81.
   7 Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия / Под ред. О. В. Гордеевой. СПб.: Питер, 2009.
   8 Кучеренко В. В. Процессы категоризации в измененных состояниях сознания. Автореферат на соиск. уч. ст. канд. психол. наук. М., 2010.
   9 Кучеренко В. В., Петренко В. Ф. Россохин А. В. Измененные состояния сознания: психологический анализ // Вопросы психологии. 1998. № 3.
   10 Мартиндейл К. Об эмоциях ли поэзия? // Творчество в искусстве – искусство творчества / Под ред. Л. Дорфмана, К. Мартиндейла и др. М.: Смысл, 2000. С. 502–512.
   11 Петренко В. Ф., Кучеренко В. В., Вяльба Ю. А. Психосемантика измененных состояний сознания (на материале гипнотерапии алкоголизма) // Психологический журнал. 2006. № 5.
   12 Спивак Д. Л. Измененные состояния сознания: психология и лингвистика. СПб.: Издательский дом Ювента, 2000.
   13 Тарт Ч. Состояния сознания // Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев. М.: Республика, 1992. С. 180–249.
   14 Тихомиров О. К., Райков В. Л., Березанская Н. Б. Об одном подходе к исследованию мышления как деятельности личности // Психологические исследования творческой деятельности / Отв. ред. О. К. Тихомиров. М.: Наука, 1975. С. 143–204.
   15 Харнер М. Путь шамана // Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев. М.: Республика. 1994.
   16 Deikman A. J. Bimodal consciousness // Arch. Gen. Psychiatry. 1971. V. 25. December. P. 481–489.
   17 Deikman A. J. De-automatization and the mystic experience // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338.
   18 Farthing G. W. The psychology of consciousness. Prentice Hall, Englewood Cliffs, New Jersey. 1992.
   19 Fisсher R. Cartography of Conscious States: Integration of East and West // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. New York. 1969. P. 2 4 – 57.
   20 Fromm E. Primary and secondary process in waking and in altered states of consci-osness // Journal of altered states of consciousness. 1978–1979. V. 4. № 2. P. 115–128.
   21 Goodwin D. W., Powell B., Bremer D., Hoine H., Stern J. Alcohol and Recall: State-Dependent Effects in Man // Science. 1969. V. 163. 21 March. № 3873. P. 1358–1360.
   22 Gowan J. C. Altered states of consciousness: taxonomy // Journal of altered states of consciousness. 1978–1979. V. 4. № 2. P. 141–156.
   23 Hunt H. T., Chefurka C. M. A test of the psychedelic model of altered states of consciousness: The role of introspective sensitization in eliciting unusual subjective reports // Archives of general psychiatry. 1976. V. 33. № 7. P. 867–876.
   24 Levinson B. W. States of awareness during general anaesthesia // Hypnosis and psychosomatic medicine. Proceedings of the international congress for hypnosis and psychosomatic medicine / Ed. by J. Lassner. N. Y.: Springer-Verlag, 1967. P. 200–207.
   25 Ludwig A. W. Altered states of consciousness // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. New York, 1969. P. 9–22.
   26 Martindale C. Cognition and Consciousness. Homewood, Ill.: The Dorsey Press. 1981.
   27 Mogar R. R. Current status and future trends in psychedelic (LSD) research // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. New York, 1969. P. 3 81 – 3 9 7.
   28 Suedfeld P. E., Borrie R. A. Altering states of consciousness through sensory deprivation // Expanding dimensions of consciousness. N. Y., 1978. P. 226–252.
   29 Ta r t C. T. Altered states of consciousness: putting the pieces together // Expanding dimensions of consciousness / Ed. by A. A. Sugerman and R. E. Tarter. N. Y. 1978. P. 58–78.
   30 Zinberg N. E. The Study of Consciousness States: Problems and Progress // Alternate states of consciousness / Ed. by N. E. Zinberg. N. Y., London: The Free Press, 1977.

Измененные состояния сознания [2 - Людвиг А. Измененные состояния сознания // Тарт Ч. Измененные состояния сознания. М.: Эксмо, 2003. С. 14–37. Перевод Е. Филиной, Г. Закарян с изд.: Ludwig A. W. Altered states of consciousness // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. New York, 1969. P. 9–22. Печатается с разрешения автора.]
А. М. Людвиг

   Людвиг Арнольд М. (Ludwig Arnold M.) (род. в 1933 г.) – психолог, психиатр, нарколог, психотерапевт, писатель; доктор медицины, адъюнкт-профессор психиатрии и наук о человеческом поведении университета Брауна (с 2006 г.), заслуженный профессор факультета психиатрии медицинской школы при университете штата Кентукки, возглавлял этот факультет в течение ряда лет.
   На протяжении 40 лет работал в психиатрических клиниках штата Кентукки и изучал проблемы хронической шизофрении и методов ее лечения, а также алкогольной зависимости, механизмов ее формирования и поддержания. Кроме того, исследовал вопрос о связи творческой деятельности с психической и соматической патологией (для этого им были проанализированы биографии и достижения более 1000 выдающихся людей). Работая в области сравнительной и социальной психологии, изучал филогенетические предпосылки политического лидерства. К проблематике ИСС обращался при исследовании сенсорной перегрузки, множественной личности, гипноза, а также возможностей клинического использования ЛСД.
   Сочинения:The Mystery of Life (19 61); The controlled psychedelic state // Amer. J. Clin. Hyp. 1963. V. 6. P. 163–164 (with J. Levine, W. Lyle); The importance of lying (1965); Alterations in consciousness produced by combinations of LSD, hypnosis and psychotherapy // Psychopharm. 1965. V. 7. P. 123–217 (with J. Levine); Altered states of consciousness // Altered states of consciousness / Ed. by C. T. Tart. Garden City, N. Y.: Anchor Books. 1969. P. 9–22; LSD And Alcoholism (19 7 0) (with J. Levine, L. Stark); Treating the treatment failures: The challenge of chronic schizophrenia (19 7 1); Principles of Clinical Psychiatry (19 8 6); Understanding the Alcoholic’s Mind: The Nature of Craving and How to Control It (19 8 9); The Price of Greatness: Resolving the Creativity and Madness Controversy (19 9 5); How Do We Know Who We Are? A Biography of the Self (19 9 7); King of the Mountain: The Nature of Political Leadership (2002); Mount Aesculapius (2005).

   За тонкой поверхностью сознания человека лежит относительно неизведанная область психической деятельности, природа и функции которой никогда не были ни систематически, ни адекватно изучены. Несмотря на существование большого количества клинического и экспериментального материала, касающегося мечтаний и грез, сна и дремоты, гипноза и гипнотических состояний, сенсорной депривации, истерических состояний диссоциации и деперсонализации, фармакологически индуцированных психических расстройств и т. д., предпринято мало попыток организовать и систематизировать эту разрозненную информацию в согласованную теоретическую систему. Я бы хотел интегрировать и обсудить современное знание о различных измененных состояниях сознания в попытке определить (а) условия, необходимые для их появления, (б) факторы, влияющие на их внешние проявления, (в) их общие и/или отличительные особенности и (г) адаптивные или дезадаптивные функции, которые они предоставляют человеку.
   Я буду называть измененным состоянием сознания (далее – ИСС) любое психическое состояние, индуцированное различными физиологическими, психологическими или фармакологическими приемами или средствами, которое субъективно распознается самим человеком (или его объективным наблюдателем) как представляющее достаточно выраженное отклонение субъективного переживания или психического функционирования от его общего нормального состояния, когда он бодрствует и пребывает в бдительном сознании. Такого рода отклонения могут быть представлены большей, нежели обычно, поглощенностью внутренними ощущениями или мысленными процессами, изменением формальных характеристик мышления и ослаблением проверки реальности различной степени. <…>

Продуцирование ИСС

   ИСС можно вызвать в любой обстановке при помощи самых разных средств или приемов, которые препятствуют нормальному притоку сенсорных или проприоцептивных стимулов, нормальному выходу моторных импульсов, нормальному «эмоциональному настроению» или нормальному течению и организации когнитивных процессов. Для поддержания нормального, бодрствующего состояния сознания, по-видимому, существует необходимый оптимальный уровень экстероцептивной стимуляции, и если стимуляция ослабляется или усиливается, то это, вероятно, способствует выработке ИСС [45]. Более того, принимая во внимание точку зрения Хебба [24], мы можем сказать, что для сохранения нормального когнитивного, перцептивного и эмоционального опыта, по-видимому, необходимы разнообразные, сменяющие друг друга стимулы окружающей среды, и что в случае обеднения подобной стимуляции, вероятно, происходят психические отклонения. <…>
   …Общие методы, пригодные для продуцирования ИСС… могут во многом пересекаться, и многие факторы могут срабатывать не так, как они здесь представлены. Тем не менее в целях классификации (хоть и искусственной) я распределил различные методы на основе определенных переменных или их комбинаций, которые предположительно играют ведущую роль в продуцировании ИСС.
   А. Редукция экстероцептивной стимуляции и/или моторной активности. В эту категорию входят психические состояния, возникающие в основном из-за полной редукции сенсорных входящих сигналов, изменения паттернирования сенсорных данных или постоянного предъявления повторяющейся, монотонной стимуляции. Значительное ослабление моторной активности также может служить фактором, благоприятным для продуцирования ИСС.
   Такие ИСС могут быть связаны с одиночным заключением [11; 56], длительной социальной или стимульной депривацией, например, при нахождении в море [1; 22; 70], в Арктике [12; 65] или в пустыне; гипнозом автострады [58]; феноменом «выхода» на большой высоте у летчиков реактивных самолетов [5]; состоянием крайней скуки [25]; гипнагогическими и гипнопомпическими состояниями; сном и близкими к нему состояниями, такими как дремота или сомнамбулизм. ИСС также могут продуцироваться ситуацией сенсорной депривации, созданной в экспериментальных условиях [26; 44; 79]. В клинических случаях изменения сознания могут возникнуть в результате операции по удалению двусторонней катаракты [8], в условиях абсолютной иммобилизации [40], у пациентов с полиомиелитом, помещенных в респиратор резервуарного типа [55], у больных полиневритом, вызывающим сенсорную анестезию и двигательный паралич [40], и у пожилых пациентов с катарактой [3]. Описания более эзотерических форм ИСС можно найти в упоминаниях состояний исцеления и откровения во время «инкубации» или «храмовых снов», что практиковалось у древних египтян и греков [46], и «болезни каяка», возникающей у гренландцев, вынужденных по нескольку дней оставаться в каяке, охотясь на тюленей [78].
   Б. Повышение экстероцептивной стимуляции и/или моторной активности и/или эмоций. В эту категорию включены психические состояния возбуждения, возникающего в результате сенсорной перегрузки или «бомбардировки» («атаки»), которая может сопровождаться напряженной физической активностью или усилием. Наступлению этого состояния могут способствовать также сильное эмоциональное возбуждение и умственное истощение.
   Вот примеры ИСС, вызванных подобными влияниями: суггестивные состояния, вызываемые допросами или тактиками «третьего уровня» [68]; состояния в ситуации «промывания мозгов» [68]; гиперкинетический транс, связанный с эмоциональным заражением, встречающимся в условиях группы или толпы [38; 53]; состояние религиозного «обращения» и переживание транса избавления от недуга во время целительских религиозных собраний [13; 33; 38; 68]; некоторые отклонения в психике, связанные с определенными «обрядами перехода» [68]; состояния одержимости духом [4; 38; 64; 68]; состояния шаманского и пророческого транса во время племенных церемоний [19; 59]; транс при хождении по углям [73]; транс во время оргий, которые практикуют вакханты и сатанисты во время религиозных обрядовых церемоний [17; 57]; экстатический транс, который, например, переживают «вопящие» или «кружащиеся» дервиши, исполняя свой знаменитый танец «зикр» [78]; трансовые состояния во время продолжительных мастурбаций; экспериментальные трансовые состояния гипернастороженности (hyperalertness). Изменения в сознании могут также возникнуть в состояниях внутренней эмоциональной «бури» или конфликта или дополняться внешними факторами, провоцирующими усиление эмоционального возбуждения. Примерами таких состояний, скорее всего, можно считать фуги, амнезии, травматические неврозы, симптомы деперсонализации, состояния паники, реакции ярости, истерические конверсивные реакции (например, состояния смутной и диссоциативной одержимости), психозы берсерков [3 - См.: Боевая ярость древних // Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия / Под ред. О. В. Гордеевой. СПб.: Питер, 2009, а также там же статью А. Тараса.], латах и витико [2], состояния колдовской и демонической одержимости [21; 31; 47; 57], острые психотические состояния, такие как шизофренические реакции.
   В. Повышенная настороженность (hyperalertness) или психическая вовлеченность. В эту категорию входят психические состояния, которые возникают в результате избирательной или фокусированной гипернастороженность (и из-за этого на периферии восприятия настороженность снижена) в течение длительного времени.
   Подобные ИСС могут возникать из следующих видов активности: продолжительное бодрствование на дежурстве или вахте; длительное наблюдение за экраном радара [25]; пламенная молитва [7; 66]; интенсивная психическая поглощенность задачей, например, чтением, письмом или решением задач или сложных проблем; полная психическая вовлеченность при слушании выступления динамичного или харизматического оратора [48]; сосредоточение внимания на усиленных звуках дыхания [51] или продолжительное наблюдение за вращающимся барабаном или работающими метрономом и стробоскопом.
   Г. Сниженная настороженность (hypoalertness) или ослабление критичности. В данную группу входят психические состояния, которые можно охарактеризовать как «пассивное состояние ума», при котором активное целенаправленное мышление сведено до минимума.
   Можно привести следующие примеры подобных состояний: мистические, трансцендентальные состояния или состояния откровения (например, сатори, самадхи, нирвана, космическое сознание), состояния, достигаемые при помощи пассивной медитации, либо возникающие спонтанно во время ослабления способности критически оценивать окружающую действительность [10; 49]; состояния дремоты, мечтания или глубокой задумчивости; транс медиумов или самогипноз (например, среди индийских факиров, мистиков, пифий и т. д.); глубокие эстетические переживания; творческие состояния, состояния откровения, инсайта [34; 49]; состояние при свободном ассоциировании во время психоаналитической терапии; транс от чтения, особенно поэзии [71]; ностальгия; музыкальный транс, возникающий во время прослушивания мягкой, успокаивающей музыки или музыкальных партитур; психические состояния, связанные с абсолютной умственной и мышечной релаксацией, например, во время плавания или принятия солнечных ванн.
   Д. Наличие соматопсихологических факторов. В этом разделе объединены психические состояния, возникающие в основном в результате изменений в химии или нейрофизиологии тела [27]. Эти состояния могут вызываться преднамеренно или в результате обстоятельств, когда человек недостаточно контролирует себя или вообще не контролирует.
   Вот примеры физиологических нарушений, вызывающих подобные ИСС: гипогликемия (как спонтанная, так и вследствие поста); гипергликемия (например, послеобеденная вялость); обезвоживание (частично отвечающее за психические отклонения, возникающие при долгосрочном нахождении в пустыне или в море); дисфункция щитовидной и надпочечной желез; дефицит сна [32; 74; 76]; гипервентиляция; нарколепсия; припадки, связанные с процессами в височных долях головного мозга (например, сновидные состояния и феномен déjà vu); мигрени и эпилептические припадки. Интоксикационный делирий может быть вызван жаром, принятием ядовитых веществ или внезапным отказом от наркотиков, зависимость от которых уже сформировалась (таких как алкоголь или барбитураты). Кроме того, ИСС могут быть спровоцированы приемом большого количества фармакологических возбудителей – психоделических средств, обезболивающих, лекарственных, седативных и стимулирующих препаратов.

Основные признаки ИСС

   Хотя у различных ИСС есть немало сходного, существуют некоторые общие формирующие влияния, которые, по-видимому, отвечают за многие их очевидные различия во внешних проявлениях и субъективном опыте. Даже если при продуцировании определенных ИСС (например, транса) могут действовать сходные базовые процессы, такие влияния, как обусловленные культурой ожидания [75], исполнение ролей [67; 77], одобряемые в обществе характеристики [60; 61], факторы коммуникации, связанные с переносом переживания [37], мотивация и ожидания личности (интеллектуальные установки) и конкретные процедуры, задействованные для индуцирования ИСС, согласованно работают, формируя уникальные психические состояния.
   Несмотря на очевидные различия ИСС, мы выделим многие их сходные черты, которые позволят нам концептуализировать эти ИСС как некий единый феномен. В предшествующих исследованиях [41; 42; 43; 50] мы с доктором Левайном обнаружили эти черты в изменениях сознания, индуцированных гипнозом, употреблением диэтиламида лизергиновой кислоты и сочетанием этих факторов. Сходные черты (описанные ниже) в той или иной степени характерны для большинства ИСС.
   1. Изменения в мышлении. В целом они могут проявляться в субъективных нарушениях фокусирования внимания, памяти и суждений. Ведущим становится архаический способ мышления (первичный процесс мышления), и, по-видимому, в той или иной степени ослабляется способность к проверке реальности. Происходит стирание различий между причиной и следствием, сильно выражена амбивалентность: несовпадения и противоречия могут сосуществовать без какого-либо (психо) логического конфликта. Кроме того, как отмечали Рапапорт [63] и Бренман [9], многие из этих состояний связаны со снижением рефлексивного сознавания.
   2. Нарушение чувства времени. Чувство времени и восприятие хронологии событий сильно меняются. Это выражается в виде общей дезориентации во времени и характерном субъективном чувстве безвременья, остановки, ускорения или замедления времени и т. д. Время также может восприниматься как бесконечное или не поддающееся измерению.
   3. Потеря контроля. Человек, входя или пребывая в ИСС, обычно ощущает страх перед утратой власти над реальностью и самоконтроля. Во время фазы индукции он может активно сопротивляться наступлению ИСС (например, во время сна, гипноза, анестезии), тогда как в других состояниях он может действительно приветствовать ослабление воли и полностью отдаться переживанию (например, при употреблении наркотиков, алкоголя, ЛСД, во время мистического переживания).
   Переживание «потери контроля» – весьма сложный феномен. Снижение сознательного контроля может вызвать чувства бессилия и беспомощности либо, что парадоксально, восприниматься как приобретение большего контроля и силы через утрату контроля. Последнее переживание обнаруживается у загипнотизированного человека [29; 37] или целой аудитории, компенсаторно идентифицирующейся с силой и всемогуществом, которые она приписывает гипнотизеру или другому властному лидеру. Это также наблюдается в состояниях мистической или духовной одержимости, когда человек фактически отказывается от сознательного контроля в надежде пережить божественную истину, ясновидение, «космическое сознание», общение с духами или сверхъестественными силами или служить проводником или глашатаем богов.
   4. Изменения в выражении эмоций. С ослаблением сознательного контроля или запретов часто становятся заметными изменения в выражении эмоций. Отмечаются внезапные, неожиданные вспышки более примитивных и более интенсивных, чем в обычном состоянии, эмоций. Возникают крайние эмоциональные состояния – от экстаза и состояния, близкого к оргазму, до глубокого страха и депрессии.
   Существует еще один паттерн эмоционального выражения, характерный для подобных состояний. Индивид может отдалиться, отстраниться или испытывать интенсивные переживания, никак не проявляя их. Чувство юмора тоже снижается.
   5. Изменение образа тела. В ИСС происходят многообразные искажения образа тела. Весьма распространенной также является тенденция к появлению глубокого чувства деперсонализации, дереализации, расщепления между душой и телом или размывание границ между собой и другими, миром или все ленной.
   Если подобные субъективные переживания обусловлены токсическими или делириозными состояниями, аурой, предшествующей припадку, или возникают после приема определенных наркотиков и пр., они нередко воспринимаются индивидом как странные и даже пугающие. Тем не менее, когда такие ощущения появляются при мистических или религиозных обстоятельствах, они могут интерпретироваться как трансцендентальные или мистические переживания «единства», «расширения сознания», «океанического чувства» или «забвения».
   Сюда же можно отнести появление ощущений того, что разные части тела увеличились, уменьшились, потеряли вес или потяжелели, отделились от тела, приняли необычный или смешной вид, а также спонтанное возникновение ощущений головокружения, неясности зрения, оцепенения, слабости, тошноты, звона в ушах и потери чувствительности.
   6. Искажения восприятия. Общим для большинства ИСС является наличие перцептивных искажений, включая галлюцинации, псевдогаллюцинации, усиление визуальной образности, субъективно ощущаемая гиперобостренность восприятия и самые разнообразные иллюзии. Содержание этих отклонений восприятия обусловливается культурными, групповыми, индивидуальными или нейрофизиологическими факторами и представляет и насыщенные желаниями фантазии, и выражение базовых страхов или конфликтов, и простые динамические явления малой значимости, такие как галлюцинации света, цвета, геометрических форм или контуров. В некоторых ИСС, вызванных, например, психоделическими наркотиками, марихуаной, или в мистических состояниях могут появляться синестезии, когда сенсорный опыт одной модальности переводится в другую. Например, человек может сообщить, что видит звуки или способен почувствовать вкус того, что видит.
   7. Изменения смысла или значения. В этом разделе я подробно остановлюсь на весьма занимательном качестве почти всех ИСС, понимание которого поможет нам объяснить некоторые, на первый взгляд не связанные между собой явления. После исследования разнообразных ИСС, вызываемых различными способами или средствами, меня сильно поразила склонность людей в таких состояниях придавать повышенный смысл или значение своим субъективным переживаниям, идеям или восприятиям. Иногда кажется, будто человек испытывает что-то вроде переживания «Эврики», во время которого часто возникают чувства абсолютного понимания, озарения и инсайта. При токсических и психотических состояниях это возросшее ощущение значимости может проявляться в приписывании ложной значимости внешним событиям, в идеях отношения и в многочисленных случаях «психотических инсайтов».
   Мне бы хотелось подчеркнуть, что это чувство повышенной значимости, которое является, в первую очередь, эмоциональным или аффективным переживанием, имеет мало отношения к объективной «правде» содержания этого опыта [49]. Чтобы проиллюстрировать нелепость некоторых «инсайтов», достигаемых во время ИСС, я опишу личный опыт единичного употребления ЛСД в экспериментальных целях. Я помню, как уже в состоянии кайфа мне сильно захотелось помочиться. Стоя перед унитазом, я прочел надпись на стене: «Пожалуйста, смойте после использования!» Взвесив эти слова в уме, я вдруг понял их глубинный смысл. Взволнованный этим потрясающим открытием, я бросился к своему коллеге, чтобы поделиться с ним этой вселенской истиной. К сожалению, будучи простым смертным, он не смог оценить потрясающую важность моего сообщения и только рассмеялся в ответ!
   Уильям Джеймс [30, р. 284] описывает свои личные переживания, связанные с другими случаями изменения сознания. «Одно из очарований опьянения, – пишет он, – бесспорно, заключается в глубинном чувстве реальности и истине, которая достигается через него. В каком бы свете ни представали перед нами вещи, они видятся безоговорочными, „совершенно совершенными“, нежели когда мы трезвые». В своей книге «Многообразие религиозного опыта» он добавляет:

   …Закись азота и эфир, особенно закись азота, достаточно разведенная воздухом, стимулирует мистическое сознание экстраординарной степени. Кажется, что глубина всей земной истины обнаруживается в ингаляторе. Однако когда человек приходит в себя, истина растворяется или ускользает, и если остаются слова, в которых она, казалось, была воплощена, то они оказываются совершеннейшей бессмыслицей. Тем не менее, чувство глубокого смысла остается. Я лично знаю людей, которые убеждены, что в трансе, вызванном закисью азота, возможны настоящие метафизические откровения [29, р. 378].

   8. Чувство невыразимости. Чаще всего из-за уникальности субъективного переживания, связанного с ИСС (например, с трансцендентальными, эстетическими, творческими, психотическими, мистическими состояниями), люди говорят, что бессмысленно или невозможно передать природу или сущность своего опыта тому, кто не испытывал подобных переживаний. Вклад в это чувство невыразимости вносит тенденция к развитию амнезий различной степени относительно того опыта, который был получен в состоянии глубокого изменения сознания, такого, например, как гипнотический или сомнамбулический транс, припадки одержимости, сновидческие состояния, мистические переживания, делириозные состояния, наркотическая интоксикация, аура (как предвестник эпилептических припадков), оргиастические и экстатические состояния и т. п. Амнезия имеет место отнюдь не во всех случаях, о чем свидетельствуют ясные воспоминания, остающиеся после психоделического переживания, курения марихуаны или некоторых состояний откровения или озарения.
   9. Чувства возрождения. Хотя характеристика «возрождение» имеет лишь ограниченное применение к области всех ИСС, я включил ее как общий при знак, поскольку она проявляется во многих случаях подобных состояний и достойна того, чтобы обратить на нее внимание. Таким образом, многие, выйдя из некоторых состояний глубокого изменения сознания (психоделический опыт, состояния, вызванные применением закиси азота, метамфетамина (метедрина), эфира или амитала, гипноз, религиозные обращения, трансцендентальные и мистические состояния, терапия инсулиновой комой, припадки одержимости духами, примитивные обряды инициации и даже некоторые случаи глубокого сна), заявляют о переживании нового чувства надежды, обновления, возрождения или повторного рождения [5; 10; 13; 18; 28; 29; 38; 39; 50; 62].
   10. Гипервнушаемость. Я буду рассматривать как проявления гипервнушаемости в ИСС не только различные случаи «первичной» и «вторичной» внушаемости, но и возрастающую впечатлительность и предрасположенность людей некритично принимать и/или автоматически реагировать на специфические утверждения (например, команды или инструкции лидера, шамана, во ждя или гипнотизера) или неспецифические сигналы (например, культурные или групповые ожидания в отношении некоторых типов поведения или чувств). К гипервнушаемости также можно отнести возрастающую склонность человека к ошибочному восприятию и пониманию различных стимулов или ситуаций сообразно своим внутренним страхам или желаниям.
   <…> Я посчитал, что лучше понять этот феномен можно, проанализировав некоторые субъективные характеристики, связанные с ИСС вообще. Параллельно со снижением у человека критической функции ослабляются его способности к проверке реальности или различению субъективной и объективной реальностей. Это, в свою очередь, способствует возникновению у него компенсаторной потребности укрепить свои ослабленные способности через поиск постоянной поддержки или руководства, чтобы снизить некоторую тревогу, связанную с утратой контроля. Стремясь компенсировать свои ослабленные критические способности, человек сильнее доверяет внушениям гипнотизера, шамана, лидера, оратора, религиозного целителя, проповедника или доктора, которые представляются ему всемогущими, авторитарными фигурами. Кроме того, обычно с «размыванием границ Я», что является еще одной важной характеристикой ИСС, у человека появляется тенденция идентифицироваться с авторитарной фигурой, чьи желания и команды воспринимаются как свои собственные. Противоречия, сомнения, несогласия и запреты имеют тенденцию минимизироваться (все это особенности мышления, характерного для «первичного процесса»), и внушения человека, наделенного авторитетом, воспринимаются как конкретная реальность. В состоянии измененного сознания эти внушения становятся еще более важными и первостепенными, приводят к возрастанию значимости и смысла, которые приписываются внутренним и внешним стимулам.
   Когда срабатывают все эти факторы, достигается мономотивированное или «сверхмотивированное» состояние, в котором человек стремится реализовать в поведении мысли и идеи, которые он переживает как субъективную реальность. Субъективная реальность может обуславливаться многими факторами, действующими по отдельности или вместе, такими как, например, ожидания авторитарной фигуры, группы, культуры или даже «внутреннего голоса» (например, в состоянии аутогипноза, молитвы, массовых галлюцинаций, спиритических сеансов), отражающего ожидания и страхи человека.
   Если человек впадает в некоторые другие ИСС – панику, острые психозы, токсический делирий и т. д., когда внешние направляющие влияния или структуры многозначны или плохо определены, то он руководствуется главным образом тем, что происходит у него внутри, и именно это преимущественно определяет его поведение. В таких состояниях он гораздо более восприимчив к голосу своих эмоций, связанных с ними фантазий и мыслей, чем к указаниям других людей.

Функции ИСС

   <…> Я убежден, что уже само наличие и распространение таких состояний человека [69] свидетельствует об их значимости в его повседневном функционировании. <…> На мой взгляд, ИСС могут рассматриваться (по терминологии Шеррингтона) в качестве «конечных общих путей» для многих самых разных форм выражения и переживаний человека, как адаптивных, так и неадаптивных. В одних случаях психологическая регрессия, обнаруженная в ИСС, может оказаться атавизмом и быть вредной для индивида или общества, в то время как в других случаях та же регрессия «встанет на службу Эго» [35] и позволит человеку переступить границы логики и соблюдения правил, выразить подавленные потребности и желания социально санкционированным и конструктивным образом.
   А. Неадаптивные выражения. Неадаптивные выражения или применения ИСС многочисленны и разнообразны. Проявления этих ИСС могут представлять собой: а) попытки разрешения эмоционального конфликта (например, фуги, амнезии, травматические неврозы, деперсонализация и диссоциация); б) защитные функции в определенных ситуациях опасности, вызывающих повышенную тревогу (например, впадение в гипноидальные состояния во время психотерапии [16]; в) прорыв запрещенных импульсов (например, реакции острого психоза и паники); г) бегство от ответственности и внутреннего напряжения (например, использование наркотиков, марихуаны, алкоголя); д) символическое отыгрывание бессознательных конфликтов (например, демоническая одержимость, колдовство) [21; 31; 47]; e) проявление органических поражений или нейрофизиологических расстройств (например, ауры, токсические состояния); ж) связанные с нарушением внимания и потенциально опасные реакции на определенные стимулы (например, гипноз автострады, транс от длительного наблюдения за экраном радара и несения караульной службы).
   Б. Адаптивные выражения. Человек использует различные ИСС, чтобы получить новое знание или опыт, выразить психическое напряжение или освободиться от конфликта, не подвергая опасности себя или других, и функционировать в социуме более адекватно и конструктивно.

   1 Исцеление. История показывает, что продуцирование ИСС всегда играло значительную роль в различных исцеляющих действиях и практиках. Индукция этих состояний использовалась почти для всех аспектов психотерапии. Так, шаманы могут впадать в транс или состояние одержимости, чтобы определить причину заболевания своих пациентов или выяснить конкретное лечебное средство или практику исцеления [52]. Более того, во время лечения или целительской церемонии шаман, хунган, медик, священник, проповедник, психолог или психотерапевт может считать продуцирование пациентом ИСС необходимым условием исцеления. Неисчислимые практики исцеления используют внушаемость, повышенную значимость, склонность к эмоциональному катарсису и чувство возрождения, связанные с ИСС. Практики «инкубации» в храмах сна у древних египтян и греков, исцеление верующих в Лурде и других святых местах, излечение через молитву и медитацию, выздоровление от «исцеляющего прикосновения», наложения рук, при посещении мощей, спиритическое исцеление, экзорсизм, месмерическое или магнетическое лечение, современная гипнотерапия – все это очевидные случаи участия ИСС в лечении [46].
   Фармакологически индуцированные ИСС также играли большую роль в искусстве излечения. Техники отреагирования и катарсиса, вызванного приемом пейотля, эфира, СО -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, метамфетамина и ЛСД-25, широко использовались в психиатрии [20; 68]. Куби и Марголин [36; 52] отмечали терапевтическую ценность некоторых наркотических веществ, вызывающих временную диссоциацию и облегчающих регрессию.
   Вероятно, не связанными со специфическими эффектами ИСС в лечении являются неспецифические последствия других изменений в сознании, направленных на поддержание психического равновесия и здоровья. Например, сон традиционно считается великим целителем и, по-видимому, выполняет важные биологические и психологические функции у человека [72]. Такое ИСС, как сексуальный оргазм, можно считать еще одним благотворным изменением психики, которое не только значимо для биологического выживания в виде позитивного подкрепления сексуального влечения, но также служит выходом для многочисленных человеческих желаний и фрустраций.
   2 Путь к новому знанию или опыту. Человек всегда стремился вызывать у себя ИСС, пытаясь получить новое знание, вдохновение или переживание. Верующий человек использовал горячую молитву, пассивную медитацию, состояния откровений и пророчеств, мистические и трансцендентальные переживания, религиозное обращение, чтобы открывать новые горизонты опыта, пересматривать нравственные ценности, разрешать эмоциональные конфликты; это часто позволяло ему лучше справляться с личными трудностями и проблемами окружающей действительности. Интересно также отметить, что многие примитивные народности считали, что одержимость духами наделяет сверхчеловеческими знаниями, которые невозможно получить при нормальном бодрствующем состоянии сознания. Предполагалось, что во время приступов одержимости появляются такие паранормальные способности, как величайшая мудрость, способность к языкам или ясновидение [19].
   ИСС, по-видимому, обогащают человеческий опыт во многих других сферах жизни. Интенсивные эстетические переживания, когда человек полностью захвачен некой величественной сценой, произведением искусства или музыкой, могут расширить его эмоциональный опыт и послужить источником творческого вдохновения. Известны многочисленные примеры внезапного озарения, творческого инсайта и разрешения сложных проблем, случающихся у человека, когда он погружен в такие ИСС, как транс, дремота, сон, пассивная медитация или наркотическая интоксикация [34].
   3 Социальная функция. ИСС, возникающие в групповой обстановке, по-видимому, служат многим индивидуальным и социальным потребностям. Хотя краткое обсуждение не сможет охватить широкое разнообразие функций, выполняемых ИСС в различных культурах, но обозначит, по край ней мере, некоторые.
   Если рассмотреть в этом отношении одержимость духами, мы обнаружим, что она и ее последствия имеют социальное значение. С точки зрения личной выгоды, одержимость одним из родовых или местных божеств или Святым Духом во время религиозных церемоний позволяет отдельному человеку достигнуть более высокого социального статуса через исполнение своей культовой роли, получить временное освобождение от ответственности за свои действия и речи или отыграть собственные агрессивные и сексуальные конфликты или желания в социально приемлемой форме [56]. Напряжения и страхи рассеиваются, новое чувство духовной защищенности и уверенности вытесняет отчаяние и безнадежность маргинального существования [14].
   С социальной точки зрения, потребности племени или группы удовлетворяются через их идентификацию с человеком в состоянии транса, который не только получает личное удовлетворение от божественной одержимости, но и отыгрывает некоторые ритуализированные групповые конфликты и устремления, например, темы смерти и воскрешения, культурные табу и т. д. [4; 9; 14; 15; 38; 64]. Более того, драматические поведенческие манифестации одержимости духами убеждают участников в сохраняющемся личном интересе их богов, еще раз подтверждают их местные верования, позволяют им осуществлять некоторый контроль над неизвестным, усиливают групповую сплоченность и идентификацию, наделяют высказывания человека в состоянии транса, шамана или священника той значимостью, какую они не имели бы в обычной ситуации. Вообще существование таких практик представляет прекрасный пример того, как общество создает способы редукции фрустрации, стресса и одиночества через групповые действия.

   Таким образом, <…> ИСС <…> могут служить как адаптивным, так и неадаптивным выходом для выражения многочисленных страстей человека, его потребностей и желаний. Более того, несомненно, что мы едва начали понимать аспекты и функции ИСС. В качестве заключения мне хотелось бы процитировать очень подходящее замечание У. Джеймса [29, p. 378–379]:

   Наше нормальное или, как мы его называем, разумное сознание представляет лишь одну из форм сознания, причем другие, совершенно от него отличные формы существуют рядом с ним, отделенные от него лишь тонкой перегородкой. Мы можем совершить наш жизненный путь, даже не подозревая об их существовании; но как только будет применен необходимый для их пробуждения стимул, они сразу оживут для нас, представляя готовые определенные формы духовной жизни, которые, быть может, имеют где-нибудь свою область применения. Наше представление о мире не может быть законченным, если мы не примем во внимание и эти формы сознания. Из них, правда, нельзя вывести точной формулы, и они не могут дать нам плана той новой области, какую они перед нами раскрывают, но несомненно, что должны помешать слишком поспешным заключениям о пределах реального <…>.

Литература

   1 Anderson E. Abnormal mental states in survivors, with special reference to collective hallucinations // J. Roy. Nav. Med. Serv. 1942. V. 28. P. 361–377.
   2 Arieti S., Meth J. Rare, unclassifiable, collective and exotic psychotic disorders // American handbook of psychiatry / Ed. by S. Arieti. N. Y., 1959. V. 1. P. 546–566.
   3 Bartlett J. A case of organized visual hallucinations in an old man with cataract, and their relation to the phenomena of the phantom limb // Brain. 1951. V. 74. P. 36 3 – 37 3.
   4 Belo J. The trance in Bali. N. Y., 1960.
   5 Bennett A. Sensory deprivation in aviation // Sensory deprivation / Ed. by P. Solomon et al. Cambridge, Mass., 1961. P. 6–33.
   6 Blood B. The anaesthetic revelation and the gist of philosophy. N. Y., 1874.
   7 Bowers M. Friend or traitor. Hypnosis in the service of religion // Int. J. Clin. Exp. Hyp. 1959. V. 7. P. 205–217.
   8 Boyd D., Norris M. Delirium associated with cataract extraction // J. Indiana med. Assn. 1941. V. 34. P. 130–135.
   9 Brenman M. The phenomena of hypnosis // Problems of consciousness / Ed. by H. Abramson. N. Y.: Josiah Macy Jr. Foundations, 1950. P. 123–163.
   10 Bucke R. Cosmic consciousness: a study in the evolution of the human mind. New Hyde Park, N. Y., 1961.
   11 Burney C. Solitary confinement. N. Y.: Coward-McCann, 1952.
   12 Byrd R. Alone. N. Y.: G. P. Putnam’s Sons, 1938.
   13 Coe G. The psychology of religion. Chicago, 1916.
   14 Davidson W. Psychiatric significance of trance cults. Paper, 121 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

annual meeting of the Amer. Psychiat. Assn., N. Y., May 3–7, 1965.
   15 Deren M. Religion and magic in Haiti // Beyond the five senses / Ed. by E. Garrett. N. Y., 1952. P. 238–267.
   16 Dickes R. The defensive function of an altered state of consciousness // J. Amer. psychoanal. Assn. 1965. V. 13. P. 356–402.
   17 Dodds E. The Greeks and the irrational. Berkeley, Calif., 1963.
   18 Ebin D. (Ed.). The drug experience. N. Y., 1961.
   19 Field M. Search for security: an ethnopsychiatric study of rural Ghana. Evanston, Ill., 1960.
   20 Freeman T. Some comments on views underlying the use of ether and carbon-dioxide in psychotherapy // Brit. J. Med. Psychol. 1952. V. 25. P. 148–156.
   21 Galvin J., Ludwig A. A case of witchcraf t // J. Ner v. Ment. Dis. 1961. V. 133. P. 161–168.
   22 Gibson W. The boat. Boston, 1953.
   23 Gill M., Brenman M. Hypnosis and related states: psychoanalytic studies in regression. N. Y., 1959.
   24 Hebb D. The motivating effects of exteroceptive stimulation // Amer. Psychol. 1958. V. 13. P. 109–113.
   25 Heron W. The pathology of boredom // Sci. Amer. 1957. V. 196. P. 52–56.
   26 Heron W. Cognitive and physiological effects of perceptual isolation // Sensory deprivation: a symposium / Ed. by P. Solomon. Cambridge, Mass., 1961.
   27 Hinkle L. The physiological state of the interrogation subject as it affects brain function // The manipulation of human behavior / Ed. by A. Biderman, H. Zimmer. N. Y., 1961. P. 19–50.
   28 Huxley A. The doors of perception. N. Y., 1954.
   29 James W. Collected essays and reviews. N. Y., 1920. P. 500–513.
   30 James W. Outline of psychology. N. Y., 1950.
   31 Jones E. On the nightmare. N. Y., 1959.
   32 Katz S., Landis C. Psychologic and physiologic phenomena during a prolonged vigil // Arch. Neurol. Psychiat. 1935. V. 34. P. 307–316.
   33 Kirkpatrick C. Religion in human affairs. N. Y., 1929.
   34 Koestler A. The act of creation. N. Y., 1964.
   35 Kris E. Psychoanalytic explorations in art. N. Y., 1952.
   36 Kubie L. The value of induced dissociated states in the therapeutic process // Proc. Roy. Soc. Med. 1945. V. 38. P. 681–683.
   37 Kubie L., Margolin S. The process of hypnotism and the nature of hypnotic state // Amer. J. Psychiat. 1944. V. 100. P. 611–622.
   38 LaBarre W. They shall take up serpents. Minneapolis, 1962.
   39 LaBarre W. The peyote cult. Hamden, Conn., 1964.
   40 Leiderman H. et al. Sensory deprivation: clinical aspects // Arch. Intern. Med. 1958. V. 101. P. 389–396.
   41 Levine J., Ludwig A. Alterations in consciousness produced by combinations of LSD, hypnosis and psychotherapy // Psychopharm. 1965. V. 7. P. 123–217.
   42 Levine J., Ludwig A. The hypnodelic treatment technique // Int. J. Clin. Exp. Hyp. 1966. V. 14. P. 207–215.
   43 Levine J., Ludwig A., Lyle W. The controlled psychedelic state // Amer. J. Clin. Hyp. 1963. V. 6. P. 163–164.
   44 Lilly J. Discussion // Illustrative strategies on psychopathology in mental health. G. A. P. Symposium No. 2, 1956. P. 13–22.
   45 Lindsey D. Common factors in sensory deprivation, sensory distortion and sensory overload // Sensory deprivation / Ed. by P. Solomon el al. Cambridge, Mass., 1961. P. 174 –19 4.
   46 Ludwig A. An historical survey of the early roots of mesmerism // Int. J. Clin. Exp. Hyp. 1964. V. 12. P. 205–217.
   47 Ludwig A. Witchcraft today // Dis. nerv. Syst. 1965. V. 26. P. 288–291.
   48 Ludwig A. The trance. Paper, 121 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Ann. Meeting of the Amer. Psychiat. Assn., N. Y., May 3–8. 1965.
   49 Ludwig A. The forma, characteristics of therapeutic insight // Amer. J. Psychother. 1966. V. 20. P. 305–318.
   50 Ludwig A., Levine J. A controlled comparison of five brief treatment techniques employing LSD, hypnosis and psychotherapy // Amer. Psychother. 1965. V. 19. P. 417– 4 35.
   51 Margolin S., Kubie L. An apparatus for the use of breath sounds as a hypnogogic stimulus // Amer. J. Psychiat. 1944. V. 100. P. 610.
   52 Margolin S., Kubie L. The therapeutic role of drugs in the process of repression, dissociation and synthesis // Psychosom. Med. 1945. V. 7. P. 147–151.
   53 Marks R. The story of hypnotism. New Jersey, 1947.
   54 Meltzer M. Solitary confinement // Factors used to increase the susceptibility of individuals to forceful indoctrination. Group for the Advancement of Psychiatry Symposium No. 3, 1956.
   55 Mendelson J. et al. Hallucinations of poliomyelitis patients during treatment in a respirator // J. Nerv. Ment. Dis. 1958. V. 126. P. 421–428.
   56 Mischel W., Mischel F. Psychological aspects of spirit possession // Amer. Anthropol. 1958. V. 60. P. 249–260.
   57 Mischelet J. Satanism and witchcraft. N. Y., 1939.
   58 Moseley A. Hypnogogic hallucinations in relation to accidents, abstr. // Amer. Psychol. 1953.
   59 Murphy J. Psychotherapeutic aspects of shamanism on St. Lawrence Island, Alaska // Magic, faith, and healing / Ed. by A. Kiev. N. Y., 1964. P. 53–83.
   60 Orne M. The nature of hypnosis: artifact and essence // J. abnorm. soc. Psychol. 1959. V. 58. P. 277–299.
   61 Orne M. On the social psychology of the psychological experiment: with particular reference to demand characteristics and their implications // Amer psychol. 1962. V. 17. P. 776–783.
   62 Pahnke W. The contribution of the psychology of religion to the therapeutic use of the psychedelic substances // The Use of LSD in psychotherapy and alcoholism. Indianapolis, 1967. P. 628–652.
   63 Rapaport D. The autonomy of the ego // Bull. Menn. Clin. 1951. V. 15. P. 113–123.
   64 Ravenscroft K. Voodoo possession: a natural experiment in hypnosis // Int. J. Clin. Exp. Hyp. 1965. V. 13. P. 157–182.
   65 Ritter C. A woman in the polar night. N. Y., 1954.
   66 Rund J. Prayer and hypnosis // J. hypn. psychol. Dent. 1957. V. 1. P. 24.
   67 Sarbin T. Contributions to role-taking theory: I. Hypnotic behavior // Psychol. Rev. 1950. V. 57. P. 255–270.
   68 Sargant W. Battle for the mind. Garden City, N. Y., 1957.
   69 Shor R. The frequency of naturally occurring hypnotic-like experiences in the normal college population // Int. J. clin. exp. Hyp. 1960. V. 8. P. 151–163.
   70 Slocum J. Sailing alone around the world. London, 1948.
   71 Snyder E. Hypnotic poetry. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1930.
   72 Snyder F. The new biology of dreaming // Arch. gen. Psvchiat. 1963. V. 8. P. 381–391.
   73 Thomas E. The fire walk // Proc. Soc. Psych. Res. 1934. V. 42. P. 292–309.
   74 Tyler D. Sleep deprivation // Factors used to increase the susceptibility of individuals to forceful indoctrination. G. A. P. Symposium No. 3, 1956. P. 103–109.
   75 Wallace A. Cultural determinants of response to hallucinatory experience // Arch. gen. Psychiat. 1959. V. 1. P. 58–68.
   76 West L., Janszen H., Lester B., Comelisoon F. The psychosis of sleep deprivation // Ann. New York Acad. Sci. 1962. V. 96. Р. 66–70.
   77 White R. A preface to a theory of hypnotism // J. abnorm. soc. Psychol. 1941. V. 36. Р. 47 7–5 0 6.
   78 Williams G. Hypnosis in perspective // Experimental hypnosis / Ed. by L. LeCron. N. Y., 1958. P. 4–21.
   79 Ziskind E. Isolation stress in medical and mental illness // J. Amer. med. Assn. 1958. V. 168. P. 1427–1430.

Состояния сознания [4 - Тарт Ч. Состояния сознания // Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев. М.: Республика, 1992. С. 180–249. Перевод В. Н. Поруса с изд.: Ta r t C. States of Consciousness. N. Y., 1975. Печатается с разрешения Ч. Тарта и переводчика его работы на русский язык В. Н. Поруса.]
Ч. Тарт

   Тарт Чарльз (Tart Charles) (род. в 1937 г., Трентон, Нью-Джерси, США) – психолог и парапсихолог, один из основателей трансперсональной психологии, профессор, доктор психологии, член профессорско-преподавательского состава Института трансперсональной психологии в Пало-Альто (Калифорния), заслуженный профессор психологии колледжа Дэвиса Калифорнийского университета, ведущий научный сотрудник Института ноэтических наук (Калифорния). Приобрел мировую известность за свои психологические работы о природе сознания и, прежде всего, его измененных состояний и за научные исследования в области парапсихологии. Основными направлениями его исследований стали осознанные сновидения, гипноз и взаимный гипноз, сновидения, внушенные во время сна и гипноза, трансцендентальная медитация, вызванные приемом ЛСД и марихуаны состояния, экстрасенсорное восприятие, связь между парапсихологическими способностями и духовной природой человека, а позднее – трансперсональная психология, в частности, проблемы высших состояний сознания и духовного совершенствования человека.
   Получил докторскую степень по психологии в Университете Северной Каролины в Чэпел Хилле в 1963 г., изучал гипноз под руководством профессора Э. Хилгарда в Стэнфордском университете. После ухода с факультета психологии Калифорнийского университета, где работал в течение 28 лет, Тарт приступил к работе в Институте трансперсональной психологии в Пало-Альто. Он стал первым руководителем спонсируемого Бигелоу проекта исследований сознания в Невадском университете в Лас-Вегасе и работал как приглашенный профессор по психологии Востока и Запада в Калифорнийском институте интегральных исследований и как консультант по психиатрии медицинской школы Виргинского университета, а также как консультант финансируемого правительством исследования по парапсихологии в Стэндфордском исследовательском институте.
   Занимался айкидо (черный пояс), обучался буддизму, медитации, изучал труды Гурджиева, поскольку стремился осуществить интеграцию западного и восточного подходов к познанию мира, считая, что она необходима для социального и личностного роста.
   Чарльз Тарт – редактор известной антологии «Altered States of Conscious-ness» (1969) и автор популярного учебника «Transpersonal Psychologies», автор более десятка книг и более 250 статей.
   Сочинения:On Being Stoned: A Psychological Study of Marijuana Intoxication (19 7 1); Transpersonal Psychologies (19 7 5); States of Consciousness (19 7 5, 2 0 0 1); Learning to Use Extrasensory Perception (1976); Psi: Scientific Studies of the Psychic Realm (1977); Open mind, discriminating mind: Reflections on human possibilities (1989); Практика внимательности в повседневной жизни (19 9 6); Body, Mind, Spirit: Exploring the Parapsychology of Spirituality (1997); Пробуждение. Преодоление препятствий к реализации человеческих возможностей (19 97); Six Studies of Out-of-Body Experiences (19 9 8); Mind Science: Meditation Training for Practical People (2001); Измененные состояния сознания (2003).

1. Системный подход к состояниям сознания

   <…> Обычное состояние сознания человека не есть нечто элементарное. Это исключительно сложная конструкция, особое орудие, предназначенное для взаимодействия с миром вещей и других людей, орудие полезное в одних случаях, но бесполезное или даже вредное в других. Внимательно рассмотрев эту конструкцию, мы обнаружим, что она может быть разобрана на отдельные составляющие части. Но в собранном виде все эти части работают совместно как нечто целое, – это и есть система. Каждый элемент этой системы может рассматриваться в изоляции от других как особая часть сложной системы – сознания, но вполне понять их можно, лишь определив их функцию в системной целостности. И точно так же, чтобы понять всю сложную систему сознания, надо разобраться во взаимосвязи ее составных частей. Вот почему я называю мой подход к состояниям сознания системным.
   Чтобы разобраться в системной конструкции, называемой состоянием сознания, следует начать с нескольких теоретических постулатов… Первый постулат – это утверждение о существовании базисного осознания (awareness). Направленность осознания, его фокус, может находиться под контролем воли, поэтому его можно назвать вниманием-осознанием (attention-awareness). Следует также признать существование самоосознания (self-awareness), осознания, направленного на себя.
   Следующий ряд постулатов относится к структурам психики. Существуют относительно устойчивые и непрерывные структуры психической деятельности – их можно также называть отдельными функциями или подсистемами, – работающие как средства получения и преобразования информации различного рода. Например, способность к счету – это некая психическая структура или ряд взаимосвязанных структур. Наибольший интерес для нас имеют те структуры, которые приводятся в действие посредством внимания-осознания. Последнее, таким образом, выступает как некая психическая энергия, активирующая подсистемы сознания. В большинстве случаев управление работой психики осуществляется путем использования энергии внимания-осознания, как и других видов психической энергии, для активации желательных структур (например, навыков, умений, установок) и дезактивации нежелательных структур.
   Каждая психическая структура обладает своими неповторимыми особенностями, которыми определяются и ограничиваются способы взаимодействия этих структур. Возможности любой психической структуры зависят от характерных особенностей ее подструктур, а также от того, как используется энергия внимания-осознания и другие виды психической энергии. Это означает, что человеческий биокомпьютер обладает хотя и огромным, но все же конечным числом возможных форм функционирования.
   Как существа с определенным строением тела и нервной системы люди, вообще говоря, могут реализовать очень большое число возможностей своего поведения. Но каждый из нас рожден в какой-то конкретной культуре, внутри которой происходит отбор и развитие лишь небольшой части этих возможностей: одни отвергаются культурой, к другим она остается безразличной. Лишь малая доля этих возможностей, прошедшая сквозь сито культурного отбора, да к тому же преодолевшая ряд случайных препятствий, образует структурные элементы, из которых состоит обычное сознание человека. Мы одновременно и жертвы, и питомцы этого культурного отбора. Поэтому подоплекой огромного интереса, вызываемого какими-то необычными или, как мы будем говорить, измененными состояниями сознания, в которых оно подвергается временной реструктуризации, является возможность обнаружения и развития скрытых возможностей, выходящих за рамки наличных культурных норм.
   Термины «состояния сознания» и «измененное состояние сознания» употребляются здесь довольно свободно, без особых уточнений. Ими мы обозначаем все то, что составляет содержание чьей-либо психики в некоторый промежуток времени. Большей точности требует вводимый мной термин «дискретное состояние сознания» (ДСС). Этим термином обозначается уникальная динамическая структура или совокупность психических структур, определенная активная система, элементами которой являются также психические подсистемы. Хотя эти подсистемы (субструктуры) отчасти могут варьироваться в пределах одного и того же ДСС, совокупность свойств системы в целом остается примерно одной и той же. Например, сидя за чтением, вы подумали: «Я дремлю». Эта мысль появилась в вашем сознании вместо другой – «Я бодрствую». Таким образом, изменился лишь не слишком значимый когнитивный элемент вашего сознания, но в целом состояние сознания, то есть бодрствование, осталось прежним. Несмотря на варьирование каких-то отдельных психических подсистем, а также несмотря на определенные изменения внешней среды, ДСС остается стабильным благодаря ряду процессов, поддерживающих его самоидентичность и функционирование. <…>
   Примерами ДСС могут служить обычное бодрствование, сон со сновидениями или без них, гипнотическое состояние, опьянение алкоголем, интоксикация марихуаной, состояние медитации и т. п.
   Дискретным измененным состоянием сознания» (ДИСС) мы назовем такое ДСС, которое отличается от некоторого конкретного базисного состояния сознания (БСС). Как правило, базисным состоянием является какое-либо обычное состояние сознания. ДИСС – это некая новая по отношению к базисному состоянию система, обладающая присущими только ей характеристиками; это определенное изменение прежней структуры сознания. <…>
   Четыре типа процессов стабилизируют ДСС: 1) стабилизация нагруженности, когда энергия внимания-осознания, а также другие виды психической энергии, используемые для активации желательных структур, поддерживаются на определенном уровне тем, что психическая система человека подчинена выполнению какой-либо задачи; 2) стабилизация негативной обратной связи – процесс корректирования работы тех структур (подсистем), которые из-за каких-либо сбоев слишком отклонились от нормы, обеспечивающей стабильность; 3) стабилизация позитивной обратной связи, когда структуры (подсистемы), не выходя из рамок обычного и желательного режима своей работы, накапливают определенный положительный опыт, повышающий эффективность этой работы; 4) стабилизация ограничения, когда определенные процессы направлены на ограничение воздействия таких структур (подсистем), которые могли бы дестабилизировать данную систему в целом.
   Прибегая к терминам современной психологии, можно назвать десяток основных подсистем (или совокупностей взаимосвязанных структур) как наиболее важные варианты известных ДИСС: 1) экстероцепция – восприятие внешней среды; 2) интероцепция – восприятие чувствующего и действующего тела; 3) обработка данных – автоматический отбор и абстрагирование чувственной информации, благодаря чему мы воспринимаем только то, что является «важным» по личностным и культурным стандартам (условная реальность); 4) память; 5) подсознание – классическое фрейдовское «бессознательное» плюс ряд других психических процессов, выходящих за рамки обычного ДСС, но непосредственно осознаваемых в различных ДИСС; 6) эмоции; 7) оценка и принятие решений – соответствующие мыслительные способности, позволяющие дифференцированно подходить к поступкам и действиям; 8) чувство пространства – времени – конструирование психологического времени и психологического пространства и размещение в них объектов и событий; 9) чувство тождественности – свойство психики, позволяющее преобразовывать непосредственную информацию в личностный опыт; 10) двигательные реакции – мускульные и сек реторные реакции на воздействия внешнего окружения и собственного тела. Этот перечень, не будучи исчерпывающим, дает достаточный понятийный аппарат для систематизации наших сегодняшних знаний в этой области.
   Наши сведения о человеческом сознании и ДСС пока еще весьма фрагментарны и разрозненны. Системный подход, предлагаемый здесь, прежде всего, направлен на определенную организацию этих сведений; он позволяет связать воедино ранее разобщенные знания и получить ряд методологических выводов, указывающих перспективы будущих исследований. Например, самый общий вывод заключается в том, что множество достижимых человеком ДСС каким-то образом ограничено, хотя сами эти границы нам еще неизвестны. <…>
   Структуры ДСС обладают исключительно важными индивидуальными различиями. Например, в опытных исследованиях обнаруживается, что в одних и тех же экспериментальных условиях, созданных для возникновения двух различных специфических модусов сознания (двух ДСС), находясь в этих разных состояниях, один человек ведет себя по-разному, тогда как другой человек и в этих состояниях, и в других, связанных с ними, ведет себя одинаково. Первому требуются особые усилия, чтобы перейти из одной сферы опыта (из одного ДСС) в другую; второй таких усилий не делает и не ощущает контраста и структурных различий между этими сферами (между двумя ДСС). Таким образом, то, что для одного человека является особым состоянием сознания, для другого – просто обычный опыт. Если не учитывать эти индивидуальные различия, можно впасть в большое заблуждение; к сожалению, именно так и происходило в некоторых широко известных экспериментальных исследованиях.
   Создание какого-либо ДИСС требует двух основных операций, которые, если завершаются успешно, ведут от данного БСС к определенному ДИСС. Первая заключается в том, что на данное БСС воздействуют какие-то разрушительные силы – психологические и/или физиологические действия, разрушающие процессы стабилизации <…> тем, что накладываются на эти процессы, гася их, отвлекая на себя энергию внимания-осознания или энергию иного вида. Поскольку ДСС – это сложная система, поддерживаемая в стабильности рядом одновременно действующих процессов, возникновение ДИСС может не произойти. Например, употребление психогенного наркотического препарата может не приводить к возникновению ДИСС из-за того, что психические стабилизирующие процессы удерживают постоянство БСС, несмотря на разрушительное воздействие наркотика на физиологическом уровне.
   Если создание ДИСС происходит успешно, разрушительные силы подводят различные структуры (подсистемы) к пределам их функционирования, а затем переходят эти пределы, разрушая целостность всей системы и дестабилизируя данное БСС. Затем наступает вторая операция, когда начинают действовать формирующие силы в течение переходного периода (прежнее БСС разрушено, новое еще не возникло). Такими силами выступают психологические и/или физиологические воздействия, образующие новую систему из ряда структур (подсистем), то ДИСС, к которому направлен весь процесс. Когда такая система образована, она должна обрести свои собственные процессы стабилизации (если это возможно), чтобы закрепить свое существование.
   Восстановление, возврат к исходному БСС – процесс, аналогичный описанному. Теперь уже разрушается ДИСС, наступает переходный период и затем формирующие силы восстанавливают БСС. Субъект как бы возвращается в привычный для него уголок опыта.
   Психогенные наркотики, вроде марихуаны или ЛСД, не оказывают одинакового влияния на психику человека, независимого от его индивидуальности и конкретных условий применения… Возьмем для примера так называемую реверсивную толерантность по отношению к марихуане, позволяющую некоторым людям, впервые употребляющим этот наркотик, не испытывать его воздействия, несмотря на большую дозу, однако впоследствии входить в определенное ДИСС даже при приеме гораздо меньшей дозы. С позиции системного подхода в этом нет ничего удивительного, хотя это явление может выглядеть парадоксом с точки зрения стандартной фармакологии. Дело в том, что физиологического воздействия марихуаны недостаточно, чтобы разрушить обычное ДСС, пока добавочные психологические факторы не разрушат в достаточной мере процессы, стабилизирующие БСС, так, чтобы стал возможен переход к ДИСС. Такими дополнительными психологическими воздействиями обычно выступают наставления со стороны более опытных курильщиков, знакомых с действием марихуаны, и с тем, как нужно достигать этого действия, привлекая для этого энергию внимания-осознания (это называется «мои друзья мне немного помогли»). Подобные наставления также являются формирующими силами, способствующими образованию ДИСС, когда новичка обучают тому, как надо отдаваться физиологическому воздействию наркотика, чтобы вступить в новое состояние сознания.
   <…> Системный подход позволяет раскрыть то обстоятельство, что неизвестные возможности психики человека могут быть выявлены и развиты в различных ДИСС…
   Одно из важнейших следствий системного подхода – это необходимость разработки научных дисциплин о специфических состояниях сознания. <…> Применение научных методов для разработки специальных дисциплин о различных ДИСС позволяет строить эти дисциплины, основываясь на совершенно различных чувственных данных, используя различные типы логических рассуждений и способы коммуникации. Каждая из таких дисциплин выступала бы как дополнение к уже имеющимся научным сведениям в этой области. <…>

2. Наведение измененных состояний сознания

   <…> Допустим, что какое-то конкретное ДСС не выполняет своей функции по отношению к ситуации, которая сложилась во внешнем окружении, или же само это окружение настолько устойчиво и неизменно, что отпадает необходимость поддерживать некое ДСС, чтобы ориентироваться в этом окружении. Иначе говоря, у вас возникает желание обрести ДИСС, что делать для осуществления такого желания? <…>
//-- Наведение ДИСС: общие принципы --//
   За исходный пункт возьмем базисное состояние сознания (БСС), как правило – это обычное ДСС. БСС – активно, устойчиво, характеризуется полнотой психологических функций, которые обеспечивают его единство и стабильность; составными частями этой системы следует считать также стабилизирующие процессы… Особо подчеркнем множественность процессов стабилизации: всякая сложная система для своего успешного функционирования должна поддерживаться в устойчивом состоянии достаточным количеством различных процессов, в противном случае она слишком уязвима для дезинтегрирующих влияний и теряет способность адаптации.
   Наведение ДИСС – трехступенчатый процесс, складывающийся из двух видов психологических (и/или физиологических) воздействий. <…> Воздействия обоих видов могут производиться одним и тем же действием.
//-- Воздействия, наводящие ДИСС: разрушение и формирование --//
   Воздействие первого вида – это разрушение стабилизации БСС, погашение тех четырех процессов (нагруженность и ограничение, позитивная и негативная обратные связи), которые удерживают систему в нормальном (обычном) состоянии. Некоторые из этих процессов разрушаются каким-то конкретным воздействием. Например, человек читает, а кто-то рядом громко хлопнул в ладоши. Возможно, это обеспокоит читающего, уровень активации его сознания резко возрастет, однако вряд ли он перейдет в ДИСС. Неожиданные и сильные раздражители, привходя в сознание, могут вызвать какие-то резкие сдвиги и изменения, которые, однако, не перейдут границ обычного ДСС и не вызовут ДИСС. <…>
   Но если человек <…> глубоко спит, хлопок мог его разбудить. Другими словами, это было бы достаточно сильное раздражение, чтобы стабильность состояния сна была разрушена и возникло состояние бодрствования. А если бы этому предшествовала некоторая подготовка (был создан «контекст ожидания»), такой хлопок мог бы не только разбудить, но и перевести человека в ДИСС. Рассказывают, что в те времена, когда гипноз был еще в диковину, некий аббат Фариа «гипнотизировал» ничего не подозревавших крестьян тем, что, проводя их по темному коридору, внезапно наступал на поднос с «гремучей ртутью», взрывавшейся со страшным грохотом [2]. Нечего сказать, это был недурной способ «вломиться в сознание».
   Отсюда следует, что для наведения ДИСС необходимо разрушить достаточное количество процессов стабилизации до той степени, когда БСС уже не может сохранить свою целостность. <…> Процессы стабилизации могут разрушаться непосредственно, когда они идентифицированы и разрушающее воздействие направлено именно на них, либо опосредованно, когда воздействие направлено на некоторые психологические функции сознания, доводя эти функции до предела и вынуждая их переходить этот предел. Например, некоторые подсистемы сознания могут разрушаться из-за перегруженности раздражителями или из-за их полного отсутствия, либо из-за какого-то аномального раздражителя, выходящего за рамки обычного восприятия. Более или менее слабое нарушение функций подсистемы сознания наступает, когда от нее отвлекается энергия внимания-осознания или какой-либо иной вид психической энергии. Нарушение функций одной подсистемы может по принципу обратной связи вести к изменениям функций другой подсистемы и т. д.
   Наркотики способны нарушать функции БСС так же, как любая другая интенсивная физиологическая процедура, например утомление или истощение.
   Воздействие второго вида – работа формирующих сил тех раздражителей, которые превращают сознание с нарушенными функциями в новую форму – ДИСС, к наведению которого направлено действие этих сил. Такие формирующие силы могут также разрушать функции БСС, если они несовместимы с последними. Поэтому одни и те же раздражители могут выступать и как разрушительные, и как формирующие силы. <…>
//-- Ступени процесса наведения --//
   На рисунке 1 изображены ступени процесса наведения. БСС выглядит в виде сочетаний различных геометрических фигур, каждая из которых представляет какую-либо психологическую структуру, а все вместе они образуют систему-конструкцию (данное состояние сознания), устойчивость которой придает «гравитационное поле» (внешнее окружение). Именно такое устойчивое сочетание ряда психологических структур – данное БСС – изображено на левом крайнем рисунке. Геометрические конфигурации, расположенные ниже основания всей конструкции, – это те психологические возможности, которые недостижимы в данном БСС. Правее показано, как разрушительные и формирующие силы, обозначенные стрелками, вызывают наведение измененных состояний.
   На второй слева схеме изображено начало этого процесса и те изменения, которые происходят в БСС. Под воздействием указанных сил изменяются некоторые связи и отношения в данной конструкции, однако система в целом остается той же самой. Но некоторые изменения в элементах системы уже таковы, что эти элементы как бы подведены к пределу своего существования; например, верхние фигурки на правом и левом крайних блоках конструкции уже готовы упасть, а некоторые блоки (психологические структуры-подсистемы) изменились настолько, насколько это возможно при сохранении общей формы всей системы. Схема также указывает на какие-то изменения связей и отношений между теми возможностями психики, которые скрыты от сознания. <.. >

   Рис. 1. Стадии наведения ИСС

   Если разрушительные силы достаточны, чтобы разбить всю систему, вторая ступень наведения заключается в следующем: наступает переходный период, в течение которого вообще нельзя говорить о каком-либо определенном состоянии сознания. На рисунке это изображено как разброс элементов конструкции без какой-либо упорядоченной связи между ними или со случайными временными связями (маленький квадратик, кружок и шестиугольник слева на схеме, изображающей переходный период). Разрушительные силы представлены только одной стрелкой, в этот период они уже не имеют большого значения, поскольку разрушение уже произошло; теперь более важны формирующие силы, изображенные верхними стрелками. Они должны связать разобщенные психологические структуры в некую новую конструкцию. Это и будет третий и последний шаг всего процесса, в котором возникает новая, самостабилизирующаяся структура ДИСС. Некоторые психологические функции, составлявшие структуру БСС (например, изображенные кружками, несколькими квадратиками, маленьким шестиугольником), могут оказаться за рамками этого нового состояния сознания; другие психологические функции, ранее не входившие в БСС, теперь входят в ДИСС. Некоторые функции БСС сохраняют прежний или приобретают иной уровень в ДИСС. Таким образом, изменяется не только арсенал человеческих возможностей, но и способ объединения этих возможностей в работающую систему.
   Как видно из рисунка, и на этой заключительной ступени процесса формирующие и разрушительные силы продолжают действовать, хотя, возможно, в ослабленном виде. Это необходимо для того, чтобы новое состояние было относительно устойчивым. ДИСС поначалу не обладает достаточной внутренней стабилизацией, чтобы противостоять внутренним или внешним импульсам изменения, поэтому оно нуждается в искусственных подпорках. Например, человек впервые может быть загипнотизирован только в какой-то исключительно спокойной, ободряющей обстановке, облегчающей переход в гипнотическое состояние, но после того, как он подвергнется гипнозу несколько раз, ДИСС становится достаточно устойчивым, чтобы гипноз наступал в условиях шума и посторонних движений. <…> Точно такой же структурой обладает и обратный процесс, то есть переход от ДИСС к БСС. <…>
   Можно предположить, что некоторые ДСС непосредственно не могут быть получены из каких-либо конкретных ДСС; тогда между ними должно быть некое промежуточное ДСС. Это похоже на переход через ручей, слишком широкий, чтобы его перешагнуть; вам приходится ступать на один или несколько камней, чтобы перебраться на другой берег. Каждый такой камень сам по себе устойчив, но служит лишь средством перехода от начального к конечному пункту. <…> Такие устойчивые переходные состояния не следует смешивать с неустойчивыми переходными периодами, характерными для процесса, описанного выше. Это значит, что мы должны с большой осторожностью употреблять слова «состояние» и «период».
   Теперь рассмотрим пример … засыпания. Исходным состоянием … является обычное БСС бодрствующего человека. <…>
//-- Засыпание --//
   Вы ложитесь в тихой, тускло освещенной или затемненной комнате. Положение лежа, тишина, закрытые глаза, отсутствие световых раздражителей – эти чисто физические факторы устраняют большую часть процесса нагруженной стабилизации, поддерживающего обычное ДСС. Обстановка покоя и тишины требует минимума ответных реакций психики, большая часть психической энергии остается свободной. Эта часть может найти иное применение, например, усилить ваше воображение. В обычной обстановке многообразные стимулы вызывают приток психической энергии, поддерживающей активное, бодрствующее состояние, они активируют субъекта. Когда такой стимуляции нет, какие-то виды психической энергии не генерируются…
   Положение лежа и расслабленность тела устраняют другой важный источник стабилизации нагруженности – поток обычной информации, поступающий в сознание от вашего тела. Те кинестетические рецепторы, которые сообщают о том, что делает ваше тело в ответ на изменения, происходящие в нем или во внешней среде, когда вы расслабились и остаетесь в этом состоянии достаточно долго, прекращают информировать центральную нервную систему. Ваше тело как бы исчезает в том смысле, что оно более не посылает нервных импульсов. Оно исчезает для вашего сознания.
   Возникает установка: ничего не происходит, нет никаких целей, нет нерешенных проблем, нет вообще ничего существенного и достойного внимания. Сознание более ничем не удерживается в своем обычном состоянии.
   Как правило, бесполезны попытки заснуть. Активная установка, которая хорошо работала в состоянии обычного бодрствования, теперь уже ничему не способствует. Пассивная установка направлена на то, чтобы прекратить или свести к минимуму приток энергии внимания-осознания к ряду стабилизирующих процессов обратной связи. <…>
   Подобные установки («Ничего нет существенно важного») и физические состояния (бездействие, лежание и расслабление) обычны для начала ряда других процедур наведения различных ДИСС. Ряд физиологических факторов (до сих пор не вполне выясненных, несмотря на интенсивные исследования сна на протяжении десятков лет), нарушающих равновесие сознания и вызывающих ДИСС сна, называют усталостью или потребностью во сне. Эти факторы образуют как дополнительную разрушительную силу по отношению к состоянию бодрствования, так и формирующую силу (или ряд сил) по отношению к переходному периоду, предшествующему наступлению сна. Важна интенсивность этих факторов: если вы не утомлены, сон может не прийти, если вы слишком утомлены, то можете заснуть, даже если другие действия, направленные на разрушение состояния бодрствования, – укладывание в постель, сокращение притока чувственной информации, принятие установки «Нет ничего существенно важного» – не будут выполнены. <…>
   Разумеется, эти процессы (наведения ДИСС. – Ред.) представлены в упрощенном виде: в действительности же они подвержены воздействию множества факторов, в том числе тех <…>, которые производны от нашей культуры и личностного опыта…
   В заключение приведем пример того, насколько могут быть существенны эти неявные факторы, в том числе личностные ожидания. В то время, когда фонограф был еще технической новинкой, один из первых исследователей гипноза, Джордж Истебрукс, решил разобраться в следующей проблеме: может ли гипнотическое состояние возникнуть в том случае, когда слова гипнотизера записаны на фонографе, а затем воспроизводятся для группы испытуемых, добровольно согласившихся на эту роль. Он произвел соответствующую запись на фонограф и решил воспроизвести ее перед группой учеников из класса, в котором преподавал. Когда он включил воспроизводящий механизм, то к своему изумлению обнаружил, что по рассеянности принес совсем не ту запись. Это была запись тирольских песенок. Решив, что надо как-то развлечь своих испытуемых, пока он не принесет нужную запись, он ничего не сказал им и отправился за ней к себе домой.
   Когда он вернулся, один из учеников находился в состоянии глубокого гипноза! Учитель сказал, что запись загипнотизирует – ученик послушно впал в гипнотическое состояние.

3. Использование наркотиков для наведения измененных состояний

Серьезные недоразумения возникают тогда, когда какие-либо воздействия, способные вызывать некоторые ДИСС, приравниваются к самим измененным состояниям. Такая ошибка особенно часто совершается в отношении психотропных или психоделических наркотиков, поскольку мы склонны некритически мыслить в рамках фармакологической парадигмы, согласно которой особая химическая природа наркотика, взаимодействуя с химической и физической структурой нервной системы, с неизбежностью приводит к одним и тем же результатам. Это верно, когда речь идет о неврологическом или гормональном воздействии, но совершенно неверно, когда речь идет о сознании. Фармакологический подход… может иметь значение по отношению к простейшим наркотикам, таким, как барбитураты, вызывающие сонливость и засыпание, но он неприменим вследствие своей ошибочности в отношении к психоделическим наркотикам, таким, как марихуана или ЛСД.
//-- Ненаркотические факторы --//
На рисунке 2 изображено действие наркотиков на сознание; модель этого действия разработана мною в то время, когда я начинал свои исследования по интоксикации марихуаной [6; 7]. Помимо физиологических воздействий со стороны разрушительных и формирующих сил (верхняя правая часть рисунка 2), личность испытывает влияние ряда психологических факторов, которые, выступая в роли разрушительных и формирующих сил, во многих случаях даже более существенны, чем физиологические факторы для наведения ДИСС и его содержания. Поэтому, хотя сведения о том, какие именно психотропные наркотики употребляет тот или иной человек, в каком количестве и каким способом, могут быть полезными, однако на основании таких сведений без определенных знаний о психологических факторах очень трудно делать какие-либо точные прогнозы о поведении и реакциях этого человека.

   Рис. 2. Факторы, воздействующие на характер реакций при употреблении наркотика

   Ненаркотические факторы можно разделить на три группы: долговременные, непосредственные и относительные к условиям употребления наркотика.
   К долговременным факторам относятся: 1) культурная среда, в которой находится данный субъект, то воздействие, какое она оказывает на формирование обычных для него состояний сознания, а также те ожидания, которые под воздействием этой среды возникают у этого субъекта по отношению к наркотику; 2) структура личности субъекта; 3) специфика его физиологической организации, создающая определенные предрасположенности к воздействию наркотика; 4) навыки употребления наркотика: знаком ли этот субъект с действием наркотика по личному опыту, умеет ли он усиливать его желательное влияние и уменьшать нежелаемое или же из-за своей неопытности он вынужден расходовать большую часть своей энергии на то, чтобы совладать с новыми для него ощущениями (часто в стрессовой форме).
   К непосредственным факторам относятся: 5) настроение человека, употребляющего наркотик, которое может усиливать или ослаблять его действие; 6) ожидания, связанные с предстоящим переживанием и 7) совпадение или несовпадение этих ожиданий с тем, что человек хотел бы испытать.
   Ситуативные факторы или условия, в которых употребляется наркотик: 8) социальная обстановка и ее последствия – характеры людей, находящихся вместе с субъектом, и то, как они влияют на него (например, присутствие напуганного чем-то человека может до такой степени тревожить употребляющего наркотик, что действие наркотика усилит эту тревогу); 9) физические условия и их влияния; 10) формальные наставления, полученные субъектом, его реакции и интерпретации этих наставлений, особенно в тех случаях, когда употребление наркотика имеет экспериментальный характер; 11) содержание вопросов экспериментатора, их неявный смысл и реакция на него со стороны субъекта (например, экспериментатор говорит испытуемому, что данный наркотик относительно безвреден, но в то же время просит заполнить обширную медицинскую справку, общее содержание которой явно свидетельствует, что употребляемый наркотик далеко не безопасен) [3; 4].
   Далее, субъект, употребляющий наркотик, – не просто пассивный объект приложения всех этих сил в их механической совокупности. По своему выбору он может усиливать действие одних сил и тормозить действие других. Например, если социальная ситуация такова, что она «сбивает» субъекта, он может выйти из нее. Если он чувствует себя неуверенно и не ручается за себя, он может употребить только небольшое количество наркотика. Если какие-то элементы ситуации его не устраивают, он может постараться не обращать на них внимания, переключаясь на более приятные или полезные для него обстоятельства. На рисунке 2 это показано стрелкой обратной связи.
   Поскольку человек лишь в ограниченной мере способен контролировать свое внимание и расход психической энергии, он в какой-то степени находится под властью различных факторов, как это показано на рисунке 2. В частности, находясь в экспериментальной ситуации, субъект вообще не контролирует большинство из этих факторов и вынужден подчиняться им. <…>
//-- Физиологические и психологические воздействия --//
   <…> Отдельные наркотики специфически действуют на нервную основу различных структур-подсистем психики: возбуждают и активизируют эти структуры, подавляют или замедляют деятельность других структур… В то же время психологические процессы в тех структурах-подсистемах, которые остаются относительно незатронутыми этим воздействием, могут компенсировать изменения, произведенные в затронутых структурах, и/или удерживать процессы стабилизации на таком уровне, что ДСС не разрушается. На уровне физиологии наркотик выступает и как разрушающий, и как формирующий фактор, но это не обязательно приводит к возникновению ДИСС. Напомним, что стабилизация ДСС имеет множественный характер.
   Когда различные структуры-подсистемы затронуты физиологическим воздействием, субъективная интерпретация этих воздействий определяет ряд его реакций (как на уровне физиологии, так и на уровне психики) и становится фактором наступления или отсутствия ДИСС. От этой интерпретации зависит значимость испытываемых ощущений и количество энергии внимания-осознания, привлекаемой этими ощущениями. Например, если покалывание в конечностях субъект интерпретирует как обычное свидетельство «переутомления», то это имеет совершенно иные последствия по сравнению с тем, когда то же ощущение истолковывается как признак начала действия наркотика.
   Это можно проиллюстрировать на примере действия марихуаны. Большинство курильщиков марихуаны обучаются вызывать ДИСС, которое мы назовем интоксикацией марихуаной или потерей привычных ощущений («отключкой»). Обычно бывает так, что человек несколько раз пробует курить марихуану и испытывает некоторые непонятные ощущения (например, звон в ушах), но общее состояние его сознания остается вполне обычным, и он даже удивляется, почему люди поднимают столько шума из-за столь слабого действия наркотика. Когда же более опытные курильщики помогают ему сосредоточиться на определенных моментах происходящего с ним и попытаться получить некоторые конкретные ощущения, тем самым, вступают в игру добавочные психологические факторы, разрушающие обычное ДСС и формирующие ДИСС. Часто бывает так, что этот скачок происходит внезапно и курильщик теряет обычные телесные ощущения. На этом примере видно, как физиологическое действие марихуаны разрушает многие обычные обратные связи, стабилизирующие процессы ДСС, но также и то, что этого может быть недостаточно, чтобы дестабилизировать и изменить ДСС.
   Многие фармакологи удивляются тому, что неопытный курильщик может употребить довольно большое количество марихуаны в несколько приемов, но не достичь искомого результата, но затем достигает его с помощью дозы в десять раз меньшей, если получает наставления, как это нужно сделать. Они называют это эффектом реверсивной толерантности. С точки зрения системного подхода в этом эффекте нет ничего удивительного. Он просто означает, что физиологическое воздействие наркотика само по себе недостаточно для дестабилизации БСС. Но как только субъект, употребляющий наркотик, обучается тому, как следует направлять энергию внимания-осознания, лишь небольшое подкрепление со стороны физиологического действия наркотика оказывается достаточным, чтобы дестабилизировать БСС и вызвать ДИСС, например, состояние, в котором как бы отключаются ощущения внешнего мира.
   В самом деле, возникновение этого состояния от дозы марихуаны, из которой удален ТГК (тетрагидроканнабинол, основной и, возможно, единственный активный ингредиент), что подобно действию плацебо, <…> показывает не столько то, что люди легко поддаются внушению, сколько то, что психологические факторы являются главными детерминантами ДИСС, связанного с курением марихуаны.
   <…> Поразительный пример значимости психологических факторов для решения вопроса о том, приводит ли употребление наркотика к ДИСС, можно найти в работе С. Снайдера, где рассказывается о попытках использовать марихуану в медицине XIX в.:

   Поразительно, – отмечает С. Снайдер, – что во многих описаниях медицинской практики того времени как бы не замечается интоксицирующее свойство наркотика. Почти нет каких-либо указаний на то, что пациенты – вероятно, сотни тысяч из них употребляли каннабис в Европе XIX в. – ощущали что-либо подобное «отключке» или меняли свои установки по отношению к своей работе, к любви, к друзьям и близким… Лекарства, применяемые по предписаниям врача, должны были помогать от каких-либо конкретных болезней – ничего другого от них не ждали, тем более того, что эти лекарства способны «превращать» человеческое сознание [5].

   Таким образом, очевидно, что без соответствующих психологических ожиданий и «небольшой помощи друзей» употребление марихуаны, скорее всего, не приведет к возникновению ДИСС. (…) Но это не значит, что марихуана – слишком слабый наркотик. Некоторые люди не могут войти в ДИСС даже с помощью больших доз более сильного наркотика, например, ЛСД.
//-- Основные психоделические наркотики --//
   <…> Если состояния, вызываемые курением марихуаны, изучены достаточно хорошо (так, что можно даже говорить об особом «состоянии, связанном с курением марихуаны», по крайней мере, в ситуациях, типичных для нашей культуры [7]), то разнообразие состояний, переживаемых в связи с употреблением более сильных наркотиков, настолько велико, что вряд ли можно говорить о каком-то особом ДИСС, непременно вызываемом ими. <…> Карлос Кастанеда в своих описаниях работы с доном Хуаном показал, что поначалу реагировал на психоделические наркотики примерно так, как это бывает при «отключке». Но это не удовлетворяло дона Хуана. И он пытался помочь Кастанеде стабилизировать результаты воздействия наркотиков так, чтобы переходить в особые ДИСС, всякий раз иные, но соответствующие поставленным задачам [1]. <…> Дополнительные психологические факторы, выступающие как формирующие силы, присоединяясь к действию разрушительных сил наркотика, могут вызывать ДИСС <…> Термины вроде «состояние, возникшее в результате употребления ЛСД», могут вводить в заблуждение. Когда мы говорим: «X употребил ЛСД (или какой-либо другой психоделический наркотик)» – из этого не следует ничего существенно важного по отношению к тому, что произошло с со знанием X. В экспериментальной литературе часто можно встретить описания наподобие следующего: «Испытуемым были введены 1,25 млг ЛСД в расчете на 1 кг веса тела». Такие описания выглядят очень точными, но когда из них пытаются сделать столь же точные выводы, допускают ошибку. Такие экспериментальные описания скорее должны были бы выглядеть примерно так: «Испытуемый X принял такую-то дозу ЛСД, что привело к возникновению состояния А, тогда как та же доза, принятая испытуемым Y, не привела ни к какому ДИСС». <…>

Литература

   1 Gill M., Brenmann M. Hypnosis and Related States: Psychoanalytic Studies in Regression. N. Y., 1959.
   2 Moll A. Hypnotism. N. Y., 1902.
   3 Orne M. On the social psychology of psychological experiment: with particular reference to demand characteristics and their implications // Am. Psyhologist. 1962. V. 17. Р. 776–783.
   4 Rosental R. Experimenter Effects in Behavioral Research. N. Y., 1966.
   5 Snyder S. Uses of Marijuana. N. Y., 1971.
   6 T a r t C. Marijuana intoxication: common experience // Nature. 1970. V. 226. P. 701–704.
   7 Ta r t C. On Being Stoned: a psychological Study of Marijuana Intoxication. Palo Alto. Calif., 1971.

Состояния сознания [5 - Martindale C. Cognition and Consciousness. Homewood, Ill.: The Dorsey Press. 1981. Ch. 13. P. 311–338. Перевод О.В. Гордеевой.]
К. Мартиндейл

   Колин Мартиндейл (Colin Martindale) (1943–2008) – американский психолог; доктор философии, профессор психологии университета г. Мэн (США), доктор Homoris Causa Католического университета г. Лувэна (Louvain).
   Большинство исследований Мартиндейла посвящено проблемам творчества: ориентируясь на психоаналитические представления о первичном и вторичном процессах, он разработал теорию эволюционных изменений в художественном творчестве и литературе. Основываясь на положении о том, что содержание языка отражает содержание сознания, он создал компьютерную программу, позволяющую диагностировать по содержанию речи человека его местоположение на континууме первичного/вторичного процессов. Имея крайне широкую область научных интересов, Мартиндейл занимался проблемами психоаналитической теории, исторической психологии, психологии личности, патопсихологии, межличностной аттракции, экспериментальной эстетики, психолингвистики, компьютерного контент-анализа, определения авторства, изучал частоты встречаемости последовательностей олигонуклеотидов в ДНК. В последние годы жизни он разрабатывал свою теорию творчества и прекрасного, основанную на представлениях о нейронных сетях, и изучал роль эстетических факторов в науке. В области психологии ИСС проводил теоретические и экспериментальные исследования, предпринял попытку создания теории ИСС, интегрировав психоаналитический и когнитивистский подходы.
   С 1986 по 1987 – президент 10-го подразделения АПА (Общества психология эстетики, творчества и искусства), с 1994 по 1998 г. – президент международной ассоциации эмпирической эстетики, редактор журналов «Empirical Studies of the Arts» (издаваемого Обществом психологии эстетики, творчества и искусства) и «Bulletin of Psychology and the Arts», соредактор выпускаемой Бэйвудской издательской компанией серии книг по эстетике «Foundations and Frontiers». Автор, редактор и соредактор 14 книг, сборников материалов конференций и специальных выпусков журналов, а также около 185 научных статей и обзоров, соавтор научных изданий.

   Сочинения:Romantic progression: The psychology of literary history (1975); The grammar of altered states of consciousness // Psychoanalysis and contemporary science / Ed. by D. Spence. New York: Macmillan, 1976. V. 4; Creativity, consciousness, and cortical arousal // J. of Altered States of Consciousness. 1977. V. 3. P. 69–87; The effects of psylocybin on primary process content in language // Confinia Psychiatrica. 1977. V. 20. P. 195–202. (with Fischer R.); The night journey: Trends in the content of narratives describing transformation of consciousness // J. of Altered States of Consciousness. 1979. V. 4. P. 321–343; Cognition and Consciousness (19 81); The Clockwork Muse: On the Predictability of Artistic Change (19 9 0); Cognitive Psychology: A Neural-Network Approach (19 91); Об эмоциях ли поэзия? // Творчество в искусстве – искусство творчества / Под ред. Л. Дорфмана, К. Мартиндейла и др. М.: Смысл, 2000. С. 502–512.

Сознание и познавательные единицы

Согласно Вундту [37], «сознание – неспецифический умственный процесс, координируемый с другими; оно полностью заключается в том факте, что у нас имеются внутренний опыт». Титченер [32] определял сознание как «общую сумму умственных процессов, происходящих в настоящий момент, в любой „настоящий“ момент». Эти определения согласуются с нашим приравниванием сознания к набору познавательных единиц, который актуален в данное время. Уильям Джеймс [12] сделал наблюдение, что наше обычное, бодрствующее сознание является всего лишь одним особым типом сознания. <…>
Сознание в целом, по-видимому, изменяется вдоль континуума от вторичного процесса к первичному [6 - Cм. определение этих понятий в работе Э. Фромм в этой книге. – Прим. ред.], как и мысль; аналогично меняются и восприятие, эмоция и все другие психические процессы. Мы определим соответствующее первичному процессу состояние сознания как такое, в котором все активированные познавательные единицы задействованы в одинаковой степени. С другой стороны, сознание будет определяться как вторичный процесс в той степени, в которой активизированные познавательные единицы будут находиться в различной степени активации. <…>

Континуум состояний сознания

…Когда вы движетесь от бодрствования, проблемно-ориентированного, соответствующего вторичному процессу состояния, к состоянию сна и мечтаниям, … происходит последовательный переход через ряд других состояний, каждое из которых обладает собственными характеристиками.

   Рис. 3. Континуум состояний сознания

   Рисунок 3 представляет континуум между двумя точками – бодрствованием и сновидением. В бодрствующем сознании мы обычно ориентированы на проблемы (предоставляемые, чаще всего, внешнем окружением), которые мы пытаемся решать с помощью абстракций и понятий. Когда мы прекращаем разрешать эти проблемы, наша мысль продолжается, но с помощью уже иных средств. Мы переходим к фантазиям. В состояниях фантазирования наша мысль структурирована преимущественно не на единицы «если-тогда», а на единицы «затем-затем» («затем…, а потом…»), то есть мы движемся от логических суждений к внутренним рассказам (нарративам). Этот сдвиг сопровождается заменой абстрактных и понятийных содержаний психики конкретными и перцептивными содержаниями. Спектр типов фантазий меняется от более реалистических, которые являются проблемно-ориентированными (когда мы рассматриваем различные возможные социальные стратегии и их вероятные результаты) к более аутистическому виду фантазий типа воздушных замков, где мы порхаем на золотых крыльях от одной фантастической сцены к следующей. Основное различие между ними заключается, по-видимому, в степени, в которой фантазия ориентирована на реальные проблемы. По мере того как мы продвигаемся к концу континуума – первичному процессу, наши фантазии становятся более аутистическими, то есть они все менее соотносятся с действительностью.
   В какой-то не вполне ясно определенный момент фантазии незаметно переходят в мечты. Под мечтами я понимаю те состояния, в которых мысль, по-видимому, более или менее полностью утрачивает направленность. Один образ, сцена или воспоминание следует за другим, но они больше не образуют последовательное повествование, как это имеет место в случае фантазии. Другое различие заключается в том, что в состояниях мечтаний мы утрачиваем чувство контроля за ходом мышления. В фантазии мы часто возвращаемся назад и пересматриваем историю, если путь, которым она идет, нам не нравится. Этого обычно не происходит в мечтах, так как, во-первых, поток мыслей не имеет какой-либо особой направленности.
   Мечты, в свою очередь, переходят в гипнагогические состояния. Они возникают в дремотном, сумеречном состоянии между сном и бодрствованием. Гипнагогические образы имеют множество форм. Для некоторых людей это яркие живые визуальные образы. Для других образы могут быть такими же по яркости, но слуховыми. Поскольку долговременная память на эти образы очень слаба, вы можете переживать гипнагогические состояния каждую ночь, но просто не помнить этого. <…> В гипнагогическом состоянии поток образов, вероятно, является полностью автоматическим и любое усилие, направленное на контроль этих образов или фокусировку на них, разрушает данные образы.
   Наконец, мы достигаем сновидений. Сновидение в определенном смысле более похоже на фантазию, нежели на мечту или череду гипнагогических образов, так как оно часто содержит довольно последовательное повествование. Однако оно расположено на конце континуума ввиду полностью автоматического характера данного состояния и отсутствия в нем ориентации на сознательную цель и реальность. Кроме того, сновидение как действительное видение сна – это в гораздо меньшей степени повествование, чем это кажется, когда оно припоминается после пробуждения. Многое в его структуре на самом деле добавлено ретроспективно бодрствующим разумом, усилия которого направлены на организацию и припоминание сновидения после пробуждения. <…>
   Было бы ошибкой считать, что все время, пока вы бодрствуете, вы пребываете в состоянии, соответствующем вторичному процессу. Чтобы проверить это, вам надо только обратить пристальное внимание на те сдвиги в вашем сознании, когда вы читаете эту книгу. Вы обнаружите, что снова и снова впадаете в фантазирование и мечтания. Другими словами, обрывки психических функций (мышления), соответствующих первичному процессу, более или менее постоянно вторгаются в сознание. <…>

Индукция измененных состояний сознания

//-- Общие принципы --//
   Если бы мы хотим вызвать характерное для первичного процесса состояние сознания, нам следует создать ситуацию, где все активированные познавательные единицы были активированы в одинаковой степени. Как это можно сделать? Один метод – ограничение сенсорных стимулов из окружающей среды так, чтобы не было никаких существенных стимулов, способных захватить внимание. Можно ожидать, что спустя некоторое время активация познавательных единиц сократится или даже прекратится. Мы могли бы попробовать ускорить этот процесс путем адаптации или утомления познавательных единиц. Этого можно достичь несколькими способами, включающими длительную стимуляцию, повторную стимуляцию или интенсивную стимуляцию. Вариант этой процедуры должен был бы одновременно активизировать несовместимые познавательные единицы и позволить оказывать друг на друга тормозящее влияние. Более прямой метод – просто просить человека ни на чем не сосредотачивать свое внимание, а просто позволить, чтобы процесс мышления происходил сам по себе, без привлечения внимание к нему. Это гораздо легче сказать, чем сделать, так как внимание непреднамеренно привлекается к некоторым стимулам. Наконец, мы можем применить определенное наркотическое вещество, которое способно уравнивать активность познавательных единиц. Все эти методы могут вызывать измененные состояния сознания.
//-- Ограничение сенсорной стимуляции --//
   Одним из самых легких способов индукции измененных состояний сознания является, по-видимому, уменьшение сенсорного входа. В сообщениях исследователей Арктики и заключенных, переживающих длительный период одиночного заключения, подчеркивается нарушение обычных способов мышления вследствие длительной изоляции. Эксперименты с сенсорной депривацией показали то же самое. Испытуемые в этих экспериментах сообщают о неспособности к логическому и целенаправленному мышлению, к сосредоточению внимания и часто о появлении ярких визуальных и слуховых галлюцинаторных образов. <…>
   Одна из целей психоаналитической психотерапии состоит в том, чтобы стимулировать умеренный регресс от вторичного процесса к первичному. Классическая аналитическая ситуация, когда пациент лежит на удобной кушетке, часто с закрытыми глазами, а аналитик находится вне его поля зрения и очень немногословен, может быть рассмотрена как формирование умеренной степени сенсорной депривации. Некоторые формы медитации, по существу, основываются на сенсорной депривации… Некоторые творческие люди подвергают себя своего рода добровольному сенсорному ограничению. Это, по-видимому, облегчает регрессию, явно необходимую для творческого озарения или вдохновения.
   <…> Сон, конечно, предполагает произвольную сенсорную депривацию, где мы сокращаем визуальные, слуховые и другие типы входов. Фактически все феномены, которые мы описали в разделе о нормальных изменениях сознания, могут быть рассмотрены как базирующиеся на сенсорной депривации. <…>
//-- Адаптация --//
   Монотонная стимуляция
   Длительное предъявление одной и той же стимульной конфигурации должно вести к адаптации познавательных единиц, кодирующих стимул. В действительности это встречается чаще, чем ограничение сенсорной стимуляции. Например, можно ли сказать, что полярный исследователь подвергается монотонной стимуляции, или преобладает сенсорная депривация? Различие между ними становится яснее, если мы рассмотрим так называемую концентративную медитацию [9]. В случае этого вида медитации от человека требуется сосредоточить внимание на единственном стимуле, например, собственном пупке, цветке или геометрической конфигурации, и удерживать его там. Медитация этого вида обычно выполняется в контексте ограниченного сенсорного окружения. Результатом длительного внимания должно быть то, что познавательные единицы, кодирующие стимул, должны как бы утомиться… По-видимому, это и происходит.

   Повторяющаяся стимуляция
   Множество техник изменения сознания основывается преимущественно на ритмической или повторяющейся стимуляции в контексте ограниченного сенсорного окружения. <…> Гипнотическое состояние часто вызывается с помощью сосредоточения внимания субъекта на повторяющемся источнике стимуляции типа качающегося маятника или ритмичного и звучного голоса гипнотизера. Сходный феномен замечен в другом варианте концентративной медитации [9],
   где человек фокусирует внимание на повторяющемся, но не на константном стимуле. Часто это мантра, такая как слог OM, которую человек повторяет снова и снова. Многие виды молитв можно рассматривать как вариации этой техники. Фаррел [6] доказывает, что ритмическая стимуляция, произведенная определенными типами поэзии и музыки, способна изменять сознание. <…> Повторение одного и того же стимула утомляет познавательные единицы, вовлеченные в восприятие и направляющие внимание к воспринимаемому предмету.

   Сверхстимуляция
   <…> Эта техника систематически используется при «промывке мозгов» и в некоторых религиозных обрядах. Тот или иной стресс, по-видимому, более или менее постоянно участвует в индукции разных видов невротических и психотических состояний, которые предполагают регрессию к характерному для первичного состоянию сознания. <…> Избыток сенсорной стимуляции и стресс можно рассматривать как включающие сильные или интенсивные стимулы. Ожидается, что такие стимулы приведут к относительно быстрому утомлению познавательных единиц, кодирующих их.
//-- Сопоставляемая стимуляция --//
   <…> Важными оказываются также сопоставляемые свойства перцептивного входа. <…> Обдумывание логических парадоксов играет роль в индукции религиозных состояний сознания. Новичка в дзен-медитации просят решить коан, или загадку (например, как звучит хлопок одной ладонью?). Так как коан не может быть разрешен с помощью логики вторичного процесса, то, по-видимому, вызовет, в конечном счете, регрессию к характерному для первичного процесса состоянию. Возможно, подобную функцию можно приписать существующим в христианской доктрине представлениям о непорочном зачатии или о троице. Вообще можно утверждать, что, когда поступающие стимулы слишком новы, несовместимы друг с другом, незнакомы или неоднозначны, они не могут быть поняты с помощью нашего стандартного набора характерных для вторичного процесса схем. Чтобы понять их, мы должны регрессировать к состояниям первичного процесса, где схемы более широки, общи и менее определенны. <…>
   <…> Сопоставляемые свойства, такие как несовместимые друг с другом, сосредотачивают внимание. Однако если несовместимость свойств друг с другом не может быть с легкостью разрешена построением новой познавательной модели, следует ожидать, что этому будет уделяться все больше и больше внимания. В конечном счете из-за длительной активации задействованных во внимании познавательных единиц эти единицы начнут уставать, что приведет к характерному для первичного процесса состоянию.
//-- Инструкция на регресс --//
   В концентративной медитации измененное состояние сознания предположительно вызывается утомлением познавательных единиц. Другой основной тип медитации Гоулман [9] называет медитацией «опустошения ума». Дзен-медитация находится в русле данной традиции. В значительной степени обучение дзен-медитации включает прямые инструкции на мышление характерным для первичного процесса способом, то есть, человека просят пассивно осознавать все, но не сосредотачивать внимание ни на чем… Как это сделать в случае непроизвольного внимания? Интересно, что многое в обучении дзен-медитации нацелено на разъединение механизмов непроизвольного внимания. Мы видели, что дзен-медитация включает разрешение логических парадоксов. Возможным результатом этого может быть то, что человек начинает игнорировать сопоставляемые свойства стимулов. Другой аспект дзен-доктрины – то, что ни что не имеет никакого смысла или что на самом деле вещи не отличаются по их значимости. Это может рассматриваться как попытка отойти от непроизвольной тенденции обращать внимание на значимые стимулы.
   Инструкции регрессировать также обнаружены в других контекстах. Фундаментальное психоаналитическое правило для пациента говорить все, что приходит в голову, свободно ассоциировать, а не рассуждать логически, – это, по существу, прямое предписание для развития присущего первичному процессу способа мышления. <…>
//-- Наркотики --//
   Наркотики также вызывают характерные для первичного процесса состояния. Вообще такие наркотики могут быть разделены на две группы: первая – депрессанты центральной нервной системы (такие как алкоголь и хлоралгидрат), вторая – психостимуляторы: кофеин, марихуана, наркотики типа ЛСД, псилоцибина и метамфетамина (перечислены по возрастанию силы воздействия). Хотя все эти наркотики имеют свои специфические эффекты, интересно, что простое увеличение или уменьшение сенсорных входов вызывает измененные состояния, подобные тем, которые вызывают наркотики, которые возбуждают или угнетают нервную систему. Вообще наркотики, которые не возбуждают и не угнетают, кажется, не изменяют сознание.

Временная динамика изменения сознания

   <…> Большинство методов индукции, описанных ранее, должны проводить сознание, по крайней мере, через три последовательных состояния: начальный период адаптации, период растормаживания и колебания и заключительный период уравнивания активации. Большинство методов включают определенный вид утомляющего процесса, отсутствие стимулов из окружающей среды, достаточных для приведения в действие познавательных единиц, или и то и другое одновременно. Можно предположить, что спустя некоторое время никакой набор познавательных единиц не будет способен управлять активацией в достаточной для овладения вниманием степени, так чтобы присутствовало характерное для вторичного процесса сознание.
   Однако как только снизилась активация этих единиц, другие единицы будут расторможены. Когда деятельность последних распадается, растормаживаются еще одни единицы. В сети с торможением активация не может исчезать постепенно. Скорее активация в сети колеблется (осциллирует). Так как мы предполагаем, что познавательные единицы существуют в такой сети с торможением, по-видимому, разумно ожидать такое колебание. При длительном отсутствии стимуляции мы ожидаем, что колебания будут затухать, то есть независимо от того, какие познавательные единицы активированы, степень их активации будет все более и более уравниваться. Это соответствует увеличению степени присущего первичному процессу сознания. Предположительно колебание – то, что удерживает мысль, происходящую в отсутствие стимуляции. Примерно в это время мы ожидаем, что колебание заглохнет, а то, что Конорский [14] назвал единицами выключения, могут устать, растормозить познавательные единицы еще больше и установить паттерн колебаний, достаточно сильных для того, чтобы вызвать галлюцинаторные переживания. Все школы медитации признают такую галлюцинаторную стадию. Мы видим аналог этого в гипнагогических образах и в галлюцинациях, вызванных длительной сенсорной депривацией.
   Когда мы можем ожидать наступления стадии полного уравнивания активности, которую восточные религии называли такими именами как нирвана или невовлеченность? Если вы не практикуете медитацию в течение 20 лет или около того, ответом, вероятно, будет «никогда». Рассмотрим, что происходит, когда вы засыпаете. После гипнагогического состояния идет состояние относительно неподвижного сна, точно так же, как если бы вы держали курс на нирвану. Тем не менее система возбуждения дает анализаторам дополнительное усиление возбуждения, и за этим следует сновидение… Есть и дневные, и ультрадианные циклы возбуждения. В существующем разнообразии биологических циклов данные циклы, возможно, заставляют, по крайней мере, некоторые колебания активации продолжать приходить к анализаторам. Таким образом, мы никогда не достигаем полностью характерного для первичного процесса состояния абсолютно равного количества активации всех познавательных единиц. <…>

Дифференцирование, торможение и сознание

Вернер [34] определял то, что мы назвали характерным для вторичного процесса сознанием, как состояние, в котором существует дифференциация психических процессов и содержаний и разум функционирует иерархически организованным образом. С другой стороны, характерное для первичного процесса сознание связано с отсутствием дифференциации и разрушением иерархического контроля. Дифференциацию можно приравнять к дифференцированной активации познавательных единиц. Такая дифференцированная активация соответствует состоянию сосредоточенного внимания, когда некоторые познавательные единицы высоко активизированы, а другие заторможены… Относительное уравнивание активации вызывает мышление, характерное для первичного процесса. <…>
Расфокусирование внимания или уравнивание активации в системе действия имеет некоторые достаточно серьезные последствия для сознания… Мы поместили Я в систему действия и предположили, что система действия контролирует или направляет активность анализаторов. Можно ожидать, что уравнивание активации в системе действия <…> во-первых, приведет к изменениям в переживании себя и к снижению самоконтроля. Во-вторых, это позволит другим анализаторам избегать доминирования системы действия и функционировать автономным способом. Другими словами, разрушение дифференциации активности в системе действия приведет к разрушению иерархического контроля, что, как говорил Вернер, происходит в измененных состояниях сознания. <…>

Несфокусированное внимание и измененные состояния сознания

//-- Способности к произвольному избирательному вниманию --//
   Мы более или менее приравняли характерное для первичного процесса сознание и несфокусированное внимание. Изменение в сознании может быть вызвано помещением человека в ситуации, которые не позволяют сосредоточить внимание. Так, в случае ограничения сенсорной стимуляции нет никаких стимулов, на которых можно было бы сосредоточить внимание. Несфокусированное внимание может также наблюдаться в естественно возникающих измененных состояниях сознания. Например <…> дефицит внимания особенно заметен в острой стадии шизофрении. <…>
//-- Объективность против субъективности --//
   Содержания сознания в фокусе внимания и на его периферии, по-видимому, понимаются или переживаются абсолютно по-разному. Если вы расслабитесь, закроете глаза и спросите себя, что находится в вашем сознании, вы обнаружите два вида сознательных событий. Во-первых, существуют центральные идеи или образы. Например, вы можете задаваться вопросом «Что я понял?», или думать, что устали, или перебирать сознательные образы того или другого вида. Сейчас вы смогли легко дать вербальный отчет об этих событиях. Но есть также нечто еще, какое-то невыразимое фоновое ощущение себя или общее осознавание чистого существования. Когда вы переносите какое-либо из фоновых, или периферических, переживаний в фокус сознания, вы изменяете его. Возьмем классический пример: пока вы не закончите читать это предложение, вы ясно не осознаете, что у вас на ногах ботинки. Однако в то же самое время это осознавание существовало на некотором периферийном уровне прежде, чем вы переместили его в центр сознания. Джеймс сравнил это изменение с попыткой схватить снежинку рукой. Само выполнения этого действия изменяет снежинку, превращая ее в каплю воды.
   <…> Перенесение чего-либо с периферии в фокус внимания соответствует повышению активации познавательной единицы, кодирующей периферическое содержание. Это рост активации объективирует содержание, в котором мы осознаем различные отнесенные к какой-либо категории связи и отношения, которые определяют познавательную единицу. Должно быть, полностью активизированные познавательные единицы переживаются объективно, в то время как неполностью активизированные единицы переживаются субъективно или невыразимым (невербализуемым) образом. Но в состоянии первичного процесса никакие познавательные единицы не являются полностью активизированными. Такие состояния должны быть более субъективны или невыразимы.
//-- Невыразимый смысл --//
   Когда мы пьяны <…> возникает характерное ощущение, что мы способны видеть самое сердце вещей. А. Людвиг [15] описывает историю человека, принявшего ЛСД, которому пришлось идти в мужскую комнату, и там, прочитав надпись на обычном английском языке над писсуаром, он был испуган и поражен, потому что в ней он увидел и раскрыл тайну смысла вселенной. <…> Прочитанная надпись была такой: «Пожалуйста, смойте после использования».
   Усиление смысла невыразимой содержательности вещей не ограничено вызванными наркотиками состояниями. То же самое наблюдается в острой стадии шизофрении. <…>
//-- Уравнивание смыслов --//
   <…> В характерном для вторичного процесса состоянии центральное внимание автоматически разделяет воспринимаемый мир на две группы явлений: значимые, или осмысленные (то есть события в фокусе внимания), и незначимые, или бессмысленные (то есть события на периферии сознания). Если в измененных состояниях увеличивается объем фокуса внимания, то из этого следует, что явления, обычно считающиеся незначительными или не относящимися к делу, становятся преисполненными смысла. <…> В измененном состоянии… смысл, по-видимому, более равномерно распределен по полю сознания.
   Расфокусированное внимание и последующее уравнивание смыслов в измененных состояниях может иметь противоположные последствия в зависимости от интерпретации человеком своего опыта. Кастанеда [3] приводит слова колдуна яки – Дона Хуана, – сказавшего о переживании видения (его термин для обозначения мистического состояния) следующее: «Все равно и поэтому незначительно. Например, я не могу сказать, что мои действия важнее, чем твои, или что одна вещь является более существенной, чем другая, поэтому все вещи равны, и, будучи равными, они незначительны». <…>
//-- Поверхностная обработка --//
   Конкретность
   Характерное для первичного процесса сознание обычно имеет дело с конкретными фактами. Вещи имеют уникальное и невыразимое значение, но не на основании отнесения их к абстрактным категориям; то есть стимулы или события не считаются просто примерами понятий и категорий. Все уникально и отличается друг от друга. <…> Голдстейн [8] описал, как повреждение мозга и шизофрения приводят в регрессии к этому виду конкретности. Мы доказали, что относительно полная активация познавательных единиц необходима, чтобы происходила глубокая обработка информации. Однако такая полная активация отсутствует в характерных для первичного процесса состояниях. Последствием этого должна быть относительно поверхностная обработка. Человек, мыслящий характерным для первичного процесса способом, не мыслит в понятиях.

   Запоминаемость
   <…> Вы можете весьма хорошо помнить, что ели вчера на завтрак, но полностью забыть, что видели во сне этой ночью, хотя сновидение – более недавнее событие, чем тот завтрак. Как заметил Уильям Джеймс [11], пока человек на что-то специально не обратит внимание, он этого не помнит. Вспомним эксперимент, показавший, что материал в кратковременной памяти (то есть на периферии сознания), который специально не повторяется или на котором не фокусируют внимание, бывает утрачен за 10–15 секунд. Но специфичное для первичного процесса сознание – это вся периферия и нет никакого фокуса сознания, так что оно не может в достаточной степени включать центральное внимание. Таким образом, если центральное внимание очень слабо в измененных состояниях сознания, это означает, что память на происходящее в таких состояниях будет очень плохой.
//-- Отсутствие дифференциации умственных содержаний --//
   Отсутствие понятийной дифференциации
   <…> Понятия предположительно кодируются в познавательных единицах, и их значение закодировано связями возбуждения и торможения с другими познавательными единицами. Если возбуждение слишком высоко или слишком низко, связи торможения прекращают действовать и обозначения связей возбуждения не могут читаться. Результатом является то, что набор познавательных единиц (которые, как предполагается, кодируют весьма различные понятия) начинает действовать как простая совокупность диффузных единиц, то есть они могут становиться активными одновременно. Субъективный опыт выражается в неопределенных, общих, недифференцированных понятиях. <…>
   Отсутствие перцептивной дифференциации
   <…> Хороший пример – сновидения, где два объекта могут одновременно занимать одно и то же положение в пространстве [7]. Тот же самый феномен обнаруживается и в состоянии творческого вдохновения [31]. По-видимому, этот феномен основывается на отсутствии дифференциации активности познавательных единиц в анализаторе, имеющем дело с пространственной локализацией.
//-- Отсутствие межсенсорной дифференциации --//
   Ощущение общности
   <…> Один из признаков измененного состояния сознания, обнаруженный мистиками, – это переживание тождества или общности со внешним миром. Границы между Я и внешним миром на мгновение растворяются, и Я, и мир становятся единым целым. Так, Джеймс [12, 310] цитирует одного мистика, рассказавшего о своем опыте: «Я ощущал себя единым с травой, деревьями, птицами, насекомыми, со всем в Природе». <…> Таким образом, мистик может ощущать то же самое чувство «моего» («meness») в отношении находящегося вовне дерева, какое вы переживаете по отношению к собственной руке или ноге. Р. Бекк (Bucke) [2] говорил об этом опыте слияния как о космическом сознании. Фрейд назвал это оральным океаническим переживанием…

   Деперсонализация
   Иногда изменение в сознании сопровождается изменением в общем осознавании, которое является просто обратной стороной мистического ощущения общности с миром. Деперсонализация может принимать различные формы. Ощущение Я может сжиматься так, что больше не заполняет тело в целом. В этом случае человек может чувствовать, что рука или нога больше не являются частью его самого. В переживаниях нахождения «вне тела» человек неправильно локализует Я. Самость больше не кажется находящейся внутри тела, а скорее переживается как пребывающая где-то еще. При дереализации ощущение Я полностью исчезает. Все эти формы деперсонализации переживаются во множестве измененных состояний сознания в пределах от психоза до медитации [5].

   Синестезия
   Синестезия включает отсутствие дифференциации между входами от различных органов чувств. Есть разные формы синестезии, например, цвето-звуковая синестезия включает видение цветов, когда человек слышит звук или наоборот. <…> Синестезии часто вызываются галлюциногенными наркотиками, типа ЛСД и мескалина. Один человек описал эффекты мескалина следующим образом: «Мне казалось, что я слышу звуки и вижу лица, и это все – одно и то же. Я не могу сказать, вижу ли я это или слышу. Я переживаю, чувствую на вкус и обоняю звук. Это все едино. Я непосредственно являюсь звуком» [34]. В этом примере обнаруживается и множественную синестезию, и утрата дифференциации между Я и миром. Синестезия является также обычным переживанием для психотиков. <…>

   Физиогномическое восприятие
   Если синестезия связана с недостатком дифференциации между ощущениями, физиогномическое (physiognomic) восприятие включает недостаток дифференциации между перцептивной и эмоциональной реальностями. Это ведет… к атрибуции эмоций неодушевленным объектам, как в выражениях «мрачное небо» или «задумчивые горы». Физиогномическое восприятие предположительно обнаруживается во многих присущих первичному процессу состояниях. Дети, психотики и дописьменные народы иногда приписывают душу неорганическим объектам. Например, они могут обращаться к деревьям или бурям как к живым и обладающим сознательной волей существам. Это относится к анимизму. Молодой испытуемый у Вернера [34], увидев лежащий на боку стакан, непроизвольно заметил «бедный, уставший стакан». <…>
//-- Объяснение отсутствия межсенсорной дифференциации --//
   Карта и миксер
   Я думаю, что мы можем объяснять все эти явления в терминах отсутствия дифференциации или нарушений в двух анализаторах… Мы обладаем подробным знанием о нашем местоположении в мире и положении различных объектов, которые мы в настоящий момент осознаем… След этого знания расположен совершенно отдельно от знания о том, что эти объекты собой представляют… Восприятие того, что это такое, и восприятие местоположения осуществляются различными системами… двумя анализаторами – картой и миксером. Предположительно карта обеспечивает информацию о пространственном расположении Я и объектов; миксер содержит укрупненные единицы (блоки), которые обозначают объекты на карте. <…>
   <…> Познавательные единицы на высшем уровне карты служат как двухмерная сетка… Положение Я и каждого объекта окружающей среды обозначено активизированной единицей, которая похожа на вспышку на экране радара. Различные вспышки не содержат никакой информации о том, что собой представляют конкретные объекты. <…> Возможно, карта – эволюционно старый анализатор. В нем нуждался любой организм с развитой подвижностью. Этот анализатор должен быть тесно связан с моторной системой.<…>
   С другой стороны, системе действия и другим понятийным анализаторам также приходится в ряде случаев использовать карту или сверяться с ней. Эти системы должны быть способны установить местоположение конкретного объекта. Чтобы увязать между собой то, где находится вещь, и то, что она собой представляет, необходим миксер. Миксер содержит промежуточные (опосредующие) блоки (совокупности единиц), которые соединяют объект на карте с информацией о нем от различных анализаторов. Возможно, что принцип организации миксера имеет отношение к коннотативным значениям или значимости входов в большей степени, чем все визуальные блоки в одной области, все слуховые блоки – в другой, и так далее. Возможно, блоки для опасных объектов находятся в одной области, для привлекательных объектов – в другой и т. п. <…> Миксер мог бы оказаться тем возможным местом, где хранится информация о коннотациях вещей… Подобный принцип организации позволил бы вниманию сосредоточиться на объекте, наиболее опасном из всех независимо от обработки сигналов от всех объектов, которая осуществляется гностическим анализатором. Единица, кодирующая наиболее опасный в данной области объект, будет наиболее активизирована и начнет латерально тормозить окружающие единицы. Это заставило бы единицу, кодирующую ее положение на карте, также быть настолько высоко активированной, чтобы латерально тормозить окружающие единицы, кодирующие положение менее значимых объектов. Должен сказать, что моя гипотеза о принципе организации миксера чрезвычайно спекулятивна. Когда вы воспринимаете окружающий мир, ваше восприятие должно включать одновременную активность познавательных единиц карты (вы видите, где находятся объекты), гностических анализаторов (вы знаете, чем эти вещи являются) и миксера (вы знаете, какие слуховые, визуальные, обонятельные и т. д. перцепты возникают одновременно в случае каждого объекта). <…>

   Я и мир
   Думаю, вы согласитесь, что определенное ощущение Я (me) проникает в ваши телесные ощущения, в то же время определенно отсутствуя при восприятии вами внешнего мира. Ощущение Я ограничено единицами, отмечающими ваше положение в пространстве. Это иллюстрировано рисунком 4-A. В мистическом ощущении слияния с миром ощущение Я расширяется так, что включает, по крайней мере, некоторые части внешнего мира (см. рисунок 4-B). Это может произойти при пониженном уровне латерального торможения так, что активация единицы, обозначающей положение мистика в пространстве, распространяется латерально (во все стороны). С другой стороны, деперсонализация может включать случаи, когда часть тела человека ощущается как чужеродная, не принадлежащая ему (см. рисунок 4-C), или случаи внетелесного опыта (переживание пребывания «вне тела»), где ощущение Я соединяется с псевдообъектом, находящимся вне тела человека (см. рисунок 4-D). <…>

   Врожденное сознание (sensorium)
   <…> Идея Вернера состояла в том, что примитивный организм обладает недифференцированным врожденным сознанием (sensorium). Все входные сигналы от различных органов чувств приходят в одну и ту же сенсорную воспринимающую область сознания или, по крайней мере, в значительной степени накладываются друг на друга. Восприятие, скорее, целостно, а не сводится к отдельным ощущениям. Согласно Вернеру, в примитивном или регрессировавшем сознании физиогномическое восприятие и синестезия являются естественным положением дел. Только с движением к состояниям вторичного процесса появляется изоляция сенсорных сигналов, поступающих в дискретные сенсорные воспринимающие области. <…>

Рис. 4. Варианты локализации ощущения Я в обычном и измененных состояниях сознания. Ощущение самости в характерном для вторичного процесса состоянии (A), во время мистического переживания тождества с миром (B) и во время двух типов деперсонализации (C и D). Заштрихованные линии указывают размещение ощущения Я

Мы можем идентифицировать врожденное сознание (sensorium) Вернера как недифференцированный вариант того, что мы назвали миксером. В подобном состоянии этот анализатор смешивает входы от различных анализаторов. Такое возможно, особенно если принцип организации имеет некоторое отношение к коннотативной значимости перцептов. В таком случае визуальный вход может активизировать единицу в миксере, которая будет – при низком возбуждении или недифференцированном состоянии – активизировать окружающие ее единицы, связанные с другими невизуальными анализаторами. Результатом будет синестезия. Если миксер организован согласно эмоциональной и мотивационной значимости или коннотациям перцептов, мы может сходным образом объяснить физиогномическое восприятие.

Система действия и измененные состояния сознания

//-- Система действия и иерархический контроль --//
   В характерных для вторичного процесса состояниях система действия предположительно служит как блок проверки выполнения. Она использует другие анализаторы и управляет ими. Она ставит им задачи. Есть основания предполагать, что система действия, осуществляя данный контроль, может оказывать на них тормозящее действие, то есть активно подавлять спонтанную активность других анализаторов… Если это на самом деле так, то чем более активизированной является система действия, тем более это подавляет активность других анализаторов. Состояние уравненной активности или низкой активности в системе действия должно иметь несколько последствий. Во-первых, это должно вести к изменениям функций, осуществляемых системой действия. Они включают контроль за всеми видами действий, так же как и самоконтроль, ощущение Я и обслуживание постоянных установок. Во-вторых, это должно растормаживать другие анализаторы, позволяя им работать автономно и бесконтрольно.
//-- Дезактивация системы действия --//
   Дезавтоматизация
   Наиболее прямым последствием уравнивания уровней активации в системе действия является недостаточная энергия побуждения единиц действия, кодирующих обычно автоматические акты. Такие действия начинают требовать внимания для своего осуществления. И Джеймс [12], и Дейкман [4] говорили об этой «дезавтоматизации» при обсуждении мистических состояний. Также дезавтоматизация достаточно распространена при шизофрении. Мак-Ги и Чепмен [25] приводят слова одного больного, сказавшего: «Я должен делать всё шаг за шагом, ничто теперь не является автоматическим». <…>

   Сниженный самоконтроль
   <…> Входы к единицам действия от более глубинных уровней системы действия дают внутренние установки, которые, как и внешние стимулы, определяют поведение. Баланс сил изменяется в пользу внешних стимулов, если эти единицы более глубинного уровня дезактивированы. Одной из первых теорий гипноза была теория Шарко. Он утверждал, что причиной гипноза является то, что он назвал диссоциацией. В диссоциированном состоянии обычно автоматическая часть личности (то, что мы бы назвали единицами действия) отделяется (или становится автономной) от бодрствующей, управляющей и контролирующей части (того, что мы бы назвали доминирующей субличностью – subself). Это, по словам Шарко, автоматически приводит человека к принятию команд гипнотизера. В обычном состоянии сознания более глубинные центры управляют более поверхностными. В гипнозе гипнотизер командует поверхностными, потому что собственные глубинные центры личности утратили над ними контроль. А. Людвиг [15; см. статью в этой хрестоматии] утверждает, что люди во многих видах измененных состояний сознания более поддаются внушению (более внушаемы), чем в обычном состоянии. <…> Религиозный транс так же, скорее всего, делает людей особенно внушаемыми или открытыми для принятия мнения внешнего авторитета. <…>
   В измененных состояниях сознания, по-видимому, утрачивается субъективное ощущение воли. Мистик ощущает, что он в руках Божьих и Бог руководит им. Как полагал Джеймс [12], «Мистик чувствует, как будто его собственная воля временно бездействует, и действительно иногда как будто он был захвачен и ведом высшей силой». Другая крайность – при некоторых типах шизофрении развивается бред, что чуждые силы управляют мыслями больного.

   Растормаживание установок
   Единицы на более глубинных уровнях системы действия, кодирующей доминирующие установки (disposition) и субличности, возможно, имеют тенденцию оставаться активированными в течение длительных периодов времени. Иначе мы могли бы забыть, кто мы и каковы наши устремления. Эти единицы, вероятно, осуществляют сильное латеральное торможение соседних единиц, кодирующих несовместимые субличности и намерения. Таким образом, если активация этих единиц была уменьшена достаточно, мы должны ожидать растормаживания соседних единиц. Изменение в состоянии сознания должно, следовательно, сопровождаться довольно радикальными личностными изменениями. Если вы вспомните ваши собственные сновидения и фантазии, то, я уверен, согласитесь, что в них вы делаете много такого, что даже и не думали совершать в реальной жизни… В характерном для первичного процесса состоянии обычно запрещаемые установки растормаживаются. Так, человек, находящийся под воздействием алкоголя, марихуаны или гипноза, может делать или говорить такие вещи, которые постеснялся бы сделать или сказать в обычном состоянии.

   Растормаживание субличности
   Скрытые наблюдатели. Э. Хилгард [10] обнаружил в процессе гипноза то, что мы называем скрытыми наблюдателями. У глубоко загипнотизированного человека можно вызвать нечувствительность к боли. Однако когда спрашивают, ощущает ли какая-либо часть человека боль, большой процент испытуемых отвечает утвердительно. Можно доказать, что гипноз вызван адаптацией или утомлением доминирующей субличности. Это растормаживает обычно тормозимые субличности. <…> Если незагипнотизированных людей просят симулировать гипнотическое состояние, они не сообщают о скрытых наблюдателях [33]. <…> Множественная личность. В случаях множественной личности сознание утрачивает свое единство. <…> Примером этому может служить описанный Мортоном Принсом [29] случай мисс Бошам. Ее наиболее важными субличностями были Салли и Святая… Их характеристики были более или менее противоположны. Святая была чопорна, религиозна и серьезна, в то время как Салли любила веселье и ненавидела религию. Салли… осознавала Святую. Иногда она полностью захватывала сознание. С другой стороны, Святая непосредственно не знала о существовании Салли. Однако Салли иногда писала ей ядовитые письма о тех греховных или жестоких мыслях, которые у нее (Святой) были. В то время как у Святой не было никаких сенсорных нарушений, Салли могла вообще не ощущать боль или температурное воздействие. Каждая из личностей могла испытывать только определенные эмоции. Например, Салли никогда не чувствовала страха, в то время как Святая никогда не переживала гнева.
   <…> Гипотетически система действия нормальной личности обладает богатыми взаимосвязями между единицами, но у множественной личности некоторые блоки единиц на одном и том же уровне изолированы друг от друга. В этом случае каждая субличность управляет только поднабором единиц действия. Возможно, Салли не контролировала те единицы действия, у которых был доступ к информации о страхе, болевом или температурном воздействии. Предположительно колонки единиц, каждая из которых управляется своей субличностью, латерально тормозят друг друга. Появление вторичных субличностей в случаях множественной личности является, по-видимому, следствием утомления доминирующей субличности, вызванного сильным травмирующим воздействием. Это утомление растормаживает одну из субличностей, которая обычно контролируется активацией единиц, кодирующих доминирующую субличность.
//-- Растормаживание других анализаторов --//
   Перцептивная автономия
   Галлюцинации. <…> В характерном для вторичного процесса состоянии перцептивные системы не просто подчинены системе действия, но также контролируются стимуляцией из окружающей среды. При регрессии перцептивные системы, по-видимому, становятся автономными от обоих источников контроля и у человека возникает перцептивный опыт, не вызванный стимулами окружающей среды. Один из ярких примеров этого – психотические галлюцинации. Сновидения и гипнагогические образы здорового человека – другой пример. По сравнению с сознательными образами в бодрствующем состоянии образы сновидений в целом более яркие (живые) и всегда меньше подчинены сознательному контролю. <…>
   Внутренний свет. Мистические переживания часто сопровождаются появлением ощущения внутреннего света:

   Внезапно без какого-либо предупреждения я оказался в объятом цветным пламенем облаке. На мгновение я подумал о пожаре, огромном пожарище где-то рядом в большом городе; в следующий момент я знал, что огонь был непосредственно внутри меня. Сразу после этого на меня нашло ощущение ликования, огромной радости [2, р. 7].

   Уильям Джеймс [12] отмечал, что это ощущение часто встречается в мистических переживаниях и приводит в качестве примеров видение слепого Святого Павла по дороге в Дамаск и крест, который император Константин увидел в небе. Усиление ощущений. <…> Это явление обнаружено для случаев употребления многих видов психоделиков. Приведем непосредственный отчет об эффектах марихуаны:

   Обычный наиболее значительный эффект – усиление ощущений и возросшая яркость восприятия. Визуально цвета более яркие, сцены имеют большую глубину, паттерны более ясные и отношения между фигурой и фоном одновременно и более контрастные, и легче обратимые.
   <…> Звуки становятся более различимыми, при этом человек осознает (замечает) звуки, которые он в других случаях мог не заметить… Вкус и запах также усиливаются под марихуаной. Стойка специй – сокровищница ощущений, и еда развивает богатое разнообразие вкусов [1, р. 335].

   Клювер (1966) сообщает, что сходные эффекты вызываются мескалином. Дейкман [5] обучал наивных испытуемых технике экспериментальной медитации в лабораторной ситуации. Его испытуемые сообщали о множестве перцептивных изменений, включая тенденцию видеть цвета как более живые и интенсивные. На начальных стадиях дзен-медитации наблюдаются сходные феномены [38]. Больные в острой стадии шизофрении также часто сообщают об интенсификации ощущений. <…>

   Растормаживание эмоций
   Наряду с растормаживанием перцептивных систем происходит растормаживание эмоций. Цитата из Бекка [2] относится к интенсивной радости при мистическом переживании. Рапопорт [30] считал, что во всех измененных состояниях сознания для эмоций существует тенденция становиться более сильными и менее модулируемыми. Фрейд [7] утверждал, что характерное для первичного процесса мышление находится в гораздо большей степени под влиянием примитивных побуждений и желаний, чем мышление бодрствующего сознания. Многие измененные состояния сознания сопровождаются чувством обновления, ощущением, что родился заново. Это особенно характерно для религиозных и мистических состояний, но мы можем видеть нечто похожее даже после такого обыденного состояния как сон. Каждый идет спать обремененный заботами и конфликтами, чтобы проснуться на следующее утро освеженным и беззаботным. Это чувство омоложения и свежести не является общим для всех измененных состояний сознания последствием. Его особенно недостает, например, после измененного состояния, вызванного алкоголем. <…>

Измерение состояния сознания

   Мы должны уметь определить по содержанию устной или письменной речи человека его местоположение на континууме первичного-вторичного процессов, то есть содержание языка должно отражать содержание сознания. <…> Чтобы понять, мыслит ли человек в данный момент характерным для первичного или вторичного процесса образом, нам приходится наблюдать его внешнее поведение. При таком наблюдении в качестве объектов лучше всего выбрать речь или письмо. До тех пор, пока мы не разработаем количественный показатель состояния сознания, у нас мало надежды на проверку различных теорий сознания.
   Можно ожидать, что фактически тип мышления и сознания непосредственно обуславливает различия в содержании языка. Посмотрим на список категорий в левой колонке верхнего раздела таблицы 1. Каждая категория описывает гипотетический признак мышления, присущего вторичному процессу. Например, данный тип мышления, как мы предполагаем, имеет дело с абстрактными понятиями и действиями. Если это так, то речь, в основе которой лежит мышление данного типа, должна содержать большое количество слов, описывающих подобные понятия и действия. Некоторые такие слова включены в список, расположенный в правой колонке таблицы. Присущее вторичному процессу сознание тесно связано с действием, особенно с целенаправленным действием (орудийное поведение) и социальным взаимодействием (социальное поведение). Предполагается, что оно включает запреты, контроль и отсрочку действия (ограничение, порядок, моральные императивы). Также следует принимать во внимание время (временные соотношения). Мы можем создать достаточно полный список слов, указывающих на каждый из этих признаков. Конечно, разумно предположить, что в речи, порожденной мышлением вторичного процесса, должны часто встречаться такие слова по сравнению с речью, порожденной мышлением первичного процесса.
   Мы можем произвести ту же самую процедуру и относительно мышления, специфичного для первичного процесса. Нижний раздел таблицы 1 содержит список некоторых гипотетических признаков мышления первичного процесса вместе со словами, которые должны указать на присутствие этих признаков. Мы утверждаем, что мышление первичного процесса имеет тенденцию осуществляться на более перцептивном уровне, чем мышление вторичного процесса. В то время как мышление вторичного процесса колеблется между абстракцией и восприятием, мышление первичного процесса имеет тенденцию оставаться на перцептивном уровне. Если это так, то речь, описывающая это, должна иметь большее количество ссылок на перцептивные феномены (ощущения). Мышление первичного процесса должно содержать большее количество ссылок на примитивные побуждения. Мышление первичного процесса, как мы предполагаем, является дезорганизованным, диффузным и неконтролируемым. Категория «перцептивное растормаживание» объясняет один из аспектов такого характера мышления. Мышление первичного процесса, как предполагается, является символическим. Мюррей [26] и Огилви [28] доказывают, что Икарианские (Icarian) образы (имеющие отношение к огню, воде, восхождению и падению) образуют набор примитивных, довербальных символов для побуждений и эмоций. Наконец, категория регрессивного познания включает несколько категорий, затрагивающих другие аспекты характерного для первичного процесса мышления, такие как отсутствие чувства времени, нарциссизм (или возросшая осознанность своего тела) и конкретность.
   Я использовал категории, приведенные в таблице 1, для создания «Регрессивного словаря образов» [17]. Это список из 2 900 слов, каждое из которых относится к одной из категорий, указанных в таблице. Слова в таблице – примеры некоторых слов словаря. В основу словаря положена идея о том, что характерный для первичного процесса текст должен содержать много соответствующих первичному процессу слов и мало слов, соответствующих вторичному. Наоборот, более присущий вторичному процессу текст должен содержать меньшее количество слов первичного процесса и больше – вторичного. Словарь применяется к текстам с помощью компьютерной программы COUNT [16]. Компьютерная программа была создана так, чтобы «читать» набранный текст. Она рассматривает каждое слово в таком тексте, удаляет суффиксы, чтобы найти корневую форму

   Таблица 1
   Категории слов, свидетельствующих о характерном для вторичного или первичного процесса мышлении

   Вторичный процесс
   абстракция (знать, мочь, мысль)
   социальное поведение (говорить, сказать, позвать)
   орудийное (instrumental) поведение (делать, находить, работать)
   ограничения (должен, остановить, связывать)
   порядок (простой, мера, построение)
   временные соотношения (когда, сейчас, тогда)
   моральные императивы (должен, правильный, добродетель)

   Первичный процесс
   Потребности
   оральная (грудь, пить, губы)
   анальная (пот, гниение, грязный)
   сексуальная (любовник, поцелуй, обнаженный)

   Регрессивное познание
   неизвестное (секрет, странный, неизвестный)
   безвременность (вечный, навечно, бессмертный)
   изменения сознания (мечта, сон, пробуждение)
   граница (дорога, стена, дверь)
   нарциссизм (глаз, сердце, рука)
   конкретность (в, где, поверх)

   Перцептивное растормаживание
   пассивность (умирать, лежать, постель)
   путешествие (бродить, пустыня, вдали)
   случайное движение (волна, кружиться, расстилаться)
   диффузия (оттенок, тень, облако)
   хаос (дикий, толпа, руина)

   Ощущение
   общие (прекрасный, очарование, красота)
   прикосновение (прикосновение, палец, гладить)
   вкус (сладкий, вкус, горький)
   запах (дыхание, духи, запах)
   звук (слышать, голос, звук)
   зрение (видеть, свет, взгляд)
   холод (холод, зима, снег)
   твердость (скала, камень, твердый)
   мягкость (мягкий, нежный, ласковый)

   Безрассудные (Icarian) представления
   восхождение (подниматься, летать, бросить)
   высота (вверх, небо, высоко)
   нисхождение (падать, уронить, утонуть)
   глубина (вниз, глубоко, под)
   огонь (солнце, пожар, пламя)
   вода (море, вода, поток)
   слова, а затем ищет слово в словаре. Когда программа просмотрит все слова в тексте, она распечатывает число, сообщающее, какой процент слов в тексте принадлежит к каждой из категории словаря. <…>
   Словарь позволяет нам решать несколько вопросов. Первый вопрос имеет отношение к идее о том, что характерные для первичного и для вторичного виды мышления – полярные противоположности. Если это так, то тексты, в которых используется много слов первичного процесса, содержат мало слов вторичного, и наоборот. Другими словами, два типа содержания должны отрицательно коррелировать друг с другом. Я проанализировал более одного миллиона слов из текстов, включающих поэзию [17; 20], литературные рассказы [21; 22], народные сказки [18], фантастические истории здоровых испытуемых [4], записи речи людей, принявших наркотики [23], пациентов в процессе психоанализа [24] и людей с психопатологией [19]. Во всех этих случаях фактически присутствовала сильная отрицательная корреляция между характерным для первичного и для вторичного процесса содержанием. Тексты всех видов, в которых используется много слов первичного процесса, как оказалось, содержат мало слов вторичного, и наоборот. Кроме того, характерные для вторичного процесса категории взаимно коррелируют друг с другом так же, как и категории первичного процесса. Таким образом, словарь, по-видимому, обладает единственным устойчивым и унитарным измерением.
   Второй вопрос: найдем ли мы характерное для первичного процесса мышление там, где его предполагаем, согласно теории. В случаях, которые я исследовал, так и было. В крупномасштабном исследовании поэзии было обнаружено, что чем больше признаков психопатологии выявляется в биографиях поэтов, тем больше их поэзия по содержанию соответствует первичному процессу [17]. Содержания текстов, написанных под влиянием псилоцибина [23] и марихуаны [35], также больше соответствуют первичному процессу, чем контрольные тексты. Другое исследование показало, что истории детей младшего возраста более соответствуют первичному процессу, чем истории старших детей [36]. В народных сказках более примитивных обществ больше соответствующих первичному процессу содержаний, чем в сказках развитых обществ [18]. Люди с доминированием правого полушария пишут истории, содержащие больше соответствующих первичному процессу содержаний [4]. Есть даже свидетельство в пользу гипотезы Э. Нойманна [27]: чем более содержание созданной мужчинами поэзии соответствует первичному процессу, тем больше их авторы обнаруживают женских характеристик и тем меньше мужских [17]. В целом мы находим больше соответствующих первичному процессу содержаний в текстах, созданных теми группами, у которых предположительно более представлено соответствующее первичному процессу мышление.

Литература

   1 Anonymous. The effects of marijuana on consciousness // Altered states of consciousness / Ed. by C. T. Tart. N. Y., 1969.
   2 Bucke R. M. Cosmic consciousness: A study in the evolution of the human mind. N. Y., 1926.
   3 Castaneda C. A separate reality: Further conversations with Don Juan. N. Y., 1971.
   4 Covello E., Martindale C. Creativity, hemispheric asymmetry, and primary process content in narratives. Paper presented at American Psychological Association convention. Toronto, 1978.
   5 Deikman A. J. Deautomatization and the mystic experience // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338.
   6 Farrell J. P. Poetry and altered states of consciousness // J. of Altered States of Consciousness. 1979. V. 5. P. 123–145.
   7 Freud S. The interpretation of dreams. N. Y., 1938.
   8 Goldstein K. The organism. Boston, 1939.
   9 Goleman D. A taxonomy of meditation-specific altered states // J. of Altered States of Consciousness. 1978. V. 4. P. 203–213.
   10 Hilgard E. R. Divided consciousness: Multiple controls in human thought and action. N. Y., 1977.
   11 James W. The principles of psychology. N. Y., 1890.
   12 James W. The varieties of religious experience. N. Y., 1961.
   13 Klüver H. Mescal and the mechanisms of hallucinations. Chicago, 1966.
   14 Konorski J. Integrative activity of the brain. Chicago, 1967.
   15 Ludwig A. M. Altered states of consciousness // Arch. Gen. Psychiatry. 1966. V. 15. P. 225 –34
   16 Martindale C. COUNT: A PL/I program for content analysis of natural language // Behavioral Science. 1973. V. 18. P. 148.
   17 Martindale C. Romantic progression: The psycholog y of literary history. Washington, D. C., 1975.
   18 Martindale C. Primitive mentality and the relationship between art and society // Scientific Aesthetics. 1976. V. 1. P. 5–18.
   19 Martindale C. Syntactic and semantic correlates of verbal tics in Cilles de la Tourette’s syndrome: A quantitative case study // Brain and Language. 1977. V. 4. P. 231–247.
   20 Martindale C. The evolution of English poetry // Poetics. 1978. V. 7. P. 231–48.
   21 Martindale C. A quantitative analysis of diachronic patterns in some narratives of Poetry // Semiotica. 1978. V. 22. P. 287–308.
   22 Martindale C. The night journey: Trends in the content of narratives describing transformation of consciousness // Journal of Altered States of Consciousness. 1979. V. 4. P. 321–43.
   23 Martindale C., Fischer R. The effects of psilocybin on primary process content in language // Confinia Psychiatrica. 1977. V. 20. P. 195–202.
   24 Martindale C., Reynes R., Dahl H. Lexical differences between working and resistance sessions in psychoanalytic therapy. Paper presented at Society for Psychotherapy Research Meeting, Denver. 1974.
   25 McGhie A., Chapman J. Disorders of attention and perception in early schizophrenia // Brit. J. Med. Psychol. 1961. V. 34. P. 103–116.
   26 Murray H. A. American Icarus // Clinical studies of personality. V. 2 / Ed. by A. Burton and R. E. Harris. N. Y., 1955.
   27 Neumann E. The origins and history of consciousness. N. Y., 1954.
   28 Ogilvie D. The Icarus complex // Psychology Today. 1968. V. 3. № 7. P. 30–34, 67.
   29 Prince M. Clinical and experimental studies in personality. Cambridge, Mass., 1929.
   30 Rapaport D. Cognitive structures // J. E. Bruner et al. Contemporary approaches to cognition. Cambridge, Mass., 1957.
   31 Rothenberg A. The process of Janusian thinking in creativity // Arch. Gen. Psychiatry. 1971. V. 24. P.195–205.
   32 Titchener E. B. A text-book of psychology. N. Y., 1923.
   33 Watkins J. C., Watkins H. H. Ego states and hidden observers // J. of Altered States of Consciousness. 1979. V. 5. P. 3–18.
   34 Werner H. Comparative psychology of mental development. N. Y., 1948.
   35 West A., Martindale C., Hines D., Roth W. Marijuaha-induced primary process content in TAT // Journal of Personality Assessment. 1983. V. 47. P. 466–467.
   36 West A., Martindale C., Sutton-Smith B. Age trends in comments and lexical characteristics of children’s fantasy narrative productions // Genetic, Social and General Psychology Monographs. 1985. V. III. P. 3 8 9–4 0 5.
   37 Wundt W. Lectures on human and animal psychology. N. Y., 1896.
   38 Yasutani-Roshi. Introductory lectures on Zen training // The three pillars of zen: Teaching, practice, and enlightenment / Ed. by P. Kapleau. Boston, 1967.

Первичный и вторичный процессы в бодрствующем и в измененных состояниях сознания [7 - Fromm E. Primary and secondary process in waking and in altered states of consciosness // Journal of altered states of consciousness. 1978–1979. V. 4. № 2. P. 115–128. Перевод О. В. Гордеевой.]
Э. Фромм

   Фромм Эрика (Fromm Erika), урожд. Оппенгеймер (Oppenheimer) (1909–2003) – психолог, гипнотерапевт и психоаналитик, специалист в области клинической психологии и гипнологии, заслуженный профессор психологии Чикагского университета. Докторскую степень получила в 1933 г. в университете Франкфурта, в 1938 г. эмигрировала в США из-за преследования нацистами евреев. С 1943 г. жила и работала в Чикаго, в 1961 г. вошла в преподавательский состав психологического отделения Чикагского университета.
   Интересуясь психоанализом с юности, полемизировала с некоторыми положениями Фрейда. В книге «Толкование сновидений – новый подход» (соавтор – Томас Френч) высказала предположение, что представленные в сновидениях человека конфликты являются попытками разрешить ситуации текущего момента, а не те, которые остались неразрешенными еще с детства (как полагал Фрейд). Выявив глубокую связь между психоанализом и гипнозом, в своей клинической практике использовала оба метода для работы со случаями нарциссизма и посттравматического стрессового расстройства, применяя новые – недирективные – формы гипноза. Проявляла особый интерес к самогипнозу и к использованию гипнотического состояния для обучения пациентов навыкам самоуправления и самопонимания. В сферу научно-исследовательских интересов Э. Фромм входили проблемы интуиции, творчества, сновидений, адаптации и гипнотической чувствительности.
   В 1972–1973 гг. – президент подразделения психологического гипноза в АПА (Американской психологической ассоциации), в 1971–1973 гг. – президент Американского совета по психологическому гипнозу, в 1975–1977 гг. – президент Общества клинического и экспериментального гипноза.
   Сочинения:Dream Interpretation – A New Approach (with T. French) (19 6 4); Hypnotherapy and Hypnoanalysis (with D. Brown) (1986); Hypnosis and Behavioral Medicine (with D. Brown) (19 8 7); Self-Hypnosis: The Chicago Paradigm (with S. Kahn) (19 9 0).

   Фрейд дифференцировал два способа психического функционирования, которые он назвал «первичный процесс» и «вторичный процесс» [6]. Первичный процесс – психическое функционирование, типичное для раннего детства, до того, как сформировались ориентация на реальность, язык и способность задерживать непосредственное удовлетворение. Маленький ребенок живет в нереальном мире, его мир еще не структурирован согласно принципу реальности. Его инстинктивные побуждения борются за непосредственное удовлетворение, и он еще не понимает возможных реальных последствий этого. При этом он не осознает реальных ограничений своих собственных способностей. Он думает и действует, как будто все возможно, даже невозможное. Логические противоречия для него еще не существуют. Он одновременно может чувствовать себя всемогущим и полностью беспомощным. Важная характеристика первичного процесса – его борьба за немедленную полную разрядку напряжения.
   Характерное для первичного процесса мышление – это мышление невербальное, образное. В функционировании первичного процесса энергия очень подвижна и может легко перемещаться. Это функционирование еще крайне изменчиво, не дифференцированно, и «взаимопроникающие сгущения <…> могут поэтому <…> сочетать несовместимое» [4, p. 381]. Часто несколько идей репрезентируются в одном образе, в двусмысленных словах или выражениях. Обычно это происходит в ночных сновидениях или в шутках.
   Медленно, по мере того как ребенок все больше узнает о реальности вокруг него, развивается новый способ функционирования – вторичный процесс. Характерное для вторичного процесса мышление совершается в словах и предложениях, в языке, нежели в образах, картинах и символах. Оно возникает под воздействием реальности, является ориентированным на реальность и логическим.
   Характерное для первичного процесса мышление не исчезает, когда развивается мышление вторичного процесса. Они продолжают взаимодействовать. Таким образом, даже у взрослого в полностью бодрствующем состоянии мысли никогда не бывают полностью лишены некоторой незначительной образной формы; и даже в состоянии ночного сновидения или в других глубоких состояниях измененного сознания можно обнаружить некоторые незначительные элементы реализма и логики.
   Первичный процесс и вторичный процесс охватывают нечто большее, чем просто способы мышления. <…> Также для первичного процесса характерно наличие свободно плавающей подвижной психической энергии, в то время как во вторичном процессе эмоциональная энергия, такая как любовь, энтузиазм или ненависть, является «связанной», то есть присоединенной на более долгий срок к определенному человеку или деятельности. Это делает возможным развитие языка, причинности и логики, а также освобождение от противоречий в мышлении. <…>
   Первичный и вторичный процесс варьируются вдоль континуума, и нет никакой четкой границы, отделяющей один от другого. Континуум между первичным и вторичным процессами может быть рассмотрен как шкала. Тот его полюс, где доминируют влечения, характеризуется яркой образностью и галлюцинациями, полюс вторичного процесса – пошаговой чистой логикой и рассуждением, а также полной ориентацией на реальность. Здоровый первичный процесс является специфической характеристикой стадии вдохновения в творческом акте и в интуитивном мышлении. Примеры патологического первичного процесса – шизофренические галлюцинации и психотическое мышление.

Рис. 5. Распределение функционирования первичного и вторичного процессов в бодрствующем состоянии

Колин Мартиндейл говорил, что «континуум между вторичным и первичным процессами можно рассматривать как фундаментальную ось, вдоль которой варьируют состояния сознания и типы мышления» [12] [8 - См. работу К. Мартиндейла в этой книге. – Прим. ред.]. Соглашаясь в целом с этим его утверждением, я не рассматриваю континуум между вторичным и первичным процессами как «фундаментальную» ось… существует множество концептуальных континуумов, по которым могут быть расположены состояния сознания [7–9]. Вот они:

   Все это параметры, охватывающие специфические эго-функции или процессы. Они более или менее параллельны друг другу.
   В этой статье я попытаюсь упорядочить различные состояния сознания по континууму первичного/вторичного процессов.
   В нашей обычной повседневной жизни, когда мы бодрствуем, мы осознаем действительность вокруг нас; обычно мы не захвачены полностью эмоциями; и мы ведем себя разумным, реалистическим, рациональным образом. Внешние объекты воспринимаются как константные… и при этом наши ощущения от них не подвергаются внезапным изменениям, которые трудно объяснить. Мы видим человека как человека самого по себе, а не как символ кого-то еще. Хотя иногда первичный процесс может прорываться, как в случаях интуитивного мышления или оговорок, вторичный процесс является основным способом функционирования в обычном бодрствующем состоянии.

«Зачарованное бодрствование»

Существует, однако, и другое состояние бодрствования, которое мы назвали «зачарованным бодрствованием» [8]. Это состояние, в котором человек бодрствует, наблюдая с усиленным вниманием определенное событие или предмет во внешнем мире. Он может в такой степени фокусировать внимание на реальном случае, что оставшиеся большие части реальности уходят на задний план его осознавания. Хотя переход реальности в фон осознавания может быть одной из главных характеристик функционирования первичного процесса, зачарованный наблюдатель части действительности все еще функционирует почти исключительно на уровне вторичного процесса. В чуть меньшей степени это делает бодрствующий человек, захваченный музыкой, которую слушает, или книгой, которую он читает с таким увлечением, что чувствует, будто «живет» жизнью одного из ее персонажей… Он не проводит четкой границы между реальностью и фантазией или реальностью и нереальностью, как это делают люди в обычном бодрствующем состоянии. Таким образом, в этом втором типе «зачарованного бодрствования» есть уже немного больше примеси первичного процесса по сравнению с обычным бодрствующим состоянием. Состояние «зачарованного бодрствования» характеризуется высококонцентрированным вниманием. <…>

Свободная ассоциация

<…> Свободная ассоциация, возможно, образует границу между обычными и измененными состояниями сознания. В этом состоянии эмоции меняются более подвижно от одного объекта к другому, нежели в «зачарованном бодрствовании». Оно также является состоянием бодрствования, а не измененным состоянием сознания. В отличие от начинающегося состояния концентративной медитации внимание в течение свободного ассоциирования не является сфокусированным. Оно свободно плавающее и широкое, то есть охватывает широкую область, которая может включать и реальное, и нереальное, но здесь все еще господствует вторичный процесс.

Мечтание

   <…> Мечтание определенно является слабым измененным состоянием сознания. Мечтающий человек не является полностью ориентированным на реальность. Он может пристально смотреть на что-то, не воспринимая этого. Его воображение реализуется в форме визуальных образов, а не логики или языка. <…> В мечтании есть большая примесь первичного процесса. Образы мечтающего связаны с теми надеждами или проблемами, которые или могут легко осознаваться, или уже являются осознанными. Здесь вторичный процесс все еще более силен, чем первичный, и поэтому я поместила мечтание ближе к полюсу вторичного процесса на шкале, чем к полюсу первичного процесса.
   <…> Содержание мечтаний иногда, хотя не всегда, является более нелогичным и фантастическим, чем мышление в полностью бодрствующем состоянии. Мечтающий иногда создает ситуацию, которая расходится с действительностью, перемещена в далекую обстановку с людьми, которые на самом деле не собираются вместе, и с событиями, невозможными в действительности. Некоторые аспекты данного мечтания, однако, могут не быть фантастическими и являться довольно близкими действительности. <…>
   Хотя мечтание в отличие от ночного сновидения может частично контролироваться мечтающим и направляться к желательному результату, до некоторой степени оно все же имеет и «свою собственную жизнь». Это показывает, что в мечтании есть большее количество примеси предсознательной и бессознательной мысли, чем в бодрствующем состоянии. Мечтание является таким состоянием бодрствования, в котором Эго отвергает на ограниченное время и в малой степени свое понимание действительности и мышление линейного типа.

Гипноз

   В отношении гипноза мы различаем, по крайней мере, три стадии: легкий гипноз, среднее и глубокое гипнотические состояния. <…> Чем глубже погружение в гипноз, тем больше сдвиг в функционировании от вторичного процесса к первичному. Поэтому я поместила три стадии гипноза в различных точках на континууме первичного/вторичного процесса.
   Эрнест Хилгард предполагает, что некоторые состояния гипноза могут не быть измененными состояниями сознания, но являются более поверхностными реакциями на прямое внушение; в то время как массивные диссоциации глубокого гипноза, несомненно, показывают, что глубоко загипнотизированные испытуемые находятся в измененном состоянии сознания [10]. <…>
   Чем глубже индивидуум входит в гипноз, тем в более сильный контакт он вступает со своим бессознательным, он в большей степени мыслит в системе образов, нежели в ориентированных на действительность, рациональных терминах; легче происходят перепады настроения и изменения эмоций и их смещения на другие объекты. Таким образом, чем глубже он входит в гипноз, тем больше приближается к полюсу первичного процесса.

Психоделические наркотики

Аналогичные различия в положении на континууме первичного/вторичного процесса, вероятно, существуют и для эффектов сильных (тяжелых) (major) и легких (minor) психоделиков. Когда индивидуум принял относительно малую дозу легкого психоделика, он может по своему желанию перемещаться назад и вперед между преобладающим в восприятии и познании первичным процессом и характерными для вторичного процесса восприятием и мышлением. Фактически он может действовать на уровнях и первичного процесса, и вторичного одновременно и раздельно. Например, сидя на заседании в офисе своего коллеги и продолжая высокоученую беседу, он может в то же самое время получать огромное удовольствие от наблюдения быстро меняющихся фантастических образов в паттернах листьев на дереве за окном. Два пути функционирования могут таким образом быть полностью отделены или протекать независимо друг от друга. <…> Возможность одновременного функционирования на двух явно отдельных уровнях континуума первичного/вторичного процессов, мне кажется, дифференцирует психоделические и гипнотические состояния от мечтания:…при мечтании невозможно одновременное функционирование на двух уровнях. <…>
В состояниях, индуцированных приемом сильных психоделиков, функционирование первичного процесса заметно усиливается по мере уменьшения произвольности перемещений вверх – вниз вдоль континуума первичного/вторичного процесса. В состояниях, вызванных легкими психоделиками, переживающему – особенно если это начинающий – приходится концентрироваться на том, чтобы начать осознавать свои (иллюзорные) образы и постоянную «болтовню в его бессознательном, в то время как того, кто употребляет сильные психоделики, затопляют образы и первичный процесс. <…>

Стадия вдохновения в творческом процессе

Уоллес показал, что творческий процесс обычно состоит из четырех стадий: подготовки, релаксации, вдохновения и оценки [13]. Третья стадия творческого процесса представляет собой такую разновидность измененного состояния сознания, в которой возрастает настороженность (alertness) и усиливается способность работать скорее с предсознательными и бессознательными процессами, нежели с чистой сознательной логикой, то есть возрастает способность работать с первичным процессом. В этих состояниях человек постигает проблему, позволяя большему количеству бессознательного содержания свободно входить в осознаваемое и разрешая частям головоломки по-новому соединиться вместе, как при вращении калейдоскопа. <…> Пралогическое мышление (то есть захваченное первичным процессом) устанавливает связи и демонстрирует решения, которые человек прежде был неспособен увидеть. Крис назвал это «регрессом на службе Эго» [11]. <…>

Ночные REM-сновидения

   Фрейд… чувствовал, что в ночном сновидении рациональные мысли сновидца подчиняются крайне иррациональным процессам и что там происходит свободное и массивное смещение энергии от одного психического элемента до другого без учета логики или реальности. Явное содержание сновидений часто причудливо и показывает частые и нереалистичные изменения сцен, событий или переживаний. Ночные REM-сновидения действительно являются игровой площадкой для первичного процесса.
   Согласно З. Фрейду, сновидения в скрытой форме выражают запрещенные инстинктивные желания [6]. Сновидение является выражением конфликтов и попыток разрешить их (см. также [5]). Однако со времени исследований У. Дементом депривации сновидений мы пришли к выводу, что REM-сновидения должны иметь и другую функцию в дополнение к функции решения проблем [2]. Более раннее лабораторное исследование У. Демента и Н. Клейтмана уже показали, что каждый человек видит сон от четырех до шести раз за ночь во время REM-активности [3]. Жизнь трудна, но не настолько трудна, что каждый человек должен решать эмоциональные конфликты каждую ночь. <…> Сейчас мы предполагаем, что одной и, возможно, главной функцией REM-сновидения является предоставление возможности гораздо большей представленности процесса мышления, характерного для первичного процесса, нежели имеющей место во время бодрствования. <…>
   Другая категория ночных сновидений – сновидения, возникающие не во время фазы БДГ, являются по явному содержанию более похожими на мечтания, то есть они содержат в гораздо большей степени вторичный процесс.

Психозы

Психозы характеризуются отказом пациента от ориентации на действительность и функционированием практически полностью только по линиям первичного процесса. Психозы стоят ближе всех измененных состояний к полюсу чистого первичного процесса на континууме. Язык психотических пациентов и способ их мышления подчиняется законам первичного процесса. Они имеют свою собственную логику, но эта логика весьма отличается от логики вторичного процесса. Познавательная деятельность психотиков – это нечто сходное с аналогичной деятельностью сновидца и особенно похожа на нее при ночных кошмарах. Но психотика подавляют его собственные побуждения, и внешний мир становится настолько плохим для него, что он отрицает его существование и галлюцинирует. Его поражают «непрошеные» образы, которые являются образами, происходящими из его бессознательного, над которыми он утратил контроль. <…>

Состояния медитации

   В отношении различных форм медитации мы должны дифференцировать медитативные состояния у начинающих и «продвинутых». Состояния начинающих можно расположить на континууме первичного/вторичного процессов около состояния «зачарованного бодрствования», свободного ассоциирования и мечтания. Все эти состояния характеризуются возросшим осознаванием мышления, характерного и для вторичного процесса, и для первичного, относительный вес которых в значительной степени зависит от требований задачи, заключенных в инструкциях по медитации. Однако медитативные состояния у опытных медитирующих (концентративное самадхи, трансцендирование при трансцендентальной медитации, випассиана и сатипаттхана) нельзя просто располагать на континууме первичного/вторичного процессов. Они выходят за его пределы. У опытного медитирующего все познавательное процессы ослаблены. Логика, рассуждение, образы, запоминание и даже предвосхищение более не возникают. Вместо этого во всех медитативных состояниях у «продвинутых» происходит сдвиг от восприятия, воображения и мышления к процессам чистого внимания.
   Сложный механизм внимания, используемый при медитации, не может быть понят в терминах, характерных для первичного процесса сгущения и смещения… Эти механизмы внимания не соответствуют также и механизму вторичного процесса.
   Согласно экспериментальным данным Дэниела П. Брауна [1], начинающие медитирующие обычно сообщают о значительном увеличении осознавания образов по сравнению с бодрствующим состоянием, что является усилением процесса мышления, характерного для первичного процесса. Они также начинают больше осознавать и характерное для вторичного процесса размышление об их текущем медитативном опыте, например, его категоризацию. <…> Иначе говоря, осознавание внутренних процессов возрастает у начинающих медитирующих. Новички при трансцендентальной медитации, сатипаттхане и випассиане сообщают о значительном увеличении тревоги, интенсивности и лабильности аффекта, образности и личных воспоминаний. Браун обнаружил впечатляющее уменьшение всех этих аспектов позже, когда опытный медитирующий действительно достигает состояния самадхи. У таких медитирующих нет никаких сообщений об образах. Возникает немного спонтанных воспоминаний. <…> В то же самое время характерные для вторичного процесса познавательные процессы значительно снижаются. «Продвинутые» медитирующие обычно не думают о том, что они делают, они не предвосхищают и не категоризируют. <…>
   У всех опытных медитирующих осознавание фокусируется скорее на процессе, чем на содержании. <…> У такого медитирующего осознавание определенного содержания – неважно, является ли оно образным или логическим мышлением, – фактически перестает существовать. Поэтому попытка разместить медитативное состояние у давно практикующих медитацию на континууме первичного/вторичного процессов явилась бы помещением на прокрустово ложе.
   Достигнув однажды «продвинутых» состояний, медитирующие больше не сосредотачивают внимания на содержании, которое мы называем познавательными процессами, вторичными или первичными. Они уделяют крайне малое внимание и внешнему миру, и внутренним образам. <…> Они больше не смотрят на содержание ума или на то, что возникает в течение медитации, является ли это образом, воспоминанием или мыслью, но обращают осознавание на себя самого, на сам процесс работы ума… Содержание ума полностью блокируется; не существует ни абстрактного, ни конкретного мышления, ни образов, ни воспоминаний. <…> Опытный медитирующий смотрит на процесс того, что формируется, и наблюдает скорее формирование, нежели сформировавшееся содержание. <…>
   Мы, таким образом, признаем наличие разрыва между медитативными состояниями у опытных и начинающих; первые – единственные измененные состояния сознания, которые не могут быть категоризированы и, соответственно, размещены где-либо на континууме первичного/вторичного процессов.

Литература

   1 Arlow J. A., Brenner C. Psychoanalytic Concepts and the Structural Theory. N. Y., 1964.
   2 Dement W. The Effect of Dream Deprivation // Science. 1960. V. 131. P. 1705.
   3 Dement W., Kleitman N. Relations of Eye Movements During Sleep To Dream Activity: Objective Method for Study of Dreaming // Journal of Experimental Psychology. 1957. V. 9. P. 673–690.
   4 Ehrenzweig A. The Undifferentiated Matrix of Artistic Imagination // The Psychoanalytic Study of Society. 1964. V. 3. P. 373–398.
   5 French T. M., Fromm E. Dream Interpretation: A New Approach. New York – London, 1964.
   6 Freud S. The Interpretation of Dreams // The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud, 4 and 5 / Strachey J. (ed. and transl.). London, 1953.
   7 Fromm E. Altered States of Consciousness and Ego Psychology // Social Service Review. 1976. V. 50. P. 557–569.
   8 Fromm E. An Ego Psychological Theory of Altered States of Consciousness // International Journal of Clinical and Experimental Hypnosis. 1977. V. 25. P. 372–387.
   9 Fromm E. The Nature of Hypnosis and Other Altered States of Consciousness: An Ego Psychological Theory // Hypnosis: Research Developments and Perspectives / Ed. by E. Fromm, R. E. Shor. Chicago, 1979.
   10 Hilgard E. Divided Consciousness in Hypnosis: The Hidden Observer and Its Implications // Hypnosis: Research Developments and Perspectives / Ed. by E. Fromm, R. E. Shor. Chicago, 1979.
   11 Kris E. Psychoanalytic Explorations in Art. N. Y., 1952.
   12 Martindale C. The Evolution of English Poetry // Poetics. 1978. V. 7. P. 231–248.
   13 Wallas G. The Art of Thought. N. Y., 1926.

Картография состояний сознания: интеграция Востока и Запада [9 - Fisсher R. Cartography of Conscious States: Integration of East and West // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. New York, 1969. P. 24–57. Перевод О. В. Гордеевой.]
Р. Фишер

   Фишер Роланд Л. (Fischer Roland L.) – немецкий психолог, психиатр, специалист по измененным состояниям сознания. В 1980-е годы был соредактором «Journal of Altered States of Consciousness». В области ИСС изучал медитативные и экстатические состояния, создал известную картографию ИСС, а его работы по изучению влияния небольших доз псилоцибина на когнитивные способности, проведенные в конце 1960-х годов, определили центральную идею популярной книги Теренса Маккены «Пища богов», в которой происхождение человеческого разума и культуры объясняется появлением в рационе предков человека грибов, содержащих псилоцибин [10 - См.: Маккена Т. Пища богов // Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия / Под ред. О. В. Гордеевой. CПб.: Питер, 2009.].
   Сочинения:The Realities of Hallucinogenic Drugs: A Compendium // Criminology. November 1966. Vol. 4. Issue 3. P. 2–15; Biological models of creativity // J. for the Study of Consciousness. 1967, Oct. 28–29. P. 89–117; Psilocybin-induced contraction of nearby visual space // Inflammation Research Issue. 1970, August. V. 1, № 4 (with R. Hill, K. Thatcher, J. Scheib); Personality trait-dependent performance under psilocybin // Diseases of the Nervous System. 1970. V. 31. P. 91–101 (with Kappeler Т., Wise-cup P., Thatcher K.); A Cartography of the Ecstatic and Meditative States // Science. 1971. V. 174. P. 897–904; Transformations of Consciousness // Confinia Psychiatrica. 1975. V. 18. P. 221–244; 1976. V. 19. P. 1–23; A Cartography of Cognitive and Non-Cognitive States of Consciousness // Anthropology of Consciousness. 1992. V. 3. № 3–4. P. 3–13.

   …Мы собираемся обозначить процессуальность в предложенной нами оригинальной версии картографии внутреннего пространства. На карте (рисунок 6) отмечены два пути: первый – вдоль континуума «восприятие – галлюцинация», ему соответствует возрастание эрготропического возбуждения (arousal) – внутреннего возбуждения, называемого центральным симпатическим, или гипервозбуждением (hyperarousal), и второй – вдоль континуума трофотропического возбуждения – к спокойному расслаблению, или центральному гиповозбуждению (hypoarousal). Путешествие по пути гипервозбуждения переживается западным человеком как нормальное, творческое, гиперфреническое (включающее как маниакальные или шизофренические, так и каталептические и экстатические состояния); движение по пути гиповозбуждения представляет собой последовательность медитативных переживаний, известных восточному путешественнику как дзадзен [11 - Дзадзен, zazen – практика дзен. – Прим. автора.], дхарана (dhāraṇā), дхьяна (dhyāna), савичара-(savicāra) и нирвичара– (nirvicāra) самадхи (samādhi).
   Внутреннее пространство можно сравнить с театром, в нем периодически разыгрываются повторяющиеся сцены, в основе которых лежат архетипические сценарии, организующие определенным образом некоторые знания. <…> Любое знание – научное, художественное, литературное, религиозное или эзотерическое – считается запрограммированным, врожденным или «уже существующим» (по Платону), и поскольку сцена задается определенным уровнем гипер– или гиповозбуждения, соответствующий ей сценарий будет повторно переживаться или возвращаться как флэшбэк. Таким образом, когнитивное проявление какого-либо опыта обусловлено как состоянием возбуждения, так и культурой (например, западной или восточной).
   Каждая возвращающаяся сцена входит в репертуарный набор, ограниченный несколькими сценариями. Этот репертуарный набор архетипических сценариев включает производимые самим человеком интерпретации исполнения желаний или истории, которые постоянно переписываются, перекрашиваются и реконструируются для каждого поколения, но с небольшими изменениями в стиле. Всякий раз, когда уровень возбуждения у нас повышается или понижается, на первый план выходит соответствующая ему сцена и становятся доступными знания определенного типа. <…> Соответственно существенным критерием мастерства и, следовательно, силы искусства должна стать актуализация вспышек архетипических переживаний глубокой любви, кипящей ненависти, всепоглощающей радости, одиночества, малодушного отчаяния, крайнего ужаса, возрождающей надежды или космического экстаза. Следовательно, искусство является «истинным», если оно может снова и снова вызывать «высокие» переживания, очень близкие тому уровню вдохновленного, одержимого, религиозного волнения, которое было у автора, живописца, композитора, режиссера или поэта «когда-то». <…>
   Посмотрим, как в течение веков непрерывно происходит независимое повторное открытие тайного знания. Удивительная тождественность доктрин и практик, не зависящая от времени и места, свидетельствует об обусловленности определенных знаний состоянием возбуждения. Когда святая Тереза рассказывала в своем «Внутреннем Замке» о видах медитативной молитвы, соответствующих определенным состояниям сознания, она не знала, что это очень близко тем уровням сознания, которые описаны в индусских упанишадах [29]. Повторное открытие произошло, поскольку святая Тереза достигла того религиозного состояния возбуждения, в котором обнаруживается соответствующее знание. Обратим внимание также на значительное сходство в описаниях святой Терезы, протестанта Бёме и мусульманина Газали – сходство настолько значительное, что трудно отличить одно описание от другого [2].
   Опыт, однако, обусловлен не только состоянием возбуждения. Факт, что ряд научных открытий <…> был сделан несколькими исследователями независимо друг от друга в одно и то же время, свидетельствует об обусловленности знания и, следовательно, сознания культурой (в частности, духом времени – Zeitgeist). Но обусловленность культурой – другой термин для обозначения корковых интерпретаций, или, лучше сказать, «установки и обстановки» (set and setting). Следовательно, опыт обусловлен как уровнем возбуждения, так и характерными для каждой сцены «установкой и обстановкой».
   Следовательно, переживания и соответствующие им знания распределены по континууму состояний возбуждения таким образом, что некоторый сценарий обусловлен определенным уровнем возбуждения и воспроизводим только на этом уровне; <…> нет никакого сообщения между несовпадающими уровнями возбуждения <…> Интерпретация специфических уровней возбуждения возможна только ограниченным, стереотипным или архетипическим образом. Всякий раз, когда сцена задается специфическим уровнем возбуждения, характерные для нее кортикальная интерпретация или знание, миф, рассказ, сценарий, роль или великая история могут быть сыграны, вновь пережиты или предстать в виде флэшбэков. <…>
   Но кто они, актеры или персоны? Римляне задумывали персону как того, кто per sonat – говорит сквозь театральную маску актера. Согласно нашей классификации и терминологии деперсонализации, голос актера имеет подкорковую природу, в то время как интерпретация роли, которую он играет, является, по-видимому, его личным кортикальным или культурным вкладом. Кортикальную маску игрока можно приравнять к тому, что мы называем установкой и обстановкой. <…>
   Слово «маска», согласно Лейнеру [25], происходит от лангобардского «masca», что означало саван, в который заворачивали труп, позже его значение было расширено и стало означать мертвеца, когда он возвращался в мир как злой дух. У примитивных народов маски обозначают духов, главным образом духов мертвых. Это призрачное сообщество предков включает разработанные формы демонологии и демонстрирует сложную систему множества персонажей, в которой возрастает сходство с человеческими особенностями.
   Внутренней матрицей этих часто широко развернутых символических структур, – продолжает Лейнер, – могут быть фигуры злой матери или агрессивного и наказывающего отца как регрессивное выражение родительских фигур и мира, неправильно истолкованных и искаженных ребенком в младенческом возрасте. Первоначально воспринятые в терминах магико-мифического опыта и детских фантазий, впоследствии искаженные аффективными наслоениями и трансформированные сходными переживаниями, эти архетипические фигуры повторно переживаются в течение определенных состояний возбуждения независимо от того, вызваны ли эти состояния наркотиками или возникли спонтанно. Более того, такие маски и лица повторно переживаются в течение гипер– или гипофренических галлюцинаторных состояний независимо от того, возникли ли эти состояния при реализации религиозных и культовых целей (например, в связанных с употреблением пейотля обрядах) или были вызваны для терапевтических или исследовательских целей. <…>

Континуум «восприятие – галлюцинация»

   В круговой модели внутреннего пространства (см. рисунок 6) <…> множество состояний сознания расположено на континууме «восприятие – галлюцинация», который задается увеличением эрготропического возбуждения, т. е. возбуждения ЦНС или гипервозбуждения (рисунок 6, левая часть), и континууме «восприятие – медитация», задаваемом увеличением трофотропического возбуждения, т. е. центральным расслаблением или гиповозбуждением (рисунок 6, правая часть). Эти уровни подкоркового возбуждения на уровне коры или познавательных процессов понимаются западным и восточным человеком как обычные, творческие, гиперфренические, каталептические и экстатические состояния (левая часть рисунка) и состояния в дзадзен, дхаране, дхьяне и самадхи (правая часть), соответственно.
   Восприятие, ограниченное нормальным уровнем возбуждения, связано с повседневной активностью. С повышением уровни центрального симпатического возбуждения способность человека проверять непосредственно (с помощью рук и ног) соответствие своего опыта реальности постепенно подавляется и в конечном счете блокируется. Очевидно, действительность – это то, что можно потрогать; существование данного в ощущениях пудинга доказывается движениями, связанными с его поеданием. Таким образом, на более высоких уровнях возбуждения в континууме «восприятие – галлюцинация», например, во время вызванного приемом галлюциногенов состояния бодрствования (как после приема мескалина, ЛСД и псилоцибина) или во время сновидения (фазы быстрых движений глаз) – проверка с помощью произвольных движений (M) становится все более неадекватной и трудной и восприятие трансформируется в интенсивные «внутренние ощущения» (S). Следовательно, галлюцинации (независимо от того, вызваны ли они приемом наркотиков или возникли естественным путем) можно назвать «внутренними ощущениями без действия», т. е. они характеризуются высоким показателем отношения S/M. Мы измерили показатель отношения S/M – он оказался высоким – в течение состояния, вызванного приемом галлюциногенов, особенно он был высок в области почерка, отражая сужение близлежащего зрительного пространства и уменьшение нажима почерка через какое-то время (см. рисунок 7) [11; 12; 33].
   При составлении этой карты мы избегали терминов из области психопатологии. Можно сказать, что абсолютно нормально войти в гиперфреническое, а затем в экстатическое состояние в ответ на повышение уровня эрготропического возбуждения. Только когда человек «застревает» в каком-либо состоянии (и соответствующая роль становится фиксированной), мы называем это патологией. Соответствующая уровню гипервозбуждения стадия быстроволнового сна (БДГ-сна) может быть помещена между творчеством и тревогой на левой стороне континуума «восприятие-галлюцинация», в то время как медленноволновой сон (с дельта-ритмом на ЭЭГ) находится в зеркально соответствующем месте на правой стороне карты – между дзадзен и дхараной на задаваемом гиповозбуждением континууме «восприятие – медитация». Каждую ночь во время сна мы снова и снова совершаем путешествие к этим состояниям и обратно и переживаем быстро сменяющиеся как творческие, так и патологические, стереотипизированные диалоги между Я и «Самостью».

Рис. 6. Континуум ИСС. Множества состояний сознания распределены по континууму «восприятие-галлюцинация», задаваемому увеличением эрготропического возбуждения, или гипервозбуждения (левая часть рисунка), и континууму «восприятие-медитация», задаваемому увеличением трофотропического возбуждения, или гиповозбуждения (правая часть)

О высоком показателе отношения S/M также неявно свидетельствуют и результаты недавнего исследования Голдстейна и Стольцфуса [17], которые сообщают, что состояния возбуждения, волнения, тревоги и галлюцинирования соответствуют постепенному уменьшению межполушарных различий в амплитуде ЭЭГ с возможным обращением отношения между ними. Другими словами, обработка данных во время галлюцинирования преимущественно сдвигается от «главного», доминирующего полушария (Д), отвечающего за установление логических последовательностей, преобладание речи и моторную координацию, к невербальной, пространственной, насыщенной символами недоминирующей, «вспомогательной» половине коры головного мозга (Н). Обращаясь к нашей терминологии, усиление интероцептивной, зрительно-пространственной образности происходит одновременно с уменьшением произвольной двигательной активности, что отражается в высоком показателе отношения S/M или отношения Н/Д.

   Рис. 7. Рисунок 7 (записи из дневника) иллюстрирует постепенное увеличение показателя отношения S/M в образцах почерка 21-летнего студента колледжа во время его постепенного спонтанного (т. е. без каких-либо наркотиков) перемещения в гиперфреническое состояние. Запись в его дневнике от 5/3/68 можно определить как «состояние зависшего компьютера»; следующий образец (самая нижняя часть рисунка) ясно показывает существенное увеличение поля письма (что проявляется в характерном увеличении размера букв), сопровождаемое уменьшением нажима при написании (высокий показатель отношения S/M) <…>

   И при увеличении гипервозбуждения, которое характеризуется десинхронизацией ЭЭГ, и во время нарастания гиповозбуждения (что характеризуется синхронизацией ЭЭГ), снижается вариативность ЭЭГ-амплитуды [16]. Мы объясняем данное снижение увеличением стереотипии. Это подтверждает и тот факт, что обнаруженный Голдстейном коэффициент изменчивости (КИ) амплитуды ЭЭГ находится в том же самом низком диапазоне во время как глубокой медитации, так и кататонии – 7–8. Однако КИ (по крайней мере в течение вызванного псилоцибином перемещения вдоль континуума «восприятие – галлюцинация») зависит от личностных особенностей [34]: у интровертов изменчивость уменьшается с возрастанием возбуждения, а у экстравертов – увеличивается.
   Континуум «восприятие – галлюцинация», задаваемый увеличением эрготропического (т. е. центрального симпатического) возбуждения, характеризуется диффузным корковым возбуждением как при пробуждении [15], десинхронизацией – гиперсинхронизацией ЭЭГ [36] и увеличением норадренергического симпатического разряда от синего пятна (locus cœruleus). Хофманн [21] назвал это состояние «синдром возбуждения», и нельзя не напомнить, что двигательная активность во время этого состояния «странно заглушена». В наших терминах синдром возбуждения характеризуется высоким показателем отношения S/M. Наблюдается также увеличение тонуса мышц и уменьшение сопротивления кожи, последнее, будучи хорошим показателем увеличения эрготропического возбуждения, в то же время может быть частью «ориентировочного рефлекса». Наблюдается быстрое развитие мидриаза, гипертермии, пилоэрекции, рефлексов (например, подергивание колена), подавления альфа-ритма [34], возбуждение синапсов в ретикулярной формации. <…>
   Понятие «гиперфрения» (левая часть рисунка 6) охватывает болезненные и творческие проявления разных видов шизофрении как болезни, а также маниакальной фазы маниакально-депрессивного психоза. Каталепсия, или кататония [12 - Р. Фишер использует как синонимы понятия «каталепсия» и «кататония», на самом деле они обозначают различные явления (см. ниже «Словарь терминов»). При этом общим для данных явлений является повышение уровня мышечного напряжения. – Прим. ред.], является следующей ступенью на континууме «восприятие-галлюцинация» и сейчас признано всеми, что гиперфрения регулируется норэпинефринергически, а кататония – дофаминергически, опосредованно через нигростриарную систему. <…>
   Можно утверждать, что соответствующее уровню гипервозбуждения галлюцинаторные переживания одержимости или подчиненности сопоставимы (по крайней мере, частично) с находящимся примерно на этом же уровне возбуждения состоянием быстроволнового сна. Низкий показатель единичных разрядов в мозолистом теле (corpus callosum), например, кота во время состояния парадоксального сна уменьшает межполушарную интеграцию [32], и «одно полушарие вполне может не знать, что делает другое». Это может объяснить распространенность незнакомцев и странностей в сновидениях: примерно 40 % персонажей в сновидениях – незнакомцы или люди, которых мы не узнаем. Кроме того, только такие стимулы (типа света, звука, запаха и т. д.) включаются в содержание сновидений, которые связаны с более высокими порогами возбуждения [3]. Таким образом, переживаемое во время бодрствования галлю-цинаторно-сновидческое состояние одержимости может обладать следующими признаками: 1) сниженный показатель межполушарной интеграции; 2) избирательное включение тех внешних стимулов, которые сопоставимы с высокими уровнями внутреннего возбуждения; 3) преобладающий сдвиг к правому полушарию во время перехода от состояние медленноволнового сна к парадоксальному и от обычных, повседневных уровней возбуждения к состояниям гипер– или гиповозбуждения, соответственно [17].
   Следовательно, пребывание в состоянии вдохновения и даже – на более высоком уровне возбуждения – одержимости может представлять собой многообразие самообладания или самоактуализации в зависимости от интеллектуальной и духовной сложности личности. Новалис, немецкий поэт XVIII в., полагал, что самым великим чародеем был бы тот, кто мог бы околдовать себя самого так, чтобы его собственное волшебство казалось ему чужим и пришедшим извне.
   На пике экстаза частота альфа-ритма увеличивается, но амплитуда его уменьшается. Бета-ритмы увеличенной амплитуды (30–50 μV) зарегистрированы от области роландовой борозды с частотой 40–45 Гц. В экстазе (как и в состоянии самадхи) стимулы, пришедшие извне, не изменяют ЭЭГ [5]; здесь нет ни угнетения (условного), ни блокирования альфа-ритма. В состоянии экстаза перед церковью в жаркий летний день Святую Катерину из Сиены кололи иглами во многих местах, но она, по-видимому, не ощущала этого [35]: «Позже, когда она пришла в себя, она почувствовала боль в теле и таким образом узнала, что была ранена».
   Согласно недавним результатам Когена, Розена и Голдштейна, обращение латеральности амплитуды от левого полушария к правому происходит, когда, например, вербализация сопровождается музыкой или когда медленноволновой сон сменяется быстроволновым [17], а также на пике сексуального экстаза или оргазма [4]. Сдвиг от левого к правому полушарию, наблюдаемый у 4 из 7 испытуемых-правшей обоего пола (у восьмого – левши – сдвиг произошел в противоположном направлении), характеризовался частотой 4 колебания в сек, которая является ниже тета– и выше дельта-активности, и очень высокой амплитудой – 200 μV. Во время этого переключения на правое полушарие происходит небольшое изменение в левом полушарии, в котором наблюдалась устойчивая преоргазмическая альфа-активность. Можно сделать интересное предположение о характерном для недоминантного полушария пространственном качестве экстатических переживаний, особенно сегодня, когда «контейнерное» понятие пространства, доставшееся нам от XIX в., испытывает лейбницианско-китайское (гештальт-тип или монады – это характерные и для Лейбница, и для китайской философии идеи) преобразование в силовое поле. Принося читателю извинения за наименование оргазма «экстазом для бедных», я утверждаю, что все экстатические переживания характеризуются галлюцинаторно-высоким показателем отношения S/M и очень низким коэффициентом изменчивости амплитуды ЭЭГ, по крайней мере, у интровертов.
   По аналогии с ощущениями фантомной части тела экстазы могут быть определены как переживание фантомного Универсума. Отсекаясь, как пуповина после рождения, от универсального существования, индивидуум на пике экстаза или оргазма включает снова Универсум в образ своего тела, образуя целостный гештальт. Такое переживание может представлять собой окончательную межполушарную интеграцию при наличии экстатического (но еще не эпилептического) центра в правом полушарии. Данные о сходстве специфической латеральности ЭЭГ, полученные Голдштейном и соавт. [4; 17; 18], во время состояний гипер– и гиповозбуждения позволяют сделать вывод об оргазмическом качестве переживания Пустоты на уровне гиповозбуждения. Фотография Рамакришны в состоянии самадхи действительно может свидетельствовать о наличии эйфо-рического переживания фантомного Универсума самой высокой интенсивности.

Активация и возбуждение

   <…> Будет полезным подчеркнуть, что активация и возбуждение – это различные понятия. Новый и возможно значимый стимул вызывает ориентировочную реакцию, которая, в свою очередь, вызывает нарушение привыкания; повторное предъявление часто встречающегося стимула приводит к привыканию, т. е. субъект научается не обращать внимание на представляющийся бессмысленным стимул.
   Хотя активация и центральное симпатическое, или эрготропическое, возбуждение обозначают два различных явления, активация может развиваться в возбуждение. Например, в ответ на существенный – особенно значимый – стимул, который может, как спусковой крючок (триггер), вызывать флэшбэк прошлого состояния, связанного с определенным уровнем возбуждения [13].
   Активация в отличие от возбуждения – не обобщенное гиперметаболическое состояние; при нем отмечается только локальное усиление притока крови к голове за счет снижения притока к кончикам пальцев. ЭЭГ от боковой поверхности полушарий мозга показывает увеличение низкоамплитудной высокочастотной волновой активности и гиперсинхронию от медиальных и базальных структур мозга.
   С другой стороны, возбуждение, или «синдром возбуждения», является общим гиперметаболическим состоянием. Оно распространяется от активации (низковольтная, быстрая ЭЭГ-активность, или десинхронизация) до возбуждения и гипервозбуждения, или гиперсинхронии, т. е. от «увеличения содержания данных и ускорения их обработки» к «состоянию зависшего компьютера». Первое может соответствовать творческому, последнее – психотическому состоянию.
   Десинхронизация, как утверждал Линслей [26], представляет собой функциональную независимость нейрональных элементов с доступностью участия каждого из них в работе независимых каналов обработки информации. Прибрам [30] рассматривает это усиление сепарации как усложнение в организации, или в терминах содержания информации – увеличение неопределенности. По-видимому, тогда количество переходит в качество, информация – в смысл.
   Возможные контакты между независимыми каналами переработки информации создают новый контекст для творческого текста.
   В заключение можно предположить, что эрготропические механизмы и центрального симпатического возбуждения и гипервозбуждения, опосредуемые через мозговой ствол ретикулярной формации, выключают пейсмекеры таламических ядер средней линии, которые, напротив, включают кору и вызывают тем самым свойственное настороженности сосредоточение внимания, для которого характерно очень быстрое привыкание. Последующая десинхронизация нейронов коры (выражающаяся в бета-ритме) весьма способствует творческой разработке новых и оригинальных мыслей и образов. С другой стороны, в состоянии гиповозбуждения трофотропическое или центральное парасимпатическое возбуждение, опосредованное серотонинэргическими механизмами в ядре шва (raphe), включает пейсмекеры таламуса, вызывая подавление активности коры частотой 10 колебаний в сек, или альфа-волн. В течение этого состояния – синхронизированного, «декортикоидного», настороженного и сфокусированного на внутреннем, мастера дзен демонстрируют реакцию блокирования альфа-волн на слуховой щелчок, но в отличие от обычного контроля у них отсутствует привыкание к этим стимулам. Они сообщают, что каждый стимул воспринимается более отчетливо, чем в обычных бодрствующих состояниях. <…> Согласно Прибраму [30], это «чрезмерное усиление» связано с работой того мозгового механизма, посредством которого может контролироваться количество избыточности в системе. Эта регуляция является, по-видимому, эффективной по отношению не только ко входам, но и к моторной активности. Фаустианские, гипервозбужденные состояния (на левой стороне рисунка 6), таким образом, ведут к творческой деятельности того типа, суть которой заключается в новизне понятий, образов и поступков. Западное общество, особенно начиная с Ренессанса, создало сознание, определяющее и формирующее гипервозбужденную, десинхронизированную, творческую деятельность коры. Это можно наблюдать в открытии континентов, достижениях науки и техники и постоянно развивающихся стилях искусства – примитивного, классического и барокко.

Континуум «восприятие – медитация»

   Краткое историческое введение должно способствовать более ясному пониманию связанных с гиповозбуждением восточных медитативных состояний и санскритской терминологии, используемой в нашей схеме (рисунок 6).
   Распространение буддизма от Индии до Китая между первым и четвертым столетиями н. э. является одним из основных событий в истории религии. Для буддистских терминов были созданы китайские; так, первичное ничто даосизма (pên-wu) подготовило почву для понимания буддистских пустоты и нирваны. Космическое единство со Всем иначе переживается китайцами, живущими в гармонии с природой, нежели индусами, стремящимися скрыться от мира. Следовательно, для развития буддистской махаяны более благоприятные возможности обнаружились в духовном климате Китая и Тибета, нежели в ее родной стране, Индии. В любом случае Китай получил наряду с доктриной и культом буддизма знание буддистской медитации. В Китае санскритский термин dhyana превратился в «чань» – ch’an (ар х а и ч е с к и й: dian), который в Японии стал словом «дзен», термином, обозначающим ритуальное отречение или освобождение [7]. Хейлер [19] рассматривал дзен как декадентскую форму буддистской мистики, приближающуюся к психотерапии.
   «Дхьяна» в раннем буддизме, однако, еще не отождествлялась с медитацией, созерцанием или йогой. Дхьяна представляла уединение как духовный процесс, который не следовало использовать для активного мышления…
   Согласно Джонстону [23], в паттерне переживаний, которые описывали люди с опытом современной дзен-медитации, могут быть выделены четыре стадии: 1) начальные стадии и коаны, или отказ от самости (потеря Эго); 2) sanmai — глубокая медитация; 3) makyō – фаза галлюцинаций; 4) просветление (сатори или kenshō).
   Начальные стадии посвящены освобождению самости, отказу от субъект-объектных отношений, т. е. исходному очищению разума, ведущему к созданию Пустоты. После того как дыхание становится регулируемым и приобретается некоторая способность пребывать в тихой пустоте, человек может получить коан, Mu (знак, близкий к «ничто» в английском языке).
   В созерцательной борьбе с Mu человек отождествляется с Mu и отклоняет собственное Эго. Непрерывно фиксируя взгляд на точке на стене или полу, ученик затем может войти в глубокую стадию медитации, называемую sanmai (от санскритского самадхи). Касаматсу и Хайрэй [24] и Хайрэй [20] отмечали, что, с электрофизиологической точки зрения, это психическое состояние характеризуется следующим. Во-первых, во время практики дзен (дзадзен) уровень мозгового возбуждения постепенно снижается, но иначе, чем это происходит во сне. Во-вторых, по концентрации внимания дзадзен напоминает, на первый взгляд, гипнотический транс, но между ними существуют различия по электроэнцефалографическим показателям. Во время дзадзен внешние или внутренние стимулы не отвергаются, а воспринимаются точно. Об этом наглядно свидетельствует тот факт, что блокирование альфа-ритма существует, но практически всегда в ЭЭГ-реакциях на стимуляцию отсутствует привыкание. Эти результаты, по-видимому, показывают, что если на психическое состояние мастера дзен будет воздействовать как внешний, так и внутренний стимул, то человек обязательно даст ответную реакцию. Один мастер описал подобное психическое состояние как состояние человека, который замечает каждого, кого он видит на улице, но не задерживается на нем эмоционально.
   По мере пребывания человека в полной тишине и темноте у него может появиться галлюцинаторная стадия, известная как makyō, что означает буквально «мир дьявола». Makyō вообще объясняется как вторжение подсознательных элементов в сознательный разум. Для некоторых людей взаимодействие с бессознательным (в наших терминах – с изолированными между собой различными уровнями возбуждения) может быть трудным, даже рискованным. Опытный гуру, однако, может без труда взаимодействовать с раскрываемыми областями знаний, по мере того как он постепенно и не торопясь продвигается к состоянию все меньшего возбуждения.
   Конечно, опасность нервного коллапса в дзен не так уж и мала, особенно для тех, у кого недостаточно сил для интеграции бессознательного материала или кто не способен к встрече с базовой тревогой, которая может быть обнаружена. Возможно, вся описываемая здесь подготовка, особенно иррациональность коана, предназначена для создания искусственного психоза, который может вести к «дзен-безумию», хорошо известному японским медикам, хотя в англоязычной печати об этом говорилось совсем немного [23].
   После периода галлюцинаций не далек и великий переломный момент сатори, или kenshō (слово, обычно используемое в японском языке и означающее «видение сущности вещей») [23]. Если человек сидит тихо, медитируя, этот момент наступает редко:

   Мастер Хуйнен, например, получил просветление, слушая пение Алмазной сутры; у мастера Тешаня оно произошло, когда тот наблюдал, как мастер Лунтян задул пламя свечи; мастер Лин-юнь – когда увидел падение цветка персика; мастер Почан – в отрочестве – когда его учитель Мацзы схватил его за нос; мастер Хакуин – когда слушал звук храмового гонга.

   Очень немногое из того, что сказано о просветлении, лишь отдаленно отражает действительность. Это – великое потрясение, сопровождаемое радостью и ведущее к глубокому умиротворению. <…>)
   Но следует вспомнить, что есть и иные просветления, которые являются более спокойным духовным опытом, вызванным эстетическими переживаниями, глубоко затрагивающими личность. Также следует отметить, что секта Сото основное внимание уделяет постепенному просветлению, настаивая на том, что само сидение на корточках является частью просветления, а не просто подготовительным этапом к нему.
   Некоторые считают дзадзен, или практику дзен, с его целью просветления психотехникой, совершенно не связанной с какой-либо системой взглядов и убеждений. Тем не менее это ритуализированная процедура, предполагающая использование не слов или письменных знаков, а правополушарный гештальт-тип восприятия-познания для достижения восточного «пикового переживания», или просветления – сатори. Установка, обстановка и ожидания (т. е. социально ритуализированная корковая интерпретация подкоркового гиповозбуждения) неявно присутствуют в атмосфере, которую создают образы Шакьямуни (Śākya Muni – имя Будды) и буддистских святых, запахи благовоний, звуки храмового гонга, монашеские одеяния и благоговейная тишина.
   Таким образом, сущность дзадзен и дзен – это погружение и исчезновение Эго. Это превосходно выражено известным монахом школы Риндзай, Хакуином Экаку (1971): «Это как два зеркала, которые отражают друг друга даже без тени образа между ними. Мысль и объект мысли – одно и то же; вещь и ты сам – это не два». <…>
   Голдстейн с соавт. [17;18] первыми сообщили, что – в нашей терминологии – и галлюцинаторным состояниям гипервозбуждения, и медитативным состояниям гиповозбуждения соответствует постепенное уменьшение межполушарных различий в амплитуде ЭЭГ с возможным обращением их взаимоотношений. Следовательно, характерный высокий коэффициент отношения Н/Д обозначает сдвиг к процессам невербальной обработки информации и переживанию повышенной значимости. <… > Боген (1973) утверждает, что «каждое полушарие представляет другое и мир во взаимодополняющих схемах – левополушарной схеме Я как части мира и правополушарной схеме мира как части Я».
   Попытки индусских мастеров йоги идти дальше и оставить мир характеризуются более выраженным снижением уровня возбуждения. Заметим, что у мастеров йоги во время самой глубокой медитации, т. е. в состоянии самадхи, альфа-ритм не меняется и не блокируется вспышками света, ударами гонга или прикосновением к горячему. (Вспомним в связи с этим аналогичную невосприимчивость к внешней стимуляции, демонстрируемую святой Катериной Сиенской во время наиболее гипервозбужденного экстатического состояния.) Йога самадхи, таким образом, представляет более глубокое гипометаболическое (трофотропическое) состояние и выражает большую неспособность функционировать в физическом пространстве, чем это происходит в практике дзадзен [1]. Наконец, состоянием самого низкого уровня метаболизма и возбуждения является переживание Пустоты. Категория Пустоты лежит в основе философии Пустоты в целом и буддистской махаяны, в частности. Шуньята (śanyatā) (от шунья – «пустота или пустой») может быть переведена как недействительность или пустота. Но шунья также означает cypher, или нуль, в санскрите, и, следовательно, шуньята подразумевает философию нуля, который сам по себе ничего не содержит, но как математическое понятие и символ может обозначать очень многие функции и возможности. Мистическая Самость и понятие нуля, таким образом, выражают общее значение, которое может быть бесконечно увеличено или уменьшено в зависимости от их местоположения. Элиаде [8] и Джейн и Джейн [22] дают краткий обзор существующих в йоге Патанджали пяти предварительных и четырех решающих шагов, которые задают определенную установку и обстановку для практики йоги и достижения ее цели – переживания Пустоты в нирване. Предварительные шаги: яма – правила нравственного поведения; нияма – сама этическая культура (т. е. смысл, сущность данного поведения); асана – дисциплина тела, выработка привычки сидеть прямо и расслабленно; пранаяма – практика медленного, ритмичного, глубокого дыхания во время соблюдения асаны; и пратьяхара – отделение по желанию мыслей от телесных ощущений.
   При подобной установке и обстановке, которые предполагают аскетизм и дисциплину, после ряда лет непрерывной практики четыре решающих, или культовых, «действия» осуществляются как церемониальный отказ от мира и, следовательно, растворение (дезинтеграция) всех мыслительных процессов.
   Дхарана – непрерывная концентрация, удерживающая разум в фиксированной точке (такой как мысль, объект или любая часть или свойство объекта).
   Дхьяна – поддержание медитации в как на предшествующей ступени, но при постоянном уровне потока сознания.
   Савичара- (sa-vicāra – с мыслью) самадхи (слияние, общность, поглощение) – это стадия, в которой медитация углубляется и разум с помощью проекции может принимать форму той самой мысли (или объекта), на которой происходила медитация на предыдущей ступени (и, таким образом, становится этой мыслью или объектом). Это полное слияние открывает для йога реальную и истинную природу вещей. Как невозможно иначе узнать вкус яблока, кроме как попробовать его, или узнать, что такое материнство и вынашивание ребенка, кроме как стать матерью, так же нет никакой альтернативы истинному бытию, кроме как пережить то, что каждый уже знает. <…> Именно поэтому йога требует прямого и полного знания и восприятия. Поскольку на этой стадии разум все еще занят, хотя и только одной мыслью, это называется «субстантивным», «субъектным» (sabīja, savikalpa, savicāra или savitarka) самадхи.
   Нирвичара- (nirvicārа – без мысли) самадхи освобождает йога полностью, включая состояние, которое я бы описал как чистую обращенность на себя без содержания или состояние ума без содержания, беспредметное, лишенное всех желаний, эмоций и мыслей. Другими словами, отсутствует какая-либо корковая интерпретация подкорковой активности, продолжающейся на самом низком уровне возбуждения и метаболических процессов.
   Патанджали и его комментаторы различают два вида самадхи: один можно получить с помощью объекта или идеи (путем фиксации своей мысли на точке в пространстве или на идее); конечный пункт называется сампраджнята-самадхи (остановка с поддержкой, или дифференцированная остановка). Когда, с другой стороны, состояние самадхи получено исключением любых «отношений» (как внешних, так и мысленных), т. е. когда человек достигает «слияния», в которое не вступает никто «другой», но которое является просто полным пониманием бытия, он становится осознающим асампраджнята-самадхи (недифференцированную остановку).
   Мы имеем дело с двумя резко различающимися классами состояний. Первый класс приобретен через йогическую технику концентрации (дхарана) и медитации (дхьяна); второй класс включает только единственное состояние, т. е. неспровоцированную остановку, экстаз. Несомненно, что даже это асампра-джнята-самадхи – всегда следствие длительных усилий в йогической практике. Это – не дар или состояние благодати. Человеку трудно достичь его прежде, чем он в достаточной степени испытает переживания самадхи, включенные в первый класс. Это венец неисчислимых концентраций и медитаций, которые предшествовали этому. Но при этом оно приходит само, без специальной подготовки, не может быть вызвано произвольно. Именно поэтому это может называться экстазом [8].
   Между нирвичар (nirvichar) самадхи и экстазом находится состояние пустоты (см. рисунок 6), которое больше не является переживанием и называется ниродха [13 - Nirodha – прекращение: ni – отсутствие, radha – тюрьма. – Прим. автора.]. Оно характеризуется самым низким уровнем метаболизма, какой только может быть совместим с жизнью. Это абсолютное прекращение сознания, которое может длиться до семи дней, хотя время, или, в наших терминах, процессы обработки информации, приостановлены в этом состоянии.
   Очень немногие способны войти в это состояние «самости» и оставаться в нем в течение определенного заранее времени из-за «отдачи» – возвращения от экстаза к нирвичара-самадхи. Отдача происходит в ответ на интенсивное симпатическое возбуждение во время экстаза, на пиковое значение эрготропического возбуждения или гипервозбуждение [10]. Эта отдача – возвращение из фаустианского путешествия от творческой-психотической фрагментации или индивидуации… в космически-океанский мир единства. Такая отдача может быть рассмотрена как физиологический защитный механизм; в то время как отдача от нирвичара-самадхи к экстазу называется переживанием кундалини.
   Отдачи возможны на всех горизонтальных уровнях рисунка 6; в клинической психиатрии они иногда упоминаются как терапевтические отреагирования. Способность к отдаче, несомненно, является признаком здоровья. Пациент – это тот, кто, застревая на левой или правой стороне нашего континуума, становится неспособен к отдаче, или иначе – к возвращению к уровням возбуждения, которые соответствуют обычному состоянию повседневной рутины. Такое возвращение к Я, к состоянию «бытия-в-мире» (вершина на рисунке 6), возможно или через тот путь, по которому пришли, или через горизонтальную отдачу в зигзагообразной манере. В любом случае «самость» в экстазе и в самадхи (основание рисунка 6) одна и та же.
   Трофотропические и эрготропические отдачи непосредственно связаны с интенсивностью предшествующего симпатического и парасимпатического возбуждения соответственно [14]. Но поскольку каждое состояние сознания (и соответствующее ему поведение) обусловлено одновременно и культурой, и состоянием возбуждения, мы не можем сказать, например, что западный человек на пике высокого, галлюциногенного, вызванного наркотиком экстаза отбрасывается вследствие отдачи в состояние самадхи. Отдача должна быть осмыслена в западных понятиях (т. е. психофизиологических) и называться умиротворенным, спокойным, гипометаболическим состоянием.
   Позвольте мне проиллюстрировать это утверждение другим примером. Представим себе западного человека и будем сопровождать его в путешествии по континууму «восприятие – галлюцинации». Протяженность эрготропического рейса до гиперфрении (рисунок 6), возможно, регулируется норэпинефринэргическими механизмами; человек, как мы ожидаем, теперь движется к следующему, связанному с более высоким уровнем возбуждения состоянию – каталептическому, который регулируется преимущественно дофаминэргическими механизмами. Этому постепенному движению, однако, не позволяют осуществиться, и человека отправляют к психиатру, который должен решить, переживает ли пациент маниакальную фазу МДП или обострение при шизофрении. Психиатр прописывает литий, и пациент хорошо реагирует на лекарство. Поэтому у него диагностируют маниакальную фазу МДП. У этого биполярного пациента спустя некоторое время может произойти отдача, но не в состояние дхьяны (рисунок 6), а в депрессивную фазу болезни. Состояние дхьяны – это, конечно, не депрессия, а состояние опытного восточного «сенсея» (sannyāsi). В Индии 17 миллионов таких святых, они живут изолированно в лесах или горах как религиозные целители. Они оставляют семьи после того, как вырастят своих детей, предпочитая жить медитативной жизнью гуру. Можно ли диагностировать их как страдающих от депрессии, сопровождающей кризис среднего возраста?
   То, что восточная структура сознания несопоставима с психической структурой наших корковых интерпретаций – западными установками, обстановкой и ожиданиями, – выразительно показал Рам Дасс [31], который неоднократно снабжал восточного гуру очень большими дозами западного «лекарства» – ЛСД. Реакция гуру на 1500 мг наркотика был замечательной:

   Он смеялся надо мной – и в течение часа так ничего и не произошло. Я пробыл с ним весь день, и ничего не случилось вообще. В конце часа он говорит: «У тебя есть что-то посильнее?» Я говорю: «Нет». «Ох». <…> В это время [гуру] вспомнил о Христе – мы говорили о нем до этого. Он сказал [ЛСД] позволяет тебе посетить Христа, но ты не можешь оставаться с ним… Он сказал, что любовь – намного более сильный наркотик, чем ЛСД [31].

   Следует помнить, что сознание создает культуру, а культура создает сознание.

Сознание в течение сна, состояний, вызванных наркотиками, и состояния исцеления

   Переживание сна может быть помещено на нашей карте так, как показано на рисунке 6. Состояния сознания, связанные с норадренергически регулируемым гипервозбужденным состоянием во время БДГ-стадии сна, могут быть помещены между творчеством и тревогой на левой стороне континуума «восприятие – галлюцинация», в то время как дельта-сон (или медленноволновой сон) регулируется серотонинергическими нейронами ядра шва (nuclei raphe) и может быть расположен на соответствующей по горизонтали правой стороне рисунка, т. е. между дзадзен и дхараной, на связанной с расслабленностью части континуума «восприятие – медитация». Таким образом, каждую ночь мы, когда спим, периодически перемещаемся через повторяющийся набор состояний разного возбуждения, включающий трофотропическую и эрготропическую стадии, и становимся актером и публикой творческих или стереотипных сценариев, диалогов между Я (или миром) и Самостью.
   Одновременная связь между состояниями быстрого и медленного сна может быть изображена горизонтальной линией, соединяющей эти два состояния. Такая линия сама по себе может представлять сложное состояние, которое вызывается приемом марихуаны; так, для данного состояния характерно одновременное повышение частоты сердечных сокращений и расслабленная созерцательность, сопровождающаяся медленноволновой активностью на ЭЭГ [9; 27]. <…>
   Но где на нашей карте стадия пассивной концентрации (ПК) при аутогенной тренировке (AT, терапия расслаблением, введенная Шульцем и широко используемая в Европе), как ее определял В. Лутэ [28]?
   Данные об ЭЭГ в течение ПК-стадии при AT, полученные Дегосли и Бостемом [6], помогают нам ответить на этот вопрос, особенно когда мы сравниваем их с результатами, полученными во время состояний бдительности и дремоты и во время активной и пассивной концентрации (типа вычисления в уме и выполнения произвольных действий на мелкую моторику).
   Интересно, что для ПК-стадии AT характерно увеличение частоты от 15 до, по крайней мере, 20 циклов в секунду и – параллельно – концентрации медленноволновой активности [6]. <…> AT характеризуется также более интенсивным распределением низких, средних и высоких ЭЭГ-частот, нежели любое другое состояние. Поэтому мы приходим к заключению, что ПК-стадия AT представляет собой одновременно и состояние возбуждения, и состояние релаксации. <…> ПК-стадия АТ – это сложное образование, одновременно охватывающее и настороженное состояние БДГ-сна, и диаметрально противоположное гиповозбужденное состояние расслабленного бодрствования. <…>

Литература

   1 Anand B. K., Chhina G. S., Singh B. Some aspects of electroencephalographic studies in Yogis // Electroencephalography and Clinical Neurophysiology. 1961. V. 13. P. 452–456.
   2 Balz V. E. Wiener medizinische Wochenschrift. 1907. V. 57 // Ergriffenheit und Besessenheit / Ed. By J. Zutt. Bern, 1972.
   3 Bradley C., Meddis R. Arousal threshold in dreaming sleep // Physiological Psychology. 1974. V. 2. P.109–110.
   4 Cohen H. D., Rosen R. C., Goldstein L. Electroencephakgraphic laterality changes during human sexual orgasm // Archives of Sexual Behavior. 1976. V. 5. P.189–199.
   5 Das N. N., Gastaut H. Variations de l’activite electrique du cer veau, du coeur, et des muscles squelettiques au cours de la meditation et du l’extase yogique // Electro-encephalography and Clinical Neurophysiology. 1957. Suppl. V. 6. P. 211–219.
   6 Degossely M., Bostem F. AT and states of consciousness: a few methodological problems // Rome: Proceedings of the Second International Symposium on AT, Volume 4, 1975.
   7 Dumoulin H. A history of Zen Buddhism. N. Y., 1963.
   8 Eliade M. From primitives to Zen. N. Y., 1967.
   9 Fairchild M. D., Jenden D. J., Mickey M. R. Quantitative analysis of some drug effects on the EEC by longterm frequency analysis // Proceedings of the Western Pharmacology Society. 1971. V.14. P.135–140.
   10 Fischer R. A cartography of the ecstatic and meditative states // Science. 1971. V. 174. P. 897–904.
   11 Fischer R., Hill R., Thatcher K., Scheib J. Psilocybin-induced contraction of nearby visual space // Agents and Actions. 1970. V.1. P.190–198.
   12 Fischer R., Kappeler Т., Wisecup P., Thatcher K. Personality trait-dependent performance under psilocybin // Diseases of the Nervous System. 1970. V. 31. P. 91–101.
   13 Fischer R., Landon G. M. On the arousal state-dependent recall of subconscious experience: Stateboundness // British Journal of Psychiatry. 1972. V. 120. P. 159–172.
   14 Gellhorn E. The emotions and the ergotropic and trophotropic systems // Psychologische Forschung. 1970. V.34. P.48–94.
   15 Gellhorn E., Kiely W. F. Mystical states of consciousness: neurophysiological and clinical aspects // Journal of Nervous and Mental Disease. 1972. V. 154. P. 399–405.
   16 Goldstein L., Murphree H., Sugerman A. A., Pfeiffer С. С., Jenney E. H. Quantitative EEG analysis of naturally occurring schizophrenic) and drug-induced psychotic states in human males // Clinical Pharmacology and Therapeutics. 1963. V. 4. P. 10–21.
   17 Goldstein L., Stoltzfus N. W. Psychoactive drug-induced changes of inter-hemispheric EEG amplitude relationships // Agents and Actions 1973. V. 3. P. 124–132.
   18 Goldstein L., Sugerman A. A., Marjerrison G., Stoltzfus N. Interhemispheric EEG relationships in mental patients and normal subjects under modified behavioral states. Paper presented at the 28th Annual Meeting, Society of Biological Psychiatry, Montreal, June 8–10, 1973.
   19 Heiler F. Die Contemplation in der christlichen Mystik // Eranos-Jahrbuch 1, Yoga und Meditation im Osten und im Westen / Ed. By O. Frobe-Kapteyn. Zürich, 1933.
   20 Hirai T. Psychophysiology of Zen. T o k y o, 1 9 7 4.
   21 Hofmann A. Psychotomimetic agents // Drugs affecting the central nervous system, Volume II / Ed. By A. Burger. N. Y., 1968.
   22 Jain M., Jain К. М. The science of Yoga: A study in perspective // Perspectives in Biology and Medicine. 1973. V. 17. P. 93–102.
   23 Johnston W. The still point. N. Y.,1971.
   24 Kasamatsu A., Hirai T. An electroencephalographic study on the Zen meditation (Zazen) // Folia Psychiatrica et Neurologica Japonica. 1966. V. 20. P. 49–52.
   25 Leuner H. Masks and grotesque faces in toxic hallucinosis // Psychopathology and pictoral expression. Series 21. Basel, 1974.
   26 Lindsley D. B. The reticular activation system and perceptual integration // Electrical stimulation of the brain / Ed. by D. E. Sheer. Austin, 1961. P. 331–349.
   27 Linton P. H., Kuechenmeister С. A., White H. В., Travis R. P. Marijuana, heart rate, and EEG response // Research Communications in Chemical Pathology and Pharmacology. 1975. V. 10. P. 201–214.
   28 Luthe W. Autogenic therapy. IV. Research and theory. N. Y., London, 1970.
   29 Mackey J. B. Esoteric systems, nonconventional healing and meditation: generalizations for biofeedback specialists. Paper presented at the Innominate Society meeting, June, 1975, Maryland Psychiatric Research Center, Catonsville, Md.
   30 Pribram K. Languages of the brain. Englewood Cliffs, N. J., 1971.
   31 Ram Dass B. Lecture at the Maryland Psychiatric Research Center: Part I // Journal of Transpersonal Psychology. 1973. V. 5. P. 75–103.
   32 Rechtschaffen A. Discussing R. W. Sperry’s chapter // The psychophysiology of thinking / Eds F. J. McGuigan and R. S. Schoonover. N. Y., 1973.
   33 Thatcher K., Kappeler Т., Wisecup P., Fischer R. Personality trait-dependent psy-chomotor performance under psilocybin // Diseases of the Nervous System. 1970. V. 31. P.181–192.
   34 Thatcher K., Weiderholt W., Fischer R. An electroencephalographic analysis of personality-dependent performance under psilocybin // Agents and Actions. 1971. V. 2. P. 21–26.
   35 Underhill E. Mysticism. London, 1911.
   36 Winters W. D., Ferrar-Allado Т., Guzman-Flores C., Alcaraz M. The cataleptic state induced by ketamine: A review of the neuropharmacology of anesthesia // Neuropharmacology. 1972. V. 11. P. 303–316.

Измененные состояния сознания: таксономия [14 - Gowan J. C. Altered states of consciousness: taxonomy // Journal of altered states of consciousness. 1978–1979. V. 4. № 2. P. 141–156. Перевод О. В. Гордеевой.]
Дж. Гоуэн

   Гоуэн Джон К. (Gowan John Curtis) (21 мая 1912 г., г. Эверетт, шт. Массачусетс – 2 дек. 1986 г., г. Вестлейк-Виллидж, шт. Калифорния) – американский психолог, доктор педагогики, почетный профессор педагогической психологии Калифорнийского Университета (г. Норбридж), специалист в области педагогической психологии, а также психологии одаренности и творчества.
   Закончив Гарвард со степенью магистра по математике, преподавал математику в Военной академии г. Кулвера (шт. Индиана, США) с 1941 по 1952 г. После получения докторской степени вошел в профессорско-преподавательский состав Калифорнийского университета в Норбридже, где преподавал с 1953 по 1975 г. После выхода России на лидирующие позиции в космосе в связи с запуском спутника в 1957 г. Гоуэн заинтересовался проблемой одаренных детей. Он создал Национальную ассоциацию одаренных детей, в 1974–1975 гг. был ее президентом, а в 1975–1979 гг. – исполнительным директором. В 1972–1973 гг. – президент Ассоциации одаренных (The Association for the Gifted). Редактор журнала «Gifted Child Quarterly», член АПА (подразделения 15 и 16), а также сотрудник и глава Фонда творческого обучения (Creative Education Foundation) (г. Буффало, шт. Нью-Йорк).
   Сделав одаренность и креативность основными предметами своих теоретических и эмпирических исследований, Гоуэн изучал такие проблемы как развитие личности (он предложил свою теорию стадий развития), воспитание и обучение, которые создают благоприятные условия для развития креативности, но могут и тормозить нормальное развитие (создал концепцию эскалации и дисплазии развития), диагностика творческих способностей и развития личности (в частности, им была создана Норбриджская шкала развития – тест диагностики самоактуализации), потенциальные возможности человека и условия, необходимые для их раскрытия.
   Автор более 100 статей и 14 книг, посвященных одаренным детям, развитию ребенка и креативности, соредактор ряда сборников по проблемам креативности и обучения одаренных детей – «Educating the ablest: A book of readings on the education of gifted children» (1971), «Creativity: Its Educational Implications» (1967, 1981).
   Сочинения:The guidance and measurement of intelligence, development, and creativity (197 2); Development of the Creative Individual (1972); The Development of the Psychedelic Individual: A Psychological Analysis of the Psychedelic State and Its attendant Psychic Powers (19 74); Trance, Art, and Creativity (19 7 5); Operations of Increasing Order and Other Essays on Exotic Factors of Intellect, Unusual Powers and Abilities (19 8 0); Enveloped in Glory (19 82).

Измененные состояния сознания и правое полушарие

   Позвольте начать с определения измененного состояния сознания как любого состояния, при котором функционирование левого полушария временно прекращено. Это определение требует, чтобы сначала мы рассмотрели обычное состояние сознания и функционирование левого полушария, которое поддерживает данное состояние. Во-первых, это обычное состояние представляет собой одновременно высокий и текущий уровень осознания, который не может удерживаться в течение всего дня, потому что требуется отдых (включающий сон и сновидения) для восстановления организма [9, р. 256]. Это также состояние, которое является смутным в моменты рождения и смерти и утрачивается при любом серьезном психическом или соматическом заболевании. И наконец, даже при хорошем здоровье и во цвете лет это состояние удерживается (по-видимому, не всегда достаточно успешно) только двумя средствами: непрерывным внутренним диалогом и определенным притоком сенсорно-перцептивных импульсов. Если оба этих средства полностью разрушены – путем редукции размышления или усилением разобщенности во внутреннем диалоге, сенсорной депривацией или сенсорной перегрузкой, – тогда обычное состояние сознания затемняется. Очевидно, обычное состояние сознания – действительно очень специфическое состояние. <…>
   В чем же специфика обычного состояния? Мыслители от Джеймса [8] до Бердена [1] выдвигали гипотезу, что функция обычного состояния – это исключение определенных аспектов действительности <…> таким образом, чтобы можно было сосредоточить внимание на некоторых других ее аспектах. Мы предполагаем, что сознание локализовано во времени, пространстве и личности, так что оно может сосредотачиваться на развивающемся процессе [7, р. 10].
   Рыба не понимает, что вода редко встречается во Вселенной, так что ее естественная окружающая среда является аномалией, а она сама – ранней эволюционной формой. Таким же образом мы не понимаем, что наше обычное состояние сознания с тремя его очевидными (но иллюзорными) свойствами – локализацией в пространстве физического мира, локализацией во времени и локализацией в личности – также является аномалией, и что мы – аналогично – представляем собой раннюю эволюционную форму… Функция обычного состояния сознания – позволить развивающемуся сознанию Я ориентироваться в пространстве, времени и личности, подобно своего рода матрице, в которой возможен подъем сознания от прототаксического модуса через паратаксический модус к синтаксическому модусу. Дифференцирование и фокусировка этого сознания от тусклого обобщенного сознания растения и более конкретизированного, но все еще недифференцированного сознания животного – одна из главных задач развития и эволюции человека. Но это не должно заслонять от нас тот факт, что обычное состояние сознания является своего рода тюрьмой, <…> за пределами которой находится реальная действительность. <…>
   Пытаясь показать близость между физиологией функционирования правого полушария и психологией измененных состояний сознания, процитируем нескольких более ранних исследователей… В работах по разделению мозга <…> впервые был показан визуальный и пространственный характер функционирования правого полушария. Мы обращаем внимание читателя на аспект визуальной образности, потому что это явление часто встречается в измененных состояниях сознания как предвестник нуменозного элемента, обнаруживаемого в архетипах, сновидениях, творчестве, ортокогниции [15 - Ортокогниция (orthocognition) – наш термин для обозначения духовного или душевного исцеления; это понятие родственно с «демонстрацией» в христианской или религиозной науке, «чудом» в ранних христианских источниках. – Прим. автора.], исцелении, телепатии и других психических проявлениях.
   Фишер говорит [4]:

   На протяжении определенного времени было известно, что левое полушарие – «доминирующее» у большинства праворуких и у двух третей леворуких – функционирует как цифровое, аналитическое, воспринимающее последовательности и полевую артикуляцию полушарие мозга, связанное с речью, языком, письмом и арифметикой; в то время как «подчиненное», или правое, полушарие отвечает за выявляющую аналогии и ориентированную на синтез обработку невербальной информации в зрительно-пространственных гештальтах и полях, за процессы понимания метафорического значения посредством интуиции, образности и музыки. <…>

   Когда правое полушарие активно функционирует, это может вызывать то, что известно как слуховые или визуальные галлюцинации [9]. Самое это слово свидетельствует о предположении, что поскольку физический мир является в конечном счете реальностью, любой конструкт сознания, для которого нет физического референта, является патологическим. Но при таком упрощенном представлении забывается (что весьма удобно) тот факт, что сенсорные феномены являются производными от состояния сознания и подобны всем остальным артефактам обычного состояния. <…> Мы привыкли считать образность явлением того же порядка, что и галлюцинации, вследствие существующего у нас неявного предположения, что физическая действительность является «реальной» и «материальной». Но, возможно, это наивно. <…> Левый мозг, возможно, развился, чтобы иметь дело с этой реальностью, в то время как правый мозг имеет дело с иной. <…>

Таксономия состояний сознания

   Различные состояния сознания могут быть размещены в таксономии, которая иллюстрирует парадигму отношений между сознательным Эго человека и тем, что Отто рассматривал как «сверхъестественный элемент», что К. Г. Юнг называл «коллективным бессознательным», а Г. Салливен – «не-я». В религиозных терминах самым близким по значению словом были бы «cверхдуша» Эмерсона или христианский «Святой Дух». Уровень развивающейся зрелости в каждый конкретный момент времени определяет, будет ли аффект пугающим и ужасным, <…> как при шизофрении и трансе обладания, или добрым и трансцендентальным, как в самадхи и мистическом экстазе [7, p. 2]:

   Это исторически сложившееся отношение служит примером различных стилей человеческого существования в сегодняшнем мире в соответствующей парадигме трех модусов когнитивных связей с опытом. Эти модусы были обнаружены независимо друг от друга Салливеном [13, p. XIV] и Ван Рийном [14], они могут быть описаны в соответствии с терминологией Салливена следующим образом: прототаксический – опыт, возникающий до символов, паратаксический – опыт, использующий символы частным или аутистическим образом, и синтаксический – опыт, который может быть коммуницирован. <…>
   Теория Ван Рийна утверждает, что подсознательное получает смешанный вход от внешних стимулов, памяти и либидо, что затем становится материалом для более высоких областей коры. Используя терминологию Салливена, материал может быть отфильтрован через символический уровень в сознательную мысль – это наиболее желательный результат. Если подобного не происходит, он также может найти свое выражение через паратаксическую репрезентацию как представляющий знак, который включает жест, язык тела, миф, ритуал и искусство. Если такое не происходит, это может найти еще более примитивное выражение через прототаксическую репрезентацию, которая включает образование симптомов при манифестации психосоматического заболевания. Таким образом, находит свое подтверждение характерная для психического здоровья возможность полного познания и характерная для душевной болезни возможность недостаточно полного познания. Недостаточно полное символическое познание опыта имеет своим исходом в лучшем случае паратаксические и презентационные образы искусства и архетипа, что является способом, с помощью которого организм избавляется от избытка энергии, не использованной в полном познании, и в худшем случае невроз и психосоматическую экстернализацию энергии, которая не была потрачена на душу, тело и непосредственное окружение.

   Обсуждая гипотезу Ван Рийна, Колдуэлл говорит:

   Уровни символического перевода размещены в иерархии сложности. На вершине… – прямая вербальная символизация. Ниже этого – презентационные символизации, которые включают жест, миф, ритуал и искусство. Ниже этого – более примитивное «образование симптома», психоаналитический термин, используемый для психосоматических и физиологических проявлений невроза, таких как головные боли, экземы, колиты и т. п. [3, p. 282]

   Рис. 8. Отношения между сознательным разумом и нуменозным элементом в трех модусах опыта

   <…> Каждый модус имеет множество шаблонов, которые мы называем «процедурами». <…> Общепринятые названия для прототаксического, паратактического и синтаксического модусов – транс, искусство и творчество, соответственно. <.. > Как видно из рисунка 8, «таксономия» состоит из постепенного пошагового изменения в направлении усиления эго-контроля и креативности по мере продвижения по шкале вправо. Одновременно с этим возрастают психическое здоровье и положительные эмоции. Ребенок мог назвать параметр этих изменений движением «от плохого к хорошему», точнее будет сказать, что этот единый параметр, по-видимому, имеет следующие характеристики (см. таблицу 2).
   Различные свойства состояний транса (прототаксический модус) сравниваются в таблице 3. Рассматривая таблицу, мы должны помнить: <…> каждое из этих свойств лежит в основе постепенного, пошагового изменения от отрицательного к положительному по мере движения от глубокого к легкому трансу. <…>

   Таблица 2
   Специфические характеристики и функции правого и левого полюса шкалы

   В паратаксическом модусе нуменозный элемент, с которым были связаны страх и ужас в предыдущем модусе, замаскирован в образах, обнаруживаемых в процедурах данного модуса, – в архетипе, сновидении, ритуале, мифе и искусстве. Эта маскировка позволяет Эго присутствовать, и постепенно возникает обычное состояние сознания (соответствующее некоторым из этих процедур).
   Таблица 4 иллюстрирует последовательность паратаксических процедур по пяти характеристикам: состояние сознания, направление действия, модальность, хорошесть/плохость и нуменозный аспект. Прототаксический модус и синтаксический модус показаны для сравнения по данным характеристикам с каждой стороны.

   1 Состояние сознание прогрессирует от транса в прототаксическом модусе через состояние БДГ-сна в раннем паратаксическом к обычному состоянию;
   2 Направленность действия начинается с действия запечатления и заканчивается экспрессивным действием, действием-выражением;
   3 Познавательная модальность изменяется от беспорядочной в прототаксическом модусе через изобразительную, устную и затем выраженную в разыгрывании ролей к иконическому (портретному) и символическому уровням;
   4 Хорошесть/плохость изменяется от очень плохого в прототаксическом модусе к очень хорошему в синтаксическом;
   5 И наконец, нуменозный аспект теряет «ужасные» характеристики, которые специфичны для прототаксического модуса, и в паратаксическом развивается от «беспокоящего» в архетипе, «паранормального» в сновидениях, «религиозного» в мифе, «магического» в ритуале до «творческого» в искусстве.

   Таблица 3
   Сравнение свойств различных состояний транса

   Постепенные изменения и последовательности по всем пяти характеристикам в этом модусе ясно демонстрируют таксономию усиления сознания Эго и контроля со стороны Эго.

   Таблица 4
   Свойства паратаксических процедур

   Мы теперь подходим к основному пункту этого обсуждения – синтаксическому модусу и его компонентам. Вспомним, что синтаксический модус характеризуется полной когнитивной репрезентацией опыта. Модус разделен на три секции:

   1) творческая, охватывающая процедуры тантрического секса, творчества, биообратной связи, ортокогниции и медитации; эти очень разнообразные функции представляют определенный аспект контроля психики над телом и внешними событиями;
   2) психоделическая, охватывающая свойства переживания отклика, экстаза Адама, экстаза знания, экстаза контакта знания первой, второй и третьей степени;
   3) унитивная (соединительная), охватывающая четыре теоретически более высокие свойства невыразимого контакта, трансцендентального контакта, невыразимого единства и трансцендентального единства.

   Эти пятнадцать процедур/свойств с их характеристиками детально представлены в таблице 5.
   Так много уже было написано о «тантрическом» сексе, креативности, биообратной связи, ортокогниции и медитации в работах [7, р. 245–351] других авторов, что мы здесь опустим дальнейшие ссылки в интересах краткости…
   Таблица 5 представляет собой дальнейшую разработку таксономии этих областей. Слева – три самые высокие стадии развития: креативная (шестая) стадия, психоделическая (седьмая) стадия и унитивная (восьмая) стадия [6, ch. 2]. В следующей колонке – йогические стадии – те же самые уровни описываются как третья, четвертая и пятая стадии человека.
   Следующая колонка озаглавлена «стабильность (состояния)»; данная характеристика в целом постоянно присутствует в обычном состоянии, является переходным процессом в психоделических измененных состояниях и снова постоянной в унитивном состоянии. Сиддхи – индуистский термин для обозначения более высоких возможностей (таких как левитация), которые принято называть паранормальными. Сиддхи появляются как эпифеномены при переходе от творческой к унитивной стадии. Следующая колонка называется «Дхьяны» (Jhana, иногда пишется Jnana), что означает уровни знания. Гоулман описал восемь дхьян (они помещены внизу в таблице), мы расширили количество дхьян, дав им отрицательные номера, чтобы иметь систему с полным перечислением их в синтаксическом модусе [5].

   Таблица 5
   Характеристики синтаксических процедур и свойств (по Ласки [11] и Гоулману [5])

   КЛЮЧ: О = оргазм; I = вдохновение; Е = экстаз; А = за пределами экстаза.
   * Восточные знания не упоминают о существовании отрицательных дхьян; они добавлены для ясности. «Нулевая» дхьяна известна как состояние «доступа».
   ** Гоулман [5] помещает медитацию в йогическую стадию 4.
   *** Ласки [11] отрицает, что это переживание является действительным экстазом, хотя доказательство многих поэтов и природа мистического опыта указывают на это.

   Затем в таблице 5 мы переходим к процедурам/свойствам. Первые пять из них находятся в творческой стадии, первая процедура, представляющая собой «тантрический» секс, должна быть включена в таксономию, поскольку в огромном количестве восточных свидетельств это рассматривается как возможный процесс развития [12]. Следующая процедура – это творчество, также являющееся процессом развития… Следующая процедура – биообратная связь, это другая техника развития [7, p. 314], затем мы подходим к ортокогниции [7, p. 320] <…> Заключительная процедура в этой стадии – медитация [7, p. 332], которая, по-видимому, определенным образом готовит сознание к последующим захватывающим психоделическим уровням. Эти процедуры творческой стадии могут не следовать в указанном здесь порядке, выбор процедуры может быть обусловлен каким-то внешним воздействием.
   В психоделической стадии мы имеем дело скорее со «свойствами», нежели с процедурами. В то время как процедуры находятся в рамках волевого контроля, свойства, по-видимому, возникают без сознательного воления [16 - Так как мы предполагаем, что функция правого полушария здесь активна и доминирует, то из этого должно следовать, что левополушарные когнитивные (обычные) состояния будут, как правило, ограниченными. – Прим. автора.] и характеризуются непосредственностью, трансценденцией, блаженством, расширением сознания, живостью, утратой ощущения времени, целостностью, освобождением, правдоподобием, преходящим характером и последующим изменением поведения [7, р. 354–355]. Они могут быть разделены на шесть уровней экстаза, имеющих характерные свойства, относительно которых у переживших их мистиков и Востока, и Запада царит полное согласие.
   Переживание отклика [11] является первым свойством (дхьяна-1), это то же самое, что Маслоу назвал «пиковым переживанием», тот вызванный природой мистический опыт, о котором часто сообщают художники, композиторы, поэты и мн. др. [2]. Природа, особенно вода и горы, действует как пусковой механизм, таким механизмом может выступать и рождение ребенка. Мы приводим характерный пример из работы Джонса [10, р. 196–197]:

   Я шел в полном одиночестве в лесу, пытаясь осмыслить свою жизнь… Неожиданно я почувствовал, что стены между видимым и невидимым становятся тонкими, и Вечность кажется прорывающейся в мир, где я был. Я не видел никакого потока света, я не слышал никакого голоса. Но я чувствовал, как если бы я был лицом к лицу с более высоким законом реальности.

   Следующее свойство, дхьяна 0, было названо «состоянием доступа», но мы назовем его «Экстаз Адама». Как сказал У. Блейк, «двери восприятия очищены» и все вещи видятся в их первоначальном великолепии, как их видел Адам до своего грехопадения. Две любопытных вещи встречаются в этом опыте: 1) слышится голос, который обычно идентифицируется как голос Бога, 2) существует некоторая трансценденция времени. Сознательный разум «ослабляет хватку» (по выражению Хаксли) и расширяется, переходя в «Вечное Сейчас» так, что часто воспоминания или прошлое или будущее воскрешаются в памяти. <…>
   <…> Время, пространство и личность – то, что ограничивает сознание – «ослабляются» на этих восходящих ступенях. Слуховая аномалия и расширение времени в состоянии доступа вытесняются в дхьяне 1 расширением пространства и визуальными аномалиями, и мы обнаруживаем отчеты о наступлении того, что известно как «экстаз знания». <…> Оставив многочисленные христианские видения, обратимся к свидетельству Якоба Беме [2, p. 182]:

   Ворота открылись мне, так что за четверть часа я увидел и узнал больше, чем за много лет в университете…, поскольку я увидел и узнал суть всех вещей…

   Далее идут три уровня связанных с контактом знаний экстазов (дхьяны 2, 3 и 4), которые интересны тем, что 1) сознание, по-видимому, каким-то образом трансцендирует личность и 2) язык передает все меньше и меньше из того, что происходит. Используя физический язык (по общему признанию, неполный), можно сказать, что на первом уровне контакта знаний человек соприкасается с нуменозным элементом, на втором уровне данный элемент проникает в человека или пронизывает его, в то время как на третьем уровне они сливаются. Удивительно, что язык сексуальной любви может так хорошо передавать нам, что происходит на гораздо более высоком уровне… Также удивительно согласие между мистиками Востока и Запада в проводимом ими тонком различении этих свойств, что с очевидностью подтверждает верность их заключений [7, p. 369]. <…>
   Индуисты говорят о более высоких дхьянах в унитивной стадии, и здесь мы следуем за Гоулманом [5], определившим дхьяны от 5 до 8 как невыразимый контакт, трансцендентальный контакт, невыразимое единство и трансцендентальное единство. Это предполагает расширение сознания, в котором трансцендированы время, пространство и личность, это состояние ни восприятия, ни невосприятия. Такой парадокс указывает, что вербальное описание становится здесь полностью неадекватным. Однако мы, вероятно, можем выразиться поэтически, что если созидание представляет собой дифференциацию, то йогический подъем можно сравнить с математической интеграцией, поскольку это возвращение к недифференцированному состоянию или функции. То, что мы здесь видим, является аномалией знания, превращающегося в состояние, или, иначе говоря: в месте встречи индивидуального и общего разума постепенно исчезает дуальность через ослабление ограничений сознания временем, пространством и личностью так, что в конечном счете через все более и более полное знание человек становится иным, и достигается единство. Это – «точка Омега» Тейяра де Шардена. <…>
   Необходимо сказать несколько слов об «ортокогниции». «Ортокогниция» – это понятие, которое ориентирует нас на более широкое видение действительности, подобно тому, как коперниканский взгляд трансформировал птолемеевский, а периодическая таблица Менделеева сменила классическое представление о «четырех элементах»: земле, воздухе, огне и воде. Ортокогниция включает использование правого полушария, чтобы увидеть или создать образы. Это «видение» или воображение может быть творческим, оно может использоваться для исцеления <…>
   Таким образом, возможно рассматривать измененные состояния сознания строго научно. Сейчас представляется, что большинство измененных состояний вместе с обычным состоянием сознания можно упорядочить в таксономию, основной параметр которой образует движение от переживания событий прототаксическим и телесным образом к их переживанию синтаксическим и когнитивным образом; при этом вместе с данным движением происходит увеличение контроля, запоминаемости и позитивного аффекта. <…>

Литература

   1 Bearden T. E. Photon Quenching and the Paranormal, Unpublished report, Systems Development Corp., Huntsville, Alabama, April 20, 1977.
   2 Bucke C. M. Cosmic Consciousness. N. Y., 1901.
   3 Caldwell W. V. LSD Psychotherapy. N. Y., 1968.
   4 Fisher R. Hallucinations Can Reveal Creative Imagination // Fields Within Fields. 1974. V. 11. P. 29–33.
   5 Goleman D. The Buddha on Meditation and States of Consciousness // J. of Transpers. Psychol. 1972. V. 4. № 1. P.1–44.
   6 Gowan J. C. The Development of the Psychedelic Individual. Buffalo, 1974.
   7 Gowan J. C. Trance, Art and Creativity. Buffalo, 1975.
   8 James W. The Varieties of Religious Experience. N. Y., 1902.
   9 Jaynes J. The Origin of Consciousness in the Breakdown of the Bicameral Mind. Boston, 1976.
   10 Jones R. Studies in Mystical Religion. L., 1932.
   11 Laski M. Ecstasy. Bloomington, 1962.
   12 Rawson P. Tantra. L., 1973.
   13 Sullivan H. S. The Interpersonal Theory of Psychiatry. N. Y., 1953.
   14 Van Rhijn C. H. Symbolists: Psychotherapy by Symbolic Reprsentation // The Uses of LSD in Psychotherapy / Ed. by H. Abramson. N. Y., 1960.

Бимодальное сознание [17 - Deikman A. J. Bimodal consciousness // Arch. Gen. Psychiatry. 1971. V. 25. December. P. 481–489. Перевод О. В. Гордеевой.]
А. Дейкман

   Дейкман Артур Дж. (Deikman Arthur J.) (род. в 1929 г.) – психиатр, психолог, психотерапевт, доктор медицины, профессор клинической психиатрии Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Занимается преподавательской и научно-исследовательской деятельностью, ведет частную психотерапевтическую практику.
   Изучал физику и математику в Гарвардском университете, затем психиатрию в Гарвардской медицинской школе. Занимался исследованиями психологических и поведенческих особенностей приверженцев культов, показал, что культовое мышление и поведение свойственно большинству людей (поскольку в его основе лежат базовые человеческие потребности) и обнаружил их проявления во всех сферах повседневной жизни и в каждой форме социальной организации (школа, церковь, политическая партия и др.). Интересуясь проблемами ИСС, в 50-е годы А. Дейкман первым начал изучать медитацию и мистический опыт с позиций научной психологии (для их объяснения он использовал представление о деавтоматизации). В начале 1970-х ввел понятие «мистического психоза», проведя сравнительный анализ психотических и мистических состояний и доказав, что психотический опыт не всегда является патологией, особенно если он тесно связан с духовно-ценностной составляющей личности.
   В ходе данных исследований обратился к проблеме смысла жизни и человеческой духовности. Утверждая, что жизнь человека и его психическое здоровье зависят от наличия у него чувства осмысленности, А. Дейкман критиковал современную науку и психотерапию за то, что смысл существования не включен в научную картину миру, и разработал гуманистически ориентированную методику психотерапии психотических расстройств. Впоследствии Дейкман, опираясь на личный опыт практики дзен-буддизма и суфизма, развил эти положения в концепцию, объединившую традиции восточного мистицизма и западной психодинамической и когнитивной психологии и психологии развития, включив в контекст современной психологии сущностные проблемы смысла жизни, человеческого духа и прогресса человечества.
   Автор ряда книг и многочисленных статей, посвященных сознанию и его измененным состояниям, медитации, мистическим традициям и их связи с психотерапией, а также религиозным культам и культовому поведению.
   Сочинения:Experimental meditation // J. of Nerv. and Ment. Diseases. 1963. V. 136. P.329–373; Personal Freedom: on Finding Your Way to the Real World (1976); Finding Your Way to the Real World: the Key to Personal Freedom (197 7); Bimodal Consciousness and the Mystic Experience // Understanding Mysticism. Garden City: Image Books, 1980; Evaluating Spiritual and Utopian Groups (19 8 8); Them and Us: Cult Thinking and the Terrorist Threat (2003); The Wrong Way Home: Uncovering the Patterns of Cult Behavior in Amer ican Societ y (19 9 0, 19 9 4); Наблюдающее Я. Мистицизм и психотерапия. М.: Энеагон, 2007.

Модус действия и модус принятия

   <…> Позвольте нам начать с рассмотрения человека как организации компонентов, имеющих биологические и психологические аспекты (параметры). Эти компоненты скоординированы в два первичных модуса организации: модус «действия» и «рецептивный» модус.
   Модус действия – это состояние, организованное, чтобы управлять окружающей средой. Система поперечнополосатых мышц и симпатическая нервная система являются доминирующими физиологическими органами. Электроэнцефалограмма (ЭЭГ) показывает бета-волны, возрастает напряжение основных мускулов. Основные психологические проявления этого состояния – сфокусированное (focal) внимание, объективная логика (следование логике объекта), усиление восприятия границ и преобладание формальных характеристик над сенсорными; формы и значения предпочитаются цветам и текстурам. Модус действия – это состояние стремлений и энергичных усилий, направленных на достижение личных целей, которые варьируют от пищи и защиты до получения социальных вознаграждений плюс разнообразные символические и чувственные удовольствия, так же как и избегание различных видов боли.
   Признаки модуса действия развиваются по мере взаимодействия человеческого организма с окружающей средой. Например, очень рано сфокусированное внимание становится связанным не только с работой глазодвигательных мускулов, но также и с движениями мышц шеи, головы и тела, благодаря чему визуальный интерес направлен на объекты. Точно так же мышление развивается вместе с восприятием и манипуляцией объектами и вследствие этого ориентированная на объект мысль становится глубоко связанной с работой поперечнополосатой мускулатуры, обеспечивающей произвольную деятельность, особенно с работой глазной мускулатуры [10]. Определенные качества восприятия, такие как четкость границ, стали ключевыми особенностями данного модуса, потому что четкие границы важны для восприятия и манипуляции объектами и для приобретения знания о механических свойствах объектов. Четкие перцептивные границы соответствуют четким понятийным границам: для успешного воздействия на мир требуется ясное различение себя и объекта. Таким образом, разнообразные физиологические и психологические процессы развиваются вместе, чтобы сформировать организмический модус, многомерное единство, приспособленное к требованиям управления окружающей средой.
   Напротив, рецептивный модус – это состояние, организованное для принятия (восприятия) окружающей среды, а не для манипуляции с ней. Когда сенсорно-перцептивная (а не мышечная) система становится основным органом, первый план выходят функции парасимпатической системы. В ЭЭГ наблюдается тенденция к альфа-волнам, напряженность основных мускулов уменьшена. Другие признаки рецептивного модуса – рассеянное внимание, пралогические мыслительные процессы, ослабленное восприятие границ и преобладание сенсорного над формальным. Рецептивный модус направлен на максимизацию принятия окружающей среды, он, по-видимому, возникает и в наибольшей степени функционирует в младенческом состоянии. Направленная активность и модус действия постепенно начинают доминировать над рецептивным модусом, однако не поглощают его полностью.
   В ходе развития модус действия наиболее важен для обеспечения биологического выживания. Рецептивный модус также развивается, но это происходит в моменты перерыва между все более и более продолжительными периодами функционирования модуса действия. Это развивающееся предпочтение модуса действия привело к тому, что мы считаем его более подходящим для взрослой жизни, при этом мы склонны оценивать редко встречающиеся рецептивные состояния как патологические или «регрессивные».
   В пределах каждого модуса признаки или компоненты находятся во взаимосвязи, формируя систему, так что изменение какого-либо одного компонента может повлиять на все остальные. Например, уменьшение мускульного напряжения может уменьшать тревогу. В зависимости от относительной силы конкурирующих мотивов и функциональной ориентации, изменение одного компонента модуса может вызвать значимый сдвиг в другом модусе и в связи с этим – изменения в других компонентах. Компоненты не являются независимыми друг от друга, но и не являются причиной друг друга (например, снижение напряженности мускулов уменьшает тревогу, поэтому мускульная напряженность эквивалентна тревоге), они взаимосвязаны через тот паттерн, или модус, организации, в котором они участвуют. Если баланс мотивационных сил склоняется к одному определенному модусу, данный модус будет весьма устойчив к изменениям, даже если его компоненты меняются.
   Очень распространенные примеры этих двух различных модусов можно взять из повседневного опыта. Пробуйте думать над проблемой, лежа на спине, а затем сравните это с размышлением над той же самой проблемой в положении сидя. Вы заметите, что удерживать направленный, логический поток мысли намного легче в вертикальном положении. Это может быть понято как функция двух различных организмических модусов, инициируемых изменениями позы, но не определяемых исключительно данными изменениями. Можно мыслить логически, лежа навзничь, но это трудно. Наша активность в рамках модуса действия развивается вместе с вертикальным положением, в то время как рецептивность порождается в состоянии, связанном с откинутостью назад, характерном для младенца.
   Необходимо подчеркнуть, что язык – это самое существенное для модуса действия; посредством него мы различаем, анализируем и делим мир на части или объекты, которые затем могут быть усвоены (в психологическом и биологическом смысле) и на которые можно воздействовать. Богатство нашего словаря отражает степень, в которой мы применяем модус действия к определенной части нашей окружающей среды. Например, средний человек владеет только одним словом, обозначающим снег, лыжник несколькими, а эскимос многими. Это не просто вопрос о том, сколько различий мы обнаруживаем между видами снега или любого другого параметра. Рассмотрим переживание «любви». Здесь опять обычный человек располагает только одним словом для обозначения любви, хотя он, вероятно, пережил разнообразные любовные состояния. Мы не разработали слова для этих состояний, потому что любовь переживается в рецептивном модусе; действительно, для ее появления требуется рецептивный модус. Переживание цвета (а не использование цвета как знака) требует рецептивного модуса; цвета имеют очень мало названий по сравнению с огромным разнообразием оттенков, к которым мы чувствительны. В случае художника, однако, работающего с цветными объектами, управляющего ими и производящего их, все по-другому. Словарь художника крайне широк. Гипотеза Уорфа, что мы не способны думать вне структур нашего языка, уместна только для модуса действия. Мы управляем средой вокруг нас посредством направляемых языком стратегий.
   Чтобы проиллюстрировать этот модус более конкретно, рассмотрим шофера такси при оживленном дорожном движении, который старается вовремя доставить пассажира в аэропорт. Он находится в модусе действия, борясь максимально с предметным окружением, пробуя направлять происходящее и управлять им, очень сильно фокусируясь на цели, локализованной в будущем времени. Его сознательный опыт показывает усиление восприятия границ, высокую полевую артикуляцию и паттерны вербальной, логической мысли. Его ЭЭГ десинхронизирована, высока напряженность основных мышц. На противоположном полюсе – монах в состоянии медитации, пребывающий в рецептивном модусе с соответствующим состоянием сознания, характерными чертами которого могут быть слияние Я с окружающей средой или невыразимое (невербализуемое) восприятие единства, или они оба одновременно. Мышечная расслабленность, кортикальная синхрония и доминирование ощущений – основные черты этого состояния. Монах пытается принять установку на утрату самости и на отказ от личных стремлений. Для этого он отказывается от личностного выбора и материальной выгоды. Языку и мышлению придается очень малое значение, может быть, дана клятва соблюдать молчание.
   Эти два модуса не следует приравнивать к активности и пассивности. Функциональная ориентация, определяющая эти модусы, имеет отношение к цели деятельности организма: действительно ли следует воздействовать на окружающую среду или должны быть приняты стимулы или пища. «Позволение этому быть» является активностью, но совершенно иной, чем «создание этого». Аналогичным образом это не наличие или отсутствие физической активности per se [18 - Само по себе (лат.).], которая является детерминантой модуса. В чистом состоянии рецептивного модуса организм кажется беспомощным в том, чтобы воздействовать на окружающую среду, как это бывает в состоянии экстаза или наркотической интоксикации. В наиболее характерных для рецептивного модуса условиях, однако, имеют место активные отношения с окружающей средой, например, в случае монаха, работающего в саду, или возлюбленных в сексуальном общении. Характерно, что отношение к окружающей среде в рецептивном модусе – это то, что Бубер описывает как «Я-Ты», в отличие от «Я-Оно» модуса действия [3]. Например, монах за работой в саду может иметь два весьма различных переживания в зависимости от того, какой модус является доминирующим. Аналогично возлюбленные могут быть скорее «опьяненными», нежели «занимающимися любовью». В большинстве случаев мы говорим о балансе или соединении модусов, характеристики данного соединения зависят от степени преобладания определенного модуса. Просветленный монах, работающий в саду, оперирует в модусе действия только в той степени, которая необходима для его работы, и рецептивный модус может таким образом играть основную роль в его сознательном опыте.
   Подобно тому как модус действия и рецептивный модус не являются эквивалентами активности и пассивности, они также не должны приравниваться к вторичному и первичному процессам психоаналитической теории. Существует некоторое подобие между чертами рецептивного модуса и когнитивного стиля, связанного с первичным процессом [19 - См. характеристику первичного и вторичного процесса в статье Э. Фромм в этой книге. – Прим. ред.]. Однако бимодальная модель (т. е. модель двух модусов) объясняет функциональную ориентацию – направленность на принятие окружающей среды или на действие с ней. Рецептивный модус является не «регрессивным» игнорированием мира или бегством от него, хотя и может использоваться для той цели, а другой стратегией отношений с миром, предназначенной для достижения иной цели.
   Выбор модуса определяется мотивами человека. <…> У меня сложилось впечатление, что основание для выбора модуса определяется общей ориентацией культуры, в которой живет человек. В западной цивилизации данная ориентация связана с проявлениями прямого, произвольного контроля человека над всеми стадиями своей жизни. Эта ориентация на контроль усиливается из-за идеала «сделавшего себя» человека и преследования материальных и социальных целей – все это требует управления окружающей средой и самим собой. Модус действия доминирует в нашем сознании. Люди, однако, в течение многих лет интересовались способами сдвига к тому, что я описал как рецептивный модус. <…>
   …Сейчас я покажу, насколько эта модель полезна для прояснения множества проблем, которые до сего времени оставались нерешенными. <…>

Изучение Сильверманом хронических состояний

Сильверман с соавт. описали нарастание изменений в когнитивном стиле больных шизофренией по мере увеличения длительности их пребывания в больнице [11; 12]. Они сообщают, что при заключении на три года или более стили внимания больных шизофренией изменяются в сторону уменьшения полевой артикуляции и уменьшения объема сканирования. Подобные эффекты были обнаружены и у заключенных в тюрьме [13]. Эти результаты трудно объяснить в терминах нехватки каких-либо химических веществ или «деградации». Однако модель модусов предлагает объяснение этого изменения. Сниженная полевая артикуляция означает, что объект менее четко отделяется от окружения, сниженное сканирование означает, что в зрительном поле осознавание концентрируется на меньшем числе объектов. С другой стороны, там, где полевая артикуляция является четкой, а сканирование – широким, субъект находится в лучшем положении для того, чтобы сталкиваться с предметным окружением, управлять им и активно взаимодействовать с ним. Однако этот активный, предполагающий наличие усилия стиль определенным образом побеждается характерной для больницы средой, если пациент остается в ней на несколько лет или еще дольше. Такая длительная фрустрация активного стремления, как и можно было ожидать, заканчивается снижением стремления и сдвигом к рецептивному модусу. <…>

Экспериментальные исследования медитации

   На протяжении многих столетий созерцательная медитация использовалась как техника достижения измененного восприятия мира и себя самого. Этот иной способ восприятия характеризуется ощущением единства человека с его окружающей средой. В некоторых случаях усиление яркости и живости ощущений является частью описания, так же как и отсутствие ощущения времени, ликование, сильный аффект, чувство, что горизонт осознавания очень расширяется… Я дал группе здоровых испытуемых инструкцию по основной процедуре, адаптированной из йоги Патанджали [4; 6]:

   Цель сессий состоит в том, чтобы научиться концентрации. Ваша цель – концентрироваться на синей вазе. Под концентрацией я не подразумеваю «анализировать различные части вазы» или «размышлять о вазе», или «давать связанные с вазой ассоциации», а скорее попробовать увидеть вазу такой, как она существует сама по себе, без каких-либо связей с другими вещами. Исключите все другие мысли, чувства, звуки или телесные ощущения. Не позволяйте им отвлекать вас, не впускайте их, так чтобы вы могли сконцентрировать все ваше внимание, все ваше осознавание непосредственно на вазе. Позвольте восприятию вазы целиком заполнить ваш разум.

   Каждый человек выполнял это упражнение по полчаса каждый раз, в течение 40 или более сессий, продолжающихся несколько месяцев. Восприятие человеком вазы меняется по следующим параметрам: 1) усиление живости и богатства образа вазы (например, испытуемые описали его как «яркий», «более живой»); 2) ваза, казалось, как бы начинала жить собственной жизнью, оживала; 3) ослабевало чувство отдельности от вазы, это встречалось у тех испытуемых, кто дольше других оставался в эксперименте (например, «я действительно начал чувствовать, <…> как если бы синева и я, или ваза и я, может быть, сливались»); и 4) слияние и изменение способов обычного восприятия (например, «когда ваза изменяет форму, я чувствую это изменение в моем теле» <…>).
   <…> Я интерпретировал эти изменения как явления «деавтоматизации», уничтожения обычных способов восприятия и мышления специальными способами, в которых задействовано внимание. Медитативные упражнения могут быть рассмотрены как отход внимания от мыслительных процессов и обращение его на перцептивные образы <…>. От испытуемых требовали, чтобы они приняли определенную установку, такую как пассивный отказ. Эта установка представляет собой значимый сдвиг человека от модуса действия к рецептивному модусу. Человек вместо овладения, управления или анализирования объекта <…> вместо изолирования себя от объекта и манипуляции им становится одним целым с этим объектом или вбирает его в свое собственное пространство. Тогда чувственные признаки объекта, не имеющие обычно большого значения, усиливаются и приобретают тенденцию к доминированию.
   Интересно, что после экспериментов у испытуемых наблюдается тенденция сообщать, что они узнали нечто важное в этом опыте, но не могли определить, что это было. <…> Этот опыт невыразим в том смысле, что не подходит для вербальной коммуникации, не соответствуя общепринятым категориям языка, характерного для модуса действия.
   Физиологические исследования йогов, мастеров дзен и обучающихся трансцендентальной медитации показывают, что опытность в медитации характеризуется преобладанием альфа-волн плюс такие изменения, как снижение частоты дыхания [1; 2; 14] <…> – чем больше продвижение в обучении, тем больше удельный вес альфа-волн. Эти данные можно понять, если мы рассматриваем медитативный тренинг как развитие рецептивного модуса.

Дзен-сознание

   Дзен-буддизм стремится к замене опыта человека на то специфическое видение себя и мира, которое называется «просветлением». Если поближе взглянуть на психосоциальную систему дзен-монастыря, становится ясно, что различные аспекты этой системы скоординированы для изменения обычной ориентации индивидуума на борьбу за достижение личных целей. Монастырь стремится к созданию состояния принятия и «непредпочтения». Основные средства, которыми это достигается, – медитация, жизнь в коммуне и аскетический образ жизни.
   Высшей формой дзен-медитации является шикантадза [20 - См. «Сото» в «Словаре терминов». – Прим. ред.], или «просто сидение». Сначала трудно воспринять буквальность инструкции «просто сидеть».
   Но это в точности означает то, что и сказано. Медитирующий человек «не должен делать» что-либо, кроме как быть сидящим. Он не должен бороться за просветление, потому что, если он действительно «просто сидит», он просветлен. Это состояние бытия есть само по себе просветление. В течение медитации мысли и фантазии воспринимаются как вторгающиеся или отвлекающие влияния, следует подождать, пока они не уйдут. Боль от сидения со скрещенными ногами считается частью самого сидения, ее не следует избегать, категоризовать или бороться с нею. «Быть болью» может быть инструкцией, данной обучающемуся. Это «бытие», к которому обращается человек, является, по существу, сенсорно-перцептивным опытом. Обучение специально нацелено на отказ от категоризации и классификации, от деятельности, которая встает между субъектом и его переживанием.
   При медитации ощущение времени может смениться тем, что можно назвать «безвременностью» (утратой чувства времени). <…> Кроме того, в течение медитации человек может испытывать ощущение полного удовлетворения переживанием каждого момента времени, что уменьшает потребность бороться за удовлетворение, достигаемое в отдаленном будущем.
   Сеансы медитации сидя происходят три или более раз ежедневно в обстановке коммуны. В этом сообществе никто ничего не копит. <…> Ученики участвуют в каждой работе, которая должна быть сделана, следуют одному и тому же распорядку дня, у всех одинаковая еда и единая для всех дисциплина. Каждая деятельность считается такой же важной, как и любая другая. Таким образом, мытье посуды столь же «хорошее» занятие, как и прогулка по лесу. Такое отношение и структура препятствуют ориентации на будущее, потому что будущее не содержит в себе ничего более удовлетворяющего, чем то, что существует в настоящем. <…>
   Основная задача или цель, предлагаемая ученикам как законная и достойная внимания – та, что является обетом буддистов, – «спасти все разумные существа» от страданий, вызванных заблуждениями. Следует заметить, что это – неэгоистичная цель. Ученик не будет вознагражден особым местом на небесах, если он выполняет этот обет, скорее, эта цель – цель Вселенной, частью которой ученик является. Подобная этика действия, направленного на добро для других, <…> предполагает активное и энергичное преобразование мира одновременной попытке минимизировать тот модус сознания, который связан с борьбой за достижение личных целей.
   Аскетизм дзен-сообщества – это не аскетизм отшельника, презирающего чувственные удовольствия, но аскетизм, который формирует фон, на этом фоне ученик может ясно увидеть ту роль, которую его желания играют в его страдании… Любым чувственным удовольствием, которое приходит, следует наслаждаться ради него самого, но при этом не должно быть никаких попыток задержаться на нем, удержать его, бороться за него, достичь его. Если посмотреть на цели, по отношению к которым мы организуем многие наши действия, мы видим, что они часто ориентируются на продление или возвращение определенного удовольствия, которое у нас было, часто в ущерб удовольствию, доступному в настоящее время. Этот урок неудерживания преподносится ученику много раз в различных ситуациях, которые возникают в монастыре.
   Таким образом, акцент на переживание, или претерпевание, и на бытие, а не на избегание боли или поиск удовольствия обеспечивает основу тому модусу сознания, который в текстах дзена описан как недуалистический, вневременной и невербальный. Это часть модуса бытия организма, который я определил как рецептивный модус. <…>

Диэтиламин лизергиновой кислоты (ЛСД)

Отчеты о переживаниях при приеме ЛСД обнаруживают кластер характеристик, идентифицирующих это состояние с рецептивным модусом: заметное уменьшение различия себя и объекта; потеря контроля над вниманием; господство пралогических форм мышления; интенсивный аффективный и яркий сенсорный опыт; сниженная полевая артикуляция и повышенное парасимпатическое возбуждение; плюс материализация мыслей и чувств с соответствующим ослаблением «проверки реальности».
Как и в случае медитации, я предположил, что общие эффекты ЛСД и родственных наркотических веществ явились следствием «деавтоматизации», уничтожения автоматических психологических структур, которые организуют, ограничивают, выбирают и интерпретируют перцептивные стимулы [5]. При рассмотрении проблемы объяснения перцептивных и когнитивных феноменов мистического опыта как регрессии я утверждал: «Можно было называть направление регрессивным в смысле развития, но фактический опыт, вероятно, выходит за пределы психологических возможностей ребенка. Это деавтоматизация, встречающаяся в психике взрослого человека, и опыт получает свое богатство от имеющихся у взрослого воспоминаний и функций, теперь подчиненных иному модусу сознания». Тот модус сознания я теперь обозначил бы как рецептивный модус и рассматривал его как зрелое познавательное и перцептивное состояние, состояние, которое обычно не доминирует, но является предметом выбора (альтернативой), который развился во всем своем богатстве и утонченности параллельно с развитием модуса действия, который является нашим обычным состоянием сознания. Отчеты об ЛСД-опыте показывают сложные возможности мысли и восприятия, которые могут возникать при рецептивном модусе [7; 9]. <…>

Практическое значение

//-- Контроль над психологическими и физиологическими показателями --//
   Концепция, что параметры состояний сознания являются компонентами организмических модусов, предполагает возможность косвенного контроля над определенными аспектами каждого модуса. Например, может оказаться полезным усилить остроту перцептивных границ, увеличивая мускульную напряженность, или уменьшить тревогу, снижая мышечное напряжение. Точно так же, ограничивая аналитическое мышление и усиливая внимание к сенсорному модусу, могут быть получены изменения мускульного напряжения, ЭЭГ и кожно-гальванической реакции. Выявляя другие параметры модусов, мы сможем расширить наш репертуар техник изменения состояния сознания с помощью изменения физиологических параметров.
//-- Выборы стратегий --//
   В рецептивном модусе, по-видимому, облегчается выполнение определенных действий. Приведенные ниже примеры, вероятно, включают случаи рецептивного модуса на основании того, что в них во всех наблюдается отказ от сознательной борьбы и интеллектуального контроля.
   Те, кто учится контролировать функции автономной нервной системы, такие как вызывание альфа-волн или изменение температуры пальца, узнают, что они скорее должны позволить этому случиться, нежели сделать так, чтобы это случилось. <…>
   Описания творческого процесса показывают несколько различных стадий: сначала стадия направленного на проблему интеллектуального штурма, ведущего к ощущению тупика, затем стадия «отказа», на которой человек прекращает бороться с проблемой и обращает свое внимание на другие вещи. В течение этого несосредоточенного периода отдыха решение проблемы проявляет себя как «Ага!» – или «Эврика!» – переживание: ответ появляется внезапно сам по себе. На заключительной стадии мы видим возвращение целенаправленной интеллектуальной деятельности, так как человек работает над «ответом», чтобы оценить его правомерность или соответствие объективному миру. В терминах модели модусов на первой стадии используется модус действия, далее следует рецептивный модус, в котором делается творческий скачок, что сопровождается возвращением к модусу действия, чтобы проверить соответствие данного открытия реальности. <…>
   Житейским примером потребности в переключении на рецептивный модус для достижения специфической цели является попытка восстановить в памяти забытое имя. Как правило, человек борется с этим, затем сдается, говоря: «Это придет ко мне за минуту», – и это происходит. Что не могло быть получено прямым усилием, совершается, когда человек отказывался от усилий и становился относительно восприимчивым.
   В обычной жизни рецептивный модус, вероятно, играет свою наиболее важную роль в сексуальном общении. <…> Психотерапевтическое исследование показывает, что индивидуальная способность человека к <…> удовлетворительному сексуальному опыту прямо пропорциональна его способности к отказу от контроля, способности позволить другому человеку «войти в», способности принять – тому, что я назвал ориентацией на рецептивный модус. Это представляется интересным в связи с обсуждением того, что кульминационный момент в сексуальном переживании у людей с такой способностью связан не только с крайне сильным ощущением и диффузным вниманием, но и с ослаблением границ «я – другой», что в некоторых случаях приводит к переживаниям, которые, собственно говоря, можно отнести к мистическим [8]. Неспособность сдвига к рецептивному модусу приводит к серьезному ухудшению сексуального акта. Ощущения, разрядка и чувство близости становятся слабее или отсутствуют.
//-- Знание --//
   <…> Исследование мистического сознания наводит на мысль, что рецептивный модус может обеспечивать дорогу «знанию» некоторых аспектов действительности, не доступных для модуса действия. Такое «знание» – это обычно невербальный опыт, хотя потом он может быть переведен в слова, чтобы им можно было поделиться с другими. <…> Рецептивный модус <…> может быть определен как модус, посредством которого организм «берется» за иные параметры действительности, нежели те параметры объективного мира, которые связаны с модусом действия и логическим мышлением… Идея о других параметрах не является алогичной. Данные психологии развития доказывают, что организм в значительной степени осуществляет выбор того, каким особенностям мира будет отдаваться предпочтение в направленности внимания и структурализации в языке. То, что получаемое таким образом представление о мире является скорее относительным (нежели абсолютным) и неправильным в определенных смыслах, поддерживается многими физиками-теоретиками… Рецептивный модус мистического сознания может отражать реальность в терминах «внешнего мира», если рассматриваемая часть действительности отличается от биологической, которая нам знакома и в которой мы развивались.
//-- Ценности --//
   Кризисы, с которыми сейчас сталкивается человечество, технически разрешимы. Контролирование численности населения, снижение загрязнения окружающей среды, устранение расизма и войны не требует новых изобретений. Однако эти проблемы могут роковым образом оказаться неразрешимыми, потому что для их решения требуются изменения в ценностях, в самоопределении и в общемировом взгляде на вклад каждого человека в решение данных проблем – а для этого такие изменения должны произойти в индивидуальном сознании. <…> Модус действия управляет нашими индивидуальными жизнями и нашей национальной политикой, и отношение «Я – Оно», которое обеспечило основу для нашего технического прогресса, стало теперь главным препятствием выживанию нашей расы. Если, однако, каждый человек сможет почувствовать тождество с другими людьми и с окружающей средой, увидеть себя как часть большего единства, у него появится то чувство исключительности, которое поддерживает самоотверженные действия, необходимые для регуляции прироста населения, снижения загрязнения окружающей среды и прекращения войны. Рецептивный модус, который мы уже рассматривали выше, – это модус, в котором существует эта идентификация – отношение «Я – Ты», и это может быть необходимо для обеспечения опытной (содержащейся в переживании) основы для ценностей и взглядов на мир, в которых теперь так отчаянно нуждается наше общество в целом. <…>

Литература

   1 Akishige Y. (Ed.) Psychological studies on Zen // Kyushu Psychological Studies. 1968. V. 5. P. 1–280.
   2 Bagchi B., Wenger M. Electrophysiological correlates of some Yogi exercises // Electroenceph. Clin. Neurophysiology. 1957. V. 7. P. 132–149.
   3 Buber M. I and Thou. N. Y., 1958.
   4 Deikman A. J. Experimental meditation // J. Nerv. Ment. Dis. 1963. V. 136. P. 329–343.
   5 Deikman A. J. De-automatization and the mystic experience // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338.
   6 Deikman A. J. Implications of experimentally induced contemplative meditation // J. Nerv. Ment. Dis. 1966. V. 142. P. 101–116.
   7 Harman W. et al. Psychedelic agents in creative problem solving: A pilot study // Tart C. (Ed.). Altered States of Consciousness. N. Y., 1969.
   8 Laski M. Ecstasy. London, 1961.
   9 Masters R. L., Houston J. The Varieties of Psychedelic Experience. N. Y., 1967.
   10 Piaget J. The Construction of Reality in the Child. N. Y., 1954.
   11 Silverman J. Variations in cognitive control and psychophysiological defense in the schizophrenias // Psychosom. Med. 1967. V. 29. P. 225–251.
   12 Silverman J. A paradigm for the study of altered states of consciousness // Brit. J. Psychiat. 1968. V. 114. P. 1201–1218.
   13 Silverman J., Berg P., Kantor R. Some perceptual correlates of institutionalization // Nerv. Ment. Dis. 1965. V. 141. P. 656–657.
   14 Wallace R. K. The physiological effects of transcendental meditation // Science. 1970. V. 167. P. 1751–1754.

Деавтоматизация [21 - Deikman A. J. De-automatization and the mystic experience, p.329–332 // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338. Перевод О. В. Гордеевой.]
А. Дейкман

   В более ранних экспериментальных исследованиях медитации я предположил, что мистический феномен является следствием деавтоматизации психологических структур, которые организуют, ограничивают, отбирают и интерпретируют воспринимаемые стимулы. Я предложил гипотезы трансляции ощущений, переноса действительности и расширения восприятия, чтобы объяснить некоторые необычные феномены восприятия, возникающие у испытуемых в процессе медитации. Здесь я попробую представить общее объяснение, в котором эти понятия связываются с классическими мистическими техниками отречения и созерцания.
   Деавтоматизация – понятие, которое берет начало из обсуждения Хартманном автоматизации двигательного поведения:

   В отношении хорошо сформированных навыков они [моторные аппараты] функционируют автоматически: интеграция соматических систем, включенных в выполнение действия, является автоматизированной, так же как и интеграция включенных в это действие психических актов индивида. По мере того как человек тренируется выполнять это действие, промежуточные этапы этого действия исчезают из сознания… Автоматизируется не только моторное поведение, но и также восприятие, и мышление…
   Очевидно, что автоматизация может быть выгодна, обеспечивая катексис (фиксацию) внимания в отношении лишь отдельных объектов и простой катексис сознания для всего остального… Здесь, как в большинстве процессов адаптации, мы видим целесообразное обеспечение ожидаемого со средней вероятностью набора задач [4, р. 88–91].

   Джилл и Бренман разрабатывали понятие деавтоматизации:

   Деавтоматизация – уничтожение автоматизированных механизмов, в которых и средства, и целевые структуры ориентированы на окружающую среду. Деавтоматизация – это, на самом деле, встряска, которая может сопровождаться как повышением, так и снижением уровня организации. <…>) Если нужно де-автоматизировать работу некоторого аппарата, то необходима определенная манипуляция вниманием, направленным на его функционирование [3, р. 178].

   Таким образом, деавтоматизацию можно определить как уничтожение автоматизации, преимущественно путем иного распределения внимания между действиями и образами.
   Будем определять понятие психологических структур вслед за Рапопортом и Джиллом следующим образом:

   Структуры – образования, соответствующие типу медленных изменений… в пределах которых, между которыми и посредством которых осуществляются психические процессы… Структуры организованы иерархически… Это предположение <…> является существенным, потому что служит основой для психоаналитических суждений относительно дифференциации (приводит ли она к образованию дискретных структур, которые затем координируются, или к росту внутренней связности структур), а также, потому что оно подразумевает зависимость качества процесса от его уровня в структурной иерархии [9, р. 157–158].

   В результате деавтоматизации структуры может происходить сдвиг к структуре, занимающей более низкое место в иерархии, а не полное уничтожение определенной используемой функции.

Созерцательная медитация

   Размышляя о технике созерцательной медитации, можно видеть, что она, вероятно, представляет собой такую манипуляцию вниманием, которая необходима для вызывания деавтоматизации. Перцепт получает интенсивное внимание, при этом на использование внимания для категоризации и мышления в абстрактных понятиях налагается недвусмысленный запрет. Так как автоматизация обычно выполняет перемещение внимания от перцепта или действия на абстрактную мыслительную деятельность, процедура медитации проявляет силу в обратном направлении. Познание подавляется в пользу восприятия; активный стиль мышления сменяется рецептивным модусом восприятия.
   Автоматизация – процесс иерархически организованного развития, так что можно ожидать, что деавтоматизация предполагает сдвиг к такой организации восприятия и познания, которая характеризуется как «примитивная», т. е. к организации, предшествующей аналитическому, абстрактному, интеллектуальному способу мышления, который типичен для современного взрослого человека. Перцептивное и когнитивное функционирование детей и представителей примитивных культур исследовалось Вернером, который выделил следующие характеристики примитивной образности и мышления: 1) яркость и чувственность, 2) синкретизм, 3) физиогномичность и анимизация, 4) снижение дифференциации между объектами, а также между собой и объектом, 5) снижение различения между чувственными модальностями и их слияние. Основываясь как на изучении эйдетических образов у детей, так и на более широких исследованиях перцептивного развития, Вернер утверждает:

   Функция образа <…> постепенно изменяется. Он становится, по существу, подчинен требованиям абстрактного мышления. Как только функция образа меняется и он становится инструментом рефлексивной мысли, структура образа также изменится. И только через такое структурное изменение этот образ может служить инструментом выражения абстрактной умственной деятельности. Вот почему, когда это необходимо, чувственность, детализированность, цвет и живость образа должны исчезнуть [13, р. 152].

   Теоретически деавтоматизация призвана повернуть это развитие вспять, в направлении примитивной мысли. Обращает на себя внимание, что в классических отчетах о мистическом опыте подчеркивается феномен «единства». Единство можно рассматривать как снижение дифференциации, которое стирает все границы, так что Я более не переживается как отдельный объект, и больше не применимы общепринятые различения в области восприятия и познания. В этом отношении мистическая литература согласуется с гипотезой деавтоматизации. Если искать свидетельства изменений в переживании мистиком внешнего мира, классическая литература не может нам помочь, потому что мистик ориентирован скорее на внутреннее, нежели на внешнее, и он склонен писать о Боге, а не о природе. Однако в некоторых отчетах о неподготовленном-чувственном опыте можно обнаружить описания того, что ощущения становятся более богатыми и живыми. Джеймс, описывая опыт изменения состояния, утверждает: «Третья особенность состояния уверенности – объективное изменение, которое, кажется, происходит с миром, „видимая новизна украшает каждый объект“…» Он цитирует Билли Брея: «…Я воззвал к радости. Я восхвалял Господа от всего сердца… Я помню это: все для меня казалось новым – люди, поля, животные, деревья. Я походил на нового человека в новом мире». Еще пример – переживания одной женщины: «Я молила о милосердии и обрела ясное понимание прощения и обновления своей сущности. Поднявшись с колен, я воскликнула: „Старое ушло, все вокруг стало новым“. Это было похоже на вхождение в другой мир, новое состояние существования. Естественные вещи возвеличились. Мое духовное видение было настолько ясным, что я замечала красоту каждой материальной вещи во вселенной…» И еще: «Все изменилось, будто во всем появился спокойный, свежий оттенок или проявление божественного величия – практически во всем» [5, р. 243–244].
   Такое изменение в восприятии человеком мира было названо Эвелин Андерхилл «ясностью видения, усилением физического восприятия», которая цитирует фразу Блейка «очистить двери восприятия» [12, р. 235]. Достаточно трудно документально подтвердить наличие подобного изменения в восприятии, потому что автобиографические свидетельства, на которые ссылаются Андерхилл, Джеймс и другие авторы, представляют собой некую смесь духовных переживаний мистика и его действительного восприятия, так что в итоге духовное содержание преобладает в описаниях мистиком физического мира. Однако эти отчеты убеждают нас в том, что все-таки имеет место «новое видение», окрашенное внутренним состоянием восторга. Авторы отчетов сообщают о восприятии нового великолепия мира, видения всего как будто впервые, о красоте, мимо которой они обычно проходили мимо, не замечая. Хотя эти описания не доказывают изменений в сенсорном восприятии, они их подразумевают. Эти специфические
   феномены носят весьма изменчивый характер и многими мистиками не упоминаются в своих отчетах. Однако прямое свидетельство наличия данных изменений в восприятии было получено в уже упоминаемых экспериментах с медитацией. Там имелась возможность задавать вопросы и анализировать отчеты испытуемых для получения информации об их перцептивном опыте. Феномены, о которых сообщали испытуемые, полностью удовлетворяли предложенным Вернером критериям, хотя степень изменений в восприятии варьировалась от одного человека к другому. Испытуемые описывали свои реакции на восприятие синей вазы следующим образом: 1) возрастала живость и богатство образа – ваза становилась «более яркой», «светящейся»; 2) ваза оживала, казалось, что она движется, живя собственной жизнью; 3) у испытуемых, которые дольше всех находились в эксперименте, отмечалось заметное снижение способности к различению между Я и объектами: «Я действительно начал чувствовать, как если бы синева и я слились, или эта ваза и я были… Казалось, все сливается в одно…»; 4) обнаружилось синкретическое мышление и слияние и изменение обычных способов (модусов) восприятия: «Я начал ощущать этот свет входящим в меня и выходящим», «Когда ваза меняет форму, я чувствую это в моем теле», «Я до сих пор не уверен, было ли движение в кольцах или сами кольца [22 - Концентрические кольца света между испытуемым и вазой. – Прим. автора.]. Но несомненно, все это – реально <…> оно не реально в том смысле, что ты не можешь это увидеть, понюхать, дотронуться или что-то еще, но оно безусловно реально в том смысле, что ты можешь почувствовать (пережить), как это происходит». Изменения в восприятии и познании испытуемых устойчиво были направлены в сторону более «примитивной» организации [1]. (Однако по мере того, как усиливалась де-дифференциация вазы, происходило постепенное слияние заднего фона и объекта, что сопровождалось потерей цвета и живости.)
   Таким образом, имеющиеся в нашем распоряжении данные подтверждают гипотезу, что созерцательная медитация вызывает деавтоматизацию. Есть соблазн назвать эту деавтоматизацию регрессией к присущему ребенку или младенцу состоянию восприятия и познания. Однако такое представление опирается на предположения о том, как переживает мир ребенок, которые пока не могут быть проверены. Вот известная цитата Вордсворта [14, р. 353]:

     В былое время все в моей стране —
     Холмы, луга, леса, ручьи —
     Казалось мне
     Одетым в лунные лучи,
     Видением живым в чудесном сне [23 - Вордсворт У. Ода знакам бессмертия из воспоминаний раннего детства (перевод А. Л. Субботина).].

   Однако он мог спутать реальные детские впечатления с тем, что в действительности является реконструкцией, основанной на взаимодействии ассоциативных способностей взрослого с памятью о более непосредственном чувственном контакте ребенка. «Великолепие» – скорее всего продукт взрослого. Вместо того. чтобы говорить о возвращении в детство, правильнее было бы сказать, что уничтожение автоматических перцептивных и познавательных структур позволяет выиграть в интенсивности и богатстве ощущений за счет абстрактной категоризации и дифференциации. Можно было называть это направление регрессивным в смысле развития, но то, что переживает человек в настоящий момент, находится, вероятно, за пределами психологических возможностей любого ребенка. Это деавтоматизация, происходящая в психике взрослого, и переживание получает свое богатство от взрослых воспоминаний и функций, теперь подчиненных иному модусу сознания.

Отречение

Деавтоматизация, вызванная созерцательной медитацией, усиливается и поддерживается принятием отречения как цели и стиля жизни, отречения, не ограниченного лишь кратким периодом медитации. Бедность, целомудрие, уединение и молчание – традиционные техники, рекомендуемые для тех, кто выбрал путь мистика: «Чтобы познать Бога, направь свои помыслы к нему, отвращая их от мира и тела, которое связывает тебя с миром». Медитативная стратегия активно используется во всех областях жизни человека. Мистик стремится избавиться от осознания объектов в мире и направленных на них желаний. В той степени, в какой перцептивные и когнитивные структуры требуют «пищи» от привычных стимулов, необходимых для адекватного функционирования, отречение, по-видимому, будет ослаблять и даже разрушать эти структуры, приводя тем самым к появлению необычного опыта [8]. Подобная изоляция от такой «подпитывающей» стимуляции, возможно, происходит также и внутренне. Испытуемые, прошедшие эксперимент по медитации, сообщали, что чем опытнее они становились, тем более снижалась откликаемость на отвлекающие стимулы. Они эффективнее и с меньшими усилиями исключали нежелательные стимулы из поля сознания. Эти данные подтверждают, что по мере накопления опыта медитации устанавливаются структуры психологических барьеров. ЭЭГ-исследования монахов дзен показали сходные результаты. Влияние отвлекающего стимула, показателем которого является блокировка альфа-ритма, наиболее отчетливо наблюдалось у новичков, менее выраженным становилось у более опытных медитирующих и почти отсутствовало у мастеров дзен [6]. Возможно, интенсивная и длительная практика медитирования создает временный барьер для стимулов, что вызывает функциональное состояние сенсорной изоляции. Как утверждал Мак-Рейнольдс, аналогичная система барьеров для стимулов может быть задействована и при шизофрении [7, р. 269]. Исходя из результатов экспериментов по сенсорной изоляции, можно ожидать, что длительная депривация (или снижение вариабельности) «подпитывающих стимулов определенного класса вызовет изменения, прежде всего, в тех функциях, которые имеют дело с этим классом стимулов [10, р. 95–97; 11, р. 226–237]. Эти изменения, по-видимому, относятся к вышеописанному типу деавтоматизации, например, испытуемые сообщали об усилении яркости цветов и снижении перцептивных навыков, таких как цветовое различение [15]. Таким образом, можно считать, что отречение само по себе создает деавтоматизацию. В сочетании с созерцательной медитацией оно производит очень сильный эффект.
Наконец, чем большего отречения достигает мистик, тем ближе он подходит к своей цели Единения или Просветления. Его стремление неизбежно возрастает, ибо, отказавшись от мира, он не имеет надежды на хлеб насущный.

Литература

   1 Deikman A. J. Experimental Meditation // J. Nervous and Mental Disease. 1963. V. 136. P. 329–343.
   2 Deikman A. J. Implications of Experimentally Induced Contemplative Meditation // J. Nervous and Mental Disease. 1966. V. 142. P. 101–116.
   3 Gill M. M., Brenman M. Hypnosis and Related States: Psychoanalytic Studies in Regression. N. Y., 1959.
   4 Hartmann H. Ego Psychology and the Problem of Adaptation. N. Y., 1958.
   5 James W. The Varieties of Religious Experience. N. Y.: Modern Library, 1929.
   6 Kasamatsu A., Hirai T. Science of Zazen // Psychologia. 1963. V. 6. P. 86–91.
   7 McReynolds P. Anxiety, Perception, and Schizophrenia // The Etiology of Schizophrenia / Ed. by D. Jackson. N. Y., 1960. P. 248–292.
   8 Rapaport D. The Autonomy of the Ego // Bull. Menninger Clinic. 1951. V. 15. P. 113 –12 3.
   9 Rapaport D., Gill M. The Points of View and Assumptions of Metapsychology // Internat. J. Psychoanal. 1959. V. 40. P. 163–161.
   10 Schultz D. P. Sensory Restriction: Effects on Behavior. N. Y., 1965.
   11 Sensory Deprivation. Ed. by P. Solomon, P. E. Kubzansky, P. H. Leiderman, J. H. Mendelson, R. Trumbull, D. Wexler. Cambridge, 1961.
   12 Underhill E. Mysticism. N. Y., 1955.
   13 Werner H. Comparative Psychology of Mental Development. N. Y., 1957.
   14 Wordsworth W. Intimations of Immortality from Recollections of Early Childhood // Complete Poetical Works of William Wordsworth. N. Y., 1904.
   15 Zubek J. P., Pushkar D., Sansom W., Gowing J. Perceptual Changes after Prolonged Sensory Isolation (Darkness and Silence) // Canadian J. Psychology. 1961. V. 15. P. 8 3 –10 0.

Психоделическая модель измененных состояний сознания [24 - Hunt H. T., Chefurka C. M. A test of the psychedelic model of altered states of consciousness: The role of introspective sensitization in eliciting unusual subjective reports // Archives of general psychiatry. 1976. V. 33. № 7. P. 867–876. Перевод О. В. Гордеевой. Печатается с разрешения автора.]
Г. Т. Хант, К. М. Чефурка [25 - Мы не располагаем сведениями о Каре Чефурке и будем благодарны за предоставленную информацию о ней. – Прим. ред.]

   Хант Гарри Т. (Hunt Harry T.) (род. в 1943 г.) – психолог, доктор философии, профессор психологии университета Брока в Онтарио (Канада).
   В сферу его научных интересов входят психология сознания и его измененных состояний, психология личности, методология психологии, когнитивная, трансперсональная и социальная психология, психоанализ. Отдельное направление задают проводимые Г. Хантом социологические исследования религиозных и мистических движений. В области ИСС Хант исследовал состояния медитации, сна; занимался контент-анализом сновидений, изучал такие их виды как осознанные сновидения, архетипические сновидения и ночные кошмары, а также связь видов сновидений со склонностью к ИСС в бодрствующем состоянии, с синестезией, воображением, абсорбцией, пространственными когнитивными навыками. На основе эмпирических исследований разработал представления о механизмах и функциях различных видов сновидений и об осознанных сновидениях как их культурно-значимой форме. Анализируя мистические, медитативные, психоделические и шизофренические состояния с позиций когнитивной психологии, Хант предложил рассматривать измененное состояние сознания как результат экстериоризации и пролонгирования сверхкоротких (обычно маскируемых и бессознательных) стадий перцептивного и аффективного микрогенеза. Он работал над синтезом когнитивного, феноменологического, психоаналитического и трансперсонального подходов к объяснению сознания и его измененных состояний и создал «модель метафорической самосоотнесенной осведомленности», объясняющую механизмы сознания.
   Сочинения:A Cognitive Psychology of Mystical and Altered-State Experience // Perceptual and Motor Skills. 1984. V. 58. P. 467–513; Relations between the Phenomena of Religious Mysticism and the Psychology of Thought // Perceptual and Motor Skills. 1985. V. 61. P. 911–961; Lucid dreams in their natural series // Conscious mind, sleeping brain: Perspectives on lucid dreaming / Ed. by J. Gackenbach, S. LaBerge. N. Y.: Plenum. 1988; The Multiplicity of Dreams: Memory, Imagination and Consciousness (19 8 9, 1991); Lives in Spirit: Precursors and Dilemmas of a Secular Western Mysticism (2003); О природе сознания: С когнитивной, феноменологической и трансперсональной точек зрения (2004).

   Термин «психоделический» в смысле «проявляющаяся психика» был предложен Хамфри Осмондом [15] для описания эффектов ЛСД-25 и веществ аналогичного действия. <…> Следуя тому, что подразумевается в содержании используемого понятия, такие феномены как синестезия, déjà vu или деперсонализация, которые переживаются как качественно иные и жуткие, являются не нарушением, а проявлением нормальных когнитивных процессов.
   На первый взгляд, представляется парадоксальным, что непосредственное проявление «психики» как таковой должно переживаться как жуткое или аномальное. Казалось бы, что может быть более близким и знакомым? Однако это согласуется с некоторыми существующими в психологии более ранними взглядами на природу сознания. Ф. Брентано [4] рассматривал психическое функционирование как «интенциональное», обращенное на внешний объект, и, по У. Джеймсу, «сознание всегда есть сознание чего-то другого, нежели оно само» [11]. Если обычно сознание обращено на что-то за пределами самого себя (на мир наших повседневных забот), то, следовательно, любое прямое осознавание своего непосредственного субъективного состояния, помещенного на место объекта, может переживаться как ненормальное и стать дисфункциональным с точки зрения адаптации. В психоделической модели измененные состояния рассматриваются как субъективное отражение (или побочный продукт) общей психической активности, возникающее, когда в фокус осознавания вместо «познаваемого объекта» попадают особенности «средств» данного познания.
   В этом исследовании предпринята попытка проверить экспериментально утверждение о том, что так называемые «измененные состояния сознания» не отражают какого-либо качественного изменения нижележащих уровней в структуре психического функционирования, но возникают, когда эти фоновые побочные продукты когнитивных, перцептивных и аффективных процессов выходят на первый план.
   Из данной модели следует, что интроспективная сенсибилизация к непосредственному субъективному опыту необходима и достаточна для появления отчетов об измененных состояниях. Никаких других изменений не требуется. Хотя уже было показано, что подобная субъективная сенсибилизация может участвовать в возникновении наркотических состояний, психозов [2; 13] и состояний при сенсорной депривации [25], данное исследование является первой прямой экспериментальной проверкой гипотезы о том, что интроспективная сенсибилизация может одна вызвать психоделические отчеты.
   Развиваемая нами модель похожа во многих отношениях на те, которые представлены у Аронсона [1] и Глобуса [10]. Аронсон утверждал, что любое условие, при котором происходит сдвиг внимания на субъективное (как противоположность обычно адаптивному, объективному контексту) приводит к появлению отчетов об измененных состояниях. Соответственно он предлагал понятие «синдромы сознания» вместо тех, которые обозначают феномены и измененного, и обычного сознания. Глобус аналогичным образом проводил различение явлений, ориентированных на адаптацию, и неадаптивных, исключительно «процессуальных явлений». Последние конституируют саморегистрацию процесса осуществления психической функции и формируют основание для переживания измененного состояния. Активность системы с «ничем» в качестве объекта должно иметь «непредметное» («no-thing-like») качество…
   Однако настоящее исследование и модель явились непосредственным развитием и продолжением феноменологически-интроспективной традиции Шилдера [17], Вернера [23], Спирмена [19]. Они использовали микрогенетическую модель психической активности, представляющей от момента к моменту развитие созидающей активности от общих диффузных сенсорных фаз к конечным сложным, предметно отнесенным продуктам [8]. Более примитивные фоновые процессы обратно маскируются заключительными интенциональными продуктами. Измененные состояния сознания отражают преждевременное попадание <…> этой фоновой созидающей активности в сферу осознаваемого.

Классический интроспекционизм

   Если измененные состояния являются экстернализацией обычно фоновых процессов и они поэтому всегда доступны при определенной субъективной установке, классический интроспекционизм Э. Титченера [21], У. Джеймса [11] и Ч. Спирмена [19] предстает в неожиданном свете. Титченеровский метод «избегания ошибки стимула», т. е. описания «необработанных» и малозаметных характеристик помоментного осознавания без каких-либо обращений к общепринятому миру объектов, людей и значений [21], должен сам по себе вызывать паттерны аномального осознавания, типичные для ситуаций, обычно вызывающих измененные состояния. <…> Можно утверждать, что абсолютное достижение титченеровского идеала приведет к синдрому, родственному дереализации и агнозии, с утратой какого бы то ни было чувства «знакомости», осмысленности и стабильности в опыте человека.
   Это утверждение казалось радикальным до тех пор, пока не были проанализированы экспериментальные протоколы интроспекционистов, особенно протоколы 1920-х годов, когда Титченер предоставил большую свободу своим испытуемым в их попытках вербализовать «чистые экзистенции» («bare ex-istentials») непосредственного осознавания [7]. Во-первых, стало очевидным, что процесс, заменивший собой осмысленные сообщения <…> переживался (однако кратковременно) как пассивное непроизвольное состояние. Во-вторых, множество эффектов, описанных в этих более поздних исследованиях, являются явно аномальными и <…> вполне соответствуют типичным для ЛСД, сенсорной депривации и медитации… Особо следует упомянуть исследование Дж. Нейфа аффективных качеств, проведенное в 1924 г. [14]. Описания его наблюдателями квазисенсорных «ярких надавливаний» («bright pressure»), лежащих в основе чувства удовольствия, с такими их чертами как движение внутри тела, течение жидкости, расширение или нарушение феноменальной схемы тела, очень напоминают сделанные М. Ласки описания «квазифизических» ощущений во время религиозного и светского экстаза. Британская интроспективная школа Чарльза Спирмена и его ученика Реймонда Кеттелла дала другую важную иллюстрацию. Кеттелл [5] экспериментально показал, что субъективная когнитивная установка в сочетании с установкой на пассивность и релаксацию была наиболее эффективна при замене осознавания внешнего мира на то, что Спирмен называл «первичные ощущения» [26 - Букв. «первичная чувствительность» – primary sentience. – Прим. пер.] [5; 19] – состояния чистого переживания. Представленные в протоколах описания включают кратковременную дереализацию и деперсонализацию, синестезии, ощущение отсутствия времени, гипноидное состояние, слияние ощущения и чувства, себя и объекта. Методы, спонтанно развиваемые наблюдателями у Кеттелла для продления своих интроспективно создаваемых «чистых ощущений», похожи на классическую медитацию и техники созерцания. Спирмен, как Вернер и Шилдер, развивал микрогенетическую модель. Первичное ощущение постоянно присутствует, но маскируется более устойчивыми репрезентациями. Эта по преимуществу игнорируемая сейчас модель может объяснить сходство между полученными в результате интроспекции протоколами и типичными синдромами ИСС.
   Не осознавая, по-видимому, этот факт, Титченер (после 1920 г.) и Спирмен развивали интроспективный метод, чтобы определить, где их субъективные эффекты и техники будут похожи на созерцательные методы, в которых пассивное внимание акцентируется на непосредственном субъективном осознавании, такие методы были открыты в некоторых школах китайского и японского буддизма, бирманской системы сатипаттханы или в шаманском «видении», как показано К. Кастанедой.
   <…> Эффекты ИСС могут быть получены в очень короткий период времени в любой ситуации, предполагающей отсутствие движения, изоляцию и, по крайней мере, имплицитно определенное внимание к субъективным переживаниям. Следующий эксперимент явился первой непосредственной проверкой этого общего подхода.

Эксперимент

   Двум группам были предъявлены особые сенсибилизирующие к субъективным переживаниям инструкции… Одна из них основывалась на методах классического интроспекционизма, другая – на воображаемом разыгрывании роли. Эти группы сравнивались с группой, которую просили просто обратить внимание на их субъективные переживания и, наконец, с группой, инструкции для которой были направлены на то, чтобы увести от всякой поглощенности субъективными состояниями. Во всех группах каждый испытуемый сидел в одиночестве, неподвижно, с открытыми глазами в пустой, хорошо освещенной комнате в течение 10 минут.
   Группе 1 предъявлялась инструкция, в которой в явной форме не фиксировалось их внимание на субъективных переживаниях, предоставлялись разумные объяснения изоляции и бездействию. Им говорили, что исследуется влияние предшествующего уровня активности на различные показатели (в действительности не существующие) последующих изменений когнитивного стиля, для чего им просто надо оставаться в расслабленном состоянии и не двигаться в течение 10 минут. Эта группа предназначалась для обеспечения исходного уровня эффектов ИСС в экспериментальной ситуации.
   Испытуемые, входившие в группу 2, получали инструкцию, направлявшую их внимание на «характеристики непосредственных переживаний в период относительного бездействия», при этом им не говорили, как это сделать или что надо искать…
   В инструкции для группы 3 описывался классический интроспективный метод наблюдения качеств непосредственного субъективного опыта и избегания ошибок стимула, а также некоторые примеры принятия такой установки. Эта инструкция была создана на основе выводов Титченера [21], Джеймса [11] и Кеттелла [5]. Данное экспериментальное условие явилось решающим, поскольку предполагало специфическую сенсибилизацию к субъективным состояниям. Вот выдержки из этой инструкции.

   Обычно наше переживание направлено на значимые для нас вещи – неважно, находятся они вне нас или в наших мыслях и чувствах. Мы так заняты, осмысливая наш мир и самих себя, что редко обращаем внимание на различные качества субъективного переживания самого по себе.
   Вас просят принять особое отношение к вашим переживаниям, помогающее направить внимание на особенности субъективных состояний, которые всегда с нами, но проходят незаметно из-за своей мимолетности, эфемерности и отсутствия практического значения.
   Например, вам, наверное, знаком эффект повторения слова вслух или про себя, снова и снова. После этого смысл слова кажется удаляющимся, и, к нашему удивлению, «слово», которое мы только что произносили, сменяется чистым звуком – действительным субъективным звуком слова, которое затем может поразить нас как чужое и лишенное смысла. Если это слово – «кресло», то оно становится звуком кресло, и утрачивает для нас всякий смысл того, на чем мы сидим. Другой пример – мы видим объект как «кресло», а не как интересное пересечение поверхностей и линий, цветов и форм, дающее определенные и в целом уникальные световые паттерны. Предположительно эта первичная субъективная сердцевина опыта была всегда здесь, на заднем плане осознавания, но игнорировалась как несущественная с точки зрения наших обычных забот.
   В этом исследовании вас попросят обратить внимание на все аспекты вашего переживания следующим образом: постарайтесь уловить «непосредственные», связанные с «необработанными ощущениями» аспекты ваших восприятий, мыслей, эмоций и т. д. В течение эксперимента эта комната не должна состоять из объектов, имеющих разные имена и назначения, и ваш мозг не должен быть занят мыслями и чувствами о ваших переживаниях, вместо этого обычного способа организации мира попытайтесь обнаружить себя в другой реальности чистых субъективных ощущений и непосредственностей. Забудьте обо всем остальном.

   Инструкция для группы 4 основывалась на воображаемом исполнении роли, испытуемый притворялся, что он принял наркотик, подобный ЛСД или мескалину, и ждет начала его действия. Здесь мы стремились исчерпывающе объяснить специфическое внимание к непосредственному субъективному опыту. В то время как группе 3 говорилось, как принять необходимое отношение, группе 4 сообщали, зачем и что именно искать:

   Вас просят принять особое отношение к вашим переживаниям, которое потребует от вас воображения и разыгрывания роли. Мы хотим, чтобы вы притворились, будто приняли определенное количество наркотика типа ЛСД или мескалина. Неважно, знаете ли вы и что именно знаете о действии таких наркотиков на человека. Важно принятие вами определенного отношения к своим субъективным переживаниям.
   <…> Вы должны представить, так живо, насколько возможно, что вы действительно приняли подобный наркотик, но не надо придумывать результатов его действия. Скорее, вам следует искать действительные изменения в субъективных переживаниях, которые произошли бы на самом деле, если бы вы приняли этот наркотик и ждали, когда появятся последствия.

   Очевидно, группе 4 давали явное внушение, что исследование касалось измененных состояний сознания. <…>
   Так как опасались, что фактор релаксации и пассивности, значимый для появления сообщений о «чистых ощущениях» в исследовании Кеттелла, может различным образом варьировать по группам, испытуемым всех групп давали инструкцию расслабиться физически и позволить своему разуму войти в пассивное состояние.
   Если предположить, что группы различаются, прежде всего, только по степени и типу интроспективной сенсибилизации, то можно ожидать, что группы 3 и 4 значимо превзойдут группу 2 в вызывании отчетов об «измененных состояниях» и что показатели группы 2 будут значимо выше, чем в группе 1.
   Испытуемыми были студенты, проходившие обучение по курсу «Введение в психологию» в университете Брока. <…> Первый опыт проходил в 1973 г., выборка состояла из 44 человек, по 11 в каждой группе, второй – в 1974 г., выборка состояла из 48 испытуемых, по 12 человек в группе.
   После десятиминутной экспериментальной сессии было проведено расширенное интервью с открытым концом, охватывающее все, что испытуемый пережил в течение сессии… Записываемое на магнитофон интервью явилось адаптированным вариантом использованного А. Дейкманом [6] в его исследовании экспериментального созерцания. Вначале испытуемых просили описать, на что было похоже их пребывание в лаборатории и происходящее в ходе сессии, дальнейшие вопросы касались когнитивного, временного, аффективного, соматического и зрительного опыта. <…>
   Используемая в исследовании система оценки явилась частью более развернутой попытки разработать систему контент-анализа параметров, по которым определяются уровни и формы ИСС. Данная система содержит следующие отдельные параметры, по которым происходят изменения: 1) правильные или достаточные функции восприятия (особенно зрительного и восприятия собственного тела), познания и аффекта; 2) способность к волевому движению, или контроль за выполнением таких функций как внимание, память, мышление, подвижность и язык; 3) уровень или состояние сознания; 4) личностная идентичность/объектные связи. В целом каждая из этих категорий имеет три уровня, которые можно представить как приблизительную эмпирическую шкалу изменений. Это – следующие уровни: уровень 1 включает простые, «обычные» аспекты субъективного опыта, доступные всякий раз, когда мы обращаем на них внимание; уровень 2 включает неясное общее осознание изменений в общем образе переживаний, не всегда допускающее более точное описание, как это возможно в случае деперсонализации и дереализации; уровень 3 включает сложные и специфические аномалии субъективного опыта. Ниже обобщены только те категории, которые наиболее рельефно выступили в нашем эксперименте…
   Зрительные и соматические эффекты 1-го уровня. Для целей данного эксперимента были описаны и соединены в одну категорию наиболее распространенные простые сенсорные эффекты, вызванные зрительной и соматической гиперчувствительностью. К ним относятся: видение объектов расплывчато («не в фокусе») или неясно, ретинальное соперничество, послеобразы, детали текстуры, цвета и света, осознавание дыхания и частоты пульса, ощущения тепла и холода и т. д.
   Зрительные эффекты 2-го уровня. В эту категорию включены общая дереализация, утрата экспериментальным помещением или находящимися в нем объектами смысла и значения, впечатление, что окружающее стало странным или измененным, а также общие эффекты освещения: свет в комнате кажется ярче или темнее, появляются световые круги перед глазами и феномены, сходные с ощущением стеклянности («glassy sensation»), такие как облакоподобные формы, мельчайшие крупинки или волнообразные колебания воздуха.
   Зрительные эффекты 3-го уровня. Эта категория включает специфические зрительные аномалии нарушения восприятия глубины, цвета, феномены кажущегося движения (например, флуктуация воспринимаемого размера, формы и расстояния).
   Соматические эффекты 2-го уровня. Включенными в эту категорию оказались такие эффекты как общая деперсонализация, дезориентация в пространстве и головокружение, ощущения потери чувствительности и покалывания.
   Соматические эффекты 3-го уровня. Эта категория включает специфические изменения образа тела – его размеров, формы, веса, движения, сложные преобразования образа тела, например, появляются чувство внутренней пустоты, заполненной жидкостью, или нарастание движения «вещества внутри тела», ощущение вибраций, покалывания или «электричества», движущегося по позвоночнику.
   Эмоциональные эффекты 2-го уровня. И Г. Салливен [20], и К. Г. Юнг [12] вслед за Рудольфом Отто [16] сделали сверхъестественно-нуменозное чувство главным (для эмоциональной сферы) показателем наличия изменений в сознании. Описанное эмоциональное явление, близкое к благоговению, может найти выражение как в негативном чувстве чего-то странного, внушающего страх, так и в позитивном переживании чуда, очарованности.
   Состояние 2-го уровня. Считалось, что о наличии состояния 1-го уровня свидетельствуют любые ссылки на особую настороженность или сонливость и дремоту, а о наличии состояния 2-го уровня – описания ошеломленности, оцепенения (ступора) или подобного трансу состояния, а также описания пребывания между сном и бодрствованием.
   За исключением визуальных и соматических эффектов 1-го уровня, в этом исследовании рассматривались основные категории аномального опыта. Соматические эффекты 2-го и 3-го уровня… по крайней мере, однажды упоминалась половиной испытуемых. Кроме того, некоторые испытуемые сообщали о трудностях удержания хода рассуждения и периодах «пустоты в мыслях» (эффекты 2-го уровня изменения способности к волевому усилию) и о появлении удивительно сильного чувства одиночества и оторванности, отчужденности от других (эффекты 1-го уровня изменения объектных отношений). Почти все испытуемые сообщали о слуховой гиперчувствительности, а также о том, что время проходило или быстрее, или медленнее, чем они предполагали.
   Два эксперта, по существу, сходно оценивали субъективные протоколы. <…> Для целей данного исследования был введен единственный унитарный параметр «аномального сообщения» путем суммирования всех пяти базовых категорий (зрительные эффекты 2-го уровня, зрительные эффекты 3-го уровня, соматические эффекты 2-го и 3-го уровней, эмоциональные эффекты 2-го уровня и состояния 2-го уровня) с привлечением множества дополнительных феноменов зрительных и соматических нарушений. Этот единственный параметр рассматривался как показатель степени развития общего синдрома ИСС в данной ситуации. <…>

Результаты

   <…> Была показана значимость различий между группами по обеим выборкам (анализ вариаций Крускола – Уоллиса, p < 0,01, p < 0,001). Порядок следования групп с интроспективной сенсибилизацией (3 и 4) был разным в двух выборках (в одной выборке 3-я группа опережала 4-ю, в другой – наоборот), но в обоих случаях они превосходили группу 1, всегда опережавшую, в свою очередь, группу 2. <…> В обеих выборках не обнаружено значимых различий между группами 3 и 4, а также между группами 1 и 2… Полученные данные в значительной степени подтверждают психоделическую модель ИСС. <…>
   Распределение простых сенсорных феноменов (зрительные и соматические эффекты 1-го уровня) <…> подчиняется тому же принципу, что и категории отчетов об ИСС и дает поразительное подтверждение гипотезы интроспективной сенсибилизации (x -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

test, p< 0,02). Простые сенсорные феномены являются «обычными» только в условиях лаборатории восприятия или интроспективного осознавания, но не в повседневной жизни. Мы уверены, что переживание таких эффектов является первым шагом в продуцировании ИСС. <…>

Синдром измененного осознавания

   При более обобщенном исследовании протоколов можно сказать, что, по-видимому, существует общий синдром эффектов, о котором полностью сообщают только несколько «продвинутых» испытуемых… После некоторой первоначальной тревоги, вызванной изоляцией, требованиями сидеть неподвижно и даже просто самой ситуацией пребывания в эксперименте, испытуемые часто обнаруживали физическуюрасслабленность и даже некоторую сонливость. Выявлялась тенденция фиксировать взор на каком-нибудь одном пятне на стене или на полу. Среди видов психической спутанности, сопровождающейся, по описаниям, и когнитивной дезориентацией, и периодами «пустоты», отсутствия предмета осознания, были обнаружены нарушения восприятия и переживания чувства странности и нереальности. Сопровождающее все это переживание межличностной изоляции обычно приобретает форму удивительно болезненного чувства одиночества или реже ощущения мирной отрешенности и покоя. Некоторые испытуемые (с низкой выраженностью реакций) упоминали основные черты данного синдрома, говоря, что они активно избегали тенденции к фиксации взора на пятне или к «опустошению» мыслей и вместо этого пытались думать о разных повседневных предметах, иначе они могли бы «почувствовать странное», «стать загипнотизированными» или «сойти с ума». <…>
   Общий синдром реакций, по-видимому, одинаков у представителей всех групп. Основные различия между группами происходят из различий по степени и деталям проявления и индивидуальным отношениям к феноменам. Эффекты в группах 1 и 2 были в целом неглубоки, нестабильны и менее развиты, поэтому вызывали меньше эмоциональных реакций. Играющие роль человека, принявшего ЛСД, были наиболее удивлены происходящим, возможно, потому, что цель (т. е. феномены ИСС) была им ясна, и многие выражали свое недоверие относительно того, что такая процедура «сработает». У некоторых из этих испытуемых даже возникали подозрения, что описанные ими зрительные аномалии – результат действия специального «оптического оборудования», спрятанного в комнате. Это наводит на мысль о том, что сообщаемые ими феномены соответствуют классическим критериям галлюцинаций. <…> Вот несколько примеров ярко выраженных реакций в каждой из групп:

   Группа 3, испытуемый 1. Иногда я просто сидел здесь и чувствовал, видел паттерны на стене, и стена была просто белым свечением. На самом деле я не мог больше видеть стену. Я мог просто придумать линии. Это было нечто вроде белой дымки… Мои глаза опустились на пол, и пол начал двигаться вверх и вниз. И, как я обнаружил, я могу играть с этим и делать так, чтобы это происходило чаще. Это было похоже на то, как если бы под полом находился объект, который двигался из стороны в сторону. Разновидность волнообразного движения. Далее, вместе со свечением, я почувствовал нечто вроде легкого отчуждения от себя самого. <…>

Природа измененных состояний сознания

   Большое разнообразие естественных и экспериментальных условий, в которых возникают синдромы ИСС свидетельствует в пользу мнения о том, что феномены ИСС – побочные продукты обычных когнитивных процессов. ИСС возможны, когда меняются личностные, социальные и физиологические основания, и поэтому психологические функции выходят из их обычных условий. Они продолжаются самостоятельно в собственном смысле слова. Субъективные черты формальных, когнитивных и аффективных операций поэтому сдвигаются с фонового на передний план.
   Первое проявление такого сдвига <…> состоит в гиперчувствительности к простым сенсорным эффектам, которые начинают замечаться как таковые. Аномалия состоит здесь во внимании к субъективному состоянию. Наступающее в результате этого смещение интереса человека переживается как утрата «общей ориентации в реальности», отмечаемая в классических синдромах дереализации и деперсонализации. Также это может быть описано как спонтанное прекращение титченеровской «ошибки стимула». Психическое функционирование продолжается, но сейчас это переживается как серия безличных или автоматических феноменов, производящих на субъекта впечатление качественно аномальных или жутких.
   Далее – по мере развития – психические процессы все больше выходят из последовательности конструктивной, созидательной активности. Рассогласованность между организмом и средой приводит к разрыву, который начинает заполняться субъективным переживанием собственного функционирования личности. Так как эти процессы не могут приладиться к внешним событиям, они обладают негармоничными, нестабильными качествами… Они будут быстро исчерпываться, заменяясь микрогенетически более ранними, более диффузными процессами. Вероятно, человек начинает переживать выход на первый план сепаратных психологических подсистем, обычно – при конструировании реальности – интегрированных с другими системами, но сейчас функционирующих автономно. В результате человек описывает специфические аномалии, связанные со спонтанными вариациями в отдельных сепаратных процессах, лежащих в основе восприятия движения, цвета, света, форм и отдельных аспектов образа тела и аффектов, и их синестезические слияния. В терминах Шилдера и Вернера это микрогенетически примитивны, в терминах Глобуса – чистые «процессуирующие события».

Когнитивные параметры измененных состояний

   На основе выходящей за границы нормы утраты связи с языком и высвобождения отдельных перцептивных подсистем возникают дискретные нарушения восприятия, масштаб их действия возрастает, так что они начинают вызывать или выражать соответствующие аномалии когнитивных значений. В целом они не переживаются как бессмысленные «эффекты». Фридман вслед за Джеймсом описал когнитивный параметр ИСС как включающий переживаемую человеком «удивительность» опыта – «способность разума пережить более, чем он может объяснить» [9]. <…> В терминах микрогенеза, процесс познания является «незавершенным», выключаясь раньше, чем пересекутся мысль и язык [22], и поэтому он полон невыразимого чуда.
   <…> В настоящем исследовании большинство испытуемых, изолированных в пустой комнате, 1) нашли эту ситуацию «странной», 2) почувствовали себя одинокими или покинутыми <…> 3) выражали связанную с ситуацией оценивания тревогу («тревога оценки»). Соответственно, испытуемые, сообщавшие о сложных зрительных и соматических аномалиях, в целом описывали: 1) определенные ощущения жуткости и нереальности (эмоциональные эффекты 2 уровня); 2) чувства одиночества и отчужденности, иногда удивительно болезненные (объектные отношения 1-го уровня), 3) некоторые испытуемые ощущали комнату живым, чувствующим существом, что, возможно, явилось компенсацией чувства одиночества или полного мрачных предчувствий восприятия себя вследствие тревоги оценки. Это переживание комнаты как «живой» можно в неявной форме усмотреть в том, что некоторые испытуемые описывали эффекты видимого движения, а в явной – в отчетах о комнате «дышащей» или действительно персонифицированной как нечто, наблюдающее за человеком или испытывающее его, «ставящее представление» или передающее скрытое послание, которое необходимо расшифровать.
   Точки зрения Вернера [24] и Арнхейма [3] на неязыковые, физиогномически (т. е. с ориентацией на облик) – образные основы абстрактного мышления и недавние доказательства Сегала [18], что корни образности лежат в перцептивных системах, наводят на интересную мысль о возможной когнитивно-символической функции ИСС. Быстропротекающие процессы микрогенеза, которые образуют незаметные в обычном состоянии основы для появления в ИСС перцептивных аномалий, – это, вероятно, реальные процессы, достаточно всеобщие, чтобы служить символическими средствами абстрактного мышления. Там, где такие перцептивные процессы, «разобранные» для повторного использования в системе образов, непосредственно экстериоризуются (без интеграции с языковой системой), они передают ощущение невыразимого чуда («озарение», «глубина», «возвышенность» <…>). Двигаясь далее, но до полного произнесения звуков обычного языка, мы будем иметь дело с их выражением как «необычайной реальности» или «другого мира» <…> Прямая трансформация более простых и ранее возникших в микрогенезе процессов в сверхъестественные удивительные эффекты и затем в осмысленные события будет, таким образом, отражать начало формирования особой необычной реальности – конкретного ожившего варианта различных метафизических представлений, в настоящем исследовании выступивших в пространстве между болезненным солипсизмом и возможным анимизмом. <…>

Заключение

   Таким образом, существуют два метода продуцирования ИСС: один косвенный, но широко распространенный, другой – прямой.

   1 Косвенный метод заключается в каком-либо длительном нарушении равновесия между организмом и средой. В созданном в результате этого «разрыве», как бы он ни возник (наркотики, сенсорная депривация, психоз), рефлексия человеком своих психических процессов «выходит на первый план» и переживается как играющая особую роль, приобретая тем самым свое безличное псевдообъективное качество.
   2 Прямой метод, согласно психоделической модели, основан на интроспективной сенсибилизации, или внимании к непосредственному субъективному состоянию. Эта самочувствительность будет сама по себе препятствовать происходящей адаптации через прямой перехват «выходящих на первый план» интенциональных процессов. Основными формами прямого метода являются классическая интроспекция и некоторые родственные ей формы созерцательной медитации.

   Это исследование является первой экспериментальной проверкой тезиса о том, что ИСС можно вызвать непосредственным осознаванием субъективного опыта. Верность психоделической модели подтверждают обнаруженные значимые различия в субъективных отчетах о необычных переживаниях между группами с разным уровнем интроспективной сенсибилизации. <…>
   Наиболее заметным результатом работы является легкость, с которой могут быть вызваны спонтанные эффекты ИСС за короткий период времени с помощью только субъективной установки… Доступность «крайних» психоделических эффектов с помощью сенсибилизации подтверждает <…>: ИСС постоянно присутствуют, но маскируются следующими за ними процессами, так как являются микрогенетически более ранними стадиями нормального функционирования. Внимание к непосредственным характеристикам субъективного переживания, а не к тому, переживанием чего оно является или на что направлено, является самым прямым путем вызывания подобных аномалий. В строгом смысле не существует такой вещи как «ИСС», скорее, мы обнаруживаем состояния сознания, обычно подчиненные определенному руководству, и сознание, проявляющееся атипичным образом.

Литература

   1 Aaronson B. ASCID trance, hypnotic trance, just trance // American Journal of Clinical Hypnosis. 1973. V. 16. P. 110–117.
   2 Angyal A. The experience of the body-self in schizophrenia // Arch. Neural. Psychiatry. 1936. V. 35. P. 1029–1053.
   3 Arnheim R. Visual Thinking. Berkeley, 1969.
   4 Brentano F. The distinction between mental and physical phenomena // Realism and the Background of Phenomenology / Ed. By R. Chisholm. Glencoe, Ill., 1960.
   5 Cattell R. B. The subjective character of cognition and the presensational development of perception // British Journal Psychol. Monogr. 1930. V. 14.
   6 Deikman A. J. Experimental meditation // J. of Nervous and Mental Disorders. 1963. V. 136. P. 329–343.
   7 Evans R. B. E. B. Titchener and his lost system // Journal Hist. Behav. Sci. 1972. V. 8. P. 168–180.
   8 Flavell J., Draguns J. A microgenetic approach to perception and thought // Psychol. Bull. 1957. V. 54. P. 197–217.
   9 Freedman D. X. On the use and abuse of LSD // Arch. Gen. Psych. 1968. V. 18. P. 330 – 3 47.
   10 Globus G. G. Consciousness and brain: II. Introspection, the qualia of experience, and the unconscious // Arch. General Psychiatry. 1973. V. 29. P. 167–176.
   11 James W. The Principles of Psychology. N. Dover Publications, 1950. V. 1, 2.
   12 Jung C. G. On the nature of the psycheche // The Structure Dynamics of the Psyche: The Collected Works of C. G. Jung. New Pantheon Book, 1960. V. 8.
   13 Mintz S., Alpert M. Imagery vividness, reality testing, and schizophrenic halluci-nationsons // Journal of Abnormal Psychology. 1972. V. 79. P. 310–316.
   14 Nafe J. P. An experimental study of the affective qualitiesies // American Journal of Psychology. 1924. V. 35. P. 507–544.
   15 Osmond H. A review of the clinical effects of psychotomimetic agentsnts // LSD – The Consciousness Expanding Drug / Ed. By D. Solomo. N. Y., 1964.
   16 Otto R. The Idea of the Holy. N. Y., 1958.
   17 Schilder P. Mind: Perception and Thought in Their Constructive Aspects. N. Y., 1942.
   18 Segal S. J. Processing of the stimulus in imagery and perceptionion // Imagery: Current Cognitive Approacheshes / Ed. by S. J. Seg. N. Y., 1971.
   19 Spearman C. The Nature of Intelligence and the Principles of Cognition. L., 1923.
   20 Sullivan H. S. The Interpersonal Theory of Psychiatry. N. Y., 1953.
   21 Titchener E. B. Description vs. statement of meaninging // American Journal of Psychology. 1912. V. 23. P. 165–182.
   22 Vygotsky L. S. Thought and Language. Cambridge, 1962.
   23 Werner H. Comparative Psychology of Mental Development. N. Y., 1961.
   24 Werner H., Kaplan B. Symbol Formation. N. Y., 1963.
   25 Ziskind E., Augsburg T. Hallucinations in sensory deprivation: Method or mad-nessess Science. 1962. V. 137. P. 992.

Измененные состояния сознания [27 - Farthing W. The psycholology of consciousness. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, Inc. 1992. Ch. 9. Перевод О. В. Гордеевой. Печатается с разрешения автора.]
У. Фартинг

Фартинг Уильям (Farthing G. William) – американский психолог, доктор философии, профессор университета штата Мэн (г. Ороно), читает курсы по когнитивной психологии и психологии сознания. Занимался экспериментальными исследованиями гипноза (изучал гипнабельность и средства ее диагностики), а также проблем научения у животных. Автор первого в мире учебного пособия по психологии измененных состояний сознания, в котором нашли отражение все основные виды данных состояний (сон, гипнотические и медитативные состояния, а также состояния, вызванные приемом больших и малых психоделиков). Член Общества американских психологов (American Psychological Society) и Американской психологической ассоциации (АПА).
Сочинения:The psychology of consciousness (1992).

Зачем изучать ИСС?

ИСС – естественные для вида «человек» феномены. Это интересный и важный предмет отдельных исследований, и их изучение способствует более глубокому пониманию человеческой природы и человеческих возможностей. Лучшее знание ИСС позволит нам понять, как они выполняют свои адаптивные функции, и тем самым, возможно, сделать более эффективным практическое использование ИСС, а <…> также уменьшить или избежать возможных вредных последствий некоторых ИСС, таких как наркотическая зависимость.
Кроме того, научное исследование ИСС поможет нам лучше понять обычное бодрствующее состояние сознания. Подобно тому как изучение психопатологии облегчает понимание психической нормы, <…> так и исследование временных изменений в сознании помогает понять нормальное бодрствующее сознание и познавательные процессы.

Понятие измененных состояний сознания

   Чарльз Тарт, который ввел термин «измененное состояние сознания» (ИСС), используемый в настоящее время, любит начинать свои лекции по ИСС вопросом к аудитории:

   Есть ли здесь и сейчас кто-либо, серьезно полагающий, будто то, что он переживает в этой комнате и в этот момент, может быть чем-то, что ему только пригрезилось? Я не имею в виду философские сомнения о глубинной природе опыта или что-либо подобное. Я спрашиваю, есть ли кто-нибудь, кто действительно считает, что переживаемое им сейчас может быть сном, а не его обычным состоянием сознания? [10, 10].

   <…> Каждый знает, что он бодрствует, а не спит и видит сон. Суть этой демонстрации – показать, что у нас есть способы субъективной проверки нашего когнитивного функционирования и сопоставления его с запоминаемыми представлениями о присущем нам нормальном функционировании. Обычно мы можем не выполнять эту когнитивную проверку намеренно и сознательно. Однако у нас есть тенденция автоматически замечать любые заметные отклонения от нормального функционирования, такие как неустойчивость нашего зрительного восприятия мира, ощущение, что мы плывем, чувство, что время ускорилось или остановилось, или невозможность вспомнить что-то из разговора, который мы только что закончили.
//-- Определение измененного состояния сознания --//
   Исходя из вышесказанного, измененное состояние сознания можно определить как временное изменение в общем паттерне субъективного переживания, такое, что человек полагает, что его психическое функционирование явно отличается от определенных общих норм для его обычного бодрствующего состояния сознания [4; 9]. Добавлю несколько комментариев относительно этого определения:
   1) ИСС – это не просто изменения в содержании сознания. В конце концов содержания сознания могут меняться в ответ на изменения внешней ситуации. Было бы глупо говорить, например, о «состоянии сознания при созерцании водопада» или «автомобильном состоянии сознания». Скорее, ИСС включает субъективно переживаемое изменение в психическом функционировании, например, впечатление, что ваше восприятие, мышление, память, процессы контроля за поведением или некоторая их комбинация заметно отличаются от обычных.
   2) ИСС предполагают измененный паттерн субъективных переживаний, а не просто изменение одного аспекта или параметра сознания. Параметры измененного субъективного переживания при ИСС включают изменения во внимании, восприятии, образности, внутренней речи, памяти, эмоциях и т. д. (далее это будет обсуждаться более подробно). Измененный паттерн субъективных переживаний приводит человека к выводу, что его психическое функционирование изменилось, показывая, что он находится в измененном состоянии сознания.
   3) ИСС не обязательно узнаются человеком во время их переживания, вывод о них может быть сделан позже. Например, если вы видите сон или находитесь под влиянием ЛСД, вам может казаться, что изменилась сама действительность. Только позже, когда вы вернетесь к вашему состоянию обычного бодрствования, то поймете, что в тот момент менялось ваше состояние сознания, а не реальность.
   4) ИСС – относительно кратковременные, обратимые состояния, которые могут длиться от нескольких минут до нескольких часов. Изменения сознательного опыта, познавательных функций и поведения могут также быть следствием психопатологии (типа депрессии или шизофрении) или результатом повреждения головного мозга. Большая психопатология и нарушения мозга вызывают длительные или постоянные изменения в психологическом функционировании, так что данные состояния не соответствуют термину «измененные состояния сознания» (как он используется здесь).
   5) ИСС идентифицируются путем сравнения с состоянием сознания человека при обычном бодрствовании. Но понятие «обычного» бодрствующего состояния сознания является в некотором смысле удобной для всех фикцией. Наше бодрствующее состояние может сильно изменяться в течение целого дня: от настороженного, активного, внешне ориентированного состояния до расслабленного или дремотного, внутреннее ориентированного, грезящего состояния. Кроме того, типичный паттерн бодрствующего сознательного опыта сильно варьирует от одного человека к другому. Таким образом, понятие состояния обычного бодрствования является достаточно расплывчатым. Под обычным бодрствующим состоянием я понимаю период, когда человек не спит, является активным и не делает ничего, что могло бы вызвать измененное состояние в обычном смысле. (Например, человек не находится в наркотическом, гипнотическом или медитативном состоянии или в условиях необычного ограничения сенсорной стимуляции.) Более детальный анализ мог бы обнаружить различные субсостояния в состоянии обычного бодрствования. Например, состояние сильного возбуждения и внешне ориентированного внимания является иным бодрствующим субсостоянием, чем состояние низкого возбуждения и внутренне ориентированного внимания.
   6) Сущностью состояния сознания является индивидуальный паттерн субъективных переживаний, а не внешнее поведение или физиологические реакции. Но исследователи, пытающиеся изучить ИСС других людей, должны делать выводы об их переживаниях, ориентируясь и на их вербальные самоотчеты, и на внешнее поведение, и на измерения физиологических реакций.

   Некоторые авторы (например, Шапиро [8]) доказывают, что состояние сознания должно определяться в терминах изменения паттернов и субъективных переживаний, и физиологических реакций. Конечно, для исследователя большим преимуществом было бы знать, что определенный паттерн физиологических реакций коррелирует с определенным паттерном субъективных переживаний.
   Например, при исследовании сновидений ученые знают, что когда специфический паттерн физиологических реакций спящего человека (мозговые волны, движения глаз, напряженность мускулов) указывает на нахождение человека в фазе БДГ-сна, то высока вероятность того, что этот человек сообщит о ярком сновидении, если его разбудить в данный момент. Однако проблема выявления физиологических паттернов, пригодных для идентификации ИСС, состоит в том, что для большинства субъективных измененных состояний сознания не было выявлено никаких отличительных и уникальных физиологических паттернов. Более того, физиологические паттерны имеют значение в отношении сознания только в той степени, в которой обнаруживается их корреляция с изменениями сознательного опыта. Измененный сознательный опыт является сущностью ИСС. Разрабатывая психофизиологическую проблему с позиций теории идентичности, я не сомневаюсь, что на определенном уровне каждое изменение субъективного сознательного состояния предполагает определенное изменение состояния мозга. Между тем было бы ошибкой исключать интересные вариации состояния сознания из исследований ИСС только из-за того, что современная технология исследований не позволяет идентифицировать уникальные изменения в состоянии мозга, коррелирующие с изменением состояния сознания.
   Субъективные критерии, с помощью которых человек узнает свои ИСС, такие как явные изменения в восприятии или памяти, иногда поддаются проверке с помощью объективных методов исследования. Однако в ряде случаев результаты объективной проверки кажутся противоречащими субъективному опыту. Например, люди, находящиеся под воздействием марихуаны, иногда чувствуют, что их слух улучшился, так как они слышат в музыке то, чего не слышали раньше. Но объективные измерения показывают, что на самом деле их слуховая чувствительность не стала выше в состоянии «отключки» по сравнению с состоянием обычного бодрствования. Тем не менее сущностью ИСС является это субъективное переживание, а не данные объективные показатели. (Из этого примера видно, что в наркотическом состоянии люди обращают внимание на те места и паттерны в музыке, которые они обычно не замечают, что приводит их к неверному выводу об изменении слуховой чувствительности.) Несоответствия между субъективным переживанием (показанным в интроспективных вербальных отчетах) и независимыми объективными показателями представляют проблему для исследования и теории, но такие несоответствия не делают несостоятельным понятие измененных состояний сознания. Измененный опыт – это то, что должно быть объяснено. Возьмем другой пример: факт, что кому-то снится, как его преследуют гигантские крысы, не соответствует объективной действительности, но не делает сновидение недействительным или неинтересным; скорее, сновидение – это то, что должно быть объяснено.
   Хотя измененное субъективное переживанием является сущностью ИСС, именно поэтому мы называем их измененными состояниями сознания, во многих случаях существуют объективно фиксируемые изменения в психическом функционировании. Объективно идентифицируемые изменения могут соответствовать субъективно переживаемым изменениям. Например, люди, находящиеся под действием марихуаны, замечают, что, когда они пробуют произнести достаточно длинную фразу, они иногда забывают ее начало до того, как доберутся к ее концу, поэтому они делают вывод, что их память работает не так, как обычно. Лабораторное исследование подтвердило факт ослабления кратковременной памяти под действием марихуаны. Существуют также некоторые ситуации, в которых находящиеся в ИСС люди не осознают определенные изменения в своем психическом функционировании, хотя объективные методы могут показывать, что такие изменения возникли. Например, водитель, находящийся под действием алкоголя или марихуаны, может не знать, что его реакции замедленны, но объективные исследования показывают, что и марихуана, и алкоголь увеличивают время реакции.

Параметры изменений субъективных переживаний в измененных состояниях сознания (ИСС)

   Люди узнают, что находятся в измененном состоянии сознания, когда их общий паттерн субъективного опыта заметно отличается от такового при обычном бодрствующем сознании [10]. Есть несколько характеристик или параметров, сознательного опыта, которые могут изменяться, что приводит человека к заключению о наличии у него ИСС. Вот список параметров, по которым сознательный опыт может изменяться в ИСС: 1) внимание; 2) восприятие; 3) образы и фантазия; 4) внутренняя речь; 5) память; 6) мыслительные процессы высшего уровня; 7) значение или смысл переживаемого; 8) переживание времени; 9) переживание и выражение эмоций; 10) уровень возбуждения; 11) самоконтроль; 12) внушаемость; 13) образ тела; и 14) ощущение самоидентичности. (Этот перечень был составлен по образцу списков у Людвига [4] и Тарта [10].)
   <…> Когда я говорю, что ИСС предполагает изменение паттерна субъективного опыта, то подразумеваю, что изменения происходят по нескольким параметрам из данного списка. Изменение только по одному параметру, вероятно, не приведет вас к заключению, что вы находитесь в ИСС. При этом, чтобы находиться в ИСС, не обязательно иметь изменения по всем параметрам. Различные ИСС предполагают изменения по разным параметрам, и специфический характер изменений по одному и тому же параметру может отличать одно ИСС от другого. Наш список достаточно широк. Некоторые ИСС-переживания затрагивают два или более параметров. Сейчас я опишу параметры, по которым субъективный опыт может изменяться в ИСС, и проиллюстрирую это некоторыми примерами.
   1) Изменения во внимании. В обычном бодрствующем состоянии внешняя или внутренняя направленность внимания широко варьирует от преимущественно внешней (как на спортивных состязаниях) к преимущественно внутренней (как при мечтании) или может быть смешанной внутренней-внешней (как в момент, когда вы ведете автомобиль и одновременно с этим предаетесь мечтаниям). В большинстве ИСС направление внимания также может меняться с внутреннего на внешнее или наоборот. Однако в некоторых ИСС обычная гибкость внимания снижена, и внимание направлено внутрь в чрезвычайной степени (как во время сновидения или концентративной медитации). Также при ИСС может усиливаться тенденция к сужению фокусировки внимания на внутренних или внешних объектах и событиях (например, увеличение погруженности в концентративной медитации и гипнозе). Вследствие узко сфокусированного внимания люди могут замечать какие-то аспекты объекта их концентрации (например, музыки), на которые они обычно не обращали внимания, но слабее, нежели обычно, реагировать на другие события.
   2) Изменения в восприятии. Восприятие включает узнавание и интерпретацию внешних объектов и событий. В некоторых ИСС, таких как наркотические состояния, возможно появление новых объектов или изменение того, как человек слышит звуки. Однако изменения в воспринимаемом могут происходить из-за изменений скорее в направленности внимания, нежели в самих сенсорно-перцептивных процессах. В ИСС могут усиливаться перцептивные иллюзии, при которых объекты или события идентифицируются ошибочно. В некоторых наркотических состояниях может возникать синестезия, когда ощущения одной сенсорной модальности (например, слуховой) переживаются в другой (визуальной) модальности. Например, один наблюдатель, находясь под действием марихуаны, сообщил, что когда он слушал Гольдберг-вариации И. С. Баха, исполненные на клавесине, это было сильное визуальное и тактильное, а также слуховое переживание.
   3) Изменения в системе образов и фантазиях. Визуальные психические образы могут быть особенно яркими и живыми в некоторых ИСС. Возросшая яркость образов может появляться во время расслабленного мечтания, но особенно ярки визуальные образы в ночных сновидениях. Возрастание живости образов часто сопровождается усилением фантазирования, когда человек воображает абсолютно вымышленные истории, часто фантастического характера, где главным героем обычно является он сам. Сновидения – лучший пример, но живые фантазии также возникают и в других состояниях, таких как расслабленное мечтание или состояния, вызванные психоделиками. Кроме этого, люди могут переживать грезы, последовательность мыслей или образов, возникающих по механизму свободных ассоциаций, не объединенных какой-либо общей темой. Галлюцинации – это особенно яркие психические образы объектов, которые, как человек полагает, являются реальными. Например, в ИСС у вас может возникнуть яркий образ умершего родственника, и вы будете уверены в том, что этот человек действительно находится перед вами. Сновидения – это галлюцинации, появляющиеся во время сна, но галлюцинации могут также возникать и в других состояниях, например, в психоделических или гипнотических состояниях. Интересный случай, промежуточный между галлюцинацией и иллюзией, наблюдается, когда бессмысленные стимулы воспринимаются ошибочно из-за участия воображения. Например, под влиянием потребности или тревоги вы можете услышать голоса в шуме ветра, навязав структуру более или менее случайной смеси звуков.
   4) Изменения во внутренней речи. Внутренняя речь и создание нарративов могут ослабляться, как это происходит, например, во время медитации и сна. Кроме того, внутренняя речь человека, такая, как при произвольном мышлении, может стать менее связанной с его действиями или текущей ситуацией, а внешняя – менее последовательной, чем обычно, возможно, из-за нарушения кратковременной памяти (как при интоксикации марихуаной). Изменения в содержании вербального мышления связаны с другими изменениями в субъективном опыте, такими как усиление фантазирования.
   5) Изменения в памяти. В ИСС люди могут замечать снижение способности к припоминанию хранящейся в памяти информации. Например, в течение интоксикации марихуаной ослабляется способность припоминать недавние события из кратковременной памяти. Способность вспоминать события из долговременной памяти может быть нарушена гипнотическими внушениями (гипнотическая амнезия). Иногда, как в случаях гипноза, людям может казаться, что их припоминание во время ИСС улучшается, хотя часто трудно различить бред (ложные воспоминания) и истинную гипермнезию (когда человек демонстрирует лучшую, нежели обычно, память). Более тонкий вид изменений памяти включает изменения в ассоциативных связях между словами или образами, так что течение идей в потоке сознания значительно отличается от обычного. Некоторые такие связи просто бессмысленны, но в других случаях могут возникать действительно творческие комбинации идей.
   6) Изменения мыслительных процессов высшего уровня. В ИСС человек может испытывать трудности принятия решений или решения проблем, возможно, из-за нарушений кратковременной (рабочей) памяти. Также решения, принимаемые в ИСС, могут отличаться от решений в обычном состоянии сознания как из-за нарушений мыслительных процессов, так и из-за изменений ценностей или эмоций. В ИСС, таких как интоксикация марихуаной, люди иногда приходят к действительно творческим решениям практических или художественных задач. Но чаще их решения оказываются не лучшими, а даже, возможно, худшими, чем в ОСС, но находящимся в измененном состоянии людям они кажутся более творческими, нежели обычно.
   7) Изменения значения (meaning) или смысла (significance) переживаний. В ИСС довольно часто возникает чувство, что определенные мысли или события глубоко важны, возможно, исполнены огромного творческого или мистического значения. Этот вид опыта, вероятно, является одной из главных причин того, почему многие наслаждаются переживанием определенных ИСС. <…>
   Некоторые люди записывали в блокнот глубокие мысли, возникшие у них под действием наркотических веществ, чтобы не забыть и не утратить их прежде, чем они смогут принести пользу человечеству. Но после возвращения в обычное состояние эти мысли оказывались крайне скучными или в лучшем случае немного забавными.
   Арнольд Людвиг приводит пример из своего собственного опыта, когда он использовал ЛСД в экспериментальных целях:

   Я помню, как уже в состоянии кайфа мне сильно захотелось в туалет. Стоя перед писсуаром, я прочел надпись на стене: «Пожалуйста, смойте после использования!» Взвесив эти слова в уме, я вдруг понял их глубинный смысл. Взволнованный этим потрясающим открытием, я бросился к своему коллеге, чтобы поделиться с ним вселенской истиной. К моему сожалению, он, будучи простым смертным, не смог оценить потрясающую важность моего сообщения и только рассмеялся в ответ! [4, р. 229].

   Чувство невыразимого [4] является особым случаем изменения значения или значимости опыта. Невыразимое переживание – буквально это такое переживание, которое не может быть выражено в словах. Строго говоря, множество сознательных переживаний не может быть коммуницировано в словах достаточно хорошо и в обычном состоянии, и в различных ИСС. Однако термин «невыразимое переживание» обычно применяется к определенному классу переживаний, которые лучше могут быть охарактеризованы как мистические или религиозные. Одна из основных черт мистического переживания – глубокое чувство «единства» со всеми людьми, со всей жизнью или даже с Вселенной в целом [1]. Истинная природа такого переживания не может быть выражена в словах, хотя данный опыт зачастую имеет глубокое, длительное влияние на жизнь человека.
   По контрасту с ощущением глубины некоторые переживания при ИСС кажутся исключительно забавными. Это другой случай изменения значения или смысла переживания. Компания находящихся под действием наркотика людей может умирать от смеха над шуткой, которая каждому из них в обычном состоянии сознания покажется несмешной. Другим случаем изменений значения или смысла переживаемого в течение ИСС является возникновение чувства (возможно, ошибочного), что идеи стали более творческими.
   8) Изменения переживания времени. Может измениться переживание протяженности времени. Например, кому-то, находящемуся под действием марихуаны, когда его друг покидает на 5 минут комнату, чтобы принести закуски, может показаться, что он отсутствовал 15 минут. Таким образом, внешнее время, по-видимому, замедляется. Кажущееся замедление внешнего времени означает, что некоторые внутренние процессы оценки времени ускоряются. (Так, если внутренние часы, которые обычно «тикают» десять раз за 10 секунд, будут отсчитывать тридцать раз за 10 секунд во время ИСС, тогда десятисекундный интервал времени будет субъективно восприниматься как длящийся 30 секунд). Орнстейн (1977) делал различие между нашим обычным линейным переживанием времени и нелинейным переживанием безвременья или пребывания в вечности, которое иногда возникает в таких ИСС, как психоделические, медитативные или мистические состояния.
   9) Изменения в переживании и выражении эмоций. Значительные изменения в переживании эмоций крайне распространены в ИСС. Эти переживания могут варьировать от отрицательных эмоций страха, гнева и депрессии к положительным эмоциям юмора, любви и радости. Эмоциональная чувствительность может повышаться, человек начинает реагировать на события, на которые обычно не реагировал бы. Однако люди могут становиться и эмоционально нечувствительными, как при вызванном наркотиками ступоре. Внешние выражения эмоций, такие как нежное прикосновение, крик или насильственные действия, в ИСС могут переставать сдерживаться.
   10) Изменения в уровне возбуждения. В бодрствующем состоянии субъектив ный уровень возбуждения может очень сильно изменяться: от низкого до высо кого. В ИСС могут достигаться крайние степени возбуждения: например, чрезвы чайно низкая – при глубоком сне; очень низкая – в гипнагогическом состоянии; чрезвычайно высокая – в некоторых наркотических состояниях (как при приеме амфетаминов) и в мистическом экстазе. Фишер [2] связывал разнообразие обычных и измененных состояний с таким параметром как возбуждение, хотя, конечно, состояния сознания различаются и по другим параметрам, помимо возбуждения.
   11) Изменения самоконтроля. Существует несколько аспектов изменений самоконтроля. Люди могут становиться более импульсивными, совершая по ступки, несовместимые с их обычными социальными запретами. Или они мо гут стать апатичными и не делать того, что делают обычно. Может нарушиться способность выполнять сложные моторные действия. Все эти изменения могут возникнуть, например, при алкогольном опьянении.
   В некоторых ИСС человеку может показаться, что его обычные произвольные действия происходят автоматически, у него исчезает ощущение воления (как при реакции на гипнотические внушения). В некоторых крайних случаях (как при некоторых наркотических состояниях), когда утрата самоконтроля является ненамеренной и собственные действия кажутся человеку происходящими с ним без ощущения воления, результатом этого может быть пугающее переживание, называемое деперсонализацией. (Деперсонализация, которая может возникать и при шизофрении, и в ИСС, часто предполагает изменения воспринимаемых пропорций тела и самоконтроля.) С другой стороны, в некоторых чрезвычайных случаях (таких как мистические состояния, состояния откровения или одержимости духом) человек может добровольно отказываться от сознательного контроля «в надежде достичь божественной истины, ясновидения, «космического сознания», общения с духами или сверхъестественными силами, или служа временным обиталищем или устами богов» [4].
   12) Изменения во внушаемости. Внушаемость связана с реакцией на внушение. Вообще, внушение – это коммуникация одного человека с другим, в ходе которой первый побуждает второго изменить свое поведение или убеждения, не прибегая к какой-либо аргументации или принуждению. Особенно интересно внушение гипнотического типа, которое предполагает обращенную к человеку просьбу нечто ярко представить себе, так что если воображаемое принимается за реальность, поведение человека меняется в соответствии с внушением. Например, загипнотизированному может быть сказано, что мухи роятся вокруг его лица и ползают по его коже. В ответ на это внушение у испытуемого могут возникнуть слуховая галлюцинация (он услышит жужжание) и тактильная галлюцинация (почувствует, как насекомые ползают по коже), а также внешне выраженные двигательные реакции – он будет гримасничать и отгонять мух. Усиление внушаемости (т. е. появление гипервнушаемости) происходит при гипнозе, а также при интоксикации марихуаной и во время шаманских ритуалов.
   13) Изменения образа тела. Изменения в восприятии размеров тела или веса или во внутренних ощущениях достаточно распространены в ИСС. Например, вы можете почувствовать, что ваша голова или все тело в целом стали очень маленькими или очень большими. Ваше тело может ощущаться очень тяжелым или настолько легким, что вы чувствуете, будто парите в воздухе (субъективное переживание левитации). Чувствительность к боли может уменьшаться, возможно, вместе с появлением ощущения, что часть тела онемела, отъединилась или стала деревянной или резиновой (как при гипнотической анальгезии).
   Трансформации в образе тела вносят свой вклад в изменение чувства самоидентичности. Когда такие изменения возникают при отравлении или делириозных состояниях, они могут испугать. С другой стороны, когда они возникают в мистической или религиозной обстановке, «они могут интерпретироваться как трансцендентальные или мистические переживания „единства“, „расширения сознания“, „океанического чувства“ или „забвения“» [4].
   14) Изменения ощущения идентичности личности. Как следствие глубоких изменений многообразных параметров опыта – мышления, памяти, самоконтроля, образа тела и т. д. – может измениться ощущение идентичности личности. Человек чувствует, что он – уже не он, так как его восприятие самого себя больше не соответствует образу Я, который человек помнит. Иногда это позитивное переживание: человек чувствует себя помолодевшим или заново родившимся. С другой стороны, эти изменения могут быть неприятными или пугающими, особенно когда человек чувствует, что не может больше управлять своими мыслями или действиями, как при некоторых наркотических состояниях. Мистические переживания, в которых человек утрачивает свое чувство самости как самостоятельной личности и приобретает чувство «единства» со всеми людьми или с жизнью в целом, или с Богом, обычно переживаются как приятные. <…>

Идентификация особых ИСС

   В основе идентификации измененных состояний сознания лежит наличие у человека своего собственного образца (паттерна) субъективного опыта. Однако исследователям необходимо уметь объективно идентифицировать состояния сознания других людей так, чтобы знать, когда испытуемый находится в определенном ИСС. В идеале исследователи хотят иметь операциональные определения психологических понятий, благодаря которым они точно определят действие или процедуру, с необходимостью вызывающие определенную психологическую реакцию. Например, было бы идеально, если состояние интоксикации марихуаной можно было бы операционально определить как специфическую реакцию или набор реакций (субъективных и/или поведенческих), которые устойчиво вызываются техникой курения марихуаны.
   Однако Тарт [10] считал ошибкой операциональное определение специфических ИСС в терминах способов их индукции, так как использование данных способов не всегда приводит к появлению специфических ИСС. В некоторых случаях техника индукции, которая с надежностью «работает» для одних людей, не будет вызывать ИСС у других. Например, некоторые не поддаются гипнозу, другие не «отключаются» при курении марихуаны (особенно если это их первый опыт с марихуаной). Кроме того, среди тех, кто реагирует на технику индукции, паттерн субъективных и поведенческих реакций может варьировать от одного человека к другому. Более того, один и тот же специфический паттерн реакций может быть вызван более чем одной индукционной процедурой. Например, среди людей, имевших опыт интоксикации марихуаной, гипнотическое внушение состояния «отключки» может вызвать субъективное переживание, очень похожее на то, которое они испытали во время курения марихуаны.
   Таким образом, ошибочно считать, что определенная техника индукции вызывает специфическое ИСС. Было бы точнее сказать, что процедура индукции предоставляет возможность человеку войти в ИСС. Но, как объяснял Тарт [10], специфический характер ИСС или само вхождение человека в ИСС зависит от взаимодействия индукционной процедуры с другими факторами, такими как личностные особенности человека, его настроение, ожидания [3], физиологическое состояние, социальная и физическая обстановка.
   Тарт [10] считал, что ИСС следует определять через специфический паттерн изменений в субъективном опыте и психологическом функционировании независимо от процедуры индукции. Он утверждал, что каждое состояние можно разместить в мультипараметральном пространстве психологического функционирования (с такими параметрами как степень рациональности, яркость образов и т. п.). Хотя идея создать картографию состояний в принципе хороша, на практике ее реализация сталкивается со значительными трудностями, так как в некоторых ИСС невозможно количественно измерить некоторые психологические функции. Например, способность принятия рациональных решений может быть измерена в нормальном бодрствующем состоянии, в гипнозе, в состоянии интоксикации марихуаной, но не во время сна или медитации. Один из подходов к проблеме создания картографии ИСС состоит в том, чтобы использовать оценки испытуемыми своего субъективного опыта по некоторым параметрам сразу после переживания определенной стимуляции или состояния сознания (см. [7]), хотя при подобной процедуре возникают проблемы поиска информации в памяти (с данной проблемой обычно сталкиваются при использовании интроспективных отчетов). Переживания могут припоминаться лучше после одних ИСС, нежели после других, создавая трудности в сравнении этих состояний.
   Квазиоперациональное определение ИСС. Так как ИСС не могут быть строго операционально определены или с надежностью обозначены на карте в терминах исключительно субъективных переживаний, исследователи обычно определяют специфические ИСС квазиоперационально, в терминах набора психологических реакций, которые являются следствием определенной процедуры индукции или которые возникают в некотором физиологическом состоянии. Набор психологических реакций, по которому возможна идентификация ИСС, может включать изменения в субъективном переживании (что обнаруживается с помощью вербальных интроспективных отчетов) и в выполнении когнитивных задач, а также различные поведенческие реакции, которые считаются характеристиками данного ИСС. При квазиоперациональном подходе исследователи могут точно назвать некоторый минимум определяющих измененное состояние черт и/или варьирующих характеристик данного состояния, а также и то, и другое вместе.
   Квазиоперациональный подход менее жесткий, чем традиционный операциональный подход к определению психологических понятий. В рамках квазиоперационального подхода признается, что детали психологических реакций на технику индукции могут варьировать от одного человека к другому. Считается, что человек находится в определенном ИСС, если он обнаруживает некоторые, хотя и не обязательно все, психологические реакции, характерные для этого ИСС. Если точно определен минимальный набор специфических для данного ИСС черт, испытуемый должен продемонстрировать эти специфические черты, и, возможно, также некоторые индивидуальные, свойственные именно ему особенности данного состояния. Те испытуемые, чьи психологические реакции на процедуру индукции не удовлетворяют указанным критериям, не считаются находящимися в этом ИСС. Так, испытуемый считается загипнотизированным, если на внушение он отвечает изменением опыта (например, реакцией торможения, галлюцинациями, постгипнотической амнезией и т. д.), но одной специфической реакции (такой как галлюцинация) для этого недостаточно. <…> Квазиоперациональный подход допускает существование различных степеней (бóльших или меньших) и варьирующих паттернов психологических реакций при ИСС. Например, гипнотическое состояние может переживаться на разных уровнях субъективной глубины, и бóльшая субъективная глубина связана с реакциями на бóльшее количество и разнообразие гипнотических внушений.
   При квазиоперациональном подходе в качестве индикаторов состояний сознания наряду с субъективными и поведенческими реакциями могут использоваться физиологические реакции. Но физиологические показатели валидны только в той степени, в какой они коррелируют с показателями психологическими. Например, БДГ-сон является измененным физиологическим состоянием, которое может быть идентифицировано по некоторым специфическим физиологическим реакциям (быстроволновая активность мозга, быстрые движения глаз, низкое мышечное напряжение). Но БДГ-сон классифицируется как измененное состояние сознания не из-за его уникального паттерна физиологических реакций, а из-за его специфического паттерна психологических реакций, включающих яркие сновидения, редукцию рационального и рефлексивного мышления, снижение чувствительности к внешним стимулам и отсутствие произвольных движений. Физиологические реакции БДГ-сна настолько надежно коррелируют с его психологическими реакциями, что физиологические показатели стали основным критерием для идентификации БДГ-сна как измененного состояния сознания. Но БДГ-сон – это необычное в этом плане ИСС. Большинство ИСС не имеют уникальных идентификационных паттернов физиологических реакций, так что физиологические реакции не являются ни необходимыми, ни достаточными для идентификации большинства ИСС в рамках квазиоперационального подхода. Например, возрастание альфа-волновой активности – реакция, характерная для концентративной медитации, но альфа-волны возникают и в условиях расслабленного бодрствования, так что они не могут считаться достаточным индикатором медитативного состояния сознания. <…>

Изучение ИСС: субъективное и объективное знание

Когда мы находимся в обычном бодрствующем состоянии, существуют два типа знаний об ИСС: непосредственный личный опыт и вторичный, или опосредованный, опыт. Каждый из них – валидная и значимая форма знания, но они служат различным целям. Люди в ИСС могут иметь переживания, варьирующие в границах от ужаса к веселью и вплоть до глубоких личностных озарений или религиозных откровений; результат может по-разному влиять на человека – как положительно, так и отрицательно. С другой стороны, психологи хотят узнать, как работает система «разум/мозг» в обычном и измененных состояниях сознания. Сам характер науки предполагает попытки создать теории, основанные на объективных данных, т. е. данных, которые могут быть проверены другими наблюдателями. Таким образом, хотя ученым не могут быть непосредственно даны сознательные переживания других людей, они могут делать выводы о них, основываясь на объективных данных, в число которых входят интроспективные вербальные отчеты, выполнение познавательных заданий и физиологические показатели. Исследователи, имеющие собственный опыт переживания некоторого ИСС, могут, основываясь на нем, строить гипотезы о том, как их психика функционирует в этом ИСС. Но строгая проверка гипотез требует исследований, проводимых на других людях – тех, кто не знает о проверяемой гипотезе. <…>

Литература

   1 Deikman A. J. Deautomatization and the mystic experience // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338.
   2 Fischer R. Cartography of conscious states: Integration of east and west // Expanding dimensions of consciousness / Ed. by A. A. Sugerman, R. E. Tarter. N. Y.: Springer, 1978. P. 24–57.
   3 Kirsch I. Response expectancy as a determinant of experience and behavior // American Psychologist. 1985. V. 40. P. 1189–1202.
   4 Ludwig A. M. Altered states of consciousness // Archives of General Psychiatry. 1966. V. 15. P. 225–234.
   5 Martindale C. Cognition and consciousness. Homewood, Ill., 1981.
   6 Ornstein R. E. The psychology of consciousness. N. Y., 1977.
   7 Pekala R. J., Wenger C. F. Retrospective phenomenological assessment: Mapping consciousness in reference to specific stimulus conditions // Journal of Mind and Behavior. 1983. V. 4. P. 247–74.
   8 Shapiro D. A biofeedback strategy in the study of consciousness // Alternate states of consciousness / Ed. by N. E. Zinberg. N. Y., 1977.
   9 Tart C. T. States of consciousness and state-specific sciences // Science. 1972. V. 176. P. 12 03 –1 210.
   10 Tart C. T. States of consciousness. N. Y., 1975.

Трансформация мыслительной деятельности как критерий измененного состояния сознания [28 - Творческое наследие А. В. Бруш линского и О. К. Тихомирова и современна я психология мышления (к 70-летию со дня рождения) / Отв. ред. В. В. Знаков, Т. В. Корнилова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2003. С. 358–361.]
О. В. Гордеева

   Гордеева Ольга Владимировна (род. в 1967 г., г. Москва) – психолог, кандидат психологических наук, доцент кафедры общей психологии факультета психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, специалист по психологии измененных состояний сознания. Преподает на факультете психологии МГУ дисциплины в рамках курса общей психологии («Психология эмоций и мотивации», «Мышление и речь»), читает спецкурс «Психология измененных состояний сознания» и ведет спецпрактикум по диагностике измененных состояний сознания; читает курсы по общей психологии на других факультетах МГУ и в Институте практической психологии и психоанализа. Область научных интересов связана с проблематикой сознания – его структурой, природой, механизмами, методологией исследования сознания, с рефлексивным аспектом сознания (а именно c проблемой осознания эмоций). Базовое направление исследований задается изучением измененных состояний сознания – проблемами культурно-исторической обусловленности их структуры, содержания и функций, влияния фактора установки, обстановки и опыта, методов диагностики данных состояний, специфики разных видов ИСС (таких как алкогольная интоксикация, вдохновение, сенсорная депривация, мистические и религиозные состояния, индуцированные наркотическими веществами состояния и др.).
   Автор более тридцати работ; научный редактор книги: Тихомиров О. К. Психология: Учебник (2006, 2008), автор-составитель хрестоматии: Измененные состояния сознания и культура (2009).
   Сочинения:Развитие языка эмоций у детей // Вопросы психологии. 1995. № 2. С. 137–149; The development of ideas about the ambivalence of emotions of children // Journal of Russian and East European Psychology. 1996. March – April. V. 34. № 2. P. 35–53; Проблема бессознательного в трудах Л. С. Выготского // Мир психологии. 1996. № 4; О некоторых ограничениях разработки проблемы сознания в марксистской психологии // Вестник МГУ. Сер.14. Психология. 1996. № 3. С. 26–34; 1997. № 1. C. 57–66; 1997. № 3. С. 12–21; Измененные состояния сознания при сенсорной депривации // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 2004. № 1, С. 70–87. № 2. С. 66–83; Значение принципа предметности для понимания природы и механизмов измененных состояний сознания // Ученые записки кафедры общей психологии МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 2006. Вып. 2. С. 125–143; Аналитическая интроспекция и кратковременная сенсорная депривация как методы изменения состояния сознания // Вопросы психологии. 2005. № 6. С. 72–81 (совм. с Финиковой Г. Н.); Теория деятельности А. Н. Леонтьева как основа изучения измененных состояний сознания // Культурно-историческая психология. 2007. № 2 (совм. с Е. Ю. Четвертковой).

   В отечественной психологии проблема измененных состояний сознания долгое время не получала достаточной теоретической разработки по ряду причин (идеологических, социальных, психологических). Однако соответствующие феномены достаточно широко изучались в различных областях советской психологии. Мы хотим обратиться к вкладу в изучение проблемы измененных состояний сознания, который был сделан О. К. Тихомировым и его коллегами – В. Л. Райковым и Н. Б. Березанской – при исследовании личностных детерминант мыслительной деятельности [1].
   Проблема определения измененных состояний сознания в западной психологии обычно решается путем составления набора параметров, по которым изменяется психическое функционирование в данном состоянии (т. е. определяется, что в психическом функционировании должно меняться) и содержательного определения критериев измененного состояния – того, как именно по каждому параметру должна измениться психическая деятельность, чтобы данное состояние было признано измененным.
   Практически всеми зарубежными исследователями признается, что одной из характерных особенностей измененных состояний являются изменения мышления. Достаточная (хотя и в меньшей степени) согласованность прослеживается в их позициях по вопросу о том, какие конкретно изменения в мыслительной деятельности происходят в данных состояниях. Между тем многие результаты, полученные О. К. Тихомировым и его коллегами при изучении мышления человека в сомнамбулической стадии гипноза, обнаруживают резкое расхождение с выделенными в западной психологии характеристиками измененных состояний сознания. Мы будем анализировать только те из них, которые связаны с особенностями мыслительной деятельности.
   У. Фартинг [2] отмечает как одну из существенных черт измененного состояния сознания изменения «мыслительных процессов высшего уровня» – процессов творческого мышления и принятия решений: он утверждает, что, хотя в измененном состоянии действительно возможно нахождение творческих решений проблемы, чаще продуктивность такой деятельности не выше, а ниже, чем в обычном состоянии сознания (как за счет нарушений познавательных процессов, так и за счет снижения критики). В данных состояниях, по Фартингу, снижается способность к организации сложной целенаправленной мыслительной деятельности. Еще одной характеристикой измененного состояния, по Фартингу, являются изменения во внутренней речи: ее удельный вес уменьшается, ухудшается ее связность, взаимосоответствие с действиями человека и с текущей ситуацией, в ее содержании увеличивается доля фантазии. Преобладание ощущений и образов над вербальным мышлением выделялось и Р. Могаром [4] как одна из характеристик измененных состояний сознания. А. Людвиг [3] подчеркивал переход в измененном состоянии к доминированию архаических модусов мышления, которые связаны с ослаблением так называемой проверки реальности, нечеткостью различий между причиной и следствием, амбивалентностью мышления, сосуществованием несовпадений без переживания какого-либо конфликта, снижением чувствительности к логическим противоречиям. Снижение «рациональности» мыслей и эмоций и усиление их примитивности в ИСС отмечалось также Ф. Соломоном и его коллегами (см. [5]).
   В проведенных О. К. Тихомировым, Н. Б. Березанской и В. Л. Райковым экспериментах обнаружилось, что решение испытуемые в глубокой сомнамбулической стадии гипноза (например, при внушении им образа «Репин») могут в привычном темпе решать задачи не только наглядного, но и вербального характера без каких-либо признаков визуализации и фрагментарности: так, они легко воспроизводили прослушанный короткий рассказ, давали описание сюжетных картинок и окружающих предметов, определяли и сравнивали понятия, правильно выполняли задание на исключение предметов («4-й лишний»), устанавливали простые и сложные аналогии между понятиями, формулировали переносный смысл пословиц, называли «любые 20 слов», самостоятельно составляли рассказы из заданных трех слов, т. е. у человека в данном состоянии прежний уровень мыслительной деятельности оказывается полностью сохранным. При этом наблюдалось «выпадение» конкретных знаний, которые, по мнению испытуемого, не могли быть известны человеку, образ которого внушался.
   Интересно, что в данном состоянии отсутствует часто подчеркиваемая зарубежными исследователями измененных состояний сознания нечувствительность к противоречиям. Так, в эксперименте специально создавали конфликтные ситуации: двум разным людям в состоянии гипноза внушался один и тот же образ («Репин»), затем каждого из них просили назвать свое имя. Поскольку у всех оно оказывалось одинаковым, экспериментатор просил объяснить, кто же из испытуемых «действительно Илья Репин». Возникал спор, в ходе которого испытуемые активно отстаивали свою позицию друг перед другом и экспериментатором; их рассуждения были развернутыми и логичными, с самостоятельным привлечением ряда аргументов для объяснения возникающего противоречия.
   Опыты с шахматными задачами (при внушении образа «Алехин») показали, что их решение осуществляется столь же успешно и с той же скоростью, что и в обычном состоянии. В структуре речевого рассуждения испытуемого (при решении задачи «вслух») представлены все те звенья, которые характерны для организованной мыслительной деятельности: ориентировка в условиях задачи, формирование и коррекция замысла решения, динамика попыток решения, оценки и переоценки этих попыток и ситуации в целом. Однако при внушении образа человека, не играющего в шахматы, эффективность решения задачи резко падала, в основе этого лежали изменения организации процесса рассуждения в зависимости от особенностей личности, с которой в гипнозе отождествлял себя испытуемый.
   В соответствующих сериях была показана возможность не просто сохранения, но и значительного улучшения в гипнотическом состоянии творческой деятельности в конкретной области – такое происходит при внушении образа личности, обнаружившей выдающийся талант в данной области. Так, внушение образа «Репин» и «Рафаэль» значительно улучшает качество изобразительной деятельности испытуемого (рисунок человека с натуры) как в гипнозе, так и после опыта, пробуждает интерес к этой деятельности, желание рисовать. При внушении образов С. Рахманинова и Ф. Крейслера студентам Московской консерватории они не только улучшили свои исполнительские качества непосредственно в гипнозе, но и закрепили в определенной степени свои успехи и в обычном состоянии сознания. При внушении образов выдающихся шахматистов уровень осуществляемой испытуемым шахматной игры был на несколько разрядов выше. Новое отношение к деятельности, предполагаемое у внушаемой личности, с которой испытуемый идентифицирует себя, задает новую саморегуляцию собственной деятельности испытуемого.
   Предполагалось, что за поразительными изменениями продуктов сложной мыслительной деятельности стоят глубокие изменения мышления, которое переводится на более «творческий» уровень, авторы предприняли исследование креативности человека. Испытуемым в прегипнотическом и гипнотическом (внушался образ великого ученого и изобретателя) состоянии предлагались известные методики на креативность – задания на оригинальное использование предметов и на сравнение понятий. Было обнаружено, что в гипнозе не просто возрастают показатели беглости (общее число ответов) и гибкости (количество актуализированных свойств предмета, найденных принципов решения), меняется сам «стиль» мышления, появляются его новые стратегии, испытуемый начинает «видеть по-новому» старые объекты. Так, испытуемые повторяли очень мало своих ответов из серии до гипноза (т. е. менялся сам набор признаков), они их не помнили, а, услышав от экспериментатора, относились к ним резко критически, находя их неприемлемыми для себя. Без гипноза испытуемые стремились использовать найденный принцип решения в других заданиях, в гипнозе образ великого человека «не позволяет» повторяться, он делает такой путь поиска неинтересным для испытуемого. Кроме этого, если без гипноза испытуемые обычно ищут применения предложенному предмету вне связи с другими вещами, то почти все испытуемые в гипнозе начинают его «усовершенствовать», включать его как часть в какую-либо другую конструкцию. Ответы испытуемых при внушении образа отличались большой необычностью, часто казались экспериментатору абсурдными, но когда человека просили обосновать свое мнение, то оно оказывалось возможным и даже логичным. Интересно, что в гипнозе испытуемый давал уже не отдельные ответы, а строил целую систему рассуждений. При наблюдении за поведением испытуемых в гипнозе создавалось впечатление, что решение тестовых задач реализуется ими как настоящий акт творческого мышления. Подобная выраженная активизация творческих процессов в гипнозе дала авторам основания назвать наблюдаемое ими состояние «активным, деятельным, творческим сомнамбулизмом».
   Творческий процесс предполагает два элемента – генерирование новых образов и идей (что вполне возможно в измененных состояниях сознания) и их оценку, контроль в соответствии с конкретными задачами (по мнению западных исследователей, из-за снижения критики этот компонент должен отсутствовать при изменении сознания). Однако в эксперименте О. К. Тихомирова и его коллег внушение образа активной «реальной» личности побуждало загипнотизированного максимально адекватно отражать те аспекты реальности, в области которых должна быть осуществлена соответствующая деятельность.
   Феномены регрессии мыслительных процессов, на которые ссылаются некоторые западные специалисты по измененным состояниям сознания, тоже наблюдались, но лишь в тех опытах, где испытуемому направленно внушался образ пятилетнего ребенка (тогда в его мышлении с помощью соответствующих методик явственно демонстрировались все присущие данному возрасту особенности), а также образ человека, некомпетентного в области осуществляемой деятельности или малообразованного.
   Предлагая рассматривать гипноз как «модель» состояния, О. К. Тихомиров и его коллеги предупреждали, что нельзя идентифицировать гипноз с самим содержанием этой модели, которое может быть разным. Их опыты подтверждают выделяемые на Западе параметры измененных состояний сознания, но вносят значительные коррективы в представления о критериях данных состояний; критерии обычно определяются тем, какая по содержанию модель лежит в основе формируемого (самим человеком или внешним воздействием, например, внушением) измененного состояния сознания.

Литература

   1 Тихомиров О. К., Райков В. Л., Березанская Н. Б. Об одном подходе к исследованию мышления как деятельности личности // Психологические исследования творческой деятельности / Отв. ред. О. К. Тихомиров. М., 1975. С. 143–204.
   2 Farthing G. W. The psychology of consciousness. Englewood Cliffs, N. J., 1992.
   3 Ludwig A. W. Altered states of consciousness // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. N. Y., 1969. P. 9–22.
   4 Mogar R. R. Current status and future trends in psychedelic (LSD) research // Altered states of consciousness: A book of reading / Ed. by C. T. Tart. N. Y., 1969. P. 3 81 – 3 9 7.
   5 Suedfeld P. E., Borrie R. A. Altering states of consciousness through sensory deprivation // Expanding dimensions of consciousness. N. Y., 1978. P. 226–252.

Психосемантика измененных состояний сознания [29 - По материалам работ: Кучеренко В. В., Петренко В. Ф., Россохин А. В. Измененные состояния сознания: психологический анализ // Вопросы психологии. 1998. № 3; Петренко В. Ф., Кучеренко В. В., Вяльба Ю. А. Психосемантика измененных состояний сознания (на материале гипнотерапии алкоголизма) // Психологический журнал. 2006. № 5. Печатается с разрешения авторов.]
В. Ф. Петренко, В. В. Кучеренко

   Петренко Виктор Федорович (род. 21.03.1948, г. Ленинград (Санкт-Петербург)) – психолог, доктор психол. наук, профессор, зав. лаборатории «Психология общения и психосемантика» ф-та психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, член-корреспондент Российской академии наук. Читает на факультете психологии МГУ курсы «Основы психосемантики» и «Политическая психология».
   Основное направление научных исследований В. Ф. Петренко связано с разработкой психосемантической модели сознания, областями приложения которой являются проводимые им и коллективом сотрудников его лаборатории исследования политического и этического менталитета, динамики общественного и индивидуального сознания, анализ измененных форм сознания, а также разработка психосемантического подхода к психологии искусства и теории массовых коммуникаций.
   Главный редактор журнала «История и методология психологии», автор семи монографий и более 210 научных публикаций.
   Сочинения:Введение в экспериментальную психосемантику: исследование форм репрезентации в обыденном сознании (1983); Психосемантика сознания (19 8 8); Лекции по психосемантике (19 97); Психосемантический анализ динамики общественного сознания (1997) (совм. с О. В. Митиной); Основы психосемантики (19 9 7, 2 0 0 5).

   Кучеренко Владимир Вилетарьевич (род. в 1955 г. в г. Куйбышев (Самара)) – психолог, канд. психол. наук, практикующий психотерапевт, сотрудник лаборатории «Психология общения и психосемантика» ф-та психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Автор уникальной методики «сенсомоторный психосинтез», которая предполагает управление состояниями сознания субъекта в процессе особого суггестивного диалога и успешно применяется как в экспериментальной психологии, так и в психокоррекционной работе и в психотерапии (применима для формирования гипнабельности у негипнабельных людей). В. В. Кучеренко читает на факультете психологии МГУ курсы «Психотехники (гипноз, НЛП, трансцендентальная медитация), методики сенсомоторного психосинтеза в практической психологии» и «Психология измененных состояний сознания».
   Основные направления исследовательской, преподавательской и психотерапевтической деятельности В. В. Кучеренко связаны с проблематикой гипноза, психотерапии, психосемантики, психологии измененных состояний сознания.
   Сочинения:Влияние аффекта на семантическую организацию значений // Текст как психологическая реальность, 1982 (совм. с В. Ф. Петренко и А. А. Нистратовым); Взаимосвязь эмоций и цвета // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1988. № 6 (совм. с В. Ф. Петренко); Сенсомоторный психосинтез // Краткий психологический словарь / Под ред. А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского. М., 1985; Техника экспликации неосознаваемых субъектом знаний и критерии измененных состояний сознания // Индивидуальность как субъект и объект современной жизни. Смоленск, 1996. С. 214–221; Искусство суггестивного воздействия // Журнал практикующего психолога. 2000. № 6 (совм. с В. Ф. Петренко); Медитация как непосредственное познание // Вопросы философии. 2008. № 8. C. 83–101 (совм. с В. Ф. Петренко).

   <…> В отечественной психологии в рамках психосемантического подхода измененные состояния сознания (ИСС) рассматриваются через изменения форм категоризации сознания субъекта, трансформации его семантических пространств. В результате исследований влияния эмоций на процессы категоризации при построении семантических пространств в измененных состояниях сознания были выделены следующие критерии ИСС. В измененных состояниях сознания происходят изменения:
   1) формы категоризации субъекта, сопровождающиеся переходом от социально-нормированных культурой форм категоризации к иным «точкам сборки» (нестандартным способам упорядочения внутреннего опыта и переживаний); этот процесс включает переход от преимущественной опоры на вербально-логические, понятийные структуры, к отражению в форме наглядно-чувственных (довербальных) образов;
   2) эмоциональной окраски отражаемого в сознании внутреннего опыта (например, возникают интенсивные эмоциональные переживания новизны, необычности, ирреальности, сопровождающие переход к новым формам категоризации);
   3) процессов самоосознания, рефлексии; это проявляется в том, что некоторые элементы феноменологии измененных состояний сознания переживаются субъектом не как продукты собственной психической активности, а как нечто объективное и независимое от него, например, интерпретация внутреннего опыта как откровения свыше: «было мне видение», «слышал я голос» и т. п.;
   4) восприятия времени, последовательности происходящих во внутренней реальности событий, частичная или полная их амнезия, обусловленная трудностью, а иногда и невозможностью перевода внутреннего опыта, полученного в измененных состояниях сознания, на язык социально-нормированных форм категоризации, например сложность воспроизведения последовательности событий сновидения в бодрствующем состоянии.

   <…> Мы полагаем, что сами по себе ИСС [4; 11] являются одной из форм сознания, характеризующейся изменением форм категоризации (себя, других людей, мира) и переходом от понятийных форм к эмоционально окрашенному языку образов и символов (по типу сновидного). ИСС, по-видимому, не несут, с точки зрения человеческой культуры, заведомо положительной или негативной оценки. Понятия, как кристаллизация общественно выработанного человеческого опыта, держат наше сознание в узде социальной нормативности, и нарушение этических норм вполне открыто самосознанию нарушающего. Он, как отмечает церковь, вполне осознано выбирает сторону добра или зла. В ИСС рефлексия ослаблена, хотя и возможна [12], и то, что непосредственно переживается человеком в ИСС, является в каком-то плане воздаянием ему за предыдущие деяния и мысли, выражает своего рода «кармическую причинность».
   Так, во время холотропного дыхания [1] катарсически выплескиваются неотреагированные эмоции и аффекты (отсюда и необходимость ситтера, наблюдающего за тем, чтобы человек в измененном состоянии сознания не навредил сам себе). Кто-то переживает агрессивные видения и лупит кулаками воображаемого противника, кто-то испытывает оргазм и оглашает пространство эротическим криками и рыданиями, кто-то созерцает бездонность звездного неба, и слезы благоговения выступают на его глазах. В измененных состояниях сознания достигается некоторое раскрепощение, отстранение от стандартов, стереотипов культуры и движение к большей спонтанности, эмоциональной насыщенности (через состояние хаоса к творчеству). <…>
   Практика лечения алкогольной наркозависимости, разработанная Ю. А. Вяльбой и В. В. Кучеренко, основана на замещении негативного опыта измененных состояний сознания на позитивный. <…> В лечебных гипнотических сеансах пациенты Вяльбы и Кучеренко испытывают и весьма положительные переживания, стимулирующие выброс эндорфинов (гормонов радости) в кровь. Пациенты купаются в волнах эфира, наблюдая с высоты Землю, созерцают ночное небо с мириадами звезд и путешествуют в иные, с трудом поддающиеся описанию на земном языке миры. <…> В результате массированных положительных эмоций не только улучшается физическое состояние пациентов, но и меняется их самооценка, видение собственного будущего и жизненных перспектив… возникают новые жизненные планы и перспективы. Личностные изменения пациентов в ходе психотерапии дают основания полагать, что трансформируется система «базовой философии жизни пациента», включающая глубинные представления о доброжелательности – враждебности окружающего мира и значимости собственного Я [5].
   Новаторским приемом психотерапевтической практики работы с алкоголиками и наркоманами является и разработанный Кучеренко в рамках психосемантического подхода к ИСС метод сенсомоторного психосинтеза [3; 10]. Этот метод позволяет вводить в гипнотическое состояние практически всех пациентов, не дифференцируя их по гипнабельности. <…> Суть метода сенсомоторного психосинтеза заключается в том, что гипнотизер (суггестор) последовательно и поэтапно формирует целостный интермодальный иллюзорный образ, «привязываясь» к наличным переживаниям пациента. Например, ставя задачу вызвать галлюцинаторный образ, скажем, иллюстрированного журнала, для того чтобы пациент прочитал вслух содержание этого журнала, гипнотизер вначале обращает внимание пациента на наиболее простые сенсорные ощущения, такие как тяжесть собственных рук, «держащих» толстый, объемный журнал. Наиболее просто вызываемое переживание тяжести дополняется ощущением глянцевой твердости дорогой обложки журнала. Пациента просят провести рукой по глянцевой поверхности воображаемого журнала и вводят тем самым проприоцептивные переживания и моторику в формирование иллюзорного образа. «Включив» моторику, можно уже попросить пациента перелистать страницы журнала и описать те картинки и фотографии, которые он «видит» на страницах журнала. Возникают зрительные образы, и пациент уже погружен в иллюзорную реальность, комментируя то, что он «видит». Для полноты иллюзорной реальности гипнотизер актуализирует ощущения различной модальности. Например, зрительный образ морских волн дополняется шумом прибоя, криками чаек, а брызги пены ощущаются пациентом через вкус соли на губах, запах морских водорослей.
   При групповой гипнотерапии окружающие люди и предметы могут вводиться как компоненты иллюзорной ситуации. Например, при внушении пациенту того, что он находится в ресторане, другие пациенты воспринимаются им как посетители этого ресторана. Погрузившиеся в трансовое состояние пациенты ведут себя согласно своему типовому представлению о «посетителях ресторана». Они опустошают бокалы и рюмки с воображаемым алкоголем, раскачиваются на стуле в такт воспринимаемой «музыки» или сами горланят песни, выступая «подсадными утками» и заражая своим состоянием других пациентов. <…>

Эмпирическое исследование. Влияние гипнотерапии на самокатегоризацию пациента (концепцию Я пациента) и на восприятие и оценку социальных стереотипов и типажей [30 - Авторы благодарят Ю. А. Вяльбу за помощь в проведении исследования.]

   В задачу нашего эмпирического исследования входило изучение трансформации семантического пространства самосознания пациента на фоне оценки ряда социальных типажей в ходе гипнотерапии.
   Испытуемыми являлись пациенты (обоего пола) одной из наркологических больниц города Москвы, которым был поставлен диагноз хронического алкоголизма. К лечению с помощью гипнотерапии пациенты обращались добровольно, более того, очередь на лечение варьировалась от пары недель до нескольких месяцев. Так что мотивация лечения пациентов была достаточно высокой.
   Процедура гипнотерапии осуществлялась в течении 2 недель и включала 10 сеансов длительностью около 2,5 часов.
   Процедура исследования включала структурированное интервью в форме психосемантического шкалирования. Опрос проводился до проведения курса гипнотерапии и сразу после него. Испытуемых просили по шестибалльной шкале (от 0 до 5) оценить то, насколько позициям «я-сам», «я – в мечтах» и «я – через три года», а также таким ролевым позициям (или социальным типажам) как «несчастный человек», «хронический алкоголик», «делец», «семьянин», «верующий человек» свойственны такие психические, социальные и физиологические состояния как: «верить в свою звезду», «иметь хорошее физическое самочувствие», «пользоваться успехом у противоположного пола», «иметь теплые отношения с близкими», «злоупотреблять алкоголем», «конфликтовать с окружающими», «думать о самоубийстве» и т. д. (всего 55 суждений).
   Индивидуальные протоколы испытуемых (всего 13 человек) группировались в суммарную матрицу данных (24 х 55) (12 ролевых позиций ДО гипнотерапии + 12 ролевых позиций ПОСЛЕ гипнотерапии на 55 суждений-дескрипторов), которая подвергалась процедуре факторного анализа.
   Обработка данных с помощью факторного анализа позволила выделить 4 значимых фактора, объясняющих 56, 15, 14 и 4 процента общей дисперсии. <…>
   Первый фактор включал такие суждения как «испытывать чувство одиночества, заброшенности, ненужности», «ощущать бессмысленность жизни», «испытывать постоянное чувство внутренней тревоги», «думать о самоубийстве», «употреблять алкогольные напитки», «конфликтовать с окружающими» и т. п. на одном полюсе фактора и антонимичные суждения на противоположном полюсе, такие как «уметь постоять за себя», «ощущать себя полноценным в сексуальном плане», «хорошо зарабатывать», «заниматься спортом», «иметь хорошее здоровье», «уметь с достоинством выходить из различных ситуаций», «пользоваться успехом у противоположного пола», «иметь хороший сон», «иметь чувство собственного достоинства», «путешествовать, ходить на рыбалку, в турпоходы», «уметь ладить с людьми», «заниматься домашним ремеслом».
   <…> Интерпретация выделенных факторов осуществляется через поиск смыслового инварианта пунктов, входящих в фактор, а также исходя из того, какие объекты оценивания оказались наиболее контрастными по интерпретируемому фактору. Исходя из того, что один из полюсов первого фактора представлен суждениями, образующими некий интегральный синкретический фактор «Общего благополучия», куда вошли пункты (суждения) по теме физического здоровья, экономического и социального благосостояния и психологического благополучия, в который входят творческая реализация и высокая самооценка, в то время как противоположный полюс включает разные фрустрирующие состояния и проблемы, назовем первый фактор «Общее благополучие – Неблагополучие». Наиболее полярными объектами по этому фактору оказались ролевые позиция «я – в мечтах», «уверенный в себе человек», «делец» на полюсе благополучия и «несчастный человек» и «злоупотребляющий алкоголем человек» на полюсе неблагополучия.

   Рис. 9. Семантическое пространство динамики ролевых позиций в ходе гипнотерапии у пациентов наркологической клиники по факторам F1 и F2

   Интересным представляется разнесенность в семантическом пространстве (см. рисунок 9) ролевых позиция «я-сам» и «злоупотребляющий алкоголем человек». Здесь мы сталкиваемся с неким феноменом обыденного сознания, заключающимся в том, что люди, как правило, не идентифицируют себя со средним (типичным) человеком той социальной или этнической группы или тем социальным стратом, к которым принадлежат [6; 7]. <…> Аналогично наши респонденты (т. е. пациенты наркологической клиники) ощущают себя гораздо более сохранными (нормальными), чем окружающие их больные алкоголизмом, и не идентифицируются с ними. <…> Итак, категоризация с внешней и с внутренней позиции дает разные результаты. Сам себя (из внутренней позиции) человек, как правило, видит более сильным, умным, адаптивным, чем средний, «типичный человек», коим он, с точки зрения общества (позиции внешнего наблюдателя), как правило, является. Позиция «я-сам» – уникальная, единичная, пристрастная и привилегированная позиция. <…>
   Второй, униполярный (однополюсной) фактор включал суждения: «иметь семью», «повышать профессиональную квалификацию», «работать на приусадебном участке», «иметь дополнительный приработок», «заниматься домашним ремеслом», «большую часть времени проводить в кругу семьи» и т. п.

   Рис. 10. Семантическое пространство динамики ролевых позиций в ходе гипнотерапии у пациентов наркологической клиники по факторам F3 и F4

   Наиболее полярными по второму фактору оказались (см. рисунок 9) ролевые позиции: «хороший семьянин», «уверенный в себе человек», «типичный человек», с одной стороны, и «ведущий бессмысленный образ жизни», «отбывающий заключение», «злоупотребляющий алкоголем» – с другой. Содержание контрастирующих (образующих полюса фактора) пунктов опросника и характер размещения по этому фактору ролевых позиций (описанный выше) позволяет интерпретировать этот фактор как «Упорядоченность бытия-Жизненная нестабильность (готовность к переменам)».
   Третий фактор включал суждения: «прощать обиды», «иметь домашних животных», «уметь понимать других людей», «проводить большую часть времени в кругу семьи» – в оппозиции к суждениям: «избить обидчика», «иметь внебрачные связь», «конфликтовать с окружающими» и т. п.
   Мы назвали третий фактор фактором «Толерантности» («Терпимости» или «Ненасилия»). На одном полюсе по этому фактору находятся «верующий человек» и «хороший семьянин» как склонные к терпимости. На противоположном полюсе фактора находятся ролевые позиции «отбывающий заключение» и «делец». Причем «делец» оценивается даже более склонным к насилию, чем человек, «отбывающий заключение».
   Четвертый униполярный (однополюсный) фактор включал всего два пункта опросника: «верить в Бога» и «верить в предопределенность своей судьбы». Исходя из содержания пунктов опросника, входящих в четвертый фактор, и того, что наиболее полярные позиции по этому фактору занимали ролевые позиции «верующий человек», с одной стороны, и «злоупотребляющий алкоголем» и «ведущий бессмысленный образ жизни», мы интерпретировали этот фактор как «тяготение к осмысленности бытия» или как «чувствительность к запредельному».
   Рассмотрим теперь динамику изменения координат «ролевых позиций» в семантическом пространстве наших респондентов-пациентов ДО и ПОСЛЕ проведения гипнотерапии (исходные точки векторов на рисунках семантических пространств соответствуют координатам ролевых позиций в семантическом пространстве до проведения гипнотерапии, а конец стрелки – координатам ролевых позиций после ее проведения).
   По первому фактору «Общего благополучия» позиция «я – такой, какой есть» после проведения психотерапии значительно переместилась в сторону большего благополучия и практически достигла позиции «я – в мечтах» до проведения гипнотерапии. Наличное состояние пациентов после проведенного лечения почти достигло их мечты о желанном будущем, т. е., по крайней мере, в субъективном плане самоощущения пациента гипнотерапевтическое лечения достигло своей цели. Прогноз собственного будущего («я – через три года») также существенно сместился в благоприятном направлении. После лечения восприятие ролевых позиций «уверенный в себе человек», «делец», «хороший семьянин», «типичный человек» и «верующий» также стали оцениваться по фактору «общего благополучия» более позитивно, в то время как «отбывающий заключение», «ведущий бессмысленный образ жизни», «злоупотребляющий алкоголем» и «несчастный человек» стали восприниматься еще более несчастными и неблагополучными. В результате проведенных сеансов гипнотерапии произошла еще большая поляризация ролевых позиций по фактору «Общее благополучие».
   Динамика ролевых позиций по второму фактору выявила парадоксальную тенденцию некоторого смещения «упорядоченных» ролевых позиций «хорошего семьянина», «уверенного в себе человека», «типичного человека», «дельца» в сторону меньшей упорядоченности бытия при существенной склонности к переменам ролевых позиций: «я – такой, какой есть», «я – в мечтах» и «я – через три года». Восприятие же «неупорядоченных» ролевых позиций («человека, ведущего бессмысленный образ жизни», «отбывающего заключение» и «злоупотребляющего алкоголем») сместилось у наших респондентов в сторону несколько большей упорядоченности жизни. Этот неожиданный результат можно попытаться объяснить следующим образом. Как замечено наркологами, люди, «завязавшие» с употреблением алкоголя или наркотиков, очень часто меняют и прежний стиль жизни: разводятся, меняют работу, окружение. Вообще для людей, склонных к наркотизации, характерна несколько бунтарская натура, неудовлетворенность обыденной жизнью, тяга к трансцендентальному. Алкоголь (или наркотики) и являются такими ключами в измененные состоянии сознания, бесплатным входом в запредельно-трансцендентальное, как сказал бы В. П. Зинченко, «на дармовщину». Но за все в своей жизни человек чем-то платит – в данном случае здоровьем, временем и нереализованной потребностью в самоактуализации. Одна из интерпретаций библейского первородного греха заключается в том, что, сорвав в райском саду плод с дерева знания, Адам и Ева получили их без вложения труда, духовного поиска, искания, словами Пушкина: «без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви». Да и взять в сокровищнице запредельного можно только то, что ты способен увидеть, то,
   что доступно твоему духовному оку, и стяжатель духовности (трансцендентальный воришка) способен лишь украсть минуты замутненного сознания с последующим тяжелым похмельем.
   Таким образом, парадоксальный результат еще большего отхода от структурированного бытия наших пациентов мы можем объяснить только возможным нарастанием после гипнотерапии чувства пассионарности (см. [2]), тяги к изменениям, где неупорядоченность бытия является обратной стороной открытости к изменениям. Такая интерпретация динамики ролевых позиций по второму фактору является, конечно, не более чем гипотезой и нуждается в дальнейшем исследовании.
   Динамика третьего фактора «Толерантность» свидетельствует о незначительном, но планомерном нарастании миролюбия, терпимости и доброго отношения к окружающим у наших пациентов. Возможно, что увеличение собственного благополучия, снятие тревожности и подавленности в ходе гипнотерапии благоприятно сказывается и на отношении к окружающим, делает человека более толерантным, а терпимость, в свою очередь, предохраняя от негативных эмоций, делает человека более благополучным в самых разных аспектах бытия. О взаимосвязи этих факторов свидетельствует и наиболее высокий (в матрице интеркорреляций факторов) коэффициент корреляции первого и третьего фактора, равный 0,7, что говорит об их весьма относительной независимости. Содержание третьего фактора, являющегося отщеплением от первого и сохраняющего с ним смысловую связь, свидетельствует о том, что доброе отношение к окружающим – необходимое условие внутреннего благополучия человека, его физического, социального и психического здоровья.
   Динамика четвертого фактора «Религиозность» показывает, что практика вхождения в ИСС пробуждает интерес и тягу к трансцендентальному, к Богу. <…> Современные суггестивные лечебные психотехники включают… непрямой мягкий эриксонианский гипноз [13], представляющий скорее медитативную работу с образами, где суггестор выступает скорее сталкером, вводящим пациента в мир ИСС. Такой «постэриксонианский» лечебный гипноз, используемый А. П. Вяльбой и В. В. Кучеренко и опирающийся на разработанный В. В. Кучеренко метод сенсорного психосинтеза, представляет собой совместную работу двух людей, где один из них, входя в измененные состояния сознания и продуцируя эмоционально насыщенные образы, заражает, индуцирует другого своим творчеством, как бы приглашая этого другого к сотворчеству. Как высказался однажды Н. Бердяев, нельзя выучить философию Гегеля, но можно научиться мыслить по-гегелевски. Аналогично гипнотизер не внушает готовые образы пациенту, а, индуцируя эмоциональные состояния, помогает ему построить эти образы. И от богатства чувственного и ментального опыта пациента зависит тот иллюзорный мир, который он возведет с помощью гипнотизера. Поэтому, согласно нашей интерпретации процесса немедицинского гипноза, пациент вовсе не является пассивной, подверженной директивному воздействию стороной. Как не является пассивной стороной читатель поэтического теста или зритель театрального спектакля. Работа пациента в измененном состоянии сознания потенциально готовит его к установке на наличие иного, не сводимого к бытовой реальности мира, пробуждает его интерес к трансцендентальному.
   При этом мы, конечно, далеки от приписывания пациентам, лечащимся от алкоголизма, чуть ли не духовного поиска и богоискательства. Но и не отрицаем возможности пробуждения вкуса к транцендентальному не только через традиционные (для православия) религиозные практики поста и молитвы, но и через широко практикуемые, но плохо рефлексируемые в канонической церковной службе суггестивные и медитативные практики.

Общее обсуждение

Если рассмотреть на рисунках векторы, описывающие динамику ролевых позиций, то совершенно очевидно, что их динамика представляет собой не случайное и хаотичное (броуновское) движение, а описывается некоей закономерной трансформацией, напоминающей движение звезд на ночном небе. При обсуждении этого феномена экс-президент Ассоциации искусственного интеллекта, математик Д. А. Поспелов предположил, что картина трансформации ролевых позиций подпадает под так называемые аффинные преобразования, связанные со сжатием/растяжением семантического пространства, формула которых описывается неким функционал-оператором. Доказательство этой гипотезы представляет собой достаточно творческую задачу. Ее решение требует кооперации с математиками и нуждается в систематической проверке. Но если эта гипотеза верна, то ее следствия чрезвычайно важны для психосемантики, да и для всей психологической науки. Действительно, если имеются закономерности трансформации семантических пространств, вызванные гипнотическим или эмоциональным воздействием на психическое состояние субъекта и эти закономерности можно описать единой формулой для каждого воздействия, то, зная функционал-оператор, трансформирующий семантическое пространство из одного фазового состояния в другое, можно предсказать трансформации коннотативных значений объектов (будь то социальные события, рекламные ролики товаров, образы литературных героев или имиджи политиков). Причем это касается не только тех объектов, исходя из трансформации коннотаций которых выводилась формула функционал-оператора: возможно предсказать характер изменения отношений респондентов к тем реалиям, которые не были объектами предварительного рассмотрения. Аналогично тому, как, «прикинув» кривизну «кривого зеркала» по растяжению или сжатию собственного лица, можно предсказать не только деформацию лиц попутчиков, но и искажения отраженных ветвей деревьев, фасадов домов и т. п.
При таком понимании, эмоции, аффекты или психические состояния меняют кривизну (метрику) и размерность семантических пространств сознания [6; 8; 9; 11], выстраивая бесконечное множество релятивистских ментальных миров человеческого бытия. Системы ассоциативных связей, функциональные ментальные карты, вся система памяти оказывается производной от эмоционального состояния и духовной жизни индивида, обеспечивая информационный ресурс субъекта, на несколько порядков превышающий непосредственный жизненный опыт.

Литература

   1 Гроф С. Холотропное сознание. М., 2002.
   2 Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера земли. М., 1997.
   3 Кучеренко В. В. Сенсомоторный психосинтез // Психология. Словарь / Под ред. А. В. Петровского. М., 1990. С. 357–358.
   4 Майков В., Козлов В. Трансперсональная психология. Истоки, история, современное состояние. М., 2004.
   5 Падун М. А., Тарабрина Н. В. Когнитивно-личностные аспекты переживания посттравматического стресса // Психологический журнал. 2004. № 5. С. 5–15.
   6 Петренко В. Ф. Основы психосемантики. СПб., 2005.
   7 Петренко В. Ф., Вайшвилайте В. Особенности категоризации собственного дефекта у людей с нарушением зрения // Вестник МГУ. Сер.14. Психология. 1993. № 3. С. 61–65.
   8 Петренко В. Ф., Кучеренко В. В., Нистратов А. А. Влияние аффекта на семантическую организацию значений // Текст как психолингвистическая реальность. М., 1982.
   9 Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Цвет и эмоции // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1988. № 3. С. 70–82.
   10 Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Искусство суггестивного воздействия // Российская наука: дорога жизни. М.: Российский фонд фундаментальных исследований, 2002. С. 350–357.
   11 Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Гипноз и сознание // Гордон А. Г. Диалоги. М., 2005. С. 131–154.
   12 Россохин А. В., Измагурова В. Л. Личность в измененных состояниях сознания. М., 2004.
   13 Эриксон М. Мой голос останется с вами. М., 2005.

Сенсомоторный психосинтез [31 - Печатается с разрешения автора. Сведения об авторе см. с. 178.]
В. В. Кучеренко

Гипноз и проблема памяти

   Возникновение гипноза связано с развитием подхода Месмера к лечению невротических заболеваний [7; 16; 17]. Первоначально сеансы гипноза воспроизводили некоторое подобие месмерических сеансов, провоцирующих у пациента наступление криза – состояния сильного психомоторного возбуждения, во время которого возникали яркие эмоциональные переживания событий прошлого, визуальные образы, телесные, кинестетические и аудиальные ощущения. Последовательное воспроизведение такого рода кризов в течение ряда сеансов сопровождалось динамикой невротической симптоматики и угасанием ее вплоть до полного исчезновения.
   Излечение больных на такого рода сеансах, вероятно, связано с актуализацией информации, лежащей в основе невротического конфликта, и последующей ее переработкой вплоть до снятия конфликта. Для измененных состояний сознания характерно то, что актуализируемая информация презентируется сознанию в форме наглядно-чувственных образов, символов реальности. И переработка информации протекает как динамика переживаний символических образов, изменяющихся от сеанса к сеансу и меняющих свою эмоциональную окраску. Часто пациент не может вербализовать результаты такой переработки, но в определенный момент лечения они все-таки получают какую-то содержательную интерпретацию в его сознании. От того, какую конкретно интерпретацию они получат, результаты лечения не зависят. Существенное отличие гипноза от месмерических сеансов – в акценте на вербальный контакт с пациентом, в использовании речи в ходе сеанса для его регуляции.
   Современные представления о психофизиологических основах гипнотического состояния опираются на данные по исследованию проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия человеческого мозга. Согласно этим представлениям, наступление гипнотического состояния происходит в результате понижения активности левого полушария мозга при одновременном повышении активности правого, ответственного за наглядно-образную и эмоционально-смысловую переработку информации [7]. Феноменологически это проявляется в том, что вербальные инструкции испытуемый в гипнозе воспринимает как свои собственные мысли, ощущения, переживания. Если, например, инструкция содержит описание природы, то испытуемый ощущает себя в этом месте, сообщает, что видит лес, реку, слушает пение птиц, то есть, он «видит», «слышит», «ощущает» телесно и кинестетически то, о чем идет речь в вербальной инструкции, содержанием сознания испытуемого в гипнозе становятся продукты эмоционально-образной переработки содержания текста речевых инструкций.
   Включение в работу такого механизма преобразования, перекодирования получаемых испытуемым вербальных инструкций в символику наглядно-чувственных образов, сопровождающихся эмоциональными и поведенческими реакциями, является одним из характерных признаков состояния гипноза. Символика возникающих в гипнозе образов аналогична тому, что мы наблюдаем обычно при использовании проективных тестов, теста пиктограмм и т. п.
   Еще одним из характерных моментов гипнотического состояния является изменение эмоциональных и поведенческих реакций. Вербальная инструкция рождает переживание, сходное с тем, которое испытывал бы человек в реальной ситуации, аналогичной ситуации, задаваемой этой инструкцией. Поведенческие реакции редуцируются до уровня автоматизмов, наиболее простых и привычных стереотипов, шаблонов поведения. Эта редукция до уровня операций (в терминах деятельностной теории) в поведении протекает при углублении гипнотического состояния на фоне одновременного повышения активности в образной сфере. Наблюдается как бы перетекание активности из сферы практических действий в сферу активности воображения, действия с образами, действия в форме наглядно-чувственных образов.
   Повышение внутренней активности в глубоком гипнозе проявляется, в частности, в явлении гипермнезии. Этот уникальный феномен часто указывается в качестве одного из критериев наступления состояния глубокого гипноза и рассматривается как свойство состояния сознания в гипнозе. Наиболее эффектно явление гипермнезии выступает в опытах с регрессией возраста, когда наблюдается яркое оживление образов прошлых ситуаций, во всех деталях восстанавливающих события внушенного периода, изменение почерка в соответствии с тем, каким он был в период, соответствующий внушенному. При моделировании мышления детского возраста мы получаем ответы, соответствующие феноменам Пиаже. Воспроизводится логика мышления ребенка, шаблоны, способы мышления [7; 13]. Явление гипермнезии характеризуют также опыты с внушением младенческого возраста, в которых наблюдались рефлексы младенца у взрослого человека: сосательный, ладошковый, рефлекс стопы и т. п. В экспериментах с внушением невесомости кандидатам в космонавты зарегистрированы физиологические и даже биохимические изменения, воспроизводящие реакции адаптации к невесомости в условиях космического полета, вплоть до изменения состава крови и вымывания солей кальция из костей [4]. Эти результаты согласуются с данными классических исследований гипноза, в которых воспроизводились симптомы перенесенных ранее испытуемыми болезней, ожогов и т. п. [10; 15; 16]. Таким образом, удивительное явление гипермнезии поражает не только верностью и детальностью, казалось бы, давно забытой информации, но и возможностью восстановления младенческих спинальных рефлексов, физиологических реакций организма даже на тканевом и биохимическом уровне. Гипнотическая гипермнезия позволяет воспроизводить в ситуации текущего момента формы поведения, реакции организма, психические процессы и состояния, возникавшие в каких-либо ситуациях прошлого. Однако эти реакции накладываются на ситуацию текущего момента таким образом, что точного воспроизведения не наблюдается. Скорее, можно говорить об определенной степени копирования, о моделировании в нынешних условиях того, что было в прошлом. Объект, подлежащий копированию, задается гипнотизером. Так, при воспроизведении почерка детских лет достигается точное воспроизведение почерка, несмотря на то, что с возрастом изменились размеры и пропорции тела, конечностей. Мы получаем заданный нами результат (почерк), а не точное воспроизведение процесса, к нему приводящего, ибо одно с другим несовместимо. Так, при воспроизведении физиологических процессов адаптации к невесомости мозг, осуществляя эту задачу, должен учитывать реально действующий фактор гравитации [4]. Доступ к информации, накопленной в течение жизни человека, осуществляется в состояниях глубокого гипноза, погружаться в которые может лишь небольшая часть людей (10–20 %). Это ставит исследователей перед необходимостью поиска других методов, аналогичных гипнозу в плане возможностей допуска к неосознаваемым субъектом знаниям, но отличающихся применимостью к большему контингенту испытуемых.

Измененные состояния сознания как условие обеспечения возможностей экспликации неосознаваемых субъектом знаний

   Вопрос о принципиальной возможности извлечения из памяти такой информации, о которой в сознании нет никакого представления, можно считать решенным положительно после известного открытия Пенфилда в области нейрохирургии. Он обнаружил, что стимуляция слабым током определенных участков головного мозга приводит к появлению у человека образов-воспоминаний, отражающих реальные события прошлого в различные моменты жизни. Испытуемый как бы просматривает фильм, отражающий события его жизни, причем в таких деталях, которые не зафиксированы в памяти на сознательном уровне. Эти данные, полученные в нейрохирургии, показывают, что никакая информация не стирается в памяти, и при определенных обстоятельствах она может становиться достоянием сознания. Известен, например, феномен прокручивания «ленты жизни» в экстремальных ситуациях, в ситуации клинической смерти и т. д. Возникающие в измененных состояниях сознания переживания ситуаций многолетней давности, воспроизведение в памяти событий всей своей жизни, проявлялись при совершении некоторых культовых и религиозных обрядов. Так, в раннем христианстве обряд крещения, еще близкий к обряду инициации (смерть и последующее рождение во Христе), проводился так: человека держали под водой столько времени, что у него перед глазами проходили картины всей его жизни.
   В гипнозе эффективность взаимодействия с пациентом существенно зависит от степени его субъективного приятия роли загипнотизированного, от того, насколько он верит в то, что находится в состоянии гипноза. Возможности этого состояния в значительной мере реализуются лишь после того, как пациент поверит, что находится в нем. Поэтому гипнотизерам приходится применять различного рода «убедители» – приемы, доказывающие пациенту, что он загипнотизирован.
   Проведение психоаналитических сеансов напоминает гипноз не только по форме, когда пациент лежит на «психоаналитической кушетке». Само содержание психоаналитической инструкции таково, что выполнение ее пациентом с необходимостью приводит его в измененное состояние сознания. И этот момент не требует осознания пациентом своего состояния, наоборот, психоанализ намеренно уводит его от этого, тем самым, снимая рефлексивные барьеры на пути формирования трансового состояния. Анализ психоаналитической инструкции позволяет выделить следующие моменты, существенные, на наш взгляд, для вызывания транса: 1) ни о чем не думать, 2) наблюдать за теми мыслями, воспоминаниями, образами, которые приходят пациенту в голову, 3) представление бессознательного как субъекта активности в ходе психоаналитического процесса.
   Трансовые состояния при всем их многообразии характеризуются, по нашему мнению, особой внутренней позицией субъекта, а именно позицией наблюдателя по отношению к тем психическим процессам, которые образуют феноменологию измененных состояний сознания. Этот момент представлен в психоанализе так же, как и в гипнозе, медитации и т. п. Различные варианты психотерапевтических мифов и религиозных представлений, привлекавшиеся для содержательной интерпретации информации, презентируемой сознанию в трансовых состояниях, содержат целую палитру вариантов названия этого гипотетического «хозяина психических функций». Наряду с такими теоретическими конструктами как «бессознательное», «части Я», «части личности», эта функция обозначалась как «астральное Я», магнетический флюид, «ангел-хранитель», «домовой», «дух Наполеона» во времена увлечения спиритизмом, и т. д., и т. п. Так, в древнейших способах гадания пристальное созерцание какой-либо блестящей поверхности, например, поверхности воды, блюдца, сопровождалось появлением образов измененного состояния сознания, если субъект оставлял попытки представить и вообразить себе что-либо, а полагался на то, что откроет ему некая «высшая» духовная сила. Тут можно вспомнить данные этнографии [2; 3; 11], культурно-исторические [1; 12; 14; 15] и историко-психологические исследования [6], древние описания религиозного опыта, например, жития святых, где не случайно встречаются высказывания типа «было мне видение…», «слышал я голос…», «открылось мне…», «явилось мне…», «…и было мне откровение…».
   Работая с измененными состояниями сознания, мы обратили внимание на то, что испытуемый отчуждает себя как субъекта от продуктов собственной активности в трансовых состояниях. Этот феномен «отчуждения» проявляется в том, что, например, разглядывая картины или слушая музыку, испытуемый не осознает, что это лишь продукты его собственной творческой активности, порождение его собственного воображения, он не воспринимает себя автором возникающих в его сознании образов. В гипнозе, в конечном счете, авторство приписывается гипнотизеру, а в психоанализе эту роль Фрейд передал бессознательному, а против попыток приписывания этой роли психоаналитику удачно защитился теорией трансфера.

Техника сенсомоторного психосинтеза

   В лаборатории «Психология общения и психосемантика» ф-та психологии МГУ на протяжении ряда лет В. В. Кучеренко и В. Ф. Петренко создавалась – как для решения исследовательских задач, так и задач психологической практики – психотехническая методика, которая получила название сенсомоторного психосинтеза [32 - Участие в разработке этой методики на различных этапах принимали также В. А. Петровский и К. С. Лисецкий.] [5; 8; 9]. Это управление состояниями сознания субъекта в процессе особого суггестивного диалога. Метод заключается в поэтапном формировании у субъекта целостного образа моделируемой действительности посредством специальной последовательности тестовых заданий, предполагающих концентрацию внимания на тех ощущениях и представлениях, которые возникают при их решении [5]. В отличие от классических суггестивных техник, традиционно ориентированных на подавление у пациента активности механизмов сознательного контроля, суггестивный диалог служит формой организации сознательных усилий субъекта, направленных на повышение эффективности суггестивных приемов, и выступает формой совместной деятельности суггестора и пациента. В ходе такого диалога психолог получает информацию о состоянии и переживаниях субъекта сенсомоторного психосинтеза, необходимую для оценки качества решения текущих тестовых заданий, корректировки хода процесса, подбора следующих задач с учетом его индивидуальных особенностей и возможностей. Субъект психосинтеза, в свою очередь, получает информацию о причинах неудач и о путях преодоления ошибок.
   Техника сенсомоторного психосинтеза включает приемы интрамодального, интермодального и сенсомоторного синтеза компонентов конструируемого образа. В ходе интрамодального синтеза вызываются ощущения какой-либо одной модальности, которые затем объединяются, интегрируются в целостный образ.
   На следующем этапе используются приемы интермодального синтеза, опирающегося на механизмы сенсибилизации и синестезии, что дополняет формируемый образ ощущениями других модальностей. Сенсомоторный синтез направлен на интеграцию активности сенсорных систем и двигательной активности субъекта в соответствии со структурой и логикой конструируемого и моделируемой действительности. Например, формирование у испытуемого образа иллюстрированного журнала может начаться с тактильных ощущений: фактуры глянцевой бумаги, тяжести в руках, прохлады. Далее активируется перцептивная система, позволяющая дополнить образ компонентами зрительной модальности. В структуру образа могут быть включены ощущения запаха типографской краски и шелеста перелистываемых страниц. Динамика состояния сознания в процессе синтеза сопровождается такими изменениями функционирования механизмов рефлексии, при которых партнер по взаимодействию (психолог) воспринимается субъектом только как собеседник во внутреннем диалоге, как часть собственного Я, речевые инструкции – как собственные мысли, ощущения, переживания. Диалогичность сенсомоторного психосинтеза отличает его от гипноза, самогипноза и медитации, монологичных в своей основе. Поскольку процесс психосинтеза не требует «гипнотического торможения мозга» и не сопровождается состоянием гипнотического сна, субъект находится в более активном состоянии, чем при классической гипнотизации.
   В противоположность гипнозу, эксплуатирующему гипнабельность индивида, техника сенсомоторного психосинтеза не зависит от этой характеристики субъекта и позволяет добиваться даже у малогипнабельных индивидов таких же эффектов, как и при глубоком гипнозе. Этот метод может использоваться как в практической, так и в экспериментальной психологии, в психокоррекционной работе и в психотерапии, позволяет в условиях психологического эксперимента моделировать поведение человека в различных жизненных ситуациях, применим для формирования гипнабельности у негипнабельных людей.

Приемы психосинтеза

   В условиях интрамодального психосинтеза используется следующий общий алгоритм: при первом шаге, нацеленном на достижение эффекта распредмечивания чувственной ткани образа мира, внимание испытуемых фиксируется на ощущениях при одновременном снижении уровня активности соответствующих сенсорных систем. В итоге рождается недифференцированная совокупность переживаний в рабочей модальности. При втором шаге, направленном на акцентуацию отдельных ощущений, перед человеком последовательно ставится задача поиска ощущений определенного качества с постепенным повышением уровня активности сенсорной системы: начинается процесс переопредмечивания всего феноменального поля. При третьем шаге, ориентированном на построение предметного образа, активность человека направляется на интеграцию отдельных ощущений в некую целостность (комплекс), в результате рождается новый образ мира в данной модальности.
   Общий алгоритм интрамодального психосинтеза реализуется через многообразные приемы взаимодействия с испытуемыми в различных модальностях: визуальной, аудиальной, тактильно-кинестетической.
   Ниже предлагается таблица реализации общей стратегии работы с испытуемыми в разных модальностях, столбцы этой таблицы образуют шаги развертки стратегии, строки – рабочие модальности, а на пересечении столбцов и строк – примеры некоторых приемов психосинтеза – способов переструктурирования чувственной ткани, своеобразных метафор, создающих условия для изменения формы категоризации чувственного опыта.

   Таблица 6
   Интрамодальный психосинтез

   Раскроем подробнее техники интрамодального психосинтеза в некоторых модальностях.
//-- Визуальный синтез --//
   Построение зрительного образа. Испытуемый должен находиться в удобном положении, чтобы не возникала необходимость в процессе сеанса менять позу, отвлекаться на посторонние ощущения в теле. Необходимо ликвидировать повышенное напряжение в тех участках тела, где оно имеется (это сопровождается снижением уровня активности сенсорных систем, в том числе зрительной). Методика визуализации проводится при закрытых глазах. Внимание испытуемого обращается на то, что при закрывании глаз он ничего не видит, словно смотрит в темноту.
   Для усиления эффекта можно использовать прием «исчезновения век». Испытуемому предлагается почувствовать свои веки, почувствовать, нет ли в них напряжения, и дать им возможность расслабиться, успокоиться. Надо обратить его внимание на то, что он ощущает в глазах, чтобы он почувствовал расслабление глазодвигательных мышц, покой, отсутствие напряжения и движений, отсутствие ощущений, кроме ощущения покоя. Зафиксировав это ощущение покоя и неподвижности в веках, можно привести испытуемому пример, как в результате адаптации сенсорных систем исчезают ощущения, например, ощущение подлокотников кресла или ощущение одежды, обуви и т. д. Затем следует обратить его внимание на то, как он перестает чувствовать свои веки, если ничего не делает со своими глазами, и тогда у него возникает иллюзия, словно он сидит с открытыми глазами, но ничего не видит, как в темноте. Важно зафиксировать это ощущение.
   Предложим испытуемому всматриваться в темноту, обращая внимание на свои ощущения. Заметим ему, что полной, абсолютной темноты почти никогда не бывает, всегда в глазах есть хоть какие-то ощущения: ощущение какой-то пелены перед глазами, словно вглядываешься сквозь дымку или сквозь запотевшее стекло, сквозь туман или мутную воду.
   Зафиксировав у испытуемого переживание смутных, недифференцированных визуальных ощущений, структурируем, трансформируем и усиливаем их, используя какие-либо приемы – метафоры, представленные в таблице.

   1 «ТУМАН». «Ощущение [33 - Здесь и далее в кавычках приводится содержание стандартной инструкции, предъявляемой испытуемому. – Прим. ред.] тумана перед глазами усиливаем, словно туман заполняет все вокруг, сгущается, становится более плотным. Но эта пелена неоднородна».
   2 «ДВИЖУЩИЙСЯ ТУМАН». «<…> Всматриваясь, можно почувствовать движение, словно туман клубится вокруг, и волны тумана накатываются на вас. И блики возникают в глубине, словно солнечные лучи, пронизывая толщу тумана, вызывают мягкое и приятное свечение, россыпи радужных пятен летят в тумане: золотистые, розовые, серебристые, голубые… Как осколочки радуги… Калейдоскоп красок… Как фейерверк, яркие красочные вспышки, словно брызги салюта…»
   3 «Ясные отчетливые визуальные образы». «<…> Туман рассеивается и постепенно становится прозрачным. И, вглядываясь вдаль, можно заметить, как в пелене тумана проступают очертания деревьев, еще смутные и неясные, словно призрачные фигуры сказочных животных». (И далее, переходим к описанию того образа, который нам нужно формировать у испытуемого.)
//-- Аудиальный синтез --//
   Работа с чувственной тканью в аудиальной модальности.
   1 «ТИШИНА». «Вы слышите доносящиеся до вас звуки. Звуки в этой комнате. Возможно, звуки улицы, звуки города. Вслушиваясь в них, вы почувствуете, как наступает привыкание и появляется безразличие. Но если вы продолжаете вслушиваться в монотонное движение этих звуков, сосредоточив внимание, вы замечаете, что ощущения как бы перемешиваются и ускользают от вас, становятся монотонными, однообразными. И постепенно вы перестаете их замечать, словно сидите в тишине.
   2 «ЛЕСНАЯ ТИШИНА». «Вы вслушиваетесь в тишину ночного леса. Отдаленные шорохи, шелест листвы при легких движениях ветерка. Шорохи ночи. Смутные, неясные…
   3 «<…> Тихий плеск воды, шуршание травы, звон насекомых… Комары… Издалека доносится тихая, плавная музыка. Приятная мелодия…»

   Этот же алгоритм можно применять при работе с телесно-кинестетическими, обонятельными и вкусовыми ощущениями.
   Итак, мы видим, что использование приемов интрамодального синтеза подчинено следующей логике:
   Шаг 1. Деструкция наличного образа, привыкание к ощущениям, адаптация сенсорных систем.
   Шаг 2. Выбор приема (метафоры) для переструктурирования сенсорного опыта в направлении, удобном для формирования нового образа. Переопредмечивание сенсорной стимуляции.
   Шаг 3. Окончательное достраивание формируемого образа.

   Как уже говорилось, помимо приемов интрамодального синтеза, техника сенсомоторного психосинтеза включает приемы интермодального и сенсомоторного синтеза компонентов конструируемого образа. Приемы интермодального синтеза, опирающиеся на механизмы сенсибилизации и синестезии, позволяют дополнить формируемый образ ощущениями других модальностей. Сенсомоторный синтез направлен на интеграцию активности сенсорных систем и двигательной активности субъекта в соответствии со структурой и логикой конструируемого образа и моделируемой действительности.

Использование техники сенсомоторного психосинтеза для экспликации неосознаваемых субъектом знаний

   Разработанная на базе сенсомоторного психосинтеза психотехника экспликации неосознаваемых субъектом знаний включает три функциональных блока психотехнических приемов. Первый блок объединяет приемы актуализации неосознаваемых субъектом знаний в различных формах репрезентации их в сознании субъекта. Во втором блоке представлены приемы переработки, логического структурирования актуализируемой информации, регулирования информационных объемов оперативных единиц памяти. Третий блок приемов ориентирован на ликвидацию преград на пути проникновения эксплицируемых знаний в сознание. Методика апробировалась на студентах различных вузов, школьниках и учащихся ПТУ [34 - Эксперименты проводились совместно с В. Ф. Петренко и К. С. Лисецким.]. Критерий отбора испытуемых – неуспеваемость или трудности в усвоении какого-либо учебного предмета.
   Основным компонентом первого блока методики выступили приемы репродукции прошлых жизненных ситуаций, приемы моделирования во внутреннем плане, в плане умственных действий ситуаций работы с учебными пособиями: конспектами лекций, учебниками, атласами, чертежами, лингафонной аппаратурой и т. д. В первую очередь, психотехническая работа была направлена на экспликацию неосознаваемых субъектом знаний вне зависимости от того, по каким сенсорным каналам проходила поступающая информация и в каких видах памяти (зрительной, слуховой, вербально-логической, моторной) она хранится. Во-вторых, можно выделить прием отработки точности воспроизведения информации и ее достоверности, исключение возможности ее непроизвольных искажений. В-третьих, внимание уделялось отработке доступа к имеющейся у субъекта неосознаваемой информации вне зависимости от времени, прошедшего с момента ее презентации субъекту. Важная роль отводилась также использованию приемов, позволяющих корректировать эмоциональную окраску моделируемых ситуаций. Работая, например, с отстающими по физике учениками ПТУ, мы добивались репродукции в измененном состоянии сознания ситуаций, в которых они находятся в кабинете физики, слышат объяснения учителя, видят развешенные по стенам плакаты и т. д. И даже если ученик в тот или иной момент времени не слушал учителя, все, что тот говорил, зафиксировано в памяти. А на плакатах в кабинете физики, которые вольно или невольно, но тем не менее рано или поздно попадали в поле зрения, присутствуют все формулы, необходимые по программе для сдачи экзамена. Наша задача заключалась в экспликации этих знаний, в обеспечении их свободного доступа в сознание субъекта.
   Неожиданное для нас применение в практике приемы этого функционального блока рассматриваемой методики нашли при решении задач оказания помощи правоохранительным органам. По просьбе руководителей следственного управления Прокуратуры РСФСР с целью оказания помощи в расследовании особо тяжких преступлений эти психотехнические приемы были использованы в работе со свидетелями, которые владели важной для следствия информацией, но не могли ее произвольно актуализировать. Так, одна из свидетельниц, год назад видевшая паспорт предполагаемого преступника, не могла, как ни старалась, вспомнить его паспортные данные. Нам удалось воспроизвести в ее памяти переживания этой ситуации, так что она снова увидела и почувствовала в руках обложку паспорта, раскрыла его и стала читать то, что там было написано. Оказалось, что в тот момент она, не зная того, держала в руках паспорт человека, бывшего руководителем крупной банды, занимавшейся рэкетом, убийствами. Благодаря ее показаниям, полученным с помощью нашей методики, члены преступной организации в скором времени были арестованы. Так же решались задачи «прочтения» номера случайно виденной машины или составления фоторобота случайного прохожего. Психотехнические средства, составляющие второй функциональный блок методики, по характеру решаемых ими задач можно условно разделить на следующие группы. К первой можно отнести приемы, позволяющие наполнить смысловым содержанием воспринятую ранее информацию. В примере с номером машины мы останавливаем «картинку», добиваемся необходимой четкости, яркости образа, чтобы испытуемый мог «разглядеть» цифры, буквы (прием «стоп-кадр»), так же и с формулами физики и т. п.
   Аналогичные приемы используются и при смысловой переработке аудиальной информации. Например, при актуализации знаний курса иностранного языка испытуемый, переживая ситуацию первого занятия, сообщает, что не успевает следить за смысловым содержанием речи преподавателя: «…преподаватель слишком быстро говорит», «…много непонятных слов». Здесь мы также применяем приемы субъективного замедления хода времени и «включаем» знание лексики, приобретенное субъектом в последующих ситуациях.
   Ко второй группе относятся приемы, обеспечивающие возможность перекодирования информации, ее перевода из одной формы репрезентации сознанию в другую, например, аудиальную информацию репрезентировать в сознании субъекта в виде визуальных образов, когда, скажем, воспроизводится ситуация, где ученик слушает объяснения учителя физики, и при этом перед его мысленным взором появляются соответствующие содержанию формулы. Важное значение придается переводу информации, представленной в форме наглядно-чувственных образов, в вербальную форму.
   Третья группа приемов второго функционального блока, обеспечивающих смысловое структурирование эксплицируемых знаний, ориентирована на работу с «масштабами» объемов оперативных единиц мышления. Так, при работе с аудиальной информацией курса иностранного языка такой единицей первоначально является отдельное слово, в дальнейшем – фраза, потом – еще более крупные речевые единицы.
   Третий функциональный блок приемов, как уже указывалось, ориентирован на ликвидацию эмоциональных, мотивационно-смысловых преград на пути проникновения эксплицируемых знаний в сознание субъекта. Эти приемы эффективны в случаях дидактогений, при нейтрализации последствий аффекта, зафиксированного на учителя, во всех случаях, когда требуется коррекция эмоционального отношения к учебному предмету, преобразования в мотивационно-смысловой сфере, в самосознании субъекта (например, коррекция самооценки, уровня притязаний). Так, для формирования положительного отношения к учебному предмету, использовались приемы контролируемой трансформации Я-образа. Учащемуся ПТУ в соответствии с его мечтой внушалось, что он капитан корабля, была создана увлекательная картина морского плавания. И на фоне приятных переживаний подчеркивалось, что всего этого он смог достичь благодаря своим глубоким знаниям по физике и математике и любви к этим предметам. Студента технического вуза в образе известного ученого-математика просили дать телеинтервью для молодежи, рассказать, как он добился таких выдающихся успехов. Студент-историк, специализирующийся по народным восстаниям, в образе Степана Разина проводил военный совет, где было принято решение идти на Астрахань. Эти приемы позволяют субъекту создать во внутреннем мире своих переживаний своеобразный мир учебного предмета, а формируемая в экспериментах иллюзорная реальность служит моделью системно-смысловых связей изучаемого материала.
   В целом результаты использования приемов психосинтеза для экспликации неосознаваемых субъектом знаний, на наш взгляд, свидетельствуют не только об активизации процессов воспроизведения актуализируемого в памяти материала, но и о возможности повышения степени его логической структурированности, улучшении его понимания.

Литература

   1 Абаев Н. В. (ред.). Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. Новосибирск, 1990.
   2 Басилов В. Н. Избранники духов. М., 1984.
   3 Басилов В. Н. (ред.). Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986.
   4 Гримак Л. П. Моделирование состояний человека в гипнозе. М., 1978.
   5 Кучеренко В. В. Сенсомоторный психосинтез // Психология. Словарь / Под ред. А. В. Петровского. М., 1990. С. 357–358.
   6 Леман В. Н. История суеверий и волшебства от древности и до наших дней. М., 1900.
   7 Овчинникова О. В., Насиновская Е. Е., Иткин Н. Г. Гипноз в экспериментальном исследовании личности. М., 1989.
   8 Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. М., 1988.
   9 Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Цвет и эмоции // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1988. № 3. С. 70–82.
   10 Платонов К. И. Слово как физиологический и лечебный фактор. М., 1957.
   11 Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991.
   12 Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989.
   13 Тихомиров О. К., Райков В. Л., Березанская Н. Б. Об одном подходе к исследованию мышления как деятельности личности // Психологические исследования творческой деятельности / Отв. ред. О. К. Тихомиров. М., 1975. С. 143–204.
   14 Фрезер Д. Д. Золотая ветвь. М., 1980.
   15 Фрезер Д. Д. Фольклор в ветхом завете. М., 1990.
   16 Шерток Л. Непознанное в психике человека. М., 1982.
   17 Шерток Л., Соссюр Р. Де. Рождение психоаналитика. М., 1991.

Лингвистика измененных состояний сознания [35 - Спивак Д. Л. Измененные состояния сознания: психология и лингвистика. СПб.: Издательский дом «Ювента», 2000. Печатается с разрешения автора.]
Д. Л. Спивак

   Спивак Дмитрий Леонидович (р. 1954, Ленинград) – доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник научной группы нейрофизиологии мышления и сознания при член-корр. РАН С. В. Медведеве Института мозга человека РАН, Санкт-Петербург, директор Санкт-Петербургского отделения Российского института культурологии, профессор кафедры ЮНЕСКО по компаративным исследованиям духовных традиций, специфики их культур и межрелигиозного диалога.
   Основные направления исследований – лингвистика, филология и культурология измененных состояний сознания. На основе анализа особенностей речевой деятельности при ИСС различного происхождения (искусственно вызываемых, спонтанно возникающих, а также возникающих в ходе психокоррекции и занятий духовными практиками, Д. Л. Спивак разработал концепцию многослойного построения языка, объясняющую закономерности изменения речи при изменениях состояния сознания. В настоящее время Д. Л. Спивак изучает ИСС и религиозность (а также их нейрофизиологические и генетические корреляты) при активном старении и долголетии, а также измененные состояния массовой психологии.
   Автор ряда монографий и большого количества научных работ, посвященных различным аспектам учения об ИСС, научный руководитель портала академических исследований ИСС (wwww.altstates.net).
   Сочинения:Лингвистика ИСС (1986); Язык при ИСС (1989); Как стать полиглотом (1989); Измененные состояния массового сознания (1996); Измененные состояния сознания: психология и лингвистика (2000); Метафизика Петербурга. Т. 1–3 (2003–2005).

Измененные состояния сознания в психологии и лингвистике

   Лингвистика ИСС представляет собой раздел языкознания, посвященный изучению измененных состояний языкового сознания. Предметом лингвистики ИСС являются качественно своеобразные модусы организации языковой способности и речевой деятельности нормального человека, как правило, обеспечивающие продолжение адекватной обстановке и задачам деятельности коммуникативной и когнитивной деятельности при эндо– и экзогенных нагрузках разного типа, направленности и степени выраженности. <…>
   Общий вывод из проведенного рассмотрения актуальных тенденций, сложившихся к настоящему времени в изучении психолингвистического обеспечения ИФС (измененных функциональных состояний), состоит в том, что последние, вне зависимости от их этиологии и динамики в каждом конкретном случае, имеют обширный круг коррелятов на основных уровнях системы языка, а также на основных этапах порождения речи. Базовые лингвистические корреляты ИФС простых, близких к линейному типов динамики могут быть совмещены в рамках единой концептуальной схемы (таксономии), включающей следующие закономерности:

   – на фонологическом уровне наблюдается выраженная реакция фразовой интонации (в первую очередь таких ее компонентов, как мелодика, темп речи и ее паузирование) даже на умеренное эмоциональное напряжение. Словесное ударение проявляет значительно большую устойчивость в особенности на первом слоге при возрастающей внешней неспецифической нагрузке. Что же касается системы фонем, то она сохраняет интактность вплоть до глубоких стадий диссолюции психической деятельности, проявляя признаки перестроения лишь в случае регрессии к фонологической системе другого диалекта или языка…
   – на лексическом уровне наблюдается отчетливая тенденция к быстрому уменьшению объема словаря, прежде всего за счет средне– и низкочастотных знаменательных слов. Соответственно уменьшается число гапаксов, снижается значение индекса, соотносящего количество разных знаменательных лексем, употребленных человеком, с общим количеством таковых, повышается значение индекса, фиксирующего количество повторов отдельных лексем («критерий Юла»). По мере нарастания нагрузки возрастает склонность к употреблению слов, эмоционально значимых для данного человека либо входящих в общий фонд так называемой регрессивной лексики, а также актуализирующих стереотипный речевой опыт (устойчивые словосочетания, языковые штампы, а при профессиональной деятельности – термины, терминологические сочетания и параметры). По данным ассоциативного теста, наблюдается снижение вероятности парадигматических реакций. В семантическом отношении весьма вероятно раннее упрощение структуры семантических полей, прежде всего, по линии родо-видовых (гипо-гиперонимических) связей;
   – на морфологическом уровне наблюдается заметное повышение вероятности ошибок и аграмматизмов. В области словообразования отмечается снижение склонности к употреблению производных слов (сочетающееся с общим уменьшением средней длины употребленных слов). В области словоизменения наблюдается тенденция к сужению формообразовательных парадигм. В русском языке она выражается в устойчивости форм именительного падежа по сравнению с косвенными падежами – у существительных, действительного залога – у глаголов… Особо чутко реагируют на внешнюю нагрузку индексы, соотносящие между собой частотность употребления отдельных частей речи, прежде всего глагола и существительного/прилагательного (так называемый «индекс Шлисмана»); – на синтаксическом уровне отмечается общее снижение склонности к употреблению сложных, а также распространенных предложений. При этом повышается вероятность употребления сегментированных, неполных и эллиптических предложений. В пределах предложения при возрастающей нагрузке установлена существенная разница между устойчивостью группы подлежащего и группы сказуемого, однако ее конкретное выражение остается дискуссионным. В пределах сверхфразовых единств прослеживается общая тенденция к снижению цельности текста…

   Среди указанных изменений преобладает общее упрощение построения речи, особенно явное при обратимой диссолюции психической деятельности в континууме «оглушение – кома», индуцируемом при некоторых типах шоковой терапии психоактивными препаратами. Можно предположить, что ее обеспечивает декомпозиция (существенно упрощенные стратегии) переработки и передачи информации. При сложных типах динамики ИФС, не сводимых целиком к простой линейной диссолюции, весьма вероятно включение особых механизмов, обеспечивающих на уровне языкового сознания проведение рекомпозиции, т. е. перехода к качественно своеобразным стратегиям переработки и передачи информации. <…>

Методика психолингвистического тестирования

   Расчет индексов [был] основан на использовании оппозиций, существенно важных для организации различных уровней системы языка («речевое клише – свободное словосочетание», «род – вид», «синтагматический ряд – парадигматический ряд», «глагол – неглагольные части речи», «актив – пассив» [36 - Имеется в виду активный или пассивный залог глагола. – Прим. ред.]. <…>
   Тестирование являлось основной формой коммуникации между исследователем и наблюдаемым, который находился в измененном функциональном состоянии, и проводилось в виде «стандартизованного интервью», состоящего из серии коротких стандартизованных вербальных стимулов, каждый из которых предполагает короткий ответ <…>
   Под позицией теста понимается последовательность из вербальной инструкции исследователя по данному заданию, текста задания в виде стандартизованного вербального стимула, а также вербальной реакции на него. <…> Каждая позиция теста кодировалась определенной цифрой. <…> По каждой позиции теста рассчитывается свой лингвистический индекс. <…>

   1. Ответить: Как глаза?
   <…> Данное задание включает, как правило, шесть коротких однотипных вопросов, каждый из которых касается какой-либо части тела («Как руки?» – «Как ноги?» – «Как язык?» и т. д.). <…> По каждому [из ответов] рассчитывалось отношение количества неизменяемых языковых штампов к общему количеству употребленных в данном ответе лексем <…>
   Под языковыми штампами понимались:

   Прагматические клише. В современной лингвистической теории они рассматриваются как «достаточно фиксированные языковые реакции на стандартные ситуации социального общения» [8, 15]. <…> Прагматические клише задавались списком, составленным на основе предварительных неформальных наблюдений. По заданию 1 такой список включал в себя следующие лексемы: «нормально, в норме, норма, порядок, так себе, того, не очень, больно», <…> «хорошо», «отлично» <…>;
   Фразеологизмы разного рода, т. е. единицы, относимые <…> к фразеологическим сращениям, единствам, сочетаниям, выражениям и понимаемые как «сочетания слов, обладающие относительной устойчивостью, воспроизводимостью в готовом виде, экспрессивностью и целостным значением». Достаточно частые в повседневной разговорной речи устойчивые словосочетания и фразеологизмы проявляют тенденцию к заметному расширению сферы употребления под действием внешней нагрузки…

   По-видимому, наиболее общей причиной такой тенденции является известная легкость выбора из памяти и произнесения «готового» фразеологизма по сравнению с задействованием сложного, многоуровневого механизма порождения развернутого высказывания… [7, 265–268]. <…>
   Итак, в качестве рабочей гипотезы можно принять положение, что «принцип экономии усилий» на порождение речи, существенно важный при повседневной речевой деятельности, может сохраняться и даже принимать на себя ведущую роль при ИСС, накладывающих жесткие ограничения на комбинаторные возможности и оперативные ресурсы механизма речевой деятельности. <…>
   В случае самого примитивного диалога, реализованного в рамках задания 1 (например: «Как глаза? – Нормально»), мы констатируем прежде всего, что между исследователем и наблюдаемым прошел осмысленный микродиалог, релевантный ситуации, что составляет простейший акт двусторонней коммуникации.
   Восприняв вопрос, наблюдаемый поставил ему в соответствие определенный орган тела (например, голову). Следовательно, имел место простейший акт номинации. В силу того, что вопрос был соотнесен наблюдаемым с органом собственного тела (своей головой), имел место элементарный акт локации. Ответная реакция представляла собой высказывание о состоянии объекта вопроса (головы наблюдаемого) и содержала «психологический предикат», выраженный в словесной форме (рему). Таким образом, имел место простейший, но релевантный данной коммуникативной ситуации акт предикации… Следовательно, выполнение данного задания свидетельствовало об интактности операций, базовых для ведения речевой деятельности в целом. <…>
   По индексу 1б рассчитывалось отношение количества неглагольных фразеологизмов к общему количеству фразеологизмов, употребленных в ответе. <…>
   2. «Сказать то же (самое) одним словом: муж – жена – …».
   <…> В качестве стимула в данном задании использовались устойчивые словосочетания, состоящие из парных терминов родства одного уровня («муж– жена», «брат – сестра», «сын – дочь»). <…> Получение осмысленного ответа по данному заданию рассматривается как свидетельство сохранения доступа к базовым семантическим полям, а также проведения на них простейших семантических операций. По индексу 2 регистрируется отношение количества употребленных в ответе релевантных заданию (т. е. передающих идею генерализации стимула) существительных единственного числа («муж-жена – семья», «– родня», «– коллектив», «– одна сатана») к общему количеству релевантных существительных, употребленных в ответе. <…>
   3. «Сегодня нам тяжело. Скажите то же самое, начав так: Сегодня мы…». Данная формулировка представляет собой сочетание широко применимых в современной психолингвистике «методики незаконченных предложений» и задания на синонимическую трансформацию…
   Объектом трансформации является безличное предложение, содержащее «категорию состояния» (неглагольный предикатив, статив) в сочетании с существительным в дательном падеже, обозначающим носителя данного состояния, а также наречием времени. Из числа неглагольных предикативов в данном задании используются слова с позитивной («весело, легко») или негативной («тяжело, трудно, скучно») эмоциональной окраской, омонимичные кратким прилагательным среднего рода и наречиям на «-о». Задачей тестирования является определение части речи, в которую будет преобразован неглагольный предикатив. <…> Соответственно, по индексу 3 регистрируется трансформация неглагольного предикатива в глагол или другие отглагольные образования; <…> в другой или тот же самый неглагольный предикатив; в неглагольную лексему (куда условно включается и причастие). <…>
   4А. «Продолжить: Очевидно, мне уже надо…».
   Инструкция сводится к заданию продолжить «незавершенное предложение». <…> По данному заданию рассчитывается индекс 4а. Он определяется отношением количества глаголов к общему количеству лексов, употребленных в ответе. <…>
   4Б. «Продолжить: Сын, который у меня…».
   <…> По форме задание представляет собой незавершенное предложение. Обработка ответов состоит в расчете индекса 4а или 4б. Включение данного задания в программу тестирования диктовалось необходимостью определить склонность к употреблению в ответе глаголов сравнительно с неглагольными частями речи… Своеобразная формулировка стимула ориентирована на одну из особенностей обиходно-разговорной речи… Выяснилось, что большинство наблюдаемых способны достаточно легко воспринимать конструкцию типа «у меня есть», и продолжать ее как на сравнительно неглубоких, так и на довольно продвинутых стадиях диссолюции. <…>
   4В. (Наблюдаемому предлагается картинка и задается вопрос): «Что вы видите на картинке?».
   <…> Задания такого типа… позволяют получать образцы минимально грамматически обусловленной речевой продукции, близкой к спонтанной. <…>
   5А. «Повторить: Доктор прописал лекарство. Работа, окно, голова, погода, болезнь».
   При выполнении данного задания нужно запомнить и повторить стимул, состоящий из двух частей, предлагаемых исследователем устно. <…> По данному заданию регистрируется количество запомненных слов: из списка (индекс 5а), из предложения (индекс 5б). <…> Указанные индексы дают эксплицитную оценку объема кратковременной памяти, существенно важного для ведения речевой деятельности в целом. <…>
   5Б. «Повторить: Укол сделан сестрой. Одеяло, подушка, сердце, неделя, здоровье…».
   Стимул данного задания совпадает по форме со стимулом предыдущего, за исключением того, что в функции сказуемого здесь употреблено страдательное причастие прошедшего времени в краткой форме… Сопоставление объема кратковременной памяти при выполнении заданий 5А и 5Б дает точную характеристику сравнительной трудности восприятия и порождения предложений с активной или пассивной конструкцией. <…>
   Дополнительно также рассчитывался индекс 5 г, получавшийся как сумма значений индекса 5а по заданиям 5А и 5Бб.
   6. «Ответить любым словом: напряжение…, грустный…, волноваться…, тяжело…».
   Задание представляет собой разновидность ассоциативного теста… В качестве стимулов используются четыре слова, относящиеся соответственно к существительным, прилагательным, глаголам и наречиям. <…> При обработке ответов учитываются знаменательные слова, которые подразделяются далее на парадигматические и синтагматические ассоциации. По данному критерию из однословных ответов в качестве парадигматических ассоциаций условно рассматриваются слова, принадлежащие к той же части речи, что и слово-стимул («т я ж е ло – трудно»), в качестве синтагматических – любые слова, не относящиеся к ней («т я же ло – лечиться»). <…>
   По данному заданию рассчитывается отношение количества синтагматических ответов к общему количеству слов-стимулов (индексы: 6а – для существительного, прилагательного, глагола, наречия; 6б – для существительного, прилагательного, глагола; 6в – для существительного и прилагательного). <…> Соотнося классную принадлежность слова-стимула и слова-реакции, критерий дает наиболее общую характеристику сочетаемости различных классов слов. <…> В более широком аспекте критерий отражает соотношение склонности к эндо– или экзоцентрическому сочетанию единиц, в принципе релевантное для любого уровня системы языка. <…>
   7. «Сказать одним предложением: На фотографии она была с сестрой. Она выглядела старше ее».
   Формулировка задания намеренно двусмысленна. Она допускает отнесение второго предложения как к подлежащему, так и к дополнению первого предложения. Субъектная референция обычно реализовалась в ответах путем построения распространенного предложения с однородными сказуемыми («На фотографии она была с сестрой и выглядела старше ее»). Нередко встречалось и преобразование стимула в сложноподчиненное предложение с определительной придаточной частью («На фотографии она была с сестрой, которой она была старше»). Объектная референция чаще всего реализовалась при помощи такого же предложения с определительной частью, отнесенной не к подлежащему, а к дополнению первого предложения стимула при помощи союзного слова «который» («На фотографии она была с сестрой, которая выглядела старше ее»). По данному заданию рассчитывался индекс 7, которому приписывалось одно из двух значений: 1 в случае объектной референции и 2 – субъектной. <…>
   Направленность данного задания обусловлена, в первую очередь, тем, что при объектной референции отвечающему приходится держать в кратковременной памяти при прочих равных условиях меньше единиц, нежели при субъектной. <…> В целом индекс 7 отражает наличие склонности к использованию сложных синтаксических конструкций. <…>
   <…> Формальный анализ всего материала… проводился при помощи стандартного пакета компьютерной обработки статистических данных «Statgraph-ics Plus for Windows», разработанного фирмой «Statistical Graphics Corporation» (США), в версии 2.1 (1996).

Язык и речь при фармакогенных измененных функциональных состояниях

//-- Кетаминовая терапия --//
   Основной материал настоящей главы составляет речевая деятельность при фармакогенных ИФС… Тестирование проводилось на материале шоковой терапии двумя принципиально различающимися между собой фармакологическими средствами – кетамином и инсулином… Весь собранный материал переводился в численную форму и подвергался многошаговому формальному компьютерному анализу. Он состоял в кластеризации обследованной группы и аппроксимации характерного для нее типа динамики индексов, выраженных в виде лингвостатистических моделей. <…>
   Кетамин является препаратом, влияющим прежде всего на холинореактивные системы, первичные для регуляции процессов в нервной системе человека в целом… Действие исследуемого препарата строго не локализовано, что соответствует нашей установке на наблюдение общих закономерностей изменения сознания при внешней фармакогенной нагрузке. <…> Накоплен достаточный материал, свидетельствующий о характерном для действия холинолитиков постепенном «замедлении интеллектуальных процессов», «затруднениях в сосредоточении внимания» и эпизодическом появлении своеобразной структуры речи, «напоминающей шизофазию» [6, с. 57], о постепенном нарастании «непоследовательности, отрывочности», порой «бессвязности и неразборчивости» речи [9, с. 11], о повышении частоты употребления штампов, конкретных существительных, простых предложений [3, с. 69], а также о присущем холинолитикам эффекте «диссоциированного обучения» (state-dependent memory), по-видимому, родственном ИСС [1, с. 80–89].
   Все наблюдения, представленные в данной главе, проводились в психиатрических, хирургических и терапевтических стационарах Санкт-Петербурга. Основная группа состояла из 15 мужчин и женщин в возрасте 19–37 лет, помещенных в стационар для лечения психического заболевания, не сопровождавшегося на данной стадии развития расстройствами речи и мышления (в основном ранняя стадия шизофрении, а также астено-депрессивный, параноидный и тревожно-депрессивный синдромы). По предписанию и под наблюдением лечащего врача их лечили с помощью кетаминовой терапии. Для оперативного контроля состояния пациентов, его прогнозирования и описания специалисты в данном виде терапии пользуются пятичленной схемой:

   A Фон – состояние активного бодрствования перед введением кетамина, характеризуемое адекватной реакцией на окружающее и адекватным самовосприятием. <…>
   Б Сомноленция – непосредственно следующее за введением кетамина состояние легкой сонливости с увеличением латентного периода реакций;
   B Легкое оглушение – состояние легкой затрудненности действий под влиянием как дальнейшего удлинения латентного периода реакций, так и возникновения эпизодов обманов восприятий;
   Г Среднее оглушение – состояние общей затрудненности коммуникации и действий, связанное с упрощением комплексов фиксированных движений, а также с измененным восприятием схемы тела;
   Д Тяжелое оглушение – состояние нарастающих арефлексии, атонии и анестезии.

   В ходе каждого сеанса непосредственно после введения препарата в течение 5–10 минут, поочередно развиваются стадии от Б до начала Д. Далее в течение примерно 1 часа пациент остается на стадии Д. После этого в течение еще примерно 1 часа происходит нормализация состояния, заключающаяся в поочередном прохождении в обратном порядке всех стадий, от Д до А. По мнению специалистов по кетаминовой терапии, принципиальных различий между одноименными стадиями на «нисходящем» и «восходящем» участках действия препарата не наблюдается [6, с. 55]. <…>
   Приведенная схема прохождения стадий кетаминовой терапии подразумевает динамику функционального состояния пациента, проходящую весь путь диссолюции: от состояния активного бодрствования до фактически прекоматозного состояния и обратно в достаточно строгой последовательности (что свидетельствует о наличии ИФС). <…>
   Контрольная группа состояла из пяти мужчин и женщин в возрасте от 20 до 35 лет <…> психически нормальных людей, которым по особенностям их лечения, не связанного с воздействием на психику, вводился тот же препарат… [Это] позволяло <…> исключить либо минимизировать специфику изменений сознания, связанную с начальным (предшествующим введению препарата) психическим статусом наблюдаемого… В данном случае члены контрольной группы получали кетамин в составе наркоза <…> при хирургической операции. <…>
   Примененный лингвистический тест был предельно кратким и состоял из трех заданий: 1 (в модификации из 6 вопросов), 4А, 5А и 5Б. <…> Наблюдение проводилось на восходящем отрезке действия препарата, т. е. [стадии] от Д до А. <…>
   В общем виде анализ данных проходит в два этапа. На начальном этапе проводится формальный анализ «основных статистик» исследуемого массива, включающий прежде всего расчеты разброса данных, стандартного отклонения, дисперсии, коэффициентов асимметрии и эксцесса. Обнаружение значимого отклонения распределения случайных величин от нормального дает косвенное основание для кластеризации данных. Проведение таковой по лингвистическим показателям завершает первый этап. Его результатом является разбиение изучаемой группы на несколько подгрупп (кластеров), одна или несколько из них проявляют по лингвистическим показателям существенно б льшую общность, чем генеральная совокупность. <…>
   На следующем этапе проводится изучение значимости различий между значениями каждого языкового индекса на разных стадиях наблюдения (в пределах избранного, наиболее репрезентативного кластера). Проверяются гипотезы о равенстве средних значений, равенстве медиан (так называемый тест Крускал – Уоллиса), равенстве дисперсий. Применяются и дополнительные методы, прежде всего непараметрический критерий Вилкоксона. Для индексов, выказавших статистически значимые различия, определяются средние значения, по которым при помощи специальных процедур, прежде всего полиномиального регрессионного анализа, строится (в виде формул и соответствующих им графиков) аппроксимация… представляющая собой лингвостатистическую модель динамики сознания при данном типе воздействия на психику. Лишь после этого можно переходить к теоретико-лингвистической интерпретации полученной модели, состоящей в обращении к моделям речевой деятельности, уже накопленным в рамках психолингвистики. <…>
   <…> Судя по данным языка, психически здоровые наблюдаемые не выказывают принципиального отличия от наблюдаемых, находящихся на ранней стадии психического расстройства, при ИФС, вызванных инъекцией кетамина. <…> Данный результат соответствует сложившимся в современной науке представлениям об организации речемыслительной деятельности при шизофрении… Психолингвисты не отмечают на ранних стадиях развития шизофрении выраженных признаков нарушения ни одного уровня механизма порождения речи по сравнению с психически нормальными людьми [13]. <…>
   <…> Основное влияние на результаты кластеризации оказывает <…> динамический фактор, связанный с темпами прохождения стадий ИФС при фармакотерапии. <…>
   Анализ дисперсий по кластеру 1 указывает на наличие статистически значимых различий между средними значениями каждого из трех исследуемых индексов по ходу динамики ИФС. Они весьма велики для индексов 1а, 5 г и приемлемы (на 80-процентном уровне) для индекса 4б.
   Далее для каждого индекса на каждой стадии наблюдения определяется среднее значение. <…> Динамика каждого лингвистического индекса представляется в виде функции соответствующего среднего значения от порядковой характеристики стадии ИФС и аппроксимируется средствами регрессионного анализа. <…> По данным наших расчетов, на переходе от стадии Д к стадии Г индекс 4б изменяется значимо, при переходе от Г к В – незначимо, причем различие между значениями этого индекса на стадиях Д и В является, безусловно, статистически значимым. Следовательно, в динамике индекса 4б при переходе от Д к Г можно предположить качественный скачок, а от Г к В – плавный сдвиг.
   Для каждого примененного нами лингвистического индекса обнаружена однонаправленная динамика, причем крайние (т. е. достигаемые на стадиях Д и А) значения всегда различаются значимо. Так, динамика индекса 1а развивается от значения, близкого к 0,7 при тяжелом оглушении (стадия Д), до значения примерно 0,3, достигаемого на стадии А. Значения индекса 4б увеличиваются от близких к 0,25 (на стадии Д) до примерно 0,55 (на стадии А); индекса 5 г – от приблизительно 3 до 8 на тех же стадиях.
   Это позволяет предположить, что на стадии Д достигается качественно своеобразное состояние языковой системы, для которого характерно минимальное употребление глаголов (индекс 4б). Поскольку их основной синтаксической функцией является передача предикативности, можно предположить ее перемещение на лексические классы, в норме выступающие лишь периферийными носителями этой функции. В нашем исследовании их представляют неизменяемые фразеологизмы (индекс 1а), положительно доминирующие на стадии Д. Преобладание этих единиц… делает ненужным использование сложных конструкций и длинных предложений. Эта тенденция поддерживается (а возможно, и обуславливается) сокращением объема кратковременной памяти, имеющим как внутриязыковые (индекс 5 г), так и внеязыковые, чисто физиологические основания [см. 1, 15]. <…> Как следствие, можно сформулировать и вывод о вероятном достижении на глубоких стадиях действия препарата измененного состояния языкового сознания в строгом смысле слова <…>
   Косвенным подтверждением подобного вывода служит тот факт, что речевая деятельность на стадиях Г-Д проводится с большой вероятностью на фоне более или менее генерализованной дельта-активности коры головного мозга. Данная закономерность надежно установлена для центральных холинолитиков в целом [3, с. 27–29], и кетамина в частности [11, с. 72]; она наблюдалась эпизодически и нами. <…>
   При анализе лингвистических индексов прослеживается еще одна любопытная особенность их динамики. Она состоит в том, что значения каждого индекса на средних стадиях диссолюции существенно отличаются не только от уровня, характерного для самой глубокой стадии Д, но и от поверхностной, представляющей норму стадии А. Общее представление об этом дает рассмотрение средней части кривых на рисунках. <…> Выясняется, что по индексу 5 г формально и очень четко выделяются стадии В – Г: они статистически значимо отличаются как от стадии Д, так и от стадий А и Б (при этом различие между значениями индекса на стадиях В и Г не является статистически значимым).
   Что касается индексов 1а, 4б, то здесь положение является менее однозначным. Значения каждого из них не различаются статистически значимо на стадиях В – Г и при этом очень четко отличаются от стадии Д. Однако при сравнении стадий В – Г и Б – А выясняется, что статистически убедительной границы между ними провести нельзя, хотя конкретные значения заметно различаются. <…>
   Что касается индекса 4б, то доля глаголов в общем числе знаменательных и служебных лексов, употребленных в пределах статистически достаточно протяженного отрезка устного или письменного текста, колеблется в норме приблизительно от 10 до 20 %. <…> По нашим данным, величина индекса, превышающая 0,2, зарегистрирована уже на стадии Д и затем существенно возрастает. Этот факт, на наш взгляд, объясняется тем, что под действием препарата наблюдаемые оставляют всякую ориентацию на литературную речь и переходят на просторечие. Между тем в функциональной стилистике русского языка отмечена присущая устно-разговорному синтаксису тенденция к усиленному употреблению глаголов…
   До тех пор, пока ограниченный объем кратковременной памяти (стадия Д) заставляет наблюдаемых ограничиваться преимущественно клише, связанными примыканием и нередко выступающими в роли предложения, это противодействует употреблению глагольных словоформ. С ослаблением же роли лексем, отнесенных к фразеологизмам, глаголы начинают употребляться все чаще… Первыми на нашем материале (стадия Г) проявляют тенденцию восстанавливаться конструкции типа «двойных глаголов» (например, «мне нужно <…> полежать нужно подлечиться», «…походить подразмяться»). Позднее появляется <…> конструкция «второй глагол при управлении / примыкании» (типа «… побыть дома отдохнуть»), а далее и прочие. <…>
   Отметим, что эффект роста глагольного индекса может наблюдаться за счет увеличения не только абсолютного количества глаголов, обусловленного в конечном счете процессом дробления (атомизирования) пропозиций, но и их относительного количества, как следствие простого опущения (эллипсиса) актантов. <…>
   <…> Можно выдвинуть предположение о том, что на средних стадиях действия кетамина достигается особое состояние сознания, промежуточное между глубокой перестройкой языкового сознания, характерной для стадии Д, и поверхностным (фоновым) состоянием.
   В пользу такого предположения свидетельствует ряд косвенных данных. Так, в динамике наблюдавшихся нами физиологических характеристик действия кетамина на средние стадии (Г – Б) приходится резкое замедление падения параболы, его остановка и начало движения вверх… Данные нейрофизиологии также свидетельствуют об особом типе электрической активности мозга, а именно вероятном преобладании «медленной активности», прежде всего те-та-ритма, характерном для данных стадий [3, с. 28]. <…> Наконец, в теории ИСС высказано и оживленно обсуждается общее положение об особенном (преимущественно когнитивном) эффекте малых доз психоактивных препаратов [12, 422]. <…>
//-- Инсулиновая терапия --//
   Наблюдение действия инсулина предоставляет психолингвисту конструктивный материал для сопоставления с действием кетамина. Сходство обоих препаратов состоит в том, что оба оказывают мощное, хотя и не локализованное воздействие на психику. <…> Различие состоит в том, что опосредующий это влияние механизм у инсулина принципиально своеобразен: он воздействует на сахарный баланс организма.
   Основная группа состояла из 15 мужчин и женщин в возрасте 18–35 лет, помещенных в стационар для лечения психического заболевания, не сопровождавшегося на данной стадии развития расстройствами речи и мышления (ранняя стадия шизофрении). По предписанию и под наблюдением врача их лечили с помощью инсулиновой терапии. Для оперативного контроля состояния пациентов, его прогнозирования и описания специалисты по проведению данного типа терапии пользуются схемой ИФС, в общих чертах совпадающей с описанной выше (для кетамина), с добавлением (после стадии Д) следующих стадий:

   Е Сопор – состояние существенной заторможенности реакций и редукции сознания к действию простейших рефлексов;
   Ж Прекоматозное состояние – на этой стадии возникает возможность перехода в кому, что может привести к необратимым последствиям для здоровья пациента. Достижение последней стадии служит поводом для прерывания лечебного действия данной дозы инсулина. <…>

   В связи с тем, что время угнетения сознания («нисходящий участок») продолжительнее времени его восстановления («восходящего участка»), лингвистическое тестирование проводилось на «нисходящем участке» (от А до Ж)… В физиологической науке давно принято положение о принципиальной идентичности обоих участков [10, с. 45–51]. <…> Контрольная группа состояла из 5 мужчин и женщин в возрасте от 20 до 40 лет… психически нормальных людей, во время наблюдения получавших тот же препарат, что и основная группа. <…> Основная и контрольная группы тестировались в строгом соответствии с методикой, описанной в предыдущем разделе. <…>
   <…> Влияние инсулина на языковую способность психически нормальных людей не проявляет существенных отличий от воздействия на речь пациентов, находящихся на ранних стадиях развития эндогенного психического заболевания. <…>
   Анализ дисперсий по каждому показателю… указал на наличие статистически значимых различий между величинами, достигаемыми на последовательно проходимых стадиях диссолюции сознания. <…>
   Динамика индекса 1а сводится к монотонному росту от почти незатронутой действием препарата стадии А до наиболее «глубокой» из наблюдавшихся стадий – стадии Д. <…> При кетаминовой терапии динамика была довольно похожей. <…> В обоих случаях мы видим преобладание на наиболее «глубокой» стадии неизменяемых фразеологизмов (в частности, прагматических клише).
   <…> В динамике индекса 1а сначала появляется этап стабилизации (А – Б), затем происходит скачок на качественно новый уровень (В – Г) и, наконец, переход к следующему, также качественно особому периоду стабилизации (Д).
   Начальный и средний этапы динамики индекса 4б сводятся к плавному увеличению его значения от 0,2 до примерно 0,5. На этом рост достигает максимума, а кривая далее опускается до величины 0,13 на стадии Д. Заметим, что правая часть параболы хорошо соответствует графику, полученному на материале кетаминовой терапии, естественно, в зеркальном отражении, поскольку сравниваются «нисходящий участок» действия одного препарата (инсулина) с «восходящим участком» другого (кетамина). <…> Как видим, при действии обоих препаратов речь наблюдаемых на самой «глубокой» стадии ИФС была относительно бедна глаголами, а на средних стадиях склонность к их употреблению существенно увеличивалась.
   Максимум параболы достигается на стадиях В и Г. <…> Этот участок следует прямо сопоставить с участком аналогичной стабилизации величин данного индекса при действии кетамина. В обоих случаях она достигается при величинах индекса, близких к 0,5, и дает основания к предположению о достижении на этих стадиях особого ИСС и при инсулиновой терапии. <…>
   Индекс 5 г достаточно монотонно убывает от значения, близкого к 9, непосредственно после инъекции инсулина до среднего значения 2,3 по кластеру 1 на стадии Д. Это различие, безусловно, статистически значимо, что позволяет говорить об особом состоянии сознания, достигаемом на глубинной стадии действия препарата.
   В динамике этого индекса выделяется период стабилизации (стадии А – Б), после которого следует качественный скачок к стадии В. Значения индекса на стадиях В – Г формально различаются, однако предельно близки: 5,4 и 4,3… Наконец, следует новый скачок к качественно особой стадии Д. Как видим, и здесь существует формальные основания говорить еще об одном измененном состоянии, противопоставленном как «поверхностному» (А – Б), так и «глубинному» (Д), состоянии, которое достигается на средних стадиях диссолюции.
   На основании сказанного можно утверждать, что как динамика, так и средние значения лингвистических индексов при инсулиновой терапии проявляют черты системной близости к описанным на материале кетаминовой терапии. В обоих случаях ни оппозиция «психическое здоровье – ранняя стадия психического заболевания», ни особенности действия препарата не оказали особого влияния на результаты лингвистического тестирования избранной, наиболее массовой подгруппы. Напротив, определяющим было достижение на наиболее глубокой стадии действия препарата качественно своеобразного состояния языковой системы, характеризующегося повышенной склонностью к употреблению неизменных фразеологизмов (в частности, прагматических клише), пониженным употреблением глаголов и общим упрощением предложения, связанным как с указанными структурными перестройками, так и с существенным сокращением кратковременной памяти. <…>
   Помимо описанного состояния, квалифицируемого как измененное, были обнаружены признаки еще одного ИСС, достигаемого на средних стадиях действия обоих препаратов. По сравнению с описанным выше «глубоким ИСС» данное состояние характеризовалось умеренным употреблением фразеологизмов, удовлетворительным объемом кратковременной памяти и достаточно разнообразной речевой продукцией, характеризуемой частым, даже повышенным по сравнению с нормой употреблением глаголов. <…>
   Результаты проведенного в этой главе анализа речевой деятельности при шоковой терапии кетамином и инсулином… свидетельствуют в пользу интактности базовых психолингвистических механизмов, обеспечивающих продолжение релевантной данным условиям когнитивной и коммуникативной деятельности. <…>

Заключение

   <…> Проведя стандартизованное изучение речевой деятельности по данным массовых опросов лиц, подвергавшихся действию различных фармакологических нагрузок, а также экстремальных внешних условий, мы установили, что в каждом случае существует выделимая по чисто формальным признакам… наиболее представительная со статистической точки зрения подгруппа (кластер) наблюдаемых, принадлежащих одному типу прохождения ИФС, по всей вероятности, близкому к оптимальному при данных условиях. Таким образом, нашла подтверждение… интерактивная парадигма, принятие которой предполагает принципиальную взаимную согласованность состояния языкового сознания человека с его общим функциональным состоянием, сохраняющуюся при действии разнообразных стрессогенных нагрузок, требующих адекватной реакции по типу активной приспособляемости.
   <…> Сказанное дает возможность выйти на уровень измененных состояний языкового сознания, высший и организующий по отношению к динамике отдельных языковых процессов, и развернуть содержательные лингвистические интерпретации. Дальнейший анализ позволяет противопоставить по ряду обобщающих характеристик состояние X, с одной стороны, и состояния Y, Z – с другой. Для состояния X, наблюдаемого на наиболее глубоких стадиях угнетения психической деятельности, характерны:

   1) использование фреймов, приближающихся по количеству слотов к низшей границе объема кратковременной речевой памяти;
   2) существенно сниженная частотность употребления глаголов, свидетельствующая в пользу повышенной вероятности перенесения предикативной функции на другие части речи;
   3) усиленное обращение к стереотипизированному речевому опыту, выражающееся в повышенной частотности употребления речевых клише, получающих конкретный смысл в данном контексте;
   4) выраженные затруднения в поддержании речевого контакта.

   Состояния Y и Z сближаются между собой по структурным характеристикам лингвостатистических моделей, но расходятся по конкретным величинам индексов. Первое указывает на то, что когнитивная и коммуникативная деятельность при ИФС различного генезиса обеспечивается единым психолингвистическим механизмом, второе – на неизбежные особенности, привносимые реакцией на конкретный тип нагрузки, в данном случае – фармакогенной (Y) либо экзогенной (Z). К примеру, для последней оказался присущим специфический тип динамики, состоящий в запаздывании изменения языкового сознания по отношению к адаптации низших физиологических составляющих функционального состояния. Это запаздывание проявляется в рамках принципиальной временной согласованности обоих указанных процессов. Для состояний Y и Z характерны:

   1) использование фреймов, приближающихся к верхней границе кратковременной речевой памяти по количеству слотов;
   2) повышенная частотность употребления глаголов, сопровождаемая уверенным оперированием оппозицией «агенс – пациенс»;
   3) умеренное обращение к стереотипизированному опыту, выражающееся в средней частотности употребления языковых штампов;
   4) отсутствие затруднений в поддержании речевого контакта, проявляющее тенденцию переходить в повышенную внушаемость. Возможным его механизмом является облегчение формирования и восприятия словосочетаний на основе ассоциативного поиска по синтагматическому признаку. <…>

   Таким образом, динамика приспособления языкового сознания к возрастающей эндо– или экзогенной нагрузке сводится к постепенной дестабилизации привычного (фонового) состояния и дальнейшему переходу к измененным состояниям, который реконструируется по данным лингвостатистической обработки речевой продукции наблюдаемых; при ослаблении нагрузки происходит обратный процесс, в норме заканчивающийся восстановлением привычного состояния. <…>
   Независимым подтверждением достоверности реконструкции в таких условиях может служить лишь согласование ее опорных признаков с основными положениями некоторой общей теории речевой деятельности, выработанной или проверенной на другом, не менее репрезентативном материале. В этом отношении наше внимание привлекает концепция многоуровневого порождения речи с раздельным построением фреймов и их заполнением, разработанная в последние десятилетия учеными Московской психолингвистической школы [5, с. 113–122].
   Наибольшую конструктивность для наших целей представляет разработанный Т. В. Ахутиной вариант указанной концепции, построенный на материале преимущественно афазий и детской речи и опирающийся на четкое разделение смыслового и семантического глубинных уровней порождения речи [2]. В задачу более глубокого, смыслового уровня входит развертывание речевой интенции в цепочку компактных фреймов, реализующих номинацию и предикацию в рамках структуры «топик – коммент»; более близкого к поверхностному, семантического уровня входит детализация программы высказывания путем построения многоместных фреймов, реализующих номинацию и предикацию в рамках структуры «агенс – (действие) – пациенс»…
   Отождествление состояния X с преимущественной активацией смыслового, а состояний Y и Z – семантического глубинного уровня завершает теоретико-лингвистическую интерпретацию полученных нами результатов… При этом подразумевается, что ведущим, нормальным способом адаптации механизма порождения речи к возрастающей внешней нагрузке является сдвиг к преимущественной активации его глубинных уровней: сначала семантического, а затем – смыслового… Такой вывод представляется обоснованным и представителям Московской психолингвистической школы [2, с. 78–79].
   В целом результаты данного исследования согласуются с выводами, полученными в рамках других актуальных направлений современного языкознания… Подтверждается высказанное и обоснованное, прежде всего, на обширном нейролингвистическом материале положение о «высокой генерализованной реактивности» мозга человека как фундаментальном способе его активного приспособления к внешним помехам [4, с. 248–249]. Закономерной формой его проявления является прохождение в норме и патологии ряда устойчивых функциональных состояний. На основании проведенного исследования можно утверждать, что на высшем уровне психической деятельности сходная закономерность реализуется в прохождении измененных состояний языкового сознания, обеспечивающих его адаптацию к внешней нагрузке. <…>

Литература

   1 Азарашвили А. А. Исследование механизмов памяти с помощью физиологически активных соединений. М., 1981.
   2 Ахутина Т. В. Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса. М., 1989.
   3 Бажин Е. Ф. Атропиновые комы. Л., 1984.
   4 Бехтерева Н. П., Гоголицын Ю. Л., Кропотов Ю. Д., Медведев С. В. Нейрофизиологические механизмы мышления. Отражение мыслительной деятельности в импульсной активности нейронов. Л., 1985.
   5 Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., 1997.
   6 Мильштейн Г. И., Спивак Л. И. Психотомиметики. Л., 1971.
   7 Мокиенко В. М. Образы русской речи. Историко-этимологические и этнолингвистические очерки фразеологии. Л., 1986.
   8 Ратмайр Р. Функциональные и культурно-сопоставительные аспекты прагматических клише // Вопросы языкознания. 1997. № 1. С. 15–22.
   9 Столяров Г. В. Лекарственные психозы и психотомиметические средства. М., 1964.
   10 Трауготт Н. Н. О нарушениях взаимодействия сигнальных систем. М.—Л., 1957.
   11 Krupitzky E. M., Grinenko A. Y. Ketamine psychotherapy: Results and mechanisms // Everything is according the way: Voices of Russian transpersonalism. Brisban, 1997. P. 61–96.
   1 12 Pahnke W., Richards W. Implications of LSD and experimental mysticism // Altered states of consciousness / Ed. Ch. Tart. Garden City, N. Y., 1969. P. 409–439.
   13 Rochester S., Martin J. Crazy talk: A study of the discourse of schizophrenic patients. N. Y., 1979.

Состояния осознания во время общей анестезии [37 - Levinson В. W. States of awareness during general anaesthesia // Hypnosis and psychosomatic medicine. Proceedings of the international congress for hypnosis and psychosomatic medicine / Ed. by J. Lassner. N. Y.: Springer-Verlag, 1967. P. 200–207. Перевод. О. В. Гордеевой.]
Б. У. Левинсон [38 - Мы не располагаем сведениями о Б. У. Левинсоне и будем благодарны за предоставление информации о нем. – Прим. ред.]

   Психиатров всегда интересует истоки изучаемых явлений. В поисках начала мы тратим много времени на изучение прошлого. Гипноз является идеальным средством для такого поиска. В контролируемых условиях гипноза вчерашний день может быть вновь пережит во всех подробностях.
   Часто «начало вещей» возникает как действие. Под гипнозом пациент припоминает, что действительно было сказано, когда он был под анестезией. Я часто задавался вопросом, правда ли это. Можно понять, что пациент способен реконструировать события, происходящие во время операции, из обсуждения их персоналом больницы. Также возможно, что на пациента анестезия оказала очень слабое действие или вообще не подействовала. При подобных условиях припоминание всех событий, происходящих во время операции, – явление весьма обычное. Наконец, и увы это правда, пациенты могут под гипнозом сказать ложь. Они могут фантазировать <…> порождая воспоминания, предназначенные, чтобы удовлетворить терапевта и, возможно, предотвратить дальнейшие поиски правды.
   Но есть и другие, которые ярко описывают события, возникшие при действительной анестезии. События, которые хирург может легко проверить.
   «Посмотри, какое черное это легкое! Вы когда-нибудь видели что-то такое же черное, как это?»
   Это часть разговора между хирургом и его помощником. Эти слова, сказанные во время операции, пока пациент находился в состоянии глубокой анестезии, пациент вспомнил два года спустя во время сеанса гипноза. Мистер Л. K. 58 лет знал со странной уверенностью, что с его легкими было что-то не в порядке, но понятия не имел, откуда у него взялась эта разрушительная мысль. В гипнозе он с удивлением припомнил вышеупомянутый разговор. Это была столь провокационная проблема, что требовала более точной проверки. Мой первый эксперимент в этом направлении неожиданно стал весьма драматическим.
   У меня была пациентка, молодая женщина, которая попала в автомобильную катастрофу и имела многочисленные повреждения лица, требующие оперативного вмешательства пластического хирурга. Она нуждалась в психотерапии для преодоления страха вождения, и я для этого использовал гипноз. Мы планировали простой эксперимент. Мы решили, что во время одной из ее будущих операций, пока пациентка находится под действием анестезии, будет играть музыка, и мы дадим ей внушение, связанное с этой музыкой. Для анестезии было использовано 0.50 грамм пентотала (Pentothal). После 60 мг флакседила (Flaxedil) пациентка была интубирована, и анестезия была продолжена с применением флуотана (Fluothane), окиси азота и кислорода. Одной из задач операции было удаление маленького выступа с внутренней поверхности нижней губы. В этот момент и произошел весьма значимый для дальнейшей судьбы пациентки и для медицины случай.
   Когда анестезиолог был доволен тем, что пациентка находится на третьем уровне анестезии, хирург сунул палец в рот пациентки и нащупал опухоль.
   «Боже милостивый, – сказал он. – Это может быть вообще не киста, это может быть рак!..»
   Возвратившись в палату, пациентка на следующий день полностью забыла об этих комментариях (которые, однако, были нами записаны). Она могла описать вход в операционную, как ее поместили на стол и сделали инъекцию пентотала. Ее следующее воспоминание касалось того, как она очнулась в палате. Она жаловалась на чувство подавленности и была плаксива, поэтому впоследствии в частном санатории была сделана попытка ее загипнотизировать. Под воздействием гипноза она регрессировала до времени операции, ее попросили полностью вспоминать весь период анестезии.
   Ее реакция поставила всех в тупик. Она заново пережила операцию. Она жаловалась на размер трубки, использованной для ее интубации. Это было болезненно. Она была явно обеспокоена. Она не могла припомнить ни одного высказывания, сделанного во время операции. Я повторил процедуру. Мы еще раз вернулись к началу операции. Она смогла почувствовать инъекцию пентотала, вкус чеснока, а затем еще раз пережила дискомфорт от интубации, но по-прежнему никаких слов, сказанных кем-либо. Тогда я понял, что она делает. Она спонтанно срегрессировала к предыдущей операции. Я указал ей на это и затем попытался вернуть ее к нужному периоду. Она встревожилась и соскользнула от состояния глубокого транса на очень легкую стадию, и тогда гипноз был прекращен. Эта последняя операция была слишком болезненна для припоминания. Пробудившись, она была неспособна сообщить нам что-либо об операции.
   Я встретился с пациенткой через три недели. Она была чрезвычайно угнетена. Она потеряла аппетит и жаловалась, что не может спать. Она не могла водить автомобиль и была в целом депрессивна и апатична. Она легко вошла в состояние транса. На этот раз я действовал более осторожно. Я использовал идеомоторную технику, чтобы обойти ее сознательное разумное Я. Она должна была поднять правую руку, если бы в этом состоянии появилось нечто тревожащее ее. Этот сигнал был быстро подан. Я спросил, могла бы она рассказать мне о данном событии, если я обещаю стереть это травмирующее воспоминание. Ее рука напряженно поднялась. Затем пришло воспоминание! Она даже вспомнила его восклицание «Боже милостивый!» Заливаясь слезами, она сказала: «Он говорит, что это может быть злокачественным».
   Я переубедил ее настолько, насколько мог. Я объяснил замысел эксперимента над ней, а также то, как он принял столь зловещий оборот. Затем я вывел ее из гипноза. Ее депрессивная реакция прошла. В этот момент стала очевидной необходимость проведения нового научного исследования с более строгим контролем условий.

Эксперимент

   Десять пациентов были выбраны наугад в зубной клинике при университете Витвотерсренда для участия в эксперименте просто взяли первых десять человек старше 21 года из тех, кто желал участвовать в научно-исследовательском проекте и был гипнабельным. Им сказали, что мы будем исследовать их отношение к анестезии под гипнозом и что в течение этой процедуры будет регистрироваться ЭЭГ. Персонал операционной и палат был тщательно проинформирован и предупрежден не обсуждать с пациентом ничего из того, что касается данного исследования.
   В каждом случае анестезия вызвалась пентоталом. Флакседил использовался для облегчения интубации, и анестезия продолжалась с помощью эфира, окиси азота и кислорода. В течение операции регистрировалась ЭЭГ – использовались 8 каналов отведения. Когда мы убеждались, что ЭЭГ демонстрирует глубокую степень анестезии – на ней преобладают нерегулярные, медленные, высокоамплитудные волны, давался сигнал анестезиологу. В этот момент в операционной внезапно наступала полная тишина.
   Анестезиолог, читая сценарий самым настойчивым тоном, останавливал операцию. Он сообщал, что губы пациента слишком синие. Он собирался дать больше кислорода. После подходящей паузы, во время которой он накачивал кислород в дыхательный мешок, он выражал удовлетворение и позволял операции продолжаться.
   Следующий этап – расшифровка протокола сессии гипноза, проводимой с испытуемым через месяц после операции. Например, пациентка находится в глубокой стадии гипноза и срегрессировала ко времени операции. Она пальцем подает сигнал, указывающий, что операция началась. Мгновением позже показывает, что кто-то разговаривает.
   «Кто это говорит?»
   «Доктор Вилджоен. Он говорит, что я посерела».
   «Да?»
   «Он собирается дать мне кислород».
   «Каковы его слова?»
   «Он говорит, что теперь со мной будет все в порядке».
   «Да?»
   «Они собираются начать снова. Я чувствую, как он наклонился близко ко мне».

Обсуждение

   Из десяти испытуемых четыре могли повторить практически дословно травмирующие слова анестезиолога. Еще четыре пациента продемонстрировали высокую степень тревоги при повторном переживании операции во время гипноза. В самый жестокий момент они очнулись от гипноза и отказались продолжать участие в эксперименте. Два других пациента, хотя, по-видимому, могли заново пережить операцию под гипнозом, отрицали, что слышали что-либо.
   Всем нам знакома магия сказанного слова. От слова человек может исцелиться, и словом можно его уничтожить. Мы так тщательно выстраиваем наше общение с пациентами, чтобы сделать наши слова максимально терапевтическими. Существуют ситуации, настолько драматические для пациента, что он становится полностью зависим от своего врача. Он буквально цепляется за слова, даже легкомысленные, тривиальные, несущественные слова. Хирургическая операция относится к таким ситуациям. Зависимость пациента от доктора является в этот момент полной. При подобных взаимоотношениях неосторожно брошенное слово может оказаться крайне опасным. Если мы предполагаем, что пациенты могут слышать наши разговоры во время операции, и доказательства в пользу этого являются неопровержимыми, то мы должны крайне тщательно и обдуманно подбирать слова.
   Это момент, наиболее подходящий, чтобы применить наши самые терапевтичные внушения, момент, когда магия произносимого слова наиболее сильна.

Выводы

Описана история случая, когда пациентка под гипнозом вспомнила травмирующие слова, которые хирург сказал во время операции. Здесь представлена попытка проверить это. Исследовали десять пациентов, глубина анестезии которых во время операции контролировалась с помощью ЭЭГ. Когда анестезия достигала достаточной глубины, они слышали высказывания умеренной степени травматичности. Через месяц после операции пациентов гипнотизировали, чтобы они заново пережили ситуацию операции. Четыре из них могли повторить слова, которые говорил анестезиолог. Четыре пациента проявили беспокойство и вышли из состояния гипноза. Два пациента сказали, что они ничего не слышали.

Алкоголь и припоминание [39 - Goodwin D. W., Powell B., Bremer D., Hoine H., Stern J. Alcohol and Recall: State-Dependent Effects in Man // Science. 1969. V. 163. 21 March. № 3873. P. 1358–1360. Перевод О. В. Гордеевой.]
Д. Гудвин, Б. Пауэлл, Д. Бремер, X. Хойн, Дж. Стерн

   Гудвин Дональд У. (Goodwin Donald W.) (1932–1999) – психиатр, нарколог, доктор медицинских наук, профессор, признанный специалист по проблемам алкоголизма и пионер в области изучения генетики алкоголизма, заведующий кафедрой психиатрии в Медицинском центре при Канзасском университете, после выхода в отставку (1995) почетный профессор Канзасского университета.
   Работал психиатром в Медицинском центре при Вашингтонском университете в Сент-Луисе (Монтана), служил в Армии США во время войны в Корее и работал журналистом в Нью-Йорке, в 1976 г. вернулся в Канзас и начал работу в Медицинском центре. Основными направлениями его научной деятельности стали исследования алкоголизма (его социальных, психологических и медицинских аспектов), фобических и тревожных расстройств, а также проблема влияния фактора наследственности в таких психических заболеваниях как алкоголизм и шизофрения (под его руководством ученые из Вашингтонского и Копенгагенского университетов провели масштабные лонгитюдные исследования группы приемных детей и получили подтверждения генетической предрасположенности к алкоголизму). Кроме того, в сферу научных интересов Д. Гудвина входили особенности личности писателя и проблемы алкоголизма у людей, занимающихся литературным творчеством, он написал популярную книгу «Алкоголь и писатель».
   Сочинения:Alcoholism and Affective Disorders (1979) (with E. E. Carlton); Phobia: The Facts (1983); Anxiety (1987); Is Alcoholism Hereditary (1988); Psychiatric Diagnosis (1974, 1988, 1996) (with S. B. Guze); Alcohol and the Writer (1988, 1990); Longitudinal Research in Alcoholism (Longitudinal Research in the Behavioral, Social and Medical Studies) (1989) with K. T. van Dusen, S. A. Mednick); The Passenger (1998) (with W. H. Gunn); Алкоголизм (2002).

   Бремер Дэвид [40 - Мы не располагаем достаточными сведениями об авторах данной работы и будем благодарны за предоставление информации о них. – Прим. ред.] (Bremer David A.) – психотерапевт и психиатр, доктор философии, член совета Гавайской психологической ассоциации, член Американской психологической ассоциации. Занимается психотерапией и обучением психотерапии, работает с проблемами тревоги, депрессии, агрессии, стресса, зависимости от курения и наркотической зависимости, а также с проблемами в семейных и супружеских отношениях, расстройствами сна, психологическими проблемами у ветеранов войн. Кроме того, в сферу его интересов входят проблемы большой психиатрии – изучение шизофрении и биполярных расстройств. В психотерапевтической работе сочетает методы бихевиоральной, гуманистической и когнитивной психотерапии, занимается индивидуальной и групповой психотерапией, специализируясь на работе со взрослыми и лицами пожилого возраста.

   Хойн Хэскел (Hoine Haskel) – клинический психолог, доктор философии, ранее возглавлял лабораторию при отделении реабилитационной психологии и нейропсихологии, в настоящий момент занимается частной практикой в Сан-Антонио (Техас, США). В область его научных интересов в разное время входили проблемы дифференциальной диагностики различных органических поражений головного мозга, а также вопросы профессиональной подготовки и обучения военных на флоте.

   Стерн Джон (Stern John A.) – психолог, доктор философии, почетный профессор Вашингтонского университета в Сент-Луисе, в настоящий момент работает в лаборатории психофизиологии этого университета, специалист в области психофизиологии и инженерной психологии, пионер в области психофизиологических исследований мигания. Основным направлением его исследований является психофизиология человека, особое внимание Дж. Стерн уделяет изучению возможности использования показателей, регистрируемых от глаз и глазных век (таких как частота мигания, саккадические движения глаз, диаметр зрачка, движения головы и др.), как индикаторов различных аспектов процесса обработки информации, процессов утомления, эмоционального возбуждения и уровня стрессовой реакции человека. Его прикладные исследования связаны с поиском физиологических признаков, по которым можно обнаружить ложь в выступлениях политиков; с изучением электроэнцефалографических и физиологических индикаторов усталости, снижения внимания и периодов сонливости у водителей автотранспорта и, соответственно, с созданием систем оповещения водителей о наступлении у них снижения бдительности. Почетный член Американской ассоциации содействия развитию науки и Американской психологической ассоциации (APA), председатель Павловского общества и Общества психофизиологических исследований, ранее – президент рабочей группы Международной эргономической ассоциации физиологов, занимающихся проблемами эргономики (Psychophysiologists Interested in Ergonomics).
   Сочинения:Blinks as an index of cognitive activity during reading // Integrative Physiology and Behavioral Science. 1991. V. 26. P. 108–116 (with L. Orchard); Blink rate: A possible measure of fatigue // Human Factors. 1994. V. 36. P. 285–297 (with D. Boyer, D. Schröder); Time on task and blinks: effects on saccade duration // Ergonomics. 1996. V. 39. P. 649–660 (with D. K. McGregor); The endogenous eye blink and hypnotic susceptibility in real-simulator design // International Journal of Neuroscience. 1996. V. 85. P. 71–77 (with B. J. Field, R. M. Kurtz); Effects of stimulus duration and task experience on gaze shift // Ergonomics. 1996. V. 39. P. 140–150 (with L. Wang); Physiological measurement techniques: What the heart and eye can tell us about aspects of situational awareness // Experimental Analysis and Measurement of Situation Awareness. 1996. P. 155–162 (with L. Wang, D. Schröder).

   Животные, обученные в состоянии, вызванном психоактивными веществами, могут «припомнить» то, чему их учили, лучше, если тестирование проводится в том же состоянии, а не в состоянии без применения психоактивных веществ [2]. Аналогично материал, научение которому проводилось в состоянии без приема психоактивных веществ, лучше «переносится» в то же самое состояние, чем в наркотическое. Эта «диссоциация научения» (выделено мной. – О. Г.) была продемонстрирована, прежде всего, в опытах с применением анестезирующих веществ [3]. Полученные в достаточном количестве, эти вещества ухудшают выполнение действий и можно было бы ожидать, что животные лучше продемонстрируют выученные реакции в обычном, нежели в наркотическом состоянии. Однако наблюдаемое действительное улучшение воспроизведения реакций в наркотическом состоянии (при условии, что первоначальное обучение происходило в том же состоянии) не может быть приписано угнетающему влиянию препарата на приобретение, сохранение или вопроизведение информации. Таким образом, по-видимому, научение зависит в определенной степени от состояния, т. е. чтобы достичь оптимума сохранения материала, его воспроизведение следует осуществлять в тех же условиях, в которых проводилось и научение.
   Подобная вызванная алкоголем диссоциация научения была продемонстрирована у животных [1] и у человека [4]. При изучении этого явления у человека мы использовали более высокую, нежели в прежних исследованиях, дозу алкоголя и более широкий спектр задач на научение, чтобы определить, является ли влияние изменения состояния (так называемый эффект изменения состояния [выделено мной. – О. Г.]) более выраженным для одних задач, чем для других.
   В эксперименте участвовали 48 студентов-медиков мужского пола, им платили за участие в сессии обучения (день 1) и сессии проверки (день 2), промежуток между которыми составлял 24 часа. Испытуемые были в случайном порядке разделены на четыре группы по 12 человек в каждой. Одна группа (ТТ) была трезва оба дня. Вторая группа (AA) находилась в состоянии опьянения оба дня. Третья группа (AТ) находилась в состоянии опьянения в первый день, а во второй была трезва. Четвертая группа (ТA) была трезвой в первый день и пьяной во второй. Для достижения опьянения испытуемые за 1 час до начала исследования принимали (в зависимости от массы тела) от 8 до 10 унций (250 и 300 мл) 80 % водки, разведенной в безалкогольном напитке. Концентрации алкоголя в крови, определяемая по анализу дыхания с помощью фотоэлектрического интоксикометра, варьировалась от 80 до 140 мг на 100 мл (среднее значение – 111 мг/100). Все испытуемые, выпившие данное количество, демонстрировали признаки опьянения. Точно такое же количество безалкогольного напитка давалось тем, кто не пил. Испытуемые заранее знали, что они могут получить алкоголь, но никакими другими сведениями об эксперименте они не располагали.
   Тестирование проводилось в одном и том же для всех испытуемых порядке в течение 40 минут. Оно включало задачу на избегание, чтобы измерить интерференцию и латентное время реакции; вербальное задание на заучивание наизусть, чтобы измерить припоминание; тест словесных ассоциаций, чтобы оценить припоминание материала, полученного в «самогенерированном» научении; и тест картинок, чтобы измерить узнавание. <…>
   В задании на избегание в случайном порядке предъявлялись четыре образца света. Каждый образец мог быть потушен специальным – «своим» – выключателем, управляемым с помощью рук или ног. При неправильном ответе или его отсутствии раздавался резкий, неприятный звук. Критерием служило 20 правильных ответов, показателем выполнения – число ошибок, сделанных к моменту достижения двадцатого ответа. Задача была идентичной в оба дня, но на второй день была изменена связь «выключатель – образец». Таким образом, предполагалось, что на выполнение данного задания во второй день будет влиять интерференция; т. е. чем больше ошибок во второй день, тем выше степень интерференции. (Интерференцией здесь называется негативное влияние полученного ранее опыта решения задач на научение решению новых задач, аналогичных прежним.) Также регистрировалось латентное время реакции.
   Задание заучивания наизусть включало запоминание четырех «предложений» из пяти слов, предложения были различной степени осмысленности: обычное предложение, аномальное предложение, анаграмма и список слов. После этого испытуемые должны были воспроизвести этот материал. Во второй день испытуемых опять просили припомнить предложения, запомненные в первый день, после чего проводилась сессия повторного научения. Показателем выполнения этого теста было количество пропусков и ошибок воспроизведения последовательности.
   В тесте словесных ассоциаций предъявлялись десять слов низкой ценности ассоциации [4]. Испытуемым давалась инструкция отвечать на стимульное слово первым пришедшим в голову словом. Во второй день стимульные слова повторялись и испытуемых просили припомнить их ответы в первый день. Показателем выполнения было количество ошибок припоминания, сделанных во второй день.
   В тесте узнавания картинок испытуемому показывали 20 картинок в первый день. Во второй день их просили выбрать из 40 картинок те, которые они видели в первый день. Половина картинок, изображавших предметы из каталога товаров, высылаемых по почте, была обозначена как «нейтральные»; вторая половина была выбрана из нудистских журналов и считалась «эмоциогенными».
   <…> В заданиях на избегание и заучивание наизусть показатели качества работы были получены и в первый, и во второй день, в то время как для двух других заданий (тест словесных ассоциаций и тест узнавания картинок) показатели эффективности запоминания могут быть получены только по выполнению задания во второй день.
   В первый день выполнение заданий на избегание и заучивание наизусть было значительно лучше в «трезвых» группах (ТТ и ТA), чем в «алкогольных» (AA и АТ) (t = 2,58, P < 0,01, и t = 3,78, P < 0,01, соответственно), в которых наблюдалось ожидаемое угнетающее влияние алкоголя на выполнение.
   Так как диссоциация научения (т. е. эффект изменения состояния) может быть лучше всего продемонстрирована с помощью эффекта взаимодействия, показатели выполнения во второй день были подвергнуты двухфакторному анализу вариаций 2 × 2. <…>
   В результате анализа вариаций были получены два фактора – А и Б: фактор А – влияние на ошибки во второй день пребывания в состоянии опьянения в первый день; фактор Б – влияние на ошибки во второй день пребывания в состоянии опьянения во второй день. Взаимодействие факторов А и Б (эффект изменения состояния) оказалось значимым в задачах на избегание, заучивание и словесные ассоциации: изменения в состоянии алкогольного опьянения от первого ко второму дню были связаны с изменениями в выполнении. Был проведен анализ средних значений показателей, чтобы определить источник эффектов взаимодействия.
   В задаче на избегание испытуемые, чье состояние менялось, делали значимо меньше ошибок во второй день по сравнению с испытуемыми, остающимися в том же самом состоянии (т. е. первые подвергались меньшей интерференции со стороны первоначального научения). Это различие возникало, прежде всего, из-за большего количества ошибок, которое делали испытуемые из группы AA, но и группа ТТ также сделала больше ошибок, чем группы с изменением состояния, хотя это различие не было значимым.
   В задании на заучивание и в тесте словесных ассоциаций эффект взаимодействия был в значительной степени обусловлен тем, что группа AТ сделала значимо больше ошибок припоминания, чем группы AA или ТТ. Ни в одной из задач группа ТA значимо не отличалась от групп, состояние которых не менялось, хотя в обеих задачах ТA-группа сделала большее количество ошибок, чем ТТ-группа. (Задача заучивания наизусть включала сессию повторного научения во второй день. После первой попытки различия между группами максимально стерлись, а после третьей попытки все группы достигли асимптоты.)
   Изменение состояния не влияло на латентное время реакции в задаче избегания. Не было значимого эффекта взаимодействия и в задаче узнавания картинок, хотя в случае «эмоциогенных» картинок тенденция к диссоциации была очевидной.
   Эти результаты имеют тенденцию подтверждать обнаруженные Штормом [2] данные о том, что знания, приобретаемые человеком в состоянии опьянения, могут быть более доступны ему, когда он пьян, чем когда он трезв. Наоборот, но в меньшей степени знания, приобретенные в трезвом состоянии, могут быть более доступны, когда человек трезв, чем когда он пьян (этот эффект менее устойчив, чем предыдущий). Овертон [3] наблюдал, что научение, по-видимому, обычно хуже переносится в направлении от наркотического к ненаркотическому состоянию, чем в обратном направлении. Эта асимметрия также была обнаружена в наших результатах.
   Кроме того, некоторые типы памяти являются, по-видимому, более чувствительными к диссоциации научения, чем другие. Результаты показывают, что простое припоминание и интерференция наиболее явно подвержены влиянию смены состояния, особенно когда первоначальное научение происходило в состоянии алкогольного опьянения. Узнавание картинок и латентное время реакции были относительно независимы от изменения состояния.
   Очевидно, что припоминание единичных (отдельных) опытов, где не идет речь о множестве картинок или «сверхнаучении», особенно уязвимо по отношению к смене состояния. Например, в исследовании Шторма испытуемых тренировали по критерию (т. е. до момента достижения конкретного успеха в воспроизведении) в дни научения и повторного научения. Используя первую пробу повторного научения как показатель припоминания, Шторм не обнаружил для алкоголя никакой тенденции к улучшению припоминания, когда первоначальное научение происходило в состоянии алкогольного опьянения. Этот результат, противоречащий нашему, может происходить из-за избыточного научения (сверхнаучения), присущего парадигме «научения по критерию». Наши данные наводят на мысль о том, что задание на словесные ассоциации, измеряющее «самогенерируемое» научение (оно предполагает единичную попытку [запечатления нового материала. – О. Г.]), может быть особенно полезно в изучении диссоциации научения.
   То, что выпивка может облегчать припоминание опыта, который был получен во время предшествующей алкоголизации, было подтверждено некоторыми клиническими наблюдениями. В одном исследовании [3] алкоголики часто сообщали о спрятанном напитке или деньгах, когда выпивали, но не помнили о них, пока снова не напивались. Они также сообщали о трудностях спонтанного припоминания событий, случившихся во время алкогольного эпизода, и о воз вращении воспоминаний, когда им рассказывали об этих событиях. Послед нее согласуется с нашими данными о том, что испытуемые, которые выучивали материал в состоянии алкогольного опьянения, с трудом припоминали его спонтанно, когда были трезвыми, но после одной попытки повторного научения выполняли задания так же хорошо, как и другие испытуемые. Это наводит на мысль о том, что связанный с изменением состояния дефицит памяти может отражать ослабление скорее поиска информации в памяти (воспроизведения), чем запечатления и сохранения.

Литература

   1 Crow L. T. Effects of alcohol on conditioned avoidance responding // Physiol. Behav. 1966. V. 1. № 1. P. 89–91.
   2 Overton D. A. Statedependent or “dissociated” learning produced with pentobar-bital // J. Comp. Physiol. Psychol. 1964. V. 57. P. 3–12.
   3 Overton D. A. Dissociated learning in drug states (state dependent learning) // Psychopharmacology: A Review of Progress, 1957–1967. Washington, D. C.: Printing Office, 1968. P. 918–930.
   4 Storm T., Caird W. K. The effects of alcohol on serial learning in chronic alcoholics // Psychon. Sci. 1967. V. 9. P. 43–44.

Словарь терминов

   Агенс (агент, агентив; лингв.) – типовая семантическая характеристика (роль) активного участника ситуации, описываемой в предложении: данный термин обозначает субъекта действия, одушевленного участника ситуации, ее намеренного инициатора, который контролирует ситуацию, исполняет соответствующее действие и является «источником энергии» данного действия.
   Актант (о т лат. ago – привожу в движение, действую; лингв.) – любой член предложения, обозначающий лицо, предмет, участвующий в процессе, обозначенном глаголом.
   Амитал (эстимал) – снотворное средство, относящееся к группе барбитуратов [41 - Каждому термину, который выделен в тексте курсивом, посвящена в этом словаре отдельная статья, раскрывающая его содержание.], производное барбитуровой кислоты, химическая формула C -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

H -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

N -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

O -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Амфетамин (торговые названия: бензедрин, фенамин, грацидин, декстроамфетамин, декседрин, изоамин, прелюдин, фенметразин, ортедрин, симпамин и др.) – психоактивное вещество, относящееся по типу действия к психостимуляторам. Вызывает психологическую зависимость.
   Анальгезия (лат. analgesia – дословно «без боли») – явление уменьшения болевой чувствительности (в том числе избирательное, когда другие виды чувствительности не затрагиваются).
   Анимизм – вера в существование отделимых от тел духов и души.
   Атония (atonia; а– + гр. tonos – напряжение) – отсутствие мышечного тонуса.
   Аура – совокупность особых предвестников большого эпилептического припадка в виде внезапно возникающей тошноты, безотчетного страха или чувства восторга, обонятельных или зрительных галлюцинаций, ощущения изменении пропорций тела, проливного пота и др. Во время ауры больной не воспринимает окружающее, но содержание ауры сохраняется в его памяти. Обычно у больного возникает один и тот же присущий только ему вид ауры.
   Барбитураты – группа лекарственных веществ, производных барбитуровой кислоты, обладающих успокоительным, анальгетическим, снотворным (однако барбитураты не могут вызвать нормальный сон, так как подавляют все виды нормальной активности во время сна), противосудорожным и наркотическим (т. е. для создания наркоза) действием, обусловленным их угнетающим влиянием на ЦНС. Основная классификация этих препаратов – по длительности и по быстроте их воздействия. При длительном использовании барбитуратов может возникнуть привыкание, а также пристрастие к ним – они могут вызвать сильную физическую и психологическую зависимость. При передозировке или внезапном прекращении употребления (барбитуратная абстиненция) возможна смерть. Поэтому в клинической практике в настоящее время врачи заменяют барбитураты более безопасными лекарственными препаратами (исключения – тиопентон для проведении анестезии, фенобарбитон, применяемый при некоторых формах эпилепсии). К барбитуратам относятся барбитал, барбамил, фенобарбитал (также называемый люминалом), этаминал-натрий, метохекситал (бревитал), тиамилал (суритал), тиопентал (пентотал), пентобарбитал (нембутал), секобарбитал (амитал), буталбитал (фиоринал, фиорицет), бутабарбитал (бутизол), тальбутал (лотузат) и апробарбитал (алюрат), мефобарбитал (мебарал), секонал и ряд других.
   БДГ-сон, REM-сон – одна из фаз сна, во время которой наблюдаются, в частности, быстрые движения глаз (БДГ) и быстроволновая ЭЭГ-активность.
   Буддизм (основатель – принц Сиддхартха Гаутама, впоследствии названный Буддой, т. е. «пробужденным», «просветленным») – религиозно-философское учение, возникшее в древней Индии в VI–V вв. до н. э. и превратившееся в ходе своего развития в одну из мировых религий (при этом он разделился на ряд религиозно-философских школ). Одной из основных идеей буддизма, наряду с концепцией сансары, является доктрина освобождения. Она изложена в первой проповеди Будды о четырех благородных истинах: существует страдание, причина страдания, освобождение от него и путь, ведущий к данному освобождению. Страдание (психологической причиной которого является желание) трактуется как бесконечное «волнение» (т. е. появление и исчезновение, и появление вновь) вечных и неизменных элементов существования, вспышек своего рода жизненной (психофизической по своей природе) энергии – дхарм. Вводится понятие дхармакайи – органической общности всего сущего, понимаемой как космическое тело Будды. Понятием сансары обозначено мирское бытие, связанное со страданием и представляющее собой бесконечную цепь перерождений: после смерти существо – в зависимости от совершенных им поступков (карма) – может возродиться в разных образах и стать, например, богом, человеком, животным, обитателем ада и др. Одни воплощения благоприятны, другие – нет, но суть их всех одинакова – страдание. В основе этих представлений заключена мысль о неуничтожимости сущего: возникновение и смерть не затрагивают действительной сущности вещей, смерть не является антиподом жизни, а лишь многократным переходом к ее воспроизведению. Для освобождения от цепи перерождений, т. е. для преодоления сансары, необходимо достижение определенного – высшего – психического состояния – нирваны (это возможно только для людей). С интеллектуальной стороны данное состояние – это проникновение в суть вещей и обнаружение их бессущностности, с нравственно-эмоциональной – безгрешность, с волевой – абсолютная независимость от внешнего мира, непривязанность к нему, остановка волнения дхарм, переход их из состояния бытия проявленного в непроявленное, т. е. истинное бытие. При этом нирвана характеризуется слиянностью, согласованностью всех психических способностей, внутренней гармонией, делающей необязательной внешнюю деятельность. Это означает не утверждение Я, а раскрытие его реального несуществования, т. е. для буддизма реально не существует субъект-объектного противостояния, противопоставления духа и материи. Для достижения состояния освобождения в буддизме существует ряд специальных методов, служащих для преобразования психики и психофизиологии человека (например, буддистская йога – дхьяна); их сутью является достижение правильного отношения к вещам. Результатом такого правильного отношения является состояние безгрешности, которое выступает как общая мягкость, непричинение вреда окружающим, терпимость, сострадание, а также – деятельное служение во имя достижения нирваны другими (в махаяне).
   Вакханты — участники и участницы проводимых в Древнем Риме мистерий (со II в. н. э. приобретших характер оргий), посвященных Вакху (греки обычно называли его Дионисом или Вакхом, римляне Бахусом или Либером) – античному богу небесной и земной влаги и живой силы природы, а также вина и его возбуждающего действия на человека.
   Випассана (пали) или випашьяна (санскр.) (букв. «взгляд во внутрь») – один из наиболее распространенных методов медитации в буддизме. Ее целью провозглашается полное искоренение «умственных загрязнений» и достижение высшего счастья полного освобождения (что, в частности, помогает исцелить все заболевания, устраняя их причины). В основу данной формы медитации положено признание глубокой взаимосвязи ума и тела, которая может быть пережита на опыте, поэтому ее техника предполагает сосредоточение внимания на естественных физических ощущениях, которые существуют в теле и которые все время взаимодействуют и влияют на состояние ума. Предполагается, что так человек может непосредственно – через прямое переживание – познать законы, которые управляют мыслями человека, чувствами, суждениями и ощущениями, развитием человека, познать причины появления страданий и, тем самым сделать свою жизнь осознанной, достичь самоконтроля и покоя.
   Витико (whitico) – культурно-специфическое психическое заболевание, встречающееся у индейцев Канады и северо-востока США. Проявляется в меланхолии, чувстве беспокойства и фантазиях о превращении в витико – гигантское чудовище, пожирающее людей. Витико имеет ледяное сердце, извергает лед и превращает своих жертв в кровожадных каннибалов. Однако случаи каннибализма у одержимых витико отмечаются крайне редко. Чаще больные предпочитают совершить самоубийство, чтобы избежать страшной участи каннибала. Некоторые исследователи видят причину этой болезни в недостатке пищи и постоянном страхе умереть от голода.
   Вуду (англ. Vodou, Vodu, Vudu, Vodon, Vodoun, Voudou, Voodoo, исп. Santeria, порт. Macumba) – монотеистическая синкретическая афро-карибская религия (число вудуистов – около 50 млн). Она широко распространена на Гаити (под именем «вуду», здесь она является официальной религией), на Ямайке, в США (среди афро-американцев) и на Кубе (под именем «сантерия»), в Бразилии (как «макумба»), в Тринидаде (как «шанго»), а также на своей родине – в Западной Африке, например, в Нигерии, Сенегале и Бенине. Как религиозная система происходит из верований африканских рабов (из Западной Африки, гл. образом из региона Бенина), привезенных в Америку, которые впоследствии сочетались с традициями европейского католицизма. В системе вуду один бог, Bondye. Он отдален от человека и довольно жесток. Ниже стоят три категории духовных существ: 1) loa (различные духи членов семейства, духи главных сил Вселенной – добра, зла, воспроизводства, здоровья, всех аспектов повседневной жизни, взаимодействуют с людьми, входят в них, помогают); 2) божественные близнецы Marassa (символизируют сочетание противоположных начал – добра и зла, счастья и грусти и т. д.); 3) духи мертвых (души предков, которые умерли, но еще не были «призваны» родственниками). Жрецами в религии Вуду могут быть как мужчины – хунганы (houngan), так и женщины – мамбо (mambo). В их функции входят: исцеление; выполнение религиозных церемоний вызывания или умиротворения духов; проведение посвящения; предсказание будущего; заклинание и создание защиты; создание снадобий для разных целей (от чар любви до чар смерти); исповедь. Во время проводимых под руководством жрецов религиозных обрядов обязательно используются барабаны и танец, почти все участники впадают в транс, становясь одержимыми loa, которые занимают тело человека на какое-то время. В вуду каждый верующий может общаться с божествами, входя в состояние одержимости (т. е. не только имеет прямой контакт с миром духов, но и фактически принимает духа в свое тело). Почти на каждой церемонии имеет место принесение в жертву животного. Среди приверженцев вудуизма распространена вера в то, что злые колдуны – бокоры (bokor) – с помощью своих магических обрядов могут создавать так называемых живых мертвецов (зомби), которые полностью подчинены воле колдуна и могут действовать по его приказу.
   Галлюциногены (наиболее распространенные синонимы – «психотомиметики», «психоделики», «фантастикумы») – психоактивные вещества, прием которых ведет прежде всего к появлению многочисленных иллюзий и галлюцинаций (отсюда и название), а также к дереализации, изменениям самосознания, образа тела, восприятия времени, сильным эмоциональным переживаниям, а также мотивационно-смысловым трансформациям (в виде феноменов открытия истины, религиозных откровений, внезапных прозрений, постижения смысла бытия, бреда преследования и т. д.). Существует ряд классификаций галлюциногенов (по типу нейрохимического действия, по химическому строению и составу и др.) К галлюциногенам относятся ЛСД-25, диметилтриптамин (ДМТ), буфотенин, псилоцин и псилоцибин, ибогаин, гармин и гармалин, мескалин, дитран, бенактизин, каннабинол и терагидроканнабинол, атропин и многие другие вещества.
   Гапáкс (гр. hapax legomenon, «только раз названное») – слово, встретившееся в некотором корпусе текстов только один раз. (Например, «боливар» – «шляпа определенного фасона» – гапакс языка Пушкина, оно встречается только в знаменитом месте из «Евгения Онегина».)
   Гиперфрения – психическое возбуждение, ускорение психических функций.
   Гипервентиляция – избыточная по отношению к уровню обмена легочная вентиляция, обусловленная глубоким и/или частым дыханием и приводящая к сниженному напряжению углекислого газа (гипокапнии) и повышенному напряжению кислорода в крови, а также к алкалозу – нарушению кислотно-щелочного равновесия организма, характеризующемуся абсолютным или относительным избытком оснований. Это рождает разнообразные субъективные ощущения (их можно классифицировать в зависимости от тех систем организма, в которых происходят изменения, от их характера и от механизма компенсации гипокапнии), такие как нарушения сознания (вплоть до его потери) или зрения, тетания, судороги, тремор, тревога, бессонница, кошмары, слабость, утомление, головокружение, парестезии и т. п. Изменяется биоэлектрическая активность мозга – на ЭЭГ появляются высокоамплитудные медленные колебания.
   Гипнагогическое состояние – состояние перехода от бодрствования ко сну.
   Гипнопомпическое состояние – состояние перехода от сна к бодрствованию.
   Гипо-гиперонимическая связь – родо-видовое отношение, связывающее слово, обозначающее род сущностей или явлений со словами, обозначающими виды, выделяемые в рамках этого рода. Например, этим отношением связаны слова в парах «дерево – дуб»; «родственник – племянник»; «цвет – синий»; «передвигаться – идти». Слово, выражающее более общее понятие в этой разновидности семантических отношений, называется гиперонимом, а слово, обозначающее частный случай, вид указанного рода объектов или явлений, называется гипонимом.
   Гипогликемия – состояние, характеризующееся низким уровнем сахара в крови и проявляющееся в комплексе симптомов, таких как обильное потоотделение, постоянное чувство голода, ощущение покалывания губ и пальцев, бледность, сердцебиение, мелкая дрожь, а также мышечная слабость и утомляемость. Если страдает ЦНС, возможны затуманивание и двоение зрения, головная боль, спастические сокращения мышц или частая зевота. Иногда возникают и психические симптомы в виде депрессии и раздражительности, дремотного состояния днем и бессонницы по ночам.
   Действительный (активный, основной) залог – грамматическая категория глагола, при которой субъект действия выступает в именительном падеже и занимает позицию подлежащего, а объект действия – в винительном падеже и занимает позицию прямого дополнения.
   Делирий (лат. delirium, от deliro – безумствую, брежу) – преходящее помрачение сознания, сопровождающееся наплывом ярких зрительных галлюцинаций, иллюзий, парейдолий, беспокойством (часто страхом), дезориентацией во времени и окружающей ситуации (при сохранности ориентации в собственной личности), чувственным образным бредом, бессвязной, лишенной смысла речью и двигательным возбуждением. Галлюцинации преимущественно носят характер сценоподобных, подвижных, множественных, часто зоологических. Кроме того, отмечаются нарушения мышления, памяти, внимания, счета, колебания настроения (в целом, изменения настроения обусловлены характером бреда). При делирии отмечают следующие соматовегетативные нарушения: потливость, колебания температуры тела, колебания артериального давления, мышечная слабость, тахикардия, крупноразмашистый тремор, шаткость походки. После делирия зачастую отмечается частичная амнезия. Делирий может быть вызван различными заболеваниями или интоксикацией. В зависимости от причин возникновения и особенностей протекания выделяют следующие его виды: лекарственный, наркотический/алкогольный (так называемая «белая горячка»), истерический, старческий, абортивный, абстинентный, систематизированный, инфекционный, травматический, мусситирующий, профессиональный делирий и ряд других.
   Дервиш – нищенствующий аскет, приверженец суфизма, ищущий спасения души в отшельничестве. Существует деление дервишей на воющих, вертящихся и танцующих. Основу дервишизма составляет идея о личном общении человека с Богом путем мистического экстаза, которому в связи с этим придается особое значение.
   Дискурс (лат. discursus – рассуждение, довод, аргумент) – речь, рассматриваемая в совокупности с экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными, психологическими и др.) факторами, т. е. речь, «погруженная в жизнь», текст, взятый в событийном аспекте, речь, «присваиваемая говорящим» и т. д. Анализ дискурса представляет собой междисциплинарную область знания, пользующуюся лингвистическим инструментарием, но ориентирующуюся на традицию психологических (в том числе психоаналитических), этнокультурных, семиотических, социологических и др. исследований функционирования языка. Дискурс-анализ направлен на получение внеязыковых сведений о семантике текста: информации об условиях производства и восприятия сообщения, об установках участников коммуникации, их подлинных (в отличие от декларируемых) целях, об «образе читателя», на которого ориентировался автор, о специфике «культурного знания» той или иной эпохи и т. п. Результатом дискурс-анализа является экспликация когнитивного, социального и др. «измерений» речевого взаимодействия.
   Диссолюция (dissolutio; лат. распад, разрушение; дис– + solutio – разложение, ослабление) – в психиатрии: прогрессирующее расстройство психической деятельности, происходящее в последовательности, обратной ее возникновению в процессе онтогенеза.
   Дофамин (Dophaminum, Dofaminum) – нейромедиатор (оказывает специфическое влияние на дофаминовые рецепторы), а также нейрогормон, вырабатываемый в мозговом слое надпочечников и в нервной системе. Является биохимическим предшественником норадреналина и адреналина. По химической структуре дофамин является катехоламином. Имеет формулу (C -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

H -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

(OH) -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

-CH -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

-CH -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

-NH -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

). Его химическое название 2-(3,4-Диоксифенил) – этиламин, или окситирамин. В ЦНС дофамин содержится преимущественно в двигательных центрах, выполняя роль стимулирующего нейромедиатора, способствующего повышению двигательной активности, уменьшению двигательной заторможенности и скованности, снижению гипертонуса мышц. В гипоталамусе и гипофизе дофамин играет роль естественного тормозного нейромедиатора, угнетающего секрецию ряда гормонов. Дофамин вызывает повышение сопротивления периферических сосудов, повышает систолическое артериальное давление, увеличивает силу и частоту сердечных сокращений, обеспечивая повышенную доставку кислорода, тормозит перистальтику желудка и кишечника. Повышение уровня дофамина в плазме крови происходит при шоке, травмах, ожогах, кровопотерях, стрессовых состояниях, при различных болевых синдромах, тревоге, страхе, стрессе. Дофамин играет роль в адаптации организма к стрессовым ситуациям, травмам, кровопотерям и др.
   Дхьяна (санскр. – мысль, размышление) – в индийской философии созерцание как этап на пути к освобождению. В совокупности восьми средств йоги, ведущих к очищению и просветлению ума дхьяна следует за состояниями отключения чувств (пратьяхара) и концентрированного внимания (дхарана). Для нее характерно спокойное равномерное и непрерывное сосредоточение мысли на данном объекте. Дхьяна непосредственно предшествует самадхи. Дхьяна играет важную роль в буддизме и иногда называется буддистской йогой.
   Закись азота (N -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

O) (азота оксид, диазота оксид, Nitrous oxide, Nitrogenium oxydulatum, Oxydum nitrosum, Protoxyde d’Azote, Stikoxydal) – «веселящий газ», который уже более 150 лет остается наиболее распространенным газообразным анестетиком. Представляет собой бесцветный газ тяжелее воздуха с характерным запахом и слегка сладковатым вкусом. Название «веселящий газ» закиси азота дал английский химик Х. Дэви, который, изучая на себе ее действие, обнаружил в начальной фазе возбуждение, сопровождающееся смехом и беспорядочными телодвижениями, а потом потерю сознания. Первоначально этот газ использовался как средство для развлечения на музыкальных вечерах и как аттракцион. Малые концентрации закиси азота вызывают чувство опьянения. большие (но не более 80 %) в смеси с кислородом – наркоз без предварительного возбуждения и побочных явлений. Постоянное злоупотребление закисью азота с целью опьянения может привести к развитию серьезной нейропатии, подобной подострой дегенерации спинного мозга. Наркоз с применением закиси азота широко используется в хирургической практике, оперативной гинекологии и акушерстве, хирургической стоматологии, а также при оказании скорой медицинской помощи и при транспортировке больных (в случаях острой коронарной недостаточности, инфаркта миокарда, острого панкреатита, тяжелых механических травм и ожогов).
   Знаменательные (полнозначные, самостоятельные) слова – слова, обладающие самостоятельным лексическим значением, выполняющие, в отличие от служебных слов, номинативную функцию, т. е. служащие названиями предметов, действий, качеств, свойств, отношений в окружающей нас действительности, выступающие в предложении в качестве его членов.
   Интактность — неповрежденность, сохранность.
   Йога (санскр. соединение, участие, гармония, а также глубокое размышление, созерцание) – одно из основных направлений в индийской мысли, выработавшее целый комплекс приемов для достижения особого духовного состояния. Йогическая техника имеет два аспекта – самоограничение (аскетизм) и вхождение в состояние созерцания (медитация); она в той или иной степени разделялась всеми направлениями древнеиндийской мысли. Поэтому йога является общим элементом большинства древне-индийских систем, в т. ч. и буддизма (например, 4 состояния буддистской дхьяны соответствуют четырем ступеням внутренней сосредоточенности в йоге и т. п.). Одним из основателей классической йоги был Патанджали. Согласно йоге, свободная душа связана с физическим телом и так называемым «тонким телом» (ум, Я). Я – чистое сознание, но оно склонно отождествлять себя с модификациями ума, йога предлагает практический путь прекращения этой зависимости, освобожения Я через систему тренировки души и тела (через внутреннее сосредоточение – самадхи – через непосредственное видение, или переживание). Развивается теория модификаций ума – в зависимости от них выделяют 5 уровней духовной жизни: 1) рассеянное состояние, при котором ум блуждает от одного объекта к другому; 2) притупленное состояние ума (напр., сон); 3) относительно успокоенное состояние; 4) со-редоточение ума на одном предмете размышления; 5) прекращение всякой деятельности ума (нироддха). Первые 3 состояния несовместимы с йогой, два последних открывают путь к ней. В йоге разработана целая система последовательного очищения и просветления ума (читты): яма – обуздание, нияма – этическая культура, проявляющаяся в выработке нравственных установок, асана – дисциплина тела, пранаяма – регулирование дыхания, пратьяхара – изоляция чувств, дхарана – концентрация внимания, дхьяна – созерцание, самадхи – сосредоточенность. Последовательное применение этих средств ведет к достижению обоих видов йоги – сампраджнята-йога (состояние экстаза при созерцании, когда внимание полностью поглощено объектом, так что ум сливается с объектом и постигает его во всей полноте и ясности) и асампраджнята-йога (состояние так называемого «нулевого экстаза» – прекращение всех психических процессов, когда ничего не познается и не мыслится). Оба типа йоги образуют йогу сосредоточения (самадхи-йогу).
   Каталепсия (о т гр. katálepsis – захват, удерживание) – явление «восковой гибкости», когда с повышением мышечного тонуса наступает застывание (так называемое гибкое окоченение) либо всего тела, либо конечностей в приданной им позе. Наблюдается при кататонической форме шизофрении, в состоянии гипноза или как следствие максимально выраженной внушаемости, а также при истерии и некоторых заболеваниях мозжечка.
   Кататония (о т гр. katátonos – натянутый, напряженный, угнетенный) – нарушение мышечного тонуса в виде его повышения. Кататонический синдром характерен для шизофрении и психозов, возникающих в результате интоксикации, инфекций или органического поражения головного мозга. Кататония может проявляться в форме ступора (обездвиженности) и в форме возбуждения. При ступоре тонус скелетной мускулатуры повышается до такой степени, что больной застывает в приданной ему, даже неудобной, позе (каталепсия); обездвиженность может достигать резчайшего мышечного напряжения (оцепенение с поджатыми к животу конечностями и согнутой головой, так называемая внутриутробная поза). Мимика застывшая, больные молчат. Внешние раздражители и даже чрезвычайные обстоятельства (пожар, землетрясение) не побуждают больных к самозащите. При глубокой обездвиженности любая попытка изменить позу больного вызывает у него мышечное противодействие. Возбуждение при кататонии может быть экзальтированным, патетичным (больные дурашливы, кривляются, поют, принимают манерные позы) или импульсивным, неистовым, агрессивным; возможно повышение внушаемости, сопровождаемое эхолалией или эхопраксией, а также стереотипии.
   Кома (коматозное состояние) (гр. глубокий сон) – остро угрожающее жизни тяжелое патологическое состояние, характеризующееся прогрессирующим угнетением функций ЦНС с утратой сознания, нарушением реакции на внешние раздражители, нарастающими расстройствами дыхания, кровообращения и других функций жизнеобеспечения организма. Выделяют различные виды комы в зависимости от этиологии. Часто это состояние имеет определенную стадийность в своем развитии, в связи с чем принято различать прекому и 4 степени тяжести (стадии развития) коматозного состояния. Прекома характеризуется спутанностью сознания, умеренной оглушенностью; часто наблюдаются заторможенность, сонливость либо психомоторное возбуждение; возможны психотические состояния; целенаправленные движения недостаточно координированы; все рефлексы обычно сохранены. Для комы I степени характерны выраженная оглушенность, сон, торможение реакций на сильные раздражители, включая болевые; больной выполняет несложные движения, но контакт с ним значительно затруднен; мышечный тонус повышен; реакция зрачков на свет сохранена; кожные рефлексы резко ослаблены, сухожильные – повышены. Для комы II степени характерны глубокий сон, сопор; отсутствие контакта с больным; резкое ослабление реакций на боль; редкие спонтанные движения некоординированы; отмечаются патологические типы дыхания; возможны непроизвольные мочеиспускания и дефекация; реакция зрачков на свет резко ослаблена, зрачки часто сужены; кожные рефлексы отсутствуют, выявляются пирамидные рефлексы, мышечная дистония, спастические сокращения, фибрилляции отдельных мышц. Для комы III степени характерна утрата сознания, реакции на боль и корнеальных рефлексов; глоточные рефлексы угнетены; реакция зрачков на свет отсутствует; сухожильные рефлексы и тонус мышц диффузно снижены (возможны периодические судороги); мочеиспускание и дефекация непроизвольны, давление снижено, дыхание аритмично, часто угнетено до редкого, поверхностного, температура тела понижена. При коме IV степени наблюдается полная арефлексия, атония мышц; двусторонний мидриаз; гипотермия, глубокое нарушение функций продолговатого мозга с прекращением спонтанного дыхания, резким снижением артериального давления.
   Латах (latah по-малайски означает «щекотливый») – психическое заболевание, специфическое для Малайзии и Индонезии; обычно вызывается внезапным испугом или сильным изумлением. Встречается преимущественно среди женщин среднего возраста и характеризуется состоянием, напоминающим транс: женщины повторяют чужие слова и движения, безропотно выполняют любые команды и приказания, нередко делают то, что им не свойственно в нормальном состоянии (например, непристойно ругаются). При этом они абсолютно не контролируют свое поведение, что может поставить их в щекотливое положение (отсюда – название болезни).
   Лангобарды(нем. Langobarden, букв. – длиннобородые) – германское племя, обитавшее в I в. н. э. по левому берегу нижнего течения р. Эльбы, в IV–V вв. продвинулись к бассейну среднего Дуная, в VI в. – вторглись в Сев. Италию. Завоевав территорию Ломбардии и Тосканы, образовали свое государство. К VIII в. совершился их переход от родоплеменного строя к феодальному (основную массу лангобардов составляли свободные общинники, происходило их имущественное и социальное расслоение, обедневшие попадали в поземельную и личную зависимость от королевских должностных лиц, дружинников, разбогатевших членов общины). К сер. VIII в. произошло ослабление королевской власти, в 773–774 гг. королевство лангобардов было завоевано Карлом Великим.
   Лексема (от гр. léxis – слово, выражение) – единица лексического уровня языка, его лексики. Она представляет собой слово во всей совокупности его грамматических форм и значений (смысловых вариантов). Например, все формы слова «язык» и разные значения этих форм в различных сочетаниях: «язык обложен», «русский язык», «язык произведения» и др. – тождественны как представители одной и той же лексемы «язык». Термин «лексема» используется для обозначения абстрактной единицы словаря, в отличие от лекса (т. е. словоупотребления) как актуализированной единицы. Количество лексов одной лексемы в тексте (или в корпусе текстов, или в речевом фрагменте) называется ее частотностью, измеряется в лексической статистике и описывается в частотных словарях.
   Лексика (от гр. lexikós – относящийся к слову) – совокупность слов, словарный состав языка.
   ЛСД-25 (диэтиламид лизергиновой кислоты) – полусинтетический препарат, полученный из спорыньи, возникающей из-за низшего грибка Claviceps purpurea, паразитирующего на ржи. Впервые синтезирован в 1938 г. Альбертом Хофманном, который в 1943 г. открыл его галлюциногенные свойства. Ранее ошибочно считалось, что индуцируемое ЛСД состояние может выступать как модель эндогенного психоза. Первоначально ЛСД использовался в аналитической психотерапии, но впоследствии была обнаружена его неэффективность, опасность возникновения необратимых лизергиновых психозов и возможность формирования психологической зависимости. С конца 1950-х годов этот препарат начинает все больше использоваться как наркотик. Прием ЛСД вызывает сначала вегетативные расстройства и неврологические изменения, имеющие неспецифический характер, затем начинаются изменения психики. Наиболее выражены изменения в перцептивной сфере – в виде разнообразных иллюзий и многочисленных галлюцинаций, феноменов визуализации собственных мыслей, синестезий и т. п. Кроме того, наблюдаются необычные искажения образа своего тела, нарушения восприятия времени, самосознания (в виде явлений деперсонализации, нарушений единства Я, утраты чувства активности, отчуждения собственных психических актов, снижения самоконтроля, а при больших дозах – снижения критики), смысловые трансформации (в виде дереализации, появления бредовых идей, чувства постижения истины), значительные изменения мотивационной сферы (появление аутизма, возникновение новых интересов и желаний), изменения в волевой сфере (в виде либо усиления влечений и роста импульсивности, либо абулии вместе с двигательной заторможенностью), нарушения мышления (трудности его организации и регуляции, изменение процессов обобщения), бессвязность речи, снижение стремления к контакту, разнообразные изменения аффективной сферы (эйфория, подавленное настроение в сочетании с заторможенностью или тревогой), относительная сохранность автобиографической памяти при снижении памяти на эмоционально нейтральную информацию. При этом может сохраняться способность к самонаблюдению, критическое отношение к переживаемому, ориентировка в пространстве и времени.
   Магия (лат. magia, от гр.) – колдовство, чародейство, волшебство, обряды, призванные сверхъестественным путем воздействовать на мир (на явления природы, людей, духов). Разновидности магических действий связаны с разными сторонами жизнедеятельности людей, «дополняя» практическую деятельность: хозяйственная магия (обряды вызывания дождя, обеспечения удачи на охоте), лечебная магия («белая» магия), вредоносная, или «черная», магия и др. По Дж. Фрейзеру, магические обряды основаны на ложном причинно-следственном увязывании сходных или смежных (следующих друг за другом) явлений; отсюда – два типа магии: гомеопатическая (подражательная, по сходству; например, уничтожение изображения – гибель врага) и контагиозная (заразительная, по смежности; например, использование волос и одежды врага для порчи). По Леви-Брюлю, вера в возможность непосредственного магического воздействия на природу исходит из чувства партиципации (сопричастия) с ней человека, присущего первобытному сознанию.
   Маниакально-депрессивный психоз (МДП) – психическая болезнь, характеризующаяся, как правило, приступообразным течением (приступ продолжается в среднем от 2 до 10 месяцев) и выраженными эмоциональными расстройствами; период после приступа («светлые» промежутки, так называемые интерфазы, или интермиссии) характеризуется полным восстановлением психического здоровья (этот период может и отсутствовать). При этом, как бы тяжело ни протекали приступы и как бы часто они ни повторялись, деградации личности и снижение психических функций обычно не развиваются. Динамика этого психоза различна; чаще наблюдается чередование депрессивных и маниакальных приступов (смешанный тип течения). Возможно развитие только маниакальных или только депрессивных приступов (униполярный тип течения); бывают случаи, когда депрессивные состояния без светлых промежутков переходят в маниакальные (непрерывное, или континуальное, течение). Депрессивные и маниакальные состояния характеризуются определенными аффективными расстройствами, изменением скорости течения психических процессов и психомоторными нарушениями. При депрессивном состоянии отмечаются подавленное настроение, замедленное течение психических процессов, тихая замедленная речь, двигательные нарушения, утрата аппетита и ухудшение сна, иногда – появление суицидальных тенденций или бред самообвинения; при маниакальном состоянии наблюдается приподнятое настроение, ускоренное течение психических процессов вплоть до скачки идей, снижение длительности сна, двигательное возбуждение, ускорение речи вплоть до нарушения ее связности и повышенное стремление к деятельности. При выраженных маниакальных состояниях целенаправленность их деятельности утрачивается, появляется отвлекаемость, значительно снижается критика, нарастает двигательное возбуждение. Они заявляют о своих незаурядных способностях и талантах. В некоторых случаях могут формироваться бредовые идеи величия (изобретательства, реформаторства). Степень выраженности этих проявлений может быть от умеренной до резкой. Маниакально-депрессивный психоз, протекающий в виде неглубоких периодически наступающих аффективных расстройств (субдепрессий или гипоманий), называют циклотимией. При этом выраженных психомоторных расстройств и бредовых идей не отмечается. Этиология этой болезни до настоящего времени не ясна. Существуют две основные теории, пытающиеся объяснить ее причины: наследственная и аутоинтоксикации (нарушения эндокринного баланса, нарушения водно-электролитного обмена).
   Мантра (санскр. mantra – «орудие мысли», «средство передачи мысли») – сакральное слово или звук, повторяющееся произнесение которого (вслух или про себя) является частью ритуала в ведийской религии, а также в индуизме и буддизме. Верующие считают мантру формой речи, обладающей особой энергией и оказывающей в связи с этим существенное влияние на разум, эмоции, тело и даже на внешние предметы. В основе подобного убеждения лежит идея о том, что любое движение сопровождается своим, присущим только ему звуком, поэтому для достижения нужного эффекта требуется каждый раз абсолютно точно воспроизводить мантру (этим мантра и отличается от молитвы, поскольку в мантре важен не столько смысл, сколько точное воспроизведение звуков). При этом произнесенному слову предшествует мысль, которая в свою очередь является созидательной силой. Каждое значительное индуистское и буддийское божество имеет свою мантру, посредством упорного повторения которой адепт может удостоиться явления этого божества, общения с ним. Мантры применяются в индивидуальной и коллективной духовной практике как эффективное средство изменения состояния сознания. Считается, что колебания, возникающие при произнесении, распевании мантр, входят в резонанс с колебаниями глубинных структур в организме человека и вызывают визуализацию религиозных образов, транс, сверхъестественные способности.
   Марихуана (сленговые и региональные названия – конопля, план, анаша, ганджа, травка, шмаль и т. п.) – легкий галлюциноген, наркотический препарат из растения конопли (обычно используемые виды – Cannabis sativa и Cannabis indica). Основным активным веществом марихуаны (содержащимся в разном количестве во всех частях растения – семенах, листьях, стеблях, соцветиях) является дельта-9-тетрагидроканнабинол – галлюциногенное вещество группы каннабинолов (кроме того, в ней содержится каннабинол и другие производные каннабиноловой кислоты). Обычно растение сушат, а потом измельчают до удобного для курения размера. Основными физиологическими проявлениями воздействия марихуаны на организм человека являются покраснение конъюнктивы глазных яблок, тахикардия и повышение кровяного давления, сухость во рту. Психологические эффекты включают изменения в эмоциональной сфере (чаще эйфорию, беззаботность, снятие тревоги, но иногда – панический страх), изменения в восприятии (усиление яркости и насыщенности цвета, обнаружение ранее не замечаемых деталей), мотивационно-смысловые трансформации (усиление значимости воспринимаемого или, наоборот, беззаботность, появление параноидальных идей, немотивированный смех), субъективное замедление времени, снижение способности к суждениям, быструю речь, повышение аппетита, а также возможное появление дереализации и деперсонализации, расщепление сознания. Прием больших доз марихуаны может вызвать токсический делирий. Считается, что марихуана не вызывает сильной физической, но может вызвать высокую психологическую зависимость. Издавна на Среднем Востоке и в древней Индии марихуана широко использовалась как обезболивающее, противоэпилептичеcкское, противосудорожное, противорвотное средство, с XIX в. стала применяться в европейской медицине – для обезболивания, лечения мышечных спазмов, припадков эпилепсии и ревматизма, а затем – для улучшения состояний больных раком и СПИДом, а также в борьбе с тошнотой, вызванной применением противораковых препаратов. Сейчас марихуана запрещена (за исключением медицинских целей) во всех странах, кроме нескольких (например, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга).
   Медиум (лат. medius – средний) – человек, который считается способным в силу своих необычных особенностей стать посредником между живыми и мертвыми. Чтобы принять сообщение из «мира духов», медиум впадал в состояние транса. Полагали, что в это мгновение телом медиума овладевает дух и его устами передает свою волю.
   Мескалин (триметоксифенилэтиламин) – алкалоид, выделенный из кактуса Lophophora williamsii (который был издавна известен ацтекам под названием «пейотль» и играл очень важную роль в их религиозных церемониях) и относимый по типу действия к галлюциногенам. Впервые был синтезирован Э. Шпетом в 1919 г. Мескалин вызывает у здоровых людей разнообразные нарушения, затрагивающие все стороны психической деятельности человека, но чаще всего ведет к зрительным иллюзиям и галлюцинациям, эйфории и своеобразному расщеплению сознания.
   Метаболит – любое вещество, возникающее в организме в результате обмена веществ (метаболизма) и участвующее в последующих процессах ассимиляции и диссимиляции. В физиологии и медицине к метаболитам обычно относят продукты внутриклеточного обмена, подлежащие окончательному распаду и удалению из организма. Поступая в кровь, большинство
   метаболитов принимает участие в гуморальной регуляции функций, осуществляя специфические и неспецифические влияния на биохимические и физиологические процессы.
   Метамфетамин (торговые названия «первитин», «метедрин», «дезоксин») – психоактивное вещество, относящееся по типу действия к психостимуляторам. Является производным амфетамина, по сравнению с ним метамфетамин действует более длительно, вызывает меньшую эйфорию и обладает гораздо большим стимулирующим эффектом. Вызывает сильную физическую и психологическую зависимость.
   Мидриаз – расширение зрачков.
   Мистицизм (от гр. скрытый, тайный) – философское и богословское учение, а также особый способ понимания и восприятия мира, основанный на представлении о том, что подлинная реальность недоступна разуму и постигается лишь интуитивно-экстатическим способом, который обычно противопоставляется логическому, научному восприятию действительности. Различные мистические доктрины встречаются во всех мировых религиях и верованиях и имеют общие черты: тяготеют к интуитивизму, иррационализму и символизму; предполагают практику определенных систем психофизических упражнений или медитаций, необходимых для достижения определенного состояния разума и духа.
   Морфология – раздел языкознания, основным объектом которого являются слова естественных языков и их значимые части – морфемы – минимальные значащие части высказывания или слова, обладающие свойствами значимости (морфема выступает как носитель лексических или грамматических значений), повторяемости в других высказываниях с тем же значением и в той же (или сходной) форме, предельности, неразложимости. Примеры морфем – корень, приставка или суффикс. В задачи морфологии входит, таким образом, определение слова как особого языкового объекта и описание его внутренней структуры.
   Нарколепсия (о т гр. n árke – оцепенение, lepsis – приступ) – это заболевание центральной нервной системы, характеризующееся сложными расстройствами сна, которые имеют 4 основных проявления: 1) резкая дневная сонливость и приступы внезапного засыпания в дневное время, 2) катаплексия (аффективно обусловленная утрата мышечного тонуса), 3) сонный паралич (кратковременное состояние полной неподвижности сразу после пробуждения – сохранны только движения глаз), 4) гипнагогические и гипнопомпические галлюцинации. Болезнь может иметь наследственный характер или возникать в результате травм или опухолей мозга, перенесенных инфекций (эпидемический энцефалит, малярия и др.).
   Нарратив (лат. narrare – языковый акт) – здесь: повествование, рассказ о событии.
   Нирвана (санскр. nirvāṇa – «угасание», «прекращение», «затухание», «иссякание», «успокоение») – согласно всем школам буддизма, конечная цель человеческих стремлений, высшее состояние, при котором отсутствуют страдания, привязанности, страсти, прекращают действовать механизмы «закона кармы», и живое существо освобождается от перерождений; это состояние непреходящего покоя и удовлетворенности; это постижение безусловной истины. Разум более не идентифицируется с феноменами бытия, он становится освобожденным и, тем самым, непреходящим, вечным. Нирвана обозначает собой окончание незнания, погружающего разум в бесконечную череду перерождений, зависимого существования (сансару). Нирвана осуществима еще при жизни адепта после его «просветления». В классическом буддизме к нирване ведет восьмеричный путь, включающий правильные воззрения, размышление, речь, действия, образ жизни, внимание, медитацию и сосредоточение. Непосредственно достижению нирваны предшествует полное прекращение (ниродха) восприятий, мыслей и чувств.
   Номинация – одна из основных функций языковых единиц, состоящая в назывании и вычленении фрагментов действительности и формировании соответствующих понятий о них.
   Норадреналин – нейромедиатор, а также нейрогормон, соединение из группы катехоламинов. Норадреналин образуется в мозговом слое надпочечников и в нервной системе. Он повышает кровяное давление, стимулирует углеводный обмен.
   Нуменозный (от лат. numen – божество, воля богов), или нуминозный, опыт – здесь: опыт непосредственного личного контакта с божественным, священным, сакральным, трансцендентным. Такой контакт сопровождается интенсивными переживаниями таинственного и устрашающего божественного присутствия, эмоциональной реакцией, в которой «страх и трепет» сочетаются с «восхищением и восторгом» В научный оборот это понятие было введено немецким теологом и историком религии Рудольфом Отто, по определению которого, «Святое», «Божество» предстают в религиозном опыте как «нуменозное», т. е. «совершенно Иное» по отношению ко всем представлениям эмпирического опыта. Примеры нуменозных переживаний – откровение пророка, экстаз мистика, постижение гностической тайны, шаманское путешествие, сатори (просветление) буддиста, самадхи-йога и др.
   Обезвоживание организма (exsiccosis; дегидратация, эксикоз) – патологическое состояние, обусловленное уменьшением содержания воды в организме в связи с выделением значительного количества жидкости (полиурия, усиленное потоотделение, многократная рвота, понос и т. д.) при некоторых заболеваниях или с водным голоданием. Сопровождающие обезвоживание изменения психики зависят от типа обезвоживания. При гиперосмотическом, или вододефицитном, типе обезвоживания (когда потеря воды преобладает над потерей солей, и содержание воды в клетках органов и тканей резко уменьшается) характерны такие психические нарушения как возбуждение, агрессия, выраженный страх, в последующем появляются галлюцинации, сонливость; по мере ухудшения состояния расстройства сознания становятся более глубокими, вплоть до комы, предшествующей смертельному исходу. При гипоосмотическом, или соледефицитном, типе обезвоживания (когда первично теряется натрий, и вода перераспределяется в клетки, накапливаясь в них в избыточном количестве) в клинической картине преобладают астения, апатия, нарастающая головная боль (обычно локализуется в области лба), анорексия и тошнота при отсутствии жажды, возможны мышечные боли, судороги, расстройства сознания.
   Оглушение (оглушенность, синдром оглушения сознания) – форма помрачения сознания, характеризующаяся повышением порога всех внешних раздражителей, замедлением и затруднением течения психических процессов, скудостью представлений, неполнотой или отсутствием ориентировки в окружающем. По глубине нарушения сознания различают четыре степени оглушения – обнубиляцию, сомнолентность, сопор и кому. При обнубиляции (легкой степени оглушения) отмечается чередование периодов ясного сознания с кратковременным состоянием, когда восприятие окружающего становится туманным, активность больного понижается, контакт с ним нарушается. Сомнолентность (более глубокое и продолжительное оглушение), характеризуется затрудненным восприятием действительности, снижением уровня бодрствования, скудностью и отрывочностью ассоциаций, нарушениями узнавания окружающего и расстройством ориентировки в месте, во времени и в ситуации, замедлением двигательных и речевых реакций, причем на этой стадии человек реагирует только на сильные раздражители (например, яркий свет, громкий звук). Сопор (глубокое оглушение) представляет собой патологическую спячку, больной лежит неподвижно, глаза закрыты, словесный контакт с ним невозможен; сильные раздражители вызывают диффузные защитные, иногда и неартикулированные голосовые реакции. Самая тяжелая степень оглушения – кома.
   Омонимия (лингв.) – звуковое совпадение различных языковых единиц, значения которых не связаны друг с другом.
   Парадигма слова (лингв.) – здесь: совокупность всех словоформ данного слова (лексемы).
   Парадигматические отношения – это отношения между элементами и/или единицами языка «по вертикали», они нелинейны и неодновременны в потоке речи или тексте, они связывают элементы в некие общности (группы или классы), выделенные по принципу какой-либо общности их членов и, в то же время, противопоставленные друг другу по одному из этих оснований. Присутствие одного из членов парадигматического ряда в синтагматической цепочке (в актуальной языковой цепочке, такой как слово, словосочетание и т. д.) исключает наличие другого, но делает возможным их взаимозамену, т. е. парадигматические отношения – отношения выбора одного из взаимоисключающих элементов (отношения «или – или»). Единицы языка объединяются, таким образом, в сознании пользующегося языком, несмотря на невозможность реального их объединения в акте речи.
   Патанджали (III–V вв. н. э.) – систематизатор древнеиндийской системы йоги. Автор «Йога-сутр», одного из первых и наиболее авторитетных руководств по философии йоги; особое внимание уделено в нем целям йоги, различным способам их достижения (пути устранения страдания и факторов, вызывающих страдание, средства к сосредоточению – самадхи), описанию йогических сил и возможностей, формам освобождения.
   Пациенс (о т лат. patiens – «принимающий, терпящий» действие) (лингв.) – типовая семантическая характеристика (роль) пассивного участника ситуации, описываемой в предложении. Термином «пациенс» обозначают объект действия (см. агенс).
   Пейотль, пейот (Lophophora williamsii, Anhalonium lewinii) – маленький, лишенный колючек кактус, произрастающий в высокогорных районах Мексики, южной части Техаса, северной части Перу, содержит алкалоид мескалин, обладающий галлюциногенным действием.
   Per se (лат.) – само по себе.
   Пилоэрекция (пилоаррекция) – сокращение мышц, поднимающих волосы, приводящее к образованию «гусиной кожи».
   Предикат – термин языкознания и логики, обозначающий конститутивный член суждения – то, что высказывается (утверждается или отрицается) о субъекте, а именно – указание на признак данного субъекта, его состояние или отношение к другим предметам. Предикат находится к субъекту в предикативном отношении (см. статью «Предикативность»), способном принимать отрицание и разные модальные значения. Понятие предикативного отношения шире, чем понятие предиката (например, предикатом не считаются значение существования/несуществования, указание на имя предмета и на его тождество самому себе).
   Предикатив – здесь: часть речи, обычно выполняющая в предложении функцию предиката.
   Предикативность (лингв.) – ключевой конституирующий признак предложения, относящий информацию к действительности и, тем самым, формирующий единицу, предназначенную для сообщения; по данному признаку предложение противопоставлено всем другим синтаксическим единицам.
   Предикация (лат. praedicatio – высказывание) – одна из основных функций языковых выражений (наряду с номинацией и локацией), акт соединения независимых предметов мысли, выраженных самостоятельными словами (предикатом и его актантами), с целью отразить «положение дел», событие, ситуацию действительности; акт создания пропозиции.
   Примыкание (лингв.) – вид подчинительной связи, при котором зависимость подчиненного компонента словосочетания не зависит от господствующего компонента и не подвергается каким-либо изменениям; данная связь выражается порядком слов и интонацией. Примыкают такие неизменяемые знаменательные слова как наречие, инфинитив, деепричастие. (Примеры: «Внимательно слушать», «собираться уехать», «желание учиться», «весьма интересный», «очень далеко».)
   Пропозиция (лингв.) – семантический инвариант, способный получать в контексте истинностное значение, т. е. при актуализации в высказывании соединяться с предикатами второго порядка «истинно», «ложно».
   Псилоцибин – вещество галлюциногенного действия, содержащееся в произрастающих в Мексике пластинчатых грибах семейства Strophariaceae (принадлежащих преимущественно к роду Psilocybe), которые у ацтеков считались священными и назывались теонанакатль («плоть бога»). Впервые в химически чистом виде псилоцибин (фосфорнокислый эфир 4-оксидиме-тилтриптамина) вместе с псилоцином (4-гидроксидиметилтриптамином)
   был выделен и определен А. Хофманном, что открыло возможность искусственного синтезирования этих веществ. Прием псилоцибина здоровыми людьми вызывает наряду с выраженными галлюцинациями психоз, протекающий обычно на фоне неизмененного сознания и характеризующийся двумя основными картинами: либо уходом в себя и апатией при наличии богатых внутренних переживаний (иллюзий и галлюцинаций зрения, реже – слуха, обоняния и вкуса, нарушений восприятия времени и пространства, изменений схемы тела, деперсонализации, нарушений мышления, уменьшения активности и побуждений; иногда идей отношения), либо гипоманиакальным состоянием.
   Психоделики (психоделические наркотики) – см. «Галлюциногены».
   Психостимуляторы – психоактивные вещества, прием которых (в умеренных дозах) сначала ведет к эмоциональному подъему (вплоть до эйфории), повышению физической работоспособности, интереса к происходящему и уверенности в собственных силах, возрастанию способности к концентрации внимания, ощущению бодрости и инициативности, субъективному ускорению течения времени, снижению усталости, влечения к пищи и чувствительности к боли, уменьшению потребности во сне и отдыхе, возрастанию двигательной и речевой активности, усилению субъективной яркости зрительных и слуховых ощущений, субъективному (и неадекватному) ощущению возрастанию умственной работоспособности. Спустя некоторое время (от нескольких часов до суток) эта симптоматика сменяется усталостью, депрессией, дисфорией, сонливостью, рассеянностью. При повышении дозы выраженность этих эффектов усиливается: наблюдаются болтливость, навязчивость, бесцельная или немотивированная активность, усиление эмоциональности, ригидность мышления («зацикливание» на чем-либо); последующая амнезия на события, произошедшие во время интоксикации; может появиться тахикардия, аритмия, головокружение, озноб, тошнота, потеря аппетита, бессонница. При достаточном превышении дозы наблюдается психоз, для которого характерны нарушения сознания (спутанность или делирий), острый галлюциноз и психомоторное возбуждение; возникают нарушения в работе сердечно-сосудистой системы (вплоть до гипертонического криза или острых форм ишемической болезни сердца, таких как сердечный приступ, инфаркт). К психостимуляторам относятся кокаин, кофеин, производные фенилалкиламина (амфетамин, декстроамфетамин, метамфетамин, эфедрин, фенметразин, мезокарб, к природным амфетаминам – эфедрин, псевдоэфедрин, катин и др.) а также препараты других химических групп (аминорекс, пемолин, бемитил, мазиндол, деанол и др.).
   Рема (о т гр. rhema – слово, изречение, буквально: сказанное) – компонент актуального, то, что утверждается или спрашивается об исходном пункте сообщения – теме (т. е. рема – то новое, что сообщается в данном предложении об этой теме) и создает предикативность, законченное выражение мысли. Например: «Он (тема) оказался (переход) прекрасным учителем (рема)».
   REM-сновидение – сновидение во время фазы быстрых движений глаз – БДГ-сна (в переводе на англ. – rapid eye movement).
   Референция (лингв.) – отнесенность включенных в речь имен, именных выражений или их эквивалентов к объектам действительности (референтам, денотатам).
   Самадхи – в буддизме, йоге – возникающее в процессе созерцания состояние, при котором исчезает сама идея собственной индивидуальности (но не сознание) и возникает единство воспринимающего и воспринимаемого, снятие противоречий между внутренним и внешним миром, поэтому оно считается состоянием предельной осознанности, или совершенного бодрствования. В практике йоги самадхи – последнее и высшее из восьми средств для очищения и просветления ума. В буддизме самадхи – последнее звено восьмеричного пути к нирване. Живое существо, находящееся в этом состоянии, часто называют просветленным (в этом состоянии человек полностью «прозрачен» к внешним раздражителям – они не являются причиной его состояния). Самадхи возникает в ходе медитации, но его нельзя достичь усилием воли. В этом состоянии течение мыслей приходит к своему естественному прекращению вследствие истощения запаса мыслей и идей; при этом состояние концентрации продолжает сохраняться, самадхи может направляться к объективным явлениям внешнего мира, к субъективным явлениям разума и, наконец, к самому Я. Выделяют два вида самадхи – познавательное (сампраджнята-самадхи – обладает объектом в виде мысли, ощущения или намерения) и непознавательное (асампраджнята-самадхи – получено исключением любых «отношений» – как внешних, так и мысленных, т. е. когда человек достигает слияния, в которое не вступает никто «другой», но которое является просто полным – интуитивным – пониманием бытия).
   Сатанизм – мировоззрение, философия и официально практикуемая Церковью Сатаны религия, положения которой были сформулированы в 1960-е годы Антоном Шандором Ла-Веем, автором «Сатанинской библии» и основателем Церкви Сатаны. Сатана в сатанизме воспринимается как позитивный символ свободы, саморазвития, так называемого разумного эгоизма и любви ко всему земному. К основным провозглашаемым принципам сатанизма как мировоззрения относятся потакание инстинктам взамен воздержания; полноценное существование взамен духовных мечтаний; стремление к познанию взамен самообману; воздаяние окружающим за их заслуги вместо любви к неблагодарным и отмщение взамен «подставления щеки»; цельное рассмотрение человека без отрицания его животной составляющей; ответственность за свои действия и их последствия, т. е. ответственность каждого за нахождение собственными силами своей цели и смысла жизни и преодоление конформизма масс (сатанист рассматривается в виде эквивалента ницшеанского «сверхчеловека»). Однако зачастую под сатанистами понимаются члены некоей секты, ритуалы которой предполагают жертвоприношения и ритуальное насилие вплоть до убийств людей, осуществляемые адептами секты в ИСС.
   Сатори (санскр. самбодхи – «просветление», озарение, внезапное пробуждение) – переживание постижения истинной природы вещей и слияние с ней в медитативной практике дзен, достижение особого состояния сознания, называемого «разумом Будды», «чистого сознания».
   Серотонин (Serotonin; 5-hydroxytryptamine (5HT)) – производное аминокислоты триптофана. Серотонин синтезируется в центральной нервной системе и в хромаффинных клетках желудочно-кишечного тракта. Серотонин – медиатор проведения нервного импульса через синапс. В качестве гормона серотонин регулирует моторику желудочно-кишечного тракта, выделение слизи, вызывает спазм поврежденных сосудов и т. п.
   Синтагматические отношения (лингв.) – отношения между единицами языка «по горизонтали», т. е. отношения между последовательно расположенными единицами языка при их непосредственном сочетании друг с другом в речи или тексте.
   Синтаксис – здесь: раздел языкознания, изучающий процессы речеобразования – сочетаемость и порядок следования слов внутри предложения, а также общие свойства предложения как автономной единицы языка и высказывания как части текста.
   Словоформа – это слово (лексема) в некоторой грамматической форме.
   Слот – см. «Фрейм».
   Сомнамбулизм (о т лат. somnus – сон, ambulo – ходить) – 1) снохождение (устар. назв. лунатизм) – патологическая форма сна, выражающаяся в бессознательных, внешне упорядоченных, подчас нелепых или опасных действиях, совершаемых в состоянии глубокого сна, которые не запоминаются. Спящий может производить различные движения и иногда выполнять сложные поступки, разговаривать, писать и т. п. 2) Сомнамбулизм, или сомнамбулическая стадия гипноза, – наиболее глубокая (и не всеми достигаемая) степень гипнотического состояния, характеризующаяся, как правило, постгипнотической амнезией, выполнением не только гипнотических, но и постгипнотических внушений, полной отгороженностью от внешнего мира и сохранностью контакта только с гипнотизером. На этой стадии можно (путем соответствующих внушений) вызвать у человека галлюцинации, анальгезию (потерю чувствительности к болевым раздражителям), выключение функции любого анализатора (внушить глухоту, слепоту, утрату обоняния, вкуса) или гиперестезию чувств, регрессию и прогрессию возраста с соответствующим поведением и психическими реакциями (изменениями мышления, словарного состава, почерка, артикуляции и т. д.), самые разнообразные превращения личности (с соответствующим поведением и глубокими трансформациями самосознания), а также снижение чувствительности к логическим противоречиям и ослабление функции критики.
   Сопор – см. «Оглушение».
   Сото – одна из двух наиболее влиятельных школ буддийской секты дзен (вторая – Риндзай). Основана в первой половине XIII в. н. э. в Японии буддистским проповедником Догеном. Секта Сото в основу своей практики положила «беспредметную», или «пустотную», медитацию, считая ее основным методом развития сознания и достижения «пробуждения». В этом смысле Сото противостояла секте Риндзай с ее многочисленными «коанами» и другими экстремальными методами обучения. Доген обосновал свою собственную школу медитации в Киото. Он учил способу сидения «шикантадза», ставшего основой для всего дзэна Сото, при котором ученик сидит в твердой уверенности, что его сидение является актуализацией его бесконечной природы будды или бытия, и, в то же время, – что момент реализации наступит, когда он безошибочно определит это чистое бытие. Таким образом, для него отпадает надобность в осознанном стремлении достичь сатори; оно наступает как естественный результат подобной практики.
   Спиритизм (лат. spiritus – дух, душа) – разновидность суеверия, в основе которого лежит вера в существование душ умерших и в возможность общения с ними. Характерной чертой спиритизма является практика общения с потусторонним миром и его обитателями через посредников – медиумов. Как религиозная и философская доктрина возник в сер. XIX в., его теоретические принципы разработали А. Дж. Дейвис и А. Кардек. В короткие сроки спиритизм приобрел массу сторонников во многих странах. Популярность, в частности, была обусловлена такими доказательствами как столоверчение, автоматическое письмо, движение разных предметов, звуки, сообщения «очевидцев» о материализации – появлении тела умершего человека.
   Стативы (лингв.) – один из видов предикатов, который обозначает состояния.
   Теофания (гр. «бог» + «я являю») – непосредственное явление божества или проявление божественных сил в земном, чувственно воспринимаемом мире. Теофания типична для большинства как политеистических, так и монотеистических религий. Выделяют теофанию «личную» и «безличную» (когда бог не принимает антропоморфную форму).
   Тонус (гр. tonos – напряжение) – постоянная активность нервных центров, некоторых тканей и органов, обеспечивающая их готовность к действию. Тонус мышц, мышечный тонус – постоянная активность мышц, обеспечивающая их готовность к действию.
   Транс – измененное состояние сознания, характеризующееся усилением концентрации внимания на отдельном объекте, т. е. в этом состоянии происходит сужение объема внимания (который теперь ограничивается данным объектом) и повышение его устойчивости.
   Трофотропическая система – система, сохраняющая энергию, связана с функционированием парасимпатического отдела вегетативной нервной системы. Для нее характерно расслабление мышц, понижение сердечного ритма и кровяного давления, сужение зрачка и усиление секреции инсулина.
   Ультрадианные ритмы (ультрабыстрые ритмы) – вид биологических ритмов, для которых характерна цикличность в течение одного дня (цикл составляет от 30 минут до 20 часов). Примерами ультрадианных ритмов являются фазы нормального сна, периодическая деятельность пищеварительного тракта, ритмы дыхания и сердечной деятельности и др.
   Упанишады (санскр. упанишад, букв. – сидение около учителя с целью познания истины, отсюда позже – сокровенное знание, тайное учение) – древне-индийские произведения религиозно-философского характера, примыкающие к ведам как объяснение их тайного внутреннего смысла; главный источник религиозно-философской системы веданта. Основной корпус упанишад составляют 108 текстов, древнейшие из них восходят к VI–III вв. до н. э., позднейшие – к XIV–XV вв. н. э. Развивая темы и понятия вед (космологическая тематика, идея единства всего сущего, концепция пуруши, Атмана и Брахмана и т. п.), упанишады вводят их в рамки более последовательной монистической системы и, в отличие от вед, переносят центр тяжести с внешней на внутреннюю сторону явлений. Место ритуала и обрядности занимает в упанишадах внутренний ритуал, связанный с «путем знания», повышенным интересом к человеку, к нравственному аспекту жизни, к проблеме освобождения от мира объектов и страстей. Именно в эпоху упанишад формируются первые философские проблемы. В центре упанишад – учение о единстве мировой и индивидуальной души (Брахмана и Атмана), о пути к освобождению как познании этого единства. Упанишады оказали исключительное влияние на развитие индийской мысли, явившись, помимо веданты, источником идей для самых разных религиозных и философских направлений.
   Флэшбэк (англ. flashback – вспышка прошлого, возвратная вспышка) – в психологии: кратковременный (от нескольких секунд до нескольких часов) диссоциативный феномен спонтанного возвращения симптомов: человек внезапно переносится в реальность прошлого опыта (галлюциногенного или травматического) без критического отношения к нему, т. е. некогда пережитое воспринимается им как происходящее в данный момент, а не как вспоминаемое. Подобные эпизоды могут иметь место некоторое время спустя приема галлюциногенов (наблюдается внезапный рецидив перцептивных нарушений, таких как галлюцинации, физических симптомов, утраты границ Я или интенсивных эмоций, которые возникали, когда человек принял галлюциноген), а также при посттравматическом стрессовом расстройстве. Они могут быть спровоцированы усталостью, приемом алкоголя, интоксикацией марихуаной, а также сходством обстановки с имевшей место при психотравмирующем опыте (в случае посттравматического стресса) и некоторыми другими обстоятельствами.
   Фонология – раздел языкознания, изучающий структурные и функциональные закономерности звукового строя языка; как семиотическая дисциплина отличается от фонетики, изучающей физические, акустико-артикуляцион-ные аспекты речи. Фонология изучает звуковые элементы языка в аспекте выполнения ими ряда функций – различительной (связана с опознаванием и отличением единиц языка – слов, морфем), разграничительной (связана с сигнализацией границ слов и морфем) и кульминативной (обеспечение целостности и выделенности слова).
   Фрейм (англ. frame – каркас, структура, «рамка вокруг картинки», «окно», «система координат») – в психосемантике структурно оформленная единица знаний, организованная вокруг некоторого понятия и содержащая данные о существенном, типичном и возможном для этого понятия. Впервые было использовано американским ученым М. Л. Мински (M. L. Minsky), который предположил, что наше знание закодировано в блоках, называемых «фреймами» («рамками»; метафору он заимствовал из фотографии), которые облегчают понимание многих аспектов каждодневных явлений, позволяя получить быстрый доступ к информации, хранящейся в памяти и соответственно отреагировать. Развиваясь, понятие фрейма стало родовым по отношению к понятиям «схема» в когнитивной психологии, сценарий, когнитивная модель, модуль, ассоциативные связи, семантическое поле. Фреймы организуют наше понимание мира в целом и выступают типовыми классификаторами (будучи зафиксированными в памяти как «ярлыки к целым сценам»), эталонами, с которыми сравниваются содержания, подлежащие классификации. Фреймы представляют в виде структуры узлов и отношений между ними. Кроме связей внутри фрейма возможны и межфреймовые отношения, когда они комбинируются в более крупные модули или рамки (библиотеки фреймов). Верхние уровни фреймов фиксированы и соответствуют вещам (сущностным значениям), всегда справедливым по отношению к предполагаемой ситуации. Ниже этих узлов – терминальные узлы (или слоты), которые указывают на условия, которым должно отвечать его заполнение. Часто такое заполнение представляется как «под-фрейм» (или вложенный фрейм).
   Фуга (лат. fuga – бег) – кратковременная (минуты) пароксизмальная двигательная эмоционально окрашенная реакция в форме элементарных автоматических движений или действий (раздевание, бег и др.), которая сопровождается сумеречным помрачением сознания. После приступа обычно следует оглушение. Фуга является симптомом эпилепсии и органических заболеваний ЦНС.
   Хунган – см. «Вуду».
   Экзорсизм, или изгнание бесов (демонов), вселившихся в тело одержимого, – это колдовской способ, предназначенный для излечения больного человека, страдающего психическими припадками или входящего в транс, для возвращения его в нормальное состояние. Такие функции прежде, как правило, выполнял священник, монах или знахарь.
   Эллипс, эллипсис (гр. elleipsis – опущение, пропуск) – здесь: пропуск какого-либо подразумеваемого члена предложения.
   Эндорфин (endorphin) – химическое соединение, которые естественно вырабатывается в головном мозге и обладает способностью уменьшать боль, аналогично опиатам, и влиять на эмоциональное состояние. Эндорфины образуются из вырабатываемого гипофизом вещества – беталипотрофина (beta-lipotrophin); считается, что они контролируют деятельность эндокринных желез в организме человека. Эндорфин приводит человека в состояние эйфории, его иногда называют «природным наркотиком» или «гормоном радости». При позитивных эмоциональных переживаниях уровень эндорфина в крови повышается.
   Эрготропическая система – система, расходующая энергию, связана с функционированием симпатического отдела вегетативной нервной системы. Для нее характерно увеличение тонуса скелетных мышц, возбуждение коры ГМ, учащение сердечного ритма, кровяного давления и потоотделения, расширение зрачков, повышение уровня определенных гормонов, таких как адреналин, возбуждение, усиление активности и повышение эмоциональной чувствительности.
   Эфир – здесь имеется в виду этиловый эфир, применяемый для ингаляционного наркоза (Æther pro narcosi).
   Яки (Yaqui, самоназвание Yoeme – «yoemem» или «yo’emem» означает «люди») – племя североамериканских индейцев, живущих в районе пустыни Сонора, включающем в себя северную часть мексиканского штата Сонора (там они заселяют склоны Западной Сьерра-Мадре бассейна рек Яки и Матапе и тихоокеанское побережье) и юго-восточную часть американского штата Аризона. Численность – 27 тыс. человек. Язык подгруппы кахита сонорской группы юто-ацтекской семьи; также распространены испанский и английский языки. До начала XX в. вели вооруженную борьбу против испанских колонизаторов и мексиканского правительства. Яки подверглись значительной аккультурации. Занимаются ручным земледелием по берегам рек, важную роль продолжает играть собирательство, подсобное значение – охота, речное и морское собирательство, рыболовство. С XVII в. занимаются скотоводством и разведением кур. Из традиционных ремесел сохранились плетение, изготовление деревянных масок для танцев, глиняных сосудов для поминальных церемоний. Общины возглавлялись военными вождями и советом старейшин. До недавнего времени наблюдалась тенденция к эндогамии общин и экзогамии деревень. Счет родства билинейный, брак патри– или неолокальный. Хотя верующие формально – католики, сохраняются доиспанская мифология, фольклор, культы предков, духов-хозяев, личных духов-покровителей, шаманизм. В шаманских ритуалах используются наркотические средства.

Ольга Владимировна Гордеева Измененные состояния сознания: Природа, механизмы, функции, характеристики

Предисловие

Благодарности

Основные проблемы и направления теоретических исследований в психологии измененных состояний сознания О. В. Гордеева

Проблема классификации

Виды и типы определений ИСС

Изучение трансформаций отдельных психических процессов, возникающих в ИСС

Влияние на ИСС ожиданий и опыта переживания данных состояний

Переходы между состояниями сознания. Дискретные и континуальные модели

Природа ИСС и механизмы изменения состояния сознания

Функции ИСС

Способы индукции и техники вхождения в ИСС

Литература

Продуцирование ИСС

Основные признаки ИСС

Функции ИСС

Литература

1. Системный подход к состояниям сознания

2. Наведение измененных состояний сознания

3. Использование наркотиков для наведения измененных состояний

Литература

Состояния сознания [5 - Martindale C. Cognition and Consciousness. Homewood, Ill.: The Dorsey Press. 1981. Ch. 13. P. 311–338. Перевод О.В. Гордеевой.] К. Мартиндейл

Сознание и познавательные единицы

Континуум состояний сознания

Индукция измененных состояний сознания

Временная динамика изменения сознания

Дифференцирование, торможение и сознание

Несфокусированное внимание и измененные состояния сознания

Система действия и измененные состояния сознания

Измерение состояния сознания

Литература

«Зачарованное бодрствование»

Свободная ассоциация

Мечтание

Гипноз

Психоделические наркотики

Стадия вдохновения в творческом процессе

Ночные REM-сновидения

Психозы

Состояния медитации

Литература

Континуум «восприятие – галлюцинация»

Активация и возбуждение

Континуум «восприятие – медитация»

Сознание в течение сна, состояний, вызванных наркотиками, и состояния исцеления

Литература

Измененные состояния сознания: таксономия [14 - Gowan J. C. Altered states of consciousness: taxonomy // Journal of altered states of consciousness. 1978–1979. V. 4. № 2. P. 141–156. Перевод О. В. Гордеевой.] Дж. Гоуэн

Измененные состояния сознания и правое полушарие

Таксономия состояний сознания

Литература

Бимодальное сознание [17 - Deikman A. J. Bimodal consciousness // Arch. Gen. Psychiatry. 1971. V. 25. December. P. 481–489. Перевод О. В. Гордеевой.] А. Дейкман

Модус действия и модус принятия

Изучение Сильверманом хронических состояний

Экспериментальные исследования медитации

Дзен-сознание

Диэтиламин лизергиновой кислоты (ЛСД)

Практическое значение

Литература

Деавтоматизация [21 - Deikman A. J. De-automatization and the mystic experience, p.329–332 // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338. Перевод О. В. Гордеевой.] А. Дейкман

Созерцательная медитация

Отречение

Литература

Классический интроспекционизм

Эксперимент

Результаты

Синдром измененного осознавания

Природа измененных состояний сознания

Когнитивные параметры измененных состояний

Заключение

Литература

Измененные состояния сознания [27 - Farthing W. The psycholology of consciousness. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, Inc. 1992. Ch. 9. Перевод О. В. Гордеевой. Печатается с разрешения автора.] У. Фартинг

Зачем изучать ИСС?

Понятие измененных состояний сознания

Параметры изменений субъективных переживаний в измененных состояниях сознания (ИСС)

Идентификация особых ИСС

Изучение ИСС: субъективное и объективное знание

Литература

Литература

Общее обсуждение

Литература

Ольга Владимировна Гордеева
Измененные состояния сознания: Природа, механизмы, функции, характеристики

Основные проблемы и направления теоретических исследований в психологии измененных состояний сознания
О. В. Гордеева

Состояния сознания [5 - Martindale C. Cognition and Consciousness. Homewood, Ill.: The Dorsey Press. 1981. Ch. 13. P. 311–338. Перевод О.В. Гордеевой.]
К. Мартиндейл

Измененные состояния сознания: таксономия [14 - Gowan J. C. Altered states of consciousness: taxonomy // Journal of altered states of consciousness. 1978–1979. V. 4. № 2. P. 141–156. Перевод О. В. Гордеевой.]
Дж. Гоуэн

Бимодальное сознание [17 - Deikman A. J. Bimodal consciousness // Arch. Gen. Psychiatry. 1971. V. 25. December. P. 481–489. Перевод О. В. Гордеевой.]
А. Дейкман

Деавтоматизация [21 - Deikman A. J. De-automatization and the mystic experience, p.329–332 // Psychiatry. 1966. V. 29. P. 324–338. Перевод О. В. Гордеевой.]
А. Дейкман

Измененные состояния сознания [27 - Farthing W. The psycholology of consciousness. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, Inc. 1992. Ch. 9. Перевод О. В. Гордеевой. Печатается с разрешения автора.]
У. Фартинг

Сенсомоторный психосинтез [31 - Печатается с разрешения автора. Сведения об авторе см. с. 178.]
В. В. Кучеренко