Юрий Иванович
Рай и ад Земли. Спасение из ада (сборник)

Рай и ад Земли

Пролог

   Прокоп Скауди полагал себя не только самым знаменитым экстремалом в мире, но и самым знаменитым экстремалом среди миллионеров. Ибо общеизвестно: очень богатые личности могут позволить себе такое, что простым, пусть даже и очень рисковым людям, и не снилось. И за свои миллионы Прокоп разрешал себе все, что душа пожелает.
   Вот и сейчас он готовился испытать еще одно, ни с чем несравнимое, по словам организаторов, ощущение. Хотя и осматривался Прокоп вокруг себя с явным разочарованием и скепсисом. Он находился на открытом поле, покрытом потрескавшимся солончаком, который густо пробивали пересохшие травинки. В пятистах метрах перед ним находился холм, из-за которого и ожидалось, по сценарию, появление того самого обещанного экстрима. Припекало солнышко, буднично звенели цикады, лицо освежал ровный, без перепадов упругий ветерок.
   Миллионер уже с некоторым раздражением оглянулся назад. Там, в трех километрах, виднелся еще один холм, глиняный, размытый дождями и изборожденный ветром, за которым скрывался вертолет, их сюда доставивший. А прямо на желтом фоне глиняного холма красовался организатор всего нынешнего представления. Молодой, однако уже легендарный в узких кругах мужчина, восседающий за рулем роскошного мотоцикла с коляской. Даже с такого расстояния Прокоп заметил, как мотоциклист успокаивающе махнул обеими руками. Мол, подождите еще немножко.
   «А чего ждать?! – все больше раздражался миллионер. – Когда мы подлетали, я отчетливо рассмотрел пространство за этим холмом: голая степь на многие десятки километров. Да там и суслику негде спрятаться, не то что конному рыцарю. Разве что под землей что-то построили? Ха! Сколько они там могут поместить? А ведь этот пройдоха обещал самую что ни на есть жуткую атаку тяжелой рыцарской конницы полноценным королевским полком. Правда, так и не признался, сколько рыцарей состоит в этом полку. Ну, пусть только попробует мне подсунуть жалкий десяток каких-то задохликов в консервных банках! Сдеру с него всю неустойку в тройном размере! Мало того…»
   Недовольные рассуждения Прокопа прервал легкий вибрирующий гул, и он тут же с новым интересом повернулся к так называемой сцене. Как раз вовремя. По всему гребню одновременно показались вначале верхушки копий и пышные султаны, потом – шлемы и конские головы, а уж затем и рыцари в полном облачении, величественно восседающие на забранных в бронированные попоны лошадях. Вернее, даже не на лошадях, а на мастодонтах, словно специально выведенных для ношения невероятного по тяжести железного груза.
   У любителя экстрима глаз был натренирован не хуже, чем его непомерная хватка бизнесмена, подкрепленная неисчислимой наличностью в банках. Поэтому он и с расстояния в полкилометра прекрасно мог заметить несоответствие в масштабах и размерах. По его прикидкам получалось, что любой рыцарь ростом был под два метра, да и их битюги заметно превосходили по высоте любые нормы. Чтобы достать до луки седла, обычному человеку пришлось бы вытянуть руки над головой.
   Опытный Прокоп сразу разгадал загадку:
   «Да ведь они в основании холма подвели специальный газ, а теперь его пустили в воздух. Недаром так дотошно и скрупулезно выбирали время представления, освещение и настаивали именно на этой точке. В это время лучи солнца преломляются в газе под определенным углом и создается увеличительный эффект. Ну что ж, пока еще ничем особо не удивили. Хотя количество всадников впечатляет. И где только они прятались? Для такой банды надо было вырыть самолетный ангар. Или они весь гонорар тратят и еще свои докладывают? Хе!»
   Действительно, только в первой шеренге располагалось около восьмидесяти рыцарей. Все они выстроились идеально прямой линией и, выхватив короткие орудия, похожие на булавы, стали синхронно колотить по собственным щитам. Грохот даже на таком расстоянии получился ужасающий.
   «Ага! – с пренебрежением усмехнулся Прокоп. – Начинают психическую атаку шумовыми эффектами. Старо как мир…»
   Но какое-то тянущее, неприятное чувство этот грохот определенно вызывал. Так и хотелось встряхнуться, сбрасывая давящее наваждение, как делают собаки. На этом шумовые эффекты не кончились. Сначала с довольно мерзким низким звуком загудела поднятая во второй шеренге труба. Еще более мерзким тоном ей вторила другая – и в этот момент стена всадников дрогнула в едином первом шаге. Так и продолжая колотить булавами по щитам в ускоряющемся темпе, весь строй рыцарей стал накатом спускаться с холма. Как ни странно, при беглом подсчете рядов оказалось более десяти. И вот тут другой грохот стал перекрывать лязг железа – грохот огромных копыт по пересохшей земле. Когда тяжелая конница набрала скорость, земля под ногами у Прокопа стала вибрировать и сотрясаться.
   Добавился рев третьей трубы. Булавы слаженным движением оказались прикрепленными к лукам седел. Похоже, гигантские кони достигли максимума своей скорости, и теперь первая шеренга этих храпящих мастодонтов напоминала миллионеру широкую танковую гусеницу, которая перемалывает в пыль любой грунт под собой. Белое облако уже покрывало коней чуть ли не по грудь. Внизу просматривались только мерно вздымающиеся копыта, взбивающие и подбрасывающие комья земли.
   Четвертая труба включилась в дело, когда дистанция сократилась до ста метров. По этой команде все копья приподнялись, а затем острия опустились вниз, на линию атаки. На восьмидесяти метрах рев усилился сразу несколькими трубами – и после этого рыцари принялись кричать. Причем не что-то, напоминающее привычное «ура!» или просто «а-а-а!». Скорее этот всеобщий крик берсерков напоминал рычание голодного динозавра.
   На пятидесяти метрах Прокоп запаниковал и нервно оглянулся: мотоцикла с коляской и самого организатора нигде не было! Быстрый взгляд на фланги подтвердил, что рыцари так и идут прямой линией и в стороны, создавая расходящийся строй, подаваться не собираются. На тридцати метрах ищущему острых ощущений миллионеру вдруг пришла в голову одна-единственная фраза одного из своих самых опасных недоброжелателей: «Ты у меня, козлина, умрешь самой экзотической смертью!»
   На дистанции в двадцать метров Прокоп Скауди понял, что его подло и коварно подставили! За собственные деньги он добровольно угодил в смертельную ловушку! Передняя линия шла так кучно и грозно, что раздаться в стороны у рыцарей уже не получится при всем желании. А на десяти метрах стало понятно, что и остановиться они просто не успеют. Неимоверная масса железа и плоти просто по законам инерции не успевает остановиться на таком мизерном отрезке.
   И когда до тяжелой кавалерии оставалось всего лишь пять метров, переставший дышать от страха миллионер уловил вместе с донесшейся до него пылью острый запах разогревшихся животных и кисловатый привкус падающего на него железа. И уже уходящим в небытие сознанием он отдаленно уловил непроизвольные сокращения кишечника. Ноги у Прокопа подогнулись, глаза застлало кровавым туманом, и в этом красном обрамлении он увидел вздымающиеся прямо на него, огромные, с его голову, копыта. А дальше – полный мрак безвременья и бесчувствия.

   – Ну, как отдохнули? – Главный исполнитель заказа выглядел невероятно учтивым, готовым выполнить любое желание клиента.
   – Нормально. – Глаза лежащего человека пугливо обежали комнату и вновь с подозрением уставились на стоящего у стола молодого человека. – Давно я тут валяюсь?
   – Да нет, что вы! Вас только минут пять как раздели санитарки и уложили в постель. Еще и доктор не успел приехать. Хотя нет, кажется, вижу его машину во дворе… Вон, видите, часы на стене? Да и ваш «ролекс» – вон, на тумбочке. Минут десять еще потратили на дорогу. Минуты три – пока я вас отыскал в этом облаке и погрузил в коляску мотоцикла. Ну и сразу хочу принести вам самые искренние извинения. Ребята явно перестарались, подняли слишком много пыли, переборщили с шумовыми эффектами – вполне естественно, что даже ваш крепкий организм не выдержал такой концентрации впечатлений. Вдобавок на этот раз кавалерия решила не расходиться возле вас в стороны, а просто перепрыгнуть одиноко стоящего зрителя. Тренированные животные это делают без труда. Да вот только облако пыли не рассчитали. Вы просто немного задохнулись, поэтому и случился обморок. Но по сути условия сделки мы выполнили. Мне кажется, ощущения вы получили по максимуму. Не правда ли?
   Пока длился этот монолог, лежащий на кровати человек лихорадочно размышлял:
   «Если часы не подведены и сходятся с моими, а мои потом сойдутся с точным временем, то и вправду с момента обморока прошло не больше четверти часа. Следовательно, то, что я обгадился, – просто игра моего перепуганного воображения. Или… – Заметив, что молодой человек в процессе рассказа стал прохаживаться по комнате и как раз отвернулся, Прокоп приподнял одеяло на груди и опустил резко коленки. Окутавшая ноздри волна запахов ни в коей мере не напоминала пугающую вонь. – Да нет, вполне нормальный запах тела. Не могли они меня так быстро и тщательно отмыть. И трусы на мне мои… сухие…»
   На последний вопрос следовало отвечать, и Прокоп выдавил на своем лице покровительственную улыбку:
   – Да, скрывать не стану, вам удалось меня поразить по полной программе. Аванс вами отработан с излишком, и я сию же минуту подпишу давно приготовленный чек на остальную сумму.
   Миллионер протянул руку к стоящему с другой стороны кровати стулу и вытянул из своей куртки чековую книжку. При этом он опять-таки не сдержался, склонился чуть больше положенного и принюхался к своей одежде:
   «Да нет! Брюки жутко пропылены, но запаха подозрительного нет. Что это на меня нашло?..»
   Когда чек был подписан и вручен молодому мужчине, тот сделал серьезное лицо и перешел на сухой канцелярит:
   – Еще раз хочу напомнить: вы давали подписку о категорическом неразглашении сути испытанного вами удовольствия. Там указывается, что в противном случае к вам будут применены самые жесткие меры.
   – Вы меня пытаетесь запугать?! – с пафосом спросил Прокоп.
   – Ни в коем случае. Просто пытаемся сами оберегать наших уважаемых клиентов.
   – Однако! – стал непроизвольно закипать миллионер. – Хочу вам напомнить, что меня пугать нечем! Моя жизнь прозрачна и чиста, а нескольких эпизодов разврата, которые имеются, мне стыдиться нечего. Сам жду случая, когда о них узнают мои завистники.
   – Тем не менее я прошу вас еще раз устно подтвердить подписанное ранее соглашение.
   – Хм! Подтверждаю. – После этих слов любитель экстрима ехидно усмехнулся: – Наверняка снимаете на видео наш разговор?
   – Конечно. Чтобы потом, при нежелательном развитии событий, вам же об этом напомнить.
   – Да в гробу я видел ваши намеки! – Рассерчавший миллионер резко сел в кровати. Отброшенное одеяло открыло сильно заросшее черными волосами тело. Но похоже, хозяин волосяного покрова совершенно его не стеснялся. Его ноги, словно окутанные вязаными носками из черных ниток, твердо встали на пол, а глаза едко сузились. – А своей кличкой Горилла я даже горжусь. Понятно вам?
   – Как вы знаете, я не расист и не делю людей по внешним признакам. Толерантен ко всем честным и порядочным. Просто хочу вам напомнить один случай из нашей практики. Вы помните герцога Штаусе из Швейцарии? – Дождавшись утвердительного кивка миллионера, молодой человек продолжил: – Так вот, он проигнорировал подписанное с нами соглашение и разболтал суть нашего контракта судебным структурам. В результате ему не помогли ни его прославленная родословная, ни знаменитые поручители, ни многочисленные миллионы. Сейчас он находится в психиатрической лечебнице и, как утверждают светила медицины, неизлечим. Если желаете, мы покажем вам соответствующие видеодокументы.
   – Наверняка подделка.
   – Решать вам.
   – Нет, не желаю!
   Словно дождавшись этого последнего восклицания, дверь в комнату открылась и спешно вошел импозантный мужчина, у которого на лбу словно было написано, что он самый уважаемый и высокооплачиваемый доктор в округе.
   – Кто тут у нас приболел?
   Молодой человек промолчал. Только деликатно перевел взгляд на волосатого миллионера. Но тот показательно скривился:
   – Да я здоров как бык!
   Тут же доктору были принесены пространные извинения за ложный вызов, подкрепленные заверениями:
   – Бесспорно, оплата вашего визита будет произведена полностью. Но раз уж вы здесь, приглашаю вас на чашечку кофе.
   Местное светило медицины польщенно улыбнулось и направилось к выходу со словами:
   – Времени, конечно, в обрез, но если вы угостите еще и тем благородным коньяком…
   – Вы могли сомневаться? – Молодой человек уже закрывал за собой дверь, когда до ушей миллионера долетели последние слова: – Лучший кофе всегда пьется только с самым лучшим алкогольным напитком. А вот на закуску…
   Прокоп Скауди еще раз раздраженно фыркнул, надел свой «ролекс» себе на запястье, сверил время с настенными часами и стал поспешно одеваться.

Глава 1
Приманка

   Кажется, если ты ослепительно красива, изумительно сложена и не по годам умна, то любое твое начинание обязательно завершится удачным воплощением в жизнь. И все-таки, многое еще зависит от натуры: характера, устремлений, чаяний. От тяги к приключениям, наконец! Будь Александра просто удачно вышедшей замуж красавицей, она, естественно, выбросила бы из головы все глупости, покончила бы с авантюризмом, нарожала бы детей – и, словно заботливая наседка, хлопотала бы над ними, воспитывала мужа да опекала домашний очаг. Более того, по ее собственному глубокому убеждению, даже превратившись в недалекую клушу – хранительницу домашнего очага, она была бы счастлива и довольна жизнью. Ведь пока что любое дело, за которое она бралась в свои двадцать четыре года, у нее получалось просто на «отлично». Александра и сейчас была почти счастлива, но именно это невзрачное «почти» и портило ей настроение с самого утра. Направляясь из дома в офис, она вела машину с такой злостью и остервенением, что наверняка нарушила весь свод дорожных правил в пятикратном размере. И только каким-то невероятным чудом не привела за собой на хвосте целое стадо полицейских машин с воющими от злости сиренами.
   А виной всему стал ее шеф. Несносный старый солдафон с никчемным, атрофированным чувством юмора и извращенными понятиями о морали, совести, любви и прочих нормальных человеческих чувствах. А вдобавок ко всему он наверняка еще в детском садике забыл о таком понятии, как жалость. Иначе просто нельзя было объяснить ту жесткость, с которой он ни свет ни заря поведал своему агенту о немедленном завершении отпуска и вызвал на инструктаж. Впервые в своей жизни баловница судьбы, наездница фортуны и наипервейшая красавица всех контор и разведок решила взбунтоваться. И высказать в глаза шефу все, что о нем и об этой гребаной работе думает. С болью в сердце она оставила на своей огромной кровати милейшего, обаятельного, особенно в спящем виде, красавчика, с которым уже третьи сутки предавалась страстному и безумному блаженству, и с самым решительным настроением помчалась в офис своего непосредственного руководителя. А после разрешения войти прикрыла плотно за собой дверь и выплеснула из себя все накипевшее:
   – Да что же это творится, уважаемый Пыл Пылыч?! Не ты ли мне неделю назад лично вручал отпускные на три месяца и торжественно клялся, что никто меня за это время не потревожит? Неужели в кои-то веки нельзя дать мне отдохнуть и расслабиться?! Один раз в жизни повезло встретить подходящего парня – и вместо устройства собственной жизни я должна подрабатывать сверхлимитно? Да имей совесть, мне ведь тоже хочется устроить личную жизнь…
   И тут на нее обрушилось такое, что при всей своей беспредельной фантазии Александра и представить не могла. Шеф грохнул двумя кулаками по столу и заорал так, что его наверняка услышали в соседнем квартале:
   – Да мне на…рать на твою личную жизнь!!! И на твоих «подходящих»…барей! Мы тут работать должны! А не фуйней в расслабухе заниматься!!! И про отпуск твой драный забудь немедленно!!! И попробуй еще раз на меня свой рот открыть с претензиями и назвать Пыл Пылычем! Собственноручно язык вырву!!!
   От несущегося на нее рева девушка непроизвольно грохнулась в кресло и с вытаращенными глазами рассматривала сидящего перед ней мужчину. За последние два года она многое от него повидала, частенько они даже переругивались, а порой и грызлись. Но чтобы так орать на свою подчиненную? Притом на одну из лучших. Это в голове не укладывалось. Да и Пыл Пылычем она его с первых дней называла без всяких обид в ответ. А сейчас не иначе как случилось что-то страшное. Или шеф уже находится в предсмертной горячке после укуса особо крупной мухи цеце. Может, и змею у себя за пазухой он нечаянно придавил – вот она его и укусила… прямо в левый сосок. Поэтому лучший агент женского пола сразу включила свою соображаловку, оттолкнула взбесившуюся обиду в сторону и дала слово хитрой и осторожной лисичке:
   – Павел Павлович, что случилось-то? Я ведь явилась как пуля, да и поворчать все мы любим спросонья. Но кричать-то зачем?
   Она и словом не намекнула, что обиделась на такое лютое хамство. Наоборот, придала своему личику выражение детской наивности и непосредственности в смеси с испугом. Да еще и руки пред грудью сложила словно в молитве. А уж как трогательно и беззащитно посмотрела в глаза разошедшемуся грубияну, что даже такой монстр и ветеран психологических превращений поддался на это и тут же сделал вид, что чуть-чуть раскаивается в содеянной вспышке гнева:
   – Ночь не спал… Да еще и всякие идиоты мне последние нервы рвут.
   Он вовсе не относил сидящую перед ним красавицу к классу идиотов. Видимо, те его доставали и выводили из себя в течение последних суток. Уже один только факт, что шеф пытается сделать вид, будто оправдывается, мог заставить гордиться собой любого агента. Но – не Александру. Она тут же попыталась закрепить успех и мастерски выдавила из своих глаз две слезинки:
   – Павлович, а ведь я к тебе как к родному отцу отношусь…
   И вот тут она, скорее всего, переиграла. Чуть расслабившиеся черты лица ее начальника вмиг окаменели, и он уже более спокойным, но при этом совершенно сухим, деловым голосом спросил:
   – Будь я в полном «бронике», куда бы ты стреляла?
   – По локтям и коленным чашечкам, – последовал профессиональный ответ.
   – Вот видишь, а говоришь «отец»… Зачем же тогда мучений мне желаешь? В глаз надо такого, как я, стрелять! Только в глаз! Иначе и сама быстро копыта отбросишь.
   – Фу, как вульгарно, – томно выдохнула Александра, доставая белый платочек из внутреннего кармана курточки и жестом, отточенным многовековой женской печалью, прикладывая его к глазам.
   – Хм! Зато голая правда, без всякой лжи и обманных слез. И перестань тут передо мной кривляться, без тебя тошно.
   – Увы, я тоже не могу похвастаться, что сдерживаю позывы к рвоте с присущей мне легкостью, – не осталась в долгу красавица.
   – Слушай, Шурка, да у тебя с детства рвотного рефлекса не было. Уж я-то знаю!
   Когда он переходил на такое интимное обращение, значит, можно было считать его гнев успокоившимся. Поэтому Александра воскликнула с некоторым торжеством:
   – Ага! Значит, все-таки, Пыл Пылыч, ты и в самом деле мне отцом доводишься, если про детство помнишь?
   – Это я так, образно…
   – Тогда переходим к делу. Раз уж отпуск кончился, наверняка это нечто экстраординарное – и благодаря моему вмешательству удастся спасти как минимум всю земную цивилизацию.
   Шеф на такое наглое заявление, которое он, по логике, должен был сделать первым, ударился в препротивную молчанку – и только буравил сидящую перед ним женщину тяжелым, в сто раз худшим, чем рентген, взглядом. При этом он умудрялся не моргать. Да только Александру давно такие взгляды не шокировали. Девушка научилась так ловко перефокусировать свое зрение, что с любой стороны казалось, будто она смотрит только на собеседника. На самом деле она почти ничего не видела, цепляясь за точку в пространстве перед собой и пребывая, по своему желанию, в собственном воображаемом мирке. И только каким-то периферийным участком зрения следила при этом за окружающей обстановкой. Пожалуй, это было единственное, что могло вывести шефа из равновесия. Другие его подчиненные и минуты не выдерживали при таком противостоянии. А тут эта едва ли не нимфетка сидит и даже не вздрагивает. Тяжело вздохнув и прекращая игру в гляделки, Павел Павлович чмокнул губами и нехотя признался:
   – Действительно, Шурка, есть в тебе некий дар предвидения или пророчества, есть… Недаром тебя хотели разобрать в одном институте на клеточки…
   По внутренностям Александры прокатилась парализующая волна ужаса, но внешне она ничем себя не выдала. Даже рассмеялась нахально:
   – Чего там разбирать! Такое же дерьмо, как и в каждом уродливом обитателе этого подленького мира. А вот мою доброту и преданность никакими клетками не описать.
   – Это правильно, что ты не забываешь о моем к тебе участии и о том, что это именно я убедил их дать тебе относительную свободу. Здесь, у нас, от тебя гораздо больше пользы, чем на разделочной колоде.
   При последнем сравнении перед внутренним взором девушки возникла-таки та самая окровавленная мясницкая колода, и она слегка вздрогнула, отчетливо представив под огромным топором свои отрубленные пальцы. Теперь проснувшуюся злость она скрывать не стала:
   – Ну все, Пыл Пылыч! Ты меня достал! Говори, что надо, не гадь в душу!
   Кажется, шеф достигнутым в разговоре эффектом остался доволен. Униженная, втоптанная в грязь и злая на свой же страх подчиненная ему нравилась гораздо больше, чем гордая, умная, своенравная и непокорная. Но по всему чувствовалось, что и ему от кого-то преизрядно досталось на орехи, притом совсем недавно. А то, что ему предстояло сейчас рассказать, не нравилось шефу еще больше. Будь его воля, он бы вообще отказался от дальнейшей разработки, несмотря на жуткие потери. Но выбора ему никто не давал, а действовать другими методами запретили «те самые идиоты». Придется рассказывать все. И начинать с самого печального:
   – Пропала «третья» группа. Эксперты гарантируют их тотальную гибель.
   На этот раз Александре удалось спрятать волну дрожи, прокатившуюся по внутренностям. Но слишком сухой тон все-таки выдал страх:
   – Всех пятерых?
   Шеф только кивнул, уставившись на свои ладони. Значит, сомнения не допускаются. Одна из самых опытных и сработанных команд, можно сказать, знаменитая команда, перестала существовать. Трое мужчин и две женщины, о которых в последние несколько лет шепотом рассказывали жуткие и неправдоподобные легенды, сгорели в пламени своего очередного задания. Причем, скорее всего, так оно и было – в самом буквальном смысле. Ведь бесследно избавиться от трупов можно было только при нескольких обстоятельствах: под пламенем дюз реактивного бомбардировщика, сбросив в конвертер с расплавленной сталью, или при «закрытом» взрыве огромной силы. В противном случае благодаря вживленным чипам даже расчлененное на части тело давало о себе знать в течение сорока восьми часов через непомерные дали и многометровые толщи железобетона. Если пять лучших воинов современности дали себя уничтожить одним из подобных способов, значит, произошло нечто экстраординарное, совершенно не укладывающееся в рамки сложившихся жизненных реалий. Не могли такие люди попасть в западню. Но если это все-таки случилось, то вполне понятно, кто и почему «рвал последние нервы» шефу в течение последних суток.
   Девушка скомкала носовой платочек в руке и собралась было посочувствовать своему единственному начальнику, как вдруг замерла на полувздохе. Очень, ну очень неприятные мысли забегали у нее в черепушке. Вдобавок Павел Павлович совершенно незаметно перевел свой взгляд с гипнотически шевелящихся ладоней на подчиненную и теперь рассматривал ее сквозь узенькие щелочки век. Словно ждал: до какого логического предела дойдут рассуждения сидящей перед ним девушки. Кажется, она оправдала его ожидания – сникла, словно продырявленная резиновая кукла. И скорее всего, дала себе мысленную клятву молчать до последнего.
   Только вот в знании психологии она никак не могла тягаться со старым циничным монстром. Шеф с хрустом покрутил своей бычьей шеей, с сожалением почмокал губами и выдохнул:
   – Молодец, сразу догадалась…
   Александра подняла глаза, полные слез, на шефа:
   – Пыл Пылыч, я ведь не справлюсь. Если уж «третья» не смогла, то куда мне рыпаться?
   – А что тут такого, Шурка? Ты уже давно лучший наш агент и не раз этим даже передо мной хвасталась. Гонорары тебе выплачивали почти такие же, как всей той группе.
   – Как не стыдно сравнивать? Мне только одну треть платили от их общего оклада.
   – Вот-вот, они, помнится, тоже обижались…
   – Так ведь у них была самая грязная работа!
   – И я о том говорю! – Шеф многозначительно хлопнул ладонью по столу. – Действовали они порой слишком прямолинейно. А в этом деле нужна именно твоя хитрость и изворотливость.
   – Уф! – Видно было, что девушка сразу воспряла духом. – Так значит, никого убивать не придется?
   При определенном стечении обстоятельств или при особых результатах выполнения задания Александре приходилось и убивать тоже. Причем не раз. Но при этом она всегда считалась наиболее неприспособленным для подобных дел работником. Потому что при виде трупа или смертельных ран она попросту падала в обморок. Приходилось в каждом таком случае разрабатывать многоходовые комбинации для эвакуации самого ликвидатора. Поэтому чаще всего Александра подстраивала так, что жертва погибала после ее ухода. И делала все с таким артистизмом, фантазией и выдумкой, что смерть заказанного человека выглядела совершенно естественно: в это верили даже родственники и сторонники.
   Но вот с самой исполнительницей проблемы оставались. Что только не делали в плане психологической подготовки, переобучения и гипнотического кодирования, но лишь только Александра видела труп – шок накрывал ее с головой и потеря сознания была гарантирована. Причем психоаналитики допускали даже возможность полного помешательства – в том случае, если бы Александра не была уверена в своей правоте и не работала на государство. А ведь контора выполняла деликатные заказы, в которых никак не могли быть задействованы официальные структуры.
   Вспомнив об этой неприятной для любого агента особенности подчиненной, Павел Павлович мысленно скривился. На данном этапе устранение объекта отрицалось категорически, скорее уж следовало охранять объект от нелепой смерти, но… Но чего только не бывает. Планы у вышестоящих могут поменяться кардинально – и тогда придется…
   Морочить себе голову будущими проблемами не стоило, а с сегодняшними разобраться следовало как можно скорей.
   – Да, Шурка, и здесь ты угадала. Но радуешься зря: «третья» ведь все-таки пропала.
   – Порой грубая сила не срабатывает, – нравоучительным тоном напомнила девушка, доставая из сумочки пачку шикарных дамских сигарет и вопросительно поглядывая на шефа.
   Тот со вздохом подвинул пепельницу к краю стола, потому что сам уже год как не курил. Глядя на клубы дыма, проворчал:
   – Когда ты бросишь этой гадостью травиться?
   – А вот когда мне не придется больше под разных гадостных мужиков ложиться, тогда и брошу. – После такого откровенного ответа еще и уточнение последовало: – Так хоть этот мерзкий дым сволочной козлиный запах перебивает.
   Шеф с недоумением приподнял брови:
   – С чего это ты решила, что опять под мужиком работать придется?
   – Любую женщину и «третья» бы обработала. Курт, Васька и Дана – это сразу три женоненавистника. Они никакой сучке доверять не станут…
   Опять повисла пауза, которую Павел Павлович прервал продолжительным утверждением:
   – Да-а-а… – Потом почмокал губами. – Слушай, красавица, может ты сразу отправишься выполнять задание без моих глупых инструктажей? Ведь и так все знаешь, а о чем догадаться не успела – выяснишь по дороге к цели. А? Я твоему предчувствию и предвидению не устаю поражаться: как ты это делаешь?
   – Ничего сверхъестественного. Просто логически перевариваю поступающую от вас информацию. – Александра выпустила в потолок последнюю струю дыма и загасила окурок. – Но с другой стороны, меня такой подход к делу устраивает. Вы даете наводящую фразу, я стараюсь разгадать ее смысл и порассуждать о возможных вариантах. Длительный путь познания – но зато спокойный и безопасный. Мне-то ведь, по сути, спешить некуда, а сверхурочные за работу во время отпуска мне уже идут. Так что… Я вас и дальше внимательно слушаю.
   Вопрос оплаты такого дорогостоящего агента и сотрудника для шефа всегда был камнем преткновения. По его глубокому убеждению, любой патриот своей родины просто обязан был так работать за самую обычную зарплату, скажем, инженера. Ну ладно, пусть за три зарплаты! Да и сам он, по его же утверждениям, никогда не жадничал по финансовой части. Чем частенько любил похвастаться. Но вот те суммы, которые бухгалтерия безропотно выплачивала лучшим работникам, порой вызывали у него зубовный скрежет.
   Однако сейчас он отнесся к этому разговору на удивление спокойно. Еще и покивал, соглашаясь:
   – И тут ты права, денежки тебе уже капают. Да только спешить в данной ситуации никак нельзя. Это раз. Ну а два: мне и самому хочется лишний раз все тщательно вспомнить и продумать. И по ходу ознакомления тебя с делом послушать все твои размышления. Еще лучше – догадки.
   – Я что, знакома с объектом?
   – Ни сном ни духом. Даже случайно не пересеклись. Никогда. Все проверили.
   – Вот оно как?! – Девушка нервно достала вторую сигарету и на этот раз закурила, даже не спрашивая разрешения. – Значит, простым наркобароном или главой преступной группировки тут дело не ограничивается. Все гораздо страшней и… – она с каким-то остервенением затянулась, – и мерзостней.
   Шеф самодовольно улыбнулся:
   – И тут твои логические рассуждения идут в верном направлении, в сторону усложнения задания. Но ты будешь очень приятно удивлена, когда узнаешь о социальном статусе нашего объекта и полюбуешься его внешностью.
   – Хм! Неужели такой красавчик?
   – Ну, не Ален Делон в лучшие годы своей молодости, но, по оценкам женщин, тянет на семь, а то и на семь с плюсом по десятибалльной шкале.
   – О-о-о! – Александра томно закатила глазки. – Самый предпочтительный вариант для работы. Со всеми, кто ниже пятерки, без бутылки и пачки сигарет не переспишь, а те, кто выше восьмерки, – тоже скоты крайнего разлива. Их вообще достаточно только вспомнить, как руки сами тянутся за бутылкой и сигаретами.
   – Вот видишь, как тебе повезло.
   – А если он еще и президентом окажется… Ну, чего молчите?
   Павел Павлович задумчиво поковырял в ухе мизинцем, затем достал пухлую папку из ящика стола и взгромоздил перед собой. Сложил на ней ладони и только потом стал рассуждать вслух:
   – Президент?.. Да нет, однозначно не президент. Хотя и окончательно сказать что-либо о нем никто не имеет права. Даже наши великие аналитики. Официально он состоит на должности главы попечительского совета всемирно известного благотворительного фонда. Ну а неофициальный его статус умещается в одном простом слове: Торговец. С большой буквы. В то же время имеются самые веские основания утверждать, что это очень, очень-очень непростой торговец. И понять всю широту его характера и масштаб его силы, можно даже сказать, власти – мы до сих пор не в силах.
   – Интригует, – призналась девушка, расправляя плечи. – Но чем же это можно торговать, чтобы до сих пор оставаться в такой густой тени? Наркотиками, рабами, человеческими органами? Или он продает любовные снадобья и привороты? Пожалуй, это было бы единственное, с чем бы не смогли справиться ребята из «третьей».
   – Почему? – Шеф подался вперед.
   Его подчиненная скривила свое личико в коротком раздумье:
   – Потому что никто из них не верил в мистику или сверхъестественные явления. Все пятеро верили только в железную логику и суровую действительность.
   – Опять я с тобой согласен. И опять ты сама напомнила о том, что веришь в эту самую мистику. Мало того, и вся ты – не что иное, как ходячий сгусток мистики и конгломерат сверхъестественных противоречий.
   – Так уж прямо и вся! – Александра вновь потянулась за сигаретами. – Удалось несколько раз воспользоваться своим умением чувствовать опасность, да очень часто падаю в обморок при виде трупов. Вот и все странности. Зато как вы любите меня этим пугать, вот же стыдно за такой мелочный шантаж!
   – Ладно, не будем ссориться, тем более что я тебя всегда ценил именно в качестве работника. Но вот про мистику ты правильный сделала вывод. Объект подходит под эту тему с руками и ногами.
   – Значит, все-таки торгует любовными приворотами? Тоже не поверю, не наш это уровень. Там и участковый бы справился.
   – Вряд ли. Особенно если учесть, что клиентами нашего объекта являются самые богатые люди планеты.
   – Да… – согласилась девушка в некоторой задумчивости. – Те в сердечных снадобьях не нуждаются. Их и так любят.
   – И ты бы любила? – не скрыл своего сарказма шеф.
   – Очень! Это ведь так здорово – иметь все, что хочешь.
   – А если бы он тебе надоел?
   Александра и единой секунды не задумывалась:
   – Подумаешь! Устроила бы ему чего-то-там-крушение – и всего делов: живи и наслаждайся полной свободой.
   – Хм… неблагодарная ты.
   – Ваше воспитание. Кто утверждал, что благодарность – путь к смерти через зависимость?
   – Было такое, не отрицаю… Но вернемся к нашим баранам. Или, скорее, – к динозавру. Кстати, обращаются к нему только «Дин», а за глаза так и называют: Динозавром.
   – Вы еще скажите, что настоящего имени не знаете…
   – Только этого позора моей конторе и не хватало. Хотя за многочисленные паспорта наивысшего качества наш объект давно заработал пожизненное заключение.
   – Так почему его до сих пор не… – Девушка сделала двумя ладошками жест, обозначающий удушение.
   – Во-первых, потому, что не это его нарушение для нас важно. А во-вторых, все его подделки не раз проходили многочисленные экспертизы, и вердикт всегда оставался неизменным: подлинник. То есть Динозавр является легитимным гражданином сразу нескольких стран и нигде его гражданство не вызывает сомнения. Паспорта с разными именами выданы на правовой основе с апостильным подтверждением.
   – Еще интересней! Получается, что инкриминировать ему можно лишь незаконное ношение чужих фамилий или множественное гражданство?
   – Именно. По нашей же версии, этот Торговец – не кто иной, как Светозаров Дмитрий Петрович, русский, тридцати четырех лет от роду, уроженец польского города Лодзь. Хотя и тут прослеживается некоторая путаница, но ты с этим разберешься сама чуть позже. – Толстые пальцы побарабанили по пухлой папке. – Сейчас меня больше интересует твоя реакция на один небольшой фильм. Придвигайся к столу!
   Пока подчиненная двигала кресло, Павел Павлович развернул монитор своего компьютера так, чтобы видно было им обоим. Затем с церемонным величием вставил хрупкий диск в дисковод и стал двигать мышкой. При этом он несколько отстраненно продолжал бормотать:
   – Смотри внимательно… вряд ли что-то с ходу подметишь, но все-таки постарайся…
   Александра облокотилась правой стороной тела на стол и уставилась на монитор. Сразу стало понятно, что качество изображения оставляет желать лучшего. Примерно такое получалось при использовании самых дорогих, но зато и самых миниатюрных видеокамер, предназначенных для шпионажа на приоритетном уровне. Все равно большинство деталей удалось рассмотреть отчетливо, даже с цветовыми оттенками. Сильно мешало только непонятное затемнение, коротко перекрывающее изображение каждые десять-пятнадцать секунд. Но в остальном наблюдательный человек мог почерпнуть для себя из фильма массу разнообразных впечатлений. А любитель экзотики и Средневековья – воистину огромное наслаждение.
   По первому предположению это были съемки какого-то исторического фильма, а сам оператор находился среди зрителей. Перед трибунами простиралось турнирное поле для рыцарского боя, по другую сторону которого тоже располагались трибуны для простого народа. Их рассмотреть было трудно, да и камера на них не фокусировалась. А вот на соседях оператор сосредоточивался постоянно. Пестро, пышно разодетые в просторные тоги люди оживленно переговаривались на незнакомом языке, смеялись, переругивались или просто обменивались мнениями. Чаще всего присутствующие поначалу посматривали направо, где метров через двадцать располагалась королевская ложа. А судя по величию и блистательности оформления ложи, там восседала никак не меньше чем семья императора. Про императорские одежды и символы власти в виде короны и боевого серебристого трезубца можно было и не напоминать. Костюмеры и декораторы постарались на славу, все было выполнено безукоризненно.
   Немного выпадала их общего плана личность императрицы. Вполне симпатичная женщина, сидящая по левую сторону от супруга, выглядела откровенно скучающей и недовольной. Хотя, скорее всего, так и предполагалось по сценарию. Еще чуть левее сидела обворожительная, совсем юная принцесса лет семнадцати, глядя на которую любой мужчина мог только печально и порывисто вздохнуть: такие прелестницы попадаются только в самых лучших фильмах. Похоже, оператор тоже слишком увлекся красавицей, даже приближение сделал. Тем более удивительным показалось то, что принцесса несколько раз взглянула прямо в объектив, один раз при этом кокетливо улыбнувшись и один раз сделала еле заметный знак приветствия своими прозрачными пальчиками. Кажется, это удивило даже оператора. Потому что он резко покрутил камерой во все стороны и сфокусировал ее слева от себя, на ничем не примечательном в сравнении с другими зрителями мужчине. Но вопрос раздался на чистом русском языке:
   – Так вы и вправду знакомы?
   Мужчина ответил с чисто одесскими интонациями:
   – Леонид Тарасович, или я вам когда-то врал?
   – Да. – Тон оператора был грустным. – Пока поймать не удалось. А устроить ужин с этой неземной красотой вы можете?
   – Не стоит что-то обещать на завтра, если еще и сегодняшнее до конца не исполнил. Всему свое время.
   На этом разговор закончился, оператор приступил к дальнейшим съемкам. Еще раз осмотрел императорскую семью, на этот раз остановившись бегло на трех сыновьях императора, которые сидели справа от отца. Но если мальчишки – примерно десяти и тринадцати лет – вели себя довольно естественно и просто радовались предстоящему представлению, то старший принц, лет двадцати на вид, смотрелся как воплощение потомственного величия. Кажется, на эту роль подобрали самого талантливого, даже великого актера.
   Заиграли фанфары – и начался непосредственно рыцарский турнир. Закованные в латы воины выезжали на ринг, приближались к императорской ложе и получали несколько слов напутствия и благословение опускающейся дланью. Потом следовал выход на позиции, сигнал трубы и разгоняющийся бег коней вдоль бревенчатого барьера. Нарастающий рев толпы и жуткое бряцание пробиваемых металлических нагрудников и шлемов, треск ломающихся копий, храп разъяренных лошадей и грохот страшных, невероятных по актерскому мастерству падений. Каскадеры действовали до невозможности красиво, кровь хлестала ручьями и чуть ли не в каждом поединке одного из соперников уносили.
   Как ни странно, нигде больше не было видно ни одной камеры. Видимо, все съемки велись только самыми современными миниатюрными устройствами. Что ж, ведь у каждого режиссера свои методы.
   Турнир еще не закончился, когда фильм оборвался в неожиданном месте.
   – Объема памяти не хватило, – пояснил Павел Павлович и выжидательно уставился на лучшего своего агента: – Итак, что тебя здесь удивило?
   Та разочарованно отвела взгляд от экрана, поняв, что повторять фильм пока не станут. Закрыв глаза, она потрогала себя указательным пальчиком за кончик носа, пытаясь сконцентрироваться и вспомнить все свои ощущения при просмотре.
   – Заметила две неправдоподобные детали… Первое – это их одежды. Никогда таких на Земле не было. Ни в Древнем Риме, ни тем более в средневековой Европе. Скорее всего, вообще нигде. Остается утверждать только одно: большинство этих тог выдумано именно для этого фильма. Уверена. Мне пришлось как-то раз изучить всю историю одежды…
   – Знаю о том деле. И вывод твой правильный: не было таких одежд в нашей истории. Эксперты это подтвердили. Хотя ведь мы и историю не всю знаем… Ну а вторая деталь?
   – Наверняка и вторая вам известна: некоторое различие в строении тел…
   – Где ты такое заметила?! – воскликнул шеф, хватаясь за мышку. – И у кого?
   Кажется, он был очень удивлен и обеспокоен. Но девушка не подала виду, зная высшее артистическое притворство этого солдафона.
   – Не у мужчин, не переживайте. Те вроде совершенно идентичны земным. А вот женщины от нас отличаются. – Она еще и сама не была уверена в своих подозрениях, но, судя по полыхнувшим зрачкам шефа при слове «земным», удостоверилась, что она на верном пути в своих догадках. – Найдите тот кадр с принцессой. Вот, только чуть назад, где она в профиль. Стоп! Вот этот. Ничего странного не замечаете?
   – М-м? Да нет вроде…
   – Присмотритесь к ушной раковине. Видите лишний, нависающий сверху хрящик? У нас такого нет, и мне это сразу бросилось в глаза. Не могу оторваться от любования серьгами с бриллиантами и смотреть, как они сочетаются со строением уха.
   Рука шефа уже тянулась к коммуникатору. Палец привычно надавил кнопку вызова аналитического отдела.
   – Казик, твою мать, – вкрадчиво стал говорить Павел Павлович. – Фильмец перед тобой?
   – Так точно, – раздался настороженный ответ главного эксперта и аналитика, которому недавно перевалило за шестьдесят, он считался в конторе работником с самым большим стажем.
   – Тогда скажи мне, дорогой Казик Теодорович, куда твои глазки похотливые глядели, что ты ушки у женщин не рассмотрел?
   – Дык… ить… не понял я. Туда и смотрел… – В динамиках раздавалось нетерпеливое щелканье мышки. – Палыч, а что еще заметили? Серьги необыкновенные? Так они вроде не выпадают из ряда классификации…
   – А лишний хрящик тебе не в жилу заметить было? А? Все на меня надеетесь?
   Короткая пауза оборвалась ошарашенным восклицанием:
   – Е‑мое!
   – Короче! Работайте! – оборвал Казика шеф и выключил связь. Затем с хорошим настроением поощрительно кивнул подчиненной: – Молодец! И тут от тебя польза оказалась. Если доживешь до сорока – обязательно возглавишь аналитический отдел.
   – Хм! Больно надо! Да и вообще, столько живут только клоны.
   – Ты так со мной не шути, а то я и обидеться могу.
   – Пыл Пылыч! А вы разве не знали, что вы клон? – Александра раскрыла свои глазищи от совершенно искреннего удивления и получила в ответ очередное бормотание:
   – Знал, знал… Но разве от тебя что-то скроешь? Ладно, раз больше ничего не заметила, то смотри дальше и слушай мои комментарии. Здесь наши эксперты не подвели, накопали целый воз всяких странных деталей и еще полную тележку несоответствий. Но в основном это касается оружия и доспехов, так что твоя некомпетентность в этом вопросе вполне понятна. Мне самому эти детали ничего не говорили, а ведь я и на рапирах, и на мечах сражаться могу.
   – Ой! Я и не знала! Теперь уж точно к вам со своей саблей прийти не решусь.
   – Какая еще сабля? – недовольно скривился шеф, но, догадавшись, что девушка продолжает шутить, перешел на строгий тон: – Смотри внимательно! Начнем, допустим, с голени. Здесь на металлической защите торчит острый шип, в истории нашего рыцарства никогда не применяемый и кажущийся вообще неуместным элементом. Хотя аналитики доказали, что в кавалерийском сражении удар ногой по морде лошади очень эффектно поражает животное, выводя его из строя. Шип попадает чаще всего в нос лошади, и та от боли сразу падает на колени. Теперь взгляни на другие различия…
   Действительно, отличительных деталей оказалось невероятное множество. А напоследок Павел Павлович продемонстрировал отдельный фильм, в котором эксперты по собранным кадрам доказали, что три рыцаря в турнире погибли бесповоротно и однозначно. Что уже само по себе отрицало сам факт какого-нибудь театрального представления или постановочной киносъемки. То есть заснятое действие было самым натуральным смертоубийством.
   Когда Александра это осознала, ее стало нагонять предобморочное состояние. Да настолько, что шефу пришлось на нее прикрикнуть:
   – Возьми себя в руки! Это ведь только документальные кадры! Из жизни другой реальности. И ты свои ручки к их гибели не прилагала. На-ка, попей!
   – Значит, все-таки не Земля… – с восторгом прошептала Александра, когда попила воды и немного успокоилась. – Неужели инопланетяне пошли с нами на контакт?
   – Ага! Щас! Так они тебе и пойдут, спешат, аж спотыкаются! Скорее это наш человечек в чужие пространства забирается без спросу. Как у нас, так и у той стороны…
   – Хотите сказать, что этот парень или сам оттуда, или дорожки туда знает?
   – Вот именно, поэтому мы и должны вывести этого Торговца на чистую воду. Да сделать это так, чтобы он не исчез, а согласился с нами сотрудничать до конца. Теперь ты понимаешь, что, кроме тебя, с этим делом никто не справится.
   Девушка хмыкнула с присущей только ей самоуверенностью:
   – Дело не в том, конечно справлюсь. А дело в той самой мистике. Вы знаете, Пыл Пылыч, что мне как-то жутко, ураган какой-то на душе. Скорей даже радостно, что ли… Просто не верится, что мне повезло участвовать в этом деле. Настоящая романтика…
   – Вспомни об участи «третьей» и вернись на грешную Землю! – Суровый голос шефа вернул в действительность не хуже холодного душа. – Малейшая твоя ошибка – и от твоей романтики даже вживленных чипов не останется.
   – М-да, действительно. Что-то я непозволительно воспарила в высокие сферы. Мне более важно узнать, почему «сгорела» «третья» группа. Хотя бы – при каких обстоятельствах это произошло?
   – Полностью таинственное дело. Последний раз все пятеро сосредоточились на соседней с объектом улице в арендованном особняке. Но после сильной грозы связь с ними прервалась. Через несколько часов проверили дом – а там полная пустошь и ни единого следа насилия, сопротивления или капельки крови. Словно испарились.
   – Вы пробовали в дом объекта подложить камеры или хотя бы жучки?
   – Пробовали, безрезультатно.
   – Логично. Значит, скорее всего, и всю нашу легендарную пятерку агентов он засек по многочисленным чипам в их телах. Согласны?
   – Очень даже может быть…
   – Следовательно, придется и из моего тела удалить все четыре маячка. Насколько я знаю, это займет около часа. Правильно?
   Вот тут Павел Павлович замер. Для любого агента вживленный чип – не только последний шанс на спасение или своевременную помощь от своих, но и «вечный поводок», благодаря которому лучшим агентам не стоило и думать о возможности сбежать и залечь на дно. Начальство отыщет хоть на дне Марианской впадины. Но в данном случае, видимо, интересы дела были гораздо выше «поводковых» рассуждений, и монстр спецслужб постарался, чтобы его молчание не выглядело слишком продолжительным:
   – Конечно, правильно.
   Александра тоже понимала, что из конторы она никуда не денется, но как приятно было осознавать, что хоть на короткое время операции она избавится от постоянной слежки за своей тушкой. А если она правильно оценила угрозу всего этого дела и окончательная «большая зачистка» все-таки состоится, то, может быть, как раз и подвернется удачный момент, чтобы вовремя спрыгнуть с этого товарняка, летящего под откос.
   Радость своей маленькой победы она спрятала за деловой озабоченностью:
   – Давайте перейдем к личности объекта. Почему его называют Торговцем? Да еще и с большой буквы.
   – Только по одной причине: он торгует любыми, даже самыми нереальными представлениями и удовольствиями. И, по мнению наших долбаных аналитиков, объект делает для этого окна в один, а то и несколько параллельных миров. И уже так показывает требуемое действо или уникальный пейзаж самым состоятельным людям нашей планеты.
   – И те об этом молчат?
   – Как рыбы. Разве только советуют своим коллегам по клубу миллионеров обращаться, когда тянет развлечься, к Динозавру.
   – Но ведь вы его все-таки вычислили, – напомнила девушка. – Значит, и миллионеры бывают болтливыми.
   – Естественно, они тоже люди. Да только подобная болтливость вылезет таким боком, что даже сильные мира сего крепко держат язык за зубами. Начну с самого начала. Пару лет назад один известный швейцарский герцог растрезвонил о тех нескольких чудесах, которые ему довелось увидеть при содействии Торговца. И тут же оказался психически невменяемым. Что, вообще-то, при таких бреднях – вполне естественное дело. Да только ты ведь знаешь: в наше время и маразматические высказывания буйнопомешанных тщательно проверяются. Поэтому Интерпол провел тщательное расследование – и быстро раскрыл всю подноготную. Динозавр ангажировал, как правило, сразу несколько трупп, как актеров, так и любителей древности. И еще тех, кого называют «толкинутые». С их помощью он разрабатывал неимоверное количество спектаклей, один из которых ты только что видела. При этом он тратил практически все доставшиеся ему при оплате деньги. А что в этом предосудительного? Вот и Интерпол посмеялся над глупыми миллионерами и забросил это дело. Правда, материальчик мы к себе в базу данных ввели, не поленились. И только благодаря этому обратили внимание еще на двоих толстосумов, скандально расставшихся с жизнью.
   – Там тоже прослеживалась рука Торговца?
   – Как ни странно, его там в момент их смерти и близко не было. Но вот некоторые слухи в той среде все-таки расползлись, и вещали они о том, что каждый из двух покойничков накануне своей смерти готовился выдать миру некое сенсационное сообщение. То есть они сумели сопоставить свои наблюдения и догадаться об истинности увиденных представлений. Да только не успели донести до всего мира благую весть… И материалов у них никаких не осталось. Только наши догадки.
   – Зато теперь, после такого фильма, вы наверняка и свидетеля имеете?
   – Увы… – Павел Павлович вздохнул так тяжело, словно сам через минуту собрался в гроб ложиться. – Не уберегли… Уважаемый Леонид Тарасович так и пропал со своим самолетом где-то над Крымом. Несколько обломков нашли в морском прибое возле поселка Веселое.
   – Оп-па! Неужели это о Кадагове речь? – Гибель известного миллионера не так давно прогремела множеством скандальных статей и заметок по всем средствам массовой информации.
   – Он самый. Эту запись Кадагов успел передать нам только в самый последний момент, с борта самолета.
   – Продал?
   – Конечно! И за такие деньги, что плакать хочется. Но зато фильм того стоит.
   – Но как этому, покойному уже, миллионеру удалось сделать съемки?
   – Он-то и поведал в кратком рассказе нашему представителю, что Динозавр перед спектаклем производит самый тщательный обыск клиента, вплоть до рентгена и смены одежды. Ну а наш дошлый Леня имел на своем теле одну великую тайну: искусственный глаз из разработок самого последнего поколения. Он и смачивается, и блестит, и зрачком расширяющимся с другим зрачком синхронно поворачивает. В общем, никак не отличишь от живого. Вдобавок еще и веко обладало экранирующими способностями, не позволившими засечь видеокамеру в глазу. Вот так и получился этот фильм.
   Александра немного подумала и выдала самое для всех желанное развитие событий:
   – Лучше бы Кадагов не турнир снимал, а сам момент перехода в другой мир.
   – На эту тему Леонид Тарасович тоже дал пояснение. Перехода как такового он и не заметил. Долго ехали в лимузине, потом по бокам начались сплошные заросли высоких кустов, из которых и въехали в подземные помещения какого-то амфитеатра. Причем дело, скорее всего, происходило в родном городе миллионера, знакомом ему с детства. Когда они по узким ступеням поднялись наверх, то сразу оказались на трибуне. Уходили в обратном порядке. Но и тогда перехода нигде заметно не было, хотя присматривался Кадагов более внимательно. С его хваткой он сразу заподозрил неладное. Дома внимательно просмотрел пленку, а когда Динозавр отказался организовать миллионеру встречу с принцессой, решил его в отместку кинуть. Вышел на нас…
   – Отказался – ничем не аргументируя?
   – Причину назвал: категорический отказ самой принцессы. И не согласился даже после того, как миллионер утроил сумму гонорара.
   – Еще бы! – скривилась девушка от непонятной антипатии. – Вряд ли такая… фифа нуждается в средствах.
   – Вот и все так подумали. Но операцию стали разрабатывать сразу. А «третью» послали в окружение Торговца – внедряться по ходу дела, так сказать, по собственному наитию. Пропали все пятеро одновременно – из снятого неподалеку домика, когда сам объект находился в соседнем государстве. То есть наверняка вокруг него действует неизвестное нам количество помощников. Не отвергается и такая возможность: эти невидимые помощники действуют из параллельных миров. Если это так, то и секрет нашей конторы может быть раскрыт в любую минуту. Что будет в этом случае, остается только догадываться. Но не исключаю, что в таком случае эти, – палец шефа уперся в потолок, – предпримут самые решительные меры для устранения объекта.
   Александра умело сдержала готовый вырваться вопрос: «А нас?» – потому что до такой степени свою логическую эрудицию раскрывать не стоило даже перед всезнающим шефом. Вместо этого она состроила испуганное личико и с хорошо прослушиваемым уважением спросила:
   – А сколько вообще этих знает об операции?
   – Двое, – не стал скрывать Павел Павлович, но сразу, словно сомневаясь, пожал плечами: – Хочу надеяться. Но нам от этого не легче, мы должны свое дело сделать без всяких скидок на сложность.
   – А кто мне будет помогать? Неужели никого не удалось внедрить в окружение Торговца?
   – Рано мечтать об удачном внедрении. Такие дела, сама знаешь, быстро не делаются. Тут годы нужны, а не жалкая пара месяцев. Но один вокруг него уже крутится. Стараемся делать так, чтобы это Динозавр на него все время натыкался, организовываем такие «случайности» сплошь и рядом. А наш человек делает вид, что сторонится объекта, не доверяет, даже нагрубил один раз: дескать, все к его деньгам тянутся.
   – Понятно. Приходится нашему казачку засланному миллионером притворяться. Да еще и жадным. Неплохо! Я его знаю?
   – Даже слишком. Каралюх Бориска.
   Девушка скривилась:
   – Фу! Лучше бы и не знала. Хотя именно такой глист везде и пролезет. Но чем он собрался привлечь объект?
   – Да тем, что Торговец слишком падок на красивых женщин. Правда, в постоянные связи не втягивается, сразу их рвет. Очень редко какая фифочка у него задерживается дольше чем на неделю. Однако ни одну смазливую мордашку и длинные ножки он не пропускает. Чаще всего «приговаривает» их чуть ли не на месте знакомства – и тут же про них забывает. Бориску мы решили тоже окунуть в разврат, и он приводит в купленный рядом дом таких шикарных девочек, что даже Динозавр на это клюнул и уже два раза подкалывал соседа на предмет «поделиться». Наш Каралюх пока «держит стойку», выказывая вполне обоснованные для такого короткого знакомства подозрения. Но как только Торговец возвращается на свою виллу, то до него обязательно доносится шум очередной развеселой оргии.
   – Однако. – Александра не могла сдержать своей ехидной улыбки. – Вот уж повезло Борюсику. Как говорится, пусти козла в огород, так он всю кассу растратит!
   – Ох! И не напоминай лучше, – жалобно застонал шеф. – Меня всего лихорадит, когда я финансовые отчеты наверх отправляю. Уже созрело твердое убеждение кастрировать этого гада за государственный счет, после того как все кончится благополучно. Ты себе не представляешь – и кого он только в свою постель не тянет.
   – Кого?
   – Да всех! Никогда не думал, что знаменитые и прославленные модели, артистки и величественные красавицы согласятся лечь с таким ничтожеством.
   – Деньги решают все! – категорически обрубила девушка словоизлияния своего шефа. Тот ехидно цокнул языком:
   – Надеюсь, тебе не придется так тратиться?
   – Еще бы! Даже наоборот: я буду стараться сделать свою работу с мизерными растратами.
   – Ну, это понятно, достаточно тебе покрутить своей мордашкой поблизости от Динозавра, а потом как можно быстрей упасть на спину…
   – Хм! Такой вариант для меня совсем не отдает пошлостью, и я была бы на седьмом небе от счастья, если бы он оказался действенным. Но, кажется, он здесь не проходит. Вряд ли он поведется на очередную самочку, да еще потом продолжит с ней знакомство до нужной нам стадии. Здесь нужно нечто сверхинтеллектуальное.
   – Ну, Шурка, тебе видней, – согласился шеф с фривольным оскалом. – На то ты у нас и самой большой выдумщицей считаешься. И наверняка уже придумала подходящую легенду.
   – Как? С чего? Только зная о том, что он бабник и редкостный ходок? Ха! – Александра от всей души удивлялась истинно мужскому скудоумию. Тут же ей пришел на ум один пример, который она уже неоднократно прокрутила в своей пространственной памяти: – Вот вам не кажется, что в этом фильме прослеживается явная попытка прибрать нашего Торговца под каблучок? Вспомните, как вела себя юная принцесса, и подумайте: разве стала бы такая девушка бросать томные взгляды Кадагову?
   – Вряд ли…
   – Бесспорно и другое: когда наш объект отказал этой девице в очередной близости, она – явно в отместку – отказалась от ужина в компании с обрюзглым миллионером. И о чем это говорит?
   Лоб шефа покрылся глубокими складками, символизируя усиленную умственную деятельность.
   – О чем?
   – Что даже такая неповторимая, сказочно богатая и, скорее всего, умопомрачительная, с точки зрения любого мужчины, красотка не смогла удержать возле себя пресловутого… как там его… ага, Светозарова Дмитрия Петровича.
   – Да нет, Шурка, здесь ты перемудрила! – засмеялся Павел Павлович. – Надо же до такого додуматься! Как только и мысль такая в голову пришла.
   – Как? Давайте еще раз начало фильма просмотрим. Только теперь я буду кадры выбирать. – Мышка быстро перекочевала в женскую ручку. – Итак, вот здесь, присмотритесь, принцесса словно отчужденно смотрит в сторону оператора, а сама надеется, причем очень сильно надеется, поймать чей-то взгляд. Даже дыхание на вдохе затаила. Нам повезло, что Динозавр сидит рядом с Кадаговым и нам отчетливо заметно направление взгляда. Вот он вспыхнул и стал жарко-горячим, томным, призывным. Такие посылаются только страстно желаемому любовнику. Уж поверьте мне!
   – Да я и не спорю…
   – Потом Динозавр отвернулся, видимо, и мы просматриваем во взгляде принцессы жуткую досаду и разочарование. Лицом владеть она умеет не в пример хуже, чем телом. Несколько улыбок по сторонам, ничего не значащих жестов остальным поклонникам – и вновь настороженное ожидание. И вот самый ответственный момент! Она решается на еле заметный, но хорошо понятный любовнику знак. Скорее всего, он расшифровывается не как приветствие, зачем им здороваться, если они наверняка уже виделись, пусть даже издалека. Нет, он обозначает: «Приди!» Присмотритесь, пальчики не в сторону качнулись, а больше к ее личику. Взгляд при этом превращается из выжидающего в гневный, скорее всего, по той причине, что ответного взмаха ресниц или еще чего-то не последовало. Динозавр сделал вид, что не заметил призыва, и равнодушно отвернулся. Что и подтверждает перевод камеры на него и совершенно спокойный диалог со стороны Торговца. На этом кадре он выглядит как котяра, обожравшийся отборной сметаной: лицо выражает лень и досаду от предстоящего скучного разговора. Возможно, он даже предвидит скандал с надоевшей любовницей. Но нисколечко его не боится. Так что просто, без затей, соблазнить такого циника и ловеласа – почти невозможно. Тут ни моя красота, ни ножки от коренных зубов не проканают.
   Кажется, шеф увидел рациональное зерно в утверждениях Александры и полностью с ней согласился. Но после этого чуть не выломал себе челюсть, выкручивая собственный подбородок в непроизвольном мычании:
   – И этот драный Каралюх такие деньги на ветер выбрасывает!
   – Не скажите! У Бориски совсем другая задача, – вынуждена была вступиться за коллегу девушка. – Ему главное – завести приятельские отношения с соседом, и выбранный метод действительно может оказаться действенным. Но для меня такое не подойдет, пусть я даже сумею менять собственное тело до немыслимых по красоте стандартов, а в моем поместье будет не протолкнуться от хахалей.
   – Хорошо, я тебе уже говорил: готов выслушать любое твое предложение. И более того, мне ничего не останется делать, как сразу на него соглашаться.
   – Да я в последнем и не сомневалась, – без нотки самодовольства или хвастливости произнесла Александра. Потом указала глазами на папку: – Но мне для начала хотелось бы послушать его биографию. Именно послушать, с теми акцентами, которые расставите вы. Почитаете? Самое основное, конечно.
   Павел Павлович согласно кивнул, раскрыл папку и стал бегло читать документ за документом, порой кладя перед подчиненной некоторые листики с прикрепленными к ним фотографиями. Наверняка все это было и в памяти компьютера, но многоопытный руководитель по себе знал, как порой важно бывает послушать информацию вот так, собственными ушами, и полностью одобрял такой метод.
   Данные лились ручейком, лишь изредка перебиваемые наводящими или уточняющими вопросами Александры. Сведения о родителях, чье детство пришлось на военное лихолетье. Советская военная база под Лодзью, где и родился маленький Дима – в семье военного. Детский сад в гарнизоне, школа, ничем не примечательные юношеские годы. Потом пришла трагедия: при невыясненных, весьма странных обстоятельствах пропали родители Светозарова, которому на то время исполнилось четырнадцать лет. Пропали бесследно, вместе с тринадцатилетней сестренкой. Подозревали банальное бандитское ограбление с последующим устранением трупов, хотя в то время в рабочем польском городе Лодзь о таких страхах и не слыхивали. Да и что можно было отобрать у ничем не приметного офицера и его близких во время прогулки по городскому парку?
   После этого события жизнь Димы Светозарова в дружественной Польше завершилась, его забрали к себе родители отца, проживавшие в Бресте. Там он окончил школу, поступил в институт, ограничивая свою карьеру рамками профессии «инженер-электронщик». А вот дальше началось самое странное в его жизни. Вернее, не столько странное, сколько совершенно непонятное для силовых структур. То, что называется «темное прошлое». Правда, девяностые годы и отличались полной анархией и разгулом безответственности, но все же отсутствие любого упоминания про Светозарова Дмитрия Петровича настораживало. Словно кто-то всесильный и вездесущий тщательно уничтожил все следы деятельности и даже существования вышеупомянутого человека. Нет, конечно же, он кое-где мелькал: секции карате, посещение общества тибетских монахов, визиты в театры, времяпрепровождение на катке и лыжных прогулках… Но все это – ничего не стоящие, малоприметные мелочи. Гораздо более удивительным выглядел такой факт: бюрократические препоны для Динозавра не существовали. Паспорта ему выдавались без всяких очередей, визы на въезд в любое государство ставились быстро и без проволочек. Именно это и настораживало больше всего. Ведь Светозарова никто не прикрывал, он не был президентским сыном, он не руководил мафиозным кланом, но все у него ладилось – легко и беззаботно. Он разъезжал по другим странам, знакомился с самыми знаменитыми и влиятельными людьми, отдыхал в обществе самых неприступных для прессы толстосумов, артистов и политиков. Причем в любую компанию он входил по-свойски, а о его друзьях, приятелях и просто знакомых вскоре стали складывать легенды. Некоторое время за ним присматривали спецслужбы то одной, то другой державы, но инкриминировать ему мошенничество или доказать, что он аферист – не смогли, каждый раз выдавая в резюме одну, по сути, фразу: безобидный прожигатель жизни, паразитирующий на щедрости своих многочисленных друзей. Разве что Интерпол, после расследования дела с герцогом Штаусе, добавил в характеристику новый оттенок: «Имеет замечательные организаторские способности продюсера, а также талант режиссера и сценариста. Весьма многогранная, творческая личность».
   И все. В остальном – полная тишина. Даже когда за него всерьез взялись в последние месяцы – так и не смогли накопать хоть какой-нибудь стоящий компромат. Разве что незаконное многочисленное гражданство. Но тут, как и в случае многоженства Остапа Бендера, доказать что-либо было весьма проблематично. Да и вспугнуть объект было бы большой ошибкой. В данный момент он проживал на постоянной основе в Германии, частенько появлялся по всей Западной Европе да время от времени наведывался в Польшу. Компании предпочитал самые интернациональные, потому что владел в совершенстве десятью европейскими языками и вдобавок мог изъясняться на китайском, как прирожденный азиат. Правда, в самом Китае замечен ни разу не был. Но в свете последних открытий слежка теряла всякий смысл. Прошло целых два месяца с тех пор, как за Динозавром установили наблюдение со всех возможных носителей: от стационарных уличных видеокамер до камер наивысшего разрешения, установленных на космических спутниках. Информация обрабатывалась в самом современном вычислительном центре и шла непосредственно к Павлу Павловичу. Но пока ничего важного не заметили. Скорее всего, объект заметил слежку и наглухо затаился. Если бы не фильм, переданный перед гибелью миллионером Кадаговым, операцию, которая стоила баснословных денег, давно бы прикрыли. А так – выделили неограниченный кредит.
   Когда Александра завершила ознакомление со всеми деталями своего задания, она, в который раз за день, подавила непроизвольную дрожь. Это какие же надо иметь полномочия, чтобы выделить невероятные, не укладывающиеся в рамки здравого смысла средства! Те самые загадочные «двое», о которых намекнул Павел Павлович, – однозначно, высокие фигуры. Ну и ей тут же пришла в голову вполне логичная мысль-продолжение:
   «Если вообще не самые высшие! Да за такие деньжищи всю контору могут подчистить в случае неудачи. Поголовно! Хм… А ведь в случае удачи тоже могут подчистить. Причем как раз в случае удачи, скорей всего, уберут всех, однозначно… Мама! Мне страшно! Где ты?! Чтоб тебя удавили на том свете, сучку бешеную!»
   Как всегда, воспоминания о матери-наркоманке, попавшей под поезд, когда Александра заканчивала учебу в школе, придали нужную злость и подняли боевое настроение. Девушка резко вышла из задумчивости и озорно подморгнула замершему в настороженной позе шефу:
   – Ну что, Пыл Пылыч, имеется у меня одна идейка…
   А про себя подумала: «Наверняка тоже про «зачистку» догадывается. Не может такой зубр спецслужб оставаться наивным патриотом. Поэтому и замялся, когда я предложила из меня все чипы вынуть. Вот только интересно бы узнать, что он предпринял на такой случай? Подобный тип всегда себе несколько запасных лазеек оставит. Если вдруг он исчезнет – это и для меня будет сигналом: забуриться на дно самого глубокого болота и прикинуться ветошью лет на десять. Да, так, наверное, и сделаю…»
   Старый солдафон поощрительно улыбнулся:
   – Есть идейка? Могу утвердить и без прослушивания. Но все-таки уважь старика.
   – Как не уважить! Вы помните, что почти везде у него стоит вот эта фотография: мать, сидящая на парковой скамейке, облокотившийся рядом на спинку отец, а между ними – радостно улыбающаяся сестричка Леночка. Мне кажется, через эту его ностальгическую грусть по ближайшим родственникам мы к нему и подберемся.
   – Каким образом?
   – Присмотритесь, я похожа на его сестричку?
   – Кхе-кхе! Да не очень… Если честно, ты в сто раз краше.
   – Вот и хорошо. Гораздо хуже, если бы до ее уровня пришлось подниматься. Ну и представьте меня гораздо проще, точно с такими же глупыми косичками. Свитерок тоже вообразите – такого же устаревшего покроя.
   – Но ты здорово недотягиваешь до тридцати трех лет! А его сестре сейчас бы исполнилось именно столько. Да и тринадцать тебе никак не дашь.
   – Не важно, здесь актуальнее всего первый взгляд, душевный позыв и мистический дух оживших воспоминаний.
   – Ох! Думаешь, сработает? Уверена? – затаил дыхание Павел Павлович.
   – Вы ведь не были уверены в «третьей»? Так и я не могу быть уверена даже в себе. Но в данный момент это единственное верное направление. Остается только подобраться как можно ближе к объекту и сыграть свою роль наверняка.

Глава 2
Свита делает короля

   Дело было три года назад.
   Только что взошедший на престол Бонзай Пятый на тот исторический период являл собой пример неисправимого пессимиста. Потому что лучше всех был информирован о нависших над ним лично и над его королевством опасностях. До двадцати лет он посвящал себя только науке, литературе и древней истории. И практически все время своего взросления пропадал только в лабораториях и библиотеках. Вырабатывал в себе истинно прагматический, точно выверенный взгляд на жизнь и к любому вопросу подходил, так сказать, с линейкой и весами.
   Конечно, в «большой жизни» он тоже регулярно появлялся. И бражничал порой знатно с несколькими близкими друзьями, и на охоту выезжал, и за девицами время от времени ухлестывал… Но даже внешне он сильно отличался от отца и старшего брата. Сплошь увитые буграми мышц, те выглядели как две скалы и прекрасно справлялись с управлением государством. Никто и никогда не сомневался в престолонаследовании: старший сын правящего короля готов был до собственной старости поддерживать и развивать все начинания своего отца. Пока не случилось явно подстроенное врагами несчастье – и совершенно неожиданно для всех корону пришлось надеть младшему сыну. Ученому сухарю, как поговаривали, дотошному прагматику и расчетливому математику.
   Зато теперь реальный взгляд на окружающий мир позволял ему чуть ли не с точностью до нескольких дней предсказать собственную смерть. Разве что в каждом из трех вариантов смерть попадала на разные сроки – со сдвигом в неделю. Поневоле пришлось задуматься, когда надел на свою кудрявую голову корону, уселся на троне и принялся с опаской осматриваться по сторонам. Неожиданная смерть отца и старшего брата выдернула его из мира науки, литературы и древней истории, где Бонзай чувствовал себя как рыба в воде, и заставила подхватить рухнувший в кровь скипетр королевской власти. Причем не составило большого труда осознать сразу при коронации, что дни его маленького королевства сочтены. Потому что никто из потенциальных союзников на коронацию не прибыл. Слишком давно охладели к маленькому королевству более дальние соседи, не имеющие с ними даже кусочка общей границы.
   С севера, по широко разлившимся после первых летних гроз рекам, со дня на день ожидалось наступление «ледовых берсерков». Именно так называли себя бородатые дикие викинги, живущие на северном побережье континента за высокими заснеженными горами. Северяне, объявившие еще осенью прошлого года священную войну за случайное убийство своего принца, никогда этой войны не отменяли. К слову сказать, принц сам был виноват: натворил дел перед собственной смертью. Всю Вельгу, столицу королевства Ягонов, на уши поставил своими скандалами и пьяными оргиями. Вполне естественно, что нашелся опытный воин, который вызвал озверевшего викинга на дуэль и заколол того как дикого вепря. Все было должным образом засвидетельствовано и запротоколировано, показания очевидцев вместе с телом отправили на родину «героя». Но разве дикари знают, что такое понятие чести? Вот они и объявили войну, пообещав ворваться в королевство «на большой воде». Так что до момента падения практически беззащитной столицы оставалось не более двух недель. О том, чтобы серьезно сопротивляться нашествию варваров малочисленным гарнизоном, никто и не помышлял. Само собой, казнь правящего короля ледовые берсерки предвкушали с особым удовольствием.
   Не меньшая опасность угрожала Бонзаю Пятому и с запада. Именно там правил более крупным королевством двоюродный брат отца, который ненавидел своих родственников пуще всего на свете. Не суть важно, из-за чего раздор начался, но именно дядя и довел недавно дело до гибели отца и брата. А вслед за этим прислал послание голубиной почтой: «Беги, щенок, освобождай мой трон! Иначе посажу на кол!» Срок дальнего похода для вымуштрованного западного войска составлял всего три недели. Так что если не варвары казнят молодого короля себе на потеху, то уж гнусный садист и скотоложец дядя не откажет себе в удовольствии посадить горячо ненавидимого племянника на кол.
   Казалось бы, чего медлить? Спасай свое тело да уходи огородами в дали неведомые. Ан не тут-то было. С юга и востока над крохотным королевством нависала Визенская империя. И не далее как накануне коронации пришло письмо от самого императора Константина Сигизмундовича Бареки. Сухим официальным тоном предлагалось немедленно отречься от трона, а всю власть передать в руки пребывавшей до этого в глубоком подполье Визенской церкви. На такое Бонзай пойти не мог даже ради спасения собственной жизни. Слишком уж хорошо помнил он наказы отца и рано ушедшей из жизни матери не допускать эту нечеловеческую религию на родные просторы. Тут тоже альтернативы не было. Император угрожал в случае несогласия с ультиматумом прислать свое войско и стереть небольшую столицу с лица земли. Дабы не было пути назад, Бонзай сразу же приказал казнить послов империи, которые обнаглели до того, что стали взывать на площадях к неповиновению да выступать по тихим углам с проповедями неподчинения молодому королю. Подобный приказ народ выполнил с небывалой прытью и энтузиазмом. Слишком уж много леденящих кровь рассказов ходило про Визенскую церковь, которая использовала в своих обрядах мерзкие жертвоприношения в виде разрезаемых на алтарях младенцев и женщин. Выходит, подданные решительно поддержали своего молодого правителя. Мало того, только что коронованному монарху люди выразили признательность, доверие в виде многочисленных подарков и традиционных символов. А о том, что враг скоро нагрянет, никто и не подумал. Хотя новости разошлись по столице не хуже свежего летнего ветра.
   Оставалось только поражаться бесшабашности подданных. Так же себя повел на следующий день после казни послов Бонзай Пятый с двумя своими наиближайшими друзьями. Они уселись в огромной пиршественной зале и решили залить свои беды чрезмерной выпивкой.
   – Все равно сегодня ничего путного не придумаем! – восклицал один из друзей, наливая своему венценосному приятелю полный кубок крепленого вина. – Так давай просто отпразднуем в узком кругу твою коронацию. Две недели нам для этого вполне хватит. Пей!
   И они пили. Очень много пили. Потом вышли в народ. И там продолжили пить с каждым встречным и поперечным. Такое братание с подданными понравилось всем: и самому народу, и его правителю. Настала ночь, и гулянка распространилась на всю столицу. Благо выпивки и желающих хватало. Обычная ночь превратилась во всенародные гуляния. Потом разжигали костры и прыгали через них. Потом танцевали под крепостными стенами при свете факелов и огромных костров. И все это время не прекращали пить. Последнее, что смутно помнил Бонзай Пятый, это грубый толчок женской руки ему в грудь да произнесенные с пьяным иканием слова:
   – Да иди ты… извращенец!
   Ну, он и пошел, заливаясь слезами от обиды, что никакая женщина его не хочет и вообще он самый паршивый король на всем континенте. Навстречу ему попался вусмерть пьяный мужик, несущий на плечах бурдюк, полный вина, и тот чуть ли не насильно стал требовать указать на виновника, который посмел обидеть такого славного парня. Король изначально обрадовался, решил, что сейчас ту самую девицу разыщут и накажут, и стал с заиканием и мычанием жаловаться. Но когда незнакомец узнал, что все дело в женщине, искать ее не стал, только что сплюнул куда-то в сторону. А потом решительно заявил:
   – Все бабы… нехорошие! И связываться с ними – себе дороже! Давай лучше выпьем! Смотри, как удобно, и стаканов не надо.
   Кто такие «стаканы», Бонзай не понял, зато, сосредоточив глаза на мужике, увидел, как тот ловко подхватил горловину бурдюка рукой, второй вынул затычку и несколькими большими глотками освежил горло.
   – Эх! Хорошее у вас тут винцо! Хоть и не южное, но зато с кислецой и забористое! Бодрит! На!
   Молодой король попытался было возмутиться таким панибратством со стороны неизвестного холопа и потребовать положенный по титулу кубок, но как только он решил оглянуться в поисках виночерпия, как ощутил горловину бурдюка у себя во рту. Ничего не оставалось делать, как и самому несколько раз от души глотнуть. Вино и в самом деле было одно из лучших и редких в королевстве – далийское. Только в одной маленькой долине рос тот мелкий черный виноград, что шел на приготовление этого знаменитого вина. Поставки шли только в королевский дворец, по личному заказу некоторых министров да в парочку самых фешенебельных постоялых дворов. Поэтому Бонзай сильно удивился, сразу забыв о неуважении к своей персоне:
   – И г-где ты целый бу-бурдюк прикупил?
   Незнакомец ответил с похожим заиканием:
   – М-места надо знать! А что, хорошо пошло? Давай тогда еще п-по одной…
   И они выпили еще. Потому что далийское вначале здорово бодрит. Потом обнялись за плечи и пошли куда глаза глядят, благо луна светила от всей души и дорогу между невысоких деревьев заметить было легко. Потом останавливались и пили, между тостами обсуждая женскую непредсказуемость, изменчивость и бесстыдство. Затем снова шли, пели, пили, плевались при воспоминании о женщинах…
   Дальше король помнил лишь жуткое головокружение и свои безуспешные попытки подняться с четверенек.
   Проснулся он, стуча зубами от холода, в гуще рассветного тумана, где-то в незнакомом густом лесу. Кое-как разогревшись интенсивной гимнастикой, он ухватился за раскалывающуюся голову и попытался позвать хоть кого-нибудь:
   – Ау… Отзовитесь…
   Никто, естественно, не отзывался, так как крик скорее походил на испуганный шепот. Умывшись обильной росой, уже более окрепшим голосом потерявшийся король продолжил кричать все громче и громче. Но вместо давно ожидаемых восторженных криков благодарного народа до Бонзая донеслось злобное рычание, а когда он окончательно расширил испуганные глаза, то различил в тумане две огромные волчьи фигуры.
   – Вот и отпраздновали две недели, – пробормотал король, вынимая чудом не потерявшийся кинжал из ножен и дрожащей с похмелья рукой вытягивая оружие перед собой. – А ведь так здорово вчера все начиналось. Да и потом славно повеселились… Какая же собака меня в лес вытолкала?
   При этом он сделал шаг назад – и подпрыгнул от неожиданности, услышав резкий вскрик:
   – Твою мать! Ты мне руку растоптал!
   Не сводя взгляда с примолкших волков, которые радостно переглядывались от удвоившегося количества пищи, Бонзай пощупал рукой сзади себя и наткнулся на чью-то спутанную шевелюру. Тут же раздались новые возгласы недовольства:
   – Да ты совсем очумел?! То орешь ни свет ни заря, то прямо по мне как слон топчешься, а теперь еще и глаз выколоть норовишь!
   Король сделал пару шагов в сторону, и теперь в поле его зрения попал мужчина с опухшим после знатной попойки лицом. Лет на десять старше короля, в отличных сапогах и в теплом не по сезону овчинном полушубке. Теперь стал понятен его безмятежный сон: в такой одежке не замерзнешь. Руками мужчина долго шарил под раскиданным в траве хворостом – и вдруг завопил во всю свою луженую глотку:
   – Вот! Вот он! Нашелся, родимый!
   От этого крика даже волки испуганно попятились. И уже в следующий момент незнакомец со страстным причмокиванием поглощал остатки жидкости из винного бурдюка. Вначале закрытые от непередаваемого блаженства глаза на пятом глотке постепенно раскрылись, и в поле их зрения попал Бонзай с дико косящими глазами: он и от незнакомца не мог оторвать взгляд, но и волков оставить без внимания не рискнул. Примерно на десятом глотке до незнакомца что-то стало доходить. Он перестал пить, взболтнул емкость и с покаянным видом протянул застывшему с ножом в руке собутыльнику:
   – Извини, сразу не сообразил… Но там еще и тебе похмелиться хватит.
   Молодой правитель попытался сказать об опасности, но из пересохшего горла вырвался только хрип. Он болезненно пытался выдавить у себя во рту хоть пару капель слюны, фыркая и покашливая, но, кажется, мужик его понял по-своему. Довольно легко поднявшись на ноги, он задрал дно бурдюка кверху, а горловину довольно бесцеремонно вставил своему собутыльнику прямо в рот. Тому страшно хотелось пить, поэтому он буквально высосал остатки вина. Мгновенного просветления не наступило, зато теперь он мог говорить:
   – Волки!
   И с удовлетворением заметил, что мужика в тулупе проняло. Тот бешено заметался взглядом по окрестностям, рука метнулась за пазуху, а губы зашептали:
   – Волки? Откуда здесь волки? – Зрачки его изрядно расширились при виде двух хищников, которые с полным спокойствием уселись на хвосты, будто огромные собаки.
   – Что значит «откуда»? Они здесь всегда живут… И медведи… Правда, не так близко от Вельги…
   – Да что ты несешь? Вельга – это столица… ну этого королевства… как его…
   – Королевства Ягонов! – подбоченился Бонзай левой рукой, а правой так и продолжая направлять острие кинжала в сторону волков.
   – Не может быть! – возмутился незнакомец, вновь продолжив озираться по сторонам. – Я ведь вчера оттуда ушел!
   Теперь уже коронованному правителю стало обидно за свое королевство. Ну никак оно не подходило своими размерами для того, чтобы выйти из него за один день, да еще тихим шагом по ночной дороге – и вдрабадан пьяным. Здесь как раз подошел грозный, рычащий голос.
   – Да ты никак мое королевство совсем не уважаешь?
   Обладатель тулупа покосился на внушительный кинжал, рукоять которого была украшена большим изумрудом, и на всякий случай сделал несколько шагов в сторону. Но руку из-за пазухи так и не вынул.
   – Не, королевство мне нравится, хоть я и не знал, что тут все такие патриоты. Просто ты меня не так понял. Я хотел сказать… вернее, признаться, что еще вчера я как бы… хм, убраться отсюда собрался… Только…
   Очень подозрительно и весьма странно звучали его слова, но в следующие минуты Бонзаю Пятому стало не до разглагольствований. Стала понятна та отсрочка, которую дали людям два присевших хищника. Они поджидали остальных членов стаи, которые окружали двуногую дичь со всех сторон. С глухим рычанием на мужчин с нескольких сторон бросились еще три волка. Два первых оставались пока на месте, но с противоположной стороны подходил еще один кровожадный хищник. Король только и успел крикнуть:
   – Становимся спинами! – и повернуться к несущейся на него паре.
   Если бы на них напали только два зверя, шансы на спасение оставались бы вполне приличными. Но вот шесть крупных хищников могли задавить свои жертвы одной только массой. Не считая мощных клыков и когтей. Да только Бонзай Пятый так просто сдаваться не собирался. Первый удар его кинжала удачно пронзил волчьи челюсти снизу, доставая до самого мозга хищника. Правда, вторая серая туша сбила человека с ног, и они покатились по трескающемуся хворосту, переплетясь единым клубком. Причем далеко не обученному подобным боям правителю королевства Ягонов удалось не потерять кинжал, и теперь он раз за разом наносил удары в брюхо сцепившегося с ним зверя.
   Постепенно серая туша обмякла, издала последнее, затухающее рычание и отвалилась в сторону после отчаянного пинка ногой. Бонзай и не подумал расслабляться, пытаясь вскочить на ноги и размахивая перед собой кинжалом. Левой рукой он интенсивно старался стереть заливающую глаза кровь как последнего убитого им волка, так и свою собственную, обильно бегущую из расцарапанного скальпа. Как ни странно, никто его не грыз и не атаковал. На секунду он замер на месте и прислушался. Кроме хриплых агонизирующих звуков со стороны хищников да какого-то чертыханья, ничего слышно не было. Тогда Бонзай рискнул согнуться и вытереть лицо краем разорванной куртки. Теперь видимость улучшилась до приемлемого уровня, и он заметил в пяти метрах от себя того самого незнакомца. Полушубок мужчины тоже выглядел немного изорванным, но остался сравнительно целым. Вокруг лежали три бездыханных волчьих тела, а пасть четвертого незнакомец как раз со стоном разжимал. Видимо, волчара стиснул клыки на его ноге в последней предсмертной судороге.
   Удивляться такому везению было некогда, хотя удивительная ловкость собутыльника поразила Бонзая Пятого до глубины души. Реальность диктовала свои условия. Стая волков могла оказаться гораздо больше, да и другие хищники теперь могли подтянуться на запах крови. Поэтому он бросился к стонущему мужчине и лезвием кинжала разжал волчью пасть.
   Незнакомец застонал с некоторым облегчением:
   – Вот тварь! Надо же так вцепиться!
   – Идти сможешь? – поинтересовался король. – Желательно отойти отсюда как можно дальше.
   – Действительно, – согласился мужчина. – А то у меня совсем не осталось па…
   Чего там у него не осталось, понятно не было. Потому что при попытке встать на ногу он взвыл от боли и опять рухнул наземь.
   – Э-э-э, да он тебе, кажется, кость сломал, – констатировал Бонзай, внимательно присмотревшись к изрядно окровавленной ноге. Затем быстро огляделся и решительно сунул окровавленный кинжал в руку незнакомца: – Держи! Только не урони, если вдруг на нас кто опять бросится. Понял?
   Получив в ответ немного недоумевающий утвердительный кивок, молодой король перекинул руку раненого себе через плечо, левой подхватил за ногу и, крякнув, забросил тело себе на закорки. Несколько раз подпрыгнул, устраивая ношу удобнее, и мелкими шажками поспешил перпендикулярно дующему ветерку. Туман к тому времени почти рассеялся, и в просветах между стволами блеснули лучи восходящего солнца.
   Покряхтывающий на спине незнакомец не смог удержаться от похвалы:
   – А ты силен, бродяга!
   – Ха! Да я самый слабый во всей Вельге, – признался молодой король. – Не готовил из меня отец воина, не готовил…
   – Это ты от скромности так говоришь, – продолжались лестные утверждения. – Вон как лихо с двумя волчарами справился.
   – Хе! Ты вон четверых затоптал… Уж не знаю как…
   Заметив, что носильщик задыхается от быстрого шага, раненый тактично примолк, но молодой король вошел в хороший темп, жестокая схватка его взбодрила, вино с Далийской равнины разгорячило, и после окончания подъема он сам заговорил:
   – Тебя как зовут?
   – Дин, – последовал короткий ответ.
   – Ну вот, я так и знал, что ты не из королевства Ягонов. У нас таких имен нет.
   – Эт точно. Да я и не утверждал, что местный…
   – А что тогда в Вельге делал? – добавил немного строгости в голосе король.
   – Ничего, просто частенько сюда за выпивкой наведываюсь, вот и вчера решил винца прикупить. Тем более что меня в Ягоны всю жизнь тянет, а почему, понять не могу, как ни нагряну в гости, так и обопьюсь вашего далийского. Но чаще всего с собой бурдюк брал и сразу уходил. А вчера смотрю: народные гуляния, девки симпатичные пляшут, костры полыхают. Так интересно стало, что и удержаться не смог. Но зато теперь я видел, каков настоящий праздник. До чего ж здорово было. Кстати, а ты не знаешь, по какому поводу так буйно гуляли?
   – Знаю… Но лучше бы не знал…
   Опять начался затяжной подъем, и оба примолкли. Тем более, что где-то далеко позади послышались волчьи завывания. Все-таки с места «ночлега» они убрались очень своевременно.
   Наконец, когда выбрались на сухое светлое место, Бонзай выбрал одно из самых развесистых деревьев и решил сделать привал возле его ствола. Осторожно усадив раненого на узловатые корни, он принялся растирать затекшую шею, поясняя при этом свой выбор и внимательно осматриваясь по сторонам:
   – Если по нашему следу пойдут, мы легко заберемся на верхние ветки. Если подсадить не смогу, то на ремнях подтяну. Так что не переживай!
   – Да я и не переживаю. Если бы не нога…
   Они совместно осмотрели распухающую ногу и пришли к мнению, что промыть рану следует немедленно. Да только ни вина, ни простой фляги с водой ни у того ни у другого не было. Да и ручей по пути не попадался. Бонзай принялся нарезать вокруг маленькие круги и делал это все с большим раздражением и недовольством:
   – Ничего понять не могу! Неужели я в своей лаборатории совсем отупел? В трех соснах путаться начал! Ну сколько мы от Вельги прошли? Да еще и на заплетающихся копытах? А ничего узнать не могу! Если солнце светит оттуда, значит, нам надо идти туда. Ну, примерно… А что мы там видим? Проклятье! Да там другой стоит! И лес на нем еще более дремучий, чем этот…
   Курсируя зигзагами вокруг раненого, он вдруг услышал с его стороны восклицания:
   – Эй! Дружище! Хватит метаться. Лучше иди сюда, я, кажется, догадался, куда нас занесло…
   Бонзай не заставил себя долго ждать, присев напротив:
   – Дин, ты ведь говорил, что не местный?
   – И в третий раз готов это повторить. Но тут вот какое дело… – Он немного замялся, подбирая нужные слова. – Я вообще-то очень мало знаю о вашем королевстве, поэтому мне будет трудно все объяснить… Кстати, а тебя как зовут?
   Опять волна подозрений захлестнула молодого короля. Вдруг перед ним шпион злобного дядюшки? Или еще хуже – какой-нибудь резидент из империи пожаловал? Константин Сигизмундович Барека ведь мог и заранее убийцу в королевство Ягонов послать. А потом только прийти с войском и завершить оккупацию без всякого боя.
   Поэтому полного своего имени не назвал:
   – Бон… Бон меня зовут.
   – Хорошее имя, звонкое, – улыбнулся Дин и продолжил вопросы: – А вот скажи, Бон, маги у вас есть?
   – М… Что это такое?
   – Ну… такие вот колдуны, чудесники. Они умеют делать разные таинственные вещи, фокусы…
   – А-а-а, у нас нет таких. Еще прапра-какой-то там дед рассказывал, что все они во времена его молодости на юг подались. Только их у нас шафиками называли. Поговаривают, они до сих пор на крайнем юге творят чудеса разные.
   – Шафики? Очень интересно они тут названы… И, говоришь, на юге? Надо будет обязательно туда наведаться.
   – Ха! Ты о чем говоришь? Туда несколько месяцев только по морю добираться. Да и то – уже пятьсот лет как косяки монстров все сообщение между материками перекрыли.
   – Вот! Теперь об этом и поговорим. Понимаешь, я в некотором роде тоже один из шафиков… – Не выдержав, улыбнулся: – Смешно звучит! Так вот, я тоже могу делать некоторые чудеса и передвигаться сквозь некоторые расстояния. На самом деле я живу совсем в другом королевстве, которого даже нет в вашем мире.
   – Да?.. – Бонзай, конечно, не поверил и не смог скрыть своего сарказма: – А где же оно?
   – В другом мире. И, поверь мне, миров таких неисчислимое множество. А между мирами существуют определенные дыры, сквозь которые и могут проходить такие, как я… хм… шафики.
   – Ага, вы, значит, таким образом за вином ходите? – стал веселиться молодой король.
   Но ответ последовал серьезный:
   – За вином тоже. Что мы, не люди? Тоже хочется чего-нибудь вкусненького и ядреного. Так вот вчера я уже возвращался в свое королевство, когда встретил тебя на дороге. Как мне помнится… Ну и мы с тобой пересеклись. Вот… Потом я вроде решил тебя проводить, хотя и удивился, чего это ты в лес среди глубокой ночи поперся. Ну а когда узнал, что виновата женщина, все понял. Затем у меня были провалы в памяти, но, кажется, в какой-то момент я осознал, что я уже в своем королевстве. А рядом ты идешь, подпеваешь. Помнишь, я тебя спрашивал: не зайдешь ли ты ко мне в гости?
   Бонзай Пятый ошарашенно закивал, но ответил категорическим отрицанием:
   – Не помню…
   – Зато я помню! Ты утверждал, что очень хочешь, но очень не можешь. Потому что ждешь в гости каких-то отмороженных барсучков, которые должны устроить твоему любимому дядечке подлянку. Правильно я помню?
   – Ну… насчет «любимого» и «барсучков» тут явная путаница, но по сути все правильно…
   – Вот! Значит, я тебе поверил, и мы вернулись обратно в королевство Ягонов через другую дырку. А потом я тебя немного проводил и мы стали прощаться…
   – А потом?
   Лоб незнакомца покрылся глубокими морщинами от натужных воспоминаний.
   – Хм… Потом?.. А потом ты мне наступил на руку! До сих пор болит.
   Бонзай долго смотрел, как его ночной собутыльник ласково поглаживает пальцы на левой руке. Затем не выдержал:
   – Ладно, ты меня проводил, мы с тобой попрощались основательно. Все-таки бурдюк был большой…
   – Ага, двенадцать литров…
   – …Но как мы в таких дебрях очутились?
   – Просто! Ведь пока мы брели по дороге моего… королевства, то успели по твоему проскочить раз в двадцать больше. Понимаешь, в разных мирах – разные плотности расстояний. Суть самого понятия «плотность» улавливаешь?
   – Издеваешься? – обиделся молодой король. – Все-таки я – один из лучших ученых своего королевства. Если не самый…
   – Уф! Тогда с тобой будет попроще.
   Он переставил раненую ногу в другое положение, скрипнув зубами коснулся запекшейся корки крови. Бонзай тем временем лихорадочно проводил вычисления в уме и, придя к определенному выводу, все-таки решил уточнить:
   – Значит, мы сейчас находимся от Вельги на расстоянии не одной мили, а двадцати?
   – Плюс-минус миля.
   – Значит, четыре, максимум пять часов усиленного бега. Да и зачем бежать так далеко? Можно ведь до ближайшего тракта добраться, хутора, постоялого двора. Уж мне-то лошадей любой одолжит. Посидишь тут на дереве до моего возвращения?
   Дин счастливо улыбнулся:
   – Хотел бы я иметь такого друга! Знаешь, чем ты мне больше всего понравился? Ведь ни секунды не раздумывал: когда понял, что у меня нога сломана, сразу на закорки – и поволок. Да и сейчас собрался хоть пять часов бежать, но помощь приведешь. А у меня и мысли не было, что ты меня бросишь. Бон, ты классный парень! И я надеюсь тебя обязательно отблагодарить как самого лучшего друга.
   Он с искренней улыбкой протянул руку для рукопожатия, и Бонзай Пятый ее торжественно пожал. Мелькнула, правда, мыслишка, что почти незнакомый мужчина может и шпионом оказаться, и слишком уж корыстным хитрецом, который, зная короля в лицо, просто хочет втереться в доверие. Но в душе почему-то крепла уверенность, что перед ним в самом деле одна из тех легендарных личностей, которых называли шафиками. Одно умерщвление четырех волков чего стоило, а ведь Дин намного легче и стройнее короля.
   Рукопожатие кончилось, и Бонзай резко выдохнул:
   – Давай подсажу на дерево – и бегу.
   Но раненый неожиданно возразил:
   – Нет. Зачем тебе потом опять переться назад в такую даль. Лучше помоги мне еще чуть-чуть продвинуться вперед. Хотя бы на четверть мили. Уверен, там отыщется очередная дырка в мое королевство.
   – Разве их так много?
   – Предостаточно! Я и так по пути сюда высматривал внимательно, так что пропустить никак не мог. Значит, очередной радиус уже близко.
   – Они что, располагаются кругами?
   – Короткими дугами. Причем по всем векторам.
   – Хорошо, я тебя пронесу без всякого труда. Но ведь ты не сможешь сам потом идти. Кто тебе там окажет помощь?
   – Все очень просто. Постараюсь выйти сразу возле своей… как бы это точнее сформулировать… ага, передвижной лаборатории. А в ней у меня такие есть средства оповещения, что вскоре появятся врачи, спасатели – и за мое здоровье тогда можно не волноваться. Скорее я за тебя переживать буду.
   – Ха! – хвастливо подбоченился молодой король. – Не такая уж я и лабораторная крыса, коллега, чтобы за себя не постоять. Тем более что я уже прекрасно сориентировался: хоть здесь и глушь, но не настолько, чтобы бояться нападения другой такой волчьей стаи. Они вообще в эти места редко забредают. Тем более, в такой солнечный день.
   – Ну, если так…
   – Только так! В какую сторону идем?
   – Придерживайся того же направления.
   – Тогда держись… э-эх! И катайся!
   Бонзай опять несколько раз подкинул тело на плечах, укладывая удобнее, и с прежней сноровкой поспешил в путь. Вспотеть или устать на этот раз он не успел. Дин вскоре отозвался сиплым голосом:
   – Правее! Еще правее! Вон к тому дубу.
   Молодой правитель королевства Ягонов смотрел во все глаза, но никакой дыры или чего-либо подобного не заметил. Но после тщательной корректировки курса, которая звучала из-за спины, он усадил раненого на небольшой валун. Тот очень медленно наклонился влево, и вдруг часть его настороженного лица стала исчезать. Создавалось впечатление, что он прячется за невидимой преградой. Вслед за головой спрятались плечи, левая рука и часть торса. Единственный свидетель такого чуда окаменел на месте. Но вскоре довольное лицо Дина появилось обратно:
   – Все в порядке, моя лаборатория на месте, и я в нее сползу прямо с этого валуна. – Он опять протянул руку для последнего рукопожатия: – Прощай, дружище, и желаю тебе здравствовать вечно. А я, как только подлечусь, сразу к тебе и наведаюсь. Где тебя, кстати, искать в Вельге?
   Так и не выпуская руки, король неожиданно замялся.
   «Вдруг и в самом деле наведается? Тем более, что не простой это человек, шафик. Глядишь, воспользуется своими возможностями, какую-никакую полезную услугу окажет. – Неожиданно в голову ворвалась будоражащая мысль: – Вдруг он сумеет мне дельный совет дать, как врагов от королевства отвадить? Или чудесами какими пособит? Только вот успеет ли?»
   Вслух же начал бормотать:
   – Да что там искать, спросишь Бонзая, тебе все покажут, где меня найти. В крайнем случае скажи, что ты шафик Дин. Бегом ко мне проведут.
   – Да?.. Так шафиков у вас уважают?
   – Ха! Пусть только попробуют теперь не уважить. А вот насчет помощи… – Он взглянул на окровавленную ногу своего собутыльника. – Ты когда в гости нагрянешь?
   – Через недельку-две.
   – А раньше никак нельзя?
   Глядя на враз погрустневшее лицо своего нового друга, Дин постарался придать своему голосу оптимизма:
   – Да не переживай ты по поводу этих глупых баб! Вот увидишь, все образуется. Такого парня любая красотка уважить мечтает.
   – Да пес с ними, с бабами, – отмахнулся Бонзай. – Тут проблемы покруче на темечко давят.
   Раненый понимающе кивнул:
   – Ладно, тогда буду через три дня, максимум через четыре. У нас такие переломы быстро лечат, разве что гипс чуток мешать будет. Так что жди. И разузнай, где можно будет еще далийского вина прикупить. А то я последнее забрал на постоялом дворе.
   – Сделаем!
   Рукопожатие – и раненый стал сдвигаться на валуне в сторону. Потом вставил в невидимое пространство здоровую ногу, обо что-то там оперся… Скрылись руки, ухватившиеся за нечто невидимое, и он плавно выскользнул из этого мира всем телом. На валуне не осталось даже влажного следа или царапинки. Только в одном месте он теперь блестел, словно кто-то тщательно вытер пыль.
   Некоторое время Бонзай Пятый обалдело смотрел на это поблескивающее место, затем глубоко вздохнул, помотал головой, сориентировался по солнцу – и с места перешел на бег, интенсивно переваривая на ходу разнообразные мысли:
   «Если бы мне кто-то рассказал что-то подобное – ни за что бы не поверил. Вот интересно, поверят ли мне? Впрочем, лучше пока вообще никому ни слова, еще примут за буйнопомешанного или перепившегося. Да и вообще, явится ли Дин в гости во второй раз?.. Почему – второй? Ведь наверняка он уже сюда и раньше за винишком хаживал. Сам ведь признался. Только бы его привели ко мне и по пути не вздумали обидеть! Надо будет обязательно объявить народу, что как только появится шафик Дин, пусть его немедленно и со всеми почестями ведут во дворец. Даже если он вообще не появится, хоть какое-то время еще буду жить надеждой…»
   Вот так три года назад, сразу после коронации Ягона Бонзая Пятого, и началась крепкая дружба двух совершенно разных людей из не менее разных эпох.

Глава 3
Борьба за первенство

   Мечта любого шпиона – получить задание прикинуться миллионером. Да не просто кратковременно притвориться, а сыграть роль от всей души и с небывалым размахом. Только вот никому из всемирно известных агентов подобное не удавалось. Во всяком случае, история об этом умалчивает. Даже Джеймс Бонд хоть и подвизался иногда под маской удачливого бизнесмена, но никогда правительство Великобритании не давало ему безлимитный кредит и разрешение тратить любые деньги на самых прекрасных женщин.
   В этом плане Борису Викторовичу Королюхову повезло. Несказанно, баснословно и невероятно повезло. Причем счастье подвалило не на один день и даже не на одну неделю. Шел уже третий месяц, как ретивый агент жил в одном из самых фешенебельных районов и считался хозяином одного из самых роскошных особняков патриархальной Европы. И привело его к этому сочетание огромного числа совпадений. Хотя изначально, вне всякого сомнения, Борис приписывал свое выдвижение на такое немыслимое задание только своим личным качествам. Немецкий он знал превосходно, разговаривая на нем как урожденный шваб. Он был способен уничтожить голыми руками чуть ли не любого человека, невзирая на свой невзрачный вид напуганного толстячка-простофили. Приняв окончательное решения, действовал жестко, беспощадно и с наводящим ужас цинизмом. Если поступал приказ зачистить место от свидетелей, он никогда не гнушался сделать контрольный выстрел в затылок даже малолетним детям. В конторе его за подобные поступки недолюбливали почти все коллеги, но он и с ними старался поддерживать самые приятельские отношения. Однако обмануть коллег было сложно, а вот простых обывателей…
   Борис талантливо, скорее даже гениально входил в любой разговор, поддерживал любую беседу и мог очаровать почти любого встреченного прямо на улице человека мужского пола, и девять из десяти – женского. Одна десятая женщин – обычно это были самые красивые и ослепительные – его сразу отвергала. Нет, они не оказывались очень уж умными, хотя и таких хватает среди красавиц. Но даже «глупые блондинки» от него сразу шарахались, инстинктивно чувствуя смертельную опасность. Пожалуй, только эта неприятная особенность больше всего бесила агента Королюхова. Поэтому в случае необходимости умертвить мало-мальски симпатичную женщину он действовал с редкостным садизмом.
   А уж в обыденной жизни он просто заставлял себя репетировать знакомство с любой особой женского пола.
   Пытался он в свое время наехать и на Александру, зажав девушку как-то раз в узком коридоре конторы. Ухватив ее за аппетитную попку, он с придыханием прижал молодое тело к себе:
   – Ну что, детка, развлечемся сегодня вечером?
   Полностью игнорируя потные ладони у себя под юбкой, девушка с отчужденным выражением буркнула:
   – Только с моим трупом.
   – Согласен! Мне и такое понравится, – затрепетал садист. – Но ты могла бы и при жизни быть поласковее со старшим коллегой…
   В конторе его за глаза называли Каралюхом, презрительно коверкая по-польски фамилию на тараканий лад. В глаза подобное мог сказать только шеф Павел Павлович, а с того памятного часа – и Александра:
   – Слышь, ты, Каралюх, если мне шеф прикажет, а финотдел расплатится, то я тебя как угодно приласкаю. На седьмом небе будешь от экстаза. Но! Деньги – вперед!
   – Так я тебе и сам заплачу…
   Девушка заглянула прямо в мутные, словно наполненные желтоватым гноем, глаза и прошипела:
   – А свои деньги, Каралюх, засунь себе в задницу! Я работаю только на родное государство.
   После чего лбом резко ударила коллегу в переносицу и, пока тот приходил в себя, спокойно удалилась. Через пять минут шеф лично поднес свой кулачище под окровавленный нос подчиненного и глухо пригрозил:
   – Еще раз до нее дотронешься без приказа – собственные гениталии проглотишь под моим руководством. Свободен!
   За Павловичем ходила слава самого сурового командира. Нескольких подчиненных он за свою карьеру пристрелил, нескольким свернул шеи. Причем сделал это при явном неповиновении. Но не раз упоминали, что добрый десяток агентов так и не прошел тяжелейшие испытания боем, погибая или на полосе препятствий, или в банальном тренировочном бою. Так что еще в момент произнесения угрозы Бориска Каралюх избрал единственно верную тактику поведения и неожиданно бодро ответил:
   – Каюсь, шеф! Виноват! Просто неудачная шутка. Готов просить прощения.
   Шеф уже уходил, поэтому только проворчал через плечо:
   – Считай, что ты его уже получил…
   Кровных врагов у Бориса хватало. Но с тех пор Александра выдвинулась на первое место. Хотя своим радушием и искренними беседами он сумел убедить девушку, что действительно повел себя как последняя свинья и глубоко раскаялся. Вдобавок он и сам несколько раз безбоязненно вступился за Шурку в нескольких пикантных ситуациях и пару раз интенсивно подрался с самыми пошлыми остряками. По крайней мере, со стороны все стало выглядеть пристойно и с искренними дружескими симпатиями. Даже шеф как-то раз сильно удивился, когда Каралюх при распределении ролей в одном очень опасном задании стал настаивать на постановке Александры в более безопасное место:
   – Пойдешь вместо нее?
   – Конечно!
   И пошел. И справился неплохо. Чем еще раз удивил начальство.
   Но Павел Павлович и догадаться не мог, что теперь он сам в списках личных врагов стоит на втором месте. Насолить такому зубру, даже по мелочи, Борис не мог. Да и возможностей не подворачивалось. Но он умел выжидать и очень хорошо готовиться. Порой гениальностью природа и последнюю мразь не обделяет. А уж такой человек, как Королюхов, явно относился к группе самых сообразительных.
   Поэтому, заполучив роль миллионера и кредитные карточки с неограниченным лимитом, он понял, что его звездный час настал. В мистические свойства объекта наблюдения он не поверил сразу и бесповоротно. Мигом пришло осознание, что родной конторе здесь ничего не выгорит, кроме неприятностей. А следовательно, Павла Павловича за перерасход средств, в лучшем случае для него, задвинут куда-то на задворки истории. Большего не требовалось. И Борис с особыми изысками принялся тратить полученные огромные средства. Его изобретательности и выдумке в этом вопросе оставалось только позавидовать.
   Ну а когда он узнал, что к этому делу после загадочного исчезновения «третьей» присоединилась Александра, то от радости выпил зараз полбутылки коньяка, не отрываясь от горлышка. Ничем больше особо не показывая своей радости и понимая, что каждое его слово и жест и так записывается на камеры. Но спиртное он пил частенько, и ничего страшного, если один раз и всосал зараз полбутылки. Да еще и закусил словами:
   – Вот теперь засну без снотворного.
   Конечно, выполнение основного задания он ставил превыше всего. И ради установления дружеских контактов с Динозавром применял все свои мыслимые и немыслимые умения и уникальные возможности. Но вторая его ипостась работала только над одной проблемой: как можно быстрее устранить с горизонта шефа и после этого безбоязненно уничтожить Александру. Само собой, в идеальном варианте – не просто уничтожить, а сделать это с особыми садистскими спецэффектами, потворствуя своим самым низменным инстинктам.
   Большую роль в сложившейся ситуации играло соперничество. Доказать, что именно он, Королюхов, разработает объект до конца, предъявив миру Дина как ничего не стоящую пустышку, означало поставить себя на самую высшую ступень в иерархии спецслужб. Мечта развенчать таинственность этого монстрика Дина не только придавала значимости собственным заслугам, но и позволяла оставить опасного Павловича в дураках, а его ставленницу – в покойницах. Что и требовалось.
   И вчера агенту, подвизающемуся под маской миллионера, удалось сделать в этом направлении самый удачный шаг. Как всегда, ему сообщили заранее, что объект, по всем признакам, готовится выйти из дома, и Борис в своем изысканном костюме поспешил на зеленый участок, расположенный между дорогой и домом. За ним тут же поспешил вызванный из тылов громадной территории садовник, и они вместе принялись спорить по поводу декоративных кустов перед домом.
   Вышедший на крыльцо соседнего особняка Дин с удовольствием вдохнул полной грудью свежий воздух, но вслед за тем сразу скривился от противного голоса садовника. Ведь он не знал, что именно из-за такого голоса и именно ради такого случая этот «садовник» подбирался агентом Королюховым.
   – Господин Бонке, – скрипел тот в сторону своего, тоже кривящегося нанимателя, – вы должны в этом деле прислушиваться к голосу профессионала. Поверьте, со временем вы сами будете удивляться вашей несговорчивости.
   – Да в гробу я видал такой профессионализм! – с безапелляционностью простого крестьянина возражал миллионер. – Что толку, Клаус, в твоем высшем образовании, когда у тебя нет элементарного чувства стиля.
   – Да как вы смеете меня оскорблять! – еще противнее завизжал садовник. – Раз вы богатый, то не думайте, что вам все дозволено!
   Словно досадуя на такое тупоумие, Борис схватился за голову и со стоном отвернулся. При этом он словно бы случайно заметил бредущего к своему автомобилю Динозавра.
   – О! Сосед, будьте нам судьей! – воскликнул он радостно. – Прошу вас, рассудите, как лучше.
   – Если я могу быть чем-то полезен… – Сосед прошел по аккуратно подстриженному газону, разделяющему участки, и вежливо поинтересовался: – В чем дело?
   – Вот, взгляните. – Борис, который сейчас прикрывался фамилией Бонке, подал соседу чертеж: – Мой садовник настаивает на изменении наружного дизайна. Вот эти кусты он хочет расположить вот так, деревья переместить сюда, здесь добавить островком десяток тополей, а вот на этом месте устроить большой розарий.
   Когда Дмитрий Светозаров понял замысел садовника, то чуть не расхохотался. Наружный дизайн в данный момент был просто великолепен. Чувствовалась рука истинного профессионала. Но то, что предлагал «высокообразованный» Клаус, не лезло ни в какие ворота. Скорее всего, маэстро садовых ножниц просто намеревался придать себе значимости в глазах недалекого миллионера и попутно обобрать его на дорогостоящем заказе. Это было понятно даже младенцу, обладающему хоть капелькой чувства прекрасного.
   Но, наткнувшись на злобный взгляд садовника, Динозавр не стал высказываться со всей прямотой, а посоветовал со всей возможной дипломатичностью:
   – Мне кажется, все соседи будут против такого проекта из-за тополей. Не хватало нам здесь только туч летающего пуха, на которого у половины жителей стойкая аллергия. Это раз. Ну а во-вторых, лично мне никоим образом не понравятся рои пчел, которые все теплое время года будут залетать в мои окна. Здесь все-таки не ферма и не скотный двор!
   Кажется, такие высказывания не только насторожили, но и напугали препротивного Клауса. Проскрипев что-то неразборчивое, он захватил свои планы и скрылся за дальним углом дома.
   Бонке замычал от удовольствия и вытер ладошкой пот со лба:
   – Уф! Ты просто не знаешь, как ты меня выручил.
   – Да чего там, – улыбнулся сочувственно Дин. – Для соседа не жалко.
   – Ты не представляешь, как он меня достал!
   – Странно. Уволь его к чертовой матери – и всего делов!
   – Ага! Так он и уволился! – запричитал Борис, чуть не плача. – Я было попробовал намекнуть, так он мне и профсоюзом обещал наехать, и лигой безработных, и комитетом по защите прав простого населения. Ты знаешь, я сам порой наглый и хамоватый, но от хамства этого Клауса меня чуть удар не хватил. И вот теперь он еще и выдоить меня решил на ровном месте.
   – Если бы только выдоить! А то ведь опозоришься и в самом деле перед соседями.
   – Что же мне с ним делать? Он ведь не успокоится…
   Динозавру стало немного жаль соседа-весельчака, и он задумался – всего лишь на минуту.
   – Ты вон каких красавиц в дом водишь. Так подговори одну из них, пусть по саду прогуляется да этого «гения по чертополохам» хоть разок к сиськам прижмет. Сразу же делай фото – и подавай на него в суд за совращение твоей невесты. Еще и сам будет просить, чтобы его уволили без выходного пособия.
   Лицо Бориса расплылось в блаженной улыбке.
   – Как просто… Почему я раньше не догадался? Ну, сосед, спасибо! С меня причитается! – Он с благодарностью потряс руку Дина и уже собрался расстаться, как вдруг сообразил, что поступает не совсем вежливо. Некоторое время на его сморщенном лбу явственно читалась жаркая борьба между жадностью и мотовством, но потом все-таки желание выглядеть гостеприимным победило: – Приглашаю ко мне на чашечку кофе. Заодно и дом посмотришь.
   – Да я, в принципе, твой дом осматривал, когда он стоял на продаже, – с сомнением отозвался сосед, но тут уж в господине Бонке взыграла тщательно лелеемая хвастливость:
   – Но ты его видел без мебели и всего остального! А вкус у меня все-таки есть, хоть я и сам из простой… – Тут он замялся, подбирая слова и пытаясь скрыть оговорку: – Хотя я никогда не зазнавался!
   Из чего стало понятно, что Борису Бонке просто обломилось гигантское наследство и теперь он превратился в эдакого сибарита, прожигателя жизни. Прижимистость, экономия и жадность до сих пор в нем сидели довольно крепко, но вот женщины его точно вскорости разорят, потому что на них он не жалел никаких средств. Да и не только на них, как оказалось. Немного подумав, он решительно выдохнул:
   – Ну а к настоящему бразильскому кофе я тебя угощу коньяком на твой выбор. У меня в баре сейчас скопилось три тысячи двести шестнадцать сортов и наименований.
   – Сколько?! – не поверил своим ушам сосед.
   – Сколько слышал! – продолжил хвастаться Бонке. – Причем я собираю и пробую только самые лучшие.
   – Ну… – Дин развел руками, хотя перед этим мельком взглянул на часы. – Как говорила моя гулящая бабушка, от таких предложений не отказываются. Тем более, что коньяки и бренди я просто обожаю и сам в них неплохо разбираюсь.
   – Правда?! – Борис с самым искренним дружеским восторгом подхватил соседа под локоть и потянул в свой дом: – Тогда мы сейчас проведем совместную дегустацию нескольких новинок моей коллекции и обменяемся мнениями. Как здорово! Что же ты раньше скрывал?
   – А ты спрашивал?
   Так они, балагуря, и вошли вовнутрь. Но еще на пороге агент Королюхов дал условный сигнал своей группе поддержки. Те немедленно приступили к операции «Доставка тел». Причем очаровательных прелестниц намеревались доставить лучших из обитающих в округе. Вдобавок именно тех, что уже бывали в гостях у развратного миллионера и очень старались в очередной раз заработать не менее щедрую плату за свои ласки. Вариантов для такого случая было несколько, и, следуя поступившей команде, надлежало подвезти парочку самых эффектных и соблазнительных бестий.
   Пока расторопная кухарка готовила кофе, Бонке быстро показал соседу основные достопримечательности утонченно и со вкусом обставленного дома и усадил в огромном салоне на уникальные кожаные кресла из крокодильей кожи. Вся тыльная стена помещения была оборудована под роскошный бар, на полках которого в несколько рядов теснились тысячи бутылок. При виде такого многоцветного изобилия Дмитрий Светозаров не смог сдержать восклицания:
   – Ух ты! Впечатляет!
   – Красиво жить не запретишь!
   – Но как же ты хранишь такое достояние? Ведь у тебя такие оргии порой слышатся… Наверняка девицы не один раритет выхлебали. А?
   – Еще чего! – самодовольно ухмыльнулся Борис. – Для баб-с есть пойло попроще. Я их к бару и близко не подпускаю. Его содержимое лишь для настоящих гурманов и сибаритов. – Он элегантно поставил на столик три бутылки, запечатанные сургучом. – Вот, присмотрись, встречал когда-нибудь такие?
   – Увы, не довелось. Хотя надписи на кастельяно.
   – Ну да, это мне по специальному заказу из Испании привезли.
   – Почем взял? – деловито поинтересовался Динозавр. После чего хозяин дома на короткое время помрачнел челом. Но потом, вздохнув, быстро взял себя в руки, предвкушающе улыбаясь:
   – Вот давай вначале попробуем – и только после этого дадим предположительную оценку каждому.
   Полчаса опробований переросли в целое представление, диспут и исторические экскурсы в прошлое благородных напитков. Борису Бонке удалось поразить соседа своими обширнейшими знаниями в этой области. Он, несомненно, оказался гораздо большим экспертом, чем Динозавр, как в «чистом» виноделии, так и в производстве более крепких напитков. Ценность дегустируемых сортов, тоже по обоюдному мнению, оказалась соответствующей баснословной цене, и теперь Бонке радовался как ребенок, выражая укрепившееся доверие к поставщику. Как следовало из этого, вскорости новые сорта редкого бренди из глубоких подвалов Кадиса пополнят многочисленную коллекцию.
   Само собой, что и Дин пригласил соседа на следующий раз в свой дом для дегустации весьма и весьма, как он загадочно выразился, диковинных вин. Ко всему прочему, и все три бутылки, стоящие на столе, медленно, но неуклонно пустели. Пить такую амброзию для собеседников оказалось сплошным удовольствием.
   Вот тут как раз и появились доставленные в лимузине женщины. Ими оказались две сестры-близняшки, самые знаменитые топ-модели в этом земстве. Как только Динозавр их рассмотрел и узнал, то у него отвалилась челюсть и он лишился дара речи. Красотки тем временем с веселым смехом набросились на хозяина дома, тиская его за все места и осыпая его немного смущенную физиономию горячими, страстными поцелуями. При этом они еще успевали весьма кокетливо и игриво посматривать на гостя, что тоже было с ними оговорено заранее. После окончания этих пылких приветствий Бонке кое-как вырвался из пылких объятий и стал знакомить девушек со своим соседом. Еще пять минут – и оттаявший, вновь обретший дар речи Динозавр интенсивно включился в веселый, ни к чему не обязывающий диалог, который касался только показов мод да прибытия в город одного из ведущих стилистов Европы.
   А тут и очередь кухарки подошла, уже переодевшейся в лучший костюм прислуги-официантки. С интонациями хозяйки публичного дома она громко заговорила от двери:
   – Герр Бонке, где прикажете накрывать на стол?
   – Во внутреннем дворе, возле бассейна! – отозвался хозяин, а когда кухарка вышла, заговорщицки подморгнул соседу: – Девочки просто обожают совмещать купание с застольем и прямо-таки бравируют своей наготой. Надеюсь, ты не сомневаешься, что они того стоят?
   – Нисколечко! Такие аппетитные попки сразу вызывают повышенное слюноотделение.
   – Так ты присоединишься к нашей трапезе?
   – Я даже не знаю… Может, в следующий раз, когда я возьму своих подружек? Мне ведь тоже есть чем похвастаться.
   – Проще им позвонить сейчас, – подсказал Борис, несколько ревниво прижимая топ-моделей к себе. – Раз пошла такая пьянка…
   Кажется, сосед уже мысленно согласился и потянулся за своим телефоном, как вдруг его взгляд наткнулся на большие напольные часы:
   – Кошмар! – Он даже за голову схватился. – Я к тебе только на полчаса зашел, а скоро уже час, как я здесь. Извини, мне обязательно надо быть в одном месте.
   Казалось бы, для агента такой неожиданный уход объекта может послужить разочарованием, но Борис Королюхов оказался гениальным актером до конца. Динозавр явственно рассмотрел мимолетное облегчение на лице миллионера Бонке и даже услышал довольный вздох. Сразу становилось ясно, что за своих красоток этот богатый наследник любому глотку перегрызет. Да и в самом деле, куколки того стоили, поэтому Дмитрий Светозаров по-приятельски хлопнул обеспокоенного соседа по плечам и пообещал на прощанье:
   – Ничего, в следующий раз я тебе таких чаровниц покажу – обзавидуешься! Позже созвонимся!
   – Ага! – только и буркнул Бонке, со всем вожделением прижимаясь к красоткам и нервно дожидаясь момента, пока сосед удалится, чтобы со всей страстью наброситься на красавиц.
   Выходя на лужайку, Динозавр восхищенно мотал головой и с хихиканьем представлял разыгрывающиеся у него за спиной откровенные сценки. Да еще и приговаривал при этом:
   – Классный мужик! И чего я сразу с ним не сблизился? Ничего, мы с ним вскоре ка-а-ак загуляем! Но где он столько коньяка набрал?.. Настоящий нувориш!

   Поздним вечером, после тщательного анализа каждого жеста и каждого слова, Павел Павлович признал работу агента-миллионера идеальной. Все полагали, что Каралюх на верном пути, а огромное количество потраченных денег все-таки переходит в качество и приносит определенные плоды. Сам Борис был на седьмом небе от счастья и гордости, но еще выше он поднялся в своем злорадстве. Очередные расходы теперь станут еще больше, так что шефу в скором будущем ну никак не отвертеться от неприятностей. И вдобавок тщательно рассчитанная и выверенная операция самой Александры летела коту под хвост. Она сделала ставку только на ностальгические воспоминания объекта и его многолетние привычки, но получалось, что расчет не оправдался. Как говорится, клиент сделал ручкой и не спешил сунуть голову в расставленную ловушку. Тем более что сама ловушка, по безапелляционному мнению Королюхова, выглядела хуже, чем мышеловка без сыра и пружинки. Формальная, дешевая пустышка.
   Этой ночью миллионер Борис Бонке спал, удовлетворенный во всех отношениях: морально, телесно, алкогольно и даже, так сказать, злорадно. Все шло как нельзя лучше.

   Только вот на следующий день роли поменялись: первую победу одержала Александра. Ее тщательно и скрупулезно разработанный план тоже дал отличные результаты. Клиент клюнул на живца.
   Началось все сразу после завтрака, когда Дмитрий Петрович Светозаров вышел на крыльцо своего дома с большой спортивной сумкой. Несколькими минутами раньше стоящий через два проулка лимузин господина Бонке сорвался с места по сигналу группы наружного наблюдения и подъехал к дому аккурат в тот момент, когда сосед пересекал свою лужайку по дорожке. Приходилось варьировать моменты «случайных» встреч со всей возможной выдумкой. Ведь будет слишком подозрительно сутками ругаться с хамоватым садовником, а так – просто очередное совпадение, хозяин вернулся из деловой поездки.
   Кстати, Борис сделал вид, что не пытается заговорить первым, когда вылез из лимузина. Просто несколько стеснительно махнул приветственно рукой. Зато сам Динозавр заговорил с поощрительной улыбкой:
   – Ну как вчера, расслабился?
   Физиономия соседа сразу расплылась от счастливых воспоминаний.
   – Очень даже ничего! Они такие выдумщицы… – И, уже почти разминувшись, обернулся с недоумением на сумку: – Да ты никак еще и в гольф играешь?
   – Тебе он так нравится?
   Агент знал, что объекту этот вид спорта совершенно не нравится, поэтому мастерски скривился:
   – Терпеть не могу! Несколько раз меня затягивали, так я чуть от скуки не помер. И чем это он вас всех так прельщает?
   – Да нет, мне эти походы за престижем тоже не нравятся, – хохотнул Дин, подходя к своему авто и закидывая сумку в багажник. – Здесь коньки, наколенники, теплая одежда. Еду на каток.
   Продолжающий идти бочком к своему крыльцу Бонке резко встал и завистливо воскликнул:
   – Класс! Я тоже обожаю коньки и каток. Только вот меня никто толком не учил кататься.
   – Чему там учиться? – Сосед обошел машину и оперся на крышу со стороны своей двери. – Хочешь, присоединяйся, и поедем вместе.
   – Да у меня и коньков-то нет…
   – Там все есть напрокат. Поехали!
   Будь воля Королюхова, он сразу бы согласился и сделал все, чтобы испортить задумку Александры. Но в данном случае он просто вынужден был только подыгрывать. Поэтому и выдал приготовленную самой жизнью фразу:
   – Езжай сам, у меня тут еще дела. Но как освобожусь, постараюсь успеть хоть пару кругов с тобой прокатиться.
   – Ну вот, а говорил, не умеешь! – Динозавр показал большой палец: – Жду! Часа три я там точно пробуду! – Плюхнулся на сиденье и уехал.
   Тем временем агент уже давил со злостью на кнопки карманного сигнализатора, запуская в программу операцию «Каток». Хоть он и кипел от злости и служебной ревности, но прекрасно понимал: если что не так, шеф по головке не погладит – будет терзать потом за каждую секунду промедления. Сейчас ему оставалось только блаженно надеяться, что объект так и не клюнет на подставляемого ему живца. Вот тогда Борис от всей души похохочет над дурочкой, отзывающейся на базарную кличку Шурка.

Глава 4
Помощь друга

   В королевстве Ягонов Дин появился в срок, как и обещал. Хотя день уже заканчивался и близился вечер.
   Тем не менее его рассмотрели издалека, когда он приближался со стороны леса к западным воротам. Да и выделялся из числа путников: опирался при ходьбе на палочку, был облачен в одежды явно иноземного покроя, а за спиной у него висел слишком уж отличающийся от здешних стандартов вещмешок. Заранее предупрежденные стражники теперь тщательно присматривались к каждому, кто входил в город, поэтому сразу заметили совпадение всех примет. Самое главное, по описанию короля, гость мог прихрамывать на правую ногу. Сомнений почти не было.
   Обычно одиноких путников в Вельгу пропускали без всяких вопросов, пошлина распространялась только на ввозимые товары, но на этот раз старший наряда шагнул навстречу незнакомцу:
   – Добро пожаловать в столицу нашего королевства! По какому делу идете в город?
   Тон у дюжего воина был вежливый, скорее даже предупредительный, поэтому Дин сразу решил выложить свою просьбу именно ему. Хотя и сомневался, что ему вот так сразу укажут путь к нужному человеку. Все-таки в Вельге проживало около тридцати тысяч человек, да и приезжих постоянно крутилось около пяти тысяч. Но если припомнить, что Бон хвастался, что он чуть ли не самый лучший ученый данного королевства, то и первый встречный воин вполне мог знать к нему дорогу.
   – Мне нужен Бонзай. Не подскажете, как к нему пройти?
   – Почему не подскажем, мил человек. – Старшина наряда, похоже, даже обрадовался гостю. – К нашему Бонзаю многие приходят. Только как вас звать-величать?
   – Шафик Дин, – ответил гость, почему-то давя непроизвольную улыбку.
   Теперь отпали последние сомнения, и воин стал действовать по жесткой сути инструкции:
   – Мы предупреждены о вашем прибытии и сейчас вас проводят. Боди! – обратился он к одному из младших стражников. – Проводи господина шафика в малую посольскую избу!
   Когда гость в сопровождении воина отправился от ворот по внутренней улице, старшина дал отмашку второму подчиненному:
   – А ты скачи к его величеству и доложи о том, что шафик уже в столице.
   Вскоре и всадник умчался по параллельной улице и, естественно, добрался до королевских палат гораздо раньше пеших. Повезло отыскать молодого монарха чуть ли не сразу. Тот, видимо, и так находился в нетерпении, сидя у окна и выглядывая на центральную площадь. А как увидел скачущего во весь опор всадника – поспешил на парадное крыльцо. Выслушал доклад, потер на радостях руки и полез в карман сюртука:
   – Благодарю за службу! Весь наряд получит поощрение, а это – за хорошую новость!
   Воин ловко поймал брошенную большую серебряную монету, которая приравнивалась к малому золотому, и рявкнул на всю площадь:
   – Рады стараться, вашличество! – На такую сумму весь наряд славно погуляет в трактире после окончания смены.
   А король уже распоряжался своими помощниками:
   – Встретить гостя учтиво, усадить в первой приемной, предложить легкие напитки. В малой столовой накрыть стол на двоих, чтобы выглядело скромно и не чрезмерно, но – лучшие блюда и закуски, как я перечислял раньше. И никаких посторонних разговоров!
   Затем лихо развернулся на каблуках и помчался переодеваться в более скромные одежды. Не хотелось ему почему-то с первой минуты встречи в собственном дворце кичиться перед новым товарищем ни своими нарядами, ни своим наивысшим титулом.

   Когда молчаливый провожатый привел Динозавра к малой посольской избе, тот окончательно утвердился в мысли, что его товарищ все-таки занимает в столице достойное место. Наверняка редкие в этом мире ученые и здесь ценились должным образом, раз такой молодой парень обитает поблизости от королевского дворца. Сам дворец, к которому почти примыкали обе посольские избы, напоминающие разные по размеру гостиницы, не отличался громадными размерами или ненужной помпезностью. В иных мирах Торговцу доводилось видеть дворцы в десять раз крупнее, чем этот. И строились они порой в таких мелких королевствах, что вся их площадь могла поместиться в пригороде Вельги. Легкое здание скорее напоминало изящный замок, чем тяжелую махину монаршей резиденции. Зато как оно оригинально смотрелось из-за массы отличительных деталей и редкого сочетания элементов наружной отделки! Любо-дорого было посмотреть!
   На входе в посольскую избу гостя поджидал слуга в ливрее зеленого цвета, который чинно поклонился и попросил следовать за собой. Заведя в уютную приемную с удобными диванами и креслами, сплошь устеленную искусно выделанными медвежьими шкурами, слуга предложил присесть с дороги, выпить чего-нибудь прохладительного и подождать самое короткое время. После чего величественно удалился.
   Ничего не оставалось, как аккуратно усесться возле столика, отложив палочку в сторону. Но только гость стал присматриваться к прозрачным графинам и выбирать напитки по запаху, как в гостиную ворвался Бон, на ходу раскрывая руки для приветствия.
   – Дин! Как я рад тебя видеть!
   – О! Бон! И я тебя тоже!
   Они похлопали друг друга по плечам, как старые добрые друзья. Затем сразу посыпались вопросы:
   – Как твоя нога? Не болит? Не далеко пришлось идти? Или удалось найти дырку близко от Вельги?
   – Нога до свадьбы заживет, как говаривала моя бабушка. Стараюсь идти спокойно, тогда боль не мешает. А проход сюда отыскал всего в полумиле от западных ворот. Ну а ты как? Далеко тогда пришлось бежать?
   – Пустяк! Уже через три мили выскочил на поселковую дорогу, а там сразу и хутор увидел. Ну а дальше все верхом, с залихватским ветерком.
   После последней строки Дин закатил глаза от восторга:
   – Вижу, ты еще и поэт! А судя по такому приему, – он развел руки в стороны, – как минимум придворный звездочет. Признавайся!
   – Ох, – притворно вздохнул Бонзай. – Лучше жить подальше от царских ворот, зато не иметь никаких забот. Вон, на том хуторе, где лошадь брал, живут люди и не тужат. Ничего их не волнует и дальше собственного хозяйства ничего знать не желают.
   Лицо гостя посерьезнело:
   – Теперь догадываюсь, что и проблемы у тебя явно не крестьянские. Рассказывай!
   – Э-э, нет, друг любезный! Давай сначала угостимся с дороги, промочим горло нашим любимым вином и только потом про заботы вспоминать будем.
   – Неужели удалось разыскать далийское?
   – Обижаешь! Чтобы я для тебя да не постарался? – Молодой монарх заговорщически подмигнул своему гостю, увлекая за собой в соседний зал. – Правда, много разыскать не удалось, но нам на двоих, может, и хватит…
   – Сколько?
   – Всего тридцать один литр удалось насобирать.
   – О‑о-о‑о… – затянул Дин в изумлении.
   – Да не расстраивайся ты так, через недельку еще подвезут. Сделал самый срочный заказ.
   – А‑а-а‑а…
   – Ну вот, присаживайся!
   Бон указал на высокий стул-кресло с удобными подлокотниками и с высокой спинкой и сам уселся на такой же. Обегая глазами расставленные на небольшом (сравнительно, конечно) столе закуски и холодные блюда, гость опять выразился одной гласной буквой:
   – Э‑э-э‑э…
   – М-да! Эк тебя с голодухи да на сухое горло пробрало! – воскликнул хозяин застолья, собственноручно щедро наливая далийское в высокие, но незатейливые кубки. – Ну, за встречу!
   Выпили и набросились на закуску. Хоть Динозавр перед путешествием плотно перекусил, здесь он признал поданные кушанья настолько изысканными и вкусными, что приходилось даже сдерживать неожиданно проснувшийся зверский аппетит. Способствовало усиленному пищеварению и обильно подливаемое в кубки вино. Ну а когда слуга подал на горячее метровые шампуры в виде боевых мечей с нанизанными на них кусищами прожаренного на углях мяса, гость воскликнул с восторгом:
   – Мм! Какой убийственный запах! Все, теперь я точно лопну от обжорства!
   – Ты еще не нюхал десерт! – не забывая доливать, предупредил Бон.
   – Как? Еще и компот будет? – засмеялся Динозавр. – Тогда и вино нет никакого смысла пить. Все равно такая закуска любой хмель перебьет.
   – Конечно, сейчас – другое дело, – поддержал его смехом собутыльник. – В прошлый раз нас в лесу так разобрало, что чуть сами закуской не стали.
   – Да уж! А вот однажды…
   Трапеза продолжилась в таком ключе, среди воспоминаний о веселых приключениях – до того времени, когда подали сладкое. Глядя на обилие разукрашенных тортов и калейдоскоп прочей выпечки осоловевшими от переедания глазами, Торговец протяжно застонал и признался:
   – Смотрятся как лакомство из детских мечтаний. Глаза бы все съели. Да только руки уже не подымаются.
   – Нет проблем, сейчас служаночку кликнем, она тебя своими ручками покормит, – стал заверять хозяин застолья. Но сразу получит в ответ категорическое «нет» и поясняющую причину отказа:
   – Жить хочется! Давай лучше перейдем к твоим проблемам, дружище.
   – Да? Ну ладно, коли так, слушай.
   Так и не раскрывая, что именно он является обладателем местной короны, Бонзай подробно рассказал новому другу обо всех бедах, валящихся на беззащитное королевство. И про наверняка начавших свой водный поход ледовых берсерков, и про плюющегося желчью соседа с запада, и про ультиматум Визенской империи. Кратко дал характеристику доминирующей в подлой империи церкви, а на закуску привел сравнительные данные по численности и мощи местного войска и войск соседей.
   Сочувственно покивав, гость поинтересовался:
   – Действительно полный кризис. Но почему ваш король совершенно не чешется?
   Бонзай Пятый притворился доверчивым дурачком и переспросил:
   – Чесаться? Разве это помогает? – а затем принялся демонстративно чесать свои бока. Довольно скоро это ему надоело, и он пренебрежительно фыркнул: – Не-е! Нисколько не помогло!
   Шафик соображал быстро и верно. Потому что сразу стал понимающе улыбаться:
   – А-а-а, так это ты и есть – местный, так сказать, власть имущий?
   – Увы! Он самый, – признался молодой монарх. – А что, уже и не человек теперь, что ли?
   – Да нет, как раз очень нормальный парень. Просто это мне повезло найти такого собутыльника. Значит, ты?..
   – Представлюсь уже полным именем: Бонзай Пятый, из династии Ягонов. Но! Для тебя просто Бон. Всегда и в любом месте. Договорились?
   – Согласен, – просто ответил новый товарищ.
   – Вот за это и выпьем!
   Когда очередные кубки были опустошены, гость немного подумал и спросил:
   – Бон, а как ты вот мою помощь себе представляешь?
   – Ну, не знаю. Мне ведь все твои умения не ведомы. – Король коротко задумался. – Но ты бы мог просто появиться неожиданно возле главных моих недругов и показать им кулак со словами: «Не смейте беспокоить королевство Ягонов!»
   – Думаешь, это их остановит?
   – Вполне! Я бы, например, сразу разворачивался и бежал бы изо всех сил домой.
   – Сомневаюсь. Явно на себя наговариваешь. Наверняка бы укусил за показанный кулак. Но тут важно другое: ты, скорее всего, и так не пойдешь на соседа. Правда?
   – Никогда!
   – Вот. А твои враги, скорее всего, ни перед чем не остановятся. Так что тут надо вначале за ними присмотреть, и только тогда уже окончательно решить, как их образумить. Вплоть до того, чтобы укоротить их на размер головы.
   Бонзай уставился на своего гостя с повышенным интересом:
   – У тебя на такие меры нет каких-нибудь запретов? Скажем – моральных?
   – Повидал бы ты с мое – не спрашивал, – пожаловался Дин. – У меня со сволочами разговор короткий, да и у их подельников после наглядного урока желание делать пакости пропадает. Другое дело, что и кулак показать вначале, как ты советовал, я не погнушаюсь. Бывает, и конченые подлецы за ум берутся, свой образ жизни кардинально меняют.
   – Есть какие-то конкретные задумки?
   – Конечно, есть.
   – Даже против Визенской империи?
   – Конечно, там тоже кулаком помашем, – пообещал гость. – Только давай будем решать проблемы по мере их поступления. Кто у нас идет первым по списку? Северные смутьяны? Вот с них и начнем. Где у тебя карты?
   Перебравшись за другой стол, дождались требуемых плакатов, и Дин стал сверять их с данными, которые имелись в его ноутбуке. Кстати, блестящая диковинная оргтехника не произвела на короля слишком большого впечатления. Наверняка он сразу решил, что подобными штуками любой шафик обладает.
   Попутно гость скрупулезно выяснял все про детали быта, уклада гражданской жизни и иерархии управления северных викингов, немало подивившись при этом и самому названию воинственной народности, и их огромному сходству с аналогами на Земле. Очевидно, ему стала интересна история ледовых берсерков, раз он пообещал в ней покопаться при первой же возможности.
   Сами по себе соседи с севера за всю обозримую историю на южных соседей, то есть королевство Ягонов, не нападали. Они себя считали покорителями Сурового моря и искали воинской славы только на широких водных просторах, снимая подать с жителей всей линии северного побережья континента. И только смерть сына их короля заставила берсерков повернуть свои ладьи на речные просторы. Вернее, построить новые в бурных истоках рек с этой стороны труднопроходимых гор. Да и то, по всеобщему мнению, в намечающейся агрессии особое слово сказал лично король, который и воспитал такого скандалиста и забияку. Потворствуя сыну во всех грехах и слабостях, он разрешал наследнику путешествовать где заблагорассудится и вытворять что угодно. Вполне естественно, что подобный образ жизни должен был закончиться только одним: смертью бузотера. Просто королевству Ягонов сильно не повезло, что расшалившегося викинга проткнули именно на его территории.
   Дину больше понравилось утверждение, что виноват во всем этом безобразии только король.
   – То есть если он вдруг показательно пойдет ко дну, вся его рать отмороженных смутьянов, скорее всего, повернет домой?
   – Однозначно! Даже его сподвижники поспешат на родное побережье, чтобы или самим побороться за престол, или вовремя поддержать нужного им претендента на престол. А новому королю потом будет не до нас.
   – Вот, уже легче, – обрадовался шафик. – Теперь нам надо выбрать место для представления и хорошенько присмотреться к противнику на дальних подступах.
   Бонзая удивило последнее утверждение.
   – Как «мы» будем присматриваться?
   – Увидишь. Теперь о нашей засаде. По какой из этих трех рек они будут наступать?
   – Только по этим двум и, скорее всего, одновременно двумя флотилиями.
   – Значит, они все равно встретятся в этом озере возле самой Вельги. И, мне кажется, этот островок для нашей затеи подойдет лучше всего. Как он выглядит?
   – Так же, как и называется: Меч. Он и формой оружие напоминает, и торчащими из него колючими скалами.
   – Лучше не придумаешь! Значит, в ближайшие дни я там все как следует высмотрю, подготовлю, а потом мы с тобой подадимся в дальнюю разведку.
   – И это все, что ты мне сейчас скажешь? – засомневался молодой король.
   Шафик Дин решительно выдохнул:
   – Нет! Еще скажу, что время течет стремительно, мне надо очень спешить, а следовательно… пора нам возвращаться к десерту!

   Несколько дней после этого Дин в Вельге не появлялся. За этот период в столице произошло два преднамеренных поджога, которые удалось погасить только с огромным трудом и с человеческими жертвами. Враги начали войну саботажа и диверсий. Но и Бонзай Пятый не сидел сложа руки: неожиданно для всех он провел две тотальные облавы по всему городу, сопровождая их тщательными обысками и отловом всех подозрительных личностей. Как среди приезжих, так и среди собственного люда. Причем подошел он к проблеме не просто с позиции силы и власти, а применил несколько научных новинок и детективных наработок, которые его новый друг успел поведать во время десерта. Ну и свою исследовательскую сообразительность включил на полную мощь.
   В итоге в густые сети облав попалось около двух десятков человек, которые и дальше собирались сеять смуту. Правда, одной группе из нескольких злыдней удалось уйти чисто случайно, перед самым началом первой облавы. Так, по крайней мере, решили следователи. К гордости горожан, предателей среди поджигателей и прочих диверсантов оказалось всего двое, да и те считались претендентами на казнь уже давно. Все остальные были засланцами как со стороны запада, так и со стороны Визенской империи. За целый день пыток они поведали все о своих нанимателях, а вечером, при свете костров, преступников равномерно распределили по виселицам возле всех четырех ворот города. Причем виселицы возвели не слишком близко к крепостной стене, дабы впоследствии вонь от разлагающихся трупов не мешала ратникам нести свою службу на стенах. Как раз рядом с прежними помостами, где висели не так дано повешенные представители Визенской церкви. И таблички на грудь казненным с обвинениями прикрепить не забыли. Дабы такая казнь была напоминанием и уроком каждому новому врагу.
   Как раз на следующее утро, уже без палочки, шафик вошел в город. На этот раз его никто ни о чем не спрашивал, а сразу предоставили оседланного коня и в сопровождении почетного конвоя доставили во дворец. Здороваясь с королем, он поинтересовался:
   – Ты никак разбойников выловил? Облагораживаешь пейзаж?
   – Татей у нас испокон века не водилось, – погрустнел до того улыбавшийся Бонзай. – Это мне дядя и Константин Сигизмундович первых своих шпионов прислали. Да и старых парочка окопалась. Спасибо тебе за советы, ты словно предвидел такую напасть.
   – Везде все одинаково, и почти все войны начинаются по одной схеме. Странно, что викинги никого не прислали.
   – Нет, те хоть и дикие, но до таких подлых ударов в спину не опустятся. И королю своему не дадут.
   – И то неплохо. Но я вот тут тебе еще некоторые гостинцы принес, весьма полезными будут при выявлении силы вражьей, вокруг тебя окопавшейся. – Дин снял со спины внушительный вещмешок и аккуратно поставил на стол гостиной. – Потом, когда вернемся, ты мне пару смекалистых парней предоставь: я вам, сразу троим, расскажу, как и чем тут пользоваться.
   – Шустрых и сообразительных отыщем. У меня в лаборатории и библиотеке таких умников хватает. Может, мечом махать у них кишка тонка, а вот для сыска они в самый раз подходят. Только что значит «когда вернемся»? Там ведь уже столы накрывают…
   – Нет, дружище. Пировать надо после победы, а я в прошлый раз еле от тебя живым ушел, вернее, как колобок укатился. Да и для простой трапезы надо вначале аппетит нагулять. Готов?
   – Спрашиваешь! Сколько воинов с собой возьмем?
   – Желательно идти вообще только нам двоим, разве что прихвати одного надежного парня. Пусть, пока нас не будет, за лошадьми присмотрит.
   – Да ты не сомневайся, у меня все люди надежные, – чуть ли не обиделся Бонзай Пятый. – Без нужды и родной матери слова не пискнут.
   – Да дело не в надежности, – смутился гость, в затруднении подбирая слова. – Как бы тебе растолковать… В общем, сам все увидишь. Поехали.
   Тем не менее некоторые предосторожности все-таки приняли. Троих всадников, выехавших с заднего двора посольской избы, любой горожанин принимал за курьеров, которые тут разъезжали с особыми большими бляхами на груди. Все остальное довольно удачно скрывал просторный плащ с низко опущенным капюшоном. А для лучшей видимости в капюшоне имелось несколько прорезей.
   В лесу друзья оставили сопровождающего с лошадьми на глухой лесной дороге, а сами отправились напрямик через густые заросли. Разве что гость перед уходом предупредил остающегося с животными парня:
   – Когда услышишь жуткий грохот, словно гром гремит, не пугайся и успокаивай лошадок.
   Пройдя полмили, Дин отыскал в глухомани маленькую полянку, скинул плащ, а когда король последовал его примеру, протянул тому плотную, почти в палец толщиной белую повязку для глаз:
   – Когда я провожу через стыки миров постороннего человека, тот чувствует себя очень плохо. Но если при этом он еще и глаза откроет, потом его долго рвет и он ни на что не годен. А времени у меня в обрез. Так что не вздумай хотя бы краем глаза подсмотреть то жуткое сияние, которое возникает при переходе. А на грохот и скрежет не обращай внимания.
   Бонзай не колебался ни секунды. Пока шафик говорил, он быстро надел повязку, которая полукруглыми утолщениями закрыла глазные впадины наглухо, а потом протянул руку вперед:
   – Все понял. Веди.
   – Э-э, нет! И тут не так все просто. На этот раз я тебя буду катать на себе. – Торговец завел руку невидящего товарища себе на плечо и подставил спину: – Запрыгивай!
   Сомнения у короля все же появились.
   – Но ведь у тебя нога сломана. Вряд ли уже срослась как следует.
   – Ничего-ничего. Мне, выражаясь фигурально, всего несколько шагов сделать надо. Так что нога выдержит твой вес.
   – Эх… Теперь понятно, почему ты кольчугу и латы запретил надевать.
   После этого местный монарх чуть подпрыгнул и грузно оседлал своего товарища. Хорошо, что при этом он не видел, как Дин покривился от неприятных ощущений в ноге: Бонзай Пятый весил килограммов на тридцать больше, чем он сам.
   Потом шафик чуть покачался для устойчивости и стал делать первые шажки. И ожидания не обманули короля: грохот буквально оглушил, непонятный скрежет ошарашил, а яркие разноцветные вспышки прорвались даже сквозь плотно сжатые веки и многослойную белую повязку. Мало того, появилось ощущение, что их вдруг стало разворачивать в пространстве вниз головой: пришлось монарху еще крепче обхватить своего носильщика и руками, и коленями.
   Привычные ощущения собственного тела вернулись быстро и неожиданно, под шум раскатистого грома, словно уносящегося куда-то вдаль. Только тогда Бонзай услышал сдавленный хрип:
   – Все, приехали! Слезай! И, твою мать, прекращай меня душить…
   Непонятное в данной ситуации упоминание матери вернуло Бонзаю рассудительность, и он осознал, что действительно переборщил с объятиями. У него коленки и локти словно судорогой свело. Разжав хватку, он опустил ноги и встал на каменистую поверхность. Легкие порывисто втянули в себя свежий, очень влажный воздух, а в следующий момент после короткого прокашливания донеслось разрешение:
   – Снимай повязку!
   После этого король несколько минут рассматривал представившуюся его взору панораму. Они находились на самой верхушке далеко вдающейся в водную гладь скалы. Иссиня-голубое озеро раздавалось в стороны и стремительно убегало вдаль, теряясь между пологими берегами, покрытыми исполинскими деревьями.
   – Остров Меч!.. – выдохнул Бонзай в блаженном восторге.
   – Он самый, – подтвердил шафик, продолжая массировать шею. Что сразу вызвало раскаяние:
   – Ты уж извини, что я тебя придавил малость… Предупредил бы, что нас вращать начнет, – стал извиняться король, но его товарищ только рукой махнул:
   – Не забивай себе этим голову, а лучше слушай внимательно. Это я сейчас сразу сюда двинулся, но со стороны нас было видно, притом – в сиянии молний, что, как ты понимаешь, нежелательно. Поэтому в следующий раз мы появимся вон там, в низине. – Рука Дина указала чуть ли не на противоположный край острова. – Ближе створ не доходит. Зато появимся там только с шумом – без световых эффектов. Твоя задача: мчишься сюда, раскрываешь вот этот металлический ящик и достаешь вот эту штуковину…
   Плоская металлическая коробка, которая сразу не бросалась в глаза, теперь была открыта, и из нее шафик достал несколько изогнутых проволочек, скрепленных между собой чем-то похожим на черную задубевшую кожу. Затем он несколько раз показал Бонзаю, как это сооружение следует закреплять на голове, и только потом продолжил инструкцию:
   – Вот этот мягкий шарик называется микрофон и должен находиться как можно ближе от твоего рта. Почти касаясь губ. Именно так! Теперь, нагибаешься к ящику и опускаешь вот эту рукоятку вниз. Отлично! Но пока помалкивай и запомни: если будет идти дождь, то крышку обязательно надо закрыть. Так, теперь смотри ниже, сразу у нас под ногами, у самой воды. Видишь два черных ящика? Так вот, если ты начнешь говорить, именно оттуда понесется твой многократно усиленный голос. Говори!
   – Что именно? – спросил Бонзай и от неожиданности осекся. Его вопрос, сотрясая воздух, вырвался из черных ящиков с такой силой, словно во всю мощь орали сразу несколько наилучших певцов.
   – Как тебе такой голосок? А? – самодовольно улыбался Дин, надевая себе на уши какие-то выпуклые кружки из войлока. – А теперь прорепетируй свое выступление перед подплывающими агрессорами. Скажем, так: «Вон отсюда, замороженные редиски!» А еще лучше, сразу начинай с предложения немедленно разворачиваться.
   Молодой король с настороженностью покосился на микрофон у своей щеки и уже в полный голос крикнул:
   – Стойте! – и сам подпрыгнул от разнесшегося по окружающим берегам рева. Казалось, даже скала задрожала у них под ногами. Немного оправившись от первого впечатления, Бонзай продолжил с возрастающим артистизмом: – Викинги! Здесь вас ждет бесславная смерть! Возвращайтесь к своему морю и чтите традиции истинных воинов. Мстить за павшего в честном поединке мужчину – подло и несправедливо. Тем более, что ваш мерзкий принц при жизни был придурком. А если вы не одумаетесь и ослушаетесь моего приказа, то…
   Последующие несколько слов пропали втуне, потому что Дин вернул рычажок на коробке в исходное положение. Затем медленно стянул свои «глушилки» и скептически повертел их в руках:
   – Да, в них и оглохнуть можно будет. Следует подыскать что-то получше. Но выступать, признаюсь, ты мастак! Случайно в художественной самодеятельности не участвовал? Не морщься, это я так шучу.
   – Ха! Да шути сколько влезет, – развеселился король. – Но что будет, если они не испугаются и будут двигаться дальше?
   – Тогда применим более действенные меры убеждения. Там, правее, на карнизе, есть весьма удобная дорожка, по которой я проберусь вон в то углубление между скал. У меня будет с собой мощное дальнобойное ружье, которое на большом расстоянии пробивает человека в латах насквозь.
   Бонзай переспросил в недоумении:
   – Ружье?
   – Ну, это такое технически усовершенствованное оружие, отдаленно напоминающее арбалет, только болт метают не стальные струны, а сила взрыва. Да и сам болт при столкновении с преградой, а вернее во внутренностях преграды, взрывается, как расплавленная капля металла при соприкосновении с ледяной водой.
   – Ух ты!..
   – Конечно, у нас и гораздо мощнее игрушки имеются, да вот только протащить их в щели между мирами проблематично. Ту, что нам понадобится, и то придется по частям доставлять.
   – А ты успеешь ее собрать?
   – Успею. И речь тебе надлежащую обязательно придумаем, причем сразу для нескольких вариантов действий противника. Теперь укладывай микрофон в ящик и смотри сюда. – Дин развернул карту. – Вчера я наведался в верховья рек. Флотилия замороженных редисок (кстати, выглядят они впечатляюще, не могу не признать) уже начала движение. Вчера они собирались причалить на привал вот здесь, еще на своей территории. Значит, сейчас они уже примерно вот здесь…
   Бонзай порывисто вздохнул, и лицо его посуровело.
   – Им осталось всего четыре дня пути до этого острова!
   – Ничего страшного, успеем все приготовить. Но сейчас я хочу с тобой просто заглянуть в их боевой строй: полюбуешься на пьяные рожи. Кажется, они собираются пить до самого боя.
   – Сомневаюсь. У них за два дня до сражения вступает в действие сухой закон. Только при приближении к этому озеру они начнут облачаться в латы и готовиться к бою. Но как мы посмотрим? Ведь мне нельзя открывать глаза, а ты не хочешь показывать гром и молнии.
   – О! Тут тоже масса правил и ограничений. Самое худшее, что минимальный по шуму гром возле их драккаров все-таки будет. Но, скорее всего, они примут его за природный и будут оглядываться в поиске грозовой тучи. Для нас архиважно не увлечься и не выставить всю голову из пустоты. Иначе какой-нибудь не в меру шустрый арбалетчик засадит болтом между наших любопытных глаз. Ты понял?
   – Не совсем, – немного растерянно признался король.
   – Ладно, наблюдай на конкретном примере, – стал терпеливо объяснять шафик. После этого он повернулся в профиль, сложил ладони перед собой в виде стенки и стал их медленно раздвигать в стороны, наклоняя в образующееся отверстие голову. – Это как бы граница между двумя реальностями, и мы отсюда пытаемся заглянуть «туда». Но сам глаз я туда переместить не могу, поэтому наклоняю туда медленно все лицо. Что вначале появилось «там»?
   – Нос…
   – Еще чуть наклоняюсь…
   – Лоб и верхние части щек.
   – Вот именно в таком положении мои глаза начинают видеть другую реальность. То есть «снаружи» уже изрядный кусочек нашего тела. Если ты увлечешься осмотром, то получится вот так… – Ладони разошлись окончательно, и вся голова Дина пролезла между ними с выпученными глазами. – Чтобы этого не случилось, надо постоянно себя контролировать, отклонять голову назад до частичной пропажи изображения. Потом снова самую малость подаваться вперед. Понял?
   – Постараюсь не расслабляться.
   – Моя рука будет все время находиться у тебя на груди, в районе сердца, иначе подсмотреть не получится. Но таким образом, с помощью руки, я постараюсь тебе напоминать про отклонение назад, когда и сам так буду делать. Для этого большим пальцем надавлю вот так. Постарайся не забыть. Если нажму два раза подряд – значит, прекращаем наблюдение. Теперь усаживаемся вот на этот длинный гребень.
   Как бы странно это ни выглядело, они уселись рядышком, но лицами в противоположные стороны. То есть их правые бока соприкасались. Правые руки они прижали ладонями на груди друг друга в области сердца. И затем шафик впал в какую-то странную окаменелость. Довольно долго ничего не происходило. Но минут через пять Бонзай уловил, как в его правую ладонь стало равномерной пульсацией проникать тепло. Словно удары одного сердца стали ритмично гнать кровь сразу в двух телах. Соображения ученого хватило, чтобы осознать, что в данный момент происходит некая синхронизация двух различных организмов в единое целое. И когда два сердца одновременно с тепловыми импульсами стали биться в унисон, послышался еле слышный шепот:
   – Медленно наклоняйся вперед.
   Король заранее настроился на очередное чудо, и все равно резко изменившийся вид заставил его вначале отпрянуть назад. Изображение большого драккара с высоты двадцати метров тут же исчезло, и поэтому пришлось наклоняться вперед повторно. Неприятные ощущения вызывал и тот факт, что скользящее по речным просторам судно приходилось рассматривать, глядя вертикально вниз, словно лежа на животе. Тогда как все остальные чувства заявляли о вертикальном положении тела. Появившееся в первый момент головокружение удалось остановить благодаря шершавому камню под левой рукой и плотному сцеплению боками с Дином.
   Перед взором короля открылось зрелище головного корабля флотилии викингов. Причем точка обзора оказалась как бы привязанной к движущемуся судну. Все сооружение представляло собой крепкую деревянную постройку тридцати метров в длину и трех в ширину. С каждой стороны располагался ряд в семнадцать весел, из которых четырнадцать в данный момент располагались в гнездах, стоя вертикально, а по три с каждого борта были в руках у гребцов: те корректировали курс, слушая отрывистые команды рулевого, расположившегося на высокой корме.
   Каждым веслом орудовали два гребца, тогда как все свободные от гребли занимались чем угодно. Кто прохаживался по широкому, около метра, проходу между скамьями, кто играл в кости, не сходя со своего места, а кто с любопытством рассматривал берег поверх высоких бортов. Правда, для этого приходилось встать ногами на широкие скамьи для гребцов. Посередине драккар разделялся возвышенным, вровень с бортами, участком палубы длиной около пяти метров, который условно можно было бы считать спардеком. Бушприт судна тоже немного не соответствовал постройкам земных викингов: он выступал далеко вперед и одновременно поднимался на порядочную высоту. Поэтому огражденная тонким леером площадка для впередсмотрящих нависала над водой несколько легкомысленно, но могла уместить на своем пятачке около трех лучников или гарпунеров. Промысловая добыча китов в Суровом море издавна считалась привилегией ледовых берсерков.
   Видимо, появление наблюдателей все-таки ознаменовалось хорошо различимым громом, потому что вначале многие воины крутили головами во все стороны, пытаясь высмотреть грозовую тучу. Подобное занятие им быстро надоело, и на небо больше никто не посматривал. Из чего стало ясно, что выступающих в их реальность частей лица никто из остроглазых покорителей моря не заметил. Хотя Бонзай не раз ощущал возле сердца резкое нажатие и своевременно подавался назад.
   А посмотреть было на что. На спардеке как раз началось странное действо. Откуда-то из-под нижней палубы вытащили женщину и мужчину, сильно избитых, со связанными за спиной руками. Судя по изодранным остаткам одежды на женщине, она до этого много раз подвергалась жестокому изнасилованию. Она даже идти не могла самостоятельно, так и бросил несчастную на дощатый настил приволокший ее викинг. Тогда как связанный мужчина неожиданно показал самоубийственную прыть. Как только он осмотрелся по сторонам, то с отчаянной решимостью метнулся к борту, намереваясь спрыгнуть в воду. Его сопровождающий словно заранее предвидел подобную ситуацию: вторая веревка оказалась привязана к запястьям жертвы, а ее конец намотан на кисть тюремщика. Резкий рывок – и пытавшийся покончить самоубийством пленник с жутким стоном рухнул на палубу. Кажется, от боли в вывихнутых предплечьях он потерял сознание. Зато восседающий на огромном кресле вождь после этого дико захохотал, словно наблюдал веселое представление.
   В вожде Бонзай Пятый сразу узнал по описаниям короля викингов Ники Туйвола. Огромный, увитый буграми мускулов мужичище наверняка был больше двух метров ростом. Две блестящих от сала косы свисали по сторонам его квадратного, словно вытесанного топором, лица. Глаза горели бешенством и жаждой убийства. И пожалуй, только совершенно безусое и безбородое лицо вызывало ощущение некоторого несоответствия. Остальные воины на драккаре красовались различными по форме и размерам бородами. Поговаривали, что растительность у Ники с молодости была слишком реденькая и он во все времена предпочитал быть гладко выбритым. Сейчас король викингов с варварской экзальтированностью радовался начинающемуся представлению.
   Вслед за пленниками и их стражами на спардеке появились два тощих старикана, черные тоги которых свидетельствовали об их принадлежности к клану северных шаманов, проповедующих жертвоприношения и по любому поводу, и вообще без всякого повода. Вообще-то в королевстве викингов они тоже были не в чести и вели чуть ли не подпольное существование в глухих горных долинах, поэтому вызывало удивление само их присутствие и явное сотрудничество с Ники Туйволом.
   Встав возле самых краев палубы и обратив свои бледные лица к проплывающим берегам, оба шамана неожиданно мощно для их субтильных фигур синхронно затянули литургическую песнь. Король Туйвол на втором куплете присоединил к их дуэту свой рев, за ним нестройно стали подпевать и остальные гребцы. Призыв чего-то страшного на головы их врагов и просьбы к непонятному духу защитить своих воинов в кровавой сече разносились над полноводной рекой минут десять. Но как только последние слова отзвучали, к шаманам резко подтащили обоих извивающихся от ужаса пленников, наклонили их головы за борт, и служители кровавого культа одновременно перерезали ножами жертвам горло. Дав немного стечь крови в прозрачную воду, пинками сбросили вниз и трупы. И опять приготовились к исполнению следующей песни. При этом фигуры в черных тогах возвели очи вверх и набрали в легкие побольше воздуха.
   – Я вижу добрый знак! – вдруг истошно заорал один их шаманов, вздымая руки к наблюдателям. – Наши покровители явили свои лики…
   Что происходило на драккаре дальше, наблюдатели не стали рассматривать. Частые и резкие нажатия пальцев возле сердца заставили Бонзая выдернуть голову из другой реальности. Короткое головокружение при смене плоскости зрения, небольшая борьба с бунтующим желудком – и вот уже друзья приступили к обсуждению увиденного.
   – Выродок! – громогласно возмущался молодой король, вскочив на ноги. – Он, оказывается, и шаманов позвал на помощь! Сволочи! Жертву решили принести при пересечении границы! В морях они такого не вытворяют, а здесь осмелились!
   – Значит, раньше викинги себе такого не позволяли? – стал уточнять Дин.
   – Никогда! По крайней мере последние лет двести. Во всем виноват этот урод Туйвол и его ближайшие подручные. Это надо же до такого опуститься, чтобы несчастных крестьян в жертву приносить.
   – Кстати, а что будет с твоими подданными, которые вдоль рек живут?
   – Да тех попробуй по лесам разыщи! Наверняка уже себе заимки, настилы в густых кронах и кладовки в стволах заготовили. А если дома на берегу викинги сожгут, к осени мужики все равно новые построят. Они тут на полной вольнице живут: ни налогов не платят, ни помощи не просят. На обратном пути ледовые берсерки их тоже не побеспокоят: будут рвать жилы с награбленным добром…
   – Так ведь тяжело небось грести против течения?
   – Кому? Да эти быки поодиночке с веслом справляются часами, а парами гребут как наскипидаренные.
   – Постараемся к добру твоего королевства их не допустить. – Шафик похлопал своего венценосного приятеля по плечу. – Тем более, что и жалеть теперь короля Туйвола я не собираюсь. Как и все его окружение вместе с шаманами.
   – Справишься?
   – Несомненно. В крайнем случае я еще кое-что для подстраховки подготовлю.
   Бонзай Пятый тяжело вздохнул:
   – Меня другое волнует: как они морской корабль перетащили через горные перевалы? Скорее всего, построили в верховьях. Только вот непонятно зачем. Неужели давно к вторжению готовились?
   – Может, и так. Ведь такой величины у них больше судов нет. Зато меньших и совсем маленьких – настоящая туча. При всем желании так и не смог подсчитать и половины, сбился. А ведь и по второй реке сплавляются…
   – Да они всем королевством идут, – опечалился Бонзай, уставившись на северный берег озера. – Значит, прав был старый советник: гибель собственного сына Туйвол хочет использовать для захвата Ягонов навсегда. Взял с собой людей для оккупационных гарнизонов и теперь точно ясно, что готовился к этой войне давно. А большой драккар строили наверняка год, а то и два – в верховьях реки…
   – Жаль, что мы раньше с тобой не познакомились, – промолвил Дин, а когда король к нему заинтересованно повернулся, пояснил: – При определенной подготовке и планировании можно было устроить так, чтобы викинги напали на твоего озлобленного дядю. Они бы себя истощали, сшибаясь лбами, а ты бы только на их войне зарабатывал. И не смотри ты так на меня большими глазами! Во всех мирах умные люди только так и поступают.
   – Выходит, что мы не умные?
   – Зачем сам себя обижаешь? Умные вы, да вот только не настолько хитрые для таких дел. Да и доброта, доверчивость излишняя вас губит. Вон, даже твой отец и брат к войне не подготовились.
   – Ну да. – Король выглядел совсем угрюмо. – Чего ж даром злобствовать?
   – Верно, вот потому ты мне и нравишься. А врагов мы всех ершистой метлой отвадим. Обещаю!
   Они еще раз все тщательно осмотрели, отрепетировали надевание микрофона и работу громкоговорителей – и направились к той стороне острова, где находился стык между мирами. Но уже перед тем как запрыгивать на спину Дина, молодой король задал терзавший его вопрос:
   – Хорошо, вот ты нам поможешь врагов отогнать, но ведь они после этого еще больше могут взлютоваться. Да и по остальному миру молва не совсем лестная пойдет о нашей силе нежданной, а следовательно, многие потянутся эту силу пощупать да мечом на нее помахать. Вот как тогда нам быть?
   Шафик обернулся и поощрительно пошевелил бровями:
   – Молодец! Далеко видишь и сразу все просчитываешь. Удивляюсь только, почему ты раньше своей родине умом не помог…
   – Да я в политику и заглянуть гнушался!
   – Зато теперь придется выводить собственное королевство из медвежьего угла. Созывать отовсюду переселенцев, на льготных условиях раздавать земли, поднимать и модифицировать сельское хозяйство. Но самое главное – все силы бросить на развитие мануфактуры, добычи полезных ископаемых, кузнечного, литейного дела, а в дальнейшем – и на строительство первых промышленных предприятий.
   При последних словах Дин спохватился, досадливо крякнул и подмигнул своему очумевшему приятелю:
   – Ну тут я, конечно, малость загнул… А с другой стороны, теперь тебе деваться некуда: будешь сиднем сидеть на печи – подгорят все калачи. Если вообще печь из-под задницы не выдернут. Так что решай: или за мной, или в речку головой! А?
   Теперь король не сомневался и мгновения:
   – Только за тобой!
   – Ну тогда… поехали! Садись! – И Дин подставил свою спину.
   На обратном пути опять знатно гремело и сверкало, но Бонзай Пятый уже знал, чего ждать, и постарался не повторить прежних ошибок, особенно непомерную силу в хватке. Когда оказались в лесу, на знакомой маленькой полянке, шафик не задыхался, как в первый раз, и не пытался массировать передавленную шею. Дождавшись, пока затихнут раскаты грома, они подобрали плащи, перекинули их через локоть, а затем двинулись к дороге, продолжив разговор вполголоса.
   Каково же было их удивление, когда там они обнаружили, что все три лошади привязаны уздечками к одному дереву, а вот их провожатого нигде не видно.
   – По нужде отошел? – предположил Дин, тогда как король повел себя совсем по-иному. Сразу выхватил свой проверенный в схватке кинжал и, осторожно осматриваясь, стал приближаться к животным:
   – Не тот парень, чтобы пост бросить…
   Тут и Дин насторожился, знакомым жестом засунул себе руку за пазуху и скороговоркой зашептал:
   – Что бы ни случилось, если крикну – падай на землю. И не торчи на одном месте, а двигайся!
   Только они вышли из густого подлеска, как послышался разбойный свист и с каждой стороны дороги выскочили два тяжеловооруженных латника. В шлемах и кольчугах, мечи в ножнах, а в руках у каждого – средней длины копье с широкими наконечниками. Очень удобное в ближнем бою с мечником. Все четверо замерли на расстоянии трех метров, не пряча кривых ухмылок. Тем более, что у вышедших из лесу товарищей на двоих был только один кинжал. Что сыграло в конечном итоге с нападающими плохую шутку. Их главарь решил театрально разразиться банальными оскорблениями, вместо того чтобы начать смертельную атаку со всех сторон всеми видами оружия.
   Держа в руках полунатянутый лук с наложенной на тетиву стрелой, довольно молодой мужчина в богатой одежде вышел из-за густого орехового куста и с бешеной яростью стал осыпать молодого короля оскорблениями. Вскоре стало ясно, что вчера повесили одного из родственников засланного шпиона и теперь он по счастливой случайности увидел, как монарх въезжает в лес почти без всякого сопровождения. Разбойник уже перешел к финальной части своего эпического выступления, когда Дин, почти не разжимая губ, тихонечко забормотал:
   – Кажется, я заметил второго лучника, сейчас уберу его, но ты все равно не стой… приготовился… падай!
   Следующий короткий промежуток времени заполнился звонким треском, свистом стрел, ругательствами, криками боли и не менее ужасными стонами. Второй лучник успел-таки выстрелить раньше всех, но его стрела только оцарапала правое плечо бросившегося на землю монарха. Тогда как ничем не примечательный чужестранец выхватил из-за пазухи короткую трубку из железа и зачастил теми самыми трескающими звуками. Причем два раза он свою трубку направил на врага, спрятавшегося в кустах, один раз – на главаря и шесть раз – на сходящихся копейщиков. Потом – еще раз на раненого, ругающегося в кустах, один – на главаря, пытающегося наложить вторую стрелу на тетиву, и последний – на рычащего от боли, но продолжающего двигаться вперед копейщика. У того прямо на лбу появилась кровавая дырка, и он грузно рухнул на то место, где мгновение назад находился Дин.
   Затем на минуту все затихло. Перехвативший кинжал за лезвие и приготовившийся к броску король тоже застыл в полуприседе. Они внимательно вслушивались в окружающий лес: не побежит ли кто? Не атакует ли вновь? Но ничего, кроме судорожных всхлипов умирающих да стона раненого, лесную тишину не нарушало. Даже кони замерли как вкопанные. Из чего следовало, что все нападающие обезврежены.
   Первым сорвался с места шафик. Стелющимся шагом он пробежал к кустам, так и придерживая свое странное для местных оружие перед собой. Лучник смотрел пустыми глазницами в кроны деревьев, а из дырки на скуле вела кровавая дорожка. Видимо, последний выстрел его и успокоил. Один из первых двух попал в живот, почему и слышалась ругань с воплями боли. Но, глядя на труп, Дин вдруг впервые ощутил, что и сам он смертен. Не пойди главарь диверсионного отряда на поводу у собственных амбиций и излишнего апломба, лежала бы сейчас парочка друзей на дороге, оба утыканные стрелами и копьями, как обгадившиеся дикобразы. И все великие планы сгнили бы вместе с телами в какой-нибудь вымытой дождями рытвине.
   Так близко от смерти Торговцу еще никогда бывать не приходилось. Даже схватка с волками после жестокого перепоя воспринималась как забавное приключение. Всегда до этого он считал себя почти бессмертным, избранником фортуны и баловнем судьбы. Сознание собственной уникальности в последние годы настолько вскружило ему голову, что он стал терять чувство элементарной осторожности, полагаясь во всех мирах на свой пистолет и практическую смекалку. Хорошо еще, что годами наработанный навык метко стрелять в любых ситуациях помог выжить в этом скоротечном бою.
   Он вышел из кустов и тупо уставился на стонущего главаря. Волна черной злобы сама подняла руку с оружием, а палец стал медленно давить на спуск. Хорошо, что Бонзай к тому времени полностью пришел в себя:
   – Погоди, не добивай! Допросить надо! – А когда шафик перевел на него отрешенный взгляд, молодой король стал поспешно оправдываться: – Ты извини меня за бестолковость. Нам следовало сразу же, как только увидели коней без присмотра, в лес убегать. Просто чудо, что мы даже не ранены…
   Напоминание о ране заставило обоих обратить внимание на кровоточащее плечо короля. Теперь уже и Дин немного успокоился, довольно умело надорвал лопнувший рукав рубахи и перевязал глубокую царапину бинтом. На этот раз у него в карманах имелось два перевязочных пакета. Затем оба повернулись к стонущему вожаку.
   – Сынок того самого визенского купца, которого вчера повесили, – дал короткую справку король. Потом присмотрелся к ранам: – Не помрет? Надо у него узнать, с чего это они в лес подались – перед самой облавой.
   Стали осматривать и гадать, почему на теле главаря три ранения, если по нему было произведено только два выстрела. Ну в ногу – понятно, первый, после этого имперский шпион рухнул на бок. Но ко всему прочему, у него оказалась раздроблена правая кисть и прострелена левая подмышка. Перевернув потерявшего сознание главаря на бок, а потом опять на спину, гость из другого мира констатировал:
   – Просто невероятное везение: одна пуля пробила ему и кисть, и подмышку. Но жить будет, если перевяжем.
   – И сколько твоя штуковина таких пуль имеет? – кивнул Бонзай на оружие.
   – Четырнадцать. Еще две должно остаться, если мозги мои не засохли окончательно. А сама штуковина пистолетом называется.
   – Ты и волков тогда точно так же?
   – Ага. Только там легче было…
   – Ладно, перевяжи этого козла, а я дам кружок по кустам.
   Тело сопровождавшего их воина нашлось совсем недалеко. В последние минуты жизни парню явно не повезло: его из засады утыкали стрелами. А может, и вплотную подъехали, пользуясь его неосведомленностью или чрезмерным доверием.
   Бонзай опять попытался настаивать на том, что он сам быстро промчится к городу и приведет стражников. Но Дин возразил:
   – Что здесь важного охранять? Кидаем пленного на коня – и мчимся вместе. Мало ли что.
   – Извини, опять я не подумал, – с досадой фыркнул король. – Но что ж это теперь будет? Этак я и на улицу скоро без охраны выйти не смогу!
   – Привыкай… Ну, взяли!
   Они вдвоем закинули шпиона на круп похрапывающего от недовольства коня, закрепили безвольное тело своими плащами и вскоре въехали в хорошо знакомые западные ворота. Видя, что их монарх ранен, стоящие в наряде стражники еле сдержали рвущиеся злобные вопли. Хорошо, что Бонзай Пятый к тому времени вернул себе должное выражение неколебимой уверенности, не допуская и капельки ненужной паники. Вскоре к указанной точке помчался усиленный отряд воинов, а тяжелораненый шпион с животным ужасом очнулся в руках палача. Как ни противно было присутствовать при допросе, но допустить потерю времени в раскрытии преступления было никак нельзя, и монарх вместе с шафиком просто вынужденно направляли подсказками палача и не менее искусного следователя.
   Как оказалось, не зря. Повешенный намедни визенский купец, главный резидент местной шпионской сети, раскинутой соседней империей, поклялся извести правящего монарха в самое ближайшее время. Потому как тоже знал про поход ледовых берсерков и пытался успеть убрать с трона истинного короля до их прибытия. Якобы потом, поставив у власти нового монарха, он вместе с ним разошлет гонцов во все стороны света и объявит Ягонов подданными Константина Сигизмундовича. Понятно, что ледовые берсерки новую марионетку сомнут, но тогда уже для грозной империи будет наличествовать более весомый повод взять родственный народ под свою опеку и вытурить завоевателей в их северные земли. В общем, планы у резидента отличались небывалым размахом и поразительной витиеватостью.
   Сами шпионы время наибольшей опасности пересидели бы в лесу. Там, в довольно глухом месте, уже давно организовали тщательно замаскированную базу. Да и нужные вещички там перепрятывали. Как то: золотишко, оружие, яды и подложные документы. И как раз за час до облавы визенский купец послал своего сынишку за очень действенным ядом, для «работы» с которым подвернулся подходящий исполнитель. Яд отыскали в одеждах допрашиваемого еще в самом начале, а когда докопались до сути, то палач так старался выпытать имя предателя, что переусердствовал в служебном рвении. Помер засланец империи от сердечного недомогания. А перед смертью и клялся, и божился, что о человеке том нехорошем только батяня и ведал.
   Уже заходя в гостиную с накрытыми столами, молодой монарх дал волю грызущей душу досаде:
   – Вот и будь с такими змеями милостив! О самом главном резидента и не выпытали. Так он о родном сыне переживал, что и на предателя не указал. А мои следаки на слово поверили, что он сына по делам в империю отослал. Да и вообще, купец очень уж уважаемый был, добрую треть всех складов Вельги держал. Скорее всего, именно поэтому его не додавили как следует.
   Шафик первым делом смочил пересохшее горло огромным кубком кваса и только потом возразил:
   – Его вообще нельзя было пытать.
   Тоже смачивающий гортань Бонзай чуть не поперхнулся:
   – Как это?!
   – Сыску твоему еще расти и расти. Зачем вообще казнить спешил?
   – Чтобы другим неповадно было…
   – Ага! И в итоге мы с тобой сами чуть лаптями не накрылись. Тут надо было по-другому действовать. Ведь твой купец не только резидентом оказался, но еще и разбирающимся в торговле человеком. А такие торгаши, как он, прекрасно осознают только прямую выгоду и легко идут на сговор, лишь бы выторговать то, что дороже. В данном случае попавший под пытки папаша, зная местные законы, понял, что ему следует продержаться только один день – и он спокойно помрет, но спасет родного сына. Поэтому он и продержался. Если бы я успел со своими советами, сейчас бы и о предателях знали, и сами бы в смертельную переделку не угодили.
   Молодой король смотрел угрюмо, по-стариковски, из-под нахмуренных бровей и бурчал с непониманием:
   – Ну а потом что с этим купцом бы делали? Да и с сыном тоже?
   – Элементарно, дружище! – как по писаному излагал гость из другого мира. – Потом мы этого купца тихонечко возвращаем на прежнее место, и он спешно бежит из Вельги, «оказавшись на грани ареста». Остальную мелочь пускаешь в расход безжалостно. В итоге мы имеем своего наилучшего шпиона в стане врага по той причине, что не работать на нас он просто не сможет. И будет стараться действительно на совесть, скорее всего, даже без вознаграждения – как истинный патриот королевства Ягонов. И не подумай, что я циник: просто против врагов все средства хороши.
   – Ха! Я уж грешным делом успел подумать, что ты того купца пожалеть решил, – признался Бонзай, споро наливая в кубки их любимое вино. – Ну что, приступим?
   – Только этот тост – и ни капли больше! – категорически высказался гость.
   – Обижаешь? Это ведь далийское!
   – По запаху давно понял. Но время поджимает. В нашем распоряжении только два часа. Потому – как в армии: полчаса на еду и полтора часа на учения. Мне тут тебе еще надо целую кучу удивительных вещичек показать и успеть растолковать, как они все действуют. Ведь не забывай – кто-то из твоего окружения согласился тебе кушанье ядом подпортить. И мог это сделать не только за деньги, но и еще по какой-то другой причине. Следовательно, он все равно может тебя убрать, раз уж решился. Так что ешь и усиленно думай, кому ты мог нечаянно любимые мозоли отдавить. И сразу заноси вот в этот список. Причем не забудь упомянуть и самые ранние твои детские игры…
   Кажется, король на такие намеки даже обиделся:
   – Это ты зря! Мои друзья и одногодки – чисты как роса!
   – Буду за них и за тебя рад. Но прими как данность: враг есть! Еще и какой: он наверняка имеет возможность питаться с тобой из одной тарелки. Так что в первую очередь надо тех, кто поближе, до самых ребер прощупать. А уж если врагом кто-то из дальнего окружения окажется, так он теперь к тебе тоже нелегко доберется. Значит, не так страшен.
   – Как жить тогда, если совсем близких проверять надо? – закручинился Бонзай.
   – Ничего не попишешь, как ругаются бюрократы, – философски изрек Дин, подняв палец вверх. Затем быстро пережевал откушенный кусок колбасы, что-то припоминая. – Может, оно не совсем по теме, но очень подходит. Моя бабуля часто любила повторять древние пословицы, и одна из них такова: «От своего вора – нет запора».
   – Ну, нечто подобное и у нас имеется…
   – Но и это не все! – не совсем вежливо перебил хозяина гость. – Тебе следует поискать еще одну паршивую овцу в собственном стаде. Причем она может в перспективе оказаться намного опаснее, чем банальный отравитель, а под овечьей шкурой может прятаться матерый козлище.
   Король даже жевать перестал от недоумения. Так и спросил с полным ртом:
   – Ты о ком?
   – Смотри не подавись, винишком запей, – по-приятельски посоветовал шафик, затем оглянулся на прикрытую дверь гостиной и понизил голос: – Забыл, что визенский резидент хотел поставить на твое место марионетку? Как ты думаешь, кого?
   – Наверняка одного из своих подручных.
   – Нет, я, конечно, насмотрелся наивных правителей! – Гость в приступе наигранной веселости развел руки в стороны, а потом громко хлопнул ладонями себя по ляжкам: – Но чтобы настолько…
   На шум хлопка дверь открылась, и дворецкий вежливо поинтересовался:
   – Что угодно вашему величеству?
   Не оборачиваясь, Бонзай Пятый прорычал:
   – Проследи, чтобы никто не подслушивал и не стоял возле двери ближе чем в пяти метрах.
   – Будет сделано! – раздалось одновременно с захлопнувшейся дверью.
   – Ну, договаривай!
   – Мог бы и сам догадаться. Как ты думаешь, стали бы слушать команды твои воины от какого-то пришлого? Пусть даже только три дня. И пусть он хоть в три раза более уважаемым купцом будет.
   – Да ни за что!
   – Вот! А кого бы они стали слушать? По крайней мере, хоть временно?
   – Ну… – затянул с прозрением король, но опять был нещадно перебит:
   – Вот этих кандидатов – во второй список. И пусть твои люди проверят в первую очередь каждого на предмет возможного общения в последнее время с резидентом. Про такие дела прислуга обязательно знает: не поварихи, так конюхи; не садовники, так охрана. Только просьба одна к тебе…
   – Какая?
   – Если что интересное всплывет, погоди два дня: не спеши всех на виселицу отправлять. А?
   Король непроизвольно потянулся к графину с вином, но тут же сам и руку одернул, словно обжегшись. Вместо этого поддел на двузубую вилку средневековой ковки огромный голубец и торжественно пообещал:
   – Сделаем!

Глава 5
Беспроигрышная атака

   Откровенно говоря, в задуманное Александрой знакомство не верил никто. Особенно после того, как она из своего очаровательного личика сотворила бог весть что. Казик Теодорович, главный аналитик конторы, так сразу и сказал:
   – Да ты его просто напугаешь своим видом, и никакое напоминание о тринадцатилетней девочке не спасет. Как ты не поймешь, что с вероятностью девяносто семь процентов объект постоянно смотрит на фотографию именно из-за родителей. Таким образом некоторые личности просят совета в трудную минуту или, наоборот, спешат поделиться радостью в счастливое время.
   От молодого агента тут же последовали возражения:
   – Вот и плохо, что вы не учитываете те самые три процента. Наверняка среди вас только выходцы из многодетных семей. Казик, признайтесь, сколько вас было у матери?
   Выходец из польской семьи, осевшей когда-то на Волыни, раздраженно пожал плечами:
   – Шестеро, причем между братьями и сестрами у нас прекрасные отношения. Но самое святое для нас – родители.
   – Это вы с высоты своего старческого возраста так говорите…
   – Что за оскорбления! – несколько картинно воскликнул Теодорович, пытающийся до сих пор ухлестывать за женщинами помоложе. Но при этом непроизвольно погладил рано облысевшую голову.
   Александра его не слушала:
   – …Тогда как в юношеском возрасте наверняка ненавидели друг друга. Только опытные, любящие родители вас и объединяли. Нечто подобное происходит в маленьких семьях, где только двое детей. Но там дети в таком возрасте как раз приходят к пику своего максимализма и ненавидят брата или сестру со всей грубостью и бескомпромиссностью.
   – Вот! И я об этом толкую! – потряс указательным пальцем аналитик, ища взглядом поддержки у насупленно молчащего Павла Павловича.
   – Но. – Девушка подняла со стола копию той самой фотографии, с которой Торговец никогда не расставался. – Весь ваш отдел не учитывает нескольких важных вещей. А именно: пик антагонизма между Димой Светозаровым и его сестрой мог пройти гораздо раньше пропажи девочки. Потом, этот пик вообще мог промчаться в более мягкой форме, без излишней конфронтации. О чем и свидетельствует ношение именно этой фотографии, ведь наверняка в семье сохранились и другие, где отец с матерью и моложе, и симпатичнее, и только вдвоем. И самое главное, любой человек, растущий в семье, знает: его родители тоже смертны – и как бы изначально смиряется с тем, что и они когда-нибудь умрут. А вот себя и своих сверстников автоматически причисляют к контингенту вечно живущих. Следовательно, объект наверняка гораздо больше тоскует о потере сестры, которая с годами в его памяти становится все более желанной. Милой и сердечной. Наверняка он часто жалеет об отсутствии сестры и порой красочно представляет, как это было бы здорово иметь возле себя близкого и родного человека, которому можно довериться во всем без исключения.
   – Куда там, – безнадежно махнул рукой Казик Теодорович. – Этот Светозаров своей тени, похоже, не доверяет. Тем более что он осознает, какие порой бывают родственнички.
   Когда аналитик, проворчав еще несколько нелестных слов по поводу самонадеянности зеленой молодежи, убежал, шеф тоже попытался высказать свое неприятие:
   – Шурка, я сильно сомневаюсь во всей затеянной тобой операции, но ты бы хоть себя не уродовала. А? Такое впечатление, что вся твоя красота в стиральной машинке осталась. Ты бы хоть глазки подвела…
   – Ха! Наоборот, я их обесцветила, и в брови лишние вставки волосяные наклеила, и нос вставками расширила…
   – Маразм какой-то! Ты никак косметику со знаком «минус» употребила?
   – Ага! – радостно улыбнулась девушка, и стали видны некоторые огрехи в ее ранее ослепительных зубках. – Не сомневайтесь, Пыл Пылыч, так надо. Тут главное при первом взгляде заронить, вернее – затолкать в душу объекта самое нужное ностальгическое воспоминание.
   – Ну заронишь, ну затолкаешь, – скривился старый зубр, проведший через своих подчиненных не одну сотню таких операций. – Но ведь этот тип тебя вмиг раскусит – после вашей первой же случки. Наверняка заподозрит неладное, если после утомительной ночи ты встанешь с мятой простыни в несколько раз прекрасней.
   Александра придала себе надменный вид снежной королевы, что, к огромному удивлению шефа, ей удалось сделать даже в «сером» макияже, и с невероятной самоуверенностью пообещала:
   – К тому времени, когда вообще возникнет тема постели, он будет в моей полной власти. И даже если вдруг догадается сравнивать фотографию нашей первой минуты знакомства с последующими, то все мои чудесные превращения из гадкого утенка в прекрасного лебедя будет приписывать только своим талантам и моему желанию понравиться именно ему, единственному и самому заботливому во всем мире.
   – Ну, если ты так уверена… – Шеф развел в стороны свои мощные ладони. – Тогда будем ждать. Только вот сколько? Ведь у каждого человека порой наступают в жизни моменты, когда он избавляется от самых постоянных привычек.
   На этот вопрос девушка только и смогла, что беззаботно пожать плечиками, покрытыми свитером грубой вязки. Потому что и сама больше всего переживала именно по этому поводу: когда именно объект подастся на каток? И сделает ли это вообще в ближайшие несколько месяцев?
   Дело в том, что Дмитрий Петрович Светозаров имел одну привычку: он довольно регулярно посещал каток. Зимой он делал это примерно раз в месяц, а в остальные времена года довольствовался одним разом за сезон. Причем даже летом он делал это обязательно раз, а то и два с целью изрядно освежиться, как сам говорил знакомым. Но в закрытом ледовом комплексе он не только от души гонял на коньках, но и со всей целеустремленностью разбалованного ловеласа отдавался попыткам пофлиртовать с одинокими женщинами и девушками. Он не слишком-то хорошо катался, даже незатейливые фигуры начинающего фигуриста ему давались с трудом, а вот просто погонять любил и при этом успевал рассмотреть каждую симпатичную мордашку не только непосредственно на льду, но и на трибунах. Достаточно ему было выбрать очередной объект «охоты», как он с присущей ему непосредственностью затевал интересный разговор, переходящий в знакомство, а потом, как правило, заканчивавшийся интенсивным сексом. Подобные связи тоже не отличались продолжительностью: один, максимум несколько вечеров – и новая пассия забывалась безвозвратно.
   Уже прошло почти два месяца лета, но еще ни разу за это время объект не посетил свой «пантеон бодрящей прохлады» и, вполне возможно, мог решить покататься на коньках в любой день.
   Именно поэтому Александра с самого утра сидела неотрывно в штаб-квартире конторы и ждала сигнала от групп наружного наблюдения. Приходилось быть полностью готовой: одетой, загримированной, с соответствующей прической. Разве что коньков на ногах не хватало. Суперагент боялась в случае сигнала потерять даже лишнюю секунду на дорогу или переодевание. Конечно, лучше всего было бы находиться совсем рядом с катком, но в этом земстве было целых три современных комплекса зимних видов спорта, и любой из них Дмитрий Светозаров мог выбрать. Какой-то определенной системы в его посещениях не было, так что равноудаленная от всех мест штаб-квартира подходила для ожидания больше всего.
   В таком вот виде – и в постоянных диспутах с шефом и с Казиком Теодоровичем – она провела пять невероятно тягостных дней. Пожалуй, только тщательное изучение всех известных штрихов биографии Дмитрия Петровича Светозарова заставляло сосредоточиться на деле. Зато на шестое утро сигнал к началу операции «Каток» пришел неожиданно рано. Александра только явилась в контору, сделала себе кофе со сливками и собралась не спеша, аккуратно, не повреждая макияж, его выпить, как из коридора послышался топот и всполошенный крик шефа:
   – Шурка! На выезд!
   Расплескавшийся кофе чудом не попал на свитер, и уже в следующий момент девушка подхватила сумку с коньками и ринулась к машине, задавая вопросы на ходу:
   – Что так рано-то?
   – Объект только вышел из дома, но поделился планами с Каралюхом…
   – Ай да Борюсик! Молодец! Заслужил от меня поцелуй-чик! Куда едет объект?
   – Пока только тронулся, но предполагается, что в «Ксанаду».
   – Здорово!
   – Чего радуешься? Каток огромный и самый многолюдный. Ты там вообще к нему не подберешься.
   – Подберусь, – пообещала девушка, усаживаясь в машину. – Важнее, что там самое романтическое место.
   – Следи за связью, – тревожно напомнил шеф. – Чтобы мы тебя успели подстраховать в любом случае. Я и сам сейчас подъеду, гляну на вас…
   Уже через открытое окно трогающегося авто Александра строго предупредила:
   – Только из-под крыши!
   Располагавшийся на юго-западе развлекательный комплекс «Ксанаду» имел все для проведения зимних карнавалов в любое время года. От горнолыжного спуска длиной в шестьсот метров до целого ледового поля для любителей фигурного катания. Это – не считая многочисленных ресторанов, кафе, кегельбанов, бильярдных, саун, бассейнов, караоке и прочая, и прочая… По самому верху ледового поля под крышей располагались многочисленные тренажерные залы, через наклонные вперед окна которых можно было наблюдать за всей ледовой поверхностью. Так что если Павел Павлович с его броской внешностью и будет стоять у окна среди других подобных зевак, то его голый торс с полотенцем на плече рассмотреть и запомнить станет довольно-таки трудно. Но все равно было непонятно, зачем руководителю конторы собственными глазами что-то высматривать. Ведь многочисленные «слухачи» наверняка уже проникают в «Ксанаду» под видом бодреньких отдыхающих и каждое слово или жест можно будет воспроизвести в мельчайших деталях в видеозаписи.
   Но на эту тему Александра не стала заморочиваться. Все время поездки до развлекательного центра она спешно прокручивала самые разные сценарии предстоящего знакомства. Хотя изначально было понятно: все равно придется импровизировать на ходу. Подобная ловля на живца в любом, даже самом легком случае получалась в итоге сильно подкорректированной по сравнению с первоначальными задумками. А тут и вовсе приходится цеплять просто неимоверную по габаритам и всемирному значению рыбину. Такой сомище может не только наживку с крючка сорвать, но и сам крючок вместе с удочкой и рыбаком проглотить, без малейшего риска подавиться.
   Неповторимому, мистически удачливому, непревзойденному и самому сексапильному агенту нужен был только успех. Причем успех полный, безоговорочный.
   По собираемой информации о передвижении объекта выяснилось, что вычисленная точка может не соответствовать действительности. Клиент вдруг развернулся и поехал в другом направлении. Пришлось и Александре приказать водителю припарковаться, ожидая следующих данных от группы наружного наблюдения. Как через десять минут выяснилось, Торговец просто забыл купить какую-то несущественную мелочь, потому и заскочил в специализированный магазин автомобильного дизайна. Как только он тронулся в путь, сразу свернул в первый же проулок и вернулся на прежний маршрут. Что немного выбило из ритма его преследователей. Обогнать лихо ведущего автомобиль Динозавра так и не удалось. Мало того, он в раздевалке только сдал свою сумку с летней обувью, облачившись во все остальное сразу возле приемщицы. Так что подцепить его еще на пути к ледовому полю не удалось. А там он сразу стал давать выход накопившейся физической энергии: сделал десяток кругов по периметру поля на большой скорости.
   Так что у Александры оказалось больше четверти часа, чтобы осмотреться и правильно выбрать место для якобы совершенно случайной встречи.
   Девушка к тому времени уже переместилась в самый центр катка и, продолжая двигаться как можно более несуразно, постаралась отыскать шанс первого контакта. Последовавшие затем сорок минут кошмарно летящего времени, ознаменовавшегося паникой, чуть все не погубили, да и самого главного сделать не удавалось. Мало того, как раз та самая паника началась после того, как стало заметно, что объект повел интенсивную осаду одной из самых симпатичных посетительниц катка, облаченной в яркую, облегающую фигурку курточку красного цвета. И хуже всего, что та длинноногая девица сразу же начала отвечать томными улыбками и не всегда отрицательными короткими ответами.
   Вот тут и сказался невероятный опыт Павла Павловича и его личное присутствие на самом удобном для наблюдения месте. Неизвестно, как и что именно он скомандовал, но вскоре со скамеек в сторону той самой длинноногой красавицы призывно помахал человек в форме служащего катка. Причем сделал это в самый удобный момент: Динозавр как раз набрал лихую скорость и с явным рекламным саморисованием ушел далеко вперед. Девушка с некоторой хищной уверенностью посмотрела вслед симпатичному ухажеру, но на призыв служащего все-таки откликнулась, понимая, что любое недоразумение решится очень быстро.
   Но Александра-то узнала «служащего». Это был один из весьма неплохих агентов второго звена, который мог с ходу придумать такую правдоподобную ложь, что только за эти немыслимые импровизации его и держали. Как бы ни был он слаб в физической и боевой подготовке, в данную минуту он свое дело сделал: девица вначале растерянно замотала головой, потом непонимающе пожала плечами, но затем и сама поспешала в сторону гардероба.
   При виде этой сцены воспрянувшая духом агент сложила ладошки, словно для молитвы, и благодарно посмотрела под крышу. Наверняка шеф потом увидит это действие в записи и оценит благодарность своей подчиненной.
   Дальше стало намного легче. Дмитрий Светозаров заметно сбавил скорость и с некоторой растерянностью принялся высматривать в толпе катающихся длинноногую девушку в яркой красной курточке, совершенно не обращая внимания на остальных и на целеустремленно подбирающуюся к нему все ближе и ближе Александру.
   Наконец благоприятный момент настал. Одна из парочек, в шутку толкая друг друга, со смехом растянулась на льду. Несущийся рядом «скороход» резко принял в сторону, от него шарахнулся Динозавр и стал на ходу поворачивать голову, чтобы выразить хотя бы гневным взглядом свое порицание нарушителю правил. Поэтому и не заметил, как из-за группы переговаривающихся посетителей, которые, похоже, здесь встретились случайно и ехали со скоростью черепах, выкатилась тоненькая, по-юношески несуразная фигурка. Причем двигалась она задом, не видя наезжающего на нее мужчину. Чей-то запоздалый вскрик заставил Торговца повернуть голову и в последний момент заметить поперек своего движения падающую на живот девушку. Он даже попытался взвиться в воздух, стараясь поверху преодолеть неожиданную преграду, но только успел поджать ноги. Да и Александра не дала ему ни единого шанса: не просто взлетела в нелепом падении, но еще и ногу в коленке согнула, вполне расчетливо позволяя конькам объекта ударить по ее ботинку. Кадр получился неповторимый: клиент рухнул носом в лед и только невероятным чудом успел сгруппироваться, показывая превосходное владение телом, и смягчить падение выставленными вперед руками. И моментально вскочил на ноги, словно резиновый ванька-встанька.
   Зато суперагент упала, словно клуша. Вспыхнувшая в ноге боль была, конечно, ужасна, но – дело было сделано. Когда испуганный Дмитрий подхватил на руки пострадавшую, прямо на него уставились широко раскрытые от боли глаза, из которых скатывались две слезинки. Дальнейшим развитием событий Александра управляла со всем присущим ей цинизмом, изощренной изобретательностью и тем многовековым опытом, который заложен в генах некоторых женщин и позволяет им приручить любого мужчину.
   Хотя внешне все выглядело в точности наоборот. Во всяком случае, в этом был уверен сам Дмитрий Светозаров. Пострадавшая, хоть и позволила снять с себя ботинок и даже немного помассировать ступню, в остальном вела себя очень строго, сдержанно и с явным недоверием. Она была озабочена прежде всего побаливающими коленками, которые потирала сама, да слишком назойливым к себе вниманием со стороны остальных посетителей. Ведь по меньшей мере десять человек посчитали своим долгом подойти к ограждению и спросить, не нужна ли их помощь. Когда соболезнования прекратились, девушка попыталась заполучить назад свой конек. Вот тут Дин и включил универсальный «болтливый телевизор». Посыпавшимся из него ворохом интересной информации, обилием прибауток и смешных выражений он буквально атаковал пострадавшую жертву своего наезда. Так ему вдруг захотелось успокоить и хоть немного рассмешить этого скромного и до пощипывания в глубине души приятного человечка. Причем он не искал, даже не пытался искать какую-то причину открывшейся щедрости и светлого радостного чувства. Просто чисто машинально употребил все свои силы на то, чтобы эта симпатичная девчушка почувствовала себя хоть на мгновение счастливой. Чтобы эти удивительно родные глаза продолжали на него смотреть постоянно, меняя выражение от недоверчивого к восторженно-восхищенному.
   Сам надел ботинок с коньком на женскую ножку и, поддерживая под локоток, проводил девушку на лед, уверяя, что обязательно научит всему лучшему, что умеет вытворять на коньках сам. Простенькая посетительница не ответила ни «да», ни «нет», просто чуть отстранилась, но не настолько, чтобы раз и навсегда пресечь любые ухаживания.
   В следующие полтора часа Дмитрий превзошел сам себя. Никогда еще он не знакомился с девушками с такой бесшабашной настойчивостью и с таким горячим, даже яростным напором. Практически ему ни на что не требовалось подтверждения: говорил только он. Как и смеялся, шутил, поражал и поражался сам. Ему хватало в ответ только движения бровей, минимального краешка улыбки, расширенных от восторга глаз или слишком активного поворота головы в особо интересных моментах. И он с воодушевлением продолжал дальше. Ему казалось, что он идеально контролирует как внимание, так и интерес девушки, невзирая даже на ее застенчивое молчание. А к концу их совместного катания скромница даже позволила себе разговориться и стала односложно отвечать на вопросы по существу. Дмитрий прекратил потрясать воображение своей слушательницы умопомрачительными историями, поразительными фактами – и перешел к самому важному:
   – И часто ты сюда приходишь?
   Некоторая нерешительная пауза перед ответом:
   – Два раза в неделю.

   – Прекрасный выбор, мне здесь тоже очень нравится. Так все романтично и красиво построено. Особенно эти сталагмиты поражают. Тебе нравится?
   – Вообще-то да, но иногда страшно, что они оторвутся и рухнут на голову.
   – Да нет! Этот комплекс построен в расчете на десятибалльное землетрясение.
   Раскрытые от удивления глаза.
   – Правда?
   – Совершенно точно! Как и то, что меня зовут Дмитрий. А тебя?
   Затихшее дыхание, словно знание ее имени даст ему колдовскую демоническую власть над ней. Динозавр при этом постарался изо всех сил натянуть маску равнодушия и не спешил настаивать на ответе. Как правило, в таком случае женщинам самим очень любопытна реакция ухажеров. Сработало и на этот раз, они уже метров сто неспешно катились вдоль бортика, когда девушка наконец-то решилась:
   – Саша, – но молниеносно поправилась: – Александра!
   – Ой, какое длинное имя, – стал дурачиться Светозаров. – Хоть и чудесное, но я такого еще не встречал: Саша-Александра…
   – Да нет, – тут же забавно возмутилась новая знакомая. – Сашей меня дома зовут, а Александра – это официальное, полное имя.
   – Ага, значит, Сашей тебя только родители зовут?
   Пауза.
   – Родители мои погибли. – На глазах ее выступили слезы. – Я живу с бабушкой…
   – Извини, я не знал. – Дмитрию хотелось провалиться под лед: ну кто мог знать, что на такую простую тему нельзя говорить. Поэтому у него и вырвалось непроизвольно от внутреннего желания оправдаться: – Моих родителей тоже двадцать лет как нет…
   Девушку это поразило так, что она остановилась на месте как вкопанная, вцепившись в бортик:
   – С кем же ты живешь?
   – Сам…
   – А бабушка с дедушкой?
   – Увы, тоже умерли. Тринадцать и двенадцать лет назад. Но давай не будем о грустном. Лучше скажи мне, сколько тебе лет.
   – А зачем тебе? – Даже самые серенькие скромницы не могут в себе задавить рвущееся из сознания кокетство. Хотя в данном случае это было больше похоже на настороженность.
   – Дело в том, что завтра над центральной ярмаркой будет взлетать самый огромный воздушный шар нашего земства, так у меня там есть два места. Хочу тебя пригласить на показательный полет. Но дело в том, что нельзя подниматься в воздух несовершеннолетним. Так что, сама понимаешь, все равно твое удостоверение перед взлетом проверят…
   – Я еще не давала согласия на свидание завтра! – запальчиво возразила Александра.
   – Упаси боже! Как ты могла о таком подумать, – стал паясничать Дмитрий. – Ни о каком свидании и речи не идет, просто мне очень хочется хоть как-то компенсировать мой грубый наезд и чем-то взбодрить твое травмированное тело.
   Опять девушке понадобилось время на раздумья и борьбу со своими колебаниями. Уже выковыряв кончиком конька приличное углубление во льду, она решилась:
   – Я давно совершеннолетняя, мне девятнадцать.
   – Никогда бы не поверил! – Динозавр со всей искренностью даже отстранился назад, чтобы лучше рассмотреть сразу расправившую плечи новую знакомую. – Мне кажется, ты скрываешь правду…
   – Еще чего!
   – Ибо от того возраста, что ты назвала, можно смело отнять… – Он сделал глубокомысленную паузу, еще раз внимательно осматривая девушку, и выдал «суровую правду»: – Три… месяца!
   Александра внутренне облегченно вздохнула, потому что вдруг испугалась.
   «Неужели перегнула палку? Не хватало только малолеткой теперь показаться… – Хотя она прекрасно знала, что на воздушных шарах могут летать и малолетние дети. – Но что за игра получится, если сразу все секреты раскрыть? Женщина должна до гроба оставаться полной загадок. Вот только кто из нас кого раньше в гроб загонит?» – подумала она, и так прекрасно зная, чем весь этот разговор кончится.
   Поэтому вслух сказала совсем для мужчины неожиданное:
   – Нет, я завтра не могу…
   – А послезавтра? Да в любой день! Я ведь могу свои места отдать любому желающему и поменять на любое удобное для тебя время.
   – Ну, я даже не знаю… – Теперь девушка смотрела подозрительно и с недоверием. Видимо, ей еще никогда в жизни не предлагали таких дорогих и жутко интересных развлечений. Чувствовалось, что полетать на шаре она мечтает с самых пеленок, но бабушкино воспитание настойчиво убеждает быть бдительной и ни за какие подарки не поддаваться на уговоры коварных обольстителей. И по ее личику читалось только одно: несмотря ни на что, она однозначно откажется от свидания.
   Поэтому Дмитрий занервничал и немного неосторожно стал форсировать ситуацию:
   – Мало того, там еще есть дополнительная возможность полетать на планере вместе с пилотом. У меня есть удостоверение пилота второго класса, так что приглашаю еще и на бесшумный полет в толще облаков. Это так впечатляет, когда на всей скорости пронзаешь белое пушистое облако, словно огромный моток сахарной ваты…
   Он и дальше продолжал с огромным подъемом и убеждением, но внутри непонятной волной поднималась паника и недоумение. Девушка, вместо того чтобы и дальше слушать с открытым ртом, вдруг плотно сжала губы и решительно заспешила к сектору с раздевалками. И когда сошла с ледовой дорожки, с героическим отчаянием выдохнула:
   – Нет, огромное спасибо за приглашение, но я не пойду. Прощайте!
   Динозавр чуть не взвыл от досады и необъяснимой горечи. Первый раз в жизни ему отказывали. Причем отказывали после такой беспримерной, беспроигрышной подготовки, которую он вел в течение небывало долгого времени. Поверить в такое он не мог при всем своем богатом воображении, как и не мог понять, где, как и что он сделал не так. Какую ошибку допустил и чем испугал эту очаровательную скромницу. Ничего не оставалось делать, как предпринять самые последние, отчаянные попытки продолжить так вдруг ставшее жизненно необходимым знакомство:
   – Хорошо, Александра, тогда хоть телефон дай. Я буду позванивать время от времени и предлагать самые экзотические и романтичные развлечения.
   – Нет, спасибо. Развлечений мне и так хватает…
   – Но как же так! – воскликнул разочарованный до глубины души Дмитрий Петрович. – Неужели мы так больше и не встретимся?
   – А зачем? – донеслось от девушки, которая еще больше ускорила шаг, приближаясь к закрытой для мужчин женской раздевалке.
   – Как – зачем? Вдвоем ведь нам было весело и интересно. Вот сейчас мы просто здорово провели кучу времени. Да и вообще… что значит «зачем»? А зачем парень с девушкой вообще встречаются?
   Неожиданно Александра резко остановилась и спросила, почти не скрывая своего презрения:
   – Какой парень? Ведь ты же старый!
   – С чего ты взяла? Мне ведь всего двадцать семь лет! – весело рассмеялся Динозавр, хотя на душе у него кошки скребли: никогда прежде ему не приходилось скрывать свой возраст. – Так что наша разница совсем минимальна.
   Наверняка девушка ему не поверила:
   – Не стыдно врать? Да и все равно, восемь лет – пропасть слишком огромная. Мне больше нравятся сверстники.
   – Да нет, это тебе пока просто так кажется. Так сказать, юношеская непосредственность, максимализм. Зато со временем ты совсем по-другому взглянешь на эти несчастные восемь лет.
   – Ничего себе, – задумалась коротко Александра. – Это ведь чуть меньше половины моей жизни. Все равно вы старый.
   – Хорошо, возьми тогда мою визитку и звони мне в любое время, когда тебе заблагорассудится. Я постараюсь доказать тебе, что и у нас могут быть хотя бы чисто приятельские отношения.
   Он чуть ли не насильно засунул в женскую ладошку очень дорогостоящую карточку со своими данными, настоящий шедевр полиграфического искусства. Казалось, девушка сунула этот прямоугольник в карман с такой беспечностью и равнодушием, что за первым же углом обязательно вышвырнет в любую попавшуюся на пути урну.
   Так и скрылась новая знакомая в женской раздевалке, виляя неожиданно весьма недурственной попкой и переступая своими совсем не короткими ногами. Скорее всего, до этого ее вполне симпатичную фигурку уродовала складчатая юбка ниже колен и свитер грубой вязки, не только скрывающий талию, но и вообще превращающий свою носительницу в несуразную тумбочку.
   Преодолев некоторый ступор, Дмитрий рванул в гардероб за своей сумкой, надеясь обязательно перехватить Александру у выхода из комплекса и хотя бы выследить, какая у нее машина. Но тут же со всего маху налетел на своего соседа, который с обидой затянул:
   – Я тебе уже минут пять руками машу и кричу, как неполноценный. А ты так увлекся этой красоткой, так увлекся…
   – Да какая она красотка? – удивился Динозавр и прибавил шагу. То же самое сделал и пристроившийся рядом Борис Бонке:
   – О! Еще и как красивая. Если сам не хочешь за такой приударить, то меня хоть познакомь. А ты куда торопишься? Да остановись ты!
   – Извини! Спешу!
   – Разве не дадим пару кружков? Ты ведь обещал!
   – Нет, сегодня не получится, в следующий раз.
   В гардеробе Дмитрий быстро надел кроссовки да так, в теплом пуловере, и бросился на улицу. После сумрачной прохлады ледового дворца летняя жара полудня буквально оглушила и ослепила. Некоторое время он пытался наблюдать сразу за несколькими выходами и огромным морем припаркованных машин, потом вспомнил, что есть еще и подземный гараж, откуда машины выезжают с противоположной стороны, и заскрежетал от злости зубами:
   – У‑у-у‑у! Почему мне сегодня так не повезло?! Или повезло? – Через десять минут бесцельного метания он наконец вынужден был сам себе признаться: – Все-таки не повезло…
   Пока разочарованный ловелас брел к своей машине, огибая здание и скрываясь из зоны видимости, с него не спускали глаз Павел Павлович и его донельзя довольная подчиненная. Хотя нудный, поучающий тон шефа никак нельзя было назвать радостным или хотя бы довольным:
   – Шурка, мне кажется, ты провалила такое уникальное знакомство. Да он после такого отказа в твою сторону не только не посмотрит, но даже не вспомнит о тебе. Теперь и твой звонок положения не спасет, такие отказы мужчины не прощают. Тем более такие мужчины, как Торговец. Ну как ты могла так сплоховать, как? Ума не приложу…
   – Пыл Пылыч! Вы просто не видели его глаза, когда он со мной разговаривал и особенно в тот момент, когда мы прощались. А я видела! И не надо иметь среднее образование, чтобы понять: этот парень мой со всеми его мыслями и потрохами!
   Уверена на все сто… да что там на сто – на тысячу процентов!
   На такое заявление зубр спецслужбы только поморщился:
   – Ох! Мне бы твою уверенность.

Глава 6
Пертурбации в королевстве Ягонов

   На этот раз договорились о точной дате и времени прихода шафика в столицу. И, чтобы не маяться невыносимым ожиданием, Бонзай Пятый так загрузил работой себя и своих подчиненных, что через четыре дня Вельга напоминала несколько ссыпанных в одну общую кучу муравейников. Однако в кажущемся беспорядке просматривалась четкая организация и дисциплина, организованные крепкой рукой.
   Наибольшие преобразования коснулись внешней политики города. Все реквизированные у шпионов товары, а также те, что имелись во всех торговых структурах и хранилищах династии Ягонов, были предложены спешно разъезжающимся перед военной угрозой купцам по довольно большой цене, но с отсрочкой оплаты – под поручительство молодого короля. В том числе и лежащие в хранилищах слитки драгоценных металлов. То есть оплату разрешалось проводить в любое время в течение двадцати дней с момента взятия товара в кредит. Под залог шли дома, земельные участки, склады и магазины, то есть то, что и так должно было сгореть при уничтожении Вельги викингами. И то, что в последние дни купцы не могли продать остающимся в столице горожанам даже за несколько мизерных медяков. Ведь все знали о ледовых берсерках, идущих с большой водой, но никто не догадывался, что завоеватели желают закрепиться и остаться гарнизонами на месте. А в таком случае отпадала надобность сжигать как сам город, так и все строения в округе.
   Так что предложение со стороны короля оказалось прямо-таки сказочным, своевременным – и им не воспользовался только ленивый. Виллы и особняки оформлялись как гарантия, а их владельцы с радостным энтузиазмом компоновали караваны с товаром и спешным ходом выезжали из города в южном направлении. Причем потирали при этом руки со счастливым видом. Правда, если раньше, при старом короле, тот или иной дом стоил, допустим, десять подвод определенного товара, то сейчас его оценивали всего в одну подводу того же самого товара. И в договоре указывалось, что если хозяин дома пожелает его вернуть, то в течение все тех же двадцати дней обязан вернуть в королевскую казну денежный эквивалент в размере стоимости двадцати подвод все того же товара.
   Конечно, получалась чистой воды спекуляция и использование государственной тайны с целью наживы. Но нажива эта шла в карман все того же государства, так что моральными терзаниями молодой монарх не мучился. Наоборот, радовался тому, что из города сбегут все самые корыстные и расчетливые ростовщики, спекулянты и перекупщики. Как раз те, кто имел в столице величественные, роскошные дома и стратегически важные земельные наделы. А в обрисованных шафиком планах на будущее территории внутри Вельги играли очень важную роль. Да и повод их прибрать под крылышко короны попался самый что ни на есть удачный.
   Заодно и проявили себя те патриоты, которые в будущем составят костяк руководства торгово-промышленной и индустриально-развлекательной индустрии. По поводу этого костяка Бонзай Пятый ничего конкретно не понял, ибо времени не хватило для таких глобальных пояснений. Но вот самое главное, насчет патриотов, ухватил сразу. И ему было отрадно осознавать, что таких преданных отчизне соотечественников оказалось среди торгового люда около трети. Прекрасно осознавая, что им ничего не светит в ближайшем будущем, они тем не менее решительно оставались в столице, намереваясь защищать родную обитель до последней капли крови.
   Мало того, такие купцы охотно откликнулись на призыв короля дать взаймы династии и все свои товары, и имеющиеся слитки драгоценных металлов. С этими людьми договора заключались в другой форме, хотя и были случаи, когда купец намеревался отдать все оборотное имущество без всяких гарантий и оплаты. Местным патриотам королевский казначей давал векселя на сумму, превышающую стоимость товара в полтора раза, правда, с отсрочкой платежей на полгода. А за золото и серебро надбавка шла лишь в тридцать процентов, да и срок возврата растягивали на год.
   Естественно, что даже самые искренние оптимисты, обожающие свой город, понимали, что молодой король поступает не совсем дальновидно и, скорее всего, лелеет только одну мечту: чтобы как можно меньше добычи досталось ледовым берсеркам. Иной причины таких щедрых деяний не видел никто.
   Тем не менее на четвертый день все лабазы, склады и хранилища города опустели. Исключение составляли лишь продукты длительного хранения, которые, по вполне понятным причинам, было просто глупо вывозить из Вельги. Опустели и многие зажиточные районы столицы. Даже мебель в них оставалась порой очень приличная, вошедшая в залог. Вывезли лишь самое ценное, компактное и маленьких размеров. В таких районах денно и нощно патрулировали конные разъезды городской стражи, чтобы не допустить даже попыток несанкционированного вывоза или разграбления. Причем делалось это по двум причинам: все-таки теоретически дома до сих пор принадлежали их прежним владельцам, и обязанность короны защищать имущество своих подданных никто не отменял. Но вот основным поводом для защиты целых районов по приказу Бонзая Пятого послужило прощальное напоминание Дина:
   – Присматривай за всем. Береги каждую завитушку фронтона, каждую колонну и каждый булыжник подворья отданных в заклад жилищ и складов. И не только потому, что это уже практически твоя собственность, но и потому, что эта самая собственность в скором времени принесет твоему народу благополучие и процветание.
   Ну, раз шафик так сказал, значит, у него на это имелись веские основания. И так теперь все существование целого королевства Ягонов висело только на нем одном. Если, по воле провидения, с Дином что-то случится, то все возродившиеся надежды рухнут под мечами приближающихся врагов. И маленькое королевство навсегда исчезнет не только с карт континента, но и из истории.
   И чем ближе становилось оговоренное время, тем больше ускорял свою деятельность молодой король, тем с большим рвением окунался в текущие дела столицы, решал разрастающиеся проблемы, укреплял обороноспособность городской стены и проверял выполнение ведущихся работ. Но страх все равно тлел в самой глубине его души.
   Поэтому, когда его перехватил возле северных ворот посыльный с известием, что шафик уже приближается к дворцу, у Бонзая словно огромный камень с души свалился. Не пытаясь скрыть счастливую улыбку, он развернул коня и во весь опор поскакал навстречу другу. И после первых же приветствий решил уточнить:
   – В этот раз ты даже раньше прибыл – на целых полчаса.
   – Осталось лишнее время на просмотре. – При этих словах Дин остановил короля, тянущего его во внутренности дворца: – Да стой ты! Нам надо вначале по городу проехаться. Вернее, по прилегающим к твоему дворцу районам. А то все недосуг.
   – Нет проблем! – По знаку монарха подали свежих лошадей, и они вскоре в сопровождении нескольких особо приближенных охранников уже ехали улицами города. – Что хочешь рассмотреть?
   – Вначале скажи, как наш план? Сработал?
   – Не наш, а твой! – уточнил Бонзай. – Да так сработал, что теперь практически лучшая треть города в наших руках. Если не больше.
   – Обиженные были?
   – Скорее наоборот: еще и руки целовали в знак безмерной благодарности. Насколько я понял, все эти купцы и так вчера или сегодня сбежали бы с семьями, бросив всю нажитую недвижимость на произвол судьбы. А так они уехали с золотом и товарами, счастливые, словно дети.
   – Отлично! Значит, мы можем выбирать место для строительства башни?
   – Какой башни? Что ты задумал?
   Динозавр оглянулся на чуть приотставшую охрану и стал говорить немного тише:
   – Не знаю, как себя ведут и где проживают ваши шафики, все никак не найду возможности побывать на вашем юге, но лично мне надоело терять время на хождение по глухим лесам и рисковать там собственной шкурой под копьями беглых шпионов. Хотелось бы сразу являться в конкретное здание и точно таким же образом возвращаться из него в свой мир.
   – Но как же громыхания? – поразился молодой король. – Тем более – пучки молний и нестерпимое сияние? Горожане могут и не понять…
   – Ты, наверное, забыл, что когда по стыку миров я прохожу сам, то все происходит тихо и без пыли. Следовательно, став полноправным жителем города, я смогу выходить из своего дома и заходить в него в любое время без всяких подозрений. Не менее важен и другой аспект. Дело в том, что сооружения в виде башни практикуются людьми вроде меня в очень многих мирах, в которых возможны так называемые чудеса. Делают это по той причине, что в стационарное здание можно заложить как определенные конструктивные особенности при строении, так и усиленные шумопоглотители, накопители атмосферных разрядов и массу прочих очень полезных для нас свойств и особенностей. Зато, когда сооружение будет готово, мы сможем путешествовать куда заблагорассудится и в любое время. Причем тебе будет достаточно пройти в башню из своего дворца по подземному ходу, не привлекая к этому делу излишнего внимания.
   – Звучит заманчиво. Но неужели и в самом деле ничего снаружи не будет слышно?
   – Абсолютно! Разве что само основание будет слегка вибрировать, но это дрожание можно ощутить, лишь прямо касаясь стены. Чтобы такого не произошло, можно и весь периметр усадьбы обнести неприступным забором. Вот как этот.
   Они с минуту как остановились, и шафик пристально разглядывал несколько роскошных домов, хозяева которых как раз заканчивали эвакуацию. Последние телеги выезжали с подворий и спешили к южным воротам: завтрашний день официально считали началом осады города викингами.
   Раскрытые ворота одной из усадеб опирались на колонны из кирпича, а те переходили в высокий, метра в два с половиной, забор. Именно он и стал образцом.
   – Да, забор солидный, – согласился король. – Только вот именно такой дорогостоящий всего один на город.
   – Ничего, ты сам вскоре удивишься, когда вдоль реки словно грибы вырастут десяток или два кирпичных производств. На все хватит: на новые пригороды, на строительство речного порта, на возведение новых крепостных стен…
   – Каких стен? – Бонзай с некоторым испугом оглянулся на невысокое, но еще весьма добротное ограждение столицы. – Они ведь в полном порядке!
   – Ох, не смеши меня! Идущим с севера рогатым понадобится всего два дня, чтобы растащить такие стены по камешку.
   – Что?! Разве мы их не остановим?
   – Что ты пугаешься, как ребенок? – удивился Дин. – Я ведь гипотетически рассуждаю. А раз ты мечтаешь создать сильнейшее королевство на континенте, то и крепости твоей столицы должны поражать и вводить в трепет еще издали. Например, нынешняя стена должна стать только задней опорой для новой постройки, которая будет раза в четыре выше прежней. Потом, на пяток миль дальше по радиусу, будет возведена новая стена, чуть ниже внутренней, зато с гораздо большим количеством башен, шпилей, контрфорсов, расположенных в два ряда зубцов и прочих оборонных изысков.
   Вот теперь самодержец еще больше разволновался:
   – Кто на нас собирается нападать?
   – Никто. Даже сразу тебя обрадую: все перечисленные мною оборонные изыски будут носить скорей декоративный, чисто показательный характер, а не применяться для каких-то сражений.
   – Зачем тогда их строить?
   – Только для того, чтобы любой путешественник не только из твоего, но и из других миров мечтал своими глазами увидеть величие Вельги и собственными руками потрогать священную стену, которую никто из врагов не смог захватить за всю историю.
   – Какую историю? Их ведь еще вообще не построили… – Теперь Бонзай и не пытался скрыть своего обалдения.
   Глядя на такую реакцию, и шафик не смог скрыть улыбку:
   – Легенды сделают главное: заинтересуют.
   – Но ведь люди…
   – А что – люди? Не менее важно просто не врать. Раз стены ни разу не были захвачены врагом, то и лжи никакой в легендах не будет. Ну а приукрашенные сказки про замурованных в стенах похищенных девиц и попавших в опалу прекрасных принцесс придадут ореол особого очарования экскурсиям по глубоким таинственным подвалам.
   Дин закончил патетическое отступление, вздохнул при виде замершего с отвисшей челюстью венценосного товарища – и вновь обратил внимание на расположенную перед ними улицу:
   – Очень удобное место, и створ между мирами как раз на задворках вот этого дома. Мало того, мне отсюда он кажется невероятно большим. По толщине и ширине стен он тоже явно отличается от подобных. Никогда таких прежде видеть не доводилось. Довольно странно… Мы можем посмотреть, что там находится?
   – Конечно! – спохватился, выходя из ступора, король. – Все равно это уже наверняка собственность короны.
   Когда они обогнули широко раскинувшийся особняк, взору открылся вид старого, неухоженного сада. Подавляющее большинство деревьев чернели засохшими стволами и уныло упирались в небо голыми ветками. Подобные же сады окружали это место и со стороны соседних усадеб. Такой большой кусок незастроенных земель совсем недалеко от дворца удивил гостя:
   – Странно, почему здесь так пустынно, не застроено? Даже за садом никто не приглядывает…
   – Да нет, как раз сад постоянно пытались спасти, – стал припоминать Бонзай, наморщив лоб. – Только вот место это считается очень плохим. Постоянно во время гроз сюда все молнии ударяют. Давным-давно здесь сгорали дома, а в последний век частенько деревья то сожжет молнией, то вот так до основания и высушит. И никто не знает, как молнии отвадить.
   – Ха! Так проще ничего не бывает. – Дин пустил коня между деревьями в сторону виднеющегося посредине бугорка. – Наверняка в здешних породах очень много железа. Да еще и с сопутствующими окисями и редкими добавками. Они, как правило, любое электричество к себе из атмосферы притягивают. Так что поставим громоотводы, потом народ привыкнет видеть их на собственных домах – и тогда уж точно никакому грохоту или молниям удивляться не будет.
   – Ну, если ты так уверен в этом «ликтричестве» и громоотводах, то строй себе здесь хоть четыре башни, места хватит.
   – Можно приступать? – улыбнулся шафик.
   – Да ты уже приступил, – хмыкнул король. – Вон твой коняга начал копытом землю рыть.
   – А если вдруг хозяева вернутся да оплату за товары внесут?
   В данном вопросе Бонзай не сомневался:
   – В этом мире подобное нереально. Они не только не захотят многократно переплачивать за свое прежнее жилье, но и в сроки не укладываются никак. Ладно, пусть викинги через два-три дня так и не появятся – по неизвестной для купцов причине. Но ведь на неделю позже сюда доберется войско моего сумасшедшего дяди. Его войску тоже ведь время нужно, чтобы совершить марш. И потом, все наверняка пронюхали, что Визенская империя тоже начала выдвижение войск в нашу сторону. Уж те церковники точно здесь все уничтожат за смерть своих послов-провокаторов. Это – еще одна неделя. Вот тебе и так уже более двадцати дней. А еще надо сообразить, что к чему, собрать деньги и успеть сюда вернуться к сроку. Так что…
   – Понял, – рассмеялся одобрительно Дин и признался: – Вот за что я обожаю абсолютную монархию, так это за отсутствие омерзительного бюрократизма в подобных вопросах. Решил самодержец: сразу получи в полное пользование. Конечно, если король не полная марионетка в чьих-нибудь руках.
   – Не-е, я не по тем делам, – скромно потупился король. – Мной не покомандуешь!
   – Согласен. Тогда пусть сюда и направляются все строительные силы: выкорчевывают сад, роют глубокий котлован и пристраивают точно такой же забор по наружному периметру всех этих четырех усадеб. Более конкретные размеры котлована я дам тебе завтра, перед тем как мы займемся проблемами твоего зажравшегося дядюшки. Но уже сейчас могут начинать снимать грунт на глубину двух метров и радиусом в сто метров от центра этой возвышенности. Так сказать, готовят первоначальный плацдарм для великого будущего твоего королевства. Тем более, что такой уникальный створ для башни шафика – моя самая великая мечта. Мне кажется, я тут и трех человек одновременно смогу перетащить без малейшего шороха или искорки.
   – Ух ты! Неужели и так можно?
   – Лишь бы ноги не поломать при неудачном шаге. Потом как-нибудь продемонстрирую. Ну и самое главное: я здесь запросто установлю стационарные врата перехода – и тогда одного человека смогу проводить просто за руку.
   – Хорошо бы, – с хитрецой улыбнулся Бонзай. – А то мало ли каких дам мы в гости пригласить пожелаем… Что станешь делать с усадьбами?
   – Тоже приспособим. Вначале – для житья строителей и мастеров, как и все остальные заложенные за товар виллы и дома, а потом видно будет.
   Вернувшись во дворец, Дин первым делом уединился с королем в той комнате, где находился его вещмешок. Достал из него две странного покроя одежки и скомандовал:
   – Надевай, как я! – Когда они приступили к облачению, он продолжил давать подробные инструкции и пояснения: – Вот эта змейка называется «молния» и застегивается таким образом. Потом еще поверху внахлест прикрывается вот этими отворотами с липучками. Точно такие же липучки есть и на рукавах, причем, когда они чуть стягивают ткань, вот из этого выреза торчат рукавицы. Примерно таким же способом из воротника можно достать капюшон, вот так… Вот этот пластик можешь опустить на лицо. Не удивляйся, что он такой мягкий, потом сравнишь. Так, теперь чуть подтягиваем подол куртки, чтобы он не слишком утолщал фигуру. Надевай перчатки и щупай вот этот рычажок на боку… Ага, точно такой же, как и на коробке с микрофоном. Теперь нажимай – и ничего не бойся.
   После щелчка послышалось короткое шипение, и Бонзай замер, словно замороженный. Его товарищ проделал идентичные операции на своей крутке и только после этого резко ударил короля по плечу. С полным изумлением тот осознал, что удара совершенно не почувствовал. Ну разве что еле ощутимый толчок.
   – Ну, чего замер?
   – Так ведь меня сжало со всех сторон…
   – Двигайся интенсивно! Одежда даст тебе внутреннюю свободу и подстроится под любой твой жест. И запомни: эта ткань сама по себе может выдержать удар любого меча, даже острие тяжелого осадного копья, пущенного из аркебузы, ткань не пробьет, разве что вколотит в тело, ломая кости и прорывая внутреннюю структуру. Именно поэтому во внутренние полости куртки подается специальный газ. Он придает жесткость каркасу и не позволяет ткани промяться вовнутрь. Другое дело, если в человека попадут сразу три таких копья одновременно. Тогда воин от полученного удара отлетит на десяток метров и погибнет от элементарного сотрясения всего тела и от внутренних кровоизлияний.
   Молодой монарх уже старался махать руками и наклонять корпус во все стороны, проверяя свободу движений. Затем снял со стены рапиру и совершил нескольких фехтовальных выпадов. Случайно задел прозрачный щиток капюшона и для достоверности первого ощущения постучал по нему эфесом рапиры. Затем треснул изо всей силы:
   – Чудо! Он даже не поцарапался! Неужели и его газ так укрепляет?
   – Нет, там другое. Деталей я и сам не знаю, но для щитка используется все та же энергия электричества, которая имеется в одной из батарей. Сами батареи где-то во внутренностях этой одежки, и запаса их должно хватать на четыре года. Баллон с газом надо менять чаще: после сотого «отвердения».
   Бонзай никак не мог поверить в такую прочность и восторженно завопил только после нескольких испытательных ударов по куртке шафика: ни меч, ни рапира не оставили на чудесной ткани ни разреза, ни дырочки.
   – Слушай, как в вашем мире умудряются творить такие вещи? – восторгался он.
   – И тут ты не угадал, подобное новшество я купил совершенно в другом мире, у нас бы за него многие короли глотку друг другу перегрызли.
   – А мне никто не перегрызет?
   – Вот именно в целях безопасности мы эти камзолы и будем носить. У нас с тобой большие планы. Так что теперь мы рисковать собой права не имеем. И так два раза уже испытывали мускулы наших ангелов-хранителей.
   – Кого? – не понял король.
   – Ну, такие дядьки с крылышками, которые нас вытаскивают из опасных ситуаций.
   Лицо его товарища стало детским от священного трепета.
   – Никогда не видел!
   – И не увидишь! Эти дядьки живут только в нашем воображении, которое и рисует их со всей возможной фантазией.
   – А-а…
   – Теперь поспешим в лес, пора встречать северных рогоносцев.
   – Так и выйдем из дворца? – поразился Бонзай, расставляя руки.
   Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить, как убираются забрало, капюшон и рукавицы. Когда сверху набросили просторные плащи, фигуры со стороны казались просто более внушительными, словно на теле под плотной тканью пряталось рыцарское облачение.
   Но все равно на этот раз взяли с собой более солидное сопровождение из десятка воинов. Оставили их на той самой лесной дороге, дав подробные инструкции, как вести себя в различных ситуациях, и уже на знакомой полянке король высказал свои восторги во второй раз:
   – Слушай, эта одежда почти невесомая, и я в ней совершенно не вспотел!
   – Да, полезная штука. Воины того мира так в ней даже спят, разве что газ спускают, делая куртку мягче. Так что и ты можешь… Ну, чего задумался?
   В последние ночи молодой король умотался настолько, что совершенно отбросил и так нечастые развлечения с женщинами. Но молодое здоровое тело требовало своего и звенело струной только при одном упоминании о сексе. Именно поэтому самодержец вдруг явственно представил себя в этом самом камзоле на огромной королевской кровати в окружении двух, а то и трех девушек – и непроизвольно поморщился:
   – Как можно в таком спать? Даже самый грубый массаж не прочувствуешь.
   – Ладно, запрыгивай, – вернул его к жизни нетерпеливым приказом Дин. – Чем раньше появимся, тем меньше их грохот насторожит.
   Опасался он зря. Товарищам пришлось еще два часа торчать на скалистом островке, прежде чем в дальнем конце озера появился головной драккар флотилии викингов. Развлекали их только бинокли, от которых король был в полном восторге, да пристрелочная серия снайперской винтовки Дина. Для этого выбрали отдельно стоящую березку на самом берегу: за ее стволом самодержец следил с неослабным вниманием. Грохнуло – и дерево толщиной в руку мужчины, перебитое больше чем наполовину, медленно завалилось набок. Затем разрывные пули раздробили два камня береговой линии.
   Бонзай обрадовался настолько, что окончательно поверил в победу. После этого и речи ему повторять за шафиком не хотелось:
   – Да я только раз рявкну, а ты раз стрельнешь – и они будут убегать так, что дорогу в королевство Ягонов забудут.
   Его товарищ в сомнении поднес бинокль к глазам:
   – Моя бабушка на это всегда говорила: не говори «гоп», пока прыгать не на кого.
   Сказал – словно в воду глядел. Когда флотилия приблизилась, вся пройденная ею поверхность воды скрылась под обилием темных бортов. И Динозавр громко произнес благодарение фортуне. Если бы король Туйвол догадался послать хотя бы часть маленьких суденышек далеко вперед, начисто пропал бы весь эффект готовящейся засады. Но теперь существовала другая опасность: если все ледовые берсерки одновременно поведут атаку на остров Меч, то однозначно сомнут друзей просто количеством. Никакой скорострельной зенитки не хватит. А ведь у него всего лишь один ствол да два ящика, по сто двадцать штук разрывных. Хорошо хоть, в каждом цинке патроны лежали в единой ленте.
   Именно поэтому решили чуть изменить дальность первого удара, с половины – на целую милю. Немного уменьшалась кучность стрельбы, но подпускать противника ближе шафик не рискнул. Натянул на голову наушники с двойным слоем звукоизоляции – и дал отмашку Бонзаю Пятому.
   Тот решительно включил тумблер и заорал в микрофон так, словно через минуту лично проткнет своего врага мечом:
   – Туйвол! Покажись, а то тебя не видно! Ну! Что забегали, как в темя клюнутые? С вами говорит король этого края, Бонзай Пятый из династии Ягонов! И я здесь, на самой высокой точке острова.
   На головном драккаре чуть вильнули от прямого курса, разворачиваясь боком, и стало отчетливо видно облаченного в доспехи Ники Туйвола. Именно из-за доспехов и огромного рогатого шлема король викингов даже с такого расстояния смотрелся очень эффектно. В наступившей тишине донесся отдаленный рев, в котором трудно было разобрать слова, но, судя по жестам и сотрясаемому кулаку, предводитель агрессоров от всей души оскорблял своего противника.
   Зато ему в ответ понесся оглушительный, прекрасно слышимый на всем пространстве озера хохот, а потом еще и слова:
   – Немедленно поворачивай назад, жалкий безбородый недоносок! Никакие невинные жертвы не спасут тебя от гибели, потому что своими жертвоприношениями в водах нашей чистой реки ты разгневал наших покровителей – и они прибыли сюда, чтобы тебя уничтожить. Итак, повторяю в последний раз: немедленно убирайся в свои льды и никогда больше не возвращайся!
   В ответ Туйвол выдал пренебрежительный жест, идентичный почти во всех мирах: «Да пошел ты…»
   А в следующий момент весла опять коснулись поверхности воды, разворачивая драккар на прежний курс. Следовало поспешить как с угрозами, так и с подсчетом.
   – Раз ты меня ослушался, безмозглый баран, умри! Раз, два, три!
   Эффектных пауз между цифрами Бонзай Пятый делать не стал, следовало подстраховаться, оставив время на второй выстрел. Но Динозавр попал с первого раза. Наверняка получилось впечатляюще: слово «три» донеслось к флотилии викингов одновременно с пулей. Двухметровая туша закованного в броню гиганта вдруг сложилась, как картонная, и в брызгах разлетающейся крови рухнула куда-то со спардека вниз. Скорее всего, прямо на гребцов.
   И вот тут викинги показали свою боевую выучку и дисциплину. Лишний раз доказав, что берсерками их называют недаром. Шок от гибели предводителя длился секунды три, не больше. Затем гулко грохнули барабаны, и все весла с невероятной синхронностью ударили по воде. Набирая удивительную скорость и поворачивая носом по новому маршруту, драккар понесся в сторону острова. На остальных судах тоже загремели барабаны, но там о подобной скорости могли только мечтать. Мало того что корабли были основательно перегружены, они не обладали и десятой долей мореходных качеств своего флагмана.
   Но больше всего от создавшейся ситуации растерялся могущественный шафик. Глядя в оптический прицел своей винтовки, он вдруг с ужасом понял, что стрелять практически не в кого: высоко поднятый нос драккара скрыл из вида даже расположенного на сильно приподнятой корме рулевого.
   А Бонзай Пятый продолжал смеяться и осыпать приближающийся флагман оскорблениями, но делал он это не потому, что не боялся, а потому что не знал, как резко изменилась обстановка.
   С ужасом глядя на вырастающий в прицеле драккар, Дин уже подумал грешным делом бросать все и сматываться через стык прямо к столице, как вдруг его взгляд натолкнулся на толстенную доску носовой обшивки.
   «Пробьет или не пробьет?! – заметалась мысль, как шальная. – Но ведь если не попробуем, то и не узнаем! Дави! Куда же ты целишь?! Сразу над ватерлинией вали!!!»
   От таких внутренних воплей никакие наушники не помогают. Зато палец заработал словно часовой механизм, с самой максимальной скорострельностью.
   Пули доску пробивали! И вскоре прямо над водой уже чернело двадцатисантиметровое отверстие, а новые удары целеустремленно его расширяли. Вот отверстие заметно опустилось, почти скрылось над водой, а Дин продолжил вгонять пули в раздробленные доски чуть выше. Вот и увеличившаяся дырка скрылась в воде – и, уже с некоторым злорадством, прицел поднят вверх. Так и есть! Корма сильно приподнялась, и теперь искривленное от раздаваемых команд лицо рулевого стало видно как на ладони. Выстрел прямо в него, красное пятно разрыва – и вновь пули вонзаются в борт, проламывая древесину на уровне ватерлинии.
   Похоже, что в трюме флагмана существовали внутренние перемычки. Другой причины того, что нос стал погружаться так сильно, не существовало. А скорее всего, проскочившими в отверстия пулями оказалась нарушена перемычка между первым и вторым отсеком. Именно два затопленных отсека из пяти привели к тому, что драккар зарылся носом в воду настолько, что корма полностью приподнялась над поверхностью. Викинги решили собственным весом уравновесить немного судно, но только усугубили свое положение, лишив спешащих к ним спасателей так необходимых нескольких минут. С противным треском драккар лопнул ровно в середине своей длины и в считаные секунды ушел на дно. Несколько несчастных, пытавшихся схватиться в воде за тяжеленные весла, тоже пережили крушение не дольше чем на несколько секунд. Тяжелые доспехи тянули в мрачные пучины беспощаднее северных кальмаров.
   Зато как разошелся усиленный микрофоном Бонзай Пятый, было любо-дорого послушать. Похоже, в его лице спортивная журналистская братия потеряла самого знаменитого комментатора.
   – Мои покровители гневаются! Они буквально прогрызают днище этого вместилища ублюдков – и вот уже тупые завоеватели видят свою смерть в глубинах! Скоро, скоро вы все искупаетесь, круторогие олени! Прыгайте, прыгайте в воду, все равно смерть уже распростерла свои объятия над вашими грязными душами! Дыра увеличивается! А вот и вопящий от страха шаман остался без своей тупой башки! Только нижняя часть тела скользнула по окровавленной палубе. Так подохните, проклятые агрессоры! Ура!!! Нет теперь вашего корыта! Только щепки остались! Ха‑ха‑ха! А теперь вот и щепок не видно! Все забрали в мрачную бездну наши покровители! Все!
   Опять раздался долгий сардонический смех, который перешел в удивленные восклицания:
   – Что я вижу?! Остальные чего-то еще ждут? Не спешат убегать от смерти? Видимо, они не знают, что мои покровители забирают на дно не только тела, но и души чужаков! Ха‑ха‑ха!
   А вот упоминание душ оказалось по-настоящему действенным! Флотилия ледовых берсерков поспешила в собственное королевство с такой скоростью, что, по рассказам местных жителей, даже не останавливалась на ночлеги, гребя посменно. Да оно и понятно: одно дело погибнуть в яростном бою, а потом попасть в Валгаллу, на вечный пир к богу Одину, и совсем другое – отдать свои бесстрашные души в руки чужих богов и быть до Страшного суда заточенным в черных глубинах.
   Так был изгнан первый агрессор с территории королевства Ягонов.

Глава 7
Закалка выдержкой

   Целых два дня Александра безнаказанно бездельничала. В штаб-квартиру она являлась на короткое время – лишь для того, чтобы быть в курсе всех передвижений объекта да с томной ленцой подразнить ругающегося шефа и остальных сотрудников. Хотя под определение «остальные» попадал только Борис Королюхов, который лично выразить свое недовольство не мог, так как находился в постоянном блуждании вокруг Светозарова, пытаясь войти в плотный контакт и спровоцировать на шумную вечеринку, переходящую в долгосрочную оргию. Но, как назло, ничего не получалось. О чем и плакался Борюсик в телефонную трубку с завидным постоянством. По его словам получалось, что клиент стал нервным, раздражительным и неконтактным сразу после посещения катка. Его общительность сменилась замкнутостью и повышенным метанием по всем окрестностям, точнее сказать, излишним трудовым рвением. В связи с чем на два вполне удачных предложения соседа повеселиться последовали два коротких отрицательных ответа. Уж каких трудов стоило мнимому миллионеру Бонке встретить нового приятеля при самых обыденных обстоятельствах, но все эти труды пошли прахом. Теперь опять на какое-то время следовало затаиться и не выказывать подобной настойчивости, скорее даже проявить полное безразличие к соседу, но именно это разочаровывало и бесило больше всего. Наиболее благоприятный момент, по мнению агента, был упущен.
   Павлу Павловичу приходилось сдерживать своего подчиненного от частой ругани, но и ему подобные жалобы не прибавляли хорошего настроения. Именно поэтому он на третий день тоже стал срываться. Хотя начал с самого утра вполне дружелюбным тоном:
   – Шурка, тебе не надоело баклуши бить?
   – Не-е, – протянула девушка, устраиваясь с чашечкой своего любимого кофе возле офисного компьютера. – Тем более, что зарплата мне идет, работа движется, объект дозревает.
   – Как бы он не перезрел и не сгнил до того, как упадет к тебе в руки. Не боишься опоздать?
   – Нисколько. Да и раньше я никогда в своих расчетах не подводила.
   – Может, все-таки позвонить?
   – Чтобы все испортить?
   Шеф злобно рыкнул, но ругательства пока сдержал:
   – Так это ты раньше не подводила! Зато сейчас ведешь себя, как… И про зарплату: не думай, что она только тебе одной идет. Сама можешь догадаться, какие суммы уходят на ветер ежедневно. Меня порой трясет от страха, что нас заставят все оставшиеся годы жизни отрабатывать бесплатно за понесенные растраты.
   – Да, Пыл Пылыч, тут я вам сочувствую, действительно вас могут заставить… – несколько отстраненно пробормотала Александра, интенсивно щелкая мышкой и следя глазами за экраном. – Но в таком деле иначе не получается…
   – Черт побери! – взорвался-таки директор конторы. – Она поставила под угрозу все итоги такой дорогостоящей операции, а теперь сидит и философски рассуждает, словно речь идет о прошлогоднем снеге! Конечно, ведь не тебе держать ответ за свои провалы, и не тебе потом дрожащей рукой вписывать потраченные тобой и Борюсиком суммы в графу расходов! Хотите меня до инфаркта довести?!
   Последнее предложение он рявкнул так, что сжавшаяся девушка вздрогнула и округлила глаза от возмущения. Но сразу от резкого ответа сдержалась, немного подумала – и принялась отвечать выверенным, рассудительным, совершенно спокойным голосом:
   – Значит, так, отвечаю последовательно на все поставленные передо мной вопросы. Во-первых: мой успех очевиден. Объект уже себе отказывает в увеселительных знакомствах с другими женщинами и категорически отвергает участие в каких-либо оргиях. Его попытка окунуться в работу и общественную деятельность – не что иное, как нежелание пока еще признаться самому себе, что он на крючке. Причем крючок зацепил не просто губу или щеку, которые можно порвать, пусть даже с болью. Нет, он попал гораздо глубже, чем в горло: в желудок. Скорее даже в сердце. И теперь там все больше и больше нарастают кровоточащие, труднопроходимые тромбы, которые мешают самцу нормально соображать и принимать правильные решения. Да вы не стойте, присаживайтесь!
   Глядящий на свою подчиненную с хмурым скепсисом шеф громко хмыкнул, но в кресло все-таки плюхнулся.
   – Хорошо поешь! Ты, случайно, любовные романы не пишешь?
   – Пока еще нет, но на пенсии обязательно займусь. Потому что вижу: мне есть что сказать о психологии в отношениях мужчины и женщины даже стареньким, прошедшим Крым и рым пенсионерам.
   Намек на возраст некоторых из присутствующих был проигнорирован полностью, поэтому девушка после нескольких щелчков мышки продолжила:
   – Во-вторых: творческие личности, к которым принадлежим мы с вами, никогда не позволяют себе бездельничать. Даже во время сна мы постоянно думаем о деле, а если такового не существует, то тщательно анализируем уже сделанное, пытаясь отыскать ошибки и не допустить их в будущем. Или проигрываем в сознании тысячи вариантов развития новых, пусть даже абсурдных, на первый взгляд, ситуаций. Вот и я не просто в монитор пялюсь, рассматривая картинки или выискивая знакомые буквы, а работаю. Смотрю, выискиваю те детали, которые мы могли просмотреть в жизни нашего объекта. Дома, по пути сюда и обратно я тоже вхожу в образ. Стараюсь сродниться с моей новой ролью намертво. Просто дышать ею. Потому что уверена: очень скоро в ней придется жить.
   Глаза шефа заблестели более заинтересованно.
   – Что-то накопала стоящее?
   – Пока рано делать обобщения, так, просто некоторые ускользающие ассоциативные недоумения. Поделюсь, когда сама в них разберусь толком. Ну и в-третьих, дорогой мой Пыл Пылыч, могу подсказать, как конторе сэкономить невероятные средства.
   – Да-а? Ну если так, то буду премного благодарен.
   – Элементарно: можете смело сворачивать подставу с богатым миллионером. Борюсик больше не понадобится.
   – О‑о-о‑о! – кисло протянул ветеран спецслужб. – Хотя тут я тебя понимаю: недолюбливаешь ты его.
   – Как раз нет! Вначале он мне сильно не понравился. Признаюсь. Но впоследствии доказал, что парень он неплохой, просто с несколько особой психикой, в которой мне нет смысла разбираться. Скорее он действительно настоящий боевой товарищ. Так что личного повода отрывать его от такой сытой, умопомрачительной жизни у меня нет. Я просто констатирую факты, и так мне подсказывает моя проверенная интуиция.
   – Шурка, ты хоть представляешь, сколько мы в этого Бонке уже вложили средств? Да мне легче самому себе пулю в висок вогнать, чем заявить наверх о закрытии такой агентурной легенды. И вообще, как ты можешь такое заявлять, пользуясь только своей интуицией? Например, Казик Теодорович со всем аналитическим отделом доказывает, что сворачивать следует тебя.
   – Ха! Это за то, что по мне проходят такие маленькие расходы? Вот уж бюрократия в нашем быту! Как я ошибалась в действенности наших аналитиков… Ха-ха!
   Шеф строго прищурил глаза, но его подчиненная продолжала хихикать и фыркать от пренебрежения. Тогда он напомнил:
   – И о каких таких фактах ты заявляешь?
   – Ну, мой опыт коварной обольстительницы вы принимать во внимание не собираетесь. – Девушка опять стала серьезной. – Поэтому я предлагаю удостовериться в моих предсказаниях. Берусь утверждать, что уже завтра, в самом крайнем случае послезавтра, объект начнет интенсивные розыски потерянной подружки. Вот увидите! И как только Светозаров начнет метаться, предлагаю всем работать только на меня, а неперспективные направления прикрыть окончательно.
   Но старый ветеран секретных операций предпочитал больше доверять аналитическом отделу. А возможно, и в самом деле боялся неадекватной реакции от той парочки «сверху»: если они узнают о бесполезности средств, просаженных на подставного миллионера, такое начнется… Подобные растраты «на выпивку и презервативы» нельзя будет объяснить ни самыми высокими идеалами, ни гипотетическими материальными благами, ни блестящими перспективами раскрытия всего дела в неопределенном будущем. Поэтому, скорее всего, Борюсик так и останется пока на своем месте, тем более что явных поводов для его сворачивания еще нет.
   Так и получилось. Шеф ожесточенно потер виски, шумно повздыхал и наконец вынес вердикт:
   – Будем работать с подстраховкой по всем направлениям. Да и ты… – Уже встав и собираясь уходить, он с сомнением посмотрел на монитор. – Тут… работай помаленьку. Вдруг и в самом деле…
   Глядя ему вслед, Александра с улыбкой пробасила, коверкая преднамеренно последнее слово:
   – Рада стараться, ваше вымбрымродие!
   В ответ, уже из коридора, донеслось обращение к невидимому начальнику аналитического отдела:
   – Казик! Немедленно продумать место, где личный состав будет заниматься строевой подготовкой! А то совсем распустились…
   В последний раз улыбнувшись, лучший агент всех времен и народов вновь углубилась в раскапывание вороха материалов, которые скопились по делу Дмитрия Петровича Светозарова.

   А сам объект тем временем находился за двести километров, в соседнем земстве, выполняя давно возложенную на него общественную работу. Вернее, не возложенную принудительно, а добровольно принятую на собственные плечи шесть лет назад.
   Именно столько лет Динозавр являлся председателем попечительского совета, который курировал громадную сеть детских домов и рекреационных центров для трудных подростков на задворках цивилизации. Такие государства были, и творились в них вещи подчас очень печальные.
   Совет распределял собранные гражданами добровольные пожертвования, следил за правильным использованием выделенных денег, разбирался со всеми жалобами на недостаточное обеспечение и являлся третейским судьей при разборе конфликтов, возникающих между детьми и воспитателями, детьми и преподавателями и в самой детской среде. Ну и глава совета, по вполне понятным причинам, мог быть загружен «по самое не хочу», имея в любой момент возможность отказаться от поездки и свалить разбирательство очередного дела на более старших коллег. Что частенько и случалось: ведь работа общественная и требует в первую очередь свободного времени, и Дмитрий Петрович с головой уходил в проблемы детских домов на целые недели. Да оно и понятно: раз немецкие бюргеры его со всем уважением выбрали на такую почетную должность, значит, следовало отрабатывать доверие и поддерживать репутацию.
   В конторе поняли сразу: подобная деятельность необходима объекту для частого и бесконтрольного передвижения по всей Европе и попутного при этом решения собственных делишек. Тем более, что в перерывах между посещениями детских учреждений Торговец часто встречался с самыми знаменитыми, богатыми, деловыми и имеющими политический вес личностями.
   Очень скоро выяснилась и главная причина того, что многочисленное собрание жертвователей и основателей всемирно известного благотворительного фонда избрала выходца из другой страны главой попечительского совета. Кто угодно отверг бы идею, будто самый молодой мужчина в составе совета является воистину и самым заботливым человеком, отдающим невероятное количество сил для воспитания сирот и детей с исковерканной судьбой. Не стоило для подобного открытия использовать аналитический отдел, правда и так лежала на поверхности: Светозаров просто с умением искушенного интригана запудрил мозги своим многословием всем, кому хотел. Красиво говорить и витиевато излагать свои мысли сейчас умеют очень многие. И ничего не стоит такому демагогу красочно, убедительно и велеречиво расписать, как он самозабвенно любит несчастных детишек. И, на пике ораторского триумфа, получить любую высокую должность. Ведь подавляющее большинство членов этой добровольно-общественной организации являлись людьми преклонного возраста, и молодому, активному пустозвону ничего не стоило заставить стариков поверить в свою искренность.
   После первых же собранных фактов, подсмотренных в бухгалтерии фонда, стали окончательно понятны и причины столь высокого доверия общего собрания: Дмитрий Светозаров, как правило, умудрялся собрать наибольшую сумму пожертвований на нужды детишек. Сам он жертвовал довольно скромно, да и неведомо было обывателям, какие огромные деньги он подпольно зарабатывает. А вот где и у кого он выбивал прочие – довольно внушительные – суммы, остальных его коллег по благородному делу не интересовало. Именно поэтому и доверяли безгранично молодому человеку, который никогда и единого евро не перехватил для себя лично из общественных денег. Чисто провинциальный взгляд недалекого бюргера!
   Именно так и высказался Павел Павлович, когда прочитал все выводы аналитического отдела. И ему, и его подчиненным сразу становилось понятным, откуда идут такие щедрые пожертвования: Торговец просто докладывал в общую копилку мизерную часть своих гонораров. Вот и вся разгадка. Ему не жалко – и все довольны. В результате он имеет полную свободу передвижения и возможность встретиться с любым человеком правящей элиты или представителем подпольных клубов миллионеров. Ведь кто посмеет отказаться встретиться с «самим» председателем попечительского совета всемирно известного общественного движения? Да никто!
   Вот и мотался тридцатичетырехлетний Дмитрий Петрович Светозаров по бескрайним европейским просторам, как «неуловимый Джо», как святая мать Тереза и как символический голубь мира и сострадания.

   Сейчас он, с прямой спиной, восседал в кабинете директора одного из самых крупных в стране детских домов, перелистывал папку с личным делом, быстро прочитывая содержимое, и внимательно прослушивал высказывания старшего преподавателя.
   – Положение создалось катастрофическое! Судебное разбирательство практически завершилось и доказало полную непричастность обвиняемых к преступлению. Если бы мы смогли сделать рокировку с переменой места, то все бы сошло и со временем кануло в Лету. Но генеральный прокурор нас просто обязал собственными силами исправлять допущенные промахи в преподавательской работе. Вплоть до того, что лично нам обоим водить бедных девочек за ручки круглые сутки. А вы сами понимаете: подобное просто физически невозможно. Вдобавок угрозы священной мести перешли все разумные границы. Практически все поголовно воспитанники старших групп поклялись уничтожить сестричек и пообещали сделать это любой ценой. Мы, конечно, выявляем и стараемся изолировать зачинщиков, но в этом возрасте это дело бесполезное. Да и слишком далеко все зашло. Поэтому у нас только одна надежда: на ваше личное умение утрясти и уладить все кошмарные недоразумения и отыскать правильный выход.
   Во время всего этого монолога директор заведения лишь согласно кивал, стараясь сдержать нервную дрожь утонченных пальцев. Обоих мужчин Дмитрий знал прекрасно, и они превосходно сотрудничали с ним более пяти лет. Но если раньше весьма уважаемые мэтры воспитательных наук выглядели степенно, солидно и величественно в любой ситуации, то сегодня на них было жалко смотреть: издерганные, нервные, с посеревшими лицами и совершенно растерянные. Случившееся в подведомственном им учреждении несчастье могло кого угодно подкосить. Да что там подкосить: поставить жирный крест на долгой трудовой деятельности. Почти достигнув пенсионного возраста, двое коллег впервые в своей практике оказались перед неразрешимой задачей.
   Началось все с того, что к ним месяц назад определили двух девочек пятнадцатилетнего возраста. Двойняшки, потерявшие совсем недавно своих родителей в авиакатастрофе и не имевшие больше близких родственников, прошли через сито предварительного распределения, но им так и не посчастливилось быть адаптированными в какую-нибудь семью. Слишком великовозрастными они оказались – и не желали расставаться друг с другом ни в коем случае. Ну и ко всему прочему – слишком красивыми. А это кандидаток в будущие мачехи пугало больше всего. Немного избалованные своими погибшими родителями, девочки явно были не готовы принять в свое существование новые сиротские реалии. Ко всем относились высокомерно, держались с явным превосходством и, вполне понятно, не шли ни на какое дружеское сближение со своими сверстниками. Зато в своей паре они составляли единое целое и никогда не разлучались. По некоторым данным, при жизни родителей девочки частенько грызлись и скандалили между собой, но несчастье их сплотило в несокрушимую стену. На любую шутку или подначку сверстников они отвечали в несколько раз обиднее, используя весь свой ум и высочайший уровень образования.
   Из-за чего и начались трения в первые дни их пребывания в детском доме. Самый первый «звонок» преподаватели проморгали, а потом уже трудно стало восстановить мир в классе даже самым опытным мэтрам. Против двойняшек почему-то озлобились все. А потом к травле не желающих подчиниться общим правилам присоединились и более старшие ребята. Дошло до того, что двое из них решили подшутить, как потом рассказывали их товарищи, над зазнайками. Заволокли одну из сестер в комнатку с уборочным инвентарем и попытались изнасиловать. Худой и длинный парень по кличке Шпала уселся несчастной на грудь, держал руки и зажимал рот. А второй, один из самых мощных в детдоме парень принялся раздевать ее ниже пояса. Вот тут и примчалась вторая сестра, которую до того с хохотом пытались отвлечь остальные детдомовцы. Завидев страшную сцену, она с такой скоростью и силой налетела на здоровяка, что тот в падении ударился головой в бетонную стену и потерял сознание. Уже вдвоем девочки буквально исполосовали ногтями лицо Шпалы, и тот с позорными завываниями вынужден был ретироваться с места события.
   Само собой, вмешались воспитатели и надзиратели детского дома. Так и не пришедшего в сознание здоровяка увезли на «скорой помощи» в госпиталь, худого насильника всего обклеили пластырем, измазали зеленкой и поместили в местный медпункт, а девочек до окончательного разбирательства поместили в другую комнату преподавательского крыла здания. Так сказать, под домашний арест. Дело было вечером, директор со старшим преподавателем уже отсутствовали, поэтому чрезвычайное происшествие было расценено надзирателями как бытовое. Деваться от правды было некуда: изнасилования случались здесь довольно часто и почти всегда замалчивались самими жертвами насилия. Тем более в детской среде укоренилось определенное мнение: все девочки через это проходят и нечего строить из себя обиженную. Девственность в среде старших классов не приветствовалась воспитанниками обоего пола. В связи с чем девочки уже с тринадцати, а то и с двенадцати лет пытались найти себе если не постоянного, то временного защитника и вполне бездумно переходили с ними в разряд «взрослых женщин». Новенькие, естественно, этот период пропустили и показались лакомым кусочком для самых оголтелых хулиганов.
   В сущности, вопрос, может быть, так бы и остался внутренним делом детдома, если бы бытовое дело не переросло в трагедию. Среди ночи в госпитале от кровоизлияния в мозг скончался здоровяк, а ранним утром в медпункте нашли убитого ударом в сердце Шпалу, второго насильника. Орудием убийства послужил распрямленный штырь дужки металлического ведра. Отпечатков пальцев на железке не отыскали, зато на лице жертвы явно врезался предсмертный ужас. Похоже, он успел четко осознать нависшее над ним возмездие.
   Смерть сразу двух товарищей всколыхнула весь детдом. Причем все единодушно решили, что и худого закололи именно сестрички. А самые ретивые и уголовно настроенные воспитанники поклялись отомстить, подталкивая на подобное действо и всех остальных. И никто не удосужился вспомнить, что при своей жизни Шпала умудрился обидеть, обесчестить и унизить не один десяток девушек.
   Следствие доказало невиновность двойняшек, судья вынес постановление об условном наказании дежурного надзирателя, а вот о реальной обстановке подумать не хотел. Отдельно запретили перевод двойняшек в другой детдом. Зато всю ответственность за последующие события сразу возложили на руководство детского дома. А те ничего не смогли придумать лучшего, чем обратиться за помощью к имеющему огромные связи и полномочия главе попечительского совета. Тем более что личное знакомство их давно убедило в том, что Дмитрий Светозаров – личность незаурядная и способен на многое. Все предыдущие трудности с перемещением воспитанников или сложностями с адаптацией на новом месте он решал легко, с наскока.
   Вот и сейчас он быстро понял, каков наилучший выход:
   – Необходимо срочно им найти новых родителей или таких опекунов, которым девочек отдали бы на руки уже завтра. Верно?
   – А желательно уже сегодня! – поспешно закивал директор.
   Старший преподаватель тоже несколько воспрял духом:
   – Конечно, мы понимаем и постараемся еще продержаться, хотя бы до послезавтра. Но, честно признаться, положение на грани взрыва. Весь дом напоминает Везувий за час перед всемирной катастрофой, а на наши воззвания и просьбы от властей никакой реакции. У нас опускаются руки…
   – Ну, господа, от вас я подобного не ожидал! – воскликнул с укором председатель попечительского совета. – С вашим-то опытом да не справиться с такими трудностями! Вам просто следовало спокойно сесть и все тщательно обдумать. Выход из любого положения найдется всегда!
   – Значит, преподавательский опыт нас ничему не научил, – скорбно констатировал директор.
   – Понимаю! Никто не захочет добровольно набираться такого опыта. – Дмитрий вскочил на ноги и заходил по внушительному кабинету от одного окна к другому, благо комната в здании была угловой и четыре окна открывали приятный вид на внутренний двор и хорошо ухоженный сад. Видимо, в движении у гостя лучше срабатывала память. – О! Еще одну парочку припомнил! – вдруг замер на месте он. – Но мне желательно поговорить с девочками основательно. Лучше всего наедине. Можно?
   – Конечно! – воскликнул старший преподаватель. – Следуйте за мной, это совсем рядом.
   Целый час, который они отсутствовали, директор с нарастающим напряжением решал текущие вопросы подотчетного ему учреждения, стараясь хоть на короткое время абстрагироваться от сложной проблемы.
   Когда гость вернулся, оставив старшего преподавателя возле девочек, то не смог сдержать искреннего восхищения:
   – А ведь двойняшки просто чудо! Умнейшие и очень талантливые! Я бы даже сказал, что девушки при правильном устройстве в жизни способны на великие свершения.
   – Да мы с этим не спорим, но ведь сверстники именно за это их и невзлюбили. Не всем серая масса большинства разрешает быть талантливыми.
   – Мне надо позвонить.
   – Куда угодно! Все наши телефоны в вашем распоряжении!
   – Некоторые звонки я сделаю со своего мобильного, но самые официальные пусть исходят из вашего кабинета, – пояснил председатель. – Да и личное подтверждение порой потребуется от первого лица, то есть от вас.
   Затем началась телефонная эпопея. Дмитрий куда-то звонил, просил, взывал к благородству и сочувствию, требовал, доказывал и согласовывал. С некоторыми парами бездетных родителей, уже имеющими разрешение на адаптацию детей такого возраста, разговаривал сам, с некоторыми заставлял беседовать директора. И все время звонил, звонил и звонил, порой одновременно поддерживая связь сразу с тремя собеседниками.
   Через два часа, когда вдруг повисло напряженное затишье, директор с отчаянием признался:
   – Я совершенно очумел, ничего не соображаю. Если честно, то совершенно потерял саму суть окончательного итога наших переговоров с абонентами. Что хоть получается?
   – Все получается в самом лучшем виде! Имеющая право и давно ожидающая подходящих детей пара найдена и направляется на машине прямо сюда. Через час они уже будут знакомиться с девочками. Я их знаю лично, так что могу заверить, что они согласились уже окончательно. Соответствующие документы и разрешения тоже доставят курьерской почтой в течение часа-полутора. Вы ведь слышали, кого мне пришлось побеспокоить для решения этого вопроса. Только от одного слова этого человека ответственные работники и бюрократы получили ускорение почище доброго пинка. Так что наши усилия не пропадут даром.
   – Не «наши», вся заслуга в решении этого конфликта будет принадлежать только вам, – просиял глазами заслуженный воспитатель и администратор. – Однозначно!
   – Вот тут я хочу с вами поспорить и со всем своим авторитетом, настойчивостью попросить об одной услуге лично для меня, – заговорщически потребовал председатель попечительского совета.
   – Да все что угодно! – пообещал директор, но все же ощутимо насторожился. Впервые этот пробивной молодой мужчина обмолвился о какой-то личной услуге. Тем более было удивительно то, что послышалось далее.
   – Вы мне должны пообещать, что никогда не будете приписывать мне заслугу в решении этого вопроса. А еще лучше, вообще не упоминайте о моем участии.
   – Но почему?! – Опытного администратора удалось поразить до глубины души.
   – Причина проста: не люблю ненужного ажиотажа вокруг моего имени. Дело находится в моей компетенции, я просто должен его решать по причине взятых на себя обязанностей. И хочу акцентировать ваше внимание на самой главной стороне моей деятельности: я помогаю в подобных ситуациях не для славы или собственного самоутверждения, а только для торжества справедливости и победы гуманизма. Слова, может, слишком высокопарные и в данном случае не совсем уместные, тем не менее отражающие суть моей жизненной позиции. Я ни в коем случае не желаю преувеличения роли моего скромного вмешательства. Надеюсь, вы меня хорошо поняли?
   – Да…
   – И будем считать наше соглашение утвержденным: никаких сведений для широкой общественности. Договорились?
   – Хорошо, договорились. Но от себя лично я не могу умолчать и не сказать, что ваша скромность просто исключительна в этом полном вульгарного практицизма мире. И я горжусь своим знакомством с таким человеком.
   – Я тоже рад был в вас не ошибиться! – Дмитрий с чувством пожал протянутую руку. – Но если вы угостите меня еще и чаем, то я все равно на вас не обижусь, уж слишком в горле пересохло.

   Поздно вечером Павел Павлович, уже собираясь уходить из штаб-квартиры, заглянул в комнату с работающим компьютером и застал странную картину. Александра сидела в кресле, поджав ноги, боком к монитору. Ее немигающие глаза неотрывно смотрели на пустую стену, рука с кофейной чашкой замерла на полпути ко рту и в первый момент показалось, что она не дышит.
   Старый оперативник много чего насмотрелся на своем веку, поэтому не стал пугать подчиненную громким окриком, а просто подошел ближе, стараясь попасть в поле зрения. Ноль реакции! Тогда он медленно перегнулся через стол и буквально выковырял чашку из рук девушки. Кофе в ней был совершенно холодный. Словно из холодильника. С некоторым недоумением шеф все-таки постарался кашлянуть, и это возымело определенное действие. Александра резко вздохнула, моргнула несколько раз и задвигалась, выходя из оцепенения.
   – Шурка, что с тобой!? Тренируешься изображать снежную королеву?
   Подчиненная сфокусировала свои расширенные зрачки на руководителе так, словно увидела впервые в жизни. И только потом прошептала:
   – Пылыч, мне страшно… И жутко холодно…
   – С чего бы это? – Глаза шефа превратились в две узенькие щелочки. – Лето, жара невозможная. С чего это тебя так знобит?
   – Не знаю, что-то вдруг такое накатило, – призналась девушка, но резко начавшие розоветь щечки указывали на явное улучшение ее самочувствия. – Сидела, сидела над этими делами – и вдруг на мимолетный момент допустила одну страшную мысль, причем такую жуткую и неправдоподобную, что меня словно снегом укрыло. А тут и вы появились… вдруг.
   – Ага, понятно. – Руководитель конторы основательно уселся в кресло напротив стола. – Значит, опять на тебя снизошло некое озарение или постигло очередное интуитивное видение. Так?
   – Да нет, в этот раз совсем другое! – с досадой мотнула девушка головой. – Такого со мной раньше не бывало.
   – Ладно, малышка, успокойся. – Голос Павла Павловича стал похож на урчание мягкого, ласкового и пушистого котяры. – Расскажи все по порядку.
   Александра заглянула в кружку, потом пригубила кофе – и удивленно скривилась. Но заговорила по существу:
   – Все это время я прокручивала и просматривала данные по общественной работе объекта, ну, там, где он председателем попечительского совета. И так крутила, и эдак, и все мне казалось, что от меня ускользает что-то очень важное, основополагающее. Какая-то смутная мысль мне не давала весь день покоя, но чем ближе я к ней подбиралась, тем быстрее эта мысль все дальше и дальше ускользала в глубины сознания. И вот тогда я принялась перебирать в голове все, пусть даже самые абсурдные предположения по поводу его деятельности вокруг детских домов. Долго перебирала, уже и отчаялась, как вдруг одна мысль словно молнией высветилась. А вдогонку за ней на меня навалилась ледяная стена, которая всем своим существованием кричала: «Ложь! Страшная великая ложь!» Вот после этого меня и накрыло…
   – Действительно такое порой случается, когда докопаешься до истины, – подбодрил сжавшийся как пружина Павел Павлович. – Но что за мысль тебе пришла в голову? Вспомни более конкретно.
   Некоторое время девушка прислушивалась к своему внутреннему миру, а потом начала с предупреждений:
   – Мысль и в самом деле несколько кощунственна…
   – Ничего, подумаем вместе и разберемся.
   – Я вдруг подумала, что объект через подставных лиц похищает детей из детских домов, а потом занимается с ними сексуальными извращениями с элементами садизма.
   Некоторое время оба смотрели в глаза друг друга. Александра с ужасом и мольбой разуверить в существовании подобного чудовища, а ее шеф – с недоверием и омерзением. Наконец он шумно фыркнул и отчаянно замотал головой:
   – Сомневаюсь! Очень, очень и очень сомневаюсь! Не похож Светозаров на такого человека. Вот хоть кол на голове теши – а не похож!
   – Пыл Пылыч, вы ведь с вашим опытом и не такую мразь встречали. Признайтесь!
   Долгое молчание вместо ответа послужило наилучшим подтверждением. Только после сиплого прокашливания старый ветеран перебил тишину твердым обещанием:
   – Проверим! Хоть и невероятно трудно будет разыскать все ниточки и самих детей, но обязательно проверим. А тебе – отдыхать!
   Александра слабо улыбнулась:
   – Только после вас! Мы ведь уже рассуждали на эту тему: не получится у нас абстрагироваться от дела, не получится…
   Но тем не менее послушно встала, надела скинутые ранее туфли и, словно лунатик, устремилась к выходу. Рабочий день и в самом деле давно кончился.

Глава 8
Второй удар

   Герцог Марио Льер с самого утра находился в премерзком настроении. Перед завтраком жена устроила ему скандал по поводу его ночной пьянки с прибывшим из столицы товарищем детства, графом Дьярти. Причем она даже слушать не захотела о том, что доставленные новости того стоят, какими бы безрадостными они в итоге ни оказались. Высказала все, что наболело, а когда он стал повышать голос, пытаясь образумить, вообще поступила нечестно: расплакалась и убежала к себе. Во время завтрака младшая дочь и сын заступились за отсутствующую мать, старшая дочь – за отца, и вспыхнувшая перебранка вообще довела его до белого каления. Так и не допив свой горячий чай, Марио бросился вон из дома. И вот теперь, совершенно не обращая внимания на преддверие летней грозы в виде грома, меланхолично шагал с глубокой грустью по сосновой роще, расположенной в доброй миле от его поместья. Да и головная боль только усилилась, подталкивая к порочной мысли пойти разбудить до сих пор спящего товарища и вновь предаться постыдному, но притупляющему совесть пьянству с самого утра. Потому что оставаться трезвым в подобной ситуации было невмоготу.
   Самому не хотелось вспоминать, в кого он превратился. Потомок прославленной династии Льер, правящей королевством Опалов чуть ли не триста лет, теперь постыдно считался пленником в собственном поместье. Нынешний король Барбо Ягон заставил герцога удалиться в ссылку и отречься от любой политической и общественной деятельности. В противном случае было обещано без всякой жалости уничтожить весь род Марио Льера, включая супругу с детьми. Гордый потомок великих королей сдался, покорно уехал в изгнание и вот уже четыре года не смел даже посматривать в сторону столицы.
   Конечно, здесь было красиво и даже по-своему интересно. Но как можно упиваться единением с природой, если страной правит этот безнравственный, лицемерный Барбо! Когда простой народ стонет от немыслимых поборов, люди среднего сословия часто превращаются в нищих и бездомных, а знать и дворянство попрятались по своим замкам и не смеют слова сказать против творящегося беззакония. Поговаривают, что правящий монарх даже собственную мать отравил – только для того, чтобы устранить ее от власти и распоряжаться подданными собственноручно. Зря он это сделал, старая мать хоть и была жестока и коварна, но все же не допускала сына до крайностей. Да и сама старалась править хоть с какой-то справедливостью. Зато после ее смерти четыре года назад все самое худшее и началось.
   Казалось бы, именно Марио Льер мог возглавить оппозицию и если не захватить трон, то по меньшей мере жестко потребовать наведения порядка и соблюдения незыблемых древних законов. Но, увы, смалодушничал, испугался гибели близких, а в результате оказался изолированным от большого мира наглухо. Что привело к катастрофическому положению и в личной жизни. В последние месяцы он и так еле сглаживал все усиливающиеся размолвки в семье, а тут еще и товарищ вчера прибыл из столицы и принес очень важные, но не внушающие никакого оптимизма новости. После которых поневоле руки опустятся.
   Оказывается, Барбо Ягон собрал все войско и спешным маршем двинулся завоевывать соседа на востоке – королевство под управлением своего двоюродного племенника Бонзая Пятого. Да еще перед этим хвастался, что подло подстроил гибель правящего кузена и его старшего наследника. Как следствие, заведомо слабое королевство Ягонов наверняка будет быстро захвачено, а мощь и авторитет Барбо укрепится в несколько раз. Ну еще бы: не только удержался на чужом троне, но и тот, возле которого родился, захватил. Ведь все знали и помнили, что его мать, будучи принцессой Ягонов, стала супругой правителя Опалов, когда уже имела собственного сына. Редкий случай в истории, но по формальным правилам неизвестно от кого рожденный бастард Барбо дорвался-таки до власти, потому что у новой королевской пары не было других детей.
   В ночном пьяном запале старый товарищ высказал крамольную мысль немедленно податься в столицу и, при поддержке давно ожидающих сторонников, захватить трон. Хоть и был оставлен мощный гарнизон из верных Барбо Ягону гвардейцев, но шансы на успех все-таки были отличные. Только вот в том-то все и дело, что успех, несомненно, был бы делом временным. Вернувшийся с победоносной войны король утопил бы бунтовщиков в крови, а под шумок смело бы расправился и с остальными неугодными ему дворянами. Поэтому на пьяное предложение графа Дьярти герцог ответил лишь скрежетом зубов да предложением пить дальше. Как бы ни манили его призрачные надежды на успех государственного переворота, но знание настоящих реалий не позволяло соглашаться на безрассудные порывы.
   «Эх! Если бы не дети! – мучился Марио. – Обязательно бы попробовал! Может, их срочно куда-то спрятать в надежное место? Но куда? Даже если такое место отыщется, то ведь пострадают и все остальные недовольные существующим положением вещей. Уж их-то Барбо уничтожит поголовно. Ну и что, что делать?! Если бы на востоке правил не какой-то молокосос, шанс бы, конечно, существовал… Ведь когда там крепко сидел на троне отец Бонзая, на него войной идти никто не решался, тот мог зубы любому выбить. А так… Ну что за невезение!»
   С досады остановившийся Марио изо всей силы ударил ствол возвышающейся рядом сосны, ободрав до крови костяшки пальцев. Дерево от такого к себе внимания даже не почесалось, тогда как сам кулачный боец подпрыгнул от боли и неожиданного обращения:
   – Хороший удар! Вот бы его – да по нужной челюсти!
   Резко развернувшись на месте, герцог уставился на двоих незнакомцев в странных для такой теплой погоды длинных камзолах непривычного покроя. Но если более старший мужчина не вызывал ни малейших воспоминаний, то двадцатилетний парень явно когда-то встречался на жизненном пути герцога. Видимо, оба неслышно догнали задумавшегося изгнанника по дорожке, а теперь с довольно дружелюбными улыбками рассматривали его с ног до головы.
   Вбитое с пеленок воспитание и присущее его роду горделивое величие заставило Марио Льера принять надлежащую осанку и заговорить с подобающими его древнему роду королевскими интонациями:
   – Кто вы такие? И что делаете на моих землях?
   Улыбка молодого парня стала еще шире и радушнее.
   – Дядя Марио! Вы меня не узнаете? – Глядя на глубокие морщины на лице вопрошаемого, парень напомнил: – Вы у нас были семь лет назад и очень восторгались моей химической лабораторией.
   – Бонзай! – обрадованно воскликнул герцог, поднимая руки и делая шаг навстречу для дружеского объятия. – Неужели это ты?! Ведь я помню тебя совсем подростком, как ты возмужал! Настоящий рыцарь! – Неожиданно он осознал и другое: – Слушай, а какими судьбами ты здесь оказался? Ведь ты сейчас должен защищать свое королевство от этого урода Барбо?
   – Ха! Так я ведь как раз этим и занимаюсь. Но давайте-ка по порядку. – Молодой король сделал шаг назад и представил своего попутчика: – Вот, дядя Марио, прошу любить и жаловать, шафик Дин.
   – Очень приятно. – Они обменялись рукопожатиями. – Но позвольте, почему шафик? Ведь их уже давно не существует.
   Динозавр развел руками:
   – Как видите, слухи о нашей смерти сильно преувеличены! – Потом так и продолжил в шутливом тоне: – Да и вообще, откуда такие сведения? Вашему сиятельству повезло оказаться у общей могилы шафиков и лично сбросить туда последнее тело?
   – Да нет! Я их вообще никогда не видел. Просто так все говорят, да и в истории утверждается, что они все… хм, того…
   – Вымерли? А вот Бон утверждает, что все мои коллеги подались куда-то на дальний юг, погреться, наверное. Но мы обязательно, как только разберемся с делами первой государственной важности, решили туда смотаться, чтобы проверить подобное утверждение.
   – Ага, значит, вы можете… – герцог замялся, подбирая слова и делая ладонями жесты, напоминающие прыжки, – как бы это… ну, оттуда – сюда?
   – И не только! Можем и отсюда – туда, – продолжал улыбаться шафик.
   – Понятно… – произнес герцог, хотя глубокие морщины и осоловевшие от интенсивного размышления глаза говорили о некотором умственном ступоре растерявшегося собеседника. Поэтому слово взял Бонзай Пятый:
   – Возможности у господина шафика огромные. Вот, например, мы на рассвете организовали и проверили засаду на неприступных скалах, к которым завтра утром приблизится войско этого извращенца Барбо. А совсем недавно наблюдали движение походных колонн на марше. Увиденное действо меня сильно расстроило, потому что они как раз преодолевали государственную границу и их разведотряды сожгли таможенную крепость. Хорошо, что я заранее отправил нарочных с приказом отойти в тыл и не оказывать бесполезного сопротивления. Так что жертв среди моих подданных не будет. Но за остаток дня и предстоящий ночлег войско вытопчет огромный кусок территории и нанесет непоправимый ущерб посевам. Не считая сожженных деревень и хуторов. Моему возмущению нет предела! Оголтелое варварство! Хотя я так понимаю, нынешний самодержец вроде как отправился на завоевание, а не на разбойничий набег?
   – Ну да… вроде, – грустно подтвердил герцог. – Но ведь знаешь, как оно на войне.
   – Э, нет, дядя Марио, так не пойдет. Не выйдет у вас все спихнуть на военную кампанию какого-то безответственного идиота. В этом бедствии есть и ваша вина, и вы, и остальные дворяне обязаны были не допускать этой войны. Следовательно, по любому раскладу именно Опалам придется отстраивать сожженные и разрушенные постройки на нашей территории, и вам, как правящему королю, не отвертеться от налагаемой контрибуции.
   – Как это? С чего это… вдруг правящему? – совсем растерялся изгнанник.
   – Ой! Ваше сиятельство! Только не говорите, что не сможете за сутки захватить власть в столице и прочно утвердиться на троне. Не поверю! Мы вас предупреждаем и даем для этого все возможности. Не воспользоваться таким случаем – преступная безответственность перед собственным народом. Вы это осознаете?
   – Да! Конечно! Но! – Марио Льер буквально весь дрожал от переполняемых его разноречивых эмоций. – Я никак не успеваю! Только при самом быстром передвижении я достигну столицы лишь глубокой ночью. А ведь еще надо оповестить и собрать всех сторонников, вооружить и поставить перед ними конкретные задачи. Не считая того, что и плана переворота, как такового, еще нет. Только и знаю, пожалуй, все последние новости.
   – Откуда?
   – Мой товарищ детства и ближайший соратник вчера прибыл, и мы всю ночь с ним проговорили. Так что…
   – И ваш друг еще здесь? – живо спросил Дин.
   – Ну да, – немного смутился герцог. – Он не так стойко выдерживает удары зеленого змея, да еще и борется с этим змеем с особой озлобленностью, можно сказать за троих. Поэтому до сих пор отдыхает…
   – Понятно, с кем не бывает, – покладисто согласился шафик. – Но могу вас сразу обрадовать: обязуюсь доставить вас обоих, вернее поодиночке, в столицу Опалов почти моментально. Согласны?
   – Прямо сейчас?! – чуть не вопил от радости Марио. – Конечно, согласен! Я сейчас за ним сбегаю! Подождите здесь!
   Он и в самом деле собрался рвануть с места. Но был деликатно остановлен Бонзаем Пятым.
   – Дядя Марио, несколько минут ничего не изменят. Тем более что нам в обязательном порядке еще следует обговорить массу деталей. В том числе и про судьбу Барбо, его некоторых активов, земель и замков. Вся его собственность отходит Ягонам и будет управляться нашими представителями.
   Герцог сразу опечалился, причем не по поводу нескольких замков или аннексированных в скором будущем нескольких кусков земли.
   – Ты хочешь отправить своего дядю в ссылку?
   – Еще чего! Таких негодяев надо уничтожать безжалостно, в назидание потомкам!
   – Мне почему-то показалось, что ты станешь защищать выходца из вашей династии.
   – Герцог Льер! – обиженно вскричал Бонзай, переходя на официальное обращение. – Да как вам не стыдно? Если у нас в роду завелся подобный ублюдок, то какое вы имеете право меня в этом упрекать?!
   – Я не упрекаю, наоборот…
   – Тем более! Можно подумать, что, окажись среди вашей родни такая скотина, вы задумались бы о его помиловании!
   – Ни в коем случае! – последовал немедленный и твердый ответ.
   – Верю! И нисколько не сомневался в таком ответе. Ну вот, значит, с наиболее деликатными делами разобрались, – подвел очевидный итог молодой король. Но Марио все-таки нашел в себе мужество признаться:
   – Извини, Бонзай, я был не прав, когда подумал, что ты станешь защищать представителя династии Ягонов.
   – Извинения приняты. Более подробный договор о дружбе и сотрудничестве мы постараемся составить завтра, уже после окончательной смены монарха.
   – Но что будет с Барбо и армией?
   – Его самого мы уничтожим, – просто ответил молодой король соседнего государства. – А войско заставим вернуться под ваше начало.
   – Как?
   На этот вопрос ответил шафик. Причем сделал это, не раскрывая своих секретов:
   – Есть несколько способов. Ваше дело – навести порядок в столице, встретить возвращающихся рыцарей под музыку духовых оркестров и под восторженный рев очумевших от счастья горожан, бросающих цветы на мостовую. Тогда все генералы успокоятся окончательно и будут служить вам со всем рвением и преданностью до гробовой доски. Со своей стороны мы тоже попытаемся воздействовать на них должным образом, но при этом не уронить их воинскую честь и не заронить сомнения в их полезности.

   В окне второго этажа показалась убеленная сединами голова дворецкого, и герцог прокричал на ходу:
   – Франко! Граф Дьярти уже проснулся?
   Даже с такого расстояния было отчетливо видно, как лицо старика сморщилось от негодования.
   – Нет, ваше сиятельство! Граф продолжает храпеть, словно стадо бешеных носорогов во время случки.
   От такого ответа трое мужчин, спешащих по дорожке сада, громко рассмеялись. А Марио Льер с гордостью прокомментировал:
   – Наш дворецкий умеет убить словом, подкрепленным истинным артистизмом, наповал. Порой некоторым оказывали медицинскую помощь, настолько они ухохатывались! – Затем опять поднял голову в сторону окна: – Прошу тебя, Франко, разбуди этого пьяницу немедленно!
   Старик пропал в сумраке коридора, а новые союзники так и продолжили свое движение. Когда они стали подниматься по ступенькам в дом со стороны сада, навстречу им, в большую просторную веранду, вышла рассерженная хозяйка поместья. Без всяких предисловий она набросилась на мужа с упреками, которые могут себе позволить только самые необразованные прачки или кухарки:
   – Что, мало одного, так ты себе еще собутыльников подыскал?!
   Герцог в этот момент старался всеми возможными гримасами показать неуместность такого тона и самой сути обращения при посторонних. Но похоже, жена его и не пыталась понять:
   – Чего ты мне рожи корчишь? С похмелья?
   Пришлось хозяину замка сделать вид, что он ни сном ни духом не причастен к возводимым на него напрасным обвинениям. Патетически вкинув руку в сторону головного города королевства, он громко огласил:
   – Никаких пьянок! Я немедленно отправляюсь в столицу!
   Реакция герцогини была неожиданной. Даже супруг, изучивший все тонкости ее души за двадцать лет, не мог ожидать столь неадекватного ответа на такие, казалось бы, обыденные слова. Она с неожиданным проворством бросилась на пол перед мужем, мертвой хваткой обвила руками его ноги выше колен и надрывно заголосила:
   – Не пущу! Любимый! Единственный! Умоляю – оставайся здесь! Нашими детьми заклинаю! Одумайся! Не отпущу я тебя‑я-я‑я!..
   Марио с явной растерянностью попытался сгладить момент шуткой:
   – Дорогая, но ведь еще час назад ты меня видеть не хотела…
   – Прости! – с еще более интенсивными рыданиями затрепетала женщина всем телом. – Я глупая, я пошутила неудачно, я больше так никогда не буду! Только не смей меня бросать! Умоляю‑ю-ю‑ю…
   На эти завывания на веранду выскочили все трое детей и теперь с расширенными глазами взирали на происходящее. Никогда еще они не видели своих родителей в таком состоянии, хотя и подозревали о том, что за их непростыми отношениями скрывается истинная любовь. Но вот такое, открытое, подтверждение им видеть не доводилось. Их отец, кое-как вырвавшись из убийственной хватки, теперь тоже стоял на коленях. Держа супругу в объятиях и успокаивающе поглаживая ей спину, он с ожесточением что-то нашептывал скороговоркой ей прямо в ухо.
   Остальные взрослые участники сцены деликатно отвернулись, переговариваясь между собой и давая время на разрешение конфликта. Наконец со стороны парочки послышались недоверчивые, но требовательные вопросы женским голосом. А потом и властный голос самого герцога:
   – Дети, познакомьтесь с нашими гостями и проводите их в гостиную. Постарайтесь их напоить чаем, развлечь на то короткое время, пока мы соберемся в путь окончательно. А я поспешу привести в чувство графа Дьярти, пока этот дебошир с похмелья не избил нашего обаятельного дворецкого.
   После этого Марио Льер поспешно отправился во внутренние помещения, ведя на прицепе крепко ухватившуюся за его локоть супругу. На ходу она продолжала вполголоса засыпать будущего монарха вопросами, на которые тот старался отвечать со всей обстоятельностью.
   Неловкое молчание, воцарившееся после их ухода, громким хлопком ладоней оборвал старший незнакомец.
   – Итак, прежде, чем нас угостят чаем, – воскликнул он, потирая руки, – давайте начнем знакомиться. – Меня зовут Дин, моего друга – Бон. Теперь хочу узнать ваши имена.
   Сын герцога, как истинный дворянин, сделал шаг в сторону и четко представил своих сестер, не забыв упомянуть при этом все пышные и древние титулы, чем несколько смутил обеих. Затем более просто представился сам, а когда юным дамам гости поцеловали ручки, решил уточнить:
   – Как прикажете к вам обращаться? Просто по имени или по титулу?
   Дин по-простецки отмахнулся:
   – Ко мне – без всяких приставок. Потому что шафики – люди из вполне обычного сословия. А вот к Бону у него на родине обращаются не иначе, как…
   – Ладно, – решительно перебил друга Бонзай Пятый. – Не будем захламлять наше неофициальное знакомство ненужными словами. Я тоже согласен на короткое дружеское обращение.
   При этом он так многозначительно посмотрел на старшую дочь герцога Льера, что та вся напряглась, пытаясь скрыть смущение. Но оно все-таки проявилось: мочки ушей моментально порозовели до густой красноты. Глаза она все-таки не отвела, но враз пересохшие губы пришлось облизать перед озвученным приглашением:
   – Тогда прошу вас, Дин и Бон, в гостиную. У нас сегодня к чаю пирожные и булочки с начинкой по шести рецептам.
   И вместе с младшей сестрой первой направилась к внутреннему выходу из веранды. После того как все расселись, нить беседы сразу захватил шафик Дин, и вскоре уже вся компания молодых людей весело смеялась, словно за столом собрались давние знакомые. Торговец, как душа любой компании, и тут оказался на высоте: никто не мог удержаться от смеха над его короткими анекдотами. Все радостно выкрикивали свои ответы в проводимых прямо на ходу шуточных викторинах.
   Такому оживлению в гостиной удивились больше всего именно хозяева поместья. Когда они через полчаса оказались на пороге, то увлекшаяся молодежь поначалу не обратила на них никакого внимания. И только совершенно случайно младшая дочь скользнула взглядом по дверному проему и не удержалась от восклицания:
   – Ой! Папа! Ты выглядишь как настоящий император!
   После этого все встали из-за стола и с разной степенью восхищения принялись рассматривать преобразившегося герцога. По предварительной договоренности с новыми союзниками он облачился в такой наряд, в котором не стыдно и короноваться. Причем все смотрелось настолько стильно, изысканно и со вкусом, что даже Торговец, повидавший на своем веку множество наивысших самодержцев, не удержался от похвалы:
   – Шикарно выглядите, ваше сиятельство! Как раз для вашей сегодняшней роли. А шпага… Таких редкостных украшений на оружии мне еще видеть не доводилось.
   – С этой шпагой короновалось несколько поколений моих предков, – с гордостью пояснил Марио Льер, делая шаг в сторону, и представил угрюмого, настороженно смотрящего на гостей мужчину в скромных, но все-таки боевых одеждах наемника. – Разрешите вам представить моего самого преданного и надежного друга, графа Дьярти.
   Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями, и Бонзай Пятый задержал руку графа в своей:
   – Тоже не узнаете? Значит, у меня память лучше. Помню, в моей лаборатории вы долго присматривались к разноцветным пробиркам, пока мы общались с герцогом, затем понюхали одну из них и после моего запоздалого предупреждения расчихались до слез.
   Лицо графа сразу разгладилось, а в глазах заиграли огоньки доброго и обаятельного человека.
   – Ох! Как давно это было, но теперь и мне ваше лицо в круговерти лет припомнилось, сходство поразительное, никаких сомнений!
   Он хотел еще что-то добавить, но, видимо, вспомнил о серьезности предстоящего дела и уже с заметным вздохом облегчения сделал шаг назад. Наверняка за эти полчаса будущий король Опалов успел все подробно пересказать не только своей супруге, но и верному сподвижнику. Сама герцогиня теперь выглядела совсем по-иному и никак не походила на испуганную, вздрагивающую от рыданий женщину, которая встретила их недавно на веранде. Правда, плотно сжатые губы некоторой синевой выделялись на бледном лице, да и во взгляде читалось крайнее беспокойство, но теперь она держала свои эмоции в жесткой узде.
   Именно на свою жену и обратил благодарный взгляд герцог при расставании:
   – Уверен, мы прощаемся ненадолго! – Потом повернул лицо к наследникам: – Дети, вы должны слушаться всех приказов матери и поддерживать ее во всех начинаниях. С этой минуты вы форсируете самые спешные сборы – и после обеда, невзирая ни на что, должны со всем эскортом слуг, в сопровождении наших воинов, которые уже стягиваются к поместью, выехать в столицу. За сутки вы должны успеть и уже на месте узнаете наше будущее. Смею надеяться, что оно будет прекрасным и достойным нашей династии. Прощайте! Я с друзьями отправляюсь немедленно, а вы приступайте к сборам.
   Больше не сказав ни слова, герцог в сопровождении графа и гостей отправился прямо в сад. Младшая дочка оказалась единственной из детей, кто высказал свое изумление вслух:
   – Куда это папа пошел? Ведь конюшни с другой стороны!
   Герцогиня Льер резко выдохнула, вгоняя себя в скоростной режим:
   – Так надо. Все, больше никаких вопросов, которые не касаются отъезда. Брать все самое лучшее из одежды и украшений. Личное оружие, фамильные реликвии и гербовые документы! Все остальное нам доставят со вторым обозом.
   Она первой почти выбежала их гостиной, но старшая дочь все-таки умудрилась догнать мать и задать всего один вопрос:
   – Ма, а кто этот молодой мужчина, который знает и папу, и графа?
   Спешащая герцогиня не промедлила и мгновения:
   – Монарх королевства Ягонов – Бонзай Пятый! – И уже через плечо с доброй улыбкой бросила окаменевшей на месте дочери: – Я очень рада, что он тебе понравился.
   Мужчины тем временем спешно добрались до сосновой рощи, на ходу отчаянно споря, размахивая руками и обсуждая последние детали предстоящих событий. Когда забрались в самое глухое место, шафик проинструктировал графа Дьярти, как себя вести и чего делать нельзя, и под громыхание отправился в первую ходку. Не успели представители обеих династий как следует развить следующую тему своего разговора, как Дин вновь вынырнул из подпространства и протянул повязку Марио Льеру:
   – Поторопитесь! Граф пока остался разгонять сбегающихся с дубинками слуг, утверждая, что все под контролем, но просил не задерживаться.

   Вскоре он вернулся сам и вытер пот на лбу:
   – Уф! Кажется, дело пошло. Как сказал один герой из нашего мира, лед тронулся!
   – Трогаемся и мы?
   – Слушай, я ведь не конь! Дашь хоть пяток минут отдышаться?
   – Конечно, дыши! – сразу согласился молодой король. – Просто мне показалось, что тебе пролезть в эту щель – раз плюнуть.
   – Да нет, – признался шафик, выдавая не совсем понятное сравнение: – «Колбасит не по-детски!» Особенно с грузом. – Потом усмехнулся и хитро подмигнул товарищу: – Бон, а как тебе здешние «достопримечательности»? Мне кажется, ты на них сегодня вожделенно пялился. – И продолжил с деланым пафосом: – Уж не возмечтал ли ты, сын мой, связать себя некими определенными узами?
   Подыгрывая, Бонзай напустил на себя вид глубокой задумчивости, затем грустно вздохнул и с истинной печалью проговорил:
   – Порой государственные, но чаще всего внешнеполитические интересы лишают даже единоличного монарха присущей каждому другому созданию свободы личного выбора. Вот и мне, чувствую, придется пожертвовать когда-нибудь холостяцкой свободой ради безопасности собственных границ и укрепления союза с ближайшими соседями.
   С самым серьезным видом Динозавр кивал и поддакивал. Причем делал это так печально, словно находился на похоронах. Напоследок чуть не всхлипнул:
   – Несчастный! Как мне тебя жалко! Слезы мешают говорить, горечь перекрывает дыхание, а как вспоминаю твою суженую, так не могу сдержать идущих по всему телу судорог. Действительно, она настолько противна и уродлива, что только ради счастья собственного народа можно на ней жениться…
   Молодой король оглядел товарища с подозрением, но все-таки купился на розыгрыш:
   – Кто… уродливая? Ты о ком?
   – Да о той самой. Ты-то наверняка видел ее портреты и уже смирился со своей участью, но я ее как недавно увидел, так на несколько часов аппетит потерял: вылитая обезьяна.
   Видя, что Бон так и замер с непониманием, даже моргать перестал, Дин продолжил в прежнем тоне:
   – Да я о соседской принцессе, женитьба на которой тебе так необходима для безопасности собственных границ. Даже рассказать некогда, все куда-то бежим и догоняем, а ведь я наведался в Визенскую империю и подсмотрел, что там во дворце делается. В том числе и на его внучку, которая на выданье, полюбовался. Скоро сосватаем…
   – Э‑э-э‑э…
   Кроме этого звука и отрицательного мотания головой у молодого короля ничего не получалось от охватившего его возмущения и страха. Скорее всего, он и в самом деле не раз видел портрет вышеупомянутой, не к ночи будь сказано, бесовки. Девушку, более уродливую, чем внучка Константина Сигизмундовича, трудно было сыскать, пожалуй, на всем континенте. И только императорская секретная служба да дипломатический такт не позволяли упоминать титулованную наследницу в анекдотах. Такого удара от своего друга наследник династии Ягонов ну никак не ожидал. А тот и не думал останавливаться:
   – …Что, не хочешь «скоро»? Желаешь немедленно? Нет, так не пойдет… Мы ведь договорились вначале разобраться с королевством Опалов – и только потом отправимся к твоей ненаглядной. Ну разве что ты хочешь с ней позабавиться раньше? Тогда можем организовать похищение… Запросто!
   – М-да! – Запоздалая улыбка озарила лицо Бонзая. – Умеешь ты отыскать полную противоположность самому святому и прекрасному.
   – Как?! Неужели и в противоположном королевстве есть вторая кандидатка? Не знал, что у Ники Туйвола осталась дочь. И что, она тоже бреется?
   Последний вопрос прозвучал настолько двусмысленно, что оба товарища согнулись от смеха, хлопая себя по ляжкам и толкаясь с веселым задором плечами. И только насмеявшись и прокашлявшись, они опять приблизились к стыку между мирами. Дин все-таки не удержался от комментария недавно кончившегося застолья:
   – Что ни говори, а булочки были превосходны! Давно таких не пробовал. А вот старшая дочь герцога – это вообще нечто уникальное. О таких женщинах любой монарх может только мечтать: умна, воспитанна, тактична, умеет себя сдерживать и вести разговор на любую тему. Подобные женщины, как правило, встречаются в мирах с некоторой периодичностью, но чтобы она еще и красавицей была… Хм! Я как вспомню, так у меня и слюнки текут…
   – Но, но! Ты… Ты чего? – грозно насупил брови Бонзай, который еще секунду назад своей улыбкой до ушей напоминал полного идиота.
   – Ничего, – пожал плечами шафик. – О пирожках вспомнил.
   – А-а…
   – Флаг на! – фыркнул Дин, протягивая повязку на глаза. – Мне, может, тоже холостяцкая жизнь надоела.
   – Да-а? Так бери себе в жены младшую дочь Льеров. Мне кажется, она еще старшую перегонит по красоте и сообразительности.
   – Только этого мне не хватало – засматриваться на несовершеннолетних.
   – Ничего себе! Да ей уже пятнадцать лет! Как раз под венец!
   – Ох! Ну у вас и нравы, – засмеялся Динозавр. – Но я предпочитаю жить по законам нашего мира. Подыщу кого-нибудь постарше. Только, чур, внучку императора не предлагать!
   – Уговорил, – дал согласие Бонзай, уже надевший повязку и рукой ощупывая плечо друга. Шафик развернулся к нему спиной, нагибаясь вперед и упираясь ладонями в колени, и только тогда услышал раздавшиеся прямо в ухо рассуждения: – Хотя там с этой бедненькой внучкой не все так просто, как говорят в анекдотах. Природа не виновата. Ну ничего, будет время, припомню и расскажу про эту историю более подробно. Все, я готов и расслаблен.
   В тот день проживающие в округе крестьяне так и не дождались проливного дождя. Грохочущие грозовые звуки на безоблачном небе заставляли часто поднимать голову, а потом удивленно пожимать плечами. Чего только жарким летом не случается…

Глава 9
Клиент созрел

   На следующий день Павел Павлович пришел на работу первым – и встретил явившегося чуть позже начальника аналитического отдела на его рабочем месте. Старый поляк при виде такой засады только обрадовался:
   – Шеф! Неужели вы решились предоставить мне отпуск, подменив лично на такой ответственной работе?
   – Не юродствуй, Казик, – буркнул тот ему в ответ. – Тебя не в отпуск, тебя в дом престарелых сдавать надо.
   – Ну нет! Это явная напраслина на еще довольно молодого деятельного мужчину.
   – Да? Что же ты тогда совсем этими «деятельными» мозгами шевелить перестал? Вот, приходится тут за вас хвосты подбирать, ночами не спать! – Голос шефа повышался и уже гремел, как смертельно опасный камнепад: – Все, буквально все, что вы здесь анализируете, отсиживая яйца, – оказывается, летит коту под хвост. Куда вы смотрите? Что вы ищете? Чуть ли не самый молодой агент умеет анализировать в двадцать раз больше, чем вся твоя бессмысленная группа! А если еще и сегодня исполнятся ее предсказания, то я, честно говоря, буду и в самом деле вынужден не только Каралюха прикрыть, но и твою шарашкину контору! Или, может, ты плохо представляешь, какие на тебя средства уходят?!
   Глядя на раскрасневшееся начальство, Казик показал удивительное умение владеть собой. С уважительным хладнокровием он уселся на другой стул, выждал, пока шеф шумно отдышится, укрощая свой гнев, и только потом спросил:
   – Павел, что-то серьезное?
   Тот досадливо мотнул головой, словно настоящий зубр:
   – Пока еще ничего конкретного, но если вчерашнее Шуркино предположение получит хотя бы косвенные подтверждения, то кое-кто окажется в глубокой заднице.
   – Ладно, не паникуй. – Начальник отдела придвинулся ближе и уже совершенно другим, канцелярским тоном потребовал: – Показывай, что там наша красавица удумала.

   В самых неприметных и скромных одеждах Александра явилась в контору чуть ли не к обеду. Да так сразу и поспешила к кофейному автомату с полузакрытыми глазами. Даже не приостановившись от раздавшегося сзади приветствия одного из сотрудников и переданного приказа:
   – Саша, шеф тебя ждет!
   Без малейшей реакции на слова она сделала себе кофе, блаженно отхлебнула несколько глотков – и только тогда, осторожно держа перед собой кружку, отправилась к начальству. Павел Павлович с кем-то говорил по телефону, поэтому только взглядом указал на кресло напротив своего стола и грозно нахмурил брови. Могло показаться, что он уже приготовился к разносу своей подчиненной. Да только внешне девушка так и осталась невозмутимой, даже полностью равнодушной и расслабленной. Пока продолжался телефонный разговор, она допила свой кофе и достала сигареты. Сделала короткую паузу в движениях, но, так и не дождавшись запрета, закурила. Начальство соизволило съязвить:
   – Что, после мужичка на сигаретку потянуло?
   – Хм! Чем это, интересно, женщины хуже вас, мужчин?
   – Но мы хоть себя стараемся с достоинством по утрам держать. А ты на себя смотрела? Всю ночь он тебя топтал, что ли?
   – Да-а, – с бесстыдным откровением и ностальгией протянула девушка. – Настоящий зверь попался. Но я бы иначе совсем заснуть не смогла. Вышла отсюда – а дышать от внутреннего холода невозможно. Что-то меня явно заморозило. Вот и пришлось зайти на дискотеку. А сейчас просто уверена: поступила правильно, теперь тело в полном порядке.
   – Конечно, тебе виднее, – кивнул шеф, не скрывая все же сомнения. – Сама за моральное здоровье и стабильность отвечаешь. Но в следующий раз постарайся снимать мужиков не настолько габаритных. Паре боевиков пришлось тебя всю ночь караулить.
   – Ха! Какая разница? Маньяк может поселиться и в теле субтильного мальчика.
   – Одно дело – мальчик, которого ты можешь оглушить одним выдохом, а другое дело – бугай, который может просто нечаянно свернуть твою тоненькую шейку. Хрустнет – ты и пикнуть не успеешь. На кого мне тогда надеяться? На Каралюха? Тем более, если сейчас все на твои плечи ложится…
   Александра оживилась:
   – Что-то сдвинулось? Откопали что-то по его работе?
   – Да нет, там пока аналитическая машина только разгон набрала. А вот другое твое предположение оправдалось полностью.
   – Ой! Неужели начал поиски меня, единственной?
   – С самого утра! – с нескрываемым удивлением подтвердил Павел Павлович.
   Зато его подчиненная от радостного восторга несколько раз подпрыгнула в кресле, высоко вскидывая руки вверх:
   – Йес, йес, йес! – Потом замолотила кулаками по подлокотникам кресла: – Ну все, голубчик! Будешь ты у меня на сковородке жариться, будешь! Еще и радоваться при этом! Ну, я тебе теперь устрою-у‑у…
   Шеф не смог удержаться и с ядовитым скепсисом оборвал шумную реакцию Александры:
   – Подобные эмоции не помешают делу?
   – Не помешают, Пыл Пылыч! – Девушка мгновенно сменила свою ипостась, превратившись за неуловимый миг из радостной, беззаботной школьницы в готовую стремительно рвануться в сторону любой жертвы серую молнию смерти: – Хочу предупредить, что если моя догадка с детьми подтвердится, то это будет первый случай, когда после мокрого дела я не потеряю сознания. Наверняка мне обязательно захочется еще раз сорок оживить, а потом новым способом умертвить этого подонка.
   – Вот видишь… Э-эх! – Шеф протяжно и равнодушно зевнул, всеми силами показывая, как он игнорирует ощущаемую физически смертельную опасность, которая, казалось, затопила всю комнату. – Эмоциями ты уже перестала управлять. Забыла, что ты на работе, а не в диком лесу в роли Робин Гуда. Для нас приказ – превыше всего! Скажут отрубить руку – сделаешь только это. Прикажут что-нибудь откусить – так и сделаешь. Но! Ни единого движения больше! При конечной ликвидации или завершении всей операции никакой инициативе места нет. А что я вижу перед собой? Вульгарная бесстыжая секси, всю ночь общавшаяся с каким-то кобелем, теперь сидит и строит из себя обелиск высокой морали и поборника справедливости. Смешно, честное слово…
   Покаянно опустив голову, Александра прикрыла на короткое время сверкающие глаза и пробормотала:
   – Это я просто подурачиться решила. Забудьте… – И сразу с прежней развязностью устроилась в кресле удобнее. – И с чего объект начал мои поиски?
   Напряжение в ментальной атмосфере комнаты стало быстро рассеиваться, но ветеран оперативной и сыскной работы, прошедший через горнило неисчислимых кровавых спецопераций, четко осознал, что впервые в своей жизни он испугался. Причем не сидящей перед ним хрупкой фигурки, а того, что таилось в этом девичьем теле. На лице он так и продолжал сохранять высокомерное язвительное выражение, но вспотевшие ладони постарался незаметно вытереть под столом о брюки. В мыслях отложилось четкое определение:
   «Опасна! Очень опасна! – и некоторое сожаление: – Эх, Шурка! Не доживешь ты до пенсии. Так и сгниешь в лабораториях одного очень секретного исследовательского института. А пока поработай на благо…»
   Вслух же он продолжил вполне оживленный деловой разговор. Все-таки события происходили весьма незаурядные, и одно то, что клиент попал на крючок и теперь все идет по плану, заставляло добавить в голос оптимизма и поощрительного благоволения:
   – Буквально с самого утра наш Торговец явился в ледовый дворец развлечений и лично побеседовал с каждым служащим. Давая всем краткое, но точное описание твоей внешности, имя, правдоподобный повод для поисков и купюру нашей европейской валюты. Купюры разные, в зависимости от ранга и занимаемой в «Ксанаду» должности.
   – Величина денежного знака в данном случае роли не играет, – стала рассуждать девушка. – Гораздо интересней знать ту выдуманную Динозавром причину, по которой ему якобы должны помочь.
   – Довольно грамотная и правдоподобная история. Мол, при вашем знакомстве ты узнала о его частом посещении других стран и слезно попросила купить в Швейцарии одно очень редкое лекарство для любимой бабушки. Вот он и купил, вернулся вчера вечером домой и никак не может отыскать твою визитку. А дело-то срочное, бабушка и копытца отбросить может. Он, конечно, только себя винит в ротозействе и неаккуратности и готов на любые растраты, лишь бы сохранить свое доброе имя. Именно поэтому он и просит не рассказывать несчастной девушке, то есть тебе, все лишние подробности своего разгильдяйства, а просто звякнуть ему, если тебя увидят на катке. Естественно, что благодарность в виде денежных знаков в гораздо большем количестве гарантируется. В данный момент все работники только тем и занимаются, что чуть ли не ощупывают руками каждую девушку, похожую на тебя.
   – Молодец… – Александра задумчиво пощипала свою идеальную бровь коготками. – Хорошо роет! Но это и все?
   – Ты, я вижу, тоже молодец. И тут догадалась, что Торговец на этом не остановится.
   – Элементарно…
   – Так вот, в данный момент наш объект находится в представительстве одной из лучших сыскных контор частного сектора. Конфиденциальность и противоподслушивающие устройства у них на таком высоком уровне, что даже нам ничего напрямую узнать не удается. Разве что позже попробуем. Но, исходя из того, что это частное агентство занимается «полным комплексом», то есть берется за любые задания, слежка будет вестись теперь не только за «Ксанаду», но и по всему городу. Если не по всему земству. Так что скоро с тобой начнут здороваться на улице многие прохожие, готовься.
   Девушка задала еще с десяток уточняющих вопросов, а потом надолго задумалась. Павел Павлович отвлекся на перебор файлов и не торопил свою подчиненную с выводами, теперь уже окончательно уверившись в ее возможностях самой решать, как и когда начинать форсирование знакомства с объектом. Хотя свое мнение у него уже сложилось. Оставалось только дождаться решения агента.
   Как ни странно, но по самому основному пункту мнения сошлись.
   – Вмешательство сыщиков нам может очень сильно помешать. Желательно это неудобство устранить немедленно.
   – Каким образом?
   – Намекнув по телефону на предстоящее свидание. Вообще-то, звонить я не собиралась, а просто хотела послезавтра появиться в «Ксанаду»…
   – Так поздно? – не сдержал своего удивления шеф.
   – Ха! В идеале следовало бы еще на день позже встретиться. – Нравоучительно поднятый указательный пальчик прогнулся неестественным образом, подтверждая необычную гибкость костей и подвижность соединений. – Но раз он вознамерился поставить на уши весь город, то надо его энергию направить в другую сторону.
   – Наши действия?
   – Сможете мне обеспечить прямо отсюда выход на уличный телефонный аппарат?
   – Естественно, сейчас распоряжусь…
   – Не спешите, Пыл Пылыч. Предварительно следует устроить так, чтобы Торговец не взял сразу трубку и я наговорила на автоответчик. Есть наработки?
   – Должны быть, – подтвердил шеф, поднимая на ноги вспомогательные службы нажатием кнопки. – А что конкретно говорить будешь?
   – Всего несколько фраз: «Здравствуй, это Саша. Жаль, что тебя не застала. Буду на катке в пятницу, в то же время». Ни буквы больше! Потом уже при встрече признаюсь, что звонок получился чисто спонтанным, после случайного нахождения карточки в кармане куртки. Мол, и в самом деле остались только приятные воспоминания от интересного разговора.
   – Хорошо. Начинаем подготовку.
   Прибежал Казик Теодорович с группой техников. Приволокли аппаратуру. Затем тщательно, в нескольких вариантах записали речь Александры. Потом добавили на задний фон шумы улицы, которые всегда присутствуют при разговоре из общественного телефона. Два связиста на другой аппаратуре засели на постоянный дозвон на мобильник объекта. Но делалось это так хитро, что у абонента так и не появлялся сигнал вызова, словно ему никто и не звонит. Зато приборы ясно показывали: все это время Динозавр находится в зоне досягаемости.
   Для того чтобы включился автоответчик, следовало дождаться благоприятного момента, который возникает, например, при спуске в лифте. Именно такая наработка существовала в технической службе конторы для, казалось бы, простейшего действия.
   Пока дожидались соответствующего момента, а оператор сводил на единый узел все каналы связи от группы наружного наблюдения, Павел Павлович тихонечко переговаривался с девушкой:
   – Почему ты решила наговорить свою фразу именно на автоответчик? Не лучше ли сказать две-три фразы, а потом рассоединиться?
   – Ни в коем случае! Порядочные люди в подобном случае просто обязаны перезвонить. А я играю роль не просто порядочной девушки, а девушки, помешанной на порядочности. Вдобавок он после первого же моего слова может выкрикнуть нечто такое, что выведет русло разговора из-под моего контроля, а это тоже чревато осложнениями. Его велеречивость и находчивость могут сыграть со мной плохую шутку. Ну и напоследок мы сможем более тщательно проследить за его реакцией. Надеюсь, кто-то из наших уже постарался?
   – Сейчас узнаем. – Шеф повернулся к главному оператору: – Миша, ну что там творится?
   – Двое наших парней уже в фойе здания. Дальше прорваться без предварительной договоренности им не удалось. Но уже приближается наш агент с более высокими полномочиями, он постарается подняться на третий этаж и пройти в приемную того офиса, где находится объект.
   – Что делает пара наших в фойе?
   – Включили камеры, направили их для просмотра парадной лестницы и дверей лифтов. Там напичкано столько следящей аппаратуры, что они могут работать совершенно спокойно.
   Еще минут пять деловито обсуждали разные технические детали. Потом дернулся один из техников:
   – Клиент вне зоны сотовой связи!
   – Пошел пакет информации… – тут же забормотал второй техник. – Есть! Пакет принят.
   – Ребята, внимание на лифты! – полетело предупреждение от оператора и на мониторах обе двери приблизились крупным планом.
   Вот одна из них открылась, вместе с посетителями и Торговец отправился к выходу. Не пройдя и нескольких шагов, он стал доставать из нагрудного кармана мобильный телефон: добрался сигнал связи о пропущенном звонке. Чуть уменьшив скорость своего продвижения, Динозавр присмотрелся к номеру звонившего, равнодушно дернул бровями, рассмотрев, что звонок – из общественного места, но прослушивание голосового сообщения включил. А когда до него дошла суть сообщения, он от отчаяния несколько раз хватил себя кулаком по лбу. Проникшие в фойе агенты выбрали позиции и подсуетились как нельзя лучше. Разочарованное, раздосадованное лицо объекта просматривалось как нельзя лучше сразу с двух сторон, и все эмоции и переживания читались как раскрытая книга. Он столько времени так трепетно ждал ее звонка – и надо же было такому случиться, что она позвонила, когда он находился в лифте. Какая неудача! Вновь прослушивание сообщения… Жуткие сомнения: ждать еще два дня! Пристроился у самого окна – опять прослушивает. Задумался… Некоторый проблеск надежды: хоть что-то конкретное! И удовлетворение: все-таки позвонила! Потом самодовольная улыбка: а куда бы она делась! И снова испуг: ждать чуть ли не двое суток! Очередное прослушивание заставило задуматься с немного отвисшей челюстью. А потом на окаменевшем лице вновь появилось осмысленное выражение: надо действовать!
   Резко развернувшись, объект скрылся из поля видимости камер, и поймали они его, только когда он входил в лифт. Динозавр возвращался обратно, в офис детективного агентства.
   – Все ребята, главное сделано, спасибо, – обратился ко всем начальник. – Оператор остается, все остальные свободны!
   Под топот и шелест уносимой аппаратуры к столу шефа пристроился начальник аналитического отдела и, опершись локтями, принял участие в обсуждении:
   – Наверняка Торговец отменит всеобщий поиск…
   – Ну это и без тебя ясно, – буркнул Павлович. – И к гадалке ходить не надо.
   – …А вот пару шпиков, – нисколько не обиделся Казик Теодорович, – для слежения вокруг «Ксанаду» – оставит. Опасаться будет, что девочка сбежит, как в прошлый раз.
   Александра забарабанила коготками по столешнице и дернула уголком губ:
   – Да нет, парочкой там не обойдется. На этот раз он постарается узнать обо мне все, до самых пеленок. Что я ем, чем дышу, какие отношения с бабушкой и как с ее помощью увеличить мою сговорчивость. В том числе и старушенцию могут проверить по полной программе. Как наши легенды? Выдержат подобные испытания?
   – Несомненно! – заверил старый поляк. – Мы все предусмотрели. Да и тетушка моя – агент со стажем.
   Теперь несколько раздраженно фыркнул шеф:
   – Может, не стоило обострять знакомство подобными проверками? Все-таки риск остается, что они откопают какие-то несоответствия. А так бы он тобой увлекся и совершенно отбросил любые сомнения или подозрения.
   – Нельзя так делать, Пыл Пылыч, – тоном школьной учительницы возразила девушка. – Категорически нельзя! Не тот это человек, чтобы, даже повязнув в любовном дурмане, не проверить всю жизнь своей избранницы. Если он сейчас обнаружит какой-нибудь наш просчет, то мы еще как-то сможем вывернуться и переиграть скользкие моменты, но если наши отношения зайдут слишком далеко, любое мое неосторожное слово, не соответствующее проверке, станет крахом всей операции. Поэтому – пусть копают со всей активностью, а Теодорович пусть не спускает глаз с каждого их движения. Если сейчас все получится идеально, то в дальнейшем Динозавр к этому вопросу больше не вернется, а бабушку можно будет вновь вернуть на пенсию.
   – Кстати, как она там? – сдвинул брови старый оперативник. – Справляется?
   – На отлично! – подтвердила Александра, с улыбкой косясь на аналитика. – Мне кажется, у них вся семейка может смело играть любые роли с изумительным правдоподобием. Словно живет со мной и в самом деле много лет. Еще и мне некоторые дельные подсказки дает, как и что должна говорить воспитанная внучка в тех или иных случаях. Такое впечатление, что она еще до Второй мировой войны в художественной самодеятельности участвовала.
   Казик Теодорович перешел на просительный тон:
   – Ты ей лучше о войне не напоминай. Когда тетя была еще девчушкой, все ее село бандеровцы вырезали, почитай только она из всех селян и спаслась чудом. Мой отец тогда только родился и жил в райцентре. А уж что тетке потом пережить пришлось – никакая самодеятельность не сравнится.
   – Ой, я и не знала, – сочувственно надула губки красавица. – Но зато теперь уже точно так глупо не пошучу.
   – Но с другой стороны – она добрая и все прощает.
   – Да, и готовит она просто отменно. Я даже за свою фигуру опасаться стала.
   Павлу Павловичу надоело выслушивать комплименты своей старой сотруднице.
   – Ладно, хватит болтать не по делу. Лучше, Шурка, расскажи, в чем ты в следующий раз подашься на каток? Ведь наверняка постараешься красоту навести? Чтобы раз и…
   – Ничего не «раз»! Наряд тот же самый, только внешность изменится за счет неправильно и неумело наложенной косметики. Я даже потренировалась и сделала несколько фотографий.
   Мужчины всмотрелись и от неожиданности икнули. Первым выдавил из себя вопрос Казик Теодорович:
   – Побойся бога, красавица! Ведь уничтожать объект команда еще вроде не поступала!
   – Ага! – подтвердил шеф с деланым воодушевлением. – Но вот на будущее надо будет принять на вооружение: натуральный инфаркт – и никаких следов воздействия.
   Девушка немного обиделась.
   – Не утрируйте! – хотя и сама внимательно рассмотрела самое лучшее фото. – Не такая я тут и страшная. Просто ему сразу необходимо вбить в голову мысль о моем тотальном неумении пользоваться косметикой. Тогда можно будет выработать у него иллюзию, что именно он наставил меня на путь внешнего великолепия. Тем самым он проникнется ко мне чувством тотальной собственности и будет более благосклонно потакать в будущем любым моим прихотям и капризам.
   На этот раз оба представителя начальства переглянулись многозначительно.
   – Слышал? А большинство мужчин как привыкли поступать?
   – Как раз наоборот: вначале клюем на безукоризненный макияж, а после женитьбы настаиваем на воистину натуральном личике.
   Шеф чмокнул губами:
   – Значит, существенные сбои дает твоя статистика, Казик! А если девочка и тут окажется права…
   – Ладно, раз я вам больше не нужен, – заторопился аналитик, – бегу работать.
   – Что-то вырисовывается по детям?
   – Пока ничего конкретного, информация только начала стекаться в базу данных. Если что-то всплывет, сразу поставлю в известность.
   Когда Теодорович ушел, Александра попросила:
   – Если станет что-то известно, не забудьте и мне рассказать во всех подробностях.
   Павел Павлович задумчиво повертел в ладонях карандаш:
   – Оно тебе надо?
   – Надо! Уж лучше я от вас узнаю и сразу получу какую-то поддержку или приказ, чем мне что-то откроется во время работы с объектом. Честно говорю, сгоряча могу не сдержаться и пришибить. Почему-то меня этот вопрос зацепил невероятно. Умом понимаю, что надо будет приказ выполнять, а вот внутренности все сразу замораживаться начинают. Не нравится мне такое…
   – Ха! Ей не нравится! – возмутился шеф. – А мне что прикажешь делать? Да за такие пораженческие рассуждения я обязан тебя сразу снять с задания. Только самоуправства мне не хватало в таком деле всепланетного значения. Шурка! Ты эти глупые «телесные заморозки» бросай! А не то я тебя так прогрею от всей души, что ад раем покажется!
   Неожиданно девушка улыбнулась:
   – Ну вот, уже прогрели. Спасибо!
   – Не за что, подходи в любое время… Ладно, давай вали отсюда и не мешайся под ногами. Поработай с бабушкой и введи ее в курс всех последних деталей. Чувствую, этот Динозавр обязательно пожелает познакомиться с твоей единственной родственницей.
   Когда девушка ушла, руководитель конторы походил по кабинетам, понаблюдал за работой подчиненных, а потом, стараясь не привлекать к себе внимания, вышел через черный ход. Пройдя по неиспользуемому дворику, пересек несколько коридоров и своим ключом отпер железную дверь первого этажа. За ней оказалась небольшая, но очень уютная квартирка, единственным обитателем которой оказался щупленький невзрачный паренек лет восемнадцати на вид. Хотя, если присмотреться, можно было добавить к возрасту лет пять. Надев наушники, хозяин квартирки лежал с закрытыми глазами на диване и легонько дергался от прослушиваемой музыки.
   Павел Павлович бегло окинул взглядом комнату, подошел к выключателю и мигнул светом. Парень молниеносно вскочил на ноги, но, рассмотрев гостя, вновь расслабленно завалился на диван, без всяких приветствий разразившись короткой жалобой:
   – Подыхаю от тоски.
   – Вот и радуйся: есть очень интенсивная и очень опасная работа.
   – Убрать кого или как?
   – Похоже – все вместе. Но задание будет невероятно ответственным.
   – Да что мне, впервой? – Парень теперь уже уселся с явной заинтересованностью.
   – Хе, – озадаченно покрутил головой ветеран спецслужб. – Тебе предстоит следить за нашим агентом, которая раскручивает один важный объект. Твоя задача, если что-то пойдет не так, как я тебя проинструктирую, или если я дам определенный сигнал, немедленно уничтожить…
   – Объект?
   – …агента! И учитывай: если она тебя раскроет раньше – не спасешься, уничтожит сразу. Если же тебя разоблачит объект – будет еще хуже. Если сорвешь задание – самый нежелательный вариант: возьмусь за тебя я.
   Лицо паренька перекосилось от попытки улыбнуться.
   – Еще что-нибудь – пострашнее – есть?
   Гость со вздохом посмотрел сквозь потолок и подтвердил:
   – А как же, конечно есть. Так как, справишься?
   – Куда я денусь! Когда приступать?
   – Через два дня. Сегодня вечером принесу все данные, деньги, ключи от машин и документы. Договоримся о связи. Все остальное решай сам. С твоими рекомендациями только тебе и браться за подобные дела.
   – Ваши наружники меня не выследят?
   – Обязательно выследят. Но для всех наших ты станешь экстрасенсом, который улавливает все эмоции. Так что носи на шее диктофон и время от времени наговаривай туда всякую чушь про цвета радуги в ауре объекта.
   – Проще не бывает, – пожал плечами паренек. – Наговорю с три короба, язык без костей.
   – Тогда до встречи!

Глава 10
Последние удары

   После возвращения из королевства Опалов друзья с головой окунулись в текущие дела Вельги. Благо на ближайшие сутки Торговец был совершенно свободен от других миров, решив как можно тщательнее и масштабнее определить планы развития столицы на ближайшее время. А попутно и дать подробные разъяснения всех этих планов своему венценосному товарищу.
   И вот только после этих разъяснений, проведенных в кабинете с глазу на глаз, Бонзай Пятый смог осознать грядущие изменения и в главном городе королевства, и на целом континенте. А план был таков: королевство Ягонов, внешне продолжая скрываться под фасадом средневекового исполина, скрытно, форсированными темпами превратится в высокоиндустриальное, промышленно развитое техническое государство. А прежнее лицо надо было сохранить по той причине, что основной заработок обещался вливаться в экономику из карманов туристов. Причем последнее утверждение не воспринималось молодым монархом совершенно, и Дину пришлось именно на это потратить больше всего времени.
   – Да ты надо мной издеваешься! – возмущался самодержец. – Как может именно в Вельгу приехать богатый турист (тьфу ты, и слово-то какое вульгарное!) и потратить здесь хоть какие-либо деньги? Чем он здесь кроме тех самых стен любоваться будет?
   – О! Ты даже себе не представляешь, как уникальна и интересна все та же твоя столица, – покачался Дин от восхищения всем телом. – Чего стоит только архитектура здешних домов! Я уже не говорю об отделке фронтонов, крыш, дверей, окон и просто стен, в которой органически совмещаются белый кварцевый камень и темные породы дерева. А если еще в начале осмотра выпить стаканчик вашего далийского…
   – Ну, вообще-то у нас тут действительно красиво, – самодовольно распрямил плечи Бонзай. – Потому что из подобного камня все окружающие горы, нигде таких нет. Да и деревья здесь необычные, особенно породы с темной древесиной. Столетиями структуру не теряют – ни на солнце, ни на морозе, ни под дождями.
   – Вот! И я подобного нигде раньше не встречал. Да только на торговле этой самой древесиной твое королевство уже давно просто обязано было стать самым богатым на континенте.
   – Так ведь оно по твердости как камень, но и по хрупкости такое же. Хотя пока свежее – с ним можно работать. Но вот когда засыхает… только на внешнюю отделку и годится.
   – Это тоже решаемо; со временем используем. Но вернемся к туристам. Во многих государствах, подобных твоему, технические революции так кардинально преобразовали образ и основу всей жизни людей, что там рыцарские доспехи остались лишь в музеях и выставочных залах. А ведь рыцарские турниры, учебные бои, полномасштабные маневры – это наиболее лакомые сценки из Средневековья для урбанизированного, живущего в ядовитой атмосфере современного человека. Ты себе представить не можешь, с каким желанием и восторгом они будут платить немыслимые деньги за возможность побывать все на том же рыцарском турнире или недельку пожить в натуральном замке гордого барона, расположенном на неприступной скале.
   – Если ты так говоришь, то зачем нам тогда развивать промышленность? – вполне логично рассуждал молодой король.
   – Чтобы в любой момент дать отпор любому агрессору! Причем – на его территории. Ведь как только ты крепко встанешь на ноги, на такой лакомый кусочек постараются ринуться все завоеватели скопом. Может, и мое вмешательство их не остановит. Вот именно для этого индустриализация королевства Ягонов просто необходима. Но делать ее придется скрытно и незаметно. Стараясь не выпускать за границу ни технологии, ни лучших специалистов. Да и с внутренними шпионами теперь придется бороться специально созданному министерству.
   – Но если все-таки секреты станут ускользать? Например, в ту же Визенскую империю?
   – Не без того. Тотально обезопасить и сохранить все производственные или технологические тайны не удастся. Но ты все равно будешь с огромным отрывом двигаться впереди любых последователей, и твое преимущество будет неоспоримо. Ко всему прочему, придется не только королевство Опалов сделать своим безупречным союзником и помощником, но и всех остальных. Причем «второй ряд» соседей – тоже. Все они должны быть кровно заинтересованы в неприкосновенности Ягонов во все времена…
   – Такое сотворить невозможно! – замотал головой Бонзай. – Не бывало такого в истории.
   – В вашей – не бывало. Но ведь мы сможем взять все самые лучшие наработки других миров, а уж там, поверь, мы отыщем самые удачные, сказочные и невероятно действенные варианты любой модели развития отношений. И, возвращаясь к твоим визенцам…
   – Ну, этих вообще никакие сказки не перевоспитают!
   – Не спеши высказываться так категорично. Согласен, есть там невероятные трудности, мне и одного посещения хватило, чтобы понять: там творится нечто невообразимое. Что ж, тем более интересно будет в том бедламе разобраться и навести должный порядок. И ты поучишься, и мне опыта прибавится. Но там чуть позже. Вначале давай отправим гонцов в другие, более дальние королевства.
   – Зачем и куда?
   – Пусть пригласят в королевство Ягонов лучших зодчих. Пусть им посулят огромные деньги – и те отправляются на новое место работы в Вельгу. Конечно, приедут единицы из сотен приглашенных, но и этого для начала хватит. Когда их коллеги узнают про оплату и новые реалии данного места, то станут ломиться сюда колоннами – и твои министры их будут трудоустраивать по мере необходимости за самые мизерные оклады. А вот самые решительные, те да, огребут деньжищ по полной. Это первое, что надо сделать немедленно. Второе: самым сообразительным и предприимчивым патриотам твоего королевства раздай концессии на строительство десятка кирпичных и цементных заводов, а также на устройство нескольких гигантских каменоломен. Причем с таким условием: что как только созданные ими предприятия начнут работать качественно и бесперебойно, директора станут гарантированно получать с прибыли определенный процент до конца жизни. Естественно, подготовив на свои места наилучших преемников. А сами будут переброшены на более насущные направления народного хозяйства с соответствующим повышением оклада. То есть все должны сразу осознать: ценными кадрами ты разбрасываться не намерен, но и покоиться на лаврах им не позволишь.
   Рука короля уже тянулась дернуть за шелковый шнур, ведущий к колоколу, – и тем самым собрать ближайших помощников, но шафик попросил:
   – Есть еще и третье безотлагательное дело. Надо прямо сейчас послать по паре ловких разведчиков под видом купцов не только в Визенскую империю, но и к викингам. Пусть упорно и целеустремленно собирают любую информацию. Сейчас нам не до ледовых берсерков, но как только разберемся с остальными соседушками, то и за северян возьмемся. Найдутся подходящие ребята?
   – Если правильно поставим задачу, найдутся, – рассудил Бонзай. – Теперь они готовы умереть за свою родину и короля, а если узнают только о малой части перспектив, то вообще горы свернут.
   – Тогда зови гордость королевства Ягонов. Заодно и я с ними познакомлюсь более близко, а то лишь издалека взглядами обмениваемся.

   Когда все намеченные на первый этап дела были выполнены, парочка друзей наведалась на место рытья котлована под башню шафика. Работа спорилась и с каждым часом набирала обороты. Выемка грунта в некоторых местах уже достигла глубины в два метра, а после вручения окончательных эскизов башни назначенным прорабу и мастеру центр постройки определился окончательно. Правда, прораб схватился за голову, после того как узнал соотношения мер длины и перевел размеры в удобоваримое для здешних математиков состояние. Даже воскликнул:
   – Таких башен не бывает!
   На что Бонзай Пятый строго прикрикнул:
   – Еще как бывает! Если господин шафик решил строить по самому дешевому, типовому проекту, то представь, как будет выглядеть индивидуальная разработка раз в пять большего здания! Представил? Ну а теперь спокойно продолжай рыть фундамент под скромное жилище моего друга.
   Затем выбрались за город и подались на отметку в пять миль от существующей крепостной стены. Там, взобравшись на господствующую высотку, Динозавр опять стал разъяснять перспективы будущих построек:
   – Примерно с этого места ты будешь потом обозревать весь город. Причем непосредственно из дворца к стратегически важным местам будут проложены тоннели, по ним – рельсы для самодвижущихся тележек, и ты будешь иметь возможность добираться куда угодно со скоростью урагана. Причем совсем необязательно, чтобы наказать врага, чаще – для удивления путешественников и гостей столицы в особо торжественных случаях. Конечно, будет это еще не скоро…
   Бонзай старался представить себе то, что уже существовало на предварительных эскизах, в натуральном виде – не получалось:
   – По нашим меркам и мои внуки могут не успеть подобное достроить при своей жизни.
   – Далеко ты забрался, дружище. Вот как только освободимся, я тебя обязательно прокачу в одно место, где я тоже затеял грандиозное строительство. Причем у меня там ведется постоянная съемка от времен дикого состояния природы до сегодняшнего дня. Получится потом уникальный фильм, когда в ускоренном режиме просматриваешь движущиеся картинки всего возведения. Бываю я там раз-два в неделю, но за несколько лет половина города уже вступила в строй и приняла своих обитателей.
   – Тебя там, наверное, вообще уже за бога почитают?
   – Нисколько. Для подавляющего большинства я просто очень значительная и важная шишка в составе правящего совета – и только.
   Король уже выглядел настолько заинтересованным, что и по сторонам не смотрел.
   – Тоже создаешь в том городе рыцарскую вольницу?
   – Ха! Было бы здорово, но в том мире там этого и так полно. Скорее нечто из будущего, что удалось подсмотреть только в самых развитых мирах. Если хочешь, более подробно расскажу тебе за ужином.
   – Конечно, хочу. И фильм просмотреть не откажусь. А то все некогда…
   – Но твои ребята успевают?
   – А как же! Только и сидят возле твоего ноутбука и сутками просматривают те изображения, которые передаются с камер. Пожалуй, только для них это и стало работой, мне до сих пор движущиеся картинки кажутся нереальным наваждением.
   Обратную дорогу преодолели интенсивной рысью, поэтому было не до разговоров. Но уже поздно вечером, когда смогли выкроить время для легкого ужина перед сном, быстро поели, и при десерте Бонзай напомнил про обещание:
   – Хоть в двух словах обрисуй свой строящийся город.
   – Не получится. И целого дня не хватит. Ты уже сам его на месте рассматривать будешь, дам тебе экскурсовода, и он доходчивее, чем я, объяснит. Лучше я тебе саму суть и предысторию поведаю. – Дин не смог сдержать зевка: – Если не усну…
   – Тоже не страшно, тем более что две девицы твою кровать уже проглаживают своими теплыми тельцами, – подмигнул Бонзай, хватаясь за стоящий на столе графин. – А мы пока еще чуток посидим под наше любимое далийское.
   – Как бы оно нам не опротивело от такого частого употребления, – проворчал Дин, но кубок все-таки ко рту потянул. Освежившись вином, согласно кивнул: – Ладно, слушай.
   Как оказалось, чуть менее восьми лет назад Торговец отыскал чудесный мир Зелени, в котором несколько тысячелетий царила эпоха развитого «просвещенного» Средневековья. Словно кто-то раз и навсегда законсервировал развитие тамошней цивилизации на уровне рыцарского кодекса чести и мужества для мужчин и непередаваемого очарования для женщин. Войн в мире Зелени практически не было, а вся лишняя агрессия его обитателей утекала вместе с кровью на многочисленных рыцарских турнирах. Соревнования по доблести и мужской силе проводились практически круглый год с небольшими перерывами на свадьбы.
   Основным гарантом стабильности в том мире являлась наибольшая по занимаемой территории империя Рилли, вот именно туда и зачастил гость из другого мира. В первый год он тщательно присматривался, вживался в незнакомую среду и завоевывал для себя определенную нишу в довольно пестром сообществе. Что оказалось, в общем-то, просто по причине наличия там многочисленного купеческого сословия. В связи с обилием собственных, никогда ранее не виданных товаров новый подданный Рилли вскоре стал вхож в любые дома высшей аристократии, а на второй год добрался и до личного знакомства с императорской семьей. Благодаря этому знакомству Динозавру удалось не только попасть на юбилей, но и преподнести в дар самому могущественному лицу то, что для него самого ничего не стоило. Зато подарок этот оказался, по оценкам самого императора и всех историков, чуть ли не самым значимым за обозримые тысячелетия.
   Конечно, возможности Дмитрия Светозарова в плане подарков были неограниченными. Начиная от спиннинга для рыбной ловли и кончая убийственным лазерным оружием из миров с развитыми техническими цивилизациями. Да только он в каждом конкретном случае старался сохранить любой найденный им мир в изначальной красоте и свежести и никогда без особых на то причин не форсировал неспешный ход цивилизаций к экономическому буму. Например, в том же мире Зелени до сих пор не существовало арбалетов, а значит, гость не собирался и заикаться о дальнобойном оружии. Здесь никто не изобрел порох, а значит, и само упоминание о каких-либо салютах стало бы кощунственным. Здесь не додумались до парового двигателя и не знали электричества – значит, основные виды продаваемых усовершенствований заключались в новых червячных соединениях, которые использовались в ветряных и водяных мельницах.
   Об остальных контрастах, особенно в мелочах, можно было рассказывать сутками. Да и заработать при их модификации не составляло особого труда. Поражал высокий уровень повседневного быта. Например, даже такие не упоминаемые всуе предметы, как унитазы и умывальники, существовали в каждом доме и делались из глины, подвергаясь вполне правильному печному обжигу. Правда, фаянсового покрытия унитазы не имели и со временем начинали приобретать довольно непрезентабельный вид. Новые технологии покрытий, введенные в эту, казалось бы, не слишком привлекательную сферу людского бытия, сделали Торговца одним из самых богатейших купцов в империи. Его продукция, с непонятной для местных жителей аббревиатурой «DPS», за семь лет разошлась практически по всему миру Зелени. А об истинном хозяине самых прославленных фабрик по производству фаянса знали единицы.
   Ну а к концу второго года посещений нового мира настал и самый памятный день: пятидесятая годовщина со дня рождения правящего императора. Уже само право преподнести подарок было оплачено такими взятками и закулисной борьбой, что оставалось только диву даваться, как подобное возможно в гордом честном обществе, воспитанном на рыцарских понятиях чести, твердого слова и истинной справедливости. Тем не менее пришлось и этот путь преодолеть, да и средства к тому времени позволяли сделать это практически безболезненно для кошелька. Личные знакомства тоже чего-то стоили. В том числе и непосредственно с семьей юбиляра. Хотя справедливости ради следовало упомянуть, что действительно уникальные подарки не зажимались службой предварительного просмотра. Некая высшая справедливость в мире рыцарства все-таки существовала.
   Пикантность момента так называемого «дарения» заключалась еще и в том, что император заранее выделял десяток премий за наиболее приглянувшиеся ему подношения, раздаривая их в ответ на десятый день после начала празднования. Высшим отличием считалось награждение графским титулом с выделением земли под будущее графство. Причем разрешалось выбирать любой участок, до сих пор никем не занятый и принадлежащий империи.
   Динозавр к тому времени осознал самое главное чудо этого законсервированного в рыцарстве мира. Оказалось, что здесь никто не болеет и почти все, кто не погиб при несчастных случаях или на турнирах, живут более ста лет. Исключения составляют лишь крайне тяжелые, вернее сказать, очень запущенные болезни, при которых в технически развитых мирах врачи бессильно разводят руками. Причем на Зелени даже сам видимый процесс старения начинается не ранее чем с восьмидесяти лет, а женщины вообще сохраняют репродуктивность до семидесяти пяти и могут рожать на своей «золотой» свадьбе здоровых полноценных детей. Каждый обитатель этого мира может в течение часа вылечить у себя начинающуюся простуду, за трое суток залечить открытый перелом, а общими усилиями их лучшие специалисты по травмам вытягивали порой смертельно раненных рыцарей прямо-таки с того света. Таких уникальных способностей не имеет никто и нигде. Но больше всего поражает то, что обитатели Зелени имеют уникальные врачебные навыки поголовно, начиная с шести-, максимум семилетнего возраста.
   И Торговец бы перестал себя уважать, если бы не попытался разгадать такую феноменальную загадку. Но для этого были необходимы свои исследовательские лаборатории, свои корпуса под больницу и свои независимые экспериментаторы вместе с учениками и подопытными больными. Да еще при этом построить это все в строжайшей секретности от окружающего мира. Сложно. Тем более при отсутствии земли, то бишь – титула графа. Оставалось только выбрать надлежащий подарок. Тут долго думать не пришлось, на ум пришла древняя притча про персидского царя, который возжелал расплатиться за подобный подарок на Земле и был изрядно выдоен самим изобретателем. Поэтому сомнений не возникало: только шахматы. Потому что о подобной игре на Зелени не имели понятия.
   Эффект превзошел все ожидания, хотя при подношении юбиляр стал рассматривать подарок с некоторым недоумением. К его трону Торговец подкатил шахматную доску с расставленными на ней фигурами прямо на столике с колесиками, что было и удобно при транспортировке, и довольно удобно для первой, показательной игры. Стараясь сразу заинтересовать самого могущественного человека этого мира, Дмитрий с ходу приступил к объяснениям:
   – Ваше императорское величество! Данная игра называется «шахматы» и служит не только для развлечения, но и для улучшения умственной деятельности, развития умения абстрактного мышления, усовершенствования командной тактики и стратегии на поле боя.
   Последнее утверждение особенно заинтересовало юбиляра. И если до того он просто кивал в знак благодарности и всего лишь пару раз взял в руки одну из фигур для ближнего осмотра, то сейчас впервые спросил:
   – Только на поле боя?
   – Не только. Умение мыслить абстрактно помогает решать и любые повседневные задачи.
   – Ладно, – соизволил разрешить император, который уже до того несколько раз встречался лично с набирающим обороты купцом. – Тогда расскажи нам, Торговец Дин, в чем суть данной игры.
   Гостю из другого мира оставалось только пересказать наилучшие методики Земли, но и тут он внес маленькие усовершенствования:
   – Суть игры довольно проста, хотя для совершенствования в ней не хватит и всей жизни. Ибо в ней существует просто неисчислимое количество вариантов. Весь смысл борьбы заключается в том, чтобы за отсчитываемое вот этими специальными часами время поставить мат «императору» противника, загнав его в безвыходное положение. Поэтому именно вот эта фигура и является на доске самой важной. Ходит она и бьет соперника в любую сторону, но только на одну клетку…
   При этом утверждении император с еле заметной улыбкой скосил глаза на свою супругу, которая со всем вниманием и заинтересованностью смотрела на шахматы.
   – …Все остальные фигуры и воины первой линии обязаны защищать своего «императора» – порой ценой своей жизни. Каждая фигура обладает собственной мощью и свойствами, но наиболее сильной и ценной является «императрица». Она имеет право ходить в любую сторону и на любое расстояние. Вот так…
   На этот раз императрица дернула уголком своих очаровательных губ и стрельнула насмешливым взглядом на супруга. Словно она и не сомневалась в своей силе и несметной ценности собственной персоны.
   – …Другие фигуры менее ценны, и ими, как и воинами, принято порой жертвовать ради окончательной победы.
   – Да? – переспросил юбиляр. – А «императрицей»?
   – Тоже. Но, как правило, игрок старается это сделать только в безвыходном положении или таким образом, чтобы убрать в схватке «императрицу» соперника вместе с другой фигурой. Еще предпочтительнее – с двумя.
   Самодержец не скрыл довольной улыбки, делая вид, что не замечает свою нахмуренную супругу. Тогда как Динозавр продолжал без единой паузы:
   – …В том случае если игрок прозевает опасность и лишится своей основной защитницы, поражение ему уже практически обеспечено и остается только делом времени…
   Самая прекрасная женщина империи довольно вздохнула, хотя и могло показаться, что она презрительно фыркнула по какой-то своей непонятной прихоти.
   – …Вот в этом буклете вы можете почерпнуть более подробную информацию о тонкостях игры и ее незыблемых правилах. Хотя лучше всего первые несколько партий сыграть с инструктором для укрепления основных навыков.
   Имперский перст указал на среднюю полку столика:
   – А там что лежит?
   Дарящий с готовностью поднял один из предметов, который оказался сложенной шахматной доской в кожаном чехле:
   – Вы просто не представляете, как в таком случае страдают родные и близкие, не имеющие возможности и самим сыграть в эту чудесную игру. Поэтому этот, более простой вариант шахмат вы можете раздавать по мере обучения не только своим детям, но и кому угодно. Ведь вам и самому станет интересно одолеть очередного соперника в очной встрече, и, как истинный рыцарь, вы ему предоставите все условия для тщательной учебы на своей территории.
   – Хорошо, Торговец Дин, это действительно может оказаться занятной вещицей. Поэтому сразу после банкета вас проведут в мою комнату отдыха, и мы с вами начнем первую партию.
   – Слушаюсь, ваше императорское величество. Но осмелюсь предложить, чтобы на первом сеансе присутствовали и все желающие. Тогда вскоре у вас появится выбор соперников. Конечно, если ваши близкие заинтересуются подобной игрой.
   Пятидесятилетний император, выглядящий не старше тридцати пяти, скосил глаза на свою супругу, и та хрустальным голоском отчеканила:
   – Мы уже заинтересовались.

   Итак, после застолья Торговец Дин впервые оказался в святая святых имперской фамилии – в личных дворцовых апартаментах. Спиртным на Зелени не злоупотребляли, поэтому на первую игру собрались лишь слегка навеселе. Помимо дочери и сыновей императорской семьи присутствовали еще несколько человек, из которых наиболее славился министр внутренних дел, дородный, мощно сложенный рыцарь восьмидесяти лет. Он приходился юбиляру дядей по материнской линии. Впрочем, и сам император на его фоне отнюдь не смотрелся слабаком.
   Первый час игра с пояснением каждого хода с обеих сторон шла только на одной, «подарочной» доске. Потом присутствующие разбились на пары и начался сеанс одновременного инструктажа. Динозавр со всей сноровкой успевал метаться между столиками, подсказывая, уточняя и разъясняя правила и утрясая мелкие конфликты между игроками. По истечении третьего часа он ушел, и никто из свиты, толпящейся в кулуарах дворца, не подумал, что увлечение непонятной игрой станет самой страшной болезнью – сначала первой фамилии империи, потом всего дворца, а впоследствии и всей страны. Тем более, что этапы этого пути в первые дни могли показаться очень печальными.
   На второй день знакомства с игрой передрались между собой наследники императорской короны.
   На третий сами венценосные супруги устроили скандал после мелкого недоразумения. В итоге они не разговаривали и не общались четыре дня.
   На четвертый день с самим императором полез драться его дядя по материнской линии, с пеной у рта доказывая, что таких «рыцарей» он просто затаптывал в молодости конем, гнушаясь оголить на такого свой меч. Самодержец в долгу не остался, в результате чего великая империя пять дней пребывала без своего министра внутренних дел, изгнанного в опалу в дальнее поместье. Хотя некоторые поговаривали, что восьмидесятилетний рыцарь уехал сам, потрясая при этом комплектом шахмат в кожаном чехле и скопированной инструкцией и угрожая все изучить досконально, а уж потом доказать, кто здесь «старый плут и мошенник».
   На пятый день с огромным трудом разыскали и пригласили во дворец Торговца Дина. Дмитрию еще повезло, что он наведался на Зелень раньше намеченного срока и успел вмешаться в назревающие конфликты. Детей он помирил за один день, став их самым лучшим другом. Хотя и предположить не мог, что ровно через три года сам падет жертвой мастерски подстроенного сексуального домогательства со стороны старшей императорской дочери. Благо к тому времени она уже достигла возраста, когда, по законам Зелени, была вольна делать, что ей заблагорассудится.
   Венценосных супругов удалось помирить за два дня пребывания во дворце. Ну а когда и министр вернулся к выполнению своих обязанностей, то все приближенные стали в один голос догадываться, кто получит главную премию за наилучший подарок. Даже самые неверующие прониклись, когда на десятый день со дня юбилея живой пример рыцарской чести сыграл со своим племянником несколько партий с истинно философским величием. Оба соперника показали олимпийское спокойствие и с завидной стойкостью реагировали на собственные проигрыши или неудачи в процессе игры.
   На следующий день состоялось завершающее празднество по поводу юбилея. Во время ужина император провозгласил победителя и даровал Торговцу титул графа Дина Шахматного. Конечно же, с правом самостоятельно выбрать земли для собственного графства. Все немного подивились ответной просьбе новоиспеченного графа, прозвучавшей после положенной в таком случае благодарности:
   – Пока еще выбор мне сделать не удалось, так что нельзя ли отсрочить мое окончательное решение по поиску места?
   Император только отмахнулся:
   – Да ищи сколько хочешь! Хоть… целый год!
   И вот по прошествии назначенного срока все были просто ошарашены. Ибо граф Дин Шахматный выбрал самое что ни на есть сумрачное, страшное и нежилое место на планете – Свирепую долину. Огромная по размерам, она располагалась в глубокой впадине между неприступными горами, и оба ее выхода с двух сторон служили только для одного: по немыслимым ущельям в долину несся ревущий ветер. Там он сплетался с густым паром, превращаясь в полыхающее молниями торнадо, и устремлялся в небо. А торнадо, в свою очередь расширяясь, поднималось гораздо выше уровня гор и в хорошую погоду серыми облаками разлеталось по всей империи. Тогда как в плохую и пасмурную погоду все горы укрывались единым саваном. Зимой ледяные «сквозняки» создавали в Свирепой долине внушительный ледник, но в течение лета этот ледник истаивал, благодаря более теплому ревущему воздуху и массе теплых источников и термальных вод. Скапливающиеся при этом реки уходили под горы, в низко расположенную мрачную пещеру, и выходили в никому не известных местах. То есть в Свирепой долине не существовало и клочка почвы: только голый камень, вода и лед. Даже мох там найти не удавалось тем отважным исследователям, которые все-таки рискнули пройти по ущельям, а потом со смертельными опасностями вырваться обратно против ревущего потока ветра. Соотношение уходящих в экспедиции и вернувшихся из них составляло десять к одному.
   Само собой, император очень интересовался причиной такого выбора, и Торговцу пришлось отвечать:
   – Мне вскоре понадобится полное спокойствие для моих философских изысканий. Поэтому хочется быть уверенным, что никто из людей меня там не побеспокоит.
   Отшельников на Зелени уважали безмерно, что и было заранее рассчитано Дмитрием. И попутно избавляло от лишнего любопытства и неприятных вопросов, отвечая на которые не хотелось лгать. Свирепую долину закрепили в безраздельное пользование ему и его потомкам на все века. Только вот император не поленился уточнить:
   – Отныне к твоему титульному имени добавляется еще одно слово. Так что, граф Дин Шахматный Свирепый, будь достоин этой награды и с рыцарской жертвенностью продолжай служить империи!
   – Готов, ваше императорское величество!

   Динозавр закончил свой рассказ и коротко вздохнул:
   – Вот так я и стал обладателем долины, где в данное время строят город и рассаживают сады из самых экзотических плодовых деревьев.
   – Но там ведь лед и нет грунта! – воскликнул в недоумении Бонзай. Вино он забыл подливать давно и теперь только крепко сжимал в своей ладони сухой кубок. Но его гость решительно встал:
   – Все, сказки кончились и деткам пора спать, да и «грелки» наши наверняка давно дрыхнут без задних ног. Или ты забыл, что при дрожащих руках я твоего бешеного дядечку могу и не угостить из ружьишка?
   – Я ведь уже и не подливаю, – немного обиделся молодой король. – А вот мой батюшка мог и зубы выбить за отказ с ним выпить. Я ведь только и прошу рассказать, как ты со льдами справился и откуда землю взял?
   – Ну вот, так и знал, что с самодержцами пить вредно для здоровья, – засмеялся Дин от всей души. – Тебе ведь самому будет в сто раз интереснее возрожденную долину собственными глазами увидеть, чем сейчас полусвернувшимися от усталости ушами про нее выслушивать. Так что обижайся – не обижайся…
   – Да ладно тебе, Дин! Никаких обид! Отправляйся на свое ложе. – Бонзай подморгнул товарищу и сам отправился к другому выходу: – Тем более, что сразу заснуть у тебя все равно не получится.
   – Ну-ну, – бурчал гость, передвигаясь к своей спальне по слабо освещенному коридору. – Я парень разборчивый, мне какие попало грелки не подходят…

   Судя по утреннему настроению, когда оба друга появились в малом трапезном зале, ночь у обоих прошла на «отлично» и недовольных в строю не наблюдалось. Скорее проскальзывала некоторая ленивая пресыщенность в движениях. Молодой самодержец засомневался первым:
   – Не рано ли мы встали?
   – Может, и так… – стал рассуждать Дин, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Мы ведь действительно намного раньше там появиться планировали, присмотреться хотели…
   – Так, может, того… – обрадовался Бонзай. – Еще на часик в люлю?
   Кажется, и его гость в какой-то момент был готов согласиться и вернуться в прогретую кровать, но потом решительно мотнул головой:
   – Не-е! Не хочется потом опять новую засаду устраивать. Вдруг твой дядька ни свет ни заря войско на ноги поднимет? Ведь наверняка захочет по чужой территории как можно быстрее проскочить да до твоей шеи добраться.
   Монарх быстро настроился должным образом – как только вспомнил про свою шею.
   – Тогда поспешим, мой друг, а уж после нужных дел займемся не менее нужными для наших тел забавами.
   На это шафик неожиданно улыбнулся:
   – А ведь есть такое женское имя: Забава. – Затем решительно вскочил: – Ладно, давай облачаться в сюртуки.
   – Зачем? На той скале никто из лучников или арбалетчиков нас не достанет.
   – Ты знаешь, я как представил, что туда уже забрался какой-нибудь лихой разведчик-скалолаз и сейчас осматривает окрестности орлиным взором, мне сразу захотелось напялить сразу два сюртука вместе с забралами. Ведь при нашем прибытии он может и в щели какой затаиться, а потом и стрельнет ядовитой стрелкой, когда нам оглядываться будет некогда.
   Слушая его, молодой король уже интенсивно одевался в ничем не пробиваемую одежку. Умирать не хотелось.

Глава 11
Со всех сторон

   В последние два месяца Дмитрий Светозаров прямо-таки физически ощущал постоянную слежку. На этот раз было ясно: за него со всей серьезностью принялись очередные профессионалы и намерены они копать до конца. Теперь группой подставных артистов не прикроешься и сказками о костюмированных маскарадах дотошных ищеек с собственных следов не собьешь. Оставалось только одно: полностью прекратить все спектакли с эпохами и, так сказать, лечь на дно. Благо средств на жизнь хватало, стремиться к новым, интересным заработкам не стоило. Дела в других мирах шли уверенно и стабильно, а значит, и частого присутствия там не требовалось, хватало инспекционных наездов в ночное время. Хлопотно, конечно, да и режим сна нарушается, но ведь всегда можно перехватить часок-другой в середине дня. Рабочее-то время – не нормированное.
   И все же следовало непременно разоблачить те структуры, которые начали за ним слежку. Составить для себя четкую картину всей лестницы ретивых недоброжелателей – и уже тогда предпринимать меры. Если за ним следят сугубо уголовные элементы, устроить несчастные случаи для их «руководства» труда не составит. После этого мелкие сошки рассосутся в жизненном водовороте, словно мыльные пузыри. Совсем другое дело, если за него взялись государственные структуры. С подобной машиной справиться – задача почти непосильная. Да и стоит ли выводить из строя подобные агрегаты, которые по большому счету все-таки служат благу остальных людей?..
   Но вначале следовало узнать о следящих за ним нечто более конкретное.
   По догадкам Торговца, опасность пришла после гибели известного миллионера Кадагова. Он пропал над морем в своем персональном большом самолете, и подозревали, что кто-то просто свел с ним счеты. Но Дмитрий после смерти Леонида Тарасовича решил более тщательно проверить всю его предварительную жизнь, пытаясь более четко определить круг общения покойного. И отыскал удивительный факт: несколько лет назад Кадагов во время покушения остался без глаза. Это Торговца сразу насторожило: ведь он отлично помнил по личным встречам и беседам, что со зрением у клиента все в порядке. Тогда он стал рыться в биографии миллионера более тщательно – и выяснил время, место да и сам факт уникальной операции по внедрению в живой организм полумеханического глаза, совмещенного с видеокамерой. Да и про экранирующее веко разузнал. Вот и выяснилось, что хитрющий Леонид Тарасович наверняка заснял оба посещения других миров. Но если природные чудеса первого еще можно было списать на гениально смонтированную сцену, то вот рыцарский турнир в империи Рилли мира Зелени действительно мог стать большой проблемой.
   Бесспорно, устные рассказы ничего не стоят. Каким бы наблюдательным ни был зритель, голословные утверждения про какие-то нереальные для Земли детали никого особо не тронут. А вот фильм, который можно покадрово изучить миллион раз – совсем другое дело. Такое вещественное доказательство не спишешь на невнимательность или лишний стаканчик местного алкоголя. Если лучшие специалисты исследуют предоставленный материал, то со стопроцентной гарантией докажут, что иномирское изображение реально. И, самое неприятное, – что это изображение «иномирское».
   Шума в средствах массовой информации не было, из чего следовало, что Кадагов перед своей смертью передал фильм не журналистам, а силовым структурам. Преступные группировки из числа заинтересованных тоже не исключались. Поэтому Торговец сперва принялся со всем тщанием копать именно под них. Но те оказались далеко в стороне от его дел. Тогда Динозавр стал проверять все государственные структуры. Вполне естественно, начал с общегерманской системы, потом – Интерпол и некоторые конторы на бывшей советской территории. Здесь тоже положительных сдвигов пока не наблюдалось, и это заставляло нервничать. Но по большому счету жизнь продолжалась, общественной работы хватало, да и для житейских удовольствий оставалось достаточно времени.
   Ну и самое главное: в качестве Торговца Дмитрий Светозаров мог навсегда покинуть мир Земли в любое удобное для него время. С громом, молниями и торнадо, но – спрыгнуть с земного трамвая, как и где ему заблагорассудится. Как бы это ни было прискорбно. Ведь после этого уже официально вернуться на родину будет невозможно: слишком усилилось видеонаблюдение во всех развитых странах, а менять внешность он не хотел. Да и жизнь в дикой африканской сельве его не прельщала. Но пока бежать было рано: в любом случае его сначала попытаются арестовать. Единственное, чего стоило опасаться, так это неожиданного убийства в спину. Но такой подарок от фортуны баловень судьбы старался исключить. Ведь в жизни так много радостей…
   Именно из-за этих радостей он и проверил в первую очередь – и весьма тщательно – своего нового соседа. Как ни странно, но Борис Бонке оказался парнем что надо. Причем не только не навязывался в приятели, но и сам к соседу в первое время относился настороженно и с подозрением. Что вызывало к нему дополнительное доверие. Ну а умение Бонке не жадничать и со всей страстью предаваться блаженству с самыми прекрасными женщинами вообще вызвало искреннее уважение. Как бы ни досталось Бонке это крупное наследство, тратил он его с наибольшей пользой. Когда Дмитрий подсмотрел у соседа несколько оргий с красавицами, то дал себе обещание подружиться с таким страстным прожигателем денег как можно быстрее. С подобным товарищем можно было бы и по другим мирам гульнуть со всей возможной бесшабашностью. А то совершать подобные вояжи в одиночку стало скучно. Бонзая в последнее время вообще стали держать в ежовых рукавицах да еще и под каблуком, а тому это даже нравится. Так что в компаньоны для бесшабашных холостяцких мальчишников он уже не годился. Следовало срочно отыскать нового товарища, и молчаливый, скрытный по натуре Борис Бонке подходил для этого лучше всего. Тем более, что он, как истинный коллекционер коньяков и бренди, пожелает испробовать лучшие алкогольные напитки и сможет оценить все остальные прелести других миров. Оставалось только довести тотальную проверку биографии нового соседа до конца и приняться за его финальную вербовку.
   Но вот тут как раз и случилось… В самый обычный день, на самом обычном катке, совсем обычным способом прямо под ноги вывалилось это чудо. Причем вывалилось оно под ноги, а в итоге ударило по голове. Да так ударило, что вначале Дмитрий вообще видел только глаза девушки и первые десять минут действовал на резервном автопилоте. И только когда расслышал голос незнакомки, привычно мобилизовался и решил: во что бы то ни стало прельстить эту серенькую, как он решил после первого часа знакомства, мышку.
   Первоначальный гипноз удивительных невинных глаз во время катания стал понемногу проходить. Вследствие чего закостенелый ловелас все больше и больше превращался в уверенного мачо, уже ясно представляя, как они вместе, сразу после катка, отправятся в уютное местечко и займутся приятным сексом. Конечно, девушка выглядела немного растерянной и стеснительной, но эти эмоции Дмитрий смело приписывал своей неотразимости и величию. Избалованный вниманием принцесс, он ничего другого и ожидать не мог. Тем более страшным оказался для него удар, когда он вдруг стал осознавать, что незнакомка собирается «спрыгнуть». Да не просто спрыгнуть, а сделать это навсегда, не оставляя никаких нитей для продолжения взаимоотношений. Имя из нее вытянуть удалось, но вот от большего она отмежевалась с неожиданной для такой скромницы решительностью. Только и удалось, что насильно впихнуть ей свою визитку.
   Потом был безуспешный поиск – и мрачное раздраженное состояние. Причем настроение упало настолько, что даже два удачных столкновения с соседом и его давно ожидаемые приглашения повеселиться вместе вызвали лишь досаду и неприятие. Только улегшись поздним вечером в постель, издерганный за день Светозаров стал успокаиваться и трезво анализировать:
   «Что это со мной случилось? И как это я умудрился отказать себе в знатной гулянке с новым товарищем? Ведь наверняка теперь Борис обидится и опять долго не будет смотреть в мою сторону. И поделом мне! Нашел из-за чего расстраиваться! Самая обычная пигалица. Что толку, что она на Леночку похожа? Сестру мне это не вернет, а значит… Вот! Скорее именно поэтому я больше всего и расстроился, стал нервным и раздраженным. Вспомнил о сестре и родителях – и превратился в рохлю, который упивается тоскливой жалостью к себе, любимому. Печально? Еще как печально! А тут еще эта пигалица вознамерилась свою девственность и неприкосновенность демонстрировать, вот я и сорвался… И кому она хуже сделала? Ведь так и помрет дурой необласканной, с нее станется. Как говорится, куплю билет на пароход, а сама поплыву баттерфляем! Ха-ха! Тоже мне бабочка нашлась, даже на коньках кататься не умеет. И одежда у нее явно из бабушкиного комода… – Некоторое время жалость теснила раздражение и наконец победила. – Может, ей, бедной, вообще носить нечего? Вот бы ее приодеть как следует. Да и прическу поменять. Косички, конечно, очень мило смотрятся, но ведь это анахронизм. Да и личико можно значительно приукрасить. Похоже, что она ничего о губной помаде не знает. А вот интересно, если ее завести в салон красоты, что из нее бы там сотворили? Вполне вероятно, что и визажисты бы ее не спасли от серости. Но ведь порой и там чудеса случаются, а значит, стоит попробовать… Ага… С кем? Вначале эту пигалицу еще отыскать надо… А оно мне надо? Правильно, не надо! Тогда что делать? Так я и так уже это делаю: сплю. И перестаю думать о всяких глупостях. Перестаю… перестаю…»
   Дмитрий повернулся на правый бок и несколько раз пошевелил пальцами ног. По его давнему убеждению, подобное действо, совершенное несколько раз в течение пары минут, очень помогало при попытках уснуть. Кровь при этом отливала от разгоряченной переживаниями головы и приходил сон. Пришел он и в ту ночь.
   Утро выдалось солнечным и оптимистическим, но глаза Александры все равно всплывали в зрительной памяти Торговца, напоминая о давно потерянной нежно любимой сестре. Поэтому отдохнувший разум придумал лучший выход из создавшегося положения: со всей страстью окунуться в работу. Тем более что срочных дел у председателя попечительского совета накопилось выше головы, и уже через несколько часов он и думать забыл встрече на катке. Два дня прошли как в угаре, и только под конец этого активного периода растерянное милое личико незнакомки с пугающей ясностью вновь предстало пред мысленным воображением. Виной тому стали двойняшки, с которыми довелось побеседовать в детском доме. Конечно, девочки уже в своем возрасте были гораздо красивее Александры, и все же нечто объединяло их с ней. Некоторое время Дмитрий так и не мог понять, что именно, и только подъезжая к дому после лихой езды по автобану, он ярко осознал, в чем состоит сходство. И в сестрах-близнецах, и в девушке с катка сквозило главное: настойчивый характер, вера в себя и неколебимая вера как в собственные действия, так и в собственную правоту.
   На первый взгляд это выглядело парадоксальным. Особенно если сравнить девочек, связанных кровными узами и только волею судьбы оказавшихся в детском доме, с сиротой, живущей с бабушкой. Ведь Александра ни в коей мере не выглядела человеком сильным, уравновешенным и духовно несгибаемым. Скорее уж она напоминала прямую противоположность описанной натуре. И только сопоставляя в памяти слова и выражения лиц двойняшек со словами и выражением лица Александры, Дмитрий почувствовал уверенность, что характеры этих троих почти идентичны. Но ведь такого быть не могло, потому что…
   Перекусив на скорую руку и не желая больше перегружать желудок на ночь, Дмитрий улегся в постель и еще раз прошелся по всей цепочке своих рассуждений. Вывод напрашивался однозначный: девушка с катка или тщательно скрывает свой внутренний мир, или, что более вероятно, сама о нем ничего не знает. А что нравится любому экспериментатору больше всего? Правильно, работа с трудным материалом.
   Если постараться и дать возможность серенькой мышке осознать себя как яркую, неповторимую личность, во что может превратиться человек за короткое время? Подобный вопрос мог лишить сна кого угодно, но Динозавр и в эту ночь уснул с должным спокойствием и умиротворенностью. Потому что твердо решил с самого раннего утра заняться тотальным поиском зажатой в тисках воспитания девственницы. Правда, пришлось при этом довольно грубо и беспощадно затолкать в самые дальние закоулки сознания низменную мыслишку: «Ну вот, нашел достойный повод, как выпутаться из щекотливой ситуации. И гордость не пострадает: как же, не для секса вульгарного человека ищу, для познания сути мироздания! И стыда никакого не будет: не удался эксперимент – ну так и ладно…»
   Но ведь для того человек и совершенствуется, чтобы постоянно бороться с самим собой. Чтобы побеждать в себе тягу к плохим поступкам. Чтобы в зародыше давить низменное желание отыскать в любом подвиге нечто грязное или пессимистическое. Слава умным предкам, Дмитрий Светозаров умел бороться с проявлениями собственной слабости.
   И с раннего утра он развернул бешеную деятельность весьма специфического направления. Вначале наладил добровольную службу наблюдения непосредственно на катке, а потом еще и начал массированный поиск по другим каналам. И, когда в частном агентстве его заверили, что девушку обязательно разыщут в течение недели, он впервые за три дня радостно вздохнул, щедро расплатился и отправился к выходу.
   Поэтому трудно было передать словами то смятение и разочарование, когда, выйдя из лифта и проверив пропущенный звонок, он осознал, что по глупой случайности не смог минуту назад переговорить с Александрой. Как это ни банально, но звонка от девушки он ждал подспудно все эти дни. Даже убийственный повод для встречи придумал: «Мне надо срочно дать эскиз надписи и рисунка на могилку бабушке, и я в страшном затруднении. Не подскажешь, какой выбрать?»
   По всем его расчетам, одинокая молоденькая девушка, имеющая единственного родственника, не имела морального права отказать. Да и строгое воспитание ей бы не позволило совершить подобное кощунство.
   «Но, увы, поезд ушел, и теперь придется ждать целых двое суток до встречи. Какой кошмар! И чем заполнить такие долгие, – Дмитрий взглянул на свои «Картье» за двадцать тысяч евро, – сорок пять часов? Хм! Может, податься домой и кутнуть с соседом? Да нет, тот наверняка еще долго будет обижаться и сегодня вряд ли согласится. А вот опять наведаться в фонд – самое то. Там дел хватит на года. Только вначале… да, общий поиск следует отменить. Лишь за «Ксанаду» пусть послезавтра проследят и обязательно впоследствии подробно по биографии Александры все выяснят. Все-таки оперировать определенными данными во время эксперимента гораздо предпочтительнее, чем идти к успеху на ощупь. – Он представил, как ощупывает девушку с глупыми косичками, и еле сдержал радостный смех. Но тут же сам себя осадил: – Да там и щупать-то нечего!»
   Приняв окончательное решение, Динозавр вернулся в сыскное агентство, сделал распоряжения, а потом помчался в офис благотворительного фонда. Дела закрутили его, придавили своим весом, тем не менее давно развитой в себе настороженности и наблюдательности Дмитрий Светозаров не потерял. Именно поэтому он несколько раз четко ощутил за собой слежку – и постарался всеми имеющимися у него средствами сделать как съемку общего плана, так и снимки наиболее подозрительных субъектов. Уже потом специальная программа постарается свести воедино все заснятые лица и сопоставить с имеющимися в памяти картотеками. Достаточно будет только появиться одной ниточке, как, осторожно за нее потянув, опытный Торговец запросто доберется и до всего клубочка. Тем более что у него имеются такие возможности для этого, которые не снились всем разведкам Земли, вместе взятым.
   На волне настороженности удалось обратить внимание на нечто «вне темы»: излишний интерес непонятных лиц к его общественной деятельности. Началось с того, что его коллега по фонду, старый и всеми уважаемый промышленник, поинтересовался:
   – У тебя все в порядке? Нигде не нагрешил?
   – Если и нагрешил, то только при полном непротивлении сторон, – отшутился молодой председатель фонда, но это собеседника не остановило.
   – Опять начали все твои действия со средствами проверять. Да и не только со средствами. Я подумал, что это опять наши начинают очередные проверки, но нет, люди явно со стороны.
   Дмитрий беззаботно отмахнулся:
   – Пусть себе проверяют. Все мои действия на виду, скрывать мне нечего. Ничего не поделаешь, у людей разная работа бывает. Да и мне их деятельность совсем не мешает. Напротив, всегда приветствовал и буду приветствовать.
   Разговор себя исчерпал, но при дальнейшей работе с компьютером удалось наткнуться на несколько запросов, по которым выходило, что заинтересованность деятельностью председателя фонда явно повысилась в последние дни многократно. Причем никаких логических объяснений надумать не удалось. Оставалось только ждать более конкретных действий и уже тогда узнать, почему и кто заинтересовался всеми теми делами, которыми лично довелось заниматься Дмитрию Петровичу Светозарову.
   Да и не таким важным показались Динозавру очередные происки пока неизвестных деятелей. Гораздо более вдохновляло пробегающее в заботах время и то, что момент посещения катка становился все ближе. Ну а если вдруг и появлялись свободные минуты для раздумий во время дальней поездки, то самонадеянный экспериментатор употреблял его для выработки предстоящей стратегии и тактики развития отношений. Чего, вообще-то, он никогда прежде в жизни не делал. Любое свидание он проводил спонтанно, руководствуясь только интуицией и целеустремленным напором.
   В этот раз все следовало сделать не просто осторожно, чтобы ненароком не вспугнуть девушку, но и со стопроцентной гарантией перехода отношений от фазы «просто знакомы» к фазе «любовники». Причем переход к постели следовало совершить как можно скорее: Дмитрий уже давно знал эту свою особенность: пообщался несколько раз с симпатичной женщиной, но не удалось заняться с ней сексом (ну там дела помешали или другая женщина) – и все! Больше к такой «неудачнице» ни духовного, ни физического влечения избалованный ловелас не испытывал. Именно этого и боялся Светозаров больше всего: одно-два свидания – и его интерес к Александре растает, словно дым под ветром. А ему, напротив, томительно хотелось не просто соблазнить девушку, но потом еще и продолжить с ней встречаться.
   К сожалению, загнанная в дальний угол совесть не могла напомнить, что и с теми женщинами, с кем он хоть пару раз переспал, Дмитрий Петрович расставался не менее равнодушно. То есть здесь было бы вполне уместно восклицание: «Они сами не знають, чего хочуть!»
   Как бы то ни было, день первого свидания настал. И как себя Динозавр ни сдерживал, какие ни выдумывал отвлекающие занятия, все равно на катке он оказался раньше всех посетителей. Может, и хорошо, что так получилось, ибо начальные полчаса к нему стремился чуть ли не каждый сотрудник «Ксанаду» с сочувствующими вопросами по поводу розыска. Всем приходилось отвечать довольно односложно:
   – Да, ваш коллега мне уже помог передать лекарство. Спасибо за беспокойство.
   Понятно, что никто не пытался выяснить имя счастливчика, который получил щедрые чаевые, но и расспрашивать дальше пропал всякий смысл. С выражением досады на лицах служащие спешили по своим делам и только с завистью гадали, кто же из коллег умудрился получить обещанное вознаграждение. А когда некоторые из них опознали искомую девушку, вышедшую из раздевалки, то лишь покривились при ее виде.
   Александра появилась через два часа после открытия катка – и была сразу засыпана едва ли не по колено ледовой стружкой, вздыбившейся от коньков резко затормозившего возле нее Дмитрия.
   – Доброе утро! Правда, сегодня на улице жарко? Но из-за этого и контраст резче. Предлагаю проехаться пару кругов интенсивно, чтобы согреться. Саша, давайте руку, держимся крепче и… поехали!
   Практически все время говорил Светозаров. Девушка отвечала односложно, чувствовалось ее немалое смущение. Хорошо еще, что он не задавал всяких глупых вопросов от «Как ты решилась на свидание?» до банального «Как я счастлив, что ты пришла!». То есть с этой стороны опыт истинного соблазнителя пригодился. С другой стороны, только от одного созерцания личика Александры ему хотелось рассмеяться от всей души. Видимо, впервые в жизни она решилась воспользоваться косметикой и сделала это так неудачно, что порой на нее другие посетители засматривались настолько, что сшибали друг друга с ног.
   У Дмитрия даже мысль появилась заявить о непозволительности такого макияжа и без всяких затей настоять на его немедленном уничтожении. Но когда он глянул в ее огромные глаза, то снова совершенно растерялся. Он увидел там лишь безграничное доверие и желание хоть немножко понравиться. Если сейчас он посмеет ее обидеть, то на дальнейшем знакомстве можно будет поставить жирный крест. Поэтому вместо порицания в лавине интересных рассказов и удивительных историй последовало мимолетное поощрение:
   – Ты сегодня еще симпатичнее выглядишь. Сама красоту наводила?
   Ответ последовал после радостно-заполошенного вздоха:
   – Ага, сама.
   Ну и как было выкрутиться из подобного положения? Ничего, такой бравый парень что угодно придумает. Разогнав свою спутницу до приличной скорости, динозавр вдруг споткнулся о невидимую выбоину и умчавшаяся вперед напарница немного неуклюже упала. Оставалось только затормозить возле нее так, чтобы ледяная стружка щедро усыпала обезображенное макияжем лицо. Причем макияжем наверняка самым дешевым: все это потекло моментально.
   Вот тут и пригодился огромный носовой платок, лежащий в кармане куртки. Пять минут успешно преодолеваемого сопротивления – и вот уже Александра осталась в своем натуральном виде, с ярко румянящимися от растирания щечками. Парочка продолжила катание, а Динозавр пустился в длительные рассуждения о том, что макияж необходим лишь женщинам старшего возраста. Тогда как молодым он вообще категорически противопоказан, вызывает преждевременные морщины, старит кожу, забивает поры и так далее, и тому подобное. И в подтверждение приводился свежий пример:
   – Ты только взгляни на себя в зеркало! Ты же стала краше в пять раз! И я тебя просто умоляю, не вздумай отныне прятать свою истинную красоту под блеклыми искусственными красками, отходами химической промышленности. Ведь губная помада и тушь – это явный яд для губ и самой чувствительной кожи вокруг век и ресниц.
   Подобными восклицаниями Дмитрий старался убедить девушку в неуместности макияжа. Та мило смущалась и благодарила за комплименты. Но самое невероятное, что он и в самом деле был ошарашен видимыми изменениями. Невзрачное личико серой мышки, словно по мановению волшебной палочки, вдруг превратилось в утонченный и изысканный образ очаровательной модели. Теперь Александра выглядела не то что в пять, а пожалуй, и в десять раз прекраснее, чем даже при первой встрече. Возникло даже подозрение, что при первом посещении катка у нее был-таки нанесен макияж, но чуть поменьше и не так в глаза бросался. Но нанесен он тоже очень неправильно. Из чего родилась одна хорошая идея.
   – Саша, я вот тут распинался про вред губной помады и всего, что ей сопутствует, но ведь существуют и такие, состав которых содержит в себе только натуральные продукты. Вот бы их на тебе попробовать! А?
   – Не знаю, – сразу насторожилась девушка. – Мне такие вещи даже видеть не доводилось. Только в рекламе.
   – Ерунда какая, – фыркнул прожженный знаток косметики. – У меня есть знакомый визажист, который готовит артисток для съемок в кино, это кастинг называется. Так он такие чудеса из этой самой натуральной косметики вытворяет. Хочешь попробовать? А заодно и кастинг пройдешь. Уверен, тебя сразу на любую роль возьмут.
   Никогда раньше такой прием не получал отказа. Да и какая женщина этого мира добровольно откажется от кастинга или возможности просто окунуться хоть раз в атмосферу киносъемок. Да никакая! Тогда как Александра только сверкнула своими глазищами и безапелляционно заявила:
   – Никогда не соглашусь!
   – Э‑э‑э… почему?
   – Мне бабушка рассказывала, что любая девушка только для начала артистической карьеры просто обязаны пройти через грязный секс со всеми подряд. Начиная от суфлеров и осветителей и кончая главным режиссером и автором сценария.
   – Ну зачем же ты так грубо, – пытался вновь перехватить инициативу в разговоре Дмитрий. – Твоя бабушка явно начиталась желтой прессы. К тому же если девушка имеет влиятельных покровителей…
   – Ага, – беспощадно перебила его уверенная в своей правоте девственница. – Тогда этим несчастным приходится заниматься развратом с теми самыми покровителями. И это мне известно не от бабушки или из газет, а из первых уст. Довелось беседовать с одной такой несчастной красавицей. Как она мечтала стать артисткой! Хотела нести в этот мир доброе и вечное! А взамен получила беременность неизвестно от кого, шрам на лице после пьяной драки и путевку в муниципальный госпиталь для одиноких матерей. Зато меня успела убедить: все начинается с первых кастингов. Или ты будешь?..
   – Не буду! Тем более что я в этом деле полный профан, поэтому охотно поверю такому крупному знатоку нынешней киноиндустрии, как ты. – Кажется, возмущенная девушка не заметила издевки, высказанной со смиренной улыбкой. К тому же следовало переводить опасный разговор в другое русло. – Зато вот в некоторых прекрасных сторонах нашего бытия я разбираюсь – и готов тебе показать действительно некоторые чудеса. Ты любишь цветы?
   Опять, казалось бы, на такой беспроигрышный вопрос Александра ответила совсем не то, что от нее ожидалось:
   – Не знаю, у нас дома растут только кактусы. Бабушка утверждает, что они тоже цветут очень красиво, только вот ни разу наблюдать такое чудо не доводилось. Может, потому, что у нас там мало света?
   – Конечно! Для кактусов яркий солнечный свет просто необходим, – с радостным оптимизмом в голосе подтвердил Светозаров, хотя мысленно побоялся даже представить, в каком таком месте надо жить, чтобы кактусы не цвели годами. Да и вслух пришлось высказать логичную заинтересованность: – Уж не в подвале ли вы живете?
   – Нет, что ты. Просто бабушке дали квартиру внутри подъезда и все наши окошки выходят в колодец внутреннего двора. Туда, где у остальных жильцов только кухни и кладовки. А как завесят бельем все веревки, так вообще становится темно, словно ночью.
   «Ничего, скоро я буду о тебе знать все! Вот тогда и подготовлюсь как следует к любому обороту разговора. А пока…»
   – Тогда тем более предлагаю тебе посетить самое прекрасное место нашего города: розарий и цветочную оранжерею. Это в здании старого железнодорожного вокзала. Там, только попадая в фойе, уже оказываешься в сказке умопомрачительных запахов. А когда начинаешь рассматривать цветы, от калейдоскопа ярких оттенков вообще можно зрение потерять. Отправляемся туда сразу после катка!
   Последнее предложение прозвучало не в виде просьбы, а в виде утверждения. Что и заставило девушку настороженно задуматься. Хотя прозвучавшее согласие и выглядело немного странным:
   – Но я не хочу терять зрение.
   – По этому поводу можешь не переживать, – опять затараторил вздохнувший полной грудью Дмитрий. – Есть несколько вариантов на выбор, как не повредить нежный хрусталик глаза, пребывая в таком волшебном месте. Какой ты выберешь?
   – Как я могу выбрать, если не знаю ни одного.
   – В логике тебе не откажешь, – все больше веселился Светозаров от приподнятого настроения. – Значит, по годам тебе можно смело прибавить возраст, скажем, лет до двадцати четырех. Но я почему-то все равно уверен, что эти таинственные способы ты сама не угадаешь. Спорим? Вот попробуй!
   Александра уставилась на него своими полными подозрения глазищами, в которых мог утонуть кто угодно. Немного помялась и проговорила неуверенно:
   – Ну… например, там выдают специальные очки со светофильтрами. Угадала?
   – Пальцем в небо! – продолжал дурачиться разошедшийся ухажер. Причем то, что он пытается шутить, не вызывало ни малейшего сомнения. Поэтому девушка позволила и себе поощрительно улыбнуться:
   – Ладно, давай сочиняй дальше.
   – Сама сейчас увидишь, что все методы являются жизненными и имеют под собой самую реальную основу. Первый способ сохранения зрения: ты закрываешь глаза на все время визита и только слушаешь мои словесные описания того или иного цветка. Если мы при этом не упадем в заросли гигантских кактусов, то зрение останется неповрежденным.
   – Так нечестно! – воскликнула Александра с нарастающим весельем. – Ведь подобными измышлениями можно договориться до того, что зрение сохранится и в том случае, если просто простоять в фойе древнего здания и элементарно просмотреть там видео в черно-белом изображении.
   Дмитрий от восторга закатил зрачки глаз вверх и захлопал в ладоши:
   – Феноменально! Мадмуазель, вы меня сразу победили одним выверенным и точным ударом. Такого способа даже моя буйная фантазия придумать была не в силах.
   – Да? Ну если так, то могу еще подбросить несколько подобных инсинуаций! – воскликнула еще больше порозовевшая девушка.
   – Я весь – внимание, мадмуазель! – Динозавр как бы сдерживал непонятный трепет во всем теле. Первое свидание удалось и протекало пусть и не по заранее составленному сценарию, но с крепнущей надеждой на окончательный успех.

Глава 12
Устрашение врагов

   Устранение правящего короля Опалов прошло буднично и по-деловому. Словно дружная пара только подобным и занималась в последние годы. Памятуя о безопасности, сразу после прибытия тщательно обыскали верхушку скалы и успели закончить подготовку как раз к моменту появления из леса передовых колонн вражеского войска. Их главнокомандующий и в самом деле поднял своих подданных ни свет ни заря и, как потом выяснилось, сделал это на радостях – после доклада разведчиков. Те перед самым рассветом принесли приятную новость о неожиданном отступлении ледовых берсерков. Подробностей и причин такого поспешного отказа от агрессии никто не знал, но и проснувшийся король от такого факта не насторожился. Скорее самонадеянно подумал, что конкуренты испугались именно его войска. Поэтому выскочил из своего шатра и заорал на весь спящий лагерь:
   – Нам больше достанется! Подъем!
   И вот теперь армия западного соседа походным строем интенсивно спешила к столице королевства Ягонов. Одинокую фигуру на ярко освещенной солнцем верхушке скалы заметили сразу. Передовой отряд кавалерии окружил неприступное место, опознал личность местного монарха и даже попробовал пострелять из арбалетов по расслабленно сидящей на камне мишени. Да только с самого низу достичь попадания мешали нависающие скалы, а с дальнего расстояния болты еле-еле долетали до вершины. Когда со скалой поравнялись и фургоны с командованием армии, предводитель уже знал, кто его встречает. Отдал приказ об остановке и соблюдении тишины и с помощью конусообразного рупора принялся язвительно выкрикивать:
   – Племянничек, дорогой! Спасибо тебе за личную встречу, хотя, право, не стоило так беспокоиться. Но раз уж решил меня порадовать, то давай прыгай вниз, прямо в мои горячие объятия!
   И вульгарно расхохотался, словно давая разрешение для этого и своим подданным. Те отреагировали гораздо сдержаннее. Не успел еще смех стихнуть, как со всей мощью оглушающих децибел на колонну обрушился ответный хохот Бонзая Пятого. От такого громкого голоса пешие воины непроизвольно присели, а половина коней встала на дыбы. Некоторые животные с диким ржанием понесли, сбрасывая своих всадников или переворачивая фургоны с провиантом и оружием. Отсмеявшись, король Ягонов хрипло прокашлялся и перешел на протокольный тон:
   – Жители Опалов! Сегодня на рассвете на трон вашего королевства взошел потомок династии Льеров, мудрый и справедливый король Марио. Да здравствует король! – Не дожидаясь ответной реакции на свои слова со стороны ошарашенных агрессоров, местный монарх продолжил: – Между мной и вашим венценосным правителем заключен договор, в котором Марио попросил меня не уничтожать его верных генералов и достойных офицеров, которые просто вынуждены были отправиться в этот поход, подчиняясь приказам. По другому пункту договора мне дано право казнить самого главного агрессора, нарушителя мирного спокойствия между нашими государствами, прямо здесь. Да будет так!
   И под грохот разносящегося по окрестностям последнего слова неведомая сила разорвала голову Барбо Ягона на кровавые ошметки. Все, кто не был отвлечен успокаиванием лошадей и видел этот момент, окаменели на месте. В том числе и все высшие командиры из штабного окружения казненного. А громовой голос после небольшой паузы продолжил:
   – Казни подлежит и ближайший советник, духовный пастырь казненного Барбо. Да будет так!
   Второй приговоренный стоял несколько неудобно для прямого попадания, но когда ему оторвало правую руку вместе с плечом, то дергающееся в конвульсиях тело смело можно было квалифицировать как почти готового покойника. Теперь уже всех генералов и сопровождающую знать проняло до самых печенок. Кто-то рухнул на колени первым, а за ним последовали и все остальные. После этого громовой голос стал почти терпимым и участливым:
   – Всех остальных своих подданных король Марио Льер признал невиновными и ждет с распростертыми объятиями в столице Опалов. Поэтому возвращайтесь немедленно, чтобы успеть на празднества коронации. Счастливого пути! – Бонзай Пятый поднял руку для прощания, но тут же с оглушающей строгостью добавил последние наущения: – И не вздумайте сжечь еще хоть одну избушку на моей территории! Или сломать хоть одно дерево! Вашему народу и так придется отрабатывать немалую контрибуцию за нанесенный Ягонам ущерб. Кстати, казненных преступников закопайте возле вон той рощицы.
   После этого он опять уселся на камень и некоторое время смотрел, как вскочившие на ноги генералы принялись разворачивать войско. К их чести, они не стали делать громоздкие перестроения, а просто повернули весь строй по команде «кругом!», и после поправки обмундирования и более громоздкого разворота повозок и фургонов вдоль всей колонны пронеслась команда «марш!». Через час на коней вскочила и похоронная команда и устремилась по опустевшему тракту за своими товарищами. А возле маленькой группки деревьев остались чернеть две совсем крохотные, если смотреть издали, могилки.
   Лежащий в удобной трещине стрелок выбрался со своей отлично оборудованной позиции и уселся рядом с товарищем, который, глядя на могилки, молчаливо раздумывал над судьбой своего кровожадного дядюшки. Посмотрел туда и Дин, после чего философски изрек:
   – Вот так бы и заканчивались все агрессивные нападения.
   – Туда ему и дорога! – оживился Бонзай. – Ну, что теперь? Проведаем Марио?
   – Ха-ха! Мне кажется, тебе не терпится не столько с новым союзником пообщаться, сколько с… остальным семейством пирожками позавтракать. Признавайся!
   – Тоже не откажусь. Но, – молодой король напустил на себя важность и озабоченность, – составление нового договора – дело наипервейшей важности.
   Действительно, в столице королевства Опалов оказалось не до пирожков. Да и семейство нового самодержца пока еще находилось в пути. Марио Льер чуть ли не каждые полчаса выходил на балкон дворца и выступал перед бурлящими толпами народа. Когда шафик кратко пересказал историю казни Барбо, эта новость тоже была оглашена народу и вызвала наиболее громогласный рев. После пламенных речей Марио Льер возвращался в тронный зал, где его со всех сторон окружали многочисленные посыльные и курьеры. В невообразимом гаме и столпотворении на каждую срочную депешу монарху и только что назначенному канцлером графу Дьярти требовалось дать не менее срочный ответ. Так что желанные гости и истинные спасители возрожденного королевства Опалов оказались не у дел. Ни о каком договоре в такой напряженной обстановке не могло быть и речи. Поэтому оба друга просто удостоверились, что процесс стал необратимым и все проходит под полным контролем Льера и его сторонников, кратко посовещались – и отправились по другим своим неотложным делам. Тем более, что огромное войско Визенской империи уже практически закончило подготовительные сборы и стало выдвигаться первыми колоннами в сторону Ягонов.
   Сразу после возвращения в Вельгу проверили выполнение прежних распоряжений, раздали новые и отправились осмотреть работы, ведущиеся на котловане будущей башни шафика. Могло показаться, что бегущий им навстречу прораб только и ждал этого визита:
   – Ваше величество, верхний слой грунта почти весь снят, и во многих местах мы добрались до пород с высоким содержанием железной руды.
   – Ну вот, мои предположения полностью подтвердились, – с удовлетворением констатировал Динозавр. – Вряд ли эта руда имеет высокое производственное значение, поэтому продолжайте работать в прежнем ключе. Вот только людей из котлована убирайте как можно быстрее при малейшей опасности грозы.
   – Понятно, господин шафик, – кивнул прораб и продолжил с прежней тревогой: – Но дело в том, что не все так просто с дальнейшей выемкой породы. Во-первых, она, по оценкам наших кузнецов, очень даже рентабельна для выплавки чугуна и стали. А во-вторых, вся поверхность железонесущих руд напоминает собой намертво спекшуюся корку, и мы до сих пор не смогли прорубиться в одном месте более чем на один метр в глубину.
   Приблизились к тому самому месту, где с помощью кирок десяток часто сменяемых молотобойцев пытался прорваться на глубину. После тщательного осмотра прораб уставился прямо в рот шафику, словно оттуда сейчас вырвется разгадка таких странностей. И Торговец оправдал надежды, с помощью куска кожи давая объяснения:
   – Вам знакомы тектонические подвижки земной коры? В общих чертах? Ну да, понятно… Так вот, это выглядит примерно так: две платформы сжимаются и выдавливают между собой порой очень высокие горы. Иногда – более простые вздутия в виде холмов. Происходит это очень долго: десятки, а то и сотни тысяч лет. В данном месте когда-то и произошло такое выдавливание. Дожди смыли грунт с верхушки, а частые грозы облюбовали это место для метания в него молниями. Неизмеримые силы электричества вонзались в породу с такой частотой, что получилось нечто наподобие гигантского горна. Железные соединения оплавились и срослись между собой. Вот и получилась непреодолимая преграда для орудий труда вашего технического уровня. Со временем платформы опять немного раздались в стороны, и железная гора просела на свое место. Еще и грунтом вновь обросла. Но это не значит, что ради прибыли в кузнечном деле теперь придется изуродовать всю столицу открытым карьером. Уверен, здесь пролегает целая цепь подобных холмов – и вскоре мы обязательно отыщем аналогичные залежи руды.
   Бонзай Пятый только порадовался такому объяснению, тогда как прораб больше беспокоился по поводу увеличившегося объема работ:
   – На какую глубину может простираться эта оплавленная корка?
   – Сами прикиньте. Если в течение сотни тысяч лет сюда постоянно стекались молнии со всей округи, то… – Дин пошевелил неопределенно пальцами, так как и сам не знал даже приблизительно предполагаемую глубину оплавленного слоя. – Полтора, два, а может, и все три метра. Как бы там ни было, но глубины в двенадцать метров, необходимых для котлована, все равно придется достичь. Советую для ускорения проходки привлечь к работам всех мастеров кузнечного и плавильного дела. Они с подобными трудностями справятся намного профессиональнее. И расплачивайтесь с ними добытой рудой. Надеюсь, после этого процесс пойдет намного быстрее. Да и казна пополняться будет.
   – Хорошо бы! – обрадовался монарх. – Правда, денег и так ни у кого в городе не осталось, но для начала пусть берут руду в долг, кто сколько пожелает. И расплачиваться потом могут сразу готовыми изделиями.
   – Понял, организую, – отчеканил прораб и, испросив монаршего разрешения, умчался выполнять новые поручения.
   А шафик с королем вернулись во дворец, наскоро подкрепились и отправились искать подходящее место для наблюдения в далекой столице Визенской империи. Таковое, по мнению Торговца, нашлось в верхней комнатке самой высокой угловой башенки. Туда вела только одна лестница, завершавшаяся люком, и именно это стало решающим для окончательного выбора. Свои рассуждения по этому вопросу Дин тоже не стал скрывать:
   – На люке мы устроимся на стульях. Через окна сюда тоже никто не проберется, они закрыты мощными ставнями изнутри. Следовательно, нам никто не сможет угрожать в момент подглядывания. Ты себе не представляешь, насколько мы беззащитны в такое время: предательский удар со стороны – и мы трупы.
   – Почему же мы в прошлый раз…
   – Там мы находились на необитаемом острове. И на долгое время не отлучались. Тогда как здесь лучше перестраховаться. Сдвигай стулья.
   – Слушай, у меня тут одна идея мелькнула, – зачастил словами король, придвигая свой стул и усаживаясь боком к товарищу. – Зачем мы всем телом присутствуем на месте казни наших врагов? Может быть, лучше тебе взять свой пистолет, наклониться вперед – да всадить в черепушку этого Константина Сигизмундовича несколько пулек? Как ты сам иногда говоришь: дешево и сердито!
   Его товарищ разочарованно цыкнул губами:
   – Не все так просто, Бон, как кажется на первый взгляд. Даже я до сих пор не изучил все свойства этого волшебного наблюдения. Подглядывая, в переходной карман я могу протиснуть только голову и верхнюю часть плеч. Ни единого миллиметра больше. В том числе и руку просунуть не получается, я пробовал неоднократно.
   – Жаль…
   – Зато можно что-то другое! – воскликнул Дин. – И тоже мне несколько раз пригодилось. – Он достал парочку тюбиков из кармана. – Вот, это краска, которой пользуются индейцы-охотники в моем мире. Да и бойцы специальных диверсионных подразделений. Мы себя сейчас постараемся разрисовать по самому пугающему образцу. Так что если нас и заметит кто, то по его реакции мы сразу обратим на это внимание.
   Вначале Торговец разрисовал короля, потом, при помощи зеркальца, и свое лицо.
   Получилось действительно впечатляюще, Бонзай не мог скрыть удивления:
   – В самом деле, при неожиданной встрече испуг гарантирован. Да и во сне такое привидится – можно и не проснуться.
   – Хорошо, соединяем руки. И не забывай следить за тем, как я жму пальцами.
   – Но как мы попадаем в нужное место? – спросил Бонзай, прижимая свою правую ладонь к груди шафика. Но тот уже входил в транс переноса и только буркнул:
   – Долго рассказывать, как-нибудь позже…
   Стало понятно и без объяснений, что кто-то должен добраться на место первым, хотя скорее всего и использует для этого спаренные силы закольцованных в единую систему организмов. И через пять минут синхронизация состоялась, а на десятой минуте послышался осторожный шепот:
   – Наклоняйся, только очень медленно…
   В следующий миг дыхание у обоих подглядывающих сперло от запаха горящего воска и сжигаемых благовоний. Ну а что еще собирается в самом верху большого помещения, которое только и освещается, что многочисленными свечами, да густо уставлено маленькими треножниками с углями? А на приподнятых решетках этих треножников тлеют самые разнообразные высушенные травы. Вначале хотелось закашляться, но потом легкие слегка приспособились к душной атмосфере, а глаза и уши с интересом принялись вникать в ведущийся внизу спор, который не прекратился даже во время легкого громыхания под потолком. Довольно симпатичная дама, невзирая на свои крупные габариты, нервно расхаживала между далеко отстоящими друг от друга креслами и ругалась:
   – …будет продолжаться? Моему терпению приходит конец, и я уже давно перестала верить в их лживые обещания! Пора и тебе перестать верить!
   Из дальнего кресла отозвался визенский император, портреты которого имелись во всех соседних государствах:
   – Ох, да я им тоже давно не верю…
   – Так почему же ты продолжаешь перед ними пресмыкаться?! – воскликнула женщина в гневе, останавливаясь перед стариком. – Или ты превратился в полностью лишенную воли марионетку?
   – Замолкни, Лидия! – вскочил на ноги Константин Сигизмундович. – И не смей мне дерзить! А не то…
   – Что? Что ты мне сделаешь? – зашипела женщина, приближаясь и своим немаленьким ростом, более чем на полголовы превышающим рост мужчины, нависая над ним. – Прикажешь меня казнить за дерзости? Или вообще решишь принести в жертву? Вот уж они обрадуются!
   – Лидия, прекрати меня терзать… – простонал старик, падая обратно в кресло и хватаясь за сердце. – Смерти моей желаешь?
   – Нет, желаю, чтобы ты вспомнил о своем императорском титуле и навел порядок в собственной империи! Вспомни о матери: ведь она не цацкалась с этими ничтожными выродками, они у нее строем ходили и боялись криво глянуть в вашу сторону. Зато после смерти матери они за двадцать лет сумели полностью перехватить у тебя всю власть. Позор! Мать наверняка от стыда за тебя в гробу переворачивается.
   – Не знаю, как твоей матери удавалось ими управлять, – погрустнел от воспоминаний император. – И мне кажется, она просто не успела перед смертью раскрыть мне главную тайну создания этой церкви.
   – О! Ну, сколько можно мусолить одно и то же о какой-то тайне?! – Женщина опять заходила размашистыми шагами по залу. – Вернись в реальный мир, отбрось эфемерную мистику и займись делом. Или ты хочешь все свои дела опять свалить на женские плечи? А ведь мы можем и взяться, правда?
   На этот раз она замерла перед другим креслом, в котором сидела всемирно известная своей уродливостью внучка императора. Почти лысая, неправильной формы голова, далеко выдвинутая вперед нижняя челюсть и почти полное отсутствие губ действительно делали ее похожей на больную, неправильно развившуюся обезьянку. Сказать, что принцесса прекрасна, осмелился бы только совершенно слепой, руководствуясь слухом. Потому что ее ангельский голосок напоминал журчание ручейка среди полуденного пустынного зноя:
   – Мама, ты ведь прекрасно понимаешь, что это невозможно. Нас и так уже практически оградили от всех рычагов власти, и самое ценное – время для ответной атаки – уже упущено. Вот если бы я успела вмешаться лет пять назад…
   – Что уж теперь уже говорить… – Женщина покаянно упустила голову. – Тут я тоже виновата. Если не больше всех… Но что теперь делать? Если бы мне удалось, то я готова ценой собственной жизни уничтожить хоть нескольких самых главных из этих кровопийц.
   – В том-то и дело, что нас они к себе даже и близко не подпускают. – Очаровательный голосок совсем не соответствовал слышимой в нем вселенской грусти. – Теперь им со страхом подчиняются все исполнительные и судейские структуры империи. С минуты на минуту я жду страшного сообщения, что и дворцовая гвардия изменила своей присяге и вместе с последним преданным полком приняла кровавое причастие у архиепископов Визенской церкви.
   Повисла мрачная пауза, которая прервалась стуком в дверь. И как стук ни был просителен и осторожен, все три члена императорской семьи непроизвольно вздрогнули, словно им в самом деле предстояло узнать нечто для себя смертельное. Только когда после разрешения в зал вошел размашистыми шагами один из приближенных, раздалось три облегченных выдоха: маркиз Лишейн пока еще не давал ни малейшего повода для сомнений в своей лояльности. Статный красавец, достигший в свои двадцать шесть лет славы одного из наилучших фехтовальщиков империи, сейчас был бледен, как никогда. Приблизившись к императору, он склонился в приветствии и только после разрешающего кивка приступил к докладу:
   – Ваше императорское величество, новости неутешительные. Только что закончился тот фарс, который громогласно называют судом, и участь барона Граните решена. Его приговорили к казни. А всех его слуг и родственников – к пожизненной каторге.
   От такого страшного известия женщины в похожем жесте схватились за щеки, не в силах даже вздохнуть, а сам Константин Сигизмундович глухо застонал. Единственная их тайная надежда на спасение решительного и смелого человека растаяла, как снежинка под ударом огненного сгустка кипящей лавы. Еще недавно барон Граните попытался собрать под свои знамена всех недовольных существующим положением и начать войну с церковью. Причем действовать он начал с тайного согласия императора, хотя официально об этом не заявлял. Но не успел барон даже начать саму борьбу, как был предан, схвачен, доставлен в столицу – и вот, скоропостижным судом приговорен к казни.
   Но и это было еще не все. Трясущимися губами маркиз Лишейн продолжил:
   – Ровно в полночь барона собираются казнить на жертвеннике центрального собора. Как сказали: для обеспечения победоносного наступления на королевство Ягонов. Из городской цитадели его отправят под удесятеренным конвоем за полчаса до жертвоприношения.
   Император после этого сообщения икнул от страха и забормотал словно сумасшедший:
   – Кто… Разве я не мог… Но ведь такое немыслимо! Граните принадлежит к древнему аристократическому роду! Они не посмеют… А‑а‑а… Где… Почему я еще не умер?..
   Тогда как дочь императора отреагировал совсем иначе:
   – Будьте вы прокляты, моральные уроды! – Женщина в отчаянии воздела руки к потолку: – Почему, почему нет справедливости в этом мире?!
   Чисто машинально она несколько раз сморгнула, изгоняя из глазных впадин обильные слезы, рассмотрела на своде между лепнинами два внимательно наблюдающих за происходящим внизу лица – и со стоном непритворного ужаса рухнула в беспамятстве на ковер. Уродливая внучка императора бросилась, прихрамывая, к матери и, опустившись возле нее на колени, запричитала:
   – Мама! Мамочка! Что с тобой? Очнись, родная, чего ты так испугалась?

   Дальше Бонзай Пятый осознал, что его буквально атакует чужой палец, надавливая на сердце со всей интенсивностью, и подался резко назад. Некоторое время оба товарища интенсивно дышали, глядя прямо в глаза друг другу и восстанавливая равновесие. Дин оказался более тренированным.
   – Да что ж это, твое величество, такое странное у соседей происходит? Чем ты занимаешься и что творит твоя разведка? Тут война скоро грянет, войска в путь тронулись, а их император сидит во дворце и от страха трясется! Не ты ли мне уши прожужжал, что этого старикашку надо замочить из пистолетика? Да еще и с контрольными выстрелами?
   – Да я почем знал? – стал огрызаться молодой король. – Это ведь ты уже там бывал и на принцессу любовался! Мог бы заодно и делом заняться. Сейчас бы ко мне претензий меньше было. Что ты там высмотрел в первый раз?
   Шафик немного смутился:
   – Ну… Я там заглянул в пару мест. На приеме чуток бестолковые речи послушал, несколько анекдотов в кулуарах про принцессу, а потом и на нее решил взглянуть. Она как раз в баню собиралась идти со служанками. Но как только она раздеваться начала, так я сразу и сбежал. Не хватало мне еще импотентом стать.
   – Это ты зря, поговаривают, что внучка Константина телом очень даже ничего, невзирая на хромоту. А уж про голос вообще не говорю, хоть и в первый раз слышал.
   – Да, мне он тоже понравился. Но что же там такое творится? Неужели никаких данных после твоего отца и брата не осталось? По твоим рассказам, они разведку и сбор информации вели постоянно.
   Теперь сконфузился Бонзай:
   – Ты знаешь, мне все эти недели не до того было, чтобы их архивы пересматривать. Сам видишь: выспаться некогда.
   – Но сами архивы хотя бы целы?
   – Обижаешь! Мой батюшка такие комнаты в образцовом порядке содержал. Меня, правда, туда не пускали…
   – Вот, наверное, потому там и порядок был, иначе…
   – Ладно, поспешим и почитаем. А то ведь мне и в самом деле было наплевать, кто там есть и чем командует. Только и знал, что представителей Визенской церкви нельзя даже в королевство пускать и что они жертвоприношениями живых людей прямо на алтаре занимаются.
   – Стой! Давай вначале личики наши вытрем. Не то ты подданных сейчас недосчитаешься.
   – Ох! – опомнился монарх, поспешно поливая из фляги с питьевой водой на носовой платок. – Вот бы нас угораздило…
   – Какое же они имеют право церковью называться? – уже спускаясь по лестнице, поразился Дин. – Это ведь натуральные сатанисты-идолопоклонники.
   – Не знаю, как у вас, но у нас они себя церковниками кличут.
   Архивы оказались запечатанными еще со дня гибели прежнего короля и его первого наследника. Порядок и чистота поражали. Все стеллажи были пронумерованы, картотека составлена, да и дела были расположены ровненько, в алфавитном порядке. С первого взгляда становилось понятно, почему соседи побаивались отца Бонзая и его старшего брата: у таких людей всегда в кармане оставалось предостаточно козырей для бескровного выхода из самой затруднительной игры.
   Нашелся и человек, заведующий архивами, который из патриотических побуждений не бросил Вельгу на произвол многочисленных агрессоров. С его помощью друзья вскоре имели для своего изучения шесть довольно вместительных папок с подробными материалами и со всей настойчивостью приступили к изучению новых данных.
   Как оказалось, сорок лет назад тогдашняя молодая супруга только что взошедшего на трон империи Константина Сигизмундовича вознамерилась по каким-то своим соображениям создать новую церковь. Муж ей в этом не перечил, мол, чем бы ни тешилась, лишь бы в дела империи не лезла. Двадцать лет вроде бы все было внешне тихо и пристойно, патронесса новой церкви держала ее под своим жестким контролем, зато после ее неожиданной для всех и немного странной смерти церковники словно взбеленились. За несколько лет они умудрились захватить всю светскую власть в государстве, а потом продолжили методично привлекать под свое крылышко высшие армейские чины и самых родовитых дворян. А лет десять назад вообще стали открыто проводить жертвоприношения в своих храмах. Утверждая, что делают это с самого первого дня своего возникновения и при полном разрешении почившей в бозе императрицы.
   Загадочной и не до конца выясненной позицией оставалось и отношение ко всему этому самого императора. Имея к тому времени от единственной дочери единственную внучку, он, по всем признакам, почти самоустранился от власти. При этом доходили слухи, что сделал это под воздействием порчи, наведенной церковью, в результате которой и превратилась очаровательная девочка в жуткую уродину, напоминающую обезьянку. Скорее всего, кровавые архиепископы угрожали совершить нечто подобное и в отношении единственной дочери, так что деятельный некогда Константин Сигизмундович превратился в жестокого и злобного тирана. Потому что именно от его имени теперь совершались аресты, вершились все суды и проводились показательные казни. Ну и жертвы… Наиболее рьяных противников начавшейся вакханалии казнили прямо на алтаре центрального собора.
   Выяснилось и несколько второстепенных деталей: маркиз Лишейн и барон Граните принадлежали к самым ярым сторонникам императорской фамилии. Во всяком случае, из тех дворянских родов, что остались в живых. Саму внучку императора по имени Лагуна, оказывается, неоднократно пытались лечить и поговаривали, что не совсем безрезультатно. На какое-то время голова девочки начинала преобразовываться в нормальный лик, но потом обязательно следовало резкое ухудшение и возврат к прежнему уродству.
   Как ни странно, во всех остальных листках выводов и донесений так ничего и не удалось найти по разгадке самой сути визенской религии. Только один факт: что вся главенствующая верхушка обязательно собирается в главном соборе во время священных жертвоприношений. И эта деталь вновь ввела товарищей в ожесточенный спор, темой которого стал поиск того средства или метода, после применения которого удалось бы уничтожить этих выродков рода человеческого.
   Но сколько ни сыпалось предложений с обеих сторон, все они упирались в непреодолимые трудности. Даже установленное где-нибудь перед центральным входом скорострельное ружье в лучшем случае уничтожит пяток, ну десяток священников в окровавленных рясах. Остальные просто разбегутся по всему городу и вновь продолжат творить безобразия с еще большей злобой.
   Дошло до того, что поздним вечером Бонзай Пятый в отчаянии вновь вернулся к схеме подглядывания и предложил:
   – Дин, может, ты бы смог взять свой пистолет в зубы и пострелять тех шакалов с большей точностью? А потом еще раз, и еще…
   Торговец хотел было огорченно отбросить и эту версию, как вдруг замер и надолго задумался. А потом резко вскочил и запрыгал от возбуждения:
   – Ура! Придумал!
   – Как стрелять зубами?
   – Зачем стрелять? Это нонсенс! И все же зубы мне очень помогут. Но отнюдь не в стрельбе. – Дин показал свои белоснежные зубы, гордость любого дантиста. – Думаю, они выдержат.
   Бонзай слегка отстранился:
   – Уж не вздумал ли ты этим выродкам перегрызть горло, каждому по отдельности?
   – Не хватало мне только заразиться! Короче, ты двигай наверх в башенку и готовься меня встречать. Заодно всех предупреди, чтобы не обращали внимания на повторный грохот и сотрясения. Думаю, два раза ради такого экстренного случая твой замок выдержит и не развалится. Я вернусь прямо в башенку через час, так что вполне успеем спасти того отчаянного барона Граните.
   – Однако…
   Но не успел молодой король высказать свои опасения, как Динозавр уже исчез – прямо из помещения архивов. Лучше бы он это не делал! Все внушительное здание затряслось как припадочное, а мечущийся по замковым коридорам грохот повалил на пол всех слуг и доблестную рыцарскую охрану. Половина стекол оказалась выбитой, треть хрустальных люстр со свечами рухнула вниз, да и добрая четверть чайных и столовых сервизов рассыпалась в мелкие черепки. Чего стоило Бонзаю Пятому восстановить спокойствие и навести порядок, знали лишь седые волосы, впервые появившиеся в его шевелюре после этого случая. А ведь еще пришлось сказать переполошенным подданным, что повторное возвращение шафика к нему в гости тоже состоится с подобными жутковатыми пертурбациями. Как они его послушались и добровольно покинули замок, он потом еще долго удивлялся. Удивлялся и тому, что сам бесстрашно взобрался в потрескавшуюся от предыдущего сотрясения башенку, задраил под ногами люк и со смиренным вздохом принялся ждать друга. Динозавр появился с не меньшим, а, как многим показалось, с еще большим грохотом и сотрясением. Но зато в руке он победно держал нечто вроде маленького баула с кожаной ручкой и радостно восклицал:
   – Ну, теперь мы этих сатанинских идолопоклонников по стенам размажем! Готов?
   Здание еще покачивалось, а отголоски грома только начинали затихать над столицей, поэтому самодержцу только и оставалось, как шепотом согласиться:
   – Если сейчас не провалимся вниз… тогда готов…

Глава 13
Дин добивается успеха

   Гость засиделся допоздна. Причем ни сама Александра, ни ее бабушка Катаржина не спешили спровадить интересного, обаятельного и веселого собеседника. Обеим было не просто приятно его присутствие, но и время убегало настолько незаметно, что хозяйки спохватились лишь после одиннадцати вечера. Бойко и молодо смотрящаяся в свои семьдесят пять лет пожилая женщина наверняка бы обиделась, если бы кто-то посмел ее обозвать старушенцией. Да и строгость в ее тоне и поведении сразу предостерегали любого собеседника от непослушания. Поэтому когда семидесятипятилетняя пани всплеснула ладошками и воскликнула: «Саша! Тебе ведь завтра рано на работу вставать!» – Дмитрий сразу понял: спорить и продолжать беседу бесполезно. Тем более что нужные номера телефонов уже были записаны, примерные планы на завтра определены, а знакомство окончательно переросло как минимум в крепкие дружеские отношения. День в этом отношении прошел очень насыщенно и плодотворно. Оставалось только радушным прощанием оставить о себе самые добрые впечатления. По крайней мере, у бабушки, потому что Александра и так сидела довольная и счастливая, а ее огромные глаза от полученных за сегодня впечатлений почти не закрывались.
   В маленьком тесном коридорчике Светозаров вначале светски поцеловал ручку девушке, пообещав при этом: «Завтра обязательно тебе позвоню!» – а потом обернулся к бабушке:
   – Пани Катаржина, очень рад, что удалось с вами познакомиться. И огромное спасибо за угощения.
   – Да что вы, Димочка, – решила напомнить старушка. – Это ведь вы с тортом пришли!
   – В хорошей компании и сухарики вкуснейшими кажутся.
   – Вот именно! Благодаря вам у нас получился замечательный вечер, спасибо большое! – растрогалась хозяйка. Но в следующий момент поразилась еще больше, потому что гость на чистейшем польском языке ответил:
   – Цала пшыемношть по моей строне!
   За весь вечер говорили о чем угодно, но только не о том периоде, когда Динозавр с семьей жил в Лодзи, и теперь добавочное положительное качество заставило старую польку пустить слезу умиления:
   – Как приятно, прямо удивлена вашими знаниями, Димочка, – забормотала она на польском. – Но где вы так научились прекрасно говорить?
   – Обязательно расскажу в следующий раз. Или вы согласны продолжить чаепитие?
   Похоже, обе женщины были не против, но внутренняя дисциплина заставила их лишь вздохнуть в ответ на такое предложение. Бабушка решительно поджала губы:
   – Действительно уже поздно. Но в следующий раз я обязательно напеку чего-нибудь вкусненького. Только пусть Саша заранее меня предупреждает.
   – Все и так получилось замечательно, пани Катаржина!
   – Всего вам доброго, до свидания!
   Плотно закрыв после ухода гостя дверь, старая полька еще некоторое время прислушивалась к удаляющемуся по внутреннему коридору подъезда звуку шагов и только потом повернулась к настороженной девушке:
   – Ушел… Идем на кухню, перекурим это дело, а то невмоготу уже терпеть.
   Несмотря на строгий запрет врачей, пожилая женщина так и не могла избавиться от укоренившейся привычки своей тяжелой молодости. Хотя и старалась делать это как можно реже. А тут еще вдобавок и по работе возможность подымить исключалась: Александра после тщательного изучения объекта и всех его склонностей категорически запретила курить как себе, так и своей подставной бабушке. Ибо, по наблюдениям, Светозаров никогда не целовался с курящими женщинами. Не говоря уже о присутствии табачной вони в совместной постели. Следовательно, в их маленькой квартирке исключался даже малейший запах дыма, что нервировало старушку больше всего. Но уж сейчас выкурить сигаретку перед сном она вознамерилась при любых обстоятельствах. Да и Шурка соскучилась по сигаретному дымку.
   Обе уселись за кухонным столом, возле открытого окна, выходящего во внутренний колодец двора, дружно закурили и приглушенными голосами приступили к обсуждению предпринятых за день действий. Хотя начала Катаржина с самого главного:
   – Ну и как твое мнение: влип парень?
   Александра ответила не сразу, из чего стало понятно, что сомнения ее терзают немалые:
   – Вроде как влип, и очень основательно, но… Слишком он дерганый, особенно когда на мою грудь поглядывает.
   – Зачем тогда тонкую футболку на голое тело надела? Соски так и торчат.
   – Вот именно поэтому, чтобы его кобелиную сущность проверить. И мне кажется, она в нем начинает преобладать над родственными и ностальгическими воспоминаниями. Чисто платонические чувства у него начинают вянуть. Этот самец вскоре перестанет думать головой, а будет все рассматривать только через призму своего либидо. Так что придется форсировать некоторые события.
   – Будешь ему отдаваться?
   Подобный вопрос, заданный внучке любящей бабушкой, мог бы показаться верхом цинизма. Но женщины были на ответственной работе, где многие моральные стереотипы полностью нивелируются.
   – Придется. Хотя вначале я планировала потянуть несколько дней.
   – Шура, может, не стоит так спешить? Мне показалось, что он загорелся и будет хотеть только тебя.
   – Да нет, ба. – Александра сделала особенно глубокую затяжку и стала рассуждать: – Такой ненасытный в сексуальном плане мужчина не может без женской ласки и дня. Привык за долгие годы к излишествам и считает их простой обыденностью. И скорее всего, даже измена любимой жене для него будет считаться вполне естественным и оправданным поступком. А в данный момент он и так на несколько дней выпал из нормального режима, и теперь ему сперма на мозги давит, как в перегретом паровом котле. По большому счету я даже очень боюсь, что он прямо от нас подастся к каким-нибудь девицам, чтобы успокоить страдания своего тела. А это может разрушить все мои планы.
   – Ну, если он так привык, то пусть себе сбросит пар на стороне. При чем здесь ваши отношения? Вряд ли он тебя при этом забудет. – Катаржина пригасила окурок и сразу прикурила от зажигалки вторую сигарету, добавив с явным превосходством: – Уж поверь моему опыту.
   – Ха! А у тебя, бабушка, были такие парни? – прищурилась ехидно девушка.
   – Да нет… если честно, таких не попадалось. – Старушка тоже умела говорить с сарказмом: – А у тебя таких сотня была?
   – Откровенно говоря, первый. И четкого осмысления всех моих действий вроде не наблюдаю. Просто предчувствие где-то в душе: мол, надо сделать тот или иной шаг. Именно такой, а не другой. Вариантов выбора нет никаких. В данном случае я чувствую, что если Светозаров сорвется на другие тела, то это может нас разлучить навсегда. Поэтому я просто обязана форсировать наше сближение. Пусть он лучше пользуется моей неумелостью и тешится моей девственностью, чем попадет под пылкие и страстные ласки любой другой женщины.
   – Кстати, о девственности. Неужели получилось?
   – А ты сомневалась? Ха! Мне уже третий раз такую операцию делают. Ничего сложного и почти не больно, – поделилась впечатлениями Александра, которой как раз накануне сделали операцию по восстановлению девственной плевы. Ради дела она настояла именно на такой для себя легенде. Но старая полька никак не могла поверить в подобное:
   – В наше время о таком кощунстве и подумать боялись. Страшно себе представить, как этим можно обмануть…
   – Увы! Теперь двадцать первый век на дворе. Всего лишь девятьсот евро – и самая последняя распутница становится непорочной девой с беременностью на шестом месяце.
   Глядя, как ее старшая компаньонка истово, по-католически перекрестилась, девушка тихонько, но от души рассмеялась. Потом жалостливо вздохнула и тоже закурила вторую сигаретку:
   – Эх! А вдруг она последней будет…
   – Да уж, – бабушка строго поджала губы, – теперь наверняка за каждым твоим шагом будут следить, а если к нему жить переберешься, то вообще бросай.
   – Естественно. Тогда уже только и придется, что разыгрывать из себя проснувшуюся от девственной спячки любвеобильную тигрицу, да постепенно, но сказочно превращаться из гадкого утенка в царевну-лебедь.
   – Уверена, с этим ты справишься лучше всего. – Катаржина потянулась уже за третьей сигаретой. – Но хоть коротко расскажи, что ты весь день вытворяла? Меня тут держали, конечно, в курсе, но только в общих чертах.
   – О! Сегодня был воистину прекрасный день! – Александра расслабленно откинулась на спинку стула и блаженно прикрыла глаза от накативших воспоминаний: – Когда я буду выбирать себе мужа, то ухаживания любого кавалера всегда буду сравнивать с сегодняшними. Только вот почему-то уверена, что в таком случае никто не сможет мне понравиться, а я так и останусь старой девой. Потому что превзойти Светозарова – дело безнадежное.
   – Да-а, – с некоторой юношеской мечтательностью во взгляде подтвердила старушка. – Такой мужчинка может закрутить мозги намертво…
   – Ага. На катке он просто соловьем заливался. Я с огромным трудом делала вид, что задумываюсь над его предложениями. Хотелось бездумно кивать в ответ и глупо улыбаться. Вот бы нам такого в контору на должность штатного жиголо. Такому и мертвую уболтать труда не составит. Хотя…
   – Чего засомневалась?
   На лбу у девушки появились складки глубокой задумчивости.
   – Скорее всего, такой человек, как Светозаров, работать ни по принуждению, ни за деньги в таком амплуа не сможет. Он все делает на вдохновении и твердой уверенности в собственной правоте и безапелляционном превосходстве. У него получается все. Но с другой стороны, если вдруг что-то пойдет не так, как его душа желает, он может безжалостно перешагнуть через любую свою мечту и устремиться дальше – к еще более несбыточным. Так что трудно понять, то ли его так жизнь балует, то ли он сам ее под себя подстраивает, как ему заблагорассудится.
   Рассказчица сделала паузу, в задумчивости уставившись на вазочку с печеньем. Сердобольная Катаржина поняла это по-своему:
   – Проголодалась? Так я тебе сейчас чего-нибудь быстро…
   – Нет-нет! – с испугом перебила Александра. – У меня за сегодня и так наверняка килограмм лишний прибавился. Мало того, что торт вечером ела, так он и днем меня накормил…
   – Насильно?
   – Гораздо хуже: увлекая личным примером. После катка мы немного прогулялись, а перед посещением оранжереи он заявил, что зверски проголодался, и затащил меня в довольно уютный ресторан. Там его явно знают: потому что обслужили так быстро и качественно, что мне только позавидовать пришлось. Мне тоже, как я ни отнекивалась, принесли большую тарелку с набором вкуснятинки. Я бы, конечно, сдержалась, но тут Дима стал кушать. Ба, ты себе не представляешь, как это на меня подействовало. Он просто упивался обедом – и делал это так заразительно, творчески и аппетитно, что впервые в жизни, намереваясь только попробовать, я, глядя на него, слопала всю порцию. Напоследок еще и горячую сырную пампушку заглотила вместе с соком. И только когда начали вставать, осознала, что такое одышка и неудобства при беременности.
   – Может, стоило зайти в туалет и просто облегчиться? – осторожно предложила старая полька. – Есть ведь несколько способов…
   – Куда там! Он меня так заболтал, что я забыла, как меня зовут и что я рядом с ним делаю. Тем более – про то, что, еще сидя за столом, намеревалась сбегать в дамскую комнату по-маленькому. Уже непосредственно в оранжерее я вспомнила об этом только из-за рези в мочевом пузыре, настолько мне приспичило. Ну и, наверно, оттого, что он рассказывал очень смешную историю, согнулась от смеха, а разогнуться не могу! Представляешь? Чуть прямо на месте не обделалась…
   Разновозрастные компаньонки синхронно захихикали, словно старые подружки. Разве что бабушка посерьезнела первой:
   – А он как на это отреагировал?
   – Чуть хуже не сделал: настолько испугался, что вознамерился схватить меня на руки и волочь в «скорую помощь». Если честно, успей он это сделать, я бы точно не сдержалась и опозорилась. А так я моментально представила себе самую опасную боевую ситуацию, мобилизовалась – и вполне естественным голосом поинтересовалась, где ближайший туалет. Но шла я туда словно под пулеметным огнем: закусив губу и не дыша. Ощущение, словно меня уже подстрелили.
   – Со мной такого никогда не случалось, – констатировала Катаржина. – Правда, и в руки такого «болтливого ящика» я никогда не попадала. Ну а потом? Вроде вы собирались на шариках полетать?
   – Ага. Он меня привез на летное поле, но как раз поднялся резкий ветер, и мы на последнее воспарение не попали. Зато Дмитрий, мне кажется, на следующий раз договорился о чем-то более необычном: он довольно интенсивно общался с заведующим ангарами и что-то незаметно совал ему в кармашек. Возможно, в следующий раз прокатит на планере, ведь хвастался удостоверением пилота.
   – А ты не боишься?
   – Ха! Ну как можно бояться того, чего никогда не испытывала? Другие летают и не боятся, а я уж и всяко не последняя трусиха. А ты летала когда-нибудь на планере?
   – Не довелось, – грустно вздохнула старушка, – хотя всю жизнь мечтала.
   – Так он и тебя прокатит! Только намекнем.
   – Еще чего! С моим больным сердцем только в облаках кувыркаться. А вот в молодости я жуть какая боевая была, похлеще тебя.
   Александра недоверчиво скривила губу:
   – Участвовала в жутко рискованных соревнованиях по скоростному приготовлению пирожных?
   – И со ста раз не угадаешь, – совсем не обиделась бабушка, вновь прикрывая глаза поволокой воспоминаний. – Я ведь три года занималась мотокроссом. Выиграла несколько престижных соревнований. Гоняла как сумасшедшая: на тренировке меня никто, кроме тренера, обогнать не мог. Тогда еще девушки и парни соревновались на единых условиях. Эх…
   – И чем все кончилось?
   Теперь девушка смотрела на старушку с восхищением.
   – Не повезло, разбилась довольно сильно. А пока лежала в больнице, примчалась тетка – единственная оставшаяся в живых из старшей родни – и порвала мои права и прочие документы на вождение. В те времена восстановить подобное было почти невозможно. Тетку я тоже боялась как огня. Так что… оставалось только покуривать от безысходности.
   Некоторое время обе молчали, думая о превратностях судьбы, а потом бабушка посоветовала:
   – Да ты ложись, отдыхай. Я-то высплюсь, а тебе рано вставать.
   – Верно, пойду…
   – Ты хоть с работой освоилась? Вдруг детективы прямо к тебе на рабочее место припрутся?
   – Чего они там не видели? Но если что – там все в полном порядке, ни к чему не придерешься. А через неделю и так офис закроют, меня – по сокращению; шеф шутит, что пора мне на другое довольствие переходить. Но в данный момент мое место работы никого не насторожит, все – как и положено для серенькой мышки. – Девушка встала, сонно потянулась и отправилась в спальню: – Все, валюсь с ног…
   – Спокойной ночи! – пожелала ей в спину старая полька. Затем с сомнением взглянула на полупустую пачку сигарет, некоторое время еще пыталась бороться с пагубной привычкой, а потом сдалась. Прикуривая от зажигалки, оправдывала себя бормотанием: – Подумаешь, одной меньше, одной больше… От меня не убудет.

   А вот Дмитрий Петрович Светозаров эту ночь провел ох как неспокойно. И причины подобного поведения Александра предсказала просто блестяще: виной всему оказались неукротимые гормоны… Хоть поначалу Дин сразу улегся в постель, даже душ не принимая, но после того, как час бесцельно проворочался на постели, он прислушался к собственному организму более внимательно. И быстро понял: нерастраченная энергия требует немедленного выхода. Если болезнь определена, лекарство от нее всегда найдется. Тем более что средств у Торговца хватало на любое лечение, пусть даже самое дорогое и капризное. Оставалось только решить, кого конкретно вызвать к себе домой по срочному тарифу.
   Оттягивая желаемое удовольствие, Дмитрий вначале решил составить полный список кандидаток и шутки ради стал набрасывать имена и прозвища элитных красоток на большом листе бумаги. Получилось довольно пространно. Ухмыльнувшись, стал подчеркивать приоритетные строчки, мысленно представляя упомянутое тело и прогоняя в воображении все любовные умения данной кандидатки. В итоге, когда пять наилучших женщин были отобраны, сексуально озабоченный Торговец потянулся за своим телефоном. И – случайно уперся взглядом в стоящую на тумбочке фотографию.
   Мать сидит на большой деревянной скамье, какие обычно устанавливают в парках, и держит в руках женскую сумочку белого цвета. Молодая, обворожительно красивая и чуть загадочно улыбающаяся. Позади нее и сбоку стоит, облокотившись на спинку скамьи, отец. Ему в тот момент тридцать четыре года – как сейчас Дмитрию. Выглядит отец свежо, подтянуто, уложенная по моде того времени короткая прическа идеально обрамляет волевое лицо, на котором нет и следа веселости. Да и взгляд довольно напряженный, колючий, чуточку настороженный. Совсем иначе выглядит сестренка. Похоже, Лена только по прихоти неизвестного фотографа прибежала к родителям, обняла их за плечи и провисла между ними лишь для одной фотографии. Ее щеки порозовели, ноздри расширены от еле сдерживаемого бурного дыхания, губки приоткрыты для готового вырваться слова. Ну – и глаза. По какому-то совпадению именно глаза тринадцатилетней сестры оказались в центре всей композиции: полностью раскрытые, восторженные, блестящие, озорные и нетерпеливые. Уже не девочка, но еще и не девушка. Ребенок, который уже со всей ответственностью считает себя взрослой. Но и через двадцать лет она осталась для Дмитрия самым любимым человеком в мире, по ней он скучал чаще всего.
   Последняя прижизненная фотография. Или одна из последних. По крайней мере, именно так определило следствие. Уже будучи всесильным Торговцем, Дмитрий несколько раз пытался провести собственное расследование, используя в том числе и этот снимок. Весьма загадочный снимок, никем не понятый.
   За спинами родственников виднеется кусок забора, глухого, метра под два с половиной. До середины он выложен из серого камня, выше надстроен листовым железом. Подобных сооружений в Польше – чуть ли не в каждом третьем дворе. Через верхний край забора свешивается на улицу гирлянда небольших желтых роз. Чуть левее матери виден великолепный бутон одиночной красной розы.
   Выяснить, где была сделана фотография, так и не удалось, как ни расспрашивали всех знакомых и незнакомых людей. Именно таких стандартных скамеек оказались тысячи, как в общественных местах, так и на частных территориях. По заборам и розам тоже никто ничего определить не смог. Одежда, которая попала на этот снимок, нашлась потом в шкафу, и, судя по ней и по цветению, приблизительно предположили и дату съемки: за две недели до исчезновения. Об этих нескольких днях тоже оказалось известно ничтожно мало. Родители с дочерью куда-то были приглашены и поехали сами, тогда как Дмитрий приболел, оставшись в гарнизонной поликлинике. Фотография могла не иметь никакой связи с тем трагическим днем, когда облаченные по поводу пасмурной погоды в плащи родственники отправились на прогулку в ближайший парк, но так больше и не вернулись. Сына в тот раз не взяли только по причине его провинности, заставив учить материал, за который он в тот день получил двойку. Но вот как снимок попал в письменный стол пропавшего офицера, оставалось только догадываться. В те времена цветные фото не делались в мгновение ока на современных лазерных принтерах. Делались они пленочными фотоаппаратами… Следовательно, отец с кем-то встречался или получил фотографию по почте перед самым своим исчезновением.
   Именно этот снимок и взял Дмитрий за основу своего личного расследования. Да только, увы, ни на шаг не приблизился к разгадке той трагической истории. Хотя благодаря некоторым внеземным технологиям он умудрился просмотреть весь огромный парк на глубину до двух метров. Результаты были, но совершенно к его родственникам не относящиеся. В двух разных местах ему удалось отыскать два разнополых скелета – анонимными звонками он навел следственные органы на эти участки парка. Потом оставалось лишь подсматривать за ходом раскопок и дальнейшим следствием, которое выяснило, что тело мужчины, примерно сорока лет, без видимых следов убийства, было зарыто лет тридцать назад. Опознать останки не удалось.
   Второе тело принадлежало без вести пропавшей девушке, которая исчезла лет за десять до пропажи семьи советского офицера. По всей видимости, несчастную жертву изнасиловали, потом убили – и закопали на большую глубину, тщательно замаскировав все следы преступления. Следствие по ее делу возобновилось, но никаких результатов так и не принесло. Преступников не отыскали, да и вряд ли они могли быть связаны такими разными преступлениями.
   Поэтому Дмитрию ничего не оставалось делать, как свернуть и свои собственные расследования. Он решил разыскать для этого в других мирах нечто более действенное, чем те несколько приборов, которые использовал при поисках трупов в толще грунта. Потому что у него тлела надежда: если весь парк и его окрестности будут обследованы со всей тщательностью, то отсутствие тел может быть расценено как шанс, что пропавшие родственники просто были похищены и, вполне возможно, до сих пор живы. Надежда слабая и основанная только на том, что ведь получил Дмитрий от кого-то в наследство свое необычное умение путешествовать по мирам, а значит, и другие Светозаровы могли обладать чем-то подобным. И если кто-то разузнал о подобном секрете, то мог пойти на что угодно ради приобретения подобного могущества. Причем не обязательно это могли сделать земляне, хотя и тут имелись некоторые нюансы и жесткие рамки для путешествующего между мирами Торговца. Оставалось их только исследовать окончательно, а как раз на это времени не хватало никогда. Разорваться на несколько ипостасей не получалось, а коллег отыскать пока не удавалось: по всем имеющимся у Дмитрия Светозарова данным, он являлся единственным и уникальным.
   Но именно этот факт и подталкивал к нелепой мысли, что его родственники могут оказаться живы.
   Словно выходя из гипнотического дурмана, Дин оторвал взгляд от фотографии, потряс головой, замечая, как лист со списком самых сексуальных красавиц соскользнул у него с колен и упал с кровати. Первой мыслью было нагнуться, поднять и все же воспользоваться зажатым в правой руке телефоном. Но ностальгические воспоминания сделали свое дело: навалившаяся апатия вызвала сонливость. Та, в свою очередь, напомнила об усталости, вызванной брожением по оранжерее и катанием на коньках. Потом мелькнули в голове приятные воспоминания об Александре и ее милой, хоть и довольно строгой бабушке, тело самопроизвольно скользнуло вниз под одеяло, а немеющие губы еле сподобились четко выговорить: «Свет!»
   На следующее утро Дмитрий проснулся от ощущения чего-то теплого на щеке. И только недоуменно покривившись, понял, что это солнечный луч достал его подушку. Глаза сразу раскрылись от удивления и уставились на часы: одиннадцать с четвертью! Так долго хозяин этого дома валялся в кровати лишь после полномасштабных ночных оргий, засыпая только перед рассветом. Но чтобы столько проспать всего лишь после нескольких кружек чая и половины торта? Подобного пересыпа у такой деятельной натуры в жизни еще не случалось.
   Поэтому Светозаров пулей вылетел из-под одеяла, дал команду «музыка!» и под рев любимой рок-мелодии понесся в душевую. А в двенадцать ровно он, идеально выбритый и с иголочки одетый, замер посреди своей гостиной с телефоном в руке, усиленно размышляя: нестись сразу к месту работы Александры или вначале позвонить? С одной стороны, хотелось увидеть ее как можно быстрее, но с другой – она все равно работает до трех, а бесцельно торчать под окнами ее офиса действительно не имеет смысла.
   Казалось, сама судьба сделала выбор: телефон запиликал любимой мелодией, а на экране высветилось имя Александры.
   – Да! Я тебя слушаю!
   – Привет! Как ты умудрился так быстро ответить? Только первый гудок начался.
   – Ты не поверишь, но я как раз держал телефон в руке и собрался набрать твой номер.
   – Вот здорово! – обрадовалась девушка. – Как все совпало. А у меня на работе как раз перерыв небольшой получился, все начальство отправилось по какому-то поводу в кафешку, так что есть возможность спокойно поболтать. Ты не против?
   – Да я только за! – обрадовался Дмитрий, плюхаясь в кресло и завязывая веселый, ничего не значащий разговор.
   Он бы вел себя совершенно иначе, если бы мог в данную секунду видеть сосредоточенное, напряженное лицо своей новой знакомой, которое совсем не соответствовало произносимым ее губками словам. Перед агентом стояли мониторы, на которых двигались картинки, а в другое ухо был вставлен наушник, по которому Павел Павлович вводил устную информацию и давал советы. Вся телефонная эпопея затевалась только с одной мыслью: проследить за реакцией объекта, а еще точнее: не дать ему вмешаться в проводящуюся операцию.
   Конечно, если он вообще в данном деле замешан. А дело обещало быть крупным и «всемирно скандальным» – тут сомневаться не приходилось. За последние двое суток совершенно независимые группы других спецслужб провели многоходовое расследование по детям, в усыновлении которых принимал непосредственное участие председатель попечительского фонда Светозаров. И выяснилась печальная весть. Сразу троих особо талантливых детей, можно сказать вундеркиндов, не оказалось на их новом месте жительства. То есть формально они числились, и их родители даже получали официальную денежную помощь, но уже целый месяц их не видел никто. Мало того что дети перешли на сугубо домашнее обучение, так они еще и не появлялись на улице, не общались с другими детьми и не отзывались на телефонные звонки некоторых старых товарищей по детским домам.
   Помимо этого проверки доказали, что в доме прислуга не работает уже больше трех месяцев, пожилая пара родителей закупает в магазинах ничтожно мало продуктов, а расходы газа, электричества и воды никак не соответствуют минимальным нормам проживания в доме пяти человек. Когда эти сведения были собраны воедино, как раз и наступило сегодняшнее утро. Ведя самое скрупулезное наблюдение за домом Торговца и будучи уверенным, что он спит, Павел Павлович, посовещавшись с Александрой и шефом аналитической группы, решил заставить клиента понервничать. Тем более, что повод для этого был феноменальный и ни на кого конкретно, кроме соседей, не указывающий.
   И операция началась. Подобранными с помощью компьютера голосами соседей подозрительного дома была составлена жалоба и направлена в полицию. Пропажа адаптированных детей – дело чрезвычайное, и правоохранительные структуры Германии отреагировали моментально: наряд из нескольких полицейских был немедленно отправлен для выяснения. И вот как раз в тот момент, когда автомобиль полиции остановился возле тротуара, ушлый агент начала отвлекающие переговоры с Торговцем. Убивая сразу двух зайцев: и телефон его заняла, не давая созвониться соучастникам, и под слуховым присмотром его держала. Причем сама она в этот момент находилась в крайне озлобленном и нервном состоянии. Вся проводимая операция ей очень и очень не нравилась, но ни единого веского возражения найти ей не удалось. Пришлось все делать по указаниям шефа.
   А заодно она внимательно присматривалась через мониторы и прислушивалась через наушник к ходу всей операции. Трое полицейских довольно долго нажимали кнопку дверного звонка, пока им не соизволили открыть. Рослый мужчина около пятидесяти пяти лет встал на пороге и весьма холодно осведомился:
   – Чем могу быть полезен?
   Старший наряда задал несколько вопросов, удостоверяющих личность хозяина и сверяясь при этом с бумагами. И только после этого перешел к конкретной сути визита:
   – Нас послали проверить, чем занимаются усыновленные вами дети. Пригласите их сюда, пожалуйста.
   – И не подумаю, – отпарировал мужчина с неожиданным металлом в голосе. – По законам нашего земства, дети, достигшие шестнадцати лет, не подвергаются оскорбительным проверкам со стороны контролирующих органов опекунства. Они сами имеют право подать любую жалобу как в письменном, так и в интернет-варианте. Не исключается и телефонный звонок. К вам поступали их жалобы?
   – Хм! Уважаемый, – полицейский старался быть вежливым, хотя и догадывался, что подобный отпор дан ему неспроста, – вы ведь понимаете, что мы хотим просто увидеть ваших детей и убедиться, что с ними все в порядке. Иначе…
   – Вы нарушаете неприкосновенность жилища, – безапелляционно перебил его хозяин дома. – Поэтому дальнейшие с вами разговоры я намерен вести только в присутствии своего адвоката.
   – Никакой адвокат вас не спасет от проведения в доме обыска.
   – У вас есть ордер от прокурора? – Лицо опекуна налилось кровью. – Нет? Вот когда он у вас будет, тогда и являйтесь вместе с понятыми.
   Теперь уже рассвирепели все трое полицейских.
   – Неужели вам так трудно позвать детей, чтобы они просто выглянули из дверей?!
   – Я все сказал! – последовал высокопарный ответ. – Если вы не намерены применять ко мне грубую силу, попрошу спуститься с моего крыльца и больше меня понапрасну не беспокоить.
   Дверь щелкнула перед самым носом раскрасневшихся хранителей порядка. К их счастью, подобные вопросы решались со скоростью звука. Достаточно им было по рации обрисовать обстановку, как весь дом за четверть часа окружили со всех сторон еще несколько автомобилей, и теперь все с минуты на минуту ожидали прибытия распорядителя с подписанным прокурором ордером на обыск. Скандал разрастался нешуточный.
   Все это время Дмитрий самозабвенно ворковал с Александрой, которая артистично сдерживала разгорающуюся у нее внутри ярость. Мнение о Динозавре менялось на противоположное со скоростью разворачивающейся операции. Еще совсем недавно она ему искренне симпатизировала, а сейчас была готова задушить собственными руками.
   Тогда как Пыл Пылыч оживленно метался за стеклянной перегородкой и восторженно показывал сразу два больших пальца. Ему казалось, что объект вот-вот сядет на мель.
   Да только Торговец оказался парнем довольно предусмотрительным. Связаться с ним по телефону никто больше не мог, но такое простое, устаревшее устройство, как пейджер, всегда имелось как у него, так и в распоряжении единомышленников. Как только он прочитал полученное сообщение, сразу вскочил на ноги и запричитал в трубку:
   – Ох! Сашенька! Прости, у меня тут потоп! Уже второй раз за последнюю неделю забываю закрыть кран на кухне! Ай! Мой ковер…
   И после этого выключил телефон. Ведь не объяснять же своей новой симпатии те неотложные дела, которые срочно требовали его личного участия.

   Тогда как раздосадованная Александра уже через несколько минут со злостью барабанила по столу ни в чем неповинным мобильным телефоном:
   – Не отвечает! Ну почему? Неужели что-то заподозрил?
   Шеф грузно подошел к столу и по-отечески похлопал своего лучшего агента по плечику:
   – Ничего, не переживай! Пока что он находится в доме и действительно мечется в районе кухни. Кажется, там и в самом деле небольшой потоп. – Он взглянул на мониторы. – О! А вот и главные действующие лица прибыли. Ну-ка, ну-ка…
   Почти одновременно к дому подъехали сразу три автомобиля. Личный адвокат проживающей здесь семейки, помощник прокурора с ордером на обыск и начальник ближайшего полицейского участка с огромной дымящейся сигарой в мясистых губах. Видимо, последний просто не смог удержаться, чтобы не влезть в такое громкое дело.
   Переговоры начались еще на ничейной территории. Адвокат ознакомился с сутью предъявляемых претензий, изучил бланк ордера и довольно равнодушно кивнул собравшимся понятым. После этого он лично позвонил в дверь своего подзащитного, что совпало с весьма странным и редким явлением: с безоблачного неба послышался оглушительный предгрозовой грохот, а все здания содрогнулись от неожиданной вибрации. Задребезжали стекла, кое-где протяжно скрипнули укрытые черепицей крыши – и все стихло. Недоуменно оглядевшись по сторонам, адвокат опять повернулся к двери и повторил манипуляции с кнопкой звонка. А когда та открылась, рассыпался в извинениях:
   – Господин Зденкер! Вопрос действительно чрезвычайной важности для вашей семьи, и я бы настоятельно советовал вам показать усыновленных вами детей немедленно.
   – Ну да, видимо, придется это сделать, а не то вы нам дом развалите до основания…
   – Это не мы! – стал заверять адвокат, но ворчание не прекратилось:
   – Прошу сразу приготовить от моего имени соответствующие жалобы как на действия полиции, так и на безосновательные действия прокурора.
   – Но если бы вы, господин Зденкер, соизволили показать детей…
   – Мы с женой их воспитываем как независимых, полностью автономных личностей, поэтому никакого насилия над ними не допускаем. И другим не позволим! И если они не пожелали к вам выйти, преждевременно прервав свои занятия йогой, то имеют на это полное право как свободные граждане германского государства. А теперь… – Хозяин взглянул куда-то вовнутрь помещений и даже позволил себе ухмыльнуться: – Ну вот, даже супруга не захотела беспокоить наших деток. Поэтому и вас прошу проходить тихо, без шума и толкотни, и после того, как их увидите, требую немедленно покинуть мой дом.
   Кажется, никто из желающих войти не поверил браваде опекуна. Но такт и вежливость постарались соблюсти. Разве что начальник полицейского участка вел себя шумно, нагло и вызывающе:
   – Сейчас мы тут разберемся в вашей йоге!
   Один из понятых был агентом конторы и с помощью видеокамеры предоставил возможность наблюдать и слышать всю дальнейшую сцену. Хозяйка дома чинно и неспешно провела возмутителей спокойствия в другой конец внушительного дома, прижала палец к губам, напоминая о необходимости соблюдать тишину, и после этого раскрыла обе створки внушительной комнаты, переоборудованной под домашний спортзал. На циновках, лицами к двери, восседали в позах лотоса две девушки шестнадцати и восемнадцати лет. Парень, которому недавно стукнуло семнадцать, восседал ровно посредине между ними. Любой наблюдатель и в самом деле сразу бы признал в детях последователей аскетизма и воздержания, хотя их лица выглядели довольно свежими и розовощекими. Да только у бравого полицейского, который сейчас переминал пригашенную сигару в пальцах, вид невинной троицы вызвал неожиданное раздражение:
   – Мне кажется, они не живые. Может, они из воска? – заорал он и, громыхая своими ботинками, ввалился в комнату. – Эй, детки, вас что, здороваться не учили?
   Его руки потянулись к замершим фигуркам. Но те неожиданно катнулись по полу и вскочили на ноги уже у дальней стенки.
   – Не прикасайся ко мне, урод! – завизжала на высокой ноте самая младшая из троицы. На этот крик к детям заполошенно ринулась хозяйка дома, прикрывая детей собственным телом и расставленными руками:
   – Что вам еще надо? Прочь отсюда!
   – Хе! – Полицейский мерзко оскалился. – У нас ордер на обыск всего дома, и мы можем преспокойно его проводить без вашего согласия.
   – Вы в бога верите? – Неожиданно для всех старшая приемная дочь сделала шаг к чрезмерно активному полицейскому. Тот нисколечко не растерялся:
   – На подобный вопрос я имею право не отвечать.
   – А в здравоохранение?
   – И без него обойдусь…
   – А зря! Ведь оно вас постоянно предупреждает: не курите! А вы умудрились так надышаться этой гадостью, что от вашего мерзкого дыхания вся комната смердит. Теперь проветривать придется. Фу!
   Девочка говорила с таким пренебрежением, что начальник полицейского участка словно стал ниже ростом, настолько скукожился. Хотя все-таки попытался возмутиться:
   – Это мое право – курить, никто мне это не запретит.
   Дети тем временем уже открывали окна, но старшая так и продолжала сердиться:
   – Именно из-за этой свободы вы и пострадаете, заставив вашу семью в скором времени потратиться на ваши похороны. Черные легкие уже начали гнить…
   – Власта! – неожиданно прикрикнул на девочку средний брат тоном приходского священника. – Не говори глупостей!
   Тем временем и отец детей вдруг разъярился:
   – Ну что, все высмотрели? Теперь – вон из моего дома! И чтобы ноги вашей больше не было на моей территории! А вашему хаму прокурору я обязательно доставлю неприятности выше его бараньей головы.
   – Это ваше право, – со всей возможной вежливостью склонил голову помощник, доставивший ордер. – Но и вас прошу учитывать те обстоятельства, которые нас вынудили пойти на такой шаг. Ведь вы и сами любите детей и понимаете переживания ваших соседей.
   – Мы-то любим, – согласился господин Зденкер, глядя, как полицейские униженно покидают дом. – Но ведь и соседей мы отлично знаем: не могли они на нас напраслину возвести.
   – Поверьте, мы обязательно проведем служебное расследование…
   Больше в конторе ничего ни увидеть, ни услышать не удалось. Примазавшегося к понятым агента выпроводили из дома и вежливо поблагодарили за сотрудничество и желание помочь полиции. Затем заполонившие все тротуары машины стали спешно разъезжаться.
   В конторе от таких кадров Павел Павлович грузно плюхнулся в кресло и запричитал:
   – Облажались! Где-то мы что-то явно проморгали! Но вот что именно? А?
   Александра всеми силами сдерживала на лице грустное выражение, хотя на самом деле ей хотелось радостно запрыгать на одной ножке. С некоторым недоумением осознав в себе причины такой радости, она пробормотала:
   – Не стоило так спешить, в таком деле не повредило бы более тщательно проверить…
   – Действительно, – со стонущим вздохом согласился шеф, но за собой вины все-таки признать не захотел: – И как все-таки это парень сумел выкрутиться? Шурка, бери-ка ты его быстрей за рога и за… все остальное.
   Девушка согласно кивнула:
   – Постараюсь, Пыл Пылыч.
   А что ей еще оставалось делать? Тем более, что и сама она сегодня вечером собиралась довести свои отношения с объектом до самых интимных. Только вот сомнения начинали терзать: как оно дальше будет? Удастся ли такого человека удержать при себе своими прелестями?
   В этот момент зазвонил ее мобильный телефон.

Глава 14
Расправа над сатанистами

   Пока товарищ усаживался на стул, Бонзай не спускал изучающего взгляда с незнакомого предмета:
   – Эта штука тоже пулями стреляет?
   – Лучше! В тысячу раз лучше. Этот небольшой на вид заряд при взрыве сровняет с землей любое здание. По крайней мере, храм уже не будет подлежать восстановлению.
   – Не может быть… – У молодого монарха отвисла челюсть.
   – Еще как может! Вот смотри. – Дин аккуратно снял продолговатую крышку, открывая стеклянную панель со светящимися символами. – Здесь настраиваем необходимое время и устанавливаем таймер на пятнадцать минут. Десять нам понадобится для настройки «подсмотра», а четыре с половиной – для ориентировки на местности. Продлил бы больше, но боюсь, что мои челюсти такой тяжести долго не выдержат. За полминуты никто все равно не догадается вынести «подарочек с небес» из храма. Перед тем как сбросить эту бомбу на преступников, я резко нажимаю тебе возле сердца три раза пальцем. Не вздумай задержаться хоть на мгновение, сразу подавайся назад. Понял?
   – А посмотреть, как этот взрыв произойдет?
   – Можно, конечно, только это будет последнее, что ты увидишь в жизни. А чтобы ты получил более полное представление о силе производимого взрыва, я тебе вскоре продемонстрирую эффект наглядно, с безопасного расстояния. Теперь о другом и самом важном: нам ведь надо предупредить императора. Как ты думаешь, он начнет действовать после новости об уничтожении основных сил своего врага?
   – Не знаю, ты ведь сам видел, какая он тряпка. Скорее уж его дочь за наведение порядка возьмется. И внучка.
   – Так вот, предупреждать придется в любом случае. Для этого ты после аккуратного отклонения назад из храма замираешь в том месте, которое я называю «безвременье». Запомни: ни в коем случае не двигайся резко, а то мы вновь окажемся здесь и потратим драгоценные десять минут для повторной настройки. Из безвременья мне понадобится всего десять-пятнадцать секунд, чтобы разыскать императора и зависнуть над ним.
   Молодой король засомневался:
   – Что мы ему скажем? Как его быстро убедить?
   – Все будет зависеть от твоей убедительности. Узнает он тебя в лицо?
   – Скорее всего, да…
   – Тогда сразу начнешь с короткого представления, – начал инструктировать Дин своего товарища. – «Я – Бонзай Пятый! Со своим шафиком пришел к вам на помощь! Через пару мгновений будет уничтожен главный храм ваших церковников со всеми тварями, которые там находятся. Замрите и слушайте!» Ну и сам затихнешь. В этот самый момент рвануть должно знатно, по всей столице гул и вибрация пройдет. А вот дальше уже будем давать подсказки императорской семье по ходу дела и возникающих обстоятельств. Понял?
   – Что ж тут понимать, – отмахнулся правитель Ягонов, – только и надо, что за тобой несколько слов повторить.
   – Ладно, настраиваемся…
   Левой рукой шафик что-то нажал на панели управления бомбой, и отсчет времени пошел. Затем он взял кожаную ручку баульчика в зубы и проверил, насколько хорошо видна ему световая панель. Удовлетворенно хмыкнул и прикрыл глаза для пространственного поиска. Через десять минут товарищи оказались лицами под самым сводом центрального собора визенской кровавой религии. И чуть не задохнулись от смрада. Причина неприятных запахов была не только в тысячах горящих свечей, но и в чем-то другом. Друзьям показалось, что они попали на бойню, где кровь и фекалии разделываемых животных смешались с гниющими полусожженными костями.
   Давя в себе рвотные позывы, Бонзай услышал, как рядом с ним давится от подобных же ощущений и Дин. А ведь товарищу было гораздо более неудобно: попробуй он только кашлянуть – и баульчик со взрывчаткой преждевременно рухнет вниз. Благо еще, что собравшиеся внизу человеческие отродья время от времени рьяно славили каждый лозунг, который выдавал их духовный пастырь, и ни громыхания, ни судорожного фырканья наблюдателей никто не заметил.
   – Весь мир должен нам подчиниться! – неслось с ярко освещенного амвона.
   – Да будет так! – хором отвечала заполнившая неф храма толпа.
   – Никто не смеет оказать нам сопротивления!
   – Да будет так!
   – И вскоре новая империя будет править всем миром! А первым нашим завоеванием на этом праведном пути станут Ягоны и Опалы!
   – Да будет так!
   К тому времени наблюдателям удалось хорошо рассмотреть и окровавленный жертвенный камень на месте алтаря, и подсохшие сгустки крови на примыкающих к страшному месту плитах. На нескольких рядом расположенных столах поблескивали навевающие жуть мясницкие топоры, несуразные по величине алебарды и прочие предметы для ритуального убийства. При виде таких кошмарных деталей последние сомнения в сущности творящихся здесь злодеяний испарились. Перевоспитывать или просто наказывать тюремными заключениями собравшуюся внизу мразь не имело ни малейшего смысла. Только тотальное уничтожение.
   Как только Бонзай Пятый пришел к такому выводу, он почувствовал троекратное нажатие пальца на своей груди и осторожно подался назад до полной пропажи изображения. Только и успел заметить ухнувшее вниз темное тельце кожаного баульчика. В безвременье он пребывал совсем недолго – и после повторного троекратного нажатия вновь наклонился вперед. Теперь наблюдатели оказались в арсенале императорского дворца. И с первого взгляда поняли: император оказался отнюдь не тряпкой. В данный момент он предпринимал отчаянный шаг, вполне возможно, заранее обрекая себя на гибель в неравном бою. Потому что отдавал как раз приказ бравому гвардейскому полковнику:
   – …Любой ценой спасите барона Граните! Его выведут из цитадели и поведут на казнь через четверть часа! Спешите!
   Наблюдателям тоже мешкать больше было нельзя ни секунды, поэтому Бонзай Пятый громко и отчетливо проговорил приготовленное для императора сообщение. Тот, кому эта короткая, но пламенная речь предназначалась, задрал голову, глядя в потолок расширенными до невозможности глазами и был теперь похож за полного идиота. Не лучше выглядели и остальные во главе с бравым полковником. И только когда до внутренностей арсенала донесся неимоверный грохот, дублируемый ощутимым сотрясением, все немного вышли из оцепенения и стали переглядываться.
   Тут уже и Динозавр вмешался со всем своим напором харизматичного лидера:
   – Раздумывать и удивляться некогда! Все детали мы вам расскажем во время подписания договора с Ягонами. Немедленно отправляйте один отряд на спасение барона Граните, а второй – на развалины собора церковников. Добейте каждого, кто останется жив под обломками! Да торопитесь же!!!
   Последний рык заставил Константина Сигизмундовича встряхнуться, будто он был цепным псом, и быстро отдать своим подданным несколько распоряжений. Те тоже перестали удивляться увиденным чудесам и поспешили в разные стороны. Разве что несколько гвардейцев остались охранять своего правителя.
   – Поднимайте немедленно народ и выводите его на улицы! – продолжал раздавать повелительные советы шафик. – Пусть они за одну ночь уничтожат всю заразу – потом это будет сделать гораздо сложнее.
   – Уже делается, – нервно улыбнулся согбенный от старости и проблем император. – Горожан выводит на улицы моя дочь.
   Сообразив, что дело, оказывается, сдвинулось с мертвой точки в положительную сторону гораздо раньше их вмешательства, Бонзай Пятый позволил себе более куртуазное обращение к венценосному коллеге:
   – Ваше императорское величество, мы рады, что наша помощь оказалась как нельзя более своевременной.
   – Спасибо… – Но Константин Сигизмундович теперь морщил лоб от недоумения, то махая ладошками на потолок, то обводя ими вокруг своего лица: – А как это вы так… здесь оказались?
   – Долго объяснять, да и вообще этими тонкостями лучше владеет мой приятель шафик. Сейчас более важно донести до вас новость: в королевстве Опалов этим утром произошла смена правящих династий. На трон взошел Марио Льер.
   – А‑а‑а… как же твой дядя Барбо? – растерялся император.
   – Был мною казнен ранним утром за начатую против Ягонов агрессию. Теперь у меня с Опалами вечный мир, союз во всех сферах жизни и полное взаимопонимание. Чего и с вами желаю. Думаю, вы не откажетесь от прочного союза?
   – Э‑э‑э… ну да. Конечно! – все более оживлялся правитель Визенской империи. – Еще бы! Мы ведь всегда и жили мирно!
   Шафик, кашлянул, вмешиваясь в разговор:
   – Именно поэтому я спешу вам дать еще два срочных совета.
   – Да, я вас внимательно слушаю.
   – Немедленно отправьте посыльных в начавшую свое движение армию и наведите в ней тоже должный порядок. Пусть на месте казнят ставленников кровавой церкви – и возвращаются в казармы.
   – Да! Как же я мог забыть?! Сейчас распоряжусь…
   – Постойте! И второе: постарайтесь каждые полчаса выходить на балкон императорского дворца и выступать с надлежащей речью. Именно так делал с момента своего восшествия на престол Марио Льер – и народ был в курсе всех новых преобразований. Польза от этого огромная. Да и вы будете чувствовать пульс своих подданных постоянно.
   – Спасибо, так и сделаю! Но когда мы с вами увидимся в более, хм, адекватной обстановке? – Константин Сигизмундович неопределенно обвел ладошками вокруг себя.
   – За стол переговоров сядем через несколько дней, когда у вас тут уже все образуется, – пообещал его венценосный коллега. – Заодно и отметим это доброе дело.
   А шафик добавил:
   – Но поглядывать за вашей столицей пару раз в день будем обязательно. Мало ли какие вражьи силы вдруг выползут.
   – Если храм действительно завален, то остальных гадов мы и сами затопчем! – торжественно пообещал на глазах меняющийся император. Затем попрощался и потрусил из арсенала: помолодевший и с отчаянным блеском в глазах.
   Остались на месте недавнего собрания только два гвардейца, которые не сводили глаз с выпирающих из сводчатого потолка лиц. Бонзай почувствовал очередной сигнал к возвращению и подался назад. А когда они оказались в башенке, осмотрелся и удовлетворенно простонал:
   – Уф! Пусть даже мне за такую победу пришлось заплатить собственным разрушенным дворцом, но результат того стоит.
   Его товарищ тоже внимательно присмотрелся к зигзагообразным трещинам, которые теперь змеились по всем стенам:
   – Да-а… слабенькие у тебя царские хоромы. Того и гляди, от сильного ветра рухнут. Шабашники строили?
   – Какие еще шабашники? – обиделся молодой король за свой дворец. – Ему скоро триста лет – и ни единой трещины нигде не дал! Пока ты тут громыхать не начал…
   – Слушай! – оживился шафик от пришедшей на ум идеи. – А давай попутно с башней и тебе новый дворец отгрохаем?! Да не простой, а чтобы… – Он помахал стиснутыми кулаками. – У-ух и а-ах!
   – Да я даже не знаю… – Бонзай зябко повел плечами, представив, во что подобное строительство может стать. – Ведь ни средств нет, ни людей, ни материалов.
   – А голова на плечах для чего? – Дин встал со стула и с некоторой опаской приблизился к стене, а потом и заглянул сквозь нее на улицу через самую широкую щель, образовавшуюся в башенке. – Все равно ведь эта развалина больше ни на что не годится.
   – Так уж и развалина…
   – Мне тоже жалко, уж больно фронтоны и отделка хороши. Но легче новое построить с точной имитацией прежних орнаментов, чем старое ремонтировать. А люди у тебя будут, не переживай. Через месяц здесь станет не протолкнуться от желающих поработать на благо Ягонов и собственный карман.
   – И что я им в тот карман положу? Не говоря уже о том, что и кормить-то нечем.
   – Со средствами тоже проблем не будет, вот увидишь. Используем у тебя самые передовые экономические модели и варианты. Такие шаги в любом государстве за два, максимум три года приводят к невероятным достижениям. Причем мы постараемся и внешний фасад Средневековья сохранить, и фундамент индустриально-технической революции незаметно построить. Создадим так называемое «мнимое» Средневековье. Сам не заметишь в хлопотах и беготне, как твое королевство станет самым сильным в этом мире.
   Бонзай тем временем отодвинул стулья и всмотрелся в темноту убегающей вниз лестницы:
   – Не знаю, куда там придется бегать и о чем хлопотать, но отказываться от пира в честь победы над врагами я сегодня не намерен. И тебя сразу предупреждаю всей королевской властью: только посмей мне не составить компанию в застолье.
   Дин с предвкушением облизнулся:
   – Когда это я от таких посиделок отказывался? – Потом поворочал языком во рту и что-то сплюнул вместе со слюной в сторону: – Тем более что мне надо срочно закусить и запить этот мерзкий вкус крашеного дерматина. Краска губы разъедать начала, когда мы под сводами храма вынырнули, да еще чуть на головы этим уродам не стошнило. Бе-е…
   Хороший пример заразителен: когда Бонзай Пятый показался на балконе своего небольшого (по сравнению с дворцами правителей-соседей) дворца, то тоже выдал историческую речь. Конечно, при этом он старался не хвататься руками за покосившиеся поручни, чтобы вместе с ними не сверзиться на булыжники центральной площади, но и без этого обращение к народу, которого, кстати, собралось не так уж и много, получилось патетическим, своевременным и полным. Хоть и не учился он в прежние времена в своих лабораториях выступать таким образом, но нигде не ошибся, в нужных местах делал соответствующие паузы, а в нужных – исступленно повышал голос. Ну а то, что шафик ему подсказывал из-за спины, находясь возле выхода на балкон, так это истории неинтересно и летописцы это не зафиксировали. Хотя некоторые реплики и следовало бы запротоколировать и потом ввести в школьные учебники.
   – Патриотизмом своих подданных похвастайся! А теперь пламенно поблагодари за незаменимую поддержку в самую трудную минуту. Ну все, хватит распинаться! Теперь объявляй трехдневный пир во славу победы!
   К тому моменту, когда молодой монарх последовал последнему совету, на площадь с прилегающих улиц подтянулось уже довольно много горожан. И когда они услышали последние слова речи Бонзая Пятого, то восторженный рев опасно пошатнул потрескавшееся здание дворца.
   Ну и, как говорится в сказках, начался пир горой. Хотя особых гор в связи с очевидными трудностями не было, но трезвым в Вельге в эту и последующую ночи не остался ни один взрослый. Да и днем пиршество и гуляния продолжались. Из-за чего, вполне естественно, никто и не работал. Праздники так праздники.
   Разве что самодержец вместе со своим другом шафиком несколько раз в день уединялись в башенке и проводили, так сказать, инспекционный осмотр соседних государств. Но там и без их вмешательства все шло должным образом. Король Опалов вообще провел реформы без единой капли пролитой крови, потому что весь народ воспринял смену династии с восторгом и облегчением. Среди дворянства и высшего генералитета тоже не нашлось желающих усомниться в законности новой власти. Особенно после того, как распространились сведения о деталях казни Барбо Ягона его племянником.
   В Визенской империи события происходили гораздо драматичнее и кровопролитнее. Особенно много жертв собрала смерть в первую ночь – Ночь Зачистки, как ее назвали впоследствии. Потому что обозленный народ с беспощадным гневом истребил всех, кто хоть каким-то образом оказался причастен к низвергаемой церкви. А таких в столице империи оказалось необычайно много: четверти населения впоследствии недосчитались государственные переписчики. Неуправляемый вал оголтелого насилия прокатился и по культовым строениям церковников, их личным поместьям и прочей недвижимости. Тут уже остановить толпу не удалось, разве что пытаться хоть как-то спасти от ударов слепой ярости невиновных. Чем и занималась дочь императора Лидия. Уродливая внучка Лагуна, прикрыв лицо маской, тоже оказалась в передних рядах идущих на штурм и личным примером, размахивая окровавленной саблей, вдохновила штурм казарм, в которых засели остатки сатанистов. А когда штурм завершился, девушку, получившую к тому времени два вполне ощутимых ранения, восторженная толпа понесла на своих руках в центр столицы. И вот там, взобравшись на какую-то возвышенность, героиня Зачистки, не снимая маски, произнесла свою первую общественную речь. Причем сделала это на удивление емко и коротко:
   – Визенцы! Пусть моя внешность ужасна и пугает наших врагов, но мое сердце принадлежит вам и готово ради вашего блага биться до последней капли крови!
   Когда Лагуну доставили во дворец, вся столица уже была практически в руках приверженцев законно правящего императора. Потом, правда, еще несколько недель по всей Визенской империи продолжались локальные сражения с остатками банд сатанистов и их приверженцев, штурмовали замки спрятавшихся лордов-предателей и рушили построенные кровавой религией монастыри, но это уже не требовало вмешательства всесильного и вездесущего шафика Дина и его друга, молодого короля Ягонов Бонзая Пятого.
   И они ушли в глубокий загул. Причем настолько глубокий (а порой и далекий), что потом еще долго самодержец замирал с отвисшей челюстью, выхватывая вдруг из памяти сценки хмельного угара. Потом приходил в себя и спрашивал у товарища:
   – Слушай, мне померещилось или мы и в самом деле распивали далийское в корзине огромного воздушного шара?
   – Померещилось! – как правило, с полной уверенностью отвечал Торговец, а потом с не меньшей уверенностью добавлял: – И еще не раз померещится! Дай вот только с твоими делами разобраться.
   Потому как дел в Ягонах оказалось невпроворот. Да не тех только дел, о которых они не раз говорили, но и таких мистических и невероятных, что даже сам шафик частенько восклицал в недоуменной прострации:
   – Ну как, как такое могло случиться? Совпасть? И как вообще такое может существовать в любом из миров? Я ведь совершенно случайно сюда попал в первый раз, а потом только и наведывался из-за далийского вина. Не иначе, тут замешаны силы, вообще не подвластные человеческому пониманию!

   А началось все с того, что на четвертый день праздник кончился и рабочий народ с утроенным энтузиазмом вернулся к делам. Оно, конечно, было понятно, что кесарю – кесарево, а землекопу – землекопово. Одни уже отправились работать, а другие еще и спать не ложились. Именно поэтому вернувшиеся на рассвете из леса король с шафиком еле доползли до своих кроватей, да так и рухнули среди обиженных таким невниманием к их персонам столичных девиц. Казалось, никто их сон до обеда не потревожит, да только уже через час Бонзая Пятого буквально растормошили его самые близкие помощники. А когда тот сфокусировал на их встревоженных лицах свои разбегающиеся зрачки, наперебой затараторили:
   – Невероятное случилось, вашличество! Десяток молотобойцев провалились в подземную пещеру! Некоторые и руки и ноги поломали, почти всех в госпиталь отправили, но самое жуткое, что пещера рукотворная, а из нее четыре тоннеля в стороны ведут. А в тоннелях живой дым зеленого цвета колышется и хохочет!
   – Хохочет? Дым? – глупо переспросил король. – Так, все, будите шафика! Это по его части! – и снова рухнул на подушку, не догадываясь, какие головные боли его ожидают впереди.

Глава 15
Процесс соблазнения

   В свое время, при выборе жилья в этом месте Германии, Дмитрий Светозаров руководствовался только одним: чтобы по участку дугой проходил створ перемещения между мирами. И – в идеале – захватывал как можно больше внутренних помещений. Поэтому и сейчас он вернулся в дом, используя переход сквозь пространство. Хотя любой наблюдатель со стороны был уверен, что владелец не покидал виллы.
   Первым делом Торговец внимательно осмотрел оставленный на столе мобильный телефон: четырнадцать непринятых звонков от обеспокоенной Александры. И сразу ей перезвонил:
   – Уф! Ты представляешь, насколько я стал забывчивым, – заговорил он, как только Александра отозвалась на другом конце связи. – До чего же вредная привычка заливать посуду водой, чтобы она отмокала в раковине. И моечный агрегат есть, а все по старинке действую.
   – И откуда у тебя так много посуды собралось?
   На такой вроде бы незатейливый вопрос ответ мог быть истолкован двояко. Поэтому Дин сделал вид, что немного застеснялся:
   – Ну знаешь, как оно у холостяка…
   – Откуда мне знать? – совершенно искренне удивилась девушка.
   Действительно, задавая такой вопрос, любой мужчина мог догадаться по ответу своей избранницы, сколько раз та прежде попадала в обитель одинокого кавалера. Пришлось оправдываться:
   – Да я не то имел в виду, просто начал немного кухню облагораживать, а там у меня уже все паутиной заросло. Вот и вывалил все накопившееся в мойку. Потом в салон вышел за телефоном, и, по совпадению, ты позвонила. Я и забыл про все…
   – С кем не бывает, – легко согласилась Александра и сразу продолжила допытываться: – Но с чего ты именно сегодня свою кухню облагораживать собрался? Никак гостей ожидаешь?
   – Все может быть. – Разговор стал напоминать допрос с пристрастием, поэтому Светозаров решил перехватить инициативу: – Но это все не важно. Сейчас я снимаю с себя мою насквозь промокшую пижаму, завершаю уборку в кухне – и через полчаса отправляюсь к месту твоей работы.
   – Но…
   – Никаких «но»! Я и так понимаю, что ты проголодалась. Поэтому и выезжаю гораздо раньше и занимаю столик в ресторане напротив твоих окон. Заказываю обед, который нам подадут ровно в три. Так что не задерживайся, на летном поле нам надо быть минута в минуту. Ты ведь знаешь, как строго у них с расписанием. Ко всему прочему, следует учитывать возможность пробок. А мы с тобой люди дисциплинированные, опаздывать не привыкли. Правильно я говорю?
   – Не знаю…
   – Ну, раз не знаешь, что возразить, то встречаемся в ресторане. Пока!
   Выждал маленькую паузу и, опасаясь, что девушка сейчас начнет выкрикивать возражения, нажал кнопку «отбой».
   «Не начала! Значит, все идет по плану. Теперь главное – поразить ее чем-то необычайным, потом вовремя восторженно приукрасить ее умение с честью и бесстрашием выходить из любой ситуации, а напоследок убедить в мысли, что она уже взрослая и вправе без оглядки на бабушку или кого бы то ни было выбирать мужчину для интимных дел и вообще устраивать свою личную жизнь. Эмоций и восторга я ей устрою на сегодня выше головы. Восхвалять – это у меня получается хуже всего, но тоже надо справиться, а вот по части убеждения мне нет равных. Как только девочка осознает себя независимой, решительной и самостоятельной, она сразу пожелает себя опробовать в новом амплуа и обязательно рискнет заглянуть ко мне в гости. Ну а там, как говорится, дело техники…»
   Торговец еще раз самодовольно подмигнул мобильному телефону и поспешил наверх переодеваться. После недавних перемещений в эпопее с детьми он выглядел пропыленным и несвежим. Уже перебирая рубашки в шкафу в своей огромной спальне, он вдруг насторожился, опять припомнив экстренную ситуацию. Рассуждая здраво, ему следовало бы забросить все дела и вплотную заняться сегодняшними неприятностями. Если тут замешана какая-то из спецслужб, по горячим следам выяснить это будет гораздо легче. Даже если просто произошло недоразумение по вине бдительных соседей, то все равно следует срочно удостовериться в этом со стопроцентной гарантией. А тут еще припомнились подозрительные проверки его деятельности в благотворительном фонде.
   «Вдруг все это взаимосвязано? – мелькнула паническая мысль. – Да тут даже страшно представить, что может получиться! Ведь стольких детей нет! И чего это я так наплевательски ко всему стал относиться? Вместо того чтобы все проверить самым тщательным образом, бегаю за какой-то серенькой мышкой, как малолетний идиот. Не хватало еще, чтобы из-за моего ротозейства столько людей пострадало. М-да… что-то я совсем соображать перестал… А ведь время убегает, потом его не вернешь… – Пару минут Дмитрий так и простоял с рубашкой в руке, затуманенным взглядом уставившись в окно. – Да и вообще, следовало вчера все-таки кому-нибудь позвонить и как следует оттянуться. Не хватало еще, чтобы моими поступками гормоны руководили. Хотя… Развлечение на сегодня уже заказано, почти оплачено, и по большому счету ничего страшного с этими детьми не произошло. Вполне могу и завтра разобраться. А сегодня… вперед к волнующему любовному приключению!»

   Усевшись в ресторане и дождавшись, пока подадут холодные закуски, Светозаров сделал дополнительные распоряжения официанту и терпеливо уставился на оживленную улицу. Ему было интересно, как прилежно Александра будет торопиться на обед. Насколько он мог судить по собственному опыту, некоторые взбалмошные особы женского пола могли в подобной ситуации опоздать на полчаса, если не больше. Многие женщины поступали еще хуже, когда, невзирая на собственное нетерпение, старались выдержать заранее заданное ими же самими время опоздания. В подобных случаях они прятались где-нибудь за углом, а потом устремлялись к мужчине со всем доступным апломбом и независимостью. Доказывая таким образом, что опоздание – их исконная привилегия. Таких Светозаров не любил особо. Частенько он прощал женщин из первой категории, но тех, которые опаздывали расчетливо, отторгал сразу и безжалостно. Больше всего ему импонировали дамы строгие и пунктуальные, которые высоко ценили в первую очередь собственное время, но и воровать чужие минуты никогда себе не позволяли.
   Судя по сегодняшнему «тесту», Саша принадлежала к третьей категории, самой ценной. Скорее всего, она и с работы выскочила, как только истекла последняя трудовая секунда. Когда она торопливым шагом подошла к переходу, для пешеходов горел красный, но девушка чуть ли не метнулась в освободившийся между автомобилями пролет. Хорошо еще, что брошенный в сторону перекрестка «страховочный» взгляд сразу наткнулся на равнодушно застывшего полицейского. Подобное нарушение правил на оживленном перекрестке в Германии не пропустят: ретивой гражданке пришлось бы прямо на месте платить штраф, тем самым потеряв драгоценное время. Личико девушки скривилось от досады и нетерпения, но волей-неволей пришлось дождаться разрешающего сигнала светофора.
   Как только она вскочила в ресторан и заметалась глазами по столикам, стоящий на предварительно занятой позиции официант тут же вежливо указал рукой в надлежащую сторону. Александра при виде Дмитрия улыбнулась так мило и радостно, что все недавние меркантильные мысли моментально вылетели у него из головы. Он поспешно встал, встречая гостью как истинный кавалер. Сам подвинул ей стул и, после обмена приветствиями, стал так умело нахваливать рецепты здешней кухни, что пришлось попробовать едва ли не каждый салатик. А вот когда подали основные блюда, он надолго замолчал, с аппетитом уплетая угощение в виде внушительного куска запеченного мяса. Тогда как Александра оказалась, мягко говоря, изумлена той порцией, какая была подана ей: несколько тоненьких кусочков рыбки, уложенных в створки нескольких обрезков запеченного картофеля. Да чуть сбоку на тарелке – три соломинки сырой капусты. Поверху это кулинарное произведение было полито ложкой водянистого овощного бульона и украшено листиком петрушки. Все это было съедено в мгновение ока, тогда как Светозаров к тому времени не съел еще и половины своей порции.
   Уже ковыряя вилкой растерзанный зеленый листик, девушка как ни старалась, но не смогла удержаться от язвительности:
   – Дима, надо было меня не ждать, а самому спокойно пообедать, а я бы сразу уж села в машину. Представь, сколько бы мы времени сэкономили.
   Кавалер не смог отказать себе в удовольствии немного посмеяться:
   – Так и знал, что ты обидишься, почувствовав себя обделенной!
   – Нисколько! Мне и так после вчерашнего переедания придется несколько дней сидеть на диете. Зря ты так решил.
   – Не жалей меня, жадного и коварного! – воскликнул Дмитрий. – Ведь по глазам вижу, что́ именно ты сейчас обо мне думаешь, и по себе знаю, какой аппетит просыпается после этих салатиков. Вот только минутку помолчи, и я тебе все популярно растолкую. Ты не забыла, куда мы сегодня собрались? Так вот не сомневайся, как только мы завершим полет, я тебя накормлю такими деликатесами, что ты ими точно на три дня насытишься. Но сейчас тебе нельзя много есть по той причине, что на высоте организмы некоторых людей ведут себя несколько неадекватно, вестибулярный аппарат срабатывает неправильно и тем, кто переел, может стать очень плохо. Ты меня поняла?
   Некоторое время Александра изображала сомнение и недоверие, хотя сама в этот момент со злорадством думала: «Знал бы ты, сколько у меня прыжков с парашютом! Да еще и в экстремальных местах!»
   Потом ее лицо озарила понимающая и немного стеснительная улыбка.
   – А-а… вот ты о чем. Хотя вообще-то я высоты не боюсь.
   – Да? На каком этаже можешь свеситься через перила и оторвать ноги от пола?
   – Подумаешь! – Девушка беззаботно пожала плечиками, продолжая ковыряться вилкой по петрушке. – Могу наклониться и со второго, и с третьего…
   – Понятно. – Светозаров скептически хмыкнул и заботливо посоветовал: – Прекращай так усиленно поглощать зелень. Как бы лишней не оказалась.
   Затем он деловито достал из кармана сложенный листок и протянул Александре:
   – Вот тебе краткая инструкция, прочитай обязательно. Конечно, я буду тебе в каждый момент подсказывать, что и как, но и подобное чтение правильно откладывается в памяти.
   Пока девушка читала, он наскоро доел свой обед, расплатился и, забрав листочек, стал прямо на ходу к машине увлекательно живописать те уникальные случаи, когда нарушители инструкций жестоко поплатились за свою недисциплинированность, чудом умудрившись спастись только в самый последний момент. Да и то благодаря тому, что в момент наивысшей опасности вспомнили те самые инструкции. Как оказалось, историй хватило до самого летного поля. А там уже красовался огромный разноцветный шар, который удерживали на высоте десятка метров более шести толстенных канатов. Прямо под квадратной корзиной на зеленой траве лежал, покосившись на одно крыло, серебристый, умопомрачительной красоты планер. От него к корзине тянулись две слегка провисшие тяги.
   – Ох! Мы и в самом деле на нем полетим? – зашлась Александра восхищенным вздохом.
   – Разве ты не заметила, что он двухместный? Или ты мечтала сама на одноместном полетать? Можем устроить!
   – Шутишь… – Растерянная девушка и не подумала сопротивляться, когда ей прямо на одежду две женщины-инструкторы стали надевать ярко-синий комбинезон. Только и выдавила из себя: – А это зачем?
   – Наверху очень холодно, несмотря на теплое лето, так что испытывать лишний дискомфорт нам ни к чему.
   – А вдруг мы насмерть замерзнем?
   – Кабина планера с подогревом и с принудительной забортной вентиляцией. Когда ты там устроишься, я тебе все покажу. Ну вот, отлично выглядишь! Словно непобедимый пилот космического истребителя. – Дмитрий подошел ближе, поправил капюшон и развернул его за плечи. – Так, теперь делаем несколько исторических снимков на память. Улыбайся! Что надо при этом говорить?
   – Сыр?
   – Какой к черту «сыр»! Задолбали этими американскими шаблонами. Надо говорить громко и отчетливо: «Ке‑екс!»
   Непроизвольная улыбка появилась на обоих лицах, и проворный фотограф защелкал своим фотоаппаратом, словно стреляя из пулемета.
   – А почему именно это слово?
   – Как? Разве ты не слышала этот анекдот про лягушку?
   – Не-а.
   Пока Дмитрий усаживал девушку в кабину и застегивал ремнями, успел и анекдот пересказать:
   – Лягушка требует у фотографа: мол, все смеются, что рот большой, так ты уж сделай его как-нибудь маленьким. Тот и советует: «Как только я крикну: «Говори!» – ты сразу вслух повторяешь слово «Бу-улочка с изю-умом!» Вот у тебя ротик маленький и получится». Началась съемка, раздается крик: «Говори!» Лягушка растерялась, только и помнит: что-то сладкое и вкусное. Вот и ляпнула: «Кекс!» До сих пор ее с преогромным ртом изображают.
   Александра только грустно вздохнула:
   – Бедная лягушечка, – и ее невеселое состояние было понято как переживание по поводу предстоящего полета.
   – Да ты не бойся! Лучше сразу настройся на внеземное удовольствие. Кстати, вот этот красный регулятор добавляет в кабину тепла, а вот этот синий – обдув свежим воздухом. Не перепутаешь?
   Кажется, к девушке стало возвращаться чувство юмора.
   – Прямо не знаю. Придется тебе еще раз сорок повторить.
   Светозаров на это облегченно рассмеялся и полез в переднюю часть кабины. Закрепился ремнями, задвинул плексигласовый колпак и дал команду по радио:
   – Поднимай!
   В следующий момент от корзины автоматически отстегнулись все удерживающие канаты, всю связку подбросило вверх, и она стремительно стала набирать высоту. Особенную пикантность ощущениям подъема придавала полная тишина. Ни рева турбин, ни шума моторов, даже свист ветра прекратился. Только бескрайняя синева неба вокруг да застывшая над головой громадина воздушного шара. И – ощущение непонятной силы, которая возносит в мир небожителей. Никогда прежде не испытывавшая такого удовольствия Александра долгое время просто восторженно крутила головой, пытаясь рассмотреть стремительно уменьшающийся на земле город. Наконец она не выдержала, заволновалась и нарушила тишину:
   – Дима, ты меня слышишь?
   – Конечно! У нас ведь переговорное устройство. Просто ждал, когда тебе тишина надоест.
   – Да, просто невероятное беззвучие. Но все равно скорость подъема как на самолете.
   – А так оно и есть, – подтвердил Светозаров. – Вот только воздушный шар вместе с нами поднимется гораздо выше обычных пассажирских маршрутов.
   – Ой! Почему ты мне раньше не сказал?
   – Зачем? Ведь все равно показывать неприличные жесты и язык пассажирам авиалайнеров запрещается. Так что попрошу себя вести пристойно.
   – А что будет с шаром, когда он нас отцепит?
   – Отправится по своим делам на Луну. Шучу, конечно. Сразу начнет не менее стремительный спуск, чтобы не мешать нашему планированию в строго намеченном воздушном пространстве.
   – Да-а? И чем это пространство отмечено?
   Короче, весь подъем на Дмитрия сыпалась лавина самых разнообразных вопросов, на которые он пытался обстоятельно отвечать с присущим только ему юмором. Они прошли полосу редкой облачности, и теперь в синих прорубях ватного одеяла в легкой дымке просматривалась бесконечно далекая земля. Рассмотреть на поверхности что-либо не стоило и пытаться, но слегка скукожившийся шар все еще продолжал подъем.
   Наконец пилот перестал веселить своего единственного пассажира и констатировал:
   – Замерли на максимальной отметке. Сразу хочу тебя порадовать: сегодня я и сам впервые поднялся на рекордную высоту. Наш кучер постарался и свою премию отработал. Готова?
   – А это не опасно? За перебор высоты нас не накажут? – посыпались очередные вопросы взволнованным голосом.
   – Наш полет не опаснее, чем пересечение улицы по пешеходному переходу, – заверил Дмитрий и неожиданно для девушки примолк. А она и предположить не могла, по какому поводу это произошло.
   Прямо по курсу перед собой Динозавр заметил воздушный створ между мирами. Хоть и гораздо реже, чем на Земле, подобные стыки существовали и в газовой среде, точно так же как и в водной. Торговец их частенько видел, но так ни разу и не рискнул ими воспользоваться. Ведь на земной тверди он уверенно ощущал ногой место для каждого шага и постепенно просматривал открывающееся перед собой пространство. Тогда как в атмосфере границы створа могли не только уничтожить несущие плоскости, допустим, планера, но и каким-то образом повредить устройство парашюта. И что тогда останется делать? Шмякнуться всем телом о неизвестную поверхность? Или задохнуться в ядовитой атмосфере? Ведь существовали миры и с неприемлемыми для человека средами существования. Попробуй на скорости сориентируйся и пойми, куда тебя выбрасывает. А зафиксироваться для предварительного осмотра на нетвердой поверхности нельзя.
   Это были основные трудности не только воздушной, но и водной среды. При переходе сквозь них опорная структура текла и менялась, и выбрать желаемый мир в таких условиях – дело непредсказуемое. Вдруг переберешься в другой океан – и тебя тут же схарчит гигантская барракуда? Ведь каких только чудовищ насмотреться не пришлось…
   Встревоженная непонятным промедлением и затянувшейся паузой, Александра решила деликатно поинтересоваться:
   – Мы ждем разрешения? – И сразу услышала бодрый ответ:
   – Конечно! Я ведь тебя спросил, готова ли ты? А ты так и не ответила. Готова?
   – Так точно, командир!
   – Вот! Давно бы так… Поехали!
   В тот же момент планер ухнул вниз в свободном падении, и все внутренности попытались протиснуться в горло. Девушка сжалась в комок, но уже через несколько секунд почувствовала, как ее тело вновь вжимается в сиденье. Крылья чуть наклонившегося вперед планера оперлись на упругий воздух, и дальнейший полет проходил в плавной, порой убаюкивающей благостности. Довольно редко опытный пилот использовал резкие пикирования и взлеты в виде горок, чаще он просто зависал на встречных воздушных потоках. Тогда единственному пассажиру начинало казаться, что летательный аппарат вообще замер на месте, и только свист ветра доказывал, что они стремительно несутся в воздушной массе.
   Самое большое удовольствие Александра испытала, когда проходили кромку облаков. Встающее прямо по курсу облако заставляло тело непроизвольно сжиматься от предчувствия сокрушительного удара, а затем, через несколько секунд нулевой видимости, мир вновь врывался в сознание необычайной широтой и насыщенными красками. На четвертом или пятом проникновении в облака девушка стала все смелее присоединяться к вопящему от восторга Дмитрию. Когда они врезались в облако, он начинал кричать на повышающейся ноте букву А. И когда они вновь вырывались на открытое пространство, завершал крик восклицанием, которое звучало примерно как «Йо-хо!». А под конец самой захватывающей части полета девушка визжала гораздо громче своего довольного пилота.
   Напоследок планер проделал несколько гигантских горок и, поскрипывая корпусом, сел на брюхо практически возле самой точки старта. Со смехом и подначками вывалились из кабины, сбросили комбинезоны и уселись в подогнанную техником машину Дмитрия. И вот тогда Торговец повез девушку в один из лучших ресторанов. Под самые изысканные кушанья он воплотил в жизнь вторую часть своего стратегического плана, расхваливая Александру и поражаясь стойкости и бесшабашности, с которой она вынесла такое неординарное приключение. При этом он утверждал, что другие люди очень редко имеют столько мужества и бесстрашия для подобного полета. По секрету рассказал и несколько историй о знаменитостях, которых приходилось после приземления вытаскивать из кабины в не совсем чистом комбинезоне. В общем, цель была достигнута: серая мышка возгордилась собой настолько, что мысленно стала выше многих мировых знаменитостей.
   А затем последовал третий этап ухаживания, когда насытившаяся и умиротворенная парочка прогуливалась по городскому парку вокруг живописного пруда. За полтора часа Торговец убедил Александру в том, что она самая умная и рассудительная персона и ей давно пора менять свою жизнь. Причем решительно и кардинально. При этом следует руководствоваться не только деловыми, но и чувственными порывами, не стесняясь отвергать устаревшие догмы и отрицая навязанные воспитанием стереотипы. Между этими страстными монологами искусный соблазнитель весьма тонко, вполне естественно и мастерски провел первый поцелуй. Который вообще-то здорово шибанул по мозгам каждому из сладкой парочки, как выяснилось в последующих признаниях. К концу романтического вечера поцелуи стали учащаться и на разговоры осталось совсем мало времени. Но его вполне хватило на то, чтобы убедить Александру именно сегодня перейти к иной, настоящей, взрослой жизни и поступить именно так, как ей подсказывает сердце.
   Конечно, имелось в виду, что одурманенное сердце наивной простушки подскажет ей только одно: не отрываться от своего избранника и попытаться доказать, что и как женщина она чего-то стоит. В свою машину Дмитрий Светозаров новую возлюбленную так и усадил, не выпуская из объятий.

   Господин Бонке был в бешенстве, когда заметил через окно, что его сосед в полночь привез к себе в дом новую девушку, и в этой девушке была опознана не кто иная, как агент его родной конторы. Ненавидимая им девица переплюнула Бориса Королюхова по всем статьям, и, чтобы хоть как-то заставить себя уснуть, мнимому миллионеру пришлось прямо из горла опустошить первую попавшуюся под руку бутылку коньяка. А затем завалиться на кровать, утешая себя кровожадными красочными сценами предполагаемой мести. Каралюх много чему научился в этой жизни, и, пожалуй, лучше всего у него получалось выжидать самый удачный момент для исполнения своих планов.

   Светозаров проснулся первым, уже при свете дня, но так и остался лежать без движения, мысленно припоминая все перипетии сегодняшней ночи. Даже после того, как Александра оказалась в кровати, ему пришлось потратить более часа на медленное раздевание недотроги и окончательный переход к интимным отношениям. То, что девушка оказалась девственницей, мало потешило разбалованное подобными вещами самолюбие. Тем более, что данная неприкосновенность была предсказуема на девяносто девять процентов. А вот то, что новая любовница оказалась до банальности неопытна и неумела в постельных игрищах, сильно разочаровало. Хотя, честно говоря, Александра старалась изо всех сил. Было заметно, что она отбросила весь свой стыд и усыпила все свои манеры, лишь бы удовлетворить самые разнузданные желания первого в жизни любовника. Но получалось у нее плохо. Вернее, очень плохо.
   Дмитрий лежал, подложив руки под голову, и припоминал тех девственниц, которые с первого же раза показали в постели «произвольную программу» гораздо более высокого качества. А Александра, скорее всего, просто не понимала, что и как надо делать, а правильнее сказать: не чувствовала естественности доставляемого удовольствия.
   Несомненно, если есть желание и такой опытный ловелас, как Светозаров, совершенства можно достичь очень быстро. Неделя, максимум две. Для ускорения в перерывах дополнить это обучение наглядными пособиями в виде шедевров порнокиноиндустрии, литературы и общения с «подсадными подружками» из соответствующей компании. Но в данный момент Торговец лежал и с непонятным отчуждением соображал: а надо ли это ему?
   В голову сразу почему-то полезло вчерашнее незавершенное дело, про которое совесть настойчиво кричала и требовала заняться немедленно. Тут же подоспели напоминания, что и Бонзай вместе со своим Перекрестком ждет не дождется личного участия незаменимого шафика. Припомнилось, что он уже долгое время не наведывался в Свирепую долину (пятиминутный вояж за детьми можно смело сбрасывать со счетов). Да и вообще, тех нескольких просьб и укоров, которые тогда ему понеслись вслед, должно было бы хватить для того, чтобы немедленно покинуть Землю навсегда и остаться только там, где его именуют почетным титулом: граф Дин Шахматный Свирепый.
   При таких непонятных терзаниях неудовлетворенного сознания наилучшим выходом всегда считалось с головой окунуться в работу. Тем более, что той хватало на века вперед, стоило только о ней вспомнить.
   «Дурака работа любит, и дурак работе рад!» – с мрачным оптимизмом мысленно воскликнул Дмитрий, нащупывая рукой под кроватью незаметную кнопку. Его решение срочно смыться из дому стало воплощаться в действие звонком оставленного возле зеркала мобильного телефона. Соскользнув с кровати, хозяин подошел к трюмо и начал многозначительный диалог сам с собой:
   – Да, я слушаю… Конечно, разбудили. – Он подмигнул проснувшейся Александре, которая поспешно натянула одеяло на голый участок своего весьма аппетитного тельца и теперь смотрела на своего обнаженного любовника с тревогой и тщательно скрываемой стыдливостью. – Что?! И как вы такое допустили?.. Но это же настоящий кошмар!.. Какие обстоятельства? Ну как можно сваливать вину с себя на какие-то обстоятельства? Понимаю… Ха! А без меня никак нельзя обойтись? Кто?.. Ну, раз и они спешат, то я выезжаю немедленно. Ждите!
   Затем Дмитрий бросился к шкафу с одеждой и принялся спешно одеваться, при этом скороговоркой давая объяснения, наставления и рекомендации:
   – Дело чрезвычайной важности, мое присутствие как председателя попечительского совета обязательно. К сожалению, пока даже предположительно не могу сказать, на сколько времени это меня затянет, но как только определюсь более конкретно, сразу тебе позвоню. В моем доме можешь чувствовать себя полноправной хозяйкой. Отвечай на телефонные звонки и пользуйся всем, что тебе понравится. На кухне найдешь все необходимое для приготовления большинства блюд. Если вдруг чего-то пожелаешь, звони в доставку – и тебе привезут все, чего только душа пожелает. Советую на улицу без надобности не выходить, а то тут у меня охранных устройств понатыкано, может просто входную дверь заблокировать – обратно не впустит. Как ни пытаюсь настроить программу конкретного опознания по окончательной команде – ничего не получается. В салоне найдешь любые видеоигры и развлечения для домашнего кинозала. Большинство команд по освещению и созданию микроклимата выполняется по голосовым командам, но приборы настроены только на мой тембр. Так что, если захочешь дополнительной прохлады или тепла, придется управлять климатом с помощью пульта управления. Он вместе со всеми остальными пультами – на журнальном столике в салоне. Все, моя сладенькая, драгоценная и самая желанная. – Он подскочил к лежащей девушке и экспансивно сгреб ее в объятия, осыпая плечи, шею и лицо горячими поцелуями. – Развлекайся, как можешь, и постарайся без меня не скучать. По пути назад я тебе тоже позвоню, и мы решим, где проведем сегодняшний вечер.
   Александре ничего не оставалось, как проводить глазами умчавшегося мужчину и с еле сдерживаемым стоном недовольства откинуться на подушки. Причем недовольство касалось в первую очередь не себя или своего поведения. И даже не поведения Светозарова. А чего-то такого, что следовало срочно выяснить после тщательного обдумывания. Потому что стало происходить нечто, ускользающее из-под контроля и не поддающееся никаким расчетам или осмыслению.
   То, что она явно не удовлетворила чрезмерную похоть Торговца, было понятно и без глубокого анализа. Что он будет подобными действиями недоволен, опытная нимфоманка могла предсказать заранее. Ибо выбранная тактическая линия требовала именно такого поведения в первую их совместную ночь.
   То, что Дмитрий так неожиданно, скорее всего, преднамеренно вдруг окунулся в работу, настораживало гораздо больше. Но и этому находились вполне логичные объяснения, главное из которых лежало на поверхности – банальная и тем не менее весьма эффективная и действенная проверка. Наверняка сейчас Торговец устремится в частное сыскное агентство и проштудирует все те материалы, которые детективы накопали про биографию самой Александры и ее бабушки Катаржины. В данном случае стоило уповать на то, что родная контора все сделала правильно, со всей щепетильностью и уважением к мельчайшим деталям. Тут от самого агента ничего не зависело.
   В другой плоскости проводимой проверки, в самом доме Торговца, в данный момент тоже началось тотальное слежение за каждым ее жестом, мимикой или взглядом. Подозревали, что вся вилла заключена в единый охранный комплекс, который не удалось взломать снаружи даже самым прославленным профессионалам. О многом говорил хотя бы тот факт, что за несколько последних месяцев внутрь периметра ни единого прибора для прослушивания или просмотра так и не удалось доставить ни самой конторе, ни прочим государственными службам, в том числе и Интерполу. Любые шпионские приспособления переставали действовать, как только пересекали порог дома. А ведь список способов доставки только своей длиной вызывал законное уважение. Чего стоили только последние самодвижущиеся разработки в виде летающих насекомых. Но даже они оказались бесполезными. К тому же была уверенность, что при желании можно ворваться в дом и провести там скрупулезный обыск, но и он ничего не даст, кроме крупных неприятностей и головной боли. Слишком уж значимой личностью считался Светозаров как в среде миллионеров, так и в среде разных общественных деятелей.
   В сумочке у Александры имелся универсальный сканер, который мог незаметно сообщить своей хозяйке о самых скрытых видеокамерах и действующих микрофонах. Но доставать сканер и не требовалось: профессионалу камеры были видны и так. Они, конечно, не сразу бросились бы в глаза простому обывателю, зато они были всюду. А значит, предпринимать что-либо для поверхностного обыска или подсадки жучка означало обречь себя на полный провал. Поэтому и следовало играть дурочку, до глубины души расстроенную лишением девственности и отсутствием умчавшегося в неизвестность сказочного принца.
   Данное дело было нетрудное, поэтому Александра так и продолжила бездумно перекатываться по обширному сексодрому, которым смело могла называться подобная кровать. Предстояло осмыслить более важное, то подспудное и неосязаемое, что подсказывала интуиция, но никак не хотело открывать сознание.
   По всем признакам, которые замечала искусная соблазнительница и роковая женщина, которой себя по праву считала Александра в свои двадцать четыре года, еще ни разу не познавшая поражения на ниве подчинения мужских сердец, Торговец вознамерился отчудить что-то неадекватное. Вплоть до того, чтобы просто-напросто расстаться со своей новой недолговременной пассией точно так же, как до сих пор поступал и со всеми остальными. Скорее всего, именно поэтому он и сбежал из дому, воспользовавшись подвернувшейся оказией или придумав ее. Предоставляя тем самым возможность одуматься глупышке и самой сбежать под бабушкино крылышко. Скорей всего, если он и зацеплен душевно, а в этом сомневаться по проявленной настойчивости не приходилось, то постарается теперь всеми способами вырвать попавший в сердце гарпун, не считаясь с грядущими кровопотерями. Но всеми силами постарается сделать так, чтобы инициатива расставания исходила от девушки, а не от него.
   А почему? Ответить на этот вопрос в данный момент была бессильна даже такая женщина, как Александра. Но вот попытаться исправить положение в свою пользу она постарается обязательно. И вот тут высвечивается в сюжете новый вопрос: «Как именно?»
   С тяжеленным вздохом девушка стала рассматривать свои дальнейшие шансы. При ее цинизме годились любые методы. Вплоть до самых крайних, потому что она очень хорошо усвоила еще первые уроки Павла Павловича: «Если для достижения поставленной цели тебе надо использовать смерть самого близкого друга, не останавливайся ни на секунду! Никаких моральных терзаний у тебя быть не должно, а такие понятия, как совесть или привязанность, должны быть для тебя пустым звуком. Любой грех можешь смело списывать на счет командования, а мы уж тут, с высоты общегосударственных интересов, сами рассудим».
   Теперь оставалось только воспользоваться этими и многими другими указаниями и выбрать оптимальную линию поведения. Использовать смерть друга вроде как не получалось: никто не падал рядом, сраженный пулей. Да и вдали трупов не наблюдалось. Вот разве что Каралюха… Александра непроизвольно внутренне засмеялась, представив, как можно было бы использовать смерть мнимого миллионера. Пожалуй, в данном случае, несмотря на возникшие между ними в последнее время нити симпатии, она действительно не задумалась бы ни на секунду, наступая на труп Бориса Бонке и используя его смерть как трамплин. Вот только вряд ли шеф и, те кто «наверху», позволят использовать подстроенную смерть такого крупного агента. Да и как это будет выглядеть? Александра теперь уже еле сдерживала смех, представляя себе такую сценку: якобы Каралюх пытался ее изнасиловать, она его оттолкнула, тот упал и помер от удара головушкой о камешек. Ну а потом она бросается к Торговцу со стенаниями и мольбами скрыть ее от правосудия и разбирательств. Тот, конечно, из жалости разрешает ей прятаться в его доме, они проводят недельку на одной кровати – и вот тогда он уже и часа себе не помыслит без манящего, обворожительного тела. А без ее ласк и страстных объятий будет задыхаться, как без воздуха. Вот тогда она его удовлетворит сверх всяких ожиданий!
   От представленного сексуального действа лежащая поперек кровати Александра вдруг почувствовала в себе бьющее волной горячее желание и, чтобы хоть как-то с ним справиться, перекатилась на живот. Свесила руки с кровати на ковер и некоторое время бездумно рассматривая скопившуюся под тумбочкой пыль. Потом обратила внимание и на лежащий под самой стеной лист бумаги. Постепенно любопытство, посоветовавшись с осторожностью и здравым рассудком, разрешило протянуть руку и достать листок. Да и что здесь криминального? Лежала красавица на кроватке, да и заметила бумажку: так почему бы мусор не поднять.
   Написанный фломастером список имен дошел до сознания сразу. Тем более что половина из них была в конторском списке тех самых женщин, которых Торговец использовал время от времени для «расслабухи». Вызывал он одну из них довольно давно, более двух недель назад, из чего следовало, что список, скорее всего, составлен предпоследней ночью. Как агент и предполагала, объекту обязательно захочется оттянуться после «чаепития с тортиком» от всей своей распутной души, и оставалось только изумляться, почему он так никого и не вызвал. Хотя тут фантазия опытной соблазнительницы давала сбои. Ему могли помешать деловые звонки, неприятности по работе, ненужные воспоминания… Да все, что угодно. Хотя хотелось бы наивно верить в то, что именно воспоминание о ней, любимой, и заставило Светозарова отбросить и листок, и похотливые замыслы.
   Саша подняла голову выше и уткнулась взглядом в столь важную для их дела фотографию. А ведь и в самом деле, скорее всего, Дима засмотрелся на сестренку, предался лирической ностальгии, сравнил Леночку с новой девушкой с катка – и наверняка нашел много общего. А потом, успокоенный и умиротворенный, уснул. Да так крепко, что проспал гораздо дольше обычного, если верить его рассказу.
   Скорее всего, именно в этом и крылось то самое нечто, ускользающее из-под контроля и не поддающееся никаким расчетам или осмыслению. Исходя из этого стали вырисовываться дальнейшие действия.
   Целомудренно обмотавшись простыней, хотя хотелось продефилировать перед всеми камерами полностью обнаженной, агент неспешно обошла дом, как бы примеряя на себя новое звание хозяйки такой роскоши, заглянула в два огромных холодильника на кухне, полюбовалась внутренностями некоторых шкафчиков с продуктами и напоследок с невинным интересом поверхностно осмотрела шкаф с постельным бельем. При этом устроила небольшое шоу со сменой одеяния, примеряя другие простыни в разных вариантах ношения. Шоу делалось не зря, она постаралась продемонстрировать все доставшиеся ей от природы качества: от длинных ног до небольшой, но аппетитно торчащей груди. Чуть изменив угол зеркальной двери, она проделала перед камерой массу поворотов головы, подняв руками волосы вверх и красуясь точеным изгибом шеи.
   Затем сделала вид, что опомнилась, испуганно осмотрелась по сторонам и поспешила надеть на себя свою одежду. После этого долго стояла возле кровати, где этой ночью «потеряла невинность», и рассматривала подрагивающий в руке листок. Пусть наблюдатель впоследствии тщательно обдумает данную сценку.
   Фломастер нашелся, как и ожидалось, в верхнем ящике тумбочки. Размашисто написанное предложение появилось чуть ниже списка, и вот уже тот лежит на подушке в виде вечного укора и напоминания о несправедливости. Светозаров хотел ее саму обвинить в непонятном уходе, так вот пусть теперь будет виновен он сам. Лучший вариант событий придумать было сложно.
   Чуть позже автоматика плотно закрыла за ушедшей гостьей бронированную плиту, украшенную деревянными накладками. Как Александра ни пыталась при этом хлопнуть тяжеленной входной дверью – ничего не получилось: подобные устройства закрываются беззвучно.

Глава 16
Перекресток

   Когда про странную пещеру узнал шафик, то с перепоя вначале долго не мог сообразить, почему Бонзай Пятый пытается это дело взвалить на него. А поэтому сильно осерчал, выругался на взволнованных распорядителей и пригрозил страшным наказанием, если посмеют его еще раз ударить хоть единственным громким словом по опухшим мозгам. Опять завалился на подушку и потянул на себя одеяло.
   От него вроде отстали, но спасительное забвение, так необходимое после трехдневного запоя, больше не приходило. Так и крутилось в голове словосочетание «хохочущий дым». Где-то он уже такое то ли слышал, то ли видел, и ворочающиеся в голове неспокойные мысли так и не дали вновь впасть в блаженный, оздоравливающий сон. Постепенно Динозавр разозлился на то, что нужные мысли разбегаются как тараканы, и попытался сконцентрироваться на решении поставленной задачи.
   В результате разболелась голова. Пришлось принимать соответствующие меры. Потянулся к позолоченному шнуру и легонько дернул. Тотчас из смежной комнаты выскочила полуодетая девица и с надеждой стала разгоняться для прыжка в кровать. Но была встречена выставленной вперед ладонью и хриплым окриком:
   – Нет! Стоять! Мне сейчас, голубушка, не до тебя. А вот от кваску аль пивка моему организму ой как пользительно будет…
   – Один момент, господин шафик!
   Через несколько минут она вместе с напарницей приволокла сразу два подноса не только с любыми видами опохмелочных напитков, но и с полным набором закусочек и сладких блюд для обильного завтрака.
   – Ох! Ну зачем же столько?
   – Так ведь обед уже скоро. Да и вообще, такому великолепному мужчине подкрепиться никогда не зазорно, – заулыбались девицы.
   Дин вылакал огромный кубок ядреного кваса и словно заново на свет родился. Непроизвольно потянулся рукой за кусочком маринованного яблочка. Потом ухватил горячий, только что из печи, блинчик. Когда распробовал начинку из мяса и жареных грибов, недоуменно хмыкнул, указывая на дверь:
   – Да у вас там никак сразу и блины жарят?
   – Ну что вы, господин шафик, просто из кухни все время свежие подносят, а остывшие забирают.
   – Молодцы, – друг короля съел еще один подобный шедевр кулинарного искусства и почувствовал, как урчание в успокоенном желудке стало уменьшаться. А посему позволил себе и несколько глотков пива, пожалуй, лучшего из местных сортов. Хотел было душевно отрыгнуть, но вспомнил о сидящих на уголках кровати девицах и скомандовал: – Пока отдохните, мне подумать надо. Понадобитесь – позову.
   Оставшись один, продолжил неспешный завтрак и попутно отдался усиленным размышлениям. Сегодняшнее событие однозначно должно стать архиважным в его жизни, и, по логике вещей, следовало немедленно вылезать из кровати и мчаться в таинственную пещеру. Но какое-то странное чувство буквально заставляло вначале припомнить историю странного словосочетания, а только потом предпринимать соответствующие действия.
   Именно поэтому Торговец стал усиленно и дотошно припоминать все перипетии своего уникального дара, а также все те странности, которые за долгие годы повстречались у него на пути. И нашел нужный момент в своих воспоминаниях. Дело происходило на четвертом году его хаотичных и порой весьма рискованных путешествий. Именно в одно из своих проникновений через створ между мирами он обратил внимание на уходящую перпендикулярно в сторону тропинку из красных камней. До этого никогда прежде он не находил в безвременье никаких материальных объектов, даже звука или дуновения ветерка там не существовало. Только серая непроглядная субстанция, которую следовало преодолевать вторым по счету шагом.
   А тут – целая тропа! Как было не застыть с поднятой ногой, а потом решительно не водрузить ее на красный камень. Твердь под ногами не оказалась стабильной и слегка покачивалась, подрагивала, но и простиралась всего лишь метров на десять. Потом она упиралась в каменный осколок, какие обычно рисуют в древних русских сказках, когда герою-богатырю предстоит нелегкий выбор. На плоском срезе тоже оказались надписи, причем весьма многочисленные, но вот советов, куда отправиться, и подсказок, что где найдешь, на камне не было. Вместо этого там были выплавлены различные пословицы да пожелания. Причем некоторые из них отличались полным абсурдом. Например, такое:
   «Не влюбляйся к старости – козлом станешь. Лучше просто пользуйся свалившимся на тебя случаем». Или: «Прежде чем выгнать жену из дому – награди ее по-царски». Интересно, кто бы мог следовать такому идиотскому совету? Коль выгонять, так только с музыкой. Тем более странно звучало следующее предложение: «Всякая дева, что телом тебе отдалась, – женой твоей почитается». Тогда еще Дмитрий повеселился над последним: получается, что каждую шлюшку после расставания царицей надо делать, а это не просто накладно – невозможно!
   Было на камне выплавлено и несколько непонятных словосочетаний, предназначенных, скорее всего, туповатому деревенскому кузнецу: «Грянет гром – хватайся за наковальню». «Брызнет сталь – обратись дымом». «Потеряешь зрение – доверься детям».
   И вот как раз среди этих совсем непонятных предложений и было одно наущение:
   «Бойся зеленого перекрестка из-за дыма хохочущего».
   Тогда Торговец немало подивился затерянному в безвременье осколку человеческой глупости. Ко всему прочему, он больше никогда этой тропы не видел. Хотя в тот самый створ проходил потом неоднократно. Со временем сей удивительный факт поистерся в архивах сознания до минимальной тусклости красок, да и слова в памяти особо не задержались. Зато сейчас мозговая атака принесла свои плоды. Впервые одно из наущений имело какое-то отношение к действительности. Осталось только выяснить, каким именно боком оно теперь вылезет.
   Начав одеваться, шафик вновь вызвал расторопных девиц:
   – Где те достойные мужи, что пытались будить меня?
   – Ушли, но один сидит, дожидается, пока проснуться соизволите.
   – Уже соизволил, зовите!
   Мужик оказался мастером, первым помощником прораба, и чуть ли не с порога обрадованно зачастил словами, подробно пересказав то, что и так накрепко засело в мозгу. Шафика интересовало другое:
   – Что там сейчас творится?
   – Провал огородили деревянным забором, прораб выставил часовых и никого даже близко не подпускают. Хотя добровольцев вниз спуститься да удаль свою молодецкую показать уже, почитай, две сотни набралось.
   – Правильно сделали, – направляясь к двери, одобрил Дин. – Потому как мне кажется, там и двадцать сотен не справятся.
   – Может, его величество разбудить?
   – А пробовали?
   – Конечно. Но он к вам отправил. Сказал, что вы и сами разберетесь.
   – Ну, значит, и нечего королю отдых портить. Вон он как победу праздновать замучился.
   Мастер попытался забежать вперед и посмотреть в глаза шафика, уж не издевается ли тот над своим другом. Но потом передумал и просто дипломатично поддакнул:
   – Тяжесть короны может любую голову сломить.
   Прибыв на место, Торговец не заметил вышеупомянутых сотен, хотя праздных обывателей шаталось предостаточно. Именно на них и указал подскочившему прорабу в первую очередь:
   – Что за люди?
   – Из весей и хуторов подтянулись, как мастера, так и подмастерья. Пронеслась у них там новость, что король Вельгу перестраивать собрался, вот они и подались на заработки. Но мне пока их определить некуда.
   – Отлично! Сколько ни придет – все равно мало будет. Часть поставьте на возведение кругового забора вокруг башни, а остальных отправляйте к восточному крылу королевского замка. Я чуть позже подойду и определю фронт работ: будут разбирать строение.
   Ответственный строитель так и присел от неожиданности:
   – Как – разбирать?! Где же его величество жить-то будет? Да и приказа он такого не отдавал…
   – Когда же ему, болезному, приказы такие отдавать, когда он еле дышит от усталости, – чуть ли не обиделся за своего друга шафик. – Вот выспится как следует, и не сомневайся, обязательно отдаст. А пока мы с ним новый проект согласуем да границы строительства на месте определим, он вот тут со мной, в одном из этих особняков поживет. Чай, не бедные у него друзья, уж какую-никакую лежанку выделят.
   – Да уж… – поневоле согласился прораб. Тем временем они дошли до огороженного забором провала, вошли внутрь, и тут же последовали объяснения: – Это то самое место, где мы изначально начали колодец бить. Еще до праздников на пять метров углубились, а сегодня ударными темпами молотобойцы еще три метра породы прошли. Вот тогда все вниз и рухнуло. Как только ни одного насмерть не пришибло, до сих пор понять не могу. Хотя трое сильно покалечены, но врачи обещают, что жить будут.
   Задумчиво глядя на уходящие вниз веревочные лестницы, шафик спросил:
   – И какой глубины удалось достичь?
   – До запланированной вами одного метра не хватило. От точки проломленного свода до пола пещеры – девять метров, я при выемке раненых промерил.
   – К зеленому дыму никто не подходил?
   – Сами не осмелились, а потом и я запретил.
   – Ладно, тогда спускаемся. Посмотрим, кто там осмеливается хохотать без разрешения законного короля Бонзая Пятого.
   Ступив на засыпанное обломками руды дно, оба стали первым делом осматривать свод, справедливо опасаясь отходить от дыры в сторону. Света, который давали зеленоватые отблески роящегося в тоннелях дыма, хватало. Хотя неприятные звуки, напоминающие озлобленный хохот, время от времени заставляли тело покрываться мурашками страха, Дин решил пока не обращать на это внимания – и приступил к замерам. Благо остальной свод выглядел довольно прочным и без трещин. Словно спекшаяся масса в виде крышки была слеплена гораздо позже самой пещеры. Или вообще емкость была выдолблена изнутри.
   Диаметр почти идеального круга составлял двадцать метров. Створы тоннелей находились строго друг напротив друга, действительно напоминая перекресток. По прикидкам прораба, вся ось смещалась от направления на север по часовой стрелке на пятнадцать – двадцать градусов. Рукотворных стен пещера не имела, зато весь пол был выложен треугольными каменными плитами. Отделаны были и створы самих тоннелей. Сколотые на клин камни создавали свод, который резко устремлялся вниз. Виднелись сквозь дым и первые ступени, на которых почти сплошным ковром пробивалась зеленоватая поросль в виде мха.
   Ближе чем на два метра к тоннелю даже Дин подойти не решился из-за сразу усиливающегося «хохота». Причем утробные звуки равномерно усиливались сразу во всех четырех клубах зеленого дыма. Туда лезть совершенно не хотелось, да и предупредительная надпись, прочитанная когда-то в безвременье, добавляла благоразумия.
   Но самое главное Динозавр усмотрел сразу, как только оказался внизу: четыре дуги стыков между мирами упирались спаренными концами в каждый из тоннелей, оставляя посредине пещеры вогнутое со всех сторон вовнутрь квадратное пространство. Такое тоже никогда прежде видеть не доводилось. Хотя именно это место и было выбрано изначально для строительства башни из-за находящейся на поверхности дуги створа, но там она одна-одинешенька и ничем не отличалась от тысяч ей подобных, кроме сочности и приятной глазу величины. А что тогда означают эти соединенные концами дуги в пещере?
   Но, как ни размышляй, а пробовать все равно придется. Конечно, входить в тоннели Торговец пока не собирался, но опробовать идентичность створов между мирами был просто обязан. Для чистоты эксперимента он отправил прораба на поверхность и настоятельно посоветовал не заглядывать в провал и вообще находиться за ограждениями. Мало ли какие аномалии тут возможны, начнется сотрясение грунта – вот и свернется человек в яму. И так уж инвалидов потом придется своими методами на ноги ставить.
   Оставшись один, шафик попытался проникнуть в ближайший стык. И был удивлен, когда просто перешагнул хорошо видимую его особым зрением дугу. Последующие попытки тоже не принесли ни малейшего успеха. Хоть в центре, хоть ближе к окончаниям дуговых искривлений между мирами. Как исследователь ни старался, с какой стороны ни входил – результат равнялся нулю: попасть из пещеры в иную систему координат не получалось. Следовало отбросить стратегию первого штурма и благоразумно выбрать тактику постепенных исследований. Но не прекращать же по этой причине начавшееся строительство!
   Пришлось во второй раз пригласить вниз прораба и приступить к планировке будущих подземелий.
   – Значит, так, смотрите и запоминайте. Весь свод пещеры надо кардинально усилить. Для этого проложите расширенное основание фундамента по периметру стен. Затем арочным способом сведете стены к центру купола. По центральной оси можете укрепить колонной. Сама пещера при этом уменьшится, но это не так важно. Следите за тем, чтобы, когда будут удлинять за счет фундамента и стен тоннели вовнутрь, никто из строителей даже не касался зеленого дыма. Предупредите дополнительно: это смертельно. От места пролома до пола соорудите широкую винтовую лестницу. Желательно удобную, чтобы и его величеству не стыдно было спускаться сюда в случае надобности. Ну а когда вся пещера будет укреплена, смело продолжайте наверху строительство запланированной башни.
   – А если зелень потом заполнит вашу башню полностью?
   – Постараюсь решить эту проблему в самое ближайшее время.
   – Вдруг она начнет проникать вовнутрь пещеры? – никак не мог утаить свои справедливые опасения прораб. – Буквально в ближайшие часы?
   – Тогда сразу же прекращайте все работы на этом участке и выводите людей наружу. И не вздумайте пустить сюда хоть кого-нибудь до моего возвращения.
   После утряски некоторых деталей с главным строителем Дин прямиком отправился в госпиталь. Особыми магическими способностями лекаря он не обладал, но по мере возможности облегчить участь покалеченных проходчиков постарался. Самым тяжелым он вколол обезболивающее, которое давало успокоение на несколько суток. Остальным раздал по упаковке таблеток противовоспалительного свойства, а напоследок составил для себя список: чего и сколько надо захватить для пострадавших из цивилизованного мира. Все-таки он чувствовал особенную вину: несчастье произошло на строительстве его будущего форпоста, уже широко разрекламированной в народе Башни шафика.
   Когда Дин уходил из госпиталя, все его провожали улыбками. Уже только само посещение знаменитого кудесника улучшило состояние пострадавших. Все знали его не только как спасителя королевства, но и как рубаху-парня, не гнушающегося выпить из одного кубка с простым человеком.
   Возле королевской опочивальни прислуга металась с подносами и кувшинами, из чего стало понятно, что и самодержец изволил проснуться. Глядя на его распухшую физиономию, шафик не удержался от смеха, восклицая:
   – Хорошо быть королем!
   Бонзай с придыханием оторвался от кубка с каким-то явно целебным напитком и укорил товарища:
   – Ай‑яй‑яй! И не стыдно над больным другом издеваться? Сам небось только глаза продрал…
   – Да нет, твое величество, я уже часа три как по твоей земле топаю. Весь в делах и заботах, аки пчелка.
   – Кто это тебя разбудить осмелился? – удивился король, усиленно почесывая висок и припоминая. – Вроде и меня кто-то пытался толкать…
   – Да вот, по твоему монаршему указу и разбудили. Забот мне прибавили преизрядно… Да и тебе вставать пора! Народ под дворцом собрался – твоего слова ожидает.
   – Э‑э‑э… И по какому поводу слово молвить надобно?
   – Ну как же, они дворец разбирать будут, да вот сон твой прервать не решаются. Выйди, благослови подданных на доброе дело.
   – Ох! Да куда ты так спешишь вечно? – запаниковал Бонзай, сползая с кровати и начиная интенсивно одеваться. – Ты думаешь, это так просто – родной дом разобрать по кирпичику? Да здесь только тайников всяких столько, что и батюшка покойный не припомнил бы! Каждый камешек проверять надобно.
   – Вот именно! Так что советую воспользоваться срочно услугами своих подданных, которые тебя любят и ничего из найденного не утаят и не повредят. Хуже будет, когда люд из чужих земель нахлынет: какие только проходимцы не затешутся в ряды мастеров и подмастерьев.
   – Тоже верно… Но где я жить-то буду, пока новый дворец не построим?
   – Как-нибудь договоримся, – покладисто заверил Дин. – Аль ты позабыл, что мне четыре поместья дарованы в центре Вельги?
   – Так ведь сам и даровал! – ехидно напомнил молодой самодержец.
   – Человек я благодарный: со скидкой тебе сдам одну из комнат. Можешь сегодня и выбрать.
   – Благодетель ты мой! – направляясь к выходу, возопил Бонзай. – Что бы я без тебя делал… Кстати, а где обещанные тобой варианты проектов? Хотелось бы, так сказать, окинуть взглядом образцы обещанного великолепия.
   – Хм… Помнится, мы уже держали в руках несколько чертежей и эскизов, – стал усиленно припоминать Торговец. – Точно! Я тебя еще и с архитектором собирался познакомить! Может, он даже согласится перебраться сюда и лично заняться твоими новостройками. Между прочим, легендарная, всемирно известная личность. Помнишь?
   Уже перед самым выходом из дворца король резко остановился и признался:
   – А как же! Конечно, не помню. Разве с таким, как ты, что-то в голове останется? Ха! Ведь учила меня мама: Бон, дружи только с примерными мальчиками.
   – Ага! У нас тоже существует подобное выражение: «Алкоголики нам не друзья, а… родные братья!»
   Оба товарища от души рассмеялись, после чего Бонзай попросил:
   – Так что ты мне, брат, посоветуешь сказать народу?
   – Предупреди, что во внутренностях твоего династического дворца припрятано много ценного. Ну и пообещай, что за усердие и честность будешь поощрять со всей своей легендарной щедростью, а за утаивание найденного – казнить со всей наследственной беспощадностью. Всех, кто будет участвовать в разборке дворца, желательно разместить на время в одном месте – хотя бы в пустующих поместьях. Ну, это мы уже с прорабом утрясем. А потом и я пару слов добавлю. Так сказать, в свете сегодняшних утренних событий.
   Так и сделали. Бонзай Пятый выступил с короткой речью, подводящей итоги славных побед и новых исторических союзов. Потом ярко обрисовал ближайшее будущее как Вельги со всем королевством Ягонов, так и перспективы роста каждого честного, патриотически настроенного подданного. Напоследок пообещал, предупредил и благословил. Как и советовал Торговец.
   Народ радостными криками выразил ликование и полную поддержку всем славным начинаниям своего любимого короля. И уже собрался расходиться, когда шафик поднял руку, требуя внимания. Не стоит и говорить, что все с почтением замерли и с уважением выслушали каждое слово.
   – Славные мастера! Уважаемые труженики Ягонов! В этот день произошло еще одно событие, которое может вознести королевство Ягонов к небывалому величию. И я уверен, что строители этого дворца оставили нам, своим потомкам, не одно упоминание, как обращаться с чудом, найденным сегодняшним утром. Поэтому и прошу, и требую: будьте особенно осторожны, если отыщете что-то странное, непонятное. Бережно относитесь к каждой найденной книге или манускрипту, особенно остерегайтесь запечатанных шкатулок. В них могут находиться смертельно ядовитые вещества или послания, запечатанные опасными защитными заклинаниями. Также присматривайтесь ко всем камням и откладывайте в отдельное место все те, на которых увидите выгравированные надписи, рисунки или непонятные знаки. Наверняка и такие археологические находки нам будут очень полезны.
   Шафик сделал короткую паузу, припоминая, чего еще не сказал:
   – Еще одно: следите, чтобы никто из посторонних по объекту не бродил – могут что-то и умыкнуть под шумок. Сами понимаете: как защищать родное королевство, так некому было, вся шушера сбежала, а вот как вы богатеть начнете, так желающие поживиться вашим добром быстро подтянутся. Так что вы уж теперь посматривайте, не плошайте…
   Ответные выкрики о полной поддержке такого мнения слились в единый одобрительный гул. А потом народ стали распределять по фронту работ.

Глава 17
Переломный момент

   Дмитрий Светозаров и в самом деле, сбежав из собственного дома, с головой окунулся в работу. Его неожиданному появлению с утра в комитете благотворительного фонда нисколько не удивились: этот человек, знаменитый своей неуемной энергией, всегда появлялся неожиданно, зато и с невероятной пользой для дела. Однозначно, появлению председателя обрадовались и постарались как можно скорее подсунуть ему самые головоломные и ответственные вопросы, требующие немедленного решения.
   В итоге на мобильный Александры Торговец позвонил только после обеда. Трубку она в течение нескольких дозвонов так и не взяла. Тогда он позвонил на свой домашний телефон, который в данном случае был запрограммирован на ответ через систему безопасности виллы. Автомат доложил четко: в доме нет ни единой живой души и все системы функционируют без замечаний.
   Сразу возникли спокойные мысли и убеждение, что все утрясется без тяжелых слезных сцен и длинных телефонных разговоров. Девушка первой сделала шаг к разрыву, а настоящие мужчины подобного не прощают.
   «С моей стороны для ее счастья сделано все: хозяйкой всего дома – объявил, пользоваться любой вещью и отдавать приказы доставке – разрешил, всеми ласковыми, страстными словами и эпитетами – наградил. Ну а раз она сбежала как нашкодившая кошка, то я имею право о ней вообще не вспоминать. Подумать только, скромнице и неумехе предоставили такую возможность выбиться из низов, одарили такими возвышенными и горячими чувствами, а она поспешно сбегает, втаптывая в грязь самое высокое и святое. М-да! Слаба девочка оказалась, слаба… И хорошо, что она эту слабину сразу проявила, не стала затягивать с собственным разоблачением. Отчаянно спрыгнула на первом и единственном полустанке. Вероятно, и додуматься не смогла, что поезд скорый, всемирного значения. Ради такой букашки новую остановку делать не станет. – Дмитрий неспешно ехал на своем импозантном автомобиле домой. Он довольно улыбнулся, удачно сравнив себя, любимого, со скорым поездом между мирами. – Впереди меня ждут музыка и праздник жизни… Ну а чтобы не радоваться на нем в одиночестве, сегодня вечером приглашу знатную компанию. Пожалуй, можно будет сделать исключение и позвонить сразу нескольким наиболее обворожительным красоткам. Думаю, они вполне споются, и данный квартет станет мне достойной наградой за длительное монашеское существование во время непредвиденного интимного поста. Да! А когда немного спущу пар, можно будет и этого Бонке пригласить. Парень он отличный и на красоток падкий, думаю, недавнюю неприветливость с моей стороны быстро забудет. Ага! Особенно после того, как я выстрою девочек обнаженными прямо в окне, выходящем на его дом и приглашу быть главным рефери на сугубо внутреннем конкурсе красоты. От такого предложения даже мертвые не отказываются… Ха-ха!»
   Припарковав машину возле дома, Светозаров еще некоторое время вальяжно заглядывал в багажник, затем с некоторым недоумением заглянул под капот, удивляясь, что там могут увидеть механики. Напоследок и задние сиденья почистил рукой, стряхивая мелкие пылинки и несуществующие крошки. Уж очень ему хотелось как бы случайно встретиться со своим соседом. Но тот как назло из дому не появлялся, а позвонить ему в дверь на трезвую голову решимости не хватило.
   Ну откуда было знать Торговцу, что совсем недавно шеф Александры лично позвонил агенту Королюхову и категорически запретил подавать даже признаки жизни. Девушке удалось не просто донести до Павла Павловича всю суть сложившейся ситуации, но и доказать, что найденный листок с женскими именами и телефонами – верный рычаг для усмирения объекта. Она пообещала, что Динозавр обязательно станет раскаиваться и позвонит первым, пытаясь помириться. К сожалению, она не учла невероятную решительность Светозарова и его умение моментально отыскать адекватную замену любой жизненной потере. Может, он и сам не желал именно оргии, но подспудное желание чего-то разухабистого у него имелось, и он мог прямо на ходу, еще не доехав до своей виллы, собрать интересующий его квартет. В таком случае вся операция Александры разбилась бы вдребезги.
   Как бы там ни было, в данный момент Борюсик поглядывал на копошащегося у машины соседа и от злости грыз кулаки. Он догадывался, что на этот раз Торговец сам ищет повод для встречи, но строгий и ясный приказ начальства не давал права даже шелохнуть ту самую шторку, которая сейчас мешала как никогда.
   Дмитрий, так и не заметив у Бориса Бонке никакого движения, справедливо рассудил, что еще очень рано и будет гораздо весомее пригласить любителя коньяков и женщин на нечто более конкретное. Так кстати вспомнив о горячительных напитках, хозяин намечающейся оргии решил провести ревизию своих запасов и заблаговременно заказать в службе доставки не только очередное пополнение для своего бара, но и нечто такое, чем не стыдно удивить и признанного коллекционера. Поэтому он поспешил в дом, подхватил домашний телефон и, уже разговаривая с поставщиками, стал осматривать зеркальное пристанище для бутылок в углу салона. Не прекращая разговор, прошел в малый, как он его называл, «бархатный» салон и там беззаботно раздвинул двойные тяжеленные шторы. Как правило, в этом месте было наиболее удобно проводить интимные пирушки: пяток мягких диванов разной величины, дорогие ковры и шкуры животных и прочая вспомогательная мягкая мебель. Глядя в окно, он с досадой покривился, так и не заметив господина Бонке, и неспешно вернулся к бутылкам и разговору по телефону. Продиктовав заказ, Динозавр не преминул поинтересоваться теми дорогими новинками, которые имелись в доставке. На том конце «провода» оказался истинный профессионал: пять минут подряд он прямо-таки соловьем заливался, нахваливая тот десяток сортов бренди, который у него имелся для самых капризных, избалованных роскошью заказчиков. Машинально ему поддакивая, и задавая короткие уточняющие вопросы, Дмитрий вдруг решил глянуть, что творится в спальне. Даже мысль мелькнула вроде досадного утверждения-восклицания:
   «Наверняка постель за собой не заправила!»
   Незаметно Дмитрий себя подспудно настраивал против Александры. Желая иметь как можно больше веских поводов для того, что и так уже случилось. Хотя неразглаженное одеяло никто и не осмелится назвать веской причиной. Не только женщины подыскивают оправдание своим неблаговидным поступкам, мужчины тоже подвержены этой слабости. Иначе будет невозможен компромисс с совестью. И вся последующая жизнь окажется отравленной напрасными сожалениями и бессмысленными исправлениями в том мире, которого все равно уже не вернуть.
   На пороге спальни Дмитрий замер. Все так и осталось раскиданным после бурной ночи. Но что-то непонятное вдруг навалилось на сознание, что-то томно отозвалось в его мужском естестве, и странная душевная горечь испортила восторженное ожидание предстоящей оргии. Еще не осознавая, что с ним происходит, хозяин дома, словно робот, шагнул к тому углу, где лежала скомканная простыня-подтверждение со следами недавней потери девственности. И вдруг его взгляд сфокусировался на подушке. Хорошо знакомый лист со списком имен смотрелся на ней словно посланник из другого мира: чужой и неестественный. В самом низу женской рукой неровно было приписано: «Конкурировать с ними не собираюсь!»
   Несколько минут Светозаров пытался осознать, что вокруг него изменилось. Вроде бы все оставалось на своих местах, трагедий ни в одном из миров тоже не произошло, но вот внутри его однозначно что-то умерло. А может, и не умерло, а, наоборот, стало оживать? Пытаясь разобраться в этом вопросе, Дмитрий с запозданием сообразил, что менеджер по продажам уже давно кричит в трубку, пытаясь докричаться до ценного клиента и переживая, не случилось ли чего. Буркнув в ответ, чтобы привозили только заказанное ранее, растерянный Торговец выключил телефон, присел на кровать, так и не спуская взгляда с обличающей во всех грехах строчки.
   «Что же это получается? Выходит, это не она сама ушла, а я ее бессовестно и грубо выгнал? Хотя почему грубо? Почему бессовестно? Мало ли что у меня тут есть компрометирующего в этом плане! Я ведь и святым перед ней не прикидывался. Какой бы дурой она ни была, но понимает, что за таким, как я, женщины табунами бегают и штабелями подкладываются. Да и вообще, какое она имела право рыться тут в моих вещах и разгребать мусор? Чего это я так с ней расслабился и решил, что эта серенькая мышка честный и порядочный человек? Ха! Ну-ка посмотрим, посмотрим, что она тут вытворяла в мое отсутствие! Конечно, если она что-то украла, преследовать с полицией я не стану, пусть себе радуется. Но все-таки какой это будет удар по моему человеколюбию!»
   Хозяин дома бросился в маленькую комнатку, которую он называл операторской и куда сходились все нити по обеспечению безопасности внушительного строения. При этом он тешил себя надеждой, что короткая любовная интрижка так и закончится банальной кражей, которая, в принципе, доставила бы ему моральное успокоение. Почему это именно так, думать было некогда, хлещущее через край возмущение требовало немедленного разоблачения мелочной воришки.
   Привычные манипуляции со сбором заснятых «на движение» файлов в единый – и вот уже готовое изображение показывает во всех ракурсах недавнюю гостью. Несколько мониторов позволяли следить за объектом с невероятными подробностями, приближая нужный участок кадра или замедляя весь просмотр.
   Вот Александра лежит на постели. Видно, как она расстроена, разочарована и даже немножко обижена. Еще бы, наверняка раскатала губки на что-то большее… Вот она – в явных раздумьях о своем положении в этой жизни и той роли, которая ей может предстоять. Хорошо заметно, какая гамма чувств ветерком проносится по ее личику, сколько сомнений заставляют гладенькую кожу лба покрываться складками.
   «Ох! Как она пикантно перекатилась на животик и соблазнительно приоткрыла попку. – Незаметно для себя Светозаров поддался вожделению и теперь сглатывал подступившие слюнки. – Что она там делает? Ага! Просто лежит… И! Вот черт! Да ведь она совершенно случайно наткнулась взглядом на злополучный листок. Лопух! Убирать в доме надо! Хотя… это ведь я накануне уронил! Ну что за напасть! Ничего, в принципе, страшного, но почему так тяжко на душе? Словно сам себе туда наплевал…»
   Дальше действий стало намного больше. Скорее всего, поначалу Александра не до конца сообразила, что именно за список оказался в ее ручках, и решила прогуляться по дому. В письменных столах рыться она и не думала, по другим, подходящим для тайников местам даже глазками не стрельнула. А вот кухню оценила, чувствовалось, что та ей понравилась. Да и как могло быть иначе, если вся бабушкина квартирка по величине уступала этому светлому помещению, назначение которого было готовить, кормить и насыщать.
   После этого гостья осмотрела второе место, которое больше всего и привлекает настоящих, чувственных женщин. Она отыскала шкаф с постельными принадлежностями и с чувством истинного гурмана рассматривала пододеяльники, простыни и наволочки. А потом началось самое интересное: Александра, пользуясь тем, что никого в доме нет, расслабилась и устроила салон примерки простыней на свое божественное тело. И настолько сексуальной получилась эта примерка, что только за этот ролик любые стриптиз-клубы отдали бы что угодно. Торговец осознал это только после того, как несколько раз просмотрел запись в повторе и почувствовал, что горло стало болеть от частого глотания обильной слюны. Ну а его мужское естество так и окаменело в полусложенном состоянии.
   Пришлось встать с вращающегося кресла и сделать десяток разминочных движений, дабы кровь вернулась к нормальному обращению и ничего на теле не отмерло. Физическая деятельность так и не смогла окончательно стряхнуть с сознания ту пелену, под которой оно находилось. Потому что руки, совершенно не совещаясь с мозгами, прокрутили будоражащую запись еще с пяток раз. И только потом хозяин дома решил досмотреть весь фильм о пребывании Александры в его доме до конца.
   Здесь эмоции кардинально поменялись полюсами, стали черными, грустными и пессимистическими. Словно пошли сцены чьей-то трагической смерти. Хорошо было заметно, с какой обидой рассматривает девушка список повторно, как трясутся у нее губы и руки, как она нервно пишет фломастером свое обвинение и приговор. Не укрылось от взгляда и то состояние, в котором Александра попыталась хлопнуть тяжеленной бронированной наружной дверью. Благо механизмы плавного движения сработали – и передняя стена не рухнула от сотрясения. Но и без этого получилась огромная жирная точка, которая своей мрачной тенью перекрыла все то светлое, приятное и таинственное, что произошло между Дмитрием и девушкой с катка. А тут еще совсем некстати вспомнилось, что и она круглая сирота. Наличие бабушки не слишком-то большая привилегия в плане семейного счастья.
   «Ну вот, – еще больше расстроился Светозаров. – Только самобичевания мне и не хватало! Как же, сиротинушку обидел! А меня кто-нибудь жалел? Даже бабушка моя всегда в строгости воспитывала и не баловала…»
   Действительно, после гибели родного сына, внучки и невестки бабушка никогда своей слабости не показала. И внуку крепко наказывала: «Я умру, и ты не должен об этом плакать! Потому что весь мир будет перед тобой и тебе самому придется этот мир покорять. Чем раньше ты это поймешь, тем тебе легче будет противостоять и горю, и опасностям!»
   Говорила – словно в воду глядела. Остался ее внук один-одинешенек, но никогда ни перед кем не пасовал. Ни в этом мире, ни в других. Хотя, наверное, все свои умения и возможности отдал бы только за то, чтобы жить в нормальной семье и как можно дольше чувствовать возле себя материнскую заботу и отцовскую опеку.

   Из тяжелых затянувшихся раздумий Торговца вырвал звонок от входной двери и последовавший через некоторое время механический голос домашнего коммуникатора:
   – Привезли заказанные покупки. Что передать службе доставки?
   – А… ну да. Сейчас я спущусь, пусть подождут. – Затем тяжело поднялся, взял телефон и на ходу набрал номер детективного агентства: – Алло, это говорит Дмитрий Светозаров. Собрали материал по моему заказу? Вот и отлично, можете отправить его с посыльным на мой адрес. Все остальные наблюдения, слежку и розыск данных прекратить, мне это больше не нужно. Прощайте!

   Борис Королюхов, не покидающий своего наблюдательного поста, чуть не запрыгал от радости, когда увидел, как в дом к соседу из машины заносят ящики с выпивкой. Причем выпивкой очень дорогостоящей: ведь он и сам пользовался услугами той же фирмы. Но неожиданное прозрение к агенту пришло не от вида разгрузочных работ, а от того, что он тоже обладал огромной интуицией и умел складывать в уме не только два и два, но и любые пяти– и шестизначные цифры. Потому он сразу догадался, почему объект недавно пытался высмотреть своего соседа. Вон, для такого случая даже спиртное заказал. Значит, сегодня намечается знатная гулянка. И уж конечно, не с этой туповатой шлюхой, которая умеет притвориться девственницей. Наверняка Светозаров сейчас обзванивает самых лучших и элитных женщин.
   Вот только этот дурацкий запрет…
   Борис без промедления вышел на связь с Павлом Павловичем и со всем врожденным красноречием принялся обрисовывать ситуацию. Если бы Александра в тот момент находилась в офисе, наверняка упала бы в обморок от такой смены ситуации. Ведь она так надеялась на свою единственно верную строчку из нескольких слов!
   Пересмотрел свою позицию и шеф конторы. После усиленного раздумья он признал выводы Королюхова верными и разрешил агенту в случае приезда на объект веселой соблазнительной компании соглашаться на любое предложение соседа. Вплоть до того, что в разгар шумной вечеринки и самому проявить инициативу, завалившись к Торговцу с несколькими своими красотками. При всей своей вере в Александру и ее несравненную интуицию Павел Павлович все-таки высоко оценивал и истинные мужские привязанности, которые не умирают даже под жестким ошейником, который властно держит самая соблазнительная, самая роковая женщина мира. Желание выплеснуть страсти и расслабиться в привычной атмосфере всегда живет даже в самом боязливом, прибитом жизнью подкаблучнике. Чего уж тогда говорить про Дмитрия Петровича Светозарова, который никогда ни в чем себе не отказывал и был окружен любовью самых разных женщин. Такого кобеля, как он, никакой интуицией или колдовскими приворотами к себе не привяжешь, и шансов на усиление блудливости остается всегда гораздо больше, чем шансов на превращение ловеласа в покорную и раболепную овечку.
   Как итог: Каралюх получил плюсы как за своевременное наблюдение, так и за проявленную инициативу. Хотя для него было важно только одно: разрешение выйти на контакт. А там совсем немного останется и до скрытых целей, одна из которых – смешать с грязью эту наглую сексапильную выскочку. Опять заняв свою наблюдательную позицию, мнимый миллионер набирал с мобильника номер телефона одной из элитных красавиц, а сам злорадно и мстительно бормотал:
   – И не только с грязью! Смешать с кровью – получится гораздо интереснее… Но для начала проведем сегодняшнюю ночь на зависть другим!
   Как ни странно, завистников не нашлось. По крайней мере, среди тех, кому больше всего и мечтал досадить господин Борис Бонке. Александра, когда утром пришла на работу и узнала все перипетии прошедшей ночи, просто весело, с невероятным облегчением рассмеялась. А Павел Павлович теперь вздрагивал от злости, прикидывая, за какие суммы расходов ему придется отчитываться перед высшим начальством. И уж никак не выглядел он банальным завистником, скорее немного растерянным наблюдателем. О чем и не постеснялся сказать лучшему агенту во время утреннего обсуждения операции:
   – Шурка, у меня в голове не укладываются такие резкие перемены настроения нашего объекта. Ведь, по всем аналитическим подсчетам, Каралюх прав: клиент собрался закрепить расставание с тобой чудесной вечеринкой. И вдруг… Ни единого человека к нему в гости не приехало, свет ни в одной из комнат так и не зажегся. Борюсик изгалялся как никогда: со своей стороны чуть окна нараспашку не открыл, показывая обнаженных и разгоряченных девиц во всей красе. Был, правда, момент, когда наши камеры зафиксировали в «бархатном» салоне смутное передвижение, но этим все и кончилось. Объект только поглазел на удалую оргию минут пять, а потом удалился во внутренние помещения. Кстати, шторы он так и не закрыл. Вот и пойми этих безрассудных бабников! Неужели на него так подействовало это короткое, в несколько слов предложение?
   – Не только, Пыл Пылыч, не только.
   Девушка со вздохом посмотрела на свою сумочку, помня, что сигарет в ней больше нет. Этим утром они с «бабушкой» торжественно пообещали друг другу бросить курить. Во-первых, это мешало делу, ведь визит Дмитрия был возможен в любую минуту. А во-вторых, врачи давно запретили Катаржине курить из-за крайне неудовлетворительного состояния сердечно-сосудистой системы. Так что поводы были серьезные. Однако курить-то все равно хотелось. Вредные привычки за один день не искореняются.
   Кажется, шеф догадался о ломке у своего агента – и несколько грубовато поторопил:
   – Не маленькая уже, давно пора соску бросать. Или забыла, что обязана свое тело холить и лелеять, ибо оно принадлежит государству? Давай, ближе к делу!
   – Так вот… Если бы я сразу убежала в истерике, со слезами, мой жест отчаяния не слишком бы его расстроил. Наверняка насмотрелся на истеричек. В противовес этому я вначале подогрела его воспоминания созерцанием моего… – тут красавица не удержалась от ехидства, – вернее, принадлежащего государству манящего тельца и только потом сыграла озарение и вселенскую печаль. Так что объект, скорее всего, именно потому и отменил намеченную вечеринку. Не до того ему было: боролся с муками совести.
   – Почему же тогда не позвонил тебе еще с вечера?
   – Этот вопрос и меня больше всего беспокоит, – призналась Александра. – Похоже, он умеет давить свои чувства силой воли не хуже асфальтного катка. И это очень, очень для меня плохо. Практически в эти самые часы решается будущее наших отношений. Если он с утра, на свежую голову, не решится мне позвонить и оправдаться, значит, все, между нами все кончено и останется только одна надежда – на Каралюха.
   – Почему ты сама ему не позвонишь?
   – Нельзя. Честное слово, нельзя. Для такого шага нужен какой-то особенный повод, некое экстраординарное событие, которое якобы ввело меня в невменяемое состояние. То есть я должна ему позвонить в глубоком трансе, на чисто подсознательном всплеске. И он должен на него среагировать только в нужном нам направлении.
   Павел Павлович неопределенно покрутил перед собой ладонью:
   – Может, давай тебе устроим нечто эдакое? Например, катастрофу?
   Некоторое время висело молчание, Александра усиленно думала над предложением шефа. При всей привлекательности такого хода оставалась и масса сомнений.
   – Еще раз повторю, следует беспокоиться о нужной нам реакции в нужном направлении. И потом: было бы очень нежелательно быть покалеченной. Это не даст возможности сразу оттянуться в сексе и обречет нас на развод в будущем. Да и сотрясение мозга имитировать – дело ненадежное: мне ведь просто необходимо в первую неделю после переезда к нему привязать его к себе намертво. А с больной головой это будет очень подозрительно.
   – Ну да, – кивнул шеф. – Или будет напоминать секс с обездушенным предметом. Но что в таком случае ты думаешь предпринимать?
   – Давайте думать вместе! – предложила девушка, усилием воли заставляя себя не поворачивать голову в сторону сумочки. – Ну и самое главное – будем надеяться на его звонок. Думаю, что кофе в офисном автомате нам для этого дела хватит…
   К сожалению, до трех часов дня придумать ничего толкового не удалось. И объект звонком не обрадовал. Мало того, он вообще из своей виллы не показывался. Довольно слабым утешением служило и то, что слежка за девушкой и Катаржиной была снята еще вчера. А ранним утром именно курьер детективного агентства доставил небольшой пакет, как все поняли, с собранной информацией. Если предположить, что Торговец уже проверил полученные данные и нашел-таки некую нестыковку в легенде, то можно было вообще сворачивать действия со всей операцией «Девушка с катка».
   Как бы то ни было, перепившаяся кофе Александра ровно в три часа дня отправилась «домой», в ту самую маленькую, не видящую солнечного света квартирку, где ей предстояло ожидать дальнейших действий Дмитрия, придумывать следующие ходы и ждать резюме начальства. Кажется, ее план и в самом деле потерпел полный крах. Одно только радовало: что средств на это ушло до смешного мало, и никто впоследствии не станет укорять за баснословные расходы. Когда она уходила из офиса, Павел Павлович и главный аналитик конторы Казик Теодорович нервно переговаривались с Борисом Королюховым. Шла тотальная и тщательная стыковка имеющихся данных, по которой мнимому миллионеру навешивались очередные, еще более многочисленные рекомендации. Не считаясь с немыслимыми расходами, шеф, скорее всего, утвердился в мысли сделать основную ставку на обаятельного блудливого соседа-весельчака. И если объект только начнет открывать наружную дверь своей виллы, Каралюху надлежало отбрасывать телефон в сторону и вступать в игру.

   Этой ночью Дмитрий Светозаров практически не спал. Вначале его мучили мысли как о своей неприкаянной жизни, так и о событиях последних дней. Потом сквозь отменную звукоизоляцию стали пробиваться звуки вакханалии, творящейся у Бориса Бонке. Бессонница, и без того мучительная, настолько обострилась, что пришлось вставать и искать снотворное. Заодно он спустился вниз, прошелся в малый салон и оттуда довольно долго наблюдал занимательные картинки проходящей оргии. Кажется, на этот раз соседушка превзошел самого себя: сразу четыре женщины обворожительной внешности чего только не вытворяли в хорошо просматриваемом помещении. Оставалось лишь удивляться той страсти и любвеобильности, с которой господин Бонке успевал обслужить сразу четырех элитных самок в самых необычных позах. Глядя на любовные действа, Торговец мысленно поразился: «Вот это мачо! Да по сравнению с ним все испанцы скопом – стыдливые девственники. Ох! Что вытворяет! Ему бы крылья – он бы вообще метался между этими прелестницами, как демон… Или как дракон!»
   Но в следующий момент почти обнаженный наблюдатель за чужим праздником удивился еще больше. Да что там удивился! Поразился новому ощущению – и впал от этого в шоковое состояние. Только поник головой на грудь и со страхом бормотал вслух одну и ту же фразу:
   – Мама! Я стал импотентом!
   Ни одна частичка его тела не реагировала на великолепный спектакль. Конечно, голова все понимала и свято была уверена, что лучшего эротического просмотра видеть еще не приходилось. И на шедеврах порнографии такое не увидишь, а тут все было вживую, что всегда придает добавочной твердости кое-какому месту. Тогда как в данный момент состояние организма напоминало примерно такое, которое возникает при просмотре журнала с новой мебелью. Да и то порой среди образцов кроватей встречаются такие модели…
   Страх перед свалившейся невесть откуда импотенцией заставил вначале запаниковать. Потом пришла спасительная мысль, что виновато принятое снотворное, да и вообще следует вначале проверить себя на чем-то другом. Так сказать, абстрагироваться от действительности. Ноги сами понесли в операторскую комнату, пальцы проворно включили отрывок фильма, где обворожительная героиня занимается примеркой простыней и… И миф о действии снотворного рассыпался, как карточный домик под напором торнадо.
   Но теперь в организме стали происходить другие превращения. После которых, если продолжить просмотр, останется только одно из двух: либо выпить целую горсть успокоительного средства, либо, так и не одеваясь, мчаться в гости к соседу. Тот, конечно, будет поражен необычайным вторжением, но ведь недаром он открыл окна своего салона в сторону дома Торговца…
   Светозаров выбрал третий вариант. Немеющими от волевых усилий пальцами выключил «кино» и на непослушных ногах отправился в спальню. На кровати он долго боролся с собой – и заснул только под утро. Именно поэтому голос домашней охранной системы вызвал у него невероятное раздражение. Надо же было курьеру детективного агентства примчаться в такую рань!
   Но, как оказалось, день был в самом разгаре. Опять проспал до одиннадцати часов. Хотя в том и заключаются привилегии полностью свободного человека, чтобы бодрствовать или отдыхать именно тогда, когда этого хочешь. Но одно дело – когда хочется поваляться на кровати в блаженной лености и неге, и совсем другое – когда сразу понимаешь: после получения пакета о сне придется забыть. Само собой, на ближайшие часы. Настолько интересно вдруг стало просмотреть, что там накопали частные сыщики на эту мини-семейку.
   Немного помог прийти в нормальное рабочее состояние дух противоречия:
   «Ха! Чего это я так страстно рассматриваю эту посылочку? Насмотрелся порнухи и теперь жду второй серии? – Он твердой рукой положил пакет на стол в салоне и отправился готовить себе крепкий чай. – Решено: не открываю раньше двенадцати! Мужчина я, в конце концов, или тряпка?»
   Во время завтрака Торговец включил телевизор и поверхностно просмотрел все существующие каналы, сосредотачиваясь на выемке из телеэфира самых важных сообщений. Как ни банально подавались земные новости средствами массовой информации, но иногда и среди них попадались настоящие перлы. Так что полностью игнорировать подобный источник информации не стоило. Другой вопрос, что сегодня слова дикторов и корреспондентов проскальзывали мимо сознания, но это легко списывалось на неактуальность обсуждаемых проблем и на полусонное состояние.
   Чай взбодрил, но до двенадцати оставалось еще более четверти часа. Удивляясь такому медленному течению времени, Торговец почистил зубы, умылся и оделся во вполне деловой, подходящий для любого случая костюм. И только тогда, с чувством огромного удовлетворения собственной выдержкой, уселся в своей операторской комнате и вскрыл пакет с дисками и печатной информацией.
   Агентство частного сыска не подвело и за короткое время успело накопать достаточно данных, чтобы подтвердить свою высокую репутацию. Материала оказалось довольно много, и за его просмотром прошло изрядное количество времени. Где-то в полчетвертого Светозаров почувствовал зверский голод и поспешно спустился на кухню. Взгромоздив на огромную тарелку всякой готовой всячины и несколько кусков хлеба, он уложил ее на поднос с напитками и отправился снова наверх. Но был остановлен раздавшимся с мобильного телефона звонком. Чуть не уронив свой обед на пол, он отставил поднос в сторону и с тягостным предчувствием рассмотрел имя звонящего человека: Александра. На какой-то момент мелькнула предательская мысль вообще не отвечать на звонок, но палец уже сам нажал на зеленую кнопку.
   – Да, я слушаю.
   На том конце порывисто всхлипнул трудно узнаваемый женский голос и, давя рвущиеся рыдания, произнес всего два слова:
   – Бабушка умерла…

Глава 18
Загадки

   В тот же день, когда был найден Перекресток, шафик Дин пропал в неизвестном направлении на несколько дней. Вполне естественно, что у Бонзая и так дел хватало, но все равно он не сдержался от укоров, когда товарищ вновь появился в столичном поместье с внушительным рюкзаком:
   – Ну и где тебя носило? Дворец почти разобран, пещера почти застроена, котлован почти закончен, а ты…
   – Успел как раз вовремя! – воскликнул Дмитрий, сбрасывая свой багаж прямо на край стола. – Наливай, а то совсем в горле пересохло.
   Король с радостью наполнил кубки далийским, потому что понял: по крайней мере сегодня Торговец останется здесь. Когда освежились бодрящим вином, Дин не стал скрывать своих похождений и начал с того, как он долго и безрезультатно пытался отыскать всего один раз виденный в безвременье камень:
   – Что я только ни делал, но так этот обломок и не отыскал. Некоторую информацию по Перекрестку все-таки выкопал, но в совсем уж неожиданном месте. Но об этом – утром, когда пойдем с тобой на первое обследование хохочущего дыма. Этим вечером будем планировать: выделять места под строительство тех самых заводов, о которых я тебя предупреждал раньше. Видел во дворе, что твои советники уже собираются? Теперь приятные новости: я тебе привез несколько шикарнейших проектов для дворца династии Ягонов. – Он достал из рюкзака рулон скатанных листов ватмана и понес на соседний, совершенно пустой стол. – Мало того, я сумел убедить самого знаменитого архитектора всех миров, и он согласился годик поработать в Вельге. А там, глядишь, если ему понравится, и на дольше застрянет.
   – Ты его тоже приволок? А у меня хватит денег ему на зарплату?
   – Ха! Этот дедок обязательно оберет тебя до последнего гроша, но он того стоит. Однако подожди радоваться! Он согласился сюда приехать только при том условии, если ты без моей подсказки выберешь именно его рисунок. Здесь среди шестнадцати – два принадлежат его руке и гению. Выбирай!
   Когда начали рассматривать рисунки, Бонзай Пятый потерял дар речи. Пыхтел, хмыкал, постанывал, иногда восклицал, когда до него доходили истинные пропорции или когда он различал фигурку человека, нарисованную для масштаба возле основания стены или колонны. Наконец он огорченно замотал головой и опять запричитал:
   – Ты хочешь вогнать мое королевство в такие долги, что и правнуки за них не расхлебаются.
   Шафик неожиданно рассердился, хотя внутренне явно посмеивался:
   – Все! Ты мне уже надоел! Ну сколько можно ныть, как жадный и капризный ребенок? Причем ребенок – выросший в семье ростовщика. Ведь ты – аристократ, первое лицо великого государства! Пусть кредиторы во всем мире скрипят зубами, но ты должен жить на широкую ногу.
   – Не-е, так не пойдет, – испугался молодой монарх. – Выходит, если я аристократ, то меня и в долговую яму упечь нельзя? Несправедливо!
   – Ладно, ладно, уже и шуток не понимаешь, справедливый ты наш. Но времени на уговоры нет. Просто поверь мне на слово: средства у тебя будут! Хватит на все. А теперь выбери как можно быстрей самое понравившееся тебе здание.
   Бонзай тяжело вздохнул и ткнул пальцем в верхний лист ватмана:
   – Чего тут выбирать, лучше этого я и представить не мог…
   – Прекрасно, один вопрос решили. Второй решается автоматом: гениальный архитектор Гай Цыбало уже на твоем полном иждивении. Этого непревзойденного по таланту, но вреднющего в быту старикашку я тебе доставлю на днях. Он у вас быстро шороху наведет. Кстати, сразу, пока не забыл, даю дельный совет, как этого господина лучше всего успокоить: обязательно на ночь к нему подсылай резвую девицу для погашения излишней энергии, тогда днем он будет не так орать, подпрыгивать от гнева и брызгать слюной.
   – Ты ведь говорил, что он дедок? Сколько же ему годков-то?
   – Знаешь, Бон, если мы в его годы останемся такими шустрыми, больше ничего для счастья и не надо. Потому что Цыбало совсем недавно стукнуло восемьдесят два. Но еще три года назад от него рожали вполне здоровых детишек. Так что… Наливай!
   Друзья выпили еще по чарочке за мужское долголетие – и перебрались в самую большую комнату особняка, где уже собрались ближайшие помощники и сподвижники молодого короля. Были среди них и давние друзья Бонзая, его коллеги по научной деятельности, проторчавшие с молодым королем в лабораториях не один год. Именно их кандидатуры планировались на должности руководителей намечающихся к возведению машиностроительных предприятий, гидростанций, сталеплавильных заводов и добывающих комплексов. Размах на годы, если не на десятилетия, но именно поэтому изначально многими секретными стройками должны были руководить преданные короне люди. По ходу и в суть дела вникнут. Ну а в дальнейшем автоматически станут курировать эти же производства.
   Конечно, для первых месяцев (а то и лет) Торговец собирался приставить к каждому назначенному руководителю образованного и опытного практика-консультанта из других миров. Ибо специалистов, согласных заработать впечатляющие средства, имелось в индустриально развитых мирах предостаточно. Правда, требовали они за свою работу непомерные гонорары, но мало кто из них подозревал, что в большинстве случаев оплата для Торговца не представляла особой проблемы. Только и следовало, что перетащить порой из одного мира в другой несколько десятков обломков ничем не примечательной породы или парочку килограммов бесхозно валяющегося под ногами мусора. Ведь то, что у одних ценилось на вес алмазов, золота, бриллиантов – или что там еще ходит в качестве оплаты, – другим порой и даром не надо было. Это не говоря уже о ценных, редко встречающихся в некоторых мирах веществах, которые почитали за счастье просто подержать в руках. Например, отправляясь с Земли в мир Сжатого Пурпура, Дмитрию достаточно было взять только несколько десятков кругляшей от распиленного поперек черенка вишневого дерева. Тамошний король скупал эти кругляши на корню и, оправив их в белое золото, раздавал в виде самых престижных наград своим подданным за заслуги перед государством. Кстати, самым мощным и экономически развитым в мире Сжатого Пурпура. А все почему? Да потому, что у них на всей планете не произрастало ни единого деревца: только папоротники, травы, гигантский хвощ и нечто вроде бамбука. Чтобы не рисковать жизнью, Торговец помалкивал о том, что существуют такие «кусочки» деревьев, которые не обнимет и десяток человек. Потому что с блаженством нюхающие древесину люди могли не осознать подобной новости – и затоптать рассказчика в порыве единого, неконтролируемого экстаза. А так: приволок кучку обрезков и сразу ты общепланетный герой, берущий в оплату все, что только заблагорассудится. От уникальных драгоценных камней до пылких ласк самых знаменитых красавиц. Но суть от этого не менялась, основополагающим оставалось одно: лишь Дмитрий Петрович Светозаров обладал желаемыми богатствами, которые для большинства казались обыкновенной деталью опостылевшего пейзажа. Ну и, что тоже важно, знал, как этими богатствами правильно распорядиться.

   Историческое совещание закончилось далеко за полночь, но участники расходились взбодренные открывшимися перспективами. По всем выкладкам получалось, что уже через несколько лет Ягоны окажутся самым мощным королевством на планете и смогут противостоять любому противнику даже без непосредственной помощи шафика. Но еще больше приближенные монарха поражались тому, что в будущем они будут зарабатывать основные капиталы только на торговле и туризме. Причем Торговец будущую единую мировую систему экономических связей лишь наметил контурно, но и этого хватало, чтобы у многих закружилась голова. Ведь получалось, что не обязательно идти войной на соседей, чтобы те вскоре стали одной из провинций. Достаточно просто создать должную банковскую инфраструктуру и наладить бесперебойный обмен товарами.
   Когда друзья остались вдвоем, они почувствовали сильный голод и устремились на кухню. Подымать на ноги слуг не стали, те и так валились с ног от усталости – после изнурительного переезда. Не шутка все-таки – вещи и мебель из целого дворца вынести и в других местах устроить.
   Возле остывшей плиты соратники соорудили себе легкие бутерброды с мясом и овощами, и, неспешно утоляя голод, Бонзай высказал свое основное опасение:
   – Слушай, Дин, а нам никто не помещает из твоих коллег?
   – Насколько мне известно, таких уникумов, как я, не существует в природе, – похвастался Торговец. – Это притом, что в других мирах есть настолько сильные и жестокие колдуны, что даже я по здравом размышлении перестал туда наведываться. Там все пропитано такой магией, что порой дышать трудно. И это огромное счастье для всех разумных, что между мирами может перемещаться только один-единственный Торговец.
   – Но если с тобой что-то случится, появится новый Торговец? – заинтересовался молодой монарх.
   – Скажу честно: не имею ни малейшего понятия.
   – Куда же тогда наши шафики подевались?
   – Это и мне очень интересно. – Дин с некоторой задумчивостью прожевал веточку петрушки и решил: – И ведь давно уже следовало на ваш юг податься, глянуть, что там… И почему именно там. Пожалуй, сделаю это даже раньше, чем начну осмотр Перекрестка. Все тут слишком взаимосвязано, и, прежде чем влезать здесь, надо разведать там.
   – Можно, и я с тобой?
   Торговец чуть кусок мяса из рук не выронил:
   – А здесь кто будет командовать? Я ведь на несколько часов уйду. Да и опасно там может быть.
   Бонзай пренебрежительно фыркнул:
   – В твоих сюртуках?! Да еще и с пистолетами? Да и тут без меня пару часов обойдутся. – Неожиданно он сузил глаза от подозрительности: – Или ты сам хочешь на тамошних красавиц полюбоваться, а меня здесь на голодной пайке оставить?
   – Кто бы говорил! Мне кажется, твои девицы и так все поголовно от тебя беременны…
   – Неправда! Не все! – возмутился в свою очередь и король. – Там и твоя доля есть.
   – Ладно, – ухмыльнулся Дин, – умные подданные тебе не помешают. Но возвращаюсь к вашим колдунам. Судя по тем мизерным данным, которые откопали в архиве, все ваши шафики вдруг ни с того ни с сего несколько сотен лет назад отправились на теплый континент. И с чего, спрашивается? Мало того что они и так особыми чудесами управлять не могли, так и других вместо себя не оставили. Почему? Неужели у вас нет людей со сверхъестественными способностями? – Товарищ как раз усиленно жевал и только отрицательно качнул головой. – Вот это и странно. Ведь новые дети рождаются, а шафиков нет. По большому счету – это плохо.
   Король запил еду несколькими глотками кваса и только потом спросил:
   – Почему? Насколько я понимаю, пользы от них никакой не будет.
   – Это ты зря. Желательно, чтобы в твоем окружении было хотя бы несколько колдунов со средней силой. Тогда мне будет спокойнее. Вот жалко, что мы у соседей твоих поспрашивать не успели.
   – Нет, у них тоже шафиков давно не стало.
   – Тем более странно! – Дин заговорил с напором и воодушевлением: – Особенно в свете существующего здесь Перекрестка. Честно говоря, даже я, скорее всего, не могу оценить грандиозность этой находки. Те несколько фактов, которые мне удалось узнать, просто ставят меня в тупик и сильно пугают. Например, выяснилось, что зеленый хохочущий дым вытягивает все жизненные силы из любого магически одаренного существа. И дополняется это утверждение несколькими полностью абсурдными советами, над которыми нам и предстоит ломать головы в первом исследовании. Но этим займемся позже. Сейчас желательно найти опровержения или подтверждения той мысли, что местные шафики именно потому и сбежали на другой материк. Не от хорошей жизни. А все, кто остался… Они попросту потеряли свои способности.
   – Тем более мне с тобой интересно будет на юг прогуляться, – заявил Бонзай, отряхивая крошки со своего камзола. – Но почему ты вначале не хочешь туда просто заглянуть?
   – Не получится. Мы и в Визенскую империю заглядывали на пределе моих возможностей. О противоположной стороне планеты и говорить не приходится. Поэтому – только целиком…
   – Так чего мы ждем? Несколько часов сна нас все равно не спасут. Поэтому отправляемся немедленно, тем более что там сейчас день в разгаре. – Молодой монарх скептически хмыкнул от вытянувшегося лица друга: – Или ты думал, что мне строение нашей звездной системы незнакомо?
   – Ну, если ты сейчас скажешь, что и читать умеешь…
   Сообразив, что товарищ просто шутит, Бонзай рассмеялся:
   – Даже считать… До пяти!
   Торговец основательно глотнул кваса, удовлетворенно погладил себя по животику и констатировал:
   – Ладно, тогда отправляемся.
   С собой они ничего из еды и питья брать не стали, рассудив, что за недолгое путешествие проголодаться не успеют. Вооружились (благо теперь и у Бонзая Пятого имелся личный пистолет), надели пуленепробиваемые камзолы и подались к котловану, вырытому для будущей башни. Ужесточать свои одежды пока не стали, и те свисали на них вполне неприметным, хоть и не совсем привычным одеянием. Да и поверх всего друзья накинули довольно простые с виду плащи, в которых могли сойти за обитателей любой эпохи Средневековья.
   Динозавр немного опасался, что самый удобный и широкий створ над зеленым Перекрестком окажется вне досягаемости, но возведенный каркас лесов для центральной опорной колонны уже был готов. Поэтому оставалось только взобраться по лесам и встать в центре большой деревянной площадки. Вследствие чего и последовал удовлетворенный комментарий:
   – Отлично! Теперь мы с этого места можем вообще уходить без пыли, шума и молний. А твои подданные и ухом не поведут.
   Молодой монарх, прежде чем надеть повязку на глаза и запрыгнуть другу на спину, наоборот, выказал недовольство:
   – Вот это и плохо. Ни единого охранника не вижу, а вдруг какой дурак вопрется в пещеру, к этому хохочущему туману?
   – Что ты разволновался? Я уже распорядился: с завтрашнего утра здесь будет стоять усиленная охрана. Ко всему прочему, ворота в город закрыты, посты на стенах бдят, а все дураки из Вельги давно сбежали. Да и по моим сведениям, зеленый дым только людей с магической составляющей высасывает. Дураки ему без надобности.
   – А-а! Так вот почему ты меня собрался взять на исследование Перекрестка! – сделал свой тон обиженным Бонзай.
   – Да уж… От тебя ничего не скроешь… Поехали!

   Молодой монарх после этого перемещения без всяких напоминаний спрыгнул на грунт, снял повязку и, щурясь от яркого солнечного света, принялся спешно осматриваться, как бывалый путешественник по иным мирам. И сразу не удержался от восклицания:
   – Ух ты! Впечатляет!
   Открывшаяся перед ними панорама действительно на долгое время могла любого наблюдателя приковать к месту. Они стояли на небольшом скальном уступе, окруженном с трех сторон густым лесом. В четвертую сторону убегала широко раскинувшаяся долина, две трети которой занимал величественный город. Стоящие на возвышении замки и крепости, соединенные сплошными шеренгами домов, создавали внушительные и почти неприступные районы. Все это великолепие построек дополнительно было окружено крепостной стеной, которая между башнями редко где опускалась на высоту ниже двадцати пяти метров. Только в пределах прямой видимости было пятеро ворот в стене и упирающиеся в них дороги разной важности. Архитектурный стиль города напоминал мрачный гротеск с элементами итальянского барокко; вся эта несуразица наталкивала на мысль, что старые здания за века приукрасили башенками, шпилями, лепниной, статуями и прочими наружными украшениями.
   Но больше всего бросалось в глаза неуместное возвышение в самом центре города, напоминающее миниатюрный вулкан. Хотя правильную крутую горку высотой метров в пятьсот трудно назвать миниатюрной, но смотрелась она словно созданная искусственно. И из пятиметрового жерла этого вулкана непрестанными потоками во все стороны низвергался зеленый дым. Причем дым не поднимался в небо, а так и катился по склонам до самого невидимого отсюда подножия, скрываясь за возвышающимися домами.
   Продолжая рассматривать все новые и новые детали таинственного города, друзья стали переговариваться. Дин чуть ли ушами не шевелил при этом:
   – Ты ничего не слышишь?
   – Ну… – Бонзай нерешительно оглянулся на лес, – ветер в кронах шумит, стволы поскрипывают…
   – Нет, я про дым: нечто похожее на урчание доносится… или рокот. Ладно, не напрягайся, – добавил он, заметив, как товарищ чуть ли не наизнанку выворачивается, пытаясь уловить звуки. – У меня ведь слух магией усилен.
   – Так это, получается, самый крупный город?
   – Сомневаюсь. Парочка подобных мне показалась помасштабнее, но этот – в самом центре материка, тем более с вулканом. Странно только, что здесь так тепло.
   – Так ведь материк находится гораздо дальше Южного полюса, – стал вещать Бонзай. – В другом полушарии, практически на противоположной стороне нашей планеты.
   – Ага! Это я проморгал… Почему тогда у тебя во дворце ни одного глобуса нет?
   – Народу это не надо, – пожал плечами самодержец Ягонов, – а я и так знаю. Дин, а мы подсматривать будем?
   Торговец недоверчиво глянул в густые сумерки между деревьями:
   – Ни в коем случае! Мало ли кто оттуда сейчас выползет. А приличную пещеру искать долго. Как мне кажется, люди здесь ничем от нас не отличаются, значит, осталось разобраться только с досмотром на воротах. А там, глядишь, и сами в город пройдем.
   Друзья достали висящие у них под сюртуками на груди бинокли и принялись тщательно осматривать и проходящий у подножия возвышенности тракт, и сами ворота, в которые этот тракт упирался. При этом они по очереди оглядывались на лес и делились вслух своими наблюдениями.
   – Ты только глянь, какие тут пестрые одеяния носят.
   – Но и в плащах людишек полно, а таких тусклых и непритязательных – чуть ли не треть.
   – Значит, местными бродягами легко можем притвориться. Теперь, что там у нас на воротах? Жалко, не знаем, берут ли тут мзду на входе.
   – Берут… точно берут! Вон, ездовой стражнику что-то дал…
   – Ага, и тот на свет рассматривает. Теперь точно: с каждой подводы налог берут.
   – Нет, вон пустые так проехали…
   – О! Внутри вижу еще троих стражников с алебардами. Страхуют своего командира?
   – Похоже… Смотри, всадника остановили: на крупе лошади явно товар везет или продукты. Требуют плату?
   – Нет… Кажется, отпустили, после короткого объяснения.
   – Как бы то ни было, с пеших вообще ничего не требуют! Так проходят…
   – Да нет, некоторые здороваются и переговариваются со стражниками.
   – Поди, по сто раз на день в обе стороны мотаются… Ладно, – подвел итог шафик, – идем вниз вот по этому карнизу и постараемся на тракте хоть с кем-то разговориться. Только никаких прямых вопросов не задавай, не то сразу поймут, что ты чужак. Мы ведь даже названия этого города не знаем.
   – А что они нам сделают? – легкомысленно отмахнулся король Ягонов, на что его друг отреагировал довольно строго:
   – Ты эти шалости забудь! И если вдруг я скомандую «поехали!», из любой позиции и с любой стороны прыгай мне на плечи и поджимай ноги. И никакой самодеятельности со своим кинжалом или с пистолетом. Усвоил?
   – Ох ты, какой примерный стал! – не оборачиваясь, укорил Бонзай. – А сам по пьяной лавочке такое вытворяешь, что… Что приятно вспомнить!
   – Так то по пьяни и в полностью безопасных мирах, – нравоучительно наставлял шафик своего венценосного товарища.
   Вскоре они оказались возле тракта. Делая вид, что справляли в кустах нужду, выбрали наименее людный промежуток и тоже присоединились к движению. При этом Дин изображал сильную хромоту и каждый раз просительно поглядывал на обгоняющие их повозки. Но добрый их десяток так и промчался мимо. Что бросилось в глаза, так это наличие на ободках колес некоего подобия утолщенной резины, которая заметно уменьшала тряску и производимый телегами шум. Наконец один возница сжалился и придержал лошадей:
   – Ты чего, болезный, еле двигаешься?
   – Да вот, ногу сильно подвернул, а мой товарищ уж и устал меня волочь. Вроде не много осталось…
   – Вот именно, не много: почитай, за этой рощицей Бор-мот и откроется.
   – Может, подкинешь? – обаятельно улыбаясь, попросил Торговец. – Ведь пустой едешь.
   – А у вас акстрыг есть?
   Глаза возницы как-то странно заблестели. На этот скользкий вопрос отвечать следовало очень осторожно: нечто неведомое, именуемое «акстрыг», могло оказаться чем угодно. От мелкой монетки или проездного документа – до профессионального статуса или потомственного титула. Поэтому лицо Дмитрия сразу же приобрело выражение вселенской скорби, и он чуть ли не со слезами выдавил из себя:
   – Увы… А разве может кто-нибудь без этого прожить?
   – М-да! – Возница разочарованно почесал себя за ухом, а глаза стали похожи на две перегоревшие лампочки. В этом абсурдном обмене репликами он, видимо, понял главное, вот только оставалось догадаться, что именно. – Ладно, все равно садитесь, чего уж там… – И, как только телега тронулась, со вздохом признался: – А так хотелось хоть чуток пожевать.
   Друзья между собой многозначительно переглянулись: Бормот – скорей всего, и есть название приближающегося города. А вот судя по смене настроения их благодетеля, нечто жевательное ему бы очень хотелось сейчас выманить у путников любыми средствами. То ли голоден, то ли испытывает к этому средству нездоровую тягу. Теперь следовало задать несколько наводящих вопросов, но возница и сам воспрянул духом – видимо, близость жилища придала ему сил – и вновь стал словоохотливым. Причем с первого вопроса, сразу же ошарашил пассажиров своей проницательностью:
   – Вижу, вы не из наших краев. А откуда?
   – С побережья…
   – Да, далековато вы забрались! И по каким таким делам в Бормот?
   – От нашего каравана отстали, вот, теперь догоняем, – с большей скоростью заговорил Динозавр, пытаясь перехватить инициативу в свои руки: – У нас про ваши цены только и разговору. Как вы тут вообще поживаете?
   – Да разве это жизнь?! – Возница в сердцах щелкнул кнутом над крупом лошадей, и те ускорили шаг. – Совсем житья не стало в последние месяцы с этими реформами и новыми налогами. А все на нас сказывается! Знаете, сколько у нас уже вчера акстрыг стоил на оптовом рынке?
   – Сколько?
   – Тридцать восемь! – Заметив, как повредивший ногу пассажир с ужасом раскрыл рот, возница злорадно продолжил: – К вам просто еще новые цены не дошли. Небось до сих пор покупаете не дороже тридцати?
   Дмитрий, словно честный ребенок, замотал головой и возразил:
   – Нет! Двадцать девять!
   – Ха! Счастливые! Вам на берегу еще только предстоит пояса затягивать. А у нас тут шафики совсем с народом считаться перестали. Того и гляди вообще надумают зеленый корень только в розницу продавать. Ты себе представляешь?
   – Кошмар… – прошипел испуганно Торговец, хотя и понятия не имел, какая разница между оптовой и розничной торговлей. Но вот цвет корня вызывал некоторые ассоциации, поэтому он жалобно промямлил: – Как же мы без акстрыга?..
   – Вот и у нас народ по этому поводу волнуется. – Возница осознал, что слегка перегнул палку в устрашении грядущими катаклизмами с жевательным корнем, и его тон стал добрым и доверительным: – Да не бледней ты так, может, и переживем как-то неурожай. Да и шафики ведь не звери, понимают, как нам тяжко. Поговаривают, что корень из собственных храмовых запасов в ближайший месяц на рынок подбрасывать будут. А ведь еще есть хранилища императора, затем Корневая башня. На крайний случай могут запустить желающих в заброшенные шахты – по словам вольных собирателей, там одичалого зеленого корня видимо-невидимо. А ведь он еще полезней.
   – Так ведь опасно… – полуутвердительно спросил пассажир.
   – Ха! Еще как опасно. Но вот если тебя без акстрыга недельку подержать, то ты и сам в ту шахту с голыми руками полезешь. А?
   – Не знаю…
   – Полезешь! Хотя вижу, что такой беды ты еще не пробовал. Уж поверь мне, как-то четыре дня в тю… – он коротко запнулся, – короче, без корня остался. Так на четвертый день готов был стенку грызть. Хорошо, что на пятый у меня уже акстрыг не переводился. Но лучше себя не испытывать.
   – А кони у тебя славные, – похвалил Дин возницу, и тот с гордостью принялся расписывать достоинства своих животных.
   Тогда как для его пассажиров сейчас стало наиболее важным проехать спокойно через приближающиеся ворота. Да и про наркотическое средство у них уже сложилось впечатление. Оставалось только его увидеть и купить, чтобы не выделяться из общей толпы страждущих.
   По поводу проезда все их опасения оказались напрасными: пяток стражников только взглянули на пустую телегу, проверяя, нет ли каких товаров. Когда телега проезжала под зубьями внушительной решетки, откуда-то сверху донеслось два звонких удара по наковальне. Немного странно было заподозрить наличие кузницы в головной башне, но головы гости города все-таки задрали, удивляясь неуместному звуку. Затем вновь стали осматриваться – и им показалось, что никто из окружающих не обратил ни малейшего внимания на удары. Что ж, пассажиры тоже постарались головы вверх больше не поднимать, зато более детально рассмотреть начавшиеся улицы и возвышающиеся до четырех и пяти этажей дома. Разговорившийся благодетель спохватился только на третьем перекрестке:
   – Чего же вы молчите? Мы ведь основную улицу, Купеческую, с постоялыми дворами проехали. Вам куда надо?
   – Да наши товарищи нас в любом месте отыщут, на целую неделю прибыли. Так что на эту ночь где угодно остановиться можем. Конечно, если не дорого.
   – Тогда вон в ту улицу заворачивайте. Там сразу увидите огромный желудь над входом в трактир. Там и цены сносные, и шума в несколько раз меньше, чем на Купеческой.
   – Комната на ночь сколько будет стоить?
   – Пятнадцать на двоих. А чего ты кривишься? – хохотнул возница. – Здесь тебе не побережье, а столица. Привыкай! Но, родимые!
   Телега довольно ровно, почти без грохота пошла по булыжной мостовой и вскоре скрылась в проеме дальней улицы. Горожане сновали по улицам и площадям, их было довольно много… Словом, жизнь в городе на первый взгляд не слишком отличалась от жизни в других городах этого мира – если бы не странный, довлеющий над всем и вся звук. Здесь он был слышен уже совершенно отчетливо и напоминал смесь приглушенного рокота толпы с шумом речного потока, волокущего по дну русла булыжники.
   – Словно бормотание, – прошептал почему-то Бонзай.
   – Потому столицу и назвали Бормот, – фыркнул Дин. – Могли бы уже для полного счастья Обормотом назвать, все веселей. Ладно, двигаем к тому желудю. Или мне кажется, или он и в самом деле настоящий?
   Король Ягонов оказался в этом отношении заядлым скептиком:
   – Подделка! Если бы в природе существовали такие дубы, материки бы давно провалились в океан.
   Внутри трактира оказалось на удивление тихо и чисто. Видимо, время основных посетителей еще не пришло, и только несколько престарелых горожан проводили время за кружкой пива и неспешной беседой. Комната тоже нашлась свободная и по стабильной цене в пятнадцать монет. По вполне понятным причинам гости даже приблизительно не знали, что представляют собой используемые здесь монеты, поэтому шафик доверительно наклонился к хозяину после осмотра комнаты:
   – К сожалению, мы поиздержались в дороге, и нам надо поменять более крупные деньги…
   Казалось, что хозяин трактира если не лучший их друг, то уж обязательно ближайший родственник. Обрадовавшись, словно это ему делают огромное одолжение, он с апломбом честнейшего человека стал заверять:
   – Ну что вы, господа! Я вам вполне доверяю и готов ждать хоть до завтра, пока вы не разменяете деньги у менялы. Кстати, в конце нашей улицы есть денежное заведение братьев Лобос, они принимают монеты со всего мира.
   – Спасибо, мы туда и подадимся, – очень вежливо ответил шафик. – Но сейчас с дороги мы бы хотели немного прилечь, устали слишком.
   – Конечно, конечно! Может, вам прямо сюда прислать что-нибудь из кухни для обеда?
   – Не стоит беспокоиться. Мы часик подремлем, потом спустимся в общий зал и уже там закажем самое лучшее.
   – Тогда не смею беспокоить, – засуетился хозяин, задом выходя из двери и с усердием закрывая дверь, которая открывалась вовнутрь комнаты.
   Друзья быстро осмотрели предоставленное помещение и остались довольны: ставни закрывались изнутри, а внушительного веса комод они тихонечко переставили к самой двери. Затем к комоду поставили два стула и уселись лицами в противоположном направлении.
   – Не забывай, что нельзя сильно подаваться вперед, – строго напомнил шафик королю Ягонов. – И следи за сигналом моего пальца.
   Дождавшись утвердительного кивка, он вошел в транс, а через десять минут Бонзай Пятый услышал немного тревожный шепот:
   – Наклоняйся не спеша…
   Но только молодой монарх стал присматриваться сквозь непонятную пелену на нечто серое и ворочающееся, как сразу ощутил у себя на груди резкие давления пальцем. Подался назад – и сразу оказался в барахтающемся и вопящем клубке тел. Как ни странно, комод был на месте, зато обоих гостей крутили по рукам и ногам веревками около десятка сильных воинов в ярких и желтых одеждах. Как сразу стало понятно по многочисленным щелям в потолке, засада находилась наверху. Любое сопротивление казалось бессмысленным. Даже Торговец не то чтобы шагнуть в безвременье, но и вообще коснуться ногами пола не сумел, настолько быстро оказался в горизонтальном положении спеленатый, словно египетская мумия.
   Вскоре неспешно отодвинули комод, и в сопровождении угодливо кланяющегося хозяина в комнатку попыталось втиснуться еще несколько чинов более крупного пошиба. Они с одобрительным хмыканьем осмотрели пленников, и самый важный чин позволил себе уточнить:
   – Ничего им не повредили?
   – Никак нет! Все косточки целы! – с бравадой ответил командир группы захвата.
   – Ну тогда несите их прямо к гроту.
   В следующий момент бравые молодцы подхватили на руки спеленатых мужчин и резво поволокли из трактира. Бонзай только и успел рассмотреть, что товарищ ему ободряюще подмигнул, но и от этого стало гораздо легче на душе. Раз шафик Дин не унывает, значит, еще не все потеряно.

Глава 19
Страсть и слезы

   Масштаб произошедшей трагедии Дмитрий осознал сразу. И проникся состраданием настолько, что у него из головы вылетели все его прежние размышления об Александре и все попытки разрыва. Потому что он прекрасно помнил свое состояние, когда умерла его бабушка, самый близкий, единственный родной человек. Молнией пронеслось воспоминание о том, как ему в тот момент не хватало истинной дружеской поддержки и участия. Именно поэтому все его последующие действия были направлены на сохранение хрупкой психики круглой сироты от последствий такого безжалостного удара судьбы.
   Разум еще только подбирал первые слова утешения, а ноги уже несли к входной двери и дальше, прямо к автомобилю:
   – Так, Саша! Ты меня слышишь?
   – Да…
   – Тебе немедленно надо мобилизоваться и сделать все от тебя зависящее для проводов Катаржины в последний путь. Первым делом тебе следует позвонить в «скорую помощь». Ты это сделала?
   – Нет… – Девушка отвечала с большими паузами из-за рыданий. – Я пришла с работы… а она лежит… вся ледяная… на полу…
   – Значит, сейчас немедленно набираешь телефон службы помощи и говоришь о сути дела. Все равно должны приехать эксперты и дать заключение о смерти. Делай это сразу, я подожду!
   – Но… я ведь звоню тебе…
   – У вас есть домашний телефон, звони с него! Мобильный не отключай.
   В автомобиле Светозаров переключил телефон на внутреннюю систему салона и теперь гнал на максимально возможной скорости, прислушиваясь попутно к производимым Александрой действиям. Та, все с теми же всхлипываниями и плачем дозвонилась куда надо, более или менее доходчиво описала суть своего несчастья, затем назвала адрес и все данные, как свои, так и усопшей Катаржины. Когда она положила трубку домашнего телефона, опять управление перехватил в руки Дмитрий:
   – Теперь: что ты знаешь о последней воле своей бабушки? Ну, чего молчишь? Ведь наверняка она тебе не раз говорила, где и как хочет быть похоронена?
   – Нет, не говорила…
   – Тогда отправляйся к ее бумагам и тщательно пересмотри все ее записи.
   – Что? – Шуру подобное требование немного возмутило, но это было уже лучше, чем непрерывные рыдания. – Как я могу посметь рыться в ее вещах?
   – Ты теперь единственная наследница! Поэтому все письма и бумаги ты просто обязана пересмотреть и тщательно сохранить для своих будущих внуков. Значит, в самом срочном порядке займись вычиткой наследства Катаржины. Или ты хочешь, чтобы чужие люди безжалостно сожгли память о родном для тебя человеке в мусоросборнике?
   – Нет! Я не позволю!
   – Вот это правильно! Наверняка бабушка оставила пожелания о своих похоронах в письменном виде. Раз вслух об этом не говорила. Ну, нашла?
   – Что тут искать, все ее личные вещи хранятся вот в этом столике…
   – Значит, поторопись! Еще до приезда служб городского морга ты должна выяснить, что завещала Катаржина. От этого будет зависеть многое в ее похоронах.
   – Да, конечно… я уже смотрю. – Голос девушки потускнел, как цветок под ледяным ветром, но всхлипывания теперь раздавались гораздо реже.
   – Мне осталось проехать совсем немного, держись! – подбадривал Светозаров. – Может, я еще и раньше всех успею!
   Действительно, Торговец успел первым. Да и куда было торопиться комплексной бригаде из городской службы, если факт смерти однозначно подтвержден родственницей. Спасать никого не надо, реанимировать тоже, поэтому группа из пары полицейских, следователя, врача и психолога приехала с изрядным опозданием.
   За это время Александра успела выплакаться на груди у Светозарова, и он переключил все ее внимание на осмотр оставшихся в наследство документов. Как и предполагалось, ничего ценного или особо заслуживающего внимания в ворохе бумаги не нашлось. Сотни фотографий, в большинстве пожухлые от времени, даже не были сложены в альбом. Пока Шура, утирая слезы, просматривала исписанные листы бумаги, Дмитрий принялся укладывать рассыпавшиеся фото в одну стопку, изредка присматриваясь к особо пожелтевшим, некоторые из которых относились к военному времени. Хотя попадались и новые, уже современные, цветные и отличного качества. Например, на одной из них была запечатлена Катаржина лет десять назад возле какого-то памятника. Рядом с ней стоял симпатичный мужчина лет пятидесяти, а на обороте стояла размашистая подпись карандашом на польском языке: «Моей обожаемой тетушке на память о нашем путешествии».
   – Вот, нашла… – с непередаваемой грустью прошептала Александра дрожащими губами. Вначале прочитала сама несколько раз короткое послание потомкам, а потом передала Светозарову: – Читай.
   На данном листке Катаржина сообщила, что еле оправилась от неожиданного помутнения в глазах и чуть не потеряла сознание. В связи с чем вспомнила, что никогда не оговаривала условий собственных похорон. А чтобы не расстраивать внучку, делает это в письменном виде и завещает: кремировать ее тело и захоронить урну с прахом на городком кладбище. Над длинной витиеватой подписью стояла дата полугодовой давности.
   – Она уже тогда чувствовала… – вновь стала всхлипывать Александра. – Если бы она… – чуть не проболталась о чрезмерном курении, – себя берегла! Ведь врачи предупреждали давно…
   Вот тут как раз и группа городских служб прибыла. Началась присущая такому событию беготня в тесной квартирке: врач осматривал тело, следователь делал фотографии, проводил замеры, а полицейские пригласили парочку соседей быть понятыми и засвидетельствовать смерть. Тридцатилетняя женщина-психолог попыталась было проводить привычную для нее процедуру психотерапии, но ее довольно строго осадил Светозаров, сказав, что благодарит за содействие и просит больше на эту тему не беспокоиться, мол, они и сами справятся. Что явно задело профессиональную гордость психолога.
   – А вы, собственно, кто такой и кем приходитесь девушке?
   – Самым близким другом! – твердо ответил мужчина, а затем показал импозантно оформленное удостоверение председателя попечительского совета. Как ни странно, эта женщина была наслышана о знаменитом человеке, поэтому сразу изменила надменный тон на уважительный, деликатно извинилась и ушла.
   Врач и следователь тоже в положенный срок закончили свою работу и констатировали причину смерти: инфаркт.
   Затем приехал катафалк из морга, тело уложили в гроб и повезли в часовню при городском крематории. Там тоже пришлось провести массу времени, оформляя различные документы и подписывая сопроводительные бумажки. Попутно Дмитрий заказал кучу красивых венков и живых цветов, которыми украсили гроб, установленный в специальной часовенке для прощания с телом усопшей. Александра напоследок еще долго звонила по телефонам, после чего с грустью сообщила, что никто из малочисленных родственников приехать на погребение не сможет. Только высказали свои соболезнования и сочувствие. Так что смысла оттягивать кремацию не было, и ее назначили на завтрашнее утро.
   Девушка после этого вполне решительно заявила, что хочет особо почтить память Катаржины и всю ночь провести в часовенке. И только с применением всего своего красноречия и умения убеждать Светозаров уговорил Сашу не предпринимать подобных действий. Потому что опасался не только за психику оставшейся круглой сиротой девушки, но и вполне резонно переживал за ее физическое здоровье. В часовне гуляли сырые сквозняки, а ночью здесь от простуды спасет только полный комбинезон десантника с шапкой-ушанкой.
   Кажется, последнее утверждение убедило больше всего. Бедная сиротка и так уже дрожала от холода и переживаний, поэтому с печалью призналась:
   – Шапки у меня нет…
   И позволила заботливому кавалеру отвезти себя домой. Вполне естественным для обоих показался и тот факт, что поехали они не в маленькую, мрачную, пропитанную ощущением недавней смерти квартирку, а на виллу к Светозарову.

   К тому времени мнимый миллионер уже был в курсе событий, творящихся вокруг этой сладкой парочки, и у него не оставалось сил сдерживать рвущуюся злобу. Пил коньяк, метался по дому и в сотый раз проклинал судьбу и эту дерзкую, наглую девку. Все свое невезение и тотальную неудачу он списывал только на коллегу по конторе. Ну и, вполне естественно, на тупого и недальновидного шефа-ублюдка. Постепенно на улице наступала ночь, и с той же неумолимостью становились все более мрачными мстительные мысли агента Королюхова. Отныне он все свое свободное время посвящал только составлению планов грядущего возмездия. Да и чем еще оставалось заниматься, если поступил четкий приказ затаиться на недельку, а еще лучше вообще сделать вид, что уехал куда-то в туман по своим неотложным делам. Любые траты тоже оказались под категорическим запретом.
   Вот и сидел Борис Бонке, потягивая баснословно дорогой коньяк прямо из горлышка и в щелочку между шторами посматривая с ненавистью на полностью затемненный соседский дом.

   В то время как Дмитрий Светозаров всеми силами пытался утешить и вернуть к какому-то подобию нормальной жизни свою подругу, Александра выглядела совершенно подавленной и полностью растерянной. Каждое совершенное ею действие происходило с утомляющим замедлением и частыми всхлипываниями. И это притом, что опекун и утешитель ей попался один из лучших в мире. А как любил говорить сам Торговец – попросту самый лучший во всех мирах.
   Вначале он заставил Александру плотно поужинать. На сытый желудок любой человек уже не так ярко воспринимает происшедшие с ним трагедии. Средство немного подействовало: глаза девушки затуманились некоторой поволокой сонливости и уже не так слезились.
   Затем хозяин виллы мягко, но настойчиво заставил сиротку присоединиться к мытью посуды и тщательной уборке кухни. Хорошо, что он в этот момент не слышал проносящихся в голове у Александры кровожадных мыслей: «Тоже мне психолог фиговый! Трудотерапию устраивает! Да мне бы сейчас в тысячу раз легче стало на полосе препятствий. Пострелять до онемения в руках, а потом еще и хари нескольким козлам до крови расквасить! Вот тогда бы я точно успокоилась…»
   Когда уборка была окончена, Светозаров повел Александру наверх. Но сразу завел не в спальню, а в большую ванную комнату с джакузи и с прекрасным душем Шарко, предложив выбрать то, что лучше подойдет для расслабления. А сам поспешил во вторую ванную комнату этого этажа, где принял интенсивный душ. После этого первым вернулся в спальню и с непонятным волнением улегся на кровать.
   Во всей суматохе второй половины дня ни он, ни она еще ни словом не коснулись темы вчерашних событий. И вот теперь предстоял некий момент истины. Что сейчас произойдет? Как она отнесется к такому положению вещей и пожелает ли вообще войти в комнату, где была накануне лишена девственности? А если и войдет, то в каком настроении? Все-таки смерть единственного, самого последнего родственника может подкосить кого угодно. И вместо мира или отчужденных прохладных отношений между ними вполне может начаться война – вплоть до скандала. Ведь они не являются давними партнерами – ни мужем и женой, ни просто любовниками с совместным стажем, которых подобное сегодняшнему горе может примирить или даже сблизить. Отношения между ними были такими нестойкими и неопределенными, что еще с самого утра Светозаров был уверен в полном и бесповоротном разрыве.
   И вот сейчас он лежит на своей огромной кровати и, с недоумением прислушиваясь к себе, понимает, что ждет Александру с непонятной страстью и вожделением. Сердце так и стучит, а уши совсем непроизвольно улавливают все звуки, доносящиеся из большой ванной комнаты. Даже некоторое раздражение появилось по поводу такого долгого купания: «Ну сколько можно себя струями насиловать? Дырки в ней промоют!» Потом раздражение сменилось обеспокоенностью: «Может, ей нужна помощь?» Шум воды стих. После чего пришел щемящий страх, что вдруг Саша пройдет мимо этой спальни сразу и начнет выискивать себе место для ночлега в других комнатах.
   Не прошла. Правда, когда приблизилась к кровати, кутаясь в большой не по размеру махровый халат, то сначала замерла, рассматривая лицо неподвижно лежащего мужчины. Долго раздумывала над своим следующим поступком и неожиданно спросила:
   – Ты не будешь меня обижать?
   Дмитрию хотелось пожать плечами и переспросить: «Разве я тебя когда-то обижал?» – но он не стал в такой момент устраивать подобные разбирательства, а ответил просто и коротко:
   – Нет.
   После чего девушка сбросила халат, скользнула к нему под одеяло и доверчиво прижалась всем телом. Вполне естественно, что такое движение, совмещенное с соприкосновением рук и ног, моментально ввело мужчину в состояние наивысшего возбуждения. Он даже дернулся всем телом, словно от удара током, но сумел сдержаться от немедленного и бурного проявления чувств. Кажется, девушка ощутила примерно то же самое, потому что попыталась медленно отстраниться. Да только рука Дмитрия уже плотно прижимала ее тело со спины.
   Тогда девушка расслабилась, немного посопела, словно набираясь решимости, и заговорила:
   – Как ты думаешь, мне сегодня можно заниматься с тобой «этим»?
   – Не просто можно, а необходимо.
   – Почему?
   – Жизнь остается для живых, и все ее формы – естественный процесс. Конечно, пойти сегодня на дискотеку или всю ночь петь веселые песни – такое для психически нормальных людей неприемлемо. Но секс, будем называть вещи своими именами, должен помочь тебе вернуться к жизни, ощутить, что твое тело полно сил и энергии, и тем самым заставить продолжить ту эстафету поколений, которую нам навязывает эволюция человечества, все наши предки. Никто и никогда не имеет права прекращать хоть на мгновение естественный ход вещей в любом мире. А секс как раз и относится к области естественного, того, что дано нам природой и закреплено в инстинктах.
   Александра долго лежала без единого движения, переваривая выданное ей откровение. И скорей всего, вынуждена была с ним согласиться. Но опять-таки умудрилась все перевернуть с ног на голову:
   – Ты знаешь, Дим, я теперь очень буду бояться одиночества. Это будет для меня наибольшим ужасом. Это хорошо, что ты оказался рядом и я, почти ничего не соображая, позвонила именно тебе. Мне уже сейчас хорошо… Но если я вдруг вновь останусь одна, то…
   Она замерла в нерешительности, а еле сдерживающий себя от страсти Дмитрий одними губами прошептал:
   – Ты теперь никогда не будешь одна…
   Но был услышан.
   – Все равно я боюсь. А ведь я еще ничего не умею делать как в жизни, так и в «этом»… ну, в сексе…
   – Не боги горшки обжигают, – последовало горячее поощрение.
   – Вот именно поэтому я и хочу, чтобы ты меня научил всему, что знаешь и умеешь сам. Можно тебя об этом попросить?
   – Ну‑у-у‑у… – затянул Дмитрий скорее от неожиданности, чем от сомнения, но этого хватило, чтобы девушка вырвалась из его объятия, чуть отодвинулась и поднялась на локоть. Внимательно вглядываясь в глаза своего любовника, она напряженно спросила:
   – Ты отказываешься?
   – Ни в коем случае. Просто о таких вещах никто и никогда не договаривается. По ходу дела с нежностью и доверием помогают друг другу советами, подсказками и пожеланиями.
   – Нет! На советы и подсказки уходят годы! – От внутренней решимости на переносице у девушки прорезалась глубокая складка. – А вдруг у меня не будет столько времени на учебу?
   Светозаров блаженно улыбнулся:
   – Ладно, будем учиться. Только все же лучше всего использовать для этого твой женский инстинкт. Поддавайся ему смело – и у тебя все получится естественно и прекрасно. Расслабься, доверься заложенным в твои гены миллионам лет эволюции.
   – Так уж и миллионам…
   – И спорить никогда не надо, если хочешь учиться как следует. Просто постарайся все сразу принимать на веру, в том числе и сроки развития человеческой особи. Я тебе много чего со временем докажу и покажу, если будешь хорошей ученицей.
   Александра неумело, но со всей горячностью и девичьей непосредственностью опять прильнула к нему всем телом:
   – Буду! Обязательно буду!
   После этого процесс обучения пошел быстро и интенсивно. А часа через три Александра не смогла сдержаться от душащих ее криков восторга и удовольствия: по ее расширенным глазам и проходящим по всему телу конвульсиям Динозавр понял, что у его партнерши впервые в жизни наступил оргазм. Причем такой сильный и продолжительный, что и сам Дмитрий при всей своей опытности и умении не смог удержаться.
   После этого они долго лежали, отходя от испытанных великолепных ощущений, и, когда показалось, что девушка уснула, она вдруг заговорила:
   – Разве может быть подобное: моя бабушка умерла, а мне так хорошо, что чуть сознание не теряю… Почему?
   – Скорее всего, виноват инстинкт самосохранения, – стал рассуждать Светозаров. – Я ведь тебе уже говорил, что чаще всего наши организмы действуют сами, надо им только не мешать. Бытует мнение, что при виде смерти близкого нам человека в сознании сразу срабатывает некий предохранитель, который зажимает наш стыд, неловкость и аннулирует перегибы целомудренного воспитания. Тогда человек становится раскрепощенным и даже бессознательно стремится к продолжению рода любыми средствами. А в твоем случае генетическая память сразу воспротивилась той возможности, что кто-нибудь из твоих наследников будет потом жить, как ты, в полном одиночестве. Вот сама подумай и выбери, что лучше – умереть, как твоя Катаржина, или покинуть этот мир в твердой уверенности, что у любимой внучки есть большая семья. Дети, братья. Тети и дяди, которые помогут тебе в эту трудную минуту. Я не в том смысле, что «отряд не заметит потери бойца», а в том, что в большой семье и горе распределяется на всех равномерно. Поэтому и психика при этом остается крепкой, уравновешенной…
   – А ты философ…
   – Да какой из меня философ. Просто мои знания немного выходят за пределы общепринятых представлений, и я бессовестно этим пользуюсь. Кстати, о родственниках… – Торговец напрягся, пытаясь уловить в своих рассуждениях очень важную мысль. Но в этот момент ненасытная Александра вновь решила продолжить свое сексуальное обучение:
   – Читала, что на теле у каждого человека есть эротические зоны. А где они у тебя? Например, если я проведу пальцем вот здесь…
   Ее ноготок, еле касаясь кожи, провел в районе вокруг его пупка, и Дмитрий моментально забыл обо всем на свете. Ученица ему попалась не просто талантливая, а гениальная, и приятно было осознавать, что немалая заслуга в этом принадлежит и самому учителю.

   Парочка не покидала виллу четверо суток. Исключением стало посещение крематория и последующее печальное вложение урны в стену городского кладбища. Все остальное время влюбленные проводили в постели. И только на пятые сутки бесчисленные телефонные звонки все-таки утомили Динозавра, и он решил на несколько часов отлучиться по самым неотложным делам. Именно тогда они и заговорили впервые о делах, касающихся работы.
   – Между прочим, совершенно забыл спросить, как отреагировали на твое горе у тебя в офисе? – поинтересовался Дмитрий, надевая один из лучших костюмов для предстоящей деловой встречи.
   – Посочувствовали. Дали неделю отпуска за свой счет и посоветовали поторопиться с возвращением.
   – Так много работы?
   – Как раз наоборот: начинается сокращение и следует заранее подать нужные документы на социальное обеспечение. Так что вскоре я буду заниматься поиском нового места работы.
   – Ладно, твоим местом среди безработных мы займемся позже. Гораздо важней, что ты сейчас свободна и не будешь искать поводов для того, чтобы от меня сбежать…
   – Но если ты мне изменишь… – быстро вставила девушка, строго нахмурив бровки, – то я ничего не могу гарантировать.
   – Может, тебя это и шокирует, – засмеялся Светозаров, доставая из шкафа зажим с галстуками и по очереди примеряя каждую полоску ткани к рубашке. – Но я тебе еще ни разу не изменил. Чем не может похвастаться ни одна другая женщина.
   – Представляю, сколько их у тебя побывало в ученицах…
   – Да, – утвердительно кивнул Дмитрий. – Были у меня женщины, но я с ними расставался по причине нашего полного несоответствия как в характерах, так и во взглядах.
   – Ого, как ты умеешь красиво пудрить мозги витиеватыми фразами. Но я это уже поняла, проходила в наш первый вечер… – Она подошла ближе и довольно ловко выхватила галстук светлого оттенка. – Кажется, он смотрится лучше всех.
   Действительно, когда пиджак был надет, сочетание галстука с рубашкой и костюмом оказалось идеальным. Оставалось только выразить свою благодарность.
   – Ну видишь! Вкус у тебя есть, чувство прекрасного тоже, поэтому меня удивляет твоя зажатость и… – Дмитрий замялся, подбирая слова, – отсутствие стиля, что ли.
   На что получил вполне резонный прямой ответ:
   – Ты, наверное, забыл о моих с бабушкой весьма скромных доходах. Я даже и не пыталась никогда заходить в шикарные магазины или в дорогие парикмахерские, средства не позволяли.
   – Теперь позволяют. – Он достал из бумажника кредитную карточку и положил на стол: – Можешь смело пользоваться. Конечно, не сегодня! Потому что я вернусь через два часа, а то и раньше. Но если в другие дни у тебя появится несколько свободных часов, можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
   Дни и ночи смешивались в единую реку времени. Отношения крепли, а бурные страсти, каким бы странным это ни выглядело в глазах Светозарова, ничуть не уменьшались. Если они и расставались на пару часов, когда Дмитрий отлучался из дома по делам, то потом встречались словно первый раз в жизни. Или словно после длительной, тяжко переносимой разлуки.
   Мало того, в последнее время они стали играть в интимные игры в любом месте, где их настигали чувственные волны взаимной страсти. Благо мест таких в огромной вилле нашлось предостаточно. И им было хорошо. Всегда. Даже в полном молчании. Даже во сне.
   Конечно, Светозаров частенько пытался разобраться в том, что происходит, и понять, почему он вдруг так привязался к девушке. Личную скорбь по бабушке он отбросил сразу, потому что знал Катаржину ничтожно мало. Соболезнование он и так проявил в полной мере и знал, что на большее не способен. Сравнения Александры с сестрой Леночкой давно испарились и выветрились из головы, как непонятный сон. Невероятное по скорости обучение большинству таинств секса Дмитрий приписывал исключительно своим заслугам. А вот именно тот дурман от сыплющихся на него ласк и удовольствий больше всего и требовал разгадки. Трудно было понять, почему ему так приятно и блаженно не только во всем теле, но и на душе. Что стало тому причиной?
   Ведь были у него в жизни женщины и прекраснее, и опытнее, и сексом они занимались с гораздо большей страстью и пылкостью. Это если не вспоминать об их деньгах и их славе, что тоже весьма тешит мужское самолюбие. А тут – какая-то невзрачная серенькая мышка…
   Естественно, в последнее время была масса возможностей, чтобы убедиться в незаурядности и истинной красоте доставшейся ему любовницы, но вот первое впечатление так и довлело в подсознании, не давая созреть пониманию: это и есть любовь, это и есть самая прекрасная женщина в мире. Ради которой любящий мужчина готов на все.

   Окончательно все расставил на свои места один случай. В тот день, который считался десятым после смерти Катаржины, Торговец умчался по неотложным делам с самого утра. Хотя потом каждый час звонил своей ненаглядной и ласково требовал короткого отчета о ее жизни. Александра отвечала умильным сюсюканьем и капризным ворчанием, что ей без него скучно, и продолжала заниматься мелкими делами по дому.
   Вернуться домой к обеду Динозавру так и не удалось, а потом вдруг выяснилось одно обстоятельство: ему неожиданно организовали давно ожидаемую встречу с одним из принцев немалого европейского государства. Тот с супругой собирался заехать в соседний город как раз ради разговора о сути давнишней договоренности. И два видных приятеля буквально атаковали Светозарова с радостным напором:
   – Мы все организовали и обо всем договорились!
   – Принц согласился провести ужин в узком кругу…
   – Только он со своей супругой, и мы со своими!
   – Для этого мы заказали лучший столик в ресторане отеля «Континенталь», где принц снял президентский номер.
   – Да и выглядишь ты сегодня как по заказу: шикарный костюм!
   – Только и осталось подобрать себе для сопровождения пристойную даму.
   – Желательно не худшую, чем костюм.
   – И не забудь, она должна помалкивать и вести себя только как кусочек красивого интерьера. Наши жены уже к этому приучены, а вот у тебя на прошлой встрече…
   Председатель попечительского совета просительно поднял обе руки:
   – Ладно, ладно, друзья! Хватит, наконец, о моем последнем конфузе. Хочу напомнить: никто не обиделся и было очень весело.
   – Ну в этом только твоя заслуга!
   – И на какое время назначен ужин?
   – Ровно на восемь вечера.
   Они договорились о заблаговременном прибытии на место и поспешили утрясти оставшиеся дела, а мысли Динозавра с самого начала разговора сновали словно бешеные:
   «Кого? Кого взять?! Графиня – в горах. Моника – на своих показах моды в Париже. Вот незадача! И почему у меня нет жены? Вот их жены – ходят как дрессированные куклы и только улыбаются, когда надо. Стоп! А почему бы и нет? Ведь у меня есть Александра! Ох! – Он мысленно застонал, вспомнив почему-то свитер грубой вязки и бесшабашно торчащие в стороны косички: – И как она здесь будет выглядеть? М-да… Если бы хоть за несколько дней раньше, я бы ее приодел как следует. А в остальном, что ж – она может справиться с ролью не хуже, чем остальные. Вдобавок попрошу – и будет помалкивать. Сидела бы себе, и я бы был спокоен, что она рядом. А впрочем… Ведь вкус у нее отменный, да и сама обещала одеться приличнее. В крайнем случае, в лучшем магазине ее и так оденут как с иголочки. А значит… будь что будет! Решено!!! Так… вначале в гараж аренды лимузинов…»
   Телефонный разговор с Александрой состоялся через несколько минут на самом высоком, деловом уровне:
   – Александра, ты мне очень нужна.
   – Ой? А что случилось?
   – У нас на сегодня очень важная встреча и ужин с принцем.
   – Уф! Я уже испугалась: голос у тебя такой напряженный, словно… в этой стране голод, а на ужин будут подавать меня.
   – Сашенька, дорогая! Я рад, что ты шутишь, но умоляю тебя: проникнись ответственностью момента! Только что я вызвал к нам домой автомобиль по заказу, с минуты на минуту он подъедет. Ты садишься в него со всей поспешностью и распоряжаешься им до нашей встречи. Потому что я нахожусь на противоположном конце города, здесь еще несколько неотложных дел: как раз еле успеваю прямо в ресторан. Твоя задача: привести себя в самый шикарный вид, хотя и так лучше тебя никого нет, а потом наведаться в магазин верхней одежды. Водитель все знает: отвезет тебя в наилучший салон. Доверься модельерам, и они подберут самое стильное, подчеркивающее именно твою фигуру вечернее платье. Ты все поняла?
   – Да, милый.
   – Тогда поторапливайся!
   – Хорошо! Но ты мне забыл кое-что сказать.
   – Ах да, не забудь кредитную карточку!
   – Она у меня и так уже в руке. Я жду другого…
   – Извини, замотался… кхе-кхе! Я очень по тебе соскучился! Вот.
   – Ну ладно, – не стала капризничать девушка. – Хоть какие-то чувства проявляешь…
   – Э‑э-э‑э… – начал было Дмитрий, но его перебило искреннее сожаление:
   – Ой! Мне ведь еще наверняка в парикмахерской станут укладку делать. Ах! И все остальное… Ладно, все! Прочие признания я истребую потом, сейчас у меня нет времени.
   На том разговор и закончился. Оставшиеся до ужина часы прошли в круговерти дел, и удалось созвониться лишь коротко два раза. В первый раз Светозаров узнал, что его подруга послушалась совета водителя и сразу отправилась в такой салон, где не только продавали вечерние наряды для королев, но еще и приводили дам в надлежащий вид. Говорить долго Александра не могла, тем более что ей как раз проделывали весьма мешающие процедуры с ноготками. Лишь когда разговор прервался, звонящий кавалер пожалел, что не догадался настоять на самом дорогом и шикарном платье. Наверняка скромно жившая до сих пор девушка прозаически выберет простое и дешевое. Оставалось надеяться, что и подобные платья, купленные в этом салоне, не вызовут стыда перед принцем и приятелями.
   Второй раз Александра ответила, уже садясь в лимузин. Сразу успокоив ее, что они успевают в «Континенталь» вовремя – пробок на дорогах в том направлении нет, – Дмитрий все-таки не выдержал и спросил:
   – Как ты выглядишь?
   – Как обычно! – последовал логичный ответ, из чего Торговец понял: видимо, скромность все-таки возобладала при выборе платья. Но к тому времени он и в самом деле так соскучился, что был согласен на любую внешность своей пассии. Поэтому пожелал удачного пути и тоже поспешил к машине.
   Доехал он намного раньше нанятого лимузина и уже в ресторане присоединился к своим приятелям, которым по рангу надлежало дожидаться спускающегося к ужину принца, прохаживаясь возле накрытого столика. Приветливо поздоровался с женами друзей, которых хорошо знал, и все пятеро завели непринужденный разговор, хотя первый вопрос был:
   – А кто тебе сегодня аккомпанирует?
   – Моя девушка, довольно симпатичная.
   – Из какого она рода? – деловито поинтересовался второй коллега. – Или дочь какого-то…
   – Да нет, вполне обычная девушка, с никому не известной фамилией, – сразу расставил все точки над «i» Светозаров. Но после этого ясно увидел упрек в глазах приятелей. Мол, мог бы для такого случая и расстараться. А женщины так вообще потеряли всякий интерес к разговору и отошли чуть в сторону, делясь великосветскими сплетнями. Тогда первый приятель заговорщически прошептал:
   – Твоя прошлая дама хоть выглядела великолепно, за что ей многое прощалось, но теперь придется тебе еще больше постараться поддерживать нужное настроение за столом.
   – Не переживай, я справлюсь. Думаю, наш вопрос будет решен положительно: филиал нашего сообщества будет открыт и в…
   Но в этот момент второй приятель, предварительно оглянувшись на увлекшуюся жену, толкнул обоих коллег под локти.
   – М‑м-м‑м, – протянул он с чувством: – Дмитрий, лучше бы ты эту принцессу на сегодня пригласил.
   Мужчины повернули головы к широкому входу. Да и не только они это сделали. Почти все присутствующие в ресторане кто с немым восторгом, а кто с нескрываемой завистью рассматривали высокую стройную блондинку с длинными, почти до пояса волосами, которая, словно всемирно известная модель, фланировала на высоченных каблуках в центр зала. Фиолетовое с черными вставками платье настолько подчеркивало своими блестками великолепную фигуру, что даже простым взглядом ощущалась немыслимая роскошь женского тела.
   Теперь уже первый приятель зашептал в гипнотическом очаровании:
   – Эта бестия – никакая не принцесса! Она – королева!
   И только Светозаров стал говорить с философским спокойствием:
   – На всех королев не хватит…
   А в следующий момент он встретился глазами с приближающейся женщиной. И только по ним узнал Александру. От нахлынувшего вдруг томного и щемящего чувства стало трудно дышать, а левая щека дернулась от никогда ранее не испытанного тика. Он ждал серенькую мышку, а к нему явилась императрица! Представить себе подобные изменения Торговец не смог бы и в райском сне. Ведь до этого он десять суток видел девушку только обнаженной или в облачении полотенец, любимых простыней и в окружении струй воды. А до этого – в несуразном свитере на катке, в деловом костюмчике офисного канцеляриста и в траурном платье. Перемены произошли разительные, не поддающиеся никакому осмыслению. Где-то на заднем плане сознания только и мелькнула мысль, что сегодня им очень повезло с умелой модельершей, которая заставила клиентку облачиться именно так, да еще и прикрепила к перекрашенным волосам длинную, роскошную гриву блондинки.
   Теперь следовало немедленно взять себя в руки, подавить дрожание губ и всего тела, не допустить повторного появления нервного тика и удержать на месте отваливающуюся челюсть. Что и успел сделать Светозаров раньше всех. И когда довольная произведенным эффектом королева приблизилась к президентскому столику, председатель попечительского совета был готов к выполнению правил хорошего тона. Под изумленными взглядами всех присутствующих он сделал несколько шагов навстречу, нежно сжал поданную ему ладошку и прикоснулся к ней губами. И в тот самый момент впервые осознал, что это такое – настоящая любовь и чего ему до сих пор в жизни так не хватало.
   Момент встречи слишком затягивался, и поэтому его вовремя перебил хорошо знакомый родной голос:
   – Привет, дорогой! Я не опоздала?
   – Ну что ты, сладкая! Твоей пунктуальности могут позавидовать короли. Разреши, я познакомлю тебя со своими друзьями и их прекрасными дамами.
   Причем при последних двух словах Дмитрий виновато дернул бровями, словно заранее извиняясь перед своей любимой за то, что посмел в ее присутствии характеризовать других женщин подобным образом. Александра в ответ только улыбнулась уголком губы, обращенной к своему кавалеру, как бы намекая, что осознает правила хорошего тона и прощает высказанную ложь.
   И, уже знакомясь с будущими сотрапезниками, девушка с громадным удовлетворением мысленно констатировала:
   «Все! Теперь он мой навсегда! – а потом с каким-то веселым ужасом подумала: – Но и я теперь принадлежу только ему…»

Глава 20
Вот так влипли!

   Несли пленников недолго. Благо хоть глаза смысла прикрывать не было, а посему можно было рассматривать не только блестящие от пота и усердия физиономии носильщиков, но и проплывающие по сторонам стены домов. Окна, коньки крыш, даже цветы на подоконниках. И самое главное – торчащие почти из каждого окна любопытные физиономии.
   Разумеется, отдельные фразы из людского гомона ухо время от времени выхватывало:
   – Опять кого-то поймали…
   – Никак не уймутся, всех приезжих проверками мучают.
   – Да нет, сказали, что этих от самой стены «вели», наковальня два раза сработала.
   – А-а! Тогда выходит, что и в самом деле поймали островных шпионов?
   – Судя по участию императорских гвардейцев – самое оно!
   – Ух ты! Значит, матка сегодня наестся свежего мяса.
   Бормотание со стороны вулкана становилось все насыщеннее и колоритнее, из чего следовало, что пленников несут в самый центр города. Послышался лязг ворот, проплыла арка, затем лязг еще несколько раз повторялся, а арки сменились гулким коридором с закопченными сводами. Два спуска по широким лестницам, один пологий подъем по совсем мрачному тоннелю – и только после этого послышался скрип несмазанных петель, на которых раздвинулись в стороны толстенные решетки. В этом месте носильщики стали действовать более нервно и дергано. Словно изо всех сил стремились как можно скорее закончить свою работу и убраться в безопасное место. Не смягчая удара, хотя и могли бы усадить более бережно, гвардейцы сбросили связанных людей на некое подобие спаренных железных кресел. Затем плотно зажали в поясе стальным, полукруглым штырем, который с одной стороны крепился окованной дужкой, а второй частью входил в направляющее отверстие и там фиксировался после щелчка.
   Осматриваться стало проще, потому как головы оставались подвижными. Но Бонзай в первую очередь присмотрелся к ногам своего друга. Те висели над полом, упереться ими было не во что. А значит, о побеге пока думать не приходилось. Поэтому он стал озираться и присматриваться к помещению…
   Куда больше увиденное удивило Динозавра. Мало того что зажим очень напоминал жесткий ремень безопасности, так еще и спаренные железные кресла стояли на четырех колесах. А все это устройство в виде передвижной тележки располагалось на поблескивающих рельсах. Вот тебе и первые (а возможно, остаточные) свидетельства некоей древней цивилизации! А значит, мир на этой планете, скорей всего, правильнее классифицировать как «откатное» Средневековье. Говорить об индустриализации Юга было бы слишком смело. А вот детали здешнего интерьера наводили на определенные размышления. Прямо перед пленниками рельсы через десяток метров упирались в глухие ворота и ныряли под них в неизвестность. Вокруг кресел стояли четыре столба, на которых ярко горели восемь факелов, но даже они были не в силах осветить все помещение. Его края, в которых с трудом угадывались темнеющие зевы арок или других залов, создавали гнетущее впечатление мрачностью, сыростью и опустошенностью.
   Ко всему прочему, гвардейцы, сделав свое дело, поспешно удалились. Опять противно скрипнули петли неприступной решетки, а потом вдали затих нестройный топот сапог. Наступила почти полная тишина, если не считать всепроникающего не то ропота, не то громыхания зеленого дыма.
   Положение становилось критическим. И очень удивляло то, что их так тщательно и крепко спеленали. Оставалось только выяснить, что здесь творится и кто за всем этим стоит. Друзья многозначительно переглянулись, соображая, подслушивает ли их кто, и только собрались обменяться мнениями, как явились хозяева здешнего заведения. Как только они вышли на освещенное факелами место, Торговец с самым грозными и властными нотками воскликнул:
   – Кто вы такие?! И по какому праву осмелились арестовать почетных гостей вашего города?!
   Подходящие к ним мужчины ударили оземь своими посохами в последний раз, замерли от неожиданности и недоуменно переглянулись. И только после короткого смешка более низкий и лысый, с полностью круглым лицом, которое очень смахивало на лик лоснящегося колобка, пробубнил гнусавым голоском:
   – Нет, Суабэ, ты только посмотри на них? Видел я наглых, сам наглый, но чтобы настолько…
   Его коллега, тоже облаченный в нечто наподобие монашеской рясы, выглядел настоящим великаном. Да еще и личико… Оно подошло бы для роли Франкенштейна, и вскоре, возможно, друзьям предстояло убедиться в его кровожадности и бессердечии. Правда, голос у великана оказался красивым и чувственным, хоть суть сказанного им напоминала злобную ругань:
   – Почетные гости не входят к нам таясь и в одежде простого обывателя. Так сюда являются только шпионы или…
   Он сделал продолжительную паузу, которую Дин прервал просто от скуки:
   – Если честно, даже при поверхностном осмотре ваших достопримечательностей мы так и не поняли: что тут у вас шпионить? Вот если бы шла война и стены осаждали войска неприятеля…
   – Не надо притворяться! – прервал его Суабэ и сделал шаг вперед, угрожающе приподнимая посох: – Мы тут не спорим, а задаем вопросы! И если вы попытаетесь слишком мудрствовать, я вам живо зубы переполовиню!
   – Ну зачем ты так пугаешь наших дорогих гостей! – с явной издевкой воскликнул колобкообразный монах. – Они ведь и так уже осознали свою горькую участь и сейчас расскажут нам всю правду. Ведь так, любезные?
   – Слишком ты добрый, Клари, – с угрозой заворчал великан, перехватывая свой посох удобнее. – Но если мне их разговор не понравится, они у меня сразу кровью умоются!
   – Ох! – тяжело вздохнул Клари, подходя ближе и чуть ли не наклоняясь к самым лицам пленников. – Ну что с ним делать? Он такой жестокий, что пока кровь не увидит, не успокоится, а уж когда увидит… Тогда вообще в зверя превращается. Так что вы, ребятки, не вздумайте мне врать. Отвечайте как на духу. Итак: кто такие?
   И опять стал отвечать только Торговец. Движением века давая знать Бонзаю, чтобы тот помалкивал.
   – Рядом со мной находится его величество король Ягонов Бонзай Пятый.
   – Да что ты говоришь? – Лицо Колобка смешно вытянулось от изумления: – Вот врать горазд! И где же эти Ягоны находятся?
   – Понятно, что территория небольшая, потому вы, может, и не слышали. С севера от Ягонов расположена громада королевства викингов, с запада – раза в три большее королевство Опалов, ну а с юга и востока занимает места раз в двадцать большая Визенская империя.
   – Даже империя там есть? – поразился Клари, отстраняясь и поворачиваясь к великану: – Суабэ, ты ведь много читаешь, может, тебе доводилось слышать о такой империи?
   Огромные плечи качнулись в недоумении.
   – Впервые слышу.
   Пленник старался не рассмеяться от наблюдаемой мимики:
   – Неужели вы не понимаете, что я имею в виду северный материк? Он ведь гораздо больше этого, и там может находиться как много королевств, так и сразу четыре империи. Я не ошибся?
   Последний вопрос относился к Бонзаю, и тот постарался кивнуть настолько величественно, насколько у него получилось. Но, кажется, странные монахи им совершенно не поверили, потому что маленький захохотал, а великан с рычанием замахнулся своим посохом-оглоблей. И только поднятая в просительном жесте ладонь коллеги остановила расправу.
   – Постой, – попросил Колобок, когда чуть успокоился и вновь восстановил дыхание. – Честное слово, давно так не смеялся, поэтому не калечь их: будут лучше работать на благо империи. Редкие фантазеры, очень редкие…
   – Но почему вы нам не верите? – стал сердиться Дин, хотя внутренне очень обрадовался словам о каких-то работах. Следовательно, убивать их не станут. – На севере тоже ничего не знают о том, что творится на юге, потому что пятьсот лет ни один корабль не может пересечь Безбрежный океан, а в последнее время никто уже и не пытается. Причина одна: в середине безбрежного морского пространства живут страшные монстры, которые топят даже самые тяжелые многопалубные фрегаты.
   – Ха! Вот тут вы и попались! – злорадно затрясся Колобок Клари. – Потому что только шпионы с островов рассказывают подобные байки! Все подданные нашего императора уверены только в одном: наши корабли блокируют пиратские шхуны островитян. Так что ваша миссия, господа островитяне, провалилась! Но! Это совершенно не важно! И знаете почему?
   – Потому что все это веселый розыгрыш и нас снимают скрытой камерой?! – с издевательской наивностью обрадовался Торговец, ерзая от неудобства в путах и пытаясь высвободить хоть мизинец.
   – Опять шутишь? – удивился маленький монах. – И как это можно кого-то откуда-то снять пыточной тюремной камерой? Идиоты!
   – Клари, – осторожно отозвался великан, – а может, они просто сумасшедшие?
   – Ой! Да это и так ясно! Но мне плевать на это. Потому что вы, – Колобок своим посохом чуть не выбил пленникам глаза, – именно то, что нам нужно! Вы – шафики!
   Друзья с полным непониманием переглянулись, и Бонзай возразил:
   – Во-первых: шафик среди нас – только он, а я простой король. А во-вторых, как мы поняли, у вас тут шафики у власти. Мы ведь слышали, как народ переговаривался. Да и возница их обвинял в увеличении цен на акстрыг.
   – Да вы никак хотите увидеть шафиков? – чуть ли не с сюсюканьем спросил Клари. На что Дин ответил с завидным высокомерием:
   – Если мы не можем встретиться с самим императором, то тогда встретимся с шафиками. И организуйте нашу встречу как можно быстрее.
   – О! Вы даже не представляете, как скоро ваше желание свершится.
   – Может, вы нас прежде развяжете? – От сжавших полосок материи Бонзай чувствовал свое тело лишь частично. – Мы все-таки к вам с миром пришли.
   – Да я и не спорю, уважаемые, – притворно залебезил лысый монах. – Мир в трактирах, труд на благо империи, дружба между женщинами, все это мы уже проходили. А вот именно шафики вас и развяжут, обнимут и станут крепко с вами дружить. Вы даже себе не представляете – насколько крепко! – Он постепенно входил в ажиотаж, словно выступал перед огромной толпой: – Можно сказать: дружба – до самого конца! А все почему? Да только благодаря великолепным законам, которые правят нашей великой империей! Славься, славься, наш великий, вечно живущий император Илларион Третий! Ура‑а-а‑а!!!
   Пока затихало мечущееся эхо от истерических воплей, не смогли сдержать жестикуляцию все трое присутствующих. Из чего стало понятно, что великан играет здесь совсем не ту роль, какую ему бы хотелось. Это он и дал понять своими последующими попытками сгладить поведение маленького коллеги.
   – Слушай, Клари, а может, и в самом деле стоит их показать императору? Вдруг они правда с Севера?
   – Ты шутишь? – гнусаво спросил лысый монах.
   – Нисколько! Ты ведь знаешь, что островитянам нет смысла городить такую ложь. Все равно император может проверить их показания под заклинанием правды. А к этим, – великан кивнул в сторону ворот, – они всегда успеют.
   И вот тут стало понятно, кто в этой паре главный и действительно кровожадный. Коротышка приблизился к огромному коллеге безбоязненно, а его гнусавый голос стал похож на угрожающее шипение ядовитой змеи:
   – Сколько мне тебя учить: делай только то, что я приказал, и не проявляй никакой инициативы! Если тебе не хватает мозгов самому подумать, то просто смотри, что и как делаю я. Ну-ка вспомни, что сейчас творится в империи? Вот! Нехватка зеленого корня! А почему? Да потому, что два шафика умудрились издохнуть на своих «почетных местах работы». А без них и преступники будут умирать, как букашки. Насколько обострилась ситуация из-за увеличения цен на зеленый корень, тебе напоминать не надо? Значит, понял, что придется урезать население на треть путем гражданской войны? Должен понимать: ведь иначе акстрыга не хватит. А чтобы бунта, убийств и многочисленных жертв не было, что надо сделать?
   Слышно было, как великан громко сглотнул от страха и волнения:
   – Надо отправить этих шафиков «туда»…
   – Ну вот тебе и решение всех проблем! Зачем тогда прикидывался идиотом? Как бы ни отреагировал император на этих гостей, они все равно окажутся здесь. Только вот для народа империи это может случиться до обидного поздно. И что получится в итоге? Кто останется добреньким и справедливым: я или ты?
   Суабэ печально вздохнул:
   – Ты, как всегда, прав…
   Лысый монах повернулся к пленникам и картинно развел руками:
   – Так что, ребята, свою миссию можете считать выполненной успешно. Хотели увидеть шафиков – мы ваше требование выполним. Признаться, и для нас ваш визит как нельзя кстати: уже лет пять ни один из ваших коллег не является на помощь нашей империи. Хотя обязаны это делать со всей возложенной на них историей ответственностью.
   – Ну ладно, я – шафик, – попытался продолжить разговор Торговец, – но мой товарищ вообще никакого отношения к таким, как я, не имеет.
   – Ха-ха! – веселился Клари. – Наши наковальни вот уже триста лет беспрерывно и безошибочно несут свою службу и отмечают вхождение в город любого шафика. Как вы заметили, даже гвардия у нас не разленилась и не потеряла выучки за годы длительного безделья, все гостиницы продолжают по велению императора содержать «засадные» комнаты, а любой возница ради таких попутчиков готов вас катать хоть по целой империи. Могу только сказать, что ваш попутчик получит немалую награду. А уж акстрыгом он и его родственники будут обеспечены до конца жизни.
   – Совершенно уверен, что жизни ваших подданных очень коротки, – выдвинул обвинение Дин. Кажется, это и в самом деле удивило коротышку.
   – С чего ты взял?
   – Сколько, например, проживет тот же возница?
   – А… он, вполне возможно, дотянет до семидесяти, если не будет злоупотреблять вином и подгоревшей пищей. Но вот твои намеки на вредоносность зеленого корня беспочвенны. Мы и сами его жуем.
   – Но ведь зависимость от него огромная.
   – Ну и что? Корня хватает на всех, и он помогает организму очищаться от вредных и нежелательных веществ. Это уже давно доказано нашей наукой. Именно поэтому и было разослано на весь мир триста лет назад воззвание тогдашнего императора, в котором он призвал явиться к нам, в столицу империи, всех шафиков.
   – Постойте, но как же к вам могли добраться северяне, если сообщение между материками прекратилось пятьсот лет назад?
   – А нам было всегда безразлично: кто и откуда прибыл. Да и вообще! – неожиданно рассвирепел коротышка. – С чего это я отчитываюсь перед покойниками?! Прощайте, островные отродья! Больше мы никогда не увидимся!
   – Постойте! Вы совершаете большую ошибку! – завопил Бонзай, а его друг, извиваясь в зажиме кресла, с рычанием поклялся:
   – Ты, лысый урод, если сейчас же не прекратишь этот балаган, я тебя уничтожу!
   – Ну уж нет! Гораздо раньше тебя сожрет оголодавшая матка! Они как раз любят жевать мясцо разных шафиков! Ха‑ха-ха‑ха!
   Под этот гомерический хохот Клари ногой ударил по одному из столбов с факелами, и мрачные ворота с непонятным гулом распахнулись. За ними оказался маленький кусочек пола виднеющегося там грота, где рельсы заканчивались каким-то сложным тупиковым устройством. А сразу за ним колыхалось озеро из зеленого дыма. Зеленое озеро рокотало и бурлило, скрывая в своем чреве непонятные ужасы. Но не успели пленники к нему присмотреться, как продолжающий хохотать монах ударил ногой по другому столбу, и тележка с креслами резко сорвалась с места. Противно визжа колесами, сооружение с ускорением устремилось прямо в озеро и только в последний момент жестко ударилось о стопорные колодки. Чуть раньше металлические «ремни безопасности» расстегнулись, и тела пленников, словно выпущенные из пращи камни, полетели вперед. Добрый десяток метров они, кувыркаясь, пролетели над самым дымом, а потом окунулись в него по ниспадающей дуге. Не хотелось в это верить, но, видимо эта парочка сумасшедших монахов вознамерилась уничтожить пленников, а не отправить на обещанные работы. И свидание с шафиками могло означать встречу умерших душ на том свете. Поэтому друзья окаменели от происходящего, уже мысленно прощаясь со своими жизнями. Скрипя зубами и выдавливая из себя бессильное рычание, они падали невероятно долгое время, с ужасом представляя, как они ударяются о скальную поверхность или почти бетонную по твердости, в данном случае, воду.
   Действительность оказалась совершенно иной. Неожиданно тела встретились с какой-то упругой скользкой субстанцией, сжались, потом толчком устремились вверх и в сторону, потом – еще и еще. Такое отскакивание, словно от батута, могло и шею свернуть, но в конце концов оба пленника застыли где-то недалеко от друг друга на пузырчатых, слипшихся шарах розового цвета. Дину это вещество в виде гигантских икринок сразу напомнило натуральный каучук. Оно было настолько скользким и мерзким, что попыталось проскользнуть в рот. Тогда как Бонзай, застрявший вниз ногами, первым делом заорал во всю глотку:
   – Дин! Ты где?!
   – Тут я, тут, – прохрипел шафик, пытаясь извивающимся телом выдернуть голову из ямы и хоть как-то улучшить сбитое дыхание. И тут кто-то схватил его за ногу и довольно грубо дернул вверх. Летя по небольшой параболе над горами розового каучука, Дмитрий развернулся и не смог сдержать крика ужаса. Потому что он летел прямо на огромную, выпуклую, словно выдутую из вулканической магмы морду никогда ранее не виданного гротескного чудовища. В последний момент чудовище с ленивой грацией отодвинуло свои телеса, связанный пленник грохнулся плашмя на более ровное место, но так и не подпрыгнул обратно, как ожидалось. Ибо монстр сноровисто прижал Динозавра лапой, словно великолепный баскетболист, и только потом стал наклонять к нему устрашающую пасть с маленькими, но расположенными в несколько рядов зубами. Еще больше напугал стремящийся из-за этих зубов на свободу черный извивающийся язык.
   Дмитрий Петрович Светозаров приготовился умирать.

   – Фу! Не трогай их! – неожиданно раздался окрик, мужской и грубый. – Они могут быть грязными!
   Черный шершавый язык толщиной в две ладони и шириной в полметра все-таки успел дотронуться до лица Торговца, но сразу отдернулся назад. Впечатление осталось такое, словно на щеку приклеили лепешку быстро застывающей субстанции. Ощущение было не из приятных, но в данный момент Дмитрий с каким-то внутренним стыдом просто лежал и радовался тому, что остался жив. Причем радовался до безобразия, до слез на глазах и довольно опасных сокращений мочевого пузыря. Именно последняя потребность организма заставила сознание мобилизоваться и как можно быстрее оценить окружающую обстановку.
   Прямо перед лицом торчал один из двадцатисантиметровых когтей загадочного чудовища, и если прижатая к груди лапа пожелает этот коготь сжать, то шея наверняка окажется перерезана полностью. Дальше, в довольно прозрачном зеленом тумане на высоте нескольких метров, отчетливо просматривалась раздутая морда, на которой широко расположенные глазищи смотрели куда-то в сторону. Причем смотрели преданно, чуть ли не с любовью. А вскоре стало ощущаться приближение обладателя грубого голоса. Он передвигался по горам пузырчатого розового каучука самым оптимальным образом: умело подпрыгивая, словно на батуте, и с завидной элегантностью направляя свое тело в нужном направлении. После последнего прыжка он приземлился, вернее, грациозно присел прямо возле связанного пленника. А чтобы его все-таки не швырнуло в сторону упругой отдачей, еще и придержался за мохнатую ногу безобразного монстра. Затем бесстрашно протянул руку к приблизившейся ужасной пасти и нежно потрепал чудовище за губу:
   – Отлично, Ленари! Молодец, хорошая девочка! – и только потом перевел взгляд на вдавленное в каучук тело: – Кого это нам сегодня подбросили?
   Мужчина выглядел как дикарь, много лет проживший на необитаемом острове вдали от всякого подобия цивилизации. Рот скрывался за густыми усами, а огромная бородища свисала до пояса. Волосы на голове достигали если не колен, то уж поясницы точно, но сейчас они было схвачены в единый огромный клубок и с помощью резинок закреплены на затылке. Вероятно, в таком положении они меньше мешали скакать по горам розового каучука. Потому что больше ничего движения мужчины стеснять не могло: только на его чреслах красовалось некое подобие набедренной повязки, сделанное из кусочков кожи и скрепленное все теми же жгутиками застывшего каучука.
   Судя по огромным восторженным глазам аборигена, он рассматривал связанного пленника с самыми разноречивыми чувствами: от жадного ожидания до печальной безысходности. Поэтому на его вопрос, адресованный, скорее всего, непонятному чудовищу, Торговец вначале вывернул голову и крикнул в сторону:
   – Бон, ты там как?
   Дождался в ответ ворчливого бормотания:
   – Да меня тут какая-то образина ласково прижимает, но дышать можно…
   И только тогда ответил аборигену вопросом:
   – Может, вы нас вначале развяжете?
   – Но вы должны представиться, – возразил мужчина. – Ведь так поступают все порядочные гости.
   – Увы! Мы совсем не гости, нас забросили сюда против нашего желания.
   – И какое же преступление вы совершили?
   – Никакого! Мало того, мы вообще не успели ни в чем разобраться, – стал жаловаться Динозавр. – Только вошли в город и подались в трактир «Желудь», как нас схватили в снятой комнате. И принесли в какие-то подвалы. Затем с нами провели непонятную беседу два мерзких монаха с посохами и, так сказать, в наказание или в награду, конкретно мы так и не поняли, бросили сюда.
   – Ага! Значит, вы все-таки не преступники?
   – Ни в коей мере!
   – Тогда кто?
   Торговец подивился такой настойчивости, но почему бы и не представиться:
   – Конечно, подобные вещи среди воспитанных людей принято делать стоя, но ладно… Меня зовут Светозаров Дмитрий Петрович, шафик Дин или граф Дин Шахматный Свирепый.
   – О как! Даже «свирепый»? – принялся смешно кривить заросшую физиономию дикарь. – А твоего коллегу небось «яростным» кличут?
   – Зачем? Его династия уже правит более шестисот лет и имя менять не собирается. Там лежит его величество король Ягонов Бонзай Пятый. Прошу любить и жаловать.
   – Кхе! Кхе! – с веселым смешком закашлялся бородатый. – Значит, говорите, вас сюда не за вранье бросили, а из-за принадлежности к шафикам?
   – Вот именно!
   – И вас выдала два раза ухнувшая наковальня над воротами?
   – Она самая. – Дин уже еле сдерживал раздражение. – Но мы-то представились…
   Утопающий по колено в каучуке мужчина горделиво расправил плечи:
   – Меня зовут Аристарх! И я здесь занимаю должность старшего пастуха. Заодно веду надзор за «прилетающими» и помогаю им адаптироваться к здешней каторге.
   – Значит, все-таки здесь каторга! – хмыкнул Торговец. – И я с первого раза могу догадаться, кто такие «прилетающие». Ну а развязывать вы нас будете?
   – А зачем? – неподдельно удивился Аристарх. – Наверняка вы и так уже свободны. Относительно, конечно… Ленари, Берта! Отпустите их!
   Чудовище в тот же момент выполнило команду и, почти не делая шага в сторону, с ленивой грацией завалилось на бок. Может, набегалось и устало? Но от этого движения упругая поверхность каучука среагировала вздутием на близлежащем пространстве, и Дина буквально подбросило в воздух. Непроизвольно расставляя руки для равновесия, он почувствовал, что от веревок почти ничего не осталось. А потом и увидел, что только истлевшие обрывки виднеются на месте его недавней «лежки». Несколько раз подскочив на непривычном батуте и с трудом пользуясь затекшими конечностями, ему наконец удалось остановиться и замереть в положении ползущего с попойки ежика. В пределах видимости оказался и Бонзай, пребывающий точно в таком же положении. Другой монстр тоже лежал возле него с полным равнодушием. Но молодой монарх быстрее оценил и новую угрозу для своего внешнего вида:
   – Ой! Что это с моими брюками?! Они напоминают рыбацкую сеть!
   Примерно то же самое творилось и с одеждой Динозавра. Она прямо на глазах покрывалась густой сетью дырочек, и эти дырочки расползались в стороны, как затяжки на женских колготках. Мало того! Их добротные сапоги из лучшей кожи тоже стали поддаваться непонятному разлагающему эффекту, и, пока новые каторжане пытались научиться стоять на ногах, почти вся их одежда опала с тел осыпающейся трухой. Но и этого оказалось мало! Пояса с оружием стали истончаться, а когда Бонзай схватился за свой кинжал, то не сдержался и закричал в отчаянии: его любимое, проверенное в бою оружие сломалось как картонное. А остатки некогда сверхпрочной стали клинка истончались с той же скоростью, что и толстые кожаные пояса.
   – Да что это у вас такое происходит! – возопил молодой монарх, в последний момент выковыривая из трухи драгоценные камни, которые были вделаны в рукоять и, кажется, оказались единственным неживым веществом из внешнего мира, которое здесь не разрушалось.
   В ответ старший пастух патетически воскликнул:
   – Добро пожаловать на каторгу Зеленый Дым! Забудьте как об одежде, так и о любом оружии.
   Торговец с неприятным волнением попытался нащупать во внутреннем кармане куртки пистолет. И с изумленным мычанием вытащил пробитое пальцами жалкое напоминание убийственного вороненого оружия.
   Единственным, что не поддалось воздействию вездесущего мерзкого дыма, оказалась ткань иномирских защитных сюртуков. А благодаря солидной длине одежды у новых каторжан оказались прикрытыми не только голые задницы, но и мужское достоинство.
   И именно пуленепробиваемые куртки поразили Аристарха более всего.
   Пока оба друга возмущенно ругались и лихорадочно ощупывали карманы, старший пастух осторожно приблизился к Дину и с благоговением потрогал свободно свисающую на теле ткань.
   – Бесподобно! Невероятно! – шептали его подрагивающие губы.
   Тем временем Торговец уже сообразил, что еще что-то из имеющихся у него вещей можно спасти. Причем делал он это не из отчаяния или из-за безвыходности положения – он уже был уверен, что в любой момент может отсюда уйти. Просто ему стало невероятно интересно обследовать это место, прежде чем покинуть его. Он потребовал у Бонзая остатки пистолета и поспешно сунул в тот карман, куда уложил и свой, бормоча при этом:
   – Мне кажется, порох должен остаться… А линзы? Где твой бинокль?
   Пластмасса корпусов тоже не выдержала контакта с зеленым дымом, хотя по сравнению с металлом поддавалась таинственной коррозии с намного большим сопротивлением. Все равно линзы вскоре оказались на ладони у Торговца и были отправлены в карман куртки. И только после того, как он убедился в собственной полной босоногости, поднял дотлевающую подошву сапога и требовательно уставился на замершего Аристарха:
   – Весело тут у вас живется! Благо женщин нет.
   – Почему же нет? – в некоей прострации отозвался старший пастух, так и не сводя своего взгляда с уникальных камзолов. – Есть. И даже больше, чем мужчин.
   – Ничего себе! – воскликнул Бонзай, осторожно передвигаясь ближе к другу, а потом с размаху усаживаясь на более удобную для отдыха отвердевшую кучку местного каучука. – Откуда они тут взялись?
   – Хм! Прилетели, как и вы. А больше женщин потому, что смертность среди них в три раза меньшая, ядовитые пауки их почти не трогают. Остальные преступники-мужчины долго не живут: самый древний старожил здесь только шесть лет находится.
   – А вот эту кожу вы где берете? – Торговец подошвой указал на набедренную повязку аборигена. Тот мотнул несколько раз головой, отрываясь от созерцания дивного камзола, и заметно взбодрился:
   – Да с пауков и берем, тут больше никакой живности, кроме них и маток, – он кивнул на своих ручных монстров, – не попадается. Но вы мне лучше скажите: откуда вы в столицу прибыли?
   – Я ведь уже сказал: королевство Ягонов, континент Севера.
   – Как?! Неужели океан стал проходимым?
   – Вряд ли. – Дин успевал и разговаривать, и внимательно следить за разрушающейся у него прямо в руках толстенной подошвой. – Ко всему прочему, кроме водных путей существуют и другие…
   – Как это? – Аристарх в волнении непроизвольно дергал себя за бороду. – По воздуху, что ли?
   – Да нет, лететь мы не стали. Хотя при определенных обстоятельствах и умении метод очень хорош. Но вот ты. – Дмитрий на этот раз не совсем вежливо ткнул в старшего пастуха пальцем. – Что, например, умеешь делать ты как шафик?
   – Умею понукать людей болью и общаться с матками на расстоянии.
   – Больше ничего?
   – Так ведь мы глубоко под вулканом! Здесь почти все наши способности зеленый дым забирает себе, – чуть не плача выдал Аристарх. – Это раньше, в далекой молодости, и на поверхности я мог создавать светящийся шар, небольшой огонек для разжигания костра или вводить в сон любого человека. А сейчас…
   – Много здесь шафиков?
   – Кроме меня еще семеро.
   Далее старший пастух поведал об истории каторги. Это жуткое место принудительного заточения существовало уже долгие четыреста лет, и в его мрачном чреве погибли или умерли от тяжких испытаний многие тысячи ни в чем не повинных людей. На данный момент рассказчик здесь оказался не только самым сильным магом, но и самым долгоживущим. Благодаря постоянно сбрасываемым сверху преступникам, которые рассказывали последние новости и подправляли ведущийся календарь, шафики хотя бы знали точное время своего заточения. Иначе в этом вечном зеленом тумане, не имеющем ни дня, ни ночи, можно было сойти с ума. Так вот, Аристарх здесь уже существовал сто десятый год. Остальные шафики-мужчины находились здесь соответственно пятьдесят пять, сорок три, двадцать один и девять лет. Ну и три магические особи женского пола, которые смогли выжить, тянули пожизненные сроки уже тридцать один, двадцать семь и десять лет. Все семеро только тем и занимались, что обеспечивали безопасность сброшенным сюда уголовникам и прочим государственным преступникам во время работы. Ну и управлялись с матками во время их различных жизненных циклов. В обязанности старшего пастуха входили спасательные действия во время «прилета» новых каторжан. Ведь некоторые несчастные сходили с ума или, при неудачном падении, ломали себе шеи.
   Работа для сброшенных заключалась только в одном: в сборе зеленых корней. По ходу сбора корни очищались, складывались в соты, затем в привязанное к тросу корыто – и отправлялись наверх. В ответ в другом корыте спускали четко отмеренное для всех количество продуктов. Если норма на человека не выполнялась, соответственно уменьшалось и количество подаваемой вниз снеди. Если кто-нибудь из каторжан погибал от укуса ядовитого паука, тело погибшего также следовало погрузить в корыто и срочно отправить наверх. Иначе норму за умершего коллегу пришлось бы выполнять все равно, что считалось задачей практически непосильной.
   Бонзай Пятый в этот момент не выдержал и перебил старшего пастуха:
   – Кошмар какой-то! Ни за что не поверю, что за четыреста лет вы так и не нашли способа отсюда сбежать и восстановить справедливость! Хотя бы с помощью того же корыта.
   – Увы! Пробовали и так! – скорбно вздохнул Аристарх. – Но кроме новых неоправданных жертв, это ничего не давало. Отчаянные добровольцы не раз и не десять пытались маскироваться в корыте, как среди трупов своих погибших товарищей, так и среди корней. Но результат всегда оказывался одинаковым: среди трупов их не замечали по причине гибели во время подъема, а если обнаруживали трупы среди зеленых корней, то глумливо сбрасывали тела обратно. Несколько наших коллег предприняли самоотверженную и беспримерную попытку вырваться отсюда с помощью двух попавших сюда уникальных скалолазов, и только тогда удалось узнать, что на самом верху желоба для корыта имеется как минимум одна невидимая преграда, пройдя сквозь которую умирает все живое. Нечто подобное находится и возле того зала, откуда к нам сбрасывают людей, приговоренных к каторге.
   Старший пастух при воспоминании о многочисленных жертвах среди своих товарищей надолго затих и только после очередных вопросов новичков продолжил рассказ.
   Как оказалось, именно шафики гибли при попытках вырваться с этой каторги. Если простые люди здесь выдерживали недолго, то личностей, обладающих хоть небольшой магией, ядовитые пауки не трогали. Вследствие чего вечная жизнь в этом убогом месте приводила только к двум неприятным последствиям: мрачному сумасшествию или попыткам во что бы то ни стало вырваться на волю. Пусть даже если результат был один – смерть. За четыре века спастись отсюда не удалось ни одному человеку. Более месяца назад погибли два шафика, и, как следствие, без их защиты умерли почти пятьдесят простых людей. Пополнять потери пока не спешили, да и некому было бы охранять новых каторжан от пауков, что и привело к резкому уменьшению сбора урожая зеленого корня. Теперь же, при виде двух новых коллег, Аристарх был уверен, что уже завтра-послезавтра сверху начнут скидывать новых несчастных в количестве не менее полусотни, которых и суждено будет охранять двум новым шафикам.
   Потом старший пастух вновь стал горевать по поводу бесплодности невероятных вариантов к бегству. А каких только попыток к освобождению не предпринимали попавшие сюда смертники…
   – Если бы хоть в этом дыму сохранялись стальные предметы, – со скорбью сообщил Аристарх. – Или некоторые наши умения не отбирались проклятым вулканом…
   Это напоминание кольнуло Торговца чувством беспокойства, но он не стал метаться преждевременно, а продолжил расспросы:
   – Мне было странно слышать от людей на улице, что вся вина за некоторые безобразия ложится именно на шафиков. Выходит, некоторые наши коллеги занимаются геноцидом собственных братьев?
   Как ни странно, но узник с более чем вековым стажем правильно понял суть непонятного для него слова.
   – Вы не правы: наши коллеги нас не уничтожают! Ни в свите императора, ни в других органах правления не осталось ни единого шафика уже давно, более четырехсот лет назад. А все началось с того, что тогдашний император Януарий ввел в моду обязательное жевание зеленого корня, который только здесь и произрастает. Мода захлестнула всю империю, за корень стали драться – и подобные стычки переросли в гражданскую войну. Тогда император, сговорившись со своими приспешниками, устроил тотальные аресты, швырнул сюда всех шафиков и заставил работать на сборке урожая. Вполне естественно, что в первые годы существования каторги смертность была невероятная: все несчастные рвались на волю изо всех сил. Количество смертников здесь упало до минимума, подаваемый наверх урожай стал недостаточным, опять начались бунты среди населения. Это уже в последнее столетие додумались бросать сюда преступников: смертников и всех несогласных с режимом, а тогда местных урожденных шафиков стало катастрофически не хватать. Именно поэтому правнук Януария создал по древним книгам ужасное заклинание призыва. Из-за этого призыва любой шафик, достигший двадцатилетнего возраста, неизменно стремился только сюда, в столицу. Другое заклинание на воротах давало условный сигнал, созвучный удару молота по наковальне, и ретивые стражники отволакивали ничего не подозревающих шафиков прямо в железные кресла. Ну те, которые на колесиках… Да вы их и сами уже опробовали…
   – Постойте, – поразился Бонзай. – А куда же тогда девались все шафики нашего Севера? Ведь именно триста лет назад они все неожиданно снялись со своих мест и подались на Юг! Неужели о них ничего не известно?
   Старший пастух в задумчивости почесал свою бородищу:
   – Мне кажется, они тоже услышали призыв и разными способами попытались приплыть сюда на кораблях. Но только зря погибли в бушующих океанских пучинах.
   – Какой ужас! – воскликнул Бонзай, от негодования подпрыгивая задницей на горке упругих розовых шаров. – Это же сколько шафиков бесследно кануло из-за гибельного призыва!
   – Вот такие дела у вас… – Дин указал пальцем в дым над головой: – Но вы так и не сказали, кто правит народом от имени шафиков!
   – Да те самые монахи, которых вы видели. Они отбирают своих послушников из самых преданных императорской семье людей, а чтобы никто никогда их не заподозрил, называют шафиками именно себя. Ведь страшной правды не знает никто на поверхности. Только сам император да несколько высших сановников монастыря. То есть побороться за нашу свободу на поверхности ни у кого ума не хватает не просто от нежелания, а от элементарного незнания сути происходящего безобразия. А нам здесь ничего не остается, как влачить жалкое существование или медленно сходить с ума.
   – Да-а, – протянул Торговец, пытаясь осмотреться. Но дальше десяти – пятнадцати метров взгляд сквозь зеленую дымную взвесь не проникал. – Но вы хоть в двух словах расскажите, что собой представляет этот ваш вулкан? Может, его вообще стоит стереть с лица планеты?
   Аристарх устало присел на лапу монстра. Тот нисколько на это не обиделся, показалось, даже обрадовался, а шафик по надзору в который раз протянул руку, чтобы пощупать диковинный материал пуленепробиваемых курток:
   – Хм! Так и держится! – И сделал логический вывод: – Следовательно, там, где делают такие вещи, могут иметься силы для разрушения любого уникального сооружения. А вулкан наш здесь стоит испокон веков, город вокруг него имеет историю в тысячу сто пятьдесят лет, и все это время пытаются разгадать сущность как самой горы, там и «бубнящего» дыма. А заодно и происхождение обитающих здесь маток. То, на чем мы сидим, называется слантерс и на материке используется во всех возможных сферах жизни. Наверняка вы заметили смягчающее покрытие колес на телегах? Слантерс засасывается отсюда наверх по большой трубе, вот такого диаметра. – Он развел ладони сантиметров на восемьдесят. – Человек тоже пролезет, но вполне понятно, что пока его дотянет к свободе, обязательно задохнется. Тоже проверяли… Так вот. Вулкан – это огромная гора, из жерла которой изливается зеленый дым. Затем он скатывается по склонам и сквозь узкие щели в основании попадает в это «озеро» над нами. Верхний уровень озера всегда стабильный, оно находится практически под центральной осью вулкана. Во все времена здесь в пещерных ответвлениях произрастают зеленые корешки, которым долгое время не могли найти применение. Со временем корешки распространились и за наружными помещениями данного подземелья, в так называемых заброшенных шахтах, которые кое-где пересекаются с городскими катакомбами. Там за ними охотятся «вольные собиратели», но это очень опасно из-за живущих там ядовитых змей, пауков и невероятно крупных крыс. Сообщения между теми и этими подземельями не существует. Тоже проверено за века. Откуда здесь берутся матки, тоже неизвестно. Порой их убивали общими усилиями отчаянных борцов за славу и рвущихся к подвигу рыцарей, но через короткое время количество маток восстанавливается до прежнего уровня: четырнадцать особей. Насколько стало понятно из многолетних наблюдений, питаются эти, в общем-то, довольно добродушные и безобидные создания особо густым дымом и, довольно редко, зелеными корешками. Три, максимум пять штук в день. А то, на чем мы сейчас находимся, является не чем иным, как отходами жизнедеятельности этих жутковатых на первый взгляд исполинов.
   – Надо же! – Бонзай с некоторой брезгливостью отдернул опирающиеся о слантерс ладони. – Получается, мы сидим в самом что ни на есть дерьме?
   Его друг приложил ладонь к сердцу, вежливо поклонился и заметил с укором:
   – Ваше величество! Ведь не место красит человека, а человек – место.
   Тем не менее молодой монарх не сдержался от досады:
   – Да мне эта мерзость во все месте залезла!
   Он теперь стоял на ногах, с трудом удерживая равновесие на местном аналоге каучука и вытряхивал его из-под полы своего длинного камзола. Глядя на его несуразные движения, Аристарх потешался от всей души:
   – Ничего страшного, к этой прелести привыкнете очень быстро. Месяц, максимум два. Тем более что из этого удивительного по чистоте продукта мы делаем себе мягчайшие постели и меняем их, как в обычной жизни меняют простыни. Мы научились раскатывать слантерс тонким ровным слоем и получаем одеяла. Из более толстого слоя делаем простенки между комнатами, в которых живут семейные пары или тройки. Кстати, три весьма молодые женщины из последней партии смертников так до сих пор и не выбрали себе партнеров для интимной жизни среди обычных коллег, и с сегодняшнего дня они по праву будут принадлежать вам. Шафики имеют преимущество и право первого выбора. Как мужчины, так и женщины.
   – Э‑э‑э?.. – Пока друзья недоуменно переглядывались, распределение по семьям продолжилось.
   – Надеюсь, вы сами разберетесь, кому из вас достанутся две, а кому – одна. Вдобавок у нас частенько меняются партнершами, чтобы отношения не приедались. Ведь и так жизнь каторжная тосклива…
   Бонзай Пятый резко выдохнул:
   – Какие могут быть интимные отношения в этом зеленом дыму?! Тем более, когда я у себя затеял тотальную перестройку всей столицы! – Он требовательно повернулся к Торговцу: – Все, хватит приключений! Поехали обратно! В следующий раз уже без меня, сам тут разбирайся. И с чего это я, спрашивается, так сюда рвался?!
   Глядя на ужимки своего кающегося товарища, Дин только отмахнулся:
   – Погоди, твое величество, вот в следующий раз ты у меня еще попросишься за компанию! Но сейчас, прошу, присядь, отдохни и дай мне вначале разобраться до конца хоть с главными вопросами. – Затем он опять повернулся к притихшему старшему пастуху: – Уважаемый! В вашем рассказе кроется одна несуразность. Если вы говорите, что это озеро дыма над нами не выходит из берегов и расположено прямо под осью вулкана, то тогда откуда берется тот дым, что вытекает из кратера?
   – А ты действительно сообразительный парень, – похвалил Аристарх. – Хотя подобный вопрос даже на поверхности задают очень редко. Но еще в древности это свойство вулкана тщательно исследовали – и пришли к единственному правильному выводу: зеленый дым поднимается к жерлу не из этого озера вокруг нас, а из другого мира. Причем сколько разных предметов и кого только из людей в жерло ни кидали, никто никогда не возвращался. При этом стоит учитывать, что взобраться на кратер вулкана практически невозможно, ни лесов, ни подъемника на его склонах не построишь: все сразу же разъедается сползающим по склонам дымом. Пробовали громоздить одну на другую каменные ступени, но и подобную лестницу непонятная сила вздувает посередине, вызывая жуткий обвал, приносящий каждый раз немалые жертвы. Человек, взбирающийся на своих ногтях, может достигнуть жерла только голым. Но даже доставленные с титаническим трудом наверх камни, брошенные в неизведанную бездну, так никогда и не доносили о себе весть звуком удара о поверхность. Вывод сделали единственно возможный: жерло бездонно и выводит в другой мир.
   – Ага, ага… очень, очень интересно… – Дмитрий в задумчивости стал так качать головой, что раскачался и начал подпрыгивать всем телом на упругой поверхности. – Немного странно, конечно, но некоторые параллели провести можно… А вот как действует труба и кто ее построил?
   – Считается, что никто. Была испокон веков рядом с вулканом. Причем как она работает и что за сила в нее засасывает, до сих пор непонятно. Но как только у наружного отверстия скапливается гора неубранного слантерса, так подача из вот этой кучи сразу прекращается. Проходит сколько угодно времени, от часа до столетия – наверху отверстие трубы освобождается, и сразу начинается засос. Замечено, что в момент «простоя» матки куда-то исчезают.
   – Гм! Эта история с трубой вообще ни в какие рамки не лезет. Не вижу никакой связи с единой структурой этой зелени… – Неожиданно он кивнул Бонзаю: – Ты как думаешь?
   – Я уже ничего не думаю, – жалобно затянул тот. – Поехали домой.
   – Слышь, величество, не нуди! Раз пошел со мной на работу, терпи! А вот, уважаемый Аристарх, к вам еще один вопрос. По поводу привыкания к зеленому корню: насколько это жевание затягивает? И наступает ли смерть в процессе лечения? Естественно, если это лечение возможно.
   – Конечно возможно. В древности об этом знали крупные врачи, сейчас, скорее всего, только каторжане, но пристрастие к корню лечится. Причем легко и дешево. Человека запирают одного в закрытом помещении и оставляют там много воды для питья и даже купания. Пик самых больших мучений наступает к концу пятых суток, а уже на восьмые сутки исхудавшего пациента выпускают. Ни на здоровье, ни на психику такой метод лечения не влияет. Мало того, несколько месяцев присутствует явное негативное отношение излечившегося человека к акстрыгу. Мы подобные эксперименты проводили тысячи раз, в том числе и на мне несколько десятков раз. В данный момент я зеленый корень не жую уже года полтора.
   – А почему вновь срываетесь?
   – Да порой такая хандра накатит… – Аристарх покаянно понурил голову. – Особенно после гибели друзей, неудачной попытки освобождения или еще какой трагедии, что места себе не находишь. А акстрыга пожуешь – и как-то светлее в мозгу становится, жизнь проще кажется.
   – Понятно. То есть если проводить подобное лечение для всех граждан вашей империи, то ни в коем случае не стоит это делать спонтанно и бесконтрольно?
   – Ни в коем случае! Да они в порыве ломки поубивают друг друга или сожрут живьем!
   Бонзай уставился на друга с подозрением:
   – Ты что, собираешься и эту империю спасать?
   – Пока не имею представления о ситуации, говорить о чьем-либо спасении преждевременно. Или ты забыл, где мы до сих пор сидим? Ага, отряхнись, отряхнись… Так вот, уважаемый коллега… Кстати, я вас своими вопросами не утомил?
   – Ни в коем случае!
   – Тогда постарайтесь хорошенько припомнить, что именно вы знаете о Зеленом Перекрестке?
   С минуту шафик по надзору со всем усердием напрягал мозговые извилины, но было видно, что ничего на эту тему припомнить не может. Тогда Дин решил дать ему подсказку:
   – На этом Перекрестке существует четыре уходящих на глубину тоннеля, в каждом из которых клубится точно такой же зеленый хохочущий дым. Вспомнили?
   Еще через минуту старший пастух с непередаваемым раскаянием замотал головой.
   – Нет, ничего не знаю. Может быть, мои товарищи слышали…
   – Жаль…
   Торговец в задумчивости еще раз попытался посмотреть сквозь туман и несколько раз залихватски подпрыгнул. При этом его босые ноги почти оторвались от слантерса. А в следующий момент он ошарашенно замер и уставился на бородатого аборигена, который сполз на колени с лапы своего зверя по кличке Ленари и срывающимся голосом пролепетал:
   – Не бросайте нас, пожалуйста! Сжальтесь… Все каторжане – отличные люди. Даже если кто и согрешил в той жизни – уже давно отработал наказание и исправился! – Он повернул свое заплаканное лицо к Бонзаю Пятому: – Ваше величество, не бросайте несправедливо угнетенных…
   От спирающих его горло спазмов Аристарх не мог больше выдавить ни слова. Но оба товарища непроизвольно поспешили приподнять древнего каторжанина под локти. При этом они не знали, что сказать, и чувствовали себя не в своей тарелке. Не часто встретишь рыдающего от отчаяния мужчину, которому за сто тридцать лет и который умоляет спасти не только его, но и своих товарищей.
   – Да что вы, право…
   – Мы ведь пока никуда и не уходили.
   – Да и вообще, даже пробовать не пытались.
   Старший пастух пальцами размазал по щекам слезы, которые мешали видеть, и теперь пытался справиться с нарушившимся дыханием. Друзья решили деликатно помолчать это время, но вдруг стоящая возле них матка стремительно вскочила на ноги, недовольно рыкнула и в несколько прыжков скрылась за стеной зеленого дыма. От упругих толчков люди свалились на спины, потеряв несколько драгоценных секунд, пока помогали друг другу подняться. И только тогда старый каторжанин опомнился и осознал, какая им грозит опасность.

Глава 21
Первые путешествия

   На двенадцатый день с того момента, как они стали любовниками, Торговец вознамерился показать сердечной избраннице чудеса иных миров. И как только проснулся, так, не открывая глаз, твердо решил одарить свою желанную каким-нибудь сказочным подарком. Прогнал в воображении самые подходящие для этого пейзажи – и лишь потом, стараясь не сбивать дыхание от пьянящего восторга, посмотрел на спящую Александру, сразу при этом забывая о предстоящих планах и о собственном существовании.
   К тому времени новизна отношений, единение душ и очарование интимной близости так и не смогли достичь первого медового пика. Наоборот: все эти составляющие полного единения между влюбленными продолжали подниматься по восходящей линии. Пока ни о каком сглаживании или успокоении в пылком калейдоскопе бушующих гормонов не могло быть и речи. А судя по некоторым выхваченным бдительным подсознанием фактам, только смешили своей нелогичностью.
   Например, никогда раньше Светозаров не спал с женщинами в обнимку. Даже прикасаться к себе не разрешал. Сразу предупреждая, что чутко на это реагирует и моментально возбуждается. И доказывая, что подобное состояние организма приводит к недосыпанию, бессилию, лени, пресыщению, равнодушию и массе прочих негативных эмоций. Чаще всего подруги на это реагировали с пониманием, но и это не помогало сохранить дальнейшие отношения. Некоторые женщины настаивали, как могли, на объятиях во время сна: с такими любительницами контакта Дмитрий расставался быстрее. А порой и сразу уходил навсегда, прикрываясь только оправданием, что хочет выспаться.
   С Сашей все было наоборот. Он сам привлекал желанное тело к себе – и только тогда засыпал с блаженной уверенностью в завтрашнем дне. Порой после продолжительного секса он клал девушку на себя полностью и умудрялся заснуть в таком положении, совершенно не стесненный благостным весом ароматно пахнущего тела. Чаще всего шевеление все-таки приводило к пробуждению и, как следствие, к сексу. Словно в неземных грезах они тогда почти одновременно доходили до пика наслаждения – и вновь синхронно проваливались в нирвану отдыха. Чаще всего обратно к жизни их призывал присущий каждому молодому организму голод да изредка мобильный телефон, если он не оставался на нижнем этаже.
   В это утро телефона поблизости не было, желудок от голода не урчал, поэтому Дмитрий, вволю налюбовавшись на спящую любимую, разбудил ее новым эротическим способом.
   Девушке это понравилось настолько, что только через полтора часа они пожелали друг другу с некоторым опозданием доброго утра – и стали обсуждать, что делать.
   – Кажется, я очень хочу пить, – прислушиваясь к себе, объявила Александра. – Но вот как подумаю, что придется тебя отпустить, а потом долго ждать возвращения с полным подносом, сразу возникает мысль: «Люди и без чая живут нормально».
   – Аналогично! – воскликнул Светозаров, пытаясь прокашляться пересохшим горлом. – Правда, теперь у меня вертится в голове другая мысль: неплохо завести в доме умелую кухарку. В таком случае мы могли бы вообще практически никогда не выбираться из кровати. А? Как тебе?
   Его любимая коротко задумалась, а потом честно призналась:
   – Она будет заходить к нам в спальню и видеть тебя полуголым, а я буду ревновать. Нет, лучше я сама спущусь вниз и приготовлю тебе бутерброды.
   – Но при этом мы не сможем обниматься…
   – Почему же? – рассмеялась Александра. – Я могу при этом быть у тебя на руках. О! Или еще лучше: я прижмусь к тебе со спины и поеду на тебе верхом.
   – Точно! – Дмитрий сразу вспомнил о путешествии. Вскочил на кровати на четвереньки, нависая над девушкой, и быстро описал предстоящее мероприятие: – Значит, так! У нас на сегодня запланировано несколько умопомрачительных экскурсий. Впечатления и положительные эмоции я тебе гарантирую такие, что ты забудешь обо всем на свете.
   – Даже о завтраке? – Девушка ловко выскользнула из-под мужчины, змееобразно изогнулась всем телом и грациозно выверенным движением улеглась у него на спине. – И‑го‑го, мой коник резвый! Забыл? Мы ведь мечтали о бутербродах с чаем, и ты меня сейчас отвезешь на кухню. Разве что… – Она повела ладошками по груди, животу и ниже пупка своего возлюбленного. – Вот этот неожиданный рычаг нам помешает в движении. Что это у тебя? Ручной тормоз?
   – Опа! Этак мы никуда не уедем… – Торговец замер от удовольствия и в ответ услышал притворно-капризное ворчание:
   – А как же кататься?
   – Запросто! Но ты забыла золотое правило любой наездницы: любишь кататься – люби и саночки возить.
   – Не поняла: я ведь не лошадка.
   – Сейчас проверим…
   Только через час парочка добралась до кухни. Причем донельзя довольная Шура с гиканьем восседала на спине у Светозарова, обвив его торс голыми ножками и управляя, как самая лихая наездница. Так и не сбросив приятный груз, Дмитрий принялся за приготовление бутербродов и заваривание чая, попутно подготавливая любимую к предстоящим путешествиям в другие миры. Ему очень не хотелось, чтобы во время преодоления створа на нежную и ранимую психику, обремененную недавней утратой, обрушились непредвиденные шумовые эффекты, неожиданные пертурбации вестибулярного аппарата и непривычное сверкание молний, приникающее сквозь любые преграды. О подобных сложностях следовало предупредить заранее.
   – Дорогая, ты любишь путешествовать?
   – Обожаю! – раздалось мурлыкание прямо в ухо.
   – А в сказки веришь?
   – Верила всю жизнь. Потом перестала. Сейчас верю опять.
   – Значит, тебя нисколько не удивит, если мы вскорости начнем много путешествовать по самым разным местам?
   – Нет! Потому что самое великое чудо в моей жизни – это ты!
   – Так нечестно! – возмутился Светозаров, расставляя кружки возле закипающего чайника. – Ты повторяешь слова, которые я говорил тебе.
   – Сейчас это мои слова, так что спорить не о чем.
   – И то правда… Так вот, возвращаясь к путешествиям. Тебе хочется посмотреть другие, сказочные и никому не известные миры?
   И вот на этот вопрос Александра ответила с искренним недоумением:
   – Дим, да я и в нашем мире ничего не видела.
   – Да, я не так спросил, – смутился Торговец. – Имел в виду нечто такое, чего на Земле вообще никто и никогда еще не видел. Например: дерево высотой в шестьсот метров?
   – Разве такие бывают?
   – Конечно. Причем есть подобные гиганты с маленькими листьями, вполне привычных нам размеров, а есть с такими листьями, которые при падении могут распластать своим весом десяток человек, а будучи на плаву – служить отличным плотом сразу парочке тяжеловооруженных рыцарей.
   – Ой! Не смеши меня! – рассмеялась девушка, спускаясь со спины своего удалого коника и усаживаясь на высокий стул барного типа. – Представляю себе, как рыцари плывут на кленовом листике и усердно гребут копьями.
   – Не веришь? А если я тебя сегодня на таком листике покатаю? – Дмитрий старался не смотреть на обнаженное тело свой любимой, боясь, что свежезаваренный чай так и останется невостребованным. И это было замечено.
   – Ну… если покатаешь, – Саша прошлась к посудному шкафу, где на одной из створок висела оставленная с вечера простыня, и ловко в нее обернулась, – тогда завтра я тебе подаю кофе в постель.
   – Договорились. Теперь нам надо подкрепиться перед дальней дорогой. Заодно я тебя тщательно проинструктирую о правилах поведения и о некоторых особенностях нашего передвижения.
   Первые два бутерброда они съели молча: бурно проведенная ночь и не менее интенсивное в этом плане утро заставляли организмы спешно восполнять растраченную энергию. Но уже на второй кружке чая девушка высказала мучающий ее вопрос:
   – Ты меня заинтриговал: какими могут быть путешествия, что для них надо зачитывать особые правила поведения?
   Восстанавливая затраченную энергию, Светозаров вовсю налегал на тонко порезанный испанский хамон, используя вместо хлеба кусочки брынзы. Время от времени запивая это чаем с черникой, он приступил к изложению своей великой тайны:
   – Конечно, хотелось бы сделать тебе неожиданный приятный сюрприз и подстроить так, чтобы на искомое место мы прошли совершенно незаметно. Но по соображениям безопасности, о которых ты узнаешь со временем, наши первые посещения иных миров мы произведем прямо из этого дома. Поэтому придется испытать некоторый дискомфорт и определенные, не совсем приятные ощущения. Но ведь сказка того стоит, правда?
   – Хм… дом у тебя, конечно, красивый, но при чем здесь сказка?
   – Понимаешь, можно отправиться в путешествие на корабле или на самолете. А можно – прямо отсюда.
   – Поняла! – Лицо Александры осветилось озарением. – Ты предлагаешь посетить фантастические миры с помощью последних моделей виртуальной реальности? Надеваешь такой большой шлем на голову – и…
   – Нет-нет, дорогая, дослушай меня, пожалуйста, до конца. Никаких шлемов или виртуальной реальности. Все будет по-настоящему. Именно поэтому ты должна будешь соблюдать очень строго все мои указания и инструкции. Бывает, что растения на нашей коже оставляют ядовитые следы – похлеще крапивы. Встречается неприметная паутинка, которая при попадании в нее пальца сразу превращает его в искромсанный фарш. В нескольких мирах имеются такие хищники, которые притворяются обломками камней и, стоит на них наступить, откусывают ногу по колено…
   Его любимая замерла с недонесенной ко рту чашкой, затем испуганно сморгнула:
   – Может, мы без путешествий обойдемся?
   – Сладкая моя, – Дмитрий ласково погладил Сашу по пальчикам руки, – я постараюсь тебя оградить от любой опасности. Только вот в твоем сознании должна быть постоянная строгая установка: ничего не делать без моего разрешения. Как бы ни были другие миры прекрасны и заманчивы, все они скопом не стоят и твоего мизинчика. И я себе не прощу, если хоть одна царапинка появится на твоем теле.
   – Ладно, царапин я не боюсь, – улыбнулась она. – Мне другое понравилось: ты рассказываешь с таким внутренним убеждением, что я и в самом деле чуть не поверила.
   – Зря смеешься. Хотя сейчас я тебя понимаю: пока сама не увидишь и не пощупаешь, поверить в такое трудно. Архиважно на данном этапе убедить тебя в том, что надо соблюдать строжайшие меры безопасности. Помимо перечисленных пунктов: не трогать и не наступать – есть еще два. Первый: никуда от меня не отходить…
   – Не дождешься!
   – …И второй: при первой же моей команде «Уходим!» – сразу прыгаешь на меня.
   – Да я могу вообще все время у тебя на спине сидеть. Как Маша в корзине с пирожками на спине у медведя.
   Светозаров с укором взглянул на возлюбленную, призывая относиться к его словам серьезно:
   – Причем делаешь прыжок с любой стороны. Я тебя подхватываю – и мы перемещаемся в безопасное место другого мира.
   – Вот даже как? – Александра задумчиво нахмурила бровки. – Значит, это все-таки виртуальные игры, и мы будем использовать не что иное, как знаменитую телепортацию?
   – Ну… не совсем так. Хотя нечто общее с телепортацией в этих перемещениях есть. Пока нет никакого смысла объяснять все тонкости о створах между мирами. Вот когда ты их несколько раз пройдешь, тогда тебе мои объяснения покажутся более понятными.
   – Ну да, конечно, потом пойму. – Девушка уставилась на Светозарова с обидой: – Дим, ты что, меня за дурочку принимаешь?
   – С чего ты взяла? – опешил тот.
   – Я ведь и книги читаю, и газеты, и новости стараюсь не пропускать. И там, между прочим, о подобных путешествиях ни единым словом не обмолвились. Или это привилегии только очень богатых людей?
   – Как тебе сказать… – задумался Торговец, продолжая отправлять в рот маленькие кусочки хамона. – Многие богатые люди нашей Земли уже совершили такие путешествия, порой даже не подозревая о том, что перенеслись в другие миры. Но единственный человек на планете, который может увести других за собой, – это я. Тут опять надо возвращаться к сказочным мотивам и неправдоподобной предыстории, а так ты запутаешься еще больше. Поэтому я хочу тебя спросить только одно: ты мне веришь?
   Огромные глаза Александры уставились на Дмитрия с обожанием.
   – Конечно!
   – Тогда просто доверься мне во всем и тщательно выполняй все мои указания. Договорились?
   – Легко!
   – Тогда прямо сейчас и отправимся.
   – Прямо вот так? – Девушка кокетливо подтянула простыню, прикрывая почти освободившуюся грудь. – Да и душ принять хочется.
   – Естественно, примем! И одеться нам надо будет соответствующе. Тем более, что я сообразил заблаговременно запастись для тебя некоторой специальной одеждой.
   – Без моего согласия? Ты ведь совсем не умеешь выбирать платья.
   – Ха! Это не совсем платье, но, мне кажется, одежда тебе понравится. Поэтому объявляется аврал: весь личный состав должен помыться, одеться и через десять минут выстроиться на верхней палубе для последнего инструктажа. Побежали!
   – Э, нет! – Александра капризно надула губки. – Я так быстро себя в порядок привести не успею. Тем более, что до верхней палубы так далеко идти. Кстати, а где моя лошадка?
   Уже начавший было движение к выходу из кухни Дмитрий покорно вернулся и подставил любимой свою спину:
   – Транспорт подан, махестар!
   Откинув простыню, наездница с довольной улыбкой прижалась к мужской спине и проворковала:
   – А обзываться – зачем?
   – Разве ты не знаешь, что так в Испании обращаются к их величествам? Между прочим, подобное обращение используется в очень многих мирах.
   – Ах да! Ты ведь недавно так изумительно общался с принцем и его супругой. Но неужели и в других мирах тоже говорят на испанском?
   – Нисколько! – Светозаров чуть ли не бегом поднимался по лестнице. – Там порой такая языковая каша творится, что ни один лингвист по записи не разберется.
   – Как же тогда общаются с аборигенами путешественники?
   – Подожди до первого контакта, умоляю.
   – Ну, раз умоляешь, подожду! – пообещала Александра, спрыгивая на пол возле ванной комнаты и устремляясь туда первой: – Чур, я в шарко первая!
   – Тогда, чур, намыливать тебя буду я!
   – Ха! Можно подумать, я позволю это сделать кому-то другому!
   К процессу подбора одежды Торговец отнесся со всем тщанием. Пуленепробиваемый камзол в данном случае не требовался, да и не было подобных вещей на вилле, зато отменное воинское обмундирование элитных десантников в наличии имелось. Причем как раз по размеру женской фигурки. Идущие в комплекте щитки и разгрузку надевать не стали из-за лишней тяжести, а в многочисленных карманах и без того находилась уйма всякой всячины, полезной для дальнего похода. Начиная от разноцветного фонаря необычайной мощности и кончая набором средств первой медицинской помощи. Напоследок Светозаров застегнул на крутящейся перед зеркалом Александре пояс с кобурой, из которой торчала рукоятка пистолета.
   – А это зачем?
   – Умеешь пользоваться?
   – Да. У нас в школе был клуб любителей стрелкового оружия, так что даже модель мне известна. Но как нас в таком виде оценят на улице?
   – В доме они хранятся с полным комплектом разрешений. А на улицу нам выходить не потребуется. Ну-ка, покажи свои умения!
   Девушка, хоть немного неумело, вынула магазин, взвела затвор и спустила курок. Затем вставила магазин на место, загнала патрон в ствол и поставила на предохранитель. Напоследок со все увеличивающейся сноровкой удалила патрон из ствола, вернула его в обойму и привела пистолет в состояние нормального хранения. Ничего не оставалось, как похвалить:
   – Отлично! Если ты еще и стрелять умеешь – по движущимся целям, я с тобой иду в разведку.
   – Какой из меня разведчик. – Александра вложила пистолет в кобуру. – По мишеням и то редко стреляла, патронов нам очень мало давали.
   Дмитрий запоздало сообразил, что для усиленных тренировок патроны покупать надо тысячами, а позволить себе такую роскошь скромно живущая обывательница никак не могла. Поэтому просто подбодрил:
   – Ничего, мы это дело вскорости наверстаем. А сейчас спускаемся в подвал.
   – У тебя там подземный ход?
   – В нем нет нужды. – Они отправились вниз, а Торговец продолжал пояснять: – Между мирами имеются определенные стыки, другое название – створы. Выглядят они в виде дуг разной длины, толщины и насыщенности. Когда я один, то могу протискивать тело через створы без малейшего шума или сотрясения. Тогда как вне дуги вокруг меня все трясется и сверкают молнии. И чем дальше буду при этом находиться от стыка между мирами, тем большие разрушения вокруг того места произойдут.
   Александра часто посматривала на любимого с явно читаемым удивлением, но пока ничего не спрашивала, и он продолжил:
   – То же самое происходит и при проводке посторонних людей. Только в створе гром довольно слабый и молний почти не возникает. Тогда как на других пространствах силы возмущения увеличиваются в геометрической прогрессии и может произойти жуткое землетрясение.
   После такого утверждения девушка не выдержала:
   – Получается, твой дом может развалиться?
   – Не совсем так, и не совсем мой, а наш! – Он ласково сжал девичью ладошку и стал осматриваться в подвале, в который они спустились. Просторное помещение по сторонам было густо заставлено многочисленными ящиками, но посредине отчетливо просматривалась свободная от любых предметов дуга двухметровой ширины. Именно к ее центру и устремился Светозаров: – Вот, как раз здесь находится самое оптимальное место для перехода. Поэтому, когда я тебя буду проносить, дом содрогнется с силой в один-полтора балла по шкале Рихтера. То есть оконные стекла, люстры и посуда останутся в целости и сохранности. Помимо выбора места, так сказать, для смягчения нашего перехода я воспользуюсь створом редкой величины в другом мире. Я назвал тот мир Пустошь, потому что там нет ничего живого. Да и вообще ничего интересного, но как переходной тамбур он подходит идеально. Итак, ты готова?
   Девушка в последний раз оглянулась вокруг:
   – Может быть, я и выгляжу полной и доверчивой дурочкой; может, ты меня сейчас разыгрываешь и снимаешь скрытой камерой; но с тобой я готова на все.
   После таких слов они не удержались от долгого страстного поцелуя. И прервали это благостное состояние лишь по той причине, что одновременно почувствовали усиливающийся жар. Все-таки защитные комбинезоны десантников не способствовали таким горячим утехам. Пришлось, запыхавшись, спешно расстегивать все имеющиеся на груди и рукавах отверстия. Помахивая в сторону своего лица ладошкой, великолепно смотрящаяся десантница предложила:
   – Возвращаемся в душ и наденем чего-нибудь полегче?
   – Нет-нет! Так мы тогда вообще никуда и никогда не выберемся. Тем более, что в Пустоши практически постоянная температура в десять градусов и в другой одежде ты можешь простудиться. Теперь надень вот это на глаза. Не будут беспокоить вспышки молний и дезориентация вестибулярного аппарата. Легкого грома ты, надеюсь, не испугаешься?
   – Если буду за тебя держаться, то нет.
   – Могу тебя обрадовать: не только держаться, а и вообще у меня на спине сидеть. Ведь обещал катать свою королеву, значит, буду держать слово.
   Повязку прижали как следует резиновым зажимом, затем девушка запрыгнула на спину своего любимого, крепко обняла, прижалась губами к шее и прошептала:
   – Я с тобой!
   В следующий момент они качнулись в первом шаге. Грозовое громыхание, казалось, разверзлось возле самого уха, сквозь многослойную повязку и прикрытые веки прорвались отблески вспышек, а все тело оказалось в полных неладах с пространственным положением. Александре показалось, что она и падает, вращается, кувыркается и взлетает одновременно. Хотя стихло все и успокоилось буквально через несколько секунд. Затем короткий момент тишины – и голос Дмитрия участливо поинтересовался:
   – Ты как? Если все нормально, можем сразу продвинуться в нужный нам мир. А здесь все равно ничего интересного…
   – Ишь какой хитрый! – Девушка осторожно опустила ноги и коснулась каменистого грунта. – Что за интерес попасть в первый иной мир и не увидеть его? – Она начала снимать повязку с глаз. – Может, мы до сих пор в твоем… в нашем подвале?
   Но ее взору предстала совершенно иная картина. Во все стороны на несколько километров тянулась унылая каменистая равнина с редкими вкраплениями более крупных оплавленных булыжников размером с кабанью тушу. Над головой нависал перистыми слоями розоватый туман, видимость сквозь который не составляла и нескольких сот метров. Ни единого деревца или даже травинки не было. Ни единого порыва ветерка или намека на запах.
   – Значит, все это и в самом деле правда! – восторженно выдохнула поверившая в иные миры путешественница.
   При нормальной организации и определенном антураже подобное место можно было создать и на Земле. Но вот позади Александры находилось не что иное, как внушительный склад прямо под открытым небом. Плавной дугой в пятьдесят метров и шириной в десять располагались горы каких-то ящиков, тюков, мешков, плетеных корзин и баулов. Причем ровно по центру между ними опять-таки пролегала двухметровая полоса свободного пространства. Вдобавок ко всему этому сразу возле прибывших путешественников стоял с приподнятыми вилами многопрофильный автопогрузчик, который обычно используют на индустриальных складах. Именно он больше всего и поразил Александру.
   – А где водитель?
   – Сам справляюсь, – бодро отозвался Торговец.
   – Так это все твое?
   – Да. Вот, пришлось организовать перевалочную базу разных товаров для обмена, и это место подошло больше всего.
   – Вот так база! А охранники где?
   – Нет здесь никого. Вообще никого – во всем мире. Только мы с тобой.
   – Но ведь и крыши нет. Вдруг дождь пойдет? Или град?
   – И этого здесь не бывает. Ни снега, ни ветра, ни бурь. Здесь вечный туман и спокойствие.
   – Но чем мы дышим? – не унималась Александра. – Должен же быть океан, джунгли для производства кислорода.
   – Честно говоря, не имею малейшего понятия, – признался Светозаров. – Только и проверил, что атмосфера подходит для нашего дыхания. Опасные микробы не найдены. Осадков нет, ураганов тоже. Желающих позариться на мое добро – и подавно! Влажность отсутствует практически полностью.
   – Ой, как интересно! И ты обследовал весь этот мир?
   – Делать мне больше нечего! Заглянул везде, где только успел, и ладно. Всюду на этом шарике и так одно и то же.
   – Так это – планета? И вокруг нее другие звезды?
   Дмитрий с умилением обнял возбужденную девушку за плечи и несколько раз с восторгом поцеловал в шейку:
   – Дорогая, сладкая моя! Да таких дыр во Вселенной миллионы, и нам не хватит даже тысячи жизней для их обследования. Давай все-таки поторопимся туда, где ты на самом деле увидишь ожившую наяву сказку.
   Александра еще раз несколько обалдело пробежалась взглядом по никем не охраняемому складу и со вздохом надела повязку на глаза:
   – Ладно, вези дальше.
   – Только ты приготовься: теперь греметь и сверкать будет чуток посильнее.
   Но когда переход через стык завершился, девушка не сразу решилась слезть со спины своего «извозчика», только хрипло прошептала:
   – Ого! Ничего себе «чуток»! Мне едва плохо не стало, и завтрак наружу попросился. Надо бы еще и наушники выдавать…
   – Исправлюсь! Ведь никогда доставлять женщин не приходилось, вот и не сообразил.
   – Мужчин ты тоже сюда на себе переносишь? – Она осторожно сползла и коснулась ногами чего-то мягкого и пружинистого.
   – Редко, чаще использую стационарные твердые переходы. Но переходы строить долго и хлопотно, и делаю я их только в целях конспирации, чтобы путешественник так и не понял, как мы здесь оказались. – Затем Торговец мягко остановил поднимающиеся к повязке девичьи руки: – Постой! Вначале прислушайся к звукам и запахам.
   Действительно стоило воспользоваться этим советом. Потому что запахи своим многообразием и таинственной новизной заставляли тело чувственно сжиматься и содрогаться. Знакомых среди них почти не было. Разве что один, самый яркий, название которого ошарашенная память никак не могла выдать. Скорее всего, и примятая ботинками трава исторгала из себя необычные пряные ароматы, способные перебить все остальные ощущения.
   А среди птичьего гомона вообще не слышалось знакомых криков. Только по этому признаку любой образованный путешественник мог бы с уверенностью заявить, что он не на Земле. Из привычных уху звуков выделялся лишь шум ветра в кронах да редкое поскрипывание стволов. А потом теплые пальца Дмитрия скользнули по щекам Александры и стали медленно снимать повязку. Постепенно открывая взору любимой яркий, солнечный день и яркий, совершенно отличный от земного мир.

Глава 22
Ловушка без выхода

   С местного аналога каучука старый каторжанин поднялся на ноги гораздо быстрее молодых новичков. К этому времени тело второго монстра с неприятным хрустом потянулось, словно это была гигантская собака, выставляющая свой зад кверху. От увиденного зрелища лицо Аристарха перекосилось, и он сразу обрел дар речи:
   – Проклятье! Совсем забыл: сейчас у Берты будет большой понос слантерса! Бежим! Вон туда!
   Он указал рукой чуть в сторону от направления, куда умчалась Ленари, и, словно лихой кузнечик, запрыгал вперед. При этом он так ловко управлял своим телом, что умудрялся поворачиваться в полете вокруг собственной оси, посматривать за спешащими за ним новичками да еще и продолжать выкрикивать нужные пояснения:
   – Со свежим слантерсом лучше вообще не соприкасаться! Так прилипнет, пока горячий, что несколько дней отдирать приходится. Если в рот или на лицо попадет, то и задохнуться можно, были смертельные случаи! И постарайтесь не оглядываться!
   Предупреждение немного запоздало, благо решивший взглянуть, что у него за спиной, Торговец не сбился с ритма прыжков, оставаясь на ногах и в движении. Сзади, в пределах видимости, сверху падал густой поток красных шариков шипящего слантерса. Создавалось впечатление обильного густого снегопада, попадать под который ну никак не хотелось.
   Благо еще, что удалось вовремя уйти из-под «артобстрела», ни к одному из каторжан не прилип ни единый шарик, и вскоре они оказались возле самой стены пещеры. Там просматривалось нечто наподобие широкого каменного выступа, который метров на пять возвышался над ямой с местным каучуком. Именно туда, хорошенько разогнавшись, и нацелился Аристарх. Столетний опыт помог ему так плавно и точно заскочить на уступ, словно он просто шагнул на него. После этого старый каторжанин сразу развернулся и стал советовать:
   – Не снижайте скорости! И последний прыжок делайте самым сильным! Ну!..
   К сожалению, новички с финальными акробатическими кульбитами не справились. Более расчетливый Дин при последнем отскоке слегка подпружинил коленями, не решившись совершить перелет, и в результате всей плоскостью тела шмякнулся о каменную поверхность чуть ниже цели. Лицо руками он прикрыть успел, а вот обнаженные коленки и пальцы ног оказались ободранными. И это притом, что почти весь склон был облеплен слантерсом разной толщины, который накопился здесь за века. Видимо, матки и в этих местах порой баловались своим поносом. После такого жесткого столкновения прославленный шафик кулем свалился вниз, благо там было мягко и комфортно.
   Монарху Ягонов Бонзаю Пятому повезло еще меньше, потому что он сразу понадеялся на свою молодецкую силушку. Последний прыжок у него получился настолько сильным, что орущее в панике тело перелетело весь неширокий выступ и со всего маху впечаталось в стену пещеры. На том месте прилипшие шарики местного каучука отсутствовали, поэтому ноги молодого короля были повреждены существенно. Да еще и падение назад получилось настолько неудачным, что основной удар пришелся по затылку – и самодержец всех Ягонов перешел в бессознательное состояние.
   О чем и сообщил после беглого осмотра местный старожил прерывающимся голосом:
   – Эй! Господин граф Свирепый! Тут ваш друг солидную шишку себе набил. Но дышит…
   При этом он стоял на краю уступа и, наклонившись, смотрел на лежащего Дина, который решил отдышаться после интенсивной «скачки». Но, как только он понял, что с товарищем что-то случилось, тут же вскочил на ноги и стал наращивать амплитуду прыжков прямо на месте, благо оно было ровное и удобное. И, как только поравнялся с уступом, немного подкорректировал последний прыжок вперед. На этот раз получилось запрыгнуть на уступ без ущерба для здоровья. Но вот ругательства и проклятия так и сыпались. Правда, среди них встречались и вполне литературные словечки:
   – И куда тебя понесло, дурья твоя башка?! Ничего твои мозги не соображают, только корону носить и могут! Ну, очнись! Или я за себя не ручаюсь!
   Он стал переворачивать товарища на бок, когда тот пришел в себя и негромко простонал:
   – Кто это меня так по головешке саданул?
   – Уф! – вздохнул с облегчением Дмитрий. – Повезло, что добивать не придется! Ладно тебе, лежи и не дергайся. Сейчас попробую боль убрать. Переворачивайся на живот и клади руку под лицо!
   После этого старший пастух минут пять с отвисшей челюстью наблюдал, как сосредоточившийся граф лечил ушиб на затылке у короля. Внушительная шишка сходила прямо на глазах, а пострадавший, еще недавно лежавший без сознания, говорил все громче и все веселее. Ну а после того как Бонзай встал на ноги и несколько неуверенно пощупал затылок, Аристарх не удержался от восклицаний:
   – Чудо! Граф, ваша сила превосходит все наши, вместе взятые, во много раз! Вы совершили невероятное, и я лишний раз убеждаюсь, что вы и в самом деле можете без труда отсюда выйти.
   Однако сам Динозавр делом своих рук остался явно недоволен:
   – Странно это, очень странно… Раньше я подобное лечение проводил раза в три быстрее. Неужели и меня ваш мерзкий дымок прижимать стал? – Затем потребовал от товарища: – Ну-ка покрути резко головой!
   Тот проделал требуемое без промедления:
   – Вроде не болит…
   – Головокружение есть?
   – Да как тебе сказать… Да, немножко в глазах рябит и голова кружится.
   – Только этого мне не хватало! – в сердцах воскликнул Дмитрий. Глядя на расстроенного друга, Бонзай сразу перешел на шутливый тон:
   – Доктор, скажите, я так и останусь дебилом?
   – Да это не страшно, – как-то отрешенно стал рассуждать Торговец, внимательно осматриваясь по сторонам. – Тем более что твои подданные тебя и таким любят. А вот насчет себя я больше беспокоюсь… – Затем он пришел к какому-то решению и стал командовать: – Значит, так! Прямо здесь и попробую! Бонзай, Аристарх, становитесь вот за этот выступ, закрывайте ладонями глаза, а кусочки слантерса засуньте в уши. Греметь и сверкать будет знатно. Хотя это больше касается нашего старшего коллеги, тебе будет достаточно воспользоваться капюшоном.
   – Что, не видишь? – многозначительно спросил молодой монарх, намекая на отсутствие в пределах видимости створа между миров.
   Друг шафик развел руками:
   – Пока ни единого. Но это не столь важно. Главное – попробовать вообще. Потому что я все больше и больше начинаю бояться этого хохочущего дыма.
   Оба товарища вспомнили советы на камне в межвременье и с большим опасением всмотрелись в распростершееся перед ними и над ними озеро зеленоватого бормочущего тумана. Если и в самом деле он может лишать шафиков силы, то как он подействует на Торговца? Ведь недаром на камне кто-то выплавил предупреждение:
   «Бойся зеленого перекрестка из-за дыма хохочущего».
   Правда, там упоминался только Перекресток, а про вулкан ни единого слова не было, но, вполне возможно, писавший такие послания на тот момент о городе Бормоте, а то и вообще о Южном континенте этого мира ничего не ведал.
   Молодой монарх жестом увлек за собой Аристарха в небольшое углубление в стене, которое вдобавок со стороны прикрывалось еще и выступом. Вначале Бонзай проследил, как предохранил глаза и уши старший пастух маток, а потом сноровисто накинул капюшон камзола себе на голову, прозрачное забрало опускать не стал, а просто до упора затянул соединяющую иномирские ткани молнию. Затем прикрыл своим телом старого каторжанина и дал отмашку товарищу рукой.
   Некоторое время было тихо. Потом слегка громыхнуло. Да так и продолжило еле слышно громыхать, словно кто-то баловался большим листом кровельного железа. Через несколько минут Бонзаю Пятому это надоело, и он решил, что недалеко от них просто раздаются остаточные шумы после состоявшегося перехода. Поэтому он смело расстегнул молнию на капюшоне и шагнул из укрытия. Каково же было его удивление, когда он увидел Дина, озлобленно перешагивающего с места на место, но и не подумавшего исчезнуть. Ни единой молнии рядом с шафиком не наблюдалось. Зато несильный грохот вокруг него так и продолжал разноситься.
   Заметив уставившегося на него друга, Дмитрий со злостью сплюнул и раздраженно развел руки в стороны:
   – Вилы! Ничего не получается!
   – Совсем-совсем? – с недоверием уточнил молодой самодержец Ягонов.
   – Такое ощущение, что начинаю видеть пространственный пробой, а вот шагнуть туда не могу. Словно силенок не хватает.
   Друзья принялись обсуждать свои шансы на побег из этого места, совершенно при этом не обращая внимания на прислушивающегося старого каторжанина. Было решено, что сначала надо обследовать всю пещеру и постараться отыскать хоть один стык между мирами. По логике вещей, там смещение проходит мягко, без потери сил и межмирских турбулентных возмущений. Следовательно, на переход в створе силенок Торговца должно хватить. Оставалось этот самый створ найти.
   Как раз к тому моменту и Аристарх решился внести первое предложение:
   – Вы мне хоть примерно опишите, что ищете! Я ведь тут каждый камешек знаю, – но даже после подробного рассказа о том, как выглядят створы, лишь пожал плечами: – Ни я, ни мои коллеги ничего подобного никогда не встречали. Но может, мы сможем помочь силами шафиков? Порой мы так делаем, когда надо вытащить из смертельной простуды наших подопечных.
   Возможность суммировать некие магические возможности сильно удивила Торговца. О чем он честно сразу признался:
   – Где только я не бывал и каких великих шафиков не видывал, и никто из них не мог воспользоваться силой своего напарника, коллеги или товарища. Но почему бы не попробовать! Как вы это делаете?
   – Очень просто, – оживился старый каторжанин, приступая к пояснениям: – Вы, граф, присядьте на корточки, а я положу правую ладонь вам на голову. Вот так. Готовы? Тогда я начинаю!
   Хоть Дмитрию и неудобно было из такого положения делать шаги, но он решил попытаться. Сосредоточился и на самом деле почувствовал некую освежающую волну, проходящую в его кожу от ладони Аристарха. Затем он сконцентрировался на обнаружении-создании пробоя и заметил, как знакомая тьма замелькала перед глазами. Но только он стал чуть смещаться телом для гусиного шага, как «подпитка» силой прервалась, пространственный пробой исчез и раздалось прежнее несильное громыхание.
   – Э, нет! – запротестовал Аристарх. – В данном случае двигаться нельзя совершенно. Наш врачующий коллега накладывает руку на больного и сидит словно статуя.
   – Ха! – воскликнул Дин. – Метод, конечно, хорош, можно с уверенностью сказать – уникален. Его мы вскорости изучим и применим к делу. Но как же я перейду в другой мир? Мне ведь двигаться при этом надо.
   Старший пастух от неимоверного желания хоть как-то помочь заметно нервничал и дергал космы своей бородищи теперь уже двумя руками:
   – Может, вы попробуете перейти сквозь ваш пробой в падении? Допустим, его величество вас в нужный момент подтолкнет? Или вообще будет держать на руках, а потом перенесет в нужную сторону?
   – Хм… – Торговец мысленно прокручивал предложенные комбинации. – Сомневаюсь, конечно. Но вынужден признать: некое рациональное зерно в ваших рассуждениях присутствует.
   Теперь четверть часа старались и пыхтели все трое. Но ничего, кроме нескольких новых ушибов и царапин многочисленные попытки не принесли. Зато непрерывный грохот привлек внимание других каторжан. Из дыма дальнего участка выступа, крадучись, показались двое мужчин и две женщины. Но если основательно заросшие мужчины ничем внешне не отличались от старшего пастуха, то женщины оказались совершенно безволосыми. Даже на голове у них не было видно ни единого волоска. Это в первый момент новичков шокировало, и они с некоторым обалдением рассматривали надетые на вполне симпатичных каторжанках трусики из кожи пауков, которые весьма напоминали стринги, и весьма эффектно смотрящиеся бюстгальтеры. Сооружение для поддержки груди тоже состояло лишь из вездесущего слантерса да двух кожаных треугольников.
   Один из мужчин сделал шаг вперед и негромко поинтересовался:
   – Аристарх! Чего здесь творится? Ленари прибежала уже давно и ведет себя очень странно: в озеро идти не захотела. Поэтому мы и поспешили в обход.
   – Все в порядке, у нас новенькие! – обрадованно затараторил главный надзиратель Зеленой Каторги. – Сейчас я вас познакомлю! – Тут он правильно истолковал удивление новых товарищей по несчастью: – Ах да! Совсем забыл сказать, что зеленый дымок у женщин полностью уничтожает волосяной покров. Мы-то к этому привыкли, а вот вам… Хм, вам наверняка покажется такой вид довольно эротичным. Не правда ли?
   На последнее утверждение все старожилы дружно улыбнулись, а у женщин еще и глазки как-то странно заблестели при этом. Похоже, они не только не стеснялись своего вида и положения, но и усиленно этим пользовались. Что и проскользнуло в первом вопросе со стороны старшей каторжанки:
   – Уголовники или политические?
   – Увы, Флавия! – хохотнул Аристарх. – Они наши коллеги, так что тебе выбирать нового кавалера не придется. И не расстраивайся так, хоть я и понимаю, как тебе хочется чего-нибудь новенького и экзотического. Но! Есть и более радостные новости, друзья: для начала просто взгляните на их камзолы. А ведь наши гости здесь уже очень долго.
   С этого момента старший пастух действительно показал, что по праву пользуется здесь заслуженным авторитетом. Не теряя времени даром, он направил всех в сторону жилых пещер. Затем прямо на ходу стал знакомить новичков со старожилами и довольно слаженно пересказывать все последние новости. Напоследок он успел ответить на град вопросов своих товарищей и довольно емко обрисовать быт и распорядок дня всех обитателей Зеленой Каторги. Так что к концу пути по уступу, окружающему озеро слантерса, гости с далекого Севера успели узнать очень многое, а Торговец с некоторым интересом воспринял откровенное заигрывание любвеобильной Флавии. Возраст свой местная дама-маг не скрывала: сорок семь лет. Но при этом открыто хвасталась тем, что выглядит не старше тридцати. Вторая дама-шафик выглядела гораздо скромнее, да и старше была на пятнадцать лет, судя по внешним данным. Так что Бонзай Пятый, несмотря на продолжающееся головокружение, тоже стал заглядываться на красавицу, которая выглядела гораздо моложе, чем любая его сверстница.
   По прибытии на место стали осматривать места жительства, которые состояли из трех пещер и где зеленый газ клубится не такими густыми слоями. Практически видимость здесь составляла более пятидесяти метров – от одной стены до другой. В первой, самой большой пещере проживали все восемь шафиков со своими «семьями». Условность последнего слова заключалась в том, что постоянных семей как таковых не существовало, их количество варьировалось довольно произвольно. Привилегий сам факт проживания с местным аналогом мага не давал, потому что норму выполнять приходилось всем одинаковую: как любимицам, так и уголовникам, живущим в других пещерах. В противном случае гибло большинство каторжан, а посему устоявшиеся за века законы соблюдались беспрекословно.
   У шафиков-мужчин численность семей составляла от двух до пяти человек, тогда как женщины себе позволяли намного большие излишества. Та же Флавия, например, жила сразу с пятью мужчинами и двумя простыми женщинами. И никто не обижался на тесноту в отделанном толстыми слоями местного каучука домике. Но всех переплюнула в многочисленности партнеров самая старшая женщина-шафик: возле нее обитало шесть заросших волосами существ мужского пола и четыре совершенно безволосых – женского.
   Все остальные каторжане селились, как и с кем им заблагорассудится, руководствуясь строгими правилами обоюдного согласия.
   Помимо этого в главной пещере находились и предметы из неизвестного вещества, кардинально влияющие на жизнь каждого несчастного: два огромных глубоких корыта с крышками. Точно такой же материал составлял основу трубы, высасывающей наверх слантерс. Но даже наверху за более чем тысячелетнюю историю раскрыть загадку не удалось. Именно возле этих артефактов, как сразу окрестил их Торговец, и выяснились некоторые другие загадки бормочущего вулкана. Материал одного корыта оказался недоступным для разрушающей мощи зеленого дыма, кроме того, любая помещенная в него пища оставалась целой.
   – Но как же вы едите? – в недоумении воскликнул Бонзай, когда гостям все показали и объяснили назначение внушительного тяжеленного корыта, напоминающего контейнер-переросток для вывозки строительного мусора.
   – Сейчас сам увидишь, – вздохнул Аристарх, – как раз рабочий день кончился.
   Вскоре из прохода во внутренние пещеры потянулись усталые каторжане, каждый их которых прижимал к себе нечто похожее на ячеистые двусторонние соты. И в каждой ячейке этих сот подсвечивал зелеными бликами тот самый корень под названием акстрыг. Сразу бросалось в глаза, что женщин здесь подавляющее большинство и они посматривали на новичков со странной жадностью и бесстыдством. Затем каждый из прибывших каторжан укладывал свои соты в другое корыто и направлялся к первому. Там они или залезали вовнутрь, или ложились на наклонные, открытые в стороны крышки и просили тех, кто был внизу, достать их порцию. Весь паек находился в картонной коробке и состоял из четверти буханки хлеба, бумажного кулька с рисом, нескольких фруктов и рыбьего пузыря на поллитра фруктового сока. Все это съедалось не спеша, хоть и с заметным оживлением, при этом ни один человек со своим блюдом в руке не отстранялся от загадочного вещества, из которого состояло корыто, более чем на полметра.
   Стоящий рядом Аристарх говорил не переставая:
   – Еду нам спускают как раз перед завтраком, и коробки с ним лежат в верхнем слое. Второй слой мы употребляем на обед. Ну а сейчас доедаем последний, так сказать, ужин. Вы не волнуйтесь, мы с вами своими порциями поделимся…
   – Еще чего! – фыркнул граф Свирепый, похлопывая себя по животу. – Наших запасов должно на неделю хватить. Да и совесть не позволит объедать невинно приговоренных.
   К тому моменту, судя по царящему оживлению, вернулись самые запоздавшие обитатели Зеленой Каторги. Когда все соты были загружены во второе корыто, с каждой стороны за откидные крышки взялось по двадцать человек и с дружным гиканьем забросили их вовнутрь. Две рифленые пластины, скрипнув на петлях, захлопнулись с необычным, колокольным звоном.
   – Через минуту потянут, – комментировал старший пастух. – Утром опустят с четко отсчитанным количеством сот: две на каждого человека. Через час, как только закроем и эти крышки, заберут корыто для пищи. Так что наесться все успевают.
   Сверху послышался шорох, лежащий на крутой стене трос натянулся, корыто с корешками дернулось, задрало «нос» и ходко поползло вверх. Торговец поспешил к месту кормежки и осмотрел узел крепления троса:
   – Так ведь его можно отсоединить!
   – Для чего? – пожал плечами Аристарх. – Останемся без еды – и только. Ко всему прочему трос начинает бить молниями, когда к нему прикасаешься, а если с помощью слантерса обезопасишься и взберешься на высоту пяти метров, резко раскаляется добела.
   – Ух ты! Вот это здорово! – неожиданно для всех радовался граф Свирепый. – Пробовали влезать по двум тросам одновременно?
   – Еще быстрее раскаляются…
   – Но тогда получается, что и подъемники наверху из такого же «вечного» материала?
   – Их никто не видел, просто что-то гудит внутри склона…
   – И все без прикосновения рук человека работает?
   – Нет, наверху возле каждого желоба есть по два рычага, для спуска и подъема. Правда, я сам не видел, но так до нас от самых первых шафиков дошло устное предание.
   – Все равно, – продолжал вслух рассуждать Торговец. – Не иначе как где-то возле механизмов вращения существует небольшая электростанция. А судя по тому, как раскаляется весь трос и работает некое мощное, скорее всего магнитное, устройство по отсосу слантерса, то внутри вулкана не иначе как атомный реактор! – Заметив, что собравшиеся вокруг шафики стоят и смотрят на него с полным непониманием, Дмитрий помахал приподнятой ладонью: – Не обращайте внимания! Это я о своем…
   Аристарх пожал плечами и предложил:
   – Тогда, может, немного отдохнете после прибытия? Помещений у нас пустых хватает, да и женщины вас уже ждут.
   Он указал рукой на трех счастливиц, которые до сих пор оставались свободными и теперь с сияющими лицами стояли немного в стороне, ожидая своего «распределения» между новыми шафиками. Оба новичка несколько тупо их осмотрели. Молодой монарх был, в общем, доволен внешними формами, а вот избалованный женским вниманием Торговец отвернулся с равнодушным видом. Складки озабоченности вновь прорезали его лоб.
   – Сейчас не до отдыха. Мне следует тщательно осмотреть ваши владения и отыскать так необходимые мне стыки. Вдруг со временем у меня вообще сил на переход не останется? – В ответ все несколько уныло, но согласно кивнули. – Сами можете отдыхать, дайте мне лишь одного человека в провожатые.
   – Я пойду с тобой! – моментально отозвалась Флавия, с отточенной грацией виляя попкой и приближаясь к гостю. – За двадцать семь лет пребывания на этой каторге я не хуже Аристарха изучила здесь каждый камешек.
   Бонзай Пятый, вполне естественно, тоже стал настаивать на участии в поисках, да только его персональный шафик напомнил, что он еще и его лечащий врач, и прописал постельный режим:
   – Тебе после сотрясения очень не помешает спокойно выспаться. Аристарх, покажите его величеству свободное помещение.
   – Не беспокойтесь, граф, – отозвался старший пастух и приглашающим жестом увлек венценосного гостя за собой.
   Как ни странно, следом за ними потянулись самая младшая женщина-шафик и три никем не занятые простые каторжанки. С большим сомнением Дин повернулся к своей сопровождающей:
   – Ему действительно нужен покой.
   – Что ты расстраиваешься? – Флавия довольно фривольно подхватила своего нового коллегу под руку, прижалась к его локтю соблазнительной грудью и повела в глубь дальних пещер. – Да ничего с таким молодцем не случится от одного удара по голове. Сам ведь очнулся, реанимировать не пришлось. И если потешится пару часиков вначале, то потом лучше спать будет.
   – Хм… С головой шутить не стоит. И помимо прочего, – заинтересовался Торговец, – как тут у вас с беременностями?
   – За всю историю каторги ни одной не случилось, – грустно вздохнула сопровождающая. – Хотя это наверняка к лучшему…
   – И еще один вопрос: вам хватает питья, присылаемого в корыте?
   – Ни в коем случае! Мы все время пьем из родников в местах произрастания зеленых корней. Помимо этого здесь есть маленькое озеро, в котором мы купаемся, и ручеек, в него впадающий, он тоже используется для питья. Как я догадалась, тебя мучает жажда?
   – Не то слово! Язык уже к нёбу присох.
   – Тогда с этой пещеры и начнем осмотр, – посоветовала Флавия и потянула Дмитрия в первый проход направо.
   Огромный грот с небольшим озерцом казался таким уютным и милым, что невольно закралась мысль о его искусственном происхождении. И многочисленные одеяла из толстого слоя местного каучука явственно указывали на частое употребление оного места для неких сексуальных ритуалов. Последнюю догадку женщина-шафик и не собиралась отрицать:
   – Здесь, во время послеобеденного отдыха, мы проводим самые приятные полтора часа в ласках. Если бы не полчища пауков, по неведомой причине спешащие сюда именно в ночное время, большинство каторжан здесь бы и ночевали. – Подождав, пока гость напьется из сбегающего по стене ручейка, Флавия перешла на низкое женственное контральто: – Может, мы искупаемся?
   – Боюсь пауков!
   – Таких, как мы, эти ядовитые бестии не трогают…
   – Знаю, Аристарх рассказал. – Дмитрий словно под гипнозом уставился прямо в глаза приблизившейся к нему коллеги и почувствовал: еще чуть-чуть – и он дрогнет. – Но все равно, давай вначале я все внимательно осмотрю, а потом с огромным удовольствием потру тебе спинку.
   – Обещаешь?
   – Настаиваю!
   Проводница постаралась скрыть победную улыбку и перешла на деловой тон:
   – Тогда в путь! Здесь больше ничего тебя не заинтересовало?
   – Увы! Двигаемся дальше.
   Они бродили по территории каторги часа четыре. Обошли по периметру весь выступ над озером слантерса, потом два раза пересекали его прыжками крест-накрест и напоследок обследовали внушительную часть пещер, в которых подневольные рабы собирали зеленые корешки. Но нигде Торговец не заметил даже маленького краешка такой вожделенной дуги створа перехода между мирами.
   Подобный факт расстраивал невероятно, но и заставлял все врожденное и выработанное годами воображение мобилизоваться по полной программе. Поэтому Дмитрий Светозаров – для завершения списка – решил проверить еще одно место – то, где находился артефакт:
   – Детка! – К такому дружескому обращению они пришли во время долгого ночного путешествия. – Покажи ту точку, где труба засасывает слантерс наверх.
   – Прыгай за мной! – И очаровательная женская фигурка, красуясь своими формами, помчалась впереди. Прибыв на место, Флавия устало рухнула на спину и в таком положении стала рассказывать: – Труба прямо под нами, на глубине метров десяти. Здесь, кстати, и самое низкое место всего озера, и сюда в любом случае будут стекать отходы жизнедеятельности наших маток. Если два-три человека станут сильно прыгать вот на этой точке, то под их ногами слантерс станет засасываться быстрее. Наползающие с той стороны массы будут не успевать заполнить выемку и таким образом можно добраться до самой трубы. Но тех нескольких отчаянных добровольцев, которые создали «перед собой и за собой» внушительные пустые пространства для воздуха, потом сбросили вниз мертвыми. Им тоже не удалось спастись.
   – Слушай, а куда вода стекает из озера и родников?
   – В мелкие щели между камнями, которые нечем ни расширить, ни углубить.
   – Хм… Прямо-таки немыслимая для живого разума ловушка! Черт побери! – С подобными восклицаниями Торговец легкими прыжками обследовал все вокруг, но так ничего и не заметил. Вернувшись к отдыхающей женщине, он для очистки совести спросил: – Если мы вдвоем начнем трамбовать эти красные шары прыжками, ямка начнет углубляться?
   – Может быть… – последовал меланхоличный ответ.
   – Тогда приступим! Углубимся метра на два и – купаться!
   – Уф! – Флавия легко вскочила на ноги. – Мне показалось, что ты меня обманул и решил просто убить сном. Оп‑па! Ну! Давай еще выше! Одновременно со мной! Держись за руку!
   Примерно к десятому прыжку они стали действовать настолько синхронно, что наверняка превысили высоту в шесть метров, а ямка у них под ногами хоть и не всегда попадала в перекресток прицела, но стала заметно проседать.
   – Здорово! – завопил от неожиданного восторга Дмитрий и стал с бравадой озираться не только вниз, но и по сторонам. После чего, вполне естественно, и наверх глянул. И в наивысшей точке полета поперхнулся воздухом от изумления: высоко-высоко у них над головами, на пределе видимости в этом проклятом дыме, виднелись четыре сходящиеся дуги межмирских створов. Но размещались они совсем не так, как в пещере Перекрестка. Концами не наружу, а внутрь, напоминая своим узором четырехлепестковый цветок. Из чего сразу следовало: подобная конструкция проходима.
   При падении Торговца отбросило далеко в сторону, но вернулся он довольно быстро и в ажиотаже свою проводницу заставил прыгать еще добрых пять минут на самую максимальную высоту. Само собой разумеется, что женщина ничего так и не увидела, зато довольно точно подсказала предел видимости в дыму на данном месте. Получалось, что дуги находятся на высоте пятидесяти метров. Непомерный для прыжка уровень, но, по крайней мере, он мог дать стимул для новых мыслей.
   – Насколько вверх могут допрыгнуть матки?
   – Ну… метров на пятнадцать.
   – Если их усиленно тренировать?
   – Максимум на двадцать…
   – Мало! Надо меня забросить на ту самую отметку в пятьдесят. Сумеете?
   Флавия думала и выдвигала варианты очень долго. И только после обсуждения самых невероятных способов призналась:
   – Ничего больше не соображаю. И если ты меня сейчас не искупаешь – тронусь мозгами.
   Пришлось спешно возвращаться к озеру, где парочка после водных и прочих процедур блаженно заснула на одном из мягких одеял. Но спал теперь Дмитрий с улыбкой, потому что в душе был уверен: выход из смертельной ловушки обязательно отыщется.

Глава 23
Новая наживка

   Борис Королюхов даром времени не терял. Предоставленное время он использовал со всей присущей ему изобретательностью и усердием. И, ухватившись, казалось бы, за совершенно бесперспективную ниточку, подобрался к удивительному и никем не ожидаемому сокровищу, с помощью которого можно было оказать самое непосредственное давление на объект.
   Правда, сначала даже такой многоопытный и прожженный специалист, как Павел Павлович, не поверил. Но Каралюх, когда надо, умел быть очень убедительным.
   – Средств на это уйдет самый минимум, – перечислял он при первом разговоре. – Я все равно бездельничаю. И по большому счету это пока единственный шанс разыскать подобным образом пропавшего человека. Ведь как ни суди, но та мафиозная сеть первой воспользовалась новизной своего товара и, пожалуй, больше всех в Европе нажилась на похищениях девочек. Я раскопал в документах и смутно помню по своей первой работе, что конторе даже удалось выйти на след этой группы под кодовым названием «Сваха», и только по непонятным мне причинам дело не было доведено до конца.
   – Что-то и мне такое припоминается… – наморщил лоб шеф, хотя на самом деле прекрасно помнил все перипетии тех событий двадцатилетней давности. Между прочим, в той работе, на одном из ее этапов, действительно впервые принял участие и юный Боря Королюхов, которому на то время едва исполнилось шестнадцать лет. А значит, один из лучших агентов мог быть в курсе многих деталей.
   Суть заключалась в том, что одна из общеевропейских матримониальных служб не просто сводила и знакомила желающих отыскать свою половинку через брачные агентства, а совместила эту деятельность с откровенными и наглыми похищениями малолетних красавиц. И под прикрытием перевоза кандидаток в места знакомства доставляли одурманенные жертвы какому угодно заказчику. Раскрытие и пресечение этого криминального дела тогда прошло очень тихо, в обстановке полной секретности: ни общественные организации, ни СМИ не узнали ничего. Да и главари «Свахи» вовремя скрылись в неизвестном направлении.
   Как бы там ни было, но перспектива поданной агентом идеи действительно заслуживала внимания. Шансы найти родную сестру Светозарова, которая могла не раз умереть за прошедшие двадцать лет, были близки к нулю, но почему бы не попробовать? Каких только неслыханных историй не случается в житейском море совпадений. Поэтому Павел Павлович раздумывал над предложением агента недолго:
   – Ладно! Начинай заниматься этим немедленно. Разрешаю использовать все вспомогательные службы. И держи меня постоянно в курсе всего хода поисков.
   Вот так и закрутилось это дело. Но даже всемогущий шеф не догадывался, что Каралюх скрытно от всех со времен своей юности поддерживает деловые отношения с одним из главарей «Свахи», который теперь переквалифицировался в очень крупного политического бонзу. И практически никто в мире не мог бы отследить один из коротких разговоров по мобильной связи:
   – Алло, Збышек? Привет, старый!
   – И тебе привет, пампушик!
   – У тебя старые связи с желтыми песками еще остались?
   – Обижаешь, приятель. Я там почти как родственник.
   – Вот и прекрасно. Тогда встречаемся срочно на нашем любимом месте у фонтана. Есть деловое предложение. Надо поработать с одним фацетом [1 - Фацет (польск., жарг.) – тип. (Примеч. автора.)].
   – Без проблем!

   Возвращение в мир Земли прошло как в сказочном, волшебном сне.
   Впервые в своей жизни Александра соображала настолько плохо, что не могла разобраться в хороводе собственных сумбурных мыслей. И дело было не только в том, что теперь она своими глазами видела (и ощущала всеми остальными органами чувств) другие миры, а в том, что она теперь стояла перед самым решительным выбором в своей жизни. Будь ее воля, она бы сразу уговорила Дмитрия остаться в увиденных мирах навсегда и навсегда бы порвала со своим кровавым кошмарным прошлым. Как она ни упивалась прежде ролью уникального, непобедимого, хитрейшего и коварнейшего агента, уже в третьем по порядку мире всю эту мишуру она была готова забыть навсегда. Но главной причиной такого желания, конечно, была любовь к Светозарову. В данный момент она и секунды дальнейшей жизни не могла помыслить без единственного, самого желанного, самого ласкового и нежного человека. Ночью после возвращения на виллу она так и не смогла сомкнуть глаз, хотя все время усиленно притворялась спящей. Особенно в моменты, когда Дмитрий просыпался и бережно всматривался в полутемной спальне в ее лицо. Тысячи вариантов будущего проносились перед возбужденным сознанием Александры, и в каждом из этих вариантов она не представляла себя без своего единственного мужчины.
   Вот только мрачная тень прошлого лежала между ними и не давала покоя. Непреодолимая черная полоса обмана, подлости и коварства. А чтобы ее перешагнуть, придется открыть всю правду, до самого последнего жеста, слова и желания. В глубине души девушка была уверена, что Дмитрий ее поймет, простит и даже останется с ней навсегда. Но как человек глубокого ума и уникальный специалист по интригам, она прекрасно понимала, что простым признанием, высказанным в лоб, проблемы разрыва с прошлым не решишь. Здесь следует действовать без спешки, с определенной взвешенной осторожностью. Потому что ни одна попытка смягчить страшный удар действительности не окажется лишней, а весь процесс придется строить по ходу ежеминутно меняющихся настроений, ситуаций и случайностей.
   Вот почему и не спала всю ночь двуличная путешественница по иным мирам. Прислушивалась к дыханию любимого и перебирала в уме все варианты своих предстоящих действий и составляла желаемые сочетания самых нужных слов.
   К сожалению, жизнь вносит в любые планы самые неожиданные изменения. Хотя после рассвета начиналось все довольно оптимистично. Девушке удалось при утреннем сексе удачно скрыть свою сонливость и усталость, а потом при ласках завести правильный разговор на нужную тему:
   – Димочка, а какой мир тебе нравится больше всего?
   – О! Есть и такие. Причем их несколько.
   – Почему ты мне их сразу не показал?
   – Хитрая какая! Я ведь хочу тебе раскрывать всю сказку постепенно, так сказать, с нарастанием качества. Сама потом будешь счастлива от того, что мы начали с самых низов этого великолепия.
   – Ладно, с этим понятно. – Она лежала у него на груди и с удовольствием вдыхала запах до сих пор разгоряченной мужской кожи. – Но вот скажи мне другое: почему ты до сих пор продолжаешь возвращаться на Землю? Ведь сам утверждал, что готов уйти отсюда и все бросить в любую секунду.
   – Ну, во-первых, я давно подсознательно мечтал встретить тебя. – Дмитрий в порыве нежности прижал Александру так, что у той захрустели суставы. – Все-таки хваленая интуиция играет в нашей жизни немалую роль, и следует к ней прислушиваться.
   – Ага, – хихикнула девушка, с готовностью подставляя губки для очередного поцелуя. – Именно поэтому ты так на меня и набросился на катке?
   – Конечно! Все меркантильные и прочие низменные рассуждения были отброшены, а контроль над телом перехватило мое подсознание вкупе с интуицией. И, как видишь, я оказался на верном пути.
   – А вот и нет! Я первая упала тебе под ноги. Иначе ты бы меня и не заметил, а продолжал заглядываться на других девушек.
   – Ужас! И куда мои глаза смотрели? – Длинная серия поцелуев покрыла все счастливое личико его избранницы. – Но ведь потом я своего шанса не упустил! А значит, предвидение именно к этой встрече меня и вело. Это первое. Во-вторых: на Земле я остаюсь до сих пор из-за многочисленных моих торговых операций, огромной массы приятелей и той общественной работы, которую я веду от всего сердца. Причем должность главы попечительского совета – это не только желание облегчить участь многочисленных сирот и «трудных» детей, но и довольно меркантильная попытка кое-что изменить в будущем.
   – Расскажи! – Капризно надутые губки не давали единого шанса воспротивиться этому приказу, но Торговец все-таки нашел в себе силы и твердость:
   – Извини, моя сладенькая. Но пока это будет для тебя секретом. Хочу устроить по этому вопросу один очень приятный для тебя сюрприз. Уверен, что ты его оценишь по достоинству. И умоляю: не делай такое несчастное личико! Иначе я сразу начинаю себя чувствовать последним негодяем. Возникает желание «расколоться» и выложить тебе все, сразу и обо всем.
   Александра умильно потянула носиком и смиренно выдохнула:
   – Ладно, пусть пока останется секретом…
   – Вот и отлично! – Дмитрий опять наградил возлюбленную объятиями и поцелуями. – Ну и в-третьих: меня здесь держит желание любым способом обнаружить следы моих родственников. Если же родители и сестра погибли – разыскать виновников смерти и останки родных. Но, опять-таки возвращаясь к интуиции, мне патологически неприятно думать о трупах, меня при этом всего коробит и выкручивает. Что-то мне словно шепчет, что этого не может быть: они живы. И как только я их представляю живыми и улыбающимися, мне сразу становится легко и спокойно. Словно подсознание подсказывает: «Правильно! Так и думай!»
   – Было бы здорово их отыскать, – согласилась девушка и враз погрустнела: – А мне вот некого разыскивать, поэтому меня на Земле ничего не держит. Даже наоборот: мне здесь очень, очень не нравится. Любой из твоих миров – для меня несбыточная мечта…
   – Почему несбыточная? Как раз я и заинтересован, чтобы ты перебралась жить именно туда. Даже сам хотел тебя уговаривать на переезд. А тут видишь, насколько прекрасно и удивительно наши желания совпадают! – Светозаров радовался как ребенок: – Ты и в самом деле не шутишь с такими мечтами?
   – Нисколечко! И была бы счастлива, оказаться там уже сегодня.
   – Значит, так и сделаем!
   – Подожди… – Александра в смятении водила пальчиком возле губ любимого. – Вначале мне надо тебе тоже рассказать о себе все до конца. Может, тебе это и покажется странным, но и у меня есть некоторые секреты…
   – Ага! Вот сейчас-то и откроется страшная правда, – замогильным голосом стал вещать Дмитрий. – О беспричинных пропусках уроков в первом классе и о вырванной страничке дневника с двойками в четвертом! А напоследок, с покаянными слезами, ты мне расскажешь об ужасе насильственного поцелуя с одноклассником в шестом классе. Ну и в трагическом финале упадешь на колени и признаешься, что насилие в этом поцелуе исходило с твоей стороны. У‑у‑у! От таких секретов меня уже «колбасит не по-детски»!
   – Бесстыжий! Все у тебя шуточки да хаханьки, а для меня это действительно сложнейший вопрос, можно сказать – трагедия всей жизни…
   – Ладно, сладенькая, не обижайся! Можешь быть уверена: я со всем вниманием, пониманием и лояльностью отнесусь к твоим секретам и даже более того: заранее тебе прощаю все твои прегрешения, сомнения или нехорошие поступки.
   – Да? Все-все-все?
   Торговец с капризным хмыканьем коротко задумался, а потом воскликнул:
   – А вот и не все! Только те, которые ты совершила до нашей влюбленности. Зато если узнаю, что ты мне изменила в последние дни, то история с кровожадным, буйно помешанным Отелло станет лишь детской присказкой по сравнению с тем, что я тебе устрою. Вот!
   – Ух ты! – хихикнула его возлюбленная. – О нас тогда узнает весь мир, и создадут кучу жалостливых фильмов?
   – Ага!
   – Да… жаль, что не получится. Я теперь вообще мечтаю водить тебя за руку и как можно чаще одергивать, чтобы ты по сторонам меньше смотрел и другими девушками не увлекался. Так что при всем желании уже ничего не получится.
   – А что, есть такое желание?
   – Ни малейшего, любимый.
   – Ладно, тогда начинай рассказывать о своих секретах.
   – Прямо сейчас? Вот так сразу?
   – А чего тянуть? Раз, два – и все готово! И мы в слезах опять сливаемся в объятии!
   – Хм. Как у тебя все легко получается. – Александра нахмурила бровки. – А для меня это, может, жизненная трагедия…
   – Сладенькая, мы ведь уже это все обсудили, и я тебя уже давно за все простил. Я тебя люблю такую, какая ты есть сейчас, и мне глубоко наплевать на все перипетии твоей жизни, которые случились до нашего знакомства. По большому счету можешь о них вообще никогда не упоминать, а если какая-то мелочь всплывет в нашей совместной жизни и мои глаза хоть чуть-чуть округлятся от удивления, можешь сразу начинать со мной ругаться подобными словами: «Ах ты негодник! Ведь это все случилось еще до нашего знакомства!»
   – Дорогой, ты так в этом уверен?
   Светозаров искренне удивился:
   – Ты сомневаешься в моих словах?
   – Ну что ты, сладкий! Ни в едином! – Похоже, его любимая даже испугалась подобного подозрения. – Но дело в том, что я все равно обязана тебе во многом признаться.
   – Любое твое слово готов слушать со всем вниманием.
   – Хорошо! – Александра лихорадочно размышляла, с чего начать, потому что чувствовала: момент самый благоприятный. И решила начать с самого безобидного: – Как ты знаешь, любая девушка пытается подкорректировать свой возраст, чтобы потом в старости не казаться полной старушкой…
   – Ха-ха! Этим меня не удивишь, – развеселился Дмитрий. – Мало того, родители умудряются и своим дочерям годик, а то и два отминусовать в раннем детстве. Следовательно, и тебя подобная стезя не минула?
   Его обнаженная возлюбленная покорно кивнула и начала рассказывать:
   – Со мной все гораздо сложнее и запутаннее…

   Именно в этот момент непредсказуемая судьба при активном содействии агента Бориса Королюхова начала вносить свои коррективы в жизни многих людей. Сделай она это чуть позже или на следующий день, Дмитрий Петрович Светозаров перетасовал бы к тому времени всю колоду причинных карт и вытекающих из них следствий – и никакие «подставы» или инсинуации ни ему, ни Александре уже не повредили бы. А так…
   Все началось с анонимного звонка.
   По печальному совпадению, мобильный телефон находился рядом с кроватью, на тумбочке. Этот номер знали только самые крупные деловые партнеры, приятели Торговца. С явным нежеланием и неприятным предчувствием он протянул руку и взял телефон. Но уже с первых слов замер в некотором шоке.
   Говорил мужчина, на хорошем немецком, но с явным арабским акцентом. В тоне чувствовалась непреклонная властность и привычка повелеть всем и вся:
   – Господин Светозаров! Уже много лет со мной живет ваша сестра Елена. В последние годы она мне приелась окончательно, а посему я решил от нее избавиться. Подобные наложницы так просто в большой мир не возвращаются по причине их чрезмерной осведомленности. Хоть я содержал Лену в полной изоляции все двадцать лет, но и в этом случае она многое видела и слышала. Риск повреждения моей безупречной репутации может быть перекрыт лишь неимоверно огромной суммой денег. Поэтому ее в данный момент спасает только одно: ваше немыслимое богатство, о котором подробно доложили мои люди. В данный момент предлагаю вам серьезно подумать над двумя вопросами: готовы ли вы встретиться со своей родной сестрой и не пожалеете ли вы для этого доброй половины своего состояния. Во время следующего звонка я назову вам конкретную сумму. Думайте!
   Короткие гудки отбоя почему-то оглушили как самого Дмитрия, так и Александру, прильнувшую к телефону с другой стороны и разобравшую каждое слово. Затем несколько минут пара влюбленных молчала, переваривая только что полученное известие. Причем каждый из них к событию подходил с позиции своего знания реалий.
   Торговец пытался подавить в себе сразу несколько бушующих эмоций: радость, недоверие и страх. Радость – потому что ему не жалко было всего своего состояния во всех мирах, чтобы встретиться, соединиться со своей кровиночкой, с родной сестрой. Недоверие – потому что он прекрасно знал, на какие преступления могут пойти многочисленные подонки, аферисты и шантажисты ради золотого тельца. И еще не было гарантии, что говоривший отдаст на все готовому брату живую свидетельницу собственных преступлений даже после получения выкупа. Ну а страх Динозавра обуревал только от одного предположения, что радостная весть может оказаться всего лишь чьим-то глупым вымыслом, попыткой шантажа или бессмысленной шуткой. То есть обманом с самого начала.
   Подразумевалось, что при следующем телефонном звонке ему просто обязаны представить неопровержимые доказательства существования Елены. Для этого она при прямом разговоре должна будет вспомнить из их жизни нечто такое, о чем знает только Светозаров или их родители. Девочку похитили в тринадцатилетнем возрасте, так что подобных воспоминаний у нее должно остаться предостаточно. В противном случае ни о каких договоренностях не может быть и речи. Мало того, за беспричинный шантаж Торговец готов был уничтожать похитителей сотнями и тысячами. И только благополучное воссоединение брата с сестрой теперь оградит подобных нечестивцев от скорой и неминуемой смерти. С имеющимися у него невероятными возможностями Торговец и так слишком долго либеральничал, не желая привлекать внимание к своим проектам. Теперь, по всей видимости, его терпению придет конец.
   Александра пользовалась совершенно иными критериями. Она сразу догадалась, что этот звонок не что иное, как дело рук ее родной конторы. По крайней мере девяносто девять процентов из ста – за подобное объяснение. Вот только и она сразу сообразила, что Дмитрию вынуждены будут представить неопровержимые доказательства существования сестры. А значит, существовала вероятность, что им в самом деле удалось отыскать давно похищенную девочку. Это кардинально меняло ситуацию. В подобном случае контора и ее безжалостные покровители могли получить в руки страшнейший, самый действенный рычаг давления на объект.
   Ну и один процент все-таки следовало оставить на то, что в самом деле какой-то пресытившийся постаревшей наложницей шейх решил поправить свои финансовые дела с помощью банального выкупа. Елена могла не раз умолять отпустить ее к брату за любое вознаграждение, при этом не подозревая, что Дмитрий Петрович Светозаров теперь величина европейского масштаба. Любое детективное агентство частного сыска могло собрать для шейха достаточно информации о «стоимости» Динозавра, и жажда наживы и в самом деле могла перевесить здравый смысл. Ко всему прочему, подобные люди никогда особо не мучились угрызениями совести. Им было достаточно заплатить за живой товар, чтобы считать себя кристально честными и справедливыми.
   Если все детали разговора окажутся правдой, остается еще один важный вопрос: в каком психическом состоянии в данный момент находится Елена? По делам службы Александре однажды довелось побывать в одном из таких гаремов – после ликвидации рабовладельца, – и она имела возможность пообщаться с освобожденными наложницами. После этого общения осталась твердая уверенность, что все несчастные женщины, выжившие в руках маньяка, стали психически неполноценными. А некоторые вообще превратились в сломленные, лишенные всякой собственной воли создания, для которых смерть была бы благом. Одну спасенную наложницу тогда так и не сумели уберечь: при первой же возможности она покончила с собой.
   Пожалуй, именно воспоминания о том деле заставили Александру изменить свое решение о немедленном уходе в любой иной мир. Вначале следовало наведаться в родную контору: выведать дополнительные данные о местонахождении неизвестного шейха и факте его розыска. Кто и как умудрился раскопать историю такого далекого прошлого? Какие средства давления и агентурные разработки при этом использовались? Как собираются в конечном итоге использовать найденную Елену? Вряд ли контора выпустит такой козырь из рук, получив взамен только денежные, пусть даже и огромные, средства.
   Мелькнула, правда, мысль, что придется с ходу отчитываться еще и за этот телефонный звонок. Но сообразительность моментально подсказала, что и как надо говорить в подобном случае.
   Ко всему прочему, облегчая Александре выполнение намеченных планов, Торговец решил действовать. Он быстро стал одеваться, бросая при этом короткие, рубленные фразы:
   – Дорогая! Мне срочно надо заняться тотальной разведкой. Хочу просмотреть большую часть этих любителей гаремов. Для этого есть более удобное место в соседнем земстве.
   – А это не опасно?
   – Нисколечко! Помни: со мной никогда и ничего не может случиться!
   – Чем я могу тебе помочь? – успела вставить Саша.
   – Только одним: сделай так, чтобы я о тебе не беспокоился. Поэтому лучше всего сиди дома и никуда не выходи.
   – Совсем-совсем?
   – Есть важный повод?
   – Ну а как же! Мне ведь надо уладить дела с увольнением и для этого появиться на работе.
   – Хорошо. Но помни, с этого часа я приставляю к тебе охрану в виде телохранителя и двух наблюдателей. Не смей без них выходить из дому. Они вскоре приедут сюда на машине. Передвигаться по городу тоже будешь только в их бронированном лимузине.
   – Ой, Дима! Зачем такие сложности?
   – Понимаешь, ты для меня стала настолько дорога, что я лучше буду дуть на холодное, чем позволю тебе обжечь хоть мизинчик.
   – Но ведь мне никто не угрожает. – Девушка в недоверии пожала голыми плечиками. – Да и как я появлюсь на работе с телохранителем? Меня не поймут…
   – Ладно, телохранители и наблюдатели останутся в холле здания. И каждые десять минут будут тебе звонить по телефону до тех пор, пока ты не уладишь все свои дела. Но и во всех остальных случаях отныне ты будешь обязана их информировать о каждом своем шаге. Вплоть до того, сколько времени ты намереваешься провести в женском туалете. Если по истечении этого срока ты оттуда не выйдешь, они станут ломать дверь.
   Александра с дрожью замоталась в одеяло:
   – Мне страшно!..
   – Сладкая! – Дмитрий опустился на колени к ней на кровать и заключил в объятия. – Будем надеяться, что все мои опасения яйца выеденного не стоят. Но! К тебе огромная просьба: отнесись к подобным мерам безопасности со всей серьезностью и поверь: этот мир очень, очень опасен! Я с большей беззаботностью готов оставить тебя среди ядовитых пауков или диких зверей, чем без элементарной охраны среди этих злобных маньяков, корыстных рвачей, подленьких в своей трусости людишек. Конечно, их на этой планете меньшинство, но именно это агрессивное меньшинство и обладает наибольшей властью и силой. Договорились?
   – Хорошо, дорогой. Ты меня не только напугал, но и убедил.
   Торговец еще раз посмотрел во внимательные серьезные глаза возлюбленной, поцеловал их десяток раз – и умчался в неизвестном направлении. Александра только и позволила себе, что сквозь щелочку между штор проследить за уехавшим автомобилем да осмотреть улицу. Никто вроде следом не устремился, но и так было понятно, что многочисленные группы наружного наблюдения приступили к работе. Мнимого миллионера на соседнем участке тоже видно не было, но это вовсе не значило, будто он бездельничает, опиваясь дорогими коньяками.
   Затем Александра быстро оделась, спустилась на кухню и плотно позавтракала. Только она закончила, как появился заказанный лимузин с охраной. Внутри оказалось не трое, а сразу четверо мужчин, ибо водителю вменялось в обязанность безвылазно находиться на рабочем месте. Жилистый мужчина, в котором с первого взгляда была заметна физическая мощь, сразу протянул объекту охраны мобильный телефон со словами:
   – Фройлен, вам звонит господин Светозаров.
   Действительно, это был родной и узнаваемый голос Дмитрия:
   – Саша, любимая, я по тебе уже соскучился. Но хочу сразу представить тебе ребят, которые будут тебя теперь всюду сопровождать. Старший группы – Петр! – Словно расслышав свое имя, жилистый качок вежливо наклонил голову. – Это один из самых знаменитых воинов, чемпион по многим видам единоборств и боевой подготовке. Другие двое – тоже орлы, хотя внешне выглядят не слишком приметно. Все они в твоем полном распоряжении. Разрешаю тебе прикупить несколько нарядов в лучших магазинах. Сама понимаешь, когда мы будем «в гостях», я хочу, чтобы ты выглядела лучше всех – не только благодаря твоей природной красоте. И еще, моя сладкая. Петр имеет право действовать в иных случаях очень жестко и быстро. Как истинный профессионал, он всегда может оценить любую ситуацию должным образом. Поэтому я тебя просто умоляю: ни в коем случае не противься в случае чего его приказам. Поверь, это для твоего же блага и моего спокойствия. Ты куда сейчас?
   – Вначале на работу, потом на кладбище. Хочу заказать постоянно обновляемые цветы возле праха бабушки.
   – Правильно, извини, что я сам не догадался.
   – Ну что ты! Потом и в самом деле проедусь по магазинам. А ты надолго?
   – Пока не могу ответить точно. Но как только освобожусь – позвоню тебе без промедления. Веди себя хорошо! Крепко-крепко целую.
   – И ты себя береги!
   В здании, где размещалась контора, увидев охрану, запустили в действие программу прикрытия под названием «офис». Даже если бы Петр проводил свою подопечную непосредственно на ее рабочее место, она бы получила возможность продемонстрировать вполне правдоподобную деятельность, связанную с сокращением штатов, и на короткое время уединиться с кем надо в других кабинетах. Но так как телохранитель со своими помощниками остался в холле, агент прошла непосредственно к Павлу Павловичу, куда чуть раньше проскользнул и начальник аналитического отдела Казик Теодорович. Плотно прикрыв за собой дверь, девушка с улыбкой победительницы прошествовала к столу, браво отдала честь и плюхнулась в свободное кресло:
   – Дорогой Пыл Пылыч! Можете меня поздравить: цель достигнута! Вчера собственными глазами, руками и ногами убедилась в существовании других миров! Ура мне! Ура, ура, ура!
   Шеф и Казик так и вскинулись от нетерпения, заерзали, чуть ли не подпрыгивая, радостно переглянулись – и засыпали агента ворохом вопросов:
   – Сколько миров? Какие? Где? Как? Каковы условия перехода?
   Открывать истинную правду о перемещениях девушка не собиралась. Ко всему прочему, сам факт перехода от нее никак не зависел и не подлежал повторению посторонним человеком. А вот некоторые факты рассказать было необходимо, иначе такой зубр спецслужб, как шеф, может заподозрить что угодно – и тогда весь поход сюда с целью выяснения судьбы Елены станет бессмысленным. Если вообще не самоубийственным. Только грамотно и выверенно построенный рассказ может убедить коллег по работе в искренности. Благо времени для тщательной предварительной подготовки хватило. И вряд ли кто заметит маленькую ложь на фоне уникальной, потрясающей правды.
   Вначале Александра положила перед собой на стол мобильный телефон и пожаловалась:
   – Этот недоверчивый тип приставил ко мне охрану и теперь надо звонить им каждые десять минут. Не забудьте мне об этом напомнить. А по поводу моей вчерашней экскурсии: это было нечто нереальное. Сам момент первого перехода я не то чтобы не заметила, но и не почувствовала. Только вот он вел меня за руку по своему полутемному подвалу и предупредил, что надо смотреть под ноги. Я перешагнула через какой-то брусок, подняла голову – и сразу почувствовала иное освещение. Мы оказались в совершенно пустынном безжизненном мире, в котором достаточно пригодная для дыхания атмосфера. Как сказал объект, он использует этот мир как буферный и в дальнейшем он попробует начать мое обучение именно в нем. Затем точно таким же непонятным способом он перевел меня в другой мир. Вот там я и растерялась впервые в жизни. Представьте себе редко стоящие деревья высотой в сто метров каждое, причем все их ветви усыпаны маленькими серебристыми листочками. Из-за таких негустых крон местное светило пробивает весь лес наискось многочисленными лучами, высвечивая высокие, в рост человека, листья папоротника. Потом выяснилось, что это был не совсем папоротник в нашем понимании, но все равно очень похож. И самое потрясающее – среди этих гигантских листьев буквально толпились со всех сторон грибы-боровики. Семьями, толпами, строем и россыпью. По колено, по пояс, по грудь и выше моего роста. А самые большие грибы посередине их слегка раздутой ножки мы не могли обхватить вдвоем. И – запах! Дурманящий, всепроникающий, очаровательный грибной запах! Мне кажется, я им пропиталась на всю жизнь. Этот запах навсегда укоренился в моих легких…
   – Хоть кусочек принесла? – вырвалось у Казика Теодоровича.
   – Он не разрешил, – печально вздохнула агент.
   Павел Павлович не удержался от недоверчивого сарказма:
   – Ага, ты еще скажи, что эти грибы разумные и их нельзя срезать.
   – Да нет, вроде нормальные, съедобные. Просто для этого есть определенные дни, и нарушать правила в том мире никак нельзя. Я хотела сорвать хоть один маленький боровичок, но Динозавр меня и слушать не захотел. Зато взамен рассказал одну историю, как он обычно наживается в других мирах с помощью именно этих грибов.
   Видно было, с каким нетерпением шеф желает выслушать очередную порцию чудес, но годами выработанное чувство времени заставило его прервать рассказ девушки:
   – Вначале звякни своему телохранителю.
   И только после успокаивающего звонка разговор продолжился:
   – В одном из лесных миров тамошний император проводит ежегодный конкурс наибольшего гриба, в котором наш объект вот уже несколько лет занимает первое место. Причем для устранения излишней подозрительности он за неделю до конкурса прибывает в столицу империи и во всеуслышание заявляет, что готов скупить у любого собирателя наибольший гриб за сумму, немного превышающую размер премии. Суть в том, что если ему и приносят тамошние грибы-переростки, допустим, по колено, то он их покупает, выплачивая только аванс, и составляет договор, что в случае победы выплатит разницу. Как правило, после показа гриба-победителя никто из сборщиков не является за доплатой, довольствуясь неплохим авансом. Динозавр получает первый приз, а ко всему прочему еще и гриб за очень неплохую сумму пристраивает кому-то из богатой знати. То есть его прибыль в любом случае огромна. И, как он хвастался, для этого еще ни разу не пришлось волочь за собой гриб больший, чем по грудь.
   – Понятно, – закивал главный аналитик. – Вот нам и ответ, откуда он может брать капиталы.
   – Что там еще было? – Шеф не терял нити.
   – Потом мы прошли около километра. Лес стал совсем редким, словно мы выходили из этой гигантской чаши на самом острие клина. Потом и деревья остались позади, по узенькой тропинке меж грибов и папоротников мы прошли последние пятьдесят метров и вышли на такое место, где у меня оборвалось дыхание. Мы оказались на уходящей в пространство скале, голая поверхность которой в виде языка нависала над полуторакилометровой пропастью. Я много слышала о впечатлениях тех, кто впервые смотрит на Большой каньон в Колорадо. Теперь я их понимаю, но лишь отчасти, потому что в том мире провал среди материковых пластов настолько внушителен и невообразим, что я просто не знаю, как это описать. Достаточно сказать, что до ближайших стен провала по сторонам было то ли пять, то ли десять километров. Мой глазомер поломался от одного только созерцания всего этого. Дальше стены сходились где-то в синеватой дымке, так что полный размер всего каньона мне определить не удалось. Ко всему прочему, оказалось, что лес вместе с поддерживающей его скалой является не чем иным, как островом в этом провале. А вот откуда гигантские деревья берут воду, Динозавр мне так и не объяснил. Вместо этого он предложил спрыгнуть с той скалы прямо вниз – с парашютами. Пришлось притворяться наивной трусихой, хотя в тот момент и особо кривить душой не пришлось. В общем, мы вернулись на прежнее место…
   – То есть, – поспешил уточнить Павел Павлович, – из мира в мир Торговец может переходить только в каком-то определенном месте?
   – Скорее всего, именно так. Правда, утверждать пока не могу. Но и в следующем мире мы из той же точки, где появились, и вернулись в переходный пустынный мир. Только потом вновь проскочили за несколько шагов прямо в подвал его виллы.
   – А в третьем мире вы что делали? – Казик Теодорович в волнении так переплетал пальцы рук, что те хрустели от напряжения.
   – О‑о‑о! Там деревья оказались еще больших размеров, – закатила Александра глаза от восторга. – Но и листья там не маленькие, а огромные, метров двадцать в поперечнике. Вот объект меня и катал два часа на одном таком листке, используя его как плот, по уютному лесному озеру. Причем воздух там был такой густой и тяжелый от испарений, что трудно было дышать. И гул постоянно слышался. Когда я на это обратила внимание, Динозавр мне многозначительно поведал, что недалеко от того места есть настолько большой водопад, что Ниагарский рядом с ним покажется ручейком. Только вот именно сегодня осмотреть его нет возможности из-за отсутствия ветра. Оказывается, туман и водяной пар настолько плотным облаком окутывают весь водопад, что великолепных каскадов и падающих морей практически не будет видно. Пообещал показать сегодня. Только вот…
   – Что-то случилось? Размолвка? – сразу напрягся шеф.
   – Да нет, с нашими отношениями все отлично, я его приручила основательно, – самодовольно ухмыльнулась девушка. – Дело в другом: после того как мы проснулись, раздался ранний телефонный звонок. Объект уже отправлялся в ванную, когда с ленцой вернулся за звонящим мобильником, подхватил его и вновь вернулся на прежний курс. Но в дверях ванной замер, что-то тщательно выслушал, но так ни слова собеседнику и не ответил. Затем бросился лихорадочно одеваться в свой лучший костюм, а мне запретил одной появляться на улице. Вы в курсе, что случилось?
   Павел Павлович удивленно скользнул взглядом по задумавшемуся аналитику и чистосердечно выдал:
   – Не имею ни малейшего понятия! Но неужели ты сама ни о чем не догадалась?
   – Почему же. Я просто уверена, что у него опять какие-то неприятности по работе. Кто-то из приятелей его явно предупредил о чем-то важном. Потому что оделся он слишком изысканно и презентабельно.
   – Да, мы тоже обратили на это внимание. Сейчас ждем докладов от групп наружного наблюдения. Пока он едет в соседний город. И очень жаль, что ты не знаешь, что у него на уме.
   – Увы! Думала – вы в курсе.
   – Ничего! Все скоро выясним!
   Но за этой уверенной бравадой шефа Александра почувствовала ложь. Да и Казик Теодорович совсем не умел владеть лицом, хотя и делал усиленно вид, что тщательно обдумывает только что услышанный рассказ о других мирах. Из чего следовало: одному из лучших агентов или не доверяют, или помимо ее воли включили в очередную многоходовую комбинацию, заставляя играть роль послушной, исполнительной марионетки.
   Что ж, есть повод выяснить все до конца. Тем самым помогая Дмитрию разобраться с анонимным звонком и окончательно удостовериться или в реальности существования сестры, или в наличии наглых, беспринципных шантажистов.

Глава 24
Сами виноваты!

   Когда Торговец озвучил каторжанам свою идею, все сначала восприняли ее с негодованием. А уж крику поднялось! Даже уравновешенный Аристарх, старший пастух и надзиратель над новенькими коллегами, вспылил:
   – Ты покушаешься на самые незыблемые вещи нашего существования! Уж лучше сразу утонуть в озере с камнем на шее, чем потом умирать голодной смертью!
   Как раз сегодня ожидалось значительное пополнение рядов каторжан, на двух прибывших шафиков сверху наверняка сбросят около пятидесяти простых сборщиков. Кто это будет – уголовники или политические преступники, пока не знали, хотя предпочтение отдавалось противникам режима. По крайней мере, эти люди обладали большей самодисциплиной и чаще выживали в трудных ситуациях. Но с самого утра контейнер с пищей прибыл полным, что, вообще-то, означало праздничный день. А в такой день все были освобождены от работы и обязаны были всеми способами спасать прилетающее сверху пополнение Зеленой Каторги. Потом – благоустраивать и успокаивать вырванных из привычного быта людей. Как только Динозавр узнал все эти новости, так сразу стал с воодушевлением командовать:
   – Очень своевременно монахи нам свежие силы подбросят. Отцепляйте контейнер для акстрыга! Будем толкать его как можно ближе к трубе. А после обеда и второй контейнер туда же поволочем!
   Вот именно тогда и посыпались возражения. Пришлось в общих чертах обозначить главные планы освобождения каторжан. Причем сделал это Торговец в узком кругу шафиков и постоянно зевающего друга. Похоже, что выспаться этой ночью Бонзаю так и не удалось. Стараясь не сорваться на укоры за нарушение постельного режима, покоритель новых миров стал пересказывать:
   – Как мне рассказала Флавия, канатов из слантерса у вас заготовлено предостаточно. Так что на эту работу время тратить не придется. Под корыта тоже специальные валики лепить не надо: по возможности просто будем подкладывать твердые комки вашего пересохшего каучука. Для достижения нашей цели нам необходимы жесткие предметы или выступы для опоры. И тяжеленные корыта, которые мы определенным образом заблокируем в боковых проходах, для этой цели подходят лучше всего.
   – Еще и заблокировать? Ха! – возмутился в очередной раз Аристарх. – Может, вначале все-таки доведешь до нашего ума суть «нашей» цели?
   – К чему и веду! Заключается она в том, чтобы в специальном кресле при помощи растягиваемых канатов зашвырнуть меня на пятидесятиметровую высоту. Там я заметил нужный для меня переход, через который я смогу попасть в любое нужное мне место как этого, так и любого другого мира. В том числе и того, в котором сделаны наши камзолы. Следовательно, веревки из такого материала вместе с подъемными устройствами я достану и доставлю сюда очень быстро. После этого всех вас вытащу наверх в том самом гроте, откуда нас сюда забрасывают. Ну а дальше мы уже будем действовать в соответствии с генеральной задачей дня.
   Молодой монарх пощипал себя за мочку уха и в наступившей тишине сказал:
   – Народ хочет знать о той самой генеральной задаче все.
   – Спасибо, ваше величество, что выказали присущее вам чувство справедливости. – Дмитрий сделал легкий иронический поклон в сторону друга. – Династии Ягонов всегда претила несправедливая рабовладельческая структура правления, поэтому Бонзай Пятый всячески наказывает неправедных правителей, вплоть до укорочения на голову. Поэтому на здешнем континенте будет восстановлена справедливость – в первую очередь в верховенствующих кругах. Императора, всех его приспешников и лживых шафиков сбросим сюда. Пусть они на Зеленой Каторге собирают корешки на благо своего народа, пока тот будет излечиваться от наркотической зависимости.
   – Их же пауки сожрут! – удивилась самая молодая женщина-шафик. А Флавия ей поддакнула:
   – Да и на поверхности такой бедлам начнется…
   Мужчины-шафики тоже принялись наперебой высказывать свои страхи и сомнения.
   – Ладно, будем решать вопросы по мере их поступления, – прекратил прения Торговец. – Порядок таков: вначале ухожу я. Потом вынимаю вас всех. И уже наверху мы разбираемся со всем остальным. Согласны?
   – Да мы-то с радостью, – ответил за всех Аристарх. – Но… Если честно, боязно менять многовековой уклад. Тем более, что уверенности в освобождении у нас так и не появилось.
   – Берите пример с его величества. – От такого поворота даже сам молодой монарх удивился – и зевать перестал. – Он, хоть и получил травму, остаться здесь не пожелал. Просто дал мне команду найти отсюда выход, и мне ничего не оставалось делать, как этот выход найти.
   Пока мужчины в недоумении чесали густые бороды, а женщины поглаживали пикантные лысины, пытаясь связать травму с приказом найти выход, Торговец продолжил бодрым голосом:
   – Поэтому, уважаемый Аристарх, вы забираете всех маток и столько людей, сколько вам необходимо, и направляетесь встречать новеньких. А мы приступим к строительству катапульты. – Заметив еще более дикое непонимание в глазах собеседников, он добавил: – Не трудитесь понять новое слово. Вы сразу все поймете, когда увидите ту самую катапульту.
   На свободу хотелось всем. Поэтому возражений больше не последовало. И с той самой минуты всеми и каждым распоряжался Дмитрий Светозаров.
   Оба корыта отцепили одновременно. Не хватало только, чтобы корыто с продуктами забрали в тот момент, когда его соберутся тянуть на позицию. Затем все скопом принялись толкать корыто для акстрыга в сторону озера с трубой. Дело осложнялось тем, что не все проходы из главной пещеры соответствовали должным размерам. А так как ни кирок, ни другого инструмента в условиях зеленого дыма быть не могло, расширяли проход единственно возможным таранным методом. Для этого вместо тарана использовали сам корпус идеально прочного корыта. Хорошо еще, что шариков слантерса под днищем тяжеленного контейнера хватало: толпа людей облепляла остов параллелепипеда и ритмичными движениями двигала его взад-вперед. Порода крошилась от ударов, и первая опора для катапульты двигалась вперед. Пусть медленно, но верно. Как раз закончили установку на нужном месте к моменту обеда.
   Второе корыто, с оставшимся в нем ужином, толкали уже по хорошо проторенному пути и со свежими силами только что прибывших новичков. В большинстве своем они оказались людьми, далекими от уголовных преступлений, и хоть сильно стеснялись поначалу своего обнаженного вида, но сразу утирали слезы на щеках, когда узнавали, что здесь вовсю готовится эпохальный побег. Ко всему прочему, вниз успели сбросить, пожалуй, самого известного и чуть ли не единственного на сегодняшний день борца с создавшимся положением вещей. Купец Тратен в последние дни дошел до открытого неповиновения императору, призывая венценосного прекратить аресты неугодных свободолюбивых подданных и начать массовое лечение народа от пристрастия к акстрыгу. За что, естественно, и поплатился: монахи даже согласия императора на арест не спрашивали. Хотя Тратен убеждал старых каторжников, что император прислушивается к его словам.
   Новички сумели описать политическую обстановку на данный момент. Они знали многое. Благодаря этому Торговец пересмотрел многие свои планы, которые изначально были слишком уж кровожадными.
   Все поправки вносили по ходу общего дела и после уточнений со вновь прибывающими каторжниками утверждались советом шафиков.
   Прежде чем переворачивать второе корыто, все каторжники в последний раз поели – и только после этого принялись устанавливать вторую опору в расчетное место. И вскоре громадная рогатка была готова.
   К тому времени и возникла новая проблема, о которой сначала не подумали. Предполагалось, что канаты из слантерса будут привязаны к углам толстенного одеяла, создавая таким образом упругую пращу. Но на практике все оказалось гораздо сложнее: одеяло из-за своей собственной упругости сворачивалось в полете – еще до того, как вложенный для испытаний камень успевал из него вылететь. При первом выстреле камень вернулся вместе с переплетенным одеялом, и только благодаря случайности обошлось без жертв. Еще долго, как ни мудрили с натяжением резиновых жгутов, как ни переделывали само одеяло, ничего не получалось. Само собой, откладывался и бросок человека: в случае неудачи его могло так ударить о камни при возвращении, что и пуленепробиваемая куртка не спасла бы. Для благополучного запуска шафика на высоту требовался всего лишь обычный прочный кусок брезента.
   Тут свое слово сказал Бонзай Пятый, который к тому времени забыл про сон и личным примером взбадривал товарищей по несчастью при натяжении ужасно тугих канатов из местного каучука. Подойдя к разозленному неудачами товарищу, молодой монарх предложил:
   – Может, вместо одеяла мой камзол приспособить?
   – Гм? – Некоторое время Дмитрий смотрел на друга с непониманием, а потом глаза его расширились от озарения: – Эврика! Да ты гений! Раздевайся! – Правда, тут же понизил голос и поинтересовался: – Не страшно для истории, если король будет ходить голый?
   На что получил достойный ответ, без всякого наигранного пафоса:
   – Чего не сделаешь ради торжества справедливости!
   Как чуть позже оказалось, Бонзай совершенно голым не остался. Видимо, ему еще ночью выделили вполне приличные плавочки из кожи ядовитых пауков, и он теперь щеголял в них.
   С камзолом дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Как оказалось, ткань была настолько герметичной, что даже батареи и баллоны со специальным газом во внутренностях камзола не подверглись воздействию зеленого дыма. Благодаря чему пуленепробиваемую куртку из иного мира удалось подкачать и создать из нее довольно жесткую и прочную люльку-сиденье. И уже при первом удачном испытании запущенный камень угодил прямо в примерно обозначенное место. На всякий случай провели еще с десяток «выстрелов», пристреливаясь и выравнивая усилия канатов и слегка меняя угол натяжения.
   А потом настал и час отправки человека в неведомое «нечто». Торговец ни с кем прощаться не стал, пообещав, что все равно вернется очень скоро, разве что дал напоследок инструкции, что и как делать в каждом отдельно оговоренном случае. Благо вариантов развития событий он успел обдумать немало.
   Вначале не повезло. Натяжка оказалась слишком сильной для должного набора высоты, потому и скорость – чрезмерной. Динозавр пролетел на пару метров ниже намеченной цели и, сжавшись в комок, приготовился к не совсем приятному падению. Горы слантерса не дадут погибнуть опытному человеку, и все же недаром при сбрасывании осужденных было немало несчастных случаев. Прыгал рвущийся на свободу шафик по горкам местного каучука довольно долго, но обошелся без повреждений.
   Во второй раз прицел рассчитывали более тщательно, укоротив длину натяжения и приблизив люльку-кресло к поверхности «разгонной» дорожки. По резкой команде все отпустили тросы и фалды камзола – и с замиранием сердца уставились на взлетающую вверх фигурку. Вот Дин слегка расставил конечности, словно собираясь во что-то упереться, вот он скрылся из вида в зеленом дыму, а вот он назад… так и не упал!
   – Получилось! – первым в дикую пляску со скачками по отходам жизнедеятельности монстрообразных маток устремился его величество Бонзай Пятый. За ним, по мере окончательного осознания факта первого побега из Зеленой Каторги, присоединились вначале шафики, а потом и остальные каторжники. Праздничный день действительно обещал стать самым запоминающимся для всей истории Юга.
   Последние свои каторжные работы во внутренностях вулкана несправедливо осужденные люди проделывали с песнями и радостным смехом: оба корыта перетащили на их прежнее место и вновь подцепили к тросам. Неразгаданным артефактам еще предстояло послужить народу Южного континента.

   Бросок действительно оказался удачным. Наивысшая точка полета пришлась чуть ли не на сердцевину цветка из толстых, редчайших по высоте дуг. Не успел Дмитрий сделать соответствующие переходу движения, как его прямо-таки вышвырнуло из пространства, заполненного зеленоватым дымом. Вот только совсем не в то место, в которое он стремился, а в хорошо ему известной пещере Перекрестка. Точно в середину дуг. Да еще и на высоте три метра от пола. Благо Торговец ожидал чего-то подобного – все-таки пробой пространства производился в воздушной среде, и он вообще побаивался, что придется падать с неизвестной высоты. А так – три метра – пустяк! Отлично сгруппировался, коснулся напряженными ногами каменных плит и погасил инерцию падения, перекувырнувшись боком и через спину. Иномирский камзол и здесь сказал свое слово: ни единого ушиба.
   На ноги вскочил быстро. Огляделся – и сразу опознал хорошо знакомое место. И только после этого со злостью сплюнул в сторону одного из проходов с бормочущим зеленым дымом:
   – Ну, гадость хохочущая, погоди! Посмотрим, кто из нас посмеется лучше!
   Затем Дмитрию пришло в голову, что ведь он мог грохнуться не с трех метров, а, допустим, от самого потолка. С подобной высоты можно ведь и ноги переломать. Тем более, что они босые и поцарапанные. Поэтому мысли пошли несколько в ином направлении:
   «Вот упал бы я сюда и лежал, корчась от боли, а перескочить в другое место невозможно. И спускаться сюда без приказа всем запретили категорически. Хм! Да так и дуба дать можно от холода и голода! Нетушки, надо будет в это место какую-то сигнализацию провести, а охрану наверху на эти сигналы определенно сориентировать. Глядишь, пригодится подобная предусмотрительность. Еще и сам себя по голове поглажу!»

   Перейти из этого места в другое было невозможно. Поэтому шафик поспешил по витой лестнице наверх, туда, где в подвалах его строящейся башни располагалась внушительная дуга створа.
   По вполне понятному смещению часового пояса в Ягонах шли последние часы ночи, и рабочих на строящемся объекте не было. А охранники, которые несли дозор по периметру возводящего фундамента, через пару часов с невероятным возбуждением и восторгом пересказывали пришедшим на смену товарищам:
   – Тишина. Никого. Полный покой. И вдруг снизу слышим грохот. Затем скрип по лесам, топот, ругань! Выбегает наш шафик, а на нем только этот его камзол. Коленки сбиты до крови, пальцы на босых ногах расцарапаны, а морда – такая довольная-довольная. Увидел нас, да как рявкнет: «Как служба идет, добры молодцы?» Ну, мы ему, мол, все в порядке, ваше магичество. А он так пальцем помахал и добавил: «Молодцы, не расслабляйтесь! А то скоро ваш король вернется…» Может, еще что кричал, да мы не расслышали: вот он был, а тут вдруг раз – и нет его! Как соль в воде, растворился. Только соль вначале хоть прозрачной становится, а этот сразу, целиком с камзолом исчез…
   – И что? Босым-то он с чего был? – вопрошали изумленные товарищи. На что самый старший из дозорных ответил очень тихо и с оглядкой:
   – Кажись, наше величество с шафиком где-то по девкам загуляли. Не иначе…
   – Тогда понятно, дело молодое, – подвел итог разводящий и грозно добавил: – Только поменьше треплитесь о том, что видели! Понятно?

   К тому времени Торговец, уже в новых приличных одеяниях, возился возле приснопамятного стопорного устройства, которое помогало разгоняющемуся креслу швырять вниз новых, связанных, как коконы, каторжан. В том самом гроте, в который из-за плотно запертых ворот вели поблескивающие, вплавленные в камень рельсы. Из мира новейших технологий Светозаров доставил подъемное устройство с поворотной стрелой, люлькой и аккумулятором. Прикрепил все сооружение намертво к рельсам и, наклонившись над озером зеленого дыма, крикнул вниз:
   – Эй, как вы там? Готовы?
   По предварительным расчетам давно умерших на этой каторге коллег, расстояние от этого места до озера со слантерсом колебалось от ста тридцати до ста пятидесяти метров. Во время предварительного обсуждения надеялись, что слышимость окажется достаточной. И действительно, вскоре снизу донесся хоть и глуховатый, но вполне различимый восторженный вопль Бонзая Пятого:
   – Мы всегда готовы! А вот где тебя так долго носило?
   Как ни хотелось ответить товарищу какой-нибудь шуткой наподобие: «Да я просто на минутку зашел, подождите еще денек-другой!», но радость оттого, что внизу все в порядке, и чувство ответственности перевесили:
   – Бон! Ты садишься первым, с двумя женщинами! Во второй партии пусть поднимется купец Тратен. Предупреди, чтобы больше трех человек за один раз не садились! Иначе вниз рухнет весь подъемник. Пусть не переживают, вытащу всех до единого.
   Люлька подъемника после нажатия кнопки пульта управления плавно пошла вниз, скрываясь в густом зеленом дыму. В какой-то момент Дмитрию показалось, что вулкан ожил, заволновался, жуткий смех-бормотание стал более громким, а странное межмирское сооружение неведомых сил и канувших в Лету строителей вознамерилось любой ценой не выпускать свои жертвы на свободу. Но трезвая логика немного успокоила:
   «Ведь каторга существует всего четыреста лет, и появилась в результате политического переворота, по сути, заправил наркобизнеса. До сих пор монахи зарабатывают на акстрыге свои основные капиталы. Значит, божественные силы или неведомые космогонические злопыхатели здесь ни при чем. Огромный артефакт в виде уникального производства дефицитного слантерса еще требует своей разгадки, но личной, одушевленной волей или чувством мщения он обладать не может…»
   Так убеждал себя Динозавр до тех пор, пока неуничтожимый трос втягивал первую тройку людей наверх. Логика – логикой, а опасения так запросто не развеешь. И только когда его руки обняли радостно улыбающегося друга, а губы получили многообещающий поцелуй Флавии, на душе стало легко и спокойно, а сердце забилось размеренно и стабильно. Во время второй «ходки» пришлось спешно объяснять стоящей возле него очаровательной подруге, как пользоваться пультом управления и всем устройством в целом. Как оказалось, он зря опасался техногенной тупости женщины-мага из Средневековья: его напарница по бурному ночному купанию оказалась на диво сообразительной. Уже четвертый подъем каторжан она произвела полностью самостоятельно, а во время пятого Торговец вообще покинул площадку с первым грузом на спине. Створа в гроте не было, поэтому громыхало и сверкало молниями при перемещении знатно. Это, конечно, могло привлечь преждевременное внимание монахов, но вряд ли они осмелятся открыть ворота просто для осмотра. Да и день у них выдался слишком тяжелый: около пятидесяти человек вниз сбросили.
   Ну а уж если появятся, то против них у Динозавра имелось действенное оружие.
   Но первым делом он отправил в Ягоны Бонзая Пятого. Молодому монарху действительно было чем заняться, и, возвратившись прямо на место стройки башни для шафика, он с ходу пустился наверстывать упущенные сутки бездействия.
   Вторым перемещенным в пространстве стал купец Тратен. Еще внизу он убедил Дмитрия перенести его непосредственно к императору. Убеждая, что если его вернут с каторги с громом и молниями, он найдет, что сказать и чем напугать императорское величество. При этом купец даже не боялся возможного присутствия злокозненных монахов, притворяющихся шафиками:
   – Если я начну говорить и меня не убьют в первую минуту, то гвардия императора меня в дальнейшем защитит.
   Само собой, в подобные методы политической борьбы многоопытный Торговец не верил и собирался использовать для защиты Тратена свои уникальные возможности. Ко всему прочему, он вознамерился воспользоваться тем самым «цветочным» створом, который находился над трубой. По самым первым подсчетам, новый створ не только переносил его прямо на Перекресток, но и мог служить, так сказать, сливной ямой, в которую Торговец мог на ходу сбрасывать любой прихваченный попутно груз. Конечно, он догадывался, что груз этот он вряд ли сумеет принести издалека, но вот рядом, из самой столицы, – стоило попробовать. Так почему бы не попробовать сбросить на горы слантерса тех самых монахов? Хотя бы нескольких… А в идеале – всех… Закрутить их в водовороте пространственной турбулентности – и… Зато потом не придется их вылавливать по всему Югу.
   Но в данный момент следовало опасаться за жизнь самонадеянного борца за справедливость. Так что в первую минуту после появления в императорском дворце Дмитрий метнулся в пустынный темный коридор и стал наблюдать оттуда. Действительность превзошла самые смелые ожидания. Когда ослепленные придворные и сам император смогли проморгаться и увидели совершенно голого бунтовщика, полный справедливого негодования голос уже гремел на добрую половину гигантского дворца:
   – Горе! Горе правящей династии, которую обманули коварные монахи, торгующие акстрыгом! Вулкан отныне воспротивился несправедливости и ради спасения императора, его семьи и потомков, зная, что только мне венценосный поверит, отправил меня с этой страшной вестью наверх! Отныне Бормочущий Вулкан меняет все законы! Слушайте все – и не говорите потом, что оказались глухими или невежественными! И не обращайте внимания на грохот и молнии во время произнесения данной речи – это наш ангел-спаситель вычищает огнем окружающую нас скверну!
   В общем, купец Тратен оказался не просто уникальным оратором невероятной силы убеждения, не лишенным величественного пафоса, но также мистиком и жутким фантазером. Но самое главное: все, что он выкрикивал, соответствовало предварительной договоренности с шафиками, и сам оратор во все это истово верил.
   Быстро сориентировавшись в обстановке, Торговец вернулся в грот с подъемником и поспешно развез по всей столице еще несколько десятков людей из последней партии арестованных. Как только те оказывались дома, то самым решительным образом включались в приготовления по встрече остальных товарищей.
   Несколько раз пришлось на короткое время показываться в императорском дворце, где Тратен постепенно собирал вокруг себя все большую толпу жаждущих слушать. Но теперь уже сам император возглавлял эту толпу, а его гвардейцы несли круговую оборону. Во время последнего такого визита купец переключился на мелькнувшего во вспышках молний спасителя, призывая его остаться и выслушать:
   – Стой, ангел свободы! Мы просим тебя о малой помощи!
   Дмитрий так и замер на одной ноге, вопросительно глядя на голого мужчину. А тот сразу этим воспользовался:
   – Императору доложили, что мерзостные монахи собрались в своем монастыре и замышляют что-то недоброе. Напугай их, о, посланник великого вулкана! Накажи их, о ангел нашего благоденствия!
   – И много их там собралось? – деловито поинтересовался Динозавр.
   – Чуть ли не все!
   Вот тогда и скрылся Дмитрий в грохоте и сиянии молний, воскликнув лишь громко:
   – Да свершится воля вулкана!
   Играть так играть. А там и с артефактами разберутся, глядишь, наибольшую загадку всего мира разгадают. Но пока – зачем лишнее кровопролитие? Собрались самые ярые противники перемен в одном месте – так это просто прекрасно! Значит, пора применить против них самое действенное новое оружие. Конечно, оно еще не испытано, может и не подействовать. Но попытаться надо. В крайнем случае, уже сам испуг от грома и молний должен сильно деактивировать жадных трутней, которые пригрелись на шее у народа громадной империи.
   Вся тонкость предстоящего процесса заключалась в том, чтобы, не касаясь пола, осмотреться из выбранной точки с невероятной скоростью и тут же уйти в новый пробой пространства. Затем таким же образом «пролететь» над четырьмя дугами в самом вулкане. По результатам имеющихся наработок, вьющийся сзади хвост турбулентного урагана должен подхватить за собой в первом пробое реальности все живое, а потом рухнуть, провалиться во втором, большом и гораздо более пригодном для этого месте. То есть в том самом «большом сливе». Торговцу уже несколько раз приходилось пользоваться подобным методом для уничтожения особо опасных преступников или преследователей. Но раньше он их захватывал поодиночке, не больше. Даже когда недавно пришлось перенести в другой мир группу настырных шпионов, пришлось каждого из пятерки подхватывать турбулентностью отдельно. Правда, ребята оказались слишком ловкими и при перемещении даже умудрялись стрелять в межмирском пространстве, но с ними тогда тоже все прошло благополучно. Мало того, удалось сделать так, что эти трое мужчин и две женщины, отрабатывая свои провинности, еще и пользу теперь приносят.
   Сейчас же задуманное перемещение всего на несколько километров свершилось удачно ровно наполовину. Не в том смысле, что половина монахов осталась в сытом благополучии строить козни в своем гигантском по размеру монастыре. Нет, тут как раз все прошло удачно: подавляющее большинство деятелей, притворяющихся шафиками, с воем и мочеиспусканием рухнули на горы слантерса да там в полном здравии и остались. А вот сам Торговец чуть при этом не умер от полного и, что самое неприятное, неожиданного бессилия. Изначально он вознамерился после такого отчаянного и неиспытанного трюка сразу нырнуть к своим новым товарищам в грот, но вот как он там оказался, вспомнить так и не смог. По словам шафиков, он выпал из подпространства на высоте в полметра да так и шмякнулся лицом о твердый камень. Лишь через полчаса общими магическими усилиями удалось изгнать жуткую бледность с лица Дмитрия и убедиться, что кровообращение стало восстанавливаться.
   К тому времени все недавние каторжники скопились на маленьком безжизненном пространстве грота. Ни одного товарища по несчастью внизу не осталось. Да только и выносить их из этого места оказалось некому. Сам ангел-спаситель нуждался в экстренной помощи.
   Выход из положения нашли общим мозговым штурмом. Решили выломать ворота, используя подъемник из иного мира. Был, конечно, риск обрыва троса, а то и вообще слишком резкого пролома створок, при котором собравшиеся на маленьком пятачке беглецы могли быть сброшены обратно на озеро слантерса, но все единодушно решили рискнуть. Будучи уверены, что если они сейчас помогут графу Дину Свирепому, то он их впоследствии наверняка опять вызволит. К тому времени никто еще не знал, что Зеленая Каторга занята новыми сотнями обитателей.
   Ворота поддались общим усилиям и силе лебедки ценой десятка поломанных пальцев и доброй сотни сорванных ногтей. Затем в образовавшуюся внизу щель все беглецы проползли по одному и протащили за собой спасителя – в бессознательном состоянии.
   Дальше в течение одного дня произошла вполне бархатная и вполне бескровная революция, в результате которой вернувшиеся в принадлежащий им по праву храм шафики отвоевали свои исконные права. Сам император, прекрасно понимая, что его трон шатается, как никогда, встал со всей решимостью на сторону исторических прав местных магов и лично выступал на всех площадях, объясняя народу, как надо избавляться от наркотической зависимости. В первые дни цена на зеленый корень взлетела до небес, и пришлось насильственным методом заваливать рынок жевательным удовольствием. Потом акстрыг упал в цене до смешного, зато стали появляться первые выздоровевшие. Причем не просто появляться, а со всем рвением и усердием наставлять на путь истинный как своих друзей, соседей, так и первых встречных.
   Сам великий ангел-спаситель Юга пролежал в беспамятстве три дня. Потом еще четыре дня восстанавливал по крохам былое могущество. И только на восьмой день со дня уникального побега он смог наведаться в королевство Ягонов и успокоить не на шутку взволнованного Бонзая Пятого. Молодой монарх к тому времени уже начал собирать все свои капиталы, договариваться с союзниками и вознамеривался большим караваном двигаться к побережью. Там он собирался нанять или построить самые большие корабли, а затем плыть к Южному континенту для спасения товарища.
   Благо его шафик успел вовремя и остановил эту безрассудную затею. А еще через два дня, окрепнув и выспавшись (в промежутках между периодами обжорства и пьянства), он принес в Ягоны двух иностранцев, пожелавших связать свою судьбу с Севером и поклявшихся защищать Бонзая Пятого всей своей магической силой. Таким образом, в окружении молодого монарха появились первые придворные шафики: Аристарх Великий и Флавия Несравненная.

Глава 25
Неразбериха среди опасностей

   Время поджимало: Александре уже и так пришлось перезванивать телохранителю восемь раз. Следовало или уходить из «офиса», или хотя бы показаться лично на глаза обеспокоенной охране. Петр так прямо и заявил при последнем разговоре по телефону:
   – Вы хоть вниз к нам спуститесь для короткого разговора, а то мало что с вами там происходит.
   – Да что тут со мной может случиться, – с искренним смехом парировала девушка. – Просто так давно не была на работе, что соскучиться успела. Да и новостей масса. Но уже спускаюсь, через пять, максимум десять минут буду внизу.
   Она отключила телефон и выжидательно уставилась на шефа. Но тот пожал плечами:
   – Вроде все самое важное тебе рассказали. О дальнейших действиях или перемещениях объекта будем держать тебя в курсе по мобильному. Очень жаль, что пронести с собой камеру у тебя не получится…
   – Для этого надо вначале забраться в центр управления безопасности виллы, – напомнила Александра с печальным вздохом. – Но та дверь не открывается, да и он меня предупредил.
   – Тогда еще раз постараемся провернуть несколько попыток с летающими «насекомыми» и с мнимыми ремонтниками.
   – Как бы не провалиться, – скривилась девушка. – Мне кажется, в данный момент гораздо важнее выяснить, чем объект вдруг так неожиданно обеспокоился.
   – Сколько можно обсуждать одно и то же? – Павел Павлович скрыл на своем лице любой намек на эмоции. – Все, беги! И теперь постарайся держать нас в курсе событий условными фразами через «подружку».
   До этого они подробно обсудили и повторили все кодовые слова, с помощью которых много можно было передать информации в ничего не значащем разговоре между двумя женщинами. Но это и так было понятно. Гораздо больше спешащую вниз по лестнице девушку-агента беспокоил тот факт, что родная контора так ей ничего и не сказала по поводу сестры Торговца. Ведь она была уверена, что про Елену они знают все или, как минимум, в курсе предложения неизвестного шейха. И в данный момент не спускают глаз со Светозарова. Вернее, стараются не спускать, потому что объект прибыл в очень удаленный и редко посещаемый обычными мирянами монастырь и скрылся за его толстенными стенами. Группы наружного наблюдения сейчас предпринимали массу самых различных уловок, чтобы попасть внутрь этой тихой заводи католицизма и выяснить цель такого посещения. Разве что любящая его женщина сразу догадалась о причине поездки в такую глухомань. Ведь Дмитрий собрался «просматривать» гаремы чуть ли не всех известных миру шейхов и рабовладельцев. Как он это делал, оставалось только догадываться, но, скорее всего, именно этот монастырь и подходил для подобного просмотра лучше всего.
   Встретившись с телохранителями, Александра уселась в машину и огласила весь предстоящий маршрут:
   – Вначале едем в банк, потом на кладбище, а потом проедемся по сети магазинов. Заодно где-то там и пообедаем.
   Петр на это только согласно кивал: клиентка была рядом, и он был спокоен.

   Торговец в это время как раз заканчивал разговор с настоятелем монастыря:
   – Еще раз прошу извинения, что приехал так неожиданно, без предварительной договоренности.
   – Ну что ты, сын мой! Для таких, как ты, наши двери всегда открыты, а наши сердца готовы делиться благостью и величием истинного покоя.
   – Спасибо, святой отец. Это воистину святое место меня просто спасает от мирской суеты и ханжеского словоблудия. Хочу надеяться, что никто из плохих людей не нарушает ваш покой. Я в силах оградить вас от любого обнаглевшего грешника.
   – Не стоит беспокоиться, Дмитрий. Ты и так оказываешь нашему монастырю большую финансовую поддержку. А с лиходеями мы и сами неплохо справляемся. Иди, сын мой, отдохни душой и телом.
   Они попрощались крепким мужским рукопожатием, и Торговец отправился по хорошо знакомому коридору к винтовой лестнице в углу здания. Поднявшись на второй этаж, он выбрал одну из пустых келий, плотно прикрыл за собой дверь и заложил поперечным бруском. Теперь, даже если бы он здесь умер, дверь – с разрешения настоятеля – могли открыть только через три месяца. А уж войти во время длительной медитации или заранее оговоренного поста любой обитатель монастыря посчитал бы кощунством. Хотя и обитателей здесь насчитывалось всего несколько десятков. Отгородившиеся от суеты мира монахи очень редко и только в случае крайней нужды выходили за ограду, но зато с пониманием принимали в свои ряды всех желающих хотя бы временно получить полное уединение, простую пищу и доброжелательное покаяние у настоятеля.
   Каяться Дмитрию, как он считал, было не в чем. Уединение же он мог найти и в другом месте. Но вот сам монастырь был построен на такой возвышенности, что когда восемь лет назад Динозавр его впервые увидел, то подумал, что отыскал некий огромный светящийся портал. Куполообразная аура с преобладающим желтым оттенком, накрывающая все приземистое здание монастыря и часть сада, бросилась в глаза с невероятной высоты, когда он летал над этой местностью на планере. Само собой, оставить такую находку без тщательного изучения Светозаров не мог. Сделав щедрые пожертвования, он около двух недель жил среди монахов, пытаясь изучить каждый камешек от подземелий до крыши. Но так сути сияния и не понял. Находясь в монастыре, невозможно было создать пробой в другой мир. Аналогично, и из другого мира нельзя было попасть в это место никаким способом. Зато, пройдя определенный уровень медитации, можно было прорваться на первую ступень создания пробоя в подпространстве. И обрести возможность видеть желаемый адрес перемещения. Причем если при обычном пробое скорость была практически бесконечной, то при «наблюдении» из монастыря она снижалась до минимума: десять километров в час. И могла оставаться такой сколь угодно долго. Другой вопрос, что при этом Торговец лишался маневренности, повороты совершались только по огромной пологой дуге, и чтобы, допустим, вернуться в то же место, приходилось делать круг радиусом около пятидесяти метров.
   Но все эти неудобства блекли перед возможностью не только все хорошенько рассмотреть, но и подслушать важные разговоры. Для этого Динозавр выработал определенную тактику: при приближении к разговаривающим он резко замедлялся до максимума, а при вынужденном вираже ускорялся раз в десять. Подслушивание получалось рваным и неполным, но порой и этого хватало для выяснения самого важного.
   Сегодня Дмитрий вошел в режим «подсмотра» и бросился на Ближний Восток. Несколько раз ему уже приходилось там бывать в поисках важных сведений, и видел он многое, но сейчас его интересовало только одно: гаремы с наложницами. Причем гаремы самых богатых и знаменитых шейхов. Вряд ли с ним ранним утром разговаривал рабовладелец средней руки, тем более – шейх малого достатка. Такой фигурой, как Торговец, не побоится заинтересоваться, а впоследствии и шантажировать только очень богатый, уверенный в себе и не боящийся наказания человек. Оставалось найти его как можно быстрее. Конечно, при условии, что он существует.
   По здравом размышлении напрашивался вывод: стоило подождать следующего шага неизвестного продавца несчастной женщины. Но если тот и в самом деле настолько самоуверен и настолько не стеснен в средствах, то может молчать не то что день, но и целую неделю, выжидая, пока клиент не созреет окончательно. Именно поэтому Дмитрий постарался использовать имеющееся время с максимальной пользой. Смешно было надеяться на феноменальную удачу во время первого же «подсмотра». Но с другой стороны – почему бы и нет? Со своими уникальными возможностями Торговцу уже пару раз удалось отыскать похищенных людей и вызволить их из беды. Правда, в те разы он действовал по наводке на определенные места. А сегодня предстояло обшарить умопомрачительные территории.
   Что он и делал до позднего вечера. Наверняка бы и на ночь остался, невзирая на усталость и сильный голод, но беспокойство об Александре стучало тревожными молоточками по сознанию непрестанно, а монастырь находился вне зоны досягаемости мобильной связи. Причем, по словам настоятеля, линейная связь работала бесперебойно, да и мобильная возобновлялась сразу за оградой. Как подозревал Торговец, причиной таких сбоев была удивительная аура этого святого места.
   Уже в автомобиле, отъехав от ограды, Светозаров позвонил на виллу. В голосе Александры слышалась плохо скрываемая тревога:
   – Ну где же ты?! Ведь обещал позвонить!
   – Со мной все в порядке, сладкая. Звоню, как только освободился. А ты как?
   – Да вот, места себе не нахожу. Ужин давно приготовила, все наряды новые перемерила, весь дом сто раз обошла как неприкаянная, а тебя все нет. Где ты был?
   – Да, в принципе, могу и сейчас рассказать, – согласился Дмитрий, с отстраненной улыбкой наблюдая за пустой, скучной проселочной дорогой. – Мне всегда приятно слышать твой голос.
   – И мне, очень, очень… – замурлыкала на другом конце связи девушка. – А ты сильно голоден?
   – Как тигр! Тебя уж точно слопаю одним глотком.
   – Скорее бы. Через сколько ты будешь дома?
   – Минут через… – Светозаров стал быстро подсчитывать, непроизвольно придавливая сильнее педаль акселератора, – пятьдесят шесть.
   – Хорошо, именно к тому времени я и постараюсь поставить блюда на стол. Но у нас еще есть время для рассказа. Я слушаю.
   – Так вот, я был в одном чудесном монастыре. Тут нет никакой цивилизации, никакой мирской суеты или безобразного шума. И если бы обитель не была сугубо мужской, то я бы тебя обязательно сюда прихватил, тебе бы здесь понравилось.
   – Но завтра ты опять туда поедешь?
   – Хм… наверное.
   – Вот и захватишь меня с собой. Я или в машине посижу, или просто по лесу погуляю. Могу и на хуторе каком-нибудь с крестьянами пообщаться. А?
   Торговец вначале задумчиво помычал и только потом пробормотал в сомнении:
   – Даже не знаю… все-таки места здесь дикие.
   – Ну вот! – возмутилась Александра от непоследовательности любимого. – То ты говоришь, что там чудно и спокойно, то вдруг диких зверей бояться начинаешь. Там что, есть медведи и волки?
   – Ха! Да откуда им тут взяться?..
   Договорить он не успел. Слева, с боковой дороги, которая шла прямо по полю, вдруг ударили спаренные фары какого-то крупного легкового автомобиля, и тот, стартуя с места, попытался перекрыть дорогу несущемуся на скорости восемьдесят километров в час автомобилю Светозарова. Сноп света странного лихача ушел чуть в сторону, и теперь уже фары Дмитрия высветили внушительный джип с огромными колесами, перебирающийся через неудобную обочину. А в следующий момент справа, из густых кустов, ударили очередями сразу несколько автоматов. О серьезной стрельбе говорили не только специфические вспышки, явно вырывающегося из стволов, но и внушительный грохот, достигший ушей даже сквозь бронированные стекла.
   Именно последнее напомнило Торговцу, что его автомобиль защищен превосходно. Поэтому он только резко прибавил газу и, придерживая руль, лег на правое сиденье. Мощный «БМВ» глухо взревел, дернувшись с ускорением вперед, и когда через три секунды Дмитрий опять выглянул на дорогу, то понял, что удачно проскочил засаду. Взглянув в зеркало заднего вида, он с удивлением заметил, что джип так и стоит на обочине, но теперь из него вырывается яркий столб пламени.
   – Дима! Димуля! – раздавался из динамиков отчаянный крик Александры, которая расслышала невнятный стук и усиленный гул двигателя. – Что у тебя там произошло? Отвечай!
   – Да ничего, все в порядке! – стал успокаивать ее ошарашенный водитель. – Тут, похоже, какой-то идиот из кузова щебень рассыпал. Так меня чуть в кювет не занесло, еле вырулил. Представляешь?..
   – Немедленно позвони в полицию! – бушевала девушка. – Пусть расследуют! Как таких козлов вообще на дорогу выпускают? Или нет, лучше я позвоню! Говори, на какой ты дороге и на каком километре?
   – Сладенькая! Все в порядке, не волнуйся. Сейчас выеду на трассу и улажу неясность сам. Все, отключаюсь, а ты иди грей ужин.
   Но еще большее удивление ждало Светозарова, когда он выехал на автобан, завернул на первую попавшуюся заправку и тщательно осмотрел свой автомобиль: не единой царапины или вмятины от пули! Из чего следовало, что по нему вообще никто не стрелял. А били в упор только по лихому джипу. Да так били, что наверняка ни водитель, ни пассажиры, будь там таковые, не уцелели.
   Вариантов произошедшего было несколько, но большинство из них Торговцу очень не понравились. Его бы самым лучшим образом устроила версия, что это какие-то мафиозные кланы или преступные группировки затеяли разборку между собой, а его «БМВ» в этот момент совершенно случайно проезжал мимо. Да только жизнь уже давно доказала, что ничего вокруг не происходит случайно. Тем более с явными человеческими жертвами. Вывод напрашивался один: кольцо вокруг хорошо известного в Европе Динозавра начинает сжиматься.
   И, как назло, он ничего об этом кольце не знает. Любовь – это, конечно, прекрасно, но именно из-за того, что Дмитрий так много времени провел в ласковых объятиях, он совершенно забыл о безопасности. А ведь мер предосторожности следует принимать теперь во много раз больше: он теперь не один.
   Ко всему прочему, еще и этот утренний звонок. То ли это правда, то ли наглый шантаж… Можно ли связать все происходящие события в единую цепочку? Если неведомые враги ставили себе целью сбить Светозарова с размеренного и выверенного пути, то они своего добились. Растерянность и неосознанность цели теперь окончательно сбивали с ритма. Вдобавок еще и это странное покушение. А может, правильнее сказать: попытка покушения, предотвращенная неизвестными силами? Тоже плохо. Раз эти «силы» так заинтересованы в безопасности клиента, что им не составило труда выставить охрану и уничтожить мешающую им группировку, то от таких благодетелей следует держаться подальше.
   Немного поразмыслив, Дмитрий решил не сообщать в полицию. Подозревая, что его на несколько часов просто вырвут из этой жизни для дачи показаний. В него стреляли? Нет! Вот и ладно! А грохот и огоньки выстрелов ему ведь могли померещиться? Могли! Как и костер загоревшейся машины. Мало ли кому возле дороги погреться захотелось…
   Оставшийся путь Торговец проделал на максимально допустимой скорости. Ему больше не хотелось волновать ни Александру, ни себя. И только когда он вошел в дом, наполненный ароматами приготовленного ужина, то почувствовал странное облегчение. Все-таки недаром говорят: мой дом – моя крепость. А потом еще и добавляют: в гостях хорошо, а дома лучше.
   Пожалуй, впервые за их медовый месяц парочка эту ночь провела больше за разговорами, чем за любовными утехами. Дмитрий довольно подробно рассказал любимой как о самом монастыре, так и о результатах своих многочасовых поисков. Опуская, конечно, самые низменные и мрачные сцены, которые ему довелось увидеть случайно. Но вот для себя он координаты этих мест запомнил очень хорошо, намереваясь в ближайшее время начать наведение порядка именно оттуда. Да и хорошо обработанные для разговора рабовладельцы наверняка могут рассказать много ценного про своих коллег. Глядишь, какой ублюдок и подскажет место, где искать наложницу, украденную в Европе двадцать лет назад.
   Затем он шутливо потребовал отчета о проведенном дне, и Александра все подробно рассказала. Само собой, что о конторе она пока и словом не обмолвилась. Уж слишком ей хотелось выведать хоть какую-нибудь информацию о Елене. Если сестра Дмитрия и в самом деле жива, достаточно будет в самом офисе незаметно войти во внутреннюю сеть и просмотреть данные с компьютера главного аналитика. Для подобного случая у Александры уже давно были припасены коды доступа, которые она попросту запомнила при просмотре блокнота Казика Теодоровича. И не так давно проверила возможность входа в секретные файлы. Значит, должно сработать и сейчас – достаточно выбрать пять минут, когда в офисе не будет Павла Павловича и главного аналитика.
   Затем девушка поведала хорошо продуманную историю встречи со своей школьной учительницей, которая преподавала историю и считалась одним из лучших специалистов по Арабским Эмиратам. Здесь главный акцент был сделан на возможности получения последней антологии практически по всем самым богатым халифам и шейхам. При ссылке на эту антологию Светозаров недоуменно покривился и выразил сомнения:
   – Вряд ли даже самая тщательная подборка поможет.
   – Ну, мало ли что. А вдруг… Кстати, – резко сменила Саша тему разговора, – ты так и не хочешь услышать о моих девичьих секретах?
   – Сладенькая моя, – взмолился Дмитрий. – Только их мне для полного счастья сейчас не хватает. Вдруг я и в самом деле воспылаю ревностью?
   – Действительно. Но! На всякий случай я открыла ящик для хранения в банке и положила там письмо на твое имя. Доступ к ящику имеет любой человек, знающий пароль, а он простой, как бублик: «Саша + Дима». В своем послании я попыталась ничего не приукрашивать и не скрывать, там только голая правда.
   – О! Голая? Это меня начинает заводить… – Он провел губами по ее телу и страстно приник к соску.
   – Я вполне серьезно! Можешь туда явиться и прочитать о моих секретах в любое время. Перестань, иначе мы так и не уснем!
   После короткой, но интенсивной возни внезапно насторожился Дмитрий:
   – Дорогая, а мы с тобой обменялись паролями?
   – Какими и для чего?
   – Видишь ли, иногда в жизни бывают такие ситуации, когда опасность настолько велика, что никакие объяснения не успеют дойти до сознания. В таком случае лучше всего положиться на определенное кодовое слово, редко употребляемое в быту. Предлагаю как раз то, при котором ты должна сразу мне кидаться на шею, если мы находимся рядом. Помнишь какое?
   – А как же, мое самое любимое: «Прыгай»!
   – Вот и отлично! Не забывай: если вдруг услышишь его по телефону или через посредников – значит, тебе грозит просто невероятная опасность и ты должна будешь приложить все свои силы и сообразительность для собственного спасения.
   – Поняла. Но это значит, что и в обратном случае точно такое же слово, переданное мне для тебя, будет означать только одно: «Беги и спасайся!» Правильно?
   – Конечно, хотя лично мне ничего особенного грозить не может. – Светозаров самодовольно цыкнул сквозь зубы. – Но иначе это слово трактовать мы не будем. Теперь давай обсудим еще несколько кодовых обозначений, которые будут распространяться на опасности другого порядка. Как у тебя с памятью?
   – Нормально.
   – Не перегружена?
   – Намекаешь на мою полную бестолковость?
   – Нет-нет, что ты!
   – Шучу. Но пустая голова даже лучше, можно гораздо больше влить полезных знаний. Итак, перечисляй!

   Заснули поздно. А проснулись рано – из-за приглушенных сирен и разгоняющих утренний туман проблесковых маячков машин аварийной службы водоканала. Вся улица оказалась практически подтоплена прорвавшимися сточными водами из более высокого по уровню городского коллектора. Мало того, зловонные воздушные пробки пробивались через предохранительные сифоны домов, загрязняя атмосферу жилищ. Почти все дома пережили и еще одну неприятность: затопление подвалов. Пока Светозаров с недовольством рассматривал через окно спальни крупномасштабную возню по всей улице, сработала сигнализация и в его подвале. Металлический голос из коммуникатора бесстрастно проинформировал:
   – Угроза затопления подвального помещения. Обратный приток жидкости по канализации.
   – У‑у‑у! Только этого нам не хватало! – запричитал Дмитрий, на ходу набрасывая халат на голое тело и убегая в свою комнатку управления установленной в доме автоматикой. Когда туда осторожно заглянула Александра, кутаясь в одну из своих любимых мягких простыней, довольный хозяин виллы повернулся к ней с кривой улыбкой:
   – Ну кто бы мог предвидеть такую напасть! А? Хорошо что я не пожалел средств и установил запорные краны, перекрывающие обратный отток. Теперь затопление подвала нам не грозит, хотя самый нижний хозяйственный уровень возле сауны успело залить сточными водами примерно на двадцать сантиметров.
   – Ой! И как мы теперь эти сточные воды оттуда выберем? – притворно растерялась девушка. На самом деле она прекрасно понимала причину всего этого грандиозного мероприятия: контора пошла на такое безобразие лишь с целью установки каких-то сверхточных, особенных видеокамер и подслушивающих устройств самой последней модификации. Слишком уж в важную фазу перешла операция после подтверждения возможности объекта переходить в другие миры. Удачно внедренным агентом Павел Павлович рисковать не стал, а решил применить невероятно дорогостоящий, немного грубоватый, но очень действенный метод. Ведь обескураженный несчастьем хозяин наверняка впустит громыхающих резиновыми сапожищами парней для установки и перемещения откачивающих шлангов. А уж те самые парни постараются незаметно наклеить, вставить или ловко подвесить зажатые в ладонях устройства.
   В обязанности агента шеф вменил внимательно проследить за работой сигнальной системы безопасности и реакцией самого хозяина в случае обнаружения подброшенных жучков и летучих мышек, как на сленге называли миниатюрные летающие видеокамеры. И сейчас Александра с некоторой тревогой ждала, что именно предпримет Торговец и как он отреагирует на неприятное «стихийное» бедствие.
   Пока Светозаров размышлял, посматривая на экраны с изображением внутренних помещений, во входную дверь позвонили, и парочка влюбленных поспешила в холл. Девушка остановилась за углом коридора так, чтобы ее не увидели с порога, а хозяин виллы поправил халат и открыл дверь. Там стоял представитель муниципалитета в сопровождении командира звена пожарников. Оба тяжело дышали, видимо, уже оббегали дома бодрой трусцой, ведь скандал им грозил порядочный.
   – Мы приносим вам самые искренние извинения, – сразу после краткого приветствия зачастил словами представитель. – Наши службы сейчас спешно исправляют все повреждения канализации, а специальные машины быстро и полностью убирают прорвавшиеся сточные воды из подвалов. Все убытки будут впоследствии возмещены. Разрешите пожарникам протянуть шланги в подвал?
   – А зачем? – с ленивой наглецой поинтересовался Динозавр. – У меня тут дорогой паркет, уникальные ковры, хрупкие вазы и светильники. Да и нечистот у меня в подвале выдавило всего чуть-чуть.
   – Значит, вы не будете составлять жалобу на причиненные неудобства и требовать покрытия убытков? – Представитель муниципалитета настолько обрадовался, что шумно выдохнул и заулыбался от облегчения. Тогда как командир пожарников не выдержал и сорвался, проявляя назойливость. Слишком уж велики были ставки, и он, как руководитель всей команды «освещения», отвечал за ход основной операции.
   – Не переживайте за паркет и ковры, мы разуемся и босиком тут пройдем, ничего не повредим! Опыт! Вы себе и представить не можете, как потом в доме будет вонять, если мы не уберем стоки немедленно.
   – Да? – Светозаров сделал вид, что колеблется, и из-за плеч ранних посетителей выглянул на улицу. Заметив, как соседи через дорогу мечутся возле своего дома, призывая на помощь упорно игнорирующих их пожарников, он только укрепился в своих подозрениях: – Да нет, не стоит беспокоиться! Помогите лучше жителям вон того дома. Кажется, у них действительно трагедия.
   Затем закрыл дверь и некоторое время наблюдал на мониторе внешнего обзора, как пожарники – с некоторым опозданием – в самом деле устремились по указанному адресу. Затем повернулся к настороженно за ним следящей Александре и пожал плечами:
   – Может, мне показалось, но тут явно что-то нечисто…
   – Конечно, – девушка смешно повела носиком, – запах и в самом деле уже сюда вырвался. Идем убирать?
   – Подождем чуток. Пусть они сначала канализацию починят. Нам ведь сток надо открыть, а вдруг оттуда опять повалит дерьмо под напором. Давай вначале кофейком побалуемся?
   – Давай! – И они поспешили на кухню.
   В подвал спустились только после согласования своих действий с системой безопасности, которая удостоверилась, что обратный отток прекратился и канализация функционирует нормально. А внизу оказалось, что от недавнего небольшого затопления остались только грязные разводы на плитке да неприятный запах.
   – Чем мне нравится этот домик, так это своей уникальной начинкой! – С бравадой Дмитрий достал из стенной ниши моток шланга, размотал его и направил тонкую упругую струю воды на пол, попутно продолжая комментировать: – Здесь даже жидкость с мыльным моющим раствором подается. Смотри!
   Действительно, брызжущая вода стала пенной, прекрасно смывая при этом любые нечистоты, как с плинтусов, так и с каждой плитки пола. И через десять минут весь прилегающий к сауне участок подвала блистал первозданной чистотой.
   – Ну и где плохой запах?
   – Ты просто гений, – восхитилась девушка. – Мне даже руки мочить не пришлось.
   – Еще не хватало, чтобы моя императрица такими делами занималась. Пошли наверх.
   – Но почему ты все-таки пожарника не впустил?
   – Слишком настырно он действовал. Если этот прорыв коллектора организовали мои враги, то лучше перестраховаться и вообще не впускать их в дом. Ни при каких обстоятельствах. Сегодня я постараюсь завершить некоторые дела, заодно и осмотрюсь вокруг дома: не нравится мне вся эта шумиха. А вечером мы подадимся в те места, где устроим для нас новое местожительство. Согласна?
   – Конечно, любимый! – Александра с разгона прыгнула к нему на грудь.
   – Ты уже все свои дела решила?
   – Ну, почти… – Она сделала многозначительно лицо. – Осталось несколько мелочей по расчетным делам в офисе. Ну и попрощаться с моей учительницей. Ты ведь помнишь, она мне пообещала дать уникальную подборку по Арабским Эмиратам? Вдруг тебе что-нибудь пригодится в скором будущем?
   – Хм… даже не знаю. Сама видишь, никто больше не звонит. – Он бережно опустил Сашу на пол и признался: – Из-за Елены в моем сознании полный хаос. Чувствую, что упустил нечто важное, и никак не могу понять, что именно. Может, я слишком тороплю события?
   – Мне тоже кажется, – стала рассуждать его любимая, – что надо успокоиться и просто несколько дней выждать. Если предложение исходит от делового человека, он обязательно позвонит вновь, и вы обо всем договоритесь. Если же это звонили дешевые шантажисты, то они могут вообще больше не появляться. Но в данный момент ты ничего им противопоставить не сможешь, потому что ничего конкретно не знаешь.
   – Спасибо, ты умеешь просветлить мои мысли. Значит, ты пока остаешься дома?
   – Да, в офис выберусь перед обедом.
   – Лимузин с охраной тогда подъедет к одиннадцати. И – в сотый раз тебя умоляю: во всем слушайся Петра. Договорились?
   – Обо мне не беспокойся, я буду паинькой.

   После того как Торговец уехал, на мобильный Александры позвонила «подружка», и состоялся обмен обусловленными паролями. Само собой, Павел Павлович хотел, чтобы агент прибыла в офис и отчиталась обо всем более подробно. Но задуманный взлом файлов в компьютере главного аналитика требовал в первую очередь свободы передвижения по конторе. Поэтому Саша прикрылась тем, что объект запретил ей выходить их дому до его звонка по телефону. А когда состоится звонок, она понятия не имеет. После этого она предупредила шефа, что Светозаров задумал нечто очень серьезное в отношении своих врагов и пообещал сегодня с ними разобраться. Расчет был на то, что матерый зубр купится на эту провокацию и пожелает в любой момент находиться как можно ближе к объекту, скорее всего, в передвижном штабном фургоне. Казик Теодорович покатит с ним – и желаемая свобода в офисе будет обеспечена.
   Напоследок Александра уже открытым текстом рассказала «подружке» горячую новость:
   – Ты представляешь, нас сегодня чуть не затопило! Канализация где-то обвалилась, и вся улица выглядела как сточная канава. Вот шороху навели. У нас в подвале тоже слегка отсырело, но мой и не подумал впускать в дом ассенизаторов. Слишком этот пожарный подозрительно выглядел. Говорит, знаю я их, сплошное ворье, так и норовят что-нибудь стащить на ходу. И то правда, чего им в наш подвал соваться, когда мы сами за десять минут все тугим напором горячей мыльной воды смыли. Тут вообще канализация феноменально оборудована, и всемирный потоп нас не достанет. Что? Конечно, счастлива! И тебе желаю, дорогая, скорей отыскать такого парня. Пока! Чмоки!
   Теперь оставалось лишь правильно рассчитать время приезда в контору, а уж там никто не сумеет остановить умного целеустремленного агента. Она сделает свое дело, и Дима потом по достоинству это оценит. Может быть, как раз это и поможет ему отнестись более мягко к огромному списку грехов любимой, который ему предстоит узнать.
   В том, что правду все равно нельзя скрывать, Александра не сомневалась ни единого мгновения.

Глава 26
Преобразования в королевстве Ягонов

   Прямой морской путь на Юг проложить так и не удалось. В спаренном режиме шафик Дин и король Ягонов после побега с Зеленой Каторги внимательно осмотрели океанские воды на полпути между двумя материками – и прошли в ужас: таких страшных иглоподобных монстров они себе и представить не могли. А когда вернулись, то долго вздрагивали, вспоминая масштабное кровавое зрелище.
   – Кошмар! Как он своим бивнем кита подбросил, видел? Словно селедку! – Молодой монарх вытирал пот со лба. – Хорошо, что чуть в стороне это, а не прямо под нами.
   – Да уж, – содрогнулся и Торговец от стоящей перед глазами картины. – Мне кажется, этих чудовищ никакой океан не прокормит. Откуда они столько пищи берут?
   – Не важно. Благо еще, они в прибрежной зоне не свирепствуют. Иначе…
   – Лишний раз убеждаюсь, что твой мир ой как непрост! Вот теперь понятно, чего меня сюда постоянно за винцом тянуло.
   – Спору нет, – согласно закивал Бонзай. – Перекресток, вулкан, матки со слантерсом, невиданные машины, а теперь еще и чудовища посреди океана. В других мирах есть подобные монстры?
   – Таких крупных – нет. Впервые вижу. Да и упоминаний не попадалось. Хорошо бы этих морских гигантов вначале тщательно изучить, подсчитать, классифицировать – и уже только потом решать их судьбу. Может, они вымирающие особи? Или живут вечно? Хотя нет, раньше ведь морской путь был открыт. А вот чтобы их уничтожить, нужен тяжелый бомбардировщик с тактическими ракетами.
   – Да? Так давай его построим – и все дела!
   – Хе! – рассмеялся шафик. – Такие летающие крепости и оружие твоя промышленность лет через сто потянет. Да и то если специально ориентировать.
   – Настолько сложное устройство?
   – И сложное, и огромное. По размерам как этот особняк, и летает выше любых гор. А те самые ракеты напоминают огромную пулю в два человеческих роста и при попадании разносят такое здание, как твой бывший дворец, в щепки.
   – Ого! Слушай, Дин, а если просто на таком самолете летать на Юг?
   – Хм… – задумался Торговец. – Построить пока не можем, да и из другого мира такую тушу в створ не протащишь. А вот… Ха! Как я раньше не догадался?! Дирижабль построить можно! Тем более, что комплектующие и блоки для первых моторов я могу хоть сейчас доставить. Да и все основные технические узлы – тоже. Пусть медленно, но эти громоздкие штуковины в верхних слоях атмосферы, над облаками, преспокойно будут барражировать сплошным потоком в обе стороны. Для этого нам срочно надо выкупить в береговой зоне какое-нибудь княжество и начинать строительство специального завода по производству и приемного порта. Давай карту, сразу и участок присмотрим.
   Молодой король с некоторой обидой смотрел на друга, который спешно расстелил подробную карту материка на столе и выискивал теперь удобную прибрежную равнину среди гор.
   – Может, ты мне сначала объяснишь, что собой представляет этот самый дири… жайбль?
   – Оно тебе надо?! – Шафик бросил рассматривать прибрежную линию и с братским чувством похлопал монарха по плечу. – Все равно ведь не поймешь! А вот когда собственными глазами увидишь да еще и в небо взлетишь… Побежали к створу в моей Башне.
   Уже на бегу Бонзай Пятый припомнил:
   – Так у меня ведь Большой Совет через два часа!
   – Успеем! Не отставай!
   Вот такими их чаще всего и видели жители королевства Ягонов: бегущими. С другой стороны, и остальные в этой стране не вели праздную жизнь – работали так интенсивно, что только в праздники или в выходные могли позволить себе неспешные рассуждения о том, кто куда побежал и что сделал. Ставшее за несколько месяцев самым известным в мире королевство преображалось прямо на глазах.
   Королевский дворец под руководством скандального, но талантливейшего архитектора Гая Цыбало отстроили за десять месяцев. Через месяц завершили черновое строительство первой крепостной стены. Чуть позже – второй, окружающей всю Новую Вельгу. Еще через несколько месяцев, в то же самое время, когда первые толпы иномирских туристов ринулись в королевство Ягонов, на выкупленных прибрежных землях континента Севера вошел в строй порт для дирижаблей. Тотчас на Юг пролегли первые регулярные рейсы величественных покорителей воздушного океана. Стоит ли говорить, насколько популярным и востребованным стало путешествие через океан – и не только среди местной знати, но и среди туристов. Только за возможность полюбоваться из поднебесья на невиданных морских чудовищ богатеи расставались с целыми состояниями.
   Вторая регулярная линия курсировавших по небу дирижаблей открылась чуть позже и соединила морское независимое княжество с Вельгой, столицей Ягонов. Что вообще поставило хорошо налаженный бизнес туризма в полную независимость от любых соседей и массы сухопутных сложностей.
   Само собой, при появлении на горизонте такого вкусного «пирога» не обошлось без нескольких локальных военных конфликтов на континенте Севера. Некоторые самодержцы решили нагло оспорить не только саму территорию купленного княжества, на которой построили порт с невероятными по размерам ангарами для дирижаблей, но и вообще приструнить развивающееся невиданными темпами королевство Ягонов. В большинстве случаев с милитаристами и злопыхателями справился сам Бонзай Пятый со своими придворными шафиками Аристархом Великим и Флавией Несравненной. Даже не умея перемещаться в пространстве, увеличившие свои силы маги дали суровый отпор и агрессорам, и авантюристам разного толка. В особо трудных ситуациях и во избежание массового кровопролития в дела вмешивался и шафик Дин. В таких случаях головы слетали у самых подлых и беспринципных правителей, а их приспешники с воем и причитаниями летели вниз головой на Зеленую Каторгу.
   Правда, изначально южане вознамерились вообще отменить такую бесчеловечную меру наказания, как добыча акстрыга. Но этому не способствовало сразу несколько факторов. Первый: неубранные зеленые корешки скукоживались, плесневели и портились. При их поедании матки начинали болеть, слантерса в озере становилось ощутимо меньше. Труба начинала работать с перебоями, и новый вид торговли – экспорт местного каучука воздушным путем – оказывался под угрозой срыва. Но и это еще можно было терпеть единой материковой империи Юга, потому как слантерса для собственных нужд хватало. Но тут всплыл второй, можно сказать, основной фактор. Через полтора года после исторического побега и свержения власти лживых монахов один из магов сумел извлечь из акстрыга очень полезное, уникальное по свойствам лекарство. Лечебные дозы этого лекарства не вызывали привыкания или наркотической зависимости, зато превосходно лечили бронхиальную астму и еще несколько болезней дыхательных путей человека. Все! От того момента на вулкан действительно стали молиться, и никакие гуманные соображения не могли смягчить долю преступников. Разве что были сделаны преобразования на самой каторге: теперь там посменно жило несколько шафиков-добровольцев, в обязанности которых входило управление матками и скрупулезный надзор за процессом созревания зеленого корня.
   Добыча, обработка и продажа лекарства из акстрыга стали делами первейшей государственной важности. Из посторонних на объект допускали только одного человека – шафика Дина, графа Свирепого. Да и то с большим скрипом и сомнениями. Но так как Динозавр продолжал исследовать Перекресток, то для своих экспериментов просто вынужден был посещать и вулкан, действующие внутри его механизмы и озеро слантерса. И на мнущегося при встречах императора он не обращал ни малейшего внимания.
   Мало того, в один прекрасный день он провел рискованную операцию по спуску в само жерло, откуда из неизвестного мира и выплескивался хохочущий зеленый дым. Спуск проводился со специально сооруженной на конусе вулкана платформы из композитных материалов, но так и не принес определенных результатов. Впервые в своей практике исследования новых миров Дмитрий Светозаров спасовал – и вернулся наверх с глубины шестьсот метров несолоно хлебавши. Но сделал он это после того, как до него стали доноситься слишком уж подозрительные звуки: жуткие стоны и предсмертный, непонятный визг явно живых существ. И порой перебивающие все это хрустящие удары. Словно огромный молот расплющивал панцири больших черепах. Ко всему прочему, интуиция уже просто вопила: «Не лезь туда! Возвращайся назад!!!»
   Глупо было бы все это проигнорировать, и Динозавр вернулся, отложив дело до той поры, пока в нужном ему мире не создадут заказанную им летающую модель специального устройства с несколькими видеокамерами и с устойчивой двусторонней связью. Задача создать все детали из не уничтожимого зеленым газом материала оказалась почти неразрешимой, но ведь и время не торопило. Поэтому разгадку тайны вулкана решено было отложить на несколько лет. Или до того времени, пока заказанная модель не окажется в распоряжении Торговца.
   В изучении Перекрестка тоже не удалось добиться окончательных выводов. Да что там окончательных, чуть ли не сразу «четырехсторонние похождения» зашли в глухой тупик. Конечно, причиной этого стали не глухие стены, а нечто более подвижное и опасное. Давно было понятно, почему на камне стояла предупреждающая надпись: «Бойся хохочущего зеленого дыма!» Ведь любой исследователь, пройдя в глубь тоннеля, лишался не только одежды, но и оружия. И это было самое главное, потому что после километра бесчисленных ступенек проходы плавно расширялись, превращаясь в заболоченные, замусоренные обломками скал пещеры. И в этих самых пещерах обитало столько дикой, злобной и агрессивной живности, что даже полностью экипированный в камзол, брюки и сапоги из неразрушимого, пуленепробиваемого материала Торговец так и не смог пройти первую сотню метров. Приходилось спешно и панически покидать странные подземные болота и бегом возвращаться к ступенькам. Благо еще, пещерные хищники отступали назад, прекращая погоню уже в самих тоннелях, полных зеленого дыма.
   На королевском Малом Совете, в который входило только десять человек, после жарких споров и обсуждений пришли к твердому решению: прекратить опасные для жизни исследования в тоннелях Перекрестка. Следовало дождаться вначале действенного оружия, а уже потом попытаться прорваться сквозь стаи обитателей болотистых пещер. Тем более что порох, который когда-то ссыпал в карман своего камзола Дмитрий, сохранил свои свойства. Значит, создать огнестрельное оружие надлежащего типа, а потом использовать его против хищников – задача хоть и трудновыполнимая, но реальная. Само собой, честь заказать стойкое к воздействию хохочущего дыма оружие Бонзай Пятый великодушно возложил на плечи шафика Дина. Аристарх молодого монарха поддержал полностью, и только Флавия, томно приоткрыв накрашенные губки, попыталась напроситься в помощницы:
   – Я отправлюсь с тобой. И своим умением договориться помогу с любым заказом.
   На что Торговец только понимающе ухмыльнулся:
   – Ну да, мы с тобой вместе такого поназаказываем…
   К концу второго года великих преобразований стали становиться в строй и выдавать первую продукцию замаскированные в лесах и горах промышленные предприятия бытового и оборонного назначения. После чего весь этот мир получил в устах Торговца новую классификацию: мнимое Средневековье. Эффект такого конгломерата получился просто уникальным. Особенно в сознании туристов, которые, посетив рыцарский турнир и побывав на костюмированном балу, заходили потом на средневековый рынок, раскинувшийся в торговых кварталах, и с восторгом покупали компактный аудиоплеер с наушниками и многими сотнями местных музыкальных композиций в обширной памяти прибора. А потом с не меньшим удивлением с помощью лупы обнаруживали на купленном товаре фирменный знак с надписью «Сделано в Ягонах».
   Перед придворными магами тоже встала грандиозная задача: найти причину, по которой вот уже триста лет в Ягонах не рождаются свои шафики. И попутно все-таки определиться: почему древнее заклятие императоров Юга сработало при прохождении под ним Бонзая Пятого. Если монарх – шафик, то почему тогда у него нет никаких особых способностей? А если эти способности дремлют, то как их разбудить без вреда для тела и сознания? К чести Аристарха и Флавии, они отнеслись к этому делу со всей ответственностью и усердием. Да с таким усердием, что вначале от них стал сбегать молодой король, а впоследствии и их коллега граф Дин Свирепый при встрече начинал кричать уже издалека:
   – Занят! Очень занят! Завтра, все на завтра!
   Потому что эти двое магов заставляли его переносить в столицу Юга десятки разысканных ими людей, в которых подозревалась способность к магии. Тридцать человек из сорока и в самом деле прошли «тест» со звуком наковальни, так что вскоре у придворных шафиков «материала» для работы имелось предостаточно. И уж этих молодых людей, в отличие от его величества, щадили гораздо меньше. Но, увы, даже к концу третьего года непрестанных экспериментов количество полноценных шафиков в королевстве Ягонов да и на всем континенте Севера не увеличилось. А в свои редкие визиты Динозавр не переставал удивляться, как это еще среди подопытных людей до сих пор не было ни жертв, ни попыток побега. Видимо, Аристарх с Флавией и в самом деле умели уговаривать по-настоящему верных последователей.
   Новый королевский дворец оказался воистину одним из чудес не только этого мира, но и многих других. И к концу третьего года переплюнул по популярности даже экскурсии на дирижаблях к морским чудовищам. Ко всему прочему, оплаченные в других мирах специалисты во время своих командировок в Ягоны настолько модернизировали здание системами безопасности, что венценосному правителю могли бы позавидовать и императоры технически развитых цивилизаций. Могли бы, если бы знали об этом. Потому как вся универсальная и невидимая простому глазу начинка дворца устанавливалась в самой большой секретности. Про пульты и комнаты управления знали только самые надежные и преданные люди, в обязанности которых входило наблюдение за всеми передвижениями и запись подозрительных разговоров. Именно таким образом и обнаружилось несколько предателей, которые в свое время, в самые тяжелые для Ягонов дни тройной интервенции, пытались отравить Бонзая Пятого. Да еще нескольких недоброжелателей и завистников удалось отыскать в последующие годы с помощью все замечающих видеокамер и все слышащих микрофонов.
   То есть безопасность своего друга Торговец поставил на самый высокий уровень. А ко всему прочему, во вторую годовщину подписания союзнического договора с королевством Опалов еще и женил Бонзая Пятого на старшей дочери соседского монарха Марио Льера. К этому все равно шло дело, а частые встречи между влюбленными, сопряженные с дальними и утомительными поездками, начинали мешать государственному управлению. Друзья поговорили об этом деле с глазу на глаз и пришли к общему мнению: пора! Затем закатили на целую неделю умопомрачительный «мальчишник» и отправились в Опалы свататься.
   А уж свадьба стала событием мирового масштаба, лишний раз подтвердив то первое место, на которое вознеслись Ягоны всего лишь за два года. Но уже во время медового месяца Дмитрий Светозаров впервые пожалел, что друг его теперь «отрезанный ломоть». Тот всячески отнекивался от вечеринок в холостяцких компаниях, не желал путешествовать по иным мирам без супруги, да и вообще вдруг превратился в препротивного подкаблучника. Что служило поводом для приятельских подначек и розыгрышей. Ну а когда к концу описываемых трехлетних событий супруга Бонзая Пятого родила прелестную малютку, счастливый папаша так прямо и сказал своему товарищу:
   – Знаешь Дин, ты для меня лучший друг, и, если надо, я пойду за тобой на край межмирских пустот. Но что-то меня больше на других женщин не тянет, хочется все время быть дома, возле жены. Ты ведь и так знаешь: столько за весь день набегаться приходится, а порой и ночью покоя не дают. Так что по девочкам я теперь – пас.
   Шафик Дин тяжело вздохнул, вытер притворную слезу и промямлил:
   – Вот и все, погиб наш великий бабник и пьяница Бон! Покинул ряды борцов за вольную любовь и безвозмездную ласку! Горе мне, горе! Король разврата умер! Да здравствует король – примерный семьянин!
   – Ты это… не ори так! – Виновато улыбающийся монарх с опаской оглянулся на дверь, ведущую во внутренние покои. – Еще услышит кто.
   – Ой, а то о твоих похождениях никто в Вельге не знает! А сколько уже по другим мирам деток, на тебя похожих, бегает? Зря ты пасуешь, подкаблучник!
   – Ну мало ли что раньше было, – вздохнул Бонзай, а затем многозначительно хмыкнул, толкая друга кулаком в плечо: – Ничего, я на тебя посмотрю, когда сам влюбишься.
   – Кто?! Я? Ха-ха! – рассмеялся Дмитрий. – Да никогда в жизни я таким домоседом не стану! Нет, конечно, жениться, скорее всего, придется, и жену свою я буду любить, но чтобы отказаться от познания мира в самых его изящных чертах, обворожительных формах и сокровенных деталях – никогда не соглашусь.
   – Да? Хм! Ладно, ладно! Поживем – увидим, – завершил разговор монарх Ягонов.
   А беседовали они так ровно за два месяца до того, как Дмитрий Петрович Светозаров в мире Земли столкнулся на катке с Александрой.

Глава 27
Финал

   Лимузин с охраной выстоял под виллой Светозарова сорок минут, прежде чем девушка решилась отправиться в родную контору. По ее расчетам, она не должна была встретить свое непосредственное начальство, ну а остальными она и так могла распоряжаться по праву высочайшего ранга. Еще будучи в пути, она дала довольно строгое указание Петру и его команде не надоедать ей телефонными звонками, а спокойно дожидаться ее в фойе здания:
   – Мне сегодня следует сделать массу дел по оформлению расчета – и обязательно все успеть за один раз. А то вчера все на меня косились и думали, что у меня ужасно ревнивый муж.
   Сосредоточенность и спокойствие необходимы было Александре в момент просмотра секретных файлов.
   Каково же было ее удивление и еле скрытая злость, когда прямо на пороге офиса она встретила ехидно ухмыляющегося Бориса Королюхова. Он, видимо, прослушал сообщения наружных групп наблюдения, потому что заранее настроился на какую-то каверзу.
   – Ой! А вот и наша боевая подружка пожаловала! Разве тебе не приказано было оставаться на вилле?
   – Твоя информированность просто поражает! – рассмеялась девушка, отталкивая рукой товарища по работе и с беззаботным видом впархивая в офис. Всем своим видом она сразу дала понять, что не собирается отчитываться перед такой мелкой сошкой. – Пыл Пылыч у себя?
   – А зачем он тебе?
   Даже не поворачиваясь в сторону Борюсика, Александра заглянула в кабинет шефа, потом – главного аналитика и отправилась с повторным вопросом к дежурному оператору. Тот, само собой, был вынужден отвечать, хотя и сделал это сухо, как и положено в таком случае:
   – Шеф на выезде.
   После чего девушка изменила решение сразу отправиться к своему обычному месту с компьютером, потому что мнимый миллионер с озлобленным взглядом так и следовал за ней. Вместо этого она прошла в общий зал, сделала себе капучино в кофейном автомате и уселась за свободный стол с дежурным компом общего назначения. Коллега и тут от нее не отстал, устроившись напротив и буравя недобрым взглядом. Поэтому Александра решила этого козла вывести из себя вполне проверенными и отработанными методами. Может, тогда он отвалит в туман и не будет мешаться под руками? Время-то ограниченно!
   – Ну что, Каралюх, не терпится поделиться свежими новостями? Давай, давай, колись, не стесняйся!
   Борис очень не любил, когда его так называют, и прощал подобное обращение только двум людям – Павлу Павловичу и лучшему агенту-женщине. Вот и сейчас он только покривился, но в разговор вошел:
   – Можешь завидовать, но в данный момент я действительно знаю многократно больше, чем ты.
   – Ха! Если бы ты увидел хоть десятую часть того, что посчастливилось увидеть позавчера мне, точно лопнул бы от зависти.
   Намек на другие миры удачно попал в цель: коллега покраснел и запыхтел как паровоз от сдерживаемых нехороших эмоций. А потом только и смог выдавить:
   – Дело у нас общее, так что не задавайся.
   – Я и не задаюсь. Это ты первый начал хвастаться, вместо того чтобы быстро ввести меня в курс всех дел. Итак: куда отправился шеф? Мне тоже важно быть в курсе любых деталей нашего «общего» дела. Не правда ли?
   Королюхов так и продолжал сверлить девушку своим колючим взглядом, явно над чем-то раздумывая. Но потом решился быть приветливее и открытей:
   – Да тут такое дело закрутилось… Опять с теми самыми усыновленными детишками связанное, которыми наш объект занимался.
   – Опять они пропали в собственном доме?
   – Если бы только это! Там нечто более сложное вырисовывается. Помнишь тот весь момент «наезда» на приемных родителей? Ты ведь здесь была и наблюдала, как полицейские с заместителем прокурора и ордером на обыск вломились в дом?
   – Прекрасно помню.
   – Вот и я все в записи просмотрел. Там такой один интересный момент был, когда старшая девочка взъелась на хамоватого полицейского, начальника тамошнего участка. Она его еще отругала, что, мол, воняет мерзким сигарным дымом, словно из помойки. Ну или что-то в том духе.
   – Ничего не поделаешь, – кивнула Александра, мысленно прогоняя перед глазами всю сценку. – Работа у этих поли такая.
   – Так вот, сегодня случилось самое интересное, хотя началось еще вчера. Ты помнишь, что сказала напоследок старшая девочка, которую звали Власта?
   – Ну… примерно.
   – Я запомнил дословно, потому что мы тут раз сорок этот момент просмотрели. Она сказала начальнику тамошнего участка по поводу свободы курения: «Именно из-за этой свободы вы и пострадаете, заставив вашу семью в скором времени потратиться на ваши похороны. Ибо черные легкие уже начали гнить от разрушения…»
   – И что?
   – Этот коп проверился вне графика – и у него обнаружили прогрессирующий рак легких. Вчера вечером он об этом узнал и впал в такой маразм, что сегодня с самого утра стоит на коленях и рыдает перед домом той самой усыновленной троицы.
   Глаза Александры расширились от искреннего удивления.
   – Зачем?
   – Причина простая: смертельно больной человек вбил себе в голову, что та самая Власта – и пророчица, и целительница в одном флаконе. Мол, если она смогла рассмотреть почерневшие от рака легкие, значит, она же сможет его и вылечить. И теперь стоит перед домом Зденкеров, молится с отрешенным взором и умоляет старшего опекуна только об одном: хотя бы взглянуть на святую деву.
   – М-да… Когда остается прожить мало, с психикой человека еще и не то случается. – Девушка с сочувствием покивала головой. – Но мне кажется, его наверняка скоро заберут в психушку.
   – Ха! – ухмыльнулся Королюхов, вытирая платком вспотевший лоб. – Шеф почему-то тоже решил, что у этой девицы какие-то сверхъестественные способности. Вот вся контора и зашевелилась. Вдобавок еще одна деталь выяснилась: деток опять нет. Хотя на этот раз их папаша, господин Зденкер, придумал новую отговорку: мол, детки в дальнем путешествии и вернутся только через несколько дней. Но тонкость заключается в том, что дети уже семь дней из дома не выходили. После предыдущего скандала покрутились, помелькали сюда, туда, затем поодиночке вошли в дом – и пропали. Ведь наши службы так камеры наблюдения и не сняли. Так что всем очень интересно, как будет в данной ситуации действовать объект. Павел Павлович применил все свои связи, чтобы опять уговорить прокурора дать ордер на обыск. Только на этот раз его хотят совершить без предварительного шума и пыли. Так сказать, наскоком.
   – Ой, как интересно! А ты мне рассказывать не хотел, – упрекнула Александра коллегу. И продолжила ничего не значащий треп на тему разных болезней. А сама тем временем лихорадочно размышляла:
   «Вот незадача! Почему я раньше намеками не навела Диму на рассказ об этих детях? Ведь он наверняка бы мне все рассказал, и я сейчас была бы в курсе всех тонкостей. А сейчас что делать? Позвонить ему и намеком предупредить? Тогда он спросит, откуда мне это известно. Нет! Так не пойдет. Если и говорить, то при личной встрече. Следовательно, надо как можно скорее отсюда рвать когти – и сразу его вызванивать. Но сначала – заглянуть в секретные файлы Казика! Ах, вот мерзость: еще раньше надо избавиться от этого таракана!..»
   И она быстро нашла повод поссориться с коллегой хотя бы на время. Они как раз перешли к теме кожно-венерических заболеваний, и Королюхов позволил себе некую дружескую скабрезность в сторону Саши. На что она сразу взбеленилась, вскочила на ноги и выпалила ему в лицо:
   – А ты, Каралюх, вообще от СПИДа издохнешь!
   – Да ты чего? – отстранился тот в испуге, прекрасно зная, что коварная нимфетка всегда держит при себе и кинжал, и удавку, да просто может выцарапать глаза.
   – А что ты меня дразнишь? Похоронить собственноручно желаешь? – шипела девушка.
   – Да нет, я просто пошутил, извини…
   – Надоел своими дурацкими шуточками. Лучше бы делом занялся!
   – Так я…
   – И мне не о чем с тобой больше сплетничать! Пойду-ка я еще пороюсь в некоторых данных про «деток» объекта. Раскидал он их по всей Европе, а вот зачем?
   Она направилась к выходу из комнаты, а Королюхов подозрительно прищурился:
   – Тебе больше заняться нечем?
   – Борюсик! – Девушка приостановилась и смерила своего коллегу высокомерным леденящим взглядом. – Если ты не забыл, то это именно я откопала «веточку» с детками. Так что не тебе указывать, чем и когда мне заниматься.
   Дальше она демонстративно и с гордым видом прошлась по всей конторе, перекинулась несколькими словами с некоторыми сотрудниками – и направилась к своему постоянному рабочему месту. С колотящимся сердцем вошла в сетевое окружение и быстро вышла на искомые файлы. Больше всего она молила провидение о том, чтобы Казик Теодорович в последние дни не вздумал поменять коды доступа. Но все оказалось по-прежнему, и вскоре папки с секретными делами запестрели перед ней в мельтешащем калейдоскопе. В названии одной из них мелькнуло знакомое имя: «Елена». Еще чуть ниже: «Разработка Королюхова». В душе сразу заворочалось самое низменное желание растерзать подлого ублюдка собственными руками, но, пока открывалась папка, на пороге комнаты показался мнимый миллионер собственной персоной. Он с виноватым видом спешил к девушке, протягивая листок бумаги.
   «Чего этому уроду понадобилось?» – с неприязнью подумала Александра, сворачивая на экране изображение открывшейся папки и чисто машинально приготавливая свой небольшой стилет к удару.
   – Вот тут тебе срочное сообщение от шефа. – Борис с пожатием плеч передал девушке листок с таким видом, будто собирается повернуться и уйти. Но как только она левой рукой взялась за листок, в лицо ей брызнула тугая струя сжиженного паралитического газа.
   Уже теряя сознание, Александра на автопилоте ткнула стилетом в горло коварного коллеги и, проваливаясь в темноту, успела подумать:
   «Кажется, достала гада!»

   Светозарова подвели совесть и щепетильное отношение к добровольно возложенным на себя обязанностям. Еще с утра он продумал, как настроить специальный, унифицированный в ином мире автоответчик на разговор с шейхом-вымогателем и как наладить ежечасный просмотр памяти этого автоответчика из других миров. Несмотря на переживания из-за истории с Еленой, он решил все-таки на день-два вырваться с Земли и устроить возлюбленную на новом месте жительства. Причем сделать это лично, вводя Александру в свой самый засекреченный жилищный комплекс. Хотелось сопровождать избранницу по каждой комнате, каждому залу – и любоваться ее живой реакцией на каждую уникальную новинку.
   А уж потом – вплотную заняться поиском если не сестры, то уж подлых аферистов точно. Но вот сдать свои обязанности председателя попечительского совета совесть заставила прямо сегодня. Потому что, как бы ни прошли его следующие дни на Земле, все равно он окончательно решил умчаться со своей возлюбленной в двухмесячное свадебное путешествие по самым прекрасным мирам, которые ему удалось разыскать во время своих скитаний. Но ведь нельзя оставлять такую массу важных дел без передачи в надежные руки.
   Поэтому он пару часов провел в здании международного благотворительного фонда, уговаривая, утрясая, передавая, согласовывая… При этом он нисколько не скрывал, что женится и какое-то время по этой вполне уважительной причине не сможет заниматься общественной работой. И, уже почти завершив все свои дела, был остановлен прямо на бегу очередным звонком на мобильный телефон. Говорил все тот же человек, предлагающий выкупить у него Елену из числа наложниц:
   – Здравствуйте, господин Светозаров! Вы подумали над моим предложением?
   – Да, и готов выполнить все ваши условия.
   – Прекрасно! Значит, и ваша сестра в вас не ошиблась. Она утверждала, что вы ее не бросите.
   – Конечно. Но вы сами понимаете, я вначале должен убедиться в благополучном самочувствии сестры и идентифицировать ее личность.
   – Убедитесь! Причем очень скоро и чуть ли не при личном контакте: она уже в этом городе. Я довольно хорошо изучил ваши деловые качества и рекомендации самых уважаемых людей нашей планеты. Они характеризуют вас как человека слова. Поэтому вначале я и хочу потребовать от вас слова чести, что вы не будете предпринимать никаких агрессивных действий по отношению ко мне при личной встрече. Итак?
   Пока Динозавр не мог понять, к чему ведет его собеседник, но вроде к дешевому шантажу разговор не скатывался.
   – Хорошо, даю слово чести! Но чего вы хотите?
   – Дело в том, что все мои требования нам стоит обсудить лично, с глазу на глаз. В данном случае я даже мобильной связи не доверяю. Да и вы тоже. Поэтому первым делом договоримся о цене, а потом я сразу организую вам встречу с Леночкой.
   – Но я ведь сказал, что согласен со всеми вашими условиями.
   – Увы! Это меня устроило бы, если бы дело касалось только капиталов. – Голос незнакомца стал тверже и решительнее: – Итак: вы согласны встретиться со мной ровно в час дня?
   – Конечно. Но это зависит от места встречи.
   – Не беспокойтесь. Не в моих правилах общаться в мрачных подвалах или на пыльных чердаках. Предлагаю встретиться на центральной площади этого города. На открытой террасе ресторана «Лилия».
   – Согласен. Я могу там быть через десять минут.
   – Зато я никак не успею: появлюсь там не раньше часа. – Кажется, собеседник на том конце связи веселился. Но тон тут же опять стал жестким: – И учтите, за вами следят мои люди, и каждое ваше движение, слово и жест берутся на учет. Если вы нарушите обещание, сестру вам увидеть так и не придется. До встречи!
   Короткие гудки отбоя заставили Дмитрия вздрогнуть и с трудом оторвать телефон от покрасневшего уха. Деревянными шагами он приблизился к ближайшему стулу и уселся, чтобы унять дрожь в коленях. Затем (благо времени было предостаточно и функции его аппарата связи это позволяли) с десяток раз прослушал весь разговор от первого слова до последнего, постепенно приходя в себя и раскладывая размышления по полочкам логики и здравого смысла:
   «Как бы то ни было, очевидны два факта. Первый: шантажист хочет не просто денег, как он говорил в первом разговоре, а чего-то большего. Скорее всего, кто-то из земных «туристов» дал ему точную информацию про иные миры. Видимо, все тот же погибший миллионер Кадагов. А значит, он будет требовать ни много ни мало, а возможности попадать в эти миры, когда и как ему заблагорассудится. Из чего следует, что это не просто обедневший шейх, а чуть не самый крупный и могущественный обладатель несметного богатства. Вероятно, именно его люди предотвратили вчера чью-то попытку меня или ограбить, или взять в плен. А посему сомневаться в силах и возможностях этого человека не приходится. Теперь понятно, кто в последние два месяца вел за мной плотную непрекращающуюся слежку.
   Другой факт: скорей всего, Елена действительно жива и даже доставлена в этот город. Вполне возможно, что мой собеседник ее просто отыскал и выкупил или отобрал совершенно в другом месте. Он хотел на меня повлиять – вот и отыскал самый действенный и надежный рычаг для стимулирования моего сотрудничества. Только очень сомневаюсь, что все их хваленые наблюдательные и шпионские сети знают обо всех моих возможностях. Из чего я могу заключить с полной уверенностью, что обязательно выкручусь из любой передряги. Теперь самое главное – отыскать Елену. А если я ее увижу при обещанной встрече – то еще лучше: хватаю – пусть потом ищут ветра в поле. При этом я и слово свое сдержу: не предпринимать никаких агрессивных действий в отношении этой сволочи. А зря… Ох, зря! – Сдерживая рвущуюся ярость, Торговец хищно щелкнул зубами. – Таких нечестивцев надо выжигать каленым железом. Хотя… Что это я так? Может, он и в самом деле только и грехов имеет, что вознамерился погулять по иным мирам, а для этой цели разыскал мою давно пропавшую сестру? Ну да ладно, встретимся лично – все станет ясно. Тем более, что и до встречи всего полчаса осталось. Вон как время бежит, а я тут рассуждениями увлекся…»
   Светозаров сорвался с места – и за четверть часа до оговоренного срока уже восседал за одним из столиков открытой террасы. Ресторан «Лилия» считался одним из самых дорогих и фешенебельных, что тоже говорило о многом. Видимо, крупному шантажисту все-таки не чуждо чувство прекрасного, и он сам себя считает этаким сибаритом и высоким ценителем искусства.
   Вначале Дмитрий сделал легкий предварительный заказ, а потом принялся с откровенным любопытством разглядывать окружающих, выискивая приставленных к нему соглядатаев. А те особо и не скрывались. Двое парней угрюмого вида сидели за дальним столиком, в углу террасы, и лениво потягивали сок из стаканов, которые держали левыми руками. Правые так и находились все время в боковых карманах летних пиджаков. Через два столика справа сидел немного полноватый мужчина преклонного возраста, но как раз такие люди во все времена и являлись лучшими шпиками. Чуть дальше от него, наискосок, сидела четверка молодых людей, два парня и две девушки. Те старались болтать без умолку и вести себя очень естественно. Но совершенно нетронутый кофе в чашечках и заметное напряжение в их фигурах говорили, что эта молодежь тоже замешана в деле.
   Итого: более чем достаточно для любого акта. От присмотра и обороны своего шефа – до наглого ареста явившегося сюда для переговоров человека. А ведь вдобавок на террасе, на пару метров возвышающейся над уровнем центральной площади, находилось достаточно прочего люда. Среди них тоже могли скрываться замаскированные агенты, которые под видом ничего не подозревающих обывателей постепенно стягивались на обед. Из общего списка подозреваемых выпадало смело только несколько человек: дородная матрона с идеально одетой девчушкой лет восьми да худощавый юноша-хиппи, который сидел спиной к Дмитрию возле самых перил. Парнишка порой дергался от раздающегося в наушниках рэпа и с такой же методичностью подносил к губам миниатюрный диктофон, наговаривая туда абракадабру непонятного содержания. Похоже, он силился создать очередной шедевр обожествляемого музыкального жанра. Один раз он только оглянулся на подошедшего официанта, и по «отмороженному» взгляду стало видно, что юноша этот мир не воспринимает.
   Срок встречи настал: часы на городской ратуше издали перезвон маленьких колокольчиков, а потом последовал один тяжелый удар. Словно дожидаясь именно этого момента, из внутреннего холла ресторана на террасу вышел подтянутый, спортивного вида мужчина полувекового возраста. Чуть раскосые глаза и идеально подстриженная бородка действительно напоминали не то шейха, не то халифа. Со взглядом Торговца он столкнулся сразу, но потом внимательно стал осматривать все столики. И только получив от своих людей надлежащие условные знаки, двинулся вперед. Словно старый знакомый, он без спроса отодвинул свободный стул, уселся и светским тоном начал разговор:
   – Приветствую! Как вам погода? Не правда ли, чудесная!
   Его голос со специфическим акцентом спутать с другим было невозможно. Тот самый собеседник по двум телефонным разговорам.
   – Да, погода радует, – согласился Дмитрий, давя в себе нервную дрожь и стараясь выглядеть очень уверенным в себе. – Теперь жду, чем порадуете вы.
   – О! Сразу видно человека с деловой хваткой, – мило улыбнулся шантажист. – Настоящий Торговец! Да я и сам понимаю: время – наше самое большое богатство.
   Он обернулся к подскочившему официанту и сделал небольшой заказ. Потом вновь уставился в глаза Дмитрия:
   – Извините, некогда даже поесть. Кстати, я не представился: халиф Рифаил. Ну а про вас я знаю все, так что можете себя не называть.
   – Не могу сказать, что рад знакомству, – не покривил душой Светозаров. – Но вы, я вижу, и в самом деле поверили моему слову. И сами появились, и имя не скрываете.
   – Могу даже паспорт показать, – заверил халиф. – Да и вообще считаю, что между настоящими деловыми партнерами не должно быть каких-то недомолвок или секретов в биографии.
   – Ага, значит, вы уже уверены, что от подобных предложений не отказываются?
   – Конечно! Ну, сами посудите: в любом случае вам на Земле не помешает честный деятельный партнер, который обеспечит не просто нужный товар, но и поддержку во многих правительствах и на всех международных уровнях. Естественно, хочу сразу оговориться, если нам с вами эта поддержка понадобится. Как мы оба понимаем, наша совместная деятельность все-таки будет гораздо продуктивнее, если не подвергать широкой огласке основные детали.
   – Насчет слова «деятельный» я не сомневаюсь, – кивнул Торговец. – А вот по поводу «честный» – попрошу подробнее.
   – Хорошо, раз такой разговор пошел, – обрадованно согласился Рифаил. – И начну с самого главного: рабовладельцем, которых вы так не любите и презираете, я никогда не был. А сестру вашу Елену отыскал в совершенно другом месте, что она вам очень скоро подтвердит лично.
   – Может, вы еще скажете, что при отказе с вами сотрудничать вы мне сестру все равно вернете в полном здравии?
   – Да нет, до такой степени мой альтруизм не доходит, – засмеялся собеседник и хотел что-то еще добавить, но Светозаров его резко перебил:
   – А зря! Если бы вы мне сейчас привели Елену, то однозначно, без всяких дальнейших переговоров стали бы навсегда моим деловым партнером с правом решающего голоса.
   – Мм… – Халиф досадливо покрутил головой, немного помялся в задумчивости и даже несколько нервно почесал пальцами виски. А потом признался: – Да я и сам такой вариант в какой-то момент планировал. Честно, честно, не сомневайтесь! Да вот только… как бы точнее выразиться… Я на этот проект поставил все. Да, да, именно все! Все свои связи, средства, недвижимость и, что самое для меня важное, – мои жизненные принципы и мечты. Если сказать коротко, то вся моя жизнь сводилась именно к этому – увидеть другие миры.
   Теперь в повисшем молчании задумался Торговец. Подобных мечтателей, каким сейчас пытался себя выставить Рифаил, конечно, хватало и среди богатейших людей планеты. Несмотря на свой цинизм и жестокость, они все-таки в глубине души порой оставались романтиками и мечтателями. Просто со временем эта детская наивность исчезала под слоем прегрешений и погибала в болоте лжи и корысти.
   Но вдруг в данном случае этот халиф и в самом деле сохранил в себе ростки детского восторженного отношения к сказке? Вдруг он и в самом деле посвятил всю свою жизнь, растрачивая миллионные прибыли от продажи нефти, поискам того шанса, который позволит заглянуть в самую великую сказку? Чего только не случается в этой жизни! Вот только вызывала опасения его откровенность: искренняя она или поддельная? Следовало это выяснить хотя бы примерно.
   – Но раз вы все-таки пошли по пути шантажа, значит, не до конца поверили в мое неимоверное чувство благодарности. И стало быть, не до конца откровенны и со мной. Поэтому предлагаю сделать так. – Дмитрий положил локти на стол и наклонился ближе к собеседнику: – Вы даете мне пообщаться с сестрой, а я после этого торжественно обещаю сразу же показать несколько миров. И уже во время этого путешествия мы оговариваем все детали нашего сотрудничества, а потом возвращаемся за Еленой. Согласны?
   – Вот видите, – печально скривился Рифаил. – И вы мне совершенно не верите на слово. Чего тогда требовать от меня? Мне кажется, это вполне нормально – показать мне хоть краешек иного мира. Я ведь и так уверен в существовании Торговца и просто хочу окончательно убедиться в ваших способностях собственными глазами.
   Светозаров с непониманием нахмурился:
   – То есть вы не хотите мне показать сестру?
   – Да нет, конечно, покажу, и вы даже пообщаетесь напрямую. Но раз вы не приняли мое предложение, то я просто вынужден предпринять дополнительные меры безопасности. Мне не хотелось бы, чтобы вы при свидании совершили неосторожные шаги, тем самым ломая так бережно выстроенную мною пирамиду нашего будущего. Но все-таки предлагаю в последний раз: вы мне показываете миры и сразу забираете, повторяю, забираете сестру на первой же встрече.
   В какой-то миг Торговец уже приготовился ответить «согласен». Ведь по большому счету ничего не случится, если еще один землянин побывает в иных вселенных. И так уже многие из путешественников об иных мирах не только догадываются, но и уверены в неподдельности увиденного. Но опять вмешалась настойчивая интуиция.
   – Нет. Вначале мне надо увидеть сестру, как мы раньше и договаривались. Тем самым вы действительно докажете свою полную честность.
   – Хорошо! – легко согласился халиф. – Это ваше право. Тогда сейчас обдумаем, как и когда я смогу устроить столь желанную для вас встречу. – Он перевел задумчивый взгляд на ратушу, словно на ее стенах находился письменный ответ. Потом вновь повернулся к сжавшемуся от переживаний Светозарову. – Кстати, пусть вас не удивляют все те строгости, которые мне придется применить. Может, свидание и не состоится в мрачном подвале, но как минимум неприступная крепость там будет.
   – В таком случае и я выдвигаю встречное требование: вначале по телефону я должен получить гарантии от сестры и убедиться, что это действительно она.
   – По телефону? – Кажется, халиф от такого недоверия обиделся от всей души. – Вот и верь после этого в сказку.
   – Однако! Неужели вы думаете, что я соглашусь незнакомому человеку завлечь себя в безвыходное место в виде тюрьмы?
   Само собой разумеется, Торговец не боялся ни тюрем, ни глубочайших подвалов. Уйти он сможет отовсюду. Но следовало создать у шантажиста мнение, что он очень боится попасть в ловушку. Да и дополнительно провериться разговором с сестрой не помешает. На этот раз Рифаил задумался надолго, но в конце концов и на это условие согласился:
   – Ладно, устроим вначале телефонный звонок. Учтите, я понимаю, что поговорить вам захочется очень долго, и для проверки, и по другим причинам. Все-таки двадцать лет не виделись. Так что сразу предупреждаю: если вы связались с полицией и этот долгий разговор им удастся засечь, то все равно у вас ничего не получится. Мои специалисты устроят несколько перемычек на длинной цепочке связи, и сразу же на первом соединении распознаем полицейское прослушивание.
   – Я ведь обещал не предпринимать против вас никаких агрессивных действий.
   – Хочется верить…
   – Мне главное – удостовериться, что сестра жива и с ней все в порядке.
   – Об этом можете не волноваться… Да? – Рифаил повернул голову в сторону замершего в вышколенном полупоклоне человека. Скорее всего, водителя, судя по одежде. Тот буркнул два слова по-арабски, и собеседник Дмитрия поднялся со стула с извинениями: – Простите, я отлучусь на пять минут, мне по телефону в автомобиле звонит супруга.
   Ничего не оставалось делать, как кивнуть в ответ и остаться сидеть на месте. Затем чисто машинально Дмитрий окинул своим цепким взглядом всю террасу. Оказывается, прошло слишком мало времени: почти все посетители так и оставались на своих местах, да и новых прибавилось считаные единицы. Он перевел взгляд на бокал с заказанным коньяком и раздраженно подумал:
   «Может выпить, чтобы дрожь в коленках унялась?»
   И уже собрался сделать глоток, как зазвонил его мобильный.

   От резкого, противного запаха Александра очнулась с кошмарной болью в голове и невыносимой резью в глазах. Мало того, легкие сжались от натужного захлебывающегося кашля. Непроизвольно попыталась вытереть глаза, но сразу поняла, что сидит связанная в кресле, а руки притянуты ремнями к подлокотникам.
   Как только удалось прокашляться, над ухом раздался разочарованный голос шефа:
   – Эх, Шурка! Сколько я за тебя боролся и защищал, а ты так меня подвела… Нехорошо, некрасиво. Ну, чего молчишь? Стыдно в глаза посмотреть?
   – Да просто глаза открыть не могу, режет, – покривилась девушка.
   – Ладно, тогда польем на тебя водичкой.
   И почти без предупреждения в лоб связанной девушки ударила струя холодной воды. Она оказалась не такой сильной, чтобы перебить дыхание, ровной и направленной в одну точку. Александра долго и с тоскливым удовольствием подставляла под струю каждый глаз по очереди, порой опуская всю голову. Через минуту на ней не осталось сухой нитки, зато боль в голове заметно утихла, а глаза удалось открыть с первой попытки. Бросилось с глаза, что она в одной из ванных комнат конторы, приспособленной для допроса. Павел Павлович несколько брезгливо отбросил шланг в сторону и опять приблизил свое лишенное эмоций лицо к девушке:
   – Ты ведь знаешь, как поступают у нас с предателями?
   – С чего вы взяли, что я предала? – пошла ва‑банк Александра.
   – Ха! Ты посмотри на нее, Борь, оказывается, произошло недоразумение. – Шеф повернулся в сторону, и за его спиной открылся сидящий на крышке унитаза Королюхов. Правое плечо у него оказалось перебинтованным, рука висела на перевязи. Видно, удар стилета все-таки не достиг цели, только подранив мерзавца. Зато глаза у него светились кровавым блеском, как у голодного вурдалака. А с губ срывались капли слюны:
   – Ничего, сучка, скоро ты в моих руках наизнанку вывернешься!
   – Да ладно тебе, – по-отечески пожурил шеф своего подчиненного. – Может, и в самом деле ты погорячился? – Затем опять навис над девушкой: – Девонька, расскажи мне все как на духу.
   – А что тут рассказывать! – нагнетала в себе злобу Саша. – Сидела себе, спокойно в файлах копалась, а этот урод меня решил газом убить. Жаль, что не достала ублюдка! Вот он и есть самый настоящий предатель!!!
   – Тихо, тихо! Давай без эмоций тут! А почему в чужих файлах копалась?
   – И что такого? Я всегда так делаю: работа у нас одна, и мне для поднятия общего уровня любые детальки пригодятся. Вот я у Казика частенько и рылась. Он ведь и сам порой на нужные направления внимания не обращает, аналитик хренов.
   Тотчас за спиной послышалось недовольное бормотание Теодоровича:
   – Следи за базаром, малая!
   Значит, сзади помимо качка стоит еще как минимум один. Хотя как боец главный аналитик ни на что не годился, все-таки в душе у связанной девушки скреблась мизерная надежда, что Петр со своими помощниками каким-то образом прорвется сюда и начнет искать. Ведь сколько времени прошло. Вот только справится ли телохранитель? Скорее всего, нет…
   – Действительно, зачем обижать нашего лучшего специалиста, – продолжал рассуждать шеф. – И все-таки: ты ведь совершила своим поступком преступление.
   – Пыл Пылыч! Да какое преступление?! – Слез невинности выжимать не приходилось, последствия применения газа и так их выдавливали сплошными ручьями. – Да кто из нас ради карьеры порой лишнюю информацию себе на ус не намотает? Тем более я и так за эти годы свою преданность доказала. И кровью, и делами. Какие могут быть подозрения?!
   Тон у шефа стал ледяным, и от всей его фигуры повеяло замогильным холодом:
   – Зачем заинтересовалась делом Елены?
   – Так объект с самого утра сам не свой метался, пару раз что-то такое про сестру буркнул: мол, вполне возможно, что она жива. Ну как мне было не поинтересоваться у Казика Теодоровича всеми деталями? Да будь он на месте, я бы и сама у него спросила, не сомневайтесь.
   – Не сомневаться? А вот нам показалось, что ты нас все-таки предала, в перебежчики подалась. Придется тебя проверять.
   Александра мысленно истерически выкрикнула: «Если кажется – креститься надо!», но вслух старалась тянуть до последнего:
   – Да не вопрос, шеф! Надо, значит, надо! Мало ли меня и раньше проверяли? И сейчас докажу!
   – Ты так уверена? А то нам показалось, что у тебя с объектом слишком уж большой пожар любовный разгорелся. Заигралась ты, девонька!
   – Да вы что, издеваетесь?! У меня кобели в сто раз получше этого были, и всегда их вокруг пальца обводила, как хотела! Только сюсюканья мне с разными козлами не хватало! Павлович, да вы за кого меня держите?
   – Чего ты так кричишь, надрываешься? – Шеф попытался ласково улыбнуться, но под маской отчетливо просматривался звериный оскал хищника, готовящегося сожрать жертву. – Все-таки я склонен тебе верить. Но вот вопрос: как ты поведешь себя в самом скором времени? Подставишь ли ты объект прямо под наши цепи и пыточные устройства?
   – Запросто! – Каких только усилий стоило Александре, чтобы не завыть при этом вопросе раненой волчицей, а ответить с бравадой оголтелого циника. – Подставлю со всеми потрохами. Вплоть до самого последнего шага, хоть упаду при этом, как обычно, в обморок. – Осознав, что в ванной комнате повисла напряженная тишина, девушка добавила в том же духе: – Вот и будет для меня самая настоящая проверка: могу ему что угодно отрезать. Испытайте!
   – Хочет жить, потому и врет… – устрашающе прогудел Борюсик со своего насеста. – Так эта сучка опять и выкрутится.
   – Ха! А то я тебя не знаю, Каралюх! – прожгла его взглядом Александра. – Спишь и видишь, как бы не только мне, но и самому шефу подгадить! Иначе бы ты и пальцем махнуть в мою сторону не осмелился.
   Словно не слыша последней перепалки между агентами, Павел Павлович шумно выдохнул и приказал:
   – Все в мой кабинет! А ты тут, девочка, посиди, нас подожди, подумай хорошенько. Когда я вернусь, будь готова к любому, вплоть до того, что тебе и в самом деле придется кое-что отрезать у своего последнего хахаля.
   Все поспешно вышли, раздался стук закрывающейся двери и удаляющий топот ног по коридору. Оставшись одна, Александра почувствовала, что от страха и жуткого предчувствия сейчас потеряет сознание, и, в качестве контрмеры, стала бешено дергаться в путах, проверяя их прочность. Даже если за ней и наблюдают, ничего: подобное действие присуще любому связанному, даже если он уверен, что вскоре будет на свободе. Но в конторе привязывали на совесть, да и стул был привинчен к полу намертво. Тогда девушка сосредоточила всю свою энергию на размышлениях:
   «Что они задумали? Ведь о наших совместных с Дмитрием чувствах они догадались и теперь со стопроцентной гарантией захотят использовать меня для шантажа. Как бы я тут ни выкручивалась и ни бравировала, такого монстра, как Пылыч, не проведешь. Они меня уж несколько дней как отстранили от основных дел, а теперь я и на подсмотре файлов сгорела. Дальше следует учитывать невероятную важность всего дела и невиданные средства, которые в него вбухали. Ради достижения положительного результата те самые таинственные «двое» из высшего руководства могут пожертвовать всей конторой без малейшего сожаления. Я ведь в самом начале предвидела «большую зачистку». Из чего можно сделать один очень печальный для меня вывод: живой я отсюда не уйду ни при каких обстоятельствах…»
   Теперь уж слезы полились совсем не от раздражения глаз газом. Связанная девушка прощалась не только с собственной жизнью, но и со своей яркой, но такой короткой любовью. Представив себе лицо любимого до самой последней детали, она вздрогнула. Но теперь уже от страха не за себя, а за Дмитрия: «И его не отпустят живым ни в коем случае! Та же самая «зачистка» в финале коснется и Торговца. Только у него будет два варианта развития событий: или он всю оставшуюся жизнь проведет на пыточных растяжках, принуждаемый к сотрудничеству, или его после неудавшегося шантажа с использованием Елены тоже пустят в расход. В подобных вопросах всемирного значения контора и ее руководители придерживались только одного кредо: «Если не нам, то и никому другому!» А что у них получится с шантажом? Да ничего не получится! Дмитрий не такой дурак, чтобы дать себя заманить в какую-то лабораторию и превратиться в безвольного кролика для экспериментов. Ведь именно такой вариант событий больше всего устроит желающих вырваться единолично в иные миры. Очень недоверчиво относящийся ко всему Торговец обязательно вначале удостоверится в реальности существования сестры, и только тогда может попасться в ловушку. Но если судить всего лишь по двум словам в заглавии секретной папки: «Разработка Королюхова», то самой наживки для шантажа в руках врагов нет. Они элементарно блефуют. И их блеф Светозаров однозначно раскроет. А что дальше?»
   На какое-то время Александра прервала свои размышления, тоскливо вслушиваясь в возобновившийся оживленный топот ног в коридоре. Но через минуту все опять стихло. Судьба давала еще некоторое время для обдумывания.
   «Дальше вырисовывается только одно: контора попытается использовать меня…»
   Теперь уже леденящий ужас пронзил все естество девушки. С судорожным всхлипом она представила, как тело любимого извивается от боли на пыточном столе, и протяжно застонала вслух. Но сразу вспомнила, что за ней наверняка следят, и судорожно задергалась в плотных путах. Теперь она твердо решила умереть сама, но не допустить пожизненных издевательств над любимым человеком. Тем более, что и ее личная вина в происшедшем была огромна. Если бы она настояла на своих признаниях, Светозаров обязательно бы что-то придумал и нашел противодействие и самой конторе, и работающим совместно с ней шантажистам. А теперь из-за ее глупости и нерешительности ему грозит жуткая смерть.
   Голова пленницы бессильно свесилась на грудь, но мысли стали четкими, холодными и безжалостными к самой себе. Такого финала она не допустит, свою последнюю роль сыграет как положено. Оставалось только продумать возможные варианты действий, вопросов и ответов. Ну и дожидаться своих палачей.
   И палачи не замедлили явиться. Все в том же составе, стараясь сохранить на лицах каменное выражение, они вошли в переоборудованную из ванной пыточную камеру и расположились на прежних местах. Разве что теперь в горящих ненавистью глазах Каралюха читалось еще и предвкушающее злорадство.
   Павел Павлович в знакомой манере склонился над привязанной пленницей, безразличным тоном спросил:
   – Чего дергалась?
   – Руки и ноги затекли, – прохрипела девушка. – Ремни ведь набухли от воды…
   – Ладно, я хорошими агентами не разбрасываюсь, – пробурчал шеф и сноровисто ослабил путы на ногах, поясе и плечах. А руки так и вовсе освободил. Глядя, как его подчиненная с заторможенным видом принялась разминать посиневшие пальцы, поощрительно кивнул: – Очень скоро они тебе пригодятся для обещанной тобой операции над объектом. Ты как, не передумала? Готова послужить отечеству?
   Вздрагивая от холода и от цинизма своего начальника, Александра тихо простонала:
   – Пыл Пылыч, да я его голыми руками порву!
   Причем мысленно она имела в виду Борюсика, отчего в ответе прозвучало столько страсти и искренности, что ей, скорее всего, поверили.
   – Хм! Может, ты и в самом деле просто недисциплинированная нимфетка? Ладно! Сейчас проверим. Слушай внимательно, а потом не говори, что чего-то не поняла.
   Девушка уставилась на шефа по-собачьи преданными глазами:
   – Я вся внимание!
   – Значит, сейчас вручаю тебе твой мобильник, и ты любыми правдами и неправдами должна в срочном порядке заставить объект прийти сюда, в офис. И чем быстрее он здесь появится, тем лучше. Вплоть до того, что бросает все и мчится сюда на всей скорости. Понятно?
   – Без проблем! – Саша перешла на свой привычный деловой тон. – Но мне надо знать, чем он сейчас занимается, как далеко и в каком настроении.
   – Он на центральной площади города, ведет безуспешные переговоры с одним из великих шантажистов, и настроение у него препаршивое. Скорей всего…
   – Что с моим телохранителем и его группой?
   – Их взяли и изолировали.
   – Отлично! – Радость агента прозвучала искренне, потому что она заранее предвидела такой вариант. – Тогда это будет самый лучший выход. Я скажу объекту, что ни Петра, ни его помощников в холле нет, и, заметив это, я сейчас прячусь на пожарной лестнице.
   – Отлично, девочка! – с явным облегчением Павел Павлович расправил грудь и даже позволил себе улыбнуться: – Ты, как всегда, гениально работаешь.
   Затем он на короткое время замер, внимательно прислушиваясь к докладу, поступающему по маленькому наушнику в правом ухе. Требовательно протянул руку, и стоящий сзади Казик Теодорович вложил в нее мобильный телефон. Передавая аппарат девушке, шеф опять налился леденящей угрозой:
   – Ставки слишком высоки, сама понимаешь. Поэтому постарайся меня не подвести. Учитывай, что при малейшей ошибке в твоих действиях или словах спасти тебя я буду бессилен. А пока я буду разбираться с начальством и докладывать о неудаче, тобой лично займется твой преданный товарищ по работе Королюхов.
   Александра постаралась язвительной улыбкой показать свою полную уверенность в предстоящем деле (хотя уже само по себе упоминание о садисте Борюсике могло вызвать шок) и непослушными до сих пор пальцами нажала нужные кнопки. Успокаивающе при этом подмигнув нависшему над ней шефу, она начала разговор самым естественным образом:
   – Сладенький, ты почему мне не звонишь?
   – Да тут у меня важная встреча.
   – Но с тобой все в порядке?
   – Конечно! А почему ты спрашиваешь? У тебя какие-то сложности? – Голос Дмитрия стал взволнованным.
   – Пока ничего страшного, но ты ведь меня много раз предупреждал об осторожности, вот я и запаниковала.
   – Что, что случилось?! – уже почти кричал Светозаров.
   Он не мог видеть, как девушка с победным триумфом улыбнулась прямо в лицо напряженного Павла Павловича, как бы при этом говоря: «Вот какая я! Здорово справляюсь? Сейчас этот теленок сам прибежит!» А разговор между тем продолжился.
   – Может, я слишком паникую, но когда выглянула в холл, то ни Петра, ни его помощников не увидела.
   – Что?! – Вот теперь уже Торговец проникся серьезностью положения. – И где ты сейчас находишься? Что мне делать? Отвечай!
   К тому моменту Александра многозначительно подняла указательный пальчик правой руки и приложила его к губам. Мол, сейчас я его разведу, как последнего лоха. Хотя при этом она преследовала только одну цель: хоть на полсекунды оттолкнуть главного врага от себя подальше и сказать в трубку как можно больше слов. А потом со смертельным отчаянием произнесла давно продуманные фразы:
   – Прыгай! Сестры нет, а я уже мертва!
   И в следующую секунду сознание пленницы померкло от резко придвинувшегося огромного кулака.

   На том конце связи Светозаров отчетливо услышал звук глухого удара, стон и дребезг падения мобильного телефона на пол. Потом сразу же раздались короткие гудки.
   От хлестнувшей по сознанию волны бешенства, сопереживания, страха, отчаяния и тоскливой безысходности Дмитрий в первый момент окаменел. Александра успела сказать все: и предупредить о смертельной опасности для него, и разоблачить аферу с подставной сестрой, и сообщить о своей скорой смерти. Сомневаться в словах любимой не приходилось. А додумываться, откуда ей так много известно, не было и единой секунды.
   Периферийным зрением Торговец заметил, что все находящиеся вокруг него подозрительные личности на какое-то мгновение застыли, окаменев на месте, словно прислушиваясь. Затем резко дернулись, наверняка получив предельно краткую команду, и дружно стали разворачиваться к Светозарову. При этом у всех в руках показалось разнообразное вороненое оружие. Мало того, два агента стали стрелять из карманов прямо сквозь ткань своих пиджаков. Но шустрее всех оказался тот самый юноша-хиппи с отмороженным взглядом: он словно невзначай успел повернуться раньше всех, привстал, словно собираясь уходить, и теперь без замаха метнул с нескольких метров поблескивающий метательный нож. И – попал бы прямо в горло приговоренного к смерти объекта, если бы Дмитрий не наклонился резко в сторону, одновременно отталкиваясь двумя ногами от тротуарной плитки и прыгая в экстремально созданный пробой. Следующий момент остался у него в памяти как сплошной и уводящий в бессознательное состояние удар боли.

Эпилог

   Когда посыльный разыскал короля Ягонов, его величество Бонзай Пятый как раз прогуливался по Большой крепостной стене со своим гостем, императором Визенской империи Константином Сигизмундовичем. Или, как его теперь гораздо чаще называли, Константином Решительным. Хозяин Вельги показывал своему верному союзнику возвышающиеся в Новом городе дворцы и замки, а попутно коллеги говорили о семейных проблемах. Как раз шел разговор об улучшившемся здоровье принцессы Лагуны, внучки императора, и молодой монарх авторитетно поддакивал, кивая головой:
   – Да, этот экстракт из зеленого корня воистину делает чудеса и при лечении других болезней. Хорошо, что мне повезло с самого начала вырвать у Юга драконовский договор на двадцать пять процентов от всего производства. Теперь император при наших визитах плачет навзрыд, упрашивая пересмотреть договор.
   – Ха! – император Константин Решительный завистливо крутанул своей головой на тощей шее. – Это ты со своим другом вовремя подсуетились. И как только догадались?
   – Да тут вся заслуга как раз и принадлежит…
   И в этот самый момент из густой тени ближайшей башни и выскочил посыльный. Нелепо споткнулся на последних метрах, растянулся при этом во весь рост, но кричать начал еще издалека:
   – Беда! Беда, ваше величество! – Уже лежа и опираясь на руки, продолжил с надрывом: – Шафик Дин, весь окровавленный и без сознания, доставлен в дворцовый госпиталь. Все врачи и шафики борются за его жизнь!
   Еще не дослушав последние слова и не извинившись перед своим венценосным коллегой, Бонзай бросился бежать. А сбегая по лестнице башни, наверняка бы в другой момент переломал себе и ноги, и ребра. Но сейчас он мчался так, словно в последний бой. Ранение друга выбило из головы не только все мысли, но и чувство элементарного самосохранения. В последовавшей затем бешеной скачке к королевскому дворцу он чуть ли не насмерть загнал своего неимоверно прекрасного скакуна и распугал своим видом четверть обитателей и гостей столицы. А когда ворвался в палату с раненым другом, то сам не мог и слова вымолвить из-за сорванного дыхания.
   Благо к тому времени Аристарх Великий и Флавия Несравненная освободились и смогли прийти королю Ягонов на помощь. В оборудованном по последним всемирным стандартам госпитале имелось все. Поэтому Флавия ловко нацепила на лицо Бонзая Пятого маску с дыхательной смесью, обогащенной кислородом, а Аристарх пока что нашептывал на ухо самодержцу успокоительные новости:
   – Можете не переживать, самый опасный этап преодолен.
   Заметив, как пальцы Бонзая пытаются изобразить вопрос, придворный шафик спешно продолжил обрисовывать картину происшедшего:
   – Сработала сигнализация в пещере Перекрестка, и по инструкции наружная охрана поспешила вниз. Давняя предусмотрительность вашего друга по поводу системы оповещения оказалась как нельзя более кстати. Опоздай воины хоть на пять минут, он бы умер от потери крови или попавшего в его организм яда. Уже здесь мы успели остановить кровотечение, локализовать распространение яда и подключить органы к системе искусственного кровообращения. Прикомандированные врач и сестры сказали свое слово и доказали свои умения. Затем мы извлекли из тела пять пуль, достали обломок отравленного кинжала, где надо, все аккуратно зашили и влили в него все свои магические силы.
   Бонзай Пятый раздраженно снял со своего лица мешающую говорить маску:
   – Но он будет жить?
   – В его случае пятьдесят пять процентов, которые мы ставим на благополучный исход, – уже очень много и обнадеживающе. Так что…
   – И кто на него напал? Дин ничего не говорил?
   – Увы! Пока это неизвестно. Как и тот срок, когда придет в себя. Нам остается только ждать.
   Монарх Ягонов долго всматривался в побледневшее перебинтованное лицо друга, а потом с отчетливо слышимой угрозой пообещал:
   – Зато когда станет известно, я этим гадам не завидую. Сам устрою такие показательные казни, что… Что…
   И запнулся, не в силах найти должных слов для предстоящей мести.

   В это время два любящих друг друга человека, испуганно представляя себя уже умершими, в мире горячечных кошмаров стремились только к одному: соединению на все времена. Но для этого им еще предстояло найти друг друга.

Спасение из ада

Пролог

   Группа из пяти человек маленькими шажками приблизилась к предполагаемой ловушке. Двое из них с помощью биноклей рассматривали заиндевевшую от мороза траву с расстояния всего в десяток метров, а трое начали интенсивное обсуждение. Впрочем, первые слова относились к категории ругательств:
   – А… и… тудыть!.. Как меня уже достали эти хитрожопые неандертальцы!
   Мужчина с замашками командира зло сплюнул в сторону. Правда, перед этим внимательно оценил место попадания, а указательный палец так и оставил на спусковом крючке хищно замершего автомата.
   – Не только тебя одного, – ответила ему черноглазая женщина с почти сросшимися на переносице бровями. – Только вот давно уже пора признать, что они далеко не дикари. Сам ведь говоришь, что хитрые.
   – Ага! Еще и наглые, безрассудные, тупые фанатики! Всех пострелять надо, всех! Я бы на месте этого… – Ни имени он не назвал, ни другого определения, только со злостью еще раз сплюнул: – Тьфу, чтоб его!.. Сразу бы ядерную бомбу кинул.
   – Ничего, – отозвался другой мужчина, говоривший по-русски с явным акцентом. – Как бы там ни было, мы еще живы и почти приблизились к нашей цели.
   – Вот именно, что почти! – брызгал от недовольства слюной старший в группе. – Холодрыга с ума сводит. А от голода у меня уже кишки свело, скоро вас по очереди жрать начну.
   Не прекращая внимательно рассматривать окружающие с двух сторон тропу крутые склоны, черноглазая красотка фыркнула:
   – Смотри, Васек, не подавись только. Если сам раньше на корм не пойдешь…
   – Меня есть нельзя, – строго возразил ее собеседник.
   – Это почему? – Говорящий с акцентом воин не отрывал взгляда от того, что находилось за спиной у остальных членов группы. Там виднелся густой лес, покрытый инеем, а в нем прятались несколько волков, которые вот уже два дня шли по следам людей. – Ты вроде как толще всех.
   – Эх, Курт, какие вы, немцы, все-таки тупые. Широкую кость принимаешь за сало. И потом, я вам все-таки командир, можно сказать, отец родной. Без меня вы сразу пропадете. Ну и напоследок. Я вон сколько мухоморов съел, отравитесь.
   – Мухоморов? – смешно передразнил немец. – Ты ведь утверждал, что жуешь сыроежки!
   – Врал. Хотел вызвать у вас зависть и мобилизовать для лучшего наблюдения за почвой. Вон как вокруг нас ловушки мелькают, – Василий тоже не отводил напряженного взгляда от крутых склонов. – Дана, может, все-таки постараемся пройти поверху?
   – Сам ведь понимаешь: и силы потеряем, и часа полтора времени, – отозвалась черноглазая. И обратилась к наблюдателям с биноклями: – Сильва, Петруха! Вы спите или уже заледенели? – Выждав паузу, добавила: – Если заледенели, то мы вас на мясо пустим.
   Василий хохотнул:
   – Вот это верно! У Сильвы такой окорочок аппетитный!.. – Но тут же благоразумно замолк, потому как названная им женщина опустила бинокль и с надменным видом обернулась к старшему группы. Причем прекрасно зная, что не сама надменность или ярость пугает ее врагов и смущает боевых товарищей. Все лицо у Сильвы было обезображено бугорками и рытвинами, словно после оспы, и несколькими еще больше уродующими шрамами. Сама она от этого нисколько не комплексовала, зато использовала свою внешность в любом случае, порой и без повода.
   – Васька, ты на мой окорок не заглядывайся, а то я и живьем загрызть могу. Даже жарить не придется твою кость широкую. Сырым упадешь в желудок за милую душу…
   – Ну вот, лишний раз убеждаюсь в своей правоте: нет хищника страшнее в мироздании, чем женщина с гранатой на задании. По сравнению с тобой эти местные неандертальцы добрыми детками кажутся. Рассмотрела что-то?
   Женщина протерла глаза и опять приставила к ним бинокль. И перешла к комментариям:
   – Ночью бы мы здесь не прошли, очень тонко все подготовили. Заметила сразу три спусковые системы, может быть и четвертая… Но так и не поняла, что именно и откуда на нас должно покатиться. Растяжки проложены вон к тем странно изогнутым осинам на склоне справа, рассмотреть лучше не могу, но, скорее всего, это они должны разогнуться и свалить на нас то ли камнепад, то ли еще какую напасть.
   – М-да, – взгрустнул Василий. – Неужели придется обходить? Чего молчишь, Петруха?
   Самый молодой парень в группе, двадцати четырех лет от роду, довольно фыркнул:
   – Семафор нашел! Спуск стоит чуть выше по тропе и контактирует вон с той сосной на самой верхушке склона слева. Если бечева ослабнет, то там упадет вон та боковая одинокая ветка. Такой сигнал будет виден за десяток километров.
   – «Заякорить» на другом месте сможешь? С учетом, что не знаем о сути самой ловушки.
   – Запросто! Пусть только Сильва мне под ноги смотрит да наводку на те три «спуска» даст. А вы от греха подальше к лесу вернитесь. Двигаю?
   – Давай! – благословил старший группы. – Сильва, присмотри.
   Трое стали оттягиваться назад, не снижая бдительности наблюдения за окрестностями, тогда как парень по только ему и Сильве понятной траектории проскочил метров на двадцать по тропе вперед, перерезал тоненькую, почти невидимую бечевку и, не снижая натяжения, чуть сдвинул конец по левому склону. Там уложил бечевку в промоину и намотал на вбитый между камнями колышек. Сигнальная ветка на верхушке сосны при этом даже не шелохнулась. Петр уже вернулся почти на свое прежнее место, когда Сильва подняла общую тревогу:
   – Сверху кто-то спускается! Не скрывается. Да и вообще прет, как кабан. Мы отходим! Прикройте!
   Но только они с парнем бросились бежать вниз по тропе, как выше установленной ловушки из-за поворота появилась огромная туша местного хозяина. И совсем не кабана, а хищника во много раз опаснее. Почти черный медведище наверняка уже издалека почувствовал запах человека, поэтому спешил к добыче, ничего не разбирая и не рассматривая на своем пути. Заметив поспешно удирающую пару людей, он только взревел от азарта и ускорил движение. Видно, тоже давненько мечтал подкрепиться свежатиной.
   Василий вздохнул, поднимая автомат и ловя на мушку приближающегося хищника. Стрелять не хотелось, слишком уж далеко разнесется звук выстрела, но делать было нечего. Не бегать же по лесу от оголодавшего медведя. Разве что ловушка зверя остановит.
   Остановила. Даже больше чем остановила. Оказывается, осины где-то там чуть выше по склону сдернули своими стволами огромное бревно с торчащими на метр сучьями. Эдакий таран, ощетинившийся оглоблями. Оставалось только поражаться мастерству тех, кто строил западню: бревно взлетело со склона, по инерции устремилось вниз, затем из-за натяжек изменило направление полета и шумящим смерчем пронеслось над тропой. Создалось впечатление, что полет бревна сотни раз отрепетировали и подогнали его отростки с точностью до пяти сантиметров. Именно столько оставалось свободного пространства до земли и до склонов. Проходи вверх отряд хоть из двадцати человек, всех бы размазало, поломало, разорвало и покалечило.
   А так досталось лишь одному медведю. Удар комлем сзади получился такой силы, что местный хозяин охотничьих угодий взлетел в воздух и, пролетев по нисходящей дуге метров тридцать, грохнулся бездыханной тушей чуть ли не на головы убегающей парочки воинов. Само бревно в возвратном движении зарылось в правый склон остатками веток да так сразу и замерло.
   Когда Курт, Василий и Дана, внимательно осматриваясь по сторонам, вернулись к началу тропы, там уже вовсю царило хищное пиршество. Словно заправский мясник, Сильва разрезала брюшину изломанного медведя в нужном месте, Петр растянул шкуру в стороны, и на свет появилась огромная, жутко окровавленная печень. Разделенная ножом примерно на пять равных частей, она тут же пошла в пищу. Первая часть досталась главному мяснику. Понаблюдав за коллегой короткое время, в свой кусок печени впился зубами и самый молодой в группе. Остальные продолжили прикрывать обедающих товарищей, сглатывая слюнки и давясь от омерзения. Разве что Дана выдала короткое мечтательное восклицание:
   – Прожарить бы!
   – Щас! – осадила ее подруга, с еще более страшным от капель крови лицом. – Тогда уж точно эти местные уроды на дымок подтянутся.
   Содрогнувшись от ее вида, Курт отвел взгляд в сторону и промямлил:
   – «Язык» говорил, что чуть выше полно пещер. Да и про каких-то отшельников вокруг тракта твердил. Может, хоть там костерок организуем да пожарим? А то что-то наш хозяин давненько не появляется…
   Кажется, упоминание об отсутствующем «хозяине» не на шутку обозлило его товарищей по группе.
   – Чтоб он сам такую сырую мерзость до конца жизни своей жрал! – прорычал Петр.
   Тогда как Сильва высказалась с еще большей ненавистью:
   – Лучше бы я сейчас его печень сожрала! – и с остервенением продолжила терзать зубами свою порцию. – Ух!..
   – А ведь обещал, дятел, нам хлеба свежего подбросить, – напомнил Курт.
   – Если он в ближайшие сутки не появится, я за себя не ручаюсь, – нахмурился Василий. – Издохну, но его голыми руками задушу. Сколько он еще над нами издеваться будет?
   Черноглазая Дана тоже высказалась о наболевшем:
   – Теперь я прекрасно понимаю некоторых распутниц, которые перед смертью старались заразить СПИДом всех своих врагов и обидчиков.
   – А у тебя что?.. – не смог сдержать страх Петруха. – И в самом деле?..
   Он даже жевать перестал, и причина подобного испуга для остальных товарищей по группе была понятна: парень порой бывал с красавицей в близких отношениях. «Для разрядки…» – как они оба говаривали.
   – Да пошел ты! – вызверилась на него красотка. – Это я так образно говорю.
   Петр облегченно вздохнул и снова впился зубами в окровавленный кусок печени. Вместо него заговорил немец.
   – А‑а‑а… ну тогда да, такую проститутку под него подложить и я был бы не против, – закивал он головой. – Только вот мне сдается, наш хозяин – человек слишком уж правильный и обязательный. Раз он ни вчера, ни сегодня не появился, значит, обстоятельства не позволили. И нам больше ничего не остается делать, как смиренно ждать его появления.
   – Да? – Василий поддел на нож кусочек печени, рассматривая его с большим сомнением и неохотой. – Так нам что теперь, все равно рваться к цели и выполнять поставленное задание?
   – Только так! Да ты и сам знаешь, что другого выхода у нас нет.
   – Выход есть всегда, – возразил старший группы. – Знать бы только, как он выглядит…
   Затем еще раз вздохнул и отправил в рот первый кусочек парящего на морозе «деликатеса».

Глава 1
На грани смерти

   Королевство Ягонов напряглось от сумрачного тягостного ожидания. Весть о тяжелейшем состоянии шафика разлетелась по всему королевству со скоростью пронзающих пространство радиоволн, благо связь уже прочно вошла в жизнь уникального государства. Так что здоровьем и самочувствием Дина интересовались не только столичная знать, придворный люд или самые приближенные к Бонзаю Пятому люди, его судьбой обеспокоились и замерли в горестном ожидании практически все подданные королевства. Простой люд прекрасно понимал, кому он в первую очередь обязан своей свободой, безбедной жизнью и стремительным процветанием. Страшное ранение легендарного шафика взволновало всех без исключения.
   Поэтому вполне естественно, что после короткой паузы от полученного информационного шока к королевскому дворцу понеслась обратная волна вопросов, сопереживания, соболезнования и, конечно же, возмущения. Как же так, мол, почему не усмотрели? Как допустили? Где остальные шафики находились?
   Пришлось молодому самодержцу по этому поводу даже выступить перед собравшейся на площади толпой, выкрикивая со своего балкона, что главная опасность миновала и врачи всеми силами стараются привести пострадавшего Дина в сознание. Как только появятся новые сведения, они будут преданы огласке. Потом сурово наказал народу не беспокоиться, не создавать смуты и разойтись по своим рабочим местам.
   Сам же он попытался провести хоть какое-то начальное расследование случившегося. Для этого прихватил обоих придворных шафиков, спустился с ними в подвал Башни, и, под смешок зеленого дыма, несущегося из четырех проходов, они вместе обследовали каждый квадратный сантиметр пола. Первым, что они нашли, оказался мобильный телефон, отлетевший при падении к самой стене. Что это за прибор и как он действует, король знал отлично, тогда как два остальных обитателя мира с мнимым Средневековьем знали лишь в общих чертах. Потому как сами пользовались несколько иной связью: радиотелефонами.
   Ориентируясь по пятнам крови на камнях, Флавия Несравненная начала рассуждать:
   – Дин выпал именно вот так и держал свое устройство в левой руке. Поэтому оно и отлетело так далеко в сторону. Но раз оно выключено, то, скорее всего, он только собирался с кем-то поговорить.
   – Не обязательно, – возразил король, тысячи раз наблюдавший в иных мирах, как Дмитрий Светозаров разговаривает по телефону. – Как только заканчивается разговор, мой друг сразу непроизвольно нажимал вот эту кнопку отбоя. Как он говорил, чтобы его случайно потом не подслушали.
   Аристарх Великий, другой придворный шафик, осторожно принял аппарат из рук своей коллеги с вопросом:
   – То есть подслушать его не могут, а вот найти по выключенному телефону могут?
   – Не знаю. А к чему это ты?
   – Ну, вдруг по следам нашего Дина уже спешат преследователи из его мира? Мы ведь ничего не знаем, как там у них и кто они. Пусть он всегда и везде чувствовал себя в безопасности, утверждал, что только он может путешествовать между мирами, но ведь его достали! Да еще при этом чуть не убили. Значит, что-то сильно поменялось… А может, и еще такой же Торговец появился.
   – Если бы знать, где он был точно! – высказалась Флавия.
   – В своем он мире был. – Теперь уже телефон перекочевал в руку Бонзая. И он говорил с полной уверенностью: – Там как раз такие вот используют, да и мне он говорил о завершении дел на Земле и о скором визите сюда с огромным сюрпризом. Так что сюрприз и в самом деле получился…
   – Ваше величество, а вы знаете, как им пользоваться? – Аристарх прижимался к королю вплотную, пытаясь разглядеть надписи и символы на экране. – Или эта штука в нашем мире не действует?
   – Ну, светиться будет, не без того… – Король потыкал кнопки, высвечивая разноцветный экран полностью. – Вот, видишь? Только связи между мирами не бывает. Вроде… Дин говорил, что попытается наладить, но раньше точно не было.
   – А попробовать можете? – не унимался придворный шафик. – В том смысле, чтобы узнать, зачем он телефон в руке держал? Ему звонили или он звонил?
   – Чего тут пробовать! Тут все и так видно. Гляди – это меню. Смотрим звонки. Кому звонил он. Время последнего. Теперь – кто звонил ему. О! Самое позднее время. Так, кто такая Шура?
   – Это вам лучше знать, – с некоторой ехидцей и ревностью съязвила Флавия. – Это ведь вы с другом по другим мирам на мальчишники рветесь.
   – Когда это было! – строго прикрикнул на нее молодой король. – И не вздумай о таких вещах в присутствии ее величества ляпнуть! – Потом опять уставился на экран: – Батарея почти полная, а вот здесь должна быть лесенка кобертуры…
   – Что это такое?
   – Это? – Бонзай наморщил лоб, припоминая. – Ну, это уровень приема. Или, иначе говоря, наличие вокруг радиоволн, которые несутся с больших башен или спутников. Наши радиотелефоны только на прямой линии действуют, а этот – только вокруг тех башен. Вот тут и показано, в какой степени можно связаться с другими… как их… А, абонентами!
   Так и не глядя на гордого своей памятью самодержца, придворный шафик продолжал выпытывать:
   – Но что значит одна черточка на этой самой лесенке кобертуры?
   – Хм? Что нет связи… Ну, или она на самом минимуме.
   – Так попробуйте позвонить. А вдруг?..
   – И что это нам даст?
   – Может, он как раз с кем-то общался, когда его атаковали, и этот кто-то в курсе, что там да как.
   – Только этого не хватало! – возмутилась Флавия Несравненная. – Враги наверняка думают, что убили Дина, а мы тут по собственной глупости сигнал какой-то подадим. Вот тогда уж точно убийцы постараются к нам вломиться. Это раз! А во-вторых, мне кажется, наш коллега и сам захочет после выздоровления неожиданно нагрянуть на ту Землю с определенными планами. И лучше, если там его не будет ждать засада.
   – Логично, – согласился Бонзай. – Тем более что и так связаться не получится. Хотя… – Он вначале поднял руку с телефоном вверх, потом присел: – О! Вторая черточка появилась! – Потом еще покружил по всему залу, и в самом центре, прямо на камнях пола, на экране появилась и третья черточка. – Однако! Если эта штуковина при ударе не повредилась, то получается, с этого места можно связаться с Землей. Ну, или где там наш главный шафик пострадал. Но в этом деле он сам пусть и разбирается, когда на ноги встанет. Что? И еще есть?
   Еще во время манипуляций с телефоном шафики отыскали два странных зуба. Даже не зуба, а, скорее всего, клыка какого-то среднего хищника. А теперь вот Флавия протягивала королю еще один. После более тщательного осмотра каменных плит пола отыскали еще два. Один из них был сильно попорчен сапогами топтавшихся здесь гвардейцев, а вот четыре находились в идеальном состоянии. Если, конечно, можно так сказать о зубах, которые только совсем недавно кто-то грубо вырвал с корнем. Отчетливо виднелась засохшая сукровица на шейках оснований.
   – Похожи на собачьи, – высказался самый опытный по годам Аристарх. – Особенно если сложить их вот так, рядом.
   – Нисколько, – возразила Флавия, лучше всех разбиравшаяся в строении животных здешнего мира. – Скорее это клыки шакала, хоть и крупного. Вон как изогнуты.
   – Намекаешь, что Дина там шакалами травили?
   На вопрос Бонзая женщина лишь пожала плечами, и он попытался ответить на него сам:
   – Кое-что не сходится… В момент прохода через стык тело Торговца тянет за собой все, что на нем закреплено и движется одновременно. Уж я-то насмотрелся, можете мне верить. Хотя не совсем понял про какие-то там совмещающиеся поля. Но один раз произошел очень интересный случай.
   Нам пришлось спешно уходить с одного места, а край моего сюртука оказался зажат дверью. И самое странное, что при рывке оторвался не подол или кусок ткани, а именно два куска древесины из полотна двери и рамы. И когда мы добрались на место, эти оба куска уже порядочно обгорели, словно обуглились от большого жара. Пришлось их спешно стряхивать с ткани сюртука. Так вот, Дин объяснял, что в межмирском пространстве в подобном случае обгорит, а то и истлеет любая случайная деталь или предмет, который мы при переходе захватим с собой.
   – Довольно расплывчатое объяснение, – признался Аристарх. – Трудно уловить самое главное.
   – Я сам сомневаюсь в своих рассуждениях. Но если бы моего друга покусали шакалы в мире Земли, то кровь на клыках спеклась бы до черноты, да и сами бы они пожелтели. А тут смотрите, свежие.
   – Мало ли как они могли в одежде застрять, – не соглашался шафик. – Да хоть он сам их во второй руке держал. Ведь укусов на теле не обнаружили. Правда, одежду не так тщательно осматривали, но прокушенной ткани тоже не заметили. Так что пока раненый не придет в сознание, мы все равно ничего не поймем и ничего толкового не предпримем.
   – Да, похоже… – Король окинул последним взглядом все четыре створа тоннелей, уводящих в хохочущий дым, и выдохнул: – Ладно, поспешим во дворец.
   Уже поднимаясь по лестнице, Флавия невинным тоном поинтересовалась:
   – А с какой стати парочка таких отважных воинов сбегала с такой скоростью, что утянула за собой огрызок двери? Или это была дверца платяного шкафа?
   Монарх Ягонов с присущим ему величием проигнорировал вопрос, тогда как Аристарх Великий шикнул на свою коллегу:
   – Не приставай к его величеству!
   – Увы! Его величество теперь примерный семьянин, – томно вздохнула женщина. – А вот Дмитрий все-таки холостяк, и я, его старая верная почитательница, имею право о нем беспокоиться. Может, его и сейчас какой-нибудь ревнивый муж застал в будуаре собственной супруги? Вот взбешенный ревнивец и начал стрелять, бросать ножи и травить шакалами.
   Все прекрасно знали, что Торговец и Флавия Несравненная были в интимной близости еще в империи Юга, на каторге слантерса. Умеющая колдовством прихорашивать свое тело женщина выглядела в последнее время максимум на двадцать пять; понятно, что главный шафик мог и забыть о ее сорокадевятилетнем возрасте. Поэтому за последние два года парочка не раз была замечена как в Башне, так и в подаренном Флавии поместье. Так что некоторая ревность, проскакивающая в словах красавицы, всеми воспринималась с пониманием. Хоть коллеги скорее дружили, чем были любовниками, однако интимную связь между ними тоже следовало учитывать.
   Поэтому король ответил лишь тогда, когда они уже проходили по подземному тоннелю, связывающему Башню Шафика с дворцом монарха Ягонов:
   – Да нет, в рискованные места ни он, ни я никогда не забирались. Зачем? Если вполне хватает прекрасных женщин, полностью свободных от супружеских уз?
   – Ну, как говорится, запретный плод сладок вдвойне, – настаивала придворная шафик. – Да еще под воздействием далийского вина…
   – Еще раз нет! Тем более, что совсем недавно Дин мне ясно заявил: все, мол, отгулял живчик. Пора и семью заводить. Я как раз и думал, что сюрпризом станет какая-то симпатяшка, а оно вон как получается…
   Все трое надолго замолкли, каждый по-своему переваривая мысль про возможные кровавые разборки на почве ревности. Пусть даже женщина и незамужняя, а вдруг у нее такой ухажер нервный – любого конкурента голыми руками готов порвать на кусочки. И рвут ведь, режут, душат, причем не только особи мужского рода. И женщины не отстают в творимых крайностях. Тем более что буйная фантазия у прекрасной половины человечества порой переходит все разумные пределы.
   Уже на входе в дворцовый госпиталь Флавия и припомнила один такой случай, произошедший полгода назад в одном из дальних пригородов Вельги. Тогда там со всем поместьем сгорел женатый знатный дворянин со своей матерью и находившейся с кратким визитом гостьей. Поговаривали, что гостья в интимных отношениях с хозяином. Молодую вдову погибшего вначале никто и не заподозрил в причастности к пожару. Потому что она в то время вроде была в столице, в городском доме. Хотя умышленный поджог признали сразу. И лишь благодаря случайному свидетелю, который на объездной дороге опознал в бешено скачущей всаднице истинную поджигательницу, дознавателям удалось раскрыть преступление. Нравы в королевстве царили, в общем-то, фривольные, и наличие любовницы, тем более у очень знатного и богатого дворянина, считалось вполне обычным явлением. Даже со стороны жен считалось плохим тоном об этом судачить. А тут вот такой скандал. Теперь молодая вдова сидела в мрачной темнице и с завидной настойчивостью пыталась покончить жизнь самоубийством.
   Когда Флавия все это припомнила, то не сдержала соболезнующего вздоха:
   – Хорошо хоть нашего Дина сжечь не пытались.
   – Нет, огонь ему не страшен. – Король первым приблизился к кровати больного: – Как он?
   Дежурный врач, сидящий у изголовья раненого, поспешно вскочил на ноги:
   – Без изменений, ваше величество. В сознание не приходил, не шевелился, температура повышенная, но не критическая. Пульс слабый. Дышит медленно, но зато равномерно. Нагноения ран не наблюдается.
   Бонзай с надеждой обратился к придворным шафикам:
   – Может, еще раз попробуете?
   – Конечно.
   Аристарх отработанным движением уселся рядом с кроватью и протянул ладони над грудью Дина. Тогда как Флавия встала за спиной своего коллеги, стараясь тоже добавить частицу своей магической силы. Некоторое время пальцы колдующего подрагивали над мерно вздымающимися при дыхании бинтами, но потом шафик убрал руки и мотнул головой:
   – Увы! Ничего больше влить не можем. Его организм переполнен собственной силой, будем надеяться на неосознанное излечение.
   Еще в самые первые часы после операции Аристарх Великий и Флавия Несравненная смогли слегка зарядить собственной энергией тело раненого, что в обычном случае весьма сказывалось на сроках выздоровления. Но потом, дойдя до какого-то предела, внутренняя сущность Дмитрия Светозарова перестала воспринимать помощь извне, отталкивая ее от себя, как отталкивает воду насыщенная влагой губка. На общем консилиуме пришли к выводу, что теперь вся надежда лишь на внутренние резервы израненного организма. Или вдруг случится еще одно чудо: раненый придет в сознание. Тогда, с имеющимися у него магическими умениями, Дмитрий вполне целенаправленно распределит спасительную энергию по надлежащим органам и частям тела.
   В тот момент добавить ему силенок со стороны будет и проще, и эффективнее. А за последние сутки помощь не могла преодолеть странный, можно сказать, парадоксальный барьер. Получившие за многие годы богатейшую врачебную практику на страшной каторге со слантерсом шафики с таким случаем столкнулись впервые. И хоть продолжали делать попытки, но теперь на свои личные силы не рассчитывали.
   С некоторой грустью все находящиеся в палате обсуждали новые варианты лечения, когда явился один из личных секретарей Бонзая Пятого:
   – Ваше величество, постройка Дитогла завершена. Только что молодые шафики провели первые испытания. Приглашают и вас пройтись под аркой и сделать итоговый осмотр.
   – Ах да, совсем забыли! – Король голосом, полным оптимизма, обратился к другу, лежащему без сознания: – Ты тут долго не залеживайся, выздоравливай поскорей! А мы пока идем принимать твое детище.
   Действительно, новое строение конструировалось, возводилось и усовершенствовалось по ходу создания под личным руководством и опекой Дмитрия Светозарова.
   Началось все с того, что ему смертельно надоело каждый раз мотаться с очередным кандидатом в шафики на далекий Южный континент. Потому что природные данные большинства будущих магов приходилось проверять под знаменитой на весь мир аркой курантов, расположенных на входе в столицу империи. Тех самых курантов, которые звуком по наковальне определяли прохождение под ними людей с магическим даром. То есть явных шафиков или с достойным потенциалом для развития.
   Уже после пятидесятого человека Дин рассердился и возопил:
   – Неужели мы у себя не можем соорудить нечто подобное?
   Не так просто оказалось воплотить желаемое в жизнь. Вначале три месяца все шафики Юга искали банальную «техническую документацию». Уже и надежду потеряли и даже собрались каким-то образом разбирать существующие куранты, как надлежащая рукопись была отыскана и после долгих спекулятивных торгов передана в руки Торговца. Понятно, что больше всех торговался император Илларион Третий, который до сих пор чувствовал себя страшно обворованным после навязанных ему договоров о поставке акстрыга, уникальных наркотических и лечебных корешков, в королевство Ягонов. Двадцать пять процентов безвозмездно уходило воздушным мостом на благо развития Севера. Да еще и двадцать процентов слантерса. Вот император и старался потребовать плату за товар хотя бы частично.
   И вроде как выиграл, хотя и не подозревал, что уже проиграл. Потому что Бонзай Пятый со скрипом согласился оплачивать золотом слантерс, поставленный свыше определенного тоннажа, не раскрывая тайны о строящемся на северном материке заводе по производству искусственной резины. Скоро можно будет отказаться от дорогого, все равно не удовлетворяющего резко возросшие потребности сырья, перейдя на собственное. А небольшой части уникального, непревзойденного по чистоте слантерса вполне хватит для нужд лабораторий и прочих особо тонких производств.
   Вот таким образом древняя книга попала в королевство Ягонов. Сразу выяснилось и название магического строения: Дитогл. Внутренний диаметр – от пяти до двадцати пяти метров. А затем пошли основные сложности. Оказалось, что подобный магический определитель работает лишь при обильном наличии сложно собираемой из пространства магической энергии. Конкретно: сквозь внутренний створ кольца должно ежесуточно проходить не менее нескольких тысяч человек. Установить его где-нибудь в подвале или закрытом поместье не удастся. Только в людном месте, как и было сделано в столице Южного континента.
   К сожалению, к тому времени все самые удобные места, а именно ворота в крепостных стенах, были застроены так основательно, что установить магическое кольцо было бы слишком накладно. Вот тогда Торговец и предложил сделать Дитогл внешне чисто декоративным украшением Вельги. Убивая одним выстрелом, так сказать, сразу несколько зайцев. Максимальный размер, максимальное удобство, максимальная зарядка от толп народа и максимальная польза, как от шикарной достопримечательности столицы. Его величество немного подумал, посоветовался с главным архитектором столицы Гаем Цыбало – и стройка началась.
   Установили магическое строение на дороге, ведущей из городского общественного парка на центральную площадь перед королевским дворцом. Это был самый оживленный маршрут для гостей, туристов и местных жителей во время прогулок. А чтобы не было кривотолков, назвали сооружение «Кольцом счастья», украсили несколькими фонтанами и уникальными, завезенными из других миров цветами. Да еще и слух распустили, что кто проходит через створ, становится удачливым. Так что еще за две недели до официального открытия народ сновал в створе Дитогла непрерывным потоком. Все только и ждали снятия строительных лесов, торжественной церемонии открытия и окончательного запуска фонтанов.
   С технической же стороны кольцо оборудовали кучей всевозможных устройств из иных миров. Вместо того чтобы издавать гул наковальни, они передавали в близстоящее здание все данные о любом кандидате в шафики, как и о самих шафиках, прекрасно различая их. Добавочно это здание было оснащено новейшими средствами связи, которая соединяла его напрямую со службой безопасности королевского дворца. И уже сидящие там дежурные были вправе решать любое возникающее недоразумение. А заодно и управлять установленными вокруг Дитогла и центра города техническими средствами. Многочисленные видеокамеры выделяли совершенно автоматически и вели в любой толпе любого магически одаренного человека. Слежение фиксировалось новейшими вычислительными машинами, передавалось как эстафета в ближайшие улицы и переулки, даже при быстром беге кандидата. А уж того потом встречали, где надо, нужные люди – и могли действовать по обстановке.
   С раннего утра группа молодых шафиков уже провела первые испытания на себе и теперь ждала как короля, так и его придворных магов. Предстояло окончательное испытание Дитогла перед его торжественным открытием через пару дней. Скорее всего, из-за ранения Дина придется перенести давно ожидаемый праздник, который народу преподносился как некое открытие произведения искусства. Но сейчас важно было удостовериться в исправной работе магического устройства, а уж салют в его честь можно и отложить.
   Но вскоре и мысли о салютах вылетели из голов спешащих к Дитоглу людей. Сегодняшний день тоже не обошелся для Ягонов без сюрпризов.
   Не успел еще король со своими придворными шафиками выйти на площадь, как его догнал запыхавшийся офицер службы безопасности с удивительной новостью:
   – Ваше величество! Кольцо счастья сейчас осматривают сразу семь шафиков наивысшего уровня!
   – Таких, как мы?! – воскликнул в удивлении Аристарх Великий.
   – Так точно, ваше магичество!
   – Все семеро?! – нахмурилась Флавия.
   Но Бонзай уже резко повернулся и поспешил в узел связи безопасности дворца:
   – Давайте сами глянем и убедимся. Мне кажется, тут явный сбой в работе кольца. Ведь еще ничего не налажено, не притерто. Что с того, что молодые шафики на друг друге проверили?
   – Но, ваше величество, – поспешил вставить семенящий чуть сзади монарха офицер, – шафики с самого утра чего только не делали в створе Дитогла. И поодиночке прохаживались, и парами, и группами, и потом расходились в разные стороны. Пытались скрыться сразу за пределами площади, бежали, петляли по переулкам… Все они четко фиксировались сразу под кольцом, а потом техника скрупулезно поддерживала слежение. Никто не смог проскользнуть незаметно или потом спрятаться.
   – А эти не прячутся? – Они всей группой поспешно ввалились в комнату, где мельтешили десятки экранов. – Да и кто они такие?
   – Вот сюда, ваше величество! – вскочил со своего места техник, указывая рукой на несколько экранов за своим столом. – Вот они, видите? В розовых плащах и роскошных широкополых шляпах. Так всей группой пока на площади и крутятся. Рассматривают и головами только покачивают. А в Дитогле минут пять стояли с вытаращенными глазами, особенно цветами диковинными восхищались. Чуть руками до них не дотянулись через перила, так охраннику пришлось на них прикрикнуть и напомнить о запрете касаться растений. Там особенно хорошо удалось рассмотреть их лица, я сейчас выведу запись вот на этот экран.
   Техник сыпал словами и умудрялся при этом и стул его величеству подвинуть, и экраны с изображениями переключать с удивительной сноровкой.
   – Плащи, как видите, того покроя и расцветки, который сейчас моден в Визенской империи, но вот что под ними, мы пока можем только догадываться, хотя ножны мечей и выпуклые наплечники брони на теле заметны сразу. По данным нашей картотеки их лица не опознаны, значит, и в самом деле можно их считать гостями столицы. Сейчас отрабатывается их отождествление по иным каналам. Хотя никакой официальной делегации подобного толка со стороны наших соседей в Вельге не ждали. Группа слежения уже выдвинулась на дальний периметр нашего кольца видеонаблюдения. Группе приданы мобильные дозоры кавалерии и гвардейских драгун. На случай попытки прорыва из города с боем предупреждены отряды боевого охранения всех ворот Малой и Большой стены. На тех экранах можно будет просмотреть передачу изображения непосредственно от тех ворот, какие будут закрыты по тревоге.
   От такого наплыва информации даже Бонзай Пятый восхищенно замычал и покачал головой:
   – Однако! Я вижу, у вас тут каждая мелочь продумана и предусмотрена.
   – Рады стараться, ваше величество! – Лицо техника расплылось в довольной улыбке, а его ладонь постучала по небольшой книжице, лежащей на краю стола: – Действуем строго по инструкции.
   Разумеется, инструкцию составил не кто иной, как шафик Дин, которого во всем королевстве любили, уважали и обожествляли чуть ли не больше, чем самого самодержца. Так что подобные книжицы самыми лояльными подданными буквально заучивались наизусть. А уж как подданные старались и мечтали изловить шпионов или любых ненадежных в этом плане туристов – вообще отдельная песня. Благо, теперь шпионы со всего мира стекались в Вельгу потоками, рядами и колоннами. Но если раньше никто не мог проверить их магическую сущность, то с момента запуска Дитогла и вражеские шабены перестанут себя чувствовать безнаказанно.
   Другой вопрос, что никто и предположить не мог, что шабены такой силы существуют на материке Севера. Ведь вымерли все давно или, поддавшись магическому зову, отправились на кораблях через океан на Юг, да так по пути и сгинули в пастях морских чудовищ.
   Поэтому сразу возникал вполне резонный вопрос: а эти семеро где прятались до сих пор? Или: откуда они вообще взялись? Ну и сразу следующий: что им тут так понадобилось?
   Сомнения, конечно, оставались, и придворные шафики засыпали техника и офицера безопасности дополнительными вопросами. Так, например, Флавия предположила:
   – Что, если энергия Дитогла сильно истощилась при проводящихся первичных проверках? Все-таки пятьдесят наших учеников в таком интенсивном режиме «мелькания» могли исчерпать какие угодно накопления.
   – Нет, ваше магичество, тут все в порядке. – Техник показал на прибор, который удивил бы и ученых из высокоразвитых миров. – Судя по этому зеленому частоколу зеленых искорок, Дитогл заряжен полностью. А если мы посмотрим на те два экрана, – он указал рукой на соседний стол чуть в стороне, – то увидим, как зафиксировано совсем недавно и ведется слежение сразу за двумя вашими учениками, которых мы послали специально с повторной проверкой. Так что – никаких сомнений.
   За странными гостями теперь следили во все глаза. А те вели себя вполне обычно для группы туристов издалека: блестящие, расширенные от удивления глаза, отвисающие порой челюсти, несдержанные тычки пальцами в разные стороны и некая растерянность. По первому впечатлению выходило, что ничего плохого семь сильных шафиков не замышляют, а просто прибыли полюбоваться на достопримечательности самой прославленной столицы мира.
   Но насторожиться следовало обязательно. Если уже в самый первый день Дитогл выловил такую внушительную группу, не значит ли это, что в столице подобных колдунов во много раз больше? Вдруг они давно стягиваются в Вельгу и замышляют нечто очень и очень нехорошее? Оставалось лишь закрепить королевским указом тщательный надзор за иностранцами и приложить все силы для выяснения их намерений.
   Бонзай еще долго обсуждал со своими придворными ша-фиками возможные варианты развития событий, но в конце концов вынужден был признать со вздохом:
   – Увы, как бы мы с этими гостями не опростоволосились. Здесь только Дин смог бы все правильно рассудить, ловко подслушать и легко оградить от опасности. А он вообще пока не у дел.
   – Какие могут быть дела? – удивился Аристарх. – Ему бы выжить да в сознание прийти сначала…
   Словно дожидаясь этих слов, к беседующим подскочил тот самый дежурный офицер безопасности:
   – Ваше величество! Срочное сообщение из госпиталя: шафик Дин очнулся…
   Он сделал неожиданную паузу, словно подавился чем-то. Этим воспользовался король, вскакивая на ноги и радостно восклицая:
   – Я знал, что он выкарабкается! Бегом за мной!
   Но так и замер на месте после последних слов офицера:
   – …Очнулся, дернулся, дико закричал и куда-то исчез!..
   – Как исчез?! – выдохнули одновременно три глотки.
   – Не могу знать, ваше величество, – побледнел почему-то офицер. – Но врач говорит, что раненый исчез вместе с бинтами, матрасом и даже с кроватью…

Глава 2
В тылу врага

   После солидного усиления рациона свежей медвежатиной боевая группа в течение двух больших дневных переходов вполне благополучно добралась до промежуточной цели своего рейда. Заслоны егерей, стоящие по всем границам наружных предгорий, воины прошли совершенно незаметно для противника, не создавая лишнего шума и не привлекая внимания. В разгар дня они вышли к внутреннему тракту Магириков, который вел к сердцу варварской империи ашбунов, легендарной вершине Прозрения. И теперь, замерев на склоне густо иссеченного ущельями отрога, пятеро людей внимательно изучали раскинувшуюся перед ними узкую долину.
   Фактически весь тракт Магириков состоял из подобных долин, которые прямой линией перетекали друг в друга через остовы пологих перевалов. По широкой, мощенной плитами дороге в обе стороны передвигались миниатюрные фигурки паломников, которых здесь по созвучию называли магирика-ми. Примерно половина шла в одиночку, часть – группками или длинными цепочками. Около трети общего количества паломников передвигалось на высоких мулах, основательно нагруженных тюками и вязанками дров. Совсем немногие передвигались на лошадях, а виднеющиеся повозки можно было пересчитать по пальцам одной руки.
   При осмотре этого высокогорного пути сразу появлялась уверенность, что подобное творение не может быть делом природы. Слишком уж прямолинейно располагались долины, слишком строго выверенной ширины и длины они были. И даже отсюда было видно, как тракт в мерцающей дымке полуденного тумана упирается километров через тридцать в невероятно массивную гору с закругленной вершиной. В окружении умопомрачительно величественных гор самая огромная из них казалась чем-то ужасным, выделяясь на общем фоне своей чернотой и размерами, с первого взгляда распознаваемая как абсолютно инородное тело на планете. Словно какой-то великан со всей силы вколотил между горных хребтов свою гигантскую пивную кружку вверх дном, а потом покрасил ее черной краской ради забавы. Именно этот грозный монолит и являлся конечной целью группы из пяти воинов.
   Сейчас, когда они воочию увидели несуразный контур Прозрения, желание двигаться туда у них пропало окончательно. Не прекращая осматриваться, Сильва высказалась первой, без обиняков:
   – В гробу я видала такое «прозрение»! Предлагаю пересидеть недельку в какой-нибудь пещерке под видом отшельников, поднакопить припасов, да и двигать в обратную сторону.
   Во время перехода молодой Петр перемерз больше всех и сейчас постоянно сморкался в сторону, просто прикладывая палец к раскрасневшемуся носу.
   – По-любому надо денек у костра отогреться. А уж от недельки никак не откажусь.
   – Больно тебя кто-то спрашивает, – хмыкнула Дана. На морозе ее черные брови странно заиндевели, превращая женщину в сказочную Снегурочку. – Мне больше эта проклятая сырая медвежатина надоела. Готова за кружку бульона на любое смертоубийство.
   – Скорее всего, так и придется поступить, – со свойственной ему педантичностью стал рассуждать Курт. – Как видишь, здесь сплошные голые скалы, а те две коряги, что мы с собой тащим уже пару часов, скорее напоминают чугунные украшения. Сведения о таинственных горячих огнях в каждой пещере отшельника – это явная выдумка. Скорей всего, бедолаги спят в обложенной соломенными матами норе. Ради дров придется тебе, очаровашка, атаковать вон тех перевозчиков на ишаках. Или соблазнять их своим иссушенным телом.
   – Сам ты ишак! – огрызнулась Дана. – Они на мулах дрова везут.
   – Курт прав, – отозвался после длинной паузы Василий. – Ни котла у нас нет, ни запаса дров, разве что у какого-нибудь отшельника вместе с пещерой экспроприируем. Кстати, я пока не заметил ни одного магирика, который бы свернул к пещерам. Неужели они собираются обедать прямо на дороге? Ведь холодно.
   – Да-а, – мечтательно вздохнул Петр. – Летом и воевать сподручнее, не то что обедать. А если сварить…
   – Все, пока про обед ни слова, – оборвал его старший группы, интенсивно растирая побледневшее от продолжительного пребывания на холоде лицо. – Дана, обойди этот выступ и рассмотри тракт в обратном направлении. Самое пристальное внимание – всадникам на лошадях. Все остальные: ищем подходящую пещеру отшельника на самом отшибе.
   Черноокая красавица переместилась вправо, обходя мешающий осмотру выступ, и принялась рассматривать в бинокль первую половину пути паломников, которая в общей сложности растянулась тоже на тридцать километров. Надлежало проверить, курсируют ли по тракту группы имперских егерей, а если и курсируют, то проверяют ли бредущих магириков. По словам захваченного в предгорьях несколько дней назад языка, получалось, что никаких военных на самом тракте никогда не бывает. Потому как считается, что попасть на него могут лишь входящие через Ворота Откровения. И вот там-то любого путника проверяют до последней нитки, забирая любое оружие – вплоть до небольшого шила. Вдобавок заставляя сдать на хранение все без исключения предметы из металла. Вплоть до мелких монет.
   По этой причине группа и вынуждена была обходить Ворота через горы, напичканные ловушками и егерскими засадами. А вышли они к середине тракта по причине многочисленности здесь пещер с отшельниками, в которых подавляющее большинство паломников старались переночевать в двухдневной дороге, а то и пообедать в полдень. Здесь воины из иного мира намеревались спрятать и замаскировать оружие в мешках, отдохнуть и получить более подробные сведения о самой сути паломничества. А уж потом думать, как попасть в монолит Прозрения и как его по возможности повредить. Потому что именно таким и являлось основное задание для «третьей» – одной из самых умелых и сработавшихся боевых групп с планеты Земля.
   «Третья» умела все. Взрывать мосты и похищать наркобаронов; убивать министров или президентов и держать в заложниках пару сотен гражданских лиц; доставлять уникальные разведданные и сливать противнику дезинформацию; сражаться голыми руками и использовать самое современное оружие и технику. Ко всему прочему члены группы в боевой обстановке понимали друг друга с полужеста и с полуслова. За последние четыре года они сработались настолько, что порой дышали в унисон, невзирая на внешние различия, неодинаковый возраст и совершенно разные по уровню склочности характеры. За шесть лет существования «третьей» любые задания они выполняли по наивысшей шкале оценок и понесли за это время лишь одну боевую потерю. Случилось это четыре года назад – и тогда место погибшего на смертельном задании товарища органически занял Курт, урожденный немец, с детства хорошо знавший русский язык. С тех пор на счету группы числились лишь одни победы без единой жертвы в самой группе. И все пятеро воинов заслуженно пожинали лавры неоспоримых победителей.
   Вот тут оно и случилось. Может, слишком расслабились, может, разленились, но уже в первые дни обсуждения сошлись во мнении, что орешек им не по зубам. Потому как все пятеро считались невероятными реалистами и никогда не прятали голову в песок от суровой действительности. Хотя что, казалось бы, проще: отыскать все связи, вскрыть всю подноготную, разоблачить самую сущность, а в финале и обезвредить какого-то там торговца. Пусть с большой буквы. Но не успели они как следует подступиться к объекту своего интереса, как сами оказались и вскрыты, и разоблачены, и обезврежены. Причем самым нереальным, фантастическим, а как со временем пришлось удостовериться, и колдовским способом. Реализм реализмом, но иначе как колдовским метод их пленения, а потом и перенос в иной мир назвать было нельзя. И если сейчас любой воин посматривал по сторонам с приемлемым спокойствием, то в первый день они испытали настоящий шок.
   Еще бы! Они только расположились в особняке рядом с местом жительства Торговца и принялись обживаться, как все поодиночке оказались выдернутыми в пустынное мрачное место, совершенно не похожее на Землю. Потому что в голубоватых лучах восходящего светила сразу заметили над головами целых три луны. Потом выяснилось что лун вокруг этого мира вообще пять. Но в первый момент, окажись на их месте кто-либо из простых обывателей, он мог бы стать заикой.
   Первой в мир Зелени попала Сильва. Совершенно голая, прямо из ванны. Пока она изумленно оглядывалась с открытым ртом, рядом вывалился Василий со спущенными по щиколотки штанами: его сорвали с унитаза. Лишь только он оправился и снял футболку, передавая ее покрывшейся пупырышками Сильве, как рядом с ними с высоты трех метров грохнулась Дана. Черноглазая красавица как раз переодевалась на втором этаже особняка, и оставалось удивляться, как ее обе ноги, оказавшиеся в одной штанине брюк, не поломались при падении. Пока троица переругивалась и пыталась осознать случившееся, появился Петруха. Его утащили с кухни, поэтому он крепко сжимал в руках полбуханки хлеба и надкушенную палку колбасы. Василий после этого разразился самой жуткой тирадой сквернословий в жизни: ни у кого из четверых не оказалось при себе оружия! Даже простейшего ножа или вилки. С женщинами было понятно сразу, Петруха вынул свой любимый нож и положил на стол для заточки, а старший группы снял тяжелый пояс с оружием перед тем, как облегчиться, и положил его на умывальник. Больше на нем ничего не было: они только въехали, и слежку за домом объекта вел лишь Курт. По здравом размышлении они поняли, что если и его сбросят, то уж у него точно будет оружие, ведь он на посту.
   Не сложилось. Видимо, за этот самый длительный интервал в четверть часа неведомая сила и по этому вопросу провела полную ревизию: Курт вывалился из пустоты в бессознательном состоянии. Да, оба его пистолета и электрошокер уникальной модели оказались при нем, но без магазинов и батареи. Оба его ножа под штанинами на лодыжках тоже кто-то экспроприировал. Как и часы с толстым браслетом, напичканные вылетающими отравленными иглами. А когда немец через полчаса очнулся, то поведал, как у него за спиной что-то вдруг загремело и не успел он обернуться, как его лицо буквально залила струя быстро усыпляющего газа.
   Личному составу «третьей» очень хотелось домой. Невероятно. До слез. Но глядя на выплывающую на небо четвертую луну, они как-то сразу поняли, что многочисленные чипы, напичканные в разные места их тел, в данном случае полностью бесполезны. Родная контора их не найдет.
   А вот найдет ли тот, кто их сюда закинул? Тут мнения разделились. Невзирая на холод, возникла горячая дискуссия, в которой Дана, Сильва и Петр утверждали, что их таким способом приговорили к смертной казни через холод и голод, тогда как Курт и Василий рьяно возражали. Немец рассуждал о нецелесообразности и нелогичности подобной казни, тогда как старший группы был до хрипоты уверен, что такими боевыми специалистами просто так не разбрасываются. И с бешено вращающимися глазами кричал только одно: «Нас казнить нельзя! Мы любому можем пригодиться!»
   Но время шло, давно перевалило за полдень, и, хоть холод исчез и стало тепло, беспокойство только нарастало. Вдобавок голод стал поджимать. Прихваченную с Земли палку колбасы и полбуханки хлеба решили благоразумно отложить на туманное будущее. Казалось, правы женщины и молодой Петруха: «третья» свое отработала и больше никому не понадобится. Стали осматриваться по сторонам, прикидывая, в какую сторону двигаться из этого мрачного негостеприимного места, очень напоминающего помесь степи с полупустыней.
   И все-таки опытный Василий и педантичный немец оказались правы. Что и подтвердил своей первой фразой появившийся несколько в стороне тот самый объект из недавней опеки, загадочный Торговец. Правда, появился он почему-то с грохотом, напоминающим предгрозовой гром. В руках у него имелся складной стол с походными стульями, а за плечами висел большой, битком набитый рюкзак.
   – Ну что, дамы и господа, плохого вы мне ничего не сделали. Хотя по меркам права многих государств вы и подлежите смертной казни. Я немножко тут покопался в вашей истории, подслушивая ваши разговоры, и понял самое главное: вы отличные, можно сказать, одни из лучших, солдаты. А значит, у вас есть неплохой шанс заслужить для себя свободу и безбедное существование в недалеком будущем.
   Говоря все это, Торговец разложил стол, водрузил на него рюкзак, оставил пять стульев, а сам на шестом вполне благоразумно расположился метрах в восьми в стороне. Затем приглашающим жестом указал на рюкзак:
   – Наверняка вы слегка проголодались! Приступайте без всякого стеснения. Да, там еще и некоторая одежда для вас, можете приодеться. И… это… старайтесь вести себя спокойно, не надо в меня ничем бросать, а то я могу очень разозлиться и сделать из вас огромную кучу окровавленного фарша.
   Последние слова были сказаны таким ледяным тоном, что Василий пожалел о своих намерениях. Он и в самом деле хотел подойти к странному колдуну как можно ближе и запустить ему в лоб один из пистолетов Курта. Потом оглушенного пленника можно было бы связать, допросить и заставить… А вот по поводу «заставить» – явные проблемы. Да и связать или даже оглушить такого типа вряд ли возможно. Ведь он при малейшей для себя опасности моментально скроется в пустоте, и ищи его потом и свищи! Особенно если и в самом деле рассердится.
   Поэтому условным жестом Василий дал команду «отбой захвата» и первым стал одеваться. Затем так же деловито разложили на столе еду и приступили к насыщению, тогда как Торговец продолжил выкладывать свои размышления, требования, предложения и вытекающие из них вопросы.
   – Значит, так, ребята и девчата. Ваши чипы никак не позволят вам вернуться на Землю. О! Молодцы! Вижу, уже и сами сообразили, каков адрес вашего бытия. Так вот, мало того что вам не поздоровится за срыв последнего задания, так и в будущем ваша судьба совершенно незавидна. Вас ждет одно: либо смерть на задании, либо подсыпанный в пищу яд после особо важного задания. В крайнем случае – пуля в затылок при определенной выслуге лет.
   Об этом почти все и так догадывались, но самый молодой все равно не стерпел:
   – Если дослужимся до больших званий, умрем от старости в тишине и покое.
   – Да? В тебе, Петя, еще так много наивности! Из тысячи таких боевиков, как ты, до генерала дослуживается только один. А вас пятеро. Простая арифметика показывает, что кто-то из вас таки имеет шанс пробиться к «большой кормушке», но уж двое – совершенно нереально. Так что предлагаю вам более приемлемый и совершенно радужный вариант вашего пенсионного бытия. Или есть желающие сразу утопиться, но не менять руководство?
   За всех ответила насупленная, но от этого еще больше неприятная на вид Сильва:
   – Может, ты нас еще и на колени поставишь? И молиться на себя заставишь?
   Дмитрий Светозаров рассмеялся:
   – Милашка, я никогда никого не заставляю. Но устроить подобные чудеса могу.
   – Вряд ли у тебя чего получится, миленок! – со злостью ответила женщина, а ее обезображенное лицо скривилось в презрении. – Даже продаваясь, я очень разборчива.
   – Кто бы сомневался. Но и у тебя ведь есть уязвимое место: твое лицо…
   – Слушай, Торговец! – При всем своем женоненавистничестве Василий за боевую подругу любому мог оторвать голову, и не было случая, чтобы при нем кто-то посмел обидеть несчастную. – Можешь нас грузить как хочешь, а вот в душу и наши раны не лезь!
   – Ладно. Только сразу хочу сказать, что в качестве дополнительного бонуса в конце вашего задания я еще и вылечу кожу твоей подруги от этого неприятного прыщавого синдрома.
   – Такое не лечится! – вырвалось у Сильвы помимо ее воли.
   – Не забывай, где мы. На Земле, может, и не лечится. Здесь – элементарно.
   – Так вылечи в качестве аванса, – это уже вставила Дана.
   – Хм! Во-первых, в качестве аванса я вам уже оставил ваши жизни! – Торговец многозначительно поднял указательный палец вверх и сделал паузу. – А во-вторых, сейчас для лечения нет времени. Обстоятельства не позволят вам прохлаждаться и заниматься длительной подготовкой. Поэтому доставайте в боковом кармане рюкзака карту, внимательно на нее смотрите – и еще более внимательно слушайте.
   Курт быстро уложил остатки продуктов в рюкзак, а Василий расстелил на столе уникальную по качеству карту. Пять пар глаз расширились и уставились на нее в изумлении, тогда как пять пар ушей зашевелились, с усердием ловя каждое слово. Никаких сомнений в свершившемся чуде у членов «третьей» больше не возникало.
   Они видели совершенно невообразимые по конфигурации материки. Всего два, но соединенные между собой двумя мощными широкими перешейками. Но если восточный материк весело пестрил разноцветными территориями, тысячами городов и прочих красивых обозначений, то вдвое меньший западный удивлял однообразным серым цветом да обозначенными еле видным пунктиром географическими символами.
   – Это только одно полушарие, – стал давать пояснения Дмитрий Светозаров. – На втором еще пять материков, и там все обстоит благополучно. Беда только в одном, который выделен серым. Там расположена Успенская империя ашбунов, злобных и противных колдунов, которые занимаются геноцидом собственного народа и строят козни мирным жителям этой планеты. Кстати, мы в ней сейчас и находимся, отмечено это место ярко-зеленым крестиком. Теперь о вашей цели.
   Задание оказалось сложнейшим. Следовало броском преодолеть кусок степи, затем углубиться в леса, прилегающие к одному из перешейков, и, выйдя на «тактический простор», обозначенный на карте синим кружком, в течение недели навести самый отчаянный террор своими диверсиями. Уничтожать мосты, взрывать тоннели, сжигать склады с продовольствием и уничтожать колонны с живой силой противника. Там сосредоточиваются войска ашбунов для агрессии на восток, поэтому следовало любыми средствами это наступление если не сорвать, то свести его эффективность на нет.
   Затем группе следовало спешно проскочить в западном направлении и, преодолев заболоченные низины со смешанным лесом, выйти к горному массиву Бавванди. Обведен он был на карте толстой желтой линией. По проложенной в центр этого массива дороге идти нельзя, а значит, надо на нее выбраться где-то вблизи окончательной цели: черного монолита. Красный крестик. И уже на месте придумать, как его разрушить.
   Все оружие, боеприпасы, снаряжение и продукты Торговец обещал давать группе по мере ее продвижения вперед. Что опять-таки заставило сильно призадуматься всех пятерых воинов. И вновь молодой Петруха не удержался от очевидного вопроса:
   – Если ты такой крутой и все можешь, то почему ты сам на этот драный монолит не сбросишь бомбу? Или вообще не утопишь в океане?
   Новый хозяин «третьей» долго молчал в ответ, видимо раздумывая, стоит ли раскрывать все карты, а потом отделался ничего не значащими словами:
   – Но ведь надо и вам дать хоть какой-нибудь шанс отличиться.
   За эти его слова сразу ухватился старший в группе:
   – Хорошо, допустим, мы отличились. Все выполнили. Тогда у народа возникают вполне справедливые вопросы. А что мы с этого будем иметь? Оставят ли нас после этого в покое? И вернут ли нас на Землю?!
   – Начинаю с последнего: вы отныне и навсегда остаетесь жить в этом сказочном и прекрасном мире – Зелени. Второе: после завершения задания вам дается право выбора: либо продлить свою воинскую карьеру в армии империи Рилли, либо выбрать себе любое дело по душе и интересам, либо уйти на пенсию. Ну и напоследок, что вы с этого будете иметь: каждому из вас даруется титул с одновременным закреплением навечно земельного надела со всеми прилегающими к нему поселками, замками, садами, источниками и прочим. Причем все это освобождается от императорского налога на три поколения. То есть еще ваши внуки будут жить совершенно беззаботно, безбедно и беспечально. Да и налоги, я вам скажу, в этом мире весьма умеренные. Их не в силах платить только ленивый или мертвый.
   После чего Торговец резко вскочил на ноги и заторопил:
   – Итак, время не ждет! Все понятно?
   По лицам пятерых пленников видно было, что те могут задавать вопросы сутками напролет. Позволить себе такую роскошь Дмитрий не мог.
   – Значит, в путь! На тридцатом километре вас ожидает «сброс» со всем необходимым. В дальнейшем я вам подброшу не только все, что потребуете, но и такие технические новинки, что вы станете непобедимыми. Почти. Но сейчас поторопитесь: в ночное время из этих безжизненных песков под нашими ногами выползают очень страшные твари. Причем очень голодные. Поэтому здесь никто и не живет.
   На том они тогда и расстались.
   А теперь пятеро диверсантов, оставив за своими плечами обожженную, изуродованную землю возле перешейка, наблюдали за трактом и тщательно выискивали пещерку на отшибе для предстоящего отдыха и ночевки.

Глава 3
Слабость – спасение

   Александра пришла в себя от пронизывающих холода и сырости. Причем не стала сразу ни дергаться, ни резко открывать глаза, ни выдавать свои мучения стоном. Просто, прекрасно зная, как себя ведут люди в бессознательном состоянии, так и продолжила лежать в неудобной позе. Но постаралась сообразить, как и где она лежит. Руки оказались связанными за спиной узлами щадящего режима. Вроде и пальцы не занемели, но развязаться или выскользнуть невозможно. Ноги – тоже. Голова гудела и пульсировала жуткой болью, поташнивало – скорее всего, сотрясение мозга обеспечено. Плохо. Сообразительность и логика, глушимые болью, отсутствовали напрочь.
   Дождавшись очередного облегчения, сосредоточилась на окружающей среде. Не поверив первому ощущению, слегка пошевелила ноготком: так и есть, эмалированная, но уже истершаяся от времени поверхность ванны. Стали понятны и неудобная поза, и сырость, и холод: наверняка поливают время от времени холодной водой.
   «Следовательно, раз не сижу привязанная, как прежде, к стулу, значит, перенесли в другое место. А то и перевезли. Догадаться бы еще, как далеко от конторы и сколько времени провела без сознания. И кто находится рядом. Неужели понял, что очнулась, и ждет моего первого движения? Хотя какая, в принципе, разница? В любом месте контора меня не оставит ни на минуту без опеки и не даст ни единого шанса на случайное спасение. Значит, у меня только один шанс оттянуть неизбежное: как можно дольше оставаться без сознания. Вот только как? Может, пробовать вспоминать трупы? – В тот же момент Александра стала проваливаться в омут бессознательности и постаралась представить нечто совсем противоположное. Мысленно вздохнула с облегчением: – Ну вот и хорошо! Самая большая моя слабость мне и поможет…»
   Где-то вдалеке скрипнула дверь, послышались шаги, затем стукнула вторая дверь, и наконец невидимые посетители вломились в ванную. Из-за маленьких размеров даже на слух сразу стало тесно и оглушающе громко.
   – Ну что, очнулась? – раздался отныне мерзкий голос Павла Павловича.
   – Как мороженая вобла. – Еще более ненавистный голос Бориса Королюхова. Так вот кто здесь сидел и не спускал с пленницы глаз! – Скорее всего, вы ей мозги выбили окончательно. Даже неинтересно с ней. А у вас как?
   – Взяли живчика, хотя и пришлось изрешетить основательно.
   От этой фразы девушка чуть не завыла в голос как раненая волчица: «Неужели я не смогла спасти Дмитрия?!» – но тут же вспомнила, какими великолепными актерскими талантами обладает старый зубр по специальным операциям. Такой будет врать везде, всегда, просто не задумываясь об этом. Просто имея в виду предстоящий допрос и действуя подобным образом на тот случай, если девушка очнулась и все слышит. «Не верю! И не поверю, пока не увижу труп Дмитрия своими глазами!»
   – Так что, эту сучку теперь в расход? – оживился еще недавний мнимый миллионер герр Бонке. Потому что в любом случае его дорогостоящую легенду контора теперь прикроет.
   – Ты ведь сам мечтал с ней порезвиться?
   – И сейчас мечтаю. Только бы привести в чувство и создать для нее надлежащие удобства, гы‑гы.
   От предвкушающего смеха и рассуждений садиста тело Александры непроизвольно покрылось мурашками.
   – А уж тогда я растяну удовольствие.
   – Скорее всего, она тебе и достанется, – буркнул шеф конторы с каким-то недовольством. – Только вот и я с ней хочу напоследок побеседовать. А если она так будет валяться, то и концы отдаст от пролежней. Поднимайте ее и несите в комнату!
   Четыре мужских руки выдернули девушку из ванны и беспардонно проволокли метров десять. Затем бросили на некое подобие дивана. Видимо, очень старого, потому что сразу чувствовались колющие выпирающие пружины. Все это время Бориска приговаривал:
   – Ну что, детка, помыли тебя, теперь скоро и до ласки дойдет. Ты ведь любишь удовольствия? Так и я их люблю! Вот ты мне эти удовольствия и предоставишь в полной мере. Эй, слышишь меня?
   – Дайте ей нюхнуть этой гадости!
   И опять мерзостное зловоние какого-то средства заставило вывернуться внутренности наизнанку. Делая вид, что только очнулась, Александра хрипло задышала, переходя на стон, и быстро-быстро заморгала. Скорее в силу выработанной годами привычки стараясь осмотреться и отыскать хоть какие-то возможности к побегу. Подвальное помещение без окон. Неухоженная, пыльная комната. Второй подобный диван под противоположной стеной, несколько стульев по сторонам, в центре – бильярдный стол средних размеров. Кричать бесполезно, в такие места никто и никогда на помощь не приходит. Да и не оттащили бы пленницу в иное место, контора подобных промахов в своей деятельности не допускала. Для гарантии – два дюжих охранника и стоящий рядом с ними Бориска с перевязанным плечом. Так и сверлят злобными взглядами.
   Шарящие по сторонам зрачки девушки не укрылись от внимания шефа конторы.
   – Это ты зря, Шурка. Со мной такие номера не проходят. Любой, кто меня обманул, – труп. А ты обманула меня дважды. Так что считай сама, что заработала при окончательном оформлении «бегунка». Вначале тебя будут долго готовить к смерти. – Кивок в сторону ухмыляющегося Королюхова. – А потом тебя раз двести будут умертвлять в известном тебе институте.
   Это была не угроза, а констатация факта. Александра уже имела неосторожность один раз почти стать подопытным кроликом в бесчеловечных медицинских экспериментах. Тогда только заступничество, поручительство и еще невесть что со стороны Павла Павловича и его всесильных шефов спасли от страшной участи. После этого ей вживили под кожу несколько чипов, и девушка обязалась работать на контору до самой смерти.
   Теперь чипов на ней не было, зато смерть приблизилась вплотную и хищно скалилась из дальних полутемных углов бильярдной. Вполне понятно, что мысли бились в голове одна печальнее и пессимистичнее другой: «Судьбу не обманешь… Спасти меня некому… Любовь мне не пошла на пользу, как была наивной дурочкой, так и осталась…»
   Но вслух она постаралась высказаться без страха. Еще и чудом не разбитые губы скривила с наивысшим презрением:
   – Раз я труп, то мне уже нечего бояться.
   – Да? А как же твоя совесть? А как же твои душевные терзания? – глумился здоровенный мужик, нависая над связанной жертвой и дыша ей прямо в лицо вонью испорченных зубов. – Тебе не будет страшно и тоскливо на том свете вспоминать, что из-за твоего предательства пострадало так много людей? Тебя не замучит совесть, если ты будешь знать, что и твой Светозаров отныне считает тебя предательницей и виновницей его ареста?
   От таких обвинений Александра коротко, со всхлипом вздохнула и воскликнула:
   – Я никого не предавала!
   – Ха! Да ты плохо разбираешься в жизни, малышка! – Павел Павлович распрямился и скомандовал Борису с охранниками: – Подождите меня наверху!
   И пока те выходили, стал прохаживаться вдоль дивана. Поэтому не заметил, каким озлобленным подозрительным взглядом одарил его Королюхов перед тем, как плотно закрыл дверь. Видимо, Бориска все бы отдал, чтобы присутствовать при разговоре. Из чего следовало, что даже ему не все договаривают, что даже его стараются держать в ежовых рукавицах. То есть тут каждый вел свою игру: Королюхов мечтал найти убийственный компромат на шефа, а тот намеревался разыграть свою очередную многоходовую комбинацию. Понять, к чему эта комбинация приведет, не представлялось пока ни малейшей возможности, а вот попытаться сыграть в ответ – всегда пожалуйста. И пленница со всем возможным вниманием приготовилась слушать. Игра началась.
   – Твоего дружка сейчас пытаются разговорить очень нехорошие ребята, – начал шеф таким дружеским тоном, будто они сидели у него в кабинете за чашкой кофе. – Даже мне обидно, что не доверили вести допрос. Но тут ладно, начальству видней. Да и присутствовать разрешили, все-таки общее ведение операции у меня не отобрали. Хотя, – он тяжело вздохнул, – чего уж там вести, все сливки сняты, а вот скандал, вернее его последствия, придется разгребать мне.
   – Неужели вся пресса и телевидение требуют моего освобождения? – добавив в голос максимум оптимизма, воскликнула Александра.
   Шеф конторы благодушно кивнул:
   – Требуют. Но мы это переживем. А вот стрельба на центральной площади, а затем и последующая эвакуация тела Торговца переполошила пол-Европы. Есть раненые среди гражданских жителей, при смерти десятилетняя девочка, одна женщина убита. Сотни свидетелей беспрецедентного в истории ареста.
   – Ареста или бандитского нападения? – уточнила она.
   – Не ерничай! Ты ведь прекрасно должна понимать, что все эти жертвы – на твоей совести. Стоило тебе передать Светозарову нужные слова, и он бы сейчас спокойно беседовал со мной в кабинете, оговаривая условия нашего взаимовыгодного контракта. А так – так его продырявили, масса пострадавших невинных обывателей, труп, тебя вот списывать приходится.
   – Не я первая, не я последняя…
   – Тоже верно. Но теперь вся контора перешла на нелегальное положение. Приходится дуть на холодное и разогревать пригоревшее. А с твоим клиентом вести переговоры о заключении контракта только с условием спасения его жизни. Александра продолжила вполне очевидное течение беседы:
   – И он за меня при составлении контракта не заступился?
   – Нисколько. А уж когда узнал о твоей роли вообще и о твоей идее с бабушкой в частности, так вообще взбеленился.
   – Какой идее?! – Девушка растерялась, а все нутро у нее предательски задрожало. – И при чем тут…
   – Ну не притворяйся полной дурочкой, – ухмыльнулся Павлович. – Когда при допросе всплыли наши первые наработки по его поимке, он, конечно, сразу поинтересовался, кто предложил убрать твою подставную бабушку ради твоего с ним телесного контакта. При этом он так сжимал кулаки и сверкал глазами, что мы не стали его разубеждать в том, что это твоя идея.
   – Сволочи! Вы убили Катаржину?! – Вопрос вырвался со змеиным шипением.
   – Ну почему убили? – цинично удивился недавний начальник связанной пленницы. – Она и так была старая, сердце болело, дышала на ладан из-за своего курева. Подумаешь, днем раньше, днем позже…
   Александре и самой приходилось пользоваться в работе долей определенного цинизма. И черный юмор не вызывал у нее отторжения при беседах с коллегами во время перекуров. Но опускаться до такого кощунства и убирать собственных, десятилетиями проверенных сотрудников ради достижения поставленных целей – такое у нее в голове не укладывалось. От пронзившего все тело бешенства Александра уже готова была перейти в обморочное состояние, когда мелькнувшая искоркой мысль заставила ее затаить дыхание: «Он блефует! Не мог Дмитрий подобным образом реагировать на такое обвинение в мой адрес. И не потому, что он при этом кулаки не сжимает, они его совершенно не изучили! Только я знаю его реакцию на подобное известие: он бы закрыл глаза и просто тихо переживал. Но и мои последние слова он просто обязан был понять до конца: ценой собственной жизни я пыталась спасти его. И если бы это было не так, то в таком случае и мне самой жизнь не мила. Но я в него верю! Дима не такой! А значит, они его не поймали! Он ушел! Обязательно ушел! И – есть шанс!..»
   Дальше додумывать она не стала, боясь радостным сиянием в глазах или дрожью в голосе выдать свою радость от умозаключений. Просто зарычала с бешенством и остервенением:
   – Твари! Какие же вы твари! – Да еще и задергалась всем телом, словно пытаясь освободиться от пут.
   Кажется, такая реакция оказалась вполне ожидаемой, мучитель не улыбался, но продолжил с полной уверенностью:
   – Мне безразлично твое мнение обо мне или Казимире Теодоровиче. А вот некая заинтересованность в тебе осталась. Не скрою. Именно поэтому я тут сейчас перед тобой изгаляюсь. В другом случае тобой бы уже давно услаждался Королюх, изошедший слюной от нетерпения. Так что теперь вступление закончено и я перехожу к сути моих основных вопросов.
   – А если я не смогу на них ответить?
   – Тогда я зову Борюсика, а с тобой прощаюсь навсегда. Устраивает?
   – Конечно не устраивает, – продолжила игру Александра. – Что бы ни случилось, жить-то хочется. А тут все зависит от каких-то вопросов. Про новые миры?
   – Это уже не твоя прерогатива, – отмахнулся Павлович, – да и не моя. Торговец сам все расскажет и покажет. Опять-таки, черт побери, не мне. У нас с тобой другая задача: погасить как можно скорее еще один скандал. – Заметив, что девушка открывает рот для очередного язвительного вопроса, он вспылил и перешел на крик: – И прекрати паясничать! Не забывай, в каком ты виде и что тебя ждет! И не подумай, что я тебя пожалею! Мой шеф меня тоже жалеть не собирается и может оставить рожки да ножки от моего послужного списка! Понятно?
   – Так точно, Пыл Пылыч, – нисколько не пугаясь дикого крика, скривилась девушка. – Хотя мне мои рожки и ножки ближе к телу.
   А про себя подумала: «Лишний раз убеждаюсь: после такого дела всю контору «зачистить» могут. А вот этого зубра могут и оставить! Ведь он только что проболтался про своего шефа. В единственном числе! А ведь, помнится, поговаривал, что над ним «двое». Что это значит? Или один помер, или изначально у руководства конторы стояли только два человека. Но тогда по логике получается, что вторым как раз и является сам Пыл Пылыч! Вот так дела…»
   – Эх, Шурка! Потеряла ты всякое доверие полностью. Так вот: нам надо замять скандал по поводу детей. Он разрастается, как степной пожар, и если мы его не погасим немедленно, тут уже вся планета вздрогнет.
   По поводу детей Александра ничего не знала и не догадывалась, поэтому сразу смирилась со своей дальнейшей участью. А вот громыхающие в голове выводы продолжали до странности взбадривать все тело: «Но почему этот зубр так расслабился и проболтался? Неужели потерял свою осторожность до такой степени, что перестал следить за каждым словом? Стареет? Да нет, скорее всего, твердо уверен, что живой я отсюда выйду разве что на хирургический стол лаборатории. Поэтому и утратил на короткое время полный контроль. Что он там плетет про этих деток?..»
   – …Никого! Ты себе представляешь: никого из тех детей, усыновлению которых помогал Светозаров, нет в наличии. Это кошмар! Мало того, подавляющее количество новых опекунов и родителей тоже исчезли. А в ответах их прислуги и родных фигурирует только одна фраза: «Уехали в туристический вояж!» Как тебе это? Все! Более трехсот человек – и все одним лайнером? Или поездом? Потому что никто конкретно не может указать, как, на чем и куда.
   Шеф конторы замер на месте, опустил руки вдоль туловища и, грозно сдвинув брови, спросил:
   – Чем можешь помочь в возвращении детей?
   «Опять логические неувязки! Почему они этого не потребуют от Дмитрия?»
   Словно догадавшись о ее размышлениях, Павлович раздраженно фыркнул:
   – Светозаров категорически утверждает, что к детям он никакого отношения не имеет. Его тоже раскрутят, если, конечно, он всех этих деток не уничтожил или не продал в рабство по своим мирам. Но время очень поджимает, и помочь можешь только ты.
   Девушка уже решила для себя все и окончательно. Тем более, что и при всем желании она не знала о детях совершенно ничего. Поэтому в очень неудобном положении пожала плечиком и выдавила со слезами:
   – Увы, я ничего про детей не знаю. Я ведь уже докладывала…
   – М-да? Ну ладно, во всяком случае, я сделал все, что мог. – Шеф конторы тяжело вздохнул, грузно шагнул к двери и рявкнул в соседнее помещение: – Борис! Иди сюда!
   Через минуту тот появился с настороженной улыбочкой и в сопровождении охранников.
   – Можешь ею заниматься, как пожелаешь. Главное – не до смерти. А если переборщишь, – шеф многозначительно показал глазами и на потолок и на стены, намекая и на прослушку, и на подсмотр, – то я тебя сам остановлю, а потом и тебе не поздоровится. Институту она слишком дорого обошлась, и деньги уже перечислены. – Уже на выходе он оглянулся: – Да, если чего выпытаешь полезного, мы тоже сразу услышим. А вы тут ему вначале помогите – и тоже наверх!
   Последний приказ относился к охранникам. Да они и сами, видимо, не желали здесь оставаться. Слава заядлого садиста окружала Королюхова уже не один год.
   Под его руководством застелили бильярдный стол большой простыней. Ободрали с девушки остатки одежды, закинули тело на расстеленную простыню и прикрепили растяжками за руки и ноги в виде буквы «икс».
   Проверив прочность пут, Королюхов отправил охранников наверх, а сам стал медленно, морщась от боли в плече, раздеваться:
   – Ну вот, малышка, ты и дождалась нашего уединения. Потерпи еще чуть-чуть…
   Александра задышала резко и отрывисто, готовя себя к искусственному обмороку и несколько раз дергаясь, словно от страшной боли:
   – Борис! Мне плохо! Мне жутко больно под лопаткой и плохо… Помоги мне!..
   – Конечно, помогу! Как не помочь боевой подруге? – юродствовал садист, взбираясь голышом на бильярдный стол. – Вот прямо сейчас и начну помогать…
   Он только стал к ней наклоняться, как девушка, живописно представив на его месте разложившийся и отвратно пахнущий труп, с резким содроганием потеряла сознание. Успев напоследок выдохнуть из себя прощальное слово:
   – Я умираю…

Глава 4
Отшельники

   Группе пришлось проторчать на усиливающемся морозе до самого вечера. Спускаться под лучами голубого светила, даже с их умением превосходно маскироваться, воины не рискнули. Зато за долгие часы ожидания высмотрели интересующие их детали со всеми подробностями. Наиболее тщательно они наблюдали за поведением отшельников и за взаимоотношениями тех с магириками. Здесь даже визуально была заметна масса нюансов, традиций и закономерностей.
   Пещер было довольно много. Только под теми сходящимися к перевалу отрогами, где затаилась группа, входных отверстий наблюдалось более пятидесяти. Еще больше их виднелось с другой стороны, видимо паломники добирались лишь во время слишком уж больших морозов или снежных буранов. Пока же, несмотря на усилившиеся за последние десять дней минусовые температуры, снег так и не выпал. Может, здесь вообще подобных излишеств не бывало, а может, нынешняя осень выдалась такой засушливой. Но, как выяснилось чуть позже, большинство идущих к горе магириков становились на ночевку прямо на обочинах тракта. Они собирались в группки, разжигали посередине небольшой костерок, ужинали – и, накрывшись одеялами, дремали до раннего утра. Разве что некоторые особо фанатичные особи шли и ночью, проделывая весь путь за сутки или чуть больше.
   Другое дело, когда паломники желали большего тепла и уюта. Тогда они сразу сворачивали с дороги и направлялись к тому створу, где рядом на камне восседала завернутая в несколько одеял фигура отшельника. Короткий торг, вручение мешочков, свертков или предметов – и хозяин пещеры первым проскальзывал внутрь. Порой магирик скидывал перед хозяином пещеры с плеч внушительный тюк, и тогда его приветствовали с еще большей радостью. Устроив гостей внутри, отшельник чаще всего вновь выходил наружу в ожидании новых клиентов. Наверняка в первую очередь это зависело от объема пещеры. Если мест больше не оставалось или отшельник по каким-либо причинам не желал вообще никого видеть, то он просто прикрывал отверстие изнутри большим плоским камнем. В такие места никто из подошедших магириков даже не осмеливался заглядывать или звать хозяина голосом. Возле самого перевала, близ тракта все пещеры без исключения были заселены отшельниками, а вот по окружности долины большинство пустовало, и желающие до них добраться паломники выбирали их по собственному усмотрению, устраиваясь там без всякой оплаты. Чуть позже выяснилось, почему там никто не жил постоянно: пещеры назывались «хладными» из-за отсутствия в них согревающего огня. А вот чтобы получить этот самый огонь от жрецов вершины Прозрения – для поддержания собственного быта и возможности принимать гостей, – кандидату в отшельники следовало безвылазно прожить в выбранной пещере более трех месяцев. Или получить огонь вместе с обителью в наследство от предыдущего хозяина.
   В результате таких пертурбаций и внутренних договоренностей старожилы обитали в самых удобных, больших и расположенных близко к тракту пещерах. А новичкам приходилось селиться в дальних, неприспособленных и чаще всего «хладных». Понятно, что магирики до таких некомфортабельных ночлежек доходили очень редко, разве что в сильные морозы спешили на ночевку во всю прыть. Кстати, три долины в центре тракта и четыре перевала, их замыкающие, так и назывались – «ночлежные». Потому что пещеры в других долинах если и заселялись кое-где отшельниками, то волшебный огонь туда жрецы монолита не давали.
   Торговые пути к этому месту тоже доходили. Хотя их следовало назвать скорее тропками, чем путями. Но порой то один, то другой торговец с парочкой мулов карабкался по склону наверх – и там производил торговые сделки с нужным отшельником. Частенько торговец и внутрь заходил, а судя по виднеющимся то тут, то там животным, некоторые коммивояжеры даже гостили некоторое время. Потому как понятно, что своих коней или мулов содержать местные обитатели пещер не могли: скотинку кормить было бы нечем, привозной овес ой как дорог.
   Между собой отшельники фактически не общались, находясь в состоянии «холодной войны». Даже не смотрели в сторону друг друга. Разве что хозяева первой линии пещер, считавшие себя элитой местного общества, держались воедино. Порой переговаривались между собой вслух, порой – понятными им одним жестами. Иногда сходились друг с другом и чем-то обменивались. Но и элита, и новички, все носили на головах высокие папахи из черного каракуля – символ отшельничества и угодного великой святыне образа жизни. Пожалуй, только эта деталь наряда отшельника выглядела прилично.
   Глядя на свисающие с их плеч старые рваные одеяла, можно было только удивляться подобной непритязательности. Что и сделал в один из моментов Курт, сползая за каменный выступ вниз и принимаясь интенсивно разминать затекшие члены.
   – Что-то мне не верится в богатство этих голодранцев! – При этом он имел в виду, что пойманный ими в предгорьях и допрошенный «язык» утверждал: каждый из паломников старается вручить отшельнику что-то ценное из своих запасов в надежде вымолить благожелательность черного монолита. – Тот варвар распинался, будто отшельники после пяти лет пребывания в пещере уезжают отсюда богачами. Те же, что остаются дольше чем на десять лет, еще и льготы какие-то имеют.
   – Скорее всего, им только и полагается бесплатный пудинг за ношение этих тряпок.
   Присоединившийся к Курту Василий сдернул перчатки и стал интенсивно разминать одеревеневшие пальцы.
   – Все может быть. Я сам не нищенствовал и не побирался, но порой таких баек про таких типов наслушаешься! Мол, и миллионеры они, и миллиардеры.
   – Вранье полное! – Сильва тоже решила немного размяться, на минутку покинув свой пост наблюдения. – Сам посуди, ведь сколько мы операций провели или расследований, а нигде и ни разу ни один клиент под кличкой «нищий» не проходил. И в начальных биографиях других клиентов строка «попрошайничество» отсутствовала.
   Курт снял капюшон куртки, обе вязаные шапочки и теперь усиленно массировал кожу на голове, устраняя последствия контакта с упругой тканью.
   – Вот потому нищие и отсутствуют даже в наших разработках, что умение мимикрии они развивают до совершенства, до крайностей. Став миллионерами, они продолжают жить как и прежде, и об их богатстве не подозревают ближайшие соседи, а порой и родственники. Они ничем себя не выдают даже спецслужбам или мафиозным структурам. А если уж бывшие попрошайки и начинают жить во дворцах на широкую ногу, то так преподносят свои капиталы, что никто их не может обвинить в чем-либо предосудительном. Умеют они скрываться и скрывать.
   – Может, ты и прав… – Сильва тоже интенсивно, но весьма осторожно растирала свое изувеченное лицо. И хоть все в группе договорились сегодня ни слова не говорить о доставшем всех холоде, женщина не сдержала озлобленного рычания, перешедшего в ругательство.
   Вполне понятно, что старший группы просто обязан был отреагировать:
   – На кого это ты так озлобилась?
   Боевая подруга могла и не отвечать, но от товарищей по оружию она ничего не скрывала. Да и хотела бы скрыть, не получилось бы.
   – Опять проклятые прыщи стали гнить!
   Когда такое случалось, Сильва при малейшем всплеске боевой активности превращалась в грозную фурию или трудноуправляемого берсерка. Да и в простейших бытовых ситуациях от нее следовало держаться подальше. Видимо, долгое нахождение в холодной среде обошлось исстрадавшейся коже слишком дорого: начался очередной рецидив. Остановить раздражение следовало немедленно. Поэтому Василий добавил в свой голос грубости и металла:
   – Только не вздумай ныть и кидаться на всех подряд! Нам тут всем не сахар. Лучше стисни зубы и тверди себе, что это в последний раз! После задания Торговец тебя излечит. Поняла?
   Женщина перестала рычать и выплеснула копящийся гнев на свою болезнь простым, но шумным выдохом. Затем, неожиданно жалобно, пробормотала:
   – Я уже в такое чудо не верю…
   Пока Василий сглатывал неожиданный комок жалости в горле, со своей логикой вмешался в разговор немец:
   – Ха! Как можно не верить в чудеса?! Если они прямо на тебя со всех сторон смотрят! Я на сто процентов уверен, что для Торговца тебя вылечить – вполне осуществимое действие. Так что выше нос, подруга, и будь уверена: мы еще погуляем на твоей свадьбе! Тем более, что я всю жизнь мечтал побывать именно на русском варианте этого торжественного мероприятия.
   – Ну да, – уже более спокойно сказала женщина, все еще продолжающая сомневаться. – А если этот гребаный Торговец не появится? Смотри, уже сколько дней его нет. Мало ли что…
   – Ну, если не появится, – повеселел Курт, – то нам всем здесь и настанет этот… как его по-вашему?.. О! Кирдык!
   – Ха-ха! – неожиданно развеселился и старший группы. – Это совсем не по-нашему. Но суть одна: если новый работодатель не появится, то мы можем действительно загнуться возле того черного булыжника.
   Казалось бы, скорая возможность гибели успокоила Сильву больше, чем призрачная перспектива излечения в будущем от ненавидимой ею болезни. Она даже попыталась улыбнуться:
   – Вполне может быть, что возле вершины мы справимся легко. – Но сразу озабоченно добавила: – А вдруг взрывчатки не хватит?
   – Значит, не судьба, – философски наморщился Василий. – Поищем чего-нибудь на месте. Если не найдем, отходим назад, прорываемся через перешеек и выходим на ПМЖ в более цивилизованные государства.
   Слышавший каждое слово Петруха отозвался со своего насеста:
   – Так, может, есть смысл сразу повернуть?
   – Эх, Петя! С восемнадцати лет тебя знаю, и все шесть лет от тебя только и слышу глупые вопросы. Поэтому страшно удивляюсь, что ты жив до сих пор.
   Парень нисколько не обиделся, скорее даже возгордился:
   – Потому и живу, что стараюсь каждое сомнение свое разрешить заблаговременно. Да и мнение окружающих по любому поводу «оченно знать пользительно». Помнишь, как в том древнем стишке прошлого века? «В диверсанты я пойду, пусть меня научат…» Как же учиться, если ничего не спрашивать?
   – Так спрашивай по делу! – рассердился старший группы.
   – Нет проблем! Вот наш новый хозяин утверждал, что мы будем все говорить на местном языке как на родном. Вроде бы при допросах пленников так и получалось. Нас боялись, но явно принимали за земляков. А вот как с Куртом быть? Неужели он и тут с акцентом говорит?
   Все пятеро между собой переглянулись. Даже Дана оторвалась от бинокля и смешно потерла свой раскрасневшийся носик. И в самом деле, во время рейда с диверсиями и совсем недавно немец не принимал участия в допросах, стоя в боевом охранении. Лучшими профи по вытягиванию сведений считались Василий и Сильва, да порой Петруха, играя талантливо роль подранка, пытался загрызть оказавшего небольшое сопротивление «языка». Такой экспресс-метод тоже хорошо пробивал ашбунов на скороговорку. Но заданный вопрос и в самом выглядел своевременным: вдруг Курта кто-нибудь о чем-нибудь спросит в самый ответственный момент – и вся группа сгорит на таком пустяке. Раньше проверить данную деталь как-то не сообразили.
   – Уел, умник, уел… – признался Василий и повернулся к немцу: – Ладно, постараемся при беседе с отшельником тебя подключить. Но перед тем намекнем, что у тебя проблемы с гортанью.
   Тогда как сам немец с удивлением пожал плечами:
   – Странно, но я почему-то уверен, что язык ашбунов я знаю на порядок лучше, чем русский. Но проверить и в самом деле не помешает.
   Дане, видимо, надоело и мерзнуть, и наблюдать за местностью лишь с Петрухой. Поэтому она стала возмущаться:
   – Может, уже хватит языками трепать? Скоро совсем стемнеет, а мы так окончательно пещерку и не выбрали. Если вы не хотите отогреться, то могу вас всех оставить здесь до утра. Времени-то у нас на переход и выбор места мало останется, скоро луны начнут всходить. Протрите глазки!
   Напоминание о возможном тепле взбодрило всю группу, они усилили наблюдение и интенсивно стали обсуждать приемлемые варианты. Предпочтительней всего им показалась самая ближняя пещера. Она находилась на наибольшем удалении от тракта, и почти никто из паломников даже не смотрел в ее сторону. Хотя сам отшельник в черной папахе терпеливо сидел у входа, надеясь хоть кого-то заманить на постой. Несколько раз он на короткое время пропадал в своем жилище, но затем поспешно возвращался на прежнее место. Не баловали его гости, явно не баловали.
   Вот именно к нему и вознамерились нагрянуть боевики с Земли. Тем более, когда основательно стемнело и стало понятно, что на ночлег никто больше не попросится, разочарованный отшельник скрылся в пещере, а вход на первое время оставил открытым. Как бы намекая на гостеприимство для запоздалых путников. Конечно, на всякий случай выбрали для постоя и несколько других пещер, оценивая их пригодность в порядке убывания.
   По команде стали сгружать в мешки оружие, которое нельзя было спрятать на себе, и видимые металлические детали одежды. Не прекращая по очереди при этом следить через бинокли с приборами ночного видения за выбранной пещерой. И только собрались спускаться, как выдвинувшаяся дальше всех Сильва зашипела:
   – Внимание! Кажется, в то же самое место направляются сразу три магирика. Причем поднимаются как бы раздельно, но слишком уж целеустремленно.
   Помимо ночных биноклей были и очки с приборами ночного видения. Но их старались надевать лишь в редких случаях: берегли аккумуляторы. А миниатюрные рации общей связи, которую они коротко называли «общак», задействовали еще реже. Сейчас Василий скаредничать не стал:
   – Надеть очки! Подключить «общак». Подходим вплотную.
   Естественно, обладая таким преимуществом, земляне спустились к пещере сверху несколько раньше, чем трое неизвестных, двигавшихся вверх скорее на ощупь и ориентирующихся только на светящийся призывным теплом овал пещеры. Однако движение троицы настораживало все равно: явные воины, привыкшие двигаться и в такое время, и в таких местах. Да и без выделяющихся за спинами мешков, которые имелись у всех пеших паломников.
   Дальше действие развивалось еще более стремительно. Все три подозрительных типа, как только собрались на небольшом уступе перед пещерой, на максимальной скорости нырнули внутрь рыбками. Оттуда послышался короткий сдавленный вскрик, и, после звуков короткой борьбы, изнутри вход заложили плоским камнем.
   – Фи! Да здесь, похоже, за место в пещерке надо заранее бороться и наемных убийц нанимать, – шепотом проворчал Василий. – Хорошо еще, что туда раньше на ночлег не напросились.
   – Тогда двигаемся к запасному варианту? – спросила Сильва.
   Но ей возразила Дана:
   – Может, стоит здесь к местным разборкам прислушаться? Вдруг это стражники или егеря? И они так каждую пещеру осматривают?
   – Но ведь остальных не трогали?
   – Достаточно лишь изредка такие облавы устраивать.
   – Хм… Может, ты и права, – сомневался Василий. – Петруха, что там ниже?
   – Чисто. На тракте тоже полное спокойствие, продолжают движение лишь фанатики. Да и то лишь те, кто идет обратно, от монолита. Они налегке.
   – Добро, страхуйте меня!
   Старший группы еще более густой тенью, чем ночь, промелькнул ко входу в пещеру и припал к камню. Подобные «двери» в таких местах, видимо, притирались веками, потому что ничего сквозь щель разглядеть было нельзя, да и голоса доносились глухо, с искажениями.
   Но для преодоления подобного препятствия имелась видеокамера на перископном гибком стержне. С наивысшей разрешимостью маленького, с ладонь, экрана. С направленным микрофоном узкого или широкого действия. «Третья» издавна привыкла пользоваться новейшими техническими средствами, а Торговец для выполнения задания вообще экипировал уникальной аппаратурой. К некоторым устройствам воины присматривались вначале вообще с подозрением: на Земле они о таком не знали. Но впоследствии задействовали в каждом удобном случае без оглядок на место производства.
   Гибкий стержень проскользнул в щель, наконечник с камерой, словно живой, выдвинулся во внутренностях пещеры, выбрал наиболее удобный ракурс, и в наушниках «третьей» раздались слова на языке ашбунов. Вдобавок старший группы еще и картинку наблюдал во всех цветах. Всю сцену прекрасно освещало внушительное пламя из грубо выдолбленного в стене камина.
   – …Не стоило его так злить своим непослушанием! – восклицал грозно один из троицы, продолжая какой-то свой монолог, пока оба его товарища заканчивали привязывать отшельника к большому столу, сделанному из толстых колотых плит мягкого туфа. – Бурулкан заботится обо всем поселке и лучше тебя знает нужды и чаяния каждого жителя. И правильно делает, что уничтожает таких смутьянов.
   К тому времени рот плененного отшельника освободили от тряпичного кляпа, но кляп продолжили держать под рукой. Мало того, второй помощник подхватил с пола увесистый булыжник и многозначительно приподнял на уровень груди. Еще и буркнул при этом:
   – Начнешь слишком кричать – раскрошу тебе все зубы.
   Но пленник, наверное, и так понимал, что его крики не будут услышаны снаружи, потому не обратил никакого внимания на угрозу, а заговорил в ответ зло и отрывисто:
   – Проклятый Бурулкан не смеет никому запрещать пройти путь Магириков! Любой ашбун имеет на это священное право.
   – Ха! Ну и чего ты добился своим неповиновением? Стал жрецом? Да никогда подобного червяка вершина Прозрения не признает своим! Меня, призванного в палачи по зову сердца, вообще поражает, что тебя, урода, сразу при входе не растерзало.
   – Я не урод! Я мечтаю спасать, лечить людей, и в этом нет ничего преступного. Наоборот, если твои дети или родители начнут умирать, то ты ведь сразу помчишься к лекарю! Зачем же ты и вы оба, – он стрельнул глазами в замерших рядом помощников, – лишаете своих близких последнего шанса?!
   – Замолчи! И не касайся своим грязным языком наших родственников! Нам хватит для излечения и умений Бурулкана.
   В последнем утверждении уже не было прежней уверенности.
   – Да этой твари нельзя даже лечение животных доверять! – На губах отшельника выступила пена бешенства и ярости. – Уж я-то лучше всех знаю, сколько сотен людей умерло после его лечения! Вспомни о них, Шевенди! Твой дядя умер от невинной простуды! Сколько детей не дожило до своей первой годовщины после визитов нашего жреца?! Сотни! А в более позднем возрасте? Три твои двоюродные сестры и два кузена так и не стали совершеннолетними. Сколько наших женщин пали от тяжких ран после родов? Твоя родная сестра умерла вскоре после рождения своего первенца… Да этот коновал уже треть поселка угробил, он самый худший на наших землях, он враг нашим родам и семьям. Его только за это надо казнить на месте, а он умудряется командовать ничего не соображающим сбродом!
   Движение указательного пальца – и рот пленника вновь был заткнут кляпом. Тогда как главный обвинитель некоторое время вынужден был усмирять свои трясущиеся губы. Напоминание о родственниках разбередило его старые душевные раны. Но, так и не пожелав признать правоту отшельника, нежданный гость с рычанием перешел к обвинениям:
   – Да ты, я вижу, совсем за собой вины не чувствуешь! Кощунствовать начинаешь?! Посягаешь на статус высшего жреца? Главой над нашим поселком Бурулкана поставил сам великий император Маххужди! Как ты осмеливаешься сомневаться в его наивысшей воле? Только за это тебя следует немедленно четвертовать! – Он приблизился к распятому человеку и со всей силы ударил сплетенными ладонями тому под дых. Жертва забилась в удушье и волнах боли, тогда как палач прохрипел несчастному в самое ухо: – И я бы сделал это немедленно, если бы не приказ Бурулкана.
   Затем он дождался, пока отшельник хоть немного придет в себя, лишний раз удостоверился, что путы не ослабли, и отправил своих помощников отыскать все ценное, что здесь имеется. Те молча кивнули в ответ, вынули из углубления в стене по факелу, подожгли их от каминного пламени и скрылись в каком-то проходе, ведущем во внутренние помещения. Как оказалось, пещерки здесь совсем не маленькие, раз следовало не просто бегло осмотреть жилище, а еще и обыскивать его.
   Не дожидаясь результатов обыска, Шевенди еще несколько раз приложился кулаками к лицу пленника и только после того, как немного выпустил пар бешенства, стал говорить спокойно и рассудительно:
   – У тебя, Деймонд, есть только один шанс остаться в живых. И если ты ответишь правильно на один вопрос, мы сразу уходим. Тебя завтра все равно кто-нибудь да развяжет, камень задвигать не будем. И я сейчас у тебя спрошу…
   Его перебил вернувшийся помощник:
   – Там в нише лежит тело старца. Похоже, прежнего хозяина этой норы.
   – Ого, Деймонд! – всплеснул ладонями Шевенди. – Да ты ради того, чтобы здесь спрятаться и стать отшельником, убил прежнего святого человека? Вот так хитрость! Неужели ты думал, что мы тебя не отыщем? Что моргаешь? Хочешь что-то сказать? Ладно, послушаем… Вытащи-ка кляп.
   На этот раз связанный мужчина не стал ни кричать, ни возмущаться, просто говорил тихим и совершенно равнодушным голосом:
   – Никого я не убивал, и ты прекрасно знаешь, что убить человека я не могу.
   – Почему же ты спрятал труп?
   – Он там захоронен по завещанию, полторы недели назад. Об этом знают все другие отшельники. А перед своей смертью старец передал мне в наследство власть над огнем и права на эту пещеру.
   Между тем подручный палача ехидно усмехнулся:
   – Врет. Труп свежий и не подпорченный, а там тепло. Так что умер дедок не более двух суток назад.
   – Вот так! Нас не проведешь! – рассмеялся Шевенди. – Будешь оправдываться?
   – Нет, просто напомню тебе об одной детали здешнего бытия. Истинные отшельники здесь умирают только так: зная заранее с точностью до дня дату своей смерти. А перед этим недели за две они сами спускаются к тракту и разыскивают среди магириков своего преемника. Я брел тогда по дороге от монолита, расстроенный и потерянный, когда меня пригласили сюда погреться. Да так и остался…
   – Почему же труп не гниет?
   – А чему там гнить? – Голос отшельника окреп и стал уверенней. – Ведь старец питался лишь изюмом да сушеными финиками. Иного подаяния он не принимал. И запивал эти сухофрукты только чистой водой. После смерти такие тела усыхают до состояния мумии в течение года, источая вокруг себя не вонь, а аромат осеннего сада.
   – О-о… – многозначительно протянул палач. – Так этот старец здесь прожил очень долго? – И повелительно махнул помощнику: – Продолжайте обыск! Наверняка здесь накопилось немало ценного…
   Воин скрылся опять во внутреннем проходе, но успел услышать:
   – Истинные отшельники всегда бедны.
   Но Шевенди теперь интересовало совсем другое. Он навис над лицом опутанного веревками земляка, схватил его за горло и тихо прошептал:
   – Сейчас ты мне скажешь, где находится Пьяца. Говори! Для того чтобы расслышать ответный шепот, Василию пришлось резко усилить чувствительность микрофона.
   – Я знаю, что вы меня убьете в любом случае. Обязательно убьете. Поэтому мне уже ничего не страшно. А где прячется Пьяца, вы все равно не узнаете. Можешь меня убить, порвать на куски, но я тебе о ней ничего не скажу. И подлый Бурулкан не получит девушку в свои грязные лапы.
   – Да? Ладно, тогда мы тебя и в самом деле убьем. Но не сразу, а медленно и постепенно. Времени до утра нам хватит. А потом задвинем камень за собой, заклиним рычаг и уйдем…
   После этих слов Василий встрепенулся, поманил к себе жестом Курта и указал на щель между камнем и стеной:
   – Надо стопор поднять! Справишься?
   Немец лишь тихо хмыкнул, достал свой самый длинный кинжал и, подсвечивая себе зажатым в зубах фонариком, стал искать способ подъема примитивного стопора.
   Тем временем профессиональный душитель продолжал терзать свою жертву:
   – …А тебя постараемся оставить в сознании подкрадывающейся смерти. Сутки ты у меня проживешь, но не больше. Даже если тебя найдут, все равно не спасут. Но самое главное и печальное для тебя: мне и не надо знать, где эта срамная Пьяца находится. Я и так догадался: по пути сюда ты делал крюк к городку, где живет ее тетя, ведь так?
   Судя по тому, как вздрогнуло тело отшельника, палач оказался прав в своих рассуждениях и догадках.
   – Ну вот и прекрасно. На обратном пути мы туда обязательно наведаемся и покажем красотке твое оторванное достоинство. Посмотрим, как она на него отреагирует.
   – Какая же ты мразь! – сипло прохрипел Деймонд, сотрясаясь в судорожных попытках вырваться. – Будь ты проклят именем монолита Прозрения!
   – Ой! Как страшно! – рассмеялся палач, вставая. – Давно уж подобные проклятия не действуют. А тебя они тем более не спасут. – Он опытным взглядом осмотрелся, выбрал небольшой камень у дальней стены, поднял его с пола и, подкидывая в руке, вернулся к месту пыток. – Жаль, что нам сюда не удалось пронести даже маленький ножик. Но я и без этого справлюсь. Недаром же я виртуоз в своем деле. Вначале я тебе сломаю ребра, потому что тогда ты не сможешь громко кричать от дикой боли. Ну а потом пройдусь по твоим пальцам…
   Курт к тому времени перестал пыхтеть и коротко доложил:
   – Готов.
   – На счет три! – скомандовал Василий, упираясь плечом в выпуклости плиты. Он уже понял, что ее достаточно просто на десять сантиметров катнуть в сторону, а потом просто толкнуть вперед, опрокидывая внутрь. – …Два, три!
   Громыхнул откидываемый стальной полоской каменный стопор, легко качнулась вправо плита, заскакивая в довольно глубокую выемку, даже валить не пришлось. Ширины прохода вполне хватило, чтобы протиснуться боком в пещеру.
   В тот же момент Василию пришлось пригнуться от летящего ему в голову камня, который палач швырнул с невероятной силой. Да еще и крикнул при этом, призывая своих подручных:
   – Сюда! На помощь!
   Это оказались последние слова в жизни Шевенди. Небольшой, почти беззвучный пистолет в руке старшего группы коротко дернулся, и на переносице не в меру шустрого камнемета появилась аккуратная дырочка. Стрелял Василий не просто точнее всех, но еще и дальше, и быстрее. Затем, не оборачиваясь, он бросил за спину Курту на родном русском:
   – Зови всех греться.
   К тому моменту и первый помощник появился, выскочив в пещеру на полной скорости и на ходу отбрасывая от себя битком набитый мешок. Перехватив факел, словно рапиру, он довольно смело бросился на незнакомца. Этот мародер получил по одной пуле в каждую ногу и с завываниями по инерции чуть не влетел головой в камин. Сапог нового гостя брезгливо оттолкнул его в сторону, чтобы не обгорел, а пистолетик дернулся еще раз. Ибо второй помощник оказался более осторожным и просто выглядывал из довольно темного прохода. Хорошо, что при этом плечо показал, иначе бы остался без глаза. А так лишь со стоном свалился на пол, но пока хоть живой и с глазами.
   – Петруха, Дана! Хватайте этих двоих подранков, тащите в подсобки и там за час выдавите с них по паре тюбиков информации! Курт, закрывай двери, кайф выходит! Но снаружи поставь «звоночек». Сильва, ищи воду и ставь тот котел на огонь, вари медвежьи лапы!
   Старший группы раздал команды по-русски, а потом воздел руки и лицо к своду и без малейшей заминки сразу перешел на язык ашбунов. Максимально усилил голос – и замер как статуя. С далеко идущим расчетом сделав это с таким пафосом и торжественностью, что у самого от впечатления мурашки по спине побежали.
   – Приветствую тебя, отшельник Деймонд! Твое проклятие свершилось, и великая вершина Прозрения выдернула нас из иного мира, чтобы наказать твоих палачей! Отныне ты под нашей защитой! Отныне самая великая святыня Успенской империи будет поддерживать все твои деяния!
   Дождавшись, пока стихнет рокот его голоса, скосил глаза на побледневшего отшельника и опустил руки. Переигрывать тоже не стоило. Дикари дикарями, но этак можно ляпнуть нечто настолько несуразное, что потом уж не выкрутишься. А так парочки фраз вполне хватит для создания должной атмосферы невиданного чуда сию минуту и для маневрирования в новой лжи в будущем. Разве что следовало сразу обозначить свое полное незнание местных реалий.
   – Деймонд! Великое божество нам ничего не успело сказать, только вложило в головы твое имя и приказ о твоем спасении. Остальное все мы должны узнать у тебя, и только потом нам последуют новые указания о победной поступи справедливости в этой империи. Готов ли ты отвечать на все мои вопросы?
   По всему было видно: не готов. Бледность не прошла, глаза словно два блюдца, щека дергается от непроизвольного тика, а из уголка приоткрытого рта вытекает тонкой струйкой слюна. Понятно, что вполне молодой еще мужчина только минуту назад настроился стойко принять мученическую пытку, переходящую в желанную смерть, а тут вдруг все изменилось. Палач лежит – не шевелится, вокруг мелькают какие-то непонятные люди, бесцеремонно достают все его припасы и проверяют на пригодность, а в его самый большой казан вливают воду и ставят на громоздкую глиняную треногу в самое пламя камина.
   Кажется, последнее несуразное действие пришельцев переполнило чашу восприятия отшельника, сработал какой-то предохранитель – и он вернулся на эту грешную землю. Потому что больше всего опасался за сохранность своего уникального казана и его чувства вопили о главном несоответствии быта.
   – Стойте! Вы испортите котел для варки! Надо зажечь огонь в другом месте.
   – Так зажигай! – торжественно воскликнул Василий, острейшим десантным ножом со звоном стали о камень освобождая пленника от веревок. – Нашему воинству надо немедленно подкрепиться после прихода в ваш мир!
   За такое короткое время пленения руки и ноги Деймонда не затекли, и он скатился со стола довольно ловко. Рухнул на колени возле стены, чуть сбоку от камина, и выдернул незаметную пробку из пола. Затем прямо горстями выхватил клубок пламени из общего огня и бросил в открывшееся отверстие. Тотчас вверх взвился небольшой столбик пламени, очень удобный для варки пищи в любой емкости, поставленной на треногу.
   Только теперь земляне присмотрелись более внимательно к пламени – и мысленно ахнули. Вначале они были уверены, что в пещеру просто подведен по каким-то трубам газ, но подобное обращение с газом не укладывалось в голове. Да и слишком густым, маслянистым теперь выглядело пламя. А если долго к нему присматриваться, то начинало казаться живым. Хотя все равно в подводке горючего вещества обязательно были задействованы технические составляющие. Еще одна деталь: ни на котле, ни на стенках камина не наблюдалось и полоски копоти. Вот тебе и дикари!
   Именно с таким выражением Сильва многозначительно посмотрела на Курта и Василия и принялась сноровисто доставать из отдельной сумки замороженные медвежьи лапы. Подобный деликатес считался отличным угощением в любом мире, а в этом так вообще выглядел редкостью. Причем настолько, что челюсть у отшельника отвисла в очередной раз, а дрожащий палец уткнулся в сторону разрезаемых кусков:
   – Медвежатина?
   – Конечно! – пугнула его своим лицом Сильва, но, кажется, привычного эффекта не достигла. – В нашем мире этих медведей, как тут зайцев. Только ими и приходится питаться в походе.
   Тот же палец так и продолжал дрожать в прежнем направлении.
   – Женщина! У тебя нож! Здесь нельзя быть с ножом! Откуда он?
   Хозяин пещеры как-то непоследовательно не обратил внимания на ужасающее оружие Василия, зато теперь не сводил взгляда с чуть меньшего, но похожего ножа в руках женщины. Да и вообще, вместо того чтобы со страхом отвечать на вопросы пришельцев, ашбун сам начал спрашивать, а это старшего группы не устраивало. Подойдя вплотную, он приобнял отшельника за плечи и гаркнул в самое ухо:
   – Деймонд! Начинай соображать! Что у вас здесь самое великое и святое?
   – Вершина Прозрения…
   – И эта вершина может карать и миловать как угодно! Правильно? Что замер, отвечай!
   – Да… но вершина всегда свои приказы передает через императора. Ну… или через жрецов…
   – А сегодня тебе явилось чудо! Вершина Прозрения сразу послала нас на твое спасение без согласования с вашим императором. Тем более что мне глубоко плевать и на него самого, и на ваших жрецов. Нами может командовать только монолит! Понял?
   Тот смиренно кивнул, переводя взгляд с лица пришельца на его одежды, которые приоткрылись под разошедшейся спереди накидкой. Кажется, увиденная разгрузка с несколькими висящими на ней гранатами и прочим металлическим вооружением, карабинами и застежками убедила его больше всего: да, стоящие перед ним люди не из этого мира. Это повергло молодого мужчину в повторный ступор. Он замолчал и, словно ребенка, дал себя усадить на валун, стоящий возле стены. Пришлось несколько раз настоятельно повторить требование:
   – Расскажи, кто ты, откуда и какими путями судьбы оказался возле нашего божества, вершины Прозрения.
   Но только после пятого или шестого раза отшельник протяжно вдохнул – и затараторил. Кажется, он подумал, что следует все рассказать, словно на предсмертной исповеди. По крайней мере, у землян создалось именно такое мнение. Но так как он говорил очень быстро и почти все по существу, уточняющие или наводящие вопросы Василий решил задать после, дабы не сбить рассказчика с мысли. Потому что за полчаса в коротком и сжатом повествовании старший группы узнал намного больше об их основной цели, чем за все предыдущие дни пребывания в этом мире.
   Деймонд Брайбо вырос на южном побережье континента, полностью занятом Успенской империей. Именно вырос, потому что считался круглым сиротой, принятым на воспитание бездетной престарелой парой. Где они подобрали ребенка или в каком приюте выкупили, узнать не удалось, потому что однажды старый рыбацкий дом смыло в море тайфуном вместе с престарелыми родителями. Ну и со всеми личными вещами, а возможно, и свидетельством о рождении. Если, конечно, оное имелось. Юноше тогда исполнилось лишь тринадцать лет, и к тому времени он был приставлен к одной из поселковых общественных изб. У него и оставалась одна судьба: связаться с морем до конца жизни, ибо в таком возрасте юнги рыбацких баркасов и начинали выходить на промысел. Изменило положение знание грамоты, и поселковая акушерка взяла сообразительного малого к себе в санитары. Вот там он и понял свое призвание, утвердился в желании помогать людям и попутно узнал самую мерзкую и печальную тайну своей империи. Знало, конечно, о ней много обывателей. Но как-то не принято было распространяться об этом, обсуждать, да и вообще поминать всуе. А если и проявлял кто-нибудь излишнее любопытство, то такого сразу пытались запугать строгими наущениями:
   – На все это воля вершины Прозрения, и лишь император ведает о путях свершения этой воли! А кто посмеет воспротивиться и отторгнуть запреты, достоин смерти и всяческого поругания.
   Если и после этого слишком любопытный не успокаивался и продолжал выпытывать да выискивать, им начинали интересоваться жрецы-управители – и неугодный искатель правды пропадал. Впрочем, в половине случаев ему что-нибудь инкриминировали и штатный палач приводил приговор в исполнение.
   Деймонду Брайбо выпытывать не пришлось: наблюдательный парень о самом главном догадался без подсказок. Находясь постоянно среди рожениц и помогая акушерке, он заметил одну странную особенность: любой младенец рождался здоровым, крепким и выносливым. И первый месяц развивался довольно быстро. А потом любое дитя, если его не приносили в месячном возрасте в храм, навещал прямо дома жрец и проводил обязательный обряд Очищения. Заключался он в пятиминутном наложении ладони жреца на головку ребенка, а затем эта ладонь с соответствующими заклинаниями опускалась в большой ларец Кюндю. Считалось, что таким образом с ребенка снимается грех рождения, изгоняется дух смерти, вьющий гнездо возле сердца, – и будущая личность начинает свое самостоятельное движение по тропе жизни. Но при этом утверждалось, что обряд очень труден для неокрепшего младенца, изгнание духа оставляет в астральном теле громадную рану, поэтому борьба за выживание удесятеряется. Только сильные выживают, ну а слабым… А слабым в награду – лишь легкая смерть.
   Ларцы Кюндю вбирали в себя около десяти вредных для здоровья духов, в течение года они накапливались в храме, а потом приходящие специально для этого жреческие караваны меняли их на пустые ларцы. Караваны забирали переполненные Кюндю к вершине Прозрения, и святой монолит уничтожал опасную нечисть. Так утверждали жрецы.
   На самом же деле после обряда все младенцы становились болезненными и слабыми, и в итоге выживали лишь действительно самые сильные. Но больше всего поразило Деймонда то, что некоторые матери с неосознанной страстью и рвением пытались оградить свои чада от обряда, словно чувствуя наносимый их ребенку вред. Порой доходило до крайностей: некоторые молодые матери сходили с ума. Что списывалось на необычную силу духа смерти, сумевшего до обряда повредить рассудок недавней роженицы.
   Чуть позже до слуха молодого санитара дошли разговоры о том, что младенцам подобный обряд и не нужен. Мол, во всем остальном мире дети живут и вырастают совершенно здоровыми, а старики доживают до девяноста и даже до ста лет. Но говорили об этом лишь шепотом или в приступе сумасшествия. Так что переспросить у кого-то постороннего Брайбо поостерегся. И правильно сделал. Несколько показательных казней мужчин, недовольных смертями своих детей, научили его держать язык за зубами.
   Потом состоялась одна беседа с акушеркой, которая ему к тому времени стала вместо матери. Однажды она пришла с какого-то праздника настолько пьяная, что практически не соображала, о чем говорит. И пока парень ее заботливо укладывал в кровать, пожилая женщина наговорила целый короб кощунственных вещей. Среди которых всплыло утверждение, что самому Деймонду провели обряд только в полуторагодовалом возрасте. Потому он и не болел никогда в жизни, что его иммунная система успела окрепнуть. Слово «иммунная» от своей благодетельницы парень слышал уже не раз и прекрасно знал, что оно обозначает. Но именно тогда он впервые заподозрил, что не является урожденным жителем Успенской империи. Ведь порой в открытом океане большие корабли терпели крушение, а некоторые спасшиеся добирались до берега. Так почему бы и ему не оказаться потомком потерпевших кораблекрушение? Иначе просто не могло получиться так, что хоть один ребенок не прошел обряд Очищения. Даже если ребенка прятали сумасшедшие родители, его все равно отыскивали какими-то колдовскими методами. Уж об этом молодой санитар знал не понаслышке. То есть он понял, что вокруг творится что-то неправильное и страшное, но побоялся даже пикнуть об этом или как-то иначе показать свою информированность. Перед ним открывались лишь две дороги: продолжить работать санитаром и впоследствии принять на себя наследственную должность акушера. Или рискнуть – и совершить паломничество к вершине Прозрения. После чего он в лучшем случае становился официальным жрецом, мог вести врачебную деятельность и получал для этого от монолита уникальные возможности лечить других людей. В нейтральном варианте, если путь магирика завершался безрезультатно, он возвращался в поселок и занимался своей прежней деятельностью. Но существовал еще и третий вариант паломничества, при котором огромная черная гора уничтожала кандидата, жаждущего сана жреца, сжигая и разрывая его жуткими молниями. По известной всем статистике, в недрах вершины Прозрения погибал каждый десятый магирик. Существенное ограничение, достаточное, чтобы в самое святое место не устремились все желающие без исключения. Причем пропорции гибели получались одинаковыми как среди мужчин, так и среди женщин. Здесь царило полное равноправие полов. Пожалуй, лишь в клан Отшельников женщинам вход был запрещен не только официально, но и на житейском уровне. Содержать огонь и принимать гостей на ночевку женщинам было бы невмоготу.
   Из-за этих молний молодой Деймонд Брайбо стать магириком не рискнул. И все, казалось, так и останется, если бы он не влюбился в одну прекрасную девушку по имени Пьяца. Та ему ответила взаимностью, но тут неожиданно вмешалась третья сторона. На красавицу положил глаз жрец Бурулкан, заведующий и храмом, и всей врачебной системой поселка с населением около пяти тысяч человек. Можно сказать, первое лицо всего поселения. Он был в пожилом возрасте, славился своим распутством и профессиональной непригодностью. Как «главный врач», он, вместо того чтобы лечить своих подопечных, с оголтелым цинизмом помогал им умереть. Потому что весь свой дар использовал на пьянки, забавы и разврат.
   К Пьяце он подвалил с самыми серьезными намерениями, а когда та ответила отказом и объявила о своей помолвке с Деймондом, возненавидел соперника и чуть ли не при всех поклялся его уничтожить. Реальная и страшная угроза. Тем более что штатный палач, он же начальник полиции, следователь, прокурор, обвинитель поселка, а также его подручные подчинялись только жрецу. Искать справедливости или отыскать управу на Бурулкана считалось бессмысленным делом. Оставался один-единственный выход: пройти путь магирика и самому стать жрецом. И парень решился! Уговорив девушку временно пожить в другом месте, он без долгих сборов отправился с ней в дальний путь. Правда, Пьяца побоялась идти к вершине Прозрения и испытывать судьбу, тем более что подсознательно испытывала отвращение вообще к жречеству – после наглых притязаний Бурулкана. Поэтому она осталась в небольшом городке, чуть в стороне от пути, у своей родственницы.
   Увы, жрец поселка не простил такого оскорбления. Наверняка возвел напраслину на честного парня и послал следом палача с подручными. Понятно, чтобы не только казнить соперника, но и отобрать у того строптивую девчонку. От палача Деймонду удалось оторваться и достичь цели паломничества на пару дней раньше. Но, увы, его тело не прошло испытаний, дара в нем не обнаружили. Невероятно растерянный, он уже возвращался обратно по тракту и подумывал, где бы еще месячишко пересидеть в ином месте, пока без риска можно будет вернуться за Пьяцой. Вот в этих тяжких раздумьях его и окликнул древний старец, стоящий на обочине тракта. А чуть позже сама идея спрятаться именно здесь, а потом еще и на какое-то время поселить в дальних закутках свою любимую девушку, вызванную сюда кем-нибудь из возвращающихся магириков, показалась парню здравой. И он согласился.
   А вот сегодня его все-таки нашли. Затем стали убивать, нарвавшись на проклятие. И произошло чудо: черный монолит прислал воинов из другого мира для торжества высшей справедливости. Сомневаться в увиденном, а уж тем более в собственном спасении не приходилось. Как и отрицать вкуснейшие запахи, несущиеся со стороны готовящейся в котле похлебки. От мясного аромата отшельник уже исходил слюной к концу рассказа, поэтому громко сглотнул и не сдержал своей досады, когда гость, так и не пригласив хозяина к накрытому столу, предложил:
   – У нас еще есть немного времени, поэтому расскажи мне каждый свой шаг на подходах и во внутренностях нашего великого божества.
   Досада выразилась в следующем:
   – Но ведь время ужина уже давно наступило!
   Пришлось Василию повысить голос:
   – Для нас любое действие предопределяет наше божество! И мы не обращаем ни малейшего внимания на копошенье и желания простых смертных! Мы выше всех вас!
   Деймонд около минуты после этого кивал с вытаращенными глазами, но когда начал говорить, то и словом не заикнулся о теме предыдущего вопроса:
   – Так вы, значит, бессмертные?
   – Порой да, порой нет, – расплывчато ответил старший группы. – Это все зависит от нашего владыки.
   – Тогда почему ваш владыка не вылечит эту госпожу? – Он пальцем указал на копошащуюся у котла Сильву, на лице которой все больше и больше нарастали гноящиеся белые фурункулы. – Подобное некоторые наши жрецы лечат, я знаю.
   Василий внутренне вздохнул, дивясь излишней любознательности и сообразительности дикаря, и решил запугать его еще больше:
   – Еще недавно наша подруга была одной из первых красавиц мира Чернеющих Монолитов. – (Не говорить же, что они прибыли с какой-то там Земли?) – Но на последнем задании она проявила ненужную жалость, пытаясь сохранить жизнь парочке каких-то молодых жрецов. Они слезно ее умоляли, и она дрогнула… Потом она их посекла своим ножом на гуляш, но задержка в исполнении была зафиксирована. Вот за это и наказана, а мы, даже при желании и возможности, не имеем права ей помочь.
   Кажется, отшельника проняло в очередной раз. Мало того, еще и Сильва решила подыграть старшему группы со всем цинизмом. Приблизилась к хозяину пещеры, убийственным взглядом его осмотрела и констатировала:
   – Ну, этого-то я жалеть не стану. А если прикажешь, о великий, – после этого восклицания закатила глаза к своду, – то и сырым съем!
   Василий вскочил на ноги и стал отталкивать подругу обратно к котлу:
   – Только без великого волеизъявления не надо, ладно? Ну я тебя очень прошу! Или хочешь в наказание вообще без головы остаться?
   – Нет, не хочу… – Женщина в задумчивости двинулась к столу. – Потом слишком неудобно пищу прямо в шею заталкивать. Да и ложка в пищевод падает.
   Старший группы уважительно фыркнул на подругу, затем повернулся к отшельнику и виновато развел руками:
   – Да нет, ее непосредственно так не наказывали. А вот был у нас один в отряде, так тот и в самом деле крупно провинился. И действительно ложку в пищевод уронил. Пришлось минут пять его за ноги трясти, пока все из желудка не вывалилось.
   От представленной картины Деймонд содрогнулся всем телом. Хотя, как начинающий врач, наверняка понимал, что такое невозможно в принципе. Но как человек, живущий в мире чудес и верящий в колдовство, стал опять белым как мел и даже покачнулся. Словно вот-вот свалится без сознания.
   Пришлось Василию несколько разрядить обстановку громким восклицанием:
   – Все, на сегодня чудеса кончились!
   А затем демонстративно хлопнул в ладоши. Лучше бы он этого не делал! Потому что в итоге получилось слишком уж впечатляюще. Сразу вслед за его хлопком послышалось солидное, почти валящее с ног громыхание и что-то огромное рухнуло рядом с ним на камни. Причем в странном столбе пыли и белого мела. И пока это все оседало, из облака вырвался затихающий стон.
   «Третья» в полном составе уже стояла по углам пещеры, ощетинившись оружием и готовясь отразить любую атаку. Но постепенно и у них глаза стали напоминать блюдца: возле накрытого к ужину стола стояла тяжеленная медицинская кровать для тяжелораненых со всеми сопутствующими прибамбасами. Отсутствовала только подставка с капельницей. Тогда как сама игла с коротким отрезком трубки оставалась в вене лежащего на кровати человека, и по этой трубочке на припыленные камни стекала струйка густой крови. Сам человек был обмотан чуть ли не полностью бинтами, но лицо оставалось открытым, и первой его лучше всех рассмотрела Сильва. Никто из ее товарищей и не подозревал, что в простых русских словах так много шипящих, угрожающих звуков:
   – Я обещала сожрать его печень! И этот час, кажется, настал!

Глава 5
Больное место

   Через несколько часов в бильярдную заскочил коллега по конторе, который числился в аналитическом отделе, но считался непревзойденным мастером допроса. Особенно в плане применения психотропных средств. С собой он принес небольшой дипломат и, водрузив его на стул, обратился к восседающему на диване Королюхову:
   – Привет! Меня Казимир Теодорович к тебе в помощь послал. И дал задание спросить, ты случайно не приболел? Говорит, совсем у мужика активность пропала.
   – Даже когда я сплю, моя активность достаточна для твоей смерти, – с угрозой процедил Борис, меняя положение тела. – Или ты сомневаешься?
   – Слышь. – Коллега Королюхова недолюбливал, как, пожалуй, и все остальные в конторе. – Ты мне и ветром не свалился, меня начальство послало – вот я и прибыл. Или к Павлу Павловичу свои закидоны отправляй, или работай как положено! Что с ней?
   Не дожидаясь ответа, бесцеремонно подошел к бессознательному телу девушки и вполне профессионально закатил веко. Посветил на зрачок фонариком, неопределенно хмыкнул. Затем достал стетоскоп и стал внимательно прослушивать грудную клетку. После чего перешел к тщательному осмотру шеи и синюшного кровоподтека на лбу. Сделав свои выводы, все так же в полном молчании стал ощупывать ноги и руки жертвы. И только разглядев точечные ожоги в самых болезненных местах, с нескрываемым ехидством спросил:
   – И что, помогло?
   – Частично, – признался Борис. – Потому что убедился: не притворяется.
   – Действительно вырубилась девочка. Поэтому предлагаю вколоть ей вначале дозу бодрости, а потом дурманящее средство. Будет в ответ лепетать все, что потребуешь.
   – Нет, меня такая обкуренная не устраивает. – Садист достал очередную сигарету и, выпуская дым после первой затяжки, мечтательно прошептал: – Хочу, чтобы она почувствовала все! Каждый сладостный момент моей мести. Каждое мое слово и каждое движение. Кстати, как у нее с сердцем?
   – Работает, как новенький дизель.
   – Мне тоже так показалось.
   – Почему же она без сознания?
   Прежде чем ответить, Королюхов приблизился к Александре и ткнул ей под нос баночку с отвратно пахнущим средством. Убедившись в отсутствии какой-либо реакции, Борис посмотрел на часы, засекая время:
   – Ну да, еще рано… Ты помнишь о ее способности падать в обморок при виде любого трупа?
   – Ну?
   – Вот те и «ну»! Эта сучка решила этой своей фобией воспользоваться. Наверняка воображает себе что-то – и отключается. Но ты ведь и сам подтвердишь, что долго этот фокус не пройдет и с каждым разом она будет «выпадать» на более короткое время. Согласен?
   – Возразить нечего, верно рассуждаешь.
   – Значит, все равно за сутки добью ее.
   – Такая может и трое суток тебя за нос водить, – ухмыльнулся аналитик. – Но меня ведь помочь тебе послали…
   – Это я понял. И прошу, не обращай внимания на мои слова, – по-приятельски попросил Борис, опять возвращаясь на диван. – Я тут настолько взбешен, что сам себе готов кожу сдирать. Срываюсь…
   – Ладно, принято. – Коллега открыл чемоданчик, переставил его на бильярдный стол и выложил на простыню возле бортика десяток шприц-тюбиков. – Как только очнется, вкалывай куда угодно. Это усилит ее бешенство и вызовет максимальное сексуальное возбуждение. И так делай каждый раз, когда она приходит в себя. Думаю, через три, максимум через пять раз она эту свою фобию использовать не сумеет. Тогда сделаешь ей вот этот укол. Но не весь объем, только половину.
   – Что это даст?
   – Обалденный всплеск гормональной активности. Она будет сходить с ума от ужаса, но в то же время умирать от почти постоянного оргазма.
   – А крышу ей при этом не снесет?
   – Не переживай. Меня шеф тоже предупредил о сохранности Шурки для кого-то там еще. Половинка этого укола – сутки твоего удовольствия. Вторая половина – еще одни сутки. Если все-таки вырубится, опять чуток подожди – и вколи маленький тюбик. Действо пойдет по второму кругу.
   – Ну спасибо, дружище, с меня лучшая выпивка и мое плечо в трудную минуту!
   Они уже стали прощаться, как прибежал один из охранников и крикнул:
   – Королюхов! К Павлу Павловичу!
   Тот сразу было дернулся бежать, но растерянно замер и заискивающе попросил аналитика:
   – Ты тут пока за ней присмотри и вколи чего-нибудь для согрева. А?
   – Да нет проблем. Начну подготовку.
   – Спасибочки! – И несуразный из-за своей полноты агент пулей умчался к начальству.
   Оставшийся на месте охранник подмигнул специалисту по допросам:
   – Ну что, побалуемся с малышкой? Я уже давно на нее заглядываюсь.
   – Если жить надоело, балуйся. Ничего не имею против. Но меня не подмазывай.
   Охранник удивленно нахмурил брови и ткнул пальцем в тюбик, который как раз впился иголкой девушке в бедро:
   – А ты сам-то что делаешь?
   – Ха! Так это моя работа! – Аналитик скрупулезно выдавил все средство и с философским вздохом добавил: – И ничего личного! Просто если Шурка сумеет как-то выкрутиться, то уж тебя за обиду точно кокнет. А Королюха – с тройной гарантией. Тогда как меня за мою работу она и пальцем не тронет. Вот так-то, парень!

   Шеф конторы сидел в отдельной комнате с окаменевшим лицом. Но, судя по тембру голоса, еле сдерживал рвущееся бешенство.
   – Борис! Неприятности продолжаются: полиция объявила розыск Светозарова сразу по нескольким причинам. Его опознали свидетели как основную цель при стрельбе на площади, и нарастает паника с детьми. Поднят на ноги Интерпол. Роют во всех направлениях и опрашивают всех соседей Торговца. Так что немедленно мчись в особняк миллионера Бонке и сыграй свою роль до конца. Пусть хоть с тебя снимут все подозрения, потому что если и ты вдруг пропадешь, то и с этой стороны нам собаки на хвост насядут. Мало того, сейчас руководство, – Павел Павлович многозначительно посмотрел на потолок, – решает еще один вопрос. Вполне возможно, что Дмитрий Светозаров остался жив даже с десятком пуль в теле. Хотя кровищи из него брызнуло предостаточно. Да и кинжал с уникальным ядом, от которого гарантированно умирают через полчаса, должен сказать свое слово. Но если вдруг Динозавр надумает вернуться на Землю, то обязательно затеет игру с отмщением. Как по поводу его сестры Елены, так и по поводу нашей нимфетки. Поэтому вполне может наведаться в первую очередь к тому, кто с ним хоть в мало-мальски приятельских отношениях. Ты на эту роль вполне подходишь, да и вне подозрений остаешься. К Шурке ни словом, ни полусловом не примазан. А значит, у тебя еще есть шанс недельку, а то и месяц побыть миллионером.
   – Да я не против, – вырвалось у агента Королюхова.
   – Ты-то, может, и не против, – зарычал шеф так грозно, что у него вздулись жилы на лбу. – Но против я! И я поставил категорическое условие по твоей легенде: ты становишься обанкротившимся миллионером. Наши финансисты постараются все устроить по высшему разряду.
   – Как скажете, шеф! – бодро ответил агент, хотя внутри у него заворочалась огромная черная глыба озлобленности. Да и про Александру он вспомнил, уже пятясь к двери. Указал пальцем на пол: – Ну а как с ней?
   – Остается под твоим полным контролем. Трое суток я тебе обещаю. Раньше из-за этого шума мы ее отправить все равно не сможем. Отдал бы тебе ее сразу в подвал особняка Бонке, но там сейчас каждый сантиметр просматривается в округе. Так что ночуй здесь. Про свои удобства тоже сам подумай…
   – Понял! После переговоров с полицией могу сразу возвращаться?
   – Да, дашь им номер своего мобильного, и они наверняка сразу отстанут. Если ты появишься, толку им от тебя мало.
   – Тогда я помчался!
   – Агент уже хотел было повернуться, как Павел Павлович опять заговорил голосом, полным металла и угрозы:
   – Королюхов! Хочу тебя кое о чем предупредить персонально. Ты видишь, что случилось с Шуркой?
   – Да… Но к чему это вы?
   – Да к тому, что теперь внимание к каждому сотруднику конторы утроено. Причем не только с моей стороны, но и с тех сторон, о которых даже я не догадываюсь. Так что учитывай: любой твой промах отразится и на всей конторе, и на моей безупречной биографии. А я уже никак не смогу исправить ситуацию. Так что учитывай и старайся.
   – Учту! – торжественно пообещал Борис и поспешил на выход. Хотя мысленно при этом уже прокручивал тысячи вариантов грядущей мести:
   «Ох, как я вам все учту! Так учту, мало не покажется! А уж кто за мной следит и кто непосредственно эту слежку ко мне приставил, я легко разберусь без всяких консультаций. И если судьба ко мне благоволит, то я доберусь до самой верхушки и выйду на контакт с кем следует. Что из этого получится? – Уже садясь в шикарный лимузин и преображаясь в богатого миллионера Бонке, агент внутренне расхохотался: – Получится, что Пыл Пылыч, как его любила обзывать недавняя любимица Шурка-шкурка, окажется не у дел. А то и вообще пойдет на корм ракам. Слишком много у меня на него компромата собралось, с таким грузом и более страшные зубры тонут в кастрюльке с водой… Ха-ха-ха!»

Глава 6
Реалии монолита

   Какими бы кровожадными ни казались слова Сильвы по поводу ее желания сожрать печень узнанного ею человека, но именно она первой бросилась к кровати. Ловко выдернула иглу и остановила убегающую кровь, пережав вену внутренней стороной свисающей простыни. И только потом, словно оправдываясь, буркнула приближающемуся к ней Василию:
   – Не люблю обескровленное мясо…
   Когда вся «третья» обступила кровать, старший группы так и продолжил на русском языке:
   – Так кто же его любит… Только я вот не понял, кто это Торговца к нам забросил? За какие такие грехи? И что это может значить?
   Курт отозвался первым:
   – Намек понятен: кого-то в этом мире достали наши агрессивные действия, он выловил инициатора и зашвырнул к нам. Мол, всем вам… этот, как его там по-вашему? А, гаплык!
   – Слышь, Курт, а сколько ты вообще иностранных языков знаешь? – Дана с осторожностью наклонилась над лицом лежащего без сознания Дмитрия. И вдруг стала более решительной: – Да он еле дышит от пыли в носу! Ну-ка, Петр, тащи воду! Сильва! Давай его чуть повернем набок и обмоем. Василий, подай то полотенце, что на спинке в ногах. Так, отлично. Поливай… Да не на него лей, а на полотенце! Еще! Теперь чуть повернем в другую сторону…
   Лицо раненого освежили и прочистили ноздри, очень тщательно осмотрели кровать, приподняли головную часть для лучшего тока крови, а потом и вообще переставили четырех-ногое, с колесиками сооружение на более ровное место. Дана продолжала ощупывать, оглаживать раненого, тогда как Курт разнервничался больше всех.
   – Что же это получается? Куда мы премся и что делаем? А? Люди добрые, ну чего как в рот воды набрали? Или как там по-русски: охренели? А может…
   – Полиглот! – резко оборвала его Сильва. – Помолчи! Утомил уже…
   Все скрестили требовательные взгляды на Василии. Тот вздохнул, пожал плечами и неожиданно предложил:
   – Давайте ужинать! Эй, Деймонд, – окликнул он на ашбунском обездвиженного от удивления отшельника. – Подсаживайся к столу! Наше божество разрешило трапезничать.
   Еще во время варки похлебки все поснимали с себя теплые накидки в виде плащей, утеплительные обвязки и некоторые наиболее неудобные части амуниции. Теперь же сбросили и разгрузки, уложив их рядом с собой на каменные скамейки, благо, места вокруг внушительного стола хватало с избытком. А потом еще пришлось слегка почистить накрытый стол от осевшего на него после появления кровати с раненым слоя пыли. Пока все рассаживались, Дана привела хозяина пещеры практически под руку, усадила как ребенка, но после того, как ему налили в глиняную миску наваристой похлебки и чуть ли не ткнули в нее носом, он открыл рот и попытался вывернуть шею в сторону кровати:
   – Кто это?
   И такой мистический ужас слышался в его тоне, что Сильва не выдержала, остановила жестом пытавшегося ответить Василия и с нажимом заговорила сама:
   – Как ты смеешь спрашивать о том, что даже нам пока неизвестно? Когда настанет время – получим нужные знания. Будут указания на твой счет – поделимся с тобой. Будут другие указания… хм, перестанем тебя защищать.
   Но даже такая угроза не сразу подействовала должным образом. Ведь одно дело, когда гости неизвестно откуда с неведомым оружием заявились в пещеру все-таки через нормальный вход, пусть и застопоренный перед этим, и совсем иное, когда вдруг невесть что и кто выпадает прямо из пустоты. Такое громоздкое чудо следовало хоть как-то уложить в голове среди урагана противоречий. Поэтому только минуты через три отшельник пришел к каким-то своим внутренним выводам и приступил к поздней трапезе.
   Личный состав «третьей» вообще не отвлекался поначалу на праздные размышления – от вкусной и здоровой пищи. Тем более что бойцы очень соскучились по таким горячим, можно сказать, изысканным блюдам. Каждый из пятерых взял себе добавку, среди которой торчал кусище нежного мяса, и только к окончанию трапезы все принялись облегченно вздыхать, расстегивать воротники и перешли к разговорам. Опять-таки, на языке, непонятном для ашбуна.
   Заметив, что Дана и Петруха уже почти наелись, первый вопрос старший группы адресовал именно к ним:
   – Что там подранки интересного напели?
   Черноглазая красавица как раз смаковала кусочек местного сыра, слегка размягченный в горячем бульоне, поэтому первым стал отвечать самый молодой воин:
   – Они искали нашего отшельника уже давно, проследили путь сюда, но вначале ждали его у выхода с гор. Не хотелось им даже выходить на тракт Магириков. Уже и подумывали, что Деймонд прошел испытание и стал жрецом, а следовательно, придется возвращаться в поселок с плохими новостями. Но тут один из магириков подсказал им поискать беглеца среди отшельников. Вот так они и вышли на след. Действуя по приказу палача, оба его подручных, считающиеся в поселке представителями народной милиции, собирались убить своего земляка, а перед смертью просто вырвать подтверждение догадок по поводу девушки. Когда я бросился сюда на шум прибытия Торговца, мой подопечный уже почти умер, рана в плечо оказалась смертельной. – Воин что-то вспомнил и хмыкнул: – Так что сейчас в Успенской империи стало на одного мента меньше.
   Затем Петр чуток подумал – и добавил несколько деталей про обычаи, быт и мнение допрашиваемого непосредственно о вершине Прозрения. Все они сводились уже к тому, что и так пересказал чуть раньше отшельник.
   Ничего нового к общему объему информации не добавил и отчет Даны. Разве что уверенность, что по следам палача и его подручных милиционеров, или, как она сказала, «дружинников», никто не идет, о цели их последних маршрутов ничего не известно и неожиданных мстителей или карателей можно было не опасаться. Ставленник жреца Бурулкана действовал в своих поисках полностью самостоятельно и ни перед кем пока не отчитался.
   Раненный в обе ноги милиционер-дружинник вроде должен выжить, но про сохранение его жизни женщина высказалась отрицательно:
   – Отребье! Да еще и мешаться стал бы под ногами: корми его, пои… Короче, помер.
   Поэтому Василий, оглянувшись и присмотревшись вначале к кровати, стал подводить итоги:
   – Дело не просто усложняется, а, скорее всего, меняется. Теперь мы к черному монолиту не пойдем, а останемся здесь до тех пор, пока Торговец не придет в себя. Ему придется повторить и уточнить свое прежнее задание, но самое главное – это доказать нам свои прежние возможности в помощи и содействии. Если окажется, что он не способен оставаться в роли нашего работодателя, иначе говоря «божества», или он вдруг умрет от ран, то мы сразу уходим обратно к перешейку. Прорываемся на другой континент и начинаем новую жизнь. Потому что уж тогда точно нас никто и никогда не вернет на Землю.
   – Никто туда и не спешит, – буркнула Сильва.
   – Особенно когда в теле столько чипов понапихано, – добавила Дана.
   – Я так понял, возражений нет? – Василий посмотрел на молчащих Курта и Петра.
   – Возражения, может, и есть. – Немец ожесточенно почесал макушку. – Потому как есть у меня парочка очень кровных долгов на матушке-Земле…
   – О‑о‑о! – затянул самый молодой воин. – Чего захотел! Если уж у меня их много, то я себе представляю, сколько там тебе козлов встретилось. Мне кажется, Васек прав: на новом месте – новая жизнь. Думаю, это лучшее решение.
   – Значит, решили. – При этом старший группы несколько раздраженно глянул на товарища: – И сколько раз тебе говорить, я тебе не Васек! Понял?
   – Конечно, дядя Вася! – покладисто согласился парень. – Только и ты тогда ко мне с уважением обращайся, особенно за столом. Петр Романович – звучит солидно. А?
   – Напрашиваешься, Гетр Гоблиманович? – передразнил Василий. – Может, тебя еще и с ложечки покормить?
   Оба были сыты, и подобная перебранка могла продолжаться до бесконечности. Зато Сильва мечтала как можно скорее завалиться и выспаться в тепле и относительной безопасности, поэтому вмешалась несколько резковато:
   – Вы напоминаете персонажей известных анекдотов про Петьку и Василия Ивановича. Такие же и хитрожопые, и бестолковые одновременно. Только отчества переправить осталось.
   – Точно! – оживился Петруха. – Только Данки-пулеметчицы и не хватает. Дана, пойдешь к нам в анекдот жить?
   – Никуда я не пойду, я сейчас усну! – пригрозила Дана, сердито оглядывая мужчин своими черными глазищами. – Кто первый дежурит и что потом?
   – А что там в подсобках?
   – Сразу девять комнат разных размеров. В одной родничок, утекает в отнорок с тупичком. Там устроен санузел. Воды хватает, можно будет нагреть и завтра помыться наконец-то. Почти везде отводы местного газа, причем не только для освещения, но и для обогрева. Барахла полно всякого, но, скорее всего, ни на что не пригодного.
   – Однако! И это вроде не самая лучшая пещера? Солидно они тут живут. – Василий взглянул на медленно пережевывающего мясо отшельника. – Ладно, сейчас ложимся спать все одновременно. Курт – возле той стены, у стопора, но вначале поставишь сигнальное дополнение к «звонку» снаружи. Я – возле стола. Остальные – кто где хочет.
   Сильва, не глядя на хозяина пещеры, высказала здравое подозрение:
   – А его как изолировать? Вдруг он нас сонными порежет?
   – Вроде как не должен проявить подобную благодарность, да и резать нас – дело вредное для собственного здоровья. А по поводу перестраховки… Сейчас что-нибудь придумаем. Но учтите, через шесть часов подъем, усиленный завтрак, и перед самым рассветом вы трое, – он указал пальцем на Петра, Сильву и Курта, – хватаете на себя по одному трупу и тащите их в горы. Где сбросить бесследно, сами отыщете. А потом вернетесь к тем гигантским скалам, возле которых мы вчера утром проходили. Постарайтесь аккуратно подстрелить парочку местных архаров. И чтобы они вниз к вам упали. А как стемнеет – вернетесь с мясом.
   Все только кивнули в знак полного одобрения плана. В пещере нашлась целая куча сухофруктов, хватало круп, зерна и даже муки для лепешек, но для более длительного проживания такого количества прожорливых ртов этого запаса не хватит. Даже на несколько дней. Поэтому запастись мясом в самом деле выглядело наилучшим выходом из положения. Они еще вчера заметили перед приближением к тракту небольшие группы местных горных козлов, весьма напоминающих земных архаров. Козлы гордо возвышались в местах, совершенно недоступных для местных охотников, да и не было никого из оных вдоль тракта, где запрещалось находиться с металлическим оружием. Но «третьей» не составит труда подстрелить дичь с дальней дистанции. Тем самым обогащая свой рацион необходимым протеином, жиром и прочими полезными веществами.
   Коротко обсудили проблему доверия продолжающему «тормозить» отшельнику и в итоге разрешили тому почивать в отдельной келье. Присматривать за ним следовало Дане, которой дали место рядом, прямо в проходе, и пообещали дать отоспаться в дневное время. Почти каждый заглянул в хозяйскую келью, довольно просторную для такого определения. Там обнаружилась самая большая куча вполне целых одеял. Причем встречались одеяла невероятно высокого качества, шерстяные, да еще и с красивой отделкой.
   – Откуда столько? – поразились земляне.
   – Каждый магирик, идущий обратно от монолита, – Деймонд отвечал с готовностью, но не пытаясь скрыть валящую его с ног усталость, – просто обязан захватить хоть часть одежды или багажа тех, кого монолит убил своими молниями. И под страхом священной кары оставить эту ношу в любой пещере с отшельником. Вот за века и скапливается…
   – Ага! Значит, когда отшельник заканчивает святое служение, он может забрать все эти вещи с собой?
   – Конечно. Для этого он заказывает со стороны ворот пару повозок, а то и десяток, и с нажитым добром отправляется, куда ему вздумается. Или, в случае особой святости, раздает накопленное добро тем, кто в этом нуждается по пути к монолиту.
   Теперь стали понятны мифы о сказочном богатстве каждого, кто покидал свою каменную обитель возле тракта Магириков. Мало того, при первом же взгляде на расположение выдолбленной в скале анфилады пещер, вентиляционные отверстия в сводах, подводку воды, газа почти в каждое помещение и явное наличие канализации земляне дружно пришли к выводу: сооружения иначе как рукотворными не назовешь. Так что приходилось признать: варварством здесь и не попахивало.
   Общую настороженность и подозрительность увеличила раздражительная Сильва:
   – Только видеокамер внутреннего наблюдения не хватает!
   Уже устраиваясь удобнее на одеялах, Дана поинтересовалась у Деймонда Брайбо:
   – Получается, что первая линия пещер вообще завалена вещами?
   – Конечно. Хотя наш перевал считается бедным, потому что он четвертый, самый дальний от монолита. Зато у нас больше всего съестных припасов, которые отдают слишком запасливые паломники, добредшие до ночлежного места.
   – Почему же тогда ты и твои коллеги красуетесь в таком рванье?
   – Традиция… – пробормотал отшельник, уже завалившийся на свое ложе и закрывающий глаза.
   Понимал ли он, что ему не доверяют, или считал это само собой разумеющимся, но вскоре он походил на спящего и полностью отстранившегося от всех волнений. А полыхающая из стены его спаленки струя пламени освещала несколько помятое, но вполне спокойное лицо мужчины, который наконец-то узрел окончательный смысл своей жизни.
   Дана еще поворочалась полчаса, борясь со сном, потом переместилась в полную тень и установила рядом с собой один из приборов, который им когда-то подбросил Торговец. В жаргоне они называли этот прибор «моргашка», и он своим не слишком широким лучом улавливал любое движение объекта величиной больше крысы. То есть направленный на проем кельи сенсор в случае попытки Деймонда выйти сразу замкнет цепь, и звуковая настройка противно пискнет, вырывая охранника из настороженного сна. Этого вполне достаточно для такого великолепного воина, как Дана.
   В головной пещере Василий и Курт расположились с меньшими предосторожностями. По их мнению, вполне хватило парочки наружных средств раннего оповещения, если вдруг еще какие-то незваные гости решат заявиться с неурочным визитом. А старший группы установил свои часы на сигнал побудки через пять часов. Посидел некоторое время на своем ложе, прислушиваясь к храпу Петра и шелесту ветра в щелях у входа, и только потом расслабился.
   Но проснулся он не по сигналу своих часов, за четверть часа до обозначенного подъема. Тяжелый, хоть и не громкий стон вырвал его из сна. Стон продолжался почти беспрерывно. Немец тоже приподнялся, и они в две пары глаз теперь смотрели на шевелящегося Торговца. Тот явно неосознанно правой, незабинтованной рукой царапал слой бинтов у себя на груди, словно мучился от недостатка воздуха.
   Василий вскочил на ноги, приближаясь к кровати и давая отмашку Курту:
   – Тебе еще больше часа спать, дрыхни! Я сам присмотрю.
   Повторять подобную команду дважды не пришлось: Курт сразу откинулся на одеяла, повернулся с облегченным вздохом к стене и тихонечко засопел. Усталость последних дней сказывалась и на этом веселом, неунывающем парне. Тогда как старший группы стал соображать, чем помочь раненому. Среди них наибольшими познаниями в медицине обладала Дана, но и без ее вмешательства становилось понятным, что у так нежданно здесь оказавшегося Дмитрия Светозарова нечто вроде кризиса. Скорее всего, неведомые ранения вызвали такие сильные болевые ощущения, что начались бредовые галлюцинации. Температура оказалась не смертельной, всего тридцать восемь и пять, так что опытный воин и сам понял, что надо сделать для снятия кризиса. Благо, наличие уникальных аптечек считалось обязательным для каждого члена группы. Как и умение с такой аптечкой обращаться.
   Вначале прижать руку, снижая риск нарушения повязки. Затем – первый укол общего обезболивания. Следом второй – успокоительный. Чуть позже – попытка напоить бесчувственное тело слегка подогретой водой. Не получилось. Ведь недаром в тело раненого вводили питательные вещества через капельницу.
   И, глядя на затихающего раненого, Василий подумал: «Стоит ли тратить на него уколы, невероятно ценные в этом мире? А вдруг как раз этих лекарств и не хватит в будущем для спасения боевой подруги или товарища? Если Динозавр умрет, то я точно пожалею о своей щедрости. А вот если его это спасло, не пожалею ли я еще больше? Ведь все, что с нами сейчас происходит, его непосредственная вина. Или заслуга? Ведь он так больше с нами после того первого раза и не общался подробно. Только сбросы у нас на пути да инструкции в письменном виде. Боялся, видимо, и вполне справедливо, парочки пуль от нас вместо приветствия! А что там, на Земле, за это время произошло? Ничего не знаем… Но мне и без бесед с Пыл Пылычем понятно: докажи «третья» явное наличие иных миров, всю контору, скорее всего, «подчистили» бы. Подобные великие тайны не для простых смертных. И шефа бы кокнули. А уж по нашим чипам нас бы отыскали и на Джомолунгме. Так что, может, оказаться здесь – истинное счастье? Да и пора уже остановиться, оглянуться на пройденную жизнь и подумать о будущем. Как бы я ни ненавидел женщин, а семью создать все равно хочется. Может, это и есть мой уникальный шанс остепениться? Сколько можно действовать, словно робот, убивая и пытая людей, даже не зная порой, чем они провинились перед остальными?..» В свои тридцать четыре года Василий много чего насмотрелся. Прошел и испытал такое, чего и злейшему врагу бы не пожелал. Стал крайним циником и безжалостным убийцей, который ради пополнения счета недрогнувшей рукой мог зарезать или разорвать на куски любого. Хотя начинал он свою работу в спецназе наивным и патриотически настроенным юношей. Сколько времени утекло с тех пор?.. Сколько трупов и кровавых разборок осталось за плечами?.. Куда делась детская наивность и вера в высшую справедливость?.. А вот ведь, оказывается, осталось в душе нечто светлое, нечто мечтательно-восторженное, что сейчас сдерживает его руку от вроде бы справедливой мести. Стоит лишь придавить на шее Светозарова вот эту слегка пульсирующую жилку – и все их проблемы с черным монолитом закончены. А все остальные движения давно предопределены: прорываться на иной материк. Товарищи с этим согласны. С их оружием и уникальными техническими приспособлениями «третья» пройдет сквозь любые скопления местных варваров, как нож сквозь масло. А на другом континенте совсем иная, можно сказать, приличная жизнь. Об этом нетрудно было догадаться даже по той скудной информации, которую они вырывали у захваченных во время рейда пленников. Ашбуны ненавидели жителей других континентов, утверждали, что в иных государствах живет нечисть и духи смерти. Почти все там – вурдалаки, пьющие кровь младенцев, и потому подлежат священному, поголовному уничтожению. Но только по одной карте создавалось обратное впечатление: вся Успенская империя была закрашена могильным серым цветом. Тогда как остальные государства и еще более огромная империя на востоке – самыми яркими и притягательными красками. Да и Торговец четко обещал в награду титулы и безбедное существование до глубокой старости.
   «Торговец… Что же он собой представляет? – застрял в тяжелых размышлениях опытный ветеран кровавых побоищ, так и замерев над кроватью. – Насколько я помню по его делу, вполне нормальный, порядочный и честный человек. Вон он даже состоял большой шишкой в европейском совете попечителей. Заботился о сиротах и трудных детях. Вливал туда свои подпольно заработанные капиталы. Значит, по всей логике справедливости, он не может быть всемирным негодяем. Или заочно приговоренным к смерти тираном. А то, что имеет человек возможность проникать в иной мир, а если судить по кое-каким предметам, то и во множество миров, так это, в принципе, ненаказуемо. Да и по большому счету такой подарок, как знание о иных цивилизациях и проходах к ним, преподносить на Земле тоже нельзя. Подавляющее большинство правителей – оголтелые преступники, которых и следует уничтожать без малейшей жалости или сомнения. Идем дальше… С кем он заставил бороться нас? Судя по всему, с самыми плохими и вредными обитателями этого мира. Потому что лишь этот несчастный Деймонд Брайбо и оказался единственным нормальным человеком из попавшихся нам в Успенской империи. И вполне понятно, что именно в этом горном образовании и сосредоточено некое всемирное зло. Вопрос лишь в том, почему сам Торговец не взорвал этот монолит. Неужели не может? Или не хочет? Тут лишь он, и только он, может дать правильный ответ. Опять-таки, если захочет. Ибо, будучи в сознании, он наверняка переместится куда пожелает и вряд ли станет с нами разговаривать. Или станет? Хм! Дилемма! Но так или иначе, придется подождать… Ох! Время-то бежит!»
   С этими мысленными причитаниями он бросился заниматься хозяйственными делами. Следовало первым делом приготовить для уходящих в горы товарищей обильный горячий завтрак, да и на обед им что-то сообразить. Как ни жесток бывал порой Василий в приказах и в наведении боевой дисциплины, при возможности он закармливал любого из группы обильной пищей и баловал дополнительным отдыхом. Так что вскоре в котле уже доходила наваристая каша на вчерашней похлебке, а в другом глиняном котелке, который он все-таки рискнул поставить рядом с огнем камина, варились остатки медвежьего мяса. Все равно жадничать не стоит, с учетом доставки к ночи новой партии свежего мяса. А пока пища готовилась, кашевар достал кусок медвежьей шкуры и соскоблил с внутренней стороны добрых две горсти перекрученного с жилками жира. Уложил жирок в миску и поставил в самое теплое место возле огня. Следя, чтобы сало не стало жариться.
   Уже собрался идти будить Дану и Сильву, когда заворочался Курт и недовольным голосом, с умильным сонным акцентом простонал:
   – Ты, наверное, издеваешься специально! Ну как можно спать при таких ароматных запахах? Хорошо, что здесь волков нет, а то бы уже стаями сбежались к тракту. И своим воем всю округу распугали бы.
   – Скорее всего, в эту внутреннюю часть только горные архары и добредают. Ведь там, где мы прошли, ни один медведь и ни один волк пройти не сумеет. Ладно, садись и ешь, а я остальных подниму.
   Но Сильва уже вышла навстречу из внутренних помещений:
   – Чего с утра ругаетесь? Спать не даете…
   На ее лицо было страшно глянуть из-за распухших и набравших красноты фурункулов. В другой раз Василий ни за что бы не отправил подругу в таком состоянии на целый день, да еще в мороз, но слишком хрупкая Дана не потянет труп на себе в гору. Тем более что и палач, и его подручные оказались тяжеленными отморозками. Да и сама Сильва просто взбеленится, если заметит неоправданное проявление жалости. А вот лекарские советы она просто обязана была выслушать от старшего в их группе.
   – Иди сюда. – Он подвел ее к камину. – Вот, сразу намажься тем, что натопилось. Потом повторно, перед выходом наружу. А остатки я тебе куда-нибудь приспособлю. Очень поможет такая смазка при переохлаждении.
   Женщина почему-то учащенно задышала, шевеля при этом своими изуродованными ноздрями, да только Василий уже удалялся во внутренности пещеры. Но все-таки не сдержал довольной улыбки, когда вслед ему прошелестело:
   – Спасибо…
   Петр спал без задних ног, негромко похрапывая и смешно шевеля губами. Видимо, запахи донеслись и до него, и ему снилась очередная сытная трапеза. Но стоило лишь фигуре раннего кашевара появиться в проеме вырубленного в комнату входа, как парень замер на полухрапе, его рука под одеялом шевельнулась, приподнимая пистолет, а глаза приоткрылись. Голос хоть и хриплый, но спокойный:
   – Чего? – Видимо, узнал.
   – Хватит дрыхнуть. А то там твою порцию каши слопают и не подавятся.
   В следующую секунду парень уже вскочил на ноги, подхватил свою разгрузку и поспешил к столу с напускным ворчанием:
   – Да, тут с вами не растолстеешь! Ни те поспать, ни те личной жизни…
   Дана тоже заметила Василия раньше, чем он приблизился к охраняемому ею участку:
   – Уже иду. Меня «моргашка» разбудила, лишь только ты из-за угла вынырнул.
   – Как наш отшельник?
   Черноглазая красавица заглянула в келью:
   – Да спит, как медведь в берлоге. Значит, совесть чиста. Да и натерпелся он вчера, на полжизни воспоминаний хватит.
   – Ну, тогда пошли есть реквизированную у него кашу. Думаю, нам совесть при этом не помешает.
   – Да уж! Давиться я не собираюсь.
   Когда все собрались за столом, Сильва спросила о раненом:
   – Что-то он бледно выглядит. Может, повязки поменять?
   – Не сегодня. – Дана зачерпнула ложкой очередную максимальную порцию каши, очень похожей на пшеничную. – А вот завтра посмотрим. Так и не очнулся ни разу?
   – Стонал от боли. Вколол ему обезболивающее и успокоительное. Больше мы ему ничем помочь не можем.
   – А стоит? – всколыхнула прежние сомнения Сильва.
   Хоть и трудно было смотреть ей в глаза из-за опухших щек и лба, но Василий все-таки умудрился заглянуть – и с мысленным удовлетворением заметил там не злость или ненависть, а надежду, замешанную на женском любопытстве. Почему-то мнение именно этой, самой опытной подруги для старшего группы оказалось наиболее важным. И он ответил с еще большей уверенностью:
   – Обязательно. Уверен, такой человек живым нам окажется более полезен, чем мертвым.
   Остальные промолчали, хотя по выражениям лиц можно было догадаться, что они, скорее всего, согласны с подобными выводами. Лишь чуть позже Петр мотнул головой в сторону кровати и спросил:
   – Вы тут сами с ним справитесь?
   – Если он будет возражать, то и вы не поможете. – Василий пока так и не притронулся к своей порции, посматривая, чтобы хватило, да еще и осталось в дорогу уходящим на охоту товарищам. – Наелись? Кому добавки?
   Молчание продлилось, пока миски не остались пустыми, и Курт печально похлопал себя по животу:
   – И хорошо бы, да некуда. А как вспомню, что еще и труп за собой волочь неизвестно сколько, сразу тошнить начинает.
   Петруха рассмеялся:
   – Кажется, долго потеть не придется. Как только доберемся до места нашего вчерашнего наблюдения, так сразу расщелины и пойдут. Правильно, Васек?
   – Не скажи. Туда тоже еще добраться надо. А на первом участке и я вам помогу.
   – И оставишь Дану одну сразу с двумя мужчинами? – На полный желудок парень всегда любил побалагурить.
   – Один влюбленный в Пьяцу, а второй – никакой! – скривилась черноглазая красавица. – Мне троих озабоченных и здоровых не хватает для оргазма…
   – Да ну? А таких орлов, как я? – приосанился Петр.
   – Ну… если таких, как ты… то, может, десяток и справится.
   Больше всех после слов подруги развеселилась Сильва. Что вообще, а тем более в ее теперешнем состоянии, было огромной редкостью.
   – Ох! Ну ты его и уела! Теперь он точно свой орлиный хвостик на узел завяжет! Хи‑хи‑хи!
   Вся «третья» довольно оскалилась на эти несколько грубоватые приколы. Еще и несколько своих шпилек подкинули, но самого молодого обидеть не удалось. Он с готовностью веселился больше всех. Разве что и самым первым спохватился:
   – С чего это мы так расслабились? Жрать нечего, трупы коченеют, а наш работодатель ни в зуб ногой. Не пора ли нам хотя бы прогуляться?
   – Пора, конечно пора. – Курт самым первым стал напяливать на себя разгрузку. – Только вот при чем здесь нога к зубу?
   – Ну вот, а еще полиглотом прикидываешься. Русский язык хуже, чем ашбунский, знаешь, – улыбался Петруха. – А обозначает сие выражение, что раненый настолько слаб, что ни в зуб тебе дать не сможет, ни ногой в ухо засандалить. Ферштейн?
   Немец погладил свой сапог и стал повязывать поверх него утеплительную меховую повязку. Казалось, он не понял некоторых словечек, но вдруг довольно громко проворчал:
   – Сандалий у меня нет, Петруха. Но вот когда-нибудь я тебя так «засапогарю» под зад, что смеху будет… Или правильнее сказать «запердолю»?
   – Нет, – трясясь от смеха, возразил Василий. – Это уже из польского, полиглот ты наш!
   Минут через пять вся процессия, сгибаясь под тяжестью трупов, покинула пещеру. Снаружи действительно дело близилось к рассвету, на небе виднелись лишь две луны. Впрочем, они все равно давали ненужное освещение. Благо еще, что легкие перистые облака несколько затемняли густые тени на горных склонах. Преодолели первый уступ, затем второй, и только там Василий передал свою ношу на плечи присевшей под тяжестью Сильвы.
   Затем, чтобы не терзаться неведомо откуда появившимися угрызениями совести, он поспешил, не оборачиваясь, вниз. И успел как раз вовремя: хозяин пещеры появился в «гостиной» и с некоторой настороженностью рассматривал одиноко сидящую за столом женщину. Та обернулась на вошедшего товарища и пожала плечами:
   – Предложила ему перекусить, а он встал там и замер. Может, что-то не так?
   Василий накинул стопор на плиту и деловито протопал к месту завтрака. Следовало и самому подкрепиться, раз каши хватило, да еще и чуток останется. Но не сел сразу на скамью, а высокопарно воскликнул:
   – Наше божество заставило нас встать пораньше и заняться делами насущными, а тебя приказало накормить силой, если ты слаб или болен.
   Подействовало. Отшельник обозначил приветственный поклон и покорно уселся за стол. Тотчас перед ним оказалась наполненная Даной миска с аппетитно пахнущей кашей. Но прежде чем есть, хозяин пещеры все равно спросил:
   – А куда все остальные ваши воины подевались?
   – Наше божество мне послало этой ночью сон, где рассказало, как и где нам добыть мяса для нашего стола на ближайшую неделю.
   – Его можно купить возле ворот в начале тракта…
   – Может, и так, но мы слушаемся только божественных указаний! – гнул свое Василий. – Поэтому мне приснились большие животные, живущие на вершинах по соседству, и громкий голос: «Вот ваша еда! Отправляй за ними охотников!» Так что ничего не оставалось делать, как послать. Ну вот сам скажи, разве можно противиться гремящему в твоей голове голосу?
   – Нет, нельзя… Но эти животные называются гаерны. Их не достать стрелами, а порой они и сами прыгают вниз, забивая охотников насмерть своими копытами. Или тараня огромными рогами. Они очень злые и коварные.
   – Увы! Сомневаться в данных нам приказах нельзя, – опечалился гость из другого мира. Хотя при этом он поймал обеспокоенный взгляд Даны. – Но любой наш охотник настолько ловок, что ему нет смысла подкрадываться к этим гаернам вплотную. Так что не беспокойся.
   – А куда делись эти… – Он оглянулся в проход. – Палач и его подручные?
   – Понятия не имею! Как мы тут решили, нашему божеству, скорее всего, пришлось перебросить в другое место немного телесной массы взамен вот этого. – Василий указал на кровать с раненым. – Вот он и прихватил трупы, пока мы спали. Потому что, сам посуди: не мог же палач с дружинниками ожить и сбежать?
   Хоть Деймонд замотал отрицательно головой, что, мол, не могли, но тут же сам себе стал противоречить:
   – А вдруг смогли?!
   Он уже и про кашу забыл, настолько его напугала вставшая перед глазами картина. Пришлось женщине выравнивать ситуацию, в которую несколько неосторожно завел себя ее товарищ:
   – Мой друг разве тебе не сказал, что никто из тех, кого мы умертвили, никогда уже не оживет?
   – Нет, не сказал…
   – Ну так я тебе уже это сказала! И меньше спрашивай, пока не наешься. Или тебя таки покормить? Мне не трудно…
   – Спасибо, я сам!
   Пока он поспешно наворачивал свою порцию, позавтракал и Василий. Сытно отрыгнул и пересел ближе к камину. Удобно устроился на валуне, прислонился к стене и полез за своим портсигаром. Из всей компании он один считался человеком курящим, хотя баловался сигареткой лишь раз в неделю, да и то после впечатляющего обжорства или солидной выпивки. Ну и, вполне понятно, только в спокойной, расслабляющей обстановке. Если бы он только мог предположить реакцию отшельника!
   При виде выпускаемого через нос дыма Деймонд в который уже раз за последние сутки впал в короткий ступор, а потом резко подпрыгнул и вознамерился сбежать во внутренние помещения. При этом совершенно проигнорировав сидящую почти рядом женщину. Дана без труда подставила ему подножку, когда же парень грохнулся на камни, коварно наподдала кулаком по почкам, затем бесцеремонно подхватила за ворот показавшейся под одеялом куртки и подволокла к старшему группы. Тот с самым растерянным видом воскликнул:
   – Ты чего, парень? С ума, что ли, сошел? Никогда курящего человека не видел?
   Но его подруге еще парочку минут пришлось трясти незадачливого хозяина пещеры, пока тот с трудом и ужасом не выдавил из себя объяснение:
   – В Успенской империи баловаться дымом имеют право только жрецы мужской половины!
   – Ах, вот оно что! – облегченно рассмеялся Василий и нарочно пощупал свою голову. – Но мне об этом голос ничего не рассказал. Тем более что в нашем мире это может делать любой воин как среди мужчин, так и среди женщин. Вот, смотри!
   Он протянул дымящуюся сигарету боевой подруге. Зная при этом, что та в юности иногда курила, да и при выполнении задания следовало порой «напустить тумана». Дане ничего не оставалось делать, как с закатившимися от возмущения зрачками сделать ползатяжки и выдохнуть дым прямо в расширенные глаза Деймонда. Потом она вернула этот отвратительный «Кэмел» владельцу, отпустила ворот пленника и возвратилась к столу со словами:
   – А вообще-то в нашем мире этой гадостью травятся лишь одни идиоты.
   Расширенные глаза перевелись на Василия, и тот со смирением подтвердил:
   – Да, это правда. Курение вредит здоровью! Вдыхать и выпускать дым считается очень вредной привычкой, и с этим явлением борется каждый жизнелюбивый человек.
   – Вот это да!.. А у нас в среде жрецов излитие дыма слывет показателем святости и печатью высшей избранности.
   – Чем же тогда у вас выделяются женщины-жрицы?
   – О! Они могут улучшать друг друга лица, доводя красоту до совершенства. У них белые, шелковистые волосы, и они имеют право иметь сразу трех мужей.
   – Нет, Дана, ты слышала? И здесь блондинки рулят!
   Это восклицание было брошено на русском, да и в дальнейшем воины «третьей» старались некоторые детали обсуждать именно так. И своим неотличимым от местного выговором поражали местного отшельника еще больше.
   – А вот почему они сами себя не совершенствуют? Есть ограничения?
   – А вы разве не знали? – удивился Деймонд, но тут же понял, что ляпнул глупость. – Извините, я вспомнил: ведь ваш «голос» мог и не рассказать. Дело в том, что все жрецы получают от вершины Прозрений великий дар – умение лечить людей. Но только не самих себя. Если кто-то из них серьезно заболевает, то сразу посылают за ближайшим коллегой. Причем стараются пригласить самого лучшего. Нашего Бурулкана, зная о его бездарности, почти никто никогда и не звал…
   – То есть дар у всех разный?
   – Конечно. У кого очень сильный, а у кого вообще слабенький.
   – Кстати, ты так и не сказал, как много магириков становится жрецами?
   – Всего лишь один из пяти или шести тысяч. – И, словно предваряя следующий вопрос гостя из иного мира, отшельник поспешно спросил сам: – А как у вас становятся жрецами?
   Василий нахмурил брови, припоминая, как в его мире желающие становятся студентами учреждений с медицинским уклоном, потом долго учатся, потом практикуются – и в конце концов все равно почти ничего не умеют. Как местный Бурулкан. Но здесь хоть не тратят на обучение уйму средств и времени. Поэтому решил пофантазировать и на эту тему:
   – Ты знаешь, в нашем мире отбор проходит еще более жестко и кроваво. Любого паломника разрезают вдоль тела на две половинки и только тогда определяют его пригодность к лечению. На это, по мнению божества, подходит лишь каждый третий или четвертый. Вот тогда их опять склеивают и дают право лечить людей. В том числе и себя.
   – К-как разрезают? – стал заикаться парень.
   – Сбоку. Вот прямо по этой линии. То есть вид спереди и сзади остается нетронутым.
   Хозяин пещеры содрогнулся от представленной картины, но его любопытство так и не иссякло.
   – А с остальными разрезанными что делают?
   – Закапывают на полях как удобрение. Ну чего смотришь? Не пропадать же добру! Да и вообще, Деймонд, мой внутренний голос кричит, что тебе надо запретить задавать вопросы. Ты и сам еще нам не рассказал все должное. Поэтому давай вернемся к нашему вчерашнему неоконченному разговору. Опиши подробно каждый свой шаг возле и внутри черного монолита. Все, что заметил, и все, что понял или до чего додумался. Давай присаживайся на скамью и начинай.
   – Хорошо… воин. Только вот я до сих пор не знаю, как к тебе обращаться.
   – Действительно… У нас имеются обращение «герр» и «фрау»… – Василий заметил, как его боевая подруга дернула плечом и недовольно скривилась, поэтому продолжил: – Но так общаются между собой обыватели. Тогда как великие воины справедливости разрешают делать приставку к своему имени «дон», а женщины – «донна». – Подруга при этом опять скривилась, но уже не так категорически. – Так и коротко, и уважительно. А зовут меня Василий, ее – Дана.
   – Очень приятно. – Отшельник сделал два вежливых поклона, удивляя своими манерами, и начал рассказ.
   Оказывается, нахождение на тракте Магириков налагало множество обязанностей и привносило несколько основополагающих ограничений. Самое первое: нельзя было пронести вовнутрь горного образования Бавванди, практически неприступного со всех иных сторон, ни единого металлического предмета. Во избежание этого любого желающего пройти обыскивали сразу же в первой секции огромных, расположенных между первыми и вторыми Воротами, залов. Для этого магирик проходил по тускло освещенному тоннелю, на том этапе пути совсем не обязательному, в конце которого ему сразу указывалось, в каком кармане или котомке паломник забыл запрещенный к проносу предмет. После чего тот мог повторно сдать металлические вещи, изделия и даже золотые украшения в некое подобие камеры хранения. Сами эти многочисленные камеры располагались в нескольких громадных пещерах, застроенных многоуровневыми стеллажами. Взамен котомки или мешка выдавали деревянный жетон с кучей цифр и бестолково расставленных букв. Ни один паломник потом никогда не жаловался, что ему чего-то не вернули или что-то перепутали. Система хранения работала без сбоев.
   Во второй секции металлические предметы забирались распоряжающимися там жрецами без всяких поблажек или предупреждений. Как они замечали припрятанное украшение, монеты, оружие – вплоть до тончайшей иглы, – оставалось великой тайной. Но те из магириков, у которых ничего не было, проходили беспрепятственно, а вот проштрафившихся не только обирали без возврата, но и заставляли возвращаться обратно, ставя при этом на руку не смывающуюся дней десять печать. То есть таким нарушителям приходилось более десяти дней прожить в городе, который раскинулся перед Воротами, и только потом делать вторую попытку. А если продолжал хитрить, то и третью, а то и четвертую. Учета по таким нарушителям не велось, зато проживание в городе им вылетало в хорошую денежку, и любой из паломников подходил к процессу преодоления Ворот с максимальной ответственностью. Хотя город как раз и разрастался постоянно из-за тех самых безответственных разгильдяев.
   Верховые и гужевые животные проверялись отдельно, как и вся их сбруя. Следовало оставлять лишь кожу и дерево. Даже удила на время прохождения по тракту использовались деревянные – из крепчайшей в этом мире древесины вестлы. Редкие повозки тоже проверялись в специальном тоннеле и не пропускались на тракт при обнаружении даже единственного гвоздя. Вот потому они и были так редки на древней дороге. Любой, конечно, мог нанять в городе что угодно и проехаться с комфортом до самого монолита и обратно, но несусветные цены на такую поездку отпугивали подавляющее большинство паломников. Да и не было никакой нужды богатым ашбунам стремиться к вершине Прозрения. Им и так жилось припеваючи, так зачем рисковать собственной жизнью для обретения порой совсем ненужного дара. В большинстве случаев хватало вызвать жреца с полным даром и за определенную, по имеющимся прейскурантам, плату излечиться от чего угодно.
   В третьем, последнем секторе громадного комплекса Ворот практически с каждым из магириков проводился короткий инструктаж. Людей загоняли в помещение со скамьями, и в течение четверти часа какой-нибудь жрец или жрица объясняли, что можно делать на дороге к монолиту, а что нельзя. К примеру: строго запрещалось хоть единым словом перемолвиться с теми, кто уже возвращался от черного монолита. Да и вообще, подобное общение считалось злым предзнаменованием, после которого магирик обязательно погибал при ударе молний в самом монолите. Так что желающих нарушить это табу не встречалось. Во время всего паломничества нельзя было грабить, воровать, вступать в драки, кричать и даже громко разговаривать. При встрече с караваном, которые тут проходили раз в неделю, следовало немедленно сойти с тракта и пропустить длинную вереницу тяжело нагруженных повозок. Не приближаясь при этом к ним и ни в коем случае не начиная разговор с возницами. Имелись в виду как раз те самые жреческие караваны, которые собирали и меняли по всей Успенской империи ларцы Кюндю с таящимися внутри духами смерти. Как ни странно, сами повозки жрецов не просто выглядели, а явно состояли из множества металлических деталей, вплоть до сплошных, литых из легкого железа колес. Правда, колеса для мягкости хода имели по ободу резиновое покрытие. Любой паломник замечал и хорошо различимые рессоры, употреблявшиеся лишь на каретах самых видных жрецов, богачей и политических деятелей империи. Но при этом никаких вопросов не задавалось, слишком уж трепетное, священное отношение к подобным караванам имелось у каждого простого обывателя.
   Шли паломники к монолиту как им заблагорассудится. Лишь бы хватило питания в вещевых мешках да прихваченной с собой коряги для ночного костерка. Это если не было желания напрашиваться на ночлег к отшельникам. Для такого случая брались с собой две-три порции «подношений» за возможность переночевать в обогреваемых пещерах. Потому что летом даже в дневное время на тракте царил бодрящий холодок, спускающийся с покрытых снегом и льдом вершин Бавванди.
   Среди магириков встречались и особо выносливые люди, которые проходили все шестьдесят километров тракта за сутки. А потом точно таким же рывком возвращались обратно. Но подобная спешка не приветствовалась, и сильно спешащих паломников считали фанатиками, не способными правильно подготовиться к ритуалу Прозрения. Мол, только с чистыми помыслами, в душевной гармонии со своим будущим и в мире с самим собой следовало приближаться к монолиту.
   А вот когда магирик доходил к цели своего путешествия, тогда и начинались основные чудеса. Сразу следовало сказать, что в последние часы пути невероятная громада черной скалы начинала давить на человеческую сущность не только своими титаническими размерами, но и подспудным, легко забирающимся в глубину сердца ужасом. Воздух становился тяжелым, словно густел, вокруг вихрилась издалека незаметная облачность и дымная поволока, обоняние раздражали тяжелые, совершенно непривычные и отторгаемые человеком запахи. Почва подрагивала под ногами, и слышались тягучие, препротивные скрипы, порой прерываемые хрустом и потрескиванием. Словно вся эта черная масса вот-вот провалится в неведомые глубины расколовшегося мира. И случалось то, чего не ожидали от себя самые стойкие порой, решительно настроенные паломники. Постояв немного на дрожащих ногах возле ужасающего овала чернеющего тьмой прохода, они трусливо поворачивали обратно. Чтобы уже никогда больше не возвратиться к вершине Прозрения. Хотя, может, кто и пробовал пройти путь магириков второй раз, жрецами это не запрещалось, а о фактах повторных паломничеств Деймонд Брайбо пока узнать не успел.
   Поворачивало назад не так уж много, один-два человека из сотни, но никто не смотрел им в спины с осуждением или презрением. Здесь каждый начинал окончательно осознавать, на что он решился, чем он рискует и что с ним может случиться в скором времени. Если же решались, то преодолевали последние сотни метров с различной по характеру и смелости скоростью и попадали в анфиладу громадных, сообщающихся сторонами между собой пещер. Скорее всего, эти пещеры были грубо вытесаны в глубокой древности, а неизвестные строители оставили лишь толстенные стены-колонны и арочные проходы между ними. Из сотен, тысяч отверстий вырывался огонь, как для освещения со стен, так и для обогрева и варки пищи из пола. Пещеры имели между собой лишь одну сплошную, но мутно-прозрачную стену, делящую их примерно пополам. Слева – те, кто прибыл, и справа – те, кто уходит. Обе категории могли видеть друг друга и при желании обменяться жестами, но старались отворачиваться от прозрачной стены вообще. При этом прозаично занимались своими делами. Потому что в пещерах можно было отдохнуть, приготовить еду, поспать и даже искупаться под многочисленными струями водопадов возле дальних стен. Вода струилась довольно теплая для этих мест, словно в летний период на теплых морях, так что разбивающиеся стихийно на группы женщины и мужчины купались порознь, под выбранными водопадами. Считалось, между прочим, хорошей традицией ополоснуться в священных водах как в преддверии обряда, так и после него.
   Кушать старались в основном перед обратной дорогой. При этом превалировали такие рассуждения: «Если я погибну, то пусть мои запасы достанутся отшельникам, которые в трудный час подадут помощь другим паломникам».
   А вот уже после отдыха и купания очистившиеся и успокоенные паломники приближались к светящимся аркам самой дальней, противоположной от входа стены. Арок насчитывалось тридцать две, и если свечение в какой-нибудь из них начинало пульсировать, то это служило сигналом разрешения входа. Тогда очередной паломник, скрепя сердце и отдав бразды своей судьбы в руки Провидения, спешил на встречу с неизвестностью.
   Короткий, слегка извивающийся тоннель приводил соискателя на звание жреца в небольшую комнатку, ее называли «исповедальня». Там следовало усесться на скамью, затылком к стене, и четко, быстро, громко и разборчиво отвечать на все вопросы, доносящиеся из узких щелей в камне. Интересовались событиями из раннего детства, причиной недовольства прежней жизнью, скрытыми побуждениями стать жрецом, отношением к великому императору и его придворным. Порой проскальзывали вопросы о подарках или отданных продуктах для отшельников, требовали при этом пояснить щедрость или скаредность. Просили перечислить предметы, которые остались в камерах хранения. Спрашивали, кто остался в большом мире из родственников и друзей.
   И так минут десять-двадцать. Хотя некоторые потом и утверждали, что у них выпытывали намного дольше. Кто спрашивал, неизвестно. Хотя голоса женские чередовались с мужскими, но слишком уж они странно звучали для нормального, подверженного эмоциям человека. От интонаций и непонятного тембра голоса получались словно неживые.
   Ну и потом наступал час истины. Магирик преодолевал очередной, еле освещенный проход и попадал в небольшую комнатку, где раздевался догола, укладывал все свои вещи, одежду, продукты и деревянный жетон в единый, удобный для переноски тюк и двигался дальше, упираясь через несколько метров в тупик с дверью из массивных, почерневших от времени брусков дерева. Тюк следовало положить в большую нишу с правой стороны, и только после этого дверь приоткрывалась со странным щелчком. Голый входил вовнутрь, плотно закрывал дверь за собой и становился на поблескивающий гладкий круг метрового диаметра. Многие потом говорили, что чувствовали босыми ногами стекло, но Деймонд сомневался в подобном утверждении. Слишком теплым ему показался круг, хотя и не факт, что его не прогревали специально.
   А потом раздавался вой раненого носорога, и в странных вспышках с некоторой раскачкой круг медленно делал несколько поворотов вокруг своей оси. Далее полная тишина обозначала, что обряд пройден. Конечно, теми, кто оставался жив. Куда деваются трупы погибших и как выходят наружу будущие жрецы, Деймонд Брайбо тоже не знал, но когда он вышел наружу, то отыскал свой тюк с одеждой не слева, как следовало предполагать, а опять справа. Причем рядом с ним не оказалось второго тюка от предыдущего паломника. Что значило: предшественника вершина Прозрения не сожгла молниями, но и не объявила жрецом. Ибо в обоих этих случаях его тюк предназначался для подношения отшельникам.
   Далее совсем иной тоннель выводил на половину «уходящих».
   Как рассказал уже позже молодому наследнику предыдущий хозяин пещеры, прошедших обряд жрецов выводили третьим ходом, слегка обучали в течение нескольких дней азам исцеления, облачали в отличительные, очень дорогостоящие одежды и с очередным караваном отправляли за Ворота. При этом вручались солидные, можно сказать, огромные деньги, за которые можно было выстроить чуть ли не целый госпиталь. Попасть в камеру хранения за своими вещами жрец не мог бы при всем желании, да и жетон оставался у неизвестного отшельника. Далее новичку предоставлялось два маршрута на выбор: возвращаться в родную обитель и уже там искать для себя место для деятельности или идти в столицу империи. Там, в главной обители священного распределения, он мог взять направление в тот храм, куда его пошлет сам император.
   Но так как Деймонд оказался очень расстроен своим напрасным паломничеством, то даже и не порадовался как следует, осознав, что лишний груз ему тридцать километров тащить на себе не придется. Отдохнул парочку часов, перекусил остатками своих скудных запасов да, так и не искупавшись повторно, поспешил к Воротам. Совершенно при этом не подозревая, что впереди его ждет великая честь получить приглашение от древнего отшельника. Подобное считалось тоже огромной удачей по двум причинам: Деймонд мог теперь отлично спрятаться от своих преследователей и при этом мог вызвать к себе любимую Пьяцу. Женщин-отшельниц на тракте не существовало, но это нисколько не мешало многим женам жить возле своих мужей долгие годы, а то и десятилетия. Другой вопрос, что им при этом не только шапку из черного каракуля было нельзя носить, но и шагу ступить из пещеры в дневное время для праздной прогулки. Разве что лишь сходить к воротам за продуктами да какой-либо утварью для хозяйства. Ну и по ночам: наведывайся в гости друг к дружке и общайся, сколько влезет.
   То есть, по рассуждениям молодого отшельника, жизнь у него здесь с любимой девушкой вполне могла наладиться. А там и срок в пять лет истечет, и с нажитым на тракте добром можно вполне прилично поселиться на новом, в любой удаленности от старого поселка, месте.
   Само собой, Деймонд промолчал и об основной сути своего грядущего обогащения: жетонах убитых магириков и подавшихся в жрецы. Василию не составило труда догадаться, что именно в камере хранения и собирают основные капиталы. Со временем их можно с помощью жен изымать, перераспределяя в городе, а при окончательном отъезде забрать все остальное. Вот почему отшельников считают богачами.
   – Хороший расклад, – обратился старший группы к Дане на русском.
   Он хотел еще что-то добавить о хитрости и излишней жадности, но в этот момент, казалось бы, ни на что не обращавшая внимания и только прислушивающаяся к рассказу женщина тихонько сказала на языке ашбунов:
   – Он открыл глаза…
   И первая развернулась всем корпусом к кровати.

Глава 7
Единственный шанс

   Александра с каждым своим выходом из обморока чувствовала себя все отвратительнее и беспокойнее. Нависающего над ней мерзкого лица Королюха она не наблюдала, но, как только приходила в себя, со вздрагиванием ощущала очередной укол в бедро или плечо, и на нее через пару минут накатывала чудовищная волна максимальной бодрости и горячего возбуждения. Сердце начинало выпрыгивать из груди, голова – трещать от пульсирующей с огромной скоростью крови, а дыхание становилось учащенным, словно девушка только что преодолела по лестницам пятнадцать этажей бегом.
   В какой-то момент она рассмотрела, словно в тумане, белое лицо коллеги из аналитического отдела. И ужаснулась еще больше.
   – Рафик, это ты? Зачем ты здесь?!
   Уж она прекрасно знала, зачем и с какими намерениями появляется пресловутый аналитик возле допрашиваемых. Сама при этом никогда не присутствовала, но знала преотлично. И в душе что-то больно хрустнуло, отсекая последние шансы к сознательному сопротивлению, когда мужчина совершенно бесцветным голосом ответил:
   – Работаю, Шура. Делаю, что умею.
   А умел он слишком много. Да и постоянно меняющееся состояние всей нервной системы показывало: еще один-два укола, и Рафик приведет распятое путами тело к чему-то страшному, постыдному и невероятно унизительному. Какой-нибудь там сыворотки правды и подобного психотропного средства девушка не боялась. Потому что выдать какие-либо секреты Дмитрия она не могла по причине их элементарного незнания. А вот умирать… Вернее, нет, умереть она не боялась. И будь сейчас ее воля, со спокойной совестью решительно бы покончила жизнь самоубийством. Потому что вытерпеть то, что с ней наверняка собираются сделать, не сможет никто.
   Хотелось выть дико и протяжно, но толку от такого поведения никакого не будет. Ни сорвать голос она не сможет, ни вызвать чью-то жалость. Наоборот, только собственные ресурсы гордости исчерпает преждевременно. Хотя не факт, что эти ресурсы еще пригодятся.
   Рассудив, что опять проваливаться в бессознательное состояние и трудно и нелогично, попыталась завязать разговор:
   – А что это нашего штатного садиста Королюха не видно?
   Рафик с некоторым удивлением почесал себя за ухом: реакции у пациентки неадекватные. Но с другой стороны, говорить с ней ему никто не запрещал, а грубить и хамить было не в его привычках. Поэтому после некоторых размышлений и подвижек бровями стал отвечать:
   – Отбыл по срочному вызову.
   – И когда вернется?
   – Обещался вскоре, но, видимо, задерживается.

   – Ой, как здорово! Ха-ха! – Энергия так и била из тела девушки через край. – Вот бы его какая-нибудь сердобольная немка-бабулька на джипе переехала! Честное слово, на его могилке я бы горькими слезами рыдала, что не оказалась на месте той бабульки. Кстати, а у тебя как дела?
   – Да вроде все нормально. Если не считать небольших неприятностей в быту.
   – Что так? Здоровье не в порядке?
   – Ха! Инвалидов в конторе не держат, – без всякой задней мысли разглагольствовал аналитик. – А вот возле дома, где я живу, вообще беспредел начался. На общей стоянке мою машину уже несколько раз поцарапали вандалы-турки. Достали, подонки малолетние!
   – Неужели не можешь найти на них официальную управу?
   – Где? У кого? Все эти правильные «недочеловеки» только и брызгают слюной: «Как же, как же! Они еще дети! Надо быть к ним гуманнее и терпимее». Тьфу, твари бюргерские!
   – Ха! С твоей сообразительностью тебе и жаловаться не надо.
   – Точно. – Рафик не сдержал самодовольной улыбки. – Я теперь по контуру крыши микрораспылители установил и, как только эта шантрапа начинает на стоянке отираться, дистанционно включаю на полную интенсивность. Веришь, за последнюю неделю только треть этих уродов из всей компании осталась. Я им такое устроил, что теперь до конца жизни на костылях будут хромать да на аптеку работать.
   Александра постаралась оставить внутри испуганное восклицание.
   «Еще неизвестно, что лучше: попасть в руки Королюхо-ву или вот такому!.. Наверное, благо, что он со мной просто «работает»! Я бы опухла от ужаса, если бы он стал проявлять инициативу и фантазировать. А может, он уже проявил? Вон ведь как меня колотит, словно перед смертью при оргазме… Опа! А ведь и в самом деле, что-то с моими эрогенными зонами случилось! Кажется, они теперь на все тело расползлись… Мама, роди меня обратно! Я в шоке! Ужас!!!»
   Одеревеневшими и непослушными губами попыталась продолжить разговор:
   – Молодец! Сумел использовать высший профессионализм! Так им и надо!
   – А то! Все бы так действовали, и был бы в нашей старушке Европе истинный порядок и полное благополучие. Так нет, разводят демагогию! Ничего, их скоро еще не так коснется, вот тогда они точно поймут, что такое не везет и как с ним бороться!
   – Хм, я вот уже поняла, – постаралась заменить возбуждение в голосе легкой грустью Александра. – Что мне крупно не повезло. Вроде и самая лучшая, и самая, самая, а вот… – Дальше она стала говорить неразборчиво, словно в полной прострации: – Ни себе помочь не могу, ни товарищам по конторе, которые даже и не догадываются о возможной тотальной за…
   Она еле слышным шепотом оборвала себя на полуслове и тяжело вздохнула. Тогда как Рафик, с присущим ему профессионализмом, закатил девушке веко, присмотрелся к зрачку и громким голосом стал комментировать:
   – Что-то ты, девочка, совсем невеселая! Странно… А давай-ка я тебе сразу два укольчика вставлю! А? Вот тогда ты уж точно грустные мысли отбросишь!
   – Ага! И коньки тоже! – в бессильной злобе пробормотала жертва.
   Теперь, если возбуждение еще более увеличится, тогда она точно не сможет воспользоваться своим трюком с обмороками. Всем своим перевозбужденным, натянутым как струна телом она ждала очередного укола, дав себе слово больше не кричать и не просить. Но вместо явного укола она почувствовала на внутренней стороне бедра легкий удар ребром ладони и услышала слова:
   – Так… вот тебе первый укольчик! Потерпи немного, это не больно…
   Но при этом зудящая кожа просто ощутила, как по ней стекает какая-то жидкость. Затем процедура мнимого укола повторилась.
   – Ну вот, и второй пошел! Родименький! А? Плакать от боли не будешь? Ну вот и молодец. Сейчас тебя опять прогреет основательно. С моими талантами не соскучишься!
   Но теперь уже Александра осознала с полной уверенностью: Рафа только создал видимость сразу двух уколов! Подстраховавшись голосом от прослушивания и зажатыми в ладони шприцами от видеоподсмотра. При его несомненном опыте, даже случись максимальное приближение на просмотре, Казимир Теодорович и Павел Павлович не рассмотрят, что игла не вошла в тело, а все средство пролилось на и так уже влажную простыню, покрывающую бильярдный стол.
   Подстегнутые химией мысли заметались с еще большей интенсивностью. Как бы там ни было, но только что ее недавний коллега проявил некое удивительное свойство своей натуры: сочувствие. Пусть его поддержка или поблажка, не важно как назвать, и минимальна, но все равно это маленький шанс. Почему он это сделал? Неужели понял намек на тотальную зачистку? Тоже ведь умнейший мужик и соображает раз в десять быстрей, чем любой обыватель с улицы. Но даже если и понял, то дальнейшей помощи ждать от него бесполезно. Себя, да, себя он постарается хоть минимально подстраховать, хотя прекрасно осведомлен о порядках экзекуции и уже сейчас должен обделаться от страха. Контора, а уж тем более те, кто ею руководит, всегда работают с тройной перестраховкой.
   Что еще? Память услужливо подсказала и отыскала парочку моментов, когда при личных контактах Александра проявила к этому типу уважительное внимание, а один раз даже походя прикрыла небольшое прегрешение. Никто из прочих агентов подобного в своих отношениях к младшим по штату не допускал. Наоборот, считал доблестью указать на малейшую ошибку товарища по работе. Значит, некоторая толика симпатии в совершенно черством и скрупулезно исполнительном аналитике осталась.
   Как бы только ей еще хоть немножко это использовать? Только продолжив разговор и пытаясь угадать, что светит в ближайшие часы.
   – Ух! Действительно забирают твои укольчики! Словно под утюг положили.
   – Вот видишь! А ведь здесь прохладно, и, не будь меня, давно бы тебя скрючило от холода.
   – Да уж! Вижу, что ты еще тот специалист по издевательствам! Ха! – Александра не сдержалась от короткого смешка. – Наша контора может тобой гордиться!
   – Ты мне льстишь. – Глаза Рафика стали напряженными. – Вот когда появится Бориска, тогда поймешь, кто самый лучший. А какой любопытный!
   Вот, вот она, подсказка! Еще одна та мизерная помощь, которую сочувствующий мужчина оказывает практически мертвой жертве. Рафик прекрасно понимал и чувствовал события в конторе. Бесспорно знал, что в данный момент Королюхов становится третьим человеком в конторе после шефа и Казимира Теодоровича. И предстоящая ночь наверняка будет проходить строго по его сценарию. Скорее всего, и видеозапись с прослушкой он может отключить, и вообще нанести девушке раны, несовместимые с жизнью. Но главная задача для Александры – это найти те опорные столбы информации, ухватившись за которые она смогла бы поторговаться со своим палачом. Что не есть легко, более того, считается почти невозможным в ее положении. Но ведь на то он и аналитик, чтобы догадываться о том, что любой суперагент хоть пару раз, но соприкасался с суперстрашными тайнами. И даже порой при собственном страстном желании забыть то, что знает, помнит и лелеет в самом дальнем уголке своей памяти.
   Поэтому Александра с той самой минуты перешла к интенсивному размышлению. Раз Рафик ей оставил хоть капельку силы воли, то следует использовать ее на нахождение того самого мизерного шанса на спасение. Ну, может, и не на спасение, а на отсрочку смерти. Ведь если Павел Павлович блефовал и Торговца взять не смогли, то остается шанс на его возвращение. И еще более мизерная доля этого шанса на то, что Дмитрий простит ей участие в слежке и работу в конторе – и попытается спасти. Но с верой и надеждой даже умирать легче.
   Основные пункты торговли с Королюховым определились сразу. Пожалуй, один из самых удачных ходов – это убедить коллегу, что вся местная служба вот-вот пойдет под тотальную зачистку. Только здесь следовало учитывать «звездную болезнь» собеседника, который в тот момент будет выступать в роли палача. Бориска слишком уж себя вознес, а после разоблачения Александры, наверное, считает себя пупом земли, не меньше. Для него сама мысль о гипотетической ликвидации может показаться полным абсурдом, разозлить до предела, за которым любой разговор станет практически бессмысленным. Это следовало оставить на самый последний, крайний момент торговли.
   Еще более значимым мог оказаться вывод о том, что Павел Павлович является одним из двух совладельцев конторы. Но только лишь намек на это мог иметь самые тяжелые последствия. Сообразительный Королюхов сразу все просчитает до последнего финишного выстрела и начнет действовать стремительно. Для него самое лучшее будет: моментально пристрелить Шурку на бильярдном столе, сжечь всю контору, избавиться от чипов (а уж такой тип для этого наверняка присмотрел давно и хирурга, и соответствующую аппаратуру) и до утра замести за собой все следы. Подобную информацию следовало выдавать лишь в самый последний момент. Чтобы перед смертью отомстить хоть кому-то.
   А вот третий вариант, вернее, целый пакет секретнейшей информации годился для торговли больше всего. При его обработке Борис получит возможность устранения шефа и реальной попытки занять его место в конторе. Конечно, при условии, что он не догадается про вторую руководящую ипостась Павла Павловича. Суть варианта заключалась в следующем.
   Только попав на работу в контору, Александра в одном из своих экскурсов по внутренним файлам обратила внимание на маленькую сноску с труднозапоминаемым номером, очень похожим на банковский счет. Да еще и все реквизиты с паролями оказались рядышком. Идеальная память помогла, и все циферки с буквами запомнились как теорема Пифагора. Через парочку дней она даже проверила счет с какого-то отдаленного банкомата. Там лежали сущие копейки, и на некоторое время она про них забыла. Однажды ситуация резко изменилась, когда Александре во время выполнения наиважнейшего задания понадобилась ну очень крупная сумма денег и ей шеф перевел эту сумму в течение десяти минут. После этого она с удивлением опознала в счете отправителя тот самый, с мизерной суммой. Каково же было ее удивление, когда, зайдя по реквизитам в информацию, она обнаружила на таинственном счете несколько миллионов евро! Вот только пароли отбора и управления средствами оказались другими. Ну и она, как хорошо натасканный агент, продумала до логического конца всю цепочку появления таких огромных капиталов.
   За прошедшее время контора проводила одну-единственную крупную операцию. Лучших агентов бросили в конечную стадию масштабной операции по разоблачению крупных махинаторов и расхитителей при одном очень богатом музее. Вмешательство оказалось непродолжительным и никаких результатов в агентурном плане не принесло. Раскручиваемые организаторы махинаций оказались людьми честными и вполне порядочными. По крайней мере тот, которого разрабатывала сама Александра. Тем более ужасающими оказались последовавшие после этого кровавые разборки в самом музее. Все эти благовоспитанные и честнейшие люди оказались грязными мафиози, с окровавленными по локоть руками. Стреляли друг друга и душили, словно сумасшедшие, вырезая в отместку у своих врагов целые семьи. Ну и в конце концов разобрали все сокровища до последнего украшения.
   Проведенное по следам преступления расследование ничего не дало, да еще и агентам поставили в вину, что они недосмотрели, не разглядели хитрых воров, убийц и махинаторов. В какой-то момент даже показалось, что контору закрывают, а всех сотрудников вышвырнут в наказание на улицу. Но Пыл Пылыч совершил подвиг: и свое, и рабочие места своих подчиненных отмазал. По крайней мере, такое сложилось мнение внутри небольшого секретного коллектива.
   И только Александра, по факту появления на счету шефа миллионов, с некоторой натяжкой предположила, что это средства, полученные за проданные сокровища. Тогда она еще сильно в этом сомневалась, но сейчас была уверена на все сто. Контора навела мосты, провела разведку и отыскала слабые места, а другие исполнители завершили всю грязную работу. Еще и так подстроили, что вся вина за хищение легла на погибших сотрудников музея. Имея на руках счет и зная, где, что и как сопоставить, Королюхов с гарантией сумеет сложить всю мозаику гигантского преступления в целом. А этого должно вполне хватить для бесповоротного уничтожения Павла Павловича во всех смыслах. Никакое руководство не простит подобного грабежа, и подопечного быстренько уберут. Вполне понятно, что с полным «раскулачиванием». А кого поставят на его место? Нетрудно догадаться…
   Ходы найдены, каждое слово предстоящих торгов продумано. Теперь оставалось только дождаться своего палача и правильно начать разговор.
   Борюсик не замедлил явиться – через час от того момента, когда Рафик нанес два мнимых укола. Весь взмыленный и с выпученными глазами, он ворвался в бильярдную и сразу принялся осматривать соблазнительно распятое тело девушки:
   – Ну как она? Заждалась, небось?
   – Меня это не касается, – ответил аналитик, вставая с дивана и потягиваясь после небольшой дремы. – Состояние идеальное. Колоть тюбики больше нельзя, сдаст сердце. Если все-таки потеряет сознание, подожди немножко, долго она там не протянет. Двое суток она в твоей власти. Если что, звони.
   – Хорошо. – Королюхов подхватил полный шприц и с вожделением покрутил его перед раскрытыми глазами своей жертвы: – Колоть?
   – Коли. Только не забудь: ровно половину. А мне уже спать давно пора…
   И, не попрощавшись, Рафик ушел. На что садист не обратил ни малейшего внимания, он уже с довольным мычанием вводил половину емкости шприца в бедро Александры.
   – Ну вот, моя сладость, мы и остались с тобой наедине. И как видишь, я с тобой ласков и добр. – Отложив шприц, он стал поспешно раздеваться. – Не то что ты! Помнишь, насколько ты грубо однажды отнеслась к моим искренним ухаживаниям? Я ведь ничего не забыл. И как ты отреагируешь сейчас?
   Его ладони прошлись по женской груди, которая до этого выглядела окаменевшей, и все тело вдруг отреагировало на это всеобщими мускульными спазмами.
   – О! Да ты не просто готова к плотному контакту между нами, ты вся в нетерпении от этого чуда! Ха-ха! Не ожидал от тебя такого самопожертвования.
   – А что здесь такого? – Девушке каждое слово давалось с трудом, через плотно стиснутые зубы. – Я всегда своим телом пользовалась как оружием, и ничего страшного, если оно какое-то время побудет в чужих руках.
   – Какое-то время? Да ты своим оружием больше никогда не воспользуешься! – заорал вдруг в бешенстве Борис. – Никогда! Ты понимаешь это, сучка?! Отстрелялась! Только вот я сейчас попользуюсь в своих целях, и все! Потом тебя только и будут, что резать, сшивать и опять резать! Уж тебе ли не понимать, что тебе грозит?
   – Да я понимаю…
   – Фигушки ты понимаешь…
   – Ты хоть подсмотр выключил? – продолжала выдавать свои заранее заготовленные фразы девушка.
   – Не волнуйся, детка, все под моим полным контролем. Видеозаписи подобного толка я вообще обожаю и буду потом просматривать перед сном. Так что приступим!
   Его руки массажными поглаживающими движениями прошлись по всему обнаженному, извивающемуся телу.
   А вот Александру буквально перемкнуло. Застопорило дыхание настолько, что она не смогла в первые мгновения и слова произнести. Поэтому оставалось только одно: бороться со своим телом морально.
   Возводить ледяной барьер между лишающим воли безумием и спасительной расчетливостью было трудно. Почти невозможно. Тело совершенно не слушалось и конвульсивно вздрагивало от каждого прикосновения или поглаживания. Готовые сорваться на истерику губы приходилось кусать до крови, и только солоноватый привкус позволял цепляться за ту тонкую грань, после которой даже произнесение нескольких слов спокойным, уверенным тоном станет невозможным. А ведь именно таким тоном и следовало говорить. Любые другие интонации покажутся Королюхову проявлением слабости, сдачей позиций и подтолкнут на новый, уже окончательно бесповоротный этап его садистских пыток.
   «Если сейчас, именно сейчас я не смогу вымолвить то, что собралась, то уже не смогу никогда! Ну! Представляю: вокруг меня снег! На меня хлынула ледяная вода! Я замерзаю! Я в криогенной камере, и мое тело замораживает космический вакуум!..»
   Она смогла! На мгновение, окаменев от самовнушения, она застыла камнем, и только губы слегка пошевелились:
   – Я помогу тебе убрать Пылыча.
   Глаза Борюсика пылали такой похотью кровавого вандализма, что Александре показалось даже, что она опоздала и теперь ее ничто не спасет. Но выбранная и тщательно продуманная фраза оказала все-таки свое действие на возбужденного самца в одном шаге от пропасти безумной вакханалии. Блеск во взгляде стал пропадать, расширившиеся зрачки вернулись к приемлемой норме, поглаживания прекратились. Видимо, желание и в самом деле подложить свинью шефу конторы оказалось просто невероятной силы, раз полный горячечного безумства садист решил приостановиться в своей мести и послушать вполне реальное предложение. Уж он-то со своим опытом понимал: коллега-нимфетка не станет в данном положении блефовать или подсовывать никчемную, дешевую информацию. Раз она лопочет нечто конкретное, значит, и в самом деле имеет великий компромат. Это раз. А во-вторых, исходя из ее предложения, она прекрасно осознает, кто и кого хочет уничтожить. И ничего странного Королюхов в этом не увидел: раз он мечтает уничтожить шефа, то вполне вероятно, что к этому готовилась и самая сексапильная, обладающая даром мистического предвидения красотка. Причем всегда процесс наказания можно продолжить. Пусть только она начнет изворачиваться или скажет о том, что и так уже имеется на руках у мнимого миллионера.
   – Говори! Только быстро, тянуть резину не позволю.
   И она начала рассказывать про историю с музеем. Правда, несколько переиначила факт и способ получения секретного счета, но все циферки продиктовала на «ять». Затем сформулировала выводы, подвела некоторые рассуждения и выдала в заключение:
   – Если сбросить эту информацию высшему начальству, Пылыч не проживет и минуты.
   Королюхов поверил. Сразу поверил. Потому что и сам прекрасно помнил ту операцию и огромный «прокол» конторы в работе с музеем. Только вот он никогда и подумать не мог, насколько там все сложно подстроено и какими капиталами ворочали злоумышленники. Причем не какие-то гипотетические мафиози, а самый близкий и самый горячо ненавидимый начальник.
   О его конечной вере в найденный компромат говорило и то, что он стал поспешно одеваться, непроизвольно косясь на пару точек данного помещения. Видимо, там и были установлены видеокамеры, и самонадеянный агент теперь дико сожалел, что не догадался их отключить до своего спуска сюда. Теперь ему следовало это сделать быстро, незаметно и решительно. Вплоть до жестокого устранения случайных свидетелей, если таковые окажутся в конторе.
   Затем ему предстояла еще одна важнейшая деталь: проверка счета и имеющихся там капиталов. Если счет будет пустышкой, то главная улика окажется под вопросом и доказать вину шефа станет сложно. Тогда Борис, скорее всего, вернется и уничтожит распятую жертву. Но самое опасное: он может вернуться и уничтожить Александру и в случае нахождения миллионов в искомом месте. В этом-то и заключался как наибольший риск всего мероприятия, так и грядущее благо. Но шла пленница на этот шаг осознанно. Потому что тогда никто никого не станет мучить. Девушки просто не станет, но при этом ее мучения прекратятся. Подобных свидетелей опасно содержать даже в специальном институте по изучению выпадающих из общего ряда индивидуумов. И там полутруп может проболтаться. И оттуда может испортить разыгрываемые комбинации.
   Александра в этом случае надеялась только на одно: Бо-рюсику будет очень некогда возвращаться. Все свои мерзкие делишки ему надо будет провернуть в течение одних суток, максимум полутора. И это – с условием, что он твердо знает, куда и к кому обращаться с компроматом на Павла Павловича. Разве что он потом вернется в контору на белом коне, полным и безоговорочным победителем. Отстучит чечетку на могиле шефа, наверняка постарается угробить и главного аналитика, и только потом пожелает продолжить свою интимную «беседу» с арестованной при его личном участии девушкой. Надеяться на его прощение было бы полной глупостью: все равно продолжит мучения и, скорее всего, убьет в итоге.
   Но шансы выжить при этом увеличивались. И не только по причине возможного возвращения Дмитрия Светозарова. Если Александра поняла и рассчитала правильно, то высшее начальство конторы и есть тот самый Пыл Пылыч на пару с еще какой-то очень крупной шишкой непосредственно в правительстве. Такому тандему больше не нужны никакие «крыши» или «волосатые лапы», они и сами все свои операции и деяния провернут идеально. Да еще под прикрытием невиданных капиталов. А в нужный момент всегда найдут где нанять нелюбопытных, но действенных исполнителей. И если это окажется именно так, то Королюхов уже никогда не вернется в контору.
   Что, опять-таки, даст очередную отсрочку смерти. Ну а потом…
   «Потом видно будет! – подумала Александра, глядя в глаза напряженно к ней присматривающегося Бориски. – Ну! Давай беги скорее! Ишь как разнервничался, такой куш на кону…»
   Садист тоже многое успел продумать и просчитать.
   – Шурка, я тут ненадолго отлучусь. Но если что, то ты много не болтай. Сама понимаешь, только я тебя и могу спасти. Держись и притворяйся, сколько сможешь. Скажешь, что я тебя всю ночь мучил, – он кивнул головой на настенные часы, – и ушел около семи утра. Соображаешь ведь, одно лишнее слово – и твое тело напихают всеми бильярдными шарами и проткнут киями во всю их длину. Ну а если хоть одну буковку ты мне соврала, то я вернусь очень, ну очень скоро и договор о сотрудничестве и взаимоспасении будет расторгнут.
   После чего он демонстративно выдавил содержимое нескольких последних экспресс-уколов на обнаженное тело:
   – Если что, то у меня еще этого добра достаточно отыщется. Отдыхай. До скорого!
   – Стой! Меня всю колотит, я еле сдерживаюсь от рева, – призналась девушка с отчаянием, намереваясь выпросить какую-то поблажку. – Хоть накрой меня чем-то!
   Уже в дверях недавний коллега коротко оглянулся:
   – Обойдешься и без одеяла. А вот орать и дергаться можешь сколько угодно! Представляю, как ты успела на секс настроиться. Ха-ха!
   Его смех затих за запертой дверью, и Александра выпустила из себя долго сдерживаемый вой, прерываемый лишь хрипом и рычанием.

Глава 8
Анализ бессилия

   Дмитрий вернулся в сознание от усиливающейся боли в груди и левом плече. Но в тот же момент понял, что очнулся, и изо всех сил сдержал рвущийся наружу стон. Пришлось противостоять настолько огромной, продолжительной волне боли, что, пока она отступила, грянуло окончательное обессиливание организма. И лишь потом Динозавр стал думать и рассуждать более связно. А затем и прислушиваться к окружающим его звукам.
   «Значит, все-таки выжил?! – заметались в голове отдающие оптимизмом мысли. – Судя по ощущению, что вот-вот умру от боли, – и в самом деле выжил. Теперь начну с того, что я помню из последнего момента. М-да! Лучше не вспоминать летящие прямо в лоб пули и кинжал! Ладно, с этим память не отшибло… А вот куда я выскочил? Что-то никак сообразить не могу… – Он осторожно принюхался к совершенно незнакомым запахам. – Вроде не Башня, которую представил в последнюю секунду. И однозначно не королевский госпиталь. Куда же меня занесло? Хм… И какой странный слышится разговор. Не пойму на каком, но зато все прекрасно понимаю. Кажется, это ашбунский. И о чем они там булькают? Ашбун лепечет о том, что в скором времени сможет переехать в новое место и зажить относительно спокойно. С женой?! А что с моей Сашенькой?!»
   Дмитрий напрягся как струна, а когда услышал фразу на русском языке, вообще не смог сдержаться и резко открыл глаза. Тотчас это его движение отметил женский голос.
   Но увиденное глазами поразило еще больше.
   «Если меня схватили спецслужбы, то почему содержат в какой-то мрачной пещере с низким сводом? И при чем здесь говор на языке из мира Зелени? Что здесь вообще происходит и как осмотреться, если я не могу повернуть голову! Шея болит, словно отрубленная! Да что же это такое!..»
   Он постарался со стоном скосить глаза вправо, где, видимо, и находились все присутствующие в этой пещере, как вдруг над ним нависли два смутно знакомых лица, мужское и женское. Пытаясь сфокусироваться на этих двух расплывающихся пятнах, услышал, как мужчина заговорил вполне доброжелательно:
   – Что, расхотелось умирать? Ну и правильно, тебе еще с нами возиться и благодарить за заботу.
   Тогда как женщина засомневалась:
   – Он хоть нас узнал? Смотрит как на привидения.
   – Эй, ты нас слышишь? Моргни глазами… Ага, слышит. А узнаешь? М-да… – Мужчина еще ближе приблизил свое лицо к разбегающимся глазам раненого. – Мы «третья», которую ты погнал к черному монолиту с приказом его уничтожить. Меня зовут Василий, ее Дана. Пить хочешь?
   Пришлось моргнуть ресницами еще раз. Общее состояние после нескольких глотков воды не улучшилось, но зато удалось разборчиво прошептать:
   – Вколите мне обезболивающего!
   После некоторого ворчания почувствовал, как что-то кольнуло в плечо, а еще чуть позже, как давящая и дергающая боль стала отступать. Теперь можно было хоть вздохнуть с некоторым облегчением и в самом деле распознать пару воинов из заброшенной в мир Зелени пятерки спецназовцев. Мелькнула мысль, что это они его как-то пленили, но потом припомнил странные слова о заботе. И подумал, что провалился к ним сюда неосознанно. Скорее всего, в критической ситуации была задействована выработанная в последнее время привычка стремиться или в свою Башню в королевстве Ягонов, или сюда, в Успенскую империю, на поиски и осмотр идущей к цели «третьей».
   Вот и получилось, что ввалился он сюда чисто машинально, в полностью невменяемом состоянии. И самое печальное, что при полной своей обездвиженности он вряд ли сможет сейчас переместиться в такое более удобное, защищенное, обеспеченное лекарствами и помощью место, как Перекресток. А еще лучше – в свой графский замок в Свирепой долине. Уж там бы его быстро привели в кантуемое состояние. К сожалению, ног он не то что поднять не мог, но даже не чувствовал при попытках пошевелить пальцами.
   – Что со мной?
   Василий озадаченно переглянулся с подругой, но привередничать с пояснениями не стал:
   – Куча ранений, другой бы наверняка помер, но ты, может, и выкарабкаешься.
   – А с ногами? Не чувствую…
   – Ну-ка, пальчиками подвигай! Да нет, шевелятся… Скорее всего, онемение из-за уколов, они ведь термоядерные, все обезболивают.
   Действительно, теперь Дмитрий уже чувствовал, что и губы у него деревенеть стали. Поэтому постарался быстрей хоть немного уяснить для себя обстановку:
   – В двух словах, почему вы здесь и чего ждем?
   Кажется, на этот вопрос Василий обиделся:
   – Что значит – почему? Можно подумать, что мы всю жизнь мечтали сюда попасть и, спотыкаясь, мчались наперегонки к этим варварам!
   Но Дана жестом ладошки попросила помолчать и стала объяснять сама. За парочку минут объяснила всю диспозицию, место в ней отшельника, надобность охоты и известные отныне детали внутренностей монолита. Закончила словами:
   – И вчера поздней ночью ты свалился сюда вместе с кроватью. Весь в пыли и белой меловой штукатурке.
   – Э-э?.. Кровать? – не поверил Дмитрий, одновременно пытаясь сообразить, а на чем он в самом деле лежит. Поднял правую руку в изголовье, нащупал литую декоративную спинку. Ему чуть приподняли голову: то же самое в ногах. Сразу узнаваемая кровать королевского госпиталя в столице Ягонов. Перепутать невозможно, ведь сам выбирал самое современное и унифицированное оборудование. Получалось, что вначале он туда свалился, а потом сюда ломанулся? Да еще и после перевязки? Но и поверить в такое трудно.
   – Как же я кровать с собой уволок? – Сделать подобное в лежачем состоянии для него невозможно, но об этом он благоразумно помалкивал.
   – Долго ли умеючи? – буркнул воин спецназа, кося глазами на шевельнувшегося за столом Деймонда Брайбо. – А как же ты нам «сбросы» делал?
   – Так то сбросы…
   Говорить было тяжело. К тому же раненый вдруг стал ощущать усиливающееся головокружение и общее ухудшение состояния. Сил для любого перемещения хватало вроде как с излишком, но вот что с ним случится на новом месте? Удастся ли попасть именно туда, куда он вознамерится? Вон как швыряет по всем мирам. Невероятно смущал и тот факт, что его тело очутилось на самой середине тракта Магириков. Раньше он в своих проникновениях из подпространства вообще не мог заскочить за Ворота. Да что там за Ворота, все горное образование Бавванди являлось непроходимым из-за магического тумана в виде прикрывающего сгустка насыщенного оранжевого цвета. Потому и задействовал для ликвидации основной силы Успенской империи один из лучших диверсионных отрядов Земли. Не пропадать же таким великим специалистам по вине их слишком ретивого и любопытного начальства.
   Но самое главное – следовало срочно начинать интенсивное лечение, а такое возможно лишь в окружении лучших медиков Свирепой долины. Поэтому короткий стон Дмитрий продолжил вопросом:
   – Какая здесь специфика и могут ли со мной уйти два человека немедленно?
   Опять следовало отдать должное Дане. Она сжато и по существу рассказала о взаимоотношениях на тракте, черных шапках отшельников и наличии в пещере кроме них только одного ашбуна. Но успела описать его как человека доброго, всей душой мечтающего стать врачом.
   – Пусть подойдет… ему тоже будет на пользу. Замочим его на вертушке.
   Последнего выражения бойцы спецназа не поняли, но лишь перекинулись при этом между собой многозначительными взглядами. Жаргон десантников в устах Светозарова выглядел несколько противоестественно.
   Когда Деймонд подошел по приказу Василия, раненый неожиданно приказал на местном языке без малейшего акцента:
   – Отдай шапку ему. – При этом нашел силы показать правой рукой на старшего группы: – Василий останется здесь временно вместо тебя. Ну!
   Глаза раненого стали наливаться сердитым огнем, и отшельник понял, что ослушание чревато немедленным наказанием. Но стоило видеть, с какой душевной болью и терзаниями он отдавал каракулевый знак различия в руку таинственного дона.
   – Это ненадолго, – утешил растерянного парня Дмитрий. – Теперь вдвоем с Даной берите кровать и медленно поднимайте на угол в сорок пять градусов. Еще лучше будет, если я при этом упрусь ногами в спинку.
   Кровать оказалась настолько тяжелой, что только при помощи Василия удалось приподнять ее край и кое-как уравновесить. Но затем Торговец приказал третьему помощнику:
   – Отойди подальше, к столу. – Правой рукой он судорожно сжимал край кровати, затуманенным взором словно что-то высматривая в подпространстве. Затем с жесткими интонациями продолжил: – Сейчас мы перенесемся в мой замок. Постарайтесь закрыть глаза, но после прибытия и касания ногами пола удержать кровать от резкого падения. Иначе у меня голова отвалится и последние целые ребра хрустнут. Затем, если даже не удастся положить меня горизонтально собственными силами, начинайте громко кричать: «Все сюда! Графу нужна срочная помощь!» Ну и добавите, чтобы позвали врачей.
   Дана пошире расставила ноги и молча кивнула. Несколько хуже обстояло дело с отшельником, тот опять «тормозил», пытаясь осознать своим варварским разумом намечающееся чудо переноса в иное место. Еще и пробормотал при этом:
   – А куда мы конкретно попадем?
   – Какая тебе разница? – несколько резковато прикрикнула на него женщина. – Держи крепче кровать, чтобы при падении раны не открылись!
   Дмитрий в знак благодарности прикрыл коротко глаза. Затем собрался с духом, еще раз поплыл взглядом по стене напротив и попросил:
   – Держитесь крепче!
   В следующий момент пещера содрогнулась от грохота, а не отводящий глаз от места события Василий на пару секунд ослеп. Когда он протер глаза, вновь обретая зрение и возможность различать мерцающие в свете пламени из камина стены пещеры, снаружи послышались глухие удары по плите и крики. Видимо, стучали обломком камня, а кричал какой-то сосед. Потому как магирики к закрытым пещерам вообще не приближались. Тряся головой от не прошедшей после грома глухоты, воин спецназа приблизился к выходу и прислушался.
   – Эй, Деймонд! – кричал какой-то ашбун с той стороны. – Это у тебя так гремело? Даже скалы вздрогнули. Мы вон все выскочили наружу, а тебя нет, может, завалило? Эй, отзовись?
   Оказывается, какая-никакая взаимоподдержка между здешними отшельниками все-таки существовала. Вон как беспокоятся. Хотя мало ли что у них может быть на уме? Поэтому, старательно имитируя голос и манеру говорить убывшего в неизвестном направлении Брайбо, Василий промямлил:
   – Да со мной все в порядке, сам от грохота только проснулся. А что случилось?
   – Так ведь говорю тебе, сотряслось что-то в горах и вроде как сверху звук прошел, с твоей стороны.
   Прежде чем продолжить разговор, новый хозяин пещеры оглушительно чихнул и с жалобными нотками продолжил:
   – Действительно странный грохот. А я вот вчера простыл за день, чих напал, спасу нет. Апчхи! Вот и вылеживаюсь в тепле под одеялами.
   Чих, а в земном простонародье сильный насморк, лечился здесь довольно трудно и долго. Заболевание хоть и редкое, но затяжное, неприятное и поэтому совсем нежелательное. Заразиться желающие вряд ли найдутся, и расчет оказался верным, потому как в ином случае не открыть дверь и не выглянуть наружу считалось неприличным. А так ближайший сосед сразу поспешил вниз, крикнув напоследок:
   – Ну ладно, выздоравливай быстрей!
   Жаль, его в первый момент не было видно, но, скорее всего, после третьего чиха любопытный отшельник еще более ускорился. Так что никто бы и не заметил, как чуть позже вылезший из щели кончик подвижной змейки замер поблескивающей при свете дня бусинкой, которая, осмотревшись снаружи, вновь юркнула вовнутрь.
   – И то хорошо, что ни подсматривать, ни подслушивать здесь не принято, – пробурчал Василий, возвращаясь к столу. Про только что унесшуюся в жутком грохоте троицу он старался не думать, но все равно не смог удержаться от завистливого ёканья: – Глядите на него! Графом стал! – Потом почесал висок, размышляя: – А может, он и родился графом? Только на Земле простым Торговцем подвизается? – После чего представил себе картину маслом: стоящая на двух ножках кровать, держащая ее с двух сторон разнополая парочка и вокруг толпа ряженных в шикарные одежды придворных. – Вот смеху-то будет!
   К его счастью, никто и в самом деле не подслушивал возле входной плиты, а то бы обязательно вздрогнул от басовитого, раскатистого хохота. Настроение у временного хозяина пещеры стало неожиданно радостным и светлым. Отсмеявшись, подставной отшельник стал укладываться среди одеял на своем месте возле стола.
   – Ну раз уж выдался такой шанс выспаться, грех им не воспользоваться. А как начнет темнеть, приготовлю для наших охотников что-нибудь горяченькое. Хоть и с мясом вернутся, но злые-презлые и холодные-прехолодные.
   За посланных на охоту товарищей он не переживал: ведь не на бой отправились.

Глава 9
Свирепая долина

   Все-таки сил для полного контроля за перемещением Дмитрию хватило. С трудом ему удалось поставить и кровать, и двоих сопровождающих на ноги в одном из центральных залов графского замка. Он мог и другой адрес указать, но там створы перемещений не выходили с такой точностью над уровнем пола. Только здесь имелся другой минус: как правило, зал всегда пустовал, хотя снаружи, за прозрачной дверью, частенько кто-нибудь проскальзывал по собственным надобностям. Именно на этих случайных прохожих и надеялся прибывший так неожиданно хозяин. Ну и хорошо слышимое громыхание должно привлечь внимание к этому залу. Кровать в первый момент несколько раз качнулась, но удержалась в опасном равновесии. Да и то лишь благодаря отчаянным усилиям Даны. Растерянный и ослепленный отшельник сам скорей держался за боковину тяжеленной кровати, чем ее удерживал.
   – Кричите! – последним усилием выдохнул из себя Торговец, с чувством выполненного долга теряя сознание. Причем сказал это на русском языке, чем доставил женщине немалые душевные терзания. «На каком языке кричать?!» Но раздумывать было некогда, кровать опять стала опасно раскачиваться, а Деймонд никак не мог прийти в себя и осмотреться.
   – Да хватит пялиться по сторонам, – рявкнула на него Дана. – Держи! Подставь плечо!
   Ее громкий голос эхом разнесся по всему огромному залу, радуя чудесной акустикой, а потом сразу без перехода женщина стала кричать на обоих языках:
   – Скорей, на помощь! Графу срочно нужен врач!
   И с некоторым облегчением заметила, как в прозрачные окна дверей заглядывают с осторожностью несколько женщин. Тут же раздались заполошные крики, дверь резко распахнулась, и в зал вбежали сразу десять детей. Лет по двенадцать-тринадцать. И девочки, и мальчики без всякого страха или предварительных вопросов бросились к незнакомцам, еще даже как следует не рассмотрев лицо раненого. Поэтому, как только они облепили кровать и стали ее опускать в горизонтальное положение, Дана опять повторила прежние призывы о врачебной помощи. Подозревая, что ее не совсем поняли. И была сильно поражена, когда одна из девушек мягко отстранила ее рукой от кровати и произнесла на ашбунском:
   – Мы и есть врачи! Ни о чем больше не беспокойся.
   С другой стороны точно так же оттеснили чуть в сторону и растерянного отшельника. А потом чудеса продолжились. Все дети обступили раненого, положили на него свои ладошки и еле слышно затянули один звук. Низкий, непрерывный, он напоминал растянутую до бесконечности букву А. Через минуту в зал стали вбегать и взрослые, и дети разных возрастов. И больше всех удивляли самые маленькие, лет пяти-шести. Они с серьезными и напряженными лицами пристраивались к более старшим по возрасту и протягивали свои ручки, еле дотягиваясь до плеч. А затем тоже присоединялись к странному, сжимающему все внутренности и выдавливающему слезы из глаз пению. Приблизившиеся к ним сзади взрослые опускали свои огромные ладони на худенькие детские плечики и, видимо, таким образом тоже присоединялись к обряду лечения.
   Потому что ничем иным проводимое действие быть не могло. Дана, с расширенными глазищами и со спертым дыханием, все отступала и отступала назад, а стоящий плотный круг из разнополых и разновозрастных людей все рос и рос. Заполнив собой в итоге добрую треть зала. Причем пение незаметно перешло в более высокую тональность и теперь начинало напоминать рев прогревающегося на аэродроме реактивного истребителя. Более трехсот человек, с приоткрытыми ртами, словно единый организм, в одном порыве совершали непонятное, но от этого еще более завораживающее действо. Дошло до того, что прибывшие несколько позже люди в количестве пяти десятков человек вообще старались не приближаться к кругу. Может, они не имели дара врачевания, а может, в их помощи уже и нужды не было, но они так и оставались возле входа или рассредоточивались под стенами.
   Резонанс от усиливающегося звука стал настолько мощным, что в какой-то момент опасно задребезжали огромные оконные витражи четырех высоких, до самого потолка окон. Вибрация с колющей отдачей стала переворачивать внутренности, а сердца и у Даны и у Деймонда забились с неприятной аритмией. Без всяких слов и предупреждений стало понятно, почему все остальные не приближаются к центру зала: опасно для здоровья. И, не сговариваясь, парочка гостей из иных миров поспешно отступила к главному выходу. Там действительно удалось почувствовать себя более свободно. Да и само пение вдруг резко оборвалось, завершившись единовременным, несколько тяжелым вздохом.
   Затем стоящие в кругу люди зашевелились, убирая руки с плеч стоящих впереди. Многие вытирали выступивший пот, несколько людей более старшего возраста с облегчением уселись прямо на пол. К ним с помощью и поддержкой бросились те, кто стоял до этого момента под стенами. Самыми живыми и непосредственными к тому времени остались самые младшие дети: стали переговариваться, что-то выкрикивать, засыпать окружающих вопросами. Что там делали находящиеся возле самой кровати, пока видно не было, зато Дана уже в который раз подивилась экзальтированному состоянию молодого отшельника. Тот стоял с настолько вытаращенными глазами, что женщина толкнула его локтем и не удержалась от подначки:
   – Моргай хоть иногда! А то так и станут тебя все обзывать «лупоглазым». Если ты понял, что тут происходит, то, может, и мне объяснишь?
   Парень и в самом деле вначале несколько раз сильно сморгнул, смачивая глазные яблоки, и только потом стал отвечать:
   – Примерно так лечат наши жрецы. Но они никогда при этом не поют… А самое главное, что я никогда не видел переливающегося по их ладоням свечения. Лишь жрецы видят… Только здесь я почему-то явно рассмотрел это чудо…
   – Странно, я ничего не заметила. Может, у меня нет к этому способностей?
   – Так и у меня вроде как нет. И вершина Прозрения во мне никакого дара не обнаружила.
   – Извините! – Оказалось, что за их спинами уже давно стоит внимательно прислушивающийся к разговору мужчина. – Но неужели вы и в самом деле проходили обряд в черном монолите?
   – Проходил, – с некоторой заминкой подтвердил отшельник. – И не так давно, в начале этого месяца. Если, конечно, наши месяцы идентичны…
   Но незнакомый мужчина с неожиданной прытью поспешил в смешавшуюся толпу, так и не дослушав. Пожав плечами на такое поведение, Дана потянула напарника за одеяло тоже в центр зала со словами:
   – Надо ведь глянуть, что там с раненым.
   Но не успели они приблизиться к кровати, как им навстречу выступил наиболее солидно одетый мужчина в черном поблескивающем камзоле. На его груди красовалась внушительная золотая бляха с бриллиантами, да еще и подвешенная на солидной золотой цепи. Во всем его облике и манере повелевать видно было лицо, облеченное властью. Да он сразу и представился:
   – Хулио Кассачи! Управляющий замка его светлости Дина Шахматного Свирепого. С кем имею честь?
   Шагнувшая вперед женщина тоже сразу и четко обозначила свое лидирующее в паре прибывших людей положение:
   – Донна, по имени Дана. Уроженка Земли. А это – Деймонд Брайбо, вырос в Успенской империи. В данный момент отшельник на тракте Магириков.
   При первых звуках ее уверенного голоса в зале наступила полная тишина и все присутствующие воззрились на нее. Ну или почти все, потому что возле кровати продолжалось некое напряженное шуршание. Дрогнуло от удивления и невозмутимое лицо управляющего.
   – Однако! Такие гости у нас – необычайная редкость. А уж про визит отшельников с другого континента вообще молчу: не припоминаю случаев в обозримой истории.
   – Все когда-то случается впервые, – философски произнесла Дана. При этом расслышав за собой изумленный шепот:
   – Так мы на Восточном континенте?!
   Подобный лепет не мог сбить опытнейшего бойца спецназа с продолжения своей речи:
   – Очень приятно, что мы попали в нужное место и в нужный час. А то Дин слишком переживал, что врачей не окажется на месте.
   – Тут как раз повезло, – улыбнулся Хулио Кассачи. – В распорядке дня академии предобеденный перерыв, и большая часть детей, как всегда, бездельничала в замке.
   – То есть они здесь живут постоянно? – с умным видом переспросила женщина.
   – Нисколько! Каждый имеет свою комнату в стенах академии, но все равно их тянет сюда как магнитом.
   Конечно, следовало быстрей заняться более важными делами. Хотя бы тем же осмотром Торговца, но Дана вдруг тоже стала понимать, что «тормозит», как стоящий за ее спиной отшельник. Поэтому решилась выяснить обсуждаемую деталь до конца. То, что присутствующие здесь дети – будущие врачи или жрецы, она уже догадалась. Что учатся в какой-то академии – тоже. «Там чудеса, там леший бродит…» – все может случиться в ином мире. Но вот что они делают здесь? Или ее понимание графского замка чего-то не учитывает?
   – То есть дети в отсутствие графа себе позволяют здесь… хм, играть?
   – Да что угодно они себе тут позволяют, – несколько более строго повысил голос управляющий. Кажется, ему и самому подобное положение дел не слишком нравилось, и он готов был на эту тему говорить сколько угодно. – Его светлость уже полтора года как выдал разрешение гулять и даже ночевать в его замке любому воспитаннику или преподавателю академии. Ну и те, пользуясь его несравненной добротой, доводят свое присутствие порой до абсурда. Особенно самые недисциплинированные. А прислуга у нас, я вам скажу, не железная. Только и приходится, что заниматься увещеваниями, устранениями последствий и уборкой.
   – То есть, если судить по меркам Земли…
   – Совершенно верно, донна Дана! Я хорошо знаком с реалиями вашего мира, поэтому данный замок скорее считается в Свирепой долине центром культуры, музеем, а в подвалах – и лабораторией, с правом свободного посещения. Хотя некоторые уникальные перлы здешней галереи искусств могут поразить любого ценителя прекрасного из любого цивилизованного мира. – Вот тут его стало пробивать на гордость: – Мы вам уже сегодня устроим показательную экскурсию…
   – Отлично, господин Кассачи, – благодарно кивнула женщина. – Мы с удовольствием осмотрим здешние достопримечательности, но вначале хотели бы удостовериться в хорошем самочувствии нашего друга. Разрешите?
   – Да, да, конечно!
   Управляющий сделал приглашающий жест рукой и заодно грозно нахмурил брови, призывая толпящихся вокруг детей сделать свободный проход к кровати. Они подошли к раненому втроем, как раз к моменту его полного освобождения от бинтов.
   – Ну вот, кажется, с ним все хорошо…
   Несколько девушек, примерно восемнадцати лет, как раз смазывали полностью обнаженное тело Дмитрия Светозарова резко, но приятно пахнущей мазью. Хотя на само тело нельзя было смотреть без сострадания. Несколько ранений в грудь, левую руку и плечо превратили кожу в увитые шрамами бугорки и наросты. Причем следы всех ранений хоть и оказались волшебным образом залечены, но зажившие рубцы темнели неестественной краснотой, словно налившиеся кровью.
   Самая старшая на вид и самая строгая из девушек не стала выяснять, является ли последнее утверждение управляющего вопросом, а сразу вынесла окончательный диагноз:
   – Удивляемся, как он выжил после таких ранений, но сейчас все опасности позади. Господа, вы доставили его светлость вовремя. Теперь все внутренние ткани восстановлены, повреждения ликвидированы, кровоизлияния вычищены. Шрамы и рубцы рассосутся в течение нескольких дней. Сейчас он будет спать как минимум четыре часа для обязательного в его положении восстановления сил. Может, и больше проспит, что крайне желательно. Поэтому я категорически настаиваю на полной тишине в этом зале и прошу немедленно покинуть его всех, кто мне не нужен.
   Никто не издал единого возгласа, беспрекословно подчиняясь распоряжению. Но когда все уже стали разворачиваться на выход, девушка мило и открыто улыбнулась и высказала похвалу для всех:
   – Молодцы! Мы все отлично отработали и спасли самого близкого нам человека. Спасибо!
   Вскоре возле кровати осталась лишь она с помощницами да пара гостей с управляющим. Похоже, что и сам Хулио Кассачи побаивался молодой целительницы, потому что перешел почти на шепот:
   – Тогда мы за это время покормим наших гостей и немного познакомим с долиной?
   Прежде чем девушка что-то ответила, вмешалась Дана:
   – Хочу сказать, что нам следует возвратиться к остальным друзьям как можно скорее. Поэтому я вынуждена спросить: когда это станет возможным?
   – Все зависит от состояния здоровья Дина Свирепого. – Тон девушки стал глухим и безапелляционным. – И я никому не позволю его разбудить раньше полного успокоения после самого радикального на моей памяти лечения. Ему теперь может повредить любое перенапряжение.
   Глаза ее вдруг загорелись таким фанатическим сиянием, что Дана поняла: пристрели она целительницу из пистолета, та и мертвая не подпустит никого к спящему графу. Но все равно постаралась оставить последнее слово за собой:
   – Хорошо, тогда не будем вам мешать. Успехов! – И, развернувшись, довольно бесцеремонно подтолкнула застывшего на месте отшельника: – Деймонд, на выход!
   В довольно просторном замковом коридоре им встретился спешащий навстречу высоченный ростом, но тонкой кости мужчина. Он несся, не разбирая дороги, чуть не наступая на снующих под ногами малышей, и был остановлен лишь с помощью решительно вставшего у него на пути управляющего:
   – Господин Брайс! Да стойте же!
   Тот замер, откинул длинные, очень похожие на седые волосы с лица назад и очумелым взглядом стал рассматривать, кто его остановил. А потом требовательно воскликнул:
   – Что с Дином?!
   – Все в порядке! По счастью, рядом находилась Андорра и взяла опеку над раненым в свои руки. Остальных всех выгнала, чтобы не мешались. К вечеру наш граф будет как огурчик.
   – Андорра? – Лицо мужчины расслабилось. – Ну, если она… А то я чуть инфаркт не получил: всплеск откатных волн получился небывалой силы… Кто графа доставил?
   – Вот эти его друзья. Давайте я вас представлю: это наш ректор академии Тител Брайс. Можно сказать, самый знаменитый врач нашего мира.
   – Да полно вам, Хулио! – отмахнулся ректор, здороваясь за руку с гостями и старательно запоминая их имена. С особым интересом, после нескольких слов про обряд Прозрения, присмотрелся к отшельнику: – Надо же, бывали внутри монолита?! С удовольствием послушаю чуть позже, сейчас сорвался с очень важного эксперимента. Надеюсь, мы еще увидимся вечером?
   – Зависит от графа, – напряглась Дана, оттягивая Дей-монда за край одеяла. – У нас еще столько дел.
   – Понимаю, понимаю, – покладисто закивал Тител Брайс. – А вы, донна, тоже мечтаете стать врачом?
   – В некотором роде я и так близка к этой профессии.
   – Вот и отлично! Значит, пообщаемся на вертушке.
   И, резко развернувшись, ректор с обычной для него скоростью пошагал своими длинными ногами обратно. Глядящий ему вслед с умильным выражением лица управляющий прокомментировал:
   – Он и в самом деле самый великий и уникальный врач. Именно он с графом и сотворил за последние пять лет все, чем вы сейчас полюбуетесь. Да вы только на его внешность посмотрите, разве такому дадите восемьдесят три года?
   – Год году рознь, – справедливо подметила Дана.
   – Ах да, я чуть не забыл обратить ваше внимание на тот факт, что здесь у нас год длится на шестьдесят три дня дольше, чем на Земле. Тогда как наши сутки всего на пять минут длиннее. – Похоже, Хулио Кассачи любил похвастаться своей осведомленностью. – Нам тут, по распоряжению его светлости, приходится вести сразу два календаря, для правильного соотношения времени.
   Не имевший возможности вмешаться до сих пор в разговор Деймонд Брайбо наконец-то стал сыпать вопросами:
   – Что такое «вертушка»?
   – О! Это наша местная святыня. Но я не стану торопить события, потому что без личного разрешения графа или господина ректора на Вертушку и смотреть нельзя.
   – В каком месте империи Рилли мы находимся?
   – На крайнем севере, в Илиазанских горах.
   – Не может этого быть! – воскликнул отшельник с нескрываемым недоверием. – Здесь должны быть тогда сплошные льды, а окна должны быть приоткрыты, и из них должен струиться теплый воздух.
   – Сразу видно, что вы здесь впервые и совершенно ничего не знаете о Свирепой долине, – с нескрываемым самодовольством ответил управляющий графским замком. – Кстати, давайте мы все это и осмотрим с достаточной высоты. Прошу сюда!
   Он провел гостей по уводящему в сторону коридору и вывел их на широкую террасу, с которой открывался вид на великолепную в своем зеленом убранстве и архитектурных прелестях долину. Сам графский замок раскинулся за спиной, прилепившись к изогнутому горному отрогу, и его рассмотреть было сложно. Но зато прямо под ногами раскинулись тремя ровными линиями, расходящимися словно веером, пятиэтажные массивы снежно-белых корпусов академии. А уже дальше стояли вразнобой и без определенного порядка многочисленные виллы, монументальные статуи, комплексные скульптурные изображения, виднелись голубые чаши бассейнов, струящиеся к небу фонтаны и многочисленные павильоны с беседками. И почти у каждого величественного здания или сооружения вырисовывались немыслимые по своей пестроте скопища цветов и цветущих декоративных деревьев. Сама долина ограничивалась стремительно уносящимися вверх горными склонами, которые упирались в густые, клубящиеся облака.
   У женщины с Земли неожиданно закружилась голова от сонма удивительных запахов, а в глазах защипало.
   – Что же здесь свирепого! – не сдержалась она от восклицания, хватаясь за перила ограждения и пытаясь скрыть свое состояние.
   Деймонд так вообще приближался к краю террасы маленькими шажками. Потому что никогда прежде не стоял на краю пропасти глубиной в шесть десятков метров.
   Хулио Кассачи выдержал паузу, наблюдая за реакцией гостей, и только потом стал рассказывать:
   – Не так давно, всего шесть лет назад, здесь было самое жуткое и неприветливое для человека место. А те, кто все-таки прорывался сюда по разным причинам, потом до конца жизни проклинали собственную неосторожность и самонадеянность. Домой возвращался, пожалуй, лишь один из десяти, если не меньше. Из многих расщелин, пропастей и колодцев к небу вздымались струи гейзеров и столбы пара. Тогда как вон с той стороны, через Ревущее ущелье, врывался ледяной ветер, от которого вода и пар застывали на лету, превращаясь в гигантские, часто валящиеся друг на друга заиндевелые сооружения. И все они здесь росли, падали и перемалывались тысячелетиями. Все стало меняться, когда император даровал эти земли вместе с титулом легендарному Торговцу. Первоначально он заделал наглухо Ревущее ущелье, перекрыв таким образом творящийся здесь постоянно ураган. Затем пробил тоннель в южном направлении, выводя прямую дорогу за пределы заснеженных вершин и непроходимых перевалов. Сейчас тоннель сдвоенный, вон, видите? Там центральные арки входа.
   Его рука указала чуть правее, куда под предохранительный козырек ныряла довольно широкая, скорее всего сделанная из бетона дорога, расчерченная ярко-желтыми разделительными полосами на четыре ряда. По ней двигалось несколько повозок, всадников, даже бредущих по своим делам пешеходов. Но больше всего поражали проложенные вдоль дороги блестящие рельсы. И, словно подтверждая, что увиденное не является галлюцинацией этого мира, вдруг раздался тонкий свист и из тоннеля выскочил миниатюрный паровозик, резво тянущий за собой четыре пассажирских и три грузовых вагона. На глазах изумленных гостей поезд проскочил открытое пространство и с явным замедлением въехал под купол еще раньше замеченного здания.
   – Там у нас вокзал! – Управляющий вещал с такой гордостью, словно это он лично здесь все построил. – А единственная на весь мир железная дорога уже целый год связывает Свирепую долину прямиком со столицей империи. Полгода назад сам император со своей семьей приезжал осматривать академию, замок и прочие красоты. Что тут творилось! Что тут творилось!
   Подобные экспансивные восклицания показывали, что слов для описания воспоминаний и бушующих эмоций не хватает. Понятно стало, что тема сейчас будет продолжена с подобающим восторгом. Да вот только для Даны какой-то там визит императорской семьи показался второстепенным. Хотя она уже и догадывалась, о какой именно семье идет речь и как она выглядит. Удивляло другое.
   – Но куда же делись ревущие гейзеры и пар?
   – Часть осталась внизу и дает обогрев зданиям, энергию для освещения и прочие блага ежедневного бытия. А вторая часть – вон она, над головами. Поднимается вверх или с теплом, или по нескольким отводным трубам. Создавая сверху уникальную шубу. Причем после удара молниями вон из того купола в центре долины эта толстая прослойка облаков проливает вниз строго выверенную, часовую дозу дождя. Как правило – по утрам, перед рассветом.
   – Но ведь тут никогда нет солнца! Вернее, лучи вашего светила сюда не доходят.
   – Ну и что! Зато вы полюбуетесь на ночное освещение! Сколько уже насмотрелся, а все равно порой часами здесь вот стою и оторваться не могу от такого зрелища. А уж как ученики обожают учиться в ночную смену, надо видеть их восторженные рожицы.
   От строгого, властного управляющего теперь на террасе остался расплывшийся от удовольствия индивидуум. Вверенное в его управление хозяйство не мелькало у него даже в воспоминаниях. Отшельник тоже уже стоял рядом, учащенно дышащий, и своими, в который уже раз выпавшими из глазниц зрачками метался по распростертой внизу долине. Дана, конечно, тоже поддалась невероятному очарованию открывшегося чуда, но максимальной силой воли настраивала себя на более продуктивную, исследовательскую деятельность.
   – И какие дисциплины изучают дети в академии? Ну, кроме медицинских?
   – Как! Вы еще не догадались? Здесь обучаются и повышают свое мастерство только врачи. Причем дети отбираются в иных мирах Торговцем самые лучшие, готовые до конца своей жизни руководствоваться лишь одним девизом: «Умри сам, но спаси!» – Хулио Кассачи развел руками и пожал плечами. – Ну а в нашем мире все дети рождаются с даром собственного самоизлечения. Так что сюда вообще попадают самые уникальные и великие.
   – Как… все?! – с трудом выдавил из своего горла отшельник. – Даже в Успенской империи?
   – Увы, хотя вам это осознавать, наверное, очень страшно.
   – Так, значит, это правда? – уже шипел от душащего его грудь бешенства Деймонд. – Значит, жрецы забирают у каждого младенца великий дар самоизлечения?
   – Да. У нас про это знают все, – погрустнел управляющий, глядя с сочувствием на шокированного парня. – Вместо того чтобы лечить, ваши жрецы лишают младенцев великого чуда, гарантирующего здоровье, затем каким-то образом фиксируют его в шкатулках Кюндю и везут в центр вашего горного массива Бавванди…
   – Да… точно везут… и там скармливают этой черной и злобной громадине! И… и… – Отшельник давился какими-то горловыми спазмами, пытаясь вытолкнуть наружу рвущиеся, еще недавно для него кощунственные слова: – И эту вершину надо обязательно уничтожить! Умереть – но уничтожить!!!

Глава 10
Дождь проблем

   Павел Павлович всегда нутром чувствовал приближающиеся неприятности. И частенько в былые годы даже предвидел их направление, подставляя вовремя с той стороны «подушку». Но вот в последнем ворохе вселенских проблем он сразу и не сумел рассмотреть то, что творится у него под самым носом. Если бы хоть еще оставался на месте, а то пришлось спешно, прихватив с собой главного аналитика конторы, мчаться за тридевять земель на инициированную последними скандалами встречу высшего уровня. На ней решалось слишком многое, чтобы проигнорировать или перенести на более поздние сроки. Да и соратник, верный друг и компаньон в одном флаконе, уже просигналил о выезде, а такому человеку, как он, не с руки было менять планы. Слишком уж огромное внимание общественности к нему было приковано постоянно.
   Пришлось вынести часовой перелет на частном самолете в Литву, где в одном из сокрытых от журналистских объективов подвалов фешенебельной гостиницы и состоялся длительный тяжелый разговор с глазу на глаз. То, что не так далеко располагался и Казимир Теодорович, было обусловлено двумя причинами: в случае необходимости он мог подать нужные сведения и информацию; а в крайнем случае далеко не надо было искать самого знающего человека для начала операции «зачистка». Потому что компаньон настаивал в первую очередь именно на этом. Ведь и в самом деле скандал вокруг Дмитрия Светозарова разгорелся в Европе нешуточный.
   Уничтожать родное детище не только не хотелось, но и было бы очень ошибочным, опрометчивым шагом. По крайней мере, старый ветеран специальных операций приложил для переубеждения своего партнера максимум усилий. Пропитался весь потом, сорвал почти голос, но за три с половиной часа сумел доказать, что ликвидировать весь личный состав нецелесообразно сразу по трем причинам. Первая: такое количество пропавших людей, а вдруг и обнаружение некоторых трупов, только усилит всеобщую напряженную ситуацию вокруг конторы. Второе: пока прикрытие и легализация срабатывают полностью, вся дислокация прежнего расположения изменена, новообразованная фирма по совершенно другому адресу не нуждается даже в какой-либо дополнительной подстраховке. Хватает того, что есть. То есть помимо слежки и тщательного подсмотра друг за другом весь личный состав вверенной Павлу Павловичу конторы еще и опекался несколькими, независимыми друг от друга агентствами частных детективов и так называемым картелем наемных убийц. Потрясающе дорогостоящее мероприятие, но зато даже при неожиданном аресте случайного сотрудника его постараются умертвить еще до застегивания на запястьях наручников. Ну и третья причина: кропотливо созданная и хорошо отлаженная машина работала. Приносила ощутимую пользу и неиссякаемый источник прибыли. Избавляться от такого доходного предприятия было бы верхом расточительности.
   В завершение встречи Павлович предложил своему напарнику прикрыть контору в случае форс-мажорных обстоятельств двумя независимыми «колпаками» из доступного тому госаппарата. Благо имеющаяся в руках власть позволяла. Одно звено сотрудников может в случае чего быстро вытащить из тюрьмы любого арестованного; а второе звено специалистов в случае надобности легко ликвидирует как любого из агентов, так и любого следящего за ними платного киллера.
   Текущие вопросы по капиталам и ближайшим инвестициям дружно решили перенести на следующее время. На том и поспешили расстаться.
   Как ни странно, но шеф конторы, выводя из дремы скрючившегося на диване главного аналитика, даже несколько развеселился:
   – Подъем! Труба зовет!
   Настроение еще больше поднялось после того, как Казик Теодорович нелепо после крика дернулся и свалился на пол. Благо на ковер, так что не зашибся. Хотя и завопил с обидой:
   – Да ты, Павел, совсем рехнулся! Мне и так кошмары снятся, а тут еще ты на ухо рявкаешь.
   Хорошее настроение продлилось ровно до салона самолета, где при посадке главный аналитик таки придумал, как отомстить своему непосредственному начальнику и в некотором роде коллеге:
   – Чего радуешься? А вдруг этот таракан девку до смерти изведет? Или еще чего хуже: в конторе Светозаров устроит ковер из трупов.
   – Ха! Не нуди, фацет! Все сейчас по домам сидят да конину жрут. Кто не спит… Борька хоть и садист, за свою задницу и кошелек сам себе грабельки отрежет, но нашу нимфеточку сбережет. А про Торговца… Так сколько нужно тебе напоминать кадры видеосъемки: такие дыры и столько крови – явный труп. Неужели глазам своим не веришь?
   – Да, ты прав, извини, – пробормотал ветеран аналитического отдела и стал устраиваться удобнее для короткого сна.
   Собрался чуток поспать и Павел Павлович, да только брошенные искры таки разожгли костер переживаний. Обеспокоенный «зубр» так и проворочался на неудобном сиденье до места прибытия, не сомкнув глаз. В голову стали лезть всякие беспочвенные страхи и нездоровые предчувствия. Он и в самом деле представил себе картину растерзанной на куски Александры, а потом долго не мог от видения избавиться. Чуть позже он стал фантазировать на тему неизвестных способностей Светозарова и вообще впал на короткое время в панику. Если хоть часть подобных предположений подтвердится, то контора долго не протянет. Да что там контора! Сам ее основатель, родитель и руководитель может лишиться своей драгоценной задницы.
   Хотя как раз последнее немного рассмешило ветерана, а потом и вернуло ему толику спокойствия и самоуверенности:
   «Такого зубра, как я, не свалит с ног и десяток Торговцев! Ха! Да они ко мне даже не подберутся. В былые годы я недрогнувшей рукой перестрелял таких акул преступного мира, что их родственники до сих пор воют от отчаяния. Но даже не подозревают, чью руку вело колесо судьбы и справедливости. Тогда все продумал до мелочей и сейчас не проколюсь… Хотя… кое-где перестраховаться не помешает!»
   Сонливость как рукой сняло, и комбинации прикрытия, дополнительные движения по безопасности и устроение запасных путей отхода полностью заняли мысли шефа конторы. Утром он заявился на свое место работы хоть и невыспавшимся, но бодрым, подтянутым и во всеоружии хитрых, коварных замыслов.
   А вот там на него и накатило.
   Еще в фойе его встретил бредущий в попутном направлении и тоже перед тем лишь на часик заскочивший домой Казимир Теодорович:
   – Не везет некоторым, умудряются ноги ломать прямо возле собственного дома.
   – Что случилось и с кем?
   – Да Рафик со своими утренними пробежками с собачкой «допрыгался». Рано ведь бегает, темно еще, вот и оступился в парке в какую-то канавку. Забрала «скорая помощь». Теперь лежит и стонет: просит разыскать свою наверняка потерявшуюся в парке шавку и чуть ли не требует уже в обед прислать за ним машину и отвезти домой. Плачет, что госпитальные стены на него негативно влияют. Мол, он уже договорился о преждевременной выписке.
   – М-да! Вот уж шавковод поганый! Тьфу на него! – Па-лыч не любил собак и презирал всех собаковладельцев. – Оставить бы его в больнице на месячишко…
   – Повесится от тоски. Да и здесь он нам нужен… – Они уже вошли в лифт, не собираясь пешком подниматься на два этажа выше. – Мало ли что…
   Но в тот момент шеф конторы так ничего и не почувствовал, разве что раздражение из-за подобного досадного недоразумения. Выходя из лифта, он крикнул младшему агенту, который в роли охранника восседал в прихожей:
   – Королюхова ко мне! – И закончил разговор на тему перелома: – Ладно, чуть позже отправим кого-нибудь на машине. Пусть и в самом деле здесь на костылях прыгает…
   Прошел в свой кабинет, привычно и очень придирчиво осмотрелся. Многолетняя практика подобных, пусть даже поверхностных проверок себя не раз оправдала. Чего только не придумывали искренние враги и души не чающие в своем клиенте наемные убийцы. Минута-две в глобальной политике роли не играют, а вот для спасения собственного тела могут оказаться решающими. И никакой роли не играло, что кабинет в его распоряжении всего лишь несколько дней: фотографическая память срабатывала всегда и везде.
   Вот и сейчас где-то в подсознании тревожно зазвонил колокольчик. Не сразу, но с третьего просмотра удалось заметить одну чуть сдвинутую метку из основных и одну второстепенную – совсем не на своем месте. Кто-то рылся в его столе или включал компьютер!
   Еще раз все перепроверив, сделал шаг назад, осмотрел замок. Внешне цел! Ключ только у него. Но Павлович был совершенно уверен в сдвинутых метках. Вышел в коридор и гаркнул:
   – Дежурный, ко мне! – Когда тот подбежал, спросил: – Кто дежурил ночью?
   – Агент Евсеев! Только минут двадцать назад ушел домой отсыпаться.
   – Звони ему на мобильный! Есть гудок? Давай сюда! – С раздражением перехватил телефон и стал слушать, проворачивая в голове предстоящие команды и вопросы. Но гудок длился за гудком, а отвечать никто не собирался.
   Изо всех сил давя в себе нехорошие предчувствия, шеф конторы отдал телефон обратно. Отдав конкретный приказ:
   – Гребаный Евсеев! Дозваниваться беспрерывно! Что записано о ночных происшествиях в журнале?
   – В десять вечера прибыл Борис, отправился в подвал. Вскоре оттуда вышел Рафик, уехал домой. В семь утра Ко-ролюхов покинул контору. В восемь поступил доклад от на-ружки, что он прибыл в особняк Бонке. В восемь я принял дежурство, Евсеев ушел через сорок минут: долго трепался с кем-то по городскому телефону.
   Дежурный еще договаривал, как к ним приблизился охранник, которому было дано указание срочно разыскать Бориса Королюхова. Он протягивал мобильный телефон со словами:
   – Павел Павлович, Борис звонит.
   – Что там у тебя? – Но, уже задавая этот вопрос, старый ветеран почувствовал, как почва начинает уходить из-под его ног.
   – Ничего страшного, шеф. Но как только я вошел домой, как мне стали названивать из следственного отдела и минут сорок выпытывали, кто и как наведывался к Светозарову за последнее время. Сказали, что приедут очень скоро и зададут еще несколько вопросов при личном общении. Да это и понятно: их наблюдатели не сводят глаз с его дома и, как мне показалось, вот-вот вломятся внутрь для обыска. Я уже заметил несколько прибывших машин со специалистами.
   – Блин! Борька, может, это по твою душу?
   – Да нет, меня бы сразу взяли по прибытии. Это они все про Светозарова копают.
   – Но ты справишься с беседой?
   – Несомненно, шеф. – Голос Королюхова сочился уверенностью и спокойствием.
   – Ладно, но держи меня в курсе. И что там с Шуркой?
   – Ха! А что с ней случится? – хохотнул агент. – Я ее пока пытал только тем, отчего ей ну никак хуже не станет. Наоборот, ей такие пытки понравились.
   – До связи! – Шеф отключил телефон, осмотрелся и, наткнувшись на дежурного, все-таки решил уточнить: – А что там в бильярдной?
   – Все по-прежнему… – Тот слегка смутился. – Эта… Саша, вся в слезах и соплях. Попросила меня прикрыть ее простыней…
   – Ну и что?
   Парень смутился еще больше:
   – Прикрыл…
   – Козел! – не сдержался Павлович, собираясь сорвать свой гнев на подчиненном.
   И сразу заметил вывалившегося из своего кабинета Казимира Теодоровича. Тот открывал рот, словно рыба на берегу, а его обескровленное лицо выглядело словно выкрашенное серой краской. Даже его щегольская щеточка усов из чернеющей превратилась в бесцветную. Только приблизившись к аналитику вплотную, удалось расслышать:
   – У меня вся система переформатирована и стерта до нуля. Резервные карты памяти лежат в сейфе нетронутыми, но вся инфа последних дней и записи службы безопасности приказали долго жить.
   Это уже считалось полным провалом. Но несмотря на висящий над головой жуткий, пусть и виртуальный запах горелого, шеф все-таки отправился в сопровождении главного аналитика в свой кабинет. И только через десять минут, убедившись, что с его компьютером сотворили аналогичный вандализм, потянулся к кнопке общего селектора. Но и тут еще град из неприятностей не окончился, прерывая его действия неожиданным образом. Зазвонил маленький мобильный телефон, который лежал в самом дальнем, скрытом кармане. Названивал компаньон, с которым только виделся и общался этой ночью:
   – Павел, кто-то из твоих «крысятничает». Вышел на меня с жалобой. Разоблачил тебя в деле с музеем. Себя не раскрыл. Решай по своему усмотрению, но я тоже подстрахую.
   Главный аналитик сидел напротив, с деловитой безысходностью вводя в режим максимальной работы стоящий у него на коленях ноутбук. И пока Павлович с ошарашенным лицом прятал телефон в дальний карман, первая заданная процедура стала работать.
   – Подключились к спутникам. Сейчас идентифицируется карта чипов Евсеева, – комментировал бесцветным голосом Казик. – Есть. Пошел поиск. Выходим на карту… Наблюдаемый в движении! Двигается с большой скоростью по автобану в западном направлении. Сейчас примерно в двухстах километрах от этого места.
   – У‑у-у‑у… – застонал в бессильной ярости шеф практически уже прекратившей свое существование конторы. – Ублюдок!
   Дальше из него полился такой поток ругательств, что сухонький Теодорович сжался в кресле калачиком и только через несколько минут осмелился вставить очередную реплику:
   – Даю команду на немедленное уничтожение объекта.
   – Да… конечно, – опомнился старый ветеран, заставляя себя сконцентрироваться на стоящих перед ним и требующих его немедленного решения проблемах. – Давай! – Затем, словно убеждая самого себя, пробормотал вслух: – Ничего еще не потеряно! Мы еще повоюем, а денег нам хватит до глубокой старости! Не правда ли, дружище?
   Главный аналитик в ответ лишь скорбно пожал плечами. Уж он-то знал лучше всех, что о какой-то там старости мечтать в данной ситуации не приходилось. И до завтра дожить – большое счастье. Хотя для себя лично он всегда желал только одного: интересной и насыщенной работы. Смерти старый поляк не боялся, воспринимая ее как неизбежное зло и готовясь к ней с философским фатализмом.
   Тогда как Павлович только сейчас решился объявить по селекторной связи для всех сотрудников:
   – Внимание, тревога! Объявляется «Уровень-два»!
   То есть объявил полную эвакуацию с должным залеганием на «дно», рассредоточением сил, при попутном уничтожении за собой всех следов своей деятельности. Более чем половине сотрудников надлежало с максимальной скоростью рассосаться по окрестностям и вернуться немедленно на родину. Остальным действовать на месте по утвержденным на такой случай предварительным заготовкам. От более высокого «Уровня‑1» данный план отличался лишь тем, что не рекомендовалось убивать любого подозрительного человека, который приближается к агенту с непонятными намерениями. Палка о двух концах. Потому что уже в следующие пять минут Павел Павлович запустил в ход операцию выборочной зачистки.
   Добрых полчаса он куда-то названивал по разным номерам и кидал лаконичные, совершенно непонятные даже для главного аналитика фразы. Два-три слова – и судьба очередного человека оказывалась решена. И в подавляющем большинстве случаев никто из приговоренных даже не догадывался о своей скорой, весьма печальной участи. В финале подобной деятельности оставалось решить будущее еще троих людей. И главный распорядитель с веселой злостью обратился к одному из них:
   – Ну что, фацет? Неважный из тебя вещатель оказался: и Шурка цела, и Торговец не вернулся. А нам все равно крышка!
   – Кто мог знать… Да и ты, Павел, оказался не семи пядей во лбу.
   – Ты так думаешь? – Тон у ветерана спецопераций стал вкрадчивым. – А ведь у меня в любом случае есть выход.
   – Не сомневаюсь. – Казимир Теодорович тяжело вздохнул и достал двумя пальцами из нагрудного кармана прозрачную бумажку, в центре которой виднелась какая-то соринка. – Только у меня к тебе просьба. Одна. Может быть, последняя. Просто скажи когда… а дальше я уже сам. Узнаешь?
   Шеф только кивнул, сразу сообразив, что он видит. И внешне совершенно спокойно наблюдал, как его древний подчиненный с помощью зеркала и пинцета прикрепляет ту самую соринку к усам прямо над губой. Короткая фиксация – и миниатюрная ампула с ядом намертво прилипла к одному из волосков. Теперь достаточно будет лишь хватануть нижними зубами себя за усы, и смерть в течение десяти секунд гарантирована.
   Правда, существовало еще достаточно много вариантов развития событий как при аресте, так и в прочих несчастных случаях. Именно про них и подумалось в первую очередь.
   – Ты думаешь, это поможет?
   – Тебе решать. – Кажется, главный аналитик не просто понимал всю призрачность своего существования, но и смирился со своей участью. – Ты ведь знаешь, Павел, я за жизнь никогда не держался. Она всегда для меня полным дерьмом считалась. Работать – это да, это было интересно. Да и сейчас хотелось бы хоть что-то придумать… Хотя если честно, то мне жалко больше всего утерянной возможности побывать самому в других мирах. Наивная мечта голодного детства, а вот ты знаешь, хоть Шурке и намного хуже, но я ей завидую: она там побывала. Она увидела сказку, потрогала ее… Теперь ей и умирать не жалко.
   – М-да! Эк тебя на лирику пробило…
   Они оба на момент прислушались к топоту ног в коридоре. Подчиненные старались претворить в жизнь план «Уровня‑2» со всем возможным и невозможным рвением. Казимир заглянул в ноутбук:
   – Довольно удачно этого Евсеева скоро перекроют. Если беглец так и не уйдет с автобана, через четверть часа остановят. На что он надеется?
   – Тоже не понимаю. Дуракам закон не писан.
   – А по поводу лирики… так вроде как положено в такие часы. Можно и расслабиться.
   Павел Павлович принял какое-то решение и стукнул кулачищем по столу:
   – Сейчас не время расслабляться! Давай работай, как ты умеешь! Может, и выкрутимся! – и сразу перешел на спокойный, как раз для такого момента, тон: – Что будем делать с Шуркой?
   Понявший, что пока на его экзекуцию наложена отсрочка, аналитик заметно взбодрился и интенсивно потер щеки и лоб:
   – Я хоть дремал всю дорогу… все равно как вареный. А с Шуркой?.. Все-таки она – это огромный потенциальный козырь. Вдруг да пригодится?
   – Вот и я думаю, что следовало бы нимфетку нашу припрятать.
   – Только чтобы надежно и с гарантией.
   – Ха! Что может быть надежно в нашей жизни? Сам ведь только недавно философствовал. Но можно постараться и с гарантией… – Он набрал очередной номер, пользуясь своей памятью, и, дождавшись ответа, стал говорить: – Как у тебя? Деньги получил? Доволен? Готов работать? Тогда подъезжай, заберешь ту самую девицу. Нет, только не дать издохнуть и охранять. Есть где устроить? Но в случае чего – убрать! Даже перед собственной смертью. Хорошо. Время пошло.
   Он сверил время со своими наручными часами и опять уставился на подчиненного. Тот без труда догадался, о чем дальше пойдет речь.
   – Вот с Борюсиком – надо думать. Что-то я там краем уха слышал про полицию? – Получив полный пересказ телефонного разговора с мнимым миллионером, пожал плечами: – Мне кажется, лучше всего будет, если богатый Бонке вдруг неожиданно уедет в дальнее путешествие. Например, в Латинскую Америку. Для начала… якобы…
   Во время этих рассуждений в первую очередь Павлович вспомнил о звонке своего напарника и о странном шантаже того по поводу разграбленного музея:
   «И ведь точно кто-то из своих крысятничает. Вот только узнать бы, кто именно! Пожалуй, только одного человека можно смело вычеркнуть из списка слишком хитро сделанных кандидатов: Александру. Она просто физически не могла совершить наезд на своего любимого начальника. А вот все остальные шанс имеют. Самые знающие и проверенные – больше всех. Тот же Казимир, например. Имел ведь и время и возможности… При поверхностных воспоминаниях Королюхов вроде как не вписывается в сроки работы с секретными счетами, но и его скидывать со счетов раньше времени не стоит».
   Поэтому вслух он сразу согласился:
   – Да-а… этот тип слишком много знает. И по большому счету уже свое отработал. Разве что Торговец к нему сунется…
   – Сам ведь меня убеждаешь, что трупы никуда уже не суются! – вспылил Казик. Что на него было не похоже. Но видимо, нервное перенапряжение и ожидание смерти сказывалось и на нем. – Или мы вносим коррективы с учетом его возвращения, или забудем про иные миры навсегда. Разве что иного Торговца отыщем.
   – Хм! А ведь в твоих словах есть полезное зерно. Раз один нашелся, то почему бы и второго не отыскать? Особенно когда есть опыт. Теперь мы можем подобного человека разыскать просто по торговым операциям и по куче совсем иных критериев.
   – Ох! Ну и куда тебя понесло? Мечтать не вредно. Решай, что с Борькой делать будешь.
   – Да я там наружное наблюдение пока так и не снял.
   – Но хоть киллера послал для подстраховки?
   – Вроде как не было нужды… – Шеф ожесточенно и с досадой почесал себе скулу: – Хотя следовало бы… Ладно, сейчас звякну, проверю!
   Он с длинным выдохом набрал номер и повел разговор:
   – Что там у вас творится?
   – Относительное спокойствие. Подозрительных шпиков крутится словно грязи, но особняк Светозарова пока еще не вскрывали. К герру Бонке, как и ожидалось, зашли двое представительных мужчин. Похожи на следователей. Да и машина у них явно из участка. Уже двадцать пять минут беседуют.
   – Что имеете для передвижения?
   – Автомобиль. Напарник уехал на мотоцикле по вызову в контору.
   – Ну да, ну да… А вы за сколько доберетесь сюда?
   – Минут за сорок.
   – Почему так долго? – Брови шефа сошлись на переносице.
   – Так ведь машина стоит за три квартала отсюда, ближе негде было припарковаться. – Агент отвечал несколько растерянно, не понимая, в чем его вина.
   – Ладно, тогда…
   Некое готовое решение прервалось поспешными комментариями подчиненного:
   – Наружная дверь открылась, вышли следователи и Бонке. Дверь запирается на ключ. Беседуют между собой довольно мило. Идут к машине. Бонке показывает условными жестами: ничего страшного. Все под контролем. Процедура свидетельского опознания. Да, точно, он опять дублирует этот сигнал: процедура свидетельского опознания. Сели в машину, уехали.
   – Пока оставаться на месте! – Шеф выключил телефон и уставился на Казимира Теодоровича: – Ты подумал о том же самом?
   – Наверное. Если они отыскали труп Светозарова, то, скорее всего, и пригласят для опознания ближайшего соседа. И это вполне допустимый вариант: Торговец успел куда-то прыгнуть, но, мертвый, застрял в гипотетическом подпространстве. А потом и выпал, незнаемо в каком отдалении от города. Мы-то ведь ничего о его прыжках конкретно не знаем. Даже Шурка ничего не видела из-за повязки и при всем желании подсказать не может.
   – Если не врет…
   – Скорее всего, не врет. А шанс нахождения трупа – дело реальное. Пусть даже они нашли тело, просто похожее по всем внешним данным. Вот потому, скорей всего, взлом дома Светозарова и тщательный обыск задерживаются.
   – Хитро… витиевато… но! Другого в голову и мне ничего не приходит. – Шеф взглянул на часы. – Добро, ты тут следи за ловлей этого Евсеева, а я пойду передам нашу посылочку из подвала. Ну и заодно проверю, как идет эвакуация. – Он уже встал с кресла, когда решил добавить: – Да и ты тут посматривай.
   – За меня не волнуйся, – проворчал главный аналитик и осторожно прикоснулся к губе. Удостоверившись в наличии капсулы с ядом, криво усмехнулся: – Живым меня не возьмут. – Опять принялся что-то печатать, но тут же вскинулся, припомнив весьма важную деталь: – Ты про Рафика не забыл?
   – Точно! Он тебе нужен?
   – Зачем? Подобные дипломаты с «лечебными» препаратами есть и у тебя, и у меня. Да и пользоваться ими мы умеем.
   – Понятно, значит, вместо машины с бананами послать ему только один «банан»?
   – А я откуда знаю? Мало ли в больнице от чего помирают? То лекарства перепутают, то гангрена вдруг по мозгам ударит, то от голода пациент окочурился.
   Уже в дверях Павел Павлович проворчал:
   – Нет, от голода слишком подозрительно будет. Да и слишком твердое алиби для медсестер останется.
   При его появлении в коридоре все забегали и засуетились с еще большей скоростью, но он совершенно не обратил на это внимания. С угрюмым видом спустился на первый этаж и, выглядывая через окно на улицу, сделал короткий звонок. Потом отправился в подвал, потом еще ниже, в бильярдную. Хотя по логике вещей в бильярд здесь никто играть не собирался, стол остался от прежних владельцев и как раз годился лишь для допросов.
   Девушка, еще совсем недавно считавшаяся лучшим агентом его конторы, всем телом дрожала под накинутой на нее простыней и затуманенными глазами пыталась рассмотреть вошедшего человека. Так всегда бывало с допрашиваемыми, когда у них начинался откат после применения самых действенных психотропных препаратов. Резко сдернутая простыня улетела в угол, и Павел Павлович тщательно пересчитал пустые экспресс-тюбики. Потом с усмешкой рассмотрел наполовину пустой шприц:
   – Кажется, тебя здесь ублажали со всем усердием? Жарко было?
   Александре не удалось справиться с дрожащей от холода челюстью, и вместо ответа получился перестук зубов. Голос она узнала, хотя глаза продолжали слезиться и она никак не могла рассмотреть конкретную мимику. Плечом тоже вытереться, хотя бы частично, не получалось. Судя по тону, следовало готовиться к самому худшему. Но неожиданно раздался звук удаляющихся шагов, давший толчок целому хороводу мыслей: «Зачем он приходил! Почему ушел? Неужели наказать дежурного за накинутую простыню? Вот уже подвела парня! Хотя что ему с этого станется? Меня вон убивают, а на него полают лишь… и то: все равно ведь в будущем таким же толстокожим станет. Но где же Борька? Неужели все сумел провернуть? Но тогда почему о нем ни слова не сказано? Уж этот старый шакал обязательно бы сейчас стал или выпытывать о сговоре, или похвастался бы отсечением башки у Королюха. Может, спросить, если опять появится?.. – И сразу на себя злобно прикрикнула, тоже в мыслях: – Да что это со мной?! Совсем мозги застудила, такие вопросы задавать! Все-таки одну ночь благодаря своей сообразительности пережила. Теперь бы еще день продержаться… Ох! Кажется, возвращается!»
   Бывший начальник, а теперь первый тюремщик и в самом деле вернулся с чем-то в руках. Пригнулся возле стульев, потом выпрямился, приподнимая что-то большое и темное. Заметив непроизвольное вздрагивание пристегнутого путами тела, удовлетворенно матюгнулся и злобно прорычал:
   – Ну вот и все, Шурка! Смерть свою ты сама заработала! Получай!
   Что-то странно скрипнуло, и в следующее мгновение девушке показалось, что ее сжигают заживо. Но при попытке завопить от страха и ужаса неожиданно захлебнулась водой и стала биться в конвульсиях, пытаясь прокашляться. И только когда у нее над головой раздался громовой хохот, до ее сознания дошло, что конкретно с ней совершили. Скорее всего, ее окатили из большого ведра ледяной водой. Что следующие слова, доносящиеся сквозь смех, и подтвердили:
   – Ты ведь должна понимать, что и в тюрьмах арестантов мыться заставляют. Да и вообще, может, кто-то еще тобой воспользоваться после Королюха возжелает, а от тебя несет, как от престарелой бомжихи! Ха‑ха‑ха!
   Судорожный кашель не позволил выкрикнуть в ответ: «Такой мерзости, как ты, ни одна бездомная не даст!» Но с другой стороны, может, и хорошо, что не выкрикнула, потому что омерзительные путы стали слабеть, а потом и вообще освободили вначале руки, а потом и ноги. Кое-как прокашлявшись и протерев глаза, Александра перекатилась на живот и стала с болезненным стоном приподниматься на четвереньки. Тогда как в голове проклюнулись и другие мысли: «Неужели у меня появился шанс? Только вот на что именно? Бежать я не в состоянии, да и будь я в своей наилучшей форме, справиться с этим дуболомом мне все равно не светит… А если попробовать стулом? Да со всего размаху? Ага, если я его от пола оторву… Ужас: ведь еще надо вначале с этого стола слезть!» Бессилие и слабость опять ввели все тело в дрожь, и даже удар чем-то гибким по ягодицам не смог ускорить ее продвижение к указанному месту.
   – Шевелись, мочалка драная! А не то за волосы потяну, такой как есть!
   Со стола она сползла как лунатик и неуверенными шажками двинулась по направлению указательного пальца:
   – На спинке стула полотенце, оботрись. На сиденье – одежда. Если за одну минуту не успеешь одеться, ждать не буду. И так задержались… Ну! Резче, резче!
   Вначале пальцы даже полотенце держали с трудом, но, постепенно разогреваясь, Александра растерлась и стала одеваться. При этом частенько пошатываясь и еле удерживаясь за спинку стула. Хотя преследовала этим основную цель проверить вес стула и свои хватательные рефлексы. Оказалось: надеяться не на что! Если и поднимет стул, то сама под ним и погибнет от надрыва.
   Зато когда уже почти завершила одевание, поняла, что губы стали тоже слушаться, и пробормотала:
   – Пылыч! А почему не здесь? Или все-таки институт?
   – Еще и сюда вернемся, не переживай. Сейчас просто тебя на очную ставку с твоим хахалем отведу. Что-то он никак торговаться не хочет, пока тебя не увидит. Спекулянт деланый…
   Когда до нее дошла суть сказанного, девушка чуть не потеряла сознание в очередной раз и тут же покачнулась от головокружения.
   «Значит, они все-таки его поймали!!! – завопила ее израненная душа. – Как же так? Это ведь невозможно!»
   Увидев ее состояние и прекрасно поняв, что она думает, Павлович ехидно прогундосил:
   – Ну и что так напряглась? Неужели не рада свиданию? – Затем как клещами схватил пальцами за плечо и стал толкать перед собой: – Пошла, двигай копытами, а то плюну сейчас на все приказы и ножки твои переломаю! Все равно ведь условия договора – только живой тебя показать.
   Александра после этих слов неожиданно взбодрилась: «Раз Дима требует меня для свидания, значит, что-то обязательно придумает! Пусть только его покажут! Он ведь в любой момент сбежать может, просто ему надо меня с собой забрать… Наверное…»

Глава 11
Обратный путь

   В течение четырех часов гости и долину посмотрели, и на достопримечательности полюбовались, и обедом сытным объелись. Особенно за столом не сумел сдержаться от излишнего чревоугодия Деймонд Брайбо. Хотя и старался есть при этом культурно, с помощью ножа и вилки, но глотал не переставая. Не отвлекаясь на болтовню и лишь внимательно при этом слушая каждое произнесенное слово. А послушать было что. Тем более что Дана умела задавать нужные вопросы, незаметно пресекать отходящие от заданной темы ответвления и выискивать в ответах самое основополагающее.
   Трапезничали они в одной из небольших комнат, расположенной рядышком с дворцовой кухней, и за совместным столом собрались главные руководители служб, которые подчинялись в общем управляющему, но каждый вел свое направление хозяйства почти самостоятельно. Уже немолодая, но с изящной фигуркой женщина заведовала служанками, ну и всем, что к тем полагалось. И обращались к ней: «госпожа кастелянша». Огромный и тучный, довольно веселый и общительный мужчина оказался главным конюшим, и оставалось только удивляться, какой конь-тяжеловес может перевозить на себе такую тушу. Но видимо, он не катался, а отлично разбирался в лошадях, потому что все к нему обращались с искренним уважением: «мастер Хитс». Как раз на том самом поезде, который гости наблюдали с террасы, прибыл и главный снабженец замка, так и порывающийся похвастаться, что он доставил, заняв под закупленные разности, целый товарный вагон. К себе он сразу по-простецки требовал обращения на «ты» и по имени: Зейлонг. По виду он очень походил на филиппинца с Земли. Он же словоохотливо пояснил, что за столом отсутствуют в данный момент еще несколько человек: шеф-повар, который, видимо, спешно готовил любимые блюда графа Дина Шахматного Свирепого, да где-то на каменоломнях задержался придворный скульптор, лично пытающийся опекать своих учеников при выборе материала. Помимо этого, еще три прибора, приготовленные на столе, остались нетронутыми, но про них почему-то никто не упомянул. Может, не прибыли слишком занятые ректор Брайс, молодая целительница Андорра или старший наставник фехтования, о котором упомянули только вскользь.
   В первые минуты обеда несколько выпадал из интенсивного круга общения угрюмый и задумчивый мужчина лет пятидесяти, с хвостом длинных ярко-рыжих волос. Про него, нисколько не заботясь, что тот может услышать и обидеться, мастер Хитс сразу сказал:
   – Вы на Джейка внимания не обращайте. Он оголтелый мизантроп и вообще редко с кем общается, кроме графа и своих учеников. Порой возьмет в руки ложку, да так и просидит до конца обеда, уставившись взглядом в пустоту. Потом встанет, скажет: «Спасибо, было очень вкусно!» – и опять к своим картинам убежит. Ха-ха!
   Видимо, сегодня придворный художник оказался вполне вменяемым и не витал в своих творческих вселенных. Потому что улыбнулся в ответ и вполне беззлобно подшутил над главным графским конюшим:
   – Вот когда-нибудь обязательно нарисую картину «Мастер Хитс среди лошадок». Трудней всего будет отобразить лицо: глупое, радостное и одновременно готовое загрызть насмерть любого, кто криво посмотрит на его скакунов.
   – Нечего на мое лицо краски изводить! – нахмурился здоровяк. – Ты вон лучше лошадок рисуй да жеребят.
   – А дашь покататься на лошадке? – резко подался вперед художник.
   – Не положено! – строго ответил конюший. – Только дети!
   – Да ты сам мизантроп! Кроме обитателей своей конюшни, никого не любишь!
   Джейк помахал перед собой столовым ножом, намереваясь и дальше продолжить пикировку, но Дана вовремя вставила свой вопрос в короткую паузу:
   – А сколько у вас учеников?
   – О! Почти все, кого вы тут найдете из детей, – с артистическими обертонами в голосе оживился художник. – Конечно, официально у меня всего только шесть парней и три девушки, но про них и сказать-то стыдно, что они ученики. Они – уникумы, невиданные талантища, и я до сих пор поражаюсь, как и где Дину удалось отыскать такие сокровища. Я сам возле них замираю порой, не в силах уловить их несравненные, выверенные движения кисти… – Он на секунду погрузился в приятные воспоминания, но тут же мотнул головой. – Да, вот! Ну а для всех остальных воспитанников академии мы проводим обязательные уроки изобразительного искусства в рамках общей программы и даем дополнительные навыки всем желающим в чердачных помещениях замка. Крыши ведь наполовину прозрачные, так что студии у нас просто великолепные. И я счастлив, что будущие врачи научатся расслабляться и получать огромное удовольствие при таком хобби, как рисование.
   – Гениально! – воскликнула Дана и тут же несколько озабоченно обратила внимание на его фарфоровую тарелку: – Но почему же вы не едите? Ваш суп совсем остыл!
   Пока сбитый с мысли Джейк взял ложку и меланхолично стал помешивать суп, словно по заказу вмешался главный снабженец:
   – А он всегда если и ест суп, то холодный. Только еду переводит.
   – Наверное, трудно закупать и завозить в далекую долину столько продуктов? – тут же последовал заготовленный для него вопрос.
   – Нисколько! Особенно с появлением железной дороги, – стал откровенничать Зейлонг. – Это раньше приходилось жить практически в повозке, а сейчас моя работа – истинное наслаждение. Раз в неделю отправляюсь в предгорья и там произвожу надлежащие заказы. Потом они уже сами по контрактам доставляют все необходимое к железной дороге. Раз в месяц наведываюсь в столицу и произвожу равноценный обмен нашей продукции на самые дефицитные, дорогостоящие и редкие товары во всей империи. И вот как сегодня, стараюсь этот груз доставить сюда сам. И чего я только не привез!..
   – Представляю! Но послушай, Зейлонг, как может вестись равноценный обмен товаров из Свирепой долины? Чем вы торгуете?
   – Нет, мы лично ничем не торгуем, – рассмеялся под смех остальных сотрапезников графский снабженец. – Просто граф открыл в столице несколько художественных галерей, в которых выставляются те картины и скульптуры, которые наши уважаемые таланты творят на досуге. Причем там только те экземпляры, которые они сами считают браком. Его светлость под страхом отлучения от ужина запретил эти поделки выбрасывать, и, несмотря на несусветные цены, по которым их выставляют в галереях, постоянно находятся желающие их купить. На вырученные средства идет первоочередная закупка красок, полотен, резцов, кистей и прочего. Затем отчисляется на содержание самих галерей. Ну а остатки я трачу, выполняя заказы по составленному списку.
   – Но в дальней дороге ведь все может случиться. Те же разбойники, например.
   – Что ты, Дана! – воскликнул Зейлонг. – Какие разбойники в империи Рилли? Нет, они, конечно, еще попадаются, не без того, но чтобы они приблизились к железной дороге? Ха! Пусть только попробуют!
   – Ну а в других районах континента как?
   – Так то совсем другие расклады. Тем более и не в империи. На западе как всегда: ашбуны зверствуют. – Он с некоторой неприязнью посмотрел на странно одетого отшельника. Хотя тут же улыбнулся, сообразив, что друг графа не может быть разбойником, и продолжил: – Все пытаются по южному перешейку прорваться. Вот опять буферные королевства помощи требовали…
   – Для чего помощь?
   – Так ведь как обычно ашбуны собирались осеннее наступление начать, войска к границе стали подтягивать. А потом что-то у них там сорвалось…
   – В каком именно смысле сорвалось? – Дана старалась за вежливой улыбкой и ровным тоном скрывать свое напряжение.
   – Не в курсе. Но поговаривают, что какой-то наш егерский полк прогулялся по тылам армии Успенской империи и так им наподдал, что практически обездвижил и обезглавил всю армию. Вот наступление и сорвалось. Зато уж как рады западные королевства, как рады!
   – А как у вас тут чествуют героев? Наверняка за такие подвиги в тылу врага положены высокие награды?
   – Да что там награды! – экспансивно восклицал Зейлонг. – Хе! Наш император каждому офицеру наверняка баронский титул присвоит. А то и землями одарит. Да и рядовые егеря до конца дней своих обеспеченными останутся.
   – Правильный подход к воинам, – порадовалась в душе уроженка Земли. – Но неужели нельзя как-то существовать в мире с Успенской империей?
   Неожиданно вмешалась рассердившаяся госпожа кастелянша:
   – С кем?! С теми, кто забирает у каждого рожденного человека самое для него ценное – здоровье? С теми, кто сам собственными руками уничтожает свой народ? И с теми, кто первым пытается ворваться на мирные земли и учинить там погром, убийства и пожары?
   Видимо, женщину не просто так волновали подобные столкновения, потому что, когда она замолчала и затихла, все ее знакомые сохранили короткую паузу, словно дань по рано ушедшему человеку. А после печального вздоха беседу продолжил управляющий:
   – Война эта длится веками, и конца-краю ей не видно. То ашбуны вторгнутся в западные королевства и начнут там строить свои крепости, то единая армия нашей империи вкупе с союзниками отбросит агрессоров за перешеек.
   Дана задала вполне очевидный со своей стороны вопрос:
   – Но почему нельзя один раз всем собраться и единым ударом покончить с вражеской армией? А там и зачинщиков этой вечной войны казнить?
   Теперь все вдруг повернулись в сторону придворного художника, который как раз старательно и, казалось бы, отстраненно обхаживал второе блюдо. Как ни странно, он понял, что ждут ответа именно от него, отложил нож с вилкой, и, когда начал говорить, стало понятно такое его выделение: он там воевал!
   – Когда мы в пылу атаки перешли границу Успенской империи, то и не обратили поначалу внимания на звуки горна в наших тылах. Трубы играли отступление, но мы мчались только вперед, ослепленные кровью и жаждой справедливого мщения. Углубились ненамного, всего километра на полтора, когда со всех ближних возвышенностей к нам потянулись змеящиеся, искристые молнии. Они со стальным звоном впивались в тела моих товарищей, и те падали, чтобы никогда уже не подняться. Ничто не спасало: ни латы, ни поднятый щит, ни проверенное в бою оружие. И хоть мы были сильней, нам тогда пришлось отступить. Вернее, позорно бежать, теряя на ходу доспехи, оружие и воинскую гордость. Но хуже всего, что мы не смогли вынести с поля боя павших товарищей и похоронить их…
   С минуту за столом царило глухое молчание, которое художник прервал лишь одним словом:
   – Извините.
   И вышел из обеденной комнаты.
   – Всю жизнь себя укоряет, – закивал головой мастер Хитс. Затем тяжело вздохнул и скривился: – Так что теперь вы понимаете, почему с Успенской империей никак не получается прекратить войну. На своей территории они непобедимы.
   – И эти молнии связаны с черным монолитом? – продолжила серию вопросов Дана.
   Ей опять ответил управляющий:
   – Никто точно не знает. Даже сами ашбуны, когда их берут в плен, не в силах связно рассказать про эти молнии и силы, их питающие. А когда в плен попадают жрецы, которые используют это колдовское оружие, то те умирают перед началом первого допроса. – Хулио Кассачи немного оживился, переводя взгляд на отшельника. – Вот потому нам всем очень интересно услышать от вас: что же представляет собой черный монолит?
   Деймонд Брайбо прекратил есть и бросил беспомощный взгляд на женщину с Земли:
   – Не знаю… Я и сам удивляюсь, как оттуда живым выбрался. Но эта вершина Прозрения – самое страшное место в этом мире. Я теперь это знаю точно!
   Дана поспешила его поддержать, оградив от дальнейших расспросов. Сразу сообразив, на кого именно лучше всего при этом сослаться:
   – Господин граф, как только встанет на ноги, собирается более тщательно рассмотреть как проблему нашего дальнейшего взаимодействия, так и возможность более глубокого сотрудничества с простым народом Успенской империи. В частности, им проводится в жизнь план более скрупулезного исследования как с научной, так и с военной точки зрения самого черного монолита. Так что… все вопросы к нему.
   Публика оказалась весьма понятливая и сообразительная, хотя косноязычная речь гостьи из иного мира и могла показаться в ином обществе слишком витиеватой. Первым покладисто закивал Зейлонг:
   – Действительно, лучше потом у него и поинтересуемся. Но вы не подумайте, что мы слишком уж любопытные, просто еще ни разу не слышали, чтобы кто-то в нашей империи беседовал с отшельником массива Бавванди. А уж самим встретиться с таким человеком мы и представить себе не могли.
   Дана и тут сумела повернуть разговор в нужное русло:
   – А мне вот никогда не доводилось бывать в вашей столице. Хотя много говорят о ее красоте и величии. Может, подскажете, что там у вас самое посещаемое приезжими?
   – О! На эту тему я могу говорить сутками. – В порыве экспрессии главный снабженец даже руки воздел кверху. – Да и все здесь присутствующие – тоже.
   Далее последовало перечисление наиболее известных достопримечательностей, самых величественных зданий и наиболее живописных мест славного города. Собравшиеся персоны наперебой спешили похвастаться своими знаниями и наблюдательностью. Даже госпожа кастелянша поведала несколько любопытных подробностей о двух величественных замках, в которых ей довелось бывать неоднократно.
   В итоге для воина, умеющего систематизировать, обобщать и ясно представлять рассказанное чужими устами, не составило большого труда словно воочию увидеть город во всей его красе. И заочно почти в него влюбиться. В какой-то момент Дана даже обозлилась на спящего где-то там Торговца за то, что он сразу не раскрыл все карты, сразу не показал всех прелестей будущей жизни, сразу не пояснил все причины, толкающие на уничтожение вершины Прозрения.
   Но уже через пару минут она опомнилась, погасила свой гнев и вполне благоразумно смирилась с данными обстоятельствами.
   «Да и как может быть иначе, – думала она, разглядывая воодушевленные лица новых знакомых. – Эти люди живут здесь с рождения и в своем государстве души не чают. А мы кто такие? Чужаки, которые готовы были по первому приказу убить не только Торговца, но и любого другого человека, неудобного или невыгодного совершенно неизвестной, в конечном итоге, преступной клике. Ведь уже давно в душе горело осознание никчемности, грязной неправильности собственной жизни, но куда в таком случае мы бы делись? Руки по шею в крови, мозги по кишечник в плену идеологии, внутренности напичканы чипами, которых без знания схемы удаления не извлекут и лучшие хирурги. Так что получается, Дмитрий Светозаров сделал все правильно: вначале следовало посмотреть на нас в деле, дать шанс заслужить право на лучшую жизнь, а уж потом облагодетельствовать по существующим здесь расценкам. Даром ничего не дается, не говоря уже о том, что любой другой на его месте нас бы просто уничтожил. Походя, словно навозных мух… А он не стал действовать сгоряча, постарался нас использовать на всю катушку. Зато теперь я просто уверена: сделаю все возможное и невозможное, чтобы развалить этот черный монолит. И других заставлю постараться. – Продолжая внимательно слушать, Дана обдумывала, как отнесутся к поставленной перед ними задаче ее товарищи по оружию: – С Сильвой проблем не будет, она лишь за одно излечение своего лица поработает на благо великой империи. С Василием немного сложней, хотя и он, скорее всего, постарается. Ведь несмотря на его суровость и превращение во время боя в безумного берсерка, в быту он добрейший человек и всегда старается поступать по справедливости. А вот Петруха, хоть знаю его уже шесть лет, так и остается для меня темной лошадкой. И смотрит он порой как-то слишком странно. Словно… хм, словно предать хочет. Еще хуже с Куртом дела обстоят. Хоть и умный, с юморком, покладистый и исполнительный, но вот это как раз и настораживает. Да и мыслит он порой очень странно, заговаривается… Немец, одним словом».
   Разговор за столом стихийно переметнулся на хозяйственные дела, и уроженка Земли несколькими фразами направила разговор в нужное русло. Теперь ее интересовало общее состояние дел на других материках. Если уж оперировать потом определенными данными в кругу своих товарищей, то более конкретными и важными.
   А сама с некоторым сомнением переключилась на тему невероятных умений Торговца: «Почему же он сам не попытается уничтожить черный монолит? Умение телепортировать позволит ему запрыгнуть во внутренности вершины, оставить там атомную бомбу – и все дела! Не поверю, что выкрасть такую убийственную штучку ему так уж сложно. Или времени на это не хватает. Так почему он этого не сделает? Вроде как вырисовывается одна-единственная причина: это странное, скорее всего, инородное тело его к себе не подпускает. А то и вообще может уничтожить в собственных внутренностях теми самыми молниями, которыми убивают жрецы солдат противника. Вполне вероятно, ведь Дмитрий Светозаров не бессмертен. Что и доказали его ужасные ранения. Да и не только это. В планировании и претворении в жизнь специальных операций он явно не мастак. Вот потому и воспользовался «третьей» для решения скопившихся проблем. Правильно, между прочим, использовал. Больший отряд не имел бы такой мобильности, а меньший не справился бы с поставленными задачами. Вот тут ему как организатору или руководителю цены нет. Но что он предпримет дальше? Да и вообще, пора этот обед заканчивать, пока под нашим отшельником стул от лишнего веса не рассыпался…»
   Крепкие, из темного дуба стулья не ломались даже под такими тучными мужчинами, как мастер Хитс, но зато не перестающий жевать Деймонд уже с трудом дышал от переедания. Поэтому воин из «третьей» вежливо поблагодарила за обед и приятные знакомства и, уже вставая, обратилась к управляющему:
   – Наверное, пора проведать нашего Дина. Вы нас проводите или мы сами отыщем нужный зал?
   – Конечно провожу, – отозвался Хулио Кассачи, поднимаясь из-за стола с кряхтением. – И мне двигаться полезно, и гости у нас, как правило, путаются и часто блуждают, как в незнакомом лесу.
   – Мне вроде как не положено по должности заблудиться в трех соснах. Но давайте для интереса проверим: я пойду впереди, а вы помалкивайте, даже если я ошибусь. Договорились?
   И вскоре они втроем уже двигались по многочисленным коридорам, анфиладам залов и лестничным пролетам. К уважительному удивлению управляющего, женщина ни разу не ошиблась в выборе направления. Разве что парочку раз коротко задумалась, припоминая.
   – Однако, уважаемая донна Дана! У вас просто поразительная память. Я тут поначалу пару месяцев путался, хотя сам присматривал за строительством в момент возведения этой красоты.
   На входе в зал, перегородив его своим телом и стулом, сидел парень лет шестнадцати и перелистывал лежащий на коленях толстенный фолиант. Разве что иногда отрывался от чтения и сердито шикал на орущих и носящихся неподалеку младших учеников академии. Как ни странно, но его сразу слушались, затихали и спешно перемещались со своими играми в другие места. Благо, отданных во всеобщее пользование помещений хватало.
   Заметив приближающихся взрослых, парень встал, положил аккуратно книгу на стул и сделал пару шагов навстречу.
   – Здравствуйте! Вы сюда? – Он ткнул большим пальцем себе за спину. – Увы, Андорра категорически запретила кого-либо впускать. Его светлости просто необходим длительный, спокойный сон.
   Пока Хулио Кассачи хмурился, не зная, что сказать, Дана покладисто согласилась:
   – Хорошо, тогда мы прямо здесь будем дожидаться пробуждения нашего друга. – Она особо выделила последнее слово и добавила: – Тем более что он предупреждал о нашем неукоснительном присутствии в момент его пробуждения.
   Подобную ложь мог разоблачить лишь стоящий рядом отшельник, но он благодушно поглаживал свой вздувшийся живот через одеяло, предоставив женщине решать все возникающие проблемы так, как ей заблагорассудится.
   Зато парня все-таки смутить удалось. Он неуверенно оглянулся на зашторенные теперь изнутри двери и промямлил:
   – Но ведь он еще не проснулся…
   – Вот потому мы и ждем.
   – Тогда, может, присядете вон там, в нише?
   – Нет. Возможно, нам нельзя будет терять и секунды.
   Юноше-постовому, видимо, и самому хотелось заглянуть внутрь, но он решился только на предложение:
   – Может, вам сюда стулья принести?
   Дана улыбнулась:
   – Мы молоды, сыты, полны сил… так что с удовольствием постоим.
   Длинная и неловкая пауза уже перешла все разумные пределы, когда дверь открылась и из-за нее выглянула одна из помощниц Андорры:
   – Его светлость приглашает вас пройти к нему.
   Дмитрий Светозаров сидел на кровати, опустив ноги на пол и держа руки на коленях. Уже полуодетый, но с полностью закрытыми глазами, словно окунувшись в процесс медитации. Старшая целительница и еще одна помощница стояли у него за спиной и в страшном волнении покусывали свои губы. Видимо, понимали, что здесь происходит.
   Когда все приблизились и вежливо остановились метрах в пяти от кровати, граф резко выдохнул, недовольно мотнул головой и открыл глаза с раздраженным ворчанием:
   – Да что такое! Опять то же самое!
   Затем встал, ухватился руками за высокую спинку кровати и повторно ушел в процесс медитации. Но когда вернулся из него, выглядел уже крайне обозленным:
   – Вот же напасть! Рано я обрадовался.
   С сердитым шипением он уселся на кровать, и тут же ему со спины полетело указание:
   – Резко двигаться нельзя!
   – Понял, осознал, каюсь, – не поворачиваясь к целительнице, буркнул полуодетый Торговец. И уже сверлил взглядом свою землячку. – Дана, присядь рядом со мной и еще раз в малейших деталях повтори весь момент моего появления в пещере. – Внимательно выслушав повтор, стал машинально разминать правой рукой свое плечо. – Видишь ли, я никогда раньше не мог перенестись в горный массив Бавванди, как ни пытался.
   – Об этом я уже догадалась.
   – И не могу это сделать опять.
   – Заметно…
   – Вот как. – Он посмотрел ей прямо в глаза с явным интересом: – И какая твоя роль в «третьей»?
   – Разведка, сопоставление данных и медицинское обеспечение.
   – Прекрасно, я так и думал. Но ты понимаешь, что вам следует как можно скорее вернуться к твоим товарищам?
   – Несомненно.
   – И тоже догадываешься о единственном способе?
   – Легко. Нам придется пешком преодолеть половину тракта под видом магириков.
   – Феноменально! Лишний раз убеждаюсь, что не ошибся в одной очень сложной ситуации. Да и вас судьба удачно свела на тракте с самым положительным ашбуном. Насколько можно спрогнозировать истинного разведчика, настолько я постараюсь угадать, что про империю Рилли ты тоже узнала достаточно? Как и про предстоящую награду?
   – В общих чертах, – ответила Дана несколько расплывчато. Но тут же по ожидающему взгляду поняла, что просто обязана высказаться более конкретно. – Но этого вполне хватит, чтобы мы со всем усердием бросились выполнять наше задание до его завершения.
   Подобным ответом Дмитрий Светозаров остался явно доволен. Разве что уточнил:
   – Господин Брайбо тоже понял и осознал суть геноцида, творящегося в Успенской империи?
   – Более того, он готов всеми силами исправлять творящееся на родине беззаконие.
   Торговец дождался утвердительного кивка со стороны отшельника, который стоял, плотно и решительно сжав губы.
   – Рад, что не придется тратить на это время. Кстати, – владелец замка вскинул глаза на управляющего, – на вертушке их прокрутили?
   – Как же это можно без вашего личного указания? – Хулио развел руками.
   – Ну а ректор их видел?
   – Только мельком. До сих пор занят в каком-то важном эксперименте.
   – Тогда вот что! – Граф опять осторожно встал с кровати и неспешно двинулся к выходу. – Соберите пока для этих двоих подходящие одежды по размеру, в полном погодном комплекте, и четыре переметные сумы с наилучшими, высококалорийными продуктами. Добавьте к грузу полный вещевой мешок с «мылом» из моей персональной кладовки и одну стальную коробку. Пусть мастер Хитс выделит пару самых смирных и выносливых мулов. Доставьте сюда. В том числе и мулов.
   – А как же паркет?! – воскликнул управляющий.
   – Плевать! Можете обвязать им копыта обрывками одеял. Главное – быстро! Причем все одеяние, сбруя и багаж должны быть без единой металлической детали. А я за это время сам сейчас проверю наших гостей на вертушке…
   В тот же момент оставшаяся возле кровати целительница сердито топнула ножкой и воскликнула:
   – Ваша светлость, вы должны еще до завтра отлежаться в постели! Вам даже вставать нельзя, а вы опять куда-то собираетесь исчезнуть. Или вы мое мнение игнорируете полностью?!
   Пришлось Дмитрию развернуться и молитвенно сложить руки на груди:
   – Андорра, милая, наидобрейшая! Я знаю, что ты самая умная и самая лучшая, но поверь, сейчас для меня решается очень многое и любой миг промедления для меня может оказаться фатальным. Так что ждать еще столько времени я не могу. Ты уж извини… но мое здоровье в данной ситуации не играет никакой роли.
   Девушка вся как-то сникла, смирившись с неизбежным, и только жалобно пролепетала:
   – Тогда… возьмите меня с собой! Ну пожалуйста! Вам нужна будет врачебная помощь обязательно.
   – Вот они и помогут… вначале. – Он кивнул на гостей, заодно приглашая их следовать за собой. – Ну а в другое место мне все равно придется отправиться в одиночку.
   Потом решительно тронулся в прежнем направлении, и на этот раз даже по его осанке стало понятно, что больше рассуждать, уговаривать или спорить он не намерен. Все поспешно двинулись за ним, в том числе и растерянная целительница.
   Управляющий выскочил из зала еще раньше, выполнять данное ему поручение. Да и детей теперь в коридоре почти не было видно. Группа приблизилась к противоположной от зала стене, и хозяин замка уверенно прислонил руку к гладкой, ничем не выделяющейся поверхности. Тотчас декоративные панели чуть углубились и разъехались в стороны, а глазам открылся комфортный лифт персон на двенадцать.
   Внутрь вошли все, в том числе и тот юноша, который недавно стоял на посту. Но судя по тому, как он с интересом рассматривал внутреннее убранство опускающейся кабины, ему здесь доводилось бывать довольно редко. Скорее всего, подобными средствами внутреннего передвижения имели право пользоваться особо приближенные, облеченные доверием графа. Потенциально даже управляющий не имел возможности неожиданно появляться на разных уровнях этого великолепного строения. А может, просто не имел права показывать его гостям без особого разрешения владельца.
   Спуск продлился недолго, но в итоге группа вышла где-то в глубоких подвалах: ни одного окна в вырубленных прямо в скалах проходах не наблюдалось. Да и зал с таинственной «вертушкой» оказался всего в нескольких десятках шагов. А вот в нем уже не только у отшельника отвисла челюсть, но и у умеющей сдерживать свои эмоции разведчицы. Удивляться было чему.

Глава 12
Туман отчаяния

   С самого нижнего они вначале перешли на верхний подвальный этаж, и уже там Павел Павлович нацепил Александре на голову какой-то плотный полотняный мешок, привязал его вокруг шеи шелковым шнуром и, держа этот шнур в руке, повел по запутанным коридорам и коммуникациям. Только и командовал небрежно, придерживая за руку или плечо:
   – Здесь низко, пригнись… Здесь боком протискивайся, узко. Переступай через пролом. Теперь через трубы на уровне коленей. Осторожно, горячие.
   Что-либо рассмотреть, как и неожиданно сорвать с головы мешок, и мечтать не стоило. От свободных рук – никакой сиюминутной пользы. Хотя по некоторым соображениям девушка догадалась, что сейчас они находятся в совершенно ином месте. То есть после отравления газом с помощью гниды Королюхова контора со старого места однозначно перебралась на новое. Хорошо это или плохо, предвидеть невозможно. Как и то, куда именно ее сейчас конвоируют. По предположениям, если Торговца и в самом деле захватили, то его держат совершенно в другом, полностью изолированном месте. И знает о нем только Павел Павлович. Опять-таки, если в очередной раз не блефует, руководствуясь какими-то определенными соображениями.
   «Но какими конкретно? – пыталась рассуждать на ходу Александра. – А вдруг он меня уже отправляет в тот самый институт? Брр! С этого ублюдка станется! Хотя Королюх намекал, что я здесь пробуду два, а то и три дня. Если контора только что переехала, то нет никакого резона меня кому-либо отдавать. По той простой причине, что я и в самом деле вдруг понадоблюсь для текущих оперативных разработок. К тому же наверняка из меня еще будут выкачивать все оставшиеся информативные мелочи. Да и как заложница я все-таки чего-то стою: схватили они Диму или он ушел, в любом случае лучше иметь меня пока под рукой и в приемлемом виде. Вот потому и не порезали до сих пор на кусочки…»
   Неожиданное соприкосновение головы с какой-то выступающей трубой полоснуло по сознанию дикой болью. И, уже рухнув со стоном на колени, она услышала глумливый смешок:
   – Ты что, оглохла? Говорил же, пригнись!
   На такую ложь даже отвечать не стоило.
   «Вот сволочь! Специально ведь буркнул что-то неразборчивое! – Растирая голову сквозь мешок ладонями, девушка вынуждена была подняться, подгоняемая пинками. – Может, ему и в самом деле запретили меня калечить, так он решил таким образом хоть поиздеваться? Но если он сам совладелец конторы, то кто ему может запретить меня вообще на куски разорвать? Что-то тут не сходится… А вот куда Борюсик запропастился? И как он умудряется в такой ситуации изворачиваться? Неужели так сумел устроить, что внешне все остается на своих местах? Тогда он действительно – опаснейшее существо этого мира».
   Грубый окрик заставил ее замереть на месте. Затем до напряженного слуха донесся быстрый, но неразборчивый шепот. После чего ей прочно связали руки за спиной и сняли мешок с головы. Но не успела девушка проморгаться и хорошенько осмотреться, как ей плотно заклеили рот скотчем и вновь лишили возможности видеть с помощью все того же мешка. Но худющего, неухоженного, неприятного на вид паренька она все-таки успела рассмотреть. Да он и не прятался, потому как сам лично заклеивал ей рот. И тут же в голове утвердилось мнение, что она этого хиппи где-то уже видела. А возможно, и не один раз. Следом появилось твердое убеждение: «Какой-то он дохлый на вид. Но зато я бы с ним справилась голыми руками».
   После чего ей опутали ноги и довольно бесцеремонно куда-то швырнули. По громыхнувшей над ушами крышке опытный агент сразу догадалась, что она в багажнике. Затем в машину уселся только один человек, и она тронулась.
   «Не усыпили! Значит, повезут недалеко. Куда-то совсем рядом. Кричать не могу, но можно попробовать стучать, если вдруг остановимся на светофоре!» В тот же момент по ушам ударил звук барабанов, несущийся из низкочастотных колонок. Подобный кошмар мог неподготовленного человека за десяток минут свести с ума. «А‑а‑а… проклятье!» – запричитала мысленно Александра, пытаясь интенсивно сместить положение тела, чтобы обеими связанными между собой ногами попробовать выбить крышку багажника вверх. Не тут-то было! Оказалось, что и ноги, и руки, и даже шнурок от мешка дополнительно привязали по сторонам. Теперь тело выглядело словно извивающаяся гусеница, пришпиленная к дереву тремя иголками. От досады девушка не сдержалась и в бессильном бешенстве замычала. Но уже в следующий момент ее пальцы что-то нащупали под покрытием задней панели.
   «Отвертка! Как же ее использовать? И успею ли я развязаться?»
   Это был уже хоть и минимальный, но шанс. И Александра стала предпринимать самые интенсивные попытки к своему спасению.

   Старый ветеран, возвращаясь в свой кабинет, с удовлетворением заметил, что народу у него на пути встретилось гораздо меньше. То есть большинство подчиненных уже стало рассасываться по заранее согласованным путям отхода.
   Но главный аналитик так и сидел за работающим ноутбуком, перебирая клавиатуру и прислушиваясь к наушнику в левом ухе.
   – Что там слышно? – поинтересовался шеф, плюхаясь в свое кресло.
   – Мне все комментирует старший группы: нагнали Евсеева. Сейчас выезжают на заправку. Там и возьмут. Но сразу предупредили, что за рулем не он.
   – А кто?
   – Неизвестный мужчина. Но автомобиль модели пикап, так что там можно и слона запрятать. Скорее всего, Евсеев внутри и будет готов отстреливаться до последнего. Водитель сейчас производит расчет в здании, а снайпер уже занял позицию. Как только вскроют тыльные двери, он его и завалит.
   – Но как заставят водителя открыть дверь?
   – Возле машины его ждут двое наших, переодетые в полицейских… Вот, уже выходит… говорят, представили документы… просят открыть… сами встали по сторонам. Двери открыты! Хм… но там видна только куча каких-то рулонов. Вроде как ковры и линолеум. Странно… чипы должны быть там! Ага, решили порыться среди рулонов. Ну да, что им еще остается делать. Однако… Опа! А Евсеев-то там! Только мертвей не бывает. А, черт! Надо же!.. Все, стрелок со своей группой уходит с места событий. Кажется, водитель и сам не знал, что перевозит, потому что упал на землю то ли в обмороке, то ли с сердечным приступом. Бедный немец…
   Казимир Теодорович поднял голову и замер. На шефа конторы было страшно смотреть: он, пожалуй, впервые в жизни весь покрылся потом, но даже не делал попытки вытереть вспотевший лоб. Только и прогудел как-то отстраненно:
   – Немец бедный? Да нет, это мы бедные… как всегда. – Затем все-таки смахнул ладонью пот со лба. – Что-то тут не стыкуется…
   И словно в каком-то трансе достал из подмышечной кобуры пистолет, взвел затвор и положил на стол. Самый старый сотрудник с каким-то фатализмом посмотрел на оружие, печально вздохнул и только потом спросил:
   – Что делаем дальше, Павел?
   У того к тому времени лицо еще больше раскраснелось, но глаза буквально прожигали холодом.
   – Звоним на мобильный Королюхову.
   Пять минут дозвона ничего не принесли. Абонент был вне досягаемости. Теперь уже лицо шефа конторы стало зеленеть. Да и голос стал глухой, прерывистый:
   – Убирай наружное наблюдение за особняками Светозарова и Бонке. Объявляй агенту «Уровень-два».
   Пока решали этот вопрос, Павел Павлович проверил внимательно свой стол, хотя и так знал, что там нет ничего лишнего или компрометирующего. Немного подумал и отсоединил от питания свой уже ни на что не годный системный блок. Затем стал не менее тщательно стирать тряпочкой свои отпечатки пальцев. Как раз в тот момент и постучали. Вошел тот самый агент, заступивший на сегодняшнее дежурство.
   – Разрешите? – И, как-то неловко протиснувшись внутрь, стал докладывать: – В конторе почти никого не осталось. Да вот только… звонок мне только что странный был…
   – Конкретней и по существу!
   – Неизвестная женщина представилась Даной из «третьей». Голос вроде бы ее, как мне помнится, но я не уверен…
   – И что она сказала?
   – Предупредила, что следует спасаться по произвольным маршрутам, потому что…
   Он на какое-то время замялся, тогда как оба сидящих за столом начальника гневно его поторопили:
   – Ну?!
   – …Потому что готовится всеобщая зачистка всей нашей сети.
   – Фу ты, глупость какая! – с облегчением выдохнул шеф и стал апеллировать к главному аналитику: – Я ведь тебе говорил, что эти сволочи и такой ход попробуют.
   – Ну, это не страшно, – буркнул Казик, опять щелкая клавиатурой. – Непонятно только, чего они добиваются? Или вообще нас за полных идиотов держат.
   Павел Павлович ободрительно кивнул агенту:
   – Правильно сделал, все равно о таких вещах надо докладывать. Ты уже журнал уничтожил?
   – Конечно! – Дежурный при подобной эвакуации должен был уходить последним, но перед этим уничтожить последние входящие документы и журнал записи событий.
   – Отлично! Тогда забирай вот этот системный блок, грузи его в мою машину и жди нас на улице генерала Зингальцунга, у дома двадцать пять. Вот ключи! И следи за звонками, может, мы встретимся в другом месте или надо будет еще что-то догрузить.
   – Понял!
   Успокоенный агент подхватил под мышку блок и поспешил наружу. Тогда как оба оставшихся ветерана, скривившись от переживаний, смотрели друг на друга. Но не успели они начать обмен мнениями о странном звонке, как запиликал один из телефонов шефа. Тот вначале взглянул на номер, чуток подумал и пожал плечами:
   – Когда я спускался в подвал, то дал команду на зачистку твоего Рафика. Неужели так быстро справились? – Затем соединился и некоторое время слушал воркующий говор. Видимо, очередная новость его тоже не обрадовала, потому что голос опять стал хриплым: – Отход. Лежку сменить все на резервное и затаиться наглухо! Выполнять!
   На этот раз его лицо стало сереть. Кажется, это напугало аналитика гораздо больше, чем собственная смерть.
   – Что еще стряслось?
   – Да Рафик этот уже полчаса как уехал из больницы. По заверениям дежурной сестры, он и минуты не захотел оставаться в палате, заверяя, что его ждут на работе кардинально срочные дела. А если прикинуть, что и ему последовал подобный звонок, да еще и действительно от Даны, то он обязательно поверит в начавшуюся зачистку и будет бежать на костылях быстрее, чем стайер на стометровке.
   – Да, он парень шустрый и сообразительный.
   – Только зря это он, мы ведь его по чипам все равно найдем. Или выкрутится?
   – Да нет, конечно! Куда он денется!
   – Тогда давай включай на поиск через спутники Рафика и заодно Королюхова. Самые вероятные наши слабые звенья.
   – Неужели и Борюсик решил спрыгнуть? – Сухонькие пальцы проворно метались по кнопкам клавиатуры. – Или продался за очень большие деньги?
   – Да нет, этот вроде и так неплохо имел, а вот свою игру начать с его связями, знакомствами и контактами – несомненно, может. Да и… – Шеф замер, раздумывая, стоит ли приоткрыть завесу еще над одним событием, и решился: – Да и мне недавно звонило руководство: кто-то из наших крысятничает и хочет меня лично подсидеть. А то и полностью убрать с дороги. В данный момент лучшей кандидатуры, чем наш мнимый миллионер Бонке, я не вижу.
   – Ого! На такое замахнуться, надо иметь не просто наглости полный мешок, но быть семи пядей во лбу.
   – В том-то и дело, что Королюхов невероятно сообразительный тип. Ты ведь и сам знаешь его способности. А если он еще и заранее все подготовил, тогда наш провал в работе – это однозначно его рук дело. Разве что расформирование конторы полностью выпадает из мотиваций: если кто-то хочет занять мое место, то такие пертурбации ему самому как кость в горле.
   Через некоторое время поступили данные со спутников: оба клиента с чипами такими-то находятся там-то. Казимир Теодорович сделал наибольшее разрешение по карте, заставил машину высчитать конкретные точки нахождения и после выдачи данных не сдержался от недоуменного восклицания:
   – Да что они, сговорились?!
   Но если местонахождение Рафика было определено как подвал травматологической больницы, что хоть как-то могло объясниться в ближайшее время, то Борис Королюхов затаился где-то на больших глубинах массивного древнего здания. А в самом здании находились земская управа, суд и прокуратура. По всему выходило, что шустрый толстячок или находится под жестокими пытками, или уже переметнулся на другую сторону. Вот только оставалось выяснить, на чью конкретно сторону. И Павел Павлович злобно рыкнул:
   – Выясним! Ой, как выясним! – Затем стал поторапливать аналитика: – Закрывай эту балалайку, и немедленно уходим отсюда через подземные коммуникации. Не хватало застрять в физических разборках.
   И вскоре две разнокалиберные по массивности фигуры уже преодолевали тот самый путь, по которому недавно была отконвоирована Александра.

   А сама девушка к тому времени с немым ужасом поняла, что оказалась совсем не там, где могла предположить. Мешок с головы сноровистые руки сняли еще в багажнике. Затем худое тощее создание с безумными глазами неожиданно сильно выволокло ее наружу да там прямо на месте и разорвало спереди на пленнице и верхнюю кофточку, и нательную майку.
   – Вот такой ты мне нравишься гораздо больше! – И с томным сопением озабоченный хиппи принялся целовать, покусывать и мять женскую грудь.
   Было ужасно больно и настолько неприятно, что Александра в попытках удержаться от рвоты стала внимательно осматриваться. Какой-то гараж, явно в городской черте, донельзя захламленный и грязный. Сквозь щели закрытых наглухо ворот мелькали проблески часто проезжающих машин и доносился звук моторов. Весьма странный пункт как для тюремной изоляции, так и для проведения допросов. А уж тем более что-то совсем не похоже на то место, где могут и должны вестись «переговоры» с Дмитрием Светозаровым. Из чего можно смело делать вывод, что его враги не схватили, а Пылыч в очередной раз нагнал на пленницу страху лишь по причине своего мерзопакостного характера. Умел он давить на арестантов, умел.
   Брыкаться или извиваться телом Александра тоже не стала. Потому что прекрасно знала, что подобное действо лишь возбуждает и заводит насильников. Наоборот, постаралась максимально расслабиться и прикинуться тупой овцой, мысленно дав себе клятву пойти на все, лишь бы использовать малейший шанс для побега. Да и отвертка, спрятанная в задний карман джинсов, хоть мизерные шансы на побег давала.
   В том, что сейчас ее грудь мажет своей слюной новый тюремщик, она уже почти не сомневалась. Вполне в стиле кровавого монстра специальных операций везде не только иметь прикормленных киллеров и запасные точки для лежки, но и использовать их с целью хранения или содержания кого угодно. Вот только куда же ее поволокут дальше? Ведь однозначно и в этой машине, и в этом гараже ее оставить просто побоятся.
   Действительно, мелькающая у нее перед носом грива грязных и неприятно пахнущих волос вначале замерла, а потом и отстранилась. Глазки прирожденного маньяка впились в ее полностью расслабленное и равнодушное лицо.
   – Ты чего? Неужели не нравится?
   Она в ответ попыталась что-то промычать с помощью носа.
   – Чего ты там бормочешь?! – разозлился паренек и принялся отдирать скотч с лица пленницы, но другой рукой он при этом покачал перед лицом массивной резиновой дубинкой: – Если пискнешь, так и закатаю по мозгам!
   Только сейчас удалось расслышать в его произношении некоторый акцент. Весьма специфический, между прочим. Но рассуждать об этом пока было не с руки. Занемевшими от боли губами пришлось болезненно пошевелить несколько раз, прежде чем удалось прошептать:
   – Что тут может нравиться, чувак? Если меня насиловали две ночи и двое суток и даже воды попить не дали. Вот ты меня вначале хоть накорми, дай отойти от той гадости, что мне кололи, а потом после душа я тебе такую программу закачу! Особенно если приласкаешь умело. Тем более что мне этого дела не жалко, да еще и с симпатичным парнем…
   Насчет симпатичности она, кажется, явно перегнула. Видимо, на такого замухрышку и грязнулю ни одна порядочная девушка никогда не глянула, и он вполне реально себя оценивал. Потому что громко фыркнул, развернул перед собой, развязал ноги и, поддерживая за связанные руки, стал толкать вперед:
   – По поводу «программы» я и не сомневаюсь. Душ тоже обеспечу вместе со жрачкой. А вот по поводу ласки, так это еще заслужить надо. Но если постараешься, то я тебе удовольствия могу гарантировать в тройном размере. Обиженной не останешься.
   В глубине длинного гаража обнаружилась вполне солидная железная дверь. А судя по скрипу и неповоротливости – и довольно массивная. Внутрь вели уходящие спиралью ступени, освещенные одной лампочкой, а в нос сразу ударило какой-то волной тепла, неприятной совокупностью запахов и подсушенной плесенью. По своей воле в такое место не спустится ни одна порядочная женщина. Да и непорядочная тоже: оттуда явно пахло смертью.
   Вот только пленнице ничего не оставалось делать, как осторожно двигаться, стараясь не упасть на крутых ступеньках и не покатиться вниз. Когда они замерли в полной темноте, щелкнул выключатель, и открывшаяся ужасная картина кольнула по сердцу не хуже длинного стилета. Здесь находилась явная тюрьма, совмещенная с камерой пыток. Под дальней бетонной стеной оставалось пустое пространство. Виднелись вмурованные кольца как на самой стене, так и в замощенном плиткой полу. Канализационный сток поблескивал нержавейкой в самом углу отделения для пыток.
   Все это отделяла толстенная решетка, и уже за ней, ближе к выходу, находилась кое-какая мебель: несколько шкафов, стульев, вполне приличный диван, три стола, на одном из которых громоздилась современная техника. Микрофоны, видеокамера и компьютер были расположены на самом удобном для наблюдения месте. Да и вообще любой тюремщик здесь мог находиться в относительном комфорте. О тех же несчастных, которые сюда попадали, страшно было даже подумать.
   Чтобы хоть как-то погасить воцарившийся в душе ужас, Александра постаралась заговорить на любую тему, которая пришла ей в голову:
   – Давай хоть познакомимся? Меня Шура зовут, а тебя?
   Хиппи огромным ключом открыл калитку в решетке, затолкал вначале в камеру пленницу и только потом ехидно улыбнулся:
   – Почему бы и нет! Зови меня Ед.
   – Ой, как здорово! – Мозги девушки интенсивно искали хоть какую-то лазейку, чтобы расслабить тюремщика и привести к потере бдительности. И уловленный латышский акцент мог в этом помочь. – У меня в детстве друг был, так его Едвис звали, и мы тоже сокращенно к нему обращались Ед.
   Парень замер на месте с искривленной рожей:
   – И где такие шлюхи, как ты, вырастают?
   – Ну почему сразу шлюхи? В детстве мы все мечтаем о чем-нибудь великом и прекрасном. И Латвия ничем особенно в этом плане от других государств не отличалась в то время. Ты случайно не оттуда?
   Но видимо, гипотетический земляк совершенно таковым не оказался.
   – Да в гробу я видал и твою Латвию, и твое сопливое детство! – гаркнул он зло и прищурился с подозрением: – Лучше вообще пасть закрой! Разболталась тут…
   Ворча себе что-то под нос и не спуская скошенного взгляда с пленницы, продвинулся к шкафу, снял с него поролоновый матрас, достал несколько простыней, одеяло и все это сбросил под самой стенкой. Затем опять вышел из камеры и в одном из столов выбрал несколько длинных цепей с раскрытыми наручниками. Вернувшись к Александре, подвел ее к матрасу и прикрепил правую руку цепью к стене. Затем развязал веревку на запястьях, отступил на два шага и скомандовал:
   – Раздевайся! Догола!
   Во время всех этих операций девушка лихорадочно соображала, как можно использовать этот момент. Но даже без всяких проверок и разминок становилось понятным: перипетии последних нескольких суток не прошли для организма даром. Болела каждая клеточка тела, если к ней прислушаться, а уж о послушании этих самых клеточек мозгу и речи быть не могло. Такого тюремщика, как этот маньяк, надо бить только наверняка, потому как второй попытки не представится. Вон как смотрит внимательно, следит за каждым движением занемевших рук и за каждым брошенным в сторону взглядом.
   Пришлось в данной ситуации спасать только самое ценное, что у нее было: отвертку. Для этого она, уже сняв кроссовки, в неудобном положении запрыгала на одной ноге и, споткнувшись, завалилась на матрас. Натянувшаяся цепь резко дернула за руку, но зато левая уже нащупала такой желанный инструмент. Одно движение пальцев, и отвертка оказалась засунута под поролон.
   – Кидай все сюда!
   – Да пожалуйста, носи на здоровье. – Она выполнила требования и в сидячем положении развела руками. – А с этими обрывками что делать?
   – Кушать хочешь? – оскалился Ед. – Так сама подумай, как во время стриптиза снять остатки красиво и возбуждающе. Становись к стене и начинай! – И, опершись спиной на решетку, добавил: – Жалко, что трусиков нет, видать, и в самом деле тобой кто не лень попользовался.
   Стараясь сконцентрироваться на правильности танцевальных движений, Александра попыталась с некоторым артистизмом дорвать на себе майку, с невероятными усилиями кофту и, уже отбрасывая эти остатки, сделала вид, что оправдывается:
   – Ты со мной ничего не бойся, я здорова. Анализы совсем недавно сдавала. А все мужики в конторе вроде тоже регулярно проверяются.
   – Ха! Знаю я твои анализы, – ворчал тюремщик, собирая одежду и выбрасывая ее через калитку наружу. – А на твое здоровье мне плевать с Эйфелевой башни! Если не судьба, то вдвоем от СПИДа издохнем.
   – Ты что, фаталист?
   – Нисколько. Просто много знающий и умеющий пессимист. – Затем приблизился с другой стороны: – Лечь! Вытянуть правую ногу!
   Ничего не оставалось делать, как повиноваться. Будь у нее максимальные силы, может, и попробовала бы ударить тюремщика в глаз или, сломав себе пальцы на ноге, порвать ему кадык. А так оставалось только безучастно глядеть, как и вокруг лодыжки застегивается прочнейшая сталь наручников. Даже убей она сейчас этого хиппи, еще не факт, что удастся разомкнуть замок на руке, ключи-то уродец оставил на столе.
   – Ну вот, цыпка, пока здесь отдохни и силенок наберись…
   – А кушать?
   Он мерзко и похабно оскалился:
   – Накормить тебя, прямо не сходя с этого места?
   – Ой, Ед, да что угодно принеси. – Она прикинулась дурочкой. – И водички, пожалуйста!
   Синяки вокруг глаз наверняка не дали сотворить соответствующее жалобное выражение, потому что мучитель скривился с брезгливостью:
   – Будет тебе и водичка, будет и пирожок. Пока свет не гашу, можешь устроить себе гнездышко.
   Выходя, он тщательно запер за собой калитку, затем с улыбкой включил видеокамеру, направленную на пленницу, и удалился по ступенькам вверх. После того как хлопнула дверь, Александра, стараясь двигаться вяло и со стонами, чуть удобнее положила матрас, с заколотившимся сердцем незаметно поправив отвертку, а потом постелила сверху простыню. Жутко при этом мешали натянувшиеся цепи, заставляя действовать чуть ли не лежа на боку. Чуть подумав, постелила сверху обе другие простыни и между ними одеяло. В помещении было тепло, по всей видимости, обе имеющиеся здесь батареи топились постоянно, создавая температуру градусов двадцать пять выше нуля, но мало ли что будет позже. Да и от бетонного пола может так протянуть, что голышом здесь не вылежишь. Благо еще, что слой поролона довольно толстый.
   Попробовала лечь и накрыться. В самом оптимальном варианте правая рука доставала до головы или, вытянув ту же руку вверх, можно было поджать ногу. Подушек, видимо, здесь не выдавали, но и без этого усталое тело стало непроизвольно впадать в сон. Из крепчающей дремы вывело содрогание наверху железной двери. Тюремщик сбежал вниз вприпрыжку, прямо сквозь щель между решеток пропихнул полиэтиленовый пакет и, качнув его, швырнул к матрасу:
   – Подкрепись и только попробуй потом не отработать этот аванс в виде продуктов. Я тебе все торчащее отрежу!
   Левая рука девушки уже подтягивала кулек, когда он выключил камеру, поспешив на выход со словами:
   – Постарайся жевать интенсивнее, а то тут крысы размером с пуделя! Отберут! Ха‑ха‑ха!
   Вначале погас общий свет, затем, вместе с затихающим смехом, и отражающийся свет на лестнице, ведущей в подвал. Но Александра успела рассмотреть содержимое кулька чуть раньше: толстенная палка вареной колбасы, пакет нарезанного хлеба и две бутылки минеральной воды. Казалось бы, навсегда пересохший рот наполнился обильной слюной, а измученный желудок заурчал, как голодный тигр. Хотелось одновременно впихивать в себя пахнущую, похожую на молочную колбасу, до одурения ароматный хлеб и вместе с водой глотать, глотать и глотать. Благо еще догадалась и вспомнила, что после такого длительного воздержания ее может скрутить от боли, а то и от заворота кишок. Поэтому вначале сделала десятка полтора глотков воды, а только потом приступила к еде.
   Старалась есть маленькими кусочками и тщательно пережевывать. Раздумывая при этом и контролируя намеченную к поглощению порцию. Вначале широко раскрытыми глазами пыталась высмотреть приближающихся в полной темноте крыс, но потом сообразила, что никаких грызунов здесь не водится. Иначе бы на столах всю технику погрызли, все провода искромсали, а там вроде как все работает исправно. Значит, мерзкий тюремщик просто решил поиздеваться над пленницей, нагнать на нее ужаса перед темнотой и предстоящими экзекуциями. А то, что экзекуции будут, сомневаться не приходилось: подобные гниды всегда пользуются беззащитностью своих жертв. Да еще ко всему прочему он явно горел вожделением к Александре. Скорее всего, и раньше видел, ведь недаром и он ей показался знакомым. Другой вопрос, что на такого замухрышку стыдно обращать внимание, так и хочется оттолкнуться от такой личности поскорей взглядом и перевести его на нечто приятное.
   Вот как раз ассоциации с неприятным и подвигли девушку на проблески в воспоминаниях, которые озарили ей пару сценок в городе. Именно тогда в водовороте иных лиц и припомнилось парочку раз это отталкивающее выражение: ненавидящие глаза среди вороха неухоженных, немытых волос.
   «Значит, он следил за нами с Дмитрием уже давно! И Пылыч сразу постарался перестраховаться по полной программе! Предчувствовал старый зверюга, что ситуация может вырваться у него из-под контроля, – загрустила Александра, ощупывая колбасу и остатки хлеба. – Хватит, больше нельзя! Надо вначале поспать, потом опять пожевать. Зато попить сейчас можно чуть больше. – Она сделала очередные глотки воды и опять опечалилась: – А если придут и заберут то, что не доела? Да и потом не дадут? Вот будет жалость…»
   От таких рассуждений слезы полились из глаз непроизвольно. А потом так и продолжали литься, лишь только девушка вспоминала Дмитрия, свою никчемную жизнь или свою беспросветную долю. Так и тянулось время долгие часы: выпадала из реальности, возвращалась из сна от запаха колбасы, зажатой в руке, ела, плакала, пила и вновь проваливалась в омут кошмарных, почти не успокаивающих снов. И снилось ей, что Дмитрий никак не может отыскать ее в тягучей, смертельной черноте. Идет, протягивая перед собой руки, и с надрывом кричит в пустоту только два слова: «Где ты?»

Глава 13
Чудеса «замачивания»

   Вертушка представляла собой весьма диковинное сооружение. Все заключалось в пространстве бассейна с высокими бортами. На глубине метра в полтора вскипала пузырями тягучая золотистая жидкость, очень напоминающая огонь в камине у отшельника. Да он и сам только присмотрелся, как удивленно воскликнул:
   – Как похоже на наше пещерное чудо!
   На что Дана закивала головой часто, и граф Дин с сомнением кивнул после некоторого раздумья:
   – Да, есть некоторое сходство.
   Из центра фонтана до самого потолка поднимался восьмигранный шпиль из серебристого металла, а уже на этом шпиле имелись четыре насадки, крестом расходящиеся в стороны к бортикам бассейна. И вот на концах этих насадок и крепились какие-то ажурные сиденья, очень похожие на сиденья в парках аттракционов. Потому что вверх торчали фиксирующие дуги страховки.
   Вот именно на них и указал приглашающим жестом Торговец:
   – Не бойтесь! Усаживайтесь в противоположные люльки, и, пока вас закрепляют, я коротко обрисую суть процесса. То, что вы сейчас видите, является одним из величайших изобретений разумных существ. К сожалению, созданное пока только в единственном экземпляре. Оно является как бы «проявителем» человеческих способностей к исцелению себе подобных. А в случае уже имеющихся способностей, к усилению последних. Хотя при «замачивании» порой совершается удивительное: способность появляется вместе с уникальным даром. Но такое событие редчайшее, потому что более высокий по своей сути дар может наложиться лишь на уже имеющиеся способности. Несколько запутанно для краткого ознакомления, но сейчас я вам приведу простые примеры. Начну с жителей Успенской империи. Их способность к самоизлечению забирается в раннем детстве, поэтому в возрасте Деймонда ему будет просто за счастье само восстановление этого умения. Если бы он прожил со своим умением хотя бы год, то у него появилась бы возможность пробудить в себе и дар, благодаря которому он смог бы лечить других, как это делают жрецы черного монолита. Если бы он уже был жрецом, то вполне возможно, что в нем отыскались бы и уникальные силы, дарующие умения, подобные умениям наших лучших воспитанников. Но и те уже в свою очередь могут после вертушки достичь уровня нашего могучего ректора академии, господина Титела Брайса.
   – То есть с каждым разом окунания в эту жидкость можно подняться на один уровень выше? – вставила вопрос Дана.
   – Нет. Устройство помогает только один раз. И сразу поднимает потенциал будущего врача до максимально возможного для него уровня. То есть, по существующей у нас шкале, до плюс четырех. Хотя иногда оставляет и на нуле. Так что не разочаровывайтесь, если вдруг что-то не получится. – Граф попытался хлопнуть в ладоши и на мгновение напрягся, словно скрывая от стоящей рядом с ним Андорры полоснувшую по груди боль. – Так, какие будут еще вопросы?
   Пока отшельник собирался с мыслями, землянка, как всегда, успела раньше:
   – Как я понимаю, нас перевернут вниз головой и начнут макать прямо в бассейн?
   – Зачем же так грубо! Вы сами увидите, как это прекрасно и незабываемо. Поверьте, если пятилетние дети на это идут с восторгом, то уж взрослым опасаться нечего.
   Созрел для вопросов и Деймонд:
   – Вообще-то я сирота, и повитуха, с которой я работал, утверждала, что я могу оказаться родом из другого государства. Порой и таких людей находят на берегу…
   – Вот и отлично! Тогда твои возможности удваиваются. Чем позже тебя отыскали, тем наверняка позже лишили умения самоизлечения.
   – Но я уже проходил обряд в черном монолите, и у меня не отыскали ни малейшего дара к излечению.
   – Уважаемый! – воскликнул Дин, все больше и больше воодушевляясь, словно это ему предстояло пройти «замачивание». – Вот именно поэтому я и хотел тебя проверить в обязательном порядке. Это же будет такое чудо, если мы уличим вершину Прозрения во лжи или инсинуациях. Все, приготовьтесь! Глаза лучше не закрывать, потом будет чем восторгаться. И самое важное: не забывайте дышать! Что бы ни случилось – дышите глубоко и полной грудью. Давай!
   Он дал отмашку парню, сидящему за каким-то пультом чуть в стороне, и еле слышимый до этого гул усилился. Сооружение вздрогнуло и с ускорением стало вращаться по часовой стрелке. Изначально сидящих в креслах стало прижимать к спинкам, ну а далее стали твориться чудеса и странности. Несмотря на явное ускорение, центробежное давление уменьшилось, а потом и вообще исчезло. Жидкость при этом тоже стала вращаться в бассейне с огромной скоростью в попутном направлении. А потом устройство и в самом деле напомнило некие качели на аттракционах. Потому что занятые людьми сиденья начали двигаться еще и вверх и вниз, с каждым разом увеличивая амплитуду.
   Стало сразу понятно, как произойдет «замачивание». Но в первое касание у Даны и Деймонда чуть сердце в пятки не провалилось. А дальше наступил восторг. Взбившиеся тяжелые брызги не улетели за пределы бортика и не упали обратно вниз, а так и остались висеть в воздухе переливающимися каплями золотистого дождя. Второе касание вздыбило еще большее количество волшебной влаги, и она стала попадать на волосы, лицо и одежду, вызывая в местах соприкосновения с кожей блаженную негу. Третий удар по жидкости поднял целую волну, которая превратила все пространство над бассейном в мельтешащее отблесками света торнадо. И чем больше соприкасались сиденья с бурлящей массой, тем меньше оставалось свободного пространства внутри вращающегося торнадо для воздуха.
   Как ни странно, Дана поверила в возможность дышать и, ни секунды не задумываясь больше о последствиях, с каким-то восторгом вдохнула окружающую суспензию. Вот теперь ее сознание прихватило основательно. Как любил иногда выкрикивать Петруха при редком баловстве с алкоголем: «Торкнуло!» Да так торкнуло, что в бушующем экстазе она дико заорала и, кажется, на короткое время провалилась в эмоциональный обморок. Потому что уже в следующее мгновение вдруг сообразила: они с отшельником оказались в сплошном столбе золотистой жидкости. Ничего не менялось, ничего не вскипало, ничего не затрудняло восторженного дыхания и ничего не вращалось. Только лапы с сиденьями равномерно опускались и поднимались, не создавая ни ощущения взлета, ни ощущения перегрузок. И только присмотревшись к хорошо различимому лицу сидящего напротив ашбуна, земная женщина вдруг догадалась по мельканию вне столба светлых и темных пятен, что все сооружение продолжает вращаться с бешеной скоростью. Кажется, ее напарник это тоже заметил, потому что его рот открылся в немом крике полоумного восторга, а прижатые до этого к груди руки вдруг потянулись в ее сторону с поднятыми вверх ладонями. Он словно делился с ней невероятными, волшебными ощущениями, которые переполняли его душу и сознание. Дана ответила ему тем же, и свершилось очередное чудо: от их ладоней навстречу друг другу поплыли концентрические расширяющиеся круги ярко-желтого цвета. Словно маленькое солнце стало испускать из себя кольца своего пышущего жара. Совместившись в центре столба, круги соединились, вспыхнули с еще большей насыщенностью и с каким-то всхлипом восторга, превращаясь в серебристый дождь, стали опадать вниз. Одновременно с этим и мелькание снаружи столба стало замедляться, показывая, что вращение прекращается. Замерли и колебательные движения. И в конце концов все стихло и замерло. Проходящие обряд продолжали, блаженствуя, сидеть в жидкости, наблюдая замерших вне бассейна зрителей. Как ни странно, но их ряды теперь пополнились. Среди них стоял ректор академии, еще десяток знакомых и незнакомых взрослых и около двадцати ровесников Андорры и того самого парня, который продолжал сидеть за пультом управления установкой. Но вот и он встал и первым показал рукой вверх. Вся жидкость тихо и мирно опускалась вниз единым уровнем. А вскоре и прошедшие «замачивание» люди уже сидели совершенно сухие и почти не помнящие себя от пережитого чуда. Первые вдохи нормального воздуха показались резкими и неприятными, колющими и раздирающими легкие, но все равно неприятные ощущения при этом не испортили общей эйфории.
   Первым, довольно сильным голосом, странным для недавно лежавшего при смерти раненого, заговорил граф Дин Шахматный Свирепый.
   – Ну вот, ваше высокое научное преосвященство, – обращался он к Тителу Брайсу, – а вы утверждали, что таких чудес не бывает. Однако, – он еще более повысил голос, – еще как бывает! – Затем повернулся к притихшим целителям: – Ну, что встали? Принимайте своих коллег!
   Тут уже заорали, зашумели, задвигались все. «Замоченных» ласково вытащили из зажимов, на руках передали в толпу, и две группы орущих от искреннего счастья парней и девушек стали подбрасывать виновников торжества вверх.
   – Ай! Я же расшибусь! – вдруг стал повизгивать от смеха Деймонд.
   – Тут же сразу и подлечим! – хором ответили ему снизу.
   Чуть ли не синхронно с ним взлетающая женщина тоже запричитала:
   – Ой, мамочки! Зачем же меня так подбрасывать?!
   – Традиция! – гремело в ответ.
   – И что за гений такую традицию придумал?!
   – Твой коллега!
   Когда наконец эйфория немного улеглась и летунов поставили на пол, один из юношей указал на стоящего в стороне и радостно улыбающегося мальчика лет восьми:
   – Вот он и придумал, когда два года назад получил второй уровень сразу. Нагло так вылез из сиденья и потребовал после оглашения результатов: «Почему вы меня не качаете?!» Видимо, у них там, на Земле, так принято.
   Сердце у Даны почему-то защемило, а в глазах защипало, когда она поняла, что видит перед собой самого настоящего земляка, но уже в следующий момент к ней протолкался Дмитрий Светозаров. Вернее, не протолкался, а ему уступили дорогу после интенсивных просьб и увещеваний со стороны Андорры. В образовавшемся кругу оказался и сияющий от счастья отшельник.
   – Ну, как вам удовольствие? – обращаясь к обоим одновременно, воскликнул владелец замка, да и всей Свирепой долины. – Воспоминание на всю жизнь! Не правда ли?
   Даже умеющая всегда найти нужное слово Дана не нашла ничего иного, как согласно кивнуть в ответ.
   – Вот и здорово! Но теперь я вам хочу объявить результаты пробуждения ваших способностей. Ты, красавица, умудрилась сразу стать доктором с даром, позволяющим лечить других. При таких талантах тебе просто обязаны поручить управление как минимум крупнейшим госпиталем или академией на Земле. Если, конечно, еще чуток подучишься. Вот, носи с гордостью и к вящей славе самого драгоценного среди людей рода целителей!
   С этими словами он попытался надеть на шею довольно высокой женщины серебристую цепочку в виде тонкой змейки, которая своими клыками держала медальон с надписью: «Умри, но вылечи!» Но видимо, еще не совсем зажившие и сросшиеся раны внутри его кольнули и он не смог поднять свои ладони выше плеч. Высоченный, около двухсот пяти сантиметров ростом, ректор попытался перехватить знак отличия, но женщина без малейших раздумий брякнулась на колени и склонила голову. А когда встала обратно, то лишь с трудом сумела выдохнуть:
   – Спасибо! Умру, но вылечу!..
   Затем в руках у графа оказалась другая подобная отличительная награда, но уже золотистого цвета.
   – Ну а ты, Деймонд, нас вообще поразил: шагнул на уровень плюс три. Теперь тебя могут чему-то научить только такие люди, как наш ректор. Ну или твои коллеги, как Андорра. Так что, скорей всего, ты родился где-то в этой империи или на этом континенте и твои окончательные способности не оказались уничтожены в раннем младенчестве. И грязная, черная пакость, гнетущая все живое в Успенской империи, лжет! Ты – один из лучших потенциальных целителей этого мира. Поэтому…
   Он передал отличие в руки ректора, и тот с улыбкой надел его на шею окаменевшего от переживаний Деймонда. Добавив при этом:
   – Носи с гордостью!
   Причем только в этот момент вышедшие из вертушки люди заметили у Титела Брайса подобный медальон, но сделанный из сплошного прозрачного камня. Обрамленный в полоску из белого золота, он намекал на свое уникальное происхождение, но представить себе, что случаются бриллианты такого размера, было трудно. Легче подумать, что для самого высшего отличия используют нечто искусственное, созданное в лабораториях.
   Кажется, несостоявшийся отшельник вообще не смог совладать со своим голосом, но в ответном шепоте три слова все-таки можно было понять:
   – Умру, но вылечу!
   Наверняка торжественное чествование новых коллег обязательно продолжилось бы, да и ректор стал намекать на обязательный по такому случаю банкет, но граф Дин оказался непреклонен:
   – Увы! У нас совершенно не осталось времени.
   Жительница Земли его горячо поддержала:
   – Конечно, мы и так уже задержались слишком долго.
   А наконец-то расцветший улыбкой ашбун покладисто добавил:
   – Нас ждут великие дела!
   – Прекрасно сказано, мой друг, – тепло прощался с ним Тител Брайс уже на ходу. – Но в следующий раз банкет состоится обязательно!
   – Это уже я об этом позабочусь, – обещал граф, усаживаясь со своими сопровождающими в лифт. – До скорой встречи, Тит! Присматривай тут без меня…
   Что он имел в виду, никто не понял. Дверь закрылась, и современное для любого техногенного мира средство перемещения понеслось наверх. Хотя худой высоченный товарищ Торговца таки успел кивнуть в ответ.
   Наверху, в том самом зале с кроватью, несчастный управляющий уже извелся от нетерпения. Его жутко пугали переминающиеся с копыта на копыто мулы, и, судя по открытым настежь окнам, не только из-за риска поцарапать уникальный паркет.
   – Ваша светлость, все приготовлено, как вы и приказали! – бросился он навстречу. – Ваше «мыло» я сам доставил, помня строгие указания на сей счет.
   – Не сомневался в подобной ответственности, только вот вдобавок наденьте на мулов шоры. Самые плотные и темные, какие имеются. – Затем граф указал на отдельно стоящий мешок Дане. – Это для вашей группы. Тол. Выглядит как мыло. Думаю, что через ворота его пропустят без всяких проблем, потому что я и сам давненько все собираюсь так поступить. Да только времени на подвиг не хватает. Вот в той шкатулке – дистанционные взрыватели. Скорее всего, их придется оставить в камере хранения, а потом пронести окружным путем через горы.
   – Легко, – подтвердила новая целительница, рассматривая внутренности коробочки и чувствуя в своих руках какую-то странную силу. – Смешно, но мне кажется, что я просвечиваю пальцами эти взрыватели, как рентгеном.
   – Хм! Это, наверное, у вас еще играют остаточные силы бассейна вертушки. Там такие чудеса происходят, что у меня самого порой волосы дыбом стоят. А у вас сегодня еще и радиальные кольца образовались! Всего второй раз в нашей истории это произошло. Эх, а как это положительно сказывается на самой вертушке! В другое время тоже бы там на пару суток застрял. Это так важно… Да только рассказывать долго. – Он посмотрел, как всю поклажу приторочили к седлам, сам надевая при этом теплую куртку. – Ну что, в путь?
   – Нам где встать?
   – По бокам от меня. Крепко держите мулов за узду и за седло, может сильно швырнуть наземь после прибытия, да и потом животные будут, скорей всего, долго приходить в себя. Могут и лежать некоторое время. Но потом подымайте – и в путь. Постараюсь вас доставить как можно ближе к Воротам, чтобы вы уже сегодня оказались на месте.
   – Да, небось наши охотнички нас заждались…
   Торговец в последний раз осмотрелся по сторонам и скомандовал окружающим:
   – Лучше всего, если вы все покинете зал. До встречи! И помните, я вас всех люблю!
   Андорра, конечно, выглядела самой недовольной и тронулась в сторону выхода чуть ли не самой последней. Тогда как управляющий вопросительно показывал на центр зала:
   – Ваша светлость, а что делать с кроватью?
   Тот растерянно подергал себя за мочку уха и пробормотал:
   – С ней вместе я ведь тоже пробовал… – Но потом принял решение: – Пусть здесь еще постоит, до моего прибытия. Разве что после нашего ухода сдвиньте кровать пока под стенку.
   Когда все удалились из зала, Дмитрий Светозаров стал концентрироваться взглядом на пустоте перед собой, потом пробормотал:
   – Закройте глаза! – И в следующее мгновение исчез. Потому что ощущение его ладоней на плечах пропало.
   И вслед за этим завертело и закрутило Дану с Деймондом. Ноги ощущали под собой пустоту, тело – уже знакомые толчки и обжимы, но руки с удил и луки седла старались не убирать. И держась за них, как за нечто материальное, и не выпуская это, как очень необходимое.
   Теперь они, после замачивания на вертушке, уже ничего не боялись. Поэтому второй раз вихрящуюся телепортацию перенесли намного легче и спокойнее. Совсем незаметно под ногами оказалась земная твердь, по ушам ударило взволнованное ржание мулов, а тело ощутило довольно сильный ледяной ветер. В предгорьях Бавванди начиналось нечто похожее на пургу или метель.
   Скорее всего, именно от холода животные очень быстро поднялись на ноги и позволили лучше осмотреть крепление поклажи. Оглянувшись вокруг себя, новопосвященные целители поняли, что их отбросило друг от друга метров на пятнадцать. Но еще дальше оказался Торговец, только сейчас вынырнувший из мельтешащих снежинок.
   – Вот незадача! Как нас раскидало в стороны. Пока вас рассмотрел, уже испугаться успел, что не сложилось. Ох и холодища! – Шапки у него не было, и он ладонями прикрывал начавшие белеть уши. – Как у вас?
   – Полный порядок, – ответила женщина за двоих. – Куда нам двигаться?
   Вполне резонный вопрос, когда иначе как по нескольким массивным возвышенностям, виднеющимся в снежной круговерти, сориентироваться не по чему.
   – Вот тут, в пяти метрах, дорога.
   Они двинулись следом за графом и быстро ощутили под ногами каменные плиты.
   – Дальше она выводит в распадок между тех двух вершин, и уже через полтора километра попадете на основную дорогу. По ней налево, километра через три – Ворота. Не заблудитесь?
   – Нисколько! – подтвердил Деймонд. – Мне кажется, я уже прекрасно понял, где мы находимся. Так что никак не заблудимся.
   – Тогда до встречи! Дана. – Он приблизил лицо к ней вплотную: – Меня очень интересует, кто вашу группу посылал для слежения за мной, где он находится и что из себя представляет.
   – Это они тебя ранили?
   – Не знаю, но проверить мне придется всех. Поэтому ты мне сэкономишь массу времени, если поможешь информацией.
   – Несомненно!
   Женщина и минуты не сомневалась в своих действиях, понимая, что пребывание на Земле осталось в далеком прошлом. Да и вообще, теперь следовало несколько иначе смотреть на свою кровавую деятельность в прежней жизни и начинать помогать таким людям, как Дмитрий Светозаров.
   Поэтому она сжато поведала про Павла Павловича, про основные направления в работе конторы и указала адрес главного офиса.
   – Спасибо! Надеюсь, мне эти данные очень помогут, – от души поблагодарил Торговец и дал последние инструкции для «третьей»: – Если не смогу к вам прорваться сегодня или завтра, постарайтесь потом раз в час выходить на волну приема по радио. Тогда я с вами свяжусь, если волны пройдут. Дней пять постарайтесь сидеть тихо и только собирать данные, попытаюсь к вам за это время прорваться. Ну а в остальном – действуйте по обстановке. Задача остается прежняя: повредить, а в идеале полностью прекратить функционирование черного монолита.
   – Поняла. До свидания.
   Так и ведя мулов в поводу, путники двинулись в сторону тракта Магириков и вскоре скрылись за мерцающей пеленой снежинок. Здесь, намного западней, чем в Свирепой долине, еще оставалось пару часов светлого времени суток. Так что до пещеры на середине тракта, если ничего экстренного не произойдет в Воротах, парочка наездников должна добраться к полуночи. Вполне приемлемый срок как для своевременного успокоения товарищей по «третьей», так и для незаметного провода навьюченных животных к расположенной на самом отшибе пещере.
   Содрогнувшись от холода в очередной раз, Дмитрий осмотрелся кругом, сконцентрировался и переместился сразу в свою Башню в столице королевства Ягонов.
   До каждой мелочи знакомый Перекресток встретил его привычным хохотом зеленого тумана, колышущегося в расположенных с четырех сторон тоннельных проемах. Сигнализация о прибытии тоже сработала как следует для посвященного в ее секреты. Если бы Торговец не утопил слегка выступивший из стены камень обратно, секунд через пять наверху бы раздался удар сигнального колокола, и дежурящая стража бросилась бы по винтовым каменным ступеням вниз.
   «Наверное, так и получилось, – думал Светозаров, поднимаясь хоть и не вприпрыжку, но довольно бодро вверх. – Я выпал, меня вынесли и успели откачать и заштопать. Но как же я все-таки кровать с собой уволок? Да еще и на середину тракта Магириков? Надо будет еще раз прямо из госпиталя попробовать. Или где там меня местные шафики и доктора лечили. Хотя там, как мне помнится, даже рядом дуги перехода нет. Неужели с грохотом уходил и с потрясениями? Тогда понятно, откуда пыль и куски штукатурки. Ладно, сутки еще не прошли, наверное, починить не успели, попробую разобраться. Но! Опять-таки – позже. Сейчас срочно экипируюсь, успокаиваю Бонзая – и на Землю!»
   Его выход на уровень поста с гвардейцами, расположенного в фойе огромного сооружения, произвел эффект частичного паралича. Все три воина, как только увидели главного королевского шафика и лучшего друга его величества Бонзая Пятого, дернулись пару раз на месте, словно не зная, куда мчаться, невнятно замычали, не зная, что сказать в первую очередь, но потом все-таки дисциплина и отработанные годами рефлексы сработали. Один из них дернул за бечеву наружного сигнала, и после этого движения на вершине Башни весело зазвенел переливистый малый колокол. Тогда как старший смены бросился рапортовать:
   – Здравия желаем, ваше магичество! Башня в полной сохранности и неприкосновенности, но все вокруг прямо извелись в ожидании! Как же вы так, недолечившись, и куда-то пропали?!
   – Здорово, молодцы! Как видите, жив и здоров, по делам отлучался. Вскоре опять уйду. А где его величество?
   – Так только недавно они по вашей усадьбе проходили с шафиком Флавией. Вроде как в переходной тоннель спустились, но и там колокол слышно, так что сейчас наверняка вернутся.
   – Вот и отлично! Пусть ко мне подымаются, если настроение есть. А то мне пока разгуливать некогда, надо в дальнюю дорогу собраться.
   Торговец приблизился к двустворчатой внутренней двери и набрал на панели доступа нужный код. В ответ тихо щелкнули открываемые замки и зашуршали уходящие в стену стержни. Слишком много вещей, хранящихся в расположенных наверху помещениях, были опасны для этого мира, и единственным, кто еще сюда имел право входить и знал, как это сделать, являлся Бонзай Пятый.
   Оставив одну створку приоткрытой, первый шафик королевства поднялся по лестнице всего на один этаж и сразу приблизился к одному из массивных сейфов, вмурованному в боковую стену. И здесь при открытии не обошлось без секретов, но уже через пару минут ближайший стол был завален самой различной универсальной экипировкой. Затем на очереди оказался второй сейф, из которого стали изыматься орудия убийства.
   Как раз тогда и появился самодержец империи Ягонов. Причем за ним следом спешили не только Флавия Несравненная и второй придворный шафик Аристарх Великий. Приветствия и лавина сумбурных вопросов вскоре перешли на те темы, которые больше всего интересовали ближайшего друга и коллег шафика Дина. Он им кратко ответил, где был и где его так здорово подлечили. Но затем и сам поинтересовался:
   – В двух словах: что во мне было и долго ли я валялся в госпитале? – А когда выслушал это, уточнил: – Но место моего ухода зафиксировано четко?
   – Четче не бывает! – заверил король. – На полу там все подмели и убрали, но вот наверху такая пробоина с трещинами, что, возможно, придется менять перекрытие. Такое впечатление, что ты лбом потолок таранил.
   – К счастью, как видишь, башка в сохранности.
   – Ну а остальное кто тебе продырявил?
   – Вот как раз выяснением этого вопроса я сейчас и займусь. А заодно постараюсь отыскать и свою женщину. Если ее не убили…
   – Значит, все-таки женщина? – Бонзай переглянулся с придворными шафиками. – Та самая, что была обещана как сюрприз?
   – Она самая.
   – Ревнивый муж?
   – Если бы… Спецслужбы, скорее всего. Еще якобы отыскавшуюся мою сестру сюда приплели… Сволочи! Ну ничего, от меня никто из них не уйдет!
   Дмитрий со злостью выдохнул и открыл продолговатый чемоданчик, присматриваясь к оружию. А когда поднял глаза, заметил, как король деловито уже примеряет хорошо знакомый ему пуленепробиваемый сюртук. Флавия тоже успела кое-что схватить со стола с экипировкой.
   – Эй! Руками не трогать! А то…
   – А то что? Сам одевать нас будешь?
   – Мне пока никто не нужен, – постарался с твердостью ответить Торговец. – Вначале мне надо самому сбегать.
   – Ну нет! Хватит! – Король тоже умел, когда надо, говорить и жестко, и безапелляционно. – Уже и «досамался», и «добегался». Видел бы ты себя с развороченной грудью.
   – При чем здесь грудь?.. Аристарх, не трогай лазер!
   – Может, мне и дышать запретите, ваше магичество? – с ехидством отозвался тот. – Да и вообще, Бонзай всегда на какие-то разборки мчится, Флавию берут, а меня вечно заставляют домашним хозяйством заниматься. Да что же это такое!
   – В первый раз я вообще никого брать не собираюсь.
   – А вот тут его величество прав, одного тебя никто не отпустит. Другое дело, что ему самому надо делами королевства вплотную заняться. Как-никак несколько высших гостей прибыло во главе с императором Константином Решительным. Да и в самой столице разброд полный.
   – Только не надо меня учить! – стал закипать недовольный монарх, но его неожиданно перебила Флавия:
   – Действительно, его величеству просто нельзя сейчас покидать столицу, а вот мое сопровождение советую даже не обсуждать.
   – Уволю! – нахмурился самодержец.
   – Ха! Напугал! Пожалуюсь твоей супруге!
   – Стоп, стоп! – Дмитрий поднял обе руки для примирения. – Начну по порядку: ты, Флавия, никак со мной отправиться не можешь.
   – Почему это?!
   – По той причине, что там монастырь. – Заметив приоткрытый рот красавицы, жестко добавил: – Мужской монастырь! – Потом перевел взгляд на короля: – Бон, мне действительно помощь пока не нужна. В крайнем случае, хватит и сопровождения Аристарха.
   Придворный шафик, как только это услыхал, с еще большей интенсивностью стал переодеваться. Он тоже давно познакомился с надежной и удобной защитой. Зато друг возмутился дальше некуда:
   – Это вообще ни в какие ворота не лезет! Я лучше всех стреляю, лучше всех в морду бью, а он решил с собой старика волочь!
   – Это кто старик?! – задрожал от негодования Аристарх. Но после примирительного хлопка по плечу возмущенно екнул и продолжил одеваться.
   – Там ни в морду бить не придется, ни стрелять, – успокаивал товарища Дмитрий.
   – Зачем тогда столько оружия берешь?
   – На всякий случай.
   – Вот и я с тобой отправляюсь на всякий случай.
   И он решительно стал повторять действия Аристарха. Пришлось требовательным взглядом обращаться за помощью к Флавии. Та, хоть и была расстроена категорическим отказом, моментально переметнулась на сторону коллеги. При этом и тон сменила на официальный:
   – Ваше величество, вы не забыли, что вас во внутреннем дворе ждет супруга с ребенком?
   – Ой! Какая ты несносная… Скажешь ей, что отбыл по важным государственным делам с шафиком Дином.
   – Ага, так и передам: отбыл по делам «на всякий случай».
   – Вот язва! Не выдирай фразы из контекста!
   – То же самое сказать императору Константину?
   Бонзай Пятый на момент замер, словно в озарении, и обратился к другу:
   – Дин, я тут вспомнил: император Юга так просил вернуть ему Несравненную, так просил… Надо будет ему пойти навстречу.
   – Да хоть сию минуту! – фыркнула Флавия, переводя взгляд на Дина и пожимая плечами. Мол, меня король никак не послушает.
   – Ладно… пусть тогда прогуляется, раз так жаждет, – нехотя согласился Дмитрий. – Может, оно и к лучшему: если быстрый просмотр даст какие-то результаты, то мы с тобой, Бон, попробуем высмотреть детали подглядыванием. Опять-таки, лишь после того, как покинем монастырь. Внутри наш тандем не сработает.
   – Почему?
   Аристарх знал про редкостную сработанность Бонзая и Дина в процессе подсматривания. Сам он на такое не годился вообще. С другими людьми подобное действо или вообще не получалось, или получалось с большим трудом. А всего таких людей для идеального контакта при парном подсматривании насчитывалось не более десятка. Да и те в основном находились в Свирепой долине.
   Долго трепаться о месте назначения Дмитрий не стал.
   – На месте сам поймешь.
   После чего основное внимание уделил приведению своих спутников в надлежащий внешний вид и правильной маскировке напиханного во внутренние карманы оружия. Приговаривая при этом:
   – В мой последний визит в монастырь меня выследить не могли, но вот на обратном пути я стал свидетелем каких-то слишком уж кровавых разборок. Поэтому вполне может такое случиться, что и в том месте враги на меня устроят засаду. Скорее всего, меня считают мертвым, но бдительности терять никогда не стоит.
   Король на эти высказывания толкнул Аристарха локтем в бок и проворчал:
   – Ну вот, а он нас брать не хотел…
   – Там, где один пройдет тенью, трое – это уже толпа! Мог бы уже запомнить азы действия наилучших диверсионных и разведывательных отрядов. Ну вот… вроде все как надо… Спускаемся на Перекресток!
   Неиспользованная экипировка и оружие вновь оказались в сейфах, и четыре человека поспешили по лестнице вниз. А когда до их слуха стал доноситься звук хохота, Дмитрий обернулся к своей коллеге:
   – Все, Флавия, возвращайся. И будь умницей. Успокой всех и скажи, что вернемся часов через десять-пятнадцать. Конечно, если не отыщем чего-то экстренного и не застрянем на Земле дольше.
   Та с досадой на лице так и замерла на ступеньке. Тогда как Бонзай Пятый обернулся и крикнул со смешком:
   – А ее величеству Власте можешь доложить, что я убыл в сугубо мужской, холостяцкой компании. Я потом проверю…
   – Ага! А то я не знаю, куда подобные компании чаще всего намыливаются! – крикнула им вслед женщина. Затем чуть постояла и после разочарованного вздоха стала подниматься наверх. Хотя ворчания так и не смогла сдержать: – В «холостяцкие» командировки может поверить только такая наивная глупышка, как наша королева. Хотя… мне самой было бы спокойнее, если бы они сейчас отправились на обычную попойку… Да и Власте тоже… наверное…

   На Земле как раз продолжался разгар лета, поэтому появлению трех мужчин в одинаковых, наглухо застегнутых пальто несколько странного покроя с капюшоном на спине мог бы подивиться любой встречный-поперечный. Такого же цвета брюки, вроде как утепленные, несколько бутафорские, похожие на горнолыжные полусапожки, да еще и перчатки на руках, могли вызвать недоумение: а не жарко ли этим прогуливающимся мужчинам?
   Но в довольно светлом и ухоженном лесу прохожих в данный момент не было. Отсутствие дождей в последние недели избавило эти места от деятельных грибников, а слишком дальнее расположение от населенных пунктов – от активных и шумных отдыхающих.
   Так что троица после прибытия чуть постояла, прислушиваясь к постепенно возобновляющемуся птичьему гомону, а потом решительно устремилась за своим лидером. Выход из створа между мирами не должен был наделать сильного громыхания в данной местности, поэтому Дмитрий и выбрал эту точку для перемещения. Тем более что в последние годы он все лучше и маневренней переносил за собой не только единичные особи, но и небольшие группы. А уж про неодушевленные предметы и речи не шло: Торговец с грузами до тонны работал без больших трудностей.
   Путь через лес, как и потом участок пути к самому монастырю со стороны дальних тылов, занял всего полчаса. Да и зайдя на территорию монастырского сада, они так под прикрытием деревьев и приблизились к высокой кирпичной стене именно с тыла.
   – К главным воротам не пойдем, – шептал Светозаров. – Попробуем залезть вначале на забор и внимательно осмотреться. Потому как калитку нам вряд ли кто откроет, сколько ни стучи.
   И как раз в этот момент Аристарх замер на месте как вкопанный.
   – Что это?! – Он показывал рукой на замшелые крыши массивного строения монастыря. Видимо, только сейчас смог что-то рассмотреть.
   – Заметил-таки, хоть и не сразу. – Дин тоже остановился, посчитав, что надо дать хоть какие-то объяснения. – Значит, некоторые твои возможности и на Земле сохранились. Мне эта аура еще из леса видна была. А ты, Бон, что-то видишь?
   – Крыши, что ли?
   – Понятно. Так вот, над этим местом огромный купол неизвестной то ли энергии, то ли ауры, защищающий строение от подглядывания и перемещения внутрь. Туда войти можно только ножками. Но место уникальное, нигде, ни в каких мирах такого больше нет. Ну, по крайней мере, мне не попадалось. Двигаем! А внутри поймете и все остальное.
   Они приблизились к стене, и Аристарх составленными вместе руками приподнял короля себе на уровень груди, а потом и на плечи. Бонзай аккуратно выглянул из-за гребня, рассматривая внушительное подворье, и не сдержался от восклицания:
   – Вот это да!

Глава 14
Оперативная работа

   Василий встретил вернувшихся с охоты товарищей в черной каракулевой шапке и в облачении из старых одеял. Причем встретил на гребне первого уступа, чуть выше пещеры, стараясь помочь с перемещением сразу четырех полутушек и сложенных отдельно внутренних вкусностей.
   – Ого! Да вы даже шкуры догадались снять, а все лишнее бросить, – удивился он, бросаясь к единственной женщине в компании охотников и перехватывая у нее с плеча тяжеленный мешок.
   – А то! – Сильва с довольным стоном распрямила спину. – Ребята две половинки тащат, а две тремя полками выше остались. Времени хватало, так что разобрали мясцо как положено.
   – Отлично, второй ходкой за ними вернемся.
   – Чего это ты так вырядился? – хихикнул Петр, подходя ближе. – Неужели отшельник тебе в карты свои регалии проиграл?
   – Не угадал. Он их мне добровольно отдал, и я его теперь замещаю.
   – Ну и дела! – не поверила и Сильва. – Как же ты его уговорил?
   – Не я. Торговец приказал, вот и весь сказ.
   – Ожил, болезный?
   – Сравнительно. По крайней мере, выспрашивать и командовать сразу начал.
   Пыхтящий под своей ношей Курт думал о другом:
   – Мог бы Деймонда прихватить, раз он теперь не у дел.
   – Очень даже у дел. Да и никого в пещере сейчас нет. Все трое умчались вместе с кроватью в неизвестном направлении. Кажется, Светозаров подался куда-то лечиться кардинальным, колдовским методом.
   – Вот оно что…
   – Я от тоски, пока вас ждал, чего только в той пещере не перебрал и не переделал. Потому как для остальных коллег простуженным притворился.
   Сильва сразу же стала всматриваться вниз:
   – Никто не обратил внимания, как ты из пещеры вышел? Хоть и снежок порошит, но на фоне внутреннего освещения твой выход могли заметить.
   – За кого ты меня принимаешь? Из одеял и подручных материалов я сразу за дверью сделал небольшой тамбур. И для тепла, и для маскировки полезно. Теперь даже при отодвинутом камне внутри ничего не видно, да и его я задвинул на место. А то мало ли какой магирик вдруг в такую метель к теплу потянется. Кстати, тракт почти совершенно пуст, и сегодня все ночлежки наверняка переполнены.
   – И когда путешественники обещали вернуться? – Тяжело дышащий немец подкинул на плече полутушу, укладывая удобнее. – Может, мы зря все это тащим и нам вскоре «сброс» сделают?
   – Светозаров сказал, что постараются как можно скорее вернуться. Но вот жрачку он точно не обещал. Так что волоки и помалкивай…
   Они уже приближались к пещере, когда Петр высказал и свои опасения:
   – Слышь, Васек, а этот Торговец с Даной ничего не сотворит плохого?
   – Чего это ты так по черноглазой соскучился? – с ехидством поддела его Сильва.
   – Ха! С кем же я ругаться буду? – изумился парень. – Ты шуток не понимаешь, Василий в перебранке сразу за нож хватается, ну а Курт вообще по-русски ни бум-бум. Только с Даной и можно было над вами посмеяться да похихикать.
   – Сейчас и я над тобой хихикну, – отозвался кряхтящий немец. – Только вначале устрою тебе бум-бум этим кусочком мяса по «тфой глюпий башка»!
   – Ну вот, так я и знал, что он ничего не поймет! Уф!
   Они к тому моменту уже вошли внутрь, сбросили ношу на указанное прямо в тамбуре место на тоненьком одеяле.
   – Давайте сразу внутрь занесем? – предложил Курт, но старший группы возразил:
   – Не расслабляйтесь, ребята. Сразу на вторую ходку давайте. Мы тут сами затащим и разложим пока. Да и стол заодно вам накрою.
   Мужчины повернулись и скрылись за откосом входа, но слова ворчащего Петрухи донеслись отчетливо:
   – Как он меня достал своими приказами! Надо будет ему самый большой кусок мяса сегодня подсунуть, может, объестся и сляжет на недельку. Вот тогда уже я покомандую!
   – А почему ты? – возмутился Курт.
   – А кому еще можно доверить командование? Женщинам или черту нерусскому? Не смеши меня!
   Оставшиеся в пещере воины с хихиканьем закатили камень на место, отодвинули полог из одеял в сторону и споро занесли добычу внутрь. Разложив все на выступе возле камина, Сильва стянула с себя накидку, куртку и блаженно протянула:
   – Ох, как тут тепленько! – Окинула взглядом стол. – Да у тебя уже все готово!
   – Не все. Сейчас уже ставлю чугун на огонь и буду жарить мясо.
   – Лучше начни с печени и сердца. Удобней и быстрей, – посоветовала она, усаживаясь на скамью.
   – Ну да, я это и имел в виду. А ты пока пойди прими ванну.
   – Подожди чуток, дай с мороза отойти…
   Заметив, как она осторожно касается своего изуродованного лица, Василий подхватил кусок печени, положил его на разделочную доску и, нарезая тонкие полоски, стал забрасывать их в потрескивающий на донышке котла жир. Но спросить все-таки решился:
   – Лицо не замерзло?
   – На удивление… Но это тебе спасибо, приготовленный тобой жир меня буквально спас. Не знаю, как сейчас, в тепле, но там, в горах, мне было уютно и даже чуток комфортно. Ты молодец, на все руки мастер.
   – Ха, так это же здорово! – обрадовался мужчина. – За такого, как я, теперь любая женщина замуж выскочит с удовольствием. Вон, и готовить умею… я тут даже нечто вроде лука нашел, сейчас начну жарить, с ума от аппетита сойдешь.
   – Я уже начинаю сходить, – призналась Сильва, не в силах оторвать взгляда от вздымающегося над котлом парка. – И за такое питание готова на что угодно.
   – Правда? Ну так выходи за меня замуж! – сказал, словно прыгнул в бездонный колодец, Василий.
   И ответное затянувшееся молчание показалось для него хуже, чем приближение каменного дна в смертельном полете. Так и продолжая работать не оборачиваясь, он занервничал, потом не попал в котел полоской мяса, затем уронил продолговатую луковицу синего цвета на пол. И только подняв ее, решительно повернул свое странно раскрасневшееся лицо в сторону боевой подруги:
   – Ну, чего молчишь? Согласна?
   Та сидела с отвисшей челюстью и пялилась на замершего кашевара, который в нетерпении, скорее всего, машинально стал нервно подбрасывать свой нож за кончик окровавленного лезвия. А потом и вообще перевел свой взгляд на стенку.
   Наконец Сильва прокашлялась и сиплым голосом проговорила:
   – Если бы я не знала тебя столько лет, подумала бы, что ты шутишь… или издеваешься. Но ты ведь не такой, я знаю…
   Кажется, эти слова значительно взбодрили Василия. Он сразу задвигался, помешал деревянной палочкой шипящее в жиру мясо и переключился на нарезку местной разновидности лука со словами:
   – Ну вот видишь! Мы даже знаем друг друга как облупленных! Так что лучшей пары специально не отыщешь.
   Женщина тоже пришла в себя и интенсивно замотала головой:
   – Нет! Такое в голове не укладывается! Это противоречит всякой житейской логике.
   – Не понял, что тут противоречивого?
   – Да все! – воскликнула она и сама перешла к вопросам: – Как ты себе все это представляешь?
   – Легко! Мы поселяемся в соседних баронствах, потом объединяем их в одно и живем до глубокой старости в тепле и обжорстве. Неужели мы этот долбаный монолит не подпортим?
   – Я не о том! – занервничала и стала злиться Сильва. – Я об этом!
   Она всеми своими растопыренными пальцами указала на свою изуродованную кожу лица:
   – Ты бы хотел иметь такую жену?
   – Ха! Я уже давно не присматриваюсь. Мне важнее твое настроение, характер, умения… ну и все остальное.
   – Но… но так не бывает! – Ее глаза наполнились влагой.
   – Да перестань ты комплексовать из-за какой-то ерунды! – прикрикнул на нее Василий, не прерывая процесс приготовления мясного блюда. – Пока вас не было, я чего только не передумал и решил, что пора тебе в своих чувствах признаваться. Да и Торговец к этому поторопил своими очередными чудесами. Теперь я каждому его слову верю, а если он вскоре выздоровеет, то и вы последние свои сомнения отбросите. Но ты знаешь, чего я испугался больше всего? Уже вот совсем недавно, под вечер…
   – Чего? – прошелестело эхом.
   – Того, что этот отшельник окажется прав и какие-то жрецы твои болячки вылечат окончательно. И пришел в ужас: когда твое лицо вернется к норме, то ты превратишься в расчетливую и самоуверенную тигрицу, которая не поверит ни одному слову моих признаний. Вот поэтому и понял, что надо тебе предлагать замужество, пока ты еще добрая и…
   – И глупая?
   – Только не напрашивайся на комплименты. А лучше отвечай: согласна или нет?
   – А если меня не вылечат?
   – Тоже вполне прекрасно уживемся. Даже наоборот, мне спокойней будет: соседние бароны не станут слишком назойливо ухаживать за моей супругой.
   – Вот ты какой… хитрый!
   – Ну так, ведь сама нахваливала, что на все руки мастер! Он еще пытался болтать что-то веселое и отвлеченное от темы, но Сильва его совершенно не слушала. Она вспоминала ту первую ночь, когда они, оказавшись рядом на узком надувном матрасе в лесной землянке, скорее инстинктивно, пытаясь согреться, вступили в первую интимную близость. А наутро честно договорились считать это моральным расслаблением, маленьким подарком судьбы среди серых будней, полных экстремальных ситуаций. Дальше такие ночи повторялись время от времени, но с каждым разом Сильва шла на это все с большей и большей неохотой, словно опасаясь самой страшной минуты в таких отношениях. Когда вполне желанный и симпатичный мужчина вдруг скажет: «Ну сколько можно? Тебе еще не надоело?» Или просто уйдет навсегда с совершенно другой, нормальной и красивой женщиной. Шутила, смеялась в ответ на незаметные для всех остальных ухаживания, порой дерзила или злилась, но никогда, даже в самых смелых своих мечтах, не помышляла, что Василий предложит ей свою руку и сердце.
   Минут пять она с глазами, полными слез, сидела в какой-то прострации и только потом сообразила, что над ней склонилось такое желанное мужское лицо и заботливый голос пытается вывести из навалившейся задумчивости:
   – Ты чего молчишь? Ну скажи хоть что-то? Сильва, дорогая, только не молчи!
   Она порывисто прижалась к его груди и громко разрыдалась. Пожалуй, всего второй или третий раз в своей жизни она впала в такое состояние, но наверняка впервые рыдания звучали как счастливые. Василий это тоже почувствовал и, поглаживая подругу по волосам, приговаривал:
   – Ну вот и здорово! Значит, я воспринимаю твое молчание и кучу вопросов как согласие. Ха-ха! Ты бы только знала, как я перед этим дрожал. Ведь еще никогда в своей жизни не делал любимой женщине предложения.
   – Да, но сделал ты его мастерски, – шептала она в ответ. – С налету! Прямо в лоб!
   – А чего откладывать? Вдруг больше времени не будет? Или вон остальные вернутся, мешать будут.
   Словно в ответ на его опасения со стороны входа послышался настойчивый стук и нетерпеливый, доносящийся через щель голос Петра:
   – Открывайте быстрее! И оставьте нам хоть ложку гуляша, гады!
   Василий двинулся открывать, а Сильва подхватилась и унеслась во внутренние помещения со словами:
   – Побегу искупаюсь!
   Когда ребята ввалились в тамбур, отряхивая с себя налипший снег, старший группы вышел наружу и установил охранную сигнализацию. В такой снегопад от нее будет мало проку, но и оставлять подходы без малейшего оповещения он себе не позволил. Уже заклинив за собой камень и заложив оставшиеся щели обрывками старых одеял, он вернулся к камину и прислушался к ругани Петра с Куртом.
   – Кошмар! Темень полная, и снег вдруг мокрый стал, – жаловался немец. – Еле дотащили. Неправильная зима в этих горах, совсем неправильная.
   – Все нормально, братан! Раздевайся и двигайся ближе к котлу! Смотри, что в нем, топорщится призывно! Ух! И когда только успели?
   Парень хотел сразу пальцами ухватить кусок мяса, но Курт его оттолкнул:
   – Вначале руки иди помой!
   – А ты сам за последние недели их часто мыл?
   – Но если есть вода, то почему бы и не помыть?
   – Потому как еда самое главное для человека! – восклицал высокопарно Петр.
   – Ага! Вместе с глистами, – парировал Курт.
   – Да что ты понимаешь, чистюля?
   – Что все русские… – Он прервался, оглянулся по сторонам, вспомнив, видимо, о Сильве, и поправился: – Что большинство русских – грязнули.
   – Это тебе так кажется. Потому что недаром гласит великая наша пословица: что русскому хорошо, то немцу смерть! Вот я съем это мясо – и ничегошеньки мне не будет. А вот ты…
   – Ладно, хорош болтать! – строго оборвал их Василий. – Раздевайтесь, руки споласкивайте вон в том корыте и можете садиться.
   И уже через минуту на столе стояли четыре глиняные миски с ароматно пахнущим жарким. Охотники с мычанием и чмоканьем набросились на еду, тогда как сам кашевар лишь пощипывал свою лепешку да поглядывал на уводящий внутрь горы проход. И только когда появилась Сильва с влажными после купания волосами, воскликнул:
   – Ну ты и долго! Мясо ведь стынет!
   – Ничего, подогреем. – Она не спеша и чинно уселась, поставила перед собой флягу с согревающим средством, взялась за персональную ложку, которую в таком рейде имел каждый уважающий себя воин, и, прежде чем начала есть, пожелала: – Приятного аппетита.
   Несмотря на полный рот, немец умудрился после чинного кивка промычать:
   – И тебе…
   Тогда как Петр чуть не подавился. Со слезами на глазах он прокашлялся и, проглотив, что жевал, удивился:
   – Какие мы вежливые стали… Не иначе стряслось чего?
   – Конечно, есть повод. Вась, наливай по одной.
   Тот с пониманием улыбнулся, метнулся к полке с посудой, и вскоре на столе стояли четыре фаянсовых стаканчика, полные разбавленного водой спирта. Но женщина так и продолжала требовательно смотреть на старшего группы. Видимо, до сих пор не верила состоявшемуся совсем недавно здесь разговору и, как любая другая на ее месте, желала дополнительного устного подтверждения случившемуся. При всех.
   Кажется, Василий нисколько не возражал:
   – Друзья…
   Он сделал паузу, собираясь с мыслями, и Петруха, как всегда, успел за это время подурачиться:
   – Оба-на! Никак ты решил уйти на пенсию? Раньше ведь всё бойцами, сволочами ленивыми да редисками худосочными обзывал. А тут чуть ли не родными стали…
   – Не ерничай! – мягко, но с шипящими интонациями шикнула на него Сильва.
   – Так вот, друзья, – нисколько не обиделся на боевого товарища Василий. – Сегодня у меня, как пишут в любовных романах, радостное событие. Я предложил Сильве стать моей женой, и она согласилась. Поэтому сейчас мы празднуем нашу помолвку!
   Хотел еще что-то добавить, но только пожал плечами. Мол, вроде все сказал. И выпил первым. Обрученная – второй, и только потом Петруха поднял отвисшую на грудь челюсть. Об интимных отношениях между определенными личностями знали все в группе, подобный секрет считался секретом полишинеля, но одно дело невинные развлечения во время отдыха, а совсем другое – полноценное супружество.
   – Не… я с них торчу! И когда только успели? А? Мы ведь только на пять минут отлучались.
   Тогда как Курт, смешно поморгав своими густыми ресницами, приподнял стаканчик и по слогам, душевно рявкнул:
   – Поз‑драв‑ля‑ю!
   Самому молодому в компании ничего не оставалось делать, как с готовностью присоединиться к выпивке. Причем он сразу поставил свою посудину как можно ближе к фляге.
   – Ну, раз такой большой праздник, то не грех и еще по сотке пропустить. – Наткнувшись сразу на три строгих взгляда, он стал оправдываться: – Никуда ведь не идем, ни в кого не стреляем, ни от кого не бежим. Как по заказу момент для расслабухи! Да и вообще, помолвка только раз в жизни бывает. – Потом покладисто вздохнул и добавил совсем иным голосом, которого от него никто и не ожидал: – А вообще-то… Сильва, Васек, я за вас рад. Просто зверски рад… Будьте счастливы!
   Теперь уже сама Сильва разлила вначале воду, а потом разбавила ее спиртом до водочной пропорции. Не забыв о предупреждении:
   – На сегодня хватит.
   Что опять подтолкнуло довольного Петра к очередным шуткам:
   – Вот и женись после такого! – Он весело подмигнул товарищам. – Конец всяким мелким радостям и развлечениям. Только самые крупные останутся… Но! Хочу отметить особо: на свадьбе прошу меня не сдерживать и выпивку не отнимать. Обязательно напьюсь.
   Его боевые товарищи покивали с согласием и выпили. И только после длительного закусывания ароматной печенью Курт проговорил:
   – Это, наверное, будет тот случай, когда и русскому будет хорошо, а немцу еще лучше! Напьемся, как…
   Он замялся, подбирая слово деликатней, и все вздрогнули от донесшегося от входа стука. Кто-то еще в столь позднее и ненастное время стремился в пещеру то ли на праздник помолвки, то ли на запах свежезажаренной дичи. Причем этот «кто-то» сумел мастерски обойти сигнализацию. Или ее настолько присыпало снегом? Искушать судьбу опытные диверсанты не стали, а в самом максимальном темпе стали облачаться в пуленепробиваемые жилеты и хвататься за оружие. В мгновение ока пещера превратилась в готовый к любой обороне неприступный рубеж.
   Каждый без слов знал свою задачу и место. Поэтому Василий лишь глянул напоследок на приготовившихся товарищей и только тогда нырнул в тамбур. Лишь вынув из щелей куски одеял, он расслышал сквозь завывания пурги голос Даны. Черноглазая красотка на русском языке ругала товарищей почем зря плохими словами, которые по сути своей выражали примерно следующее:
   – И чем бы там, нехорошие животные, таким интересным в плане разврата занимаетесь?
   Приблизив лицо к образовавшейся щели, старший группы все-таки решил перестраховаться:
   – А с тобой кто?
   На что Дана весьма агрессивно ответила известным выражением. Правда, при этом слово «конь» было заменено на явно неприличное, которое в культурном обществе не произносят вслух. А если и произносят, то редко. Хоть в мыслях оно там проскакивает постоянно.
   Но боевой товарищ только обрадовался такому восклицанию, прекрасно представляя, каково стоять при такой погоде в шаге от тепла, и понимая, что чужаков за собой подруга не привела.
   – А почему таким способом? – вопрошал он, поднимая стопор и откатывая плиту в сторону. – Мы ждали с громом и молниями.
   – Молнии кончились! – прорычала женщина, вваливаясь в тамбур и шумно втягивая пахучие ароматы мясного блюда. – Сволочи! Так вот почему вы открывать не хотели? И чего тут все завешано?
   – Светомаскировка. Что ты там за собой тянешь? Быстрей заходи…
   – Надо вначале поклажу снять и седла, иначе они внутрь не протиснутся.
   – Кто?
   – Ты совсем тут отупел? Я ведь тебе сказала, что коняги. Деймонд сейчас там с них все снимает…
   Ее рука втянула внутрь уздечку. За той появилась лошадиная морда и, почувствовав тепло, довольно заржала. Как раз и Сильва вышла в тамбур, отстраняя в сторону висящие одеяла, а увидав животных, не сдержалась от восклицания:
   – Кошмар! Я думала, они дурачатся. Где ты коней захватила?
   – Эти красавцы не совсем кони, зато как мулам им цены нет. Деймонд сказал, что и в пещеру влезут.
   Действительно, первый мул протиснулся внутрь и довольно всхрапнул. На что приблизившийся к месту событий Петруха философски продекламировал:
   – Только там, где нету паровоза, не прожить без запаха навоза.
   – Это ты зря! – вручая ему повод и несколько грубо отталкивая с дороги, возразила Дана. – В этом мире не только паровозы есть.
   – А что еще, кроме твоей милости?
   – Ха! Вначале помоги Деймонду, потом накорми меня как следует с дальней дороги, вот тогда я тебе и расскажу про то, где мы были и с кем теперь ты общаешься.
   – Мамочки! – не на шутку испугался Петр. – Неужели тебя заранее в баронессы произвели? Аль в боярыни заморские? А я к тебе так по-свойски… Не вели казнить, матушка! Не признал…
   Все четверо были рады такому быстрому возвращению парочки путешественников. А уж когда рассмотрели привезенные гостинцы и прочие житейские мелочи, то щедро угостили друзей и собственными охотничьими трофеями.
   И только после окончания ужина новые целители приступили к рассказам о самом насыщенном, потрясающем и запоминающемся дне в своей жизни.

Глава 15
Узница

   В полной темноте теряется всякое ощущение времени. А при отсутствии каких-либо звуков еще и начинают одолевать внезапно проснувшиеся, казалось бы, навсегда оставшиеся в далеком детстве фобии. И как ни пыталась Александра себя успокоить и убедить, все равно через какое-то время ей стали мерещиться писки, шорох и более темные уплотнения в полной черноте. Поэтому она старалась как можно лучше выспаться, благо что на таком лежаке и в довольно теплом помещении удалось согреться до самого оптимального состояния.
   Но вскоре колбаса кончилась вместе с хлебом, а во второй бутылке осталась лишь половина живительной влаги, а в голову стали закрадываться другие страхи.
   «Каких только совпадений и случайностей в жизни не случается. Вдруг этот замызганный Едвис попадет в аварию и погибнет. А Пылыча пристрелит совершенно нечаянно местная полиция. Тем более, если разобраться, то местная полиция – это еще самые милые и безобидные цветочки для старого ветерана. За свою жизнь у него столько врагов накопилось, что вообще остается удивляться его живучести. Другой вопрос, что и врагов этих он истреблял с особым рвением, а большинство просто не догадывались, кому именно обязаны своими бедами. Но все равно ведь могли кокнуть. Хоть и старый, хоть и опытный, но… сколько шнурок ни вейся на ветру, все равно кого-то на нем повесят. И если вдруг такое случится? Кошмар! – Она представила себя здесь через несколько дней, голодной и умирающей от жажды, и не на шутку испугалась. – Больше ведь об этом месте наверняка никто не знает! Разве что через много лет, случайно, строители метро наткнутся. Дмитрий тоже в полной темноте и за столетия не отыщет. Значит, что мне остается? Пробовать спасаться с помощью отвертки? Ну ладно, допустим, наручники я вскрою за сутки или двое. Хотя и здесь только один шанс из сотни, что у меня таким инструментом получится. Это ведь только в фильмах дошлая героиня открывает подобные штучки легким плевком. Еще сложнее будет с устройством на калитке. Что-то оно выглядит слишком сложно для простого замка. Там, наверное, не только сенсорные устройства безопасности, но и еще что-то напихано. Я уже не говорю про наружную толстенную металлическую дверь. Ну и напоследок самое важное: в любую минуту мой тюремщик может вернуться. Как я тогда буду выглядеть без цепей? И что он со мной сделает? М-да! Попробуй тут выбери правильный ответ…»
   Будет она потом жалеть о своем бездействии в первые часы или нет, Александра решила не переживать. Лучше все-таки в ее положении выждать первое время и явно не дергаться. А вот уже потом, когда пройдут сутки и гипотетические случайности начнут перерастать в уверенность, вот тогда надо будет и начать интенсивно работать над своим спасением. Пока же она лишь тщательно припрятала свою драгоценную отвертку в толще матраса и заставила себя всеми своими моральными силами отсыпаться.
   Судя по успокоившимся мышцам и общему успокоению, отоспаться она успела. Да и колбаса с хлебом оказали свою живительную силу, успокоив болезненные вздрагивания и сокращения желудка. Но более важными считались восстановленные силы и координация движений. Теперь девушка могла надеяться, что в нужный момент сумеет расчетливо нанести единственно верный и правильный удар.
   И все равно, когда раздался шум открывшейся двери, сердце заколотилось с бешеной скоростью от страха и переживаний. А когда зажегся свет, Александра первые минуты не могла осмотреться от невероятной яркости и только слышала глумливый голос своего тюремщика:
   – Ну вот я и вернулся, цыпка! Заждалась, небось? Ой, какая ты симпатяшка, когда такая сонная, вялая и прищуренная. Ну ничего, сейчас я тебя расшевелю! Ты ведь и не подозреваешь, какой я лучший в мире «шевелильщик»! Эй, кончай жмуриться и смотри сюда!
   Только к тому времени удалось рассмотреть, чем он занимается: придвинув треногу чуть ближе к решетке, он настраивал видеокамеру.
   – Вот молодец, теперь наши страстные объятия будет видно отлично. Сейчас глянь, что я тебе принес. – Он показал большой пакет с продуктами. – Здесь и курица жареная, и фрукты, и овощи. Будешь паинькой, все тебе достанется. Ну чего молчишь?
   Пришлось изобразить на своем лице заинтересованность.
   – А может, сразу докажешь свою щедрость?
   – Ха-ха! Да я и так ошибку сделал, когда колбасой тебя в виде аванса угостил, – веселился Ед. – Представляю, как бы ты себя покладистей сейчас вела, будь воистину голодной. Да и вообще, переедание перед занятиями любовью вредно. Не правда ли, цыпка?
   – Так то ж любовью, – фыркнула с притворным цинизмом девушка. – А просто так спариться можно и на сытый желудок. Скорее даже не так противно будет.
   – Нет, тут ты не права! Уж поверь моему опыту.
   И столько злобной похоти послышалось в этом утверждении, что Александра сразу поверила в кошмарный опыт. Видимо, этот хиппи уже не одну жертву замучил до смерти. Может, здесь, а может, и в других подобных местах. Но замучил однозначно. Слишком уж уверенно он себя чувствовал в каждом слове и в каждом жесте. И убить такую тварь немедленно даже у нее рука не дрогнет. Другой вопрос: как это сделать.
   Вот и сейчас, раздевшись до самых плавок, тюремщик деловито достал моток шланга со специальным наконечником из шкафа, присоединил его к крану с двумя вентилями, открыл их и положил напружинившуюся резиновую змею возле своих ног.
   – Ну вот, у меня все готово. Приступим. Откидывай свои простыни и одеяла и начинай.
   – Что именно?
   – Предварительное вступление к нашим ласкам.
   – Я думала, это будет мой обед…
   – Не хами, сучка. Уж я-то знаю твой опыт в этих делах. Не одну сотню мужиков окрутила своими прелестями. Так что знаешь, что надо начинать со стриптиза.
   – Но ведь для этого надо стоять. И шест бы очень пригодился.
   – Ничего, покажи свой класс на том, где лежишь. И пошевеливайся! А не то ошпарю кипятком, и мы перейдем к самой печальной для тебя процедуре с элементами садомазохизма. Ну!
   В своей работе Александре приходилось заниматься вещами и более омерзительными, так что сейчас она не стала кочевряжиться, показывая свое недовольство. По своему богатому опыту знала, что лучше выполнить то, что требуется. Причем сделать это и не совсем плохо, но и не с максимальным шиком. Потому что и первое и второе опасно для себя самой. Лучше отработать средненько, что она и сделала. Вроде и старалась, вроде и соблазнительно извивалась на матрасе, но по большому счету Едвис остался разочарован.
   – И это все, на что ты способна? Тьфу на тебя! Да на простыне телки с панели и то лучше умеют. Стоило тебя так расхваливать?
   – А кто расхваливал? Может, они в своей жизни и бабу-то голую не видели, – продолжила Александра рассуждать с видом циничной и ко всему привыкшей проститутки. – Все зависит от внутренней страсти мужика, как он умеет сам завести женщину, как он сам умеет создать для себя атмосферу сказочного удовольствия.
   Кажется, она несколько ошиблась в выборе своего тона и темы для рассуждений. Тюремщик напрягся, скривился, словно от лимона, и начал с угрозы:
   – Будет тебе и атмосфера, будет тебе и чупа-чупс. – Нагнувшись, он поднял раструб пружинящего от давления шланга. – Откидывай и матрас, и все остальное к самой решетке. Сейчас будешь купаться, я ведь обещал…
   Мелькнула мысль не выполнять приказ и в случае чего прикрыться от воды все тем же матрасом. Да и отвертка при этом останется поблизости. Пусть попробует войти для начала. Но потом благоразумие взяло верх: а вдруг и в самом деле начнет поливать кипятком? С такого козла станется: закроет холодный кран и повернет штуцер наконечника.
   Но оттолкнуть матрас она постаралась недалеко, делая вид, что обессилена и ей неудобно из-за цепей. Он оказался как раз посредине между ней и калиткой, и больше она его рукой достать не могла.
   Это вызвало очередную волну презрения со стороны почти голого тюремщика. Причем презрение вылилось в виде самых кощунственных матюков, которые только существуют в русском языке. И среди этого набора сквернословия промелькнула парочка сквернословий на латышском языке.
   «Ага! Значит, он все-таки оттуда родом! – мелькнули мысли у девушки. – Или тоже там жил несколько лет. Как бы теперь этот момент правильно использовать?»
   Едвис достал ключ, открыл калитку, отнес его обратно в ящик стола и только потом вошел в огражденное решеткой пространство камеры. Со злостью отшвырнул поролон и всю остальную постель в дальний угол и прорычал:
   – Тебе что, нравится ублажать мужиков на мокрой постели?!
   – Да нет, просто сил не хватило отбросить. Тебе хорошо, ты сильный, – залопотала с растерянным и смиренным видом девушка. – А у меня до сих пор все тело выкручивает болями. Ведь те идиоты меня чуть насмерть не растоптали.
   – Да? – засомневался он. – И сколько же их было?
   – Не помню… Сбилась уже после десятого.
   Ед наморщил лоб, что-то прокручивая в своих мозгах оголтелого садиста. Но по крайней мере, сразу не показал своего неверия или презрения. Видимо, после того краткого разговора с Палычем он никаких больше контактов с работниками конторы не имел. И про двое суток лежания на бильярдном столе конкретных деталей не ведал. Что, с одной стороны, было неплохо: ему поручили охранять пленницу, вот он и охраняет. А где он до этого времени мотался, так, скорей всего, устраивал свои личные делишки. Ведь и у такой сволочи существуют вполне бытовые, повседневные заботы и такое понятие, как полноценный сон. Особенно если принять во внимание его круглосуточную слежку в предыдущие дни за Дмитрием Светозаровым и Шурой.
   – Ха-ха! – Издевательский смех вырвал девушку из рассуждений. – Со мной одним тебе понравится гораздо больше. – Едвис поправил чуток камеру, фиксируя на лежащей прямо на полу жертве, взялся за наконечник шланга и подбодрил себя окриками: – Приступим! Да и ты не стесняйся! Постарайся перекатываться красиво и постанывать с чувством. Потом и тебе дам полюбоваться на лучшие кадры.
   Вода ударила неожиданно тонкой и твердой струей. Она была теплой, но соприкосновение с ней вызывало жуткую боль. Так что сразу о каких-либо притворных постанываниях или грациозных перекатах Александра и думать забыла. Выворачивалась и дергалась с заполошными криками и отчаянным визгом, хотя и понимала, что следует максимально сдерживаться. Но только ничего не получалось. Как только струя замирала на одном месте, создавалось впечатление, словно туда со всей силы тыкают палкой с несколько закругленным концом.
   – Идиот! У меня тело от такого купания все в сплошной синяк превратится! – наконец смогла она выдавить более связную речь. – Да и потом, за такое издевательство тебя Павел Павлович сам на куски порежет! Меня же еще надо на торгах выставлять, когда Торговец возвратится.
   – А вот фигушки он уже возвратится! – со злорадным хохотом заорал Ед. – Башку на отрез даю!
   Александра не стала паниковать на услышанных фразах и продолжила повизгивать со словами:
   – Тогда меня в институте ждут в более или менее пристойном виде.
   – Да мне плевать на твой любимый институт, – продолжал хохотать тюремщик. – Мне главное – твоя личная гигиена. Потная и вонючая, ты мне противна.
   – Да? А как же твой фатализм по поводу СПИДа?
   – Одно другому не помеха.
   Продолжая посмеиваться, почти обнаженный и явно возбудившийся садист отключил воду, бросил шланг себе под ноги и швырнул постанывающей девушке две простыни:
   – Вытирайся сама и вытирай плитку под собой! Не люблю сырость.
   Пока она этим занималась, подхватил матрас за угол и подтащил ближе к прежнему месту. При этом ворочающаяся Александра больше всего боялась услышать звук выпавшей отвертки. Но предусмотрительность не подвела, и на этот раз инструмент остался в толще поролона.
   Вытерлась сама, вытерла пол и стала подтаскивать матрас на прежнее место и в прежнее положение. Так, чтобы можно было в случае нужды добраться левой, свободной рукой до тайника с импровизированным оружием. При этом девушка краем глаза наблюдала за движениями худощавого юнца, не сомневаясь в том, что оружие ей очень скоро может понадобиться. Хотя и про свои умения усиленно вспоминала:
   «Мне бы встать в стойку да сделать предварительную разминку. Присмотреться к его телу и найти самые действенные точки. А так, в момент сопротивления, да в неудобном положении… Хм! И еще: надо будет использовать натяжение цепей как упор и как отвлекающее действие от левой руки. Только бы выбрать нужный и самый удобный момент, второго раза может и не быть!»
   Так и не принявший душ хиппи сбросил последний элемент одежды с себя и, явно красуясь своей возбужденной плотью, прошелся несколько раз вдоль решетки. А затем поступил весьма странно: демонстративно захлопнул дверь калитки. Ничего не оставалось делать, как жадностью прикрыть свою полную растерянность:
   – Ед, а чего ты пакет с продуктами не захватил? Сам ведь обещал после ласк покормить.
   – И покормлю. Но именно, что только после. Или ты думаешь, я здесь с тобой до самой старости заперся? Ха! Наивная дура!
   – Но ты ведь ключ взять забыл? – Она сделала от ужаса большие глаза.
   – Вот я и говорю, что дура! Даже странно, как это тебя в лучших агентах держали. – Он приблизился к матрасу и буквально прыгнул рыбкой, всем телом ударяясь о тело девушки. Пока та пыталась судорожно восстановить сбитое дыхание, продолжил издеваться, одновременно тиская и пощипывая за все места: – Интересно, сколько ты в месяц зарабатывала? Ну, чего примолкла? Небось, еще ни разу за кусок колбасы и жареную курицу не отдавалась? Ничего, у меня привыкнешь и за горбушку хлеба работать с полной выкладкой!
   Ну а дальше перевозбужденный самец стал действовать с опытом прирожденного садиста и насильника. Нанес несколько пощечин по лицу девушки и грозно зарычал:
   – Ноги расставь! А не то поломаю к такой-то матери!
   А когда требование было выполнено, сосредоточился на первом отрезке своего действия. Да только к тому времени Александра успела отдышаться, а ее левая рука нащупала во внутренностях матраса драгоценную отвертку. Бешенство и яркая злоба застилали девушке глаза, но она постаралась действовать с ледяным спокойствием и расчетливостью. Насильник лежал на ней изогнувшись, правым локтем выламывая ребра, а голову вывернув на грудь, присматриваясь к намечаемым действиям. Следовало, чтобы он поднял голову, а еще лучше на какой-то момент посмотрел в глаза. И лучший из агентов не придумала ничего умнее, как сказать на ломаном латышском языке:
   – Едвис, а ведь я помню тебя еще ребенком…
   Подействовало! На какой-то момент тюремщик поднял голову и с бешенством уткнулся взглядом в глаза своей жертвы. Потом чуть скосился на дернувшуюся правую руку и натянувшуюся цепь. А в следующую секунду сам превратился в жертву: рука с отверткой плавно взмыла в воздух, и стальное жало длиной в семь сантиметров вонзилось точно в висок. И лишь только тело, лежащее на ней, конвульсивно дернулось после удара, Александра осознала, что на ней несомненный труп, и, совершенно не желая этого, провалилась в глубокий обморок. Ее фобия мертвецов и на этот раз сработала без осечки, отключая мозги от внешнего мира занавесью полной бесчувственности, тьмы и покоя.
   Лишь последняя мысль мелькнула в проблеске сознания: «Может, его все-таки следовало попытаться ранить, а потом пленить?..»

Глава 16
Монастырь

   После восклицания Бонзая стоящие внизу шафики требовательно зашептали:
   – Что?! Что ты там увидел? – Хотя если судить по скорее удивленному, чем настороженному лицу наблюдателя, то он скорей поразился, чем чего-то опасался. Стараясь все так же не слишком высовываться, он пояснил:
   – Ты ведь говорил, что здесь обитают бедные монахи. Так откуда у них взялись такие роскошные и дорогие автомобили?
   Уже много раз бывавший во многих мирах, в том числе и техногенных, король Ягонов мог дать вполне объективную оценку увиденным средствам передвижения. Так что сомневаться в его словах не приходилось. Другое дело, что Торговец и сам удивился не в меру:
   – Насколько я помню, монахам, по большому счету, пользоваться роскошным транспортом не запрещено… Но вроде как на здешних это не похоже. Надо бы и мне вначале глазом кинуть. Слазь, и меня подсадите! – Когда и его приподняли над забором, пробормотал: – В самом деле, нехилые тачки. Неужели настоятель стал больше тяготеть к благам мирским, чем духовным? Или тут однозначно какие-то гости приперлись…
   Как-то не верилось, что немецкие монахи стали разъезжать на самом престижном внедорожнике и шикарном «мерседесе» самой последней модели.
   Затем наблюдатель чуть подался вперед, рассматривая лучше двор и высматривая место для удачного преодоления забора. Только успел прикинуть удобства застроек, как из самого монастыря вышел огромный верзила и, поигрывая пультом с ключами, направился к джипу. Пришлось Дмитрию почти полностью спрятаться за возвышение опорного столба, а его рука сама непроизвольно потянулась за оружием. Но наблюдения он так и не прекратил. Правильно сделал: не успел еще верзила открыть машину, которую и запирал скорее по жесткой привычке, как из узенького окна первого этажа бочком протиснулся еще какой-то незнакомый хлыщ.
   – Эй, Отто, – крикнул он на совершенном немецком. – Захвати для нас бутылочку виски. Совсем скукотища достала.
   – Шеф за выпивку по головке не погладит, – буркнул недовольно Отто.
   – Да пошло оно все! Ведь завтра с утра по-любому отсюда дергать придется. Черта с два мы тут кого-то дождемся.
   – Может, и так. – Водитель джипа взял вначале небольшую борсетку в салоне, а потом с сомнением прижимистого завхоза замер возле багажника: – А что, вина так и не нашли?
   – Пусто! Да и монахи божатся, что у них тут такого и не бывает.
   – Врут, свиньи!
   – Да вроде не должны. Мы их с Вальдесом так обработали, что они уже по замаху детство своих родителей пересказывают. Но вина все равно нет.
   – Не верю, – набычился верзила. – Без вина монастырей не бывает! И бренди должно быть. А раз не признаются, значит, вы плохо спрашиваете.
   – Так кто тебе мешает самому спросить? – стал злиться хлыщ. – Эй! Виски-то возьми!
   – От него цирроз печени! – недовольно рыкнул верзила, но литровую бутылку алкогольного пойла все-таки из багажника вынул. – А вот бренди… Ну ничего, сейчас я сам порасспрошу этих малахольных…
   Кажется, он и сам был не против чуток расслабиться. Но Светозаров уже присел и с раскрасневшимся от переживания лицом зашептал товарищам:
   – Вот сволочи! И сюда уже добрались! Я себе даже представить не мог, что здешнюю братию засвечу и из-за меня они в такие неприятности влипнут.
   – На то похоже, – проворчал Бонзай. – Что, их захватили и пытают по поводу вина?
   – Если бы было так все просто. Скорей эти явные бандюги завтра на рассвете отсюда смоются, но при этом могут просто ликвидировать свидетелей своего присутствия.
   – Ну, если это точно такие же монахи, как в нашей империи Юга… – начал рассуждать Аристарх, но был сразу же прерван:
   – Нет. Это нормальные монахи. Никому зла не причинят и даже религией особой не прикрываются. Они скорей похожи на мирных отшельников, живущих вдали от суетного мира и ищущих пути в астрал в ежедневных медитациях.
   – Значит, слишком добрые? М-да… Добро должно быть с кулаками.
   Переговариваясь таким образом, Торговец тем не менее уже с максимальной интенсивностью продумал план предстоящих действий:
   – Значит, так, прыгать мне и кувыркаться еще не с руки, так что придется вам, ребятки, основную работенку выполнить.
   – И я о том же! – Его величество уже примеривался, как бы подпрыгнуть и зацепиться за верх каменного забора.
   – Стоп! Слушай дальше! Чуть правее почти до самого забора доходит сарай. Вначале мне только и надо, что спрятаться за его стенкой. Ведь здешний забор строился строго по границе видимого купола магической ауры. Мне кажется, если я хоть чуть дальше окажусь внутри, то смогу воспользоваться своим скоростным подсмотром на территории монастыря. Вы пока остаетесь на заборе и страхуете меня сверху. И учтите, после того как пойдете на штурм, постарайтесь хоть парочку человек оставить живыми. Уж очень мне с ними хочется поговорить по душам. Договорились?
   – Сделаем! – пообещал Бонзай. Они приблизились к выбранному месту, и он ухватился за капюшон: – Изолируемся?
   – Конечно. Не забудьте про внутренние рации. И сразу включайте маскировочную мимикрию костюмов.
   Все трое вскоре оказались сокрыты не только от опасности пулевых ранений, но и большей частью потерялись в видимом пространстве. Словно стали жидкими и прозрачными. А стоило в таком прикиде улечься на землю, как даже при солнечном свете трудно было рассмотреть фигуру с расстояния в несколько метров.
   Первым на забор, при помощи Аристарха, взобрался самодержец Ягонов. Он улегся пластом прямо на его гребне и сообщил:
   – Никого не вижу.
   Вторым взобрался Дмитрий и тут же, цепляясь за ручищу своего друга, спустился на другую сторону. Старался спрыгивать оставшиеся полметра мягко и аккуратно, но все равно в груди что-то неприятно кольнуло.
   «Может, и права была Андорра? Еще бы за один сеанс они меня точно в строй вернули…»
   Стон он постарался сдержать, продвинувшись под стену сарая и сразу переходя к вопросу:
   – Что там?
   – Пока все тихо. Возле машин никого.
   – Добро. Аристарх, посматривай за лесом, вдруг кто с тылов нагрянет. А я пошел…
   Уселся на землю, прислонился спиной к стене и быстро перешел в режим досмотра. В том, что монастырь захватили бандиты, Дмитрий не сомневался. А потом еще и дополнительно удостоверился в своих выводах в первые минуты. Поэтому времени на подслушивание разговоров не тратил, просто молнией облетая все знакомые и незнакомые помещения, замечая, кто где находится и чем занимается.
   На самом нижнем уровне, в одном из подсобных помещений, томились почти все монахи. При тусклом свете маленькой лампочки удалось заметить и нескольких раненых. Один – похоже, что тяжело. Именно возле него и суетились два его товарища, пытаясь удержать уходящую жизнь. Сразу стало ясно, что бандиты врывались сюда с боем, возможно, и убитые есть, а уйти отсюда постараются, оставив за собой только смерть.
   Над теми подвалами, в зале общей столовой восседал первый из налетчиков. На широкой лавке, задрав ноги на стол и посматривая на дверь помещения с пленниками и лестницу, ведущую сверху. Тюремщик.
   На первом этаже развлекались свободные от несения службы бандиты. Расположившиеся в гостевом холле четверо типов передавали друг другу бутылку с виски и с хохотом присматривались, как верзила Отто с усердием пинает связанного по рукам и ногам настоятеля. Приговаривая при этом:
   – Последний раз спрашиваю: где прячете вино, бренди, золото и наркотики?!
   На втором этаже никого не было, как и во всех кельях. Бросились в глаза несколько дверей, которые были искромсаны и вывалены взрывами гранат. На третьем этаже, непосредственно в кабинете настоятеля монастыря, еще два бандюка интенсивно занимались обыском. Все четыре окна были открыты настежь, и, скорее всего, эти двое были обязаны следить за всеми сторонами света, но жажда легкой наживы отодвинула зачатки дисциплины на задний план. Иначе могли бы заметить тройку визитеров, бродящих вдоль забора. На столе уже выросла горка золотых и кучка монет коллекционного значения, которые наверняка считались добровольными пожертвованиями от паломников.
   Два охранника дежурили на воротах: один в башенке, второй расселся на стуле прямо возле щели между створами. Итого десять!
   Уже вознамерившись возвращаться, Торговец метнулся по лесу вдоль дороги, а потом еще и нарезал парочку стремительных кругов вокруг монастыря. И хорошо, что перестраховался: с тыла и со сторон ничего не грозило, а вот снайпер и автоматчик, засевшие в кустах вдоль дороги, могли создать ненужные сложности. Их тоже придется учитывать при штурме.
   В результате чего Дмитрий уже в который раз остро пожалел, что его тело в момент такого подсмотра остается полностью обездвиженным. Даже проговорить ничего не получается. А ведь как было бы здорово, если бы он подсмотром корректировал действия друзей и предупреждал их об опасности.
   Но делать нечего, приходилось возвращаться и самому двигать ножками.
   – Уф! Оба – ко мне! Их двенадцать человек! Ведут себя беспечно, расслабленно! – Поднимаясь на ноги, он быстро перечислил, кто где находится. – Первая цель – холл. Я пользуюсь парализатором и стараюсь свалить верзилу-водителя и хлыща в кожаной блестящей курточке. Вы бьете на поражение всех остальных. Оружие у нас бесшумное, но, если кто-то заорет перед смертью, вы сразу рветесь на третий этаж, в кабинет настоятеля. Помещение там одно. У них пистолеты, так что идите смело и добивайте на близкой дистанции, костюмы выдержат. Тюремщика возьму я «пеплом». Быстрей!
   И в самом деле, пока в окнах наиболее высоко расположенного помещения никто не торчал, но это не значило, что такое везение будет продолжаться вечно. Да и маскировочная мимикрия универсальных костюмов не давала полной гарантии безопасности.
   Стараясь двигаться бесшумно, держа оружие под прикрытием специально для этого свисающих клапанов на животе, троица прошла в раскрытые настежь двери и проскользнула прямо в холл. Опасения выдать себя лишним шумом оказались напрасными, веселье и пьяный хохот были в самом разгаре. Раскрасневшийся от усердия верзила как раз перестал пинать несчастную жертву ногами и решил провести демонстрацию нескольких борцовских приемов. Под смех своих подельников он пытался поставить связанного монаха на ноги и выкрикивал ставки на длину и мощность своего броска:
   – Ну, кто подписывается, что я с первого раза выброшу это тельце через окно?
   – Так ведь окно узкое, не пролезет тельце-то! – с пискливым фальцетом выкрикнул кто-то из компании.
   Уже приготовившись к броску, водитель джипа хорошенько примерился и цинично процедил:
   – Хоть какая-то часть, но за окно выпадет.
   Своими огромными пальцами сгреб рясу монаха в кулаки, набрал в грудь воздуха и… в следующее мгновение несуразно рухнул на колени, протяжно замычал, завалился боком на пол, так и не выпуская из рук одежды пленника. Тот упал на него сверху так, словно пытался загрызть своего мучителя окровавленными от побоев зубами. Для его подельников сцена получилась настолько смешной, что они буквально завизжали от смеха и восторга. Причем смех вдруг одновременно во всех глотках сменился хрипом, свистом и бульканьем. Пули с глухим стуком разворотили три башки, а четвертая задергалась в конвульсии. Все четыре тела так и остались сидеть на прежних местах.
   – Наверх! – почти шепотом скомандовал Торговец, а сам неспешно стал спускаться по лестнице на нулевой уровень подвалов. Охранник внизу не просто бодрствовал, но оказался и самым наблюдательным. Лишь только нечто переливающееся и непонятное увидел на верхней части лестницы, как сразу направил автомат на то место и строго прикрикнул:
   – Эй! Кто это там из вас балует, олухи стоеросовые! То ржали как скоты, а то вдруг затихли.
   Дмитрий тотчас сдал назад и швырнул в примерном направлении заготовленную в левой руке гранату «пепел». Это оружие ближнего боя у не защищенного специальной броней противника выжигало не просто глазные яблоки, но и все открытые участки кожи превращало в испепеленное, осыпающееся пылью вещество. Существовала возможность истошного вопля, но вряд ли его отчетливо услышат возле ворот или на третьем этаже. Да и после негромкого хлопка и короткой вспышки Светозаров сразу пробежал последний участок лестницы и добил хрипящего в предсмертных конвульсиях тюремщика.
   После чего бросил лишь короткий взгляд на дверь помещения с пленниками, убеждаясь, что она плотно закрыта, и помчался наружу.
   – Бон, как у вас?
   – Завалили мародеров, и чирикнуть не успели. Мы уже выходим из холла.
   Торговец и сам пробежал через гостиную монастыря с большой скоростью. Хотя и успел заметить на ходу, что настоятель все еще продолжает с непонятным рычанием извиваться на теле парализованного верзилы. Видимо, все никак не мог вырваться из скрюченных пальцев и откатиться в сторону. По логике, следовало бы вначале и его развязать, и пленников выпустить, но несущие охрану ворот и дороги бандиты могли обеспокоиться повисшей тишиной в любую секунду.
   Только Дмитрий успел встать в густой тени возле товарищей, как Бон доложил:
   – Тот в башенке уже раз оглянулся, но еще вроде не насторожились. Стрелять? Или твоя «дубинка» до них достанет?
   Расстояние было метров двадцать пять, почти максимальное для парализующего пистолета из иного мира, но попробовать стоило. Тем более что держащий в руках автомат охранник на башенке оглянулся во второй раз, присматриваясь к монастырю, а потом что-то буркнул своему подельнику. Тот с некоторой ленцой тоже развернулся корпусом, так и не вставая со стула. Не слишком высоко висящее солнце им било прямо в глаза, так что рассмотреть три замершие в тени фигуры они бы не смогли при всем желании. Но повисшая тишина их явно насторожила. Пришлось даже пожалеть, что не кончили первой именно эту парочку. Стараясь не засветиться оружием раньше времени, Светозаров направил ствол вначале на башенку. А потом постарался надавить на курок, не отрывая палец секунды три. Подобное действо приводило к разрядке батареи в течение всего лишь десятка подобных импульсов, но, с другой стороны, чего экономить?
   Получилось на удивление удачно. Охранник без писка или громыхания просто присел, словно ему стало плохо, и скрылся из поля зрения. Но ни стрелять, ни кричать не стал, а может, и не успел. Его товарищ у ворот тем временем перестал присматриваться к окнам монастыря, поднялся со стула, сделал первый шаг и, пожимая плечами, проговорил что-то в сторону башенки. Похоже, собрался-таки то ли крикнуть, то ли лично пройтись и осмотреться. Но так и замер, недоумевая, куда это подельник спрятался.
   Следующий импульс достал и его. Правда, этот бандит умудрился упасть назад настолько громко и неловко, что стул под ним треснул, разлетаясь на куски. Да еще и голова со всего маху угодила затылком по чугунной окантовке громадных ворот. Но три бегущих к башенке воина не обращали на него ни малейшего внимания. Разве что чуть позже, присмотревшись к неестественной позе, поняли, что бандит при падении свернул себе шею.
   Уже топая по деревянной лестнице, приотстав от своих товарищей, Дмитрий прохрипел:
   – Сразу приподнимите охранника над кладкой. Пусть хоть его верхнюю часть увидят.
   Потому что знал, как расположены наружные стрелки. Их обоих отчетливо видел этот самый охранник. Наверное, для более уверенного общения жестами.
   А сам, лишь только уперся руками в дощатый настил, стал выглядывать из-под локтя прикрывающего его бесчувственного тела:
   – Так, кажется, успели… Оба голубка на месте. Бон, дай-ка мне свою дальнобойную игрушку!
   Более всех обвешанный оружием король сунул в руку друга длинноствольный пистолет для стрельбы именно по таким мишеням и на подобной дистанции. Потому как если снайпер находился всего лишь в тридцати метрах, среди густых кустиков, то автоматчик на всех пятидесяти, непосредственно в кювете дороги.
   Понятно, что снайпера пришлось устранять первым. Три пули, одна за другой, ушли в лежащее на удобном коврике тело. Потом еще две, пущенные для страховки, показали полную неспособность к боевым действиям одиннадцатого бандита. А вот двенадцатый, самый последний враг, что-то почувствовал. А может, и услышал. Потому как пули из дальнобойного пистолета вылетали все-таки с некоторым стуком.
   Автоматчик откатился назад и быстро сменил позицию, наблюдая теперь не за дорогой после поворота, а непосредственно за монастырем. Но ведь вроде как все оставалось в норме: коллега на башенке присутствовал, облокотившийся локтями на парапет, щелочка ворот оставалась все так же чуть приоткрыта, а лесные птахи вроде как и не прекращали надолго своего пения. Только вот ушлый противник не мог видеть, каких трудов стоит двум мужчинам держать тело и бесчувственную голову бесчувственного манекена прямо, а их третьему напарнику тщательно прицеливаться через маленькую дырочку между локтем парализованного охранника и его ребрами.
   Верхняя часть головы врага, возвышающаяся над густой травой, Торговцу была видна отлично, поэтому он не стал дожидаться действий со стороны автоматчика. Начал стрелять с максимальной скоростью. Послав в желаемом направлении все оставшиеся пятнадцать пуль. Если не в голову, то уж сквозь траву хоть одна пуля да попала.
   Перезаряжая новый магазин, скомандовал:
   – Бон, беги к нему, мы тебя сверху прикроем.
   После чего вместе с Аристархом приподнялись над краем кирпичного ограждения и приготовились к стрельбе. Место у бандита оказалось слишком уж невыгодное для обороны с этой стороны: ни в стороны сбежать – открытая дорога и простреливаемый участок склона до леса, ни голову поднять как следует. Да и мертв, скорей всего.
   Нет, как оказалось, был только сильно ранен: одна из пуль сорвала ему верхнюю часть скальпа. Забежавший со стороны Бонзай произвел несколько выстрелов, хотя за секунду до этого и рванула короткая автоматная очередь из четырех-пяти выстрелов.
   Сердца у прикрывающих огнем товарищей замерли от нехорошего предчувствия.
   – Бон!
   – Да все нормально, – послышалось прерывистое дыхание короля. – Хотя мне повезло: ему телефон в руке помешал. Не успел свою «стрелялку» как следует ухватить.
   – Начал с кем-то разговор? – забеспокоился Торговец, еще не завершив облегченного вздоха и наблюдая, как полупрозрачная фигура нагнулась за кусты.
   – Да нет, не успел, – обрадовал Бонзай, распрямляясь и рассматривая экран мобильного телефона. – Только в меню вошел.
   – Ладно, волоки телефон как есть сюда, а ту падаль швырни в кустики пока. Мало ли кто подъедет из обывателей. – Поглядывая вокруг и прикрывая друга, обратился к придворному шафику: – Аристарх, отходи в холл и развяжи настоятеля. Сразу ему скажи, что ты со мной, с Дмитрием Светозаровым.
   Когда король оказался возле ворот, Торговец и сам спустился, помогая закрыть их наглухо тяжеленным брусом.
   – На всякий случай… – А перехватив телефон, стал с бормотанием присматриваться к приготовленному номеру: – Четыре семерочки на конце… кто же ты такой будешь? А? Кто еще тут у нас?.. Да, Бон, будь другом, захвати того, что в башенке. Может, и он какими секретами поделится. Так, а что здесь в записной книжке?
   Уже войдя в холл, он выключил мимикрию своего костюма и снял полностью закрывающее лицо забрало вместе с капюшоном. Аристарх, тоже в нормальном виде, но с несколько растерянным лицом, стоял над парализованным телом верзилы. Тогда как стоящий возле столика с кувшином настоятель мокрым полотенцем вытирал свое окровавленное лицо. Да еще и рот интенсивно водой прополаскивал. Рассмотрев чудесные превращения костюма и появление знакомого лица, монах сплюнул прямо в окно и в удивлении ёкнул:
   – Ай да Дмитрий! Вы тут прямо как космонавты расхаживаете! И не думал, что подобные чудеса лицезреть к старости придется.
   – Кто бы жаловался на старость, отец Клод! Как самочувствие?
   – Терпимо. А как вся остальная братия?
   – В подвале. Кстати, поспешим к ним, там один тяжелораненый.
   – Гранатой ему досталось, – сразу закручинился настоятель. – Бедняге не выжить.
   – Ну, это мы еще посмотрим. Аристарх, со мной. Бон, присмотри тут за этими и обыщи. Парализованных в первую очередь. И особенно с этим верзилой поосторожнее: бугай настоящий.
   – А че с трупом осторожничать? – Придворный шафик откинул с тела водителя кусок какой-то занавески, открывая жуткую, рваную рану на шее и поглядывая на монаха с мрачной иронией.
   – Кто это его так?
   Брови Дмитрия сошлись домиком, после чего отец Клод как-то нервно задергался, пару раз непонятно мекнул, но все-таки разразился возмущенной речью. Причем в кровь разбитые губы ему при этом не сильно-то и мешали.
   – Что мне еще оставалось делать?! Он меня, связанного, как футбольный мяч пинал! Если бы я развязался, голыми бы руками эту скотину порвал! А так смотрю, он падать начал, словно в обморок… Меня тоже вроде как волна какая накрыла, но бешенство так хлещет, что, когда об его лицо ударился, совсем соображать перестал. Только и хлестала по нервам одна мысль: как бы этому гаду половчее сонную артерию перегрызть…
   – Ладно, отец Клод, такой грех простителен. Но ты, Бон, уже за остальными тогда хоть присмотри, а то так никто из них до допроса не доживет.
   Они уже спускались в подвал, когда Торговец опять обратился к настоятелю:
   – Вы, отец, как я погляжу, со всякой сволочью цацкаться не станете?
   – Никогда и ни за что! – последовал твердый ответ.
   – Ну, тогда вам и наши грехи желательно как-то прикрыть. Там ведь и у ворот, и наверху еще пять трупов. Да и этот вон…
   – Туда им и дорога! Тьфу! В течение часа безымянную могилу выроем.
   – Ну а братия как, не проболтается?
   – За всех, как за себя, ручаюсь.
   – А ну как другие братки подъедут в поисках дружков своих покойных?
   – Ничего, справимся! Это лишь эти уроды нас обманом взяли. Других мы сами в бараний рог скрутим.
   Они открыли два мощных засова, и сразу в распахнувшуюся дверь настоятель стал раздавать приказы, начав с обращения:
   – Осторожнее с братом Стивеном! Сейчас ему будет оказана помощь.
   После согласования с освободителями несколько человек шустро побежали к воротам убирать трупы, четверо наверх, остальные поспешили заступить на посты и осмотреться на местности. Еще четверо стали выводить наверх раненых товарищей. Действительно, наблюдая за слаженными и дисциплинированными действиями братии, оставалось только удивляться, как это их всех так легко и тотально захватили в плен. Похоже, что действительно подлым обманом. А потом уже стало слишком поздно избавляться от агрессоров без чрезмерных жертв. Да и не ждали они подобного визита в свои тихие, удаленные от жизненного водоворота места.
   Напоследок по команде оба знахаря вынесли наверх тяжелораненого брата. И уже там сразу четыре человека склонились над умирающим Стивеном. Его раны и в самом деле оказались опасными, практически несовместимыми с жизнью. Два осколка гранаты попали в брюшную полость, а третий застрял в легких. Если бы раненого сразу уложили на операционный стол, то шансы могли отыскаться, а так… Оставалось надеяться только на собственные магические способности.
   На те два укола, которые порой и мертвого спасают и которые выделил Торговец из своей аптечки, тоже надежды было мало. Они могли только мобилизовать организм да вывести его из болевого шока. Ну и еще несколько мелких полезностей. Все остальное зависело от целителя.
   К сожалению, будучи сам только-только выбравшимся из окровавленных бинтов, Дин не мог сколько-нибудь существенно действовать при лечении. Другой вопрос, что он мог поделиться живительной энергией с Аристархом, не теряя при этом так необходимых и ему жизненных сил. Оставалось только надеяться, что более слабый в магическом лечении придворный шафик сумеет справиться с такими тяжелыми ранами.
   – Мне кажется, ты сумеешь! – старался морально поддержать коллегу Светозаров, возлагая ему руку на плечо.
   – А что, есть другие варианты? – несколько нервно отозвался Аристарх, прекрасно понявший, что за судьбу монаха этого мира только ему теперь и предстоит отвечать.
   – Ну вот и приступай!
   Рожденный на Юге и проживший больше ста лет на каторге, Аристарх Великий прикрыл глаза и стал входить в транс. А его руки стали жить отдельной, словно бы полностью независимой от шафика жизнью. Тогда как два знахаря, поставленные с другой стороны ассистировать, и сам настоятель монастыря, затаив дыхание и вытаращив глаза, наблюдали за священнодействием.
   Вначале засветившиеся бледным сиянием пальцы, словно в масло, погрузились в брюшную полость. Минуты две неподвижно оставаясь там, словно в кровавой жидкости. Затем извлекли первый осколок, чуть позже – второй. После чего целитель пробормотал ассистентам:
   – Шейте!
   Тогда как сам передвинулся чуть в сторону. Всматриваясь астральным зрением в грудь монаха. При этом он ощутимо покачнулся, сразу показывая, что сил у него оставалось не так много, как хотелось бы. А ведь предстояло оперировать самую тяжелую рану. Да и ребра не позволяли вынуть осколок так, как предыдущий. На этот раз Аристарх использовал обе сложенные лодочкой ладони, приложив к пробитому участку тела. И стал «вытаскивать» кусочек металла наружу, как вытаскивают гвоздь из кучи песка большим магнитом. Только у магнита это действие получается «на раз», а у целителя оно получилось лишь на десятой минуте максимального перенапряжения. После чего он покачнулся уже основательно и стал заваливаться на спину. Благо еще, что подскочивший вовремя настоятель подхватил безвольное тело и уложил на диван. Сам Светозаров тоже выглядел не лучшим образом, но хоть устоял на ногах, пытаясь вялым движением растереть себе лоб:
   – Эту рану тоже зашейте!
   – Но ведь там в ранах какой только инфекции не осталось, – напомнил один из знахарей.
   – Это уже ерунда: как только Аристарх чуток придет в себя, он любую инфекцию щелчком пальца вышибет. Да и наши укольчики очень уж полезные да действенные, – попытался улыбнуться Торговец. Затем устало развернулся к Бонзаю. – Ну что, дружище, пора начинать дознание. И опять все тяготы на твои плечи, я ведь этих бандитов даже в зубы двинуть не смогу, сил почти не осталось.
   – Ничего, у меня на двоих хватит! Да и зачем я с тобой в ином случае на это дело напрашивался? – Король достал коробочку с экспресс-уколами. – Кого первого в чувство приводить будем?
   – Да этот хлыщ к тебе ближе, вот с него и начни.
   Король согласно кивнул и прямо через кожу блестящей куртки засадил в плечо иголку первому кандидату на допрос.

Глава 17
Сбор оперативной информации

   Распоряжение Торговца ждать его пять дней и как следует подготовиться к предстоящей диверсии в черном монолите было встречено на «ура». Имея теперь в распоряжении мулов, можно было даже к самой вершине смотаться и там на месте предварительно осмотреться. Запасов пищи теперь тоже на пять дней вполне хватало, если не более, так что ни охотиться, ни побираться у магириков им не светило. Сразу и прикинули, кто и как потом пойдет через горы окружным путем и пронесет к пещере дополнительные детонаторы. Это планировалось на тот случай, если не хватит тех, которые воины имели в снаряжении. Огромный мешок «мыла» давал возможность произвести сразу несколько полноценных взрывов в одно время. Оставалось только продумать всю операцию.
   Затем Деймонд, которого изредка дополняла Дана, рассказал в подробностях про увиденные в Свирепой долине чудеса. Описание вертушки и самого обряда вызвало бурю положительных эмоций у товарищей. Отличительные медальоны они рассматривали с таким вниманием и тщанием, что только на зуб не пробовали. Даже обычно сдержанный, скорее суровый Василий и тот радовался, улыбаясь словно ребенок. И многозначительно поглядывал на свою будущую супругу. А когда повествование подошло к концу, стал конкретно намекать на некое показательное излечение:
   – Народ требует демонстрации новых способностей!
   – Нам самим интересно попробовать. – Дана остановилась игривым взглядом на Петрухе. – Поэтому нужен подопытный кролик.
   – Я не кролик! – сразу воскликнул парень, отгораживаясь выставленными вперед ладонями. – И совершенно здоров. Вы вон лучше… – Заметив, как Сильва нахмурилась, ткнул пальцем в Курта: – На нем тренируйтесь!
   – Почему это? – напрягся и немец. – У меня даже насморка нет.
   – Да потому что тебе все равно! Помнишь такую пословицу: «как с гуся вода»? Вот как раз про тебя и сказано. Так что ничего не бойся! Заодно и мы на процесс полюбуемся. А если вдруг и станешь «жертвой науки», то сильно не переживай: мы тебе потом такой памятник отгрохаем! Во весь рост! В бронзе! – Но сразу спохватился: – Не, бронзу украдут… Да и во весь рост слишком вызывающе… А вот бюст – самое оно! Полчаса – и все готово!
   Немец, конечно, осознал, что его разыгрывают, но решил под смех остальных товарищей все-таки уточнить:
   – А как это можно бюст сделать за полчаса?
   – Элементарно, Ватсон! Закапываем тебя по пояс в землю, а потом закрашиваем верхнюю часть туловища краской под мрамор.
   Курт чуток подумал, похихикал вместе со всеми и вздохнул:
   – Ладно, согласен. Но только при том условии, если вначале проверю качество краски, сделанной из косточек Петрухи. Лучше все-таки озаботиться похоронами при жизни…
   – Ладно, давайте без шуток. – Василий теперь уже посмотрел на Дану требовательно и строго. – Может, все-таки постараешься?
   Та переглянулась с Деймондом и призналась:
   – У нас ведь может и не получиться. Да что там – может, точно сразу ничего не получится. Это все равно как если вручить тебе в распоряжение лабораторию, полную пробирок с ядом и оголенных проводов с электричеством, и сказать: «Этими средствами ты излечишь любого и от любой болезни». И ничего дать больше не успеют: ни знаний, ни надписей на пробирках… Что получится с твоим первым больным? Наверняка он умрет еще раньше, чем его тело обуглится от оголенных проводов. Так и мы… Ну разве что Деймонд хоть что-то больше знает. Ведь ты готовился стать врачом?
   Ашбун тоже не скрывал своего сомнения:
   – Конечно, читать я старался все, что попадало мне в руки. Многое даже выучил. Но одно дело теория, а другое практика. Сильву мы посмотрим обязательно. Прямо сейчас. Может, чего с коллегой и рассмотрим… – Он поощрительно кивнул целительнице. – Попробуем?
   – Боязно… – Дана теперь смотрела на лицо подруги как-то совершенно иначе. Как смотрит дачник, подхвативший лопату, собираясь на предстоящий к вскапыванию огород. – Но попробовать надо.
   Зато странно заволновалась Сильва. Скорее даже испугалась. Чего только она в своей жизни не перепробовала из лекарств, чего только медики на ней не испытывали, какие методы не применяли. И всегда болезнь снова пробивалась наружу. Причем после совершенно невинных на первый взгляд изменений в окружающей среде. Да что там изменений, однажды она просидела два месяца безвылазно в герметичном, изолированном от остального мира бункере. Не по своей воле, по роду задания пришлось. Так и там лицо к концу месяца лишь за один день покрылось гноящимися чирьями. Доходило до абсурда: чем интенсивнее ее лечили, тем дольше жуткие прыщи держались и нагнаивались. Если же их не трогали, то сами сходили на нет дня за три-четыре. Поэтому опасения имели под собой определенную почву.
   В данный момент, после согревания в пещере, осложняющийся абсцесс кожи опять стал прогрессировать, и теперь красные пятна уже перемежались синеющими участками. Сильва прекрасно знала, как в такие часы выглядит, и боялась только одного: неожиданного ухудшения. За годы мытарств поневоле закомплексуешь. Да и повод имелся отложить первые прикосновения целителей на потом.
   – Куда спешить? Тем более что вы с дороги устали, еда, в сон клонит… Выспитесь, а потом уже и видно будет. Утро вечера всегда мудренее. А уж как я устала…
   – Так даже лучше будет, – оживился Деймонд Брайбо. Но не успела пациентка облегченно вздохнуть, как он, наоборот, стал настаивать: – Ты уснешь, и мы тебя осмотрим в полном покое. Ты ничего не почувствуешь, заверяю. Уж как усыпить, я точно знаю, успел последовательность заучить. Давай, идем в твою келью.
   Он вместе с Даной стал интенсивно подталкивать женщину к внутренним помещениям, тогда как Сильва беспомощно оглянулась на Василия, словно умоляя ее защитить. Но будущий супруг и не подумал с первого дня помолвки устраивать поблажки. Выразительно нахмурился и спросил:
   – Помочь? Могу подержать.
   Что мгновенно и основательно рассердило несчастную изуродованную женщину. Она решительно пошла сама, но все-таки пригрозила через плечо:
   – Если завтра мне станет хуже, прокляну!
   Оставшаяся тройка мужчин понимающе переглянулась, но и тут Петруха оставил за собой последнее слово. Хотя начал на полном серьезе:
   – Ты бы, Васек, с утра в горы смотался, место, где мы рога и копыта оставили, я тебе покажу.
   – Да на кой мне эти копыта?
   – Ох! Ты разве забыл, что мы в волшебном мире? А ведь здесь только копыта гаернов, повешенные на ремешке вокруг головы, могут уберечь от проклятия женщины. А рога при этом надо носить…
   – А рога я тебе заколочу в одно место! – с нажимом перебил парня Василий. – И сколько раз тебя предупреждать: не называй меня Васьком!
   – Как? Неужели знаменитый Вася решил сменить имя?
   – Ага! На «Убийца Петрушек»!
   Они бы еще долго переругивались, если бы не хриплый смех заходящегося от веселья немца и его радостные восклицания:
   – О! Да! Теперь я понимаю этот великий русский юмор! Самое смешное – это когда разозлишь и обгадишь товарища. Правильно?
   – Не совсем, – хитро улыбался Петруха. – Самое веселье в концовке: когда эти два разозленных товарища начинают бить морду третьему.
   В итоге застолья старшего группы удалось раскрутить еще на две дозы горячительного напитка. Вечер удался. Мужской состав «третьей» расходился спать умиротворенным и совершенно расслабленным. К тому времени пациентка и ее целители спали непробудным сном.

   На завтрак вся компания собралась довольно поздно. Что было в первую очередь обусловлено продолжающимся снаружи бураном с обильным снегом. Во вторую очередь выяснилось, что при неумелом использовании своих обретенных после вертушки возможностей целители оказались истощены полностью и практически на последних крошках своей воли доползли накануне до своих мест ночлега. К утру они почти восстановились, но все равно, усевшись за стол, вслух удивлялись подобной напасти:
   – Или мы полные бездари…
   – Или болезнь слишком для нас непосильная.
   – Или – все, вместе взятое.
   – Нет, но все-таки Сильву-то я сразу усыпил! – хвастался Деймонд. – Лишь прикоснулся и скомандовал: «Спи!»
   Всеми силами сдерживая смертельную зевоту, Сильва попробовала вяло возмутиться:
   – Вот именно на мое усыпление ты все свои силы и потратил. Почти убил. Потому что ничего не помню, снов не было и только вот недавно словно из омута вынырнула, благо запахи жареного мяса услышала. А ведь я чутче всех сплю.
   Молодой отшельник несколько смутился от такой критики, но все-таки решил вести себя как истинный врач. Потому что насмотрелся на свою акушерку-благодетельницу, которая умела обращаться с самыми строптивыми больными со всей строгостью и безапелляционностью к своему профессиональному авторитету.
   – Сомневаться в нашем лечении нельзя. Иначе помощи никакой не получится. Наступит так называемая абреакция! [2 - Абреа́кция – повторное переживание.] – Он поднял вверх указательный палец, словно хвастаясь заумными словечками. – Скорей всего, именно твое неверие и мешает тебе выздороветь. Ибо если у целителя есть жажда излечить пациента, то он своего обязательно добьется даже без кропотливого обучения или наставничества.
   – Как же тогда жрец твоего поселка никого не мог вылечить?
   – Встречается и такое. Но это лишь значит, что у Бурулкана никогда и не было той самой жажды лечения, сострадания к больным. Он их изначально ненавидел и презирал. Вот потому так и получилось…
   Василий как раз и решил развить данную тему, потому что в такую погоду куда-либо двигаться считал полным безумием:
   – Как же тогда черный монолит даровал вашему Бурулкану умение исцелять?
   – О подобных тайнах никто ничего конкретно не знает. – Деймонд задумался. – Разве что кое-какие слухи до меня долетали. Старался подслушивать, где только мог. И порой весьма ценные разговоры происходили между родственниками и близкими роженицы, пока та приводила в мир новую жизнь.
   – Мы тоже с удовольствием эти слухи воспримем, – подбодрила коллегу Дана. – Тем более, после того как ты узнал самую страшную и кощунственную правду о жрецах и черном монолите, твои акценты просто обязаны поменяться.
   – Действительно поменялись. И теперь каждое слово мне видится в ином свете…
   Подслушанных фраз и недомолвок у него в голове крутилось много. Потому что в момент наивысших переживаний люди раскрывались, теряли над собой контроль, забывая о страхе, поддавались эмоциям. И частенько при этом за глаза упрекали как раз того самого Бурулкана, что он, дескать, неистинный жрец. И что, мол, такого отребья в последнее время в империи становится все больше и больше. А истинные целители уходят в историю. Кто-то иной проговорился, что отец Бурулкана тоже ни на что, кроме обмана, не способен. Хотя и заправляет в небольшом городке где-то на далеком севере. Еще кто-то проболтался, что родной дядя поселкового жреца – большая шишка в столице империи. Ну а об остальном, зная теперь все реалии, Деймонд и сам стал догадываться. И после подробной подачи своих размышлений по поводу каждой подслушанной фразы сделал заключительные выводы:
   – Раз любой жрец может лишить младенца дара самооздоровления, то почему бы этому самому жрецу не попытаться наградить даром кого-нибудь из своих близких? Скорее всего, сей процесс слишком сложен, труден, но при определенной хитрости и талантах вполне очевиден. Вор забирает дар обратно из ларца Кюндю и впихивает его в ауру выбранного человека, потом туда же заталкивает и вторую порцию. Скорее всего, такой врачеватель не обретает истинного дара исцеления, а получает некий суррогат, который просто вводит любого другого жреца в заблуждение.
   Состав «третьей» переглянулся между собой и стал засыпать ашбуна вопросами:
   – Но как удается обойти общий учет новорожденных? Ты ведь сам говорил, что с этим в империи очень строго.
   – Конечно, строго. Но если взять, к примеру, такого ублюдка, как Бурулкан, то он на любую подлость и обман пойдет ради собственной выгоды. По логике, и его дядя может оказаться таким же. И если он служит в главной столичной жреческой канцелярии, то наверняка придумал, как подправить и бесследно запутать документы о детской смертности. Этого вполне достаточно для полного опустошения одного, а то и двух ларцов Кюндю. Украденными дарами создаются суррогатные жрецы – и все дела.
   – Но их ведь могут вычислить другие коллеги?
   – Не могут. Да и назначения фальшивые врачеватели получают в отдаленные и, казалось бы, неперспективные поселки и городки. Но и в них при определенной наглости и упорстве можно скопить невероятные капиталы.
   – Да их когда-нибудь разоблачат с помощью канцелярии черного монолита. Там ведь тоже учет кто-то ведет?
   – Вот по этому вопросу – полная темнота. Но как мне видится, вершина Прозрения – это нечто вне государства. Она стоит совершенно особняком ото всех других дел, кроме контакта с императором, выпуска жрецов наружу, поддержания тракта Магириков и Ворот в должном состоянии и выдачи в случае необходимости затребованного для обороны оружия.
   – И это все?
   – О большем пока судить не берусь, – скривился Дей-монд. – Хотя и сам лично побывал во внутренностях этой могилы человеческого здоровья.
   – Зачем же тогда монолиту не использованные детьми умения, если он сам потом раздает подобное магирикам?
   – Тайна. Хотя тут закономерность вполне прослеживается: чем меньше будет жителей в империи, тем меньше ларцов Кюндю станут привозить жреческие караваны. Поэтому монолиту выгодно поддерживать высокий уровень рождаемости и опеку над здоровьем рожениц.
   – Какими критериями пользуется монолит при выборе жрецов?
   – Вторая тайна, вытекающая из первой. Да и говорили мы уже на эту тему.
   Спорили и обсуждали еще долго, но в конце концов Дана сообразила спросить коллегу о самом основном:
   – Что ты предлагаешь?
   – Прежде чем нанести повреждения монолиту, как вы собираетесь, надо выкрасть и опробовать в действии хотя бы один ларец.
   Кажется, никто на этот счет ничего не понял, поэтому общее недоумение выразил старший группы:
   – Зачем?
   – По той причине, что надо опробовать саму возможность возвращения дара в тельца младенцев. Ведь по логике вещей, отпущенный из странного приспособления, которое называется Кюндю, дар, скорей всего, сам по себе вернется в прежнее тельце.
   – Хм! Не факт! Да и расстояния могут влиять.
   – Могут! И еще много чего может случиться или помешать. Как, например…
   – Тот же факт отсутствия при эксперименте нужного младенца поблизости, – перебил его Курт.
   – Увы! Но вот именно это и надо нам обязательно попробовать! – От пыла и горячечного возбуждения Деймонд даже на ноги вскочил. – И знаете почему?
   – Вернуть детям здоровье?
   – Несомненное благо, согласен. Но вы не задумывались над тем, что творит черный монолит с полученными дарами? А вдруг он их хранит? Вдруг он их накапливает?
   – Для чего?
   – Не все ли равно для чего! Но если монолит повредить, все дары могут пропасть втуне, а вот если заставить вернуть все похищенное у младенцев, то жители империи все поголовно станут здоровы, власть жрецов будет моментально свергнута, а воевать за новые земли потеряет всякий смысл.
   На такое предположение все слушатели дружно замотали головами. А из уст вырвались восклицания самого негативного толка. Лучше всего получилось у Даны, высказавшейся в таком духе:
   – О-о-о, коллега! Это ты загнул! О подобном даже в Свирепой долине никто не догадался, а ты вон какую теорему построил. Перебор!
   Парень и сам уселся на каменную скамью с некоторой растерянностью.
   – Мне так представилось… почему-то.
   Пожалуй, только Сильва попыталась отыскать некую логику в словах ашбуна:
   – Но ведь и в самом деле, вдруг монолит запасы похищенных даров складирует? Как бы там ни было, но украсть парочку ларцов, а то и раздолбать весь караван нам вполне по силам.
   – Ага! Зато потом уж точно основное задание не выполним, – рассердился Василий. – Нас тогда к монолиту точно не допустят. Такой переполох вокруг него начнется!
   Стало понятно, что он максимально настроен на выполнение поставленной перед «третьей» задачи и заморачиваться какими-то дополнительными передвижениями, да еще и сопряженными с повышенным риском, явно не намерен. По его глазам так и читалось: «Мы всего лишь в нескольких шагах от баронства в империи Рилли, так что не стоит создавать себе дополнительные трудности».
   Да и вслух он добавил:
   – В любом случае после уничтожения монолита все новорожденные дети будут иметь свой дар в собственном распоряжении. А власть жрецов уже через одно поколение станет бессмысленна, изживет сама себя. Мирно и без кровавых эксцессов. Да и Торговец нам права на подобную самодеятельность не давал.
   Такие речи заставили друзей порядком задуматься. Особенно упоминание о Дмитрии Светозарове насторожило. Но с другой стороны, это же упоминание заставило несколько иначе мыслить Дану. Уж она успела не только увидеть графа Дина Свирепого в иной ипостаси, но и убедиться, что этот человек никогда и ни перед чем не остановится, чтобы сделать добро другим людям.
   Машинально поглаживая амулет на груди, она вдруг вспомнила и свой нынешний девиз «Умри, но вылечи!». А в следующую секунду представила миллионы страждущих, миллионы обессиленных и болезненных детей, и решение пришло окончательное и бесповоротное. Лицо целительницы вытянулось, глаза блеснули опасным огнем, а в голосе появились такие командные нотки, что Василий со свирепым ужасом осознал: он здесь больше не распоряжается.
   – Значит, так. Основные задачи на ближайшее время меняются. На первое место в план вносим похищение ларцов. Скорее всего, методом открытого грабежа. Желательно при этом захватить жрецов сопровождения и тщательно допросить. Это нам даст знание местности, откуда взят тот или иной ларец. Как только Торговец появится, мы с ним можем смотаться в любой поселок Успенской империи и проверить состояние младенцев. Если состояние детей и в самом деле улучшится, то овчинка стоит выделки.
   – Ага! Так он тебя и послушается! – наконец сумел исторгнуть из себя возмущение Василий. – Да и я хочу напомнить…
   Но Дана резко к нему наклонилась и схватила за руку, благо сидели они рядом:
   – Слушай, Василий! Поверь мне, Дмитрий Светозаров еще и сам тебя заставит сделать то, что я сказала. Так что не лезь в бутылку, на эту тему я с тобой даже спорить не собираюсь.
   – Вот ты как заговорила…
   – Имею полное право! – рыкнула на него боевая подруга, продолжая без труда удерживать вырывающуюся руку и приближая к нему лицо: – В данном мире любое лицо гражданского или губернаторского управления по закону подчиняется в первую очередь такому целителю, как Деймонд. А во вторую – такому, как я! Понятно?!
   Она уже кричала, и только просящее восклицание откуда-то со стороны заставило ее немного отпрянуть и осознать, что происходит. Сильва с испуганными глазищами на раскрасневшемся лице поглаживала ее руку и умоляла отпустить Василия. Сам старший группы сидел, как парализованный молнией, и только глотал воздух открытым ртом, словно рыба, выброшенная на песок. Его зажатая женскими пальцами рука быстро синела, а в месте соприкосновения с ногтями появились кровоточащие раны. Курт, Петруха и Деймонд сидели с отвисшими челюстями и пытались осознать происходящее на их глазах действо.
   Злость сразу улетучилась, а при виде крови и раскаяние навалилось. Оно словно обручем стиснуло грудь, и все та же рука, нанесшая рану, ласково погладила кровоточащее место. И произошло очередное чудо: застывшая кровь свернулась, отвалилась, словно свернувшиеся струпья, а на месте проколов оказалась новая, розовая кожа. Кажется, это событие убедило Василия больше всего: спорить и пытаться что-то доказать силой или властью теперь бесполезно. Мало того, он, как только смог отдышаться и почувствовал, что повиновение над собственными губами к нему возвращается, нашел в себе еще мужество пошутить:
   – Ты вон лучше Сильву так поцарапай. Ей это точно только на пользу пойдет.
   – Извини, я нечаянно…
   – Хм! Что же получится в случае твоего преднамеренного гнева? – Он покосился на ашбуна. – Или в том случае, если твой в полтора раза более сильный коллега рассердится? Да вы тут нас только своим криком на лоскутки распустите!
   – Ладно тебе, не перебирай, – опять стала переходить на строгий тон Дана. – Просто старайся нас не сердить по пустякам, и все будет нормально. Я лично против тебя ничего не имею и командовать не рвусь, но это все у меня из тела само выплескивается. – Она задумалась, подбирая слова. – Вот чувствую, что это правильно или что это кому-то должно помочь, и сама не своя становлюсь. Что-то подобное мне еще ректор возле вертушки нашептывал. Советовал себя постоянно контролировать. А я и забыла… Мозги переклинивает… Наверное, сдерживать себя тоже еще надо учиться…
   Сильва смотрела на подругу исподлобья:
   – Ну да, ты уж постарайся больше моего будущего супруга не калечить. Вон, бери пример со своего коллеги. Его не поняли, но ведь голову никому не оторвал.
   – Ха-ха! – стало пробивать Петра на нервный смех. Хотя высказался он затем вполне логично и обоснованно, как с научной точки зрения: – Так ведь Деймонд и не воевал с пеленок! Тут надо учитывать, что для Даны любой спорный момент лучше всего в подсознании разрешается путем насилия или грубой силы. Вот ее мозговая подкорка и начинает действовать одновременно с боевой реакцией. – Но потом все равно не удержался от шутки: – Так что, ребята, самое главное – не помереть сразу и успеть задрать лапки кверху. А потом наша несравненная боярыня опомнится и вставит вырванное сердце обратно. Пусть даже и несколько надкушенное…
   Виновница обсуждения поблагодарила парня взглядом, умудрившись при этом пообещать еще что-то, и обсуждение предстоящих действий продолжилось. Напряжение оказалось сброшено, обиды забыты, а атмосфера отрезанной снегопадом от всего мира пещеры опять стала радушной и доброжелательной.

Глава 18
В ловушке

   Александра вернулась в сознание от того, что стала задыхаться. Причем не сразу осознала, не сразу четко вспомнила происходящее вокруг. Ей показалось, что она никак не может проснуться и вырваться из кошмарного сна. Во сне ее кто-то накрыл тяжеленной и мокрой палаткой и с такой силой надавил на грудь, что дикий удар боли потряс все существо и заставил отчаянно бороться за глоток свежего воздуха. Девушка замахала руками и, выходя из кошмара, поняла, что она просто столкнула с себя какое-то тело. А когда эта мысль более внятно оформилась в голове, то и воспоминания вернулись: «Я ведь убила этого озабоченного тюремщика!»
   Словно не веря собственному озарению, она скосила глаза направо и сразу наткнулась взглядом на торчащую из виска отвертку. «Синдром трупа» и на этот раз сработал безотказно, загоняя сознание в бездну обморока.
   Сколько она там пробыла во второй раз, сказать было трудно. Но теперь ей помог прийти в сознание голод. Что сразу заставило думать в более практичном направлении.
   «Жить-то надо! А если ничего не сделаю, то так и помру, не приходя в сознание, от голода. Все! Направо не смотреть!» – приказывала она себе истошным мысленным криком. Закрыла глаза и ощупью, подтянув простыню, накрыла верхнюю часть трупа. «Ничего страшного, это просто парень какой-то прилег подремать. Он спит, он спит…» – убеждала она себя и вдруг заговорила вслух:
   – …Он спит!
   Собственный хриплый голос, хоть и звучащий довольно странно, все-таки остался единственным узнаваемым в этой тюрьме. И заметно успокоил. Поэтому она так и продолжила говорить вслух, забивая громкостью любые фобии по поводу лежащего рядом тела.
   – Самовнушение – великая сила! Кто это сказал? Да плевать кто, лишь бы что-то быстрее придумать и хоть чем-то заняться. Итак… о‑о‑о… прекратить! Без слез! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, поэтому вначале махаем руками… Одна свободна – уже здорово. Теперь примемся за вторую! Нужна отвертка! Где она? У‑у‑у… здесь, рядом, торчит в розетке. А это очень опасно! Страшно опасно! Поэтому надо выдернуть ее резко и быстро! Ну!..
   Вот так себя уговаривая, она освободила инструмент, не глядя оттерла его от крови и, оттолкнув труп под самую стенку, приступила к открытию наручников. Вначале было жутко неудобно. Поэтому Александра себя максимально мобилизовала истошным криком, а затем, извиваясь как змея, подтолкнула матрас прямо на тело мертвого тюремщика и взгромоздилась сверху. Работать стало удобнее, но зато пришлось себя уговаривать такими словами и фантазиями, что до умопомешательства не хватало всего лишь одного шажка.
   Лимит времени тоже был неизвестен. Нагрянет ли сюда Павел Павлович с минуты на минуту, проверяя не отвечающего на звонки Едвиса, или кого другого пришлет, оставалось лишь догадываться. Зато стал ясно обозначаться лимит сил – они были не беспредельны. И если она в течение ближайших часов не справится с наручниками, то так и помрет на цепях в слезах и соплях. Она это понимала прекрасно, потому что когда-то хорошенько проштудировала труды нескольких авторитетных специалистов на тему психологии.
   И для создания более спокойной, в том числе и стимулирующей обстановки опять перешла на самовнушение вслух. При этом старалась говорить громко и строить некий диалог с воображаемым собеседником:
   – Проклятый замок! Ну и зачем ты нервничаешь? Да потому что он неизвестной мне системы! Мелочи жизни! Главное, вспомнить все, что ты знаешь, и разобраться в самой сути… Хм, лучше бы у меня были силы порвать эти цепи. О! Если бы они у тебя были, да еще и такие фантастические, то от всех врагов остались бы давно лишь могилки на кладбищах. Ай! Как больно! Это тебе за неосторожность. Нечего дергать отверткой с озлоблением! С чувством работаем, с чувством! А еще лучше – с любовью! Представь, что этот замок – самое лучшее, что есть в мире, и его открытие – это самая великая награда за твои деяния! Да? А мне легко представляется, что ты напыщенная дура! Кто? Я? Или ты?
   Где-то внутри сознания неожиданно зашевелился еще кто-то третий и строго прикрикнул:
   – Обе дуры! Подеритесь тут еще без меня. Работать! Живо! Все вместе!
   Вот в такой атмосфере собственного полубезумия Александре и приходилось сражаться с непокорным замком. Постепенно кончик отвертки изгибался все больше и больше, доставая где-то во внутренностях наручников стопорную планку, щелчок пружинки раздавался все чаще и чаще, и наконец, полностью обессиленная, но счастливая, она с бешеным воплем заорала здравицы самой себе и своим утроенным ипостасям.
   Прежде чем заняться освобождением ноги, она сместила матрас в самое удобное место для предстоящей работы и накрыла тщательно труп простыней. Чтобы не свалиться при этом в очередной раз в обморок, она громко, скорей даже истерически напевала веселую песенку из любимого в детстве мультфильма. Помогло.
   Но зато когда вернулась на матрас, ощутила, что сил совершенно не осталось, и позволила себе выспаться. Хотя прекрасно понимала, что любая отсрочка в дальнейшем может сыграть против нее. Обидно будет добраться до наружных дверей и там столкнуться с Пыл Пылычем.
   Сон оказался тревожным, нервным и прерывистым. Но все равно дал отдохнуть перенапряженной психике и успокоил рвущиеся в судорогах мышцы. Зато после побудки с неожиданной силой навалились жажда и голод. Причем если жажду еще как-то удавалось терпеть, то голод оказался настолько сильный, что при одном взгляде на стол за решеткой, где стоял пакет с невидимыми с данного места продуктами, вызывал тошноту и легкое головокружение. Чтобы опять не провести неизвестно какое время в обмороке, Шура старалась сосредоточить все свое внимание на втором замке. Говорить и поддерживать себя морально вслух она перестала, потому что губы пересохли и даже шевелить ими стало неприятно.
   Но зато она теперь работала сразу двумя руками. Что уже минут через сорок дало результат. Теперь ничто не сковывало ее движений. Но на этот раз она вопить от радости и восторга не стала. Резонно посчитав, что и на это действие уходит слишком много сил и энергии.
   В дальнейших действиях предстоял выбор: или вскрывать замок калитки, или направить силы на еду. Решила заняться добыванием пищи, потому что простая идея, как добраться до пакета, оформилась сразу после короткого сна. В ход пошли те самые две простыни, которыми она вытиралась после купания. Распустив их на тонкие ленты и соорудив нечто вроде лассо, девушка стала примеряться к столу, который располагался метрах в пяти от решетки. В последний момент вспомнила о возможном стекле среди продуктов и решила перестраховаться. Ведь вполне возможно, что озабоченный Едвис купил какие-нибудь маринады или соусы в стеклянных банках. Поэтому для страховки был пожертвован матрас, который после удачного броска расположился возле стола. К нему заранее была привязана вторая фиксирующая веревка.
   Играть в ковбоя тоже пришлось изрядное время. Решетка мешала сделать должный замах, и полоски ткани только бессильно хлестали желанный объект. Но тут азарт предстоящего насыщения только повышался, и в конце концов полоска ткани облекла внушительный бумажно-матерчатый пакет. Но, только попрыгав и размяв уставшие от напряжения руки, узница как можно уверенней потянула добычу в свою сторону.
   При падении на поролон во внутренностях пакета что-то хрустнуло, он чуть подпрыгнул и перевернулся на бок. Но с матраса не свалился. Зато из его внутренностей неожиданно выкатилась бутылка вина, да так и застыла между ножками стола.
   – Пьянству бой! – подбодрила себя Александра и стала бережно подтягивать к себе вожделенную добычу.
   А потом начался праздник живота, перемежающийся радостными восклицаниями:
   – Ура! Сегодня в тюрьме праздник! Да здравствует день обжорства!!!
   Чего там только не оказалось! И упаковка с жареной курицей (не обманул покойник!); и точно такой же батон вареной колбасы (наверняка станет теперь самым любимым лакомством в жизни); масса приятных мелочей (шикарный получился стол из -надцати блюд); и даже еще одна бутылка вина (пьянству – бой, но ведь праздник в тюрьме бывает только раз!). Буханка хлеба и два тонких батона дополняли полный комплект, с которым запросто можно выезжать в лес на ночевку.
   При падении со стола разбились только две баночки: с майонезом и оливками. Да и то черные испанские оливки пошли на «ура» без всякого опасения скрипнуть зубами по осколкам. Ну а майонез, он всегда считался вредным для девичьей фигурки.
   После еды и глотка вина страшно потянуло в сон. Но Александра провела интенсивную разминку, заставляя себя сосредоточиться на следующем этапе своего освобождения. Тем более что он ей показался более простым и скоротечным. Покойный тюремщик, видимо, и не подозревал о таком элементарном решении, надеясь на сложность замка и на то, что для выхода наружу только он знает нужное для голосового пароля слово.
   – Спать будем на свободе! – громко и уверенно провозгласила узница, приступая к делу.
   К сожалению, действительность несколько расходилась с предварительными подсчетами. И только часа через два удалось подтянуть тяжеленный стол к решетке, добраться до внутреннего ящика и достать вожделенный ключ. На это ушли все накопленные силы и простыни. В том числе и самая последняя, которой прикрывала труп.
   Но когда калитка открылась, Александра уже ни на что не обращала внимания. Разве что чисто инстинктивно напилась прямо из шланга. Затем лихорадочно натянула свои джинсы и кроссовки и, отыскав одежду покойника, после поспешного ополаскивания натянула мокрую майку на себя. И бегом устремилась по лестнице наверх. Так ей хотелось хоть присмотреться, что там и как, потому что при спуске она ничего не заметила. Хоть бы форму ключа ориентировочную увидеть, дабы знать, что разыскивать. А вдруг и дверь изнутри легко открывается? Если вообще не открыта!
   Увы! Оказалась закрытой наглухо. Причем ни следа замочной скважины. Только и виднелось специфическое отверстие на стене для произнесения голосового пароля да кнопочка рядом для приема нужных звуков. Рядом располагалась узенькая щель, видимо для карточки с кодом, и это сразу заставило воспрянуть духом и вернуться вниз для тщательных поисков.
   А вот там и подстерегала самая большая неудача. За час она перерыла и просмотрела каждый квадратный миллиметр пространства своей тюрьмы и прощупала каждый сантиметр стены на уходящей вверх лестнице. Но карточки с кодом так и не обнаружила. Покойник и после своей смерти продолжал гадить и портить кровь своей несчастной узнице.
   Единственным полезным трофеем оказался великолепный метательный нож. Видимо, это было единственное оружие, которым Едвис при жизни умел хорошо пользоваться. Но мелькнувшую идею затаиться на лестнице и устроить прибывшему Павловичу засаду Шура отбросила сразу. Во-первых, у нее не та весовая категория, чтобы сразиться с заранее настороженным зубром. А во-вторых, тот может заявиться в законспирированную тюрьму не сам, скорее всего, пустит впереди себя любого другого агента, и все достигнутые ранее результаты освобождения пойдут насмарку.
   Тогда Александра выбрала другой путь, прекрасно понимая, что надо просто как-нибудь дать знать о себе. В Германии крики или сигналы о помощи никого не оставят равнодушным, и прибытие в скором времени полиции будет гарантировано. Обязательно кто-нибудь да позвонит в службу спасения.
   Для этого она выбрала самый тяжелый деревянный стул и, выломав из него увесистую ножку, отправилась оповещать о себе общественность самыми разнообразными сериями ударов. Да только уже в первые минуты поняла: дверь слишком толстая и совершенно нечувствительная к ударам. Скорее всего, она вообще многослойная, потому что удары по стали не создавали желанного грохота, а получались глухими, совершенно не впечатляющими. А если вспомнить, что за внешними воротами гаража еще и вполне обычная улица с интенсивным движением, то придется наверняка стучаться до второго потопа, но так и не привлечь какого-либо внимания. Крики в узенькую щель в самом низу тоже ничего не дали. Разве что голос охрип окончательно.
   Обессиленно привалившись плечом к бездушной преграде, Александра залилась слезами, ощущая, как соленая влага капает ей на руки. Но именно эта влага и упоминание о потопе натолкнули на новую, может, и гениальную идею. Некоторое время посидев в прежней позе, она стала припоминать все подмеченные до того детали, анализируя их и сводя в одно целое. Идеальная фотографическая память не подвела. И только все тщательно обдумав, узница решительно встала, выпуская пар своей злости, пнула напоследок дверь ногой и поспешила по лестнице вниз. Для последнего этапа своего спасения предстояло совершить огромный объем работы. Да и то риск погибнуть при этом никак не исключался. Но раз никто не спешит с оказанием помощи, то не сидеть же самой сложа руки.

Глава 19
Поиск

   Допрос проходил быстро, но с мизерным результатом. Перепуганный хлыщ отвечал с готовностью настолько рьяной, что даже мысль подтолкнуть его ударом в зубы не приходила в голову. Но вот знал он и в самом деле почти ничего. Непосредственного нанимателя всего этого безобразия видел лишь загрызенный насмерть Отто. Он же и получал с заказчика деньги за работу, оговаривал конкретные детали.
   От банды требовалось выведать, что здесь делал Дмитрий Светозаров совсем недавно и где его можно было бы найти сейчас. По возможности схватить живьем и задержать. Делать здесь действительно, кроме как медитировать в полном одиночестве, было нечего. Здесь налетчики монахам поверили. Как и тому, что никто не знает, откуда приезжают наведывающиеся сюда люди.
   Все это выяснив, Отто доложил нанимателю по телефону и получил распоряжение просидеть в засаде до завтрашнего утра. С монахами бандитам разрешили поступать по собственному усмотрению. Вот они и грабили. Да и мысли прикончить свидетелей своих бесчинств имели вполне основательные.
   Номер телефона, который не успел набрать автоматчик, оказался номером самого Отто. Специально сверили. Затем стали выпытывать, какой именно номер из зафиксированных принадлежит заказчику. Хлыщ клялся и божился, что ничего не знает. Да и по времени вычислить нужный номер не получалось, с утра с данного телефона было сделано двадцать звонков. Владелец джипа только и делал, что посматривал за работой остальных да без умолку болтал по телефону с разными личностями.
   В общем, стало понятно, что о банде, скорее всего, никто и плакать не будет. Считающие себя пупами земли недоумки канут в Лету и пойдут на удобрения. Допрошенный охранник с башенки тоже не знал ничего ценного. А держать их в плену или сдавать полиции настоятель категорически отказался:
   – Нам только разборок здесь не хватало.
   – А что будете делать с живыми? – спросил стоящий рядом Аристарх.
   – Казним, и в яму к остальным, – жестко ответил отец Клод. – Подобным ублюдкам даже в тюрьме не место.
   – Совершенно верное решение! – одобрительно кивнул самодержец Ягонов.
   Тогда как Дмитрий несколько засомневался:
   – Дело ваше, конечно… Ну а с машинами что будете делать?
   – Постараемся переоформить джип через подставных лиц, на свою машину этот «блестящий» напишет поручительство, и продать. Средства пойдут на пользу делу. Доверяешь?
   – Конечно. Еще бы и помог, если бы время было, – заверил Торговец и махнул на связанных бандитов. – Забирайте. А нам бы надо где-то уединиться для медитации.
   – Любое место! Где тебе нравится. Братья беспокоить не будут.
   Троица захватила с собой два стула и немедля поспешила на второй этаж, где расселась на лавках в одной из двухместных келий.
   – Отсюда я в основном и совершал свои просмотры, – стал объяснять Дмитрий. – Закрывался на засов и был всегда уверен, что меня никто не побеспокоит. Как вижу, гранаты и такие дубовые двери срывают… Так что вы двое посматривайте.
   – Разве не вместе попробуем? – удивился Бонзай.
   – Нет. Вначале я сам на большой скорости осмотрю основные места, требующие пристального внимания. А уж если надо будет присмотреться и прислушаться более тщательно, вот тогда мы с тобой на пару и попробуем. Все, уплываю…
   Первым делом он рванулся к своему месту жительства. Его особняк был вскрыт, и в нем производила обыск куча полицейских. Здесь даже и прислушиваться в режиме частого мелькания долго не пришлось. Говорили только о пропавших детях и про разрастающийся скандал. Жутко неприятно, потому что будущие целители готовились к постепенному возвращению на Землю. Но и не так уж страшно, хоть и обидно, что раскрыта такая сложная система тщательного поиска настоящих талантов. Вполне можно будет использовать один из заранее заготовленных на такой случай вариантов. Причем не сиюминутно, а в течение нескольких дней. Возможно, что и недели полторы.
   Затем Торговец мотнулся в тот самый банк, где Александра оставила для него письмо. Там вроде бы дела обстояли буднично и спокойно. Скорее всего, и послание лежало нетронутым в полной темноте одного из небольших сейфов. Сюда тоже можно будет наведаться чуть позже и получить письмо лично. Или послать в банк Бонзая Пятого. Вызвался король помогать, пусть и почтальоном поработает.
   Выскользнув из переплетения банковских хранилищ, понесся по известному от Даны адресу конторы. Там уже вовсю заканчивался косметический ремонт, в освеженные офисы уже завозили новую мебель для какой-то иной фирмы. Ни единого слова про какого-то Павла Павловича, а уж тем более его самого там и близко не было.
   Для последних действий имелась еще одна, последняя ниточка, могущая привести хоть к какому-нибудь намеку на местонахождение Александры. Мысли, что девушку убили, Дмитрий не хотел даже допускать. Справедливо полагая, что в данном случае единственную важную свидетельницу основательно спрячут, но уничтожать не станут. Оставалось только выяснить, кто и где. Что уже виделось довольно проблематичным. Невзирая даже на свое опаснейшее могущество, Динозавр, при тотальной конспирации врагов, в данный момент не мог даже приблизительно предположить, кто они и где они.
   Проскакивая все самые шикарные гостиницы города и его окрестности, попытался хоть единое слово услышать по поводу визита какого-то арабского шейха. Ничего. Как и не мелькнуло хорошо врезавшееся в память лицо шантажиста. Но если тот и в самом деле настолько богат, могуществен, то всегда будет действовать отныне только через подставных лиц. А после жуткой стрельбы на центральной площади он, скорей всего, покинул Германию. Ведь и на него опрошенные свидетели наверняка кинут изрядную порцию подозрений.
   Конечно, следовало еще раз присмотреться к главному полицейскому управлению. Ведь там и дела его кто-то ведет, и разговоры со спорами не прекращаются, но и это действие Дмитрий решил отодвинуть на второе место. Сейчас его в первую очередь интересовало лишь письмо от Александры.
   Уже возвращаясь из подсмотра в собственное тело, кратко опять завернул к своему особняку. Пытаясь повторно глянуть, рассмотреть и подслушать. «Пробежался» по особнякам соседей, особенно тщательно просмотрев жилище соседа, миллионера Бонке. Судя по копошащейся на кухне поварихе, та интенсивно готовила обед, а значит, вскоре ожидалось прибытие хозяина. Мелькнула мысль, что уж с Бонке можно всегда будет если не обсудить возникшие проблемы, то просто встретиться где-нибудь на нейтральной территории и просто переговорить. Вроде как мужик неглупый и вполне с дружескими симпатиями. Жаль, что не довелось с ним сойтись поближе, а то и попутешествовать по мирам. Ведь такая мысль посещала Светозарова уже давненько.
   Сейчас же возникло острое сожаление, что он себя не обезопасил, не перестраховался. Вернее, даже не себя, а именно Александру. Слишком уж поддался косности человеческого мышления: раз девушка полная сирота, да еще и без родной бабушки на этом свете осталась, то кому она может мешать и кто вздумает ей угрожать? Чем ее жизнь привлекла других? Скорей всего, именно близостью к Торговцу. А это он не учел. Вернее, просто забыл об этом в минуту своего короткого счастья.
   Теперь приходится рвать жилы и расплачиваться самым для него дорогим.
   Вернувшись в монастырь, Торговец даже не стал пересказывать увиденное, а сразу поспешил на поиски настоятеля.
   – Отец Клод, у вас ведь был старенький «фольксваген»?
   – Да и сейчас есть, стоит в сарае.
   – Одолжите?
   – Да хоть насовсем забирай. Нам уже давно пора купить фургончик и грузовичок, – признался монах. – Теперь будем укреплять нашу обитель, как неприступную крепость.
   – Только вы уж не перестарайтесь, – поостерег Дмитрий, получая ключи от замка зажигания.
   – Не волнуйся, сынок. Все будет в рамках законности. В монастыре тоже разрешено держать оружие для самообороны. Братья уже этим занимаются.
   – Ладно, тогда желаю спокойствия и нерушимой тиши в вашей обители! Но если что, сразу звоните мне на мобильный телефон. Если буду в пределах досягаемости сети, обязательно поспешу на помощь.
   Уже размещая свои вещи и усаживаясь в древний, но чистый, ухоженный тарантас, Светозаров удивился:
   – Шустро все у отца Клода получается. Надо будет его прошлым поинтересоваться на досуге. Сдается мне, молодость его проходила ох как бурно…
   – А мы-то куда отправляемся? – вставил вопрос усевшийся на заднем сиденье Аристарх.
   – В один из банков, надо будет тебе, Бон, получить для меня послание. Так что давай снимай с себя все нездешнее и выкладывай все оружие Аристарху под ноги. Иначе тебя на входе не пропустят.
   Друг возражать не стал, но от ворчания все-таки не удержался:
   – Никакого уважения к моему величеству!.. Ну и потом, почему ты не хочешь сразу переместиться к почтовому ящику и забрать письмо?
   – Створа там между мирами нет. Гром, шум, ни к чему мне сейчас привлекать к себе внимание даже мельком. Плюс постоянно работающие видеокамеры, плюс места мало, не развернуться, ну и самое главное, я в темноте последнего зала не отыщу нужную ячейку. А тебе всех делов – зашел да и взял.
   – Так просто?
   – Разве только скрупулезно выполнить все правила при заявке и заполнении формы. А там-то для пароля и нужна всего парочка слов: «Саша + Дима». Да и документ показывать не надо.
   И Дмитрий приступил к подробному инструктажу. Так что пока они доехали к месту назначения, Бонзай Пятый уже смирился с ролью почтальона и тщательно запомнил всю последовательность своих действий. Тем более, что при расставании на соседней с банком улице Светозаров его напоследок предупредил:
   – Ничего не бойся. Я буду тут следить за твоей безопасностью. Если что, только услышь первый отголосок грома и отпрыгивай с того места, где ты находишься, как можно дальше. Желательно вперед. Прямо в движении я тебя уже подхвачу, и мы «высадимся» где-нибудь в безлюдном месте. Удачи!
   Вначале проводил идущего по оживленной улице друга визуально, а потом прикрыл лицо белой панамой, найденной на задней полке, и сделал вид, что задремал. Дав команду Аристарху:
   – Старайся использовать оружие только в крайнем случае.
   Придворный шафик лишь недоуменно подвигал бровями, но осматриваться стал по сторонам с гораздо большей подозрительностью. Хоть вокруг и царила скучная городская пастораль, но все-таки чужой мир, мало ли что.
   А Торговец тем временем старался высмотреть гипотетическую опасность в банке. Подобное заведение никоим образом не должно касаться бандитских разборок или иностранных силовых структур. Но вот местные силы правопорядка в купе с Интерполом могли доставить крупные неприятности при попытке взять простенькое письмецо. Особенно если Александра сюда сунулась в тот момент, когда за ней уже плотно следили как за девушкой основного объекта.
   Очень мешала невероятная скорость подсмотра. Если при наблюдении из монастыря Дин мог скользить по грани пространства со скоростью около десяти километров в час, то из остальных мест любого мира эта скорость в минимальном варианте увеличивалась до пятидесяти километров. А что можно засечь на такой скорости, пронзая взглядом как холл с конторками, так и прочие подсобные помещения за невероятно короткий отрезок времени? Только вспышки света между плотными стенами да дерганые, скачками передвигающиеся человеческие фигурки. Вот так и мелькал: секундный просмотр, круг, просмотр, круг, просмотр чуть в стороне, и вновь десять секунд захода по кругу на цель. Врагу не пожелаешь такого мельтешения!
   Но приходилось, потому что к парному подсмотру у Аристарха способностей не было, а рисковать другом в такой банальной ситуации Торговец не собирался. Но к великому его облегчению, само получение письма прошло без осложнений. Непредвиденные случайности начались, когда Бонзай опять показался в пределах видимости для визуального наблюдения. Скорей всего, виной этому послужила одежда короля. Он хоть и был теперь без верхней части пуленепробиваемого костюма, но все равно смотрелся слишком неуместно на данной улице. Его иностранное происхождение просто бросалось в глаза, и пятеро промышляющих в данной зоне молодчиков решили попытать счастья в ограблении.
   Маневры по окружению выбранной жертвы Дмитрий заметил сразу. Тем более что чернявые, совсем не похожие на немцев иммигранты слишком выделялись из строя редких пешеходов. Идущая позади «туриста» парочка подала условный сигнал своим подельникам, расположившимся дальше по ходу движения, и те стали действовать. Самый болезный на вид двинулся перед Бонзаем в попутном направлении, а когда тот его стал обгонять, резко выставил зад в сторону, оттолкнулся им от идущего и сделал вид, что упал от сильного пинка. Да еще и завизжал при этом, словно тяжелораненый. Король к таким провокациям готов не был, поэтому несколько растерянно остановился, пытаясь понять, что же произошло. Вот тут его и постарались подхватить за руки два самых крупных подельника уличной банды. Да еще и выкрикивая при этом наперебой в две глотки:
   – Это хулиган! Расист! Надо его задержать! Он чуть не убил бедного турка! Сейчас мы отведем его в полицию! Посадить его в тюрьму! Под суд его!
   Причем лопотали они свои вызубренные слова быстро, но с возмущением. Создавая видимость прямо-таки всенародного, гневного осуждения. Его величество осознал подоплеку всего вокруг него происходящего, когда почувствовал, как кто-то сзади залез ему одновременно во все карманы. Понятно, что кровь у самодержца вскипела моментально. Он так мастерски крутнулся на месте, что все пять облепивших его иммигрантов грохнулись по сторонам, словно кегли. И на какой-то момент показалось, что этим все и закончится, но действовавший сзади воришка держал в руках скомканное письмо. То самое, которое только что было вынесено из банка. И Бонзай Пятый озверел окончательно: одним скачком он догнал пытающегося уползти на четвереньках бандита и ударом кулака по затылку впечатал чернявую голову в тротуарную плитку. Заметив несущийся сбоку ботинок, легко его поймал и резко прокрутил на триста шестьдесят градусов. Потом ударом сжатыми вместе кулаками поддел наседающего на него слева качка под ребра, и тот, пролетев три метра, вломился головой в витрину. Еще один большой шаг, и четвертый воришка, уже поднявшийся на ноги и с диким визгом пытающийся стартовать с места, получил все теми же сдвоенными руками по своей левой ключице. Измочаленные тряпичные куклы падают примерно так же.
   Напоследок его величество развернулся и прижег взглядом так и сидящего задницей на тротуаре провокатора и инициатора свалки, прекрасно понимая, что перед ним соучастник и такой же подонок, как и его товарищи. Поэтому казнящий в собственном королевстве за подобные преступления прямо на месте Бонзай прыгнул вперед и нанес сидящему воришке зубодробительный удар ногой по лицу. Аут. Скорее всего, сразу умершее тело уже совершенно без признаков жизни проскользило по тротуару последний метр на своем веку.
   И только потом «пострадавший» иностранец поднял с плиток покрытия оброненное письмо, демонстративно сунул его себе в карман и, в сопровождении взглядов одуревших от увиденной сцены многочисленных пешеходов, двинулся дальше. К тому времени Светозаров уже понял, что события вспять не повернешь и следует как можно быстрее сматываться с этой улицы. А желательно и из города. И хорошо бы сделать это без лишнего шума и грохота. Он завел двигатель, надвинул себе панаму на самые уши и, дождавшись, пока друг усядется рядом, проехал три метра и сразу свернул направо в узенький проулок. Хорошо еще, что он прекрасно знал эту часть города, не боясь заблудиться или попасть в пробку.
   Причем сразу же он выхватил мобильник и стал дозваниваться отцу Клоду. И лишь только тот поднял трубку, выдал самое главное:
   – Мы тут попали в небольшие неприятности. Боюсь, что машина будет замешана в инциденте. Как бы вам потом не досталось.
   – Без проблем, – с явно не смиренными интонациями ответил настоятель. – Уже звоню в полицию и сообщаю, что машину угнали примерно час назад. Так подойдет?
   – Несомненно. Спасибо!
   Проехали пару улочек, заехали в хорошо знакомый Светозарову тупичок, и он загнал «фольксваген» под самую стенку угрюмого заброшенного здания. Быстренько стер все свои отпечатки, сорвал со стоящей рядом машины брезентовый кожух и ловко с помощью друзей упаковал якобы угнанную машину монахов. Затем трое мужчин подхватили вещи и вошли в глухую, без единого иного выхода подворотню. На нее если и смотрела пара запыленных окон, то наблюдателей за стеклами не оказалось. Разве что чуть позже некоторые выглянули на улицу. Да и то они с недоумением больше смотрели на узкую полоску неба между домами. Вроде и солнечно, и ясно, а гром откуда-то грохочет.

   Возвращались все трое из подпространства уже совершенно в другой части города. За тщательно возведенной проволочной оградой здесь находилась территория давно закрывшегося завода по производству стиральных машин. То ли обанкротилось предприятие, то ли просто подлежало модификации с полным сносом и постройкой новых корпусов, но данное место в плане отсутствия любых средств слежения считалось идеальным. Лишь на дальних воротах сидел дежурный старикашка, которому по большому счету было наплевать, что творится внутри тщательно запертых и опломбированных цехов. Зато Торговец давно присмотрел это место для возможной короткой остановки. Да и створ внутри помещений имелся вполне подходящий, так что слишком громкого прибытия можно было не опасаться.
   Почитать здесь письмо и устроить временное пристанище будет в самый раз. Правда, начал граф Дин с того, что коротко, но внимательно осмотрелся на всякий случай по сторонам и без перехода набросился с упреками на его величество:
   – Ну и что ты себе позволяешь? Нет чтобы сразу уйти в сторону после первого толчка и, придерживая карманы, поспешить к машине! Может, нам транспорт больше и не понадобится, но зачем же было таким способом привлекать к нам внимание сотен людей? Не говоря уже про полицию!
   – Не понял, ты чем недоволен?
   – Да ты там трупы на тротуаре после себя оставил!
   – Ну и что? Не за собой же их тащить! Да и все равно их надо было казнить! – пожимал Бонзай плечами в недоумении. – Зачем еще вашу полицию сюда примешивать?
   – Черт! – в сердцах возопил Дмитрий. – Никто их казнить не собирался, если бы и поймали, то через пару дней снова на улицу вышвырнули…
   – Как?! Без казни?
   – Ох! Я с тобой не могу. Здесь ведь другие законы, сколько можно тебя предупреждать?
   – Ничего, зато другим неповадно будет! – не собирался отступать король. – И чего ты их жалеешь? Тех бандитов в монастыре ты ни одного не пожалел! Даже слова не сказал в их защиту.
   – Так эти-то были просто мелкие воришки, – попытался Светозаров дать хоть какое-то объяснение своему возмущению.
   – И как бы ты себя вел, если бы они твое письмо украли или уничтожили? – сам перешел к обвинению Бонзай и, заметив сразу поникшие плечи, удовлетворенно хмыкнул: – Вот то-то! Я знал, за что боролся. На, читай!
   Когда Дмитрий вскрывал конверт, руки у него дрожали, а в горле подозрительно запершило. А когда прочитал первую строчку, глаза неожиданно стало пощипывать.

   Мой любимый Димочка! Самый любимый, самый желанный и самый родной! – Ровные строчки, написанные Александрой, слагались в слова и предложения, но смысл прочтенного не сразу укладывался в сознании. – Я себе просто не представляю, как я жила до тебя и как мне теперь терпеть разлуку с тобой большую, чем несколько часов. Хочу все время тебя слышать, тобой любоваться, вдыхать твой запах и бесконечно гладить твои волосы. Ближе человека, чем ты, у меня никогда не было и уже никогда не будет во всех Вселенных. И поверь мне, за каждую капельку твоей крови я готова отдать всю свою жизнь без остатка. И очень надеюсь, что когда ты все обо мне узнаешь, то поймешь и простишь. Потому что если не простишь, вся жизнь для меня потеряет малейший смысл. Я не собираюсь перед тобой виниться, потому что именно благодаря своей работе я и узнала тебя. И я даже благодарна судьбе за такое смешение наших жизненных линий. А работа у меня не ахти, слишком грязная для такой девушки, образ которой я выпестовала специально для тебя. Хотя потом я тебе и расскажу когда-нибудь о том тяжелейшем выборе, который предстал передо мной: идти работать в спецслужбу или умереть. Причем не просто умереть, а умереть очень и очень страшно…

   Светозаров замер, потом опять вернулся чуть выше по тексту и высмотрел первое упоминание о спецслужбе. Осознал, нахмурился, крепко сжал губы и продолжил чтение. Дальше Александра более или менее подробно описывала поставленную перед ней задачу, как она выискивала пути подхода к сердцу Дмитрия и как сама постепенно влюблялась в него. Чуть коснулась общих задач конторы, адреса и главного руководителя, назвав его Пыл Пылычем. Упомянула и о вынутых из ее тела чипах. Двумя словами коснулась бабушки Катаржины, сказав, что она тетя одного из старших сотрудников конторы, а ей нисколько не родственница. Просто очень добрый и душевный человек.
   Но в основном уповала на то, что все это она ему расскажет лично завтра или послезавтра. Письмо – лишь для самой гипотетической и совершенно ненужной перестраховки. Ну, может, еще частично для большей веры ей, потому как на ячейке тоже будет отмечена точная дата и время. Шура верила, что они и без этого письма поймут друг друга и простят любые недоговоренности прошлого. Потому что любила безумно сама и ни секунды не сомневалась в настоящей любви своего самого родного человека. А завершала она свое послание горячим и чувственным письменным восклицанием:

   …Любимый, что бы вокруг нас ни случилось, верь мне! Я тебя никогда не предам! И буду любить вечно!

   Лишь после того, как письмо оказалось прочитано раз десять, а каждое слово словно каленым железом прожглось в возбужденном сознании, Светозаров сорвался с места и стал с болезненной интенсивностью метаться по свободному от станков участку цеха. При этом он долгое время не обращал внимания на осторожные вопросы товарищей, а только с отчаянием повторял одно и то же:
   – Если бы она мне это сказала раньше! Если бы я не был таким толстокожим! О! Самовлюбленный эгоист! Если бы она…
   На десятом повторении бессмысленного для других монолога Бонзай резко шагнул вперед, перегородил дорогу и после столкновения в упор спросил:
   – Что делаем дальше?
   – А? Что? – выпал в реальность Торговец.
   – Я говорю, вон там стоит тачка на четырех колесах, поэтому предлагаю тебя на ней покатать туда-сюда… Хоть и нам какая-то разминка будет.
   – А‑а-а‑а… ты уже вроде как размялся с ворами! – Он отыскал подходящее для сидения место и стал умащиваться как можно удобнее: – Вы пока можете отдохнуть, а мне надо попробовать связаться с «третьей» на тракте Магириков. Я допустил огромную ошибку, что не выспросил у пятерых воинов все детали до самого последнего описания внешности даже младших агентов. Я даже не знаю точно, как этот проклятый Пылыч внешне выглядит, а тем более, где можно найти его фотографию. Поэтому вся надежда у меня сейчас на «третью». Расслабьтесь и ждите!
   А сам стал входить в транс своего перехода. Но все сразу у него пошло наперекосяк. Он то появлялся возле друзей, то вновь исчезал. Причем пару раз вдруг вынырнул из подпространства полностью облепленный снегом. Пару раз мелькал в королевстве Ягонов и в Свирепой долине, пробуя прорваться оттуда. Даже раз пять пробовал из королевского госпиталя. Но все безрезультатно. В горный массив Бавванди никак не удавалось проникнуть. Что он только при этом ни делал и какие усилия ни применял, но дальше внешнего кольца гор прорваться не смог.
   Через полчаса он почти полностью исчерпал всю свою магическую силу и обессиленно откинулся на своем импровизированном сиденье возле какого-то ржавого пресса. Четверть часа отдыхал и только потом промямлил:
   – Давайте что-то пожуем. Силы прибавятся, может, и мозги лучше шевелиться станут.
   С собой у них имелся небольшой «сухпай», состоящий из больших бутербродов и по паре яблок на брата. Но даже такой непритязательный ужин несколько взбодрил мышление Торговца.
   – Вижу только два выхода: или продолжать поиски здесь, надеясь на удачу, или срочно преодолеть тридцать километров по ужасно заснеженному тракту.
   – А лошадь там сейчас пройдет? – задал резонный вопрос Аристарх. – Если хочешь, то я попробую пробраться к нужной пещере.
   – Увы, ни лошадь, ни мул там сейчас тоже не пройдет. Только я и смогу. Да и то надеюсь, что за Воротами смогу уже свободно перемещаться в пределах массива. Видимо, там точно такая же защита, как над монастырем, только другого цвета.
   – Если там пурга, – Бонзай кивнул на мокрые пятна после растаявшего снега, – то идти опасно, твои способности и внутри могут не сработать. Станешь сосулькой.
   – Но здесь мне делать нечего! – с досадой воскликнул Дмитрий. – Я ведь даже не знаю, кого и где разыскивать!
   – Странно, ты так хорошо знаешь этот город и ничего не можешь придумать? Совсем на тебя не похоже. Ну! Думай! Мобилизуйся! – стал покрикивать на него друг. – Или давай рассказывай все, что у тебя в голове намешано, а мы уже самое интересное для тебя выберем.
   – Да в том-то и дело, что я и сам в мешанине моих мыслей разобраться не могу.
   – Думай! Шевели извилинами! – настаивал Бонзай. – Вспоминай, кто еще с твоей Александрой мог видеться? Кто с ней общался?
   – Понятия не имею.
   – Родственники? Хотя бы единственные?
   – Полная сирота. Бабушка и то подставная.
   – С кем общалась бабушка? Где жила?
   – Уже похоронена… – Но брови Светозарова поползли вверх. Он явно что-то пытался осознать. – А квартира сдана, она принадлежала муниципалитету.
   – Ты там бывал? Видел, с кем эта подставная бабушка общалась?
   – Нет…
   – Может, и у нее были какие-то родственники? Не подставные, истинные?
   И тут словно молния в голове у Торговца взорвалась. Он явственно вспомнил сразу несколько моментов: вот он сидит, перебирает фотографии бабушки Катаржины, и на обороте одной из них написано: «…от племянника». И свое четкое ощущение, что он этого человека уже где-то видел. Но последовавший после этого невинный вопрос то ли Шуры, то ли самой Катаржины начисто сбил с ускользающей мысли. Тогда. Зато сейчас он до каждой тени вспомнил изображенного на фотографии мужчину и опять заволновался: он его однозначно видел! И не раз!
   Следующий момент в письме Александры, где она описывает, что бабушка подставная и на самом деле является чьей-то тетей. Сходится!
   И третий момент, самый связующий! Как этот самый человек, немного сутулясь, с полной авоськой переходит дорогу в одном из «спальных» районов города, а Светозаров, притормаживая машину, уступает «племянничку» на пешеходном переходе. Причем два раза! Почти в одно и то же время! В одном и том же месте с разницей в несколько дней. Он тогда бывал в той местности по делам опекунского совета, навещал семью с перспективными детьми и готовил их в беседах для отправки в Свирепую долину.
   Куда дальше двигался родственник Катаржины, он не заметил, да это было бы и странно, запомни он такой нюанс в собственной жизни. Но ведь там зона совсем небольших, редких особнячков! Зона буйных садов и роскошных парков. Там просто изначально не может быть слишком много мест для тщательного просмотра. И если этот человек где-то там живет, да еще и является одним из «старших сотрудников конторы», то это может оказаться весьма ценной и перспективной ниточкой.
   Не вставая со своего места, Торговец смачно заехал кулаком другу по плечу:
   – Ну ты и молодец! Что бы я без тебя делал?! С меня бочка далийского!
   И уже через минуту отправился на одиночный просмотр. Отсутствовал он долго, по всем понятиям долго, но вернулся «в себя» еще более возбужденный и счастливый:
   – Бон! Двигаемся в парное наблюдение! Я выследил этого гада!

Глава 20
Лыжная прогулка

   Ближе к вечеру буран над горным массивом Бавванди стал стихать. К тому времени и все основные споры поутихли. Выбор сделали, цель определили. Уже этой ночью пятеро воинов отправлялись окружной, но уже хорошо знакомой дорогой к выходу из массива, и там, в предгорье, предстояло готовить засаду на жреческий караван с ларцами Кюндю. По расчетам Деймонда Брайбо, ждать им, после выхода на исходную позицию, придется не больше полутора суток. Именно «им», потому что сам целитель третьего уровня категорически настоял на своем участии. Аргументируя это несколькими причинами:
   – Вы зря смеетесь, даже ваше дальнобойное оружие может не справиться со жрецами. Только если мы подойдем к ним впритык. А для этого может и нашей совместной с Даной силы не хватить. Затем кто из вас хоть видел сам ларец и знает, как он вскрывается? А мне довелось видеть этот процесс сотни раз, так что на месте я быстрее всех разберусь. И как следствие этого, мы вдвоем с коллегой намного быстрее справимся с целым караваном, полным плененных даров. Ведь ни один ларец нельзя уничтожить или оставить целым на месте вашего боя.
   – И сколько у вас времени уйдет на каждый? Тем более, если там около нескольких сотен.
   – Сколько бы ни ушло, – с полным равнодушием вставила Дана, и разговор на эту тему закрыли. Сразу перешли к обсуждениям кандидатур остающихся.
   Оставаться никому не хотелось. Когда Василий стал сватать на это дело Сильву, та лишь громко рассмеялась:
   – Что у тебя с памятью? В отшельниках может оставаться только мужчина! Так что лучше оставайся ты, и приготовишь нам к возвращению праздничный обед.
   Старший группы лишь недовольно крутанул головой на это и вполне демократически объявил остальным мужчинам:
   – Решайте сами, кто из вас двоих останется.
   Курт с Петром вначале вообще сделали вид, что это обращение не к ним относится. Потом долго спорили, чуть не доведя дело до драки, но так сами и не смогли найти консенсус. Точку поставила уставшим голосом новообращенная целительница:
   – Курт, каракулевая шапка тебе будет очень к лицу.
   Тот попытался выдвинуть последний аргумент:
   – Ну конечно, куда ты двинешься без своего любимчика.
   Пришлось аргументировать:
   – Дело не в личных отношениях. Петруха у нас лучший снайпер, а выбивать передних и самых задних ездовых растянувшегося каравана придется в не совсем благоприятных погодных условиях. Так что прения закончены.
   – Так давайте все вместе двинемся на караван! – все еще не сдавался немец.
   – Здесь нужна база. Это – раз! Торговец сказал ждать его здесь. Два! И будешь на связи. Три!
   Тут и Деймонд поддакнул:
   – Не волнуйся, дорогой, как только стемнеет, я тебе всю власть над пещерой передам. Что бы с нами дальше ни случилось, пока это место нельзя без надзора оставлять.
   Теперь следовало сделать только один шаг: запастись для каждого воина группы основной и запасной парой лыж. В пещере оказалось всего лишь три пары, да и те не самого высокого качества.
   – Наибольшее количество лыж имеет Суордин, отшельник из второго ряда. Он просто помешан на этих лыжах и, как я слышал, собирает их уже не первый год, – стал рассказывать Деймонд. – Все время хвастался, что мы, мол, к нему еще придем с поклоном. Наверняка мечтает нажиться…
   – Кажется, его звездный час настал, – хохотнул Петруха, – и на нас он наживется уже сейчас, пока еще идет снег и к нему не ломанулась волна покупателей. Чем он лучше всего примет оплату?
   – Как и большинство здешних обитателей: драгоценными и полудрагоценными камешками.
   – Так ведь у нас и золото есть.
   – Любые монеты на тракте не ходят по определению, – напомнил отшельник. – Они остаются в Воротах.
   – Камни у нас есть, – огласила Дана, невзирая на то, что лица ее товарищей тут же скривились от досады. – Вот, у каждого по такому.
   Она выложила на стол бриллиант чистейшей воды и требовательно при этом посмотрела на Василия. Тот тяжело вздохнул и потянулся рукой к своему потайному карманчику. Со скрипом стали шевелиться и остальные. Обещанные баронства еще впереди, а данный им на первое время аванс даже по их скромным понятиям стоил невероятно дорого. Не слишком-то разбирался в стоимости подобного камня и Деймонд. Но и он, подхватив бриллиант величиной с большой мужской ноготь, зацокал языком в восторге:
   – Ух ты! Какой огромный! Даже не верится, что настоящий! Да он стоит целое состояние! Откуда он у тебя?
   – Граф Дин Свирепый еще во время первого сброса выдал нам вместе с золотом на текущие расходы. – Затем удивленно вскинула брови: – Ну, чего затаились?
   Сильва положила свой камень первая, хотя и выглядела при этом опечаленной:
   – Ты не подумай, мне не жалко. Просто никогда и не мечтала такую красоту иметь. Думала, будет мне вместо приданого, ведь наши счета на Земле однозначно накрылись медным тазом.
   – Стойте, стойте, – заулыбался отшельник. – Я ведь не говорил, что подобный камень пойдет в уплату за какие-то гнутые доски. Слишком жирным для Суордина покажется такой заработок. Хватит с него и мелочовки.
   – Так нет у нас помельче, – признался Курт.
   – Зато у меня есть.
   После этого утверждения хозяин пещеры поспешил к камину и продемонстрировал очередное свое умение.
   Нисколько не опасаясь полыхающего пламени, он протянул руки к днищу, голой ладонью отодвинул парочку раскаленных докрасна камней в сторону и достал из слоя крупного песка небольшую шкатулку белой кости. С невозмутимым видом вернулся за стол и стал возиться с хитроумным запирающим устройством.
   – Как у тебя это получается? – изумилась вслух Дана, протягивая руку и ощупывая даже не затлевшую одежду. – Мне показалось, ты сейчас вспыхнешь факелом.
   – Чудеса! – воскликнул и несколько ошалевший Василий. – Я ведь этим пламенем обжегся! И котел с маслом вскипает за минуты.
   – Каждый огонь настраивается только на своего хозяина, – бормотал Деймонд. – Причем делается это довольно просто, старик мне буквально на пятый день власть над огнем передал. Как и эти вот камешки.
   Шкатулка была открыта и выставлена на всеобщее обозрение. Внутри виднелась россыпь довольно мелких необработанных алмазов, небольших топазов и дешевеньких рубинов. Выделялось несколько более крупных аметистов. Ну и хватало такого, чему воины, больше обученные искусству убивать, чем красоваться, и названия не знали. Попадись им такое по дороге, с полной уверенностью приняли бы за простой песок или за осколки дешевенькой слюды. Но и они понимали, что вся стоимость шкатулки не покроет и сотой части любого выложенного на стол бриллианта.
   Расстелив на столе тряпочку, отшельник стал выкладывать на нее определенные камешки, приговаривая при этом:
   – Этого хватит с лихвой не только на лыжи и некоторый запас продуктов, но и на овес для мулов. Раз они нам еще понадобятся, кормить их придется хорошо. Ну и самое главное, мне не жалко парочку этих стекляшек отдать и за кое-какую информацию. Суордин здесь уже обитает восемь лет, так что знает огромную массу деталей, о которых мне мой старец не успел рассказать. Да и не интересовало меня тогда большинство из них. Без того голова кругом шла. А сейчас очень пригодятся. Хотя бы по поводу все тех же караванов.
   – Да и про монолит он наверняка гораздо больше тебя знает, – резонно заметил Курт.
   – Правильно. Вот мы вместе с тобой и отправимся в гости. И покупку сделаем, и познакомишься. А пока мы будем в отлучке, знакомство можешь и продолжить. Да и заодно наши общие знания пополнишь.
   – Хм! Мне показалось, что между отшельниками царит неприязнь. Как же они со мной будут общаться?
   – Ха-ха! Вы, наверное, этот вывод сделали, со стороны наблюдая? – улыбнулся Деймонд. И, получив в ответ утвердительные кивки, тоже кивнул: – И правильно сделали. Здесь отношения сугубо меркантильные. Разве что коллеги из первой линии порой дружат между собой. Но зато есть непреложный закон: если сосед приходит в гости с подарком, то его принимают со всей душой и на один вечер он становится желанным собеседником. Конечно, подарок должен быть существенным, да и на второй вечер после такого общения, как правило, делают вид, что совсем не знакомы друг с другом, но в первый вечер… М-да, жадность нашей братии слишком присуща!
   Вскоре камешки были отобраны, поделены на разные кучки и уложены в разные по цвету тряпочки. Два таких свертка перекочевали в карман Курта и предназначались для последующих гостевых вояжей по соседям. Все-таки свой основной профиль работы – анализ и сбор информации немец мог проворачивать лучше и качественней всех. Так что в данной работе ему и карты в руки. Как подметила довольно улыбнувшаяся Сильва.
   Затем Деймонд нацепил на голову свою каракулевую шапку, обвешался одеялами и в сопровождении Курта, который тоже облачился соответственно, отправился к так необходимому им Суордину. Правда, вначале пришлось раскопать выход из пещеры, во время бушевавшей чуть ли не сутки вьюги полностью запорошенный снегом.
   А две оставшиеся в пещере пары воинов стали готовить снаряжение к дальнему походу и намечающемуся сражению. Причем проходил весь процесс не спеша, с шутками, дружескими подковырками и отвлеченными паузами. Одна из таких пауз оказалась спровоцирована Даной, которая буквально достала Петра своими намеками, томными взглядами и приставаниями. И он в конце концов не выдержал, прижал женщину в одном из проходов и сердито зашептал:
   – Ты на что меня провоцируешь? Мы ведь поссорились!
   – Да? Ну и что? Разве мы не можем помириться?
   – Ага! Значит, ты готова извиниться за свое поведение?
   – Не начинай все сначала! – стала сердиться и Дана. – Я ни в чем не виновата. И будь мужчиной! Неужели тебе трудно сделать первый шаг к примирению?
   – Я-то сделаю, но зачем? Ты, как всегда, удовлетворишь свою похоть, а потом опять отшвырнешь меня, как использованную тряпку?
   Женщина ловко высвободила свою зажатую руку и погладила Петра по голове:
   – Ну что ты в самом деле так низко себя ценишь? И все время пытаешься издеваться над нашими отношениями? Вон, видишь, что с нашими Сильвой и Васьком случилось? Жениться собрались…
   – Не понял! Не ты ли всегда кричала, что брак угнетает женщину и делает ее рабыней? Или ты согласна жить на цепи в кухне и заниматься всю жизнь приготовлением котлет? Твои слова, между прочим.
   – Да я и сейчас от них не отказываюсь. – Ее рука уже перешла гораздо ниже по телу мужчины, но продолжала ласкать с еще большей интенсивностью. – Но мы ведь можем хотя бы изредка быть поласковее друг к другу?
   – Слушай, Данка, не буди во мне зверя! – предупреждающе зашипел Петр. – Я ведь не железный! Сорвусь и… изнасилую!
   – Ой! А я так боюсь… – Она стыдливо опустила веки. – Так боюсь…
   Через некоторое время их товарищи, находящиеся в «каминном» зале пещеры, расслышали доносящиеся к ним женские крики и стоны. А потом и злобное мужское рычание. В связи с чем Сильва обеспокоенно поинтересовалась у многозначительно улыбающегося Василия:
   – Чего это они опять? Помирились никак?
   – Почему бы и нет…
   – Или он ее душит? Как Отелло?
   – Ха! Ее? – Мужчина скосил взгляд на свою руку со свежими кусочками розоватой кожи и помотал головой. – Эту мегеру теперь уже, наверное, и не придушишь. Бедный Петруха… Если она его еще и околдует, то он вообще рядом с ней станет похож на домашнего пуделя.
   – Ну чего ты? – возразила Сильва. – Дана никогда не воспользуется своими новыми возможностями для привлечения самцов к своему телу. Она и так хороша. Да и вообще, такой, как Петруха, должен ее на руках носить за спокойствие, скромность и рассудительность…
   В тот же момент оба вздрогнули от особо яростных и страстных женских воплей, донесшихся со стороны внутренних проходов. От такой кульминации даже на изуродованном лице Сильвы появились дополнительные красные пятна, и она со стеснением сосредоточилась на укладке своего вещевого мешка. Но в следующее мгновение почувствовала, как мужские руки ее обняли сзади, и услышала томный голос у себя над ухом:
   – Слушай, Силя, давай и мы уединимся в твоей пещерке?
   Так ласково и коротко он ее называл только в редкие минуты близости. Поэтому Сильва растаяла и уже не смогла отказать. А только с деловым видом устремилась первой в выделенное ей помещение.
   Разве что уже когда занавесила вход одеялом, то громко крикнула в сторону другого вырубленного в скалах грота. Там к тому времени уже царила полная тишина.
   – Эй, вы там! Ваша очередь дежурить у огня и открывать двери!
   Не успели они улечься, как по коридору кто-то прошелестел, а голос Даны пропел:
   – Обязательно присмотрю! Но если все мясо съем, потом не обижайтесь.
   При этом голос у нее был донельзя довольный и счастливый.
   Когда дело стало близиться к полуночи, обе собравшиеся у камина пары стали волноваться. Слишком долго, по их мнению, задержались в гостях делегированные для покупки лыж товарищи. Уже и на поиски стали собираться, когда условный стук по плите вызвал общий вздох облегчения.
   – Ну и где вы так долго шлялись? – встретила их на пороге хмурым взглядом Сильва. – Такое впечатление, что вы к Воротам сбегать успели.
   – Лучше! – восклицал довольный, со странно поблескивающими глазками Курт. – Теперь у нас неистощимый кладезь информации и сразу несколько новых друзей. Этот Суордин – просто душка. На него еще пару песчинок потратить не жалко.
   Тогда как Деймонд поглядывал на своего попутчика с некоторым осуждением:
   – Я и не предполагал, что у него, – при этом он уложил под стенку целый ворох лыж с палками, – еще и винный погреб имеется. Мой предшественник о таких предметах роскоши у соседей даже словом не обмолвился.
   – Красиво жить не запретишь! – восклицал довольный жизнью немец. – Но нижние пещеры – это, я вам скажу, впечатляет!
   – О‑о-о‑о!.. – затянул с пониманием Петруха. – Да ты, батенька, надрался! Злостный нарушитель боевой дисциплины!
   – Не-а! Просто я решил поэкспериментировать и выяснить: что же происходит с русскими, когда немцу очень хорошо.
   – Ну и что выяснил?
   – Что русских начинает давить преогромнейшая жаба! Ха-ха! Это по вашим глазам видно! Как психолог вас заверяю.
   – Однако… – Дана разглядывала веселящегося товарища с некоторым сомнением. – А не слишком ли ты перебрал? Тебе ведь еще огонь «принимать». Вдруг вспыхнешь, как бочка со спиртом?
   – Не переживай, твой коллега разрешил. А знаешь почему? Да потому что он даже понятия не имеет, что такое «жаба».
   – Достал ты меня уже с этой…
   – Вот-вот! Когда человек чувствует, что его разоблачили в неблаговидных мотивах, он начинает очень сердиться, – изгалялся штатный психолог группы.
   – Ладно, отставим болтологию, – вступил в разговор Василий. – Через час выходить, а у нас еще дел невпроворот. Ужинайте вначале, а мы с лыжами определимся.
   – Но попутно можете и рассказать, чем вас еще в гостях, кроме выпивки, угощали, – милостиво разрешила Дана, со знанием дела ощупывая кустарные изделия, весьма далекие от привычного для нее спортивного инвентаря.
   Информации оказалось много. Особенно по поводу караванов. Деймонд решил немного схитрить и, представляя своего нового преемника, в первую очередь намекал, что он сам, дескать, желает наняться в сопровождающие или ездовые каравана. Что, дескать, пошли такие слухи, что туда будут набирать простых людей. Мол, жрецов и так не хватает на важных постах в империи, и на более простых местах их заменят обыватели.
   Номер сработал. Любой услышавший подобное измышление отшельник начинал в ответ приводить массу контрдоводов, информации и кучу собственных размышлений. Причем делал это с пеной у рта, будучи непоколебимо уверен в своем мнении, и ради красного словца, подъема авторитета у слушателей вываливал в разговоре самое сокровенное. Гостям оставалось лишь поддерживать беседу в выбранном русле да вслух восторгаться умом и знаниями собеседника. В ответ увенчанные черными каракулевыми шапками ашбуны старались еще больше заслужить звание самого знающего и авторитетного отшельника.
   Рассказали все. И сколько обычно повозок, сколько возниц, как и где расположены самые сильные жрецы охранения. Как и с какой регулярностью проходят и по каким дорогам передвигаются. Оказалось, здесь эти сведения копились давно и просто никогда раньше не находили применения. Подозрения неожиданные расспросы тоже не вызвали: в исторически обозримом прошлом на караваны ни разу никто не нападал. Да и чем там можно было поживиться даже самым оголтелым разбойникам, кроме крепких, окованных железом повозок да тягловых животных? Правильно, лишь молнией прямо по лбу, потому как жрецам охраны приписывали владение именно этим знаменитым оборонным оружием.
   Про похищения непосредственно ларцов Кюндю некоторые сведения все-таки отыскались. Как оказалось, и на эти вместилища «демонов смерти» находились желающие. Потому как время от времени ларцы похищали, чаще – из районного храма или в пути передвижения жреца. Вся соль последствий этой кражи заключалась в том, что ни сам пользоваться, ни перепродать предмет кражи воришка или грабитель не мог. В любом случае за несколько дней ларец отыскивался магическими методами, и если находили конкретного виновника, то его показательно и невероятно жестоко казнили на лобном месте.
   Становилось понятно, что идиотов польститься на собственность вершины Прозрения почти не находилось. Как и не отыскалось в рассказах отшельников воспоминаний по поводу неожиданного возвращения младенцам их удивительной способности к самоизлечению. То есть простое открытие ларца ни в коей мере не приводило к спонтанному улетучиванию заточенных в нем способностей. Без жреца колдовские вместилища Кюндю так и оставались просто красивыми, украшенными резьбой коробками.
   Так что наличие в отряде всего двух целителей со способностями жрецов можно было считать ничтожно малым. По предварительным прикидкам, только для полноценной работы по освобождению прирожденных способностей требовался как минимум десяток специалистов. Иначе трудно справиться за такое короткое время, которое пройдет с момента начала нападения на караван до той минуты, когда снующие по любой дороге магирики и просто прохожие вызовут помощь. Надеяться на полное безлюдье было бы слишком наивно.
   – Ничего, на месте разберемся! – довольно оптимистически заявил Деймонд Брайбо и приступил к обряду передачи власти над огнем данной пещеры.
   При этом действии невольные свидетели опять замерли совершенно непроизвольно на добрых четверть часа. Зрелище того стоило.
   Вначале отшельник плавно, словно лаская, провел обеими руками по верхним лепесткам огня. Затем окунул руки в пламя по локоть. При этом он шумно вдыхал и резко выпускал воздух через вытянутые трубочкой губы. Словно пытался раздуть прогоревшие угли. От его дыхания огонь несколько раз взметнулся, накрывая своего повелителя в полный рост, но ни один волосок при этом даже не скрутился от жара.
   Потом Деймонд, не отступая ни на шаг, медленно протянул левую руку стоящему рядом Курту. Действуя согласно данному ранее инструктажу, немец встал на одно колено, преклонил голову и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони своего предшественника. Да так и замер. И вот именно с губ и ладоней по мужским телам стало расходиться трепетное свечение. Словно кожу изнутри подсвечивает колеблющееся пламя свечи. Минуты за три оно покрыло каждый квадратный сантиметр кожи, затем резко сгустилось до фиолетового, почти кровавого оттенка и в течение нескольких секунд исчезло.
   – Все, теперь ты новый повелитель этого очага, – провозгласил ашбун, забирая свою руку и выходя из несколько окаменелого состояния. – Береги его своим сердцем, и он тебя согреет всегда. – После чего отступил в сторону и поощрительно кивнул: – Попробуй сам.
   Первый раз Курт приближал руку к пламени, словно перед ним сидел на задних лапах пусть и прирученный, но все-таки медведь. Огонь тоже отреагировал словно живой: вначале отпрянул в сторону, а затем наскоком лизнул приближающуюся руку. При этом немец непроизвольно улыбнулся и словно в трансе пробормотал:
   – Как теплый ветерок, летний… – Затем уже смелей погрузил сразу обе руки в колышущееся пламя. – О! Как приятно! Теперь словно изнутри согревает.
   – Самое большое благо, – прошептал севшим голосом бывший отшельник, и пришедший ему на замену несколько смутился:
   – Тебе не жалко отдавать единение с этим огнем?
   – Если бы ты знал, насколько жалко! – признался Деймонд. – По сути, любой из уезжающих отсюда отшельников больше всего тоскует от расставания именно со своим огнем. Часть из них так и не находит сил и решимости для отъезда, а некоторые, как например мой предшественник, так никогда и не меняют своих привязанностей к одному, самому первому вошедшему в их тело огню.
   Долгую повисшую паузу прервала вопросом Сильва:
   – Так он что, живой?
   – Я бы так не сказал, но большинство отшельников считает именно так. А сейчас, после того как я стал целителем, я стал чувствовать и видеть пламя несколько иначе. Если потом будет время, обязательно постараюсь исследовать эти изменения.
   – Где-нибудь в империи еще существуют аналоги этого огня?
   – Нет, только в ночлежных долинах тракта Магириков.
   – Хм… Несколько странно выглядит такая избирательная щедрость жрецов. Они, скорее всего, не имеют иных технических возможностей. Это ж сколько всего надо было устроить и как идеально проложить все коммуникации.
   – Да, – согласилась и Дана. – Тут без высшей, технически развитой расы вряд ли обошлось.
   Петр, как всегда, попытался пошутить:
   – Ну, если развивать твою мысль до конца, то в черном монолите обитают какие-нибудь марсиане.
   – Во загнул! – не сдержался от смеха Курт. – Пора тебя сдавать на лечение.
   – А что, очень даже может быть! – настаивал парень. – И не удивлюсь, если они просто закусывают теми самыми собранными со всей империи способностями.
   – Подобный вариант был бы наиболее предпочтителен, – усмехнулся Василий. – Мы бы просто подорвали Ворота, перекрыли бы самый узкий перевал на тракте и месяца два стоически держали блокаду. В итоге – все марсиане умирают от голода. Ха, ха! Все счастливы. Праздник. Вино бесплатно. Ну а нам, как главным виновникам торжества, вместо баронств… – Он запнулся, перебирая в уме нечто подходящее. – Что там бывает больше баронства? Ну ладно, пусть будет графство.
   Дана апеллировала к Деймонду:
   – Ты на них не обращай внимания, это они так дурачатся. Хотя для Петра это дело обычное, а вот Василию, видать, недавняя помолвка разум помутила. – И, заметив, что старший группы нахмурился, собираясь возражать, мягко, по-дружески напомнила: – Граф Дин у нас уже есть, если ты не забыл. Так что, прежде чем замахиваться на подобные титулы и богатства, вначале баронское обращение заслужи.
   – Легко! Давай мне рюкзак с толом, пару лыж, и я пошел к монолиту, – сразу согласился Василий. Но получил укоризненный взгляд своей подруги и сразу перевел разговор в другое русло: – Но может, перед дальней дорогой еще раз немного над Сильвой поработаете? Боюсь сглазить, но она вроде как на улучшение пошла. Тьфу, тьфу, тьфу!
   Деймонд улыбнулся на такой способ проявления суеверий, но после переглядывания с коллегой согласно кивнул:
   – Мы и в самом деле над ней немного поработаем. Думаю, что четверти часа для насыщения кожи лица энергией вполне хватит. А потом на привалах будем присматриваться.
   – У меня еще медвежий жир есть, – задохнулась от надежды Сильва. – Может, им тоже лицо смазывать?
   – Хм… вообще-то не повредит.
   Целители опять как-то странно переглянулись, видимо, одновременно подумав об одном и том же:
   – Ну-ка давай этот жир сюда!
   Пока все остальные сосредоточились на проверке лыж и подгонке кустарных, но вполне действенных креплений, над кожаным чехлом из-под гранаты, полным натопленного медвежьего жира, проводилось колдовское священнодействие. Сразу в четыре руки жир вначале растопили до жидкого состояния, потом заставили светиться и вспыхивать по поверхности яркими искрами. Ну и напоследок сияние пропало, а консистенция вновь стала густой.
   Кажется, экспериментаторы остались своей работой довольны. По крайней мере, Дана выглядела счастливой.
   – Вот, мажь сразу, как только почувствуешь отечность на коже или зуд. Как станет заканчиваться, сразу говори, мы отыщем нечто аналогичное. Кстати, можешь для этой цели набрать и тот жир, что после гаернов остался. Прямо из котла можешь зачерпнуть.
   Петр, как всегда, остался в своем репертуаре. Проследив, как шустро Василий приволок целый комок собранного с козлов жира, он сделал огромные глаза и с придыханием обратился к целительнице:
   – Боярыня, вы уж и нас, болезных, своей милостью не обойдите!
   – А с тобой что не так? – с подозрением прищурилась Дана.
   На что парень сделал вид, что ему неудобно говорить при всех:
   – Маленький…
   И, подойдя вплотную, стал шептать что-то на женское ушко.
   Женщина вначале слушала несколько озабоченно, купившись на вполне серьезный и страдальческий тон, но потом неожиданно саданула друга локтем под дых и сердито бросила:
   – Обойдешься!
   Как ни странно, Петруха удар выдержал хорошо и, отскочив на пару метров в сторону, обиженно просипел:
   – Ты чего? Народ ведь требует.
   – Да мне как-то равнобедренно в отношении «народа», – фыркнула целительница. – Мне хватает, вот и прекрасно! И еще раз заговоришь о подобном, вообще укорочу. Ты меня знаешь!
   Кажется, такие непонятные для остальных угрозы штатного снайпера не испугали. Наоборот, он так и продолжил хохмить:
   – Еще и сама просить будешь!

   Через полчаса группа была собрана, и после того, как Курт разведал обстановку вокруг пещеры, все пятеро двинулись в путь. Снегопад и ветер перестали бушевать, но тяжелые тучи так и продолжали громоздиться на небе, так что в такой полной ночной черноте никто не смог бы засечь слишком интенсивное шевеление возле находящейся на отшибе пещеры. Ну а самим воинам ультрасовременные приборы ночного видения позволяли легко и надежно передвигаться в любое время суток.
   Впереди их ждала лыжная прогулка и первое в истории Успенской империи нападение на караван с ларцами Кюндю.

Глава 21
На грани

   Работа Александре предстояла весьма тяжелая. Причем и растягивать намеченное во времени было нельзя. В любой момент Павел Павлович мог заинтересоваться тем фактом, что его штатный тюремщик не отвечает на телефонные звонки. Судя по всему, Едвис свой телефон оставлял в машине, потому что в его вещах этой важнейшей детали современной жизни не обнаружилось.
   Хотя даже и отыщи такое желанное мобильное чудо Шура в подвале, сразу возникнет мысль: а кому, собственно, звонить за помощью? Оказывалось, что некому. Ни на кого понадеяться было нельзя, скорее наоборот – предадут и подставят. Только в полицию бы стоило позвонить, да и то не факт, что у великих покровителей конторы и там не отыщется кто-нибудь из прикормленных служителей правопорядка. Вполне возможно, что, попроси Александра помощи напрямую у германских властей, раньше них к этому месту подъедет какой-нибудь киллер и все взорвет к такой-то матери.
   При ином варианте последствия тоже могут оказаться непредсказуемы. Допустим, примчатся на помощь пожарные, взломают якобы захлопнувшуюся дверь, но в таком случае сопровождающие их полицейские в обязательном порядке поспешат проверить и сам подвал. Порядки здесь такие. А в подвале – труп. И все, под белы ручки единственную свидетельницу – и в следственный изолятор. Даже утверждения о каком-то маньяке-насильнике могут не подействовать. Потому как больше рассказать им нечего, и тем самым сразу купить себе спокойную жизнь не получится. А уж опытнейшая агентша знала, как легко вездесущим киллерам уничтожить находящегося под следствием человека.
   Поэтому следовало все устроить так, чтобы она в момент освобождения выглядела просто как жертва несчастного случая. Да еще и притвориться жутко измученной, а то и покалеченной. В таком случае сразу отвезут в больницу. А оттуда смыться для такого мастера импровизаций, как несравненная Александра, – проще, чем два пальца об асфальт отбить.
   Вот потому и работала девушка как проклятая три с половиной часа. Натаскала и установила из мебели максимально возможную по высоте пирамиду на самых верхних, примыкающих к железной двери ступеньках. Затем тщательно закрепила над сводом двери все остающиеся продукты вместе с бутылками с питьевой водой. После чего с дальним умыслом снесла все оставшиеся деревянные части мебели тоже на лестницу, поближе к наружному выходу. Опять напевая песенки истерическим голосом, прикрепила труп к кольцам, чтобы он не всплыл впоследствии слишком рано. На закупорку сливного отверстия в тюремной камере и двух отдушин вентиляции ушла вся третья часть убитого времени.
   Напоследок задумалась над свидетельствами всего здесь происшедшего. Брать всю видеокамеру целиком не решилась, а вот карту с памятью, на которой Едвис запечатлел все издевательства над жертвой, старательно спрятала у себя на теле. Как ни крути, а иметь хоть какие-то доказательства вынужденного убийства никогда не помешает. Тем более, еще неизвестно, кто все-таки первым и с какими намерениями откроет дверь с наружной стороны.
   Еще немного подумала и решила добавить на верхушку пирамиды из мебели два одеяла и десяток простыней. Потому что вполне здраво рассудила, что может быть и прохладно в финале всей операции. Ибо вряд ли даже теплая после смесителя вода останется таковой через много часов.
   Ну и затем, отсоединив мешающий шланг, до предела открыла оба крана. Две хлестнувшие струи воды придали дополнительный тонус для оптимизма, и уже через пяток минут вся тюремная половина подвала оказалась под слоем жидкости.
   Естественно, можно было и не спешить взбираться на сооружение из мебели, но Шура очень боялась электрического замыкания. Благо розеток в «служебной» части подвала хватало. По идее, подошедшая вода обязательно замкнет внутреннее электроснабжение. Где-то полетят предохранители, где-то обязательно сработает сигнал тревоги. Возможно, уже в тот момент к данному месту поспешат электрики или адекватные аварийные службы, что тоже было бы вполне неплохо.
   Гораздо хуже девушка могла представить тот вред, который может случиться при возгорании электропроводки. Если предохранители не сработают, то пластик начнет плавиться и гореть. И вот тогда пленницу уже никто не успеет спасти. Она элементарно задохнется в дыму.
   Это был самый слабый пункт во всей операции. Но иного выхода у Александры, чем еще раз рискнуть собственной жизнью, не было. И, решительно вздохнув, она поспешила на лестницу.
   Часа через два свет в подвале стал интенсивно моргать, а потом и вообще потух. Потянуло вонью паленой пластмассы, завился сизый дымок, но, к великому счастью шепчущей воззвания к фортуне узницы, на этом все сложности с замыканием окончились. К тому же одинокий зарешеченный фонарь на самой лестнице был явно запитан из гаража. Поэтому продолжал светить и помогать как при осторожных передвижениях затекшего тела, так и во время еды. Благо пищи должно было хватить с избытком, а силы требовалось срочно восстанавливать.
   Благодаря тусклой лампочке удалось довольно долго просто топтаться чуть ниже пирамиды и делать небольшие разминки. Но как только сложенная чуть ниже мебель стала всплывать и, потрескивая, выворачиваться, девушка окончательно забралась на свое сооружение, стараясь с закрытыми глазами проверить свои запасы. Заодно привыкая к грядущей темноте.
   Лампочка взорвалась от касания подступающей воды, когда той оставалось всего две ступеньки до узкой щели между дверью и полом. Опять коротко пахнуло сгоревшей проводкой, и в полной темноте особенно неприятно, но ощутимо навалилась полная тишина. Разве что тихие шорохи можно было принять за шум проезжающих по улице машин.
   Но уже тогда сразу стало одолевать одно сомнение: «Как-то вода слишком быстро поднимается! Или мне показалось? А если нет? Если щелочка будет не в силах пропустить всю воду под дверью? М-да… вот и великий агент! О такой мелочи и не подумала! Старею? Ну ладно, допустим, не вся вода просочится в гараж, но ведь все равно просочится! В итоге станет подниматься намного медленней. А этого запаса времени вполне будет достаточно, чтобы вода по легкому уклону гаража вытекла под воротами на улицу и там привлекла внимание прохожих. Да и соседей, в конце концов! Здесь по таким вопросам никогда обыватели не остаются равнодушными. Сразу хватаются за телефон и названивают во все инстанции. Так что, по идее, должны приехать быстро. Вся сложность в том, насколько долго они будут сомневаться: взламывать гараж или нет? Вот тут проволочка может оказаться весьма значительной. А для меня… ха-ха, невероятно вредной для здоровья. Плавать-то я умею, но разогнаться будет некуда… Ну да, только и останется, что… нырять! И на ощупь закрывать краны… Ладно, может, и пронесет! Но что мы там внизу имеем? Что-то слишком все тихо стало, и дышится как-то с трудом…»
   Она опустила вниз свою импровизированную дубинку и с замиранием сердца услышала плеск: вода поднялась до отметки в треть высоты двери!

Глава 22
Захват

   На сольный просмотр выбранного района Торговец потратил огромное время. Более полутора часов. По той причине, что искомый человек оказался в полной темноте и, скорей всего, спал в глухой комнате без единого окошка. И только маниакальная настойчивость помогла напасть на след. Дмитрий уже все больше и больше увеличивал радиус своих кругов поиска, но в полностью затемненные здания все равно продолжал заскакивать.
   Конечно, в последнее время обстоятельства сильно изменились: раз уж вся контора скрылась в неизвестном направлении, то руководящее звено тоже могло сменить места жительства, а то и вообще смотаться из страны. Но «племянничек» оказался на месте. В какой-то момент он проснулся и отправился по малой нужде в отхожее место. Вот на включившийся свет и заглянул Светозаров и в процессе наворачивания нескольких кругов твердо убедился: цель найдена.
   Мало того, несколько позже к довольно скромному на вид особняку подъехал наглухо затемненный автомобиль, да так и замер возле калитки. Через пару минут и хозяин особняка зашевелился, опять выбираясь из постели, и с мобильным телефоном возле уха принялся рассматривать на своем ноутбуке какие-то чертежи и графики. Если судить по проблескам получаемых на большой скорости картинок, рассматривались системы сигнализации. Коих вокруг особняка оказалось невероятное количество. И только минут через десять из автомобиля вышел мужик крепкого и солидного телосложения и направился к входной двери дома. По всем внешним признакам, которые перечислила Дана, он очень походил на искомого Павла Павловича.
   Мешкать больше не стоило, и Дмитрий поспешил вернуться на завод с замороженным производством. Резким окриком разбудил задремавшего Бонзая:
   – Бон! Двигаемся в парное наблюдение! Я выследил этого гада! – И в волнении добавил: – Отыскал! Садись быстрей рядом! Там совсем недалеко створ, так что наше прибытие только и отразится шумом ветра над крышей.
   И уже через положенное для синхронизации подсмотра время друзья осторожно выглянули в самом дальнем, менее освещенном уголке комнаты. Благо еще, что между их лицами и двумя мужчинами из конторы находилась невключенная люстра. Так что заметить подсмотр было практически невозможно. Но вот самое интересное в возможном диалоге Торговец с королем, скорее всего, пропустили. Оба собеседника угрюмо молчали, да племянничек при этом довольно активно переключал экран ноутбука с одного файла на другой.
   Порыв ветра над крышей их напряг основательно, здоровяк потянулся рукой под мышку за оружием, а усатый интенсивнее защелкал клавиатурой. Что вылилось минуты через две в банальную фразу:
   – Все спокойно. Ветер, вот деревья и прошумели.
   Его гость расслабился, но все равно еще долго царила молчанка. И хоть больше порывов ветра над крышей не слышалось, похожий на шефа конторы мужчина становился все более нервным и раздражительным. Начал почему-то крутить головой по сторонам, все чаще посматривая в тот самый темный угол, и Дмитрий догадался, что сидящий в этой комнате человек тоже обладает некими паранормальными способностями. По крайней мере, чувствовать на себе чей-то взгляд или определенным образом предвидеть опасность он умел явно. Другой вопрос, что здравый смысл ему не позволял усомниться в собственной безопасности в таком месте. Иначе недолго и параноиком конченым стать. Мания преследования довольно быстро может довести до умопомешательства.
   Поэтому он, видимо, решил успокоиться звучанием собственного голоса:
   – Казик, и долго ты будешь еще копаться?
   «Точно! – припомнил Торговец. – Этот усатый так и подписался на фотографии…»
   – Да уже повторно проверил всю информацию, – стал отчитываться хозяин особняка. – Ошибки быть не может: чипы Рафика подверглись температурной атаке и были уничтожены именно в этом месте. Но посланный тобой «чистильщик» ясно показал, что в том месте котельная.
   – М-да, – тяжело вздохнул его гость. – Старый испытанный метод: сжигаешь человека, и нет проблем. Сами не раз пользовались.
   – Может, ты и прав, Павел, – подвигал бровями Казик, своим обращением окончательно утверждая в мысли подсматривающих друзей, что перед ними шеф всей конторы. – Но ты подумал, насколько нелогично выглядит тотальное уничтожение моего первого помощника?
   – Да, есть у меня сомнения в этом деле. Но если вспомнить Евсеева, то уничтожение Рафика вполне выстраивается в одну логическую цепочку. Кто-то метящий на мое место выборочно уничтожил несколько агентов, пытаясь окончательно выбить почву у меня из-под ног. То же самое и в остальном, взять хотя бы странные звонки от имени пропавшей Даны. Только благодаря этому предательскому ходу две трети наших сотрудников залегли на дно так, что, даже зная их место нахождения, к ним не может подобраться ни один чистильщик. Причем еще не факт, что все они через своих доверенных лиц не начали немедленную охоту на меня лично. Ведь каждый наивно полагает, что приказ о «зачистке» станет неактуален после моей смерти. Борю Королюхова «крысятнику» уничтожить не удалось, так он его просто изолировал от мира, засадив крупными обвинениями в подвалы прокуратуры. Скорей всего, он его и сам желает впоследствии использовать для своих дел. Если, конечно, к тому времени от Борюсика хоть что-то целое останется.
   – Ну, это зависит от того, чего от него хочет прокуратура, – резонно заметил Казик. – А перестраховаться с ним никак не получается?
   – Сам понимаешь, убрать свидетеля в том здании почти немыслимо. Но мой человек в этом направлении копает. Кстати, его очень удивило наличие там пыточных подвалов. Даже он раньше о них ничего не слышал. Так что, скорей всего, за Борюсика взялись очень массивные личности.
   – Нам это не повредит? Все-таки Королюхов знал невероятно много.
   Павел Павлович презрительно скривился:
   – Хуже – больше некуда. Но ты лучше продолжи свою мысль: что ты там по поводу топки хотел добавить?
   – Да несколько странно все это выглядит. Рафика наш чистильщик и так бы убрал вполне «чистыми» методами. Зачем же было неизвестному врагу сжигать тело окончательно? Чего он этим добивался? Неужели просто для запугивания?
   – Ха! Таких, как мы, запугаешь…
   – Вот и я говорю, нет никакого смысла сжигать тело. Отсюда следует только два вывода: или в дальнейшем начнут действовать якобы от имени спасшегося Рафика, как в случае с Даной, или тот сам симулировал свою смерть. А чипы легко уничтожил в топке.
   – Мм? – задумчиво промычал шеф. – Ты ведь знаешь, вынуть чипы из тела без раскодировки – вещь на практике невыполнимая. Любой из них впрыснет яд.
   Усатый Казимир скорбно хмыкнул:
   – А ведь как было бы здорово прямо сейчас отдать команду через спутники и задействовать этот яд в каждом отдельном случае.
   – Да! Всегда об этом мечтал, – признался Павел Павлович с циничной усмешкой на губах. – Но, увы, наша техника еще так несовершенна…
   – Согласен. Но, возвращаясь к Рафику, хочу напомнить, что это – умнейший и эрудированный специалист. Лучше его я никого и не знаю. Как итог, почему бы не предположить, что он, как любой здравомыслящий и предвидящий ситуации человек, не попытался заранее перестраховаться? Что такое тотальная «зачистка», он знает не понаслышке, сам участвовал при ликвидации эстонской конторы Хмурого. Мог бы еще тогда догадаться, чем заканчивается карьера наивных агентов. Если кто-то начал крысятничать в твою сторону, вышел на самый «верх» с жалобами, то утечку информации о кодах для каждого нужного чипа можно считать вполне реальным событием.
   Шеф ушедшей в подполье конторы сильно задумался. И только после огромной паузы согласно кивнул:
   – Рациональное зерно в твоих рассуждениях есть.
   – Ну так недаром я уже столько лет главным аналитиком работаю, – снисходительно напомнил усач. – Штаны протер вместе с задницей…
   – Но тогда получается, что утечка произошла на самом верху, – продолжил Павлович, тяжело глядя на своего собеседника. – И о кодах знало минимальное количество людей. Ты в этом перечне – самое слабое звено.
   – Да брось ты, Павел! – нисколько не испугался аналитик. – Я-то – вот он! И о моем фатализме ты знаешь лучше всех. Я хоть сейчас могу сказать «адьес». Все равно не осталось для кого жить. А вот про остальных – подумай. – Он многозначительно указал пальцем вверх: – Может, с кем-то не поделил чего?
   – Нет смысла. – Опять лицо шефа перекривилось в оскале презрения. – При любой моей ликвидации всем, кто надо мной, – тоже крышка.
   – Тебе видней…
   – Как твоя «сопля»? Не потерялась? – последовал совсем непонятный вопрос.
   – Не волнуйся! Каждые полчаса в зеркало приглядываюсь, – тоже несколько туманно отозвался аналитик.
   – А может, все-таки оставить тебе хоть какое-то оружие?
   – Зачем? Ты ведь знаешь мой принцип даже иголки с собой не носить. Только мои мозги – вот основное оружие.
   – Ну-ну… как знаешь. Но твои размышления я тоже проверю. А вот что нам делать с…
   О чем он собирался сказать, подслушать так и не удалось. Потому что как раз в тот момент Бонзай покрутил носом и, чтобы избежать непроизвольного чиха, просто сильно выдохнул через ноздри. Этого оказалось достаточно для высвобождения давно сжавшейся внутри Павловича пружины подозрения. Он резко выхватил свое оружие и стал стрелять по направлению ведущих подсмотр друзей. Благо еще, что он посчитал основным объектом угрозы стоящий в том самом углу, под их лицами, платяной шкаф. Все пятнадцать патронов изрешетили мебель, словно дуршлаг, но об этом друзья узнали чуть позже. Так как при первом выстреле одновременно отклонились чуть назад, замирая в точке безвременья. Там они ничего не могли видеть, кроме тумана, стоящего перед глазами, зато вполне отчетливо слышали друг друга.
   – Ты чего расфыркался?!
   – Извини. Так в носу зачесалось, – оправдывался король.
   – Только пули нам в лоб не хватало!
   – Но как он догадался?
   – Ни о чем он не догадался. Просто имеет звериный нюх на любую опасность. Заметил, как он сразу в нашу сторону косился?
   – Ну да…
   – Потом заболтался, а тут ты шикать начал. Самое интересное так и не услышали.
   – Вернемся?
   – Обязательно. Сейчас еще только минутку выждем. А потом делаем резкий наклон вперед и сразу же назад. Даже если он и будет смотреть именно на точку нашего появления на потолке, вряд ли опять успеет выстрелить.
   Так они и сделали. По единой команде наклонились, запечатлели картинку под собой и сразу вернулись обратно. Судя по увиденному, следовало немедленно продолжить наблюдение. Что друзья и сделали. Прямо под ними усач с некоторым раздражением выбрасывал из шкафа продырявленную одежду. Не прекращая при этом недовольного ворчания:
   – Ну не козел?! Померещилось ему, видите ли! Все пятнадцать пуль всадил! Боевик хренов! А все мои лучшие костюмы теперь коту под хвост! Понимаю, что обстоятельства те еще, но при чем тут моя одежда? Неврастеник чертов! Как он еще меня не пристрелил под шум дождя?
   Складывалось впечатление, что человек, только еще недавно заявлявший, что его никто и ничто не держит в этом мире, готов глотку перегрызть своему начальнику за порчу личного имущества. Вроде как фаталист, с одной стороны, но с другой – довольно крепко держится за тряпичную основу жизни.
   Но Торговца в данный момент взволновало совсем другое: Павла Павловича в комнате не было! И Бонзай Пятый почувствовал на своей груди резкое и многократное нажатие пальцем: сигнал к немедленному возвращению. Как только они оказались в своих телах и рассмотрели напряженные глаза ожидающего их Аристарха, Дмитрий выкрикнул:
   – Мне надо обязательно проследить за автомобилем этого Павловича!
   И отключился. Как бы ни было мало время его отсутствия, а машины уже и след простыл. Мелькание по всему району тоже ничего не принесло: автомобиль с затемненными стеклами словно сквозь землю провалился. Благо еще, что Све-тозаров запомнил номер с твердым намерением осложнить жизнь пресловутому шефу. Вернувшись в тело, он проскочил в створ между мирами, а потом вынырнул возле подобного створа, но уже вблизи искомого района. Перешел на соседнюю улицу, высматривая самый роскошный и дорогущий лимузин. Отыскав цель, используя свои магические возможности, нанес метров с тридцати таранный удар максимальной силы. Дверца со стороны водителя прогнулась, стекло лопнуло и просыпалось вниз калеными осколками, а охранная сигнализация завыла как бешеная.
   Спокойно вернулся на прежнее место своего «десантирования», подошел к телефону-автомату и набрал номер экстренного вызова полиции:
   – Алло! Хочу срочно вас уведомить, что на улице такой-то только что автомобиль с номером таким-то совершил на большой скорости наезд на лимузин с такими-то номерами. На награду не претендую, поэтому имени своего называть не хочу.
   Чуток подождал, пока до его слуха донесся звук полицейской сирены, и удовлетворенно улыбнулся: в этом районе патрульные автомобили дежурили постоянно. Так что легкой жизни у шустрого деятеля по спецоперациям в ближайшее время не предвидится. Даже если его задержат, а на машине не обнаружат ни царапины, разбирательство все равно гарантировано. Да и наверняка Павлович покидал эти места не черепашьим ходом, вполне очевидно, что быстро мчащийся автомобиль могли заметить и другие свидетели.
   Вернувшись на завод, Торговец опять потребовал содействия его величества:
   – Придется вернуться в особняк и продолжить наблюдение.
   – Так почему бы тебе его сразу: раз! – Бонзай сжал кулак. – И не забросить в наши пыточные подвалы? Все остальное уже вытрясем на месте.
   – Нельзя. Мне покоя не дает то самое упоминание про какую-то «соплю». Вдруг это какая-то ампула с ядом? Одного упустили, теперь еще и второй траванется. Что тогда делать будем?
   – Так руки сразу в тиски, в рот кляп – и всех делов! – продолжал настаивать самодержец Ягонов. – Сам держать буду. Да и от любого яда мы его почистим.
   – Увы, не от любого. Есть и яды моментального действия. Ладно, отправляемся…
   В нужном особняке все оставалось тихо и пристойно. Только хозяин продолжал что-то выискивать на своем ноутбуке. На этот раз подсматривающие выставили лица прямо у него над головой, намереваясь обязательно запомнить коды включения компьютера и пароли доступа к основным файлам. Вдруг главного аналитика не удастся выкрасть без смертельного повреждения его тельца. И тогда точно придется самому выискивать способы выемки информации из неодушевленного «железа».
   Ноутбук сразу поражал своими техническими данными. Похоже, лучшая модель, из последнего поколения подобной оргтехники. Неудивительно, что для него даже работа со спутниками и многочисленными, разбросанными по всему городу, а то и Европе чипами не была проблемой.
   Но в данный момент жутко расстроенный Казимир и не думал заниматься своей основной работой. С каким-то нездоровым интересом он пролистывал каталоги сайтов самых роскошных магазинов одежды. Порой делал какие-то отметки в блокноте, сверял какие-то цены и в конце концов делал заказы на дом. Скорее всего, уже завтра, ранним утром сюда зачастят машины эксклюзивной доставки. Дорогое, между прочим, удовольствие, если учитывать, что порой клиенты раз сорок меняют и размеры и оттенок, пока выберут то, что им окончательно понравится. Но видимо, в средствах пресловутый «племянничек» покойной Катаржины стеснен не был. Зато буквально жаждал иметь в своем гардеробе все самое роскошное.
   «Несколько странное желание, – опять вернулся к размышлениям Светозаров, – для человека, готового умереть в любую секунду. Неужели он так бережно относится к этим тряпкам? Вон с каким вожделением рассматривает. Как бы это использовать в моих интересах? Подогнать ему нечто вообще уникальное? Типа, от самых крутых модельеров? Так он вроде как и сам себя побаловать может. А чем же его поразить? На что-то иномирское он вряд ли купится, слишком неакадемический стиль… Хм, чем же его прельстить?»
   Время шло с невероятной скоростью, и пятьдесят минут подсмотра утомили друзей основательно. Но, посматривая время от времени то друг на друга, то на компьютерные часы, они никак не могли решиться на какое-либо конкретное действие. К общему удовлетворению, пострадавший при бесполезной стрельбе собственник успокоил свои неумеренные аппетиты к щегольству и перешел к просмотру других файлов. И случилось невероятное событие для Торговца: на экране замелькали довольно знакомые кадры: это был мир Зелени.
   Сильное изумление тем не менее не помешало хорошенько рассмотреть передаваемое событие и мысленно воскликнуть:
   «Ай да Леонид Тарасович! Ай да сукин сын! Так вот кто мне перед своей смертью так сильно нагадил! Вернее, я его и так подозревал, но теперь вижу перед собой конкретное доказательство. Идиот с искусственным глазом! Понтовый миллионеришко! Жлоб недоделанный!»
   Он бы еще долго продолжал обзывать нехорошими словами погибшего в собственном самолете «туриста» в иные миры, но пришлось заставить себя сосредоточиться и присмотреться более тщательно к действиям увлеченного аналитика. А тот занимался тем, что тщательно увеличивал и при максимальном разрешении рассматривал восседающего в своей ложе императора и членов его семьи. При этом лицо у Казимира смотрелось как мечтательно-потерянное. Оставалось только удивляться, как такой несколько романтичный человек с оголтелым цинизмом согласился прикончить свою родную тетушку. Неужели для блага великого дела готов на самые крайности и подлости? Или закоренелый идеалист, верящий в непогрешимость действия только своей конторы?
   Как бы то ни было, но небольшой шанс для удержания его в мире живых у Торговца появился. Если этот аналитик так влюблен в одежды, то уж в самые шикарные, роскошные императорские одежды он должен влюбиться с первого взгляда. Особенно если увидит их вблизи.
   Другой вопрос, хватит ли Дмитрию Светозарову той информации, которую он к данному моменту насобирал об этом человеке? Что, если тот вздумает травиться прямо в момент переноса в империю Рилли? Да и что там в этот момент во дворце происходит? По логике вещей, сонм придворных там вращается круглые сутки, но не мешало бы предварительно туда смотаться, все высмотреть и как следует приготовить должную встречу. А на это времени нет совершенно, ведь до сих пор о судьбе Александры так и не удалось услышать ни единого слова. Следовало спешить и выдергивать этого усатого модника в место для начального диалога немедленно. Если Казик не поддастся первоначальной панике и адекватно оценит новую обстановку, поверит в данные с ходу обещания, осознает перспективы собственной жизни, то есть шанс, что он вполне охотно пойдет на дальнейшее сотрудничество. Это будет гораздо эффективнее и быстрей, чем самому заниматься беспредметными поисками.
   В самом худшем случае, если и помрет в дороге, то всегда можно сюда возвратиться и уже спокойно покопаться в оставшемся включенным ноутбуке. Потому что как раз и оказия подоспела: Казимир, видимо проголодавшись и оставив картинку на экране со старшим принцем во весь рост, поспешил на кухню, где начал сооружать внушительную горку маленьких бутербродов. Самое удобное время для переноса!
   В бешеном темпе друзья вернулись в свои тела, и Дмитрий с ходу поинтересовался у Аристарха:
   – Как обстановка?
   – Полная тишина и спокойствие, – доложил придворный шафик.
   – Тогда оставайтесь и отсыпайтесь. А я отправлюсь с усатым трофеем прямо в императорский дворец. Может, он там быстрее склонится к сотрудничеству.
   – Но он может иметь оружие? – напрягся Бонзай.
   – Ты же слышал, он только мозгами воюет! – успел выкрикнуть Торговец, исчезая из этого места в ореоле небольшой вспышки.
   Прямо из межмирского пространства он отработанным движением захватил главного аналитика конторы, идущего с кухни с полной тарелкой бутербродов, а при постановке того на пол в императорском дворце поддержал за локоток и вежливо поинтересовался:
   – И как вам такое перемещение?
   На оказавшегося в столь роскошном месте и прямо посреди такого блистательного общества землянина стоило только смотреть и любоваться. Выскакивающие из орбит глаза метались не синхронно, а каждый в свою выбранную для обозрения сторону. То есть пять минут такого просмотра окружающих красот, и сказочное косоглазие до конца жизни обеспечено. Никакие целители не помогут. Челюсть отвисла, как у полного дебила, а обе щеки регулярно дергались от нервного тика. Потому как изумиться было чему.
   Прямо перед лицом Казимира раскинулся Большой бальный зал, где в самом разгаре царило очередное, так сказать, культурно-массовое мероприятие. Играл оркестр, очаровательные пары кружились по блестящему паркету в центре зала, а большинство гостей чинно прохаживались вдоль стен или вели оживленные беседы возле пустых столиков или небольших ниш. Одна из таких ниш сейчас и оставалась за спинами нежданных посетителей, и если кто-либо из высшей знати и посматривал в их сторону, старался быстрей отводить взгляд. Уж больно непритязательно выглядел стоящий там какой-то странный мужчина. Пижамные штаны, шлепанцы на босу ногу и бесцветная майка, только наполовину прикрывающая выступающий пивной животик. В руках – огромная тарелка, на которой чудом сохранилась половина заготовленных бутербродов. За ним угадывался плохо различимый в полумраке сопровождающий. А может, его коллега.
   Не иначе как пьяный камердинер, которого сейчас рассмотрит дворецкий и взашей вытолкает обратно на кухню.
   Именно с бутербродов и начал беседу Дмитрий Светозаров, довольно беспардонно потянув Казика за майку на пару шагов назад. Появившись в поле его зрения, он подхватил один из бутербродов и целиком отправил его в рот.
   – Мм! Вкусно! Вы, я вижу, не только в нарядах разбираетесь, но и в приготовлении пищи. Признавайтесь, Казимир, учились на кулинара?
   Тот громко закрыл рот, щелкнув зубами, со скрежетом промочил пересохшее горло слюной и только тогда ответил:
   – Не учился… Но обожаю готовить с детства…
   – Оно и видно по такому неадекватному телосложению. Что, в общем, будет несколько мешать при облачении вас в подобающие одежды.
   – Зачем? – Теперь уже главный аналитик прекрасно осознал, кто стоит с ним рядом, и его глаза загорелись опасной решимостью.
   – Ха! Неужели вы думаете, что я вас в таком вот затрапезном виде стану представлять императору или его семье? Стыдно должно быть! Тем более стыдно человеку, который понимает толк в шикарной и стильной одежде.
   Возникла пауза, во время которой нижняя челюсть аналитика стала как-то странно выдвигаться. Наплевав на риск самоотравления и отбросив вариант с нанесением удара в челюсть, Светозаров с полнейшим равнодушием продолжил:
   – По большому счету мне глубоко плевать, но могу посоветовать не спешить пережевывать свою «соплю». Отныне для вас начинается новая жизнь, в новом мире, и все старые прегрешения могут аннулироваться, изъяви вы желание. Как знаменитый Торговец, в слове которого еще никто и никогда не усомнился, – обещаю вам это. Кстати, имеющиеся в вашем теле чипы мы можем удалить в любое удобное время. Сейчас давайте пройдем в гардеробную и приоденем вас соответственно настоящему балу. И так на нас все смотрят как на привидения.
   Он без стеснения подхватил сразу два бутерброда и призывно поманил за собой в глубь алькова:
   – Смелее, Казик! Смелее! У меня нет времени для персонального спасения каждой заблудшей овечки, но вы мне нужны, поэтому я с вами и общаюсь. Осторожней, не уроните тарелку! Пока будем переодеваться, не помешает малость подкрепиться. Потому как здесь еще не скоро начнут разносить угощения.
   Пройдя насквозь несколько коридоров и открыв своим ключом ничем не примечательную дверь, Светозаров завел гостя в роскошный будуар, дальняя оконечность которого переходила в длинную комнату наподобие тоннеля. Именно туда, после интенсивного подергивания за свисающий с потолка шнур, он и повел земляка в первую очередь. Причем ни на мгновение не прекращая своих пояснений:
   – Как вы понимаете, иметь подобные помещения в этом дворце могут лишь считаные единицы. Подобные привилегии нельзя ни купить, ни передать по наследству. Но мне частенько приходится навещать столицу с моими многочисленными друзьями, и порой тратить массу времени на возвращение в мой дворец для банального переодевания – дело довольно неблагодарное. Поэтому я стараюсь все необходимое иметь здесь. Не смотрите такими глазами на этот шнурок, я вызываю постоянно проживающую рядом прислугу. А то порой и сам путаюсь в этом ворохе нарядов и злободневности местных модных веяний. Дальний коридор – женские наряды. Мы же начнем наряжаться здесь.
   Он щедрым жестом указал на многочисленные выдвижные ящики:
   – Здесь нижнее белье. Но вначале давайте выберем основной костюм. Мне кажется, вам бы очень подошел вот этот. Или… вот этот. Да в принципе можете примерить любой из них, хоть все. Сейчас прибегут две девушки из признанных мастериц моды и вас обслужат по высшему разряду. Только, чур, их не обижать и не говорить пошлости! Они самые милые и влюбленные в свою работу создания и умеют одним переодеванием придать вид благородного дворянина даже последнему бродяге. Их мнением недавно даже первые лица государства стали интересоваться.
   Не успел он это договорить, как со стороны входа послышался перестук каблучков и в огромный гардероб ворвались две прелестные девушки, обе лет двадцати. С радостными улыбками до самых очаровательных ушек они бросились к своему работодателю с восклицаниями:
   – Ах, граф! Наконец-то!
   – Ваша светлость! Куда же вы так надолго пропали?!
   Причем, к полному изумлению Казимира Теодоровича, красавицы говорили на совершенно ином языке, который он все равно понимал со всеми оттенками и нюансами. При этом он сразу осознал, что и остальные языки, имеющиеся у него в арсенале, не позабыл.
   Тогда как местные швеи, портнихи или законодательницы мод не переставали трещать без умолку:
   – Граф, тут у нас во дворце ошеломляющая новость: прибыл принц Виллаймонд с материковой империи Аврора. Представляете, идут разговоры о его сватовстве к нашей принцессе. Весь двор на ушах! Соседние короли в панике! Тут такое творится, такое творится! А этот Виллаймонд такой очаровашка! Мы его видели с балкона… Ага, и чуть при этом вниз не выпали.
   – Спасибо за информацию, – Торговец умильно похлопал в ладоши, – но мы несколько спешим. Поэтому давайте как можно быстрее оденем вот этого джентльмена. И пока вы будете ему помогать, мы с ним продолжим наш деловой разговор.
   Девушки послушно онемели. Но при этом стали двигаться словно в ускоренной прокрутке видеофильма. Тарелка была молниеносно выхвачена и поставлена возле графа, майка сдернута самым невероятным образом, как и пижамные брюки. Из тапочек Казимир вылетел сам, когда его неожиданно пощекотали за лодыжки. Трусы с него тоже сняли совершенно без церемоний, как и надели нечто совершенно иное взамен: облегающее и до мягкости приятное.
   Но все эти пертурбации со своим телом аналитик воспринимал только частью своего шокированного сознания. Основное внимание он уделял диалогу на русском языке с Дмитрием Светозаровым. Потому что понял: именно в этот момент и решается его судьба.
   Отвечать было сложно, но не настолько, как опасался сам допрашиваемый. Про грехи у него не спрашивали. Новообозначенного графа интересовало только одно: что случилось с Александрой и где она находится. Узнав, что девушка жива, он чуть до потолка не подпрыгнул от радости. Не хватило лишь благодарных, слюнявых поцелуев для завершения полной картины бурного счастья.
   Но когда граф узнал, что про местонахождение его любимой знает лишь Павел Павлович, заметно погрустнел и занервничал. А когда Казимир откровенно поведал, что даже предположить не может, под чьим надзором сейчас Шура находится, вообще побледнел. Убеждение в том, что нет даже малейших намеков на место, где скрывается сам шеф конторы, его прямо-таки удручило.
   – Ничем не могу помочь, – с грустью повторял главный аналитик. – Этот зубр никому не доверяет и подобные дела решает сугубо самостоятельно.
   – Ладно, тогда я возвращаюсь на поиски! – решительно заявил Торговец. – А вы можете развлекаться и знакомиться с гостями и придворными. Для друзей графа Дина Свирепого во дворце нет никаких ограничений. – Но когда они вновь оказались в уже знакомом алькове, требовательно протянул руку: – Отдайте вашу «соплю»!
   Казимир несколько засомневался, пожимая плечами словно в стеснении, но его тут же резко осадили:
   – Если захотите покончить жизнь самоубийством, выходите вон на ту террасу и со спокойной душой и широко раскрытыми от восторга глазами прыгайте вниз. Вся остальная столица империи расположена метров на сто ниже. Ваша жизнь – только в ваших руках. Но я не имею права допустить, чтобы опасность даже гипотетически коснулась кого-нибудь из моих друзей или знакомых этого мира.
   – Да, конечно, я вас понимаю… – пробормотал разодетый в шикарный костюм аналитик и без долгих проволочек выдернул нужный волос у себя из усов. – Вот, достаточно только раздавить…
   – Понятно… Я рад, что вы приняли правильное решение. – Светозаров повернулся чуть в сторону и радостно воскликнул: – Готви! Дружище! Можно тебя на минутку?
   Кажется, мужчина питал к графу чувства самые воодушевленные, потому что они минуты две здоровались, обмениваясь восклицаниями, и засыпали друг друга вопросами. И только потом Торговец попросил:
   – Выручай, Готви. Мне самому некогда, так что прими моего хорошего знакомого под свою опеку и введи в курс здешней жизни. Скорее всего, господин Казик со временем и сам подберет себе достойное место жительства, ну а пока он человек здесь новый, неискушенный… Сам понимаешь.
   – Без проблем, – заверил товарищ графа и сделал приглашающий жест в сторону общего зала. – Прошу, господин Казик. Вначале я вас представлю своей супруге и детям. Они как раз собрались в одной группе.
   Оглянувшись на стремительно удалявшегося Светозарова, еще час назад считавший себя главным аналитиком мужчина вдруг не на шутку разволновался:
   – Извините, но как ко мне отнесутся остальные? Право, я себя чувствую не в своей тарелке.
   – О! Господин Казик! – без малейшей нотки притворства воскликнул Готви. – Для любого человека в этом зале будет за счастье познакомиться с личным приятелем его светлости графа Дина Шахматного Свирепого. Более того, сегодня и для меня по этому поводу будут открыты все двери. А это, поверьте, небывалая привилегия. Так что поспешим, пока не начался танец и моих дочерей не разобрали их восторженные кавалеры.
   После чего пара мужчин двинулась к расположившейся невдалеке группе гостей и придворных.

Глава 23
Союзники?

   Снежные заносы, возникшие по пути передвижения, соответственно и создали самые большие трудности для несколько измененного состава «третьей». Но их учитывали еще до выхода на маршрут, так что в предгорья вышли в строго расчетное время. Ну и сразу выдвинулись в южном направлении, к весьма удобному на основной дороге месту засады. Здесь осадков оказалось значительно меньше, а значит, бурана со снегопадом вне массива Бавванди не было.
   В выбранной долине командование и обустройство засады в свои руки полностью взял Василий. Тут уж его авторитет оставался беспрекословным, а о его умении нанести максимальный вред противнику минимальными силами складывались легенды. Все-таки недаром он в группе считался старшим. Порой он с одного взгляда умудрялся быстрей выбрать позицию для того же снайпера, чем тот сам делал это с неспешностью и продолжительными примерками.
   А место для засады и в самом деле считалось, по мнению современного специалиста, идеальным. Особенно при наличии разнокалиберного и разнопланового вооружения. Если еще и учитывать, что местные методы боя, засад и неожиданных нападений основываются только на применении холодного оружия, то косность мышления, навязанные традициями стереотипы не оставят охранникам каравана никаких шансов. По крайней мере, так изначально виделось Василию.
   По правой стороне дороги, если смотреть по направлению к Воротам, стелилось просторное поле, покрытое белыми наносными сугробами. С левой стороны располагался пологий, с редкими кустиками взгорок, метров через семьдесят переходящий в крутой косогор, практически непреодолимый для карабкающегося человека. В ту сторону если и побегут, то их можно будет оставить на «закуску». Основным критерием выбора данного места для засады считалась одинокая скала. Голая и тонкая, высотой метров в пятнадцать, она стояла чуть правее от дороги и напоминала вколоченный великаном столб, так и забытый потом за ненадобностью. Но лучшего места для расположения снайпера, чем на ее чуть вдавленной верхушке, было не сыскать во всей округе. И к нему не подберутся, и он видит всю диспозицию как на ладони. Забросить туда Петра с помощью веревок не составило особого труда. Потом ему подали одеяла, боеприпасы, вполне достаточно пищи с водой и разрешили элементарно отсыпаться в тепле и неге. Когда, мол, надо будет, разбудят по «общаку» или коммуникатору. Батареи для рации и переговорных устройств имелись, и заряда в них хватало.
   Ну а все остальные мелочи теперь зависели от товарищей Петра. Сильву поставили в арьергард колонны. Ей вменялось забросать гранатами тыловое сопровождение и перекрыть дорогу таким образом, чтобы никто из ездовых не успел развернуть повозку и умчаться на расстояние вне досягаемости снайперской винтовки.
   Аналогичные действия возлагались и на Василия, но уже в авангарде каравана. Если и он перекроет попытку прорыва вперед, то больше деться повозкам будет некуда: довольно крутой и глубокий кювет – это практически непреодолимая преграда для любого транспортного средства местного производства.
   На долю Деймонда и Даны выпадала самая сложная задача: уничтожение наиболее мощных и сильно вооруженных жрецов, которые, по имеющимся сведениям, всегда располагались в центре каравана. Ну и попутно прикрытие самой скалы, чтобы ценного, единственного снайпера не слишком беспокоили лучники или арбалетчики. Нападение планировалось начать в тот момент, когда середина колонны поравняется с местом лежки Петра. Тогда ему будет вполне удобно контролировать все место боя и, по подсказкам товарищей с помощью рации, корректировать свой огонь в самом критическом направлении.
   За время лыжного перехода тоже сделали максимум возможного и полезного. Особенно в обучении Деймонда. Научили его свободно пользоваться переговорными устройствами, элементарному владению пистолетом, который у него теперь тоже болтался под мышкой. Несколько навострили его в плане тактики засад, в правилах совместного взаимодействия подобной группы. Ознакомили и заставили заучить основные короткие команды и полагающиеся после них действия и маневры.
   Понятно, что недавний отшельник никак не мог за такое короткое время стать боевиком хотя бы минимального уровня, но хоть какие-то начальные навыки ему привить удалось. В сумме с его новыми, феноменальными магическими умениями он уже мог вполне сносно атаковать или обороняться в общем строю.
   Свои умения оба целителя в походе тоже постоянно изучали, испытывали и проверяли. Лечебные – на лице Сильвы, попутно залечивая и уделяя внимание любой царапине на теле остальных товарищей, а боевые – на ком и как придется. Здесь уже невероятно приходилось сожалеть об отсутствии грамотных преподавателей или хотя бы учебных пособий на эту тему. Больше всего боевой состав интересовало, как можно защититься от таинственных молний и что те собой представляют. В основном на эту тему они в пути только и переговаривались. И как говорится: в споре что-нибудь да родится.
   Если сам Деймонд Брайбо в силу своего неполноценного образования почти ничего не знал о природе молний, то идеально подкованные в вопросах химии и физики боевики по этой теме шпарили как по писаному. В итоге уж до простого заземления бьющей в имеющего магические силы человека молнии додуматься было несложно. Как и объяснить все остальные последствия подобного рода защиты: перегрев, воспламенение и прочие опасности уходящей в землю энергии.
   Когда Дана по этому поводу процитировала рассказ графского живописца Джейка, который они услышали во время обеда в Свирепой долине, Петр со всем присущим ему авторитетом физика сделал печальный вывод:
   – Главная ошибка атакующей армии, которая хотела ворваться в Успенскую империю: наличие на телах воинов стальных доспехов. С помощью статических полей и довольно неказистых на вид башен разрядки достаточно запустить процесс ионизации атмосферы, после чего молнии сами начнут находить для себя нужную цель. Особенно бегущую, потную и с оружием в руках.
   – По твоему мнению, армии могли прорваться? – не поверил бывший отшельник.
   – Несомненно. Достаточно было им использовать лишь доспехи и кирасы из плотной кожи, деревянные щиты и только деревянное оружие. В крайнем случае – пики на длинных деревянных стержнях. Или алебарды. Вдобавок можно было бы вперед пустить парочку рядов «заземлителей».
   – А это что за звери?
   – Самые сильные воины, могущие катить перед собой деревянную тачку со щитами и высоко, с передка, поднимающимися металлическими стержнями. Завершение портрета: внизу три острых стержня царапают землю. Поставил тачку – вообще без труда все молнии уходят в «молоко». Тем более мне сдается, что войску было бы достаточно прорвать только первую линию обороны, а дальше они бы гнали врага через весь континент со свистом и улюлюканьем.
   – Тачки? Что-то в этом есть, – задумчиво бормотал целитель третьего уровня. Но кажется, так до конца и не поверил в подобные идеи. И довольно-таки заметно дрейфил во время подготовки засады. – А что, если мне не удастся отразить молнию в землю? Ведь испытать и попробовать мы не можем.
   – К сожалению, – соглашался Петр. – Но с другой стороны, у ваших жрецов не может быть мощных, так сказать, боевых электрошокеров в принципе. Для их подпитки нужен как минимум мощный стационарный генератор, а то и вообще нечто наподобие дизеля. В стационарных оборонных устройствах они наверняка используют процесс накопления энергии с помощью ветра или водяных мельниц. И там, конечно, емкости батарей могут быть огромны. Но с собой? Да еще и на простой повозке? Увы, много не увезешь. Так что получается, в конце пути они своим оружием могут вырубить нескольких простых воинов. Да и только. Скорей оружие устрашения, чем для военных действий.
   – Так нас и есть всего несколько, – напомнил сомневающийся ашбун.
   – Не робей, дружище, – засмеялся Василий, внимательно прислушивавшийся к разговору. – Каждый из нас, в том числе и ты, целой сотни стоит. И пока ты с Даной начнешь атаковать жрецов с одной стороны, Петруха им дырок в спинах наделает очень шустро. Ведь правда?
   Снайпер уже лежал на своей позиции, закутавшись в одеяла и накрывшись брезентом. Поэтому вначале громко зевнул, а потом с готовностью подтвердил:
   – Наделаю, мне не жалко!
   Большим плюсом для организации и проведения засады оказалось и резкое похолодание. Да и вьюги с буранами, видимо, не только внутри горного массива Бавванди прошли. В итоге сложилось уникальное затишье на дороге, которая обычно была весьма оживленной. Ни магирикам, ни простым путникам или торговцам не особенно хотелось в такую ненастную погоду покидать свои жилища. В самый разгар зимы в данных районах вообще прекращалось всякое движение из-за огромных заносов и пронизывающих до костей, леденящих ветров. Разве что караваны с ларцами Кюндю настойчиво пробивались сквозь снежные сугробы. Поставка похищенных у младенцев способностей не прекращалась в любую погоду. По крайней мере, так утверждали опрошенные во время рейда с дружескими визитами коллеги по ночлежным долинам. И ничего не оставалось, как верить подобным утверждениям.
   Что опять-таки заставило Петра повторить свои прежние выводы:
   – Скорей всего, я прав! В монолите живут марсиане и питаются регулярно доставляемой им пищей. Готов об заклад биться.
   – Чем головой биться-то, лучше отоспись! – приструнил говоруна старший группы. – А то потом руки будут дрожать от бессилия.
   – Главное, чтобы у тебя, Васек, ничего не дрожало, – хохотнул снайпер. – А мои руки и… все остальное меня не подводят. Правда, Дана?
   Женщина после его слов гневно выдохнула, но сразу взяла себя в руки. Хитро подмигнула Сильве и стала рассуждать:
   – Зачем нам вообще снайпер? Вполне и без него обойдемся. Поэтому предлагаю потренироваться в метании гранат на полтора десятка метров. Пока никого на дороге не видно. Кто «за»?
   – Ну-ну, – проворчал недовольный такой отповедью Петруха, но больше голоса так и не подавал. Видимо, и в самом деле отключился от «общака» и завалился спать. Для его побудки оставалась еще резервная линия общения через ручные переговорные коммуникаторы.
   К тому времени стемнело уже окончательно, и четверке ничего не оставалось делать, как и самим завалиться спать у основания скалы. В ночное время караваны не передвигались, останавливаясь на постой в крупных поселках или придорожных трактирах. А вот завтра перед обедом их появление ожидалось, потому что до Ворот оставалось чуть менее восьми часов пути. По крайней мере, так говорили предварительные расчеты.
   Ночь прошла преспокойно, и, когда стало светать, никому из четверых и не подумалось вылезать из-под общего, обледеневшего от дыхания тента. Поэтому Василий разрешил еще часик-два понежиться:
   – Все равно еще рано. – Но с лежащим на скале Петром связался: – Ты как там? Не окочурился?
   – Комфорт! Только бабы не хватает.
   – Будет тебе и баба, будет тебе и горшок! – вспылила Дана. – Когда в инвалидной колясочке кататься будешь.
   – Злая ты и грубая…
   – Ладно вам! – шикнул на них старший группы. – Расшумелись с утра… Короче, Петруха, мы тут еще немного в тепле полежим, а ты там на всякий случай посматривай по сторонам.
   – Да нет проблем. Мне и так уже не спится.
   Но не успели его товарищи опять расслабиться и впасть в дрему, как вновь послышался веселый голос штатного снайпера:
   – Скорей всего, и вам больше нежиться не придется…
   – Что так? – первой отозвалась Сильва. – Или тебе там без бабы неймется и ты решил на нас свое раздражение согнать?
   – Как можно! Вас и так наверняка Дана достала, чего уж мне кочевряжиться.
   – Давай по делу! – оборвал его Василий. – Караван?
   – Да нет, с другой стороны, – отвечал Петр, с пыхтением подстраивая верньеры бинокля. – Вначале показалось, что просто движется по дороге повозка, запряженная двумя парами лошадей. Скорей, крытая карета. Но затем рассмотрел, что она движется с максимально допустимой скоростью. На Земле бы уже у них перед носом какой-нибудь доморощенный гаишник палочкой размахивал. Идут вразнос! Редкие сугробы даже объезжать не пытаются, пробивают насквозь. А вот только что и погоню вдалеке обнаружил… Отряд всадников на лошадях…
   – Так, может, пусть себе скачут дальше? – предложила спешно застегивающая разгрузку Сильва. – Нас ведь это не касается?
   – Вроде как не касается… Но сдается мне, если не ошибся с отождествлением погони и преследуемыми, что они как раз возле нас свои разборки устроят. Еще хуже, если устроят побоище на пути между скалой и караваном. А нам оно надо? Кровищи ведь могут оставить полно…
   – Может, и без крови обойдется? – высказала надежду Дана. – Просто арестуют кого-нибудь или просто о чем-то спросят да разъедутся?
   – Понятия не имею, что у них на уме. Но вам, ребятки, придется вылезать на свет божий и на всякий случай готовиться.
   – Уже вылезаем…
   – Только на дорогу не высовывайтесь. Маскируйтесь у основания, – советовал Петр. – Еще бы разобраться, кто из них за кого? Вдруг всех уничтожать придется?
   – Такое развитие событий тоже нам не страшно, – рассуждал Василий, готовя себе позицию в заснеженном углублении. – И карета может пригодиться, и лошади.
   – Да, действительно карета, – комментировал свои наблюдения снайпер. – Несколько великовата для четверки лошадей, но мчится быстро. И все равно погоня сокращает разрыв… Ну еще бы! Там у них скакуны – все как на подбор красавцы! Семь всадников. Хм… и одежды у них несколько специфические… Оба-на! А ведь часть из них жрецы! Братцы, кажется, наши союзники определяться начали…
   – Не скажи, – возразила Сильва. – Если крокодил убегает от твоего врага, это не значит, что он стал тебе другом или союзником. Скорее всего, это местная власть устроила между собой внутренние разборки. Кстати, сколько там всадников в жреческих мантиях?
   – Да вот, рассматриваю… Кажется, трое. Точно! Три жреческие мантии. На козлах кареты всего один кучер, одежды обычные для ашбунов, ну, может, чуть добротнее. Правит стоя, во всю мощь размахивая кнутом. Кто в карете, рассмотреть не получится. Из окон стволы не торчат, арбалетов тоже не видно.
   Товарищи понимали, что о стволах балагур Петруха упомянул только для связки слов, потому как подобного оружия в данном мире еще не существовало. Но вот то, что беглецы даже не пытаются воспользоваться какими-либо средствами обороны, значило одно: или у них вообще нет оружия, или они оттягивают его применение до самого последнего момента. Существовал еще и третий вариант, который предполагал, что карету просто выкрал какой-то возница и наивно теперь вознамерился уйти от погони. Кажется, эта мысль пришла в голову и Петру, который, не прекращая наблюдения через бинокль, уже подтянул к себе свою любимую винтовку.
   – Поверх крыши кареты возница пару раз оглянулся назад и прекрасно осознает неотвратимость приближения погони. Но нахлестывает лошадей еще интенсивней. Кажется, он хочет успеть к моей скале чуть раньше и уже здесь дать последний бой. Да и то верно, ведь для лошади крутой кювет преодолеть почти невозможно.
   – М-да, этот конокрад не оставляет нам никакой возможности остаться в стороне, – сердился Василий.
   Но уже и Дана, как самая остроглазая, отчетливо видела приближающуюся в вихре снежной пыли карету:
   – С чего ты взял, что он конокрад? Такие богатые кареты, да в такой блистающей упряжке не так легко выкрасть даже солидной группе подельников. Но в жрецов, скорее всего, тебе стрелять придется.
   – А одного еще и живьем взять не помешало бы! – строго напомнил Василий. – Вполне можем успеть допросить до появления каравана. Кстати, что там с другой стороны видно?
   – Тишь да гладь, – сообщил Петр. – Не волнуйся, посматриваю… Все! Старайтесь не высовываться, наши гости совсем рядом.
   Понятно, что разговоры и дальше продолжались в прежнем интенсивном режиме. Пользоваться высокотехническими разработками здравый смысл рекомендовал постоянно, но вот затаиться и впрямь не мешало. По крайней мере до определенного момента, при котором станет окончательно ясно, за кого заступаться и что после этого делать.
   Да и кульминация погони близилась к концу. Скорее всего, морозное ясное утро станет последним в жизни если не для всех участников спектакля, то уж для некоторых точно. Возница таки успел к одиноко стоящей скале с некоторым отрывом от преследователей. Осадив хрипящих, покрытых мыльной пеной лошадей ближе к левой стороне дороги, он спрыгнул на утрамбованный грунт и одновременно открыл дверцу кареты. Так и не выпуская из рук внушительного бича, он первым делом помог выйти внушительному, закованному в отличные латы рыцарю. Путающийся плащ при этом рыцарь сорвал и отбросил в сторону. Как и свой головной убор в виде шляпы. И только тогда стала понятна некая медлительность в движениях: закованный в железо воин выглядел слишком старым. Вместо отброшенных вещей он принял из чьих-то рук боевой шлем, огромный щит и длинный меч. И, держа все это в руках, бросился перебираться через кювет.
   Тогда как возница помог выйти из кареты сразу трем женщинам, с ног до головы закутанным в разнообразные меха, и уже вчетвером, оставив карету, они довольно поспешно и ловко обогнали неуклюжего из-за многочисленного железа рыцаря. Еще и ему помогли выбраться на последнем метре крутого склона. Вот тогда старый воин и сказал, сделав десяток шагов и осматриваясь по сторонам:
   – Молодец, Гулит! Славное место ты выбрал для нашего последнего боя!
   – А больше тут ничего и нет, ваша светлость, – эхом отозвался возница.
   Голос у рыцаря оказался на диво басовитым, насыщенным. А вот в глазах сразу читалась вселенская печаль и безысходность. Его спутницы никак не отреагировали на жуткое восклицание. Хотя рассмотреть их лица пока не удавалось. Так и держась одной гурьбой, все пятеро приблизились к скале и развернулись лицом к своим преследователям. После чего возница стал помогать старику прочно закрепить рыцарский шлем.
   Преследователи тоже не проявляли суетливой поспешности. Заметив, что жертва никуда уже не денется и все равно успеет приготовиться к бою, они сбавили темп и приблизились к карете шагом. На месте немного посовещались, но не стали рисковать своими благородными скакунами, а спешились сами. После чего один из них, в мантии жреца, определенным образом повел рукой, и лошади словно замерли. Все семеро сняли с седел щиты, обнажили мечи и только после этого перемахнули через глубокий придорожный кювет. Но сразу атаковать не стали, а, остановившись метров за шесть от беглецов, решили в стиле дешевой мелодрамы унизить более слабого противника. А может, и в самом деле надеялись на добровольную сдачу оружия. Разговор начал самый тучный, с красной мордой жрец:
   – Ну что, старый баран, допрыгался? От нас ведь сколько ни бегай, все равно кровь пустим.
   – Ничего, шакалы вонючие, – воинственно прогудел рыцарь, приоткрыв забрало шлема. – Хоть парочку из вас, но я все равно для доброго дела в капусту порубаю! Не думайте, что если вас много, то вы легко справитесь с бароном Эрхайзом! Это вам не подло убивать из-за угла, как вы привыкли.
   Своего коллегу за локоть придержал другой жрец, с тонкими, синюшными губами на бледном лице:
   – Полно вам, барон! Я даю вам последний шанс для спасения жизней ваших внучек. Уполномочен дать гарантии судебного разбирательства, а возможно, и самого помилования. Как вы знаете, все возможно в нашей империи…
   – О! Я знаю! Даже больше знаю, чем вы думаете, подлый лгун и предатель. Именно вы заманили моего старшего сына в ловушку, где его гнусно расстреляли вместе с верными воинами прямо в спины! Именно вы пытаетесь уже несколько лет уничтожить моего второго сына вместе со всей его семьей! И именно вы вводите в заблуждение как самого императора, так и проклятый черный монолит по поводу истинного количества новорожденных. Сами подло пользуетесь похищенными дарами, а другим запрещаете это делать с ханжеством законченных ублюдков!
   После такой пламенной речи жрецы многозначительно переглянулись и мерзко рассмеялись.
   – Да, старикашка действительно слишком много успел вынюхать, – веселился красномордый. – Договариваться с ним нет никакого смысла…
   – Это я с вами, жалкие уроды, и не вздумаю договариваться!
   – Но вы бы могли спасти своих родственниц, если бы просто сложили оружие, – все-таки решил продолжить уговоры тонкогубый. – У них заберут незаконно сохраненный «дух смерти» и отправят в ссылку на север. Все-таки лучше, чем прямо возле безымянной скалы расстаться с такой прекрасной жизнью.
   Старый рыцарь пробасил с явным укором:
   – Эх, маркиз, как же вы докатились до такой низости? Как у вас язык поворачивается даже сейчас порочить мерзкими словами тот великий дар, который дается каждому человеку при его рождении? Или вы себя в собственных глазах обелить пытаетесь? А ведь вы в молодости таким не были, я даже и в самом деле давал согласие на ваш брак с моей племянницей. Куда же вы катитесь?
   – К твоей смерти, старый болван! – рявкнул красномордый, которому явно надоела бессмысленная болтовня. – Атакуйте его! И постарайтесь девок только оглушить: в армейских борделях они еще не один год послужат нашей империи!
   – Зря надеешься, жирный боров! – выкрикнул рыцарь, перед тем как опустить забрало. – Они готовы принять яд раньше, чем вы нанесете им хоть одну царапину.
   Затем чуть отставил меч в сторону и назад, приподнял свой массивный щит и приготовился к последнему бою в своей жизни. Возница приготовил бич и встал чуть сзади, а все женщины напряженной группкой застыли возле стены.
   Четыре угрюмых воина, рассредоточиваясь, обступили обреченных беглецов полукругом. Миг истины приблизился.
   Увы, благосклонность судьбы оказалась на другой чаше весов. Уже прекрасно решившие, что и как им делать, лежащие в засаде земляне открыто встали со своих мест и стали стрелять из пистолетов. Четыре воина, как самые ненужные ни на допросах, ни в дальнейшем, рухнули наземь после первых выстрелов. Все три жреца оказались на диво неприступными. Хотя красномордый, видимо, не успел создать вокруг своего тела защиту и завалился с воплями боли на спину первым. Сильва успела прострелить ему обе ноги.
   Зато оставшиеся двое мужчин в мантиях прильнули друг к другу, как стоящие в противоположной группе женщины, и на какое-то время стали недосягаемы для пуль. Те словно обходили тело по немыслимой параболе, поражая подобной бесполезностью боевиков «третьей» до глубины души. Подобного чуда они раньше еще не лицезрели, а во время их рейда по тылам противника вблизи перешейка, скорей всего, жрецы такой силы им просто не встречались. Теперь уже они вчетвером окружили парочку врагов и с недоумением посматривали на свои пистолеты.
   Василий решил несколько усилить давление:
   – Петруха, ну-ка ввали им по ступням.
   Тотчас возле сапога тонкогубого взвился фонтан мерзлой крошки от удара тяжелой разрывной пули. Видимо, в первый момент защита все-таки сумела отклонить угрозу. Но вот вторая пуля таки достала до тела, раздробив ступню вместе с сапогом, словно гипсовый муляж. Жрец завыл от боли и рухнул на бок, катаясь от сводящего с ума шока.
   Видимо, это во много раз уменьшило общую сопротивляемость противодействия, потому что второй, пытавшийся броситься к коням жрец получил пулю в колено, недоуменно посмотрел на оставшуюся культю и в тот же миг потерял сознание.
   После такой демонстрации силы получивший всего лишь две пистолетные пули красномордый затих и только смотрел на вяжущих его людей налившимися кровью, выпученными глазами. А вот тонкогубому пришлось делать обезболивание. Видимо, он сам не смог преодолеть навалившийся на него болевой удар. После чего Сильва и Василий подхватили по одному связанному пленнику и поспешили к месту своего ночлега, с противоположной от дороги плоскости скалы. Третьего жреца, который остался без ноги, Дана после короткого раздумья добила в затылок.
   И только потом парочка целителей приблизилась к окаменевшей от увиденной сцены группе. Судя по оставшемуся в боевой позиции рыцарю, они относились к неизвестным точно с таким же настроением, с которым недавно Сильва напоминала о крокодиле. Скорее всего, не могли понять, кто им пришел на помощь: союзники или еще более опасные враги. И все их сомнения лучше всего читались на единственном открытом лице возницы. Поэтому Деймонд решил сразу обозначить свои основные позиции:
   – Мы сражаемся за тотальное возвращение каждому человеку Успенской империи его дара самоизлечения. Считаем лишение младенцев возможности расти здоровыми преступлением и готовы уничтожать каждого жреца, который не перейдет на нашу сторону.
   Все женщины встали в одну линию и сложили ладошки на груди. Смотрелось это несколько странно, но пока на это пара целителей внимания не обращала. Барон Эрхайз опустил щит к ноге и открыл забрало. Теперь выражение у него на лице читалось совершенно другое: смятенное, растерянное, но полное надежды и радостного предвкушения.
   – Вы представляете интересы империи Рилли?
   Дана подвигала бровями, припоминая, по чьему они приказу здесь и кого, в сущности, этот человек пытался защитить. Ответила полуправдой:
   – Не только одной империи Рилли.
   – Ну да, понятно, – еще больше обрадовался старикан и сразу поспешил уточнить: – Так вы и есть те самые имперские егеря?
   – Не совсем егеря… Скорей воины более высшего уровня…
   – Какое счастье! – воскликнул Эрхайз, отбрасывая щит в сторону и подвешивая свой меч к поясу. – Мы ведь именно вас и разыскивали!
   Дана несколько удивилась такому спичу, но продолжила в прежнем стиле:
   – …К тому же вот этот мой коллега – ашбун. Можно сказать, почти здешний. По меркам остального мира – он целитель третьего уровня, которому в иных государствах мира Зелени подчиняются порой и короли.
   После этих слов неожиданно повели себя все три родственницы рыцаря. Они откинули капюшоны своих шубок, которые до того длинным и густым мехом скрывали лица, и, опустившись на колени, запели нечто, очень напоминающее гимн. А сам рыцарь нервно задергался, пытаясь стащить с себя боевой шлем:
   – Гулит! Да помоги мне быстрей!
   Стоящий до этого столбом парень бросился к барону, освободил того от мешающего железа, и только после этого старик пробасил, склоняясь в легком поклоне:
   – Извините, не могу в таком виде преклонить колено.
   – А что, это так обязательно? – с некоторым недовольством проворчал Деймонд. – Я стал целителем всего несколько дней назад, так что о подобных знаках почтения вообще слышу впервые.
   – Но как же так? – поразился барон. – Об этом знает каждый жрец… извините, я хотел сказать, каждый целитель! Если вы, конечно, и в самом деле…
   Пока он выдавливал из себя это сомнение, самая старшая на вид из его внучек на мгновение прекратила напевать гимн и строгим шепотом осадила родственника:
   – Дедушка! Не дерзи господину Арчивьелу!
   – Извините. – Барон попытался согнуться еще больше в непокорном панцире. Но когда ему это не удалось, решил закрасить свои промахи скороговоркой: – Мои внучки приравниваются к целителям первого уровня, как и большинство жрецов, но они – самые лучшие из лучших! И могут видеть ауры целителей всех остальных уровней, различая их при этом. Мы, конечно, им раньше не верили, как и трудно поверить такой красивой женщине в том, что она является воином…
   Он, видимо, хотел просто польстить Дане как воительнице, но и тут попал впросак, потому что был опять прерван сердитым шепотом сзади:
   – Перед тобой госпожа Маурьи!
   Кажется, это добило старого воина еще больше, чем лицезрение какого-то Арчивьела. Потому что он замолчал с открытым ртом и некоторое время безотрывно пялился на умопомрачительную по красоте лица воительницу.
   Паузу своим облегченным смешком заполнил Деймонд:
   – Ну, это мне известно! Маурьи правят провинциями и являются прямыми представителями императора на местах. Об их умениях лечить ходят легенды. Так что ты, Дана, сразу становишься почти непререкаемым авторитетом для многих ашбунов. Ну а вот кто такие Арчивьелы, никак не припомню… Что-то крутится в голове эдакое…
   Рыцарь к тому времени опять восстановил спертое дыхание и зачастил словами:
   – В Успенской империи Арчивьелов всего трое. Двое почти все время находятся в свите императора, а третий обитает постоянно в вершине Прозрения. Кто они и какого пола – не известно никому, кроме самого императора. Но говорят, они могут вылечить от любой болезни лишь прикосновением руки…
   Еще недавно бывший простым отшельником мужчина еле слышно пробормотал себе под нос:
   – Знать бы еще, какой именно рукой и куда касаться…
   Дана думала примерно так же, поэтому подошла к задаче знакомства и вытягивания сведений из новых союзников более практически. А раз звание Маурьи ей дает право распоряжаться целыми провинциями, то следовало использовать это немедленно. На продолжительные расшаркивания времени не оставалось.
   – Господин барон! Представьтесь полностью.
   – Тантри Эрхайз, моя госпожа! Барон долины Фьерской. Готов к исполнению любого приказа.
   – Давая такое согласие, не побоитесь, что мои приказы пойдут вразрез с вашими принципами?
   – Боюсь. Но вы ведь не станете убивать младенцев?..
   – Понятно. Конечно не стану, но вы всегда сможете и сами судить о наших действиях своим разумением. Например, вы поддержите нашу идею остановить караван, уничтожить жрецов, а из ларцов Кюндю выпустить плененные способности младенцев к самоизлечению?
   Прежде чем ответить, Тантри Эрхайз оглянулся на своих внучек. Но не затем, чтобы показать сомнения или колебания, а чтобы убедиться в твердости духа своих родственниц. Те уже к тому времени перестали петь и стояли с округленными от восторга глазищами. Когда дед на них посмотрел, они твердо и синхронно кивнули. Получилось у них это довольно умильно, но решительно. И барон лишь высказал общее мнение:
   – Да мы на вас после этого молиться станем!
   – Ну, молиться на нас не надо, а вот от помощи не откажемся. Поэтому растолкуйте как можно быстрей, что умеют ваши родственницы и что они знают о сути применения магической защиты. Потому что наши силы совершенно не соответствуют пока нашим знаниям. Кстати, и почему вы сказали, что именно нас разыскивали?
   – О! Да хотя бы, чтобы сразиться с вами в одном строю против общего врага! – экспансивно воскликнул барон. – К тому же обстановка в армии после вашего рейда сложилась самая уникальная. Можно сказать, наступила самая благоприятная пора для начала хоть каких-либо действий против векового произвола, царящего в империи. Полнокровного переворота может и не получиться, но ведь главное – запустить искру и открыть народу глаза на истинное положение вещей. Дальше свержение существующего строя пойдет по нарастающей, и от монолита вскоре даже мелкого камешка не останется.
   – О! Да вы революционер! – восхитилась Дана. – Как жаль, что на вас раньше не вышли лидеры прогрессивных сил остального мира.
   – Увы, приходилось скрывать свои мысли даже от самых близких друзей, – тяжело вздохнул Тантри. – Всех инакомыслящих у нас уничтожают очень быстро…
   – Видела последнюю попытку такого уничтожения. Но давайте я вам буду задавать конкретные вопросы, а вы будете на них отвечать. Так мы сэкономим гораздо больше времени. А потом и вы мне расскажете все, что посчитаете нужным.
   И новые союзники приступили к интенсивному обсуждению как предстоящих событий, так и практических способностей Арчивьелов, Маурьи и целителей первого уровня.
   Тогда как проворный Гулит принялся очищать территорию вокруг скалы от трупов и приводить в порядок застывших на морозе верховых животных.

Глава 24
Ушла с водой…

   Александру спасло то, что и по бокам двери имелись некие щели. Да и в самом верху осталось махонькое отверстие, через которое с трудом можно было вдыхать свежий воздух. Иначе утонула бы или задохнулась в том минимальном кармашке воздушного пространства, которое осталось после подъема воды до максимальной отметки.
   Так и сидела на верхушке своей пирамиды, по шею в воде и для каждого вдоха приникая губами к спасительной щелке. Потому что мысль нырнуть в воду и перекрыть краны она отбросила сразу, как только вспомнила про собранную на лестнице мебель: даже если она прорвется сквозь нее, ныряя в подвал, то уж обратное движение никак не получится. Нырять в полной темноте – самоубийство. Достаточно легкого удара головой при всплытии о ножку стола или стула. Да и времени сплавать и туда и обратно, скорее всего, не хватит. Это только в фильмах агент 007 мог находить людей за шесть минут пребывания на глубинах, а после распознания еще и целовать податливые губы, если спасенная оказывалась прекрасной топ-моделью.
   Здесь же девушке оставалось надеяться только на удачу, расторопность аварийной службы и мысленно корить себя за подобную непредусмотрительность. Просчет с максимально открытыми кранами следовало приписывать только своей самонадеянности и нежеланию предусмотреть все возможные последствия. Хорошо еще хоть вода оставалась довольно теплой, не приходилось выстукивать зубами от холода, словно испанскими кастаньетами.
   Ну и в конце концов с той стороны зашевелились. Вероятно, вытекающий на тротуар ручеек таки привлек должное внимание, и прибыла аварийная служба. Скорей всего, они сначала попытались отыскать хозяина гаража, чтобы уже в его присутствии если не вскрыть ворота, то хотя бы устранить довольно сильную утечку питьевой воды. По этим вопросам коммунальные службы действовали жестко, невзирая, как говорится, на лица. Как выяснилось чуть позже, они так и не дождались ответа из квартиры владельца гаража и стали действовать по утвержденному перечню движений.
   Перекрыли подачу воды на весь дом. Самое странное, что на утечке это никоим образом не отразилось. Подводка в тюремный подвал осуществлялась совсем из другого дома на параллельной улице. Как и подводка горячего пара на установленные внизу батареи отопления. Но в тот момент озадаченные слесари этого не знали. Поэтому уже с несколько иной настойчивостью стали выстукивать по металлическим дверям гаража, подозревая, что хозяин где-то внутри и занимается чем-то непотребным. Кое-кто даже предположил нелады со здоровьем. Мол, инсульт, приступ удушья, вот и лежит хозяин, встать не может. Стучали со знанием дела: погромыхают молотком по железу и уши прикладывают, что, дескать, с той стороны отзовется.
   Ну Александра и постаралась со своей дубинкой. К сожалению, весь труд извлечения ударов смазывался навалившимся на дверь уровнем воды. Подобная сила глушила звон, укрощала вибрацию и топила в себе гул. Но где-то через полчаса отчаянные призывы о помощи все-таки были расслышаны и поняты. Да еще бы их было не понять! Хотя Шура могла выстукивать каким угодно кодом и знала массу условных перестукиваний, она не мудрствуя лукаво отчаянно выстукивала «SOS». Тут и семи пядей во лбу не надо было иметь, дабы догадаться о попавшем в неприятности человеке.
   Но в данном случае предполагались действия совсем иных спасательных служб. Слесарей потеснили в сторону примчавшиеся пожарники, полиция и готовящиеся вступить в действие представители «скорой помощи». Теперь уже полицейские еще несколько раз обменялись сигналами с застрявшим где-то там человеком, и бравые пожарные стали взламывать ворота. Понятно, что к тому времени движение и по тротуару и по полосе движения автомобилей вдоль него было плотно перекрыто.
   После вскрытия ворот и проникновения в гараж спасатели сразу обнаружили следующую цель для вскрытия и попытались уже через нее наладить диалог с попавшей в ловушку жертвой. Тут уже девушка стала разыгрывать крайнюю степень истерики, граничащую с сумасшествием. Она дико вопила, призывая на помощь, и умоляла как можно быстрее вскрыть двери, потому что вокруг нее плавают крысы и пытаются укусить.
   В ход пошли кайла, пожарные топоры и даже отбойный молоток, которыми на уровне гипотетического замка стали выбивать кусок стены сбоку. Когда образовалась приличная щель, из которой ручьем хлынула вода и стали более отчетливо слышны женские вопли, мощные пожарники сразу несколькими ломами поддели полотно двери и поднажали. Такого издевательства даже универсальный замок не выдержал, лопнул. А вслед за открывшейся дверью на руки спасателей вся мокрая и в щепках мебели вывалилась зареванная и опухшая девушка.
   Судя по ее рваным объяснениям, удалось понять, что ее женишок попросил прибраться в подвале. И она с особым усердием потянула какую-то трубку. Вот тут вода и рванула огромным напором. При возвращении к двери выяснилась и другая печальная деталь: дверь захлопнулась. После подобной серии слов вперемешку с рыданиями Александра забилась в конвульсивной истерике, и врачи сразу вкололи ей успокоительное. Офицера полиции тоже выгнали из машины со словами:
   – Сейчас все равно она вам ничего больше не скажет. Часов пять будет спать. А вот потом приходите.
   – Жаль, хотелось еще спросить, не остался ли кто в подвале…
   – Она ведь утверждала, что была одна.
   – Ну мало ли что, – сомневался офицер. – Сейчас эти наркоманы где только не прячутся. Тем более что и выглядит молодка несколько подозрительно, вся в синяках.
   – Так осмотрите подвал, и все дела, – советовал врач, уже закрывая тыльные двери «скорой помощи» и направляясь к сиденьям возле водителя. Но притворяющаяся спящей девушка слышала каждое слово. – Сразу отбросите все сомнения.
   – Да пожарные только сейчас начали откачивать воду. Вроде подвал и не должен быть большой, по свидетельствам соседей, там его вообще никогда не было, но демон его знает, сколько времени пройдет, пока все выкачают. И вода эта…
   – Ну, это уже ваши проблемы, – отмежевался врач от приставаний. И, усаживаясь как можно удобнее, скомандовал шоферу: – Гони!
   Под завывание сирены деловито оглянулся на пациентку, удовлетворенно заметил на табло пульсометра спокойное биение сердца и стал переговариваться с санитаром на отвлеченные житейские темы.
   По прибытии в клинику передал больную дежурному врачу, добавляя с полным равнодушием:
   – Нервный стресс, чуть девка в подвале не утонула. Часа четыре еще будет спать.
   И как частенько бывает в таких случаях, к стоящей под стеной каталке долгое время никто не подходил. Ведь ни хирургического, ни прочего вмешательства не требовалось, капельницы ставить не следовало, колоть лекарства тоже. Так что с определением в палату и проведением анализов можно и подождать. Других, более тяжелых больных следовало распределять, принимать и обследовать в первую очередь. И только через полчаса дежурный врач распорядился освободившимся санитаром:
   – Семнадцатую «Б» – на третий этаж в четвертую палату.
   Парень отправился выполнять распоряжение, но минуты через три вернулся:
   – Может, вы ошиблись? На каталке с таким номером никого нет.
   – Да как нет? – стал сердиться врач, срываясь с места. – Я сам лично бирку крепил. Девица там лежала.
   Но и он не обнаружил искомое. Даже под каталку для чего-то заглянул с бормотанием:
   – Но ведь точно здесь лежала, мы ее даже раздеть не успели, мокрая вся…
   – Может, в туалет пошла? – предположил санитар.
   – Может, и пошла. Только как она себя чувствует после полновесного укола снотворного и успокоительного?
   А девушка и в самом деле чувствовала себя отвратительно. Но продолжала упорно раскрывать глаза и двигаться по малознакомой улице. Ее пошатывало из стороны в сторону, и большинство прохожих принимало ее за пьяную, смотря при этом с осуждением. А то и словами выражая свое негодование. Но Александре было наплевать на прохожих, теперь следовало немедленно отыскать удобное место и элементарно отоспаться. Главного она добилась – спаслась. А все остальное не так сейчас важно, подождет…

Глава 25
По собственным следам

   Не доверять оставшемуся в ином мире Казимиру Теодоровичу было бы вполне естественно. Но все-таки Дмитрий Светозаров главному аналитику поверил. Во всех последних жестах, в каждом слове одного из главных деятелей большой военизированной конторы сквозила только правда, замешанная на максимальном откровении. Даже его слова о том, что вся контора подпадает под «зачистку» и огромная часть агентов, узнавших об этом, затаилась в своих норах, не подлежали сомнению. Его утверждения о совершенно естественной смерти Катаржины тоже выглядели правдивыми. Если его тетя и умерла насильственной смертью, то он об этом не ведал. А больше Казик ничем помочь не мог. Значит, толку и от остальных коллег Александры в ближайшем времени не дождешься, даже если бы кого-нибудь и удалось разыскать с помощью орбитальных спутников. Кроме пули, от обозленных «зачисткой» агентов ничего не получишь.
   Вполне понятно, что на самом Павле Павловиче ни единого чипа не было. Его искать следовало только в свободном поиске.
   В особняке главного аналитика только и осталось чего ценного, так это ультрасовременный ноутбук с вложенными в него файлами. А так как окна в доме были тщательно занавешены и звукоизоляция в обе стороны считалась преотличной, Торговец захватил обоих своих помощников и наведался туда еще раз. Но уже полными физическими телами. Громыхнуло основательно, качнуло тоже, но люстры не обвалились и фужеры в серванте не лопнули. Да и чего здесь было жалеть? Учитывая, что предстояло создать вид поспешного, но решительного бегства. Оставалось вообще удивляться, как нервный шеф после расстрела шкафа с вещами не выпустил пару пуль в голову своего сотрудника. Просто взял да и удалился, буркнув на прощанье: «Жди меня завтра!»
   Инсценировали сбор самых необходимых вещей, от нижнего белья и зубной щетки до кожаного пальто в шкафу спальни. Уложили в чемоданы и несколько фотографий, несколько припасенных в холодильнике банок черной икры и внушительную стопку всех имеющихся в наличии дисков. Кто бы сюда ни нагрянул, пусть думает, что Казимир Теодорович вдруг страстно возжелал прожить еще несколько лет. Плюнул на все и спрыгнул с несущегося под откос поезда.
   С особым тщанием уложили после отключения ноутбук. А напоследок Дмитрий установил в доме несколько очень хитрых и непримечательных для современных средств обнаружения устройств.
   – Если кто появится здесь, – объяснял он товарищам, – мне поступит сигнал на мобильный телефон. Если, конечно, в то время на Земле буду. Еще и рассмотреть смогу, кто здесь и что ищет. Так что до утра мне желательно в этот мир вернуться. Иначе до шефа не доберусь…
   После чего Бонзай с Аристархом подхватили два чемодана и два больших рюкзака и, увлекаемые силой главного шафика Ягонов, переместились в столицу королевства, Вельгу. Осмотревшись и сообразив, что они уже в своей вотчине, а вернее, в центре Перекрестка, король с некоторым презрением сбросил чемодан с рюкзаком на пол:
   – Что обо мне стража подумает!
   – Да ничего плохого, – бормотал Торговец, решительно проходя мимо рычага отключения сигнала на пост. – Радоваться будут, что вернулся.
   – Ты тоже брось, – скомандовал самодержец своему придворному шафику. – Сейчас ребята заберут это барахло. – Затем догнал на лестнице Дмитрия и поинтересовался: – Чего сейчас делать будем?
   – Займитесь делами насущными, а я пока буду пытаться на тракт Магириков прорваться. Один раз получилось, и второй должно. Осталось разобраться в причинах неудач.
   – Да, дел тут накопилось много. Надо будет и с той семеркой шафиков разобраться, которых запущенный вчера Дитогл вычислил.
   – Действительно – уникальный случай. Постарайтесь за ними просто следить, и только когда я к вам присоединюсь, будем решать, что с ними дальше делать.
   Бегущее навстречу дежурное отделение гвардейцев чуть не сбило первых лиц королевства с ног. Благо еще, что затормозили руками о закругленную стену:
   – Ваше величество!..
   – Отставить! – отмахнулся Бонзай. – Молодцы, резво реагируете. Заберите внизу вещи и доставьте в холл наверху. Шафик Дин потом с ними сам разберется.
   – Есть!
   Охрана продолжила спуск на Перекресток, а троица путешественников вышла к переходному тоннелю между Башней и королевским замком.
   – Откуда будешь прорываться? – поинтересовался король перед расставанием.
   – Отовсюду. Но особенно буду пробовать из твоего госпиталя. Все-таки именно оттуда я достиг пещеры отшельника.
   – Ладно, пробуй. Если что, то ты знаешь, где нас искать. И не забудь, с тебя бочка далийского!
   Мысли Дмитрия занимало только одно: как и где разыскать Александру. Поэтому упоминание самодержца про обещанную бочку могло показаться слишком уж неуместным в сложившейся ситуации. Но тут было не до обид. Просто лучший друг пытался хоть таким образом поддержать веру и оптимизм в товарище.
   В свою обитель Торговец наведался только с одной целью – собрать и приладить на тело все три больших кристалла накопления магической мощи. Каждый из них находился на разных уровнях Башни и собирал энергию с совершенно иных слоев и течений, которые сновали над поверхностью каждого мира. По крайней мере, именно для зарядки подобных кристаллов и строились аналогичные башни магов, шафиков, колдунов и прочих подобных личностей в тех мирах, где магическая сущность составляла главную основу бытия. Для этого в свое время пришлось изрядно поизгаляться, проводя рискованные торговые операции с иными мирами. Потому что только за попытку узнать секреты строительства подобных сооружений потомственные кланы волшебников уничтожали любопытных людишек до седьмого колена.
   Немало трудностей пришлось испытать и при добыче самих кристаллов, которые нельзя было задействовать в собственной Башне, если они были созданы в ином мире. А методы поиска в собственном для каждого мире мало того что отличались, так еще и тоже содержались в огромном секрете. До сих пор Светозаров с содроганием вспоминал выпавшие на его долю приключения, которые пережил во время поиска этих уникальных природных камней.
   К данному моменту кристаллы были заполнены примерно только на треть, да и вообще вынос их из Башни допускался лишь в крайнем случае. Когда их владельцу понадобится максимальная сила. Причем силу можно было израсходовать всего за пару дней, а накапливать потом ее в кристаллах придется годами. И все это время главная крепость рискнувшего шафика будет подвергнута риску легкого захвата.
   К счастью, за целостность своего магического гнезда в королевстве Ягонов волноваться не стоило. Столица Вельга уже сейчас представляла собой наилучшую оборонную структуру этого мира, а многочисленные современные виды оружия могли дать отпор и сборной армии всех соседних государств, вместе взятых. Так что за свою Башню владелец оставался спокоен, а вот силы самому шафику могли пригодиться. За прорыв к «третьей» он был готов на все. Потому как чувствовал и очень надеялся, что именно эти опытные воины и диверсанты ему подскажут, где разыскивать Александру. Или, по крайней мере, как выйти на след ее нынешнего тюремщика.
   Когда главный королевский шафик быстрой походкой вошел в придворный госпиталь, там его уже ожидала коллега Флавия.
   – Дин, ты себе представляешь, – стала она возмущаться вместо приветствия, – этот Аристарх даже не удосужился мне рассказать, где вы были и что делали! Только и буркнул о твоем визите в госпитальную палату…
   – Так и рассказывать особо нечего, – несколько резко ответил Торговец своей старой подруге, с которой он еще на Юге бывал в интимных отношениях. Именно этот факт и мешал просто изгнать добровольную помощницу и спокойно поработать в этом месте в одиночестве.
   Чем придворная шафик всегда беззастенчиво и пользовалась.
   – Но ты ведь не такой бука, чтобы молчать и не отвечать на мои вопросы?
   Следовало как можно быстрей занять ее делом, иначе обещанные вопросы могут низвергнуться сплошной лавиной.
   – Слушай, Несравненная, расскажи мне лучше со всеми незначительными подробностями все, что ты знаешь с момента моего переноса сюда и до моего исчезновения вместе с кроватью. Я ведь еще так и не успел ничего толком расспросить о том отрезке моей жизни.
   Флавии было безразлично, расспрашивать или самой повествовать. И то и другое у нее получалось хорошо. К тому же она поражала своей прямо-таки фотографической памятью. И если настраивалась на дотошный пересказ, не упускала из увиденного даже оттенок кусочка ткани, помятость этого кусочка и даже почти незаметную пыль на том пресловутом кусочке.
   В общем, она стала рассказывать, а Дмитрий Светозаров углубился в рассматривание самой палаты и потолка. По первому взгляду получалось, что его кровать неведомой силой оказалась подброшена к потолку, там ударилась о него изо всей силы и именно в тот самый момент провалилась в подпространство. После чего никем не контролируемое подсознание сделало перенос странного тандема кровать – раненый к тому месту, где находилась «третья».
   Краем уха слушая и сортируя произнесенные коллегой слова, Торговец рассуждал: «Что именно, не учтенное мной, привело к такому парадоксальному результату? Ну ладно, допустим, из пещеры в Свирепую долину я выбрался по принципу «обратной отдачи». Подобное всегда легче происходит. Но что именно меня в массив Бавванди протолкнуло? Что на мне было такого особенного? Кровь? Так ее у меня и во внутренних органах полно. Хотя если ничего не будет получаться, я и кровью обмазаться не поленюсь… Лишь бы проскользнуть. Что еще для чистоты эксперимента следует попробовать? Кровать? Ладно, тут идентичных в госпитале хватает. Что еще? Бинты? Голое тело? Боль по всему телу и распухшая голова? Хм, так она у меня в последнее время всегда распухшая… Может, яд? Да нет, к тому времени из меня его уже вымыли… Что за зубы такие? Не понял…»
   Его привлекло в рассказе Флавии нечто из ряда вон выходящее.
   – Ну-ка еще раз повтори: что там было в моей одежде?
   – Да не в одежде, а на плитах пола Перекрестка насобирали. Вот они здесь и лежат.
   Женщина подала пять найденных при обыске подвала клыков и коротко пересказала суть размышлений на эту тему. С несколько ревнивой язвительностью упомянув и признание короля о зажатом дверью шкафа подоле сюртука.
   – Шкафа? – чистосердечно удивился Дмитрий. – Что-то не припомню подобного. Но вот выводы по поводу кого-то в подпространстве, мне кажется, весьма разумны.
   – Тем более что и на одежде я сегодня утром рассмотрела рваный край со специфическими дырками от клыков. Конкретно – на плече твоего пиджака.
   – Ну да, ну да… Потому что при ранении рядом ни одной собаки не было, – интенсивно перебирал Светозаров в своей памяти кадры, предшествующие ранению, и делая какие-то выводы. – Тогда, значит, все-таки кровь?
   – Ты о чем?
   – Пытаюсь понять, что именно мне помогло проскочить в то место, куда я до этого и после никак не могу попасть.
   Они минут пять со всех сторон рассматривали возможные варианты, после чего шафик констатировала:
   – Что-то не сходится. При чем тут какие-то шакалы из подпространства? Ведь первый раз ты все равно попал туда, куда и желал в последнюю вспышку своего сознания. А второй раз ты делал переход, ничего не соображая, в пылу навалившейся боли и кошмарных воспоминаний. Причем в пещере никаких зубов не обнаружили. Так ведь?
   – Кажется, нет…
   – Вот видишь. Значит, получается полнейший разнобой в обоих вариантах. Никакого сходства или явно прослеживаемых тенденций не наблюдается.
   – Хм… может, ты и права. – Торговец ожесточенно почесал висок, пытаясь подтолкнуть маячащую где-то на периферии сознания мысль. – О! Но ведь и результат оказался совершенно другим! Ведь во втором случае я попал совершенно не туда, куда надо, а туда, куда послало мое больное воображение. А оно уже парочку лет интенсивно выискивало шанс пробраться в этот проклятый всем миром Зелени горный массив Бавванди. Плюс – в сознании оставалась задача постоянно заботиться о группе воинов, которых я как раз и направил в центр этого массива. Вот тут все мои подспудные сознания и совпали с наслоившимися друг на друга случайностями.
   – Понятно. То есть тебе потребуется стопроцентное повторение всех деталей твоего бессознательного переноса? Вплоть до введения тебя в обморок?
   – В самом крайнем случае возможно и такое. Но для начала буду пробовать с кроватью, кровью и… ну а дальше видно будет.
   – Надеюсь, ты не собираешься сам себе вены резать? – нахмурилась Флавия.
   – Ну, можно, конечно, и добровольца подыскать, который желает покончить жизнь самоубийством, – улыбнулся Дмитрий, нисколько не желая для своих экспериментов привлекать кого-то из посторонних. – Да где ж его взять?
   – Есть такой! – обрадованно воскликнула коллега, да так громко, что Дин непроизвольно вздрогнул. – Вернее, не такой, а такая. Помнишь поджигательницу, уничтожившую загородное поместье вместе с мужем и его любовницей?
   – Вроде. Она еще так красива, что мы поражались, чего это муж на сторону бегал?
   – Точно!
   – Так ее еще не казнили?
   – Как же! Разве такой ценитель истинной красоты, как твой друг Бонзай, пойдет на такое! Ха! Он ее помиловал и приговорил к двадцати годам тюрьмы. Да только она чего только не делает, чтобы покончить жизнь самоубийством. Охране приходится изгаляться до крайности. Запарились они с ней.
   – Я тебя понял. Но такая дура мне точно не подойдет.
   – Почему дура? Я с ней пару раз беседовала, вполне нормальная и разумная баба. Просто вбила себе в голову, что она больше никому не нужна и любое продолжение жизни для нее бессмысленно. Только и умоляет, что дать ей шанс умереть любым, каким угодно способом. Если я с ней поговорю, она с радостью согласится на что угодно. Тем более с шансами и помочь, и самой навсегда успокоиться.
   – Ну если так, то действуй, – благословил Дмитрий. – Да заодно пускай сюда точно такую же кровать прикатят. Будем пробовать…
   – А ты куда? – уже собираясь выйти из палаты, обернулась с вопросом Флавия.
   – Смотаюсь в Свирепую долину. Надо внимательно ту прежнюю кровать осмотреть, раньше это сделать и некогда было, и не догадался. Заодно, может, вместе с ней сюда и вернусь…
   В своем замке граф Дин Шахматный Свирепый постарался не засвечиваться и никому на глаза не показываться. Потому что прекрасно знал, сколько тут неотложных дел требуют его личного участия и разрешения. Поэтому, лишь только появился в пустом зале, сразу прошел к дальней стене, возле которой и располагалась искомая каталка. Минимальное громыхание, возникшее при его появлении, можно было принять за шум упавшей на пол алюминиевой миски.
   Современное медицинское лежбище для тяжелобольных внешне ничем не выделялось. Но стоило присмотреться внимательнее, как на всех четырех ножках и даже спинках обнаружились глубокие царапины. Причем если сразу вспоминать о гипотетических шакалах, то повреждения вполне были сходны с укусами. А значит, сама возможность нахождения в подпространстве каких-либо зверей получила еще одно существенное подтверждение. Что заставило сильно задуматься и припомнить все истории, в которых фигурировала открытая кровь. Как это ни печально, но и раньше Торговцу приходилось попадать в весьма неприятные обстоятельства, из которых он ускользал с некоторыми телесными повреждениями. Конечно, никогда прежде тяжелых ран не было, но, с другой стороны, крови тоже хватало. Но никогда еще ни на ее запах, ни на ее вид в подпространстве, которое находилось еще вдобавок и во вневременье, никто из хищников не бросался.
   Следовательно, неожиданные обитатели либо только недавно там завелись, либо оказались возле раненого Торговца совершенно случайно. Правда, два раза подряд – это несколько странно, подобную случайность уже объяснить трудно. Скорей, закономерность получается. А любую закономерность исследовать гораздо проще. Надо только сознательно повторить опыт.
   Поэтому Светозаров все-таки решил забрать кровать с собой. Так сказать, для чистоты эксперимента. Но только стал на нее укладываться, как в зал стремительно ворвалась Андорра. Видимо, все-таки кто-то заглянул внутрь зала через стекла дверей и успел поведать остальным о прибытии его светлости.
   – Замечательно! – прямо с порога стала восклицать девушка, прекрасно рассмотрев движения пациента. – Вы хоть один раз проявили должную дисциплину и возвратились в кровать для обследования. Ложитесь, ложитесь! Я прямо сейчас и начну осмотр, а если…
   – Дорогая Андорра, рад тебя видеть! – Дин все-таки вскочил на ноги, стараясь это сделать легко и естественно. – Как видишь, я в полном порядке! И даже соизволил первым с тобой поздороваться.
   – Здравствуйте, ваша светлость. Но мне не надо заговаривать зубы и притворяться. Сразу бросается в глаза ваша бледность и черные мешки под глазами. По красным белкам вижу, что ни одной минуты за это время не спали, а посиневшие ногти выдают крайнюю изможденность.
   – Кому ты это рассказываешь! – обиделся граф, но руки постарался естественным движением спрятать за спину. – Уж с моими-то силами…
   – Тоже не стоит этим бравировать.
   С этими словами девушка прижала Торговца к кровати, и тому ничего не оставалось, как замереть с вымученной улыбкой. В то же время она бесцеремонно возложила руки ему на грудь и, прикрыв глаза, продолжила говорить:
   – Все ваши хваленые силы уходят на ликвидацию последствий тяжелейших ранений. Поэтому на устранение остальных негативных явлений без посторонней помощи извне самому организму не мобилизоваться.
   – Да нет, я и в самом деле чувствую себя прекрасно, – пытался возражать Дмитрий, замечая с досадой, как в зал потянулись многочисленные коллеги Андорры. А когда заметил высокую, нескладную фигуру ректора академии, вообще скривился: – Ну вот, и стоило поднимать такой переполох и отрывать остальных от своих дел?
   – Стоило! – воскликнула девушка. – Еще как стоило!
   При этом она ухватилась за рукав графа, словно боялась, что он исчезнет сию секунду, и только тогда оглянулась назад. Заметив Титела Брайса, вздохнула с некоторым облегчением:
   – Ну хоть вы на него подействуйте, господин ректор! У него фрагментарные затемнения Зийкенса по всей грудной клетке, а он опять куда-то хочет сбежать.
   – О, дружище! Это уже не шутки! – прогудел обеспокоенно Тител.
   – Подумаешь, какие-то затемнения, – сделал последнюю осторожную попытку освободиться граф Дин.
   Но цепкие пальчики держали его рукав с отчаянной решимостью.
   – Не «какие-то», а самые что ни на есть противные и опасные даже для нас!
   Теперь уже голос ректора стал таким, при котором ни Светозаров, ни сам император Рилли не посмели бы ему возражать. Что уж говорить о тех, кто оказался в этот момент рядом. Поступи приказ препарировать больного, а потом сшить все кусочки несколько иначе, они бы сделали это, почти не задумываясь.
   – Стой смирно! И не дергайся, не съем, – приказал целитель четвертого уровня и сам приложил ладони к груди пациента. Только ему для определения опасности хватило буквально двух секунд. После чего он только поощрительно буркнул Андорре: – Молодец! Это ты вовремя… – И, уже разворачиваясь, приказал Светозарову: – Пошли к вертушке!
   Пришлось повиноваться, хотя и с явной неохотой.
   – Слушай, Тител, чего так паниковать? Я бы и сам через денек вернулся, и уже тогда, спокойно и без всякой паники…
   – Может, хватит торговаться? – перебил его ректор, открывая створки лифта и первым входя внутрь. – На твоей Земле затемнения Зийкенса называют по-иному: раковыми метастазами. Видимо, сказалось воздействие неизвестного яда.
   – Ох, ничего себе! – проникся и Торговец. – Это что, теперь всю академию опять вокруг меня собирать придется?
   – Думаю, что и без этого стресса для детей обойдемся, – утешил высший целитель империи Рилли. – После последнего «замачивания» суспензия в бассейне вдруг огромным скачком увеличила в себе «креативные флионы». Наверняка подействовало невероятное количество концентрических флуктуаций счастья, выпавших дождем. В итоге теперь мы наконец-то сможем опробовать вариант с созданием лечебной ванны, и ты станешь ее первым пациентом. Как говорится: о чем мечтал, на том первый и возляжешь.
   – И надолго?
   – Вот когда выберешься из бассейна, сам и ответишь на этот вопрос.
   – М-да, никогда не думал, что мне первому придется сюда нырять без воздействия вертушки.
   Вся компания уже приблизилась к бассейну и теперь рассредоточивалась вдоль его высокого борта.
   – И что, вот так прямо туда и сигать?
   – А что откладывать? – подвигал своими кустистыми бровями ректор. – На материальные предметы суспензия не влияет, уже не раз проверяли.
   – Так ведь она раньше не доходила до предела расчетной силы.
   – Ну ладно, можешь выложить из карманов все лишнее, – разрешил Тител Брайс и, рассматривая выкладываемые на стол предметы, добавил: – А то еще выпадут твои телефоны на самое дно и будут там концентрацию портить…
   К мобильным телефонам он относился с неприятием, утверждая, что порой замечает циркулирующую вокруг них негативную энергию. И никакие доводы о необходимости такого средства связи не могли разубедить целителя в его противлении новинке.
   Зато когда увидел три переливающихся внутренним светом разноцветных кристалла, заулыбался, словно большой ребенок.
   Немного подумав, граф Дин снял куртку, а потом и рубаху, потому что и сам еще не присматривался к ранам после излечения. Насыщенная краснота рубцов и шрамов теперь несколько побледнела, но зато между ними появились синюшные пятна, образовавшиеся, скорее всего, после неудачных толчков и разворотов туловища. Андорра сразу обратила на эти пятна внимание:
   – Ну вот, я же предупреждала о необходимости полного покоя. А вы что вытворяете? И еще лечиться не хотите!
   У нее в глазах стояли слезы, поэтому даже одного слова возражений Торговец в себе не нашел. Зато ректор вдруг выдвинул предложение:
   – Возьми с собой свои кристаллы.
   – Думаешь, можно? Как бы они не разрядились…
   – Скорей наоборот: это они еще получат определенный добавочный импульс силы.
   – Тогда суспензия вся выдохнется.
   – Вот и проверим заодно. Но мне кажется, ее теперь, только заполнив трупами, можно обессилить.
   Ничего не оставалось делать, как вложить десятисантиметровые кристаллы в карманы брюк и решительно выдохнуть, как перед полетом в космос. Затем граф Дин покорно приблизился к бортику, перелез через него, привалившись животом, и, уже окунувшись по грудь, обеспокоился:
   – Вдруг я не смогу дышать не вспененной суспензией?
   – Не бойся, утонуть не дадим. – Ректор при этом утверждении старался неназойливо затолкать пациента как можно быстрее в жидкость. Дружба дружбой, а эксперимент экспериментом. – Вон сколько спасателей вокруг. Да и вообще, не ты ли утверждал, что умереть ради науки – высшее благо?
   – Некогда мне умирать! Вначале надо прорваться на тракт Магириков, а потом невесту спасать надо.
   – Вылечись вначале.
   Тител отцепил пальцы друга от бортика и с удовлетворением пронаблюдал, как тот в полный рост погрузился в суспензию.
   Поэтому и не заметил, что глаза у стоящей рядом Андорры потухли, словно два залитых водой уголька, а плечи поникли в безысходной печали.

Глава 26
Похищение века

   Каким бы коротким ни было общение с новыми союзниками, но для предстоящего захвата каравана их знания пригодились несомненно. Вдобавок и допрошенные с пристрастием жрецы дали довольно значительный объем информации. Что Сильва, что Василий и не думали церемониться с пленными, и те выговорили все, что знали и чего не знали. Убивать их в конце допроса не стали, а просто с максимальными предосторожностями и страховкой обездвижили, да и уложили на месте ночлега. Увидеть их с дороги считалось невозможным делом, а впоследствии допросы следовало продолжить. Если, конечно, будет время. Потому что дело приближалось к обеду, а на пределе видимости со скалы Петр заметил какое-то копошение на дороге. Может, это просто двигался небольшой отряд, но рисковать было нельзя и следовало максимально эффективно приготовиться к захвату.
   Новым союзникам тоже обозначили место в строю, хотя и пришлось их для этого разделить в соответствии с новой тактикой боя. Возницу вместе с каретой отправили за два километра дальше от скалы, по ходу каравана. Там Гулит обязывался при первых же признаках атаки развернуть четверку лошадей и непосредственно карету поперек возможного прорыва повозок авангарда. Теперь уже воины с Земли не настолько твердо верили в свое оружие, и, хоть всегда можно было ранить тягловых животных, кое-кто из жрецов каравана мог попытаться вырваться из очага засады с помощью отчаянного бегства.
   Барона Эрхайза поставили на главном направлении атаки по центру колонны. Его огромный меч в данном случае мог оказаться чуть ли не эффективнее огнестрельного оружия Даны, потому что проходил сквозь создаваемое жрецами защитное поле. Не так, конечно, легко проходил, как хотелось бы, по словам самого рыцаря, но с большими усилиями прорубиться было можно. Все в данном случае зависело от особых сплавов, применяемых при изготовлении подобного оружия, и вполне понятно, что провести анализ стали в походных условиях для землян не представлялось возможным. Хотя они сразу поняли самое главное: будь их пули определенного состава, никакие магические силы уже бы не помогли жрецам при защите каравана.
   Старшая внучка выглядела обворожительно, хотя называть светловолосую красавицу с пышной грудью детским определением «внучка» язык не поворачивался. Ко всему прочему, она оказалась лихой наездницей и исполнительным воином: без обсуждений укрыла свои прелести под огромным дедовым плащом и увела всех трофейных скакунов еще дальше от кареты, по направлению к Воротам. Животных не должны были заметить передовые жрецы и раньше времени заподозрить засаду. После начала сражения ей надлежало мчаться на помощь вознице, и для этого она получила в распоряжение один из коммуникаторов ближней связи. Заодно ей вменялось предупредить в случае подхода иной опасности или нежелательных свидетелей по встречному курсу каравана.
   Две младшие внучки решительно настояли на своем праве прикрывать спину отважного деда, который и оказался главным инициатором сопротивления всего своего рода против существующих, устоявшихся веками несправедливых законов. Именно Тантри Эрхайз настоял в свое время на сокрытии от властей любого упоминания о беременности своих невесток, а впоследствии и самого факта рождения внучек. Для успокоения общественного мнения было оглашено, что обе жены баронетов оказались бесплодными и будут со временем покупать себе детей в столичном приюте. Так и сделали. Старшей внучке оказалось уже двадцать пять, а младшим – на два и три года меньше. Еще имелись два малолетних внука, оставшиеся с сохраненным даром. Так что все пятеро росли здоровыми, красивыми и, на радость всем своим родственникам, толерантными и сознательными. Особенно внучки. Правильное дедовское воспитание и тут сказалось. А после достижения восьмилетнего возраста уже и сами могли частично подлечивать своих родных и близких. Вот на этом все семейство и погорело в конце концов. Слово за словом, чудо за чудом и сплетня за сплетней, но слухи росли и разрастались. Со временем весьма назойливо стали барона навещать различные подозрительные личности, посылаемые соседними настоятелями храмов. А потом и до кровавых разборок дело дошло. Заманили в засаду и подло уничтожили основную боевую дружину барона во главе с командующим ею сыном. И всему семейству после этого пришлось несколько месяцев скрываться в одном из дальних имений, купленном когда-то на подставное лицо. Постепенно и там стало опасно, кольцо поисковых отрядов стягивалось все туже вокруг отчаявшегося рода Эрхайзов.
   И как раз в этот момент молнией по всему востоку континента распространилось известие, что егерская дивизия империи Рилли прорвалась в тылы готовящейся к осеннему наступлению армии и громит штабы и важнейшие коммуникации. Тантри Эрхайз всегда отличался крайней решительностью в принятии решений. Немедленно собрал все оставшееся у него под рукой семейство, верных слуг и пару сподвижников и на нескольких каретах покинул ставшее опасным поместье. За неполные сутки добрался до того самого города, который не имел названия и фигурировал на всех картах как «город возле Ворот Откровения». Там надеялись переждать у родной племянницы некоторое время и более точно выяснить, где же конкретно базируется дивизия егерей с другого континента.
   Добраться удалось без проблем, как и тайно расквартироваться в большом доме. А вот в дальнейшем, при проведении разведки, не повезло. На это дело отправились сам барон и единственные помощницы, кто мог его всюду подстраховывать в магическом плане, – внучки. Старый воин старался всюду показываться лишь под видом давшего обет молчания рыцаря и прятал лицо. Но в одном из трактиров его рассмотрел и узнал тот самый тонкогубый. При этом и на себя обратил внимание, и на двоих своих провожатых. Но, рассудив, что втроем они легко справятся с одним рыцарем, жрец уходить из трактира не стал, а приказал своим подчиненным атаковать. И чуть сам при этом не погиб. Разбушевавшийся Тантри зарубил парочку атакующих подчиненных жреца как баранов и только чудом не достал спасающегося бегством главного противника.
   После чего карете с разведчиками пришлось поспешно уезжать с места событий. Дело было около полуночи, но возвращаться и вести преследователей на противоположный край города, к дому, где пряталась основная группа родственников, барон не решился. Все-таки справедливо опасался слежки и поэтому подался на юг. Как оказалось, и в самом деле следили, и, как только рассвело, беглецы заметили вдали несущуюся следом погоню. Ничего другого не оставалось, как отыскать подходящее место для последнего боя, где всадник не смог бы атаковать сражающегося пешим рыцаря. И вот именно под одинокой скалой все пятеро единомышленников вознамерились дать последнее сражение и умереть. Потому что слишком хорошо знали, какие муки им придется пережить перед смертью, если их пленят. Да и под жестокими пытками можно было проговориться о местонахождении остальных членов семьи. Силы были слишком неравными…
   Но сейчас все изменилось. Конечно, и сам рыцарь и его внучки ужасались от одной мысли о возможном нападении на караван. Но ужасались весело и с радостным отчаянием.
   – А почему бы и нет?! Если вы ударите по ним из своего чудо-оружия, может и получиться, – басил на все огромное пространство барон. – Да и мой меч многого стоит. В наследство от прадеда перешел, а тот, говорят, чудесный кусок железа в ранней молодости где-то в этих самых предгорьях нашел. Если не в самом массиве Бавванди.
   – Но ведь туда с железом запрещено появляться? – напомнила Сильва, помогая разжечь прямо на краю дороги небольшой костерок. – Да и егеря лютуют с ловушками.
   – Не знаю подробностей, но как-то он прошел и егерей, и ловушки. Кстати, по этой дороге порой воинские подразделения егерей тоже проезжают, – спохватился Эрхайз.
   – С жрецами?
   – Нет, только обычные воины. Правда, самые лучшие…
   – Ерунда, мы сквозь них уже не раз проходили, – успокоила Дана. – Патронов у нас на любой бой хватит.
   – Вам видней. – Рыцарь с недоумением покосился на тупорылый автомат и протянул озябшие руки над разгорающимся костром. – Только вот огонь мне кажется лишним.
   – Почему? Пять человек сидят возле него и греются, – стала объяснять Дана общую диспозицию. – Дело-то к обеду близится. Вполне обычная картина для магириков. Мы уже не раз наблюдали. Сильва… – Она прервала себя на полуслове и спросила через «общак»: – Петруха, опять дрыхнешь?
   – Никак нет, боярыня! Глаз не свожу с каравана. Уже можно рассмотреть, что повозок десять-двенадцать. Впереди три всадника, едут метрах в десяти перед колонной. Так что пора нашей гранатометчице выдвигаться на позицию.
   – Значит… – Женщины обменялись залихватскими ударами ладоней. – Вперед, подруга!
   Сильва сразу подхватила свой рюкзак и парочку одеял и тронулась к тому месту, где, по предварительным расчетам, в момент атаки должен находиться арьергард колонны. Василий поспешил за ней, для помощи с маскировкой, и уже через десять минут вдали белел еще один ничем не примечательный сугроб. Сам старший группы поспешно двинулся к костру, а целительница продолжила объяснения:
   – Сейчас и Василия замаскируем примерно вон там, дальше по ходу движения. Так что обстановка складывается вполне удачная: ветер стих и сугробы раньше времени не разметает. Ну а потом уже будет не страшно. Наоборот, тепло и бодренько.
   – Как бы эти жрецы, завидев костерок и подъехав ближе, нам какую пакость не сделали…
   – Пожалуйста, можно немного сменить позицию, чтобы враг заранее не насторожился, – легко согласилась Дана, глядя вслед удаляющемуся Василию и сопровождающему Деймонду, который вызвался помочь с маскировкой. – Предлагаю вам с внучками укрыться за скалой, а как только начнется бой и мы немного отвлечем жрецов на нас, вы ударите им в спину. Так даже лучше получится.
   – Да мне все равно, откуда атаковать, – рассуждал барон. – Но с той стороны нам придется через глубокий кювет долго перебираться.
   – Действительно…
   – Гораздо хуже будет, если десяток жрецов сумеют собраться в единый кулак. Они тогда для ваших пуль вообще недосягаемы станут.
   – Будем их мечами рубить, – улыбнулась женщина, а затем вдруг неожиданно выхватила свой трофейный меч из ножен и прокрутила им несколько восьмерок.
   Что заставило барона приоткрыть рот от удивления.
   – О! Вы и так умеете!
   – Увы! Наши наставники и в этом заставляли практиковаться. Конечно, до истинных рубак вашего уровня нам далеко, но напугать врага умения хватит.
   – Не скромничайте, госпожа Маурьи. Я ведь сразу отличаю настоящих мастеров меча.
   – Ха! Видели бы вы, как сражаются наши наставники! Всякие ниндзя и самураи нервно курят в сторонке.
   – А кто это такие и что значит «курят»?
   – Извините, барон, слишком долго рассказывать. Как-нибудь в другой раз. Предлагаю вам усаживаться с девочками на вашу позицию и накрываться заготовленными одеялами. А то вот-вот и нам голова каравана станет видна. Потом метаться не с руки.
   – Да, да, конечно! – заторопился рыцарь, надевая на голову шлем и усаживаясь на подтащенный заранее камень. Вид у него при этом получился слишком странный, и все поняли, что подобный горб будет сразу заметен даже под накинутым сверху плащом.
   – А без него сможете сражаться? – покривился стоящий рядом Деймонд.
   – Конечно, господин Арчивьел! – почему-то обрадовался рыцарь. – У него на морозе забрало запотевает и сосульки появляются. А ведь нам сидеть еще неизвестно сколько придется.
   Стало понятно, что дисциплинированный воин, хоть и сам командовал в свою бытность большими отрядами, без команды старшего не смог бы себе позволить такой вольности, как сражаться в неполном комплекте рыцарского облачения. Но обсуждать этот вопрос не стали, а, лишь плотнее закутавшись в плащи и одеяла, стали делать вид, что они уставшие и оголодавшие магирики. Еще и кусочки мяса на палочках к костерку протягивали да уплетали их с аппетитом. Благо заготовленного мяса в готовом виде еще хватало. Дошло до того, что ароматные запахи достигли даже верхушки скалы, и возмущенный Петр пробормотал:
   – Это вы там внизу специально на меня дымок направляете? Хотите, чтобы я слюной захлебнулся?
   Ответил ему из своего сугроба ничего вкусного не обоняющий Василий:
   – Ты бы без дела языком не трепал! Если голоден, жуй свои запасы, но помалкивай. Да и как там караван?
   – Вот потому и не жую, чтобы вовремя и ясно всю картинку нарисовать, – хохотнул штатный снайпер. – До колонны всего два километра осталось. Теперь отчетливо и тылы рассмотрел: там пять всадников и три пристяжные лошади. Так что тебе, Сильва, надо будет хорошенько постараться.
   – Справлюсь, – послышался голос Сильвы. – Как они, насторожены?
   – Скорей наоборот, дремлют. По крайней мере, те, что в тылу. Тройка передних выглядит намного бодрее, явно ведут какой-то оживленный разговор, смеются…
   Дальше он перечислил и все остальные детали. Повозок оказалось одиннадцать. На трех из них виднелось по два ездовых, на остальных по одному. Но из одной повозки сквозь приоткрытый тент виднелись подошвы сапог, выбившиеся из-под одеяла. Из чего следовало, что там кто-то спит. Исходя из этого, следовало учитывать, что в каждой повозке именно по два жреца.
   Да так в принципе и предполагалось. За века сложившиеся составы и неизменная численность охраны не претерпевали какого-либо существенного изменения. Колебалось лишь количество верховых: от пяти до десятка. Здесь имелось восемь. Да плюс двадцать два жреца на повозках. Итого тридцать. Вроде как ничего сложного для одной из лучших боевых групп с Земли. Да еще и усиленной местными магами-целителями и одним великолепным рыцарем.
   Но одно дело планировать, а другое дело вести натуральный бой. Да еще и с неизвестными величинами в виде непонятного колдовства. Благо, к моменту первого выстрела и синхронно прозвучавшего с ним взрыва гранаты в пределах видимости на дороге не появилось ни одного постороннего человека.
   Изначально лучше всего дела пошли у Сильвы. Ей удалось пропустить арьергард чуть вперед и одну за одной метнуть в гущу всадников три гранаты. А потом сразу перейти на стрельбу. Как ни странно, один из жрецов остался в седле и, скорее всего, без единой царапины. И действовал он совершенно не так, как можно было ждать от средневекового варвара, впервые столкнувшегося со стрелковым оружием. Ни к товарищам на помощь не бросился, ни в середину каравана не поспешил, а сразу развернул своего скакуна и помчался вскачь обратно. Никогда не грешившая в попаданиях по целям в такой близи Сильва поняла, что пули и этого типа обходят по касательной вместе с животным, и в отчаянии закричала:
   – Петр, вали его, уходит!!!
   Пришлось снайперу из центра колонны переносить свой огонь на тылы. Да и то лишь после третьего выстрела убегающий противник рухнул на дорогу. Остальных Сильва сама добила. А потом приступила к отстрелу возниц на замыкающей повозке.
   Василию, как ни странно, повезло еще меньше. Первым выстрелом он удачно разворотил голову вознице на первой повозке. Но вот затем тремя гранатами уложил на промерзлые плиты только одного жреца из тройки авангарда. А двоих с огромным трудом пришлось добивать лишь после ранения коней, когда всадники спрыгнули наземь. Старшему группы тоже потребовалась помощь в расстреле самого последнего противника. Но к тому времени мимо него, чуть не затоптав понесшими вскачь животными, промчалась следующая второй повозка. И только вовремя брошенная граната позволила остановить пытающихся уйти в прорыв. Взрыв уничтожил все три колеса, тяжело ранил двух лошадей второй пары, и все транспортное средство, завалившись набок, довольно плотно перекрыло дорогу. Хорошо хоть здесь возницы не успели встать рядом друг с другом, и Василий их успокоил разрывными пулями из автомата. Да так и воспользовался получившейся баррикадой для создания оборонного редута, потому что прямо на него понеслись буквально в один ряд сразу и третья, и четвертая повозки. Хорошо хоть в тот момент Петр успел дать команду к срочному возвращению как старшей внучке, так и вознице Гулиту с каретой. Позже это пригодилось.
   Основной бой развернулся в центре каравана. Причем первоначальный успех в виде двух трупов на козлах группе нападающих удалось развить не сразу. Словно по единой команде, все оставшиеся в живых жрецы побросали вожжи, спрыгнули на дорогу и стали оттягиваться назад, в девятую по счету повозку. Похоже, что именно так полагалось по правилам в случае обороны. Дана про себя только и успела удивиться: «Никто на них веками не нападал, а действуют как вышколенные солдаты. Как бы у нас получилось, ожидай они нашего нападения? Даже представлять не хочется…»
   Одного из перебегающих с места на место жрецов ловким ударом разрубил барон Эрхайз, и целительница последовала его примеру, забросив автомат за спину и несколькими атаками с помощью меча уложив на землю еще пару противников. Почти одновременно с ним еще один рухнул с раной в груди после попадания тяжелой пули из снайперской винтовки.
   Казалось бы, теперь ход боя будет протекать в нужном русле для воинов, атакующих караван с ларцами Кюндю.
   Но как раз в это время внешне спокойный, но на самом деле звенящий от переживаний и рвущихся наружу эмоций голос Петра сообщил:
   – Внимание! Опасность с вашего тыла! Из леса атакуют егеря! Много! Очень много!
   Второе уточнение означало, что противников не меньше сотни. Но достаточно было лишь взглянуть на споро сползающие по крутому склону фигурки, как заволновались все без исключения. Ашбунов казалось не менее чем две сотни! Похоже, весь полк егерей или только что подтянулся на позиции с отличной видимостью, или уже давно сидел в засаде, недоумевая, что это собрались делать пусть и целых десять, но все-таки гражданских людей. Видимо, утренний бой с преследователями семейства Эрхайзов они просмотрели. Иначе бы атаковали сразу.
   Но положение от подобных рассуждений не облегчалось. Еще не закончен бой с основными силами жрецов, как с другой стороны несется в атаку другой, невероятно многочисленный противник. Причем обозленный противник и явно не думающий о простом взятии в плен или словесных баталиях.
   «Третья» вкупе со своими новыми союзниками оказалась зажатой между двумя смертельными жерновами.

Глава 27
Жертва обстоятельств

   Все-таки сделанный врачом укол Александру довел до полного беспамятства. Она уже как в тумане соображала, когда какая-то милая женщина предложила ей свою помощь и провела в квартиру, напоила водой и с успокаивающими материнскими нотками в голосе предложила поспать. Дальше в памяти остался полный провал.
   А когда девушка проснулась, несколько раз дернулась и рассмотрела на своей правой руке наручник, то чуть истерически не расхохоталась. Сплошное невезение продолжалось: она опять прикована! И опять раздета догола!
   Вместо смеха из груди непроизвольно вырвался протяжный и тяжелый стон, завершившийся причитаниями вслух:
   – Да что за напасть такая? Неужели всю жизнь суждено сидеть на привязи?
   Потом, морщась от досады, протерла глаза и стала осматриваться более внимательно. Опять подвал! Но хоть не тюремный! Скорее помещение напоминало вполне прилично обставленную жилую комнату без единого окна. Виднелась только плотно закрытая дверь, так что по большому счету это мог быть и чердак. Но, прислушавшись, Александра не услышала никаких шумов, специфических для помещения под самой крышей. Значит, все-таки подвал?
   Под дальними стенами стояла вполне приличная мебель с посудой, фужерами и мелкими предметами в виде сувениров. Посреди комнаты на цветастом ковре – два дивана и журнальный столик между ними. В том углу, где находилась пленница, видимо, специально для нее постелили ковер худшего качества и на расстоянии протянутой руки демонстративно оставили пластмассовый горшок. Еды в пределах видимости не наблюдалось. Зато стояла двухлитровая бутылка с водой, вполне чистой и прозрачной на вид.
   После чего невезучая узница сосредоточилась на своих оковах. Наручники оказались довольно низкого качества, из самых дешевых, которые обычно продают в секс-шопах для любителей садомазохизма. Но тем не менее просто так их с руки не снимешь, без молотка не собьешь и без отвертки или хотя бы толстой шпильки не откроешь. Труба стояка, ведущего к расположенной рядом батарее, выглядела мощно и неприступно. Но даже в таком положении оставалась надежда на освобождение. Тяжелая работа предстояла, но и справиться с ней девушке казалось под силу. Потому что она знала: расшатать и вырвать батарею вместе с креплениями, уходящими в стену, довольно нетрудно. Затем следовало избегать льющейся горячей воды и постараться отломать батарею в месте сварки к стояку. Ну и напоследок просто приподнять довольно тяжелые четыре секции и чугунным ребром пару раз приложиться по соскользнувшему на пол второму колечку наручников.
   Только вот и для этого действа следовало вначале осмотреться и набраться сил. Голова продолжала казаться набитой ватой, а во всех мышцах все еще продолжал действовать укол успокоительного. Максимально напрячься не получится. Вдобавок следовало все-таки составить хоть какое-то представление, в чьи руки она попала и против кого ей придется действовать после освобождения от наручников. Потому что за дверью могло находиться что угодно. Начиная от подпольного публичного дома и заканчивая самым страшным: нелегальной клиникой по пересадке органов. Увы, агент была и о таких безобразиях в доброй и милой Европе наслышана. Так что действовать сгоряча, да еще и не набравшись сил, не стоило. Вполне возможно, что за ней сейчас даже наблюдают с помощью скрытой камеры.
   «Что мне сейчас может более всего помочь? Правильно: интенсивное промывание организма! Да вот только ведь и в эту воду могут подмешать что угодно…»
   В таких сомнениях Александра взяла воду и внимательно ее обнюхала. Затем попробовала на вкус. Ничем от простой водопроводной данная жидкость вроде как не отличалась. Так что пришлось пить. Первые пол-литра опрокинулись в желудок легко. Затем пленница подождала какое-то время, прислушиваясь к изменениям в своих внутренностях. Ничего, кроме явного облегчения, не замечалось. И уже с полным спокойствием стала ритмично вливать в себя остальные полтора литра. Где-то к окончанию бутылки вполне естественно захотелось по нужде. Но некоторое время Шура почему-то не могла решиться использовать горшок. Так и казалось, что за ней внимательно наблюдают.
   Но потом отбросила стыдливость, припомнив расхожую поговорку: «Пусть лучше совесть лопнет, чем мочевой пузырь». А после облегчения так вообще рассмеялась в адрес своих страхов и сомнений. И правильно сделала, потому что последующие события ясно показали, что за узницей никто не подсматривал. Хотя в остальном дело обстояло не менее страшно.
   Со стороны двери послышались тяжелые шаги, и, когда та распахнулась, в комнату вошел, а если говорить правильнее, ввалился невысокий, но весь заплывший жиром и складками сала мужчина. Про таких «толстопузиков» говорят, что его легче перепрыгнуть, чем обойти. Мало того, на его лице, хоть и явно молодом, сразу читались признаки болезни Дауна. Уставившись поросячьими глазками на девушку, необъятный пришелец радостно замычал, а потом тонким, визгливым голосом крикнул в сторону двери:
   – Мама, мама! Иди сюда скорей! Эта сука уже проснулась!
   Подобное начало знакомства никому не могло понравиться. Да и говорил этот тип хоть и вполне правильно по-немецки, но все-таки с ощутимым акцентом. А слишком черные волосы указывали, что он не уроженец данных мест.
   Но как вести себя с даунами, Шура знала, поэтому быстро вскочила на ноги, напустила на лицо гневное выражение и заорала во все горло:
   – Ах ты, негодный щенок! Ты чего себе позволяешь обзываться! Ну-ка немедленно становись в угол!
   Поросячьи глазки в мгновение увеличились до совьих, а рот искривился в жуткой гримасе обиды, злости и нетерпения.
   – Мама! Она на меня кричит! – завопил толстяк с возмущением. И тут же вслед за этим раздался топот ног и женский голос:
   – Успокойся, сынок, сейчас мы ее накажем!
   Даун чуть отступил в сторону, и стала видна лестница за дверью, круто вздымавшаяся вверх. По ее деревянным ступенькам в подвальное помещение сбежала женщина плотного телосложения, с толстенной косой черного цвета. В том, что она цыганка, сомневаться не приходилось. Причем, скорее всего, откуда-то из Восточной Европы. На лице у мамочки толстяка блуждала подленькая улыбка, а в руках она сжимала бейсбольную биту.
   – Так что ты тут выкрикивала? – с угрозой спросила она, остановившись на безопасном пока расстоянии.
   – Немедленно меня отсюда выпустите! – бесстрашно вызверилась на нее Александра. – Иначе вы и ваш сын просидите в тюрьме до конца своих дней! Похищение человека карается законом с самой максимальной строгостью!
   – Да ладно тебе! – оскалилась цыганка. – Ты ведь не человек, а шлюшка и наркоманка!
   – Неправда! Меня похитили преступники, но мне удалось от них сбежать. Сейчас меня уже ищут все родственники, полиция и друзья. Наверняка меня видели на улице, и в ваших же интересах немедленно меня отсюда выпустить! Вы просто не представляете, что будут творить уголовники с вашим сыном в тюрьме! Прошу вас как мать, одумайтесь! Ради своего ребенка одумайтесь!
   – Закрой пасть! – Женщина шагнула вперед и довольно профессионально замахнулась битой. – А не то сейчас все зубы тебе высажу! Родственники, говоришь, ищут? Сука лживая! Да тебя только одна полиция разыскивает! За убийство твоего дружка-наркомана. Вот, уже по всем телеканалам твою фотоморду показали. А друзья твои забились в ночлежки и давно думать о тебе забыли.
   Александра пожала плечами и перешла на спокойный тон:
   – Нет, тут явно какая-то ошибка. Вплоть до того, что я готова сама немедленно сдаться в руки полиции. Вины за мной нет, и у меня есть масса доказательств моей непричастности к убийству того самого похитителя. Так что немедленно звоните в полицию!
   – Хм, может, потом и позвоним. – Женщина опять расслабилась и отступила на шаг. – Все будет зависеть от тебя.
   – Не поняла. Вы что-то от меня хотите? – с некоторым облегчением вздохнула Шура. Уж таких мздоимцев, желающих заработать на чужом горе, она встречала в своей жизни предостаточно. – Если хотите материальную премию, готова обсудить сумму немедленно. Я, конечно, не богата, но три тысячи евро могу вам предложить. Все-таки можно считать, что вы мне помогли и приютили у себя дома, пока я отходила от страшных паралитических уколов.
   – Не надо мне врать, соплячка! По ящику говорили, что ты сбежала прямо из больницы после введения тебе успокоительных уколов, так что у тебя за душой и единого евро нет. А вот…
   – Легко проверить, – перебила ее девушка, так и подпирая спиной стену и придерживаясь правой рукой за стояк отопления. – Приближаемся к любому банкомату, и я вам снимаю сумму в три тысячи евро. Если после этого еще пару часов будете молчать о моем существовании, добавлю вам еще две тысячи. Потому что мне нужно будет время, чтобы добраться до родителей и обложиться адвокатами.
   Женщина на это предложение лишь кивнула несколько раз и все равно продолжила свою мысль как ни в чем не бывало:
   – …А вот за тебя в полиции нам все равно премию выдадут, все те же пять тысяч, не меньше.
   – Хорошо, я набавлю еще три.
   – Да нет у тебя ничего…
   – Тогда меня сразу сдадите на руки полиции и получите премию, – пыталась узница логикой убедить странную в своей агрессивности женщину.
   – Все равно не получится. У меня на тебя совершенно другие планы.
   Александра сделала вид полностью ошарашенной:
   – Вы случайно не баба-яга?
   – Да нет, есть мы тебя не будем. А вот мой сынок уже в возрасте, и ему нужна постоянная женщина для успокоения нервной системы. Деньги на проституток уходят как вода, на них не напасешься. И ни одна сволочь не захотела к нам явиться просто по любви…
   – По любви к кому? – продолжала недоумевать девушка.
   – К моему сыну! – взвизгнула цыганка. – И ты его полюбишь буквально за два дня! И будешь делать все, что он тебе прикажет! Если в течение месяца он останется тобой доволен, то обещаю отпустить без всякого выкупа. Поняла?
   – Ха! Так я что, попала в сказку про Дюймовочку? – Александре от нервного срыва опять захотелось от всей души расхохотаться. И она бы сделала это, если бы не страшная бита в руках у женщины.
   – Плевать мне на каких-то дюймовочек! – Кажется, матушка толстого дебила такой сказки не читала. – А вот жить у нас будешь точно как в сказке. Заодно и откормлю тебя как следует. Вон, одни кости торчат…
   – Нет, нет, спасибо. Никак не получится, – опять перешла пленница на рассудительный тон. – Причем сразу по двум причинам. – Она подняла пальцы и стала загибать: – Во-первых, я замужем и изменять своему мужу не собираюсь…
   – Ну, это еще ни одной женщине не помешало быть ласковой и приветливой с другими мужчинами, – опять цинично оскалилась цыганка.
   – А во-вторых, я просто переживаю за свое здоровье. Мои похитители меня несколько раз изнасиловали, и, скорей всего, после них у меня целый букет венерических заболеваний. Уж я насмотрелась на этих грязных подонков.
   – Ха-ха! По этому поводу можешь не волноваться и отдаваться моему сыну с полным спокойствием, – обрадовалась сердобольная матушка. – Я ведь когда-то работала в медицинском учреждении подобного профиля, и у меня есть помимо микроскопа и все остальные составляющие для лабораторного анализа. Мазок я тебе сделала сразу и теперь уверена: ты здорова.
   – А СПИД? – побледнела Шура от переживаний.
   – Кровь тоже взяла, но полная уверенность будет лишь через месяц. Так что как раз к моменту освобождения все сомнения будут сняты. Все поняла?
   – Но так рисковать здоровьем собственного сына? А потом еще и его свободой?
   – Никакого риска. Через месяц ты и сама не захочешь от нас уходить. – И она повернулась к стоящему словно истукан толстяку: – Сынок, можешь с ней играться. Приступай!
   – Гы‑гы, – обрадовался даун. – А пощипать ее можно?
   – Конечно, можно, только не сильно. А я пойду все двери и окна проверю… на всякий случай.
   – Прекратите немедленно этот балаган! – завопила пленница изо всех сил. – Вас посадят в тюрьму! Мрачную и сырую, и будут кормить одним черствым хлебом! Вы там издохнете от голода!
   Женщина многозначительно и до неприятности ловко перебросила бейсбольную биту из руки в руку:
   – Вот если будешь нас пугать и вести себя плохо, то вообще отсюда никогда не выйдешь! К шлюхам и наркоманкам у меня никакой жалости! Так и знай!
   Она с сердитым видом удалилась из комнаты и громко хлопнула за собой дверью. Тогда как толстяк, словно подстегнутый звуком удара, двинулся в сторону узницы со словами:
   – Ты меня не бойся, я сильно не щиплюсь…

Глава 28
Ход конем

   Окунувшись в суспензию с головой, Торговец твердо встал на дно и постарался осторожно вдохнуть. Несколько тяжелей, чем при «замачивании» на вертушке, но тем не менее дыхание состоялось. Теперь весь организм и внутри и снаружи стал нагреваться словно от интенсивного солнечного жара. Для лучшей координации ощущений пришлось улечься на дно спиной и раскинуть руки-ноги в стороны. И вот только тогда припекло по-настоящему!
   Испугавшись, Дмитрий Светозаров попытался вскочить на ноги и вырваться из сжигающего его огня, потому что мелькнула паническая мысль: «Мы что-то не рассчитали, и я сейчас умру! Наверх! Немедленно наверх!!!»
   Но все члены сковало единым импульсом паралича так, что даже дыхание полностью прекратилось. Так и лежал граф Дин Свирепый минут десять, дрожа каждой клеткой своего тела и с паническим страхом прощаясь с собственной жизнью: «Какая глупость! Зачем я на самое дно улегся? И почему они меня не спасают? Что этот Тител вбил себе в головешку? Экспериментатор херов! Ведь видят, что я дышать перестал! Даже крикнуть не могу…»
   Что там крикнуть! Он и губами пошевелить не мог. Только и видел периферийным зрением склонившиеся над бортиком головы, но даже различить их между собой не получалось. Зато когда боль в теле достигла кульминации, после которой показалось, что вся плоть стала распадаться на атомы, Торговец сообразил, что пора немедленно отсюда сматываться. Но так как его ступни ни к чему не прикасались, то и сам момент перехода в подпространство не мог быть исполнен. Надо было бы хоть ноги в коленях согнуть.
   «Но ведь из госпиталя я как-то перенесся! – металась в сознании спасительная мысль. – Надо только попытаться представить себя раненым, окровавленным и очень больным. А может, обессиленным? Неважно! Главное – вырваться отсюда и спастись!»
   Но как он ни напрягался, как ни паниковал, ничего у него не получилось. Но за этим занятием он и не заметил, как волна боли стала спадать. Затем дернулась грудная клетка, возобновляя привычный образ дыхания. Почти одновременно с этим стали оживать мышцы лица и шершавым, словно из наждачной бумаги, горлом удалось выдавить из себя первое ругательство. Хорошо еще, что юноши и девушки его не услышали. Разве что только ректор догадался о сути высказывания по шевелению губ. Потому что его теперь отлично различаемое лицо озарилось понимающей улыбкой. Еще через пару минут Дмитрий ощутил свои пальцы рук и нашел в себе силы сжать их в кулак. А после этого уже дерганьем всего тела стал поторапливать медленно оживающие ноги. Первыми тоже пошевелились пальцы, но только после полного ощущения всего тела удалось согнуть ноги в коленях.
   Как только ступни коснулись дна, Торговец сразу бросился в переход. Причем расстояние, которое он в общем преодолел, не превышало и десяти метров: теперь он на вибрирующих ногах оказался за спиной наблюдателей. Само собой разумеется, что его исчезновение из поля зрения не оставило никого равнодушным, как и сразу последовавшее вслед за этим хриплое дыхание сзади. Ну и самое приметное: знатно громыхнуло, и даже пол под ногами вздрогнул. Створа здесь не было, поэтому даже перемещения самого себя Дмитрий старался в зале с вертушкой не совершать никогда ранее. А уж тем более с дополнительным грузом в виде иных людей. Последствия внушительного сотрясения могли весьма негативно сказаться на тонких настройках всего сложнейшего устройства.
   Но сейчас на это никто не обратил внимания, все дружно обернулись и с горящими от фанатизма и восторга глазами, перебивая друг друга восклицаниями, бросились к пациенту.
   – Ваше сиятельство! Как вы здорово выглядите!
   – Ура! Граф!
   – Все получилось! Невероятно!
   – Всего лишь за полчаса и такие превращения!
   – Дин, ты смотришься великолепно! – С этими словами Тител Брайс подхватил своего друга за плечи и, как ребенка, попытался подкинуть вверх. – Как я рад, как я рад, что все так получилось! Присмотрись!
   Теперь он поставил графа несколько в стороне, и тот сам впервые взглянул на свою грудь. И замер.
   «Это не моя грудь!» – вопил внутренний голос. «У меня такого никогда не было!» – подтверждало изумленное сознание. «Такого не бывает!» – восклицал здравый рассудок.
   Ни единого шрама. Ни единого рубца, которые до окунания в бассейн уродовали кожу. Ни единого синего пятнышка. Только литая, мускулистая грудь гимнаста, переходящая чуть ниже в идеальные квадратики брюшного пресса.
   – Ай да красавец, – перешел ректор на восторженный шепот. – Как тебя суспензия модифицировала…
   – Да я там чуть не умер! – не сдержал обиженного восклицания Торговец. – Вы что, не видели, насколько мне плохо?
   – Да нет, ты выглядел таким спокойным и умиротворенным…
   – Да меня там почти на инфузории чуть не растворило!
   – Странно! Выглядишь вполне целым…
   – Да я там орать даже не мог от затмившей разум боли, – продолжал возмущаться Светозаров. – Так ведь и с ума можно сойти!
   – Но ведь не сошел? – перешел на громкие восклицания ректор, с ажиотажем размахивая своими длинными ручищами. – А ты как думал от своих болячек избавиться? Может, поглаживанием да легким массажем? Да чтобы с удовольствием и под музыку? Тогда, голубчик, ложись в общую палату для всех больных и выполняй все рекомендации и предписания своей целительницы. А уж если решил пользоваться скоростным методом лечения, то сцепи зубы и не лей слезы над своим старым немощным телом!
   Все вокруг стояли, затаив дыхание. Таким разгоряченным и крикливым Титела Брайса видели очень редко. Несколько сбавил свои обороты и сам граф Дин:
   – Все равно так резко окунать в следующие разы нельзя. Психика может не выдержать, и что толку будет, если мы из бассейна достанем физически полностью здорового, но умственно неполноценного дебила.
   – Вот это уже другой разговор, – перешел к своему обычному ворчанию ректор. – А то сразу кричать и возмущаться начинает. Вначале вноси конструктивные предложения, а уж потом… Да стой ты на месте! Не крутись! А не то «заморожу»!
   Угроза была не пустой. Высший целитель мог практически одним взглядом парализовать и успокоить любого, самого буйного пациента. Конечно, в случае с графом это было несколько спорно, но ему лично проверять на себе не хотелось.
   Поэтому исцелившийся за полчаса больной покорно вздохнул и дал себя смиренно ощупать всем, кому не лень. Разве что Андорра не прошлась по его груди и спине ладошками, а только с мрачной решительностью смотрела на омолодившееся и улучшившееся тело из-под нахмуренных бровей.
   Но время убегало стремительно, поэтому Торговец прекратил доступ к своему телу решительным жестом:
   – Все, хватит! Мне пора! – И стал быстро одеваться. – А то придется прямо отсюда снова «уходить».
   – И куда отправляешься? – со смиренным вздохом поинтересовался ректор.
   – Вначале в Ягоны, а оттуда попробую опять прорваться на тракт Магириков. Додумался до некоторых нюансов, вроде как может получиться.
   – Тогда обязательно забирай кого-нибудь с собой из наших…
   – Зачем? – выразительно стукнул себя в грудь граф.
   – Ты себя не видишь, а вот со стороны сразу заметно, что в тебе буквально кипит нечто странное и аморфное. Что это такое, даже я себе представить не могу. Так что наблюдение за тобой в первый день обязательно. И не мерцай так на меня глазищами! А то вообще никуда не отпущу!
   – Ладно, ладно.
   Светозаров решил, что ничего страшного не случится, если он захватит в королевский госпиталь кого-то из целителей да там и оставит на некоторое время. Лишь бы не спорить с Тителом Брайсом да как можно быстрее самому унести отсюда ноги. Поэтому и буркнул:
   – Выделяй любого!
   Кажется, именно такого ответа и добивался все замечающий и чувствующий высший целитель.
   – Андорра, отправляешься с его светлостью!
   И с такой твердостью он это приказал, что никто даже оспорить не подумал. Разве что Торговец, перекладывая свои кристаллы из карманов брюк в определенные карманы куртки, промычал что-то невнятное.
   – Я не расслышал! – слишком резко пригнулся вплотную к его лицу ректор. – Что ты там бормочешь?
   – Я говорю: спасибо за все и счастливо оставаться! – с некоторым ехидством ответил граф и чуть ли не бегом бросился к лифту. За ним тенью промчалась Андорра. А когда створки уже закрывались, им вслед понеслось насмешливое пожелание:
   – И тебе не чихать! – После чего ректор обвел лучащимся взглядом своих учеников и энергично потер ладонями: – Ну а мы сейчас вплотную займемся нашим бассейном. Мне кажется, нас ожидает много интересного!
   Когда входили в зал со створом между мирами, граф сразу отсек потянувшуюся за ним струйку любопытных студиозусов:
   – Все! Никому не входить, а при подсмотре беречь глаза. До свидания! – Затем деловито прошел к кровати и улегся на нее намного ниже, чем положено. Так, чтобы подошвы сапог плотно упирались в спинку кровати. А девушке указал место у себя над головой: – Ложись поперек, но старайся сильно ноги не свешивать.
   Андорра свернулась калачиком, создавая из себя нечто в виде валика из подушек:
   – Так хорошо?
   – Вообще отлично! Даже лучше, чем я себе представлял.
   – Что, мы вот так прямо на этой кровати и… поскачем?
   – Естественно! Чем, действительно, не конь? Главное, держись крепче, закрывай глаза и ничего не бойся. Готова? Понеслись!
   Флавия Несравненная уже изнервничалась вся в бесплодном ожидании генерального шафика. И ничего не могла придумать лучшего, чем прохаживаться по палате из угла в угол и укорять себя за несообразительность:
   – А ведь сказал, что ненадолго прыгнет! И что я с ним не догадалась отправиться?
   Все остальные люди уже были собраны. Вернее, самая главная составляющая рискованного перехода уже восседала довольно спокойно на кровати. Приговоренная к казни, а потом помилованная королем красавица, как только придворная шафик разъяснила предстоящее дело, не сомневалась ни мгновения:
   – Готова на все, что угодно! Пусть любая смерть, чем провести еще хоть один день на этих цепях!
   Она даже успела умыться и переодеться в доставленную прямо в палату приличную одежду и теперь выглядела потрясающе. Даже переживания последнего полугода красоту не испортили. Рядом с ней сидел другой придворный шафик и со скучающим видом поддерживал беседу. Сам Аристарх, как только узнал о грядущем перемещении с разлитой обильно кровью, вознамерился решительно присоединиться к экспедиции. Мотивировав это только одним восклицанием в ответ на удивленный вопрос коллеги:
   – Без меня ему не справиться.
   Помимо этого, на принесенных стульях восседали еще два начинающих шафика, которые специализировались в наружном наблюдении. Они ждали Торговца, чтобы дать последнюю сводку по поводу окопавшихся в Вельге неизвестных личностей, за которыми велось плотное наблюдение вторые сутки. Имелись в виду те самые семь шафиков, которых обнаружило накануне в своем створе устройство Дитогл.
   Король за всем этим собранием лично проследить не мог, хоть и грозился отчаянно. Но на его голову и так накопилось немало важнейших государственных дел. Не говоря о том, что его супруга в недоуменной форме высказала крайнее удивление тем, что супруг охладел и к ней, и к ребенку. Пришлось самодержцу еще и на семейном фронте устранять возникшие трения.
   Вот так они и сидели все, под размеренный топот невысоких каблучков Флавии и тихое перешептывание Аристарха с узницей:
   – А вот признайся, Бейла, ты и в самом деле во второй раз так бы не поступила?
   – Конечно, господин шафик. Я тогда пошла на поводу ревности как последняя дура. Ни за что и людей сожгла, и имение в огонь пустила.
   – Но сейчас бы по-иному мстила?
   – Зачем? Пусть бы себе жил с кем хочет и где хочет. Я бы просто развелась и нашла себе иного мужа, да и имение, по большому счету, моей родне принадлежало. И жила бы себе припеваючи да над рогатым козлом насмехаясь. А так только всем хуже сделала. Но себе больнее всех.
   – Это верно. Никогда не действуй сгоряча, и любое твое начинание будет достойным, – мудрствовал Аристарх Великий. – Тем более что в королевстве Ягонов сейчас каждый человек на счету. И в любой сфере бытия деятельный человек может отыскать для себя арену активного самоусовершенствования. Вот ты, к примеру, могла бы заняться садоводством или выращиванием цветов. Глянь, сколько новых садов и цветников выращивают как за чертой города, так и на крепостных стенах.
   – Больно надо, – скривилась вдова. – Что с навозом возиться! Я, может, из-за подобной оценки моих умений и стала неуравновешенной и бешеной.
   – Да что ты говоришь? Какие же твои умения в Ягонах не оценили?
   Красавица некоторое время сидела в задумчивости, словно сомневаясь, но потом встряхнула великолепными волосами и решилась:
   – Да и так многие знают. Я ведь хотела в королевскую гвардию поступить. Так мне ни муж мой… покойный, ни родня не разрешили.
   – Увы, ведь не женское это дело, – с укором проговорил Аристарх. – Никак нельзя в кровавую сечу хранительниц очага и главных воспитательниц отправлять. Против природы это…
   – Как же тогда госпожа шафик во все заварушки бросается? – затараторила вдова. – Думаете, я не знаю, что про нее рассказывают, и про то, как она своей рапирой любого гвардейца проткнуть может?
   – Э‑э‑э… тут совсем другое дело, – протянул шафик, посматривая на свою угрюмо хмурящуюся коллегу. – Наша Несравненная себе магическими силами помогает, и для нее боевое оружие лишь удлиненный наконечник вонзающейся во врага смерти.
   – Ну и что! – стала уже громко возмущаться красавица. – А почему мои умения не проверили? А почему мне не разрешили пройти вступительные испытания? Еще и высмеяли как последнюю дуру! А может, я на рапирах даже с госпожой шафик сразиться не побоюсь.
   Флавия резко остановилась возле кровати и с раздражением поинтересовалась:
   – Послушай, дорогуша! Ты ведь сама уже давно смерти ищешь, так что о твоей смелости речь не идет. Погибнуть и любой дурак сможет. А вот правильно вести бой и сражаться…
   – Умею!
   – Ох, не серди меня! А то… заставлю показать свои умения, а потом отшлепаю как девчонку!
   – Согласна! – Бейла вскочила с кровати. – Дайте мне вашу рапиру! – Но сразу опомнилась и перешла с требовательного тона на умоляющий: – Ну пожалуйста! Только на одну минутку.
   Придворная шафик покрутила со стоном головой, но таки отправилась в другой угол палаты:
   – Ладно, иди сюда. Эй, ребята!
   Ждущие доклада ученики подскочили со стульев.
   – Разомнитесь с этой женщиной, только постарайтесь ее обезоружить без крови и без убийства.
   Кажется, парни и сами были очень рады размять свои затекшие от долгого ожидания мышцы и споро выхватили тонкие мечи из ножен на поясах, делая с ними начальные разминочные движения. По своему фехтовальному мастерству они, пожалуй, не уступали лучшим гвардейцам, так что сомнения в исходе учебного поединка у них не возникло и малейшего.
   Флавия вынула свою легендарную рапиру, которую специально для нее доставил из какого-то высокотехнического мира сам Торговец, и отдала ее вдове со словами:
   – Постарайся хотя бы минуту выстоять против их атаки.
   – Спасибо! – Красавица сбросила пелерину на стул, лихо подоткнула свисающее и чуть расширенное книзу платье за пояс и несколько раз сноровисто крутанула врученным оружием: – Начали, господа!
   Флавия отошла ближе к двери, а Аристарх так и остался сидеть на кровати, с философским равнодушием приговаривая:
   – И что ей в цветочницах не нравится?
   Бравые ребята долго себя ждать не заставили и с ходу стали атаковать. Причем действовали очень грамотно, нанося удары одновременно с двух сторон. Вначале показалось, что они вот-вот выбьют оружие у противника. Потом, что они сейчас ей просто руки отобьют мощными ударами. Но время шло, а они практически только на один метр потеснили стоящую в обороне вдову. А когда отведенное время истекло, фехтовальщица довольно спокойно спросила:
   – Госпожа шафик, минута уже прошла? Значит, я могу атаковать?
   – Ну… – замялась та, никак не имея возможности разобраться, в чем тут дело. – Можешь и атаковать.
   Вот тут Бейла и показала высший класс. Настолько взвинтила темп, что вскоре оба воина получили несколько раз кончиком шпаги по манжетам своих мундиров и, оберегая пальцы, были вынуждены отступить. Тогда как их соперница еще больше ускорилась. В конце концов она ранила одного парня в руку, и тот выронил меч. Его напарник с рычанием встал на защиту, и звон оружия лишь усилился, да еще и упавший меч зазвенел как набат.
   И за мгновение до этого возросшего шума что-то глухо стукнуло за спинами молодых шафиков.
   Первой на все движение отреагировала Флавия:
   – Стоять! Всем замереть!
   Но восседающая в головах кровати девушка отреагировала первой. Потому что ей показалось, что размахивающие оружием и нависшие над кроватью люди угрожают разлегшемуся там графу Дину. Два фиолетовых луча сорвались с ее ладоней и устремились к повернувшимся полубоком парням. Но от долговременного паралича их спасло вмешательство самого Торговца. Он лишь резко взмахнул рукой, отсекая лучи, и в невидимое мгновение ока уже стоял сам возле кровати:
   – Андорра, не нервничай, здесь все свои!
   Целительница нехотя опустила руки, продолжая с подозрением выглядывать из-за перекрывшего обзор туловища. И сразу наткнулась взглядом на лицо раскрасневшейся от боя красавицы.
   – А это кто такая? – вырвалось у нее.
   – Понятия не имею, – чистосердечно признался Дмитрий, обернувшись и скосив глаза на незнакомку.
   – Зачем ты врешь? Ты ведь сказал, что здесь все «свои»!
   Но к тому времени сзади к Торговцу приблизилась с радостным смехом еще одна красавица, которая явно обладала магическими силами.
   – Ух, как ты преобразился! – Она жестами собственницы бесцеремонно ощупала Светозарова. – Ну молодец! Вот так бы сразу лечился, а не мои силы высасывал.
   – Когда это я у тебя их высасывал, – почувствовал себя неловко Дмитрий. – И чего это вы тут сражение устроили?
   – От скуки и от долгого ожидания. Ты где так долго шлялся? – прикрикнула на него Флавия. – Я тут уж вся извелась, тебя высматривая.
   Она оглянулась на кровать и чуть не обожглась о горящий взгляд восседающей там девицы:
   – Что-то я ее раньше не встречала…
   – Конечно, Андорра у нас в гостях впервые. Поэтому сразу хочу представить одну из высших целительниц мира Зелени. Прошу любить и жаловать.
   Но женщины продолжали молча смотреть друг на друга, словно злейшие враги. Видимо, с первого взгляда что-то не поделили между собой и почувствовали неожиданную антипатию. Задумываться об этом главному шафику Ягонов было некогда, потому что его сразу, буквально под локти оттолкали в сторону добры молодцы и стали наперебой загружать информацией по поводу шпионящих в столице шафиков из неизвестного государства. Напоследок передали основной вопрос от его величества: «Что делать?»
   Раздумья были короткими.
   – Продолжать следить за ними со всем возможным тщанием. Вдобавок пусть обязательно прикрепят на одежду каждого шпиона по два чипа дальнего обнаружения. Причем для выбора форм чипа пусть проявят побольше фантазии. Каждому – свои. Должно хватить. То есть если они покинут город, то просто продолжить слежку до последней возможности. В случае особых трудностей используйте дирижабли и ведите их по чипам. Важнее выяснить, откуда именно они прибыли, без всякого ареста и кровопролития. Все понятно? Свободны!
   И только затем повернулся к остальным:
   – Все готово?
   – Только тебя ждали, – сделала особое ударение на втором слове Флавия и указала на Бейлу. – Вот, это та самая вдова, о которой я тебе рассказывала. Готова пролить крови сколько угодно для блага отечества. Хотя хочу добавить, что рапиристка она и в самом деле великолепная. Обоих парней почти одолела.
   – Рада услужить вашему магичеству, – изящно присела в реверансе красавица.
   – М-да, и в самом деле жалко такую красоту истощать кровопусканием… – засомневался Торговец, и тут же возле кровати встала на ноги Андорра:
   – У меня хватит крови для всего.
   – Вот и молодец! – похвалил девушку Дмитрий, лихорадочно придумывая, как от нее в данный момент избавиться. – Аристарх, дружище! Отведи, пожалуйста, госпожу целительницу в палату к маркизу Шапире. Для лечения его недуга понадобится вмешательство только такого великого специалиста.
   После этих слов все стали очень похоже хмуриться. Андорра потому, что не все в происходящем вокруг нее понимала. Аристарх Великий потому, что прекрасно понимал: стоит ему уйти, и Торговец с Флавией умчатся без него. Ну а сам главный шафик по той причине, что не знал, как разрядить ситуацию. Ничего не придумал лучше, как торжественно пообещать коллеге:
   – Мы тебя подождем.
   Зато о чем-то догадалась прибывшая с ним целительница.
   – Никуда я не пойду! У меня есть распоряжение верховного целителя ни на минуту не отлучаться от графа Дина Свирепого.
   – Вон оно как… – протянула Флавия с пониманием и с каким-то явным умыслом положила руку на плечо вышеупомянутого графа. – Так ты ее тоже решил с собой на тракт Магириков прокатить?
   Все эти разговоры и бессмысленные, совершенно непонятные для него взгляды вывели Светозарова из себя.
   – Все, прекратили разговоры. У меня совершенно больше нет времени, а пререкаться надоело. Потом на себя пеняйте, если останетесь жить до скончания века в пещере отшельника.
   И первым демонстративно уселся на кровать. Затем подумал и встал на корточки в районе подушки, а ее саму подложил себе под седалище. Левой рукой перехватился за спинку кровати, а в правую взял длинный кинжал. Глядя, как остальные располагаются, стал давать указания:
   – Вдову в самый центр! Как только она окропит кровать своей кровью, ты, Андорра, залечишь ей порезы. Каждому держать при себе оружие и посматривать по сторонам. Если будут слишком яркие вспышки, хотя бы в первые мгновения плотно закройте глаза. Если с первого раза не получится, первым спрыгивает с нашего коня Аристарх…
   – Шутишь? – обиделся коллега.
   – …Потом Флавия…
   – Издеваешься? – фыркнула та.
   – …После нее – Андорра!
   – Не имеешь права!
   – …И самой последней столкну тебя! – Он с сердитым видом протянул кинжал Бейле. – Режь мякоть на ладонях и кропи все свободное пространство кровати. Если вдруг сдвинемся, сразу падай в центр и сворачивайся клубком. Все, очередь отскакивания от железного коня запомнили, поэтому начинаем!
   Девушка от всей души полоснула себя по левой ладони, подрезая мякоть острым кинжалом, почти до кости. Кажется, обморок от вида собственной крови ей не грозил, потому что поливала она щедро и с деловитой ответственностью. Когда все простыни и одеяло оказались перепачканными, капитан и штурман в одном лице попытался сдвинуть безмоторный транспорт в подпространство между мирами.
   К его изумлению, это удалось сделать с первого раза. Но еще более поразил сам способ ухода из госпитальной палаты. Вся связка не просто провалилась в знакомый хаос межмирья, а резко дернулась вверх, с непонятным грохотом прорвалась сквозь потолок, и только тогда вокруг замелькали водовороты уплотненного тумана и прозрачной материи. И одновременно с этим у всех «пассажиров» вырвался вздох ужаса и недоверия: чуть ли не за все выступающие части металлической кровати ухватилось зубами и с рычанием пыталось прогрызть спинки и ножки около десятка странных животных. Помесь шакала на высоких ногах с мощным догом. Но пасти у этих тварей оказались уникальными: зубы и крайние клыки располагались в несколько рядов, как у акулы. А при ближайшем рассмотрении оказалось, что странные шакалы не грызут кровать, а с отчаянием попавших в капкан хищников пытаются разомкнуть свои сведенные судорогой челюсти. То есть оказалось, что они как бы напали, но совсем не на людей. А может, и еще какие-то особенности данной связки не давали им возможности сжать челюсти там, где бы им хотелось.
   Как бы то ни было, но кровать, хоть и со странной тягой вверх, двигалась к намеченной точке выхода в другом мире и уже находилась во внутренностях массива Бавванди. Светозаров только и успел, что скомандовать приходящим в себя попутчикам, которые уже начали уничтожать хрипящих зверей:
   – Не трогайте их!
   И в следующее мгновение вся компания с шумом и грохотом, вздымая пыль до самого потолка, оказалась в искомой пещере. Но перед этим, еще в момент звучания последней команды, Андорра успела практически до половины испепелить одного шакала, Аристарх – отрубить голову еще одному, а Флавия – успокоить сразу двух хищников, росчерком рапиры лишая непонятных монстров глаз и верхней части скальпа вместе с участком черепа.
   Испепеленный шакал исчез, все оставшиеся в живых тоже, а вот одна голова и два обездвиженных, залитых почему-то зеленой кровью тела так и остались висеть на спинке и ножках кровати.
   – Что это было? – с опозданием среагировала вопросом Флавия.
   – Кто там?! – Со стороны скрытого пылью внутреннего прохода послышался голос, говорящий на русском языке с акцентом. Вслед за ним Торговец рассмотрел дуло штурмового автомата:
   – А там кто?
   – Кого надо?
   – Курт, ты. Это я, Светозаров.
   – Догадался уже… – Немец вышел ближе, стараясь меньше дышать медленно оседающими взвесями. – Но в этот раз пыли втрое больше…
   – Так ведь и я не один! – радостно и молодцевато соскочил Дмитрий на пол и протянул руку для приветствия: – Как вы тут здравствуете?
   – Не голодаем, тепло. – Курт поправил на себе каракулевую черную шапку. – Вот, остался на посту.
   – А где остальные? – забеспокоился Торговец.
   – Ушли в предгорья. Захватывать караван с ларцами Кюндю.
   – Как это?!
   – Да вот так. После возвращения великие целители посчитали освобождение способностей младенцев из плена задачей более существенной, чем разрушение монолита.
   Дальше немец сжато пересказал всю историю. Возразить против такого самовольства Светозаров и не подумал, хотя весьма рьяно мотал головой и пожимал плечами. Узнав, что захват каравана, скорей всего, к данному времени уже завершился, он резко принял другое решение:
   – Ладно, ты принимай пока гостей, а я взгляну, как там у них дела продвигаются. Волков тоже отцепите и приготовьте к осмотру.
   И без всякого предупреждения повалился на кучу пропыленных одеял. Было понятно, что обычному ускоренному просмотру, ведущемуся почти из центра массива, висящая куполом аура помехой не будет. Так и получилось. Да еще и на границе он несколько раз промчался туда и обратно, проверяя, как осуществляется проходимость. А потом устремился над дорогой в южном направлении.
   Ожидал увидеть все, что угодно, но сцена тотальной атаки на горстку его людей вначале заставила опешить, потом несуществующие руки попытались нащупать несуществующее оружие. И только потом сознание молниеносно вернулось в покинутое тело. Очнувшись в пещере, он дико заорал:
   – Курт! «Третья» в беде! Хватай все патроны, что есть, и в кровать! Быстрей!
   Через десять секунд кровать опять оказалась переполнена и жалобно застонала под непосильной тяжестью. Сбрасывать кого-то вниз было некогда, и уже через две короткие огненные вспышки вся компания на железном коне оказалась в самом сердце идущего на дороге боя. Только и успело мелькнуть в сознании короткое восклицание: «А шакалы-то пропали!»
   Вслух же сразу скомандовал:
   – Андорра, прикрывай кровать и всех нас! Остальные действуют по обстановке!
   И сам со своим кинжалом бросился с тыла на плотную группу жрецов, которые передвигались «кабаньей головой», пытаясь затоптать отчаянно сопротивляющихся в одном строю Деймонда, Дану и незнакомого рыцаря. Все трое сражались холодным оружием, а за спинами виднелись две перепуганные девичьи мордашки. Со всех сторон с тыла неслись повизгивающие пули, но строй жрецов продвигался вперед, как спаянный. Без единой дырки в спинах. Зато кинжал Торговца, рапира Флавии и магические удары Аристарха мгновенно изменили картину боя. Да еще и шустрая вдова с неожиданной яростью бросилась в атаку, подхватив прямо с дороги нечто наподобие легкого меча.
   Тогда как Курт короткими очередями, стоя во весь рост на кровати, выкашивал приблизившиеся к дороге вплотную цепи егерского полка. Начни он стрельбу на десять секунд позже, всех бы смяла уже выбирающаяся из кювета волна. А так воины Успенской империи захлебнулись собственной кровью и в панике отпрянули назад. Что и привело к окончательному разгрому. Вскоре на дороге валялись лишь трупы, стонали тяжелораненые да устало пытались отдышаться стоящие на неверных ногах победители. Причем смотрели они друг на друга и с удивлением, и с осуждением.
   – Откуда вы тут взялись? – выдохнула Дана.
   – А вы чего сюда без согласования подались?! – прикрикнул на нее Торговец. – Жить надоело?
   Деймонд устало махнул в сторону взгорка, по которому торопливо пытались убежать около сотни егерей:
   – Все было просчитано, если бы не они! Сбегут ведь…
   – Раньше надо было думать! – И его без всякого уважения осадил сердитый граф. – Неужели дождаться меня не могли? Где остальные?
   Дана прислушалась к общаку:
   – Сильва уже подтягивается, а вот Василий сильно ранен. Голову колонны останавливал.
   – Андорра, Флавия, пройдите туда и помогите. Где Петр?
   – На скале отлеживается, чего ему будет…
   – Это кто такие?
   – Наши новые союзники. Сражались как львы. Барон Эрхайз нам с младшими внучками помог здесь, а его старшенькая, в паре с возничим, помогла Василию остановить прорыв и прикрыть нас с фланга от атаки егерей. Кстати, здесь скоро может оказаться не один полк.
   – Разберемся…
   Рыцарь уже стоял рядом и с некоторым напряжением присматривался к сердитому, но браво командующему Арчивьелом и Маурьи молодому мужчине. Если он имеет право распоряжаться высшими целителями, то сам он тогда кто такой?
   Пытаясь избежать готовящейся на него хлынуть лавины вопросов, Торговец сделал распоряжение громким голосом:
   – Всем внимание! Петр, тебя тоже касается! Сейчас я всех перенесу на территорию империи Рилли. На юг. Там согреемся, и спокойно сможете разобраться с ларцами. Поэтому прикрывайте глаза и старайтесь удерживать равновесие после прибытия.
   – Там за скалой два плененных жреца, – вспомнила Дана.
   – Всех заберу, даже гильз не останется.
   – Но ведь твои силы не безграничны! – забеспокоился Аристарх, хорошо знавший о возможностях транспортировки своего патрона. – Пупок не развяжется?
   – Ты не забыл, что у меня с собой все три кристалла моей Башни?
   – Но ведь они не до конца…
   – Теперь уже заряжены полностью. Готовы?
   После чего он лихо вскочил на кровать и первым исчез в коротком громыхании. А затем словно невидимый торнадо стал подхватывать все, что находилось на дороге и на ее обочинах. Лошадей, повозки, живых людей, раненых и трупы, мелкие детали одежды и даже темные лужи крови вместе с втоптанным в камни снегом. Вскоре дорога блестела первозданной чистотой, словно невидимые великаны отчистили и отмыли ее гигантскими волшебными щетками.
   А наблюдавший из леса за всей этой картиной командир егерского полка пытался приподнять рукой отвисшую челюсть и с заиканием спрашивал у своего заместителя:
   – Что же это происходит? Это ведь начало гибели нашей империи! Ты представляешь себе это? Страшное начало!..

Глава 29
Работа с трофеями

   Когда все пришли в себя и смогли осмотреться, то бросились помогать друг другу, и в первую очередь раненым. Больше всех пострадал Василий, в тело которого попало сразу три стрелы и один арбалетный болт. Пока пули из его автомата лишь пошатывали искрящуюся защиту четырех сгрудившихся за повозкой жрецов, те достали с облучка луки и самострел и принялись чуть ли не безнаказанно убивать ничего не могущего им противопоставить воина. Так что подоспевшая старшая внучка барона Тантри Эрхайза, можно сказать, спасла старшего «третьей» от смерти. Прикрыла магическим щитом. А когда жрецы, подумав, что против них осталась лишь одна женщина, пошли в атаку с мечами, то очередь приподнявшего вновь голову автоматчика прошила их насквозь. В упор, да еще и на бегу, магическая защита оказалась не настолько эффективна. Две стрелы получила и сама внучка, но уже от егерей. В тот момент оказал самую существенную помощь в голове колонны подоспевший с каретой Гулит.
   Получила несколько легких ранений и Сильва. Но она не дала к себе даже прикоснуться, пока с угрюмой ревностью не проследила, как оказывают помощь ее будущему супругу. Над тем в основном хлопотала только прекрасная незнакомка, а Дана лишь помогала да внимательно присматривалась к действиям коллеги. С еще большим почтением за действиями целительницы третьего уровня наблюдали Флавия с Аристархом. Когда раненого привели в относительно приемлемую форму, он даже заулыбался, игнорируя болезненные ощущения:
   – Спасибо! Теперь прошу вас помочь Сильвии.
   – Хорошо, – покладисто согласилась Андорра. – С чего начнем?
   – С лица, – неожиданно даже для самой себя выпалила воительница.
   Целительница лишь приложила на короткое время свои ладони к язвочкам и некрасивым впадинам на щеках, прикрыла глаза, а потом решительно возразила:
   – Тут моя помощь не нужна. Лечили тебя, образно говоря, с помощью топора, но эффект чуть ли не лучше обычного способа. Через неделю будешь блистать своей врожденной красотой. Что у тебя еще?
   И только тогда Сильва с глупой улыбкой протянула сильно поврежденную мечом левую руку. Ей было глубоко плевать на конечности, а вот грядущее выздоровление лица волновало почти до слез.
   Старшая внучка пока локализовала свои раны сама, да и спешащие на помощь кузины вскоре помогли убрать боль и кровоизлияния.
   В то самое время Торговец находился на небольшом холмике в центре обширного луга с недавно скошенной травой и раздавал команды во все стороны. Руководить ему приходилось всего пятью людьми, но привести еще какую-либо помощь он пока не спешил. Гулит, с помощью вдовы Бейлы, собирал всех лошадей, а из оставшихся на ходу повозок сооружал нечто в виде круга. Сам барон Эрхайз вместе с Петром и Куртом стали обходить шевелящихся раненых и выбирать самых тяжелых для оказания первой помощи. К тем сразу спешил Деймонд Брайбо и старался отогнать подступающую смерть. Легкораненых поднимали пинками, заставляли разоружаться и сгоняли на отдельный участок. А нескольких вообще целехоньких воинов Успенской империи, которые, видимо, в разгар ведущегося боя притворились мертвыми, заставили помогать вознице в организации лагеря. Как в итоге выяснилось, среди тел, прихваченных торнадо попутно, оказалось около четырех десятков егерей, из которых лишь половине требовался госпитальный режим.
   В данном случае казнить ни в чем не повинных воинов противника ни у кого рука не поднялась. Следовало только перестраховаться, чтобы среди них не оказалось какого-нибудь оголтелого фанатика, мечтающего перед смертью проколоть сердце любого попавшегося под нож победителя. Относились к егерям настороженно, но сразу давали понять, что убивать не будут. Еще и разъясняли, что те находятся в империи Рилли. Даже ненавидящий их барон и тот старательно сделал несколько кровоостанавливающих повязок. Оба плененных до нападения на караван жреца тоже остались в относительной целости, хотя и выглядели после интенсивных экспресс-допросов весьма непрезентабельно. Еще два жреца выжили из состава самого каравана, но их состояние колебалось всего в одном шаге от смерти. Требовалась максимально возможная помощь.
   И только когда Дмитрий Светозаров окончательно убедился, что все под полным контролем, громко огласил:
   – Оставляю вас на время и отправляюсь за помощью. А вас, мои милые шафики, приглашаю вернуться в Ягоны.
   – Зачем? – чуть не застонала от досады Флавия.
   – Ха! Забыли, что там творится со шпионами? Кто сможет с ними справиться без вашей помощи? Вот именно! А в Рилли вы еще обязательно побываете. И не грустите так, не на похороны отправляю. Вот, давайте сюда отойдем. Отлично!
   И первым шагнул в подпространство. Причем на этот раз лично не вываливался в госпитальной палате королевского дворца, а просто опустил туда придворных шафиков, аннулировал за собой торнадо перехода и умчался в ином направлении. На обширном лугу при разборке трофеев требовалась более существенная магическая помощь. И где брать эту помощь, сомнений у него не возникало. Поэтому, появившись в своем замке Свирепой долины без шума и лишнего грохота, бегом поспешил к лифту. Еще раз нарываться на ругань со стороны ректора на возможную десинхронизацию уникальной вертушки совсем не хотелось.
   Его появление в среде замученных экспериментами целителей вызвало заметное замешательство и панику. Все вопросы собрал вместе Тител Брайс:
   – Опять ранен? И где Андорра?
   – Со мной все в порядке, хотя в переплет попасть успел, – успокоил его граф Дин. – А вот помощь мне нужна в срочном порядке.
   – Кто тебе нужен?
   – Все, и ты в первую очередь.
   – Только не отсюда! – умоляюще вскрикнул ректор.
   – Поспешите в лифт, и никто в обиде не останется.
   Пока они поднимались наверх и ждали вторую партию не уместившихся в первой ходке учеников, Тител набросился с расспросами из серии: «Что? Где? Куда? Зачем?»
   – Случилось то, что мне давно уже следовало сделать, – стал объяснять Торговец. – Но все времени не было, да и не додумался, честно говоря, до такого простого и интересного решения. Но теперь у нас в распоряжении целый караван с ларцами Кюндю и непосредственная возможность поработать над ними. Тот самый парень, который тут недавно стал новой звездой нашего мира, высказал идею о реновации похищенного у младенца врожденного дара. Затем додумался до идеи отпуска этой способности в открытое пространство и самопроизвольного ее возвращения в изначальное тело.
   – А получится? – морщил лоб ректор.
   – А попробовать не хочешь? – последовал ехидный вопрос. – Тогда могу оставить здесь. Вполне учеников хватит.
   На ехидство и угрозы Тител не обратил ни малейшего внимания, а сразу после выхода из лифта стал озираться по сторонам:
   – Хм! Кого бы нам еще прихватить… Эй! – окликнул он замерших невдалеке учеников академии. – Немедленно разыщите и позовите сюда… – Он перечислил два десятка имен самых талантливых студиозусов младших курсов. – Бегом!
   Учеников словно ветром сдуло. И пока в зал спешно вошла вторая половина старших юношей и девушек, к графу и ректору успели проскользнуть дети от семи до тринадцати лет.
   Ждать больше было некогда. Да и помощников собралось чуть ли не с избытком, Торговец даже запоздало раскаялся, что не перекинул караван сразу в Свирепую долину. Но тут же вспомнил, что любого постороннего человека сюда вообще нежелательно завозить. Тем более пленных егерей.
   – Придерживайте младших, чтобы не упали по прибытии. Закрыли глаза!
   С удовлетворением замечая, что с каждым разом его способности по переносу людей совершенствуются, Светозаров вскоре уже опять стоял на возвышенности холмика на далеком юге материка и рассматривал выпадающих из подпространства целителей. И лишь только ректор открыл рот для очередного вопроса, поспешил упредить его ответом:
   – Мы сейчас находимся в моих владениях. Можно сказать, самой первой недвижимости, которую я уже давненько купил в этом мире.
   – И чего ты тут понастроил?
   Поле со всех сторон окружали посадки лиственных деревьев, так что рассмотреть то, что находилось за его пределами, не представлялось возможным.
   – Да ничего. Здесь у меня просто масштабный сельскохозяйственный полигон, – с тяжелым вздохом пожаловался местный владелец латифундий. – Вот только я сюда уже и забыл, когда в последний раз наведывался. – Затем обратился к юношам и девушкам, которые с удивлением озирались по сторонам: – Помогите всем раненым, в том числе и жрецам. Думаю, в данном месте они будут склонны к более откровенному общению. Эй, Деймонд! Дана! Андорра! А вы идите к нам!
   И вместе с ректором приблизился к первой горке ларцов, которые во время боя рассыпались из повозок, а теперь сносились в небольшие стопки разоруженными и споро старающимися выслужиться егерями.
   Тител Брайс первым взял в руки один Кюндю и озадаченно хмыкнул:
   – Какой тяжелый!
   Подобные действия стали производить и все остальные.
   – Действительно. Словно камень внутри.
   – А может, это стенки толстенные такие?
   – Нисколько, – возразил Деймонд Брайбо. – Мне посчастливилось однажды держать в руках совершенно «пустой» ларец, с которым наш поселковый жрец Бурулкан прибыл к новорожденному. Тот весил как и положено деревянной шкатулке с небольшой металлической окантовкой. Тогда как этот…
   Конечно же, на него, как единственного свидетеля, и посыпались вопросы:
   – Перед тем как вскрывать, жрец совершал какие-либо манипуляции?
   – Сомневаюсь… Непосредственно момент самого вскрытия я не видел. Но если судить по времени, с которым жрец, заслонив шкатулку спиной, возился с ней, то нечто там явно происходило.
   – А что он делал при вложении дара внутрь?
   – Стоп! Я прошу прощения, но у меня масса других, более важных дел, – вмешался в научный разговор Торговец. – Так что если я не нужен, то удаляюсь на несколько часиков. Добро? Дана, ты мне тоже будешь нужна.
   Отойдя к лежащему на легендарной отныне кровати Василию, за которым присматривала Сильва, граф Дин собрал вокруг себя и остальных воинов «третьей».
   – Ну вот, опять в полном составе, – заметил удовлетворенно, а затем, без всякого перехода, заявил, что очень любит знакомую им Александру, сжато пересказал все последние события на Земле, упомянул о нынешнем местонахождении Казика Теодоровича и попросил совета: – Где мне разыскивать знакомого вам агента?
   Похоже, судьбой Александры обеспокоились всерьез. Потому что сразу стали высказывать свои догадки и соображения:
   – Конечно, лучше всего прижать Павловича. Но это такой зубр, что даже после смерти своей запросто обманет и подлость подстроит.
   – А вот главный аналитик и в самом деле просто отчаянный трудоголик. Но и ему шеф конторы до конца никогда все карты не раскрывал.
   – Действительно, вряд ли Казик что знает…
   – Остальные наши, особенно если их кто-то о «зачистке» предупредил, намертво залягут на дно и будут отстреливаться до последнего патрона.
   – Ну да, живыми тоже никто не сдастся…
   – Да, у каждого своя, персональная норка на такой случай заготовлена, – подвела первый итог Дана. – Поэтому даже в случае вторичного использования моего голоса они ни за что не пойдут на поводу уговоров или попытки выйти на прямой контакт. Второй раз такая утка не пройдет.
   – Хорошо, но кто тогда воспользовался знанием номеров телефонов от твоего имени? – стал уточнять Дмитрий.
   – Только высшие агенты, которые имели допуск к подобным секретам, – стала перечислять Сильва. – А таких в конторе раз, два и обчелся. В их список входили Александра, Королюхов, Рафик и мы пятеро. Светлану и «Шмеля» можно не считать, их в последнее время не было в Германии. Кажется, их зачем-то отправили в Англию.
   – А кто такой Евсеев?
   – Практически стажер. До больших дел еще не дорос, и его, скорее всего, использовали как обычный труп для устрашения.
   – Значит, кого можно разыскать для помощи? Рафика? Так его вроде как сожгли.
   – Не поверю, – живо возразил Петр, тогда как все остальные просто кивнули. – Слишком уж этот парень хитро сделанный, на несколько ходов вперед просчитывал ситуацию. И что самое интересное, при желании уже давно мог бы занять место Казимира Теодоровича, но не спешил. Предпочитал оставаться в тени.
   – Вот-вот! – с явной неприязнью отозвался и Курт. – Скорей всего, спрыгнул этот глист, когда понял, что пахнет жареным дихлофосом.
   – Остается этот ваш Королюхов? – развел руками Светозаров. – Как он хоть выглядит?
   Все после этого вопроса уставились на Дану, но та лишь нервно пожала плечами:
   – А когда я могла это рассказать? Если наш новый работодатель мечется из мира в мир как резиновый мячик! А вопросы задает на лету. Про контору спросил, шефа ему описала, он и умчался. – И только потом повернулась к удивленному Торговцу, словно не о нем только что говорила в третьем лице: – Ты уже давно знаком с одним из самых опасных, самых коварных агентов в нашей конторе. Он поселился возле тебя, по соседству под видом лоховатого миллионера.
   – Герр Бонке?! – В такое не сразу верилось.
   – Он самый. И прямо-таки упивался своей ролью капиталиста.
   – Кошмар! Он ведь такие коньяки при мне заказывал… – бормотал в недоумении Дмитрий. – Да и дом сколько стоил! Откуда такие средства шли?
   – Контору прикрывают невероятно волосатые лапы, – серьезно опечалился Петр, – из очень больших высот. Только и подозреваем, что сам Павлович наверх посматривать боится.
   – Если не притворялся, – резонно заметил Василий. – Пару раз он на моих глазах такие артистические импровизации устраивал, куда там Михалкову вкупе с Аллой Пугачевой.
   – Но этого Бонке вроде как содержат в подвалах генеральной прокуратуры и высшего суда города, – напомнил Торговец.
   – Ну так вытащи его оттуда! – сразу посоветовала Дана. – И в наши объятия. А мы уже его выпотрошим по полной программе.
   – Согласится на сотрудничество?
   – Подлейший тип, – продолжила кривиться целительница. – Но в то же время реально смотрит на вещи. Если окажется здесь, выложит все как на духу.
   – Хорошо, я еще раз проверю местонахождение вашего коллеги с помощью чипов и заброшу его прямо сюда. Ну а еще какие-либо наметки по поводу шефа есть? Может, вспомните про его явки, лежки, места встречи с киллерами и прочим вспомогательным составом. Вдруг подскажете, где он сам может находиться?
   Долгое время воины напряженно размышляли, изредка перебрасываясь ничего не значащими вопросами, фразами и намеками. Перебрали и перемыли косточки десятку разных подозрительных типов, которые вполне претендовали на роли наемных убийц для одного или нескольких заказов. Все вроде как не подходили ни по описаниям, ни по месту проживания. Вернее, их место проживания никто не знал. Но потом Курт прищурил глаза:
   – Слушайте, а куда делся тот прыщавый хиппи, которого мы попутно спасли из-под суда в Латвии? Его еще к смертной казни должны были приговорить за изнасилование и садизм.
   – А‑а‑а… точно. Едвис, кажется? – стала припоминать и Дана. – Павлович его вроде плотно использовал на подхвате, тем более что малый просто феноменально с метательными ножами обращался.
   В тот же момент перед глазами Светозарова, как в замедленном фильме, промчалась вся сцена его тяжелого ранения в кафе на центральной площади города. И тот самый неряшливый хиппи с плеером, как живой, встал перед глазами. Его бросок кинжалом и в самом деле оказался самым неожиданным и опасным. Когда он в двух словах описал свои воспоминания, сразу несколько человек согласно кивнули:
   – Он!
   А Василий добавил:
   – Плохо, если такому выродку охранять Александру поручили…
   Но тут и Петра прорвало:
   – А ведь я как-то видел этого грязного хипарика мельком. Еще показалось, что он на той улице и проживать должен.
   – Где?! – прямо-таки выкрикнул Дмитрий.
   – Улица Штельке. Небольшая, но с довольно оживленным транспортным потоком.
   – Знаю, – коротко ответил обеспокоенный судьбой своей любимой мужчина. Затем, словно всполошенный заяц, метнулся чуть в сторону от группы и пропал в холодной вспышке.
   После чего Курт расслабленно завалился на недавно скошенную и довольно колючую стерню. И блаженно протянул:
   – Устал я, братцы-кролики, русские алкоголики…
   Глядя на вытянувшееся тело, Сильва после бабьего вздоха побеспокоилась:
   – Может, одеяло дать? Исколешься ведь.
   – Ничего ему не будет! – Петруха потянулся, покачал уставшими плечами и стал снимать с себя тяжелую разгрузку. – Землица теплая. Не простудится. А вот я, чувствую, на скале себе все хозяйство отморозил. К утру так прихватило, что проклял ледяное лежбище. – Он аккуратно положил снятое с себя в ногах у Василия и с игривыми нотками в голосе наклонился к целительнице: – Может, наша боярыня и мне какую целебную помощь окажет?
   – Обойдешься! – поджала губы Дана. И отправилась в сторону колдующих над ларцами коллег. – Пойду пока гляну, как там успехи.
   Вроде улица и знакомой казалась, но минут десять Светозарову пришлось метаться по всему району, пока он не наткнулся на искомое. За собственное тело он не беспокоился, потому как перед оставлением его на хорошо знакомом заводе осмотрел тщательно все окрестности. И спокойно занимался поиском.
   Улица Штельке его сразу насторожила стоящими в середине полицейскими машинами. Они с работающими мигалками прижались к самому тротуару, но вся проезжая часть оставалась довольно мокрой, словно здесь недавно прошла поливочная машина. На большой скорости подсмотра не удавалось вначале понять, что там конкретно произошло. Только после сотого витка Дмитрий рассмотрел, что в странном, очень похожем на тюремный подвале находится помимо полицейских еще и труп. Тот сразу бросался в глаза по наброшенной на него белой простыне.
   Трое полицейских пытались навести какой-никакой порядок в остальной части подвала, производя тщательный обыск. Еще четверо хозяйничали наверху, в гараже. Поэтому решение о похищении тела пришло моментально. Слишком уж страшным стало бы ожидание более последовательных и взвешенных действий. Нырнув в свое тело, Торговец «прогремел» непосредственно в подвале, вытягивая за собой ручным торнадо накрытое простыней тело. И уже в пустынном цеху законсервированного для сноса завода с некоторым страхом и содроганием сдернул пропитанное влагой покрытие.
   Хоть перед ним и в самом деле оказался убиенный человек, но свалившееся облегчение при опознании мужчины чуть не заставило пуститься в пляс. А после тщательного осмотра он окончательно убедился: скончался тот самый хиппи, который швырялся в него кинжалом. Стала понятна и причина смерти: небольшая дырочка в правом виске.
   «Ай да Александра! Ай да молодец!»
   Хотя по здравом размышлении никаких доказательств, что к этому трупу приложила свою ручку именно его любимая девушка, не было, но дышать стало намного спокойнее. Если уж вся «третья» в полном составе ставила Шуру чуть ли не на первое место в табели о рангах среди всех лучших агентов конторы, значит, она обязательно отыщет для себя безопасное место и «заляжет на дно». Коль она от тюремщика своего вырвалась и от шефа конторы скрылась, то с текущими трудностями ухода в подполье обязательно справится.
   Конечно, это были не все гипотетические сложности. Следовало опасаться, ко всему прочему, вмешательства полиции. Потому что по большому счету даже правоохранительные органы, взяв подозреваемую свидетельницу под стражу и содержа ее под следствием, не смогут дать гарантии полной безопасности. Тотальная зачистка – дело весьма страшное.
   Этот момент больше всего и обеспокоил теперь Дмитрия. Поэтому он еще довольно долго метался по всему городу, проглядывая мельком чуть ли не все полицейские участки и пытаясь зацепить взглядом хоть мизерную весточку о местонахождении сбежавшей узницы. И нашел! В одном из магазинов на экранах выставленных в витрине телевизоров мелькнуло до боли в сердце знакомое лицо. Не фотография. Просто отлично сделанный фоторобот, при сходстве один к одному. И, нарезая круги возле данного магазина, удалось-таки разобрать несколько слов:
   – …Сбежала… госпиталя… подозревается… Просьба… и сообщить…
   «Ура! Ей все-таки удалось даже от полиции сбежать. Значит, если и были у нее какие-то раны, полученные при борьбе с тюремщиком, они ей не помешали! – бродили в сознании оптимистические мысли. Опять перетекая на следующую ступеньку беспокойства: – Значит, она где-то спряталась? Но где?! И кто мне теперь поможет?!»
   Опять ничего не оставалось делать, как возвращаться к «третьей» на поклон и просить что-нибудь припомнить существенное.
   Когда граф Дин вновь появился на принадлежащих ему сельхозугодьях, на прежнем месте оказалась только кровать с подремывающим Василием. Дана спорила в толпе юных дарований и главного корифея про способы вскрытия и опустошения ларцов. Курт с Петром довольно интенсивно допрашивали раненых жрецов из каравана, те оказались на диво крепкими мужиками и умирать явно не собирались. Наоборот, выглядели довольно живо. И только Сильва стояла рядом с несколькими молодыми целителями, которые по чьему-то указу обыскивали трупы погибших караванщиков. Женщина выбирала наиболее, на ее взгляд, интересные вещи и откладывала в сторону.
   Пришлось опять сзывать всех к кровати. Новости про труп Едвиса и побег узницы из-под стражи все воины группы восприняли одобрительно. И даже короткими возгласами подтвердили, что они нисколько не сомневались в ловкости своей коллеги. Но когда Торговец стал их засыпать вопросами о возможном местонахождении девушки сейчас, долго размышляли, хмурились и в конце концов пришли к неутешительному выводу. Который опять суммировала Дана:
   – Вычислить Едвиса нам удалось практически случайно. И очень жаль, что мы не смогли до этого додуматься еще сутки назад. Если бы ты сразу сказал про свои отношения с Шурой, то…
   – Что ж теперь… – с отчаянием прикусил губу Светозаров.
   – Но в данном случае мы видим только положительные стороны ее побега. Ее голова стоит очень много, идей ей не занимать, и ведь недаром Павел Павлович взял ее на работу в нашу контору со стартовым окладом большим, чем у любого из нас. Нам ничего не известно, как это случилось и откуда взялась эта агент, но слишком уж мистические вокруг ее появления ходили слухи. Только и могу рассказать один: мол, шеф ее выкупил в каком-то закрытом для всех институте буквально из-под разделочного скальпеля. Там, где содержат людишек с паранормальными способностями. А в таких заведениях дебилов не препарируют. Ко всему прочему, Александра истинный стратег, тактик и аналитик в одном лице плюс королева превращений. У нее уникальная память. Так что мы уверены: она уже очень далеко от города, ее никто не опознает, и средства на свое существование она отыщет. Тем более что Казик утверждал, чипы у нее из тела перед началом операции вынули. Теперь она сменила внешность настолько, что даже столкнувшийся с ней шеф не опознает.
   – Палыч не опознает, – возразил Василий. – Палыч обязательно унюхает. Такой зверь ни одну добычу мимо себя не пропустит.
   Дмитрий несколько загордился своей любимой, но сомнения продолжали терзать душу.
   – А фобии у нее есть? Может, боится чего?
   – У кого их нет. – Сильва непроизвольно прикоснулась подушечками пальцев к своим изуродованным щекам. – И у Шурки были. Они падала в обморок при виде трупов.
   – Как это?
   – Вот так и падала: брык на пол, и полчаса в отключке. Мы ее сами пару раз с финала операций эвакуировали. Смех и слезы: лучший агент, гордость конторы! Убить может, а сбежать не получается. Парадокс!
   – Но как она тогда этого Едвиса успокоила? – не мог поверить Торговец.
   – Я что, там была? – пожала плечами Сильва и скривилась от боли в одной из ран. – Видимо, достал ее этот хмырь до самых печенок, вот она его и… Кстати, труп в одежде был?
   – Нет…
   – Ну вот и все понятно: не на ту жертву этот грязный хиппи позарился.
   Подобные измышления Светозарову было слушать еще больней. Он как-то странно покраснел и сжимал в бешенстве кулаки, представляя, как его любимую пытается какой-то скот облапить, раздеть и…
   Дальше представление не пошло, а в глазах стало красно от прилива крови. Дана состояние нового работодателя рассмотрела лучше всех и гневно нахмурилась в сторону боевой подруги. А вслух успокоила:
   – Ты за Шурку и в самом деле не переживай! Она себя в обиду не даст. Да и верней ее девушки не найдешь. Уж на что мы пятеро подозрительные да для чужих неприветливые, и то ее доброту и преданность сразу заметили. Пожалуй, охотней, чем с ней, ни с кем на задания не ходили. Где только мы побывать не успели: и в Америке, и…
   – Не важно, – скривился Василий. – В данный момент хуже всего, что мы даже приблизительно не можем определить, где Александра сейчас находится. Так что тебе самому придется придумать нечто такое, о чем знаете только вы. И дать об этом объявление везде и всюду. Понимаю, что тебя самого сейчас разыскивают по всему миру Интерпол и «прочая», но дальше тебе подсказать ничего не можем.
   – Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать. – Граф Дин обвел взглядом свои угодья и задал чисто прозаический вопрос: – А что здесь нового?
   Хотя сразу было понятно, что одна, едва ли не большая часть его мозга уже интенсивно пытается отыскать способ связи с Александрой. Дана это поняла, но рассказывать стала со всей обстоятельностью:
   – Открыть шкатулки мы открыли, сделать это довольно легко. Верховный целитель даже похищенные дары внутри рассмотрел. Вернее, нечто в виде ауры непонятной субстанции. Да вот только взять их невозможно. Допрошенные жрецы утверждают только одно: достать «духов смерти» и уничтожить их может лишь вершина Прозрения. По их словам, они, по прибытии к монолиту и при прохождении в его внутренности по изолированному проходу, всегда вручную заталкивали повозки в тоннель из сплошного железа. Потом плотно задраивали огромные ворота, которые можно было открыть лишь после громкого рева. По их описаниям, рев очень похож на сирену. После чего ларцы оказываются вновь опустошенными и готовыми к новому круизу по империи.
   – Значит, все-таки они их…
   Брови Дмитрия поползли вверх, но раньше высказался Петруха:
   – Жрут они их! Я сразу угадал.
   Некоторое время все молча переглядывались, но затем целительница продолжила прежним тоном:
   – Жрецы клянутся, что сами они никогда и не пробовали вынуть дар из ларца. Только за одну такую крамольную мысль могли казнить на месте. Зато Деймонд продолжает настаивать на том, что некоторые жрецы все равно пользуются своим положением и разворовывают уникальные способности, данные от природы младенцам. Он уверен, что парочка человек могли докопаться до тайны извлечения и само собой разумеется, что держат этот факт в страшном секрете. Наш недавний отшельник даже высказал мысль, что твоей светлости не помешало бы смотаться в столицу Успенской империи и оттуда умыкнуть дядюшку коварного и подлого жреца Бурулкана. Тот, мол, обязательно знает, как надо доставать дары из ларца. А то и самого императора выкрасть.
   – Может, и в самом деле попробовать?
   – Пока не стоит. Верховный целитель убежден, что они и сами справятся. Тем более, он выдвинул одну интересную идею. Получается, что вся фишка заключается в правильном открытии ларца. Уж слишком быстро, по утверждениям жрецов, в железном тоннеле проходит освобождение Кюндю от содержимого. А значит, никак не получается длительная, индивидуальная выемка каждого дара. Я с ним согласна. По моим понятиям, там вообще могут использовать нечто техническое и ультрасовременное.
   – Вот я и говорю: марсиане там прячутся, – не сдержался от вмешательства Петр.
   – Иди ты со своими марсианами на… Марс! – не сдержалась Сильва. – И не мешай делать правильные выводы.
   Штатный снайпер высокомерно скривился на такую грубость, но замолк. Зато неожиданно за него вступилась Дана:
   – Зря ты так, подруга. В итоге любая несусветная наша глупость может оказаться действительностью. Так что гипотетических марсиан сбрасывать со счетов пока рано. Возможно, там и нет иных живых существ, кроме жрецов, но зато сам монолит может оказаться неким астероидом или обломком метеорита. Вот скажи, – она уставилась на Торговца, – есть где-нибудь в иных мирах подобные горные образования, в центре которых находится явно инородное тело?
   Прежде чем ответить, тот задумался, мысленно прогоняя в памяти все имеющиеся у него на эту тему сведения. Потом пожал плечами:
   – Мне ведь вершину даже от пещеры увидеть не довелось, так что судить не могу о ее инородности или инопланетном происхождении. В других мирах…
   Он несколько замялся, с некоторым стыдом осознавая, что большинство знакомых обителей жизни он порой даже не осматривал дальше чем в пределах одного города. Не говоря уже о том, что даже приблизительно не знал общих масштабов своих возможностей.
   – …каких только чудес не встречается, но чего-либо подобного не припомню. Но если хорошенько вдуматься, то вдруг этот монолит рукотворный? Вдруг он создан искусственным путем с помощью какой-то волшебной силы?
   Сильва что-то припомнила и потянулась здоровой рукой в карман:
   – Вот. Подобные камни имеются на теле каждого жреца из каравана. В магическом плане, по словам допрошенных, они ничего не значат, верховный целитель это сразу подтвердил, но как составляющая черного монолита считаются просто хорошим талисманом, приносят удачу.
   На ее ладони лежало несколько плоских обломков, грубо обработанных по краям для придания более сглаженной и округлой формы. Иссиня-черный камень на первый взгляд не напоминал ни один из известных материалов, но ведь никто из стоящих вокруг кровати, как и сам Василий, не разбирался в свойствах минералов. Выбрав два из них помельче, Дмитрий тщательно рассмотрел талисманы, а потом положил в свой карман со словами:
   – Постараюсь как можно быстрее отдать в две независимые друг от друга лаборатории для досконального анализа. Может, это и натолкнет на дельную мысль, как с этим монолитным злом бороться. А вот посоветоваться с ректором надо сразу…
   Он уже хотел отойти к группе спорящих целителей, как по резкому окрику Петра все повернули головы в одну сторону. Из-за самой ближней посадки вырвался внушительный отряд всадников и теперь с порядочной скоростью приближался к центру огромного луга. Поблескивали рыцарские облачения, сверкали вскинутые над головами клинки. Конница в составе полновесной сотни явно шла в атаку.

Глава 30
Стезя торговца

   Вполне понятно, что вбитые в подсознание воинские навыки «третьей» сработали сразу. Дана бросилась к группе целителей, хотя те и так стали быстро стягиваться в единый кулак, который никто бы не смог даже ущипнуть. Тогда как все остальные рывком рассредоточились на выгодных для обороны позициях. Даже Василий со стоном грохнулся с кровати на землю и стал наводить одной рукой автомат на цель.
   Разве что лишь сам Торговец замер на месте, внимательно вглядываясь в приближающихся всадников и громко выкрикивая распоряжение:
   – Без моей команды не стрелять!
   А когда сотне осталось преодолеть последние десятки метров, радостно заулыбался и быстро вышел за круг повозок, решительно поднимая вверх правую руку. Идущие галопом животные сразу стали резко замедляться, затем вообще перешли на шаг и метров за пять до стоящего с поднятой рукой графа покорно встали после зычной команды. Тотчас командир всадников, красующийся рыцарским облачением, спрыгнул на землю и устремился к хозяину этих земель, на ходу срывая с себя шлем и восклицая:
   – Ваша светлость! Вот уж не ожидал такого сюрприза! Что же вы не предупредили?
   – Ах, маркиз! Я здесь скорее по воле сложившихся обстоятельств!
   Мужчины коротко обнялись и стукнули друг друга ладонями по плечам в приветствии.
   – Но какими судьбами вы тут оказались?
   – Возле вас случайно, граф, но в данной местности – по делу. Двигаемся к Шецкому озеру, возле которого появилось несколько разбойников и уже пару недель терроризируют тамошние деревеньки и хутора. Хотим сделать облаву с засадой и одним ударом покончить со смутьянами. Как раз двигались по тракту, когда нам наперерез выскочил посыльный от косарей и рассказал, что масса неопознанных людей вытаптывает ваш лучший заливной луг. Обоз оставили на месте, и сразу сюда.
   – Благодарю, маркиз! Вы и в самом деле великолепно справляетесь с заботой об этих землях.
   – Ну что вы, ваша светлость, это для меня огромная честь – опекать лучшее хозяйство в империи. – Кажется, маркиз постепенно приходил в себя от такой неожиданной встречи и попытался перевести немедленно разговор на самые животрепещущие для него проблемы: – Тем более что здесь происходят настоящие чудеса! Мы достигаем при сборке урожая невиданных результатов! Разрешите, я вам хотя бы в двух словах перечислю наивысшие результаты…
   Но как раз в этот момент к ним приблизилась группа из трех человек, и Торговец с просительными нотками перебил своего высокородного управляющего:
   – Маркиз! Давайте поговорим о наших делах в расположении поместья.
   – Но как же так?! – с горечью обвиненного в бесплодии отца десятка детей воскликнул рыцарь. – Я вас уже три месяца не видел! Да и то последний раз мы только поздоровались на бегу.
   – Каюсь. Стыдно. Осознал. Но… некогда! – с досадой кривился граф Дин Свирепый. – Поэтому сейчас разрешите вас представить друг другу. – Он повернулся к подошедшим, вначале называя младшего по рангу: – Прошу любить и жаловать, маркиз Дриено Гаспи, мое доверенное лицо, уникальный хозяйственник и отличный воин в одном лице, управляющий этими огромными землями, которые по размерам сродни хорошей провинции. А это верховный целитель Свирепой долины Тител Брайс и целители третьего уровня Андорра Фаталиди и Деймонд Брайбо.
   Кажется, подобное представление вогнало маркиза в шок, потому что он замер, не зная, что ему делать: то ли кланяться, то ли падать на колени. Для дворянина империи Рилли встреча с целителем даже второго уровня считалась необычайной редкостью, а знакомство – великой удачей. А тут сразу такое событие, сопоставимое, пожалуй, лишь со встречей на лесной тропе с самим императором.
   Видя явное замешательство, ректор академии сразу перешел к делу, наметанным глазом окидывая сотню воинов на разгоряченных скачкой лошадях:
   – Маркиз, нам может понадобиться вооруженное оцепление. Вы готовы?
   Как ни хотелось Дриено Гаспи раболепно гаркнуть: «Так точно!», дисциплина взяла верх и он беспомощно перевел взгляд на графа. Тот удивленно пошевелил бровями:
   – Чего это ты оцеплять надумал?
   – Как, тебе еще не доложили? – Ректор строго оглянулся на толпящуюся возле кровати «третью». – Допрошенные жрецы каравана показали, что по дороге с севера движется еще один караван, но вдвое больший. По расчетам, он должен прибыть к Воротам на сутки позже захваченного тобой.
   – Ну и?.. – протянул Светозаров, догадываясь, к чему клонят целители.
   – Давай второй караван тоже сюда! – потребовал Тител. – Мне кажется, теперь мы справимся с охраной играючи. Впоследствии ларцы нам тоже раскроют свои секреты в обязательном порядке. – Заметив, что Торговец стоит в сильном раздумье, верховный целитель с хрустом заломил свои длинные пальцы и перешел с приказного тона на униженно-просительный: – Если тебе, конечно, силенок хватит. Но ты, Дин, постарайся. Сам ведь понимаешь, насколько это важно во всех отношениях.
   Граф со вздохом полез в один из карманов и достал зеленый кристалл-накопитель из своей Башни. Покрутил его в руках, опять покривился, а затем требовательно уставился на ректора:
   – Но я после этого останусь как выжатый лимон. Придется мне опять нырять.
   – Да сколько угодно! Ныряй, пока не поплохеет! Хоть… хоть…
   По мере произнесения этих восклицаний праведник науки начал осознавать, что от высокого качества суспензии в бассейне под вертушкой мало что останется после частых заборов энергии. А вот восстановится она после этого или хотя бы останется на прежнем уровне, он выяснить со своими последователями еще не успел. Поэтому сейчас в нем боролось сразу несколько сущностей, желающих и шкатулки все до единой выкрасть из Успенской империи, и суспензию в бассейне сохранить в максимальной неприкосновенности хотя бы до окончания основных изысканий.
   Поэтому он довольно несуразно стал отмежевываться от вырвавшихся обещаний:
   – Хоть… целых пять минут!
   Ответное требование прозвучало жестко и безоговорочно:
   – До полной зарядки!
   Взгляд Титела Брайбо стал наливаться ледяной сталью. Но стоящая сбоку Андорра вовремя остановила готовую вот-вот начаться перепалку. Она легко прикоснулась к локтю своего наставника и учителя и деловым голосом напомнила:
   – Кстати, мы ведь хотели просить графа выделить средства и место для возведения второй вертушки.
   – М-да! – с досадой крякнул высокий и нескладный фигурой ректор. Враз припоминая, кто на самом деле истинный хозяин и вертушки, и вообще всей Свирепой долины. – Нам бы и в самом деле пора… – Он махнул своими длиннющими руками в стороны, чуть не ударив целителей третьего уровня. – Пора расширяться. Так что вторая вертушка нужна в приоритетном порядке.
   Теперь уже Торговец на него смотрел с решительной яростью падающего в финансовую пропасть человека, в глазах которого щелкали, перемножаясь, миллионные цифры. Он даже рот приоткрыл от такого требования и, только когда шумно сглотнул, просипел:
   – Так мы эту вертушку сколько лет строили! Ты хоть помнишь, сколько средств туда ушло? А всего остального?
   – Да помню я, помню! – задергался от неприятных воспоминаний Тител. – Но во второй раз у нас на добрую треть дешевле получится. Да и сроки строительства чуть ли не вдвое сократятся. Мы уже примерно прикинули…
   – Ха! Они уже прикинули! – возмущался граф Дин, позабыв о стоящем у него за спиной маркизе Гаспи. – Небось, уже и кошелек мой пересчитали?
   По стыдливо отводящимся взглядам пары наставник – ученица понял, что и в самом деле посчитали.
   – Кто бы сомневался! Но тогда почему я не могу заряжать свои кристаллы сколько мне необходимо?
   – Да что ты как ребенок! – сразу оживился легендарный целитель, догадавшись, что идея со строительством второй вертушки не была сразу отторгнута безапелляционно, а значит, осталось только надавить как следует и вопрос будет решенным. – Заряжай себе на здоровье, сколько хочешь.
   Торговец покачал осудительно головой в ответ на подобные вымогательства и повернулся к маркизу:
   – Дриено, начинайте оцепление вот того участка луга. С таким расчетом, чтобы у вас в момент появления здесь вдвое большего каравана оказалось примерно по пять воинов на каждую повозку. Прикиньте интервал. Каждую вашу группу будет прикрывать один или двое целителей. Татил, Андорра, распределяйте своих. Воинов с Земли я поставлю в центр каравана. И учитывайте, что вместе со жрецами сюда могут попасть и обычные путники или магирики. Дорога все-таки…
   Все стали расходиться, когда маркиз, схватившись за узду подведенного к нему коня, все-таки решился спросить:
   – Но где они возьмут столько целителей?
   – А тут почти все такие. Или второго, или третьего уровня. В том числе и дети.
   Надевая шлем и раздавая команды своим воинам, Дриено Гаспи несколько раз ударил себя по лбу кулаком, словно вколачивая во внутренности только что услышанное утверждение.
   Вскоре желаемое построение на отведенном участке огромного луга завершилось, а основной участник предстоящего спектакля исчез в легком мерцании. Все-таки место для переноса он выбрал непосредственно на самом створе между пространствами. А после пятиминутного настороженного молчания в строго выверенном порядке движения каравана на скошенной траве стали появляться повозки, запряженные попарно отличными обозными лошадями. Причем сразу по каждой паре животных бил заклинанием повиновения высоченный ректор с тройкой самых младших студиозов академии. Лошади замирали, как парализованные, не пытаясь ступить и полшага.
   Вот со жрецами получилось несколько сложнее. Невзирая на строжайшие приказы лечь на землю и заложить руки за голову, около половины попытались оттянуться к центру и там организовать совместное магическое сопротивление. С такими не цацкались: лишь только следовал шаг в сторону остальных, как сразу гремели выстрелы и свистели тяжеленные бронебойные стрелы. Ни о каком отпоре со стороны вышколенной охраны в такой ситуации не могло быть и речи. Видя бессмысленную гибель своих соратников и во много раз превосходящие силы таинственного противника, остальные жрецы просто падали, прекрасно осознавая, что они уже неизвестно где. Скорее всего, в очень теплом климатическом поясе.
   Из пятидесяти пяти жрецов сопровождения пало по причине собственной глупости и чрезмерного усердия шестнадцать человек. Все остальные вскоре оказались связаны и закреплены в распятом виде к колесам повозок, в отдельности друг от друга как минимум на пятиметровом расстоянии. А уже потом приступили к тщательному обыску каждого и предварительным допросам.
   Попутно с караваном попали в торнадо переноса и более двадцати гражданских путников. Одна карета, две крестьянские телеги, парочка всадников, а остальные пешие. Всех их собрал в отдельную кучку Деймонд Брайбо и с неожиданным ораторским энтузиазмом принялся доводить до обывателей Успенской империи истинную правду об остальном мире и подлости жрецов, обкрадывающих младенцев. Этих людей после психологической обработки решено было перекинуть обратно на тракт.
   Всего этого Дмитрий уже не видел. Как только стихли выстрелы и перестали свистеть стрелы, он сразу покинул луг, на последних крошках своей собственной энергии поспешив в Свирепую долину. На выходе из зала к лифту его встретила целая делегация ребятишек и девочек, которые со слезами на глазах стали жаловаться. Что, дескать, их вызвали на важное дело, а потом не дождались и бросили. Все кричали наперебой, пытаясь доказать, что они просто не были в состоянии физически успеть за такое короткое время сбора к нужному месту. В отчаянных попытках хоть как-то успокоить растревоженных несправедливостью студиозусов граф Дин махнул рукой и выкрикнул на весь коридор:
   – Ладно! Все, замолчали! Когда поднимусь обратно, ждите меня здесь. Заберу вас к вашему ректору, и пусть сам разбирается с вашими опозданиями. У вас есть двадцать минут, чтобы приготовить себе в дорогу по рюкзаку фруктов, учитывая, что придется не только самим поесть, но и старших учеников академии угостить.
   Когда створки лифта за ним закрывались, их чуть не продавила внутрь волна радостного вскрика и топота множества ног, понесших полные энтузиазма тельца к заданной цели. Через пару секунд Светозаров уже пожалел о своей команде, с нервным вздрагиванием представив, что через пять минут будет твориться на кухне и в подсобных складских помещениях. Шеф-повар обязательно потом устроит грандиозный скандал с угрозами все бросить и уйти в отставку, управляющий тоже потеряет весь свой лоск и степенность, когда с заиканием станет перечислять очередные убытки внутреннего интерьера замка, а домоправительница схватится за сердце и примется причитать, что на этой нервной работе ей даже умереть не дадут спокойно.
   «Ну да! – Неожиданно Дмитрия пробило на нервный смех. – Попробуй тут умереть, если ее успевают реанимировать, взбодрить и унять любые боли еще до того, как она начинает о них думать! Ха-ха! И ей еще не нравится место работы? Хотя понять ее можно, по замку всегда ходят все, кому хочется. Но с другой стороны, как же можно восполнить этим детям их трудности проживания вдали от родных, любимых и близких? Что им может еще заменить бесшабашное брожение по соседним улицам родного города, купание в водах безымянной речушки с товарищами детства или брожение по дикому и таинственному лесу? В долине всего этого нет, даже солнце тут никогда не светит, так что гуляние по замку – лишь мизерная компенсация за утраченные по моей вине детские радости и невинные подростковые развлечения. Ну подумаешь, разобьют что-то… так сами потом еще лучше что-нибудь сотворят в сотрудничестве со скульпторами и художниками».
   Он замер на самом бортике бассейна, вспоминая жуткую боль, еще недавно корежащую его сознание, и поэтому на этот раз опускался в суспензию не так резко. И только после третьего глубокого вдоха осторожно встал ногами на дно. Боль, конечно, пришла, и весьма знакомая, но с несколько иными приоритетами. Словно уже тренированное тело выкручивали, вминали кулачищи опытного массажиста. Жутко неприятная процедура, но от сознания дальнейшего состояния благости и удовольствия в такой момент стоически терпишь дискомфорт и подспудно осознаешь приятность таких действий.
   А может, и позиция «стоя» способствовала лучшему восприятию вливающейся в него энергии. Но умирать от боли или выпрыгивать наружу с помощью перехода на этот раз не пришлось. Мало того, Торговец решил дождаться окончания всех неприятных судорог, ломки и болезненных импульсов, пронзающих порой тело от пяток до теменной части черепа. Когда боли прошли, а дыхание стало спокойным и размеренным, достал все три кристалла и стал прямо в суспензии их рассматривать. И пожалуй, впервые для себя заметил странное свечение в виде радужной оболочки вокруг каждого драгоценного камня. Из чего понял, что зарядка прошла по максимуму и находиться лишнее время на дне бассейна бессмысленно.
   Когда он выбрался по ступенькам наверх, то разноцветное сияние вокруг камней погасло, но их наполнение чувствовалось каким-то иным чувством, которое Дмитрий для себя называл восьмым и классифицировал как умение определить зарядку любого технического или магического устройства. Причем если раньше восьмое чувство проявлялось всего лишь минимальной своей потенцией, то сейчас можно было пользоваться им в полной мере. Наверное, даже определить мощность в процентах любого источника любой энергии или аккумулятора. Вплоть до пуговичной батарейки для наручных электронных часов.
   Подобное осознание такого странного умения развлекало Светозарова всю дорогу наверх, но, когда створки лифта открылись, он насторожился по причине полной тишины. В коридоре почти никого не было, лишь десяток-два учеников, маячащих где-то в отдалении. А потом и причина стала ясна такого поведения: собравшиеся в зале дети стояли чуть ли не строем. С переполненными рюкзаками на плечах и готовые к любому подвигу или приключению. Глядя на детские личики, такие сосредоточенные и нахмуренные, но в то же время одухотворенные и жаждущие, граф Дин громко рассмеялся:
   – Не могу сказать, что там совсем уж безопасно, но думаю, среди старших товарищей по академии вам ничего не грозит. Понятно, что и слушаться вы их будете безукоризненно.
   Полное молчание в ответ подразумевало подобное поведение в любом случае.
   – Вот разве что вас как-то слишком много… – засомневался Торговец, прикинув, что в зале собралось более трех десятков детей разного возраста.
   С пояснениями выступил вперед тот самый восьмилетний мальчуган с Земли, который ввел такое понятие возле вертушки, как «Качай его!». За ним чуть ли не сразу по прибытии в Свирепую долину закрепилось определение истинного лидера, настолько Виталий Кутушев выглядел решительным, настойчивым и сообразительным в любой ситуации. Словно в теле мальчика обитал некто более старший и умудренный опытом.
   – Ваша светлость, сюда допущены лишь целители второго и третьего уровня. Вполне понятно, что уважаемый ректор в спешке не мог сразу перечислить все остальные имена, да и посыльные могли что-то напутать. Поэтому для исключения всяких обид и недоразумений собраны все, кто свободен от дежурств и нарядов по академии.
   – М-да, земляк, логично излагаешь, – похвалил граф мальчугана и предупредил всех остальных: – Ну тогда держитесь и прикройте хотя бы немного глаза, отправляемся!

   Центр луга теперь уже оказался вытоптан настолько основательно, что с трудом верилось в недавно здесь еще торчащую стерню. Новая группа детей с легким громыханием появилась из подпространства чуть ли не рядом с кружком самых авторитетных помощников и последователей Титела Брайса. Каждый из них что-то доказывал другому, держа в руках по ларцу Кюндю. Причем никто не хотел признавать свои действия неверными, хотя до сих пор еще ни одного дара выпустить «на свободу» не удалось.
   – Принимайте помощников! – громко воскликнул Торговец, после того как почти все повернулись в их сторону. – А кто хочет подкрепиться, может угощаться доставленными фруктами.
   – Хм! – Ректор досадливо скривился. – Да ты никак решил всю академию сюда перенести? – Но тут же нервно махнул ладошкой в сторону второй, в отдалении стоящей горки ларцов, которую окружали младшие ученики. – Пусть туда к работе подключаются, их сверстники им все объяснят. А у нас под ногами не путаются.
   Притихшая ребятня сразу поспешила на указанное место, но уже там себя сдерживать не стали. Вскоре именно оттуда шел самый громкий шум, разносившийся наверняка по всем принадлежащим графу Дину Свирепому окрестностям.
   Тогда как Светозаров опять собрал группу вокруг уложенного на железного коня Василия.
   – Итак, с данной задачей мы справились, но вот с вершиной Прозрения придется все рано разбираться. Поэтому немедленно переношу всех здоровых обратно в пещеру, и постарайтесь завтра с утра отправиться к черному монолиту на разведку. Я сейчас останусь с вами и проверю свои возможности по подглядыванию прямо из пещеры в сторону монолита. Как-то не догадался это сделать сразу, когда побывал там в последний раз. Вдруг вам и идти туда не придется.
   – Да нам не трудно, – живо отозвался Петр. – Разминка перед получением баронского титула никогда не повредит.
   – Ах да! – улыбнулся Дмитрий при таком прозрачном напоминании. – Считайте, что титулы вы уже заслужили. Теперь работаете на дополнительные привилегии и добавочное денежное вознаграждение. Но если кто не желает возвращаться в пещеру, может оставаться тут вместе с раненым.
   – А кто здесь раненый? – пробормотал старший группы с искренним удивлением и уселся на кровати. – Мне с Сильвой для свадьбы любые привилегии пригодятся.
   – Да нет, вы и так уже все заслужили, мне хватит двух добровольцев, да и то в том случае, если я сам все как надо не высмотрю прямо сейчас.
   Все пятеро как-то поникли, а потом Дана спросила:
   – Но у нас же есть право выбора?
   – Так я вам об этом и толкую!
   – Значит, мы возвращаемся все в пещеру. А там дальше видно будет, – решительно провозгласила целительница. – Да и раненым работа найдется в случае нашего отсутствия: будут нам торжественный обед готовить.
   – Ага, Василий умеет… – с вожделением и демонстративно облизнулась Сильва.
   – А кто кровью поливать будет? – Курт при этом с готовностью протянул руку. – Могу и я. Давно чуток освежиться кровопусканием надо.
   – Да нет… мало ли что, – возразил Светозаров, осматриваясь вокруг и с удивлением обнаруживая, что вдова находится почти рядом. При этом с ожесточением спорит с маркизом Гаспи:
   – Не может такого быть! Я сама занималась много лет хозяйством в нашем поместье, но такого абсурда еще не слышала. Да тебя любой землепашец заплюет!
   – Если большинство заблуждается, то это не значит, что все они правы! – с горячностью отвечал тот. – И тебе будет достаточно проехаться на соседние поля и посмотреть на урожаи: они как минимум в два раза больше, чем на пахотных землях.
   – Да не бывает такого! – чуть не подпрыгивала вдова, тыча пальцем себе под ноги: – И здесь без плуга обошлись?
   – Конечно. Только боронование. И посмотри, какая земля мягкая и пушистая. А все потому, что сохраняется плодородный слой в своей истинной природной ипостаси. И такое состояние земля приобретает за шесть долгих лет трепетного ухода. А вот если…
   Дальше прислушиваться к спору было некогда, и владелец местных земель их оборвал:
   – Сударыня, попрошу прекратить спор и присоединиться к нам.
   Взъерошенная вдова оставила растерянного маркиза и чуть ли не подбежала к кровати, жалуясь на ходу:
   – Он такую чушь рассказывает!
   – Его рассказ – чистая правда, – категорически заявил граф. – И я даже вас оставлю под присмотром его светлости на пару дней, чтобы сами убедились. Но сейчас нам надо как можно больше кровяных разводов на простыне и одеяле. Раненых среди нас достаточно, но вот добавка такой пылкой, горячей крови очень желательна.
   Без лишних вопросов вдова взгромоздилась ногами на кровать рядом с Василием и полоснула по руке снятым с пояса кинжалом. И тут же стала деловито поливать, где ей показывали.
   – Эй, не так резво, красотка, – восклицал Дмитрий, занимая свою позицию рулевого в головах кровати. – Мы еще даже не уселись на свои места. – Но когда все закрепились, вдруг передумал: – И вообще, спрыгни пока. Вначале без тебя попробуем.
   Вдова пожала плечами, соскочила и, зажимая кровотечение, отошла чуть подальше, к замершему от такой сцены маркизу. Заметив его взгляд, граф рассмеялся:
   – Дриено, присмотри пока за этой красавицей! Но учти – она жутко ревнивая и пламенная особа. Может испепелить вокруг себя все, до чего дотянется. А мы… попробуем без нее.
   Получилось. И опять неприятный скрежет челюстей по железу, и опять яростный хрип взбешенных обитателей подпространства. Хотя во второй раз всем показалось, что шакалов стало несколько меньше.
   Что и высказала первой Сильва, когда они рассмотрели вокруг себя стены знакомой пещеры:
   – Если количество шакалов постоянно, то их довольно легко уничтожить.
   – Ага, а кто тогда нам поможет добраться до пещеры? – задала резонный вопрос Дана. – Хотя, конечно, не мне судить, может, эти хищники здесь и ни при чем.
   На что Светозаров демонстративно развел руками и пожал плечами:
   – Если бы все знать заранее и с уверенностью… – Затем напоролся взглядом на лежащих на лавке голову и два шакальих тела и задумчиво пробормотал: – Куда бы их забросить для изучения?
   Тогда как Курт с Петром бросились проверять запоры на двери и внутренности пещеры, Сильва подошла и поковыряла кинжалом в пасти одного из волков:
   – Да за такой экземпляр любой институт никаких денег не пожалеет, а если еще и намекнуть, где это зверье захвачено…
   Она своей простой фразой подсказала Торговцу невероятную мысль:
   «Раз существуют эти вот шакалы, то, вполне вероятно, существуют и другие животные. Только вот откуда они могут взяться? Неужели из смеющегося тумана, что струится в тоннелях Перекрестка? Там ведь каких только хрипов и рычаний не раздавалось при первых вылазках. Но если эти тела изучить, то может появиться шанс найти некие связи между моими возможностями перемещения в иные миры и этими шакалами. А уже тогда с большей уверенностью пытаться кого-нибудь еще научить этому великолепному дару… – До сих пор все попытки Светозарова обучать, объяснять и экстраполировать свои умения на других людей не завершались успехом. Даже такие выдающиеся и феноменальные маги, как тот же верховный целитель, ни створов не видели, ни грань между миром и вихрящимся подпространством не замечали. Что уж там говорить про обычных людей. – Следовательно, мне эти туши и голову желательно отдать в самые надежные, умелые руки наиболее сознательных исследователей. И лучше всего в академию. Или пусть Аристарх с Флавией тоже покопаются? Хм! Лучше всего дать каждой группе по одному шакалу. А голову… ладно, чуть позже решу».
   Он вышел из минутной задумчивости, отвел взгляд от туш подпространственных хищников и сразу получил доклад Курта:
   – В пещере все тихо, снаружи тоже. Мулы за мое отсутствие проголодаться не успели. Есть еще парочка часов до ночи, для визита по соседям.
   – Ага, тут, значит, уже полный вечер, на лугу в Рилли уже утро давно в разгаре… Ладно, сейчас я взгляну на этот монолитище вблизи, а потом решим о твоей прогулке.
   Торговец не стал укладываться на порядком испачканную и кровью и грязной обувью кровать, а привычно улегся на одеяла под стеной. Закрыл глаза и стал время от времени вздрагивать всем телом. Некоторое время воины «третьей» наблюдали за Светозаровым, пока Сильва не пробормотала:
   – Такое впечатление, что он ночной мотылек и со всей силы бьется в прозрачное стекло настольной лампы…
   – Действительно, – согласился Василий. – Может, у него сил не хватает?
   Оказалось, что их работодатель расслышал каждое слово, потому что минут через пять резко сел, ожесточенно потирая обеими руками виски и выговаривая каждое слово с каким-то остервенением:
   – Это ты правильно подметила: и в самом деле как мотылек об стекло бьюсь. Словно еще какая-то преграда стоит сразу за последней ночлежной долиной. Ничего не вижу, но словно слепой в стену утыкаюсь. И сил у меня предостаточно…
   – Так чего мы мучаемся? – воскликнул Петр, устанавливая большой казан на толстенную глиняную треногу. – Седлаем знаменитую кровать – и в бой! Рюкзак с толом с собой, остальную взрывчатку тоже. Кидаем вначале гранаты во все щели и дыры, а потом старательно взрываем самое-самое. А?
   – Ну, во-первых: еще не факт, что наш уникальный конь и дальше проскачет. А во-вторых, надо вначале это «самое-самое» рассмотреть и понять, где оно находится. И что собой представляет.
   – Проще не бывает, – заверила Дана. – Ранним утром мы с Петром отправимся в разведку и уже после обеда наверняка вернемся. Думаю, что на камеру снять внутренности вполне получится, а уже тут на месте спокойно рассмотрим самые мелкие детали. Экран бы только большого формата.
   Торговец размышлял недолго.
   – Добро! Тогда отдыхайте и набирайтесь сил. – При этом он с завидной легкостью покидал тяжеловесные тела шакалов на кровать. – А я завтра постараюсь успеть к обеду с полной загрузкой кровати. Если она выдержит, то, может, что из тяжелого оружия сюда закину. Вдруг и в самом деле придется тракт перекрыть.
   – Эх! Сюда бы пушку большого калибра! – загорелся идеей Петр. – Да ввалить бы прямо отсюда по этому монолиту!
   – Ну да, а они как ввалят в ответ чем-то похлеще! – резонно осадил товарища Василий. – Сам ведь трепался о каких-то марсианах, так что понимать надо, у них любое оружие может быть. И ведь недаром они вокруг карантинную зону без оружия создали. Значит, опасаются коварного нападения…
   – Вот именно! Защищаться им нечем.
   – Да им просто не хочется шарахаться от каждого паломника. Зато во всех остальных случаях они могут ударить неведомой силой в ответ. Так что логичней всего будет изначально нанести максимальные повреждения монолиту взрывами, а уж потом попытаться обстрелять с дальней дистанции.
   Уже сидя на кровати, Светозаров был вынужден согласиться с рассуждениями старшего группы. Если в инородном каменном теле и в самом деле окопались некие инопланетные силы с высокотехническим вооружением, то от них можно ожидать любой пакости. Вплоть до применения оружия массового поражения, коего в иных мирах хватало с избытком.
   Так что первоначально следовало если не просмотреть все внутренности тщательно, то хотя бы составить минимальное мнение, что и как в этом черном монолите творится во внутренностях. А уж потом принимать решение: взрывать или обстреливать. Но уже в самый последний момент перед уходом ему припомнились сотни магириков, бредущих в обоих направлениях по тракту:
   – Да и людей невинных желательно в момент взрыва от вершины Прозрения отвести. Думаю, в этом деле поможет пропажа двух караванов. Наверняка жрецы очумеют от этого события и перекроют тракт.
   Дана улыбнулась:
   – Еще лучше будет, если мы Ворота повредим. Когда я с Деймондом там проходила, сразу ориентировку по этому вопросу сделала.
   Дмитрий не сдержался от похвалы:
   – Отлично! Скорее всего, так и поступим. Тем более что я этот трюк могу проделать прямо отсюда.
   – Правда?
   – Конечно правда. Все, я исчезаю! До встречи!
   Обратный переход из внутренностей горного массива Бав-ванди прошел вновь без малейших осложнений. Даже трупы шакалов не привлекли их живых собратьев к чудесному железному коню. Тем самым добавляя Торговцу новой головной боли в попытках определить самые первоочередные направления в исследовании творящихся вокруг него феноменов.
   На луг, используемый в качестве полигона под открытым небом, он прибыл лишь взглянуть, как движутся исследования с ларцами Кюндю. После чего намеревался сразу же поспешить в Ягоны, а потом на Землю. Дальнейшие поиски Александры не следовало приостанавливать даже на минуту, тем более что у него уже возникли некоторые идеи, как с помощью средств массовой информации дать знать своей любимой, что он жив и ведет ее интенсивные поиски.
   Как показалось на первый взгляд, никаких изменений в лагере не произошло. Разве что вдова Бейла, с уже залеченной рукой, не так интенсивно возражала маркизу Гаспи. Скорей внимательно слушала о чудесах самого верного способа получить от грунта наивысшие урожаи при правильных системах ухода за полями и садами. Кажется, цифры женщину впечатляли, а ее расширенные и от этого умопомрачительные глаза вдохновляли маркиза еще больше. Не ровен час, вчерашняя каторжанка западет в душу жутко придирчивому по отношению к женщинам управляющему и тот получит в собственное владение «атомную бомбу» в юбке и с рапирой. Вот это получится смесь!
   Обрадовавшись, что на него почти никто не обратил внимания и никто не бросился решать важные вопросы, Дмитрий уже собрался двигать в королевство Ягонов, как вдруг стало на душе несколько тревожно. Подобный синдром бывает, наверное, у каждого учителя, когда в разгар большой перемены вдруг на школьный коридор опускается тишина. Сразу тревожно бухает сердце с единственно верным выводом: «Что-то случилось!»
   Так и тут, постепенно стали затихать голоса в младшей группе учащихся академии. Там что-то явно произошло! Но, даже встав на кровати, Торговец не смог рассмотреть происходящее возле второй горки с ларцами столпотворение, мешала ближайшая повозка. Поэтому он соскочил вниз и бегом поспешил к месту событий. Успел вовремя. Уже и ректор приближался к замершей группе малышни, которая во все глаза уставилась на своего восьмилетнего лидера.
   А тот вел себя несколько странно: весь покрытый мелкими капельками пота, Виталий Кутушев делал странные взмахи обеими сжатыми вместе ладонями, словно пытался что-то подкинуть. Или отбросить от себя. Или от чего-то избавиться.
   И только присев возле мальчугана на корточки, граф Дин осознал, что произошло: в руках у Виталика переливалось нечто полупрозрачное и мерцающее. Дар! Ему удалось вынуть из ларца Кюндю врожденный дар одного из обкраденных младенцев.
   Но вот дальше вынимания дело не шло. Мало того, ребенок явно находился в трудном состоянии, словно сражался с чем-то невидимым и тяжелым. Светозаров постарался накрыть своей ладонью обе детские ручонки, но вздрагивание тела ребенка так и не прекратилось.
   – Что? Что с тобой происходит?! – горячо зашептал он прямо в детское ухо и с удивлением понял, что смотрящий на него ребенок с трудом его осознает.
   – Ваша светлость… – хрипел малыш. – Мне очень тяжело и всего колотит. Оно меня поймало и теперь держит за руки… Я сейчас умру…
   С другой стороны от мальца рухнул на колени Тител, но ни его прикосновения, ни магические посылы не смогли изменить ситуацию.
   – Да что же это такое! – бормотал ректор. – Ничего не пойму! Словно я стал бессильным младенцем… Дин, тут надо докричаться до малыша! Скорей всего, его блокирует нечто психологическое. Следует как можно быстрее преодолеть барьер отторжения и отпустить дар на свободу. Ну! Шевели своими мозгами! Чего ждешь? Видишь, он ведь только на тебя смотрит!
   Действительно, казалось, что в этот момент маленький целитель смотрел и видел только одного своего любимого графа. Родители малыша погибли три года назад, и, пожалуй, только Светозаров и мог считаться новым крестным отцом ребенка. Да и не крестным тоже.
   – Виталик, ты не можешь отпустить эту штуку?
   Легкое мотание головы.
   – Тогда просто положи ее обратно в ларец.
   Всплеск испуга в глазах, показывающий, что такое движение неверно.
   – Попробуй передать дар мне. Ну, разжимай ладошки…
   Очередная болезненная судорога по худенькому тельцу.
   Что-то страшное и цепкое мешало расстаться побелевшим пальчикам со вполне безобидным и благоденственным даром. И тут в мысли Дмитрия прорвалось одно ранее воспоминание детства, когда он с такими сверстниками, как сейчас этот малыш, гоняли по крышам голубей. И то непередаваемое чувство восторга, когда пожилые польские голубятники давали иногда в руки трепетное тельце породистого голубя и разрешали его выпустить в небо. Только от этих ярко представленных картинок все внутри Светозарова сжалось, словно перед прыжком в пропасть, и он одним импульсом послал все свои воспоминания в широко раскрытые от боли и отчаяния детские глаза.
   – Представь, что это голубь! И просто его отпусти! Пусть летит на свободу, – страстно зашептал он. – Или летит к себе домой…
   Виталик вздрогнул еще раз, а потом легко раскрыл ладошки. Из них, словно маленькая взлетающая звездочка, взвилась к небу пульсирующая точка и скрылась в бездонной синеве. Причем уходила она по дуге в западном направлении.
   Но не успели еще все отойти от увиденного и только что пережитого, как мальчик громко рассмеялся и запустил руки в раскрытый перед ним ларец.
   – Это ведь так просто! – радостно воскликнул он, подхватывая сразу все девять оставшихся даров и с ликующим восторгом подбрасывая их к небу. – Летите! Летите домой и берегите своих хозяев!
   Теперь уже целых девять пульсирующих точек вонзились в синеву небосклона. А Виталий Кутушев уже тянулся к новому ларцу:
   – Смотрите, как это просто! Сейчас я вас всех научу!

Глава 31
Горячий след

   На этот раз в просторной палате дворцового госпиталя Бонзай Пятый решил дождаться своего друга лично. Причем старался совмещать при этом приятное с полезным: не просто ждал, а делал это в окружении своей семьи и подбрасывая на руках свое любимое чадо. Что в этом времяпрепровождении было полезное, а что приятное, король и сам бы разделить не смог. Просто так сложилось, и все тут!
   Естественно, что нарушать сложившуюся идиллию кому бы то ни было самодержец запретил. К нему в данный момент могли пройти лишь министр внутренних дел да пара придворных шафиков. Чем последние двое беззастенчиво и воспользовались. Они, в принципе, если уходили отсюда по срочным делам, то ненадолго. Сейчас их магичества находились в палате не по причине экстренных обстоятельств или желания полюбоваться на королеву с дитятком, а тоже в ожидании главного королевского шафика. Правда, вели себя при этом очень скромно, присевши на лавку в дальнем углу палаты и тихонечко перешептываясь между собой.
   В первый момент, когда появившаяся из подпространства кровать глухо стукнула ножками о пол, все с некоторым облегчением вскочили на ноги. Но уже в следующих движениях королева Власта перехватила ребенка из рук мужа и встала у него за спиной, а оба придворных шафика, двигаясь к центру, криками постарались привлечь внимание именно к себе.
   – Эй! Ты кто такой?! – Аристарх с замахом держал готовый для броска кинжал.
   – И как сюда попал?! – Кончик рапиры Флавии подрагивал в боевой готовности.
   Потому что с кровати спускался никому прежде неведомый мужчина. Зато первые слова заставили присутствующих замереть, слишком знакомым оказался голос:
   – Ну и чего так переполошились? Чуток изменил лицо, и сразу готовы зарезать, как последнего воришку. Ваше величество, вы сегодня, как всегда, очаровательны! – воскликнул незнакомец, без всякого страха или почтения обходя насупившегося короля и протягивая руки к ребеночку: – Ути-пути, наша прелесть! Иди к дяде на ручки!
   Все на какой-то момент замерли и затаили дыхание, ожидая, что произойдет. Но десятимесячный карапуз моментально узнал главного королевского шафика и с радостным агуканьем потянулся к нему ручонками. Уж так ласкать его аурой радости и заботы не могла даже родная мать. Почему и сейчас проворчала с некоторой ревностью:
   – Мне кажется, Дин, он тебя и с мешком на голове узнает.
   – Почему бы и нет. Ведь он меня любит, даже когда я его пугаю. Вот смотри: бу‑бу‑бу!
   В ответ малыш радостно взвизгнул и зашелся восторженным смехом. Когда дитя радуется, любая мать становится самой счастливой. Так что королева улыбку сдержать не смогла, хоть и высказала беспокойство:
   – Он потом икать станет.
   – Власта, как тебе не стыдно! – пожурил молодую мамашу Торговец, опять хмуря брови и вызывая у наследника Ягонов новый приступ веселья.
   Зато теперь и сам король в разговор вмешался.
   – Чего это ты со своей визиткой сотворил? – похвастался он новым сленгом своего государства. – Аль злыдни тебя так деформировали?
   – Зря злорадствуешь, царь-батюшка, – отозвался шафик с ехидством. – Моя визитка в полном порядке, хотя злыдней, увы, предостаточно.
   – Ты, значит, и так умеешь изменяться?
   – Нет, у меня не получается. А вот верховный целитель с десятком старших учеников сотворили на одни сутки эту подмену. Там, кстати, такое было!.. Вот вернусь, расскажу все подробно.
   – И все-таки зачем… иностранцем притворяешься?
   – Надумал просто, что в ином обличье мне по Земле прогуляться намного спокойнее будет. Александру свою разыскать надо. Она сбежала, но ведь еще не знает, что я жив остался, поэтому надо будет на ноги всю прессу поднять и телевидение.
   – Ага, хочешь ей передать какой-нибудь условный сигнал? – понял король и сразу, без перехода, деловито спросил: – Когда отправляемся?
   Быстрей всех на этот вопрос отреагировала Флавия Несравненная.
   – Ваше величество! Вы и так все дела королевства в последние дни забросили! – стала она отчитывать самодержца под одобрительное кивание королевы. – Не говоря уже о семье собственной. Поэтому не стоит рисковать первым человеком Ягонов, я с Аристархом вполне действенно помогу шафику Дину в любом вопросе.
   – А тебя, Флавия, никто и не спрашивал! – рыкнул Бонзай, недобро поблескивая глазами. – Я уж как-нибудь сам разберусь со своими обязанностями и привилегиями.
   Но придворные шафики нисколько не пугались гнева монарха. Аристарх сразу стал давить и своими привилегиями:
   – В любом случае безопасность государя зависит именно от нас. Поэтому мы имеем право в отдельных случаях даже первое лицо придерживать от необдуманных поступков.
   Король нахмурился еще больше, но начинающуюся распрю прервал сам Торговец:
   – Чего это вы все решаете за меня? Когда мне понадобится помощь, я никогда не постесняюсь ее попросить. – Затем бережно передал ребенка матери: – Власта, держи свое сокровище! – И по-дружески хлопнул короля по плечу: – Не скучай! Еще навоюемся! И не забывай, что я тебе и благодарен, и должен по гроб жизни.
   – Ой, не лги! – еле сдерживая довольную улыбку, стал укорять Бонзай. – Кто еще кому должен…
   – Я сейчас беру кое-какие вещи в Башне, – продолжил друг с иного мира, – и без всякой паники отправляюсь на Землю. А присутствие любого из вас мне на данном этапе только помешает. Аристарх, один шакал полностью в твоем распоряжении. Делай с ним что хочешь, но выясни, откуда эти твари берутся, что едят и почему у них зеленая кровь. Если вздумаешь спускаться к Перекрестку, будь предельно осторожен. Все, до встречи!
   Он отправился к выходу, но к нему сразу с деловым видом пристроилась Флавия:
   – Что там случилось с вдовой? Мне ведь надо отчитаться за убиенную узницу.
   – С чего ты взяла, что она «убиенная»?
   Дмитрий старался идти по коридорам с максимальной скоростью, но легкая как пушинка коллега не отставала ни на шаг.
   – Тогда почему я не вижу тела?
   – Пока искомое тело я оставил на том самом лугу по двум причинам: было не по пути и ей нашлось интересное занятие.
   – А вот мне заняться нечем, – стала жаловаться его давняя любовница. – По всем раскладам, подозрительная группа шафиков собралась еще оставаться в столице двое суток. Ведь они заблаговременно оплатили свои комнаты в дорогущей гостинице. Пока их не было, наши ребята запаковали в их одежду и багаж чипы, а в комнаты установили подслушивающие устройства с камерами. Так что уже сегодня поступит информация и про разговоры, и про все остальное. Но пока то да се, на пару часов я точно свободна полностью.
   Намек звучал убедительно, но Светозаров был непреклонен:
   – Скорей всего, меня почти сутки не будет. Да и в самом деле, отвлекаться на твою охрану мне будет некогда. Ты лучше тут посматривай внимательнее: вдруг эти шпионы как раз некую диверсию на эти два дня запланировали. Кто их знает… Ну и если нечего делать, вот тебе осколок того самого злосчастного монолита. На! И постарайся при нашей следующей встрече доложить об этом минерале все составляющие от а до я.
   – Конечно, если ты упрешься, переспорить тебя трудно, – на словах смирилась женщина уже перед выходом из тоннеля к самой Башне. С разочарованием покрутила иссиня-черным осколком у себя под носом и все-таки не удержалась от язвительного укола: – Когда тебе требовалось тепло моего тела, ты был не в пример сговорчивее!
   Затем обиженно развернулась и пошла обратно. Дин еле сдержался, чтобы не выкрикнуть ей вслед: «Это еще неизвестно, кому и чего больше требовалось!» Но только с досадой крякнул и поспешил в свою наибольшую крепость.
   «А вот интересно, как Флавия будет себя вести в присутствии моей любимой девушки? И как Александра на ее выпады отреагирует? Ведь, скорее всего, основной наш дом будет именно здесь. Ну и в Свирепой долине. И для безопасности любого дома я не поленюсь установить всю возможную защиту».
   Правда, после захода в свой кабинет ценнейшие кристаллы с энергией так и не решился вернуть на место. Самому пока ой как нужны.
   Первым делом приоделся «в тему». Следом приготовил ноутбук, с помощью которого имелась возможность разыскать по чипам как агента Королюхова, так и несколько его коллег по оружию. Затем заготовил и рассовал по карманам необходимое для Земли вооружение, деньги. Ну и напоследок обеспокоился должными для Германии документами. Благо выбор практически неподдельных бланков, натуральных удостоверений у него имелся огромный. Мало того, уже с фотографиями разных типов людей и с разными профессиями. В этом плане Торговец постарался заранее. Конечно, в первую очередь расчет делался на искусное гримирование под выбранный типаж, но имеющееся в данный момент лицо он заказывал ректору и его ученикам тоже с определенным умыслом. Глядящий на него из зеркала нахальный белобрысый немец с бросающимся в глаза пробором волос посредине прически очень походил на хорошо известного в городе корреспондента самой скандальной «желтой» газеты. А удостоверение личности на того имелось уже давненько. Так, на всякий случай.
   Вот этот случай и настал. Понятно, что при тщательной экспертизе масса отличий будет замечена между документом и его предъявителем. Все-таки целители лепили образ по памяти и описаниям графа Дина, не имея перед собой оригинала. Но для задержания или просто возникновения подозрений надо ведь еще обладать уникальнейшей памятью. А подобные уникумы среди полицейских встречаются крайне редко. Даже полученные за долгие годы безупречной службы навыки не всегда помогают в подобных случаях.
   Перед тем как покинуть Башню, надел на себя рюкзак, минутку постоял, припоминая, не забыл ли чего, и устремился по намеченному пути. Изначально заскочил еще раз в теперь уже пустующую госпитальную палату и подхватил тело единственного оставшегося на кровати шакала. После чего оказался в собственном доме самого техногенного мира, который ему только был известен. И самом опасном одновременно. Потому что здесь он за свою безопасность переживал больше всего. Достаточно сказать, что в мире Ситулгайна уже более сотни лет успешно пользовались телепортацией, перемещая на миллионы километров как неживую материю, так и разумные существа, коих тут насчитывалось сразу шесть видов. Но хуже всего было то, что любое передвижение Торговца фиксировалось в этом мире и скрупулезно заносилось в память транспортных карт, называемых «польеди». То есть иномирца легко засекали, за ним легко следили, но при этом ему даже не делали запретов ни на проживание, ни на мелкую торговлю. Понять такое отношение к себе, единственному разумному, который пользуется при, пускай, той же телепортации только своими врожденными умениями, Дмитрию было трудно. А доискиваться истины – страшно. Он до конца просто боялся раскрывать для себя мир Ситулгайна.
   Даже находясь в подпространстве, он частенько ощущал на себе чьи-то тяжелые взгляды, и только за тотальными границами этого мира он вздыхал с полным облегчением. А потом радовался, что предел для внутренней телепортации найденной вселенной все-таки существует.
   Но это Светозарову не помешало завести кое-какие знакомства, купить огромный дом, благоустроить его и отправить туда тщательно подобранных для работы людей из других миров. Например, своим дворецким с замысловатым именем Шалвенгройз, безмятежно живущим в огромном доме и прекрасно справляющимся с ведением хозяйства без появления хозяина чуть ли не годами, он не без оснований гордился всегда. Куда там с ним было сравниться знаменитым английским дворецким! Те Шалвенгройзу и в подметки не годились!
   Вот и сейчас, заслышав предупреждающий о визите хозяина звонок, огромный детина, свыше двух метров ростом, успел появиться в холле раньше, чем открылась дверь кабинета.
   – С прибытием, господин советник! – Его надменное, словно высеченное из камня лицо чуть-чуть склонилось вперед. – Что прикажете подавать на стол?
   При этом оставалось поражаться, как он ни на мгновение не засомневался, кто перед ним! Ведь лицо работодателя от прежнего вида отличалось совершенно.
   – Да нет, я буквально на минутку, – сразу обозначил время своего пребывания Светозаров.
   Ровный, басовитый голос служащего огласил основную новость без единой эмоции:
   – Собралось слишком много почты, требующей вашего немедленного ответа.
   – Да ладно тебе, сам как-нибудь выкрутишься! – беззаботно отмахнулся хозяин дома.
   Но Шалвенгройз не замолкал:
   – Уже девятый день вас срочно разыскивает мистер Курстюнгрьюм. Кажется, в своих требованиях встречи он переходит все рамки приличия.
   Местные зубодробительные имена этот двухметровый гигант произносил легко, словно вырос на соседней улице. А уж о правилах приличиях своего родного и этого миров мог вещать неделями, без перерыва на сон и питание.
   – Какое совпадение! Этот местный чудила мне и нужен, – обрадовался Дмитрий. – Наверняка он уже разобрался с переданным ему образцом древесины?
   – Да, господин советник. Именно это и пытается выкрикивать все время мистер Курстюнгрьюм прямо со стороны калитки.
   – Ладно, та деревяшка подождет. Тут вот для академика есть другие экземпляры для исследований. – Торговец метнулся в кабинет и сразу вышел, держа за шкуру доставленного за собой шакала. Положил его на паркет пола и сразу полез рукой в карман: – Вот, пусть исследует как можно тщательнее этого зверя и этот небольшой осколок. Наведаюсь через несколько дней.
   Кажется, невозмутимость Шалвенгройза получила маленькую трещинку, визуально давая заметить некоторое беспокойство в голосе:
   – Господин советник, в этой шкуре могут оказаться весьма живучие и опасные для дома блохи.
   – Хм! А ведь ты прав, дружище! – Дмитрий демонстративно тряхнул ладонями и вытер их о свою кожаную курточку. – Но всех блох тоже в обязательном порядке сдашь под опись академику Куртюнбруй… груму… хрьюму… тьфу ты! Язык можно сломать! Ну, ты и сам понял какому. До скорого!
   И скрылся в своем самом потайном месте дома, куда вход даже верному дворецкому был категорически воспрещен.
   Следующие шаги Светозаров совершил по Земле. Постаравшись оказаться как можно ближе к искомому госпиталю. В городе царило предрассветное затишье, но по большому счету на сонливость большинства обывателей ему было наплевать. Тем более что дежурного врача будить практически не пришлось. Тот и так лишь подремывал в приемной, а беседа с весьма известным корреспондентом его и взбодрила, и как следует позабавила. Охотник за жареными фактами угостил доктора дорогущей сигарой, незаметно просунул по столу банкноту в сто евро и начал деловой разговор заговорщицким шепотом:
   – Эта мелочь детишкам на конфеты.
   В Германии подобное подношение считалось прямым издевательством над работающим специалистом. Порой вызывали полицию даже без всякого уточнения в виде «А не ошибка ли это?». Кажется, врач тоже вознамерился сделать нечто подобное, но его опередило возмущенное восклицание:
   – Если редактор мне выдает двести евро на подкуп собеседника, я всегда себе честно оставляю ровно половину! Потому что как честный человек не могу оставить все двести.
   Подобное утверждение для любого немца звучало до банальности смешно, напряжение исчезло, и беседа пошла по нужной колее. Вскоре Светозаров уже во всех нюансах знал, как Александра здесь оказалась, что конкретно и сколько ей вкололи для успокоения и каким незаметным способом она легко покинула госпиталь. Причем сложилось впечатление, что медики от души потешались над полицейскими, которые теперь девушку разыскивают, подозревая в причастности к убийству. Все уже прекрасно знали и о тюремном подвале, и о злосчастном хиппи, который там, видимо, не одну жертву изнасиловал, и от всей души сочувствовали чудом спасшейся очередной жертве.
   Хуже всего, что почти все коллеги дежурного врача в один голос утверждали, что далеко уйти от госпиталя девушка не могла. От сделанного ей укола и любой здоровенный мужик свалился бы максимум через километр. А значит, ее сразу вывел из госпиталя кто-то из друзей или родственников и увез на машине в неизвестном направлении.
   С тем и ушел мнимый корреспондент, уверенный, что никто девушку в машину не сажал. Двигалась она, скорей всего, собственными ножками, пока с них и не свалилась под воздействием успокаивающих препаратов.
   Пришлось после этого представлять себя на месте Александры и блуждать по близлежащим улицам, которые примыкали к черному выходу из госпиталя. Район вообще оказался премерзкий. Особенно в криминогенном плане. Можно сказать, что самый плохой район данного города. Но ко всему прочему в этом же районе прекрасно сохранилась одна из давненько «замороженных» квартирок Торговца. В любом случае он здесь бывал настолько давно, что засады ожидать было бы глупо. Да и добавочная полуминутная проверка в положении сидя на коврике показала: квартирка чиста. А электронные замки если и пытались вскрывать квартирные воришки, то им явно обломалось.
   Существовали две причины, по которым Дмитрий расположился на некоторое время в квартире: следовало все-таки сделать попытку отыскать Королюхова, да и усталость прямо-таки с ног валила. Несмотря на двухразовое посещение бассейна возле вертушки и усиленное лечение огромной толпой целителей, за все время после смертельного ранения так и не удалось прикорнуть ни единой минуты. Беспамятство в госпитале короля Ягонов можно не считать. Все перипетии последних часов, даже при избытке имеющейся энергии, считались весьма нежелательным фактором для пережившего такие критические преобразования организма.
   Поэтому Дмитрием самому себе было дано слово, если ничего не получится с поисками агентов, два часа выспаться. Иначе последствия не сможет предсказать даже верховный целитель. Чуть позже выяснилось, что поспать так и не удалось.
   Подвалы под старинным и добротным зданием городского суда имелись. Причем подвалы массивные, громадные и даже почти везде освещенные тусклыми лампочками аварийного освещения. Но! Все три этажа ни единым камнем в данный момент не напоминали нечто похожее на тюремные камеры или пыточные комнаты. Само собой разумеется, что про нулевой этаж, используемый как гараж для судей и прокуроров, и вспоминать не следовало. На минус первом располагался огромный архив, на минус втором – склад всякой древней и ненужной мебели для здания суда, и на минус третьем вообще помещения стояли полупустыми. Тогда как сверка с данными по местонахождению чипов упорно показывала пребывание агента Королюхова именно под полом самого нижнего подвала. Но ниже царила полная темень, хотя и не факт, что больше пустот не существовало.
   Пришлось Светозарову идти на некую хитрость, которая в конечном счете могла неведомым врагам и раскрыть его тайные умения. Но иным путем рассмотреть более нижний уровень не удавалось. Делалось «магическое освещение» довольно просто. С помощью современных технических средств.
   В своей тайной квартире Дмитрий зажигал ярко горящую осветительную ракету, которую обычно подвешивают на парашютах при десантировании ночью, и вместе с ней нырял телом в подпространство. Вьющийся следом торнадо оставлял осветительную штукенцию в подозрительной полости, и та горела там около четверти часа. Этого времени вполне хватало, чтобы высмотреть все нужное, во время мелькания – обычного подсмотра.
   И Торговец высмотрел весьма интересную вещь. Под всем строением проходила древнейшая, давно заброшенная и неиспользуемая канализация. Но сам ход оказался в довольно приличном состоянии. Чуть позже выяснилась и вторая диковинная деталь: чипы оказались засунутыми меж камней выгнутого вверх свода. Вполне понятно, что ни тела, ни самого миллионера Бонке там не оказалось. После чего возникшая картинка вполне четко сложилась в понятную структуру.
   Скорее всего, и агента Королюхова кто-то предупредил голосом Даны об опасности. Понятно, что такой суперагент не станет тратить ни секунды на поиски путей к спасению. Они у него всегда должны быть наготове. В том числе и умение безопасно извлечь из собственного тела полные смертельного яда инородные предметы. Дальше агент поступил еще хитрее: сымитировал свой арест и запрятал чипы в такое место, откуда их не смогут достать и самые лучшие киллеры. Оставалось только удивляться жестокой предусмотрительности и уникальному предвидению своего будущего. Лоховатый на вид миллионер оказался опаснейшим противником даже для собственной конторы, которая любого своего работника держала за горло сразу несколькими ошейниками.
   Когда Светозаров все окончательно понял, его вдруг обуял странный животный страх за Александру. Если вдруг такой тип, как Королюхов, заранее и ее схватить вознамерился, то все может у него и получиться. Тем более, если он знал или догадывался о тайной тюрьме на улице Штельке да еще и установил за ней наблюдение. Перевоз Александры в госпиталь вообще проходил тогда под полным контролем, а уж последующее заталкивание почти бесчувственного тела в остановившийся автомобиль – вообще дело одной секунды. Мог и сочувствующим притвориться, родственником или близким другом. Перекинул девушку себе через плечо да так и отнес куда вздумал. Еще и громко при этом сокрушаясь и апеллируя к каждому встречному-поперечному. Мол, вот какая пьяница, наркоманка или накуренная. В данном районе такая ложь пройдет полностью незамеченной.
   Возбужденное усталостью сознание подбрасывало сцены одна страшней другой. Беспокойство нарастало, появился беспричинный страх.
   И Светозаров решил отложить сон на потом, чтобы окончательно убедиться, что Александра не заплутала в этих мрачных улочках. Ему все-таки еще хотелось верить, что его любимая где-то спряталась поблизости и просто пережидает определенное время. Если у него здесь оказалась тайная квартира, то почему бы, по невероятному совпадению, и у лучшего агента не могло отыскаться здесь чего-то подобного?
   Следовало искать. Но как только он собрался отправиться на подсмотр, определенным звуком сработал его мобильный телефон самой новейшей модели. А на экране высветились вполне понятные символы: в особнячке Казимира Теодоровича находился посторонний! И скорей всего, им мог оказаться тот самый человек, которого Торговец пытался разыскать больше всего. Славный шеф конторы Павел Павлович.
   «Вот ты и влип, зубр-ветеран! – злорадствовал Светозаров, интенсивно подключая через телефон к ноутбуку ведущийся прием с камер видеонаблюдения. – Теперь ты от меня никуда не денешься!»
   И действительно, войти внутрь дома, не нарушив при этом ни единой сигнализации по контуру, мог лишь начальник главного аналитика. По крайней мере, Казимир Теодорович утверждал именно это.

Глава 32
Окончательный провал

   Плохие сведения стали поступать на телефон Павла Павловича с завидной регулярностью. В течение последних двух часов посыпались непрекращающиеся доклады по поводу тотальных неудач групп и отдельных боевиков, участвующих в «зачистке» конторы. Даже с уверенностью зная, где конкретно находится тот или иной подлежащий уничтожению человек, киллеры не могли к ним подобраться без шума. Вполне понятно, что и сами атакующие при этом подвергались максимальному риску уничтожения, раскрытия или ареста. Так что после запросов и подробного изложения всех обстоятельств дела приходилось прежние приказы отменять. На этом фоне устранение нескольких второстепенных человек выглядело сущей насмешкой над судьбой. Такого краха в карьере великого оперативника и гения спецопераций еще не случалось.
   И к раннему утру он принял вполне здравое решение поторопить с уходом из жизни и главного аналитика. Только этого человека не хватало потерять в начавшейся вокруг непонятной возне. Вернее, не потерять, а упустить в другие загребущие ручки. Лично за себя Павлович не переживал, уйдет и проживет в достатке до глубокой старости в любом случае. А вот за дело было обидно.
   Для подстраховки вначале он послал к особняку Казимира двух лучших чистильщиков и приказал затаиться в засаде. Когда те вышли на позицию, стал названивать своему подчиненному с заранее приготовленными фразами. Когда первый раз вызов остался безответным, Павлович лишь вслух выругался:
   – Дрыхнет, старый козел!
   Но последующие попытки окатили ледяной волной беспокойства. Стало вполне очевидным, что случилось еще нечто из ряда вон выходящее. Пришлось звонить сидящим в засаде ребятам и скрупулезно объяснять, как войти в дом, не нарушив охранную сигнализацию. Но делал это шеф развалившейся конторы, уже двигаясь на автомобиле к месту событий. Остановился так, чтобы большая часть дома была отлично видна через заднее стекло его нового авто, уселся за вторым рядом сидений и принялся наблюдать.
   Парни и в самом деле оказались одними из самых ловких. Первые редкие прохожие, спешащие утром на работу, им нисколько не помешали. Совершенно не зная ни имени человека, ни его вины в этом мире, «чистильщики» легко проникли в дом и стали дотошно описывать все увиденные детали. По их сопоставлению сразу получалось, что хозяин особняка не так давно покинул свою обитель. Причем сделал это не только с размахом, но и с должной щепетильностью к своим вещам. Потому что о чем бы ни спрашивал Павел Павлович, вещи не оказывалось на месте. Ни чемоданов, ни рюкзаков, ни предметов личной гигиены, ни нижнего белья. Даже любимое старым поляком кожаное пальто, хранящееся в верхней спальне, исчезло. А вот продырявленные костюмы на полу в главном салоне так и остались валяться, словно немой укор.
   Вывод оставался только один: сбежал! Сбежал, невзирая на восемь чипов, которые в его теле. Бежал, невзирая на почти точное местоопределение в течение десяти минут! Сбежал и даже не вспомнил о своем твердом обещании покончить жизнь самоубийством при любой приближающейся опасности.
   Павлович с разочарованным стоном стал открывать свой ноутбук, заодно подключая телефон и отдавая ребятам новую команду:
   – Начинайте выход. Только без шума. И ждите в машине.
   И замер, чисто машинально отметив, что к особняку Казимира подъехала машина экстренной доставки. Наружу выбрались сразу две представительные женщины, волокущие за собой легко узнаваемые по чехлам некие предметы одежды, и стали настойчиво давить на кнопку звонка.
   – Стоп! Отставить выход! – тут же скомандовал Павлович по телефону. – Ну-ка, ребятки, поинтересуйтесь, чего им надо?
   Причина оказалась до смешного банальна: привезли заказанные этой ночью по Интернету костюмы. Причем невероятно дорогие и шикарные. Да еще и с предоплатой почти в сто процентов. Портнихам было отказано в доступе в дом на основании неожиданной болезни заказчика, которого забрала «скорая помощь».
   Женщины покривили свои мордашки, но сильно не расстроились: без чаевых, но работа сделана быстро. И уже не их проблемы, что забрать заказ отказались. Но как только первый автомобиль уехал, чуть ли не по его следам к особняку наведались еще четыре подобные коммивояжерские делегации. И все с какими-то заказанными и уже оплаченными вещами. Притворившийся слугой «чистильщик» им отвечал все в том же духе о мнимом сердечном приступе своего хозяина.
   К финалу этой костюмной эпопеи Павлович уже настроил свои системы поиска и получил со спутника первую информацию: на территории Европы искомые чипы не обнаружены. Это было для старого зубра полным нокаутом! И пожалуй, впервые в своей жизни он не смог сдержаться от жуткого воя вперемежку с самыми грязными ругательствами со всего мира, которые у него засели в голове за богатую путешествиями карьеру. Он при этом даже не обратил внимания на одинокого прохожего, который испуганно шарахнулся от его машины в сторону, вжал голову в плечи, а потом чуть ли не вдвое ускорил свое движение. Наверняка несчастному обывателю показалось, что в машине прячется умалишенное создание.
   В чувство помогло прийти дрожание мобильного телефона в судорожно сжатой ладони. Как только не лопнул? Остающиеся в доме парни спрашивали, что делать дальше.
   – Оставьте там приборы поджога и постарайтесь сделать так, чтобы до приезда пожарных гасить было нечего. После этого полный отбой. Надо будет, выйду на связь сам.
   Последние слова он договаривал, уже сидя за рулем отъезжающего с места парковки авто. Быстро набрал скорость, но с полным облегчением вздохнул, только вырвавшись на автобан. Некоторое время еще продолжал вслух изгаляться в перечислении нецензурной лексики и, только когда выговорился, выпуская из себя дух досады и бешенства, потянулся за отдельным небольшим телефоном. Последовавший затем разговор мог показаться ничем не примечательным и бессмысленным:
   – Привет! Как делишки?
   – Да ничего, – отвечал невидимый собеседник. – Потихоньку ползу по лестнице.
   – Ну, бог тебе в помощь!
   – Да как-нибудь и без него обойдусь. А у тебя как?
   – Еще лучше. Тоже ползу, но уже на пенсию. Подсидели меня подчиненные окончательно, – жаловался дребезжащим, притворно-старческим голосом Павлович. – Никакой справедливости не осталось.
   – Как же так? – несколько растерялся мужчина на другом конце связи. – А если вдруг компания понадобится на грибы или на шашлыки съездить?
   – Да это мы запросто! На хорошее дело всегда готов. Как пионер.
   – Тебя, наверное, и в октябрята не приняли…
   – Не важно. Просто мне сейчас уже не до работы. Здоровье заставляет немного подлечиться, отдохнуть. А уж потом, с новыми силами… э-эх!
   – Подлечись, подлечись… А где отдыхать-то будешь?
   – На даче, где еще! Лучок, укроп, редисочка, капустка и мясцо – лучшее лекарство и гладкое лицо.
   – Смотри там, не растолстей как… Мне еще твоя прыть понадобится.
   – Не боись! Зубры не толстеют, – заверил уходящий на временный отдых ветеран. – Если что, звони. Пока!
   Засунув телефон в дальний карман, Павлович прибавил скорости и с философским смирением пробормотал вслух:
   – Раз жизнь к этому толкает, можно малость и отдохнуть. Все что ни случается, все к лучшему.

Глава 33
Перехват

   Настроив изображение, Светозаров сразу увидел вначале одного незнакомого парня, а потом и второго. Они проводили тщательный обыск и при этом вели подробные разговоры с кем-то по мобильному телефону.
   «Какая жалость! – запричитал Дмитрий. – Эти агенты, скорее всего, и не знают, откуда им звонит их шеф, и даже зеленого понятия не имеют, где тот может находиться! Вот же не повезло!»
   Но и затем в течение полутора часов продолжал неуклонно наматывать круги вокруг дома, проскакивая при этом по внутренним комнатам. За неимением лучшего, оставалось хотя бы тщательно проследить за этой парочкой. Вдруг они таки выведут на след своего работодателя?
   Агенты уже стали выбираться наружу, вполне грамотно избегая расставленной сигнализации, как их вдруг отвлек новый приказ по телефону и они поспешили к окнам, выходящим на улицу. Там стоял автомобиль, и две тетки с пакетами рьяно стали названивать от калитки.
   «Но ведь агенты изначально никак не могли видеть подъехавшую машину доставки! – оживился Торговец. – А значит, у них снаружи имеется еще один наблюдатель. Сообщник или сам шеф! Точно! Только вот где он, гнида, спрятался?»
   Как ни странно, никого долго заметить не удавалось. Напрашивался вывод, что на улице просто стоит обзорная камера внешнего наблюдения, а неизвестно где находящийся оператор ведет через нее обзор всего дома и прилегающих участков. Вполне понятно, что отыскать подобную камеру нет возможности. Не говоря уже о смысле.
   Но когда уже поиск сообщника показался полностью бесперспективным, от одной из машин вдруг шарахнулся редкий прохожий. Светозаров заметил это чисто случайно, пролетая совсем рядом и просто просматривая, нет ли кого из людей, сидящих на передних сиденьях длинного ряда припаркованных автомобилей.
   Ринулся внутрь, и за пару мельканий легко распознал жутко сквернословящего Павла Павловича. Попался, голубчик! И ведь как интересно поставил авто, сразу бы и не догадался, что из него кто-то ведет наблюдение. Да и совершенно другая машина! Совсем иной модели, хотя и тоже половина стекол затемненная. Видимо, прежнюю шикарную колымагу старый зубр после пристального внимания полиции брать на выезд не решился.
   «Вот теперь совсем другое дело. Теперь уже шеф никак не скроется! – с некоторой вялостью радовался Торговец. – Брать его прямо отсюда, конечно, нельзя, вон как весь обвешан громоздкими одеждами. Наверняка и оружия в них напихано если не разного, то существенного. Так что лучше его взять полностью голого. Только вот сразу возникает вопрос: спит ли он с женщинами? А если не спит, то моется ли в ванной? Или хотя бы под душем? Благо еще, что ожидание не должно оказаться долгим…»
   Руководитель всей операции по обыску особняка живо сел за руль и вскоре вывел машину на автобан. А там подсматривать и подслушивать за клиентом стало оптимально и без проблем. Ведь при наблюдении Торговец не умел мчаться со скоростью менее пятидесяти километров в час, зато мог легко ускоряться хоть до скорости реактивного самолета. Больше пробовать не приходилось. И при равномерном движении без всякого напряжения удавалось слышать каждое слово и рассмотреть каждую циферку на экране мобильного телефона. Мало ли что, вдруг и самому придется когда-либо пообщаться с таинственным собеседником Павла Павловича?
   Тем более что телефонный разговор оказался на диво интересным. А при должной фантазии, и многозначительным. Нетрудно догадаться, что диалог происходил с одним из владельцев не только конторы, но и самого ее шефа. Владельцем той самой «большой и волосатой лапы», на которую намекали воины «третьей». Только вот, по первому впечатлению, человека «в верхах» старый зубр нисколько не боялся. Скорее общался запанибрата, вольготно, словно со старым, проверенным и добрым товарищем. Он его не спрашивал, не просил, а просто поставил в известность, что на некоторое время и сам «ляжет на дно», опасаясь за собственную шкуру и пережидая, пока затихнет жуткое волнение и опасная зыбь.
   Правда, по окончании разговора прозвучало ворчливое утверждение, что отдохнуть и в самом деле не помешает. Но что-то слабо верилось, что такого человека устроит унылое времяпрепровождение на грядках с петрушкой или при сборе ранних огурчиков. Такого ветерана никакими миллионами не заманишь на спокойную пенсию с написанием мемуаров. Ведь даже невзирая на последние неприятности при распаде конторы, ее шеф в отставке сумел разогнуться от ударов, прийти в спокойное состояние и даже вслух пофилософствовать.
   Невидимому наблюдателю оставалось лишь дождаться и самому полюбоваться на упрятанную где-то в лесной глуши небольшую виллу. Но каково же было его удивление, когда после часа быстрой езды автомобиль свернул с автобана и вскоре въехал в ворота огромной даже по меркам Германии усадьбы. По бокам частной асфальтной дороги расстилались луга с пасущимися на них коровками и овцами, а в центре этой великолепной собственности среди внушительного клочка густого леса возвышался огромный домина. На воротах присутствовал привратник, внутри двора, обнесенного забором из толстенных железных прутьев, бегали собаки, а на крыльце уже стояла в белом передничке то ли кухарка, то ли экономка.
   Причем все приветствовали прибывшего с улыбками, угодливостью и радостным лаем. В зависимости от принадлежности к тому или иному виду живых существ. И ко всем Павел Павлович относился с благожелательностью и замашками соскучившегося по родному дому хозяина, барина, а то и аристократа.
   «Ха! – мысленно восклицал Дмитрий. – Не удивлюсь, если этот типчик каким-то способом и сам получил титул графа, а то и герцога. Здесь это не слишком-то ценится, но в некоторых кругах для титулованных особ открыты очень многие двери. Но все-таки зарываться в подобное убежище – это явный абсурд. Никакой разведчик не станет засвечивать подобное богатство. Разве лишь после удачной хирургической операции по изменению внешности. А этот тип действует вопреки всем правилам и негласным законам. Что-то тут не сходится… Достаточно будет его нескольким обозленным агентам дать в Интернет информацию о своем шефе, как сюда слетится и весь Интерпол, и вся местная полиция вкупе с контрразведкой. На что он надеется?..»
   Вскоре и этот вопрос раскрылся во всей немыслимой неправдоподобности.
   Под домом, да и, скорее всего, под большей частью поместья оказались уникальные, хранящиеся в идеальном состоянии бункера. По-видимому, оставшиеся еще со времен контроля войсками СССР этой части немецкой территории. На большой глубине, все несколько устаревшее, но действующее и исправное. Как такое могло случиться, что немцы не знали о таком огромном объекте, этому оставалось только удивляться, но факт оставался фактом: всем этим хозяйством мог пользоваться единственный человек – Павел Павлович.
   Понятно, что ни прислуга, ни охрана самого особняка ничего о бункерах не знала. Да и к самому ветерану обращалась несколько странно: господин профессор. По крайней мере, так щебетала поднесшая на подносе чашечку с кофе экономка. Расслышать весь разговор не удалось, но без труда можно было понять, что, выслушав последние новости, «господин профессор» приказал его не беспокоить и степенно удалился в свою лабораторию. Там тщательно заперся на стальные засовы и электронные замки и только потом спустился лифтом на глубину более тридцати метров. Выйдя в выложенный мрамором холл, включил освещение голосовой командой и целеустремленно отправился в одно из помещений, весьма схожее с роскошными апартаментами в пятизвездочном отеле. Там скинул с себя лишнюю одежду, минут пять посидел в расслабленной позе на диване, а потом решительно отправился в душевую.
   Большинство помещений при досмотре оказались полностью затемненными, а значит, безжизненными, но вот в одном из них, куда вел из внушительного дома лесника отдельный вход с лифтовым соединением, находились сразу два человека. Ребята внимательно следили за окружающей обстановкой через экраны наружного наблюдения. Вот тебе и дачка с петрушкой! Оказалось, что и здесь несут тяжкую службу то ли легендарные разведчики, родившиеся в Германии и таящиеся здесь со времени развитого социалистического лагеря в Европе, то ли просто сменяющие друг друга по прошествии обязательного срока службы солдатики. Потому что на матерых агентов или чистильщиков все они явно не смахивали. В верхней части дома лесника располагались еще целых шесть человек. Так что бункера усиленно охраняли и не собирались в ближайшее время передавать под опеку бундесвера.
   Разбираться с ними пока времени не было совершенно, следовало немедленно сноситься с шефом и начинать его допрос. Поэтому Торговец в два захода забросил восемь бравых парней в один из буферных миров, который он использовал как раз для таких целей: одинокий остров в океане, полностью безопасный для людей, но без какой-либо возможности добраться до далекого и несравненно более дикого континента. И с голоду не помрут, благо фруктов хватает, и не сбегут даже случайно. Потому что на континенте для разумных лишь наступала переходная фаза из каменного века в бронзовый. По рекам плавали на плотах и папирусных лодках, а в море дальше парочки километров и заплывать не рисковали.
   Затем уже в собственном теле быстро обследовал апартаменты с помощью уникальных приборов высокотехничного мира Ситулгайн и собрал вредные для нормальной беседы режущие, колющие и стреляющие предметы. Напоследок заглянул в душевую, где под мощными и обильными струями душа Шарко покряхтывал от удовольствия недавний шеф почившей конторы. Убедился, что все личное оружие стоит на столике, рядом с душевой кабинкой, и стал действовать.
   Павел Павлович только в этом месте и позволял себе расслабиться. Конечно, были на планете и другие полностью для него безопасные места, но это ему казалось самым близким, родным и привычным. И, поглядывая время от времени на лежащее на столике оружие, он не сдержал улыбки. Все-таки привычка – вторая натура. Вроде как и зря не разделся в спальне, как и положено, но при виде любимого пистолета на сердце становится легко, последние капельки тревоги улетучиваются. Настороженное ожидание какой угодно напасти молчит, а врожденный инстинкт предчувствия опасности вообще остался где-то наверху, за многометровой толщей грунта и железобетона.
   Ветеран чуть повернулся, подставляя под тугие струи волосатую грудь, на момент прикрывая глаза руками, и почувствовал странное головокружение, в глазах мелькнуло нечто огненное и парализующее, а уже в следующий момент все удовольствие от душа Шарко исчезло. Довольно грубые удары под дых заставили сложиться пополам, в расширенных глазах пронесся клок тумана, и грянула вспышка. И уже в следующее мгновение Павлович сидел совершенно голый на кожаном диване в прихожей апартаментов бункера и чувствовал, как по нему сбегают остатки горячей воды. То есть его сразу из-под душа швырнули, а может, перенесли всего метров на десять в сторону. Дальше опознание и осмысление пошло ускоряющимися темпами: за большим столом, направив на пленника пистолет, восседает незнакомый мужчина. Причем не полностью незнакомый, а создающий впечатление некой отдаленной схожести с кем-то знаменитым или известным. Диван под задницей тоже оказался самым родным и желанным в данной обстановке, потому под одной боковой подушкой лежал небольшой пистолет, а под другой находилась тщательно замаскированная под видом шва кнопка включения тревоги. Как только где-то в помещении с наблюдателями коротко рявкнет сирена, военная охрана сюда ворвется через две минуты и с помощью автоматов раскурочит любого неопознанного гостя.
   Оставалось только незаметно дотянуться или до одной, или до второй подушки. А еще вернее, вначале выслушать, чего от него хотят. Потому что в противном случае убили бы сразу.
   Словно угадав его мысли, незнакомец стал говорить. Причем сделал это на чистейшем русском языке.
   – Ну что, Павлуша, допрыгался? – В тоне сквозила ничем не прикрытая издевка. – Ветеран ты наш драный.
   В присутствии духа и некоторой толике наглости сидящему под прицелом пистолета человеку отказать было нельзя. Потому что он совершенно спокойным, выверенным голосом поинтересовался:
   – А вы, собственно, по какому вопросу?
   – По поводу вопросов говорю сразу: их много, и право их задавать имею только я один. Даже не переспрашиваю, понял ли, потому что жить хочется и тебе.
   Павлович вздрогнул всем телом, показывая, что продрог.
   – Но мне холодно! Хотелось бы полотенцем или хоть чем-то обернуться. – При этом он несколько несуразно стал двигаться на середине дивана, постепенно смещаясь к боковушке с запрятанным в ней пистолетом. – Понимаю, что тебе плевать на мое здоровье, но насморк при простуде так достает…
   – Неужели? – чистосердечно удивился мужчина, двигая бровями и свободной рукой поправляя свой идеальный пробор в прическе. – Значит, тебе и в самом деле пора на пенсию.
   Тем временем ладонь ветерана уже оказалась под подушкой, но вместо ожидаемого устройства из легированной стали там оказался непонятно откуда взявшийся кусок поролона. Пока волна потовыделения прокатывалась у Павловича по всему телу, незнакомец покривился и продолжил:
   – Да, забыл сразу предупредить: любое поползновение применить оружие или намерение поднять тревогу карается ранением. Как и нежелание правильно отвечать на вопросы.
   Ствол пистолета чуть шевельнулся, и голый мужчина испуганно дернулся назад, с криком прикрывая лицо руками:
   – Не надо, не надо! Я все понял!
   Но при этом он одним скачком переместился к другому краю дивана. Собираясь воспользоваться потайной кнопкой тревожной сигнализации. Казалось бы, ничего не заметивший незнакомец тем временем перешел к вопросам:
   – Вот и прекрасно! Итак: где сейчас находится Королюхов? – Заметив секундное колебание, жестко продолжил: – Больше повторять не буду!
   – Да я и сам не знаю, куда это Борюсика заволокли, – поспешно, но все-таки с какой-то долей солидности стал отвечать пленник. – По последним данным, его содержат в подвалах городского здания суда. Заслать туда ликвидатора никак не получается.
   – Куда делась «третья»?
   – Исчезла из взятого внаем дома в самом начале операции с Торговцем.
   – Куда делся сам Торговец?
   – Выпал из реальности во время его ликвидации при разработке операции «сестра». По данным видеосъемки – выпал со смертельными ранениями.
   – Удалось отыскать его труп?
   – Нет. Ничего на него похожего не нашли.
   – Кто дал команду на уничтожение?
   – Мой непосредственный начальник.
   – Кто он?
   – Понятия не имею. Уже давно я получаю приказы лишь от двоих совершенно неизвестных мне людей из правительства. Наша контора досталась им по наследству.
   – Где эти двое сейчас находятся?
   – Не имею ни малейшего понятия.
   – Почему провалилась операция с сестрой Торговца?
   – Кажется, он не поверил.
   – Кто затеял всю эту кутерьму с арабскими шейхами?
   – Борис Королюхов. Полностью его разработка. Вначале мне это показалось вполне приемлемым. Жаль, сорвалось…
   – С какого припека в это дело вмешались арабы?
   – Борис отыскал их по старым наработкам.
   – Кто приказал начать общую «зачистку» конторы?
   – Один из этих незнакомых мне руководителей.
   – Ты бы смог его узнать по голосу?
   – Скорее всего, да.
   – Где сейчас главный аналитик?
   – Ликвидировать не удалось. Похищен неизвестными. Дом сейчас уже сожжен.
   В этот момент пальцы Павловича нащупали вожделенный рубец на подушке, и он со злорадным предвкушением на него надавил. Как ни странно, на столе вдруг несколько раз моргнул какой-то прибор.
   – А я ведь предупреждал, – с полным равнодушием констатировал незнакомец.
   И пистолет в его руке вздрогнул. Стрелял он отменно, пуля попала в икру правой ноги, и голый мужчина не сумел сдержать вырвавшееся из груди рычание, переходящее в поток матерных оскорблений.
   Незнакомец впервые показал свои эмоции. Хищно оскалился и со злорадным ехидством выдал какой-то несуразный стишок:
   – «Почему же не топают ножки по чугунно-бетонной дорожке? Может, ножки те бегать устали? Нет! Просто ножки давно оторвали!» – Затем с садистским хохотком добавил: – Вижу, что рук и ног у тебя еще хватает. Так что можешь пробовать. Но…
   Вот тут в Павловича и полетел резиновый жгут, а вслед за ним и дополнение:
   – Только один. Так что сразу учитывай, пережать следующую конечность больше нечем.
   – Учту! – прохрипел с ненавистью раненый, ловко стягивая поврежденную ногу ниже колена.
   – Продолжим. Где Рафик?
   – По докладам, уничтожен. Кто-то его сжег в котельной.
   – Весьма прискорбно… Где сейчас находится Александра?
   Как ни бегло и вразнобой раскладывались темы допроса, опытный ветеран сразу почувствовал некую излишнюю заинтересованность в этом вопросе. И понял, что может выхватить свой единственный шанс на спасение. Тем более что все остальные перед тем прозвучавшие вопросы не давали ему этого шанса. Если незнакомцу известно место содержания Шурки, то ложь при ответе вполне себя оправдает и выяснит глубину этого знания. Поэтому ответ следовало давать самый что ни на есть расплывчатый, но с желанной реакцией:
   – Вначале она была оставлена под опекой внештатного сотрудника. Не знаю, что там у них произошло, но девушка попыталась сбежать, и дублирующий «смотритель» привез ее сюда. По моему приказу она находится на самом нижнем, тюремном ярусе бункера. После чего «смотрителю» дана команда залечь на дно и не высвечиваться.
   – Хм! – фыркнул незнакомый мужчина. – Хоть одного агента сумели спасти! Можно ее выпустить прямо отсюда?
   – Увы! Дистанционно не получится, там несколько устройств уничтожения. Со впрыском серной кислоты.
   – А если она уже мертва?
   – Только не по нашей вине, – заверил Павлович, внутренне ликуя: незнакомец очень хотел увидеть лучшую нимфетку конторы. – Разве что она сама на себя руки наложила.
   – М-да! Совсем людей не бережете… Вставай! Пошли в те самые камеры! Шевелись, а то ползти на руках придется!
   Конечно, Светозарову не терпелось немедленно оглушить хромающего перед ним человека и самому броситься на поиски, но предупреждение об устройствах уничтожения его изрядно насторожило. А что, если он не сможет рассмотреть в темноте конкретное место и совершенно случайно запустит безжалостную машину смерти? В подобных бункерах могло быть все, что угодно, и если уж бывший СССР не экономил миллионные средства на возведение подобных сооружений, то и на системы самоуничтожения тоже не поскупился. Вон чего понастроили! Существовал и второй фактор неспешного прохода в подземелья: поведение допрашиваемого индивидуума говорило только об одном: тот хочет жить! А ради этого отдаст не только Александру, но и кого угодно. Хотя врал он тоже во многом, и довольно искусно. Тут же пришел на память недавний разговор на автобане с непонятным приятелем. Если судить по нему, то ложь прослеживалась явно. По крайней мере, имя как минимум одного высшего руководителя конторы допрашиваемому человеку известно.
   Павел Павлович шел с большим трудом. Часто постанывал и для уменьшения нагрузки на раненую ногу упирался рукой о стену. Когда спускались по узкой пожарной лестнице, то вообще чуть не лежал на перилах.
   – Неужели на нижние уровни лифта нет? – раздавался за ним полный сарказма голос.
   – Есть, но заблокировали. Потому что раньше он вел к подножию ракетных шахт. Сейчас там все затоплено грунтовыми водами.
   В подобные байки Торговец уж никак не мог поверить. Бункер построить и сохранить его до этого времени в полной тайне – уже исторический подвиг. А вот размещение здесь стратегических ракет или пусть даже пусковых шахт для них – полнейший абсурд. Без труда понималась и подоплека данного утверждения: старый зубр хотел разобраться, кто перед ним и чьи силы представляет. По реакции конвоира можно будет сделать определенные выводы.
   Поэтому Дмитрий продолжал молчать, что могло быть истолковано как угодно. А когда обнаженный пленник приоткрыл рот для продолжения монолога, незнакомец его грубо оборвал:
   – Я тебе вопросов не задавал!
   Спустились в общей сложности этажа на четыре в глубь железобетонного сооружения. Оставлялось только удивляться масштабности угробленных средств и внимательно присматриваться к каждому движению главного тюремщика. О его дальнейшей судьбе Дмитрий уже не думал, сразу решив оставить на время в той самой камере, где содержится Александра. А там видно будет.
   Постепенно они вошли в самый длинный коридор и, пройдя его почти до конца, приостановились перед тупичком. Павел Павлович как-то странно заерзал, а потом и вовсе встал на месте, указывая рукой на глухую стенку:
   – Надо опустить вон те два рубильника. Откроется боковая панель, за ней лестница вниз. Дальше надо будет отключить несколько систем самоуничтожения…
   – Ну так чего стоишь? Давай двигай и отключай!
   Обнаженный ветеран с сомнением оглянулся на своего провожатого, пожал плечами и похромал в тупик. Словно повинуясь какому-то неосознанному чувству опасности, Светозаров сделал несколько шагов назад и приготовился к стрельбе:
   – И без резких движений!
   Взгляд в его сторону теперь последовал вообще до жути озлобленный и нервный. Ну а потом оба рычага резко опустились вниз. А две плиты пола просто упали на петлях в сторону. Причем одна из них упала так, что носки ботинок Торговца оказались над темным провалом, и он чисто инстинктивно отпрянул назад, только в самую последнюю секунду не совершив спонтанный переход в иное место. Восстанавливая равновесие, он резко взмахнул руками, чуть не выронив при этом пистолет. Но именно этого момента ему и не хватило, чтобы выстрелить по рухнувшему вниз голому телу. Тотчас дальняя плита возвратилась на место, а трехметровая пропасть перед Светозаровым так и осталась зиять пустотой.
   По логике вещей, скользкий как глист ветеран не мог уйти слишком далеко. Наверняка он сейчас интенсивно убегает по какому-нибудь подземному ответвлению и попытается как можно быстрей добраться до своей машины. Но как при этом Торговец разозлился! Как он рассвирепел!
   Не рискуя прыгать на ту сторону и повторно дергать рычаги, он резко завалился на пол и бросился подсматривать пути отхода беглеца. Словно молния, он нарезал круги, и с каждым все больше и больше приходил в бешенство, так ничего и не понимая. Шеф проклятой конторы словно телепортировал в иное пространство!
   Пришлось заставить себя вначале успокоиться и только затем попытаться размышлять логически. Снаряжения, взятого с собой, хватало, так что для освещения подземных пустот использовал уже привычные средства. Вскоре внизу стало ярко от пылающих ракет и вырисовалась общая картина этой коварной ловушки.
   Внизу никакого тюремного этажа не существовало. Как и мифических шахт для пуска стратегических ракет. Прямо перед Дмитрием открылась яма глубиной в десять метров, утыканная на бетонном дне торчащими вверх арматуринами. Причем однажды уже использованными. Здесь нашли свою смерть сразу трое парней в истлевшей форме спецназа. Видимо, последние герои, участвовавшие здесь в последней «зачистке». Когда самая грязная работа была сделана, их и самих отправили к праотцам без всякого сожаления. Вполне возможно, что сделал это их непосредственный командир, дернувший за нужный рычаг, и закрадывались обоснованные подозрения, что этим командиром был не кто иной, как только что сбежавший голый мужчина. Слишком уж он по-хозяйски себя здесь чувствовал.
   А вот открывшаяся под ногами ветерана яма была всего лишь трех метров в глубину. И имела небольшой отнорок в сторону. Чтобы его нащупать, лечь на маленькую тележку и оттолкнуться, ни освещения не надо было, ни подсказок или помощи со стороны. Дальше стоящая на рельсах тележка под громадным уклоном устремлялась вниз, делала парочку поворотов и на приличной скорости уходила в северо-западном направлении. Уже на втором километре поблескивающих рельсов Светозаров осознал, что возится он невероятно долго и погоня начинает терять смысл.
   Так и оказалось в итоге. Сколько он потом ни метался по двум близлежащим поселкам, даже намека на след Павла Павловича не обнаружил. Скорей всего, тот уже давно двигался в густом потоке автомобилей по автобану, да еще и неизвестно в какую сторону.
   Пришлось возвращаться в центральную комнату подземных апартаментов, весьма напоминающую рабочий кабинет, и делать там самый тщательный обыск. Но ничего ценного, кроме второго ноутбука, имеющего связь с орбитальными спутниками, отыскать не удалось. Никакого следа, никакой ниточки, потянув за которую можно было бы опять взять старого ветерана за шкирку.
   Уж какими словами себя Дмитрий ругал и как сам над собой вслух измывался. Но делу это не помогло. Только и пришло запоздалое сожаление, что не прихватил за собой Бонзая. Уж у того в подобных случаях разговор всегда был очень короткий: без всякой жалости надевал на пойманного преступника крепкий ошейник и вел, словно быка, на прочнейшей цепи. С подобной перестраховкой Павлович никуда бы не делся или сам бы погиб от перелома шейных позвонков.
   На поверхности жизнь протекала в прежнем порядке, и, кажется, никто не беспокоился долговременным отсутствием хозяина. Скорее всего, тот мог торчать в своей «лаборатории» сутками, почему и притворялся высокообразованным профессором. Прислугу и привратников Торговец решил пока не трогать, потому что окончательно не решил участь всего поместья. Домик лесника тоже вряд ли кто осмелится навестить, тем более что он являлся как бы внутренним строением всего лесного комплекса. Скорее всего, и допрос закинутых на неизвестный остров солдатиков ничего не даст, кроме потери времени. У тех была своя задача, и в дела большого начальника их наверняка не допускали.
   А вот еще раз попробовать отыскать Александру стоило немедленно. Несмотря на жуткую усталость, Дмитрий прихватил с собой ноутбук и все, что показалось ему мало-мальски интересным, и переметнулся на свою тайную квартирку. Сгрузил все там, прихорошился перед зеркалом и вновь отправился по самым злачным местам данного района. Подозревая, что если и случилось чего неприятного с его любимой девушкой, то только там и совершенно против ее воли.
   Прохаживался он долго, с каким-то странным замиранием в сердце и приступами боли по всему телу. Хотелось спать, сознание стало каким-то заторможенным. Мысли метались хаотично и бессмысленно. Но ноги почему-то продолжали с непонятным упорством водить его по району. А губы упорно спрашивали чуть ли не у каждого встречного, не видел ли он здесь вчера его потерявшейся невесты. Реакция у людей была разной, но, так как до вечера еще было далеко и самые мерзкие отморозки еще отсыпались после бурной ночи, никакой агрессии Светозаров не заметил.
   Кто крутил пальцем у виска, кто шарахался в сторону, кто пытался заговорить ищущего парня и выманить у него денег, но поиски от этого не прерывались. Обманщиков Дмитрий чувствовал сразу. Причем чередовались эти поиски с постоянно усиливающимися приступами слабости, страха и боли. Оставалось только предполагать, что виной всему страшная усталость и желание организма немедленно выспаться.
   Поэтому только на пятом круге, когда опять стало трудно дышать, Светозаров наконец-то понял, что уже в шестой раз он останавливается возле мрачной подворотни и уже в шестой раз не находит в себе сил пройти дальше. Словно чувствует там нечто ужасное, неприятное и противное. Немало подивившись своим ощущениям, он все-таки мобилизовался и заставил себя на этот раз пройти дальше. Как это ни странно, но стало еще хуже. Эмоциональное противление просто зашкаливало, словно впереди притаилось вселенское зло, обязательно уничтожающее все живое.
   Но зрение, обоняние и слух твердили обратное: люди здесь жили. Играли во дворе дети, на окнах двигались сквозняками занавески, слышалось переругивание жен со своими мужьями. Разносились вполне аппетитные запахи из раскрытых настежь кухонь, а над всем этим колодцем из каменных стен синел чистый и прекрасный кусок свободного неба.
   Засмотревшись на него, Торговец почувствовал небольшое облегчение. Поэтому не сразу сообразил, что к нему обращается старенькая, но вполне ухоженная старушка:
   – Молодой человек, вы кого-то ищете?
   – А? Нет… вообще-то да! – Он несколько растерялся, почти уже ничего не соображая и потеряв надежду на удачный исход. Но все-таки решился поспрашивать: – Куда-то сюда вчера отправилась моя невеста, и я никак не могу ее отыскать. Прямо хоть в полицию заявляй.
   Бабулька, наверное, уже в десятый раз осмотрела мужчину с ног до головы, сложила определенное мнение и помотала головой:
   – Да нет, у нас тут такие не ходят.
   Поняв, что слишком прилично выглядит для данного подворья, Светозаров, сбиваясь, принялся объяснять:
   – Она немного приболела, может, и сама идти не могла. Не видели? Такая молоденькая и симпатичная?
   – Наркоманка, что ли? – нахмурилась старая немка.
   – Ну что вы! Просто она недавно попала в аварию, и у нее часто бывают потери сознания. Может и упасть при этом.
   – Нет, не видела. – Старушка решила высказать все, что у нее на душе наболело: – Здесь у нас никто, кроме наркоманов и проституток, не ходит. И куда только полиция смотрит! Тьфу!
   Уж поворачиваясь к выходу, мужчина чисто автоматически продолжил разговор:
   – Живут они здесь?
   – Кто?
   – Да проститутки ваши?
   – Бог миловал! – восклицала старушка.
   – Неужели здесь такие богатые мачо проживают?
   – Откуда тут им взяться! Просто эта ведьма румынская каждый раз к своему сыночку дауну очередную кралю приводит. Откуда только деньги берет, воровка проклятая. Понаехали тут…
   Она еще что-то продолжала ворчать, когда ноги Дмитрия шагнули к темнеющей подворотне. И только пройдя десяток шагов, он четко осознал одну фразу из раздраженного бормотания: «Вот и вчера где-то на улице очередную лахудру пьяную подобрала! Считай, на своем горбу волокла, видимо, на самую дешевку в этот раз польстилась. Вот уж ведьма!»
   Минуту Торговец стоял словно громом пришибленный, потом одним рывком бросился обратно, в упор пытаясь высмотреть только что возмущавшуюся старушку. Но та словно испарилась, словно и сама оказалась старой колдуньей. Разбираться с этим вопросом было недосуг, и Светозаров быстро вытащил из кармана банкноту в десять евро. Словно по команде, играющие рядом две девочки и мальчик замерли.
   – Детки, вот вам на мороженое, но подскажите мне, где живет румынка, которую среди вас чаще ведьмой называют? У нее еще сын умственно неполноценный.
   Мальчик оказался настоящим рыцарем, не став прятаться за спины девчушек. Хотя и оглянулся внимательно по сторонам, перед тем как ответить:
   – Вон за той дверью. У них квартира полностью подвальная.
   – Спасибо, пацан, держи!
   Он вручил банкноту заулыбавшемуся малышу и решительно двинулся к указанной двери. Причем на усиливающуюся при этом моральную боль и сосущее чувство безнадежности постарался не обращать ни малейшего внимания. Раз уж проверять все до конца, то следует быть последовательным.

Глава 34
Игрушка

   Александра еще никак не могла поверить в тот ужас, который происходил вокруг нее. И попыталась все-таки если не взять ситуацию под свой контроль, то хоть как-то сгладить агрессивные устремления приближающегося к ней насильника, отвлечь его от маячащей перед ним цели сексуального удовлетворения. Тем более что этот жирный боров все-таки был явно неполноценным человеческим отродьем, и на такого при определенном умении всегда можно было повлиять.
   По крайней мере, так писали во всех научных трудах по психологии. Другой вопрос, что сын преступницы цыганки никаких трудов вообще не читал и на авторитетные мнения академиков плевал со своей маленькой колокольни. Неизвестно, как он воспитывался своей мамочкой, но только по одному взгляду на него понималось: самое главное для него – это обжорство и сон. Поэтому так сильно не вписывалась в стремления этого недоноска тяга к противоположному полу. Подобные дауны и на практике и в теории вообще никак не реагируют на возможность интимных отношений, они им попросту и не нужны, и не присущи. Ибо природа сразу перекрывает у подобных созданий все репродуктивные способности, даже тяги на нечто подобное лишает, чтобы в случае дальнейшего зачатия на свет не появились ужасающие и безобразные мутанты.
   Но в данном случае материнская жалость сыграла злую шутку над несчастным. Очевидно, однажды впервые приведенная проститутка разбудила в нем животные инстинкты. Теперь если время от времени ему не давали выпустить накопившуюся энергию, то жирный боров превращался в бешеного, не сдерживающегося даже в минимальных рамках человеческого воспитания скота. И этот скот совершенно уже не реагировал ни на приказы, ни на ласковые обращения, ни на радикальные смены тем в разговоре. Его заклинивало намертво только на одном.
   Вначале толстенный урод лишь похихикивал и старался ущипнуть девушку за любой участок тела, который подворачивался под его пальцы-сардельки. Потом он начал довольно интенсивно раздеваться, и наблюдавшая за всем действом мамаша удалилась из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Правда, напоследок довольно выразительно пригрозила пленнице страшной битой.
   Тем не менее у опытного, умеющего убивать, знающего массу смертельных точек на человеческом теле агента появились некоторые шансы на спасение. Благо, что сил у нее в данный момент накопилось предостаточно, особенно если сравнивать с недавним заточением в подвале у Едвиса. Теперь следовало только как можно тише вырубить толстяка, затем выломать батарею со стояка и отыскать в комнате нечто, способное действенно противостоять цыганке с битой.
   Запланированному мешали сразу несколько вещей. Например, все те же злополучные наручники, которые мало того что не давали воспользоваться правой рукой, так и общую свободу маневра сковывали. Левая рука тоже могла наносить смертельные удары, но вполне понятно, что уже не с такой силой. Тем более что толстяк был гораздо выше ростом и весь заплыл жиром. Успокоить такого одним ударом или тычком дело довольно непредсказуемое. Да и просто успокоить – действие в данном случае только половинного характера. Такое животное следовало убивать сразу и безжалостно. Оставалось только выбрать удачный момент.
   Для этого опять пришлось притворяться. Громко и глупо хихикая, Александра стала уговаривать раздетого догола и продолжающего щипаться толстяка:
   – Давай я тебя поласкаю! Ой, какой мягонький! А целоваться любишь? Давай я тебя поцелую! Но ты ведь такой большой, я до тебя не достану. Садись, садись на ковер! Вот так, отлично! Ха-ха! Только не надо кусаться! Ай! Постой, давай я тебя поглажу по голове. Вот так. Приятно?
   Скотина и в самом деле несколько раз укусил девушку за бедро. И теперь она не могла как следует сконцентрироваться на ударе. Но зато напряженным слухом старалась прислушиваться к звукам снаружи комнаты. Вдруг раздастся топот шагов и скрип деревянной лестницы? Пока ничего подобного слышно не было, и Шура решила действовать. Тем более что момент сложился самый благоприятный: разгоряченный толстяк настолько приблизился к стене, что его голова оказалась рядом с батареей. Немного отвлеченный интенсивными поглаживаниями по затылку, урод расслабился, и его башка стала легче поддаваться женским ручкам.
   Собравшись с силами, Александра резко двинула двумя руками вправо, и висок насильника соприкоснулся с ребром чугунного радиатора. Мешок с салом сразу обмяк и с легким стоном завалился на спину. Тогда как девушка постаралась продолжить свои вскрики, смех и восклицания в прежнем режиме. А сама приступила к более интенсивным действиям по своему освобождению.
   Не присматриваясь к состоянию дауна, перекатила его на бок, освобождая себе подход к батарее, и, схватившись за нее двумя руками, принялась расшатывать вместе со вбитыми в стену креплениями. Как она и надеялась, дело пошло споро. На двадцатом рывке средство отопления окончательно отделилось от стены и теперь осталось на весу. Лишь две приваренные трубы продолжали держать на себе весь вес, и вполне понятно, что сопротивляться дальнейшим усилиям сварочные швы долго не смогут.
   Но отдышаться хоть немного таки пришлось. Тем более что дыхание сбивало интенсивное притворство в виде непрекращающейся болтовни и уговоров. К счастью, цыганка наверняка надеялась на непробиваемость своего выродка и пока полюбоваться на сцену насилия не спешила. Что и дало несколько так необходимых минут на передышку и позволило собраться с новыми силами.
   Сделав короткую паузу и не услышав опасного топота на ступеньках, Шура принялась отламывать батарею от стояка. Теплой воды в ней не было, хотя для подобного сырого подвала постоянный прогрев не помешал бы и в такую погоду. Но зато как только появилась первая трещина, под большим напором в помещение брызнула вода холодная. Благо, напор стал слабеть прямо на глазах. Успокоенная этим девушка удвоила усилия.
   «Опять мокнуть приходится! – промелькнула мысль. – Но хорошо хоть на этот раз тонуть не придется. Разве что автоматически включится подкачка давления в системе. Интересно, тут забор воды общий или строго индивидуальный для каждой квартиры? Что-то слишком ледяная водичка-то…»
   Краем глаза она старалась чаще посматривать на дверь, вполне справедливо опасаясь главной опасности именно оттуда. И совершенно забыла при этом про толстенного урода. Рвущаяся из надломленных труб ледяная вода привела насильника в чувство, но трезвости ума или частички рассудительности так и не прибавила. Наоборот, он превратился в дикого, совершенно себя не контролирующего зверя. И теперь его зубы мертвой хваткой сомкнулись на левой лодыжке отвлекшейся жертвы.
   Отчаянный, непроизвольный визг вырвался из глотки Александры и смешался со злобным носовым ревом дауна. С ужасом и убивающей сознание болью девушка упала на бок, чувствуя, как рвутся у нее на ноге прокушенные сухожилия. Попробовать как-то абстрагироваться от парализующей боли не было никакой возможности, а главное, и времени. Потому что какая-то часть подсознания подсказала: «Цыганка уже здесь! А до этого она просто стояла под дверью!»
   Практически на полном автопилоте, осознавая, что уже ничего не успевает, Александра нанесла несколько ударов правой пяткой по тому месту, где сосредоточился саднящий все тело кошмар и откуда неслось захлебывающееся в крови рычание. Правая рука так и осталась прикованной к отводной трубе батареи, поэтому от нависшей над ней тени пришлось прикрываться только левой. А затем сознание накрыла волна такой жуткой боли, что уход из жизни мог показаться только благом. И для полного обморока не пришлось даже делать усилий и представлять себе труп. Свет померк…

Глава 35
Последняя попытка

   У нужной двери ни звонка не оказалось, ни колотушки для стука. Тем более про колокольчик можно было не вспоминать. Грязная, облупленная и давно ничем не обрабатываемая. Пришлось стучать рукой. Потом кулаком. Когда и такие действия не возымели реакции, в ход пошла нога. В ответ полная тишина.
   Дмитрий оглянулся на детишек. Те сдвинулись в другой угол двора и оживленно о чем-то перешептывались, видимо обсуждая, как потратить честно заработанную десятку. На пришельца они совсем внимания не обращали, да и никого больше из остальных обитателей этих трущоб видно не было. Поэтому Светозаров и минуты не стал сомневаться, а просто присел на грязную, заплеванную ступеньку, отправляясь искрой своего сознания на подсмотр. Вначале несколько раз промчался по полутемному длинному коридору. Просторная кухня его привлекла мало. За ней продолжение коридора, без всяких затей переходящее в большую комнату. У дальней стены, почти под самым потолком виднелось узкое, грязное окно, выходящее на параллельную улицу. Вся комната заставлена разнообразной, скорее всего, выкинутой прежними хозяевами на улицу мебелью. На стенах ковры и какие-то несвежие покрывала. Одно свисает так, словно закрывает дверь. Проверять пришлось и там. Под тусклой лампочкой мелькнула уходящая вниз деревянная лестница. Пара следующих кругов, и взору открылось еще одно помещение, в котором даже при первой короткой вспышке осмотра послышались леденящие душу звуки борьбы, крики боли и злобное рычание. При втором витке удалось рассмотреть замахивающуюся битой женщину, а рядом с ней огромного и толстенного мужика. Голого, окровавленного и начинающего дико визжать от боли.
   Торговцу в тот момент показалось, что незнакомая женщина сражается с толстяком. Но уже следующий круг и несколько подправленная линия движения позволили рассмотреть самое ужасное: эта пара уродов кого-то избивала!
   Пожалуй, еще ни разу во всей своей практике Торговец не использовал с такой скоростью данные ему судьбой умения. Практически он даже осознать не успел, когда вернулся в тело и насколько быстро телепортировал в «подвал кошмаров». Но сделал это, как ему самому показалось, гораздо быстрей, чем смог бы мелькнуть в этом же месте на своем следующем витке подсмотра.
   Страшная, с распущенными черными космами женщина только замахивалась для следующего удара, как Дмитрий уже схватил биту в руки и одним движением вырвал из ладоней преступницы. Затем дернул за шиворот платья, отбрасывая мешающее тело в сторону.
   И его взору предстала самая невероятная, почти лишающая любых мыслей картина: лежащая изломанной куклой, окровавленная Александра.
   На какое-то время ударивший шок парализовал все. Собственное тело Светозарова словно превратилось в камень, и он поначалу даже не обратил внимания на ринувшуюся на него ведьму. Страх заледенил кровь в жилах, а ужас остановил биение сердца. Ни единой мысли. Ни единого ощущения. Ни единого желания.
   Только одно бьющее наповал, выжигающее начисто сознание слово: «Убили!!!»
   Это слово гремело, полыхало молниями, разрушало время и пространство.
   Это слово лишало всякого смысла существования.
   Это слово хоронило под собой весь мир. Весь мир со всеми остальными мирами.

   И только внешние факторы помогли выйти из шока и вернуться в действительность. Взбесившаяся ведьма уже исцарапала Торговцу все лицо и теперь висела на нем, впиваясь зубами в скулу, прокусывая ее до кости. А толстяк, рот которого выглядел сплошной раной, а выбитый правый глаз болтался на жгутике нервов и кровеносных сосудов, пытался вырвать из закаменевших рук мстителя окровавленную биту.
   И вот тогда Дмитрий Светозаров стал мстить. Вначале одним рывком отбросил от себя захлебывающуюся его кровью ведьму. Потом пнул ногой стоящего перед ним на коленях голого толстяка. Перехватил биту удобнее и сделал шаг назад.
   Женщина выплюнула с остервенением кусок плоти, взвизгнула и бросилась в новую атаку. Но точный удар бейсбольной битой проломил ей череп в районе виска. Опять вставший на колени даун после этого дико завопил и еще раз протянул свои залитые кровью пальцы в сторону мстителя. На него тоже хватило лишь одного удара: проломленная внутрь лица переносица не оставляла ни малейших шансов на продолжение жизни.
   После чего Дмитрий отбросил биту в сторону и рухнул на колени перед Александрой. Применяя все свои знания и умения, безрассудно плеснул в истерзанное тельце максимум собственной силы, а когда те истощились полностью, зачерпнул энергию из кристаллов своей Башни. И она вся ушла, словно стакан воды в иссушенный пустыней бархан, а явного оживления так и не наступило.
   Другого выхода не оставалось, как немедленно мчаться к вертушке. Подхватив девушку на руки, Светозаров шагнул в подпространство, с мстительным злорадством оставляя за своей спиной бьющее жутким жаром пламя из мира Эсейха, кишащего расплавленной, бурлящей магмой. Раз это обитель злобной ведьмы, то пусть она станет настоящим адом. Пусть пламя здесь выжжет до самого основания все порочное зло. И для этого совсем нетрудно проложить дорогу через страшное для любого существа место.
   И плевать, что весь дом может сгореть. В тот момент отчаявшемуся мстителю мысли о невинных жертвах даже не пришли в голову.

Глава 36
Спасение из ада

   Его переход завершился шагом возле вертушки. Прямо в суспензию он телепортироваться не решился, своевременно вспомнив о страшной боли при собственном исцелении. А медленно спускаясь по ступенькам, постарался окунуть тело не дышащей Александры одним кратковременным толчком. А потом сразу вынуть обратно. Одновременно с третьим погружением он почувствовал, как тело дернулось от первой судороги. Затем появилось сердцебиение и возобновилось дыхание. После чего девушка превратилась в застывший камень, а губы ее приоткрылись в немом крике.
   Пришлось разбавлять жуткую боль, прерывая процесс лечения выемкой тела из суспензии. Но тут и она стала вести себя совершенно непредсказуемо. Без всякого взбивания вертушкой жидкость начала пениться, расти, вскипать и вскоре поднялась столбом до самого свода, где с нарастающим ускорением стала вращаться. В тот самый момент Торговец боялся только одного: чтобы его любимая не умерла во второй раз от сковавшей ее боли.
   И только краем своего сознания ощутил обратные преобразования своей внешности. Наложенные на него целителями изменения легко отторгались магическим веществом, возвращая привычное ощущение собственного лица.
   Сколько прошло времени в таком диком вращении вспененной суспензии, определить было трудно. Светозаров ориентировался при этом лишь на внешние признаки явного излечения. Вот тело стало расслабляться и наконец свободно провисло у него на руках. Вот выровнялось дыхание и стали чувственно пошевеливаться крылья изящного носика. Вот дрогнули и стали медленно раскрываться ресницы. А вот уже вполне осмысленный взгляд стал перебегать то на него, то на окружающую полупрозрачную круговерть. И наконец желанные губы приоткрылись, пытаясь что-то сказать.
   Говорить в этом магическом растворе еще никому не доводилось. А если и пробовали, то не получалось. У Александры нечто получилось, хотя и пришлось для того, чтобы расслышать, наклониться ухом к самому рту:
   – Димочка, мы с тобой умерли?
   В душе у Дмитрия царила такая светлая и беспредельная опустошенность, что сил не находилось даже радоваться или восторгаться чудесному спасению. А уж отыскивать более величественный, подобающий данному моменту ответ и подавно. Поэтому он просто приблизил свои губы к розовому ушку и попытался прошептать:
   – А зачем нам умирать? В этой жизни, несмотря на существующий ад, еще столько прекрасного. Да и рай все-таки существует. Ты ведь помнишь?
   – Да… – приоткрылись губы в ответ. – Помню. Но где мы сейчас? И что это на нас опускается?
   Глядя до того только на свою любимую, Торговец не поглядывал вверх, поэтому поднял голову и сразу выставил ее над уровнем суспензии. Магическая среда с разочарованным и несколько странным хлюпаньем опускалась к своему прежнему уровню. И вскоре руки приняли на себя всю тяжесть такого родного и желанного женского тела. Александра несколько раз вдохнула очень осторожно, прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом спросила уже хорошо знакомым, завораживающе приятным голосом:
   – Чем это мы дышали?
   – Со временем узнаешь. А сейчас слишком долго рассказывать.
   – А где мы сейчас?
   – В нашем замке. И ты, как его полноправная хозяйка, начнешь с ним знакомиться прямо сейчас.
   – Где эти… – Александра, видимо, вспомнила последние ужасы, которые свалились на ее голову, нервно вздрогнула и не сдержалась от нескольких истерических всхлипов. Но Светозаров ее сразу крепко прижал к своей груди, усыпал любимое лицо поцелуями, с максимальной страстью при этом убеждая:
   – Все забудь! Никого больше нет, и никто никогда больше не посмеет помешать нашему счастью. Уродов земного ада больше нет, и даже воспоминание о них я выжег до самого основания. Увы, не всех тварей уничтожил, но теперь это мне без разницы! Самое главное – что мы вместе!
   Шура несмело отвечала на поцелуи, но ее глаза смотрели виновато и жалостливо:
   – Но ты меня простишь?
   – Разве ты забыла наши уговоры? У нас нет никаких обид, поводов для размолвки или ссоры. Все, что было до меня, я тебе простил уже давно. А будущее мы себе создадим совершенно новое.
   Она спрятала свое лицо у него на груди и вместо согласия просто прижалась к нему крепче. Но потом снова отстранилась и с зарождающимся интересом стала уточнять:
   – Ты меня сюда на руках принес?
   – Кому еще я бы смог доверить твое тело!
   – Хм… значит, я могу считаться твоей женой?
   – Естественно! Кстати, традиции многих миров как раз и сводятся к основному правилу: занес супругу через порог в дом, она уже там считается полноправной хозяйкой.
   – Ой! А все видели, как ты меня вносил в таком виде?!
   – Еще чего не хватало! Я тебя буду показывать всем только во всем твоем великолепии.
   – Прямо сейчас? – упивалась своим новым положением девушка.
   – Нет. Вначале мы посетим мои комнаты и подберем тебе одежду.
   – И у тебя там есть женские платья? – Бровки стали сползаться на переносице.
   – Само собой разумеется! И ревность здесь неуместна. Потому что у графа Дина Шахматного Свирепого для любимой графини должно быть все. Ну а если чего-нибудь не окажется или не подойдет по размеру, то лучшие модницы этого мира тебе помогут и подогнать, и ушить, и примерить.
   – Этого? А мы здесь раньше бывали?
   – Увы! Я хотел тебе этот рай показать в самом финале нашего свадебного путешествия.
   – Ничего. – Личика Александры коснулась первая робкая улыбка. – Я девушка простая, и меня любой маршрут устраивает. Потому что самое главное слово в твоей фразе: «свадебное».
   – О! Ты себе еще даже не представляешь всю глубину этого слова. Но все равно я тебе пока не буду раскрывать этот секрет. Пусть будет сюрпризом.
   – Милый, пожалуйста, пусть не будет больше секретов! Мне от них уже страшно.
   Все-таки пережитые кошмары и перенесенная боль все еще сказывались на нервном состоянии Александры. Дмитрий словно через самого себя пропустил судорогу отчаяния и нежелания больше испытать хоть малюсенький укол страха или моральную неприятность. Поэтому сразу отреагировал на высказанную просьбу:
   – Хорошо, дорогая. И в самом деле, тебе будет интереснее планировать наше свадебное путешествие, если будешь знать, в чем оно будет заключаться. А устроим мы его так, чтобы в каждом мире нас сочетали с соответствии с самыми пышными тамошними свадебными церемониями. А завершится путешествие или в столице самой крупной империи этого мира Зелени, либо в столице королевства Ягонов Вельге. Я еще окончательно не решил. Ну как, устраивает?
   Вот теперь уже Шура улыбалась, как самый счастливый ребенок, поверивший в сказку.
   – И много у нас будет свадеб?
   – Как минимум тридцать. Причем на каждую с приготовлениями и празднествами уйдет дней десять. Так что вся церемония нашего с тобой бракосочетания растянется примерно на год.
   А вот это уже в чудесной головке уложиться не могло.
   – Год! Целый год?! – с недоверчивым восторгом восклицала девушка. – И все время я буду невестой?!
   – Ну где-то так, – целуя ее в подбородок, нашептывал Светозаров. – Если тебе, конечно, такая жизнь не надоест…
   – Мне? Да никогда в жизни! – горячо заверила Александра и сделала первую попытку слезть с рук своего любимого. При этом она покривила своим носиком: – Запах какой-то…
   Теперь уже и Торговец обратил внимание на пробившуюся к его сознанию вонь. Он так и продолжал сидеть на верхних ступеньках выхода из бассейна, баюкая на руках свою избранницу, но только сейчас обратил внимание, что давно откатившаяся ниже его ступней суспензия вся покрыта хлопьями какой-то грязно-зеленой пены. И продолжает вскипать, словно забродивший квас.
   – Ого! Кажется, мы окончательно добили великую магическую структуру, – ставя девушку на ноги, с некоторым раскаянием и глубоким сожалением проговорил он. – Понятно, что ради твоего здоровья я бы и свою жизнь не пожалел, но это колдовское средство уж точно, скорей всего, пойдет на выброс.
   – Оно очень дорогое?
   – В любом случае ты мне дороже. – Он не удержался от поцелуя в плечико. – Но теперь придется напрячься, собирая ингредиенты для новой суспензии. А то и для двух сразу. Иначе один очень великий местный Айболит меня сживет со свету стенаниями и горестными воплями.
   – Он очень страшный?
   – Да нет! Разве может быть Айболит страшным? – рассмеялся Дмитрий. – Уж ректора нашей академии я точно не боюсь. Но ты бы знала, каким он иногда бывает вредным, дотошным, надоедливым, настырным, да и вообще…
   Александра встала на ступеньку выше и прильнула к нему всем телом:
   – Ты не переживай, я тебе буду помогать собирать все эти ингредиенты до конца своей жизни…
   – Только вот не надо так печально и с таким надрывом, договорились? А помогать ты мне и так будешь, не отвертишься! Потому что я тебя от себя больше никогда не отпущу. Да и вообще, дорогая графиня, – он отстранил ее от себя, любуясь идеально сложенным телом и томно при этом вздыхая, – не пора ли вам прогуляться вначале в наши спальни?
   – А в замке никого нет?
   – Ха! Да там порой протолкнуться негде от народа. Поэтому мы пойдем, как говаривал какой-то деятель, иным путем! Правда, все равно привел одурманенных идиотов в очередную задницу.
   Он попытался подхватить опять девушку на руки, но Александра воспротивилась:
   – Можно я сама? – Затем провела рукой по своей лодыжке и призналась: – Мне до сих пор кажется, что у меня всю ногу откусили…
   – Не вспоминай этот плохой сон. – Он решительно потянул ее за руку. – Пошли.
   – Ой! А почему здесь нет ни одного окна?
   – Сам замок находится ста метрами выше. А здесь глубокий подвал, – стал охотно рассказывать граф Дин своей обнаженной невесте. – Поэтому мы будем подниматься на лифте. Но не в те помещения, где много людей, большинство из которых студенты академии, а остановимся двумя этажами ниже, откуда есть проход в мои личные апартаменты.
   Они вошли в шикарный вместительный лифт, в котором Шура не удержалась и стала себя придирчиво осматривать в зеркале.
   – Слушай, Димочка. – В ее голосе сквозило сомнение. – Что-то я странно выгляжу…
   – Тебе не нравится? Что-то болит или где-то давит? – забеспокоился он с непроизвольной улыбкой.
   – Хм! Скорей наоборот. Слишком уж все идеально. И куда делись все мои многочисленные шрамики?
   – Увы! Они остались в том прошлом, где коварный агент соблазняла своим прекрасным телом зазнавшегося в роскоши Торговца. Признаться честно, мне твои шрамики тоже жалко. Я их так любил целовать…
   – Но так ни разу и не спросил, откуда они взялись.
   – А какая разница? Захочешь и сама расскажешь. Ты ведь для меня в любом виде прекрасна и естественна.
   Лифт замер, но открылись не те створки, в которые входят пассажиры, а отъехала в сторону противоположная, покрытая зеркалом стенка. По устланному мягким ковром коридору пара прошла в просторный холл, в который выходили сразу три больших арочных двери. Указывая на них, строитель этого замка стал перечислять своей супруге:
   – Дверь налево ведет в наши спальни, библиотеку, личные комнаты и кабинеты. Направо – в продольный коридор, пересекающий весь этаж данного строения. Кстати, здесь каждый этаж спланирован совершенно иначе, чем остальные. Поэтому в первое время тебе придется довольно тщательно запоминать условные обозначения, чтобы не заблудиться.
   После этих слов он наклонился к маленькому столику, нажал кнопку переговорного устройства и произнес:
   – Бригита, ты меня слышишь?
   – Да, ваша светлость, – послышался несколько чопорный женский голос. – Чего желаете?
   – Будь так мила, захвати с собой нашу лучшую портниху и поднимись в мои спальни. Ну и желательно поторопиться…
   Кажется, последнее предупреждение оказалось несколько излишним. Женский голос зазвенел от напряжения:
   – Ваша светлость, с вами все в порядке? Может, предупредить господина управляющего?
   – Пока не надо! Обойдемся без управляющего. Вам только и надо будет, что помочь одеться ее светлости графине Александре.
   На этот раз последовало просто странное, совершенно нечленораздельное восклицание, напоминающее собой по накалу и совокупности звуков шум вскипающего чайника, звон лопнувшей от перегрева лампочки и клокотание всполошившейся наседки. И все это на фоне перестука колес набирающего скорость локомотива.
   – М-да, – граф отпустил кнопку и философски пожал плечами, – кажется, Бригита всполошилась не на шутку. За пять минут примчится. Она в замке на должности кастелянши и в любом деле будет тебе первой помощницей. Очень милая и добрая женщина.
   – Приятно будет познакомиться. Но неужели я первый раз предстану перед ней вот так? – Девушка указала пальчиками на свое тело. – Дай мне хоть какую-то простынку.
   – Любой каприз, моя прелесть! – радостно отозвался Дмитрий, нырнул рукой в один из стоящих вдоль стен комодов и достал сложенную ажурную ткань в виде довольно сложно связанного произведения искусства. – Пользуйся!
   – Что это такое? О‑о-о‑о! Какая прелесть!
   – В одном из миров это считается скатертью, которой накрывают стол только в большие праздники и только для императорской семьи. Здесь мне еще ни разу пользоваться этой чудесной тканью не приходилось.
   – Какая скатерть?! – восклицала Александра с осуждением, быстро оборачивая ткань вокруг себя. – Да такому сари могут завидовать королевы!
   Несколько проворных движений, и ткань со стонущим блаженством обернула стройное, очаровательное тело.
   – Ну как?
   – Невероятно! Если я раньше еле сдерживался от страсти, то сейчас ты стала еще более соблазнительной! – не сдержался от комплиментов Дмитрий. – И уже начинаю жалеть, что сразу не показал тебе нашу спальню!
   Но кажется, красавица к подобным ласкам после пережитого кошмара и океана боли еще не была готова. Потому как жалобно скривилась и попросила:
   – Димочка, может, чуть позже?
   – Извини! Я просто не смог сдержаться от восторга! – Он моментально оказался рядом с девушкой, чмокнул ее в губки и развернул к третьей двери: – А вот там у нас большая гостиная, малая столовая и прочие радости, которые связаны с кухней и едой. Кстати, ты есть хочешь?
   – Ни капельки! Мне даже как-то неприятно вспоминать о еде. Словно я переела. А ты?
   – То же самое. Видимо, павшая в борьбе с нашими недугами магическая суспензия и накормить нас успела.
   Причем он сразу и вспомнить не смог, когда что-нибудь ел за несколько последних суток всех этих пертурбаций. Разве что еще на площади города, когда беседовал с шантажистом, выпил чашечку кофе и заел несколькими пирожными.
   – А почему за окнами ничего не видно?
   Теперь Александру тянуло к трем огромным окнам, словно магнитом. Так и продолжая обниматься, они оба стали приближаться к стеклам, за которыми белела туманная вата.
   – По той причине, что мы на очень большой высоте. А неба, как такового, здесь нет, оно всегда покрыто густым паром, рвущимся из подземных горячих источников. Одновременно эти облака создают в Свирепой долине самый благоприятный микроклимат. Мы ведь все-таки почти рядом с северным полюсом планеты, а окружающие нас Илиазанские горы почти сплошь покрыты вечными снегами и ледниками.
   Расширенные до невозможности прекрасные глаза перестали моргать, рассматривая открывшуюся панораму. А пунцовые губки прошептали:
   – И эта райская долина называется Свирепой?..
   – Зато какой контраст, правда? А название осталось от прежнего концентрата природных стихий, которые раньше здесь неистовствовали веками. Я тебе потом покажу кадры реальных ураганов, которые здесь бушевали. И теми ледяными скульптурами, которые создавала природа здесь раньше, вправе восхищаться любой зритель.
   – И ты здесь граф? – продолжали с недоверием шевелиться губки.
   – Отныне не только я, но и ты, графиня Александра Светозарова Шахматная Свирепая! Правда, здорово звучит?
   – Хм… непривычно. Особенно последнее слово. Да, а почему Шахматная?
   – Это так долго рассказывать…
   – А кто правит этой долиной?
   – Как кто? – Светозаров сделал вид, что обиделся. – Я ведь тебе все время повторяю: ты и я. Неужели так трудно запомнить?
   – Но ты говорил только про замок…
   – Могла бы и сама догадаться по своему полному титульному имени. Кстати, в твоем случае следует обязательно в течение одного месяца перед нашим официальным бракосочетанием явиться пред светлы очи императора и его семьи. И получить, так сказать, формальное благословение на брак. – Заметив, как девушка непроизвольно вздрогнула и напряглась, поспешил заверить: – Ничего в этом страшного. Вся знать империи должна пройти через это, потому что другая формальность заключается в том, что брачующиеся обязаны пригласить на празднество и первого человека в государстве.
   – Ой! А если они вдруг откликнутся на приглашение?
   – Так вот именно для этого и существуют подобные смотрины, что император и его семья тоже люди и порой, в самом деле, не прочь посетить свадебные церемонии. А в нашем случае… – Дмитрий сделал паузу и самодовольно хмыкнул. – Скорее всего, посетят Свирепую долину обязательно.
   – Неужели это так необходимо? Мне кажется, лучше в любом мире держаться как можно дальше от людей, наделенных безграничной властью.
   – Может, ты и права, но в данном мире негативные правители – лишь досадные и кратковременные исключения. Чуть позже ты поймешь главную причину здешнего рая. Да и опасаться данной семьи не стоит. Тем более что заочно с ними ты уже знакома.
   – Как это?
   – Помнишь тот фильм, который передал вашей конторе ныне уже покойный Леонид Тарасович Кадагов? Так вот, все они попали в тот самый фильм. И как мне утверждал Казимир Теодорович, ты в разборке этого фильма приняла самое непосредственное участие.
   Графиня Светозарова протяжно протянула букву М, а ее глаза теперь сузились в две щелочки.
   – Припоминаю, припоминаю этот фильм… Там еще одна нагловатая принцесса очень пыталась тебе что-то доказать по поводу продолжения ваших интимных отношений.
   – Ха! Когда это было, моя сладенькая! – беззаботно отмахнулся от ревнивых наездов Торговец. – Дела давно минувших дней.
   Он склонился и бережно поцеловал свою супругу в губы. И от этого поцелуя гнетущее чувство неудовлетворенности в душе Александры исчезло без следа. И неуместная ревность и подозрительность ей самой показались полным абсурдом. Поэтому, прежде чем ответить на следующий поцелуй, она виновато потупилась и попросила, словно прилежная школьница:
   – Извини, я больше не буду.
   – Верю.
   Ему очень не терпелось повторить поцелуй, но оба одновременно вздрогнули, когда раздался осторожный стук в дверь со стороны общего коридора.
   – М-да! Нервы совсем ни к черту, – констатировал граф, шевелением плеч сбрасывая невидимую вуаль испуга. – Придется еще раз поплавать в суспензии для полного излечения. – И, повернувшись к двери, воскликнул: – Входите!
   В помещение поспешно вошли две женщины с совершенно одинаковыми от волнения пунцовыми лицами и, пытаясь восстановить сорванное дыхание, поздоровались с легким поклоном.
   Одна из них была облачена в деловой, строгий костюм по моде, принятой и на Земле, а вторая являлась ее полной противоположностью, окруженная многочисленными тканями роскошного бального платья. К тому же вторая держала в руках небольшой кофр, обитый мягкой тканью, наверняка полный всяческих швейных принадлежностей.
   – Дорогая Бригита, вручаю тебе мою дорогую супругу и прошу помочь ей одеться, – сразу перешел к делу граф. – А я тем временем загляну в свой кабинет для завершения некоторых старых и просмотра текущих дел. – После чего подхватил несколько растерянную Александру под локоток и провел через дверь, ведущую во внутренние покои. При этом он не переставал сыпать словами: – И советую всем вести себя естественно, без лишнего официоза. Потому что я вас знаю прекрасно и просто уверен, что вскоре вы станете отличными подругами.
   Шура несколько сомневалась в таких словах Дмитрия и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ее бы воля, она бы ни на секунду не разлучалась со своим возлюбленным и даже при любой примерке желала с ним общаться и видеться. Но с другой стороны, новое положение обязывало вести себя с достоинством. Вряд ли титул графини позволяет ныть и капризничать в таких простейших, бытовых ситуациях. Именно этими рассуждениями и пыталась себя утешить новая совладелица как самого замка, так и всей Свирепой долины.
   Оставляя женщин в гардеробной, Светозаров посоветовал:
   – Дорогая, подбери себе одежду с таким расчетом, чтобы мы и замок могли хорошенько осмотреть, и несколько коротких путешествий совершить в умеренную климатическую зону. А потом поужинаем, если, конечно, мои силенки восстановятся, между исполинских деревьев на утесе мира Провалов. Помнишь? Тебе там очень понравилось.
   – Еще бы, – вздохнула Шура, с удивлением рассматривая висящие до самого потолка великолепные платья и костюмы. – Но ты ненадолго?
   – Я совсем рядом, в Вишневом кабинете. Кстати, Бри-гита, можете во время переодевания рассказать графине историю возникновения империи Рилли и краткую географию всего мира Зелени. Не буду вам мешать, удаляюсь.
   Но как только он оказался за дверью будуара, то облегченно вздохнул и бегом, по мягким коврам помчался в зал со створом. Разочаровывать и пугать Александру своим дальним отсутствием он ни за что бы не решился, а некоторые вопросы и в самом деле требовали немедленного решения. Сил у него для переходов было мало, можно сказать, даже слишком мало, поэтому он не представлял, как он с такими перемещениями и со всеми сложностями справится. По логике вещей получалось, что большинство учеников академии так и останутся некоторое время на далеком юге континента. Если вообще хоть кто-то из них сегодня вернется на ужин в эти стены.
   Именно поэтому приходилось экономить каждую капельку своих сил и в любом случае пользоваться створами между мирами.
   Изначально он прыгнул на Землю, как можно ближе к тому дому, подвал которого он поджег клубком раскаленной магмы. Все-таки совесть его слишком заедала, рисуя страхи невинно пострадавших жильцов этой трущобы. К счастью, все оказалось до банальности просто. Сам подвал, конечно, выгорел, словно в гигантской топке, но на соседние квартиры пожар не распространился. Пожарные успели подсуетиться как никогда вовремя и буквально залили все подвальные помещения водой и пеной. Самое сенсационное, что комок магмы продолжал до сих пор оставаться внутри раскаленным и практически вскипятил заливаемую вниз воду. Кто-то из обывателей распустил дикий слух, что на дом рухнул метеорит, и теперь к месту происшествия спешили пресса, радио, телевидение, полиция и все находящиеся поблизости специалисты.
   По здравом размышлении и в самом деле назревала всепланетная сенсация. Имей Торговец излишки сил, он бы обязательно выбросил комок инопланетного вещества куда угодно, но приходилось экономить. А потом и вообще мысль мелькнула, что при таком развитии событий всем жильцам дома моментально предоставят новое, гораздо более качественное жилье. Таким образом, все перипетии в окончательном итоге пойдут местным жителям на пользу.
   После Земли он перенесся опять в империю Рилли, но теперь уж на южные просторы своих сельскохозяйственных угодий. При этом почувствовал себя окончательно обессиленным и, чтобы иметь лишнее время осмотреться, последним действием подправил траекторию для выхода из подпространства за одной из повозок. Как оказалось, зря прятался. Его заметили сразу, и дружная, спаянная воедино ожиданием толпа целеустремленно поспешила к нему. С одной стороны к нему спешил маркиз Гаспи в сопровождении вдовы Бейлы и нескольких своих десятников. А вторую, более многочисленную толпу старших студиозов лично возглавлял ректор академии. Еще издалека он начал выкрикивать:
   – У тебя совесть есть? Мы тут, как бесполезные пугала, ворон отгоняем от твоей стерни! Можно подумать, нам больше нечем заняться!
   – Постой! – примирительно поднял обе руки двинувшийся навстречу Торговец. – Но вам ведь надо ларцы освобождать?
   Он с удивлением протянул руку в сторону малышни, которые в странном сиянии продолжали целеустремленно работать. Тител Брайс скривился, словно от кислого лимона:
   – Обломали нас! Тем, кто старше четырнадцати лет, освобождающиеся дары в руки не даются. Что мы только не пробовали…
   – Даже тебе? – не поверил Светозаров.
   – А мне что, четырнадцать с половиной?! – уже не скрывал своей ярости ректор.
   Хорошо еще, что все остальные его последователи просто стояли молча и смиренно ждали окончания этого разговора. Хотя раскрасневшаяся Андорра так и пыталась вставить хоть словечко. Деймонд Брайбо тоже стоял рядом с ними, но лишь покладисто улыбался какой-то потусторонней улыбкой.
   – Странно.
   От работающих детей трудно было отвести взгляд.
   – А чего это они так светятся? Прямо сияют!
   Высоченный Тител растерянно почесал затылок:
   – Да мы и сами ничего понять не можем. Просто иногда один из взлетающих даров закладывает в небе несуразную параболу и молнией возвращается к тому, кто его выпустил. После чего окружает ребенка вот таким сияющим полем. Некоторые притянули таким образом уже по два, а то и по три дара.
   – Как же так? Почему?
   – Мы пришли только к одному приемлемому выводу. Хотя это еще требует доказательств. Кое-кто из младенцев, которого лишили природной защиты, к данному времени уже умер. Вот бесхозный дар и возвращается в последние руки.
   – Печально…
   – Не то слово! Рвать этих жрецов хочется на части голыми руками! – вскипел ректор настолько, что замешкался с ответом на следующий вопрос.
   – Но как себя при этом чувствуют наши детки?
   – Никак! – развела своими ладошками Андорра. – Им от этого ни жарко ни холодно. Ни сил не прибавилось, ни умений. Мы думаем, что со временем дети либо смогут приручить стянувшиеся на них дары и как-то использовать, или просто попробуют их раздавать иным обокраденным вершиной Прозрения людям. Деймонд Брайбо так буквально настаивает на этом.
   – Вот именно! – с пафосом воскликнул бывший отшельник. – Я уверен, что даже хранящиеся в черном монолите похищенные дары могут вернуться к своим владельцам и оздоровить их. Поэтому требую, чтобы меня немедленно вернули в Успенскую империю!
   – Зачем? И куда, собственно?
   Кажется, подобному требованию удивились все присутствующие.
   – Куда угодно! Хоть на тракт Магириков, хоть в мой родной поселок. Я чувствую, что мое присутствие необходимо именно там.
   – Может, и так… – Торговец пытался найти самое приемлемое для всех сторон решение. – Но есть парочка трудностей на этом пути. Одна из них, что в Успенской империи сейчас еще довольно опасно…
   – Меня это не страшит.
   – Не сомневаюсь. Ну и вторая, что в данный момент для возвращения пока нет возможностей.
   Пока Деймонд Брайбо хмурил брови, осмысливая подобный ответ, ректор сразу сообразил, что ситуация явно не способствует хорошему настроению. Резко взмахнув своими длиннющими руками, он обвел ими все вокруг и угрожающе протянул:
   – Не понял?!
   – Тут такое дело… – Светозаров задумался, а потом попросил: – Давай отойдем в сторону.
   Когда они отошли метров на двадцать, на еще не истоптанный участок луга, Тител Брайс выглядел не на шутку испуганным. Предполагая в своих страхах самое худшее.
   – Что с академией?!
   – Да с ней все в порядке, как и со всей долиной. Все живы и здоровы. Мало того, мне удалось спасти свою супругу, и теперь графиня Александра обживается в замке.
   – О‑о-о‑о… – непонятно в каком смысле протянул верховный целитель.
   – Правда, при этом она получила жуткие ранения, и мне пришлось в экстренном порядке потратить все запасы своей энергии.
   – Так ведь у тебя есть кристаллы!
   – Увы, тоже опустошены полностью.
   – Так заряди их в суспензии! – выходил из себя ректор. Но видать, и сам сумел довести логическую цепочку до конца. Потому как задохнулся, неестественно сгорбился и только потом выдал прерывистым шепотом: – Что с вертушкой?
   – Да с ней все в порядке! – с видом бодрого, но полностью обанкротившегося миллионера попытался отвечать Дмитрий. Но и сам сжался под прищуром глаз старого друга. – А вот суспензия нагрузки не выдержала. Что-то с ней случилось…
   Тител только обхватил свою голову руками и протяжно застонал. Лишь после большой паузы удалось расслышать его бормотание:
   – Как же так! Как же так! Ну почему я не уследил? Почему не оградил? Ведь она уже почти обрела собственный разум! Она просто не могла погибнуть! У нее уже имелось чувство самосохранения! – Затем он нагнулся с угрозой над графом и потребовал: – Отвечай! Что ты с ней сделал?!
   С тяжелым вздохом Светозаров признался:
   – Графиня была очень плоха, почти мертва. Поэтому пришлось ее практически возвращать с того света. Все получилось, но вот суспензия…
   Как ни странно, но в глазах верховного целителя загорелся безумный огонь восторженного озарения, и он, глядя куда-то в бесконечность, прошептал:
   – Она и в самом деле стала разумна! Она восприняла наш девиз к своему последнему действию: «Умри, но спаси!» Ты представляешь? Она погибла сама, но раненого человека спасла… Высший подвиг!
   – Да… действительно, – проникся и Торговец свершившимся чудом. Но в то же время он знал, чем надо отвлечь товарища от длительных переживаний и самобичевания. – Я тут прикинул и решил, что можно будет начать строительство новой вертушки в ближайшие дни. Но в первую очередь создадим заново суспензию в существующем бассейне.
   – Хм! А средств тебе хватит? – угрюмо буркнул ректор академии. – Замахнешься, а потом пупок и развяжется. Может, для начала хоть то, что есть, восстановим?
   – Ничего с моим пупком не случится. Да и всех остальных напрягу по полной программе. Если нам удастся Успенскую империю вернуть миру, то нам все остальные государства такие пожертвования сделают!
   – Не хватит, – упрямо гнул свое целитель. – Даже близко не хватит.
   – Так ведь я и в остальных мирах не последний человек, – похвастался граф Дин. – Мне практически любые ссуды могут дать. Так что наскребем.
   – А потом чем отдавать будешь?
   – Ха! Легче всего: твоими учениками! В любом мире выпускники нашей академии вскоре станут править государствами.
   – Ну ты это!.. – стал сердиться Тител. – Варежку не разевай! Им еще учиться неизвестно сколько!
   – Ерунда. Сделаем несколько ускоренных выпусков, и все дела. Но самое главное, что если мы создадим сразу две вертушки, то обучение магической суспензии пойдет несравненно высшими темпами. Они ведь будут, как дети, поддерживать друг друга в росте и развитии. Правильно?
   – Ну да… где-то так и мы размышляли…
   – Вот видишь! И в средствах получится экономия, и во времени.
   – Ладно, в этом я с тобой согласен. – Ректор коротко оглянулся на толпу смешавшихся и громко спорящих взрослых. – Но с нами-то что будешь делать? Или мы здесь на постоянные выселки приперлись? Может, еще нас сеять и пахать заставишь?
   – Зачем пахать? Здесь просто боронуют, – наивно удивился Торговец. Но больше шутить не стал, переходя на серьезный тон: – А вот силенок у меня совсем мизер.
   – Чтоб ты был здоров! – в сердцах воскликнул целитель. – Может, попробуем тебя залить нашими силами?
   – Знаешь ведь, что у меня для перемещения совсем иные энергии используются и ваше лечение ничего не даст. Только из кристаллов и вытягиваю помощь.
   – Хм! А если… – Тител на этот раз оглянулся на детей, которые к тому времени уже почти закончили работу, – мы нашего маленького гения попросим пособить? С его-то счастьем и талантом!.. Тем более на него, кажется, больше всего даров вернулось. Глянь, как светится!
   Они уже чуть не бежали к младшим студиозусам, а когда подошли, Виталик Кутушев как раз выпустил в небо дары из самой последней шкатулки, стоящей перед ним. Затем вытер ладошкой пот со своего лобика и, словно перетрудившийся воин, вздохнул:
   – Мамочка родная, как я устал! – Заметил стоящих возле него взрослых и несколько оживился: – Отправляемся обратно?
   – Зависит от тебя. – Граф присел рядом на пустой ларец, в упор рассматривая окружающую мальчика ауру сверкающего сияния. И не сдержался от восклицания: – Ух, как полыхает! У меня новые способности улучшились, и восьмое чувство подсказывает, что сейчас вокруг тебя настолько мощные силы, что они способны одной молнией высушить небольшое озеро.
   Виталик с гордостью заулыбался, но сразу же пояснил:
   – Может, и так. Только я вот чувствую, что вокруг меня – не мое. Словно мне на время игрушки дали поиграть. Или шапочку красивую поносить.
   Столь странное определение гения оспаривать не стали, а быстро объяснили суть проблемы. И тот без малейшего сомнения начал действовать. Да только за четверть часа весь его труд и помощь товарищей так и не принесли желаемых результатов. И обеспокоившийся граф решил возвращаться в Свирепую долину. Слишком он опасался, чтобы неокрепшая психика Александры не сорвалась на истерику.
   – Могу взять только двоих! – категорически заявил он ректору.
   – А остальные чем займутся?
   – Маркиз сейчас организует караван, и уже через четыре часа будете в моем поместье. Там будет и кров, и стол, и устроенный по поводу таких гостей грандиозный праздник. Гонец отправляется немедленно. Так что думай быстрей.
   И он подозвал к себе рукой маркиза для дачи распоряжений. Тител тем временем стал озираться вокруг, бормоча себе под нос:
   – Ладно, мне в академию надо хоть убейся! А вот кого вторым взять? – Он наткнулся взглядом на затаившего дыхание Виталика: – О! Отправишься со мной!
   Но Светозаров сразу понял, что ребенок этого явно не хочет. И уточнил:
   – Ты чего так скривился? Говори смело! – И подставил ухо под детские губы.
   – А можно мне на праздник? – послышалась нерешительная просьба.
   – Да что угодно, герой! – рассмеялся Торговец. – Я ведь и сам забыл, как в детстве хочется попасть на праздник. Да еще и в твою честь. Все, решено! Выбирай себе место в караване. – После чего вновь повернулся к ректору: – А вторым возьмем Деймонда Брайбо. Как только накоплю сил, заброшу его к черному монолиту.
   – А может, лучше… – Ректор скосил глаза в сторону Андорры.
   – Только не ее! – проявил высшую сообразительность Светозаров. – Пусть она тоже на празднике развеется. За мной!
   Уже через пару минут трое мужчин оказались в хорошо знакомом зале графского дворца. И только там Тител одобрительно закивал:
   – А мне казалось, что ты ничего со стороны Андорры не замечаешь.
   – Ох! Попробуй тут не заметь! Я всегда дрожал под ее взглядами и боялся, что она меня когда-нибудь испепелит.
   – Как же дальше будет складываться?
   – Сейчас уже все утрясется. Ведь не маленькая, должна понимать, что у меня теперь законная супруга.
   – Ну-ну! – С этими словами ректор резко повернул за выходом вправо и зашагал по коридору своими длинными ногами со скоростью интенсивно скачущей лошади.
   Тогда как граф Дин потянул своего гостя за локоть к лифту:
   – Поторопимся. А то если меня хватятся…
   Они спустились всего лишь на два этажа ниже и вскоре уже с заговорщическим видом подкрадывались к дверям гардероба. Пока дошли, Торговец кратко пересказал бывшему отшельнику перипетии последних приключений и попросил осторожней касаться некоторых трагических тем. Зато прислушавшись под дверью, удивленно хмыкнул:
   – Чего это они там так веселятся?
   Как истинный и полноправный владелец Свирепой долины, он имел полное право входить куда ему вздумается без стука и разрешения. Такой имелся закон в империи Рилли. Тем более что за дверью находилась его личная гардеробная комната. Но как искренне обожающий свою супругу мужчина и как человек, гордо носящий известное во многих мирах звание Торговца, Дмитрий деликатно постучался и после разрешающего отклика поспешил внутрь. Да так и замер на месте, с восхищением расставив руки в стороны.
   – Вот это превращение! Я сейчас выпаду в осадок! – запричитал он, снова устремляясь вперед и обходя довольно улыбающуюся Александру по кругу. – Где вы нашли этот костюм? Я точно такого не припомню!
   – Это Бригита вместе с Тельмой отыскали! – похвалила графиня кастеляншу и швею. – Подойдет такой наряд?
   – Еще бы! Он просто великолепен! Хоть сразу под венец.
   – Да? Разве можно венчаться в таком костюме?
   – Запросто! Потому что истинную красоту ничем не испортишь.
   Его супруга красовалась в светлом костюме, являющемся странной помесью между нарядом деловой женщины и убранством дикой амазонки. Казалось бы, соединяя в себе сразу несколько совершенно несовместимых стилей. Но на литой фигурке графини Светозаровой одеяния смотрелись настолько великолепно, органично и естественно, что выразить свое восхищение не хватило бы слов даже прославленным кутюрье. А по большому счету казалось, напяль на это прекрасное тело хоть рубище с огородного пугала, то и в этом случае не стыдно будет выйти на любой прославленный подиум.
   Радовало и то, что женщины явно нашли общий язык и естественный для подобного знакомства первоначальный ледок растаял под теплом взаимной доброжелательности.
   Представив Деймонда Брайбо и проведя короткий экскурс в историю появления ашбуна в этом месте, Дмитрий не забыл поинтересоваться:
   – Над чем это вы так весело смеялись, что мы услышали даже в коридоре?
   – О чем мы тут можем судачить? – пожала плечами улыбающаяся Бригита. – Как не про наших неугомонных, вездесущих сорванцов!
   Действительно, только за последний год в самом замке произошло столько смешных историй, что эта тема уже давно являлась самой любимой и насущной для всего без исключения обслуживающего персонала. Какие бы талантливые дети здесь ни собрались из многих миров, какими бы серьезными, ответственными они ни считались, но все равно при этом оставались детьми. А вседозволенность владетеля в сей Долины и то всепрощенчество, которым ребята и девочки беззастенчиво пользовались, могли довести любую служанку до белого каления. И доводили порой, особенно если у нервной служанки начисто отсутствовало чувство юмора. В данном месте такие долго не задерживались, а остальные предпочитали сами ухохатываться над проделками шалунишек.
   Нельзя сказать, что суровых наказаний не было. Нельзя сказать, что дети тут ничего и никого не боялись. Еще как боялись! Еще как трепетали, когда некоторые преподаватели их наказывали данной им властью. Еще хуже воспринималось наказание от ректора. И высшим порицанием считалось получить замечание из уст графа Дина. Как правило, такое порицание звучало так:
   – Эх! Ну как ты это сотворил!
   Или «сотворила», нужное подчеркнуть. И после этого восклицания его светлость разворачивался и уходил, полный печали. Как ни странно, но вследствие такого, казалось бы, несущественного упрека дети переживали и раскаивались больше всего. Порой на месяц, на два прекращая свои шалости и всеми силами зарабатывая отличительное поощрение. А потом опять некоторые срывались, давая выход своей буйной энергии.
   Именно на эту энергию и стал ссылаться Светозаров, когда повел свою супругу по залам и коридорам замка. Деймонд сослался на некоторую усталость, и Бригита увела его в гостевые комнаты отдохнуть, тогда как графская парочка, под восхищенными взглядами детворы и под несущийся со всех сторон шепот, отправилась на прогулку. Разговор затеяла Александра, потому что никак не могла поверить в увиденное и услышанное: практически весь замок был отдан во власть детям. Чего они здесь только не вытворяли, начиная от магических игр, порой довольно опасных, и кончая интимными встречами в уголках, с зарождением первых симпатий, переходящих в поцелуи.
   – Понимаешь, – с вдохновением рассказывал Дмитрий, – у этих детей и так тяжелое детство. Учиться здесь невероятно сложно, и программы для тринадцатилетних подростков сродни некоторым медицинским университетам. И студиозам просто необходима разрядка. Иначе… иначе бы они весь замок разнесли вдребезги.
   – Хи-хи! – не сдержалась висящая на его локте супруга. – Мне Бригита рассказывала, что уже пару раз до полного разрушения оставалось всего чуть-чуть.
   – Как видишь, все цело!
   Словно в издевку над его словами, полными оптимизма, где-то в конце длинного коридора что-то грохнуло, разбиваясь, по всей видимости, вдребезги. А после короткой тишины оттуда же донесся топот разбегающихся ног и угрожающие выкрики служанок. Кажется, они теперь не скоро отпустят виновников.
   – Подумаешь, – философски пожал плечами граф. – Любой предмет можно сделать заново. Вот пусть и учатся восстанавливать испорченное. Тоже пригодится в жизни.
   Александре очень захотелось прижаться к Дмитрию и шептать ему на ухо, что он гений, талант, бог и прочая, прочая… но присутствие детей до сих пор ее смущало. Поэтому она продолжила разговор:
   – А те дети, которым ты помогал попасть к хорошим опекунам, тоже здесь?
   – Ты сомневаешься? Скоро я тебе их покажу.
   – Нисколько не сомневаюсь.
   – Да? А вот на меня сомнения обрушились! – признался Торговец. – Там ведь, на Земле, скандал разрастается по поводу этих детей. Надо будет в ближайшее время что-то придумать и как-то успокоить общественность. Еще и опекунов здесь добрая треть собралась, воспользовавшись временным приглашением с моей стороны.
   – Как же ты скандал уладишь?
   – Да есть пара задумок. Но опять-таки нужно время и мое личное появление на Земле.
   – Я с тобой! – немедленно отозвалась Шура.
   – Только без паники, я еще никуда не отправляюсь.
   – Знаю я тебя! Да и многие женихи перед самой свадьбой сбегают, – почти непритворно вздохнула девушка.
   – А при чем тут свадьба, если ты и так уже моя супруга? Я ведь тебя сюда на руках принес! – возмущался Светозаров, включаясь в шутливую игру слов.
   – Это ты только утверждаешь. Я ведь ничего не видела и не помню. Так что, пока первую свадьбу или венчание не устроим, я тебя больше от себя не отпущу.
   – Да… вот я и влип! – горевал граф с радостной улыбкой на лице. – А ты что, и в самом деле хочешь венчание?
   – Ну… что-то в этом роде.
   – Конкретный храм? Или церковь?
   – Да нет, это сплошное мракобесие. А вот от небольшой часовенки с древними стенами не отказалась бы. И скромненько, но с чувством.
   – И обязательно на Земле?
   – Конечно. Мы ведь там с тобой родились и выросли, – с убеждением говорила Александра, уже давно перешедшая на серьезный тон. – Так что чем скорее мы там хоть любой обряд пройдем, тем скорее я обрету твердую почву под ногами. – Она опять перешла на шутливый тон. – И тем более не буду опасаться твоего побега. Есть у тебя такое местечко на примете, господин граф?
   Тот немного подумал и кивнул:
   – Конечно.
   – Тогда отправляемся немедленно! – потребовала готовая на все невеста.
   Жениху ничего не оставалось делать, как после озабоченного кряхтения и подсчета своих внутренних ресурсов согласиться:
   – Ладно, Деймонд еще пару часов может и подождать. А мы за полчаса вполне справимся. – Заметив разочарование на лице любимой, поспешно добавил: – Ну уж за целый час точно уложимся.
   И они, счастливые, поспешили в зал с самым удобным межмирским створом.

   Отец Клод уже поднимался в свой кабинет, расположенный на высшей точке монастыря, когда его чуть не сбил несущийся ему навстречу монах:
   – Там по дороге приближаются двое! Один из них – господин Светозаров!
   – Интересно! – Настоятель пружинисто прошел к столу с экранами и сам стал присматриваться: – Точно! И на этот раз пешком. – Затем включил переговорное устройство, связывающее с часовым возле главных ворот: – Впустите дорогих гостей!
   Теперь вокруг монастыря раскинулась целая система сигнальных устройств и видеонаблюдения. В любое время суток братия оповещалась о нежелательных гостях и готова была к отражению неприятностей. Недавнее нападение превратило мирную, далекую от всех треволнений жизни обитель в военизированный бастион. А вызванные из ближайшего поселка работники продолжали интенсивно поднимать уровень окружающих стен и устанавливать металлические решетки на окна. Подобная деятельность сразу бросилась в глаза и гостям.
   – Однако! Вы тут вскоре любую осаду сможете выдержать! – похвалил Торговец после взаимных приветствий.
   – Все братья поддержали мои предложения по укреплению нашей безопасности, – похвастался отец Клод. – Так что теперь о наш кулак попортят лица любые бандиты.
   – А неприятных последствий после визита предыдущих бандитов не было?
   – Пока все под контролем! – Настоятель хитро подмигнул. – Ну а вы с чем пожаловали? Мы специально для подобных случаев уникальным вином запаслись.
   – Да нет, мы к вам с более возвышенными целями. Вот, прошу любить и жаловать, моя супруга Александра. – После взаимных поклонов продолжил: – Но мы бы хотели скрепить наш брак и неким символическим венчанием. Если можно, в вашей часовне, и если не трудно, то с вашим благословением.
   – В любое время дня и ночи! – без секундного раздумья ответил монах и сразу сделал приглашающий жест рукой: – Прошу за мной! – А своему помощнику, стоящему рядом, добавил: – Пусть все свободные братья соберутся в часовне. Проводим обряд венчания.
   Часовня и в самом деле оказалась именно такой, о какой мечталось Александре. Основательная, таинственная, дышащая древностью прошедших веков и вызывающая искренний трепет перед делом рук человеческих. Никакого лишнего убранства или кичливой позолоты внутри, никаких разрисованных досок с вымышленными кумирами или придуманными истуканами на стенах. Да и никаких иных свидетельств религиозного дурмана.
   – Потрясающе! – вынесла свой благолепный вердикт девушка. – Я бы сама лучшего места не нашла.
   Стоило видеть, насколько стало счастливым лицо настоятеля после такой откровенной похвалы. Он степенными жестами распределил входящих братьев вокруг себя и молодой пары и без долгих проволочек приступил к обряду. Суть всего бракосочетания свелась к наставлениям жить с добром; верить друг другу и уважать свою вторую половину; как самое святое оберегать возникшее между ними чувство и не забывать о священном долге каждой семьи по продолжению рода человеческого.
   В финале своей речи отец Клод весьма искусно привел доводы, высказывания великих мудрецов и умников мира в пользу совместного проживания, пожелал радости и счастья. А потом стало понятно, зачем здесь собрались и все остальные монахи.
   Слаженный мужской хор запел кантату восхваления новой жизни. Ничего подобного венчающаяся пара раньше не слышала и минут пять простояла в потоке мурашек по всему телу, подрагивая от чувственного наслаждения и духовного восторга.
   Закончился обряд по-деловому и вполне современно. Вышедшей наружу паре вручили два великолепных букета цветов, собранных только что в саду, после чего один из монахов сделал кучу снимков как в группе со всей братией, так и отдельно на фоне монастыря и часовни.
   – Отмечать будете у нас? – поинтересовался отец Клод, когда парочка закончила интенсивные перешептывания между собой.
   – Да нет, огромное спасибо за все и за предложение устроить пир здесь. Но время, – Светозаров с грустью развел руками, – слишком уж поджимает.
   – Как хотите. Но знайте, для вас наши сердца и двери открыты всегда, – заверил настоятель, одновременно с этим доставая из своих одежд пиликающий мобильный телефон. – И будем рады приветствовать в любое время дня и ночи! – Затем глянул на экран и пробормотал: – Странно, этот номер известен лишь нескольким людям… Извините! – Он сделал пару шагов в сторону и ответил: – Да, слушаю.
   Некоторое время молчал, недоверчиво хмурил брови, но потом прижал телефон к бедру и все-таки обратился к Торговцу:
   – Что-то тут не так. Хотят поговорить с Дмитрием Светозаровым, утверждая, что у них предложение, от которого он не сможет отказаться.
   В его глазах читался немой вопрос, и заволновавшийся граф, нервно оглянувшись по сторонам, протянул руку:
   – Ладно, давайте телефон, я с ними поговорю. Алло? Чем могу быть полезен?
   В трубке раздался хорошо знакомый голос человека, называвшегося халифом Рифаилом, того самого, который совсем недавно предлагал выкупить родную сестру Торговца:
   – Сразу хочу сказать, к покушению на площади ни я, ни мои люди не имеют ни малейшего отношения. Меня самого в данном вопросе жестоко обманули.
   – Но откуда вы узнали, что я жив? – напрягся Дмитрий.
   – Просто вижу вас в данный момент собственными глазами на экране моего монитора. Современная техника способна на все, и вам ли это не знать. Поэтому вполне понятны ваши недавние нервные разглядывания окрестностей.
   Теперь уже Светозаров постарался использовать максимум из своих умений по созданию защитного купола вокруг себя и Александры. Потому что исчезнуть из мира Земли немедленно ему помешало какое-то волнующее предчувствие, которое он и выразил в завуалированном вопросе:
   – Как же вы осмелились мне звонить?
   – Да, вы правы! – Явственно представилось, как холеное лицо халифа озарила понимающая улыбка. – Я очень переживаю за свою судьбу, но тем не менее основа для нашего торга осталась. Ваша сестра жива и находится рядом со мной. Только вот цена за нее несколько изменилась. Теперь я осознал, что романтическое путешествие по мирам мне никак не светит, и готов на прозаический выкуп в размере десяти миллиардов.
   – Однако! – выдавил из себя Торговец, лихорадочно размышляя и пытаясь ехидничать: – Рублей?
   – Извините, что сразу не уточнил эту деталь: имеются в виду евро.
   – И опять по методу «деньги вперед»?
   – Зачем? Ваше недоверие вполне предсказуемо. Поэтому ваша сестра со мной рядом и готова с вами поговорить. Причем хочу предупредить: она тщательно проинструктирована, о чем можно и о чем нельзя говорить. Где мы сейчас – она и сама не знает, а о прежнем месте жительства если обмолвится, будет казнена на месте. Переговоры в тот же момент завершатся.
   – Но мне можно будет с ней уточнить некоторые детали из нашего детства?
   – Об этом я и веду речь! – с готовностью подтвердил халиф. – Как ваша сестра мне рассказала, у нее осталось очень много подобных воспоминаний и она готова ими немедленно поделиться.
   Прежде чем произнести следующее предложение, Свето-заров смочил саднящее от сухости горло и заглянул в самую глубину глаз своей любимой, которая приникла к нему и прислушивалась к каждому слову переговоров. Словно зачерпнув там новые силы для предстоящего, граф решительно выдохнул:
   – Хорошо, давайте ей трубку для разговора. Послышался какой-то шелест, непонятный приказ на арабском, а потом раздался женский голос, вырывающийся сквозь еле сдерживаемые рыдания:
   – Димусик!..
   И этого одного слова хватило Дмитрию, чтобы поверить. Так к нему обращались только родная мать и любимая сестричка Леночка. Он судорожно вздохнул, ощущая непроизвольную поддержку Александры, покачнулся и почувствовал, как изображение знакомого мира застилается непроизвольными слезами.

Эпилог

   Обед закончился, и все пять воинов уже скорее по инерции пытались иногда отправить в рот дополнительный кусочек мяса из роскошного угощения. Все прения и споры утихли, основные выводы по итогам путешествия к черному монолиту были сделаны, и теперь оставалось только дождаться последнего, указующего знака или приказа. А вот дать такой приказ «третьей» было некому. Обещанный визит Торговца в пещеру отшельника явно откладывался.
   На эту тему и состоялся диалог, начавшийся грустным восклицанием.
   – Опять он пропал! – досадовал Василий. – Как только надо действовать, так его и нет.
   – А вдруг его убили? – сделала большие глаза Сильва.
   – Сплюнь, – воскликнула Дана, – а то еще сглазишь.
   – Да нет, такого кудесника убить невозможно! – уверенно заявил Курт. – Если уж он не выкрутится из любой ситуации, то вообще жизнь теряет всякий смысл.
   Петр, как всегда, думал только о позитиве:
   – А мне кажется, он сумел разыскать Александру и они готовятся сейчас к свадьбе.
   – Да ладно тебе, – фыркнул Василий. – Такие дела быстро не делаются.
   – Вот вспомните потом мои слова, – настаивал штатный снайпер. – Вполне возможно, что мы сразу отсюда отправимся за свадебные столы.
   – Так нечестно! – обиделась Сильва. – Мы с Василием первые будем жениться. Мы ведь сразу предупреждали.
   – Ха! Чего тут предупреждать! – веселился Петр. – Берешь невесту в охапку, кидаешь в кровать и, раздеваясь на лету, кричишь: «Отныне мы муж и жена!»
   – Кто бы рассказывал! Крикун летящий! – с гневным презрением фыркнула Дана. – Что же ты до сих пор никого еще женой не назвал?!
   – Ну да, попробуй тебя назови, – предусмотрительно отодвинувшись подальше, продолжал ерничать парень. – Если ты за это и голову можешь пробить в порыве ненависти. Мы тут все знаем твое отношение к браку.
   Дана поняла, что сразу до Петрухи ей не дотянуться, и стала высматривать на столе предмет, которым было бы удобно запустить в нахальную морду.
   – А ты за всех не расписывайся! За себя только отвечай!
   Василий протянул над столом здоровую руку и с понимающей улыбкой прикрикнул:
   – Брейк! Бой закончен, проигравших нет! – Затем подморгнул своей будущей супруге, которая улыбалась понимающе, и добавил: – Но сдается мне, что после нашей свадьбы будет еще одна. А, Дана? Ну сколько можно тебе парня мучить? Может, образумишься и дашь ему какую-нибудь надежду?
   – Да никогда в жизни! – вспылила целительница с опасно горящими глазами. А потом совершенно непоследовательно продолжила: – Ко всему он же малолетка! Не хватало мне еще такого позора, когда муж на три года младше! Потом начнет по любовницам бегать, и меня весь мир засмеет.
   Возникла длинная пауза, при которой все воины с разным выражением на лицах осмысливали только что вырвавшиеся слова. Петр с мечтательно-удовлетворенным. Василий с сочувствующим. Сильва с озабоченным. Дана отвернулась в сторону, пытаясь скрыть стыд и досаду. И только Курт с философской грустью стал кивать, словно китайский болванчик:
   – Как это у вас, русских, все странно получается? Вроде вчера враги, а сегодня уже супруги…
   – Это ты загнул, – строго поправила его Сильва. – Врагами они никогда не были.
   – Точно! – не замешкал подтвердить Петр. – Или ты забыл знаменитую поговорку: муж и жена – одна сатана? Где сразу определяется, что муж – это нечто, стоящее отдельно, а жена – это одна сатана. – Заметив, что Дана удобнее перехватила тяжеленную глиняную миску, поспешно добавил: – Но это все, конечно, образно так говорится, аллегорически…
   Немец все прекрасно понял и рассмеялся:
   – Вот и я говорю: странные вы, русские. Сами порой не знаете, чего хотите…
   С его акцентом подобное высказывание получилось настолько смешным и знакомым, что не выдержали и грохнули смехом все остальные. Даже целительница второго уровня не сдержалась, хоть и старалась хмуриться до последнего.
   А за каменной плитой, наглухо перекрывающей вход в пещеру, вновь падал снег. Огромные хлопья устилали камни густым пушистым покрывалом, преобразовывая поверхность из угрюмой и непритязательной в сказочную и волшебную. Под этим волшебным покрывалом преображался весь горный массив Бавванди, преображалась вся Успенская империя. Хотя подавляющее число ее обитателей еще не знали о грядущих, совершенно кардинальных изменениях в их жизни.
//-- Конец второй книги --//

Юрий Иванович Рай и ад Земли. Спасение из ада (сборник)

Рай и ад Земли

Пролог

Глава 1 Приманка

Глава 2 Свита делает короля

Глава 3 Борьба за первенство

Глава 4 Помощь друга

Глава 5 Беспроигрышная атака

Глава 6 Пертурбации в королевстве Ягонов

Глава 7 Закалка выдержкой

Глава 8 Второй удар

Глава 9 Клиент созрел

Глава 10 Последние удары

Глава 11 Со всех сторон

Глава 12 Устрашение врагов

Глава 13 Дин добивается успеха

Глава 14 Расправа над сатанистами

Глава 15 Процесс соблазнения

Глава 16 Перекресток

Глава 17 Переломный момент

Глава 18 Загадки

Глава 19 Страсть и слезы

Глава 20 Вот так влипли!

Глава 21 Первые путешествия

Глава 22 Ловушка без выхода

Глава 23 Новая наживка

Глава 24 Сами виноваты!

Глава 25 Неразбериха среди опасностей

Глава 26 Преобразования в королевстве Ягонов

Глава 27 Финал

Эпилог

Спасение из ада

Пролог

Глава 1 На грани смерти

Глава 2 В тылу врага

Глава 3 Слабость – спасение

Глава 4 Отшельники

Глава 5 Больное место

Глава 6 Реалии монолита

Глава 7 Единственный шанс

Глава 8 Анализ бессилия

Глава 9 Свирепая долина

Глава 10 Дождь проблем

Глава 11 Обратный путь

Глава 12 Туман отчаяния

Глава 13 Чудеса «замачивания»

Глава 14 Оперативная работа

Глава 15 Узница

Глава 16 Монастырь

Глава 17 Сбор оперативной информации

Глава 18 В ловушке

Глава 19 Поиск

Глава 20 Лыжная прогулка

Глава 21 На грани

Глава 22 Захват

Глава 23 Союзники?

Глава 24 Ушла с водой…

Глава 25 По собственным следам

Глава 26 Похищение века

Глава 27 Жертва обстоятельств

Глава 28 Ход конем

Глава 29 Работа с трофеями

Глава 30 Стезя торговца

Глава 31 Горячий след

Глава 32 Окончательный провал

Глава 33 Перехват

Глава 34 Игрушка

Глава 35 Последняя попытка

Глава 36 Спасение из ада

Эпилог

Юрий Иванович
Рай и ад Земли. Спасение из ада (сборник)

Глава 1
Приманка

Глава 2
Свита делает короля

Глава 3
Борьба за первенство

Глава 4
Помощь друга

Глава 5
Беспроигрышная атака

Глава 6
Пертурбации в королевстве Ягонов

Глава 7
Закалка выдержкой

Глава 8
Второй удар

Глава 9
Клиент созрел

Глава 10
Последние удары

Глава 11
Со всех сторон

Глава 12
Устрашение врагов

Глава 13
Дин добивается успеха

Глава 14
Расправа над сатанистами

Глава 15
Процесс соблазнения

Глава 16
Перекресток

Глава 17
Переломный момент

Глава 18
Загадки

Глава 19
Страсть и слезы

Глава 20
Вот так влипли!

Глава 21
Первые путешествия

Глава 22
Ловушка без выхода

Глава 23
Новая наживка

Глава 24
Сами виноваты!

Глава 25
Неразбериха среди опасностей

Глава 26
Преобразования в королевстве Ягонов

Глава 27
Финал

Глава 1
На грани смерти

Глава 2
В тылу врага

Глава 3
Слабость – спасение

Глава 4
Отшельники

Глава 5
Больное место

Глава 6
Реалии монолита

Глава 7
Единственный шанс

Глава 8
Анализ бессилия

Глава 9
Свирепая долина

Глава 10
Дождь проблем

Глава 11
Обратный путь

Глава 12
Туман отчаяния

Глава 13
Чудеса «замачивания»

Глава 14
Оперативная работа

Глава 15
Узница

Глава 16
Монастырь

Глава 17
Сбор оперативной информации

Глава 18
В ловушке

Глава 19
Поиск

Глава 20
Лыжная прогулка

Глава 21
На грани

Глава 22
Захват

Глава 23
Союзники?

Глава 24
Ушла с водой…

Глава 25
По собственным следам

Глава 26
Похищение века

Глава 27
Жертва обстоятельств

Глава 28
Ход конем

Глава 29
Работа с трофеями

Глава 30
Стезя торговца

Глава 31
Горячий след

Глава 32
Окончательный провал

Глава 33
Перехват

Глава 34
Игрушка

Глава 35
Последняя попытка

Глава 36
Спасение из ада