Аделаида Евгеньевна Агурина
Джокер

Глава 1

   Алина сама себе не верила. Вот она сидит непонятно где и играет в «дурака». Простого карточного «дурака» на непростой приз. Ведь от результатов игры зависит, что дальше будет у неё в жизни. Определённо – зависит. Девушка вздохнула и покрепче сжала карты, сложив их веером. Она только что отбилась от пяти карт этого прыщавого болвана и теперь, набрав новые из колоды, позволила себе двухсекундный отдых. Так, всё, хватит. Теперь ходим. Соперник – тоже парень, но гораздо посимпатичнее прыща, уже ждёт её. Вот сейчас она сбросит ему немного мелочи…
   Нет, наверное, нужно начать с предыстории. Про то, как Алина вышла из дома утром, твёрдо собираясь попасть на работу вовремя (в кои-то веки!). Или даже не так. Поход на работу, особенно содержащий в себе передвижения на городском транспорте – не увлекателен. Нужно начать, наверное, с того, как Алина упала прямо под колёса этого самого транспорта. Столкновение было неизбежным, тело Алины – мягким и хрупким, а транспорт – большим и железным. «Ну, вот и всё, – подумала Алина, закрывая глаза. – И на фига столько денег вчера в парикмахерской оставила…» Подумать о том, что деньги ей скоро понадобятся ещё меньше, чем новые причёска и маникюр, Алина просто не успела. На удивление мягкий удар, и сознание уплыло… чтобы вновь возвратиться через некоторое время. Алина села и с удивлением огляделась по сторонам. Транспорта не было. И вообще – вокруг не было никого. И вид был странный. Наверное, именно так должен выглядеть город после атомной катастрофы. Или не так. Алина не знала. Только догадываться могла. Пустынные серые улицы, кое-где покорёженные автомобили, ветер, гоняющий обрывки газет, чёрные провалы окон. И небо… какое-то странное, видать – совсем больное, красно-розовое. Алина закашлялась от попавшей в горло пыли. Сначала девушка недоумевала. Но недолго. «Я просто сошла с ума. Удар повредил мозг и вот теперь…» Странно, но от этой мысли стало неизмеримо легче. Видно, так уж устроен человек. Логичное объяснение ситуации радует его больше, чем неизвестность. Пускай даже само это логичное объяснение весьма пугающе. Алина встала и побрела. Не очень задумываясь – куда. «Ведь в конце концов, если моё тело сейчас в смирительной рубашке, прикручено к кровати или бьется о мягкие стены – какая разница?» Так она и брела, разглядывая пугающие, но не лишенные какой-то своеобразной красоты пейзажи. Пока её не окликнул голос.
   – Эй, ты что на моей территории делаешь?
   Алина обернулась. Прямо на неё смотрели чёрные глаза невысокого мужчины. «И откуда он вынырнул?» – задумалась Алина, но быстро спохватилась. Ах, да, он же галлюцинация. И она продолжила движение.
   – Ты вообще слушаешь? – новый окрик заставил её на секунду замереть на месте. – Иди сюда!
   – Постой, да она же новая! – другой голос, – мягкий женский голос, – заставил Алину в удивлении обернуться. Рядом с мужчиной стояла девушка примерно Алининого возраста. Этакая амазонка постапокалиптического мира. И потом, обращаясь уж к Алине:
   – Эй, постой. Подойди сюда!
   Почему-то «идти сюда» девушке вовсе не хотелось. Совсем никак. С другой стороны – убегать от мотоцикла? Это только в некоторых фильмах срабатывает. И даже там герой совсем другого физического типа. Пока девушка раздумывала, амазонка сама подошла к ней.
   – Да ты не бойся, – сказала она дружелюбно. – Меня вот Верой зовут. А тебя?
   – Алина… – пробормотала девушка. – Вы хотите сказать что… тоже… из нашего мира?
   Парень на мотоцикле засмеялся. Да нет, он просто загоготал, откинув голову. Как там по-английски в таком случае? Взорвался смехом? Теперь понятно, что они имеют в виду.
   – Извини, – развёл руками он, – просто ты сейчас так выглядишь…

   «На себя бы посмотрел, дурень!»

   – Так я попала… – начала снова Алина, переключившись на Веру, которая казалась более адекватной собеседницей. И уж куда более приятной.
   – Попала? Ты о чём?
   – Ну как эти… из книг. Попаданцы!
   Вера вздохнула и мрачно спросила:
   – Фэнтези читаешь?
   – Раньше читала. Неужели я…
   – Ну, может быть. Но не так, как ты думаешь.
   – А как? Мне разве не нужно искать дорогу домой?
   – Ага, иди по дороге из жёлтого кирпича, Элли, – фыркнул парень, стараясь удержаться от нового взрыва смеха.
   Вера зыркнула на него и продолжила:
   – Ничего тебе не надо. Твой… наш мир сам предъявит на тебя права. И ты вновь окажешься там же, откуда стартовала. Через пару миллисекунд от старта.
   «Таким образом троллейбус от меня не уйдёт…» – взгрустнула Алина. Вера по-своему истолковала, видать, её грусть и сказала:
   – Это может произойти через месяц или два, но всё равно произойдёт. Если, конечно, не застрянешь в каком-то ещё мире на месяц-другой. Ну, и ещё если сама не захочешь остаться. Но тут статус нужен. В конце концов, такой ты родилась.
   Эти несколько фраз вызвали в голове Алины столько вопросов, что она некоторое время не знала, с какого начать. Поэтому задала их все:
   – Что значит – ещё мир? И какой статус? И вообще, я раньше что-то за собой не замечала такого.
   – Вот именно – не замечала. Все такие, как мы, пропадают иногда максимум на секунду. Эту секунду они живут в подобных мирах, но не помнят ни о чём. Видишь ли, пока человек в одном из… миров, то сколько бы он там ни гулял, в нашем реальном мире, – мире, где мы родились, – проходит секунда, не больше. А вот пока ты в реальности, время в этих… мирах течёт параллельно. Проведёшь месяц в реальном мире – месяц пройдёт и здесь. Ты просто исчезнешь отсюда. На это время. Так и путешествуют многие. У некоторых есть другие имена и судьбы. Каждая в своём мире. Так и всю жизнь можно прожить и не заметить, не вспомнить. Но некоторые просыпаются. И отныне всё помнят. Таких мы называем новыми или проснувшимися. Говорят, пробуждение всегда происходит при каком-то сильном стрессе. У тебя… что-то подобное было?
   «Да уж… стресс – стрессовей некуда!» – вздохнула Алина. Но рассказывать ей почему-то не хотелось, и она продолжила забрасывать новую знакомую вопросами:
   – И почему вы другим не рассказываете, не помогаете им проснуться?
   – А зачем помогать? – спросил парень недоумённо.
   – Это бессмысленно. Совершенно, – ответила Вера, – ведь когда они очутятся вновь в нашем мире, они снова всё забудут.
   – А найти их в реальности?…
   – И получить пожелание пробежаться до психиатрической палаты и дверь за собой закрыть? Зачем? Да и найти кого-то не так просто… тут ведь люди со всего мира. Вот он, – Вера указала на парня, – из Бразилии.
   – И ты говоришь по-русски, – восхитилась Алина.
   – Мы говорим не по-русски, если ты не заметила. Хотя… ты не заметила. Ты ведь уже говорила на этом языке раньше… когда попадала сюда неосознанно. И теперь… в общем, это сложно. Побудешь тут немного, увидишь разницу и поймёшь.
   Алина хотела о чем-то спросить, но не успела.
   – Крпи! – крикнул парень. Вера сразу же замолчала и как-то подтянулась. Она озабоченно посмотрела в темноту уходящего влево переулка.
   – Сажай её, – крикнула она парню.
   – А ты?
   – Я телепортируюсь. Встретимся в универе.
   Ничего не понимающую Алину посадили на мотоцикл. Она автоматически вцепилась в мотоциклиста, и они понеслись по городу.
   Алина никогда не ездила на мотоцикле. И никогда не было у неё такой мечты – погонять на мотоцикле. Хотя ощущения и вправду необычайные. Они неслись, прорезая воздух. Алина всегда смеялась над подобными фразами, и вот теперь с удивлением поняла – именно прорезая воздух, иначе и не скажешь. Никаких «крпи» она не видела. Наверное, ещё и потому, что боялась повернуть голову. И даже глаза раскрыла не сразу. Они неслись по городу, который с приходом вечера оживал буквально на глазах. Зажигались огни, на улицы выходили странно одетые люди, где-то она заметила костры, слышала музыку и голоса. Поездка превратилась в какой-то сплошной поток музыки, света, ветра. Всё в голове гудело и переливалось перед глазами. Пока наконец Алина не сообразила, что обнимает не водителя мотоцикла, а пустоту. И, вздохнув, она свалилась в густую траву.
   Охая и ахая, Алина поднялась, чтобы понять, что она уже не в городе. Точнее, в совершеннейших развалинах. Если тут и был город, то сейчас остались лишь каменные остовы кое-где. Алина чувствовала себя, словно попала на раскопки. Ну, или в очередной фильм про Индиану Джонса. Пока она пыталась прийти в себя, невдалеке раздался стук копыт. Девушка обернулась и обомлела. Прямо на неё нёсся рыцарь в полном облачении и, естественно, на лошади. Копьё наперевес вызывало не самые приятные ассоциации. Рыцарь летел прямо на неё. Алина застыла – она понимала, что нужно бежать, но не могла сделать и шагу. Только закрыть глаза. Мир вновь расцвёл тёмной пустотой, сменившейся лицом Веры.
   – Ну, ты и горазда прыгать по мирам, подружка. Я уж думала – всё, потерялась. Хорошо, что вернулась.
   Алина застонала.
   – Да что ж это за место такое! Места…
   Вера лишь пожала плечами.
   – Никто наверняка не знает. Есть мнение, что миры кто-то создал, а есть – что они изначально были. Есть мнение, что миры параллельны, например. Ну, то есть те несколько городов, которые присутствуют в этом, например, мире. Он на удивление маленький. Несколько городов – и всё. Но здания в этих городах похожи все… либо по виду, либо по назначению. Сантиметр в сантиметр. Даже памятники. Хотя никто точно не знает. А миров… их много. Только большинству доступны поначалу два, три. Иногда четыре. Редко кому больше. Этот мир, кстати, почему-то доступен всем. Кажется.
   Алина вновь хотела застонать. Но кое-что вспомнила. И резко села на кровати.
   – Так. Что ты там говорила про статус.
   – А, хорошо, что вспомнила! Всем проснувшимся нужно обрести себя в мирах. Поэтому они и играют. От выигрыша зависит твой статус. Это… даже сложно объяснить.
   – Как в компьютерной игре, – подсказала Алина.
   – Наверное, – пожала плечами Вера, – высокий статус даёт некоторые поблажки. И даже способности. Главное – при наличии хоть какого-то статуса гораздо легче находится в мирах. Нет, можно и без него, кто же против? Но это так долго получается – обретать способности. Гораздо легче в одной игре.
   «Всё, я точно в психушке, – подумала Алина. – Иначе и быть не может». А вслух сказала:
   – И как играть?
   – Да просто. В карты или в шахматы.
   – В карты? В шахматы?
   – Но в шахматы ты играешь с одним из лучших игроков. И если проиграешь… в общем, лучше не проигрывать. А…
   – Ладно. А в карты?
   – В карты играют новичок и проснувшиеся. Новичков должно быть как минимум два. Выигравший выбирает любую карту из колоды как свою…
   В ответ на недоумённый взгляд Алины, Вера быстро сказала:
   – За каждой картой несколько возможных вариантов, равных. Но всё же немного отличающихся. Можно будет выбрать из них. Если новичок выходит вторым – может выбрать любую карту из колоды наугад. Ну, а остальные – самые слабые из тех, что на руках остались. Разумеется, это касается новичка. Если второй, третий или четвёртый – проснувшиеся давно, то они не получают ничего.
   – Но ведь тогда, например, четвёртый может оказаться в более качественном шоколаде.
   – Может. Точнее, он и не выходит из этого шоколада.
   – Это ведь нечестно!
   – Возможно. И так иногда получается.
   – А что за игра?
   – Что? Я думала, ты поняла. «Дурак» обычный.
   – То есть такие вещи решаются выигрышем в «дурака»? Но это же бред! – Алина даже подскочила.
   – А кто спорит? Бред, конечно, – спокойно согласилась Вера. И, видимо, чтобы Алина не отвлекалась, напомнила, как бы и не ей, говоря:
   – Неудачно, что у тебя теперь так мало времени до игры. Ведь тебя нашли второй.
   – Я вообще-то умею играть в дурака, – чуть недоуменно произнесла Алина, – если только тут стандартные правила.
   – С небольшими изменениями, – улыбнулась Вера, – колода не тридцать шесть карт, а пятьдесят две, пики всегда козырь, и есть джокер.
   – Наверное, его всегда и выбирает выигравший. Или пикового туза.
   – Нет, вовсе нет.
   – Почему? Ты же говорила, что всегда выбирается самая сильная карта.
   – Я говорила, что выигравший может выбрать любую карту. Но с джокером… тут единственный случай. Эта карта принимает не всех. Да и не все хотят её принять. Уж больно она капризна к своим избранникам. И необычна.
   – Каким образом?
   – Видишь ли, карты тут… я имею в виду выбранные высокие карты – играют большую роль. Они не только наделяют способностями, но иногда и влияют на жизненные ситуации своих хозяев. Или избранников. Тут даже считается некоторыми, что карта сама выбирает человека, а не он её. В любом случае, высокие карты – так называются у нас все карты выше десятки – влияют, кажется, и на жизненные ситуации своего владельца, и даже на его характер. Доказать это, ты сама понимаешь, невозможно. Но такое мнение очень устойчиво. Есть более спокойное мнение, что карты пробуждают сильнее то, что в человеке и так уже было. Так вот, Джокер побуждает к свободе, учит хитрости, но при этом считается, что он может вызвать на голову человека кучу не очень приятных и даже подчас опасных ситуаций. А потом смотреть, как человек из этих ситуаций выпутывается. Правда, ещё говорят, что Джокер дарит толикой удачливости. Но это уже такая неуловимая и недоказуемая субстанция, что… – тут Вера развела руками.
   Алина кивнула, и амазонка продолжила:
   – К тому же, у некоторых более младших карт хоть и силы поменьше, но есть особые способности, которых нет даже у карт постарше. Например, все дамы прибавляют харизмы. Особенно дамы червей и пик. И очень сильно прибавляют, надо сказать. Я тут с парнем общаюсь, и знаю, что у того – дама червей. А сделать ничего не могу. Тянет к этому парню и всё. А он и рад, конечно. Пользуется своей картой на полную катушку.
   – Дебилы. Мужчины всё-таки низшая ступень эволюции. Кобели, никогда удержать то, что болтается, не могут, – презрительно сказала Алина. На эту тему она могла бы рассуждать бесконечно, – были свои причины, – но Вера прервала её.
   – Посмотрим, как ты запоёшь, если встретишь парня с высокими черви в кармане!
   Алина презрительно фыркнула. Вера сделала вид, что не заметила.
   – Так что некоторые предпочитают выбирать вовсе не самую сильную карту. Если что-то вообще выбирают. А есть те, кто вообще выбирает десятку. Хорошая стартовая карта, между прочим. Не слабая, но без завихрений. Правда, не аристократка по статусу.
   – Как это – если вообще что-то выбирают?
   – Просто. Не так уж и приятно жить на два, а то и на три-четыре мира. Поэтому многие предпочитают уйти.
   – И они больше не появляются в других мирах?
   – Понятия не имею. Но официально считается, что они снова засыпают. И продолжают, как и прежде, жить здесь неосознанно.
   – Это глупо.
   – Не так, как кажется на первый взгляд. Я живу всего лишь на два мира. И то, чуть с ума не сошла поначалу. Но уйти можно только после того, как ты тут немного проживёшь. Вот когда тебя в следующий раз в реальность бросит – настроиться, что больше не хочешь возвращаться. Практически всегда удаётся. Так что от игры всё равно никуда не денешься.
   – Хорошо, а как с шахматами?
   – Ты хочешь попробовать?
   – Нет, но…
   – Тогда зачем спрашивать? Оно мне не надо, но всё равно спрошу? Лучше побольше про карты узнать. Времени у нас до игры, между прочим, совсем не осталось. Точнее, у тебя.
   – И всё же, как с шахматами? – упрямо продолжила Алина.
   Вера посмотрела на неё с удивлением. Да что там с удивлением. Как на сумасшедшую посмотрела. Только разве пальцем у виска не покрутила. Но ответила:
   – Выиграешь – выбираешь любую фигуру. Это круто. Хотя… никакой особой разницы между возможностями карт и шахмат нет. Проиграешь – получаешь ту фигуру, которую даст тебе выигравший. Чаще всего это пешка. Соответствует карточной двойке. Довольна, или ещё про шахматы?
   – Довольна, – ответила Алина, скрывая раздражение.
   – Итак, карты. Начнём с…
   Тут девушек прервали. Весьма грубо. Сиреной. Вера выругалась. В ту же минуту в комнату вбежал парень, – тот самый, который и привёз сюда Алину.
   – Игра скоро начнётся. Только доехать успеем.
   – Почему так быстро-то? – спросила Вера.
   Тот лишь плечами пожал:
   – Решение Ордена. Поехали!
   Он весьма бесцеремонно схватил Алину за руку и потащил из комнаты. В любом другом случае девушка возмутилась бы подобной наглости, но сейчас её волновало нечто иное.
   – Какой Орден? – спросила она, стараясь поспеть за своим спутником и тем самым спасти руку от вывиха.
   – Орден – он всем тут управляет. На самом деле редко кто видел его представителей. Просто они как-то знают, когда появляется новый проснувшийся, и начинают игру. Так же они выбирают четверых игроков, – Вера тоже прилагала усилия, чтобы не отставать.
   – Они из нашего мира?
   – Понятия не имею.
   – Они как правительство?
   – Ты ещё президента вспомни, – насмешливо отозвался парень.
   Алина обиженно закусила губу. «Ну почему они здесь все – такие хамы? Это что – привычка? национальная особенность?» Вера, тем временем, ответила:
   – Никто никогда не отказывает представителям Ордена. Их законы – правило, наказание за ослушание – рабство или смерть. Если не можешь убежать от стражников. А обычно не могут. Даже старшие карты. Но законы они издают редко. Они распределяют энергию и многое другое. Но при этом никто не знает, на что они живут. Хотя они и владеют станциями, но я никогда не встречала того, кто мог бы похвалиться, что работает там. И никогда не встречала того, кто бы платил налоги. Рассказывают, правда, что Охотники Ордена охотятся на людей. И любой, кто попал им в лапы – обречен служить Ордену. А из прежней своей жизни он просто пропадает. Да так, что никто и не помнит, что такой человек когда-то был.
   Почему-то при этих словах Алине стало не по себе.
   – Неужели никто не пытался…
   – Поднять революцию? – насмешливо спросил парень. – Но ведь точно никто ничего не знает.
   – Хотя бы узнать…
   – Может, и пытались. Правда, теперь и следов их не найти. Никто просто не помнит. И работают бедняги, ставшие зомби, на конвейере одного из заводов или станций. Говорят ещё о каком-то там Сопротивлении. Но опять же – точно никто ничего не знает. И узнавать не хочет особо. Но если хочешь, поспрашивай – может, и найдёшь этих загадочных ребят.
   Если раньше Алину бросило в холод, то теперь в жар.
   – Не пугай её, – сказала Вера, – неизвестно, сколько ещё придётся в этом мире проторчать.
   – А сколько? – жалобно простонала Алина. Вообще-то её жалобный тон был вызван больше тем, что ей, кажется, окончательно вывернули руку. Но Вера, похоже, поняла всё немного по-другому.
   – Высшие карты, те, что выше десятки, могут сами регулировать… ну, почти регулировать время пребывания в других мирах. Не менее двух недель, не более трёх месяцев. Остальных может выбросить когда угодно. Но…
   – Помню. Помню. Всё равно пройдёт пара секунд, – ухмыльнулась Алина. В любом случае жить ей, похоже, оставалось не больше трёх месяцев. Круто. Дальше некуда.
   Между тем они вышли на улицу. На этот раз уже Вера была их водителем. И на её машине Алине понравилось путешествовать куда больше. Возможно, потому, что на этот раз она могла оглядеться. Несмотря на вовсе невесёлые мысли, к удивлению девушки, любопытство вовсе не покинуло её. Она с изумлением рассматривала город из окна машины.
   – А я сначала подумала, что раньше тут была война, – сказала Алина. Сейчас вовсе ничего не напоминало тот апокалиптический вид, что она наблюдала накануне. Да, можно было заметить и то, что дома скалятся окнами без рам и стёкол, просто проёмами, но зато освещёнными изнутри. Никуда не делись и брошенные – иные, наверное, уже давно – машины. Трещины в асфальте приходилось объезжать. Трава и деревья порой росли посреди дороги.
   – Да нет. Просто высшие карты обладают способностью видоизменять пейзаж. До определённой степени. А среди них как раз оказались любители постапокалипсиса. Вот и поменяли.
   – И что ещё они делают, кроме смены пейзажа? – поинтересовалась Алина.
   – Да ничего мы не делаем! – фыркнул с заднего сидения её недавний знакомый. – На всем готовом живем же. Вот и творит каждый в меру способностей и возможностей.
   – Кстати, это одна из теорий, почему никто так и не пытается ничего выяснить про Орден.
   – Типа, все боятся, что вдруг самим придется работать, – поняла Алина. Вера и парень заулыбались.
   Алина так и не узнала, как его зовут – сразу не спросила, а теперь вроде как-то стрёмно… всё ждала, что её знакомая обратится к парню по имени.
   – Но раньше, – продолжила Вера серьезно, перестав улыбаться, – раньше тут была совсем иная жизнь и иная цивилизация. Так говорят устойчивые мировые мифы.
   – Да? И какая тут была цивилизация?
   – Скорее всего, похожая на нашу, – уклончиво отвечала Вера, – но… я не знаю, что потом произошло. И как Орден захватил власть. До сих пор иногда находят склады вещей этой цивилизации. Они – редкость, потому что Орден тоже ищет. И не очень любит, когда эти вещи падают ещё кому в руки. Но ты этого не слышала. А другие говорят, что это всё ерунда и маразм. И все склады, весь город возникли одновременно. Просто потому, что так веселее. Искать склады, клады… и делать какие-то логические выводы.
   – Хорошо. Понятно, что ничего не понятно, – вздохнула Алина. И, вспомнив нечто, спросила: – А кто такие крпи… ну, или как вы закричали тогда…
   Вера и её спутник переглянулись и расхохотались.
   – Крпи… их не существует. Просто на улице слишком много ушей вокруг. А хотелось поговорить с тобой в более спокойной обстановке.
   – Я бы и сама пошла.
   – Ага, потом пошла… далеко.
   Алина фыркнула и уставилась в окно. Ей показалось, что Вера что-то недоговаривает. Это обидело. Хотя… признаться честно – кто она такая Вере, чтобы сразу вываливать ей всё, что знает. И Алина, попытавшись подавить обиду, решила просто посмотреть в окно. Пейзаж того стоил. Вера была права – мир действительно представлял из себя некую параллель тому, в котором родилась Алина. Но – несколько странную параллель. Дома были очень высокими и какими-то нереальными. Возможно, из-за того, что во многих окнах не хватало стёкол. Хотя свет был, и по улице неслась музыка. Фонари тоже имелись. Только не на столбах. В воздухе висели шары. Совершенно спокойно покачивались чуть небольшие, в полметра диаметром шарики, которые и светились. Некоторые шарики имели ещё и крутящиеся кольца вокруг. Как Сатурн. А в голове Алины появились ещё вопросы, которые она не преминула задать.
   – Тут что, вообще никто не работает?
   – Издеваешься? Конечно, работают! С чего ты решила, что не так?
   – Ну, вроде вы говорили, что никто не следит, налогов не платит…
   – Это так. Хотя члены Ордена могут взять любую вещь бесплатно и у любого человека. Но работать тут работают. Торговцы торгуют, портные шьют, мастера что-то там мастерят. Фермеры выращивают еду. Даже дома чинят. И дороги. Но в основном роботами Ордена. Орден торгует энергией, что вырабатывают заводы. И каждый житель получает часть денег. Правда, мало. Хватит только, чтобы с голоду не умереть. Приходиться работать, если хочешь жить красиво.
   – А… – начала было Алина, но её прервали. Парень решил сказать своё слово.
   – Есть мнение, – начал он тихо, – что этот мир не совсем реален.
   – То есть как?
   – То есть его создали те, кто сейчас в Ордене. Создали, дали ему какую-то нереальную историю, которой на самом деле не было. И населили его. То есть устроили из мира… или из миров… что-то типа ловушки. А люди реального мира, как доверчивые мухи, попадают в сети нереальных. По каким-то там физическим или метафизическим законам.
   – Но зачем это кому-то понадобилось?
   – Может, просто для развлечения, а может…
   – А может – что?
   – Может, и не просто.
   Алина даже не знала, что и сказать, а Вера строго ответила парню:
   – Тниен, прекрати! Ну, сколько можно.
   – Тниен? Ты местный?
   – Нет, – отрезала Вера, – просто тут другие имена. Не у всех. Каждый волен выбрать себе другое имя, точнее. Вот и ляпают, кто во что горазд. Я не стала. Тут с этим новым именем такая заморочка… как только ты его выберешь, то своё имя в реальном мире забываешь. А в реальном мире напротив – не помнишь своё имя в этих мирах. Кстати, не важно, что ты сама думаешь об их происхождении, эти миры принято называть нереальными.
   – На самом деле, – начал было парень, но Вера перебила его:
   – Придурки, они и в другом мире придурки!
   На это Тниену ответить было нечего, и он лишь насупился. А Алина спросила:
   – Это на каком-то языке?
   – Да, конечно, – оживился парень. Вера хмыкнула, но он, не обратив внимания, продолжал:
   – Это на кибертронском. Так звали Джетфайра. Всегда был фанатом трансформеров!
   – Джетфайр – это автобот, да? Такой большой самолётик белый…
   Тниен радостно кивнул, а Вера почти неслышно прошептала:
   – Ещё одна ненормальная.
   Алина даже обидеться не успела, когда Тниен заявил:
   – Приехали.
   И вот Алина сидит за одним столом ещё с тремя игроками – длинноносой, но всё же эффектной брюнеткой лет сорока с огромными синими глазами и длинными ресницами, и двумя парнями, оба чуть старше её по виду. Особенно раздражал её прыщавый придурок, что сидел рядом с ней и нападал. Как-то глупо, сбрасывая вместе с мелочью подчас весьма сильные карты. При этом – в самом начале игры. При этом даже карты, которые были у него единственные данной масти. Как ему самому удалось отбрехиваться от атак своего соперника – Алина просто не представляла. Наверное, каким-то чудом. Впрочем, ведь Вера рассказывала, что тут некоторым даны чудеса. Ну… тогда садиться играть было, наверное, нечестно. В остальном – игра как игра. «Дурак» как «дурак». Только странно немного, что так долго длится из-за увеличенной колоды. И ещё за всю игру Алина так и не увидела джокера. Хотя Вера и говорила ей – джокер должен быть. Первым из игры вышел прыщ. Он выиграл и теперь выбирает. Второй – Алина. Это вовсе не способствовало повышению и без того весьма паршивого настроения девушки.
   Пришла пора раздачи слонов. Прыщ заявил, что выбирает даму червей.
   – Даму? Но ведь у тебя бубновый король. Ты готов поменять удачу на…
   – Это моё право! – рявкнул прыщ. Алина еле удержалась от смеха, когда вспомнила фразу Веры о дамах червей. Да, поистине, этому именно данная карта необходима в таком случае.
   Настала очередь Алины. Рука дрожала, хотя девушка и пыталась себя уверить, что ничего это не изменит. В свою удачу она как-то не верила. И всё равно – она ведь просто смертница с отсроченным приговором. Она осторожно взяла карту из разбросанной рубашками вверх колоды. Потом поднесла к лицу и перевернула. С карты, ухмыляясь и показывая зубы, казалось, подмигивая девушке, скалился джокер. «Но ведь его не было в колоде!» Алина ещё во время игры хотела обратить на это внимание, сказать, что карту Джокера забыли… типа. Но не стала.
   Остальные участники игры вообще не удивились. И восприняли неожиданное появление джокера спокойно. Вот только прыщ разозлился непонятно чему. Он оскалился так же, как джокер на карте, только у него ухмылка получилась не ехидно-зловещей, а какой-то пародийно-жалкой.
   Алина всё ещё держала карту в руках, не спеша приходить в себя, когда услышала в сознании чужую мысль. Это было похоже на шепот, прерываемый тихим, словно звон бубенчиков на колпаке клоуна, серебристым смехом. «Бери. Бери. Со мной не пропадёшь. Хи-хи-хи. Да и не скучно, хи-хи-хи. Может, даже слишком весело, хи-хи-хи. Но это не мои проблемы. Выбора нет. Выбрал я. Хи-хи-хи. Всегда выбираю я».

Глава 2

   Алина недоуменно смотрела на карту, которой тут не должно было быть. Карту, которая – она была уверена – говорила с ней только что. Случись это ещё день назад в привычной Алине реальности, она бы давно со страхом отбросила карту, словно ядовитое насекомое. Но сейчас Алина не могла заставить себя разжать пальцы. Да и не хотела. Джокер полностью завладел её вниманием. Она смотрела на ухмыляющееся лицо под дурацким колпаком и, казалось, видела, как Джокер подмигивает и кивает ей. Слышала, как звенят серебряные бубенчики на его колпаке. Между тем, карта поменялась. Джокер словно вытянулся, обрёл форму и потерял внезапно свою картонность и нереальность. Изменилось и всё остальное. Вместо белого фона – блестящая фиолетовая дорога, уходящая куда-то вдаль. С ночного неба скалилась луна с рисунком черепа на ней. Джокер же теперь представлял собой юношу в шутовском четырёхцветном наряде. Алина зачем-то обратила внимание, что цветов именно четыре – синий, красный, белый и чёрный. Колпак состоял всего лишь из двух цветов, если не считать серебряных бубенчиков – фиолетового и серого. Юноша стоял на дороге, лицом к Алине. На руке у него сидел ворон с пронзительными золотыми глазами. Теперь Джокер не выглядел ни смешно, ни злобно, – скорее, в серебре его глаз пряталась какая-то печальная улыбка. Впрочем, скоро улыбка сменилась чуть хищным длинным оскалом карточного Джокера. Алина даже подумала: «А не показалось ли?»

   – Эй, что с ней? Что с ней случилось?
   – Джокер с ней случился. А больше ничего.
   – Но…
   – Просто нужно оставить её одну. Джокер поистине странная карта. Он сам выбирает себе.
   – Кого?
   – В случае с Джокером и не назовёшь – кого. Помощников, игрушки, партнёров?
   – Да… но ведь как-то нужно её из этого состояния выводить. Ты только посмотри – она даже не моргает. Это же каталепсия классическая. Даже смотреть страшно. А если…
   – Вот и не смотри. И вообще, лучше нам сейчас уйти.
   – Нам не лучше уйти. Мы обязаны уйти. Правила помнишь? Мы обязаны уйти, да ещё и дверь закрыть.
   – Когда можно там возвращаться?
   – Через час.
   – Надеюсь, что через час мы обнаружим её живой… и в адекватном состоянии. Я помню, как тот парень слюни пускал после встречи с Джокером. Хотя почему – пускал… он и теперь пускает. Вот вчера его видел. Смотрит на меня стеклянными глазами и смеётся. Всё, тут уже клиника. Зачем ему вообще это? Я имею в виду Джокера. Ведь сам выбирает.
   – Не знаю… просто не знаю. Наверное, все могут ошибаться. Не понимаю, правда, почему он их тогда просто не отвергнет.
   – Ты ей не рассказала… о разных возможностях?
   – Зачем? Какой смысл пугать человека. Вот выиграла бы, тогда рассказала. Хотя это против правил.
   – Ладно, давай, двинули отсюда.
   Алина даже не шелохнулась, когда дверь захлопнулась.

   Алина смотрела на юношу. Её совершенно не удивляли изменения, происходившие с картой. Как и её собственная реакция на эти изменения. Наоборот, девушка чувствовала, что так и должно быть. Всё правильно. И наверное, если бы у неё в руках остался прежний Джокер с неживым нарисованным лицом, вот это бы её сильно удивило. И ещё почему-то расстроило бы. Теперь для девушки не существовало ничего, кроме юноши с вороном, луны и дороги. Она не почувствовала, не смогла поймать ощущения перехода – когда и как она шагнула в карту и сама очутилась рядом с Джокером. Но это случилось. Алина стояла на дороге и продолжала смотреть на юношу с вороном. Одновременно она ощущала шелковистость песка, которым была усыпана дорога, – Алина вновь не удивилась, обнаружив себя босой, – она слышала редкие резкие вскрики каких-то ночных птиц, чувствовала необычно тёплый ветер, кожей ощущала лёгкость и воздушность платья, которое заменило её костюм. В лунном свете платье переливалось всеми цветами сине-фиолетового спектра. Оно шуршало, но было лёгким, как шёлк. Впрочем, девушке было всё равно. Единственное, что для неё сейчас имело хоть какое-то значение – это её собеседник. Юноша же молчал. Он словно давал Алине время привыкнуть к перемене обстановки. Девушка чуть раздражённо повела плечами. Зачем ей вообще к этому привыкать? Какая разница в обстановке, когда рядом – он. Джокер понял её. Он нахмурился и чуть качнул головой. Ворон каркнул и вновь умолк.
   – Добро пожаловать, – начал Джокер. Забавно, наверное, но его голос был совсем иным, нежели тот, почти визгливый, срывающийся на хохот, который Алина слышала раньше. Но это её тоже не удивило. Как и всё остальное здесь.
   Алина почувствовала, что по коже побежали мурашки. Какой у него голос! И как он красив! Даже нет, не столь красив сколь… притягателен. А она и в правду считала, что «подгибаются колени» – это только выражение речи. Девушка никогда не испытывала подобного. Сейчас больше всего на свете Алине хотелось хотя бы дотронуться до него… ощутить запах его кожи, вдохнуть его дыхание. Горячая волна, родившаяся внизу живота, спиралью поднялась вверх и накрыла с головой. У Алины раньше был парень. Точнее, не парень, а тот, с кем она встречалась, но так и не дошла до самого главного. Не хотелось ей, пугалась, и – придумывала сотни причин, чтобы оттянуть тот самый момент. Парень потерпел немного, а потом ушёл к её подруге, на прощание покрутив пальцем у виска. Да ещё и начал распространять по общим знакомым, что «эта фригидная сука только рестораны с цацками и хотела». Самое интересное, что наиболее шикарным рестораном, в который тогда приглашали Алину, был Макдональдс, а наиболее роскошной цацкой – браслет из пластика. Так что совершенно непонятно было, что именно… впрочем, слухи распространялись так активно и с чувством, что… Алина даже сама тогда поверила, что она не совсем нормальна. А теперь только поняла. Нет, всё с ней в порядке. Просто… не было тогда того чувства. Даже ничего похожего. И, наверное, просто казалось ей, что тот человек нравится. И тут же, внезапно, она поняла, узнала откуда-то, что такое сильное чувство, такое всепоглощающее желание, которое сжигает её сейчас, она не испытает никогда, ни с кем больше, кроме стоящего сейчас перед ней Джокера. Она может влюбиться, она может получать истинное наслаждение от любви и близости, но… всё это и в сравнение не идёт. Мысли у Алины путались, кожа, кажется, горела изнутри. Удивительно, как она вообще себя держала в руках. Единственное, чего хотелось – это кинуться вперёд, к нему.
   Джокер смотрел на неё сочувственно. Он погладил ворона по голове. Тот повернул голову и чуть каркнул, словно спрашивал что-то.
   – Сам видишь, – сказал Джокер обречённо.
   Ворон ещё раз каркнул.
   – Не поможет, – покачал головой Джокер, – и ты об этом знаешь. Что за детский сад?
   Ворон каркнул мягко. И, едва взмахнув крыльями, осторожно оторвался от руки Джокера и перелетел на руку Алины. Острые когти вцепились в кожу, ворон устраивался. Алина чувствовала боль от когтей, но это волновало её сейчас меньше всего. По какому-то странному наитию, она посмотрела в золотые, казалось излучающие солнечные лучи, глаза птицы. Из этих глаз словно потянулись еле видимые ниточки к глазам Алины. Ей было неприятно, хотелось отвести взгляд, но она не могла, пока сам ворон не отвернул голову. Потом он грузно взлетел и вновь уселся на руку Джокера. А Алина почувствовала, что и стоять, и дышать ей уже легче. Нет, почти всё оставалось по-прежнему, и сделай этот странный юноша хоть какой-то намёк, она бы не задумывалась. Но… по крайней мере, она уже могла контролировать себя.
   – Теперь нам легче будет говорить, – сказал Джокер. От разочарованности в его взгляде, которая была ещё недавно, не осталось и следа. Теперь в глазах плясали задорные огоньки. «Словно у мальчишки, придумавшем какую-то новую проказу», – неожиданно подумала Алина. Ворон тут же одобрительно каркнул, посмотрел вверх на Джокера, а потом зашёлся хрипловатым смехом. Джокер лишь пожал плечами.
   – Банальности, банальности… как меня достают банальности! Ну почему все думают обо мне именно так? Даже пошло.
   – Если о тебе все думают именно так, то, может, потому, что ты сам… именно банален? И окружающие просто не могут себе представить нечто иное… не ждут ничего другого, – Алина начала говорить смело, отчаянно чувствуя необходимость хоть как-то взять реванш за то, что он заставил её чувствовать. Удивительно было даже ей самой. Она всегда была более чем застенчива. Правда, и в этот раз застенчивость победила. Хотя бы и к концу фразы. Правда, этот самый конец фразы Алина буквально смяла и произнесла тихо, неразборчиво и неуверенно. За что застеснялась ещё больше. «Всё, ни слова больше не скажу», – решила она. Джокер совершенно не обиделся. Только усмехнулся.
   – Может, из тебя и выйдет толк.
   – В каком плане?
   – В любом. Я… стар, леди, очень стар… даже если говорить более романтично – я древность. А мой отец и того древнее. По сути, он, наверное, самое древнее, что есть в этой вселенной.
   Алина слушала молча и затаив дыхание. Голос Джокера словно загипнотизировал её. Девушка не сразу заметила, как он меняется, становясь более хриплым и каким-то каркающим. Так же, как менялось и его лицо, заостряя черты, сжимая кожу. Когда Алина отдала себе сознательный отчёт в этом, перед ней стоял уже не юноша, а глубокий старик с длинной белой бородой, закутанный в плащ жемчужно-серого цвета. Но, несмотря на возраст, старик выглядел настоящим воплощением силы. И эта сила вызывала страх… но и притягивала. С удивлением Алина поняла, что желание, которое она испытывала при виде юноши, вовсе не уменьшилось. Просто оно стало каким-то иным, – если желание вообще может стать иным. Ощущение силы стоящего перед ней, ощущение возможной опасности, исходящей от него, придали желанию новый вкус. И Алина не сказала бы, что ей не нравится это новое чувство. Впрочем, долго разбираться в своих чувствах она не могла. Старик несколько секунд пристально посмотрел на девушку, рассмеялся, и… вновь перед Алиной стоял знакомый юноша. Ну… более менее знакомый. И он продолжал свой монолог так, словно ничего и не случилось.
   – В этом мире слишком многое мне известно. Я не скажу, что мне скучно. Мне, конечно, тоже бывает скучно. Но никогда надолго. Долгая скука – привилегия идиотов. Но… иногда всё и все так похожи… конечно, я сам виноват в том, что меня сложно удивить. Но если кому-нибудь это удается – я счастлив. Самое неприятное в этой ситуации то, что те, кто могут – не хотят… или просто не знают – как. А те, кто хотят – не могут Это настоящая проблема. И решать её, кроме меня, некому. Иногда я решаю её… иногда ошибаюсь… иначе не было бы интересно.
   Алина задумалась. Так что, ей уготована роль возможного развлечения? Или возможной ошибки? Она нахмурилась. Джокер сделал вид, что не замечает этого…
   – Леди… да, у тебя же ещё нет имени, – быстро проговорил он.
   – У меня есть имя.
   – А меня оно не устраивает.
   Алина хотела сказать, что это личные проблемы Джокера, но внезапно спросила:
   – А у тебя есть имя?
   – О, их так много… – вздохнул Джокер. А потом чуть опустил голову, спрятав улыбку, и добавил смущённо: – Признаюсь, я сам их все уже не помню.
   – Зачем же столько имён?
   – Ну… так получилось. Каждый горазд дать мне новое имя. И новый облик с характером заодно… правда, в основных чертах я остаюсь всё тем же всегда. Хоть за это спасибо.
   – А есть ли среди твоих… имён хоть одно настоящее?
   – Сам себе постоянно задаю этот вопрос! – воскликнул Джокер неожиданно радостно. – Может, я даже когда-нибудь вспомню. Ведь было же у меня имя, когда я пришёл… – последнюю фразу Джокер сказал таким мечтательным тоном, что Алина не решилась портить момент грубым вопросом – а куда, собственно говоря, он пришёл?
   – Так всё же. Как тебя называть?
   – Так просто же, – спародировал её тон юноша, – ты ведь знаешь, как меня зовут – Джокер. Ну… ещё, наверное, можно назвать меня Чёрным рыцарем… или Чёрным конём. Но это – для выбравших другую игру.
   – Именно чёрным? – уточнила Алина.
   – Именно чёрным. Хотя, белый мне иногда тоже нравится. Но он занят.
   Алина не стала уточнять – кем. И вернулась к предыдущей теме.
   – Так чем тебе не нравится моё имя? И главное, почему в угоду тебе я должна его менять?
   – Твоё имя слишком обыденно. А менять ты его должна… потому что я так решил. Я ведь тебя выбрал, разве не так?
   Дерзкий опровергающий ответ уже готов был сорваться с губ Алины, но она промолчала. Ведь по сути, учитывая, что произошло, Джокер был прав.
   – В любом случае, другого имени у меня нет.
   – Так найди. Тебе подойдёт имя, которое включает луну. И дорогу, конечно. Любые имена моих избранников должны включать в себя дорогу… пока.
   – Ага, так и буду называться – Лунная Дорога. И кстати, пока что?
   – Отличная идея. Только на другом языке. И кстати – пока мне самому не надоест. Вот, например, лет сто назад имена моих избранников должны были включать песню… что-то связанное с песней. Пока мне не надоело. И я придумал другое условие.
   – Это обязательно? Другой язык?
   – Нет, но так прикольнее.
   Алина вздохнула.
   – А если я не хочу… э-э… становиться твоей избранницей?
   – Разве? – парень отпустил в небо ворона и подошел совсем близко. Алина ощутила его дыхание на коже. От этого ощущения её снова бросило в жар подобно тому, как это было несколько минут назад. Она попыталась отойти, но не смогла. Только пробормотала:
   – Я… не знаю… может быть…
   – Ну, вот и решили, – совершенно спокойно сказал Джокер, отойдя от девушки. Алина замотала головой, отгоняя морок. Да что же это такое, в самом деле! Не будет ли лучше бежать от него подальше? Да, наверное, так и будет лучше. Но одно дело принять решения, а другое – ему последовать. Совсем другое. Алина осознавала, что ничего не может сделать в данной ситуации, и ей придется лишь стать наблюдателем, пассивным листком, который только и может, что плыть туда, куда несёт течение. От этой мысли слёзы навернулись на глаза.
   – Прекрати, – сказал Джокер тихо, но твёрдо. – Не так всё и страшно. Пока.
   Алина попыталась втянуть слёзы в себя. Но те втягиваться не хотели, и по щекам потекли ручейки.
   – Ну, и чего рыдаем?
   – Я… хочу… сама выбирать… – причём что именно она имеет в виду – Алина, кажется, и сама не знала.
   – А ты и выбрала…
   «Он бы ещё сказал, что попасть под колёса я тоже сама выбрала», – промелькнуло в голове у Алины.
   – Разумеется, и это ты сама выбрала. И не иначе, – не моргнув, Джокер ответил на её мысль.
   – Как это? – Алина даже плакать перестала.
   – Ты же оказалась здесь. И вообще… хочешь, я тебя верну?
   – В город?
   – В город, в город. В твой родной город. В то самое время, как ты попала сюда. И ты забудешь всё, как сон. До смерти не вспомнишь.
   «Особенно если учитывать, что смерть придёт скоро», – внезапно вспомнила Алина обстоятельства попадания в это странное место.
   – В любом случае, мне от неё никуда не деться… – начала было она опять хлюпать носом.
   – Хочешь тайну? – Джокер вдруг исчез, и тут же, не успела Алина удивиться, каким-то невероятным образом оказался у девушки за спиной. Он наклонился и прошептал: – Я могу договориться с этими двумя дамами.
   Алина резко обернулась, неосознанно раскинув руки, словно хотела схватить юношу, но ей удалось схватить только туман. Сам Джокер стоял на прежнем месте.
   – С какими дамами? – спросила Алина, с трудом скрывая своё разочарование.
   – Со смертью и с судьбой. И тебя могу научить. Но это, – Джокер развёл руками, – сама понимаешь, не могу же я учить всех подряд. И совершенно бесплатно. Я вообще против всего бесплатного. Это мой принцип.
   – А это дамы?
   – Да… – задумчиво сказал Джокер. – В большинстве случаев.
   Алина задумалась.
   – По рукам? – спросил Джокер.
   – По рукам, – сказала Алина.
   Внезапно пространство вокруг стало меняться. Оно покрылось дымкой и задрожало. Алина услышала голос Джокера, доносящийся словно из глубины.
   – Найди имя. Если не найдёшь до следующей встречи… ну, тогда я его тебе дам. Лучше – ты… и молчи о разговоре! Дорога – не для всех…

   Алина заморгала и замотала головой. Она с удивлением обвела взглядом комнату. Дорога, Джокер, ворон… куда это всё делось? Она снова помотала головой. Девушка вспомнила, что это – то самое помещение, в котором она совсем недавно играла в карты. Или давно? В том месте, в котором она находилась рядом с Джокером, казалось, совсем не было времени. По крайней мере, она его не ощущала. А сколько времени прошло здесь? Алина даже представить не могла. Она опустила взгляд вниз. В руке девушка всё ещё держала карту Джокера. Но теперь на ней не было ни ночи, ни луны, ни дороги, ни юноши. Карта была пустой. Почти белый прямоугольник картона, если не считать рамку из шипастого стебля, обрамляющую карту по краям. В каждом из углов рамки было нарисовано по красивейшей розе – белого, красного, синего и чёрного цветов.
   Пока Алина приходила в себя и вертела в руках карту, дверь отворилась и в помещение вошёл Тниен. Парень не стал мешать мыслям девушки, а просто встал за её спиной, ожидая, когда она сама обратит на него внимание. Но не дождался. Заметив, что карта Алины белая, не выдержал и буквально прокричал на ухо:
   – Ты тоже должна выбрать имя!
   От неожиданности Алина подскочила. Увидев Тниена, обрушилась на него с упрёками:
   – Ты что, с ума сошёл? Я же чуть инфаркт не получила!
   – Извини, – сказал Тниен. И, хотя по его лицу не было заметно, чтобы он хоть немного сожалеет о своём поступке, Алина кивком сообщила, что извинения приняты. На самом деле, не заинтересуй её слова Тниена, парню бы так быстро не отделаться.
   – Что ты имеешь ввиду – выбрать имя?
   – Ну как же, – начал парень, – говорят, что высшие карты всегда требуют другого имени.
   – То есть, другие тоже встречаются со своими… – Алина остановила поток речи, вспомнив о том, что ей напоследок сказал Джокер. Слишком поздно!
   – Встречаются? – парень искренне удивился. – Нет. По крайней мере, адекватные карты… к которым я не отношу Джокера. С другими носителями Джокера не встречался, извини. А ты встречалась с…?
   – Неважно.
   – Но…
   – Я сказала – неважно! – повторила Алина с необычной для себя твёрдостью. И где только взяла. При этом она бросила строгий взгляд на Тниена, не ожидая, что поможет. Потому что раньше хоть какие взгляды Алина бросала на окружающих, они не работали. Видимо не настолько уж они были твёрдыми… в смысле взгляды. Но сейчас произошло нечто, что потом Алина, разбирая эту ситуацию, нашла более чем странным. Тниен словно сдулся немного. Так он застыл на пару секунд. А потом, как ни в чём не бывало, продолжил:
   – Все, кого я знаю из тех, кто носит высшие карты, чувствуют, что должны сменить имя. И ты тоже… чувствуешь это… признайся, тоже ведь почувствовала?
   Алина с удивлением посмотрела на парня. Он что, забыл то, что было сказано меньше минуты назад? Впрочем, сейчас было не до удивлений.
   – Я тоже должна сменить имя… наверное, – сказала Алина. – Но я не понимаю – почему ты Вере не скажешь, что это вовсе не твоя прихоть.
   – А потому, что это наша тайна, – подмигнул Тниен, – тайна высших карт. И высших фигур.
   – Кого-кого?
   – Тех, кто играл в шахматы. И выбрал себе любую фигуру, кроме пешки.
   Алина лишь пожала плечами. Тайна так тайна.
   – А что случится, когда я придумаю себе имя?
   – Карта больше не будет пустой. И ты должна не придумать себе имя… а найти его.
   – Как?
   – Ты… почувствуешь. Не могу объяснить лучше. Извини.
   – Ладно, – усмехнулась Алина, подумав: «Зачем мне всё это? Зачем это приговорённой к смерти?» Что-то никак не верилось ей в заверения Джокера. Но Тниен, видать, так горел желанием ей помочь, что она не могла не согласиться.
   – Ладно, – повторила она, – разберёмся. А сейчас бы мне хотелось немного осмотреться тут и узнать, кем я была до…
   – Пробуждения, – подсказал Тниен.
   – Да, именно. Пробуждения.
   – Это ты вряд ли сможешь, – Вера открыла дверь и вошла в комнату, – я не знаю никого из пробудившихся, кто бы помнил, кем был в этом мире раньше. А осмотреться тебе и в самом деле не мешает. Отныне тебе суждено попадать в этот мир. И на долгое время. Волей неволей, а придется искать своё место в нём.
   – Но ведь были и те, кто меня помнил… фотографии.
   – Были, наверное. Только теперь нет. Я же тебе повторяю: не знаю никого, кто бы смог найти, кем был раньше.
   – И как же мне быть, – Алина снова почувствовала себя ужасно одиноко и неуверенно.
   – Для начала осмотрись.
   – Я… если вас это не затруднит, – пролепетала Алина. Проклятая неуверенность в обнимку со своей лучшей подругой стеснительностью являлись кошмаром Алининых детских лет. И хотя казалось с ними было покончено в институте, иногда эти приятельницы возвращались, чтобы подпортить Алине жизнь. Ненадолго, но всегда в самый неудачный момент.
   – Есть негласное правило. Те, кто обнаружил проснувшегося, должны немного помочь ему освоиться. И это правило всегда соблюдается. Это уже вопрос чести, так сказать.
   Алина кивнула. На самом деле, сейчас ей было совершенно безразлично. Депрессия, порожденная мыслями о неизбежном столкновении с троллейбусом при возвращении в свой мир, прошла на время разговора с Джокером. Но теперь опять вернулась.
   «Да что опять заладила! – голос отдавался в голове глухо и недовольно. – Ну сама посуди, на фиг мне было тебя выбирать, если ты через пару месяцев на тот свет отправишься!»
   «И в самом деле – на фиг?» – неожиданно для себя подумала Алина. Именно в этот момент ей очень захотелось поверить, что на самом деле так и есть. Нет, Вера права – ей действительно нужно осмотреться. Для начала.
   Вера жила почти в центре города. В реальном мире, – Алина именно так решила для себя называть мир, из которого она сюда перенеслась, – на этом месте стояла… школа. Простая школа. В которую ходила Алина, когда была маленькой. В этом мире школа сохранила своё положение и форму, но прибавила пару этажей, а также окрасилась в тёмно-синий с фиолетовым цвет. Выглядело красиво, хотя и несколько зловеще. Особенно если учитывать, что Вера редко включала свет по всей школе – зачем ей это? Правда иногда, – призналась новая знакомая Алины, она устраивает иллюминацию, и тогда не только внутри, но и снаружи школа светится.
   – Получается очень красиво, – уверяла Вера.
   – Верю, – сказала Алина, осматривая мрачноватое, но чем-то притягивающее тихое здание, – так ты живёшь тут совсем одна?
   – Почему бы нет?
   – А как же… тебе не страшно?
   – Никогда не боялась оставаться в одиночестве, – пожала плечами Вера.
   – А если… тут же, насколько я поняла, беда с законами.
   – Ну, не всё так страшно. К тому же, – Вера подняла руку вверх и над её ладонью возник небольшой полупрозрачный шарик, похожий на мыльный пузырь. Вера размахнулась и со всего размаху отправила шарик в путешествие на ближайшее дерево. Шарик пролетел и с громким чмокающим звуком врезался в ствол. На секунду всё дерево засветилось странным радужным сиянием, а потом пропало. Осталась только дыра в земле.
   – И… где сейчас оно?
   – На другом конце города.
   – Здорово!
   – Именно поэтому я выбрала десятку пик. Единственная карта, которая даёт возможность телепортации. Кроме Джокера, конечно. Говорят, по крайней мере, что он на это тоже способен.
   – Удивительно! – сердце Алины радостно забилось. Неужели и вправду Джокер не врал ей? И значит, есть шанс.
   – В общем, ты можешь жить здесь, – заявила Вера.
   – Пока?
   – Нет, насовсем. Давно мечтала о соседке.
   – Но ты меня совсем не знаешь, – начала было Алина вслух. «Не говоря о том, что я совсем не знаю тебя», – продолжила она мысленно.
   – Вот и узнаю. Вещей у тебя ведь пока нет? Так что в случае чего переехать будет несложно. Но тут неплохо. Центр города… да и я ведь не всегда одна. Подчас проснувшиеся собираются здесь. И тогда мы закатываем праздник.
   – Давай попробуем, – сказала Алина задумчиво.
   Следующие недели Вера возила её по городу. Алина совершенно изменила своё первое мнение. Город больше не казался ей неким постапокалиптическим чудовищем. Хотя красное небо до сих пор внушало тревогу. Но в остальном – город как город. Ничего особенного. Алину так никто и не посвятил в законы.
   – А что тут посвящать? Всё так же. Не воруй, не убивай, если только это не твоя работа.
   – Работа?
   – Работа… ты можешь стать здесь официальной воровкой. И тогда Стражи Ордена тебя не тронут. А свои шмотки от тебя должны защищать сами хозяева.
   – Странно всё как-то.
   – Мне тоже поначалу так казалось… но потом привыкла. Может, Тниен и прав… и всё тут создано кем-то лишь для развлечения.
   Вера на минуту задумалась, а потом, подмигнув Алине, сказала шепотом, словно их кто-то мог услышать:
   – Только ему не говори, что я… склоняюсь к тому, чтобы признать его точку зрения. А то зазнается.
   – Что ты, – искренне уверила её Алина, – мужчинам такое вообще говорить нельзя.
   – Вот и я об этом же, – рассмеялась Вера.
   С Тниеном Алина тоже встречалась, и с удивлением обнаружила, что парень вовсе не такой хам, каким показался ей поначалу. С ним было даже интересно. Тниен показывал ей город, своими шутками заставлял отвлечься от грустных мыслей. И скоро завоевал симпатии девушки.
   Она была бы рада назвать Тниена своим другом. А ещё… Алине было сложно в этом признаться, но она очень хотела увидеть Джокера. Или хотя бы услышать. Но тот не подавал никаких признаков существования. Карта оставалась белой, а Алина так и не нашла своё имя. Хотя перебрала кучу вариантов во всех знакомых ей существующих и несуществующих языках.
   А однажды она шла по улице, на этот раз одна. И внезапно реальность покрылась зыбью, и в следующий момент Алина обнаружила себя сидящей на дороге перед наезжающим троллейбусом.
   «Неужели – всё», – подумала девушка и зажмурилась. Где-то невдалеке послышался женский крик. Внезапно какая-то сила выдернула Алину с дороги и опустила на тротуар. Девушка сразу же вскочила на ноги. Удивлёнными глазами она наблюдала, как троллейбус проносится мимо.
   – Ты смотри куда прёшь. Дура! – услышала она.
   Обернувшись, девушка увидела вытаращившегося мужчину лет тридцати.
   – Сам дурак, – прошипела Алина и, поправив одежду, гордо пошагала по улице.
   – Психическая! Язык-то попридержи! – понеслось ей вслед.
   – Чтоб ты усрался! – прошептала Алина. Так всегда говорила её бабушка в подобных случаях.
   И тут произошло нечто странное. Мужчина резко вскрикнул и сложился пополам. А в воздухе распространился весьма неприятный запах.
   «Что с ним?» – удивилась Алина.
   «Сама же просила! – раздался в голове знакомый голос. – Неоригинально, но… забавно. Кстати, тебе понравилось, как я решил проблему? Даже без синяков».
   Алине ничего не оставалось, как вздохнуть и продолжить движение. Кажется, ей нужно было на работу. И впервые, наверное, она имеет все шансы на неё не опоздать. Это странно звучит. Но последнее время всё, что касалось её жизни, было странно.

Глава 3

   Как ни странно это звучит, на работу Алина не опоздала. Но вот потом начались проблемы. Месяц – достаточно большой срок. Конечно, человек выпадает иногда на месяц отпуска из работы. Но в таком случае, окружающие готовы к подобному и не ждут от него слишком многого. А в случае Алины окружающие, в том числе и начальник, ждали, что девушка прекрасно помнит то, чем она занималась вчера. В смысле, не вчера в непонятном бредовом городе постапокалиптического вида, а на работе. Уже через некоторое время Алина стала понимать, почему некоторые предпочитают вновь погрузиться в сон, чтобы не жить на два, а то и на три мира. Даже сложно представить, как должна пухнуть голова. Вконец замотавшаяся Алина до поры не заметила некоторых странностей. Например того, что взгляды окружающих немного изменились. Первым сигналом был разговор с программистом. Что-то случилось с компьютером и Алина, тяжело вздыхая, направилась к их великому компьютерщику. Тяжело вздыхая потому, что получить от него помощь можно было, только прослушав кучу нелицеприятных для себя отзывов по поводу «куриц», «тупых овец» – и это только если Вадик был в хорошем настроении. Что бывало редко.
   Сегодня Вадик не был в хорошем настроении. Это Алина поняла сразу по тому, что в чашке перед его компьютером стоял кофе. Но, поскольку компьютер Алине нужен был «ну прямо сейчас», а хорошего настроения фирменного гения можно было ждать днями, девушка решилась таки попросить Вадика сделать то, за что ему, по идее, платят деньги. Алина вообще была достаточно стеснительна, и перспектива обращения с просьбой к хамоватому парню её вовсе не радовала. А что делать? Девушка подошла к уткнувшемуся в монитор и ничего не замечающему вокруг себя Вадику, раздумывая: как бы начать разговор, когда компьютерщик вдруг потянулся за кофе, не глядя, как-то неудачно толкнул чашку и та, мило звякнув, покатилась по столу, расплёскивая содержимое. Алина скорбно вздохнула. Теперь разговор ей предстоял ещё более трудный. На минуту Алине вообще захотелось сбежать, и гори оно всё огнём, но сам Вадик её остановил.
   – Ну и что опять, – проворчал он хмуро и совершенно недружелюбно. Правда, зная его характер, было удивительно уже то, что он соизволил заметить Алину и поинтересоваться её проблемой. Девушка, внезапно вдохновившись таким отношением, как можно быстрее и доходчивее объяснила ситуацию. Вадик открыл было рот, наверняка чтобы сказать что-то «о курицах, которых нельзя подпускать к технике», да так и уставился на Алину, ничего не сказав. Алине даже стало как-то не по себе. Вадик смотрел на неё, будто бы увидел в первый раз в жизни именно в этот момент. После продолжительного наблюдения, он махнул рукой и сказал:
   – Давай посмотрю, что у тебя там.
   Алина кивнула и, пока он не передумал, заспешила в свою комнату, к столу.
   – Вот, – показала она на, как казалось ей, безнадёжно умерший компьютер. Что-то ворча под нос, Вадик начал тыкать кнопками клавиатуры. «Только бы не шнур», – молилась Алина. Дело в том, что в прошлый раз она случайно задела шнур, и тот выпал из розетки. И что устроил их местный хакер, когда его оторвали от важной, по его собственному уверению, работы, только лишь затем, чтобы… в общем, кто мог, даже конспектировал тогда речь Вадика.
   На этот раз дело оказалось не в шнуре. Правда, компьютер всё же починили. И железная зараза вновь весело улыбалась Алине картинкой на мониторе, словно ничего и не случилось.
   – Спасибо, Вадик, – сказала Алина, попытавшись вложить в свою фразу насколько возможно больше благодарности. Вадик лишь хмыкнул и медленно пошёл обратно в свою пещеру. Но на пороге кабинета он резко остановился, обернулся.
   – Знаешь, а я никогда не думал, что у людей могут быть такие глаза.
   И всё. Он вновь повернулся к офисникам спиной и размашистыми шагами пошёл дальше. А Алина осталась стоять с открытым ртом.
   – Какие глаза? – смогла пролепетать она через некоторое время. В общем, вопрос не предназначался никому и был чисто риторическим, но Люба, которая как раз забежала к Алине в этот эпический момент, сочла нужным ответить.
   – Ну… просто… это, наверное, большая редкость – почти фиолетовые глаза.
   – Какие?
   Алина резким движением открыла сумку и достала зеркальце. Она ещё надеялась, что все сошли с ума. Оказалось – только она. Вместо её столь привычных карих глаз на Алину из зеркала смотрели глаза и в самом деле какого-то странного, фиолетового цвета. Не синие, не голубые, а – фиолетовые. Руки Алины безвольно опустилась.
   – Что-то не так? – заволновалась Люба.
   – Всё в порядке. Просто устала немного. Наверное.
   Люба пожала плечами и вышла. А Алина села и вперила взгляд в пространство перед собой, ничего не видя. И в этот самый момент у неё в голове зазвучал знакомый голос «Привет. Давно не… как это… слышались? Виделись? Я просто хотел предупредить… ты думаешь об имени? При нашей следующей встрече либо я тебе его дам, либо… в любом случае, оно должно быть».
   – Ты… ведь…
   «Да, – мысленная речь побежала с большой скоростью. – Как тебе цвет глаз? Здорово, да? Я мог бы дать синий, или даже голубой… но решил что это банально. Как и чёрный. С другой стороны… красный или белый… думаю, это тебя напугало бы. А так…»
   – Как ты… как ты мог? – Алина к счастью вовремя себя остановила и не сорвалась на крик. – Ты… ты не можешь. Права не имеешь. Я хочу…

   «Мне совершенным счётом плевать на то, что ты хочешь… ты ещё недостойна что-то хотеть или нет».

   – Но ты не можешь…
   «Попробуй меня остановить… если хочешь».
   Алина лишь зубами заскрипела. И даже не знала от чего больше – от злости или от страха.

   «В общем, так… остановить ты меня не сможешь. Сил нет. А сможешь ты либо принять то, что я даю… и пользоваться на радость себе… и мне. Либо… тоже принять, но с кучей нервов, потраченных зазря. Обычно я стараюсь не ломать свои игрушки… профессиональная гордость и всё такое… но и моё терпение имеет лимит. И вообще… я бы мог тебе об этом не говорить. А просто… ну, не важно».

   – Что же сказал? – осклабилась Алина.

   «Это мой эксперимент. Интересно мне и всё тут. Так что не занимайся ерундой. И всё-таки найди себе имя. Кстати, если ты сочтёшь нужным оглянуться вокруг и чуть повнимательнее присмотреться к окружающим, то найдёшь, что я дал тебе не только новый цвет глаз. Поверь, тебе понравится».

   Алина буквально зарычала от злости. Но, кажется, Джокера это только веселило. Или он вообще не обратил на это внимание. В любом случае, следующая его фраза была произнесена, – или всё же промыслена, – так же спокойно, как и предыдущие: «Кстати, пока поменьше в зеркала себя разглядывай. Особенно в те, что постарше и побольше. Хотя даже и маленькие… в общем, минимум своих просмотров, ладно? Особо ничего страшного случиться не должно, сама научишься скоро с ними общаться… но пока воспринимай как плату за вход. Особенно не сильно разглядывай себя глаза в глаза. И… если увидишь что-то за плечом… кого… кого бы не увидела – НЕ оборачивайся. Вот это – правило. И его нужно соблюдать неукоснительно. Не оборачиваться. Ни в коем случае не оборачиваться, когда у зеркала стоишь. Или сидишь… лучше отойди от него на шаг, посмотри чуть в сторону. Но не назад!!! Извини, сразу как-то забыл предупредить. Ну… пока».
   Алина вздрогнула, а по спине неожиданно пошли мурашки Алина чувствовала, знала, что Джокер и не думает шутить. «Да, и самое последнее, – вновь раздался голос в голове. – Я тебя, наверное, уже утомил, знаю, но… действительно последнее. Мы можем встречаться в твоих снах. Сон – тоже моя территория. Так что… если захочешь поговорить со мной чуть раньше, чем я того пожелаю сам – просто перед сном позови… скажи, что хочешь встретиться».
   Алина закусила губу, но ничего не ответила. Просидев ещё немного, ожидая, что Джокер может вновь вернуться в её разум, Алина решила, что нужно действовать. Но как – она и не представляла. Даже с чего начать. Но, подумав немного, решила начать с более детального изучения своего врага. Вечером в офисе было спокойно, и Алина смогла забраться в Интернет. В поиск она ввела Джокер. Поморщилась, когда обнаружила, что большинство ответов касаются Бэтмена. Но один из сайтов её заинтересовал. Он назывался Джокер, Трикстер. Шут. Алина ввела в поисковый запрос – Трикстер. И получила просто ошеломляющее количество ответов. Правда, большинство из них дублировали друг друга. Трикстер – определённого вида божество или герой. Что только про него не было написано. Он и бог хаоса, предназначенный для разрушения порядка. Он и шут богов, но при этом умный шут и шутник, часто играющий с окружающими и с самой судьбой. Он разрушитель, но и вдохновитель. Хитрец, мошенник и вор. Бог дорог, принадлежащий дорогам. Бог, отвечающий за смену времен, да, в общем, и сам придумавший, что времена в мире, как и всё остальное, должны меняться. Он – Локи Скандинавии, Гермес Греции, Велес славян, Ходжа Насреддин востока. Информация иногда была не очень понятна, а функции и свойства Трикстера, подчас, казалось, противоречили друг другу. Но, в любом случае, Алине чтение статей об этом персонаже радости не прибавило. По всему выходило, что попала она на крючок к существу древнему, могучему, злокозненному и любящему играть окружающими. К существу, которое приемлет разрушение и грубые шутки. Да, просто «вдохновил» её Интернет, надо сказать. И что теперь делать? Как она может противопоставить свою волю воле того, кому благодетельствует сам хаос. Нет, положительное тоже было. Трикстер был хитёр, он был силён, он давал развитие творческому потенциалу – он ведь и разрушал лишь для того, чтобы создать что-то новое на обломках. Да нет. Не на обломках. Скорее всего, на абсолютно пустом месте, которое бы осталось после урагана по имени Трикстер.
   Закончив главу о Рагнарёке, Алина вздохнула. Кто такой Джокер? Насколько его образ соответствует образу более мрачных его воплощений? И что можно противопоставить? Не давать же этому непредсказуемому существу возможность разыгрывать свою жизнь. В конце концов, это он – карта, а не она!

   «Все мы карты. Главное, чтобы не были битыми».
   «Ты следил за мной?»
   «Как-то нечего больше было делать. Знаешь, я передумал. Мы встретимся раньше. Сегодня. В твоём сне. Правда, заметь, я не заставляю тебя прямо сейчас бежать себе имя искать. Цени».

   – Спасибо, – вслух пробормотала Алина, постаравшись вложить в это слово как можно больше презрения и гнева.
   Алина шла домой с совершенно невесёлыми мыслями. Девушка была погружена в себя. Да так сильно, что не заметила выскочившей на зелёный пешеходный свет иномарки. «Неужели опять», – подумала Алина, с тоской наблюдая, как, словно в замедленной сцене, машина несётся прямо на неё. Попутно пронеслась в голове и иная мысль. «А кстати забавно, когда всё видишь, ощущаешь и понимаешь, что сейчас капец придёт полный… а сделать всё равно ничего не можешь. Господи, и о чём я только думаю?» Между тем иномарку как-то странно потянуло в сторону и, буквально в метре от ошалевшей девушки, увело в эту самую сторону под настоящую какофонию из визга и шипа. Ещё более странно, что машина остановилась почти сразу, не успев ни во что врезаться. Алина было подумала, что водитель просто ас, как из машины вылезла недоуменная физиономия. Со всем остальным, к ней прилагающимся.
   – Ты что… – хозяин физиономии пытался подобрать подходящее в данном случае слово вроде козы или курицы… или овцы… или, может, похлеще. Но, видать от пережитого шока, слово никак не находилось. Вместо этого физиономия ловила ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба. Потом, когда дыхание восстановилось, мужчина спросил:
   – Ты… в порядке?
   Вот что Алина не любила, так это тыканья от незнакомцев. Даже если её и принимали за школьницу, что изредка бывало. При этом девушка очень быстро переходила на ты с коллегами и приятелями. Но тыканье с первого раза раздражало её неимоверно. Девушка скривилась, но, поскольку и до этого у неё было не очень «прямое» лицо в предвкушении как минимум парочки переломов, – а, может, и по какой другой причине, – мужчина не обратил внимания на выражение её лица.
   – Могу отвезти тебя… домой, – продолжил он.
   Предложение было сделано таким тоном и с таким взглядом, что Алине стало не по себе. Уж очень редко мужчины смотрели на неё так. Разве что её бывший парень. Да и то не всегда. «Какой-то он ненормальный», – подумала девушка. И, памятуя о том, что с сумасшедшими нужно вести себя как можно спокойнее, сказала:
   – Нет, пожалуй. Мне совсем недалеко идти. И лучше прогуляться.
   – Понимаю, – мужчина не отрывал от Алины взгляда, – но, может, дашь мне свой телефон… раз всё так получилось.
   «Интересно, это что значит – „раз так всё получилось“?» – подумала Алина. Сомнений быть не могло. Разъярённый кабан каким-то непостижимым образом превратился в павлина в период брачного сезона. Непостижимым, это потому, что Алина хотя и считала себя достаточно симпатичной девушкой, но всё же никогда не обольщалась по поводу своей внешности и своего воздействия на мужчин. Хотя, всё может быть, конечно. Алина чуть задумалась и согласилась продиктовать номер сотового, который тут же выдумала. Мужчина покивал, и начал было говорить.
   – Всё же лучше, если…
   Но тут в машине резко зазвонил телефон. Выругавшись, владелец иномарки полез за ним, а Алина воспользовалась этой ситуацией, чтобы скрыться в ближайшей подворотне.
   Дома Алина первым делом включила компьютер и продолжила свои вечерние поиски. Ничего нового. Ничего вдохновляющего. И вообще как-то незаметно пришла пора ложиться спать. Алина вспомнила об обещании Джокера и… нет, она, конечно, испытала и новый приступ злости и хандры. Но эти чувства загадочным образом сплетались с желанием увидеть юношу-Джокера снова. И ещё с некими полупонятными, но от этого не менее уместными мечтами и желаниями. Это сплетение чувств и мыслей пугало не столько своей нереальностью, сколько тем, что Алина не помнила, чтобы когда-либо испытывала столь разные чувства одновременно. И вместе с тем – помнила это. Может в детстве… во сне… странно всё в последнее время. Ох, как странно. Девушка не могла ни о чём думать, она попыталась посмотреть телевизор или поиграть в компьютерную игру, но ничего не удалось. Движения были ватными, и мысли никак не могли уловить, что же происходит на экране или в мониторе. Алина обернулась, отвлёкшись от очередной попытки вникнуть в суть игры. Словно она просила помощи и поддержки у так давно знакомых предметов квартиры. Но предметы молчали. Только зеркало на комоде внезапно привлекло внимание девушки. Зеркало как зеркало. Джокер сказал, что не стоит лишний раз смотреться в зеркала. Алина вновь насупилась. Да кто он такой, чтобы говорить, что ей делать, а что нет! Игральная карта! Какое на фиг божество позволит, чтобы из него сделали игральную карту? И вообще – она теперь не может смотреться в зеркала… а краситься как? То-то же. Распалив себя таким образом, Алина с полной решимостью встала и направилась к прямоугольнику сверкающей поверхности, а эти несколько шагов длились неожиданно долго. Алина испытала страх, липкий и мерзковатый страх, который сама тут же назвала трусостью. Сжав губы, девушка рывком преодолела последние два шага и остановилась перед зеркалом. Зеркало было большим, и Алина отразилась в нём почти во весь рост. Не сказать, чтобы Алине совсем не было страшно. Но после пары минут рассматривания себя она успокоилась. Девушка уже собиралась отойти от зеркала, как вдруг краем глаза заметила что-то сзади. Какую-то тень в комнате за её спиной, которой здесь не должно было быть. Которой не было здесь ещё секунду назад! Тень подошла совсем близко, и Алина кожей ощутила присутствие чего-то… живого. А в зеркале за её спиной ухмылялась и строила рожи наглая лоснящаяся физиономия. Алина вскрикнула и хотела обернуться, но усилием воли удержала себя. НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ. Теперь эта фраза уже не казалась Алине такой уж никчёмной. Она зажмурила глаза, но тут же сзади раздался звон, словно что-то хрупкое упало на пол. Алина непроизвольно обернулась и открыла глаза. И тут же в её плечи вцепились две худощавые руки с длинными костлявыми пальцами. Девушку сильно рванули назад, и она упала. Но вовсе не ударилась о зеркало, как должна была, а просто провалилась куда-то в туман. Холодный липкий туман моментально окружил её со всех сторон. А рожи, вырисовывавшиеся из тумана, могли бы напугать и ярого фаната фильмов ужасов, которого уже ничто напугать не может. Руки тянулись к ней, хватали за волосы и одежду, и казалось – этому кошмару не будет конца. Алина закричала и внезапно почувствовала, что её обволакивает что-то тёплое и мягкое. Словно кто-то заботливо замотал её в одеяло. А через некоторое время девушка уже сидела на полу в своей комнате. Ничего не понимая, Алина озиралась. Комната совсем не изменилась. По крайней мере, пока она не посмотрела на зеркало. То самое большое, в которое её чуть ли не засосало. Зеркала не было. То есть это было уже не зеркало. Уходящая вдаль пелена тумана вкручивалась в спираль и еле слышно гудела. Алина отвела взгляд. Смотреть туда вовсе не хотелось. Не потому, что ей было неинтересно. В любое другое время такой портал, которому место только в фантастических фильмах, очень заинтересовал бы её. Но сейчас девушка была напугана. И напугана гораздо сильнее, чем если бы просто обнаружила у себя в квартире в один прекрасный момент уходящую в серый туман спираль вместо зеркала. Первым побуждением Алины было кинуть чем-нибудь и разбить зеркало. Но она не решилась. Потому что совершенно не могла представить, чем может кончиться подобное действие. Потом возникла мысль завесить нелицеприятную картинку чем-либо. Кажется… ну да, недавно купленная штора, которую Алина всё еще никак не удосужилась повесить! Кажется, она подходила идеально. Только нужно открыть дверцу комода и перекинуть. Алина таки смогла взять себя в руки и не только встать, но и найти злосчастную штору, и подойти к серому вихрящемуся недоразумению бывшего мирного предмета обстановки. Алина уже открыла дверцу и приготовилась водрузить штору на новое место, как вдруг застыла в буквальном смысле этого слова. Сама не желая того, она вперилась глазами в серую муть. Сознанием она понимала, что нельзя, нужно отвести взгляд. Но не могла даже чуть скосить глаза. Отвести их от закручивавшейся мохнатой туманной спирали. Такой пугающей и странной. Такой опасной, – Алина знала, что опасной. Такой загадочной. Такой манящей. Весь её разум сопротивлялся влиянию портала. Алина теперь точно знала, что это портал, и знала, что ведёт он отнюдь не в самое радостное место. Не думая, Алина протянула руку и коснулась туманной поверхности. Та чуть выгнулась навстречу девушке и загудела, как встревоженный улей. А Алина с ужасом наблюдала, как из мути тумана, из самой середины закручивающейся, гудящей, как сотни пчёл, спирали, появляется рука. Рука была обычной, нестрашной. Холёная женская рука с нежной тонкой белой кожей и идеальным маникюром. Острые покрытые красным лаком ногти впились в кожу Алины, когда рука незнакомки обхватила её руку и потащила вглубь бывшего зеркала. Впились до крови. Алине было больно, да, но вместе с болью… очень приятно. Невероятное, никогда не испытанное ею раньше соединение боли и удовольствия. Рука Алины уже погрузилась по локоть в туман, на этот раз показавшийся тёплым, как морская вода вечером после жаркого летнего дня. Но тут мерное гудение резко сменилось оглушительным визгом. Таким, что у Алины чуть не лопнули барабанные перепонки. Она вырвала руку из хвата незнакомки, – а та как раз прекратила держать её, – и закрыла уши руками. Визг продолжался не больше пары секунд, а потом перешёл во всхлипывания и скоро прекратился. Девушка осторожно оторвала руки от головы и прислушалась. Зеркало так же, как и раньше показывало серую муть. Но эта муть больше не притягивала, не парализовала Алину. Взглянув на руку, девушка увидела пять глубоких царапин. Почему-то именно это стало последней каплей. Она повернулась и выбежала из комнаты, каким-то чудом успев прихватить с собой ноут. Зачем – и сама бы не ответила. Лишь закрыв плотно дверь комнаты, Алина почувствовала себя лучше. Комната закрывалась на ключ – придурь бывших хозяев, над которой Алина всегда смеялась, но которую так и не решила исправить. Просто никак руки не доходили. Сейчас Алина и не думала смеяться. Она тщательно закрыла дверь.
   Ночевать на кухне – не самое удобное занятие. Но Алине просто обязательно нужно было уснуть – Джокер сказал, что встретится с нею сегодня в её сне. Он же предупредил её о зеркалах. А значит, он тот, кто может дать ей ответы – что делать с зеркалом. И с комнатой, в которой оно находится. И вообще – что делать. «Ага, – хмуро подумала Алина. – А ещё он ответит тебе „кто виноват?“». Подивившись, что в такой ситуации ей всё же приходит на ум шутить и даже вспоминается не самое популярное сейчас произведение русской классической литературы, Алина сделала себе кофе. Пить кофе на самом деле не самый лучший способ уснуть, но другого способа успокоиться Алина не знала. Бодрящий напиток и на этот раз не сплоховал и привёл её в чувство. Насколько вообще это было возможно в данной ситуации. Всё же не каждый день в обычном зеркале открывается портал в бездну – другого слова для того, что находится за зеркалом, Алина подобрать не могла. Немного успокоившись, девушка села и сосредоточилась. Она решила, не дожидаясь сна, который так, возможно, и не придёт, сама вызвать Джокера на разговор. Ведь, в конце концов, это он виноват в том, что с ней случилось. А значит, и отвечать должен он. До его появления в жизни Алины никто не пытался утащить её в… неважно – куда. И зеркала в порталы не превращались. И глаза не подсвечивали ультрафиолетом. Она точно не знала, что следует делать, но всё же сосредоточенно хмурила лоб, пытаясь сначала позвать Джокера, потом вызвать у себя его образ. С зовом ничего не получилось. С образом тоже. Вдобавок у Алины нешуточно разболелась голова. Всё ещё хмурая, она встала, выпила две таблетки цитрамона, запив остывшим кофе. Потом немного помедитировала над плитой… и приготовила себе вторую порцию кофе – ещё крепче предыдущей. Возвратившись с дымящейся чашкой за кухонный стол, Алина с ногами залезла на диванчик и, отхлебнув живительного напитка, задумалась. Повторять эксперимент с вызовом она не хотела. Спать – тоже. А на часах было уже три ночи. Алина даже не нашла в себе желания удивиться столь быстрому бегу времени. Поставив чашку, Алина продолжала раздумывать. Она закрыла глаза, пытаясь убрать остатки головной боли. Мысли текли немного замедленно. Не особенно желая того, Алина вспомнила дорогу, на которой она стояла вместе с Джокером. Воспоминания пришли сами по себе, но Алина не сочла нужным их прерывать. Воспоминания принесли вновь запах травы и холод ветра. Алина вспомнила, как ощущалась на теле шелковая ткань. Вспомнила, как прокричала в ночи какая-то птица. «Забавно, – подумала Алина, – а я не слышала её раньше… она была?» В любом случае, птица была сейчас. Когда она вновь стояла на дороге и смотрела в лицо Джокеру. Она даже не помнила, когда открыла глаза. Всё вокруг очень походило на обстоятельства их первой встречи. Только сейчас на Алине было платье из тёмно-синего бархата, с широкими рукавами и расшитым серебряной нитью поясом. Судя по ощущениям, волосы тоже были уложены в какую-то необычную причёску. «Наверное, со стороны я выгляжу как посетительница карнавала средневековья. Или участница ролёвки», – неожиданно подумала Алина и улыбнулась своей мысли. Почему-то здесь, на этой дороге, рядом с этим парнем, она моментально успокоилась. Прошли все страхи и огорчения. Она даже не была зла на Джокера. Просто… хотелось остаться тут ненадолго и насладиться тишиной и покоем. А ещё – им.

   – Ты смогла прийти сама, – в голосе Джокера слышалась смесь из удивления и удовлетворения. В любом случае, это был никоим образом не вопрос. Просто утверждение факта. Алина кивнула. Хотя и не совсем понимала, что он имеет в виду.
   – Молодец, – похвалил юноша. И тут же с соседнего дерева раздалось нахальное карканье. Джокер улыбнулся, поднял голову и сказал, обращаясь к своему черному собеседнику.
   – Это неплохо. И не спорь.
   Ворон снова каркнул. На этот раз, как показалось Алине, более издевательски.
   – Так бывает, – пожал плечами Джокер, – главное, всё обошлось. И это важно.
   Снова карканье.
   – А вот это уже неважно, – уверенно сказал Джокер.
   – Что важно и что неважно? – спросила Алина.
   – Неважно то, что ты попала впросак. Важно то, что ты смогла выпутаться. Неважно то, что выпутал тебя я. Я играю с судьбой, и ты теперь тоже. А в этой игре удачливость гораздо важнее чем… чем всё остальное.
   – Но ты же меня в это и втравил! – Алина почувствовала взрыв возмущения, который грозил вмиг разнести её состояние успокоенности.
   – Это тоже неважно, – спокойно сказал Джокер.
   – То есть помогать ты мне не собираешься.
   – Я уже помог. И гораздо больше, чем я помогаю обычно.
   Алина фыркнула.
   – Да? Может, тогда объяснишь, что мне делать дальше?
   – Жить.
   – Просто так?
   – Просто уже не получится. Твоя жизнь изменилась, хочешь ты или нет. И тебе придётся смириться с этим. Что-то учить, например… что-то, что раньше тебе никогда не пришло бы в голову учить. Та ситуация с зеркалом – просто ерунда. Не стоит и слов. И я был рядом. Но так будет не всегда.
   – А если я не хочу? Мне что, нужно умереть? – выпалила Алина. Она внезапно почувствовала острый приступ жалости к себе. Это надо же. Жила, никого не трогала… а теперь неизвестно где и непонятно – что с ней дальше будет.
   – Возможно, – снова пожал плечами Джокер. Он сказал это таким спокойным тоном, будто ничего серьезного в подобном исходе не видит. И потом таким же спокойным тоном прибавил: – Хотя, в этом мире есть вещи похуже смерти.
   – Ага. И мне осталось только повеситься, – ехидно сказала Алина. Сейчас приступ жалости прошёл. Но начался приступ упрямства. Ах, ты так? Тогда я лучше умру, но настою на своём. Типичный детский сад, но Алина ничего не могла с этим поделать. И вместо того, чтобы успокаивать себя, накручивала себя всё больше и больше.
   – Если ты хочешь. Точнее, если не хочешь жить по-новому. Да, тогда самоубийство, наверное, лучший выход. Правда, надо признаться, меня это немного разочарует, – Джокер был совершенно невозмутим.
   – Ах, вот как? Может, ты этого и хочешь? – Алина даже не подумала о том, что, если бы Джокер захотел её убить, то сделал бы это с лёгкостью… да просто не пришёл бы ей на помощь. Но девушка не то, что не понимала этого. Она не хотела сейчас давать себе труд подумать об этом. Внезапно, неожиданно для неё самой, её охватило чувство, которое если бы Алина могла и попыталась квалифицировать, можно было бы назвать чувством весёлой, бездумной ярости. Именно так. Алина никогда не испытывала подобного. Чистая ярость. И какая свежая и отличная на вкус!
   – Я никуда не уйду, пока ты мне не объяснишь, что случилось с моим зеркалом! И чему я там должна учиться!
   – Самоубийство, как я понял, отменяется? – Джокер прищурился. Алина рявкнула. Она и сама не знала, что пыталась сказать. Но ей и неинтересно было узнавать.
   – С твоим зеркалом случилось то, что теперь это дверь.
   – Куда?
   – В Зазеркалье, конечно. Куда же ещё? – Джокер казался искренне удивлённым.
   – Ты издеваешься? – прошипела Алина. Сейчас она даже забыла, как в первую встречу хотела этого парня. Сейчас, правда, она тоже хотела… убить его. И вообще хотела. И даже не задумывалась – а как это? Сначала в постель его затащить, а потом убить что ли? Или может вообще – во время? Алина не смогла удержаться от хихиканья.
   – Вовсе нет. Зачем мне над тобой издеваться? – спросил Джокер строгим тоном. Но смотрел он при этом на Алину как-то… одобрительно? Ну да. Именно одобрительно.
   Алина уставилась на Джокера.
   – Ладно, – продолжила она шипеть, – и что мне с ним делать?
   – Ничего. Я сделал так, что оно для тебя не опасно. Пока. Но на всякий случай, можешь тряпкой завесить. Главное, не пытайся от него избавиться.
   – Не получится?
   – Почему же? Получится. Только всё, что потом приключаться будет с этим зеркалом, точнее – с его хозяевами – будет на твоей совести. Не советую. Да… и не пытайся его разбить.
   – Что тогда будет?
   – Понятия не имею. Как-то не встречал ни одного идиота, кто бы пробовал. Странно это, правда? Хотя, может, как раз тебе и посчастливиться узнать, что будет, если его разбить. Случайно, конечно. Есть у меня весьма печальные предположения, что ничего тогда не будет. В смысле, ничего необычного, кроме обыкновенных зеркальных осколков. Жаль, если так, но что поделать? И так бывает.
   Алина вздохнула.
   – А как насчёт моего второго вопроса? Чему я там должна научиться.
   – Научиться ты должна не там, а здесь.
   – Это всего лишь…
   – Фигура речи. Я понял. Ещё один совет. Будь поосторожнее с подобными фигурами. Ты вступила на путь магии. И при этом ещё не имеешь никакой силы над словами. Опасное положение.
   – Отлично.
   – Ещё скучать по этим дням будешь.
   Алина предпочла не отвечать. А Джокер продолжал:
   – Учиться будешь по мере необходимости… ну, и готовности. Но сначала нужно найти имя.
   – Я ещё не решила – согласна ли я.
   – Если ты ещё не поняла, то пойми сейчас. Я не спрашивал согласия. Ты либо принимаешь новое положение вещей, либо… либо в лучшем случае гибнешь. Смертью глупых и храбрых.
   Алина хотела было поспорить, но вдруг отчётливо поняла, что Джокер прав. У неё нет выбора.
   – Вообще-то, это и есть выбор, – сказал Джокер, подслушав её мысли.
   Алина хотела ответить колкостью, но не смогла придумать ни одну. Да и какой смысл. Её внезапно опять охватил приступ жалости к себе. Опёршись о дерево, девушка заплакала. Даже лучше сказать, слёзы сами, помимо её воли, потекли из глаз. Джокер терпеливо ждал, когда их поток иссякнет, а потом сказал:
   – Сейчас мы встретились слишком рано. Так что ещё есть время. Неделя на то, чтобы найти имя. Или я его тебе дам.
   – А если я откажусь? – попыталась возразить Алина. В конце концов, не будет она просто отзываться на дурацкое имя, придуманное дурацким персонажем.
   – Ты думаешь, это так просто? – спросил Джокер. – Ну ладно, думай пока. А теперь – пора возвращаться.
   Он подошёл к Алине и резко толкнул её. Девушка полетела на землю… и упала на пол в своей кухне.

Глава 4

   Жизнь шла своим чередом. После того случая, когда Алина полетела кувырком на свою собственную кухню из… ну, право слово, не знала она, как называть то место, в котором она вот уже второй раз встречалась с Джокером. С того самого дня жизнь опять пошла, как и шла до этого. Почти. Совсем почти. Алина занавесила зеркало шторой, и несколько следующих дней заглядывала в комнату только минут на пять. Думала, что так будет всегда, и девушку это ужасно раздражало. Но, как оказалось, человек действительно привыкает ко всему. И уже скоро Алина, сама удивляясь своей, непонятно откуда взявшейся, смелости, спокойно находилась в комнате сколько ей нужно. Но спать всё-таки уходила в кухню. В другие зеркала Алина старалась смотреться по необходимому минимуму. Так и жила. Ещё девушка стала на себе замечать гораздо больше мужских взглядов, чем раньше. И не только взглядов. Конечно, с Алиной и раньше пытались познакомиться, но за всю прошедшую жизнь она не собрала такого количества телефонных номеров мужчин, сколько собрала за последние две недели. Причём, были среди них и номера тех, кто знал Алину уже не один месяц. «Неужели это тоже его проделки?» – думала Алина изумлённо. Зачем? Она продолжила изучать литературу о Трикстере, раз уж Джокер является одним из его воплощений. Алина даже завела тетрадочку, куда выписывала качества Трикстера, подчас противоположные и, казалось, мало совмещаемые в одном существе. Трикстер – существо очень харизматичное и активное в сексуальном плане. «Ну, слава Богу, этого у меня нет», – поморщилась Алина, записав это на новой странице тетрадки. Не то, чтобы она была ханжой, но… всё же воспитание у девушки было, как считала сама Алина, просто «от динозавров». Впрочем, это не мешало Алине втайне гордиться взглядами, типа «без любви – никакой постели, и вообще уж точно не на третьем свидании». «Правда, теперь с такими взглядами ещё сложнее будет найти кого-нибудь», – размышляла девушка, неосознанно рисуя рожицы в тетрадке, предназначенной для «описания странного зверя, прозываемого „Трикстер“». Рожицы получались грустными. Потому что в момент рисования вспоминала Алина этого самого зверя. Сейчас в её воспоминаниях гнева не осталось, да и о том, что с ней играют, девушка почему-то не то, чтобы не вспоминала, а вовсе не волновалась. Нет, Алина изо всех сил пыталась заставить себя думать об этом. Пыталась… и не могла. Она никогда не встречала такого парня, как Джокер. И откуда-то точно знала, что никогда не встретит. «Если я докажу ему… докажу, что гожусь не только в игрушки, что могу сопротивляться… тогда возможно…»
   Но как доказать? Джокер пока не объявлял себя. И не было никаких таких его влияний, с которыми требовалось бы бороться, чтобы что-то доказать. Но тут Алина вспомнила. Имя! Она докажет ему, что ей нельзя что-то навязывать! У неё останется её имя. В самом деле! Кто может заставить её сменить своё имя, пусть и не очень ей нравившееся, на другое. Алина даже тихонько засмеялась. Ну, право слово, этот Джокер тут повёл себя, как мальчишка. А вот она это возьмёт и скажет ему в следующую их встречу!
   На самом деле, если бы кто спросил не саму Алину, а окружающих, они бы заявили что Алина немного изменилась. Правда, каждый из них нашёл бы вполне логичное объяснение этой перемене. Кроме перемены цвета её глаз и чуть-чуть – черт лица. Ну, так этого вообще никто не заметил. Точнее, не помнил, какими они были до перемены. А что касается остального… коллеги бы заметили, что Алина вроде стала немного поувереннее. Не то, что она раньше всего боялась – девушка как девушка, достаточно ответственный работник, умевший когда надо отстоять своё мнение. Но сейчас… девушка стала более жесткой, что ли. Более уверенной. Но это вполне можно было бы списать на то, что Алина всё больше и больше осваивается в работе. Мужчины коллеги, – те самые, чьи телефоны попали в список телефонов Алины, – могли бы сказать, что только сейчас, когда они поближе познакомились, они по-настоящему смогли рассмотреть и узнать девушку. Ну, да мало ли. Видел и видел, заходя в кабинет минуты на две. А вот как в сотый раз на две минуты зашёл, так сразу и понял – она! И красивая, – не видел раньше, странный случай куриной слепоты, – и умная, – я, правда, никогда с ней не говорил, но глаза-то, глаза то умные! И вообще – мужская интуиция не подводит. Просто дремлет иногда. Долго. А другие мужчины и не озадачивались подобными вопросами. Они ведь видели девушку в первый раз.
   А сама Алина казалась себе всё более отстраненной. Даже в компании ей казалось, что она находится где-то ещё. Откуда за всем наблюдает. Но ведь Алина и раньше особой любовью к компаниям не отличалась. Хотя на вечеринки ходила, и вроде даже веселилась на них с удовольствием. Даже в последнее время именно Алина становилась центром, душой компании. При чём она, кажется, не прикладывала для этого ни малейших усилий. Просто так получалось само собой, и всё тут. Правда, до сих пор гораздо больше встречи в шумной компании девушка любила посидеть где-нибудь вдвоём, втроём в тихом кафе. А ещё подруги могли бы заметить, что Алина стала чуть более вспыльчивой и обидчивой. И вообще, её стало как-то больше. Хотя Алина всегда чем-то привлекала к себе окружающих. Поскольку девушка не стремилась раскрываться до конца, – и даже не стремилась раскрываться до середины, – это привлекало, и казалось загадочным. Всеведущая Люба – коллега и подружка Алины, интересующаяся психологией, могла бы сказать, что у Алины просто обострились черты характера, которые уже присутствовали. А что? Если в переходном возрасте бывает, почему бы и в двадцать пять лет не быть?
   Сама Алина никаких изменений за собой не замечала, а если бы и заметила, вряд ли нашла что это то, с чем нужно бороться. А может, и стала бы… просто из принципа. К счастью Алины, она всё же ничего не замечала. А та же Люба не сочла нужным её сказать. Или хотя бы намекнуть.
   Одним вечером, точнее, практически ночью, Алина сидела у себя на кухне с дежурной, второй по счёту, чашкой кофе. Делать ничего не хотелось, по телевизору тоже ничего интересного. И спать не хотелось. А главное – обидно было ложиться спать так рано, когда на следующий день выходной. Алина задумчиво смотрела в тёмное окно. Невольно она вспомнила дорогу. Ту самую, на которой ей повстречался Джокер. Алина хмыкнула и, резко встав, прошла в комнату и подошла к столу. Открыв ящик, она вытащила карту Джокера.
   Тогда ещё, в первый день по своему возвращению, Алина забросила карту в ящик письменного стола и забыта о ней. Сейчас вот вспомнила. Она взяла карту и… нисколько не удивилась. Не удивилась тому, что теперь карта была не белой. На ней явно обозначилась ночная дорога и луна в окружении короны голубоватого сияния. Чуть дальше, к углам обрамляющего теперь картину венка из роз четырёх цветов, почти спрятавшись за шипастые стебли, виднелись звёзды. Алина смотрела на карту, которую нарисовал, видать, очень талантливый художник. И вдруг ей ужасно захотелось нарисовать нечто подобное. Если бы она умела рисовать! Только её дорога была бы светлее. Словно усыпанная звёздной пылью. И вела бы она в замок на далёком холме. «А почему бы не попробовать?» – подумала Алина неожиданно. Краски и холст у неё были. Люба подарила. Она недавно решила всерьез заняться рисованием, но, походив на пару уроков, решила, что слишком долго ждать результата. И забросила это дело. А всё, что успела закупить для рисования, – а успела она закупить всё, – подарила Алине. Точнее, отдала. Потому что какой это подарок, который не нужен? Который отдают лишь потому, что тот, кому отдаешь, отказать тебе не может и возьмет? В общем, Алина достала холст и краски и села рисовать. Конечно, она понимала, что ничего из этой затеи путного не выйдет. И, будь у Алины сейчас на примете какие-нибудь более интересные занятия, она бы и пробовать не стала садиться за холст. А так… за неимением лучшего и скуки… можно и попробовать. Неожиданно работа захватила Алину, и она уже с воодушевлением стала водить кисточками по холсту. Рисовать она никогда не училась, но с удивлением обнаружила, что рисовать ей легко. Словно раньше она не раз брала кисточку в руки. «Наверное, в прошлой жизни я была великим художником, – подумала вконец развеселившаяся Алина. – Да Винчи или Микеланджело. Ну, может Суриковым. Главное, чтобы только не Шишкиным. Брр…» Алину почему-то в детстве пугали картины Шишкина. Увидав их впервые пятилетней девочкой, она спряталась за мать и не решилась оттуда даже выглядывать, пока они не перешли в следующий зал музея, где картин Шишкина не было. Сейчас, конечно, никакого страха она не испытывала, но неприятные чувства остались. Алина сама до конца не могла бы их объяснить.
   Суриков не Суриков, а картинка получалась ничего, – на взгляд Алины. Для никогда не рисовавшего человека вполне прилично. Зевнув и обратив внимание, что сейчас уже три часа ночи, а также поразившись, как быстро пролетело время, Алина аккуратно убрала краски и кисточки и легла спать, оставив завершение «шедевра» на завтра. Заснула она сразу. И без снов. Хотя, неизвестно почему сама очень хотела увидеть Джокера.
   – Проснись и пой! – жизнерадостный голос Любы выхватил Алину из небытия. Девушка открыла глаза и подскочила на диванчике, который служил ей постелью с поры «взбесившегося» зеркала. Пару минут девушка не могла прийти в себя и понять: проснулась она или нет. Потом решила, что она всё же проснулась. Но всё же что тогда Люба делает с утра пораньше в её квартире? Учитывая то, что дверь Алина не открывала.
   – Как ты попала сюда? – только и могла спросить девушка.
   – А дверь была открыта. Я хотела позвонить, толкнула, она и открылась.
   Алина только головой покачала. Даже не испугалась. Только удивилась очень. Такого раньше с ней не бывало. Люба между тем рассматривала её картину. Алина выругалась про себя. Вот уж что она точно не собиралась, так это показывать кому-нибудь результаты своего творческого сплина. Как бы ей самой не понравилось, но ведь Алина прекрасно понимала, что это явно не для просмотра кем-либо ещё. Алина поспешила отвлечь подружку.
   – Кофе сделать?
   – Что? – Люба всё рассматривала картину. – Ах, да, конечно. Кстати, неплохо получилось. Даже не знала, что ты можешь рисовать.
   – Я тоже… не знала, – проговорила Алина. Не похоже, чтобы Люба шутила. Неужели ей действительно понравилось? Хотя… Алина сейчас бросила взгляд на картину. Конечно, далеко не да Винчи. Но… Алине тоже понравилось. Неплохо получилось.
   – А ведь такое бывает. Когда таланты просыпаются попозже. Некоторые только к пенсии и начинают что-то творить. Как моя бабушка, – Люба беспечно болтала, прихлёбывая кофе. Алине ничего не оставалось, как согласиться с подругой. Прикольно даже как-то. Будем теперь рисовать.
   В общем, отчасти благодаря Любе, отчасти благодаря тому, что чудес в её жизни в последнее время было с достатком, Алина не обратила никакого внимания на столь странно проснувшийся талант. А, идя на работу на следующий день, девушка заметила, что вся сцена действия неуловимо что-то напоминает. Она силилась вспомнить, но не могла. До последнего момента, пока вдруг ясно не увидела чужое небо и чужие здания, незаметно для глаза заменившие привычные. Но это произошло всего лишь на секунду. Просто мелькнуло перед глазами, как при повышенной скорости кино, и Алина обнаружила себя на совсем иной улице под красноватым небом другого мира. Именно на той улице, с которой она попала в реальный мир последний раз. Алина охнула. Опять начинается. Осталось вспомнить, куда она шла в тот раз, когда её неожиданным водоворотом унесло в реальность. Хотя, ведь тут, если верить Вере, прошло ровнёхонько две недели. Так что… скорее всего, то, что она собиралась делать тогда, уже не актуально. Но всё же. Алина задумалась. Воспоминания как назло не хотели приходить. А ведь дело было всего-то лишь пару недель назад. Алина подошла к ближайшему зданию и облокотилась о стену. Помассировала виски и вздохнула. Ох… кажется, это слишком для неё. Теперь она поняла тех, кто вновь засыпает. Но всё же… всё же… знать, что ты живёшь в нескольких мирах. И в любой момент можешь… да, можешь просто умереть в одном из них… как жить с этим? Алина вздохнула. С грустью подумала о том, что некоторые живут в трёх, а то и в четырёх мирах. Это как вообще? В любом случае, идти, куда бы она ни шла раньше, сейчас не имело смысла. Поэтому она решила вернуться к Вере. За время прыжков из нереальности в реальность и обратно у неё появилась пара вопросов. Например, о том, что случается с людьми, умершими в одном из миров? Они просто пропадают из других навсегда? Или как? Отлепившись от стеночки, Алина бодро зашагала по направлению к своему временному пристанищу. Пройдя несколько шагов, девушка вдруг почувствовала, что что-то жжёт кожу даже через ткань кармана, в котором это что-то лежало. Алина машинально засунула руку в карман и достала… карту. Сейчас карта вновь была чистая. Но не белая, а какая-то розовая. И рамка изменилась. На ней по-прежнему были четыре розы. Но шипы на стеблях удлинились и покраснели. Они выглядели объёмными и, когда Алина машинально дотронулась до нарисованного стебля, она чуть не выронила карту, отдернув руку, на которой обозначилась тонкая, но болезненная глубокая царапина. «Ну, это уже слишком!» – подумала Алина сердито. Её злость была сейчас так велика, что она даже забыла, что вроде более нормальной реакцией в данном случае был бы страх. Впрочем, страх Алина тоже почувствовала. Но позже. Когда услышала сирену сзади. Такая особая тренькающе-лающая сирена. Вера как-то проиграла её Алине на магнитофоне. Только один раз. «Запомни – это сирена Ордена. Они её включают, когда гонятся за преступником».
   – А если преступник услышит и убежит? – спросила Алина.
   Вера посмотрела тогда на девушку недоуменно, а потом расхохоталась.
   – Ты просто не видела никогда…
   – Но всё же. Зачем? – не унималась Алина.
   Вера тогда лишь пожала плечами.
   – Не знаю… но говорят, это очень действует на психику.
   Странно, но Алина, которая никогда не встречалась с Орденом, и могла быть уверена, что никаких преступлений не совершала, могла подтвердить – действует. Хотя вроде и не страшно, но все остальные чувства уверяли её в обратном. «Беги!» – забилась в мозгу чужая мысль, перекричав все остальные мысли. Например, о том, что лучше остаться и поговорить. И выяснить, что произошла какая-то ошибка. Или вообще тут всем не до неё, Алины. Девушка бросилась к выходу из проулка, но не успела. Там её уже поджидали. Алина каким-то непостижимым образом неверно рассчитала, откуда идёт звук, и погоня оказалась не сзади неё, как она рассчитывала, а спереди. Её ждали Большие – каждая с тигра! – механические твари, чем-то похожие на средневековые химеры, какими тех изображают в рукописях. Львиные головы издавали угрожающий рык, находящиеся на тех же телах головы змей не шумели, даже не шипели, как, вроде, полагается змеям. Они просто извивались и тянулись к Алине. Девушка ломанула назад, но тут же попала в засаду. Её крепко держали за руки, а нечто похожее на металлические жгуты плотно опутало ноги. Держали и опутывали до боли жёстко и крепко. Так что у Алины слезы выступили на глазах, а кости, казалось, затрещали.
   – Она совсем зелёная, не надо так стараться, – услышала она вкрадчивый спокойный голос. Алина хотела повернуть голову, чтобы посмотреть – кому принадлежит этот удивительный красивый баритон. И тут же одёрнула себя. Ну и нашла же, о чём думать в данный момент!
   – Она – Джокер. Они могут… – другой голос был хрипл и груб. У Алины не было никакого желания смотреть на его обладателя.
   – Я знаю. Но можно быть повежливее, – вновь вкрадчиво произнёс первый. «Вот-вот, повежливее», – подумалось Алине. Она услышала негромкую ругань, которая, видать, исходила от владельца второго голоса, и её отпустили. От неожиданности и резкости Алина не удержалась на ногах и упала бы, если бы только её не поддержали. Она посмотрела в лицо удержавшего её от падения и снова охнула. Таких красивых чёрных глаз… Алине помогли встать на ноги, и она теперь смогла получше рассмотреть их обладателя. Именно он был первым, который заговорил. Обладатель столь покоряющего голоса. Обладателя всего этого богатства можно было бы обвинить только в одном – он слишком красив. Но Алина сочла, что это весьма абсурдное обвинение. Она даже, кажется, на некоторое время забыла своё увлечение Джокером.
   – Вот так лучше. Я думаю, леди пойдёт с нами сама. Если мы попросим и скажем, что не хотим ничего дурного, – чёрные глаза пристально смотрели на Алину, ожидая ответа.
   – По вашим манерам этого не скажешь, – Алина была очарована, словно под властью какой-то незнакомой ей магии. Но она решила, что, по крайней мере, стоит показать этому юноше, что всё не так просто.
   – Ах, это, – юноша махнул рукой. Золотые узоры на его одежде, похожей на древнеримскую тогу, сверкнули в лучах заходящего солнца. А в глазах им вторили холодные искорки, – не обращайте внимания на Эдаттсани. Он… он пару раз сталкивался с абсолютным непониманием. А ведь работу как-то нужно выполнять, правда?
   Алина чуть заметно кивнула. Она и понятия не имела о том, что за работу этот парень имеет в виду. Но и не хотела этого знать.
   – Что вы хотите от меня? – спросила она, словно купаясь в лучах улыбки красавчика.
   – Просто познакомиться. Меня зовут… Хейнтайлль. Я – старший магистр Ордена. И я был бы очень рад приветствовать леди Джокер. Это большая честь. И для нас, и для вас. А главное – большая редкость.
   – Тот, кто обладает картой Джокера – редкость, – Алина не спрашивала. Скорее глубокомысленно утверждала. Ну, когда ещё представиться случай блеснуть своими, пока ещё скудными, познаниями о «делах карточных». Улыбка Хейнтайлля оставалась такой же безмятежной.
   – Редкость, что Джокер выбрал не избранника, а избранницу. Хотя, мне всегда казалось, что…
   Тут юноша прикусил язык. По его изменившемуся лицу можно было подумать, что сделал он это в самом буквальном смысле. Но тень, набежавшая на прекрасное лицо, скоро испарилась. Вроде и не было. И юноша улыбнулся вновь.
   – Мы рады будем приветствовать у себя в гостях леди Джокер. Леди ведь не откажется сделать остановку в нашем скромном жилище?
   Алина посмотрела вокруг. Двухметровый Эдаттсани, на котором по швам трещала голубовато-серебряная «тога», смотрел в её сторону вовсе не дружелюбно. И кажется, в любой момент был готов пустить в ход свои руки, мощь которых Алина уже узнала на своих плечах. Рядом находилось два каких-то аппарата на колёсиках, вроде подставки с извивающимися жгутами, – именно они и опутали ноги Алины. А химеры успели подойти поближе и теперь тоже косились на Алину, не спуская глаз. Девушка подумала, что, раз уж ей не отвертеться от приглашения в гости, то пусть хотя бы видимость будет, что она действительно гостья. Она кивнула и под руку с ведущим себя совершенно по-джентельменски Хейнтайллем прошла к стоявшему невдалеке лимузину. Между прочим, золотому. Сказал бы кто Алине, что она будет кататься на золотом лимузине – она бы восприняла это как плохую шутку. Да, чего только в жизни не бывает.
   Скромное жилище, кстати, оказалось высоченным замком. Стоял он на месте, где в реальном мире, – всё ещё Алина называла тот мир, из которого пришла, реальным, а остальные… остальные она и не знала, как называть, – находился оперный театр. Вот, только со стилем замка не смогли определится его строители раньше. Как не могла определиться Алина сейчас. Вроде бы готические шпили возносились вверх, венчая крыши, тёмно-красные и закругляющиеся по краям, как у японских замков. Высокие стрельчатые окна на втором этаже дисгармонировали с маленькими бойницами на первом. Сам замок был опоясан двумя рядами греческих колонн. Только не белых, а словно сделанных из полудрагоценных тёмных камней. Хотя почему – словно? Возможно, это и были самые настоящие полудрагоценные камни. Машина подъехала к широким мраморным ступеням, – если, конечно, в этом мире встречается голубой мрамор с золотыми и серебряными прожилками. Сами ступени светлым пятном выделялись на фоне достаточно тёмного здания. Хейнталль проводил Алину в замок. Чередой комнат они вошли в сравнительно небольшую залу с камином. Были уже сумерки, и дальние очертания залы, освещённой лишь в середине камином и свечами, терялись в полутьме. Кажется, стены были уставлены шкафами с книгами, свитками и какими-то безделушками. Хейнтайлль предложил девушке сесть, и только тут Алина заметила, что на столе перед камином стоят закрытые подносы. Откуда-то, – Алина не удивилась бы, если из воздуха, – Хейнтайлль достал тарелки и столовые приборы.
   – Насколько я понял, вы только что совершили переход. И насколько я знаю, новички испытывают после перехода острое чувство голода. И ещё усталость.
   – Я не… – начала было Алина, но тут же поняла, что она и в самом деле ужасно голодна. Поэтому она только кивнула в ответ Хейнтайллю.
   Она уселась в одном из кресел за столом, а Хейнтайлль жестом фокусника освободил блюда от крышек подносов. Алина ахнула. Кусочки жареной утки в соусе с апельсинами манили невероятным запахом. На втором блюде оказался жареный, исходящий – видать, утиным же – жиром рис. Третье блюдо поразило разнообразием хлеба и несколькими плошками с маслом и мягким сыром. Настоящий пир. Алина облизнулась. Она уже готова была приступить к лакомству, как вдруг Хейнтайлль хлопнул себя по лбу и сказал:
   – Вот я балда! Забыл о такой важной вещи.
   Парень щёлкнул пальцами, и через минуту двери в зал открылись и вошёл служитель Ордена с подносом, на котором стоял графин с вином и два бокала. Алина хотела было отказаться, но потом решила – «да какая разница» и не возразила, когда Хейнтайлль наполнил вином её бокал.
   – За прекрасную леди… а кстати, как вас зовут? Нет, я всё же балда. Даже имя не узнал.
   И Хейнталль рассмеялся так заразительно и светло, что Алина не удержалась и присоединилась к нему.
   – Меня зовут Алина.
   – А… вы ещё не поменяли имя.
   – Я и не собираюсь, – гордо сказала Алина.
   – Вам придётся, – спокойно заметил её собеседник. – Впрочем, вы сами это поймёте, так что не будем сейчас спорить, – быстро проговорил он, заметив, что Алина собирается что-то сказать в ответ. – За вас, леди Алина!
   Алина кивнула. Спорить сейчас ей действительно не хотелось.
   – Так что же вы хотели от меня? – спросила девушка, пригубив свой бокал.
   – Вы, наверное, не поверите нам, – задумчиво ответил Хейнтайлль, – и это ваше право. То есть я вас понимаю. Я тоже бы… но на самом деле… леди Джокер – такая редкость. Такая редкость, что не может быть не замечена нами.
   – Вами?
   – Орденом. Пока, наверное, вам так не кажется, но… ваша сила. Она не просто велика. Она совершенно особая. И когда она начнёт просыпаться… нам не хотелось бы, чтобы эта сила была не на нашей стороне.
   – У вас всё-таки странная манера вербовать себе сторонников, – Алина опять вспомнила химер… и жгуты. У неё, наверное, такие синяки остались!
   – Ещё раз прошу прощения, – вздохнул Хейнтайлль, – но даже члены нашего Ордена по-разному понимают просьбу пригласить кого-то в гости.
   На лице Хейнтайлля было написано самое искреннее раскаяние. И Алина решила больше не сердиться и не напоминать об этом инциденте.
   – Вы предлагаете мне… – начала было она.
   – Дружбу, – проговорил Хейнтайлль, – искреннюю и, надеюсь, неомрачённую ничем дружбу.
   – Но тогда мне нужно узнать о вашем Ордене. Ибо… сами понимаете – то, что говорят в городе…
   – И не только в этом городе, к сожалению, – вздохнул Хейнтайлль, – конечно, в подобных слухах есть плюс, но всё же хотелось бы побольше благодарности от людей, которые ведут достаточно безбедное существование благодаря нам. А это вовсе не такая уж лёгкая работа – обеспечить безбедное существование куче людей, большинство из которых более всего в жизни ценят безделье.
   – Сочувствую, – автоматически сказала Алина. Уж очень грустным было лицо её собеседника.
   – А ведь до того, как Орден занял в мире своё место в этих мирах… – сказал Хейнтайлль, кажется, ни к кому не обращаясь.
   – А что тут было? – спросила девушка.
   – Ничего. Тут вообще ничего не было, – ответил Хейнтайлль по-прежнему в пустоту. Потом взглянул прямо на Алину, улыбнулся и продолжил уже более весело: – Думаю, сейчас нет смысла говорить об этом. История не очень понятна нам самим, к тому же, леди, вы устали.
   Алина даже не пыталась возразить на этот раз. Она действительно чувствовала себя очень уставшей, хотя и встала всего лишь несколько часов назад. Но это, правда, в том мире.
   – Думаю, вам следует отдохнуть и выспаться. А завтра мы продолжим наш разговор.
   По незаметному и неслышимому для Алины знаку Хейнтайлля появилась служительница Ордена. Одежда её была такой же расцветки, как и у Эдаттсани, но только покрой совсем иной – недлинное, чуть ниже колен облегающее платье с глубоким вырезом.
   Девушка проводила Алину в предназначенную для неё комнату. Точнее, комнаты. Так как покои включали не только спальню, но и небольшую ванную. Очень скоро Алина спала на мягкой постели. Так крепко, будто не спала до этого несколько дней. Поначалу никаких снов девушке не снилось. И лишь потом во сне она услышала хрустальный звон и увидела свою руку, держащую карту Джокера. Этот образ выплыл из калейдоскопа других, но не расплылся, как они, а задержался. Алина поняла, что спит. И что сейчас ей стоит ожидать новой встречи с Джокером.

   Алина ждала дороги и ночи. Ждала освежающего ветра. Но взамен девушка оказалась в зале замка. Почему она решила, что это замок – Алина и сама себе не смогла бы объяснить. Замок и всё тут. Только стены замка были сделаны из живых языков огненного пламени. Алине казалось, что она слышит рокот огня. И чувствует жар от стен. Но, подойдя к стене, она, дотронувшись до неё, сразу же со вскриком отдёрнула руку. Она действительно обожглась. Но не огнём. А холодом. Таким холодом, которого в реальном мире и не бывает даже наверное. А, прислушавшись, Алина ничего не услышала. Так странно было наблюдать это пламя, которое оказалось не пламенем.
   – Это огонь. Только ледяной огонь.
   – Разве такое бывает? – спросила Алина, оборачиваясь на голос и буквально утыкаясь в Джокера носом – он стоял там, где минуту назад его ещё не было. Впрочем, Алина уже давно поняла, что это – его территория. И тут он может делать всё, что захочет. В том числе и появляться тогда и там, где считает нужным.
   – Ты же сама видишь, – нахмурился Джокер. Сейчас он был похож на учителя, который совершенно не представляет, почему нерадивый ученик не может понять, что дважды два – это четыре. Алина с удовольствием рассмотрела Джокера. Сейчас он был одет в красные брюки и рубашку, по которым также пробегали языки пламени. Только синие языки. Наряд был, по мнению Алины, до крайности нелепый. Но так же она была вынуждена признать, что Джокеру он шёл необычайно. «Впрочем, – с грустью отметила про себя девушка, – Джокеру идет всё». Какой уж там старший магистр Ордена! Алина и забыла о нём. Но унынию предаваться не хотелось, а так, как Джокер молчал, Алина начала разговор сама.
   – Я думала, мы встретимся на дороге, – девушка сказала это с еле заметной грустью, так как с удивлением отметила, что скучает по тому месту.
   – Решил сменить интерьер, – пожал плечами Джокер. – Это место подходит мне не больше, чем то… но и не меньше. Как и любое другое место во Вселенной. А всё же разнообразие. Что же поделать, если я везде – чужой камень, который не влезает ни в одну оправу?
   – Если уж правы сведения о тебе, – решила Алина и тут блеснуть вычитанными знаниями, – ну не смогла удержаться! – то есть место, которое «твоё». Это хаос.
   Джокер некоторое время смотрел на Алину, потом рассмеялся. Девушка надулась. Неужели она что-то не то сказала? А Джокер, отсмеявшись, хитро подмигнул Алине и сказал:
   – Хаос – то, что существовало прежде всего. Именно из него создались все места. Так что сам хаос уж никак нельзя назвать местом. Ведь тогда возникает вопрос: а раньше места под именем хаос какое место было?
   Алина выругалась про себя, а Джокер продолжил:
   – Я сам люблю философию. Всё что угодно можно доказать. Например, то, что тебя сейчас нет в этой комнате. И вообще нет.
   Алина продолжала молчать, предоставив Джокеру сказать ещё что-нибудь. Тот не преминул воспользоваться подарком.
   – Но, правда, больше всего на свете я люблю разрушать чужие философские построения. Попробуй на досуге. Это весело. И совсем несложно. Как тебе великий Орден?
   Переход с темы на тему был столь резким, что поначалу Алина не знала, что и сказать. Лишь собравшись с мыслями, она ответила:
   – Я не знаю. Нужно время, чтобы понять. Но я не чувствую зла или опасности.
   Джокер поднял вопросительно бровь.
   – В самом деле? А как тебе рисовать?
   Он перескочил с темы на тему так естественно, словно горная коза с одного уступа на другой. Алина же снова встала перед ним в растерянности.
   – Это твой дар? – спросила она наконец.
   Джокер пожал плечами.
   – Зависит от того, что ты имеешь в виду.
   – Ты дал мне дар рисования.
   Джокер минуту рассматривал Алину, как какое-то странное животное, и вдруг расхохотался. Хохотал он от души, до слёз из глаз. Разве что не покатился по полу. А потом, отсмеявшись, сказал:
   – Я не мог тебе ничего такого дать. Я всего лишь раскрыл то, что уже есть. То, что уже было.
   – А у меня был талант к живописи? – удивилась Алина.
   – Как и много других. Просто этот лежал ближе остальных. Если хочешь, могу ещё что-нибудь… музыку, например, писать будешь. Или… впрочем, это очень далеко лежит. Тут даже я через пару лет только справлюсь.
   Не сказать, что Алина хоть что-нибудь поняла, но задать вопрос ей не дали. Стены замка как-то странно дернулись и поплыли.
   – О, кажется, ты понадобилась кому-то до зарезу в бодрствующем состоянии, – заметил Джокер.
   Это успокоило Алину. Немного. Стены продолжали плыть. А Джокер задал новый вопрос:
   – Так как же насчёт имени?
   Объяснять свою позицию насчёт своего родного имени у Алины не было времени, но внезапно, наверное, под воздействием вина, на неё напало проказливое настроение, как в детстве. И, из последних сил пытаясь удержаться на гребне сна, она крикнула:
   – Меня зовут Старрайзе! Звёздная, звёздная дорога, а не лунная!
   Правда, Алина сама не была уверена в правильности как значения слов, так и произношения. Ну и ждала реакции от Джокера. Реакция последовала.
   – Звёздная, так звёздная, – услышала она совершенно спокойный голос.
   И проснулась.

Глава 5

   – Просыпайтесь, леди, просыпайтесь.
   Вот просыпаться как раз и не хотелось. Во-первых, Алина на этот раз не договорила с Джокером. Бывает такое ощущение, когда разговор резко прервали. И пусть от этого разговора оставалось всего ничего – разве что последняя фраза и прощание – всё равно неприятно. Ну а во-вторых… Алина попросту не выспалась за эти пару часов, что прошли с момента засыпания. Но проснуться всё же пришлось. Алина с трудом разлепила глаза. Прямо над ней, то есть на ней находилась девушка. Молоденькая, тоненькая девушка, с неестественной бледностью кожи, что можно было списать на яркий лунный свет, заливавший комнату. Девушка изо всех сил трясла Алину, пытаясь разбудить. И даже, кажется, прыгала на ней. Правда, была совсем уж невесома – Алине показалось, что она весит меньше цыплёнка. А ещё неприятными показались ей прикосновения девушки. Совсем холодные. Алине даже почудилось, что волна холода идёт от самой девушки. Но она быстро отогнала эту мысль.
   – Что случилось? Кто вы? – спросила она необычайно быстро для только что проснувшегося человека.
   – Леди. Вы должны уходить отсюда! Немедленно! Пока не поздно!
   – Но…
   – Быстро! Уходить! – в глазах девушки было столько отчаяния, что Алина осеклась на полуслове. И только сейчас обратила внимание, что она видит девушку очень чётко. Гораздо чётче, чем полагалось бы, даже учитывая то, что луна светит вовсю.
   – Для начала, – Алина попыталась сказать ещё одну фразу. Тут в глазах девушки появился страх, даже ужас. Она легко вскочила с Алины, и теперь та могла видеть её тонкую фигурку, омываемую лунным светом. Только вот лунный свет не омывал её. Он шёл сквозь девушку, как сквозь статуэтку из не очень качественного, чуть мутноватого хрусталя. Внезапно для Алины стало ясно, почему прикосновения девушки были такими холодными. И от неё действительно шёл холод – тут Алина тоже ничего не вообразила. Девушка уставилась на свою призрачную гостью. Больше всего Алину удивляла собственная реакция. Она впервые в жизни увидела привидение. И… ничего. Никакого страха, тем более – ужаса. Никакого удивления. «И чего это в фильмах все так орут?» – удивилась Алина. Она по-прежнему рассматривала девушку. Алина даже встала и попыталась прикоснуться к гостье. И тут же отдёрнула руку. Та не прошла сквозь тело привидения, как ожидала Алина. То есть она, может, и прошла бы, но как только Алина попыталась погрузить её в призрачную плоть, руку сковал невероятный холод. Алина стала тереть руку и трясти ею. На миг даже показалось, что вместо кисти у неё теперь кусок льда. Но этот кусок льда болел так, будто его пронзали сотни иголок, что давало Алине право надеяться на то, что рука всё-таки осталась при ней. И даже будет действовать как… как рука. Девушка, казалось, больше не обращала внимания на Алину. Она просто стояла и смотрела куда-то сквозь – словно это не она, а Алина была привидением.
   – Что ты хочешь сказать мне? – спросила Алина. Но девушка молчала. Алина начала нервничать. Но это продолжалось недолго. Вновь внезапно, как и раньше, девушка обернулась к Алине и посмотрела прямо на неё. Уже осмысленно.
   – Уходи отсюда… – на этот раз голос был другим. Он шипел и свистел.
   – Уходи! – голос взвыл на такой высокой ноте, что Алина чисто автоматически зажала уши.
   – Да кто ты? – в свою очередь закричала Алина.
   Девушка лишь печально покачала головой. И тут в секунду, как это бывает в фильмах ужасов, её лицо изменилось. Нежные черты исказились гримасой боли и отчаянья. Кожа лопнула, и уродливые шрамы пересекли лицо по щекам. Глаза запали, и на Алину смотрели уже кровавые раны пустых глазниц. «Вот когда такое увидишь – точно закричишь», – неожиданно подумала Алина. Но она опять не закричала. И не испугалась. Она онемела и смотрела на происходящее как зритель, который на самом деле находиться не здесь, а где-то по другую сторону экрана. Девушка привидение открыла рот в крике ужаса, но крика не последовало, только кровь толчками выливалась на подбородок и катилась ниже, на платье. А потом привидение отступило назад. Нет, не отступило. Её буквально что-то потащило назад, к стене… и в стену. Привидение утопало в стене комнаты, пытаясь выбраться. Но кто-то был гораздо сильнее. И он тянул, тянул. В последнем усилии привидение закричало, и на секунду вместо окровавленной рожи на Алину смотрело прежнее милое личико. Оно прошептало:
   – Спасайтесь, леди. Иначе… я – Диратта. Вы станете… так же…
   Толчок, словно от боли, прошёл через всё тело привидения и голова девушки полностью ушла в стену. Алина осталась стоять посреди комнаты в недоумении. О сне нечего было и думать, конечно же. Но… Алина судорожно глотнула. Голова кружилась. Она совершенно не знала, что делать сейчас. Что это было – предупреждение? И она если останется здесь, станет такой же как… как… или, может быть, это что-то типа проверки? Подходит ли она Ордену.
   – Ну почему эти привидения всегда говорят так невразумительно, – пожаловалась вслух Алина. Она уже забыла, что о привидениях, собственно говоря, знает только из фильмов и книг. И это единственное привидение, которое она… впрочем, разве сейчас это важно?

   «Наверное, потому, что это, подчас, существа, умершие не своей смертью, не понявшие до конца, что произошло. И не очень здоровые психически из-за всего этого».

   На этот раз голос Джокера в сознании раздался хоть и не ожидаемо, но как раз тогда, когда это было необходимо.
   – Но почему ты меня не предупредил?

   «А я обязан? Я тебе кто тут? Вообще-то я обязан подставлять и творить пакости, а не выручать из них».

   – Но ты достаточно часто помогал, я знаю. Я читала.

   «Ну ладно, поймала».

   Поскольку Джокер замолчал, Алина спросила:
   – А дальше мне что делать? Тут вообще действительно опасно? Да?

   «Тебе решать».

   – Но как? Я ведь ничего не знаю, – Алина почувствовала, что её разум постепенно погружается в пучину отчаяния. Ужасно захотелось уткнуться в чью-то жилетку и поплакаться. И представить себя маленькой девочкой, для которой нет проблем, недоступных самой великой силе во вселенной – маме. Джокер, естественно, и не думал её утешать. «Ещё наверняка и смеётся надо мной, зараза», – неожиданно зло подумала Алина. К сожалению для неё, злость вовсе не придала ей сил. Она продолжила в прежней манере:
   – Неужели тебе будет совсем не жаль меня?
   Чужой смех разнёсся по сознанию сотней хрустальных колокольчиков. А потом, когда он смолк, пришёл ответ:

   «Честно? Мне будет обидно».

   – Обидно?

   «Разумеется. Ведь если случится что по твоей глупости либо благодаря твоей слепоте или упрямству, что, собственно говоря, одно и то же – я буду разочарован и немного зол на то, что сделал неправильный выбор».

   На этот раз разговор был закончен. Алина даже не спросила больше ничего. Просто каким-то внутренним чутьём поняла, что Джокер больше не скажет ни слова. Точнее, не пошлёт ни мысли.
   «Ладно», – подумала девушка. Она огляделась. Прежде всего, Алина нашла свою одежду. Луна продолжала освещать комнату и поиск, а также одевание далось девушке без труда. А потом Алина уже знала, что надо делать. «В любом случае, лучше быть живой дурой и истеричкой, чем мёртвой умницей и смельчаком», – подумала она. В общем, Алина чётко решила, что из столь гостеприимного замка ей нужно уходить. Оставалось решить совсем уж маленькую проблемку – как это сделать.
   Конечно, это хорошо, когда план разработан. Просто отлично. Но ведь план на то и план, что требует выполнения. Иначе толку от него… а вот как выполнить свой план – Алина даже не представляла. Ведь наверняка замок должен неплохо охраняться. Первым делом Алина выглянула в окно. Впрочем, она особо не рассчитывала найти там решение проблемы. Комната располагалась на самом верхнем этаже одной из башен в стиле дворцов из «тысячи и одной ночи», и даже верхушки деревьев отсюда виднелись где-то внизу. Да и различались еле-еле из-за темноты. Ночь всё же. Что делать, Алина не знала. В голове носились мысли о самодельных верёвках, сделанных из простыней, о когтях, которые вроде бы носили ниндзя, чтобы путешествовать по стенам. И ещё почему-то о волосах Рапунцель. «Вот были бы у меня такие волосы, – подумала девушка грустно, – я бы могла привязать их куда-нибудь около окна. А потом спуститься и отрезать». Впрочем, ножниц в обозримом пространстве Алина тоже не наблюдала. А оторвать волосы… Алина чётко вспомнила, как их учитель по ОБЖ в школе рассказывал о технике безопасности. И этак серьёзно говорил. «Запомните, барышни. Волосы не рвутся. Так что если попадут куда – голова попадёт за ними следом. И ничего вы с этим не сделаете». По какому поводу была сказана эта эпохальная фраза, Алина сейчас не помнила. Но сама фраза всплыла сейчас очень ярко. И фраза, и говорящий её «обэжист» – невысокий, жилистый мужчина, всегда похожий на растрёпанного воробья из-за причёски в стиле «взрыв на макаронной фабрике». Алина вздохнула. Что-то не вовремя она увлеклась воспоминаниями. А ведь надо искать выход! На всякий случай Алина бросила полный надежды взгляд на простыни. Но, во-первых, даже если удастся оторвать шторы, получиться очень недлинная верёвка. А во-вторых… Алина совершенно не была уверена в способности этой самой веревки поднимать тяжести. «Эх, жаль, что я сама не Джокер, – подумала Алина. – Уж этот персонаж как-нибудь выкрутился бы. Например, спокойно поспал до завтра. А назавтра… назавтра он бы так заморочил голову хозяевам замка, что они сами его отпустили бы. Да ещё и пирожками на дорожку снабдили. А ещё лучше – превратился бы в воробья и долой отсюда. А я… этот тип мне и помогать не хочет! Хотя я здесь из-за него. Небось сейчас наблюдает и радуется». Алину вновь, – в который раз за последнее время, – пронзил приступ острой жалости к себе. Но она не заплакала. «А чего ему тебе помогать, – зашептало в сознании, – ты на себя посмотри. Глупая корова! Да ещё и повторяешься постоянно». Алина цыкнула на внутренний голос, встала и подошла к двери. Там девушка прислонилась ухом к гладкой поверхности и прислушалась, пытаясь узнать: есть ли кто в коридоре. По мнению Алины, необходимости и разумности в этом не было никакой. Ведь девушка была абсолютно уверена, что её заперли. С чего бы такая уверенность – Алина и сама не знала. Просто после того, что случилось ночью, Алина была уверена – из замка её не отпустят. И теперь она уже не верила Хейнтайллю. Не верила его красоте и вежливости. Даже наоборот. Именно это теперь больше всего пугало девушку. Гораздо больше, чем железные, послушные воле своих хозяев роботы-химеры. Те слухи, которые ходили в городе об Ордене и сейчас вспомнились Алине, тоже уверенности и смелости не прибавляли. Алина слушала, сидя у двери на корточках и прислонившись ухом к крашеному дереву. Сначала ничего не было слышно. Но потом до слуха Алины донёсся еле различимый шум. Девушка буквально вдавилась в дверь, пытаясь расслышать получше. Она чуть привстала, задела рукой ручку… и вылетела на пол слабо освещенного коридора. Дверь была не заперта! Алина рассмеялась уже непонятно чему. Наверное, это была истерика. С чего она вообще решила, что её заперли? Она ведь не слышала, как поворачивался ключ в замке. И почему она просто не попробовала открыть дверь? «Действительно, глупая корова… даже не корова – овца», – обругала себя девушка. Она осмотрелась. Коридор был пуст. Он был коротким и упирался ещё в одну дверь, ведущую на лестницу с башни. Дверь, которую Алина уже попыталась открыть без колебаний, оказалась также не заперта. Вниз уходили ступеньки, теряющиеся в полумраке. Алина осторожно стала спускаться по ним. Она уже придумала, что если встретит кого, то может объяснить, что ей стало душно и не хотелось спать… или что она лунатик и только что проснулась… да мало ли что можно рассказать! Главное – не показывать страха. Ведь она же не пленник тут. По крайней мере, именно так ей сказали – она гость. А гость имеет право выходить из своей комнаты, когда не спится. Правда? А если хозяева не хотят, чтобы их гость куда-то совался… то они должны закрывать дверь.
   Хотя неяркий свет горел везде, обитатели замка, кажется, спали. Алина совершено спокойно миновала несколько зал и лестниц. Она с трудом ориентировалась в этом лабиринте. Шла лишь по наитию. Ненадолго возникла мысль: а что же она будет делать, когда дойдёт до входных дверей. Ведь входные двери точно должны быть закрыты. Но Алина отогнала эту мысль. «Там посмотрим», – решила она. Следующая дверь привела девушку в ту самую комнату, в которой они ещё совсем недавно ужинали с Хейнтайллем. Камин в комнате горел слабым пламенем, но в его отблесках можно было различить, что в кресле у камина кто-то сидит. Девушка застыла. Почему-то она была уверена, что если сейчас в кресле сидит Хейнтайлль, то она не сможет скрыть своих чувств. Что Хейнтайлль без труда прочтёт на лице её не только чувства, но и всё то, что случилось с девушкой сегодня ночью. Так, словно её лоб – это экран телевизора. «Что за чушь!» – одёрнула себя девушка и приблизилась к креслу. Выйти из комнаты она уже не могла. Тот, кто сидел в кресле, повернулся к ней и сейчас с любопытством за ней наблюдал. Теперь девушка увидела, что это вовсе не Хейнтайлль. В кресле сидел ребёнок. Прелестный малыш вызывал ассоциацию со старыми, дореволюционными ещё открытками, на которых были изображены ангелочки. Такой же златокудрый, с вьющимися барашками нежных волос, черноглазый, с пухлыми щёчками и губками. А вид ему было лет пять, не больше. Но, взглянув в его глаза, девушка остолбенела. Это был вовсе не детский взгляд. Впрочем, малыш тут же улыбнулся совершенно беззаботной детской улыбкой, и девушка подумала, что ей попросту показалось. Эта ночь вымотала её. Правда, непонятно, что делает ребёнок здесь один.
   – Ты белявка? – спросил ребёнок. Голосок был детский, но слова произнесены очень чётко и правильно.
   – Кто? – не поняла девушка.
   – Белявка. Ты ведь тут будешь убирать. Или учить? Это… как же дядя Зарка говорил, – малыш нахмурил лобик и некоторое время думал. Потом торжествующе произнёс: – Ага! Работать.
   Алина подошла поближе и сказала:
   – Я не белявка. Я гость.
   – Ой, здорово! – малыш захлопал в ладоши. – Я обожаю гостей. Но к нам они редко приходят. И потом пропадают.
   – Пропадают? – переспросила девушка. Перед глазами чётко всплыло лицо девушки-привидения. Она поёжилась.
   – Да… дядя Литре говорит, что они уходят. А тётя Зарка говорит, что они все неинтересные. Но я-то знаю – они интересные!
   – Дядя Зарка, – машинально произнесла девушка.
   – А-а, он то дядя, то тётя, – беспечно произнёс малыш, совсем по взрослому махнув рукой куда-то в неопределённость.
   «Да… не так всё просто, как на первый взгляд кажется», – взгрустнула девушка. Но долго грустить ей не дали. Мальчик вновь завладел её вниманием.
   – А! Как здорово, что ты гость! А как тебя зовут? А ты играть умеешь? Тут никто не хочет со мной играть, – шмыгнул он носом, и милое личико скорчилось в гримаске.
   – Меня зовут… – начала было девушка бодро. Начала, но не закончила. Она с ужасом обнаружила, что не помнит, как её зовут. Это был нереально, неестественно, но она не помнила. Она помнила только Старрайзе – то самое имя, которое она выкрикнула Джокеру. Так вот что это такое. Вот почему она не может не пользоваться именем! Она просто не будет помнить другого. «А как же в реальном мире?» – мелькнуло в голове у девушки и пропало. Сейчас было не до этого. Ребёнок ждал ответа, а у девушки между тем созрел план, как выбраться отсюда.
   – Меня зовут Старрайзе, – уверенно проговорила она, – и я очень люблю играть. Особенно на улице.
   – Я тоже! – радостно подхватил её маленький собеседник.
   – Так бы хотелось сейчас поиграть, – мечтательно закатила глаза Старрайзе, посматривая на ребёнка.
   – Очень, очень хочется, – подтвердил малыш.
   – Жаль, двери закрыты. Да и ворота, – продолжила Алина.
   – Это не проблема, – весело отозвался её собеседник, – а ты действительно будешь играть со мной?
   – Ну, конечно же! – поспешила заверить его Старрайзе. – Сам подумай, ведь какой прок играть одной? Скучно же.
   – Да, скучно, – с видом знатока проговорил мальчик.
   – Но… нас ведь увидят… и тогда мне попадёт. Скажут: какой невоспитанный гость…
   – Не увидят! – мальчик даже в кресле подпрыгнул, предвкушая путешествие в ночь. – Никто не увидит меня, если я сам не захочу! Ну, и тебя.
   – Ты счастливый, – проговорила девушка.
   – А хочешь, научу тебя?
   – И тогда мы сможем играть каждую ночь! – уверила его девушка.
   – Здорово! Пойдём, – мальчик уже не мог усидеть на месте и вскочил с кресла.
   – Просто так? А тебя не хватятся?
   – Кому это нужно? – недоуменно спросил ребёнок, направляясь к двери.
   Старрайзе пожала плечами и последовала за своим поистине странным сопровождающим.
   Старрайзе шла за своим проводником, уже не удивляясь даже тому, что еле поспевает за ним. Даже быстрым шагом. А ведь ребёнок, – девушка упорно не могла перестать про себя называть его ребёнком, – шёл на своих маленьких ножках отнюдь не спеша. Даже как-то вальяжно. Старрайзе же попросту запыхалась, пока они прошли ещё несколько зал и коридоров. Не все помещения были пусты. Во многих дежурили члены Ордена и даже слуги, – их одежда отличалась цветом. Но… ни девушку, ни её спутника словно бы не замечали. Это по-настоящему удивило Старрайзе. И тут же мальчик словно прочитал мысли девушки.
   – А, не обращай внимания, – сказал он, – просто, каждому объяснять – так и ночь закончится. А я поиграть хочу.
   Старрайзе только кивнула. Интересно, он все мысли читает? Наверное, всё же нет. Иначе давно бы понял, что девушка попросту хочет выбраться отсюда. Без всяких игр. Или он понял? И сейчас ведёт её в ловушку. Сердце как-то нехорошо всполошилось. Но тут же успокоилось. Зачем такой цирк с ловушками, спрашивается. Нет, видать, парнишка читает только самые эмоциональные мысли. Наверное. И тогда нужно держать себя в руках. Старрайзе судорожно сглотнула и продолжила идти за мальчишкой. А тот совершенно спокойно вышел во двор замка и, пройдя несколько шагов, обернулся к девушке и сказал:
   – Ну и вот. Мы на улице. Во что играть будем?
   – Нужно отойти подальше, – неуверенно начала девушка, – так, чтобы темнее и интереснее.
   Она не очень-то ждала, что мальчишка поддержит её идею. Но он сразу оживился.
   – Да, и вправду. Тут фонари.
   В самом деле, две ленты фонарей – непонятно на чём держащихся желтоватых шариков – начинаясь от крыльца, уходили куда-то в сторону, освещая вьющуюся змейкой дорожку, зато влево уходила другая, совершенно неосвещенная тропинка.
   – Давай поиграем, будто я потерялся, а ты меня ищешь! – предложил паренёк. – А потом ты будешь спасать меня от страшных зверей.
   – Страшных зверей?…
   – Ну да, наших Р. О. Т. от. Они знаешь, какие страшные… когда обеими головами шипят.
   Похоже, это как раз и были химеры, с которыми девушка уже познакомилась. Неосознанно, она передёрнулась, вспомнив этих роботов.
   – Я не уверена, что смогу… может, лучше ты будешь спасателем?
   Мальчишка хмыкнул, и девушка продолжила быстро:
   – Ты ведь мужчина. А я дама. Дам полагается спасать.
   – Кому полагается? – спросил мальчишка.
   – Ну… рыцарям всяким… от разных чудовищ, разбойников и драконов. Так же во всех сказках!
   – А… – задумчиво протянул мальчишка, – что-то такое я вспоминаю, мне рассказывали. Кто-то из гостей. Но… это было давно. А потом гости долго не появлялись.
   – Хочешь, я тебе расскажу? – спросила Старрайзе. Сейчас, правда, у неё из головы вылетели все когда-то слышанные и прочитанные сказки, но девушка решила, что и сама может что-нибудь придумать. Сюжет-то везде один и тот же.
   – Здорово! А сказка страшная? – спросил ребёнок.
   – Очень, – пообещала девушка.
   – Тогда нужно рассказывать там, где потемнее, – авторитетно заявил малыш.
   – Главное, там, где потеплее, – поёжилась Старрайзе. Только сейчас она ощутила, что ветерок вовсе не обволакивает теплом. Скорее наоборот.
   – Тогда нужно вернуться, – разочаровано проговорил мальчик.
   Старрайзе на минуту задумалась, а потом её вдруг озарила идея. Которая показалась девушке на удивление хорошей.
   – А если мы найдём машину. Тут же есть?
   Ребёнок кивнул, не совсем понимая, куда клонит девушка.
   – Мы можем залезть туда. И представить, что это – логово страшного дракона.
   – Отлично. Пойдём, – уверенно сказал мальчик, протягивая руку. Старрайзе взяла его за руку и скоро поняла, насколько это было правильным решением. Мальчик вёл её куда-то вглубь двора в совершеннейшей темноте. И если бы не тянул девушку за собой, она сама споткнулась бы как минимум раз десять.
   – А по дороге ты расскажешь мне сказку… про дракона и принцессу.
   – Хорошо.
   Девушка действительно рассказала своему спутнику сказку. Наскоро сочинённую. По мнению самой Старрайзе, сказка была банальной донельзя. Да и рассказчик из неё не очень. Но, похоже, пареньку понравилось. Он вообще вёл себя точно так же, как и должны вести себя обычные дети в четыре или в пять. Это одновременно и успокаивало, и пугало. Старрайзе никогда не думала, что она может эти два чувства испытывать одновременно. Она не думала даже, что эти чувства вообще хоть кто-то может испытывать одновременно. Оказывается, зря.
   – Только нам нужно найти большую пещеру.
   Старрайзе, увлечённая своими мыслями о странности чувств, только кивнула. Между тем мальчик привёл её на ровную площадку. Тут он хлопнул в ладоши. Старрайзе вздрогнула и зажмурилась. Над площадкой появились светящиеся шары, такие же, которыми освещалось крыльцо замка. Открыв глаза, девушка осмотрелась. Они стояли у входа на ровную площадку, и дорожку, по которой они шли, и саму площадку окружали высокие деревья. На самой площадке стояли машины. Были тут несколько небольших, похожих на японские, машин. Была пара лимузинов – серебристого и золотого цвета. Было и нечто, похоже на монструозный вездеход, на огромных колёсах. Лично Старрайзе больше всего привлёк грузовик высокой посадки, большелобый, внушающий чувство стабильности даже одним своим видом. Старрайзе обернулась, и с её губ чуть не слетел возглас восхищения. Там, чуть вдалеке, виднелись ворота. Шары появились не только над площадкой, но и над всей дорожкой, что позволило увидеть выход. Серебро ярко выделялось на фоне тёмного металла остальной ограды, так что девушка сразу узнала его. В любом случае, нужно было попробовать. Если только в машине есть топливо. Если только грузовик сможет пробить ворота. А если нет, то она всегда может списать на то, что случайно не ту кнопку нажала. Или ещё что. Тут же Старрайзе волевым усилием остановила бурный поток мыслей и кинула взгляд на своего молчащего собеседника. Тот с интересом разглядывал её. Девушка вспыхнула. Но, похоже, паренёк не читал её мысли на этот раз. А если и читал, то… прочёл не совсем то.
   – Да, ты права. Этот грузовик сойдёт, – сказал он.
   Они договорись, что паренёк, – он наконец сказал своё имя: Альтиста, – пройдёт чуть вглубь «леса», а потом придёт спасать прекрасную леди. То есть Старрайзе. Альтиста ещё раз повторил нехитрые инструкции и направился в сторону деревьев. А девушка залезла в кузов грузовика. Тут её ждал ещё один сюрприз. Ключи машины мило торчали в замке зажигания. «Хорошая тут система безопасности!» – фыркнула девушка. Но всё же… неужели всё так просто? Всё просто не может быть так просто! Старрайзе попыталась завести двигатель, мысленно благодаря своего дядю, который когда-то и научил её водить грузовики. Старрайзе тогда было лет шесть. И она обожала дядю – большого, даже по сравнению с её ростом тогда, огромного мужчину с огромными же руками, которыми он бесконечно, кажется, крутил баранку своего грузовика. И грузовик его Старрайзе тоже обожала. Он был похож на дядю – такой же большой, надёжный и пахнущий бензином. А ещё добрый. В чём заключалась доброта грузовика, сейчас, по прошествии стольких лет, Старрайзе не смогла бы сказать. Но тогда… тогда он представлялся ей живым и добрым.
   Вынырнув из сладких воспоминаний, которые на несколько секунд унесли её в далёкое далёко, Старрайзе попыталась тронуться с места. Нужно было разогнаться перед воротами. Грузовик как-то странно фыркнул и резко понёсся по дорожке. Старрайзе вдавило в кресло. Уже совсем близко ворота. Что будет, когда грузовик упрётся в них? На минуту Старрайзе пронзила мысль, что этот её план побега очень смахивает на не слишком изощрённый способ самоубийства. Но поделать уже ничего было нельзя. Хотя… внезапно грузовик резко остановился. Старрайзе мотнуло вперёд, но ремни, которыми она всё же догадалась зафиксировать себя, не дали девушке уткнуться лицом в стекло, и спружинили её обратно на сидение. Грузовик тут был ни при чём. Мотор продолжал работать, колёса, скорее всего, тоже вращались, как безумные. Но недолго. Грузовик постепенно умолк и тогда неведомая сила, что держала его, отпустила. На удивление осторожно. Девушка выползла из кабины. Ноги не держали. Подняв глаза с дорожки, она увидела Альтиста.
   – Спасибо, – и как только Старрайзе успела так быстро сориентироваться? – Если бы не ты.
   – Ты хотела сбежать, – твёрдо сказал мальчик, разглядывая девушку.
   – Нет, – сердце ухнуло, провалившись куда-то вниз, – я случайно. Хотела попробовать… ошиблась, – Старрайзе попробовала улыбнуться, но улыбка скорее всего вышла уж очень жалкой.
   – Ты хотела сбежать. Ты обманула меня, – сказал Альтиста, – врать нехорошо. За это наказывают.
   Перед ней был тот же маленький мальчик. Но сейчас Старрайзе по-настоящему испугалась. Альтиста словно стал выше, волосы растрепались, и теперь по ним пробегали искорки. Казалось, от тела мальчика исходит свечение. Блестящие змейки пробегали по коже рук, заканчиваясь в ладонях, в которых теперь разгорался небольшой искрящийся шарик. Старрайзе никогда не видела шаровую молнию, но подумала, что именно так это явление природы могло бы выглядеть. Ей стало страшно. Она знала, что должна что-то делать сейчас. Бежать, например. Но ноги приросли к земле, а взгляд всё не мог оторваться от набухающей шаровой молнии.
   И тут… Старрайзе не поняла что произошло. Но внезапно лицо Альтисты исказилось, вздрогнуло в гримасе боли. И начало оплывать. А затем начала оплывать, таять, как снеговик, и вся его плоть, расползаясь туманом. Ошеломлённая, она всё ещё не могла отвести взгляд, когда её схватили за руку.
   – Идём, идём же!
   Этот голос вывел девушку из оцепенения. И она обернулась, чтобы увидеть лицо говорившего – молодой мужчина, чуть старше её. Со слишком крупными чертами. Он говорил ещё что-то и тянул Старрайзе за руку, но она не сразу услышала и поняла.
   – Идём, здесь тебе нельзя оставаться. Пока они не схватили.
   Старрайзе кивнула. В принципе, она была согласна с обоими предложениями. И куда бы ни повёл её этот человек, там, возможно, будет лучше, чем здесь. В месте, где бродят окровавленные привидения, а пятилетние малыши удерживают грузовик на полном ходу. Она последовала за говорившим, спотыкаясь во внезапно наступившей тьме. Пройдя чуть, она обернулась, чтобы увидеть, как тело Альтисты полностью растаяло туманом. Но этот туман не растворился, а собрался в одном месте вихрем. Секунда, и вот уже из вихря возникают очертания… нового тела? Да. Именно. Но теперь это тело определённо взрослого человека. На короткий миг Старрайзе увидела его лицо. Молодое лицо, которое улыбалось ей чуть кривоватой усмешкой.
   Спроси Старрайзе, она бы никогда не вспомнила, как они шли по темноте. Куда и сколько. Но они всё же пришли куда-то. Девушка оказалась в тёмном фургоне машины, которая сразу же понеслась куда-то вперёд. Ошеломлённая, Старрайзе хотела что-то спросить у притащившего её сюда человека, но не успела. Чуть хрипловатый голос, раздавшийся из недр грузовика, разрушил её планы.
   – Так ты и есть Джокер? Что же, я не совру, если сейчас скажу за всех нас. Мы рады, что ты здесь. А не там.
   – Пугающее заявление, – сказала девушка прежде, чем сообразила прикусить язык. Прикусывать язык это больно, кстати. Старрайзе об этом раньше не знала, поэтому чуть снова не вскрикнула. А когда перед глазами разошлись цветные круги, то она увидела перед собой невысокую фигуру, завёрнутую в плащ. Фигура от души веселилась, и смех её был каким-то… успокаивающим, что ли. Остальные, – а тут было как минимум человек пять, – тоже веселились, но не так громко. Отсмеявшись, фигура, – Старрайзе так и не смогла различить черт лица, – сказала:
   – Я понимаю тебя. Хотя – вру. Хрен я тебя сейчас понимаю. Никогда не был в такой ситуации. Но… так получилось. Позволь представиться. Меня зовут Циатра. Моя карта – туз пик. И я – лидер Сопротивления.

Глава 6

   – Да как ты вообще мог это допустить! – всегда такой спокойный Хейнтайлль был вне себя от ярости. А вот Эдаттсани, напротив своего обыкновения, совершенно не выражал пока своих чувств. Он стоял чуть в стороне, улыбаясь. И улыбка эта была такой, что, будь на месте Альтисты кто другой – испугался бы насмерть. Но Альтисту не так легко было напугать. И вовсе не потому, что он был таким уж смельчаком… а потому, что он поболе других был нужен Ордену. И самое главное – он знал, насколько он нужен и важен. Ему прощалось многое. Даже слишком многое, – как считали старшие члены Ордена. Но Альтисте было всё равно. В любом случае он вовсе не собирался становиться серьезнее. Вот и сейчас приходилось сидеть и выслушивать, как его честят. Не в первый раз, но всё равно неприятно, конечно.
   – Хейнт прав, – заявила присутствовавшая здесь невысокая черноволосая женщина. Она была закутана в одежды из черного и золотого – форма высших магистров Ордена. – Он столько времени потратил на…
   – Да не потратил он ничего! – не выдержал Альтиста. – Ведь последний Джокер появился недавно. А что касается предыдущих, то тут…
   – Помолчи, Альт! – строго сказала женщина. – Укроти язык, пока не сболтнул того, о чём можешь пожалеть!
   Альтиста вздохнул. Но замолчал. А Хейнтайлль продолжил, воспользовавшись его недолгим, – он точно знал – недолгим, – смущением.
   – Ты совершенно не понимаешь, что случилось, да? У нас был в руках Джокер! И возможность привлечь его на свою сторону! А что теперь? Как ты думаешь, кто её вытащил оттуда? И что теперь ей наговорят в Сопротивлении!? И всё из-за того, что ты играешься в…
   – Я не виноват, что я так хорошо воплощаюсь! – воскликнул Альтиста. – Я настоящий артист, и если я воплощаюсь, то полностью – и внешне и внутренне! Это только у вас – разум старца в трёхлетнем ребёнке. Даже смотреть противно! Вы просто не понимаете высокого искусства воплощения. А ведь наши предки поистине считали это искусством. Даже в Орто-меренкг говорится, что изначально наши предки стали воплощаться в материальные тела ради красоты искусства, и только потом открыли, что это может быть…
   Тут Альтиста резко закрыл рот, так, что зубы друг о друга стукнули. А всё потому, что буквально наткнулся на холодный… да что там холодный – ледяной взгляд Хейнтайлля. Хейнтайлль удовлетворительно кивнул и отвёл взгляд. Альтиста тут же закончил фразу:
   – Полезно и для чего другого.
   Хейнтайлль то ли застонал, то ли просто заскрипел зубами. Эдаттсани, до того молчавший, искривил свою улыбку ещё больше и спросил:
   – Может, всё-таки, чуть-чуть по особо чувствительным местам. Или не чуть-чуть? Для профилактики. Раз уж он так хорошо воплощается? – тут Эдаттсани плотоядно ухмыльнулся и пристально посмотрел на Альтисту. Уж на что тот был пофигистично настроен, но и то неосознанно вздрогнул. Он видел, как Эдаттсани ведёт допрос, и видел, как он наказывает. Два раза видел. Ему хватило. Но тут же Альтиста вновь постарался принять свой обычный спокойный вид. И совершенно успокоился, когда услышал ответ Хейнтайлля.
   – Успокойся, Эдаттс. Может, потом.
   – Ты это уже пятый раз говоришь, – проворчал Эдаттсани, – а если бы ещё давно…
   – Может, у нас и не было бы таких проблем сейчас, – поддержала женщина, – Ты прав, конечно, но…
   Что «но» – она и сама не могла бы объяснить. Но… всё действительно так и было. Альтисте многое спускалось с рук.
   – Но почему именно тогда ты выбрал такой вид? – в голосе Хейнтайлля появились даже умоляющие нотки. – Почему именно сегодня. Ведь ты знал, кто у нас в гостях!
   – Она пришла позже, чем я воплотился.
   – Ты мог бы развоплотиться! – сказала женщина строго.
   – Но это… было бы неправильно, – пробормотал Альтиста.
   – Почему? Или скажешь, что ты не можешь сбросить оковы маски?
   Альтиста фыркнул. Сбросить оковы маски, выйти из роли – Альтиста ненавидел эти пафосные фразы. По сути они означали только одно: когда кто-то из них воплощался в тяжёлое физическое тело, то он словно разделялся психически на две части. Одна из частей воспринимала психику того существа, которому надо соответствовать по воплощению. Согласно возрасту или полу. Эта часть была на виду. Её использовали для жизни и общения с окружающим. Вторая часть оставалась всегда в тени сознания. Она воплощала в себе истинную сущность и память о том, кем является воплощённое существо. Память о ней всегда была с первой частью сознания. И при необходимости, угрозе или невозможности дальше действовать с помощью психических характеристик первой части, существо вновь могло стать цельным и независимым от воплощённого тела. Правда, многие из них не шли на такие сложности, а попросту оставляли при воплощении разум целым. Ну, практически. Всё равно выбранные пол и возраст чуть влияли на сознание. А некоторые не меняли воплощенные тела десятилетиями. Альтиста был иного мнения. Он любил менять тела и маски. И считал, что во всех должен действовать как артист, чьё высшее искусство – всегда играть, находясь в роли. Но только как это объяснить остальным… вон как они на него смотрят! Так и съедят. И Альтиста выбросил свой козырь.
   – И вообще, почему она начала путешествовать по замку? К тому же – была напугана. И хотела сбежать.
   – Ты не говорил этого, – заметил Хейнтайлль.
   – Ну да, она была напугана. Тогда, со стороны пяти физических лет, я не заметил этого. А если и заметил… в общем, не обратил внимания. Но теперь вспоминаю.
   – Это интересно, – сказал Хейнтайлль. – Но что могло с ней случиться? Она была совершенно спокойна, когда мы ужинали. Мне даже показалось…
   – Что она влюбилась в тебя, да? Так это тебе всегда кажется, – съехидничал Альтиста.
   – Вообще-то, это «кажется» всегда оказывается правдой, – вновь заворчал Эдаттсани.
   – Ты что, завидуешь? В самом деле? – спросил Альтиста.
   – Хватит! – женщина прекратила едва начавшуюся ссору. Она закатила глаза.
   – Ладно, – сказал ничуть не смутившийся Хейнтайлль, – я посмотрю, что там не так в башнях для гостей.
   – Ты думаешь, там кто-то есть? Кто? И почему мы не почувствовали? – спросил Эдаттсани.
   – Ничего нельзя исключать, – пожал плечами Хейнтайлль. – И не стоит считать себя слишком уж… – он развёл руками.
   – Суперскими? – ввернул подцепленное недавно от людей словечко Альтиста.
   Хейнтайлль вздохнул. Он хотел было прочитать Альтисте уже досконально известную тому речь о чистоте слов, но удержался. Какой толк?
   – Я сегодня же займусь этим, – Хейнтайлль нехотя встал.
   – А что с Джокером? – спросила женщина.
   – Попытаемся найти её. Всё же она должна будет выйти в контролируемые территории города.
   – И всё же, нужно найти их базу. Мы так долго говорим, что Сопротивление полные идиоты… и никак не можем не то, что поймать, а даже найти хоть одну базу этих идиотов. Странно, правда? – весело спросил Альтиста.
   – И всё же, может, стоит… почувствительнее, – пробормотал Эдаттсани. И его ухмылка вновь стала плотоядной. Альтиста не стал дожидаться, что ответят остальные, и тихо-тихо, как-то боком вышел из комнаты.
   – Можешь бежать, – вслед ему полетел уж совсем насмешливый голос Эдаттсани, – а я всё же на ближайшем совете буду настаивать на твоём наказании. Пока ещё что-то не произошло по твоей вине. Артист хренов!
   – Эдаттсани! – строго сказала женщина.
   – И не просите меня больше! Я считаю, что это необходимо! – заявил Эдаттсани.
   – Возможно, он прав, – вздохнул Хейнтайлль, – хотя мне тоже не очень нравится эта идея.
   – Предатели! – Альтиста, который никуда не ушёл, а подслушивал за дверью, не поленился опять войти в комнату и разыграть чувство оскорблённого достоинства.
   – Да, да. И ты больше с нами не играешь, – фыркнул Хейнтайлль.
   Альтиста обернулся и вышел из комнаты. Настроение у него резко стало вовсе не радужным. Слишком хорошо он знал Эдаттсани. И остальных членов совета. Но неужели Хейнтайлль тоже будет голосовать за идею Эдаттсани? Что же, гении никогда не признаются, но подвергаются гонениям. Эта мысль, подцепленная Альтистой от людей, на этот раз почему-то не успокоила его. Оставалось только надеяться, что к совету Эдаттсани немного охладеет от гнева. С ним это часто бывает. Если сразу не убил, то, возможно, поразмыслив, убивать не станет. В отличие от того же Хейнтайлля, которого совершенно невозможно сбить с толку или умолить, если он принял решение. Альтиста всё время подкалывал его фразой, которую услышал в одной из человеческих песен: «Если я чего решил – выпью обязательно».

   Проснувшись, Старрайзе удивилась темноте в помещении. И только через некоторое время она поняла, что темноту создают наглухо закрытые шторы. Девушка соскочила с постели и подбежала к окну. Резким движением раздвинула шторы, вторым, не менее резким движением, открыла окно, впустив свежий воздух. Неизвестно почему, но Старрайзе ждала, что база Сопротивления находится где-то под землёй, где никто даже предположить не может её местонахождение. Но база находилась где-то в природе, на холме, где с одной стороны был лес, а с другой – поля. Где-то вдалеке виднелась лента реки. Воздух был чистым и свежим. Вообще-то Старрайзе никогда не испытывала особого пиетета по отношению к природе. Никогда не любила отдыхать дикарём, да и пейзажи природы её как-то не особо вдохновляли. Разве что горы… иногда. Но сейчас она по полной программе оценила свежий воздух и вид из окна на верхнем этаже. Старрайзе вдохнула воздух, который принёс запахи неизвестных цветов. В этот самый момент дверь отворилась, и Старрайзе, вспомнив о том, что на ней нет даже ночной рубашки, со всей скоростью метнулась на кровать и нырнула под одеяло.
   – Ты уже встала? – вопрос был задан девичьим голосом. И таким нежным, что Старрайзе стало стыдно обманывать его обладательницу, и она высунулась из-под одеяла. Как она и ожидала, говорила девушка, совсем молоденькая.
   – Я принесла вам одежду. Циатра ждёт вас за обедом.
   Девушка подошла к двери, но на пороге остановилась.
   – Ах, да, там, за ширмой, ванная.
   Приводя себя в порядок, Старрайзе думала. Она хотела порасспрашивать Циатру ещё в машине, но внезапно неизвестно откуда взявшаяся усталость навалилась на неё мягкой, но тяжёлой подушкой, и она заснула в машине. А её, значит, перенесли сюда, раздели, уложили на кровать. А теперь… сколько сейчас времени, сколько она спала? Сколько вообще они ехали, и где находится это здание? Старрайзе быстро привела себя в порядок и вышла за дверь. Ей не терпелось задать вопросы и получить ответы. Но, выйдя из комнаты, она совсем растерялась. Коридор уходил вдаль и расходился, как лабиринт. И куда идти? К счастью, из-за ближайшего поворота вынырнула прежняя девушка и весело сказала:
   – Вы уже готовы? Тогда пойдёмте, я вас провожу.
   Они шли по коридорам, а Старрайзе вспоминала, что ей раньше говорила Вера о пиках. Их дар – всякие штуки связанные с разумом: телепатия, гипноз и прочее. Старрайзе поёжилась. Не попала ли она из огня в полымя? Но думать было уже некогда, так как девушка открыла перед ней массивные деревянные двери с резьбой в виде цветочного орнамента. Дверь вела в большую светлую комнату, посреди которой за накрытым столом сидел Циатра. Теперь она могла получше рассмотреть его. Судя по первому взгляду, Циатре было не больше тридцати пяти. Его черты лица были не так совершенны, как у Хейнтайлля, не так изящны. Да и морщинки у глаз уже собрались. И всё же что-то привлекало в этих, немного крупных и неправильных чертах. Циатра был одет совсем просто. Чёрные брюки, чёрная рубашка. Сильные мускулистые руки спокойно сложены на коленях. Он смотрел в зажженный камин, а потом, когда девушка подошла, посмотрел на неё и улыбнулся. «Ну, прямо дежа вю», – подумала Старрайзе и, конечно, настроения ей эта мысль не прибавила. В любом случае, дороги назад не было. Она прошла вперёд и скромно уселась на краешек стула. Только тут она заметила, что еда приготовлена только для неё одной.
   – Сейчас не время ни дня обеда, ни для ужина, – сказал Циатра, видимо, прочитав недоумение на её лице. – Но, поскольку вы проголодались…
   – Откуда вы знаете? – спросила Старрайзе, заметив про себя, что действительно хочет есть.
   – Мне пришлось усыпить вас, а после такого сна все хотят есть, – совершенно спокойно сказал Циатра.
   – Вы меня усыпили? – Старрайзе отставила тарелку и посмотрела на Циатру как ей казалось, осуждающе-грозным взглядом. То ли взгляд получился не слишком осуждающим, то ли вообще не грозным, но Циатру это нисколько не смутило.
   – Просто, это был самый лучший способ спокойно переправить вас к нам. Пока вы были в гипнотическом сне, никто из Ордена не мог заметить вас.
   – Вот это интересно, – Старрайзе решила сделать вид, что довольна объяснением. Вовсе не потому, что на самом деле была довольна, а потому, что сейчас, кажется, у неё появился шанс узнать ответы на более интересные вопросы. – Кто они такие, этот Орден?
   – Они не люди.
   – Это я поняла уже, – хмыкнула Старрайзе, вспомнив туман, из которого создавалось новое тело Альтисты. – Но кто же они тогда?
   – Мы не знаем, – Циатра развёл руками, – но мы знаем, что они приняли непосредственное участие в этом мире. И в некоторых других мирах нереала. Так мы называем миры… возможно, они приняли участие в создании всех этих миров.
   – Я поняла. Но если Орден создал эти миры и устроил в них всё. В общем, неплохо устроил, как мне говорили…
   – Махи тебе говорили?
   – Кто?
   – Махи. Так мы называем тех, кто, попадая в этот мир или другой мир, и просыпаясь, совершенно всем доволен. И живёт тут одним днём, используя миры, как площадку для игр. И ни о чём не задумываясь.
   – А что в этом плохого? – спросила Старрайзе с вызовом.
   – Ровным счетом ничего, – пожал плечами Циатра, – кроме того, что это весьма детская позиция.
   – Да? И какую же позицию предлагаете вы?
   – Во-первых, мы предлагаем, – Циатра сделал упор именно на последнем слове, – мы предлагаем отказаться от позиции стада овец. Знаешь, овцы в сущности неплохо живут… они пасутся на свежей травке. Их защищают от волков, только что родившихся ягнят могут на время взять в дом. Но у овец есть хозяин. И если этот хозяин захочет шашлык… то он получает шашлык. Или шубу из шкуры. При этом мнение овцы, конечно, не спрашивается. Их мнение никого не интересует. Понимаешь, о чём я?
   Старрайзе хмыкнула. Да, недовольные режимом встречаются везде. Но стоит ли им доверять? Она была уверена, что Орден рассказал бы много чего интересного про Сопротивление. В любом случае, верить она не спешила.
   – А вы хотите сами стать хозяевами… овец? – невинно спросила девушка.
   Но оказалось, Циатру не так уж легко поймать. Он улыбнулся.
   – В любом случае, лучше мы, чем какие-то потусторонние твари?
   – Чем же?
   – Мы – люди. А людьми должны править только люди.
   – Да, у них охрененно получается, – съязвила Старрайзе.
   – Я бы не стал делать поспешных выводов. Откуда вам известно, что в реальном мире людьми правят… люди?
   «Прямо передача „Тайны мира с Анной Чапман“», – подумала Старрайзе.
   – Но я, в общем, не говорил, что мы хотим править. Мы просто не хотим, чтобы нас пасли… и иногда ели. Это не очень приятно. Живёшь и живёшь. И вдруг – тебя режут и едят.
   – И самое главное, не свои же братья люди, – не смогла сдержаться, чтобы не поддакнуть Старрайзе.
   Циатра вздохнул.
   – То есть, если я скажу, что мы просто хотим свободы для людей, вы мне не очень поверите.
   – Нет. Не очень…
   – Ладно. Оставим. А что если я скажу, что мы не хотим допустить Орден в другие миры? Ведь там они тоже попытаются править.
   – Это интересно… и как же они могут проникнуть в эти миры? А главное – как вы можете попытаться им помешать?
   – Проникнуть они могут попытаться с помощью Джокеров. Только Джокер может дать своему избраннику способность протащить в другой мир ещё кого-то, кого в том мире до этого не было. А помешать им… помешать им можно, только не позволив найти и захватить носителей этих карт. Кстати. Они уже пытались это сделать. В результате несколько Джокеров погибло. Мы не знаем, как это произошло и почему. Или Джокеры отказывались с ними работать и были запытаны до смерти… Или просто фокус не удался. Всё, что мы можем – это хранить найденного Джокера от Ордена.
   Старрайзе содрогнулась. Она вспомнила девушку-привидение, явление которой и послужило толчком к её побегу из замка Ордена. Она отставила тарелку и, подняв глаза на Циатру, тихо спросила:
   – Я влипла, да?
   – Вы удивительно точно описали свою ситуацию. И очень лаконично.
   Когда Циатра встал и поклонился ей, не убирая с лица улыбки, Старрайзе почувствовала, что сейчас больше всего хочет заехать по этой самой улыбке. Но сдержалась.

   Чёрный волк в минуту взлетел на высокий холм. Он повёл лобастой головой и принюхался к воздуху. Потом поднял вверх голову и завыл. Это был большой волк с мощными челюстями и не знающими устали ногами. А ещё с разумом. Конечно, мозг волка чуть портил психику существа, создавшего это тело точно так же, как другие шьют одежду. Но… Хейнтайллю даже нравилось ощущать не свойственные ему в другом обличье чувства. Ярость, гнев, подчас – желание вцепиться кому-нибудь в глотку и рвать, рвать… иначе зачем такие шикарные челюсти? Вот и сейчас гнев ослеплял. И попадись кто Хейнтайллю, он бы вцепился в горло, не задумываясь. Он вновь склонил голову набок и снова принюхался. Когда он искал что-то, он часто совершал это движение, подсмотренное им у хищников. Хотя, конечно, то чувство, которое помогало Хейнтайллю находить что-то, не имело никакого отношения к обонянию. Он фыркнул, буквально выплёвывая свежий ночной воздух. Отсюда, с холма, он видел город. Один из городов мира, который когда-то создал с братьями. Были ещё города, они тянулись по всему континенту от южного Реетта, до северного, покрытого снегами Льятта. От западного Праги, до восточного Артариссы. А дальше… дальше тоже была земля, которая постепенно сходила на нет, уходила в пустоту межвременья и междумирья, словно в молоко. И были ещё миры. Такие же, как этот. Созданные их волей. Но откуда пришёл их народ? Почему начал строить миры? Зачем открыл их для этих смешных существ, вынужденных жить в одной и той же плоти? И главное – почему они не могут покинуть эти миры? Ведь были они где-то раньше? Как умудрились они создать ловушку и захлопнуть дверь, оставив в плену самих себя? Никто не знал на это ответы. Всё, что у них было – это память о том, как они проснулись здесь. И отголоски памяти о том, что когда-то, давным-давно, они были где-то ещё. И тогда они были свободны. И не боялись того, что практически иллюзорные, созданные ими миры рухнут в одночасье, утонут в молоке безвременья, и увлекут своих создателей за собой. А может, над ними подшутили другие существа? Те, которые настолько же выше их, насколько они выше людей? Хейнтайлль не знал этого. Сейчас он смотрел на город в огнях. И его пробирало зло. Эти создания там, внизу – по большинству тупое стадо. Они только и умеют, что жрать и пить. Спариваться и драться друг с другом. Каждый из них, даже практически каждый из проснувшихся, воспринимает здесь всё как должное. Как некий бонус или приз непонятно за что. Хотя бы подумали, за что им приз давать! А ведь если миры умрут, то с этими… ничего с ними не сделается. Нет, конечно, можно по-настоящему убить любого из этих людишек, но даже на одну такую смерть требовалось потратить слишком много силы. Так что, рухни этот мир – с людьми ничего не станется, просто вся их жизнь будет проходить отныне в других мирах. А об этом они даже и не вспомнят… возможно. Хейнтайллю было сложно. Но он, верный себе, всё же признавал, что завидует этим созданиям. Они вызывали у него брезгливость, злость… и зависть. Волк потянулся до хруста в костях. Сегодня он опять он не смог ничего найти. Он искал… среди всех проснувшихся карт он пытался найти те немногие, редкие искорки, которые взял под своё покровительство Джокер. Когда-то он сам пытался вступить в контакт с этим загадочным существом, но Джокер, явившись на встречу, только рассмеялся Хейнтайллю в лицо. Он вовсе не собирался спасать ни его самого, ни его соотечественников. Даже нет. Не так. Джокер заявил, что если хотя бы один его избранник решит помочь Ордену, то он тоже станет на его сторону. И ведь пару раз Хейнтайллю удалось найти редчайших избранников своевольного Шута. Но… каждый раз всё срывалось. В последний раз, когда… ох, Хейнтайлль даже вспоминать об этом не хотел – так всё тогда получилось неудачно. И вот теперь он нашёл ещё одну искру… и что? Из-за того, что Альтисте захотелось поиграть в детей, эта искра утрачена! И сейчас она с Сопротивлением. Сопротивление вызывало злость Хейнтайлля. Но и уважение. Эти существа в отличие от многих других не приняли всё как должное. Они начали задавать вопросы. И находить ответы. И пытаться заставить окружающее плясать под свою дудку. Да. Они, по крайней мере, вызывали уважение. Но… Хейнтайлль поднял голову и ещё раз завыл. Он чувствовал их. Конечно, чувствовал. Но найти не мог. Неужели их магия настолько сильна? А он и не предполагал раньше. Хейнтайлль ещё раз прислушался-принюхался к воздуху. Его обострённые донельзя чувства молчали сейчас. И наконец, он исчез с холма, лишь махнув на прощание хвостом.

   Старрайзе жила в доме Сопротивления. Если жилище Ордена напоминало дворец, сочетающий в себе несколько стилей, то место жительства Сопротивления было классическим средневековым замком по виду. Даже окна, которые были достаточно высокими, виделись только изнутри. Снаружи они выглядели как часть стены. Для того чтобы не нарушить гармонию «мрачного средневековья» – высокий каменный замок и маленькие окна бойницы. Впрочем, внутри присутствовал комфорт, который, конечно же, и не снился средневековому замку. Да и сам камень стен… Старрайзе не была уверена, что это камень. Хотя… кто знает. Старрайзе поначалу удивлялась – ведь замок находился прямо под носом Ордена. Не заметить его… тут даже слепоты не хватит. Но Циатра объяснил ей, что замок защищён магией.
   – Незнающий может пройти эту долину вдоль и поперёк, прочесать каждый кустик, землю перелопатить, но не наткнётся на замок. Потому что сам замок лежит… как бы это сказать… вот представь складку на ткани. Вот в такой складке, – только складке пространства, – и лежит наш замок.
   Не сказать, чтобы Старрайзе всё поняла, но уверилась, что тут она и правда в безопасности от Ордена. Уж если до сих пор не нашли эту каменную махину… только, правда, Старрайзе вовсе не чувствовала себя в безопасности от Сопротивления. Но тут уж ничего не поделаешь. Пока девушка решила жить здесь. По крайней мере, никто её никуда не призывал, автомат в руки не давал… и даже не рассказывал ещё раз о том, какие плохие ребята в Ордене сидят, ай-яй-яй вообще. К тому же, к приятному удивлению Старрайзе, в Сопротивлении обнаружилось не так уж много фанатиков, как она ожидала вначале. Хотя, фанатики, безусловно, были и здесь. Старрайзе обживалась в замке и дивилась на его убранство. Золото, серебро, драгоценности повсюду. В общем, пафоса было даже больше, чем в жилище Ордена. И это настораживало. Циатра, однажды заметив, как Старрайзе с полуулыбкой осматривает колонны центрального зала, инкрустированные драгоценными и полудрагоценными камнями, сказал:
   – Ну да, не спорю. Роскошь. И даже пошлая… местами. Но с другой стороны – а почему бы и нет? Если есть возможность. Поверь, леди Джокер, мы вовсе никого не убиваем, не воруем, и не… как там это говорилось в вашей стране раньше… не эксплуатируем.
   Слово прозвучало странным огрызком чего-то чужого. Уже не в первый раз Старрайзе замечала, что слова, сказанные на русском, – она была уверена в этом, – пусть и сказанные без малейшего акцента, звучат тут подчас как что-то, совершенно не вписывающееся в строй предложения. При этом она вовсе не могла поверить в давние слова Веры о том, что тут говорят на каком-то другом языке. Даже после того, как, перезнакомившись со многими в Сопротивлении, узнала, что тут находятся люди из разных стран. Вот и сейчас… правда, нужно признать, что эксплуатация – действительно слово не от мира сего. Старрайзе попыталась придать своему лицу более привычное выражение и стёрла с него ухмылку.
   – Мне всё равно, – сказала она как можно отрешённее.
   Циатра только головой покачал.
   – Ты не доверяешь нам, это правильно. Хотя и печально для нас. Но это не значит, что ты не можешь учиться. Как раз сейчас Тиара ждёт тебя на урок.
   Старрайзе кивнула и заспешила по коридору в одну из башен, где обычно занималась с Тиарой – одной из помощниц Циатры.
   Старрайзе действительно училась. Училась управляться своими способностями, которые стали появляться и расти, как грибы после дождя. Правда это, как и в случае с рисованием, было похоже на воспоминание. Иногда Старрайзе казалось, что вот-вот – и она вспомнит: когда именно она это умела. Умела чувствовать настроение и настрой других, умела отличать правду ото лжи, умела хоть чуть, а всё же влиять на окружающих. Тиара вовсе не удивилась, когда девушка однажды рассказала ей о своих чувствах.
   – Во-первых, карты выбирают нас не просто так. И все их «дары» которые они дают, всё это в нас уже есть. Карта лишь помогает нам раскрыть потенциал. Мало того – иногда в детстве мы уже владеем этими способностями, но забываем их. Если, конечно, рядом с нами не находиться кто-то, кто замечает и понимает. И старается развить.
   Старрайзе кивнула. Но от понимания того, что она сейчас «делает то, что должна делать», легче не становилось. Иногда она чувствовала, что буквально тонет в чужих эмоциях, и начинала захлёбываться. Даже физически дыхание перекрывало. Тогда девушка бежала в лес или на луг. Или в свою комнату. Она быстро узнала, что всё – предметы, сделанные людьми, деревья камни, ветер и вода, дождь и самая маленькая травинка – тоже имеют свои чувства. И она их тоже ощущала. Но чувства всех, кто – как она ещё недавно искренне считала – не обладает не то, что разумом, но даже жизнью, все их чувства были другими. Они были… как-то упорядоченнее, даже сильные чувства. Плавать по их волнам было легче. Это была не бурная ледяная речка и даже не штормящий океан. Это было Мёртвое море, в котором не надо прилагать усилий, чтобы не утонуть. Вода сама тебя поддерживает. Иногда ей очень помогало рисование. Выплеснув на холст очередную порцию наводнивших её чувств, чужих и своих, она ненадолго словно опустошала от них свою душу, что приносило облегчение. Словно сваливался тяжёлый камень. Нет, даже горсть камней.
   Удивили её и чувства животных. Более резкие и острые, чем у людей, они виделись то более ярко, – гораздо ярче, то совсем уж тускло. Середины, которая в основном и была в людях, в животных не было.
   – Подожди. Скоро я научу тебя переносить часть души в животное, и тогда ты сама сможешь видеть, чувствовать, как зверь или птица.
   – А… это…
   – Не опасно. Если постепенно. И под руководством сначала. Вот если сама начнёшь пробовать, то я не ручаюсь, что там же и не останешься. Просто сольёшься с разумом животного.
   – Что же тогда с моим телом будет?
   – Может, умрёт. А может, впадёт в кому.
   В общем, Старрайзе и боялась этого «момента воплощения», и ждала его. Ведь правда – интересно почувствовать, что ощущает птица в полёте? Рыба в реке? Охотящийся волк?
   Как и в реальности, Старрайзе сразу же привлекла внимание противоположного пола. Она никому ещё не сказала «да», но внимание это ей было приятно, и она всячески авансировала его. Пока Тиара не решилась с ней серьёзно поговорить.
   – Тебе это нравится?
   – Что?
   – Такая настойчивость наших парней?
   – А почему бы и нет? – Старрайзе сразу пошла в атаку. Тиара ей завидует? Ну и пусть делает это молча.
   – Я всего лишь хочу сказать тебе… предупредить, – покачала головой Тиара, – ты – Джокер.
   – Ну и что? – Старрайзе всё ещё смотрела на Тиару недоверчиво, хотя и понимала уже, куда та клонит.
   – Джокер отличается многими качествами. И это же отличие он передаёт своим избранникам. Как и каждая карта. Вот это, кстати, настоящий дар. Но нужно понимать, что…
   – Что это ненастоящее?
   – Как сказать. Джокер, он привлекателен, правда? Ты… когда ты с ним встретилась… ты ведь захотела его?
   – Откуда ты… – Старрайзе никому не рассказывала о своих встречах с Джокером. Предполагалось, что для всех, кроме избранников Джокера, это вообще тайна.
   – У меня близкая подруга – леди Джокер. Была, – по лицу Тиары скользнула тень боли. Но офицер быстро пришла в себя.
   – Так ты хотела его.
   «И сейчас хочу», – подумала Старрайзе, но вслух только промямлила:
   – Ну… он принял вид такого парня…
   Тиара хмыкнула и махнула рукой:
   – Он мог бы принять вид столетнего старца с дряблой кожей, трясущимися руками и шрамами по всему лицу – ты бы хотела его не меньше.
   Старрайзе вздохнула.
   – Ты считаешь, что это ненастоящее, – повторила она свою прежнюю фразу.
   – Настоящее. Желание тебя – настоящее. Они хотят тебя. Но не путай это с чем-то большим. Над любовью ни одна карта не властна. Даже Джокер. А главное – свои чувства тоже не путай.
   И Тиара оставила ошеломлённую Старрайзе одну. А после этого больше никогда ни о чём подобном разговора не заводила. Правда, и сама Старрайзе начала по другому относиться к сыпавшимся на неё знакам внимания. «То есть, даже если меня полюбят, то я ничего не пойму – правда это или нет. Ну и сволочь ты, Джокер!» Джокер, кстати, больше не появлялся, да она пока и не звала.
   Так шло какое-то время. Сколько – Старрайзе не смогла бы сказать. Совершенно утратила чувство времени. Пока однажды девушка не пошла в лес. А вернувшись, не обнаружила вместо замка развалины. И совершенно другую траву И… что-то знакомое. «Это не замок! – пронзила мысль. – Это город. Я попала в другой мир!» Она вспомнила, что, впервые оказавшись в городе, ненадолго попала сюда. Но там был ещё и рыцарь. На этот раз всё повторилось до мельчайших подробностей. И она опять увидела скачущего на неё рыцаря. Тот резко осадил лошадь прямо перед девушкой. Он спешился. Достаточно элегантно, несмотря на то, что был закован в доспех, в котором по первому взгляду и двигаться-то нельзя. А потом он снял шлем и… улыбнувшись Старрайзе, Хейнтайлль сказал:
   – Как я рад, что мы с вами встретились именно здесь. Прошу, позвольте проводить вас… а по дороге мы сможем поговорить.

Глава 7

   Конь мерно топал по траве мимо развалин. Сам Хейнтайлль спешился, уступив место в седле Старрайзе. Он вёл коня в поводу. Старрайзе читала где-то, что в некоторые моменты средневековья рыцарям, особенно конным, было невозможно самим снять доспех. Но Хейнтайлль не стал заморачиваться с этим. Его доспех, также как и доспех коня, внезапно превратился в туманную дымку и стёк вниз, исчез, растворился в пространстве. И теперь Хейнтайлль остался в чёрных брюках и камзоле, из-под которого проглядывала серебристая рубашка. Мягкие даже на взгляд сапоги тоже были серебряными. Вообще-то, эти сапоги были уж точно ни к селу, ни к городу, но Старрайзе не могла не признать, что и в этом костюме Хейнтайлль смотрится очень неплохо. Да что там, просто замечательно он смотрится. Конечно, память о Джокере никуда не ушла и всё же тревожила душу… но, раз так получается, что тот для неё недоступен, то почему бы не попробовать… Старрайзе покраснела. Она чуть ли не силой вызвала в воспоминаниях образ девушки-привидения, замученной Орденом. Это не помогло ни капельки. И она покраснела ещё больше. Хейнтайлль в это самое время посмотрел на неё, но не заметил. Скорее всего, сделал вид, что не заметил. Он вновь обратился взглядом вперёд и медленно произнёс:
   – Вы знаете, леди? Некоторые считают, что нет никаких непроснувшихся. Ведь никто не помнит, кем был до «просыпания». Говорят, что все всё сразу и забывают. В смысле, все окружающие. Но… как нелепо это звучит. По-моему, гораздо логичнее предположить, что проснувшиеся – это появившиеся. Они впервые появляются в мирах. А не просыпаются.
   – Разве вам это не известно?
   – Нет… мы тоже не помним.
   – Почему вы вообще завели этот разговор со мной сейчас?
   – Ну, – Хейнтайлль чуть улыбнулся, и Старрайзе опять поймала себя на том, что не может оторвать взгляд от его улыбки, – просто время тянется. И молчание тоже. А мы с Вами не в таких отношениях, когда совместное молчание это… так скажем, приятное времяпрепровождение. А как думаете Вы?…
   Старрайзе хмыкнула. Ей, по большому счёту, было всё равно.
   – Понятно, – мягко сказал Хейнтайлль. – Жаль, что Вы не доверяете мне… нам.
   – Доверять? – Старрайзе чуть не выдала Хейнтайллю всё, что она видела той ночью в особняке Ордена. Но вовремя прикусила язык.
   – Я всё знаю, – сказал Хейнтайлль, – к сожалению, тогда возникло недоразумение… хотя лично я не имею к этому никакого отношения, но должен признать, что это и моя вина тоже. Я всё же Страж. А вот… не усторожил.
   – Недоразумение? – спросила Старрайзе. – А где у меня гарантии?
   – Что с Вами тоже не возникнет… недоразумения? Их у вас нет. Как нет их ни у кого, кто когда-то жил, живёт или будет жить в любом из миров.
   – Хорошая наука – философия, – язвительно парировала Старрайзе.
   – Просто отличная, – согласился Хейнтайлль как-то особо радостно. А потом продолжил: – Поверьте, я попытаюсь сделать всё, чтобы Вас не постигло недоразумение.
   – Мне не нужна ваша помощь или защита, – гордо заявила Старрайзе И тут же мысленно ругнулась на себя. Ну и к чему было это проявление… непонятно чего?
   Хейнтайлль засмеялся. Но скоро посерьезнел и сказал тихо:
   – Я не предлагаю помощь или поддержку. Я лишь говорю, что собираюсь делать. В любом случае. Даже если Вы этого не захотите.
   Старрайзе только плечами пожала, попытавшись сообразить на физиономии гримаску «мне совершенно всё равно. Делай что хочешь», но сердце чуть-чуть сжалось. Разумом она понимала, что слова Хейнтайлля вызваны желанием привлечь её на свою сторону, произвести впечатление. И даже если он собирается выполнять своё обещание… то это тоже вызвано тем, что Орден нуждается в ней. К сожалению, на Хейнтайлля не действовали её новоприобретённые способности. Он был словно туман, что ускользал из рук. Старрайзе не могла понять: правду ли он говорит. И могла ориентироваться только на разум. Сразу же почувствовала себя глухой и слепой. Могла лишь предполагать и догадываться. Но почему-то ей очень хотелось, чтобы слова Хейнтайлля были вызваны чувством совсем иным, чем желание получить пользу для Ордена. «Ну что за чушь! О чём я вообще думаю!» – ругала себя вовсю Старрайзе. Но не думать не могла. Ей оставалось лишь молча покачиваться на лошади, разыгрывая полное безразличие.
   Между тем они выехали из развалин на утрамбованную дорогу, ведущую куда-то вдаль.
   – Наконец-то! – Хейнтайлль чуть потянулся, а потом одним рывком вскочил в седло позади девушки и, ударив коня по бокам, погнал его в галоп. Старрайзе, хотя Хейнтайлль крепко обнял её, чуть взвизгнула и ещё сильнее прижалась к нему.
   – Мы скоро будем на месте, – прокричал Хейнтайлль, стараясь перебить ветер, который вдруг внезапно разыгрался.
   Старрайзе ничего не ответила. Она сидела, прижавшись к Хейнтайллю. Если раньше девушка просто пыталась удержаться на коне, то теперь у неё возникли несколько иные проблемы… или не проблемы. Нет, всё же проблемы. Ветер в лицо, галоп коня… и такой парень прямо за спиной. Так близко. Старрайзе помнила… и раньше такое было. Такое близкое расстояние. С другим. Но это было… совсем по-иному. Словно сама Старрайзе тогда была иной. Или тот мужчина вовсе не подходил ей, раз не вызывал таких чувств. Сейчас она ощущала Хейнтайлля. Всеми чувствами. В полной мере. Она чувствовала его прикосновения, его запах. Она слышала его дыхание. И ей даже не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть его. Всё равно перед глазами стоял, как живой. А Джокер… что ж, Джокер… Старрайзе не забывала о нём ни на минуту. Но его черты опять ушли на второй план. Джокер – это где-то там, непонятно в какой реальности. Да и сам он непонятен и далёк. А тут – вот, рядом. «Это бред какой-то, – пыталась осадить себя девушка. – Это же вообще не человек. Монстр попросту! Как он может… как я могу…» Но ничего не помогало. Старрайзе никогда не испытывала подобных чувств. И желаний, если честно. И какая разница, что Хейнтайлль лишь монстр в человечьем обличье, если верить ребятам из Сопротивления? Зато какое обличье… Старрайзе попыталась применить последнее средство. Она вновь вспомнила, как выглядела девушка-привидение в последний момент их встречи. Но и это не помогло. Ведь Хейнтайлль сказал, что не имеет к её смерти никакого отношения. И почему-то Старрайзе не могла не верить ему.
   Старрайзе готова была застонать от злости на себя. Ну почему у неё всё всегда так невпопад и не вовремя! Правда, девушка не могла вспомнить другие случаи, когда у неё было всё невпопад и не вовремя, но сейчас точно была уверена, что подобные случаи были.
   – Нам ещё какое-то время ехать. Дольше, чем я предполагал, – шепнул Хейнтайлль на ухо. Старрайзе сразу не поняла, что именно он говорит – справлялась с мурашками, которые поползли по телу при первых звуках голоса. А Хейнтайлль продолжал:
   – Вы можете поспать, леди. Облокотитесь на меня…
   «Поспать? Здесь? Сейчас?» – Старрайзе хотела фыркнуть в ответ, но вдруг обнаружила, что она словно сдулась. Усталость навалилась так резко, что не давало повода усомниться в её совершенно неестественном происхождении. Старрайзе хотела возмутиться подобным поведением, мол, незачем на неё чары всякие наводить. Но, чуть подумав, не стала. Все те ощущения, вызванные близостью Хейнтайлля, – Старрайзе никак не могла определить: к досадным или приятным их всё же отнести, – прошли. Осталась только усталость. И желание спать. Старрайзе зевнула, потом и в самом деле облокотилась на Хейнтайлля, досадуя, что раньше и не представляла, как это удобно, и… уснула, кажется, ещё до того, как закрыла глаза.

   Поначалу сон Старрайзе представлял собой безумно крутящийся набор звуков и цветных пятен. Образов, которые расплывались туманом при малейшей попытке сфокусироваться на одном из них. Возможно, они, конечно, и имели смысл и сюжет, но ни понять, ни запомнить ничего возможно не было. Впрочем, скорее всего эти сны, эти кусочки сна не стоили того, чтобы их запоминать. Пока, наконец, сон не обрёл форму и смысл почти настоящей реальности. Той самой, в которой Старрайзе помнила и осознавала себя. Но не сразу, как оказалось. Старрайзе увидела себя на самом краю небоскрёба. Взвизгнув, девушка отскочила назад и остановилась в нерешительности. Сердце стучало, как сумасшедшее, пока Старрайзе в недоумении, растерянная, рассматривала развернувшуюся перед ней панораму города. Сзади раздался смех. Девушка обернулась и столкнулась взглядом с насмешливым взглядом Джокера. Удивительно, но на этот раз Джокер избрал себе необычный наряд. Необычный тем, что это был в точности такой же костюм, как и у Хейнтайлля недавно. Старрайзе невольно залюбовалась. Джокер выглядел невероятно. Вновь всколыхнулись прежние чувства. И Старрайзе на минуту почувствовала себя виноватой по отношению к нему, когда вспомнила, что ещё недавно ощущала по отношению к Хейнтайллю. Но морок на этот раз длился недолго. То ли недавний стресс, то ли события последних дней, но Старрайзе буквально накинулась на Джокера с обвинениями. Чуть ли не с кулаками. Тот даже опешил на время. А Старрайзе никак не могла подобрать слова.
   – Ты! Ты подставил меня! И что мне теперь делать?!
   – А почему это должен решать я? – Джокер вновь пришёл в себя.
   – Потому что я попала в это… это дерьмо из-за тебя!
   Джокер поморщился, как институтка девятнадцатого века, при которой только что выматерились.
   – Какие слова! – усмехнулся он. Потом задумался. И, подойдя вплотную к девушке, практически прошептал ей в ухо:
   – Тебе это действительно не нравится?
   – Мне? Да как это вообще может понравиться! – недоуменно произнесла Старрайзе, борясь с желанием одновременно ударить и поцеловать его.
   – Жаль, – Джокер вздохнул, отодвигаясь от девушки, – я подумал, что ты сможешь… и что для тебя это будет отличным шансом…
   – Шансом на что?
   – На другую жизнь…
   – Меня моя вполне устраивала!
   – В самом деле? А мне казалось, что ты хотела нечто иное.
   Старрайзе открыла было рот, но тут, вспомнив, в молчании уставилась на Джокера.
   – Боже мой, – она схватилась за голову, – но ведь это было так давно…
   – Год назад. Год назад ты молилась о том, чтобы твоя жизнь поменялась. Ты хотела чего-то совсем иного не зная – чего…
   – Но я… я тогда была расстроена… сильно расстроена. Это скоро закончилось, и…
   – Жизнь вошла в свою колею, – закончил Джокер. – Но твой зов был услышан.
   – Теперь я этого не хочу. И раньше не хотела! Я не то имела в виду!
   – Ну, это не совсем тебе решать. Ты хотела изменений – всё поменялось, не так ли?
   – Это было давно! – не сдавалась девушка. – И тогда… возможно, тогда это было бы кстати…
   Джокер пожал плечами.
   – Тут уж ничего не поделаешь. Зов всегда слышат. Вот только реагируют на него иногда позже, чем он был произнесён.
   – А если к тому времени он уже не актуален? И даже вообще не нужен?
   – Вот это вообще никого не волнует. Но у тебя не тот случай, поверь.
   Старрайзе вздохнула. Потом спросила уже спокойнее:
   – То есть ты пришёл в мою жизнь…
   – Потому что ты можешь стать Джокером. Моей избранницей. Такое бывает не часто. И ещё реже те, с кем это может быть, этого хотят. А я не прихожу к тем, кто не желает изменить свою жизнь.
   – Но я же…
   – Ты желаешь. Даже сейчас. Хотя ты и не хочешь это признавать. Может, просто смирилась с тем, что этого не может быть. А может… ты попросту испугалась. Это нормально. Но ты желала изменений. Иначе просто не вытащила бы мою карту.
   Старрайзе не сразу заметила, что Джокер повышает тон с каждым словом. К концу монолога он чуть ли не кричал. Девушка хотела поначалу отрицать. Кричать, убеждать, что это не так. Но её желание сразу же остыло. Каким-то даже не шестым, а седьмым чувством она ощущала – Джокер говорит правду. Старрайзе закрыла глаза. Она чувствовала себя воздушным шариком, из которого резко вышел воздух. Она опустилась на неизвестно откуда взявшуюся здесь скамейку и тихо спросила:
   – И что же мне теперь делать?
   Джокер пожал плечами.
   – Почему бы пока не попробовать просто пожить по новым правилам?
   – Это может для меня плохо закончиться, – проговорила Старрайзе, вновь вспомнив девушку-привидение.
   – Может, – сказал Джокер спокойно.
   – И даже ты меня не защитишь, – Старрайзе очень аккуратно произнесла эту фразу. Таким тоном, что вроде это и риторическая, ни к кому не обращённая фраза… а вроде и вопрос. Понимай по тону, как хочешь. Но Джокер не ловился на такие дешёвые и простые трюки. В конце концов, он ведь сам является трюкачом.
   – Не защищу, – сказал он вновь спокойно, – но я ведь и не обещал этого. Я обещал другое – приключения, яркость, эмоции, ощущения… а может, и защищу. Я не знаю.
   – И даже если я сейчас скажу, что мне ничего этого не надо… ты ничего не отменишь, – продолжила Старрайзе, вопросительно глядя на Джокера.
   – Каким образом? – спросил тот искренне удивившись. – Звезда ты моя дорожная, Вселенная тебе не магазин, чтобы дары как товары назад принимать, а Всевышний не продавец. Я… я продавец… иногда… когда хочу.
   – А сейчас ты не хочешь.
   – Нет. Сейчас – нет.
   – Значит… если бы ты…
   Джокер рассмеялся, прервав её начавшийся было монолог.
   – Послушай. Хватит, а?
   – Почему ты сейчас не хочешь говорить об этом?
   – Потому что тебя сейчас будят, – Джокер подмигнул Старрайзе и чуть толкнул её в бок. Весьма чувствительно так. «Это начинает надоедать», – подумала Старрайзе, просыпаясь.

   – Мы приехали, леди, – такими словами Хейнтайлль разбудил её. Он сам спрыгнул с коня, а потом помог Старрайзе. Наверное, со стороны её «слезание» с коня, несмотря на помощь Хейнтайлля, выглядело невероятно неуклюже. Но всё-таки Старрайзе первый раз в жизни проделывала это упражнение, и поэтому, наверное, имела шанс на какое-то снисхождение. В любом случае, Хейнтайлль ничего не сказал и даже не улыбнулся. Он попросту помог Старрайзе. А потом подал девушке руку и отвёл её в замок. Только сейчас она смогла осмотреться. Они находились… ну, можно было бы сказать, что они находились во дворе средневекового замка, если бы не одно «но» – трава во дворе… точнее, это был бамбук. Очень странный бамбук, точно сделанный из стекла или разноцветного хрусталя. Старрайзе не знала, сколько длилось их путешествие на коне, но сейчас снова был вечер. И бамбучины светились каждая своим особым светом. А ещё они качались на ветру и, сталкиваясь, тихо звенели. Это сияние и звон гипнотизировали девушку. Она никогда не видела и не представляла ничего подобного. А ещё это было невероятно красиво. Старрайзе даже застыла на месте в восхищении. Хейнтайлль не стал тянуть девушку за собой, позволив ей полюбоваться.
   – Местный сорняк, – сказал он, улыбаясь, – ужасно достается от него земледельцам. Они ненавидят бамбук. Ведь стоит ему где-то появиться, там уже ничего не будет расти. А избавиться от этого назойливого растения не так-то просто.
   – Ничего они в красоте не понимают, – фыркнула Старрайзе.
   Хейнтайлль рассмеялся.
   – Вы бы так не говорили, леди, если бы вам пришлось добывать еду трудом на полях.
   – Разве тут приходится тяжело работать? А как же вы?
   – Это другое место… тут мы решили предоставить всех самим себе. Хотя, тут мы тоже правим.
   Старрайзе ничего не ответила. Просто не успела ничего придумать, как они уже подошли к высоким воротам. А те открылись, словно по волшебству.
   – Прошу, леди, – сказал Хейнтайлль, заметив, что Старрайзе чуть притормозила в нерешительности. Девушка вздохнула и, больше не колеблясь, вошла под своды замка.

   И обнаружила себя на улице. На той же самой улице реального мира, с которой и шагнула в прошлый раз в город по красным небом. «А как же две недели? Я ведь и два дня в предыдущем мире не прожила!» – подумала девушка. Но какой смысл думать. Она – в родном городе реального мира. И ничего с этим не поделаешь. В любом случае, теперь у неё есть время для подготовки к общению с Орденом. Девушка пожала плечами и направилась домой. Ибо, кажется, туда она и отправлялась, когда её в последний раз унесло из реального мира. К счастью, девушка оказалась права, и она в самом деле шла тогда домой. А вот по пришествии домой девушку ждало новое удивление и радость. Она вспомнила своё имя! «Алина, Алина! Ну, теперь я это имя не потеряю и не забуду! И как раньше я его так недолюбливала. Тоже мне – придумала себе имя… Звёздная… Звёздная… а что там было-то?» Алина уселась на кухонный диван с чашкой кофе. Она не помнила своё имя. То самое имя, которым называлась уже три недели подряд. Но почему-то это не очень разволновало её. Повспоминав некоторое время, Алина махнула рукой, достала всё необходимое для рисования и занялась тем, что попыталась переложить на бумагу, как выглядит хрустальный бамбук. Получилось, надо сказать, неплохо. Хотя… можно было и лучше. В конце концов, талант талантом, но какие-то навыки и академические знания тоже нужны. Именно так сказала себе Алина, закончив рисовать. А ещё она дала клятвенное обещание, что обязательно пойдёт на художественные курсы какие-нибудь. А потом легла спать. Причём не в кухне, а в комнате. Прямо перед занавешенным зеркалом. Ну, надоело ей бояться, и всё тут.
   Долго поспать, правда, Алине не удалось. Она проснулась. Как-то резко и сразу, без обычного блуждания между сном и явью. Девушка села на кровати и попыталась сообразить: а что её разбудило. Нет, наверное всё же были метания между сном и явью. Иначе Алина сразу заметила бы свечение, идущее из-под шторы, по-прежнему закрывающей зеркало. Тут бы Алине и испугаться, но почему-то девушка не испытывала ни малейшего страха. Она встала и подошла к зеркалу. Немного подумала и вдруг резким движением сорвала злополучную штору. Та, тяжёлая и пыльная, свалилась к ногам, обиженно зашуршав. Алина уставилась на зеркало. А там творилось… в общем, ничего страшного на самом деле. Ведь разве страшно увидеть в зеркале разноцветную гудящую, крутящуюся воронку? Алина не испугалась. Она стояла, завороженная. Мысли в голове кружились так же, как и цветные пятна в воронке. Но это кружение было слишком хаотичным для того, чтобы Алина могла вычленить хотя бы одну мысль. Гудение воронки между тем нарастало, пока не заполнило собой всё сознание девушки. Если поначалу оно было бессистемным и хаотичным, то теперь Алина улавливала в гудении некий ритм и мелодию – диковатую, но не лишённую красоты своей необычайностью. Во всяком случае, Алина никогда не слышала подобного. Казалось бы, какофония звуков, совершенно не подходящих друг другу, совершенно «не состыкующихся». Но мелодия, рождавшаяся из всего этого, увлекала, гипнотизировала, её хотелось слушать, слушать, слушать… бесконечно. Алина и слушала. Она бы сама никогда не сказала, сколько стояла так. Пока из центра воронки не высунулась рука. На сей раз это была вовсе не холёная белая женская ручка. Это была рука скелета. Белые, словно отполированные, кости были украшены золотыми браслетами и кольцами с некрупными, но изумительного цвета и свечения камнями. Рука очень медленно, словно нехотя, лениво высунулась до локтя и поманила Алину за собой. Открытая ладонь предлагала взять руку Алины. Странно, но даже это вовсе не напугало девушку. Она не колеблясь протянула свою руку вперёд и уже готова была вложить свою ладонь в ладонь из костей… но тут раздался шум за дверью. Костяная рука на секунду замерла на месте, а потом быстро втянулась обратно в зеркало. Цвета водоворота стушевались. Словно чуть размылись и стали не такими яркими. А гудение хотя и продолжалось, но теперь вовсе не походило на музыку, да и не заслоняло из сознания всего остального. Девушка с минуту ошарашено смотрела на зеркало, потом взвизгнула и быстро набросила штору. Сейчас она оказалась в полной темноте. Свечение из зеркала исчезло. Такой резкий скачок от света к тьме совершенно ослепил Алину, и она набила себе пару шишек, прежде чем добралась до выключателя. Шум между тем не прекращался. Создавалось впечатление, что за входной дверью усиленно скребётся какое-то животное. Алина, чертыхаясь, подошла к двери посмотрела в глазок. Никого не было видно, хотя скрежет продолжался. Даже стал сильнее, а вместе с тем Алина услышала звук, который заставил её распахнуть дверь без дальнейших проволочек. Это скулила собака. Такой звук Алина не перепутала бы ни с чем.
   Открыв дверь, девушка чуть было не захлопнула её. На пороге стоял волк. Точнее, ей так показалось на первый взгляд. Но что-то заставило Алину присмотреться. Волк вёл себя вовсе не агрессивно. Наоборот, он был мокрым и жалким. И жалобно скулил, мотая хвостом. Алина присмотрелась. Она вспомнила, как один из знакомых рассказывал ей, что часто в фильмах вместо волков снимают собак породы хаски. Потому что хаски подчас очень похожи на волков. Алина подошла к собаке, – или всё таки волку? – и погладила животное по мокрой голове. Та не предприняла никаких агрессивных действий. Только чуть подняла голову и лизнула руку девушки. Тут сомнения Алины совсем рассеялись. У собаки были голубые глаза. Может, где-то есть и голубоглазые волки – Алина не знала, но хаски голубоглазые есть, и встречаются часто. Она ещё раз погладила собаку и пошла в квартиру. Она предполагала, что пёс пойдёт за ней, но тот остался на пороге, провожая её жалобным взглядом, в котором отразилась мировая тоска.
   – Ну пойдём, пойдём, – сказала Алина, махнув псу рукой. На этот раз собака не заставила себя ждать. Она посеменила в коридор, вовсю оставляя следы воды и грязи. Алина поморщилась, но что делать? Сама пригласила. Собака прошла в комнату и легла на полу. Алина удовлетворённо кивнула. Хаски – достаточно дорогие собаки. Наверное, этот пёс просто потерялся. И хозяева приучили его с пиететом относиться к диванам и креслам. Девушка прошла на кухню. Раз уж она пригласила гостя, то теперь его надо покормить. Скоро она вернулась с тарелкой, полной тушёного мяса… и застыла. Собаки не было. Только мокрое пятно на месте, где лежал пёс. Алина уже мысленно выругала себя за то, что оставила собаку без присмотра. Она подумала, что пёс наверняка устроился в кресле или на её кровати. В кресле действительно сидели. Но не собака, а Хейнтайлль. Тоже мокрый. Потоки воды стекали по волосам, что, – неожиданно для себя заметила Алина, – выглядело очень неплохо.
   – Это мне? – спросил Хейнтайлль. – Спасибо, но я не голоден.
   – Как… как ты здесь оказался? – спросила Алина. Она и сама не смогла бы себе объяснить, почему вдруг перешла с парнем на «ты». Наверное, потому, что невозможно говорить «вы» парню, который сидит у тебя в спальне в мокрой, облепившей тело одежде. И плевать кто он там – человек или чудо инопланетное. Хейнтайлль не обратил внимание на такое неуважение. Напротив, он, видать, сам был такого же мнения. То есть мнения о том, что не стоит говорить «вы» девушке, в чьей спальне ты сидишь в мокрой одежде… облепли… ну, дальше всё понятно.
   – Ты пригласила меня сама. Поэтому я и вошёл.
   – А если бы не пригласила?
   – Тогда бы не смог войти.
   – То есть, вы ещё и вампиры? Без приглашения не заходите.
   Хейнтайлль рассмеялся. Он поднял руки в жесте «сдаюсь».
   – Нет, конечно. Просто… – тут он стал предельно серьёзен, – никогда нельзя входить в чужой дом без приглашения. Минимум что случиться… у невежливого гостя я имею в виду – это плохое настроение или парочка мелких, но досадных неприятностей. Ну, а если хозяин обладает силой… то тут сила на силу. И вообще – зачем, если можно добиться приглашения?
   – А каким способом, это уже неважно? – съязвила Алина.
   – Никоим образом, – подтвердил Хейнтайлль.
   – Ладно. Понятно, как ты оказался в моей квартире. Я даже не буду спрашивать, как ты… в общем, не важно. Но как ты оказался в нашем мире? Мне говорили, что…
   – Мы не можем здесь оказаться, – завершил фразу Хейнтайлль, – так и есть. Мы много раз пытались. О, ты не представляешь, как много раз мы пытались прорвать барьер и оказаться хоть где-то, кроме нашей тюрьмы.
   В голосе Хейнтайлля послышалась настоящая, неподдельная горечь. Алина, у которой на языке вертелась очередная колкость, этот самый язык сразу же прикусила. А Хейнталль продолжал:
   – Но я думал, что именно ты скажешь мне, как я здесь оказался.
   – Я?
   – Ведь именно ты меня сюда притащила…
   – Я? Но я даже…
   – Я уже понял, – горько сказал Хейнтайлль, – это получилось у тебя случайно. Проблема теперь – что мне сейчас делать?
   Алина ничего не ответила. Тогда Хейнтайлль продолжил:
   – Я думаю, что мне придётся остаться с тобой. Пока ты вновь не прыгнешь. Куда-нибудь. Возможно, мне удастся понять… как ты это сделала. Как перетащила меня сюда. И даже понять – зачем ты это сделала.
   – Я ни зачем этого не делала! И совсем этого не хотела!
   Хейнтайлль не стал спорить. Он сейчас с удивлением рассматривал себя.
   – У тебя есть сухая одежда? – спросил он. Кажется, только сейчас Хейнтайлль заметил, что с него льёт вода в три ручья.
   – Мужская – нет! – отрезала Алина. Что он вообще себе позволяет? Это не его дом! Хотя… внезапно она представила Хейнтайлля… без всей этой одежды. «Да что со мной творится в последнее время?! – подумала Алина. – Раньше ничего подобного не было. А теперь… то Джокер, теперь этот… монстр непонятный».
   – В любом случае я останусь здесь. Пока, – сказал Хейнтайлль. – Для меня это единственный шанс вернуться. И я его не упущу. Можешь попробовать выгнать меня, но…
   – Я вообще-то не только в этой квартире сижу. Ещё и хожу на работу, на встречи с друзьями. Да просто гуляю по городу, – заявила Алина.
   – Я подумаю, что можно сделать, – вздохнул Хейнтайлль.
   – Да почему я вообще должна тебе помогать?! – взвилась Алина.
   – Наверное, потому, что выбора у тебя всё равно нет. Так всё-таки вернёмся к теме сухой одежды.
   – У меня её нет! Можешь воспользоваться полотенцами. Или вновь стать собакой! А я тебя высушу феном! А после этого ты поспишь на коврике!
   – Я волк, а не собака, – хмыкнул Хейнтайлль, – и я уже захотел есть.
   – Полотенца в верхнем ящике, – хмыкнула Алина, направляясь в кухню, – душ по коридору направо.
   «В последнее время я совершенно ничего не контролирую в жизни. Нужно с этим что-то делать», – подумала Алина.
   – Между прочим, за время нашего разговора я не использовал гипноз. Ни одной секунды, – голос Хейнтайлля раздался уже из коридора.
   «Просто замечательно! – стиснула зубы Алина. – Ну охренеть, как замечательно!»

Глава 8

   Он шёл по улице города, держа руки в карманах пальто. Не потому, что было холодно. Руки постоянно держали, не выпуская, несколько карт. Ни один из игроков не стал бы использовать подобные карты в колоде. Старые, пожелтевшие бумажки с пятнами, словно проступающими изнутри. Пятна, кстати, действительно придавали картам очень неприятный вид. Но что поделаешь, если при убийстве избранников карт сами карты покрываются кровавыми пятнами? А ещё выцветают. И становятся холодными, как лёд. У идущего тоже болели пальцы рук от холода карт. Но он привык. Своя карта у него тоже имелась. Но о её сохранении он так не заботился. Он ведь знал, что, где бы он ни оказался, в каком бы мире ни очутился в следующую минуту – карта всегда будет с ним. Его дама червей всегда окажется рядом с ним. Он найдёт её в кармане, в сумке, за голенищем сапога. Однажды он нашёл её в трусах. Он найдёт её. Как находят свои карты рядом с собой все избранники.
   Мужчина поднял голову и посмотрел в светлеющее небо. Он усмехнулся. Дама червей. Забавная карта. Учитывая то занятие, которое он выбрал для себя. Да, в этой жизни много забавного. Например, почему единственные карты, которые сохраняют свои способности в реальности просто так, ничего для этого не делая – это дамы. И Джокеры. Но вторые так редко встречаются. А вот тузы теряют… и короли тоже. Конечно, при достаточно долгих тренировках иногда можно восстановить свои способности и в реальном мире. Карты открывали путь, давали пусть маленький, но шанс овладеть в реальности всем тем, чем владели их избранники в других мирах. И есть те, кто использует этот шанс. Кто тренирует дар, учится, несмотря на трудности. Те, кого не смущает такая огромная разница в лёгкости использования дара там и здесь. Подобных людей идущий даже уважал. Они были достойными соперниками. Во всех смыслах. И ему даже нравилось встречаться с такими людьми на поле боя. Но… большинство избранников пробуют, пробуют и, обломавшись на первых попытках, просто машут рукой на возможность обрести хоть что-нибудь из того, чем они обладают в мирах карт. Глупцы. Нет, он не чувствует ни грамма угрызений совести, когда задумывается о том, что делает. Если бы он мог отнимать силу просто так, не убивая, то он бы делал это с радостью. Но… не сложилось. Для того чтобы получить самую кроху, очень маленькую кроху, нужно убить носителя карты. Так что у него просто нет выбора. Конечно, убивать гораздо веселее в мире карт, когда любой соперник действительно является соперником. Но те, кого устраивает только халявное использование дара. Те, кто и палец о палец не ударят, чтобы добиться того же и в реальности… да они попросту не достойны того, чтобы с ними играли на равных.

   Алина не предполагала, что уснёт теперь. Но она заснула и даже видела сны. Целая плеяда образов, быстро меняющихся, прошла перед девушкой. Она видела то Джокера, то Хейнтайлля. К обоим она стремилась. И от обоих убегала, словно вспугнутая резким звуком птица. В один момент два образа предстали перед ней вместе, рядом. И Алина поразилась, как они похожи и непохожи одновременно. Джокер, на этот раз представший чуть моложе чем обычно и почему-то с белыми, как снег, волосами. «Как мех кролика», – поправила себя Алина. Она не знала, да и не задумывалась – почему к ней пришло такое сравнение. А если бы задумалась… тёмные глаза Джокера чуть отливали красноватым цветом, хотя, возможно, это была иллюзия, поскольку он стоял в сполохах расцветшего за ним то ли пламени, то ли зарницы. Короткие волосы были совершеннейшим образом растрёпаны, черты, тонкие, изящные… даже, наверное, слишком изящные для парня, и фирменная улыбочка Джокера. Красивая улыбка… ухмылка, – хитрая, но, наверное, именно этим и привлекательная. Чёрно-белый клоунский костюм, подчёркивающий тонкую фигуру, вовсе не навевал мысли о клоунах или о смехе. Совсем наоборот. Во всей фигуре Джокера, казалось бы, такой хрупкой, чувствовалась таящаяся сила и опасность. А ещё – движение. Точнее – возможность движения, быстрого, как бросок кобры или гепарда. Он и сам был словно хищник, лишь на долю секунды застывший перед прыжком. Огонь, живой огонь – вот он что. И не больше, и не меньше. Но этот огонь притягивал, манил к себе невероятно. И озорные искры в глазах, постоянно меняющиеся – то вспыхивающие юностью, то обжигающие огнём каких-то неведомо древних пугающих тайн… они звали за собой, но и пугали обещанием воспламенить всё вокруг.
   В противоположность ему Хейнтайлль стоял в том же самом чёрном костюме, в котором и явился в мир Алины. Одежда была сухой, хотя волосы и лицо Хейнтайлля – мокрыми, как будто тот только что вышел из-под дождя. Именно такими их увидела Алина на пороге своей квартиры недавно. Черты лица не такие заострённые, как у Джокера. Не такие тонкие. Но кажущиеся более соразмерными и правильными. Он выглядел старше Джокера, но на сколько? Его образ то проступал, то словно затушёвывался, смывался дождём. Хейнтайлль… тоже движение. Но не застывшее, а просто умерившее бег. Движение медленное, выверенное. Это не гепард, в одно мгновение вылетающий из травы навстречу добыче. Это древний, мудрый, но при этом безжалостный Каа, охотящийся на несчастных бандерлогов, приманивающий их своим танцем. Медленно, постепенно, неотвратимо. И тут Алина всей душой чувствовала опасность. Но… совсем по другому. Алина и сама не могла бы объяснить себе, в чём различие. Огонь Джокера – что-то яркое, манящее, что-то вызывающее на игру и поединок. Дающее надежду и вместе с тем абсолютное понятие, что надежда призрачна и нужна лишь для того, чтобы охота за жертвой была интереснее охотнику. А здесь… здесь чувствовалось, что если эта воля, таящаяся за ледяной голубизной глаз, выберет тебя в качестве врага, то пощады не будет. Не будет никакой игры. Не будет никакого шанса. А ещё в этих глазах была печаль. Та, что рождается либо давними, притушенными в воспоминаниях чувствах, но так и не забытыми бедами. Либо… либо слишком большой древностью существа, смотрящего на мир посредством этих глаз. «Да он же вода, – неожиданно для себя подумала Алина. Мысль была такой яркой, сочной. Алина посмотрела на Хейнтайлля. – Да, вода… такая же, какая стекает сейчас с его чёрных волос». И эта вода, эта неспешность манила к себе, обещала окутать собой и унести куда-то вдаль…
   Вода и огонь. А Алина стояла между ними на равном расстоянии. И не могла выбрать. А потом она проснулась.

   Немного подумав, Алина вспомнила, что сегодня выходной и на работу идти не надо. «Хотя, стоит выйти из дома и посмотреть как этот… собирается последовать за мной», – мстительно подумала девушка. Но, взглянув в окно, всё желание мстить Алина растеряла. За окном бушевала непогода. Настоящий ливень, словно на небесах кто-то даже не опрокинул, а специально решил вылить в мир ведро полное холодной воды, так подходящей для раннего апрельского дождя. Алина поморщилась и прошествовала к плите за кофеваркой и кофе. Она легла вчера на кухне, оставив комнату за Хейнтайллем. «Наверное, чисто бессознательно я надеялась, что этот монстрик откроет таки зеркало и сгинет через него… куда-нибудь далеко», – подумала Алина и улыбнулась. А в следующий момент в подробностях вспомнила окончание своего сна. И свои метания особенно. «Мда… – это она уже думала, сидя с ногами на диванчике и прихлёбывая кофе, – докатились. Выбирать из двух мужчин. Один из которых – суть ли не первобытный бог хаоса, а второй – пришелец… судя по всему тоже… первобытный. И весьма злобный». Алина отхлебнула последний глоток и, с разочарованным удивлением посмотрев на пустую чашку, отправилась за новой порцией кофе. Для чего ей пришлось проделать просто невообразимые по своей сложности, а главное – по мерзопакостности упражнения. А именно: встать с диванчика и пройти к плите. А ещё насыпать кофе, налить воды и зажечь конфорку. С учётом того, что за кофе, чтобы не перелился на плиту, тоже надо следить… Алина даже сама поразилась своему утреннему героизму. Это ведь в субботу-то! Но, как ни крути, физические упражнения тоже оказывают кое-какое полезное влияние на мозги. И Алину тоже посетила полезная мысль. «А ещё нужно учесть, что ни один из этих… мужчин, среди которых ты якобы выбирала… вовсе не горит желанием выбрать тебя». Это была такая разочаровывающая правда, что кофе чуть не перелилось. Алина поставила полную чашку на стол, и полезла за карманным зеркальцем. Оно у девушки всегда лежало на холодильнике. Зачем – она не знала, но упорно оставляла его именно там. Достав зеркальце, Алина вновь водрузилась на диван и занялась пристальным изучением своей физиономии. Да… уродкой её, конечно, никто бы не назвал… особенно теперь, когда по милости Джокера у неё уже накопилось столько чужих телефонных номеров. Но… она-то себя лучше знает! Алина вздохнула. Губы… губы как губы. Ни тонкие, ни толстые. Нос… вроде изящный, но крылья носа, по мнению Алины, слишком уж широки. И кожа блестит. Разрез глаз красивый, настоящий египетский, и ресницы длинные. Глаза – это единственное, к чему Алина претензий не имела. А вот брови подкачали. Какие-то они не такие, какую бы форму им Алина ни придавала. Сочетание рыже-красных волос и фиолетовых глаз, конечно, весьма экзотично… и слава Господу – ни одной веснушки. Ну… и всё. А вот фигура. С фигурой полный… Алина встала и, отложив зеркальце, стала себя осматривать. Тут и похудеть не мешает… в некоторых местах. А в некоторых местах потолстеть. Правда – как? Девушка задумалась о своей нелёгкой судьбе. А от такой невеселой задумчивости одно лекарство – что-нибудь сделать. Желательно – что-нибудь подлое по отношению к своему ближнему. Или дальнему. В общем, она решила разбудить Хейнтайлля. Именно с этой целью и прошла в комнату. На пороге остановилась, прислушиваясь. А потом резко открыла дверь. В комнате было темно. Хейнтайлль полностью задёрнул шторы. Девушка лишь видела ворох его одежды на стуле, – он же вчера её в ванной развешивал? А на диване лежало нечто, с головой накрытое одеялом. «Интересно, он там в чём-то спит… или голый? – подумала Алина. И тут же одёрнула себя: – И о чём я только думаю!» Алина подошла к окну и открыла шторы. Дождь к тому времени закончился, и вышло солнце, которое сразу же осветило комнату. А потом, не без мстительной улыбки на лице, Алина одним движением сорвала одеяло. И чуть не взвизгнула от неожиданности. На кровати лежал… большой волк. И почему вчера Алина решила, что это собака?… Волк! Самый, что ни на есть настоящий. Волк открыл один глаз и пристально посмотрел на девушку. Потом встал, отряхнулся, несмотря на возмущённое лицо Алины, и гордо спрыгнул с дивана. Именно гордо, а не как-то иначе. Потом мордой кивнул на дверь.
   – В смысле, мне выйти? – спросила девушка.
   Волк кивнул. Алина хотела было сказать, что это вообще-то её квартира, и значит – только ей решать когда и куда… но вдруг согласилась, вспомнив те сценки из фильмов об оборотнях, где они превращаются. Кто знает… она вышла. И даже вновь отправилась в кухню, где сидела, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Никаких звуков неприятных либо приятных уху. Похоже, у Хейнтайлля всё обходилось без ломания костей и растягивания кожи. Скоро он, полностью одетый, присоединился к Алине на кухне.
   – Вообще-то, мне только шерсти на постели не хватало.
   – А там её и нет, – успокоил Хейнтайлль. – Что делать, мне стало холодно ночью.
   Алина пожала плечами. Что тут скажешь. Она отхлебнула кофе и спросила:
   – Так что ты собираешься делать?
   – Быть рядом с тобой.
   – Здорово. И как?
   – Ну… я не могу развоплотиться. Точнее, я не уверен, что здесь это будет безопасно для меня. То есть, как призрак я с тобой путешествовать не смогу.
   – Но ведь ты превращался.
   – Именно. Я, как ты говоришь, «превращался». Из одной формы в другую. И обе формы мной уже испробованы. Их не нужно воссоздавать заново.
   Хейнтайлль задумался. Алина тоже. Хотя, сколько она ни думала, никак не могла понять, что именно Хейнтайлль имеет в виду. Тот тем временем продолжил:
   – Так что я могу быть рядом с тобой только как человек… или как волк.
   – Отлично, – развеселилась Алина, – нужно пойти к соседке и попросить у неё поводок… и намордник. У неё как раз большая собака.
   Хейнтайлль удивленно взгляну на девушку. А та невинно спросила:
   – А что? У нас таких больших собак можно прогуливать только на поводке. А волков тем более. В поводке и с намордником.
   На этот раз пожал плечами Хейнтайлль. И Алина вновь не поняла, было ли это согласием или чем-то ещё…
   Самое странное для Алины было то, что она всё же вышла сегодня из дома. Уже ближе к вечеру. Прямо под ручку с Хейнтайллем. Алина с трудом боролась с каверзной и зловредной мыслью о том, как здорово будет встретить кого-нибудь из своих подружек. Из той зловредной породы, которая квалифицируется учеными, как «подружки заклятые». В общем, каждая девушка или женщина её, наверное, поняла бы. Всё же Хейнтайлль был на редкость эффектен. А когда ему каким-то образом удалось трансформировать свой экзотичный костюм в нормальную одежду… тоже очень тёмную… наверное, любитель тёмных тонов. И как он в Ордене носил всё это с серебром… наверное, с отвращением. Алина не смогла не улыбнуться мысли. Хейнтайлль взглянул на неё, приподнял бровь в удивлении… но промолчал. А Алина сразу покраснела. «Вот интересно, умеет ли он читать мысли?» – подумала девушка в который раз.
   Никаких особых планов у Алины не было. Никуда ей не нужно было заходить. И вообще, она вышла из дома в порыве злобности и ехидства. Погуляв немного по городу, Алина вынуждена была признать, что, кажется, сделала подлянку только самой себе. Она вообще ненавидела промозглую весну. А в этом году погода не радовала. Ещё больше не радовал Хейнтайлль, который совершенно безоговорочно шёл рядом с девушкой, не споря и даже не пытаясь сам выбирать дорогу. «Всё равно, что я бы его на поводке вела», – подумала со злостью Алина.
   На самом деле, конечно, Хейнтайлль вовсе не был так равнодушен к окружающему, как хотел показать Алине. Просто он решил, что тоже имеет право на небольшую ядовитость. Хотя это, конечно, всё было так по-детски – разыгрывать и вызывать злость… но Хейнтайлль с удивлением обнаружил, что ему это нравится. Может, Альтиста прав. И нет ничего плохого в том, чтобы немного поиграть. Впрочем, скоро Хейнтайллю стало не до игры. Он почувствовал, что за ними кто-то пристально наблюдает. Причём, наблюдает вовсе не с добрыми намерениями. Хейнтайлль почти физически чувствовал волну опасности, исходящую откуда-то сзади. За ними следили… следили, чтобы… Хейнтайлль не знал – зачем, но явно за чем-то нехорошим. На то он и Страж, чтобы чувствовать опасность и уметь её предотвратить. Но на этот раз случилось нечто странное. Он чувствовал опасность совсем рядом, наблюдающую из-за угла. Но как только он пытался копнуть глубже, пытался вытащить эту опасность на свет, определить её… эта опасность ускользала от него, словно тень, словно песок между пальцев. Она не уходила, но и в руки не давалась. Даже голова начала болеть. Такого с Хейнтайллем на его памяти ещё не бывало. И это раздражало. Но, впрочем, недолго. В конце концов, когда-то этот некто проявит себя во всей красе. Совершит нападение. Тогда и посмотрим. Единственное, что немного портило настроение Хейнтайлля, так это то, что, раз он не может справиться с обнаружением, то справится ли он с самим возмутителем его спокойствия? А между тем, Хейнтайлль чувствовал, что это – человек. Человек, который является носителем карты. Туз? Туз, который решил развивать свои способности и в реальном мире? После допросов некоторых «проснувшихся» из Сопротивления, Хейнтайлль знал, что способности пропадают практически у всех карт в реальном мире. Есть лишь задатки. Которые нужно развивать упорным трудом. Подчас – годами труда. Все теряют в способностях, кроме дам и джокеров. Но это не Дама. И не Джокер. Хейнтайллю на мгновение даже захотелось, чтобы незнакомец побыстрее проявил себя. Нужно же посмотреть на это чудо природы. А пока… пока он держится в тени. Стоило просто не терять из вида Алину. Именно на неё сейчас изливалась опасность. Правда, это он и так собирался делать. В общем, краем сознания Хейнтайлль следил за тёмной тенью, а остальную часть сознания употребил для того, чтобы внимательно рассматривать всё вокруг. Мир был похож и не похож. Было забавно искать соответствия. Хейнтайлль так увлёкся этой игрой, – не теряя из вида ни тень, ни Алину, – что для него настоящим шоком было то, что случилось после. Пока они гуляли, приблизилось время вечерней службы в храмах, а так, как они были близко сразу к двум, то начали звонить колокола. Хейнтайлль сначала замер, а потом изменился в лице. Этот звук. Такой знакомый… он слышал его!!! Но… не в тех мирах, которые вот уже столько лет были его тюрьмой. Но он точно слышал!!!
   – Ты в порядке? – голос Алины пробился через звук колоколов, заполонивший сознание Хейнтайлля.
   – Да… просто, этот звук.
   – Он делает тебе больно? – формулировка звучала странно и как-то по детски, но Алина не могла ничего придумать. Хейнтайлль выглядел просто ужасно. Побелел и, кажется, был готов упасть в обморок.
   – Всё прошло, – Хейнтайлль выпрямился. Звук отпустил его. Он продолжал слышать, и в памяти появлялись какие-то странные образы, которые он не мог зафиксировать.
   – Я слышал этот звук раньше, – промолвил Хейнтайлль.
   – Давай уйдём отсюда, – проговорила Алина. Она не подумала о том, что сейчас может попробовать сбежать от Хейнтайлля. Она действительно волновалась.
   Когда они вернулись в квартиру Алины, Хейнтайлль попросил:
   – У тебя нет записей… этой музыки?
   – Нет, но можно найти в Интернете.
   – Ты должна найти…
   – Я? Должна? Ты ворвался в мою квартиру… в мою жизнь… и я даже не знаю, что со мной будет в вашем Ордене! Может, я тоже буду ходить… привидением с окровавленными глазницами!
   – Ах, да, – Хейнтайлль задумался, – ты её видела.
   – Видела! И я не хочу стать такой же!
   – Ты не станешь. Я обещаю тебе… я дал обещание защищать тебя.
   – Ты? Да кто ты такой вообще?
   – Страж.
   Алина словно врезалась в стену со всего размаха. Ничего успокаивающего Хейнтайлль не сказал. Но то, как он назвал себя… «Страж»! Всеми своими новыми сверхчувствами, подаренными её картой Джокера и натренированными с Сопротивлением, она чувствовала – Хейнтайлль говорит не просто правду. Он действительно сможет защитить её. И будет это делать. Может, это снова был гипноз… или что-то в таком роде. А может, Алине очень сильно хотелось поверить. Но она встала, включила ноутбук и нашла музыку церковных колоколов. А потом она оставила Хейнтайлля наедине с этой музыкой. Перед тем, как выйти из комнаты, она на минуту обернулась и спросила:
   – Ты уверен, что…
   – Со мной всё будет в порядке.

   Хейнтайлль вслушивался в мерный перезвук колокольчиков и колоколов. Знакомо, очень знакомо. И снова чудилась ему кристально чистая серебряная музыка из далекого далека. Откуда? Из времени, которое предшествовало их пробуждению в нереальных мирах. В этих мирах, которых и быть-то не должно? Откуда эта память? Хейнтайлль схватился за голову. Боль пронзила его так, словно в мозг вонзили несколько ножей и стали их там проворачивать. Боль была невероятно сильна. Но Хейнтайлль пытался вспоминать дальше. Чем сильнее он пытался вспомнить, тем сильнее становилась боль. Пока, наконец, для мыслей просто не осталось места – всё заняла бесконечная, невероятная боль. Хейнталль закрыл глаза и попытался наладить сбившееся дыхание. Он не представлял, что будет, если он потеряет сознание здесь. Но лучше не рисковать. Боль отпустила сразу же, как только он перестал пытаться вспоминать, где слышал музыку колокольчиков… или колоколов? Вместо этого в сознание Хейнтайлля пришла другая память. Память о том, как он и его братья и сёстры проснулись… вспомнили себя. Что случилось ранее? Они боролись с кем-то и их победили? Их выбросили из их мира за преступления? Убрав при этом память? Голова вновь заболела. Хейнтайлль стиснул зубы. И вновь начал вспоминать то, что случилось тогда. То, что уже не вызывало головной боли. Он помнил, как они очнулись в некоем пространстве. Хейнтайлль не смог бы его описать. Как и не смог бы описать его ни один из членов Ордена. Это было пространство, нереальное пространство, созданное кем-то и вовсе не собирающееся существовать долго. И вообще не собирающееся существовать. А вместе с ним могли пропасть и все, кто в нём оказался… чего им не хотелось. Хейнтайлль помнил, как пространство угрожающе стало сжиматься вокруг них, растерянных, не понимающих, что происходит. И испуганных. Но… совершенно случайно пришло спасение. Или не случайно? Они нашли несколько любопытных душ, которые в своих сновидческих скитаниях заглянули в исчезающее пространство, пока их тела спали в неведомом мире. Точнее, тогда – неведомом для Хейнтайлля и его братьев. Им удалось на время удержать эти души. Именно в их сознаниях они нашли информацию о мире этих созданий. Что-то знакомое показалось в этих мечтах и мыслях. И на основании этой информации они постепенно стали создавать мир. Сначала один мир, потом ещё несколько. Им удалось на время заманивать и других людей, – а первыми существами, посетившими их исчезающую реальность, были именно души людей. На время. Они использовали энергию душ, они использовали желания, они дали возможность людям самим создавать элементы миров. Они придумали игру в карты. И людям понравилось это. А ведь на самом деле было не так сложно! Карты выбирали людей, которые и так уже имели зачатки именно к этим способностям. Но на удивление легко в нереальных мирах оказалось вытаскивать эти способности. Сами люди тоже удивляли Орден. Например, члены Ордена с удивлением узнали, что большинство людей не помнят о том, что случается с ними в других мирах. Не менее сильно удивляло и их Сопротивление. Удивляло, пока не стало всерьез надоедать. А потом и причинять неприятности. Но… не слишком сильные. Даже забавно было до последнего момента. Отныне их тюрьма была более-менее стабильна. Но она всё же оставалась тюрьмой. И оставалась нереальной. А значит… могла рухнуть в любой момент. Попросту исчезнуть. Но если люди тогда вернуться в свой мир, то Орден вовсе нет. Они исчезнут вместе с созданными ими мирами. Много раз они пытались покинуть свою тюрьму. Или хотя бы вспомнить – кем и где они были до неё. Всё бесполезно. А потом в картах появился Джокер, которого они не планировали. Так они узнали, что сюда проникли не только люди, но и существо куда более древнее и могущественное. И это была надежда.

   На этом моменте Хейнтайлля прервал зов Алины. Даже не зов, а крик. Хейнтайлль выругал себя. И как он мог забыть об опасности. Страж! Как же. Придурок он, а не Страж. Хейнтайлль вскочил и бросился на кухню. Там он застал следующую картину: Алина жалась к подоконнику, а над ней застыла человекоподобная тень. Тень была соткана из тёмного дыма. Очень плотного. Но внутри тени был человек. Теперь он был виден внутреннему зрению Хейнтайлля, виден весь. Избранник прихотливой карты. Карты, которую некоторые считают проклятьем, ибо верят – вместе с достаточно сильным даром, она награждает своего избранника сумасшествием. Дама червей. Только эта дама червей. Точнее, мужчина, что держал её в руках. Его сила была гораздо выше, чем та, что даёт эта карта. Его сила словно состояла из многих кусочков других сил карт, собранных вместе. И Хейнтайлль знал только один способ, как можно было получить такую поистине адскую смесь. Поэтому он готов был броситься на тень, но при этом закричал:
   – Алина! Твои способности! Постарайся использовать их!
   Алина застыла на минуту. А потом… она даже не подумала, что может использовать, никакого осознанного решения. Она просто не успела бы. Но девушка действовала. И, наверное, неплохо. Алина лишь потом, вспоминая, смогла понять, что именно она делала. Она, словно некий мысленный нож, внедрилась в тёмную тень, пытаясь найти уязвимое место. Пытаясь найти среди всего этого дыма живого и чувствующего человека. И ей это удалось. Тень словно зашипела, отстранилась от девушки и растаяла, явив взору Алины своего владельца и создателя. Это был человек лет сорока, достаточно высокий, со светлыми волосами, которые были грязны и спускались неаккуратными сосульками. Лицо мужчины было, может быть, и приятно, но сейчас оно выражало не просто злобу, а какой-то звериный оскал. Глаза чуть светились красным цветом. Мужчина, кажется, не видел ничего и никого кроме Алины. Мужчина плотоядно улыбнулся и облизал сухие губы. Он всё ближе подходил к Алине, а та не знала, что делать.
   – Ты не остановишь меня, Джокер, – проговорил мужчина. – Я воплощаю в себе магию двенадцати карт.
   – Зато я остановлю, – Хейнтайлль подоспел вовремя. А дальше… Алине показалось, что само пространство между Хейнтайллем и незнакомцем зашипело и напряглось, как парус при ветре. А потом ухмылка на лице у незнакомца как-то побледнела. Да и сам он побледнел, осунулся и покачнулся. Алина даже подумала, что мужчина сейчас упадёт в обморок, но ничего подобного не случилось. Вместо этого он встал на корточки и как-то еле-еле пополз по полу, преследуемый Хейнтайллем.
   – Открой дверь, – скомандовал Хейнтайлль.
   Алина кивнула и, пройдя в коридор, открыла входную дверь. Незнакомец всё полз, и даже чуть поскуливал, как побитый пёс. Таким макаром он выбрался из квартиры и пополз дальше.
   – Закрывай, – последовала новая команда Хейнтайлля.
   Алина также беспрекословно подчинилась. Она захлопнула дверь. Некоторое время она ничего не говорила. Дыхания не хватало. Но через пару минут она всё же нашла в себе силы спросить Хейнтайлля.
   – Что теперь с ним будет?
   – Он умрёт.
   – Ты… убил его?
   – Да. Что тебя удивляет?
   – Но он же…
   – Он безумен.
   – Откуда ты знаешь?
   – А это для тебя не очевидно?
   – Ну… – Алина замялась.
   Хейнтайлль подошёл к ней и положил руки на плечи. Поразительно, но Алина сразу почувствовала тёплую волну спокойствия, исходящую из его рук. «Опять магия», – подумала она. Стоило сбросить руки Хейнтайлля, нельзя поддаваться. Но это было так приятно, что Алина не смогла заставить себя. Хейнтайлль чуть подождал, а потом продолжил говорить. Мягко и тихо, будто разговаривает с ребёнком.
   – Ты не знаешь, кто он. Эта карта редко выбирает себе хозяев. И часто её хозяева теряют разум. Как, например, этот. Он убийца. И не просто убийца. Он убивал всех, у кого есть карты. Убивал, чтобы забрать себе часть их силы. И живой – он продолжит убивать.
   – Он ведь и меня хотел убить, да?
   Хейнтайлль кивнул, Алина задумалась.
   – А он… он точно умрёт? – спросила она робко.
   Хейнтайлль какое-то время смотрел на неё удивлённо, а потом рассмеялся.
   – Интересно, и кто тут ещё недавно приходил в ужас от моей жестокости? – спросил он.
   – Я… я не знаю, – Алина совсем растерялась. Но ненадолго. Посмотрев на Хейнтайлля, который так и не отпускал её от себя, она вздохнула.
   – Извини. Я…
   – Больше не будешь? – Хейнтайлль продолжал веселиться.
   – Не знаю. А если буду? – Алину раздразнило его веселье. И она задала этот вопрос даже нагло, гладя прямо в глаза Хейнтайлля. Наверное, всё случилось уж слишком быстро, и она не успела прочувствовать всю опасность положения, а может – Хейнтайлль помог. Но сейчас она, кажется, чувствовала себя совершенно спокойно и уверенно.
   – Тогда всё серьезнее, чем я думал.
   – Почему?
   – Я дал обещание защищать тебя, разве не говорил? А если ты сама будешь куда-то лезть, это усложняет мою работу.
   – Ничего, придется справляться, – весело проговорила Алина. Это было ужасно несерьезно, но в данный момент она и забыла уже о странном незнакомце. Точнее, он больше не занимал её внимания. Алина потянулась к Хейнтайллю, ещё сильнее прижалась к нему. «Именно в этой части фильма герои обычно целуются», – подумала она. Некстати подумала. Потом что сама мысль странно отрезвила и нарушила «волшебство момента». Алина отпрянула от Хейнтайлля быстро, как лань. При этом покраснела, как рак.
   – Ладно, – сказала она, пряча глаза. – Думаю, нам не помешает поужинать. После всего пережитого.
   И направилась на кухню, не переставая мысленно честить себя идиоткой. А что делать, бывает.

Глава 9

   Никуда из дома Алине выходить не хотелось. К счастью, сегодня она могла себе это позволить. А завтра что будет? Хейнтайлль с ней и на работу попрётся? И как она его представит? А когда он вообще уйдёт отсюда в другой мир? Кто её будет защищать? Не в полицию же идти с просьбой защитить её от свихнувшегося мага. Хотя Хейнтайлль и сказал ей, что с этим сумасшедшим покончено, но почему-то именно этой его фразе Алина не поверила. Может быть, потому, что сама не видела труп зарвавшегося картёжника. «Ага, – подумала Алина, – и палочкой его не потыкала». В общем, настроение было на нуле. Очень хотелось, чтобы кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь сказал, как мама в детстве, что всё будет в порядке. И желательно – раз десять. А то и двадцать. Для верности. И у кого это просить? Не у Хейнтайлля же? Он вообще-то враг, кажется. Алина чувствовала, что голова сейчас взорвётся. Девушка со злостью посмотрела на Хейнтайлля. Тот сейчас изучал компьютер. Точнее, Интернет. Странно изучал, честно сказать. Уставился в пространство монитора, почти не мигая, как загипнотизированный. Лишь руки действуют, буквально летая, словно вообще не касаясь клавиатуры. А страницы менялись с бешеной скоростью. И что он там понимает? Алина кашлянула, фыркнула, пытаясь привлечь внимание, но Хейнтайлль этого самого внимания на неё не обращал вовсе. Пришлось девушке оставить его в покое. Она даже ушла в другую комнату, чтобы не видеть его донельзя сейчас раздражающую спокойную фигуру.
   Если бы Алина побольше знала себя и свои новые способности, имела бы больше опыта, то она сразу бы поняла, что вовсе неспроста она не поверила заверениям Хейнтайлля. Сам Страж был закрыт для неё. Почти закрыт. Всё-таки что-то проникало даже через его ментальную защиту. В данном случае – неуверенность Хейнтайлля в том, что он сказал. Страж и вправду не был до конца уверен, что его странный противник умрёт. Слишком уж необычный и сильный этот враг, что ему попался. Поэтому Хейнтайлль был рад, что Алина никуда не рвётся из квартиры. Ведь теперь у него было целых два повода быть с ней рядом. И, уйди девушка куда-то, Хейнтайллю пришлось бы следовать за ней. А именно сейчас ему этого совершенно не хотелось. Ибо Хейнтайлль впервые получил возможность так досконально исследовать мир Алины. Тот самый мир, по поводу которого они не исключали возможность, что смогут править здесь. Сейчас Хейнтайлль изучал страницы всемирной паутины.
   Но не только их. Интернет был для него всего лишь ступенькой в том, чтобы перепрыгнуть на информационные структуры этого мира. Более тонкие либо более глубокие. Словно ниточка, которая связала Хейнтайлля с глубинной информацией о мире. Впрочем, и сама эта ниточка тоже порой несла информацию. С любопытством, присущим всем его соотечественникам, Хейнтайлль просматривал информацию. История, психология, современное состояние, правительства явные и марионеточные. Те, кто кажутся серьезными персонами и те, кто ими на самом деле являются. Несколько раз он тревожил по-настоящему серьезных и сильных личностей. А те, замечая что их тревожат, что до них пытаются достучаться, пытались со своей стороны выяснить, кто это делает. И Хейнтайлль, вовсе не желающий пока наживать себе врагов или вообще как-то обращать на себя внимание, быстро сматывался. Это было легко. Слишком неповоротливо действовали те, кого он затронул. Не потому, что были слабы, а потому, что теряли много времени на опознавание и переваривание информации – как их вообще кто-то мог затронуть? Как смог? Как посмел? В общем, Хейнтайлль, закончив своё путешествие по энерго-информационным волнам, пришёл к выводу, что вполне возможно для Ордена управлять этим миром. Несмотря на то, что противостоять им будут силы, куда как превышающие малахольных самоучек из Сопротивления. Возможно… но зачем? Хейнтайлль мог бы сейчас назвать несколько причин, почему этого делать не стоит. Разумных причин. И одну, которую он не счёл разумной. Но зато такой близкой к сердцу. Какое-то время он побоялся сам для себя её озвучить. А когда сформулировал, побоялся поверить. Но… только здесь, в этом мире он почувствовал что-то знакомое, что-то давно утерянное. Некий древний зов. Хейнтайлль всей душой потянулся к нему… казалось – вот-вот, и он узнает… нет, не узнает, – вспомнит о чём-то давно забытом. Возможно, о том, кем они были давно… ещё до того, как проснулись в пространстве, которое немного времени спустя согласно их воле стало мирами карт. Но… как только Хейнтайлль попытался приблизиться к этой информации, к этой памяти… она ускользнула из его сознания, словно тень. И сколько он ни пытался еще, у него лишь заболела голова. Но ведь было. Есть! Этот зов… эта память. И идёт зов не из этого мира, а откуда-то издалека. Ведь и сам по себе этот мир вовсе не так прост! Он вовсе не однороден. Сейчас Хейнтайлль наблюдал его моря, пустыни, леса. Повсюду он натыкался на двери в другие миры, другие измерения. Подчас дороги были переплетены так плотно, что создавалось впечатление клубка. И часто он слышал зов, ведущий… даже не с каких-то определённых дорог, а с перекрёстков. Но как только Хейнтайлль собирался хотя бы немного дальше, чем на шаг последовать за этим зовом, его снова вышвыривало в реальность. Мир смеялся над ним. Или миры? Ответ лежал однозначно вне мира людей. Значит… не нужен им этот мир. Не нужен, если, погрузившись в него, они отдалятся от понимания себя. От возможных воспоминаний. А Хейнтайлль чувствовал, что так и будет, если они начнут обживаться в этом мире. Он не мог это объяснить или тем более доказать. Просто чувствовал. Но Страж не помнил, чтобы чувства когда-либо подводили его. Голова разболелась окончательно, а реальность то уплывала, то возвращалась вновь, какими-то кусками кадрами, словно из старого человеческого фильма. Чёрно-белого и беззвучного. Хейнтайлль помотал головой и вышел из информационных полей. Всех. Неплохо бы ещё было вылить на себя немного ледяной воды… или много ледяной воды. Но Хейнтайлль решил, что всё не настолько плохо. И без душа можно обойтись. Пока.
   Хейнталль встал и прошёлся по комнате, разминая чуть затёкшие ноги. Потом усмехнулся какой-то своей, им самим не вполне осознаваемой мысли, и решительно направился из комнаты. Но остановился у занавешенного зеркала. Вот кстати. Интереснейшая вещичка. Зеркало… не только это, хотя это интересно особо, а вообще… зеркало. Ничего особенного, обычное стекло. Только посеребрённое по определённой технологии. Так что такого происходит когда именно этот кусок стекла превращается в ворота, в дверь… Хейнтайлль прислушался. Он не слышал зова из мира, лежащего за зеркальной гладью. А вот опасность чувствовал. Даже для себя. Страж задумался. А ведь ни в одной резиденции Ордена нет зеркал. Вообще… как-то так само собой сложилось. Значит, они знали о мире, скрывающемся за этой дверью? Помнили? Стоило Хейнтайллю об этом подумать, голова вновь ответила тупой болью. Хейнтайлль вздохнул, помотал своей не желающей работать сейчас башкой. Ему действительно нужен отдых. Слишком много впечатлений. Он отвернулся от зеркала и, уже больше нигде не задерживаясь, прошёл в кухню. На кухне сидела Алина, дующаяся на весь свет. В любом случае, в её взгляде, обращённом на Хейнтайлля, радости не читалось. Страж покачал головой и сказал, стараясь быть приветливым:
   – Может, пойдём прогуляемся?
   Алина посмотрела на него с удивлением.
   – Просто погода хорошая… а-а, из-за моего вчерашнего… – Хейнтайлль развёл руками не в силах подобрать слово, – в общем, мы так и не смогли закончить прогулку нормально.
   Глаза Алины распахнулись ещё шире. Она совершенно не понимала, с чего бы это Хейнтайллю быть с ней таким душкой. Всё же не надо забывать, что он для неё – враг… кажется. Алина выругала себя. В последнее время ей всё чаще приходилось напоминать об этом самой себе. Иначе как-то из головы выскакивало. Напоминать и вспоминать лицо девушки-привидения. Лицо вспоминалось с трудом. А ещё крамольные мысли нахлынули: «А кто его знает. Как…» Вот и сейчас. «Блин, я что, влюбилась? Дура, дура, дура!» Алина несколько раз повторила слово «дура». Правда, непонятно, каким образом подобное самоуничижение должно было бы ей помочь.
   Хейнтайлль и сам не понимал, что сподвигло его на предложение прогулки. Нет, конечно, он смог бы найти весьма разумные причины, чтобы объяснить. Например, он сам хочет посмотреть на город ещё, а от Алины отлучаться не может. Или вот… чем не причина: он должен попытаться втереться в доверие к девушке. Хотя бы для того, чтобы обойтись без очередного привидения в замке Ордена. А то с Эддатсани станет. Впрочем, о том, чтобы их домашнего садиста и близко к Алине не подпускать, Хейнтайлль решил ещё при первой встрече с девушкой. Но все эти объяснения казались Хейнтайллю всего лишь ненужной шелухой. Совершенно неестественные объяснения, не имеющие никакого отношения к истинной причине и истинным чувствам. Дунь, и не станет их. В смысле, объяснений. А что тогда его заставило? Хейнтайлль не знал. Может, ему стало попросту жаль Алину? Страж чувствовал в девушке и силу, и волю. Также, как и чувствовал он, насколько это глубоко и погружено в сон внутри её сознания и души. Как говорится у людей – «не припекло ещё»… наверное. И сейчас Алина чувствовала себя, – и весьма справедливо чувствовала, – совершенно потерянной и растерянной. Она не контролировала свою жизнь, не имела возможности что-либо выбрать. Даже маленький ребёнок, которого родители привели на прививку, имеет больше выбора. По крайней мере, он может здорово испортить окружающим настроение своим криком. Алина, конечно, тоже может покричать. А толку-то. Только себе настроение испортит. Больше никому.
   – Впрочем, если ты не хочешь, – продолжил Хейнтайлль.
   – Нет, – быстро ответила Алина, – в смысле… – тут она почувствовала, что белеет. Или краснеет. Может быть, даже покрывается пятнами. Фу, ну как школьница, право слово! Нужно отказать ему и всё. У неё есть гордость. А он… он всё же нечисть иномировая. Симпатичная, правда, зараза. И притягательная… но нечисть же! Алина снова открыла рот, но слова поначалу никак не хотели выходить.
   – В смысле… я не против.
   «Дура и есть!» – поставила она сама себе мысленно диагноз и приуныла. А потом оживилась и с надеждой посмотрела на Хейнтайлля:
   – А ты уверен?…
   – Ничего со мной не случится, – заверил её Страж, – да и вчера ничего особого не было. Просто… вспомнилось кое-что.
   Алине ничего не оставалось делать, как кивнуть. Сил на то, чтобы отказаться, у неё так и не появилось.

   Он не умер. Конечно, не умер. Хотя все шансы прикончить его у этой сучки и её дружка были. К счастью, первое, чему его тогда научил Хао – это как ограждаться от такого. Как сделать так, чтобы удар принимала его карта. И карта на этот раз тоже спасла его. Он засунул руку в карман пальто и достал свою карту. Дама червей вроде была той же, если не считать нескольких красных пятнышек, словно что-то брызнуло на глянцевую поверхность. Так сразу и не догадается никто. То ли сок, то ли… но он знал, что это – кровь. Кровь самой карты. Мужчина с нежностью погладил карту по глянцу поверхности. «Спасибо тебе, родная. Потерпи немного». Он с минуту смотрел на карту, а потом вновь положил её в карман пальто. Сейчас, находясь у себя в квартире, он мог позволить себе немного расслабится и отдохнуть Всё же эта стерва потрепала его. Сил не было даже на то, чтобы попросту раздеться. Как и был, в верхней одежде, он свалился на диван. Ну, кто бы мог подумать, что эта горе-избранница пустит в ход коготки! Да, впрочем, она и не пустила бы, не подвернись этот. Мужчина через силу улыбнулся. Надо же, орденоносец хренов помогает человеку. Джокеру. Никак, у них новая политика. Перевернувшись на спину, мужчина попытался рассмеяться, глухо и хрипло. Но скоро смех захлебнулся – дыхания не хватало. «А всё же интересно получается», – задумался он. Ситуация неожиданная, но и в какой-то мере забавная. Конечно, его дела это осложняет, но… мужчина был уверен, что ненамного. В конце концов, им удалось нанести ему такой удар только потому, что он был не готов, не ожидал. Вот уж точно – нельзя недооценивать никого. Ни орденоносцев, ни смазливых рыжеволосых овец. Ничего, он ещё доберётся до них обоих! Теперь это уже личное дело. И ведь наверняка они считают, что он мёртв. Ни одна карта, – даже туз! – даже в мире карт не выдержал бы такой удар, каким со всей дури наградила его эта курица. Так что… он сможет. На мгновение возникло желание подождать, не нападать так быстро. Дождаться, пока избранница обретёт свою силу, и сразиться с ней на равных. Но он отмёл эту мысль. Он вспомнил Хао. Того самого Хао, что однажды явился ему во сне и долго смеялся над тем, как молодой, – тогда ещё молодой, – человек трепетно относится к своей силе. Как он открытыми недоумёнными глазами впитывает чудеса миров, что нежданно открылись ему.
   – Ты действительно думаешь, что эти игрушки значат что-то по-настоящему? Твоя сила, эти карты… какой бред! И это, по-твоему, сила?
   Хао появлялся в его снах раз за разом – то в образе юноши, то в образе старика, то в образе вихрастого язвительного мальчишки. Хотя, нет, просто вихрастого. Язвительным он был всегда. И его слова находили отклик в мыслях молодого человека. Его карта, дама червей, давала неплохую силу. Но в самом деле – что это за сила? Не так уж и много. Кто-то имеет столько же. А кто-то и больше. Наверное, он и сам задумался бы об этом рано или поздно. Слишком уж живой оклик находили слова Хао.
   – Я не хочу играть в игрушки, – твёрдо сказал он однажды в одном из снов, в котором встречался с Хао.
   Хао улыбнулся, но в его улыбке был холод.
   – И что ты хочешь?
   – Я хочу настоящей силы.
   Хао рассмеялся в ответ. А, отсмеявшись, открыл юноше тайну. Научил, как получить силу других карт.
   – Я должен убивать для этого? – спросил шокированный юноша.
   – Да. Ты должен убивать. За всё нужно платить… или ты не согласен? Тогда… тогда тебе стоит отказаться от мечтаний, от чужой силы… от шанса выделится, стать над ними всеми.
   И Хао вновь рассмеялся, на этот раз хриплым холодным смехом. А потом он повернулся спиной к юноше и начал расплываться туманом.
   – Погоди, – позвал юноша, – я согласен.
   И новая улыбка Хао была наградой за эти слова. Улыбка и учёба. А потом и экзамен – его первая жертва и первая карта. Надо сказать, экзамен этот он сдал на «отлично».
   Мужчина открыл глаза. За окном уже темнело. Надо же, а он и не заметил, как погрузился в воспоминания так глубоко. Или он заснул и воспоминания пришли к нему во сне? В любом случае, сейчас мужчина чувствовал себя гораздо лучше. Пора было приниматься за работу. И найти избранницу Джокера, а потом и убить её, присоединив её силу к своей. Он вспомнил, как ещё недавно думал о том, чтобы подождать, пока та не достигнет полного осознания своей силы. Мужчина улыбнулся. И какой бред в голову ни приходит… когда эта голова болит. Какое осознание, какой «бой на равных»! Тоже мне, рыцарь выискался… вкупе с самураем. Ему нужна сила. Быстро. И получить её сейчас – легче всего. Он ещё раз улыбнулся своему отражению в зеркале. И, прикрыв глаза, сосредоточился на рыжеволосой ведьме. Теперь, когда она показала ему свою силу, найти её было ещё легче.

   На этот раз Хейнтайлль так же пристально рассматривал город. И вообще, просто был рядом с Алиной. А она изредка посматривала на него. Пытаясь понять, чего же он хочет на самом деле.
   Алина не знала, сколько они уже гуляют так. Но, наверное, долго. Потому что ноги устали. Алина уже собиралась предложить сесть в каком-нибудь кафе. Благо, они были в центре города, где этих самых кафе навалом. Уже даже рот открыла, да так и осталась с ним… открытым то есть. Потому что увидела, как по улице к ним несётся джип. Чёрный, с тонированными стёклами. В сущности, ничего необычайного – они шли по тротуару, джип нёсся по дороге. Но Алина точно знала, что этот джип приехал именно за ней. А ещё ей не нравилась та гамма чувств, что волнами хлынула на неё от людей, сидящих в машине. Это была опасность. Самая настоящая острая опасность. Алина повернулась к Хейнтайллю, но с удивлением, смешанным с чувством крушения надежд, поняла: Страж чувствует точно то же, что и она. Он встал перед девушкой, заслоняя её от иномарки. Машина резко затормозила, но это не помогло, поскольку, не доезжая до Хейнтайлля, она словно врезалась в невидимую стену. Алина зажала уши. Она рассчитывала услышать треск, увидеть, как сминается капот. Но этого не произошло. Машина просто резко подпрыгнула в воздухе и плавно опустилась на землю. Да так и застыла в этом состоянии. Двери открылись все четыре, словно по команде.
   – Мы должны уходить, – сказала Алина шепотом.
   Хейнтайлль лишь покачал головой.
   – Это бессмысленно. Нужно сражаться.
   – С кем?
   – Понятия не имею. Наверное, с теми, кто внутри. Могу лишь сказать, что это – люди.
   Алина фыркнула. Да… определённо в последнее время ей везёт.
   Между тем из машины вышли четверо. Трое мужчин в неброских костюмах менеджеров среднего звена, и одна дама. Язык попросту не поворачивался назвать эту холёную, плавную фигуру просто женщиной. На вид ей можно было дать и тридцать и, учитывая доступность пластической хирургии для леди, носящей такие дорогие шмотки, пятьдесят.
   Безупречная причёска, так что и локон не выбивался. Шпильки, какой-то совершенно невероятный, но сразу видно – дорогой, чёрно-белый костюм. Макияж неяркий, но безупречный, исключая, наверное, только чуть слишком толстый слой помады. Лицо слегка бледновато, и черты слишком тонкие и вытянутые… наверное, но это лишь придавало даме аристократичности. Холёной рукой, заканчивающейся ярко-красным маникюром, дама указала на Алину. В это же самое время мужчины, как по команде, двинулись на девушку. Та почти физически ощутила опасность исходящую волнами от этой женщины и от её спутников. Алина отступила на шаг, а вот Хейнтайлль напротив сделал шаг по направлению к странной троице. Он явно не собирался бежать. Он готовился даже не к защите, а к нападению. То ли Хейнтайлль на Алину подействовал так, то ли она и в самом деле изменилась под воздействием Джокера, но девушка внезапно почувствовала какой-то непонятный азарт. Да, ощущение опасности осталось, но теперь оно вызывало не желание бегства. Оно… пьянило, что ли. Алина чувствовала, что её буквально распирает от ощущения собственных сил. Она шагнула вперёд и приготовилась атаковать сознания подходивших. В конце концов, иначе зачем вообще эта карточная игра, этот выбор её, это обучение?
   Алина не поняла, что произошло дальше. Но она не успела ничего сделать. Внезапно перед глазами всё поплыло, в голове помутилось, и Алина потеряла сознание.

   Солнце светило вовсю. Луг буквально купался в его лучах. Неудивительно, что трава так поднялась. Она была зелёная, изумительно изумрудно зелёного оттенка травы в начале лета, когда она ещё не выгорела под солнцем. А ещё она была высока, выше пояса Алины. Каждый стебель переливался на солнце – сочный, толстый, напитанный соками земли и словно светящийся изнутри солнечным светом. «Тут должен часто идти дождь, не только постоянно солнце», – подумала Алина. И только после этого сообразила наконец, что она уже не на улице родного города. А следующим осколком сознания пришла память о том, что произошло. Она спит? Ну, уж точно – нет. Без сознания… больше похоже на правду.
   – По-моему, такой уж разницы нет, – услышала она переливчатый голос. Знакомый и незнакомый одновременно.
   Обернувшись, Алина увидела Джокера. Это точно был он. Хотя и по-другому выглядевший. Сейчас, похоже, Джокер решил сменить не только одежду – он был босиком, в каких-то немыслимых, непонятного цвета мешковатых штанах и длинной, такого же цвета рубашке, заправленной не в пояс, а в красную верёвку. Джокер решил сменить и вид. Лицо огрубело, от былой аристократичности не осталось и следа. Мягкие, но слишком большие черты, нос почти что картошкой и пухлые губы. В довершении ещё и с десяток веснушек. Только глаза, которые хотя и поменяли свой разрез, превратившись в округлённые гляделки, можно было узнать. По холодному цепкому взгляду, так не сочетающемуся с остальной внешностью. Именно это несоответствие выглядело каким-то гротескно потусторонним и пугало. И вроде бы ничего страшного, мало ли что бывает, но мурашки начинали бегать по коже, и не хотелось смотреть в это лицо. Впрочем, Джокер, кажется, понял это, и взгляд его сначала подернулся дымкой, а когда вновь стал ясным, то никакого несоответствия не было. Простой прямой взгляд. Честный и весёлый к тому же. А ещё добрый, что уж совсем в никакие ворота не лезло, учитывая всё то, что было известно Алине об этом существе. Но, поскольку так было всё же лучше, чем минуту назад, девушка не протестовала. К тому же её интересовали совсем другие вещи.
   – Что они со мной сделали. И где я?
   – Не они, а она, – Джокер пожал плечами. – Мерзкая стерва, надо сказать. А находишься ты сейчас в машине.
   – Замечательно, – проговорила Алина.
   – Почему бы и нет? – заметил Джокер. – Скоро придёшь в себя. И будешь иметь счастье лицезреть…
   – Мерзкую стерву?
   – Ну да. И даже говорить с ней.
   – А если я не хочу?
   – А если её это не волнует? – пропел Джокер, в точности копируя интонации Алины, – кстати, почему? – поинтересовался он, после того как полюбовался на пышущую злостью физиономию девушки.
   – Мне не нравятся её методы.
   – Да, тут не могу не согласиться. Всё как-то грубо, непрофессионально… фу, – Джокер щёлкнул пальцами, словно пытался раздавить какое-то маленькое насекомое.
   – И что же мне делать? Чего она хочет от меня?
   – От тебя? – прищурившись, спросил Джокер. – Милочка, ты ещё не настолько важная персона, чтобы что-то хотели от тебя. Она хочет кое-что от меня. А ты… ну, скажем, ты – ступенька ко мне. Точнее, дверь.
   – Может, тогда тебе и иметь дело со всеми, кто что-то от тебя хочет? – Алина чувствовала, что снова близка к взрыву. Ну почему он всегда доводит её до подобного? Он что, получает от этого удовольствие?
   – Не получится, – печально сказал Джокер, – во-первых, я этого не хочу. А во-вторых… я тоже этого не хочу. Зачем мне избранники тогда? Вот вы и действуйте, раз я вас выбрал. Решите что это необходимо – пропускайте ко мне. А решите что нет – тогда нет.
   – Уж поверь, я всех пропущу, – прошипела Алина.
   – Твоё право, – на этот раз Джокер, кажется, всерьез повеселел. От его серьезности и следа не осталось. Но Алина уже не верила ему. Ни на грамм.
   – Впрочем, ты им тоже пригодишься, – сказал Джокер, резко став серьёзным.
   – Правда? Счастье-то какое! – ехидно произнесла Алина.
   – Ну да, – Джокер совершенно не обратил внимания на ехидство в её голосе, – ведь у тебя тоже есть сила. И немалая. Хотя, это я её в тебе открыл.
   – Дал. Ты её мне дал, – поправила Алина.
   – Открыл, – гордо сказал Джокер, – ничего подобного дать нельзя. Только помочь проявиться тому, что уже есть.
   Алина вздохнула.
   – Да уж, есть! – она вспомнила, как здорово её вырубили. Даже охнуть не успела.
   – Ну, ты просто ещё не можешь определять силу своих противников. И слишком поддаёшься на всякие провокации. Например, твоё геройство.
   – Это были не мои чувства?
   – Почему же, твои. Только усиленные извне. Настолько, что затмили тебе разум. Ненадолго, но этого хватило. И даже Стража задело, хотя это странно. В данном случае и вообще…
   – Хейнтайлль… – Алина только сейчас подумала о нём, – что с ним?
   – Понятия не имею…
   – Но где он?
   – Тебя это волнует, – Джокер хитро посмотрел на Алину. Та выдержала взгляд.
   – По крайней мере, с тобой рядом его сейчас нет. И он жив.
   – Ты уверен?
   – Он связан с тобой. С того самого момента, как взял на себя обязанность защищать тебя. Это ведь у людей всё просто и ничего не значит. Для существ его типа взять на себя обязанность – это серьезно.
   Алина задумалась. Ведь Хейнтайлль, по сути дела, ничего для неё не значил. Кажется. Ну, не считать же, что она и вправду в него влюбилась! Но девушка была рада услышать, что с ним всё в порядке. Джокер с полуулыбкой смотрел на неё некоторое время, а потом сказал своё, и фраза эта прозвучала как всегда неожиданно:
   – Тебе пора просыпаться. Приходить в себя.
   – Подожди, я ведь… что мне делать теперь? – Алина попыталась выговорить как можно больше слов. Попыталась удержать внимание на этой зелёной траве, невыносимо ярком солнце и Джокере… но всё расплылось туманом.

   – Вот ты и проснулась, – услышала она спокойный голос, прежде чем открыла глаза в реальности.
   Алина всмотрелась в того, кто являлся владельцем голоса. Зрение, со сна поддёрнутое плёнкой, не сразу распознало недавнюю даму. Только на этот раз на склонённом к ней лице было немного иное выражение. Более мягкий макияж и полутьма комнатного света делали и лицо как-то мягче, скрадывая прежние острые жестокие углы. А в глазах дамы Алина заметила вполне даже человеческое выражение – выражение какой-то усталости. Впрочем, уже через секунду этого выражения не было. Оно сменилось холодным и безразличным, чуть брезгливым, таким, каким оно и было при первой встрече на улице.
   – Где я? – спросила Алина.
   – Ты? О, ты в нашей организации, девочка.
   – И что это за организация? – Алина резко села. Ей уже начала поднадоедать вся эта ситуация… с различными организациями. И что все эти организации что-то от неё хотят. Поэтому и тон у девушки получился резким. Надо сказать, дама даже бровью не повела, чтобы показать, что она обиделась или разозлилась.
   – И где Хейнтайлль? – спросила Алина ещё более резко. Забавно, но ей начинало нравиться общаться в таком тоне.
   – Этот… – дама пожала плечами, но это не помогло подобрать ей слово для определение Хейнтайлля. Она задумалась на мгновение, а потом продолжила: – Он, может быть, и силён, но… глуп весьма. И было весьма глупо с твоей стороны позволять ему разгуливать в нашем мире, – последние слова она, неожиданно для девушки, прошипела, словно змея.
   – Я не позволяла! – отрезала Алина. – Он… он… я не понимаю, как он здесь оказался. И он должен быть рядом со мной, чтобы попасть обратно в свой мир.
   – Он должен был быть мёртв! – заявила женщина.
   – Должен был? Значит…
   – Он ускользнул от нас. Но с твоей помощью…
   – А почему вы решили, что я должна вам помогать. Я даже не знаю, кто вы такие!
   Дама посмотрела на Алину с выражением крайнего недоумения.
   – Разве ты не знаешь, кто он? Хотя… – тут она запнулась.
   – Я знаю. Ну и что?
   – Он не человек. А наша организация для того и существует, чтобы подобных созданий тут не было.
   – И как, получается? – ехидно спросила Алина.
   Не то, чтобы она верила во все эти статьи и передачи типа «Инопланетяне управляют нами» или подобные. Но… после знакомства с другими мирами она уже не так критично относилась к ним. Ведь ещё недавно она и о милых существах из Ордена не знала… так что ещё она не знает? Может, в этих передачах и есть немного правды… если не вся. Но ничего из этого Алина не стала говорить своей собеседнице, предпочтя промолчать. А та здорово разбушевалась. Видать, фраза девушки задела её. И видать, не очень у них получалось.
   – Ты же человек! Как ты вообще можешь подумать о том, чтобы…
   Чтобы что, Алина так и не поняла. Женщина схватила её за руку и буквально стащила с постели.
   – Пойдём. У нас много дел. И ты сама увидишь.
   Алина беспрекословно последовала за ней. У девушки просто не было выбора, так как иначе она вполне могла бы лишиться руки. Они вышли из комнаты и помчались по какому-то коридору, бесконечно длинному и никуда не сворачивающему. Дама впереди практически бежала, её платье развевалось и полы постоянно грозили опутать Алине ноги. Просто удивительно, как девушка умудрялась не спотыкаться.
   – И всё же… вы хотите… чтобы я… помогла вам… не пускать… сюда таких, как Хейнтайлль? – запыхавшись, спросила девушка.
   – Мы хотим, чтобы ты помогала нам бороться с такими, как он… и с другими, похожими. Твоя сила может пригодиться.
   Голос женщины звучал так, будто она совсем не запыхалась. Ну, ни чуточки. Из всего, что случилось с Алиной за последнее время, почему-то именно это поразило девушку больше всего.
   – Кому? – борясь с одышкой и полами платья, выдохнула Алина.
   – Нам… нашей стране… человечеству.
   «Ну, полный пипец!» – подумала девушка. Дальше расспрашивать как-то расхотелось.

Глава 10

   Хейнтайлль медленно выплывал назад в сознание. Точнее, он не плыл сам в это сознание. Попросту не хотел, кажется. Слишком уж хорошо было там, где бы он ни находился. Спокойно и безмятежно. Он не помнил, было ли ему так безмятежно когда-нибудь в жизни. Наверное, было… когда-то совсем давно. Он попытался напрячь память, но это давалось с трудом. И возвращало беспокойство, уносило вдаль от безмятежности. Поэтому Хейнтайлль оставил это занятие. Было и так неплохо. Даже замечательно, можно сказать, было. Пока… пока что-то вихрем не ворвалось в сознание, обострив мысли и вернув память. А потом это нечто буквально схватило Хейнтайлля, как хозяин хватает за шкирку нашкодившего щенка. И потащило. Назад от безмятежности и неосмысленности. В реальность. Или в то, что принято называть реальностью. Хейнтайлль даже, кажется, посопротивлялся поначалу. Но недолго.
   Очнувшись, первым взглядом Хейнтайлль осмотрел окружающую обстановку. Он лежал прямо на улице. Да ещё и в луже. Сколько он пролежал? Почему никто его не заметил? Ведь наверняка проходили мимо. Впрочем, это даже и к лучшему. Хейнтайлль брезгливо поморщился и встал, отряхнув грязную воду. Он хотел уже быстренько развоплотиться, чтобы вновь «воскреснуть» в чистом теле. Но подавил это желание в самом зачатке. Хейнтайлль по-прежнему не знал, как подействует развоплощение в реальности, но что-то останавливало его от этого шага. Невесомое почти, но ощутимое чувство опасности. А по своему опыту Хейнтайлль знал – подобное чувство никогда не приходит к нему просто так. Страж был осторожен, но вовсе не страдал паранойей. Поэтому Хейнтайлль не стал и пытаться развоплощаться. Это решение давалось нелегко. Хейнтайлль терпеть не мог грязь на себе. Когда дело касалось его самого и его одежды, брезглив Хейнтайлль был ужасно, до тошноты просто. Правда, сейчас у Стража были другие проблемы. И самая насущная – где оказалась избранница Джокера. Хейнтайлль сконцентрировался, надеясь почувствовать её. И… ничего не почувствовал. Страж помотал головой. Только сейчас он до конца вспомнил, что случилось с ним. Эта женщина. Человек… просто человек, в котором он почувствовал лишь небольшую магию, – она смогла чуть ли не убить его! Хейнтайлль вспомнил, как провалился в безмятежность, как кто-то буквально силой вытащил его в реальность. И как теперь был уверен Хейнтайлль – в жизнь. Может, удастся найти этого кого-то? Нет, не удалось. Точно так же, как со второго раза не удалось ему найти и Алину. И с третьего не удалось. И с четвёртого. Постепенно то, что выглядело поначалу для Хейнтайлля как досадное недоразумение, приобрело пугающий оттенок. Хейнтайлль вдруг резко почувствовала себя одиноким. Это было не то одиночество, которое он всегда чувствовал, как помнил себя. Страж никогда не был близок с кем-то из Ордена, из своего клана. Но он всегда чувствовал, что они рядом. И любой из них придёт на помощь, так же как и он придёт на помощь к любому из них. А сейчас он был здесь. А его клан где-то далеко, там, откуда и куда никто не мог достучаться. Впервые в жизни он почувствовал одиночество, то одиночество, которое пугает. А ещё впервые в жизни Хейнтайлль почувствовал страх. По крайней мере, впервые в той жизни, которую Хейнтайлль помнил. И, возможно с непривычки, из-за того, что это чувство было так необычно и незнакомо Хейнтайллю раньше, Страж переживал его очень сильно. На какое-то время это неприятное чувство буквально парализовало его. Лишило способности соображать. Хейнтайлль бросил взгляд на руку, почувствовав непонятное покалывание в кисти. И снова ужаснулся. Рука стала расползаться туманом. Неосознанное развоплощение. Хейнтайлль раньше только слышал о таком. И он знал, к чему оно может привести – к невозможности воплотиться снова. И не только. Смерть может прийти за потерей контроля. Кисть уже исчезла в туманных разводах. А Хейнтайлль просто стоял и смотрел. Мысли разбегались, никак не желая оформиться во что-то более или менее приличное. Но тут словно вспышка озарила сознание, и всё вновь встало на свои места. Хейнтайлль взмахнул рукой, влив силу магии в исчезающую плоть. У него получилось, и тумана больше не было. Ни в теле, ни в мыслях. Страж вздохнул. Кажется, судьба решила поиграть с ним в более интересную и опасную игру, чем обычно. «Ну, что ж, – Страж стиснул зубы и выдавил из себя ухмылку. – Поиграем». Он встал и направился к дому Алины. Лучше всего начинать поиски именно оттуда, с места, которое пропитано её энергией. «Кстати, – мысленно вспомнил Страж, когда прошел уже несколько шагов. – Спасибо», – сказал он, обращаясь к тому, кто помог выбраться из безвременья. И Хейнтайлль мог абсолютно точно сказать, что этот кто-то услышал его.

   Алину привели в небольшую комнату, слишком претенциозно убранную. То есть тут вообще навалено всё дорогoe, но совершенно без вкуса и толка. Но, кажется, хозяин комнаты был как нельзя доволен. Он с чувством превосходства наблюдал за Алиной, – видать, ожидая, что девушка преисполниться восхищения. Но Алина вообще не восхитилась. Скорее – наоборот. Это вовсе не привело владельца роскошных покоев в хорошее настроение и на его чуть рыхловатом лице появилось выражение обиды. Алина между тем рассматривала хозяина комнаты. Чуть расплывшееся, круглое, как луна, лицо с чертами, не лишенными, между тем, приятности. Только глаза, точнее – взгляд был весьма и весьма неприятен. Вот закроет глаза – человек и человек. А взгляд холодный, как у… обычно в таких случаях говорят холодный и мерзкий, как у жабы. Но Алина никогда бы такое не сказала. Она любила жаб и лягушек. Поэтому она никогда бы не сравнила с этими милыми её сердцу тварями что-то мерзкое. Она всего лишь нашла, что этот взгляд весьма неприятен. Он цеплял, не отпуская. Алина всё никак не могла отвести глаза, хотя и ужасно хотела этого. Наконец, ей всё-таки удалось «отцепиться» от взгляда. Она почувствовала, как пот струйкой стекает по спине. Неизвестно почему, но помимо этого Алина почувствовала гордость за себя.
   – Итак, это она, – голос мужчины был мягким, что вовсе не вязалось с цепким холодным взглядом.
   – Да, – ответила женщина попятившись. Она, похоже, сделала всё, что от неё требовалось, и теперь спешила уйти, но никак не могла найти приличный повод, чтобы сделать это, не уронив своего достоинства.
   – Ты можешь идти, – нельзя сказать, чтобы торжественный тон помог женщине сохранить достоинство, но она развернулась и вышла.
   – Я рад приветствовать тебя здесь, – сказал хозяин комнаты, когда женщина вышла. – Меня зовут Антон Витальевич.
   «Интересно, сколько ему лет?» – подумала Алина. По его лицу она никак не могла определить это. Он представился так официозно, значит, ему гораздо больше лет, чем ей. Антон Витальевич не сделал даже вид, что встаёт из-за стола, чтобы подойти и поздороваться. Алина тоже решила не подходить. В конце концов, не так уж она и далеко.
   – Мария рассказывала тебе, чем мы занимаемся? – кажется, Антон Витальевич и не ждал ответа на приветствие.
   – В общих чертах, – пожала плечами Алина. Она не знала, откуда у неё вдруг взялась смелость, но сейчас, когда ей удалось противостоять взгляду человека, она совсем перестала его бояться. И теперь говорила совсем свободно.
   – Вы ведь воюете с…
   – Нелюдями, – помог ей Антон Витальевич, – и поверь, мы обладаем реальной силой.
   Алина пожала плечами. Пока это ей ни о чём не говорило.
   – Тогда непонятно – зачем вам понадобилась я?
   – Зачем? – Антон Витальевич искренне удивился. – А ты не знаешь? Хотя, – тут он прищурился, – мне сказали, что ты, кажется, не знаешь всех своих способностей. А они велики. И с такими способностями ты сможешь помогать нам вычислять и убивать этих созданий.
   – Убивать?
   – Если ты не хочешь, то будешь только вычислять, – милостиво позволили Антон Витальевич.
   – А… зачем? – спросила Алина.
   – Странный вопрос. Они живут здесь. Лезут, куда не следует, управляют людьми…
   – А если они ничего плохого не делают? – почти проблеяла Алина.
   – Ну… таких мы и не трогаем, – спокойно сказал Антон Витальевич. Он наконец вытащил своё грузное тело из-за стола, что далось ему с трудом, – только присматриваем. А так, пусть живут. В конце концов, многие из них живут гораздо больше, чем мы.
   – И много таких… которые просто живут? – если раньше Алина чувствовала себя Алисой в стране чудес, то сейчас она, похоже, попала к «Людям в чёрном».
   – Порядочно, – сказал Антон Витальевич, – но большинство нам не интересно. Точно так же, как и мы им.
   – И все эти инопланетяне… – начала было Алина.
   – Инопланетяне? – кажется, только сейчас Антон Витальевич всерьез обратил внимание на девушку. – Ну, ты даёшь! – и он громко рассмеялся.
   – Хотя… – сказал он, отсмеявшись, – можно действительно сказать, что инопланетяне. Иномирцы. Подчас живут на нашей планете. Вот эти «орденоносцы», с которыми ты уже познакомилась. Они как, по-твоему. Инопланетяне? Или… и вообще… инопланетянами занимаются другие ведомства. И честно сказать, лично я от них не в восторге. Впрочем, оставим… ладно.
   Алине ничего не оставалось, кроме как пожать плечами.
   – Вы хотите, чтобы я помогала вам, – начала Алина смущённо, – а если я… – она никак не решалась сказать.
   – Если ты откажешься, хочешь ты сказать.
   Алина смущенно кивнула. Она ненароком вновь поймала взглядом взгляд Антона Витальевича и резко убрала глаза. Слишком резко. Любой мог бы подумать, что она испугалась. Так, в общем-то, и было. Этот взгляд напугал. Напугал до того, что Алине было уже не до производимого впечатления. К тому же, её недавняя смелость сейчас просто испарилась. Антон Витальевич вновь рассмеялся.
   – Ты… ты сейчас что? Думаешь, каким страшным пыткам мы тебя подвергнем, чтобы… добиться согласия? Зря ты так…
   Последние слова прозвучали с явной обидой.
   – Ты свободный человек. Не хочешь помогать – жаль, конечно. Но знаешь, ты ведь далеко не уникум и не единственная надежда, – Антон Витальевич картинно развёл руками, – так что… впрочем, я тебя понимаю.
   – Я могу идти? – не веря проговорила Алина. «Ой, что-то знакомое-знакомое», – подумала она.
   – Конечно. Только, – Антон Витальевич покопался в ящике своего стола. Через пару минут, сопровождаемых ругательствами на русском и ещё на каком-то неизвестном Алине языке, он вытащил из стола чистейший, словно вымытый кусок картона. Небольшой, с визитку размером. Потом последовал столь же продолжительный и так же сопровождаемый ругательствами поиск ручки.
   – Возьми, – Антон Витальевич протянул Алине листок, уже испачканный написанным на нём телефоном, – если по каким-то причинам ты решишь, что готова работать на нас, только позвони.
   – Но… – начала было девушка, вертя в руках визитку.
   – Всё остальное – только если будешь согласна работать. Сама понимаешь, – развёл руками Антон Витальевич.
   Он мягко взял девушку за плечи и вытолкнул в коридор, где уже ждала знакомая Алине женщина.
   – Антон Витальевич сказал проводить тебя, – сказала она. И прежде, чем Алина успела что-то ответить, женщина как-то быстро развернула тело девушки с неожиданной для такой с первого взгляда хрупкости силой. И в следующую секунду Алина почувствовала укол в шею. А потом… она уснула.

   На этот раз Алина не встретилась с Джокером. Она вообще не видела снов. Просто спала. А проснулась на скамейке в парке. Рядом сидел Хейнтайлль.
   – Ну, отлично! – сказала девушка, мотая головой и сбрасывая с себя последние остатки сна. – И как я здесь оказалась?
   – Когда я пришёл, ты здесь уже была, – невозмутимо сказал Хейнтайлль. Сказано это было так, между прочим. Совершенно холодным тоном. Типа я тут мимо проходил, и ты лежишь в отключке, а я взял и подошёл. Почему-то Алину обидело такое отношение. Но виду она не подала. С трудом привела себя в вертикальное положение и пожаловалась:
   – Мне надоело это всё…
   – Что? – спросил Хейнтайлль.
   – Всё это, – упрямо повторила девушка, – я попадаю неизвестно куда, просыпаюсь неизвестно где. Хотя не хочу ни первого, ни второго.
   – И что ты с этим собираешься делать? – спросил Хейнтайлль заинтересованно.
   – Не знаю, – вздохнула Алина, – сейчас… пойдём домой, а?
   Хейнтайлль не возражал. Но до дома на этот раз было идти далеко. Потому что через пару шагов девушка уловила едва заметное изменение вокруг. И в следующую секунду они с Хейнтайллем оказались на пороге старинного замка. Именно там, куда привёл её Хейнтайлль прежде, чем Алина оказалась вновь в своей реальности.

   – И всё же, я оказался прав, – Хейнтайлль говорил спокойно, даже отрешённо, но за этой отрешённостью – как показалось Алине – явно проглядывали нотки самодовольства и гордости, – Вы и в самом деле смогли прихватить меня с собой. И в свой мир, и обратно.
   – Вы? – слово неприятно резануло Старрайзе. – Мне казалось…
   – Там, – Хейнтайлль махнул рукой, – я говорил с некой девушкой по имени… – тут он запнулся, – в любом случае, тут я имею честь говорить с избранницей Джокера, леди Старрайзе.
   – Ах так, – Старрайзе вырвала свою руку из руки Хейнтайлля и прошла вперёд, – тогда ладно… господин орденоносец Хейнтайлль!
   В бешенстве она бросилась внутрь замка. На глаза навернулись слёзы, совершенно не ожидаемые. Или ожидаемые? В общем, Старрайзе окончательно поставила себе диагноз «дура конченая» и, всё ещё прибывая в ярости, совершенно не обращая внимание на то, куда идёт, она буквально влетела в Эдаттсани. Взвизгнув, девушка попыталась вырваться, но не тут то было. Эдаттсани сжал её запястья так сильно, что она, кажется, услышала треск костей.
   – Оставь её, – негромко сказал Хейнтайлль.
   Эдаттсани посмотрел на Стража, но руки девушки не отпустил, а, кажется, наоборот – сжал ещё сильнее.
   – Ты же не думаешь, что она сейчас может сбежать? – спросил Страж уже нетерпеливо. Эдаттсани что-то пробормотал. Но наконец отпустил Старрайзе. Девушка сразу же отошла от него к Хейнтайллю. Тоже не подарок, но если выбирать… лучше быть поближе к Хейнтайллю. Так они и прошли дальше, чуть ли не взявшись за руки, сопровождаемые испепеляющим взглядом Эдаттсани.
   – Ей всё равно придётся пообщаться со мной! – заявил он, когда Страж и его попутчица подошли к массивным дверям, ведущим в другое помещение.
   – Нет, – так же спокойно сказал Хейнтайлль, даже не поворачивая головы.
   – Ты её уговорил? – спросил Эдаттсани, как показалось Старрайзе – не столько удивлённо, сколько разочаровано.
   – Нет, – с этим словом Хейнтайлль открыл дверь и пригласил Старрайзе зайти. А потом вошёл вслед за ней, оставив ошарашенного Эдаттсани позади себя.
   Уже через некоторое время они устроились в комнате с камином, очень похожей на ту комнату, в которой Старрайзе первый раз увидела Хейнтайлля. Словно недавние, – и такие давнишние, казалось сейчас, – воспоминания вернулись к девушке. Особенно когда Хейнтайлль предложил ей ужин. Старрайзе всё старалась припомнить – а блюда те же самые? И не могла. Сама не знала, зачем ей эта поистине «важная» информация. Может, чтобы как можно дольше молчать в присутствие Хейнтайлля. Старрайзе и молчала. Хотя вопросы были, но спросить она не решалась. А сам Страж вовсе не рвался ей помогать. Он тоже молчал. Пока, наконец, молчание стало для Старрайзе просто невыносимым. Да и с ужином было покончено. Так что по всем правилам пора было всё же начать общаться.
   – Я правильно поняла, пытать меня пока не собираются? – спросила она тихо.
   – Вы неправильно поняли, – ответил Хейнтайлль, – пытать Вас не собираются. Ни пока, ни потом. Ни вообще.
   – О да? – возможно, Стражу и не стоило верить, но Старрайзе поверила. Почему? Вроде бы с чувствами к Хейнтайллю она разобралась. Ни-ни, даже не думать. Всё же идейный враг. Которому она, к тому же, не нужна. Судя по всему. Тогда почему такое отношение?
   – Я никогда не нарушаю своего слова, – твёрдо сказал Страж, – а я дал слово защищать Вас.
   – Даже от своих соотечественников?
   – Разумеется.
   – Но как ты… вы тогда собираетесь привлечь меня к вашему спасению из этого мира плюс завоеванию другого? – Старрайзе намеренно использовала ты, затем… а вот зачем – она опять таки не знала. «Уж слишком многого я в последнее время не знаю, – с некоторой злостью подумала девушка. – С этим явно надо что-то делать».
   Хейнтайлль подошёл к креслу Старрайзе и присел около него прямо на ковёр.
   – Я не знаю, – сказал он честно, глядя прямо в глаза девушке, – но я знаю, что пытки срабатывают далеко не всегда. К тому же – как я уже сказал – я дал слово.
   Тут он встал, резко повернулся и вышел из комнаты. Похоже, разговор был окончен. Старрайзе не ожидала такого, но она быстро отошла от удивления и обиды за его холодность, и успела спросить, поймав Стража своим вопросом на пороге.
   – И что мне сейчас делать?
   – Что угодно, – ответил Хейнтайлль. – Вы можете делать что угодно в пределах замка и двора. Даже тренировать свою силу. Я думаю, Вы захотите это. Если я прав, то я сам предоставлю вам учителя.
   – Не боитесь, что я стану очень сильной и сбегу? – ехидно спросила Старрайзе. Хейнтайлль улыбнулся. И Старрайзе была вынуждена с тоской признать, что его улыбка даже сейчас действует на неё, причем явно неправильно и недопустимо в данной ситуации действует.
   – Нет, не боимся, – сказал Страж. Потом чуть подумал и продолжил: – Ваш предыдущий побег был результатом не вашей силы, а нашей слабости и ошибки. В дальнейшем подобных ошибок мы не повторим. А пока Вам лучше немного освоиться в замке. Я пригласил одну из сестёр Ордена, которая проводит Вас в вашу комнату.
   С этими последними словами Хейнтайлль вышел, оставив Старрайзе не в самом лучшем настроении. Девушка уронила голову на руки. Надо же. А она ведь действительно ненадолго, но подумала, что… Старрайзе печально улыбнулась. Что ж, теперь она знает, что у Хейнтайлля есть какие-то свои планы. В том числе – и на неё. Но это вовсе не те планы, о которых она даже не мечтала, а только начинала мечтать. Может, даже хорошо, что её так «подрубило» в самом начале. Когда ещё никаких мечтаний. Но всё же на душе было гаже некуда. Поэтому её обрадовало, что пришедшая проводить её сестра в наряде Ордена совершенно не лезла к ней с предложением дружбы. И вообще ничего не говорила. Только молча указала на дверь комнаты. А потом, когда девушка вошла, также молча эту дверь закрыла. Старрайзе прислушалась. Поворота ключа в замке не услышала. Значит, Хейнтайлль не обманывал. И держать в камере её никто не собирался. Но с другой стороны, это говорило о том, насколько они уверены в своей охране. Старрайзе решила, что ей действительно нужно подумать. Очень серьёзно Она точно знала, что ей незачем здесь оставаться, но и присоединяться к Сопротивлению она не хотела. А значит, оставалось по мнению девушки одно – учиться, набирать силу. Пока кроме этого пути иного способа хоть как-то обрести контроль над своей совершенно потерявшей башню жизнью девушка не видела. Ну, никакого!
   – Меня зовут Альтиста, – так представился девушке через несколько часов невысокий рыжеволосый парнишка, по виду – моложе её на несколько лет.
   – Почему-то мне кажется, что мы знакомы, – сказала Старрайзе, протягивая ему руку и улыбаясь. Вообще, она решила вести себя с членами Ордена как можно более угрюмо. Но этот парень улыбался так открыто, что она тоже не смогла удержаться от улыбки. А после того, как она улыбнулась, уже было как-то странно говорить грубо и хамовато, как она и собиралась поначалу.
   – Конечно, мы встречались! – радостно проговорил парень. – Только тогда я был в другом… состоянии сознания. Так что можно сказать – вы знакомы не со мной… точнее со мной в детстве… каким бы я был в детстве, если бы оно у меня было.
   Всё это парень произнёс скороговоркой, перемежающейся паузами. И всё время тряс руку Старрайзе.
   – Хейнт сказал, что я должен учить тебя. Хотя я не понимаю – зачем… по-моему, всё, чему можно научиться, учится само. По крайней мере, у меня так.
   – Впервые сталкиваюсь с такой теорией, – рассмеялась Старрайзе, – но всё же я хотела бы получиться.
   – Без проблем, – кивнул Альтиста, – когда начнём?
   Судя по его словам и нетерпеливому подпрыгиванию, начать он был готов немедленно. Старрайзе задумалась.
   – Думаю, завтра как раз с утра. Ну, то есть, как проснусь. Если меня опять не унесёт в другой мир.
   – Отлично, – сказано было это вовсе не самым весёлым тоном. Скорее, разочарованным. Словно предложение быть учителем Старрайзе это было самое чудесное, что ему могли сказать. А теперь чудо откладывалось. Пусть и ненадолго. Хотя… Старрайзе вновь задумалась. Альтиста уже, видать, готовился её покинуть. Но как-то всё медлил, переминаясь с ноги на ногу – видимо, надеясь, что девушка передумает.
   – Постой, а ты не в обиде, – начала было Старрайзе, вспомнив, – ну что я… я ведь обманула тебя.
   – Да, весело получилось! – лицо Альтисты оживилось вновь. Словно Старрайзе вспомнила что-то смешное. Какое-то весёлое приключение, в котором они оба участвовали.
   – Хотя поверь, – продолжил Альтиста не без гордости, – если бы я был в другом возрасте, ты бы никогда не смогла меня обмануть. Я вовсе не глупец. Хотя иногда мне нравиться его играть.
   – Кого? – переспросила Старрайзе.
   – Глупца, – пояснил Альтиста. – Очень прочищает мозги.
   Старрайзе не стала спрашивать, а как именно подобным образом можно прочистить мозги, и главное – зачем этим заниматься. Она всего лишь вновь спросила уже более настойчиво:
   – Так ты не в обиде?
   – Нет, а я должен? Вот если бы ты обманула меня в этом возрасте… тогда… хотя – нет. Не умею я обижаться, – последние слова Альтиста сказал виноватым тоном, чуть опустив голову и поглядывая на Старрайзе, как нашкодивший кот. Девушка вновь не удержалась, чтобы не рассмеяться. На минуту мелькнула мысль, что всё это – тщательно спланированный маскарад. Но… как не хотелось в это верить! И Старрайзе не поверила. «А что, – подумала она, – имею полное право. Потом, если что, сама шишки считать буду, на своей собственной голове. Но это потом. Возможно».
   – Ладно, я всё же пойду, – заметил Альтиста.
   – Иди, – сказала Старрайзе.
   – Так… я… до завтра, – Альтиста засмущался, развернулся и чуть ли не бегом удалился по коридору. Словно Старрайзе обрезала резинку, которой он был всё это время прикручен к её двери.
   – Странный он, – вслух сказала Старрайзе, закрывая дверь.
   Со следующего дня потекла для Старрайзе жизнь, похожая на ту, что она вела в Сопротивлении. Опять те же уроки и попытки не выучить, – ну никак Старрайзе не могла называть это обучением, – а вспомнить. Старрайзе понимала разумом, что вспоминать нечего, ибо никогда она подобными силами не обладала. Но никак не могла признать это сердцем. Ей было приятно чувствовать в себе силу, прибывающую день ото дня. Ей нравилось учиться вещам, о которых она раньше понятия не имела. То есть она понятия не имела, что такое вообще возможно проделывать.
   Альтиста занимался с ней тогда, когда она хотела, и столько, сколько она хотела. Казалось, он постоянно был только в её распоряжении и всегда готов явиться на зов. Словно ждал только этого. Подобное настораживало. Уж слишком он был любезен. И Старрайзе действительно надо было бы насторожиться. Но… в очередной раз видя физиономию Альтисты, совершенно счастливую, с улыбкой до ушей, просто не могла поверить, что тут что-то нечисто. Точнее, не хотела. Хотя и ругала себя дурой. Альтиста не только учил её управляться со своей силой, но и рассказал ей много о мирах, в которые попадали хранители карт и фигур. Однажды он рассказал ей о мирах.
   – Всего их двадцать.
   – Так много? А есть те, кто живут во всех? – поинтересовалась Старрайзе.
   – Были, – сказал Альтиста.
   – Были? А теперь…
   – Они сошли с ума. Все до единого, – Альтиста, кажется, готов был заплакать.
   – Вообще-то… понятно, – покивала головой Старрайзе. – Бедняги.
   И тут же девушка спохватилась:
   – Но ведь каждый может…
   – Нет, не может, – ответил Альтиста, – видишь ли, это был наш эксперимент. Без нас они не смогли бы добиться такого.
   – То есть вы довели этих людей до сумасшествия? Но зачем?
   – Мы полагали… – начал было Альтиста, но потом прервал себя и задумался на минуту. Махнул головой, посмотрел по сторонам и продолжил необычным для него тихим хриплым голосом: – У нас были все основания полагать, что тот, кто сможет жить сразу в двадцати мирах, сможет научиться управлять своими перемещениями. И не только своими. Мы надеялись, что он сможет вытащить нас отсюда.
   Старрайзе мотнула головой. Она не знала, как относиться к информации Альтисты. С одной стороны, эти существа довели до сумасшествия ни в чём не повинных людей. С другой… члены Ордена были закрыты для неё. Но кое-что она чувствовала. Например, страх. Чувство страха, кажется, никогда не отпускало этих существ, всегда маяча на грани сознания. Страх, что созданные миры исчезнут, не выдержав давления своей нереальности, и тогда… Орден исчезнет с ними. Она никогда не рассказывала Альтисте о своей догадке, предполагая, что это не даст ей ни подтверждения, ни опровержения её теории. Но в тот день она отказалась от занятий.
   Также Альтиста рассказал ей о силе избранника каждой карты и фигуры. И даже ещё раз пересказал, надеясь, что она запомнит. Старрайзе ухмыльнулась про себя такой наивности, но к собственному удивлению обнаружила, что запомнила. Правда, были вопросы, на которые Альтиста не мог или не хотел отвечать, и честно говорил об этом. На Старрайзе эта честность, или её имитация, подействовала гораздо сильнее, чем его улыбка.
   С Хейнтайллем она так и не увиделась в течение трёх недель занятий. И, хотя дала себе слово о нём не думать, это слово, – как, впрочем, и все «слова» которые Старрайзе давала себе в последнее время, – она нарушила. Она не могла не думать. Причём думала о нём то с обидой, то с пониманием, то с огорчением. Однажды Старрайзе не выдержала и спросила Альтисту о Хейнтайлле.
   – Конечно. Он здесь, – ответил Альтиста на её вопрос, – а тебе он зачем?
   – Просто… хотелось бы знать. Всё же… мы как-то связаны. Я чувствую, – сказала Старрайзе. И ведь почти не солгала. Просто не сказала всей правды.
   – Ну… он здесь. Если хочешь его увидеть, просто скажи.
   Альтиста с удивлением смотрел на Старрайзе. Чуть подумал и спросил:
   – А ты случаем не влюбилась?
   – Нет, конечно! – с раздражением ответила Старрайзе.
   – А-а, тогда ладно. А то…
   – Что – то?
   – Просто тут было много желающих, – хихикнул Альтиста, – наш ледяной Страж обладает чудовищной харизмой. Откуда только… так только он сам ни на кого не смотрит. И не смотрел никогда. По крайней мере, сколько я помню. А люди…
   – Что люди?
   – Ну… он вообще считает людей ниже себя. Ниже нас.
   – Странно. Я этого не заметила.
   – Он это и не кричит на каждом углу. Он очень вежливый. Но поверь, он действительно считает людей ниже себя.
   – Хорошо, что я в него не влюбилась, – сказала Старрайзе, с удивлением обнаружив, что готова расплакаться.
   Заметил это Альтиста или нет, но он не подал вида. И занятия в тот день продолжались как обычно.
   А на следующий день Старрайзе обнаружила себя, одиноко идущую по направлению к своей квартире в реальном городе. И тут она присела прямо на тротуар и дала волю слезам. Даже не пытаясь их сдержать или объяснить их появление.

Глава 11

   В любом случае, жизнь продолжала идти и, следовательно, нужно было продолжать жить. И Алина вспомнила об этом сразу же, как слёзы закончились. Как и о том, что назавтра ей на работу. Всё же жить в трёх мирах – это нечто. Алина теперь поняла, почему эти бедняги, над которыми проводили эксперименты, сошли с ума. Она бы точно сошла. Странно, но на этот раз мысли о том, какие орденоносцы гады, не вызвали у неё никаких эмоций. Просто, стоило вспомнить Альтисту и их занятия, чтобы усомниться в пакостности таких хороших ребят. Впрочем, если бы Алина взяла на себя труд вспомнить и покопаться в себе, она бы заметила, что и раньше эта информация её не особо колыхала.
   А на следующий день началась обычная жизнь. То есть, не совсем обычная. А точнее – совсем необычная. Уже чуть раньше, при обучении в Ордене, восприятие Алины стало меняться. Но тогда, при необычности места и существ, что её окружали, Алина не смогла это оценить. Смогла теперь, и – по полной программе. И если бы Альтиста не посвящал теории столько же, сколько и практике, то сейчас девушка даже и не знала бы, в какую психиатрическую клинику ей обратиться. Ибо очень необычно. Ведь теперь она всех окружающих она видела по-другому. Это невозможно было объяснить… это и не новый вид, и не новый запах или осязательное ощущение. Скорее всего – совокупность всех ощущений плюс ещё что-то непонятное. Но… когда, например, Алина увидела Любу, то словно окунулась в лето. Сразу стало тепло и запахло травой и какими-то ненавязчивыми по запаху цветами. А сама Люба, её сознание, её мысли, её душа… Алина просто не знала, что именно это и к чему относится. Люба светилась, и всё тут. Не так ярко, как солнце, но всё же почему-то ассоциации возникали именно с солнцем.
   Идя по улице, находясь в офисе, Алина теперь видела людей по-другому. Она видела их эмоции и ещё что-то, такое же, как у Любы, то, что можно было бы, наверное, назвать цветом… ощущением? Души. Или разума? Алина не знала, да, впрочем, её это не волновало. Она видела, и это помогало ей понять, каким человек является на самом деле, и как он относиться к ней, Алине. И что он сейчас чувствует. И вообще – врёт ей или нет. Полезное качество, конечно, но оно имело и обратную сторону. В то время как были и яркие, тёплые люди, к которым Алину тянуло, были серые, коричневые, блёклые, которые ей были просто неинтересны. Но были и такие, от которых девушку отталкивало. И хорошо ещё, если это был просто холод – можно потерпеть. А если… если это было нечто серое да ещё и паутинообразное по ощущениям?… Словно действительно касаешься кома паутины и пыли руками. Только вот руки помыть можно, а разум нет. И поди же объясни таким, почему Алину с них воротит? Ведь внешне – люди как люди. Да, кстати, Алина могла видеть их так же, как раньше. Одновременно с новым видением. Когда-то Алина любила книги о животных. Про хамелеонов она прочитала, что у этих потрясающих ящериц подчас два глаза могут давать две разные картинки в реальности в мозг одновременно. Сейчас она чувствовала себя хамелеоном. И не только людей видела Алина по-другому. Свою энергию, своё настроение имели и другие жители мира. Ладно, животные или деревья. Алина и раньше знала, что они живые. Но и предметы, которые живыми никак не назовёшь, даже сделанные человеком предметы тоже подчас светились непонятным светом, жили непонятной жизнью. Просто удивительно, что у девушки мозг не взорвался от обилия ощущений.
   Ещё одним нововведением мира стало для Алины присутствие других существ. Нематериальных, как она это понимала. Призрачных. Их было много. Разных. В смысле, Алина точно знала, что относятся они к совершенно разным классам, – видам? – существ. И к людям, видать, относились по-разному. Некоторые вообще, кажется, внимания не обращали на людей, кто-то заинтересовано глазел на них, словно ребёнок в зоопарке. Кто-то, кажется, пытался помогать или мешать. Подножки, например, ставил. И, несмотря на то, что он был призрачным, падали люди по-настоящему. А были и те, кто жил в людях. Нет, не имитировал человеческое тело, – таких, что бы там не говорил этот загадочный мешковатый Антон Витальевич, было мало – Алина видела всего одного. А именно жил в людях, как-то сосуществуя с душой. Подчас это не вызывало у Алины никаких чувств. А иногда… ей хотелось броситься подальше. Один из таких… от которых хотелось умчаться подальше, заставил своего человека улыбнуться Алине весьма мерзкой ухмылочкой, а потом ещё и кулаком погрозить. Как вспомнила Алина уроки Альтисты – первые существа вовсе не мешали людям жить, находясь с ними в симбиозе. И уходили, если человек не хотел, чтобы они были. А вторые – вторые питались энергией человека. Или просто крали тела. Не сразу, но постепенно отстраняя хозяина от участия.
   Однажды ночью, проснувшись, Алина обнаружила вокруг своей кровати несколько существ. Впрочем, это было не в диковинку. Но в углу комнаты сидело нечто, чего Алина прежде не видела. Это нечто было похоже на большую белую собаку с синими, пристально гладящими глазами. «Мой дух!» – внезапно, неожиданно для себя подумала Алина. Альтиста рассказывал о таких. А потом Алины прочла, что в России тоже знали об этих духах. Домовые, вот кто это! Алина взглянула мельком на всю честную призрачную компанию, зевнула и вновь упала на кровать, закрыв глаза. Очень уж спать хотелось. Мельком подумала, что рассказы – рассказами, лекции – лекциями, но, увидь она подобное раньше, визгу было бы… а сейчас… может, Джокер ей прививку сделал? От удивления и страха. В общем, неважно. Алина растянулась под одеялом и заказала себе сон. Этому она тоже научилась у Альтисты. Не какой-то определённый. Просто заказала, чтобы во сне всё было мило и спокойно. И радостно. С другой стороны, что ей ещё делать оставалось? Привидения привидениями, а Алине на следующий день рано на работу вставать. И отчёт делать. Не то, чтобы важный, но начальник у неё… прямо настоящий начальник. И выспаться нужно обязательно.
   Когда проснулась утром, с удивлением и смехом вспоминала сон. Это был сон о том, как она раньше спокойно работала на своей работе. И знать не знала ни о других мирах, ни о Джокерах, ни о всяких там Хейнтайллях. Обычная рутина. Скажи кто раньше, что именно это будет представляться ей «счастливым сном» – не поверила бы. Но тут же, припомнив Хейнтайлля, девушка взгрустнула. И даже сильно взгрустнула. После разговора с Альтистой, – того, когда парень просветил её в «расизме» Стража, – Алина дала себе зарок: забыть и не вспоминать. А если рядом окажется, вертеть носом. В конце концов, он враг… вроде как вражина, не больше. Вот так к нему и нужно относиться. Ведь недаром мудрые люди говорят, что от любви до ненависти один шаг. Значит – ничего страшного, справимся.
   Но то ли люди, придумавшие эту поговорку, были не очень мудрыми, то ли этот самый пресловутый шаг был очень уж большим – для великана не иначе… но сделать этот самый шаг Алине никак не удавалось. А удалось ей лишь направиться на работу, сжав зубы. Впрочем, отчёт в этот день отнял столько мыслей и сил душевных, что о разбитом, – или чуть надколотом? – сердце и думать было некогда. Поэтому мысли о Хейнтайлле вернулись лишь по пути домой. Но и сейчас Алину быстро прервали. Не самым приятным образом.
   Совершенно внезапно девушка почувствовала, что за ней следят. Она постоянно чувствовала это в последнее время. Слежку недружелюбную, злую. Но сейчас эта слежка… точнее, тот, кто следил, был близко. Невыносимо близко… и невыносимо знакомо. И страшно. Но уже, кажется, выносимо. Главное – разобраться, кого именно будут выносить в случае чего. Очень Алине хотелось, чтобы не её. Она сглотнула и смело пошла вперёд, сама приготовившись к битве. Точнее, быстро вспоминая все те фокусы, которым её учили. Не так уж много фокусов, но они могли сработать.
   – Сегодня одна? – голос был даже приятным. Мягкий баритон, из тех, которые называют успокаивающими, обволакивающими. Но сейчас этот голос внушал Алине страх. Даже ужас. Наверное, именно поэтому и внушал, что не должен бы.
   Мужчина появился из тени переулка. Причём, в прямом смысле – из тени. Тень клубилась вокруг него, скрывая ноги, как на картинках с японскими призраками. Да и сам он был каким-то спрятанным в тень, словно в плащ. Сложно было рассмотреть лицо, в прошлый раз ей это удалось легче. Зато теперь она рассмотрела кое-что другое. Она увидела слепок души человека. Слепок его сознания. Ох, лучше бы не видела! Похоже, её оппонент был совершенно безумен. Внутри его была не серость паутины, не коричневые массы грязи, не острый холодный лёд, обжигающий и замораживающий одновременно. В сознании убийцы была чёрная дыра. И, кажется, в эту дыру должно было валиться, – и валилось, – всё. Алина и сама чуть не провалилась. Она инстинктивно отстранилась на несколько шагов. Мужчина подходил мягкой походкой, уверенный в своём превосходстве.
   – Теперь тебе некому помочь, – так же мягко сказал он, и Алина почувствовала, будто ей смотрят прямо в глаза. Внезапно поняла. Он её гипнотизирует! Это придурок усыпляет её! Чтобы она не смогла ни убежать, ни успеть что-нибудь сделать! Даже сейчас один на один – он боится её! Это придало сил. И уверенности. Алина одним взмахом головы сбросила оцепенение, что оказалось на удивление легко. А потом, как и в прошлый раз, бросила в мужчину сгусток воли, которому мысленно придала вид слепящего острого диска. Мужчина отпрыгнул в сторону, но диск прошёлся по тени и оторвал от неё кусок. Всё произошло молча, но в голове у Алины взорвался визг, словно эта тень была живая.
   – Не кусайся, – заявил мужчина. Его тон был удивлённым и обиженным одновременно. Он встал, отряхнул брюки и вновь воззрился на Алину, которая на этот раз смогла увидеть его глаза. Совершенно спокойные, совсем не злодейские голубые глаза. Мужчина подмигнул и сделал неуловимый жест рукой. Вся тень, что окутывала его, визжа и клубясь, понеслась к Алине. И девушка точно знала – даже прикосновение к этой штуке опасно. Смертельно опасно. Она готовилась поставить мысленный щит и отпрыгнуть. И ей это удалось. Она даже окутала себя мысленной дымкой. Тень сосредоточилась на щите, она облепила его, пожирая.
   – Не туда, оставь, – мужчина вскрикнул таким тоном, каким обычно собаке говорят «Фу». Тень, в отличие от многих собак, послушалась и направилась к Алине. В этот самый момент девушка вновь послала мысленный диск, одновременно пытаясь ударить сознание самого мужчины. Но тут же сжалась в своём собственном сознании. Чёрная бездна чуть не поглотила её. В прошлый раз за её спиной был Хейнтайлль. А сейчас… тьма, тень, рассечённая диском воли, вновь срослась. Слепилась, словно пластилин.
   – Это твой конец, Джокер, – пропел голос… кажется – за её спиной. Или в её сознании?
   Ослепительная зелёная вспышка, – ослепительная для тех, кто как Алина мог видеть больше, чем тяжёлые формы физической материи, – пронзила сумерки. Словно колпак накрыл тень. Та вновь заверещала, но свет залил её полностью, раздробив на кусочки. Эти кусочки чуть покрутились, словно в снежном шаре, и истаяли.
   – Да как ты смеешь! – на этот раз был уже не баритон, а змеиное шипение.
   – Да вот так и смею, – ответил другой голос, чуть задиристый.
   Невысокая светящаяся зелёным ровным светом фигурка заслонила Алину от её неудавшегося убийцы. Фигурка светилась зелёным не только внешне, но и внутренне. Точнее, внутренним взором Алина созерцала тёплую майскую зелень души своего спасителя. «Ведь зелёный – обычно холодный цвет», – подумала она неожиданно. А потом резко встала и, чувствуя в себе прилив сил, присоединилась к «великой битве». Впрочем, биться не пришлось. Мужчина ретировался. Не убежал, а просто растворился в тени. Тёмный туман чуть подрожал в воздухе и исчез. Алина подошла к своему спасителю. Парень лет семнадцати, не больше. Он улыбался ей открытой улыбкой, напомнившей ей Альтисту. Только в отличие от блондина Альтисты парень обладал чуть кучерявой каштановой шевелюрой и яркими синими глазами с длинными ресницами. Необычайное сочетание. Скорее, подходит девушке… наверное. Этакой героине любовных романов. И даже не современных а таких… типа «исторических». Очень уж породистая физиономия. Даже девушка оценила. Но, как оказалось, в мужском исполнении тоже даже очень ничего. И ничего девического уж точно не чувствовалось.
   – Ты Джокер! – начал парень без предисловий. – Я слышал, что у карт появился новый Джокер. Хотя, не думал что…
   – А ты…
   – Я не представился? – парень, судя по всему, был искренне удивлён. Алина покачала головой.
   – Хорошо, – сказал он, – я… – тут почему-то наступила пауза. Словно парню задали чрезвычайно трудный вопрос на экзамене. И Алина не выдержала.
   – Зелёный Фонарь, – вырвалось у неё почти помимо её воли. Девушка так и осталась стоять с открытым ртом, не понимая, что теперь делать. Ну, надо же! Такая скромная девочка всегда была, и так оскорбить человека.
   – Нет, – скромно сказал парнишка, совершенно не оскорбившись, – я – белый Конь.
   Алине снова пришлось сесть прямо на асфальт. И потом она рассмеялась. Понимала, что это не очень прилично и даже, может быть, обидно. Но ничем не могла помочь в данной ситуации. Ну, смешно было… очень.
   – А что поделать? – спросил парень, разведя руками.
   Алина, которая, кажется, только сейчас отсмеялась наконец, снова расхохоталась. Впрочем, она почувствовала себя спокойнее и не такой уж хамкой, когда парень присоединился к ней. Наверное, только теперь дал себе труд проанализировать их краткий, но весьма содержательный диалог.
   – Пойдём уж, белый конь, – сказала Алина, когда они отсмеялись и отфыркались, – хоть чаем тебя угощу. А то холодно.
   – Я предпочитаю кофе, – ответил парень, – и можешь называть меня Макс.
   – Ладно. Хотя Конь веселее.
   – Чем?
   – Он парнокопытный, – «объяснила» Алина.
   – Тогда… наверное, конь, – задумчиво протянул Макс. Но тут же хлопнул себя рукой по лбу и сказал: – Хотя, постой. Лошади не парнокопытные.
   – Точно? – Алина была поражена.
   На самом деле, всё же, наверное, тень успела её коснуться. И немного поколдовать над её разумом. Иначе как объяснить этот диалог, годный только для психиатрической палаты?
   – Однозначно. Непарнокопытные. Я выяснял, – уверенно сказал Макс.
   – О'кей. Тогда будешь Максом, – не менее уверенно сказала Алина. И они вновь рассмеялись. Совершенно непонятно чему. Но обоим было весело. А Алина к тому же поняла, что смех, особенно когда смеёшься с кем-то вместе, не только уничтожает страхи, но и разгоняет тьму не хуже фонаря. А совместный смех можно использовать как тёплый бабушкин свитер. Он даже лучше. Потому что в отличие от свитера не кусается.

   Это помещение нельзя было назвать домом. И даже норой – нельзя. Потому что в нору звери приходят не только зализывать раны, но и отдыхать после охоты, растить потомство и наблюдать за его играми. А он приходил в это помещение только, чтобы зализывать раны. Даже спал не здесь. Иногда вообще под мостом. Куда там – тут даже кровати не было. Продавленный диван, который не взяли бы даже на приличную мусорку, обшарпанные стены, стол, держащийся в целом состоянии только чудом, – не иначе, – был даже стул и настольная лампа под выцветшим, когда-то рыжим абажуром. Но и ещё – огромное зеркало, прикрытое портьерой из тёмно-красного бархата. Красивейшее бронзовое литьё древних мастеров, изобразивших в раме цветы, странным образом переходящие, перетекающие в животных, рыб, затем трансформирующихся в людей, и людей, становящихся демонами. Тёмная древняя бронза оттеняла и без того глубокую поверхность стекла. Все предметы в зеркале казались чётче, и оттого комната, отражённая им, выглядела ещё более убого и уродливо, чем была наяву. Но зеркало было закрыто вовсе не по этой причине. Так же, как и само его нахождение здесь вовсе не означало внезапно проснувшуюся в хозяине комнаты любовь к роскоши. Подчас он и сам задумывался – странно приобрести такую силу, которая позволила бы ему бесплатно занять любой, самый шикарный номер в гостинице, любой дом, квартиру, да так, что хозяева ещё и приплачивали бы. И… для чего? Чтобы спать под мостом? Но как бы он ни задумывался над этим, выходило всё одно: чем больше магической силы он получал, тем скромнее становились его материальные претензии. А ведь ещё недавно он мечтал о столь многих благах. Сейчас всё изменилось. Только сила. Вот что интересовало его. Может, он ненормальный?
   – Ты определённо ненормальный, а как же. Но этим ты мне и нравишься, – голос из-за наброшенной портьеры звучал глухо.
   Хозяин комнаты встал с дивана, на котором отдыхал от неудачной охоты, и резким движением сбросил портьеру. Из глубины зеркала на него воззрился Хао, такой же, как всегда. Невероятно красивая, так, что даже и не бывает такого, левая часть лица с белоснежной кожей и золотистым, с вкраплениями серебряных искр, глазом… и правая часть – красная, лишённая кожи плоть. Коричневый глаз как всегда гноился, а дальше, на уходящей в темноту зеркала шее, висели лохмотья кожи. Мужчина отошёл чуть подальше от зеркала, чтобы полюбоваться. Наверное, на других это лицо должно было бы навевать страх, но ему оно нравилось. Появившись впервые в его жизни, оно развеяло тогдашнюю печаль и скуку, и с тех самых пор один вид этого лица помогал, лечил грусть, вселял непонятную надежду.
   – Рад тебя видеть, Хао, – сказал мужчина.
   – В самом деле? – лицо улыбнулось левой, прекрасной половиной губ.
   – Мне нужна… твоя… поддержка.
   – Я понял, – гноящийся глаз прокрутился в глазнице и уставился на мужчину. Золотистый глаз никак не отреагировал. Словно его это и не касалось.
   – Я не смог…
   – Я знаю.
   – Ей постоянно кто-то помогает.
   – И это я тоже знаю.
   – Но почему?
   Лицо на некоторое время замолчало. Потом рот искривился, дёрнулся и продолжил разговор:
   – Помнишь, я говорил тебе, как важна удача. Важнее всего.
   – Конечно, – с сомнением в голосе проговорил мужчина.
   – Ты мне не веришь… – сказал Хао, – а зря. Ибо для таких, как она, удача вообще на первом месте.
   – Но ты же говорил, что моя удача…
   – Сильна. О, да, сильна. Потому что я помогаю тебе.
   – А ей помогает тот, кто сильнее тебя… – задумчиво проговорил мужчина. Ему почти не дали договорить. Ибо случилось то, чего мужчина никак не мог ожидать – на его памяти ничего подобного никогда не было. Хао смеялся. Звонко и заливисто, свободно и безмятежно.
   – Ты… ты… – он так и не мог прийти в себя от смеха, пытаясь что-то сказать, но спотыкался, вновь погружаясь в пучину хохота. Наконец, ему удалось как-то собраться.
   – Я столько рассказывал тебе. О Джокере. И обо мне. Неужели ты так и не понял? Я… это я помогаю ей! Потому что я – Джокер!
   Сказав это, Хао рассмеялся. Мужчина обалдело молчал какое-то время, а потом присоединился к смеху своего собеседника.
   – Так ты решил устроить состязание? Да, Хао?
   – Что-то типа. Победителю достанется… впрочем, я подумаю – что ему достанется. Но и жизнь тоже неплохо.
   – Неплохо. Для неё.
   – И для тебя. Кстати, я не говорил? Я решил повысить ставки. У тебя есть два месяца. За эти два месяца она ни разу не окажется в другом мире, это обещаю. Хотя… это и не особо нужно. Но… вот так.
   – А что потом?
   – Потом… ну, я, наверное, убью тебя. Если она к тому времени ещё будет жива. И не сделает это сама. Как тебе такой расклад?
   Мужчина снова рассмеялся.
   – Замечательно. Если я не справлюсь… что же… это будет неплохой конец жизни.
   – Люблю безумцев, – снова мечтательно проговорил Хао, – с вами интереснее, чем с обычными людьми, с большинством из которых мне, право, уже совсем не интересно. До встречи, мой безумный друг. Не желаю тебе удачи просто потому, что ты счёл бы это унизительным.
   Лицо Хао подернулось дымкой и исчезло в туманной глади зеркала. А мужчина, даже не накрыв, как обычно, старинный предмет мебели бархатной портьерой, завалился на диван. Ему нравилось разговаривать с Хао. Но, чёрт побери, сколько сил отнимали эти разговоры. И как же сладко после них спалось!

   В детстве Алина всегда мечтала о старшем брате, который защищал бы её. Потом, в подростковом возрасте, ей почему-то отчаянно захотелось брата одного с ней возраста. С которым можно было бы пообщаться по проблемам и, что греха таить, выцыганить мытьём или катаньем очередной секрет обращения с мальчишеской душой. А потом, уже после школы, ей снова захотелось брата. Но теперь – младшего. Люба, которой Алина по большому секрету открыла эту свою мысль, заявила, что Алине срочно нужно замуж. И ребёнка. Причём замуж – необязательно. Главное – ребёнка. Алина с ней была категорически не согласна. Крики по ночам, подгузники с «подарками» и слюни совершенно её не вдохновляли. И особенно не вдохновляла перспектива хотя бы на несколько лет, но иметь рядом существо, пусть и родное, с которым и поговорить по-человечески не возможно. Вот оно лежит, орёт, и как понять – что оно хочет? Нет, к такому Алина была не готова. А вот младший брат – в самый раз. С ним и поговорить можно, и советы дать. Толку, правда, мало, зато какой подарок собственному самомнению. Ну, или можно пирожными кормить. От них он точно не откажется. И умиляться. Главное – никаких подгузников. Этим самым Алина сейчас и занималась В смысле, кормила Макса, который вполне мог сойти за её младшего брата, – по крайней мере по возрасту, – пирожными. И поила кофе. Они сидели в её маленькой, уютной кухне. Макс уже успел выпить две чашки кофе и уничтожить несколько пирожных. Просто удивительно – как в него влезло столько! Вроде, хрупкий юноша. Алина между тем удивлялась недолго. Времени не было. Всё подкладывала новые пирожные на тарелку. И умилялась. Ну, как долго мечтала о подобной сцене! И наконец – сбылось. Радость-то какая! При этом Алина не забывала спрашивать – биографию брата, пусть и такого временного, нужно знать. Особенно временного. Постоянного и так – хочешь не хочешь – узнаешь. Парень оказался на удивление словоохотлив. Алине почему-то всегда казалось, что в этом возрасте слова клещами нужно вытаскивать. Возможно, потому, что у неё самой было так. А может, пирожные просто сделали свое дело. Алина и раньше предполагала, что в них есть магия. Как, впрочем, и во всём сладком. Ещё одно доказательство сему утверждению.
   – Так ты решил играть в шахматы? – спросила Алина.
   – Да, – ответил Макс после того, как прожевал очередной кусок, – ну, я же не умею играть в карты. А в шахматы меня дед научил.
   – И ты выиграл?
   – Почти. Совсем почти. Если бы только… в общем… не важно. Да и я доволен. Белый конь – очень хорошая фигура. Странно, что мне её дали. Я не теряю своих сил, а они неплохи.
   – Да. Наверное. Только странно… этот зелёный свет. Ты извини… – Алина не удержалась и вновь прыснула.
   – Ладно, – Макс махнул рукой, – я и сам знаю. Просто… я ведь сам попросил.
   – Зелёный свет? У кого?
   – У Джокера.
   – Ты с ним знаком? – Алина удивилась.
   – Только один раз видел. Когда получил фигуру. Вообще-то, белые кони – не его подзащитные. Вот чёрные… но он сказал, что иногда вмешивается и в нашу судьбу. Только редко. Я встречал его один раз во сне.
   – И он подарил тебе…
   – Моя способность – нейтрализация вредоносной магии. Любой. А также защита. А то, что зелёного цвета – это я сам попросил. Он сказал, что я могу попросить о чём угодно. Один раз. Чем-то я ему понравился. Я и попросил – силы, чтобы сражаться, а не только нейтрализовать других. Ему понравилось и это моё желание. Не знаю – чем. А потом он сказал, что может подарить мне ещё что-то, только не имеющее отношение к силе. Я и…
   Алина вздохнула.
   – А что? Я любил комиксы! И сейчас люблю. Зелёный Фонарь вообще всегда был моим самым любимым персонажем.
   – Хорошо, что без кольца.
   Макс то ли хмыкнул, то ли хрюкнул, и опустил глазки.
   – Значит, попросил? И что он тебе ответил?
   – Он сказал, что рад встретить человека, который понимает, что действительно важно в этой жизни. Это типа редкость. Хотя я опять не понимаю…
   – И дал кольцо? – язвительно спросила Алина.
   – Нет… – ответил Макс, – как показалось Алине, разочарованно. – Он сказал, что такое в принципе возможно, но я могу потерять кольцо. И что тогда? Я пытался его уверить, но…
   – Ладно, – вздохнула Алина. Ну и везёт же ей в последнее время на знакомства, ну и везёт! Она горестно вздохнула… и положила на тарелку Макса ещё одно пирожное. А потом поставила вариться кофе. А то у них давно уже не кофе с пирожными, а пирожные с кофе. А это неправильно.
   – Хорошо, что я пошёл тебя искать, – еле разборчиво промычал Макс.
   Алина чуть джезву не выронила. И ведь действительно – хорошо. Только вот она как забыла спросить об этом? А ведь собиралась прежде всего.
   – А почему ты вообще бросился меня искать? Тебе сказал Джокер?
   – Да. То есть – нет. То есть… да не смотри ты на меня так… я пытаюсь объяснить и только. Он появился в моём сне. Впервые после того случая… ну, когда я…
   Алина кивнула.
   – И сказал, что появился Джокер. В смысле, он выбрал кого-то. И сказал, что я могу тебя найти. Так как хоть я и белый конь, но смогу тебя найти. Мы как-то связаны.
   – И ты бросился меня искать.
   – Не сразу. Ведь я не представлял, что ты в опасности. Но искать тебя я собирался. Ведь… ну, не так уж много фигур и карт, с которыми… которые принимают меня за своего. Ты с этим ещё не сталкивалась?
   Алина задумывалась. Она не так хорошо знала проснувшихся и, конечно, замечала некоторую холодность… даже среди ребят Сопротивления… да и среди знакомых Веры. Но она всегда думала, что это совершенно понятная и логичная реакция на нового человека.
   Макс посмотрел на неё и покачал головой.
   – Мы, те, кто сохраняет свою силу и в реальном мире – другие. Не потому, что мы так хотим. Но другим пофиг. Те, кто не сохраняет свою силу в реальном мире, они… в общем, у нас с ними редко когда появляется взаимопонимание.
   – Почему?
   – Не знаю, – Макс пожал плечами, – может, банальная зависть? Даже странно тогда как-то… хотя, почему бы и нет. Всё же недаром зависть древние отнесли к семи смертным грехам. Всё же они во многом знали толк похлеще нас. А может, они нас просто не понимают. И боятся.
   Алина вздохнула. Не то, что её сильно расстроила подобная мысль. Просто… да она сама не знала – почему загрустила. Макс кивнул понимающе, а потом продолжил:
   – Ну, а сегодня я почему-то захотел тебя найти. Сам не знаю – почему. То ли погода такая, то ли ещё что-то… но стало уж совсем скучно и одиноко. Мне часто так бывает. Но сегодня – вообще невыносимо. И я решил тебя найти. Вовремя, кстати.
   – Вовремя. Повезло.
   – Теперь нужно разобраться: кому повезло?
   – А какая разница?
   – Никакой, наверное. Особенно если съесть ещё одно пирожное.
   – Ещё? Я не умею оказывать первую медицинскую помощь в случае чего.
   – Так что вся надежда на «скорую»… ура двадцатому веку!
   – Двадцать первому.
   – Ага… – Макс уже умудрился запихать пирожное в рот целиком и, чтобы сказать это немудреное слово, ему потребовались поистине героические усилия.

Глава 12

   Конечно же, Макс остался ночевать у неё. Хотя, наверное, мог бы и домой уйти, несмотря на ливень. Но… Алина вовсю продолжала играть в старшую сестру. Особенно когда парень сказал:
   – А вообще-то меня дома никто не ждёт. В командировке.
   Алина умилилась, потом вздохнула, ибо видела с помощью своих новоприобретённых способностей, что её «чары» действуют на Макса так же, как и на других мужчин. «Ну, что за фигня такая! – подумала Алина. – И вот только не надо мне говорить, что большинство девушек были бы в восторге», – это была вторая мысль. Неизвестно для чего. Наверное, её внутренний голос хотел вступить. Но, услышав это предостережение от ещё одного внутреннего голоса – не стал. И ладушки. Тут другие проблемы. Всё же Макс тоже достаточно сильная карта… то есть фигура. И может, на него не так сильно подействует.
   – Так, – показывала и рассказывала Алина, – спать будешь тут. Я постелила.
   – А ты? – невинно и как-то удивлённо спросил Макс, чем ввёл её в ступор.
   – А я на кухне, ничего, привыкла, – попыталась сделать «непонимающий вид» Алина.
   – Ах, так… – промычал парень.
   – Именно так, – неизвестно отчего, но девушка вдруг разозлилась. Тоже непонятно на кого. – А ты, собственно говоря, что ожидал?
   – В общем, – Макс задумался. Ничего не придумал и махнул рукой, выражая, что всё в порядке. Но в глазах всё ещё светилась надежда. И тут Алина решила её убить окончательно.
   – Так, в общем, ложись и постарайся не бродить ночью. Мне завтра на работу, так что…
   – На работу? – Макс был заинтригован. – Ты подрабатываешь?
   – Я работаю! – заявила девушка гордо.
   – Да? А я вот собираюсь в институте учиться после школы, – Макс был немного разочарован.
   – Я уже отучилась в институте, – мстительно проговорила Алина.
   – Серьёзно? И сколько же тебе…
   – Мне двадцать пять. Тебе, насколько я могу судить, чуть поменьше. Поэтому давай без… – Алина развела руками.
   Макс, кажется, действительно был шокирован. В любом случае, слова у него закончились. Но ненадолго.
   – Я-то думал, что ты максимум в институте учишься, – сказал он, широко улыбаясь, – но знаешь, вообще без особой разницы на самом деле.
   Алине только и осталось сказать «Ну и ну!».
   – Ну ладно, потом, так потом, – спокойно сказал Макс. Алина вспыхнула и приготовилась было ответить, но тут вспомнила кое-что и быстро сказала:
   – Штору с зеркала не снимай. Поверь. Так лучше.
   – Какую штору? – начал было Макс. – Ах, эту!
   Одним прыжком парень подскочил к накрытому зеркалу и сказал:
   – Тут портал у тебя… надо же!
   – Портал?
   – Ну да, много слышал о таких… тебе рассказывали, что некоторые могут сами контролировать свои перемещения по мирам?
   Алина задумалась.
   – Что-то такое слышала.
   – Так вот. Для этого они используют зеркала. То есть сначала они попадают в Зазеркалье, а потом, из мира За Зеркалом…
   – Из мира За Зеркалом? Зазеркалья, значит? – Алина не удержалась от смешка: – А Чеширский кот там есть?
   – Чеширский кот из страны чудес, – мягко сказал Макс. Он, похоже, вовсе не разделял весёлости девушки. Скорее – наоборот: был максимально серьезен. Он ещё заворожено посмотрел какое-то время на закрытое зеркало, потом сказал так же серьезно и даже торжественно:
   – Да, Кэрролл всё же кое-что знал об этом. Даже больше, чем кое-что.
   Алина ничего не ответила. Просто нечего было.
   – А знаешь, что самое удивительно? – спросил Макс, когда Алина уже выходила из комнаты.
   – Что?
   – То, что из тех кусков, которые он смог оттуда извлечь, он сделал сказку. И как только смог?
   – А нужно было что-то другое? – спросила Алина.
   – Дело не… каждому своё, в сущности. Но, судя по тому, что слышал я, из всего, что там находится, – Макс небрежно указал рукой на задрапированное зеркало, – гораздо легче получить… сделать роман ужасов.
   Алина пожала плечами. Вообще-то, вспоминая сказку, она ничего такого ужасного или того, что могло бы быть ужасным при каком-то другом раскладе, не заметила. В Стране чудес вот – пожалуйста. Один шляпник чего стоит. И Королева. Никаких монстров не нужно. Лишь чуть сценарий подработать. Впрочем, воспоминание о руке, которая чуть не увлекла Алину вглубь зеркального водоворота, говорило о том, что ужасы там всё-таки есть. «Нужно не забыть расспросить Макса о том, что он знает», – подумала Алина. И пошла спать.
   Жизнь потянулась обычная. Если только можно назвать ту жизнь обычной. Алина ходила на работу, Макс пропадал неизвестно где, чуть ли не каждый день, однако, заходя к девушке. Собственно говоря, Алине даже нравилось это внимание, хотя она сразу же дала понять, что ничего между ними быть, конечно же, не может. Хотя, сама иногда всё же задумывалась: а почему, собственно, не может? Вот подождать года три, и вполне… это когда они пару раз сидели в кафе после Алининой работы. К удовольствию Алины, на них никто внимания особого не обращал. В смысле несоответствия. Так-то на Алину внимание обращали… её дар уже вполне грозил стать проклятием. Вот бы кто раньше сказал – не поверила бы.
   Они с Максом сидели за одним из столиков, которые, по летнему времени, владельцы кафе вынесли на улицу. Они сидели, пили кофе и обсуждали проходящих мимо людей. Иногда вслух, иногда мысленно.
   – Всё же почему мне никто сразу не рассказал о… об этих цветах, о привидениях, вообще – о другом мире? – спросила Алина, переставив свою чашку подальше от странного, в ладонь величиной призрачного существа – пушистого шарика, чуть искрящегося, как от электрических зарядов. Чашке, как и кофе в ней, собственно говоря, было всё равно. Они бы не испортились, даже если бы существо окунулось в кофе. Но Алина всё же не смогла сдержаться.
   – Не знаю, – пожал плечами Макс, – мне тоже никто ничего не говорил… поначалу. Потом только нашёл того, кто согласился учить. А потом и сам увидел. Чуть с ума не сошёл. Но… ничего. А ещё я слышал, что многие, – даже старшие карты или фигуры, – ничего не видят.
   – Да? Даже жалко их… теперь. Ой, смотри!
   И Алина невольно указала рукой на девушку в лёгком ситцевом платье. Платье было светлое. Но не светлее самой девушки. Она-то уж светилась, как солнце.
   Работа тоже шла у Алины путём. Она даже решилась начать кое-какие изыскания. Ну, очень хотелось знать, а что про эти самые цвета говорится в нашем мире. И говорится ли вообще. У них на работе, в бухгалтерии, была одна почтенная дама – Екатерина Аркадьевна. Очень увлечённая всем потусторонним. Элегантная, всегда в приталенном платье, с тонкими кольцами на изящных руках и браслетами на запястьях, Екатерина Аркадьевна словно сошла со страниц какого-то журнала с фотографиями начала прошлого века. Да и по разговору тоже выделялась. Даже не столько вежливостью или особыми словами, – такого вроде не было, – а каким-то особым тоном, привкусом разговора. Самое обычное слово в её устах звучало, как пришедшее из дореволюционных ещё времён. В общем, эта женщина вполне могла бы сойти за княгиню, если бы… если бы не её увлечение всем псевдо-, около-, почти эзотерическим. Слишком уж преображалось лицо Екатерины Аркадьевны. Слишком уж некритично она относилась ко всему тому, что пишут в тоненьких и не очень книженциях, которые заполонили сейчас прилавки магазинов. Но… с чего-то нужно начинать. А Алина вообще ничего не понимала в этой теме. Поэтому обратилась к бухгалтерше. Та, даже не поинтересовавшись, для чего Алине всё это понадобилось, с удовольствием снабдила девушку кучей книг. Очень обрадовавшись при этом, что смогла втянуть в свой «клуб» ещё одну сторонницу. Так что Алина взялась читать книги. К сожалению, в большинстве из них не было ничего полезного для неё. Но Алина, верная своей цели, не отчаивалась и методично штудировала пособия. Работа в последнее время не сильно напрягала, Джокер не появлялся, что вполне устраивало Алину. Она уже даже собиралась взять отпуск, чтобы на досуге легче было разобраться с собой и своими мыслями… и дарами. Так всё и шло пару недель, пока наконец Алина снова не почувствовала слежки за собой. Точь-в-точь, как в прошлый раз. Об этом она сообщила Максу. Так как больше было некому.
   Было утро субботы. Алине вовсе не хотелось выходить из квартиры. Макс сам пришёл к ней. Был он весь какой-то взъерошенный. И резкий.
   – Пойдём, – сказал он, хватая Алину за руки.
   – Куда?
   – Искать твоего убийцу.
   – Искать?
   – Ну конечно! Он от тебя уже не отвяжется.
   – И что же мне делать?
   – Найти его. И ударить первой.
   Алина вырвала свою руку из руки Макса и остановилась уже на пороге квартиры.
   – Что? Это единственный выход.
   – Единственный? Вообще-то мы живем не в средневековье. И если я пойду в полицию…
   Макс закатил глаза.
   – О чём ты вообще говоришь? Какая полиция? Да даже если ты им конкретно укажешь его квартиру, там ничего не будет. Заброшенная комната, в которой никто уже со времён царя Гороха не жил. А если он тебя убьет – знаешь, что будет? Ты просто исчезнешь. Вместе с воспоминаниями о тебе. Даже рана, полученная от него, может быть смертельна. Ты – карта. И высокая карта. Так что учись решать свои проблемы самостоятельно.
   Алина, не сказать, чтобы вдохновленная речью, скорее больше напором Макса, последовала за ним.
   – Как мы вообще собираемся искать его? – спросила Алина.
   – Это вообще проще простого, – заверил Макс. – Он ведь настроился на тебя, чтобы найти. Это связь. Как нить между вами. Ну, а мы просто потянем за конец. И пойдём.
   – Ну да, конечно, – отозвалась Алина. – Но, может, повременим?… Дождь собирается. Да и ветер поднялся…
   Ветер действительно задул как-то резко, а небо – вроде минуту назад чистое и светлое – вдруг закрылось тучами, уже ронявшими первые капли.
   – Это хорошо, что дождь и ветер, – заявил Макс.
   – Хорошо?
   – Дождь и ветер мои друзья. Если я что-то начинаю и в это время вдруг поднимается ветер или начинается дождь – то это предупреждение для меня.
   – О чём-то хорошем? – Алина вздохнула. Ей сейчас так нужно было что-то хорошее! Пусть даже это будут чужие дурацкие приметы.
   – О том, что то, что я делаю… ну… правильно, в общем. Так и надо.
   – Ладно, если так, – Алина вновь вздохнула. Что-то она такой апатичной стала сейчас… даже двигаться не хотелось. Просто шла бездумно за Максом и всё. Даже не обращая особого внимания, а куда они идут. А Макс всё тянул её в водоворот улиц. Пока…
   – И куда мы пришли? – Алина с удивлением озиралась. Пустая комната с мебелью, словно со свалки. И так резко контрастировавшее с обстановкой огромное зеркало в бронзовой старинной оправе. Сама оправа была произведением искусства, такого Алина никогда раньше не видела. НО стекло зеркала выделялось даже на этом фоне. Гладкое и тёмное, глубокое, спокойное. Но при этом Алина чувствовала – оно живое. Тот самый живой водоворот, что был и у неё дома, и через который можно попасть… ох! Алина даже не хотела думать, куда можно попасть через этот портал.
   – Судя по всему, он живёт здесь, – поморщился Макс.
   – Ну и ну. Стоило ли грабастать столько сил, чтобы жить на помойке.
   – Возможно, ему всё равно. Так бывает, – сказал Макс. – Может, его интересует сам процесс «грабастания сил» и больше ничего. А может – сам процесс убийства… или просто сила. Осознание своей силы.
   – Убийства? – Алина всё еще не могла понять.
   – Способности убивать сильных соперников. Может, это маньяк, пересмотревший «Горца»? Представляешь, какое сочетание?
   – И что мы теперь будем делать? Его тут нет.
   – Но именно тут он живёт. Поэтому… просто подождём, – Макс автоматически присел на диван. Почти. Но Алина остановила его.
   – Я бы на твоём месте не делала этого. Кто знает, что там водится… и чем оно может заразить.
   Макс вскочил, как ужаленный.
   Ждать пришлось недолго. На пороге появился давешний Алинин кошмар. Просто вошёл. Не было ни поворота ключа в замке, ни скрипа двери, как в триллерах. Но тут Макс виноват в отсутствии атмосферы – просто, именно он эту самую дверь вышиб.
   – Я вижу, вы пришли сами. Это удобно. Хотя я собирался наведаться к тебе завтра, девочка, – глухо проговорил мужчина.
   – А вот мы наведались сегодня, – огрызнулась Алина. Она стояла в оцепенении. Нет, мужчина вовсе не пугал её сейчас. Но она до сих пор не представляла, что именно делать теперь. Макс сказал – убить. Как?
   – Отлично, надеюсь, вы не будете сопротивляться. Тогда вам не будет больно, – промурлыкал мужчина и начал медленно подходить к Максу и Алине. Алина внутренне сжалась и приготовилась отступить, но… не смогла. Она не смогла даже пальцем пошевелить. Загипнотизированная, Алина стояла и смотрела на подходящего мужчину. Краем глаза она заметила, что Макс находится в таком же состоянии. Время словно растянулось и замедлилось. Убийца подходил. Медленно, очень медленно, но Алина прекрасно знала, что время это не может тянуться вечно. И знала, что будет, когда он подойдёт. Внезапно ей стало обидно. Хотелось заплакать: «Неужели это – всё?» Вслед за обидой пришла злость. На себя, прежде всего. А со злостью пришла и возможность двигаться.
   – Макс. Очнись! – заорала она. Крик дался с таким напряжением, что, казалось, порвал голосовые связки, и горло затопила волна боли. Но он подействовал. Энергия воли Алины сорвалась с кончиков пальцев рук и, приобретя форму волны, бросилась вперёд. Попутно, Алина увидела, как к мужчине катит ещё одна волна – ярко-зелёная. Макс тоже вышел из оцепенения. Волны словно смяли мужчину. Откинули в угол, накрыли бурлящим водоворотом.
   – Нет! – это уже кричал убийца. От этого крика энергия двух противников словно замерла, потом отступила. Но не исчезла. Своим вторым зрением Алина видела как две энергии – её синяя и Макса – зелёная, перемешались как два цветных клубка. И полученная смесь тихо гудела. Она явно обладала своим собственным разумом. И сейчас готовилась возобновить атаку. Алина перевела свой взгляд на скрючившегося в углу убийцу. Сейчас он окружал себя своей энергией. Красные нити, которые он сплетал какими-то невероятными, едва уловимыми движениями пальцев, зло пульсировали.
   – Ну, давай же, – проговорила Алина, обращаясь к сине-зелёной волне. Та послушалась и ринулась в бой, но, напоровшись на шипение красных нитей, отступила.
   – Вам не удастся ничего сделать. Хао – мой покровитель в мире карт, он сказал мне, что делать. Он показал мне, как убивать. И именно он указал на тебя, как на добычу.
   Поначалу Алина подумала, что слова мужчины – просто бред сумасшедшего. Но потом вдруг поняла. Нет. Не бред. Откуда поняла? Она и сама не знала? А потом Алина увидела жуткую рожу в зеркале. Лицо – наполовину живое, наполовину мёртвое. Лицо с увлечением смотрело на разыгрывающееся сражение.
   – Хао, помоги мне! – взмолился убийца.
   – Я дал тебе всё, что нужно, – губы зеркального уродца скривились в усмешке, – дальше ты сам. Запомни – время.
   Лицо исчезло.
   – Но Хао! Ты должен увидеть мой триумф! – вскрикнул мужчина. Он забыл, что только что просил о помощи. Впрочем, что возьмешь с безумца. А в том, что мужчина был безумен, Алина не сомневалась, видя внутри его разума переплетения нитей красного и коричневого цвета. И не просто переплетения. Все нити были оборваны, висели кусками, лохмотьями. Даже разглядывание сей композиции вызывало головную боль.
   Между тем мужчина встал, и направился к Алине. Волна энергии, стоявшая между ней и мужчиной, чуть откатилась назад. Мужчина улыбнулся. И подошёл ближе.
   – Бей! – закричал Макс. И Алина ударила. Именно так, как тогда, на своей кухне. Рядом с Хейнтайллем. В то же время ударил и Макс. Тогда Алина ещё не могла видеть, что именно сделала. А сейчас увидела, как стрелы ослепительного синего и зелёного оттенка пронзили голову мужчины. Искрящиеся трещины, расходящиеся от стрел, проникали в переплетение энергетических нитей разума мужчины, рвали в клочки.
   Мужчина вскрикнул и упал на пол. Он скорчился и начал стонать.
   «Что я наделала!» – подумала Алина. Если бы сейчас она знала, как вытащить эти стрелы – она бы сделала это. Но, сбитая с толку, она ничего не могла сообразить. А сине-зелёная искрящаяся волна уже накрывала мужчину с головой, укутывала коконом, высасывала последние силы. И тут…
   Резкий звук заставил Алину и Макса обернуться. В комнату входили… да, именно они привезли Алину в организацию. Она запомнила эту женщину. С ней были ещё люди. Женщина пошла к убийце и одним движением вырвала светящиеся стрелы. Они чуть поблескивали в её руке с минуту, а потом погасли и исчезли, осыпавшись пеплом. Волна объединенных энергий Алины и Макса заколебалась, но женщина словно прикрикнула на неё. И она отступила, откатилась к своим хозяевам, вновь разделившись и влившись в их тела.
   – Что вы творите? – спросил Макс ошарашено.
   – Защищаем члена нашей организации.
   – Это та организация про которую я тебе рассказывала, – шепнула Алина Максу.
   – Это неважно, – проговорил Макс, готовясь нападать.
   – Вы действительно считаете, что можете вдвоём противостоять нам? – спросила женщина, резко выпрямившись. Остальные вошедшие сгрудились вокруг женщины.
   – Попробовать-то можно, – усмехнулся Макс.
   – Остановитесь, – голос прозвучал резко и слишком громко. Хотя Алина сразу же поняла, что на самом деле это был вообще чуть ли не шепот. Но шепот этот перекрыл все голоса и звуки в помещении. И главное – все послушались.
   Через образовавшуюся толпу протиснулся Антон Витальевич. Он шёл с удивительной кошачьей грацией, странной для существа его габаритов. И он остановился перед Алиной и Максом. Сейчас он был по-настоящему страшен. Волны даже не страха, а ужаса исходили от него. Алина невольно попятилась. Но Макс оставался на месте.
   – Прекратите, – снова сказала Антон Витальевич. – Если вы немедленно уйдёте, то мы можем забыть это недоразумение. Забыть о том, как вы пытались убить сотрудника нашей организации.
   Алина вдохнула воздух. Она собиралась уже рассказать, что и в самом деле произошло недоразумение, и они собирались лишь посчитаться с убийцей… но тут она посмотрела на убийцу. Тот стоял совершенно спокойно, чуть улыбаясь кривой улыбкой. Неужели? Алина почувствовала, как сдавливает горло, словно она опять была в тисках убийцы.
   – Послушайте, вы не понимаете. Этот человек – убийца!
   – Правда? – Антон Витальевич фальшиво удивился.
   Потом обернулся к убийце. – Пётр, они правы? И ты в самом деле такой плохой человек? Ай-ай-ай, – он погрозил убийце пальчиком. Потом вновь обернулся к Алине и Максу.
   – В любом случае, как бы то ни было, сейчас этот человек является полноценным и полноправным членом нашей организации. А мы защищаем своих сотрудников от… всех, возомнивших себя героями.
   – Он хотел убить меня! И он сделает это снова!
   Антон Витальевич пожал плечами.
   – Ничего не могу вам посоветовать, кроме как присоединиться к нашей организации. Ведь тогда вы тоже попадёте под защиту. Да, и вас, молодой человек, это тоже касается.
   – А как же закон?
   – Это ещё что? Такая взрослая леди, а такие глупости говорите. К тому же, разве я не говорил вам, что моя организация не подчиняется никому… ну, почти никому. А тому, кому она подчиняется… ему, поверьте, плевать на условности. И правильно. Они, эти самые условности, порой жутко мешают.
   – Но этот человек, – попыталась всё же достучаться до Антона Витальевича Алина, – он же сумасшедший! Вы не сможете его контролировать.
   – Откуда вам знать, чего мы сможем, а чего – нет? – грубо отрезал Антон Витальевич. – Сумасшедший, – он покатал это слово на языке, – в этом что-то есть. Сумасшедшие – им подчас доступно больше, чем остальным. Конечно, совершенно сумасшедшим нечего делать в нашей организации… и я думаю, Пётр это понимает.
   «Посмотри на него!» – мысленно передал Макс.
   «Я вижу. Но что это значит?» – так же мысленно передала Алина. Она действительно видела. Разум Антона Витальевича был открыт, он и не пытался его закрыть… хотя и мог, – Алина точно знала, что мог бы. Но… разум был опутан паутиной. Но не серой, с которой так часто встречалась Алина, и после которой ей хотелось вымыть руки. Эта паутина словно была сделана из стекловолокна. И она была живой. Она шевелилась, и по ней пробегали разряды электричества. А под ней, в самой глубине, виднелись красные и коричневые вспышки-пятна.

   «Это уверенность. Абсолютная, непробиваемая уверенность в собственной правоте. Всегда и везде. По любому вопросу. Эмоциональная глухота и повышенное тщеславие идут бонусом. А также агрессивность… иногда».

   Алина только покачала головой.
   – Хватит шептаться, – неожиданно рявкнул Антон Витальевич, – итак, ещё раз спрашиваю: собираетесь ли вы работать с нами?
   – Нет, – сказала Алина.
   – Нет, – повторил Макс.
   – Тогда убирайтесь отсюда.
   Алине и Максу ничего не оставалось, кроме как последовать этому приказу.
   Когда они шли по направлению к дому Алины, ветер всё так же свистел в деревьях, а дождь накрапывал.
   – А ты говорил, что ветер – хороший знак, – грустно произнесла Алина.
   – Я не говорил, что ветер – хороший знак, – мягко парировал Макс, – я просто сказал, что ветер появляется тогда когда я иду верным… правильным путём. И так он и появился. Так он дует и сейчас. В сущности, мы оба шли правильным путём… только опоздали чуть-чуть. Но зато теперь мы знаем, что врагов у нас больше, чем один.
   – У нас? Ты вообще… – начала было Алина, но Макс прервал её.
   – Конечно – у нас, у кого же ещё? Ты же не думаешь, что меня отпустит эта ситуация. Ну, положим ситуация-то отпустит, а вот её участники… не думаю.
   – Извини, – прошептала Алина. Она никогда не чувствовала себя настолько виноватой. И вообще ей было плохо. Очень.
   – За что? – Макс выглядел совершенно спокойным. – Я ведь сам в это ввязался. Хотя ничего подобного не предполагал. Но… в конце концов нужно же чем-то на лето себя занять. А то потом опять учеба, потом экзамены… потом работа. И всё… конец жизни. А так… может, и не доживу ещё. И не придется учиться, сдавать экзамены и работать.
   – Замолчи, – Алину уже здорово трепал нервный тик.
   – А что… – начал Макс, – что с тобой происходит. Ты что?… – кажется, он только сейчас заметил, что творится с Алиной. Хотя, почему – кажется? Только сейчас вот и заметил.
   Был бы Макс постарше, Алина не удержалась бы. И нарыдалась в своё удовольствие, уткнувшись ему в жилетку. Ну, или в… что там на нём вместо жилетки. А так – она сама старше вроде. И не положено. Непонятно кем, но вот не положено. И ничего не оставалось, как только зубы стиснуть и прошествовать по направлению к дому.
   – Да что я такого сказал-то? – Макс еле поспевал за ней.
   Таким темпом они достаточно быстро дошли до подъезда дома Алины. Часто они расставались именно здесь, но сейчас Макс с полной уверенностью вошел в подъезд. На недоуменный взгляд Алины, он серьезно сказал:
   – Мы должны держаться вместе.
   Эта фраза была сказана таким серьёзно-заговорщическим тоном, что Алина невольно улыбнулась. И плохое настроение стало не таким уж плохим. Хотя, вроде, не от чего.
   Макс действительно остался в её квартире.
   – И всё же, – Алина в который раз спрашивал, скорее саму себя, чем Макс, – кто этот Хао на самом деле?…
   – На самом деле? Я даже не знаю, кто он не на самом деле, – хмыкнул Макс. – Хотя… догадки.
   – Ты…
   Алина вся как-то сжалась и напряглась. Макс, взглянув на неё, только развёл руками:
   – Нет-нет, я ошибся. Это конечно не так.
   В любой другой ситуации Алина наверняка спросила бы, что именно Макс имеет в виду. Но сейчас у неё просто не было на это сил.

   Сначала ей снились не очень значительные сны. Так, разброс. Но потом сны Алины приобрели конкретность и смысл. Пока она, наконец, не обнаружила себя в просторном белом зале. Алина огляделась. Именно так мог бы выглядеть зал во дворце Снежной Королевы, – там, где Кай выкладывал из льдинок слово «вечность». Вверх уходили стены из кристаллов льда. Именно льда. Таких же холодных. А пол был сплошным катком. Алина испугалась, что поскользнется, но неожиданно для себя вдруг обнаружила способность прекрасно и легко передвигаться по льду. Точнее, скользить, хотя никаких коньков на ней не было. Она вовсю наслаждалась новым умением, нарезая круги по залу, забыв о своих проблемах, как тут её окликнули. Алина остановилась и, обернувшись, нос к носу столкнулась с Джокером. На сей раз он был в элегантном черно-синем костюме, который наводил мысль о средневековых трубадурах. Очень уж похоже выглядели эти парни на рисунках в книгах, посвящённых данному историческому периоду. В смысле, периоду, когда эти самые трубадуры на земле ещё водились. Джокер кивнул и также заскользил вокруг Алины по полу залы на невидимых коньках. Алина приняла невысказанное предложение и быстро нагнала его. Так они и неслись по длинному, а возможно и бесконечному залу.
   – Тебя можно поздравить с первой победой, – голос Джокера был мягок, но от него веяло холодом.
   – Ты, конечно, всё знаешь, – так же холодно попыталась сказать Алина. Холодно получилось. Так же – нет.
   – Разумеется.
   – А ещё ты знаешь, что мне делать. Но не скажешь.
   – Нет. На первый вопрос.
   – Да неужели, – Алина чувствовала досаду. Обычно она была не против поболтать с Джокером, но сейчас… у неё был такой хороший сон, она почти забыла обо всех своих проблемах… а он взял и напомнил. Несправедливо!
   – Именно, – спокойно сказал Джокер, – мне самому интересно.
   – Как я выпутаюсь? – спросила девушка.
   – Кто из вас выпутается. У него тоже ситуация… не лучшая.
   – Ты о том, что он безумен? Куда уж лучше…
   – Я о том, что у него есть только два месяца, чтобы решить проблему… с тобой.
   – А потом? Откуда ты знаешь? – Алина, кажется, задала эти вопросы одновременно. Словно у неё на время появилось два языка.
   – Потом он умрёт. Или ты умрёшь. В общем – выживший… выживает и выигрывает.
   – Да откуда ты… – Алина. Она внезапно остановилась. – Ты… это ты тот самый Хао, о котором он…!
   – А если бы это было и так? – совершенно спокойно спросил Джокер.
   – Но… – Алина почувствовала, будто… она даже не могла подобрать слов. Она всё же считала, что Джокер хоть немного… чувствует. А он… он чувствует, но, похоже, совсем не так, как она представляла себе. «Вот дура», – подумала Алина.
   – А что ты так смотришь на меня? – усмехнулся Джокер. – Я не исчезну… а если бы я исчез – поверь, тебе бы это не понравилось… сейчас. И вообще, я ведь говорил тебе, что я игрок, нет? Так чего же ты ждёшь от меня? А ещё я говорил тебе, что ты – игрушка. Или нет? Или намекал только? Ну, не поняла – сама виновата.
   Алина молчала, стиснув зубы.
   – И – да, я собирался держать от тебя в тайне эту информацию. Информацию… о моей игре. И о двух месяцах. Я просто думал, что ты поймёшь. Что ты вообще что-то понимаешь. Похоже, и я могу ошибаться. Хорошая новость. Но не для тебя. Ты из-за моей ошибки получила незаслуженный кусок лакомства. Можешь радоваться. Впрочем… ты точно не можешь. Какая жалость.

   – Вставай, вставай же, – Макс буквально тряс её.
   Алина открыла глаза. На этот раз разговор с Джокером закончился так быстро, что она даже не помнила – а как он, собственно, закончился. Они же вроде не договорили… или договорили? Впрочем, наверное, договорили. О чём там ещё можно говорить?
   – Что случилось? – нашла в себе силы спросить Алина.
   – У меня есть новости. И идеи. И мысли. И информация, – протараторил Макс. Его глаза буквально горели. Похоже, парень придумал что-то сногсшибательное. Ну, или, по крайней мере, ему самому это казалось сногсшибательным. Но у Алины не нашлось сил, чтобы обрадоваться. Она со стоном вновь упала на диван. «Ну, ещё немного поспать. Совсем немного…»

Глава 13

   – И что ты там нашел? – спросила Алина.
   – Я воспользовался твоим ноутом, – начал было Макс. Натолкнувшись на взгляд Алины, Макс быстро проговорил: – Тебя будить не хотел.
   – А пароль?
   – Какой… ах, комп… извини, но в твоем случае «Джокер» наоборот русскими буквами на английской раскладке – не совсем удачно для пароля. Не обижайся, ладно?
   Алина только вздохнула.
   – Ну, и что ты там нарыл?
   Макс продолжил:
   – Я поднял своих друзей, а они своих, а те своих… в общем, мы можем встретиться с Катериной Родовой. И мне нужно кофе.
   – Кофе будет. После того, как ты объяснишь, кто такая эта самая Катерина.
   – Ты не знаешь? Вот даёшь! Я думал, все знают…
   – Тогда можешь считать, что я очень необразованная.
   Макс посмотрел на девушку насмешливо-удивлённо, но дальше выпендриваться с комментариями не стал, а просто спокойно объяснил:
   – Екатерина Рогова – это, кажется, единственная из ныне живущих бывшая фигура. Черный конь. Кажется, потому, что может быть были и другие… или даже есть. Но о них ничего не известно.
   – Круто, – хмыкнула Алина, а потом спохватилась: – Как – бывшая? Джокер говорил, что это невозможно.
   Алина застыла на половине фразы. Она вспомнила, как закончился её последний сон – разговор с Джокером. В самую последнюю минуту перед тем, как Макс разбудил её. Тогда она успела ещё сказать:
   – Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? Я отказываюсь!
   – Отказываешься? – Джокер рассмеялся. Он подкатился к ней по льду совсем близко, взял девушку за плечи. Нежно, но Алина чувствовала, что не сможет вырваться, даже если захочет. А Джокер сказал почти шёпотом, глядя ей прямо в глаза:
   – Ты не можешь отказаться… и я не могу!
   А потом… потом он мягко толкнул её. И в следующую секунду она проснулась от воплей Макса. Алина чуть помотала головой, чтобы разогнать воспоминания и вернуться в реальность.
   – Так и считается, – сказал Макс. – Странно, что ты не знаешь вещи, которые, вроде, все знают…
   Алина предпочла не комментировать и только спросила:
   – Ну, так как твоей знакомой удалось…
   – Она не моя знакомая, – чуть разочарованно протянул Макс, – а как ей удалось – она не говорит. Точнее, говорит, что этому научить невозможно. Просто каждый сам и все типа такое…
   – Врет, небось, – с сомнением проговорила Алина.
   – Может, и врет, – Макс пожал плечами.
   – Ладно. Я уже уяснила, что это – потрясающая личность. Но нам-то она зачем?
   – Она иногда отвечает на вопросы. Все, что не касается темы, как избавиться от Джокера.
   – То есть она типа возомнила себя кем-то вроде гуру.
   – Это неважно. Важно то, что она действительно может много знать об организации. И о Джокере. И о том, что делать с убийцей. Наш шустрый любитель интерьера свалки вовсе не первый, кто таким способом решил раздобывать силушку.
   – И она поделится этой информацией?
   – Ну… – Макс говорил неожиданно медленно для себя. – Вообще-то она не со всеми соглашается говорить… но можно и попробовать. Хотя ты и карта.
   – Это имеет значение?
   Макс вздохнул:
   – Обычно фигуры… не все, но многие… относятся к картам свысока. Даже подчас – очень.
   Алина хмыкнула:
   – И все же ты советуешь…
   – Попробовать стоит. Может, она найдет некоторые ответы.
   Алина задумалась. В её мозгу танцевали, кружились и сталкивались, подчас больно ударяясь друг о друга, тысячи «как», «почему», «зачем» и даже «сколько можно-то». Беда состояла в том, что ни один из этих грамматических гадов не желал укладываться хотя бы в самый простенький осмысленный вопрос из нескольких слов. Несмотря на это, Алина сказала:
   – Ладно, давай попробуем. Все же друзья друзей старались. А это дорогого стоит.
   – Я так и подумал. Сегодня же и пойдем.
   – И мы должны были идти именно сегодня, – недовольно пробурчала Алина.
   Девушка уже и забыла, что сама вчера настаивала на этом. Все же надежда. И страх. Страх что теперь придётся иметь дело ни с одним, пусть и сильным убийцей, а непонятно с кем. Вчера вечером ей позвонили, и незнакомый голос уточнил, не желает ли она все же еще раз попробовал пройти собеседование с Антоном Викторовичем… она сначала обомлела, а потом сказала «нет», но трубку почему-то не бросила. Зря, наверное. Потому что сразу услышала сказанную поистине ледяным тоном фразу:
   – Жаль… наши гарантии безопасности очень неплохи. Все же вы подумайте.
   После трубку бросили уже на том конце провода. А Алина ещё некоторое время не могла этого сделать. Но сейчас, после того, как они уже минут двадцать бродили по узким улицам и проулкам… и вот, кстати, почему Макс решил отвести её к этой самой Екатерине именно в сумерках? Раньше никак. Все дела… да и так лучше – как он сам сказал. Это что? Для кого лучше? Для антуража? Алина посмотрела на Макса, который хранил на лице выражение избранности вместе с выражением абсолютного, ничем не замутненного счастья. Да, с такого проводника станет… для антуража И ещё спасибо надо сказать, что в сумерках, а не в полночь, например.
   – Чем недовольна? – проговорил Макс тоном человека, которому несильно, но настойчиво мешают наслаждаться жизнью. Сам он похоже всем был доволен. – Ты же сама хотела.
   Сама. Тут даже не поспоришь. Но Алина не собиралась сдаваться так быстро.
   – Почему именно сегодня и сейчас? – упрямо проканючила она.
   – Ага. Тебе ведь на работу, так? И ты знаешь, есть вещи, которые нужно делать сразу.
   – Но почему сейчас! – упрямо продолжила девушка.
   – Раньше я не мог, – так же упрямо проговорил Макс. Наглое вранье было бы заметно, даже не будь Алина новоявленным телепатом. Но в «антураже» Макс упорно не хотел признаваться.
   – А в чем проблема? – спросил он.
   Алина лишь стиснула зубы. Она тоже во многом не хотела признаваться. Например, в том, что с самого раннего детства её пугали часы, которые так поэтично были кем-то названы «между собакой и волком». В сумерках вечера она чувствовала себя неприятно некомфортно. Все время возникало ничем не обоснованное ощущение, что из липких сумеречных теней за ней кто-то следит. Кто-то спокойный, осознающий свою силу и власть. И ни в коем случае не добрый. Алина поёжилась. Макс посмотрел на неё с удивлением и пониманием, будто впервые увидел. Никаких комментариев делать не стал. Лишь указал на ближайший грязно-серый дом.
   – Вот мы и пришли.
   Неизвестно чего ожидала Алина… сама она тоже не знала. Но реальность разочаровала её. Совершенно обычный дом, ничем не отличающийся от многих – серая многоэтажка с одним подъездом. Домофон присутствовал. Но Макс очень уверено начал нажимать кнопочки, и дверь пропустила их в тёмный подъезд. Тёмный и вонючий. Алина поморщилась. Хотя в её доме было не лучше, но всё же за всё время жизни в нём она так и не смогла привыкнуть к запаху кошачьей мочи. А кто вообще к этому может привыкнуть? Лифт не работал. По счастью, идти было невысоко, всего лишь на пятый этаж. Разочарование ждало Алину и дальше. Встретила их в дверях квартиры невысокая хрупкая женщина лет тридцати. Облик совершенно обычный. А вот внутрь заглянуть Алина не смогла. Женщина закрылась сразу же. Девушка только и успела прочитать, просмотреть синие всполохи на тёмном фоне ауры.
   – Вообще-то, у нас считается хорошим тоном не лезть к другим в душу. Если уж сразу не видно, – проговорила Екатерина твёрдым, но отнюдь не обиженным тоном.
   – Простите, я не знала, – Алина, кажется, покраснела. И смутилась так, что даже забыла спросить: у кого это – у нас. Но женщина смогла прочесть её не заданный, да и не продуманный ещё вопрос.
   – Я имею в виду всех, кто может проделывать подобные штуки. Ну… по крайней мере, всех, кого я знаю, – сказано это было так мягко и с такой обезоруживающей улыбкой, что Алина сразу забыла своё смущение.
   – Проходите, хоть чаем вас угощу. Хотя еда, кажется, тоже осталась… если хотите. В общем, сами посмотрите в холодильнике. Или на печке. Хотя, нет, на печке – нет. Даже если есть, она давным-давно пропала. Потому что я забыла её в холодильник положить. Только руки помойте в ванной. Она рядом с кухней, – женщина, пропустив под этот монолог гостей в квартиру, чуть задержалась, морща в раздумьях нос. Видать, действительно прикидывала: а осталось ли что из еды или нет. Судя по тому, что выражение мучительного раздумья так и не сошло с её лица, когда она вслед за гостями вошла на кухню… Екатерина так и не смогла вспомнить, освежить в памяти сей важный момент. Макс с удивлением смотрел на женщину. Та перехватила его взгляд, махнула рукой и засмеялась.
   – Ну, что тут поделать. Глупые мысли тоже думать надо.
   – Кому? – поинтересовался Макс.
   – Зачем? – одновременно с ним задала вопрос Алина.
   – Кому-то ведь надо… – пространно проговорила Екатерина, открывая холодильник и обозревая полки с неким удивлением. Потом она кивнула и стала доставать что-то в накрытых тарелках и блюдцах на стол. – Ну, прежде всего – самим мыслям. А то им обидно, если их не думают. Зачем бедняжек обижать. Макс… ты ведь Макс?… Подай тарелки и вилки, они там, – Екатерина неопределённо махнула рукой куда-то вдаль. Но Макс оказался понятливым и искомое нашёл.
   – А во-вторых… – Екатерина уселась за стол и стала снимать крышки и тарелки, которыми была накрыта еда, – во-вторых, нам тоже нужно. Чтобы не зазнаваться слишком. А то, когда мы становимся крутыми… это, кстати, ещё и ответ на вопрос зачем. Учитесь отвечать одним ответом на два, а то и три вопроса. Очень экономит время. Прямо рекомендую.
   – Мне это не грозит, – ухмыльнулась Алина, – ни стать крутой… ни зазнаться… ни научиться отвечать одним ответом.
   – А с чего ты взяла, что это с тобой ещё не произошло? – мягко спросила Екатерина. Алина хотела было ответить что-то типа «да вы что!», но неожиданно для себя задумалась. О Джокере. «Вспомни – как. Как считала себя избранной, – нахально вклинился в мысли внутренний голос. – И что из этого получилось… избранная принцесса, ха!» Алина помотала головой, надеясь, что внутренний голос отстанет. Кажется, отстал. Всё это время Екатерина смотрела на неё сочувственно. Макс на время отключился от ситуации, ибо занимался своим любимым делом – ел. Алина улыбнулась женщине и кивнула. Та возвратила улыбку. Только теперь, по проявившимся буквально на пару секунд морщинкам, Алина определила, что Екатерине на самом деле чуть больше лет, чем на первый взгляд. Она очень хотела спросить, но постеснялась. Вместо этого она спросила:
   – Ммммм… Екатерина…
   – Меня можно называть Катя. Никогда не любила особо это имя – Екатерина. Слишком оно холодное какое-то.
   – Ну, если вас не смущает… тогда Катя. Хотя… мне в этом отношении легче. Просто Алина и всё. И официально, и не очень.
   – Вовсе нет. В конце концов, у меня было целых пятьдесят три года, чтобы понять, что мне нравится, а что не очень.
   – Ох, – Алина даже и сказать ничего не могла. Слова кончились.
   – Что, выгляжу моложе? – Екатерина вовсю наслаждалась эффектом. Даже Макс жевать перестал.
   – И всё же Катя? – уточнил он.
   – И всё же Катя, – серьезно сказала женщина, – иначе обижусь.
   – Ладно, – Макс был удивительно лёгким парнем.
   – Ну, а теперь, поскольку я вам открыла тайну моего возраста… требую открыть и вашу тайну. Точнее, твою. Хотя я и сама, кажется, открыла её, – она указала на Алину.
   – Валяй… те, валяй, – вздохнула девушка.
   – Не сочти за дерзость… ну, просто мне интересно. Очень. Ты ведь Джокер?
   Алина скорбно вздохнула и прибавила:
   – Именно поэтому сюда и пришла. В надежде…
   – Понимаю. И всё же, скажи: когда именно ты почувствовала, что уже готова обратиться к психиатру?
   Алина посмотрела на женщину с удивлением.
   – Просто я хочу узнать, сколько ты продержалась. Больше или меньше чем… в общем, есть ли у меня повод гордиться.
   – Есть, – твёрдо сказала Алина, – ибо я захотела обратиться к психиатру ещё до того, как встретилась с Джокером.
   – Здорово! – Екатерина, похоже, была очень горда собой. – А теперь, если ты поел, помой посуду, – это уже обращаясь к Максу, – а ты, может, всё же поклюёшь чего-нибудь? – уже к Алине. Та только головой помотала. Есть совершенно не хотелось.
   – Тогда ладно, – резюмировала Екатерина, – после того, как твой рыцарь помоет посуду, я сделаю кофе. И займёмся твоими проблемами.
   – Я вообще не понимаю, как он меня выбрал. Почему меня? Я ведь… ну, не сильная, не смелая, не волевая… – к концу фразы Алина уже хотела расплакаться. И чтобы кто-нибудь пожалел. Катерина посмотрела на нее, чуть качнула головой.
   – Знаешь? – почти пропела она. – Я тоже не понимаю.
   Ты и вправду не представляешься чем-то особенным. Да и вообще, обычно он выбирает более… ярких. И внешне, и внутренне.
   У Алины даже готовая вытечь слеза вновь забралась обратно до лучших времен. Девушка недоуменно смотрела на собеседницу. Вот ведь странно – та сказала то же, что и Алина, но девушка чувствовала себя оскорбленной. Да уж, особенности человеческой психики, будь они не ладны. Катерина некоторое время искренне наслаждалась физиономией Алины, а потом сказала резко, не терпящим возражения тоном:
   – Привыкай к тому, что жалеть тебя не будут. Восхищаться, желать, вытаскивать за уши буквально из самых трудных ситуаций, приходить на помощь в самый последний момент, когда ты уже успела с жизнью проститься… все это да, будет. В этом Джокер мастер. Что сам бы по этому поводу ни говорил. Но жалость… жалости к тебе никто испытывать не будет. Просто потому, что… – тут Екатерина задумалась, пытаясь подобрать слова. Потом махнула рукой на эту, видать безнадежную, затею и сказала: – Просто потому, что так сложилось. Жизнь за тебя отдадут, может быть, и не раз. Хотя, гораздо чаще ты будешь встречать тех, кто готов отдать жизнь за то, чтобы хоть немного стать такой, как ты. А вот жалеть себя приучайся исключительно самостоятельно и незаметно для окружающих.
   – А можно без этого… отдачи жизни и прочего? И вообще – без Джокера. И без… без всего, что со мной случилось, когда он соизволил меня выбрать. У вас получилось ведь?
   – Ты действительно этого хочешь? – прищурившись, спросила Екатерина.
   – Очень! – выпалила Алина.
   – Тогда почему бы просто не потребовать от Джокера? Лично я так и поступила.
   – Просто попросить? – Алина была убита этой фразой наповал.
   – Нет. Именно потребовать. Это – единственное, что ты можешь от него потребовать. Его собственное, опять таки единственное правило, которое он, кажется, не нарушал никогда и не собирается нарушать. В конце концов, он же не чудовище какое-то. Хотя… он чудовище, да. Но… весьма адекватное. Иногда.
   – И у меня получится? – все еще не верила Алина. – Но ведь он говорил, что не получится. Что я не могу отказаться!
   Екатерина рассмеялась.
   – Так и говорил? Что ж, с него станется. Всегда было интересно: он сам всегда осознаёт, когда врёт, или нет?
   – Так что, я могу прийти к нему и сказать…
   – Чётко и ясно сказать, что ты отказываешься от него. Не от его помощи или ещё чего-то там. А просто от него. Вообще.
   – И всё?
   – Ну… возможно, он и потребует что то взамен… но это несерьезно. Ты справишься. Скорее всего. Может, даже твои способности при тебе останутся. И дальше ты будешь путешествовать по мирам. Но без карты. Но… скорее всего – нет. О мирах, картах и способностях придется забыть.
   Макс, до этого момента только слушавший разговор, вдруг неожиданно разразился целой тирадой.
   – Как ты можешь? Ведь у тебя больше никогда не будет такого шанса! Испугалась? Ты настолько труслива?
   – Меня могут убить в любой момент… или что похуже! – зло прокричала в ответ Алина. – Да в жопу он, такой шанс! И джокеры со всеми мирами – тоже в жопу!
   Удивительно, но после такой разрядки Алине стало гораздо легче. Может, почаще устраивать подобное? Но сейчас было не до этого. Алина резко встала.
   – Так потребовать, да? Что ж… спасибо вам. Огромное спасибо. А сейчас извините, но у меня дела, которые хотелось бы сделать как можно быстрее.
   С этими словами Алина повернулась и буквально бросилась из квартиры. Дверь оказалась незапертой, и уже скоро Алина была на улице. Макс бросился было за ней, но Екатерина остановила его.
   – С ней все будет в порядке. По крайней мере, сейчас. Поверь старой мудрой женщине.
   Макс недоверчиво посмотрел на Екатерину. Старым мудрым женщинам он верил. Но поверить женщине вовсе не выглядевшей старой… и почему-то Макс не поспешил за Алиной. Каким-то внутренним чувством он осознал, что с девушкой действительно все в порядке. Пока. А главное – лучше всего оставить её в покое. Тоже пока. Хотя бы до завтра.
   Алина, кажется, весь путь, кроме того участка, что заняло метро, пробежала бегом. Надо же, а сейчас она и не заметила дороги, на длину которой жаловалась ещё недавно. Впрочем, сейчас Алине было совершенно не до того. Даже слежку за собой, ту самую, которой всегда боялась, она заметила, конечно, но не отреагировала на нее ни единым чувством. Она вихрем ворвалась в свою квартиру и захлопнула дверь. Прямо перед носом у удивлённой таким поведением реальности. Реальность чуть потопталась на пороге, но потом, решив, видать, что обижаться бессмысленно, просто отступилась от Алины. А та и не заметила. Девушка сейчас хотела одного – заснуть побыстрее. Понятное дело, это ей не удалось. Ничего не удалось. Ни заснуть побыстрее, ни заснуть помедленнее, ни вообще – заснуть. Провалявшись бессмысленно часа три, Алина поняла – с этим надо что-то делать. Вот только – что? Снотворное отпадало сразу. Еще и двух лет не прошло, как Алина умудрилась отравиться им. Нет, ничего криминального, она вовсе не хотела покончить с жизнью. Просто так получилось, что она тогда пару дней не спала. А еще через пару дней у нее был очень важный экзамен. Вот тогда она, провалявшись без сна, абсолютно уверенная, что ей просто необходимо выспаться, приняла снотворное. И со страху или с неопытности превысила дозу. Спасли, конечно… но было больно. И страшно. Очень. С тех пор Алина испытывала к снотворному отвращение и дома не держала. Можно было, конечно, сходить в аптеку… но при одной мысли о снотворном Алину замутило. Так она промучилась ещё какое-то время. А потом решительно встала и занялась первым, что пришло в голову. Точнее – картиной. Как-то незаметно для себя девушка поостыла и смогла посмотреть на ситуацию несколько иначе. «В конце концов, должна же я хоть когда-нибудь уснуть?»
   В конце концов Алина не уснула, но всерьез увлеклась работой над картиной. Там, на полотне, на переднем плане вовсю расцвела сакура, а вдалеке виднелся, почти чудился ажурный красный мостик через прыгающий по камням поток. И – цветы, море цветов. У Алины даже злость прошла как-то вся. «Нужно перед Максом извиниться. Неудобно вышло, – подумала она, добавляя прозрачности лепесткам ветки, словно свешивающейся из картины. – И перед Екатериной хотелось бы извиниться». Девушка отошла от полотна и полюбовалась получившейся картиной. Действительно, как живая, словно окно туда, в сад с цветущими растениями. Алина вздохнула. Было бы действительно неплохо оказаться там, под сакурой. Спокойно. Тихо. И никого чтобы рядом. Картина и её собственные мечты так заворожили девушку, что ей даже показалось, что ветка сакуры на картине затрепетала, словно от ветра. Алина сморгнула. Наверное, теперь можно было ложиться спать. Раз уже галлюцинации. Вот и ветка ещё раз качнулась. Но спать не хотелось! Алина подошла к картине и преспокойно вошла в японский сад в полном цветении.

   Точнее, не японский. Ибо цветы тут были как и на картине – совершенно из разных времён года и разных континентов. Только снега не хватало, чтобы сказать – да, тут есть всё. Алина мотнула головой. Явление не исчезало. Напротив, она в полной мере ощутила ветер, наполненный сотней различных запахов, наполненный с избытком, но при этом не вызывающий приторности. Под ногами шуршал песок, и слышался звук потока откуда-то совсем близко. Алина прошла чуть вперёд и в самом деле увидела мост. Изогнутый мост, ярко-красный, причудливо украшенный. А на мосту… ну естественно, на мосту стоял Джокер собственной персоной. В руках он задумчиво вертел веточку сакуры, его волосы чуть развевались. Романтичная картина. Алина даже на минуту забыла, что недавно просто ненавидела его. Но быстро вспомнила. А также вспомнила, почему хотела его увидеть. Она быстрыми шагами подошла к Джокеру. Но не успела ещё и рта раскрыть, как парень сказал, улыбнувшись:
   – А вот и ты.
   Так спокойно, словно и не было предыдущего разговора и этого странного пари на выживание. Алина фыркнула, отгоняя мысли, внезапно помчавшиеся не в том направлении, в котором следовало бы, и произнесла… но не то, что хотела. Точнее, хотела, но не так сильно. Всё-таки любопытство её погубит.
   – Разве я уснула?
   – Тебе виднее, – пожал плечами Джокер.
   – Ну, раз я вижу тебя… значит – сплю. Хотя и не заметила.
   – Значит, и не уснула, – снова пожал плечами Джокер.
   – Но…
   – А с чего ты вообще взяла, что… ну, положим, так, в реальности, ты со мной не можешь пока встретиться. Сил не хватит. И опыта. Но не обязательно во сне. Можно ещё в галлюцинациях или в бреде. Ты ничего не принимаешь?
   – Что?
   – ЛСД, героин, пейот, мухоморы… ничего такого, нет? Даже травку?
   – Нет! – рявкнула Алина.
   – Тогда… возможно – бред. Может, тебя ударили по голове, и пока ты лежишь…
   Алина изменилась в лице. Кажется. Потому что Джокер сразу же сказал:
   – Шучу… просто шучу.
   – Всё, мне надоело всё это! – сообщила Алина.
   – Что именно? – невинно поинтересовался Джокер.
   – Ты, и… эти миры! Всё, конечно, очень забавно… но я не хочу… с меня хватит!
   – Хорошо, – так же спокойно сказал Джокер.
   – Хорошо? – Алина даже рот открыла от удивления. Не то, чтобы она ожидала, что её станут уговаривать. Хотя, может, и ожидала. И вообще так просто всё.
   – Серьёзно? – переспросила она. – Я выхожу из этого всего и всё…? Но ты же говорил, что это невозможно. В прошлый раз.
   – Разумеется… ведь тогда я не думал, что ты узнаешь… о прецеденте. И о том дурацком правиле, что я придумал. Нет, правило совершенно дурацкое. А что делать? Не создай я его – пошёл бы против своей собственной природы. А это не смертельно, конечно. Но уж очень неприятно и хлопотно, – промолвил Джокер, – но сначала…
   Алина вздохнула. Так и знала, что всё не так просто.
   – Сначала нужно закончить дело, в которое ты уже ввязалась.
   – Какое?
   – Дело с твоим убийцей.
   – Ты хочешь сказать, дело с твоим убийцей, – парировала Алина.
   – Ну, с моим, так с моим, – Джокер сегодня был на удивление пофигистичен.
   – И как я должна буду разбираться с ним?
   – Это твои проблемы, как я тебе и говорил. Но скажу, как и говорил раньше… только один из вас останется жив.
   – Но если ты уберёшь мою силу… – начала было Алина, – я просто потеряю для него интерес.
   – По-твоему, твоя сила – это рубашка, которую можно снять и повесить в шкаф? – удивился Джокер. – Поверь мне, всё немного сложнее. Убрать силу невозможно. Так же, впрочем, как и дать. Это как при амнезии. Память ведь у человека есть. Только запрятана так глубоко, что, возможно, за всю жизнь и не сыщешь уже.
   – Ты хочешь сказать… – Алина начала понимать.
   – Твоя сила… он видел, что она есть. И он знает, что она никуда не денется. Поэтому всё равно будет охотиться на тебя. А вот если ты с ним закончишь… то другим твоя сила вроде как и видна не будет, потому что будет спать.
   – А организация? – Алина совсем было упала духом.
   – Организация? – Джокер в удивление приподнял бровь. – А-а, ты имеешь в виду этих веселых ребят, искренне считающих себя чистильщиками человечества… или забыл, как там они себя называют. Не бойся. Ты точно не будешь интересовать их после того, как сила уснёт. Может быть, кто-то ещё… – Джокер задумался, вертя в руке ветку. – Да нет, такого раньше не бывало.
   – Хорошо. Если надо – я разберусь с ним, – внезапно у Алины возникло такое настроение, что она, кажется, готова была голыми руками разодрать кого бы то ни было.
   – Вот тогда и поговорим. Считай, что это твоё задание… и частичная оплата.
   – Частичная?… А полная?
   – Потом-потом, ладно! – Джокер прикусил губы и махнул на Алину веткой. Девушка сделала шаг назад и упала на диван в своей кухне. А сверху на неё упала всё ещё одуряющее пахнущая веточка сакуры. Та самая, похоже, что держал в руках Джокер.

Глава 14

   Первым порывом Алины было выбросить, отбросить от себя подальше ветку. Но что-то помешало ей сразу сделать это. А потом, вглядевшись в цветущую ветку, Алина и не захотела. В конце концов, в чем виновата сакура? Пусть даже и попавшая в её дом таким неординарным способом. Алина никогда не видела сакуру вживую, поэтому не могла сказать точно, насколько подарок Джокера похож или не похож на оригинал. Особенно это касалось сладковатого, но не приторного, легкого, но вместе с тем стойкого и запоминающегося запаха. Но это было и не важно. Цветущая ветка выглядела великолепно. Цветы, на ощупь и взгляд такие нежные, совсем не помялись и не утратили своей свежести. Алина чуть смяла один цветок. Он поддался пальцам, но стоило только выпустить лепестки из захвата, как они тут же приняли прежнюю форму. Словно и не касалось их никогда ничто тяжелее былинки. Алина лишь плечами пожала. Ветку она поставила в красивую вазу и определила на кухню. Даже налила в вазу воды, хотя и была уверена, что чудесному растению это вовсе не требуется.
   А вечером позвонила мама, которая только что приехала из очередной командировки. С тех пор, как сразу после окончания института Алина заявила о своём намерении жить одной в доставшейся от бабушки квартире, отношения с родителями совершенно разладились, – слишком уж им было обидно. Да и не готовы они оказались к тому, что их, обычно такая послушная, дочь проявит настоящее упрямство. Правда, все же Алине было грех жаловаться. Родители всегда были готовы прийти на помощь даже теперь. И работу такую, даже с красным Алининым дипломом, девушка не нашла бы, еще и сразу после института. Разве что через несколько лет… после того, как поднаторела и в самой работе, а главное – в жизни офисов. Но вот звонили родители нечасто. Обижались. Немного поговорив с матерью, разумеется, ни словом не обмолвившись о своих недавних приключениях, да еще умудрившись мягко обойти извечную тему о возвращении домой блудной дочери, Алина наконец положила трубку. И загрустила, вспомнив о временах, когда она могла рассказывать матери все-все. Но, как ни грусти, эти времена не вернешь. И как ни хотелось Алине самой позвонить и рассказать о… но она сдержалась. Ибо санитары в белых халатах – это последнее, что сейчас хотелось видеть.
   Пока разговаривала, уже совсем поздно стало, и Алине ничего не оставалось, как попросту лечь спать. «Завтра первым делом возьму отпуск… потом помирюсь с Максом, хотя мы особо и не ругались… а потом…» Алина честно пыталась продумать – а что будет потом но сонное сознание напрочь отказывалось производить любые мысли, кроме известной дурацкой присказки «а потом – суп с котом». Алина честно посопротивлялась дремоте, но все впустую. «Да и ладно! – решила она наконец. – Правда, суп лучше не с котом, а с уткой. А то кота жалко…» на этой философско-этической мысли космической глубины Алина, наконец, уснула окончательно.

   Сон ей, кстати, приснился странный. Нет, сначала обычные сновидения про отдых у моря, про работу и всяческая подобная чушь. А потом во сны проник сладковатый запах. Запах волшебной сакуры, что сейчас стояла в вазе на столе в реальной квартире Алины. «Странно, я думала, что успела к нему принюхаться», – подумала Алина, не просыпаясь. С этого самого момента сон Алины принял совсем иной оборот. Она словно разделилась. Одна ее часть знала, что это сон, и наблюдала за второй частью, словно за актёром в фильме. Только наблюдала, не имея возможности ни сказать, ни как-либо по-другому выразить свои чувства и свое наличие в данном моменте. А все действие оставалось на роль второй части. Которая ничего не знала, не ведала и шла туда, куда несет ее река сновидения, совершенно недоступная ее воле. Как вообще можно существовать, одновременно пребывая в двух этих ипостасях – Алина не поняла бы никогда. Но – факт: существовала. Собственно говоря, Алина существовала даже не в двух, а в трех ипостасях. Третья некоторым образом служила мостиком между первой и второй. Между тем Алина во сне оказалась в длинном коридоре. На ней было длинное, до пят свободное платье, воздушное, мягкое на ощупь. «Фу, какая банальщина!» – сразу же скривились две Алины – наблюдающая и та, которая третья. А вот Алина действующая не обратила никакого внимания на их «фу», – что и понятно, ведь она их попросту не слышала. Наоборот, ей даже, кажется, нравилось ощущать мягкость и прохладу только ткани, нравилось, что платье не стесняет движения. Даже чувствовать босыми ногами бархат ковра ей тоже нравилось. «Интересно, у нее под платьем что-нибудь есть?» – заинтересовалась наблюдающая Алина. Третья Алина молчала. Она-то знала, что под платьем нет ровным счетом ничего, но ей было жалко разочаровывать… себя. Между тем Алина все шла вперед, минуя иногда двери. Ничего не могло бы сказать о том, что это за замок, но Алины прекрасно знали – только так, как это бывает во сне – это замок Ордена. И идут они сейчас к Хейнтайллю. «Только не это!» – буквально взвыла Алина номер три. Алина наблюдатель мстительно промолчала, да и что бы она могла сделать? А Алина во сне шла туда, куда вел ее сон, навеянный, – в этом обе остальные Алины были уверены, – запахом злосчастной сакуры, которую все же надо было выбросить. Пока не стало слишком поздно. А теперь чего уж говорить.
   Между тем, Алина нашла свой путь. Никто так и не встретился ей в коридоре, пока она не дошла до тяжёлой на вид, но распахнувшейся по первому лёгкому нажатию двери. За дверью было темно, но Алина прекрасно всё видела, словно у неё открылось второе зрение. Совершенно не сомневаясь и даже не думая о том, что делает, как это иногда бывает во сне, Алина подошла к кровати у стены небольшой комнаты. «И что это такое?» – завизжала Алина номер три. Ну, насколько это можно было – мысленно завизжать. «Хейнтайлль», – благоразумно ответила Алина наблюдающая. Ей, похоже, было чертовски интересно – что теперь произойдёт? И была рада, когда события начали развиваться. А именно, Хейнтайлль проснулся, сел на кровати.
   – Я рад, что ты пришла, – мягко сказал он, протянув руки, куда сновидящая Алина и нырнула, словно в омут.
   «Это…» – у Алины номер три даже слов не было.
   «Тише, – сообщила Алина номер два, – это ведь сон. Ненастоящий Хейнтайлль. Просто наш сон. Мой сон».
   «Ага, – мрачно поддела её Алина номер три, – а ты уверена? Ещё скажи, что это так выражает себя моё подсознание!»
   «Возможно».
   «Что? Я, по-твоему, этого хочу?!!!»
   «А разве нет?»
   Третья Алина хотела ответить, но не успела. Что-то произошло. Что-то странное, словно сам воздух сгустился, пространство сжалось, зазвенело, как струна. А когда оно пришло в норму, уже не было ни второй, ни третьей Алины. Была только одна Алина – та что видела сон и участвовала в нём. Плывя по волнам сновидения легко и свободно. Воспринимая всё, что с ней случалось во сне, как само собой разумеющееся, и совершенно не удивительное и не стыдное… и вообще… какая разница. Ведь есть Он, и Его руки, и Его глаза… что надо-то ещё?

   Алина проснулась, когда солнце уже вовсю светило в окно. «Чёрт, я же на работу опаздываю!» Она вскочила с дивана, но тут же села на него обратно. «Или не опаздываю? Я брала отпуск или нет?» Алина не помнила. Пришлось звонить знакомой из отдела кадров.
   – Слушай, извини, я заходила к тебе за отпуском?
   – Ещё неделю назад. А ты что, не помнишь?… Ну, тебе он действительно нужен тогда. Хорошо, что тебя наша Щука согласилась отпустить.
   – Да… наверное.
   – Ладно, отдыхай… заслуженно. Займись восстановлением памяти и всё такое.
   Алина, вздохнув, положила трубку. Она направилась к плите и практически машинально стала делать кофе. Слава Богу, она успела поставить на стол чашку горячего, только что приготовленного кофе, прежде чем на неё обрушились воспоминания из сна. Иначе быть бы кофе непонятно где. А так – в чашке остался. Целой чашке. Алина в прострации села на диван. И закрыла лицо руками. Ей не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что лицо попеременно становиться то ярко красным, то бледным. «И что теперь делать?» спросила себя Алина мысленно. Ответа не было. «Главное, чтобы это был просто сон», – подумала Алина. Просто сон и тогда всё понятно. Но запах… неужели эта несчастная ветка? Алина посмотрела на несчастную ветку. Та всё ещё стояла в вазе, но осыпалась. Белые лепестки жалко лежали на столе. Алина взяла один из них. Странное ощущение. Не веря себе, она поднесла лепестки к глазам. Потом к носу, потом к языку. Сладко. Сладкие конфеты, нечто похожее на засахаренные фрукты. Сладко и вкусно. Алина пожала плечами. А потом сгребла лепестки и с удовольствием съела их, запивая кофе. А потом оказалось ещё, что и ветка превратилась в сладковато-кислый леденец. Никогда такого не пробовала. В конце концов, что делать. Ночь, которая была то ли сном, то ли нет, не отменишь. А конфеты выбрасывать – вообще последнее дело. «Хуже чем было, – решила Алина, – быть уже не может». Ибо что может быть хуже. Кажется, конфеты обладали ещё и успокаивающим действием. Девушка подумала ещё немножко, попереживала, а потом вдруг поймала себя на мысли: «А лучше быть может?» Нет, действительно, если это был только сон… и в реальности всё по-другому… обидно как-то. «И вообще…» – конфеты закончились, и Алина подумывала уже о том, где бы достать ещё сладкого.
   Девушка вздохнула и поставила на огонь новую порцию кофе. А, чтобы вновь не улететь в мысленную белиберду, она начала разговаривать вслух. Ей почему-то показалось, что в данном случае разговор с собой, любимой, выглядит наиболее разумно и адекватно. Так что Алина разумно начала.
   – И вообще, дорогой мой хренов Чжуанцзы. Оставляй-ка ты своих бабочек в покое и попытайся разобраться в том, как жить дальше. Учитывая всё происшедшее. А главное – реши, пожалуйста, как дальше жить.
   Что ни говори, план отличный. Осталось только придумать, как воплотить его в жизнь.
   Алина задумалась. На минуту ей показалось, что она где-то слышала последнюю фразу… или читала. Наморщив лоб, девушка попыталась вспомнить. Но сильно раздумывать ей не дали. Сначала сбежал кофе. А потом, как только она успела вытереть плиту, раздался звонок. Конечно, это был Макс, кому ещё? Но девушка уставилась на него, как на нечто экстраординарное.
   – Это ты? – удивленно спросила она.
   – Я, – серьезно ответил Макс. Потом нахмурился и сказал: – А ты ожидала кого-то другого?
   – Не знаю, – так же серьезно ответила девушка.
   – Так, погоди, – Макс поднял руки в жесте «сдаюсь», – давай остановимся, пока наш диалог не перерос в беседу безумного шляпника и мартовского зайца за чаепитием.
   – Верно! – воскликнула девушка. – Я вспомнила, откуда эта фраза. Здорово!
   – Рад, коли так, но пригласи меня войти в конце концов!!!!
   – Конечно, входи. Я тебе даже кофе сделаю.
   Последующие несколько часов они посвятили обсуждению плана, как жить дальше. Макс в этот раз оказался куда более практичнее Алины.
   – Я много узнал об этом убийце. И совсем немного об этой странной организации. Слухи, конечно, ходят, но… в общем, попали мы…
   – Да, – хмыкнула Алина, – постой, а откуда ты знаешь так много… если ты действительно знаешь как много.
   – Это не моя тайна, – уклончиво произнёс Макс, – но, может, она станет и твоей. Когда я познакомлю тебя с парой наших шпионов.
   – Шпионов? – Алине помимо воли представился Джеймс Бонд, и она не удержалась от улыбки.
   – Ага, – Макс чуть обиделся, но сильно это показывать не стал. – Жить-то как-то надо. С этими всеми Организациями и прочим.
   – И некоторые из вас стали шпионами? – Образ Бонда никак не хотел стираться из сознания. Но Алина мужественно сдерживалась, чтобы не улыбнуться.
   – Некоторые из нас, – проговорил её собеседник. Эта фраза вернула Алину на землю. По крайней мере, Бонда как не бывало. Зато были люди со сверхспособностями, Джокеры, непонятно какие парни охотящиеся за непонятно кем… и много чего ещё. Включая ненавидящего её лично убийцу-маньяка. Мда-а… тут Алина кое-что вспомнила.
   – Постой… но ведь только некоторые из нас сохраняют свои способности.
   – Так говорится, – уклончиво ответил Макс. Потом подумал. Сделал глоток уже остывшего кофе и продолжил: – В общем, официально… согласно официальной версии перекидывают свою силу в наш мир только Джокеры и кони. Также некоторые ладьи и дамы. Но есть и неофициальные версии.
   – Например, – насторожилась Алина.
   – Например, о том, что иногда и у простых карт и фигур проявляется сила в реальности. Иногда. Или может проявиться при определённых экстремальных условиях. Или, даже, если не проявляется в реальности, переходит к их убийцам, и у них уже проявляется в реальности. А ещё говорят, что можно развить с помощью тренировки способности из мира карт. Тренировки долгой или короткой – это кому как повезёт. Есть люди, которые вообще считают, что можно научиться самому решать когда и куда прыгать. И сколько времени проводить в той или иной реальности. А есть и такие, что верят, будто прыгает не тело, а только душа… в общем, выбирай любую теорию.
   – Любую не надо. Мне бы такую, в какую верит эта самая таинственная организация.
   – А они сами не знают. Проверяют разные варианты. Иногда срабатывает, в следующий раз нет. И это рушит их стройные теории одну за одной, я полагаю.
   – И нам это важно?
   – Может, и нет, – пожал плечами Макс, – скорее всего – нет. Ведь за тобой они будут охотиться в любом случае. И за мной тоже. Это так, для общего развития инфа.
   Алина покачала головой.
   – Послушай, ну а ты… ты извини меня… если бы не я, ты бы так не подставился… наверное.
   – Но ведь я сам так решил. Впрочем, не жалею.

   Пётр сжал зубы и в который раз не среагировал на приказ Стариной. Эта девчонка, обычный человек, была поставлена над ним. Точнее, он был определён в её группу. Как сообщили ему – в качестве стажёра… пока. Его, того, кто расправился с таким количеством карт и фигур, того, кто знает об этих грёбаных реальностях больше, чем кто либо. Он – стажёр!!!! Смешно даже. Если бы не хотелось выть от злости. А ещё постоянно эти расспросы. И медицинские тесты. Результаты которых никто не трудится ему объяснить. Нет, он рассчитывал на другое. На уважение, которого заслуживал. Или хотя бы на страх, которого стоил. Да, страх лучше. Пётр уже начал задумываться, кого именно и как он убьет, когда ему помогут избавиться от этой соплячки и её друга – зелёного фонаря. А пока… пока он должен терпеть. И копить злость. Хотя иногда было сложно. Вот как сейчас. Он уже целый час выслушивал важнейшую информацию от лейтенанта Стариной, которая, – как он не без основания думал, – ненавидит его. Информация была очень важной. Она говорила о том, как важно работать в команде, за команду и Организацию. И как круто, что он попал сюда. И что он должен уважать… вообще всех здесь. Как же это сложно было слушать! Но он терпел. Пока.
   Сегодня группа, по мнению Петра, занималась полной ерундой. Вообще, их организация охотилась, конечно, не только за картами и фигурами. А вообще – за всеми, кто проявлял какой-то необычный дар. Ну, за всеми, которых могла поймать. Насколько понял Пётр, их организация была далеко не единственной, кто проводил такие охоты. И далеко не самой сильной и могущественной. И, как был уверен Пётр, далеко не самой разумной. Пойманных либо пытались привлечь к работе, либо отправляли на какие-то непонятные эксперименты. Вроде с помощью них пытались открыть что-то, что помогло бы любому человеку стать сверхчеловеком. Как ни пытался Пётр узнать, что и где и как, никто ему информацию не давал. Вроде, нет у него доступа. Это раздражало. Петру на самом деле нафиг было не нужно знать всё это. Но его раздражало то, что его считают недостойным подобной информации.
   – Вы меня слышите вообще? – рявкнуло прямо над ухом.
   Похоже, Пётр так задумался, что пропустил фразу, обращенную непосредственно к нему.
   – А вы сказали что-то, что имеет смысл слушать? – спросил он, чуть оскалив зубы в улыбке. Именно эта улыбка быстро объяснила так называемым коллегам, что к нему лучше не подходить с заверениями в дружеских чувствах. Но на Старину это не действовало.
   – Я бы советовала вам всё же послушать, господин Расторов, – почти прошипела она, вложив в слова весь яд, на который была способна. А она была способна! Недаром её звали Зоя. Что, как поговаривали некоторые в Организации, расшифровывается как Змея Особо Ядовитая. Но и Петра было не так легко напугать. Хотя он всё же и сделал вид, что начал слушать внимательно и уважительно. Старина хмыкнула удовлетворённо, и продолжила отчитывать уже всю группу. А Пётр, стараясь на всякий случай не упустить ни одного слова, в то же время в ярких красках представлял себе, что именно сделает со Стариной, когда, наконец, покончит с этой девчонкой-джокером и её дружком а ля зелёный фонарь. Особенно грела мысль, что, в отличие от большинства коллег, которые, наверное, думали о подобном, он не мечтал. А строил планы на будущее. И был полностью уверен в их осуществлении. И совсем скором.
   Наконец, проработка группы закончилась. И всех отпустили. В общем, Старина бы ещё дольше разорялась. Но группе предстояло сегодня ещё задание.
   Задумавшись, Пётр задержался в комнате для переодевания. Он никогда особо не спешил, зная, что, несмотря на крики, кислые или ненавидящие взгляды и угрозы «потери доверия», без него группа никуда не выедет. Поэтому позволял себе минуту-другую в тишине. В последнее время он с удивлением заметил, насколько важна для него тишина. Но на этот раз Пётр остался не один. Когда все вроде уже вышли, и он предался своим мыслям, к нему мягкой, чуть скользящей походкой подошёл Иван Ирстин. Этот парень всегда держался чуть в стороне. Ни с кем не дружил. Мягкие чуть волнистые тёмные волосы спадали почти до плеч, что вроде бы было нарушением. Но никто и слова не говорил. Это поначалу привлекло Петра в Иване. А ещё глаза – зелёные, с кошачьим разрезом. Но… сам Пётр и понятия не имел, как пойти на знакомство. А Иван вовсе не стремился завязать знакомство с ним. И вот теперь подошёл к нему. Подошел тихо и незаметно. Пётр чуть не вскочил от неожиданности. Он уже и припомнить не мог, кто в последний раз сумел подобраться к нему так незаметно.
   – Красивые картинки, – начал он без обиняков Иван, чуть улыбнувшись. Мягко и открыто.
   – Ты о чём? – спросил Пётр, хотя уже и сам догадался. Ах, Иван, ах, скромник. Хренов телепат с наклонностями вуайериста.
   – Не хренов, а очень хороший телепат, – спокойно заявил Иван. Похоже, что, несмотря на слова, мысленное обращение Петра его вовсе не обидело.
   – Ну и что? Поймал, побежал рассказывать? – спросил Пётр.
   – Нет, что вы! – Иван заморгал быстро-быстро. Даже показалось, что от неправдоподобно длинных, девичьих ресниц идёт ветерок. – Я всего лишь хотел выразить восхищение вашей неординарной фантазией. Все об этом думают… ну, о том, о чём вы недавно. Но вы бы знали, какая у наших с вами коллег убогая фантазия! И это люди, которые по своей работе имеют дело с необычным, фантастическим. Нет, понятно. Нужны люди, которые будут подчиняться приказам… но если бы вы знали, как противно смотреть на эту убогую серость!!!
   Во время своего весьма эмоционального монолога, Иван был похож на ученого, рассказывающего об одной из великих тайн мироздания. Глаза горят, руки заламывает, голос воодушевлённый, буквально таки переполненный чувствами. Ни дать, ни взять – молодой фанатично преданный своему делу специалист, желающий осчастливить всё человечество новой вакциной. Пётр даже залюбовался на него. Даже на минуту поверил в эту воодушевлённость и молодую наивность. Но… нет, так просто Петра было не обмануть. И он понимал, что имеет дело ещё с более ядовитой змеёй, чем Зоя. Хотя, если знать и соблюдать определённую осторожность – почему бы и нет? Пообщаться можно. Хотя и пугало… нет, не пугало, а настораживало Петра то, что его мысли открыты для этого телепата. Открыты, несмотря на всю силу Петра, – не только собственную, но и ту, что Пётр приобрёл от своих жертв. «С другой стороны, – подумал Пётр, – он, по крайней мере, более достойная компания, чем кто-либо здесь. А если он шпионить за мной вздумал, то…»
   – То что? – заинтересовался Иван, вновь пару раз хлопнув ресницами.
   – Тогда поверь, твоя телепатия тебе не поможет, – хмуро закончил свою мысль вслух Пётр и улыбнулся. К сожалению, его улыбка оказала на Ивана ещё меньше действия, чем на Старину. И это начинало надоедать.
   – Разумеется. Что я могу сделать с моей телепатией? Погрозить тебе пальчиком? Могу, конечно, попробовать – а вдруг сработает? Пожаловаться маме с папой? Так я уже бы сделал, если бы от этого был прок, конечно. Да и смешно это.
   По-детсадовски как-то… воззвать к совести? Не уверен, что она у тебя вообще когда-то была… но то, что сейчас нет – это точно. Тот, который… как ты его там зовешь… Хао! У него трудности с совестью. И, соответственно, с теми, кто обладает этим обременяющим качеством.
   Бросок кобры, прыжок барса, незаметное скольжение вампира из древних книг. Неожиданное, страшное. У Ивана в голове потемнело, когда он стукнулся затылком об один из ящиков для одежды, в то время как рука Петра сжала ему горло. Да, похоже, игра, в которую он надумал играть, на самом деле поопаснее, чем ему казалось вначале. Ну, что же, даже на старуху, как говорится, бывает проруха. Иван был способен делать выводы из своих ошибок. Поэтому и был жив до сих пор.
   – Что ты знаешь о Хао? – прошипел Пётр.
   Иван попытался сказать, но из горла вырвался только сиплый хрип. Поэтому он лишь развёл руками. Пётр понял и отпустил. Прокашлявшись, Иван сказал:
   – Может, кое-что и знаю. Например, то, что он, скорее всего, является помощником и защитником той самой девчонки, за которой ты охотишься. Хотя, какой там защитник…
   – Что ты мелешь, – начал было Пётр. Но его слова звучали неуверенно даже для него самого. Нет, быть не может. Хао… неужели – правда? Нет, Пётр не верил не в то, что Хао решил с ним поиграть. Хао сам ему об этом сказал. Пётр не верил в то, что эта девчонка тоже имеет какое-то отношение к Хао. Такая слабая… как вообще возможно предположить такое! Пётр спохватился и взглянул на Ивана, вспомнив о том, что для телепата все его мысли, как страница открытой книги.
   – Ну, не так на самом деле, – чуть нахмурился Иван.
   – Не так?
   – Сам подумай. Ты действительно считаешь, что думаешь полными фразами? Мысли вообще – настоящая мешанина из обрывков предложений, образов, обрывков образов, чувств. Да я бы с ума сошёл, если бы всю эту мешанину слушал.
   В любое другое время Пётр постарался бы прояснить этот момент. Но сейчас другие вопросы были интереснее, поэтому он только спросил:
   – Ну…?
   Телепат ухмыльнулся.
   – Есть мнение. Только мнение… что Джокер и твой любимый Хао – две стороны одной монеты. Или одна сторона одной монеты…
   – Мнение? – Пётр невольно стал вспоминать свой последний разговор с Хао, когда тот сказал, что он… и тут же усилием воли обрубил эту мысль.
   – Я лично ничего не знаю по этому поводу… – замахал руками Иван.
   Пётр лишь головой покачал.
   – И у тебя мнения тоже нет…
   – Мы ещё не в таких отношениях с вами, сэр, чтобы мне сообщать вам свои личные мнения, – гордо сказал Иван. Пётр уставился на него.
   – Да, я был прав. Юмора ты тоже не понимаешь. Совсем плохо… – удрученно ответил на его взгляд Иван.
   – У меня свой юмор, – Пётр немного пришёл в себя и вновь мог бы сказать, что он совершенно спокоен. Да так оно и было. Он посмотрел на удивлённую мордочку Ивана и добавил: – И поверь, ты бы не хотел познакомиться с ним поближе.
   Иван мысленно вздохнул. Похоже, тут дело ещё хуже. А ведь поначалу Пётр показался ему действительно интересным… наверное, тут действовал флер Джокера. Хотя, может, ещё и будет возможность повеселиться. Хоть чуть. В конце концов, на безрыбье и рак – рыба. Внезапно что-то случилось. Какой-то резкий дискомфорт и чувство опасности. Иван метнулся в сторону, и только это спасло его шею от очередного захвата. Иван улыбнулся. Да, этот парень сумасшедший и почти непредсказуемый. Не настолько, чтобы не успеть среагировать… но настолько, чтобы не успеть подумать о его очередном выпаде.
   – Итак, ты мне всё расскажешь, – сказал Пётр, пытаясь за уверенным голосом скрыть разочарование от неудавшегося броска.
   – Может быть, – спокойно пожал плечами Иван, словно не обращая внимания на то, что его собеседник начинает беситься. – Может быть. Но не сейчас. Извини, но наш разговор и так слишком затянулся. А у меня дела ещё. Да и у тебя – тоже.
   – Только не думай меня обмануть, – понеслось в спину уходящему Ивану.
   Тот лишь пожал плечами по своему обыкновению. Он уходил. И, хотя он не знал, в какую игру они сейчас играют, но чувствовал, что в первом раунде победил он. И самое главное – он знал, что этот маньяк, считающий себя распорядителем чужими жизнями и силами, – он чувствует, что проиграл. Не знает, а именно чувствует. Что наверняка бесит его ужасно. Нет, всё-таки жить по большей части забавно. Даже когда рискованно. И особенно – когда рискованно.

   Звонок прозвучал, как колокол. Алина чуть не подпрыгнула. И чуть опять кофе не разлила. Хорошо, что не разлила. А, может, и плохо, учитывая то, что это была уже четвёртая по счёту чашка. И самая крепкая на этот раз. До этого они с Максом некоторое время сидели совершенно тихо, задумались оба. Вот и получилась такая неожиданность. Пару секунд Алина и Макс смотрели друг на друга.
   – Ты кого-то ждёшь? – спросил Макс.
   – Нет, – прошептала Алина.
   Тут раздался второй звонок.
   – Открыть? – спросила Алина.
   – А что ещё? Если это кто-то, обладающий силой – он знает, что мы здесь. И всё равно сможет войти. В любом случае – подготовься.
   Алина вздохнула. И поплелась открывать дверь. А ведь раньше, читая фэнтези, – а ещё раньше сказки, – она всерьез мечтала попасть в одну из них. Ведь в реальном мире так скучно. Ну, вот и попала… теперь только радоваться остаётся… дура!
   Алина открыла дверь, сама не соображая, как всё же решилась. И с удивлением уставилась на человека на пороге. Невысокий мужчина с мягкими, почти детскими чертами лица и совершенно открытым искренним взглядом зелёных глаз, опушенных длинными ресницами. Такие же мягкие, как и черты лица, чуть волнистые волосы почти спускались на плечи. А внутри… внутренним взглядом Алина видела в разуме перелив зеленовато-желтого, тёплого цвета. И лишь иногда появляющиеся проблески, как маленькие молнии стального серого или синего, – лишь они чуть-чуть внушали опасения. Но они были так малы и редки… заглядевшись, Алина вдруг вспомнила, что она уже минуты две стоит и ничего не говорит. Но мужчина опередил её.
   – Здравствуйте. Вы ведь Алина? Меня зовут Иван Ирстин. Можно просто – Иван. Может, позволите мне пройти? Тут сквозняк, а я их не люблю. Точнее, они меня не любят. И у меня есть информация, которая может помочь вам.
   Алина, всё так же не находя слов, отступила, пропуская мужчину в квартиру.

Глава 15

   – Кто ты вообще такой? – никак не мог успокоиться Макс.
   – Не петушись, – спокойно и даже с улыбкой сказал Иван. Это звучало совершенно несерьезно. Иван вообще походил сейчас на студента-исследователя. Он изучал реакцию Макса, как изучают какой-то новый микроб под микроскопом. С должным удивлением. Даже почти изумлением, но без негодования. Оттого и выражение получилось мягкое, даже с какими-то хвалебными интонациями. Но в то время, пока Иван изучал Макса, точнее его бурную реакцию, Алина изучала своего странного гостя. Она никогда не видела таких людей. Временами она готова была признать, что он не таков, каким ей показался вначале. И вся эта пушистость цвета теперь была похожа на кокон. Тогда следовало признать, что прорывающиеся время от времени стальные молнии, словно грозившие прорвать всю эту мягкость – они идут изнутри, из истинной личности. Что же тогда там? Алине, конечно, встречались люди, которые, словно кожуру на луке, носили много слоёв, личин, масок, не имеющих ничего общего с их истинными чувствами и сознанием. Выглядело это забавно – человек-шуба, не иначе. Алине стоило большого труда научиться не смеяться, когда она видела такое. И ещё большего – научиться не смеяться, когда она видела, как человек говорит из позиции роли, скрывая себя реального. Но здесь… Иван выглядел совершенно естественным. Большую часть времени… пока в какую-то пару секунд вдруг не начинало казаться, что что-то не так, что-то он прячет. А в следующую секунду казалось, что в предыдущую пару секунд все это просто показалось. В любом случае, это не способствовало хорошему настрою по отношению к чужаку. А Иван, кажется, решил ещё больше увеличить впечатление.
   – Если вы так хотите узнать, – а вы хотите, – то я от ваших друзей… где сейчас ваш милый дружок-маньяк.
   Макс вскочил на ноги, Алина настороженно уставилась на Ивана. Даже не испугавшись. А пытаясь понять – совсем он сумасшедший или всё таки есть шанс, что просто дурак без чувства юмора.
   – Ну вот, сейчас опять начнутся упрёки, подозрения… – картинно воздел руки и глаза к небу Иван, – хотя я, конечно, сумасшедший. Все, обладающие большой силой… я имею в виду мысленную силу или силу магии – все сумасшедшие. Пора бы вам это знать. Сила изменяет психику человека под себя. Тут главное, чтобы сумасшествие не зашло слишком далеко. Кстати, кто-нибудь нальёт мне кофе?
   Алина хмыкнула. Иван пожал плечами и продолжил, совершенно, по-видимому, не обидевшись.
   – Кстати, скажу честно, как телепат – ваш дружок реальный маньяк. И он попытается вас убить даже несмотря на приказ не делать этого.
   – А такой приказ поступит?
   – Конечно. Вы нужны.
   – Мы отказались работать с…
   Иван перебил, мягко и просто сказав:
   – Просто вас ещё не просили по-настоящему.
   Несмотря на мягкость слов, Алину невольно передёрнуло от холода.
   – К тому же, – продолжил Иван, – есть и другие применения для вас. Люди с необычными способностями – сейчас очень модная тема для изучения. Информации-то о них завались, а вот что-то серьезное… нет, кое-что, кое-где есть. Хотя, почему кое-что? Есть даже очень ничего. Но вот беда – это очень ничего гораздо меньше, чем могло бы быть. Ну не обидно ли, сами скажите.
   – И вы это изучаете. А если не секрет, что у вас за организация такая? – Макс попытался сказать это как можно более ядовитым тоном. Прямо змеёй шипел. Но, то ли Иван вообще не боялся змей, то ли змея из Макса получилась хреновая, а то ли всё это вместе, но Иван остался совершенно равнодушен и спокоен к шипению.
   – Название вам ничего не даст. Но скажу… называй её… например – организация номер один. Всё честно и главное – легально. Если тебя это интересует.
   Тут Иван откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Словно слова являлись для него серьезной работой, и сейчас ему нужно было отдохнуть. Алина и Макс переглянулись, словно пытаясь решить, кто же первый задаст вопрос, волнующий их обоих. Наконец, Алина не выдержала и спросила:
   – А что тебе от нас нужно?
   – В смысле, зачем я явился? – перефразировал её вопрос Иван. Он потянулся, открыл глаза, посмотрел на Алину и Макса, а потом, усмехнувшись, сказал:
   – Я и сам теперь не знаю. Просто, судя по тому, что я о вас слышал, думал – тут действительно нечто. А тут… петух и курица… до смерти испуганные и готовые на убой идти.
   Макс было бросился к Ивану, но Алина схватила его за руку и вновь усадила на диван.
   – Я никогда не пыталась представить из себя больше, чем я есть на самом деле, – сказала она, с трудом проглотив «курицу». И даже успев поздравить себя с выдержкой.
   – Да, да, да, – лениво и как-то погасше и растерянно сообщил Иван, осматриваясь, словно в поисках двери, – теперь я вижу, что вы всего лишь жертвы обстоятельств. Бывает. Что ж, к сожалению, вы совершенно неинтересны.
   – А ты хочешь чего-нибудь интереснее? – спросила Алина. Почему-то заявление о «совершенно неинтересной» обидело её гораздо больше «курицы».
   – Разумеется, – оскалился Иван, – мне всегда нужно что-нибудь поинтереснее. Иначе я совершенно не могу работать. Нет, серьезно, смешно даже. Но элементарно не могу сосредоточиться, дар снижается, хожу весь сонный. Очень. Вот сейчас как раз… то есть подобные явления у меня пока не начались, но чувствую – на подходе. Есть, правда, у меня одна идейка… маленький, ну прямо таки малюсенький шанс. Но… вдруг ничего не выйдет. Вот я и…
   – Сожалею, – хмыкнул Макс, – и что ты теперь будешь делать?
   – Как что? Уйду от вас, сейчас вот прямо. И попытаюсь посмотреть, что можно выдавить из этого последнего шанса. А потом – уж и не знаю…
   – Ну, вот и иди отсюда, – Макс с усилием, достойным уважения, пытался вырвать свою кисть из рук Алины.
   – Да, ты совершенно прав, – сказал Иван, поднимаясь, – выход я найду, дверь за мной закроете. И ещё, – тут он подмигнул, – надеюсь, вы никому не скажете о моём визите. В общем, мне ничего страшного за это не будет. Но… даже малейших неприятностей нужно избегать при возможности. И пожалуйста, не пытайтесь меня убить сейчас. Во-первых в спину безоружного – это ай-ай-ай, как нехорошо. А во-вторых… в общем, поверьте – от этого вам пользы не будет никакой. Только вред один… при любом раскладе.
   Иван направился к входной двери. Но, не дойдя до неё, вдруг на секунду остановился и пулей промчался обратно на кухню.
   – Ложись! – закричал он, сам откатившись к окну.
   Алина и Макс не успели ничего понять, как в коридоре раздался шум, дверь рухнула, слетев с петель, и в клубах оседающего дыма на пороге появился их старый знакомый маньяк с перекошенной рожей. За ним виднелись ещё люди. С оружием в руках. Пётр, единственный из пришедших, что был безоружным, улыбнулся и проговорил:
   – Так и знал, что ты здесь.
   – Знал? – Алина поверить не могла, но в голосе Ивана слышалась неподдельная радость. Как у ребенка, которому подарили долгожданную игрушку. – Здорово! Ты меня обрадовал.
   Удивлённое лицо Петра было вполне достойно снимка. Алина даже пожалела, что фотика нет. Хотя и понимала, что это совершенно неподходящая мысль для данной ситуации, но она просто не смогла удержаться. Иван как-то странно посмотрел на неё, но ничего не сказал. А тем временем убийца уверенным неторопливым шагом приближался. Алина обратила внимание, что люди, идущие за ним, одеты совершенно обычно. Впрочем, и раньше, когда Алина встречалась с представителями организации номер один, она не заметила никакой формы или даже хотя бы опознавательных знаков.
   Алина повернула голову. Макс уже встал. На секунду он показался Алине живым фонарём. Парень изнутри светился зелёным. Но Алина понимала, что этот цвет может видеть только она. Свет заполнял Макса, разливаясь по его телу, словно вода по сосуду. И, когда он достиг кончиков пальцев, выплеснулся наружу. Комнату словно накрыла вспышка. Пётр остановился, но зелёные лучи не причинили ему никакого вреда. Остальные люди либо упали на пол, закричав что-то, судя по всему не совсем корректное, либо совершенно по-спецназовски откатились в сторону. Иван посмотрел на Макса и покачал головой.
   – Плохо, молодой человек. Кто вообще учил тебя действовать так грубо?
   – А мне не нужны учителя, – огрызнулся Макс.
   Иван вновь воздел глаза к небу, потом посмотрел на Алину, подмигнул, и вдруг, сложив пальцы в совершенно особый, странный жест, переплетения которого Алина так и не уловила, резко щёлкнул. Алина только сейчас поняла до конца смысл поговорки «гром среди ясного неба». Щелчок отозвался в голове настоящим взрывом звука. А после… Алина никак не могла понять – все остальные звуки: пропали они или нет? Но уже через пару секунд ей стало не до выяснения. Потому что она заметила, что всё остановилось. Всё, кроме них троих. Всё вокруг застыло. Своим щелчком Иван, кажется, нажал на «стоп». Вот чашка, слетевшая с тумбочки и так и не приземлившаяся. Даже капли кофе из неё застыли в воздухе, как россыпь шариков. Люди стояли неподвижно. И это выглядело скорее странно, чем страшно.
   – Пошли, – подал руку Иван. Чуть поколебавшись, Алина позволила помочь себе подняться с пола. В это самое время Макс рассматривал застывших.
   – Я слышал о таком. Но никогда не видел, – проговорил он, с завистью глядя на Ивана, – но этот… – тут Макс остановился у Петра и внимательно на него посмотрел, – он что-то чувствует, да?
   – Скорее всего, – Иван отряхивал себя от пыли, – скорее всего, он что-то почувствует… что что-то было не так. Хотя… времени ведь будет очень мало.
   – Мало? Но ведь… – Алина уже ничего не понимала.
   – Послушай. Ты же не думала, что я их остановил? – спросил Иван лениво.
   – Я вообще ни о чём сейчас не думала.
   – Курица и есть… – фыркнул Иван, – разве что раскрасить тебя… тогда, может, и за фазана сойдёшь. Или даже за павлина.
   – Но-но-но! – начал было Макс, но Иван лишь махнул рукой, словно на надоедливую муху. Макс на удивление сразу же остыл. Он обернулся к Алине и начал объяснять:
   – Иван не их остановил. Он ускорил нас на время.
   – Очень недолгое, заметьте, – прервал его объяснения Иван, – поэтому нам надо спешить.
   – Куда? – спросила Алина, но Иван уже резкими шагами, так не похожими на его прежнюю кошачью походку, ломанул в комнату.
   – Постой! – Алина бросилась за ним. И переступила порог как раз в тот момент, когда Иван резким движением сорвал с зеркала покрывало. Зеркальная поверхность дрожала, как желе. На мгновение в ней отразилась комната и Иван с подошедшими Алиной и Максом. Потом поверхность чуть потускнела, и покрылась розовым туманом, по которому пробегали красные и синие молнии. При каждой такой молнии зеркало вздрагивало и издавало гул. Словно зигзагообразные линии пронзали его болью всякий раз.
   – Это опасно, – слабым голосом произнесла Алина. Как и в прошлые разы, зеркало начало завораживать её. При этом ей было очень страшно. Безумно страшно. Но она уже не могла оторвать взгляда.
   – Я знаю, – сказал Иван. Он осмотрел зеркало и удовлетворённо кивнул, – подходит, – добавил он, обращаясь больше к самому себе.
   – Но ведь ты не собираешься?… – спросил Макс.
   Иван вместо ответа резко схватил Алину за руку и толкнул по направлению к зеркальной глади. Зеркало охнуло и, только стоило девушке коснуться его, тут же заглотило Алину.
   – Что ты делаешь…!! – Макс в который раз бросился с кулаками на Ивана, но тот сделал шаг в сторону. Макс, вместо того, чтобы попасть в Ивана, попал по зеркалу. Точнее, не попал. Потому что был также проглочен зеркальной поверхностью, как и Алина.
   – Какой он нервный, – хмыкнул Иван. А затем, не оборачиваясь назад, сам шагнул в зеркало.
   – Ты чего дерёшься? – услышал Макс. Он сделал шаг и упал на тёплый мягкий пол. Потом посмотрел вверх и увидел Алину.
   – Ты мне чуть нос не разбил, – пожаловалась девушка.
   – Вообще-то, это предназначалось не тебе.
   – А кому?
   – Да этому Ивану! И он сейчас своё получит! – радостно закончил Макс своё короткое послание. Всё дело в том, что он увидел Ивана, стоящего за его спиной и с удовольствием наблюдающего их разговор с Алиной.
   – Я бы получше и повежливее относился к вашему единственному проводнику в этом мире, – сказал Иван.
   – Проводнику?
   – Мире?
   И тут только Алина вспомнила, как она сюда попала. Она обернулась. Да, они и в самом деле не были в том мире, в котором находились еще минуту назад. Просто, нигде в мире не могло быть красной, толстой, похожей на водоросли травы, которая сейчас поднималась выше колен. И синей маленькой травки, похожей на вьюнок, с черными цветами, что струилась ручейками между красными водорослями и поднималась по стене, находящейся позади невольных путешественников. Такого Алина тоже не видела, хотя постоянно смотрела передачи типа «Вокруг света».
   Да и не только это. Само ощущение. Алина не могла бы сказать, что именно изменилось в её ощущении, и почему именно ей кажется, что она в другом мире. Но ощущение было. И очень сильное. Хотя, может, тому виной была луна, которая светила вовсю. Несмотря на свой чёрный свет и цвет. Алина никогда бы не смогла передать либо объяснить логически, как луна может быть абсолютной тьмой и светить. Так же как и то, с чего она взяла, что это – именно луна. Но луна светила ярко. И в её свете виделись даже фиолетовые отблески. Которых там, вроде, не должно было быть. Но были, видать. Потому что в свете луны предметы иногда приобретали какой-то фиолетовый оттенок.
   – Именно – проводника, – радостно сказал Иван, – и знатока правил. Первое правило: этот мир нельзя покинуть путём, по которому ты сюда пришёл. Потому что вход тут никогда не может быть выходом. Это касается, кстати, не только входа в мир… а вообще всех входов. Так что перестать, пожалуйста, гипнотизировать несчастную стену. Дверь на ней не появится. Ни белая. Ни зелёная, ни маленькая, ни большая, ни светящаяся… даже нарисованного очага, который можно было бы проткнуть, не будет.
   Последние слова обращались к Максу, который и в самом деле уставился, не мигая, на стену позади них. Именно там должно было находиться зеркало, через которое они, собственно говоря, и вошли. Алина тоже посмотрела на увитую сине-чёрным вьюнком стену. И тоже не увидела там никакой двери. Но это, что ни странно, её нисколько не удивило. Вообще, у Алины создавалось впечатление, что она тут уже всё знает… знала когда-то, но забыла. И главное, стоит ей лишь чуть-чуть здесь побродить, и она всё вспомнит. Ощущение было настолько сильным, что Алине немедленно захотелось бежать – осматривать окрестности. Единственное, что удивляло, так это то, что раньше она так боялась зеркала и того мира, что лежал всё это время за ним. Не задумавшись даже, девушка вскочила на ноги и попыталась бежать, но Иван схватил её за руку.
   – Постой, это тебе всё же не кроличья нора. И главное – ты не Алиса.
   – Но… – начала было Алина, с удивлением озираясь вокруг. Желание бежать всё ещё не прошло, но и осознанность действий постепенно приводила её в себя.
   – Как же всё просто иногда, правда?
   – Ты о чём? Что просто? – спросил Макс недоверчиво.
   – Заманить вас просто, в ловушку.
   – А тебя, стало быть, сложно? – спросила Алина.
   – Нет, наверное, – ответил Иван, зевнув, – но, должен без излишней скромности признать, что для меня нашим неведомым любителям пожрать придется расщедриться. Даже, возможно, меня произведут в охотники.
   – Что ты мелешь? – у Алины начала болеть голова.
   – Это особенность здешнего мира, – объяснил Иван, – все живые существа тут делятся на две части. Либо ты принадлежишь к одной, и тебя можно есть, либо ты принадлежишь к другой, и тебя, соответственно, есть нельзя.
   – Прямо как у нас, – неожиданно развеселился Макс.
   – Ну, почти, – обрадовано ответил Иван, – но есть небольшая разница. В этом мире производство в ту или иную категорию не зависит от наличия так называемого разума. Впрочем, – Иван посмотрел вверх на необыкновенную луну и зажмурился с выражением явного удовольствия на лице, – да, есть что-то общее с нашим миром. Ну, это и хорошо. Иначе мы бы тут просто не смогли находиться. Как понимать окружающее? Вот, например. Посмотри туда, – Иван встряхнул головой и резко указал рукой куда-то вдаль. Макс и Алина посмотрели в данном направлении. Но если на лице Макса было написано удивление и восхищение, то на лице Алины… у неё вновь возникло ощущение чего-то знакомого и ощущение опасности. Такой же опасности, которую испытывает человек, глядя, например, на леопарда или пантеру, приближающуюся к нему. Страшно, опасно, но… безумно красиво, невозможно глаз отвести. Чувство опасности она и испытывала, когда смотрела, как к ним лёгкой походкой приближается девушка. Босые ноги, казалось, не касались травы, ножные браслеты с бубенчиками звенели серебристым звоном при каждом шаге. Кожа была такой белой, что, кажется, светилась, когда девушка переступала своими ножками, маленькому размеру которых могла бы позавидовать любая древнекитайская красавица. Выше лодыжек девушка вся была закутана в какую-то полупрозрачную ткань, но эта ткань вовсе не скрывала её хрупкости и нежности фигуры… только руки от локтя вниз были обнажены. Очень тонкие запястья, на которых, словно специально для того, чтобы ещё больше подчеркнуть тонкость кости, были надеты тяжёлые, крупные серебряные браслеты с вделанными в них светящимися ярко-красным недобрым светом камнями. Невольно Алине вспомнилось: «Запястья у птиц тоньше страниц. Жаль, что хожу без сердца. Я обнял бы твою тень, я обнял бы твою тень. Ночь вывернулась наружу, я выблевал души и лица» [1 - Группа «Ковчег». «Оборотень».]. Эти строки, которые она не помнила, где услышала, вертелись в голове Алины, словно магическое заклинание. Строки вертелись, закруглялись в спираль без начала и конца, обретая какое-то иное, совершенно нечеловеческое значение. Значение страшное, но вместе с тем тянущее, зовущее за собой, за тем, чтобы раскрыть их тайну. Между тем, девушка подошла совсем близко к трём невольным путешественникам. Остановившись и, словно поколебавшись одно мгновение, элегантным движением сбросила ткань с головы, приведя Макса ещё в более шокированное состояние. Девушка была очень красива. Идеальный овал лица с большими, чуть удлинёнными зелёными глазами, что сверкали, как кристаллы. Ресницы, вовсе не нуждающиеся в туши, вызывали зависть. Благородные тонкие черты лица навевали мысль о восточной принцессе из сказок. Пока все втроём, – даже включая Ивана, которому всё было неинтересно, – смотрели на девушку, разинув рты, она смотрела на них со смесью удивления и шаловливости. Потом рассмеялась, и её смех звучал ярче и чище, чем серебряные бубенцы на её ножных браслетах. Девушка посмотрела на Алину и сказала своим переливчатым голосом:
   – Ты…
   – Я… – только смогла и произнести Алина.
   – Тебе нравиться… моё тело… это тело?
   – Осмелюсь вмешаться… эм-м… боюсь, вы задаёте вопрос не по адресу, – начал было Макс. И тут же получил тумак от Ивана. Хотел ответить, но каким-то шестьсот седьмым чувством понял, что не стоит. Ибо то, что сейчас происходит, не принадлежит миру его понятий и разумений.
   – Мне нравится, – искренне произнесла Алина.
   Девушка вновь рассмеялась. А потом резко обхватила
   Алину за талию и закружила в танце.
   – Прекрасно, чудесно. Восхитительно. Ты даже не представляешь, как прекрасно… – повторяла она, задавая всё более быстрый ритм танцу. Пока, наконец, скорость не стала поистине бешеной. Но Алина не чувствовала усталости. Не ощущала она и бега времени, и не могла сказать, сколько они кружились под чёрно-фиолетовой луной. Она забыла об Иване и о Максе, о Джокере и Хейнтайлле, об организации и о своих друзьях. О своей матери и о своей жизни. Она сейчас не помнила ни о чём. И не чувствовала ничего, кроме магии танца, радости кружения, счастья дышать этим лунным воздухом и ощущать тепло своей партнёрши по этому безумному танцу. И, когда девушка спросила Алину:
   – Ты хочешь… ты хочешь поменяться? Поменять моё тело на своё?
   – Да, да, – только произнесла Алина.
   Танец всё кружил их, но постепенно замедлялся. Пока, наконец, они не остановились. Алина остановилась напротив своего тела. Она смотрела на себя, точнее – на незнакомку в своём теле. С удивлением замечала, что у неё, оказывается, одно плечо чуть-чуть выше другого, а руки гораздо более красивы, чем казались ей, когда это они были её руками. Она смотрела на себя. Но это не пугало её, а веселило.
   – Спасибо, спасибо, родная! – быстро-быстро заговорила девушка, которая сейчас занимала тело Алины. – Я всегда буду благодарна тебе!
   Она обняла Алину и прошептала ей на ухо:
   – Айттррии. Меня зовут Айттррии. Только произнеси моё имя, вслух ли или в мыслях – и я приду к тебе на помощь.
   А потом девушка отошла от Алины и подошла к стене с чёрным вьюнком. Она обернулась, и в глазах её была тоска.
   – Прощайте, трава и цветы. Прощайте, луна и небо. Я не ваша больше.
   С этими словами она исчезла в стене.
   – Куда? – спохватилась Алина. – Ведь там опасно!
   – Где?
   – В нашем мире ей опасно теперь. Она не должна была туда идти!
   Макс тряхнул головой, убирая оцепенение.
   – Послушай, она украла у тебя тело, и ты ещё за неё беспокоишься? Да пусть она хоть…
   – Но… – Алина всей душой рвалась в свой мир, куда ей дороги не было. А Макс удерживал её. Хотя и понимал, что никуда девушка не денется. Стена по-прежнему оставалась для них стеною.
   – Остановитесь оба, – серьезно произнёс Иван, – ничего с ней не станется.
   – Откуда ты знаешь? – Макс и Алина спросили одновременно. Только если в голосе Алины звучала надежда, то в голосе Макса – разочарование.
   – Ну, скорее всего. При её-то способности завораживания… к тому же, ведь в танце она всё о тебе узнала. Ты, между прочим, тоже. Только ты пока не знаешь ни это, ни что ещё она дала тебе.
   – Но она воровка!
   – Она совершила обмен. Нечестный, признаю…
   Макс хмыкнул.
   – Нечестный со стороны твоей подруги. Извини, но разница между тем, что было тогда, и тем, что есть сейчас – как между тяжеловозом и арабским скакуном.
   Похоже, на Ивана вообще не действовали чары, которыми Алину наградил Джокер. И ей это невольно импонировало. Всё, что называется – докатилась.
   – Да что… – Макс вновь бросился вперёд. Уже выплёскивая из себя струящуюся зелёную энергию. Он был так шокирован предыдущими событиями, что раньше о такой возможности просто забыл. Но и сейчас она ему не помогла. Зелёное облако почти окутало Ивана, когда раздался резкий крик.
   – Хватит!! – это кричала Алина, поразившись тому, насколько сильным может быть её новый голос. Зелёное облако вздрогнуло и, чуть поколебавшись, отступило, растаяв в воздухе.
   – Ты чего? – удивленно выпучил глаза Макс.
   – Я… не знаю, как это получилось, – пробормотала Алина, – просто не знаю.
   – В любом случае, это вовремя, – заявил Иван, – похоже, тут ваши способности сильнее. И от меня бы мало что осталось, если бы ты его не остановила.
   – Но я не умею это делать. Вообще!
   – Умеешь. Иначе не сделала бы. Знаете, я был не прав. С вами действительно может быть и не так уж скучно. А так, я понимаю Джокера… мне так мало лет, и уже так скучно. Как же скучно должно быть ему… при его силе и возрасте.
   – Ты знаешь Джокера?
   – Не так, чтобы… но всё равно, понять его можно.
   – Нет мне дела до этого! – фыркнула Алина.
   – Плохо. Ты могла бы хотя бы пожалеть его, – назидательно сказал Иван.
   Девушка снова фыркнула. И пошла прочь от мужчин по траве. Внезапно налетевший ветер пытался залезть под одежду или вообще её сорвать, но казавшаяся таким ненадёжным укрытием от холода ткань не поддалась. И вообще одеяние было очень тёплым. И казалось живым. По крайней мере, Алина обратила внимание на то, что одеяние сжималось вокруг её тела каждый раз, когда ветер налетал с новым порывом.
   – Думаю, нам тоже пора идти, – со знанием дела сказал Иван, – во-первых, вы, наверное, хотите как можно быстрее отсюда выйти в свой мир. А если вы не хотите, то поверьте – захотите очень скоро. К тому же, не стоит оставлять девушку одну.
   – Мы уже оставили её одну, – проговорил Макс, – и вот что случилось.
   – Не в моих правилах утешать кого-то… даже себя… но кажется, она знает больше, чем ты думаешь. Она не выглядит ни разочарованной, ни обиженной, ни напуганной. И что главное – она сейчас не околдована. Так что поторапливайся.
   И Максу пришлось согласиться с Иваном. Но он пообещал себе, что обязательно разберётся с Иваном в другое время. Сейчас действительно лучше было держаться вместе. Он подбежал к Алине и хотел ей что-то сказать, но не нашёл слова. И просто пошёл рядом. Алина обернулась к нему и улыбнулась. Это действительно выглядело странно, но она не испытывала страха или обиды. Только немного опасалась за странную девушку. А это место даже стало ей каким-то родным. Но при этом странно не потеряло своей загадочности и опасности.

   Девушка выскочила из зеркала, спокойно и свободно спрыгнув на пол. Она обернулась и увидела, как по зеркальной глади расползлись трещинки. Всё. Теперь это зеркало не годилось для портала не только ей, но и вообще никому. Она пожала плечами, которые ещё недавно принадлежали Алине, и прошла из комнаты в коридор. Квартира была разгромлена, а дверь снесена с петель. Девушка осторожно прошла по коридору, чуть хмурясь.
   – Вот ты где! – Пётр налетел на неё, словно сокол на мелкую птичку. Он схватил её за горло и стал душить. – Я знал, что ты придёшь, и подготовился!.. Но подожди… ты не она! – от удивления он даже отпустил девушку. Но лишь на мгновение. – А я всё равно тебя задушу. Плевать! Жаль, не успел достать нож.
   Девушка улыбнулась через силу, что привело Петра в ещё большее бешенство. Он даже не сразу заметил, как в голове нарастает боль, начиная откуда-то изнутри. Боль росла, пухла, словно тесто на дрожжах. Пока, наконец, не заполнила собой всю голову, распирая глаза, заслонив слух, зрение, способность думать. В исступлении Пётр всё сжимал и сжимал что-то мягкое и податливое, ожидая хруст шеи. Пока, наконец, он не упал, потеряв сознание. Девушка посмотрела на Петра, лежащего в отключке на полу и сжимающего в руках круглую подушку от дивана.
   – Придурок, – пожала она плечами. Потом ещё раз бросила быстрый взгляд на комнату. И выскользнула из квартиры.

Глава 16

   Они почти сразу же обнаружили, что идут не по поросшей травой равнине, а по поросшему травой холму. И весьма крутому. Спускаться было трудно, и Макс постоянно помогал Алине. Странно, но то возбуждение и даже желание, что охватило его, когда он увидел идущую к ним девушку в развевающейся одежде, сейчас ушло. Потому, что теперь этой девушкой была Алина? Но вроде же ничего не изменилось. Неужели он обладает такой силой воли, что смог бессознательно приказать себе «стоп!», потому что теперь это – друг, а портить дружбу страстью в данном случае он не хотел. Если так, то вполне можно было поздравить себя… наверное. Только почему-то Максу не верилось, что он и в самом деле так крут в управлении своими чувствами. Он быстро оглянулся на Ивана и поймал его полуулыбку, которую тот тщательно прятал. Впрочем, не очень тщательно. Подмигнув покрасневшему Максу, он развёл руки. А у Макса в голове зазвучали чужие мысли: «Я не виноват, что ты такой открытый. Поверь, у меня нет никакого желания слушать о твоих сексуальных комплексах…» Макс в который раз был готов выбить дури из головы Ивана… и в который раз ему помешали. На этот раз это был ветер. Резко взвыв, он бросил в лица путешественникам поневоле целые горсти песка и пыли. Все трое зажмурились, как по команде. А когда открыли глаза… то не было уже холма, поросшего красной травой-водорослями. А был пляж. Искрящийся песок на берегу спокойного моря, медленно катящего свои волны. Алина уже даже и не удивлялась ничему. А может, просто не до этого было. Уж очень красиво. Путешественники стояли лицом к морю. Ветер, вновь нахлынувший резко, но на этот раз более мягко, принёс морской воздух. Настоящий запах моря, солёный и свежий. А ещё к нему примешивался тонкий аромат каких-то цветов. Путешественники стояли и смотрели, как облака вдали подсвечиваются всеми цветами радуги. Это была настоящая феерия на небе. Пока, наконец, из-за горизонта не появилось нечто огромное, словно состоящее из разноцветных светящихся осколков. «Солнце, – неизвестно почему подумала Алина. – Это солнце». Опять таки она не знала, почему идентифицировала разноцветный огненный шар как солнце, так же, как не знала, почему назвала для себя луной объект, изливающий чёрно-фиолетовый свет, – который в принципе невозможен по всем правилам физики, оптики и даже логики.
   Разноцветное солнышко, между тем, здорово и быстро вскарабкалось на небо. Хотя, может, тут время течет по другому… Алина даже не могла уследить за его течением. Самым странным было то, что луна и не думала уходить с неба. Даже напротив – засветила ещё ярче.

     The moon was shining sulkily,
     Because she thought the sun
     Had got no business to be there
     After the day was done —
     «It's very rude of him», she said,
     «To come and spoil the fun!» [2 - И недовольная лунаПлыла над бездной вод,И говорила: «Что за чушьСветить не в свой черед?И день – не день, и ночь – не ночь,А все наоборот».(Перевод Я. С. Маршака) – Льюис Кэрролл. Приключения Алисы в стране чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье. – М.: «Наука», 1991.]

   Алина ничего не могла поделать. Стишок так и крутился в голове. А ещё она не могла избавиться от мысли, что вот-вот, и она увидит моржа и плотника, важно вышагивающих по берегу. А за ними – устриц. На тоненьких ножках. С трудом Алина отогнала от себя эту бредовую картинку…
   Между тем свет лучей солнца и луны, переплетаясь, давал иногда эффект очень странный. Особенно весело было смотреть почему-то на кожу. Она выглядела то розовой, то белой, а то и вообще – фиолетовой. Алина мотнула головой в который раз, бессмысленно пытаясь отогнать настойчиво лезущее в голову стихотворение, и тут только услышала, что Макс тоже что-то шепчет. Даже напевает. Прислушавшись, она смогла разобрать. «Если хочешь – беги, нарезая круги, только чувствуй себя обречённым. Стоит солнцу взойти – вот и я. Стану вмиг – фиолетово-чёрным» [3 - Группа «Пикник». «Фиолетово-чёрный» – неточная цитата.]. Заметив, что Алина с удивлением уставилась на него, Макс запнулся и уставился в свою очередь на Алину. Так они смотрели друг на друга не меньше пары минут, а потом, словно по команде, расхохотались.
   – Что случилось? – спросил Иван обиженно. Как мальчишка, которого друзья не пригласили в игру.
   Этот вопрос, да ещё заданный таким тоном, гораздо больше развеселил Алину и Макса. Иван хмыкнул, но больше ничего не сказал. Лишь на минуту закрыл глаза и улыбнулся.
   – Похоже, это место очень «стихотворно».
   Отсмеявшись, Алина резко стала серьезной.
   – Так где мы найдём выход?
   – Так быстро? – спросил удивленно Иван. – А зачем? Разве это место не потрясающе? Я бы на вашем месте…
   – Ты не на нашем месте, – начала Алина.
   – К счастью, – перебил её Иван.
   Алина предпочла сделать вид, что не заметила ремарки, и продолжила:
   – Поэтому я хочу домой!
   – Даже зная, что за тобой охотятся?
   – А маскировка? – спросила Алина.
   Иван лишь пожал плечами.
   – Не уверен, что она обманет наше начальство. Хотя… может быть, и отстанет от тебя наша организация. Твоя личность тоже сейчас другая… на первый взгляд. Очень забавно переплетение твоей энергии и чего-то ещё…
   – Чего? – Алина даже схватила Ивана за руку. Почему-то эти несколько слов заставили её напрячься и взволновали.
   – Понятия не имею, – сказал Иван.
   – Но ты же был тут, – сказал Макс, – и должен знать.
   – Я не говорил, что был тут… то есть в таком состоянии, – медленно проговорил Иван, – я знаю об этом месте гораздо больше вас двоих. Но далеко не всё.
   – Так как нам отыскать дорогу домой? – нетерпеливо спросила Алина.
   Иван вздохнул.
   – Что за люди. Такое место, а они… ладно. Нам нужна река.
   – Что?
   – Выйти отсюда, если только ты не житель этого мира, можно лишь по текучей воде, – ответил Иван. – И море не подходит, – предупредил он возражения Макса, – это должна быть река. Достаточно быстрая и достаточно глубокая и широкая, чтобы мы смогли укрыться в воде с головой.
   – Будем надеяться, что твоё странное состояние, в котором ты воспринимал эту реальность в прошлый раз, отличается от состояния опьянения или глюков… и ему можно верить.
   – Ух ты! А когда ты научился строить такие длинные фразы? Я и не заметил.
   – В любом случае, мы должны идти, – сказала Алина, предотвратив очередной конфликт.
   – А куда идти?
   – Это не имеет значения, – Иван вновь обрёл уверенность знатока, – тут в любую минуту всё может поменяться. Лично я предлагаю всё-таки пойти по прохладе под деревьями.
   – Какими деревьями?
   – А вот этими, – Иван указал куда-то вдаль, и они действительно увидели деревья, которых точно не было там пять минут назад.
   Предложение всем понравилось, особенно учитывая то, что солнце начало припекать по-настоящему. А в лесу было хорошо. Алина поймала себя на том, что особую прелесть для неё имеет то, что лес выглядел и пах, как самый обычный хвойный лес. Без синих деревьев, красной травы и прочих прелестей. Луна как-то резко и быстро скатилась с небосвода, и солнце приобрело обычный солнечный цвет. Так что идти действительно было приятно. Не пугало даже то, что она не представляла, сколько вообще нужно будет идти. Пока не пугало. Может, это дело будущего… Алина даже повеселела.
   – Интересно, а тут Чеширский кот водится? – пошутила она. К её удивлению, Макс вообще никак не отреагировал. А Иван на полном серьезе заявил:
   – Не уверен, что такое животное вообще существует. Но если ты захочешь – то наверняка увидишь одного.
   – Это как так? – спросила Алина.
   – Если что-то не существует в реальности, это вовсе не повод, чтобы это нельзя было в реальности найти.
   – И дальше оно уже будет существовать в реальности? – ехидно спросил Макс.
   – Это зависит от многих факторов.
   Макс хотел спросить, от каких именно, и сделать это так же ехидно, но, поскольку Иван был невозмутим, то парень не видел никакого интереса в этом. А его лично эти самые факторы вовсе не интересовали. Шли они уже, наверное, с полчаса, и всё больше углублялись в лес. Пока, наконец, не вышли на поляну с невероятно большими красивыми цветами. Лепестки цветов переливались под солнцем, словно драгоценные камни, а огромные – в метр, наверное – размахом крыльев бабочки безмятежно порхали над цветами. Вообще-то бабочкам так и полагается делать. Но при взгляде на эти громадины мозг отказывался воспринимать действительность. Самое интересное, что бабочки не вызывали в воображении впечатления грузности и веса. Да и цветы, – то ли оттого, что сами были так огромны, то ли от того, что… в общем непонятно от чего – но ни цветы, ни трава не пригибались от воздушных волн, вызванных взмахом крыльев слонобабочек. Одна из них села прямо напротив Алины на переливающийся синим цветок. Бабочка раскрыла крылья, дав возможность Алине увидеть узор из золотисто-зелёных чешуек, сложенных на крыльях бабочки, словно черепица на крыше. По зелёному полю змеились золотые дороги. Алина не могла избавиться от впечатления, что дороги движутся. Алина мотнула головой и протёрла глаза. А потом ахнула. Дороги действительно двигались. И действительно змеились. И не дороги это были вовсе, а змеи. Вот и рубиновые злые глазки. По два на каждую змею. Потому что змеи уже не «змеились» по крыльям, а обратили свои головы на Алину и теперь неотвратимо приближались с шипом. Чувство опасности было настолько сильным, что Алина чуть не задохнулась, но ничего не могла сделать. Время остановилось, потом вытянулось и размазалось по реальности, как масло по блину, шипя, словно золотые змеи, которые сейчас…
   Резкий выпад – и головы змей полетели в траву, а тела, конвульсивно задёргавшись, откинулись обратно на крылья, вписавшись в их узор. Но узор был уже иным. Синяя кровь, вытекшая из тел, окрасила некоторые чешуйки – получился красивый рисунок. Зелёный фон, золотые полосы и синие брызги в хаотичном порядке. Тела змей вновь стали лишь рисунком, и таким же рисунком стала их кровь. Бабочка взмахнула крыльями и медленно, словно нехотя поднявшись в воздух, полетела к другим цветам.
   – Что случилось? – спросила Алина.
   – Гораздо важнее вопрос, что могло случиться, – серьезно покачал головой Иван, – тебе нужно быть осторожнее тут.
   – Эти змеи… они могли напасть.
   – Они могли убить тебя. И ты сама это знаешь.
   – Я знаю… знала. Но не могла ничего сделать. Я… – Алина замолчала. Она судорожно пыталась подобрать слова, которые могли бы выразить, что она чувствовала в те моменты, – или момент? Но у неё ничего не получалось. В человеческой речи, кажется, не было ничего подходящего для описания подобных чувств.
   – Не пытайся даже, – сжалился над ней и её бесплодными попытками Иван, – всё равно не получится.
   Потом он присел на корточки и начал что-то высматривать в траве.
   – И что ты там ищешь? – спросил Макс. Сам он в траве ничего необычного не видел. Трава и трава.
   – То, что я уже нашёл, – Иван чуть пошарил по земле руками, раздвигая траву, и резко выпрямился. У него в руках было две золотые блестящие змеиные головы.
   – Гадость, – произнесла Алина.
   – В самом деле, – Иван сунул головы прямо под нос девушке. Та отшатнулась поначалу, но потом замерла, заметив, что с головами что-то не так. Присмотревшись, она поняла.
   – Они металлические!
   – Точнее – золото и рубины. Настоящие рубины и настоящее золото. Тут подделок не бывает.
   – И что… это можно взять?
   – Это нужно взять! – Иван засунул одну голову в карман пальто, которое появилось на нём только сейчас. Алина хмыкнула. А Иван тем временем покрутил в руках вторую голову и отдал её девушке.
   – Это справедливо. Если бы не ты… то змеи бы не напали. Они почувствовали твою силу, которая им нужна. И твою слабость, которая бы позволила им взять эту силу. И употребить более разумно.
   Алина взяла голову. Поначалу чуть не выронила, потому что голова показалась ей тёплой. Но сдержалась и внимательно осмотрела. Очень красивая ювелирная работа. Ощущения опасности не было. И даже глаза светились уже не злостью, а, как ни странно, мудростью.
   – Их можно продать или переплавить? – спросил Макс, заглядывая через плечо Алины.
   – Нет. На второй вопрос. Они не будут плавиться. А на первый… всё гораздо сложнее. Голову можно продать. И употребить деньги по назначению. Но она всё равно вернется к хозяину.
   – Как? – Макс неожиданно для себя углубился в свои мысли. Ему представилась голова змеи, летящая по воздуху между домами притихшего ночного города. На заднем плане готовилась разыграться гроза, и выли волки. А на самом заднем плане лежала в крови семья несчастного покупателя головы. На шее у каждого по две маленькие, едва заметные точечки. А голова всё плыла… пока, наконец, не возвращалась к Алине и не ложилась на стол около кровати. В то самое время, когда где-то далеко члены семьи покупателя резкими, разорванными, нескоординированными движениями вставали из луж крови. Макс уже успел дойти до первых укушенных семейством золотой головы прохожих, как тут заметил, что Иван очень внимательно за ним наблюдает. И, конечно, он знал, что видит Макс в мыслях. Макс покраснел и отвернулся. А Иван продолжил отвечать на вопрос, ни жестом, ни словом не показав своего отношения к вампирам золотой змеи.
   – Скорее всего, новые хозяева потеряют голову. И Алина её найдёт. Хотя, возможны и другие варианты. Главное – голова вернется. Не так, конечно, как… – Иван взглянул на Макса и поймал его испепеляющий взгляд, но продолжил: – Ну, в общем, это украшение останется со своим хозяином, так или иначе.
   – И что оно делает? – спросила Алина.
   – Понятия не имею, – искренне ответил Иван, – но ничего плохого – в крайнем случае. В конце концов, это трофей – награда за победу. По правилу, он должен приносить что-то хорошее.
   – Не похоже, чтобы тут соблюдались правила.
   – Это смотря какие.
   – Ладно, нам нужно идти. Но не через поляну, – Алина чуть вздрогнула. Теперь и цветы, которые показались ей такими красивыми поначалу, выглядели опасными. Алине на некоторое время представились огромные росянки из реального мира. Те ведь тоже весьма красиво расписаны. Кто знает, какие тут цветы, и главное – чем они питаются. Иван вздохнул. Ему, похоже, вовсе не нравилась идея идти мимо такой чудесной поляны. Или он рассчитывал ещё на парочку трофеев… но всё же он смирился с тем, что «глупая неповоротливая курица», – как он про себя назвал Алину, – кое в чём права. В конце концов, непонятно – успеет ли он спасти её от очередной глупости. И интересно – она поняла, что тут не стоит слишком сильно и внимательно на что-то смотреть? Вряд ли… а значит – неприятности с ней ещё возможны. Конечно, Иван и сам мог бы сказать об опасности внимательного сконцентрированного взгляда тут, но ему было интересно – сумеют ли детки определить это сами. Иван сознанием был уверен, что не сумеют – куда их убогим мозгам. Но… так приятно иногда надеяться на чудо. Иван и понадеялся.
   Ещё пару раз бабочки, словно преследуя путешественников, – а, может, и преследуя, – пытались прервать их путь. Они садились перед путешественниками на цветы, и даже на землю и ветви деревьев, они порхали прямо над головами, задевая своими крыльями идущих. А цветы поворачивали к ним свои головки, в которых, – Алина могла поклясться, – виднелись глаза, горящие, правда, скорее любопытством и смехом, чем злостью. Но всё же Алина вздрагивала всякий раз, когда её касалось лёгкое крыло бабочки или она видела спрятанные в глубине соцветия, с любопытством глядящие на неё, изучающие глаза. Пару раз она ловила на себе насмешливый взгляд Ивана, но не могла ничего с собой сделать. И продолжала вздрагивать. И хорошо, что не вскрикивать. Это было бы совсем грустно. Но всё заканчивается. Закончилась и поляна, и путешественники вступили в лес. Но совсем иной, не тот который они пересекали раньше. Этот лес был тёмным, несмотря на то, что солнце по-прежнему висело на небосклоне. Стволы деревьев, старые, тёмные, с грубой, выцветшей, лишённой жизни корой переплетались друг с другом. «Словно умирающие влюблённые в последнем объятии», – неизвестно откуда и как пришла ассоциация к Алине. Девушка обернулась. Она хотела бросить прощальный взгляд на поляну. Разумеется, никакой поляны с бабочками и в помине не оказалось. А лежала пустошь – проплешина, на которой ветер гонял опавшие сухие листья, непонятно откуда взявшиеся, потому что в этом лесу Алина не видела ещё ни одного листка. Ни на деревьях, ни под ногами, куда постоянно приходилось смотреть, чтобы не навернуться о какой-то вспучившийся корень. Но главное, что пришло в голову Алине, это знания о том, что эти деревья – живые. Они не спят, они не умирают. Они живут. А вот какой жизнью… помимо воли Алина мысленно потянулась к сознанию леса и чуть-чуть посмотрела на него. Лишь совсем немного… что сказать – одним глазком! Но этого хватило. Словно спираль, пружина непонятных, необъяснимых ощущений увлекла её сознание и закружила вокруг. Непонятная энергия пронзала Алину, её сознание, не причиняя, между тем, вреда, но укутывая коконом. Не сказать, чтобы это были приятные ощущения. Кокон словно был сделан из серой пыльной паутины. Он дарил тепло и спокойствие, лень и расслабленность, такие желанные и приятные. Но при этом его прикосновения были омерзительны. Именно такое дикое сочетание – приятных ощущений тепла и спокойствия, когда не надо никуда спешить и ничего делать, когда можно только смотреть на мир, зная, что ничто в мире не причинит тебе вреда, – с одной стороны, и ощущение глубокого омерзения, затхлости и сырости – с другой стороны. Это сочетание, эти два чувства сосуществовали, совершенно не мешая друг другу и, кажется, не вызывая противоречий. Они просто были вместе. И Алина знала, что так теперь будет всегда. «Но так же невозможно! Я сойду с ума!» – попыталась протестовать логика. «С другой стороны, а что в этом плохого», – пришла ленивая мысль. Алина пыталась сбросить с себя оцепенение, и сделать хоть что-то – пошевелить рукой или ногой, подумать, вспомнить… да просто до десяти посчитать! Ничего не получалось. Мысли, словно искры, возникали в пространстве сознания и тут же гасли. Слишком слабые, чтобы противостоять тёплой, толстой безопасности кокона. И тогда Алина закричала.
   Алина пришла в себя от крика. «Кто это?» – спрашивала она себя мысленно. Пока не поняла, что кричит она сама, сидя на земле между странных деревьев. Тогда Алина замолчала и с бессмысленным удивлением новорожденного младенца осмотрелась. Макс и Иван стояли около неё. И под глазом Ивана зрел настоящий фонарь. Как созреет – ох, и фонарище будет, улицу можно осветить!
   – Что это было? – спросила она.
   – Я пытался спасти его от твоей участи, – заявил Иван, – точнее, держал… как мог.
   – Я не об этом, – махнула рукой Алина. Фонарь Ивана её вовсе не интересовал. Хотя она не могла не заметить, что ей хоть чуть, а приятно осознавать, что Макс всё же добрался до этого суперумного придурка хоть раз.
   – Ну, разумеется, – осклабился Иван, – конечно. Да, в общем, ничего не случилось. Просто лес захотел забрать тебя к себе. Сделать своей частью. Большая честь, кстати.
   – Обойдусь, – ответила Алина. И только тут вспомнила всё, что ощущала недавно. Только вот теперь эти два чувства – омерзения и приятности – что так хорошо уживались раньше в голове, совсем не хотели в ней уживаться. А наоборот – они старательно пытались разнести сознание пополам. Алина закрыла руками голову и попыталась привести в покой бушующие мысли. Иван, некоторое время понаблюдавший за Алиной, чуть скривил губы и, пожав плечами, типа, что уж тут поделаешь, подошёл к девушке и решительно положил руки ей на плечи. Алина резко выпрямилась, а глаза остекленели.
   – Я хочу помочь ей, – предупредил бросок Макса и появление у себя очередного фонаря, Иван, – и если ты помешаешь сейчас, то её разум может разрушиться.
   Макс остался на месте. А Иван закрыл глаза, пытаясь мысленно добраться до Алины. Это у него получилось, и скоро Алина пришла в себя. Тогда Иван отошёл.
   – Ты в порядке? – спросил он.
   – Да, спасибо. Это ты звал меня… сейчас? – спросила Алина.
   – Ну, а кто же ещё. Не он же, – махнул рукой на Макса Иван.
   – Мы должны уйти отсюда, – девушка вскочила на ноги и чуть не упала.
   – Осторожно, – сказал Иван, – человеку, у которого ещё минуту назад вместо ног были корни, не стоит слишком разбегаться. К тому же, ты не приняла дар леса. А значит… он больше тебе этот дар и не предложит. Он гордый, знаешь ли.
   – Слава Богу, – вздохнула Алина.
   – Может быть. Но… интересно всё же, сколько ты могла бы узнать того, что людям недоступно. Какие тайны и чудеса…
   – К чёрту такие тайны и чудеса, – решительно сказала Алина.
   – У тебя то Бог, то чёрт. Ты уж разберись, чтобы их так друг с другом не мешать.
   – А что – нельзя? – спросил Макс.
   – Можно. Но не всем. И не везде, – напустил загадочности Иван.
   – Тогда в жопу, – не менее решительно сказала Алина.
   – Что?
   – В жопу все эти чудеса!
   Лес между тем изменился. И теперь они снова шли по хвойному, по настоящему живому лесу, и это радовало Алину. Когда Иван сказал, что магический лес не интересуется ею больше, она безоговорочно поверила ему, но всё равно брести по этому лесу ей было бы не очень приятно. Солнце, так долго находившееся прямо посередине неба, видимо, решило, что на сегодня с него хватит. И быстро-быстро закатилось. Ещё быстрее, чем вскарабкалось на небо утром. И тут же на освободившемся месте появилась луна. Она не вставала из-за горизонта. А просто появилась, и всё тут. На этот раз, правда, в ней вообще не было темноты. Только лиловый свет, одновременно похожий и непохожий на свет луны в реальном мире. И это было здорово. Алина сидела у настоящего костра, пышущего жаром, и искренне радовалась тому, что всё так привычно вокруг. И ничего необычного нет. А уж тем более – загадочного, странного и пугающего. Иван, понятное дело, этому не радовался, а Макс… Макс ещё сам не знал, как ко всему, случившемуся в последнее время с ним, относиться. Но это было для него обычно, ибо последнее время включало в себя всё то время, что началось в его жизни с получением фигуры белого коня. Или всё же с попаданием в чужой мир, где он эту самую фигуру и получил?… Макс никогда ещё не задумывался над этим вопросом. Кстати, приятным бонусом этого мира было то, что путешественники вообще не хотели есть. То есть от еды они бы не отказались, но голод их вовсе не мучил. Опять этакая дуальность чувств. Наверное, в этом мире они были популярны. Пить хотелось. Но то тут, то там в лесу попадались кристально чистые ручейки. Их вполне хватало, чтобы утолить жажду, но, к сожалению, ни один из них, по причине своей мелководности, не мог бы служить дорогой домой. Разве что не самим путешественникам, а их рукам. В одном случае – даже головам. Но, как верно ещё давно заметила первопроходец Зазеркалья, мудрая Алиса: «Даже если голова и пройдёт, какой толк в голове без плеч?»
   Путешественники заснули рядом с костром, а проснулись, когда на небе опять находились одновременно и солнце, и луна. Правда, на этот раз они являли собой одинаковость по форме и цвету. Так что то, что это луна, стало понятно, когда лиловый шар скатился куда-то за песчаную гряду, – путешественники проснулись в пустыне. Соответственно, то, что осталось на небе, являлось солнцем. И оно немедленно стало оправдывать своё название, внезапно зажегшись, как лампочка. Путешественники смогли оглядеться. И странная же это была пустыня! Во-первых, было совершенно не жарко, несмотря на пески и палящее солнце. Во-вторых, по песку, по крайней мере, по этому песку, было удобно идти. Ноги никуда не проваливались, и песок никуда не забивался. По всем окрестностям были разбросаны очень живописные нагромождения разноцветных, чаще всего алых, камней. Очень красиво и полезно для выполнения дел, коими приличному человеку следует заниматься вдали от глаз окружающих. А ещё эти камни были сладкими. Это понял Макс, когда решил полизать ближайший алый валун.
   – Это же леденец! – заявил он, улыбаясь.
   – Какой леденец? – не поняла Алина.
   – Вишнёвый, если я не ошибаюсь, – наморщил лоб Макс, – а может гранатовый, или киви…
   – Но я вообще-то не то им… – начала было Алина, но тут же уставилась на Ивана, который подошёл сначала к одному, потом к другому камню и тоже лизнул.
   – А ещё он молочный, апельсиновый и шпинатный. Да, и креветочный.
   – Но как? – Алина почему-то не ожидала от Ивана подобной акции. От Макса – да пожалуйста, ждала. Но от Ивана – нет.
   – Как, как, – Макс отмахнулся от неё как от назойливой мухи, – сама попробуй, узнаешь.
   – Только этого мне ещё и не хватало, – проворчала Алина, но вняла совету и попробовала пару леденцовых камней. Действительно, вкус их можно было бы описать именно так, как его описали Иван и Макс. Хотя, нет, Алина прибавила бы ещё пару вкусов. Похоже, реальность, точнее нереальность Зазеркалья всерьез решила поиграть с Алиной в «страну Чудес». В этом её Алина вовсе не упрекала, понимая, что лично она на месте этого самого Зазеркалья тоже не удержалась бы. Но всё же Алина мотнула головой и сказала:
   – Всё это замечательно, но грустно.
   – Почему? – спросил Макс.
   – Посмотри вокруг, – Алина развела руками. – Это пустыня. А в пустынях нет речек.
   Тут же в ответ на её слова, она услышала предательское журчание, которое могла издавать только…
   – Речка! – закричал Макс. Он побежал вперёд и пропал за ближайшим барханом. Алина и Иван пошли за ним. Алина со счастливым выражением лица, а Иван – с весьма недовольным. Он вовсе не стремился к тому, чтобы окончить путешествие так быстро.
   И вправду, за барханом катила свои воды речка. Но маленькая, узкая. Алина вздохнула. Нет ни малейшего шанса, что они смогут укрыться в воде с головами. Разве что в песок зароются. В ответ на её мысли речка заурчала, зашумела и раскинулась вширь. Вот теперь вполне подходящий портал домой может получиться! Алина с радостью бросилась к нему. Но тут поняла, почему Макс остановился на берегу в нерешительности. Невидимый портал не пускал путешественников.
   – И что же делать? – тихо спросила Алина. – Мы же не попадём домой.
   Разочарование так резко навалилось на неё, что девушка готова была расплакаться.
   – А вы так хотите домой? – вопрос прозвучал над самым ухом. Алина подняла голову. На одном из леденцовых камней сидел кот. Большой пушистый зверь лилового цвета с более тёмными полосками.
   – Чеширский кот… – пробормотала Алина. Она попросту остолбенела.
   – Ну… да, наверное. Вы же сами этого хотели. Правда? – спросил кот, обернувшись хвостом.
   – Я… я просто пошутила, – промямлила Алина.
   – Не оправдывайтесь! – строго заявил кот. – Вы уже большая девочка. Как не стыдно.
   – А вы… ты появился здесь только потому, что я так хотела… пошутила?
   – Как же иначе? – в голосе кота послышалось искреннее удивление. – Я ведь даже не знаю, что такое кот.
   – Не знал, – поправила Алина.
   – Не знаю, – продолжил настаивать кот. – Вот вы – кто?
   – Человек. Женщина… девушка, – Алина опешила и выпалила первое, что в голову пришло.
   – Так, – кот обмахнулся хвостом, – а вы знаете, что такое человек, женщина, девушка?
   – Ну. Человек – это разумное существо…
   – Разумное? Вы в этом уверены?…
   – Разумеется. Ведь я осознаю себя… и окружающую обстановку.
   – А неразумные существа?
   – Ну, они тоже что-то осознают из окружения. Но они не понимают до конца. Они лишь видят, чувствуют… но не думают.
   – Тут бы я поспорил, – сказал кот, – но… ладно. То есть вы можете с полной уверенностью сказать, что например сейчас совершенно адекватно осознаёте окружающую обстановку и себя в ней. И вы точно можете сказать и объяснить, что здесь происходит и почему?
   – Нет, разумеется. Разум далеко не всегда даёт возможность…
   – Тогда какой же он на фиг разум? И как он имеет право таковым называться? Или вы мне сейчас нагло врёте, и вы – существо, этим самым разумом не обладающее?…
   Алина смутилась.
   – Я никогда не была сильна в философии, – признала она.
   – Причём здесь философия? – искренне удивился кот.
   – Ладно, я сдаюсь. И признаю, что вы вполне можете не знать, что такое кот.
   – Огромное спасибо, – сказал кот, улыбаясь до ушей. Он встал, потянулся и вдруг, резким движением вывернулся наизнанку. Словно мешок. Изнанка, кстати, оказалась оранжевой с синим. Потом кот на глазах у изумленной Алины снова вернулся налицо. И стал лиловым в полоску.
   – Ещё вопросы есть? – спросил он строго.
   Алина покачала головой. Не потому, что у неё не было вопросов или она всё поняла… а как раз потому, что наоборот – ничего она не поняла.
   – Отлично. Перейдем к следующему пункту. Вы спросили, как вам попасть домой, – промурлыкал кот.
   – И как?
   – Очень просто.
   Кот спрыгнул с камня и пролился водой в песок. А из песка тут же выросла фигура из тёмно-зелёного, замшелого камня. Фигура изображала огромную жабу с выпученными глазами и раскрытым ртом. На теле жабы была выгравирована какая-то надпись. Язык Алина не знала, но поняла.

   «Тот, кто знает, пройдёт мимо жабы с открытым ртом».

   Внезапно Макс отпрыгнул вбок. А на месте, где он только что стоял, выросла другая фигура. Из такого же камня, как и жаба. Лисица с оскаленной пастью и кажущимися хитрыми и злобными глазками. Выгравированная надпись гласила:

   «Тот, кто не знает, пройдёт мимо лисицы с оскалом».

   – Что это значит? – спросила Алина, обращаясь непонятно к кому.
   Вот только ответа не было.

Глава 17

   – Что это вообще всё значит? – спрашивала Алина. Она в который раз подходила то к одной, то к другой статуе, читала высеченные послания. Макс и Иван в это время удобно расположились на песке и, кажется, вовсе не проявляли интереса к происходящему.
   – Вы вообще хотите попасть домой или нет? Что вы делаете? – разозлилась Алина.
   – Думаем, – ответил Иван за двоих.
   – И о чём, хотелось бы мне знать? – спросила девушка.
   – Как пройти, – ответил Макс.
   – Нужно ли нам вообще идти, – ответил Иван, – лично я бы предпочел сначала узнать, а что именно будет с тем, кто… нарушит правила. А то всякое бывает. Особенно тут.
   – Да откуда тебе-то знать? – ехидно произнесла Алина. – Ты ведь тут не бывал!
   – Собственно говоря, поэтому я так и говорю сейчас, – спокойно, никак не отреагировав на оскорбление, сказал Иван.
   – И что уже надумал? – не унималась Алина. Откуда-то изнутри неё зрела злость. Обычно Алина старалась сразу гасить свои негативные чувства. Но сейчас, когда она ощущала, что злость затапливает её с головой, она даже и не пыталась сопротивляться и унимать это чувство. Наоборот, оно ей нравилось… очень нравилось. Алина уже было открыла рот, чтобы не просто сказать что-то колкое, а даже, возможно, и накричать, но тут Иван резко и чётко сказал:
   – Стоп.
   – Что? – только и выговорила девушка.
   – Я просто сказал «стоп». Почти просто, как ты понимаешь. Но это было необходимо. Или ты до сих пор не…
   – Подожди. Я поняла! – Алина обнаружила, почувствовала, узнала, что эта злость – не её. Да, она могла испытывать злость и посильнее, даже настоящую ярость… но конкретно именно эта злость была не её. Осознав это, Алина рассмеялась. Надо же, как просто. А она чуть не повелась на… на что, кстати, она чуть не повелась? Алина оглянулась. Статуи стояли, как и раньше. Но на этот раз ей показалось, что они улыбаются. И вроде ничего не изменилось. Просто чувства.
   – Ах, вот как? – Алина вновь стала заполняться злостью. Но теперь она была уверена, что это – её собственная злость.
   – Прекрати. Ты опять им потакаешь, – устало сообщил Иван.
   – В самом деле, – Алина устала стоять и, подойдя к двум своим сопутешественникам, села рядом на песок, – но зачем им вообще это понадобилось?
   – Может, чтобы ты потеряла способность разумно помыслить над их задачей? А может, просто для смеха. Лично я голосую за второй вариант. Но только потому, что я бы на их месте так и поступил.
   – Да? И частенько ты поступал так? – спросила Алина.
   – Случалось. Но на самом деле это не так весело, как кажется на первый взгляд. Стандартность реакций просто отупляла и меня самого.
   – И всё же, что нам теперь делать? Что такого можно знать или не знать?
   – Остаться только два варианта, – Макс непонятно откуда раздобыл веточку и сейчас чертил ею узоры на песке, – просто внаглую попробовать пройти около любой статуи. И посмотреть, что из этого выйдет. Или искать другую реку.
   – Которую мы можем искать годами, – подхватил Иван, – а что, я не против второго варианта.
   – Зато я против, – резко сказала Алина. Она поднялась и пошла по направлению к лягушке. Пройдя несколько шагов, обернулась.
   – Ну, что сидите? Пойдёмте!
   Когда они подошли к лягушке, – или всё же жабе, – надпись изменилась. Ну, то, что она стала ярче и другого цвета – это дело обычное. Никого не удивило и не насторожило. Но то, что изменились сами знаки, а соответственно смысл – это уже было интересно. А смысл теперь гласил: «Тот, кто не знает – сгорит, но не пройдёт». Очень просто.
   – Как мило, – умилилась Алина.
   – Мы всё равно идём? – спросил Макс.
   – Разумеется. А что?
   – Я так, просто на всякий пожарный спросил.
   – На всякий жареный сейчас было бы актуальней, – подлил масла в огонь Иван.
   – Заткнись, – просто сказала Алина.
   Они прошли мимо лягушки, и вплотную подошли к невидимом барьеру… которого больше не было. И огня с небес или с земли тоже не было. Уже на самом берегу реки, когда брызги бегущей воды касались их, Алина обернулась и увидела кота. Лиловый прохвост, который сейчас стал на несколько размеров больше и был ростом с откормленного быка, приветливо махал хвостом. Правда, этот жест, судя по всему, означал дружелюбие, а не злость. Как у собак. И кот улыбался – ну, это как и положено по роли, разумеется.
   – Мы всё сделали правильно? – спросила Алина.
   – Правильно? Ну да, конечно, – чуть оторопел кот, – а тут разве было что-то неправильно? Я имею ввиду, возможность.
   – Как же… если бы мы прошли около лисицы…
   – Вы бы тоже прошли, – спокойно сказал кот, – ведь там не говорилось, что конкретно вы знаете или нет. А вы ведь что-то знаете и что-то не знаете.
   – Но каждый человек что-то знает и что-то не знает! – Алина, кажется, начала понимать, но отказывалась верить.
   – Тогда каждый человек и прошёл бы, – спокойно заметил кот.
   Возразить было нечего. Нет, можно было бы спросить: «Зачем тогда вообще статуи?» Но Алина была уверена, что кот попросту ответит нечто типа: «А просто так». Остальные путешественники вполне, похоже, разделяли её мнение на этот счёт. Поэтому не стали выпендриваться с вопросами. Оставалось только поблагодарить судьбу, что больше таких сюрпризов не будет. Когда они уже начали заходить в воду, оказавшуюся, кстати, на редкость холодной, кот окликнул их:
   – Эй, – его голос был на удивление дружелюбным.
   Алина обернулась.
   – А это называется улыбкой? – спросил кот.
   – Что? – не сразу поняла девушка.
   – То, что я сейчас делаю, – терпеливо объяснил кот, и вновь расплылся в улыбке.
   – Да. Это называется улыбкой, – подтвердила Алина.
   – Мне нравится, – серьезно заявил кот. – Я, пожалуй, оставлю себе этот образ… образы. И кота, и улыбки.
   «И улыбки без кота», – подумала про себя Алина. Похоже, кот тоже был телепатом, потому что прочитал её мысль без труда.
   – Ты думаешь, это будет смотреться… нормально? – озадаченно спросил он. – По-моему, это будет несколько странно выглядеть.
   Алина вздохнула: «Уж кто бы говорил». Она улыбнулась и помахала коту рукой. А потом вновь начала погружаться в реку. Когда вода накрыла её с головой, Алина почувствовала, словно кто-то толкнул её в спину. От этого резкого толчка она полетела вперёд, не сумев ни за что ухватиться… и приземлилась на пушистый бежевый ковёр.
   – Где это мы? – спросила Алина, поднимаясь и оглядываясь. Похоже, они находились в квартире, но в эту квартиру хозяин давно не заглядывал. Мебель покрывал толстый слой пыли, да и ковёр собрал на себе много этой субстанции. Алина даже расчихалась поначалу.
   – О, моя квартирка, – улыбнулся Иван, – как давно я тут не был. Тут даже спишь на работе…
   Алина поёжилась. Впервые за последнее время она почувствовала холод. А ещё – голод.
   – Мне надо домой, – заявила она и уже готова была выйти из комнаты.
   – Если только дом ещё на месте. Ты не помнишь, во что превратили твою квартиру? А кто там сейчас – ты не знаешь? – проговорил Иван.
   Алина застыла на месте. И в самом деле, со всеми этими событиями недавно она совсем забыла о предыдущем опыте встречи с Петром, забыла о том, почему она была вынуждена отправиться в мир по ту сторону зеркала.
   – К тому же… ты, конечно, сейчас выглядишь гораздо лучше, чем раньше… но не совсем та одежда, что требуется здесь.
   Алина осмотрелась. Её туника, перейдя в наш мир, потеряла свою переливчатость, но оставила за собой право на полупрозрачность. Точнее, на три четвертых прозрачности. Под которыми даже нижнего белья не было. Алина вскрикнула и, сев, свернулась клубочком на ковре.
   – И что же мне теперь делать? – спросила она.
   Иван задумался.
   – Вообще-то, – начал он спокойно, – я бы на твоём месте сначала посмотрел, как дела в твоей квартирке. И есть ли там кто. А потом попытался бы перенести сюда немного одежды. А потом я бы свалил из моей квартиры. Даже в таком виде ты мне тут не нужна… или его можно послать. Не вернётся, значит – мои бывшие коллеги ещё там.
   Алина помотала головой. Потом вдруг сообразила, что именно Иван сказал вначале.
   – Как увидеть? Как перенести?
   – А ты не умеешь? Ну, не знал… впрочем, курица – она курица и есть. Что же, я могу обучить тебя смотреть. А переносить предметы… не могу. Но, может, сама догадаешься. Ты просто должна уметь это делать! Это даже дамы иногда умеют. Правда, говорят, что это сложно и не всегда возможно.
   Алина кивнула, подтвердив своё согласие.
   – Можно мне хоть какую-то одежду?
   – Нет, – резко сказал Иван. – Могу взамен его выгнать, – он указал на Макса, – да и в любом случае это нужно сделать.
   – Ты думаешь, что я тебя тут оставлю? С ним? – спросил Макс, удивлённо глядя на Алину.
   – Тогда твоей подружке придется идти по улице в таком виде. Если только она не умеет делать себя незаметной… что тоже доступно джокерам.
   – Мне пытались это объяснить, но я так и не смогла, – прошептала Алина. Она вспомнила, с каким терпением в Сопротивлении наблюдали её отчаянные попытки мысленно построить зеркальную стену между собой и окружающими. Или завернуться в одеяло – тоже мысленно. Или в… она честно сейчас не помнила, что дальше. Всё равно у неё не получалось. Поэтому Алина решила оставить обучение незаметности на потом, а потом уже её выкинуло в реальный мир. И теперь ей приходилось расплачиваться за свою лень. Алина настолько увлеклась своими грустными мыслями, что не сразу обратила внимание на то, что Иван и Макс всё ещё ругаются. Сейчас, например, кричал уже даже Иван:
   – Да пойми ты, меня не интересуют прелести твоей подружки!! Но если я дам ей одежду, то она, вместо того, чтобы учиться, либо сбежит, либо наглухо заявит, что ничему научиться не сможет! И ничего у неё не получается!
   – Но это не решение! – Макс кстати кричал не менее громко. – И вообще, какое тебе-то до этого дело? С чего ты вообще решил нам помогать?
   – И вообще-то я здесь! – закончила спор Алина. Двое спорщиков обернулись и уставились на неё с таким видом, с которым человек, наверное, посмотрел бы на рыбу, которая вдруг выбралась из аквариума. И заговорила к тому же.
   Алина, увидев, что привлекла их внимание, ухмыльнулась. Ей кое-что пришло в голову сейчас. И она поступила так, как, наверное, не смогла бы поступить Алина прежняя, разлива нескольких месяцев назад. Девушка встала, совершенно не стесняясь больше, и медленно, словно специально растягивая время движения, подошла к Максу. Она остановилась так близко, почти касаясь ошарашенного парня. Девушка дотронулась до его щеки и, смотря прямо в глаза сказала:
   – Всё в порядке. Я сама смогу себя защитить. А учиться мне надо. Я уже упустила шанс однажды, и получилось не очень.
   Макс только глазами хлопал. На его памяти Алина никогда себя так не вела. Поэтому, наверное, желая что-то ответить, он лишь выдавил из себя нечто вроде:
   – Эммм, да… но…
   Макс мотнул головой, и сказал уже более чётко и осмысленно:
   – Если я понадоблюсь, только позови… нет, только подумай.
   Потом Макс развернулся и пошёл прочь.
   – Дверь в другой стороне, – заметил Иван, – и она по твоему слову не откроется. Дай, я тебе открою.
   Макс ещё раз оглянулся, а потом всё же пошёл к выходу из квартиры.

   Хейнтайлль в который раз пытался делать инспекцию своим обрывочным воспоминаниям. Тем самым, которые приоткрылись ему, когда он находился в мире Алины. В реальном мире. Сначала он пытался не только вспомнить, что пришло к нему, но и ухватиться за эти обрывки воспоминаний как за ниточку из клубка, чтобы размотать их дальше. Этого не получалось. Мало того, к своей обиде, даже к какому-то непонятно мистическому ужасу, Хейнтайлль заметил, что он начинает забывать и эти жалкие обрывки. Они ускользали, словно туман сквозь пальцы, и Хейнтайлль чувствовал, как с каждым разом всё труднее и труднее ему удерживать эти обрывочки, которые он ни в коем случае не хотел потерять. Это казалось безумием, но Хейнтайлль, кажется, почти не отдавал себе отчёт, насколько он ухватился за эти мысли, как сильно он не хочет их отпускать. И было кое-что ещё, что Хейнтайлль не хотел отпускать… это образ некой девушки. Не слишком умной и красивой даже по человеческим меркам. Но… глупость какая, образ не отпускал! Особенно после очень яркого сна, в котором эта девушка пришла к нему в комнату ночью. Хейнтайлль, конечно, понимал, что созданным сновидением тут и не пахнет. Да и он, сознательно или бессознательно, не смог бы позвать её душу – не через границу, отделяющую реальный мир от вымышленных. Но сон был таким ярким! Похоже, он действительно думал об этой девушке непозволительно много. И о ком – о низшем существе! О простом человеке! Пусть даже и с картой Джокера. Хейнтайлль первый бы с презрением перестал общаться с самим собой за такие мысли. Брр! Даже думать… нет, это просто неадекватно, невозможно! Даже, как сказали бы некоторые из клана – мерзко.
   Вот и сегодня. Хейнтайлль сидел в зале замка перед большим камином, в котором горело целое дерево. Зал был рассчитан на большое количество персон, но Хейнтайлль заявил твёрдо, что ему нужно побыть одному. Подумать. И именно в этом зале. Именно перед камином с ревущим огнём. Почему-то здесь Хейнтайлль чувствовал себя лучше, чем где бы то ни было в замке. Сам Хейнтайлль редко когда выдвигал подобные требования. Просто потому, что он мог работать и думать где угодно и в любых условиях. Но сегодня ему захотелось именно залу с камином. И клан пошёл ему навстречу.
   – О чем задумался? Не об одной ли рыжеволосой? – чуть шипящий звук голоса шёл прямо из камина.
   Хейнтайлль оторвался от своих мыслей и посмотрел на огонь. Удивлён он не был. Среди его клана встречались разные умельцы. Скорее, Хейнтайлль был возмущён и раздосадован тем, что ему помешали. Он уже собирался высказать шутнику всё, что о нём думал, но не стал, увидев, а точнее – почувствовав, кто именно пришёл к нему в гости и осмелился потревожить.
   – Зачем ты пришёл? – спросил он, обращаясь к улыбающейся физиономии, сотканной из языков пламени.
   – Узнал? – ответил вопросом Джокер. – Ну, тогда, если не возражаешь…
   И из пламени вышел человек. Казалось, что человек. На Джокере были тёмные брюки и такая же тёмная рубашка. Руки в кожаных перчатках поправляли сейчас воротник. А завершал образ разноцветный плащ, словно сшитый, – хотя почему – словно, именно так он и был сшит, – из кусков материи разных, очень ярких цветов. Все кусочки при этом были различной фактуры. На вид тут был и шёлк, и бархат, и грубое полотно, и лён, и ещё что-то блестящее и струящееся. На светлых, почти белых локонах, спускавшихся до плеч, была нахлобучена широкополая шляпа с белым роскошным пером из хвоста цапли. В руках Джокер держал лютню. Инструмент был покрыт лаком, который местами потрескался, что выдавало его солидный возраст. Джокер в недоумении рассматривал лютню. У него был вид человека, который совершенно не понимает, как это вообще оказалось у него в руках. Налюбовавшись на лютню, Джокер кивнул, хмыкнул и забросил её в огонь. Раздался обиженный звук струн, а потом на мгновение наступила тишина – это огонь замер в камине. Лютня, попавшая в пламя, снова жалобно зазвенела, а потом пропала. Не сгорела, а именно пропала. И тут вновь заревел огонь.
   – Ты действительно полагаешь, что это меня удивит?
   – Да нет. Сейчас удивился я сам, – простодушно сказал Джокер, – итак, ты спрашивал меня, зачем я пришёл. Странный вопрос.
   – Ничуть, – отрезал Хейнтайлль. – Особенно если учитывать, что мой клан и ты уже… решили все вопросы.
   – Вы злитесь… да? – спросил Джокер тихо.
   – На того, кто мог дать нам шанс выжить в реальном мире, но не дал? Ну, что ты… как можно? – Хейнтайлль вдруг почувствовал себя очень уставшим. Поэтому, наверное, он не смог вложить в слова столько яда, сколько хотел. Но Джокер всё же оценил попытку, послав Хейнтайллю одобрительный взгляд. Потом чуть отошёл от камина и сел в кресло рядом с Хейнтайллем, предварительно изящным движением сбросив свой плащ на спинку.
   – Вообще-то, все миры реальные. А нереальных не существует. А существуют… – тут Джокер посмотрел на Хейнтайлля и махнул рукой, типа, что с тобой говорить. Всё равно не поймёшь.
   – Тогда зачем…
   – Зачем я пришёл. Вот, всё хочу перейти к этому, да никак не могу, – тут он посмотрел на Хейнтайлля с таким выражением, будто это Хейнтайлль не дает ему слово вставить. Хейнтайлль на провокацию не поддался и продолжал молчать в ожидании. Джокер улыбнулся.
   – Я просто хотел тебе предложить посетить тот мир, который вы называете реальным. Тот самый, где живёт…
   – Я понял, – сказал Хейнтайлль, – но почему?…
   – А почему такая подозрительность сразу, – Джокер прищурился и посмотрел на Хейнтайлля, – ну, тебе понравилось там, а я решил немного помочь.
   – Что ты хочешь взамен?
   – Ничего, – Джокер откинулся на спинку кресла. – Ровным счётом ничего. Просто считай, что мне забавно будет наблюдать за борьбой чувств… так сказать. Какое никакое, а развлечение. Только одно условие…
   – Какое? – спросил Хейнтайлль.
   – Я дарю тебе билет в оба конца. Но – один билет. Когда ты вернёшься сюда, билет будет признан более недействительным. Ты можешь сколько угодно пробыть в том мире… и даже… – Джокер прикрыл глаза и задумался. Потом вдруг вскочил и буквально подбежал к камину. Опёрся на каминную стойку и замер в таком положении. Постепенно его плечи стали подрагивать. Джокер выпрямился, повернулся, и Хейнтайлль увидел, что тот смеется.
   – Да, как же я не подумал. Ты сможешь там остаться! И тогда твой клан лишиться тебя… да, это будет ещё забавнее. Давай так, – он вновь задумался. Потом кивнул в ответ на какие-то свои мысли и сказал: – У тебя есть полгода. После этого ты уже не сможешь вернуться сюда, даже если захочешь. Здорово придумано. Правда?
   – Если ты так считаешь, – Хейнталль зевнул. Потом потянулся в кресле и встал, намереваясь уходить. Джокер смотрел на него с улыбкой, всем своим отстранённым видом показывая, что его тоже трудно подловить.
   – Я даю тебе время, чтобы…
   – Не стоит, – проговорил Хейнтайлль.
   – Ты отказываешься? Я ожидал… всё же недоверие – большая проблема в нашем…
   – Почему же отказываюсь? – спросил Хейнтайлль, притворившись крайне удивлённым. – Я согласен. Только, боюсь, клоуна из меня не выйдет. И смотреть тебе будет не интересно.
   – Это уж мне решать, – ответил Джокер. И вновь шагнул в огонь, за секунду растворившись в нём.
   – А где же билет? – спросил Хейнтайлль насмешливо.
   – Вообще-то, это только выражение, – ворчливо ответили из пламени, – но, если ты так хочешь…
   Из камина вылетела золотистая бумажка, которая удобно легла в ладонь Хейнтайлля. На ней красными буквами было написано «Билет из якобы нереального мира в якобы реальный…». Хейнтайлль перевернул бумажку и прочитал возникшие прямо на глазах буквы «и обратно…». Буквы, кстати, были синими. И напечатанными – в противоположность написанным от руки буковкам на другой стороне билета. Хейнтайлль пошел к камину и громко сказал:
   – Спасибо.
   А потом направился к выходу из зала. Теперь ему тут точно нечего было делать. Надо ещё только сказать ребятам, что зал свободен… что Хейнтайлль и сделал мысленно. И через несколько шагов уже наткнулся на двух членов клана, которые буквально летели на «зов камина», чуть не сбив Хейнтайлля с ног. Впрочем, сам он тоже спешил и, возможно, также был виноват в столкновении.

   Мысленно Алина уже приготовилась к настоящей пытке, как моральной, так и почти физической – почему-то обучение изматывало её по полной. Да и она никак не могла прекратить стыдиться своего наряда. Мало того, что полупрозрачного, так ещё и не слишком чистого. Она постоянно бросала испепеляющие взгляды на Ивана, в надежде, что он всё-таки предложит ей хоть какую-то одежду. Но он даже не думал. Вот еду, кофе, чай – это пожалуйста. Странно, что у человека, который – как он сам говорит – давно не был у себя дома, в холодильнике оказалось полно свежих продуктов. Сначала Алина держалась, пытаясь не делать лишних движений, но потом непонятно откуда появившийся резкий голод вынудил её принять решение – будь, что будет. В конце-то концов!
   После достаточно плотного обеда обучение пошло на редкость гладко. Сейчас у Алины получалось всё очень легко, даже не верилось. «Может, я ещё в стране по ту сторону зеркала?» – подумала Алина.
   – Не болтай чепухи, – Иван, поморщившись, прервал объяснение техники невидимости. Он, понятное дело, не был в курсе всех мыслей окружающих. Но, кажется, имел такую неудобную особенность подглядывать в эти самые мысли именно в самый неудачный для мыслящих момент.
   – Я ничего не говорила, – заявила Алина со злостью. «И зачем я только это сказала?»
   – Тогда не надо думать чепухи, – отмахнулся Иван, – и кстати, твой… друг ошивается тут. И он намерен продолжать это делать, пока ты не выйдешь отсюда. Он, видишь ли, хочет убедиться, что такой монстр, как я, ничего тебе не сделает. А на улице, знаешь ли, уже ночь почти… и прохладно. И если ты не хочешь обречь его на простуду, то в конце концов займись делом. Я уже, как ты видишь, даже на благодарность не рассчитываю. Хотя, должен по идее… На фига ты мне сдалась! Но раз так получилось, давай-ка повторим.
   Эта тирада была произнесена на разных тонах. Алине представился этакий эмоциональный холмик. Сначала тихо-тихо, потом чуть громче и громче, пока Иван до крика не дошёл. А потом тон голоса и источаемые им эмоции становились всё ниже и ниже. Пока, наконец, к концу монолога Иван опять чуть ли не шептал. И, кажется, совсем успокоился. А вообще, Алине казалось, что ему очень любопытно: когда она хоть что-то выучит. Да и посмеяться он наверняка хочет. Но Алина твёрдо была настроена не давать ему повода. И удивительно – удача сейчас была на её стороне! У неё действительно получалось. Настолько хорошо, что уже через час она смогла достать себе одежду. Правда, не совсем ту, которую хотела… красная летняя юбка из хлопка и тёплый жёлтый вязаный свитер, который Алина когда-то получила в подарок от бабушки, да так и не сподобилась выбросить. «Всегда приходит время платить за свои ошибки… и за лень», – мрачно подумала Алина, рассматривая свитер, пока Иван буквально ухохатывался. Венчали костюм высокие, почти раздолбанные резиновые сапоги, которые год назад Алина одевала в трудпоход на дачу. Первый и последний раз. Тогда Алина приехала домой в воскресенье вечером, совершенно вымотанная, у неё только и хватило сил на то, чтобы стащить одежду, – в том числе и сапоги! – и забросить их подальше, честно пообещав себе выкинуть их завтра же на ближайшую помойку. Но… она забыла. Увы.
   В любом случае, теперь не оставалось ничего иного, как всё это надеть. Тут Алину ждал ещё один неприятный сюрприз. Одежда была ей велика. Велика её новому телу. Кое-как облачившись, пройдя с гордым видом мимо всё ещё смеющегося Ивана, Алина толкнула входную дверь, которая оказалась незапертой.
   На улице её встретил Макс.
   – Я иду с тобой, – Макс был удивлён, но никак не прокомментировал наряд Алины. Та хотела было возразить против его слов, но не стала. Только кивнула и, взяв его за руку, направилась домой. Ну, она надеялась, что домой.
   По дороге они оба окружили себя шлейфом невидимости. «И стоило вещи доставать?» – невесело подумала Алина. Хотя… так она в любом случае чувствовала себя уютнее. И даже смогла поговорить с Максом. Правда, собеседник сейчас из него был тот ещё.
   – Как ты думаешь, почему он решил помочь нам? – спросила она.
   – Ты Ивана имеешь в виду? Не знаю. Только уверен, что он с таким же выражением лица и с такими же чувствами прибьет нас, если сочтёт, что это каким-то образом интересно.
   – Считаешь, что человек решил попробовать себя в роли учителя? Просто так?
   – Ага. Ты не заметила ещё разве? По-моему, у него всё просто так. Я, кстати, вспомнил, где именно мне встречался такой тип.
   – Кокон с молниями? – спросила Алина.
   – У подростков, – продолжил Макс, – в самом начале подросткового возраста.
   – И что это значит?
   – Я что тебе, психолог или психиатр? Судя по всему, этому парню явно нужен или первый, или вообще – второй.
   – В любом случае, лучше держаться от него подальше, – резюмировала Алина.
   – Это верное решение.
   Она со страхом заходила в свой дом. Надо же, а раньше он казался ей таким родным и уютным…
   – Смотри – дверь, – чуть ли не в мистическом ужасе Алина указала на дверь своей квартиры.
   – Ну и что? Дверь как дверь, – пожал плечами Макс.
   – Она не должна тут стоять! Ведь её просто вынесли!
   – Ах, ну да. Действительно, странно, – пожал Макс плечами.
   Алина впервые за всё время готова была обругать его. Назвать идиотом или придумать что позаковыристее… но, посмотрев на Макса, поняла: он просто очень устал. Но, несмотря на усталость, всё-таки уставился на дверь.
   – Это иллюзия, – наконец сообщил он.
   – Но как… – Алина, впрочем, уже и сама видела, что это иллюзия. А ещё она чувствовала в квартире чьё-то присутствие, но при этом вовсе не опасное для неё присутствие.
   – Пойдём? – спросил Макс.
   Девушка кивнула, и они вдвоём прошли сквозь зыбкую иллюзорную дверь. В квартире была полная разруха. А в комнате их ждало целых два сюрприза. Первый лежал на полу. То, что это труп, Алина почувствовала сразу. То, что это труп Петра – не сразу, но почувствовала. А в кресле сидел Хейнтайлль. Как всегда невозмутимый.

Глава 18

   – Ты, – Алина даже не могла найти слов, – ты убил его!
   – Вовсе нет, – заметил Хейнтайлль, скосив глаза на труп. Весьма удивлённо. Могло показаться, что он только сейчас заметил, что тут вообще что-то валяется. И то – лишь потому, что Алина обратила внимание. Хотя, зная Хейнтайлля, Алина не удивилась бы, если бы так и было.
   – Тогда кто его убил? И зачем ты пришёл сюда?
   – Ваше самомнение, леди, растёт вместе с Вашей красотой, – Хейнтайлль даже встал и поклонился, – но если Вы считаете, что я здесь только ради…
   – Да ничего я не считаю, – зло и устало ответила Алина. Похоже, она была даже слишком груба. В любом случае, Хейнтайлль заткнулся и уставился на неё в недоумении.
   – Я просто имела в виду, что ты ведь не мог попасть сюда без меня… или другого Джокера. И кто-нибудь, уберите отсюда труп! Не самое приятное зрелище.
   – Раньше Вы были более вежливы, – ухмыльнулся Хейнтайлль и легко щёлкнул пальцами. Алина вскрикнула, потому что труп загорелся. Но тут же заметила, что это какой-то особый огонь. Ни гари, ни запаха не было, а труп в минуту превратился в небольшую кучку пепла. И не пепла даже, а пыли. Хейнтайлль посмотрел на Алину, но, увидев, что она лишь не моргая смотрит на эту саму пыль, и предпринимать явно ничего не собирается, вздохнул. Потом откуда-то взял лист бумаги, аккуратно, еле заметным движением поддел кучку пыли и выбросил её в открытую форточку.
   – Но теперь, – до Алины сейчас начало доходить, что произошло. Не всё, конечно… но то, что дошло, вызвало радость, – теперь, когда он мертв, я свободна!
   Девушка уже начала было подпрыгивать от радости. А зря, как оказалось.
   – И не думай даже, – прозвучал в мозгу знакомый голос. Знакомый до зубовного скрежета. Именно так Алина бы его и классифицировала, ибо был он также сейчас неприятен. И не предвещал ничего хорошего.
   – Но как же… ведь он мёртв! – начала было она. Девушка так разнервничалась, что говорила вслух, но ни Макс, ни Хейнтайлль не встревали удивлённо – типа, что это такое, с кем говоришь, подруга. Наверное, понимали.
   «Он действительно мёртв… кстати, очень интересный способ избавляться от трупа. И, как я полагаю, не только от трупа… передай своему приятелю спасибо за науку. И я с его разрешения это тоже на заметку возьму. А то надо же, так легко, а мне и в голову не приходило никогда. Хотя, нет… на фига мне его разрешение…» – голос замолчал. Алина – тоже.
   «Ты ещё ждёшь? – голос вновь зазвучал в голове. – Ну, извини тогда, я думал, ты понятлива. Ну ладно. В общем, Пётр мёртв, убила его не ты, а по нашему контракту ты освобождаешься от меня… мы освобождаемся друг от друга только в случае, если ты сама сделала это. То есть отправила беднягу на тот свет. Ясно теперь?»
   «И что же мне делать?» – Алина тоже перешла на мысленную речь. Точнее, на мысленный шепот.

   «Ну, не знаю… но я что-нибудь потом придумаю».

   – А почему мы просто не можем всё это прекратить? – спросила Алина куда-то в пустоту.

   «Просто прекратить? У нас не настолько близкие отношения, дорогуша. Хотя, если ты хочешь… я как раз сейчас свободен».

   – Прекрати! – отрезала Алина опять вслух. Потом подождала минуту. Голос больше не появлялся. Джокер сказал всё, что считал нужным. И ушёл. Как всегда – неожиданно. Алина без сил опустилась на корточки.
   – Что? – спросил Макс участливо.
   – Контракт аннулирован по причине невозможности выполнения, – сказала Алина хмуро. А потом посмотрела на Хейнтайлля.
   – Итак, всё же, что ты здесь делаешь. И хватит выканий, ладно? И без того жизнь тяжёлая… и раньше мы говорили на «ты», если припомнишь.
   – Да, помню. И считаю, что это было ошибкой. А ещё не понимаю, как элементарная вежливость может сделать эту жизнь ещё тяжелее, – проговорил Хейнтайлль, – а помог мне сам Джокер. У нас с ним тоже контракт. Но какой…
   – Не скажешь. Да и не надо, – продолжила за Хейнтайлля Алина, – вот только теперь вряд ли я могу предложить тебе своё гостеприимство…
   – Так ты – один из Ордена? – подал голос Макс впервые за то время, что они были в квартире.
   – Браво! – ответил Хейнтайлль. – Ты всё это время думал и только сейчас понял, да?
   Алина ждала, что Макс сейчас взбесится, и ей придётся удерживать его от слишком активных действий. Но Макс на удивление молча проглотил оскорбление. Он лишь смотрел на Хейнтайлля круглыми от удивления, – и Алина могла бы поклясться – восхищения, – глазами.
   – Я никогда не видел никого из Ордена, – признался он, чуть краснея.
   – Ну, а теперь видишь, – Хейнтайлль сейчас был более мягок, – ничего особенного.
   Тут Хейнтайлль явно кокетничал. Надо же. Алина бы вообще никогда не подумала, что он на такое способен.
   – Ладно, ладно, – Алина замахала руками на обоих. – Сначала нам нужно решить, что делать дальше, раз уж мы все вместе оказались. А с самого начала мне нужно переодеться. Так что – кыш из комнаты.
   – А ещё нам нужно поесть, – заметил Макс.
   – Если холодильник уцелел, можешь поискать что-нибудь в нём, – заметила Алина, буквально выталкивая его в коридор.

   Пламя очага в камине успокаивало. Алина, прищурившись, смотрела на огонь и, казалось, впитывала его силу. Теперь, когда она стала видеть больше, чем доступно огромному количеству людей, она видела, ощущала эту силу. А ещё она видела саламандру. Оказывается, это живое существо и в самом деле существует. Просто удивительно, как у Алины хватило такта не закричать что-то типа: «А! Саламандра!». Хотя, возможно, сдержалась она не из-за великой силы воли, а потому, что мысли были заняты совсем иным. Именно – последним разговором с Джокером. Тот предельно ясно объяснил свою позицию. Странно, но даже когда Алина обнаружила, что по её следам идёт настоящий маньяк убийца… она по настоящему пугалась, злилась, но при этом её не покидало ощущение, что это – лишь игра, что всё закончится хорошо. Или что всегда можно будет переиграть. И только сейчас, казалось, не в самый критический или сложный момент, наконец, дошло. Это не игра, и сохранений тут нет.
   Алина покачала головой и словно очнулась. Она обвела взглядом комнату. Мужчины сидели на диване и, кажется, о чём-то разговаривали мысленно. Из них троих лишь она подошла к самому огню. И Хейнтайлль, и Макс напротив – жаловались на жару. Сейчас они все находились в загородном домике Макса. Как тот сказал – домик достался ему от бабушки.
   – Родители всё хотели его продать, а я – нет. Вот как знал, что пригодится.
   – Я бы на твоём месте не радовался так, – заметил тогда Хейнтайлль, – ведь твой домик вполне рискует превратиться в подобие квартиры нашей леди.
   Макс лишь рукой махнул. И даже сейчас, когда они уже сидели в зале домика, похоже, его голову совершенно не посещали упадочные мысли. Алина вздохнула, снова взглянув на Макса. Ей бы его оптимизм. Она вздохнула, поднялась, подмигнула саламандре, которая только сейчас проснулась и теперь весело подпрыгивала и возилась в очаге, поглядывая на Алину смешливым тёмным глазом.
   – Я благодарю тебя, что ты принял нас, – начала было Алина. Но тут она заметила, как Макс, поначалу внимательно прислушивающийся, вдруг словно замер и отключился. И исчез… кажется исчез, но точно Алина не была уверена, поскольку длилось это меньше секунды. Можно было бы и не заметить, но когда Макс открыл глаза, он сказал нечто поистине странное:
   – Ах, ты опять. Привет-привет.
   – Что? – Алина и не делала вид, что понимает.
   – Вот теперь ты сама увидела, как это бывает, – сказал Хейнтайлль, – да и я тоже.
   – Что бывает? – Алина мотнула головой. Она начала понимать. – Когда человек проваливается в ваш мир?
   – Не совсем он и наш, – неожиданно обиделся Хейнтайлль, – ну, в общем, да.
   – Здорово, – проговорила Алина, – и всё же я до сих пор не могу понять…
   – Чего?
   – Того, что мы очухиваемся в тот же момент, в который отсюда свинтили. Ведь мы же не одновременно все. Там, в смысле, – Алина лишь покачала головой и пожала плечами, не в силах выразить свою мысль более доступно и логически.
   – А Джокер его знает, – пожал плечами Макс. – Как там всё происходит. И что за штуки со временем.
   – В общем, не занимайся ерундой, – заключил Хейнтайлль.
   – И вот, кстати, вопрос, – Алина не слышала или предпочла сделать вид, что не слышала, – я ведь сейчас в другом теле. И в каком теле я очнусь там?
   – Вот очнётесь и увидите, леди, – пробурчал Хейнтайлль, – и не смотрите на меня так. Я тоже понятия не имею, как это работает. Ну ладно, если Вы так настаиваете… ведь Вы же попросту исчезаете из того мира, так? Значит, и вернётесь такой, какая Вы сейчас. Это же элементарная логика.
   До сих пор Хейнтайлль говорил с Алиной на «вы». И кажется, было бесполезно подвигать его к иному общению, оставалось только смириться. И вернутся к тому, о чем она изначально хотела поговорить.
   – Я рада, что мы нашли убежище у тебя, Макс. Но ведь так не может продолжаться долго. Мне нужно как-то жить в этом мире. Господи, – Алина наконец поняла, – да я даже на работу не могу так ходить! Дом разрушен. У меня нет денег, на меня охотятся. И что мне делать?
   – Вы нас спрашиваете? – ответил Хейнтайлль задумчиво. – Но ведь Орден предложил Вам выбор. Он бы обеспечил Вам защиту… я и сейчас готов повторить своё предложение.
   Алина поёжилась. Тогда, когда в первый раз Хейнтайлль предложил ей сотрудничество, она, как и полагается герою из фильма или комикса, отказалась. Гордо отказалась, – типа, хоть миллионы мне предлагайте, хоть пытайте, а не соглашусь ни в жизнь. Сейчас героем быть как-то не хотелось. Точнее, Алина подостыла.
   – Что ваш Орден конкретно собирается делать, окажись он в нашем мире? Завоевывать?
   – Наверное, нет, – задумчиво сказал Хейнтайлль, – мой отчёт, который я представил Ордену, не очень вдохновляющ. Нам не очень понравился ваш мир… пока. Лично я ещё не решил, но, кажется, я очень сгустил краски, когда передавал информацию совету. Да и информация от ваших соотечественников не радует. Просто мы как-то ею раньше и не интересовались. Возможно, мы вообще не задержимся в вашем мире. В конце концов, где-то есть наша родина, то место, откуда мы пришли.
   – И тогда как же вы собрались меня защищать в таком случае? – Алина с трудом сдержала радость. Хотя, казалось бы, не от чего. Видать, действительно очень неплохо себя разум чувствует, когда так элегантно удается избежать моральных дилемм.
   – Мы могли бы взять Вас с собой… – начал было Хентайлль плавно и медленно, словно пробуя на вкус каждое слово перед тем, как его произнести.
   – В качестве кого? Домашнего животного? – взвилась Алина.
   – Нет. Я бы мог… – Хейнтайлль запнулся.
   – Ты мог бы – что? – спросила Алина, и её сердце вдруг стало биться чаще. В ожидании. Она и сама не знала – чего.
   – Не важно. Нет. Так не будет, – пробормотал Хейнтайлль скорее самому себе, чем Алине.
   – Тогда ладно. И что же мне делать?
   – Но ведь эта девушка, что поменялась телом с тобой? Она кто?
   – Откуда я знаю? – удивлённо спросила Алина. – Она не представилась. Точнее, представилась, но на этом всё.
   – А разве ты не получила её память? – спросил Хейнтайлль. – Я слышал о таких ритуалах как смена тел. Но всегда там фигурировала ещё и память того, в чьё тело ты внедряешься.
   – Но моя память при мне.
   – Естественно, – Хейнтайлль посмотрел на Алину как смотрит добрый учитель на ученика с ЗПР. – Твоя память при тебе. Но память, это ведь не мешок картошки. Это совсем иная субстанция. Уверяю тебя, если эта девушка знала, что она делает, – а она наверняка знала, – то она получила всю твою память. А ты – всю её.
   – Но почему я ничего не помню? – спросила Алина.
   Хейнтайлль посмотрел на неё, вздохнул и терпеливо принялся объяснять:
   – Потому что у тебя нет опыта в подобных вещах.
   «Ну и потому что ты не очень умна. Далеко не очень», – добавил он мысленно. Наверное, это стоило бы сказать вслух, ибо правда абсолютная. Но что-то удержало Хейнтайлля от таких слов. «Неужели этот шут прав? И я в самом деле… да нет. Не может быть. Она не просто низшая, она – низшая дура. Идиотка беспомощная, которая давно бы пропала одна. Но вот везёт же ей!» К концу своего монолога Хейнтайлль не на шутку рассердился. Правда, так и не понял – на кого. На Алину, что она такая дура, или на себя, чьё сердце и разум мало того, что начали себя вести совсем неподобающим образом в последнее время, так ещё и… в общем, неважно. Но впервые Хейнтайллю пришла мысль, что, не будь Алины, ему было бы легче. Мысль уколола иглой в области сердца, – или селезенки, – и быстро ушла, не извинившись за вторжение.
   – И как мне добиться этого опыта? Достучаться до него, – проканючила Алина. Она сейчас была похожа на попавшую в комнату и не понимающую, как вылететь через стеклянные окна, синицу. И от этого Хейнтайлль почувствовал… стоп, ничего не почувствовал! Он одёрнул себя и, не заглядывая даже в глаза Алине, проговорил:
   – Есть определённые методики – как добраться до этой памяти.
   – Так скажи мне их!
   – В честь чего? – передёрнул плечами Хейнтайлль.
   – В честь того… – Алина запнулась.
   – Вы действительно думаете, что Ваше очарование так велико? Что любой мужчина сразу же упадёт у Ваших ног? Может, на Ваших мужчин, типа него… – Хейнтайлль небрежно указал рукой на Макса, – это и работает. Но не на меня!
   – Но я думала… – начала было Алина. Она совершенно не понимала, что происходит. И откуда вдруг взялась такая вспышка гнева у такого спокойного Хейнтайлля.
   – Меня не интересует, что Вы думали, – ответствовал Хейнтайлль.
   – А вас интересует, что она может помочь вам выжить?
   Если в вашем таком уютном мирке все начнёт рушиться, – решил вмешаться Макс.
   Хейнтайлль фыркнул.
   – Можно найти ещё Джокеров, – сказал он.
   – Но вы же не нашли! К тому же, землетрясение… когда было последнее землетрясение? Прошло по всем вашим миркам, правда? Очень интересное явление природы. И я уверен, вы его не программировали, а значит…
   – Это ничего не значит… – фыркнул Хейнтайлль. Потом посмотрел на Алину и нехотя кивнул.
   – Ладно. В этот раз я помогу Вам, леди. Но не рассчитывайте на мою помощь всегда. Если Вы не поумнеете, то Вам придется очень сложно. Правда, недолго. Ибо вы не сможете продержаться в живом виде, учитывая ваш нынешний интеллект, – всё это Хейнтайлль произнёс максимально жёстко, как умел. И, хотя сердце вовсю протестовало и неприятно кололось, – и чем только? – но выдержал партию до конца.
   Алина в другое время и обратила бы внимание на тон Хейнтайлля, но сейчас она услышала лишь то, что желала услышать. А именно, что теперь у неё появился какой-то шанс. Правда, неизвестно – на что? Но это всё же был шанс. И возможно слишком рано, возможно неправда, но сердце Алины буквально пело от радости.
   – Так ты поможешь мне? – она сделала ударение на местоимении «ты». Неизвестно почему, но ей очень сильно хотелось, чтобы Хейнтайлль всё-таки начал называть её на «ты». Но он пока не поддерживал это предложение. И не вёлся на слабо, или хамство, которым, казалось бы, и являлось это постоянное тыканье.
   – Я лишь могу подсказать, – хмыкнул Хейнтайлль. – Хотя… впрочем, Вы сами, леди, не захотите, чтобы я Вам помогал.
   – Я захочу, – поспешила уверить Алина.
   – Когда узнаете, как именно я или кто-нибудь другой должен Вам помочь, – продолжил Хейнтайлль, не меняя тона.
   – Ну почему же? – спросила девушка. – Это так страшно?
   – Возможно. Вспомните, леди, что Вы испытывали во время этой… смены тел.
   Алина задумалась. Поначалу она даже отчаялась, потому что ей казалось, что в голове нет никаких воспоминаний об этой странной встрече. Но, к её удивлению, воспоминания пришли сами по себе, без труда. Она помнила и девушку и танец. И…
   – Чувства. Что Вы испытывали? – голос Хейнтайлля резко ворвался в её воспоминания.
   Алина слышала голос Хейнтайлля. И прекрасно понимала, что он говорит. Она словно бы жила на двух уровнях. Одна Алина слушала Хейнтайлля и пыталась анализировать те чувства, что испытывала вторая Алина. А вторая просто чувствовала. Это был… даже описать сложно. Полёт? Когда дух захватывает и кажется… а что кажется? Алина не знала, как объяснить. Чувство захватило её целиком. Всё её тело. Словно волна разливалась откуда-то снизу живота и заполняла собой всё тело, весь разум, перехватывала дыхание. Пока наконец… ох, кажется, Алина на время потеряла сознание.
   – Понравилось? – спросил Хейнтайлль заинтересовано.
   Алина вздохнула и кивнула. А потом до неё дошло. И она густо покраснела. Посмотрела на Хейнтайлля и вспомнила о своей ночи с ним во сне и о тех ощущениях, и уже побагровела.
   – Вот и я о том же, – спокойно проговорил Хенйтайлль, – вы должны испытать ощущения…
   – Стоп. Я поняла, – прохрипела Алина.
   – Да ничего вы не поняли, – огрызнулся Хейнтайлль, – вы должны испытать ощущения на грани. На грани, понимаете. Неважно – будет ли это отрицательная или положительная грань.
   – Соответственно, это может быть…
   – Отчаяние… очень сильное, сводящее с ума горе. Духовный экстаз. Оргазм. Невероятно сильная боль. Я могу доставить Вам любое из двух последних. Выбирайте.
   Алина, кажется, побелела.
   – Неужели нельзя по-другому?
   – Можно. Если Вам какое-то из этих чувств доставит кто-то другой.
   Алина почувствовала, что у неё краснеют даже корни волос. Непонятно, как вообще можно это почувствовать, но она почувствовала.

   – Итак, нам ничего не удалось, – он барабанил пальцами по столу. Никак не мог избавиться от этой привычки, когда что-то шло не так.
   – Похоже на то, Антон Васильевич. К тому же потери…
   – Это не потери. Это, может, нас судьба спасла, от чего-то более серьёзного. Я ведь изначально не хотел этого маньяка пускать.
   – А…
   – Он вернется. Наш Ваня.
   – Как вы можете об этом так спокойно говорить? Он сумасшедший!
   – Определённо, сумасшедший. Он может в любой момент погнаться за новыми ощущениями. Но… он всегда вернется. И он никогда, никогда не предаст наше дело!
   – Вам виднее, – голос в трубке сразу стал чуть заискивающим. – Но…
   – И не надо сбрасывать свое неумение на других. Как там… нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Всё. И постарайтесь всё же найти.
   – Мы стараемся.
   – Так не нужно стараться, нужно найти!
   Он положил трубку. Буквально грохнул об телефон. Удивительно, как не разбил. Потом сел и задумался. Получилось не очень. Голова ломила, больше всего виски. Они упустили Джокера. А ведь такие надежды были! И что теперь он будет докладывать Мадам? «А вот интересно… Мадам – кто она? Явно не из тех, кто хоть где-то светятся. Но сидит высоко. А вот кто она?»
   Он вздохнул, крякнул, с трудом поднял своё грузное тело с кресла и пошёл в спальню. Голова продолжала ломить, несмотря на выпитую таблетку цитрамона. Оставалось лишь надеяться на сон. Если ему удастся уснуть.
   Уснуть удалось сразу. Как и проснуться через неопределённое время. Голова по-прежнему болела. А в комнате творилось нечто странное. Не настолько, чтобы напугать, – напугать его было сложно, – но как раз настолько, чтобы попрощаться со сном. Но, к сожалению, не с болью. Он застонал и уставился на будто из лунного света и тьмы сотканную фигуру, сидящую на подоконнике и усиленно болтающую ногами. Он закрыл глаза. Открыл. Фигура не исчезла. Она так же сидела и продолжала болтать ногами. Он включил свет. Фигура исчезла. Он выключил свет – Фигура вернулась. И так повторялось несколько раз, пока в мозгу не зазвучало: «Хорош уже». Непонятно, чья мысль. Он вздохнул снова и сел на кровати, не включая свет.
   – И что тебе надо… кто бы ты там ни был?… – пробормотал он, обращаясь к фигуре.
   Та словно ждала вопроса. Детский голосок сразу же запел серебристым, похожим на перезвон колокольчика, тембром:

     Антошка, Антошка,
     Пойдём копать картошку,
     Антошка, Антошка,
     Пойдём копать картоошкуу.

   Он поморщился. С детства ненавидел эту песню. Как почему-то ненавидел и всё, где упоминалось его имя. Много где.
   – Так, дальше, – проговорил он.
   – Там не так было дальше, – скривилась фигура. Теперь он точно различал эмоции на лице призрачного юноши.
   – Мне пофиг, – головная боль делала его хамоватым. Даже в отношениях с нечистью.
   – А я не нечисть, – сразу же отреагировала фигура.
   – А что – чисть?
   – А такое бывает? – удивился юноша. – Мне всё равно, но просто любопытно.
   – Не знаю… я сейчас ничего не знаю, – проговорил Антон.
   – Почему? – удивился юноша. Потом протянул: – Ах, да. Ладно. Чем только по жизни заниматься не приходится.
   – А что ты… – начал было Антон… и тут заметил, что боль внезапно ушла.
   – Спасибо, – проговорил он искренне.
   – Ай, ну какие пустяки, – отмахнулся его призрачный собеседник, – я же по делу. А из тебя делец. Был…
   – Ну да, ну да. Может, мы всё-таки перейдём в комнату. Я переоденусь и мы…
   – А зачем? Меня всё устраивает, – проговорил юноша, – итак, моё дело…
   – Прости, но я привык говорить с…
   – Джокер, – тут же отрекомендовался юноша, – или… в общем, у меня столько имён… и всё вы понапридумывали. Но… ладно – пусть будет Джокер. Хотя это и не самое моё любимое.
   – А какое любимое? – поинтересовался Антон.
   – Бог Хаоса, – скромно потупил глазки юноша.
   – Ну, можно ещё Повелитель Колеса Времени, – это было сказано ещё более скромным тоном. Потом Джокер поднял голову и в его глазах Антон увидел пробегающие искорки. А ещё среди коротких серебристых кучеряшек зазолотились небольшие рожки.
   – Тьфу, нечистая сила, – сказал Антон. Чисто из вредности. Просто уж очень на язык просилось.
   Джокер кивнул и улыбнулся. Странно, только сейчас Антон заметил, что в комнате стало очень светло. Прямо как днём было видно. Но он привык не обращать внимания на подобные чудеса.
   – Итак, дело, – напомнил он, – хотя я догадываюсь.
   – О чём это, интересно?
   – Ты попросишь меня оставить в покое твою… избранницу.
   – Во-первых, я никогда ничего не прошу. Тем более у смертных. Я настоятельно рекомендую, – юноша улыбнулся, обнажив острые и длинные, как у вампиров из фильмов, клыки. Потом убрал их. Видимо, решив, что с эффектами перебор.
   – А во-вторых? – спросил Антон, поняв, что продолжения придется ждать слишком долго.
   – А во-вторых… я вообще-то помочь тебе пришёл. Подсказать, где искать… так сказать.
   – Зачем?
   – Ну как… я так надеялся на этого смешного человечка. Как там его… Пётр. А он меня подвёл. Вот теперь остается только на вас надеяться.
   – А ты разве не на стороне своей избранницы?
   – Я на своей стороне, – нравоучительно сказал Джокер, – и на своей стороне я хочу увидеть, как моя… как ты там сказал – избранница? – решит эту задачу.
   – Только-то?
   – Только-то.
   Антон задумался. Впервые в жизни он встречался с этим существом. Хотя раньше и видел, и даже говорил с некоторыми из тех, кого наши предки считали богами. Но об этом боге он слышал много… очень много. И даже удивлялся, что Джокер ещё ни разу не пришёл его проведать. Вроде пора давно было. Но… доверять ему не спешил. Как раз потому, что много о нём слышал.
   – Так ты что решил-то? – спросил юноша нетерпеливо.
   – Хорошо, – ответил Антон, не выныривая из своих мыслей.
   – Хорошо – что? – спросил Джокер недоверчиво.
   – Я принимаю твоё предложение.
   – Отлично. Я знал, что так и будет.
   – Тогда зачем спрашивал? – ехидно переспросил Антон.
   – Ну как же. Ведь так полагается, – невинно заморгал глазами Джокер. – Тогда – пока.
   – Но… эй, подожди, – Антон спохватился и Джокер, уже исчезающий в лунном свете, снова обрёл форму человеческого тела.
   – Что ещё? – спросил он недовольным тоном.
   – А как…
   – Ну, тебе прямо сейчас нужна информация, или ты всё же хочешь сперва поспать? – пришло время Джокеру ехидничать.
   – Какой ты заботливый, – не удержался Антон, снова ложась и натягивая одеяло.
   – Конечно. Я такой и есть. Это вы меня другим нарисовали.
   – Про-ти-ивные, – сказал Антон, засыпая.
   – Нет. Не противные. Гадкие просто, – услышал он в ответ. Это была последняя мысль, промелькнувшая в голове перед тем, как он уснул.

   Алина сидела у камина и думала. То, что сказал Хейнтайлль. «Нет, это неприемлемо», – ещё раз решила она. Хотя память услужливо подбрасывала и воспоминания, и ещё непонятно откуда взявшиеся мысли и образы. Внезапно она почувствовала словно какой-то толчок изнутри сознания. Такой знакомый.

   «Ой, привет».
   «Убирайся!»
   «Не получится. Мы ещё связаны по договору».
   «Я с тобой никакого договора не заключала».
   «Заключала, когда карту взяла».
   «Сгинь!»
   «Ну, вот так сразу… а у меня хорошие новости».
   «И какие?»
   «Новое задание. Выполнишь – мы расстаёмся. Если захочешь…»
   «Мечтаю просто!»
   «Тогда отлично. Завтра всё начнётся».
   «Что?»
   «Узнаешь».

   И тишина в мыслях. Больше Джокер не отвечал. Алина застонала. Потом встала с пола и прошла в комнату, где находились Макс и Хейнтайлль.
   – Что ты там говорил о ритуале? – спросила она у Хейнтайлля. И совершенно не поняла, почему тот так грустно улыбнулся ей в ответ.

Глава 19

   – И нет другого пути? – спросила Алина.
   – Например? – в ответ спросил Хейнтайлль.
   – Ну, например, я слышала – разные мистики иногда использовали разные вещества… или вообще пили вино и водку.
   – Такое было, – согласился Хейнтайлль.
   – И?…
   – И?… И ты сама когда-нибудь пила? Или употребляла эти самые вещества? Хоть раз в жизни?
   – Нет, – Алина говорила совершеннейшую правду. – Иногда стакан вина, очень редко.
   – Таким образом можно сказать, что скорее всего тебя вывернет наизнанку в буквальном смысле. Или ты попросту отключишься. Гораздо раньше, чем вольёшь или вкуришь в себя столько, чтобы испытать транс. Хоть какой-то. Ты что, думала, это так просто? И тут тоже подготовка не нужна?
   – Вообще-то… – проблеяла Алина.
   – Вообще-то, – жёстко сказал Хейнтайлль, – если бы так было… подумай, сколько бы мы имели мистиков и просвещённых? А вот как-то не видать. Есть и другие варианты. Например – медитационные практики. Лет этак на десять. Будешь начинать?
   – Понятно, – проговорила Алина, – но что же мне делать…
   – Во-первых, не канючить, – опять резко, слишком резко даже для самого себя сказал Хейнтайлль, – и всё же выбирайте. Хотя, может, и ваш приятель вовсе не захочет… я его понимаю. Сам не в восторге.
   – Тогда чего лезешь? – спросила Алина, разозлившись.
   – Я же собрался вам помочь, – пожал плечами Хейнтайлль. Стараясь, чтобы голос не подвёл его.
   – Вот и пошёл отсюда.
   – Я бы пошёл. Но тогда не гарантирую…
   – Да мне плевать! – Алина разозлилась так, что даже забыла о своём страхе. – Со своей стороны я тоже ни в чём не уверена!
   Алина села на диван и уронила голову на руки.
   – Это бред какой-то! Зачем я вообще… я ведь даже не знаю, что именно помнит эта… Айтиррии… или как её там. И поможет ли мне это чем-нибудь.
   Хейнтайлль было кинулся к Алине, готовясь обнять, утешить… но усилием воли остановил себя.
   – Хватит! – заявил он, резко выпрямившись. – Я не буду вас уговаривать… и сообщать вам, что испытываю хоть какие-то чувства – тоже не буду. Вы ведь сами в это не поверите… – Хейнтайлль замолчал, задумался, подбирая слова. Кажется, он переборщил. В конце концов эта бедняга не виновата в том, что он почему-то с ума сходит. – Подумайте ещё. Нужно ли вам это в самом деле. Но… мне всегда казалось, что лучше знать всю доступную информацию.
   Он повернулся и пошёл из комнаты, прихватив с собой Макса. Тот сначала сопротивляться пытался, но потом понял и, понурив голову, пошлёпал за Хейнтайллем. Алина смотрела им обоим вслед, пока дверь за ними не закрылась. Потом она вздохнула. Неизвестно какого чуда она ожидала, но чуда явно не произошло. Девушка забралась с ногами на диван, и вдруг почувствовала себя безумно усталой. Она подобрала ноги под себя и укуталась в тёплый плед, что ей дал Макс. В ту же минуту Алина почувствовала себя такой далёкой от всего окружающего, такой спокойной и умиротворенной… словно и не было той самой Алины, которая сейчас совершенно не знала, что делать. Словно вся её жизнь мигом отсеклась и осталось только тепло пледа, жар огня, комфорт мягкого дивана. Глаза сами закрывались. «Я всего лишь минуточку полежу. Так, с закрытыми глазами. Ну, максимум, пять минут…» Алина свернулась клубочком поудобнее и закрыла глаза.

   Свет в зале был приглушён. Это было очень приятно для глаз. Сам зал – и мебель, и стены – был выдержан в светлых мягких тонах. Создавалось впечатление, что всё в зале – мебель, стены, потолок и даже пол – покрыто шелком, который чуть переливался в свете заглядывающей в окна луны. Вообще же в зале было достаточно светло. И загадочно. Но это вовсе не действовало на Алину романтично, как, вроде бы, предполагал тот, кто это всё сотворил. Алина даже фыркнула от такого дешевого развода. И не могла дождаться, когда скажет это самое в лицо… этому самому. А он и не заставил себя долго ждать. На этот раз Джокер предстал перед Алиной миловидным парнем, сразу заставляющим вспомнить аниме. Наверное, из-за светлых волос – таких же чуть искрящихся, как и всё в этой комнате, кучеряшек. Или, может, из-за небольших витых золотых рожек, которые элегантно из этих волос торчали. Хотя, вполне возможно, что всё же тут сыграли роль глаза цвета светлого изумруда. Парень был тонок, гибок и одет в какой-то невероятный костюм чёрного бархата, с плащом, чуть развевающемся при ходьбе, перчатками и красной полумаской.
   А ещё с загадочной улыбкой на тонких губах. Ну прямо настоящий персонаж аниме Сёнэн-ай [4 - Сёнэн-ай – жанр аниме или манги, посвященный любви между юношами. Этот жанр изображает романтические, но не сексуальные отношения между юношами или молодыми мужчинами. Предназначен этот жанр для женской аудитории (большинство читательниц и зрительниц – молодые девушки от 16 до 24 лет). Поскольку аниме предназначено для женщин, то его герои романтичны, красивы, и изысканны.]. Причём укэ [5 - Укэ – персонаж жанра аниме, посвященного любовным отношениям между мужчинами и предназначенного в основном для женщин. Укэ – персонаж, который в отношениях гомосексуальной пары исполняет пассивную роль. Обычно он моложе, чувствительнее и романтичнее в паре. Даже внешне в аниме укэ чаще всего ниже по росту, более субтилен, чем его партнёр по паре.], наверное… хотя, может, и сэмэ [6 - Сэмэ – персонаж жанра аниме, посвященного любовным отношениям между мужчинами и предназначенного в основном для женщин. В отличие от укэ, сэмэ – персонаж, играющий активную роль в паре. Обычно он старше, выше ростом, мощнее, сдержаннее, чем укэ.]. По внешности поначалу не определишь. И вообще, один хрен. Алина посмотрела на него оценивая, даже обошла вокруг. Хотела пощупать рожки, но передумала. Наконец, она вернулась на исходную позицию перед Джокером и медленно сказала:
   – Банальненько, товарищ, банальненько.
   Джокер только страдальчески вздохнул.
   – А что поделать? – спросил он обреченно. Потом чуть подумал: – Ну, нет – и в самом деле: что?
   При этом Джокер смотрел на Алину глазами кота из Шрэка, что ещё больше делало его похожим на укэ. Просто невозможно! Алина прикусила губу. Ну почему опять? Она собиралась столько высказать. Такую речь подготовила. И что? Как её теперь говорить? Но она взяла себя в руки.
   – Зависит от того, что именно ты хочешь сделать, – заявила она безапелляционно.
   – Когда?
   Этот вопрос поверг Алину в ещё больший шок. Она помотала головой, пытаясь понять: в чём, собственно говоря, дело, и к чему относится этот вопрос.
   – Сейчас, – она едва удержалась, чтобы не показать Джокеру язык. Вот мы какие, тоже не лыком шиты и можем… ну, кое-что мы всё же можем, правда?
   – Сейчас? – Джокер задумался. По безмятежному лбу пробежали морщинки, выдающие весьма ёмкий мыслительный процесс. – Сейчас, сейчас, – бормотал он, словно пробуя это слово на вкус, и каждый раз находя его разным.
   – Ах да, сейчас! – воскликнул он, когда Алина уже не надеялась на ответ, и очень хотела похлопать его по спине – вдруг завис? Кто их, древних божеств, знает – может, и зависают они… как компьютеры.
   – Сейчас я услышал твой призыв о помощи, – проговорил Джокер.
   – Я никого не призывала на помощь, – резко заявила Алина. Она смогла, наконец, разогнать кумар в голове и прийти в себя от этой слащавой иллюзии. А также вспомнить предыдущие опыты общения с Джокером.
   – Но ведь помощь тебе нужна? – спросил Джокер участливо.
   – Не от тебя, старый ты лис. И вообще, я хочу проснуться.
   Алина развернулась и пошла от Джокера.
   – Вообще-то тут нет выхода, – услышала слова в спину.
   – Так сделай его для меня! – Алина обернулась и уткнулась носом прямо в грудь Джокеру. Теперь он действительно был сэмэ, поскольку подрос, – Алина едва доходила ему до плеча. Он схватил её запястья хотя и не больно, но достаточно жёстко. А ещё маска куда-то подевалась…
   – Да что тебе нужно от меня! – Алина попыталась вырваться, но не получилось. – Что? Тебе? Нужно?
   – Почему я не могу просто помочь?
   – Потому что ты заносчивый ублюдок, вот почему! Ты сейчас скажешь, что совсем недавно это не ты мне обещал…
   – Я от своих слов не отказываюсь. Я обещал тебе испытание. И ты его получишь, – совершенно спокойно сказал Джокер, – так уж получилось, что ты в игре. И даже если я просто тебя отпущу, то… в общем, поверь, это ничего не изменит. Хотя, нет – изменит. Испытание будет, а вот меня рядом – нет. Я тоже обязан подчиняться правилам, хочу того или нет. Точнее, я не обязан, а те, кто со мной связаны – те не могут не подчинятся. И лучше тебе не знать, что бывает с теми, кто решил нарушить это правило.
   Алина подняла голову и посмотрела прямо в глаза Джокера. На этот раз цвета липового мёда, прозрачные, как янтарь. Она всматривалась в эти глаза, пытаясь найти в них ответ: правду ли говорит их обладатель. Но как могут сказать правду глаза, которые даже о своём истинном цвете врут?
   – Я не могу поверить тебе, – прошептала она.
   – Ничем не могу помочь, – Джокер опять взошёл на рельсы ехидно-снисходительного отношения. – Тебе придётся просто принять это… или не принимать. Или всё-таки принять. Или…
   – Хватит. Я поняла. И принять твою помощь, так? – спросила Алина.
   – А почему бы и нет? – Джокер наклонился и прошептал Алине прямо на ухо: – Поверь, я лучше, чем этот орденоносец… или как его лучше назвать? Орденозванец?
   Алина вырвалась из рук Джокера, воспользовавшись тем, что он ослабил хватку.
   – Это ты устроил сон!
   – Во-первых, это был не сон. А во-вторых, не я! – сразу же ответствовал Джокер.
   Алина словно споткнулась на ровном месте.
   – Это был не сон…
   – Так скажем, это была твоя воплощённая мечта.
   – Я никогда…
   – Неосознанная.
   – Но как… я же…
   – Я сам до конца не разбираюсь в этих штуках. Хотя и сам с ними на короткой ноге. Но… – Джокер развёл руками.
   – А он…
   – Он знает. И понимает.
   Алина запнулась вновь. Так значит… но если это было… она вообще девственница?!
   – Боюсь, нет. Хотя, чего этого бояться, – ответствовал на её мысли Джокер, – по моему скромному разумению бояться надо совершен обратного.
   Алина закрыла глаза. Так значит, Хейнтайлль всё знал и понимал… и после этого так говорил с ней! Алина даже уже почему-то и не думала о том, что Джокер может говорить неправду. Хотя, нет. Подумала несколько секунд. «Да какая разница!» Она посмотрела на Джокера. Тот ничего не говорил. Стоял в ожидании, и сейчас Алина вспомнила о том, как тянуло её к этому существу когда-то. Почему тянуло, правда? И сейчас тянет. Просто она позволила себе об этом забыть. «Да пошли все…» – подумала она. Алина гордо вскинула голову и подошла к Джокеру, протягивая руку. На ходу её платье менялось и, когда она дошла до Джокера, – пусть и было-то всего пару шагов, – она уже была одета в струящееся, обтягивающее платье синего цвета, мягкое и приятное телу. Правда, слишком уж открытое, особенно если учитывать, что размеры у Алины в некоторых местах теперь были побольше чем раньше… но опять таки – какая разница. Она устала. Она никому ничего не должна. И она имеет право получить то, что хотела так давно.

   – Что с ней? Что ты с ней сделал? – Макс буквально тряс Хейнтайлля, даже не подозревая, в какой опасности находится он сам, производя над членом Ордена такие нахальные действия.
   – Я выходил вместе с тобой, – напомнил Хейнтайлль. Ему ничего не стоило согнуть в бараний рог этого мальчишку, – да и в козий рог его согнуть тоже ничего не стоило, – но Хейнтайлль был озабочен совсем иной проблемой. Сейчас, когда он догадывался, где и с кем Алина… и догадывался, что, возможно, происходит с ней… сердце билось уж совсем нехорошо. Как-то зло билось. И очень хотелось назвать себя идиотом… а толку-то? Нет, если посудить разумно, то всё даже к лучшему. И хотя сейчас плохо… очень! Но он смог удержаться, и сможет удерживаться дальше от столь недозволенного чувства. Но… злой пульс не давал покоя. Когда Хейнтайллю надоела тряска, – которая мешала думать, – он лёгким движением сбросил Макса на пол и устало сказал:
   – Она с Джокером. И она не проснется от этого сна, пока он сам не отпустит её.
   – Но она в безопасности? – не унимался Макс.
   – Разумеется. Если бы Джокер хотел причинить ей вред, он бы давно это сделал. Да и не выбрал бы её. Впрочем, быть избранником Джокера само по себе, как я понимаю, не очень безопасно.
   Макс подскочил к Хейнтайллю, готовясь потрясти того ещё раз.
   – Да в безопасности она, в безопасности, – снова отмахнулся тот.

   Солнце светило вовсю. Алина с удовольствием подставляла ему лицо, зажмурившись от восхищения. Она так и не вспомнила ничего из жизни прежней хозяйки тела. Джокер говорил, что это лишь пока. Возможно, врал. Но сейчас Алину это и не интересовало. Её сейчас ничего не интересовало, кроме воспоминаний предыдущей ночи, по-настоящему восхитительной. А ещё было здесь и сейчас. Было это солнце и это утро. Песня соловья, которая звучала из листвы ближайшего дерева. И наплевать на то, что это иллюзия или что ещё там это может быть. Ибо не бывает у деревьев синей листвы, солнце слишком ослепительное, чтобы на него смотреть, и не состоит из блестящих осколков витражного стекла. Да и соловьи не поют по утрам. Какая разница. Кто-то вон вообще верит, что мир – это сон божества. Так почему бы ему не увидеть во сне разноцветное солнце и синюю листву… для разнообразия просто?
   Джокер подкрался незаметно. Алина обернулась к нему, чтобы рассказать, как неплохо она себя чувствует и не имеет к нему никаких претензий. Но тут… охнула и согнулась пополам, словно от боли. Джокер подскочил к ней и, сев рядом, приобнял. Но Алина, похоже, этого даже и не заметила. На неё лавиной, сокрушающей все на своём пути, обрушилась память. Сначала память о ночи с Хейнтайллем. Да, это было слишком реально. Но даже в таком случае всё можно было бы списать на сон. Вот только… кровь. Кровь с утра после той ночи была на постели и не только… была… Сегодняшней ночью нет… или… а потом тогда кровь куда делась? Алина и не помнила. Значит, Джокер был прав? Или нет? Впрочем, к этой информации Алина была готова. А вот к порции следующей… к порции памяти девочки, которая когда-то родилась в мире, столь похожем и непохожим на тот, в котором родилась Алина. Совсем другой язык, нравы и обычаи. А потом все чувства и шок маленькой девочки, когда она, несмотря на запрет взрослых, взглянула однажды на красивую, привезённую купцами штуку, которая отражала предметы, как вода в озере. Она подходила всё ближе и ближе, пока не коснулась пальцами прохладной поверхности. И тут гладь отражения вздрогнула, вздыбилась. И девочка, не успев вскрикнуть, упала. Но не на зеркало. В него. А потом были долгие, опасные скитания по необычайному миру, где всё дрожит и путается, где никогда не знаешь, что существует реально, а что исчезнет через минуту, словно пена на волне моря. Девочке повезло. Она смогла выжить и многому научиться. Но она так и не смогла попасть домой. Как ни пыталась. Пока не поняла, что дорога закрыта. Для неё – такой, какой она стала. И оттуда, где она сейчас была. А значит, она должна как-то обмануть дорогу. Дорога не пустит её. А значит, она должна была умереть… пусть и символической смертью. И она нашла самый простой вариант. Она передала своё тело кому-то другому, чтобы суметь войти в его мир. А уже оттуда – домой. Девочка, уже девушка, не знала, почему её так тянет туда. Ведь скорее всего, теперь там ей нечего будет делать. Но… ведь каждому нужна мечта, что ведёт и заставляет двигаться. И искать, и находить.
   Все эти воспоминания накладывались в голове Алины одно на другое. Они вовсе не хотели уживаться с её личной памятью. Они спорили и ссорились, вцепляясь друг в друга, как дикие хищные птицы. Их битвы, производимый ими мысленный шум, оглушал. Не давал опомниться, грозил свести с ума. Алина даже не пыталась вмешаться в борьбу мыслей. Она просто сидела и тихо наблюдала, как сходит с ума. И она знала, что сойдёт с ума. Это пугало безумно, но она ничего не могла поделать, пока…
   Сквозь мысли прорвался незнакомый резкий звук. Звук флейты. Сразу как-то стало полегче. Мысли вновь взбунтовались на секунду, – последнюю секунду, – а потом… потом воспоминания когда-то давным давно потерявшейся в чужой реальности девочки ушло. Вместе с ними ушли, конечно, и знания. Но как же это было прекрасно. Какое облегчение!
   Алина оторвала голову от рук и взглянула вокруг. Джокер уже не сидел рядом. А сидел он на перилах балкона и играл на флейте. Алина встала и полной грудью вдохнула свежий ночной воздух. Ветер, дующий со стороны моря, которое плескалось где-то внизу, трепал её волосы. Солнце почти зашло, и кроваво-красные облака застилали узкую полоску неба на горизонте. А над головой Алины уже царствовала луна. Пока ещё бледная от недовольства и обиды из-за того, что солнце никак не покинет небосвод. Хотя и пора бы уж ему. Говорить не хотелось. Хотелось просто стоять, дышать воздухом, смотреть на закат. И радоваться что она – это опять она, Алина. Она здесь, она чувствует и мыслит. Алина закрыла глаза и оставила себе только звук флейты и ощущение ветра на коже. Так продолжалось какое-то время. Наконец, звук флейты смолк. Она открыла глаза. Джокер перестал играть и сейчас смотрел на неё с загадочной улыбкой.
   – Спасибо, – сказала Алина.
   – Пока не за что.
   – Пока?
   – Всё вернётся опять.
   – Эти…
   – Эти воспоминания. Я лишь временно отогнал их.
   – И что мне делать?
   – Умереть…
   Алина вздрогнула. Она уставилась на Джокера, не веря, не желая верить его словам.
   – Тебе придется умереть до конца. Чтобы потом суметь родиться вновь. Это не страшно.
   – Но…
   – Та девушка, она умерла, когда поменялась с тобой телом. Она умерла как прежняя она и родилась как новая. А ты… ты ведь ничего не знаешь… не умеешь… и рядом не было никого, кто бы смог объяснить. Поэтому ты начала умирать. Почти умерла как Алина. Прежняя Алина. Но ты не смогла родится как новая Алина. Потому всё нужно пройти с начала и до конца.
   – Так ты имеешь в виду не настоящую смерть. Смерть как символ, – облегчённо вздохнула Алина.
   – Не понимаю, о чём ты, – ухмыльнулся Джокер. – Впрочем, вы, люди, такие забавные иногда. Понапридумывали всяких ритуалов и инициаций… и красивых названий. Какой на хрен символ? Ну ладно, вижу, по-другому все равно не поймёшь. Смерть всегда настоящая. Но она всегда символ.
   Алина вздохнула. Кажется, говорить на эту тему было бесполезно. Она подошла к Джокеру и спросила:
   – Ты поможешь мне?
   – Да запросто… – Джокер тут же спрыгнул с перил балкона на каменный пол, – только ты не боишься?
   – Боюсь, – честно призналась Алина. Она и в самом деле боялась. Но сказала это так спокойно, что и сама удивилась. Джокер лишь головой покачал. Он подал Алине руку:
   – Пойдём.
   Девушка без колебаний вложила свою ладонь в его. Она могла бы обвинить его в том, что он опять подстроил ей ловушку, из которой не выбраться иначе, чем следуя за ним. Могла бы… а толку?
   Джокер вёл её по замку какими-то бесконечными коридорами и переходами. Но они явно опускались вниз. Всё ниже и ниже. А коридоры всё больше и больше ветвились, напоминая лабиринт. Алина не пыталась запомнить дорогу. Зачем? Если ей суждено выиграть эту партию и выжить, Джокер сам её выведет. А если нет – то зачем голову себе забивать? Наконец они пришли. Джокер подвёл её к какой-то двери. Древней, заросшей паутиной и пылью. Открывал он с трудом. Алина заглянула в проём и поёжилась – полная, совершенная темнота, сама квинтэссенция темноты.
   – Мне нужно идти туда? – спросила она, прекрасно зная, каким будет ответ.
   Джокер лишь кивнул.
   – Одной?
   Снова отнюдь не обнадёживающий кивок.
   – Ладно, – Алина сделала шаг по направлению к проёму, но вдруг у неё подкосились ноги, а сердце забилось. И она вспомнила вновь кое-что. А именно, что пару раз случалось ей в детстве ночью просыпаться в абсолютной темноте и тишине. Это было в деревне. У приятельницы бабушки. И это было страшно… ужасно до безумия. Алина вспомнила, как давила её темнота. Она вспомнила то безумное, животное чувство даже не страха, а ужаса, которое заставляло сердце биться сильнее и сильнее с каждой секундой. Она вспомнила, как задыхалась, хватая воздух ртом, будто выброшенная на берег рыба. Это было всего пару раз в детстве. После – никогда. И Алина благополучно забыла об этой паре раз. А вот сейчас вспомнила. Голова у Алины закружилась, и она обернулась к Джокеру. Тот сказал, подслушав её мысли и воспоминания:
   – Каждый из нас всегда помнит, как ему предстоит умереть. Помнит внутри. И боится. Но часто мы путаем… разные смерти.
   Алина сглотнула.
   – Ты уверена, что всё ещё хочешь идти?
   – А разве у меня есть выбор? – попыталась пошутить девушка.
   – Конечно, выбор есть всегда. Просто он не всегда нас устраивает.
   Алина хмыкнула. И, собрав всю волю в кулак, двинулась к проёму. Она была уже на пороге.
   – Постой, – услышала она голос Джокера. Обернулась и увидела, как он держит в руках кубок, инкрустированный серебряными и золотыми черепами. Глаза у черепов были сделаны изрубите, которые горели красным огнём, будто внутрь их были вставлены лампочки.
   – Самое подходящее к случаю, что нашёл, – извиняющимся голосом сказал Джокер. – Подойди-ка сюда.
   – То есть самое выпендрёжное, что нашёл? – спросила Алина.
   – Это одно и то же, – Джокер пожал плечами и чуть не расплескал напиток из кубка.
   Алина подошла. Оказалось, что кубок полон. Вино чуть ли не переливалось через край, выполненный, кстати, словно ряд человеческих зубов. На одном зубе даже, кажется, была пломба. А на другом, похоже, начинался кариес – чёрная точка портила цвет слоновой кости… Вино было тёмно-красным. Цвета граната.
   – Выпить? – кивнула Алина на бокал.
   – Разумеется, – ответил Джокер, – иначе зачем оно здесь? Прости.
   – За что, – спросила Алина, принюхиваясь. Пахло терпкой сладостью, к которой примешивалась кислинка. Судя по всему, вино было крепкое. Даже от запаха голова готова была пуститься в кружение.
   – Так ведь это обязательная часть, – сказал Джокер, – а я чуть не забыл. И тогда всё было бы бестолку. Все твои блуждания. Представляешь? Пришлось бы что-то ещё придумывать.
   Алина не стала ничего отвечать. Сил не было. И желания. Она протянула руки и хотела взять кубок, но Джокер остановил его.
   – Пей так, – и наклонил кубок к её губам.
   – Это важно? – спросила Алина.
   – Я дарю тебе смерть. И только я могу подарить путь в таком случае. И помни – всё до капли.
   Алина начала пить. Вино, сладкое, терпкое и тягучее, оседало на языке и окутывало горло. Оно сразу ударило в мозг, смешав мысли, подарив лёгкость и прогнав страх.
   – Вот и всё, – Джокер повертел пустой кубок в руках, глядя на него с каким-то недоумением. А потом бросил куда-то за спину. Алина ожидала услышать звон от удара… но не услышала, так как кубок исчез. Она рассмеялась.
   – Теперь иди, – сказал Джокер.
   – Теперь веди, – Алина попыталась сделать шаг, но ноги не очень слушались, и она захихикала, схватившись за Джокера.
   – Какая прелесть, – проворчал тот, – ну просто обожаю пьяных дам.
   – Сам виноват, – Алину буквально разбирал смех.
   Кое-как они всё же дошли до двери, и Джокер сгрузил Алину в тёмную комнату. Та еле удержалась на ногах. Комната сразу же протрезвила её, по крайней мере – наполовину. Алина стояла и смотрела на Джокера, боясь обернуться и встретиться с тьмой, что лежала за пределом маленького пятачка света из коридора.
   – И что мне делать? – спросила она.
   – Идти. Так оно лучше всего. И не бойся, тут нет стен. Так что ты ни во что не врежешься. И пол ровный. Так что не споткнёшься. А в остальном – делай что хочешь. Кричи, ругайся, плачь или смейся. И потом, когда встретишь стражей – следуй сердцу.
   – Кого? – спросила Алина, но Джокер уже захлопнул дверь одним быстрым резким движением. Девушка осталась в полной темноте. Наедине со своими мыслями и всеми теми чувствами, что ей довелось испытать когда-то в детстве. Но на этот раз всё было немного по-другому. Да, и страх, и сердцебиение присутствовали, и задыхалась Алина, останавливаясь на каждом шагу. А с разумом творилось что-то вообще непонятное – он, кажется, отказывался участвовать в процессе. Ибо попросту не на что ему было опереться даже для того, чтобы сориентироваться в пространстве. Алина просто шла вперёд, сцепив руки и сжав зубы. Просто шла, уже ничего не соображая от страха, ничего не слыша, кроме безумного стука сердца, ничего не ощущая, кроме того, что ей катастрофически не хватает воздуха. Она не знала, сколько она прошагала так. Долго. Очень долго. А, может быть, и нет. Она теперь не могла бы определить – в каком направлении находится дверь, через которую она вошла сюда. Она почти забыла, что существовало что-то ещё в её жизни, кроме тьмы и ужаса перед тьмой. Но она шла. Пока, наконец, не произошло что-то… что-то, что разрушило привычную уже картину. Перед Алиной показались два синих огонька. Свет их был не так уж и силён, но после тьмы он ослеплял. Алина на минуту закрыла глаза рукой. А потом отняла руку и уставилась на огоньки. И увидела. Нет, огоньки давали слишком мало света чтобы увидеть. Но Алина видела. Не зрением. Иным каким-то чувством. Видела, что на неё смотрят красные глаза огромного волка. Шерсть на загривке волка встала дыбом. Он подошёл совсем близко к Алине, и из его пасти на Алину вырвался ветер. Холодный ветер. Но это было приятно. Огромный волк отстранился. Он завыл. А потом лёг прямо на дороге Алины. Волк открыл пасть, которая внезапно стала невероятно широкой. Язык вывалился под ноги Алине, образовав настоящую красную ковровую дорожку. Алина пошла было по ней прямо в пасть волка… но что-то остановило её. Волк предлагал нечто прекрасное, но…
   – Это не для меня, – покачала головой Алина.
   Волк посмотрел на неё и резко захлопнул пасть, вырвав из-под ног Алины язык. Девушка успела отскочить. А волк, грустно посмотрев на неё, исчез. И вновь спустилась тьма. И вновь Алина потеряла способность что-либо видеть. Вновь шла Алина и вновь боролась сама с собой. Пока ещё одни глаза – зелёные, пронзительные, не остановили её. Алина увидела, и снова не зрением, огромного змея, поднявшегося над ней. Шелест его чешуи. Когда змей ложился на дороге перед ней, обволакивал… змей прикоснулся раздвоенным языком к щеке Алины. Девушка чуть не вскрикнула – язык обжёг, но не огнём, а холодом. А потом змей навис на ней, широко открыв рот, угрожая проглотить.
   – Нет, – сказала Алина резко. Змей резко остановил своё движение вниз и исчез так же, как волк. И так же, как волк, оставил Алину в темноте.
   Произошла и третья встреча. Огромная лягушка сидела на дороге, выпучив золотистые глаза. Или это была жаба? Алина сама пошла к ней, и лягушка, внимательно смотря на девушку, медленно открыла рот, из которого на Алину обрушился настоящий жар, словно от костра. Но девушка смело пошла вперёд. Как там говорил Джокер? Нужно выбирать сердцем. Она и выбрала. И сердце говорило ей идти туда. Между тем уже не было лягушки, – или всё же жабы? – был только её рот. Огромный, как вход в пещеру. Пройдя немного, Алина увидела, что это и есть вход в пещеру. И Алина вступила на каменный мост, начинающийся у входа. Уже не было ни лягушки, ни темноты. Была лишь огромная пещера, очень светлая и жаркая. Жар, казалось, шёл отовсюду. А сама Алина стояла на середине моста, пересекающего пещеру. Мост был сделан из камня, похожего на кварц-волосатик. Алине всегда нравился этот камешек, внутри которого переплетались, как волосы, золотистые нити. Только у моста эти внутренние нити ещё и светились, – кажется, сами по себе. Поскольку было всё равно – куда идти, Алина пошла вперёд. Жар сводил с ума. Пот лился градом, одежда прилипла к телу. Дышать было нечем, лёгкие обжигало при каждом вдохе. Глаза, в которые словно кто-то песка насыпал, закрывались… пока не закрылись совсем. И, кажется, Алина упала…

   … Упала на диван рядом с камином в комнате в доме Макса, где заснула очень давно. Или очень недавно. Алина помотала головой и вскрикнула от радости. Она помнила! Она помнила две жизни. Как свою, так и жизнь предыдущей хозяйки тела. И эти воспоминания уложились в голове вместе. Вовсе не грозя раздербанить разум на кусочки.
   Видно, вскрикнула она слишком сильно. Потому что дверь открылась, и в комнату внеслись, – иначе и не скажешь, – Макс и Хейнтайлль. Но только если первый, не сбавляя скорости, подбежал к дивану и схватил её за руки, то второй, увидев Алину и, видимо, поняв, что её состояние не вызывает опасений, остановился. И остался стоять.
   – Ты в порядке? – спросил Макс. – Как ты себя чувствуешь?
   – Просто замечательно, – заявила Алина.
   И на ту секунду так оно и было.

Глава 20

   – Так значит, ты всё вспомнила, да? – Макс был сама предупредительность.
   – Да, вспомнила, – мягко сказала Алина. И замолчала.
   – Ну… и что? – спросил Макс.
   – К моей прежней жизни я вернуться не могу.
   – Почему?
   Алина задумалась. И тут вместо неё ответил Хейнтайлль:
   – Потому что теперь её прежняя жизнь ей не принадлежит. Она отдала её вместе с телом.
   – Это так, – ответила Алина, – я отдала свою жизнь.
   – И что же теперь?
   Алина покачала головой.
   – Я знаю лишь, что невозможно. Я не могу вернуться в свой дом, к своей работе, своим друзьям и семье.
   Только сейчас, когда Алина проговорила это вслух, она, кажется, поняла, что это означает в реальности. Она уронила голову на сложенные руки и расплакалась.
   – Всё в порядке. Всё в порядке, – Макс, кажется, совершенно не мог утешать. Впрочем, это и не требовалось сейчас. А вот то, что он был рядом – было вовсе неплохо.
   – Я ведь… я ведь даже не думала, – сквозь слёзы произносила Алина.
   – В этом и вся проблема, – прошептал Хейнтайлль, стараясь, чтобы это никому не было слышно. Потом, не ожидая от себя, да и не успев толком подумать, сел рядом с Алиной с явным намерением тоже её утешить.
   – Теперь тебе придётся привыкать к этой жизни, – сказал он, – и хорошо, что ты её вспомнила.
   Алина задумалась.
   – Толку-то мало. Ведь эта девушка была не из этого мира.
   – Ну, ты можешь попробовать тогда пойти в её мир, – сказал Макс радостно и тут же потупился, сообразив, что сказал совершеннейшую глупость.
   Но Алина восприняла его слова серьезно. По крайней мере, она задумалась. И увидела в своей-несвоей памяти пустыню, лишь на пару месяцев в году покрывающуюся ковром из разноцветных трав и цветов. И палатки-домики. И странных белоснежных существ, что были похожи на верблюдов из родного Алининого мира. На мгновение сердце сжала тоска. Но Алина быстро справилась с ней, просто поняв, что это – не её тоска.
   – Нет, там мне тоже делать нечего. Если только…
   Алина задумалась. На миг тоска вновь сжала сердце железной хваткой, но на этот раз девушка и не пыталась её прогнать. Даже наоборот, она позволила тоске начать понемногу затапливать сознание. Алина хотела почувствовать её на вкус. И прочувствовала полностью. Ни Макс, ни Хейнтайлль не вмешивались. Они просто сидели и молчали, наблюдая за девушкой. Правда, если Хейнтайлль, кажется, понимал происходящее, Макс упорно делал вид, что понимает. Наконец Алина закончила с тоской, потом резко встала с дивана и сказала:
   – Мне нужно найти её.
   – Ту девушку? Думаешь, она захочет опять поменяться телами?
   – Нет… – покачала головой Алина, – в смысле, она не может этого захотеть. Это было бы невозможно. Но она может отдать мне мою жизнь. Обратно. Если я помогу ей вернуть её.
   – Но как? – Макс совсем ничего не понимал.
   – Просто, – Алина улыбнулась совсем не свойственной ей раньше хитрой улыбкой. Именно сейчас она почувствовала, что вместе с памятью другой, к ней пришли и некоторые её черты характера. И ей это нравилось. Она прямо таки упивалась ими сейчас. Какое-то время. А потом посмотрела на ничего не понимающего Макса и продолжила:
   – Я оставлю себе это тело. И… возможности. Но все будут знать меня как Алину. И никто не вспомнит, что когда-то я выглядела по-другому. Ну, может быть, пару раз подруги мамы удивятся тому, что я так на неё не похожа. Но мало ли как бывает. А она… она вернется в свой мир. И там тоже никого не удивит её изменение. Впрочем, ей ещё легче. У них вовсе, знаешь ли, нет ни фотографий, ни альбомов, ни документов с теми же фотографиями.
   – А она захочет возвращаться в тот мир? – спросил Макс. – Может, решит, что у нас повеселее будет.
   – Она захочет, – с уверенностью и какой-то нежностью сказала Алина. – Это её родина, на которую, к тому же, вернется не сопливая девчонка, годная разве что в храмовые проститутки, а магичка. Пусть и не такая симпатичная, как та девчонка, что уходила и была годна в эти самые храмовые проститутки. И вернуться ей легче всего с моей помощью. А тогда… почему бы ей не вернуть мне мою жизнь? Точнее, почему бы ей не помочь мне вернуть себе свою жизнь? Она обещала помочь мне, если возникнет необходимость.
   – Тогда нам осталось только найти её. Скорее всего, в твоей квартире, – закончил Макс монолог Алины.
   – Нам? – Алина посмотрела на него чуть свысока и фыркнула. – Мне нужно найти её. И провести вместе с ней ритуал. Только наш ритуал. В который лучше никому не лезть.
   – А как же…
   – Не волнуйся. Теперь уж наша таинственная Организация мне не помешает. Ни провести ритуал… ни жить дальше. Есть у меня пара трюков.
   – Расскажешь? – спросил Макс.
   – Может быть, – медленно протянула Алина. Потом обернулась к Хейнтайллю и сказала: – И может быть я помогу вам покинуть вами же созданную тюрьму.
   – Может быть? – спросил Хейнтайлль заинтересованно.
   – Очень может быть, – проговорила Алина.
   – А как же, – начал было Макс, посматривая на Хейнтайлля.
   – А мне теперь пофиг, – заявила Алина, – пусть теперь что хотят тут, то и творят. Я изменилась, Макс.
   – Не слишком ли сильно? – спросил Макс непонятно даже – себя или Алину.
   – И на это мне тоже пофиг, – усмехнулась та, – лично мне так даже больше нравится.
   – Мне тоже так больше нравится, – закивал Хейнтайлль, – и не потому, что ты согласилась… ну, почти согласилась помогать, а потому, что…
   – Я понимаю, – кивнула Алина. Потом подошла к Хейнтайллю вплотную и коснулась его лица кончиками пальцев.
   – Я уже не такая… второсортная, в твоём понимании?
   Потому что в моём второй сорт – это, мой милый, ты со всеми своими бреднями о высших и низших расах.
   Надо отдать Хейнтайллю должное – он и бровью не повёл. Просто ответил, спокойно и сдержанно, как всегда:
   – Это было бы неплохо для нас обоих, разве не так?
   – Может быть, – в который раз за последнее время Алина произнесла эти два слова. Уж очень нравилось ей, как они звучат. Потом Алина отошла от Хейнтайлля, улыбнулась буквально таки окаменевшему Максу и пошла к выходу из комнаты. На пороге обернулась и сказала:
   – Не волнуйся. Я уже знаю, где искать эту девушку. И найду её быстро.
   Макс всё же попытался последовать за Алиной. Но она подняла руку, жестом удерживая его на месте.
   – Поверь. Для меня самой лучше, чтобы ты за мной сейчас не ходил. И никто не ходил.
   – Но как же… тебе ведь нужны деньги, чтобы добраться до города, – Макс вновь подскочил с дивана и вновь был остановлен жестом Алины.
   – Я доберусь сама, – Алина говорила это так уверенно, что даже Макс поверил. И согласился отпустить её одну. Хотя и промелькнула у него мысль: а не заколдовала ли Алина его самого с помощью какого-то нового, у странной девицы полученного, колдовства. Мелькнула и пропала, словно и не было её. А пока мысль то мелькала, то пропадала, исчезла из поля зрения и Алина.
   По прошествии какого-то времени Хейнтайлль тоже пошёл к выходу. Но потом, словно что-то вспомнив, остановился и спросил у Макса:
   – Ну, а как ты, идёшь?
   – Куда? – нет, точно Макс был под каким-то воздействием! И ведь всё соображал, что что-то не так. А сделать ничего не мог. Только спросил. И всё.
   Хейнтайлль покачал головой и подошёл к Максу. Тот стоял прямо, даже не пытаясь отстраниться, когда Хейнтайлль положил руки на плечи Макса и пристально посмотрел тому в глаза. Макс почувствовал, что будто что-то щёлкнуло в мозгу, и мысли сразу прояснились, помчавшись в другом направлении.
   – Ты думаешь, она в опасности?

   – Зная её… кхм… покровителя можно предположить, что она из состояния опасности вообще не выходит.
   Макс уже готов был бежать, но Хейнтайлль остановил его.
   – Постой. Я пошутил. Я не чувствую опасность для неё сейчас. Не больше, чем обычно. Но…
   – Но…
   – Но сейчас она буквально опьянена силой. Это опасное ощущение. По себе знаю.
   – Тогда нам стоит пойти с ней. Но почему ты сразу… – Макс уже был в коридоре, и последние слова до Хейнтайлля долетели именно оттуда.
   – Потому что она бы просто не пустила нас идти вместе с собой. А я не имею никакого желания стоять в прострации и пускать слюни, как ты недавно.
   Хейнтайллю тоже пришлось поторопиться, чтобы догнать Макса уже на улице.
   – Но не беспокойся, мы… я смогу следовать прямо за ней. Незаметно.
   Макс кивнул. Он как раз думал, стоит ли ему обидеться на то, что с ним вольно или невольно сделала Алина. Но, кажется, решил не обижаться. И спокойно последовал за Хейнтайллем.

   Даже если бы Алина и слышала от Хейнтайлля насчет опьянения силой, это вовсе не испортило бы ей сейчас настроения. И вовсе никак не отразилось бы на её планах. Ибо всё сейчас представлялось ей в совершенно ином свете. Мысли больше не гуляли невесть где, сталкиваясь друг с другом, сомнений не было. А вот ощущение силы – было. И было оно очень чётким. Алина буквально физически чувствовала, как сила переливается в ней тяжёлой тягуче-жаркой волной. И ей нравилось это чувство. Когда Алина вышла из дома Макса, на улице как раз начал сереть рассвет. Алина сразу же остановила машину, водитель которой согласился довезти её до центра города, где была её квартира. Бывшая и – как надеялась Алина – будущая. Денег водитель не взял. Был слишком загипнотизирован, – в прямом смысле этого слова, – и совсем забыл про деньги. А Алина с удивлением заметила, что ей, оказывается, нравится управлять сознанием людей. Никогда бы раньше о себе ничего такого не подумала. Она прошла пару шагов по направлению к дому и, подняв голову вверх, улыбнулась бодро вскарабкивающемуся на небосвод солнышку. Почему-то Алина сочла рассвет именно сейчас хорошим знаком. Пройдя ещё пару шагов, Алина вдруг ухнула и чуть не упала. В глазах потемнело, а, когда она вновь обрела способность видеть ясно и чётко, то она стояла на улице якобы апокалиптического городка, придуманного совместно умами сумасшедших путешественников между миров с Земли и не менее сумасшедших членов не менее сумасшедшего Ордена. Старрайзе взглянула в витрину соседнего дома. Это как раз был дом с небьющимся зеркалом по всему первому этажу. Её собственное лицо не вернулось, она по-прежнему была в теле Айттррии, к которому, честно признаться, уже успела привыкнуть. Вот только одежда на ней была именно такой, какой она была, когда Старрайзе покинула этот мир в последний раз. И в результате одежонка висела на Старрайзе мешком. Девушка ухмыльнулась. Впрочем, сейчас этот вопрос не очень её интересовал. Так как она знала, что…
   – Уходи, уходи с дороги! – пронзительный крик прервал размышления девушки. И через пару минут на неё вылетела закутанная в нечто невообразимое фигура. Фигура столкнулась со Старрайзе, захлопала глазами, а потом снова понеслась в неизвестном направлении. Это было странно. Мирок, конечно, тут всегда был сумасшедший, но что-то не водилось раньше за местными – с таким криком и ужасом в глазах носиться по улицам. Старрайзе обернулась и буквально нос к носу столкнулась с несколькими членами Ордена, которые были очень узнаваемы по своей одежде.
   – Пройдём с нами, – грубо сказал один из них.
   – Но, – к Старрайзе вернулась прежняя неуверенность, – я ничего не понимаю.
   – Это приказ. Под арест попадают все высокие карты и фигуры.
   – А если я не хочу под арест? – спросила Старрайзе, улыбнувшись. Её уверенность вновь возвращалась к ней.
   – Это приказ, – вновь повторил один из членов Ордена.
   – Жаль… – проговорила девушка, вновь послав орденоносцам восхитительную улыбку, – жаль, что у меня совершенно нет времени на то, чтобы узнать, что такое срочное и необычное случилось у вас тут.
   С этими словами девушка закрыла глаза и представила себя далеко отсюда. Она сосредоточилась… и через пару секунд Алина открыла глаза недалеко от своего дома в реальном мире. Она ухмыльнулась, полезла в карман, в котором ну уж никак ничего не могло быть – это если логически рассуждать – и… вытащила оттуда карту Джокера. С карты ей улыбался красивый, пусть и чуть слащавый, рогатый сэмэ. Правда, сейчас у парня были жгуче-черные волосы и достаточно мощные, закрученные как бараньи, золотые рога.
   – Знаешь, а на таких условиях я, наверное, с тобой смирилась бы, – медленно вслух проговорила девушка, обращаясь к карте. Потом она положила карту в карман, и потому не заметила, как образ на карте поменялся. Потому что юноша ухмыльнулся уж очень по-злодейски. Впрочем, это не интересовало Алину сейчас. Так же, как не интересовало то, что кто-то может увидеть её общение с картой. Какая разница? Гораздо больше эмоций вызвало то, что она смогла прыгнуть в реальный мир. Совершено осознанно. Сама. Значит, теперь у нее достаточно силы и на это. Алина закрыла глаза на минуту. Как здорово! Конечно, бродили в голове мысли о том, что не стоит слишком сильно доверяться этой силе… или, по крайней мере, следует её хорошо изучить. Но Алина отбрасывала их прочь. Она может… может… может гораздо больше, чем раньше!
   У своего родного подъезда Алина снова остановилась на минуту. Она не чувствовала в своей квартире никого. Но логика говорила ей, что Айттррии должна прийти сюда. В конце концов, если девушка решила забрать её жизнь, то вместе с такими мелочами, как квартира и работа. А также друзья и родственники. Подниматься в саму квартиру Алина почему-то не захотела. Пока. Поэтому решила подождать Айттррии на пороге подъезда, и та не замедлила появиться.
   – Не думала, что ты придёшь сама, – сказала она. Алина даже не нашлась сразу, что и ответить – так необычно было смотреть на себя саму. И ещё необычнее самой с собой говорить.
   – Почему же? – наконец спросила она.
   – Ты могла просто позвать меня, – напомнила их негласный договор девушка, – я ведь говорила тебе.
   – Ага, говорила, но я решила не ждать.
   – Ладно. Что тебе надо? – девушка пристально смотрела на Алину.
   – Для начала скажи, что требуется тебе, – ответила Алина.
   – Не понимаю.
   – Понимаешь.
   – Да, в общем, ничего не требуется мне… – вздохнула Айттррии. – Эта жизнь не самая весёлая. Я даже не понимаю, почему тебя именно выбрал… – тут девушка прикусила язык и замолкла на несколько секунд. Алина понимающе кивнула.
   – Этого никто не понимает, – спокойно сказала она.
   – Но у меня уже есть планы, как сделать твою… то есть теперь мою жизнь гораздо интереснее, – как ни в чём не бывало, закончила свой монолог девушка.
   – А у меня есть другое предложение, – сказала Алина.
   – И какое же? – спросила Айттррии.
   – Ты хотела бы вернуться домой? – вместо ответа спросила Алина.
   – Я… – похоже, девушку ошарашил этот вопрос. – Я бы хотела. Но я пыталась… пару раз… из этого мира. Я думала – получится. Иначе зачем… но…
   – Но не получается. Да? – сочувственно спросила Алина.
   Айттррии кивнула.
   – А если бы мы попробовали вместе, как ты думаешь? – спросила Алина.
   Айттррии задумалась на минуту, а потом её лицо буквально засветилось.
   – Ведь это может сработать! – сказала она. – И как я раньше не додумалась!
   – Я тоже поняла не сразу, – призналась Алина.
   – Отлично! – Айттррии захлопала в ладоши, и Алина снова поразилась. На этот раз тому, как она молодо выглядела раньше. Прямо девочка, максимум – студентка первого курса. Впрочем, она и сейчас неплохо выглядит.
   – Только вот телами мы поменяться не сможем, – Айттррии резко прекратила радоваться и уставилась на Алину виноватым взглядом.
   – Мне это и не нужно, – отмахнулась Алина, – просто… я подумала, если мы проведём ритуал, то тогда… тогда я смогу жить своей прежней жизнью даже в этом теле.
   – Да, забавно, правда?
   – Наверное, – Алина улыбнулась, – пройдём в твою… мою… нашу квартиру.
   – Ага, там будет легче.
   – А может, сначала вы заглянете к нам на огонёк? – послышался неприятно знакомый голос.
   «Ну вот, снова ко мне подкрадываются незаметно!» – подумала Алина. Она, конечно, могла бы сразу подумать и о том, что что-то не настолько уж и совершенна её новая сила, раз позволяет такие казусы… могла. Но не подумала. Некогда было. Прямо на них шли несколько человек.
   – Опять по новой? – спросила Алина чуть скучающе. Хотя на самом деле чуть-чуть, но она всё же волновалась.
   «Уйдём от них, – Айттррии спросила мысленно, – или повеселимся?»
   Алина поначалу не поняла, потом на неё нахлынули некоторые воспоминания бывшей владелицы тела, и она содрогнулась. Странно, ведь она и раньше эта помнила. Но вот как-то только сейчас эти воспоминания немного ужаснули. Всё же тела, разорванные на части, не очень приятны на вид. Как и тела, высохшие, словно мумии. Но вместе с ужасом, Алина испытала и какое-то странное удовлетворение. И сразу же поняла, что это не её чувства, а чувства Айттррии. Всё это пронеслось в голове Алины в момент. И она сразу же ответила девушке:
   «Лучше просто уйдём. Пока», – спокойно передала она.
   Айттррии чуть сморщила носик, но уговаривать не стала. Она лишь сделала жест рукой. Алина поначалу подумала, что это всего лишь жест разделения, который создает барьер магический барьер между ними и их преследователями. И она тоже подключилась. Благо, её способностей и силы теперь хватало. Но тут произошло то, что Алина никак не ожидала от данной магии. Их преследователи вместо того, чтобы просто перестать их видеть и дать девушкам возможность сбежать, начали резко оседать на асфальт, хватаясь за сердце. Алина сейчас же прекратила магическое воздействие.
   – Что ты делаешь? – закричала она на Айттррии. Алина подбежала к лежащим на асфальте без движения людям.
   – Не подходи к ним! – Айттррии схватила её за руку и крепко держала. Никогда раньше Алина не предполагала, что у её старого тела может быть такая сильная хватка, – не подходи к ним, иначе ты тоже можешь…
   – Могу что? – спросила Алина, не выпуская из взгляда лежащие на асфальте… трупы. Теперь она видела, что это были именно трупы. Быстрая смерть от остановки сердца. Недоуменно, не понимая, что сейчас ей теперь делать, она обернулась к Айттррии Та лишь снова скривилась. А потом улыбнулась хитрой лисьей улыбкой, которую Алина у себя ранее тоже не предполагала.
   – Извини, я слышала тебя. Но я… просто не удержалась, – наивно сказала она. Алина только головой покачала. Да, рано она решила, что память Айттррии не вызывает у неё шоковых эмоций.
   – Ты сердишься? – Айттррии спросила удивлённо.
   – Нет, – покачала головой Алина. Сейчас, вновь заглянув в память, она поняла: для Айттррии чужая жизнь не значила ничего. Чужая жизнь тех, кто был слабее её. А ещё Алина поняла, что если бы тогда она тоже оказалась слаба, то и она умерла бы. А Айттррии только бы головой покачала… ну, и пожалела, что и на этот раз ей не удалось найти помощника, чтобы вырваться из мира-тюрьмы, куда её занесла судьба. Но… Айттррии была именно такой, какой и была. И назидательные речи ей читать бесполезно. Точнее, попросту поздно. Единственное, что оставалось Алине, это надеяться, что она поможет Айттррии вернуться в свой мир, вернёт себе свою жизнь… и больше никогда не встретиться с этой странной девушкой. А люди на асфальте… что ж, как это ни ужасало Алину, они уже были мертвы, и помочь им не представлялось возможным.
   – Пойдём, – сказала Алина. Айттррии кивнула, и они направились к подъезду дома. Но не дошли. Уже открыв тяжёлую дверь, Алина почувствовала, что на неё словно свалился мешок с чем-то тяжёлым. В глазах потемнело, а к горлу поступила тошнота. Последнее, что помнила Алина, это как она непонятно зачем судорожно вцепилась в карту Джокера, всё ещё лежащую на своём законном месте в кармане. И ещё, что ноги у неё подогнулись и, падая, она совершенно инстинктивно вытащила руку из кармана и выставила ее вперёд. Задетая непонятным образом карта выпала на асфальт, и Алина с ужасом увидела, как поменялся рисунок на ней. Ибо теперь он изображал профиль элегантного джентльмена в белоснежной рубашке, застёгнутой на все пуговицы, чей цвет ещё больше подчёркивался черным фраком, чёрной бабочкой и элегантным черным цилиндром. В одной из затянутых в элегантные белые перчатки рук джентльмен держал тросточку, и Алине был виден набалдашник в виде петушиной головы. Единственно, образ джентльмена могла испортить только серьга-кольцо в ухе. Но… не портила. В общем, приятная картина была бы, если бы только сам джентльмен не представлял собой скелет. Белый ухмыляющийся скелет. Только глаза были живыми. И их взгляд прожигал насквозь. Возможно, именно от этого вида Алина и упала в обморок. А вовсе не от чего-то непонятного, упавшего ей на голову.

   Глаза разлеплялись с трудом. Но всё же разлепились. И сразу же Алина почувствовала холод. Что не мудрено, ведь она сидела на земле. Скосив глаза, Алина увидела Айттррии, которая сидела рядом, и тоже, похоже, только недавно пришла в себя. А, посмотрев перед собой, Алина увидела Макса и Хейнтайлля, которые стояли словно в середине магического кокона из серебристых, тонких, похожих на паутину линий. А вокруг, почти в медитативном трансе, стояли несколько человек. Алина мотнула головой. Нет, это были не люди. Не совсем люди. Алина никогда не видела таких созданий. Внешне люди, а внутри… словно тень занимала всё их сознание Глубокая тень, без каких-либо цветов, столь характерных для людей. А ещё Алина чувствовала опасность, исходящую от них. Наверное, внешне казалось, что и Хейнтайлль с Максом, и окружающие их существа стоят совершенно спокойно. Но Алина своим внутренним, магическим зрением видела, какого труда стоит удержать этих существ, не подпустить их к себе или к ним с Айттррии. Только удержать. Не говоря уже о том, чтобы с ними бороться. Алина поднялась на ноги, хотя и не знала, что делать. Совершенно не представляла. Но тут увидела на земле карту. Что эта карта Джокера – она поняла сразу, хоть и изображение на ней изменилось до неузнаваемости. Теперь карта была заткана паутиной, а в середине вальяжно расположился упитанный темнокожий дедушка. С тремя парами рук. Все руки, между прочим, были заняты. Одна пара играла на барабанах, другая держала у рта флейту. А третья держала маракасы. «Ну и ну!» – Алина только головой покачала. Но удивляться было некогда. Девушка подошла к застывшей рядом скульптурной группе.
   – Паутина, говоришь… – пробормотала она. – Ну, посмотрим.
   Алина не знала, как она эта делает. Ни в её памяти, ни в памяти Айттррии не было подобного опыта. Но она точно знала, что у неё получится. Она воспроизводила руками магические знаки, которые никогда бы не запомнила, она тихо, почти про себя пела песню на незнакомом ей языке. И она чувствовала, как сила изливается из её рук. Видела, как призрачная паутина всё больше окутывает непонятных существ, не давая и уже и шанса на то, чтобы выбраться. Руки двигались всё быстрее и быстрее. Иногда создавалось впечатление, что рук не две, а гораздо больше. Алина вошла во вкус. Теперь она ничего не видела, кроме струящейся паутины, ничего не слышала, кроме своих мыслей. А мысли были окутаны песней точно так же, как её враги были окутаны паутиной. И ей нравилось ощущать свою силу и власть. Уже скоро, очень скоро, когда существа будут окутаны паутиной магии, она знала, точно знала, что они будут полностью в её власти. Их сила, их воспоминания, их энергия жизни – темная, сладкая и тягучая. Всё это лежало перед ней, словно старинное изысканное вино в бокалах. Такой аромат! Алина облизнулась. Она и не заметила, как всё ближе и ближе подбиралась к существам. Она знала, что сила жизни, находящаяся в них и та, что казалась ей такой странно поначалу, теперь представляет собой вкуснейшее блюдо. И она знала, как попробовать это блюдо. И не только попробовать. А выжать досуха, оставив лишь пустые оболочки. Она подходила всё ближе и ближе к добыче – теперь это была добыча, и уже была готова к тому, что сейчас в её жилы польется чужая энергия, а в её разум – чужие воспоминания. Но тут…
   – Ну, сколько можно! – Алина стояла и тёрла щёку. – Сколько можно меня бить?
   – Я ударил всего лишь один раз, – сказал Макс.
   – Я тоже… раз, – смущенно призналась Айттррии, – но это был единственный выход.
   – Единственный выход? – Алина посмотрела на скульптурную группу, теперь состоящую только из неведомых ей существ. Теперь они вызывали не страх, а отвращение. Она начала вспоминать о том, что было лишь недавно и… тошнота подступила к горлу.
   – Именно – единственный, – продолжил Макс делая вид, что не обращает внимание на то, как Алина побледнела. Или даже посинела, – ты во что вообще начала превращаться?
   – Я… я не знаю… – Алина действительно не понимала. Но потом тряхнула головой и сказала: – В любом случае, это уже закончилось. Ведь закончилось, правда?…
   Хейнтайлль пожал плечами. Он по очереди подошёл к каждому из стоящих и посмотрел им в глаза. Потом вновь вернулся к Алине и компании. А люди-нелюди, с такими же стеклянными движениями глаз как раньше, словно по команде повернулись и пошли куда-то со двора в сторону улицы. При этом они, хотя и были загипнотизированы, шли совершенно обычно, а не как какие-нибудь зомби из голливудского ужастика.
   – Да, если кто выглянул в окно во время этой всей сцены, – проговорила Алина, смотря на замерший дом, – он получил бы незабываемые впечатления.
   Хейнтайлль ответил:
   – Он забудет. Когда происходит что-то слишком необычное для человеческого разума, он предпочитает это забывать.
   – А они? – Алина указала на удаляющихся.
   – Они вернутся туда, откуда пришли.
   – В свой мир? Своё измерение?
   Хейнтайлль посмотрел на неё с удивлением и внезапно расхохотался. Впервые в жизни Алина слышала, как он смеется.
   – Нет, в офис своей организации, – сказал Хейнтайлль, наконец отсмеявшись. Потом резко посерьезнел и продолжил: – Я бы мог, наверное, убить их. Но… – Хейнтайлль развёл руками, а потом вновь улыбнулся и заявил: – Да ладно. Потом как-нибудь.
   Алина не стала комментировать.

   Ритуал на самом деле оказался неожиданно лёгким делом. Для начала они вновь собрали зеркало. Без клея – его роль выполняла магия. Кусочки зеркала просто приросли к раме. Потом Айттррии пропела пару куплетов. Язык был никому не знаком, так что никто и не прислушивался. Трещины между лежащими впритык осколками вспыхнули синим, потом красным, а через секунду трещин не было вовсе. И зеркало вновь стало цельным. А после… после Алина делала то, что пришло ей в голову, не особо задумываясь – зачем. Они вместе с Айттррии взялись за руки и всматривались в зеркало, пытаясь увидеть то, что лежит за зеркальной поверхностью. Алине не было страшно, так как она постоянно чувствовала поддержку Айттррии. Постепенно поверхность зеркала затуманилась. И в ней, словно в магическом шаре, стали проступать черты незнакомой местности – уходящая вдаль дорога под красным небом. Айттррии взвизгнула, отчего они чуть не потеряли концентрацию.
   – Я пошла, – сказала она, когда панорама стала ещё чётче.
   И действительно, Айттррии шагнула в зеркало. Но перед самым уходом туда обернулась и вложила в руку Алины маленький камушек. Жемчужину розового цвета.
   – Раз я смогла преодолеть барьер и совершить путешествие пусть даже с чужой помощью, то смогу это делать и впредь, когда захочу. Так что если понадоблюсь – просто сожми в кулаке жемчужину и подумай обо мне. Позови.
   Алина кивнула. А Айттррии вошла в зеркало и быстро побежала по дороге куда-то вдаль. Алина видела её некоторое время, но скоро зеркало заволокло туманом, а когда он растаял, то зеркало представляло собой то, что по идее и должно представлять зеркало – гладкую отражающую поверхность.

Глава 21

   – И что, это всё? – Макс изо всех сил вытягивал шею, пытаясь рассмотреть – не покроется ли вновь зеркало дымкой. – Но ведь ничего не изменилось. У тебя – по-прежнему тело той девчонки… и…
   – Я сама не знаю… точнее – знаю, – проговорила Алина, крепко сжимая в кулаке розовую жемчужину, наверное, чтобы убедиться в том, что всё произошедшее – не сон и не бред, – я знаю, что теперь все окружающие будут воспринимать меня как Алину. Я могу жить, встречаться с друзьями. Ходить на работу… и даже моя мама никогда не усомниться что я – это я, её Алина. Но я не понимаю, как это произошло и почему.
   – Ну и не бери в голову, – неожиданно сказал Макс таким тоном, будто и не он вовсе только несколько секунд назад буквально умирал от любопытства.
   – Вот только проблем у тебя меньше не стало. А стало больше, – хмыкнул Хейнталль.
   Алина вздохнула. Но, как она с удивлением обнаружила в следующую секунду, вздохнула она вовсе не от тяжести свалившейся на неё жизни, а просто по привычке. Проанализировав быстро свои чувства, Алина обнаружила, что ощущает вовсе не растерянность или страх, а какую-то странную щекотку внутри. Она чуть ли не заставляла Алину приплясывать на месте в ожидании… в ожидании чего? Когда в следующий раз придется столкнуться с Организацией? Или с Орденом? Или… ещё с кем-то? Алина сама себя не понимала. И главное, она не помнила такого в воспоминаниях и чувствах Айттррии. После них она ощущала уверенность, что справиться с любой ситуацией, но уж никак не желание непонятных приключений на свою задницу. «Да и в конце концов, сколько можно шарахаться от всего!» – подумала Алина. И обратилась к Хейнтайллю и Максу:
   – В общем, мне всё равно придется с ними встретиться. Может быть. Я…
   – Ты могла бы воспользоваться нашей помощью, – Хейнталль вставил фразу, воспользовавшись тем, что Алина замолчала на середине своей.
   – Нет… пока… то есть я вам помогу, но мне помощи не надо.
   – Похоже, она ещё не в себе, – проговорил Макс.
   – Да? – Алина улыбнулась. – А мне кажется, что сейчас я более чем когда-либо в себе. А вот не в себе я была раньше. В любом случае поживём – увидим. А сейчас… надо что-то делать с квартирой. Всё же мне тут жить.
   – Да, разгром полнейший, – Макс, памятуя древнюю мудрость психиатров о том, что с сумасшедшими спорить нельзя, осматривал квартиру.
   – Только вряд ли тут тебе кто-то поможет, – проговорил Хенйтайлль, – я никогда не пробовал себя в ремонте. Вот создать что-то – это да. Но не тут. Не в этом мире.
   – Ладно, а убрать что-то ты можешь? Как труп давешний?
   – Да, конечно.
   – Тогда за уборку. А дверь… дверь в квартиру сделаем просто иллюзорной. Ты ведь так поступил в тот раз, да?
   Хейнтайлль кивнул.
   Через некоторое время они избавились от сломанной мебели и даже нашли кое-какую мебель, что не пострадала или пострадала не так сильно. Удивительно, но кухня почти вся уцелела, и они даже смогли попить чая. На столе, вынесенном из комнаты. У стола были отбиты два края, и трещина на столешнице, но он стоял, а значит – для своего предназначения ещё подходил. А после Алина просто выставила их обоих из квартиры.
   – Но тебе опасно находиться одной.
   – Я сама решу, что для меня опасно, а что – нет.
   – Вообще-то, сейчас он прав, – Хейнтайлль соизволили на этот раз согласиться с Максом.
   – Всё, хватит! Я спать хочу!
   – Да что с тобой?! – почти прокричал Макс.
   – Со мной – ничего! Я же тебе уже говорила и повторяю: всё со мной в порядке. Пока. Но я начинаю сердиться.
   – Но, – Макс было начал что-то говорить, но Хейнтайлль положил ему руку на плечо и чуть ли не силой развернул к выходу из квартиры. Когда они проходили порог, Хейнтайлль сделал несколько незаметных пасов рукой.
   – Ты же видишь – она другая. Это не она вообще! – Макс был в возбуждении удивительно как сдерживал слова до того, как они вышли на улицу.
   – Такая, такая, – сказал Хейнтайлль, чуть сощурившись в темное небо, – и ты сам знаешь, что это она.
   – Но она…
   – Она изменилась. Люди меняются. Особенно те, кого выбрал Джокер.
   – Он выбрал её раньше. Но она…
   – Она впервые соприкоснулась с ним так. Впервые он полностью владел её сознанием. Это не могло пройти бесследно. Какие-то качества, бывшие в ней, притухли, какие-то наоборот – резко развились, по максимуму.
   Макс вздохнул.
   – Ты…
   – Мы узнаем, если что случится.
   – Я не об этом, – Макс помотал головой, – ты ведь тоже беспокоишься за неё.
   – Разумеется. Пока она единственная, кто сможет спасти моих соотечественников. И у меня в последнее время всё чаще появляется чувство, что следующего Джокера мы можем и не дождаться.
   – И это вся причина…
   – И это вся причина моего беспокойства, – резко сказал Хейнтайлль. И тут же осадил себя. Наверное, он сказал это слишком резко. Так, что у Макса и в самом деле могли зародиться подозрения о… Хейнтайлль попытался разогнать ненужные мысли. Да какое дело этому мальчишке до его мыслей и чувств? Разве что он сам. «Мне всё равно», – Хейнтайлль повторил эту фразу мысленно несколько раз. Наверное, чтобы самому убедить себя.
   «Ну, сколько можно себе-то врать?» – чужая мысль проникла в мозг легким дуновением ветерка.

   «Врать? С чего ты взял…»
   «Вообще-то я достаточно древнее существо. И…»
   «И что же ты сам так бросился ей на помощь, древнее существо?»
   «Потому что захотел продолжать игру».

   «И чем твоя отмазка лучше моей?» – Хейнтайлль даже остановился на пару секунд. Сам не ожидал, что именно такая мысль придёт ему в голову. Ведь это… мягко сказать – неправда? Какая, к Джокеру, отмазка?

   «Ой, ну признайся сам себе, а? А то даже мне жалко за тобой наблюдать».
   «Жалко?»
   «Не поверишь – вот прямо сижу, на тебя гляжу и слезами горючими обливаюсь».
   «Сгинь!»
   «В смысле вообще? Не хочу».
   «Из моего разума. Сейчас. Сгинь!»
   «Какой ты грозный! А что если я тебе расскажу, что твой сон, где…»
   «Был совсем не сном… я знаю».
   «С каких времён?»
   «С этой секунды».
   «Ладно. Будем считать, что ты меня поймал. Ещё бы разобраться – на чём. Заслужил конфетку. Ты ей тоже не безразличен… кажется».
   «Я сказал – сгинь!»
   «Ладно, ладно…»

   Чужие мысли больше не тревожили мозг. И Хейнтайлль неожиданно для себя вздохнул свободно. На пару минут.

   «Кстати. Её сила уже поболе, чем у многих из вашего распрекрасного Ордена. Так что… и знаешь… расизм – это вообще-то очень плохо».
   «Что? Расизм?»
   «А что, никогда не слышал? Посмотри потом в Интернете. Интернет это такая штука – его можно посмотреть на компьютере. А компьютер это такая штука… ну, в общем, там можно посмотреть Интернет».
   «Не смешно».
   «Правда? Ну ладно…»

   Голос опять исчез из сознания на пару минут.

   «Нет, правда что ли – совсем не смешно?»
   «Правда».
   «Ладно… ну, в общем, пока…»

   На этот раз голос больше уже не появлялся.

   Алина испытывала странное чувство. Такое чувство она в последний раз испытывала ещё в детстве. И никогда не думала, что оно может вернуться во взрослом состоянии. И что оно вообще может прийти к взрослому человеку. Девушке постоянно казалось, что вот-вот ещё немного подождать, и что-то произойдёт. Что-то невероятное. Что-то, что совсем близко сейчас от неё. Уже подошло вплотную. Но ходит, бродит вокруг, ищет удачного момента, чтобы проявиться во всей красе. Выпрыгнуть из-за ближайшего поворота с криком «Вот и я! Ждала?»
   И она – ждала. Никак не могла дождаться. Девушка решила лечь спать. Может, это самое нечто не любит ночь, и придёт к ней днём или утром? Но и заснуть оказалось невероятно трудно. Это было словно еле ощутимая щекотка где-то внутри. Хотелось… непонятно чего. Но точно не лежать в постели с закрытыми глазами. А куда-то бежать, что-то делать.
   Утро началось как обычно. Никто так и не пришёл к Алине. Ни таинственная Организация, ни то непонятное, чего она ожидала. «Может, оно ждёт меня на улице?»
   Алина вышла на улицу. Главное был повод – её отпуск закончился. Ничего. На улице тоже ничего не было. Кроме пары котов, греющихся на мусорнике. Алина вздохнула и пошла на работу. Там тоже было всё как обычно. Как она и предполагала, никто не обратил внимания на её новую внешность. Все знали её как Алину и общались с ней, как с Алиной. Рабочий день тоже прошёл гладко и обыденно. Если не считать того, что Алина, наконец, решилась выбить себе у шефа прибавку. На удивление получила её практически без скандала, что поразило весь офис.
   Почти разочарованная, Алина шла домой. Ничего так и не случилось с ней необычайного. Хотя, надо сказать, раньше она вполне могла бы счесть необычайным событием в жизни подъём зарплаты. Точнее, то, что она решилась о нём заикнуться. И выстоять перед ором шефа, получив таки желанную надбавку. Но это было давным-давно… сейчас у Алины были совсем иные интересы. И другое мировоззрение. Так что… да и вообще – не нужна ей была эта прибавка. Просто хотелось проверить: сможет ли? Смогла. Самое удивительное, что, хотя разумом Алина и разочаровалась, настроение близкого присутствия чего-то не прошло. Наоборот – даже, кажется, усилилось. Так, погружённая в свои мысли и настроение, Алина шла к дому. Пока…
   – Девонька, ты смотри, куда идёшь… – мягкий голос вывел её из собственных мыслей.
   – Ой, простите, – Алина скользнула взглядом по сухонькой старушке, которую сбила на полной крейсерской скорости. Вот это называется – увлеклась мыслями. Старушка выронила сумку, и какие-то пакеты посыпались прямо на асфальт. Алина охнула и бросилась собирать их. Мельком она увидела взгляд старушки, выцветший, но цепкий. Что-то непонятное сжало сердце, когда она встретилась с этим взглядом. Но тут же решила, что почудилось. В конец концов, уж слишком сильно она ожидала какого-то подвоха. И даже обрадовалась. Но, посмотрев более внимательно на старушку, поняла, что радоваться особо нечему – мягкие, будто припорошенные цвета ауры, как и полагается обычному человеку в таком почтенном возрасте.
   – Давайте я помогу донести сумку, – вдруг предложила Алина. Хотя, почему – вдруг? Может быть, ей попросту не хотелось возвращаться домой? Ведь казалось, что дома уже всё, уже конец надежды на долгожданную встречу. Как сказали бы психологи – так казалось бессознательному. А то, что засада могла быть и дома, – что уже и бывало, – это бессознательное пропускало мимо сознания. Оно же бессознательное всё-таки…
   Оказалось, старушка живёт в соседнем с Алиной доме, хотя Алина её ни разу не видела. Впрочем, мы и соседей по лестничной клетке не так уж часто видим. А уж тех, кто на этаже над нами, или на этаже под нашей квартирой – так тех вообще не знаем. И не дай Бог их увидеть. Поскольку если к нам пришли соседи снизу, то это, скорее всего – мы их заливаем. Или топаем так, что у них пятая люстра уже с потолка падает. Ну и мы вынуждены ходить к верхним соседям соответственно по той же причине, по которой те, кто внизу, ходит к нам.
   Старушка пригласила Алину к себе домой. Девушка согласилась. Её бессознательное, похоже, всё ещё продолжало думать, что дома её ничего интересного не ждёт. Поэтому сейчас Алина с удовольствием прихлёбывала чай и заедала его огромным бутербродом с вареньем. Правда, она так и не могла сказать – каким. Совершенно не угадывался фрукт. Вроде, корка… но… ах да, арбузная! На удивление вкусно. Хотя Алина не любила варенье. Старушка сидела напротив Алины и рассказывала о чём-то из своей жизни. Алина не очень вникала. Сама манера рассказа женщины – спокойная и неторопливая, успокаивала и даже усыпляла.
   – Пожалуй, я уже пойду домой, – вежливо сказала Алина.
   – Подожди… сейчас что покажу, – и старушка полезла в карман и достала карты. Тёмные от времени, но с какими-то необычными, на удивление чёткими рисунками. Это было не таро, не цыганские карты… нечто совсем другое. Алина заинтересовалась.
   – Давай-ка я тебе погадаю, – певуче сказала старая женщина, – правда, я давно этим не занималась. Но, надеюсь, не позабыла. На что тебе разложить?
   Алина улыбнулась. Не могла же она рассказать этой милой женщине о своей судьбе в последнее время. Поэтому ответила:
   – А давайте просто так. Что выпадет.
   – Наудачу, значит, – снова пропела женщина и бережно, как-то по-особому нежно потасовав колоду, выбрала одну карту, протянула её Алине рубашкой вверх.
   – Сама смотри…
   Алина перевернула карту и застыла. Это была карта Джокера. Раскрашенный шут в разноцветном трико хитро улыбался, а на его колпаке вместо бубенчиков красовались миниатюрные черепа. Автоматически Алина сжала в кармане СВОЮ карту.
   – Что выбрала, то и выбрала, – так же улыбаясь, продолжила старушка, – которая, впрочем, уже не казалась старушкой, – но за такой шикарный выбор полагается платить, правда? А ты до сих пор не расплатилась. Всё другим это предоставляешь.
   – Но я… – Алина начала было, и тут женщина оказалась за её спиной. Одна рука её легла на затылок Алины, и тот сразу же налился необычайной тяжестью, а другая вцепилась в руку Алины, пытаясь вытащить её вместе с картой Джокера. И ей это удалось. Алина вытащила карту и выпустила её из рук. Карта упала на стол. И на этот раз на ней был человек в полном боевом облачении и с выражением лица, не обещающим ничего хорошего. На заднем плане карты виднелась ощетинившаяся пасть волка, а перед ногами человека сверкали чешуёй кольца огромной змеи. Джокер рассердился. Впервые Алина чувствовала столько злости, идущей от карты. Но при этом она понимала – никто ей сейчас помогать не будет. И часть злости Джокера – на неё саму.
   – Ну, почему я такая дура, – проскрипела она сквозь зубы извечный женский вопрос. А потом резко встала и сбросила с себя руки женщины. Повернувшись, она натолкнулась взглядом на улыбку уже не старушки, а взрослой женщины, которую окутывала ярко горящая, переливающаяся всеми цветами радуги аура такой силы, что Алина даже не поверила поначалу. К её удивлению, женщина вовсе не собиралась с ней бороться. А спокойно кивнула на стул, с которого только что встала Алина, и сказала:
   – Ну, поиграли и хватит. И успокой своего приятеля, а то у меня стол сейчас загорится от его злости.
   Алина села на стул, что было как раз вовремя, так как ноги в буквальном смысле слова подкашивались. Женщина села напротив.
   – Ну что, – сказала она, – У Антона оказались не такие острые зубы? А всё бахвалился…
   – Вы из Организации? – спросила Алина.
   – Я? – женщина приподняла бровь. А потом рассмеялась: – Я – нет. Хотя они и считают, что я их босс.
   – А вы?
   – А я… меня не интересуют мышиные игры. Только если особо интересная мышь попадется. Вот на тебя посмотрела…
   – И?
   – Совсем не интересная ты мышь. Простая серая мышка. И что это Антон так к тебе прицепился… только силы бесполезно потратил.
   – Ваши… его воины так бы не сказали.
   – Конечно, они не сказали бы. Ведь тогда действовала не ты, а твой приятель. В общем, мой вердикт: ты, девочка, интереса для нас не представляешь. А твой патрон – тоже. Поскольку в любой момент может тобой наиграться и слинять. А нам это не интересно. Так что иди спокойно домой, живи своей жизнью… а это, – женщина взяла Алинину карту и подтолкнула к девушке, – это выкинь подальше. Не с тем ты связалась. Не по тебе этот кусок. Поверь, говорю от чистого сердца. И всё… извини, но у меня много работы. Так что…
   Алина шла домой в ужасном настроении. Да, теперь ей не стоит опасаться Организации. Но… ей было ужасно плохо на душе. И ведь сама виновата. Неужели она и вправду такая… дура? Скорее всего.
   Дома было хорошо. Странно, но тут она как-то сразу успокоилась и решилась сделать кое-что. Уже пора была ложиться спать, но, прежде чем уснуть, Алина смотрела на карту Джокера. На этот раз там был изображён молодой человек в одежде шамана. Кости, перья и даже бубен прилагались. Так же, как и чисто европейская внешность. Впрочем, какая разница. Алина долго смотрела на карту, словно хотела протереть в ней дырку взглядом. Она не знала, сколько времени она провела так. Ведь девушка никогда по собственной воле не встречалась с Джокером, и боялась, что у неё не получится. Пока, наконец, нарисованный на карте шаман не подмигнул ей, хитро улыбнувшись. Алина пару раз моргнула – не почудилось ли? Но тут же в мозгу зазвучала чужая мысль: «Да хватит уже! Сколько можно?» – «Ты придёшь ночью?» – мысленно спросила Алина. «Это ты придёшь», – проворчала чужая мысль. Невозможно даже объяснить, как это – проворчала. Но именно проворчала. «Могла бы просто попросить». – «Так что же ты сразу не сказал!» – возмущённо отозвалась девушка. «Просто стало любопытно, сколько ты так сидеть будешь. Но понял, что это надолго». Алина ничего не ответила. Она просто выключила свет и легла спать. Заснуть удалось сразу же.

   На этот раз был зал библиотеки. Конечно, необычный – в середине находилась статуя. Три дельфина спина к спине стояли в кругу на хвостах. Сами дельфины из какого-то тёмного камня, а их глаза – из драгоценных камней. Вокруг дельфинов стояли столы. Простые деревянные столы и такие же стулья, что совсем не гармонировало с окружающей обстановкой. Шкафы сделаны из дерева, тёмного, роскошного красного дерева. Они были заполнены пузатыми томами с золотым тиснением по корешкам. А пол… пол заслуживал особого внимания. Он был сделан… нет, Алина не знала такого материала. Впрочем, она как-то видела в интернете полы с 3D эффектом… тут было очень похоже. Алина словно шла по волнам, но не касаясь их. Увлечённая рассматриванием пола, Алина не заметила, как в зале появился Джокер. На этот раз он не стал изощряться, и применил тот же вид, в котором она уже видела его – роскошный черноволосый красавец с золотыми бараньими рогами. Впрочем, даже так Джокер поражал воображение. А потом Алина вспомнила кое-что и чуть покраснела.
   – Ну, ты же не для этого пришла? – спросил Джокер.
   Алина не поняла, имел ли он в виду то, что она пришла предаваться воспоминаниям, или то, что она пришла, чтобы освежить воспоминания. Она решилась, и теперь нужно было лишь не свернуть с намеченного пути. Она собралась, выпрямилась в струну, и сказала:
   – Что ты хочешь? Чтобы это прекратить?
   – Сон? Нет ничего проще. Тебе только надо…
   – Хватит! – рявкнула Алина. – Ты понимаешь, о чём я.
   – Ладно. Ладно, – развёл руками Джокер, – если ты так хочешь, то ладно. Всё кончено.
   – Что? Так просто? – Алина своим ушам не верила. – Но ты же говорил, что…
   – А сейчас я говорю другое, – пожал плечами Джокер, – тебе не нравится. Ведь ты этого хотела, правда?
   – Но… я… – Алина замялась. Не то, что она ожидала, будто Джокер будет её уговаривать. Но всё же…
   – Так ты чего хочешь? – спросил Джокер.
   Алина закрыла глаза, вздохнула и сказала чётко:
   – Я хочу, чтобы этого ничего больше не было. Ни тебя, ни миров, ни Организации. Ничего этого не должно быть в моей жизни.
   – Значит. Я помог тебе в последний раз. Да?
   – Это когда?
   – Ну, знаешь. Мне пришлось немного потрудиться над твоим… сознанием, чтобы сделать из тебя совсем неинтересную, тщеславную, слабую мышь. На время… на время.
   – Так это… – Алина чуть не задохнулась от злости, – ты? Нет, как ты посмел! Все мои ощущения…
   – На самом деле я лишь чуть усилил то, что было… не более. Сам не думал, что сработает.
   Алина мотнула головой. И попыталась успокоиться. В конечном итоге совершенно бесполезно было злиться на это… на этого… она глубоко вздохнула и сказала:
   – Я не собираюсь менять своего решения.
   – Какие мы строгие!
   – Прекрати паясничать! Если ты можешь оставить меня в покое, просто сделай это!
   – Хорошо, – сказал Джокер, подходя к ней.
   Сердце Алины забилось. Ещё немного, ещё один шаг, и она откажется от своих слов. Но – не сложилось. Когда Джокеру оставалось дойти до неё лишь пару шагов, Алина вдруг почувствовала странную резь в глазах и инстинктивно часто заморгала. А, проморгавшись, обнаружила, что она уже одна в зале библиотеки. Хотя, почему – уже. Разве раньше тут кто-то ещё был? Алина не помнила. Странный вообще-то сон. Такой яркий.

   Алина проснулась рано утром. До работы оставалось ещё порядочно времени. Да и вообще – лето, скоро отпуск и отличное настроение. Даже обычная рутина не доставляла большой неприятности. А ещё Алину порадовало то, то она не возвращалась сегодня раз пять проверить дверь. Она её закрыла и помнила об этом. А ещё ей приснился какой-то странный яркий сон… или даже не один. Жаль, что она не запомнила. Лишь помнила, что это было интересно и ярко.
   Рабочий день шёл как обычно. Разве что она всё же решилась попросить прибавку к зарплате. Так давно собиралась. Поэтому настроение у неё вечером было просто замечательное, даже несмотря на утренний инцидент, когда её чуть не сбил троллейбус. «Нужно всё-таки быть аккуратнее», – сказала она сама себе. И всё. Правда, вот сон всё покоя не давал. Очень хотелось его вспомнить. И не только. Во сне, – она это точно помнила, – во сне она что-то умела… что-то, чего не могла в обычной жизни. Весь день Алина ловила себя на том, что иногда смотрит на какого-то человека и удивляется. Вроде как видит она его не полностью… что-то ещё нужно в нём видеть. А вот – что? Алина не знала. Наверное, ей всё-таки нужен был отдых. Но ничего, это скоро.
   Именно с такими мыслями Алина вернулась домой. Дома было хорошо. Но вот её глюки продолжались. Она смотрела на свою уютную квартиру и… точно знала, что сейчас тут должно быть всё по-другому. А как? Этого она тоже не знала. А ещё дома Алине быстро стало скучно. Хотя она вроде бы никогда раньше на скуку не жаловалась. Она пробовала читать – не помогло. Когда Алина полезла на антресоли стоявшего в коридоре шкафа, она обнаружила там краски и холст. Те самые, что ей отдала Люба. Она, кажется, тоже тогда попыталась что-то нарисовать, да забросила. Потому что у неё явно не было таланта. Почему-то сейчас захотелось попробовать. Несмотря на то, что было уже достаточно поздно, Алина разложила холст, развела краски и стала рисовать. Ей понадобилось не так уж много времени, чтобы окончательно уразуметь – если таланта не было раньше, то и позже он не вырастет. Вновь убрала краски и холст на антресоли, – а по идее надо бы вообще в мусорник, но жалко, – и легла спать. Сны опять снились странные. Город, тёмный с покореженными машинами и разбитыми пустыми окнами зданий. Но при этом не страшный, а достаточно уютный. Словно создание постапокалиптического города поручили какому-то совершенно законченному оптимисту, и внешний антураж он, конечно, сделал, а вот внутреннее содержание как-то не получилось. Но, кажется, во сне противоречия это у Алины не вызывало. Потом были странные здания и помещения, необычайные интерьеры. Потом была луна, и хитроватая улыбка на красивом мужском лице. И ещё лица, люди, – самые разные, но их объединяло одно: они были необычны, хотя Алина и не могла бы сказать, чем именно… что так отличает их от остальных.
   Проснулась Алина поздно. И замечательно, что сегодня был выходной. И можно было ещё поспать. Потому что девушка чувствовала себя не очень хорошо. А главное, сон опять остался каким-то размытым пятном. А так хотелось вспомнить! Мысли кружились в голове, словно снежная пурга. И так же, как и снежинки, они не позволяли себя рассмотреть, буквально тая при любой попытке схватить и рассмотреть поближе.
   День проходил за днём. Сны постепенно прекратились, оставив место тоске. Алине до жути не хватало в жизни чего-то. Особенно после окончательного прекращения странных снов. Но она не могла понять – чего. Было ужасно тоскливо на сердце.
   В первый день отпуска Алина решила устроить уборку. Она весь день чистила, мыла, скребла, пока не перешла к антресолям шкафа. В одной из коробок, где лежали ёлочные игрушки, старые альбомы, и прочий ну очень нужный мусор, Алина с удивлением обнаружила коробку с игральными картами. Причём, колода была старая. С удивлением Алина взяла колоду и принялась рассматривать. Откуда она взялась? Да ещё и такие древние. Карты действительно были старинными. Но при этом – совершенно не истрёпанными, словно ими вообще не пользовались. Алина решила чуть отдохнуть от уборки и пошла на кухню, где, сделав себе кофе, удобно устроилась на диванчике с чашкой и картами. Она с удовольствием рассматривала затейливый узор рубашки и рисунки карт. Глянцевые прямоугольники было приятно брать в руки, а сами карты можно было смело называть произведением искусства. Особо Алине понравилась карта Джокера. Карточный шут плясал на карте, держа в одной руке ополовиненную бутылку с вином, а в другой – кошелёк, из которого сыпались ему под ноги золотые монеты. «Джокер… а ведь это не просто карта», – подумала Алина. Девушка взяла ноут и ввела в поиск Яндекса слово «Джокер». Пропустив все сайты про Бэтмэна, она, наконец, нашла сайт «Джокер, Трикстер» и с удовольствием погрузилась в чтение. Никогда раньше не интересовалась подобным, но этот Трикстер оказался необычайно интересным персонажем. А главное, впервые за долгое время тоска, преследовавшая Алину постоянно, отступила. Алина провела за сайтом несколько часов. И уснула только на рассвете.

Глава 22

   Возможно, если бы она куда-то уехала в этот отпуск, было бы легче. И скука оставила бы её – так совершенно серьезно думала девушка. Но… не сложилось. Правда, Алина всё же нашла неплохое развлечение – она читала. Сначала о трикстерах, потом вообще перешла на сказки и мифологию. После этих чтений сны вернулись, и стали ещё более осязаемыми, но бросить читать Алина не могла – сильно втянулась. Никогда не предполагала, что эта штука может быть похлеще наркотика. Но, оказалось, может. В конце концов, закончилось тем, что Алина сбежала с семейного праздника, которые она, – как это ни странно звучит, – любила. А сбежала потому, что не успела дочитать какую-то статью.
   Однажды Алина сидела на кухне, пила кофе, сидя на подоконнике, и смотрела на закат. Раньше её всегда чем-то пугали закаты и сумерки. Но в последнее время она их полюбила. Вот так… просто полюбила, и сама не знала – когда это случилось. Сейчас Алина размышляла над очень важной проблемой. А именно – пора ли ей уже идти к психотерапевту или ещё можно подождать. Особенно сильно она утвердилась в необходимости подобного похода, когда пару раз, всматриваясь в зеркало, сильно удивилась. Вроде бы и не так она выглядит, как должна… а как должна – она, разумеется, и понятия не имела.

   Алина уснула сразу же, как легла. Впрочем, в последнее время это с ней случалось часто. Куда делась бессонница, что мучила её ещё недавно. На этот раз Алина оказалась в узком коридоре между двух бесконечно длинных стеллажей с книгами. Книги, судя по всему, были серьезными – пухлые издания в красном, кожаном переплёте с золотым тиснением. Такие, наверное, приятно было бы взять в руки, даже не понимая их содержание и не зная языка, на котором они написаны. Но Алина не спешила этого сделать. Как и всегда во сне, что ей снились в последнее время, она знала, что она во сне. И знала, что ничего кроме обрывков видения не будет помнить при пробуждении. Это злило. Мало сказать – это бесило девушку. Но, раз уж она здесь оказалась, не имело никакого смысла стоять на месте и ждать этого самого злосчастного пробуждения. Поэтому Алина направилась вперёд по мягкому ковру. В отличие от книг, она всё же осмотрела себя. Сейчас она была босиком, и одета в… сари. Бирюзового цвета с золотой вышивкой. Почему-то это её удивило. Ненадолго. А потом девушка лишь пожала плечами и продолжила движение. Полки с книгами тянулись ещё некоторое время, пока Алина не заметила, как постепенно проход начал становиться всё шире и шире, пока наконец коридор со стеллажами не перешёл в ромбовидное помещение. Коридор сначала резко расширялся, а потом вновь сужался, что создавало впечатление отдельно комнаты-ромба. По стенам шли стеллажи с книгами, а в середине, ровно пересекая ромб, шли два дивана, стоящие точно по центральной невидимой линии, один повёрнутый спинкой к одному из углов ромба, а другой – к другому. Между диванами стоял кофейный столик светлого дерева, очень изящный, на одной ножке. На столике хватило места лишь небольшой настольной лампе. Витой стебель лампы плавно переходил в два абажура цветка – синий и зелёный, и лампы в них бросали свет каждая на один из диванов. Сами диваны выглядели нелепо. Белые с рыжими пятнами покрывала. Алина никогда не любила подобную расцветку. Но при этом диваны почему-то производили впечатления весьма удобных. Алина даже проверила один. Да – очень удобный для сидения предмет мебели. В углу ромба, противоположном от того угла, из которого пришла Алина, находилась дверь. Белая с небольшой желтизной. На двери были вырезаны солнце и луна. Девушка вновь пожала плечами и, подойдя к двери, осторожно толкнула её. Дверь мягко открылась. На секунду или две девушка была ослеплена светом, льющимся из открывшегося ей пространства. Но глаза привыкли, и она увидела, что находится в зале библиотеки. Скорее всего. Сам зал по форме представлял собой половину звезды. Словно кто-то сделал зал звезду, а потом разделил пополам высоким, в человеческий рост огромным окном. Даже не окном, а скорее – стеклянной стеной. А за стеной вовсю светило солнце. Именно оно и ослепило Алину после полумрака коридора. Если у всех остальных стен стояли всё те же стеллажи с книгами, у этой стены приютились невысокие тумбочки, буквально заваленные какими-то журналами. Посередине зала стояли в круг несколько столов и придвинутые к ним стулья. Алина подошла к столам и раскрыла книгу, лежащую на одном из них. Тут же отпрянула от неожиданности, потому что над книгой возникла трёхмерная картинка солнечной системы. Алина как зачарованная вглядывалась в это чудо. Осторожно дотронулась пальцем до одной из планет. Образ той, как по заказу, увеличился и занял всё пространство, которое до этого принадлежало солнечной системе.
   – Вот подумать, казалось бы – компьютеры и всё такое, а книги всё равно не переведутся, – услышала Алина голос за спиной. Она обернулась и увидела парня, сидевшего на одной из тумбочек рядом со стеклянной стеной. Он даже не позаботился о том, чтобы убрать оттуда журналы, прежде чем сесть. Парень смотрел на Алину и улыбался. Чёрные волосы, растрёпанные, как перья у воробья после драки, хитрая улыбка, голубые глаза. Парень как парень. Если не учитывать наличие коротких золотых рожек. Алина, слегка пошатываясь, отошла назад и чуть не упала, когда наткнулась на стол. А потом сползла на пол, когда всё вспомнила… всё, что случилось, – точнее, теперь могло бы случиться с ней – за последнее время. А пока она вспоминала, парень сидел молча. Вообще, он читал. Как оказалось, то, что Алина приняла за журналы, было комиксами. Вот и читал сейчас Джокер, – а это, понятное дело, был он – комикс. Марвеловский. Про Локи. Да. Если бы у Алины сейчас не было проблем со своим собственным сознанием, она, наверное, нашла бы нечто безумное в этой сцене. А так… впрочем, это реально попахивало безумием. Трикстер, читающий марвеловский комикс о Трикстере – что может быть безумнее?
   – Забавно… но всё равно ужасно, – чуть скривился Джокер, отбрасывая комикс. Потом обратился к Алине: – Ты не находишь, что марвеловская версия меня чересчур… – он покрутил кистью руки.
   Алина кивнула, хотя так и не поняла, о чём это он. Но тут же нашлась:
   – Ну… Хиддлстоун тебя неплохо сыграл… кажется. В смысле Локи… который тоже ты… – и тут же подумала: «И к чему я это вообще сказала?»
   – Поэтому ещё и жив, – осклабился Джокер.
   – Правда? – спросила Алина почти шепотом. Джокер посмотрел на неё с минуту, а потом внезапно расхохотался. Отсмеявшись, сказал:
   – Нет, конечно. Ну, какое мне вообще до этого дело? Хотя, может, я сейчас и вру…
   – Врёшь?
   – Ага. Я вообще вру. Иногда. Но не всегда помню – когда… и зачем…
   Алина вздохнула.
   – Зачем ты меня позвал сюда? Чтобы я вспомнила, да?
   – Нет, чтобы ты забыла. Видишь ли, я отмотал для тебя колесо времени, – кстати, это непросто даже для меня – оценить можешь. Но чуть-чуть… в общем, чуть недостарался. Недоучел. Или напротив – перестарался раньше.
   – С тобой это бывает, – кивнула Алина.
   – Ну да. Так что теперь я должен убрать остатки этих воспоминаний насовсем. И ты будешь продолжать жить, как жила раньше. До этого трамвая.
   – Троллейбуса, – поправила Алина.
   – Не важно. В общем, зря я тогда тебя направил прямо под него. Признаю свою вину… и давай уже я сотру все воспоминания, и ты вернёшься в свою обычную нормальную жизнь, – говоря последние слова, Джокер сморщился, словно что-то кислое съел.
   – Так ты… – Алина даже задохнулась то ли от гнева, то ли от удивления, – и ты… послушай, я ничего не вспомню, да? Но я об этом не просила. Я лишь просила…
   – Я знаю… – Джокер хмыкнул, подходя к Алине, – но… не получится.
   – Почему?
   – Просто я не хочу, и всё. Представь, что ты бы пришла в спортзал и сказала, что заниматься не хочешь, но мышцы иметь очень даже желаешь. Бред. Правда? И вообще… неправильно помнить то, чего не было.
   – Постой… – Алина вытянула руки вперёд, словно хотела этим защититься от Джокера, – последний вопрос. Что это за место?
   – Это? Всего лишь библиотека. Тут хранятся все книги, что когда-либо были написаны, – и когда-либо будут написаны, – жителями весёлой планеты под названием Земля. Кстати, всегда считал, что название дурацкое. Впрочем, тебе не должно быть никакого дела до этой библиотеки. Ты о ней забудешь. И вряд ли когда-нибудь ещё сюда попадёшь. Так что… давай уже закончим с этим всем, а? Я же признаю – моя вина. Так я исправлю…
   – А если я не хочу? – пискнула Алина, попытавшись вжаться в пол.
   Джокер вздохнул и остановился. Он посмотрел на Алину, потом в потолок, потом за стеклянную стену, потом опять на Алину и в потолок.
   – И за что мне это всё? – проговорил он, садясь на корточки рядом с девушкой.
   – Извини… – проскрипела Алина ещё тоньше.
   – Ты уверена? – спросил Джокер мученическим тоном приговоренного к смерти.
   – Я не знаю, – честно ответила Алина.
   – А кто знает? – не менее мученическим, чем раньше, тоном произнёс Джокер.
   Алина только вздохнула. Джокер тоже.
   Девушка не могла сказать, сколько времени они сидели так. Но, судя по всему, недолго. Джокер резко встал, тряхнул головой, словно отгоняя сон или нежеланные видения. Потом обернулся к Алине и начал весёлым тоном. Правда, от того, что именно он говорил, стало как-то невесело.
   – В общем, мне это надоело. Я бы мог забрать всю твою память, и ты даже не узнала бы. Да я и сейчас могу, но… решил в кои-то веки проявить благородство. Только как всегда – ни к чему хорошему это не привело. Так что… надоело.
   Он бросил на Алину острый взгляд льдисто-голубых глаз. Девушка внутренне сжалась. Наверное, только сейчас она поняла, что, по сути, имеет дело не с одноклассником из школы, которого можно выбранить за то, что за косичку дёрнул. И не с сослуживцем на работе, с которым можно пофлиртовать, а потом на невинном глазу «позабыть» все свои авансы в его сторону. Джокер – существо не только древнее, а могущественное и достаточно непредсказуемое. Тот ещё коктейль качеств. А ещё этот бог шуток любит шутить сам, но, кажется, не очень намерен прощать, когда с ним шутят. Или напротив… может, и любит. Но, правда, весьма странной любовью. В любом случае… лучше с ним не особенно шутить. Всё это быстро промелькнуло в голове Алины.
   – Если так думать, то в любом случае – лучше вообще со мной дела не иметь, – Джокер ответил на её мысли, как часто бывало раньше.
   – Я…
   – И не надо говорить, что ты не хотела… ты хотела изменений в своей жизни! Иначе ты просто не вытащила бы мою карту! Пойми это!
   Джокер вздохнул и сказал уже гораздо тише, почти шепотом:
   – В любом случае, у тебя будет достаточно времени… сейчас.
   – Чтобы понять… это?
   – И это, и то. И что тебе делать дальше. Точнее, что мне делать с твоей памятью.
   – О чём ты? – Алина почувствовала холодок, пробежавший по позвоночнику.
   – Да так… – Джокер совершенно успокоился и сейчас безмятежно улыбался каким-то своим мыслям. – У тебя есть вся эта библиотека. Ходи тут. Гуляй, думай…
   Он отошёл от девушки и… начал истаивать в воздухе, словно призрак.
   – Постой, – Алине стало по-настоящему страшно, – что я должна делать? Сколько мне тут быть? Я что, не проснусь? Сколько времени?
   Все эти слова Алина выпалила на одном дыхании. А в ответ услышала лишь исполненное полнейшего спокойствия:
   – Понятия не имею.
   Это было всё. Больше Джокер не отвечал.
   Алина встала и подошла к окну, за которым уже стояла ночь. А она и не заметила. Зал библиотеки хорошо освещался, но источника света девушка не видела. Простояв некоторое время, девушка решила, что не имеет смысла находиться на одном месте. И вышла из зала, осторожно прикрыв за собой дверь.
   Её путешествие по библиотеке продолжалось, казалось, бесконечно долго. Алина совершенно потеряла счёт времени. За всё время она ни разу не захотела ни есть, ни пить. Ни разу не испытала той усталости, что заставляет спать по ночам. Напротив, голова была свежая всегда, а мыслить стало невероятно легко. Алина много читала, причём часто научные книги, в которых раньше и слова не смогла бы понять. А вот некоторые чувства девушки находились в явно замороженном состоянии. Она перестала волноваться о том, что случилось. Перестала волноваться о том, что она заперта здесь и неизвестно, что сейчас происходит с её телом. И сколько времени проходит в реальности. Хотя у неё осталась способность переживать эмоционально перипетии событий книг. Она могла восхищаться красотой залов. Поначалу Алина хотела было как-то отмечать прошедшее время… зарубками какими-нибудь… но потом отказалась от этой затеи. Какой смысл, если она даже не в курсе, сколько времени проходит в реальности. Поэтому она просто бродила по, казалось, бесконечной библиотеке, смотрела на убранство залов, читала книги.
   А библиотека всерьез поражала. Многое запоминалось. Что-то казалось обычным, что-то вызывало восхищение. Например, очень заинтересовало Алину дерево, растущее прямо посреди одного из залов. Огромный дуб – древний, но всё ещё могучий, раскинул свои ветви над столами, стоящими вокруг него. Алина никогда не видела никого в библиотеке, но, заходя несколько раз в одни и те же залы, она подчас замечала изменения. Один раз на дубе появились бумажные разноцветные фонарики, приятные для глаз. На другой раз весь дуб был усыпан серпантином и новогодним блестящим дождиком. Да и в других залах замечались изменения. Например, в зале с дельфинами… три каменных дельфина стояли посерёдке мордами к окружающему. И всё время у них менялся цвет глаз. Точнее – драгоценные, – или полудрагоценные, – камни, которые заменяли им глаза.
   Удивительно было и с книгами. Вообще-то в расстановке книг соблюдался определённый порядок. Правда, не всегда можно было сказать – какой. Иногда можно было. Например, в зале с дубом стояли книги, посвящённые магии. Но не всей, а магии земли и растений. Причём доброй и лечебной. И тут же почему-то находилась стойка с толстой книгой вредоносных заклинаний. Чего только не было! И убить соперника, и лишить его чего-нибудь важного… и неудачу навести. Почему эта книга лежала в этом зале, – Алина несколько раз пыталась догадаться. Но так и не смогла. Был зал посвящённый морю, – там, где стояли дельфины, а плитки пола напоминали морские волны, так что Алине казалось, будто она идёт по воде. Там хранились, в том числе, художественные и документальные книги о морских путешествиях. Был зал, посвящённый путешествиям. В нём стояло несколько глобусов. И только один – Земной. И кстати, там тоже хранилось много книг о морских путешествиях. Много времени Алина провела и в белоснежном, украшенном пегасами зале притч. А вот зал поэзии был изумрудно-зелёным. И китайские нефритовые львы-собаки фу смотрели в нём на Алину своими изумрудными глазами. Несмотря на огромность библиотеки и такую не совсем понятную распределённость книг, Алина всегда очень точно находила книгу того жанра, которого хотела. И ни разу ей не попалась неинтересная книга, которую она бросила бы читать на половине. Так шло время. Иногда Алина всё же вспоминала о Джокере и о том, почему он запер её здесь. Но почему-то эти воспоминания сразу подёргивались дымкой и переставали тревожить её.
   Однажды Алина сидела в том зале, где в последний раз видела Джокера. Забавно, но она сейчас читала комикс. Хотя обычно не очень жаловала подобную литературу. Но комикс был интересен ей. Закрыв последнюю страницу, Алина обратила взор на расстилающуюся за стеклянной стеной панораму. Там было небо. Библиотека стояла на скале и, глянув вниз, можно было увидеть бьющееся о камни море. Сейчас за стеной был закат. Алина задумалась. Сейчас она опять вспомнила… что-то… что-то важное крутилось в сознании… пока она не поняла.
   – Итак, ты приняла решение? – раздался мягкий голос за её спиной.
   Алина обернулась, чтобы увидеть Джокера. На этот раз он выбрал тот же вид, в котором она встретила его в самый первый раз, когда в её руках оказалась карта Джокера. Алина уставилась на Джокера. Её воспоминания сейчас возвращались к ней очень быстро. Воспоминания и чувства. Девушка схватилась за голову. Ответ! Ведь она должна была дать Джокеру ответ. За этим, о собственно говоря, и пришёл. А она… она даже не знает, что ответить. Ведь совсем не думала об этом. Алина уже открыла было рот, чтобы сказать нечто подобное, но тут же захлопнула его, а в её глазах отразилось ещё большее удивление. Потому что она знала ответ. Сейчас она опять почувствовала нечто похожее на раздвоение личности. Точнее, не само раздвоение, а память о том, что оно было. И, кажется, пока одна Алина ходила по библиотеке и читала книги, любовалась пейзажами за окном и произведениями искусства в библиотечных залах, другая Алина думала всё это время. Решала, примеряла под себя решения. Причём делала всё это втайне. А сейчас она вновь объединилась с первой Алиной и теперь… теперь у первой тоже есть решение. И ей оставалось только довериться ему. Или остаться здесь ещё. На срок, величину которого она не ведала. А это было бы не очень весело. Ведь с осознанием решения пришло и чувство страха за то, сколько времени она здесь провела… сколько времени провело её тело в реальности. Поэтому, глубоко вздохнув, Алина ответила на вопрос. Она даже не стала обвинять Джокера в том, что – как она искренне верила – именно он так её «разделил» на две половины. Она просто ответила:
   – Ладно.
   – Что – ладно? – кажется, впервые за всё время общения Алина видела Джокера смущённым. Чуть-чуть, и всё же… да это просто победа!
   – Я согласна с твоим предложением, – просто сказала Алина, – не надо мне прежней и спокойной жизни. В общем, давай обратно… пожалуйста.
   – Так просто? – поинтересовался Джокер. – И не будет никаких вздохов, обвинений и скрипящих зубов?
   – Ну да, – Алина не играла. После того, как она сказала эти несколько слов, после того, как она выразила согласие с игрой Джокера, ей вдруг стало как-то по-особенному легко. И даже странно было – почему это всё раньше её так беспокоило. Ну, немного другая и странная у неё теперь жизнь благодаря этому невероятному парню… ну и что? Подумаешь, страсти какие…
   – Ну, хорошо, – Джокер подошёл к девушке, обошёл её. Два раза по часовой и против часовой стрелки. Даже принюхался и волосы потрогал. Словно сам не верил своим ощущениям. Алина молчала. Хотя и выглядело всё с её стороны забавно. Джокер отошёл от неё, еще раз пристально осмотрел сверху донизу, хмыкнул… и кивнул.
   – Хорошо. Тогда возвращаемся.
   Он сложил пальца левой руки в горсть и собирался ими щёлкнуть, но Алина остановила его, кое-что вспомнив.
   – Подожди. Эта библиотека…
   – Какая библиотека? – прищурился Джокер. Алина нахмурилась. Джокер вздохнул и протянул медленно: – Ах, эта библиотека! Не вопрос. В любой момент ты можешь здесь оказаться. Но веди себя хорошо. Соблюдай правила. Не шуми… слишком сильно, книги на дом брать нельзя. А, я забыл, у тебя и не получиться. И не приводи слишком много верблюдов… – тут Джокер сотворил на своём лице какую-то совсем уж жалостливую мину и продолжил: – Пожалуйста!!!!
   – Ты не любишь верблюдов? – искренне удивилась Алина.
   – Я люблю верблюдов, – гордо ответил Джокер, – я просто не люблю, когда их много. В библиотеке. А кому-нибудь по-твоему понравилось бы это? Много верблюдов в библиотеке?
   Логика была настолько неоспоримой, что Алина даже спорить не стала. Последнее, что она услышала перед тем, как провалились в сон, – или напротив – из сна, – было то, как Джокер щёлкнул пальцами.

   Алина проснулась, когда солнце заглядывало в окна, а птицы пели вовсю. Проснулась в своей раздолбанной квартире. «Нужно всё же заняться этим», – подумала девушка, оглядывая руины. Может, Хейнтайлль всё же чем-то сможет исправить положение? Нет, не хотелось быть ему ничем обязанной. Алина уже почти решила для себя вопрос, помогать ли ему или нет. И почти в пользу Хейнтайлля. Ну, совсем-совсем почти. Но так, как почти – это не совсем, и даже совсем почти – это тоже не совсем… придется пока пожить в руинах. Потому что у неё самой денег разве что на новую дверь только и хватит. К тому же… вряд ли в этой реальности Хейнтайлль сможет ей в чём-нибудь помочь. Хотя…
   Алина подошла к зеркалу, чтобы увидеть, как из его глади на неё смотрит её отражение, ещё недавно бывшее отражением некой девушки из другого мира, застрявшей в Зазеркалье. Не то, чтобы Алина не была уверена, что так оно и будет. Но никогда не мешает проверять такие вещи. Следующим её шагом было найти Макса и извиниться. После всего произошедшего Алина чувствовала потребность извиниться.
   Это оказалось на удивление легко. Единственное, что разочаровывало – отсутствие Хейнтайлля. Алина недоумевала – и почему это вдруг такое разочарование. Но решила принять это, как есть. Раз уж вообще в последнее время взяла такую манеру. Но всё же спросила:
   – Ты Хейнтайлля не видел?
   – Видел. Пару раз. Он всё тут носится. То по каким-то библиотекам, то ещё где-то… комп мой оккупировал вчера на всю ночь. По-моему, он готовит жестокий план захвата мира.
   – Но я вообще-то не согласилась помогать его сотоварищам, если что.
   – Тогда он просто на всякий случай, – пожал плечами Макс, – вот ты согласишься, придут они значит – а план захвата мира уже готов. Ведь удобно, правда?
   «Да, в последнее время мне везёт на парней, обладающих просто таки железобетонной логикой», – вздохнула Алина. А потом попрощалась с Максом и, еле-еле отвязавшись от его сопровождения, пошла искать Хейнтайлля. Она точно знала, где его найти. Было в одной из книг библиотеки не то, чтобы заклинание, а так – небольшая инструкция, согласно которой любая девушка, имеющая хоть толику магической силы, может найти любого мужчину, с которым у неё были определённые отношения. Правда, Алина поначалу сомневалась – и Хейнтайлль не человек, и отношения с ним были… вообще в другом теле. Но, как ни удивительно, сработало всё безупречно. Хейнтайлля она нашла. Он стоял рядом с церковью и самозабвенно слушал колокола. Дождавшись, пока перезвон закончится, Алина подошла и взяла его за руку.
   – Что ты тут делаешь? – спросил Хейнтайлль.
   – Тебя ищу, – постаралась улыбнуться девушка.
   – Хочешь извиниться? Мне это не нужно.
   – Мне тоже. Поскольку я тебя не обижала.
   – В самом деле? Ну ладно. Что тогда ты хочешь?
   – Для просящего ты несколько грубоват.
   Хейнтайлль ничего не ответил. Алина вздохнула.
   – Я могу помочь вам, – сказала она.
   – Ты согласна? – Хейнтайлль резко обернулся. Сейчас все его чувства к Алине, которые он не очень удачно маскировал за хамством и безразличием, не значили ничего. Только информация о её помощи. Возможной.
   – С одним условием, – ответила Алина, – ты ведь знаешь, что есть клятвы, которые даже вы не сможете нарушить?
   – Тебе твой дружок-Джокер подсказал? – спросил Хейнтайлль.
   – Не совсем… скажем так – опосредованно его вина в том, что я это знаю.
   – И ты хочешь такую клятву от нашего Клана?
   – Разумеется. Вы дадите клятву, что не будете причинять зла жителям моего мира. Вы, может быть, и классные, я не спорю, не пойми меня неправильно. Но…
   – Мы не люди… – закончил Хейнтайлль фразу Алины.
   – Тут, в общем, и без вас проблем хватает, – Алина не обратила внимания на его слова, и закончила свою фразу сама. По-другому.
   Хейнтайлль задумался, а потом отошёл от девушки и официально поклонился ей.
   – Я благодарю вас, леди, за то, что вы приняли к сердцу положение нашего клана. Я поговорю с остальными, как только смогу. Но, думаю, их ответ будет положительным. Многое из того, что происходит сейчас в созданных мирах, говорит о том, что времени у них осталось мало.
   После этого Хейнтайлль выпрямился, как струна, обернулся и пошёл прочь от Алины, не оборачиваясь. Ещё совсем недавно он молил, сам не зная кого, чтобы его проблемы с чувствами к Алине, как к существу, недостойному этих чувств, разрешились. И вот они разрешились. Клану придется принять условия. И скорее всего, после этого он примет решение уйти и из этого мира, ибо клятва не причинять никакого зла никому из жителей мира… это уже слишком тяжёлая цепь. А значит, Хейнтайлль больше никогда не увидится с этой девчонкой. Пусть живет и будет счастлива. И он тоже будет спокоен, не должен метаться между чувствами. Но это не радовало Хейнтайлля. Наоборот. Осознание того, что скоро всё закончится и он уйдёт далеко от Алины… полностью опустошило его. Хейнтайлль сжал зубы. «А на что ты, собственно говоря, надеялся? На какое-то чудо с небес, что сделает её подобной тебе? Или тебя подобным ей? Это невозможно!» И вообще, Хейнтайлль считал, что ему повезло. А чувства… ну, что же, вполне понятны. Нужно время, чтобы они остыли. Для всего нужно время.
   – Эй, – Алина догнала Хейнтайлля и коснулась его руки. Он вздрогнул. Больше всего на свете ему хотелось сжать эту руку и не отпускать её. Но он сдержался. И внутренне простонал, когда перестал ощущать прикосновение к своей коже.
   – Чего тебе? – спросил он, с трудом выплёвывая слова сквозь зубы.
   – Опять, – вздохнула Алина, – ты уж разберись, кто я – леди… или чего тебе.
   Хейнтайлль взглянул на неё и не смог отвести взгляд. Он лишь надеялся, что Алина не заметит и не поймёт. Она не заметила и не поняла. Слишком была занята своими мыслями и сомнениями.
   – А ты хоть знаешь, как это делается? – спросила она.
   – Что делается? – не понял Хейнтайлль.
   – Ну… перенос этот. Что я должна делать, чтобы вывести всех вас из ненастоящих миров.
   – Считалось всегда, что Джокер должен знать, – недоуменно произнёс Хейнтайлль. Ему и в голову не приходило, что может возникнуть подобная проблема.
   Алина помотала головой.
   – Да. Я знаю.
   И она действительно знала. Узнала сразу же, как задала Хейнтайллю вопрос. Наверное, вопросы вслух и есть лучший способ получить информацию о чём-либо.
   – Ты издеваешься? – почти простонал Хейнтайлль.
   – Прости. Я не знала, когда спрашивала тебя. Честно. Итак, я жду ответа… от всех вас.
   – Сколько времени у нас на размышление? – спросил Хейнтайлль.
   – Да сколько угодно, – удивлённо ответила Алина, – ты знаешь, где меня найти. И если меня не убьет очередная Организация по чему-нибудь там… я буду ждать.
   «Кого?» чуть было не спросил Хейнтайлль, но сдержался. Всё кончено, так толком и не начавшись. И теперь Хейнтайллю предстояло лишь убедить себя в том, что это и есть – самая отличная новость. Для него. Ну, по крайней мере, вторая по отличности новость. После той, что они скоро освободятся. И будут жить дальше, независимо от существования какой-бы то ни было реальности – реальной или нет. А убеждать Хейнтайлль умел. Правда, других. Но был уверен, что и с собой справится. Он лишь кивнул Алине и направился дальше. Теперь у него точно появились дела, которые нужно сделать. И, желательно, побыстрее.

Глава 23

   Хейнтайлль снова сидел у огня в замке Ордена. Там далеко, за стенами, шумел якобы антиапокалиптический город. Правда, теперь, после пары-тройки землетрясений, он выглядел более апокалиптически. И не только это. Многие вещи, происходящие сейчас в мирах, говорили о том, что мирам не продержаться долго. Придуманным ими, созданным мирам. Поэтому сообщение Хейнтайлля о помощи пришлось как нельзя кстати. Конечно, условие Алины пришлось клану не по вкусу. Хейнтайллю, который был полностью за принятие помощи, возражали. С ним спорили.
   Хейнтайлль глотнул ещё немного вина и вновь продолжил смотреть в огонь. Это всегда его успокаивало. А сейчас Хейнтайллю нужно было успокоиться. Он ещё раз прокручивал в голове совет Ордена.
   Как он и предполагал, дебаты были ожесточенными. И тяжёлыми. Прежде всего, тем, что не хотели члены Ордена принимать условия, выдвинутые этой девчонкой. Особенно геройствовал Эддатсани.
   – Никому не причинять вреда? Это что, и муравья мы там, положим, тоже не можем раздавить?
   – А зачем тебе давить муравьёв? – невинно спросил Альтиста, который на этот раз был в облике шестнадцатилетнего паренька.
   – Я выразился образно! – зарычал Эддатсани, вскочив с места. Он уже готов был рвануть к Альтисте, но его остановили. Эддатсани пришлось сесть, ворча что-то себе под нос. А физиономия Альтисты тем временем выражала полное удовлетворение. Ему вообще нравилось доставать своего вспыльчивого собрата. Во всех образах. Он бы решился показать Эддатсани язык, но передумал в последнюю минуту. Решил, что тогда Эддатсани всё же и соседи не удержат. Потому что не захотят.
   – Что же делать, если девочка уверена, что мы станем пытаться завоевать её мир? Почему-то все в этом уверены, – спокойно сказал Хейнтайлль.
   – Мы действительно хотим завоевать мир? В смысле какой-нибудь? – как ни старался Альтиста себя сдержать, не смог, – нет, я реально не в курсе.
   – Альтиста, прекрати, – раздался мягкий, но полный силы голос Тьяуррти. Их лидер. Безусловный и необсуждаемый лидер. Старшая сестра, – так они все называли её, не зная, почему и откуда взялось это название. В отличие от всех остальных, Тьяуррти никогда не принимала никаких человеческих или животных форм. Большую часть времени она была вовсе без формы. И, когда она хотела поговорить с кем-то из Ордена, то в сознании слышался её голос – мощный, властный, но одновременно нежный и мягкий. Лишь на советах Ордена Тьяуррти делалась видимой всем. Как некое облако яркого, искрящегося, переливающегося всеми оттенками синего, зелёного и золотистого цветов. И опять же – это свечение, несмотря на яркость и силу, воспринималось мягко и приятно для глаз. На Тьяуррти членам Ордена хотелось смотреть. Её свет словно придавал им силы и уверенности. Старшая Сестра любила и уважала всех в Ордене, но не могла удержаться от возникновения любимчиков. Альтиста был её любимчиком. Как и Хейнтайлль. А поскольку её слова были непререкаемой истиной для всех, то… чтобы урезонить Альтисту, нужно было обращаться к Хейнтайллю. Эддатсани уже смотрел на него, очень выразительно. Но Хейнтайлль, увлечённый какими-то своими мыслями не замечал или делал вид, что не замечает взглядов Эддатсани. Наконец, Хейнтайлль произнёс:
   – Нет. Мы ничего такого не планируем… по отношению к их миру.
   – С каких пор ты говоришь за всех? – злость Эддатсани перекинулась с Альтисты на Хейнтайлля.
   – Если мне не доверяют больше как разведывателю, то… – Хейнтайлль говорил достаточно быстро, но Старшая Сестра успела прервать его речь.
   – Доверие к тебе непоколебимо, так же как и раньше. Моё доверие. Если кто-нибудь из братьев и сестёр видит причины, по которым это доверие может быть поколеблено, и готов назвать эти причины… пусть назовёт их вслух. Сейчас.
   Воцарилась тишина.
   «Или молчит навеки», – мысленно закончил Хейнтайлль фразу Старшей Сестры.
   «Не слишком ли ты самоуверен», – тут же услышал он в сознании голос Тьяуррти. Это был не намёк и даже не предупреждение. Просто констатация факта. Но вопросы Старшей Сестры, даже риторические, требовали ответа.
   «Моя уверенность зиждется на доверии ко мне… со стороны тех, чьё мнение я уважаю», – так же мысленно ответил Хейнтайлль.
   «А мнение тех, кого ты не уважаешь?» – пришёл вопрос.
   «Я знаю о нём. И помню», – ответил Хейнтайлль спокойно, не меняя выражения лица. Потом он обернулся, чтобы убедиться, что никто не слышал его разговор с Тьяуррти. После того, как Хейнтайлль побывал в мире избранницы Джокера, он стал сильнее. Теперь для него стало гораздо легче проникать в мысли других. Даже в мысли своих собратьев. Только лишь Тьяуррти была для него закрыта. Иногда он сопереживал её мыслям и чувствам, но лишь тогда, когда она сама позволяла ему это. И Хейнтайлль даже не стремился что-то изменить. Он считал, что это не то, чтобы естественно и понятно, а… правильно.
   Так как никто не начал речь, Хейнтайлль продолжил развивать свою мысль:
   – Я считаю, что нам ничего не нужно в мире избранницы Джокера. И прежде всего – нам не нужна власть в нём. А значит… нет смысла там оставаться. Миров много… это я теперь знаю точно.
   – Ты считаешь, что мы можем принять условия? – спросила Тьяуррти.
   – Да. Я уверен, что мы не задержимся в мире избранницы.
   В зале зашумели. Всем срочно захотелось высказаться.
   – А ещё, – начал Хейнтайлль, перекрывая общий гул, – у меня есть что сказать помимо этого. И это будет гораздо важнее всего, что здесь было сказано.
   Несмотря на всё возрастающий шум, Хейнтайлль был услышан, и голоса затихли. Хейнтайлль подождал полной тишины и сказал:
   – Я уверен, что в мире избранницы мы сможем вспомнить самих себя. И тогда нам будет открыта дорога на нашу родину.
   Все словно обратились в слух.
   – У меня почти получилось это сделать… там, – сказал Хейнтайлль, и в его голосе собратья услышали боль и тоску, – почти получилось, но я не смог пройти этот путь до конца. Потому что я был один. Орден – единое целое, и его часть не сможет вспомнить себя, пока не вспомнит себя целое.
   – Ты забыл об этом на время, да, Хейнтайлль? – спросила Тьяуррти.
   – Да. Я признаю. Я был смят, ошарашен тем, что мне открылось. Мне казалось, что ещё совсем немного, и я увижу… вспомню… узнаю.
   Дебаты продолжались какое-то время ещё, но уже не были такими бурными. Узнать себя – как оказалось, не только для Хейнтайлля этот мотив был выше, чем спасение собственных жизней. И наконец, Тьяуррти вынесла решение. Согласно ему, Хейнтайлль должен отнести к избраннице согласие Ордена. Хейнтайлль собирался отправиться немедленно. Но, удачно связавшись с Джокером, который теперь отвечал ему немедленно, Хейнтайллю пришлось переменить решение.

   «Не советую тебе идти сейчас. Так часто прыгать туда-сюда даже вам, ребята, не на пользу».

   – И когда же ты советуешь мне прыгать? – спросил Хейнтайлль.

   «Подожди утра… к тому же… в общем, проведи ночь здесь…»

   – Ты что-то скрываешь от меня?

   «Опять подозрения? Надоело».

   Хейнтайлль ничего не ответил. И Джокер продолжил:

   «Ладно-ладно. Я сам тебя перекину, когда сочту, что это… разумно. Несколько часов можешь подождать?»

   Хейнтайллю ничего не оставалось, как принять условия Джокера. Именно поэтому он сейчас сидел и пялился в огонь. Никто не мешал ему. Все остальные в последнее время были заняты. Сейчас, когда созданные миры рушились, всё больше сил уходило, чтобы поддерживать их. Защита замка Ордена вообще легла целиком на плечи младших, которые никогда раньше не отвечали за такую серьезную работу. Хейнтайлль был против этого, но Совет принял решение и… как оказалось – зря.
   Хейнтайлль почувствовал опасность. Резкий солоноватый, почти физически ощущаемый вкус. Сначала он подумал, что вновь приближается землетрясение, которыми миры в последнее время баловали уж очень часто. Но на этот раз вкус опасности был иным. Хейнтайлль попытался разобраться, и… резко вскочил с кресла. Нападение! В последний раз на Орден нападали несколько лет назад. И тогда нападение закончилось полным провалом Сопротивления. В сущности, членам Ордена даже не пришлось ничего делать. Защита замка, обладающая зачатками разума, сама расставила ловушки в нужных местах и поймала многих сопротивленцев. А, поймавши, просто съела. Выпила их жизненную энергию. Энергию она прибавила к своей собственной, а пустые оболочки сожгла. После этого сопротивленцы долго не решались напасть. Разве что небольшие вылазки, как та, во время которой им удалось увести из-под носа Ордена Старрайзе. И только потому им это удалось, что девушка вышла из замка. Полномасштабные нападения на Орден Сопротивлению были не по зубам. Они это знали и не решались. И вот теперь – решились. Мало того, они были в самом замке! Чего раньше не случалось никогда. Неужели эти придурки как-то почувствовали, что сейчас замок не под такой надёжной защитой, как раньше? Но как? Хейнтайлль не мог допустить мысли о предателе. Орден и в самом деле был единым целым. Каждый из них был связан со всеми остальными и обязательно бы почувствовал столь сильное возмущение эмоций, как предательство. Тогда кто? Избранница Джокера? Но она не появлялась тут. Это Хейнтайлль тоже знал точно.
   От привычной неторопливости Хейнтайлля и следа не осталась. Сейчас он мчался в главный зал быстрее, чем иноходец.
   – Что случилось? – спросил он, когда, запыхавшись, открыл двери в главный зал.
   – Нас атакуют. Вот что случилось, – пробурчал Эддатсани.
   – Но как?
   – Сейчас не время рассуждать, правда? Отправляйся в северный зал. Именно там прорвали защиту.
   Хейнтайлль только кивнул и помчался в северный зал, про себя сыпля ругательствами по отношению ко всем в Ордене. Хотя бы к тому же Эддатсани, который мог бы мысленно сообщить ему о прорыве на севере раньше.
   В северном зале кипел бой. И опять Хейнтайлль поразился. Откуда у Сопротивления такая сила? Создавалось впечатление, что против них были не простые люди, пусть и обладающие некоторыми фокусами, что дарили им созданные миры, а настоящие колдуны. Но долго думать было некогда. И Хейнтайллю пришлось вступить в бой.
   Бой магов – это вообще-то вещь не очень приятная. Даже страшная. Потому что даже обычный мир может сильно пошатнуться. А уж разрушающийся нереальный мир – и подавно. Удивительно, как вообще устоял. Правда, Ордену от этого радости было мало. Случилось ещё одно невероятное за этот день – они проигрывали. И кому – кучке придурков, невежд, низших!
   – Остановитесь! – прогрохотал голос над полем боя, в которое превратился уже центральный зал замка. Голос был негромким, но его хорошо услышали все. Мысленным приказом Циатра – лидер Сопротивления, приказал своим людям перестать сражаться. Остановились и воины Ордена. Хейнтайлль смог передохнуть и оглянуться. Вокруг были развалины. А ещё… ещё он не почувствовал нескольких членов Ордена. Хейнтайлль готов был завыть, но стиснул зубы, переживая нахлынувшую боль, которая была сильнее физической в несколько раз. «Как вы посмели!» хотел закричать он, но возникший в мозгу голос Тьяуррти приказал: «Молчи!»
   – Ты Тьяуррти? – обратилась к светящемуся образу невысокий парень. Хейнтайлль чувствовал, что именно он – средоточие сил пришедших сюда людей. Но всё остальное, в том числе и внешность человека, он не мог уловить, как ни старался. Слишком сильно его сознания заполонили другие чувства. Он готов был броситься и руками разорвать этого человека, но нарушить приказ Старшей Сестры не смел.
   – А ты Циатра? – спросила Старшая Сестра. – Я думаю, нам надо поговорить.
   – Который раз? – спросил Циатра небрежно. – Мы уже оговорили всё, Тьяуррти. Я не верю тебе. И никогда не поверю.
   Тьяуррти говорила с Сопротивлением? Это было настоящей новостью для Хейнтайлля. И не только для него. Конечно, Старшая Сестра имела полное право делать это… и поступать так, как она хотела. Насколько он помнил, у совета поговорить с Сопротивлением не получилось. Мало того – Сопротивление даже попыталось убить парламентеров.
   – На этот раз я не буду слушать бред, – ответила Тьяуррти, – и делать вид, что верю в него.
   – Какой бред? – спросил Циатра. Но Тьяуррти не сочла нужным отвечать на его вопрос, а продолжила начатый монолог: – Я хочу, чтобы ты рассказал о своих настоящих мотивах. Это будет честно.
   – Всё ещё не понимаю тебя, – хрипло рассмеялся Циатра. Потом, резко повысив голос, закричал: – Добейте этих тварей!
   Хейнтайлль встал наизготовку, но тут почувствовал головокружение. Земля ушла из-под ног, а перед глазами поплыл туман. В последнюю секунду он понял, что происходит. Он попытался удержаться в реальности, зацепиться за неё всей силой своей энергии и магии… но не смог. Когда туман рассеялся, перед глазами Хейнтайлля была кирпичная стена дома Алины. Хейнтайлль как раз об неё и готов был побиться головой. Но передумал, поскольку решил, что теперь голова ему точно ещё понадобиться. Он мысленно позвал Джокера. Нет ответа. Именно тогда у Хейнтайлля впервые зародилась мысль. А не мог ли Джокер способствовать Сопротивлению? Но зачем?… Насколько Хейнтайлль знал, Сопротивление также искало избранников Джокера для того лишь, чтобы использовать в своих амбициях и целях. И в Сопротивлении тоже были пыточные мастера, которые уговаривали тех, кто не хотел становиться исполнителем этих целей. Тогда, что именно случилось? В любом случае, он должен как можно скорее вернуться в свой мир опять. А в этом ему могла помочь только Алина. К счастью, он знал, где найти девушку.

   – И они проникли в замок? Но как? – спросила Алина. – Мне почему-то не казалось, что они способны конкурировать с Орденом на равных… да Циатра и сам говорил, что сил у них недостаточно… пока. И было бы глупо…
   – Положение изменилось. Для нас. А, похоже, и для них – тоже, – мрачно проговорил Хейнтайлль. Потом вздохнул и сказал, словно процеживая слова, которые явно давались ему с трудом: – Вы должны помочь мне, леди. Должны помочь попасть в наш мир. Иначе…
   – Я тебе ничего не должна, – отчеканила Алина. И тут же прикусила язык.
   – Тогда я прошу Вас, – спокойно проговорил Хейнтайлль, – вы откажете мне?
   – Я этого не говорила, – хмыкнула Алина. А сама подумала: «Чего это я так вскипешилась. Я действительно ему ничего не должна, и если он чего-то хочет – надо именно просить».
   – Хорошо. Ты проведёшь меня?
   – Ладно, – нехотя сказала Алина, – я попробую.
   – Прямо в замок, – предупредил Хейнтайлль.
   – Куда получится, – огрызнулась девушка, – я не твоя служанка, чтобы мной командовать, учти, пожалуйста. И если я из жалости согласилась помочь, это ничего не значит.
   Слова были резкие. Наверное, прежняя Алина никогда бы их не произнесла. Вслух, по крайней мере. Но теперешняя с удовольствием пробовала их на вкус. Мало того, Алине очень хотелось вывести Хейнтайлля из себя. И посмотреть, как его спокойная физиономия примет совсем другое выражение. Впрочем, Хейнтайлль и так выглядел сейчас совершенно растерянным, и было видно, как сильно он пытается сохранить внешнее спокойствие. Но Алине этого было мало.
   – Лучше зайдём в мою квартиру, – сказала она.
   Хейнтайлль кивнул.
   Алине удалось не только самой проникнуть в мир карт, но и утянуть Хейнтайлля за собой, хотя она до последнего не верила, что получится. И попали они как раз в замок. Точнее, на развалины замка. Девушка оглядывалась, а Хейнтайлль уже начал действовать. Он схватил девушку за руку и рывком утащил за ближайшую рухнувшую колонну. Да ещё и рот зажал.
   – Тихо, – сказал он, указав куда-то вперёд. Старрайзе, – теперь она опять забыла своё имя в реальном мире и вспомнила в этом, – лишь кивнула и посмотрела, куда он указывает. По залу бродили сопротивленцы. Хейнтайлль попытался почувствовать и связаться с членами Ордена – они были живы. Он не чувствовал новых смертей. Кроме… Хейнтайлль не чувствовал Тьяуррти. При этом даже сложно представить, какая боль обрушилась бы на Хейнтайлля как на члена Ордена, если бы Тьяуррти погибла. Этого не было. Но связаться с Тьяуррти Хейнтайлль не мог. Впервые, сколько себя помнил. Он вообще не понимал, что происходит. Хейнтайлль снова попытался связаться хоть с кем-нибудь из Ордена. Пока, наконец, Альтиста не ответил ему.
   – Хейнт? Ты где? В плену? В порядке? Тут такое произошло, – мысленно затараторил Альтиста.
   – Где мы можем встретиться? – прервал его мысленный монолог Хейнтайлль.
   – Знаешь кафешку «Три барана»? В городе. Вот туда и приходи.
   – Но…
   – Поверь мне, лучше не найти места.
   – Ладно…
   Хейнтайлль обернулся к Старрайзе:
   – Нам лучше уйти отсюда, – сказал он.
   Девушка ещё раз посмотрела на сопротивленцев. В конце концов, она не видела не одной причины, по которой она могла бы доверять Ордену больше, чем Сопротивлению. Хейнтайлль понял её. И, покачав головой, сказал:
   – Если хотите, можете идти к ним. Только решайте быстрее.
   «Ничего себе – решение», – прикусила губы Старрайзе. Она бросила быстрый взгляд на Хейнтайлля, сама не понимая, чего ждёт от него. Чтобы он просил? Умолял? Но, похоже, этого он делать не собирался. На секунду внутри зашевелилась мысль: «А вот пойду сейчас к Циатре, и посмотрим, где вы все будете со своей гордостью неземной». Но мысль тут же была отметена Алиной, как совершенно детская.
   – А чего ты хочешь? – всё же не удержалась от вопроса шепотом девушка.
   – Разве… – Хейнталль начал было отвечать, но посмотрел в глаза Старрайзе и, чуть подумав, дал уже другой ответ. Хотя и трудно было ему это сказать: – Я хочу, чтобы Вы пошли со мной. Но не жди, что я сейчас скажу, будто это не только из-за Ордена.
   – А это только из-за Ордена? – сердце Старрайзе чуть сжалось.
   – Я не знаю… – покачал головой Хейнтайлль.
   Старрайзе хмыкнула. Тем временем сопротивленцы уже ушли из зала. И она смогла достаточно громко сказать:
   – Пока я пойду с тобой. И я тоже не знаю – почему. И… мы опять на «ты».
   Хейнтайлль кивнул.

   Альтиста сидел, нахохлившись, за столом. Он всё ещё был в виде шестнадцатилетнего парня. Совершенно неудачный образ, по мнению Хейнтайлля. Но, кажется, Альтиста не мог сейчас измениться. А вот почему… это и предстояло узнать. Альтиста с недоверием посмотрел на Старрайзе, но Хейнт лишь рукой махнул, и они вместе с девушкой уселись за столик.
   – Итак, мы здесь, – начал Хейнтайлль, – и я жду от тебя объяснений. Только не понимаю, почему ты выбрал такое место?
   Хейнтайлль с явным неудовольствием обвёл рукой. Вокруг шумели разговоры. Кафе было переполнено. Жизнь в городе продолжалась вовсю, несмотря на землетрясения.
   – А ты предпочёл бы какой-нибудь тёмный переулок, мрачный и холодный? Или нет… конспиративную квартиру… как там в их смешных фильмах про шпионов? С явками и паролями. Это чушь. Поверь мне, лучшего места, чем здесь…
   – Ладно. Рассказывай, – нетерпеливо прервал его Хейнтайлль.
   – А я ничего, наверное, не смогу рассказать… понятного. Ну… Тьяуррти всё же уговорила этого лидера Сопротивления на переговоры. Но уже вместе – он был не один. Да и у нас Совет собрался. Сначала он начал рассказывать, как не верит нам, то есть Ордену. И что мы специально заманиваем людей в миры, чтобы использовать их энергию. Бред, в общем…
   – Бред. Странно, что он в это верит.
   – Он и не верит. Но, кажется, благодаря ему верят его подчинённые.
   – Но…
   – Ты не дослушал. Циатра попросил Тьяуррти раскрыться перед ним. Впустить его в своё сознание, без всякой защиты. Тогда он, мол, поверит.
   – Но это же… не может быть, чтобы Тьяуррти пошла на такое!
   – Она пошла. Но только с условием, что все, что Циатра увидит в её сознании, станет тут же известно всему Сопротивлению. Старшая Сестра верила, что Циатра врёт своим подчинённым. Только не знала – почему. Поэтому…
   – Она надеялась разоблачить его ложь.
   Альтиста кивнул.
   – Именно так она и сказала, когда я спросил. А потом…
   Альтиста закрыл глаза, и его лицо исказилось болью. Хейнтайлль потянулся к нему, но парень уже совладал с собой и со своими воспоминаниями и продолжил рассказ:
   – Потом, когда сознание Старшей Сестры раскрылось, обнажилось, все защиты спали. И… ты бы видел, Хейнт. Она… она выше любого из нас и всех нас вместе взятых. И… ты даже не представляешь, как она прекрасна!
   – Но, похоже, Циатре было не до красоты, – мрачно сказал Хейнтайлль, предчувствуя, что скажет Альтиста дальше.
   – Нет. Не до красоты. И кто бы его обвинил? Он – представитель чужого племени. Но… всё равно. Это было подло… подло – ударить в самое сердце Старшей Сестры.
   Хейнтайлль задержал дыхание.
   – В самое сердце. Но ведь тогда…
   – Такую боль я никогда не чувствовал, – продолжил Альтиста, – и я думаю, никто из нас. Возникло впечатление, будто сам разум разрывается на части.
   – Я понимаю… – проговорил Хейнтайлль.
   – Мы стали беспомощными, – Альтиста продолжал, смотря куда-то мимо Хейнтайлля, – может, навсегда, может – на время… не знаю. Они схватили нас и куда-то увели. Наверное, на свою базу, я не знаю. И я не знаю, что стало со Старшей Сестрой. Её свет померк, я не могу найти её. Хотя она и не умерла.
   Альтиста чуть застонал и начал тереть себе виски, словно он до сих пор переживает эту боль. Потом продолжил хрипло:
   – Я, похоже, потерял сознание. Когда я очнулся, я лежал посреди обломков. И никого рядом не было. Мне удалось связаться с некоторыми из нас. Они и рассказали, что они в плену. Но не знают – где. Их чувства, их сила отказались служить им.
   Воцарилось молчание. Хейнтайлль думал. Думала и Старрайзе. Она уставилась в какое-то пятнышко на столе и совершенно не замечала гула голосов вокруг. Девушка поняла, что решение она на самом деле должна принимать сейчас. А тогда, в развалинах замка – тогда это была прелюдия к решению. «И какое же решение ты примешь, маленькая, глупая Алиса? Ведь люди – есть люди. А нелюди – есть нелюди, правда?» Но была небольшая проблема. Может, она и не могла оправдать все поступки и мотивы клана, но она могла их понять. А вот поступок Циатры она понять не могла. Он знает больше, чем говорит, это так. Но она ведь не знает? Может, его мотивы благородны… но…
   Старрайзе подняла голову и заметила, что Альтиста и Хейнтайлль смотрят прямо на неё. И она почувствовала, как сильно они ждут ответа. Как хотят услышать… Старрайзе мотнула головой и решила, отбросив сомнения и въедливую и противную как сверло бормашины мысль: «А если ты пожалеешь?»
   – Я могу вам помочь, – сказала Старрайзе, – я знаю, где находиться база Сопротивления. Она всего лишь одна. По крайней мере, так говорил мне Циатра.
   Хейнтайлль покачал головой.
   – Спасибо тебе, – он сказал тебе, а не вам, и сделал упор на это слово, – спасибо за предложение помощи. Но… кого мы будем спасать. И как? Без Старшей Сестры… ещё неизвестно, сколько времени пройдёт, пока наши силы восстановятся. А спасать бессильных калек…
   – У тебя есть сила. У меня есть, – ответила Старрайзе. Она уже, кажется, загорелась спасательной операцией, в пределах которой Хейнтайлль быстренько стал своим парнем и союзником, – а что касается Старшей Сестры… тут я не могу помочь. Но я могла бы попробовать… – Старрайзе вспомнила библиотеку, в которой провела столько времени. Вдруг там она сможет найти что-то полезное? Может, даже о существах, подобных Старшей Сестре. Странно, но пока Альтиста рассказывал, она вдруг увидела сияющее переливающееся пятно света-энергии в сознании. Может, это ключ.
   – Что ты можешь сделать? – спросил Альтиста.
   – Я не знаю, – искренне призналась Старрайзе, – но я кое-что попробую. Сегодня. Во сне. А потом будем решать.
   Хейнтайлль, кажется, с лёгкостью принял Старрайзе в команду спасения. Об Альтисте и говорить нечего. Он был в полном восторге.

   – Ну, и что мы тут ищем на этих развалинах? – недовольно морщился Терк.
   – Мы уже кое-что нашли, – спокойно ответил Циатра. С одной стороны нытьё помощника начало уже раздражать. С другой – как лидер Циатра считал, что должен всегда сохранять спокойствие. К тому же, нужно было отдать должное Терку – когда он не ныл, то давал очень дельные советы.
   – Да, конечно, мы нашли кучу артефактов. Очень полезных, – ухмыльнулся Терк, – но мы ведь тут не за этим, если верить тебе и этому прохвосту. Скажи ещё раз, а почему он нам помогает? Если действительно – он помогает нам?
   – Потому что он наш древний бог, а не их, болван! Он прохвост, конечно, не спорю. Но если быть осторожными… к тому же, я сам просил его о помощи. Ты не представляешь, сколько времени у меня на это ушло! И сколько сил, чтобы хотя бы увидеть его…
   – И он сразу же согласился помочь, – не сдавался Терк.
   – Разумеется, нет.
   – А-а, он потребовал взамен твою душу!!! – Терк сделал страшные, как он сам это понимал, глаза.
   – Он языческий бог, а не христианский черт. На кой ему моя душа?
   – А на кой ему нам помогать?
   – Я же уже сказал. Слушай, прекрати, а? Нет настроения. И вообще – без этого прохвоста Джокера мы бы сюда не попали до скончания этого мира, которого уже ждать осталось, судя по всему, недолго.
   – И всё же… он обещал нам, что мы найдём тут нечто, что сможет помочь принести наши способности в реальный мир? Так?
   – Нет!!! – вне себя рявкнул Циатра. – Ничего такого он не обещал!
   – Значит, это обещал ты, – медово-лимонно облизнулся Терк. Или горчично-сахарно улыбнулся. Тут уж сразу и не понять было. Но выглядело это… жутковато.
   – Я не обещал. Я просто знаю. Уверен в том, что члены Ордена смогли бы дать нам такую силу, что перенеслась бы и в наш реальный мир. Но они не захотели.
   – Точно не захотели? Или не смогли? Кажется, они сами не очень поняли, что натворили, когда этот мир был создан и стал заселяться.
   – Именно они придумали карточную игру и игру в шахматы. Почему именно эти две игры?
   – Ну, в последнее время много любителей появилось, но я думаю, что шахматы и карты всё же попу…
   – Заткнись или я тебя заткну, – всё, лимит терпения Циатры был исчерпан полностью. Терк это понял, поэтому и в самом деле заткнулся. Но ненадолго. Через пять минут осторожно спросил:
   – А если дело не в каком-то артефакте? Если знания о том, как что сделать, скрываются в их мозгах?
   – Тогда мы перетрясём их мозги.
   – Дело нехитрое. А если… если только они могут…
   – Уймись, наконец. Если…
   На этот раз Терк действительно унялся. Всё равно в таком настроении разумный диалог с Циатрой не получится. А Терк всегда был только за разумные диалоги.

Глава 24

   Найти пустой дом было легко. Пустых жилищ тут было раза в два больше, чем тех, кто хоть иногда в этом городе жил. Хейнтайлль говорил ещё и о других городах, но Старрайзе теперь думала, что у неё нет никаких шансов их навестить. Она попросту не успеет. Хотя, что сейчас загадывать. Сейчас надо спать. Хейнтайлль и Альтиста вызвались «сторожить её сон», хотя Старрайзе даже не представляла, что это значит. Но спрашивать или спорить не стала. Просто попыталась уснуть побыстрее.

   Она и вправду уснула сразу же. Засыпая, Старрайзе даже не знала, что именно и где именно будет искать. Даже когда уже засыпала, удивилась: «И с чего я решила прогуляться в библиотеку? Что вообще можно найти в книгах?» Но решение было принято раньше и, «проснувшись во сне», Старрайзе обнаружила себя в библиотеке. Это было точно именно та библиотека, в которой она гуляла раньше. Она была уверена в этом, несмотря на то, что зал, в котором она оказалась, был ей совершенно незнаком. На этот раз она оказалась в небольшом по размерам зале. Одну стену полностью занимало окно с потрясающим видом на звездопад. Прямо у стены напротив окна стояли две роскошные оттоманки, одна из которых была обита красным бархатом и венчалась расшитой золотом подушкой. А другая была, кажется, обита шёлком, затканными серебряными цветами и переливающимися колибри. Пол был собран из плиток, в которых пастельные тона фона перекрывались сложным золотым узором. По обеим сторонам от окна и оттоманок стояли открытые шкафы с книгами. Ничего особенного. Если бы только они не были сделаны из материала, напоминающего красный полупрозрачный камень. Старрайзе с удивлением наблюдала за потрясающими узорами – словно дым змеился внутри прозрачной оболочки. И казалось иногда, что он живой и передвигается внутри камня, как кровь внутри вен. Сам зал освещался большой хрустальной люстрой, которая висела достаточно высоко. Света она давала немного, но достаточно, чтобы всё разглядеть, и придать залу ещё более загадочный колорит. Старрайзе стало интересно – что за литературу можно найти на этих полках. Книги стояли плотно друг к другу, и она чуть не сломала себе пару ногтей, пока сумела вытащить одну из них. Сама книга была в обложке из красной кожи, – как показалось Старрайзе поначалу. Но, с трудом вытащив её, девушка поняла, что это всего лишь так называемая суперобложка – шкурка, которая в данном случае не раскрывала, а скрывала содержание. Быстро развернув обложку, Старрайзе, наконец, увидела, что за книгу она держит в руках. И в первую минуту не знала – удивляться ей или просто рассмеяться. Ибо в руках она держала знаменитую Кама-Сутру. Неужели этот зал…
   – А почему нет? – раздался голос откуда-то из-за её спины. Старрайзе оглянулась. Ну, понятное дело, на оттоманке сидел Джокер собственной персоной. На этот раз он выглядел лет на тридцать. Респектабельный темный костюм, трость с набалдашником в виде серебряной собачьей головы, галстук, перчатки. Прилизанная причёска чёрных, как смоль волос. Вот только вороньи перья, украшающие причёску, немного портили сложившийся респектабельный образ. Странно, но весь образ при этом выглядел весьма органично и вовсе не вызывал смех. Или дискомфорт при взгляде.
   – Поэтому тут эти… – Старрайзе махнула рукой.
   – Это называется оттоманки, – чуть улыбнулся тонкими на сей раз губами Джокер.
   – Ну да… чтобы пробовать… сразу.
   – Некоторые так и делают, – хмыкнул Джокер. Потом вновь улыбнулся и пристально посмотрел на Старрайзе, – хочешь попробовать? Тут времени нет. Так что, сколько ты бы тут ни провела…
   – Нет!!! – быстро сказала Старрайзе. «Слава Богу. Успела не сказать да!» – подумала Старрайзе. И тут же пришла следующая мысль: «А я что, хотела сказать да?» Джокер был в курсе её мыслей, что сразу же заставило Старрайзе почувствовать себя крайне некомфортно под взглядом его зелёно-льдистых глаз. К счастью, она кое-что вспомнила и перевела тему.
   – Ты сказал – другие?
   – Ну, ты же не думаешь, что вся эта библиотека существует лишь для тебя одной? – безразличным тоном ответил Джокер и чуть слышно вздохнул: – Тут многие сновидящие.
   – Но почему я никогда не встречала никого из них?
   – Тебе оно надо?
   – Нет, но…
   – Поэтому и не встречала. Тут каждый в своём измерении библиотеки существует. А этих измерений может быть сколько угодно. Собственно говоря, встречаться с другими тут можно, но это не просто. Одного желания не хватит. Но у некоторых получается. Вот, например, здесь и в параллельном зале поодиночке делать нечего.
   – В параллельном зале?
   – Как я его называю. Хотя он внизу… под этим. В сущности, такой же… только для любителей гораздо более экстремальных… ну, ты сама понимаешь. Правда, некоторые жалуются, что это уже и не библиотека… но… остальные довольны, – Джокер на секунду задумался, а потом спросил: – Может, ты хотела бы отправиться со мной во второй зал?
   – Нет!
   – Как скажешь… в общем, нужно постараться, чтобы научиться встречаться тут с другими сновидящими. Но это того стоит.
   – А ты можешь видеть всех? И все они… твои избранники?
   – Есть и избранницы. И я могу, естественно, общаться со всеми ими. В конце концов, я принимал непосредственное участие в создании этого места, – быстро сказал Джокер. – Ревнуешь?
   – Вовсе нет, – хмыкнула Старрайзе, – но ты совсем меня заболтал. Я пришла сюда по делу. И оно явно не может решиться в этом зале.
   – Да, этот зал для других дел, – улыбнулся Джокер.
   Старрайзе пожала плечами и, стараясь не обращать на Джокера никакого внимания, начала искать дверь, чтобы выйти из зала. Двери не было. Старрайзе обошла весь зал, но так и не нашла ничего похожего на выход. Или вход. Старрайзе скосила глаза на Джокера. Тот с самым отрешенным видом сидел на оттоманке нога за ногу и поигрывал тростью. Заметив, что девушка смотрит на него, он уставился на Старрайзе в ответ, но ничего не говорил.
   – Ну, – Старрайзе надоело играть в молчанку, – и где выход?
   – Ты уверена, что не хочешь остаться? – спросил Джокер. Не получив ответа, он махнул рукой и полки разошлись, явив взору небольшую дверь, словно бы выточенную из слоновой кости.
   Старрайзе без труда открыла дверь и, прежде чем нырнуть в открывшийся коридор, обернулась и спросила:
   – А ты не можешь мне помочь?
   Джокер вздохнул.
   – Вообще-то, ты должна была бы не помогать им. А наоборот. И ты была готова…
   – Мне просто нужен ответ – нет или да… – прервала его Старрайзе.
   – Не сейчас… сама пока постарайся сделать хоть что-нибудь, ладно? А потом…
   – А потом? Поможешь?
   – Я не знаю… может быть, – образ Джокера таял в воздухе, превратившись сначала в дым, а потом в ничто. Последние его слова Старрайзе услышала уже в своих мыслях: «И всё-таки я на твоём месте подумал бы, кому помогать. Я вот помог твоим соотечественникам… ну, им-то точно так кажется, что помог. Хотя, может, и помог… правда, не из-за патриотизма, разумеется. Просто… а, ты не поймёшь».
   – Так ты… – начала было Старрайзе, но захлопнула рот, посчитав, что говорить с пустотой не очень продуктивно. Вместо этого она вышла в коридор и пошла, куда глаза глядят. Насколько она помнила, это был лучший способ общения с библиотекой. Хотя она до сих пор до конца не понимала, что именно она ищет. Оставалось лишь надеяться, что библиотека понимает. А библиотека повела её в зал, где посередине стояло огромное дерево. На этот раз дерево было украшено огромными, похожими на маки цветами – золотыми, алыми, бирюзовыми. Старрайзе немного полюбовалась на дерево, а потом подошла к стене, где раньше лежала книга черной магии. Она и сейчас там лежала. Но рядом с ней была ещё одна кафедра на которой лежала другая книга, в переплёте из нежного зеленого бархата. Почему-то Старрайзе тянуло именно к этой книге. И с первых страниц Старрайзе поняла, что это за магия – магия исцеления. Но зачем она сейчас? Чем она может помочь? «Читай», – говорило, что-то внутри. «Ищи», – вторил оттуда же второй голос. И Старрайзе перелистывала страницы, мягкие, словно сделанные из ваты и белые, как пух одуванчика. Перелистывала спокойно, пока не нашла нужную магию. Магию, которая исцеляла и призывала одновременно. Слова магической песни врезались в мозг моментальным запоминанием. А сама песня, которую Старрайзе не решалась даже шепотом повторить сейчас, пока не будет готова к магии, сама песня наполняла сознание уверенностью в силе и власти. Во власти своей магии, в силе призвать и исцелить. Старррайзе читала слова песни, и более ничего, но откуда-то она знала, что именно произошло со Старшей Сестрой Ордена. Она не знала это существо, не знала пределов силы, но она точно была уверена в том, что случилось. Тьяуррти, загадочная старшая сестра Ордена, вовсе не умерла, нет. Она лишь ушла на другую границу бытия, с которой она не могла обратиться к своим соотечественникам. Не могла их позвать, да они и не смогли бы к ней прийти. Тьяуррти сейчас была словно заключена в свою собственную индивидуальную тюрьму. Она не могла бы теперь жить в мире вместе с членами Ордена, слишком велика и сильна была её рана. В реальности, даже созданной кем-то другим, Тьяуррти просто умерла бы.
   А песня… песня могла позвать её и одновременно исцелить. В том случае, если бы у Старрайзе хватило силы. Но сейчас она не сомневалась – сама песня обладала такой силой, что не позволяла ей сомневаться. И Старрайзе читала, одновременно запоминая слова.
   Наконец, всё закончилось. Последнее слово, последняя нота были запомнены, и книга сама закрылась перед Старрайзе. Девушка почувствовала себя, словно она вынырнула из окутывающего её всю моря тепла и волшебства в реальный мир. Сама библиотека была местом волшебства, но даже сила библиотеки померкла перед чарами заклинания. Старрайзе потребовалось время, чтобы прийти в себя. А, полностью очнувшись от подаренного книгой забытья, Старрайзе решила проснуться. Ей нечего было делать тут сейчас. Но как проснуться? Старрайзе даже понятия не имела. Из таких снов её всегда пробуждал Джокер. А значит, хочет она или нет, но придётся опять общаться с этим… уже даже не знала Старрайзе, как его назвать. Только вот и его найти проблема. На зов он не отвечал. Обиделся, что ли? «Ну ладно, – подумала девушка, – в конце концов, ведь тут нет времени. Поброжу ещё немного». Откуда-то она знала, что Джокер рядом, просто, видать, решил сыграть с ней в прятки. Какое-то время Старрайзе бродила по коридорам, заставленным книгами, пока, наконец, не наткнулась на дверь. Открыла её и застыла на месте. Она оказалась в том же зале, с которого и начала своё сегодняшнее путешествие. Выругавшись про себя, она хотела покинуть зал, но задорный молодой голос снова её остановил. Джокер вышел из-за… впрочем, не могла сказать Старрайзе откуда он вышел. Вроде и не было в этом зале ничего, где можно было бы спрятаться. На этот раз Джокер принял вид тонкого мальчишки, не более семнадцати лет от роду. Растрёпанные рыжие волосы торчали во все стороны, а зелёные глаза улыбались.
   – Ну как, ты нашла, что искала? – спросил Джокер весело.
   Старрайзе кивнула.
   – И думаю, моя помощь уже не нужна? – вежливо осведомился Джокер.
   – Я не знаю, – проговорила девушка. Тогда, за книгой, она была настолько уверена… но после эта уверенность всё больше и больше покидала её. Тут она вспомнила.
   – Ты сказал, что помог Сопротивлению!
   – Ну да… вроде как.
   – Как это случилось? – спросила Старрайзе.
   – Может тебе ещё сказать – зачем? – спросил Джокер, прищурившись.
   – Было бы неплохо. Я всё хочу понять, с кем я имею дело… в твоем лице.
   – С существом, которое не стесняется поступать так, как само хочет. И не прикрывает свои поступки непонятными словами типа: надо, честно, нечестно и прочими.
   – Тогда твои желания слишком быстро меняются.
   – Я сам – изменение. Это то, что я есть. Разве ты не читала… я ведь знаю, ты столько времени посвятила изучению меня… впрочем, я доволен.
   – Так всё же… как получилось, что ты им помог?
   Джокер вздохнул.
   – И почему я вообще с тобой вожусь? Я бы мог просто… неважно. В общем, я всего лишь исполнил просьбу Циатры. Он звал меня, хотел видеть… я пришёл. Парень даже не испугался… хотя было чего.
   – А дальше ты помог ему прорваться в замок.
   – А дальше он стал спрашивать меня, могут ли орденоносцы наши кое-что сделать…
   – Ты ответил?
   – Не смейся только. Я не смог. Он просто не дал мне слова вымолвить! Он задавал мне вопрос… мне! – и сам тут же на него отвечал. Я даже не понял, зачем я ему понадобился. И это меня рассердило. В общем, я не стал ничего отрицать – пусть порадуется. А потом я… ну да, я ему помог. А что, это весело. Я думал – что будет? Просто не ожидал, что Орден окажется так слаб. И Тьяуррти – настолько тупой.
   – А теперь ты им помогать не будешь?
   – Всё! Лимит вопросов на сегодня исчерпан! И ответов – тоже. Ты быстро нашла книгу, смогла затвердить заклинание… и получила свой приз. Поверь, достаточно большой. Просто так скажем – огромный.
   Старрайзе покачала головой.
   – Так ты точно не хочешь остаться тут… на какое-то время.
   – Я… – Старрайзе пыталась то-то сказать, но не могла выдавить из себя ни звука. Она смотрела на Джокера, потом вспоминала Хейнтайлля. Потом вновь смотрела на Джокера. А потом подумала: «Да, в конце концов, какого хрена». И ответила Джокеру, который всё ещё ждал ответа:
   – Я хочу остаться. Но не здесь.
   На этот раз слова выскользнули изо рта с лёгкостью.
   Наверное, потому, что она сказала как раз то, что и хотела сказать.
   Джокер усмехнулся и, подойдя к Старрайзе, обнял её. А она спрятала лицо на его груди. «Ну, прямо обложка на любовный роман», – подумала она, невольно представив, как они сейчас выглядят. И не удержалась от смеха. А когда она отсмеялась и нашла в себе силы вновь удостоить взглядом окружающее, то увидела, что они в спальне замка.
   – Какая знакомая местность, – промурлыкала Старрайзе.
   – Мне показалось, что тебе понравиться. Хотя, признаюсь, я никогда не понимал, что за красоту вы, люди, иногда находите в повторениях. По-моему…
   Больше Джокер не успел ничего сказать. Потому что Старрайзе встала на цыпочки и заткнула ему рот поцелуем. Это было смело для неё. Но что делать? В противном случае, она могла слушать монолог Джокера ещё как минимум полчаса. А Старрайзе хотелось сейчас заняться совсем иным.

   – Так ты выяснила что? – похоже, Альтиста не верил своим ушам.
   – Я, кажется, смогу попробовать вернуть вашу старшую сестру, – Старрайзе сама себе не верила. Вся уверенность, что у неё была, когда она читала книгу, сейчас испарилась совершенно. И это, конечно, было видно сразу. На самом деле Старрайзе сейчас почти надеялась, что Хейнтайлль просто махнёт рукой, и вообще запретит ей пробовать что-либо. Исключительно чтобы хуже не сделала. Но Хейнтайлль прислушивался к ней с чуть ли не большим энтузиазмом, чем Альтиста. Надежда, похоже, затмевает и разум тоже.
   – Но я не уверена, что у меня хватит сил, – тихо призналась Старрайзе.
   – Тогда ничего и не изменится, – ответил Альтиста. Сейчас он был похож на кошку перед прыжком. Готов прямо в ту же секунду подскочить и начать действовать прямо здесь, среди посетителей в кафе. Хейнтайлль остановил его.
   – Нужно найти место для ритуала. Где нам никто не помешает.
   – Может, наш замок во второй реальности?
   – Это там, где эти смешные рыцари? Не думаю, что это хорошая идея. Неизвестно могут ли сопротивленцы по своей воле путешествовать между мирами. Но если могут – то будут искать там тоже.
   – Что искать?
   – Если бы я знал… что там вообще можно найти? Всё наше – наша магия, наши знания – только в нас. Мы никогда не имели дурной привычки создания… как их там по-вашему… артефактов, вот!
   – Ладно. В любом случае, у вас есть время, чтобы поискать… нужное место, – чётко сказала Старрайзе, – ритуал должен проводиться тогда, когда свет заменяет темноту. Так было написано…
   – На рассвете, – радостно сообщил Альтиста.
   – Странно, что тут вообще есть рассветы… и ночи… и дни…
   – Круто, правда? Солнца нет, а рассветы – есть, – Альтиста уже буквально на месте подпрыгивал.
   Хейнтайлль вздохнул.
   – Тогда получается, что наши братья…
   – Они не посмеют убить их… – мягко проговорил Альтиста, – попросту испугаются. А другое… переживаемо. Хейнт, ты же сам всё понимаешь.
   – Даже если мы сейчас нападём на Сопротивление… но у нас есть шанс! Ведь это всего лишь люди… – Хейнтайлль задумался, потом быстро бросил взгляд на Старрайзе, – я не имел в виду тебя.
   – Я не просто человек? – спросила девушка.
   – По моим ощущениям ты уже вообще не совсем человек. Но ты прав, Альтиста.
   – Да, я прав. Мы с тобой, конечно, крутые воины…
   Хейнт нахмурился.
   – Ну, то есть, я хотел сказать, – быстро начал Альтиста, – я крутой воин. А ты суперкрутой… но мы даже понятия не имеем, какой силой они сейчас обладают. И кто им помогает.
   – Я знаю лишь одно такое существо, – проговорил Хейнтайлль, – но я не ждал, что он так прямо включиться в игру. По-моему, Сопротивление слишком тупо для него.
   – Вещи меняются, Хейнт, – ответил Альтиста, – тебе ли это не знать.
   – Хорошо, – Хейнтайлль встал. – Мы с Альтистой ищем тихое спокойное место.
   – А я? – проговорила Старрайзе
   Хейнтайлль чуть-чуть поколебался, потом произнёс:
   – А ты ищешь его с нами. Так, наверное, будет безопаснее для тебя. Наверняка Сопротивление не откажется заполучить тебя.

   – Ты должен услышать меня, – Циатра стоял посередине небольшой комнаты, окруженный дымом от сожженных благовоний.
   – Я слышу, – прохрипел слабый голос. И перед Циатрой появился Джокер, который предстал в виде мускулистого мужчины с роскошной рыжей гривой волос на голове и мощными рогами… тоже, как ни удивительно, на голове. Глаза горят, хищный оскал улыбки. Прямо демон – и только. Вот, правда, недолго получилось держать марку. Джокер закашлялся.
   – Ну, и какой идиот надоумил меня травить?
   – Но ведь… разве к богам не обращались так? Благовония…
   – Благовония? – Джокер принюхался. Потом чихнул и замотал головой. – Благовоние благовонию рознь, знаешь ли. Да и смешивать их нужно по правилам. А не всё подряд и лишь бы побольше. Зачем взывал?
   – Я… мы ничего не нашли в замке… никакого артефакта, что помог бы перенести наши силы в реальный мир.
   – Так вы и не могли бы найти.
   – Потому что он в другом замке. Ну да, мы сразу же отправимся в другой мир, если только ты нам поможешь.
   – Потому что артефакта не существует.
   – Почему же ты сразу не сказал?
   – Ты не спрашивал. Собственно говоря, ты и сейчас не спрашиваешь. Но… просто…
   – Я понял. Мы должны узнать это у членов Ордена. Они сделают всё, что мы велим. Мы заставим! Они откроют нам свои тайны.
   Джокер пожал плечами и зевнул.
   – Всё? – спросил он, обводя комнату скучающим взглядом.
   – Если бы ты мог нам помочь… подсказать – как? Как достать у них эту информацию? Ведь это ты помог нам пробраться в замок, дал нам силу, ты сказал, что делать с этой… Тьяуррти.
   – Ну да, – Джокер явно продолжал скучать.
   – Так помоги нам с…
   – Допросом? Извини, не моя компетенция. Да и к тому же…
   Циатра, наверное, впервые за всё общение с Джокером, буквально превратился в слух и не пытался перебивать.
   – Надоели вы мне, – закончил фразу Джокер.
   – Что? – Циатра сначала решил, что ослышался.
   – Сам посуди… я думал, вы повеселее. А вы… напали на замок, убили несколько членов Ордена, тем самым ускорив апокалипсис созданных миров, – ведь миры на членах Ордена и держаться. Ищите то, чего нет и быть не может. Потому что вообще никогда не существовало.
   – Ты хочешь сказать, что нет ни артефакта, ни возможности перенести наши силы в реальность?…
   – … да, и ещё ты постоянно перебиваешь меня. Как думаешь – это приятно?
   – Я слушаю тебя! – буквально взвыл Циатра.
   – Вообще-то поздно. Мне вы уже не интересны, я же сказал.
   – Но ведь должно быть… что-то… какая-то возможность! Кто-то может…
   – Ну, я могу, – спокойно сказал Джокер.
   – Тогда… ты мог бы…?
   – Но я уже не хочу.
   – Почему?!!
   – Ты вообще хоть когда-нибудь, кого-нибудь слушаешь, кроме себя? Вы. Мне. Надоели. Вы скучные. А я этого на дух не перевариваю.
   И Джокер попросту растворился в воздухе. Точнее – в дыме.

   – Что это за место? – спросила Старрайзе, когда они поднимались по каменным ступеням.
   – Это самое первое место, где мы жили, – ответил Альтиста.
   – Вы жили здесь? – недоверчиво переспросила Старрайзе. Было сложно поверить, что члены Ордена действительно здесь обитали. Ведь это… это был просто холм. Холм, вход в который прятался в каменном лабиринте посреди леса. А внутри… внутри было вовсе не уютное жилище хоббита, а мрачные, без солнечного света и с затхлым воздухом катакомбы. Такие показывают в фильмах, когда действие происходит в мрачной темнице средневековья. И сейчас они шли по ступеням наверх холма, где, как сказал Альтиста, была площадка.
   – Ну да, – невозмутимо ответил Хейнтайлль, – когда мы появились… нет, точнее, позже… наверное, когда появился этот мир, мы не могли переносить свет… яркий свет. Поэтому для начала забрались в холм. И большую часть времени спали. И видели миры во сне. И нас самих.
   – А раньше… как вы выглядели раньше? – спросила Старрайзе.
   – Я… не помню, – покачал головой Альтиста, – а ты, Хейнт… ты – помнишь?
   Хейнтайлль ничего не ответил. Только сейчас он понял, что он ведь и в самом деле не помнит. И, вполне возможно, он выглядел не так. Ведь Старшая Сестра тоже принадлежит Ордену, правда? Но у неё нет форм. Тогда, как они выглядели раньше? И кто внушил им сны? От подобных дум у Хейнтайлля как всегда, разболелась голова.
   – Спокойно, Хейнт, – мягко сказал Альтиста. Он, единственный из всего Ордена, знал о головных болях Хейнтайлля. И ему всегда удавалось утихомирить их просто словами.
   Наконец, после долгих блужданий, они вышли на площадку на вершине холма. И как раз вовремя. Солнца тут, как и во всех мирах карт и шахмат, конечно же, не было. Но Старрайзе уже научилась определять рассвет по тонкому, едва заметному свечению на небе, которое предшествует времени, когда свет разливался повсюду. Оставалось ждать всего лишь с полчаса.
   – Отлично. Как раз и передохнём. Как мы вообще тут жили? – недовольно поморщился Альтиста, когда перевёл дыхание.
   – Возможно, мы были иными, – проговорил Хейнтайлль. Чувствуя, как с каждым словом где-то внутри черепа просыпаются, зажигаются язычки боли.
   – Хейнт. Не надо, – снова почти прошептал Альтиста.
   Хейнтайлль кивнул и обернулся к Старрайзе.
   – Я хочу спросить тебя… лучше не отвечай, если не хочешь, но не ври. Я почувствую.
   Старрайзе внутренне напряглась. Она смотрела в глаза Хейнтайлля и чувствовала, что его взгляд не отпускает её.
   – Я хотел тебя спросить, – повторил Хейнтайлль. Потом словно собрался с силами и продолжил: – почему ты помогаешь нам?
   Старрайзе замерла. В голове роем пронеслись мысли и даже подходящие ответы. Но все было не то. Наконец, она ответила:
   – Просто я чувствую, что это правильно… точнее, правильнее, чем что-то другое. Я не знаю – почему. И объяснить не смогу. Понимаю, звучит глупо. Но… я не знаю, что ещё сказать.
   Хейнтайлль не отвёл своего взгляда, а Старрайзе своего. Она не могла бы сказать, сколько они стояли так, смотря друг другу в глаза, пока…
   – Пора начинать, – голос Альтисты словно пробился через вату, больно и резко ударил по сознанию. Старрайзе даже вздрогнула и заметила, что Хейнтайлль испытал те же дискомфортные чувства, что и она.
   – Хорошо, – кивнула девушка Альтисте, – но я…
   – Ничего не гарантируешь, я слышал, – проговорил Альтиста, – начинай быстрее.
   Девушка встала на середину площадки и, ни к кому не обращаясь, начала петь заклинания. Сначала шепотом, она не могла себя заставить петь громче. Но скоро голос помимо её воли набрал силу и мощь. Но Старрайзе уже не замечала этого. Её сила, её уверенность, – та самая уверенность, которую дало ей первое чтение заклинания, там, в библиотеке, – вернулись. Если бы сейчас Старрайзе могла анализировать окружающее, то она, наверное, посмеялась бы над глупой девочкой, что ещё недавно была столь не уверена в себе, что даже заклинание петь начинала шепотом. Но Старрайзе не анализировала. Она полностью погрузилась в песню. Она слышала свой голос, но не только его… она слышала музыку. Хотя не могла представить, какой это инструмент. Ведь она не помнила тогда названия инструментов. Да и само слово инструмент забыла. Была просто музыка и песня, что окутывали Старрайзе волнами разноцветной, переливающейся энергии. Сквозь эти волны, словно сквозь прозрачный туман, Старрайзе видела лес и деревья в нём, хотя не помнила их названий. Мир вообще выглядел таким странным. Необычайным. Без названий и памяти о них. Старрайзе смотрела на него некоторое время, пока он вдруг не подернулся дымкой и не исчез. Осталась только энергия. И девушка почувствовала, что отрывается от земли и несется куда-то. Она пронеслась по коридору из камня, с пористыми стенами пещер. В некоторых из пещер она видела огонь и даже странных сутулых существ с зеленой и синей кожей. Склоняясь над огнем, они грели свои длинные руки с крючковатыми пальцами. Она видела странных птиц и летала по красному жаркому небу. Ветры овевали её и ссорились, кому из них подхватить девушку и нести дальше. Наконец, Старрайзе попала в странное место, которое, будь у неё память, описала бы как пустоту. Чёрную вязкую пустоту, в которой, как в янтаре, застыли играющие цветами сферы. В одну из таких сфер, цвета расплавленного золота, Старрайзе и окунулась. И тут же испытала невероятную, ни с чем несравнимую боль. Девушка закричала… кажется. Но заклинание не прервалось. Оно вело её всё дальше. К центру сферы. К еще большей боли. Старрайзе показалось, что она раскалывается на части, когда она попала в пульсирующий центр сферы. Боль возросла, но заклинание не прекратилось. Внезапно что-то нежное, мягкая прохлада окутала девушку. И боль немедленно ушла. «Возвращаемся», – услышала она не свою мысль. Или – всё же свою? И они… уже это были они, а не она одна – вернулись.
   Когда Старрайзе очнулась на холме, она какое-то время не могла прийти в себя. Потом увидела Альтисту и спросила:
   – Сколько я провела там?
   – Там? – озадаченно спросил парень.
   – Около трёх часов, – ответил Хейнтайлль.
   Старрайзе кивнула и только тут увидела слабо светящуюся фигуру на холме рядом с ней. Фигура была полупрозрачна и малозаметна в воздухе.
   – Меня зовут Тьяуррти, и я благодарна тебе за зов… – мысль в голове напомнила ту самую прохладу, которая в её путешествии прогнала боль. Да, Тьяуррти и была ею – той самой прохладой.
   – Прошу прощения, я не в лучшей форме. Но тебе всё же удалось исцелить меня. И теперь… теперь мне нужно набрать силу. А в этом мне поможет только время.
   Старрайзе кивнула, да и что тут можно было ответить? Уж точно не «Всегда пожалуйста».

Глава 25

   Тьяуррти быстро восстанавливала свои силы. Полупрозрачная фигура наливалась изнутри светом и плотностью. Выглядело это красиво. Старрайзе залюбовалась, но любовалась недолго. Мельком посмотрела на свои руки и вскрикнула от ужаса. Пальцы, ладони стали почти прозрачными. Сквозь них она видела траву холма.
   – Всё в порядке, девочка, – проговорила Тьяуррти, – просто ты изменяешься. Так бывает.
   – Но я не хочу изменяться, – ошеломленно проговорила Старрайзе, и тут же быстро добавила: – во что бы то ни было…
   – Я не знаю, кто научил тебя такому ритуалу, – сказала Тьяуррти медленно, – но я слышала, он предполагает изменения в вызывающем. Разве тебя не предупреждали?
   Старрайзе открыла было рот, но тут же закрыла его. Ей почему-то стало ужасно стыдно признаваться, что прочитала она ритуал в книге. И не удосужилась узнать – а есть ли какие «побочные эффекты». Хотя бы в той же книге. Поэтому она лишь молча наблюдала за тем, как руки сначала стали ещё более прозрачными, а потом резко вернули и форму, и плотность, и цвет. Старрайзе даже не попыталась подавить вздох. Она понимала, как это глупо, но всё это время у неё в голове вертелись образы волков-оборотней. Она почти ждала, как её руки покроются шерстью. Старрайзе стало стыдно своих собственных мыслей, и она покраснела. Потом помотала головой и кое-как привела мысли в порядок. К её счастью, кажется, никто не заметил её внутренних метаний. Ну и славно.
   – Что мы будем делать теперь? – спросила Старрайзе. – В смысле, я, получается, с вами…
   Хейнтайлль вздохнул. Альтиста посмотрел на друга с удивлением и сказал:
   – Нам нужно освободить остальных членов Ордена. И смотаться отсюда. Правильно?
   – Хорошая идея, – ответила Старрайзе. И тут же помрачнела: – А что будет…
   – С мирами? Ну, не знаю. Неплохо было бы, если бы большой бабах… впрочем, я согласен и на бум, – весело проговорил Альтиста.
   – И как ты это увидишь в случае чего? – спросил Хейнтайлль.
   – Мда… ну ладно. Пусть просто исчезнут.
   Старрайзе зло вперилась в Альтисту. Тот даже подскочил, словно ошпарился. Да, судя по всему, так и было.
   – Прекрати! – крикнул он. – Мне же больно, между прочим. Тоже мне, маг с огненным взглядом…
   Старрайзе как-то однажды мечтала о том, чтобы её взгляд стал если не смертельным, то, хотя бы, крайне болезненным. Но сейчас радости особой от исполнения мечты не ощутила. Как это часто бывает – мечта сбылась в один из редчайших моментов, когда вовсе не до неё… и не до радости. Старрайзе только хмыкнула и вновь уставилась на свои руки – проверить: на месте ли они. Теперь если бы вдруг они начали покрываться шерстью или на пальцах выросли когти, Старрайзе вовсе не удивилась бы этому.
   – Ты идиот, – сокрушенно обратился Хейнтайлль к Альтисте.
   – А что я такого сказал? – невинно спросил тот. Потом вздохнул и продолжил: – Да ничего с этими придурками не случится. Ну… очнутся вновь каждый на своём месте. В… как вы это называете? «Реальном» мире.
   – Как мы это называем? – спросила Старрайзе. – Почему – мы? И почему…
   – А у тебя есть доказательства, что мир, в котором ты живёшь с рождения – реальный? И вообще, у тебя есть доказательства, что ты сама…
   – Прекрати, – Хейнтайлль обычно не использовал методы физической расправы, но иногда с Альтистой просто нельзя было по-другому. Поэтому он счёл, что подзатыльник сейчас будет как раз кстати. А, приняв решение, Хейнтайлль его всегда выполнял. Так что Альтисте досталось второй раз.
   – Ладно, я молчу… но всё же, – Альтиста покосился на Хейнтайлля и продолжать мысль не стал.
   Старрайзе была настолько поражена словами Альтисты, что даже не могла сказать ничего в ответ. И была уверена, что никакой Декарт с его «Cogito, ergo sum» ни в коей мере не поможет.

   – Итак, – Циатра не знал, как ему начать речь. Не мог же он сказать, что теперь… а что, кстати, случилось теперь? Джокер исчез так быстро и непонятно, что Циатра даже не успел понять, что случилось и чем это грозит… или не грозит. Одно ясно – на его помощь можно не рассчитывать. А ведь Циатра, хотя и сам себе не хотел признаваться, но надеялся, что Джокер лично за ручку проводит его к артефакту. Циатра даже во сне его видел. В смысле, артефакт. Желание получить эту силу в реальности было настолько сильным, что в последнее время он ни на что не обращал внимания, кроме как на свои сны, призывы Джокера и жизнь в мирах нереальности. Всё – карьера, личная жизнь, всё было брошено в угоду мечте. И вот теперь сама мечта разбилась. Хотя, может, и нет. Джокер, Трикстер – где гарантия, что он был честен? Он, в конце концов, всегда был связан с обманом. Ну, а если всё же… что тогда сказать Сопротивлению? Ведь он в буквальном смысле наобещал ребятам золотые горы. И, хотя он не первый и не последний лидер, не выполняющий своих обещаний… некоторых из членов Сопротивления он знал в реальности. В сущности. Ему пришлось уламывать их участвовать в Сопротивлении! И если теперь… Циатра глубоко вздохнул и произнёс:
   – Я хочу, чтобы этим… – Циатра задумался, подбирая слово. Чтобы было позабористее, – этим тварям был устроен допрос. Стариса займётся… они заманили нас сюда помимо нашей воли. Я знаю, многим тут нравится. Почему бы и нет? Сила, что дают нам карты… но это всего лишь иллюзия. Иллюзия, которая оборачивается болью и непониманием, когда нас, – опять помимо нашей воли, – выбрасывает в реальный мир. Это… это словно какой-то наркотик, на который нас посадили создатели этого мира. И это просто издевательство над нами! А теперь, когда конец миров карт недалёк? Мы можем, как многие провести это время, в последний раз чувствуя свою силу и власть над иллюзорной реальностью. А можем поступить по-другому – перенести и то, и другое в реальность нашего мира. Но для этого нам нужно знать то, что знает Орден! Я точно знаю – у Ордена есть возможность подарить нам эту силу. Или хотя бы объяснить, как перенести её в реальность! Поэтому мы должны продолжать искать. Как в замках Ордена, так и в мозгах его адептов.
   Циатра поднялся с кресла, давая понять, что его речь окончена. В сущности, ничего нового он не сказал. Но этот блистательный монолог был нужен вовсе не для того, чтобы донести до слушателей новую информацию. А для того, чтобы показать, что их лидер по-прежнему уверен в успехе всего предприятия и знает, куда идти. Что делать, если не все довольны… Циатра уже сам слышал не очень приятные для его слуха разговоры.
   – Так что он тебе сказал? – нетерпеливо спросил Терк, когда они остались вдвоём в полуразрушенном зале совета.
   – Кто?
   – Ну, ты же вызывал Джокера, я знаю. И что он тебе сказал?
   Циатра посмотрел на своего заместителя. Терк был единственным, кто знал, что Циатра общается с Джокером. И он был долгое время не только заместителем, но другом Циатры. Но даже ему лидер Сопротивления никогда не решился бы сказать о том, что случилось. Поэтому Циатра лишь пробормотал:
   – А что он мог сказать? Принести нам всё на блюдечке с голубой каёмочкой?
   – Я думал, ты как раз в этом и был уверен, – покачав головой, ответил Терк.
   – Мало ли… слушай, прекрати, а? Всё идёт пока как надо, скоро мы добьемся результата. Главное, нужно действовать.
   – В смысле – пытать?
   – А почему нет? Разве ты не помнишь, как…
   – Помню. После первого нападения они устроили настоящую чистку…
   – Похватали всех… и тоже отнюдь не ласково объясняли, что так больше с Орденом поступать нельзя. Конечно, это помогло нам в распространении слухов об Ордене…
   – Вот толку-то?
   – Я надеялся, что это привлечёт к нам больше людей. Откуда я вообще знал, что они будут бояться… и при этом продолжать жить как и раньше, но уже – рассказывая страшные сказки про страшных охотников Ордена и страшных заводах, где безвылазно работают жертвы…
   – Люди… – пожал плечами Терк.
   – Люди… – повторил Циатра. Потом задумался. Терк… может, он смог бы рассказать ему всё… Циатра уже открыл было рот, но передумал. «Так будет лучше. Для всех».
   – Ладно, – сказал он, – нужно проинструктировать Стариса. А то он слишком увлечётся…
   – Откуда ты вообще его выкопал?
   – А я знаю? Может, в реальности он в тюрьме сидит… за серийные убийства.
   – Очень похоже, – вздохнул Терк. – Слава Богу, я этого не знаю. И слава Богу, он тут никого не начал резать.
   – Слава Богу, я тоже не знаю.
   Терк вновь покачал головой. Он уже не первый, не второй и не третий раз пытался поговорить с Циатрой об этом типе. Но тот каждый раз отмахивался от этих разговоров.
   – Так что я к Старисе, – повторил Циатра, давая понять, что тема исчерпана и возражений не требует, – и пусть начнёт с этого… Эддатсани. Вот и встретятся два одиночества… может, даже поделятся опытом проведения бесед с потенциальным противником…
   Терк хотел что-то сказать, но тут Циатра словно застыл на месте. А потом выпалил:
   – Девчонка…
   – Какая девчонка?
   – Старрайзе… мы должны найти её!
   – И как?
   – Просто, как же ещё, – рассмеялся Циатра. Тут же, поглядев в удивлённые глаза Терка, продолжил: – я обучал её. И я могу найти её, как только она появиться в мирах. Главное – время, время… я уже научился контролировать свои скачки из реальности сюда и обратно. Но иногда… иногда меня всё же выносит в реальность. И тогда вообще неизвестно – сколько я там пробуду.
   – Просто будем считать, что время в любом случае не на нашей стороне, – спокойно проговорил Терк.
   – Не беспокойся. Я почти уверен, что всё же смогу оставаться здесь столько, сколько захочу. Но нужно искать девчонку. И я сам займусь этим, когда она появится в этом мире.
   – Если она появится…
   – Что-то мне подсказывает, что мы встретимся очень скоро…
   – Куда мы направляемся теперь? – спросила Старрайзе.
   – Теперь? – переспросил Альтиста. – Лично я бы немного отдохнул, поспал, поел, искупался в озере – тут недалеко чудесное озеро. А там можно и за спасательную операцию…
   Альтисту буквально распирало от эмоций. Так всегда было, когда он принимал внешнее и внутреннее содержание юноши. Альтиста находил это достаточно прикольным. Единственной проблемой в данном случае являлось то, что эмоциональный фон мог поменяться по неизвестным ему самому причинам. Или по какой-нибудь ничего не значащей ерунде. И тогда насколько весел, лёгок и счастлив был Альтиста при хорошем настроении, настолько депрессивен, мрачен, раздражителен он становился при плохом. Раньше он исправлял эту проблему легко – просто принимал другое содержание. А что случиться сейчас, когда он утерял, по крайней мере на время, свои способности оборотня, – Альтиста и не думал. Не хотел и предполагать. Но старался поддерживать себя в отличном настроении всему назло.
   – Мы пойдём к Сопротивлению. И освободим наших товарищей, – с нажимом в голосе сказал Хейнтайлль.
   – Ладно, – вздохнул Альтиста, – но по дороге всё-таки перекусим.
   Хейнтайлль воздел очи к небу, потом посмотрел на Тьяуррти, потом опять воздел очи к небу…
   – Не волнуйся, Хейнт, – ответила Старшая сестра, – с членами Ордена ничего не случиться. Не скажу, что их настоящее сейчас приятно и доставляет им удовольствие… но никто из них не близок к смерти. И не умрёт в ближайшее время. Да и дальнейшее тоже.
   – Ты знаешь это? – спросил Хейнтайлль.
   – Пребывание за порогом иногда даёт… некоторые возможности, не существовавшие ранее, – спокойно сказала Тьяуррти.
   – Тогда скажи нам, – Альтиста подбежал к Старшей Сестре, – что случится с нами. Сможем ли мы…
   – Я говорила о новых возможностях. Но не говорила о том, что ими можно управлять. Не сейчас – так это точно. Я думаю, ни у кого нет желания ждать, пока я этому научусь? – спросила Старшая Сестра, – как показалось Старрайзе, – одновременно насмешливо и печально.
   – Тогда остается надеяться только на себя, – резюмировал Хейнтайлль.

   Они без труда преодолели границу между мирами, – как её назвал Альтиста. Правда, как и всегда, Старрайзе никакой границы особой не почувствовала. Они просто вышли из руин, смахивающих на средневековый замок, и оказались в как всегда многолюдном городе. Старрайзе помотала головой и не увидела Тьяуррти. Зато увидела невысокую светловолосую девушку, которая подмигнула ей и улыбнулась. Самое странное было не в этом, Старрайзе в сущности вообще не удивилась тому, что Старшая Сестра приняла человеческий облик. Но вот что удивило её, так это реакция Хейнтайлля и Альтисты. Даже всегда такой спокойный Хейнтайлль выглядел по-настоящему ошарашенным. Старрайзе хотела было спросить, но не стала. Мало ли что… к тому же её беспокоило нечто иное.
   – Не слишком ли мы… открыто путешествуем?
   – Ну, можем и скрыто, – пожал плечами Альтиста, – но тут-то зачем.
   – Альтиста прав, – проговорил Хейнтайлль, – если Циатре удалось соприкоснуться с разумом Старшей Сестры, то он наверняка почувствует, что мы в городе. Но, скорее всего, он попытается найти тебя… конечно.
   – Меня?
   – Циатра хочет перенести силы свои и своих людей в реальный мир. Мы, то есть Орден, тут ему помочь не сможем. А ты…
   – А я смогу?
   – Понятия не имею. Но он всё же попробует… узнать. Если ему удастся тебя заполучить. Впрочем, почувствовать тебя он может, только если, например, обучал тебя.
   – Замечательно, – проговорила сквозь зубы Старрайзе.
   Хейнтайлль с минуту смотрел на неё, потом вздохнул:
   – На самом деле… есть одно место в этом городе… но к нему ещё дойти нужно.
   – Но…
   – Альтиста потерял свою силу на время. Старшая Сестра – тоже. Сейчас только я вас прикрываю от магических взглядов, – продолжил спокойно Хейнтайлль, – можешь подключиться, если хочешь.
   – Но я не знаю, – промямлила Старрайзе, – и я не умею, – продолжила она, чувствуя, что краснеет до кончиков ушей.
   «Карта», – услышала Старрайзе в голове чужую мысль. Она чуть кивнула Тьяуррти и достала свою карту Джокера. Карта светилась переплетением линий, похожих на паутину. Снова паутина. Старрайзе всмотрелась в карту и внезапно поняла, что делать. Оказалось на удивление просто выстроить магическую защиту-кокон, состоящую из невидимых переплетений нитей. Хейнтайлль посмотрел на неё с уважением.
   – Ну что, пошли дальше? – Альтиста переминался с ноги на ногу.
   – Пошли, – ответила Старрайзе. Она внезапно резко успокоилась и приобрела странную непробиваемую уверенность, что всё будет хорошо.
   – С чего ты решил, что она здесь? – спросил Терк. – Ты ведь сам сказал, что она появилась и пропала.
   – Она под какой-то магической защитой, это точно, – заломил пальцы Циатра.
   – Да почему, объясни!
   – Да потому… я это чувствую. И меня ещё ни разу не подводила интуиция. И ещё… не все члены Ордена у нас в тюрьме.
   – Ты считаешь, что кто-то сбежал? И она с ними… предательница!
   – Просто глупая девчонка, – пожал плечами Циатра.
   – Но ничего… я думаю, будет не трудно объяснить ей всю глубину её глупости.
   – Кто знает… но, в конце концов, у нас есть разные способы, – Циатра на некоторое время задумался, а потом продолжил: – так что пусть ребята прочесывают город. И я тоже со своей стороны буду искать.
   – Хорошо, – ответил Терк.
   – И пусть только самые лучшие следят сегодня за замком.
   – Ты думаешь…
   – Я уверен. Если она помогает этим тварям, куда же ещё ей идти?
   – Не складываешь все яйца в одну корзину?
   – Никогда! – рассмеялся Циатра. А потом посерьезнел: – Я лишь пытаюсь пользоваться логикой. А то с этими магическими трюками мы в последнее время стали забывать, что есть такая веками проверенная вещь.

   – Вот мы и пришли, – проговорил Хейнтайлль.
   Старрайзе огляделась. Простой дом, ничем не примечательный. Простой подвал.
   – И что в этом месте такого необычного?
   – То, что этого места как бы нет. В мире. То есть для нас и сейчас оно есть. И для тех, кто может сюда войти оно есть. А для мира нашего его нет. И нас, соответственно, тоже. Раз мы здесь, – объяснил Альтиста.
   – А-а… – протянула Старрайзе, хотя она, конечно, ничего не поняла.
   – Мы создали это место после первой попытки нападения Сопротивления на Орден, – сказал Хейнтайлль, – на всякий случай.
   – Замечательно, – проговорила Старрайзе, – и что мы будем тут делать?
   – Посмотри на те двери.
   Только тут Старрайзе обратила внимание на двери в стене подвала. Они выглядели нарисованными более, чем реальными.
   – Эти двери ведут во многие места нашего мира… миров. Возможно, мы сможем воспользоваться одной из них, чтобы подобраться поближе к Сопротивлению.
   Старрайзе внимательно изучила карту на противоположной стене. Точнее, карты. На них было обозначено, куда ведут двери, и, к сожалению, они ничего не говорили девушке. Ведь она видела дом Сопротивления наяву, а не на карте.
   – Я ничем не могу помочь, – покачала она головой.
   – Ты ещё никак не привыкнешь использовать свои новые возможности? – мягко спросила Тьяуррти. – Это понятно. Ведь большую часть жизни ты провела без них.
   – Новые возможности? Вы считаете… – начала было Старрайзе. И тут вспомнила. Кажется, сам Циатра ей и рассказывал. Когда она находиться в каком-то месте, то непременно оставляет после себя пусть маленький, но слепок своей энергии. А если она там ещё и творит что-то, вроде обучения магии и сопутствующих этому заклинаний, то этот слепок уж очень яркий. В общем, для неё сейчас найти это место на карте не так уж и сложно… теоретически. Практически Старрайзе не пробовала подобные штуки. Ну, вот и пришло время попробовать. И у Старрайзе это получилось. Так легко и естественно, словно она всегда это делала.
   – Вот, – она указала на место на карте неподалёку от одной из помарок.
   – Ты уверена? Здесь? – спросил Хейнтайлль. – Но почему мы не знали об этом?
   – Каким образом? – усмехнулся Альтиста. – Мы вообще когда-нибудь пытались выяснять? Мы вообще к Сопротивлению относились как? Назойливые настолько, чтобы оградить себя от их назойливости, если к нам в гости полезут, но не настолько, чтобы мешать им играть в свои игры.
   – А то, что некоторые из них попадали в нежные объятия Эддатсани – как это соотносится с нашим отношением? – хмыкнул Хейнтайлль.
   – Вполне, – Альтиста отмахнулся. – Как там у людей… чем бы дитя ни тешилось… и вообще, за всё нужно платить. И за игры на чужой территории – тоже.
   Хейнтайлль лишь пожал плечами. Альтиста, собственно говоря, был прав, и ответить ему было нечего. К тому же, сейчас он уже начал думать о том, как лучше подобраться к Сопротивлению. Ведь неизвестно, какой силы магия у них сейчас используется на защиту. Однажды Орден не принял это в расчёт, и вот теперь приходиться расхлёбывать результат.
   – Когда я была в Сопротивлении, я слышала, что они вроде не очень хорошо владеют магией сна, – неуверенно вставила Старрайзе.
   Хейнтайлль встрепенулся. Слова девушки оказались на удивление созвучны его собственным мыслям.
   – Проблема в том, что мы в Ордене тоже… не очень знакомы с этой магией, – честно сказал он.
   – Говори только за себя и за Альтисту, Хейнтайлль, – мягко сказала Тьяуррти.
   – Старшая Сестра? Ты знаешь магию сновидений? Но почему ты нас никогда не учила? – спросил Альтиста. Он выглядел как обиженный ребёнок, которому не подарили давно обещанную машинку.
   – А я не так давно её узнала, – ответила Тьяуррти. – Только когда почти умерла. Всё-таки смерть похожа на сон. Ну, и Старрайзе эту магию знает. Ей, как избраннице Джокера, по статусу положено.
   Девушка кивнула. Она действительно несколько раз во время сна путешествовала по своему реальному миру в качестве призрака. Ну, а про тот сон, в котором она была с Хейнтайллем, и говорить нечего… да и не надо. Ведь тогда всё случилось не по её воле. В смысле, начало сна.
   – Вот вместе и прошвырнёмся туда, – резюмировала Тьяуррти.
   Старрайзе ничего не оставалось, как просто кивнуть головой.
   Всё прошло на удивление легко. Их и в самом деле не заметили. Хотя и Старрайзе, и Тьяуррти чувствовали силу как в самих стенах замка Сопротивления, запечатанных достаточно мощной магией, так и в членах Сопротивления. По мнению Старрайзе, они изменились. Сопротивление стало старше, что ли… но самое главное было в том, что не вся сила, которой было пропитано Сопротивление, принадлежала самому Сопротивлению. Старрайзе очень чётко чувствовала, что тут вплетена и другая сила, и она, кажется, знала её источник.
   Они пролетели по замку, высмотрели входы и выходы, включая тайные. Заглянули они и в темницу. Входы в неё охранялись, но в самой темнице стражников не было. Старрайзе впервые увидела Орден в таком полном составе. Даже сейчас, сломленные и подавленные, они вовсе не показались ей жалкими. Они были лишены силы, но Старрайзе каким-то образом чувствовала ту силу, которая была у них до пленения. И которая на самом деле никуда не делась, лишь затаилась на время. Старрайзе смотрела и видела, с какой радостью они встречают свою Старшую Сестру, с каким воодушевлением, как распрямляются плечи и начинают гореть глаза. А ещё в них вновь зажигались искорки силы, которая, казалось, покинула их, а на самом деле лишь тлела, как угли.
   – Я должна остаться здесь на время, – сказала Тьяуррти, обернувшись к Старрайзе, – я необходима моим братьям и сестрам, чтобы привести их в норму… хоть в какое-то подобие нормы. А ты можешь возвращаться.
   – Ладно, – кивнула Старрайзе, – у меня тоже есть кое-какие дела во сне. Так что вполне возможно вернёмся вместе.
   Тьяуррти не стала спрашивать, какие дела есть у Старрайзе. Может, потому, что сама знала или догадывалась. Она лишь кивнула и поспешила к братьям и сестрам. А Старрайзе, отлетев подальше от замка вдруг задумалась. План у неё был хороший, но как его претворить в жизнь – она и понятия не имела. Ведь обычно…

   «Ну, меня можно просто позвать… ты забыла об этом?…»

   Старрайзе не успела ничего ответить, как почувствовала, что куда-то проваливается. Впрочем, испугаться она тоже не успела. Потому что приземлилась, уже не ощущая себя призраком, на груду рыжих осенних листьев. Она быстро вскочила на ноги и чуть не упала, запутавшись в подоле длинного, на средневековый манер, платья. Платье конечно было восхитительное – бархат, парча, драгоценные камни… но вовсе не приспособленное для прогулки по неровной лесной земле. А именно в лесу она как раз и оказалась. Причём что самое интересное – босиком. Старрайзе хмыкнула, выругалась достаточно громко, чтобы все, кто хотел, её услышали. Особенно – чтобы услышал именно тот, по воле кого она оказалась именно здесь и именно в таком странном наряде. Ответа не последовало, зато появилась настойчивая мысль идти вон по той тропинке между березой и елью. Виды деревьев Старрайзе определила по форме, потому что берёза была синей с зелёными пятнами, а не белой с чёрными, а ель вообще меняла цвет беспрестанно. Плюнув на всё, – уже про себя а не вслух, – Старрайзе как могла подобрала юбку и ломанулась вперёд по тропинке, бормоча себе под нос различные фразы. Например, о том, что все мужики, неважно какого они уровня силы и статуса – попросту козлы и не больше, к тому же не обладающие ни каплей вкуса, к тому же в принципе не способные выйти из детсадовского возраста, неважно, сколько им суждено жить на свете. Фразы перемежались словами весьма неприличными для произношения в приличном обществе.
   Но, несмотря на то, что путешествие должно было бы быть трудным, полным падений, спотыканий и, возможно, воткнувшихся во все места колючек, ничего подобного не произошло. Старрайзе казалось, что она идёт по ковру, пушистому и тёплому. Если закрыть глаза, можно было бы подумать что ноги утопают в мехе какого-то животного, в то время как Старрайзе идёт по совершенно прямой его спине. Ей даже почудилось, что она вот-вот, и услышит урчание этого огромного зверя.
   Тропинка вывела на полянку. А на полянке стояла… избушка на куриных ногах. Точнее, если совсем правильно – избушка на курьих ножках. Старрайзе не знала, плакать ей или смеяться. В конце концов, решила, что второе лучше. Отсмеявшись, она проговорила, – поскольку двери не было видно:
   – Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом.
   Избушка повернулась, села, – курьи ноги она так подложила под себя, что они стали вообще незаметны… хотя, может они действительно исчезли. И перед носом Старрайзе оказалась дверь. Девушка открыла её и вошла в достаточно просторную избу. То, что внутри помещение было гораздо больше, чем снаружи, её вовсе не удивило. Даже обрадовало. Ведь Старрайзе уже была готова ходить по избе скрюченной, упираясь в потолок. А то, что на столе стояли три миски, от которых шёл пар и запах кукурузной каши, – одна миска была большой, просто таки огромной, как тазик для новогоднего оливье, вторая поменьше, а третья совсем маленькая, – вот это уже разозлило. Старрайзе закрыла глаза, глубоко вздохнула, сосчитала до десяти… не очень помогло. Поэтому девушка просто выпалила:
   – Сейчас же прекрати свои глупые игры! А не то!!!
   – Ане то ты что? – невинно спросил голос откуда-то из-за её плеча.
   Старрайзе обернулась. Джокер стоял около двери. На этот раз он выбрал форму юноши, чем-то напоминающего Альтисту.
   Только волосы у Джокера были цвета старого золота, а в глазах плескалась такая глубокая зелень, что дух захватывало. Ну и, конечно, улыбка до ушей вполне соответствовала этому образу. Старрайзе только вздохнула. И вправду, что она сделает если «не то». Уйдёт? Так она уже раз пыталась. Результат был вовсе не вдохновляющим. Поэтому девушка просто спросила:
   – Ты можешь помочь мне?

Глава 26

   Джокер подошёл к столу и взгромоздился с ногами на стул перед самой большой миской каши. На лице его отражался глубокий мыслительный процесс. Старрайзе терпеливо ждала. Но терпение стало быстро заканчиваться и, хотя она старалась не показать свою злость, очевидно, на лице её всё-таки эта эмоция проявлялась. А Джокер, кажется, попросту наслаждался тем, как она злится и одновременно – борется со своей злостью. Он наклонился к столу, взял ложку, – двумя руками, уж очень она была большая, – зачерпнул каши и принюхался.
   – Не знаю, как на счёт температуры, но то, что это явно невкусно – однозначно, – резюмировал он с полной серьезностью. Потом всё же обратил свой лик к Старрайзе и, чуть прищурившись, спросил: – Так что ты там говоришь?
   – Я прошу о помощи, – стараясь быть как можно более спокойной, ответила Старрайзе.
   – Ах, да, помощь… такого у нас с тобой ещё не случалось, чтобы ты просила о помощи. Что изменилось?
   – Ты поможешь мне или нет? – спросила Старрайзе. – Я могу уйти, если…
   – Ты ставишь мне условия? – спросил Джокер. – Превосходно!
   Он улыбнулся. Но на этот раз его улыбка была колючей. Старрайзе показалось, что этой улыбке гораздо больше подошли бы острые зубы лисицы.
   – Я просто могу уйти, если ты не в настроении разговаривать.
   – Я всегда в настроении разговаривать, – протянул Джокер, – проблема в том, что обычно мне предлагают такие нудные разговоры, что мне сразу начинает хотеться спать.
   – Ничем не могу помочь этому горю.
   – Я знаю, – жалобно произнёс Джокер. Потом сразу как-то оживился и спросил: – Так какая помощь тебе, собственно говоря, нужна?
   – А вот этого я не знаю. Точнее, не до конца знаю… – начала было Старрайзе, и только сейчас поняла, что и вправду – не знает, – просто мне хотелось бы помочь… Ордену. А ты помогаешь Сопротивлению.
   – Уже нет, – ответил Джокер, – они оказались очень скучными. Я думал, что они весёлые, а сам чуть от скуки не помер уже со второго раза, то бишь со второго диалога с этим… как его… Циатра! Так что теперь он может звать меня сколько угодно. Даже жертвы приносить может. Всё равно не приду. Уж если мне что-то надоедает, так это раз и навсегда. Так что теперь они обходятся без моей помощи. Ну, то есть что-то из той защиты, которой я их обеспечил, ещё, конечно, осталось, но я бы не назвал это серьезным препятствием для такой силы, как ты и этот твой… Хейнтайлль.
   – Он не мой, – внезапно даже для самой себя вырвалось у Старрайзе.
   – Сама виновата, – пожал плечами Джокер.
   Старрайзе могла бы много чего сказать на эту тему, но не стала, решив, что сейчас не до этого.
   – Так что, я не думаю, что тебе нужна помощь.
   – Даже если учитывать то, что они будут на меня охотиться? – уточнила Старрайзе.
   Джокер посмотрел на неё удивлённо, потом расхохотался и махнул рукой.
   – Они? Охотиться на тебя? Боюсь, они не доросли до того, чтобы рассчитывать на успех. Жалко правда, что ты не доросла до того, чтобы понять, какое удовольствие может принести так называемая охота за тобой. В противном случае, поверь мне, здорово бы развлеклась. Ну ладно, будем надеяться, что в твоей жизни будут ещё погони и охоты. Именно тогда, когда ты сможешь…
   Тут Джокер резко замолчал и так же резко вскочил со стула. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл. Воздел руки к небу, крутнулся на месте и упал вновь, но уже на другой стул. Видать, падать на жёсткий деревянный стул больно даже для таких существ, как он, потому что Джокер выругался и вскочил так быстро, словно на стуле лежали угли. После выполнения всех акробатических трюков, Джокер обернулся к Старрайзе и сказал:
   – Ладно, я нарушу на этот раз правила. А что? Правила мои собственные, имею право их нарушать! Вот как ты думаешь – имею или нет?
   Старрайзе пожала плечами, но Джокер и не ждал ответа. Он обернулся к двери и что-то бормотал, сопровождая слова пассами рук. Выглядело это серьезно. Даже зловеще как-то. Через пару минут Джокер обернулся, сжимая что-то в руке и, улыбнувшись Старрайзе, сказал:
   – Вообще-то можно было обойтись и без этого ритуала, но так всё же лучше выглядит.
   Старрайзе уже не имела сил комментировать, да Джокер и не ждал комментария, как раньше не ждал и ответа. Он протянул Старрайзе ошейник – красивый красный ошейник из кожи, украшенный металлическими бляхами и полудрагоценными камнями.
   – И что… – начала было спрашивать Старрайзе, как ошейник в её руках начал дрожать и вдруг изогнулся знаком вопроса. От неожиданности Старрайзе вскрикнула и бросила его на пол. Ошейник поднялся над полом и тут же на полу стал образовываться абрис, фантом собаки. Под ошеломлённым взглядом Старрайзе фантом обрёл плотность, и скоро перед девушкой стояла самая настоящая собака. Она была чуть побольше сибирского хаски, и с такими же раскосыми волчьими глазами. Цвет глаз поражал глубокой синью. Сама же собака была белоснежной, и лишь острые уши словно кто-то обманул в яркую красную краску. Собака подошла к девушке и лизнула её руку. Старрайзе погладила животное. Гладить шелковистую мягкую шерсть было приятно. Девушка обернулась и поискала глазами Джокера. Нашла она его под столом. Именно туда он упал со стула, когда расхохотался во время того, как Старрайзе отбросила от себя ошейник, словно змею. Туда упал, да там и решил почему-то остаться. Но под пристальным взглядом Старрайзе всё-таки вылез.
   – Это теперь твой защитник, – сказал он.
   – Но…
   – Захочешь отправить его обратно, просто сними ошейник.
   – Отправить куда?
   – Атак он всегда будет рядом. Можешь даже придать ей другой вид. Если я правильно полагаю, то собака с красными ушами привлечёт к себе слишком много нежелательного внимания.
   Старрайзе кивнула.
   – Отлично, – Джокер потёр руки и с видом человека, выполнившего свой долг, прошёл к двери, открыл её и вышел, захлопнув дверь за собой.
   – Эй, подожди, – Старрайзе только сейчас сообразила, что произошло. Она открыла дверь и завертела головой по сторонам. Джокера нигде не было. Похоже, он и в самом деле считал свою миссию полностью выполненной. Старрайзе поджала губы. Она посмотрела на собаку, которая преданно тёрлась о ногу.
   – Ладно, мы тоже пойдём? – спросила она неуверенно.
   Собака тявкнула и всем своим видом выразила согласие. Старрайзе открыла дверь и вышла, сопровождаемая собакой. Она хотела пойти по той же тропинке, по которой и пришла, но тут собака вцепилась ей в подол платья и потащила куда-то в кусты. Старрайзе последовала за ней. И правильно сделала. Потому что уже под защитой кустов наблюдала, как к дому на задних лапах приближаются три медведя. Один в строгом деловом костюме, другой – маленький медвежонок – в матросском детском костюмчике, и медведица в красивом синем платье и с бусами из янтаря на шее. Старрайзе лишь покачала головой, а когда медведи вошли в дом, взяла собаку за ошейник и побрела по тропинке. Где-то через десять шагов она споткнулась и, не выпуская из руки ошейника, полетела в траву. Но не долетела, поскольку заснула, попав в обычный сон с его непонятными и расплывчатыми формами.

   Старрайзе спала уже час, а Хейнтайлль так и не отвёл от неё взгляда. Как он сам объяснил – он охраняет девушку, которая сейчас наиболее беззащитна. И её тело нуждается в охране, пока дух путешествует по неизведанным далям. Это было хорошее объяснение. Для тех, кто не знал, что тела избранников Джокера, как и избранников всех его аватар, всегда находятся в безопасности, пока они спят. Это некий бонус от сего непостижимого существа. Правда, сами избранники об этом часто не знают, ибо их никто не просвещает. Хейнтайлль знал. Но всё равно сидел, не отрывая взгляд от девушки. Он словно впитывал её образ, стараясь запомнить и сохранить в сознании. Хейнтайлль чувствовал, что близок момент расставания.
   В комнату заглянул Альтиста. Молниеносно оценив ситуацию, он хмыкнул и открыл рот, чтобы что-то сказать Хейнтайллю. Но тот предупредил его слова, подняв палец к губам. Альтиста снова хмыкнул, потом его голова скрылась за дверью, чтобы через какое-то время опять высунуться. На этот раз Хейнтайлль поднялся. Подойдя к лохматой голове Альтисты, он схватил её за волосы и достаточно грубо вытолкнул друга за дверь. Потом закрыл эту самую дверь и пошёл по коридору, с легкостью таща за собой Альтисту, который даже не упирался. Зайдя в другую комнату, Хейнтайлль отпустил Альтисту и тот, не ожидая, потерял опору и рухнул на пол.
   – Что ты делаешь? – поинтересовался он, с удивлением смотря на мрачное лицо Хейнтайлля.
   – А ты как думаешь? Ты хотел со мной поговорить. Вот и говори.
   – Ну да, при твоей принцессе, конечно, говорить нельзя.
   Хейнтайлль не стал комментировать.
   – Что ты хотел мне сказать, Альтиста? Или уже передумал?
   – Да нет… то есть я ничего не хотел сказать. Сначала. А уже потом передумал.
   Хейнтайлль покосился на друга весьма неодобрительно, и Альтиста, уже готовый задать свой вопрос, замялся. Но не выдержал и выпалил:
   – Ты уже говорил ей?
   – О чём? – сердце Хейнтайлля предательски сжал колючий обруч. Не больно, но неприятно.
   – О своих чувствах, чудо ты наше.
   – Это тебе сейчас ещё привиделось? – спросил Хейнтайлль.
   – Ты забыл, что я эмпат, – улыбнулся Альтиста. – От меня бесполезно скрывать то, что связано с чувствами. Даже тебе, Страж Ордена.
   Хейнтайлль ухмыльнулся. Ну да, Страж Ордена… который не смог усторожить самого себя. Стыдоба, да и только. Да тут хоть стыди, хоть не стыди, толку не будет – сердце ноет и слушать разума не хочет вовсе. Ну, по крайней мере, в своих поступках, в отличие от своего сердца, он ещё может руководствоваться разумом.
   – Хочешь, скажу, что она к тебе чувствует? – спросил Альтиста.
   – Нет, – быстро ответил Хейнтайлль.
   – Почему? Боишься?
   – Боюсь? – Хейнтайлль хотел было сказать что-то циничное, даже рассмеяться, но не стал. Выпендриваться перед самым сильным эмпатом Ордена не было никакого смысла. Даже ему, закрытому от всех других. Он вздохнул и решил быть искренним. Это было необычно. Но в последнее время очень многое в жизни Хейнтайлля было необычным. Стоило привыкнуть к этому побыстрее.
   – Я ничего не рассказывал и не собираюсь.
   – Почему? – встрепенулся Альтиста. – У тебя уже мало времени.
   – Только не надо говорить мне, сколько у меня времени и что мне с ним делать, – неожиданно почти зло прорычал Хейнтайлль.
   – Но я лишь… – Альтиста даже чуть отшатнулся.
   – Просто не лезь не в своё дело, ладно? – сказал Хейнтайлль уже мягче. – Я знаю – ты хочешь помочь. Но это… мне не нужно.
   – А мне показалось, что как раз нужно. Почему ты не хочешь признаться самому себе… и ей?
   – Самому себе я уже признался. В этом и проблема, – усмехнулся Хейнтайлль. Внезапная недавняя вспышка уже прошла, и он вновь выглядел невозмутимым. Только грустным.
   – Но почему, – не унимался Альтиста, – ты ведь уже не считаешь, что она недостойна, да?
   – Потому что это бесполезно, – ответил Хейнтайлль, – и… достойна, недостойна… я… да, я не считаю её слабее… сейчас. Но это не значит, что потом… это бессмысленно, понимаешь? Потому что это не может иметь продолжения.
   – Да с чего ты это взял?!
   Хейнтайлль закрыл глаза на минуту. Как он может объяснить то, что чувствует? Но он всё же попытался.
   – Когда всё закончиться с мирами, нам придется уйти в другую реальность… или не реальность. А ей – остаться в своём мире. Это будет… правильно, понимаешь? Верно. Так и должно быть. И для меня так будет лучше. Да и для неё.
   Альтиста усмехнулся. Он, наконец, встал с пола и прошёл к двери. Выходя из комнаты, он обернулся и сказал:
   – Может, ты и прав. Я понимаю.
   Он уже собирался переступить порог, но вновь обернулся и сказал:
   – Единственное, чего я не понимаю… объясни мне: ведь это я сейчас нахожусь в теле семнадцатилетнего человеческого парня, – почему же именно у тебя сейчас мозги работают, как у семнадцатилетнего человеческого парня? Я тебя спрашиваю, Хейнтайлль.
   – Я слышу, – ответил Хейнтайлль, – но у меня нет ответа. Возможно, это их страшная месть за то, что раньше они вынуждены были работать как мозги человеческого старца?
   – Не вовремя, – совершенно серьезно заметил Альтиста.
   – А что в нашей жизни случается вовремя? – спросил Хейнтайлль.
   Альтиста покачал головой и на этот раз вышел из комнаты, оставив Хейнтайлля одного. Правда, ненадолго. Хейнтайлль тоже вышел из комнаты и направился обратно на свой пост рядом со спящей Старрайзе. Правда, теперь уже не спящей. Когда Хейнтайлль зашел в комнату, девушка уже проснулась и сидела на кровати. А рядом с ней сидела собака с белоснежной шерстью, синими глазами и кроваво-красными ушами. Собака предупреждающе зарычала, когда Хейнтайлль вошёл. Старрайзе погладила её и тихо сказала:
   – Он свой.
   Собака взглянула на Хейнтайлля с явным подозрением, но рычать больше не стала. Даже когда Хейнтайлль подошёл к Старрайзе.
   – Это и есть… помощь, что ты искала? – спросил он, кивнув на собаку.
   – Не совсем, – пожала плечами Старрайзе, – помощь заключается в том, что у Сопротивления уже нет помощи.
   Хейнтайлль непонимающе поднял бровь. Старрайзе поспешила объяснить:
   – Джокер. Он помогал им. А теперь нет.
   Хейнтайлль задумался.
   – Это многое объясняет. Чтобы люди смогли, – тут он взглянул на Старрайзе и замолчал. Потом продолжил: – В любом случае, это хорошая новость. Если, конечно, это правда. А насколько я смог узнать об этом существе…
   – Ему сложно доверять, я знаю, но иногда, я думаю, можно попробовать, – с удивлением для себя Старрайзе обнаружила, что почти защищает Джокера. Нервно передернув плечами, подумала: «Что это со мной?» и быстро сказала: – В любом случае, у нас ведь нет выбора. Мы всё равно должны идти.
   Сказав так, Старрайзе быстро прошла мимо Хейнтайлля к выходу.
   – Старрайзе, – позвал он тихо. Девушка остановилась и посмотрела на него.
   – Старрайзе, – вновь медленно повторил Хейнтайлль, – я хотел сказать тебе… – тут он вновь запнулся. А девушка смотрела внимательно на него. Она ждала. Хейнтайлль продолжил: – Ты не передумала… помогать нам?
   – С чего бы это? – немного зло спросила Старрайзе. Ответа она не ждала, поэтому резко дёрнула на себя ручку двери и почти выбежала из комнаты. Хейнтайлль вновь остался один, так как собака выбежала за девушкой, но не в открытую, а в закрывшуюся дверь, сквозь которую та прошла без труда.
   Старрайзе бежала по коридору, а к её глазам подступали злые слёзы. Она ждала тогда… ждала совсем других слов. А каких? Чего она ждала? Старрайзе остановилась, переводя дух. И в самом деле – чего она ждала? Что он скажет ей… о чём? О Любви? О желании? А ей самой это нужно? С чего вдруг такие желания? Девушка прикусила губу. Может, ей стоит, наконец, признаться, что она тоже что-то чувствует к этому снобу? Старрайзе ударила рукой по стене. «Что это со мной? – подумала она. – Совсем с ума сошла?» Да, она вполне может признаться себе, что та ночь с Хейнтайллем… что ей было хорошо. Но ведь тогда она была под чарами Джокера, разве не так? А теперь она… теперь она… да неужели она что-то чувствует! Любит его? Бред… хочет? Возможно. Признаться себе в желании было легче, чем в каком-либо чувстве. Ну да, возможно, она и хочет его. Но ведь это ничего не значит. И никакими Любовями тут и не пахнет. А почему она сейчас так зла? Ну, любой зол, когда его желания игнорируют! Ответ был найден, и вполне приличный ответ. А на занывшее сердце, пытавшееся что-то там мямлить о неправильности такого ответа, Старрайзе просто махнула рукой.
   Уже через пару часов они были готовы к «великой освободительной миссии». Впрочем, началась она как-то на удивление легко. Проникнуть под покровом заклинания незаметности в темницу замка оказалось очень просто. Старрайзе так и не заметила стражей в темнице. А вот то, что члены Ордена стали гораздо сильнее, точнее возвратили пусть не всю, но большую часть своей силы – это Старрайзе заметила. Она уже ждала, что всё закончится быстро и никаких проблем не будет. И вообще, не обязательно было ей говорить с Джокером… хотя собака всегда может пригодиться. Ну, хотя бы для компании.
   Скоро все пленники были освобождены и подлечены от ран. Тьяуррти оказалась отличным лекарем.
   – Теперь нам нужно уходить, – сказал Хейнтайлль.
   – Уходить? – взвился Эдаттсани. – А они…
   – Успокойся, – сказала Тьяуррти жестко, – сейчас не время.
   И Эддатсани, и всем остальным недовольным пришлось согласиться. И тут – словно сам потолок упал на них… хотя потолок оставался на месте. Просто пришло ощущение невыносимой тяжести. Некоторые члены Ордена не смогли остаться на ногах и упали на колени, зажимая голову руками. И тут, через шум и звон в ушах, в головах у них зазвучал насмешливый голос Циатры:

   «Вы действительно думали, что все так легко? Мы сняли защиту с нашего замка. Но лишь для того, чтобы обрушить её вам на головы».

   – Ты хочешь убить нас? – спросила Тьяуррти. – Но что это даст тебе?
   – Нет, что ты, Старшая Сестра! Я просто возьму избранницу Джокера. И тебя. Я сделал ошибку, отпустив тебя. Теперь я знаю, как использовать твою жизненную силу. А остальные… остальные меня не интересуют. Но до этого они должны отказаться от тебя. Так это у вас называется, когда кто-то выходит из Ордена? Когда все связи с Орденом разрываются.
   – Мы не сделаем этого, – сказал Хейнтайлль.
   – Тогда вы умрёте, – коротко ответил Циатра.
   – Но ты не получишь Старшую Сестру, – ответил Хейнтайлль, – разве не так? Ты ведь не сможешь использовать её энергию, если убьешь нас, пока мы не порвали связи с ней, да?
   – Ты ужасно догадлив. Но что скажет сама Тьяуррти… что скажешь, Старшая Сестра? Жизнь всего твоего клана за твою.
   – Я согласна, – ответила Тьяуррти.
   – Подожди! – закричал Хейнтайлль. Но это был крик отчаяния. Он знал, он чувствовал, что они ничего не могут сделать сейчас. Их поймали в ловушку так просто. И захлопнули клетку именно в тот самый момент, когда они уже были уверены в своей победе.
   – Тьяуррти, прошу, – Хейнтайлль чувствовал, что его голова сейчас лопнет, но всё же он не хотел верить, что всё кончено.
   – Успокойся, Хейнтайлль. Я иду к Циатре. Ты слышишь? Я сама разрываю связи с Орденом!
   Ответа не последовало, но тяжесть ушла так же внезапно, как и навалилась на них. Вот только Тьяуррти они уже не ощущали частью самих себя.
   – Уходите, – сказала Тьяуррти мягко, – думаю, вам лучше всего пойти в убежище. По порталу, что находиться рядом.
   «Я вернусь», – прибавила она мысленно.
   «Я тоже», – мысленно же сказала Старрайзе. А вслух сказала, обращаясь к Тьяуррти:
   – Я иду с тобой.
   Они больше не оборачивались. На входе их встретили стражники Сопротивления. Они и проводили Тьяуррти и Старрайзе с собакой, которую Старрайзе успела назвать Атрис, в кабинет Циатры.
   – Отлично, – заявил тот, увидев пленниц, – просто восхитительно. Надеюсь, дамы, вы не будете пытаться сбежать, поскольку понимаете, что это бесполезно.
   Тьяуррти кивнула. Старрайзе тоже чувствовала, что к её рукам тянуться невидимые нити силы, и стоит её шевельнуться, она просто повиснет, как игрушка на веревке. Если не что похуже.
   – Только тебе придется снять ошейник, – недовольно поморщился Циатра, – поверь, мне не страшно. Но всё же такая тварь тут не нужна.
   Старрайзе оскорбилась, но всё же молча сняла ошейник. Атрис пропала.
   – Ты же не знаешь, что это за собачка, да? – спросил Циатра. Не дождавшись ответа, продолжил: – Просто удивительно, что Джокер выбрал в избранницы такую невежду.
   Старрайзе хотела сказать что-то колкое и ядовитое, но ей как назло ничего в голову не приходило.
   – Впрочем, это неважно, – заявил Циатра, – ты тут, и ты перенесёшь нас в наш мир… со всеми нашими способностями. Конечно, у тебя тоже твои способности останутся. Но нужно быть сумасшедшей, чтобы надеяться победить нас всех. Тебе одной.
   – Я могу перенести вас, – спокойно ответила Старрайзе, – но я даже не представляю, как это сделать, чтобы оставить вам способности.
   – Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Циатра, – но тебе ничего не надо будет делать. Только перенести нас. А дальше, во время переноса мы подключим её, – тут он кивнул на Старшую Сестру. – Я излазил всю вашу библиотеку, леди, – обратился он уже к Тьяуррти, – и я нашёл способ вернуться домой с положенной нам силой. Вам вновь не удастся обмануть нас. Оставить в дураках. Правда, это будет стоить вам жизни. Ну, что же, вполне разумная цена за обман. Приготовьтесь. Мы немедленно соберемся во дворе, пока эти грёбаные наскоро сляпанные миры не исчезли.
   Циатра только и успел договорить последнее предложение, как вдруг один из охранников, чьи лица были закрыты масками, вылетел на середину комнаты между лидером и пленницами и начал делать усиленные пассы руками. При этом он умудрился сорвать с себя маску.
   – Ты! – только и успела сказать Старрайзе.
   – Сейчас меня зовут Ритар, – только и успел сказать парень, пока комната покрывалась зеленоватым туманом. Таким знакомым, и на этот раз очень успокаивающим. Хотя успокаиваться было рано. И Старрайзе это понимала. Как и Тьяуррти.
   – Нужно обрезать эти веревки, – Старшая Сестра уже почти освободилась от незримо держащей её силы. То же вскорости сделала и Старрайзе. Хотя не понимала, как она это сделала. Зато она поняла кое-что другое. Она тряхнула ошейником, и вот вновь с ней рядом была Атрис, которая пригодилась почти сразу же. Поскольку туман стал рассеиваться, – ибо, как ни шутила Старрайзе раньше, Ритару было далеко до Зеленого Фонаря из комиксов. Правда, все стражники были в отключке. Кроме Циатры, который кинулся к бывшим пленницам. Тут-то Старрайзе и увидела собаку в действии. И поняла, почему Циатра так боялся её, что бы он ни говорил по этому поводу. Атрис мягко прыгнула, опрокинула лидера Сопротивления на спину и просто, не успела Старрайзе что-то сказать или сделать – перегрызла ему шею. Старрайзе чуть не вырвало, но тут её подхватили за руки Тьяуррти и Ритар, и буквально вытащили из комнаты. Что было потом – Старрайзе помнила смутно. Они бежали. Их догоняли. Она плела чары, от которых враги падали то ли в сон, то ли в смерть. У Старрайзе не было времени и желания выяснять.
   А потом их как героев встретили в убежище Ордена. Но на долгие празднования времени не было. Казалось, весь мир раскачивался в предвкушении землетрясения, которое вполне могло стать последним. Поэтому все члены Ордена под пристальным наблюдением Тьяуррти дали клятву о непричинении зла миру Старрайзе. А потом был ритуал. Хотя, какой там ритуал. Она просто перенесла всех орденцев, которые взялись за руки.
   Никто из них не стремился задерживаться в мире Старрайзе. Точнее уже – Алины. К тому же, Тьяуррти рассказала, что пока она пересекала обратно черту разделяющую смерть и жизнь, она нашла подходящий для них мир.
   – Что это за мир? – спросил Хейнтайлль.
   – Он знаком мне. Хотя я не помню – откуда. И знаком гораздо больше, чем мир этой девочки. Хотя и его я помню. А значит, мы там будем ближе к разгадке собственного происхождения, – сказала Тьяуррти.
   Как оказалось, этот вопрос волновал многих в Ордене. Поэтому уже на следующий день по прибытии в мир Алины, Тьяуррти открыла другой портал.
   Алина провожала Орден. Последним уходили Хейнтайлль и Альтиста.
   – Я благодарен тебе, – сказал Хейнтайлль, – извини, если моё прежнее мнение было оскорбительно.
   – Ну, ты же изменил его.
   – Да, изменил.
   – Хейнтайлль, я хотела сказать тебе кое-что…
   – Я тоже… но ты начинай.
   – Я… я тоже благодарна тебе… я буду помнить тебя.
   – Я… и я не забуду тебя.
   – Тебе пора идти, да?…
   – Пора. Меня ждут.
   – Тогда прощай… или до встречи?
   – До встречи лучше.
   Они стояли и почти держались за руки. Ничего не говоря, просто смотря в глаза друг другу. Альтиста, который наблюдал за этой сценой вместе с Тьяуррти, не выдержал. Он выругался шепотом, а потом побрёл к порталу, бормоча себе под нос:
   – Идиоты! Какие идиоты.
   – Ты что-то сказал? – Хейнтайлль нагнал его у портала.
   – Да нет, ничего особенного…
   Тьяуррти тепло попрощалась с Алиной и Максом и от всей души поблагодарила их обоих. А потом вошла в портал самой последней, и он закрылся за ней. Уже через пять секунд даже намёка на что-либо подобное не было в воздухе тихого ночного сквера. А Максу и Алине только и оставалось, что пойти домой.

   Алина резко проснулась. Она даже не знала, что её разбудило. В квартире было тихо. Девушка включила свет и взглянула на часы. Три часа ночи. Атрис тоже проснулась и посмотрела на хозяйку своим мудрым взглядом.
   – Спи девочка. Спи моя умница, – мягко сказала Алина. Собака опять опустила голову на лапы, но продолжала наблюдать за хозяйкой, словно чувствуя, что с той что-то не так.
   – Ты у меня умница, – проговорила Алина, – это хозяйка у тебя дура.
   Она выключила свет и легла. Попыталась заснуть, хотя и знала, что это бесполезно. В последнее время если она просыпалась ночью, заснуть до рассвета уже не получалось. Алина вздохнула. Впереди опять полночи и безрадостный день. Последнее время дни стали на удивление скучными. Даже наличие за окном столь любимой Алиной осени не радовало. Да, впереди ещё один день. Без миров, в которые можешь каждую секунду провалиться. И без Хейнтайлля. «Слышишь, ты, подсознание, или как тебя там, – подумала Алина, – я признала. Мне не хватает Хейнтайлля».
   «И это всё?» – оскалилось подсознание.
   «Не, не всё. Мне очень не хватает Хейнтайлля», – ответила Алина.
   «И…?» – не унималось злое подсознание.
   «И… ну да, я… я люблю его… наверное…»

   «Поздравляю с запоздало пришедшим пониманием».
   «А если бы оно не запоздало, что бы я могла сделать?»
   «Тогда был бы другой разговор».
   «Заткнись!»
   «А я что? Я ничего. Ты сама начала эту тему».

   Оказывается, ссоры со своим собственным подсознанием обладают усыпляющим эффектом. Это Алина поняла сразу же, как… впрочем, понять она не успела, потому что заснула.

   На этот раз Джокер встретил её в зале замка. Он сидел рядом с камином и попивал вино из тонкого длинного бокала.
   – Будешь? – предложил он, не поздоровавшись.
   Алина увидела, что на столике рядом с камином стоит бутылка и ещё один бокал. Девушка ухмыльнулась. Сцена напоминала ту, в которой они встретились в своё время с Хейнтайллем. Но она ничего не сказала. Лишь подошла к столику, наполнила бокал и села на второе свободное кресло у камина. Она отпила глоток. Вино было превосходным. Впрочем, Джокер вряд ли стал угощать её чем-нибудь другим. Сейчас Алина смогла получше рассмотреть Джокера. На этот раз он принял вид мужчины, которому никак нельзя было дать больше тридцати пяти. Тёмные, чуть не доходящие до плеч, аккуратно убранные назад волосы в неровном свете камина казались то каштановыми, то чёрными. Вокруг рта и глаз залегли морщинки, а гордый нос с горбинкой придавал профилю солидности.
   – Итак, – начал Джокер, – тех реальностей, где мы встретились, больше нет. Печально. Очень полезные были реальности.
   Он замолчал и отхлебнул вино. Алина молчала тоже. Джокер продолжил:
   – Впрочем, в твоей реальности тоже вполне можно повеселиться. А можно найти и другие. Всё же ты ещё далека от… окончания образования. В общем, всё путём. И да здравствует правило, согласно которому нет ничего непоправимого.
   – Есть, – шепотом сказала Алина.
   Джокер посмотрел на неё со странной смесью любопытства, жалости и укоризны. А Алине вдруг почему-то стало настолько жаль себя саму, что она готова была расплакаться, но держалась из последних сил. Джокер смотрел на неё минуты две. Потом вновь облокотился на спинку кресла и сказал:
   – Вы странные существа, люди. Сначала не хотите признаваться самим себе. Потом тому, кому стоит признаваться. А потом плачете по несбывшемуся, которое не сбылось по вашей вине.
   – По моей вине? – Алина почти возмутилась. – И что я бы могла сделать тогда? Броситься ему на шею? И выслушать его предложение полечиться у психиатра?
   – Я не думаю, что члены Ордена вообще знают, кто такой психиатр и чем он занимается, – серьезно сказал Джокер, – а на счёт броситься на шею… ну, не знаю. А ты чего хотела? И чего хочешь сейчас? Что броситься на шею он? И сразу признается в великой любви? Так он это не сделает. Хотя и испытывает к тебе то же, что и ты к нему.
   Алина чуть бокал из рук не выронила.
   – Испытывает? И ты знал?!
   – То же мне, великое знание, – хмыкнул Джокер.
   – Но почему…
   – А я разве обязан?
   Алина замолчала. Внутри неё должна была по всем признакам сейчас бушевать буря. Но бури не было. Было лишь какое-то опустошение. Даже бокал с вином стал казаться невероятно тяжёлым. Глаза защипало, и мир стал терять свои привычные очертания.
   – Эй, ты что, – услышала она голос Джокера сквозь ватную пелену, – ты серьезно? Ладно, я могу нарушить правила.
   – Тобой же созданные… – попыталась Алина улыбнуться сквозь слёзы.
   – Ага, – подмигнул Джокер, – правила же мои. И я могу найти для тебя твоего…
   – Он не мой, – покачала головой Алина.
   – Ну ладно, своего собственного Хейнтайлля. Даже, наверное, забавно будет посмотреть, как вы будете преодолевать с одной стороны снобизм а с другой… тоже снобизм, но поданный под другим соусом.
   – Я подумаю над твоим предложением, – ответила Алина.
   – Думай, – согласился Джокер, – только недолго. Ты же знаешь, что я…
   – Быстро теряешь интерес к чему-то. Я знаю.
   Алина замолчала и стала смотреть на огонь. Кажется, впервые за много дней в её жизни всё начинало идти правильно. Ну, наверняка не всё… и наверняка не совсем правильно. Но шаги к этому состоянию были сделаны весьма существенные.

Аделаида Евгеньевна Агурина Джокер