Чужой астрал
Сергей Юрьевич Буянов

   © Сергей Юрьевич Буянов, 2015
   © Зинаида Тихонова, иллюстрации, 2015

   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1

   Комнатёнка оказалась тёмной и маленькой, что было необычно для квартиры сталинской постройки, где без высокой стремянки и лампочку не вывернуть. Внутри такой квартиры человек чувствует себя скромным перепуганным пигмеем. Однако вошедший молодой человек не удивился. Он был готов шагнуть в запредельное.
   Глаза привыкли к мягкой темноте, посетитель огляделся. Стены обтянуты плотной материей неопределённого цвета. Окон не видно. В центре зависает шар похожий на футбольный мяч. Он излучает матовый свет. Молодой человек пригляделся к висящему шару из прозрачных пятиугольников. Сквозь них что-то проглядывалось. Оно плавало в шаре и источало фиолетовый свет.
   – Георгий!
   Посетитель вздрогнул. Это был голос его отца.
   – Жорик!
   Это сказала мама. Молодой человек понял: его разыгрывают. Шутка была жестокой. Родители Георгия погибли четыре года назад.
   – Крепись, Георгий Тимурович! – голос стал незнакомым.
   – Я не одобряю чёрного юмора!
   – Ты пришёл узнать о своём предназначении, не так ли?
   – И заплатил за это приличные деньги!
   Внутри шара появились отблески огня.
   – Смотри внутрь!
   – Я смотрю! – сказал Георгий. Розыгрыш продолжался. Останешься ты без копейки, Георгий Тимурович! Молодой человек вздохнул. И всё по недомыслию своему!
   Любопытство пересилило желание выскочить вон, пока мошенники не обобрали до нитки. Георгий сунул руку в нагрудный карман, нащупал бумажник и шагнул ближе к шару. С низкого потолка, контуры которого хорошо просвечивали, не видно никаких верёвок. Георгий вытянул руку и провёл ладонью вокруг шара – ничего кроме воздуха!
   Бесформенная фиолетовая масса сгруппировалась, изображая какой-то предмет. Георгий заворожено смотрел за превращениями внутри шара.
   – Приглядись внимательнее, Георгий Тимурович!
   Георгий видел какой-то длинный изогнутый предмет, но понять его назначения не мог.
   – Что это?
   – Гаечный ключ на тридцать два – тридцать четыре, – подсказал астролог.
   Георгий поперхнулся.
   – Г-ха, ха! Ха-ха-ха! – смех разобрал его. Вот, попался! Надо же быть таким олухом!
   Шар потемнел и исчез. Словно растворился в воздухе. Георгий понял, это всего-навсего голограмма! Сейчас включится свет, и раздастся дружный гогот друзей!
   Свет действительно включился, но смеха не последовало. Георгий оказался в холле большой квартиры. Свисающая с высокого потолка люстра с массивными плафонами и подвесками совсем не походила на футбольный мяч. За спиной раскрылась массивная дубовая дверь, приглашая клиента к выходу. Георгий прошёл по жёсткому ворсинчатому ковру, похожему на зелёную траву. В коридоре и подъезде его никто не встретил. Едва посетитель перешагнул порог квартиры, брякнули колокольчики, и захлопнулась дверь.
   – Мистика! – сказал вслух Георгий и прикрыл рот ладонью. Как бы кто не услышал и не принял его за сумасшедшего!
   Георгий выскочил во двор. Дети возились в раздолбленной песочнице, мирно выпивали из горла мужички, сидя на останках карусели: никому не было никакого дела до облапошенного клиента мага и астролога.
   Георгий прошёл за угол дома, достал из кармана визитку, перечитал.
   ПОТОМСТВЕННЫЙ МАГ И АСТРОЛОГ АЛЕКСАНДР ДРОМАДЕР укажет Ваше истинное предназначение!
   Георгий сверил адрес с номером дома, из которого только что выскочил. Всё совпадало. Получается, он вышел из той же квартиры, в которую попал по объявлению. Только почему при выходе из прихожей не оказалось мебели и плюгавенького лысеющего мужичка, собирающего деньги? Подобно эфирному шару он испарился, испарился вместе с деньгами Георгия!
   Георгий в ужасе сунул руку за пазуху. Бумажник оказался на месте. Он выдернул кошелёк и проверил: ничего не пропало, даже розовая квитанция за услуги астролога.
   Георгий перебежал узкую улочку, остановился в другом дворе, смял самодельную визитку из куска ватмана, обклеенного скотчем, и выбросил в люк подземных коммуникаций. За спиной раздался звонкий смех, Георгий выпрямился. Осторожно, словно невзначай, обернулся.
   Маленькая девочка бросала мячик на резинке и заливалась колокольчиком.
   У-ух! От сердца отлегло. Какое милое, непосредственное создание! Этой крохотульке незачем думать о своём предназначении, как некоторым олухам! Георгий вынул носовой платок и обтёр лоб. Хорошо, никто из знакомых не видел его в этом дворе, коллеги бы обсмеяли, подруги – сморщились от вида искателя счастья.
   И всё же, на что указал астролог? Что это за гаечный ключ необъятных размеров? Георгий задумался, кто работает такими инструментами? Не иначе травматологи! Или работяги…
   Он мотнул головой, как бы скидывая ужасную догадку. Может ли такое быть? На дворе конец двадцатого века, в стране рождается крупный капитал, а ему подсовывают какой-то газовый ключ? Это тогда, как ровесники активно вливаются в большой бизнес!
   Побывал в комнате смеха, решил Георгий и поспешил к станции метро. До ночного дежурства оставалось три четверти часа.

Глава 2

   Поезд прибыл по расписанию, двое пассажиров отделились от потока выходящих. Им не нужно было рваться к кассам вокзала. Проскользнув мимо гогочущей толпы студентов, мужчины направились к стоянке такси.
   – На рынок! – сказал старший.
   – Пожалуйста! – кивнул водитель и назвал цену.
   Пассажиры посмотрели на мигающий счётчик и промолчали. Столичные порядки! Мужчина пятидесяти лет сунул сумки на заднее сиденье и влез сам, оставив почётное место у шофёра молодому спутнику.
   – Егор! – обратился он к попутчику. – Сперва затаримся, а потом к земляку заедем!
   – Ладно! – согласился Егор. – Только такси у базара отпустим!
   Они разговаривали, не замечая шофёра. Будто бы его не было. Водитель помалкивал, усмехаясь, провинция!
   – Дед Никола! Зря мы пивка-то не взяли!
   – Успеем! Какое наше время?
   – А земляк-то? Он как насчёт пивка-то?
   – Свой мужик! Даром, что москвич! – дед хлопнул товарища по плечу.
   Шофёр пожал плечами. В широком смысле все люди – земляки. Одну землю топчем!
   Дед вынул из-за пазухи рабочей куртки затёртый листок и начал вслух зачитывать многочисленные заказы дочери и своей бабки.
   Егор молчал.
   Водителю было всё равно. Многие из вещей, называемых дедом, на сегодняшний день купить невозможно. Пассажиры не собирались зарядить такси на все магазины и рынки, так пусть себе болтаются, как смогут! Шофёр обернулся, встретился взглядом с дедом и отвернулся. Да, с такого не то чтобы лишний рублик – копеечки не вытянешь! Лучше не заикаться, иначе по рогам схлопотать несложно. Если рядом с дедком посадить пассажира, то только боком. Такой развал в плечах. Таксист покосился на Егора. Тоже порядочный громила. Родственники? Да, наплевать! Он прибавил ходу, срезал дорогу в двух местах и поскорее избавился от дремучих провинциалов.
   Гости столицы обошли громадный рынок, попивая пивко на ходу, набили сумки товарами и, еле волоча сумки, вернулись к автобусной остановке.
   – К земляку? – спросил Егор.
   – Едем на двадцатке! – сказал дед Никола.
   – Да ты что! В автобус с тюками?
   – Дак, как? Опять живодёра ловить? – возмутился дед Никола. – Сколь пузырей тому рвачу подарили?
   Егор не ответил.
   – То-то и оно! Каждому москвичу будем делать подарки, дак без штанов уедем! Много они нам подарков дарят?
   – Они к нам не ездят, – улыбнулся Егор.
   – Ха! Ещё как ездят! Припрутся, наберут маслица, сметанки, творожку домашнего за полцены и айда в свою Белокаменную! – с жаром сказал дед, размахивая руками.
   – Так уж и в полцены?
   – Ну не в пол-, в полторы. Так чего сравнивать-то? Ты смотри, как живут! У них, видите ли, «карбюратора на запорожец нема»! – передразнил продавца дед Никола. – Сплошь заграничные тачки!
   – Это цветочки, – сказал Егор. – Посмотрим, года через два-три что будет!
   – Да плюнуть и растереть! – сказал дед Никола, так и сделал. – Поехали, наш подошёл!
   Они протащили сумки на заднюю площадку, распихав скромную интеллигенцию, прикрывшуюся развёрнутыми газетками.
   – Передай! – дед протянул мелочь в заскорузлой ладони с въевшимся до кости мазутом.
   – …те! – поправил его мужчина, не глядя на протянутую руку.
   – Здрась-те! – передразнил дед. – Передай, говорю!
   Пассажир отвернулся, но тотчас пожалел об этом. Через секунду он оказался лицом к лицу с промасленным работягой. Это дед Никола схватил его за узкие плечи и с силой развернул на сто восемьдесят градусов.
   – Что вам нужно?
   – Нам? Нам нужно заплатить за проезд, понял?
   – Не дышите на меня перегаром, прошу вас!
   – Это я прошу тебя, передай деньги кассирше!
   Тщедушный пассажир не стал пререкаться. Звать на помощь он не решился. Во-первых, стыдно. Во-вторых, вдруг и другим людям страшно?
   – О, народец, а? – сказал дед Никола.
   – Да-а, – протянул Егор, забирая билеты. – А долго ещё?
   – Я увижу. Садись на сумки!
   – Сколько остановок?
   – Никогда не считал! Да ты не ерепенься! Говорю, увижу! Сразу за церквушкой – наша остановка! – сказал дед Никола, кивнув самому себе.
   – Убери грабли! А то приложусь от души! – разозлился Егор, скидывая с плеча ладонь с наманикюренными ногтями невежливого интеллигента. Рука, дохляка отскочила, как от кипятка. Егор успел заметить, обведённые голубым на фоне розовых ногтей, сердечки на каждом пальце. Молодой человек рванулся в середину салона. Егор, не оборачиваясь, лихо присвистнул. Раздался звонок кондуктора. Автобус остановился.
   – Мужчины с мешками, немедленно выйдите из автобуса! – сказал водитель по селектору.
   Друзья переглянулись. И кто тут с мешками? Разве что спящий на заднем сиденье тип с оплывшим лицом – его мешки под глазами.
   – Вам говорю! – завизжала пухлая кондукторша в серой линялой кофточке. – Немедленно выходите! Иначе милицию позову!
   – Ты чё это! – гаркнул громче её дед Никола. – Сына твоего обидели?
   – Не твоё дело, сиволапый! Выпрыгивай немедленно, тебе говорю!
   – Пошли, ясно всё! – сказал Егор, подтолкнув деда выходу.
   – Вот, козлы! – выругался дед Никола, выпрыгнув из автобуса.
   – Теперь куда?
   – Из-за козла крашеного пешком теперь переться! – дед Никола сплюнул на правую ладонь и растёр руку о штанину. – Ты-то хоть не прикасался к нему?
   – Нет! – вскрикнул Егор, брезгливо отряхиваясь.
   – Что не бывает, а всё – к лучшему! – вдруг обрадовался дед Никола
   – Что, к лучшему? – не понял Егор.
   – А вот же, церквушка! Нам, направо! Доехали бы до остановки, возвращаться нам назад два квартала, вот как!
   – Повезло?
   – Повезло!
   Вскоре друзья попали во двор.
   – Дома-то большие!
   – А ты думал? – усмехнулся дед. – Сталинские!
   – Тут Сталин жил? – спросил Егор, задрав голову.
   – Не-е, люди тут жили, и без тараканов!
   Они вошли, в подъезд, поднялись на второй этаж, остановились перед деревянными дверьми, позвонили.
   – Кто?
   – Дед Пихто и бабка Никто! Отворяй, Митрич! Да пошустрее!
   – А-а! Земляки! – обрадовался хозяин. Замок щёлкнул, Егор толкнул двери. Поторопился! Щёлкнул второй замок, и третий. Затем дверь приоткрылась на длину цепочки толщиной с палец.
   – Ты чего так забаррикадировался? – удивился дед Никола. – Прошлый год шпингалета хватало!
   – Ты ещё времена застоя вспомни, Никола! Заходите!
   Земляки зашли. Не долго думая, мужчины сообразили столик на троих. Подошёл журнальный – других в квартире не было. С высоченного потолка клочьями свисала серая паутина, на полу лежали расползшиеся домотканые половики. Местами их лохмотья засалились так, что казалось: из половиков растут чёрные грибы. Митрич включил сороковаттную лампочку, встроенную в стену.
   – Так уютнее! – сказал хозяин, отключив общее освещение.
   Гости огляделись. В самом деле, обшарпанные, сто лет небеленые стены в полумраке выглядели не так страшно, разлезшаяся фанера журнального столика – гостеприимнее, а истерзанные пуфики – мягче и удобнее.
   Земляки выпили за встречу. Обмыли покупки. Помянули всех знакомых, включая бывших правителей страны. Потом пили за жизнь, здоровье и далее, не чокаясь.
   Чтобы не стеснять хозяина, спать улеглись на пол, подложив под головы наполненные сумки. Никто не догадался отключить лампочку.
   Егор поднялся в пять утра от сильной жажды, он открыл глаза и увидел одиноко сидящего Митрича. Хозяин тупо смотрел на наполненный водкой стакан.
   – Не спится, Митрич?
   – Да! – вздрогнул Митрич. – Сушняк замаял?
   – Как ты понял?
   – Сам был молодым, Егор! Сядь, выпей!
   – Не-е, хватит! – мотнул головой Егор.
   – Э-эх! Молод ты ещё! – с сожалением сказал Митрич. – А я вот, один не могу выпить, хоть убей! Полчаса сижу, мучаюсь, а в горло не идёт!
   – Пиво есть? – сдался Егор, сочувствуя.
   – Как же! Как же! – засуетился Митрич. В момент он сбегал на кухню и приволок трёхлитровую банку, початую на три пальца. – Вот!
   Они выпили. Каждый своё. Посидели, помолчали, дед Никола спал без задних ног. Ещё раз выпили.
   – Егор, ты кем трудишься?
   – С дедом Николой.
   – Слесаришь?
   – Но.
   – Слушай, я почему-то про тебя иначе думал! – Митрич доверительно склонил голову.
   – Почему?
   – Помнишь, вчера ты говорил о Толстом, читал?
   – В школе.
   – Неплохо учился?
   – С тройки на четвёрку.
   Митрич налил ещё. Выпили. Поморщившись, он надкусил солёный огурец и продолжил:
   – Спасибо зашли, выручили старика! Пивом, сам знаешь, не спасёшься! А я-то писателем был!
   – Кем ты был?
   – Писателем!
   – А сейчас?
   – Не идёт пока, – Митрич вздохнул. – Но не думай, навык я не растерял! Вот ты, – он ткнул пальцем в Егора, – слесарь! И я тоже! Слесарь человеческих душ! И как думаешь, Егор, всю жизнь собираешься кувалдой махать?
   – Вряд ли. Механизация!
   – Чушь! – подпрыгнул Митрич на табурете. – Ты, знающий творчество Толстого и Достоевского, и вдруг, кувалдой!
   – А чем ещё? – не понимал Егор. Пьян, видать, хозяин в дупель. Чушь городит бессвязную, вот-вот расплачется.
   Но Митрич не собирался плакать. Он тяпнул ещё полстакана и вдруг трезвым голосом заявил:
   – А знаешь, для чего ты родился?
   – Кто это знает?
   – Почти никто. Но я знаю, как можно уловить своё предназначение! У тебя остались деньги?
   – Немного, – сказал Егор. Врать не хотелось, отдавать их за просто так – тем более.
   – На обратный билет? – понял Митрич.
   – Да, – согласился Егор. Хозяин сам подсказал ответ.
   – Очень жаль! А то мог бы узнать своё место в жизни, где ты будешь по-настоящему счастлив. Впрочем, давай выпьем!
   Они выпили. Проснулся дед Никола и присоединился. После трёх штрафных он вник в суть разговора и полностью поддержал Митрича.
   – В самом деле, умный парень, что ты собрался всю жизнь пропахать слесарюгой? Жаль денег? Я займу! В крайнем случае, если какое дерьмо предскажут, останешься на прежнем месте!
   – Что ты теряешь? – с пафосом сказал Митрич, вскочив на ноги и подняв кверху правую руку.
   – Кроме кувалды? – усмехнулся Егор.
   – Во-во! Кроме кувалды! – подхватил дед Никола. – И ключа на тридцать шесть!
   – Уболтали, рискну!
   – Риску никакого! Спустишься на первый, в такую же квартиру, двери подо мной. Пять минут, и всё! Узнаешь своё место в жизни!
   – И забежишь в магазинчик во дворе! – добавил дед Никола.
   – Не без этого, не без этого, – дважды повторил Митрич.
   И Егор пошёл, прихватив пакет для бутылок. Он не знал, для чего это делает: можно сходить за водкой и вернуться, зачем ему вшивый маг-астролог? Но ноги сами остановились возле указанной двери.
   События в тёмной комнатушке выветрили из головы слабый пивной хмель. В зависшем сверкающем шаре Егор увидел, как большой гаечный ключ превратился в фонендоскоп. Егор не сразу понял, что это за предмет. Подсказал астролог.
   – Медицина! Вот твоё призвание, Егор Андреевич! Этим же летом поступай в академию! Не медли ни минуты! Ты станешь отличным специалистом и будешь получать удовольствие от своей работы!
   Аудиенция закончилась. Егору предстояло о многом подумать. Но это после, а пока он поспешил за горючим в винную лавку.

Глава 3

   В комнате устланной зелёным ковром с жёсткими ворсинами была расстелена огромная астрологическая карта: звёзды мелкими точками разбросаны по всему полю холщовой ткани, они соединены векторами разной направленности в треугольники, шестиугольники и пантакли. Это статичная карта. Александр Дромадер покрыл её калькой, копией статичной карты, но без созвездий. Получилась динамическая астрологическая карта. Размерами с большой ковёр она укрыла весь пол, края карты легли на плинтус.
   Александр укрепил кальку в центре, слегка повернул её.
   – Ты взял лишний градус! – заметила супруге Софья. Женщина в атласном переднике стояла у порога комнаты, наблюдая за действиями мужа. Раскрытые до предела глаза сгладили морщинки в уголках её век, длинные чёрные ресницы прикоснулись к очерченным бровям. Софья улыбалась. Она держала руки перед собой, скрестив тонкие пальцы. Она была немногим младше супруга, но выглядела его дочерью.
   – Софи! О каком градусе ты говоришь? В крайнем случае, тут отклонение на одну-две секунды! – Александр говорил со знанием дела. Муж не считал супругу своей ученицей, но равной коллегой. Когда он начал посвящать Софью в науку астрологию, обнаруженный у неё дар проявился быстро и заметно. В один день Софья усвоила все тритоны, смогла по памяти рассказать и зарисовать символы главных стихий неба и мира. Самому Дромадеру на это потребовалось более трёх дней. Через три месяца с начала обучения Софья делала прогнозы самостоятельно и практически не ошибалась. В этом был уверен Александр, так как мнения супругов совпадали.
   Сейчас он сместил кальку в сторону совсем не по безграмотности и небрежности. Это получилось от сильного возбуждения, охватившего Александра. Самому не верилось, что встретилось то, о чём только говорят ведущие астрологи!
   – Всё же, Саша, тут градус три минуты и пятьдесят две секунды отклонения!
   Александр посмотрел в глаза супруги. Какая умница! Родила бы детишек, вздохнул он. Что делать, не судьба.
   – Это они?
   – Они!
   – В одной стране, одной национальности! Удивительно, правда?
   – Это замечательно! – Александр поднялся на ноги и потёр ладонями,
   – Много ли будет стоить история астрологических близнецов? – Софья вернула мужа на землю.
   – Звание магистра астрологии, – убитым тоном ответил он. Александр Дромадер уже был магистром.
   – Не расстраивайся, Саша! Всякая информация даёт деньги!
   – Откуда? – спросил Александр, снимая кальку и собирая в рулон астрологическую карту.
   – Взгляни на улицу, Саша!
   Александр подошёл к большом окну, выглянул во двор и не понял.
   – Что-то изменилось?
   – Всё! Ты прочти плакат!
   – «Все на референдум», и что?
   – А не ты ли предсказал падение предпоследней империи?
   – И кто мне тогда поверил, что в девяносто втором не станет могучего Союза? Кто верит сегодня? Люди думают, выйдут, проголосуют, и всё станет по-прежнему хорошо!
   – Хорошо станет, да не по-прежнему! И не для всех, – прошептала Софья, прижавшись к плечу супруга.
   – Хочешь сказать?
   – Хочу! – улыбнулась Софи, – Приходит наше время! Время астрологов, экстрасенсов, шаманов и колдунов разных мастей!
   – Какая выгода от астроблизнецов?
   – Немалая! Ты направил их по правильному пути. Осталось, проследить за ними и написать об этом большую книгу! По крайней мере, это будет честно.
   – Разве хоть одним прогнозом мы обманули какого-то человека? – вспылил Александр.
   – Для людей наша деятельность какая-то тайная, скрытая, а значит не совсем, законная. Когда получим мировое признание – другое дело!
   – Я понял, – кивнул Александр. – Нужна известность. От неё придёт доверие народа.
   – И большие деньги! – глаза Софи загорелись.
   – Это когда ещё! – присвистнул Александр.
   – А мы что, умираем с голоду?
   – Ты права. На все сто! Хорошая научно-популярная книга полезна!
   – Автору, прежде всего!
   – Займёмся? – предложил Александр.
   Не мешкая, супруги разложили по полу астральную нарту и принялись отслеживать судьбы астрологических близнецов. Александр отыскивал ключевые моменты их жизни, Софья дополняла их важными деталями.
   Впервые астрологическая карта несколько месяцев лежала раскрытой днём и ночью.

Глава 4

   Колючая вьюга не могла охладить пыла радостных родителей. Они вышли из такси и, пробираясь сквозь только что наметённые сугробы, весело переговаривались. Порывистый ветер уносил их слова в самую дальнюю даль: вперёд, всем потомкам великой советской страны, в которой шесть дней назад посчастливилось родиться их сыну.
   – Егорушка будет жить при коммунизме!
   – Он будет знать и помнить, за что боролись его прадеды и дедушки!
   – Впереди счастливая эра!
   Одной рукой мужчина прижимал к груди укутанного ребёнка, другой – обнимал молодую маму. За разговором супруги без труда преодолели снежные преграды, перепугавшие таксиста. В подъезде нового пятиэтажного дома они отряхнулись от снега, поднялись на второй этаж и не без удовольствия открыли двери собственной квартиры-полуторки, полученной Андреем по случаю рождения первенца.
   Еще за порогом было слышно, как в комнате без умолку трещит телефон.
   Поздравления посыпались на молодых родителей, как из рога изобилия. Желали всего-всего, что только бывает в жизни.
   Марина отвечала на шестой звонок, а уже на пороге появились звонившие первыми. Не смотря на крепчающий мороз, быстро собрались гости. Они принесли подарки: детскую колясочку, санки с лёгкой алюминиевой спинкой – от разных организаций, где работали супруги, и кое-что от себя лично: ползунки, чепчик да вязаные пинётки.
   Папа достал бутылку шампанского.
   – Новорождённый боится резких звуков! – сказала Марина.
   – Беззвучно! – сказал Андрей. Прижав пробку, он развинтил проволочку, снял фольгу и, наклонив бутылку набок, осторожно крутанул пробку. Гости замерли: женщины зажмурили глаза, мужчины не отрывали взглядов от горлышка бутылки, приготовившись подставить бокалы под шквал пены.
   Но раздался сдавленный звук, похожий на поцелуй, выпустив лёгкий дымок из широкого горлышка.
   – Вышел джин! – сказал Андрей и наполнил бокалы.
   – Пусть все желания малыша… – сказал бригадир Андрея и вопросительно посмотрел на Ларину.
   – Егора, – сказала она. – Егора Андреевича!
   – Егора Андреевича, – торжественно повторил бригадир. – Всегда исполняются!
   – Очень хорошо сказано, очень! – выкрикнул толстощёкий работяга из бригады Андрея.
   Его поддержали все. Потом была водка и танцы. Виновник торжества преспокойно спал и ни разу не подал голоса из-за ширмы. Разговоры, как это бывает, перешли к политике. Мужчины обсуждали возможные последствия Карибского кризиса. Одни заявляли, что всякий мир лучше войны, другие требовали от правительства революционных решений.
   – Всё уже закончилось! – встряла в разговор жена бригадира, мощная женщина-железнодорожница. – Войны не будет! Мы скоро обгоним Америку!
   – Вот тогда-то им не поздоровится! – согласились мужчины. Марина зашла за ширму. Громко разговаривающие притихли.
   – Пора домой, – прошептал бригадир.
   Гости выпили на посошок и на цыпочках вышли из квартиры. Обувались на лестничной площадке. Андрей проводил их, ещё раз поблагодарил и попрощался.
   Потом он долго сидел у кроватки спящего Егора и смотрел. Это его сын! Надежда и радость! Егору жить при коммунизме, а не работать как проклятому! Как же быстро идёт время, какие успехи делает страна! Ещё вчера раздавали хлеб по карточкам, а сегодня получаем отдельные квартиры! Если так дальше пойдёт, то и Андрею удастся зацепить кусочек жизни при коммунизме. А внук его сможет путешествовать по всему миру. Миру, где не останется врагов и преступников!

Глава 5

   – Извини меня, Тимур, я всё знала, всё понимала, но не получилось!
   – Всё уже позади! – сказал мужчина, обняв худенькую жену и посмотрев на неё счастливыми глазами.
   – И всё-таки, мне думалось, что не буду себя так вести! На поверку оказалось: знать – одно, а пережить самой – совсем другое.
   – Ни к чему оправдываться, дорогая! Выше нос, Елена Георгиевна! У нас теперь есть сын, наш сын! Не беда, что нам не по двадцать лет! Зато родители Георгия будут зрелыми людьми! – без умолку говорил мужчина, сидя на переднем сиденье «чайки». Он поминутно оглядывался к измученной родами супруге и розовощёкому младенцу. Изо всех сил он старался отвлечь супругу от непонятного раскаивания. Он сам принимал роды, сам готовил супругу к этому испытанию, и её страх не был сильным. За свою практику Тимур Виленович наблюдал не одну сотню родов, и только в двух случаях роженицы не чувствовали боли схваток и не кричали.
   Подъехав к Кутузовскому, машина затормозила, ткнувшись носом. Ребёнок заплакал. Мерное укачивание прекратилось, что вызвало недовольство новорождённого. Но путь был перекрыт. Водитель, личный шофёр друга семьи, развёл руками.
   По проспекту промчались милицейские машины с включенными мигалками, на крыше каждой был установлен рупор, в который постоянно кричали, заставляя остановиться и освободить дорогу правительственному кортежу.
   Ребёнок закричал сильнее. Елена Георгиевна приложила все силы и старания, но мальчик не умолкал.
   Правительственные машины совсем не спешили. Кремлёвские водители вели их нарочито размеренно, словно печатая шаг. Будто не автомобили, а колонна живых людей шла по широкой дороге, с достоинством оглядывая обочины.
   Ребёнок взвизгнул пронзительнее. Тимур Виленович развернулся и облокотился на спинку сиденья, собираясь помочь супруге.
   Шофёр вздрогнул от резкого крика ребёнка и случайно нажал на сигнал. Вспотев от ужаса, он оторвал ладонь с руля и опустил руки на колени.
   – Членовозы хреновы, – вполголоса выругался он.
   Ребёнок вдруг замолчал, и тихие слова ударили водителю по ушам. Тимур Виленович развернулся и сел. Шофёру показалось, что пассажир взглянул на него с укоризной. Сдаст! Как пить дать, сдаст! Он заёрзал на сиденье. Сколько дадут? Четвертак или поменьше?
   Путь освободился, но оцепеневший водитель не трогался с места. Автомобили, стоящие позади, засигналили.
   – Поехали, Виталий Петрович! – сказал пассажир, в его взгляде не было никакого осуждения. Наоборот, немолодой папаша светился счастьем. Может, не сдаст?
   Водитель резко отпустил сцепление. Машина дёрнулась и чуть не заглохла. Ребёнок снова заплакал, пассажиры участливо молчали. Шофёра первого класса бросило в жар. Такого с ним ещё не случалось. Это не к добру. Сдаст Тимур Виленович, не сам – так супруга его!
   Сзади засигналили протяжнее. Шофёр внутренне подобрался и взял себя в руки. Оставшийся путь он хмуро поглядывал на пассажира. А тот не замечал ничего вокруг, разговаривал с супругой так, будто ничего не случилось! Это не из той машины, где он сидел, просигналили колонне правительства!
   Но Тимур Виленович всё замечал и не упустил ничего. Когда, машина наконец выехала из Москвы, и прикорнула супруга, он сказал водителю:
   – Виктор Петрович, не переживайте! Если спросят: «Почему подал сигнал?» – ответите, что приветствовали кортеж! Это я попросил посигналить в честь рождения сына!
   – Да?! – приподнялся водитель, не веря собственному счастью и избавлению.
   – Именно так, Виктор Петрович, – ответил Тимур Виленович, прикрыв веки. Ехать оставалось чуть меньше часа.
   – Спасибо, – прошептал водитель. Теперь он понял: не сдаст! Интеллигент интеллигентом, а понимает – в сердцах и не такое ляпнешь, и не такое сотворишь.
   Когда машину остановили на первом же посту ГАИ, шофёр выглядел радостнее супругов. Словно это его сын родился!
   Пассажиры оставили письменное объяснение своего поступка, после чего преспокойно добрались до дому. Уже через час они позабыли о шокирующем инциденте.
   Спустя три дня Тимур Виленович получил официальное приглашение к министру здравоохранения СССР. Мысленно попрощавшись с должностью заведующего родильным отделением и женой с ребёнком, он вошёл на ковёр к самому высокому начальству.
   – Здравствуйте, Тимур Виленович! – приветствовал его министр, жестом пригласив сесть на жёсткий стул. В кабинете кресел не было. Сам министр расположился во главе стола на деревянном табурете. За его спиной стояло два полированных шкафа и сейф. Тимур Виленович оглядел беленые стены и дощатый крашеный пол.
   Рядом с министром сидел седой фронтовик, он и продолжил разговор. Тимур Виленович не удивился и не испугался, он не чувствовал за собой никакой вины.
   – Тимур Виленович, вы член КПСС с 1956 года?
   – Так точно! – почему-то по-военному ответил врач. – Мне было восемнадцать.
   – Дети войны созревали очень быстро!
   Тимур Виленович промолчал.
   – Не стану вас мучить ожиданием, скажу прямо, для чего пригласили. Никита Сергеевич пожелал сделать вам подарок к рождению ребёнка! – фронтовик пожал руку доктору. – Мы изучили ваше личное дело и пришли к выводу: лучше, чем рост вашего мастерства, подарка нет!
   Тимур Виленович вежливо поклонился.
   – Нас поддержал ваш министр, – говорящий кивнул на хозяина кабинета. – Вы направляетесь на специализацию в Венгрию! Детали обсудите с вашим начальником, а от правительства и Никиты Сергеевича лично, ещё раз сердечно поздравляю!
   Фронтовик пожал руку Тимуру Виленовичу и вышел из кабинета, печатая шаг.
   Министр улыбнулся и вынул две путёвки на специализацию в Будапешт: товарищу Лазареву и его супруге.
   – Пройдёте специализацию по родовспоможению и интенсивной терапии новорождённых!
   Тимура Виленовича оглушили эти слова. Когда тот человек в штатском с орденскими планками сказал о росте мастерства, доктор зациклился на одной мысли: «Отправят главным врачом в захолустный роддом, подальше от области, чтобы никогда не пересекал правительственной трассы»! Слов о Венгрии он не слышал. Теперь, глядя на бумаги с чётким адресом: «Будапешт» верил и не верил своим глазам.
   – Через полгода вас устроит?
   – Да, – ответил Тимур Виленович, не думая.
   – Ребёнка возьмёте с собой, все условия будут созданы. Забирайте путёвки и готовьтесь! – сказал министр на прощание.
   – До свидания, – только и смог вымолвить Тимур Виленович. Выходя из министерства, он корил себя за то, что никого не поблагодарил. Будто воспринял, как должное.
   – А может, мы и заслужили это? – спросила его дома супруга.
   – Может быть, – согласился Тимур Виленович, обрадованный реакцией жены.
   Елена Георгиевна и не думала сетовать на трудности, какие возникнут с шестимесячным ребёнком в заграничной командировке. Разве они не мечтали вместе преодолевать любые трудности, идя по жизни рука об руку?

Глава 6

   В узкой комнатушке стояло две придвинутых вплотную парты, вокруг на деревянных скамейках сидели слесаря. У окна стоял огромный металлический шкаф с инструментами особой ценности, которые нужно закрывать на ключ. Рядышком, на железной табуретке, шумел чайник на самодельной электроплите из двух огнеупорных кирпичей с толстой спиралью из пружины. На стенах и крышке шкафа спрессовался слой пыли с мазутом, солидолом и толчёным графитом. Задевать рукавом самой промасленной спецовки эти места никому не хотелось. Поэтому на шкаф набросали всякого хлама, ненужного в работе: обрывки извозюканной ветоши, распушённые кончики сальников, прохудившиеся резиновые прокладки, пропитанные мазутом газеты и прочие отходы производства. Помещение освещало несколько ламп дневного света, плафоны которых матово серели на фоне прокопченного потолка.
   Слесари азартно стукали по столешнице костяшками некогда белого домино, количество точек можно было определить по ямкам-углублениям. Бригадир называл их «домином для слепых». Но каждая костяшка была настолько привычна взгляду играющих, что только новичок мог путаться и неправильно подсчитывать очки. Из-за непрерывного шума турбин, доносившегося сквозь толстое стекло и железные двери, стука костяшек почти не было слышно. Забивали Козла: двое на двое. Проигравшие обязаны были купить талоны на комплексный обед в столовке ТЭЦ.
   – Рыба! – сказал Егор, щёлкнув тремя костяшками, отдуплился с обеих сторон и замкнул линию домино шестёрками.
   – Оба, как! – раскрыл рот Лапа. Так звали здоровенного бугая за то, что он мог одной ладонью накрыть блюдце в рабочей столовке.
   – А вот так! – заявил дед Никола, играющий в паре с Егором. – Генеральские козлы!
   – Вас в Москве так научили? – спросил бригадир Хорьков. Попросту, Хорёк.
   – А как же! – улыбнулся Егор, сверкнув белыми на фоне чумазого лица зубами, как у негра. О чём не преминул сказать Лапа.
   – Слушай, Лапа! Я там одного типчика из трамвая выкинул! – сказал Егор.
   – И чё?
   – А то! На тебя похож был, когда умоешься. Тоже тени под глазами!
   – От, блин! – неожиданно развеселился Лапа и рассказал: – Один кон, едем с Федей из котельного в автобусе, а к нам – бабы, а нам какие бабы? Скорее домой и на рыбалку, уже готово всё.
   – С собой бы их взяли! – перебил Хорёк.
   – Какие бабы на рыбалке? – возмутился Лапа. – Бред! Короче, они нам: «Мальчики, мальчики!» – а мы, значит, молчок, не к столу ложка! А они: «Ф-фу, голубые»! Прикинь, а? Вот ведь, развелось! Раньше небо было голубым, а теперь смешно: как это, небо и вдруг голубое?!
   – Пацаны вы, пацаны! – сказал дед Никола. – Знаете ли, как оно, раньше было-то?
   – А чё, голубые были?
   – Были! Красные да белые!
   – Этого и сейчас полно, после двух! Хошь, красное бери, хошь белое!
   – Ага! Только из красного один томатный сок и остался! – грустно сказал дед Никола, рассмешив мужиков. Будто бы он пил красное!
   – Убирайте кости! – крикнул Тихоня. Он заметил мастера. Тот поднимался по решёткам металлической лестницы.
   Тихоня обычно сидел у самой двери и смотрел через стекло в цех. Мужчина лет сорока с фамилией Тихонов на кличку не обижался, в игры не играл, в спорах не участвовал – вёл себя точно как Тихоня.
   Егор перемешал костяшки. Пойди теперь докажи, что кто-то забивал Козла в рабочее время!
   – После обеда сразу отключим подачу пара ко второй турбине! – с порога сказал мастер, по-другому его и не называли. – Надо запорную заменить!
   – Зачем? – не понял Лапа. – Там же новьё!
   – Дерьмо, а не новьё! Заводской сальник расползся! Говорил же, замените! Теперь как хотите, а концу смены запустите турбину!
   Бригада пошла обедать. Лапа как самый молодой, ему только двадцать шесть, спустился вниз, проверить, закрыли ли пар.
   В столовке проигравший бригадир взял талоны Егору и деду Николе. Один талон – один комплексный обед. Съедобные только беляши, а отдельно их не продавали. За столом поболтали о Москве. Выяснилось, что умирающих от голода там нет – никто их не возит на саночках к кладбищу. В магазинах очереди за чаем и сахаром, и это всё.
   – Во, жируют, а! – возмутился Лапа.
   Все его поддержали. Кое-кто истратил талоны на сахар ещё до начала месяца. Но на что нам карамель? И она бродит с дрожжами. С томат-пастой – чуть хуже, но и это не беда! В итоге заключили, что жизнь у них ничем не хуже Москвы.
   А посла обеда засели за стол в слесарке. Теперь играть было нельзя, в любой момент мог появиться Мастер.
   – Может, пойдём? Чё тут высиживать? Сколь ни парь яйца, цыплят не будет! – предложил бригадир. Он собирался уйти с работы на полчаса раньше, а тут какой-то дурацкий ремонт!
   – Нет, – сказал дед Никола. – Рано. Пусть конденсат осядет!
   – Да ну его в баню, конденсат этот! – сказал Лапа. – Помаленьку, полегоньку открутим крышку с переходника, пар и выйдет, потом открутим задвижку, и дело в шляпе!
   – Ат-тыть, шустрый какой! А техника безопасности? – встрял неожиданно появившийся Мастер. – Пойдёте не раньше трёх!
   – Вот где козёл настоящий, а ещё мы – генеральские! Мастер у нас – маршальский! Не мог с утра сказать! – возмущался Лапа тотчас после ухода Мастера.
   – Начальству виднее, – сказал Тихоня.
   – Да ни хрена ему не виднее! – взорвался Хорёк. – Проторчал в бухгалтерии с тёлками, потом вдруг вспомнил, что турбину не остановил! – вопил Хорёк, умолчав о том, что отключить турбину с утра – дело подсудное.
   – Ты полезешь? – глядя в глаза бригадиру, спросил дед Никола.
   – Я-то?
   – Ты-то! Как бригадный бери ответственность!
   – И возьму! – тряхнул подбородком Хорёк. – Значит так, Лапа и Нерослов, – он ткнул пальцем в Егора. – Как самые здоровые – на переходник, а ты, дед Никола – к задвижке!
   – Я куда? – спросил Тихоня.
   – Ты со мной на подхвате! И туда, и сюда! Идём?
   – Под твою ответственность?
   – Под мою!
   – Не боишься без партбилета остаться?
   – Не боюсь! – Хорёк больше всего боялся остаться без расположения тёщи. Только-только наметился путь к примирению, и если он опоздает… подумать страшно, что будет!
   – Начальству виднее, – повторил любимую фразу Тихоня и начал собирать инструменты, закончив споры.
   Слесари вышли на площадку. Предстояло спуститься на три пролёта вглубь турбинного цеха. Помещение разделялось на три этажа. Со второго до третьего стояли турбины, их цилиндрические корпуса были похожи на паровозы, только в несколько раз больше. В самом низу, на бетонном полу располагалась запорная арматура: насосы, бойлеры, задвижки, переходники. Не смотря на то, что одна из турбин не работала, шуму хватало: друг друга можно было услышать: если только орать прямо в ухо.
   Рабочие разошлись, как распорядился бригадир. Хорёк всё поглядывал на наручные часы и прикидывал: сколько времени уйдёт на всё про всё? Выходило, опаздывает! Оставив Деда с Тихоней у задвижки, он рванулся к работающим на переходнике. Похоже, они не спешили. Стоят, приглядываются, будто в первый раз!
   – Что уставились, как бараны на новые ворота? Давайте, откручивайте болты с крышки! – заорал он что есть силы.
   Рабочие промолчали. Труд предстоял нелегкий. Егор накинул ключ на гайку размером с хоккейную шайбу, запрыгнул на край шарообразной крышки переходника и наступил на ключ сапогом. Лапа взял большую кувалду с приваренной трубой вместо ручки и ударил по длинной рукоятке ключа. Гайка не сдвинулась с места. Со второго удара сошла.
   – Есть! – крикнул Лапа.
   Егор снял ногу с петли накидного ключа и подал Лапе рожковый.
   Лапа крутанул гайку – бесполезно! Пришлось всё повторять заново. Теперь Лапа от души помахал кувалдой. Когда гайка совсем ослабла, Лапа едва не улетел вслед за отбойным инструментом.
   – Силушку девать некуда? – проорал ему в ухо Хорёк. – Работай, как следует, не балуйся!
   Лапа промолчал. Он уже откручивал гайку рожковым ключом.
   – До конца не отворачивай! – взвопил бригадир. – И через одну!
   – Почему?
   – А как потом обратно крышку ставить? Так до утра провозимся!
   Лапа пожал плечами, махнул рукой напарнику. Они принялись за вторую гайку.
   Хорёк посмотрел на часы: «Ужас»! Еще тридцать три гайки – не успеть! А может, не надо откручивать их все для того, чтобы выпустить пар? Может, можно как-то рациональнее, но как? Бригадир побежал к деду Николе
   – Дед Никола! Сходи к молодняку, подскажи им, как лучше! Я ору-ору, не слышат! У тебя-то голос баще будет! А то они все подряд гайки откручивают! Как потом центровать будем?
   Дед Никола молча посмотрел на бригадира. Зачем центровать, если надо выпустить конденсат? Не снимать же для этого крышку весом в четыреста килограммов!
   Дед Никола подошёл к работающим.
   – Почему через одну откручиваете?
   – Хорёк приказал! – ответил Лапа. – Говорит, что не надо все подряд откручивать!
   – А у тебя башки-то нет? – крикнул дед Никола. – Скручивай подряд, но половину! Потом просунем лом, чуть приподнимем!
   – Это как? – не понимал Лапа.
   – Так! Надо крышку чуть приподнять, как в кастрюле, делов-то! С одной половины понадкрутите гайки, в щель выйдет пар, вот и всё! главное, чтобы не в рожу! Понял?
   – Ну! – махнул рукой Лапа и накинул ключ на гайку. Дед Никола приказал ему отдохнуть, сам запрыгнул наверх, вручив кувалду Егору.
   Дело заспорилось. Егор отбил четыре гайки подряд, устал. Лапа отвернулся, не желая помогать умникам. Егор ещё раз взмахнул кувалдой и чуть не упал. Голова кружилась. Что получается? Он бьёт всем телом, а гайка ни с места! Пот залил глаза, поролоновая подкладка каски уже ничего не впитывала. Но выглядеть слабее Лапы не хотелось. Егор поднатужился, отбил ещё две гайки. Руки его опустились. Дед Никола спрыгнул вниз.
   – Давай, Лапа, кверху!
   Лапа с удовольствием запрыгнул. Дед Никола ухватил кувалду и в два приёма отбил гайку. Рукой отворачивал Егор. Затем снова. И снова. Руки Егора устали. Как это дед долбит и долбит? Лапа ухмыляется, а Егору неловко. Он смотрел на взмокшую спину Деда и думал. Шестьдесят лет деду Николе, а всё пашет. Лучше молодых. Привык надрываться? Неужели Егор станет таким же? Невесёлые размышления прервал, крик Хорька:
   – Долго ещё возюкаться будете? Так и завтра не управимся! И всё Восьмое марта тут проторчим!
   – Сделаем! – крикнул в ответ Егор, смахнув с лица грязные потоки пота грубой брезентухой рукава.
   – Сделаете, как же! – Хорёк посмотрел на часы, не успеть! Он сплюнул и рванулся к турбине, рассуждая: «Времени прошло порядком, пар должен конденсироваться». К такой-то матери всю технику безопасности! Велико дело – сальники набить! Снять задвижку, заменить прокладку, а потом стой себе, набивай сальники! Нечего тут рассусоливать! Соображениями своими он не поделился ни с кем. Пусть ребята откручивают. Может, как раз выпустят давление, всё легче работать.
   Пока Егор сгорал от стыда, глядя на вкалывающего пенсионера, бригадир уже скомандовал Тихоне:
   – Откручивай!
   – Мужики сняли давление?
   – Снимут!
   – Ещё не сделали?
   – Откручивай, как раз успеешь!
   – Так сорвёт же задвижку! Вот, и не остыла ни грамму! – Тихоня потрогал трубу.
   – Отойди! – пихнул его Хорёк. – Сам откручу!
   Но у самого не получалось. То ключ не тот взял, то гайку сдвинуть с мёртвой точки не смог. Тихоня постоял, посмотрел, да и отобрал инструменты у бригадира.
   Когда он открутил болты, сквозь появившуюся щель засвистело. Бригадир подошёл ближе. Увидев, что болты держатся на честном слове, но крышка задвижки как прилипла, он ухватил вентиль и сдёрнул.
   Тихоня инстинктивно отпрянул, а Хорёк заглянул внутрь зияющей трубы. Свист нарастал. Тихоня обеими руками пихнул бригадира в лицо, отбросив его назад. Хорёк упал на спину, больно ударившись затылком. Каска треснула треугольником. В негодовании он вскочил, но ничего не увидел. Вырвавшийся на волю пар разошёлся по всему цеху!
   – Об-тъегайку! – вскрикнул дед Никола. – Они с ума сошли! Давай лом, быстро!
   Егор подал. Вдвоём воткнули ломик в щель под крышкой шара, раздался чмокающий звук, и исчез пар.
   – Козлы генеральские! Какой идиот разобрал задвижку? – надрывался дед Никола на бегу. Следом мчался Егор.
   У разобранной задвижки, скрючившись в три погибели, сидел Тихоня.
   – Ты?
   – Я.
   – Вот зубы бы тебе пересчитать! – злился дед Никола. Увидев руки Тихони, он умолк. А потом заорал ещё громче: – Немедленно в медпункт! Немедленно! Отведи его, Егор!
   – Чего ты руками туда полез, дурак?
   – Начальству виднее, – не разжимая рта от боли, сказал Тихоня. Его кисти набухли. Вспузырившаяся кожа на глазах у всех слезала с пальцев. Тихоня размахивал кистями. Слабые потоки тёплого воздуха ненамного притупляли боль. Егор схватил ведро, набрал ледяной воды и нёс его перед пострадавшим, заставляя Тихоню время от времени опускать руки в воду.
   – Спасибо, так намного легче! – благодарил Тихоня.
   Они дошли до слесарской. Егор позвонил в медпункт. Рабочее время медсестры окончилось. Егор закурил сигарету, сунул её в зубы больному:
   – Не думаю, что будет легче, но покури! – он схватил аптечку, распотрошил её.
   – Достань бинт! – попросил Тихоня.
   – Какой бинт? Ты что? Анальгин вот, хапай горсть, пей!
   Тихоня так и сделал. Две минуты спустя, он реже опускал руки в ведро. Егор осмотрел обожжённые кисти.
   – Хорошо, что ничего не прилипло из одежды!
   – Чё ж хорошего? – криво улыбнулся Тихоня.
   – Гнить не будет, вот что! – сказал Егор таким тоном, будто полжизни видел паровые ожоги.
   – Может, мазью? – предложил Тихоня.
   – Нет! Лучше ещё анальгину! Скоро приедет «скорая», и в больницу!
   – Не надо в больницу! – заупрямился Тихоня.
   – Дурак что ли? Или боишься?
   – Руки не отрежут?
   – Да ты что! Кто из-за кожи руки отрезает? Как тебя угораздило пихнуть руки в пар?
   – Кожа слезает, – сказал Тихоня, глядя на руки.
   – Пускай! Новая нарастёт! – утешал товарища Егор.
   – Бригадир сунулся туда лицом, а засвистело сильнее, – начал говорить Тихоня. Егор замер.
   – Полулунный клапан задвижки застрял, вот-вот сорвёт! Я и пихнул бригадира в голову, чтобы не обожгло. В это время вырвался пар, вот и результат!
   – А зачем ты откручивал?
   – Не понимал, что давление дикое?
   – Как не понимал? Бригадир приказал.
   – Хорёк? Да он же только что от нас ушёл! Ведь видел, что ещё не сняли крышку!
   – Он начал скручивать сам. Понимаешь, что бы с его лицом было? Мне хоть руки отрежут, а ему что, голову?
   – А перестал бы ты ныть, Тихоня! – разозлился Егор. – Никто ничего тебе не отрежет! А Хорьку надо бы башку оторвать!
   – Надо бы! Надо! – в комнату вошёл дед Никола, втаскивая за шиворот ничем не пострадавшего Хорька. – Ах ты, Хорёк, козёл генеральский! Какого хрена полез снимать задвижку?
   – Выдержка хорошая, пар должен конденсироваться! Да и вы должны были успеть снять крышку! Это Лапа там сачковал!
   – Я-то чё? – не понял Лапа. – Пахал, как робот!
   – Ах ты робот долбанный! – Хорёк вырвался из рук деда Николы. – Я за тебя теперь в тюрьму пойду! Вот сволочь! Еще я тебе талон покупал!
   С этими словами он кинулся на Лапу. Тот выставил перед собой кулачище, бригадир наткнулся на него и отлетел назад. Он упал, но тут же вскочил, ухватил монтировку и бросился на обидчика. Лапа шагнул вперёд, ухватил Хорька за горло, сжав огромные ладони. А Хорёк всё долбил и долбил его по каске монтировкой. Пальцы Лапы сжимались, лицо бригадира синело.
   Враз оба дерущихся потеряли пол под ногами – это дед Никола уцепил их за вороты и швырнул в разные стороны.
   – Одного человека покалечили, теперь друг друга? Замереть обоим!
   Деда послушали. Они так и сидели, куда упали, когда зашёл Мастер с фельдшером «скорой помощи».
   – Под суд пойдёшь! – гаркнул он на бригадира.
   – Меня судит только партия!
   – На партбюро и пойдёшь! Производственный травматизм, да видано ли?!
   – Хотел как лучше, понадеялся на некоторых, – пробурчал бригадир. – Лапа предложил выпустить конденсат, – уже прошептал он.
   – Я-те понадеюсь! Покалечил человека! Будешь до гроба ему платить! Надо же, взял из здорового мужика инвалида сделал!
   – Хватит тебе, Мастер, – сказал улыбающийся Тихоня, узнав от фельдшера, что ему не отрежут руки. – Хоть этот год на Восьмое марта посуду жене мыть не буду!

Глава 7

   – Все свободны!
   Люди в белых халатах повыскакивали с последних рядов конференц-зала и исчезли, притворив стеклянную дверь. В зале остались врачи: сотрудники кафедры госпитальной хирургии и ординаторы хирургического отделения.
   Главный врач, отпустивший средний медперсонал, оглядел аудиторию. Он посмотрел на пустующее место заведующего кафедрой. Академик месяц назад умер. Подыскать ему замену до сих пор не могли: много желающих, но возможности каждого претендента ограничены.
   – Как вы поняли, уважаемые коллеги, сегодня будет разбор случая врачебной ошибки, – главный врач впился глазами в молодых ординаторов и продолжил: – Или вопиющей халатности!
   Коллеги молчали.
   – Итак, изберём президиум! – главный врач начал организационную часть собрания. Он предлагал – решения принимались единогласно. Никто не тянул руку кверху, как в прежние времена, но каждый говорил: «Да!» Доктора со стажем ограничились кивком головы. Избрали председателя, секретаря. Эксперт был назначен заранее. Рецензентом главврач собрался выступить сам.
   – Заслушаем доклад врача-ординатора хирургического отделения, Лазарева Георгия Тимуровича! Георгий Тимурович, пожалуйста!
   Георгий Тимурович вышел к столу, положил перед собой историю болезни пациента и вкратце доложил. Случай внезапный, операция экстренная – больной наблюдался хирургом несколько минут.
   Посыпались вопросы.
   – Георгий Тимурович! А скажите, пожалуйста, почему Вы взяли больного на операционный стол?
   – Этого требовало состояние пациента. Налицо развёрнутая картина острого аппендицита.
   – Это понятно из вашего доклада. Не будем разбирать клинику – мы не студенты! Скажите, почему Вы решили оперировать самостоятельно?
   – Того требовало состояние больного.
   – В четыре часа ночи?
   – Да. В четыре часа ночи. Пациент поступил по «скорой» в тяжёлом состоянии.
   – Уважаемый Георгий Тимурович! Слово «состояние» мы слышим несколько раз подряд! Скажите нам внятно, вы знали о предстоящей сложности операции?
   Георгий Тимурович замешкался. Только что он рассказал всё. Теперь же несколько человек ему задают один и тот же вопрос!
   – Знать это было невозможно до операции, – сказал он и покраснел. Удивительно, неужели коллеги этого не понимают?
   – Хорошо. Этот пункт мы выяснили. Теперь следующий: ещё раз, пожалуйста, подробнее о ходе операции!
   – Поперечным разрезом вскрыта толстая кишка, – начал говорить Лазарев, но его перебили.
   – С самого начала, с самого начала!
   – Как вас в институте учили? Ах да! Это так давно было!
   – Мы уже доктора со стажем, нам уже не двадцать лет, а полных тридцать, мы плюём на старших коллег!
   – Больной уложен на операционный стол, – начал Лазарев по порядку, как велено. Опять прервали.
   – Не стройте из себя шута! Не нужно нам рассказывать, как вы обрабатывали руки перед оперативным вмешательством!
   Георгий Тимурович растерялся и замолчал. Он осмотрел зал. Слева сидят сотрудники кафедры, справа – врачи больницы. За их спинами расположилось несколько «молодых специалистов». Они сидели, опустив головы, изучая спинки передних кресел. Лазарев проработал тут восемь лет, неоднократно выходил на эшафот, но никак не мог привыкнуть к этому. Всё время кричат одни и те же люди. Давно пора научиться отвечать, как они желают, но не выходит!
   – Аппендикс больного располагался необычно, – сказал Лазарев.
   – Наконец-то, одно здравое предложение! А знали вы, что такое расположение возможно?
   – Нет, – честно ответил Лазарев. Сколько он перечитал учебно-методической и клинической литературы – такого не встречал.
   – Тогда, почему вы самостоятельно взяли больного на операцию?
   – Из-за тяжести его состояния.
   – Хоть кол ему на голове теши! – разошлась секретарша собрания. Георгий Тимурович посмотрел на главного врача: неужели не остановит? Не остановил.
   – Все вопросы, как об стенку горох! Отвечайте же!
   – Аппендикс больного оказался приросшим к толстой кишке. Приросшим по всей длине. Удалить его без участка толстой кишки было невозможно, – сказал Лазарев. Он понял: надо повторить доклад по истории болезни, не заглядывая в записи.
   – Так почему же вы не вызвали специалиста?!
   Лазарев подавил вздох и продолжил монотонным голосом:
   – Слепой червеобразный отросток отходит от кишечного тракта в месте соединения толстой и тонкой кишок. В данном случае, он был приросшим к толстой кишке. Убрать его можно было только с участком здоровой кишки. После этого пришлось бы сшить конец в конец две кишечных трубки, отличающиеся диаметром в полтора раза. Возможно ли?
   – Вам – ничего не возможно! – взорвалась седая дама в позолоченном пенсне. – Это очень сложная операция – не для зелёных юнцов!
   – Поэтому мною было принято решение: не удалять здоровый орган, а вскрыть червеобразный отросток, освободив его от гноя. Выпустить гной в брюшную полость нельзя! Это привело бы к грозному осложнению, из-за которого люди погибают. Я поступил иначе. С противоположной стороны приросшего аппендикса сделал небольшой разрез толстой кишки, через него рассёк изнутри червеобразный отросток, освободив его от гноя. После этого, ушил толстый кишечник.
   – Вы считаете это правильным?
   – Да, – ответил Лазарев.
   – Вы теперь, герой! Не убрали здоровый кишечник, излечили аппендицит необыкновенным способом, не сделав больного инвалидом!
   Если бы не тон со зловещим присвистыванием, Георгий Тимурович был бы рад похвале. Но он не потупился, опустив веки, наоборот, приподнял подбородок.
   – Известно ли вам, дорогой Георгий Тимурович, что на такую операцию вы не имели права?
   – Да.
   – Так почему вы не вызвали старших коллег?!
   – Потому что, держать больного под наркозом, два-три часа, не имело никакого смысла! К тому же, из-за пустякового аппендицита я не собирался давать общий глубокий наркоз! – поднялся анестезиолог. Похоже, ему надоело слушать.
   Зал молчал.
   – Я работаю с Георгием Тимуровичем не один и не пять лет, и ни разу не замечал за ним ошибок! – заявил врач-реаниматолог.
   – Уважаемый Николай Иванович, никто не подвергает сомнению вашу квалификацию! – сказал главный врач. – Мы сейчас разбираем случай безнаказанной вседозволенности молодых специалистов!
   – Больной умер? – громко спросил анестезиолог.
   – Ещё не хватало! – замахала ладошками секретарша собрания.
   – Аппендицит излечен? – не унимался Николай Иванович.
   – Что вы заладили? Дело не в том, хорошо ли плохо сделана операция!
   – Тогда в чём?
   – В том, что на такие сложные случаи всегда надо вызывать старшего товарища!
   Врач реанимации сел на место. Понял, что ничего изменить нельзя. Понял это и Лазарев.
   – Вопросов больше нет? – спросил главный врач. Тишина.
   – Заслушаем мнение эксперта!
   Эксперт, зам. главного врача по лечебной работе, в течение четверти часа рассказывал о строении кишечника человека, о функциях, которые он выполняет, об истории чревосечения и многом другом, подходящем данному случаю.
   – Воспалённый аппендикс надо удалять! – закончил речь эксперт.
   – Вместе со здоровым участком кишечника и затем сшивать несопоставимые трубки, чтобы в этом месте образовался рубец, спровоцировавший кишечную непроходимость? – разозлился Георгий Тимурович.
   Анестезиолог зааплодировал.
   – Вас не спрашивают! Вы, Георгий Тимурович, сказали своё слово! – прокричал главный врач. – Теперь я скажу, как рецензент!
   Николай Иванович скрестил руки на груди.
   – Согласно научным данным, с глубокой древности по наши дни, воспалённый аппендикс подлежит удалению! Вы этого не сделали! Не смогли бы! Что-то я слышал о технической трудности операции, не ослышался?
   Лазарев промолчал.
   – Это сложно для молодого специалиста, да! Но вам, Георгий Тимурович, вменяется в прямую обязанность: вызывать старшего коллегу! Кто бы отказал? – Главный осмотрел зал. Люди в белых халатах закивали головами.
   – Никто бы не отказал! Вы работаете уже предостаточно, чтобы уяснить это! Что ж, перейдём к предложениям! – главный достал из папки листочек и зачитал: – Предлагаю: «Врача-хирурга Лазарева, в целях повышения диагностической квалификации, направить в поликлинику для работы на приёме, сроком на три месяца»! Никаких наказаний я не желаю. Знаете, не одобряю таких методов. Поможем человеку разобраться в диагностике! Уверен, вернётся Георгий Тимурович более знающим специалистом, выросшим в профессиональном росте!
   Решение поддержали.
   – Николай Иванович, это начало конца? – спросил у анестезиолога Лазарев, выйдя из конференц-зала больницы.
   – Не вешай нос, Георгий! – анестезиолог похлопал коллегу по плечу. – За три месяца всё забудется! К тому же, тебя вернут раньше! Главное, не дёргайся! Первым делом, разузнай, есть ли телефон на столе!
   – Зачем?
   – Чтобы «расти в профессиональном росте»! – передразнил главврача Николай Иванович. – Знай наперёд, разрезал фурункул – второй рукой набирай «ноль три»!
   – Буду расти, – пообещал Лазарев.
   – Звони! Не пройдёт и отчётного месяца, как вернёшься! – сказал анестезиолог на прощание.
   Георгию почему-то показалось, что Николай Иванович сам не верит своим пророчествам.
   Лазарев вышел во двор, в мартовскую слякоть. Солнца не было, влажный ветер освежил разгорячённое лицо. Ничего! В поликлинике он ещё никогда не работал. Подумаешь, одну весну не придётся стоять за спинами корифеев? Да и на работу в поликлинику из дому ближе. Что не случается – всё к лучшему!

Глава 8

   Кто не любит каникулы? Никуда ходить не надо: делай, что хочешь! Гуляй по улице хоть целый день или телик смотри с самого утра! До прихода родителей – полная свобода! Можно, например, дома устроить войнушку, засыпав всю комнату солдатиками!
   Всё же в школе лучше, чем в садике. Там никаких каникул: каждый день с утра, как на работу! Домой отпускают только в старшей группе и то, под расписку родителей, не раньше пяти! А что делать дома после пяти, когда родители пришли с работы? Егор никак не понимал нытиков со двора, которые не хотели идти в первый класс. Сам он даже заплакал, когда тётенька сказала, что Егор мал для школы. Ему только шесть! Тётенька пришла к ним домой, переписывая дошколят, но Егор не подходил ей. Вдруг, мама сказала, что он «зимний». И тогда тётенька записала Егора в первоклашки. Он очень хотел сказать: «Спасибо», но постеснялся. От тётеньки очень вкусно пахло духами и кудри у неё были крупные-крупные, больше чем у мамы, а глаза добрые.
   Когда она ушла, мама задумалась.
   – Ты не хочешь в школу, мама? – спросил Егор.
   – Очень хочу, очень! – улыбнулась мама.
   – Тогда почему ты молчишь?
   – Думаю, где тебе купить школьную форму.
   – В Москве! – подсказал Егор.
   – Правда! Купим в Москве! – согласилась мама.
   С того дня жизнь пошла совсем другая. Всей семьёй съездили в Москву на электричке, купили костюм с погонами и блестящими белыми пуговицами, чёрный ранец и новые, пахнущие вкусной краской книжки. А самое главное, приобрели здоровские кирзовые сапоги: чёрные-пречёрные, как у настоящего солдата!
   И пускай теперь в детсад малышня сопливая ходит, а у Егора каникулы, вот!
   В один из августовских дней на улице лил дождь, как из ведра. Никто не вышел гулять во двор. В подъезде мяукала промокшая кошка. Егор постоял у выхода и вернулся домой. Кошку эту он хорошо знал. Муська живёт в подвале и любит колбасу. Домой её брать нельзя, а колбасы у Егора не было, он погладил кошку и намочил руку. Обтёр ладонь о штаны и вздохнул. Какая глупая Муська! Шла бы к себе в подвал и спала. Все кошки постоянно спят, а она мяукает в пустом подъезде! Дура!
   Дома скучно. По телику какой-то балет. Отец говорит, что это дармоеды. Они не хотят работать, поэтому прыгают в белом трико. Егор понял, они не могут работать! Трико сразу станет грязным, и все скажут: " Вот, свиньи!» Поэтому они прыгают. Смотреть на них, тоска смертельная! Егор выключил телевизор. На кухне бормотало радио, но оно никогда не мешало. Егор высыпал из посылочного ящика солдатиков, расставил их по полу. Он быстро убил всех немцев и опять заскучал.
   Егор открыл шкаф. Надеялся увидеть что-нибудь интересненькое, но там одни газеты. Много газет! Он вытянул половину кипы на пол. Вначале делал корабли, а потом самолёты. Но самолеты не летали, взбросишь его, он вверх, и камнем вниз! Плохие самолёты из газет, Егор посмотрел на рисунки. Почти в каждой газете сидел Брежнев с медалями и орденами. Егор удивился. Сам Брежнев в чёрном костюме, а весь в медалях! У Аркашки дед воевал, так он надевает медали только на гимнастёрку. На простой пиджак не положено! Почему же Брежнев их надел? Егор догадался. У Брежнева нет гимнастёрки, он её потерял, когда от немцев драпал! Зато первый прибежал, когда медали раздавали! Так говорит Аркашкин дед, когда его спрашивают: «Почему у тебя всего две медали?»
   Егор разозлился. Он вынул пасту из ручки, из катушки ниток и маминой резинки для волос сделал лук-арбалет. Этому его научили пацаны со двора. Здоровски бьёт, между прочим! Паста втыкается в газетку и торчит, как стрела!
   Только со стулом не повезло – много деревяшек в спинке. Как в них попадёшь, так отскакивает стрела! Егор повесил газету на сиденье, после первого выстрела она упала на пол вслед за пастой от ручки.
   Тогда Егор решил расстреливать весь боезапас, потом сдвигать газетку и опять расстреливать.
   Спустя несколько минут портрет был изрешечен. Тогда Егор повесил другой, чуть поменьше. Теперь он подолгу целился, стараясь не мазать.
   И попал-то прямо в звезду! Егор бросил арбалет, подбежал к газете, снял её на пол, сбегал в спальню, взял мамин клей и заклеил медаль. После чего вновь вывесил портрет и стал расстреливать его.
   Хлопнула дверь в квартиру. Егор увлёкся и не оглянулся. А что? Дома прибрано, он не свинячит. Достреляет и уберёт газеты на место.
   Егор прицеливался, стараясь попасть Брежневу в лоб. Чувствовал, попадёт!
   И попало! Только не по портрету, а Егорке. Пальцы его соскользнули и пустили стрелу неизвестно куда, но Егору было не до этого. Отец врезал ему ремнём по заднице. Здорово врезал! Слёзы брызнули из глаз. А он ещё раз врезал! Егор обернулся.
   Отец замахнулся сложенным вдвое ремнём и отбросил его прочь.
   – Ты в тюрьму захотел? – крикнул он.
   – Нет! – испугался Егор.
   – Ты знаешь, кто это?
   – Брежнев, кто ещё-то? – удивился Егор и за это получил ещё раз, ладошкой.
   – Понял? – строго спросил отец.
   – Понял! – крикнул Егор.
   – Что ты понял? Что ты понял? – злился отец. – Говори, не реви!
   – Что нельзя-а стрелять в Брежнева-а!
   – Не вопи, как баба! Садись! – Андрей взял сына на коленки. – Вытри сопли и слушай!
   Егор замолчал, но проклятые сопли текли и текли, он шмыгал носом.
   – В Брежнева стрелять нельзя! И нельзя рисовать на его портрете!
   – Почему тогда он валяется в туалете?
   – В туалете валяется не Брежнев, а просто газета!
   – Я видел, там Брежнев!
   – Да, ты видел. И я видел, – Андрей замешкался ненадолго. – Но это не значит, что в него можно стрелять и портить газету! В туалете, между прочим, Брежнев целый валяется! Никто в него не стрелял.
   – А почему нельзя в него стрелять? – не понял Егор и рассказал о том, как Брежневу достались медали.
   – Это ты зря! – убеждённо сказал отец. – Ему давали медали уже в мирное время.
   – За что?
   – За что воевал и погиб твой дедушка?
   – Чтобы был мир.
   – Правильно! А Брежнев столько сделал, чтобы был мир! За это ему дали медали. Если бы не Брежнев, давно была бы война, и погибло бы много людей. Поэтому ему дают медали.
   – Он боится войны?
   – Мы все хотим мира, но войны никто не боится! Вот ты, хотел бы завтра вместо школы пойти на завод работать с утра до ночи? Играть было бы некогда! А конфет в войну совсем не бывает, дают маленький кусок чёрного хлеба, и всё!
   – А солдатам?
   – Солдатам дают по два куска. Но тебя в солдаты не возьмут!
   – А если я вырасту?
   – Всё равно не возьмут, потому что ты стрелял в Брежнева!
   – А ты расскажешь? – испугался Егор.
   – Я не расскажу, но если ты ещё раз что-нибудь такое сделаешь, меня заберут органы госбезопасности!
   – Посадят в тюрьму? Насовсем?!
   – Зачем пугаешь ребёнка? – спросила мама. Никто не услышал, как она вошла.
   Андрей подмигнул сыну. Егор в ответ моргнул обоими глазами, неправильно, но отец понял.
   – Так, болтаем чепуху! – весело сказал Андрей. – Рассказываю историю про одного бродягу!
   Он ушёл в коридор к маме, а Егор убрал газеты, надёжно спрятав изрешечённые портреты Брежнева. Теперь никто и никогда не узнает!
   Вечер в семье Нерословых прошёл как обычно. Ни один мужчина так и не выдал страшную тайну, а мама ничего не подозревала.
   Когда Егор лёг, он долго не мог заснуть. Всё ему казалось, что какие-то дядьки из «госспецизбо» – так он запомнил слова отца – придут и заберут его родителей в тюрьму, насовсем.
   Конечно же, никто не пришёл, но родители почему-то поднялись и тихонько прошли мимо его кровати на кухню.
   Они включили ночник и начали вполголоса переговариваться. Егор прислушался.
   – Зачем ты перепугал ребёнка? Ему надо знать в таком возрасте о госбезопасности?
   – Надо, Марина, надо. Иначе поздно будет. Незачем Егору болтать на улице о том, что говорим дома.
   – А что мы такого говорим?
   – Хоть бы и то, что ты постоянно повторяешь: «Пропади пропадом твоя партия, только деньги за взносы уходят!»
   – За это что-нибудь будет?
   – Будет! И ещё как! Сегодня было закрытое партсобрание, не морщись ты так! Там объявили об особой бдительности. Вот оно как!
   – Эт-то почему? – прошептала Марина.
   – В Чехословакии антиреволюционный мятеж! Там убивают коммунистов на улицах!
   – Да ты что? – руки Марины опустились. Она всхлипнула. – Это война?
   – Не волнуйся так! – Андрей обнял жену. – Танки из ГДР разогнали врагов. Всё уже нормально, но только ни звука! Нигде!
   – Поняла-поняла. А у нас такого не будет? Или тебе уйти из партии, пока не поздно?
   – Опять ты за свою пластинку!
   – Тихо, Егор проснётся!
   – Из партии не уходят, – Андрей понизил голос. – Оттуда только выгоняют! А тех, кого выгнали, уже нигде не находят, поняла?
   – Да какие ты страхи говоришь-то?
   – Ты знаешь, где сейчас Хрущёв? Я, посещая закрытые партсобрания, не знаю! Да и он сам, наверное, не знает. Упрячут так, что не захочешь. Если сказали, быть бдительными – так надо быть бдительными!
   – Всё-таки, война?
   – Да не будет никакой войны!
   – А Вьетнам?
   – И там победим в скором времени! В Чехословакии, вот, вовремя взялись, теперь порядок! Так и во Вьетнаме будет, как было на Кубе в своё время.
   – А что ты сказал Егору?
   Егор насторожился. До этого вопроса он не понимал смысла разговора взрослых. Предаст его отец или нет?
   – Я ему сказал, что в школе он станет октябрёнком.
   – А при чём тут госбезопасность?
   – Это к слову пришлось. Разболтались о том, что если вдруг он убежит из школы, вот я и сказал.
   Молодец, отец! Егор никогда не называл отца папой. Потому что он был настоящим мужиком, а не размазнёй! И ведь не разболтал маме! Здоровско! Егору очень хотелось узнать, кто такой октябрёнок, но выдавать себя нельзя. Егор прокрался к постели, лёг и быстро заснул.

Глава 9

   Георгий не знал, почему люди любят весну и так много об этом говорят. Но он догадывался, что каждый взрослый учился в школе и ждал каникул. На все лето!
   Собрание назначили на середину апреля. Вначале выступал директор школы. Он долго говорил об образовании, о победе партии, о чём-то ещё. В основном непонятно. В заключение он сказал, что в их школе есть такие ученики, которыми гордится вся страна! Директор предложил поприветствовать отличников аплодисментами.
   Стоящий за кулисами Георгий захлопал в ладоши. Ребята из классов постарше засмеялись.
   – Иди туда! – сказал ему десятиклассник.
   – Куда?
   – На сцену!
   – Я не знаю, что говорить! – Георгий перепугался. Он не мог вспомнить ни одного стиха, что говорить?
   К счастью, на помощь поспела учительница, Елена Григорьевна. Она навела порядок. Все взялись за руки попарно и вышли на сцену. В школьных костюмах и в белых фартуках, с широкой кумачовой лентой через плечо. На ней золотыми буквами написано «Отличник учёбы».
   В зале на первой ряду сидели взрослые тётеньки и серьёзные дяденьки. Они хлопали в ладоши и улыбались. Это были чужие люди, никого из них Георгий в школе не видел. Одна тётенька в строгом пиджаке и чёрном галстуке на белой блузке поднялась на сцену и стала называть фамилии, начиная с первого класса.
   Лазарев был третьим. Георгий подошёл к тётеньке. Вблизи она оказалась доброй и ласковой. Она почему-то поцеловала Георгия в щёку и вручила ему подарок. Георгий смутился. Взяв в обе руки блестящую обёртку с чем-то тяжёленьким внутри, он не смог вытереть щёку. Так вот повезло: никого она не целовала, а ему досталось стоять, как дураку с помадой на лице!
   Но никто не смеялся над ним. Все были радостные и возбуждённые. Когда раздали подарки, ребят пригласили в столовую на чай с огромный тортом. Первоклашек усадили за отдельный стол. Им пообещали ещё чаю с шоколадными конфетами.
   Торт быстро кончился, каждому отличнику досталось по маленькому кусочку. Георгий подождал-подождал, да и достал из кармана яичко, которое дала бабушка. Он, не спеша, деловито, очистил скорлупу, разрезал яичко пополам и поделился с другом Славкой.
   – Георгий, это ты принёс? – раздался из-за спины испуганный голос Елены Григорьевны.
   – Вот, молодец! – сказала повариха, румяная бабушка Клава. Елена Григорьевна шикнула на неё и быстренько собрала крашеные скорлупки в кучку, сжала их в сухоньком кулаке и сунула Георгию в карман пиджака.
   – Это очень хорошо, Георгий, что дома у тебя красят яички, но пусть это будет дома. Сейчас спрячь скорлупки и выбрось их подальше от школы. А лучше, отнеси к себе домой!
   Баба Клава испугалась и отвернулась. Елена Григорьевна огляделась. Похоже, никто не заметил.
   – Георгий, пожалуйста, больше не пугай нас! – попросила учительница ничего не понимающего первоклассника. – Видел, как тебя любит Оюшминальда Яковлевна?
   – Елена Григорьевна, это которая подарки раздавала, да?
   – Да, это она. Она главная на этом празднике.
   – Она же со мной христосовалась! – сказал Георгий, выговаривая последнее слово сквозь прижатую к губам ладонь Елены Григорьевны.
   – Т-с! Больше не говори так! Так можно говорить только дома. Я сегодня приду к вам с бабушкой!
   Принесли конфеты. Георгий смотрел на учительницу и боялся за неё. Вдруг, Елене Григорьевне попадет за него от этой любовной тётеньки Матильды в мужском костюме? Он больше не произнёс ни слова.
   А дома всё рассказал бабушке.
   Она не испугалась и не удивилась, но обозвала себя старой дурой.
   Что это за торжественный день, если от него одни неприятности? Какое тут поздравление, если все ругаются?
   – Бабушка! Почему ты ругаешься?
   – Я не ругаюсь, Георг! – так бабушка называла его. – Я говорю себе, как я могла забыть?
   – А что ты забыла, бабушка?
   – Забыла, забыла, – бабушка прикусила кончик платка и ничего больше не сказала.
   – Только ты не плачь, бабушка! Эта Матильда любит меня, она никого больше не целовала!
   Бабушка рассмеялась.
   – И смех, и грех с тобой!
   Заметив, что бабушка больше не собирается плакать, Георгий повеселел.
   – Георг, ты только никогда больше не называй эту тётеньку Матильдой! Её зовут Оюшминальда! Не можешь запомнить, так не перевирай!
   – А почему Елена Григорьевна испугалась скорлупок? Ведь они не отравлены!
   – Они не красят яички на Пасху!
   – Надо их научить!
   – Не надо их учить! – голос бабушки стал строгим. – Ты бы хотел разгуливать голым по улицам?
   – Как? Ты что, бабушка! Ха-ха-ха! – Георгий схватился за живот.
   – Не хотел бы! Поэтому нельзя секреты рассказывать людям.
   – Никаким?
   – Никаким! Все будут смеяться над тобой, как над голым! Они же ничего не рассказывают?
   – Да! – согласился Георгий. Хотя он и не спрашивал, зачем ему чужие секреты? Об этом он сказал бабушке.
   – Вот видишь? Им тоже не нужны такие секреты. Не нужно ничего показывать и рассказывать! И вообще, пора стать взрослым мальчиком!
   – Это как? Ха-ха-ха! – опять расхохотался Георгий. Он представил себя с густой седой бородой!
   Бабушка хотела что-то сказать, но звонок в дверь заставил её пройти в коридор.
   Пришла Елена Григорьевна. Она не обманула. Они, в самом деле пили чай и ели крашеные яички с пасхальным куличом.
   Учительница была немногим младше бабушки. Они что-то долго говорили между собой, отправив Георгия в его комнату. Он понял. У них тоже есть свои секреты. Интересно, какие?
   Он прокрался на цыпочках к двери в кухню, прислушался. Непонятные слова, вроде «клерикальная концепция» и «религиозный ракурс» сбили его с толка. Георгий удивился, как это бабушка может так говорить? Ведь она русская! Георгий не стал слушать, поняв, что это взрослые слова. Секреты, тем более непонятные, никому не нужны!
   Когда Елена Григорьевна ушла, бабушка сказала:
   – Георг! Никогда в школе не говори: «Постное масло», – а говори: «Растительное!» И вообще, прежде чем что-то сказать там, спроси у меня, надо ли так говорить?
   К её удивлению, Георгий всё понял. Есть взрослые слова, есть детские, есть слова пацанов и есть – хулиганов. Все эти слова надо говорить только тогда, когда остальные их говорят. И никогда больше.
   Бабушка очень обрадовалась.
   – Ты умён, как папа! – сказала она Георгию.
   А потом они достали истрёпанную карту мира и долго смотрели на разные материки. Где сейчас работают родители Георгия?
   Много на свете стран, а СССР – самая лучшая! Так говорят, мама с папой, – когда возвращаются на Родину. Они обязательно приедут на всё лето. Вот ещё почему Георгий полюбил весну!

Глава 10

   На удивление всем, руки Тихони зажили через три недели. Как ни в чём ни бывало он пришёл на работу.
   – И чё, Тихоня, посуду-то мыл на Восьмое марта? – спросил его Лапа.
   – А как же! – Тихоня улыбнулся. – В ванну воды наплескал, да ногой побулькал!
   – Ха-ха-ха! – дружно рассмеялись работяги.
   – Чего веселимся? Поддали? – спросил вошедший мастер.
   – А ты нам налил? – спросил в ответ дед Никола, вызвав ещё больший взрыв хохота.
   – Всё веселитесь? – без злобы спросил Мастер. Он сам был рад возвращению пострадавшего.
   А пострадавший занял своё место у выхода, усевшись на разбитый стул. За время его отсутствия произошло много событий. Тихоня об этом не знал. Другой бы спрашивал, приставал, но только не Тихоня! Бывают же такие люди, подумал Егор. Своими руками отвёл смерть от Хорька, а сидит, хоть бы хны!
   Он спас лицо бригадиру, но не спас его репутацию. Конечно же, Хорёк в тот день опоздал на примирение к тёще: пришлось доделывать работу и писать объяснительную о несчастном случае. Но это было меньшим злом, в сравнении с заседанием партбюро. Через неделю оно состоялось и приняло решения. Мало того, что Хорька выгнали из партии, ещё и сняли с должности. Теперь он кое-как перебивался вахтёром у входа на ТЭЦ, радуясь, что не загремел на лесоповал в «солнечном Магадане». Мастер схлопотал строгий выговор с занесением. Лапу лишили премиальных, вместе с ним и Нерослова Егора, чтобы неповадно было. Деда Николу почему-то пожалели.
   – Пенсионер тут ни при чём! – сказал парторг, отгородив старика от наказания.
   Что ж, пришлось деду Николе всем ставить за то, что счастливо отделался! Мастер об этом пронюхал каким-то образом, на то он и Мастер. Пронюхать-то пронюхал, а сам ставить не разбежался! Дед Никола ухмыльнулся.
   – Сегодня без авралов! – объявил Мастер.
   – Оно и лучше, – пробурчал Лапа.
   – Что лучше?
   – Без авралов-то.
   – И чтобы ни одного пьяным я не видел!
   – Не увидишь, не беспокойся! – заверил дед Никола, заваривая чай.
   Так оно и случилось. Но пьянка всё же состоялась. В кафе по дороге в город. Как водится, первое угощение за должником, потом ото всех понемногу.
   Слово за слово, разговор зашёл о причине застолья. Тихоня разговорился. Оказывается, Егор оказал лучшую медицинскую помощь. Если бы не он, остаться Тихоне без рук. Даже врач так сказал.
   – Тебе бы, Егор, в медицину! – предложил Тихоня.
   – Да куда там! – махнул рукой Егор. – Лучше скажи, какой ногой посуду мыл?
   Разговор ушёл в другую сторону. По мере выпитого, он становился всё бессвязнее. Все позабыли о предложении Тихони. Но не забыл дед Никола. Возвращаясь домой, он спросил у Егора:
   – А что тебе этот шаман сказал?
   – Какой шаман?
   – К которому ты в Москве ходил! – дед Никола заглянул в глаза Егору.
   – Да какая разница! – отмахнулся Егор.
   – Большая! Зайдём ко мне?
   – Выпить?
   – Кофе!
   – Тогда, лучше ко мне!
   Решив, что это без разницы – оба жили в одном подъезде – зашли к Егору. Он один в квартире, жена с детьми уехала в гости к тёще. А у деда вечный базар-вокзал: то дочери, то внучки, то сватовья с зятьями.
   Они заварили крутой кофе и присели за стол.
   – Так что сказал шаман?
   – Опять ты за своё? – возмутился Егор. Неужели непонятно, не хочет человек отвечать?! Но дед не сдавался.
   – Как он, вообще, принимает?
   – Хочешь сходить?
   – А хыть бы и хочу!
   – Так и принимает. Заходишь, отвечаешь на вопросы анкеты, отдаёшь деньги, получаешь квитанцию.
   – Эту муть мне не надо! Скажи, как он работает? С бубном вокруг тебя бегает?
   – Ха-ха! С каким бубном? У него в квартире стоит маленький шатёр из толстой кошмы. Заходишь с порога сразу в него и видишь перед собой шар. Прозрачный, склеенный из пятиугольников. А внутри шара…
   – Голова дракона! – подсказал дед Никола.
   – Будешь смеяться, ничего не расскажу!
   – Ладно! Что там внутри?
   – Там жидкость, типа чернил. Клякса расплывается-расплывается, а потом образуется рисунок.
   – Что за рисунок?
   – Шаман сказал, что это фонендоскоп!
   – Недаром Тихоня тебя хвалил! – сказал дед Никола. – Медицина, вот что тебе нужно!
   – Муть это всё! – тряхнул головой Егор.
   – Если это тебе дано, так иди туда!
   – Легко сказать! Попробуй в тридцать лет с двумя детьми прожить студентом! А поступать как, откуда денег взять?
   – Ты же не испугался обожжённых рук Тихони! – сказал дед Никола. – Я так, смотреть на них не мог! И крови не боишься?
   – Не боюсь.
   – Тогда нечего думать! Некоторые бесплатно поступают, я знаю.
   – Только не троечники, как я!
   – Ерунда! Башка у тебя варит, выкрутишься. Устроишься сантехником, учиться и работать будешь! Не всю жизнь кувалдой махать.
   Егора как током ударило. Он вспомнил, как со стыдом наблюдал за работой деда.
   – Если хочешь знать, кувалдой махать вовсе не надо было! – вспылил Егор. – Если бы Лапа не выпустил кислород перед обедом, а открыл клапаны турбины – весь пар за время обеда улетучился!
   – Ать, верно! Ты знал? – дед Никола привстал со стула.
   – Умная мысля всегда приходит опосля!
   – А почему никому она не пришла до сих пор? – спросил себя дед Никола, глядя под ноги.
   Егор промолчал. Дед размышлял вслух.
   – Сколько опыту, а зря! – сокрушался он. – Хорёк послал Лапу, не сказав, какой из кранов надо открыть! Сам этого не знал. Когда-то было что-то похожее, он и запомнил. Вот тебе и опыт! Без башки никакой опыт не сработает, – сказал дед Никола и заключил: – Иди в медицину! Там опытные, а ты башковитый!
   – Шесть лет с малыми детьми за одной партой! – возмущался Егор.
   – Ерунда! Всё пройдёт быстро и незаметно. Ещё мне бюллетень с похмелюги выпишешь, по блату!
   Егор посмотрел на деда. Он что, серьёзно? Собрался работать ещё шесть лет?
   – Не смотри ты так! Я ещё крепкий мужик! Пропашу десяток лет, не жмурясь!
   – И не пойдёшь к шаману?
   – А что мне в том мячике? На гроб смотреть? Меня в него задаром уложат!
   – Надо готовиться, книжки всякие читать.
   – Какие книжки? Ты это брось! Если тебе судьба в медицине, иди и ничего не бойся!
   – Чтобы дурачком выглядеть?
   – Ну, ладно, почитай что-нибудь для форсу, – разрешил дед Никола. – Но от судьбы не уйдёшь!
   – Да не судьба это! Это только один из её вариантов «по звёздам»!
   – Я-те в лес, ты по дрова! Иди, да и всё! А лучше, посмотри у себя в холодильнике, что-то кофе подостыл, поколачивает меня!
   Егор намёк понял, достал початую бутылку водки.
   – Вот, холодненькая для сугреву!
   Они согрелись. Немного поболтали о том, о сём, дед Никола собрался уходить.
   – Когда экзамены? – спросил он у порога.
   – Летом, наверное, – пожал плечами Егор.
   – Вот и съезди в отпуску, поступи! А потом уже уволишься. Тогда полные отпускные получишь, а то дадут компенсацию – курам на смех!
   Дед Никола ушёл. Егор присел на диван. Может, стоит рискнуть?
   Если в медицине его предназначение, то удача где-то рядом. Дед-то прав, во время отпуска можно рискнуть!
   Приняв решение, он тотчас уснул.
   Поутру в тяжёлой голове крутилось: «Не надо идти наперекор судьбе, не надо»! Через неделю Егор был уверен, что поступит в медицинскую академию. Он купил учебник общей биологии для поступающих в ВУЗы.
   – Что за книжка в туалете валяется? – спросила жена.
   – Так, ерунда! – сказал Егор. Сообщать о глупых планах не хотелось. – Можешь выбросить!
   – В чём дело, Егор? – жена нахмурила брови.
   – Маня! Не делай серьёзного лица! Это просто книжка!
   – Это не просто книжка! Это учебник! – Марья села в кресло и расплакалась.
   Егор стоял напротив жены и не знал, что делать. Утешать, просить прощения – за что? Он вышел из комнаты.
   – Пошёл вещи собирать? Я сама уйду! И детей заберу!
   – Какие вещи, что ты говоришь? Куда ты уйдёшь, к кому? – Егор вернулся в комнату.
   – К маме уеду!
   – Вот оно как! К маме? Вот почему ты как приехала от мамы, так ходишь молчаливая! Решили, значит, всё без меня!
   – Не кричи, ты не на сцене! Небось, только и ждал предлога!
   – Это я-то ждал? – Егор опешил. Тёща там напела, чего зря, а оказывается, всё это он придумал!
   – Да! Да! Да! – сквозь всхлипывания выкрикивала жена.
   – Какая чепуха! Что ты хочешь? – разозлился Егор. В этот миг жена казалась ему совершенно чужой. С первого дня их брака она «разрывалась» между мамой и супругом. Выбрала маму наконец, что ещё?
   – Хочешь развода? – спросил Егор.
   – Это я-то хочу?! – взорвалась Мария. – Это ты, Егорушка, задумал разойтись! О детях ты подумал?
   – Бросишься на меня с кулаками? – спросил Егор.
   – Нет! Я ни минуты не останусь в этом доме! – она схватила трубку телефона, позвонила подруге старшей дочери.
   – Вера! Люся у тебя? Аннушка тоже? Скажи им, пусть немедленно идут домой!
   – Что ты задумала? Скажи мне. Давай спокойно разберёмся. Может, в учебнике всё дело? Так выбросим его!
   – Нет! Дело не в учебнике! Ты прекрасно знаешь!
   – Хорошо, я знаю. Но и ты знаешь, не скажешь ли?
   – Ты долго будешь представляться дурачком?
   – Всю жизнь!
   – Вот и живи без нас!
   Похоже, разговора не получится. Егор надел куртку и вышел из квартиры. Постояв на площадке у дверей, он послушал. Марья имела обыкновение размышлять вслух.
   – Учебник завёл он! Вот как оно! Правду мама говорила: «Не пара он тебе»! Съездили в Москву, знаем, чем вы там занимались! Навострился к своей мамзели, так и вали! Я не намерена выглядеть глупой оленихой! – приговаривала Мария, собирая вещи.
   Что она городит? Какая мамзель? Тёща напела! Надо зайти и всё разъяснить! Егор сунул ключ в замочную скважину и в этот момент вздрогнул.
   – Папа! Ты уходишь от нас? – раздался звонкий голос младшей дочери.
   Вот как! Дети уже настроены против него! Егор выдернул ключ и обернулся.
   – Кто тебе сказал, Нюра?
   – Баба Настя сказала, что у тебя есть в Москве другая мама!
   – Она гадала на картях, и всё видела! – добавила старшая дочь.
   – Люся! Ты видела?
   – Бабушка показала. Это чёрная дама с веером! Она красивая и хитрая! А тебе с ней хорошо, а с мамой плохо.
   Девочки держались за руки и во все глаза смотрели на папу. Уходит?
   – А мама что сказала?
   – Мама сказала, что мы проживём и без этой чёрной дамы! А ты всё равно уйдёшь. И если ты не уйдёшь от нас, тебе будет очень плохо! Уходи, папа! – девочки бросились к Егору, обняли его за ноги, разрыдались.
   – Никуда я от вас не уйду, никогда!
   – Уйди, папа! Ведь это не насовсем! А то тебе будет плохо!
   – Не надо гнать папу! – сказала Мария через приоткрытую дверь. – Мы поедем жить к бабушке!
   – К бабушке? – дети утёрли слёзы. – К бабушке!
   – Пап, а ты к нам приедешь?
   – Обязательно приедет! – ответила за папу Мария. – А теперь заходите, нам надо собраться!
   – А в школу? – спросила старшая.
   – Ты пойдёшь в школу у бабушки! Я уже забрала твои документы!
   После этих слов Егор понял, обратного пути нет. Он развернулся и ушёл прочь.
   Возвратясь в пустую квартиру, Егор обошёл обе комнаты и не нашёл даже записки. Всё очень серьёзно. Но к тёще на поклон он не поедет никогда! Да, баба Настя добилась своего.
   Наплевать! Егор вытащил из туалета книжку и начал читать. Внимание рассеивалось. Отвлекали мысли о детях и жене. Они вставали перед глазами, заслоняя строчки учебника, а потом появилась пухлая баба Настя. Егор несколько раз перечитал один абзац и ничего не запомнил.
   Тогда он зачитал вслух:
   – Корзинка – тип соцветия семейства сложноцветных, – фыркнул. – Какая мура! И это так важно в медицине?!
   Он перелистнул несколько страниц и ознакомился с функциями сердца. Оказалось, совсем несложно. Обычный насос с хорошо отлаженным режимом работы. Егор воодушевился, ему по зубам такая наука!
   До начала лета он не притронулся к учебнику. Дед Никола ни разу не напомнил о своём совете. Казалось, всё по-прежнему. Но жена-то ушла, забрав детей! И обратного хода жизни не было.
   В начале июля Егор взял отпуск и направился в Москву.
   – О! Егор-спаситель! – приветствовал его Митрич, не спрашивая о цели приезда.
   Егор вынул бутылку водки и за столом рассказал о своих планах.
   – Поступай в Первый медицинский, в Академию то есть!
   – Сразу в Академию?
   – А теперь у нас всё академии, колледжи и университеты! Кстати, – хрустнул Митрич солёным огурчиком. – Я там кое-кого знаю! Одно время общались, очень тесно общались.
   – Баба? – догадался Егор.
   – Конечно! Только зря ты так пренебрежительно! Эта баба, если хочешь знать, была моим соавтором!
   – Это как?
   – Ну-у, не совсем соавтором, – поправился Митрич. – Она, как бы это сказать, решила опубликовать научно-популярную книгу и обратилась ко мне как к грамотному человеку.
   – Она что, с ошибками пишет?
   – Да, – кивнул Митрич и опрокинул стакан. – То есть, не совсем.
   – Что-то ты темнишь, Митрич!
   – Егор! Я? Я никогда не вру!
   – Как и все писатели! – поддакнул Егор.
   – Да, как и все писатели, ха-ха-ха! – развеселился Митрич. – Дело в том, что она написала скорее научную, чем популярную книжку. Читать такое нормальному человеку нельзя! Ну ты понимаешь, что я имею в виду?
   Егор кивнул, хоть ничего не понял.
   – Терминология! – Митрич поднял высоко кверху указательный палец. – Что ты поймёшь вот в таком предложении: «Панкреатический секрет содержит ферменты, катализирующие протеолиз, без которого процесс пищеварения становится неэффективным»?
   – Без чего-то невозможно насытиться, – предположил Егор.
   – Голова! Суть ухватил! А я, кроме «катализирующие», ничего не понял. А вот как это выглядит в моей обработке: «Сок поджелудочной железы содержит вещества, без которых не усваивается мясо, масло и другие белковые продукты питания». Тоже заумно, но, по крайней мере, по-русски.
   – Завтра в Приёмную комиссию! – Егор зевнул и просмотрел на обшарпанную кушетку.
   – Завтра рано! – заявил Митрич. – Пойдём в ларёк пока!
   – Почему рано?
   – Через три дня свяжусь со знакомой, тогда и пойдёшь!
   Егор не стал спорить. В конце концов, он идёт вслед за судьбой, или как? Они сходили в ларёк.
   Следующие два дня Егор пил пиво за компанию. Допился до изжоги, наутро третьего дня отказался. Как ни странно, Митрич, не найдя водки, не просил купить ещё. Он с жадностью попил воды из крана, выплеснув остатки выдохшегося пива в раковину. Потом он зарядил душ, искупался, после чего посвежевший и выбритый упал на матрас у стены. Весь день Митрич пролежал без движения. Егор окликал его, но безуспешно.
   Гость несколько раз подходил, смотрел на Митрича – не умер ли – снова ложился на кушетку, глядя в учебник. Знания не усваивались, запоминалось слабо и ненадёжно. Захлопнув книгу, Егор уже не помнил, о чём прочёл только что. Устав мучить больную голову, он прошёл в ванную и вымылся.
   К вечеру Митрич сел по-турецки и долго смотрел в потолок. Затем он сказал:
   – Может, хоть «сухарика» по капельке?
   Егор не стал спорить. Через десять минут Митрич повеселел, принялся строить планы на завтра. Егор смотрел на него и думал о себе. Сегодня он не отказался от «сухарика», предложенного Митричем, а завтра – выпьет «беленькую» с утра! А не бутылка ли привиделась в мяче астролога?
   Утром Митрич приятно удивил. Он не стал пить. Приняв душ, Митрич не завалился спать, а вынул из комода трубку с телефонным диском. Через несколько минут он уже набирал номер. Техника примитивная: Митрич вынул провод в подъезд и подсоединился к телефонному кабелю кого-то из соседей.
   – Сабина? Здравствуй! Это Алексей Дмитриевич! Как дела?
   – Митрич! Деньги занять? Опять?
   – Какие деньги, Сабина?! Спешу сообщить, скоро выйдет очередной тираж твоей книги!
   – Это очень хорошо!
   – И я говорю! И я говорю! – Митрич энергично закивал. – Вообще-то, я по делу звоню.
   – Внимательно слушаю.
   – Ты к Приёмной комиссии имеешь касательство?
   – Молчи! – выкрикнула Сабина. – Через полчаса, в кафе на твоей улице!
   Митрич не успел вставить слово, трубка запищала короткими гудками.
   – Вот в этом вся она, Сабина Казимировна! – сообщил Митрич и разобрал нехитрое средство связи. – Идём?
   – Если нужно, – Егор пожал плечами.
   – Женщина импозантная, надо бы привести себя в порядок для встречи с нею! У тебя хоть галстук есть?
   Галстук у Егора был. Светло-зелёный, в белую горошину.
   – Немедленно выбрось! И никогда никому его не показывай! – Митрич вырвал галстук из рук Егора. – Клоун, что ли? Под серый костюм такой галстук!
   – У меня другого нет. Я его надевал один раз, на свадьбу.
   – Надеюсь, не на собственную?
   – Угадал, Митрич! На собственную! В магазине сказали, что он самый модный.
   – Когда это было?
   – Десять лет прошло.
   – Может, тогда и модно было выглядеть попугаем, но не для Сабины Казимировны! – продолжая возмущённо ворчать, Митрич вынул из комода галстук стального цвета, изрядно потрёпанный и не совсем чистый. – Пойдёт такой?
   – Не знаю, – признался Егор.
   – Пойдёт! А я надену голубой – другого нет. Давай, гладь свои шмотки! – Митрич расстелил по полу одеяло и включил утюг в раздолбанную розетку с оголёнными проводами.
   – А? – хотел спросить Егор, но Митрич опередил его, подав алюминиевый ковш воды с плавающей в ней марлей.
   Через четверть часа они вышли из подъезда. Оба в костюмах и при галстуках. Митрич настоял, чтобы Егор купил букетик у старухи, торгующей во дворе цветами.
   – Вручишь сам!
   – Сводничаешь? – улыбнулся Егор.
   – Знак внимания будет в нашу пользу, – пояснил Митрич. – А вручить букет лучше тебе. Потому что я сам – подарок!
   Егор улыбнулся шире.
   – Не согласен?
   – Ты сказал, так, будто толкнул речь над гробом!
   – Что делать? У творческих людей бывают маленькие слабости!
   Егор промолчал. Некоторые шутки Митрича были непонятными.
   – Я постараюсь устроить тебя в академию, но попрошу об одолжении, – сказал Митрич, усаживаясь за столик летнего кафе. До времени, назначенного Сабиной, оставалось меньше пяти минут.
   – Что? – с готовностью спросил Егор.
   – С осени пропишись у меня! – без обиняков сказал Митрич.
   – Это как? Московская прописка?
   – Не делай круглых глаз, Егор! Мне это нужно позарез, для того… – Митрич умолк – к столику подошла официантка.
   – Что? – спросила она у Егора.
   – Закажет мой друг! – сказал Егор, полагаясь на опыт Митрича. Митрич пожелал три молочных коктейля и одну порцию мороженного с курагой.
   Приняв заказ, официантка ушла.
   – Для того чтобы, – решил продолжить разговор Митрич, огляделся по сторонам. Добавил вполголоса: – Я живу один, а квартиру сдуру приватизировал.
   – Это как?
   – В собственности она моей, вот как! Я в личной жилплощади имею право тебя прописать. Всё равно будешь жить в Москве, какая тебе разница?
   – Я согласен, но зачем тебе это?
   – Потом скажу, смотри! – Митрич повернул голову на дорогу.
   Прозвучала пронзительная сирена. Егор развернулся, задел локтем скромный букетик, уронив его на пол. Во все глаза он смотрел на дорогу.
   С противоположной стороны движения ярко-зелёная «ауди» повернула к кафе, перегородив дорогу. Машины с обеих сторон наперебой засигналили. Водителя нарушившей правила иномарки не было видно за тонированными стёклами. Из BMW с синей мигалкой на крыше выскочил накаченный парень, держа руку за пазухой кожаной жилетки, он подскочил к «ауди». Зеваки столпились у кромки дороги. Что-то должно было произойти!
   Машина-нарушительница не двигалась с места. Двигатель не работал. Качок дёрнул дверцу, впихнул голову внутрь салона «ауди».
   К всеобщему разочарованию он не выкинул шофёра на дорогу, не выстрелил и даже не закричал матом. Насколько секунд его голова побывала внутри салона, затем высунулась наружу, широко улыбаясь. Парень развернулся лицом к своему хозяину, поднял руки кверху и скрестил их, продолжая улыбаться.– ВМW отключила сирену. И будто бы только эта сирена мешала «ауди» двигаться, зелёная машина плавно тронулась и переехала хлипкий бордюрчик.
   Толпа зевак кинулась врассыпную, а иномарка въехала на тротуар и припарковалась напротив столика друзей.
   Митрич подскочил. Егор привстал. От машины их отделяло низенькое ограждение, высотой по пояс человека среднего роста. Постояв секунду, Митрич перешагнул заборчик и оказался у дверцы водителя. Он поправил тугой галстук, отворил дверцу, поклонился и подал руку.
   Из машины вышла дама в зелёном платье с блёстками. На её голове была повязана такого же цвета косыночка. Женщина опёрлась на локоть Митрича и посмотрела на Егора.
   Егор замер. Где же сухонькая седеющая докторша, страдающая начатками маразма? Наверное, старушка послала на встречу свою дочь!
   Казалось, женщина смотрит только на него. Егор видел, как улыбаются её глаза, как поднялась её грудь – стало заметно ложбинку в декольте. Женщина подмигнула Егору чёрным оком. Егор провёл ладонью перец лицом, снимая наваждение. Дочь Сабины Казимировны как будто сошла с колоды ярких карт, как жгучая дама треф, предсказанная «любезной» тёщей.
   – Сабина! – обратился Митрич к даме, обескуражив Егора. – Подать руку или подстраховать тебя сзади?
   – Поддержи мне платье, Алексей Дмитриевич! – сказала Сабина Казимировна, намереваясь перешагнуть заборчик.
   Митрич подержал подол Сабины Казимировны, и она без труда преодолела загородку летнего кафе, оказавшись лицом к лицу с Егором.
   Егор поздоровался, поднял букет с пола. Сообразив, что это будет выглядеть некрасиво, не стал вручать букет, а положил его на свой стул. Незаметно, как ему показалось.
   – Присаживайся, Сабина! – пригласил Митрич, с шумом выдвинув из-за соседнего столика пластиковый стул. Сабина присела на краешек. Митрич плюхнулся на своё место.
   – Молодой человек так и будет стоять истуканом? – спросила Сабина.
   Егор молчал. Как разговаривать с женщиной, написавшей о панкреатическом протеолизе?
   Появилась официантка, девчушка в синем фартучке и такой же бейсболке, угловатой походкой, протопала к столику и поставила заказ мороженое перед дамой и по бокалу пенящегося коктейля каждому.
   – Что-то ещё? – спросила она, глядя на Сабину Казимировну.
   – Пепельницу, пожалуйста!
   – Сигарету?
   – Спасибо, дорогая, не беспокойся! – улыбнулась Сабина. Пользуясь тем, что его никто не видит, Егор сдвинул букет и сел на стул.
   – Девочка! – крикнула Сабина официантке. – Принеси вазочку с водой!
   Официантка кивнула и ушла за стойку.
   – Мальчик хочет стать врачом? – спросила Сабина Казимировна, обращаясь к Митричу. При этом она смотрела в глаза Егору.
   Егор вгляделся: ничего страшного и жгучего не было в её глазах. Женщина старалась смотреть пронзительно, но весёлое настроение растворяло напускную строгость.
   – Мальчик должен стать врачом! – услышал Егор собственный голос и удивился. Какие причины грубить незнакомой женщине?
   Сабина чмокнула губами и сморгнула. Подправив платье, она уселась удобнее. Подошла официантка, принесла стеклянную пепельницу и высокий стакан, наполовину наполненный водой.
   – Митрич! Я, конечно, не английская леди, но может быть, ты-таки представишь мне молодого человека?
   – Егор, – сказал Митрич. – Егор Андреевич Нерослов! Год рождения…
   – Довольно информации! – сказала Сабина, махнув рукой.
   Митрич картинно захлопнул рот ладонью.
   – Егор, – сказала Сабина, медленно двигая полными губами, как бы пробуя на вкус это имя. – Андреевич. Так… Андрей Первозванный, а Егор? Егор – Победоносец! Георгий, Жорж!
   Она рассуждала вслух. Митрич метнул строгий взгляд на Егора: молчи! Егор слушал Сабину Казимировну и никак не мог связать её манеру говорить с сухой медицинской книжкой. В следующую секунду Сабина Казимировна удивила его ещё больше.
   – Жорж! – сказала она. – Вы так и будете сидеть на измятом букете? Поставьте же цветы в воду! Они не виноваты в том, что Георгий Андреевич должен стать врачом!
   Егор взял букет, расправил шелестящую обертку, перевязанную красной ленточкой, поставил цветы в стакан.
   – Фиалки? Как это мило! И откуда Митрич узнал, что это мой любимый цвет? – Сабина обращалась к Егору, ничего не осталось делать, как отвечать.
   – Я сам выбирал, – сказал Егор. – Розы были тёмно-красными.
   – Вы решили, что они не для сухонькой старушки?
   Егор вздрогнул.
   – Итак, Митрич, передаю инициативу в твои цепкие руки!
   – Сабина Казимировна, – официально сказал Митрич. – Как Вы изволили заметить, этот «мальчик» хочет и должен стать врачом.
   – Не извольте ревновать, Алексей Дмитриевич – улыбнулась Сабина. – Вы давно растеряли на это все права! Не так ли?
   Митрич игриво поморщился и продолжил, уже без патетики:
   – Сабина, этому молодому человеку надо помочь. Он мой друг, а значит, и твой!
   – Митрич, не замечала тебя в этом бизнесе! – сказала Сабина, нахмурившись.
   – Как ты можешь?! – Митрич привстал со стула. – Я? Чтобы я?
   – Не надо, Митрич! Не надо! Не привлекай публику молодёжного кафе! – Сабина положила ладонь на его руку. – Хорошо, я сказала чепуху! Но и ты не неси околесицу! Какой тебе интерес? – Сабина говорила так, будто Егора не было за столиком, но продолжала смотреть на него. Не строго и без злобы, – изучающе.
   – Это лучший друг моего друга, – сказал Митрич и сам себе улыбнулся. – А пускай я несу околесицу! Но это так, и другого мне сказать нечего!
   – Земляк? – спросила Сабина, не отрывая глаз от Егора. Он хотел ответить, но Митрич опередил.
   – Не надо просвечивать парня рентгеновским глазом! Да! Он мой земляк. И я прошу тебя помочь!
   – Стоп! Стоп! Стоп! – вскрикнула Сабина несколько раз. Егор испугался, она села на иголку?
   – Перестань нудить, Алёша! Это тебе не идёт, – она поднялась из-за стола. – Жорж, потанцуем?
   Егор усмехнулся, Ему что, семнадцать лет? Хотя, Сабине тоже не семнадцать – даже не тридцать! Или в столице так принято? Он встал и протянул даме руку. Играла модная ламбада.
   Митрич сдвинул пустой столик в сторону, парочка вышла на центр. Начался танец.
   Сабина двигалась легко и плавно. То ли она знала, как нужно танцевать, то ли угадывала ритм. Егор повторял движения партнёрши и увлёкся.
   Вскоре кафе наполнилось молодыми людьми. Они стали в кружок и, потягивая газированный тоник, хлопали: парни ладонью о кулак с зажатой баночкой, девушки звучно – в ладоши.
   Когда Егор подхватил Сабину за талию – иначе она бы упала – ощутил силу её тела: упругого, и одновременно податливого. В этот момент Сабина посмотрела на него и чмокнула в губы.
   Музыка прервалась. Это Митрич отключил магнитофон. Толпа недовольно зашумела.
   – Хорошего помаленьку! – сказала Сабина зрителям и проводила кавалера за столик.
   А молодые люди уже вовсю танцевали – Митрич снова включил музыку.
   – Жорж! Не смущайтесь! Я преподаватель и должна учить молодёжь. Везде и всюду! – сказала Сабина, пробуя мороженое.
   Егор смотрел на неё и недоумевал. Совсем не запыхалась, тогда, как он взмок! Сабина теперь не смотрела на него. Разговаривала с Митричем как со старым другом, не обращая внимания на Егора. Похоже, он не прошел какое-то скрытое испытание. Ну и что? Егору было всё равно. Он с отвращением выпил ненавистный с детства коктейль и отвернулся, что не помешало ему слышать разговор.
   – Митрич! Жорж не сможет поступить в академию, все мои связи и старания не помогут! Для этого нужно очень много денег.
   – Сколь много?
   – Наших гонораров, если ты их имеешь в виду, не хватит.
   – И это говорит Сабина Казимировна, для которой нет ничего невозможного?!
   – Мальчик неплохой и способный, но времена не те!
   – Не узнаю Сабину Казимировну! Прости, что отняли твоё время! – Митрич поднялся и щёлкнул пальцами, вызывая официантку для расчёта.
   – Если бы я сама себя узнавала, – вздохнула Сабина. – В Приёмной комиссии председателем сидит Аллочка – моя ученица, уже доцент, но это, сожалению, ничего не значит. Квота на бюджетников исчерпана на много лет вперёд.
   – Не оправдывайся, Сабина! Он поступит! – по слогам сказал Митрич. – И без твоей помощи!
   Подошла официантка. Митрич замешкался. Просить денег у Егора в присутствии дамы неудобно. Сабина всё поняла и расплатилась, вынув из кошелька – пятидолларовую банкноту. Девушка в синем фартуке машинально взяла деньги и застыла, раскрыв рот.
   – Что? А-а! Поняла! – Сабина вынула ещё один доллар. – Это тебе на чай, девочка! Не пугайся! Со вчерашнего дня статья о валютных махинациях отменена!
   – Пойдём, Егор! Попрощайся с тётей!
   – До свидания, – сказал Егор.
   Сабина встала, взяла букетик и обратилась к Егору:
   – Жорж! Разве вы не проводите меня по машины?
   – Обязательно! – сказал Егор.
   Сабина подхватила его под руку и направилась к выходу. Егор оглянулся. Митрич поднял руку кверху, выкинув большой палец. Сводник!
   У Егора закружилась голова.
   Усевшись за руль, Сабина сунула в руку Егору визитную карточку.
   – Жорж! Жду вас завтра у себя!
   – Я не знаю, – сказал Егор. Столичные штучки нравились ему всё меньше и меньше.
   – В шесть вечера, вместе с Митричем! – Сабина захлопнула дверцу. Егор ничего не ответил, он возвращался к столику.
   – Жорж! Не забудь надеть зелёный галстук, он в цвет моему платью! – донеслось до него из приоткрытого оконного стекла машины.
   Егор обернулся, но ярко-зелёная «ауди» уже вырулила на проезжую часть.
   – Кого она лечит? – спросил Егор у Митрича.
   – Медицину.
   – Хорош шутить!
   – Я не шучу! Она самый последний врач человека.
   – Трупорез?
   – Трупорез, после обработки больных труподелами! Зато лечит она не больно и жалоб от пациентов не бывает.
   – М-да, – протянул Егор, поразившись ещё одному открытию.
   – Что она сказала? – спросил Митрич,
   – Пригласила нас к себе. Завтра, к шести.
   – Так, – Митрич посмотрел на небо. – Завтра с утра идём сдавать документы!
   – Почему завтра? Почему с утра?
   – Потому, что к вечеру я напьюсь!
   – Возьмём сухарика? – предложил Егор.
   – Нет! – отрезал Митрич. – Сегодня ни капли!
   Вечером, за чаем, молчали. Каждый о своём.
   – Знаешь, почему я выключил музыку? – вдруг спросил Митрич.
   – Потому что увидел, как я устал.
   – Верно! Она-то подумала, что ревную! Самая странная женщина в мире! Между прочим, Сабина Казимировна профессор и член-корреспондент!
   – Член чего?
   – После похохочем! А пока, запоминай титулы! Ещё один: почётный член Королевской академии!
   – Какого короля?
   – Великобританского! – с гордостью сказал Митрич.
   – И танцует ламбаду в уличном кафе!
   – Заметь, совершенно трезвая! Исключительная женщина!
   – А почему вы расстались? – в лоб спросил Егор.
   – Нет ничего сильнее и глупее алкогольной жажды!
   – Ты напился в неподходящий момент?
   – Момент был подходящий, но напился не там и не тем! Знаешь же, когда выпьешь и мало, что бывает?
   – Ищешь добавки.
   – Именно! Повод был хороший, значащий. Её труд напечатали, как не выпить? С радостной вестью я пошёл на кафедру патанатомии. У Сабины были студенты. Ждал окончания занятий в их музее. Знаешь, там всякие уродцы и человеческие органы в банках и колбах?
   – И дальше?
   – И дальше подошёл к столу, посмотрел. Стоит несколько разнокалиберных банок. Воняет формалином – жуть! До магазина далеко, а Сабина освободится не скоро!
   Егор кивнул, понимая.
   – Понюхал я эти баночки, пройдясь по музею. В самой мелкой уловил-таки запах спирта! Повезло?
   – Повезло.
   – Попробовал на язык, порядок! Приложился. Разведённый донельзя, а похорошело! Подождал. Приложился ещё. И ещё. Так до дна и выпил. Двести грамм на полчаса растянул!
   – А на дне что было?
   – При чём тут дно? Сабина увидела меня в самый неподходящий момент: как раз ставил баночку на место. Вот и всё, – Митрич уронил голову.
   – В баночке-то что было?
   – Изысканный французский деликатес!
   – Лягушка?
   – Что ты морщишься? Там была ещё одна баночка спирта с разрезом прямой кишки человека! Хочешь, скажу, где стоит?
   – Где? – неожиданно спросил Егор.
   – Как заходишь в музей, по левому ряду на второй полке от дальней стенки – третья баночка! Во всех остальных препаратах формалин!
   – Вы поссорились?
   – Хуже. Она перестала замечать меня. Совсем. Смотрит, как на прозрачную стенку, и всё!
   – Что-то я такого не заметил!
   – Столько воды утекло! Десять лет, шутка ли? Всё забылось и перетёрлось.
   – Тогда вернись к ней! Может, завтра останешься?
   – Может и останусь, – сказал Митрич, глядя в пол. – Здесь.
   – Почему ты не хочешь?
   – Потому что! У нас с нею ничего не получилось. Если не вышло сразу, начинать заново ни к чему!
   Больше они не разговаривали. Спать легли раньше. Добираться до академии далеко, а своей «ауди» у Митрича нет.
   В помещение приёмной комиссии они вошли вместе. По каким-то соображениям Митрич поменял решение, и друзья прибыли задолго после обеда. Рабочий день заканчивался, студентки-практикантки собирали документы поступающих. Егор с Митричем стояли в уголке и не спешили.
   Подходили и уходили абитуриенты, а Митрич молчал. Он сосредоточенно изучал плакаты. Егор потерялся. Когда ему сдавать документы?
   С шумом распахнув двери, внутрь ворвался темнокожий мулат. Пританцовывая, он прошёлся по залу, осмотрел работающих студенточек и выбрал потенциальную подругу. В ушах негра были вставлены белые наушники, сиреневые проводки свешивались к блестящему плееру, надетому на шею. Темнокожий схватил свободный стул и приставил его к сидящей за столом девушке. Пухленькой и миловидной. Её реденькие волосы были обесцвечены до вида паутины.
   – Ляриса! – обратился негр к девушке, сунув пальцы в нагрудный карман. Убрав руку, он оставил уголок сотни баксов, чтобы было видно всем.
   Лариса разулыбалась под завистливые взгляды подруг. Она быстренько закончила принимать документы у щупленькой вчерашней десятиклашки и потянулась, выгнув широкую спину. Темнокожий танцор погладил её по лопаткам и скользнул рукой под мышку, остановившись у груди. Его ладони едва хватило накрыть половинку одной груди Ларисы, она взяла тёмную руку и плавно отняла.
   Как завороженный Егор подошёл к освободившемуся стулу. Негр улыбнулся ему, оскалив жёлтые зубы. Егор подмигнул парню. Лариса, не хотя, поздоровалась. Друг моего друга – мой друг, решила она.
   – Ваши документы!
   Егор раскрыл папку. Всё согласно списку: от выписки из трудовой книжки до аттестата о среднем образовании.
   – Пишите заявление, вот образец! – Лариса протянула Егору лист бумаги. Для этого она приподнялась со стула, задев широким бедром темнокожего. Парень мгновенно сориентировался, подложив ладонь на её стул.
   Садясь, девушка отклонила ладонь кавалера, чтобы не раздавить её. Парень собрался убрать руку, но Лариса не отпустила, прижав её к своей пояснице. Счастливый Отелло причмокнул толстыми губами.
   Тем временем Егор написал заявление в двух экземплярах, как требовалось.
   – Вы на конкурсной основе? – Лариса подняла накладные ресницы.
   – На конкурсной, – ответил Егор.
   Лариса закатила глаза, ощутив руку негра на своей коленке.
   – Хорошо, – сказала она, позабыв, что ей запрещено принимать документы на конкурсной основе – только на платной.
   – Заполняйте анкету! – она улыбнулась Егору так, будто это его рука лежала между её ног.
   Темнокожий товарищ продолжал ласкать приглянувшуюся девушку. Одна его рука проскользнула по спине Ларисы и вновь оказалась у груди, второй он пытался попасть под юбочку, пока безуспешно – Лариса сжимала твёрдые ноги.
   Егор заполнил все бумаги. Ларисе осталось подшить документы, подписать папочку и сдать председателю. Рабочий день она решила закончить. Уголок хрустящей долларовой бумажки в кармане джинсовой рубашки кавалера приковывал её внимание, а руки ухажёра готовили к сочетанию полезного с приятным.
   – Это что? – спросила она у Егора, глядя на анкетный лист, заполненный абитуриентом. – Вы настоящий врач!
   – Почему?
   – У вас почерк соответствующий! – хихикнула студентка. – Придётся всё это переписать!
   Егор взял чистый бланк, но Лариса, освободившись от объятий негра, отрицательно покачала головой.
   На время чернокожий убрал руки, чтобы поменять кассету в плеере. Воспользовавшись передышкой, Лариса быстро заполнила анкетный лист абитуриента.
   – Поставьте подпись!
   Егор размашисто подписался. Лариса просмотрела лист, заметила, что не проставила средний балл аттестата, решила дописать его. В это время негр справился с магнитофоном и сунул руку под юбку Ларисы. От неожиданности студентка сжала ноги, но рука негра скользнула и погрузилась между ног, в самую промежность.
   – Ах! – вздохнула она, дёрнув плечом. В результате ручка в её руке дрогнула и вместо тройки получилась пятёрка. Получилось, что средний балл абитуриента Нерослова равен пяти целым, нулю десятым. Егор ничего не заметил.
   Лариса расслабила ноги, но негр не убрал руку, наоборот! Если так будет продолжаться, она будет вынуждена залепить пощёчину, а значит, лишиться хрустящей сотни! Плевать ей на этого абитуриента! Пусть идёт как медалист! В крайнем случае, председатель комиссии обнаружит её ошибку и пожурит. За такую чепуху из академии не отчисляют.
   Лариса закрыла папку с документами Егора и понесла её к центральному столику. Ухажёр подпрыгнул за ней. Просунув руку под юбку, где не было никакой одежды, негр забрал папку из рук Ларисы и бросил документы Егора в меньшую кучку.
   Не отпуская девушку, подпрыгивая, мулат вывел её прочь из душного холла.
   Егор стоял и смотрел им вслед.
   – Осуждаешь? – толкнул его под локоть Митрич.
   – Негра? – машинально спросил Егор.
   – Ха-ха-ха! – зашёлся в хохоте Митрич. – Я тоже не расист!
   Егор начал понимать юмор Митрича. Рассмеялся.
   Пока они хохотали, прыщеватая девушка, которая с ненавистью смотрела на цветущую Ларису, ухватила тонкую кипу документов и занесла в кабинет Секретаря приёмной комиссии.
   Друзья почему-то не уходили. Егору было сказано, что на собеседование через пять дней. А он стоял на месте. Не двигался и Митрич.
   – Нерослов Егор Андреевич! – выкрикнул женский голос из приоткрытой двери секретаря приёмной комиссии.
   – Тебя! – сказал Митрич.
   – Я пошёл!
   – Удачи!
   Егор зашёл в кабинет. Вопреки его ожиданиям, это была не Приёмная. И кричала в коридор не секретарша. В крохотной комнатушке с низким потолком барьером стоял стол, а за ним сидела темноволосая женщина. Тонкими пальцами она перебирала какие-то бумаги.
   – Егор Андреевич, вам сколько лет? – спросила она, глядя на абитуриента исподлобья.
   – Тридцать.
   – У вас есть какой-либо рабочий опыт?
   – Да! В теплотехнике и сантехнике.
   – А в медицине?
   – Ожоги, раны, порезы.
   – И вы, спустя пятнадцать лет после школы, вдруг решили стать врачом?
   – Да, – ответил Егор. По тону женщины не понять, чего она добивается?
   – Так, счастливого пути! Удачи на экзаменах! – она поднялась из-за стола. Егор наблюдал. Женщина поднималась медленно: поднималась-поднималась, наконец выпрямилась, едва не задев головой люстру.
   Женщина протянула длинную ладонь. Памятуя о нравах в столице, Егор принял её, поднёс к губам и поцеловал. После чего он разжал пальцы, но женщина не убирала руку. Склонив голову, она смотрела на Егора поверх тёмных очков. Егор выдержал взгляд, в котором не прочёл ничего, кроме любопытства. Наконец женщина отняла свою ладонь и сказала:
   – Ваши документы приняты в первый поток на конкурсной основе! Следите за доской объявлений! Вам как медалисту, достаточно сдать один экзамен по биологии! Ещё раз, счастливо!
   Егор поклонился и вышел. На пороге он споткнулся и чуть ли не лбом раскрыл двери.
   – Колхозник с задатками интеллигента! – сказала секретарь приёмной комиссии. Она отложила документы Егора в самую тоненькую кипу. Женщина не знала, кто за ним стоит и кто платит, но инстинктивно полагала, что рассортировала правильно.
   Егор с Митричем даже и не подозревали, что сдали документы в элитную группу «стопроцентно проходящих бесплатно» абитуриентов.
   Вернувшись домой, Егор достал свой единственный учебник и положил его на стол. Чтобы не забыть почитать перед экзаменом.
   Митрич смотрел на часы, потирая руки. Основное дело дня позади!
   Документы Егора приняты без проволочек и вымогательств.

Глава 11

   Весна пролетела незаметно. Лето приближалось к середине, день пошёл на убыль. Георгий Тимурович перестал считать дни своей ссылки ещё в конце марта. Чувствуя, как теряет квалификацию, сидя на приёме и зарываясь в бесчисленных бумагах, Лазарев стал по-тихому ходить в клинику на операции. Ночами, во время дежурства друга, он появлялся в операционной. Слава звонил Георгию, вызывая его на ночные операции. Раз-два в неделю Георгий работал за операционным столом. Дежурные сестры относились к Лазареву неплохо, никто не стучал о несанкционированной деятельности опального хирурга.
   В сложных случаях Слава звонил старшим коллегам. Тогда Георгий был вынужден уходить из операционной. Однажды поступил мужчина с ранением в сердце. Ножевое, проникающее и очень опасное. Время жизни пациента исчислялось минутами. Георгий заскочил в операционную на помощь другу и коллеге. Они ушили рану и «завели» сердце. Конечно же, теперь нужно позвонить. Слава оставил больного под наблюдением Лазарева и пошёл к телефону.
   Едва он переступил порог операционной, сердце пациента остановилось, околосердечная сумка наполнилась кровью. Дефибриллятор был бесполезен. Георгий вновь вскрыл перикард и осмотрел сердце. Рана оказалась сквозной. Раневой канал прошёл сквозь правое предсердие и верхушку сердца. Лазарев ушил рану, с помощью анестезиолога Николая Ивановича реанимировал пациента.
   – Пора удирать, Георгий! – сказал ему Николай Иванович.
   – Понял! – Георгий выбежал в предоперационную и скинул перчатки.
   За дверью раздались голоса. Оказывается, заведующего отделением вызвала санитарка Приёмного покоя ещё до начала операции. Георгий вспотел, во рту пересохло. Если его увидит заведующий, Славке несдобровать! Что же делать?
   – Георгий Тимурович, – прошептал ему в ухо женский голос. Это санитарка оперблока, пожилая тётя Клава. По-другому её никто не называл. Возможно, она работала ещё в войну.
   – Сынок, заскочи сюда! – тётя Клава раскрыла узкую дверцу в стене.
   Это встроенный в стену шкаф. Здесь санитарка складывала бельё. Поблагодарив тётю Клаву, Георгий вошёл внутрь и услышал, как щёлкнули шпингалеты двери его темницы.
   Вошли доктора. Заведующий расспросил Славу о ранении, о произведённом объёме операции.
   Дежурный хирург доложил кратко и внятно. Они помыли руки и вошли в операционную.
   Ноги Георгия устали, под колени давила поперечная перекладина – полка шкафа. Он знал, что тётя Клава будет в операционной до конца работы хирургов – таков порядок. Изловчившись, Георгий присел на полочку, уткнувшись коленями и лбом в наружную дверь.
   В таком положении Георгий пробыл неизвестно сколько времени. Он не понимал, чего они там копаются? Если рана ушита, а больной жив, долго ли зашить разрез операционного доступа?
   Но иначе думал заведующий отделением. Он решил делать операцию «на сухом сердце», чтобы убедиться в том, что оно способно работать после ушивания молодым специалистом.
   Пока устанавливали аппарат «искусственное сердце», пока заведующий не распорол сердце повдоль, чтобы убедиться, что рана была ушита с чётким сопоставлением краёв и сохраняла герметичность: на всё про всё ушло два с половиной часа. Доверив молодому специалисту зашить кожу, заведующий вышел из операционной.
   Когда тётя Клава открыла дверь шкафа, Георгий не устоял на затёкших ногах и упал на пол.
   – Голову-то не ушиб, сынок? – спросила санитарка.
   – За одного битого двух небитых дают! – сказал Николай Иванович. – Молодец! Заведующий, между прочим, не заметил сквозной раны, а я, соответственно, промолчал.
   Георгий понял, почему анестезиолог промолчал. Заведующий стал бы зашивать сердце изнутри, оставив нити в полости сердца, что привело бы к тромбообразованию. Так уже случалось. Но «что позволено Юпитеру, то не позволено быку!»
   Николай Иванович пригласил Лазарева в ординаторскую, переждать, пока заведующий переоденется и уйдёт. Сам анестезиолог ушёл наблюдать за больным в послеоперационном периоде.
   Георгий от нечего делать полистал подшивки медицинских газет. Ничего нового не сообщалось, Георгий посмотрел на тумбочку возле телевизора. Там лежала другая литература – бульварная периодика. Георгий поглядел на разноцветные газетки, скучая, отбросил их на столик. Кричащий ядовито-красный заголовок привлёк его внимание. Лазарев вынул газету из кипы, развернул и прочёл заголовок статьи.
   Нет, сегодняшний день ещё не закончился!
   «Смерть в шампанском»! В статье сообщалось о гибели признанной красавицы «Мисс Москвы». Тело Изольды было обнаружено в ванной, наполненной до краёв шампанским. По официальной версии она захлебнулась. По неофициальной – погибла от передозировки наркотиков. Так или иначе, в убийстве не подозревался никто. Сердобольная журналистка выразила сочувствие её жениху. Между строк ясно читалось, что не всякой красавице дана такая романтическая, шикарная смерть.
   «Что ещё за жених»? – не понял Георгий. Он вздрогнул, будто речь шла о нём, и случилось это шесть лет назад…
   Тогда Георгий Тимурович с отличием закончил медицинский институт и клиническую ординатуру. Получив специальность врача-хирурга, он собрался жениться. Георгий дружил с Изольдой четыре года. Он давно хотел создать семью, не затягивая, как его родители. Но тёща была против. Она желала иметь зятя с профессией и положением в обществе.
   Наконец Георгий стал специалистом и получил место в одной из столичных клиник. Это расценивалось началом головокружительной карьеры. Скрепя сердце, тёща согласилась.
   Молодые подали заявление в ЗАГС. Подходил день свадьбы. Георгий позвал родителей телеграммой. Огромных трудов им стоило получить внеочередной отпуск на свадьбу сына. Посольство почему-то упрямилось и не хотело выпускать ценных специалистов.
   Родители прилетели за три дня до свадьбы. К сожалению, к торжеству ничего не было готово.
   – Ваш купец, а наш товар! – заявила тёща – Всё согласно традиции! Вы организуете свадьбу и одеваете жениха с невестой! А я готовлю приданое.
   Родители Георгия спорить не стали. В своей жизни они повидали много традиций. В бешеном темпе пролетело два дня. Подготовили костюм и платье, обручальные кольца. Славка как заведённый мотался по почтовым отделениям, чтобы вовремя прислать приглашения гостям. Со стороны тёщи пригласили сто пятьдесят человек, со стороны жениха – двадцать.
   Последний день перед свадьбой жених с невестой решили посвятить друг другу, вспоминая милые сердцу места. Они побывали на Ленинских горах, где познакомились, потом пошли в кино, куда в первый раз Георгий пригласил Изольду: в «Россию» на дневной сеанс.
   Шёл какой-то патриотический фильм. Жених с невестой не замечали событий, происходящих на экране. Они любовались друг другом.
   В середине фильма вдруг погас прожектор киномеханика и включился свет в зале.
   – Товарищи! – раздался командный голос. – Попрошу выйти на проход и приготовить документы!
   – Это что? – испугалась Изольда. – Война?
   – Кого-нибудь ищут, – с уверенностью сказал Георгий. – Сейчас быстро разберутся.
   Мужчины в форменной одежде просматривали документы и придирчиво опрашивали немногочисленных кинозрителей. Очередь дошла до молодой парочки.
   – Девушка! Выйдите на проход! – сказал молодой лейтенант. Изольда поднялась с крайнего сиденья и вышла, оставив сумочку в проходе между рядами.
   – Возьмите сумку в руки!
   – Зачем? Я не хочу брать сумочку! – заупрямилась она.
   – Возьмите! – повторил лейтенант.
   – Возьми, – прошептал Георгий, стараясь избежать сложностей.
   – Слушайте спутника, он говорит правильно!
   – Да кто вы такие, чтобы указывать: правильно и неправильно?! – взвизгнула Изольда, закрыв лицо ладонями.
   – Молодой человек, предъявите документы! – обратился лейтенант к Георгию.
   Георгий достал паспорт.
   – Где вы работаете?
   – Я только что закончил клиническую ординатуру, – сказал Георгий.
   – Молодой врач?
   – Так точно! – по-армейски ответил Георгий.
   – На каникулах?
   – На последних.
   – Ясно! – лейтенант повернулся к Изольде: – Девушка! Вы опять вернулись на место? Прошу выйти к проходу!
   – Лицом к стене?
   – Зачем же? – удивился лейтенант, начиная закипать. – Вы тратите моё и своё время! И всех зрителей! Выходите же!
   Изольда взяла сумочку и встала между кресел, словно боялась покинуть защитное поле.
   – Выходите! – лейтенант взял её за вздрагивающие плечи и мягко, но настойчиво вывел к проходу. Изольда вначале дёрнулась, затем поддалась
   Краешком глаза Егор заметил скользнувшую по её лицу улыбку.
   – Всё, товарищ военный? Я вышла!
   – Покажите документы!
   – У меня их нет! – Изольда покраснела и опустила глаза. Георгий промолчал. Он знал, что студенческий билет лежит в сумочке Изольды, а вместе с ним – приглашение на свадьбу её маме.
   – Молодой человек может подтвердить вашу личность?
   – Не знаю, – пролепетала Изольда, просительно посмотрев в глаза лейтенанта.
   Оба мужчины опешили. Из зала выводили людей, чьи личности нельзя было установить, а также нельзя проверить: в рабочее ли время они посещают кинотеатр?
   Изольда ойкнула, закрыла глаза и пошатнулась. Лейтенант, стоящий ближе к девушке, подхватил падающую Изольду. Подбежал Георгий, Изольда открыла глаза.
   – Вы пришли вместе, значит, этот молодой человек знает ваше имя, отчество и род занятий? – спросил лейтенант.
   – Да, он знает. Это мой жених! – с вызовом сказала Изольда. Улыбнувшись, лейтенант отпустил Изольду в руки Георгия.
   – Счастья вам в семейной жизни! – он зачем-то козырнул и развернулся, щёлкнув каблуками.
   Пока лейтенант препирался с парочкой, его коллеги завершили работу. Через две минуты показ фильма продолжился.
   Георгий просидел, разинув рот, до конца сеанса. Исподволь наблюдая за невестой, он заметил, как Изольда поглядывает на двери, куда вышел молодой лейтенант. Георгий физически ощущал, как будто его ударили по лицу. Щёки горели. Казалось, вот-вот из носа хлынет кровь. «Изольда желала лейтенанта! Она хотела, чтобы её увели из зала! Хотела!» – так и стучало в его голове.
   После фильма Изольда, как ни в чём ни бывало, взяла его под руку. Георгий не стал вырываться и устраивать сцен.
   – Почему ты хотела уйти с ним? – спросил он на улице.
   – Я?! Хотела?! Ты сошёл с ума! – закричала Изольда. – Я возмущена! Это же произвол! Заходить в кинозал и прерывать показ!
   – Это порядок, – сказал Георгий. – Юрий Владимирович обещал порядок и дисциплину.
   – Да шёл бы этот Юрий Владимирович! Такой же плебей…
   – Как?
   – Что, как?
   – Такой же плебей, как кто? Я?
   – Да! Ты! Кто ещё-то? – раскричалась Изольда, вырвалась из-под руки Георгия. – И родители твои: из грязи да в князи!
   – Не кричи, Изольда! Скажи, почему?
   – Что почему-у! Что?!
   – Почему ты согласилась выйти за меня замуж?
   – Когда? Месяц назад? – успокоилась Изольда. – Дорогой Георг! За это время прошла масса событий. Пока ты рылся в кишках своих пациентов, я повстречала человека.
   – Человека?
   – Да! Человека!
   – А я, значит, обезьяна?
   Изольда поджала губы, что означало: понимай, как хочешь!
   – Этого лейтенанта?
   – Почему ты такой приземлённый? Этого лейтенанта я видела впервые, и то…
   – Договаривай!
   – И то он настоящий мужчина, а не размазня!
   – Но ведь ты сама была против близких отношений! Говорила, что хочешь всё по-настоящему. Без свадьбы никак!
   – Говорила! А ты слушал и радовался!
   – Но это нечестно! – только и смог сказать Георгий. – Я же дал слово!
   – Вам, богатым, ничего не стоит дать слово! А нам…
   – Нищим, – продолжил Георгий.
   – Да, да, да! Нищим! Нищим москвичам незачем идти замуж за богатеньких провинциалов! Чего ты хотел? Вытирать об меня ноги? Завести кухарку и прачку?
   – Хватит кричать, Изольда! – Георгий заметил, что сам орёт во всё горло. Действительно, чего он ещё хочет? Пора прощаться!
   – Прощай, Изольда Эмильевна! И большое спасибо за науку! – сказал Георгий и пошёл вправо от кинотеатра. Изольда развернулась налево.
   Через несколько шагов Георгий оглянулся. Покачивая бёдрами, Изольда шагала в сторону улицы Горького. Она, не задумываясь, избрала свою судьбу. Георгий понял это тогда, когда улица обрела историческое название Тверской.
   Дома предстоял тяжёлый разговор с родителями. Как жаль, что умерла бабушка! Она бы поняла Георгия, а потом рассказала родителям. Но бабушки не было, Георгий начал сам:
   – Папа! Нужно поговорить!
   Тимур Виленович попросил Елену посидеть у телевизора, сам увёл сына на кухню.
   – Свадьбы не будет? – спросил он, прикрывая двери.
   – Я не знаю! Изольда предала меня!
   – Не надо повышать голос, Георгий! Рассказывай по порядку!
   По порядку не получалось. Сбивчиво, возвращаясь к упущенным деталям, Георгий рассказал отцу о приключениях сегодняшнего дня.
   – Как правило, родители стараются не вмешиваться в личную жизнь своих детей, – задумчиво сказал Тимур Виленович. – Но то, что ты рассказал, вне всяких правил. Если у тебя не хватит духу расстроить свадьбу – я присутствовать там не буду!
   – Мне так стыдно.
   – Я тебя понимаю. Ты вызвал нас с работы, пригласил столько людей, всё подготовлено к свадьбе. С другой стороны, нужна тебе такая семейная жизнь? С человеком, который в любой момент может предать тебя? А если бы Изольда отказалась подтвердить твою личность? – Тимур Виленович на мгновение замолчал. – Хватит! Я больше ничего не скажу. Если нуждаешься в утешениях, обратись к маме!
   – Мне очень стыдно, папа!
   – А мне – нисколько! – отец похлопал Георгия по плечу. – Я готов заплатить столько же, чтобы только эта свадьба не состоялась!
   Понимая, что отец не спешит разговаривать с мамой, Георгий сообщил ей об отмене свадьбы. Выслушав его, мама сказала:
   – Я бы сказала, что ты самостоятельный, и тебе самому решать свою судьбу. Так оно и есть! Ты принял решение, сынок?
   – Да.
   – Завтра ты не откажешься от него?
   – Нет.
   – Это самое главное! Каким бы ни было твоё решение, оно только твоё.
   Разговор с родителями закончился. Щёки Георгия по-прежнему сжигал стыд, но сердце облегчилось.
   Наступил следующий день с его скандалами и криками: истерикой тёщи, обвинениями Изольды, оскорблениями обиженных приглашённых и шутливыми одобрениями женатых молодых мужчин.
   Ещё три года Георгий посылал Изольде поздравительные открытки, и в каждой благодарил её за науку. Ответов он не ждал, после последнего поздравления с Новым годом Изольда позвонила и сказала, что у неё есть человек, и ему очень не нравятся знаки внимания бывшего жениха-неудачника. Георгий перестал поздравлять и благодарить.
   А теперь сам получил от Изольды весточку с того света!
   Он задумался, а если бы тогда женился? Утонул бы вместе с супругой в «Интуристе»? Или пришёл уличить жену в неверности и получил бы пулю в лоб! Тоже романтично, но не так шикарно.
   – Заведующий ушёл! – заскочил в ординаторскую Славка. – Слушай, что ты там делал, когда я вышел из операционной?
   – Реанимировал больного и ушивал сквозную рану.
   – Сквозную? Вот оно как! – Славка схватился за голову. – А мне, представляешь, попало! Зачем, мол, широко разрезал перикард? А я стою, ушами хлопаю! Да ладно, самое главное, мужик живой!
   – Это точно, – согласился Георгий. – Только в другой раз надо бы продумать механизм отступления. Тяжко стоять в нише.
   – Сообразим! – выкрикнул Славка, он ещё не отошёл от возбуждения. – Выпьешь?
   – Спрашиваешь? Конечно, нет!
   – М-да, совсем ты завшивел в своей поликлинике! Боишься?
   – Нет. Мне и без вина весело! – Георгий показал взглядом на газету.
   – Извини, хотел тебе сказать, но время было неподходящее. Как бы ты пошёл на ушивание сердца с такой вестью?
   – Так бы и пошёл, ногами!
   – Да ерунда всё это! Видишь, не судьба мужикам страдать от Изольды! Вот, и новый жених не успел стать её мужем. Нашла глупее тебя, но и тут промахнулась! Брось ты отчаиваться!
   – Я не отчаиваюсь. Наоборот, даже рад за нового жениха.
   – А почему такой загробный голос?
   – Прошла зима, настало лето – спасибо некому за это.
   – Да! Годик бы назад, а? Партсобрание – выговорчик – и снова в обойму! А теперь, – Славка махнул рукой. – Может, тебе в другую больницу податься?
   – В какую, другую?
   – Неклиническую, безо всяких разборов и разносов!
   Георгий попрощался и ушёл. Слишком много за одну ночь. Чересчур!

Глава 12

   Друзья собирались на званный вечер. Егор предложил зайти перекусить.
   – Ты что? – возмутился Митрич. – Ты же лопнешь!
   – Ага, лопну! – заявил Егор. – От трёх ложечек мороженного и стакана соку! Как знаешь, а я зайду в пельменную!
   – С чего ты взял, что будешь голодать? У Сабины, знаешь, какая кухарка? Оближешь все пальцы, только не советую. Неприлично! Ха-ха! – Митрич рассмеялся собственной шутке. Он ясно представил, как сидит Егор в компании интеллигентных тётушек и с причмокиваниями облизывает пальцы!
   – Верю! – сдался Егор. Ему не приходило в голову, что в наше время у кого-то может быть собственная кухарка. Тем более у профессора патанатомии.
   – Давай собираться! У тебя, Егор, есть что-нибудь кроме серого костюма?
   – Чем он плох? Почти новый!
   – Слишком официальный!
   – Есть короткая рубашка и светлые штаны.
   – Пойдёт! – понял Митрич. – Рубашка с коротким рукавом и брюки без стрелок – в самый раз. Одевай!
   Егор оделся, посмотрел на себя в осколок зеркала в ванной и вернулся в комнату.
   – Не пойдёт! – сказал он Митричу.
   – Ты же не на собрание идёшь! Сабина не испугается, увидев нас даже в трико!
   – Это мысль! Одену трико!
   – Егор! Если будешь все слова воспринимать всерьёз – попадёшь в психушку! Я же образно говорю!
   – Да понял я! У меня замок ширинки сломался!
   – Да?! – развеселился Митрич некстати. – Где теперь вшить? Ателье закрыты. Нитки-то есть какие?
   – Ты умеешь вшивать молнию?
   – Я умею зашивать наглухо. Между прочим, потайным швом!
   – Если потайным, подойдут и чёрные! – Егор вынул из сумки катушку ниток с воткнутой в неё цыганской иглой.
   Митрич взялся за работу. Через несколько минут Егор лёжа, кое-как впихнул себя в штаны.
   – Пожирнел тут у тебя!
   – От пива? – улыбнулся Митрич и пояснил: – Зашив ширинку, мы уменьшили размер!
   – Это как?
   – Окружность стала меньше! Но ты же всунулся, что ещё?
   – А если мне захочется туда? – Егор кивнул на дверь туалета.
   – Тогда снимешь штаны.
   – А как одеть?
   – Мы что, жить к ней идём? Посидим и отчалим! А дома хоть в трусах ходи!
   Егор согласился и достал из дорожной сумки свой галстук.
   – Я же сказал, выкинь и никогда не вспоминай! К тому же, на рубашку с коротким рукавом одевают галстук только пижоны!
   – Мне кажется, с галстуком будет лучше! – заявил Егор. Митрич махнул рукой, времени в обрез! А Сабина не любит, когда опаздывают. Они выскочили во двор и поймали частника.
   – Стольник! – сказал шофёр.
   – Полтинник! – сказал Митрич.
   – Четвертак! – войдя в азарт, Егор включился в торг.
   – Ладно, полтинник и десятка!
   Егор собрался сбить цену, но Митрич дёрнул его за руку. Они сели в машину и вмиг оказались у дома Сабины.
   В подъезде их остановил швейцар и начал расспрос:
   – К кому? С какой целью?
   – К Сабине! – просто сказал Егор.
   – К кому, и с какой целью?
   – Митрич, у него пластинка заела? Сказано тебе, холуй, к Сабине!
   Митрич не успел осадить товарища, а швейцар нажал на кнопочку в столе. Невесть откуда появилась охрана.
   – Молодые люди! Выходите на улицу! – приказали они хором. Егор прикинул: расклад не в их пользу. Четверо бугаев против двух необученных гостей! Так и так огребём, подумал он и с отчаяния врезал самодовольному швейцару промеж глаз. Эх, сюда бы Лапу да деда Николу!
   От неожиданности охранники замерли.
   – Читайте! – вынул Митрич корочку из кармана, сунув под нос ближайшему вышибале.
   – Член! – громко прочёл охранник. – Ах ты, «член», сейчас я тебя уделаю!
   Услышав слово «член», швейцар поднял руку кверху, останавливая охранника.
   – Сабина Казимировна! – выкрикнул он в селектор. – Тут у входа двое, говорят, что к вам!
   – Как они выглядят? – спросила Сабина.
   – Один плюгавенький с помятым лицом и корочкой «члена», другой похож на клоуна, изгнанного за аморалку. В общем, артисты погорелого театра! – с достоинством выдал швейцар, прижимая платочек к разбухшей шишке на лбу. Повторного удара он не боялся: охранники в камуфляжах крепко держали обоих посетителей, скрутив им руки за спиной.
   – Одного зовут Алексеем Дмитриевичем, другого – Жоржем Андреевичем. Запустите!
   – Не могу! – сказал швейцар, глядя в документы. – Один совпадает, другой нет!
   – С чем он должен совпасть?! Что за прокрустово ложе? Немедленно запускайте моих гостей!
   – Сабина Казимировна, – обиженно сказал швейцар: – Это не Жорж, а Егор!
   – Всё равно, как холуй и блюдолиз! – выкрикнул Егор так, чтобы было слышно хозяйке квартиры. За это получил чувствительный тычок в бок и ойкнул.
   – Что вы там творите? – взорвалась Сабина. – Я сейчас спущусь!
   – Всё ясно, запускаем! – скороговоркой выдал швейцар и отключил селектор.
   – А ты ещё выйдешь! – пригрозил он крупным пальцем Егору.
   Егор ничего не ответил.
   – Вы опоздали на две минуты! – укоризненно покачала головой Сабина.
   – Сабина Казимировна – сказал Егор. – Нас задержал слуга в подъезде! – он надеялся, что Сабина примет меры, но оказалось, что холуй не её личный.
   – Не разувайтесь! – скомандовала Сабина, порадовав Егора. За суматохой сборов, он позабыл про свои носки. Ширинку умудрились зашить, носки остались рваными.
   Митрич, похоже, знал порядки и не напрягался. Он прошёл в гостиную и поклонился кому-то. Егор двинул за ним, но Сабина задержала.
   – Спасибо, Жорж! Вы замечательный ученик и очень далеко пойдёте! – сказала она, держа галстук Егора. Он вежливо кивнул.
   – Зачем вы целовали ручку Алле Адамовне? – вдруг спросила она.
   – Само собой так получилось, – сказал Егор, сообразив, что без ответа его не впустят внутрь. – Она подала руку ладошкой вниз, что оставалось делать?
   – Ой, берегитесь теперь! – Сабина улыбнулась и пригласила Егора в гостиную.
   – Это Жорж! – представила она Егора гостям. – Мой лучший ученик!
   Гости поднялись с кресел поприветствовать Егора. Они подходили и представлялись. Егор не запомнил ни одного имени. Люди незнакомые и какие-то ненатуральные.
   Мужчины брали руку, но не сжимали её. Женщины склоняли голову, изогнув спину так, что, кланяясь, они задирали подбородки. Только одна из дам подала руку. Конечно же, Алла Адамовна!
   Егор взял её длинную ладонь, но Алла Адамовна с нажимом опустила руку, не позволив поднести её к губам.
   Опять он поступает неправильно! Егор сжал ладонь женщины, но почувствовал сопротивление. Сила пожатия Аллы Адамовны нарастала, Егор улыбнулся. Тогда Алла Адамовна Весельская расслабила пальцы.
   – Жорж! Армрестлинг с Аллой Адамовной устроите позже, наедине! – сказала, появившаяся откуда-то, Сабина Казимировна.
   Егор не понял, что он сделал не так, и почему Алла Адамовна исчезла? В продолжение вечера он не видел Весельскую. Сабину Казимировну – тоже очень редко. Митрич тёрся где-то вдалеке. Поговорить было не с кем.
   Егор уселся за пустующий стол. Гости танцевали. Еды было очень много, как и обещал Митрич. Егор заметил, что нет ничего экзотического и противного. Никаких лягушек, рапанов, кишок змеи, мозгов жареной кошки в собственном помёте и прочей мерзости – всё родное и вкусное. Егор зацепил мант в крохотное лилипутское блюдечко, ссыпав из него какие-то орешки, видимо, для торта. Егор взял пустой фужер и наполнил его тёмно-красным вином, после чего уселся с краешку в тёмный уголок.
   Егор ничего не пил, отставляя свой бокал нетронутым. Это было несложно. Так пили все гости. Отопьют капельку и поставят. Поклюют в тарелочке и бросят, а служанка оттаскивает объедки, оставляя взамен чистые блюдца. С детства Егор знал, что так делать нельзя. В тарелке, как и в рюмке не оставляют свою силу! Так говорили родители, так поступали все его родственники, включая стервозную тёщу.
   Егор разделил мант на четыре части, чуть не обронив его с крохотного блюдечка. Пришлось одну четвертинку срочно съедать, получилось: закуска раньше выпивки. Егор прожевал и выпил вино. От принятой дозы он не получил никакого эффекта. Налил ещё раз, до краёв.
   – Егор, не надо экспериментировать! – раздался голос из-за спины, Это не Митрич! Егор вздрогнул, а голос продолжал: – Если не любите вина, пейте крепкие напитки!
   Егор оглянулся, кто там такой умный? И где он видит водку?
   Незнакомец присел рядом. Егор разглядел его. Малый рост и торчащие метёлки волос из крупных ушей придавали ему сходство с гномом.
   – А давайте, коньячку! – предложил мужичок.
   Егор поморщился.
   – Это настоящий коньяк! – сказал мужчина. – Из самой Франции!
   Не дожидаясь возражений, он взял тёмную бутылку и наполнил рюмочки, такие же лилипутские, как тарелочка.
   – За знакомство, – поднял он рюмку. – Я понимаю, нас всех запомнить сложно. Представляюсь ещё раз: Владимир Иванович!
   – Профессор?
   – Сейчас это совсем неважно! Выпьем?
   Они выпили. Егору стало теплее, но коньяк жутко вонял! Он сморщился и закусил мантом.
   – Егор! – сказал Владимир Иванович. – Коньяк должен пахнуть клопами! Иначе это не коньяк, а подкрашенный чаем спирт!
   Егор вздрогнул. Они что, все умеют читать мысли? Сперва Сабина с зелёным галстуком – хотя оделась в фиолетовое платье – теперь этот Владимир Иванович! Откуда он знал, о чём только что подумал Егор?
   Владимир Иванович налил по второй, предложив закусить коньяк шоколадом.
   – А после, можно и мант! – весело сказал он.
   Егор так и сделал. Действительно, шоколад сбивает клопиную вонь. Потом Владимир Иванович налил ещё и предложил посмаковать. Егор попробовал. С большим трудом он процедил коньяк до половины рюмки, стошнило. Егор, не отрываясь, выпил залпом.
   – Очень даже неплохо на первый раз! – обрадовался Владимир Иванович.
   Егору показалось, что над ним смеются. Так захотелось двинуть в волосатое ухо Владимиру Ивановичу!
   – Я в первый раз, когда пил коньяк, смог только намочить губы, а потом – залпом! – радостно сообщил Владимир Иванович и налил ещё по стопочке.
   В этот момент подошла служанка. Она собирала тарелки. Егор быстренько доел остатки манта и отдал свою чашечку.
   – Зачем вы положили мант в розетку? – спросила кухарка.
   Егор посмотрел на стол. Розеток и проводки нигде не было. Может, он уронил мант, а розетка где-нибудь на полу?
   – Впрочем, как пожелаете! – улыбнулась кухарка. – Принести чистую?
   – Ага!
   Владимир Иванович налил ещё. Они выпили. Теперь Егор запросто просмаковал рюмку. Коньяк по вкусу напоминал терпкий виноград. Через четверть часа оба собутыльника разговаривали на все темы, а когда гости вновь собрались к столу, они почти обнимались.
   Мужичок оказался умным и сообразительным. Кроме своей медицины он знал ещё целую уйму вещей, говорить с ним было приятно. Не обращая внимания на остальных, они продолжали беседовать о своём. Женщин Егор как-то не замечал, а дамы не старались привлечь его внимания.
   – Как думаешь, Егор, – собеседники давно перешли на ты. – Маяковский прав насчёт столетия Революции?
   – Столетие будет! – сказал Егор. – Но отмечать его захочет только сам Маяковский.
   – И я так полагаю, – кивнул Владимир Иванович. – По-моему, компартия отдаёт концы!
   – И комсомол! – кивнул Егор.
   – Заканчивайте политические дебаты!
   Егор поднял голову. Сабина, румяная и весёлая, протянула ему руку.
   – Только не дави, я хрупкая женщина! – предупредила она и увлекла Егора в круг танцующих.
   Егор пошевелил руками, попрыгал и вспотел. Внизу живота он ощутил сильную тяжесть, как будто съел, по меньшей мере, целиком зажаренного поросёнка.
   Егор вышел из зала. Проходя по коридору, он тыкался во все двери подряд, но нужной не находил. Всюду было темно – и ни одного выключателя!
   – Что-то ищете? – спросила кухарка.
   – Да!
   – Это сюда! – она указала на белую дверь.
   Выключателя и тут не было. Егор вошёл в темень. Когда он прикрыл за собой двери, загорелся свет. Егор огляделся. Да-а, такого туалета он ещё никогда не видел. Совмещён с ванной, но места столько, хоть гимнастикой занимайся! Это и есть евроремонт, заключил Егор.
   И всё бы хорошо, если не зашитая ширинка. Штаны не одевались. Кто-то постучал в двери. Егор дёргал и дёргал брюки кверху, но ничего не получалось. Тогда он взял ножницы с косметического столика и надрезал пояс спереди.
   Правильно говорил Митрич насчёт окружности! Всё получилось, но теперь штаны сползали. Егор отрезал кусок бельевой верёвки и обвязался вокруг, как ремнём. Выпустив наружу рубашку, он вышел в коридор. Крадучись, Егор прошёл к столу, минуя танцующих.
   – Да и союз перестал быть нерушимым, – сказал ему Владимир Иванович так, будто они не прерывали разговора.
   – Ага! – согласился Егор.
   Кто-то тронул его за плечо.
   – Потанцуй с тётенькой! – обрадовал Егора Митрич своим появлением.
   – Митрич! Выпьем?
   – Обязательно! – заверил Митрич и прошептал Егору на ушко. – Потанцуй с тётенькой, Сабина Казимировна просют!
   Егор вышел из-за стола. Сабины он не увидел. Кто его просил? Потолкавшись среди танцующих пар, он повернул назад и чуть не столкнулся с женщиной маленького роста. Она улыбнулась. Егор, понял, танцевать надо с нею. Он пригласил. Дама обхватила Егора за шею. При этом она оказалась на цыпочках! Егор не спеша кружил партнёршу. Женщина убрала руки с его шеи и положила на грудь, упёршись острыми локтями в живот Егору. Егор заметил, дама постоянно поглядывает на стол. Голодная что ли? Танец ещё не кончился, а партнёрша всё сильнее отстранялась.
   Странно, если ей так противно, почему согласилась танцевать? Егор так и сказал ей. Женщина странно посмотрела на него, убрала локти, положив руки на его шею. Теперь она принялась нежно поглаживать его кожу, невзначай касаясь мочек ушей. На одном из поворотов, прижалась к нему так, что Егор опешил: он оказался воткнутым пахом в животик дамы. Теперь пришла его очередь отталкиваться от дамы. Но чем больше он отстранялся, тем сильнее женщина липла к нему! Когда это стало совсем неприличным, Егор оторвался от партнёрши на расстояние вытянутой руки.
   – Жорж! Вам противно танцевать со мной? Почему же согласились пригласить? Кто бы вам дал по лбу за отказ? – постаралась она слово в слово повторить недавние слова Егора.
   – Рад познакомиться! – неожиданно для себя сказал Егор, подумав совсем о другом.
   – В какой области вы ученик Сабины Казимировны?
   – Во всех! – сказал Егор, удивляясь самому себе. Следовало бы послать эту дамочку, строящую из себя ледяную липучку! Вместо этого он поклонился и сказал: – За исключением парных танцев!
   – Вот как?
   – В этой области равных вам учителей не найти!
   – Замечательно! – сказала женщина. – Жорж, а музыка-то закончилась!
   – Извиняюсь! – Егор поклонился, поблагодарив даму за танец.
   А музыка зазвучала снова. Медленная и плавная. Опять образовывались пары, Егор отступил в тень. Стоя в тёмном углу, он осматривал стулья за столом. Сидело несколько человек, но Владимира Ивановича не было. Не было и Митрича, и Сабины Казимировны. И куда все исчезают?
   Ремень из бельевой верёвки сдавил живот, Егор пошёл в ванную, чтобы ослабить узел. Он почему-то попал в другой коридор и оказался в тупиковой комнате со стеклянной дверью, приоткрытой на улицу, оттуда дохнуло свежестью. Лоджия? Это ещё лучше, чем ванная! Ослабить ремень можно и там.
   С лоджии донеслись голоса. Егор прислушался, вот она! Вся тёплая компания: Сабина Казимировна собственной персоной, Владимир Иванович и Алексей Дмитриевич!
   Разговор подходил к концу. Собеседники выражали короткие мысли, похожие на выводы. Возможно, вначале они спорили, а теперь пришли к чему-то единому.
   Сабина Казимировна говорила неровно, с придыханиями. Владимир Иванович казался трезвым, только язык Митрича сильно заплетался. Наверняка Митрич успел насмаковаться благородного французского напитка.
   – Итак, Владимир Иванович, твоё обещание в силе? – спросила Сабина.
   – Конечно, Сабина Казимировна! Только бы, – Владимир Иванович посмотрел на Митрича. Тот сидел на полу, растянув ноги, облокотясь спиной о стену. В его левой руке дымилась сигарета, лежащая в хрустальной пепельнице.
   – Алексей Дмитриевич! – сказала Сабина. – Тебе бы отдохнуть, а?
   – М-можно, – согласился Митрич, открыв глаза. Владимир Иванович подал ему обе руки и помог подняться.
   Егор похолодел. Они идут сюда! Убегать рискованно, оставаться стыдно. Что подумают? Сидит и подслушивает, вот какой неблагодарный гость! Он кинулся в угол за тахту, плюхнулся в кресло в углу комнаты, притворился спящим.
   Владимир Иванович завёл Митрича и уложил на тахту. Не включая света, он вернулся на лоджию. Двери закрывать он не стал.
   – Володя! Обещай ещё раз, что ни при каких обстоятельствах не назовёшь меня и обследуемого!
   – Ни за что! – заверил Владимир Иванович. – Только бы Митрич не проболтался!
   – Я согласна. Но если ты бросишь всё на полдороге, то…
   – Да ни в коем случае, Сабина Казимировна! Это же прекрасный материал! Типичный представитель, так сказать. Не лишён среднего интеллекта и сообразительности, новые знания ухватывает на лету! Даже если ты откажешься, я – никогда!
   – За Митрича не беспокойся! Он скоро утеряет интерес!
   – Я бы не торопился с выводами, Сабина Казимировна.
   – Можешь назвать хоть одного корректора, ставшего знаменитым и талантливым писателем?
   – Пусть так, – согласился Владимир Иванович. – А что делают наши гости?
   Егор вжался в кресло. Хозяйка прошла с гостем по комнате, не обращая внимания на храпящего Митрича.
   – Наш Жорж покоряет сердце старой девы! – на ходу сказала Сабина.
   – Натальи Павловны?! – удивился Владимир Иванович.
   – Я её очень попросила!
   Дальнейший разговор Егор не слышал. А что слышал, не понял. Какие-то их дела, научные. Зато про старую деву сообразил: Сабина всё испытывает его. Или его терпение?
   Егор вышел из тёмной комнаты и попал наконец в ванную. Здесь он умылся, поправился и встряхнулся, чтобы случаем не догнать состояния Митрича.
   Когда он вернулся в зал, все собрались за столом. Егор занял своё скромное место.
   – Ваша розетка, Жорж! – сказала кухарка. Егор оглянулся. Служанка зарделась, опустила глаза, поставила крохотное блюдечко перед Егором и исчезла.
   – Так вот для какой розетки эта вилка! – сказал Егор, взяв длинную двузубчатую вилку в левую руку.
   Гости промолчали.
   – Сейчас подадут курицу, – прошептал ему Владимир Иванович.
   – Понял, – сказал Егор. – Справимся!
   Его громкие слова утонули в полном молчании. Они что, впервые увидели нормального человека? Который может что-то сказать, кроме: «Вот-те, пожалуйста, извольте, кушать подано?» Попривыкали к холуям!
   – Позвольте! – как в мысль Егору сказала кухарка, протянув руку за вилкой.
   – Ни в коем случае! – улыбнулся он. – Подавайте курицу!
   Егор поднялся на ноги и оглядел гостей. Мужчины уткнулись в тарелки, а женщины смотрели на него, не отрываясь. Некоторые скривили губы, или ему так показалось? Сабина Казимировна улыбалась. Улыбалась появившаяся из тени Алла Адамовна, но недолго. Хозяйка взглянула на неё, и Весельская опустила голову, разглядеть свой маникюр. Наталья Павловна ободрительно подмигнула.
   Егор сдвинул в сторонку блюдца и тарелки, освободив место для подноса. Он попросил Владимира Ивановича поставить курицу, похожую на гуся средних размеров. Затем, не спеша и не отвлекаясь, Егор разделал курицу на восемь равных частей, по количеству сидящих за столом.
   За время его работы ни вилка, ни ножик ни разу не соскользнули и не звякнули о поднос, а пальцы Егора так и не прикоснулись к зажаристой корочке курицы.
   Закончив разделку, Егор вернул блюдо на середину стола, рядом положил нож, вилку пристроил к розетке, пристукнув кончиками о фарфор.
   Тишина продлилась недолго. Первой захлопала в ладоши Сабина Казимировна. Поддержал Владимир Иванович. Затем присоединились все.
   – Где ты научился, Жорж? – спросила Сабина таким тоном, словно знала его лет десять, а эту способность заметила впервые.
   – Это мужская работа! – сказал Егор, ничего не поясняя. Какое им дело, что он в армии служил поваром при штабе генерала?
   – Ответ не мальчика, но мужа! – со всей серьёзностью отметила Наталья Павловна.
   Гости принялись за еду и завели свои мелкие разговоры. На протеже Сабины Казимировны никто не обращал внимания.
   – Всё-таки вилка должна быть в розетке! – сказал Егор Владимиру Ивановичу после двух тостов.
   – На то она и розетка! – согласился Владимир Иванович, наливая в пустые стопочки.
   Егор изучающе посмотрел на гостей. Каждый разговаривал с соседом и закусывал. Все показались ему нормальными людьми.
   Потом Егор танцевал и веселился, беседовал с новым знакомым обо всём и ни о чём, совершенно забыв о Митриче.
   В половине первого гости начали расходиться. Половина из них уехала на вызванных машинах, остальные – то ли на такси, то ли ещё как. Всего этого Егор не замечал. Он часто выходил курить на лоджию и совсем не удивился, когда оказался в тёмной комнате, танцуя с Сабиной Казимировной. Кто-то толкался рядом, и это успокаивало Егора. Когда-нибудь должен же очухаться Митрич! Главное, уйти не последними, думал Егор.
   Откуда-то появилась Алла Адамовна с супругом. Снова уселись за стол, пробовали торт.
   – Сабина Казимировна! Где это вы узнали новый рецепт? – поинтересовалась Весельская. Она знала, что кухарка готовит только по рецептам хозяйки. – Миндаль в торте, замечательно! Неповторимо!
   Егор опустил глаза. Это же он ссыпал орешки на торт!
   – А ты попробуй, Аллочка! – посоветовала Сабина. – Только прежде очисти орешки и изжарь!
   – Вот оно как, технология! – сказал муж Аллы Адамовны, мужчина ростом выше среднего, но сидя рядом с нею, он казался пигмеем.
   – Вам не понять! – сказала ему Алла Адамовна.
   Гости болтали о том, о сём. Егор не вникал. Появился улыбающийся Митрич и подсел к Егору. Он согласился, что пора уходить, но почему-то не переставал наполнять свою рюмку.
   И вновь оказался Егор танцующим с Сабиной Казимировной. Потом они присели за стол, накрытый заново. Пили тёмное рубиновое вино. Теперь Егору было всё равно, что пить. Смаковать больше не хотелось. Митрич куда-то испарился. Наверное, упал спать на тахту в комнате с лоджией. Не появлялась и кухарка. Похоже, Алла Адамовна ушла по-английски, прихватив с собой мужа.
   Остался Жорж вдвоём с Сабиной…
   И проснулся поутру в её кровати.

Глава 13

   Ещё роса не сошла с травы, а Георгия разбудил телефонный звонок.
   – Георгий Тимурович Лазарев?
   – Да.
   – Не «да», а «я»! Это военкомат!
   – Понял.
   – Поймать тебя дома невозможно, поэтому явись лично к одиннадцати ноль-ноль и получи повестку! – рявкнул мужской голос.
   – Какую? – спросонья не понял Георгий, но в ответ услышал короткие гудки.
   Что за повестка? Куда? Хотя, он офицер медслужбы. Неужели? Георгий встряхнулся ото сна. А если кто из знакомых его родителей вспомнил о Георгии Лазареве? Вдруг, они через военкомат предложат оформиться на работу? Куда? Во Вьетнам? В Африку? На Кубу? Георгий спрыгнул с кровати. В поликлинику идти не имеет смысла. Приём хирурга Лазарева с десяти, а повестка на одиннадцать!
   Неужели, вот так, нежданно-негаданно меняется судьба человека? Георгий умылся, побрился и прошёлся по комнате. Надо бы собрать самое необходимое, на всякий случай.
   Он осмотрел свой гардероб. Зачем ему костюм? Выдадут военную форму. Или не выдадут? Может, это не совсем военные, а как у родителей – кураторы?
   Тогда спешить не нужно. К тому же, кто-то должен позвонить и объяснить всё по-человечески. Георгий прошёл в кухню, сел на краешек стула и задумался. Если это не знакомые родителей, тогда кто? Кому мог понадобиться лейтенант запаса? Никаких слухов о войне!
   – Ерунда! – сказал он вслух, усмехнувшись. Надо же быть таким глупым! Это могут быть всего-навсего военные сборы! Он может быть военно-полевым хирургом.
   Тогда получается, главный врач решил сплавить его ещё дальше! Получается, надоел им хирург Лазарев уже и в поликлинике. Или кто доложил о его самовольных участиях в операциях?
   Прозвенел будильник. К сожалению, не телефон.
   Георгий включил телевизор. На всех каналах экран равномерно шипел. Георгий посмотрел кабель антенны, проверил штекер – всё в порядке – а ни на одном канале нет даже рамки!
   Чудеса продолжаются!
   Времени ещё достаточно, Георгий достал из ящика письменного стола свою рукопись и принялся править текст. Осталась заключительная глава диссертации на соискание кандидатской степени. Выводы и предложения – не самая трудная глава. Сегодня он планировал отдать работу для распечатки и переплёта. Может, сегодня эта работа никому не нужна, но кто поручится, что так же будет и завтра?
   Слова никак не желали складываться в плавный текст. Писать просто и по-русски нельзя – это ненаучно! Вот и приходиться слагать неслагаемое. Как, например, совместить «перенос электронов и протонов от субстратов к акцепторам"и» активное заживление послеоперационных ран»? Как тут увидеть полезное практическое применение?
   Георгий полистал работу, но ничего не нашёл, что бы помогло выразить её суть. Он отложил рукопись, решив оставить всё, как есть. В конце концов, это наука. Она и должна быть мудрёной.
   Подошло время. Пора в путь. Георгий вышел из дома. Люди ходили молча, они выглядели встревоженными. У них что, тоже телевизоры не работают? Все магазины закрыты, странно.
   У крыльца гастронома стояла очередь. Никто не возмущался, не колотил в двери. Света в витринах не было.
   – Это связано с отменой горбачёвского налога! – высказался один старичок.
   – Давно пора! – отозвалась женщина в обширном чёрном платье. На вид ей было около сорока. Георгий остановился послушать. Вдруг, эти люди знают больше него?
   – Мало ему? Ещё пять процентов в свой личный карман запросил!
   Очередь оживилась. Непонятно, чему они радовались? То ли отмене обязательного президентского налогового сбора на все товары, то ли закрытию магазина.
   Георгий обошёл очередь и двинулся к остановке. Автобусы ходили. Значит, всё дело в отмене налога. Торговля адаптируется к новым условиям. А телевидение, скорее всего, правит новые расценки. И никаких катаклизмов, решил Георгий. Ему надо явиться по повестке, вот и всё.
   В военкомате никого не было. Георгий постучал в окошечко регистраторши.
   – Девушка? Девушка!
   – Вы на сборы? – спросили из-за спины. Георгий обернулся. Перед ним стояла женщина с офицерской выправкой и пятью звёздочками на погонах. Не смотря на это, губы её были ярко раскрашены, а ресницы провисали под тяжестью жирной туши.
   – Да, – коротко ответил Георгий.
   – Ваша повестка? – женщина протянула руку. Георгий заметил бесцветный лак на её длинных ногтях. Какая-то она не совсем военная, подумал Георгий.
   – Вы кто? – спросил Георгий.
   – Разве не видите? – улыбнулась женщина. – Капитан вооружённых сил СССГ!
   – Это как?
   – Я не оговорилась! – женщина подняла подбородок. – Со вчерашнего дня наша страна именуется Союзом советских социалистических государств!
   – Вот как?
   – Надеюсь, ненадолго, – женщина склонила голову и заговорщицки подмигнула. Георгий уловил стойкий аромат арабских духов. Такими пользовалась его мама.
   – Где ваша повестка?
   – Мне позвонили рано утром и приказали явиться за нею!
   – Даже так? – женщина вскинула тонкие брови. – Я не ошиблась, вы лейтенант медицинской службы Лазарев?
   – Так точно!
   – Пройдите в кабинет военкома!
   Пружинящей походкой Георгий последовал за женщиной. В голове играла счастливая музыка. Сейчас ему предложат работу за рубежом!
   – Лейтенант Лазарев! – сказал военком после того, как Георгий представился. – Вы направляетесь в распоряжение воинского госпиталя!
   – Сейчас? – только и спросил Георгий, опешив от тона и вида военкома.
   – Немедленно! Считайте сегодняшний день первым! С этого часа началась ваша служба в Советской армии! – отчеканил полковник. Он пожал руку ничего непонимающему лейтенанту и выпроводил Лазарева за дверь.
   – В чём дело? – спросил у женщины Георгий.
   – Вас призвала Родина!
   – Боевые действия?
   В ответ она красноречиво пожала плечами и кивнула в окно. У крыльца стоял воинский «уазик».
   Полковник не шутил, служба Лазарева началась с этого дня. В госпитале ему выдали обмундирование и белый с иголочки медицинский халат. Не успев примерить форму, Георгий вновь переоделся, теперь в костюм оперирующего хирурга. Через четверть часа лейтенант медицинской службы Лазарев стоял в операционной…

Глава 14

   За время отпуска Егора на ТЭЦ ничего не изменилось. В мастерской он увидел знакомые инструменты, в числе прочих разбитую кувалду с раздолбанной железной трубкой вваренной за место ручки. Слесари в промазученной закопчённой робе сидели за облезлой столешницей, отполированной костяшками промазученного домино. Егор понял, здесь ему ловить нечего.
   – Привет, отпускник!
   – Здорово, отдыхающий!
   – Где Мастер? – спросил Егор, пожав руку каждому.
   – Рассчитываешься? – спросил Лапа, глядя в глаза Егору.
   – Увольняется, а не рассчитывается! – поправил дед Никола. – Не отставай от жизни, Лапа! Это родителям твоим расчёт давали, а теперь только увольняют.
   – А расчёт? – не понимал Лапа.
   – Жди-пожди! До китайской пасхи!
   – Уходишь? – включился в разговор Тихоня.
   – Ухожу.
   – Поступил?
   – Поступил.
   – А чё не радуешься? А-а, понял! Ставить жалко! – Лапа со всего маху дружески шлёпнул Егора по спине.
   – Конечно, жалко! – разулыбался Егор. – Жалко расставаться.
   – Не ври! – сказал дед Никола. – Я бы сам двинул куда, да песок мешает!
   – Какой песок?
   – Сыплется, зараза! На путёвую дорогу уже не выйти, вышвырнут за свинство! – пояснил дед Никола. – Скажи-ка, братец, что там, в Москве-то?
   – Стоит, – по привычке ответил Егор.
   – А мы было подумали, не легла ли под кого? – сощурился дед Никола. – Что там за путч? Хорошо ли генеральному трезвеннику животик вспучило? Просрался ли, болезный?
   – Ха-ха-ха! – работяги не удержались от смеха, глядя на растерянное лицо Егора.
   – О, брат! А в Москве ли ты был? Ты куда поступил-то? В канализационную контору? – продолжал хохмить дед Никола. – Мы – деревня, и то знаем!
   – Я тоже знаю! Президентом остался Горбачёв.
   – Президентом! Ты б, его ещё Михаилом Сергеевичем назвал!
   – А что? – не понял Егор.
   – Сняли его, вот что! Как Никиту Сергеевича в своё время! Так, порисуется и исчезнет! Я всегда говорил, трезвость до добра не доведёт!
   – Так он же в Кремле! Никто ёго не снимал! – сказал Егор.
   – Верно! – вдруг раздался голос Мастера. – Кто же так снимает? Надо бы пленум ЦК собрать! Проголосовать, как положено, а так… – он махнул рукой. – Ни уму ни сердцу!
   Все притихли. Мало того, что Мастер появился внезапно, так ещё несёт крамольные вещи! Коммунист, и такое?
   – Егор, тебе на сегодня задание, – сказал Мастер.
   – Он отработался! – заявил дед Никола, перебив начальника. – Теперь студент!
   – Как студент?
   – Медицинского! – дед Никола продолжил отвечать за Егора.
   – Точно? – Мастер взглянул в глаза Егору.
   – Да.
   – А почему смущаешься? Молодец! Скажи спасибо Тихомирову, – Мастер кивнул на Тихоню. – Хоть он тебя надоумил. А то треть жизни прожил, а всё на третьем разряде!
   Егор смутился. Мастер сказал правильно, с одной стороны. С другой же, сам и не давал повышения разряда. То квалификационную комиссию из-за одного Егора собирать не хотел, то в отпуск уходил, как срок сдавать Егору. Впрочем, дело прошлое, Егор улыбнулся.
   – Пиши тогда заявление!
   – Уже, – Егор протянул мятый лист бумаги в клеточку, другой бумаги в слесарке не было.
   – После перекура подойдёшь в отдел кадров, – сказал Мастер.
   – А в бухгалтерию?
   – В бухгалтерию? – переспросил Мастер, будто не понял. – Да, в бухгалтерию. Это по окончании института, не раньше!
   Рабочие опустили глаза. Сегодня Мастер либо поддатый, что маловероятно, либо знает что-то, чего никто ещё не знает. Что ж, он партийный, ему положено.
   На удивление, увольнение прошло за один день безо всяких проволочек. Мастер подписал обходной за все графы, расчёта, конечно, не дали. Даже не пообещали. Выдали только то, что полагалось – трудовую книжку. Да ещё подкинули тридцать процентов от суммы отпускных. Егор стоял у окошечка кассы и смотрел, как пересчитывают его тысячи. Если бы батя увидел, сколько он зарабатывает! Да по тем деньгам! Егор вздохнул. Этих процентов хватит на неделю жизни в Белокаменной, а дальше? Думать об этом не хотелось, надо было ставить отходную.
   Выручил дед Никола. Он предложил пятилитровую банку из-под болгарских огурчиков, полную самогона-первача.
   – После сочтёмся! – сказал дед. – Может, когда бесплатно полечишь? Да не пучь глаза! Когда закончишь свою академию, не только лечения – кислорода задаром не дадут!
   – Да ты же здоров, как бык!
   – А песок?
   – Какой песок?
   – Который сыпется! Надо же дырочки латать, или как?
   – Всё шутишь? Спасибо, дед Никола! А то, сам понимаешь, неудобно перед ребятами.
   – Всё я понимаю! Ещё в дорогу бутылочку возьмёшь, для Митрича. И ещё, пока я трезвый, совет дам! У Митрича долго не задерживайся!
   – А что?
   – Слаб он на это дело, – дед Никола щёлкнул пальцем себе под горло. – Лучше бабу тебе найди. Какую-никакую, пусть без «хлюзды», но работящую!
   – Митрич просил, чтобы я прописался у него.
   – Пропишись!
   – Как думаешь, зачем ему это?
   – У их там свои правила, – сказал дед Никола. – Излишки площади какие или ещё что, – вдруг дед Никола поднялся во весь рост. – А ты что подумал? От Митрича пакости ждёшь?!
   – Да не сверкай так глазами! В мыслях не держу! Просто, интересно. Люди жилы рвут за московскую прописку, а тут предлагает на блюдечке!
   – Это у него в крови, дипломатия! Они, писатели, народ странноватый.
   – Так он, в самом деле, писатель?
   – Конечно! А ты думал, они все с бородами и рубахами навыпуск, как у Толстого? Не смеши!
   – А про что пишет?
   – Да хрен его разберёшь, галиматью какую-нибудь! Что он может путного написать? Скукоту да муть всякую – для избранных читателей. Тебе не будет интересно, точно!
   Дед Никола перешёл к делу: когда и где лучше собраться, что сообразить на закусь, чтобы дёшево и со вкусом. Дед предложил свою квартиру. Егор отказался, у него тоже есть жилплощадь, пока в Москве не прописан. Разговор зашёл о жилплощади. Как быть с этой квартирой?
   – Жена с детьми прописаны? – спросил дед Никола.
   – Конечно.
   – Подашь заявление в домоуправление, что никто в квартире не живёт, и делу конец! Платить не заставят. Правда, через полгода отберут.
   – Спасибо, утешил!
   – Тогда без заявления, платишь каждый месяц! – предложил дед Никола и, подумав, добавил: – Опять же, соседи стуканут. Мол, никто не проживает. Для проформы поищут тебя и супругу, а потом заселят пустующую жилплощадь.
   – Так и так отберут!
   – Тогда сделай так. Перепиши квартиру на меня. Всего и делов-то!
   – Это как?
   – Что не понятного? Запишешь меня в ордер. Придут из ЖЭКа проверять, а я-то тут! Этажом выше. Моя квартира, и я смотрю за ней!
   – Без согласия жены не получится.
   – Получи согласие! Объясни ей, так и так. Мол, останемся без квартиры.
   – А если она не захочет прописать тебя?
   – Сделай, чтобы захотела! Иначе без ничего останешься! Или квартирантов впустит, или по суду разделит, а ты знать не узнаешь! ЖЭК заселит своих людей – не выгонишь!
   – Думаешь, она так может?
   – Она всё сможет! Думаешь, одна там сидит, детишек охраняет? Да уже под юбкой пригрела кого!
   – Вряд ли.
   – А если меня пропишешь, а сам выпишешься – я займу твоё место, понял?
   – А когда вернусь, ты отдашь мне мои квадраты, так?
   – Во! – дед Никола сложил кукиш. – Не квадраты, а всю квартиру!
   – Не дашь разменять? И судиться она с чужим человеком не сможет!
   – Вот же, голова! Дом Советов! Недаром ты в медакадемию прорвался! – от души похвалил Егора дед Никола.
   К этой теме они не возвращались.
   Вечером Егор собрал товарищей по работе. Мужики отметили его отходную, нажелали всего-всего и ещё с коробом!
   Посидели неплохо. Утром болела голова. Егор отлежался по примеру Митрича, а вечерком засобирался к тёще. Разговор предстоял нелёгкий и неприятный, но вынужденный. Егор прокрутил в голове возможные протесты жены и не нашёл их логичными.
   Егор решил отправиться в путь утренней электричкой. Не смотря на конец августа, жара ещё не ушла – в автобусе душно. Да и покурить нельзя.
   Егор прошёлся по квартире. В три годика его привезли сюда, тогда отцу дали двухкомнатную. Вот тут он спал в детстве, включал по ночам свет, и ничего ему за это не было. В этот угол однажды его поставила мама за то, что он разобрал настольные часы – подарок отцу на производстве. Батя ничего ему не сказал, молча собрал часы. Они шли, но запчасти почему-то остались лишними. Егор прошёл в спальную, здесь стоял их первый цветной телевизор. Он показывал теперь только коричневым цветом разных оттенков. Жена порывалась вышвырнуть его, но Егор запретил. Телик ещё работал, жаль было расставаться с памятью. Когда-то, вдвоём с отцом, тащили на саночках этот сундук через половину города. Ни один таксист почему-то не захотел их брать.
   Егор включил телевизор. Выступали какие-то депутаты. Говорили о чём-то важном. Обсуждали и осуждали путч.
   – Давно пора забыть! – сказал им Егор и переключил канал. Но это не помогло. На втором канале, депутаты мусолили ту же тему. Егор выключил телевизор и усмехнулся. С самого детства ничего не изменилось. Тогда были съезды, теперь заседания. Только тогда, по словам выступающих, было всё хорошо. Теперь же, всё невыносимо плохо.
   Егор влез на стул и вынул из антресоли семейную фотографию: мама, папа и Егорка. Родители держат за руки пацанёнка в круглой зимней шапке и чёрной шубке. Все обуты в валенки. Счастливые и улыбающиеся. Какими были молодыми! Моложе его теперешнего. Интересно, стал бы батя в то время куда-нибудь поступать? Егор подумал и решил, нет, не стал бы.
   Он походил по квартире, прощаясь с ней. Затем Егор завёл механический будильник и лёг спать.
   Спозаранку, захватив ордер на квартиру, Егор отправился на вокзал! Из всех видов транспорта он не любил только водные. Будь-то теплоходы, лодки или плоты…
   Когда ему было девятнадцать, служба в армии перевалила за половину, Егор отправился в отпуск. Но не радость ждала его дома.
   Захотелось родителям покататься по Волге, на Родине мамы. Вдвоём отправились они на моторке, совсем недалеко и среди бела дня. Но не вернулись. Ни свидетелей их гибели, ни их тел не нашлось. Пустая лодка без мотора – вот и вся память о родителях. Егор расспрашивал местных мужичков, что да как, но ничего внятного не узнал.
   – Какой мотор был, а? – жаловался ему хозяин лодки. – «Вихрь»! Ни один рыбнадзор не возьмёт!
   Егор стоял перед ним и тупо кивал.
   – Вот-те и «Вихрь», закружил лодку-то, – всхлипнул пьяный мужичок.
   Егор дал ему ещё на полулитру и ушёл. Что с него? Кто и как закружил? Теперь никаких концов не найти! И тётка Надя ничего не сказала. Ну, приехали, ну, собрались отдохнуть. Трезвые были. Уехали вверх по течению, и всё.
   – Оне-то, хоть крешшёные? – спросила восьмидесятилетняя бабушка Мария, мать тётки Нади.
   Егор пожал плечами. На эту тему с родителями он никогда не говорил.
   – Вот иш-шо как! – прошамкала баба Маня. – Теперь знать не знам, в церкву-то каку требу подать за их?
   – Да подала я, мама! Как за умерших внезапно! – сказала тётка Надя.
   – И ты внущек, свечки-то поставь! Не бойся, зайди в часовню. Увидишь, где распятие, туда и поставь. За упокой, значит. Всё им полегше будет.
   Егор слушал и не слышал. Он смотрел на сухонькую старушку, на её тёмный ситцевый платок и галоши на босу ногу. Смотрел и молчал.
   Отказавшись от ужина, он уехал.
   С того времени Егор невзлюбил пароходы. Он не боялся утонуть, но всегда думал, что будет топтать могилу родителей, прорезая её килем любого судна.
   С виду электричка быстро разгоняется и несётся как ветер, но на деле плетётся хуже любого товарняка. И курить нельзя. Егор всё равно выходил в тамбур. Если кто из мужиков курил, он сразу присоединялся. Вдвоём проще отбрехаться от штрафа. Когда двери открывались, Егор выбрасывал окурок на перрон.
   Попутчица изнывала от жары. Томная и плотная девушка в лёгком платье без рукавов непрестанно обтиралась большим носовым платком.
   Не смотря на это, пот так и катил с неё градом. Солидную сумку она поставила на скамейку, рядом с собой, чтобы никто не подсел. Но желающих не было. Егор сидел на скамейке напротив, один на трёх местах.
   На сиденьях противоположной стены вагона сидели, мужички и пили водку. Беззлобно матерясь, они говорили о политике: внутри Союза и в мировом масштабе.
   Чернявый мужичок с мохнатыми дремучими бровями спросил собутыльников:
   – Знаете хоть, почему Брежнев, когда его хоронили, сказал: «Положите меня в гроб на живот»?
   – Зачем?
   – Вот и они так спросили! А он им: «Чтобы через десять лет, когда придёте, в жопу меня целовать будете!» – рассказчик так пошевелил бровями, что друзья попадали со смеху.
   Егор отвернулся. От вида водки ему стало тошно. Он думал о предстоящем разговоре. Что, если жена откажется, захочет жить вместе? Возможно ли сейчас, после того, что было с Сабиной Казимировной? Нет! Скорее всего, давно пригрела кого под юбкой. Так оно и лучше. Для всех. Или нет?
   Егор промаялся до конца пути. То в тамбур, то обратно. И мысли одни и те же. Соседка прикорнула и не обращала на него никакого внимания. Но когда поезд пришёл до конечной станции, она вскочила и попросила Егора вынести сумку. Он не отказался. Сумка оказалась тяжёлой!
   – У тебя кирпичи там? – спросил он, еле стаскивая баул со ступеней электрички.
   – Ага! – радостно согласилась она. – С мини-заводу! Классные кирпичи!
   Егор поперхнулся, поставил сумку и попрощался.
   – А кто поможет дотащить до дороги? – спросила она вслед.
   – Дед Пихто! – разозлился Егор, но вернулся. Что делать с этой дурочкой? Он ухватил сумку и рывками пересёк два железнодорожных пути. Затем бросил поклажу на перрон и сказал:
   – Всё, девушка! Дальше, как сумеешь!
   – А вы москвич? – спросила она.
   – С чего это? – огрызнулся Егор.
   – На жентельмена похож!
   – Похож-похож, только дальше не потащу! – ответил Егор, развернулся и пошёл к вокзалу. Шёл и думал, если позовёт, придётся же тащить сумку до автомобильной дороги!
   Но никто его не окликнул. Егор подошёл к зданию вокзала и обернулся: стоит, небось, бедная и ждёт «жентельмена»!
   А девушка уже дождалась. К ней подошёл плюгавенький мужичок с тележкой. Вдвоём они кое-как погрузились и направились к привокзальному вещевому рынку. Подсчитывая предполагаемую выручку, с энтузиазмом толкали перед собой тележку.
   Подъехал автобус, потрёпанный «пазик». Егор вошёл в салон и уселся на заднее место. Тут не Москва, плутать негде, можно выйти и на третьей и на четвёртой остановке – идти одинаково. Он вышел на третьей, лучше двигаться вперёд, чем возвращаться. Стараясь ни о чём ни думать, Егор дошёл до тёщиного дома, серой пятиэтажки. Взглянув на мрачные балконы, Егор решил, что все его доводы будут бесполезными, что приехал он зря. И будет выглядеть полным идиотом, пытаясь что-то разъяснить Анастасии Павловне. Жена в расчёт не принималась, тут не она решает. Егор остановился возле угла дома. Зачем он приехал?
   Во дворе бегали ребятишки. Ему бы их заботы! Егор шлёпнул себя по лбу, вот растяпа! К детям приехал, а где подарки? Хоть бы конфет взял!
   Он развернулся и пошёл, в магазин. Под вывеской «Смешанные товары» куклу Барби не взять. Да и не на что. Пока не на что. Со временем у него будет всё. Но этого детям не объяснить. Он взял пару плиток шоколада, больше ничего не было.
   – Какие конфетки? – удивилась продавщица. – Сахару нет!
   – А шоколадки?
   – Это ж, соя!
   – Соя? – Егор повертел в руке плитки с яркими картинками.
   – Ну да! – умно посмотрела на него продавщица и произнесла по слогам мудрое слово: – Эрзац!
   Егор расплатился. Он вспомнил, сколько шоколаду было на столе Сабины. А детям – эрзац. Непонятно, что, но гадость, наверное, ужасная! Ему снова захотелось всё бросить и уехать домой. Егор вышел из магазина и направился в сторону вокзала. Навстречу пробежала девчушка лет пяти. Она на ходу откусывала такой же эрзац и выглядела счастливой.
   Егор остановился. Ладно, решил он, в другой раз он привезёт настоящего шоколаду – большую коробку! Он вернулся к тёщиному дому, заставил себя подняться на пятый этаж. Позвонил. Сердце замерло. Ему показалось, что задрожали колени. Или совсем не показалось?
   Никто не спешил открывать.
   Егор постучал. Тишина. Никого нет дома. Наверное, на даче до первого сентября. Вот, называется, приехал! Он спустился во двор, спросил у старушек на лавочке, не видели ли они Анастасию Павловну?
   – Асю-то?
   – Ну да.
   – А ты ей хто будешь? Зять?
   – Ну да.
   – Уехали они на дачу, а дети в санатории!
   – Давно?
   – Да уж с неделю, – древняя старушка махнула рукой куда-то вдаль. По-видимому, там дача.
   Егор посмотрел на часы. На электричку он ещё успевал.
   – Сёдня обязательно приедут! – сказала другая старушка в сером платке, изношенном местами до прозрачности.
   – Точно будут, подожди уж. А ты по делу, али как?
   – По делу, – сказал Егор и отошёл прочь, разговаривать с местными сплетницами не хотелось. Всё-то им интересно!
   Он прошёл вглубь двора скоротать время на скамеечке. Трое пенсионеров щёлкали костяшками домино.
   – О! – обрадовался один из них. – Четвёртый! Иди к нам! Козла забиваешь?
   – Ага, – ответил Егор. Он присмотрелся к мужичкам. Вблизи они не казались стариками. Самому старшему, пожалуй, лет пятьдесят пять. Это он позвал Егора.
   – Садись, пару на пару!
   – На интерес? – спросил Егор.
   Мужики рассмеялись. Егор пожал плечами.
   – Какой ещё интерес? – откашлявшись, спросил старший, перемешал домино и сказал: – На магазин!
   Егор понял. Улыбнулся. Правила не меняются: на работе – на талон, во дворе – на магазин!
   Он сел напротив старшего. Забивали несколько раз кряду. Побеждала пара с Егором.
   – Где так насобачился?
   – На работе, в слесарке.
   – Пора в магазин! – заявил напарник Егора проигравшим.
   «Козлы» не хотя поднялись. Они что-то подсчитали, что-то посоображали и ушли. Оставшись вдвоём, игроки молчали. Егор не хотел разговаривать, а мужик ничего не спрашивал. Его не интересовало, откуда взялся этот парень, и кто он такой. Трубы горели. Напарник случился как нельзя кстати. А то бы выявляли проигравшего до ночи. Возможно, пришлось бы идти самому. Клянчить пузырь под запись ему не хотелось. Зойка, конечно хорошая, понимающая баба, но и совесть иметь надо.
   Гонцы вернулись, вынули бутылку водки. Рыжий сдёрнул зубами крышку.
   – Оба! «Андроповка» ещё осталась! – заметил старший.
   – Вот она, – открывший бутылку, стукнул пальцем по зелёной этикетке. – Доброта коммуниста Андропова! Случайно завалялась, – он посмотрел на Егора, ожидая его мнения.
   – Случайно припрятал? – спросил он.
   – Моя это! Вчера в сарайке нашёл! – поделился долговязый жилистый мужик. – Я и подумал, зачем в магазин? Отраву-то брать? Вчера перебирал запчасти, как не разбил? Спрятал от своей три года как, ждала, родная, своего часа!
   – Судьба! – сказал Рыжий, доставая стакан из-под лавки. Жилистый налил до ободка и протянул стакан Егору. Егор оглядел мужиков. Они закивали в нетерпении. Он выдохнул и в четыре глотка опустошил стакан. Вместо закуси затянулся сигаретой.
   – Вот-так да! – сказал рыжий.
   Егор улыбнулся, чувствуя, что прошёл испытание с честью.
   – Значит, ты зараз всю свою долю! – хлопнул в ладоши мужик. – Разливай теперь нам! – обратился он к долговязому.
   – Я не знал, – сказал Егор. – У всех свои правила!
   – Выпил и выпил, что теперь? Сиди уж!
   Мужики дважды отпили из стакана. Каждый свою долю. Егору, понятное дело, больше не предлагали. Ему и не хотелось. В голове заиграла музыка.
   Они снова играли, опять «Козлы» ушли. На сей раз вернулись с трёхлитровой банкой браги. Старый подумал, что ребята не в контакте с Зойкой, но пить не отказался. А Егор не стал. Пора было идти, темнялось. Он попрощался.
   Когда Егор сделал шаг, подумал, может, позовут отыграться? Но не позвали. Пришлось волочиться до тёщи.
   Он прошёл мимо укоризненных взглядов старух, думая, что тёща не настолько свирепая, а жена его поймёт. Как мужик он быстро договорится, и на автобус. До последнего рейса межгорода оставалось полтора часа.
   Дверь открыла жена. Впустила. Даже пожелала доброго вечера. Егор передал эрзац-шоколадки детям. Мена пригласила его в комнату, села напротив и слушала. Она кивала после каждого слова, сказанного Егором. Похоже, соглашалась.
   – Тогда поехали! – сказал Егор. – Оформим согласие нотариально, завтра же провожу тебя домой!
   – Вот ты как?! – сверкнула она глазами.
   – А как?
   – Может, я жить там буду?
   – Так живи! Дед Никола будет только прописан, и всё.
   – А придёт он ко мне ночью, тогда как?
   – Зачем? – не понял Егор. Зачем деду приходить ночью в чужую квартиру?
   – Ладно, так и сделаем. Я напишу согласие в местном нотариусе, а ты заберёшь.
   – Тоже пойдёт! – согласился Егор. Ему почему-то не приходил в голову такой вариант. Жена, оказывается, знает намного больше, чем он предполагал.
   – Поужинаешь?
   – А где спать?
   – Ляжешь в детской, а мы с мамой – в зале.
   Егор согласился и пошёл мыть руки. В совместном санузле он еле пробрался к раковине. Деревянные полки вдоль всех стен были битком забиты пачками стирального порошка «Лотос» и кусками коричневого, растрескавшегося мыла. Егор хмыкнул, этого запаса хватит на год целому мотострелковому взводу!
   Потом он пил чай, а жена, крутилась возле духовки. Она жарила сухари большими кусками и складывала их в тряпичные мешки, кои висели по всей стене в несколько рядов.
   – К войне готовитесь? – не удержался от вопроса Егор.
   – К войне, не к войне, а мама сказала, что впереди тяжёлые времена – цены повысят в десятки раз!
   Егор промолчал. О маме – ни слова! Не буди лихо!
   Мама появилась через несколько минут. К удивлению Егора, тёща не напрягала. Они сидели втроём за столом, пили чай, болтали о том, о сём. О Москве, о будущем страны и о профессии Егора. Вскоре Егор почувствовал себя желанным гостем, родственником. Будто жена не уходила, и жили они всегда единой и дружной семьёй.
   После чая смотрели телевизор. Егор продолжал рассказывать о Москве, о вступительном экзамене, об академии. Они вместе предполагали его будущую специализацию. Тёща видела его искусным гинекологом, а жена – талантливым хирургом.
   Кончился фильм, который никто не смотрел. Вместе с ним кончилось время автобусов и трамваев. Но Егора это не беспокоило. Хмель выветрился, спать не хотелось. Появилась мысль, а не забрать ли жену домой? Что ей тут? Там будет хозяйкой, Егор сможет приезжать каждые выходные! Он ожидал благоприятного момента, чтобы произнести это вслух и, похоже, такой момент назревал. Теща завела разговор о Егоре.
   – И какая зарплата будет у врача?
   – Побольше слесаря! – сказал Егор.
   – Да? – мотнула головой тёща. – А у студента какой доход? С двумя-то дочерьми, да ещё жена без работы!
   – Не беда! – сказал Егор. Он всё ещё чувствовал себя, как дома. – Найдём ей работу!
   – Да?! Паши Марья, содержи здорового мужика! – голос тёщи изменился, то есть стал таким, как всегда.
   Ошеломлённый этой переменой, Егор не знал, что ответить. Зато тёща хорошо знала.
   – И станешь, Егор, сидеть на моей шее все шесть лет! А мне уже тяжело кормить такую ораву! Ладно, внучки мои, дочка моя, но ты-то! Сейчас студент прохладной жизни, затем – молодой специалист без денег и будущего! А я, значит, корми тебя!
   – Не надо меня кормить, Анастасия Павловна! – улыбнулся Егор. – Я сам смогу содержать семью!
   – Свою семью?! – тёща завизжала. – Да где она, твоя семья?
   Лицо Егора налилось кровью. Чего она добивается?
   – Даже и могилки нет у твоих родителей, – всхлипнула Анастасия Павловна, – а ты распетушился: " Семью содержать буду!»
   Это было сверх всяких сил. Егор молча поднялся из кресла и прошёл в прихожую. Ночевать здесь не имело смысла. Лучше перебиться ночь на вокзале, а утром оформить с Марьей необходимые бумаги.
   – Иди-иди отсюда! Хорошо хоть дети тебя не видят! Бесстыжие глаза твои! Пришёл тут жену обирать! – тёща повысила голос и затрясла головой из стороны в сторону.
   – Уйду, уйду! – выкрикнул Егор. – Секунды тут не останусь!
   Он оделся, подождал жену. Марья вышла вслед за мужем на лестничную площадку.
   – Извини, Егор, – сказала она.
   – Я всё понимаю, – сказал Егор. Захотелось обнять жену, утешить.
   – Извини, Егор, – повторила она, отстраняясь. – Мама права.
   В голове у Егора помутилось. Будто кто ударил по затылку, той самой кувалдой из слесарки. Не промолвив слова, он стоял и смотрел во влажные глаза жены. В полумраке они казались совсем не голубыми, а какими-то тёмными и даже грязными.
   – Надо же, такой спектакль разыграли! – в сердцах высказался Егор.
   – Мама права, – повторила Мария, заходя в квартиру.
   – Надо понимать, ты ничего не подпишешь?
   Мария захлопнула двери, оставив бывшего мужа в темноте лестничной площадки. И оказался Егор один на один с полузнакомым городом.
   Он шёл по тёмной улице, не опасаясь быть сбитым машиной. В голове всё перемешалось: работа, институт, дети, жена с тёщей, Сабина и Митрич, французский коньяк и шоколад-эрзац.
   По вокзалу объявили, что сегодня ожидается незапланированная остановка скорого поезда, Егор взял билет и десять минут спустя, вошёл в вагон московского. Ночевать на вокзале ему не пришлось, и это было хорошим знаком!
   Люди ехали откуда-то из Сибири. Не то с Абакана, не то с Новосибирска. На скором ехать всего-то полтора часа – следующая станция – родной город Егора.
   Проводничка показала пальцем на первую пустую боковушку, зевнула и закрылась в служебном купе.
   Егор разложил полку и вытянул ноги. Он облокотился на стенку и прикрыл глаза. Не спалось. Представлялось, как идти ему через весь ночной город до своего дома. Спасибо тёще, бабе Насте! И жене, спасибо!
   Только-только он задремал, как в соседнем купе раздался треск. Спросонья Егор вскочил на ноги и заглянул в темноту купе.
   – Ой! – горячо прошептала пожилая женщина, увидев Егора. – Не продавай меня, сынок!
   Егор посмотрел на руки пассажирки. Она держала простынь, разорванную посередине до половины.
   – У меня внучек! Завернуть малютку не во что!
   – Ага, – сказал зачем-то Егор.
   Женщина дорвала простынь до конца и убрала половину в свою сумку. Егор отвернулся.
   Вернувшись на своё место, он услышал ещё один треск. Видать, приободрённая бабуля разорвала и вторую казённую простынь.
   Егор мысленно обругал себя за мягкотелость, но продолжал сидеть молча. А что он должен делать? Бороться за социалистическую собственность? Спорить с плачущей старухой? Встречаются же на свете личности почище Анастасии Павловны!
   По пути домой Егор пришёл к выводу, что ездил не зря. Убедился, что жена ушла безвозвратно, и он не обманул Сабину, сказав, что свободен. А квартира? Что ж, придётся приезжать каждый месяц вносить оплату. Только замок необходимо поменять, обязательно!
   И вообще, пора забыть о тёще, впереди совсем другая жизнь!
   Он вышел на свою улицу и бодро зашагал навстречу своей судьбе.

Глава 15

   Уже не молодой, но далеко не дряхлый мужчина в белых шортах сидел на террасе в кресле-качалке и наслаждался вечерней прохладой. Его седые волосы были коротко пострижены, почти вровень с голым теменем.
   Тимур Виленович беспрестанно пил минеральную воду. Как специалист он знал, что с потом организма теряет соли, которые задерживают влагу. Без их восполнения наступит полное внутреннее обезвоживание.
   Когда-то доктор Лазарев считал, что знает о жаре всё, но на практике оказалось совсем иначе. Когда из каждой поры кожи мгновенно проступают капли, сливаясь в потоки – это ещё не жара. Пекло начинается, когда исчезает пот: чувствуешь, как плавятся мозги, голова кружится и мутнеет в глазах.
   Чтобы ощутить это на себе, Тимуру Виленовичу хватило первого дня на чёрном континенте. Он подумал о жене. Бедная Лена! Как она намучалась в последние годы, устав от перемены климата: то умеренный, то резко континентальный. Тропический пассатный, а теперь вовсе экваториально-муссонный.
   Тимур Виленович посмотрел на багровый закат – через несколько минут наступит ночь. Тьма опустится разом. Дело к сезону дождей. Нужно успеть в столичный порт. Потом в Гавану. Пора учить романтике других, передавая накопленный опыт.
   Время дождей на Кубе совсем неопасно для жизни. А тут? Страшно представить: с проливными потоками тёплой воды под палящим солнцем вся поверхность земли превратится в единый парник, воздух заполнят всевозможные паразиты: от москитов до мухи цеце. Они принесут сонную болезнь и экзотические лихорадки: от малярии до цуцугамоши.
   При современном уровне медицины можно спасти людей от смертельных осложнений, но спастись ли самим? С годами организм поизносился, выдержит ли?
   К счастью, работа супругов Лазаревых закончена. На днях прибудет смена: молодые и полные сил врачи. Лена уже собрала вещи. Кубинские товарищи в тот же день предоставят транспорт, и, прощай, Африка!
   Не включая света, Тимур Виленович дёрнул за шнур и опустил сетку, отгородившись от ночных насекомых саванны. Спать не хотелось. Тимур Виленович вспомнил последний визит в Москву.
   Его вызвал министр здравоохранения. Снаружи здание было прежним, но теперь войти в него оказалось нелегко. После подробного опроса, неоднократной проверки документов и звонков куда-то, Лазареву выдали временный пропуск. Оказавшись в длинном коридоре, утопая в ковровой дорожке, он потерялся. Забыл, куда повернуть. Справа и слева были одинаковые двери с золочёными табличками. И ни одной живой души! Тимур Виленович прошёлся, изучая таблички, наконец, нашёл нужный кабинет.
   В Приёмной с ним поздоровалась молоденькая секретарша и пригласила присесть. Тимур Виленович опустился на мягкий стул, обитый малиновым бархатом, с такой же мягкой спинкой. В таком стуле можно при желании поспать. Тимур Виленович улыбнулся, засиживаться он не собирался.
   Но министр велел подождать. Секретарша передала его слова, Лазарев поднялся и направился к выходу.
   – Вы куда, Тимур Виленович? – спросила секретарша.
   – Подожду в коридоре.
   – Нет! – молодая женщина встала из-за стола, обогнала посетителя и вежливо прикрыла двери. – Вы уже на приёме у министра!
   Лазарев вновь уселся в стул-полукресло. Секретарша предложила ему журналы на медицинские темы. Тимур Виленович безразлично листал их, наблюдая за секретаршей. Она что-то щёлкала на машинке, куда-то звонила, кому-то отвечала по телефону.
   Девушка лет двадцати – двадцати пяти, блузка строгая, при галстучке, юбка значительно ниже колен. Наверное, родственница, заключил Лазарев. Он посмотрел на настенные часы с циферблатом под червонное золото. Со времени его прихода прошло больше, чем полчаса!
   Других посетителей не было, о чём свидетельствовала пустая вешалка у входа в Приёмную. Скорее всего, у министра совещание. М-да, не ко времени попал.
   Раскрылись двери из коридора. Секретарша вскочила и разулыбалась во весь рот. Тимур Виленович поднялся и кивнул вошедшему мужчине в строгом английском костюме. Такие Лазарев видел у коллег в Будапеште. Они приоделись после симпозиума в Оксфорде. Похоже, вошедший бывал в Объединённом королевстве. Тимур Виленович представился и добавил:
   – Прибыл по приказу компартии.
   – Что вы, товарищ Лазарев, это не приказ! – сказал мужчина. По-видимому, сам министр, так как не отмечал пропуск у секретарши.
   Девушка нажала кнопку в столе и сказала:
   – Товарищ министр, к вам Олег Иванович и доктор Лазарев!
   – Три кофе! – сказал министр.
   Олег Иванович приоткрыл двери из красного дерева и пригласил доктора, пропустив его впереди себя.
   Тимур Виленович переступил порог кабинета и остановился. Он не знал, где обтереть ноги, прежде чем ступить на ярко-белый ковёр. Лазарев оглядел кабинет. Из него ли его отправили в Будапешт? В стену противоположную окнам встроен аквариум. Экзотически рыбки, большие и малые, плавали в нём, как в природном водоёме. Во главе полированного стола стояло удобное кресло. Стулья, придвинутые к столу, отличались особой конструкцией – их высоту можно было регулировать. За спиной хозяина кабинета стояла мебельная стенка из орехового дерева, полное собрание сочинений Ленина и большая медицинская энциклопедия занимали две верхних полки, ниже были прозрачные дверцы бара. Красивые этикетки разнокалиберных бутылок несколько раз отражались от множества зеркал. И только портрет Ленина остался прежним.
   Министр пригласил врача за стол, рядом с собой, напротив Лазарева сел Олег Иванович. Секретарша внесла кофе на хрустальном подносе и вышла. Разговор начался.
   С первых слов Тимур Виленович понял, что его ожидают перемены.
   – Товарищ Лазарев, – начал говорить Олег Иванович, глядя в глаза. – Вы понимаете сущность международной обстановки, не так ли?
   – Да.
   – Размещение крылатых ракет в странах Западной Европы, непрекращающаяся манифестация у базы Гринем Комон, а также инцидент с Южно-Корейским самолётом, – перечислял Олег Иванович.
   Лазарев молчал. Он человек невоенный.
   – Работа наших специалистов в странах Варшавского договора налажена. Во многом, благодаря вам! Вы показали себя прекрасным специалистом и талантливым организатором!
   – Да-да, – кивнул министр. Тимур Виленович ожидал продолжения. Похоже, его отзывают.
   – Есть предложение направить вас с супругой на Кубу. Необходимо заняться там организацией научного подхода в акушерстве и неонатологии.
   – Когда?
   – Все формальности готовы. Отправляетесь завтра!
   Тимур Виленович попрощался. Ему выдали необходимые документы и русско-испанский разговорник.
   Спустя три года к Лазареву пришёл атташе посольства СССР в Гаване.
   – Международное положение…
   – Куда на этот раз? – спросил Тимур Виленович.
   – Необходима практическая помощь личности вашего масштаба! – сказал посланец Москвы.
   – Мне обещали постоянное место работы в Гаване, – осторожно намекнул Лазарев.
   – Да-да! – чуть привстал молодой человек. – Я понимаю, вы вправе отказаться! Но, видите ли, эта страна очень многое значит для Советского союза. В стратегическом отношении, разумеется.
   – Азия или Европа? – спросил Тимур Виленович. Он знал цену словам: «Вы вправе отказаться».
   – Африка! – выдохнул посол.
   – Вы сказали о практической помощи, не стар ли я для работы? Да и Елена устаёт.
   Атташе поднялся и прошёлся по кабинету Лазарева.
   – Решение принято, – сказал он.
   – Надолго? – спросил Тимур Виленович и замер в ожидании ответа.
   О стране, название которой не упомянул атташе, ему было кое-что известно. Кубинские войска были направлены туда около года назад, чтобы поддержать революцию народов Нигер-Конго. Командировка обещала быть интересной, но организм противился резкой перемене климата и условий труда, – «Романтика хороша для молодых!»
   – Это совсем не романтика, – деликатно сказал атташе. – Это наш долг.
   – Революция всегда романтична! – сказал Тимур Виленович. Он не заметил, как высказался вслух: – Есть ли герой романтичнее Че Гевары?
   – Конечно! Правильно! – воскликнул атташе. – Но, поверьте, Тимур Виленович, от вас вовсе не требуется защищать революцию с оружием в руках! Ваше дело…
   – Я знаю своё дело, – сказал Лазарев. – Когда?
   – Послезавтра, – атташе зачем-то посмотрел на часы. – Это недолгая командировка! От вас потребуется…
   – Гражданское мужество?
   – М-да, конечно, – молодой человек улыбнулся. – И не только.
   – Я надеюсь, мне дадут инструкции специалисты в медицине?
   – Конечно же! Я и пытаюсь это сделать!
   – Так, вы?
   – Да, да! Майор медицинской службы! – молодой человек выпрямил спину, сдвинув лопатки. – Мы посчитали, что не следует занимать вашего времени пустыми разговорами. Поэтому пришёл я.
   – Говорите!
   – Вам необходимо развернуть на месте госпиталя родильное отделение!
   – Госпиталя?
   – Там не было раненых с гнойными осложнениями! В госпитале восстанавливали здоровье кубинские бойцы и советники из СССР. Помещение вполне подходящее.
   – Что я должен делать? – Тимур Виленович посмотрел в глаза офицеру. – Я не оперировал больше пяти лет!
   – Этого не требуется. Ваша задача – обеспечить базу. Вы выпишите всё необходимое для работы: от дезсредств до хирургического инструментария. Когда укомплектуетесь, появится бригада медперсонала. В их числе главный врач отделения. Вы передадите дела и поделитесь опытом. Вот и всё!
   – Когда прибудет эта бригада?
   – Максимум, через полтора месяца! – заверил атташе. – Управитесь до сезона дождей. Кстати, ваша супруга может остаться здесь.
   – Спасибо! – Тимур Виленович поднялся и от души пожал руку молодому коллеге. – Думаю, смогу справиться с организацией помощи новорождённым самостоятельно!
   – Мы думаем, вам хватит знаний и опыта! – атташе улыбнулся во весь рот и попрощался.
   Тимур Виленович смотрел ему вслед через окно второго этажа. Молодая смена! Всё для них диковинно и в новинку! По глазам было видно, как этот майор завидует старому доктору.
   А Тимур Виленович впервые в жизни не хотел увидеть манящий с детства континент с его жирафами, бегемотами и крокодилами.
   К его удивлению, Елена Георгиевна восприняла новость с юношеским задором. Было в её глазах что-то похожее на чувства молодого атташе.
   – Разве мы не собирались быть вместе в горе и радости?
   – Никогда не верил в предчувствия, но сейчас, стыдно признаться, боюсь этой поездки!
   – Мы обросли мхом, сидя на одном месте, только и всего!
   Похоже, Лена оказалась права. В Африке она чувствовала себя намного легче. В последние годы жена не могла обходиться без ежедневной дозы таблеток, а тут принимала их по привычке, иногда забывая, безо всяких последствий для здоровья.
   – Африка тебе, что рыбе вода! – шутя, говорил Тимур Виленович.
   – А может, это моя доископаемая Родина? Далёкие предки передали мне гены адаптации к здешнему климату? – всерьёз спрашивала она.
   Тимур Виленович соглашался, он был рад, что здоровье жены улучшилось, но опасался начала сезона дождей.
   Задание министерства они выполнили в рекордные сроки. Трудности, которые ожидались, так и не проявили себя. Кубинские товарищи с удовольствием помогали, а поставки из Союза не задерживались ни на один день. В результате, за тридцать два дня здание госпиталя было переоборудовано в перинатальный центр.
   Средний медперсонал: акушерки и медсестры уже работали в новом отделении. Помощь врача им почти не требовалась: местные женщины на редкость выносливы. Если в любой стране акушеры-гинекологи настаивали на немедленном прерывании беременности из соображений безопасности жизни женщины, то тут при таких условиях рожали. Рожали и свободно переносили послеродовый период. К удивлению Тимура Виленовича, никто из женщин не стеснялся его, а мужьям не приходило в голову требовать врача женского пола. Возможно, это традиция – все шаманы тут мужчины. Или ходящим нагишом женщинам уже нечего стесняться?
   Супруги Лазаревы, что называется, сидели на чемоданах. Возможно, уже завтра они передадут дела прибывшим коллегам и отправятся домой. На ставший родным Остров свободы.
   Тимур Виленович посмотрел в кромешную темноту и прошёл внутрь. Необходимо поспать. Может быть, завтра отправляться в путь. Он скинул с ног сланцы и пихнул их под кровать, чтобы не запнуться, если вызовут ночью в отделение.
   Тимур Виленович прилёг на краешек тахты, повернулся на бок и поднял руку, чтобы обнять жену. Осторожно, опасаясь разбудить Елену, он опустил руку и вздрогнул – жены на кровати не было!
   Лазарев вскочил, включил свет. Елены не было в комнате. Её не было в кухоньке и в ванной. Её не было нигде!
   Тимур Виленович посмотрел на часы: без двадцати час. Когда он вышел на террасу, не было десяти. Елена спала. Он посмотрел на окно. Рама не захлопнута! Это похоже на похищение!
   Тимур Виленович открыл двери кладовой, достал рацию. Он сообщил охране об исчезновении жены. Они-то должны всё видеть и знать! Установлена сигнализация по периметру родильного отделения и коттеджей его сотрудников. К тому же, дозор имел приборы ночного видения и чутких собак!
   Но никто из охраны, выделенной ревсоветом республики, ничего не заметил. Они могли только предположить, что жена ушла в отделение, не решив беспокоить мужа.
   Считая это предположение бредовым, Лазарев всё же побежал в отделение. Как ожидал, жену там не нашёл. Не приходила она ночью! В последний раз её видели вместе с Тимуром Виленовичем, когда супруги уходили в коттедж. Но старшая акушерка видела людей племени Атмумго. Они находились на территории больничного лагеря, но никого не оставили в отделении. Это показалось ей странным. Акушерка сообщила в воинскую часть союзников.
   – Когда это было?
   – Немногим больше одиннадцати.
   Тимур Виленович думал недолго. Именно в это время исчезла его жена. Он тотчас связался со штабом. Трубку поднял Хосе Альварес, генерал союзников.
   – Да, я в курсе, – сразу сказал он. – Не волнуйтесь, Тимур Виленович! Ваша жена отыщется. И очень скоро.
   – Но где её искать? Кто её похитил и зачем?
   – Мы выясним, Тимур Виленович! Советую вам оставаться в отделении!
   – Но я, я не могу сидеть сложа руки! – воскликнул Лазарев. – Я буду участвовать в поисках!
   – Если хотите.
   – Очень и очень хочу! Пришлите за мной машину!
   – Хорошо, Тимур Виленович, машина выезжает!
   Через несколько минут Лазарев находился в штабе. За каменной стеной раздавались дикие первобытные крики.
   – Что это? – спросил Лазарев, вытирая пот с лица.
   – Это люди из караула, – сказал генерал. – Дают показания.
   – Их пытают? – присел Лазарев. – Разве они виноваты? Это же люди из ревсовета! При чём тут…
   – Доктор Лазарев! – официально обратился генерал к Тимуру Виленовичу. – Я вмешиваюсь в вашу работу? Я хоть раз указал, как лучше обрезать пуповину?
   – Нет, – согласился Лазарев.
   Крики продолжались. Генерал заёрзал. Судя по всему, что-то не складывалось, что-то шло не так.
   – Они не боятся боли! – поделился размышлениями Хосе Альварес. – Нужен другой метод!
   Генерал вскочил на ноги и стукнул в двери. Тотчас в кабинет забежал боец. Генерал что-то прошептал ему.
   После ухода бойца крики прекратились, вошёл дежурный офицер и доложил:
   – Товарищ Лазарева приглашена к вождю Атмумго!
   – Это достоверно?
   – Похоже, они не чувствуют боли, но больше смерти боятся лишиться губ. Без них невозможно передать дыхание их богу смерти.
   – Это лирика! – сказал генерал. – Где нам искать вождя?
   Военные о чём-то говорили, но Лазарев не слушал. В голове стучало: «Атмумго!» Жена в гостях у вождя каких-то людоедов!
   – Тимур Виленович! – тряхнул его за плечо генерал. – Ваша жена у короля алмазов. Он человек вполне цивилизованный, если можно так сказать. Вероятно, кому-то из царских особ понадобилась медицинская помощь. Советую не волноваться!
   – Советские в курсе?
   – Нет.
   – Почему? Надо немедленно сообщить! – заметался доктор.
   – Присядьте! Я понимаю, сейчас вы не сможете трезво оценить положение, заверяю вас: ничего с Еленой не случится! Я лично сейчас поеду к алмазному королю!
   – А дипломатические каналы?
   – Доктор! Что скажут дипломатам рабы вождя?
   Лазарев присел на жёсткую скамейку и взялся за голову. Как же это так? Бойцы ревсовета похищают его жену? И это жители дружественной страны, которой мы помогаем изо всех сил! Они делают революцию, продолжая верить в какого-то языческого идола! Может, Елену решили принести в жертву, а генерал лишь успокаивает его?
   – Ладно, доктор, поедем вместе! – решил генерал.
   Через полчаса они были на полдороге к вождю. Вездеход срезал путь, мчась по слоновой тропе и раздавливая редкие кустарники. Лазарев смотрел вперёд, отмечая: зонтиковидная акация, молодая пальмочка, одинокий баобаб у обочины. Похоже, животные разбежались, напугавшись яркого цвета фар. Лазарев усмехнулся, надо же, какой ерундой занята голова, когда Елена в опасности! Предательство революционеров из караула не давало повода верить в цивильность вождя Атмумго. Хотелось взять автомат, вбежать в шатёр короля алмазов и покрошить всех в капусту! Наверное, генерал понял настрой доктора и сделал так, чтобы в руки Лазарева не попалось никакого оружия. Ни автомата, ни штык-ножа.
   Лазарев посмотрел на попутчиков. Офицеры выполняли свою задачу. Их лица были сосредоточенными и жёсткими.
   Тимур Виленович спустился в люк машины. Внутри спали солдаты в полном боевом снаряжении.
   Когда приедем? На верном ли пути? Может, охранник лагеря соврал? Что-то удивительно быстро кто-то из допрашиваемых дал показания! Один из трёх. Тимура Виленовича пробил озноб от страшной догадки. Нет, не может быть! Если бы одному отрезали губы, позвали бы доктора! Или ему уже не понадобилась медицинская помощь?
   Так или иначе, он не мог осуждать товарищей. Они сделали для Лазарева гораздо больше, чем было возможно. Сам он, шляпа! И кто заставлял сидеть на террасе? Окажись он внутри дома, кто бы смел похитить жену? Они бы смели, ответил Лазарев самому себе. Возможно, вместе с ним. Или без него…
   Устав от бесплодных размышлений, он попытался высунуться наружу, спросить: «Когда наконец приедем?» – бронемашина резко остановилась. Тимур Виленович стукнулся головой о крышку люка и потерял сознание…
   Очнулся он уже утром, возлежа на множестве подушек. Перед глазами махали веерами из метровых разноцветных перьев. Старались слуги алмазного короля. Рядом стояло ведро со льдом, в нём плавали бутылки минеральной воды. Лёд плавал округлыми кусками и почему-то не таял.
   – Где Елена? – спросил Лазарев по-португальски.
   – Не волнуйтесь, пожалуйста! – раздался из-за спины бархатистый голос. – Ваша жена поможет нам и будет вознаграждена!
   – Кто говорит со мной?
   – Вождь Атмумга!
   Вождь вышел из-за спины Лазарева. Это был рослый и мускулистый негр. Вместо набедренной повязки на нём был халат, расшитый золотом. В отвороте широкого воротника блестели крупные алмазы. Вот уж, действительно, алмазный король! Но ноги его были босыми.
   Лазарев улыбнулся.
   – Вот и хорошо, что не волнуетесь! – сказал вождь. – Мы не могли предупредить вас, а дело срочное!
   Лазарев молчал. Мало ли что в голове у босоногого короля?
   – Моя дочь не может разродиться!
   Лазарев приподнялся, оперевшись на локти.
   – Две ночи она мучается, а всё никак! – развёл вождь руками.
   – Почему вы не привезли её в больницу?
   Вождь скрестил руки на груди.
   – Тогда, почему вы забрали Елену? Акушер-то я!
   – У нас есть свой целитель! – ответил вождь, сомкнув веки. – Женщина-врач нужна для ребёнка!
   – Ваша дочь уже родила?
   – Ещё нет. Но у меня будет наследник! Вы и ваша жена получите вознаграждение!
   – Как мы сможем помочь ей и ребёнку здесь, вне стен отделения для новорождённых?
   – Вы когда-нибудь видели ночное небо?
   – Да.
   – Столько алмазов имею. Вы получите самые яркие!
   – Да, – снова сказал Лазарев. Происходящее не укладывалось в голове. – А если нет? – задал он вопрос самому себе.
   – Если не сможете, я отблагодарю за участие! – сказал вождь, будто прочёл мысли Лазарева.
   – Как? – не удержался от вопроса Тимур Виленович.
   – Мы не дикари! Вы получите по одному камню и будете переправлены в вашу больницу!
   Лазарев опустил глаза, чтобы вождь не увидел недоверия и страха. Но Атмумго всё понял.
   – Мы не сможем причинить вам вреда, потому что у генерала Хосе Альвареса мой младший брат! Он будет там, пока вы с женой не вернётесь, – вождь вгляделся в лицо гостя. Вместо ожидаемой радости он увидел ещё большее уныние.
   – Если вы не вернётесь через сутки – моему брату отрежут губы!
   Лазарев вздрогнул. Если вождь так спокойно говорит о брате, во сколько он ценит жизни чужих врачей?
   Атмумго развернулся и пошёл прочь.
   – Я могу встать? – спросил Лазарев, глядя на слуг вождя.
   – Вы можете делать всё, что посчитаете нужным, – сказал вождь, не оборачиваясь.
   – Даже войти к роженице и увидеть свою жену?
   – Да! – вождь дёрнул плечами и вышел.
   Вскоре Лазарев увидел и жену, и роженицу. Бедная негритянка сильно страдала от болей. Курения местного шамана, похоже, мало чем помогали. Взглянув на пациентку, Тимур Виленович понял: роды через естественные родовые пути невозможны!
   Молодая женщина лежала на пуховых перинах в доме, похожем на маленький дворец. Лазарев обратил внимание, что короткие ножки кровати были из чистого золота. Такие же были подоконники. Если этот дом строили европейцы, то по проекту самого вождя. В головах роженицы стоял местный тотем с круглыми алмазами вместо глаз. Лицо его было настолько страшным, что любая европейская женщина разродилась бы, только увидев его, в любом сроке беременности, пол был застелен шкурами леопардов, на стенах висели яркие картины неведомых художников. На них были изображены какие-то знаки. Наверное, это причиндалы шамана, подумал Лазарев. Но его больше интересовало состояние дочери вождя. Негритянке было около пятнадцати лет. По канонам классического акушерства она была юной первородящей. Небольшого роста, с остроконечным овоидом живота – типичное телосложение женщины с узким тазом. Лазарев осмотрел роженицу и пришёл к выводу, что головка плода намного крупнее родовых путей.
   Родовая деятельность не прекращалась, временами негритянка постанывала от боли. Нарастание силы схваток могло привести к разрыву матки и смерти от внутреннего кровотечения. О жизни будущего наследника в этом случае не могло быть и речи.
   Елена Георгиевна просидела у постели роженицы всю ночь. Она ни на миг не сомкнула глаз. Хотела помочь, но не знала: как это можно сделать в этих условиях.
   Шаман выкурил злых духов, но это мало чем помогло. К сожалению, люди вождя говорили на местном наречии. Елена Георгиевна не понимала слов, но смогла уловить основную мысль: они решили привязать женщину за ноги к двум буйволам и погнать животных в противоположные стороны. Если порвёт женщину, то родившийся наследник возьмёт её жизненные силы. Если родится девочка – её бросят под ноги животным, потому что она станет колдуньей! Всё это рассказал ей сам вождь, прекрасно владеющий португальским, официальным языком.
   Лазарева пыталась убедить его, что женщина сможет родить самостоятельно. Ей нужно только отдохнуть. К счастью, роженица затихла. «Родоразрешение» решили отложить до утра.
   А ночью прибыла военная машина с мужем.
   Хосе Альварес двумя словами на русском языке убедил короля алмазов в необходимости вернуть врачей в лагерь.
   – А женщина? – спросила генерала Елена Георгиевна. – Он же погибнет! И у ребёнка, рождённого таким способом нет никаких шансов!
   – Что вы хотите?
   – Помочь роженице! Где гарантия, что она не погибнет, оставшись здесь?
   – У меня есть гарантия, что советские врачи, супруги Лазаревы в течение суток будут возвращены назад! – ответил ей генерал.
   – А женщина? – спросила Лазарева, глядя в глаза генерала. Он так пожал плечами, что Елене Георгиевне расхотелось задавать какие-либо вопросы. Судьба ребёнка и дочери вождя не волновали кубинского генерала. Хосе Альварес отвечал за безопасность больничного городка и жизни специалистов – других задач у генерала не было.
   Лазарева посмотрела в глаза мужу и поняла, что была права в своих предположениях: случай безнадёжный.
   – Кесарево сечение? – спросила она, зная ответ.
   – Иного выхода нет. Это смертный приговор женщине.
   – Тимур! Ты так спокойно говоришь об этом?
   – В противном случае – смертный приговор нам.
   – Но брат вождя у генерала! Атмумга не посмеет!
   – Ему не нужен брат-конкурент, ему нужен наследник, – махнул рукой Лазарев. – И если это будет наследница, то… И думать об этом не хочется.
   – Мы же их союзники! – глаза Елены Георгиевны расширились.
   – Союзники не похищают врачей посреди ночи!
   – Я всё поняла! – Елена Георгиевна присела на краешек низкой кровати, где лежала роженица. – Судьбу женщины они решили заранее, поэтому им был нужен только детский врач!
   – Вождь человек неглупый, но и мы не лыком шиты! Сумеем убедить его?
   – Вряд ли.
   – Сумеем! – сказал Тимур Виленович. – Позови вождя! – выкрикнул он в полукруглое окошко, обращаясь к охраннику.
   Король тотчас появился.
   – Буйвол – вестник смерти! – сказал Лазарев. – Для чего тебе наследник, появившийся на свет от гонцов тёмного мира?
   – Так повелели боги!
   – Ты слышал их сам? Или так сказал шаман?
   – Мне нужен наследник!
   – Женщину разорвёт напополам, а ребёнок погибнет!
   – Почему?
   – Потому что он питается её кровью! Если мать умрёт раньше – родится мёртвый ребёнок!
   – Твоя жена оживит его, – уверенно сказал вождь. – Белые умеют это делать, я знаю.
   – Да! Умеем! Но оживляем умирающих, а не мёртвых? Как оживить камень?
   – Я видел, вы сможете!
   – Мёртвого младенца не оживить, потому что у него никогда не было дыхания!
   – Тогда я отправлю вас обратно, – сказал вождь, поразмыслив.
   – И свою дочь вместе с нами!
   – Зачем?
   – Мы сделаем так, чтобы и мать, и ребёнок остались живы!
   – Разрежете ей живот?
   – По-другому никак!
   – Но женщина с распоротым брюхом нам не нужна! – заявил вождь.
   – А ребёнок? – спросила Елена Георгиевна.
   – Ребёнок не узнает, что его мать неполноценна!
   – Слушай, вождь! – сказал Лазарев. – Не будем терять времени! Если тебе нужен ребёнок, то немедленно переправь нас в лагерь!
   – Вы должны обещать мне, что никто не узнает, как родился ребёнок! А женщину, – он скривил толстые губы, – умертвите!
   – Согласен! – сказал Лазарев. Главное, чтобы вождь согласился на операцию, а потом откуда ему знать: умертвили дочь, или нет?
   – Резать будете здесь! – Атмумга топнул босой ногой.
   – Нам нужны специальные инструменты! – хором сказали супруги.
   – Через час вы их получите! – сказал вождь и вышел из дома. Елена Георгиевна испуганно посмотрела на мужа.
   – Зачем ты пообещал умертвить роженицу? – спросила она.
   – Я не обещал, а только согласился! Мы сумеем после операции убедить его, что косметический шов будет незаметен, и никто никогда не узнает, как наследник появился на свет!
   – Но как оперировать в таких условиях?
   – А что? – Лазарев осмотрелся, – Тут вполне сносно. Если приказать очистить помещение от всякого хлама – будет чище, чем в полевой операционной! Посмотри, Елена, тут всё из золота! Какой металл благороднее?
   – Это очень опасно!
   – Гораздо опаснее согласиться на их метод! Тогда за жизнь ребёнка – шансов никаких! А значит, и наши жизни закончатся!
   – Но где он возьмёт инструменты?
   – Вот это и я хотел бы знать!
   Елена Георгиевна посмотрела на роженицу. Схватки усиливались, времени оставалось в обрез. Наверное, Тимур прав. Но где взять наркоз?
   – Надо составить список необходимого, – сказал Лазарев.
   Ни на что ни надеясь, они составили список.
   Вошёл вождь. Один. Он решил никого не посвящать в свои планы. Атмумга молча забрал листок и вышел за порог.
   Через полтора часа были доставлены все нужные инструменты, медикаменты и расходные материалы. Лазарев подозревал, что к госпиталю есть другая, короткая дорога, и не ошибся.
   Дальнейшее происходило, как в тумане. Как заведённые врачи делали кесарево сечение под местным обезболиванием. Тимур Виленович последовательно ввёл раствор новокаина в каждый слой брюшной стенки и нервные сплетения матки, разрезал и быстро извлёк ребёнка, передав его супруге.
   – Мальчик! – обрадовалась она.
   Лазарев не смотрел на новорождённого, он занимался женщиной. Остановил кровотечение, заученными движениями восстановил целостность матки, брюшной стенки. В заключение хирург наложил аккуратненький внутрикожный шов – получилась поперечная складка. Не будет никакого рубца! Лазарев обтёр пот со лба и присел. Такого шва он ещё не накладывал никогда! Можно переквалифицироваться в хирурги-косметологи, усмехнулся Тимур Виленович.
   Новорождённый кричал, заявляя миру о своём появлении.
   – Нам необходимо забрать вашу дочь! – сказал Тимур Виленович вошедшему вождю.
   – Она мертва?
   – Нет.
   – Ты не убил её?
   – Я врач, а не убийца! – сказал Лазарев, стараясь придать своему голосу как можно больше твёрдости и решимости.
   – Ты трус! – сказал вождь и ткнул пальцем в грудь доктора.
   – Я врач, – повторил Тимур Виленович.
   Вождь молча забрал ребёнка, высоко поднял его над головой и с радостным воплем выскочил из дома.
   – Что теперь? – спросила Елена Георгиевна.
   – Понятия не имею, – пожал плечами Лазарев.
   – Нас не убьют?
   – Скорее всего, нет! Ты же справилась – дала вождю живого наследника!
   – А ты? – спросила она и поджала губы.
   Родильница открыла глаза. На протяжении всей операции она не издала ни звука. Лежала, плотно сомкнув рот и зажмурив глаза. Или боль от ножа под местным наркозом была слабее схваток?
   – Меня изгонят из племени, – сказала она.
   – Не беда! – ободряюще улыбнулся Лазарев. – Ты поедешь с нами! Нужно ещё много уколов, чтобы выжить.
   – Мне не нужно выжить.
   – Мы увезём тебя в нашу страну! – сказал вдруг Лазарев.
   Родильница закрыла глаза и уснула.
   Вождь Атмумга вернулся. Алмазный король сунул руку в складки обширного халата и вынул дивное колье из трёх бриллиантов с голубиное яйцо. Атмумга ловко накинул его на шею Лазаревой.
   – Это подарок! – вождь улыбнулся во весь рот. – А тебе, – он обернулся к Лазареву, – ничего!
   – Ты отвезёшь нас домой? – спросила Елена Георгиевна.
   – Да! После праздничного обеда! – вождь посмотрел на наручные золотые часы. – Уложимся за сутки!
   Праздничное застолье было для супругов пыткой перед неизвестностью. Лазаревы сидели как на иголках, кусок в горло не шёл. К тому же, оба не страдали тягой к экзотическим блюдам. Жареный мозг обезьянки в собственном черепе не вызывал аппетита. Лазаревы ели только лепёшки. Опасаясь отравления, они пили одну минеральную воду, собственноручно открывая бутылки. Люди племени Атмумги веселились. Особо отличался шаман. Он прыгал и кривлялся, запускал в небо петарды собственного изготовления, бегал как заведённый и почти ничего не ел. Лазаревы решили, что он исполняет танец смерти, и перепугались за судьбу дочери вождя. К счастью, напрасно.
   Вождь и его люди любезно распрощались с вынужденными гостями и повели их за селение. На импровизированных носилках слуги несли дочь вождя.
   – Мы отправим вас коротким путём! – пояснил вождь Атмумга. – С вами поедет мой человек!
   Дорога к лагерю рекой намного короче, а человек вождя – это его шаман. Лицо, гарантирующее безопасность.
   Лазарев крепко пожал руку вождя. Видно, Атмумга – человек слова! Тимур Виленович устыдился, что не доверял королю алмазов, но промолчал.
   Когда все четверо уместились в лодке, шаман взял длинный шест и отчалил. Дружественным криком проводил их вождь Атмумга. Он стоял на высоком берегу и счастливо улыбался.
   Теперь всё будет хорошо. Прооперированная наверняка избежит гнойных осложнений – её организм ещё ни разу не имел контакта с антибиотиками. Благодаря своей молодости, она легко перенесёт разлуку с Родиной. Что её возьмут в СССР, Лазарев ни секунды не сомневался. Как не сомневался в генерале Хосе Альваресе.
   – Изумительная отделка! – Лазарев потрогал бриллианты колье Елены. Лучи солнца несколько раз отразились от каждого камня, их поверхность хранила прохладу земных недр.
   – В московском музее укажут, что их подарил африканский вождь советским врачам! – мечтательно сказала Елена Георгиевна.
   Супруги посмотрели на удаляющуюся фигурку вождя. Их лодка плавно шла по течению, не отходя от берега. Сопровождающий умело вёл судно.
   – Всё-таки, милые люди, эти африканцы! Непосредственны, как дети! – сказала Елена Георгиевна. Она посмотрела в воду. – Интересно, тут есть крокодилы?
   На её вопрос не ответил никто.
   Теряя из виду лодку, вождь высоко поднял копьё с красным платком.
   Он подал сигнал.
   Шаман понял его и взорвал под собой гранату. Детонация передалась запасу взрывчатки, уложенной на дно лодки, под носилками дочери вождя.
   Вождь вскинул руки навстречу столбу пламени, охватившему Кванзу. Он развернулся и зашагал к своему лагерю. Нельзя было терять времени: необходимо успеть уйти за гору, в место недосягаемое для генерала Альвареса.

Глава 16

   Начавшийся день Олега Яковлевича ничем не отличался от тысячи других. Ему не приснился поворотный сон, не пригрезилось неожиданного счастья. И проснулся Олег Яковлевич, отнюдь, не знаменитым. Ничего в мире не изменилось от того, что Олег Яковлевич вернул себе настоящую фамилию. Вновь он стал Адамовичем, как и его родной дедушка. Необходимость рядиться под Адамова отпала, вслед за стремительно уходящими коммунистическими временами.
   Олег Яковлевич тщательно выбрился и посмотрел на себя в зеркало. Лысина уже захватила большую часть головы, оставив на темени лёгкий пушок.
   – Далеко ещё до Ленина! – улыбнулся Олег Яковлевич и вдруг показал язык, синий, как у первоклашки.
   – Вот до чего доводят увлечения экзотикой, – недовольно пробурчал он и провёл по языку ногтем. Безрезультатно: и ноготь не окрасился, и на языке не появилась светлой полоски.
   Олег Яковлевич попытался вспомнить: что же такое красящее он пробовал на вчерашней презентации? Перебрав по памяти все блюда, он так и не вывил причину посинения языка. Когда Адамович чистил зубы, несколько раз провёл щёткой по языку, на всякий случай. Посмотрев в зеркало, убедился, что и это не помогло.
   Угораздило же его скушать какую-то импортную дрянь! Наверное, от таких фруктов у негров губы синие, подумал Олег Яковлевич. Он расстроился. Кому охота ходить с чернильно-синим языком? Олег Яковлевич прошёлся по комнате взад-вперёд. Резко зазвонивший телефон заставил его вздрогнуть.
   – Алло! – сказал Олег Яковлевич, поморщившись.
   – Привет, Олег! – сказал женский голос, Адамович узнал его.
   – Здравствуй, Сабина Казимировна, – без энтузиазма поздоровался Олег Яковлевич. Он видел эту женщину единожды, вчера на презентации. Адамович не желал знакомиться ближе – своих дел по горло!
   – Олежек! Ты на свой язык смотрел?
   – Нет! – соврал Олег Яковлевич, вздрогнув.
   – А ты посмотри! Посмотри, давай! – настаивала Сабина.
   – Ладно, посмотрю, – вроде бы, не хотя, согласился он. – Вы за этим звоните, Сабина Казимировна?
   – Олежа! Почему выкаешь? – возмутилась Сабина. – Мы что, не выпили на брудершафт?
   – Извини, – поправился Адамович, смутившись. Когда он пил на брудершафт?
   – Ты не переживай! – сказала Сабина так, что собеседник явно почувствовал на своём плече её изящную ладонь. – Выпьешь стакан молока, и всё будет в порядке!
   – Я не болею с похмелья.
   – Я, вам, Олег Яковлевич, про язык говорю! Синий, синее Чёрного моря!
   Олег Яковлевич отложил трубку. Что произошло вчера? Он никогда не напивался до беспамятства! Допустим, Сабина придумала «брудершафт», но как догадалась про синий язык? Сама, что ли, покрасила? За то время, когда их представляли друг другу?
   Сабина положила трубку на краешек кресла, продолжая приводить себя в порядок. На столике перед нею лежали предметы дамского туалета. Чтобы не терять времени, она с утра потревожила Адамовича.
   – Сабина!
   – Сабина?!
   – Я никуда не уходила, Олег Яковлевич! – сказала Сабина таким тоном, от которого Адамович поёжился. Что она из себя представляет? Почему ведёт себя так, будто ходила с ним в один детский садик и делила горшок?
   – Извини, – сказал он вслух. – Твой звонок для меня, как снег на голову!
   – Рабочие лошадки встают рано! – сказала Сабина. – Не думаю, что четыре утра для нас – глубокая ночь!
   – Я совсем не спал, но не могу понять…
   – Почему я звоню? – продолжила за него Сабина. – Звоню по делу!
   – Нам встретиться?
   – В этом нет необходимости! Телефонное право ещё никто не отменял, верно, Олег Яковлевич?
   – В общем-то, да.
   – Мне нужно, чтобы ты выкупил ТЭЦ в одном из городков области.
   – Смысл? – спросил Олег Яковлевич, не утруждая себя ненужными объяснениями, что это невозможно, что частная собственность ещё не легализована – ничего этого Сабине не требовалось.
   – Расширение сферы влияния, – сказала Сабина, подводя брови. – Энергетика, тоже неплохая кормушка!
   – В принципе, это несложно, – поморщился Олег Яковлевич из-за слова «кормушка». – Но тебе-то, какая выгода?
   – Никакой, – беззаботно сказала Сабина, крася губы свободной рукой.
   – Процент?
   – Я, что, похожа на меркантильную старую деву?
   – Вовсе нет, извини, – как-то сник Олег Яковлевич. Он не признавал бесплатного сыра.
   – Правильно! Но, только на половину!
   – На деву, но не на старую! – сориентировался Олег Яковлевич.
   – Спасибо, – душевно поблагодарила Сабина. – До свидания!
   – Стоп! – как ошпаренный закричал Адамович. – Не надо прощаться!
   – Назови город, Сабина!
   Сабина продиктовала адрес и положила трубку.
   Олег Яковлевич знал этот город и его ТЭЦ. Оборудование там было ещё новое, мощности хватало на половину района. Дело перспективное. Но почему это предложила Сабина? К чему бы это?
   Он освежил в памяти образ Сабины. Как она появилась: эффектно и дерзко! В шокирующем мужчин платье. Безо всяких эротических бретелек и разрезиков, платье как бы вросло в кожу Сабины, в то же время, не было обтягивающим! Наряд Сабины так занял внимание Адамовича, что он не мог вспомнить её лица. В памяти не отложилось ни цвета её волос, ни глаз. Только платиновые серёжки с вкраплёнными бриллиантами. Очень, очень эффектная женщина! Адамович поинтересовался насчёт неё.
   Оказалось, Сабина Казимировна – автор научно-популярной книжонки, на презентацию которой, он вовсе не собирался идти. Если бы не встреча с очень нужными людьми.
   Олег Яковлевич стоял в сторонке, поджидая, когда его пригласят к разговору, а Сабина свободно порхала по залу, общаясь мимоходом с малодоступными личностями. С людьми власть имущими. Может, поэтому она такая целеустремлённая, бесстрашная, задиристая и непосредственная? Олег Яковлевич был поражён автором бестолковой макулатурки, но и только, Никаких чувств Сабина не вызвала. Да и стар он для чувств-то.
   Сам теперь не понимал, почему так взволновался после её звонка? Предложение Сабины настораживало. Олег Яковлевич силился представить себя на её месте, но не получалось. Как только начинал мыслить, как это могла бы делать Сабина, так перед глазами стояла она: в необычном платье, с баснословно дорогими серёжками!
   И всё-таки, решил он, должен быть у Сабины какой-то интерес! В том, что за ней стоят очень высокие люди, он не сомневался. С другой стороны, если бы они хотели – предложили тогда сами, без посредников. Женщина, цена одной серёжки которой больше двух таких ТЭЦ, не может делать предложения безо всякой выгоды для себя.
   Олег Яковлевич посмотрел на телефон. Рядом стояла фотография, где он в полном одиночестве позирует на фоне Нотр дам де Пари. Счастливый и довольный. Права Сабина, телефон – мощный рычаг власти! Пожалуй, в нашей стране, телефонное право бессмертно!
   Олег Яковлевич колебался. Он посмотрел в окно. Занималась заря. Но не красоты природы волновали его в этот час, надо было решить: Брать ТЭЦ или не брать – почти гамлетовский вопрос! Сырья в стране предостаточно, а рынка сбыта нет. Какой смысл производить то, что нельзя продать?
   Олег Яковлевич прокрутил в голове цепочку классической формулы: деньги – большие деньги, вскочил и хлопнул себя по лбу. Какие промыслы без энергетики?!
   – Вот же как! – воскликнул он, потирая ладони. – И почему я думал только о дымящихся трубах?
   Олег Яковлевич подошёл к настенному телефонному аппарату сталинских времён, сорвал трубку с рычага и немедленно распорядился.
   По дороге на службу, с заднего сиденья чёрной полированной «чайки» он осматривал тротуары. Там разворачивались горе-бизнесмены. Кроме сочувствия их измученные лица ничего не вызывали. Много ли прибыли с кооперативных шмоток? А вот, поди ж ты, считают себя деловыми людьми! Сейчас торгуют кустарными малокачественными поделками, завтра – понавезут импортной дряни! Олег Яковлевич ясно представил стадионы, заваленные китайским и турецким хламом.
   – Вначале в горком? – спросил шофёр, оглянувшись.
   – Туда! – кивнул Олег Яковлевич. Предстояла встреча с будущим президентом. Адамович уже толкнул маховик, осталось только следить за его работой.
   Загоревшись новым планом, Олег Яковлевич о Сабине не забыл.
   – Я хочу знать, что собой представляет эта женщина! – сказал он по телефону знакомому сотруднику компетентных органов.
   Через два часа Олег Яковлевич кое-что узнал. Он немедленно связался с Сабиной Казимировной и в самых возвышенных тонах поблагодарил её за утренний звонок, пообещав быть всегда в её распоряжении.
   – Молоко – лучшее средство от чернильного языка! – сказал он напоследок. – Должен буду, Сабина Казимировна!
   – Мы все перед Родиной в вечном долгу! – сказала Сабина и положила трубку.
   Так и этак крутил в голове Адамович её слова. То ли шутит, то ли издевается? Смеётся или намекает?
   Ничего, скоро придёт то время, когда он сможет по-барски отблагодарить эту экстравагантную женщину!

Глава 17

   – Наш интернациональный долг перед братским народом Афганистана выполнен! – заявил с высокой трибуны командир части, обращаясь к мотострелковому полку. Строй был далеко от него. Смешков и хмыканий он не услышал. – Теперь наша задача: передислоцироваться в Советский союз. Возвращаемся на Родину, товарищи!
   Полковой оркестр сыграл «Прощание славянки», солдаты разошлись по расположениям: доделывать недоделки, как выразился старший прапорщик Кузнецов, или просто Кузя.
   Предстояло вычистить до блеска полы, отдраить умывальники и унитазы, покрасить постриженные газоны, заодно почистить оружие и подготовить боевую технику к длительному маршу. Первейшей задачей, разумеется, являлось наведение порядка. Нужно сдать афганским товарищам образцово-показательные казармы, не ударить лицом в грязь, так сказать.
   – И дембелям за скребки! – закончил наставления Кузя. В заднем ряду строя произошло волнение.
   – Где это видано, чтобы дембеля на пол падали? – высказался боец в отутюженной форме: от панамки до голенищ вычищенных до ослепления ботинок.
   – Много болтаешь, старшина! – выкрикнул прапорщик и добавил: – А слабо тебе, мобилизовать дембелей?
   – Ты меня на слабо не бери! – вскинул чёрный чуб старшина. – Сами справимся!
   – Знаю я, как вы сами справляетесь! А ну-ка, дембеля, кругом!
   Произвольно стоявшая кучка дембелей с чопорностью щёлкнула каблуками. Прапорщик усмехнулся. Пацаны! Сейчас бегом заскочат в казарму, натопчут пол на ЦП, а ночью подымут молодняк и заставят отскабливать!
   – Стоять! – рявкнул Кузя.
   Дембеля тормознули у входа и недоумённо оглянулись.
   – А-атставить скребки! – скомандовал Кузя. – Всем в парк!
   – Разрешите бегом? – спросил старшина.
   – Разрешаю ползком! По-пластунски! – с деланной злостью выкрикнул прапорщик.
   Дембеля упали навзничь с намерением проползти по всему плацу.
   – Хорошо дурачиться! – сказал Кузя. – Вставайте! Тебе, Ухарь, не к лицу лицом в асфальт!
   Когда прапорщик назвал старшину по боевой кличке, дембель поднялся. Лицо его стало серьёзным. Так Кузя звал его только в бою, а сколько раз они спасали жизнь друг другу за время службы!
   – И чтоб техника была подготовлена от и до! Иначе, старшина, партбилет оставишь здесь!
   – Ясно! – ответил старшина и вытянулся в струнку. – Есть, товарищ старший прапорщик!
   – Выполняйте!
   Солдаты пошли в парк. Конечно, ни о каком строе речи быть не могло. Что за игры в солдатиков, когда пора уже быть дома.
   Старший прапорщик смотрел им вслед. Какой с них спрос? Машины давно готовы к маршу, а казарму вылижут молодые.
   Дембеля добрались до парка, уселись на бордюр у ангаров с боевой техникой, закурили.
   – Ещё далеко до гражданки! – сказал вдруг старшина.
   – Это как? – спросил Кудря.
   – А вот так! Сперва придём на новое место, затем обустроимся. Только после этого отпустят домой.
   – Ерунда! – заявил Кудря. – Молодые у нас есть, что ещё? Приказ был?
   – А ты знаешь, как в Союзе служат? Не знаешь! Вот оно!
   Разговор зашёл о службе в Союзе. Оказалось, что двое из компании переписывались с друзьями, тащившими службу на Дальнем востоке. Там ещё дембелем не пахло, ещё снег не сошёл. И вообще, предстоял дембельский аккорд: работа в авральные сроки, после чего – домой, первой же отправкой. Молодых там ещё не привезли, поэтому дембеля по сей день оставались дедами.
   – Думаешь, нас припашут на дембельский аккорд? – спросил у старшины боец с тонкими усиками.
   – Думаю не думаю, а всякое может быть.
   – Пацаны! О чём мы говорим? Нам бы выбраться отсюда! Желательно, своим ходом, – сказал самый крупный дембель, указав красноречивым взглядом в небо, вслед улетающему «Чёрному тюльпану».
   – Раньше паникёров расстреливали на месте! – вскочил на ноги старшина. – Нашёл о чём думать!
   – Ухарь, тебе лишь бы повоевать! – сказал солдат, не двигаясь с места. – А ведь домой пора!
   – Ладно, не злись, Мишка! Скоро, очень скоро увидишь свою бабу! Поговорили о бабах, ресторанах, прочих прелестях гражданки. Ухарь больше молчал и думал, почему никому не пришло в голову: «Зачем уходим»? Мало ещё «духов»? Или все они под контролем государственной власти?
   – Как думаете, – спросил он, – что тут будет, когда мы уйдём?
   – А ничё! – сказал усатый. – Они так и не научатся ссать стоя! И перережут друг другу глотки!
   Ухарь промолчал. Пацаны пустили по кругу косячок. План оказался тяжёлым: прибило на думки, что называется. Никто не разговаривал, тем более не смеялся.
   Раздался взрыв у ограды парка. Солдаты лениво повернули головы.
   – Опять ишачок забрался, – сказал старшина. Солдаты молча кивнули. Такое бывало с каждым из них. Стоишь в карауле, идёт ишак. Честь честью, гружёный. Хлеб везёт в кишлак, что ещё? Заблудился ослик и притопал к расположению части. Но, согласно приказу, прошиваешь его очередью из Калашникова, да и все дела. Ишачок падает и взрывается.
   К вечеру «план» отпустил. Сходили на ужин – последнюю пайку в ДРА. Завтра ужин будет в поле, уже на своей территории. А там, хоть аккорд, хоть нет, а до дома рукой подать!
   После ужина уборка казарм продолжалась. Дембеля высыпали во дворик, уселись в беседку и завели гражданские разговоры.
   – Куда Мишка исчез? – спросил боец с тонкими усиками.
   – В свой БТР полез!
   – Зачем?
   – Валет, ты с луны свалился? Проверяет, не пропало ли чего?
   Солдаты захохотали. Мишка набрал тут импортной техники: магнитофон, фотоаппарат, даже видеокамеру – всё натуральное, японское. Теперь трясётся: как бы чего не вышло! Если командование спалит? А в корпусе двухкассетника доллары: не пуп царап – статья!
   – То-то он за жизнь испугался! Жаль, шмотки пропадут!
   – Ты что, Валет! Дурак что ли? У него же сын дома!
   – Это ещё неизвестно, его сын-то? Не соседа?
   – Чем болтать, Валет, сходи-ка в казарму, пошли в парк парочку молодых! Пусть проверят, не уснул ли там Мишка? – сказал Ухарь, прекратив смешки.
   Сослуживцы постоянно подтрунивали над Мишкой. Мало того, что он был самым здоровым, но ещё и двадцатисемилетним солдатом с сыном первоклассником.
   – Может, в армии останемся, а? – Ухарь подмигнул друзьям. Не зная, смеяться или отвечать всерьёз, товарищи примолкли.
   – А то на гражданке учиться надо! – загнул палец старшина. – Работать! – загнул второй палец. – Жениться!
   – Точно! – поддержал его Валет. – На гражданке никакой радости в жизни! Учиться, работать! Сидеть! – он разогнул пальцы и сложил решётку перед глазами.
   – Ха-ха-ха! – через распахнутые окна в казарму доносились взрывы смеха. Молодой дневальный, смотрел на дембелей, не скрывая зависти. Молодцы! Герои! А спросят его: «Что делал в Афгане?» – и ответить будет нечего. Полы отскребал да унитазы бритвенным лезвием скоблил?
   Повоевал, называется. Хорошо, старшина оказался земляком, взял к себе в расчёт. Хоть пулемёт научил разбирать, и пострелять дал. Здорово, когда ночью возьмёшь диск трассирующих, да как влепишь в небо! Красота! Такого в Союзе уже не будет. Там, говорят, каждый патрон на учёте.
   – Рота! Строиться! – скомандовал старший прапорщик.
   Все побросали скребки, тряпки, газеты, зубные щётки, старые подшивы и разорванные на ленточки полотенца – подручные средства для уборки казармы. Дембеля, как водится, ухом не повели, продолжая сидеть в беседке.

   – Дневальный! – крикнул Кузя. – Ко мне!
   Молодой выполнил команду бегом.
   – Рядовой Шилов! – доложился он.
   – Сбегай-ка, Шилов, во двор и приведи сюда отсутствующих в строю! Скажи, я приказал!
   – Есть! – по Уставу ответил Шилов и выскочил из казармы.
   По дороге к беседке он заметно убавил шаг. В его голову не приходило, как привести дембелей строем? За это можно здорово схлопотать, и не только по ушам! Месяц назад, когда его направили на службу в ограниченный контингент, Шилов радовался, как и другие призывники. Мол, на войне дедовщины не бывает! Как они ошибались! А теперь, из-за какого-то козла в министерстве, ему никогда не стать дедом на войне! Понурив голову, дневальный перешагнул порог беседки.
   – Шило? Кто-то разрешил курить? – спросил Ухарь.
   – Никак нет, товарищ старшина! Я это…
   – Чего, это?
   – Строиться, – еле выдавил из себя дневальный.
   – Поротно? – спросил его Валет, поглядев на Ухаря, как тот отреагирует? Земляки же!
   Ухарь нахмурился. Валет опустил руку, так и не врезав по шее обнаглевшему салаге.
   – Или повзводно? – спросил он.
   – Старший прапорщик сказал.
   – Кузя?
   – Ну.
   – Ты чё, запряг нас? – разозлился Мишка, вернувшийся из парка. – Чё нукаешь-то?
   – Хватит! – сказал старшина, как отрезал. – Что сказал товарищ старший прапорщик Кузнецов?
   – Он, – дневальный попытался сглотнуть пересохшим горлом. – Он сказал так: «Приведи отсутствующих в строю»!
   – Как? Ха-ха! – рассмеялся Ухарь, а за ним все дембеля. Улыбнулся и дневальный, сообразив, что бить не будут.
   – Ты, в какой школе русский учил? – спросил Ухарь.
   – В сто сорок пятой, товарищ старшина!
   – Это на проспекте Дебилов! – пояснил Ухарь товарищам. Услышав повторный грохот смеха, старший прапорщик скомандовал: – Вольно! – и решил проверить, что творится в беседке? Дембеля совсем на него плюют, или как? Расхлябались, понимаешь!
   Он вышел на крыльцо и встал, как вкопанный. Под командованием дневального к нему шёл строй дембелей! Солдаты печатали шаг и пели «Катюшу».
   – Эх, хохмачи! – только и сказал Кузя.
   Поутру, не завтракая, полк вышел на марш. Рота старшего прапорщика Кузнецова замыкала колонну. Разведроте было приказано прикрывать отход! Приказы не обсуждаются – Кузя пожал плечами и расположил роту в арьергарде.
   Предстояло несколько часов изнурительного пути с перерывом на обед в поле. Сухпай выдали с запасом, минёры проверили путь – никаких осложнений не предвиделось. Боевых действий от воинствующих моджахедов никто не ожидал. Кому, как не им, выгоден вывод советских войск?
   – Прапорщик Кузнецов! – вызвали Кузю по рации во время обеда. – Ваша задача – отстать от основной колонны на полчаса!
   – Обеспечить прикрытие?
   – Это обычная страховка!
   – Есть! – сказал Кузя и отключил связь. Он знал, что такое «обычная страховка» в условиях отхода основных сил.
   – Ребята! – не по-уставному обратился он к строю разведроты. – Через четыре часа мы пересечём границу Советского союза!
   Кузя всегда говорил без наигранного пафоса и рисовки, за что и был любим бойцами.
   – Прошу быть внимательными и готовыми к любым неожиданностям! Основная колонна следует по равнине, наша задача – охранять выход из ущелья. Это несложно, но расслабляться нельзя!
   Больше он ничего не сообщил. Дембеля поняли. Молодые втихомолку сетовали на задержку в пути: по приходу – всем отдых, а им опять пахать до полуночи! Технику обслужи, походное имущество сдай, в наряд заступи! И всё это из-за долбаного ущелья, охранять которое не имеет смысла! Чего тут торчать, когда вся часть идёт в обход по ровному? Но вслух не высказался никто, даже между собой.
   – Ухарь, ко мне! – скомандовал старший прапорщик. Старшина понял, опасность где-то рядом. У Кузи особый нюх на неприятности. Ухарь бегом выполнил приказ.
   Они обсудили возможные действия моджахедов. После краткого военного совета старшина расположил солдат в выгодной позиции. Так, чтобы прикрыть выход из ущелья, и не подставиться.
   Ухарь занял место в Мишкином БТРе и распорядился собрать в него всю имеющуюся взрывчатку.
   – Если что, машина на воздух? – спросил Мишка, глядя в глаза старшины.
   – Прорвёмся! – сказал старшина. – Ничего взрывать не придётся!
   – А если заминировать ущелье, а? Как, старшина, нормально? – спросил Мишка.
   – Мысль неплохая, но успеем ли?
   – Успеть-то, успеем, – вклинился в разговор Кузя. – Но на кой? Чтобы мирные люди подорвались?
   – Товарищ прапорщик, тут нет мирных людей!
   – Эх, Мишка! За такие слова недолго под трибунал угодить! – заметил Ухарь.
   – Может, он и прав, – отвлечённо сказал Кузя, стряхивая пепел под ноги.
   Старший прапорщик курил и соображал: если их оставили в прикрытие, наверняка есть информация о готовящемся нападении на колонну. Часть вышла из расположения на четыре часа раньше запланированного времени, вот как!
   Он раздавил окурок о щебень. Всё стало ясным: кто-то из своих стукнул. Основная колонна должна пройти к границе расстояние, недосягаемое ПТУРСам. Зачем тогда здесь торчит разведрота?
   – Какого хрена! – выругался Кузя вслух и оглянулся. Бойцы разошлись по позициям. Никто его не услышал. Тогда прапорщик продолжил: – Кому нужно это геройство! Неужели нельзя было всей частью выйти ещё на полчаса раньше? Или, или? – он замолчал. Страшная догадка едва не сорвалась с языка. Кто-то, сидя высоко, решил его руками убрать людей Чёрного Абдуллы! Старший прапорщик свистнул, вызвав Ухаря.
   – Надо минировать ущелье! – сказал он.
   – А люди? – повторил слова прапорщика Ухарь.
   – Людям сообщим потом, – ответил Кузя не очень-то уверенно.
   – Кто сообщит, если мы уйдём?
   – Да какая нам разница?! На то есть дипломатические каналы! Минируем!
   Прапорщик распорядился обложить ущелье взрывчаткой, на границе ближней трети от выхода. Оставив для этой работы взвод, с остальными бойцами Кузя поднялся на горы: с обеих сторон от ущелья.
   По его задумке бойцы должны заминировать ущелье и присоединиться к основной группе. Когда истечёт положенное время, начать отход вслед за уходящей частью. На всё про всё оставалось чуть больше часа.
   Расположив бойцов на вершине, Кузя спустился на дно ущелья.
   – Чего копаемся? – спросил он у старшины.
   – А вот чего! – зло ответил Ухарь. – Мины-то, противотанковые! Какой идиот комплектовал разведроту?
   – М-да, – протянул прапорщик. – А взрывчатка?
   – Мало!
   – Хватит хоть одну линию заблокировать?
   – А кой его знает, товарищ старший прапорщик! Я приказал ставить то, что есть.
   – Думаешь, они на тяжёлой технике попадут в ущелье? – спросил Кузя и понял, что говорит ерунду. Но выхода-то не было: или минировать, или нет. Он махнул рукой, делайте!
   – Осталось двадцать минут, – сказал Ухарь.
   – До чего? – не понял Кузя.
   – До нашего отхода!
   – Плохо.
   – Почему?
   – А потому что до сих пор ребята сверху никого не засекли! Потому что за три часа не раздалось ни единого выстрела! Потому что штаб полка не отдаёт никакого приказа! Много всякого «потому что»!
   – Работа закончена! – отрапортовали бойцы, минировавшие ущелье.
   Одновременно сверху подали условный сигнал: кто-то появился в ущелье!
   – Всем занять боевую! – скомандовал прапорщик.
   Бойцы замерли, сжав в руках автоматы. Сквозь мушку прицела, до рези в глазах, просматривали они ущелье. Ожидание затянулось.
   – Они что, ползком лезут? – спросил сам себя Ухарь.
   – Не то, не то! – сообразил Кузя. – Они не спешат, потому что считают, что тут стоит часть, обедает. Вот что!
   – Встретим духов по законам их гостеприимства!
   – Как только они войдут в ущелье, пацаны сверху закидают их гранатами, а мы постреляем, как мух! – сказал Мишка.
   – Надо заканчивать уже! – сказал Валет. – Домой хочется больше, чем сношаться!
   – Хватит болтать! Шило, готовь пулемёт! – сказал Ухарь.
   Бойцы расположились в выгодной позиции, перекрыв выход из ущелья. На горе – основные силы роты. Постреляют взбирающихся, как в тире.
   Кузя подбросил камушек и прижался к земле. В полной тишине все услышали мягкий стук. И не выстрела в ответ!
   Сверху просигналили, что означало: вся группа вошла в ущелье. Почему не слышно разрывов гранат?
   – Ухарь! – сказал прапорщик. – Давай, наверх! Разберись, в чём задержка?
   – Товарищ старший прапорщик! Мне лучше остаться здесь! Я знаю, где противотанковые мины!
   – Да, – согласился Кузя. Надо будет взорвать цепочку мин, расположения которых он не знал. Лучшего командира, чем Ухарь, внизу не будет.
   – Давайте, заканчивайте тут! – сказал прапорщик. – Домой пойдёте первой же отправкой!
   Он бесшумно исчез в густых кустах «зелёнки».
   – По моей команде, сразу «огонь»! Чтоб ни один не замешкался! – предупредил Ухарь. – Мишка! Дуй в свой БТР! Будь готов в любой момент сорваться с места!
   – Валет! Бери на прицел детонаторы! – продолжал командовать старшина.
   Валет приготовился. По приказу он взорвёт цепь противотанковых мин. Для этого нужно дать короткую очередь по ориентиру, вон под тот валун блином!
   Ухарь посмотрел на часы. Кузя уже наверху, а гранаты не взрываются! Кто же там, в глубине ущелья?
   Ответом на немой вопрос старшины появились люди.
   – Твою мать! – выкрикнул Валет. – Дехкане!
   Сразу стало ясно, почему сверху не открыли огонь. И почему так медленно идут люди в ущелье. Запряжённые вместо волов, женщины тащат две больших арбы, крытые серыми дерюгами. Позади каждой повозки по паре бородатых мужчин в страшных лохмотьях.
   Странники остановились на заминированной площадке.
   – Что теперь? – спросил Валет.
   – Поторчим положенное время и снимем осаду! – ответил Ухарь.
   – Так, пускать их или нет?
   – Похоже, они сами не собираются идти.
   И точно, женщины уселись перед арбой. Мужики, как водится на Востоке, завалились в тележки. Они устали.
   – Вот падла! – вдруг выругался Валет.
   – Что там?
   – Дети! Какой-то бачёнок уселся у камня с детонаторами!
   – Точно, сидит! – Ухарь вгляделся в лицо пацанёнка. – Вот, сволочь!
   – Чё?
   – Да ничё! Это тот самый бачёнок, который сообщил нам о Петьке! Я его по шраму узнал!
   Валет дёрнулся. Он хорошо помнил, как этот бачёнок прибежал в часть и сообщил: «Заберите своего на базаре!» Как они сорвались, как вбежали в кишлак с автоматами наизготовку, как забрали большой мешок с Петькой: руки и ноги отдельно, языка нет, а на груди и спине глубоко вырезанные звёзды. А до дембеля Петьке оставалось полтора месяца! В кого было стрелять в мирном кишлаке? В кого стрелять теперь?
   Из ущелья донеслись звуки движущихся повозок. Прибыла ещё такая же компания.
   – Время! Пора уходить! – напомнил старшине Валет.
   – Подожди-подожди, что-то мне не нравится! – сказал Ухарь, вглядываясь в лица путешественников. В их стане произошло какое-то шевеление. Мужики залегли под дерюги. Замёрзли?
   Наверху раздались выстрелы. Никто из афганцев в ущелье не пострадал. По-видимому, бой завязался там. Со скалы кто-то упал.
   – Шурави! Шурави! – закричали женщины.
   Шило поднял голову. Валет шлёпнул его по макушке и получил пулю в левое предплечье.
   Солдаты смотрели наверх. Валет потерял цель. Сперва перед камнем сидел бачёнок, теперь там лежали крупные мешки, похоже, набитые песком.
   – Нас вычислили! – испуганно сказал Валет, повернув голову к старшине. А старшины рядом не было.
   Валет посмотрел на афганцев. По спине пробежал ручеёк пота: из-под дерюг арбы выскочили душманы с ПТУРСами. Женщины поднялись во весь рост, перекрыв сектор обстрела. Первая ракета «земля-земля» пролетела кверху, вырвав из скалы приличный кусок.
   Валет уложил автомат на раненую руку и сдавил спусковой крючок, он выпускал очередь за очередью в белые тугие мешки, но до детонаторов не добивал.
   – Врассыпную! – услышал он крик Ухаря с БТРа.
   Старшина поехал в ущелье. Валет подстрелил душмана с ракетой наизготовку, затем потерял сознание, прибитый взрывной волной…
   Четыре месяца спустя, выписываясь из госпиталя, Валет узнал подробности боя.
   – Духи вынули автоматы и начали долбить по нам. Ухарь приказал разбежаться в стороны, а сам, выпихнув Мишку из машины, поехал в ущелье, прямо в толпу. Конечно же, раздавил детонаторы.
   – Его нашли? – спросил Валет Кузю.
   Старший прапорщик покачал головой.
   – Сколько наших?
   – Четверо, – ответил Кузя. – И раненых десять.
   – А Шило?
   – Рядовой Шилов сейчас в наряде по столовой. Мишка дома. Да и тебе пора. Вот, получи военный билет! – Кузя положил на прикроватную тумбочку красную корку, новёхонькую и незапачканную. За время службы Валет ни разу не держал в руках военный билет. Увидел один раз, когда выдали, и второй раз только теперь, после дембеля. Он взял документ в руки.
   – Ладно, живи за всех погибших! – попрощался Кузя и ушёл.
   Точно так же говорил Валет Сабине Казимировне, сообщив ей о гибели сына, Героя Советского союза посмертно.
   – Надо жить за всех погибших! Надо жить за всех погибших! – почти выкрикивал он, склонившись над женщиной, упавшей в обморок. Валет не знал, как привести её в чувство, сидел рядом, держал в руке тонкое запястье и всё повторял слова старшего прапорщика Кузнецова…

Глава 18

   Георгий Тимурович любил ночные дежурства. Никакой суеты и сутолоки – тишина и порядок во всём. В госпитале никому не приходило в голову тыкать лейтенанта Лазарева в операционную рану носом, стремясь доказать его неумение. Здесь всё было проще и строже одновременно. В первую очередь лейтенанту подсовывали, конечно же, самых безнадёжных больных. Зато никогда не настаивали на вызове «старших товарищей» оперируй сам, плюхайся, как можешь, после ответишь, если что не так!
   Самое главное, никто не бил по рукам. Если Георгий не знал, как произвести операционный приём, хирург, стоящий рядом, брал его руку и показывал. Молча и ненавязчиво. Со стороны казалось: старший коллега помогает кое-что подержать оперирующему хирургу. Операционной медсестре никогда не приходило в голову, что Лазарев делает что-то не так. Майоры и подполковники медицинской службы благодарили его по ходу операции, в конце её – Лазарев как главный оперирующий благодарил их, своих ассистентов.
   Разборы полётов в госпитале проводились на внутренних врачебных конференциях, как и в клинической больнице, но гораздо жёстче. Если кто-нибудь делал глупость, ему так и говорили об этом, не ссылаясь на высокое мнение и запылившиеся монографии отечественных учёных.
   Лазареву нравилась работа в госпитале. Свободы давали много, но и спрашивали строго. Он не боялся ответить за промахи, а промазывал редко и по мелочам.
   Госпиталь принимал парней из российской армии, в основном с тяжёлыми ранениями. Их доставляли самолёты и вертолёты, зачастую прямо с поля боя. Пришлось лейтенанту Лазареву освоить военно-полевую хирургию с самых азов до элементов «высшей математики»: от скользящих огнестрельных ранений до нейрохирургии черепа.
   В одно из ночных дежурств позвонил Слава, поделился новостями и полюбопытствовал, почему Георгий не приходит?
   – У меня здесь практики выше горла! – сказал ему Георгий.
   – И все полостные?
   – Известно, прыщиками не занимаемся!
   – Жаль.
   – Жаль, что не занимаемся?
   – Да нет! Жаль, что ты ушёл от нас. Сейчас Главный поменялся. Взяли курс на платные услуги, скоро будем зарабатывать!
   – Я уже это слышал. По-моему, по телевизору? «Обогащайтесь!»
   – Во-во! Обогащаться будем! Представляешь, сколько стоит обычная операция при аппендиците? Представляешь, наш труд нисколько не ценится!
   – Ладно тебе, – отмахнулся Георгий. – Сейчас начнёшь опять про Запад!
   – Нет! Теперь у нас Запад будет! – Слава помнил, как уговорил Георгия подать заявление в инофирму по кадрам. Это было полгода назад.
   Слава узнал адрес фирмы из объявления, висевшего на дверях медицинской академии, когда пришёл туда за учебником латинского языка. В то время Главный решил блистать латинскими выражениями, пришлось освежить в памяти язык древних римлян. Увидев приглашение, Слава загорелся новой идеей и заразил ею Георгия. Они написали заявления, на удивление скоро получили анкеты. Заполнили их, указав свои оценки не только в институте, но и в школе.
   Как раз тогда Лазарев получил первую зарплату в госпитале, одну четверть в виде пайка и форменного обмундирования – вещевым довольствием. Получилось чуть меньше, чем в клинической больнице, но больше, чем в поликлинике. Слава так умело разрисовал перспективы, что Георгий согласился попытать счастья за границей.
   Анкеты соискателей светлого будущего в гниющем капитализме не вернули, что дало друзьям надежду. Они выбрали США – самую демократичную и богатую страну. К чему мелочиться?
   Повезло. Из посольства США им прислали образец теста на знание английского языка. За свой английский они беспокоились меньше всего. Друзьям не пришло в голову ознакомиться с примерными вопросами и правильными вариантами ответов.
   Когда они попали в тёмную комнату для сдачи экзамена ТОУФЕЛ и надели большие наушники, поняли, как это серьёзно.
   Кроме двоих хирургов в мягких креслах сидели ещё десять человек. Каждый мечтал попасть в Америку: шестеро программистов, четверо младших научных сотрудников из НИИ фундаментальных исследований. Оба доктора подумали: «И кому отдадут предпочтение меркантильные американцы?»
   Экзаменатор спросил у каждого: «Устраивает ли его обстановка, не мешает ли что-нибудь?» Разговор шёл на английском. Георгий со Славой решили, что это начало экзамена и постарались побольше наговорить на плёнку. А потом инструктор сказал, что эти разговоры никак не влияют на результат тестирования. После этого он начал задавать вопросы. Каждый, экзаменуемый выбирал вариант правильного ответа.
   Друзья легко справились с первой тридцаткой вопросов, затем начались обещанные сложности. Мало того, что требовалось понять, о чём их спрашивает механический голос, нужно правильно ответить.
   Откуда двум молодым врачам было знать о десятом президенте США? О правильной дате присоединения к Новой Англии каких-то штатов, количество которых следовало угадать и выбрать их названия из дюжины перечисленных?
   Инструктор предупреждал, что сложные вопросы можно пропускать. Ребята так и сделали, но получилось так, что они не ответили на те вопросы, которые отмечались самым высоким баллом.
   В итоге, по результатам теста для иностранцев, желающих работать в США, им смогли предложить место в школе для глухонемых детей при условии, что оба выучат английскую азбуку невербального общения.
   Друзья долго хохотали над своей наивностью. Почему-то им вспомнилось, что программисты держали в руках электронные машинки, а научные сотрудники заглядывали в какие-то блокнотики. Тогда как обоим докторам запретили оставить при себе даже шариковые ручки!
   – По Сеньке и шапка! – сделал вывод Слава.
   Георгий согласился, что бессмысленно пытаться выпрыгнуть из своей шкуры. Больше разговора об эмиграции у них не было.
   Сейчас Георгий не то чтобы не хотел вернуться в клинику, он не мог этого сделать. С того самого дня, как попал в ещё советскую армию, он стал человеком военнообязанным, связанным присягой и воинским долгом, то есть кадровым офицером. Он так и сказал другу.
   – Как знаешь, – сказал Слава. – А то, смотри, пока есть время!
   Георгий положил трубку. Подумал. Зачем ему клиника, если командование предложило защитить кандидатскую? Он готовил труд о заживлении послеоперационных ран, а ему предложили тему: «Регенерация мышечной ткани». Темы перекликались.
   – Тебе повезло, – сказал начмед. – В последние годы столько практического материала! Это раньше собирали по крупицам: Вьетнам, Египет, Ангола и так далее. Теперь воюют на нашей территории. Как начали с «Южного Таджикистана», так остановиться не могут.
   Георгий достал свою работу. Сколько раз он читал этот текст? Не сосчитать! Требования военно-полевой хирургии строже и проще: писать коротко и понятно!
   Предстояло выкинуть вычурные фразы, которые придумывал с таким трудом, Георгий принялся безжалостно вычёркивать целиком абзацы водянистого парамедицинского текста. Увлёкся так, что отработав четверть текста, ужаснулся: их необходимых ста двадцати страниц может остаться не больше восьмидесяти! Но не вычёркивать он уже не мог, вошёл в ритм, поймал смысл.
   Научные изыскания прервал звонок из приёмника. Вызвали к умирающему.
   – Георгий Тимурович, – оправдывалась медсестра. – Он ветеран Афганистана! Мы не имеем права не принять его!
   Голос её вибрировал. Вот-вот сорвётся в крик и плач.
   – Муж? – спросил Георгий.
   – Любовник! – выкрикнула медсестра.
   – Ладно, – хирург качнул головой. – В операционную!
   Лазарев догадался, что больной не муж и не любовник медсестре. Расширенные зрачки её выражали не дежурный страх за умирающего, а животный ужас за собственную жизнь.
   Георгий не ошибся. Пока больному проводили реанимационные мероприятия, хирурга вызвали к телефону. Грубый мужской голос с деланной вежливостью осведомился об имени-отчестве дежурного доктора и пообещал сделать ему такую же дырку в голове, если он не спасёт раненого друга.
   Лазарев ничего не ответил. Угрозы врачам в последнее время стали частыми. Внутренне он уже давно был готов к этому. Братва не могла попасть на территорию воинского госпиталя, ограничиваясь общением по телефону. Каково же хирургам гражданских больниц? Вот и зарабатывай деньги, Славка!
   Пациент в сознание не приходил. Жизнь если не оставила его совсем, то находилась очень-очень далеко. У мужчины была скальпированная рана. Если бы сотрудники «скорой» не обработали её, можно было с уверенностью сказать: «Голова всмятку».
   Лазарев вошёл в операционную.
   – Живой?
   – Живой! Только крепко поддатый, – заметил анестезиолог. – Будут трудности с наркозом.
   – У него внутренний наркоз! – сказала операционная сестра.
   – Помощь не нужна? – спросил анестезиолог у Лазарева. Он часто ассистировал в экстренных случаях.
   Георгий встретился взглядом с коллегой и прочёл в его глазах: «Пациент безнадёжный. Нам оно надо?»
   – Справлюсь, – ответил Георгий. – Можно начинать? – спросил он, прикасаясь к голове больного пинцетом.
   – Можно! – разрешил анестезиолог, глядя в монитор.
   Лазарев натянул кожу головы больного. Сосудистый пучок жив, прирастёт без проблем. Только тощий шрам останется на темени.
   И лицо не пострадало. Кроме ссадин и кровоподтёков ничего.
   Основание черепа, похоже, не задето. Интересно, что произошло? Состояние больного никак не соответствует тяжести раны! Это же насколько надо быть пьяным, чтобы из-за того, что содрало кожу с головы, уйти в кому?
   Что-то тут не так. Лазарев вывернул кожу головы больного и осмотрел её изнутри. Нашёл! Аккуратная маленькая дырочка в области малого родничка. Георгий попросил направить свет на место сращения костей черепа. В области сращения затылочного и теменного шва торчал крохотный обломок металлической спицы или иглы.
   – Грамотные люди постарались! – сказал анестезиолог, посмотрев на череп больного.
   Судя по наклону, железный штырь вошёл в мозг от затылка к нижней челюсти.
   – Расширяемся? – спросил анестезиолог, подразумевая трепанацию черепа.
   – Не будем, – сказал Лазарев. Георгий принял решение: зацепить обломок и одномоментно вытянуть наружу инородное тело.
   Анестезиолог пожал плечами и отвернулся к экрану монитора.
   Лазарев отслоил надкостницу вокруг обломка спицы. Кончик металлического штыря стал на три миллиметра длиннее. Теперь нужно уцепить его так, чтобы щипцы не сорвались и вытянуть по ходу раневого канала, не отклоняясь ни на миллиметр, чтобы не разворотить мозг пациента. Необходимо рассчитать силу так, чтобы сделать это за один момент и, в то же время, не очень резко, чтобы не повредить капилляры мозга.
   Лазарев уцепил кончик инородного тела. Если бы можно было подёргать за него! Но после таких проб, штырь разрушит внутри мозга то, что не разрушил до операции.
   Надо тянуть. Или не надо? Перецепиться ещё раз? Или, действительно, трепанировать череп, а затем свободно убрать этот отломок? Глаза хирурга залило потом.
   – Дёргай! – подбодрил анестезиолог. – Так и так, парень уйдёт!
   Георгий разозлился, почему уйдёт? Он никому не разрешал уходить!
   Георгий вдохнул и одним движением вытянул штырь из головы пациента.
   Это была цельная игла для акупунктуры такой длины, что пронзила мозг пациента насквозь.
   Георгий инстинктивно отпрянул, но из раны не появилось ни капельки крови. Осталось зашить кожу головы.
   Анестезиолог улыбался. В момент извлечения инородного тела организм пациента не отреагировал шоковой реакцией.
   – Очнётся? – спросил Георгий, уходя из операционной.
   – Завтра! – заверил анестезиолог.
   Но больной не очнулся. Ни завтра, ни послезавтра. Начмед вызвал хирурга Лазарева.
   – Вынул спицу из головы? – спросил он после приветствия.
   – Да. Только это не спица, а игла для акупунктуры с отломанной пружиной.
   – Я видел, – сказал начмед. – Милиции доложили?
   – Вряд ли, – Лазарев знал: в госпитале свои правила.
   – Тебе звонили, угрожали?
   – Нет, – автоматически ответил Георгий. Он уже забыл о дурацком звонке.
   – Что скажешь на это? – начмед нажал кнопку в столе. Из мини динамика донеслось:
   – Слушай ты, хирург Лазарев! Если братана на ноги не поставишь, считай, такая же дыра в башке тебе обеспечена!
   – Это обычная реакция обычного пьяного! – сказал Лазарев.
   – Как думаешь, больной придёт в себя?
   – Думаю, да.
   – Ладно. Свободен, товарищ лейтенант!
   Лазарев вышел из кабинета, так и не поняв, для чего его вызывал начмед.
   Георгий прошёл в палату интенсивной терапии. Больной лежал без сознания. Голова повязана, в подключичной вене катетер. Капает система. Монитор указывает нормальное сердцебиение. Работает аппарат искусственного дыхания. Что ж, состояние больного соответствует тяжести оперативного вмешательства при тяжёлой травме мозга.
   – Через двое суток отключим систему жизнеобеспечения, – сказал анестезиолог.
   Георгий кивнул. Если пациент не придёт в себя, соберётся консилиум и примет решение об отключении системы жизнеобеспечения тела с погибшим мозгом.
   – Командование рекомендует тебе и мне не покидать территорию госпиталя, почему?
   – Звонил какой-то мужик, очень огорчался за здоровье братана. Перед самой операцией.
   – Больше он не звонил?
   – Да он давно протрезвел!
   – М-да, – протянул анестезиолог, – паршивенько.
   – Почему? – не понял Лазарев.
   – У тебя есть дети? – вопросом на вопрос ответил коллега.
   – Думаешь, всё так серьёзно?
   – Слышал об афганской группировке?
   – Союз ветеранов?
   – Союз! Только бандитский! Обычные ветераны живут обычной жизнью, а эти озлобленные волчата занялись криминальным промыслом.
   – Банда что ли?
   – Думаешь, в наше время не может быть банды? Ещё как может! Скоро вся Москва будет поделена разными бандами! Как в Чикаго, начнут стрелять средь бела дня.
   Лазарев промолчал. Вечером он пошёл домой. И ничего с ним не случилось. Старый анестезиолог переборщил со своими прогнозами. Георгий видел ребят, прошедших Афган. Что-то не совсем в порядке у них с психикой, напьются – плачут и почему-то обязательно набьют кому-нибудь рожу. Трезвые они вполне приличные люди: вежливые и очень серьёзные. Ну, какие из них бандиты?
   В дверь позвонили. Георгий вздрогнул. Стараясь не создавать, шума, он прокрался в кухню, взял молоточек для отбивания котлет. Потом прошёл к двери и посмотрел в глазок.
   Прямо на него уставился молодой пацан с едва пробивающимися усами, открыто глядящий на мир, как с чёрно-белой фотографии.
   – Что нужно? – спросил Георгий, не открывая.
   – Лазарев тут живёт?
   – Это я.
   – Надо поговорить.
   – С кем?
   – Прочитай на корке!
   – Шилов Анатолий Иванович, я такого не знаю! – Георгий догадался: звонил именно этот Шилов.
   – Я вас знаю! Лазарев Георгий Тимурович, военный хирург. Мне нужно узнать, что случилось с Валетом!
   – С кем?
   – Который умер в вашем госпитале.
   – Он жив.
   – Да?! – Георгию показалось, что пацан за дверью подпрыгнул от радости. – Расскажи!
   – Заходи, Шилов! – пригласил гостя Георгий. Это, всего лишь, пацан! Какая тут банда?
   – Можно, просто, Шило! – сказал вошедший, переминаясь с ноги на ногу. Георгий протянул руку первым, положив молоточек на тумбочку для обуви.
   – Проходи в комнату, присаживайся!
   Шило вошёл в зал и уселся в кресло. Глаза его горели. От нетерпения он ёрзал ногами, но ждал, пока хозяин заговорит первым.
   – Ты зачем звонил? – спросил Георгий.
   – Извини! Это в состоянии аффекта!
   Георгий насторожился. Странно услышать латинское слово от пацана чуть больше двадцати лет. Если он не медик, что само собой исключается, значит, сидел. Потому что юристом он быть не мог. Корку, что показывал в дверной глазок, он предъявил на пороге. Это военный билет. Демобилизовался парень чуть больше года назад. И когда бы успел отсидеть? Георгий улыбнулся.
   – Точно! В состоянии аффекта! – повторил Шило. – Он, понимаешь, жизнь мне спас! Там, за рекой, я был молодым, а он дембелем! Я не думал увидеть его здесь, он же призывался с Ростова! А тут, случайно попался и в таком состоянии! В беспомощном состоянии, понимаешь? Я ничего не мог сделать!
   – Он жив. Пока.
   – Значит, может умереть?
   – Может, – не скрывая, ответил Георгий. – У тебя спирт есть?
   – Нет.
   – Жаль! Я бы выпил. Понимаешь, такое состояние у меня.
   – Понимаю.
   – Но сделать ничего не могу, да?
   – Что могу, делаю!
   – У него хоть мозги целые? – спросил Шило, глядя в глаза доктору.
   – Да, – сразу ответил Георгий, не отрывая взгляда. Странные зрачки у этого парня: в центре сине-зелёных глаз чёрные живые точки. Они то сжимаются, то расширяются – в такт биению сердца. Похоже на состояние аффекта.
   – Расскажи! – потребовал гость.
   Лазарев коротко рассказал о травме и возможном механизме её нанесения. Когда Георгий сказал об игле для акупунктуры, гость едва не подпрыгнул с места.
   – Ты знал? – спросил Лазарев.
   – О чём?
   – Об этой игле?
   – Неужели нет ничего выпить? Игла отравлена?
   – Если отравлена – шансов никаких! – Георгий развёл руками.
   – Я понимаю, – сказал Шило, поднялся и направился к выходу.
   – А понимаешь, что тебя ищут?
   – Меня?! – вздрогнул Шилов. – Кто?
   – Менты!
   – Ах, эти, – расслабился Шило. – А зачем?
   – Твой разговор попал на плёнку! Оказывается, в госпитале все телефонные звонки записываются.
   – Ладно, – махнул рукой Шило. – Я могу зайти к нему?
   – Почему ты назвал его Валетом, а не тузом?
   – Это его армейская кличка. Нашего прапорщика звали Кузей! – Шило улыбнулся своим, по-видимому, приятным воспоминаниям.
   – А тебя, Шило! – сказал Георгий.
   – Ага! А спеца по иглоукалыванию – Чёрный Абдулла!
   – Узбек?
   – Душман! – Шило едва удержался, чтобы не сплюнуть сквозь зубы.
   – Ты думаешь, это его работа?
   – А как думал бы ты? Ухарь ворвался в толпу и взорвал их всех! Может, там родственники Чёрного Абдуллы были? Может, он не рассчитывал, что шурави откроют огонь по дехканам? Если бы не Ухарь, сожгли бы нас напалмом и догнали отходящую часть!
   – Что за Ухарь?
   – Наш старшина. Мой земляк. Ты его должен знать!
   Георгий не знал, что сказать. Почему он должен знать какого-то сорвиголову?
   – Его матушка в медицинском работает!
   – В каком медицинском?
   – Не знаю. Он говорил, трупов режет! – сказал Шило, обуваясь.
   – Сабина Казимировна? – спросил Георгий. Других женщин на кафедре патанатомии не было.
   – Точно! Я всё забывал её имя-отчество. Я был другого призыва, они не разговаривали со мной, как с равным. Она, поди, не знает, что сын погиб.
   – Вот оно как, – сказал Георгий. До чего же круглая земля! Ему бы не пришло в голову, что у Сабины Казимировны мог быть взрослый сын. Сабинка казалась студентам женщиной, неспособной кого-то родить.
   – Приходи завтра, после обхода! Позвонишь из «приёмника» мне, тебя пропустят.
   – А ты не сдашь меня ментам?
   – Боишься?
   – Ментов? – скривил губы Шило.
   – Чёрного Абдуллу!
   – Нет, – сказал Шило, обернувшись. Он казался спокойным и зло сосредоточенным.
   – До завтра! – попрощался Георгий и закрыл двери.
   Проводив неожиданного гостя, Георгий тотчас позвонил Сабине Казимировне. Трубку взял какой-то мужчина.
   – Жорж!
   – Да! – ответил Георгий.
   – Алло?
   – Да! Это я! С кем разговариваю?
   – Сперва ты представься!
   – Я же сказал, да! Это я, Жорж!
   – От, хохма! Тёзка что ли?
   – Мне бы Сабину Казимировну!
   – Её нет, но я всё передам! Оставь свой номер телефона, она обязательно перезвонит!
   – Хорошо, – Георгий продиктовал свой домашний и служебный номер. Разговаривать со словоохотливым тёзкой не хотелось.
   – Так, передать-то что?
   – Передай, что у меня есть известия, – Георгий споткнулся, что же передать?
   – Известия по работе?
   – По восемьдесят девятому году! – сообразил Георгий.
   – Понял, тёзка! – абонент положил трубку.
   Георгий застыл в недоумении. У Сабины муж? Но был же у неё сын! Нет, этот слишком молод для Сабины! У неё мог быть мужем человек солидный, умудрённый дипломат, но не человек, панибратски разговаривающий с незнакомцем. Этот даже не спросил фамилию, записал телефоны и положил трубку! После этого разговора Георгий ходил по квартире, не останавливаясь. Если Шило прав, то Сабине Казимировне грозит опасность. Чёрный Абдулла ищет виновников в смерти его родственников, что он сделает с матерью Ухаря?
   Надо как-то предупредить её и рассказать наконец о гибели её сына! Шило забыл имя-отчество матери Ухаря, поэтому не рассказал Сабине ничего. Необходимо встретиться с Сабиной Казимировной! Но как ей сказать всё это? Георгий привык держать дистанцию с начальством общаться только по делу – вежливо и тактично, но не подобострастно и фамильярно.

   Сабина позвонила через двадцать минут. Она помнила Лазарева и обратилась к нему по имени-отчеству.
   – Звонил какой-то мужик, представился Жоржем. Кажется, у него кто-то умер! – сообщил ей Егор.
   – Почему ты так решил?
   – Сабина! Я не первый год живу на свете! По его голосу было понятно, что хочет сказать о покойнике!
   Сабина ничего не спросила – от Жоржа в последнее время можно ожидать любых прогнозов. Человек менялся на её глазах. Сабина не воспитывала Жоржа, не учила жить, он понимал всё сам. Уже больше года Жорж не называл консьержа холопом и не уходил ночевать к Митричу, когда они ссорились по пустякам.
   – Поедешь одна? – спросил Егор.
   – Да.
   – Ясно, – Егор пожелал счастливого пути и ушёл в свою комнату.
   Там его ожидала мрачная женщина с душой наизнанку – патологическая анатомия.
   Когда Сабина захлопнула за собой двери, Егор закончил изучение заданной темы. По обыкновению он стал листать учебник, любопытствуя, что ему предстоит изучать? Через несколько страниц Егор увидел сердце, замурованное в плотный жировой мешок. Вспомнился вступительный экзамен. Надо ж такому случиться, попались вопросы именно про сердце и соцветие метёлки! Ещё было строение ланцетника и понятие о биологической эволюции. Только эти вопросы Егор успел прочесть перед экзаменом! Егор начинал привыкать к удаче, но ему не верилось в абсолютное везение. К тому же, он забыл: откуда начинается большой круг кровообращения. Из правого предсердия к левому желудочку, или наоборот?
   И тут повезло. Прямо перед ним сидела вчерашняя десятиклашка в очках с толстыми линзами. Она отвечала по билету. Почему-то на похожий вопрос.
   – Опишите большой круг кровообращения! – попросила её экзаменаторша.
   Девица без запинки ответила, рассказав вопрос билета Егора.
   Задача облегчилась, Егор отвечал без запинки. На соцветии его прервали:
   – Достаточно, переходите к следующему вопросу!
   Егор дал определение эволюции.
   – Отлично! – заключила экзамёнаторша, приятная женщина пенсионного возраста. – Поздравляю вас с поступлением!
   Она протянула руку. Егор принял её сухонькую ладонь и учтиво пожал. Тогда ему не пришло в голову: откуда эта женщина знает, что ему нужно сдать всего один экзамен «на отлично»? Не интересовало Егора это и теперь.
   Третий год студент Нерослов грыз гранит науки. На первых порах было очень тяжело: в медакадемии к каждому занятию задают столько, сколько проходишь в школе за полгода! Это только подумать: «со стр. семь до стр. сто девять!» Дома помогала Сабина. Она умела рассказать о непонятном на примерах: сердце – насос, сосуды – реки, нервы – дороги. При таком подходе к анатомии становилось ясно: что куда впадает и чем питается. Первые два года обучения Егор пахал, как проклятый.
   – Научишься читать только когда будешь знать все буквы! – говорила Сабина, настаивая на зубрёжке анатомических и физиологических терминов.
   Порою пухла голова, но кое-что в ней оставалось. Егор узнал человека на клеточном уровне, осталось изучить механизмы воздействия на организм всех известных факторов.
   Любой клинический предмет суживает общие медицинские знания, фокусируя их на конкретной патологии. Чтобы разобрать механизм развития инфаркта, Егор не изучал новые понятия, он выделял самое главное из уже известного.
   Егор не считал себя отличником, он был им только на бумаге. Студент Нерослов знал, что многого он не усвоил так, как этого требовали преподаватели. На экзаменах Егору попадались сплошь лёгкие вопросы, а экзаменаторы – доброжелательные и улыбчивые, милые люди.
   Егор освоился в квартире Сабины, теперь он не тыкался как слепой кутёнок во все двери подряд, а знал, где и что находится. Для начала Егор перебрал хвалёную западную сантехнику в ванной комнате. Сливной бачок работал через раз и постоянно шипел, гоняя без толку ржавую воду. Чудо-смеситель был подсоединён к отечественным трубам без подгонки: при включенном кране стыки подтекали и кряхтели. Егор недоумевал, на кой толк термодатчик, указывающий температуру воды в душе, если эта вода стекает по блестящему кафелю на зеркальный пол?
   Всё же поработал сантехником, думал Егор, ремонтируя ванную. Как и собирался.
   Сабина Казимировна устроила его старшим лаборантом на врачебную должность в НИИ при медицинской академии. Это требовало от Егора вовремя приходить за зарплатой и перенимать навыки административно-руководящей работы.
   – Так надо! – сказала Сабина, и Егор верил ей.
   Вопрос с квартирой родителей урегулировался сам собой. Сабина помогла приватизировать её на льготных условиях: в течение недели, безо всяких затрат. Тёща затаилась, от жены не поступало никаких известий. Поначалу Егор сильно скучал по детям. Он послал дочерям посылку с куклами Барби, как обещал когда-то сам себе, но никакого ответа не получил. Сообразив, что в тёщином доме никто не рад его появлению, Егор на время оставил попытки увидеть детей.
   Отношения с Сабиной были ему непонятны. На людях Егор был студентом Нерословым, дома – Жоржем, который мог поступать по-своему в любой ситуации.
   Кто же он для Сабины Казимировны? Егор задумался. Сожитель, любовник? Или необходимый фон для преуспевающей женщины?
   Приходя в институт исключительно за знаниями, Егор не замечал гаденьких ухмылок однокурсников, сопровождающих его успехи в учёбе.
   Друзей у него не было. Кто-то открыто завидовал, кто-то втихушку шептался за его спиной.
   Егор поймал себя на том, что сидит перед раскрытой книгой и битых полчаса думает об одном и том же: куда и зачем ушла Сабина?
   Позвонил незнакомый тёзка и взволнованным голосом попросил позвать Сабину Казимировну. Она тотчас уехала к нему. Кто же он? Студент, или? Или что? Егор улыбнулся. Если бы у Сабины был кто-нибудь, разве бы она стала скрывать? Такова Сабина Казимировна! Может, это кто-то из её прошлой жизни? Более значимый, чем Егор?
   Он посмотрел на себя в зеркало, не сдержался, показал язык. Что он вообще может значить для Сабины?
   Они выезжали из дому и встречались с разными нужными людьми: надутыми и холёными мужиками. После второй-третьей рюмки они становились своими в доску и находили общий язык с Егором. Оказывается, всё у них, как у обычных людей: и на горшок они ходят, бывает, и зубы не чистят. Случайно встретившись после вечеринки, ни один новоявленный знакомый не радовался Егору, не подавал ему руки, ограничиваясь скупым кивком. Да и он не набивался в друзья!
   Почему Сабина сразу перезвонила, услышав от Егора про восемьдесят девятый? Что было в этом году?
   Марья тогда подвихнула ногу и сидела дома на больничном. Он сам ходил по магазинам и покупал продукты. Что не приносил домой, всё было неправильно. И картошка проросшая, и лук не горький, и рис серый! Егор вздохнул, как давно это было, вроде бы, и не с ним. Интересно, то была настоящая жизнь или только подготовка к ней?
   И всё же, чем знаменательна эта дата? Москвичи мыслят масштабно. Если где в мире катаклизм – штормит Манежную! Егор почувствовал, что приблизился к разгадке. Осталось вспомнить, что глобального произошло четыре года назад.
   Как что? Он вскочил со стула. Вывод войск из Афгана!
   – Егор Андреевич, разрешите? – спросила домработница, держа в руке ведро с водой и тряпку.
   – Пожалуйста! – Егор вышел из кабинета. Домработница приходила по пятницам: убирала-чистила. Егор скоро понял, что кухарка и домработница, по сути – разные люди. Ещё был шофёр, но Сабину не устраивала его медлительность. Работал он только по ночам, после вечеринок.
   Егор вышел на лоджию. Поёжился. В этом году осень обманчива, как весна. То холод собачий, то летняя духота. Он закурил, обернувшись батистовым халатом, присел на мягкий пуфик.
   В первый вечер у Сабины тут сидел Митрич и что-то лепетал. А потом его назвали корректором, но Митрич этого уже не слышал. Он преспокойно дрых на софе у окна. И сколь потом Егор не пытал его, что это за профессия, Митрич упорно отмалчивался. Как Зоя Космодемьянская!
   Егор посмотрел на часы. Уже больше часа, как Сабина уехала к звонившему. Обещала позвонить через полчаса, если что-то случилось. Если, действительно, тёзка говорил о покойнике. Сабина молчит, значит, ничего необычного. Или наоборот?
   Надо было ехать вместе, чтоб потом не сидеть и не страдать! Егор сплюнул, в мраморную пепельницу. Навалилась же тоска!
   Он собрался и поехал к Митричу. Впереди выходные, можно расслабиться.
   Сабина Казимировна сидела в квартире Георгия и внимательно слушала. Она впервые узнала подробности смерти своего сына. Ей говорили, что он погиб смертью храбрых, но как? По-разному можно, быть храбрым: не бояться смерти или наоборот, бояться оказаться трусом. Это разные вещи. Сабина всегда была уверена, что её сын не боится ничего! Он в армию ушёл, считай, добровольцем! В армию идти уже непристижно и даже унизительно. А в то время, пожалуй, последние из призывников думали по-старинке: кто не был в армии, тот неполноценный.
   Слушая о последнем подвиге сына, Сабина поджала губы. Она не теряла сознания, как тогда, впервые услышав о гибели сына, не плакала она и сейчас. Сабина пожалела бедного Валета. Надо же, эхо войны достало парня!
   – Думаю, Сабина Казимировна, это опасно и для вас, – вполголоса сказал Георгий, ожидая бурной реакции.
   – Возможно, – согласилась Сабина Казимировна. – Но и для вас, дорогой Георгий!
   – Почему? – опешил Лазарев.
   – Откуда нам знать, что означает этот дикий ритуал? – Сабина щёлкнула пальцами. – Может, это имело какой-то скрытый смысл? А ты разрушил их шаманский культ!
   – Если не я, был бы другой хирург, – неуверенно сказал он.
   – И он полез бы в мозг агонирующего? – Сабина спросила, зная ответ. – Ты не можешь сказать: как прошла игла, какие структуры мозга повредила?
   Георгий задумался. Он представил себе череп Валета и иглу в нём. Как же он вытянул иглу? Под каким углом?
   – А ты нарисуй схемку! – подсказала Сабина. Георгий нарисовал, как смог. Сабина всмотрелась.
   – Если бы он хотел убить, то воткнул бы иглу в продолговатый мозг. А тут, судя по всему, не задета ни одна жизненно-важная структура!
   – Что это может значить?
   – Что угодно! Может, по их поверью, в этом месте проходит какой-нибудь канал жизненной энергии?
   – Возможно, – нехотя согласился Лазарев. Он всегда считал нетрадиционную медицину прибежищем шарлатанов.
   – Дело в том, – заключила Сабина, откладывая рисунок, – что Валета должны похоронить с этой иглой в голове! А он выживет!
   – Не думаю.
   – А зря! Было очень много таких ранений! – Сабина на память рассказала их из собственной практики.
   – Очнувшийся Валет нам расскажет, кто его ранил! Был ли это Чёрный Абдулла?
   – Если успеет.
   – На территорию госпиталя не может проникнуть ни один человек! На это нужно специальное разрешение!
   – Ты сам веришь в то, что говоришь? – Сабина опустила уголки губ.
   Георгий вздрогнул.
   – Страшно умирать? – вдруг спросила его Сабина.
   – Смерть – это естественный процесс! – сказал Георгий, как учила Сабина Казимировна.
   – Это в общем смысле, когда она на языке, а не под кожей!
   – Сабина Казимировна! Неужели всё так серьезно?
   – В нынешние времена возможно всё! Что мы знаем о планах моджахедов? Что если они собираются захватить весь мир?
   – Как Гитлер?
   – Не смешно, Георгий Андреевич! – сказала Сабина и зажмурилась. Как она сказала? Андреевич – это Егор!
   – Я не смеюсь, – сказал Лазарев, не поправив бывшую учительницу. – Но это уже политика!
   – Георгий Тимурович! Неужели ты считаешь, что обычные люди вне большой политики? Кстати, ты куда вложил свой ваучер?
   – Пока в книжную полку.
   – Молодец! А теперь, продай его! Через месяц за него не дадут и копейки!
   – А вложить?
   – Ты уже вложил в полку, теперь переложи на деньги! Вот мой совет!
   – Ладно, – Георгий почесал в затылке. Он не понимал, при чём тут ваучер?
   – Мы не можем быть вне политики! Даже смерть голодных детей Африки, так или иначе, отражается на нас!
   – Я понял! Погиб какой-то пацанёнок в Афгане, а теперь мы в опасности, – Георгий объединил себя с Сабиной Казимировной
   – Ещё ничего не ясно! – Сабина поднялась с кресла. – Я скоро выясню и сообщу тебе!
   Она попрощалась. Георгий проводил Сабину Казимировну до машины.
   – А ты куда направился?
   – На дежурство.
   – Я подвезу! – сказала Сабина так, что отказываться неприлично.
   Георгий сел на переднее кресло и промолчал всю дорогу, слушая радио. Молчала и Сабина. Она соображала, кому звонить первому?
   Высадив Георгия, Сабина помчалась к Митричу. Надо забрать Егора, решила она. Что Жорж у Митрича сомнений не было. Жорж прозрачен, как витрина. Наверное, таким и должен быть настоящий мужчина – джентльмен из провинции!
   У Митрича не горел свет. И никто не откликнулся на её стук. Сабина вернулась в машину, позвонила домой по мобильному телефону.
   – Смольный! – сказал автоответчик голосом Егора. Сабина в сердцах бросила трубку на заднее сиденье.
   Где же они? На пути к квартире Сабины или в ближайшей забегаловке? Сабина решила, что все её звонки знающим людям про неведомого Чёрного Абдуллу не так важны, как разговор с Жоржем. Она подчинялась собственной интуиции: нужен ей Жорж прямо сейчас, и всё тут! Сабина даже топнула по полу. Кузов машины покачнулся – в окне Митрича загорелся свет.
   – Включила! – крикнула Сабина и выскочила из машины.
   Она пробралась к двери и в последний момент отдёрнула руку от кнопки звонка. Изнутри доносились какие-то звуки. Пользуясь темнотой в подъезде, Сабина прижалась ухом к самой крупной замочной скважине, не опасаясь, что случайные соседи увидят её за таким занятием.
   Что там творился? Похоже на мычание. Успели упиться?
   Сабина затаила дыхание и стала различать звуки. Больше похожи на стоны! Скорее всего, Митрич отрубился, а Жорж забавляется с какой-нибудь студенточкой! Сабина сжала кулаки. Первым её желанием было: «Вышибить двери!»
   Стоны стали явственнее. Повезло же какой-то дурочке – нарвалась на Жоржа! Сабина не могла больше слушать, она выскочила во двор, подогнала машину, преградив путь из подъезда. Давайте, голубки, заканчивайте! Я вас встречу по-царски!
   Несколько минут она сидела, ждала. Никто не спешил выходить. Всё равно, Жорж до утра появится! Чего ему не хватает? Сабина уронила голову на руль и разрыдалась. Да, она слишком стара для молодого жеребца! Слишком, в этом всё дело. И почему она решила, что имеет права на Жоржа? Придёт на ночь, и этому надо радоваться, как это делают женщины в её положении.
   Сабина подняла голову, посмотрела на окно квартиры Митрича. Зачем там свет? Жорж не страдает извращениями! Там происходит что-то другое. Что-то ужасное! Сабина взяла сотовый и набрала номер хорошо знакомого мента.
   Пусть она ошибается, думала Сабина, пусть у Митрича нет никакого криминала, кроме полупостельной сцены – появление милиции оправдано. Никто не открывает двери! Может, там убивают?
   Сабина побледнела. Она чувствовала, она знала, что недалека от истины!

Глава 19

   С непривычки Александр зажмурился от яркого света прожектора. Через силу улыбнулся. За это приглашение на съёмку передачи ему пришлось выложить довольно-таки кругленькую сумму. За такие деньги Александр мог приобрести подержанную «Волгу»! Но Софи сумела убедить мужа, что его появление на экранах окупится сторицей. Александр, конечно, не хотел иметь сотню подержанных «волг», но согласился.
   – Вы Александр? – спросила его длинноногая девице в короткой юбочке. Не смотря на удушливую атмосферу в студии, на ней были надеты колготки телесного цвета. Наверняка, последний писк моды, подумал Александр.
   – Да! – ответил он девице. – Мне назначено на девять ноль-ноль!
   Девушка улыбнулась, показав крупные зубы. Кончики резцов были окрашены малиновой губной помадой, настолько её челюсти выдавались вперёд.
   Девица плавно взмахнула рукой, пригласив гостя студии следовать за нею. По дороге она наклонилась над журнальным столиком, подбирая какую-то мелочь: не то ручку, не то карандаш. При этом её юбчонка задралась, показав ягодицы. Александр остановился. Он отметил, что плавок под колготами нет, а складка между ягодицей и ляжкой напоминает перетяжку на свиной колбасе. Александр поморщился. Он не любил свинину. Девица грациозно распрямила спину и поплыла по узкому коридору. Вскоре она остановилась у двери с оторванной табличкой.
   – Входите! – улыбнулась девица, пропуская Александра. Он прошёл за порог.
   – Вы явились? – спросил его бородатый тип с крупной серьгой в ухе. Вместо камня на ней был вкраплён позолоченный кукиш.
   – Как было предложено, – сказал Александр. Бесцеремонность молодого человека не понравилась ему. От подобного типа можно ожидать любой пакости, решил Дромадер.
   Молодой человек, одетый в джинсовый костюм на голое тело, не предложил сесть, хотя в комнатушке было полно стульев. Наоборот, хозяин кабинета закинул ноги на стол, показав Александру грязные подошвы.
   – Вы подписали контракт?
   – Если это можно так назвать, – сказал Александр.
   – Называйте, как хотите! – бородач громко зевнул. – Итак, заплачено за пять минут эфирного времени. Ваша тема, насколько я понял, астрономия?
   – Астрология, с вашего позволения.
   – Это очень актуально! – усмехнулся молодой нахал. Александр сделал шаг в сторону, чтобы увидеть лицо хозяина кабинета, а не его ядовито-жёлтые подошвы. Бородач как будто угадал намерение гостя и надел чёрные очки.
   – Ваш текст, мягко говоря, не соответствует тематике передачи!
   – Тогда распрощаемся! – Александр развернулся к выходу. Его никто не задерживал. Дромадер брезгливо отворил двери локтем, вышел и отряхнулся, как от пыли.
   – Вам нужен эфир или нет? – выкрикнул в коридор молодой человек.
   – От вас? От вас мне ничего не нужно!
   – Погодите! У меня есть кое-какие вопросы!
   – Задайте их телезрителям!
   – Постойте, пожалуйста! – девица подхватила Александра за локоток. – Вы же заплатили деньги!
   – Вы хотите их вернуть?
   – Так дела не делаются! – заметил молодой человек, подняв кверху указательный палец.
   – У меня с вами нет никаких дел! – сказал Александр и развернулся к выходу.
   – Ваша речь запланирована передачей! Между прочим, в договоре, подписанном вами, есть обязательства с вашей стороны! Если по вашей вине мы сорвем передачу – вы уплатите неустойку!
   – Сколько?
   – В десять раз больше, чем заплатили за выход в эфир.
   Александр улыбнулся в ответ. Такой наглости он ещё не видывал!
   – И это не шутки! – молодой нахал тряхнул какими-то бумагами.
   – Что вы хотите? – устало спросил Александр.
   – Не надо так презрительно смотреть! Мы люди творческие!
   – Если я заплатил мало, так и скажите!
   – Вы уплатили по нормативу! – чеканно произнёс бородач, упирая на слово «норматив». – Мы оказываем вам услугу, а вы изволите воротить нос! – голос молодого человека едва не сорвался в крик. Он понял, что переиграл.
   – Какую услугу?
   – Вам подготовлен сценарий речи, как нельзя лучше вписывающийся…
   – Говорите по-русски!
   – Хорошо! – молодой человек тряхнул густой шевелюрой. – Пройдёмте в кабинет, я всё объясню!
   Александр не хотя вернулся. Он взял стул и с нарочитым грохотом придвинул его к столу. Дромадер плюхнулся на мягкую обивку и вальяжно развалился. Только ноги на стол не забросил.
   Молодой человек воспринял поведение клиента как должное.
   – Вы хотите говорить об астрологии! – сказал он, усевшись напротив гостя студии. – Но ваша речь пестрит непонятками! Извините меня, но такие слова не пройдут! Видите ли, как вы сами отметили, необходимо выражаться по-русски!
   Александр неотрывно смотрел в лицо молодого человека. Его внимание привлекла плоская бородавка на носу корреспондента.
   Бородач о чём-то говорил, вежливо, как ему казалось, но Александр его не слушал. Магистр астрологии умел отвлекаться от происходящего, занимаясь мысленными упражнениями. Дромадер складывал гороскоп молодого нахала с дулей в ухе. Картина для хозяина кабинета складывалась траурной. Когда репортёр закончил говорить, Александр смотрел на него человека, как на обречённого.
   – Вы понимаете, что я хотел сделать для вас? – молодой человек повысил голос, заметив, что собеседник совсем не слушает его.
   – Я понимаю, – сказал Александр.
   – Почему вы так гадливо улыбаетесь?
   – Мне не нужен эфир под вашу диктовку! Так что, до свидания! – Александр не выглядел разозлённым, что совсем смутило бородатого.
   – В нашей профессии существуют определённые законы, – тележурналист решил ещё раз напомнить клиенту о правилах своей передачи, но Александр перебил его.
   – Вы принимаете меня за шарлатана! Хорошо, пусть так! Но, учите, молодой человек, убирать бородавку вам совсем не нужно! Более того, – Александр сделал паузу, всматриваясь в обескураженное лицо корреспондента: – Это смертельно опасно!
   Дромадер вышел вон, оставив бородатого наедине с девицей.
   Сотрудники телестудии встали на ноги и смотрели друг на друга с открытыми ртами.
   – Откуда он узнал? – спросили они одновременно. Действительно, девица только сегодня договорилась со знакомым косметологом удалить бородавку боссу. Дромадер не мог этого знать!
   – Он колдун! – взвизгнула девица. – Не надо ходить к хирургу!
   – Ты хоть понимаешь, что несёшь? – пробуравил её глазами бородач.
   – Да, конечно, сейчас нет колдунов, все экстрасенсы! Но удалять бородавку я бы не стала! – она сказала это с такой уверенностью, будто видела ту самую смертельную опасность, предсказанную несговорчивым астрологом.
   – Ерунда! Используется жидкий азот – опасности для жизни никакой! – он выставил девицу за дверь и набрал номер салона косметолога.
   Что ему этот придурок? Сколь развелось экстрасенсов, а толку с них никакого! Сами рвут баснословные бабки, а платят за эфир копейки, непременно через кассу!
   Что, например, хотел сказать этот верблюд одногорбый? Что человек сам выбирает астрал? Что его судьба редко совпадает с реальной жизнью, что, следуя своему предназначению, можно выжать из жизни гораздо больше пользы и удовольствия! Это и без него, любезного, каждый школьник знает! А с бородавкой, так, переборщил, напугал, понимаешь! Скоро приползёт, умоляя выпустить его в эфир! И читать будет текст, который предложим! За каждое слово от себя внесёт по сто баксов, жлобина!
   Молодой человек нервно хихикнул. Он договорился об оплате услуг косметолога. Завтра же избавится от бородавки, выросшей так некстати, когда в стране такие дела заворачиваются! Скоро пригласят на МТV, как идти с таким клювом?
   Операция прошла успешно: за пять минут он избавился от ненужного нароста на носу.
   – Всего и делов-то! – подмигнул бородач молодому хирургу-косметологу, положив на стол сотню зелёных поверх квитанции.
   – Теперь вы чист! – сказал хирург, пожимая руку щедрому клиенту.
   Благодарность пациента не исчерпывалась этой сотней – он надумал сделать рекламу косметическому центру, взяв за неё в два раза больше, чем уплатил по квитанции. Для этого бородач снял на фото свой нос перед входом в клинику, теперь намеревался показать лицо после операции.
   Когда он выходил из кабинета, потрогал свой нос. Остался доволен.
   – Ох уж эти экстрасенсы! – сказал он, заходя в кабину лифта.
   И это были его последние слова. В кабине раздался взрыв, и на первый этаж прибыла груда обезображенного мяса с нетронутым носом – без бородавки.
   Оператор разогнал дым и ужаснулся. Девица выхватила камеру, направила объектив на бледный нос, стерев с него копоть носовым платочком. Пока оператор приходил в себя, дело было сделано. Нос до операции и после неё навсегда запечатлелся на видеоплёнке.
   – Ну ты даёшь! – с восхищением сказал оператор.
   – Бизнес есть бизнес, как любил говорить покойный!
   – Да! – загорелись глаза молодого человека. – Вот это материал!
   – Это, всего лишь, реклама! – пожала плечиками девица. При этом её юбочка колоколом задралась кверху. Оператор не удержался и ущипнул подружку за упругую попку.
   Они позвонили в милицию и до вечера давали показания. А поутру, после сказочной ночи, телевизионщики рванулись искать прорицателя Александра Дромадера.
   – Я же говорила, что наши деньги не будут потрачены впустую! – заявила Софи, глядя в экран телевизора.
   – Да, – согласился муж, подмигивая своему изображению. – Теперь от клиентов отбоя не будет!
   – И ещё гонорар получишь! – улыбнулась Софи.
   Александр присел на кресло и схватился за голову.
   – Что с тобой? – спросила Софи.
   – Если ты знаешь, что должно случиться, а предотвратить это не в силах, тогда какова цена такому прогнозу?
   – Кто может предотвратить бурю? Саша, ты не всемогущ! – обняла Софи мужа, присев ему на колени.
   «Какая умница!» – подумал Александр. Он не переставал восхищаться своей половиной. Ни днём, ни ночью.

Глава 20

   – В последнее время появилась масса экстрасенсов, между тем, их прогнозы мало сбываются! – вещала сладеньким языком ведущая передачи «За пределами», глядя на приглашённого гостя в футболке с изображением зодиакального круга.
   – На Руси всегда были волхвы! – парировал он.
   – «Но примешь ты смерть от коня своего!» – процитировала ведущая, пристально глядя на телезрителей.
   – Именно! Настоящий прорицатель никогда не станет скрывать от человека его будущее! – сказал человек в чёрной футболке, разглядывая свои наманикюренные ногти.
   – Вы имеете в виду мужчину, погибшего в лифте косметического салона?
   – И его тоже, – молодой человек улыбнулся в камеру. Он медленно повернул голову, показав крупную мочку уха с наложенными блестящими клипсами.
   – Именно ему Александр Дромадер предсказал гибель на лестничной площадке! – пояснила ведущая, улыбаясь телезрителям. – А неизвестный мужчина рассмеялся в лицо астрологу, сказав: «Я живу на первом этаже!»
   – Именно так! – заявил гость передачи, привстав из-за стола. – Я видел и слышал это!
   – Скажите, где? – ведущая склонила голову набок, изображая внимание
   – Они разговаривали на съезде магов и астрологов, где ваш покорный слуга, – молодой человек мягко ткнул себя в грудь. – Оказался по долгу службы.
   – О чём они говорили?
   – Александр Дромадер сказал представительному мужчине: «Вас ждёт смерть в кабинке лифта!» – с пафосом высказал молодой человек, томно прикрывая веки, чтобы были видны накладные ресницы.
   – Дорогие друзья! – задорно качая головой, сказала ведущая. – Это ещё раз доказывает, что на нашей земле не перевелись настоящие волхвы! Прошу знать, Александр Дромадер!
   – Где же он? – спросил молодой человек, озираясь.
   – Он скромен, как настоящий волшебник! – заявила ведущая, в надежде, что Дромадер смотрит телевизор и всё же согласиться посетить её передачку, как сделал это на первом канале.
   – Вы даже не знаете его адреса? – воскликнул молодой человек.
   – Увы! Страна не знает своих героев, – сокрушённо вздохнула ведущая. – Но мы надеемся на встречу с вами, Александр Дромадер!!!
   Сидя на диване в ординаторской, Георгий вполуха слушал бестолковую передачку. Имя неизвестного стране героя показалось ему знакомым.
   В этот момент хирурга Лазарева вызвали в палату интенсивной терапии. Он шёл по коридору, в голове с каждым шагом отдавалось: «Дромадер, Дромадер!»
   – Кто такой Дромадер? – спросил Георгий у дежурного анестезиолога.
   – Одногорбый верблюд! – автоматически ответил коллега, продолжая возиться с аппаратом искусственного дыхания. В свободное время доктора часто разгадывали кроссворды и спрашивали друг у друга незнакомые слова.
   – Что там? – спросил Лазарев, глядя на аппарат. Он забыл про свой вопрос.
   – Отключаю!
   – Так, сразу? Сам? – растерялся Лазарев. – А консилиум?
   – Ты да я – какой ещё консилиум? – улыбнулся анестезиолог.
   – Но мы же решили держать его на аппарате до решения консилиума! – лицо Георгия покрылось пунцовыми пятнами.
   – Это если от мёртвого отключать, а не от живого!
   – Так он станет мёртвым!
   – Станет, – согласился анестезиолог. – Если продолжим жечь ему глотку кислородом!
   – Так бы и сказал! – Георгий, наконец, понял юмор коллеги. – Ты, случаем, не англичанин?
   – Я-то? Не-е! Я простой рязанский парень! И шутки у меня соответствующие!
   – Давно уже? – Георгий кивнул на пациента.
   – С четверть часа, – анестезиолог раскатал рукава халата. – Так что, в ближайшем будущем, когда наступит капитализм, мы с тобой будем должны за работу аппарата ИВЛ вхолостую!
   – Согласен заплатить сейчас!
   – Не спеши, радоваться! У меня часто так бывало: начнёт дышать, а раздышаться самостоятельно не может! Потому трубку я не убираю.
   – Главное, вылез из комы! – Георгий смотрел на энцефаллограмму. Амплитуда альфа-волн указывала на то, что пациент находится в состоянии глубокого, возможно, счастливого сна.
   – Валет! – громко сказал Лазарев.
   Анестезиолог вздрогнул. Энцефаллограмма ответила единовременным всплеском всех волн!
   – Ты сегодня в ударе! – сказал он. – То Дромадер, то Валет! Знаешь, мой пацан часто говорит: «Ты вольтанулся что ли?»
   – Тебе?
   – Не-е! Товарищу своему, когда тот ведёт себя, как вольтанутый!
   – Может быть, – невпопад сказал Георгий.
   – Да! – согласился анестезиолог, выходя из палаты.
   Георгий еще раз окликнул раненого. Теперь Валет не среагировал. Но дыхание пациента оставалось ровным, пульс – полным и ритмичным. Георгий вышел из палаты.
   Интересно, думал он, останется ли полноценным человек, которому проткнули мозг насквозь? Или станет полным идиотом, овощем? Дромадером? Опять этот Дромадер! Георгий подпрыгнул с дивана.
   – Это же астролог! – вспомнил он. – С большим гаечным ключом!
   Георгий в возбуждении походил взад-вперёд. Много событий за один вечер! Кара Абдулла, Валет, Дромадер, Сабина Казимировна с погибшим сыном Ухарем и весёлый непонятный тёзка.
   В эту ночь хирург Лазарев не сомкнул глаз. Он ходил по маршруту как заведённый. В палату интенсивной терапии, охранять сон вернувшегося к жизни Валета, затем возвращался в ординаторскую. Телевизор отключился, телефон приёмного покоя молчал. Георгий широко, по-летнему, распахнул окно. Деревья с полуголыми ветвями застыли в ожидании заморозков. Лучи жёлтого цвета из ординаторской блеклыми пятнами отражались от густых луж грязи возле узкого тротуара. Веяло холодом, но Георгий не мёрз. Казалось, кровь бурлит в нём, ещё немного и закипит-запенится! Это он и только он, Георгий Лазарев, не позволил умереть афганскому ветерану!
   Мысли Георгия ходили по кругу: от Валета к Чёрному Абдулле и шарлатану Дромадеру. Захотелось немедленно позвонить Сабине Казимировне, но в половине пятого утра Георгий не решился. Интересно, подумал он, а если анестезиолог узнал бы вдруг о недобитом басмаче? Без того он бедный днюет и ночует в госпитале. Только сегодня, после «воскрешения» пациента, он наконец успокоился. Как же? Теперь мафия не станет наказывать его, а тут, бац! Чёрный Абдулла! Георгий рассмеялся.
   Надо только сказать Шилову, чтобы поменьше болтал о состоянии однополчанина. Пока Валет окончательно поправится, Чёрного Абдуллу обязательно обезвредят! Не может такого быть, чтобы по улицам Москвы бродил какой-то душман!
   На утренней планёрке начмед назвал операцию лейтенанта Лазарева подвигом в мирное время. Закончив краткое совещание с ординаторами госпиталя, начмед попросил Лазарева остаться.
   – Узнал, кто звонил? – спросил он, глядя в переносицу Лазарева.
   – Шило, – не раздумывая, сказал Георгий.
   – Что за Шило?
   – Шилов, сослуживец нашего пациента, – Георгий чуть было не сказал: «Валета». Он улыбнулся. Точно бы, начмед принял его за вольтанутого!
   – Кто он?
   – Я говорил с ним. Обычный пацан, вчерашний солдат.
   – Ты его знал раньше?
   – Нет.
   – Ясно, – начмед что-то заключил в уме.
   – Сегодня он придёт навестить друга, я выдам пропуск?
   – Конечно, – разрешил начальник и попрощался. Его не интересовала судьба раненого афганца и его чокнутого дружка. Своих забот полон рот! С утра ознакомили с секретным формуляром, предписывающим держать госпиталь в боевой готовности «номер один». Можно было подумать и догадаться, откуда исходит угроза. Но не дело военного догадываться, он должен выполнять приказ. Заготовить необходимое количество средств для наркоза, переливания крови и её заменителей, то есть обеспечить оказание квалифицированной помощи тяжелораненым.
   Шило ждал Георгия в приёмном покое.
   – Он может говорить? – спросил он у постели сослуживца.
   – Пока нет.
   – А потом?
   – Обязательно, – ответил Лазарев.
   – Вообще, он откроет глаза?
   – Конечно! – заверил Георгий.
   – Весточки были? – шёпотом спросил Шило.
   – Нет, – сказал Георгий. Он понял, от кого могут быть весточки, только не знал, какие.
   – Точно?
   – Как куранты!
   – Если что, сразу звони мне! – Шило подал бумажку с номерами телефонов, – По любому из них. Скажешь: «Из госпиталя!» – сразу найдут меня, из-под земли достанут!
   Георгий посмотрел на щупловатого парня. Шило расправил плечи, грудь его выгнулась колесом. Показалось, что из-под куртки выпирают бицепсы, налитые силой. Молодой человек, похоже, настроен воинственно. Интересно, кто за ним стоит?
   – У тебя много друзей? – спросил Георгий.
   – Хватает! – не без гордости сказал Шило.
   – И все афганцы?
   – Все афганцы – мои друзья!
   – Понял.
   – Звони в любое время дня и ночи! – посоветовал Шило, прощаясь.
   Георгий вспомнил, что собирался ночью звонить Сабине Казимировне. Он набрал номер её квартиры.
   – Смольный! – крикнул в трубку вчерашний весёлый парень. И замолчал.
   Георгий попросил Сабину Казимировну – телефон молчал. Тогда Лазарев перезвонил.
   – Смольный! – ответил телефон.
   Это автоответчик!
   – Из Зимнего! – заразившись шутливым тоном, сказал Георгий. – Сообщаю: Валет вышел из комы! Попрошу Сабину Казимировну срочно связаться с Лазаревым!
   Георгий нажал на рычаг. Больше ничего он не мог сказать по телефону, тем более, автоответчику.
   Георгий вспомнил, что Валет не единственный его пациент, и занялся служебными обязанностями.

Глава 21

   Свет загорелся неожиданно и ярко. Он резал глаза сквозь плотную повязку. Егор пошевелил руками – связаны! Он отвернул голову от света, но только на половину. Он был привязан к стулу по рукам и ногам. Дышать почему-то больно. Рот заклеен скотчем, на каждом вдохе грудь пронзает, как кинжалом, а выдох даётся с таким трудом, будто воздух проходит не через трахею, а трубку, устланную изнутри наждачной бумагой. Слезятся глаза, и кто-то стонет под самым ухом.
   Хоть уши не заткнули, подумал Егор. Он где-то читал, что освободиться от пут можно, если получится расслабить все мышцы. Попытался. Руки резало верёвкой, а стон и немое мычание отвлекали от релаксации.
   Что-то упало. С таким грохотом, что показалось: шапка – только хозяин забыл её вовремя снять! Неожиданно вспомнившаяся шутка отца расслабила тело Егора сильнее, чем специальные упражнения, о которых он ничего не знал. Самое главное, заработала голова.
   Егор начал вспоминать. Что же было? Сидели-разговаривали. Митрич быстро окосел. Видать, пил не в первый день. Отключаться он не спешил, полулёжа продолжал разговор и наливал водку. Егору побольше, себе на донышко гранёного стаканчика. В таких раньше бабульки торговали семечками по три копейки. Они поговорили о старых временах. Ещё выпили. Митрич не пропускал ни одного разу, чтобы не обидеть гостя. Но речь его становилась несвязной и бессмысленной. Наконец он уронил голову на подушку и закрыл глаза.
   Егор прошёл к окну, отодвинул плотную чёрную штору, посмотрел в тёмный двор. Пора домой. Сабина уже вернулась.
   Егор потолкал хозяина.
   – Митрич! Я ухожу! Закроешься?
   – М-не, не-е! – ответил Митрич, на мгновение открыв мутные глаза. Сколько не тормошил его Егор, Митрич не подал ни единого признака жизни. Тогда Егор прошёл к двери, изучил замки. Один из них можно защёлкнуть снаружи! Егор обулся, для приличия попрощался с Митричем и открыл двери. Выйдя одной ногой в подъезд, Егор проверил пальцем защёлку замка – работает?
   Дальнейшее выпало из памяти. Что произошло, и где он сейчас?
   Егор пошевелил ступнями, ботинки надеты. Курточка на нём. Значит, одежду никто не взял. Егор повернул голову на свет. По расположению лампочки догадался – он у Митрича. Наверное, только в этой квартире с потолка так низко свисает лампочка, голая и единственная. В месте, где отходит провод, торчит маленький крюк для люстры, но разглядеть его трудно из-за толстого слоя побелки.
   Значит, стонет Митрич! Так, соображал Егор, если меня кто-то тюкнул по голове, то зачем запихнул обратно в квартиру? Если хотели ограбить, но ничего не нашли, зачем связали? А если не хотели ограбить? Тогда бы убили.
   Интересно, чья шапка грохнулась? Кстати, Митрич перестал хрипеть и мычать. Значит, его никто не связывал. Скорее всего, Митрич врубил свет и упал возле выключателя.
   Егор попытался сдвинуться с места, так как идея с расслаблением не подействовала. Оттолкнувшись ногами от пола, он покачнулся со стулом, едва не потеряв равновесие. На лбу Егора выступила испарина. Мог бы упасть и шваркнуться затылком об пол – все мозги бы растерял!
   Что теперь? Сидеть до утра. Ждать пока Митрич придёт в себя? Но его даже не слышно. Вдруг, он разбился насмерть?
   Егор спасаясь от света, согнул голову так, что прижал подбородок к груди. И по-прежнему глаза резало. Это же настольная лампа! У Митрича она без абажура, потому и горит так ярко. Если она стоит по-прежнему на журнальном столике, то Егор сидит посередине комнаты.
   Сделав это открытие, Егор не успел понять, что в этом хорошего. Спинка стула накренилась кзади, через мгновёние он упал.
   Оказавшись на полу, Егор перевёл дух. Ничего страшного не случилось. И мозги целы. Только круглые перекладины древнего стула ударили в спину. И не сломались!
   Зато Егор получил какую-никакую возможность двигаться. Почти без труда он перекатился набок. Затем повернулся спиной кверху, едва не вывихнув плечи. Пришлось снова упасть набок. Егор повернул голову лицом к полу и с трудом сдвинул повязку с одного глаза на лоб. Огляделся.
   Да, он в квартире Митрича, на полу, привязанный к стулу. Хозяина не видно, но до столика с лампой рукой подать.
   Егор принялся елозить по полу, пробираясь к настольной лампе.

Глава 22

   Когда же приедут менты? Сабина ёрзала на сиденье, попеременно поглядывая на окно квартиры Митрича и поворот дороги, ведущий во двор.
   Свет погас.
   – Улеглись-угомонились! – Сабина нервно хихикнула. И зачем только она вызвала ментов, зачем потревожила старого друга?
   Сабина взяла мобильник, указательным и средним пальцами набрала нужный номер, собираясь дать отбой тревоги. Никто не отвечал. Она выждала три гудка, положенных этикетом, и принялась звонить по другим номерам, разыскивая опергруппу. Кольца на пальцах Сабины отражали свет неоновой лампы, уличного фонаря, отбрасывая его на тонированное стекло. Краешком глаза Сабина наблюдала эту игру отблесков. Вдруг они стали ярче, заполыхали. Она повернула голову к боковому стеклу и увидела, как мигает свет в квартире Митрича.
   Сабина бросила телефон на сиденье, выскочила из машины. Она вбежала в подъезд, поднялась к квартире Митрича. Сквозь замочную скважину мигал свет, но не доносилось ни единого звука.
   Где хвалёный оперативностью мобильный отряд? За это время можно перебить всех жителей в подъезде! Сабина принялась стучать в металлические двери соседей.
   Никто не спешил открывать. Похоже, люди не страдают жаждой помощи ближнему! Кому нужны неприятности в такое время, когда по улицам запросто разъезжают танки?
   Надо что-то делать! Телефон Сабины накрылся. Сдох, как бы сказал Егор. Теперь Сабина думала не об отбое тревоги, впору вызвать «скорую»!
   Сабина вернулась в подъезд, поправила причёску, чтобы не выглядеть жертвой. Ещё далеко, до полуночи, может, кто и откроет, позволив ей позвонить?
   Кто-то топтался в сумраке у широкой двери квартиры, расположенной как раз под халупой Митрича. Сабина остановилась. Чтобы не напугать неизвестного человека, она не спеша, поднялась по лестнице к площадке первого этажа.
   Дверь квартиры открылась, звякнул колокольчик. В два прыжка Сабина оказалась на пороге.
   – Вам индивидуальную консультацию? – из тёмной глубины квартиры спросил голос. Женский, интеллигентный.
   – Индивидуальную, – автоматически сказала Сабина.
   – Тогда подождите! – приглашающим тоном сказала женщина.
   – У вас есть телефон?! – крикнула Сабина.
   – Конечно! – прозвучал мужской голос из-за спины.
   Сабина вздрогнула.
   – Вы хотите позвонить? – поинтересовался мужчина. Он вошёл из подъезда и включил перламутровое бра в коридоре.
   Сабина обратила внимание на его лысину. Больше ничего вокруг она не замечала. Вспышки света в квартире Митрича, до сих пор мелькавшие перед глазами Сабины, слились с бликами лысины хозяина квартиры.
   – Да! Мне нужно срочно! Я заплачу! – на едином дыхании выдала Сабина.
   – Всего-то? – спросила дама. Сабина физически ощутила, как скривились губы хозяйки квартиры.
   – Да! Да! Мне нужно позвонить! Срочно! – выкрикнула Сабина.
   – Сейчас я дам телефон! – так же громко сказал мужчина. – Успокойтесь, пожалуйста!
   – Что-то случилось? – спросила женщина.
   – Кое-что, – сказала Сабина. Говорить с незнакомыми людьми не хотелось.
   Тем временем мужчина принёс телефонный аппарат без провода. Сабина почти вырвала его из рук хозяина и заперебирала пальцами по цифровой клавиатуре.
   Ни по одному из пяти номеров никто не откликнулся.
   – Вы, наверное, переживаете за соседа сверху? – спросил мужчина. Сабина посмотрела ему в глаза. Этот человек знает, что происходит!
   Сабина поёжилась. Ей казалось, что лысый наперёд знает её слова и возможные действия.
   – Не беспокойтесь, там нет покойника, – не громко, но уверенно сказал он.
   – Да? – спросила Сабина, читая ответ в глазах хозяина квартиры.
   – Александр Дромадер! – он протянул руку гостье.
   – Сабина Казимировна, – сказала она, сдавив мужскую ладонь. Дромадер улыбнулся.
   Сабина отпустила его руку и набрала «ноль три». Дромадер положил ладонь на радиотелефон и отменил вызов.
   – Нам не нужна «скорая»!
   – Вам?! – Сабина поняла, Дромадер не только знает, он ещё и управляет событиями в квартире наверху. Она уронила телефон, резко развернулась и бросилась к двери. Закрыто!
   Сабина оглянулась. Глаза её пылали отчаянным гневом.
   – Чувствуйте себя в безопасности! – сказал сосед. – Скоро подъедет наряд милиции. Уверяю вас, ничего опасного не происходит!
   – Почему вы не даёте мне выйти? – Сабина прижалась спиной к двери, приготовилась защищаться.
   Дромадер закрыл лицо ладонями и вполголоса сказал:
   – Я не бандит, я астролог!
   Сабина застыла в боевой стойке и не отвечала.
   – Присядьте, пожалуйста! – сказала женщина, выйдя из-за спины мужа. – Вам пока некуда спешить.
   Сабина продолжала стоять в напряжении. Она взглянула на мебельную стенку в прихожей, выискивая что-нибудь, подходящее для защиты.
   – С Егором и Митричем не случилось ничего, опасного для их жизни и здоровья! – слова Дромадера хлыстом щёлкнули по ушам Сабины. – Во всяком случае, соматического!
   – Вы медик? – спросила Сабина, услышав профессиональное слово.
   – Я астролог, – с достоинством повторил Дромадер. – Присядьте же!
   Сабина опустилась на один из миниатюрных пуфиков, обитый кожзаменителем. Наверное, коридор служит приёмной звездочёта, решила она.
   – Так получилось, – Дромадер развёл руками. – Хотите кофе?
   – Да, – согласилась Сабина, переведя дух. От сердца отлегло – это всего лишь спектакль, затеянный с целью познакомиться!
   – Какой факультет? – спросила Сабина, принимая чашечку горячего кофе.
   – Талант от природы! – с достоинством ответил Дромадер.
   Сабина обожгла губы. От неожиданности она отхлебнула полный глоток.
   – Ценю вашу находчивость! – сказала она, забросив ногу на ногу. – Такого оригинального метода знакомства я ещё не встречала!
   – Вы не поняли, Сабина Казимировна! У нас общие цели!
   – Александр Дромадер, миленький! Назовёте факультет вашей дочери, или мне угадывать?
   – У меня нет дочери, – вздохнул мужчина.
   – Да-да! – щёлкнула пальцами Сабина. – У вас сын – ну очень талантливый студент! И ему фатально необходима помощь профессора!
   – Это не мой сын.
   – Не тяни душу, Саша! – Сабина освоилась окончательно. – У меня есть и другие дела!
   – Речь не о том, – начал говорить Дромадер, но Сабина нетерпеливо взмахнула рукой:
   – Хоть вы и оригинальны, но прошу выражаться яснее! Курс, факультет, какой предмет завалил? Чем и когда могу помочь?
   – Стоп! – Дромадер рубанул ладонью воздух. – Мы говорим на разных языках! Постарайтесь помолчать, хотя бы секунду!
   – Ладно, – Сабина пожала плечами. Он ещё и немного свихнутый. Впрочем, все шарлатаны чуточку того.
   – Егор Андреевич Нерослов – это не мой сын! – скороговоркой выпалил Дромадер, боясь, что Сабина вновь перебьёт его. – Я ничего не прошу для него! Он прирождённый врач – это абсолют!
   Сабина молчала.
   – Вы должны знать Георгия Лазарева. Он учился у вас!
   Сабина отхлебнула кофе, глядя в чашечку.
   – Так вот, – Александр замолчал. Все слова вылетели из его головы. Сабина не собиралась помогать ему выпутываться. Она обхватила чашечку ладонями и смотрела куда-то в грудь астролога.
   – Они астрологические близнецы! – Софи пришла на помощь супругу.
   – И что? – спросила Сабина с полным безразличием. Её утомили астральные придурки. – Спасибо за телефон и кофе! – Сабина поднялась и кивнула на двери.
   – Я знаю, у вас есть некоторые способности! – сказал Александр, взглядом приглашая Сабину присесть.
   – Говори! – потребовала Сабина. Что-то же нужно лысому шаману. А значит, она вправе будет рассчитывать на ответную услугу. Знакомый экстрасенс никому не помешает.
   – Пройдём в комнату? – предложил Александр.
   – Лучше в другой раз, – Сабина сдержала нервный зевок. Похоже, от неё требовалось только одно – проторчать в этой квартире какое-то время. Слушая бредни ненормальных супругов, можно прозевать ментов.
   Если, действительно, в квартире Митрича ничего не произошло, то бойцы могут запросто покалечить Жоржа, не разбираясь, кто виноват.
   – Хорошо, я не буду настаивать, – сдался Дромадер. – Я расскажу вам интересную историю в другой раз.
   – Вот и ладушки! – сказала Сабина и поднялась с пуфика. В который уже раз!
   Александр достал ключ из халата и отворил замок. Прощаясь, он сунул в руку Сабины свою визитку. Прикрыв двери, он обернулся к жене.
   – Контакт не удался? – улыбнулась Софи.
   – Думаю, ты не права! – заявил Александр и увидел, что жена торжествует. Опять он угадал мысли Софи! Разве они не идеальная астральная пара? Жаль только, детей в таком браке быть не может…
   Сабина взлетела на второй этаж. Оба пролёта лестничной площадки она миновала меньше, чем за секунду. Так показалось Сабине. Во рту пересохло, колотилось сердце, норовя выскочить наружу, одежда спирала грудь. Сабина прижала ладонь к груди и замерла. Дверь была раскрытой!
   Что её ждёт за выщербленным порогом?
   Сабина не стала гадать, заскочила в квартиру и шумно выдохнула. В глубине комнаты сидел целый-невредимый Жорж. Он что-то писал, держа перед собой служебную папку. Напротив него сидел, опёршись спиной на стену, пьяный Митрич. Он счастливо улыбался. У окна стояло четверо поджарых мужчин в камуфляжных куртках.
   – Здравствуй, Сабина! – сказал Митрич.
   – Где она? – спросила Сабина, глядя на Жоржа.
   – Отвернулась! – выпятил губы Митрич.
   – Добрый вечер, Сабина, – усталым голосом сказал Егор. Его язык заплетался.
   – Добрый, добрый! – громко сказала Сабина и повторила вопрос, обращаясь к ментам: – Где она?
   – Сабина Казимировна, вы оставили тут сумочку? Или косметичку? – перебивая друг друга, спрашивали её менты.
   Сабина вздрогнула. Они что, издеваются? Приглядевшись к открытым лицам мужчин, Сабина поняла, её никто не разыгрывает.
   – Тут была моя рукопись! – сказала Сабина.
   – А я-то подумал! – Митрич смешно развёл руками.
   – Что ты подумал?
   – Удача, – выдохнул Митрич перегаром и сокрушённо добавил: – Отвернулась удача-то!
   – Проспись, Митрич!
   – Уже протрезвел, только руки-ноги ещё не слушаются, – пожаловался Митрич.
   – О! Да ты ранен! – Сабина заметила ссадину на его лбу.
   – Пустяк! – отмахнулся Митрич. – Не трогай! Никакого йода, никакой зелёнки!
   – Что тут происходит? – Сабина посмотрела на старшего группы.
   – Пока не могу сказать, Сабина Казимировна!
   – А кто? Кто может сказать?
   – Я, увы, тоже не могу, – сказал Егор. Сабине показалось, что язык Жоржа заплетается сильнее.
   – И ты пьян? – спросила Сабина, удивляясь самой себе. Для чего же ещё мог приехать Жорж? Уж не в шахматы играть!
   – Почти, – сказал Егор, подписывая второй листок.
   – Значит, никто мне объяснить не может! – разозлилась Сабина.
   – Сабина Казимировна, пройдёмте на кухню! – пригласил её капитан. Сабина молча последовала за ним.
   – Я бы сказал, что это разбойное нападение, но, опять же, ничего не пропало! Кроме твоей рукописи.
   – Саня! Перестань ёрничать! – Сабина дёрнула за рукав представителя власти. – Давай, по существу!
   – Сабина! Дело неясное. По-видимому, кто-то оглушил Егора, когда он уходил домой. Скорее всего, с помощью газового баллончика. Потом этот, или эти, – капитан рассуждал вслух, – вошли в квартиру. Зачем-то связали обоих: Митрича бросили на полу, а Егора прикрутили к стулу, – капитан замолчал, размышляя.
   – Санька! Говори правду! Что им было нужно от Жоржа?
   – Понятия не имею, Сабина! – капитан посмотрел ей в глаза. Так искренне, что Сабина заподозрила неладное.
   – Врёшь!
   – Зуб даю! – Санька зацепил ногтем большого пальца верхний клык и щёлкнул.
   – Брось уголовный юмор! Скажи правду! – Сабина ухватила его за руку. В глазах её стояли слёзы. – Кто щёлкал выключателем?
   – Егор.
   – Саня! Или я совсем дура, или не профессор анатомии! Или стул полутораметровый?
   – Он щёлкал тумблером настольной лампы. Лёжа, ногой, а не лбом!
   – А когда вы вошли, в квартире никого не было? – спросила Сабина и прикусила язык. Все ещё думаю о сопернице, совсем дурой стала!
   – Никого, даже вашей рукописи, Сабина Казимировна!
   Сабина не моргнула глазом под взглядом капитана милиции.
   – Что делать теперь? – спросила Сабина.
   – Возвращайтесь домой!
   – А Митрич?
   – Что, Митрич?
   – Вдруг нападение повторится?
   – Вряд ли.
   – Уверен?
   – Не пугай Митрича! Потащите его к себе, он решит, что его хотят убить!
   – А это не так?
   – Нет! – сказал капитан, развернулся и вышел в комнату.
   – Отбой! – скомандовал он. – По домам!
   – А я? – спросил Митрич, растирая колени.
   – Выпей валерианочки, и баиньки! – сказала Сабина бодрым голосом.
   – А двери? Замки же сломаны!
   – Это тебе приснилось, Митрич! – сказал командир спецбригады. – И тебе тоже! – посмотрел он на Егора.
   Митрич проковылял до двери, проверил. Замки свободно открывались и закрывались!
   – В самом деле, приснилось, что ли? – спросил он сам себя, оставшись один.
   Не дождавшись ответа, Митрич выплеснул остатки водки в гранёный стакан и медленно, смакуя, процедил его до дна. После чего, свернулся калачиком на матрасе и заснул счастливым сном младенца.

Глава 23

   В хрущёвской квартирке на старом письменном столе, стоявшем у изголовья железной панцирной кровати, тренькнул будильник. Никто, его не заводил, поэтому раздался лишь короткий щелчок. Будто бы кто-то оттянул пружину и, не удержав, выпустил из рук.
   Этого щелчка хватило, чтобы разбудить воина-афганца. Шило по привычке вскочил на ноги. Так выпало на его долю: лучшее время службы прошло в Союзе, а самые трудные первые полгода – в настоящей боевой обстановке. После вывода войск афганский призыв оторвался на молодняке «не нюхавшем пороху», но спать как кошка, улавливая шорох оседающей пыли, Шило уже не разучился.
   Он выкатил из-под кровати гантельки, помахал ими несколько минут и прошёл в душ. Из проржавленного наконечника вода стекала слабой струёй: больше трёх четвертей мелких отверстий было забито напрочь. Обливаться тонкой струёй ледяной воды выдержит не каждый, но Шило привык и к этому. Отфыркавшись, он открыл горячую воду и облил ноги.
   Обмотавшись затрапезной простынёй, Шило вышел из ванной. Башка раскалывалась так, будто в ней торчал железный штырь, как у Валета. Шило прошёл на кухню, открыл холодильник, вынул початую бутылку пива. Отхлебнул и тут же выплюнул в раковину. Вкус напоминал мочу старого китайца. Шило со злостью швырнул бутылку в мусорное ведро, сплюнул и прополоскал рот.
   Он поставил чайник на газовую плиту. Надо же как-то приходить в себя – хоть чаем отпоиться. Шило бросил пакетик в пустую чашку с отщербленными краями. Или выпить кофе? Шило открыл самодельный кухонный шкафчик, потянулся за жестяной банкой. Тяжёлая, зараза! Вынув банку, Шило разозлился. Там была соль крупными серыми кристаллами.
   Шило впихнул банку обратно, она выпала в раковину. Соль рассыпалась.
   – Твою мать! – сквозь зубы сказал Шило. Не хватало дурных примет. То будильник не завёл, то соль рассыпал!
   Он глянул во двор через треснутое оконное стекло, заклеенное широким скотчем.
   – «Унылая пора»! – процитировал Шило, вглядываясь в кромешную темень. Пустые разбитые скамейки, почти голые деревья. Это дети оборвали листья на гербарий. Шило вспомнил, как мотался за листьями рябины к тогда ещё живой бабке. За это получил пятёрку, и его объявили по школьному радио победителем в конкурсе на лучший гербарий!
   – Детство! – вслух сказал Шило и налил кипятку в чашку. Листики собирал и рад был. А ведь, по сути, это западло! Интересно, Валет или Ухарь собирали в детстве гербарий?
   Шило вздохнул от жалости к себе. Будто только вчера похоронил родителей, хотя и не помнил их. Прожил с тётушкой всю свою сознательную жизнь, а потом она исчезла. В записке, оставленной тёткой, он прочёл, что не увидит её никогда. Шило так и не понял, чем мог обидеть тётушку? Только вернулся на гражданку, собрался учиться-работать, жениться, наконец! Пока носился с кучей планов в голове, тётушка благополучно слиняла.
   Да и наплевать на старую дуру! Шило разозлился на себя за проявление немужской слабости.
   Пора встряхнуться и заняться делом! Он прошёл в спальню, открыл дверцу стола и выдвинул ящик. Достал увесистый свёрток, развернул его, дотрагиваясь кончиками пальцев до воронёной стали ствола. Шило понюхал дуло и чихнул. Надо почистить и привести в боевую готовность! Это заняло двадцать минут с перекуром. Шило перезарядил обойму и уложил ствол на место.
   Пора бы рассветать! Шило глянул в окно – темень непролазная! То был не рассвет, а сумерки!
   Вот почему не заведён будильник и раскалывается башка с перепою! Он пробухал сутки, а день проспал! В госпиталь, конечно, не ходил, бабе не звонил. Целый день выпал из жизни!
   Стоп! А где бабки?
   Он выдернул все выдвижные ящики стола. Кроме хлама, там ничего не было. Тогда Шило схватил телефон. Пальцы путались в диске, Шило с силой возвращал круг на место, но телефон не срабатывал. От души выматерившись, Шило набрался терпения и медленно набрал нужный номер.
   – Привет! – прокричал он в трубку, когда прервались длинные гудки. Но ответили ему – короткие!
   Пришлось идти в коридор, доставать из кармана кожаной куртки записную книжку. Постоянно так: запоминался только один номер телефона, а второй вылетал из головы.
   – Алло! – крикнул Шило, когда кто-то поднял трубку.
   – Привет! – радостно отозвался абонент. – Шило?
   – Ага! – согласился Шило. И замолчал: все слова куда-то подевались. На языке ничего не осталось, кроме вкуса вчерашней водки.
   – Ты в курсе?
   – Чего? – не понял Шило.
   – Чиво-чиво! – передразнил его мужской голос. – Нам уплатили зеленью!
   – Сколько?
   – Пять за лифт и одну штуку за писателя!
   – Это моя доля?
   – С тобой ещё кто-то?
   – Понял, – оценил шутку Шило.
   – Ты вот что, выбрось ствол! Палёный он теперь!
   – А-а? – опешил Шило: разве такие вещи говорят по телефону?
   – Бэ-э! За бабками приезжай!
   – Сейчас?
   – Ещё не вечер! – пропел в трубку товарищ и прервал связь.
   Шило плюхнулся в кровать и обхватил голову. Почему ствол палёный? Из него стреляли только по бутылкам! Или нет? Ничего не вспоминалось.
   Разберёмся на месте, решил Шило. Он быстро оделся, сунул свёрток в обширный карман «кожи» и выскочил во двор. Ещё не вечер!
   В полупустом и мрачном вагоне метро Шило задумался. И когда же он будет разъезжать в тачках, а не трястись в подземке, как американский безработный? Он посмотрел на ненавистные стены старого вагона, сплошь исписанные подростками. Когда-то и сам пакостил в электричках, но с опаской. За это могли оштрафовать, исключить из пионеров и покрыть позором! А теперь? Рисуй, что захочешь!
   «КПСС – СС»!
   «Смерть фашистам-коммунистам»!
   «Прощай, Софья Власьевна»! – эта тётка совсем не в тему, подумал Шилов.
   Огромный облезший череп изрисовали свежими надписями, и какой-то шкодник пририсовал усы и знаменитую трубку.
   Где же спалился ствол? Шило вспоминал вчерашний день, прошедший в пьяном угаре. Виски болели, в глазах помутилось, но ни одного события так и не всплыло в памяти.
   – Смерть коричневым коммунякам! – проорал кто-то в матюгальник. – Не отдадим завоеваний демократии и свободы!
   Шило вздрогнул и обернулся. У дверей стоял широкоплечий бородатый мужик в очках с роговой оправой. Если б не очки, он мог бы сойти за былинного богатыря с картины Васнецова. Вслед за ним вошли молодые люди, кричащие хором:
   – Ельцин, мы с тобой! «Руцкой – нет! Демократия и свобода – да! Конец фашистской диктатуре и Софье Власьевне»!
   Толпа митингующих прошла мимо Шилова и уткнулась в конец вагона. Люди расселись и притихли. Бородач оказался рядом с Шиловым. Он положил красный матюгальник на потёртый рюкзак и отхлебнул пиво из открытой бутылки. Смачно отрыгнув, он протянул бутылку Шилову. Тот взял бутылку, глотнул. Затем ещё. Пиво понравилось Шилову.
   – Бавария! – сказал бородатый оратор. – Свобода!
   – Ага, – согласился Шило, возвращая бутылку.
   – Айда с нами! – мужик хлопнул его по плечу.
   – Куда? – спросил Шило, выпрямив спину.
   – Выбьем красную сволочь из нашего Белого дома!
   – Зачем?
   – Раскрой глаза, парень! У нас – свобода! Ты её ощущаешь? – мужик протянул бутылку с пивом.
   – Ага, – Шило отхлебнул, – хорошее пиво.
   – А ты говоришь: «Зачем?» Хочешь опять жигулёвскую бурду лакать?
   – Не-а.
   – Тогда, ты с нами! – мужик двинул ногой, задев за свой рюкзак.
   Звякнули бутылки.
   – С ночёвкой идёте? – Шило покосился на рюкзак.
   – А как думаешь? Вторую неделю вышибить их не можем! Но ничего, – мужик потёр крупные ладони. – Сегодня всё решится! Мы прикончим Софью Власьевну!
   – А это кто?
   – Советская власть! Власть, которая лишила нас всего!
   – А-а, – протянул Шило. Он ехал за бабками, а не на борьбу с семидесятилетней старухой!
   – Можешь себе представить, – сказал мужик, вынимая из рюкзака пару бутылок пива. Он откупорил их одну о другую и предложил собеседнику. – Что будет, если произойдёт реставрация коммунистического режима?
   – Что? – спросил Шило, не отрывая глаз от пенящейся тёмной бутылки.
   – А то! – подмигнул мужик, вручив собеседнику пиво. – Отберут у тебя свободу и загонят в армию!
   – Я уже, – чтобы не поперхнуться, Шило надул щёки.
   – Афган? – угадал бородатый.
   – Ага, – как можно небрежнее сказал Шило. Откуда этому типу знать, что Шило, не прикончил собственноручно ни одного духа?
   – Вот оно! – мужик задрал кверху указательный палец, похожий на плотную сардельку. – За кого пацаны кровь проливали? Молчишь? Так я скажу! За ту же Софью Власьевну! А что взамен? «Я тебя туда не посылал!» – передразнил кого-то мужик.
   – Ага.
   – А ведь посылал, с-сука! – с сердцем сказал мужик.
   Шило вздрогнул от неожиданности. Как с таких интеллигентных, хотя и богатырских, уст сорвалось уличное словцо?
   – Представляешь? – мужик толкнул его плечом, Шило чуть не слетел со скамейки. – Они опять играют без правил!
   Шило молча наблюдал за преобразующимся на глазах оратором. Сквозь выпуклые стёкла очков было видно, как глаза его наливаются кровью. Круто его обидела Софья Власьевна!
   – Они, суки, что задумали? – разгорячился мужик. – Получили поддержку английских лордов! Каково, а? Это тебе ничего не напоминает?
   – Тридцать седьмой? – Шило назвал год, звучащий на всех закоулках.
   – Не-ет, семнадцатый! Ленин купил страну за деньги немцев, теперь его недобитки-соратнички пытаются продать нас англичанам! С потрохами!
   – Ерунда всё это, – сказал Шило. Неожиданно для себя, вслух.
   – А скажи-ка тогда, почему они захватывают мэрию и телецентр, а? Не по Ленину ли?
   – Ага, – кивнул Шило. Есть же на свете идиоты: какой телецентр, какая мэрия?
   – Они теперь засели в Белом доме, – продолжал говорить мужик. – Раздают оружие всем желающим! Понимаешь? А мы-то без ничего! Это, по-твоему, честно?
   – Они всегда так делают.
   – Пора прекратить их своеволие и защитить президента!
   – Ельцина, что ли?
   – Ельцин – это свобода! Его весь народ поддерживает! А ты?
   – Поддерживаю, – сказал Шило. До Красной Пресни ещё далеко, а пива в чужом рюкзаке предостаточно. Почему бы ни поддержать разговор?
   – Пойдёшь с нами, афганец? – вдруг спросил женский голос.
   Шило повернул голову и увидел пацанку с короткой стрижкой, но уже выраженной фигурой, которую не портили тяжёлые ботинки.
   – С такой красавицей, хоть куда! – решил отшутиться Шило. А девушка-подросток поняла его иначе.
   – Хоть куда не надо, – она плавно прикрыла синие глаза. – На баррикады!
   – Смелая? – спросил Шило, намереваясь между делом подснять пацанку. Ишь, как глаза горят. Поди, не только глаза!
   – Дай пива! – она протянула тонкую руку.
   Шило аж подскочил: сама в штаны прыгает! Он подал бутылку, разговорился. Язык ни на секунду не останавливался. Импортное пиво взбродило старые дрожжи, вспомнилось всё про баррикады, революции и освободительные войны. В азарте Шило не заметил, как мужик уступил своё место девушке, пересев на другую скамейку.
   – А ты можешь умереть? – спросила она, когда Шило переводил дух.
   – За тебя?
   – За правду! – девушка поднялась перед ним, требуя немедленного и правдивейшего ответа.
   – Да, – буднично сказал Шило. – Мне не раз приходилось это делать.
   – Когда и где? – как следователь спросила девушка.
   И посыпались бесконечные армейские байки о спецоперациях, где Шило играл ведущую роль. Всё, что он делал в Афгане, было героическим.
   Дышал там Шило, и то, по-геройски! Он настолько увлёкся, что воочию видел себя «впереди на боевом коне»!
   – А у вас были предатели? – спросила девушка проникновенным голосом.
   – Среди моих друзей – никогда! – Шило стукнул себя в грудь, сверкнув глазами.
   – А мы вот, все предаём Свободу! – в запале высказалась девушка.
   – Это почему? – Шило сдвинул брови.
   – Мы бросили нашего президента этой своре фашистов! Это же переворот!
   – ГКЧП что ли?
   – То была репетиция, а теперь перед нами серьёзный экзамен! – глаза её горели, голос был твёрдым.
   Наверное, такими были комиссарши в гражданскую, подумал Шило.
   – А что? – вполголоса, стараясь не глядеть на бородатого, спросил Шило. – Телецентр – это правда?
   – Ты что, телик не включал?
   – Как сказать, – замялся Шило.
   – Они пытались захватить Останкино, но мы, – она сжала кулаки. – Мы не позволили! Теперь возьмём их последний оплот – наш Белый дом!
   – Возьмём, – кивнул Шило. Заметив недоверие в её глазах, повторил: – Обязательно возьмём!
   Рядом с этой пацанкой он почувствовал себя мужчиной – единственным в их толпе профессиональным бойцом! Шило ощупал свёрток в кармане. Твёрдая сталь пистолета придала ему ещё большую уверенность.
   Выходя из метро, Шило уже чувствовал дикую ненависть к тем, кто пытается вернуть коммунистический режим!
   Возле моста он не думал, куда повернуть, а зашагал в группе новых знакомых борцов за демократию. Шило решил потусоваться до полуночи. Пацанка замёрзнет, отвезти её домой, предварительно забрав бабки у кента, живущего в двух шагах от станции метро.
   На площади кучковались разномастные компашки, взяв в плотное кольцо Белый дом. Кто-то кричал в матюгальник, кто-то хлопал, не жалея ладоней. В суматохе Шило едва не потерял незнакомку. Так ведь и не спросил, как её зовут! Шило следовал за ней по пятам, его оттирали в сторону, но ветеран-афганец прорывался.
   Какой-то долговязый тип ухватил его за ворот и отбросил в сторону. Шило с развороту врезал промеж глаз защитнику демократии, разбив хрупкие очки. Не оглядываясь, Шило протиснулся вперёд. Пришлось вспомнить навыки воинской службы: Шило то подпрыгивал, то щучкой проскальзывал между ног стоящих людей. Когда добрался-таки до пацанки, Шило ухватил её за рукав.
   – Отпусти! – крикнула она, не оборачиваясь.
   – Ты чего? – не понял Шило.
   – А! Это ты! – вскрикнула девушка и бросилась ему на шею. – Ты не ушёл!
   – Я с тобой! – крикнул Шило потому, что среди общего шума мог быть не услышанным. – Тебя как зовут?
   – Альбина!
   – Класс!
   – Первый «А»! – расхохоталась она.
   – И у меня был первый «А»! – порадовался Шило за пацанку. Она не без чувства юмора!
   – Мы пойдём на штурм! – сообщила Альбина.
   – А танки?
   – Это наши, российские танки! Они ждут приказа президента!
   – До утра? – спросил Шило. Они пробрались к Белому дому, оставив позади крикливую толпу.
   – Президент не хочет отдавать приказ без поддержки народа! Надо помочь ему! Надо идти самим!
   Шило смотрел на полыхающие глаза Альбины, представляя её в своей постели. До чего же сексапильная пацанка!
   – Что будем делать! – спросил громовым голосом над самым ухом Шилова тот самый мужик-богатырь.
   – Пойдём в атаку! – воскликнула Альбина.
   – Надо бы разведать, что и как! – сказал бородатый, обращаясь к Шилову.
   – Надо, – согласился Шило. – Разведка боем, не так ли?
   – Да! Скоро и нам дадут оружие, тогда и пойдём! Я рассчитываю на твой опыт, афганец!
   В ожидании обещанного оружия они развели костёр. Рюкзак с пивом быстро худел. Мимо проходящие люди считались братьями, и никому не было отказано в тепле и дружеском слове.
   За разговорами Шило узнал много нового. Каким же он был лохом!
   Оказывается, Советское государство выжало из него все соки, а он ещё, придурок, распевал песни в пионерском лагере о счастье родиться в СССР! А теперь всё будет по-другому! Новая конституция свободных людей! Россия для России, безо всяких там приживалок-республик, выкачивающих из Москвы все соки! В общем, полная свобода! Хочешь, торгуй, имей свой ресторан или нефтяную вышку! Шило между дел узнал, что с его начальным капиталом в шесть тысяч баксов, он запросто сможет открыть собственное дело!
   Но ничего этого не будет, если останется система Советов, которая явно положила глаз на палёный ствол в кармане Шило.
   – Почему бы ни подойти к Белому дому вплотную? – спросил Шило.
   – Там защитники Софьи Власьевны, – сказал мужик с бородой.
   – А они за что борются? – не понял Шило.
   – За свой хомут и кандалы. Рабские душонки! Не могут они без надзирателя!
   – А если им объяснить?
   – Что мы и делаем, дорогой друг! Для того мы и раскрываем глаза народу!
   – Всем нужно знать правду! – сказала Альбина. – Я пойду с тобой!
   – Объяснять? – не понял Шило.
   – На разведку!
   – Это мужское дело, Альбина!
   – Ты думаешь, как эти рабы! Где свобода в твоих словах? Коммунисты хоть лгали о равноправии! – Альбина дёрнула головой.
   – Мне страшно за тебя, – сказал Шило. Альбина вздрогнула всем телом. Шило чувствовал: ещё чуточку, и пацанку можно будет брать голенькой. В полный рост!
   – Мы погибнем за правду! Вместе! – выкрикнула Альбина, сжав его руку.
   Энергия пацанки передалась Шилову. Он решил действовать. Защитники Белого дома организованно входили в здание. Шило решил, что ими руководит кто-то опытный. Никакой давки и возни, которые он испытал в толпе борцов за Свободу! В этом-то и есть рабство, понял Шило и возненавидел этих людей ещё сильнее.
   Шило рванулся к ним. Передвигаясь зигзагами, он сумел создать впечатление, что появился откуда-то сбоку, а не издалека. Шило влился в ряды защитников Белого дома и направился к входу. Он сделал такое же серьёзное лицо, как у этих рабов коммунизма, в котором чувствовалась решимость и обречённость. Они не болтали между собой, не строили планов на будущее, но приготовились сражаться насмерть.
   Находясь среди молчаливых людей, Шило вмиг отрезвел. Сейчас мы начнём убивать друг друга за идею. Шило поёжился не от страха – от холода. Поднялся промозглый ветер, влажный, как будто несущий потоки воды. Но дождя не было.
   Люди входили внутрь Белого дома. Осталось совсем немного, и Шило окажется в стане врагов! На месте и сориентируется, чем можно помочь свободе и демократии.
   Никто не обращал внимания на Шилова. Документов у него не потребовали и не кричали:
   – Ты за кого? – как это делал каждый демократ.
   Люди в военной форме с автоматами на плечах пропустили Шилова внутрь. Это были не солдаты-срочники, а зрелые мужики. Как только Шило, пересёк порог, кто-то ухватил его за локоть. Шило вздрогнул, сунул руку в карман, проверил ствол и оглянулся.
   – Тс-с! – прошипела Альбина, прижав палец к губам.
   Шило молча отошёл в сторону от людей. Только сейчас он заметил среди них таких же молодых как он, в том числе и девушек!
   – Ты обманула меня? – сказал он Альбине, нахмурив брови.
   – Опять боишься за меня, афганец? – сверкнула глазами Альбина. В ответ Шило обхватил её и привлёк к себе, но услышал голос за спиной: – Афганец?
   – Да, – ответил Шило, с неохотой разомкнув объятья.
   – Утром они будут штурмовать, – сказал голубоглазый парень, старше Шилова года на четыре. – Будем обороняться!
   – Да! – сказал Шило. В тылу врага нельзя не соврать. Только бы Альбина поняла это! Он посмотрел через окно во двор. Светало. Как быстро летит время!
   Альбина молчала.
   – Получи оружие в семнадцатой! – скомандовал парень, указав направление, – Тебя как зовут?
   – Шило!
   – Меня, Комса! – парень протянул руку для пожатия.
   Шило сдавил его ладонь, встретив ответное сопротивление. Шило сообразил – это дружеское пожатие. Сдави Комса посильнее, затрещат косточки!
   – Пошли, покажу! – пригласил Комса.
   Альбина последовала за ними. Опять Шило не заметил её.
   – Ты комсорг? – спросил Шило у нового знакомого. – Погоняло у тебя странное!
   – Это моя фамилия! – пояснил Комса. – А ты-то подумал? Комсорги по другую сторону баррикад!
   – А почему? – запутался Шило. По ту сторону Белого дома он не слышал комсомольских лозунгов.
   – Зёма! Ты что ли не понял кто, и за что?
   – Честно?
   – А для чего здесь ты?
   – На защиту, – промямлил Шило. Может быть, вовсе не промямлил, но самому показалось так. Но Комса не заметил этого.
   – Шутник ты, однако! – он хлопнул по плечу боевого товарища. – Кандагар?
   – Мазари-Шариф!
   – Всё равно, земляки!
   Разговаривая, они подошли к кабинету 17 Внутри было темно. Комса постучал об стол, перегораживающий вход.
   Было слышно, как кто-то поднялся с топчана, подошёл к дверному проёму.
   – Сколько? – спросил он хриплым голосом.
   – Два! – сказал Комса.
   – Три! – поправила его Альбина, выскочив из-за спины Шилова.
   – Откуда ты, храбрая, хрупкая женщина?
   – Я не женщина, а девушка!
   – Приятная неожиданность, – улыбнулся Комса, – но это сути не меняет. Женщинам не место в бою, извини.
   – Мне нужно оружие, – чеканно произнесла Альбина.
   – Твоё оружие, девушка, всегда при тебе!
   – Я пришла сюда не шуточки шутить! – Альбина стрельнула глазами в Шилова. Мол, почему молчишь, почему не поддерживаешь?
   В ответ Шило пожал плечами и отвернулся. Мужчины получили оружие. Дверь кабинета закрылась.
   Альбину трясло от злости. Они заодно! Боевые товарищи, тоже мне! С автоматами на безоружных людей, храбрецы!
   Она много читала про Афганистан, про зверства советских военных. Это писали отважные люди, вынужденные эмигранты. Альбина не могла не верить им. Теперь же, увидев шурави вживую, она ничуть не сомневалась в их природной жестокости.
   – Девочка! – Комса взял её под локоток. – Выходи в вестибюль!
   Делать нечего, пришлось подчиниться. Сейчас сила на стороне рабов!
   Альбина посмотрела в окна. Светало. Костры на баррикадах кое-где потухли, но люди не спали. Альбина загрустила. Настоящая жизнь там, на площади! Нет! И она не напрасно проникла на территорию врагов!
   – Шило! – сказала Альбина. – Так тебя зовут друзья?
   Шило кивнул, но поправил:
   – Он не совсем друг, просто земляк.
   – По Кандагару?
   – Да. И по Кандагару тоже.
   – И для чего мы сюда проникли? Скажешь?
   – На разведку!
   – И что мы разведаем, если нас никуда не пускают? Если ты даже не попытался помочь мне завладеть оружием?
   Шило оцепенел. Она, что с крыши съехала? Считает, что взяв автомат, перестреляет всех защитников Белого дома?
   – Отвечай! – потребовала Альбина.
   – Что мы сможем сделать вдвоём?
   – Дадим сигнал к штурму! – голос Альбины перешёл на шёпот, она склонилась над сидящим на полу Шиловым и закинула руку ему на шею. Со стороны казалось: обнимается счастливая парочка.
   – Оглядись вокруг, – прошептал Шило, повернувшись к Альбине. Теперь было похоже, что они целуются. Люди, находящиеся поблизости, отошли в сторонку и отвернулись.
   – Ты струсил!
   – Надо реально оценивать свои силы.
   – Вот так всегда! Всегда мы реально оцениваем свои силы и проигрываем все решающие схватки!
   – Что ты предлагаешь?
   – Взять автомат и стрелять!
   – Ох! Так я и думал, – Шило уронил голову.
   – Ты не понял, Шило! Надо стрелять по лампам и по стёклам!
   – И кто пойдёт на этот сигнал?
   – Люди!
   – С гитарами на автоматы?
   – Каждый имеет право на свободу!
   – И на жизнь, – пробурчал Шило, не услышав самого себя. Грохот гусениц заглушил его слова.
   – Наши идут! – вскрикнула Альбина, толкнув Шилова в плечо. – Давай автомат, если ты такой трус!
   – Тс-с, – Шило прикрыл ей рот ладонью и сверкнул глазами.
   Альбина обернулась к выходу. Пока она тратила силы и нервы на этого подлого вояку, защитники Белого дома нарушили все её планы. Они приняли плотную оборону у входа в здание, оттеснив малочисленную группу безоружных женщин внутрь холла. Стволы их автоматов были направлены к выходу. Бойцы расположились так, чтобы в любой момент развернуться и занять круговую оборону. Альбина не знала, откуда у неё такие познания военного дела, но сердцем чувствовала, что права.
   В этот момент раздался голос, усиленный множеством динамиков:
   – Государственный преступник Ельцин предъявил ультиматум о безоговорочной капитуляции! Он и его приспешники гарантируют отсутствие всяких судебных разбирательств в отношении защитников Советского государства. Приказ президента Российской федерации Руцкого: «Всем женщинам и мужчинам непризывного возраста покинуть здание парламента!»
   Объявление прочли трижды. За это время Альбина сняла с ушей клипсы, сунула их в карман. Надвинув тинейджерскую кепчонку на лоб, она деловито сунула руки в карманы джинсов.
   Шило смотрел за её перевоплощением и не понимал. Она что, решила поменять стороны баррикад?
   – Что так смотришь? Ты хотел бы, чтобы я вышла?
   Шило посмотрел в её глаза. В них уже не было зажигательного азарта, но решимости не убавилось.
   – Тебе обязательно надо выйти и рассказать всем, сколько тут человек с автоматами! – сказал Шило. Убедительно, как ему показалось. Ему было жаль глупую пацанку. Сам Шило передумал погибать. Ни за демократию, ни за власть Советов. Но и прятаться он не намерен. Коли придётся, будет стрелять в любого, кто пожелает лишить его жизни.
   – Иди, так надо, – сказал он, стараясь придать голосу побольше трагичности.
   – Я останусь! – заявила Альбина. – Ты, на чьей стороне?
   – Свободы и, – она отвернулась и всхлипнула, – и любви.
   Шило вздрогнул. Какой-растакой любви, дурочка! Он посмотрел в холл. Мужчины собрали жён у выхода. Женщины не хотели уходить, но выполняли приказ.
   – Если вы останетесь, то защита законной власти потеряет смысл! – сказал им мужчина с погонами полковника. – Поймите, дорогие, если мы сами будем игнорировать приказы, уподобляясь праздной толпе на улице, то покажем ненужность всякой власти!
   – Юра! Если мы уйдём, кого ты будешь защищать? – спросила женщина средних лет, судя по всему, его жена, которая замыкала строй выходящих.
   – Мы не сдадим Белый дом! – сказал мужчина. – Но защита женскими телами нам не нужна! Игры окончились, выходите!
   – В трудные минуты выполнение приказов не всегда оправдано! – сказала жена полковника, но сделала шаг вперёд, к выходу.
   – Шагом марш! – гаркнул полковник, взмахнув рукой.
   По его жесту бойцы открыли двери настежь. В душное помещение ворвался ветер, принеся с собой запах гари и туристических отходов.
   Опустив головы, женщины пошли вперёд.
   Шило оглянулся и не увидел Альбину. Какой он лох! Лох и идиот! Шило заскрипел зубами. Тоже мне, боец спецподразделения, козёл! Ругая себя, он дёрнулся в стороны. Где искать Альбину с его автоматом?
   Шило прыгнул в тёмный угол. Не ошибся! Альбина лежала на животе, по-солдатски раскинув ноги, и целилась в толпу уходящих женщин. Не только целилась, она сдавила курок до побеления пальцев.
   Шило напрыгнул на неё и, в падении, вырвал автомат. Он сел на колени и посмотрел на пацанку. Альбина, лежала, замерев и не подавая признаков жизни.
   – Дура! – сказал Шило, осматривая оружие. Действительно, могла дать очередь в спины уходящих женщин! Даже с предохранителя сняла, только загнать пулю в патронник забыла.
   Шило щёлкнул предохранителем, вскочил на ноги и ухватил Альбину за шиворот. Она не пискнула.
   – Ты что удумала? Баб решила расстрелять! Это они душат демократию?
   – Не кричи. Я целилась в стёкла!
   – Ты понимаешь, что могла попасть в людей?
   – Это враги, – сказала Альбина и закусила ворот, увидев перекошенное гневом лицо Шилова. Она сдержалась, чтобы не плюнуть в глаза предателю.
   – Вот почему ты не захотела уйти. Решила героиней стать, а?!
   Альбина молчала.
   – Прославиться захотела! – Шило потряс её за ворот. – Отвечай!
   – Не хватай меня! – Альбина присела и вырвалась.
   – Да тебя связать мало, не то, что хватать!
   – Дурак! – сказала Альбина и разрыдалась.
   Беспомощно разведя руками, Шило уселся рядом, не снимая автомата с плеча. Вот и воюй с бабами!
   Тем временем защитники Белого дома забаррикадировали выход. На улице утих шум. Что это? До сих пор встречают капитулировавших женщин? Шило напрягся, вглядываясь вдаль.
   – Г-рах!!! – раздался оглушительный грохот и покачнулся пол.
   – Кумуллятивными долбят! – выкрикнул кто-то в полумраке. Свет почему-то погас.
   Одновременно заработали автоматы с обеих сторон. Вмиг рассыпались стёкла дверей и витражей холла.
   Шило ухватил пацанку за руку и потащил вслед за собой, подальше от зоны обстрела. Поворот, ещё поворот, широкий коридор.
   Альбина бежала, не отставая от Шилова ни на полшага. Похоже, её запал-иссяк, изошёл слезами.
   – Оставайся тут! – приказал Шило, отпустив руку Альбины.
   – А ты?
   – Игры кончились, – повторил Шило полковничьи слова. Развернулся и пошёл прочь.
   – Значит, ты будешь стрелять в наших?! – прокричала Альбина ему вслед. – Расстреливать Свободу!
   – Сиди уж, демократка! – сказал Шило обернувшись. Альбина стояла, прислонившись к стене, и не думала двигаться. Шило побежал к холлу. Он сам не знал, для чего это делает. Решил же, не ввязываться! Может, было стыдно перед пацанкой? Или из чувств солидарности с настоящими мужиками? Шило не задумывался над этим, он просто бежал туда, где стреляют.
   Появились убитые и раненые, но внутрь не прорвался никто. Раздалось ещё несколько выстрелов по верхним этажам. Из танков стреляют, понял Шило. Он различал это по звуку.
   – Братан! – кто-то окликнул его. Шило оглянулся. Голос показался ему знакомым.
   На спине лежал мужик, истекая кровью. Шило поспешил на помощь, скидывая на ходу курточку. Он оторвал рукав и затянул руку раненому. А потом увидел кровотечение из живота.
   – Твою мать! – выругался Шило. – Такую рану не перевязать.
   – Так точно, Шило! – отозвался раненый.
   – Мишка?!
   – Ой, не тереби меня! Только-только успокоило, но всё равно жжёт, как кто шампуры в живот навтыкал!
   – Знаешь, а Валет очнулся! – сообщил Шило.
   Мишка ничего не знал о Валете. Он сжал зубы от боли и промолчал.
   – Есть аптечка? – спросил Шило.
   Кто-то бросил ему брезентовый чехол, попав в голову. Не вставая на ноги, Шило вынул из боевой аптечки индивидуальный пакет, попробовал открыть. Руки тряслись, ничего не получалось. Тогда Шило зубами вскрыл пластиковую упаковку, вырвал шприц-тюбик с морфином и, через штаны, воткнул иглу в ногу Мишки.
   Мишка зажмурился, затем открыл глаза.
   – Отвоевались, – сказал он. – Найди воды!
   – Нельзя пить!
   – Не пучь глаза! Дай воды! Мне уже всё равно. И ты знаешь об этом, и я.
   – Скажи, зачем ты тут? – спросил Шило.
   – Так надо.
   – Кому? Кому это надо? – появилась Альбина.
   Шило развернул голову. Он стоял на коленях перед раненым и смотрел на боевую подругу снизу вверх. Как хотелось вскочить, сбить её с ног, защищая от шальных пуль, а потом от души надавать по заднице!
   Альбина отшатнулась прочь. Слова застыли на её губах. Это же дикарь! Контуженный Афганом психопат! Прав, был папа, когда не советовал заводить случайных знакомств!
   В месте, где только что стояла Альбина, провизжали пули. Она не испугалась, потому что не слышала этого. В очередной раз ударили по Белому дому. Только теперь этажом ниже. Отвалились тяжёлые канделябры, установленные для коммунистических избранников.
   Альбина упала на четвереньки. Она задыхалась от пороховых газов и пыли, сыпавшейся со всех сторон. В ушах девушки стоял равномерный тяжёлый гул. Альбина не услышала, что ответил раненый. Она не слышала, о чём кричит Шило. Альбине было совсем не страшно.
   – Плевать мне на вашу рабскую психологию! – выкрикнула она до боли за грудиной, но не услышала своего голоса.
   Шило ухватил её за ворот, прижал головок к полу. Альбина сильно оцарапала щёку, но не почувствовала боли. Кровь активно просочилась сквозь ссадину и окрасила половину лица. Альбина не замечала этого, она приняла решение!
   Шило повернулся к раненому. Мишка закрыл глаза. Шило посчитал это хорошим, признаком: у мёртвых всё по-другому. Он сам видел, как прапор Кузя закрывал глаза убитым, проводя ладонью ото лба до подбородка.
   – И не надо пальцы расшиперивать! – говорил он. – Надо не выколоть глаза, а совсем наоборот!
   Ладонь его широка, иному от уха до уха будет. Вздувшиеся синие вены в виде сильно зачёркнутой буквы «А» напоминали Шилову воинскую звезду. Эта ладонь на лице погибшего солдата не раз снилась Шилову.
   Шило разложил свою куртку по полу и на удивление без труда затащил Мишку на импровизированную плащ-палатку.
   – Лёгким ты стал, Мишка! – сказал Шило и закрыл рот, увидев, как кто-то опустил ноги Мишки.
   – Опять ты? – выкрикнул Шило и умолк. Это была не Альбина, ему помог какой-то мужик. Вдвоём они уволокли Мишку в коридор. Шило только заметил щетину и вязаную чёрную шапочку своего помощника. Мужик, не говоря ни слова, пригнулся и убежал обратно: в дым и смрад.
   В холле раздались разрывы гранат. Что делают, сволочи! Шило, схватил автомат и собрался бежать на помощь. Стрелять-стрелять-стрелять! Как там, в ущелье Афгана. Уверенные очереди автомата моментом прогоняют всякий страх.
   Раздались ещё взрывы и разрывы, и выстрелы, и дикие крики. Шило выдернул из-под раненого свой палёный ствол. Выбросив тряпку, он снял предохранитель и сунул пистолет за пояс, пригодится.
   Шило выскочил в холл одновременно с танковым выстрелом. Здание содрогнулось, что-то ударило Шилова по затылку, он упал в обморок, выронив автомат из рук…

Глава 24

   Приведённый в полную боевую готовность, госпиталь принимал раненых. В воскресенье они поступали поодиночке, а с утра следующего дня, как прорвало!
   – Кто ж так воюет? Мудаки! – сорвался на кого-то в трубку начмед. Зайдя в этот момент в кабинет начмеда, Лазарев поспешил ретироваться. Полковник властным движением руки приказал остаться. Георгий присел на краешек стула.
   – Роту! Целую роту положили в мирное время! – брызгал слюной начмед, стуча свободной рукой по столу. – И это бархатная революция?
   Кто-то пытался объяснить военному медику правильность ситуации. Начмед и слушать не хотел.
   – Это не бархатная, даже не велюровая, а хэбушная и посконная… – начмед задержал дыхание, подыскивая слово: – Кондомная революция!
   – Что ещё?! – выкрикнул начмед в ответ на какую-то реплику собеседника.
   Георгий отвернул голову, разглядывая узор на лакированной под дерево двери кабинета.
   Вдруг начмед замолчал. Одной рукой он вытирал крупные капли пота с лысеющего черепа, другой – отодвинул от уха телефонную трубку. Похоже, на той стороне провода тоже умеют выбирать выражения.
   – Понял, – сказал начмед совсем другим тоном, будто разговаривал по другому телефону.
   – Есть! – махнул рукой полковник. Услышав короткие гудки, он с размаху швырнул трубку. Отскочив от ребра стола, трубка полетела на пол, увлёкши за собой аппарат.
   Полковник пальцем не пошевелил, чтобы поднять телефон.
   – Ты у нас нейрохирург?! – крикнул он на Лазарева. Лазарев вскочил и пожал плечами.
   – Не слышу!
   – Никак нет! – по-уставному ответил Лазарев, глядя в глаза начальнику.
   – Так станешь им, если не успел! – рявкнул начмед.
   – Есть! – автоматически сказал Лазарев, ожидая продолжения приказа.
   Продолжения не последовало.
   – Пересажают нас всех, – выдохнул полковник. – Иди!
   Не вникая в суть сказанного, Георгий поспешил перешагнуть порог кабинета.
   – Стой! – услышал он уже в коридоре.
   Лазарев замер и развернулся.
   – Шагом марш в палату интенсивной терапии!
   Георгий шёл по длинному коридору мимо раскрытых дверей палат, заполненных ранеными. Шёл и недоумевал. Что могли значить слова начмеда? В госпитале по штату не предусматривались ставки нейрохирурга. Никто не хочет браться за мозг, вот и назначили его, или как?
   Думал он недолго. Коридор закончился. Последняя дверь направо – палата интенсивной терапии.
   – Что тут, – Лазарев замолчал, не успев спросить, в чём дело. Широкоплечий мужчина в гражданском костюме без халата с силой прижал палец к своим губам, приказывая молчать.
   – Сможешь помочь? – шёпотом спросил человек в стильном пиджаке.
   – Кому?
   – Родине!
   Георгий непроизвольно улыбнулся.
   – Нет ничего смешного, – сказал мужчина. – Видишь девушку?
   Георгий подошёл к функциональной кровати, взялся за простынь, чтобы посмотреть на больную, укрытую с головой.
   – Не спеши, выслушай! Мне нужно, чтобы она дала показания! – скомандовал человек, показав Лазареву красную корочку. Георгий даже не взглянул на документ.
   Силовикам наплевать на состояние больного, им вынь да положь показания! Георгий сжал зубы, испугавшись за свой язык. Как бы не ляпнул чего ненужного и опасного для жизни.
   Офицер из Конторы что-то говорил о защитниках Белого дома, но Лазарев не слушал его. Внимание хирурга сосредоточилось на умирающей девушке. А человек в пиджаке не подпускал врача к постели больной.
   – Может быть, это не совсем гуманно, но…
   Георгий посмотрел на говорившего. Отметил его острые черты лица, острые и, в то же время, не бросающиеся в глаза. Физиономия типичного шпиона, заключил врач.
   – О-ох! – вырвалось у Лазарева, когда он снял простынь с головы умирающей.
   – И я говорю, – сказал чекист. – Жить она не будет, но тебя рекомендовали как знающего. Сделай так, чтобы девушка ответила на один-единственный вопрос: «Кто?»
   – Это очень сложно, – покачал головой Лазарев. Он указал пальцем на экран монитора. В больной еле теплилась жизнь. – Шок перешёл в кому!
   – Это я уже слышал! Так же слышал, что ты сможешь! Сделай что-нибудь, пусть она скажет только одно слово! – незнакомец так посмотрел в глаза Лазареву, что хирург понял: это непростые слова. Не угроза, не предупреждение – приговор! Или доктор сделает что требуется, или…
   – Попробую.
   – Очень постарайся! – без экивоков приказал чекист.
   Лазарев ничего не сказал. Он лихорадочно соображал. Как получить слово от пациентки, у которой снесено полголовы? Остался ли у неё центр речи, или его размозжило и снесло вместе с крышкой черепа?
   Скорее тут нужен не хирург, а какой-нибудь медиум, заставляющий говорить покойников!
   – Кх-м, – со значением кашлянул чекист, напоминая о приказе.
   – Тихо! – вспылил Лазарев.
   Человек из Конторы прикрыл рот ладонью и улыбнулся. Нельзя мешать думать гению военно-полевой хирургии!
   Георгий копошился в сейфе для медикаментов. Он вынул крупные ампулы из ящика с изображением черепа и зарядил большой шприц до отказа.
   – Так много? – спросил офицер.
   – Особый случай, – осветил ему Лазарев, как коллеге. Офицер спрашивал со знанием дела, а не как сторонний наблюдатель.
   Но Георгий заколебался, отложил шприц, зарядил другой, поменьше.
   – Не надо! – сказал офицер. – Адреналин уже делали.
   – Внутрисердечно?
   – Действуй, как задумал!
   Чекист, нагнулся над девушкой и профессиональным движением, на выдохе аппарата искусственного дыхания, выдернул интубационную трубку.
   Когда Лазарев входил иглой в полиэтиленовый катетер подключичной вены больной, краем глаза заметил, как уши чекиста вытянулись, выгнувшись раковиной кпереди, чтобы уловить малейшее колебание воздуха.
   Когда содержимое шприца целиком вошло в вену девушки, офицер ойкнул. Девушка стукнула его остатком лобной кости по подбородку.
   Она поднялась, чтобы сесть в кровати. Чекист отпрянул и поддержал её за спину.
   Бескровные губы девушки шевельнулись. Она не могла видеть, потому что на месте глаз девушки было сплошное месиво из костных осколков, рыжих волос и распластанного вещества мозга.
   – Кто? – выкрикнул чекист.
   – Не надо кричать, па, – отчётливо сказала девушка.
   – Кто тебя убил, кто? – на полтона тише спросил офицер.
   – Они, – выдохнула со свистом девушка и повалилась на спину. Чекист ухватил её за плечи, пытаясь удержать.
   – Кто тебя убил, Альбина? – повторил он,
   – Дем-ох! – девушка захрипела и уронила голову назад.
   Монитор пискнул. Волнистая линия на экране выпрямилась в узкую, режущую глаза, зелёную полоску.
   – Всё? – выкрикнул чекист.
   Лазарев кивнул. Слов у него не было.
   – Что она сказала? Кто убил её?
   – Кто она вам? – тихо спросил Георгий.
   – Дочь, – ещё тише ответил офицер. – Ты же слышал?
   – Слышал, но не понял.
   – Вот и я не понял. Какие демократы? Те, что были внутри или те, что снаружи?
   – Внутри были фашисты, – сказал Лазарев то, что кричалось с экранов телевизоров и печаталось в центральных газетах. – Так их называют все.
   – Все, кто?
   Лазарев поёжился. У постели умершей на его глазах дочери, чекист остаётся чекистом!
   – Газеты, – ответил Лазарев.
   – Чьи? – спросил офицер, поднимаясь на ноги. – Чьи газеты?
   – Центральные.
   Офицер с сочувствием посмотрел на молодого хирурга и пожал ему руку.
   – Спасибо.
   – Это моя работа, – сказал Лазарев.
   – Ты справился! – качнул головой офицер, подразумевая, что он сам не сумел справиться ни с работой, ни с отцовской обязанностью.
   – Разрешите идти?
   – Закрой её, – без приказного тона сказал офицер.
   Георгий повиновался.
   – Можешь идти, лейтенант! – разрешил чекист.
   – Надо ли напомнить, – услышал Лазарев за спиной, – что этого ничего не было?
   – Не было, – эхом ответил Георгий.
   – Ни инъекции стероидов, ни моего вопроса, ни ответа Альбины, – пояснил зачем-то чекист.
   – Да, – кивнул Георгий, – и вы не знакомы с погибшей.
   – Так точно! – офицер махнул рукой, приказывая немедленно уйти.
   Не разворачиваясь, Георгий спиной открыл двери и вылетел в коридор.
   – Что? – услышал он над самым ухом голос начмеда.
   – Умерла, – сказал Лазарев.
   – И? – глаза полковника расширились.
   – И умерла, – повторил Георгий.
   – Через полчаса жду у себя в кабинете! – сказал начмед, развернулся и зашагал по коридору.
   Георгий подождал, пока полковник свернёт к лестнице, затем поплёлся, как на ватных ногах, к ординаторской.

Глава 25

   – Притомили, падлы, загубили!
   Отобрали волюшку мою! – вытягивал гнусавый голос.
   – Ма-алчать! – раздался зычный бас по другую сторону дверей камеры. В замочной скважине со скрежетом провернулся ключ.
   Шило раскрыл глаза и часто заморгал. Туман мешал ему видеть. Глаза будто забило песком. Он раскрыл их шире, потом сожмурился. Ничего не помогало. Шило мог только слышать. А слышал он вначале протяжную блатную песню, затем – резкие шлепки дубинки охранника и скрип закрываемой двери.
   – С-суки, – проскулил кто-то над самым ухом.
   Шило попытался сесть, но обнаружил, что не имеет возможности шевельнуть руками-ногами.
   – Не дёргайся, а то сомкнутся до кости! – горячо прошептали ему в ухо.
   – Где я?
   – Законный вопрос! Хе-хе! – прохихикал кто-то интеллигентным голоском.
   – Где я? – повторил Шило и ужаснулся. Повязали! Закрыли с палёным стволом!
   – В турме, молодой человек! – весело кривляя голос, ответил интеллигент.
   – Давно?
   – Хрен тебя знает! – сказал первый голос, тянувший блатную песню.
   – С чем взяли? – Шило открыл глаза и опять ничего, кроме тумана, не увидел.
   – У Большого дома тебя взяли, мил человек! – сказал интеллигент и ухватил Шилова за виски. Тот не успел мотнуть головой, как интеллигент что-то сорвал с головы Шилова.
   Шило раскрыл глаза. Туман исчез! Он находился в довольно-таки просторной камере с нарами, похожими на пляжные лежаки.
   – Ты за солью ходил?
   – За какой солью? – не понял Шило, посмотрев на спрашивающего. Перед ним сидел сухопарый мужичок с бородкой клинышком и гадливо улыбался.
   – Или за песком? – продолжал спрашивать тип с козлиной бородкой.
   – Не понял?! – грозно сказал Шило, шевельнув руками. При этом его лицо перекосило от боли.
   – Не дёргайся, сковали тебя! А спрашивает профессор потому, что у тебя на башке целлофановый мешок надет, как шапка! – сказал блатной певец.
   – А-а, – протянул Шило, поняв шутку, но ему не было смешно. – Я ходил не за солью и спичками, а за приключениями!
   – Вот и нашёл на обе свои половинки! – обрадовался профессор и замолчал
   – Что мне светит?
   – Расстрел!
   – Сегодня не увидеть мне зари – сегодня я, в последний раз, побрился! – прогнусавил блатной.
   Шило посмотрел на сокамерников. Никто не был скован. Почему окольцевали его? Сопротивлялся при задержании, или как?
   – Не ссы! Отмажем! – сказал мужик, сидевший по-турецки на сдвинутых нарах. Шило посмотрел на его твёрдые носки. Чушок, решил он.
   – Короче, так! – сказал Шило. – Сейчас вы шутки шутите, раскуют меня – я пошучу!
   – Ой-бой! – профессор подскочил, показав бутылочные коленки. Он закрыл лицо ладошками.
   – Ты попа-ал, понял?! – сказал блатной.
   – Сколько время? – спросил Шило.
   – Половина пятого, – сказал мордоворот в вонючих носках.
   – Утра?
   – Послеобеда!
   – А.
   – На! – сверкнул фиксами бугай.
   – Нас вместе повязали? – спросил Шило после минутного молчания.
   – Э-э! Ты нам пятьдесят восьмую не клей! – развеселился профессор. – Ты у нас – политический!
   – Да ну?
   – Тебя внутри Дома взяли, сечёшь?
   Шило промолчал. Он соображал. Если взяли в Белом доме, когда он отключился, то… Действительно, политический! Стало быть, палёный ствол ни при чём! Шило улыбнулся.
   – Идейный? – спросил его толстяк.
   – Получается, – не переставал улыбаться Шилов.
   – Красный?
   – Скорее синий! – Шило вспомнил флаг России.
   – По пьяни, что ли, вляпался?
   – Вроде бы.
   – Ты чей? – спросил толстый.
   – Я сам по себе.
   – Не мети пургу!
   Шило вспотел. Базар пошёл серьёзный.
   – Кого знаешь?
   – Много кого, – сказал Шило, вспоминая знакомые погоняла деловых пацанов.
   – Назови!
   – Афганца! – сказал Шило.
   – Ещё кого? – толстый не моргнул глазом. Он не знал имени заказчика у Шилова.
   – Ухаря, Валета, Мишку! – Шило перечислил живых и мёртвых сослуживцев
   – Валета?
   – Да, Валета!
   – Где он сейчас? – спросил толстый безо всякого участия.
   – В госпитале, – сказал Шило.
   – А ты, кто? Сам назовись!
   – Шило.
   – Не слышал о таком.
   – Я недавно у Валета,
   – Как к нему попал?
   – Вместе служили.
   – Мазари-Шариф?
   Шилов поперхнулся. Во-о, попал! Валет-то, совсем не простой!
   – А в дом как попал? – спросил толстый, не дожидаясь ответа. Со скованным пассажиром ему было всё ясно.
   – Искал Чёрного Абдуллу! – соврал Шило. Допрашивающий почесал брюхо и отвернулся.
   – Нашёл где искать! Там что, лужа светлее? – хихикнул профессор. Шило понял, его никто не тронет. Если подали голос шестёрки – опасность миновала.
   – А где его искать? – спросил Шило.
   – Т-с-с! – прошипел профессор, глядя на дверь расширенными глазами.
   Скрипнули засовы. В камеру вошёл вертухай.
   – Кто тут воин-интернационалист?
   Молчание.
   – Ещё раз, кто тут воин-интернационалист?
   Толстый прикрыл веки. Шилов понял, ему разрешено говорить.
   – Я! – отозвался он.
   – На выход! – скомандовал контролёр.
   – Нача-альник, ты зверь? – пропел блатной. – Сними браслеты с человека, а-а?
   – Да, – почему-то согласился охранник и освободил узника. – Пошли!
   Кое-как Шило поднялся на затёкшие ноги. Потирая ноющие от боли запястья, Шило поплёлся в коридор.
   Вертухай довёл Шилова до отдельного кабинета, впихнул внутрь, оставшись за порогом.
   Сидевший за столом офицер кивнул узнику на стул и придвинул пепельницу. Шило смотрел на фуражку защитного цвета с пыльным околышем, на погоны офицера с тремя крупными звёздами и ждал вопросов.
   – Что скажешь? – спросил полковник, выпустив дым колечком.
   – А что?
   – Как докатился до жизни такой? – нахмурился полковник и легонько хлопнул ладонью по столу – измятые окурки в пепельнице подпрыгнули. – Только не надо говорить, что земля круглая!
   – Я и не скажу, – улыбнулся Шило.
   – Как? Совсем ничего?
   – Шилов Анатолий Иванович, – начал Шило, не отрывая глаз от защитной формы полковника. Что, интересно, нужно общевойсковому «полкану» от зачуханного политического?
   – Как ты оказался среди защитников Белого дома?
   – Я? – Шило ткнул себя пальцем в грудь.
   – Рядовой Шилов, – полковник покачал головой, – отвечай по существу или шуруй обратно в камеру к уголовникам!
   – Разрешите вопрос? – рискнул Шило, угадывая добродушное настроение «полкана».
   – Спрашивай! – разрешил офицер.
   – Почему они называют меня политическим? Разве сейчас есть политические?
   – Есть, – сказал полковник и улыбнулся. – Но до суда они не доживают, поэтому считается, что их нет в природе.
   – Почему меня арестовали? – Шило еле сдерживал дрожь, охватившую каждую мышцу его тела. Слишком откровенный получался разговор.
   – А как иначе? Ты с оружием в руках противостоял президентской власти!
   – А где оружие? – встряхнулся Шило. Если «полкан» знает про палёный ствол, тогда хана!
   – Как ты оказался среди защитников Белого дома?
   – Случайно. Я пошёл вслед за подружкой, – сказал Шило. Он как бы увидел себя со стороны – детский лепет какой-то! И почему, когда говоришь правду, выглядишь последним идиотом?
   – Больше некуда было пойти? С подружкой-то? – прищурился полковник.
   – Она бы не согласилась, – сказал Шило и понурился. Он всё больше ощущал себя идиотом.
   – У тебя контузии были?
   – Нет.
   – Что же ты хотел доказать своей подружке?
   – Что на меня можно положиться, – сказал Шило, удивляясь самому себе. Зачем откровенничать с незнакомым особистом?
   – Что ты мужчина?
   – Да.
   – Эта девушка не обычная?
   – Да. Она ненормальная.
   – Даже так? – улыбнулся полковник. – И сколько ты с нею?
   – Познакомились за два часа до истории с Белым домом, – сказал Шило, отводя глаза.
   – Имя?
   – Альбина, – сказал Шило. Хотел продолжить, что само имя ненормальное, но прикусил язык. Лицо «полкана» преобразилось на глазах! Из благодушного отца солдатам он превратился в сурового слугу царю. Шило втянул голову в плечи, приготовившись к самому худшему.
   – Фамилию, конечно же, ты не узнал, – скорее утверждал, чем спрашивал полковник, рассуждая вслух.
   – Нет. А зачем?
   – И куда делась девушка?
   – Потерялась. Я оставил её в коридоре, а она убежала.
   – Зачем ты бросил её в коридоре?
   – Подальше от зоны обстрела.
   – А сам побежал стрелять в представителей законной власти?
   – Я просто искал выход, – сказал Шило, сообразив, что так оно и было.
   – А Альбина, она что, идейная защитница Белого дома?
   – Совсем наоборот! – заявил Шило. – Мы пошли в дом на разведку!
   Шилов замолчал, опустив голову. Кто теперь поверит, что он не идиот?
   – А потом ты её потерял?
   – Да, – сказал Шило, щёлкая суставами опухших пальцев. В чём его обвиняют?
   – Надеюсь, ты помнишь о военной тайне? – спросил полковник.
   Шило кивнул.
   – И о присяге не забыл?
   – Не забыл.
   – И какому государству присягал, помнишь?
   Шило запутался. На чьей стороне «полкан»? Какого государства?
   Полковник принял молчание за согласие и засыпал Шилова вопросами. Офицер выяснил всё: каждый шаг Альбины, каждое её слово. Шилов рассказал всё. От встречи с Альбиной в электричке, до последних слов Альбины возле умирающего Мишки. Полковник молчал. Шило приготовился отвечать за себя. Главное, не сбиться и не запутаться!
   Полковник вызвал кого-то.
   – Куда его? – спросил вошедший в форме милиционера.
   – Домой. Под мою ответственность! Верните изъятые вещи!
   Мент вышел.
   – Где я? – спросил Шилов.
   – В вытрезвителе.
   Шило раскрыл рот и сделал быстрый вдох. Он не знал: смеяться или плакать?
   – На всех вас мест в камерах не хватает! – пояснил полковник.
   – А остальные в камере? Они тоже защитники Белого дома? Или алкаши?
   – Они задержаны на площади у Белого дома. Это карманники и мародёры.
   – А говорят как настоящие урки! – вырвалось у Шилова.
   – Может быть, в камере они урки, на улице – обычные жулики и воры.
   Вошёл милиционер в погонах капитана, выдал под расписку вещи задержанного Шилова: ключи от квартиры, пустой помятый портсигар, изляпаный носовой платок.
   Шило вздрогнул. Он увидел на платочке следы смазки от палёного ствола.
   – Свободен! – скомандовал капитан милиции. Шило поспешил ретироваться.
   – Кстати! – задержал его полковник. – Ты подписался об ответственности за разглашение воинской тайны!
   – Так точно! – по-уставному ответил Шило и пулей вылетел в коридор.
   Шило шёл, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться в бег. Ему казалось, что это шутка. Сейчас же заломят руки за спину и на пинках всунут в камеру! Коридор упёрся в стену из мелкой решётки.
   Шило вспотел. Постоял, разглядел в полумраке контуры двери толкнул. Двери бесшумно отворились. Напротив выхода из темницы стоял столик. За ним сидел лейтенант. Заметив узника, он широко зевнул, не поворачивая головы. Шилов, стараясь унять дрожь, протопал к выходу. Эта дверь тоже незаперта! Шило переступил порог на волю и оглянулся.
   – Спасибо, – зачем-то поблагодарил безучастного дежурного.
   – П-шёл вон, – равнодушно отреагировал лейтенант.
   Шило и не думал задерживаться. Соскочив с крылечка, он понёсся во весь опор до ближайшего поворота. Только оказавшись на другой улице, он перевёл дух.
   В голове всё перемешалось: заказчик, палёный ствол, Альбина, немецкое пиво, запах гари и дрожь земли от выстрелов танковых пушек. Нужно было срочно принять стопку: разогнать кровь и прояснить мозги. Шило порылся в карманах. Не нашёл даже дыр.
   – С-суки! – выругался Шило в адрес урок-карманников, ментов-мародёров и всей сволочи на свете.
   Ему пришлось ехать в троллейбусе зайцем, вздрагивая на каждой остановке. В каждом пассажире с заплечной сумкой ему мерещился контролёр, который мог напрямую связаться с ментами и сдать подозрительного «зайца». За окном ходили люди в форме. Шило был уверен, что каждый из них мечтает сковать его в стальные браслеты.
   Добравшись до дома, Шило с трудом поднялся до своей квартиры.
   А внутри надрывался телефон.
   Наверное, заказчик напоминает про бабки, подумал Шило и рванулся к аппарату.
   – Алло! – крикнул Шило во всё горло, боясь, что абонент не дождётся его.
   – Привет! – ответил наглый женский голос. – Где шлялся?
   Шило раскрыл рот. Никто из знакомых тёлок не мог говорить с ним так нахально! Шило покрылся испариной. Опять вызывают на допрос?
   – Ты живой там?
   – Да, – сказал Шило, боясь ляпнуть лишнее.
   – Поройся в карманах, отыщи мелочь! На трамвай и сюда!
   – Куда?
   – Куда-куда! На Петровку!
   – Я с кем говорю? – Шило повысил голос. Не на лоха нарвались! Щас! На Петровку без санкции прокурора!
   – Со мной! – сказала женщина. Шило засомневался. Так менты не разговаривают!
   – А если нет? – спросил Шило, улыбаясь.
   – Тогда жди карету!
   – Не знаю, кто там говорит, но хватит издеваться над больным человеком!
   – На всю голову! – сказала незнакомая женщина и положила трубку. Шило улыбнулся. Это кенты попросили знакомую бабу разыграть его! Сейчас подъедут и опохмелят. Несколько минут он ждал повторного звонка. Не дождавшись, прошёл в душ, оставив двери приоткрытыми. Шило смыл с себя копоть боя с камерной пылью, обтёрся двумя полотенцами и услышал звонок в двери.
   – Ждите! – крикнул он, впихиваясь в спортивный комбинезон.
   В дверь постучали.
   – Я вас дольше ждал, – пробурчал Шило, открывая двери.

Глава 26

   На полусогнутых Митрич пробрался до кухни. Он взял с газовой плиты прокопчённый синий чайник с отбитой эмалью и налил кружку кипячёной водицы. Набрав полный рот, он почувствовал на языке хлопья накипи, с отвращением выплюнул воду в раковину. Взболтыхнув кружку, выплеснул воду на плоское блюдце, венчавшее гору грязной посуды. Митрич обрызгал рубаху и разозлился.
   – Мне только холодный душ ещё в душу! – выругался он и прижал уши. Показалось, ответило эхо.
   Митрич раскрыл шкафчик над раковиной. В коцаной чашечке лежала пожелтевшая таблетка.
   – Аспирин, – прошептал Митрич и разжевал таблетку передними зубами. Это был не аспирин! Митрич сплюнул горькую кашицу и прополоскал рот водой из крана. Он вспомнил, когда-то ложил в чашку левомицетин.
   – Алкогольный склероз! – сказал Митрич и обернулся. Опять эхо?
   – Только зелёненьких человечков мне не хватало! – громко сказал Митрич. Он посмотрел в окно. Серо. Утро или вечер? Так или иначе, выпить нечего, а оставаться дома нельзя! Митрич никогда не видел чёртиков и сейчас не хотел увидеть. Очень не хотел!
   Вопреки мышечной слабости и ломоте суставов Митрич переодел рубаху, впихнул её в брюки и вышел из дому.
   На улице не было не единого прохожего. Прям, военная обстановка, подумал Митрич. Он даже пригнулся, опасаясь шальной пули.
   И как накаркал – позади раздался глухой хлопок! Митрич упал навзничь и закрыл глаза.
   Контрольного выстрела он не дождался. Зато услышал рёв мотора. Митрич вскочил на ноги, отряхнулся. К счастью, никто не видел позора допившегося интеллигента. Митрич подошёл к кромке тротуара и вытянул руку поперёк дороги.
   Остановился первый попавшийся автомобиль. «Москвич» – уходящая натура целой эпохи.
   – Куда? – спросил бородатый водитель.
   Митрич назвал адрес.
   Водитель назвал цену.
   Торговаться не имело смысла. Митрич раскрыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с водителем.
   – Расчёт по приезду, – сказал он, солидно надув щёки.
   Шофёр с сомнением посмотрел на мятую физиономию пассажира и столь же мятый гардероб, но промолчал. Мало ли что бывает. Надежду получить свои деньги внушили ему глаза Митрича. Мягкие и страдающие: синие-синие в желтоватым ободком. Типичный интеллигент в запое, решил шофёр.
   Митрич вытянул шею, стараясь увидеть дорогу под колёсами. Как будто боялся, что шофёр наедет на гвозди или горлышки битых бутылок.
   – Слыхал, что у Белого дома творилось? – спросил водитель.
   – Нет, – отчётливо ответил Митрич, рассмешив водителя.
   – Танки там стреляли! Людей не одну сотню положили!
   Митрич кивнул и разозлился на самого себя.
   – Так и жизнь пройдёт мимо, – сказал он.
   – И смерть, – сказал водитель, не улыбаясь.
   – Эта, вряд ли, – мотнул головой Митрич, сосредоточившись на своих мыслях.
   – Давно пора было их вышибить!
   – Кого? – спросил Митрич, сожмурившись. Каждый толчок колёс отдался болью в его затылке, каждое сказанное слово стучало в висках.
   – Коммунистов! – сказал шофёр со знанием дела.
   Митрич молчал, а шофёр рассказывал краткий курс ВКПб, язвя на каждом слове. Митрич слушал и не слышал. В голове плыло, глаза закрывались под тяжестью век. Митрич с трудом открывал их, пытаясь встряхнуться.
   – Приехали что ли? – спросил шофёр, остановившись у подъезда.
   – Сейчас принесу деньги! – сказал Митрич.
   – К бабе приехал?
   – К бабе, – сказал Митрич. Оставив дверцу открытой, Митрич прошёл в подъезд.
   Консьерж долго морочил ему голову. Митрич догадался, что Сабины нет дома, а толсторожий холуй не желает опускаться до разговора с плебейским выскочкой Жоржем, в девичестве Егором.
   Митрич стукнул по столу.
   – Во дворе, – сказал он. – Ждёт человек с кафедры! А ты изволишь морочить голову!
   Консьерж проникся и связался с квартирой Сабины Казимировны. Егор с двух слов понял, что от него требуется, приказал впустить Митрича, а сам пулей слетел вниз, зажав в кулаке деньги для шофёра.
   – Сын? – спросил его водитель.
   – Побочный! – сказал Егор, захлопывая дверцу.
   Хозяин «москвича» расхохотался, вместе с ним – автомобиль. Старая рухлядь зачихала и заглохла. Смех шофёра пропал. Невесть сколько он возился, стараясь завести машину и уехать из элитного квартала.
   За это время шофёр успел выматерить всех богачей и их внебрачных детишек. Досталось так же коммунистам, коммерсантам иже с ними до седьмого колена.

   Егор застал Митрича на его любимой тахте, в излюбленной позе: на боку со сложенными друг на дружку согнутыми ногами. Егор вынул из бара гранёную бутылку водки и наполнил крохотную рюмашку, поднёс страдающему гостю.
   Митрич залпом выпил, зажал рот ладонью и убежал в ванную. Егор присел на краешек софы, осмотрел бутылку. Хорошая водка, почему не пошла Митричу?
   Митрич вернулся мокрый, с полотенцем на шее.
   – Плесни ещё граммульку – попросил он взбодрившимся голосом.
   От третьей он отказался.
   – Всё-о, – сказал Митрич. – Иначе сгорю!
   – Ты хоть ботинки скинь!
   Митрич молча повиновался. Движения его приобрели силу и осмысленность. Он попросил какое-нибудь одеяльце. Егор раскрыл шкаф, вынул плед и набросил его на Митрича.
   – Я спать буду! – сообщил Митрич.
   – Если что, крикнешь! Я в соседней комнате, – сказал Егор и прошёл в кабинет к раскрытому учебнику биохимии. Формулы органических кислот громоздились друг на друга, кружились в голове и на бумаге. Завтрашний коллоквиум пугал Егора. Если его не сдать с первого раза – придётся идти на экзамен, а Егор привык и полюбил получать «автоматы».
   Зазвонил телефон. Егор не шелохнулся. Сработает автоответчик.
   – Алё! Сабина! Подойди к телефону! – сказал мужчина. В ответ зашуршала изъезженная лента.
   – Сабина Казимировна! Будьте добры, возьмите трубочку, – пропел женский голос.
   Автоответчик проскрипел голосом Егора:
   – Это домашний телефон! – сообщил он. – Просьба не отвлекать хозяйку от отдыха, говорить кратко и по существу!
   – Вот как? – удивился мужчина. – Кратко и по существу: задание выполнено, срочно перезвони мне, Адамовичу Олегу Яковлевичу!
   Егор пожал плечами. Сабина просила передавать ей на мобильный важную информацию, но тон этого типа не понравился Егору. Так разговаривают с холопами! Выполнил задание и радуйся! А я тут не мальчик на побегушках! И вообще, пора привыкнуть, что Сабина живёт не одна!
   Егор разозлился, написал совсем не ту формулу и перечеркнул весь лист.
   Телефон зазвонил снова. Егор выскочил из-за стола. Ну, Адамович, дождёшься ты у меня!
   – Сабина! Ты сама просила сообщить тебе в любое время дня и ночи!
   Егор отдёрнул руку от трубки. Что сообщить-то?
   После сообщения автоответчика, Адамович скороговоркой назвал город и его управление энергетикой, которое он только что благополучно выкупил, обойдя все законы приватизации.
   Услышав имя родного городка, Егор вздрогнул. Он наклонил голову к динамику, как будто хотел услышать нечто тайное, но Адамович доложил кратко по существу, как и требовалось.
   Позвонить Сабине? Егор почесал в затылке. Раньше он пятернёй взъерошивал жёсткие волосы, теперь же гладил лысеющую макушку.
   – Глупые волосы покидают умную голову! – говорила ему Сабина, лёжа в постели. Вначале Егор переживал, а теперь, наоборот, ждал, когда же все волосы вывалятся, а то торчат, как у одуванчика!
   Какая же срочность в том, что некий Адамович завладел энергетикой подмосковного городишки, даже если в нём родился сам Егор? Никакой, рассудил Егор и вернулся к своим записям.
   Цикл Кребса никак не расцикливался, а Егор совсем зациклился на нём. Если запоминались формулы, то забывались названия кислот. Голова шла кругом, Егор позвонил Сабине.
   – Кто звонил? – первым делом спросила она.
   – Пришёл Митрич, – сообщил Егор. – Сабина! Подскажи, как запомнить этот треклятый цикл Кребса?
   – Кто-нибудь звонил?
   – Ты скажешь, как мне его запомнить? – разозлился Егор, собираясь бросить трубку.
   – Да ты уже его запомнил!
   – Это как?
   – Треклятый, сказал? Значит, трикарбоновый.
   – Это и ребёнок запомнит!
   – И каждый ребёнок знает, что на циферблате всего двенадцать часов, восемь из них – рабочих!
   – Понял! Восемь кислот, двенадцать АТФ, и всё заново! Но как назвать эти кислоты?
   – Ещё проще: возьми их первые буквы и объедини в общее слово!
   – А получится?
   – Когда не получалось? – спросила Сабина так, будто заглянула в глаза Жоржу. Она хотела домой, но не знала, купил ли Адамович ТЭЦ? Откладывать разговор с Олегом Яковлевичем наутро не хотелось. А ещё сегодня дела с Саньком, долбаным Шилом вкупе с Чёрным Абдуллой!
   – Да как тут одно слово получится? – не понимал Егор, глядя на лист, исписанный формулами.
   – Читай их названия!
   – Словами?
   – Словами! По буковкам!
   – Понял! – просиял Егор. – Оксалоацетат – цитрат…
   – Довольно! – выкрикнула Сабина. – Пора понять! Ну же! – подтолкнула она.
   – 0-ц-иц-альке – соображал Егор, – Сук-су…
   – Фу-ма-о! – закончила Сабина и сама поразилась, как складно получилось!
   – Я запишу!
   – Запомнишь и так! Восемь – двенадцать и это словечко! А в итоге: вода, энергия и углекислый газ! Мне никто не звонил?
   – Адамович.
   – Я же просила тебя! – взорвалась Сабина и улыбнулась, представив себе Жоржа потерявшегося в биохимических формулах.
   – Что сказал Адамович? – спросила она помягче.
   – Купил всё энергетику моего родного города!
   – Так бы и сказал, Жоржик! Зачем душу тянул, заставляя меня вспоминать клеточные кислоты?
   – У меня, между прочим, завтра коллоквиум!
   – С Митричем не выпивал?
   – У меня коллоквиум!
   – Ладно, не дуйся! Буду через пару часов! Целую!
   Егор положил трубку и записал волшебное слово, подсказанное Сабиной. До чего же всё просто! И откуда у неё в голове столько идей? И забытый цикл Кребса, и только что купленная кем-то ТЭЦ!
   – Егор! – кликнул его Митрич.
   – Что?
   – Извини, я тебе не предложил. Может, выпьешь граммулечку?
   – У меня коллоквиум! – в третий раз за вечер сообщил Егор.
   – Нужное дело, – согласился Митрич, выпив рюмашечку. – А я телик посмотрю, ладно?
   – Фильм какой-то? – безучастно спросил Егор.
   – Кто стрелял, кто кого убил. У нас под носом великие дела разворачиваются!
   Егор молча протянул пульт и вернулся к формулам.
   – Компартию загнали в подполье! – сообщил, вбежавший в кабинет, взъерошенный Митрич. – Что теперь будет?!
   – Митрич! У меня будет цикл Кребса!
   – Да, да, – кивнул Митрич и вернулся к телевизору.
   – Может оно и так, – размышлял он слух перед телевизором. – Может, цикл Кребса вечен, независимо от смены властей. Только мы-то тленны, и жить нам, а не бестолковым формулам!
   Он ещё долго бормотал, споря с воодушевлённым голосом диктора. Митрич плескал себе по половинке крохотной рюмочки и с удовольствием выпивал. Так он и заснул, сидя перед орущим телевизором.

Глава 27

   – Полдела сделано, – сказала Сабина и откинулась в спинку кресла. Как же она устала за сегодняшний день. Кто бы знал – плакал!
   Но жизнь пошла такая, что нельзя расслабляться ни на секунду! Сабина прикрыла веки. Надо быть в форме уже через пять минут. Её утомил разговор с Адамовичем, тот всё никак не мог понять: при чём тут ТЭЦ и захолустная хрущёвка? Когда Сабина разъяснила вопрос, Адамович согласился, хотя до конца ничего не понял.
   События последних дней накапливались-накапливались, а теперь разом обрушились на Сабину. Но она не дрогнула, только немного устала. Женщина ещё хоть куда, достаточно трёх часов сна в сутки!
   В лицо Сабины подул осенний ветер, ворвавшийся сквозь распахнутую фрамугу. Сабина проснулась, посмотрела на часы. На сколько отключилась? Оказалось, на десять минут. Сабина набрала номер Сани.
   – Пора? – спросил он.
   – Пора!
   – Сейчас буду!
   Сабина отключила телефон, выгнула спину, приняв исходное положение. Сабина занялась специальной тонизирующей гимнастикой. Когда дело дошло до наклонов головы к полу, её стошнило.
   Сабина прекратила занятия физкультурой и посмотрелась зеркало. Черты лица показались Сабине привлекательнее. Как женщина она понимала, с чем это связано, как профессор анатомии противилась этому.
   Не может быть, решила она. У беременных, наоборот, каждая чёрточка заостряется: кому это к лицу, а кому – наоборот. Когда Сабина ходила беременной сыном, её рвало безо всякой тошноты, а нос был как у Буратино! Сейчас, наоборот. С житейской точки зрения она расцвела, а физиология противилась беременности!
   Сабина вынула из косметички ручной календарик, попыталась вспомнить последнюю дату последних «красных дней» и не смогла. Она водила карандашом вдоль вторников, четвергов и других дней недели – ничего не припоминалось. Как же так? Сама вдалбливала в голову каждой студентки, что необходимо следить за своим организмом, а сама позабыла, что рождена женщиной! Сабина разозлилась, перечеркала календарь и выбросила его в урну.
   «Завтра же», – решила она, – «возьму тест на беременность»! И полетит он – отрицательный – в эту же урну!
   Санька подъехал, как обещал. Он пересел в машину Сабины, и они направились к Шилову.
   – Думаешь, он не поехал на Петровку? – спросил Саня.
   – А ты бы поехал?
   – Ни за что! – Саня ткнул себя в грудь.
   – И он не дурак!
   – Ещё посмотрим! – подмигнул ей Санька.
   – Думаешь, его поступки немотивированны?
   – Скорее всего, он действовал по заказу.
   – Интересно! – Сабина случайно нажала на педаль сцепления – машина ответила грохотом дурного тона. – Почему он не убил Жоржа и Митрича?
   – Сейчас выясним! – капитан милиции со значением щёлкнул затвором автомат.
   У подъезда с обшарпанной дверью во дворе скопилось столько легковушек, как у пивнушки в жаркий день. Не смотря на них, Сабина сумела протиснуться к газону, перевалила бордюр въехала на первую ступень крыльца.
   После звонка в дверь хозяин велел подождать. Установилась тишина. Санька постучал кулаком. Ничего не изменилось. Тогда он вопросительно посмотрел на Сабину, примериваясь плечом к деревянной двери.
   – Откроет, – сказала Сабина, чихнув.
   Саня пожал плечами, дверь скрипнула и подалась внутрь на длину цепочки. Из темноты квартиры кто-то уставился на незваных гостей.
   Не раздумывая, Санька одним движением перекусил цепочку. Сабина успела заметить, как Санька убрал в карман какой-то металлический предмет. Под давлением носка милицейского берца дверь распахнулась и ударилась об стену в квартире. Одновременно включился слабый свет лампочки без абажура. По-видимому, дверь ударилась о выключатель.
   – Кто тут? – спросил Шило.
   Вместо ответа он был сбит с ног. Через долю секунды Шило уже целовал грязный линолеум, а его руки оказались заломленными назад.
   – Шилов? – спросил его кто-то, подняв голову за волосы.
   – Я-а!
   – Где ты был позавчера ночью?
   Шило дёрнулся всем телом. Вот оно что! Достали его за палёный ствол! Чья-то могучая лапа дёрнула его за башку, намереваясь ткнуть мордой в пол. В третий раз за сутки Шило насмерть перепугался.
   – Я был в госпитале! – выпалил он, зажмурясь и повернув голову в сторону, чтобы не расквасить шнобель об пол.
   Но его никто не ударил. Наоборот, расковали руки.
   – Садись!
   По голосу Шило узнал бабу – телефонную шутницу. Он снова вздрогнул – так менты не говорят! Не пытаясь спорить, Шило уселся на корточки, краем глаза посмотрел на женщину. Это не ровесница, такая и замочить может!
   – Что от меня нужно? – как можно внятнее спросил Шило.
   – Почему не приехал на Петровку? – спросил мужик в камуфляжной форме.
   – Я думал, это розыгрыш! – сказал Шило, пожалев, что не приехал на Петровку.
   – Что делал в госпитале?
   – Там лежит мой сослуживец, – сказал Шило. Назвать Валета другом он побоялся. Вдруг, это правда, менты?
   – Где служишь?
   – Служил. В Афгане.
   – В госпитале лежит Валет? – спросила женщина.
   – Да! Вы всё сами знаете, зачем тогда? – острая зуботычина прекратила вопрос Шилова.
   – Затем? – разъярённо прокричал мужик. – Отвечай, не тяни душу!
   Шило взял себя за подбородок, так было легче терпеть боль. Странно ударил его мужик: зубы на месте, губы целы, а боль как при сломанной челюсти! Он подвигал челюстью туда-сюда – цела. Пока, цела, подумал он.
   – Я скажу вам всё, но денег у меня нет! – сказал Шило.
   – Ты служил с Валетом в одной части? Там был старшиной Ухарь?
   – Да.
   – И ты был их другом? – спросил мужик.
   – Да, – ответил Шило – он не был им врагом.
   – Жаль. Очень жаль! – выдохнул мужик, закатывая рукав.
   – Почему?
   – Потому что они и мои друзья! – мужик по-блатному стукнул себя в грудь. – А придётся ломать тебе рёбра! Другу моих друзей!
   – За что?
   – Эх, – с сожалением сказал мужик. – Знал бы за что – убил бы!
   – Люди с Петровки не убивают!
   – Плохо ты знаешь людей с Петровки! – сказала женщина. – К тому же, ты сам кинул их! Тебя позвали как человека, а ты наплевал!
   – Что от меня нужно? – раздельно произнёс Шило, готовый к даче любых показаний. Не улыбалось быть покалеченным неизвестно кем и неизвестно за что.
   Похоже, он переборщил с понтами – громкий шлепок по шее уронил Шилова на пол. От неожиданности Шило вытянулся на всё свои метр пятьдесят пять. Даже на миг потерял сознание.
   Очнулся он, сидя на стуле, повязанный бельевой верёвкой по рукам и ногам. Теперь Шило понял – менты вышли на заказчика. А заказчик, паскуда, сдал его вместе с палёным стволом! Теперь, главное, выжить! Давать любые показания, на суду можно отвертеться! Менты же применяли физическое воздействие!
   Физическое воздействие ещё только начинается! В горло Шилову ткнулся холодный промасленный ствол автомата!
   – Я всё скажу! – взвопил Шило.
   – А мне это надо? – спросил мужик, опустив палец на курок.
   – Не знаю, надо не надо! Я скажу! – выкрикнул он, глядя на женщину.
   Она подошла ближе, Шило почувствовал запах дорогих духов, нет, это не менты! А потому, надо говорить только правду, чтобы остаться живым!
   Сообразив, что этих людей нисколько не интересует его «политическая карьера» у Белого дома, он рассказал о своих криминальных делишках.
   – И сколько вам обещали за журналиста? – спросил мужик.
   – По штуке на рыло! Но мы понятия не имели, что он подорвётся! Нам надо было только застопорить лифт!
   – Мне наплевать! Можешь не оправдываться! Говори дальше!
   – Потом был заказ, тоже без мокрого: заставить одного алкаша переписать квартиру на бюро недвижимости, – Шило говорил, не отрывая глаз от женщины.
   – Заставили? – спросила она.
   – Нет! Для начала надо было припугнуть!
   – Сколько вас было?
   – Вдвоём, – соврал Шило. Кто поверит, что коротышка ухайдакал двоих почти трезвых мужиков?
   – Не ври! – сказала вдруг женщина.
   – Зачем мне врать? – попытался возмутиться Шило.
   – Ты, думаю, в оружии разбираешься, – сказал мужик, отсоединил рожок автомата и показал Шилову патроны внутри магазина. – Рука затекла, могу ненароком нажать на курок! – он передёрнул затвор и вынул патрон из ствола.
   Шило обмер. Несколько минут он был на пороге смерти!
   – Я был один, – Шило сглотнул сухим горлом.
   – И? – подогнал его мужик.
   – Отмычка не пригодилась. Какой-то парень открыл дверь раньше, чем я подошёл вплотную. Потом я отрубил его из баллончика газом, перетащил в комнату и привязал к стулу, – делать это было сложно, но детали Шило упустил. – Потом связал ноги спящему бичу. Заклеил им рты и завязал глаза. Больше ничего делать не надо было, я ушёл.
   – А подписка? – спросила женщина.
   – Не знаю. Наверное, это была акция устрашения, – пояснил Шило.
   – Грамотный жулик! – мужик в камуфляже подмигнул женщине.
   – Потом я пошёл к бабе. Мы пили весь вечер, а поутру стреляли в котов из моего ствола, – продолжал колоться Шило, не отрывая глаз от мужика с автоматом.
   – И?
   – И потом, – Шило сжал губы. – Не помню!
   – Ни тут, ни тут? – женщина постукала пальцем по его темени с обеих сторон.
   – Потом я был у Белого дома, а потом в трезвяке, – сказал Шило, рассматривая женщину. Она показалась не такой старой, как с первого взгляда. И профиль был очень знакомым. Он осмелел и спросил: – А что, он вам родственник?
   – Жорж? – спросила она о ком-то.
   – Ухарь!
   – Сын! А тебе что, любезный?
   – Я знаю, как найти Чёрного Абдуллу! – выпалил Шило, цепляясь за последнюю хрупкую соломинку. Ему показалось, что женщина собралась уходить, а мужик – разрядить в него всю обойму!
   – Не мети пургу! – сказал мужик, посмотрев в расширенные глаза Шилова.
   Не препираясь и не настаивая ни на чём, Шило выложил историю с уголовниками в камере трезвяка.
   После этого мужик заставил его написать номер телефона заказчика, а потом приставил ствол автомата ко лбу расслабившегося Шилова и спокойно нажал на курок.
   Долбануло по мозгам, в голове разорвался фейерверк: Шило грохнулся на пол вместе со стулом.

Глава 28

   Офицеры в халатах мало чем отличались от гражданских коллег, крикливых женщин. А суд офицерской чести сильно напоминал Лазареву внутрибольничную конференцию.
   Как и там, Лазарев стоял навытяжку и пытался что-то сказать в своё оправдание. Люди, трудившиеся с ним рука об руку, выручавшие в трудные минуты, теперь всеми силами пытались утопить его.
   Георгий перестал различать слова, гневные лица выступающих слились с жёлтой доской актового зала госпиталя.
   Всё это было, было, было…
   – Молекулярная структура человеческого мозга не позволяет грубейших манипуляций…
   – Действия лейтенанта Лазарева превысили его должностные полномочия оперирующего хирурга…
   – Необоснованное назначение…
   – Ваше слово, лейтенант Лазарев! – выкрикнул вдруг начмед.
   – Виноват! – сказал Георгий. Выходило, со всех сторон он дурак! Воинский анестезиолог оказался хлюпиком по сравнению с гражданским. Мало того, что навалил в штаны в операционной, так ещё вытряхнул их на голову хирургу в суде офицерской чести! Он первым обвинил Лазарева в халатности и некомпетентности!
   – Предложение комиссии считать определяющим! – завершил разбор генерал.
   Дело обошлось без картинного обрывания погон. Лазарев был уволен из рядов Российской армии в том же звании.
   Поистине с армейской скоростью лейтенанту Лазареву выдали трудовую книжку и шлёпнули отметку в военном билете. Тут же вручили выходное пособие и пожелали счастливого пути в гражданской жизни.
   Георгий вышел на крыльцо и отряс подошвы форменных ботинок.
   – Мир этому дому, – сказал он и проследовал через КПП.
   Георгий не мог понять, за что его выкинули на этот раз? Как он умудрился «превысить полномочия»? Ни разу не упомянули ни умершую Альбину, ни живого Валета, который удрал на второй день, как пришёл в себя!
   Лазарев приехал домой и в одиночку, впервые в жизни, напился до свинской обездвиженности.
   Утром он выплеснул остатки водки в унитаз и вышвырнул пустую бутылку в мусоропровод.
   Неделю Георгий просидел дома, изредка выходя за молоком и хлебом. Видеть никого не хотелось, думать ни о ком не хотелось, делать ничего не хотелось.
   Позвонила Сабина Казимировна и сообщила, что Чёрного Абдуллы нет в Москве.
   Георгию не было никакого дела до неизвестного террориста, но голос Сабины заставил соображать. Нельзя сидеть сиднем! Надо искать работу!
   О возвращении в клинику не могло быть и речи. В военную медицину путь заказан до конца жизни. Что остаётся? Муниципальные больницы с посредственным уровнем медицины, где слово диссертация звучит кичливо и амбициозно. Но кто запрещает жить и трудиться без учёной степени?
   Георгий начал поиск работы. Главные врачи спрашивали рекомендации с предыдущего места работы. Имея в операционной один единственный набор инструментов для аппендэктомии, они не желали принимать на работу «кота в мешке». С характеристиками доктору Лазареву можно было рассчитывать только на камеру-одиночку в самой прескверной тюрьме.
   Возвращаясь домой, Георгий каждый вечер зачёркивал адреса столичных больниц. Вскоре его шансы трудоустроиться приблизились к нулю.
   Ни один начальник почему-то не обращал внимания на плюсы нового работника: собственную квартиру, столичную прописку с рождения, высокую квалификацию с двумя годами последипломной расширенной подготовки и красным дипломом. Никого не интересовали его профессиональные навыки и возможности. В жизни всё оказалось проще и прозаичнее. Каждый потенциальный работодатель хотел получить сотрудника послушного и в меру инициативного – не выше положенного ему шестка.
   Конечно же, большинство из главных врачей советовало перезвонить через недельку-другую, но Георгий нисколько не сомневался, что каждый из них в тот же день связывался по телефону с его прежним начальством. В один из пасмурных дней Георгию повстречался Слава.
   – Привет бомжам! – поприветствовал он товарища, стараясь взбодрить его.
   – И вам того же! – сказал Георгий с неунывающим видом.
   – Куда теперь?
   – Кто бы знал! – Георгий развёл руками. – Представляешь, ни в одну захолустную больницу не берут!
   – Представляю, – нахмурился Слава.
   – Может, знаешь, почему?
   – Может, знаю.
   – И скажешь?
   – По секрету.
   Георгий наклонил голову, подставив ухо.
   – Сейчас переходный период, – лекторским тоном сказал Слава.
   – Первичного накопления капитала, – продолжил Георгий.
   – В самую точку! Тебя, как человека из вышестоящих подразделений опасаются.
   – Боятся, шпиона?
   – Может быть.
   – И что предлагаешь?
   – Я поспрашиваю кое-кого. Может, удастся получить рекомендацию в районку.
   – И туда нужны рекомендации?
   – Сейчас они нужны даже ассенизатору, не то, что хирургу! – сказал Слава. – У нашего анестезиолога есть там кое-кто знакомый.
   – У Николая Ивановича? – лицо Георгия посветлело.
   – Да. В общем, я сейчас спешу, – замялся Слава, мельком взглянув на окна главного врача клиники. – Созвонимся!
   Георгий не успел ответить, как друг заскочил в двери больницы.
   Вечером позвонил Слава и сообщил координаты районной больницы. В списке возможных вакансий такой не числилось. Лазарев понял, туда устраиваются только по блату. Но друг отрекомендовал главного врача самодуром и полным профаном в медицине.
   – Но выхода-то у нас нет? – спросил Слава.
   – Не у нас, а у меня!
   – Извини. Если что, звони, забегай, не пропадай!
   Слава попрощался. Георгий задумался. Главный врач «районки» приехал в столицу с готовой диссертацией. Кроме как Главным он нигде не работал, но сумел получить высшую категорию врача-организатора здравоохранения, защитить докторскую и выжить из больницы лучших специалистов. Каковы шансы Георгия?
   Во-первых, он придёт по рекомендации. Во-вторых, никогда и никуда не сунется без ведома главного врача. Главное, суметь это доказать главному. Это было самой трудной задачей. Но, как сказал Слава, выхода-то не было!
   Главный врач «районки» поздоровался с Георгием за руку, предложил присесть на почётное место возле своего кресла. Он мельком но с уважением просмотрел документы хирурга и передал их секретарше, совмещающей работу отдела кадров.
   Муслим Мисаилович собрал в своём кабинете врачебный коллектив больницы и представил коллегам нового хирурга. Доктора поговорили о работе, о возможностях нового хирурга, затем разбежались по рабочим местам.
   – Нужьна квартира? – спросил Муслим Мисаилович.
   – Нет, – ответил Лазарев, не скрывая удивления.
   – Ладно, – как будто с сожалением сказал Муслим Мисаилович, – Оформляйся, получай подъёмные! – он встал из-за стола. – Когда можещь выйти на работу?
   – Думаю, завтра! – сказал Георгий, посмотрев на часы. Сегодня рабочий день уже начался.
   – Давай завтра! Жьдём! А сейчас у тебя, Георгий Тьимурович, время есть?
   – Есть!
   – Тебье покажут отдельение, опьерационную и так далее, или завтра?
   – Лучше сейчас! – согласился Георгий. – Я с удовольствием!
   – Если будьет нужьно жилье – без проблем! – сказал главный врач и пожал руку новому сотруднику.
   Георгий прошёлся по отделению, осмотрел операционную. Кое-чего не хватало, о многом вообще тут не слышали. Это объяснялось пятилетним отсутствием хирурга.
   – Почему ушёл мой предшественник? – спросил Георгий у операционной сестры.
   – Уехал.
   Георгий понял – уехать можно только за границу.
   – Родственники? – спросил он.
   – Историческая Родина, – поняла медсестра.
   – Тут многое надо сделать! – сказал Георгий, оглядывая голые стены отделения.
   – Муслим Мисаилович всем обеспечит! – заверила медсестра. – Вам нужно только составить заявки!
   Георгий кивнул и спустился к Приёмной. Секретарша, она же начальник отдела кадров, ознакомила доктора Лазарева с условиями работы.
   Подробно и обстоятельно разъяснила: сколько он будет зарабатывать, откуда придут эти деньги, какую будет получать индивидуальную доплату по контракту, какой процент составляет его трудовой стаж и категория, а также, сколько и из какой части зарплаты уйдёт на погашение налогов.
   Георгий сидел напротив солидной женщины и слушал с необычайным вниманием. Никогда прежде, ни на одном рабочем месте никто не рассказывал ему о заработной плате! В лучшем случае, совали в руку расчётный лист за текущий месяц.
   После обеда позвонил Слава. Он поздравил друга с удачным трудоустройством и передал трубку Николаю Ивановичу.
   – Как впечатление? – спросил анестезиолог, поздоровавшись.
   – Неплохо, – ответил Лазарев. – База похрамывает, но это дело, насколько я понял, поправимое!
   – Будь осторожнее с Муслимом! – посоветовал Николай Иванович,
   – Он произвёл неплохое впечатление.
   – Это он умеет, иначе не был бы главным врачом! Георгий, будь предельно аккуратен с медперсоналом! Там стукач на стукаче и стукачом погоняет! Доверять можешь только главной медсестре и то, намекни ей, что видишься со мною едва ли не каждый день, я подтвержу.
   – А она что, неприкасаемая?
   – Почти. Она держит Муслима за яйца. Если её сместить, то только с членами-органами главного врача! Ладно, держись! – Николай Иванович опустил трубку. Наверное, вызвали в операционную, подумал Георгий. Он даже почувствовал запах стерильных салфеток в биксах из автоклава. Лазарев представил сверкающие чистотой новёхонькие хирургические инструменты в своей операционной, где кроме него не будет ни одного старшего советчика!
   Что это в сравнении с предостережениями Николая Ивановича?
   Самостоятельная практика начнётся с завтрашнего дня!

   * * *

   – Пляши! – сказала Сабина, стоя у кровати. Она показала уголок конверта только что проснувшемуся Егору.
   Он приподнялся на локтях, посмотрел безучастно и снова упал на подушки, прикрыв глаза.
   – Жоржик! Можно ли так долго нежиться в постели?
   – Сегодня выходной, или как? – буркнул Егор, не открывая глаз.
   – Известия тебе! Пляши! – упрямилась Сабина.
   Чувствуя, что её не переспорить, Егор нехотя поднялся.
   – Пляши! – Сабина притопнула так, что звякнули флакончики на туалетном столике.
   Егор поднялся на ноги. В модных трусах со вшитой ширинкой, он сделал пару приседаний, размахнув руками в стороны. Сабина нахмурилась, тогда Егор, сидя на корточках, подпрыгнул и хлопнул в ладоши над головой. Глаза Сабины заискрились.
   – Возьми! – разрешила она, протянув нестандартный конверт. Егор взял письмо, протёр глаза. Не обращая внимания на адрес, он вынул лист с круглой печатью.
   – Что это?
   – Читай!
   – «Договор о приватизации», это что?
   – Теперь квартира твоих родителей принадлежит тебе!
   – А кому ещё? – не понял Егор.
   – О-ох! Раньше она была в государственной собственности, а теперь в твоей личной! Или частной, как угодно!
   – И не надо за неё платить?
   – Не надо её бронировать и прятать от ЖЭКа!
   – Такое бывает? Без документов, без заявлений, всяких там справок?
   – Помнишь «какого-то Адамовича»?
   – Который купил мою ТЭЦ?
   Сабина не удержалась от смеха.
   Егор так и стоял посреди спальной в одних трусах, держа в одной руке надорванный конверт, в другой – договор о приватизации. Он посмотрел на бумаги, на смеющуюся Сабину и понял, что он сказал.
   Егор разулыбался. Сабина подскочила к нему и поцеловала в губы. Она было отпрянула, но Егор уже окончательно проснулся. Он бросил бумаги на столик, ухватил Сабину за плечи и упал вместе с нею в кровать, продолжив субботнюю ночь…
   – А Митрича, в самом деле, могут убить? – спустя полчаса спросил Егор.
   – Переживаешь? – Сабина погладила Жоржа за ушком.
   – А как? – присел Егор.
   – Нет! Никому он не нужен, кроме нас!
   – Почему тогда напали?
   – Потому что не знали, что он не один там прописан!
   Егор встрепенулся, но Сабина не дала ему сказать.
   – Да! Поэтому он попросил тебя прописаться! Как в воду глядел.
   – Всё же, есть у него некий дар! – заключила Сабина.
   – Предвидения?
   – Как у всех творческих людей!
   – А я? Творческий человек?
   – Наверное, – улыбнулась Сабина.
   – Митрич что написал? – спросил Егор, зная, что Сабина поймёт его вопрос.
   – Несколько книжонок в духе соцреализма.
   – Типа Сальвадора Дали?
   Сабина повернулась к Жоржу. Глаза её расширились.
   – Нет, – сказала она. – Не сюр-, а соцреализм. Разные по сути вещи. Социалистический и галлюцинаторный, улавливаешь?
   – И так и так, оболванивание, – заключил Егор, ещё больше удивив Сабину.
   – Только сюрреализм порождён самими болванами, а соцреализм создан для других болванов, – пояснила Сабина.
   – А кто такой корректор? – спросил Егор, думая о Митриче. Плечи Сабины дрогнули – неужели догадалась, что он подслушал их разговор с психиатром?
   – Корректор – это служащий типографии или издательства, который правит текст перед печатью, – сказала Сабина, не меняя голоса. Она вздрогнула вовсе не от того, что заподозрила Жоржа в чём-то, а потому что не переставала поражаться Жоржем. Только что он казался грамотным и начитанным, а задал детский вопрос!
   – Навроде метранпажа?
   – И где ты нахватался таких умных слов? – Сабина игриво толкнула его в плечо.
   – На работе. Делать нечего – гадаю кроссворды! – сознался Егор.
   – Ясно, как идут твои опыты! – развеселилась Сабина.
   – Встаём? – сменил тему Егор.
   Они оделись и пошли завтракать в кафе-ресторан. Сабина удалилась в дамскую комнату. Егор по обыкновению сделал заказ. Он изучил вкусы Сабины и не изменял своим.
   – Сабина Казимировна сегодня не будут марципан? – спросила официантка, склонившись к Егору.
   В ответ Егор не удержался и хлопнул её чуть пониже спины. Нашла же о чём спросить!
   Как-то Егор, делая заказ, ткнул пальцем в незнакомое понравившееся ему словечко. Тогда Сабина влепила в лоб директору марципановым пирожным. Он отёрся шёлковым платочком, извинился. В зале сдавленно хихикнули, а Сабина вышла из себя. Она ненавидела марципан! Как хозяин «кафушки» мог забыть об этом? О том, что заказ сделал Жорж, никто и не вспомнил. Это знала только официантка. Каждый раз она втихушку ухмылялась, бросая заговорщицкие взгляды на спутника Сабины.
   Официантка совсем не нравилась Егору. Если чопорные дамы учёной элиты привлекали своей жеманностью и несуразными желаниями, то эта сухонькая девчушка с пухлыми губами не вызывала в нём никаких эмоций.
   К их столику подходила только эта официантка, временами оттесняя впереди идущую коллегу бёдрами, как хоккеист у борта ледовой площадки. Её глазки юркали по телу Егора, не вызывая у него никакой реакции. Но ни одно телодвижение официантки, ни один её похотливый взгляд и вздох не оставался незамеченным Сабиной Казимировной. И как назло, дёрнуло же Егора похлопать плоский задок официантки, когда Сабина входила в зал!
   Через пять минут, после того, как официантка обслужила столик Сабины Казимировны, её вызвал старший менеджер и вручил трудовую книжку.
   – Иди, дорогая, – бархатистым голосом сказал работодатель.
   – Куда? – только и спросила она. Когда начальник говорил таким тоном, спорить не имело смысла.
   Мужчина в габардиновом пиджаке пожал плечами и развернулся к ней спиной, крутнувшись во вращающемся кресле.
   – На панель, что ли? – в сердцах вскрикнула официантка.
   Начальник не шелохнулся, а у самого уха официантки раздался визг Сабины:
   – Тебе, плоскодонка, на панели ещё приплачивать придётся!!!
   Девушка всё поняла. Не проронив ни слова, она закусила форменный платочек и выскочила прочь.
   – Где ты пропадаешь, Сабина? Всё остыло! – Егор кивнул на холодный омлет и салатик.
   – Милый Жорж! Дела! – не восприняла Сабина юмора.
   – И за завтраком дела! И вместо завтрака дела! – пробормотал Егор. Встретившись взглядом с Сабиной, умолк.
   За завтраком никто не произнёс ни слова. Сок выпили, не чокаясь.
   Егора раздражала таинственная занятость Сабины. Она могла исчезнуть на весь день или на всю ночь, не сказав ни слова!
   Сабину злила видимая невозмутимость Жоржа. Ведёт себя, как избалованный барчонок: делает, что захочет, когда захочет, а что хуже всего – с кем захочет! Едва вышла на секунду, как Жорж ухватил официантку за сухие мослы. Что говорить о том, когда Сабина за несколько километров-часов?!
   – Не молчи! – сказала Сабина первой.
   – Я не радио! – огрызнулся Егор.
   – Всё равно придётся объясниться!
   – Лучше дома.
   – Выглядишь, как порядочный, – пробурчала Сабина и щёлкнула пальцами, подзывая официантку.
   Егор пробежал взглядом по залу, той дурочки нигде не было. Наверное, не хочет видеть его рядом с Сабиной. Егор поднялся, подал даме руку. Сабина поднялась из-за стола, оставив на нём пятёрку зелёных. Егор посмотрел на хрустящую купюру. И почему доллары всегда чистые такие, неизмятые?
   – Потому что мы относимся к ним, как к иконам, – между прочим сказала Сабина, потянув за рукав Жоржа. – Пошли уж!
   Егору вспомнилась их первая встреча в летнем кафе. Тогда Сабина поразила его тем, что читала мысли. И так продолжается до сих пор! Интересно, она может читать мысли только у него, или у всех? Всегда, или только в возбуждённом состоянии?
   Он встретился взглядом с Сабиной и вздрогнул. Она же видит его насквозь! Чтобы не выдавать своих мыслей, Егор пропел про себя песню о романтике зоны и холодных нарах.
   Дома Сабина усадила Жоржа на диван и разместилась у противоположной стены на пуфике. Не глядя ему в глаза, сказала:
   – Почему ты до сих пор со мной?
   Егор не знал, что ответить. Сабина повторила вопрос.
   – Есть другие варианты? – спросил Егор.
   – Чего ты хочешь в жизни? – своим спокойствием Сабина прижала Егора к дивану. По его позвоночнику пробежал холодок.
   – В каком смысле? – вновь вопросом ответил Егор. На такие темы он никогда и ни с кем не разговаривал.
   – Какая у тебя цель в жизни?
   Егор посмотрел на Сабину. Она сложила руки на коленях, скрестив их. Лицо Сабины вытянулось кпереди.
   – Такой вопрос нам задавали в школьной анкете, – сказал Егор, чтобы не молчать.
   – И?
   – Быть человеком, – сказал Егор и улыбнулся, представив себя со стороны. Вспомнилось, как он написал в анкете «стать человеком», а историк, зачитывая ответы учеников, заметил: «Вот! Кто-то желает стать человеком, а пока застрял на стадии обезьяны!»
   – Егор! Ты человек не глупый, – отметила Сабина, кивнув самой себе, – так ответь на простой вопрос: что означает для тебя «быть человеком»?
   – Честно? – спросил, Егор. Его покоробило неожиданное «Егор» вместо всегдашнего «Жоржа».
   – Неужели ты не готов к серьёзному разговору?
   – Сабина! Что ты хочешь узнать? – Егор посмотрел ей в глаза с вызовом. Выдели ему сутки на обдумывание, вряд ли бы ответил на такой глобальный вопрос.
   Сабина молчала. Егор услышал, как стучит его сердце, о чём разговор, почему он затеян? Неужели Сабина знает что-то, чего не знает он? Почему наконец он живёт у неё? «Кому это выгодно?» – как говорили древние римляне.
   – Я готов, – сказал Егор.
   – Тогда отвечай! Только без уродливых штампов типа: «приносить пользу человечеству», «оставить след в истории» и так далее! Что ты планируешь на ближайшие несколько лет?
   – Закончить медицинский! – оживился Егор.
   – А потом?
   – Жить, – Егор пожал плечами, так далеко он не заглядывал. – А ты, Сабина Казимировна, к чему стремишься, о чём мечтаешь?
   – Я спросила первой!
   – А я ответил! Или только ты имеешь право задавать вопросы?
   – Нет, – Сабина поднялась на ноги. – Это не экзамен.
   Она походила по комнате взад-вперёд. Егор молча смотрел. Немного сглаженная талия не портила её фигуры, ноги красиво очерчивали в меру широкие бёдра, грудь Сабины вздымалась так, будто она не ходит по комнате, а бежит по пересечённой местности. Наверное, много мужиков хотело бы её. А досталась почему-то мне, думал Егор.
   – Я живу для того, чтобы помогать другим! – сказала Сабина, подойдя к окну.
   Егор раскрыл рот, чтобы схохмить насчёт общих фраз и штампов, но передумал. Сабина так живо качнула бёдрами, что вопрос о цели жизни стал неактуальным. Егор подскочил к Сабине, обнял её и сомкнул уста поцелуем…
   Это произошло внезапно и напомнило им их первый раз. Ещё солнце не взошло в зенит, а счастливые любовники лежали на ковре с жёлтым ворсом и обнимались.
   – Что изучаешь, Жорж? – Сабина посмотрела вслед за Егором на потолок.
   – Провисает, – сказал он буднично. Сабине показалось, сейчас поднимется и начнёт ремонтировать.
   И Егор оделся, прошёл в свой кабинет, служащий ему и мастерской одновременно. Пять минут спустя он установил стремянку и занялся привычным делом. Егор уселся на площадку лестницы, поднял обе руки к потолку и что-то тихо напевал.
   Сабина смотрела на его начинающий лысеть затылок и корила себя за ненужные вопросы. Какая у него цель жизни? Сидеть и болтать со стареющей истеричкой или браться за дело тотчас при необходимости? Может, поэтому она живёт с Жоржем и терпит его поведение? Может быть, потому что он мужчина, а совсем не потому…
   – В сына мать! – прервал Егор размышления Сабины, уронив кисточку, обмакнутую в клей.
   – Что случилось, Жорж?
   – Лопнуло покрытие!
   – Оставь, – посоветовала Сабина. – Вызовем ремонтников, они наладят!
   – Подай, пожалуйста, кисточку! – сказал Егор. Он-то знал, придут ремонтники и начнут переделывать подвесной потолок целиком. По полному тарифу, когда тут работы на две минуты!
   – Возьми, Жоржик! – Сабина вытянулась на носочки, высоко задрав руку.
   – Спасибо, Сабина! – Егор взял кисточку, не глядя.
   В следующий момент он едва не свалился со стремянки – Сабина ойкнула и упала на коленки. Её вырвало. Егор соскочил вниз. Сабина махнула рукой, как бы отгоняя Егора. Он постоял в недоумении и вышел из комнаты.
   – Сабина, ты беременна? – спросил он вечером.
   – Не знаю! – с испугом сказала она, прижавшись к плечу Егора.
   – Тогда понятно, – пробурчал он едва слышно и испугался, не услышала ли?
   Но Сабина не слышала, её снова замутило.
   – Вызвать врача? – встревожился Егор.
   – Не смеши!
   Егор успокоился. Кажется, ей полегчало. Вместе с шутками возвращается здоровье! А беременность, вообще, физиологическое состояние.
   – Мне нужно оформить развод, – сказал Егор.
   – Хорошо, – сказала Сабина и ушла в ванную. К завтрашнему рабочему дню добавилось ещё одно задание: бракоразводный процесс супругов Нерословых.

Глава 29

   Молодой человек с трёхдневной щетиной на лице сидел на скамеечке привокзальной площади и внимательно изучал газету. Чтобы ни от кого ни зависеть, по совету отца он решил самостоятельно обустроиться в столице. Первым делом нужно было найти жильё.
   – Дядьке звони только в самом безвыходном положении! – напутствовал сына отец, говоря о своём старшем брате.
   Пояснений не требовалось – Володя знает дядьку. Олег Яковлевич живёт далеко не в Киеве и ему наплевать на бузину в огородике родственников. Когда Володе было всего двенадцать лет дядька подарил ему супер-часы «Командирские», а потом высчитал их стоимость из зарплаты родного брата. Отец сохранил реликвию, не позволив сыну носить такую роскошь.
   – Мода возвращается, сынок! – вручил ему часы отец перед поездкой в Москву, подмигнув левым вставленным глазом.
   Володя понял. Дядька сумеет оценить «новую моду». Если понадобится. А лучше пробиваться самому. Володя купил газетку с бесплатными объявлениями. Первым делом он читал о жилье. Имея свой угол, где можно переодеться и привести себя в порядок с дороги, а потом уже являться в офис к дядьке. Самостоятельность племянника не останется незамеченной. Наверняка у Адамовича найдутся дельные вакансии для самостоятельного родственника. Кроме реликтовых часов и нахождения жилплощади, Володя мог похвастаться «отмазом» от армии. Ему двадцать два года, а в вооружённых силах сапог для новобранца Володи не нашлось. И не найдётся.
   Володя подчёркивал подходящие варианты, избегая номеров телефонов риэлтерских контор. Иностранное словечко напоминало ему крупную клизму. Володю больше интересовали частные объявления. К счастью, их оказалось немало. В основном предлагали удобные условия. Типа, «сдам комнату в двухкомнатной, вторая закрыта, недорого, недалеко от станции метро».
   Подчеркнув несколько таких предложений, Володя воспрянул духом. Понял, страшилки о «московской лимите» – враньё! Не нужно прятаться в теплотрассах и жить на продуваемых всеми ветрами чердаках! Достаточно набрать номер – и дело в шляпе!
   Больше всего ему понравился вариант с мебелью и обещанием некоей Натальи «обеспечить всем необходимым». Наверняка, девушка предлагала кое-что из посуды. Володя в этом мало нуждался, но забота была приятна.
   Отыскав работающий телефон-автомат, Володя закурил и набрал один из подходящих номеров.
   Никто не ответил.
   По второму номеру, где были условия более-менее, ответили короткие гудки. Пусть «комната без окна» достаётся другому!
   Володя набрал номер сердобольной Натальи.
   – Алло? – спросил бархатистый девичий голос.
   Володя выдохнул дым.
   – Наталья? – осторожно спросил он, замерев в ожидании утвердительного ответа.
   – Нет, – с той же любезностью сказала девушка.
   – А можно Наталью?
   – Вы по какому номеру звоните?
   Володя посмотрел в газету. Он ничего не перепутал. Своей рукой он обвёл двойной рамочкой объявление Натальи!
   – Я по объявлению, – кашлянул Володя.
   – А! По объявлению! – с необычайным энтузиазмом откликнулась девушка. – Очень хорошо! – она продиктовала адрес и положила трубку. Володе понравился деловой подход. Правильно, к чему болтать – надо дело делать! Он раскрыл карту Москвы и нашёл нужную улицу. Через сорок минут он отыскал этот дом. Райончик неплохой, отметил Володя, всё рядом: станция метро, остановка автобуса и трамвайные пути – что ещё нужно для начала бизнеса?
   У подъезда он остановился. Массивные металлические двери были заперты. И как попасть в квартиру номер девять? Володя отошёл в сторонку. Закурил. Сейчас кто-нибудь зайдёт внутрь, а он проскочит следом.
   Через три минуты к подъезду подошёл молодой человек в кожаном плаще, нажал на кнопочки и что-то сказал вникуда. Двери отворились.
   Володя опоздал самую малость, человек в кожаном плаще захлопнул дверь перед самым носом.
   Володя осмотрел пульт на косяке у дверей. Похож на телефон. Он сообразил: надо же набрать номер телефона Натальи! Вот, шляпа!
   Но после первых двух цифр раздался протяжный визг. Володя вздрогнул. Он сунул руки в карманы и прошёлся мимо. Сирена прекратилась.
   Рисковать повторно Володя не решился. Вдруг, по этой тревоге приедут менты? Потом докажи, что ты не грабитель и не верблюд!
   Лучше ворваться за кем-нибудь. Только успеть! Володя пригнулся, вообразив себя в высоком старте.
   Вошла женщина солидных форм. Обежать такую было трудно, не врезавшись в косяк. Володя замер. Женщина не потрудилась захлопывать двери, наоборот, она посмотрела на Володю. Мол, чего ждём?
   Володя зашёл вслед за нею. На всякий случай придержал двери, чтобы не захлопнуть себе обратный путь. Едва он упустил ручку, дверь как на магните подалась к косяку и захлопнулась. Обратного пути нет.
   Володя побрёл за женщиной с двумя пластиковыми пакетами. Они вышли в коридор. У широкой лестницы стояла кадушка с искусственной пальмой. Истрёпанные листья прогибались от многолетнего слоя просаленной пыли, превратившейся в грязь цвета перезрелого банана. От пальмы жутко несло банановой жвачкой. Володя усмехнулся – и это он себя считает деревней? Какие бананы на пальме? Лучше уж побрызгать кокосовым дезодорантом! Женщина обошла кадушку, кивнула мужчине в камуфляже. Он стоял за длинным деревянным столом и пронзительно вглядывался вдаль. Володя невольно посмотрел в сторону взгляда охранника. Никакой дали не было. В двух шагах от бочонка с пальмой: сплошная стена, уцелевшие куски штукатурки изрисованы названиями импортных рок-групп и отечественными матюками.
   – Ты куда? – спросил охранник Володю.
   – В девятую.
   – Второй этаж, третья дверь налево, – зевая, сказал охранник. Глаза его потускнели, интерес к посетителю исчез.
   Володя хотел поблагодарить за подсказку, но промолчал. Не хотелось выглядеть деревенским дурачком. Охранник уселся за стол и щёлкнул кнопочкой пульта, включив оборванный на полуслове китайский боевик.
   – Х-ия! Уй-ха! Кий-я! – под вопли дерущихся гонконгцев Володя поднялся на второй этаж. По обе стороны лестничной площадки были стеклянные двери. Где тут квартиры? Володя никогда не видел таких подъездов.
   Чтобы найти третью дверь налево, он прошёл направо и не ошибся.
   Первой дверью оказалась восьмая. В коридоре не было жилого духа. Никто ничего не готовил, не мыл, не стирал. Пахло стирательной резинкой и высохшей тушью. Как тут можно жить?
   Володя остановился перед дверью с номером «девять» и отпрянул в сторону. Изнутри вышел парень мелкого роста с огромной шишкой на лбу.
   – Квартиру снять? – спросил он без любопытства.
   Володя молча кивнул.
   – Голяк! – сказал парень и махнул рукой, разрубая воздух.
   – Почему? – Володя подумал, что этот парень уже занял его место.
   – Дадут тебе адрес, придёшь туда, а там – борода!
   – Как?
   – Просто.
   – Какой адрес? – спросил Володя, не понимая.
   – Да кучу адресов! Но все – левые! Валил бы ты отсюда, если не лох последний!
   – Понял! – Володя развернулся и зашагал к выходу. Выглядеть последним лохом не хотелось.
   На лестнице парень опередил его, соскочив вниз через две ступеньки. Володя остановился, вернулся к «девятой» и постучал.
   – Входите! – раздалось несколько девичьих голосов одновременно. Интересно, а где живут парни? Володя решил выяснить всё до конца и пересёк порог.
   – Присаживайтесь, пожалуйста! – пригласила его девица со свёкольными волосами.
   – Мне Наталью! – сказал Володя, придав голосу глуховатость и небрежность. Пусть не принимают за лоха какого!
   – Сейчас её нет, – извиняюще пролепетала другая девица с пепельной шевелюрой.
   Новая мода, отметил Володя. Интересно, а волосы Натальи серо-буро-малиновые?
   – Я по объявлению, – сказал Володя и осмотрел помещение. Письменные столы, деревянные стулья и этажерка. На всю стену план города Москвы.
   – Продать, купить, снять? – скороговоркой спросила девушка.
   – Снять, – небрежно сказал Володя.
   – О! – обрадовалась девушка так, будто бы Володя, как минимум, предложил ей совместную поездку на Гавайи. – Комнату, квартиру?
   – Я не понял! – заявил Володя, решив не церемониться. – Писала Наталья. Её здесь нет. Что вы можете?
   – Всё-о, – с придыханием сказала красноволосая. – Всё, что пожелаете! – она ощупала клиента томным взглядом. Провинция, глубокая! С таким сладить проще простого! Девушка подалась вперёд, слегка вытянув губы в фиолетовой помаде.
   – Я много чего пожелаю! – сказал Володя.
   – На любой вкус! Какая цена вас устраивает? – девушка с пепельными волосами привстала из-за соседнего стола.
   – Какая есть? – спросил Володя. Он сообразил, что попал в агентство. Здесь нет Натальи, обещающей «обеспечить всем необходимым». Наверное, не её смена.
   – Как договоритесь, – бархатистым голосом сказала красноволосая. Володя поразился. Как она ловко меняет голос! Профессионально работает! «Ничего, послушаю и уйду», – решил Володя.
   – С кем договоримся? – спросил он.
   – С хозяевами, – девушка с пепельными волосами опустила длинные ресницы. Володя заметил, что её брови русого цвета. Он помолчал.
   Пускай сами рассказывают.
   – Какая квартира вам нужна? – спросила красноволосая.
   – Мне нужна комната, и чтобы вторая была закрыта! – сказал Володя, как по объявлению.
   – Пожалуйста!
   – Есть? – Володя непроизвольно вскинул брови.
   – Наше агентство работает со многими людьми. Ежедневно сдаём и покупаем по десять-пятнадцать квартир, а комнат мы вообще не считаем! – выдала красноволосая с чёрными бровями.
   – И как? – спросил Володя.
   – Вот так! Сейчас наберём номер хозяина, вы переговорите и решите, подойдёт вам такой вариант или нет, – она принялась карябать толстыми ногтями по циферблату наборного телефона. По спине Володи пробежали мурашки: как собственным ногтем по штукатурке!
   – Вы ещё не сдали? – спросила кого-то девушка. Похоже, ей ответили, что нет, красноволосая протянула трубку клиенту. – Говорите!
   Володя послушал тётку, рекламирующую свою комнату. Она запросила серьёзную цену. Володя отказался. За одну паршивую комнатёнку с хозяйкой в квартире – сто баксов?!
   – Что? – просительно поглядела на него девушка. И такая тоска была в её глазах, что Володя смутился.
   – Этот вариант вам не подходит? – спросила она с печалью.
   – Несерьёзно, – надул губы Володя.
   – Дорого? – едва не расплакалась девушка.
   – Не то чтобы, – Володя покрутил кистью, показывая, что деньги не проблема, и пояснил: – Условия неподходящие.
   – Ах, извините, – подхватилась девушка. – Вам же нужна комната в пустой квартире? – она вторично извинилась, показав на трезвонящий телефон. – Можно?
   – Конечно! – разрешил Володя.
   Она заговорила с кем-то. Этот кто-то попросил какие-то бумаги. Девушка поднялась, развернулась спиной к посетителю и нагнулась, стараясь достать что-то из тумбочки, стоящей позади стола. Подол её коротенького чёрного платья, отороченный белой бахромкой, задрался невзначай, показав блестящие жёлтые плавочки. Володя опустил глаза в стол.
   Девушка нашла какую-то папку и обернулась. Не одёргивая платьица, она присела на край стола. Не отрывая глаз от клиента, что-то продиктовала в трубку и нажала на рычаг аппарата.
   – Итак? – спросила она.
   – Да, – согласился Володя, не зная с чем.
   – Поняла! – обрадовалась девушка и набрала номер. – Говорите!
   Женщина средних лет предлагала одну комнату за полтину в месяц плюс коммунальные, за свет – пополам. Сама обещала уйти тотчас.
   – А за свет, почему пополам? – спросил Володя, недоумевая.
   – Видите ли, у меня пенсия небольшая, – сказала женщина, оправдываясь. Володе стало неловко за свой вопрос. Он же хотел как лучше! Зачем ей самой-то платить половину за свет, если будет жить он один? Володя посмотрел на замершую красноволосую девушку и согласился взять адрес. Ему вспомнился парень с разбитым лбом. О чём он говорил? Что дадут адреса в агентстве – чушь! Адрес даёт сама хозяйка!
   – Вас устраивает? – с мольбой в глазах спросила красноволосая.
   – Хотелось бы несколько вариантов! – сказал Володя, щёлкнув пальцами.
   – Пожалуйста! – сказала девушка. – Только мы продаём информацию! С вас пятьсот рублей.
   – За каждый адрес?
   – За любую информацию по городу, за всю!
   Володя поперхнулся. Опять он пожадничал!
   – Сколько хотите вариантов?
   – А сколько можно?
   – В вашем распоряжении весь банк наших данных!
   – Весь мне не нужен, а вот парочку адресов для страховки можно! – Володя поправил воображаемый галстук и достал пятисотку.
   Ему выдали квитанцию с печатью риэлтерской конторы и с удовольствием набрали ещё несколько телефонов хозяев квартир. Володя переговорил со сдающими комнаты. Все были женщинами. Записал адреса, договорившись о встрече.
   Вышел из агентства Володя преисполненный чувством собственного достоинства, довольный своей находчивостью. Может, с других клиентов за каждый номер и адрес по пятьсот сдирают? Сумел же понравиться девчатам! Почуяли в нём знающего человека!
   Что означает пятисотка в сравнении с несколькими вариантами жилья? Не понравится в одном месте – есть другое. Одна женщина упорно спрашивала прописку хотя бы в области – экая привереда! Но всё же согласилась, когда Володя выдал себя за учёного-аспиранта. После Володя сам поразился своей реактивной находчивости. Видать, не зря родился и жил в городе!
   Володя поехал к хозяйке, настаивающей на половине оплаты за свет. В её подъезде не было никаких замков и охранников. Володя поднялся на четвёртый этаж и позвонил в двери.
   Никто не отозвался. Володя позвонил повторно. Подождал и пошёл прочь. Неплохое начало с нарушения договорённости с квартиросъёмщиком!
   Не успел он спуститься и на один пролёт, как услышал девичий хохоток за дверью.
   Володя остановился, развернулся. Это ещё кто? Внучки? Наверное, они тоже сегодня же освободят квартиру. Володя поднялся назад.
   Открыл мужчина с рыжими бакенбардами.
   – Кто нужен? – поинтересовался он.
   – Я договаривался с женщиной, – сказал Володя.
   – Ищешь квартиру?
   – Комнату.
   – И пришёл из агентства, – утвердительно сказал мужчина. Володя кивнул.
   – Понимаешь, друг, здесь никто не сдаёт комнату. У меня живут две девчушки, я не могу сдать.
   – Я разговаривал по телефону с женщиной!
   – В агентстве? – мужчина почесал себя за бакенбардами. Рыжая щетина задралась, подняв волосы дыбком.
   Володя смотрел на щетину и молчал. Что происходит? Почему открыл мужик? Наверное, хозяйка, посмотрев в глазок, передумала сдавать комнату.
   – Понимаешь… – мужчина начал разговор издалека. – Тебя как зовут?
   – Володя.
   – Меня Лёней!
   Володя вяло пожал протянутую руку.
   – Надо устроиться в городе? – с участием спросил Лёня.
   Володя повторил свою легенду аспиранта. Рыжий выслушал с почтительным вниманием, затем горько усмехнулся и сказал:
   – Понимаешь, Володя, это бизнес. Агентства дают адреса уже сданных комнат, или квартир. А люди не знают, где зацепиться в городе!
   Володя пожал плечами. Лёня сказал несколько утешающих фраз и посоветовал немедленно ехать по второму адресу, где требовали прописку.
   – Володя! Это верняк! – сказал Лёня. – Если ставит условия, то она строгая женщина. А адрес её, честно говоря… Я бы с величайшим удовольствием поменялся с нею квартирами! Езжай!
   Спускаясь по лестнице, Володя размышлял. Почему бабка не вышла сама? Зачем подослала рыжего Лёню? Чем я не вышел?
   Володя думал, как ему понравиться другим квартировладельцам. Глянулся же чем-то девушкам из бюро!
   – И самое главное, – донеслось до него, как сквозь туман. – Обратно денег не вытребовать даже через суд!
   Володя усмехнулся. Ему и в голову не приходило, что можно забрать свои деньги. Зачем?
   По другому адресу Володя добрался через два часа. Вечерело. Верхушку серой многоэтажки едва доставало солнце последними лучами. Вдали, ближе к горизонту, небо окрашивалось в багровые тона. Похолодало. Володя запахнулся воротом летней ветровки и пожалел, что не взял в Москву кожаную куртку.
   Володя вошёл в подъезд и поднялся в лифте до седьмого этажа.
   И тут никто не спешил открывать. Володя позвонил повторно, постоял. Ещё раз позвонил.
   – Кого? – спросил скрипучий голос.
   – По объявлению!
   В замочной скважине несколько раз провернулся ключ. Интересно, в какую сторону? Володя уже не удивился, что его встречает какой-то мужик.
   – Из агентства?
   – Да, – упавшим голосом ответил Володя. История повторялась.
   – Заклевало уже это агентство! – хозяин квартиры с грохотом раскрыл двери. Он встал на порог, будто опасался впустить незваного гостя. Его живот, бывший когда-то толстым, дряблыми складками свисал из-под короткой тельняшки. На лице «моряка» топорщилась жёсткая щетина, в изжелта-синих зубах трепыхалась изжёванная «беломорина».
   – Здесь не продаётся и не сдаётся квартира или комната! И никогда не сдавалась! – отчётливо и раздельно сказал мужик и посоветовал: – Сходи-ка, парень, и предъяви им!
   – Мне звонила женщина.
   – Найди эту сучку и плюнь ей в рожу! Каждый день приходят люди и теребят меня за квартиру! Достали уже, сам пойду в эти агентства и разбомблю их к едрене матери!
   Володя всё понял. Он развернулся и ушёл по лестнице пешком, оставив «морячка» сквернословить в одиночестве.
   На дворе стемнело. Оставалось ещё два адреса, но Володя не считал себя полным идиотом, чтобы отправиться по ним.
   Он стоял на автобусной остановке, ёжился от промозглого ветра и недоумевал. Почему звонившие женщины подсылают своих мужей и родственников, чтобы они отваживали квартирантов? Для чего тогда обращаются в агентство и платят за это деньги?
   Нет, не постичь столичных нравов. Ни за что!
   А ведь парень с разбитым лбом предупреждал. Неужели, правда, агентство даёт адреса несдаваемых квартир? Тогда что за тётки говорят по телефону?
   Володя устал от бесплодных размышлений, сделав вывод: снять комнату в столице самому невозможно! Он отправился ночевать на вокзал, похвалив себя за находчивость: хоть сумки оставил в камере хранения, а не таскался с ними по всему городу!

Глава 30

   Визит мента с остроглазой женщиной выбил Шилова из колеи.
   В натуре, мент чуть не укокошил из своего «калаша»! Так и подумалось толчка в лоб тяжёлым стволом. Шило упал вместе со стулом и потерял сознание.
   Он готовился попасть в рай. Куда ещё берут защитников Родины?
   Когда очнулся, Шило посмеялся над своей мечтой. По ту сторону, оказывается, ничего нет! Рай и ад – на земле. Кто посильнее – тот наверху, лохи с чушками – парятся в котлах с серой.
   До чего же не хотелось быть лохом! А для этого нужно выжить!
   Для начала Шило заперся в квартире и занавесил окна ватным одеялом. Свет включать опасался. Включенная лампочка в ванной через тонюсенькую щелочку в дверях освещала угол кухни. Тут сидел Шило, курил, думал. Заодно пил пиво.
   Раскрывал занавеску он только ночью, чтобы никто не мог увидеть его с улицы. В дом не попадало солнечного света, от этого на душе становилось всё пасмурнее.
   На третьи сутки затворничества, когда закончились запасы пива «на чёрный день» и даже хлеб, Шило плюнул на свои страхи и раскрыл окна настежь. Холодный осенний ветер ворвался в квартиру и охладил мозги. Шило увидел себя в зеркало. Прямо в центре лба буро-малиновый фингал. Шишка почти рассосалась. Шило наморщил лоб так, что зашевелились уши – совсем не больно. Значит, череп целый. Но сотряс мозгов получен серьёзный. Шило улыбнулся своему отображению.
   – Значит, есть мозги, если сотрясение! – сказал он.
   Коли есть мозги, надо соображать! Шило выпил аспирину, настоящего – американского. Взял как-то по совету Катьки для похмелья, но никак не мог выпить таблетку. Всегда предпочитал пиво.
   Вспомнив Катьку, Шило вспотел от стыда. Это же она развязала его! Какой позор! Во, попал?!
   И не звонит никто. Похоронили что ли заживо? Шило подошёл к телефону, с опаской взял трубку, поднёс к уху. Тишина гробовая! Шило вжался в старую обивку кресла, прячась от воображаемого снайпера. Шило увидел на стене с облезлой штукатуркой пустую розетку от телефонного кабеля.
   Он сам отключил телефон! Шило вздохнул, сбросив все страхи разом. Никто не собирается убивать его! Этот ряженый мент только помог кому-то кинуть его на бабки! А шуганул стволом, чтобы Шило не дёргался!
   Шило встряхнулся, собрал пустые баночки из-под пива в мешок и вышвырнул его на балкон.
   После душа Шилов решил начать расследование. Пользуясь знаниями из детективов, прочитанных за свою жизнь, он принялся за дело.
   Шилов без труда проник в квартиру своего заказчика. Взобравшись на широкий козырёк магазинчика, он легко выдернул решётку из оконной рамы кухни своего кента. Похоже, гвозди были вставлены в старые дыры.
   Шило без труда отворил окно – внутренние шпингалеты были открыты. Похоже, этим путём смылся из дому его дружок!
   В однокомнатной халупе обнаружился кавардак, как после обыска с пристрастием. Кровать была перевёрнута вверх дном, заводской матрас исполосован ножом или бритвой так, что кроме пружин изнутри ничего не торчало. Мягкие внутренности матраса выпотрошены и валялись на полу вместе с обивкой, дополняя кучу всякого хлама выброшенного из шкафов.
   Шило осторожно ступал, стараясь не наткнуться на битую посуду. Он пробрался к середине комнаты, присел на стул. Огляделся и подумал. Нужно найти записную книжку или что-то подобное. Но если тут проводили обыск по всем правилам или безо всяких правил – найти что-либо невозможно.
   Заломило в затылке, Шило обхватил голову руками и закрыл глаза. Увидел разлетающиеся во все стороны светящиеся мушки. Если от сотряса так болит, то каково же Валету, которому проткнули башку наскрозь? Где же ты, Валет? Не двинул ли кони без медицинской помощи?
   Боль отпустила. Шило поднялся. Медленно-медленно, чтобы не закружилась голова. Всё же нельзя уходить пустым. Надо найти заказчика и вернуть свои кровные!
   В куче изодранного белья Шило обнаружил трубку радиотелефона. Как ни странно, рабочего. Шило нажал кнопочку повторного вызова.
   – Авестийская школа! – откликнулась девушка после трёх гудков. Шило раскрыл рот. Что за школа, кого спросить?
   Девушка подождала несколько секунд и положила трубку.
   Надо действовать иначе! Шило повторил набор последнего номера.
   – Авестийская школа? – первым спросил он, захватывая инициативу разговора.
   – У вас договор? – не здороваясь, спросила та же девушка.
   – На завтра! – сказал Шило и, не дав секретарше опомниться, выпалил вопрос: – Вы на старом месте?
   – Нет, – автоматически ответила девушка на незапланированный вопрос в лексиконе её рабочего телефонного общения.
   – Тогда, диктуйте адрес!
   Девушка ответила, как автомат. Шило отключил аппарат. Он был стопроцентно уверен: нашёл! Повторив мысленно адрес, Шило вспомнил Катьку. При чём тут она? Покопошась в памяти, сообразил: это же адрес офиса её подружки! Вот оно что! Вот где вся мафия!
   В радостном возбуждении он подпрыгнул и снова ухватился за голову. Шило прокрался к окну и выглянул во двор. Ничего подозрительного. А если его выцепят по определителю номера, если мент подставил большого заказчика? Шило взял трубку, улыбнулся и набрал «ноль два», бережно положил телефон на диван и прикрыл разодранными брюками. Пускай теперь какой-нибудь умник нажмёт кнопку последнего звонка!
   После этого Шило прошёл к двери и покинул квартиру цивильным способом, так как замки изнутри закрывались защёлками. Стоя в подъездной площадке, Шило едва успел ухватить двери. Как ужаленный он заскочил обратно в квартиру. Он схватил какую-то тряпку и протёр все предметы, к которым мог прикоснуться. Выйдя в подъезд, Шило аккуратно притворил двери. Услышав, как щёлкнули задвижки, отпустил дверь и прислушался.
   Кто-то бесшумно, но быстро забирался наверх. Шило метнулся в противоположную сторону. Влетев на верхнюю площадку, он забрался по лестнице к дверце чердака. Заперто на большой ржавый замок! Шило по инерции толкнул дверцу, открылась.
   Когда преследователи поднялись до последнего этажа, увидели замок на амбарных петлях.
   – Ушьол! – услышал Шило, лёжа на дверце чердачного люка. Затем, удаляющиеся шаги. Шилова затрясло. Он узнал голос.
   – Шурави-шурави! Зельоный травка – лучщий! – нашёптывал Кара Абдулла в своей лавке. И никогда не обманывал.
   Пригнувшись, Шило пробежал по чердаку до следующего люка. Закрыт намертво! Проверил остальные два – тот же результат. Зато свободен выход на крышу, Шило выбрался через него. Голова закружилась, Шило опустился на коленки и замер, глядя на шиферное покрытие. Постепенно головокружение прекратилось, Шило прошёл к кромке крыши. Высота приличная. Он не киногерой, чтобы запросто перепрыгнуть на соседнюю крышу или спуститься по пожарной трубе. Такие выкрутасы не для нормального человека! Тогда что? Штырь в башку, как Валету!
   Шило бегом вернулся к люку и занял оборону. Он просидел тут всю ночь. По привычке к лишениям воинской службы – спал, свернувшись калачиком на крышке деревянного люка. Вздрагивал каждый час. Мерещилось, как втыкаются острые штыри в его тело сквозь щели между крашеными досками.
   На рассвете Шило спустился из своего убежища. В подъезде было пустынно. Прокрадываясь мимо двери квартиры своего кента, Шило побоялся даже взглянуть на них. Вдруг, выскочит бородатый душман и одним движением руки прикончит его острым тесаком?
   Переведя дух на пороге подъезда, Шило укорил себя в трусости и вернулся. Теперь он внимательно осмотрел замки и не нашёл никаких повреждений. Набрался смелости и толкнул двери – глухо, как в танке!
   Или у духов свой ключ, или это совсем не духи! В самом деле, мало ли азиатов бродит по столице? И цели у них неопределённые.
   Шило успокоился, поехал домой. После завтрака он, полный надежд, заявился в школу астрологии. Шило приоткрыл двери.
   – Любушка-голубушка! Есть кто на сегодня? – спросил Александр у секретарши.
   – Молодой человек с разбитым лбом.
   – Всего один посетитель, понятно, – Александр посмотрел на настенный календарь. – Спад активности – луна в третьей четверти!
   Шило толкнул двери.
   – Привет! – сказал ему Александр, как будто увидел впервые.
   – Привет, – не хотя отозвался Шило и уселся на стул. Александр кивнул секретарше. Девушка удалилась.
   – Вам нужны услуги астролога… – сказал Александр, растянув последние слова так, чтобы фразу продолжил посетитель.
   – Где сейчас находится парень, – Шило назвал своего кента и его адрес. – Жив ли?
   – Сейчас всё узнаем! – восторженно сказал Александр. Дромадер оказался в своей тарелке, разложил по полу астрологическую карту, ползая по ней, принялся что-то высчитывать, что-то с чем-то сопоставлять и подытоживать.
   Шило заметил, что стоит с раскрытым ртом и наблюдает за работой астролога. Во, Бармалей! Во, мастер мозги пудрить!
   – У этого человека длинные русые волосы, крупные уши и лохматые брови! – сказал астролог.
   Скрестив руки на груди, Шило ожидал продолжения. Дромадер описал внешность потерявшегося. Когда Александр закончил, не забыв упомянуть о родинке на левом локте, Шило хмыкнул.
   – Этак и я могу! – сказал он. – Когда он в соседней комнате!
   – В соседней? – Александр задумался. – Нет! Он намного дальше!
   – За границей?
   – За границей нашего восприятия.
   – Убит? – догадался Шило.
   – Может и да. Во всяком случае, не живой. Найти виновника его смерти?
   – Да! – согласился Шило, ожидая, что Бармалей опишет ему Кару Абдуллу.
   Дромадер вращал хрустальный шар, поочерёдно зажигая свечи со всех сторон света. Шило цепко смотрел, стараясь заметить выкрутасы ловкости рук доходяги. От перенапряжения заболела голова. Астролог продолжал работать. Он посыпал на свечи какие-то порошочки, вызвав снопы искр и ароматические запахи.
   – Это был несчастный случай, – сказал Дромадер, не прекращая работу.
   Шило промолчал. Появилось желание выматериться и уйти. И в это время раздался сильный женский голос:
   – Александр! Заканчивай!
   От неожиданности Шило вздрогнул. Дромадер, не шелохнувшись, продолжал колдовать.
   – Софа! – сказал он, не оборачиваясь. – Не мешай, открывается астрал!
   – Ни к чему всё это! – Софа похлопала по плечу посетителя. – Александр, сворачивайся!
   Руки Дромадера опустились, таким тоном Софа не разговаривала с ним никогда! Тем более, в момент пика магического действа!
   Жена смотрела на Александра, и взгляд её побуждал подчиниться. Пожав плечами, Дромадер слабыми пассами развёл сгусток энергии, чтобы через некоторое время вернуть напряжённость астрополя и разглядеть нечто.
   – Хватит морочить ему голову! – взорвалась Софа, заметив хитрость Александра. – Он наш человек!
   Александр повернул голову, метнув огненный взгляд на супругу.
   Софа повторила приказ. Пришлось развеять с трудом собранное поле. Разгадка была рядом! Наверное, Софа успела зайти в астрал и знает гораздо больше.
   – Почему? – спросил Дромадер, обращаясь почему-то к посетителю. В ответ Шило молча, но красноречиво пожал плечами.
   – Должник Шилова разбился на мотоцикле, – сказала Софа, дружелюбно посмотрев в глаза Шилову. – Это будет известно завтра же, из газет.
   Александр сдержал вздох возмущения. Разве бы он не смог сообщить название газеты, главного редактора и автора статьи?
   Софа игнорировала шквал его мыслей, она продолжала разговаривать с посетителем.
   Александр вышел прочь.
   А Софа рассказала посетителю историю о погибшем мотоциклисте, должнике Шилова. Перед аварией он был ранен в ногу из пистолета. Супруга Дромадера рассказывала так, будто видела всё своими глазами.
   Шило вздрогнул, услышав о ранении. Это же его ствол спалился! Но как это мог знать за несколько часов сам пострадавший? Ведь это он сказал Шилову про палёный ствол!
   Когда Софа упомянула Валета, посетитель вскочил и ухватил её за запястья, боясь, чтобы никто не услышал её слов! Шило сообразил – эта баба и есть Большой заказчик!
   В этот момент вошёл Александр. Прежняя самоуверенность слетела с лица Шилова. Теперь он был похож на беспомощного щеночка. Только что не лизал лапу Софи! Шило поклонился обоим астрологам и, пятясь, вывалился из офиса.
   Александр ничего не сказал, но в тайне отношений жены и этого пацанёнка он решил разобраться. Всерьёз. Своими методами.

Глава 31

   Чаще всего в жизни худшие прогнозы и опасения не оправданы, только человек почему-то не замечает этого. Когда всё идёт нормально, ни о чём не думается, станет чуточку хуже – уже трагедия. Вдруг, становится лучше, тогда воспринимается как должное! К таким выводам пришёл Георгий Тимурович Лазарев, отработав на новом месте первую зарплату.
   – Распишитесь, Георгий Тимурович, – предложила кассирша, выложив на подоконничек кассы ведомость.
   Когда хирург Лазарев забрал деньги, кассирша прошептала:
   – Зайдите в отдел кадров, вам надо подписать ещё одну ведомость!
   – Спасибо, – сказал Лазарев и прошёл в Приёмную главного врача. В «отдел кадров» – к секретарше.
   – Ваша контрактная доплата! – сообщила секретарша, показав в улыбке фарфоровые зубы.
   – Спасибо, – сказал Георгий и подмахнул, не глядя ведомость индивидуальную. Взяв в руки деньги, он попросил посмотреть ведомость.
   – Всё верно? – с участием спросила секретарша.
   – Мне непонятно! – сказал Георгий и направился к двери Главного.
   – Его сейчас нет, – сообщила секретарша. – Если вас что-то не устроит, Муслим Мисаилович просил передать, что он поговорит с вами завтра, после планёрки!
   – Извините, я не могу взять эти деньги, – сказал Георгий, положив на стол пачку купюр.
   – Ваш контракт предусматривает дополнительную оплату труда, – сказала секретарша. Улыбка её стала ещё лучезарнее. – Пока в небольшом размере. Муслим Мисаилович завтра разрешит все проблемы.
   – Пусть тогда до завтра деньги побудут у вас.
   – Нет, это не предусмотрено КЗОТ! – весело сказала секретарша. – Вы расписались в ведомости – деньги ваши! Все вопросы завтра, с Муслимом Мисаиловичем, до свидания!
   Вошёл врач-анестезиолог, держа ручку наизготовку, чтобы подписать свою дополнительную ведомость. Георгий попрощался и вышел из Приёмной.
   На следующий день Муслим Мисаилович в больнице не появился. И на следующий. Секретарша объяснила его отсутствие срочной командировкой.
   Георгий отложил дополнительные деньги отдельно. Они жгли руки, от их вида горели щёки. Что за доплата такая: выше ставки в десять раз? Лазарев был уверен – это нехорошие деньги.
   Появившийся после выходных, главный врач развеял его подозрения.
   Муслим Мисаилович начал разговор с извинений за незначительность доплаты.
   – В первьый год я просто не могу платить больше! – сказал он, пожимая руку хирургу.
   – Но, – хотел было объясниться Лазарев, но главный перебил его.
   – Я просто не могу оторвать у другьих, чтобы отдать тебе! – повысил голос Муслим Мисаилович.
   – Я не понимаю, откуда, – начал Лазарев, но начальник опять не дал ему сказать.
   – Фонд индивьидуальных доплат небольшой, и я не могу дать тебе сразу столько, сколько ты заслуживаешь! – Муслим Мисаилович улыбнулся и выпроводил подчинённого, подняв трубку беспрестанно трезвонившего телефона.
   – Георгий Тимурович! – встретила секретарша Лазарева за порогом кабинета Главного. – Извините, заработалась, – она развела пухлыми руками. – Много людей, понимаете, зарплата и всё такое! Мне бы надо вас ознакомить с Уставом больницы! Вы не возражаете?
   – Нет, – сказал Лазарев. Что он мог возразить?
   Секретарша как начальник отдела кадров сунула в руки хирургу три отпечатанных листа с гербовыми печатями за подписью главного врача, начмеда и начальника отдела кадров.
   Мелкими типографскими буковками расписывался Устав больницы как муниципального образования. Без особого внимания Георгий ознакомился с общей и вводной частью и принялся за изучение обязанностей администрации и работников больницы.
   Оказалось, что он, как только что устроившийся специалист обязан принять сей Устав за основной закон. «Как Конституцию страны», – отметил Георгий и углубился в чтение.
   Администрация больницы имеет обязанностей гораздо больше, чем прав. Но права её конкретны: принять, уволить, лишить, поощрить и так далее. Изучая обязанности администрации больницы, Георгий запутался. Чем дольше он разбирался в пунктах, подпунктах и поправках, тем больше соображал – этот документ составлен грамотным юристом, а вовсе не общим собранием больницы, как было указано под заголовком. Слишком подробно, отчего ещё непонятней.
   В переводе на нормальный язык, получалось, что он не только не имел права отказаться от доплаты, но и быть наказанным за несоблюдение трудового договора, который подписал автоматически, поставив автограф под заявлением о приёме на работу. Потому как «индивидуальная доплата гарантирована для специалистов, имеющих диплом о медицинском образовании». При чём её размер не может быть меньше общетарификационной сетки, принятой всенародно избранными депутатами Российской федерации от такого-то числа, такого-то года.
   Устав коллектива больницы показался Лазареву мудрёнее диссертации. Понял он одно: вторую зарплату получать обязан и не роптать, что мало дают. Потолок контрактной оплаты труда устанавливается уже не общим собранием больницы, но исключительно «на усмотрение администрации». Ни больше ни меньше!
   Возвращая документ секретарше, Лазарев смотрел на неё совсем другими глазами. Эта женщина не на побегушках, она одна из тех трёх, кто может вершить судьбу любого работника! Администрация, называется.
   – Разрешите, вопрос? – попросил он.
   – Да, – секретарша отложила в сторону кипу каких-то бумаг, обратилась в слух и внимание.
   – Обязан ли я сообщать кому-либо о второй зарплате?
   – Георгий Тимурович, – улыбнулась ласковая секретарша. – Не бывает вторых зарплат! Есть индивидуальная доплата.
   – Я хотел узнать про налоги.
   – Отвечаю на ваш вопрос, Георгий Тимурович, – секретарша по-учительски наклонила голову. – Индивидуальная доплата в составе заработной платы! А размеры нашей нищенской ставки всем хорошо известны!
   – Понял, – кивнул Лазарев. – Спасибо.
   Через три месяца индивидуальная доплата доктора Лазарева возросла на двадцать процентов. И только за то, что «проявил себя мужиком» – не побоялся взять на операцию почти безнадёжного больного с перитонитом.
   Работать в «районке» Георгию нравилось всё больше и больше. Пусть звёзд с неба не ухватить, зато по рукам никто не колотит! Да и материальная заинтересованность выполняется чётко по заветам Ильича. Такое положение дел устраивает и ординаторов, и всемогущую администрацию.
   Главный врач не делал секрета: откуда берутся деньги? Он детально, по полочкам, каждую неделю докладывал о размерах заработка каждого отделения больницы. Какие суммы перечислил страховой фонд, и за что.
   Поначалу Георгий не понимал, зачем Главный делает такие заявления в присутствии средних медработников? Потом выяснилось, что главная и старшая медицинские сестры так же входят в категорию «лиц получивших диплом о медицинском образовании» и получают индивидуальные доплаты. Так что, в «районке», куда ни глянь, всюду свои!
   И одним из «своих», впервые за всю трудовую деятельность, почувствовал себя «вечнозелёный» специалист Георгий Лазарев.
   В своём отделении Георгий делал всё, что только возможно в условиях районной больницы. Когда хирург превышал полномочия, главный врач только улыбался и похлопывал его по плечу, говоря: «Оньи всегда будут недовольны!» И было непонятно, кого он имеет в виду: пациентов или вышестоящее начальство?
   Напоминание Николая Ивановича о бдительности казалось излишним: Георгию и в голову не приходило говорить какие-либо пакости за спиной Муслима Мисаиловича.
   Как-то раз главный врач с отеческой мягкостью напомнил Лазареву, что надо оправдывать свою контрактную зарплату.
   – У нас есть врачи, получающие только голую ставку! Потому что оньи не могут выполньить заказ на пролеченных больных!
   Лазарев согласился и, по его мнению, благоразумно промолчал. Он справился у секретарши, как выполняется заказ на пролеченных больных?
   – Георгий Тимурович, – сказала она, положив руку на ладонь Лазарева. Они сидели друг напротив друга, лицом к лицу. Георгий смотрел на её пальцы и вспоминал бабушку. У неё тоже морщилась кожа, но не было столько колец, – одно массивное обручальное да тонкое с тёмно-синим камушком под цвет глаз. У секретарши только на среднем пальце было одно кольцо, на остальных – по паре.
   – Заказ необходимо выполнять, иначе мы не сможем заработать. Мало того, страховая компания имеет право подсократить нашу больницу.
   Говорила она с сокровенным придыханием, явно любуясь собой со стороны. Георгий слушал и не слышал. За набором штампованных фраз не улавливалось смысла. Так ничего и не понял, поблагодарил и ушёл.
   Коллега-терапевт с хитрецой прищурил глаза и ничего не посоветовал. Тогда Лазарев вспомнил о главной медицинской сестре – единственном человеке, заслуживающем доверия в этой больнице. Так говорил Николай Иванович.
   – Можно? – спросил Георгий, застыв на пороге кабинета главной сестры.
   – Да, – машинально ответила главная сестра, не отрываясь от бумаг, – что?
   – Рина Яновна, я за советом, – Георгий сказал заготовленную речь: – Николай Иванович рекомендовал мне вас как знающего человека.
   Рина Яновна жестом предложила ему прикрыть двери и сесть.
   – Вы от главного? – спросила она.
   – Я, я сам по себе.
   – Из кабинета главного?
   – Да.
   – Что потребовал Муслимка?
   Лазарев дёрнулся всем телом. Никто в больнице не говорил так о главном враче!
   – Николай Иванович, – пояснила Рина Яновна. – Мой супруг.
   Лазарев покраснел до ушей. Он этого не знал.
   – Я знаю молодого аспиранта Лазарева, – сказала Рина Яновна. Георгий не стал её поправлять. Практическому медику в общем-то без разницы: клинический ординатор или аспирант.
   – Что требует главный врач?
   От главной сестры, заискивающей и виляющей на планёрках в кабинете Муслима Мисаиловича, не осталось ничего. Перед Лазаревым сидела женщина, знающая цену и главному врачу, и себе, и «молодому аспиранту» Лазареву.
   – Он сказал, что надо выполнять заказ страховой компании.
   – И зарабатывать деньги, – продолжила Рина Яновна. – И всё потому, что фонд медицинского страхования может прикрыть некоторые отделения нашей больницы.
   – Да, – согласился Георгий. – Так сказала секретарша.
   – И она присутствовала? – Рина Яновна приподняла тонкие брови, коснувшись ими кромки накрахмаленного колпака.
   – Я обращался к ней за советом.
   – Молодец! Это очень грамотный тактический ход! А что от меня?
   Лазарев промолчал. Он уже всё сказал, вроде бы.
   – Ты не знаешь, как выполнить заказ на пролеченных больных: умудриться держать тридцать пациентов на двадцати койках, – сказала главная медсестра. – Ничего нет проще! – она поднялась со стула. – Посмотри, сколько бумаг у меня на столе!
   Георгий кивнул головой, соглашаясь, что очень много.
   – Это не бумаги – это деньги больницы! И зарабатываете их только вы – врачи-ординаторы. Каждый из вас поставил образец своей подписи на заявлении о приёме, – без нотки поучения втолковывала главная сестра. Георгий напрягся и слушал, стараясь не пропустить главного.
   – Заказ – это определённое количество больных за год, и его надо выполнять. Иначе страховая компания посчитает «наше производство» убыточным!
   – Надо писать липовые истории? – догадался Георгий.
   – Да, – без затей сказала Рина Яновна.
   – И каждую оплатит страховая компания?
   – Именно! – с облегчением сказала Рина Яновна. Её всё больше поражал молодой доктор. Неужели, думала она, до сего дня кое-кому выдают красный диплом по знаниям, а не за деньги?
   – А если проверят наличие больных?
   – В нужное время главный врач предупредит всех ординаторов. Теперь понятно, чего хочет Муслимка?
   – Понятно, – сказал Георгий. Возможно, он понял больше, чем требовалось. Дело-то подсудное! Вот почему ни один врач-ординатор ничего вразумительного не подсказал!
   – Вот я и сижу, зарывшись в эти бумаги! Каждую декаду обсчитываю: сколько ушло на каждого пациента, сколько нужно добавить к зарплате медперсоналу и так далее.
   – Рина, Яновна, но вы знаете, какая история истинная, а какая…
   – Липовая? – главная сестра сложила две кипы бумаг одну на другую. – Конечно же, нет! Об этом не знаю я, не знает главный врач, и вам советую не знать!
   – Спасибо за помощь! – Георгий поспешил попрощаться.
   – Всегда, пожалуйста, – улыбнулась Рина Яновна, едва шевельнув тонкими губами.
   – И ещё, – сказала она вслед уходящему доктору, – пожалуйста, пишите истории согласно стандартам страховой компании! Так надо!
   Георгий застыл на пороге и всем телом развернулся.
   – Кому это надо?
   – Надо, – повторила Рина Яновна и кивнула на кожаную обивку стула, стоящего перед её столом. Георгий прошёл и сел.
   – Вам известно, сколько медперсонала задействовано в нашей больнице? – спросила главная медсестра и сама ответила: – Четыреста человек, а врачей из них только десять.
   Она помолчала, дав возможность доктору усвоить информацию. Но Георгий не задумался, он ждал продолжения.
   – Десять человек зарабатывают деньги для всех! Представьте себе, что один не будет выполнять заказ, сколько тогда человек из среднего и младшего медперсонала останется без зарплаты?
   – Разве малое количество больных не говорит о высоком качестве медицинской работы?
   – Мы говорим на разных языках, – заметила Рина Яновна. – Давайте взглянем на работу с другой стороны! – она достала одну из бумаг из кипы. – Вот стандарты лечения, рекомендованные компанией. Взгляните, пожалуйста!
   Георгий из вежливости взял протянутый листок. Он не желал ничего понимать. Если его принуждают к подделке документов, так ли важны отговорки?
   – Видите?
   – Я уже видел, уже заполнял листки медико-экономических стандартов! – сказал он.
   – А вы посмотрите, почитайте заключения экспертов! – Рина Яновна протянула ему тонкую пачку бумаг из выдвижного ящика стола.
   Не хотя, Георгий взял тонкую пачку листов, поверхностно осмотрел. Каждый лист был подписан им собственноручно, и ещё кем-то незнакомым.
   – Обратите внимание на оплату! – посоветовала Рина Яновна.
   – Я ничего тут не понимаю, – признался Георгий. – Это как китайская грамота!
   – Процент видите?
   – Да. Тут двадцать.
   – На столько оплачена сданная вами история! Посмотрите, что написано в объяснении эксперта!
   – Неквалифицированные действия врача, – прочёл вслух Лазарев. Как обухом по голове. Уже и в захолустной «районке» он некомпетентен!
   – Видите, почему история снята с оплаты? – Рина Яновна наклонилась и прочитала сама. – «Необоснованная госпитализация».
   – С чего это? – возмутился Лазарев. – При диагнозе «аппендицит»!
   – Операция была?
   – Нет. Диагноз не подтвердился, к счастью.
   – Для больного.
   – Как и для хирурга!
   – Но только не для больницы в целом!
   – Почему так много сняли с оплаты? – попробовал разобраться Лазарев.
   – Всё просто. Операции не было, а отмечена экстренная госпитализация, которая оплачивается по часам в пятикратном размере! Но она необоснованна – раз! Затем, если госпитализация экстренная, где динамическое наблюдение с почасовыми показателями?
   – Диагноз не подтвердился – необходимость отпала.
   – Вы не смотрите на меня как на оппонента! Я не поучаю вас, не угрожаю и не склоняю к уголовному преступлению! Вы спросили, что хочет главный врач – я отвечаю!
   – Денег, – сказал Георгий.
   – Чтобы их заработать, нужно сдать историю, отвечающую всем стандартам! Если страховая компания требует лечить человека в течение суток после биологической смерти, тогда так и нужно заполнять историю болезни! Только они дают нам деньги, других больнице не видать!
   – Интересно, а контрактная оплата. Она, тоже из этих историй выходит?
   – Нет. Это деньги бюджета. Они используются только по распоряжению главного врача. Доплата каждому специалисту – личная инициатива Муслимки.
   – За риск?
   – За риск тоже, – повторила за доктором главная сестра. Она прикрыла глаза, Георгий понял, надо уходить. Он посмотрел на веки Рины Яновны. Интересные тени: больше похожи на кровоподтёки, чем на косметическую пыльцу.
   Рина Яновна выглядела усталой и морально истощённой.
   – А можно мне переписать неоплаченные истории болезней?
   – Поздно. Пишите другие внимательнее. И, пожалуйста, не ставьте грамотных диагнозов! Обращайтесь к лицензии вашего отделения: оформляйте документацию тяжёлых больных теми диагнозами, которые есть в страховом реестре.
   – Спасибо, я всё понял.
   И стал Георгий Тимурович Лазарев «гнать липу». И ни одна безупречно оформленная им история несуществующего больного не подвергалась замечаниям экспертов. Истории реальных людей, неподходящие под медико-экономические стандарты, он складывал в стол, а потом тихонько относил в архив, минуя оценку экспертами.
   Индивидуальная доплата доктора Лазарева возросла ещё на тридцать процентов. Главный врач больше улыбался и шутил. Обещанный выговор завис в воздухе, да так и растворился без следа.
   Но где-то в самом укромном уголке своего подсознания Георгий ощущал, что это была далеко не первая его стычка с главным врачом…

Глава 32

   Студенты расположились табором, заняв лестничный проход всего корпуса: от первого этажа до последнего. И всё потому, что на последней предэкзаменационной консультации профессор патологической анатомии, заведующая кафедрой Сабина Казимировна, намекнула, что первой шестёрке студентов гарантирована оценка на балл выше.
   – А если, пятёрка? – спросил мужской голос с галёрки.
   В наступившей полной тишине Сабина Казимировна увидела разнообразные укладки на затылках студенток и всевозможные формы коротко остриженных черепов студентов. Все как один обернулись к последним рядам лекционного зала.
   – Если кому-то станет мало пятёрки за ответ, поставлю шестёрку, обещаю!
   Несколько человек гаденько хихикнуло.
   – Три раза по паре – за каждый вопрос экзаменационного билета!
   С оглядкой на профессора захихикали в кулачок первые ряды. Сабина Казимировна улыбнулась – и расхохотался весь зал.
   Сабина Казимировна дала студентам отдышаться и закончила выступление традиционным напутствием:
   – Помни, студент, надежда умирает последней!
   Она забрала кожаную папку и вышла из зала, оставив студентов домысливать её слова.
   Несколько мгновений все молчали, ни один не встал со скамьи. Как будто студенты ждали: вот-вот Сабинка вернётся и раскроет им секрет успешной сдачи экзамена.
   – Так двадцатка получается! – первым нарушил тишину остряк с галёрки.
   – Уже подсчитал? – опросил его товарищ.
   – Конечно! Вопросов-то, десять! Теперь не смеялся никто.
   Староста курса поднялась с первого ряда, обернулась к залу и сообщила:
   – Я точно знаю, что итоговая оценка экзамена складывается из трёх теоретических вопросов! Так что, больше шести не получит никто!
   – А за препараты будут учитывать? – спросило её несколько человек сразу.
   – Сдал – не сдал! – сказала староста, ничего не поясняя.
   Без расшифровки студенты поняли: не угадаешь препарат – вопросы билета можешь не читать. «Автоматом» схлопочешь «пару». А как угадать препарат в сине-бурой мазне на предметном стёклышке? Только если зайти первым: времени будет больше, преподов не будет – неужели никто из шестерых не подскажет? Лаборантка раздаст задания и выйдет, тогда можно будет, на крайняк, поменять стёклышки – препараты не закреплены за конкретными билетами.
   Вот почему студенты с вечера оккупировали лестничную площадку. Пусть первыми войдут только шестеро счастливчиков, но рвение остальных обязательно оценит Сабинка независимо от того, попадёт ли ночующий на грязной лестнице в первую шестёрку или нет.
   Сабина уже не помнила, кто и когда завёл такую традицию сдачи экзамена по патанатомии. Разумеется, Жоржу незачем идти на эту жертву, но сдавать экзамен придётся.
   – Повезло тебе, – с завистью и плохо скрываемой злобой говорили ему сокурсники.
   – В чём? – спрашивал Егор, прекрасно зная ответ.
   Девушки фыркали, а пацаны отводили глаза, перескакивая на другую тему.
   Для Егора это был первый экзамен в институте. Возможно, последний. Оценки «отлично» автоматной очередью штамповались в его зачётку. Но патологическую анатомию нужно сдавать. Так решила Сабина. Она не ставила «автоматом» оценку ни одному студенту. Таков закон кафедры.
   Прежний заведующий находил любые предлоги, чтобы всех студентов пропустить через экзамен, Сабине этого не требовалось. С введением свободного посещения лекций кафедра избрала такую тактику: за отсутствие на лекциях будут дополнительные вопросы. Чтобы это выглядело демократично, Сабина Казимировна решила выдавать экзаменуемым микропрепараты по темам пропущенных лекций. Этого не мог оспорить никто. Если студент посвящает время лекции самостоятельной работе в научной библиотеке, ему незачем бояться дополнительных тестов!
   А Жоржу сам Бог велел знать предмет. Нелишне убедиться в качестве его знаний. Как никак, три года обучения.
   Своим решением Сабина одновременно обрезала все длинные языки в академическом составе института. Никаких привилегий сожителю!
   Знания Жоржа меньше всего беспокоили Сабину Казимировну. Её больше волновало состояние собственного здоровья. Три теста подряд указали на отсутствие беременности, но общее состояние говорило об обратном. Черты её лица заострились, время от времени на коже появлялись пигментные пятна, чувство подташнивания стало привычным. Теперь Сабине был противен не только марципан – её воротило только от слова «мясо». Курица казалась ей приторной, яичные желтки – вонючими.
   В прошлую беременность всё было по-другому. К тому же, никто не мог подтвердить её беременность. Гинеколог по-прежнему разводил руками и предлагал сделать УЗИ.
   – И что оно даст? – спрашивала Сабина.
   – Честно?
   – Можешь не продолжать! – вскипела Сабина. – Скажи прямо, у меня климакс?
   Мужчина чуть не подпрыгнул с места.
   – Да? – настаивала Сабина.
   – Вроде как рановато.
   – Не лепечи как студень, скажи правду!
   – Знаешь, Сабина, климакс может начаться и в тридцать лет.
   – И в двадцать, после операции!
   – Да, да, конечно. Только климакс иногда проявляется шевелением плода.
   Сабина всё же записалась на УЗИ к лучшему специалисту в стране. Но в день экзамена «наступили праздники» – её индивидуальные красные дни календаря. Необходимость в обследовании на УЗИ отпала, но признаки хронической беременности не исчезли. Это надоедало. Неужели, у неё ложная беременность?
   С такими мыслями Сабина приехала к началу экзамена, захватив с собой Жоржа. Сегодня Сабине показалось, что именно Жорж – причина её нездорового состояния. Когда они проходили по лестнице между вытянувшимися в струнку студентами, Сабина заметила, как на Жоржа посмотрела деревенская рохля с тугой грудью. Кормящая, отметила Сабина и переметнула взгляд на Жоржа. А он как раз протёр кулаком левый глаз. Сабина поморщилась, Жорж подал сигнал?
   Войдя в свой кабинет, Сабина позвонила в учебную часть.
   – Аллочка, быстренько найди личное дело студентки Пузырёвой!
   – Мигом, Сабина Казимировна! Принести?
   – Отложи его в чёрный ящик! Да посмотри, кто там у неё? – Сабина уже решила: студентка Пузырёва будет отчислена. Осталось только выяснить: какие могут быть последствия, и как их избежать.
   Студенты едва не разодрались из-за места в первой шестёрке, занятого незапланированным Егором Нерословым. Кто-то из счастливчиков, вытянувших удачный жребий, должен остаться на лестнице!
   Двое понаглее прорвались внутрь, оставшиеся решили выбрать лишнего.
   – Заходите? – спросила лаборантка, ограничив их время до нуля. Предлагаемую жеребьёвку уже не провести. Как водится, самая скромная осталась за порогом.
   – Ладно, Пузырёва! – утешали её студенты. – Зато у тебя будет больше времени на подготовку, пока все шестеро ответят!
   – Мне-то зачем больше времени, когда нужно быть дома к полудню? – заплакала она. – Вот, из-за таких козлов все мы страдаем! Вся страна страдает от любовников великих особ!
   Она как чувствовала, когда со всей природной ненавистью взглянула в глаза Недорослю, так прозвали Егора сокурсники.
   – Ладно, не реви! – сказал шутник с галёрки. – Сабинка не любит нытиков!
   Но Пузырёва продолжала рыдать, обтираясь скомканным платочком.
   – Да что у тебя, никого дома не осталось? Некому приглядеть за ребёнком? – лезли в душу подруги.
   – Его же кормить надо! В двенадцать часов!
   – Сама понимаешь, – затараторила студентка в замшевой курточке. – Всяко, Недоросль первым пройдёт и на балл выше получит!
   – Куда уж ему? Выше шестёрки-то?! – загалдели студенты.
   – Шестёркой он и останется на всю свою недолгую жизнь! – улыбнулась приободрённая Пузырёва.
   – Это ещё как сказать, – качнул головой шутник курса. – Заметили, как Недоросль вырабатывает начальственную походочку? – он прошёлся по лестничному пролёту, имитируя Егора.
   Студенты засмеялись: невесело и напряжённо.
   – После первого сдавшего зайдёт Пузырёва! – сказала лаборантка кафедры, выглянув через щель приоткрытой двери. Сказала и закрыла дверь.
   В момент установилась тишина. Пузырёва всхлипнула и, испугавшись быть услышанной, сжала губы. Никто больше не разговаривал.
   Внутри аудитории шла подготовка к первым ответам. Счастливчики совали друг другу предметные стёкла и наперебой подсказывали, ориентируясь по внешнему виду мазков. Так запомнить легче. Егор помог двоим студентам и сам получил подсказку. Он колебался: мазок был очень похож на кровь, но оказался срезом красного костного мозга.
   Сабина Казимировна всегда смотрела сквозь пальцы на совместное творчество первой шестёрки студентов. Их них никто и никогда не уходил с экзамена неаттестованным. Студенты это хорошо знали, надеясь на то, что и первые десять выйдут с оценками в зачётке. Завалы начинались позже, когда преподы утомлялись.
   Весельская уже доложила всё о Пузырёвой. Сабина узнала, что эта пухлая самка дочка чиновника мельчайшего пошиба, попала она в ВУЗ за символическую оплату, благодаря шапочному знакомству папы с проректором по экономике.
   – Леонид Альбертович? – позвонила Сабина.
   – Да, Сабина Казимировна! – отозвался добродушный голос.
   – Я по поводу студентки Пузырёвой! Как у вас с её папой? – прямо спросила она.
   – Никак! – весело отозвался проректор. Он всё понял. Таким тоном Сабина Казимировна говорила только о «списанных студентах».
   В самом деле, кто ему этот Пузырёк? Одноклассник, и только! Стоит ли портить отношения с Сабиной Казимировной из-за такой чепухи? Однажды Леонид Альбертович поссорился с заведующей кафедрой патанатомии, после того полгода потел и лез из кожи вон, чтобы завоевать расположение спонсоров, но всё вываливалось из рук. Только величайшие знакомые из городской администрации помогли примириться, повинившись перед Сабиной Казимировной.
   – Всего доброго, Леонид Альбертович!
   – И вам, Сабина Казимировна! – сказал проректор, начав подготовку к тяжёлому разговору с одноклассником. Будут и уговоры, и угрозы, но всё можно пережить…
   Тем временем Егор проработал все вопросы билета и был готов отвечать. Интересно, думал он, будет ли его экзаменовать сама Сабина? Или же отдаст Весельской?
   – Егор, – прошептал одногруппник, – «Бычье сердце» при каком пороке? Стеноз или недостаточность?
   – Аортальная недостаточность, – автоматически ответил Егор вслух и поймал взгляд вошедшей Аллы Адамовны. Он опустил глаза и смутился.
   Подсказки на кафедре не поощрялись. Можно было подставить под удар того, кому решил помочь. Экзаменатор менял билет и снижал оценку на один балл.
   Спрашивающий одногруппник покрылся испариной, уткнулся в свои бумаги.
   Алла Адамовна изящным пальчиком погрозила Егору и улыбнулась так, как тогда – на вечеринке у Сабины. В её глазах Егор прочёл: «Мы с тобой ещё потанцуем!» Он перевёл дух и заставил себя улыбнуться.
   – Нерослов! – вызвала Весельская. Лаборантка вскочила из-за своего столика и преподнесла зачётку доценту.
   Егор забрал листочки с набросками ответов, микропрепараты на предметных стёклах и направился к Алле Адамовне. Улыбка исчезла с его лица. Хотелось блеснуть знаниями перед Сабиной – вопросы попались лёгкие.
   Он начал отвечать. Чем больше Егор увлекался, тем меньше его слушала Алла Адамовна. Егор закончил ответ на первый вопрос билета.
   – У меня всё, – сказал он.
   – Хорошо, – сказала Алла Адамовна, посмотрев на Сабину, принимающую экзамен за соседним столом, поправилась: – Отлично!
   Егор приступил ко второму вопросу.
   – Достаточно! – оборвала его на полуслове Весельская. – Отлично!
   Егор замолчал, в недоумении посмотрел на экзаменаторшу. Алла Адамовна посмотрела ему в глаза и кивнула. Егор приступил к третьему вопросу.
   – Отлично! – сказала Весельская. – Переходите к дополнительным вопросам!
   Егор начал с самых трудных микропрепаратов. Алла Адамовна из приличия глядела поверх очков на окрашенные стёклышки и кивала, соглашаясь с названиями.
   – Лейкоз, – сорвалось с языка Егора. Он замер. Сабина бы убила за такой ответ: как можно спутать мазок крови с микросрезом почечной лоханки?
   Алла Адамовна только кивнула, как показалось Егору, с нежностью. Так кивает мамочка лепечущему невпопад сынишке. Егор посмотрел на Сабину. Её установка? Зачем эти унизительные поблажки?! Сабина увидела выражение глаз Егора.
   – Подумайте хорошо! Даю вам ещё пять минут! – сказала она опрашиваемому студенту и подошла к соседнему столу.
   – Что у вас? – спросила она у Весельской.
   – Всё, опрос окончен. Отлично!
   – А макропрепарат?
   Весельская поняла, начальство сами желают опросить. Алла Адамовна изобразила смущение и сказала:
   – Только дополнительный.
   – Очень хорошо! Это вопрос заведующей кафедрой!
   Весельская освободила место экзаменатора.
   – Значит, всё отлично? – Сабина испытующе посмотрела в глаза Егору. – Или?
   – Я готов! – сказал Егор, переворошив свои бумаги с ответами.
   – Не надо отвечать заново! – сказала Сабина, пронзив Жоржа взглядом. Чего он психует?
   – Какой препарат? – спросил Егор.
   – Геморроидальные узлы! – сказала Сабина, назвав препарат, который не входит в программу экзамена. Опиши, если такой умный!
   – Это который стоит в левом ряду на второй полке? Третья баночка от дальней стенки? – спросил Егор. В его голове отчётливо прозвучал этот «адрес», названный когда-то Митричем.
   Сабина вздрогнула. Лицо её побледнело.
   Егор прошёл в анатомический музей и скоро вернулся с нужным препаратом. Он поставил разрез прямой кишки перед лицом экзаменатора и начал с причин образования геморроидальных узлов:
   – Нарушения венозного кровообращения органа обусловлены…
   Он говорил, не упуская из вида лица Сабины. Она слушала вполуха. Почти как Весельская! Они что, сговорились?
   Егор злился всё больше и больше. Сабина молчала. В её глазах Егор увидел не безразличие, но страдание. Ей было больно!
   Продолжая ответ, Егор написал на листочке несколько слов и подсунул Сабине.
   В чём я виноват? – прочитала она и отрицательно покачала головой, вслух же сказала:
   – Достаточно! Продолжайте, Алла Адамовна!
   Весельская обвела кружками все его ответы и попрощалась. Так ничего не поняв, Егор вышел из аудитории с пятёркой в зачётке.
   – Поздравляю! «Пятак» же? – заглянул ему в глаза шутник, утешавший Пузырёву.
   – Тебе того же! – ответил Егор и спустился вниз. Разговаривать с кем-либо не хотелось. Тем более, с заядлым троечником-паяцем с соответствующей фамилией – Смехач.
   В состоянии опустошённой прострации Егор отправился домой, не испытывая радости от экзамена и не чувствуя себя победителем.
   А Сабина зорко следила за приготовлениями студентки Пузырёвой. Вот она взяла билет, вот выбрала знакомые микропрепараты, полагая, что её никто не видит! Сабина усмехнулась, надо же быть такой самоуверенной, тогда как папа – пустое место! Но на Жоржа глаз положила – для этого много ума не требуется. Сабина вздохнула.
   – И патогенез развивается следующим образом, – донеслось до неё от сидящего напротив студента. Он ёрзал коленками и явно не знал, о чём говорить.
   – А скажите мне, дорогой, что такое патогенез? – прервала словоизлияния экзаменуемого Сабина Казимировна.
   – Патогенез? – сбился студент.
   – «Патос» и «генезис» – расшифровала Сабина Казимировна. Некоторое время она ожидала внятного ответа, но студент взмок от головы до пят и оказался неспособным вымолвить слова.
   – Идите, – сказала Сабина Казимировна, прикрыв веки.
   – Я ещё не всё ответил, – пролепетал несчастный.
   – Этого и не требуется.
   – Но ведь, но ведь есть ещё вопросы в билете, – не сдавался студент, полагая, что если за один вопрос «пара», за другой можно получить хотя бы трояк, а в совокупности…
   – Вашего ответа мне достаточно, – сказала Сабина Казимировна, всматриваясь в лицо готовящейся Пузырёвой. Глаза сверкают, уголки рта едва-едва сдерживаются от торжествующей улыбки. Что, самочка малолетняя, лёгкий билет попался? Не знаешь ты, что лёгких вопросов на кафедре патанатомии не бывает, а в жизни – тем более! Сабина вздохнула, а студент вспомнил.
   – Патогенез – это развитие болезни! – выдал он, глядя на заведующую кафедрой с подобострастием.
   – Как вы умудрились доучиться до третьего курса? – тихо спросила Сабина Казимировна.
   Студент вздрогнул. Решалась его судьба! Сабинка может сделать так, что это будет его последний экзамен в академии. Студент напрягся. Тело его мелко-мелко задрожало. Сабина решила, что он готовится прыгнуть в пропасть.
   – Вы говорите: «Развитие развития»! Как это прикажите понимать?
   – Извините, я оговорился.
   – Помните Митрофанушку? – спросила Сабина Казимировна, удивив студента повеселевшим голосом.
   – Из Фонвизина? – с осторожностью спросил студент, боясь и тут ошибиться.
   – Там шла речь о прилагательном, – подсказала Сабина.
   – Дверь прилагается к косяку! – с радостью пояснил студент, уловив в настроении экзаменатора изменение в его пользу.
   А Пузырёва, было видно Сабине, дописала последний ответ. Студентка отложила ручку, потёрла ладонями, спрятав руки под стол. Её лицо сквозило радостью. Пора, подумала Сабина, а вслух сказала экзаменуемому: – Так и вы утверждаете, что «в печени печёт»!
   – Так ведь вопрос про гепатит, – промямлил студент.
   – Вася! – склонила голову вперёд Сабина. Вася увидел отблески дневного света в её бриллиантовых серёжках в платиновой оправе. – Только за то, что вы определили место развития, то бишь, патогенеза гепатита – в печени – дарую вам упорно заработанную двойку!
   – Сабина Казимировна, Сабина Казимировна…
   – Погоди причитать, я не досказала! – Сабина подняла кверху указательный палец, и Вася увидел, как солнечный зайчик отскочил от перламутрового маникюра. – Поскольку традиционно: первым, прорвавшимся на экзамен, автоматически добавляется один балл, – Сабина Казимировна сделала паузу – студент вздохнул всеми порами кожи. – Удовлетворительно!
   Сабина Казимировна так объявила оценку, что на миг все замолкли и повернули головы к столу заведующей.
   Задержав дыхание, не отрываясь, Вася смотрел, как удивительно красивые пальцы Сабинки выводят в его зачётке вожделенную отметку. Он смог выдохнуть только тогда, когда Сабина Казимировна завершила свою подпись замысловатой завитушкой.
   Первой отвернулась Алла Адамовна и вопросительно повела тонкими бровями – отвечающая студентка спохватилась, залепетала что-то о гипертоническом кризе. Спустя доли секунды в аудиторию возвратилась рабочая сутолока: студенты отвечали, преподаватели задавали уточняющие вопросы, а готовящиеся к ответу непрестанно вертелись на стульях и крутили головами, отыскивая подсказки в вывешенных по случаю экзамена схемах и плакатах.
   Вася вышел на лестничную площадку и с нарочитой деликатностью прикрыл за собой стеклянные двери.
   – Сдал?
   – Кому?
   – Что попалось? – завалили его вопросами ожидающие своей участи. Он проморгался и, отражая шквал вопросов, вытянул вперёд руку с распахнутой зачётной книжкой. Никто не взглянул на запись.
   – Кому?
   – Сабинке! – расширил Вася рот до ушей.
   – Врёшь!
   Вася встряхнул зачёткой и поднял её выше: читайте, завидуйте!!!
   – Достала она своим гепатитом! – надув щёки, поведал Вася и ни секунды не задержался на лестнице.
   – Можно и Сабинке сдать, – зашушукались в толпе.
   – Только, не мне! – авторитетно заявил штатный юморист Смехач.
   – Если Дубыч сдал?! – расширила глаза известная отличница.
   – Что позволено Дубычу…
   Толпа напряжённо хихикнула. Вызвали Смехача, прекратив развлечения.
   Отпустив с миром Васю «Дубыча», Сабина вызвала Пузырёву.
   – Я, Сабина Казимировна, пока не готова, – сказала студентка, ожидая, пока освободится место перед Весельской.
   – Ничего-ничего, по ходу пьесы! – взмахнула рукой Сабина Казимировна, излучая великодушие.
   Пузырёва с энтузиазмом подхватила бумаги и поспешила к столу Сабины Казимировны, подумав, как хорошо, что Дубыч не сумел испортить настроение Сабинке! Студентка ответила на улыбку экзаменаторши и с воодушевлением начала отвечать.
   – Достаточно, – с материнской мягкостью сказала Сабина Казимировна, когда Пузырёва выдохлась. – Переходите к следующему вопросу!
   – Гепатит! – бодро начала Пузырёва.
   Лицо Сабины напряглось, будто резкая боль всех корней зубов одновременно поразила её.
   Пузырёва закрыла рот, всмотрелась в свои записи. Что не так? Она же перепроверяла свои ответы несколько раз!
   – Прочтите вопрос вслух!
   – Дистрофический гепатоз. Этиология, патогенез.
   – Ещё раз, пожалуйста! Но только одно второе слово, – улыбнулась Сабина Казимировна.
   Пузырёва потёрла виски. Она поняла.
   – Извините, я оговорилась, – сказала она, подражая Дубычу. Ему же прокатило!
   – Вы очень невнимательны, – посетовала Сабина Казимировна.
   Пузырёва сжала чувственные губы. Вопрос пропал: от начала до конца она готовила совсем другое! Угораздило же так промахнуться! Наверное, это Дубыч сбил «своим гепатитом», когда лепетал что-то невпопад.
   – Отвечайте на следующий вопрос, – разрешила Сабина Казимировна. Пузырёва дёрнулась всем телом. Сабина заметила, как колыхнулась её грудь, переполненная молоком.
   – Не нужно так волноваться, – сказала Сабина Казимировна, подняв подбородок. – Отвечайте на те вопросы, которые поняли верно.
   Что это могло означать? Пузырёва не понимала. Ещё ни один экзаменатор до сего дня не был так благодушен к студентам! А может, Сабинка уже влепила ей «пару» за этот вопрос? Ладно, одна «пара» – ещё не вечер! Пузырёва подобралась и без запинки прочитала следующий вопрос. Сабинка молчала. Пузырёва стала отвечать на следующий вопрос билета.
   Сабина Казимировна слушала её внимательно, с участием кивая головой. Солнце скрылось за пеленой облаков, свет в аудитории как будто прижался к полу, настолько стало мрачно. Пузырёва продолжала читать, уткнувшись носом в листок.
   – Включите свет! – скомандовала Сабина Казимировна.
   Лаборантка щёлкнула выключателем. Холодный свет неоновых ламп специфическим запахом напомнил Пузырёвой прозекторскую, студентка поёжилась от мнимой прохлады.
   – Переходите к следующему вопросу! – сказала Сабина Казимировна,
   Последний вопрос билета Пузырёва отбарабанила на едином дыхании – эту тему она прекрасно усвоила ещё в медучилище. Сабинка молчала, Пузырёва без приглашения взяла микроскоп с соседнего столика, положила предметное стёклышко, настроила резкость и проговорила:
   – Миелограмма острого лейкоза, – она посмотрела на профессоршу. Та кивнула и повернула голову, разрешая показывать следующий микропрепарат.
   И с другим, и с третьим Пузырёва не допустила ошибки, но, взяв последнее стёклышко, покраснела до корней волос.
   Сабина смотрела на её реденькую шевелюру и сочувственно улыбалась. Ярко рыжие волосы у самых оснований выпрямились, показав на коже пупырышки, как у курицы. Приторной и противной.
   – Вы затрудняетесь?
   – Я забыла, – виновато улыбнулась Пузырёва. По её расчёту она самую малость не дотягивала до четвёрки. Вот если Сабинка «простит» ей это стёклышко!
   – Разверните прибор, – посоветовала Сабина Казимировна. Пузырёва с готовностью повернула микроскоп к профессорше.
   Сабина Казимировна вгляделась в тубус и узнала крайне некачественный препарат, который никогда не показывали студентам. Как он попал к Пузырёвой? Сабина почувствовала на себе дружеский взгляд, отпрянула от микроскопа и встретилась с сердечной улыбкой Аллочки. Сабина кивнула Весельской, молодец!
   – Вы пропустили это занятие, – усталым голосом сказала Сабина Казимировна, глядя в покрасневшие глаза студентки.
   – Я посещала все семинары!
   – Но только не этот, – Сабина Казимировна сложила пальцы куполом и поставила руки перед собой. – Я самолично объясняла студентам особенности именно этого микропрепарата!
   – Я была на всех занятиях!
   – И на всех лекциях?
   – Почему вы мне устраиваете допрос? – фыркнула Пузырёва, Сабинка совсем испортилась – далось ей это стёклышко!
   – Дорогая мадам Пузырёва! – с необычайным пафосом произнесла Сабина Казимировна. – Да, у нас свободное посещение лекций! Да, вы можете пропускать занятия, не имея уважительных причин! Но вы не имеете права путать гепатоз с гепатитом!
   Пузырёва испуганно смотрела на листок, лежащий перед Сабинкой. Там, напротив её ответов, стояли сплошь прочерки! Пузырёва вытянула шею, чтобы прочесть фамилию, может, это не её экзаменационный лист? Сабинка же кивала и улыбалась до этого проклятого стёклышка, там должны быть нарисованы кружочки, квадратики, на худой конец – треугольники!
   Сабина Казимировна развернула лист и пододвинула его ближе. Теперь студентка без усилий прочла фамилию неудачливой экзаменуемой: Пузырёва!
   – Вы не оценили ни одного моего ответа?
   – Так точно! – с радостью согласилась Сабина Казимировна и взмахнула ладонью, осаждая гнев Пузырёвой. – А как вы думаете? Если студентка медицинского ВУЗа изволит не видеть разницы между воспалительным процессом и предраковым, какой оценки она заслуживает?
   – Я просто спутала! Я всё знаю!
   – Вы так и скажете родственникам погибшего больного?
   – Я ничего не обязана им объяснять!
   – Дорогая! – повысила голос Сабина Казимировна. – Мне стыдно за ваши слова! И это говорит человек, который решил посвятить свою жизнь помощи людям?
   – Я буду рентгенологом, – пролепетала Пузырёва формулу, не раз выручавшую её на экзаменах.
   – Думаете, что для этого не нужно знать медицину? Вы полагаете, что достаточно быть хорошим фотографом?
   – Я ответила на все вопросы билета! Я знаю медицину!
   – Чтобы не было никаких недоразумений, – сказала Сабина Казимировна, – я даю вам ещё час на подготовку пропущенного вами вопроса. Возвращайтесь на своё место и готовьтесь!
   «А Жорж замается тебя ждать и уйдёт домой!» – подумала она.
   Пузырёва забрала свой листочек с ответами и уселась на прежнее место. О каком-то «жировом гепатозе» она не имела ни малейшего понятия, но Сабинка сама подсказала, что заболевание предраковое! Можно насочинять такого, что Сабинка пожмёт руку! И не за час, конечно же. Довольно и десяти минут, а к двенадцати домой – кормить доченьку. Только бы не сел отвечать какой-нибудь болван и не испортил настроение Сабинки. Только бы не сел!
   Сабина Казимировна продолжала принимать экзамен. Ответила подруга Пузырёвой и ушла довольная. Ответил студент-середнячок и вприпрыжку выскочил из аудитории! Легко отделался. Наверное, пора, решила Пузырёва. Пока Сабинка не устала!
   Пузырёва приподнялась на стуле и подняла руку, как в школе. Сабина Казимировна посмотрела на вытянутую руку, на светящиеся решимостью глаза Пузырёвой и вызвала отвечать… Смехача!
   Ну, наглость! Пузырёва фыркнула и подумала, что это всё. Сейчас Сабинка завалит Смехача, а потом разделается с нею… Руки опустились, мысли спутались в голове. Сейчас Пузырёва была бы довольна и трояком. Не до кружочков и квадратиков – с прочерком бы не уйти с экзамена!
   До Пузырёвой долетали реплики Смехача. Похоже, он здорово плавал, чем усугублял её положение. Ну, давай-давай, скажи ей хоть что-нибудь стоящее! Пузырёва смотрела в спину Смехачу и мысленно умоляла его не портить настроения Сабинке своей тупостью.
   – От чего зависит скорость наполнения ведра воды? – спросила Сабина Казимировна.
   Пузырёва не поняла, о чём они? Прислушалась.
   – От напора, – еле слышно ответил студент.
   – А напор от чего?
   – От диаметра крана, – сказал Смехач. Сабина Казимировна ждала дальнейших объяснений. Студент расслабился, понял, что вопрос задан всерьёз и напрямую связан с его билетом.
   – От исправности вентиля, от ёмкости ведра, от чистоты воды! – соображал он вслух.
   – Поясните про чистоту воды!
   – Если кровь будет густой за счёт изменения её состава, то проходимость по сосудам будет затруднена, – сказал он и замер. Так ли надо отвечать на экзамене?
   – Доходчиво, – согласилась Сабина Казимировна и попросила перечислить состояния, связанные с изменениями состава крови.
   Студент рассказал.
   – Отлично! – сказала Сабина Казимировна, поразив слушающую Пузырёву. «Чего это она? Не любит фотографов, но визжит от водопроводчиков? Ладно, самое главное, пока Сабинка не свирепеет», – заключила Пузырёва.
   – Можно переходить к дополнительным вопросам? – спросил студент.
   – Неймётся получить «шестёрку»?
   – Н-нет.
   – А мне показалось, без «шестёрки» не уйдёте!
   Смехач похолодел. Злопамятная! Выкинет сейчас с тремя «парами»! он уставился на губы Сабины, ожидая приглашения на пересдачу экзамена. Но вместо этого увидел добродушную улыбку.
   – Поверьте, господин Смехач, я бы поставила, но нет такой оценки! Идите уж! – Сабина Казимировна захлопнула зачётку и подала её студенту.
   – «Пятак»? – спросили его в коридоре, глядя на его счастливую физиономию.
   – «Шесть»!
   – Завалил?
   – Полные штаны! – Смехач присел и похлопал себя по ягодицам.
   – Сабинка?
   – Кто это сказал? – спросил он громовым голосом. – Только Сабина Казимировна, и как можно чаще! Верьте мне, это человек слова! Сказала: «Поставлю «шестёрку», – так и сделала!
   Больше он ничего не объяснял, убеждённый в глубине души, что получил единственную пятёрку за все свои экзамены в академии, Смехач ушёл.
   Пузырёва вновь подняла руку.
   – Готовы? – с удивлением спросила Сабина Казимировна.
   – Да!
   – Подходите, отвечайте!
   Пузырёва заняла освободившееся место перед заведующей кафедрой и вопросительно посмотрела на Сабину Казимировну.
   – Начинайте, – сказала Сабина Казимировна, повернув голову к окну.
   Пузырёва с энтузиазмом выложила всё, что знала о фоновых и предраковых заболеваниях. Сабинка слушала со вниманием, смотрела с сочувствием. С каждым предложением, с каждым произнесённым словом Пузырёва всё больше убеждалась – ошибка ей прощена!
   Голос Пузырёвой становился увереннее и твёрже с каждой секундой.
   Когда студентка закончила ответ, Сабина Казимировна не удержалась и хлопнула в ладоши. Широко улыбаясь, Пузырёва протянула руку за зачёткой.
   – Можете идти, – разрешила Сабина Казимировна.
   – А оценка?
   – Моя оценка вас не устроит, – Сабина Казимировна подобрала губы.
   Пузырёва вжалась в стул. Слова в адрес Сабинки едва не вырвались из глубины её души.
   – Следующий! – с будничной простотой пригласила Сабина Казимировна.
   Тотчас с места сорвался один из готовящихся и встал у спинки стула, ожидая ухода Пузырёвой. Но Пузырёва не собиралась уходить.
   – А моя зачётка? – спросила она, стараясь не глядеть на Сабинку, чтобы не выдать своего гнева.
   – Вот эта? – Сабина Казимировна подняла со стола зачётную книжку.
   Пузырёва протянула руку, но подлая Сабинка отдёрнула руку с зачёткой и сказала:
   – Вам, мадам Пузырёва Катерина Кондратьевна, этот документ никогда больше не понадобится!
   Пузырёва вскипела. Она поняла: Сабинка выкидывает её из академии насовсем!
   – Вы пожалеете, – сдавленно сказала она, опустив глаза.
   – Мне, поверьте, – Сабина Казимировна прижала руку к груди. – Очень-очень жаль!
   – Но тогда почему? А вам, Сабина Казимировна, всё рассказала! Я ответила на все вопросы!!!
   – Если не считать дополнительного, – заговорила Сабина Казимировна, махнув рукой, предложив ждущему студенту вернуться пока на своё место. Парень присел за первый стол, чтобы никому не отдать место у Сабинки.
   – Вы мне не задали ни единого вопроса!
   – Да.
   – Тогда почему вы утверждаете, что я не смогу стать хорошим врачом? Откуда вам знать?
   – Я слушала вас потому, что до последнего слова надеялась дождаться ответа по существу. А вы, извините, проливали воду! Вот, а теперь – слёзы, – голос Сабины Казимировны стал мягким. – Займитесь чем-нибудь доходным, зачем вам медицина? Идите-ка в фотоателье! Там работа приятнее: и больных нет, и родственников, которым вы не обязаны признаваться в своих врачебных ошибках!
   – Я всё ответила! – упрямо заявила Пузырёва.
   – Да, только невпопад!
   – Я знаю, что вы любите студентов-мальчиков, но не до такой же степени! – выдала Пузырёва, стоя напротив Сабинки. Чего ей было терять? Пусть эта молодящаяся кляча знает, что о ней думают! Да не сможет она выкинуть из института. Патанатомия – велика важность! Обязательно будет пересдача, и Сабинка там по-другому запоёт!
   – Продолжайте! – приказала Сабина таким тоном, будто выслушивала ответ по экзаменационному билету.
   – Вы очень пожалеете! – сказала Пузырёва.
   – Вы что-то говорили о степени любви? – подсказала Сабина Казимировна.
   – А-а, неважно! – махнула рукой студентка. – Можно идти?
   – Уже, – Сабина Казимировна посмотрела на настольные часы в золотом корпусе. – Ровно сорок шесть минут, как можно уйти.
   – Но почему вы поставили хорошие оценки пацанам-дебилам? – не удержалась Пузырёва.
   – В отличие от вас, они действительно отвечали на вопросы.
   – Это про колонку-то с водой? – левая щека Пузырёвой мелко задёргалась. – Почему вы меня про это не спросили? Или я не похожа на идиотку?
   – Об этом судят специалисты-психиатры. Милочка! Образное мышление дано не каждому!
   – Я подам аппеляцию!
   – Начните с организации объединённых наций, – посоветовала Сабина. – Прощайте!
   – Не прощу! – выкрикнула Пузырёва. – Ни за что не прощу! Вам бы в гестапо работать! Нельзя так!
   – Успокойтесь, милая! Присядьте. Вытрите лицо и вдохните полной грудью. Чтобы у вас и ваших покровителей, коими вы изволили пригрозить мне, не было никаких вопросов, давайте объяснимся здесь и сейчас!
   – Давайте! – всхлипнула Пузырёва. – Разбирайтесь, но дурой меня вы не сделаете никогда!
   – Первый вопрос – без заминки, – Сабина Казимировна стала анализировать ответ Пузырёвой. – Второй – выпал, в виду вашей невнимательности! – Сабина Казимировна подмигнула заговорщицки. – Ведь не знали вы его – решили пропихнуть созвучный гепатит, не так ли, милая?
   – Не так! – Пузырёва стукнула ладонью по столу.
   – Надо ли вам пояснять, – монотонно продолжала Сабина Казимировна, – что если один вопрос – «неуд», то о других не может быть и речи. Но вам был дан шанс! Микропрепарат вы не узнали, не описали – два «неуда»? – Сабина Казимировна согнула пальцы. – На что же вы рассчитывали?
   – Но я же воспользовалась шансом и подготовила ответ!
   – О чём мы говорим? – удивилась Сабина Казимировна. – Подготовили вы его только на двойку! Учитывая, что дополнительное время после ответа приравнивается к замене экзаменационного билета…
   – Почему вы мне об этом не сказали?
   – Вы сдаёте первый в институте экзамен?
   – Вы должны были! – Пузырёва топнула ногой.
   – Я и сейчас выполняю свой долг преподавателя, отсеивая медицину от случайных личностей!
   – Хорошо, я конченая дура!
   – Я так не говорила.
   – Что вам нужно за тройку? – прохрипела Пузырёва.
   – Удовлетворительный ответ.
   – Спрашивайте! Ведь вы меня ни разу не спросили, только слушали и ставили одни прочерки! Я тоже знаю про напор в кране!
   – Что означает суффикс «ит» и суффикс «оз»?
   – Это латынь, а не…
   – Латынь вы знать тоже не обязаны?
   – Знаете, Сабина Казимировна, чем я вам только не обязана? И потерей здоровья, в том числе!
   – Итак, я задала единственный дополнительный вопрос, а ответа не получила, увы! – Сабина Казимировна развела руками. – Ещё один «неуд»?
   – Я ухожу! – с вызовом выкрикнула Пузырёва и вышла из аудитории. Сабина Казимировна положила голову на руку и прижала ладонь ко лбу. Что имела в виду Пузырёва, когда сказала, что чем только не обязана?
   Сабина повернулась к Весельской и спросила:
   – Как вам это понравится?
   Весельская развела руками, понимая, что вопрос задан всем присутствующим в аудитории.
   – Дострелялась глазёнками коровьими! – сказала студентка с иссушенным лицом, будто пнула в спину плачущей Пузырёвой.

Глава 33

   – Поддержим национально-освободительную войну чеченского народа!
   – Да здравствует газават!
   – Свободу независимой Ичкерии!
   Георгий Тимурович поморщился и отключил телевизор в ординаторской. Все как одни каналы захлёбывались энтузиазмом. До утра оставалось два часа с небольшим: ложиться поздно, а заняться нечем. Дежурства в «районке» сильно отличаются от клиники, не говоря уже о госпитале. Георгий подумал о раненых. Интересно, всех ли привезут в столицу? Или только первых? Неужели их будет столько много, что перегрузятся все госпитали?
   Даже позвонить в госпиталь некому. Все друзья-коллеги в один миг стали заклятыми врагами. Георгий с сожалением посмотрел на телефон, висящий на стене под календарём с голубыми куполами мечети. А телефон, оправдывая ожидания, зазвенел.
   – Дежурный врач Лазарев!
   – Это Муслим Мисаилович, доброе утро!
   – Доброе утро, что-нибудь случилось?
   – Нужьна экстренная помощь хирурга! Сейчас выедет «Скорая» и за-берьот тебя. Возьми операционную сестру со всьеми вашьими инструментами!
   Главный положил трубку.
   Георгий распорядился собрать необходимые инструменты и материалы для оказания первой врачебной помощи. Операционная сестра не задала ни единого вопроса. Вскоре приехала «скорая». Мерседес-реанимобиль. Через двадцать минут машина остановилась перед заброшенным зданием с искорёженной ржавой вывеской «Малышок».
   – Сюда, доктор! – показала медсестра на разбитое крылечко. Георгий взял саквояж фельдшера и последовал за нею. Много мыслей кружилось в голове доктора, и все неприятные. Похоже, ему придётся нарушать закон. Но, с другой стороны, он нарушит закон, если не окажет помощь по первому зову!
   Внутри детского садика главного врача не было. Медработников встретил у дверей детской спальни мужчина в камуфляжном костюме. Его акцент мимолётно напоминал говор Муслима Мисаиловича, а лицо было скрыто зелёной повязкой.
   В двух словах он сказал, что требуется от врача.
   На подростковых кроватях лежали раненые. Шесть человек. Кто-то стонал, кто-то не подавал никаких признаков жизни.
   Лазарев приступил к осмотру. Раны были несвежие, кое-где едва прихваченные грубыми нитками. Двое уже не нуждались в реанимации, остальным раненым повезло больше. Доктор с помощью операционной сестры произвёл первичную хирургическую обработку ран и наложил повязки.
   – Кто не будьет жить? – спросил мужчина, сопровождающий медработников.
   – Все нуждаются в квалифицированной помощи, – уклончиво ответил хирург.
   – Гробовшьика?
   – Нужен постоянный уход и интенсивное лечение.
   – Пишьи! – мужчина подал лист.
   Георгий всмотрелся. Да это же официальный бланк назначений врача! Подчиняясь внутреннему чувству опасности, Георгий вернул бланк и сказал:
   – Нужна простая бумага, названия препаратов длиннее, чем эти квадратики.
   – Вот, простая бумага! Распишьи всё по часам!
   Лазарев так и сделал. Человек в маске стоял за плечом врача, пристально вглядываясь в тетрадные листки. По привычке Георгий подписал один листок, затем заштриховал свою роспись.
   – Зачьем играешь? – со злобой спросил боевик.
   – Ошибочное название, – пояснил Георгий. – Сейчас этот препарат называется иначе.
   Похоже, это подействовало. Напоследок, человек в повязке всё-таки выяснил, кого пора хоронить.
   Главный врач так и не появился. У Лазарева появились подозрения. Что если звонил совсем не Муслим Михайлович? Георгий посмотрел на медсестру. Та сохраняла олимпийское спокойствие. Или для неё это не впервой или не понимает, куда вляпалась?
   Когда медработники шли по коридору, серому и мрачному, Георгий сдерживался, чтобы не оглянуться. Только вспомнил про раненых, думал он. Вот тебе и госпиталь на месте бывшего детсадика! Нашлась работа и для хирурга захолустной «районки»! Но на чьей стороне? Если, судя по телерепортажам, вся страна мечтает о независимости Ичкерии, тогда раненые – не враги, а национальные герои Чечни. Тогда, кем будут наши раненые пацаны?
   Когда Георгий переступал порог у крыльца, сзади раздался хлопок. Лазарев инстинктивно пригнулся, выскочил на крылечко и оглянулся.
   В коридор ворвался ветер и сорвал один из фанерных плакатов, только и всего! Но Лазарев уже не мог себя успокоить. Мысль о выстреле в затылок не исчезала. Георгий осмотрел стенку реанимобиля. Эта машина не принадлежит больнице. Георгий никогда не видел во дворе ничего дороже отечественного «уазика». Интересно, почему выбрали именно его? Куда привезут теперь?
   Каменное лицо сидящей напротив медсестры не подавало никаких надежд на благополучный конец этой кошмарной истории. Казалось, она спит с раскрытыми глазами. Так и получилось: когда машина резко затормозила, медсестра дёрнула головой и огляделась.
   Она первой вышла и пригласила доктора. Георгий увидел стены родной больницы! Он стремглав помчался к телефону, в ординаторскую. Обо всех криминальных ранениях нужно докладывать милиции. Тем более, о незаконном лазарете!
   У порога его встретил Муслим Мисаилович собственной персоной!
   – Гдье ты был? – спросил главный врач.
   Георгий рассказал что произошло, и что он об этом думает.
   – С милицией не спеши!
   – Почему?
   – Не поможьет. Ты знаешь, гдье этот «Малышок»? Не знаешь? Я тожье!
   Георгий смотрел на Главного и не понимал: на чьей он стороне?
   Муслим Мисаилович разъяснил положение. Оказывается, доктор Лазарев никакой не герой, но и не предатель! Просто его использовала мафия. Какой смысл везти в Москву раненых боевиков? Это были всего лишь рядовые кавказской мафиозной группировки.
   – Тем более, надо сообщить в милицию! – сказал Георгий, выслушав главного врача.
   – Ты нье понял!
   Не обращая внимания на протестующие жесты Главного, Георгий набрал «ноль два».
   – Чеченские боевики в городе! – ответил он на вопрос дежурного.
   – И в деревне тоже! – последовал ответ перед короткими гудками.
   – Теперь понял? – улыбнулся Муслим Мисаилович. – В нашье время никто никому не нужьен!
   Георгий, обескураженный, повесил трубку.
   – Постарайся забыть и больше не попадаться! – посоветовал главный врач и ушёл, оставив Лазарева наедине с тревожными мыслями.
   На следующий день «контрактникам» выдали премиальные, в связи с выполнением заказа страховой компании за прошедший год. Получил Георгий, не работавший в прошлом году, и операционная сестра, не числившаяся в списке контрактников.
   Когда Лазарев встретился с нею глазами, медсестра улыбнулась.
   – Почему вы улыбаетесь?
   – Получать премию всегда приятно!
   Георгий согласился. Больше ни о чём разговора не было. И не было никаких ночных вызовов за пределы больницы.
   Похоже, криминальная деятельность доктора Лазарева ограничилась одним эпизодом. Но на душе Георгия оставался мутный осадок. Он решил поговорить с Николаем Ивановичем.
   – Николай Иванович находится в командировке, – ответили в клинике. Где, не сообщили. Когда будет – тоже секрет.
   Георгий спросил у Рины Яновны.
   – В Чечне, – сказала она без эмоций.
   Ежеквартально, когда положено сдавать истории болезней к оплате, в ординаторской стала появляться начмед.
   – Почему мало больных с резаными и рваными ранами? – спросила она.
   – Таких нет.
   – Вот этих, – она подняла кипу липовых историй. – Тоже нет! А раненые хорошо оплачиваются! Надо писать и на них!
   Георгий кивнул. Сложно ли придумать пациента с ранением и «пролечить» его, согласно стандартам страховой компании? Через неделю она спросила:
   – А почему нет огнестрельных ранений?
   – Это не наша проблема! – сказал Георгий.
   – Верно, но по экстренности заработаем в два-три раза больше! – она подмигнула Лазареву и ушла.
   Георгий написал и такие истории.
   – У вас была наработка по лечению гнойных ран, не так ли? – спросила она в другой раз. – Добротная такая – на диссертацию тянет, а?
   – Да как вам сказать, – Георгий пожал плечами, – может и тянет, а может, нет.
   – Почему бы вам не набрать больных и не пролечить их новейшими методиками?
   – Как набрать?
   – Как набираем большую часть историй для сдачи к оплате?
   – Но это будут ненатуральные пациенты? Какая с ними наука?
   – Учёный совет требует демонстрации пролеченных больных?
   Георгий другими глазами посмотрел на начмеда. Она не так глупа, какой кажется большинству! Только зачем ей чужая диссертация?
   – Если у нас будет хотя бы два сотрудника с научной степенью, мы получим более высокий лицензионный уровень! Один – Муслим Мисаилович – есть, так почему бы ни защититься второму?
   – А вы?
   – Я работаю! – сказала начмед и назвала нечто заумное и длинное. Георгий кивнул, так и должна называться диссертация.
   – Пишьи, работай! – сказал главный врач. – Оформим пару публикаций, а потом представим к защите! Ты сам увьерен, что твоя методика перспьективна?
   – Да.
   – Тогда в чём дело? Кто оспорит положьительные результаты лечения?
   – Но больных-то не будет!
   – Слушай, ты не знаешь, как пишьутся диссертации? Зачьем волнуешься?
   Через неделю после разговора с Главным секретарша выдала хирургу Лазареву персональную премию.
   – По какому поводу? – спросил он.
   – Из фонда поддержки молодых дарований, – сказала секретарша с какой-то горечью в голосе.
   Георгий не понял, о чем она жалеет? Что сама немолода или не даровита? Выйдя в холл, он понял: секретарше жаль расставаться с деньгами!
   При таких условиях доктору Лазареву нельзя не возобновить работу над диссертацией.

Глава 34

   Сабину разбудил телефонный звонок. С большим неудовольствием она взяла трубку. Надо ведь кому-то, в законный выходной, тревожить больную женщину!
   – Кто? – спросила она вместо приветствия.
   – Сабина Казимировна! Олег Яковлевич потревожил!
   – Повод?
   – Лимон зелёных!
   – Говори!
   – Сабина! Давай встретимся, обсудим!
   – Когда?
   – Через полчаса устроит?
   – Может быть.
   – Высылаю машину! – сказал Адамович и отключил связь.
   – К кому? – спросонья спросил Егор.
   – По делам, – сказала Сабина, поцеловала его в щёку и соскользнула с кровати.
   Егор сразу уснул, а когда поднялся с постели после полудня, обнаружил, что Сабины нет дома. Опять умчалась улаживать свои бесконечные дела!
   – Меньше знаешь – крепче спишь! – пробормотал он себе под нос и пошёл умываться.
   Когда Егор намылил щёки, звякнул диктофон, сделанный под колокольчик. Егор вышел в коридор, намереваясь послать консьержа куда подальше.
   Вместо холопа раздался голос молодого пацана.
   – Я к Жоржу! – назвал он пароль.
   – Впусти его! – скомандовал Егор невидимому швейцару и пробурчал: – Принесёт же нелёгкая.
   – Открыто! – крикнул он в коридор, услышав деликатное царапание о металлическую дверь.
   Володя вошёл, дверь за ним притворилась, щёлкнул замок.
   – Как мышеловка! – сказал он, заметив, что без ключа наружу не выйти.
   – Хуже! Давилка! – поправил гостя Егор. – Это ты, к Жоржу?
   – Да.
   – Егор, – протянул руку для приветствия хозяин квартиры, одетый в дорогой халат.
   – Володя, – ответил гость пожатием и недоумённо уставился на Егора. Знакомая дядьки сказала, что Жорж один в квартире. Откуда взялся этот Егор?
   – Я туда попал? – спросил Володя.
   – А куда ты хотел?
   – К Жоржу, мужу Сабрины, – Володя переминулся с ноги на ногу, он забыл отчество этой дамы.
   – А я не похож на мужа Сабрины?
   – Но ты-то Егор, а не Жорж! Да и…
   – И.. что?
   – Какой-то ты несерьёзный, – сказал Володя.
   – Что тебе нужно? – спросил Егор.
   – Я, – Володя зачем-то оглядел переливающий перламутром потолок. – Я пойду?
   – Если желудок пустой, туда! – Егор указал в направление кухни. – А если уже переварил, сюда! – ткнул он пальцем в еврованную.
   – Ха-ха-ха!
   – И что смешного?
   – К вам часто приходят люди с проблемами желудка?
   – Знаешь, Володря, я понятия не имею, с какой проблемой ты пришёл! И мне глубоко на это наплевать. Будешь ждать хозяйку, Володря?
   – Почему, Володря?
   – А потому что Сабина, а не Сабрина! И вообще, ты с нею сколько знаком?
   – Минут десять.
   – Ха-ха! – надрывно хихикнул Егор. – Для нынешнего поколения половой акт не является причиной знакомства, а?
   – Какой акт? – возмутился Володя. – Она же мне в матери годится!
   – Так ведь, не мать? – вкрадчиво спросил Егор. До чего же ему хотелось врезать по этой тонкой шее хотя бы за то, что не дал побриться по-человечески.
   – У тебя есть телефон? – спросил Володя.
   – Вызовешь милицию?
   – Спрошу у дядьки, куда я попал?
   – А у меня спросить, не судьба? – злость Егора улетучилась. – Или, хотя бы, у Жоржа?
   Володя молчал. Бежать некуда – дверь захлопнута, а где находится Жорж, он не знает.
   – Не стой, как вкопанный! Заходи, жди свою Сабину Казимировну!
   Володя разулся. Он вспомнил эти экзотические инициалы.
   – Можно посидеть в коридоре?
   – Хозяин – барин! – сказал Егор и прошёл в душ, оставив пацанёнка в прихожей.
   И где она их откапывает? Чем уже не угодил «Жорж»? Или Сабине требуются клиенты помоложе? Чем больше он задавал себе вопросов, тем гадливее они становились. Даже лицо покраснело. То ли от стыда, то ли от злости. Егор облился ледяной водой, с яростью обтёрся полотенцем, отгоняя ревнивые мысли. Но полностью от них не избавился.
   Если человека представляют мужем жены, с которой этот Володя знаком всего-то десять минут, тогда за кого принимают мужа, посылая к нему? Только за полного идиота!
   – М-да! – сказал он вслух, глядя на себя в зеркало во всю стену. – Кто из нас больше похож на идиота?
   – Наверное, я! – отозвался гость.
   – Почему?
   – Потому что отказался пройти на кухню!
   – Ты передумал?
   – Насчёт чего?
   Егор сочувственно посмотрел на гостя. Действительно, Володя больше смахивает на идиота! Без страха вошёл в чужую квартиру, забыл имя хозяйки и не признал в Егоре Жоржа! Неужели, я сам был таким же, когда приехал в Москву?
   – У тебя багаж есть? – спросил Егор.
   – Он в камере хранения на вокзале.
   – Ты зачем приехал?
   – Увидеть Жоржа!
   Егор поперхнулся.
   – Шучу!
   Егор отвёл гостя на кухню и налил чаю.
   – Кофе вредно! – пояснил он, поглаживая подбородок. Оставил щетину!
   – Наверное, – пожал плечами Володя и пробежался взглядом по многочисленным полкам.
   – Возьми! – придвинул ему сахарницу Егор.
   – Спасибо.
   – Зачем тебе Жорж?
   – Ни зачем! – беззаботно сказал Володя. – Мне сказали, что он дома, и мне можно подождать Сабину Казимировну.
   – А кто ты есть?
   – Володя.
   – Кем работаешь?
   – Никем.
   – Тунеядец?
   Володя рассмеялся. По его физиономии Егор заключил, Володя не знает значения этого слова!
   – Хочешь остаться в Москве?
   – Наверное, – Володя сам не знал. Поначалу хотел, а после общения с липовыми квартиросдатчиками, передумал.
   – Хочешь сниматься в кино? Петь?
   – Покурить бы.
   – Кури, – разрешил Егор. – А Сабину Казимировну где увидел?
   – У дядьки! – сказал Володя с наслаждением затягиваясь натуральной, американской «мальборой».
   – У какого дядьки? – насторожился Егор.
   – У моего! Его зовут Олегом Яковлевичем. Он родной брат бати.
   – И спит с Сабиной Казимировной?
   – П-почему? – заикнулся Володя. Он не понимал, почему это все должны непременно спать с этой самой Сабиной Казимировной? Внезапно до него дошло.
   – Ты и есть Жорж!
   – Я так и представился.
   – А-а, – протянул Володя. – Это кличка такая! Извини.
   – Это не кличка! Это одно имя, только на разный лад! Тебя же можно назвать Вольдемаром? Так и Егора Жоржем!
   Парень промолчал. Похоже, остался при своём мнении. Может, поселить его у Митрича? Егор мотнул головой, не то! Сопьётся, чего доброго, Егор достал из холодильника пластиковые стаканчики с картофельным пюре, разогрел их в микроволновке. Поели. Егор, морщась и воротя нос, Володя с восторженным причмокиванием.
   – Из ресторана? – спросил гость.
   – Прямо из Макдоналдса.
   – Вкуснотища!
   – Кому как.
   – Тебе не нравится?
   – Возьми десерт! – Егор подал гостю прикрытую фарфоровую чашечку.
   – Что это?
   – Получше картошки!
   – Точно! – увидел Володя землянику, открыв крышечку.
   – Сметану, сахар?
   – Я так!
   – Пивка?
   – Есть Кола?
   Егор молча откупорил стеклянную бутылочку.
   – Натуральная! – обрадовался Володя. – Сто лет такой не пил!
   – Привыкай к столичной жизни! – сказал Егор. – Может, телик посмотришь, пока Сабина Казимировна не придёт?
   – Ага, – кивнул Володя и нажал на кнопку пульта телевизора. Когда Егор вышел из кухни, Володя спросил вдогонку: – А почему ты свою жену называешь по имени-отчеству?
   – Привыкай к столице!
   Надо же, какие культурные люди! Володя вдруг прихлопнул себя по лбу – это же он специально говорит, чтобы я наконец запомнил имя-отчество! Володя достал из внутреннего кармана записную книжку и быстро написал «Сабина Казимировна», подумал и добавил: «Жорж – это Егор».
   – Скучаем? – раздался за спиной голос Сабины. Володя выключил телевизор.
   – Здравствуйте! – сказал он и покраснел. Уже виделись сегодня!
   – Здравствуй, Володя! – как ни в чём не бывало сказала Сабина. – Обедали?
   – Да!
   – Володя! Какие у тебя планы?
   – Надо найти комнату.
   – А потом? Поступать куда?
   – Куда? – не понял Володя.
   – На работу, – поправилась Сабина.
   – Неплохо бы, – Володя посмотрел в потолок.
   – Ты уже сказал Жоржу, что умеешь делать?
   – Нет. Извините, я не знал, что ему это надо.
   – А о чём вы говорили?
   – Так, ни о чём! – сказал Володя. Он не стал сдавать Егора, как тот через каждое слово вкручивал: «С кем спит Сабина?»
   – Мы поговорили с твоим дядей и решили посоветовать тебе руководящую должность! – выговорила Сабина медленно, чтобы барчонок понял.
   – Руководящую? – по лицу Володи пробежало разочарование.
   – Работу, связанную с людьми и командировками, – сказала Сабина, подумав, что Володя вовсе не собирается кем-либо работать.
   – А где?
   – В двух часах от Москвы!
   – А жильё?
   – Там есть квартира, но не твоя. Будешь снимать её со всей мебелью за символическую плату.
   – Сколько?
   – Сто баксов.
   – Ого! А зарплата какая?
   – Вначале пройдешь курсы менеджеров, получишь корочки, а потом будешь работать под твёрдый процент плюс индивидуальный бонус, – сказала Сабина. В глазах Володи появилась такая тоска, что Сабине захотелось погладить его по макушке. Сабина поняла, что Володя не понимает ни одного слова!
   – А сколько денег дадут? – Володя напряг лоб, превратив его в стиральную доску. Надо же знать, сколько останется самому!
   – Для начала тысячи две-три.
   – Баксов?
   – Не юаней же!
   – Извините, Сабина Казимировна!
   Глаза Володи загорелись. Перед ним открылись самые прекрасные виды: личная иномарка с шофёром, дача с банькой и бассейном, огромный волкодав перед двухэтажным коттеджем!
   – Сколько должен буду? – спросил Володя, памятуя о словах отца, что задаром сыр только в мышеловке.
   – Сочтёмся, – Сабина улыбнулась кончиками губ, чем успокоила Володю.
   – В квартиру отвезу тебя сама. Сегодня же! Завтра с утра пойдёшь на работу и получишь направление на учёбу менеджеров. Торговать-то любишь?
   – Не очень-то, – признался Володя и тотчас поправился: – Я буду стараться!
   – Конечно, – Сабина в этом не сомневалась. Судя по рассказам Абрамовича, его племянник – самая подходящая кандидатура на руководящую должность – главным менеджером. Будет торговать энергоресурсами, заодно и за квартирой Жоржа приглядит. На том и порешили. Оставив гостя у телевизора, Сабина вошла в комнату-кабинет Жоржа.
   – Как тебе этот мальчик? – спросила она с порога.
   – А тебе?
   – Хорош! – ответила Сабина, не уловив подвоха.
   – Будет жить у нас?
   – У тебя!
   – Вместо тебя?
   – Вместо себя, но у тебя! – Сабина закатила глаза.
   – У меня вместо себя, ничего не понимаю! С тобой что ли? – вскипел Егор.
   Сабина хлопнула в ладоши. Дождалась! Ревнует. Ну, ревнует же!
   Она чуть не раздавила Жоржа в объятиях.
   – Он будет жить в твоей квартире! – сказала Сабина отдышавшись.
   – Для чего? – не понял Егор. Опять Сабина решает за него!
   – Для сохранения жилого духа!
   – Это как?
   Сабина сделала шаг назад и оказалась посредине комнаты. Она согнула руки в локтях ладонями кпереди. Глядя на Сабину, Егор ощутил себя на первой скамеечке лекционного зала.
   – Ты знаешь, Жорж, запах пустых домов?
   Егор кивнул. Ему представился домик в деревне, где провели последние дни его родители.
   – Ощущаешь дух замершей органики?
   – Что-то вроде слежавшейся пыли, покрытой плесенью.
   – В первую очередь, – продолжала говорить Сабина, глядя поверх головы Егора, будто обращаясь к огромной аудитории, – человек, попавший в такой дом, на ночлег, например, почему-то испытывает желание помыть-поскоблить, проветрить. Даже если он законченный неряха! Почему?
   Егор молча ждал продолжения.
   – Я очень много лет проработала в морге, – Сабина прикрыла веки, – привыкла к своим «пациентам», не ощущаю гнилостного распада их тел, фильтрую неприятные запахи. Это потому, что мне некогда отвлекаться на мелочи, когда передо мною очень много интересного. Человек прожил жизнь – хорошо или плохо – он любил и радовался, ненавидел и тосковал, он жил! А теперь он умер, но его тело осталось. Оно, подобно интересной книге расскажет патологоанатому все тайны его жизни. Если читать буковка за буковкой, а не перелистывать по нескольку страниц из-за запаха!
   Не шелохнувшись, Егор слушал.
   – Но мне никогда не приходило в голову, бравируя своей привычкой к виду смерти, без крайней необходимости проводить ночь в морге или сесть за секционный стол как за обеденный!
   Сабина перевела дух и посмотрела на единственного слушателя. Жорж, казалось, внимал. Но, похоже, не мог связать работу Сабины со своей квартирой.
   – Жорж! Ты слушаешь?
   – Да.
   – Что ты понял?
   – Что ты без ума от своей профессии!
   – И от тебя тоже!
   – Да? – улыбнулся Егор. – Я как-то неуютно чувствую себя в сравнении с книгой из разлагающихся тканей.
   Сабина покачала головой. Он ничего не понял. Что ж, придётся повторить другими словами!
   – Твоя квартира пустует несколько лет. От отсутствия живого дыхания, как её не проветривай, воздух всегда спёрт. Это атмосфера запустения – это неживая природа!
   – И что? В ней нельзя жить?
   – Нельзя в ней не жить! Всякая система, замкнутая в себе, стремится к саморазрушению! – Сабина скрестила пальцы рук и щёлкнула суставами.
   – Третий закон термодинамики. Энтропия! – ответил Егор, как на экзамене.
   – Ты понял?
   – Не совсем, – сознался Егор.
   – А почему ты удивился, когда увидел, что кран в кухне заржавел? Ведь им никто не пользовался, вода в него не попадала!
   – Потому и удивился.
   – А половичок в прихожей? – Сабина наклонила голову и посмотрела в глаза Егору. – Почему он рассыпался, хотя его никто не выбивал об стенку, никто не вытирал об него ноги?
   – Постарел, обветшал.
   – Вот! – Сабина подняла кверху указательный палец. – Он постарел, разрушился! Так мне и надо было говорить с самого начала!
   Сабина прошлась по комнате. Егор смотрел на её гибкую фигуру и думал. Как она использует свои знания, применяя их ко всему на свете? Неужели медицинское образование, половину которого он уже получил, помогает разбираться во всём? Даже в пустых квартирах!
   – А почему древние цивилизации откапывают из-под земли?
   – Там никто не жил долгое время.
   – Вот! Потому-то они и покрылись толстым слоем пыли и скрылись под нею! Что я хотела сказать? – Сабина потёрла лоб двумя пальцами.
   – Что этот паренёк должен жить в моей квартире, чтобы создавать там жилой дух, – ответил Егор. Подумал и продолжил: – Чтобы вещи не постарели.
   – И не рассыпались в прах! – добавила Сабина.
   – Да, – сказал Егор, глядя на нее. Сколько же лет Сабине? Почему телом и характером она моложе его, а мудростью и жизненным опытом в десятки раз старше?
   – Ты думаешь про морг?
   – Да, не совсем, – отмахнулся Егор и улыбнулся. Не всегда она может читать мысли!
   – Думаю, ты согласен?
   – Конечно. Пусть живёт в моей квартире!
   Сабина вздохнула и устало присела на диванчик. Егор понял, ей очень грустно. Он в миг оказался рядом, обнял Сабину.
   – Я всё-всё понял, – скороговоркой сказал он. – Если пробовать сесть в машину, прозимовавшую в гараже, без подготовки её, смазки и так далее, она рассыплется на первом повороте!
   – Энтропия, – отсутствующим голосом сказала Сабина и повернулась к Егору лицом. – Почему на экзамене ты рассказал, где стоит банка с макропрепаратом? Тебе это Митрич рассказал?
   Егор вздрогнул.
   – Для чего ты это сказал? – не отступала Сабина.
   – Чтобы показать: не ты одна ясновидящая! – выпалил Егор.
   – И ты не дурак!
   – Спасибо и на этом, – Егор улыбнулся, заметив, как гнев сошёл с лица Сабины. Она вновь стала чарующей и привлекательной, будто только что, за несколько секунд – пока злилась – прожила десяток лет, а теперь скинула эти годы прочь.
   Сабина смотрела на своего Жоржа и радовалась своему выбору. Она не проиграет, никогда!
   Егор понял свечение её глаз по-своему, но присутствие гостя ограничило его действия долгим поцелуем.
   А через несколько часов они возвращались в Москву, устроив племянника Олега Яковлевича в новом городе.

Глава 35

   Звёзды загорались и собирались в крутящийся поток. Как кометы они пролетали в кромешной мгле. Ни жара, ни яркого света – холод и отчуждённая недоступность. Звёзды, равноконечные и круглые, разлетались как от взрыва, вновь сгруппировывались и разлетались в бесконечность. От этого кружилась и раскалывалась голова. Шило зажмурился и тотчас ощутил себя летящим по орбите. Он взмок от страха и замахал руками, как утопающий. Интересно, подумал он, можно ли плыть в невесомости, как в воде? Он не успел попробовать – заломило руку, Шило набрался духу и открыл глаза.
   – О-ох! – протяжно выдохнул он. Опять кошмар! Глаза затекли и еле приоткрылись. Тусклая лампочка и твёрдые нары! За что на этот раз?
   – Очухался? – спросил голос вне поля зрения.
   Шило примолк, затаив дыхание. В голове теплилась надежда, что спросили не его. В следующий момент он дёрнулся всем телом и сжал зубы, чтобы не заорать.
   – Очухался, – утвердительно произнёс тот же голос и приказал кому-то: – Хватит! Убери ведро!
   Шило понял. Его обливали ледяной водой. Вот тебе и галактика!
   – Будешь говорить?
   – Да, – согласился Шило. – Я не Карбышев какой.
   – Да уж, – усмехнулся говорящий. – Не Зоя Космодемьянская! «Богатыри – не вы»!
   – Где я? – спросил Шило.
   – На Лубянке!
   – А за что?
   – За всю жизнь твою непутёвую, – сказал кто-то и разомкнул наручники.
   Опираясь на здоровую руку, Шило сел и огляделся. Он был в пустом железнодорожном купе, Шило посмотрел на себя в зеркало, встроенное в противоположную стену.
   – Пусть не лезут! – злорадно усмехнулся кто-то.
   Да уж, поработали надо мною, как следует! Шило поразился сам себе – неужели до сих пор ничего не сказал? Уж и водой обливали! Теперь Шило решил молчать до самой смерти.
   – Ничего не скажу! – сказал он и поразился своему твёрдому голосу. Как в кино, прям!
   Кто-то пихнул Шилова так, что он ударился лбом о край верхней полки, но удержался на ногах. Шило развернулся, приняв боевую стойку.
   Его качнуло ещё раз. Шило посмотрел на плотно задраенное окно. Всё же он в поезде. В купе ни одна полка не застелена. Значит, других пассажиров пока нет.
   Шило присел за столик, вздохнул. Кошмары, кошмары – когда вы отвянете-то?! Так и с ума сойти, недолго. Кто-то же набил рожу, сковал руки и бросил в этот дурацкий поезд! Шило повозился у окна и кое-как снял с крючка брезентовую завесу. Вид за окном не прояснил положение пассажира. Тьма тьмущая! Шило дёрнул ручку. Конечно, закрыто на зиму. В любое время года.
   Шило заставил работать мозг, вытаскивать из памяти события последних дней.
   После визита в школу зороастризма, Шило не пошёл домой. Вдруг этот долбанный ряженый мент поджидает со своим «калашом?» Баба из зоро-астрийской школы в его услугах не нуждалась. Сто баксов – вся цена за его информацию! Афганская организация помощи ветеранам, то бишь бандитская группировка оказалась химерой и туфтой! Несколько недель Шило болтался по столице, перебиваясь случайными халявами. Он пытался прибиться к какой-нибудь бригаде, но получал только по рогам. Похоже, ему не хватало здоровья. Шило завидовал качкам: если их и «мочили», то непременно халявной водкой! А куда деться бедному крестьянину, что «метр в кепке»?
   Попытался сунуться на рынок, «постричь лохов», но через полчасика подошли вежливые парни и предложили удалиться. После этого Шило несколько дней валялся у подруги, зализывая раны. Дурочка жалела его, предложила толкать анашу, но Шило был принципиально против. Почему-то, с запахом жжёной травки у него связывались сплошь покойники. Как учует маячок, так перед глазами жмурик. То пацаны в хэбушках с незакрытыми глазами, то Мишка, то пацанка из Белого дома.
   И всё же, всё же, он надыбал правильных пацанов. Так и те пропали куда-то, стоп! Шило аж подпрыгнул. Вместе же бухали в последний раз! А не они ли подставили? Помнится, о деле речь зашла на большие бабки. Только что за дело?
   Мысли узника прервал лязг тормозов. Поезд дёрнулся – раскрылись двери купе.
   – Я ничего не скажу! – повторил Шило, вглядываясь в темноту коридора.
   Но никто и не спрашивал. Поезд тронулся – дверь прокатилась обратно. Никто не защёлкнул замок!
   Шило вставил ботинок в желобок под дверью купе, не позволив ей доехать до конца. Постоял в нерешительности. Ничего не произошло. Тогда Шило двинул дверь до отказа, выскочил в коридор и кувыркнулся в сторону, как учили в армейской части.
   Ни окрика, ни выстрелов – Шило поднялся на ноги. В коридоре темно. Ни души. Куда идёт поезд?
   Шило прошёл до конца вагона. Туалет и тамбур заперты. Окна закрыты дерматином. В самом деле, тюрьма?
   – Чушь какая-то, – пробормотал он вслух, и присел от страха. Вдруг, подслушивают?
   Мерно стучали колёса, тепловоз дал гудок. Шило прошёл по коридору до купе проводника. Дёрнул за ручку – пусто!
   – И что теперь? – спросил он сам себя.
   – А ты прыгни в окно! Сможешь?
   Шило огляделся. Оказывается, голос из динамика! Разговаривать с радио глупо, а ломать себе шею Шило вовсе не собирался. Он вернулся к своему купе.
   – Прогулялся?
   – Да, – ответил Шило в темноту. Он включил свет.
   – Что нашёл? – спросил, мужчина, сидящий за столом. Перед ним стояла початая бутылка пива.
   – Ничего, – сказал Шило, как можно спокойнее.
   – Паровоз идёт в Чечню! – сообщил мужчина.
   Шило пригляделся и различил на нём форму проводника.
   – На фронт?
   – На работу! – сказал проводник и отхлебнул пива. Он протянул бутылку пассажиру.
   Шило не тронулся с места.
   – Не пьёшь с незнакомыми? Правильно! Только зачем так нажрался в Ростове-батюшке?
   Шило нахмурился, вспоминая. От этого заболели отёчные веки, из глаз брызнули слёзы.
   – Кто ж тебя так одурманил и разукрасил, а? Шило?
   Шило вздрогнул и промолчал.
   – Присядь! – проводник хлопнул ладонью по полке рядом с собой. – Боец Шило из Мазари-Шарифа!
   – К-комса?!
   – Так точно! – отрекомендовался проводник, взяв под козырёк фуражки.
   – Откуда?
   – Не смотри на меня, как на покойника!
   – Разве вас всех не арестовали?
   – Давно уже выпустили и руку пожали! Телик, что ли, не смотришь?
   Шило пожал плечами, стараясь выглядеть загадочно. Мол, некогда мне телик смотреть, брат!
   – И куда едешь? – спросил Комса. – Воевать «за защиту»?
   – Кого?
   – В Доме ты защищал девчонку, я правильно понял?
   Шило кивнул, сглотнув сухим горлом.
   – И с этой задачей не справился! А теперь хочешь отстаивать независимость Ичкерии?
   – На хрена она мне!
   – Это точно! Ведь можешь говорить правду, когда захочешь! Не помнишь ничегошеньки, а?
   – Всё я помню! – Шило надул губы. – Ты ушёл на верхний этаж, а мы…
   – Я не про то! Я про славный град Ростов, да на Дону!
   – Шутишь? – спросил Шило.
   – Какие тут шутки? – Комса стукнул кулаком по столу. – Ты как ребёнок, а ещё Афган прошёл! Что тебя потянуло в Ростов?
   Шило пожал плечами. Он ничего не знал про какой-то Ростов.
   – Ладно, – махнул рукой Комса, – сейчас принесу чайку горячего. Отойдёшь и всё-всё расскажешь!
   Он опёрся на колени, покряхтел, поднялся на ноги и вышел из купе, дверь за собой не закрыл. Шило с облегчением неумело перекрестился. Повезло, хоть к своему попал. Он не мог вспомнить этот долбаный Ростов. Помнил только смазанные лица друзей. Вместе бухали и планировали какое-то дело. А бухали по-чёрному! Неужели, по-пьяни его посадили в этот паровоз?
   Шило уселся на сухую полку, ближе к тёмному окну. Он снял кожаную куртку, вывернул её наизнанку и развешал на плечиках. Рубашка успела высохнуть на теле. Всё же поливал его кто-то водой! Кто, если Комса один в вагоне?
   – Пей горячий! – приказал вернувшийся проводник. Комса уселся рядом, перекрыв выход с полки. Зажатый в уголке, Шило отхлебнул чаю. В голове прояснилось с половины глотка – опять дурь? Он отставил чашку.
   – Рассказывай! – сказал Комса, с удовольствием прихлёбывая чай.
   – У меня появились новые друзья, – начал Шило и умолк. Что рассказывать-то?
   Комса несколькими умелыми вопросами выяснил положение Шилова. Отвечая, Шило по ходу соображал.
   – Давно тут работаешь? – спросил он Комсу.
   – Я служу.
   – Кто меня пытал?
   – Не всё сразу! Давай, по порядку! Вначале ты нашёл новых кентов, затем попал с ними в Ростов, так? – зная ответ, Комса продолжил: – А потом оказался у нас! Сдали тебя, сделали, как последнего лошка!
   – Я уже догадался, но зачем меня пытали-то?
   – Тебе сказали, что тут Лубянка?
   – Это ты что ли, Лубянка?
   – И ты!
   – Это как?
   – Пошли! – Комса вытянул Шилова в коридор. Он открыл двери соседнего купе ключом проводника и включил общий свет. На столе стояли полупустые бутылки водки и пива, а на полках вповалку лежали пацаны. Кто чуть старше Шилова, кто – помладше. У всех одинаково опухшие от пьянки лица и жуткий перегарный дух изо рта.
   Комса захлопнул двери.
   – Сколько насчитал?
   – Примерно шестеро.
   – Вот столько в каждом купе!
   – Кто они?
   – Как и ты: алкоголики и асоциальные личности.
   – Куда их?
   – Паровоз идёт в Чечню! – сказал Комса так, что не захотелось ничего спрашивать.
   – Почему им-то не набили рожу? – не удержался Шило.
   – Тебя уделали в Ростове, на городской площади. Радуйся, что не добили до неузнаваемости! – Комса подтолкнул Шилова в купе, следом зашёл сам.
   – Пей чай, не бойся! Хочешь, поменяемся стаканами?
   Шило отхлебнул из стаканы Комсы, то же самое!
   – Маковая соломка?
   Комса медленно прикрыл веки.
   – Не одуреем?
   – Наоборот, мозги сохраним ясными!
   – А на хрена?
   – Всегда надо иметь ясную голову!
   – Что вы сделаете со мной? – спросил Шило и машинально сжал плечи.
   – В Москву, как я понял из твоего рассказа, возвращаться тебе опасно, – рассуждал вслух Комса. – Опасный мент с «калашом», Кара Абдулла, палёный ствол, – Комса поочерёдно загнул три пальца так, что получился увесистый кукиш. – Да и можно ли из этого вагона выйти целым?
   – Что остаётся?
   – Погибнуть героем! Или, – Комса вгляделся в оплывшее лицо Шилова. – Кстати, ты в армии случайно не был чушком?
   Шило дёрнул плечами и кинулся на обидчика. Комса уловил его кулак и усадил на место.
   – Верю! Хватит играть в кошки-мышки! – Комса встал в полный рост, – Расклад тебе ясен, выбирай!
   – Вербуете?
   – Мог бы догадаться и сам попроситься! – заметил Комса. – Кстати, письменно так и оформим!
   – И что мне придётся делать?
   – Задание получишь позже, а пока высажу в Моздоке, – Комса посмотрел на наручные часы, – и первым же самолётом в Москву!
   Шило аж подпрыгнул.
   – Как?! А это? – он сложил кукиш.
   – Забудь! Ты теперь на службе!
   – Стучать на соседей?
   – Не будь телёнком! Где ты нахватался таких мыслей?
   – Но ведь, сексот…
   – Это всё интеллигентские сопли! Главное теперь для тебя, не совершать преступных поступков! Устроишься на работу и будешь сидеть тихо-тихо, до получения специального задания! Или, – Комса кивнул затылком на соседнее купе.
   – Кем?
   – На завод пойдёшь. Учеником слесаря.
   – А дальше?
   – Дальше, сам знаешь. Уличат хоть в одном антиобщественном поступке…
   – За мной будут следить?
   – Постоянно и неусыпно! И не вздумай играть в шпионов! Никаких переодеваний по нескольку раз в день, никаких тайных звонков и шифрованных записок! Твоё дело, влиться в массу, доказать, что ты обыкновенный работяга! Кстати, – Комса заметил улыбочку Шилова. – Если напьёшься больше двух раз в месяц…
   – Тогда, сюда?
   – Есть места и похуже. Верь мне!
   – Согласен. Неси бумаги! – Шило понял, ничего страшного в этой вербовке нет. Вряд ли кто станет следить за ним. Всё это игры бывшего комсомольца Комсы!
   – Подписывай! Но прежде, прочти! – вернулся в купе Комса с документами.
   Шило прочитал.
   – Как Присяга, прям, – заметил он. Подписал и посмотрел в окно, ожидая увидеть огни Моздока.
   – Помни, слова о наказании – не пустые!
   Шило промолчал. Через полтора часа он был высажен из поезда и перевезён к воинскому аэродрому. Утром он оказался в Москве.
   Комса из Гудермеса сообщил по телефону: – Шилов Анатолий Иванович.
   – И охота тебе возиться с контужеными придурками? – спросили из Москвы.
   – Время покажет! – ответил Комса и добавил: – Пару раз накажите его! Но не до смерти, а чтобы понял и запомнил!
   – Делать тебе не хрен! Всех контуженных не исправишь! Опалённые Кандагаром, ет-тию мать, – беззлобно проворчал собеседник и отключил связь.
   Комса улыбнулся. Он понял, судьба Шилова теперь в надёжных руках! Вздохнул и вызвал на разнос командира спецотряда.

Глава 36

   Александр наблюдал за ходом строительства своей дачи в Переделкино. Скоро, очень скоро он займёт это место по праву. Не какой-то там новый русский с искажённым интеллектом, а самый что ни на есть писатель века! В будущем успехе книги он не сомневался: нет ничего проще, чем писать по жизни. Главное, не отстать! Впрочем, главные персонажи не спешили. К тому же, Александр уверен, что знает их судьбы.
   Получалось так: предвидел – описал на черновую, а потом отредактировал-подправил, учитывая личностные обстоятельства.
   В последнее время Александру везло. Что бы он ни предсказал – неизменно сбывалось! Самые неожиданные и смелые прогнозы исполнялись в точности до одной минуты. Взять хотя бы этого телекорреспондента. Погиб чётко по сценарию! И вообще, стоило Александру разозлиться на кого, тотчас того человека ожидало наказание. В зависимости от силы злобы: погиб, заболел, оцарапал нос или испортил новый костюм!
   Вот и сейчас, один из работяг выматерил его за дельное замечание. Александр только усмехнулся в ответ, а через полчаса работяга, сидя на крыше третьего этажа, стукнул себя молотком по пальцу, отдёрнул руку, потерял опору и упал вниз. Все бросились ему на помощь.
   – Жив и невредим! – крикнул им вслед Александр.
   Так оно и оказалось. Работяга упал в кучу хлама, зарылся в стружку и опилки.
   – Так-то, братец, спорить с работодателем! – высказал ему Александр один на один. Мужик нахмурился, но промолчал.
   Интересно, понял ли? Впрочем, Александра это не волновало.
   – Как чудесно жить! – воскликнул он, смотря в открытую форточку автомобиля ВМW.
   Приехал домой и увидел недовольное лицо жены. Настроение снизилось.
   – В чём дело, Софи?
   – Отстань! – Софи отвернулась и ушла в другую комнату.
   Александр понимающе кивнул. Неприятности по работе. Дался же ей этот дурацкий бизнес! Без какого-то вшивого агентства всё идёт распрекрасно: от клиентов нет отбоя – деньги текут рекой!
   Александр включил телевизор. Спустя несколько секунд отключил, пробежавшись по всем каналам. Всюду талдычили, захлебываясь от счастья, о предсказанных астрологом Дромадером, Хосавьюртовских соглашениях. Говорил же он, что и мышка способна победить слона!
   – Тебя устраивает такая жизнь? – неожиданно появилась Софи.
   – Вполне! – сказал Александр, не оборачиваясь. Он сидел в удобном кресле-качалке и не находил причин для тоски.
   – А меня нет! – голос жены сорвался и на последнем слове перешёл в визг.
   – Что случилось? – Александр не хотя вылез из глубокого мягкого кресла.
   – Полюбуйся! – Софи вытряхнула на стол содержимое дамской сумочки.
   Александр посмотрел. Косметичка, квитанции, бумажки, кошелёк, массажная расчёска, – ничего особенного. Он так и сказал вслух.
   – Счета-с, барин!
   – У нас долги?
   – Мы почти банкроты!
   – Это касается твоей фирмы, милая?
   Софи фыркнула и собрала сумочку. Навсегда потеряна мечта о квартире в двух уровнях, а ему хоть бы что!
   – Так продай парочку каких-нибудь квартир, и дело в шляпе! – Александр обнял жену за плечи.
   Софи откинула его руки прочь.
   – Разве мы сами не творцы своего будущего? – весело спросил он, но, встретив взгляд Софи, осёкся и понурился. Не бывает всё хорошо!
   Вечно что-то да нарушает полную гармонию. Александр попытался вспомнить расположение планет на сегодня, и не смог. Обленился составлять ежедневный гороскоп собственной семьи, вот и получай теперь! Он виновато улыбнулся, оделся и уехал в контору.
   Четверть часа он вращал астрологическую карту. Калейдоскопом перед глазами мелькали расположения планет, накладывались друг на друга тригоны, отталкивались стихии. Дромадер вспомнил вдруг молодого человека с синяком на весь лоб. Софи не позволила Александру выяснить причину его обращения в астрологическую школу. Тогда Александр решил проверить их взаимоотношения, но в суете дней подзабыл. Теперь Дромадер решил разузнать о причинах странного поведения Софи. Поставив перед собой конкретную задачу, он сосредоточился, и звёзды перестали рассыпаться перед глазами. Шаг за шагом Александр складывал чёткую картину.
   Оказалось, молодой нахал был знаком с Софией, хотя не знал об этом, когда пришёл. Мало того, выполнял её поручения!
   – Что же он делал? – спросил Дромадер у карты. Звёзды молчали. Мол, смотри сам, на то ты и астролог!
   Александр посмотрел. В немыслимых геометрических фигурах, непонятных простому смертному, он разглядел тягу паренька к криминалу. Мало-помалу перед Александром предстал силуэт Шилова – серое пятно на фоне крови. Всюду молодого человека сопровождала кровь. Без труда Александр сопоставил события и даты: Афганистан, штурм Белого дома, боевые действия в Чечне. Изо всех дел Шило выходил сухим. Александр уловил самое главное, Шило вышел из-под контроля Софи.
   Не это ли причина её злости? Странно, странно, между ними не прослеживается никакой физической близости! Казалось бы, чего ещё нужно женщине от молодого жеребца?
   Александр, разложил карту Софи. Раньше он никогда этого не делал. Между супругами было принято доверять друг другу. А сейчас всё получилось само собой.
   Но гороскоп Софи оказался чистым, как карта новорождённого!
   Александр разложил собственный гороскоп. И у него обнаружились пустоты!
   – Вот так-так! – сказал он, соображая. Он выходил в астрал и забывал восстанавливать своё энергетическое поле, но Софи? Получается, она закрыла вход в астральное поле! Нужно срочно восстановить прошлое жены!
   – Я так и думала! – услышал он голос Софи, донёсшийся из Приёмной. Александр свернул карты и убрал на место.
   – Ты кинулся проверять наше будущее, угадала? – спросила Софи. По её тону и глазам Александр понял, Софи не сердится.
   – В основном, твоей фирмы, – не моргнув глазом, сказал он.
   – И что там?
   – Потерялся один сотрудник. Молодой и перспективный, – сказал Александр, не упуская из виду выражение лица жены.
   – Наплюй и разотри! – обыденным тоном сказала Софи, заглянув в кабинет, где была разложена статическая астрологическая карта. Кроме стандартного звёздного неба она ничего не увидела.
   – Почему не оставил карту, чтобы ознакомилась я?
   – Не знал, что ты приедешь. И потом, – Александр оборвал себя на полуслове.
   – Потом? – Софи потребовала ответа.
   – Суп с котом! – беззаботно сказал Александр. – Поедем куда-нибудь, поужинаем?
   – Хоть сейчас!
   Они отдыхали в ресторанчике, закрытом от посторонних глаз. Ни один журналист никогда не попадёт сюда – это непременное условие завсегдатаев.
   Александр расслабился. Вино было удивительно вкусным. От каждой новой рюмки восхитительного букета в голове только прояснялось. Дромадер не отрывал глаз от глубокого выреза на груди платья Софи, отороченного золотой вязью в виде знаков зодиака. Софи улыбалась, её лицо разрумянилось. В мягком розовом свете Софи в бледно-фиолетовом платье не казалась злой ведьмой. Наоборот, вокруг её головы рассеивалась аура доброй феи.
   – Неужели ты можешь меня обмануть? – спросил он вполголоса.
   – Только во благо, – улыбнулась Софи. Она щёлкнула пальцами, подзывая официанта.
   – Что-с? – подскочил русый парнишка в расшитой длинной рубахе.
   – Барина домой!
   Александр посмотрел в полупустой фужер, искрящийся благородным вином. Парни со стрижками «под горшочек» подхватили его под руки и повели через зал. Александр улыбался немногочисленным клиентам ресторанчика. Дромадер видел, как все радостно приветствуют его.
   – Потанцуем? – спросил он Софию.
   К его удивлению, жена согласилась.
   Потом они танцевали, а потом… потом он проснулся в собственной постели, крадучись, пробрался на кухню и долгими глотками жадно пил кипячёную воду.

Глава 37

   Из родного управления Саня вышел разгорячённый, как после бани. Дожили! Теперь всё худшее – у нас, думал он. Раньше только на Западе была коррупция и конкуренция в ущерб оперативно– розыскной работе, а теперь это у нас, и не в кино! Теперь не возьмёшь и не отключишь телик, выматерив капиталистов.
   Только что держал в руках верное дело, а тут звонок-распоряжение, сотрудничай теперь и «оказывай всяческое содействие»! А за свои «висяки» будь готов ответить по всей строгости – начальству плевать на всякое «сотрудничество и содействие»! Он сплюнул на тротуар и оглянулся. Никто не увидел. Саня поспешил уйти с этого места. Распсиховался, как беременная! Он подошёл к крыльцу первого попавшегося офиса, вошёл внутрь и взял телефон.
   – Это межгород! – сказала девушка в голубой униформе и придвинула представителю власти другой аппарат.
   Без споров Саня взял другую трубку, без кнопочек.
   – Сабина! Ты сейчас свободна?
   – Приезжай на работу!
   Саня послушал короткие гудки и улыбнулся. Есть же на свете умные люди, которые понимают с полуслова! Поблагодарив кивком неизвестную секретаршу, Саня уехал на кафедру патанатомии.
   – Вот вам препарат «мускатная печень»! – Сабина Казимировна указала на большую бутыль, стоящую на столе в анатомическом музее. – Через полчаса прошу подготовить полное описание!
   Студенты дружно закивали головами. Они знали, сколько времени у Сабинки занимает полчаса.
   – Саня, что? – спросила Сабина, зайдя в свой кабинет.
   – Тошно мне, – сказал он, поглядев на пустой стол.
   Сабина достала из холодильника хрустальный графинчик и плеснула в маленькую рюмочку.
   Саня залпом выпил. С удивлением посмотрел на Сабину.
   – Ожидал спирт?
   – М-м.
   – Разве я не могу себе позволить хорошую водку?
   – Выпьешь? – воодушевился Саня.
   – Вы, менты, всегда буквально понимаете! Я же в общем говорю! Ещё?
   Гость кивнул. Он выпил вторую стопку, закурил.
   Сабина сидела напротив, не говоря ни слова. Закуски она не предлагала, зная, что получит немедленный отказ. Сабина прикурила от золочёной зажигалки и выпустила несколько колечек. Саня смотрел на них, пока дым не рассеялся.
   – Спросишь, в чём дело?
   Сабина отрицательно покачала головой и предложила ещё водки.
   – Хватит! – отказался Саня и поднялся. – Вечером зайду?
   – Да.
   Проводив друга, Сабина вернулась к студентам. Разобрали анатомический препарат, с шумом, спорами студенты высказали несколько мнений: разработали и доказали тактику лечения, при которой эта печень не попала бы в музей, потому что хозяин жил бы до сих пор. Сабина не мешала им, но и подсказывать не торопилась. К концу занятия она определила, кто из студентов был прав, а кто нет, и почему. Уходя с академической пары, они ещё долго спорили, доказывая, друг другу свою правоту. Сабина смотрела им вслед и улыбалась.
   А потом прибыла другая группа, сдавать зачёт. Так, в делах, Сабина почти забыла о Сане. Только после полудня она позвонила, разыскала его на бесчисленных объектах и засадах.
   Голос Сани был бодрым и весёлым, но он не был пьян. Сабина на время успокоилась. Но через некоторое время вспомнила о Сане. Впервые он пришёл на кафедру. Наверняка хотел что-то сообщить, но передумал. Почему? Захотел увидеть их с Жоржем, чтобы не повторяться. После шести Жорж уйдёт на ночное дежурство в лабораторию. При необходимости его можно вызвать домой. Сотрудников много – есть кому приглядеть за бесчисленными экспериментами. Хотя, может всё не так страшно?
   Сабина вздохнула. Если это только ментовские проблемы, Саня не пришёл бы к ней!
   Они проговорили до полуночи. Сабину интересовало всё: от мелких дел до великих. После двухчасового разговора за чаем, Саня вдруг сказал:
   – У меня есть кое-какие предположения, что эта мутная история связана с тобой, Сабина!
   – Ты мне льстишь, Саня! Откуда мне знать про столь высокие материи?
   – В каких ты отношениях с Адамовичем?
   – В самых платонических!
   Саня не смог сдержать улыбки.
   – С Митричем тоже, как я понимаю?
   – Только с Жоржем – регулярно!
   – Но ты знакома со всеми тремя. И Шило, которого мы перепугали до смерти, связан с ними!
   – Это каким боком? При чём тут Адамович? Его-то не было в квартире Митрича!
   – А знаешь ли ты про школу зороастризма Александра Дромадера?
   – Облезшего придурка с огненными глазами?
   – Да, – посмеялся Саня, – его самого. Школа астрологии – всего лишь вывеска риэлтерской конторы олигарха Адамовича!
   – Олег Яковлевич в курсе, что было нападение на Жоржа?
   – Точно не могу сказать, но он хозяин конторы.
   – А кто официально руководит фирмой? Дромадер? – Сабина сжала кулаки так, что вонзила кончики ногтей в ладони.
   – Жена Дромадера Софи.
   – Только баб нам не хватало! – Сабина энергично потушила сигарету, переломав её в двух местах.
   – К ней не за что зацепиться, – продолжал Саня. – Единственный человек, который мог прояснить дело, мёртв.
   Сабина вздрогнула.
   – Кто?
   – Его ты не знаешь. Не знала, – поправился Саня. – Бывший лохотронщик, решивший переквалифицироваться в лидера ОПС.
   – Решил возглавить партию?
   – Почти, – Саня поморщился. – Организованное преступное сообщество.
   – Теперь так называются банды? По-цивильному?
   – Но ему не удалось, – не заметил вопроса Саня. – А Шило выполнял его заказы.
   – И убит он этим Шилом! – сказала Сабина.
   – Убит. Только не Шилом, а пистолетом. Причём оба выстрела, включая контрольный, произведены уже после аварии на мотоцикле. Практически не нужно было стрелять, так как травмы были несовместимы с жизнью,
   – И какое отношение к этому делу имею я?
   – Ты просила рассказать, я говорю.
   – Говори-говори! – Сабина положила руки на коленки как школьница.
   – Шило, – с видимым неудовольствием от того, что его перебивают, сказал Саня, – находится в больнице с множественными переломами рёбер.
   Сабина с нетерпением ожидала продолжения истории, но сдержалась. Она даже прикрыла рот ладонью.
   – Полученными в результате немотивированной уличной драки, – продолжал Саня. – Увидев меня в палате, он чуть не выбросился из окна.
   – Ты опросил его?
   – Опрашивают врачи, а я допросил!
   – И?
   – И понёс наш паренёк такую галиматью! Такую пургу, что нельзя не поверить на слово!
   – Про меня? – Сабина пытливо посмотрела на Саню.
   – Нет, – сказал Саня. Он заметил, Сабина взволновалась. Этого можно было ожидать, при её темпераменте. Саня оценивающе посмотрел на Сабину, стоит ли рассказывать? Решил рассказать. Дело забрали, какая уже тайна?
   – Он теперь агент ФСБ!
   – Ты читал его диагноз?
   – Нет, – усмехнулся Саня, – с башкой у него всё в порядке! Только, избили его за то, что привёл в свою квартиру шлюшку и пропьянствовал с нею все выходные.
   – Сутенёры?
   – Коллеги из Организации!
   – Организации защиты нравов?
   – Почти. В общем, он тайный агент ФСБ и должен вести здоровый образ жизни. Для этого Шило устроился на завод и получил третий разряд токаря. Он собирался жениться, но вдруг по-пьяни запал на незнакомую шлюху. За это и наказали.
   – Веришь?
   – Человек в ясном уме! К тому же, он принял меня за своего. Просил передать какому-то Комсе, что он больше не будет. Детский сад!
   – Он не производит впечатление умственно отсталого, – сказала Сабина, вспоминая общение с Шиловым.
   – А я?
   Сабина замахала руками.
   – Он спросил у меня: «Что будет с теми пацанами, в вагоне?»
   – В каком вагоне?
   – Дай ещё чаю! – попросил Саня. Получив -надцатую за вечер чашку, заговорщицки сожмурился. – Это секрет, государственная тайна!
   – Ясно.
   – Он, в самом деле, связан с ФСБ. Его действительно завербовали в поезде, идущем в Чечню.
   – Вот бродяга!
   – Дальше – компетенция ФСБ, – сказал Саня. – Как только я докопался до этого вагона, дело Шилова отобрали и пожурили меня, как малолетнего не особо опасного хулигана.
   – На расстраивайся! Оно и к лучшему! Путь он теперь агент, зато опасности от него – никакой! Зачем копать неведомое? С Адамовичем я разберусь, с этой Софи – тоже!
   – А ещё он требовал с меня задание.
   – Какое?
   – Завалить Чёрного Абдуллу!
   Сабина всем телом вздрогнула. Саня насторожился, глядя за её выражением глаз.
   Сабина поднялась на ноги, сжала виски ладонями, отвернула голову от света и упала навзничь.
   – Что? – крикнул Саня, бросившись поднимать хозяйку. Он развернул Сабину на спину, нащупал пульс на шейных артериях и облегчённо вздохнул. В этот миг Сабина открыла глаза.
   – Ох, и напугала ты меня! – сказал Саня. – Какие организмы у нас слабые!
   Сабина не оценила шутки, глаза её закатились под верхние веки. Саня тряхнул её голову, шея Сабины перегнулась назад, затылок стукнулся о ковёр.
   – Жорж! Жорж! – кричал Саня, нажав кнопку памяти рабочего телефона Егора, не обращая внимания на длинные гудки. – Егор, мать твою! Подойди же!
   – Саня, ты? Бухнул что ли?
   – С Сабиной плохо! Она упала без сознания! Я у вас в квартире!
   – Звони в Склиф! – в висках Егора стучало так, будто левая и правая половина сердца работали раздельно, перегоняя друг друга.
   – Может, в «скорую»?
   – Только в Склиф! Номер ординаторской на шестой кнопке! Вызови бригаду немедленно к Сабине Казимировне!
   – Понял. Не отключайся! Я говорю сейчас по своему!
   Саня оценил совет Егора. «Скорая» пока раскачается, пока сообразит, а то и вовсе не поедет из-за обычного женского обморока. Но он повидал обмороки и, не будучи медиком, чувствовал, что дело намного серьёзнее.
   Когда ответили из ординаторской, Саня приставил трубки друг к другу, пригласив к разговору Егора.
   Егор назвал личность больной и сказал:
   – Клиническая смерть!
   Волосы на затылке Сани встали дыбком.
   В Склифе поняли и ничего не спрашивали. Егор сам не знал, почему назвал такой диагноз. В этот момент он не думал, что потом его засмеют.
   – Саня! – крикнул он. – Ты рядом?
   – Да! Я ищу что-нибудь типа нашатырного спирта!
   – Не ищи! У нас нет.
   – Что с ней? Что с ней?!
   – Дыхание есть? – спросил Егор, чувствуя, что «скорая» может не успеть.
   – Нет! Я подставил зеркальце!
   – Пульс?
   – На шее нет!
   – Так реанимируй её, чего ты вопишь?!
   – Как?
   – Четыре раза сдави грудную клетку и сделай один вдох! Четыре – один! Давай! – кричал Егор в трубку и смотрел на часы. Секундная стрелка пролетала по циферблату так, что деления только мелькали, как дорожные столбы в окне экспресса. Четыре минуты, пять минут!!!
   – Что там? Возьми трубку! Санька! Возьми трубку! – задыхаясь, кричал Егор.
   – Не дышит! А «скорой» ещё нет!
   – Не кричи! – рявкнул Егор. – Не суетись, послушай! Слышишь или нет?! – он покачал трубку перед ухом, вслушиваясь в тишину.
   – Слышу! Говори, что делать?
   – Сожми кулак и ладонной стороной хорошенько ударь ей между грудей! – не услышав ответа, Егор выкрикнул: – Ты не понял что ли?
   – Так ведь, больно, – почему-то сказал Саня.
   – Бей, давай! – взвопил Егор.
   – Ладонью или кулаком?
   – Как по столу бьёшь! Быстрее, она умрёт!
   Саня поднёс кулак, как сказал Егор, легонько стукнул.
   – Сильнее! Что есть силы! – надрывалась трубка мобильника.
   – Да как ещё-то? – разозлился Саня и, увидев, как лицо Сабины начало синеть, врезал от души, но без размаха.
   – Х-х-х!
   – Она дышит! – закричал Егор. – Давай, дыхание и массаж!
   – П-ф… уй-ди! – с трудом выдохнула Сабина. – Санька! Ты что, собрался меня изнасиловать?
   – Сабина! Жива! Сабина, дорогая! – мобильный телефон подпрыгивал на полу от громкости голоса Егора.
   Саня стоял на коленях возле лежащей Сабины и тяжело дышал. Глаза его от перенапряжения налились кровью, но лицо сияло.
   – Жорж! – Сабина подняла трубку. – Всё хорошо! У меня закружилась голова как тогда, помнишь? Ты ещё ремонтировал потолок? Пустяки, уже всё позади!
   – Я сейчас же буду дома!
   – Жорж! Джо-ордж! – протянула она, но в ответ раздались короткие гудки.
   – Саня, что случилось?
   Раздался звонок в прихожей.
   – Это «скорая», – сказал Саня и пошёл открывать.
   – Что случилось, Сабина Казимировна? – спросил седовласый профессор.
   – И вас потревожили посреди ночи?
   – Что произошло? – повторил вопрос профессор.
   – Пустяки. Обморок. Сейчас уже всё нормально! – Сабина уничтожающе посмотрела на Саню.
   – Клиническая смерть, – повторил он слова Егора.
   Профессор досконально опросил гостя, вплоть до того, что заставил показать: как и что именно делалось. Саня отвечал на вопросы, послушно показывал и думал, что у него с врачом в работе почти нет разницы. Только больные чаще говорят правду, в отличие от его «клиентов». Тем временем трое медиков возились вокруг Сабины, без шума открывая крышки своих ящичков.
   – Сабина Казимировна! – профессор приподнял очки и посмотрел на Сабину. – Вы завтра же ложитесь на обследование!
   Сабина попробовала возразить, но профессор не позволил ей открыть рта.
   – Иначе я отстраню вас от работы, – с нежностью сказал он.
   – Так и этак, – сказала Сабина.
   – Умница! – сказал профессор и попрощался.
   – А что делать? – ухватил его за рукав халата Саня.
   – Горячий чай с сахаром и покой!
   Саня так и замер перед захлопнувшейся дверью. Что же это было, если ничего не надо делать?
   Саня изучал бумаги, которые дал ему один из помощников профессора: электрокардиограмму, ещё какие-то ломаные линии, направление в стационар и ни одного рецепта!
   – Ди– ди-энипиальный, – попытался он разобрать пляшущие каракули.
   – Диэнцефальный криз, – помогла ему Сабина, подкравшись со спины. – Это, Саня, всего лишь обморок! Так что ты там говорил про Абдуллу?

Глава 38

   Ипполитов пришёл на работу мрачный. День не предвещал ничего доброго. Бумаг скопилось невпроворот – к концу декады никак не управиться! Он с сочувствием посмотрел на помощника, зарывшегося в кипу официальных бланков с гербовыми печатями.
   – Всю ночь сидел? – спросил Ипполитов, зная ответ.
   – И какой идиот выдумал замену медико-экономических стандартов посреди года? – вспылил напарник, отпихнув потрёпанную папку.
   – Сверху виднее, – Ипполитов со значением посмотрел в потолок. У него не было никакого желания утешать коллегу – самого ожидала та же участь: три письменных стола заваленных документацией.
   Хоть бы проверка какая подвернулась, подумал он, с тоскою глядя, на гору работы.
   – Эксперт Ипполитов? – спросил начальник по селектору. Ипполитов вскочил, поправил галстук и, склонившись над динамиком, приветствовал шефа.
   – Работёнка есть! – счастливым голосом сообщил начальник.
   – Да? – не веря своей удаче, отозвался Ипполитов. А когда шеф сообщил где, Ипполитов чуть не подпрыгнул от избытка чувств. Ради одной такой «работёнки» он готов круглосуточно просиживать штаны за массивным дубовым столом, неоднократно сверяя и перепроверяя чужие записи!
   – Прямо сейчас! – скомандовал начальник.
   – Муслима Мисаиловича предупредили?
   – Это внеплановая проверка, – сказал шеф.
   Ипполитов шумно задышал, не смея отключить связь.
   – Не волнуйся! – успокоил его шеф. – Магометов об этом знает!
   Начальник отключил селектор. Ипполитов по-прежнему стоял наклонившись. Ему показалось, что шеф с довольным видом хихикнул. Ипполитов заметался по кабинету. Такое задание он получил впервые. Никак нельзя ударить лицом в грязь!
   Он одёрнул ворот, расслабил шёлковый галстук, посмотрел на себя в зеркало. У-ух, как боров! Ипполитов постарался подобрать складки на подбородке, от этого дородный двойной стал жидким тройным. Ипполитов щёлкнул здоровыми зубами, почти настоящими. Лучше настоящих!
   Скрипнула дверь. Ипполитов обернулся.
   – Шеф работёнку подкинул? – спросил помощник.
   – Ты работаешь?
   – Ну.
   – Вот и работай! – Ипполитов проводил взглядом сутулую спину напарника. Обиделся, да плевать на него!
   Под окном просигналила машина. Ипполитов в ужасе схватил свою папку и выскочил из кабинета. Всю дорогу он думал и не понимал. За что? Почему именно он должен ехать на внезапную проверку к уважаемому человеку? Таким визитом можно подпортить карьеру не только проверяемому, но в первую очередь – себе!
   – Здравствуй, дорогой! – раскрыв руки как для объятий, главный врач приветствовал инспектора страховой компании.
   – Здравствуйте, Муслим Мисаилович, – Ипполитов сдержанно пожал лохматую руку.
   – Заходи! Инспектор фонда всегда мой самый жьеланный гость!
   Ипполитов с опаской пересёк порог кабинета главного врача. Нет, пить он не будет. Ни за что. Ни чаю, ни кофе. Ни, тем более, коньяку! Ипполитов присел на уголок жёсткого кресла для подчинённых и протёр лысину батистовым платочком. Кто это сказал, что ревизору легко? Попробовал бы такой умник побывать в его шкуре. Каково держать голову на наковальне? Главный врач смотрит волком, а шеф требует что-то найти. Вот и крутись, как цыплёнок гриль! Не найдёшь – вылетишь с работы, найдёшь – останешься без гонорара!
   – Расслабься! – в самое ухо сказал Муслим Мисаилович.
   Ипполитов затрепетал. Что себе позволяет проверяемый?!
   – Тебя прислали по моей просьбе, – главный врач ткнул себя в грудь волосатым пальцем. – Верьишь?
   Не дожидаясь ответа, Магометов позвонил и включил громкую связь.
   – Муслим, ты? – узнал Ипполитов голос своего шефа.
   – Ипольитов здесь.
   – Очень хорошо. Дай-ка мне его!
   – Говори! – Магометов протянул трубку эксперту.
   – Я, – пролепетал инспектор.
   – Хвалю за оперативность!
   Ипполитов с подобострастием склонил голову.
   – Слушай, Ипполитов, ты там будь жёстче! Как можно жёстче, прямо зверей! Ха-ха! Ты это умеешь, не мне тебя учить, ха-ха!
   – Хи-хи, – поддакнул Ипполитов.
   – Муслим Мисаилович ничего не скрывает от страховой компании, – сказал шеф, предваряя вопрос подчинённого. – Доверься ему!
   – Есть! – по-ребячьи вскрикнул Ипполитов. Главный врач перестал быть врагом, а шеф послал его сюда вовсе не в наказание!
   – Будем работать? – спросил Магометов, отключив телефон.
   – Да, да, конечно. Будем работать.
   К удивлению инспектора Магометов ясно и чётко определил задачу. Ипполитов слушал и кивал. Только после того, как главный врач замолчал, инспектор позволил себе спросить:
   – Муслим Мисаилович, как бы это выразиться правильнее…
   Магометов расправил брови.
   – Вам этот доктор, э-э… – не дождавшись подсказки, Ипполитов выдавил, – совсем не нужен?
   – И ты, дорогой, мне нужьен, и доктор нужьен, и справедливость нужьно!
   Ипполитов слабо разбирался в кавказском этикете. Волной недоумения перекосило его овальное лицо.
   – Понимаешь, молодой специалист заблудился! Мы должьны и обязаны ему помочь!
   – Но если я составлю акт, как вы сказали, ему уже никто не поможет, – Ипполитов развёл ладонями.
   – Это ужье не твоё дело, – улыбаясь, сказал Муслим Мисаилович.
   Ипполитов поклонился. Через четверть часа он представил главному врачу готовый акт экспертизы хирургического отделения в целом и деятельности врача-ординатора в частности.
   – Очьень хорошо! Очьень! – Муслим Мисаилович не сдержался, дружески похлопал эксперта по покатому плечу и что-то добавил на своём языке.
   Увидев в окно машину страховой компании, Рина Яновна позвала к себе доктора Лазарева. С большим неудовольствием он ушёл от больного, поручив перевязку операционной сестре.
   – Георгий Тимурович, присядьте, пожалуйста!
   Лазарев сел на деревянную табуретку, выдвинув её из-за мягкого кожаного кресла.
   – Вам, как сыну скажу: По вашу душу прибыла проверка, – она прижала к губам указательный палец, – тс-с.
   Георгий молчал.
   – Я советую, не спорить, не отстаивать свою трижды правильную точку зрения, говорить вежливо, со всем соглашаясь.
   – Будут проверять только меня?
   – Это называется очная экспертиза, – подтвердила главная медсестра. – Главное, ни словечка худого об администрации!
   – А зачем? – не понял Георгий. При чём тут администрация?
   – А затем, что эта лиса будет всячески провоцировать! Соглашайся, даже если он скажет, что ты полный идиот и дважды два – девяносто восемь с половиной, – тихо сказала Рина Яновна и принялась листать бумаги на своём столе.
   Георгий пожал плечами и вышел из кабинета главной сестры. Скольких умников-парамедиков он повидал, неужели какой-то вшивый эксперт выведет его из себя?
   Лазарев вернулся в ординаторскую, убрал липовые истории в нижний ящик стола, оставив карты реальных больных.
   – Георгий Тимурович! – поздоровалась начмед, зайдя в ординаторскую. – К вам проверка от фонда обязательного медицинского страхования. Подшаманьте карточки! Если что, я буду рядом!
   Она неумело подмигнула.
   Георгий улыбнулся в ответ. В чём его может обвинить эксперт? Отчего такой нездоровый румянец на лоснящихся щеках начмеда? Не из гестапо же этот Ипполитов?
   – Полип Эмильевич Ипполитов, – представился пухлый мужичок, одетый в белоснежный халат районной больницы. То ли одна средняя пуговица сошлась на его животе, то ли мода такая у проверяющих, Георгий не понял.
   – Это, Георгий Тимурович Лазарев! – представила его начмед. – Прошёл клиническую ординатуру после окончания первого медицинского с отличием! Сейчас активно работает над кандидатской диссертацией! – Георгий стоял, открыв рот. Так его ещё никто и никогда не представлял.
   – Очень хорошо! – Ипполитов протянул пухлую ладошку Георгию. Лазарев слегка сжал мокрую руку и сразу расслабил. Показалось, нажми он ещё чуточку, и кисельная ладошка Полипа Эмильевича выжмется промеж пальцев.
   – Молодёжи, – Ипполитов притопнул одной ногой, – свойственно стремиться вверх!
   Георгий молчал. Почему-то не верится в искренность чиновника, пожимающего руку рядовому доктору. Слишком разные социальные категории.
   – Приступим? – спросил Ипполитов.
   – Посмотрите больных? – Георгий жестом пригласил проверяющего в коридор.
   – Не сейчас.
   – Присаживайтесь, Полип Эмильевич! Здесь будет удобнее! – начмед пригласила эксперта, указав на стул врача.
   Ипполитов занял место за столом.
   – Покажите мне истории болезней! – сказал он Лазареву.
   Георгий вынул карты стационарных больных из папки и положил перед инспектором. Не разворачивая, Ипполитов ткнул пальцем в лицевую страницу первой же истории болезни.
   – Это что?
   – Паспортные данные, – сказал Георгий.
   – Где, извините меня?
   Георгий зачитал инициалы пациента.
   – Это всё?
   – Фамилия, имя, отчество, – пояснил Георгий.
   – М-м, – Ипполитов посмотрел на начмеда, та с сочувствием кивнула.
   – Георгий Тимурович! – повернул голову эксперт к Лазареву. – Это всё?
   – Да, – согласился Георгий, помня о совете Рины Яновны. Ипполитов что-то отметил в своём блокнотике.
   – Смотрим далее, – сказал он.
   Георгий приготовился соглашаться с неправильной тактикой, необоснованным лечением и так далее, но эксперт вовсе не спешил раскрывать историю болезни.
   – Почему не указано: экстренная госпитализация или плановая?
   – Вот тут, – Георгий показал: – «Доставлен по экстренным показаниям»
   – Доставлен, а госпитализирован ли? Я что-то не вижу. Может, вы мне поможете? – обратился он к начмеду. Она нагнулась над текстом, приподняла очки и с укоризной посмотрела на Георгия. В её серых глазах Лазарев прочёл: «Я же говорила, подшамань истории!»
   – Ладно, проехали, – продолжил анализ Ипполитов. – А почему не зачёркнуто «может идти»? У вас в отделении иные правила оформления медицинской документации?
   – Нет, – начмед ответила за Георгия, – в нашей больнице всюду правила общие!
   Георгий посмотрел на неё с благодарностью. Он бы не нашёл, что ответить. «Да» тут никак не подходило.
   – Тогда почему? – инспектор развёл пальцы. – Ладно, – он ещё что-то черкнул в своём блокнотике.
   – Почему не указана национальность пациента?
   – Это важно, – сказала начмед, не глядя в глаза Лазареву.
   – Ладно, – опять черкнул на заметку Ипполитов. – А вот тут, что?
   – Георгий прочитал вслух:
   – Пол мужской.
   – Это вы так прочитали! Мужской, а я не вижу этого слова! Тут, извините, только муж! Чей?
   – Это стандартное сокращение.
   – Такой стандарт не принят в ведении отчётной медицинской документации, – заметил инспектор.
   – Да, – сказал Георгий.
   – Очень хорошо, что вы это понимаете, но крайне плохо, что не выполняете!
   Георгий промолчал.
   – Итак, уважаемый коллега, мы ознакомились с паспортной частью истории болезни, что делать дальше, если на первом этапе столько упущений и недоработок?
   – Но вы ещё не смотрели врачебную работу, – подсказала начмед, придя на помощь доктору Лазареву.
   – Попробуем, диагноз! – эксперт воткнул палец в нижнюю строку титульного листа. – Почему клинический диагноз не совпадает с первичным?
   – Первичный – это диагноз «скорой помощи». Их задача: определить профиль госпитализации, – сказал Георгий и заметил, как шея инспектора побагровела.
   – А клинический, значит, диагноз врача-специалиста?
   – Да.
   Ипполитов одним махом пролистнул все листы истории болезни до предпоследнего.
   – Хм, а патологоанатомический диагноз?
   – Ещё не готов, – едва сдерживаясь, сказал Георгий. Или эксперт идиот, или делает идиота из доктора!
   – Почему?
   – Патанатом в отпуске!
   – Позвольте, а больной-то жив? – Ипполитов развернулся к доктору.
   – К счастью, да.
   – Вот уж точно, к счастью, Георгий Тимурович! При вашем подходе, остаться в живых весьма и весьма проблематично, – он пожевал пухлыми губами, глядя исподлобья на хирурга.
   – Да, – сказал Георгий. После этого побагровел затылок эксперта.
   – Самокритика не является оправданием, – сказала начмед, по-прежнему не глядя на Георгия.
   – Да, – как попка повторил Георгий. В голове его затуманилось. Эксперт нёс чушь, а начмед его поддерживала. Что они проверяют? Запятые, кавычки и точки? Почему Георгий должен живому выставить диагноз после вскрытия?
   – Вы спросите, почему не проверяется функция врача? Я вам отвечу! Если на титульном листе неправильный диагноз, соответственно, всё лечение неверно!
   – А если правильный? – спросил-таки Георгий.
   – Как он может быть правильным? Как?! – голос Ипполитова сорвался до визга. – Если при поступлении написано «острый живот», а в вашем «острый аппендицит»? Вы что, не учили латынь? Не можете отличить живот от аппендикса?
   – Живот – слово русское!
   – И я об этом говорю.
   – Аппендикс, Полип Эмильевич, располагается внутри брюшной полости, в животе, – сказал Георгий. Поддакивать ему надоело.
   – Там ещё много органов: парных и непарных! И что, будете все подряд вносить в диагноз? Болит живот, жи-вот! А вы лепите «аппендицит»! Это же уровень довузовского образования! – вскричал Ипполитов.
   – Каков уж есть.
   – Ладно, – скрипнув зубами, сказал эксперт, – посмотрим схему вашего лечения! – он вынул лист назначений и громко зачитал все медикаменты.
   – Всё это делалось? – улыбнулся Ипполитов.
   Георгий смотрел на его мокрые от слюны губы и молчал.
   – Впечатление такое, что вы взяли свою тетрадку по фармакологии за третий курс и все известные Вам названия медикаментов переписали в одну историю болезни!
   Георгий молчал.
   – Мыслимо ли одному человеку назначать столько препаратов?
   – Большая часть использована однократно, – подсказал Георгий.
   – И этого достаточно, – Ипполитов провёл ладошкой по листу назначений, – чтобы загубить больного!
   – Они использованы для наркоза во время операции, – вздохнул Георгий и отвернулся. Невозможно видеть невозмутимую физиономию парамедика, как невозможно подумать, что человек из страховой медицинской компании не знает медицины.
   – Была сделана операция?
   – Полип Эмильевич! – выдохнул Георгий, – Если вы пытаетесь убедить меня в моей глупости, то вам это не удастся! Вы можете доказать это кому угодно, даже самому себе, но только не мне!
   Последние слова Георгия прозвучали угрожающе. Так показалось эксперту, Ипполитов вжал голову в плечи, но очень быстро пришёл в себя и поднял подбородок едва ли не до уровня носа.
   – Уважаемый Георгий Тимурович! – Ипполитов с жалостью посмотрел на Лазарева. Неужели молодой человек настолько глуп, чтобы не понять своей обречённости? Нужно ли самому Ипполитову топить подающего надежды молодого специалиста?! Но вслух он сказал:
   – Давайте держаться корректно. Я проверяющий, вы отвечающий.
   Не смотря на дружелюбный тон эксперта, Лазарев услышал в словах Ипполитова: «Я судья, а вы обвиняемый! Будьте добры уважать суд!»
   – Да, – сказал Лазарев.
   – Будем проверять другие истории? – мягким голосом спросил Ипполитов.
   – Наверное, у вас сложилось мнение! – вмешалась начмед. – Георгий Тимурович! – обернулась она к Лазареву. – Сходите в палату интенсивной терапии, вас ожидает анестезиолог!
   Георгий вышел. Зная, что в палате анестезиолога нет больных, Лазарев остановился у дверей.
   – Как ваша дочь, Полип Эмильевич? – спросила начмед.
   – Денег просит, – вздохнул Ипполитов.
   – Ох уж эти детки! – запричитала начмед.
   Георгий пошёл прочь. Только что они втоптали в грязь невиновного человека, а обсуждают мелочные семейные делишки! Да пошли они все! Так решил Георгий и спустился в кабинет главного врача.
   – Муслим на месте? – спросил он у секретарши, намеренно не назвав отчества Магометова.
   – У себя, – сказала секретарша как ни в чём ни бывало. – Проходите, пожалуйста, Георгий Тимурович!
   – Муслим Мисаилович, я расторгаю трудовой договор в одностороннем порядке! – с порога заявил Лазарев, стараясь не дать слова главному врачу, продолжил скороговоркой. – Какие издержки с меня за нарушение контракта прежде времени?
   – Э-э, дорогой! – вскочил удивлённый главный врач. – Как работодатель я вполне доволен твоей работой! Почьему ты рещил уйти? Нашьол лучщее место?
   По мерзкой улыбочке Главного Георгий понял: сам Муслим устроил очную экспертизу! И знает, что доктору Лазареву не рада ни одна больница Москвы!
   Георгий сел за стол и взял лист бумаги, намереваясь написать заявление об уходе. Сейчас и немедленно – не дать себя уговорить!
   – Пищи, – сказал Магометов без эмоций. – У меня претензий никаких!
   – Это сейчас! – вырвалось у Георгия. – До акта экспертизы.
   – Что он такого сказал, чтобы увольняться?
   – Что сказал? Что сказал? – дважды переспросил Георгий и умолк. Что сказал эксперт, чтобы увольняться?
   – Работодатель я, а не он! К тому жье, я сейчас поясню кое-что, – Магометов уселся за стол напротив Лазарева и взял другой чистый лист бумаги. – Вот, смотри!
   Он нарисовал подобие красного креста.
   – Это наша больница. Такая же, как тысяча других, – главный врач набросал по периферии ещё несколько крестиков, поменьше.
   Георгий из вежливости молчал, но и не старался вникать.
   – Это пациенты, – главный сверху нарисовал маленькую тучку. – Они попадают в медицинские учрежьдения со страховым полисом. Мы оказываем им услуги, а деньги идут, – Муслим Мисаилович нарисовал косой дождь, капающий к центру листа, где он изобразил свинью-копилку, – в страховой фонд.
   Георгий посмотрел на рисунок отсутствующим взглядом. Зачем ему открывать истину, что Волга впадает в Каспийское море?
   – А фонд, – продолжил начальник, – оплачивает нам эти услуги. Сюда входит: материально-техничьеская база, питание больных, медикаменты и зарплата сотрудникам.
   Георгий продолжил писать заявление об уходе. Главный не сказал ничего необычного, и незачем его слушать.
   – По одной капельке, – сказал Магометов и нарисовал капли от брюха свиньи-копилки в направлении крестиков. – Хватит этого? Хотя бы на зарплату?
   Георгий покачал головой. Его ли это дело?
   – Конечно не хватит! – воскликнул Муслим Мисаилович. – А где взять? Вот, где! – он нарисовал внизу листка большую тёмную лужу. – Понял?
   – Почти, – сказал Георгий, чтобы не выглядеть глупым.
   – Вот отсюда, – пояснил главный врач. – Мы черпаем вёдрами и сливаем в копилку! За это получаем дополнительный ручеёк финансирования!
   Георгий посмотрел на рисунок: дополнительный ручеёк выглядел внушительнее крохотных капелек с тучки.
   – Сколько, по-твоему, оседает в фонде?
   – Процентов шестьдесят, – предположил Георгий, сравнивая мощь нарисованных финансовых потоков.
   – Или девяносто щесть, – улыбнулся Муслим Мисаилович.
   – Получается, они знают о тёмной луже, о липовых историях?
   – Дорого-ой! Конечно, нет! – Муслим Мисаилович широко развёл руками. – Откуда им знать, что мы пролечьили двести чьеловек на территории, где жьивёт всего двадцать?!
   Георгий откинулся на спинку стула. Новость интересная, но лично для него ничего не решающая.
   – Поэтому они требуют, чтобы мы давали больше, а тратили меньше! Он не говорил, что много назначений?
   – Говорил.
   – Видишь, борется за экономию средств.
   – Всё же он больше выискивал ошибки в заполнении истории!
   – Правильно! Над ним тожье есть начальство, которому тожье надо зачерпнуть из лужьи!
   Георгий не мог связать деньги из мутной лужи с оскорблениями от Ипполитова.
   – Я послал начмеда тебе на помощь. Всё будет отлично! Ты жье мужьик! Иди, работай, ни о чём не думай! Нас всегда ругают. И все.
   – К этому можьно привыкнуть! – Муслим Мисаилович встал. Поднялся и Георгий.
   – Моё заявление? – спросил Лазарев.
   – А-а! – махнул рукой Магометов. – Забудь!
   – Хорошо, – сказал Лазарев и вышел из кабинета в полном недоумении. Для чего Главный рассказал ему это? Из личного доверия? Или чтобы было на кого спихнуть утечку информации? Да, вздохнул Лазарев, в таком месте поневоле станешь параноиком! Георгий вернулся в отделение
   – Георгий Тимурович! Георгий Тимурович! – выбежала навстречу запыхавшаяся операционная сестра.
   Георгий вздрогнул. Кого-то привезли, как всегда, в безнадёжном состоянии? За что браться в первую очередь?
   Но оказалось всё буднишнее и прозаичнее – доктора Лазарева зовёт начмед в ординаторскую.
   Георгий вошёл и для чего-то поздоровался. Если начмед помогает, то только утонуть! Перед инспектором лежала кипа липовых историй болезней. «Хорошо, Муслим рассказал, а то бы Кондратий хватил», – подумал Лазарев.
   – Ведь можете! – сказал инспектор. – Вот, просматриваю уже пятую, и ни одной ошибочки!
   Георгий улыбнулся. Могло быть по-другому? Если пишешь под копирку, заполняя каждую графу в соответствии с медико-экономическими стандартами, не отвлекаясь на нестандартные жалобы больного, – как ошибёшься?
   – Давайте решим так, – предложил Ипполитов. – Те истории, в которых ошибка на ошибке, вы постараетесь больше не писать. А вот таких, образцовых, побольше! – подмигнул он двухслойным веком, когда начмед вышла из ординаторской.
   – Понял, – согласился Георгий, увидев перед глазами глубокую чёрную лужу, нарисованную главным врачом.
   – Но ошибки я обязан выявлять, – сказал Ипполитов на прощание.
   – У каждого своя работа, – сказал Георгий. Ипполитов уже не казался ему недоумком.
   – До свидания! – эксперт пожал руку хирургу и вышел из ординаторской счастливым. Он никому не стал врагом! Даже этому амбициозному сопляку.
   Маленький фуршет в кабинете главного врача совсем улучшил его настроение. Кипы бумаг в собственном кабинете больше не пугали его. На прощание Ипполитов – получил скромненький конвертик от секретарши, и позабыл о своей горькой доле человека между молотом и наковальней.
   – Во всём есть своя прелесть! – сказал Ипполитов, обращаясь к дворовой собаке, промышлявшей у пищеблока больницы. Это сестра-хозяйка, готовясь к комиссии, позабыла «выгнуть» с территории бродячего пса. Пёс приветливо помахал хвостом, и как показалось Ипполитову, улыбнулся. Глядя на пасть собаки, Полип Эмильевич машинально облизнулся.
   Эксперт уехал, а больница осталась.
   – Георгий Тимурович! – первым делом повинилась начмед. – Вы, конечно, считаете, что я вела себя по-хамски. Возможно, так оно и выглядело, но поверьте, я не первый день имею дело с Ипполитовым. Иначе было нельзя, вы понимаете, о чём я? – ненароком коллега прижалась грудью к его плечу. Георгий ощутил жар её рыхлого тела.
   – Да, да, – дважды согласился он и поспешил отойти.
   Спустя два дня секретарша ознакомила доктора Лазарева с разгромным вердиктом эксперта страховой компании, рекомендующего в заключение «поставить вопрос о профессиональной пригодности врача хирургического отделения».
   В тот же день на общебольничном собрании Муслим Мисаилович выразил доктору Лазареву личную благодарность, подкреплённую персональным премированием врача хирурга в размере десяти окладов.
   Георгий выслушал приказ и сел под бурные аплодисменты.

Глава 39

   У окон клиники Склифосовского собрались ходячие больные, прилипнув к стёклам и расплющив носы.
   – Кого-то хоронят? – спросил дед в инвалидной колясочке, с заклинившим колесом в самый неподходящий момент, когда он почти доехал до окна.
   – Типун тебе на язык! Это какой-то новый русский попал в перестрелку!
   – Да ну! Мы бы знали!
   – Только вчера попал, – сказал усатый мужичок, сощурив глаза.
   – Да, что-то такое я слышал, – поддержал его кто-то из больных.
   – Смотри, сколько народу!
   – Я ж говорю, хоронят, – сказал дед, подъехав-таки к окну. – Сколь машин-то понаехало!
   – Оба-на! И менты тута! – воскликнул подросток с перевязанной грудью и закашлялся.
   Увидев ментовскую машину, уже никто не сомневался, что подстрелили нового русского или депутата.
   Охрана клиники расступилась, пропуская профессора на крыльцо.
   – Всем нельзя! – категорично заявил он. – Только близким родственникам!
   – Она что, умирает? – взвизгнула Весельская.
   Профессор присел от неожиданности, голос дамы раздался высоко над его головой и откуда-то сзади. Алла Адамовна стояла перед ним, наклонив голову.
   – Нет! – сказал профессор. – Но ей необходимо…
   – Покой? – нестройным хором закончили фразу посетители, потряхивая букетами и многочисленными разноцветными коробками.
   – Покой, в том числе!
   – Так мы её не будем грузить проблемами! – сказал молодой аспирант кафедры Сабины Казимировны.
   – Лёня, – по-отечески обратился к нему профессор, – я знаю цену обещаниям посетителей.
   Лёня испугался. Он никак не ожидал от старого пердуна такой памяти. Аспирант быстрёхонько ретировался и спрятался за спины старших товарищей.
   – Да мы только взглянем на неё! – раздалось одновременно несколько голосов.
   – Алла Адамовна! Владимир Иванович! Наталья Павловна! – профессор заглянул в глаза каждому, стоящему рядом и точно назвал его по имени-отчеству.
   Посетители замолчали. Каждый думал о своём. Как психиатр Владимир Иванович оценил здравый ум старика, Алла Адамовна расправила плечи, выпятив плоскую грудь, – её помнит и знает великий профессор с мировым именем! Он общается на равных! Наталья Павловна, маленькая и кругленькая, смущённо улыбнулась, показав глубокие ямочки на щеках. Она постыдилась, что оказалась в толпе, досаждающей профессору. Остальные посетители, рангом пониже, расстались с желанием повидать Сабину Казимировну. Егор и Саня не думали ни о чём. Они пробирались к крыльцу.
   Егор рассчитывал на Саню в форме, но тот при виде стольких учёных одновременно, оробел. Пришлось Егору самому продираться сквозь толпу и вести за собой стража порядка, на форму которого никто, кроме зевак-пациентов, не обращал внимания.
   – Не войдёт никто! – сказал профессор.
   Егор ещё не изучал анестезиологию и реанимацию, поэтому не знал, как зовут профессора, а тот собрался уходить! Егор увидел его спину в белом халате.
   – А мне? Мне можно?! – выкрикнул он сквозь гам.
   Профессор оглянулся и заметил околыш милицейской фуражки, а под ним лицо того паренька, который вызвал его, после того как самостоятельно реанимировал Сабину.
   – Тебе можно! – громко сказал профессор. – Только одному!
   Егор воспринял эти слова на свой счёт и двинулся смелее. Он взошёл на крыльцо. Саня за ним. Охрана преградила им путь.
   – Сказано, только одному!
   Саня вынул корочку левой рукой, а правой незаметно для окружающих ткнул стволом в бок громиле и прошептал:
   – Спецзадание.
   В дверь вошло двое, вместо обещанного профессором одного! Толпа зашумела, загалдела, но охрана прикрыла двери, оставив у входа санитарку приёмного покоя.
   – Кому тут передачки? – выкрикнула она через окошечко, не обращаясь ни к кому лично. Санитарке было всё равно, в каком звании и с какой научной степенью эти люди. Они всего лишь посетители, которых пускать не велено.
   У входа в палату, идущие следом охранники всё же задержали резвого мента, скрутив ему руки. Услышав за спиной какую-то возню, профессор оглянулся.
   – И его пропустите! – скомандовал он.
   Саня самостоятельно высвободился из неловких захватов мордоворотов и собрался для науки врезать промеж глаз самому ретивому, но, услышав окрик профессора, спрятал руки за спину.
   – Это родственники, – продолжил профессор. – Имеют право на посещения в любое время дня и ночи!
   Охранники кивнули и расступились так, что исчезли из поля зрения.
   – Я верно сказал? – спросил профессор Егора. По густоте краски лица молодого мужчины он понял, что угадал.
   – На первый раз, не более пяти минут! – сказал профессор, глядя в честные глаза человека в милицейской форме.
   – Есть! – ответил Саня.
   – Сабина, как ты? – спросили оба одновременно.
   – Здравствуйте! – с укоризной сказала она.
   – Здравствуй, Сабина!
   – Что за процессию вы там организовали?
   – Мы-то? – переглянулись мужчины.
   – Не я же собрала тут весь Учёный совет!
   – Мы еле-еле пробрались, – сказал Саня.
   – Они заполонили больничный двор задолго до времени посещений, – добавил Егор.
   – Ты ходил сегодня на занятия?
   – Да.
   – И не знаешь, что одев халат, проберёшься в любую клинику? – улыбнулась Сабина.
   – А Саня, он-то как?
   – Ладно, не о том я говорю! – спохватилась Сабина. – Вы же переживаете за меня.
   Мужчины одновременно кивнули.
   – Обморока у меня не было, «клинической смерти», – передразнила она Саню, – и подавно! Лежу себе, обследуюсь.
   – Когда домой?
   – Уже соскучился?
   – Да, – просто сказал Егор.
   – Есть и кухарка, и домработница!
   Егор вспыхнул от негодования. Он что, пришёл послушать, как Сабина будет издеваться?
   – Я тоже скучаю, – сказал Саня. – Хотя у меня есть и домработница, и кухарка, и прачка, даже любовница! Правда, в одном лице.
   Сабина хлопнула в ладоши, сидя в кровати с поднятым головным концом.
   – Так бы и начинали! А то пришли с похоронными физиями, ещё б венок приволокли! Неужели, если мент с помощью научного консультанта смог вернуть меня к жизни, то профессура оплошает?
   – Нет, мы так не думали, но нам почему-то разрешили всего пять минут, с чего бы?
   – Это регламент клиники. Хошь не хошь, подчиняйся! Хоть я и привилегированный пациент, а поблажек нет, – Сабина вздохнула. – И это ещё цветочки.
   – А может, домой? – снова спросил Егор. На лице Сабины читалась смертная тоска, не смотря на её бравирующий тон.
   Поговорили о пустяках. Минуты пролетели. Саня засобирался.
   – Иди и ты! – Сабина медленно моргнула обоими глазами Егору. – Правила для всех едины.
   Саня вышел первым, прикрыв за собой двери. Егор нагнулся и поцеловал Сабину, затем прошёл к дверям.
   – Цветы отдайте в ординаторскую! – сказала Сабина. – В этой палате не полагается. Аллергены, сам понимаешь.
   Егор забрал букет.
   По дороге домой он думал, что произошло? Почему Сабина ни разу не сказала: «Жорж»? Даже Саню не назвала по имени! Неужели она стыдится своего положения? Ей же на пользу! Хоть отдохнёт толком, а то за пять лет ни одного отпуска! Сабина брала дни, но как-то прерывисто: неделю, иногда две, а то и три дня. И в это время всё ездила по своим, непонятным делам. Можно и отдохнуть, не школьница какая! Егор поморщился. И не старуха! Почему лезут в голову дурацкие мысли?
   Вечером он заехал к Митричу и рассказал обо всём, случившемся с Сабиной. Митрич несколько раз порывался взять такси до клиники, но уговорённый Егором, садился на кушетку и закуривал очередную сигарету.
   А Сабина Казимировна плакала.
   Несколько раз заглядывал дежурный доктор, осведомлялся, не нужно ли чего? Сабина отрицательно качала головой, успев подобрать платочком тяжёлые слёзы, без конца катящиеся из глаз. Ближе к двум часам ночи врач распорядился сделать ей снотворное. Сабина отказалась.
   Через час доктор настойчиво повторил назначение. Удалось уговорить коллегу на слабый транквилизатор. Сабина приняла таблетку. Слёзы прекратились. Наверное, кончилась влага в организме, подумала она. Спустя несколько минут чувства её притупились, но бессонница не отпускала.
   Визит столького количества людей в первое утро госпитализации расстроил её. Сабина представила себе: сегодня пол-института, завтра самые близкие знакомые, а послезавтра только «родственники», как их назвал профессор. Со временем она успеет поднадоесть и родственникам. У них появятся неотложные дела, а потом они перестанут являться безо всяких объяснений. Свыкнутся с потерей, ожидая её смерти как неизбежной неприятности.
   Сабина не раз ломала голову: почему она дала клиническую смерть безо всякого фона? И не находила ответа. Сабина Казимировна злилась на себя как на специалиста и одновременно жалела себя как человека. Она знает о патологии человека всё известное науке на сегодняшний день, но не может разобраться в собственном организме. Нет такой беспричинной хвори, не описана учёными: от времён Гиппократа до конца двадцатого века. СПИД, рак, лейкоз, что ещё? Порча, что ли? Сабина поморщилась, не хватало удариться в мистику!
   На первом обходе профессор предложил ей великолепный диагностический план, включающий все современные методики исследования. Благодаря этой программе можно спрогнозировать даже скорость роста волос – замечательно!
   Сабина Казимировна всегда приветствовала научно-технический прогресс в медицине. Но, как сама в этом убедилась, только до той поры, пока все новейшие методики не рискнули применить к ней!
   Это конкретно ей: придётся глотать толстые трубки и шланги, неоднократно облучаться рентгеновскими лучами в разных позициях с красящими растворами в сосудах и полостях тела, сдавать пробы крови до превращения кончиков пальцев в решето, прокалывать насквозь вены и артерии до образования огромных гематом, для рассасывания которых получать уколы в живот каждые четыре часа – о, ужас! И ещё много-много неприятных процедур, вплоть до диагностической лапаротомии. От последней манипуляции Сабина отказалась сразу.
   – Думаю, до этого дело не дойдёт, – сказал профессор.
   – И я надеюсь! – сказала Сабина. Ей совсем не улыбалось получить разрез живота от пояса до подбородка только для того, чтобы узнать, нет ли какой патологии.
   – Сабина! Говори сразу, чего ещё не хочешь делать? Потому что препараты и специальное оборудование довольно-таки дорогие. Не хотелось бы выписывать их понапрасну!
   – Можно, я скажу завтра?
   – Не позднее одиннадцати часов! И не будь ребёнком, Сабина Казимировна! – строго сказал профессор, заметив, как губы пациентки сжались и задрожали.
   – Я постараюсь!
   – Будь уж добра! – сказал профессор, уходя, и у самой двери добавил: – Помни, Сабина, это клиническая больница!
   Это прозвучало конкретной угрозой. Сабина поняла, что хотел сказать старенький профессор. Если она будет капризничать и рыдать, то к ней приведут её же студентов. Таковы правила клиники – ни один больной не имеет права отказаться от осмотра и опроса будущими врачами.
   Все букеты цветов, коробки конфет и фрукты она передала в ординаторскую. Щедрые передачи навеяли Сабине мысли о шикарных поминках. Попросив список обследования, она за вечер перечеркнула две трети пунктов.
   Сабина смогла заснуть только к четырём утра, а в семь её подняли.
   – Уже не спите, Сабина Казимировна? – нарочито бодро спросил врач, дежуривший ночью. В ответ она попросила вычеркнуть транквилизаторы из списка назначений.
   – Почему? Это мягкие и эффективные препараты.
   – Потому что! – Сабина поднялась в постели и посмотрела на вчерашнего студента. – Это очень удобные препараты!
   Врач вопросительно посмотрел на неё.
   – Пришёл на приём к доктору пожилой мужчина с сильным запахом свежей мочи. Врач зажал себе ноздри. «Спасибо, доктор! " – поблагодарил его дедушка, – " За ваши транквилизаторы, так здорово помогают!»
   Врач насторожился.
   – Что, перестали мочиться? – с удивлением спросил он, отпустив свой нос.
   – Нет! Только теперь меня это совсем не беспокоит!
   Не зная как отреагировать, врач ухмыльнулся.
   – Петя! – сказала Сабина. – Когда тебе придётся их принимать, ты поймёшь!
   – Я отменю, Сабина Казимировна!
   – И передай список заведующему отделением, – она протянула исчерканный лист назначенных обследований.
   Доктор забрал листок и вышел из палаты. Ох, уж эта профессура, подумал он. Все-то они знают сами! Как прикажите лечить таких пациентов?!
   К вечеру Сабина повеселела: её прогнозы полностью оправдывались. Пришли только люди близкого круга. Сегодня профессор разрешил войти всем. Коллеги наперебой рассказывали Сабине о её богатырском здоровье и неиссякаемой энергии. Все, как один, считали её состояние мимолётной слабостью, случающимся только один раз в жизни казусом, выражая надежду на положительные результаты обследования.
   – Положительные результаты – это какие? – спросила Сабина, усмехнувшись.
   – В том смысле, что отрицательные! То есть, по всем тестам – абсолютно здорова!
   – Здоровых не кладут на обследование. Я устала, – Сабина прикрыла веки, – можно всем уйти?
   Друзья с пониманием попрощались – и вышли. Егор остался. Он сел у кровати, взял Сабину за руку и молча смотрел на её вздымающуюся от одышки грудь.
   Они не сказали друг другу ни слова. Когда истекли разрешённые профессором на посещение пять минут, Егор попрощался и ушёл.
   В эту ночь Сабина не плакала и спала почти как дома. За время их бессловесного контакта с Жоржем она приняла решение и на следующий день вызвала к себе адвоката с нотариусом.
   Через неделю рутинные методы обследования завершились. Все результаты – в пользу абсолютного здоровья пациентки.
   Приходил Митрич, совершенно трезвый, выбритый до синевы.
   – Почаще мне сюда ложиться бы, – мечтательно потянулась Сабина.
   – Что ты говоришь? – с испугом подскочил Митрич. Его угнетала стерильность бокса элитной пациентки. Каждое мгновение мерещился хирург с закатанными до локтей рукавами и скальпелем в руке.
   – Ты же на человека стал похож, Митрич! Последний раз я видела тебя таким на презентации нашей книги!
   – Вот выздоровеешь, Сабина, буду таким каждый день! – пообещал Митрич.
   Сабина еле сдержалась от смеха. Она зажала нос и сымитировала чихание.
   – Будь трижды здорова! – от всего сердца пожелал Митрич. – Мы ещё напишем не одну книгу!
   – Спасибо тебе, Митрич, за огромную поддержку духа!
   Они попрощались, довольные встречей.
   Но настроение Сабины улучшилось ненадолго. Она понимала, что означает «норма» в обычных анализах. Понимали это и доктора. Только профессор не терял присутствия духа и не глядел на Сабину Казимировну как на обречённую.
   – Сабина! Почему не встаёшь? Хватает терпения валяться целыми днями?
   – Мне так приказано, – не поняла пациентка.
   – Это было давно, – профессор шевельнул подбородком, от чего его бородка смешно колыхнулась.
   – Онкология? – спросила Сабина, не переставая улыбаться.
   – Я так не думаю, – сказал профессор. – Да вставайте же! И пройдите во двор, погуляйте!
   – Ответьте на вопрос, пожалуйста!
   – Если решила, что я даю тебе подышать свежим воздухом перед смертью, то сильно ошиблась!
   – Тогда, что?
   – Не донимай! – по-простому отмахнулся профессор.
   – Скажите хотя бы, какой предположительно орган поражён?
   – Если бы я это знал, не положил бы на обследование, от большей части которого ты отказалась!
   Сабина вздрогнула.
   – И умница! – профессор внезапно сменил тон. – Тебя посмотрит наш импортный коллега, гинеколог-эндокринолог, – профессор назвал фамилию, известную Сабине по монографиям о гормональных нарушениях у женщин.
   – Когда?
   – Соберём весь спектр необходимых проб на женские гормоны и пригласим его из-за океана.
   – Это же целый месяц! – Сабина вскочила на ноги.
   – Всё можно сделать амбулаторно, – сказал профессор. – Но при этом, никакой половой жизни! Не станет ли это для вас большой проблемой? – он посмотрел на фотографию Жоржа, стоящую на тумбочке Сабины.
   – Думаю, нет.
   – Очень уж неуверенно отвечаешь! И я не уверен. Так что, оставайтесь в клинике, дорогая моя! Ненужные эмоциональные нагрузки исказят показатели гормональных тестов! – профессор повёл плечом и вышел. Этот жест был знаком Сабине – никаких возражений профессор не воспримет! А гулять разрешил, чтобы знакомые не считали Сабину умирающей.
   Через полчаса, вернувшись с прогулки по больничному двору, Сабина увидела на тумбочке лист назначений с расписанными по дням цикла тестами и пробами.
   Этот листок разграфлённой бумаги окончательно убедил Сабину – у неё нет никакого рака! Академик Пайерс подкорректирует ей фигуру, и «ноу проблэм!»

Глава 40

   Болезнь Сабины изменила жизнь Егора. Все заботы по дому легли на него. Пришлось самостоятельно распоряжаться прислугой, что оказалось делом хлопотным и неблагодарным.
   Изготовив ужин, кухарка попросилась переночевать.
   – Этой ночью он убьёт меня! – сказала она сквозь слёзы.
   Егор не знал, разрешала ли Сабина ночевать прислуге? Хозяйство шло как-то само собой, и Егор понятия не имел: кому и что позволено.
   Сообщать Сабине о пустяковом деле он не стал, попросту разрешил кухарке переночевать.
   – Я буду одна в большой квартире? – округлила глаза прислуга.
   – Сюда он не попадёт, – сказал Егор.
   – А вы?
   – Ночуй на вокзале, – сказал Егор, пожалев о своём решении. – Там всегда полно народу!
   – Выгоняете меня? – кухарка упала на колени и разрыдалась.
   – У меня много работы без тебя! – разозлился Егор. Он поднял миниатюрную двадцатилетнюю служанку за плечи и с силой усадил на диван. Она продолжала плакать. Обильная косметика размазалась по её узкому лицу. Надо же, намалевалась, подумал Егор. Такую любой муж захочет пристукнуть! А что прикажете думать мужику, когда его жена идёт на работу в квартиру с молодым хозяином, намалевавшись, как шлюха? Егор передёрнуло.
   – Мне можно остаться на эту ночь? – она перестала рыдать, отвернулась и погляделась в зеркальце. Когда кухарка обернулась, Егор не узнал её. Как сумела стереть с себя грим? Понятливая!
   – Оставайся, – разрешил Егор. – Я буду поздно вечером, занимай диван в гостиной, закрывайся и ничего не бойся!
   – Хорошо, – служанка шмыгнула носом и ушла в кухню, заниматься своими прямыми обязанностями.
   Егор проторчал в лаборатории до трёх часов ночи. Надо было готовиться к какой-то проверке. От того, что он не знал, кто приедет, пришлось делать всё: от чистки всей-документации до наведения зеркального блеска полов. Сотрудники возмущались вполголоса, но выполняли все распоряжения заведующего. Как это обычно бывает, пришлось Егору одних подпинывать, других подбадривать, третьих без устали нахваливать.
   Кроме всего прочего, Егору требовалось подготовиться к решающему коллоквиуму по терапии. Принимать его будет сама Наталья Павловна. По слухам, распространяемым в студенческой среде, из-за неё были отчислены некоторые студенты с последнего курса!
   Егор помнил свой танец с Натальей Павловной и разговор о том, кто из них кого учит. Вероятно, помнила и она.
   Егор сидел в своём кабинете и до ряби в глазах изучал стони электрокардиограмм: аритмии, блокады, пороки сердца и прочие диагностические признаки ломаных линий, – сливались и накладывались друг на друга. Голова шла кругом! Он выходил в коридор, проверял работу подчинённых, возвращался и снова штудировал расшифровки ЭКГ. После полуночи, отпустив сотрудников, он ещё долго пил крепкий кофе и читал кардиограммы
   Приехав домой, умылся и прошёл в спальную. Не зажигая света, Егор уселся на край широкой, квадратной формы, кровати и откинулся назад по диагонали.
   – Ёт-твою! – выкрикнул Егор, подскочил и щёлкнул выключателем. Вместо мягкой и удобной перины под его спиной оказалось костлявое тело служанки!
   Кухарка высунула голову из-под одеяла и зажмурилась от яркого света.
   – Ах ты, кошка шелудивая! Пошла отсюда! – рассвирепел Егор. Будь он мужем, убил бы на месте!
   Кухарка наморщила носик и пролепетала:
   – Отвернитесь, пожалуйста!
   – До чего наглая, скотина! – с этими словами Егор ухватил её в охапку вместе с одеялом и вынес вон из спальной. За порогом он опустил кухарку на пол и потянул одеяло кверху. Голое тело девушки выкатилось на ковёр, перевернувшись через себя. Как в замедленной съёмке Егор увидел её правое бедро, гибкую спину с жёсткими ягодицами, упругие груди с розовыми торчащими сосками, волосы на лобке постриженные в форме сердечка, затем левый бок… Егор со злостью дёрнул одеяло, отвернулся и вошёл в спальную, осмотрел комнату, ища вещи кухарки. Ничего не было. Егор сдёрнул простыню и наволочки, вышвырнул их в дверной проём. После этого он лёг на голую постель, накрывшись колючим верблюжьим одеялом. Засыпая, он услышал царапанье в двери. Егор поднял голову, прислушался. Ох, если это кухарка, выброшу голой в подъезд! Напрягая слух, он подержал голову. Ни звука. Егор уронил голову на подушки и заснул с намерением завтра же вышвырнуть прислугу.
   Поутру она извинялась, изгибаясь перед хозяином, с плачем рассказывая о своей нелёгкой доле. Куда она теперь пойдёт? Заниматься проституцией и умереть от побоев мужа? Пусть он её выгонит, если решил, но ничего не скажет Сабине Казимировне! Хозяйка столько сделала для неё, и теперь так стыдно, что она, наверное, покончит с собой.
   Егор сидел в кресле, смотрел на часы и думал о предстоящем коллоквиуме. Если Павловна его завалит, придётся идти на экзамен. К ней же!
   А кухарка продолжала валяться в ногах и причитать.
   – Заткнись! – разозлился Егор.
   Она обхватила голову руками и напряглась в ожидании удара.
   – Больше ты никогда тут не заночуешь, хоть бы тебя твой муж порвал бы на куски!
   Кухарка поняла, что её оставили. Она поднялась на ноги, ещё раз извинилась с поклоном и, крутанув бёдрами, ушла в другую комнату. Егор показалось, что она пробурчала что-то себе под нос. Но сейчас ему было не до прислуги. Егор решил рассказать обо всём Сабине, пусть хозяйка решает сама.
   Зазвонил телефон.
   Прачка просила деньги на порошки, плебей из подъезда напомнил об уплате за услуги, какие-то мастера спрашивали, почему их счёт заморожен, – всё это так достало Егора, что он последовательно послал каждого абонента куда подальше, до лучших времён.
   В разбитом состоянии он явился на занятие, чуть не опоздав к сдаче коллоквиума. Егор вошёл в студенческую комнату для занятий и уткнулся в свои конспекты. Другие студенты уже отвечали.
   Наталья Павловна никогда не повышала голос. Тихо и спокойно она отпускала студентов, одного за другим. На каждого уходило не больше трёх минут. Они возвращались к столам и лихорадочно листали учебники, монографии, собственные конспекты. Всё это ничуть не трогало заведующую кафедрой. Она разрешала садиться к ней за стол с раскрытой книгой! Но это не спасало студента.
   – Нет ничего опаснее для утопающего, чем бросить ему на голову бревно! – часто поговаривала Наталья Павловна.
   Расшифровка ЭКГ была её любимым коньком. В своё время Наталья Павловна защитила докторскую, используя собственную методику. Она открыла свой именной зубец кардиограммы при крайне редко встречающейся патологии сердечной мышцы. Это знал каждый студент. На курсе поговаривали: «Если сдашь ЭКГ Павловне, то ты академик!» Получалось, каждый студент становился академиком или вылетал из института, потому что эту тему принимала только Наталья Павловна, независимо от того, кто был преподавателем в группе. Ни один студент не проходил на экзамен без сдачи ЭКГ заведующей кафедрой. И в самых редчайших случаях кто-то сдавал с первого раза.
   Егор не взял с собой ничего, когда пошёл к столику преподавателя.
   – Читайте! – сказала Наталья Павловна, подав ему ленту с записью ЭКГ.
   Под графическим изображением работы сердца был записан от руки диагноз, но Егор знал, что это совсем не так! А если и верно, то не до конца расшифровано. Не обращая внимания на готовое заключение, он начал расшифровку электрокардиограммы с определения вольтажа исследуемой ленты.
   – Егор, что слышно о Сабине Казимировне? – спросила Наталья Павловна. Ей не пришлось снижать голоса, Наталья Павловна всегда говорила так, что кроме сидящего рядом студента, её не слышал никто.
   Егор опешил, сбился с ответа и сказал, как ему показалось, совсем невпопад:
   – У неё всё нормально.
   – Егор, так мне и сказали в клинике, а что на самом деле?
   – Наталья Павловна, она не получает никакого лечения, – вполголоса сказал Егор, – но будет лежать до конца обследования.
   Наталья Павловна посмотрела ему в глаза. Чувствовалось, ей хочется узнать точно, когда выпишут Сабину. Это насторожило Егора. Мало ли какие у них отношения?
   – Две недели, минимум, – соврал он, снизив срок до половины.
   – Жорж! – вдруг сказала Наталья Павловна. – Помнишь, как мы танцевали, увидевшись в первый раз?
   Егор опустил глаза. Он так и знал! Какое бы задание не дала Павловна – всё одно, провал! Пауза затянулась. Егор решился.
   – Помню.
   – Правда, Сабина выглядела тогда восхитительно?
   – Она не изменилась.
   Наталья Павловна покачала головой. Егор взял в руки ленту кардиограммы.
   – Уверена, что ты знаешь тему, – Наталья Павловна посмотрела на ленту в руках студента. – Скажи мне одно, если Сабина не сможет ходить и двигаться, ты останешься с нею? – зрачки Натальи Павловны сузились.
   – Конечно, – не раздумывая, ответил Егор.
   – Береги её! – Наталья Павловна нарисовала кружок в своём листочке напротив фамилии Нерослов. – Иди!
   – До свидания.
   – Привет Сабине Казимировне. Как только смогу, зайду непременно! – сказала Наталья Павловна, осмотрев аудиторию. Все дрожали под её взглядом, пронизывающим насквозь сильнее рентгеновских лучей. Ни одному студенту не приходило в голову смотреть в её пугающие глаза. Но никто не удивился, когда Егор с первого захода сдал коллоквиум.
   Спиной он чувствовал завистливые взгляды, но уже привык к ним. Егор думал над словами Натальи Павловны. Неужели она знает больше, чем профессор реаниматологии? Действительно ли состояние здоровья Сабины настолько плохо? И почему Егор должен убегать от больной Сабины, он что, семнадцатилетний барчонок?
   Что-то имела в виду Наталья Павловна, если поставила «отлично» за просто так.

Глава 41

   От пивного ларька к столбу был протянут красочный плакат, призывающий голосовать сердцем.
   – Почему не жопой? – спросил забулдыга, стоявший в очереди позади Сани.
   – Это у Хозяина, – усмехнулся Саня. Он привык, что его принимают за своего. Ошибиться нетрудно. У опера всегда зачумлённый вид и едва уловимые уголовные черты лица. Саня часто пользовался такими случайными встречами. От забулдыг порой пользы больше, чем от накрученных свидетелей. Зачастую интеллигенты врут напропалую, соглашаясь со следствием, или наоборот, запираются донельзя, стараясь не выглядеть стукачами.
   – Ага-ха! Ха-ха! – оценил шутку незнакомца поджарый мужик с грязной щетиной на лице. – Ты без добавочки?
   – Не-е, – мотнул головой Саня. – Зубы болят!
   Они помолчали. Когда их очередь дошла до окошечка, мужик взял только одну кружку. Саня понял, взял четыре и подошёл к новому знакомцу.
   – На мели? – спросил он.
   – А ты как?
   – Пока нормально, – Саня хлопнул себя по карману, кивнул на кружки с пивом. – Угощайся!
   – Менты достали! – после второй кружки пожаловался мужик.
   – Такая же беда! – согласился Саня.
   – Может, добавочки? – мужик с тоской посмотрел на полные кружки. – Меня Саней зовут, – добавил он, будто выложил залог.
   – Сходи сам, – Саня протянул ему истрёпанную купюру. – Кстати, мы тёзки!
   Мужик хлопнул в ладоши.
   – Я мигом! Зубы, говоришь?
   Саня кивнул, не отрываясь от кружки.
   – Подлечим!
   Мужик исчез за углом обшарпанного здания. Саня посмотрел на газон. Зелень, тепло. Скоро люди начнут жаловаться на нестерпимую жару. А ему что? Опер всегда в мыле: хоть зимой, хоть летом бегаешь как Савраска и крутишься как белка в колесе. Но сегодня удачный день. С утра вызвало начальство и сообщило, на первый взгляд, мерзкую весть.
   – Командируешься в соседнее ведомство.
   – С каких-таких?! – возмутился Саня. – У меня своих темняков по горло!
   – Все твои дела разберём и разгребём, – сказал начальник. – Получишь командировочные и даже боевые!
   – В Чечню?
   – У нас кругом Чечня! В Москве останешься. Чего ты артачишься? Поработаешь на благо Отечества!
   – И умрёшь героем, – продолжил Саня. – Боевые за мирную жизнь не дают.
   – Там уж, как масть пойдёт, – сказал начальник. – Передавай дела! Через полчаса Саня оказался в ведомстве «друзей народа». Новый начальник, майор ФСБ не командовал, не напирал, а только попросил опера довести свою же работу до конца.
   – Считай, что сменил следователя, – сказал он на прощание. Дело практически закончено, чем заниматься целый месяц? Или в Конторе так принято: основательно и длительно. Саня остановился на этом мнении и пошёл пить пиво.
   Ожидать тёзку с бутылкой водки не хотелось. Саня поднялся с ящика из-под стеклотары, взял пустые кружки с такого же ящика прикрытого жёлтой газеткой. Оставил тёзке одну полную кружку и направился к окошечку ларька. Очередь рассосалась. Самые страждущие расселись вокруг ларька, а иных не находилось.
   – Ещё берёшь? – спросила торгующая женщина.
   Саня не успел отказаться, как из-за спины раздался голос тёзки:
   – Парочку! – мужик заплатил сам со сдачи от водки.
   – Пошли! – он покачал чекушкой. – Сейчас легче станет!
   Саня вернулся на свой ящик. Они выпили. Мужик смешал добавочку с пивом, Саня глотнул отдельно.
   – Пиво без водки – деньги на ветер! – сказал он, обтирая усы.
   – И то верно, – согласился мужик. Он быстро захмелел, по-видимому, не первый день в запое.
   – А чё менты? – как бы невзначай брякнул Саня, готовый в любой момент пойти на попятную.
   – Да козлы!
   Саня согласился и рассказал историю о том, как однажды попал понятым в уазик и по-пьяни подрался с сержантом.
   – Почки отстегнули? – с пониманием спросил мужик.
   – Ласточка, – сказал Саня, разливая добавку.
   – Суки они и есть суки! Волки позорные!
   Саня протянул кружку и чокнулся. Выпил и закурил.
   – Сечёшь, что мне шьют? – тёзка стукнул себя в грудь кулаком. Саня пригляделся к татуировке на руке: странный, похоже, естественный рисунок переплетения вен: в виде незамкнутой звезды.
   – Мокрую?
   – Не-е, – собутыльник перешёл на шёпот. – Шпионаж!
   Саня не удержался от смеха. Мужик посмеялся вместе с ним. Потом выпил залпом остатки водки из чекушки и поднялся на ноги.
   – Вот так оно, Зёма! Тридцать седьмой на дворе!
   – Буровишь, – сморщился Саня.
   – Без пурги, говорю тебе! – мужичок неожиданно резво ухватил тёзку за шиворот и встряхнул. – Комитетчики допрашивали!
   Саня потерял интерес к собутыльнику. Надо же, подослали проверку! Он вынул из кармана мелочь и сыпанул её на ящик.
   – Возьмёшь себе ещё пива!
   – Не уходи! – новый знакомый протянул руку Сане.
   – Отдыхай, Зёма! – Саня развернулся. Зря только пил такую пакость!
   – Я твой должник и могу спасти тебя! – заявил мужичок.
   Саня оглядел его с ног до головы. Подослали же типа: драные кроссовки, шерстяная олимпийка, вышедшая из моды в семидесятые, того же возраста трико с обвисшими коленками, – неужели не нашли ничего убедительнее?
   – За тобой следят, – сказал мужик, прижав палец к губам. – Точно! – он покрутил головой вокруг.
   – Комитетчики? – криво улыбнулся Саня.
   – Другие!
   – А ты чёртиков не видел?
   – Дурак ты! – в сердцах выкрикнул мужик. – Без меня живым не выйдешь отсюда!
   Саня поглядел в мутные глаза спившегося мужика и подумал, не похож он на коллегу. Хоть убей, не похож! Алкоголик, не имеющий отношения к криминалу. Всё, что он мог совершить противоправного, так это мелкую кражу из помойного бака! Не хочет отпускать собутыльника с деньгами, но с какой стати спонсировать первого попавшегося алкаша?
   Мужик заметил сомнения, терзающие тёзку, непонятно почему, но решил помочь ему. В самом деле, следили! Уж ему-то, старому воинскому разведчику не знать этого?
   – Слышь, пошли со мной! – скомандовал он. – А потом, куда хочешь!
   – А куда вначале?
   – Вначале от хвоста оторвёмся!
   Саня решил узнать, чем всё это кончится. Он последовал за мужиком. Они пробрались за гаражами, за мусорными баками, миновали горы строительного мусора, проскользнули в тёмную арку и оказались во дворе детского садика.
   – Ушли, – передохнул мужик.
   – А кто они?
   – Хрен его знает! Не похожи на ментов.
   – Они и за тобой следят?
   – Х-ха! За мной-то зачем?
   – А за мной?
   – Сам разбирайся! – разозлился тёзка. – Видать, нос не туда сунул! Ладно, прощевай!
   – Прощевай! – повторил Саня и вышел через калиточку. На всякий случай он мысленно сфотографировал тёзку. Когда Саня вышел к остановке автобуса, ему показалось, что кто-то сверлит взглядом его спину. Хмель не чувствовался в, но голову принакрыло, как солнцем. Что за гадость выпил? Он вспомнил, что тёзка принёс закупоренную бутылку. Когда и что подсыпал?
   Саня сел в автобус лицом в салон и стал разглядывать пассажиров. Никто из них не мог следить за ним.
   Но в течение дня Саня продолжал ощущать на себе чей-то пронзительный взгляд. Он решил спросить у новых коллег, что это такое?
   На Лубянке он рассказал о новом знакомом. Следователь, с которым теперь работал Саня, выслушал его до конца, затем что-то набрал на компьютере и сказал:
   – Да. Этот тип у нас в разработке!
   Саня не стал спрашивать, в какой. Если не сказано сразу, то ему дела нет.
   – А за мной кто следил? – спросил Саня.
   – Когда почувствовал? – спросил майор. На его лице не мелькнуло намёка на юмор.
   – Когда мы ушли от хвоста.
   – Это не наши люди.
   – Ясно, – сказал Саня. Смысл рассуждений майора, как и собутыльника, одинаков: разбирайся сам!
   Заняв свой временный кабинет, Саня сообразил повестки по своему делу: Дромадеру, Шилову, Адамовичу и Софи. Шилова трогать ему запретили, Адамовича тоже.
   – Как тогда работать? – спросил Саня.
   – Твоё дело – закончить дело! Извини за тавтологию.
   – И это на целый месяц?
   – Оставшиеся дни отдохнёшь, как любой командированный.
   – Но могу я допросить свидетелей?
   – Да хоть с пристрастием! – следователь посмотрел на опера ледяными голубыми глазами. – Но не здесь.
   – И не представляться сотрудником ФСБ?
   Майор кивнул. Саня понял, для чего его командировали. Если что не так – всё спихнут на мента, залезшего не в своё дело. Но отказываться поздно, да и самому интересно.
   Начал он с самого именитого свидетеля. Саня приехал на загородную дачу депутата Адамовича. Огляделся. И верхом на броне не пробраться за бетонный забор украшенный замысловатыми вензелями. Саня сообразил: у них с олигархом есть общая знакомая!
   – От Сабины Казимировны! – сказал он, глядя в объектив видеокамеры, встроенной в массивные металлические ворота.
   Двери в ответ без шума распахнулись. Из будки выскочили охранники и досмотрели посетителя. Не найдя оружия, они извинились и жестом пригласили пройти по асфальтированной дорожке.
   По пути к особняку Саня заметил ещё несколько скрытых камер и ловушек, похожих на минные. Серьёзно!
   Его встретил английский дворецкий в белоснежном воротничке.
   – Олег Яковлевич сейчас будут, – чисто по-русски сказал слуга. Он предложил напитки, сигару. Саня отказался.
   Появился Адамович. Как и ожидал Саня, он не имеет никакого отношения к риэлтерской конторе и к авестийской школе зороастризма. Даже слов таких не знает! После краткого разговора Адамович предложил посетителю удалиться.
   – А Сабина Казимировна? – спросил Саня. – К ней вы тоже не имеете никакого отношения?
   – Она арестована?
   – Почему вы так решили?
   – Что может сказать человек из милиции, кроме чёрных вестей? – Олег Яковлевич забеспокоился. Пальцы его задрожали. Он убрал руки в обширные карманы бухарского халата.
   – Не угадали! Я от неё не как представитель органов, а как частное лицо!
   – Тогда почему морочите мне голову подставными фирмами? Присядьте! – Адамович сел у журнального столика рядом с фонтаном в виде голой женщины. Щёлкнул пальцами. Дворецкий тотчас принёс завтрак джентльмена в России: крохотный графинчик водки с запотевшими стенками, бутерброды с красной икрой и пучок зелени.
   – Что с Сабиной? – повторил свой вопрос Адамович.
   – А то вы не знаете!
   – Перестаньте морочить мне голову! Если у вас ничего нет, уходите!
   – Сабина лежит в Склифе!
   Олег Яковлевич поперхнулся водкой.
   – Как? почему?
   – У неё была клиническая смерть.
   – Да ты что? Такая энергичная, жизнерадостная женщина! Как она сейчас? Почему в Склифе?
   – Знаете, Олег Яковлевич, поезжайте к ней сами и выясните! – Саня поднялся и повернулся к выходу.
   – Стойте! – задержал его Адамович. – Присядьте! Кем вы ей будете?
   – Спросите у неё!
   – Как? Её телефон две недели молчит!
   Саня вынул из кармана подаренный Сабиной мобильный, связался с Сабиной и протянул трубку хозяину дачи.
   – Алло? Сабина? – первым делом Адамович выяснил, кем ей будет молодой человек из органов?
   – Брат! – сказала Сабина. – А что случилось?
   – Я так и подумал, – Адамович понял, откуда у мента номер телефона Сабины.
   – Как твоё здоровье? – спохватился Олег Яковлевич.
   – Как в больнице, – сказала Сабина. – Приедешь?
   – Обязательно! Сейчас же!
   – Лучше после двух. Закончатся все процедуры. Жду! – Сабина положила трубку.
   – Похож, – сказал Адамович, оглядывая Саню со всех сторон.
   И разговор пошёл совершенно иначе. Адамович признал, что это фирма его, что он имеет пустяковый процент, но ему дороже арендуемое помещение, чем деятельность риэлтеров и астрологов.
   – Один из сотрудников подозревается в покушении на убийство! – сказал Саня.
   – Не убил?
   – Нет.
   – Кто он? – спросил Адамович таким тоном, как будто намеревался немедленно уволить негодяя!
   – Александр Дромадер.
   – Ох-ох, ха-ха-ха! Не смеши, пожалуйста! Какой из него убийца?
   – Хладнокровный, – сказал Саня. Адамович перестал смеяться.
   – Скольких порешил? – без иронии спросил Адамович.
   – Я понимаю, сейчас вы скажете, что ничего не доказано.
   – Не надо выкать, ни к чему! Брат Сабины – мой брат!
   – Его жена София является заказчиком убийства тележурналиста Мухляева.
   – Давно пора!
   Саня с удивлением посмотрел на Адамовича. Убит певец олигархов!
   – Это я так, мысли вслух. Но я не имею к этому никакого отношения! А каков мотив?
   – Фирме что-нибудь известно о Чёрном Абдулле? – спросил Саня, избегая местоимений.
   – Нацменов не привлекаем!
   – Ясно.
   – Уголовное дело заведено?
   – На кого?
   – На Дромадера, Софи, на меня, наконец!
   – Нет.
   – Рад помочь. Спрашивай!
   Саня пожал плечами. Спрашивать было не о чем. Защищать своих сотрудников Адамович не станет, больше ничего и не требовалось.
   Заметив, что гость не пьёт водку, Адамович предложил кофе. Саня не отказался. Мигом принесли по чашечке.
   – Удивительный вкус! – не удержался Саня от похвалы.
   – Сам не перестаю восторгаться! Ещё говорят, что лучший бразильский!
   – А этот?
   – Из Африки. Прямые поставки. Изумительный кофе, не правда ли?
   Саня отставил чашечку.
   – Что-то мне людоеды померещились.
   – Ерунда! – горячо заверил гостя Адамович. – Там один людоед остался, и тот президент!
   – Страна апартеида? – догадался Саня.
   – Она самая!
   – Какой там может быть бизнес?
   – Стратегический.
   Саня кивнул. Уран, наверное. Хотя, чем меньше знаешь…
   – Кофе вот, – пояснил Адамович.
   – И хороший навар?
   Адамович поморщился и поправил:
   – Прибыль неплохая.
   Больше говорить не о чем, Саня попрощался. Хозяин проводил его до калитки, пожал руку и вручил свою визитку для связи.
   – В любое время! – сказал Адамович.
   Проводив гостя, Адамович немедленно связался с клиникой Склифосовского и выяснил всё о пациентке Сабине Казимировне. Стараясь быть пунктуальным, к двум часам Олег Яковлевич появился в палате Сабины.
   – Здравствуй, Сабина!
   – Привет, засранец! – сказала она, сидя в постели.
   – Почему ты мне ничего не сообщила?
   – А ты сам не знаешь, чем занимаются твои люди?
   Адамович понял, почему он засранец. Братец-мент успел накапать!
   – Я ему всё сказал. Более того, обещал содействие! Хочешь, я сегодня же аннулирую контракт с Дромадером и выброшу семейную парочку из офиса?
   – Не хочу. Бизнес есть бизнес. Только зачем ты допускаешь такую бесконтрольность? Что, подзабыл прежние времена?
   Адамович нахмурился. Откуда она знает о его прошлом? Хотя, подумал он, профессора, наверное, знают обо всём.
   – До чего ты дожил? – продолжала возмущаться Сабина. – Родного племянника кинул через коленку!
   – По-моему, мы неплохо устроили его. С твоей помощью.
   – Я-то помогла, а родной дядька обул!
   – Думаю, что не только обул, но и одел, накормил! – попробовал отшутиться Адамович, не понимая, чем так недовольна Сабина. Очень странная и непредсказуемая женщина!
   – Садись, а то упадёшь!
   Адамович послушно уселся на больничную табуретку.
   – До того, как Володя обратился к тебе, его принесло в риэлтерскую контору. Назвать её?
   – К Дромадеру?
   – Угадал! Парнишка хотел снять комнату, хотел независимости!
   – Это он так сказал?
   – Он сказал про комнату, остальное нетрудно додумать!
   – Почему же он не пошёл сразу ко мне?
   – Ошибаешься, Олег Яковлевич! К тебе он и пошёл, и это ты его направил по разным адресам, где не только что комнату снять, голову потерять нетрудно!
   – И с него взяли деньги?
   – А как же ж!
   – Достало меня сегодня это агентство, – пробормотал Адамович, а громче сказал: – Разберусь!
   – Разбирайся уж!
   Олег Яковлевич смотрел на Сабину и не мог понять, какое ей дело до чужого племянника? Почему она так взбудоражена?
   – Тебе Санька говорил про налёт на квартиру в подъезде Дромадера?
   – Вроде, – Адамович что-то припоминал про покушение на убийство.
   – Как это «вроде»? Могли убить человека!
   Адамович прошёлся по палате, теребя галстук.
   – Тебя? – спросил он.
   – Почти. Моего мужа!
   – Вот так-так! – Адамович сел на табуретку и похлопал себя по коленям.
   – Видишь, сколько неприятностей?
   – Ты послала ко мне брата?
   – Нет. Сама хотела тебя увидеть, но до сего дня была на строгом режиме!
   – Так что с тобой, Сабина?
   – Банальное обследование. Все женщины, дожившие до моего возраста, нуждаются в детальном обследовании.
   – А-а, – протянул Адамович. Шутит или издевается над его невежеством?
   – Не шучу.
   – Сабина! Ты читаешь мысли?!
   – Поэтому меня изучают, как феномен.
   – Обещаю, проблем с этим агентством больше не будет! – Адамович стукнул кулаком по краю табуретки.
   – Я понимаю, что ты не знал. Но так ведь недолго обчистить собственные карманы!
   – Я приму меры.
   – Дело твоё, я предупредила. С такой организацией далеко не уедешь! Понимаю, первичный капитал – криминал, но не до такой же степени!
   – Сабина! – Адамович вновь поднялся на ноги. – Я готов уплатить все издержки!
   – Но тебе-то кто оплатит?
   – Я ничего не потерял, кроме честного имени.
   – Оно стоит больше всех денег, в том числе и криминальных!
   – Нет тут никакого криминала! – вскипел Адамович. – Человек обращается в агентство за информацией, ему продают эту информацию! Кто виноват в том, что она ложная?
   – Не вешай лапшу, Олег Яковлевич! Я не из прокуратуры!
   – Прости, Сабина! Я разберусь, покрою все издержки!
   – Да ты пойми, не об издержках речь! Твои люди в один прекрасный день ухлопают самых близких, а ты ни сном ни духом!
   – Они никого не ухлопают.
   Сабина молчала. Весь запал вышел, она смотрела на смущённого Адамовича и жалела, что наговорила ему столько гадостей.
   – Сабина, выйдем во двор, прогуляемся? – Адамович протянул ей руку.
   Сабина спрыгнула с кровати. На ней был домашний халат. Взяв посетителя под руку, Сабина вышла во двор. Они походили по скверику, любуясь свежей зеленью. Терпко пахло от кустов акации.
   – К грозе, – сказал Адамович.
   – Скорее всего, – согласилась Сабина.
   Больше не было произнесено ни слова. Они уселись на лавочку, закурили. Адамович открыто, Сабина, пряча сигарету в кулак, по-мужски.
   – Что-нибудь ещё скажешь? – спросила она так, будто только что Адамович что-то рассказывал и прервался.
   – У тебя рак?
   – Нет.
   Олег Яковлевич поверил. Сабина не стала шутить, отнекиваться, а сказала просто и предельно ясно. Спрашивать о чём-то ещё он не считал уместным, поэтому вновь замолчал.
   – Пришёл по делу?
   – Можно сказать да, а можно и нет, – Адамович стряхнул с плеча невидимые соринки.
   – Скажи, да!
   – Да, – сказал Адамович, улыбаясь. Какой смысл говорить, скоро сама всё увидит! Адамович посмотрел на часы. Сабина увидела, как от золотого циферблата отразилось несколько солнечных зайчиков.
   – Куда-то спешишь? – спросила она.
   – Совсем нет!
   – По какому делу пришёл?
   – Попроведовать тебя, узнать, как тут и что.
   – Узнал?
   – Всё будет исправлено, обещаю!
   – Забудь уже, – сказала Сабина и присвистнула. Адамович удивлённо посмотрел на собеседницу, а потом в ту сторону, куда глядела она.
   По тротуару бродил сизый голубь с мохнатыми лапками. Он поднял голову, встрепыхнулся и взлетел. Через мгновение птица сидела на вытянутой руке Сабины.
   – Не пугайся, это не гриф!
   Адамович недоумённо посмотрел на Сабину.
   – Голубь на падаль не летит! – улыбнулась она.
   – Точно! – обрадовался шутке Адамович.
   – Заняться нечем. Вот, символ мира дрессирую!
   – Чей голубь-то?
   – Больничный, наверное.
   – Хорошо, – Адамович пожевал губами, – а когда…
   – С сегодняшнего дня у меня свободный режим, можешь звонить.
   – Как ты мысли читаешь?
   – Мысленно, – Сабина подмигнула ему обоими глазами попеременно. – Уходишь?
   – Пора, – Адамович ещё раз глянул на часы. – До свидания, Сабина! Извини, если что не так.
   Олег Яковлевич ушёл. Сабина улыбнулась ему вслед. Почему они считают, что ей дано читать их мысли? Мужчины слишком прямолинейны, каждое следующее слово можно продолжить за них. Если человек скажет «А» и «Б», как не добавить «В» или «С», в зависимости от языка общения?
   Она так глубоко задумалась, что пропустила свою палату, войдя в какую-то комнату типа «люкс». Огляделась. Вот какие хоромы могут позволить себе люди, попав в больницу! Самой бы ей в голову не пришло оборудовать за свой счёт палату импортной мебелью и оргтехникой. Тут стояла функциональная раздвижная кровать с водяным матрасом, температуру которого можно регулировать. Прикроватная тумбочка с встроенным телевизором и дисплеем компьютера. Рядышком располагался факс. Мигал зеленоватый огонёк лазерного принтера.
   Всё это богатство не могло принадлежать клинике! Сабина поспешила выйти из чужой палаты. В это время зашумел факс. Сабина оглянулась и по привычке приняла сообщение.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   – Вот, чудила! – Сабина порадовалась, что не перепутала палаты. Значит до склероза ещё далеко! Понятно, зачем Адамович вытащил её на улицу и молчал, созерцая зелёные газоны. Потому и смотрел на часы, как нетерпеливый любовник! Сабина засмеялась. Пришло же в голову, сравнить Адамовича с влюблённым!
   – Вы можете выйти? – спросила Сабину санитарка, держа в руке ведро со шваброй.
   – Пожалуйста! – Сделала книксен Сабина. Эта санитарочка всегда поражала её своей беспардонностью.
   Санитарка с силой впихнула дерюжную тряпку в ведро, расплескав воду на пол.
   – С жиру тут бесятся! – сказала она, глядя на невесть откуда взявшиеся прибамбасы. – Кака хрен разница, в какой кровати подыхать?
   Сабина не слышала её. Она прошла в ординаторскую.
   – Понравилось? – спросил её пожилой врач.
   – А вам?
   – Если б нам хоть одну такую палату!
   – Для оказания платных услуг?
   Доктор посмотрел на Сабину так, будто она только что плюнула ему в лицо.
   – Шутка нового поколения! – сказала Сабина, разряжая обстановку.
   – И поколение новое, и шутки другие, – согласился врач. – Хотите чаю, Сабина Казимировна?
   – Сейчас санитарочка закончит свою работу, и я принесу вам чудесную кофеварку!
   – А пока давайте наш, только что вскипел! – врач снял с плитки металлический чайник с отбитой в нескольких местах эмалью и мощным слоем накипи на носике.
   – Скоро я выпишусь, – сказала Сабина. Доктор промолчал. Он был занят чаепитием: сдувал пар из чашки с отломанной ручкой, раскусывая твёрдый кусок сахара.
   – И будет у вас палата-люкс! Технику, конечно, заберите в ординаторскую. Больным такое баловство ни к чему!
   – А разве? – не понял врач.
   – Нет! Домой всё это я не потащу! – Сабина добавила с улыбкой. – Только не говорите, что я читаю мысли!
   Доктор поперхнулся. Сабина тактично постучала его по спине.
   – А я подумал, – он не успел закончить фразу, это сделала Сабина:
   – Что это напрокат? Нет! Такие люди не столь мелочны, как мы о них думаем. Это подарок клинике!
   – И как зовут нашего мецената?
   – В газету хотите послать благодарность?
   Врач кивнул. Сабина сдержала улыбку, она завела разговор о прежних временах Доктор с удивлением слушал. Откуда она столько помнит? Ведь ещё ребёнок ребёнком! Пожалуй, его внучка скоро догонит её по возрасту!
   – Я тоже родилась и жила при Советской власти, – пояснила Сабина.
   – Да. Я мыслю древними категориями, – сказал доктор. – Отстаю. Раньше, бывало, и денег никаких не надо, только в газету напечатайте! Кто клад найдёт, кто самородок – бежит бегом, сообщает. Глядишь, о нём завтра узнает вся страна!
   – Всему своё время.
   – Собирать и разбрасывать камни, – согласился врач.
   – Мне уже собирать, – вздохнула Сабина.
   – Перестаньте! Не смейте так думать! – неожиданно громко сказал врач. – Вам ещё жить и жить!
   – Как доктор говорите или как коллега?
   – Как врач, – он посмотрел в глаза Сабине. – Что бы ни сказал вам заморский док – так они себя называют, лень даже слово полностью произнести – всё будет хорошо! Поверьте мне, я видел много людей, стоящих на пороге смерти.
   – А я – за порогом!
   – В этом вся разница! – доктор сходил за чайником. Он налил ещё себе и Сабине, не спрашивая её. – Никому не дано видеть того, что за порогом!
   – Вы верующий?
   Врач вздрогнул.
   – Никогда не был им! – доктор дёрнул подбородком. – Но я убеждён, за порогом – не пустота! Совсем не пустота, да.
   – Что же тогда?
   – У каждого своя высота порога, – глядя в чашку, сказал доктор. – А вам, Сабина Казимировна, до этого порога идти и идти!
   Закончился чай, выдохся разговор. Доктор попрощался и пошёл по палатам, а Сабина вернулась в свой «люкс».
   Не даром Адамович устроил ей офис в палате! Пока она пила чай, пришло два сообщения. Одно бестолковое, другое важное. В последнем сообщалось, что есть три путёвки для студентов по обмену в Великобританию и одна для сопровождающего их профессора.
   Весельская вначале спросила о здоровье, а затем выдала эту весть. В заключение она спрашивала: «Как поступить, Сабина Казимировна? Кого послать?»
   Сабина тотчас связалась с Аллой Адамовной по телефону.
   – Почему спрашиваешь меня?
   – Это путёвки для нашей кафедры.
   – Сама хочешь ехать за профессора? – спросила Сабина и ощутила жар от трубки, вероятно, так запылали щёки Аллочки.
   – Что вы, Сабина Казимировна! Я-то как? А кафедра на кого? Вы сами можете поехать!
   – К сожалению, нет. Но я что-нибудь придумаю. А кого выбрала из студентов?
   – Тут загвоздка, – Весельская рассказала, как проректор по экономике решил послать тех, кто больше заплатит. Алла Адамовна говорила открытым текстом, что было на неё совсем не похоже. Сабина заключила, что Весельская очень недовольна.
   – И кто эти студенты?
   – Якобы победители конкурса по знаниям английского языка! – Аллочка чуть не сорвалась в плач. – Одна из них Пузырёва!
   – А разве эта стерва ещё наша студентка?
   – Ей разрешили пересдачу, – сказала Весельская. – Тотчас по приезду из Англии.
   – А-ах, по прие-езду! Так не будет никакого отъезда! Ты из-за этого расстроилась?
   – Да.
   – Я эти вопросы решу.
   – Завтра нужно подать заявки на получение виз!
   – Не визжи, Аллочка! Кого ты заявила профессором?
   – Вас.
   – Поедет Егор Андреевич!
   – Ясно, – Аллочка не поняла, кто это. – Я заявлю его. Жорж вместо Пузырёвой!
   – Жорж вместо Сабины Казимировны! – по слогам сказала Сабина. – А вместо Пузырёвой – твой кандидат, тире кандидатка!
   – Спасибо, Сабина Казимировна! Но Жорж? Какой он профессор?
   – Англичане требуют документ?
   – Паспорт. А-а! Поняла! Как у вас всё здорово получается, Сабина Казимировна!
   – Сплюнь!
   – Тьфу-тьфу! – с удовольствием сказала Алла Адамовна.
   – До завтра!
   – До свидания, Сабина Казимировна! Побыстрее выздоравливайте! Мне сообщить Жоржу радостную весть?
   – Не путай грядки, подруга!
   Алла Адамовна принялась извиняться, Сабина положила трубку.
   Итак, у неё появилась возможность выписаться пораньше! Если Жоржа отправить на две недели в Англию, то профессор разрешит ей жить дома! А с Пузырёвой вопрос решён, и очень давно! Какая может быть пересдача, спустя четыре семестра?
   И Сабина принялась устраивать задуманное.

Глава 42

   Новые коллеги дали понять, что не собираются помогать Сане в поисках его преследователей. Чувствуя спиной пристальные взгляды, он решил разобраться самостоятельно. Если это не чекисты и менты, то кто? Неужели люди Дромадера? Чушь! Какие люди у горе-астролога? Доверчивые клиенты! Но чем сильнее раскручивалось дело, тем больше Саня чувствовал слежку. Самое главное, ни одна уловка не помогала избавиться от хвоста! И никак Саня не мог вычислить преследователей. Каждый раз это были разные люди! Ни одна спецслужба мира не может располагать таким громадным количеством топтунов.
   Саня решил искать выход со входа. Он направился на окраину Москвы, к той самой пивнушке, где ему впервые указал тёзка-забулдыга на хвост. Предполагая силу привычки алкоголика, Саня очутился у ларька в то же самое время. Взял четыре кружки пива и занял тот же «столик». За прошедшее время газета поистрепалась, похоже, на ней кто-то ел вяленую воблу. Поверх застелили новой газетой. Она слиплась с прежней и местами пропиталась жирными пятнами с запашком гнилой рыбёшки, на такие пустяки опер не обратил внимания. Спиной Саня продолжал чувствовать слежку, он изучил контингент – никого похожего на профи-топтуна. Хотя, нет. Вот один со знакомой походкой, идёт, как пружинит. Да это же его старый знакомый!
   – Пришёл? – спросил тёзка. Он-то сразу заметил мента. В том, что его тёзка мент, бывший разведчик ничуть не сомневался. Сам не мог понять, что побудило предупредить мента о слежке!
   – Добавки хочешь? – вместо приветствия спросил Саня.
   – Зубы болят, – сказал мужик и хитро сощурился.
   – Видишь их? – спросил Саня вполголоса. Тёзка догадался о ком идёт речь.
   – И вижу, и нет. Пойдём?
   – Пойдём! – согласился Саня, оставив полные кружки на ящике. Мужчина провёл Саню прежним путём, через детский садик.
   – Уловил? – спросил он в конце пути, где они попрощались в прошлый раз.
   – Нет, – признался Саня.
   – Но кожей чуешь?
   – Да.
   – Так и я. Знаешь, я могу тебе сказать кое-что. В обмен, конечно.
   – На что? – спросил Саня.
   – Сговоримся. Пошли!
   Они зашли в подъезд ближайшего дома, поднялись на второй этаж. Саня заметил, что тёзка не оглядывается, как это было в прошлый раз.
   – Это моя квартира, – сказал тёзка, открыв дверь, – заходи сразу в кухню. И не разувайся!
   Саня так и сделал. Пока хозяин с чем-то возился в коридоре, Саня занял место на стуле у окна. С одной стороны стол, с другой – подоконник. Окна без решёток, двери простенькие, хрущёвских времён. Мебель семидесятых. В общем, красть тут нечего. Похоже, тёзка живёт один и живёт неплохо для холостяка. Есть холодильник, исправна газовая плита. Проходя в кухню, Саня краешком глаза заметил, что в комнате стоит телевизор, а напротив него – почти новый диван.
   Странный тип, этот тёзка! Вроде побирается, пьёт с первым встречным за его счёт, а дома всё в порядке. Самое главное, чисто! Саня смущённо посмотрел на подошвы своих ботинок, успел где-то нахватать грязи! А солнышко отражается от коричневого пола, как от пасхального яичка.
   – Скучаешь? Чайку бы заварил!
   Саня подошёл к полке над раковиной. Тут, скорее всего, посуда. Так, нужна заварка. Это в другом отделении. Он открыл дверцу второго шкафа и увидел жестяную коробочку с лакокрасочным покрытием.
   – «Ахмад», – прочёл он вслух.
   – Нашёл? – крикнул хозяин из глубины квартиры. – Это английский, настоящий!
   – Прямо из Англии?
   – Из Жёлтого доминиона! – сказал тёзка, зайдя в кухню. Саня соображал: сколько же лет этой коробочке?
   – Завариваю по особым случаям!
   – Тогда зачем сейчас?
   – Раз уж ты его достал, то это и есть особый случай! Неспроста же ты выбрал эту баночку?
   Саня пожал плечами.
   – Давай, колись! – сказал хозяин, заливая кипятком заварник. – С какой целью вышел на прямой контакт?
   Он сел напротив гостя и положил руки перед собой. Саня рассмотрел сосудистый рисунок внимательнее. Вздувшиеся вены на правой руке напоминают могильный крест, как на картинках о дореволюционной Руси, с треугольничком сверху в виде крыши.
   – Нет в инструкции ответа на такой вопрос? Я-то тебя сразу раскусил. На алкоголика не тянешь, тогда на кой пришёл на помойку? Ясно, оперативная разработка! – выдал хозяин на одном дыхании, посмотрел на молчащего Саню. – Не удивляйся, я тоже читаю книжки. Иногда.
   – Что ты хочешь узнать? О каком обмене говорил?
   – Узнаю! Узнаю родную милицию! – мужик так обрадовался, что чуть не хлопнул в ладоши, – «Вопросы задаём мы!»
   – А вы отвечаете! – поддержал его Саня.
   – Жаль, что ты не чекист.
   – Почему?
   – Потому что толку от меня уголовке никакого! Время тратишь зря.
   – Я тоже так подумал сначала. Только откуда ты понял, что за мной следят? И почему до встречи с тобой я не ощущал хвоста, а теперь ежедневно, ежечасно, даже оставшись в сортире наедине с унитазом, каждой мышцей спины ощущаю чей-то пытливый и колючий взгляд!
   – Выходит, я навёл? – мужик потрепал себя за волосы. – Нет, не может быть!
   – Не темни!
   – Это называется «бесконтактное слежение»!
   – Потому ты и спросил, зачем я вступил в прямой контакт?
   – Я думал, ты чекист, – рассуждал вслух хозяин, – потому спросил: «Зачем тебе нужен был прямой контакт»? Теперь этот вопрос отпал сам собой. Ты как мент завязал разговор по привычке. Мало ли, что в пьяной очереди может всплыть, так?
   – Да.
   – Пей чай! Как говорят на Востоке.
   Саня отхлебнул из кружки.
   – Ладно, – тёзка шлёпнул по столу ладонью. – Обмена не получится. Скажу, что обещал в одностороннем порядке!
   – Говори.
   – Можешь посчитать меня спившимся идиотом, но раз обещал, скажу. Метод бесконтактного слежения – это одна из форм гипноза, по-научному.
   Он умолк, собираясь с мыслями.
   – Если по-простому, то тебя кто-то морочит.
   – Это как?
   – Это по-русски! А если понты кидать, тогда авестийская школа зороастризма, называется.
   Саня молчал. Всё же, Дромадер!
   – Это очень древнее. С того же Востока. И почему люди считают, что Восток – это хорошо, если там восходит солнце?
   – Ты знаешь Дромадера?
   – Видал. И не одного.
   – Не одного?
   – Целыми караванами! А зачем тебе верблюды? Нарушают законность и порядок?
   – Тёзка, скажи, в чём суть бесконтактного слежения?
   – Метод психологического воздействия. Ты думаешь, что за тобой постоянно следят, но не знаешь, кто. А когда поймёшь, кто это делает, к этому времени если не успеешь сойти с ума, то уже забудешь об этом человеке.
   – Ты знаешь Чёрного Абдуллу? – теперь удивился хозяин.
   – Откуда тебе известно это имя? – спросил он.
   – Известно.
   – Слушай! Если мы будем друг другу лапшу вешать, далеко не уедем! – вскрикнул тёзка. – Давай начистоту! Что ты вообще обо мне думаешь?
   – К уголовке не имеешь никакого отношения, как и сам сказал. Поначалу я думал, параноик.
   – Это когда я сказал, что под колпаком у ФСБ?
   Саня жестом остановил хозяина и продолжил:
   – Потом задумался: откуда ты знаешь о том, что за мной кто-то следит? Значит, ты можешь чувствовать хвост, даже чужой. Кто ты тогда? Человек, имеющий отношение к разведке. А когда ты без труда поднял меня за шиворот, я уверился – этот человек, из воинской разведки! Но почему тебя пасут из ФСБ, я не догадываюсь.
   – И всё-таки ты не из комитета! Мышление у тебя человеческое. С другой стороны, если ты обычный опер, какое тебе дело до Кары Абдуллы?
   – Кто же он такой?
   – Как ты узнал о нём? Если это тот, о котором подумал я? У них Абдулл больше чем у нас Иванов!
   – Я узнал о нём от Шило.
   – Жив, Курилка! Уже сидит?
   – Почему?
   – Есть у него склонности к криминалу. Этакие мелко-уголовные замашки.
   – Вы служили вместе?
   – Попадаешь! В десятку! Да, он служил в моём подразделении. Полгода.
   – А потом?
   – Потом нашу часть вывели из ДРА и кадрировали. Я уволился.
   – А кто такой Валет?
   – Что с ним? Уже убили?
   – Ха-ха! Странные у тебя воспоминания о сослуживцах! Один непременно должен сидеть, другой быть убитым!
   – Такие они люди! Как обезьянки копируют Ухаря! – сказал тёзка, предполагая, что мент это хорошо знает. Но, понял, что ошибся и пожалел, что назвал новое имя.
   – Ухарь, тоже офицер?
   – Во-первых, я сам всего лишь старший прапорщик! Во-вторых, это погибший солдат, и какое до него дело органам?
   – Во-первых, – подражая хозяйскому тону, заговорил Саня, – Я спрашиваю как частное лицо. Во-вторых, этому самому Валету, по словам Шилова, продырявил череп Чёрный Абдулла!
   – Погоди, не части! – попросил хозяин. – Без бутылки не разобраться! – он раскрыл холодильник и вынул початую бутылочку коньяка, ещё раз удивив гостя.
   – Плеснуть?
   – В другой раз.
   – Зря не доверяешь, начальник! – развязно, как при первой их встрече, сказал хозяин. Он плеснул себе на донышко стакана и выпил.
   – Значит, Валету каюк?
   – Он был живой, когда удрал из госпиталя.
   – Со спицей в башке?
   – Я ничего про спицу не говорил!
   – Выпей, не куражься! – тёзка налил себе и гостю. – Видишь, я не сдох?
   Они выпили, не чокаясь. Разговор оживился.
   – Так они делают. Считается, что зомбируют.
   – Не получилось. Спицу вынули.
   – Хоть это хорошо.
   – А почему он Валет? Шило – Шилов, а этот – Валетов? Ухарев – Ухарь?
   – А почему я, Кузя?
   – Кузнецов, наверное.
   – Не-а! Потому что прыгал по скалам как кузнечик!
   – А Валет был карточным шулером?
   – Не-е, ха-ха-ха! Насмешил!
   Саня ждал, когда хозяин перестанет смеяться. Кузя отдышался, наконец, разлил коньяк и пояснил:
   – Потому что он вольтанутый! А не за хипповые усики, как он сам считает!
   – А Ухарь? – осторожно спросил Саня.
   – Этот, вообще Сорвиголова! Только так долго говорить. Ухарь погиб, как Гастелло на земле, спасая остальных. Разведроту и всю безоружную часть!
   – Почему безоружную?
   – Потому-то я и уволился из армии! Как служить при таком дебилизме? Какому болвану пришла в голову идея, что нельзя пересекать государственную границу с оружием в руках? Всё оставили друзьям-талибам!
   Саня выждал, пока выговориться старый вояка, а потом задал вопрос:
   – Все трое москвичи?
   – Валет из-под Ростова, а Шило местный, – сказал Кузя, успокоившись. – Ухаря мать где-то профессором работает. Говорят, тоже с прибабахом!
   – Почему?
   – Сам посуди, может нормальная баба работать в морге?
   Саня поперхнулся. Других профессоров патанатомии женщин не было!
   – Круглая земля, – сказал он вслух.
   – Всё понятно мне! Всё!
   – Что?
   – Кара Абдулла в Москве, вот что! Ухарь взорвался на машине, въехав в караван душманов. Погибли родственники Абдуллы.
   – Приехал мстить?
   – Не тот масштаб! Скорее всего, случайно заметил знакомую рожу!
   – А какой масштаб?
   – Вселенский! – сказал Кузя и разлил остатки, получилось очень даже ничего – в полтора раза больше первых доз.
   Они выпили. Кузя вынул ещё одну бутылку.
   – Здесь и звёзд побольше! Возражения е?
   Возражений не было, через полчаса хозяин звал гостя Санькой, а тот обращался к нему, не иначе, как к Кузе.
   – Вот и пасут меня комитетчики! – вывел Кузя, запивая коньяк чаем.
   – Хотят выловить Кару? – догадался Саня.
   – На живца! Мол, пускай встретятся, а потом объявим прапорщика героем, посмертно. И волкам каюк, и овцы на шашлык!
   Они посидели, поболтали обо всяких пустяках, считая их важнейшими вещами, как это бывает на пьянках. Прощаясь, Кузя посоветовал:
   – Поройся, Санька, по оккультным заведениям, коих в Москве больше чем грибов по Дмитриевскому тракту! Там и найдёшь, кто тебя морочит. Увидишь Шило, передай привет!
   – А ты теперь как? Уедешь?
   – Смеёшься? Выкрутимся!
   – Если что, звони! – Саня дал телефоны.
   – Обязательно! – сказал Кузя, закрывая за гостем дверь.
   Саня вышел из подъезда, чувствуя на себе тёплый взгляд, оглянулся. У распахнутого окна стоял прапорщик Кузя и приветливо махал ему рукой. Саня козырнул ему, прикрыв голову ладонью.
   Оба были довольны встречей. Много вопросов разрешилось за рюмочкой доброго коньяка.

Глава 43

   – Я всё понимаю, у вас другие методы. Законные рамки и так далее, но зачем ты заявился к человеку, находящемуся в разработке? – спросил Саню майор на следующее утро.
   – Это мой знакомый. Мы пили коньяк.
   – Зачем ты знакомился с объектом?
   – Я не знал, что нельзя, – потупил голову Саня. Судя по тону, следователь был очень недоволен. Похоже, Саня сильно смешал им карты. Он решил сыграть под дурачка – тупого, бесшабашного опера.
   – Ты всегда знакомишься у пивнушки?
   – Это Кузя, сослуживец погибшего сына моей очень хорошей знакомой. Она лежит в больнице, но хочет узнать подробности гибели сына, – сказал Саня то, что при любой проверке найдёт подтверждение.
   – Кто она?
   – Сабина Казимировна, – сказал Саня, прикидываясь простоватым пеньком.
   – Ладно, – почему-то обмяк следователь, – представь письменный отчёт о вашей первой и второй встрече! Оформим как оперативно-следственные мероприятия.
   – Ясно!
   Через полчаса Саня предоставил отчёт на четырёх тетрадных листках, заполненных корявым почерком. Подождал, пока следователь прочитает.
   – Подойдёт, – сказал чекист, изучив Санину «пургу». – Чем сейчас занимаешься?
   – Собираюсь допросить Софи, жену Дромадера. Хочу получить разрешение на повестку сюда.
   – Считай, что получил. Но имей в виду, задержать мы её не можем, Такой вой поднимется в жёлтой прессе! Астролог на Лубянке, каково?
   – Может, мне допросить её на Петровке?
   – Это дело в нашей компетенции, если ты забыл. Потому ты и командирован сюда!
   – Я допрошу, расколю, а потом отпущу?
   – Для того ты и нужен нам, дорогой! Выявишь, выяснишь ты, а потом дело техники, то есть наше!
   – Понял!
   – Иди, работай!
   И пошёл опер работать. Не смотря на заумность чекистов и их вычурную секретность, дело своё они знали на «пятёрку». Через два часа Саня увидел эффектную дамочку в своём кабинете!
   – София Павловна Дромадер, – ответила она на первый вопрос.
   – Это что ли фамилия?
   – Да! Гайдар, да будет вам известно, тоже фамилия! Как и Горький! – дамочка вскинула подбородок.
   – И Голиков, и Пешков!
   – Вы не спрашивали мою девичью фамилию! – Софи сложила губы бантиком.
   – Так скажите сами! – предложил Саня. Не долго тебе кучевряжиться, подумал он. На четвёртом вопросе расколешься по сердцевину! Предусмотрительно Саня написал протокол допроса, оставив место для чистосердечного признания.
   Губы Софи вытянулись в трубочку, она что-то выдыхала из себя, но выдохнуть не могла.
   – Такая трудная фамилия? – спросил Саня.
   – У-У-У – низким голосом пропела допрашиваемая. Цвет её лица менялся. Вначале» он стал вишнёвым, затем сливовым, наконец стал похожим на чёрную смородину, когда ягода ещё на кусту и покрыта матовой белесой поволокой.
   – Нужен врач?
   – У-у-у! – ниже и громче загудела Софи, взявшись обеими руками за уши.
   – Перестаньте! – выкрикнул Саня, поднявшись со стула. Ему захотелось вдруг схватить дырокол и стукнуть им по столу, чтобы прекратить истерику Софии Павловны. Но до дырокола Саня не дотянулся. Его руки потяжелели, сжавшись в кулаки. Ноги стали неподъёмными, как будто на них навесили свинцовые грузила, как водолазу. Колени расслабились. Саня еле удержал равновесие, опустился на стул. Руки тотчас повисли.
   – У-у! – пронзительно прокричала Софи и замолчала.
   Саня убедился, что руки-ноги его больше не слушаются. Язык одеревенел, во рту запекло так, будто хватанул кипятку, а выплюнуть или проглотить не смог. Саня разозлился. Ещё не хватало гипноза!
   Он собрал всю волю и решил вскочить, отпрыгнуть в сторону, вынув пистолет. В этот момент Софи вдруг заговорила. Её губы растягивались в улыбку, не показывающую зубы, слова полились безостановочно, напоминая весёлую мелодию, знакомую с раннего детства. Саня сидел напротив Софи и улыбался.
   – Найди морока, с каждого бока! – припевала она, подмигивая. Софи знала, что мент всё слышит и потешается над ней. Но это не останавливало её заклинаний.
   Сила, действительно, вернулась. Скрестив руки на груди, Саня с любопытством наблюдал за преступницей. Интересно, на что она рассчитывает? Что он уснёт под эту колыбельную? И она сможет убежать из закрытого кабинета, минуя охранников, несущих службу на каждом этаже?
   – Пой, ласточка, пой! – сказал Саня, улыбаясь.
   Софи продолжала напевать. Она смотрела поверх его головы, оглядывала мента слева и справа, потом её глаза описали контуры тела мужчины.
   Когда Саня не удержал отяжелевшие веки и закрыл глаза, Софи хлопнула в ладоши перед его носом.
   – Спасибо за беседу! – сказала Софи.
   – Это вам спасибо за долготерпение!
   – Ничего-ничего! Я даже польщена вашей подозрительностью! – Софи поднялась с табурета и раскланялась. Саня подписал ей пропуск и раскрыл заготовленный протокол допроса.
   – Подпишитесь! – потребовал он.
   – Конечно, конечно! – Софи поправила причёску и с удовольствием оставила автограф под исписанным листом бумаги. Она не читала протокол допроса. Она знала: все подозрения с госпожи Дромадер сняты.
   – Вот, клоунесса! – усмехнулся Саня, когда Софи прикрыла за собой двери.
   – «Всё записано с моих слов, мною прочитано»! – с удовольствием зачитал он вслух и пробежал глазами по тексту.
   Что за чушь?! Где же его собственный протокол с признанием Софи в организации убийства тележурналиста?
   Саня переворошил бумаги на своём столе, протокола не было! Не было его в планшетке и в сейфе! Зато был протокол собственноручно написанный Саней, снимающий подозрения с гражданки Софи Дромадер, подписанный ею в этом самом кабинете, этой же самой ручкой!
   – Доказал? – спросил его следователь после обеда.
   – Найди морока с любого бока, – пробормотал Саня. – Она непричастна. Вот протокол допроса!
   Следователь бегло осмотрел бумаги.
   – Копай с другой стороны! – посоветовал он и вышел из кабинета.
   Саня присел за стол и хлопнул себя по лбу. Морока! Вот, ключевое слово! Так и Кузя говорил. Получается, что не Дромадер, а элегантная Софи затеяла катавасию с бесконтактным слежением! Что же, она добилась своего! Может, сняла теперь мнимую слежку?
   Целую неделю Саня ходил, едва касаясь земли, как на крыльях! Такой груз был сброшен со спины!
   Но как только он брался за дело о погибшем журналисте, находилась какая-нибудь причина отвлечься. Внезапно хотелось курить, выпить пивка или срочно сбегать в туалет. Оторвавшись от бумаг, он уже не мог заставить себя взяться за работу до конца рабочего дня.
   Так и слонялся Саня из угла в угол, изображая крайнюю степень занятости. Никто не делал ему замечаний, казалось, новые коллеги вполне довольны его «работой». Саня терпеть не мог деловых оболтусов, которых розыск быстро выжимал из своей среды, чаще на руководящие должности. Теперь Саня чувствовал себя отъявленным бездельником, уставал от ничегонеделанья, но заставить себя мобилизоваться почему-то не хотел.
   Зачем-то он поехал к своему постоянному начальнику, отвлёк его от текучки, занимая пустым разговором. Босс изображал внимание.
   – Не думаешь ли ты, что мне поручено собрать на тебя досье? – спросил Саня, не выдержав, вдумчивого взгляда начальника.
   – Я думаю, тебе очень нравится командировка.
   – А что? Ребята неплохие, дело то же самое!
   – Только тут ты это дело почти раскрутил, а там, – начальник махнул рукой.
   – Запутанное дельце! – сказал Саня, чмокнув губами.
   – Я хоть сейчас тебе не начальник, но сказал бы…
   – Иди, опер, работай! – подсказал любимую фразу босса Саня.
   – Вот и иди! Коленками вперёд!
   – Спасибо, – поклонился Саня и вышел из кабинета, притворив двери.
   С глупой улыбочкой Саня прошёлся по коридору родного учреждения. Хотелось с кем-нибудь встретиться, поболтать, а коллеги куда-то разбежались, по каким-то своим делам!
   Саня решил съездить домой, проверить. Что именно проверить, он не знал, но это казалось очень важным. Остановившись у светофора, Саня выглянул из открытой дверцы, подышать свежим воздухом. Пока он крутил головой, включился зелёный свет, но Саня не заметил этого. Он смотрел в обратную сторону. Машины робко посигналили милицейскому «уазику». Саня улыбался в ответ. Водитель ближайшей машины что-то показал ему жестом, от чего Сане стало еще веселее. Он расширил рот до самых ушей и высунул кончик языка. Помотал головой. Как люди не понимают, что такая чудесная погода?
   В этот момент он прикусил язык. Кто-то дал ему щелбан по затылку. Не оглядываясь, Саня поймал чью-то руку: на ощупь тонкая, женская? Саня оглянулся. Его беззаботная улыбочка растаяла.
   – Санька! Мух ловишь?
   – Сабина! – Саня чуть не вытряхнулся из машины.
   – Довезёшь?
   – Садись! – он протянул руку назад и открыл вторую дверцу изнутри. Все ручки с наружной стороны, кроме водительской, в целях безопасности отвинчены.
   – Никак влюбился?
   – Никак, – кивнул Саня. – Куда везти?
   – В дворик! – Сабина показала в сторону от дороги.
   Саня выехал на тротуар.
   – Бухаешь? – спросила Сабина и тут же вырвала руль. Саня чуть не раздавил глупую кошку, побежавшую прямо под колёса.
   – Нет! Я на службе! И рад этому!
   Сабина уставилась на него. Откуда у Сани такой тон? Горделивый и чванливый. И что за поволока в глазах, как у глумливого садиста?
   – Тормози! – скомандовала она.
   Саня повиновался – не хотелось омрачать настроения. Играючи он положил руку на коленку Сабины.
   Это было так не похоже на Саньку, что Сабина приняла его за кого-то другого и врезала ему по уху. Саня прижал ладонь к ушибленному месту, но вторую руку с коленки Сабины не убрал, за это получил по другому уху, а затем по обеим щекам.
   – Ну-ка, открой глаза! – приказала Сабина. Саня убрал ладони, с лица и получил жёсткий удар в переносицу. Сабина чуть не вывихнула руку, отдёрнула её и подула на расшибленные костяшки пальцев. Сабина раскрыла рот, чтобы наорать на Саньку, но вместо этого улыбнулась. Санька, прежний Санька виновато хлопал ресницами.
   – Что ты делаешь? – спросил он. – Реанимируешь?
   – Ты меня в грудь кулаком, а я тебе по наглой роже!
   – Ты уже выздоровела, Сабина?
   – Ты зубы не заговаривай! Лучше скажи, почему вёл себя как, – она подобрала слово, – как зомби?
   – Как зомби, – эхом повторил Саня. – Ты сейчас куда?
   – Узнаешь! А пока, давай, выкладывай!
   Саня опустил голову, уставился в центр руля, постарался сосредоточиться и начал рассказ. Вначале говорил сумбурно, называя вперемежку события разных дней, включая те, о которых Сабина знала ещё до своей госпитализации, затем память Сани заработала исправнее. Сабина слушала, не перебивая. Это приободрило Саню. Он наконец навёл порядок в своей голове и коротко: сжато и последовательно рассказал о событиях последних дней.
   – Морока, так сказал Кузя? – спросила Сабина, когда он закончил рассказ.
   – Похоже, гипноз.
   – Чушь! – вскипела Сабина. – Какой-растакой гипноз для мента?!
   – Я тоже человек, с человеческими мозгами.
   – У человека, поверь мне, в головном мозге – а не в мозгах – нет никакого центра управления!
   – Верю тебе! Но факты! Сперва слежка, потом эта дурь!
   – Вот дурь-то и надо вышибать! Ха-ха! – Сабина засмеялась и сморщилась от боли. Она подула на ссадину на кулаке.
   – Больно? – спросил Саня.
   – А тебе?
   – Бывало лучше, – Саня потёр опухающее переносье. – Может, тебе стоило заняться женским боксом? Или лучше кик-боксингом!
   – Только в паре с тобой! Когда в другой раз мозги съедут набекрень, не стесняйся, зови! – предложила Сабина и сказала серьёзным голосом: – Поехали!
   – Куда теперь?
   – Ещё не понял? К Дромадеру!
   Саня вздрогнул.
   – Знаешь адрес этой долбаной школы?
   – А если там эта дура?
   – Как много слов для опытного опера! Возьмём её мужа за грудки и вытряхнем из него нужные показания!
   – Не всё так просто.
   – А вот что! – осенило Сабину. – Мы не поедем в их берлогу! Нам этого Дромадера доставят тёпленького!
   Сабина рассказала о своём, с её точки зрения гениальном, плане. Саня согласился, не раздумывая.

Глава 44

   С утра Александр чувствовал себя не в своей тарелке. То голова закружится, то живот заурчит. Всё не ладилось и валилось из рук.
   «Может, лучше не выходить из дома?» – подумал он. Не надсмотрщик же он, в конце-то концов! Без хозяина совсем не могут работать? Но ехать надо, и он это знал. Сегодня ожидается приезд родного брата одного из работяг – упьются же! Пришлось вставать из удобного кресла-качалки. Александр посмотрел на огромные, в полстены, часы с золотыми стрелками в виде позолоченных шпаг. Половина седьмого – экая рань!
   – Софи! – позвал он.
   Из комнаты Софи не донеслось ни звука.
   – Ушла, – сказал Александр. Софи всегда исчезает из дома засветло, как доярка. Зато возвращается после полуночи, как вагоновожатая из трамвайного депо. Дромадер не вмешивался в производственные дела жены. Лень было листать её бумаги, вникать в причудливые цифры, разбираться в финансовых потоках. Его дело – писать!
   Единственное, чего он не мог доверить женщине, так это строительства будущего особняка. Тут Софи со всей её деловой хваткой только напортачит! Дромадер одел джинсы и курточку из такого же материала – среди пролетариата нужно выглядеть проще. Он надел очки-хамелеоны в дешёвой оправе и вышел на лестничную площадку. Закрывая замок, Александр спиной почувствовал опасность. Дромадер повернул ключ в обратную сторону, но опоздал. Кто-то взял его за горло.
   – Александр Дромадер?
   – Что вам нужно? – спросил он, едва дыша пережатым горлом.
   – Опустите руки, будьте добры!
   Александр повиновался.
   – Вы поедете с нами!
   Александр промолчал. У него не было вариантов. Но Дромадер нисколько не испугался. Стоит ему увидеть глаза похитителей – так они пожалеют, что появились на свет!
   Будто бы в ответ на его мысль, Дромадеру туго завязали глаза. Двое мужчин, догадался он по голосам, взяли его под руки и повели к выходу из подъезда.
   – А квартира? – спросил Дромадер. Ему положили в руку связку ключей.
   Дромадер ощупал свой брелок в виде пантакля и сунул ключи в карман.
   – Раздавите мне очки своей повязкой! – сказал Александр. Похоже, одному из мужчин надоел разговорчивый клиент – Дромадер получил хороший тычок под лопатку. Он ойкнул, позабыл про очки.
   В кромешной тьме его вывели во двор. Александр вздрогнул от того, что на лицо попала холодная вода, он догадался, почему во дворе темно как в подъезде. Шёл дождь. Его тянули под руки и ничего не говорили. Не били. И на этом спасибо, думал Александр.
   Ему надавили на затылок, согнув Александра в три погибели. Через мгновение Дромадер ощутил себя внутри просторной машины. Дверца захлопнулась почти беззвучно. Александр остался один. Он пощупал сиденье справа и слева от себя – пусто! Пока он раздумывал, снять ли повязку с глаз, машина тронулась. Тогда Дромадер одним движением сорвал с головы скрученный чулок. Капрон зацепился за дужку очков, оправа мягко приземлилась на пол салона. Александр поднял очки, выпрямил деформированную оправу, надел очки и огляделся. На окнах шторки, впереди матовая перегородка из оргстекла. Он в лимузине. Вот так похищение!
   Александр подумал, что его везут к какому-нибудь ну очень богатому человеку на консультацию. Он легонько постучался в перегородку.
   – Сидите смирно! – раздался голос внутри салона.
   Александр посмотрел на стерео динамик. Человек, приказавший сидеть тихо, совсем не испытывает к нему дружеских чувств! Такой и убить может. Дромадер съёжился и уткнулся в уголок. Похоже, Софи где-то прокололась, показав свои капиталы.
   На всякий случай Александр решил запомнить хотя бы количество перекрёстков, на которых будет останавливаться лимузин. Машина не тормозила. Они едут по шоссе? Александр протянул руку к плотной занавеске.
   – Не смей! – прохрипел динамик.
   Дромадер опустил руку, чтобы не испытывать терпения похитителей. Доберёмся до их хозяина, потёр он ладони, тогда эти мужланы будут корчиться в агонии! И босс вместе с ними!
   Машина остановилась.
   – Завяжи себе глаза! – приказал лакированный динамик.
   Не искушая судьбу, Александр послушался похитителя, завязал на совесть, лучше похитителей. Щёлкнули замки, двери растворились с обеих сторон.
   – Выходи! – потребовал тот же голос и с явной неохотой добавил: – те!
   Александр вышел. Слабо ориентируясь, он держался за дверцу машины. Александра вновь взяли под руки, поволокли наверх. Дромадер шёл, считая ступени, вскоре сбился и прекратил.
   Мужчины остановились.
   – У-уф, – выдохнул Александр. Кто-то вытер пот с его лысины. Дромадер отдышался, и они пошли снова. Вскоре Александр почувствовал под ногами твёрдый горизонтальный грунт. Он соскользнул с мокрого камушка, но его тут же подхватили под руки. В таком положении охранники доволокли «гостя» до чёрного хода дачи Олега Яковлевича.
   – Дальше иди сам! – скомандовали оба, захлопнув за ним двери.
   Погодите, подумал Александр, только вот выйду отсюда! Он снял повязку и надел очки. Оправа перекосилась так, что закружилась голова из-за разного расстояния линз от зрачков. Александр выругал себя за то, что ему пришла в голову идея надеть «китайсамострел». Он постоял без движения, глядя себе под ноги. Потом он медленно-медленно поднял голову, адаптируясь к свету. Он оказался в коротком коридоре. Свет от торшера, тусклый, какой-то коричневый. До соседней двери несколько шагов. Пройдя их, Александр толкнул двери.
   – Привет! – фамильярно выкрикнул женский голос откуда-то из глубины комнаты. – Проходи!
   – Где я? – спросил Александр. Он посчитал голос женщины знакомым, но вспомнить сразу не мог, где его слышал.
   – Ещё два шага, и в кресло! В вашу любимую качалку, Александр!
   Дромадер прошёл эти два шага и наткнулся на качалку. Обойдя кресло, он плюхнулся в него и по привычке положил руки на дужки.
   – Будем разговаривать? – спросила женщина.
   Александр ничего не ответил. Он обмер, нащупав под правой рукой три щербины на дужке кресла. Когда-то в детстве он пробовал лобзик о кресло дедушки. Получил Сашенька тогда, так, что на всю жизнь, запомнил! Узнав свою любимую качалку, Александр понял, что живым его отсюда не выпустят.
   – Я узнал вас! – сказал Александр на всякий случай.
   – Это неудивительно!
   Александр ждал вопросов. Тишина сдавила ему уши. В голове застучала кровь. Кто эта женщина? Чего она хочет?
   – Что вы хотите? – выкрикнул он.
   – Я хочу, чтобы вы… – женщина замолчала так, будто кто-то заткнул ей рот.
   Испытывают нервы, решил Александр. Он откинулся в кресле, качнулся. Пусть говорят сами, пока не надоест!
   – Ты ещё не понял, для чего сюда привезли?
   – Нет, – ровным голосом сказал Александр.
   – Нужны услуги мага!
   – Извините, я не колдун!
   – Астролог!
   – Может быть, я похож на фокусника, но я не колдун! – повторил Александр.
   – Слушай, факир! Не морочь голову! Напакостил людям – исправляй!
   – Кому я напакостил? – не понял Александр. Если все его мысли, которые непременно сбываются, считать пакостями, то не хватит никаких сил их исправить!
   – Есть один человек, вспоминай!
   – Есть очень много людей, – шепотом сказал Александр. Если эта дама, не шутит, то дела его очень плохи. Он, действительно, не колдун и не маг, а всего лишь предсказатель. Как можно изменить то, что предначертано звёздами?
   – Вспоминай!
   – Назовите этого человека!
   – Значит, таких людей много?
   Дромадер промолчал.
   – Очень интересно, очень!
   Александр понял, что наступил для него момент, когда нет смысла что-либо скрывать.
   – Много я предсказал неприятного, – сказал он. – Но людям-то я не сообщил. Не успел, потому что неприятности быстро сбывались, – Александр замолчал, собираясь с мыслями. Какими словами можно выразить внезапное желание, которое тотчас исполняется?
   – Предсказал, но не сообщил, это как?
   Александр рассказал о рабочем, который сломал себе ногу, о вредной старушенции, потерявшей оба последних зуба от внезапного удара об асфальт.
   – Так же было и с журналистом?
   – Я не общался с журналистами.
   – А Мухляев с бородавкой на носу?
   – Да! Я разозлился на него, но знать не знал, что он исполнит всё в точности до одной минуты!
   – Ты пожелал ему смерти, а не предсказал, не так ли?
   – И у вас такое было? – спросил Александр. Он ощущал сильную энергию собеседницы.
   – Нет, – сказала женщина. – У меня такого никогда не было.
   – Чего же вы хотите? Обмена опытом?
   – Я хочу, чтобы ты снял мороку с одного человека!
   – Мороку?
   – Не придуряйся, что не знаешь, о ком речь!
   Александр запутался. Если с ним разговаривает коллега, то зачем его услуги? Если нет, то откуда она знает чародейские словечки?
   – Я не умею ни насылать, ни снимать что-либо, – осторожно сказал Дромадер.
   – Мне наплевать, что ты умеешь, а чего нет! Если непонравившейся тебе человек на твоих глазах становится калекой, то это ты делаешь, а вовсе не предсказываешь! Умеешь пакостить. Тебе и снимать!
   У Александра не было слов. Эта женщина, сказала то, что давно крутилось в его голове. Его страшные предсказания почему-то приходят в голову как нельзя вовремя!
   – Последний человек, пострадавший от твоей жены, кто он?
   – Я не знаю, – сказал честно Александр. И всё же, его похитили из-за Софи! Интересно, как она выкрутится на этот раз?
   – Бери свои талмуды и ищи! Сколько дать времени?
   – Минуты три, но у меня нет моих инструментов.
   – Выкручивайся, как сможешь! – жёстко сказала женщина. Дромадер принялся за работу. Ему пришлось вскрыть астрал Софи, задело за живое – не может его обойти даже самая талантливая ученица! Несколько раз Александру пришлось обтереть пот со лба жёстким рукавом джинсовой куртки, но он обнаружил нужного человека.
   – Это капитан милиции, – сказал Александр.
   – Имя-отчество мне не нужно! Что она сделала?
   – Это называется…
   – Мне плевать, как это называется! Убирай всё это!
   – Я не смогу.
   – Тогда никогда не выйдешь из этой комнаты! И будешь похоронен в своём любимом кресле!
   – Вы не так меня поняли! Не нужно ничего убирать! Этот человек недавно испытал какой-то удар, от которого разрушилась кармическая оболочка!
   – Этот человек убит?
   – Да нет же! – вспылил Александр. – Я пытаюсь объяснить, но вы не изволите слушать!
   – Ты, отвечаешь, что мороки нет?
   – Отвечаю!
   – Не ори, не на базаре!
   – Больше я ни зачем не нужен? – тихо спросил Александр.
   – По этому делу, нет. – Сказала женщина, и Александр наконец вспомнил её голос.
   – Сабина Казимировна! – сказал он с гордостью.
   – Не боишься, что узнал?
   Александр промолчал. Всё же, убьют?
   – Ты как-то вечерком обещал мне рассказать занимательную историю! – напомнила ему Сабина про их встречу в квартире астролога.
   – Это вам неинтересно, – сказал Александр. Он вспомнил, что тогда хотел попросить Сабину устроить Егора в медицинском, однако, всё произошло без его вмешательства. Судьбы астральных близнецов развивались согласно предсказаниям Дромадера.
   – О квартире, которая сверху! – сказал мужской голос, резанув по ушам Дромадера, как наждаком.
   – Это где живёт Митрич?
   – Кому Митрич, а кому жертва!
   – Я не имею к этому никакого отношения!
   – Зачем ты задержал меня в своей квартире?
   – Я, я не знаю, – потерялся Александр. Ведь это была идея Софи, поговорить с Сабиной, женщиной Егора!
   – Тебе жена говорила о квартире в двух уровнях?
   – Это, это дача в Переделкино, – сказал Александр упавшим голосом. Понял, что лепечет чепуху. Он ясно представил себе сочувственные лица допрашивающих.
   – Захотелось улучшить жилищные условия за счёт квартиры Митрича, тихого и безродного алкаша! – сказал мужчина.
   Дромадер кивнул. Он теперь понял.
   – А убийство журналиста? – продолжал Саня. – Из вредности! Вас обидели, не согласившись снимать за ваши же деньги.
   – Это не убийство, а точное предсказание!
   – Полно-те, Александр! – сказала Сабина. – Это обычная заказуха! Всё уже доказано, и нечего строить из себя Нострадамуса!
   Александр сидел, как оплёванный.
   – Но зачем вам чёрный террорист Абдулла? – спросил Саня.
   – Не знаю, – Александр впервые услышал азиатское имя – таких клиентов у него не было.
   – А что ты знаешь?
   – Знаю, что выберусь отсюда! – сказал Александр. Ему вдруг захотелось, чтобы парочка допрашивающих грохнулась в обмороке.
   – Желаешь нам гадостей? – учтиво спросила Сабина.
   – Нет, но так будет!
   – Кто хозяин твоего агентства недвижимости?
   – Это очень большой человек, я не назову его имени! – с достоинством сказал Дромадер. Через пять секунд они потеряют сознание!
   Загорелся яркий свет. Дромадер зажмурился.
   Когда он открыл глаза, узнал гостиную Олега Яковлевича, имени которого он обещал не называть. Дромадер схватился за сердце и мысленно прокричал: «Боже, сделай так, чтобы эти люди не пострадали!» – после чего упал в обморок.

Глава 45

   После памятной проверки Ипполитова, никто не доставлял хлопот Георгию. Коллеги поулыбались, поздравив с вручением персональной премии. На том дело и кончилось. Главный врач стимулировал его научную деятельность, разрешив выделять три часа рабочего времени на самообразование. Но Георгий не очень рвался в библиотеки. Он перестал считать свою методику перспективной.
   Лазарев не понимал: как можно выдавать выдуманные случаи за пролеченных раненых? Он считал это неправильным. Начмед уже сунула пару статей по своей работе, но и это не побуждало Георгия к активной деятельности. Он чувствовал, как вязнет в рутине рабочих будней рядового хирурга «районки». В конце концов, это стало устраивать его. Оперативная нагрузка – крохотная и эпизодичная – уже не пугала Лазарева. Георгий знал, что очень скоро разучится держать в руках скальпель.
   – И как новое место работы? – спросил его как-то Славка по телефону.
   – Нормальные люди сейчас спят! – сказал Георгий.
   – Я по делу!
   – Хочешь позвать на операцию? – вспылил Георгий. – Сопляка нашёл?! Думаешь, мне интересно вкалывать за здорово живёшь?
   – Давай, я подъеду?
   – А трамваи-то ходят?
   – Доберусь! – бодрым голосом пообещал Саня и добавил нелегальным шепотком. – Не всем на «бумерах» раскатывать.
   Георгий не успел ничего ответить – друг положил трубку. Георгий посмотрел на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Надо же! Всего-то девять вечера! В последнее время, пользуясь отведёнными «научными часами», он сразу после обеда приезжал домой, заводил будильник и ложился. Ощущение вековой усталости расплющивало его. Часам к десяти он поднимался, ужинал, раздевался и до первых петухов смотрел телевизор. От ничегонеделанья на работе он изматывался сильнее, чем в молодости, когда будучи клиническим ординатором спал по три часа в сутки в полной готовности вскочить по первому требованию и мчаться на экстренную операцию.
   – Анабиоз, – пробормотал Георгий, ставя будильник на место. Он подумал о Славе. Нашёл чем укорить! «Бумер», тоже мне! Не можешь купить приличную машину – ходи пешком и не ной! Георгий прошёл в ванную, умылся.
   Слава появился через пять минут.
   – Привет труженикам села!
   – Привет, – Георгий пожал руку другу. – По делу, или как?
   – И так, и этак!
   Георгий посмотрел на оттопыренный пиджак Славы и сказал:
   – Пить не буду.
   – А я и не налью! Ты вообще, впустишь в дом-то?
   – Заходи.
   – У тебя дама? – спросил Слава.
   – Джентльмен.
   Слава непонимающе улыбнулся.
   – Не считаешь себя джентльменом? Тогда будешь гостем мужского полу!
   – Не понял?
   – Если ты пришёл с пузырём, значит гость! Пошли за стол, что ли?
   Первым прошёл Слава. Следом, еле переступая ногами, хозяин.
   – Совсем не пьёшь? – спросил Слава, откручивая пробку.
   – Почти.
   – Другое дело! – Слава потёр ладонями. – Я тоже – почти! А закусь найдётся в холостяцкой квартире?
   Георгий открыл холодильник.
   – Ого! Да у тебя тут мини-ресторанчик! – обрадовался гость, глядя на разнокалиберные вакуумные упаковки. – Живут же люди!
   – Что выбираешь?
   Слава так посмотрел на хозяина, что тот проглотил свои слова. Георгий физически ощутил, как они упали на дно желудка. Он покраснел.
   – Выгребаем всё. Садись за стол! – скомандовал Георгий. – Кто тут хозяин?
   Слава присел в уголок между холодильником и столом.
   – Мы со всем этим не справимся! – сказал он.
   – Зато всё попробуем! – сказал Георгий, продолжая вскрывать пакеты. Слава пожал плечами. Хозяину лучше знать.
   Георгий сходил в комнату и вынул из серванта рюмочки из богемского стекла – наследство бабушки. Слава сдержал улыбку. Будет пить, куда денется! Разговор получится. Как он не бодрился и не заводил себя, а не мог выплеснуть на друга ушат помоев.
   Георгий отогнал тоску. Для бодрости он десять раз подряд улыбнулся перед зеркалом, когда брал рюмочки. Поначалу губы растягивались с трудом, только к шестой попытке показались зубы, зато последние два раза у Георгия уже вырвался тихий смешок. Георгий прикрыл рот ладонью и как бы снял улыбку. На кухню он вернулся сосредоточенным и хмурым. Но рот так и растягивался в улыбку. Георгий разложил закуски по разным блюдцам, порезал хлеб и с энтузиазмом плеснул в рюмки.
   – Как в старые добрые времена! – отметил он, посмотрев в глаза другу. Слава опустил голову.
   – Поехали?
   – Поехали! – гость поднял стопку. Георгий легонько дотронулся самым краешком своей рюмки. Раздался мелодичный звон. Саня вздрогнул.
   – Не разобьётся! – успокоил его Георгий и выпил. Шумно выдохнул.
   – Спирт что ли?
   – Самый элитный напиток! – сказал Слава, жуя ножку кальмара.
   – Дрянь!
   – Уж, нам ли, хирургам, воротить нос от этиликуса?
   – Да, не всем на «бумерах» раскатывать, – пробурчал Георгий.
   Саня взял бутылку и разлил по стопкам. Надо догнать дозу! Угрюмость Георгия исчезнет, тогда можно будет заводить серьёзный разговор.
   Они выпили за процветание. Затем, за упокой всех родственников и коллег. Потом, за неухоженные могилки врагов.
   – Кстати, о врагах, – сказал Слава.
   – О врагах? – улыбнулся Георгий. Псевдоблагородный напиток, как он называл спирт, быстро привёл его в благодушное состояние. Георгий не думал о врагах как о конкретных лицах. Для него это был всего лишь привычный тост.
   – О врагах, – упрямо повторил Слава.
   – Говори! – Георгий напряг отуманенные мозги.
   – Твой Мисаилович, кто он? Друг? – Слава застыл в ожидании. От ответа Георгия зависело, стоит ли говорить то, зачем пришёл.
   – Сволочь, – икнул Георгий и выпил из стакана минералки.
   – Ясно, – сказал себе под нос Слава. – Он враг!
   – Точно! Лучше и не скажешь! – Георгий привстал и наполнил обе рюмки до краёв.
   – Подожди, я скажу!
   Георгий опустил руки. С таким же выражением лица когда-то Славик оправдывался, что не успел сказать о гибели Изольды.
   – Николай Иванович вернулся из Чечни, – сказал Слава, глядя в тарелку.
   – И?
   – И рассказал мне очень много интересного.
   – Каждый ветеран – герой!
   – Ты не понял! Он рассказал только мне, и только для тебя!
   – И?
   – И-и! И-а! – передразнил друга Слава. Георгий помолчал.
   – Мисаилович – враг!
   – Да и Муслим, враг! Что ты хочешь сказать-то?
   – А ты не понял? Чем ты занимаешься в последние месяцы?
   – Работаю, – Георгий пожал плечами.
   – На кого?
   – Все мы на кого-нибудь работаем. Кто на государство, кто на частника. Только самые умные работают на себя!
   – Ты, конечно же, самый умный?
   – Как и ты, полагаю.
   – Приятно ощущать себя умными людьми! Выпьем за нас, за умных!
   Георгий выпил. Славка болтает всё подряд, что на язык подвернётся, решил он. Обычный пьяный трёп! Георгий перестал напрягаться, выискивая смысл в словах гостя. Но в следующий момент его голову как раскололо пополам – вмиг протрезвел, и началось преждевременное похмелье.
   – Вся страна воюет с Чечнёй, – Слава поднял голову, – а ты на их стороне! Ты штатный хирург полевых командиров! И ещё делаешь на этом научную карьеру!!!
   Георгий выпил минералку из своего стакана. Лицо его пошло багровыми пятнами.
   – Война же закончилась, – сказал он.
   – А боевики остались. С гнойными ранами. Николай Иванович у одного пленного изъял лист назначений, написанный и подписанный твоей рукой!
   – Подожди, не части! Меня посадят? С конфискацией? Потому ты так ёрничал насчёт ВМW?
   – Николай Иванович сжёг этот листок, но сколько автографов доктора Лазарева гуляет по свободной Ичкерии?
   – Я ничего не подписывал! – сказал Георгий и вспомнил все свои липовые истории с вымышленными ранеными. Вот уж где постарался! Оказывается, не только для страховой компании и научной работы!
   – Мы верим, что ты не знешь об этом. Поэтому решили рассказать. Теперь, решай сам! Выпьем?
   Георгию захотелось напиться до упаду. Он то и дело подгонял гостя. Мол, выдыхается!
   Слава заметил, как захмелел друг. Гость заговорил о безмятежном детстве, уходя от опасной темы.
   Провожая друга, Георгий заплетающимся языком спросил:
   – Уволиться?
   – Не смей! – Слава хлопнул его по плечу. – Это будет подозрительно. Придумай что-нибудь другое! У тебя же не голова, а Дом советов!
   Георгий кивнул, закрывая двери. Его стошнило. По привычке он не спал почти до рассвета, глядя в выключенный экран телевизора и думая. Вязко и непродуктивно.
   Поутру Георгий облился ледяной водой и отправился на работу. Сесть за руль не решился, поехал трамваем.
   Зайдя в больницу, Георгий решил первым делом увидеть Магометова. Но главного врача не оказалось.
   – В командировке, – улыбнулась секретарша, глядя на помятое лицо хирурга.
   – А не часто ли он бывает в командировках? – раздражённо заметил Лазарев.
   – За него осталась начмед! – ещё шире улыбнулась секретарша.
   – Спасибо, – Георгий поклонился и ушёл в отделение. За пять минут он осмотрел больных, сделал нужные назначения и спустился к Главной сестре.
   – Рина Яновна! Это правда? – с порога спросил Георгий, потряхивая листком назначений.
   Рина Яновна сделала большие глаза, без слов приказывая молчать.
   – Георгий Тимурович, – сказала она. – Да. Это правда. Вам подошло время сдавать на категорию!
   Георгий опешил, открыл рот, но Рина Яновна сверкнула глазами, со значением оглядев стены кабинета, она что-то набросала на оборотной стороне листа, который занёс Лазарев, свернула бумагу своей записью внутрь и подала доктору Лазареву.
   – Готовьтесь! Вопрос решится в течение месяца! – она вышла из-за стола, приглашая хирурга выйти из кабинета.
   Георгий вернулся в ординаторскую, присел на диван. Едва он развернул лист, так вошла начмед. Георгий убрал листок в ящик стола.
   – Георгий Тимурович, – она уселась по центру дивана, вмяв его под себя. Георгий, сидевший рядом, с трудом удержал равновесие, едва не упав на начальницу. Он тактично отодвинулся.
   – Вы ведь работали в институте?
   – Да, – ответил Георгий. Голова работала с трудом. Внутри неё ощущался ком ваты – без извилин и движения мысли.
   – Вы знаете, что открылась их собственная полиграфия, – докторша кивнула заплывшими подбородками.
   Георгий кивнул в ответ, смутно соображая, что «полиграфия» не иначе как типография. Точнее, издательство с научной тематикой. Вслух он ничего не сказал.
   – Так вот, у вас же есть там знакомые!
   – Нет.
   – Как нет? – начмед вспорхнула руками. – Вы там работали два года!
   – Я был всего лишь студентом.
   – Ой, ли? – сощурилась она. – Ведь вы работали при кафедре! Приближённым были, так сказать.
   Захотелось попросить её выйти вон. Георгий поднялся с дивана.
   – Не верю, чтобы не осталось никаких завязок! – игриво посмотрела она.
   – Не осталось.
   – Эт-то плохо, – язык её спотыкнулся на полуслове.
   Не замечал, чтобы она заикалась, подумал Георгий. Конечно же, он понял, чего она хочет. Но для этой коллеги не хотелось пошевелить даже языком, не то, что пальцем левой ноги.
   – Так вы поможете мне? – решилась она.
   – Постараюсь, – сказал Георгий. Хоть бы отвязалась!
   – Вот и ладушки! Я сейчас же принесу набросок статейки! – она резво соскочила с дивана.
   – Нет.
   – Как нет?! – она чуть не подпрыгнула. От пола не оторвалась, но объёмистые формы колыхнулись. Георгий пожалел её: «Как же тяжко таскать такую тушу на спичечных ногах!»
   – Что это значит? – провизжала она. Из глаз начмеда посыпались искры, Георгий подумал о бенгальских огнях.
   – Они примут только готовую статью, – сказал он, стараясь смягчить свой отказ. Редактировать бестолковые опусы ему совсем не хотелось.
   – Так подготовьте! – прокричала она.
   – Не хочу.
   – Ладно-ладно! – она хлопнула дверью.
   – Ладно, – повторил Георгий, разворачивая листок с запиской Рины Яновны.
   Не волнуйтесь, Георгий Тимурович! Это дело главного врача!
   – И как это понимать? – спросил Лазарев, глядя в зеркало. Отражение скопировало его растерянность, но ничего не подсказало.
   Неужели эти нейтральные слова нельзя было сказать вслух? Что за игры в шпионов? Наверное, всё это очень серьёзно, но сейчас голова Георгия отказывалась думать.
   Лазарев вызвал операционную сестру, поручил ей перевязки и сообщил, что едет в институт по просьбе начмеда!
   Медсестра с готовностью опустила веки. Её богато накрашенные ресницы напоминали лапки зелёной мухи. Георгий поморщился. Почему она мажется как шлюха? А может, шлюха и есть! Георгий ужаснулся своим, агрессивным мыслям, вслух он ещё раз напомнил, что едет именно по просьбе начмеда, «в полиграфию». Сам отправился домой.
   И снова на диван перед телевизором…
   Пронзительно зазвенел телефон. Георгий вскочил, глянул на будильник. Половина девятого! Снова Слава? Или ФСБ? Георгий покрылся едким потом, в нос шибануло вчерашним перегаром. Он поднял трубку с такой осторожностью, словно это была треснутая хрустальная ваза.
   – Привет! – пьяным голосом поздоровался Слава. От сердца отлегло.
   – Привет.
   – Подкатывай к нам!
   – Куда?
   – В клинику, куда ещё? У нас как раз юбилей! А то умрёшь, не опохмелившись!
   – Спасибо, Славик, я пас!
   – Уходишь в отлёжку?
   – Да.
   – Тоже правильно! Ладно, ты извини за вчерашнее!
   – Всё хорошо, – сказал Георгий и положил трубку. Пьяный трезвого не уразумеет.
   – Так и буду целыми днями валяться? – разозлёно спросил он у телевизора. Пустой тёмный экран будто бы подмигнул ему. Это один из последних, закатных лучей солнца прорвался сквозь тучку, осветив слой пыли на экране телевизора. Георгий снял взмокшую рубашку, бросил её в кучу грязного белья. Посмотрел в корзину. Да с этого и надо начать!
   Георгий засучил рукава. Перебрав грязное бельё, он с удивлением заметил, что кое-какие вещи лежат с прошлого года! Его колотило и знобило, но Георгий упрямо продолжал двигаться: стирать-отжимать-полоскать и развешивать бельё на балконе.
   Он вымыл стиральную машинку и сполоснулся сам, налил крепкого чаю и заметил мохнатый слой пыли на телевизоре. Отставив кружку, Георгий взял влажную тряпку и принялся обтирать всё, что попадалось под руку. Тряпка быстро почернела. Георгий ходил в ванную, прополаскивал её, отжимал и снова вытирал пыль. Затем он собрал дорожки, но вымыть пол не решился. Сил уже не хватало. Отложив уборку на завтра, он улёгся на диван, щёлкнув пультом управления телевизором.
   О чём-то вещал диктор, захлебываясь энтузиазмом, какие-то люди сидели за столом, обсуждая глобальные проблемы, но Георгий ничего этого не видел. Он спал.
   Будильник бесцеремонно поднял хозяина. Не теряя вчерашнего темпа, Георгий мигом побрился и умылся. Даже позавтракал. Голова уже не болела. Только мышцы были ватными. Он включил телевизор, посмотреть прогноз погоды. Вместо этого шла какая-то передача, совсем не ко времени. Георгий надел наручные часы и убедился, что ещё очень рано.
   Он оглядел свой кабинет. Со стола вчера так и не вытер пыль! Обессилел и не добрался! Георгий взял тряпку и принялся устранять недоделки. Протирая стол, он наткнулся на свою папку с рукописью диссертации. Георгий поднял папку, взвесил её на руке, положил обратно. Думать о цене такого автореферата не хотелось.
   С телеэкрана заговорили о погоде. Пора выезжать.
   До больницы Георгий долетел, как на воздушной подушке. Уже не удивляясь этому, он убедился, что приехал на четверть часа раньше обычного. Не лихачил, не гнал на красный свет, – это время пошло скорее!
   – Георгий Тимурович! – кто-то постукал в дверцу машины.
   – Да? – Георгий опустил стекло.
   – Зря вы отказали в помощи начмеду, – прошептала ему в ухо секретарша.
   – Я не терапевт.
   – Но вы её подчинённый. От неё зависит размер вашего контракта, – мягко напомнила секретарша.
   – Я подчинённый, но не слуга! И не раб! Плевать мне на её доброту! – рассердился Георгий. Псевдоматеринская забота секретарши стала раздражать его. Георгий вышел из машины.
   – Не сердитесь, Георгий Тимурович! – попросила секретарша, сложив руки на груди. Георгий разглядел её отёчное одутловатое лицо, с запавшими внутрь глазницами.
   – Что с вами? – спросил он как врач.
   Щека секретарши дёрнулась,
   – Я вам ничего не говорила! – сказала она и развернулась. Секретарша взбежала на крыльцо и скрылась за дверями больницы.
   Георгий усмехнулся. Началась опрессовка! С сегодняшнего дня стукачишки будут завидовать, сочувствовать, вытягивать гневные слова в адрес начальства, а потом начнут тромбить. Всё это пройдено, и не раз. Неужели только из-за отказа начмеду? Нет! Георгий тряхнул головой. Она же без ведома Магометова и пукнуть не смеет! Что ж, анабиоз закончен – начинаются суровые будни! Надо бороться до победного конца, как говаривал покойный ультрареволюционер Лев Давидович. Жаль, кончил он плохо…
   К сегодняшнему дню Муслим Мисаилович ещё не вернулся из командировки. Он и понятно, Чечня-то далече!
   Худшие прогнозы Георгия не оправдались – больница работала в обычном, размеренном режиме. Никто не трогал доктора Лазарева. Зарплату он получил обычную, с солидным приварком. И начмед не обращалась к нему с приказными просьбами, типа: «Расшифруй-ка кардиограмму! Распиши моему больному трансфузионную терапию!» Георгий продолжал работать, но перестал писать липовые истории больных с гнойными ранами.
   Так прошло полгода. Он ходил на работу и чувствовал, что за ним пристально наблюдают. Стоит только оступиться. Георгий вовсе не собирался оступаться.
   Бдительность! Вот его приказ самому себе при пересечении порога больницы.
   Как-то раз Георгию показалось, что Магометов смотрит на него с сочувствием. Георгий повернул голову к главному врачу, встретился с его взглядом и не сморгнул. Муслим Мисаилович отвёл глаза. Он теперь не разговаривал с Лазаревым один на один, обращался к хирургу только на планёрках и в третьем лице. Георгий заметил, что Магометов так общается со всеми, и заключил, что он стал одним из членов коллектива.
   Затишье перед грозой изматывало психику, Георгий порой с трудом сдерживался от откровенного разговора. Инспектор больше не приезжал, начмед не заглядывала в ординаторскую, чтобы «проверить» документацию, черкая в историях болезней. И никаких гадостей, после которых назначаются баснословные премии! Георгий не понимал. То ли они считают, что приручили хирурга, то ли, в самом деле, приручили?
   На поликлинический приём к доктору Лазареву стало приходить всё меньше народу, от этого снизилось количество плановых операций. Георгий воспринял это как успех профилактики.
   Вход в операционную забывался. Однажды Георгий ткнул двери не в ту сторону! При этом он почувствовал колючий взгляд операционной сестры. Пускай смотрит! Разозлился Лазарев. Наплевать! Если в больнице пациенты со страховыми полисами за свои деньги покупают медикаменты, бинты и шприцы, и… Георгий махнул рукой. Однажды ночью ему позвонили.
   – Георгий Тимурович?
   – Я! – по-уставному ответил Лазарев.
   – Сказали, позвонить вам, – пролепетал женский голос.
   – Вы кто?
   – Лена!
   – Откуда звоните?
   – Я не знаю, как это называется! – отчаянно выкрикнула девушка. – Я здесь не работаю!
   – Ложитесь спать, Лена!
   – Подождите, не бросайте трубку! – завизжала Лена. – Мне велено позвонить доктору Лазареву Георгию Тимуровичу!
   – Так, скажите, что позвонили!
   – Вы приедете?
   – Куда?
   – Они сказали, вы всё сами знаете!
   – Кто они-то?
   – Врачи, – всхлипнула девушка.
   – Вы звоните из больницы? В каком отделении вы работаете?
   – Я, я новенькая.
   – Кто поступил?
   – Какой-то бомж, без паспорта, без полиса, – девушка прошелестела бумагами. – Дымов какой-то, – зачитала она.
   – У вас на столе его история? А ну-ка, зачитайте мне всё!
   – Поступил в пятницу вечером.
   – А сегодня что?
   – Воскресенье, почти утро. Я не виновата!
   – Я тоже. Диагноз, какой?
   – Аппендицит.
   – Кто его принимал?
   – Тут неразборчиво.
   – Ладно, – Георгий вспомнил, что дежурила начмед. – Он жив?
   – Кто?
   – Да Дымов этот!
   – Ещё да. Так вы приедете?
   – Уже еду! – Георгий положил трубку, наскоро оделся и выскочил из дому. В голове крутились варианты возможных хирургических вмешательств у безнадёжных больных. Если он только успеет. Если диагноз начмеда верен. Если действительно звонили из больницы…
   В этот предрассветный час он домчался до больницы за несколько минут. Благодать, подумал Георгий, если бы каждый раз так на работу добираться по пустой дороге! Всё же, лучше уж как обычно, к восьми утра.
   Звонили из больницы. Он успел. Диагноз начмеда был неверен: аппендицита не было. Было обширное нагноение всей брюшной полости – перитонит.
   Дежуривший Муслим Мисаилович вошёл в ординаторскую хирургического отделения.
   – Вытащьишь? – спросил он.
   – Постараюсь.
   – Смотри сам. Лучшье не берись! – сказал главный врач и ушёл в свой кабинет.
   Опять получаю дружеский совет, отметил Георгий и тут же забыл про него. Впереди борьба за жизнь больного. Никчемного и никому не нужного, но ещё живого человека.

Глава 46

   Выйдя от академика Пайерса, Сабина вдохнула полной грудью и зажмурилась. Яркое солнце словно прощалось с нею. Но Сабина не хотела смотреть на ослепляющие лучи, пусть и в последний раз.
   Приехавший американец пообещал сохранить в тайне её диагноз, но Сабине от этого легче. Жизнь закончена. Опухоль надпочечников – это не бородавка на носу. Хирургия здесь бессильна!
   Сабина знала, что лучевая и химиотерапия ей не помогут. В её случае болезнь ликвидируется только вместе с пациенткой! У человека можно удалить много участков тканей и органы целиком, но только не надпочечники. Стоит прекратить подачу крови к этим железам, мгновенно остановится сердце.
   Как неожиданно подкралась горбатая! А Сабина была уверена, что гормональные нарушения всегда можно подправить: жить за счёт ежедневных инъекций, но жить!
   – Каков прогноз, док? – спросила она после вынесенного и обоснованного по всем параметрам диагноза.
   – При нашей экологии, – профессор покачал головой.
   – Год?
   – Нет.
   – Месяц?
   – Больше, но не намного, – академик отдал Сабине снимки компьютерной томографии.
   – На земле есть места, где экология чище?
   – Есть, – сказал академик, отвернувшись. Он не знал, что порекомендовать. Подобных случаев заболеваний ему не встречалось, потому что такие больные не доживали до его консультации. Вариант болезни русской коллеги его очень удивил. Она должна была умереть пять лет назад! А теперь спрашивает о месте, где сможет прожить дольше.
   – Где?
   – У вас, русских, есть традиционные места. Там, где климат похож на российский – без резких перепадов. Воздух чист и свеж, а воду люди пьют даже дождевую, не опасаясь кислотной язвы желудка.
   До чего же скользкий тип! Сабина еле удержалась от желания взять академика за подбородок, чтобы заглянуть в его глаза, скрытые линзами-хамелеонами.
   – Я поняла, – вместо этого сказала Сабина.
   Но она ничего не понимала. Куда ехать, где искать спасения? «Чуть больше месяца»! – крут американец! У них что, так принято – вселять в людей безнадёжность? Наш бы мотал сопли на кулак, смущённо улыбался, но так и не сказал: «Когда?»
   Сабина подняла голову. Солнце смягчилось и уже не било по глазам. Жалеет! Это же солнце наше, а не американское! Сколько дел-то впереди! Голова закружилась. Сабина облокотилась на перила, постояла, опустив голову. Через несколько секунд полегчало. Она прошла к своей машине.
   Сабина принялась доделывать свои земные дела. Закрутившись в заботах, через несколько дней Сабина распрощалась с упадническими мыслями. Вернувшись из Англии, Жорж днём и ночью был погружён в работу, лаборатория отнимала его у Сабины. Ей бы радоваться, что Жорж не догадывается о состоянии её здоровья, но Сабина скучала. К тому же, работа Жоржа могла быть в ущерб его учёбе. Гения медицины из Жоржа не получилось. Чтобы оставить его преемником на кафедре, нечего и думать! Для этого понадобилось бы года три, как минимум. А кто Сабине дал столько времени? Жорж заканчивал основной курс обучения – впереди у него специализация. Безусловно, он будет толковым диагностом, но в каком месте?
   Сабина работала с полной отдачей сил. Так прошёл месяц, и два… Умирать она не собиралась. Наплевать ей было на заморского оракула – только бы успеть пристроить Жоржа!
   Случай подвернулся сам собой. Институт попросили прислать мировую знаменитость для разбора заурядного летального исхода в захолустной районной больнице. Сабина распорядилась: «Поедет Нерослов!» Никто не стал возражать. Жорж не был светилом, но в мире его уже знали как профессора. Пусть он запомнил о туманном Альбионе только то, что «у них везде краники с горячей и холодной водой не смешиваются, хошь обледеней, хошь ошпарься – а вымыть руки по-человечески, не судьба!» – зато неординарное мышление Жоржа было замечено известными всему миру учёными.
   – Жорж! – Сабина дала ему напутствие. – Помни, все они – практики! О науке и теории патогенеза имеют весьма смутное представление. Так что, дорогой, не старайся выглядеть кабинетной крысой! Будь свободнее и понятнее!
   Она просмотрела черновик выступления Жоржа: повычёркивала ненужные латинские слова, но в целом осталась довольной.
   Егор поцеловал Сабину в холодные губы и уехал на конференцию. По дороге к окраине Москвы он думал только о Сабине. О её изменившемся после больницы настроении и стиле жизни. Меньше шика, больше душевности. Сабина Казимировна почему-то вернула студентку Пузырёву, разрешив ей закончить институт с получением диплома санитарного инспектора. Зачем-то заставила его сдать на права и купила скромненький, по её словам, «форд».
   Когда Сабина не знала, что он видит её, выглядела мрачной. Увидев Егора, она становилась самой собой: энергичной и жизнерадостной. На его вопросы о здоровье отшучивалась. Что-то происходило с Сабиной!
   Егор заехал во двор. Холуй в белом халате открыл дверцу его машины.
   – Привет! – сказал ему Егор через плечо.
   Плешивый мужичок часто заморгал в ответ. Егор вручил ему объёмную папку, закрыл машину и поставил на сигнализацию.
   – Веди! – велел он застывшему холую.
   Мужчина отвёл его в зал заседаний. Собралась захолустная публика – сотрудники больницы. Эко сборище! Егор поморщился. Похоже, здесь не только врачи! Тогда на кой просили мировую знаменитость? Хорошо меня послали, подумал Егор. Другой бы рассвирепел! Стал бы кто из профессоров распинаться перед санитарками?
   – Представьте мне главного врача! – сказал Егор.
   – Муслим Мисаилович! – провизжал плешивый субъект.
   Только этого не хватало! Муслимов разных! Егор забрал свою папку у визгливого холуя и подождал, пока к нему подойдет этот самый Муслим.
   – Егор Андреевич Нерослов! – представился он, не протягивая руки.
   – Магометов, – сказал главный врач. – Прошу в мой кабинет!
   Егор не двинулся с места. Какой ещё кабинет? Уж не хотят ли его «настроить»?
   – Конференция будет в вашем кабинете? – спросил Егор вслед уходящему главному врачу.
   Муслим Мисаилович споткнулся на ровном месте.
   – Нет.
   – Тогда, приступим?
   – По времени конференция начнётся через десять минут, – залебезила пухлая женщина, похожая на квашню. Егор взглянул на неё так, что она отшатнулась, едва удержав в равновесии объёмные формы.
   – Егор Андреевич! – обратился к нему встречавший холуй. – Мы с вами обязаны предварительно выслушать мнение главного врача. Ознакомиться, так сказать, с материалами дела!
   – В инструкциях эксперта-патологоанатома ничего не указано о мнении главного врача! – сообщил Егор, но ознакомиться не отказался. Муслим Мисаилович сориентировался. Он знал, что пришлют сопляка с большой крышей, но не настолько же наглого! Магометов улыбался.
   – Пройдёмте, Егор Андреевич! – пригласил он Нерослова. И голос Магометова прозвучал мелодией в сравнении с раболепным прикартавливанием плешивого холуя. Егор согласился пройти в кабинет главного врача.
   Ему предложили лучшее кресло, принесли чашечку кофе. Егор отказался, помня об инструкциях Сабины.
   – Это ваш коллега из фонда медицинского страхования! – главный врач, указал на плешивого холуя. – Полип Эмильевич.
   Егор кивнул.
   – Господин Муслим Мисаилович! – сказал он. – Это врачебная конференция?
   – Обшьебольничная.
   – И санитарки будут слушать разбор врачебных ошибок?
   – Одного врача, – поправила его толстая.
   – Вы кто? – спросил Егор, приняв её за главную медсестру. Только плебейка, по его мнению, могла при лунообразной роже вдеть в уши массивные золотые серёжки, размерами с бычьими кольцами.
   – Начмед, – сказала она. Егор посмотрел на главного врача в пиджаке на футболку и перестал удивляться. Санитарки в ситцевых платьишках выглядели приличнее.
   – У вас так принято? – спросил Егор.
   – У нас не бывает секретов от коллектива! – Муслим Мисаилович развёл руками в продолжение своей улыбки.
   – Хорошо, давайте материалы «дела»!
   – Пожалуйста-пожалуйста! – Ипполитов подсунул Егору лист готового отпечатанного заключения. Заметив это, Магометов сверкнул глазами, но опоздал.
   – Что это?
   – Предварительное заключение, с выводами, так сказать.
   Не читая, Егор разорвал лист на четыре части и вернул холую.
   – Итак, приступим? – Егор встал из-за стола. Никто не смел перечить. Только главный врач мягко коснулся его плеча в проёме дверей. Егор оглянулся.
   – Подожьдите.
   – Что?
   – Вы поняли, что виноват хьирург?
   – О том, кто виноват, решение принимать вам! Я только выскажу своё заключение, – сказал Егор. Давление администрации больницы ему совсем не нравилось.
   – Я прошу вас, не сильно ругайте моих сотрудников, пожьалуйста! Ведь мы работаем не в клинике!
   Егор кивнул, соглашаясь, что не в клинике. На этом разговор закончился.
   – Кто по национальности ваш главный врач? – спросил Егор у холуя по дороге в зал.
   – Это имеет значение? – спросил Ипполитов, вжав голову в плечи.
   – Очень! – сказал Егор, подняв кулак до уровня подбородка Ипполитова.
   – Чеченец, – выдавил Полип Эмильевич. – Во всяком случае, люди так говорят, – подмигнул он левым глазом. Правый содружественно дёрнулся следом.
   Егор ничем не ответил на панибратский жест. Обойдя склизкого холуя, он вышел первым к трибуне. Егор занял место с краю длинного стола, приготовясь слушать.
   – Вам лучше сесть сюда! – подсказала ему начмед, глядя на центральное кресло.
   – Мне удобно и тут, спасибо! – сказал Егор, оставаясь на деревянном обшарпанном стуле. Он оглядел зал. В первом ряду сидели люди с равнодушными сытыми физиономиями. Во втором – похожие на них. А дальше – всё горделивые и заносчивые лица. Кто из них кто? Где врачи, а где поломойки? Ладно, по ходу разберусь, решил Егор.
   Парнишка его лет в белом неглаженом халате сидел с краешку и безучастно смотрел впереди себя. Его словно не касалось происходящее вокруг. Наверное, доктор не из этого коллектива. Значит, он не будет оппонентом патологоанатому, решил Егор. Ему очень хотелось, чтобы это оказалось правдой.
   Начались выступления. Егор сидел и слушал. Вначале внимательно, затем, пропуская мимо ушей. Позиция администрации больницы прояснилась. Выступающие все как один обвиняли доктора Лазарева. Выходило, что он самый необразованный хирург во всём мире. Каждый выступающий считал своим гражданским долгом ткнуть пальцем в хирурга Лазарева. При этом все смотрели на эксперта с мировым именем. Лицо Егора выражало смертельную тоску. Он несколько раз зевнул с закрытым ртом. Этому научили «профессора Нерослова» в Королевской академии – хоть какая-то польза от программы обмена! Егор улыбнулся.
   Заметив его улыбку, начмед понесла околесицу о научной работе хирурга, обвиняемого во всех медицинских грехах.
   – В распространении СПИДа он тоже виноват? – не удержался Егор.
   – Конечно! – в запале ответила она, не вникая в суть вопроса. Молодой врач с первого ряда, до этого времени хранивший непроницаемость, хлопнул в ладоши. Егор улыбнулся ему.
   – И ведёт себя недостойно высокому званию врача!
   Егор промолчал. Он не знал этого Лазарева. А начмед продолжила ругать подчинённого. Потоки грязи, не имеющие отношения к разбираемому случаю смерти, надоели Егору. Он приподнялся и сказал:
   – Муслим Мисаилович! Прекратите товарищеский суд! Мы собрались не для обсуждения морального облика доктора Лазарева!
   – Согласен! – сказал главный врач и посмотрел на начмеда. – Говорите по сущьеству!
   – По существу: приём доктора Лазарева в текущем году сократился на восемьдесят процентов! Вот данные по поликлинической службе, – она зачитала столбцы цифр. – Кроме того, в сравнении с прошлым годом оперативная нагрузка в стационаре упала почти до нулевой отметки!
   Она продолжала зачитывать цифры: проценты и промили. Егор растерялся. О чём она талдычит?
   – В итоге напрашивается вывод, что к доктору Лазареву не хотят идти лечиться!
   – Всё! – не выдержал Егор. – Или по конкретному случаю, или я приду на конференцию в другой раз!
   – По конкретному случаю, – перевела дух начмед. – Смерть гражданина Дымова целиком на совести хирурга Лазарева!
   Начмед выдохлась. Егор почувствовал, что ухватил инициативу.
   – Заслушаем доклад хирурга Лазарева! – сказал он.
   Ровесник Егора поднялся и прошёл к столу, заменяющему трибуну.
   – Больной поступил вечером в пятницу, – сказал Георгий.
   – Стоп! – перебил его Егор. – Кто принимал больного, кто его вёл до вашего приезда в клинику?
   – Здесь всё написано, – Георгий протянул историю эксперту.
   – Это чья подпись? – спросил Егор.
   Георгий посмотрел на начмеда, усевшуюся в центральное кресло.
   – Вам и докладывать! – сказал ей Егор.
   Она поднялась, прошла к столу, опёрлась на него обеими руками, разложив перед собой историю болезни Дымова. Егор молчал, дав возможность докладчице собраться с духом. Но начмед всё равно сбилась, скомкала рассказ о своей работе и быстро перешла на деятельность хирурга Лазарева.
   – Стоп! – сказал Егор. – Человек поступает с диагнозом «острый аппендицит», лежит в течение шестидесяти часов до вызова хирурга! Что за это время проводилось из лечебных мероприятий?
   – Диагноз был под вопросом.
   – Вопрос, конечно, лечить не надо, – сказал Егор. – Но надо ответить на него! Какие обследования проводились? – Егор знал, что ничего не делалось. Изучая эту историю, он представлял себе, как больной лежит на драной кушетке в коридоре, головой за порогом туалета.
   – Последовательно произведены диагностические мероприятия: термометрия, двусторонняя тонометрия, аускультация! – отбарабанила начмед.
   Егор еле сдержал смех.
   – Ещё что? – спросил он, глядя на завороженные лица санитарок в заднем ряду.
   – Я посчитала, что этого достаточно!
   – Очень жаль! Как доктор вы выполнили работу добросовестного фельдшера скорой помощи: проверили градусник, измерили давление на обеих руках и даже, в чём сомневаюсь, что-то слушали! Что же вы аускультировали? Лёгкие, брюшную полость, ягодицы?
   При слове «ягодицы» начмед побагровела и часто задышала.
   – Хирург Лазарев… – начала она, но эксперт вновь перебил её.
   – До хирурга! До приезда Лазарева будем называть это этапом доврачебной помощи! Что вы сделали как терапевт?
   – У больного не было ни паспорта, ни полиса! – выдала она с такой решимостью, что любой эксперт должен был понять беспочвенность своих подозрений в её квалификации.
   – Документов не было, а живот у больного был?
   – Был.
   – И на ваших глазах он превратился в мешок с гноем, – отметил Егор и дал слово хирургу Лазареву.
   Георгий занял место выступающего за разделочным столом из больничной кухни, вкратце доложил о своём прибытии, о состоянии больного на тот момент, о дооперационной интенсивной терапии. Вопросов у эксперта не было.
   – Учитывая крайнюю степень тяжести больного, запущенный перитонит в стадии полиорганной недостаточности, я решил провести оперативное лечение открытым способом.
   Егор кивнул. На месте Лазарева он решил бы точно так же. Если бы решил. Брать такого больного на стол – самоубийство для хирурга!
   – На третьи сутки послеоперационного периода наросла острая почечная недостаточность, – Георгий перевёл дух. – Реанимационные мероприятия не увенчались успехом.
   – А могли? – Егор произнёс мысль вслух и тут же осознал свою ошибку.
   В зале поднялся шум и гам, среди отдельных гневных тирад можно было расслышать фамилию невезучего хирурга. Егор встал во весь рост и поднял кверху руку. Присутствующие, считавшие его очень большим начальником, позволяющим себе ТАК говорить с начмедом, разом умолкли.
   По инерции с первого ряда донеслось несколько слов.
   – Ещё в кандидаты наук метит!
   – Эксперименты на людях до добра не доводят!
   – Мне прочесть заключение? – спросил Егор, смотря на Магометова.
   – После эксперта страховой компании, – разрешил главный врач.
   Ипполитов одёрнул пиджак, поправил галстук и деликатно откашлялся. После этого прошёл к месту выступающих.
   – Во-первых, – начал он, стараясь произносить каждый слог, – уровень лицензирования данного лечебно-профилактического учреждения не позволяет проводить лечение подобных больных по причине использования дорогостоящих методик, технологий и медикаментов! – Полип Эмильевич, слушая себя, остался довольным. Облизнув губы, он продолжил: – Во-вторых, уровнем лицензирования данного лечебно-профилактического учреждения не предусмотрено столь обширное оперативное вмешательство!
   – Больной был транспортабельным? – прервал его Георгий.
   – Вопросы потом! – сказал Муслим Мисаилович.
   – В-третьих, – Ипполитов тяжело вздохнул и обтёр лысину синим платочком, – квалификация хирурга Лазарева не позволяет ему оперировать перитонит!
   – Всё? – спросил Егор.
   – Да, – с достоинством ответил Ипполитов и вернулся на своё место, по левую руку главного врача.
   – Можно вопрос? – Егор посмотрел на Магометова. Тот кивнул.
   – Можно ли оперировать перитонит?
   – Нельзя! – с места сказал Ипполитов. – Согласно уровню…
   – Согласно любому учебнику медицины, начиная со времён Гиппократа, оперируют больного, а не его диагноз!
   – И больного было нельзя оперировать!
   – Его можно было куда-то отвезти?
   – Он был транспортабелен! – заявил Полип Эмильевич.
   – Когда?
   – Когда поступил в больницу.
   – Вопросов больше нет.
   – Тогда ваще заключьение! – сказал главный врач.
   Егор ещё раз осмотрел зал. Сторонников тут не найти! Что бы он сейчас не сказал, всё будет подвергаться сомнениям. Так предупреждала Сабина, и Егор верил ей. Единственный человек, опальный хирург поймёт его, но какая с этого польза?
   Ерунда! Егор раскрыл свою папку, это всего лишь кучка малограмотных людей, которым нужно кое-что разъяснить. Егор начал свой доклад.
   – Ошибки первого этапа: несвоевременный диагноз, неправильное обследование, точнее, отсутствие всякого обследования!
   Зал загалдел. Егор поднял ладонь.
   – В течение шестидесяти часов больной с клиникой «острого живота» получает медицинскую помощь в виде градусника под мышку! Что и приводит к нагноению всей брюшной полости.
   Медики и парамедики притихли. Все знали, что первые сутки дежурила начмед, а вторые – главный врач! Открывать рот за справедливость никто не хотел. Эксперт говорит правду, но он сегодня же уедет, а остальным оставаться.
   Егор продолжил:
   – Действия хирурга своевременны и обоснованны. В такой стадии заболевания возможен только открытый способ лечения раны. Другое дело, что больного спасти было невозможно. Объём переливаемой крови достаточен, антибиотикотерапия адекватна – всё было сделано вопреки медико-экономическим стандартам! – Егор поклонился плешивому холую. – Смерть наступила не от технических погрешностей операции, а от острой полиорганной недостаточности. Почечной, в первую очередь.
   – Уровень лицензии…
   – Понимаю! В больнице нет аппарата «искусственная почка».
   – А нельзя было перевести больного после операции, если перед нею он был нетранспортабелен? – спросила начмед.
   – До операции, в первые сутки, его можно было отправить в любое место, хоть в Англию! Но вы, лично, этого не сделали!
   – Пусть операция была сделана на должном уровне, но от чего умер больной? – спросил с первого ряда доктор с лицом усеянным веснушками.
   – Причину смерти я называл. Вы в это время были в зале?
   – Вот это-то мне и интересно! – рыжий оглянулся назад, взывая к поддержке зала. – Худо-бедно вылечен перитонит, а смерть от поражения почек! Это как понимать? Кто прозевал почечную недостаточность? Разве не хирург Лазарев?
   Георгий по уровню заданного вопроса догадался, что перед ним местный анестезиолог. Егор подумал, до чего же можно опуститься, карабкаясь к заднице начальства! Сколько проведено часов в операционной, бок о бок, разделяя пополам ответственность и сострадание к больным! И сколько ещё работать вместе?
   – Насколько я понял, вас интересует механизм развития почечной недостаточности? – спросил Егор. – Кстати, вы в качестве кого тут трудитесь?
   – Анестезиолог-реаниматолог!
   – Извините, – Егор поклонился.
   – Ничё, ничё, – покровительски сказал анестезиолог.
   – А я подумал, в качестве слесаря-сантехника! – продолжил Егор.
   – Вы можете удержаться от личных оскорблений?! – взвопила начмед, вскочив из-за стола. – То мне – ягодицы, то заслуженному врачу унитаз суёте под нос!
   – Извиняюсь-извиняюсь, – Егор прижал ладони к груди и поочерёдно поклонился обеим пострадавшим сторонам. – В зале есть люди, не имеющие специального медицинского образования…
   – У нас обшьебольничное собранье – заметил главный врач.
   – Именно поэтому я объясняю, почему и как развилась острая почечная недостаточность! – Егор говорил в полной тишине. То ли слушали внимательно, то ли спали с открытыми глазами.
   – И вам не мешает напомнить, господин заслуженный анестезиолог!
   Георгий с симпатией посмотрел на эксперта. Ничего и никого не боится! Видать, очень серьёзную крышу имеет. Неужели среди шерстяных есть грамотные люди? В таком возрасте получил мировую известность. Наверное, купил. Молодцы, кто продал, не ошиблись!
   – Итак, живот полный гноем! Из организма его нужно вывести, не так ли? – не дождавшись никакой реакции, он продолжил разъяснения на пальцах: – Гной жидкий?
   Всё же кто-то кивнул из заднего ряда. Егора стала забавлять роль препода для недоумков. С воодушевлением он продолжил:
   – А всё жидкое выводится из организма с мочой! – посмотрев поверх голов, Егор улыбнулся и сказал: – А гной в десятки раз гуще мочи, поэтому канальцы почек забились и вышли из строя!
   Рыжий уселся в кресло как припечатанный.
   Опальный хирург во весь рот улыбался.
   Остальные тупо моргали и, не отрываясь, смотрели в рот говорящему.
   Вмешался главный врач:
   – Я не понимаю!
   – Муслим Мисаилович! Во всём мире люди понимают, что если труба забита, а жидкость продолжает в неё поступать, она лопнет!
   – Мы не собрались обсужьдать канализацию!
   – Хорошо, – Егор поднял руку почесать затылок, но вовремя задержал её на уровне плеча и плавно опустил, – острая почечная недостаточность развилась вследствие нарушения клубочковой фильтрации, канальцевой реабсорбции и прямого поражения почечной паренхимы гнойным детритом. Так понятнее?
   – А нашли ли вы в почках изменения, характерные для данной патологии? – спросила начмед.
   – Нашёл! В макропрепарате и в микропрепарате!
   – А вы видели там нефроны? – подал голос рыжий.
   – В почках? – переспросил Егор.
   – Не в трубах же!
   – Представьте себе, были! Пять процентов из них могли бы функционировать!
   – Тогда, почему умер больной?
   Егор понял, ему морочат голову, позабыв о «своём» Лазареве. Каждый первокурсник знает, что гибель почек наступает при 90-процентном поражении нефронов.
   – Потому что у него остановилось сердце! – сказал Егор. – А где вы были в этот момент, уважаемый реаниматолог? – спросил Егор со всей природной жестокостью. Он знал, что этот самый рыжий не отходил от умирающего в течение последних шестнадцати часов, о чём свидетельствовали записи в истории больного.
   Рыжий присел. Ему больше не хотелось спрашивать: «Были ли тучи во время дождя?».
   – Вашьи заключьения и предложьения! – сказал главный врач Егору.
   – Расхождение клинического и патолого-анатомического диагноза нулевое, – сказал Егор.
   Медики дружественно заулыбались – это было основным критерием их работы.
   – Но, – продолжил Егор, – больной погиб вследствие служебной халатности. Гражданин Дымов погиб до прибытия хирурга! По вине дежурных врачей: начмеда и главного врача! Других виновников нет.
   Установилась такая тишина, что попавшее в зал насекомое оглушило бы всех грохотом своих крылышек.
   – Предлагаю, поставить вопрос о соответствии занимаемой должности начмеда с созывом компетентной независимой комиссии о решении профпригодности заместителя главного врача!
   – А главному что? – спросил Магометов.
   – Выговор с занесением в учетно-послужную карточку.
   – А хьиругу Лазареву? – не унимался Муслим Мисаилович.
   – А хьирургу Лазареву, – непроизвольно передразнил Егор главного врача, – мой совет: быть предельно осторожным в таком коллективе!
   – И мьедал?
   – Закажите орден, Муслим Мисаилович! Если финансовые возможности больницы позволяют. – Егор собрал папку, кивнул холую. Мол, пора на выход.
   Проклиная себя за трусость, Ипполитов подбежал к эксперту, принял у него документы. В сопровождении добровольного ординарца Егор покинул «высокое собрание».
   – Всем работать! – рявкнул главный врач, когда закрылась дверь за экспертами. В несколько секунд зал опустел. Остались представители администрации. Их основная работа – заседания.
   – Откуда он взялся? – спросила начмед.
   – Кто он такой? – поддержала её секретарша.
   – Хотите знать, кто его рекомендовал? Кафедра патологичьеской анатомии.
   – У этого мужлана мировое имя?!
   – И у него реальная власть! – сказал Магометов.
   – И-и, и, – начала заикаться начмед, – меня лишат всех категорий?
   – И вам дадут выговор? – подпела секретарша.
   – Что-нибудь сделаем.
   – А Лазарев?
   – Оставьте его в покое! До ньего ли сейчас?
   Магометов был обескуражен заключением и поведением эксперта. Он просил у ректора солидного, умелого, а прислали сопляка-недоумка! А Ипполитов убежал вслед за ним. Чует, сволочь, кто сейчас главнее! Но надолго ли?
   И пришлось Муслиму Мисаиловичу заняться улаживанием возникших ниоткуда трудностей.
   Через два дня ему-таки удалось получить аудиенцию с заведующей кафедрой патанатомии.
   Сабина уже выговорила Егору за его хамское поведение на собрании. Егор не понимал, что он такого оскорбительного сказал? Кого обозвал, кого выматерил?
   – Независимые эксперты – вне эмоций! – сказала ему Сабина.
   – А я бы с удовольствием набил им рожу! После их выходок, я поменял формулировку заключения, вычеркнув из списка наказанных хирурга!
   – Но он виноват! Пусть не как остальные, но приложил руку!
   – Именно что! Мог и не прикладывать! Тогда бы его упрятали за решётку за неоказание медицинской помощи! – взорвался Егор. – Ты бы видела эти рожи! Они готовы были порвать пацана на части!
   – Считаешь, что его подставили?
   – Я не поленился, нашёл ту санитарку, которая вызвала доктора! Но мне не дали с ней поговорить – паршивая поломойка им дороже опального хирурга! Тогда пусть получат главные виновники: Магометов и начмед!
   – Как руководители?
   – Как врачи! Двое с половиной суток ни одному дежурному доктору не пришла в голову мысль вызвать хирурга! Или приходила? Титульный лист истории болезни умершего они вырвали и подклеили другой. Неаккуратно, переписав с ошибками! Что им за это? Мьедал?
   – Что?
   – Это их главный врач предложил. Он чех.
   – Чех?
   – Чечен или чеченец, как правильнее?
   – А хирург? Тоже какой ингуш?
   – Да хоть бы кабардино-балкарец! Он сделал всё, что мог, и даже больше. А его мордой в эту гноюку безвестного бомжа!
   – Такова врачебная доля. Потому-то ты станешь патанатомом и руководителем!
   – Для чего тогда учился?
   – А чтобы тебя, вот так не тыкали носом в чужую грязь! Вот для чего!
   – Ох, – спохватился Егор. – До защиты диплома два месяца, а у меня вопросы экзамена не переписаны.
   – Зайди к Алле Адамовне и получи печатный экземпляр! – разрешила вопрос Сабина, порадовавшись смене воинственного настроения Егора на деловое.
   – Хорошо, я побежал?
   – Беги уж, – улыбнулась Сабина.
   Он и в самом деле побежал! И как такому объяснить, что сейчас последуют жалобы и аппеляции? Возможно, дверь подпирает обиженный чех Муслим Мисаилович!
   Сабина не ошибалась.
   – Сабина Казимировна! К вам просится главный врач «районки», – поморщилась лаборантка, – уже два часа ожидают-с.
   – Впустишь через часок-другой!
   Лаборантка понятливо улыбнулась. Сабина позвонила Саньке. Попросила зайти на минутку. Через полчаса он появился.
   – У дверей кафедры должен быть взрослый мужик, – сказала Сабина.
   – Видел. Крупный, чёрный и волосатый. С галстуком в ядовито-жёлтый горошек.
   – Запомни его на всякий случай, – попросила Сабина.
   – Для этого звала?
   – Для этого звала.
   – Разрешите идти, Сабина Казимировна?
   – Может, кофейку?
   – Некогда! Пойду!
   – Я тебе попозже расскажу про этого человека!
   – Обязательно! – сказал Саня и ушёл.
   Сабина вышла через служебные двери, сходила в буфет, попила чаю с чудесным пловом. Она сама рекомендовала стряпуху в этот учебный корпус, и ни разу не пожалела об этом. Сабина поболтала с коллегами за жизнь и за погоду, покурила и взглянула на часы.
   Клиент домлел, пора!
   – Я к вам по очьень важьному делу! – сказал Муслим Мисаилович, вручая Сабине объёмный букет роз.
   – По неважным не принимаю!
   Муслим замер, перерабатывая слова Сабины.
   – Присаживайтесь!
   – Можьет, цветы в вазу?
   – Время покажет, – сказала Сабина, положив букет на край стола. Муслим Мисаилович сбился с толку. О том, что заведующая не берёт взяток, он слышал, но был уверен – не в ту руку давали! Сидя в коридоре со шныряющими туда-сюда студентами, он подрастерял напор. Розы подвяли, мускулы расслабились.
   – Слушаю вас!
   – Вы свободная женщина? – Магометов взялся за дело всерьёз.
   – Пока не посадили! – сказала Сабина. – Никто доказать не смог!
   Муслим Мисаилович улыбнулся, решив поменять тактику.
   – Я к вам, как коллега к коллеге!
   – Как кто? – Сабина нахмурила брови.
   – Как руководитель и научный сотрудник.
   – С мировым именем?
   – Да. У меня есть статья в новозеландском сборнике!
   – Как?
   – «Описание СКРП-синдрома у оскоплённых самцов белой крысы».
   – Ваше имя там, в числе прочих?
   – Больше трёх фамилий не указывается, – Магометов развёл руками.
   – Вы оскопляли или вас?
   Лицо посетителя побагровело. Магометов ослабил широкий галстук.
   – Шутка!
   – Х-ха, – выдавил Магометов. Неужели с этой стервой не найти общего языка?
   – Говорите! Я выслушаю вас как коллега! И как свободная женщина!
   – Вы прислали к нам молодого эксперта.
   – Да-да, – Сабина склонила голову, опустила руку в стол и включила диктофон. Всякое мнение о Жорже её очень интересовало.
   – Есть претензии к специалисту? – спросила она.
   – Претензий нет. Разобрал хорошо, – сказал Магометов. Заметив интерес в глазах заведующей, он поведал Сабине, как Егор разделался с патогенезом острой почечной недостаточности. При этом Муслим вполглаза со всей зоркостью горца наблюдал за её реакцией. Сабина развеселилась. Это подбодрило Магометова.
   – Он произвёл впечатление неглупого человека, – заключил Магометов.
   – Но вы не смогли договориться, – продолжила мысль Сабина.
   Магометов вздрогнул.
   – А теперь решили договориться со мной?
   – Да, – просто согласился он. – Сколько?
   – За что?
   – За снятие с меня выговора, – он загнул свой мохнатый палец. – За роспуск комиссии по профессиональной пригодности начмеда, – продолжил Магометов. Он перестал загибать пальцы, заметив, что Сабине это не понравилось.
   – И кого-то наказать?
   – Совсем необязательно!
   – Разберётесь сами, так?
   Магометов кивнул. Сабина отключила диктофон. Больше ничего интересного не будет, решила она.
   – Молодьёжь, знаете жье, надо воспитывать. Когда пригрозить, когда поощрить!
   – Это вы про кого? Про меня?
   – Нет-нет!
   – Значит, я безнадёжно устарела?
   – Совсьем не то, совсьем не то!
   – Может, вы, наконец, представитесь?
   Магометов похолодел, что она из себя строит? Сидит тут, шуточки шутит! Играет!
   Зазвонил мобильник Сабины.
   – Извиняюсь, – сказала она и повернулась к окну.
   – Это Муслим Мисаилович Магометов – главный врач районной больницы, – сказал Саня без предисловий, – откуда-то с Кавказа. Главным врачом семь лет.
   – Спасибо, это всё?
   – Пол и возраст тебя интересует мало, – сострил Саня. – Цель его визита – Жорж, я правильно понял? Он навёл шухеру в их больничке!
   – Откуда знаешь?
   – Сам рассказал! Кстати! – Сабина услышала, как Саня хлопнул себя по коленке. – Разбирали хирурга Лазарева! Помнишь своего ученика, который в госпитале работал?
   – Спасибо, дорогой! Всё будет сделано в лучшем виде! Претензий от Магометова не будет!!! – нарочито прокричала в трубку Сабина.
   – Вот так, Муслим Мисаилович! – Сабина отложила мобильник. – По вашу душу звонили! У вас есть знакомые в министерстве?
   – Да.
   Сабина поразилась: глазом не моргнул! Да будь у тебя хоть один знакомый в министерстве, Саня доложил бы! Пора заканчивать общение!
   – Тогда о чём вы говорите?! – Сабина встала из-за стола и нависла над сидящим Магометовым. – Подавайте аппеляцию!
   – Мьы не можьем договорьиться самьи?
   – Со мной, как с коллегой и свободной женщиной?
   Магометов кивнул.
   – Никогда!
   – Почьему?
   – Муслим! Вы же говорили почти без акцента, когда вошли! Зачем же теперь изображаете страстного горца?
   – Я мужьчина!
   – Если мужчина, зачем тебе доктор Лазарев? Что ты хочешь от него как мужчина?
   Магометов опешил. Всё-то она знает!
   – Он знакомый?
   – Родня!
   – Поньял. А выговор снимаем?
   – Снимать штаны можно! И то, поодиночке!
   – Не поньял! – Магометов вскочил. Если эта стерва ещё раз что-нибудь пошутит, он задушит её вот этими вот руками!
   Сабина взяла букет, зачем-то покрутила им и с удовольствием врезала по шее Муслиму Мисаиловичу. Она отдёрнула розы в сторону, чтобы их шипы остались в коже Магометова.
   Ошеломлённый противник ухватился за свою шею, а не за чужую, как намеревался только что.
   – Пошёл вон! – крикнула Сабина по громкой связи.
   Тотчас в кабинет вбежали институтские охранники в камуфляжных костюмах.
   – Убрать? – спросили они хором, глядя на малинового от злости Магометова.
   – Выбросить!
   Они подхватили гостя за руки за ноги, начали не спеша и деловито раскачивать.
   – Сабьина Казимировна! Зачьем! Ведь мы тожье родственники! – выкрикивал он во все лёгкие.
   – Какой ты мне родственник? – задохнулась от злости Сабина. – Гой паршивый, ашкенази!
   – Я не Ашкенази, я Мисаилович!
   В следующий момент охранники отпустили тело главного врача «районки». Магометов пролетел по заплёванной лестничной площадке, собрав пыль английским костюмом. Он быстро вскочил на ноги и, пропуская по две ступеньки, соскользнул с пролёта. Только в самом низу лестницы он смог перевести дух и отряхнуться.
   – У-у, с-сука! – выкрикнул он во дворе, помахав кулаком зданию учебного корпуса.
   – Зачем ругаемся?
   – Пошьли вы все! Всье! – завопил он и оглянулся.
   Прямо перед ним стояли мощные мужики. Они улыбались. Муслим попятился, и кто-то со спины взял его в захват. Краем глаза Магометов увидел тёмно-синюю милицейскую форму.
   Штраф за нарушение общественного порядка и хулиганское поведение вконец расстроил его планы мести этой с-суке.
   Ещё больше злил неприкасаемый теперь хирург Лазарев, который, родня всяким стервам! Сам Магометов, как выяснилось, четвертушки родной крови не добрал.

Глава 47

   Егор сдал Государственный экзамен. В комиссии кроме основного экзаменатора – Натальи Павловны – сидел его первый собутыльник от науки, Владимир Иванович. Они говорили о судьбе, жизни, Сабине Казимировне и немного о терапии. В результате Нерослов получил свои «кружочки» и красный диплом.
   Отказавшись отмечать диплом со вчерашними сокурсниками, под насмешливо-завистливые взгляды Егор сел в машину и прямиком направился к Митричу.
   Сабина уехала на месяц в Швейцарию, для поправки здоровья. Она звонила почти каждую ночь, Егор недоумевал, как при таком режиме дня можно поправить здоровье?
   Митрич удивил Егора. После второй, он перевернул стакан дном кверху.
   – Надо работать, – сказал он.
   – Кем?
   – О-оф, писателем, конечно!
   – Поэтом и композитором? – шутливо спросил Егор, но тут же закрыл рот под взглядом Митрича.
   – Вот ты, работаешь уже три года, хоть и студент! И мне пора браться!
   – Кончился застой? За это надо выпить!
   – В другой раз! Извини, Егор, мне надо работать.
   Егор понял, что его вежливо выпроваживают. Оставалось попрощаться.
   А дома скукота. Новая горничная – мадам серьёзная. Даже не разговаривает – только отвечает на вопросы. Телик надоел, видеокассеты все просмотрены и заезжены до дыр. Смотреть на свой диплом? Так скоро от этого мозоли на глазах появятся. Работа в лаборатории закончилась. Чем ещё заняться?
   Егор сидел за письменным столом и вспоминал студенческие годы: зубрёжку латыни в бесконечном поиске истины. Под руки попалась записная книжка. Он лениво полистал страницы. Сколько ненужной информации! Расписание лекций, уже непонятные химические формулы, телефоны, помеченные неузнаваемыми значками. Что это за восьмёрка, обведённая кружком? От нечего делать Егор набрал этот номер. Ответил автоответчик квартиры Весельской. Егор опустил трубку. Говорить с Аллой Адамовной не хотелось. Не о чем.
   Так и не вспомнив, почему восьмёрка у номера телефона Весельской, Егор листал записную книжку дальше. Зазвонил телефон.
   – Жо-орж! – позвала его Алла Адамовна. – Ты зачем балуешься?
   – Здравствуйте, Алла Адамовна! – из приличия поздоровался Егор. Он понял, что определитель номера высветил квартиру Сабины.
   – Скучаешь? – с придыханием спросила Весельская.
   – Вроде того.
   – Приезжай к нам!
   – Зачем?
   – Посидим-поболтаем! Сыграем в шахматы на победителя! И нам скучно! Давай, собирайся!
   – Сабина должна позвонить.
   – Нет! – сказала Алла Адамовна. – Она звонит не раньше одиннадцати, а сейчас только половина девятого! Ты десять партий успеешь сдать!
   – Чёрные не сдаются!
   – И я говорю! Кати к нам!
   Егор согласился. Муж Аллы нормальный мужик, с кафедры рентгенологии. И поболтать можно, и выпить не дурак! Егор собрался и наказал консьержу, чтобы тот по его звонку выслал за Егором машину.
   – Бу– сде-! – сказал консьерж, согнувшись в три погибели.
   Егор быстро доехал до дома Весельской. Не успел он дотянуться до звонка, как раскрылась дверь.
   У порога стояла Алла Адамовна в прозрачном халатике на голое тело. Она была похожа на русалку, только что вылезшую из воды. Сходство усиливал эффект затенения: ниже пояса ткань была непрозрачной. Егор сообразил – мужа нет дома. Госпожа Весельская одна-одинёшенька и пьяна в стелечку. Угораздило же разбудить её своим телефонным звонком!
   – П-проходи! – сказала Алла Адамовна и упала на гостя, крепко обхватив его шею. Егор прикрыл двери и повёл хозяйку в комнату. Весельская сделала пару шагов и вытянула ноги кзади, целиком повиснув на Егоре.
   – Жорж, Жорж – ик, любимый мой!
   Пришлось Егору взять её на руки. Как и ожидалось, Алла Адамовна была легче щепки! Она обхватила шею Егора и прижалась к нему мелкой грудью. Егор зашёл в гостиную. Обстановку сменили. Там где должен стоять диван, был журнальный столик. Матовый ночник освещал только центр комнаты. Егор кружился с хозяйкой на руках, отыскивая место, куда положить её.
   – Это танец любви! – сказала Алла Адамовна. – Клади меня на пол! Овладей мною!
   Егор ничего не ответил. Он увидел в углу комнаты маленький диван. Туда и направился.
   – Ты хочешь в полуприсяди? Настоящий маньяк!
   Егор опустил Весельскую на диванчик. Алла встала на коленки и задрала халатик, обнажив спину с торчащими лопатками.
   – Ну же! Войди в меня, весь!
   Егор обхватил её и развернул лицом к себе.
   – Жоржик, милый! Я как только увидела тебя! Ещё до Сабинки, там, в Приёмной комиссии! Это я сделала, чтобы ты поступил! Меня люби!
   – Надо выпить! – сказал Егор.
   – Неси фужеры! – Алла Адамовна махнула рукой в соседнюю комнату. Егор открыл бар из разноцветной мозаики, вынул два фужера. Один наполнил до краёв коньяком, другой – сухим красным вином. Это, по его расчёту должно сработать!
   Вернувшись в гостиную, он застал Аллочку лежащей на ковре. Её прозрачный халатик задрался до пупка. Ровный розовый свет ночника треугольником падал на её лобок, освещая часть тонких бёдер. Егор застыл как вкопанный. Его поразила анатомическая несуразность сложения Весельской. Ноги Аллы Адамовны сходились не как у всех, под углом, а образовывали в паху вершину трапеции. Надлобковые волосы были пострижены в виде двух стрел, сходящихся к центру промежности.
   – Поцелуй! – Аллочка раздвинула длинные ноги и качнула животиком.
   – Выпьем? – спросил Егор, стараясь не выходить из себя. Аллочка перекувыркнулась назад через плечи и в следующее мгновение сидела перед Егором по-турецки.
   – Жорж, ты хочешь в начале выпить? – она посмотрела с сочувствием.
   – И ты тоже!
   Услышав эти слова, Алла Адамовна бросилась ему на шею, обслюнявила лицо.
   – Зови меня на ты! Зови меня Аллочкой! Бери меня! Сделай мне больно!
   – Давай выпьем, Аллочка!
   – Давай! – согласилась Весельская, взяв бокал.
   – Какое терпкое вино! – сказал Егор, подмигивая.
   Алла Адамовна с силой чокнулась о край фужера Егора, пролив коньяк на ковёр. Не обращая на это внимания, она выдохнула и залпом опустошила половину фужера.
   – О-ох! – Аллочка выдохнула в кулак. – Эт-то не вино! Ты хочешь меня споить?
   – Это вино! – сказал Егор. – Только вкус его уже не чувствуется!
   – Мужчине лучше знать! – сказала Алла Адамовна и уронила голову ему на грудь. Егор забрал фужер хозяйки и отставил его в сторону. Тем временем Аллочка уснула.
   Егор взял сигарету с журнального столика. Закурил. Глядя на Аллу Адамовну, думал. Поутру она всё-всё забудет. Или ей будет очень стыдно. Настолько, что Весельская возненавидит его как свидетеля собственной слабости. Наверное, поругалась с мужем. Вот такая беда! Пора уходить, но как? Защёлки на дверях он не видел. Оставлять двери открытой нельзя. В таком состоянии доктор наук и без пяти минут профессор станет доступной любому оболтусу, проходящему мимо квартиры. А то и не одному! Егора передёрнуло от мысли, что он будет виноват в позоре Аллы Адамовны.
   Поговорить с соседями? А вдруг они сотрудники института? Тогда Алла Адамовна – труп! Сабина об этом узнает первой.
   Егор плеснул себе вина, выпил. Самое мудрое, решил он, позвонить мужу Весельской. Должен быть дома его рабочий телефон! Егор прошёл в кабинет, включил настольную лампу, открыл ящик письменного стола. Егор увидел пудреницу в золотом корпусе, обрезки каких-то бретелек, дамский портсигар с инкрустированной серебряной старушкой, стёртую до основания французскую губную помаду, измятый лист-опросник для абитуриента семьдесят восьмого года, крошки табака и пустой спичечный коробок с изображением какого-то престарелого типа на этикетке. Ничего похожего на записную книжку!
   Егор дёрнул ручку нижнего ящика. Закрыт на ключ. Егор разозлился на самого себя – почему он роется в чужих вещах? Ну, не дурак ли, а? У Аллы Адамовны телефон с памятью номеров!
   Он прошёл в гостиную, снял трубку с телефона и набрал кнопку с указанием «супруг». Раздался сплошной гудок. Стёрт супруг из памяти! Надо найти ключ и запереть Весельскую до утра. Егор прошёл в коридор. На крючках в прихожей висело много связок, но ни один из ключей не подходил к входной двери. Егор осмотрел двери. Замок с секретом и четырьмя засовами.
   Где же ключ? Егор поочерёдно раскрывал и закрывал дверцы шкафчиков прихожей, но ничего, кроме обуви и шмоток там не было.
   Наверное, ключ в кармане Аллы Адамовны! В халатике есть карман. Но, тогда Весельская проснётся! И пусть! Закроет дверь за гостем и благополучно позабудет о нём. Егор знал, что Алла Адамовна часто забывала события пьяных вечеринок, будучи трезвее раз в десять, чем сегодня.
   Егор осмотрел спящую Весельскую. Есть карман! Единственный, и Алла Адамовна лежит на нём! Делать нечего, он просунул руку под Аллу Адамовну. Весельская тотчас вскочила, осмотрелась. Егор вынул ключ из кармана Аллы Адамовны.
   – Жо-орж?! – глаза её расширились. – Ты откуда тут?
   – Ты ничего не помнишь, Аллочка? – спросил Егор, глядя в затуманенные глаза Весельской.
   – Ты не помнишь, Аллочка? – повторил Егор.
   – Как, уже? Ты переспал со мной?
   Егор улыбнулся – такой расклад его устраивал.
   – Жорж! Ты исключительный любовник! Мне никогда не было так хорошо! Слышишь? – Весельская ущипнула его за локоть. – Ни с кем!
   – Выпьем?
   – Понимаю, тебе надо восстановиться! И мы обязательно продолжим! Я тебе такое покажу, не пожалеешь! Сабинка такого и в кино не видала!
   Егор метнул горящий взгляд на Аллочку.
   – Жорж, не дуйся! Я ничего не сказала, – она жеманно прикрыла веки. – «Де мортиус, аут нигиль»…
   Егор вздрогнул. Это она говорит о Сабине? Что «о мёртвых ни слова»! Правая рука, называется!
   – В переносном смысле, – оправдалась Алла Адамовна. – «О мёртвых», то есть «об отсутствующих»!
   – Я понял. – Егор забрал фужеры и повторил свой номер. Себе – «сухарь», хозяйке – коньяк. Он вернулся в зал, ожидая увидеть Аллочку в самой непотребной позе. Но на этот раз она скромно уселась на пол, притулившись к ножкам дивана.
   Они выпили. Егор залпом до половины, Алла Адамовна, только пригубила.
   – Почему ты в брюках?
   – Я привык быть одетым.
   – Потанцуем?
   Надеясь, что от танца Аллочку разберёт быстрее, Егор согласился. Алла Адамовна не стала церемониться и сунула руку в брюки Егору.
   – В самом деле, устал, – прошептала она на ухо Егору, склонив голову. – Мы сейчас выпьем, и ты сделаешь меня! Ведь получится, да?
   – Выпьем-выпьем! – Егор отстранился от Аллочки. Ещё секунду лёгкого массажа, и получится безо всякой выпивки!
   Егор, кривляясь под брудершафт, заставил Аллочку выпить до дна. Алла Адамовна улеглась на пол.
   – Дай сигарету, Жорж!
   Егор прикурил ей и себе.
   – А я знаю, почему ты не можешь, – глядя в сторону, сказала Весельская. – Это Сабина Казимировна смотрит на нас!
   – Она жива, – напомнил ей Егор.
   – Пока. Ой! – пискнула Весельская. – Только не обижайся, пожалуйста! Сабина Казимировна поручила мне тебя после своей смерти!
   – О чём вы говорите?!
   – Сейчас узнаешь, – Аллочка попыталась подняться, но более чем на четвереньки, ей не удалось. – Отнеси меня туда! – Весельская махнула рукой в сторону кабинета.
   Егор послушался.
   – Усади меня в кресло, пожалуйста!
   Егор опустил Аллочку в кресло и придвинул его к столу. Алла Адамовна достала из верхнего ящика дамский портсигар на шесть сигарет, раскрыла его и вынула миниатюрный ключик. Она тыкала им в нижний ящик и никак не могла попасть в замочную скважину. Егор помог. Аллочка вновь упала на него. Егор кое-как усадил её в кресло. Весельская уронила голову и захрапела.
   Что же она хотела показать? В ящике лежало несколько папок с бумагами. Документы на квартиру, свидетельства о квалификации доцента Весельской, совсем новый с запахом чернил приказ, где Сабина Казимировна назначает Аллочку заведующей кафедрой вместо себя. Этим что ли хотела похвастать Аллочка? А куда пойдёт Сабина, в деканы?
   Егор взял вторую папку. Докторская диссертация Весельской. Егору надоело рыться в чужих документах, но осталась всего одна папочка, тощая и неприглядная. Нужно ли смотреть?
   Алла Адамовна взмахнула длинной рукой и неразборчиво что-то сказала. Егор оглянулся. Спит!
   Он раскрыл папку, и хмель его улетучился! Егор смотрел на факс Сабины из Швейцарии.
   «Дорогая Аллочка! Скоро я покину этот мир. Держи об этом язык за зубами! У меня обнаружена опухоль надпочечников. Не надо объяснять тебе, что это такое. Оставляю тебя преемницей. Во всём.
   Пуще своих похотливых глаз береги Жоржа! Не дай ему отчаяться и сбиться с избранного пути!
   Вышвырни своего алкоголика-импотента, и не потеряй Жоржа! Я верю, сможешь. Я же видела, как ты смотрела на Жоржа! Догадываюсь, о чём ты мечтаешь!
   Прощай, ласковая наша!
   Постскриптум: Аллочка, умоляю, постарайся держать себя в рамках приличия на моих поминках!»
   Егор ощутил, как сжалась кожа на его голове. Наверное, волосы встали дыбом, подумал он. Какая же дура Сабина! Кому она доверилась? А он-то, идиот, всё понять не мог, что такое происходит с Сабиной? Она-то уже похоронила себя!
   – А ты, сучка, и рада! – он зло посмотрел на пускающую пьяные пузыри преемницу Сабины. Вот, как бы врезал промеж глаз!
   Дрожащими от напряжения руками Егор впихнул папки с документами обратно в ящик стола. Он раскрыл тёмно-вишнёвый портсигар со сверкающим профилем сгорбленной улыбающейся старухи, сунул в него ключ, захлопнул и отбросил прочь. Как гроб в руках подержал!
   Неужели Сабина скоро умрёт? Егор не помнил, чтобы видел в анатомическом музее препарат с опухолью надпочечников. Люди с такой патологией умирали очень быстро, не дотягивая до госпитализации.
   – Сабина всё выдумала! – громко сказал Егор.
   Алла Адамовна никак не отреагировала. Она уронила голову себе на плечо и сипела, двигая губами во сне.
   Егор ушёл. Он открыл замок, а снаружи захлопнул двери. Думал только о Сабине. Академик, а дура дурой! Мало того, что выдумала себе экзотический диагноз, так ещё «Жоржа она передаёт в надёжные руки»! Как кубок переходящий! Зла у Егора не хватало, чтобы выразить свои чувства мысленно, не то что словами!
   Через десять минут Егор был у Митрича. Ничего не объясняя и не рассказывая, Егор заставил Митрича спрятать древнюю печатную машинку.
   Ещё через полчаса они с Митричем обнимались и пили, с удовольствием смакуя разогретый в ладони коньяк, как учил незабвенный Владимир Иванович.

Глава 48

   Оказывается, жизнь простого работяги даёт множество преимуществ. Никакой непредсказуемости, никаких арестов и драк. Жизнь Шилова омрачала вездесущая контора ФСБ. Шило знал, что его обязательно призовут. Разом тогда закончится безбедное, нехлопотное существование.
   А так неохота умирать! Шило посмотрел на весеннее прохладное небо. Снег сошёл, оголив грязную землю. Не от того ли в голове такие мрачные мысли? В жизни всё хорошо. Скоро родится сын, врачи на УЗИ доказали. Республика Ичкерия живёт сама по себе. Войны нет, а на душе тревожно. Да так, будто завтра ему опять идти в расстреливаемый танками Белый дом! Почему-то вспомнилась Альбина. Тоже, дурочка! За кого воевала? Живи она сейчас, повзрослевшая и обедневшая… Шило махнул рукой и чуть не вскрикнул от боли. Кто-то, подкравшись со спины, взял его в жёсткий захват. Угораздило же, шататься по подворотням! Шило выругал себя мысленно, боясь пошевелиться.
   – Где твоя реакция, солдат?
   От сердца у Шилова отлегло. Валет! Только нужен ли он теперь?
   – Что молчим, Шило?! Не узнал?
   – Валет.
   – Не чую энтузиазма! – Валет отпустил захват и резво обошёл товарища, оказавшись спереди – лицом к лицу.
   Шило посмотрел на голову Валета.
   – Нет шрама, нет! Где классного лепилу надыбал? Молоток, Шило!!! – Валет с размаху шлёпнул по плечу бывшего сослуживца. – Так вот и бывает! Я тебе жизнь спас, ты – мне!
   Шило потупил глаза…
   – Слышал, искал меня?
   Шило осмотрел Валета. Совсем не похож на бандита. В цивильном костюмчике, при галстуке.
   – На прикид внимания не обращай! – заметил Валет. – Это рабочая лепёха! Зачем искал? Что хотел?
   – Поболтать.
   – Ща, поболтаем! – Валет поднял руку и щёлкнул пальцами. Тотчас подъехал джип.
   – А кто сказал, что ищу тебя? – спросил Шило.
   – Люди, люди сказали! – заявил Валет, обнял Шилова и впихнул его на заднее сиденье. Рядом уселся сам.
   – Чего кисляк давишь? Не рад встрече? Тебя, что Профессор в камере задрочил?
   – Кто это кого задрочил?! – Шило расправил плечи и задрал подбородок.
   Валет промолчал. Даже не улыбнулся. А Шило всё больше грустнел. Для чего встретились? Для чего спасали жизни друг другу? Если сейчас их не завалят вместе с Валетом, то придётся сдать дружка «коллегам».
   Молча они доехали до изящного кабачка.
   – Пошли! Поболтаем!
   Валет сделал заказ. Деликатесы одни, отметил Шило. Сам он не смог купить жене апельсины. Сейчас налопаемся, пожируем, а завтра схлопочем по пуле! И этой жизни я хотел, разыскивая Валета?!
   – Не дрожи! Давай, рассказывай! – приказал Валет.
   Шило доложил о своей жизни, опустив всякие «героические» события.
   – Значит, трудяга, – Валет чмокнул губами. – Не скучно жить, Шило?
   – Нет. У меня сын родится, – улыбнулся Шило. – Пелёнки-распашонки, какая тут скука?
   – М-да. Каждому своё! – Валет поднял фужер. – Твоё здоровье, пролетарий!
   Выпитый бокал не добавил настроения Шилову. От второго он отказался.
   – Домой надо, – сказал Шило, глядя под ноги, – жена придёт, а ключа у неё нет.
   – Пургу метёшь! – услышал он в ответ. Шило замер, боясь поднять голову.
   – Я тебя оскоплю и мошонку на уши натяну! – продолжил Валет.
   Шило знал, на такое нужно отвечать. Он набрался духу и поднял глаза. Валет подмигнул ему, продолжая разговор по мобильному.
   – Бывай, братан! Держи краба! – закончил он разговор, как всегда неожиданно.
   – Кто это? – спросил Шило и подумал, зачем спросил? Решил сдать дружка со всеми потрохами? Шило не сомневался, что «друзья» из конторы не упускают его из виду ни на секунду. К счастью, Валет махнул рукой и ничего не ответил. Он вскочил на ноги, щёлкнул пальцами.
   – Чело-э-эк!
   Официант нарисовался, как из облака дыма. Он склонил голову и подал счёт. Валет небрежно пробежал глазами по бумаге и хмыкнул:
   – Овёс-то нынче дорог?
   Шило улыбнулся. Он всегда считал Валета не совсем конченным. Вот, классиков цитирует, какой же он бандит? Стакан выпитого рома добрался до головы Шилова. Он улыбнулся. Хорошая вещь, оказывается! Хапнул, допустим, этого рома на работе, и первые пять минут трезвый. Покрутился перед начальством, и вали куда хочешь!
   Валет вынул стольник зелёных и покрутил перед массивным носом официанта. Тот потянулся за долларовой бумажкой. Тогда Валет молниеносным движением убрал руку с деньгами за спину, а второй ухватил официанта за нос и накрутил сливу.
   Шило, не отрываясь, смотрел на шнобак официанта. На его глазах нос целовальника увеличился в размерах, хотя казалось, увеличиваться ему было некуда. Затем он побелел, покраснел, побагровел и наконец стал синюшным.
   Получив производственное увечье, официант не пикнул. Похоже, привык. Валет бросил стольник в пепельницу и сделал ужасные глаза.
   – Уматываем! – толкнул он Шилова в плечо, как когда-то в горах Афганистана.
   Шилов инстинктивно пригнулся к полу.
   – Вспышка справа! – гаркнул Валет.
   Шило чуть не упал навзничь, но вовремя спохватился. Валет громко расхохотался.
   – Выучка! – поучительно сказал он официанту и прошептал в ухо Шилову. – Ухо-одим!
   Шило усмехнулся. Так говорил Валет, когда собирался в самоход, оставляя молодняк «на фишке». Однажды Шило уснул и прозевал «фишку», но к своему удивлению отделался лёгким испугом. Всё благодаря приподнятому настроению Валета. Вспомнившийся счастливый случай изменил планы Шилова. Уходить домой уже не хотелось. Шило посмотрел на покидаемый столик. Доставая купюру из кучи пепла, залитой кетчупом, официант испачкал белоснежный обшлаг фирменного халата. Контуры пятна напомнили Шилову материк Африки из учебника по географии.
   – Африка! – сказал он, улыбаясь.
   – Поехали! – сказал Валет кому-то.
   Друзья вышли из кабачка и сели в машину. В голове Шилова крутилась бесшабашная мелодия. Было приятно ощущать себя на равных с Валетом. Важно ли, куда ехать? Он высовывал счастливую физиономию в открытое окошко, строил рожицы далёким и вечно спешащим пешеходам.
   Улыбка провалилась в желудок, когда машина въехала в знакомый двор. Шилова как током дёрнуло: Валет знает, где он живёт! Всё про него знает! Значит, пришьёт сексота, и не посмотрит, что Шило спас ему жизнь!
   – Чего трясёшься? – спросил Валет.
   – Отходняк.
   – Пошли, покажешь своё логово! – сказал Валет, приглашая хозяина в его же квартиру.
   Каждый шаг давался Шилову с таким трудом, будто шёл он по дну моря в скафандре водолаза. Уберёт его Валет или нет? Ох, не к добру думать рифмою, не к добру.
   – Я второй день тебя пасу! – прервал размышления Шилова Валет. – Хорошо, что ты один на хате. Дело есть.
   Шило понял, мочить не будет. По крайней мере, сегодня.
   – Хата у тебя расположена стратегически! – сообщил Валет, проходя на кухню.
   Шило по привычке переобулся у порога в тапочки, посмотрел на лакированные тупоносые штиблеты гостя.
   – Совсем одомашнился! – заметил Валет. – Дома хоть бухаешь?
   Шило пожал плечами.
   – Открой двери!
   Шило вернулся в коридор, без страха открыл двери. Вошёл шофёр Валета с огромной корзиной, доверху наполненной деликатесами из ресторана.
   – Через недельку-другую у тебя осяду, – сказал Валет, когда шофёр вышел.
   – А жена? – вырвалось у Шилова.
   – Кто? Жена? – деланно нахмурил брови гость. Шило понял, что сморозил чушь и улыбнулся.
   – Супруга твоя что ли? – Валет хлопнул себя по лбу.
   Шило кивнул.
   – Скажешь, мол, человек от органов скрывается! – захохотал Валет и, разливая ром по стаканам, сказал: – Не тужься! Пей пиратский напиток и забудь все беды! Я на пару дней. Что-нибудь придумаешь. Если уж не от органов, – Валет насмешливо посмотрел на прибитого Шилова, – тогда, скажи, от бандитов!
   Шило удивился, зачем его пасти двое суток из-за такого пустяка? Что, он может отказаться? С каждой рюмкой подозрения Шилова усиливались.
   Валет же вёл себя, как обычно, непредсказуемо. Он то вскакивал и активно жестикулировал, то садился на расшатанный табурет, угрюмо глядя в стол, как измученный запоем алкоголик.
   Слов при прощании Шило не запомнил. В результате бессмысленной попойки у Шилова развилась мигрень. Голова болела нещадно, пульсировали все сосуды, стуча в самую глубину мозга.
   Шило был рад, что сегодня выходной. Но надо было идти к жене в роддом. Он пробрался на кухню, с омерзением осмотрел брошенный стол. К счастью, осталось много нетронутых продуктов: киви разные, сациви и прочая-прочая. Шило собрал пакет для жены, вылил остатки рома в стакан, зажмурился и зажал нос. Залпом впихнув в себя пиратский напиток, закусил каким-то огрызком.
   Ожидая улучшения состояния, Шило откинулся спиной на стену и прикрыл глаза. Вскоре перестала болеть голова, но слабость осталась. Во рту по-прежнему было противно.
   – Уходят привычки, как старые друзья, – сказал Шило и похвалил себя за мудрость.
   По дороге к родильному дому он не переставал чувствовать спиной буровящий взгляд.
   – К бабье идьот! – сказал в мобильник тёмный бородач.
   – Наплюй! – ответил ему голос без акцента. – Следи за домом!
   – Поньял! – сказал бородатый и отключил телефон.
   Шальной ветер закружил воронкой, расшвырял пожухлые листья да так же стремительно исчез, как и появился. Наблюдатель выругался гавкающим языком, завёл машину и выехал из двора роддома. Походя он улыбнулся, глядя на знак, запрещающий парковку автомобилей кроме служебных.
   – Мы тожье доктора! – сказал он, обращаясь к панели приборов. – Хьирурги, ха-ха-ха!!!

Глава 49

   В три часа ночи телефонный звонок разбудил Георгия. По привычке он подскочил на ноги, встряхнул головой, разогнав сон. Стараясь быть бодрым, Георгий сказал в трубку:
   – Лазарев!
   – Георгий Тимурович! Срочно приезжайте! – сказал мужской голос.
   – В больницу?
   – В госпиталь!
   – В какой? – опешил Георгий.
   – В котором оперировали.
   Георгий хотел узнать зачем, но телефон умолк. Лазарев подул в трубку, но услышал только своё дыхание. Тогда он положил трубку и вновь поднял – аппарат, как ему положено, непрерывно гудел.
   По дороге к госпиталю Георгий раздумывал. К чему этот вызов, от кого? И надо ли ехать?
   На КПП ему приветливо подмигнул фонарь, обратного пути не было!
   – Георгий Тимурович! – раздался голос из мегафона. – Проезжайте!
   Поднялся шлагбаум. Георгий поразился таким строгостям. Как в войну! И всё из-за одного сбежавшего когда-то афганского ветерана! И виноват во всём этом он, Георгий Лазарев. Так в своё время сказал начмед. Теперь же полковник медицинской службы стоял навытяжку у крылечка и чуть ли не отдавал честь опальному хирургу.
   Георгий догадался, почему ему рад начмед. Рядом с полковником стоял тот самый офицер, на глазах которого умерла дочь. Как и в ту ночь, офицер был в штатском костюме. Как и в ту ночь, он в упор посмотрел на Лазарева.
   Начмед подбежал к машине, открыл дверцу, приглашая Лазарева выйти. Руки Георгия сами собой соединились запястьями кпереди. Первое о чем он подумал, сейчас наденут наручники.
   Странный офицер пригласил Лазарева в кабинет дежурного, выпроводив смену караула и начмеда за порог.
   Лазарев поёжился. От такого начала можно ожидать чего угодно! Как будто читая его мысли, офицер сказал:
   – Разные новости для вас, хирург! Очень разные.
   – Плохие?
   – Разные, – повторил офицер, посмотрев на часы.
   Лазарев напрягся. Вдруг ему показалось, что сейчас и здесь он будет обязан в несколько секунд усвоить кучу информации, от которой зависит его жизнь.
   – Вы помните Альбину? – спросил офицер. Холодом могилы повеяло от его тона.
   – Да.
   – Она погибла за демократию, – сказал офицер. – Диалектика!
   Георгий молчал.
   – Я считаю себя вашим должником. Поэтому предупреждаю, вам необходимо исчезнуть из Москвы до рассвета.
   – Куда и как?
   – Вчера был взорван дом на Каширке. Среди погибших жильцов, известный вам Валет.
   – И Шилов?
   Офицер кивнул.
   – Чёрный Абдулла?
   – Его уже нет в Москве.
   – Тогда зачем мне уезжать?
   – Убит ваш главный врач.
   – В том же доме? – Георгий совсем запутался.
   – Его расстреляли в рабочем кабинете, вместе с начмедом. Почему они оказались там в выходной день, не установлено. Пропала вся медицинская документация, касающаяся деятельности хирурга Лазарева. Я ясно выражаюсь?
   – Очень, – Георгий развернулся к дверям.
   – Есть куда? – спросил офицер, и Лазарев понял его.
   – Нет, – растерялся Георгий.
   – Ваша трудовая книжка! – офицер вынул руку из нагрудного кармана. – Остальные документы, надеюсь, дома?
   – При мне.
   – Тем лучше для вас. Удачи тебе, доктор! – офицер хлопнул Лазарева по плечу.
   – Сколько у меня времени? – спросил Георгий, поразившись своему голосу, твёрдому и чёткому.
   – В половине шестого будет включен план-перехват. Кого будут искать, догадываешься?
   – Всё понял.
   – Я бы посоветовал позвонить Сабине Казимировне, – сказал офицер и выпроводил Лазарева за дверь.
   Георгий хоть и был горд собой, что не спасовал, не затрясся от страха, но сил в себе не нашёл, чтобы ответить на дружескую улыбку начмеда. Лазарев прошёл к машине, не глядя по сторонам.
   Ещё в подъезде Георгий услышал, как гудит его телефон. Таким же непрерывным гудком, когда звонил офицер спецслужбы. Георгий заскочил домой, поднял трубку.
   – Лазарев?
   Георгий понял, его уже перехватили безо всякого специального плана! Так говорят только менты, и никто больше.
   – Да, – сказал Георгий, глядя на часы. У него оставалось полтора часа, если офицер не пошутил…
   – Сабина Казимировна находится в Швейцарии, но я в курсе, – быстро ввернул мент, пока Георгий не бросил трубку.
   – В курсе чего?
   – Всего. Будьте дома! Через четверть часа решим ваш вопрос! – Саня как воочию увидел Лазарева с широко раскрытым ртом и добавил: – Положительно! Положительно решим!
   Георгий опустил гукающую трубку и сел у аппарата. Четверть часа! За это время можно выскользнуть из квартиры, отъехать на приличное расстояние – ночью, без пробок и нудных светофоров. Но какой в этом смысл, если под контролем не только телефон, но и квартира?
   Что же теперь делать? Застрелиться, повешаться – чтобы не прослыть пособником террористам? Нет, это не выход! Для чего тогда предупредил «должник»? Мог бы арестовать собственноручно, без шума и пыли. И при чем тут Сабина Казимировна?
   Георгий сидел, не двигаясь. Через пятнадцать минут, как было обещано, в дверь легонько постучались. Лазарев открыл, не колеблясь.
   – Александр, – протянул руку мент.
   – Георгий.
   – Я в курсе всех дел, – сказал Саня. – Через час ты будешь за пределами столицы!
   – Могу я узнать подробности?
   – Дальше области ехать не нужно! Квартиру тебе предоставила Сабина Казимировна. На первое время, конечно. Потом сам как-нибудь обустроишься. Бери из дому только деньги и документы! Вещи и прочие нужные причиндалы получишь после, спеши!
   Георгий ходил по квартире и выполнял рекомендации. Он укладывал документы в папку. Деньги он не держал дома. Укоряя себя за старую совковую привычку – держать вклады в банке – Георгий отбросил прочь сберкнижку.
   – Счета свои забудь, – сказал Саня, подняв сберкнижку. – И зачем людям валютные счета? Поедем на ментовском «уазике», твоя машина засвечена ФСБ.
   – А квартира?
   – Квартира? – Саня пожал плечами. О чём думает человек, которому предъявляют серьёзные обвинения в пособничестве террористам?
   Георгий понял, его вопрос глуп и неуместен.
   – Выше нос! – подбодрил его Саня. – Годика через два-три появишься снова, восстановишься в должности! Как сумеем оправдать, так сообщим!
   – А если нет?
   – «Нет» не бывает!
   Лазарев не ответил. Именно через два-три годика он не сможет работать врачом, вследствие потери практики. Хотя, какая у него практика?! Теория-то зачахла – утопла в гнойном смраде бандитских ран!
   – Едем!
   Утро Георгий встретил в квартире эксперта-патанатома с мировым именем, о чём Лазарев догадался по семейным фотографиям. А ещё он этого пацана принял за «шерстяного»! С такими-то родителями и квартирой в захолустье провинциального городка!
   – До чего же тесен мир! – воскликнул Георгий, но не дождался ответа. Саня уже исчез, не прощаясь.
   Вот она, новая жизнь! Спасибо, не заставили менять паспорт, выжечь кислотой кожу кончиков пальцев и выучить наизусть чужую легенду!

Глава 50

   Позапрошлогодние студенты наконец-то получили корки об окончании интернатуры, дающие им право работать врачами. Практически седьмой год обучения прошёл под присмотром тех же старших товарищей. И только теперь каждый ощутил себя доктором-специалистом. Теперь нужно отвечать за свои действия только самому, не отчитываясь за каждый шаг и вдох перед каждым куратором: от заведующего кафедрой интернатуры до въедливого ординатора любого из отделений клиники!
   Больше всего радовало молодых специалистов, что отменили наконец обязаловку с распределением! Отучился? Лети куда захочешь, хоть в Америку – ты никому ничего не должен! Никаких принудительных трёх лет в глуши Подмосковья, а то и подальше.
   Пожалуй, один Егор не радовался. Дело в том, что он-то как раз и попал под уже несуществующее распределение. Понятно, Сабина постаралась. С её подачи Весельская устроила Жоржика главным врачом в районную больницу. Егор намеревался увильнуть от этого назначения, но в ночь перед вручением корок об окончании интернатуры, приехал Саня.
   – Егор, надеюсь ты понимаешь, что убьёшь Сабину своим отказом?
   – Надейся, Саня! – беспечно сказал Егор.
   – Я знаю тебя как нормального пацана! – повысил голос Саня. – Почему ты решил так по-скотски поступить с Сабиной Казимировной?
   – И ты туда же! – Егор махнул рукой, уронив со стола вазу. Он выругался сквозь зубы, но не наклонился, чтобы подобрать осколки.
   Это сделал Саня. Он опустился на колени, не спеша собрал осколки китайского фарфора и, не поднимаясь, сложил их на краешек стола.
   – Вот именно так, стоял я перед Сабиной и говорил с тобой по телефону, не зная, как её спасти. И тогда ты, спасибо, подсказал.
   У Егора защипало в носу, вспомнились годы, проведённые с Сабиной. Его мелкие прыжки, крохотные скачки и, наконец, взлёты. Как зримый ангел-хранитель Сабина вела своего Жоржа к высотам, почему? Почему он теперь «поручен» какой-то молодящейся сучке?
   – Вспоминаешь? – с пониманием сказал Cаня, заметив, как дрогнули губы Егора.
   – Вспоминаю, – вздохнул Егор.
   Саня поднялся и уселся за стол.
   – В этом доме иногда наливают? – подмигнул он хозяину. Егор прошёл к холодильнику, достал бутылку водки и наполнил рюмки.
   – Значит, решил бросить Сабину Казимировну? – в упор спросил Саня.
   – Нет! – Егор подпрыгнул на стуле. – Кто тебе нажаловался, она?
   – Нет, – Саня повертел рюмку пальцами. – Я думаю сам.
   – И что надумал?
   – Нормальный ты пацан, – сказал Саня и выпил.
   – И всё? – развеселился Егор.
   – А поступаешь по-скотски!
   – Почему?
   – Ты против назначения, рекомендованного Сабиной.
   – Не совсем. Я против протекции Весельской! Ты её не знаешь!
   – Наплевать! Зачем мне знать всех друзей Сабины Казимировны? Довольно тебя, оболтуса.
   – Это точно! Ха-ха-ха! – рассмеялся Егор, посмотрев на помрачневшего Саню, умолк.
   – Она столько лет добивалась, чтобы ты стал классным специалистом. Ты им стал, – Саня с силой кивнул головой, – а теперь не желаешь, видите ли, занять достойное место в жизни! Как ей это понять?
   – А как понять, что она полгода глаз не кажет? Что она там делает, в стране сыра и часов?
   – Ревнуешь? – Саня нахмурил брови.
   – Почему нет?
   – Не нагревайся! – Саня пошлёпал Егор по плечу. – Это не для Сабины Казимировны! Да и за тобой не замечал кобелиных склонностей.
   – Тогда почему говоришь, что я поступаю по-скотски?
   – Потому что точно знаю, что ты до сих пор не подал заявление в городской департамент здравоохранения! Чего ты ждёшь? Ждёшь, что приедет Сабина, бросив курс лечения, и поведёт тебя за ручку?
   – Тут ты не угадал ни разу! – разозлился Егор. – Во-первых, – он вскочил на ноги, – не жду, чтобы кто-то повёл за ручку! Во-вторых, у Сабины опухоль, и нет никакого курса лечения!!!
   Саня раскрыл рот.
   – Где ты слышал, чтобы от рака спасало какое-нибудь лечение?!
   – Операция, – не задумываясь сказал Саня, не осознав смысла слов Егора.
   – Лучевая, комбинированная терапия, – продолжил Егор, сев за стол. – А вот это видел? – он сложил пальцы в кукиш.
   – Не будь ребёнком! – сказал Саня. – Не кажи дули под нос! С чего ты взял, что у Сабины рак? Сам сказал, всего-навсего, какая-то опухоль!
   – Саня! – Егор скрестил руки на груди. – Ты уверен, что я понимаю разницу между оперативными действиями и оперативной разработкой?
   В ответ Саня хмыкнул.
   – Вот и ты не различаешь нашу терминологию. Рак – это и есть опухоль!
   – Не может быть! – мотнул головой Саня. – Если рак – опухоль, тогда почему у людей с похмелюги опухает рожа? Они что, все раковые больные с утра?
   – С похмелья, Саня, рожа отекает, а не опухает! А у Сабины опухоль надпочечников! – выкрикнул Егор и перешёл на шёпот: – Ты ей ни слова о том, что я знаю диагноз!
   – Ясно. А откуда ты его знаешь?
   – Рылся в бумагах профессора из США! – якобы признался Егор.
   – Да, ты же английский знаешь, – сказал Саня. – Член почётный этого, как его там? Ордена что ли?
   – Все мы члены, но не всегда почётные. Английский я знаю не лучше тебя! Но врачи-то пишут по латыни! – Егор сощурился. – И не пытайся поймать меня на вранье! К чему мне ложные показания?
   – Вот и я думаю, к чему? – улыбнулся Саня.
   – Не морочь мне голову ментовскими фокусами! Жалею, что сказал тебе!
   – Если это всё так, почему ты не там, с Сабиной?
   – Да потому! Потому! – Егор стукнул кулаком по столу. Саня предусмотрительно поддержал бутылку и оставшуюся целой вазу с салатом.
   – Ты боишься смотреть на неё?
   – Да, – выдохнул Егор, опустив руки на колени.
   – Тогда ступай в должность! Чего капризничаешь?
   – Я не хочу быть благодарным Алле Адамовне! – сказал Егор, решив, что больше ничего не расскажет. Ни про тот вечер у Аллочки, когда он увидел письмо-завещание Сабины, ни про то, что мадам Весельская из-за него бросила мужа, ни про… ни про что!
   Но не получилось. Егор потом никак не мог сообразить, какие оперативные действия проводил Саня, но рассказал всё, до экзотического наряда Аллочки.
   Неизвестно, был ли рад Саня этому признанию, но пообещал, что Сабина Казимировна не узнает об этом никогда. Егор усмехнулся, много ли этого «никогда» осталось? Вслух этого не сказал.
   Они распрощались как старые друзья, что и было на самом деле. Наутро Егор отправился устраиваться главным врачом в ту самую больницу, где выступил с дебютом в качестве известного всему миру экперта-патологоанатома.

Глава 51

   Володя несколько раз клюнул носом, отбросил книжку и повернулся на бок. Настолько устал, что не хотелось подниматься, чтобы отключить свет.
   Но уснуть не удалось. Володя посмотрел на часы. Получалось, пролежал без сна всего три минуты, а мыслей прошло столько, будто мучался бессонницей часа два! Он всё же поднялся и щёлкнул выключателем.
   Вопреки ожиданиям Володи, темнота не прибавила сна. По-прежнему он ворочался и напряжённо думал. Володя обратил внимание, что челюсти его сжаты. Володя расслабил мышцы лица насколько мог. Теперь ему показалось, что напряжены виски. Володя потёр их. Ещё поворочался, затем встал с постели и пошёл пить кофе.
   «За всё в жизни нужно платить», – вспомнились ему напутственные слова отца. А что, мало он заплатил за дурацкую консультацию в агентстве недвижимости? Володя встряхнулся: каким же лохом он прибыл в Москву! Зато теперь поднялся. Образовался, что называется, а долг, оказывается, не уплачен! Дядька имеет его предприятие и самого Володю когда захочет, но Сабина Казимировна! Столько времени о ней не было ни слуху ни духу, теперь объявилась, как снег на голову!
   Мучаясь от бессонницы, Володя пробовал перечитать «Отцов и детей» Тургенева, но не нашёл там полезных советов. И почему говорят, что в книгах русских классиков есть ответы на все вопросы? Или он читает как-то не так, или классики из-за цензуры поместили эти ответы где-то между строк?
   Володю пугал мужской голос, заявивший от имени профессорши о просьбе Сабины Казимировны. После краткого телефонного разговора Володе захотелось в свой родной городишко, под папино крылышко.
   В половине шестого утра он почистил зубы, причесался и вызвал шофёра.
   На работе он выглядел усталым и побитым. Володе показалось, что подчинённые гадко улыбаются за его спиной. Они впервые увидели босса в таком состоянии. За одну ночь он изменился, сломав здоровый образ жизни, исключающий спиртное, табак и забавы с женщинами. Мысли сотрудников читались по их лицам. Володе послышалось, что кто-то шепнул: «Спёкся наш босс!»
   Он оглянулся, но никого не увидел. Володя занял рабочее место принялся листать папку входящей документации. До обещанного вчерашним вечером звонка оставалось полчаса. Менеджеры вовсю шуршали и сновали по офису: все привыкли к раннему началу дня. Особо продвинутые сотрудники ежечасно повторяли любимую присказку босса, переделанную им на свой лад: " Ранней пташке Бог подаёт!» Володя никогда не контролировал время ухода работающих из офиса. Бывало, после обеда помещение пустовало. Но стоило какому-нибудь сотруднику не справиться с намеченной на день целью, следовал большой разгон. Такой, что провинившемуся на следующий день самому не хотелось уходить из офиса раньше полуночи.
   Сегодня босс, фамилии которого и отчества никто не знал, провёл планёрку безо всякого энтузиазма. Сотрудники вышли из кабинета начальника, пожимая плечами. Но ни одному из них не вздумалось отлынивать от непосредственных обязанностей. Каждый менеджер знал, кто стоит за своим племянником и кто дал их официальному начальнику неограниченные полномочия, вплоть до внезапного увольнения любого из сотрудников.
   Не касалось это только секретарши, строгой старой девы неопределённого возраста. Сколько ей было лет, никто не мог определить. Секретарша Володи не страдала ни старческим склерозом, ни девичьей памятью. Помимо здравого ума она обладала вышколенным упругим телом. Зимой она купалась в проруби, летом – каталась на горном велосипеде. Кое-кто пытался подъехать к Ирине Антоновне, сюсюкая: «Ирочка, Ирочка», – но тут же умолкал и неоднократно извинялся. Для этого хватало одного взгляда секретарши. Разумеется, у неё никак не могло быть с боссом никаких шашней. Коллектив фирмы пребывал в полной растерянности. Кто-то давал Ирине Антоновне все пятьдесят, кто-то в глубине души надеялся, что ей нет и тридцати. И только Олег Яковлевич Адамович знал наверняка, сколько лет его внебрачной дочери.
   – Ещё пару пятилеток, и станешь «ягодкой опять»! – говорил он Ирине Антоновне три года назад. С той поры он отнимал по одному году, и теперь говорил о семилетке:
   – Ныне ты похожа на хрущёвскую кукурузу, Ирэн! – шутил Адамович. Другим именем Олег Яковлевич её никогда не называл. Отчество, полученное Ириной от матери, он упрямо игнорировал. Даже в официальных документах. О том, что мать Ирины Антонина тоже была секретаршей, Олег Яковлевич напрочь позабыл. Наоборот, он пытался устроить жизнь дочки единственному нормальному человеку из детей, ни идущей ни в какое сравнение с сыновьями, балбесами и наркоманами. Ирине предлагались разные должности, всевозможные курсы повышения квалификации в любом забугорье, но Ирина никак не реагировала.
   Самой главной победой Адамовича явилось то, что Ирэн признала его отцом, хотя бы негласно. Во времена Советской власти, будучи активным строителем коммунизма, он открещивался от дочери всеми правдами и неправдами. Такого отношения к себе Адамович никогда бы не забыл, но Ирэн почему-то простила. Простила и самоубийство матери, и бесплодные попытки Олега Яковлевича спихнуть её замуж за рубеж, отправить в длительную арктическую экспедицию, и многое другое, о чём он сам позабыл.
   Ирэн позволяла ему шутить, но реагировала на пожелания отца о её замужестве не то чтобы вяло, а вообще никак. Вызвать дочь на откровенность Адамовичу не удавалось никогда. Не смотря на это, Олег Яковлевич не спешил ставить крест на «синем чулке», надеясь на внука, хоть от любого кавалера. Для такого дела Адамович был готов использовать любую возможность, первый же попавшийся случай. И случай представился. Адамович чуял запах удачи. Когда Сабина позвонила ему из Швейцарии, Олег Яковлевич чуть не поцеловал трубку: микрофон благоухал!
   Хотя в просьбе Сабины не было ничего обнадёживающего, Адамович увидел фортуну на своём горизонте. Какой-то никому не известный, непризнанный и непонятый коллегами, врач-хирург пытается устроить жизнь по-новому. Понятно, ему нужно исчезнуть из Москвы. Для этого требуется помощь Адамовича! Всего-то ничего, а радость распирает грудь! Что ещё нужно? Почти ровесник дочки, холостой! Причём, умный. Настолько, что коллеги его не понимают. Не такой ли идеал у Ирэн?!
   – Без проблем! – сказал Адамович, не уточняя деталей.
   – Ему нужно помочь найти своё место в жизни, только без всякого нажима! – сказала Сабина. – Самое деликатное давление он тотчас распознает и исчезнет, чего мне очень не хотелось бы!
   Эта характеристика протеже Сабины, как бальзам на душу Адамовича! Олег Яковлевич энергично принялся за дело. Первым делом он попросил начальника службы охраны позвонить Володе и напомнить ему о Московском долге. Пусть племянник считает себя важной фигурой в большой игре!
   Как ожидал Адамович, Володя вскоре перезвонил ему.
   – Что ты намереваешься делать? – спросил Олег Яковлевич.
   – Сказали, нужно устроить человека! Это как?
   – Я посоветую так, – сказал Адамович. – Человек он незнакомый, расспроси его аккуратно, чего он хочет, а потом уже и звони!
   Неожиданно закончившийся разговор ничуть не успокоит племянника, но Адамович знает, что делает.
   С утра пораньше Георгий направился по указанному Саней адресу. Увидев здание из сверкающего на солнце мрамора с зеркальными дверями, он остановился, проверил номер дома, всё совпадало. Заходить в такую контору почему-то не хотелось. Георгий считал, что подобные заведения стоят на криминальном фундаменте. Но других адресов у Георгия не было. Проходя по коридору, он повстречал нескольких молодых людей в синих рубашках с коротким рукавом и галстуками такого же цвета. Работники фирмы носили бейсболки с вышитыми золотом эмблемами. Георгий пригляделся и узнал изображение Прометея. Решив нанести визит вежливости начальнику по имени Володя, Георгий постукал кончиками пальцев в дверь Приёмной.
   – Не заперто! – услышал он женский голос, лишённый всякого подобострастия
   Георгий переступил порог высотой с железнодорожную рельсу. У дверей стоял столик секретарши. Всё как положено, отметил Георгий.
   – К Володе? – спросила секретарша из-за экрана компьютера.
   Георгий не знал, что ответить. Сабина назвала какого-то сопляка Володей, Саня назвал, но секретарша? Или это веяния бизнес-моды?
   – Вы к Володе? – переспросила секретарша, так и не показываясь из-за компьютера.
   – Да, – сказал Георгий, собираясь уйти. Внешний вид офиса, сотрудников, говор секретарши напоминали ему игру, в которой взрослые стараются быть детьми. Часто это не получается и заканчивается психодиспансером. Туда ли он попал?
   – Тогда входите!
   Георгий зашёл в кабинет начальника. Какой-то пацан склонился над столом. Одет он был как все сотрудники, отличался только отсутствием эмблемы на бейсболке.
   – Георгий Тимурович Лазарев, – утвердительно сказал хозяин кабинета, поднялся и сделал два шага к посетителю, вытянув руку для пожатия.
   – Я Володя, главный менеджер этой компании, – представился он.
   – Но я не Жора! – улыбнулся Георгий, глядя в крупные глаза Володи.
   – Вы от Сабины Казимировны и Егора Андреевича? – спросил Володя, не отреагировав на насмешливый тон гостя.
   – Да.
   – Как они там?
   Георгий сжал кулак и поднял большой палец кверху. Главный менеджер разулыбался. Володе не было весело, но правила поведения босса обязывали. Соблюдя этикет, Володя не знал, с чего начать разговор? Что собой представляет этот сухощавый мужик, откуда он сбежал, от кого прячется? Зная хоть десятую часть правды о Лазареве, Володя удрал бы тотчас после звонка из Москвы.
   Не дождавшись приглашения, Георгий уселся в кресло для посетителей, сложил руки на стол и выразительно посмотрел в пустое кресло начальника. Володя тут же занял его. Молчание затянулось до критической точки. Володя решился.
   – Какие проблемы? – спросил он, стараясь максимально смягчить голос. Ему показалось, что получилось как-то безучастно. Володя посмотрел на посетителя.
   – Проблемы, Володя, – сказал Георгий, выделив слово «Володя», – у тех, кто в Америке. У наших людей могут быть трудности.
   «М-да», – подумал Володя, – «с этого совка в бизнесе не будет толку!» Куда же его трудоустроить?
   – Ваша специальность? – заученно спросил Володя.
   – Врач.
   – Образование? – продолжал Володя, не слушая ответов.
   – Выше высшего.
   – Специализация? – двигался Володя по инерции, но споткнулся: – Это как?
   – Что именно?
   – Выше высшего?
   – Есть на Западе такое понятие – «постхайгредьюэйт скул».
   – Мы не на западе – быстро ответил Володя, не подумав, и рассмеялся. – Ха-ха-ха! Конечно мы не на Западе! У нас трудности, а не какая-то хайвэй скул!
   Георгий улыбнулся. Если у Володи имеется чувство юмора, то он не полный идиот!
   – Аспирантура? – Володя посерьёзнел. Это добавляло ему хлопот.
   – Клиническая ординатура.
   – Есть разница?
   – Один растёт, а другой дразнится! – сказал Георгий и пояснил: – В аспирантуре получают учёную степень, а в клинической ординатуре – по учёной башке!
   – Наверное, башка там и там учёная.
   – Да. Только из аспирантуры она выходит с ореолом славы, а из ординатуры с венцом мученика, и отнюдь, не науки.
   – Ладно, – согласился Володя, так ничего не уяснив. – Какие у вас трудности, Георгий Тимурович?
   «Это у тебя трудности», – хотел сказать Георгий, но посчитал это невежливым. Он ляпнул первое, что пришло в голову.
   – Нет жены.
   – Ха-ха-ха!
   Георгий рассмеялся вслед за Володей.
   – Понимаю, тут не брачное агентство. Скажите, Володя, как вам меня рекомендовали? Сразу станет проще разговаривать!
   – Пожалуй, – согласился Володя и сказал, как он понял просьбу Сабины, – «помочь устроиться человеку».
   – Да! Я ищу работу! – Георгий понял, зачем его сюда послали. – Но не могу понять, Володя, чем ваша фирма может помочь мне?
   – Всем! – Володя поднял подбородок. – Работы на любой вкус!
   – Я хотел бы поработать физически! – сказал Георгий.
   – Это с венцом мученика?
   – Да! – решение пришло внезапно, и отступать от него Лазарев не хотел. Больше всего Георгий боялся стать одним из придурков в синей бейсболке с доисторическим эллином. Не хотелось сгибаться в три погибели перед потенциальным клиентом, складывая пальцы в американское «о, кеи»!
   – Есть и такие вакансии, – голос Володи отвердел. Главный менеджер попал в свою колею, ощутил под собой кресло значительного человека.
   – Разгружать вашу продукцию?
   – Нашу продукцию нельзя трогать голыми руками! – беспристрастно сообщил Володя.
   Георгий удивился. Тест на интеллект? Володя в его глазах всё больше вылезал из личины идиота.
   – Электричество?
   – Больше, – сказал Володя. – Энергетика! Котлы, турбины – физического труда в избытке!
   – А там есть рожковый ключ на тридцать шесть? – спросил вдруг Георгий. Гаечный ключ всплыл откуда-то из глубины сознания.
   – Есть, – по-простому сказал Володя. – Плюс накидной, разводной и газовый! Но не будете же вы заниматься этим?
   – Буду.
   – Всерьёз?
   – Бу-ду, – по слогам повторил Георгий и сдержал смех. Он как бы увидел себя со стороны: сидит тип с интеллигентной рожей и корчит из себя потомственного пролетария!
   – Понял, – Володя помнил, что следует разговаривать с клиентом аккуратно. – Напротив здание, – он указал ладонью в окно. – Там наше кафе. Возьмите, пожалуйста, мою визитку, по ней вас обслужат. Наличных денег там не берут. Отдохните полчасика!
   – А потом? – спросил Георгий, машинально взяв карточку Володи.
   – Потом возвращайтесь. Будет готов список возможных вакансий.
   – До свидания!
   – До встречи через полчаса! – Володя постучал указательным пальцем по циферблату наручных «ролексов».
   – Буду как штык!
   Результатом разговора остались довольны оба собеседника. Один убедился, что дело пустячное – трудоустроить непривередливого клиента, согласного возиться в мазуте и общаться с работягами. Другой был рад своему внезапному порыву: менять жизнь, так с нуля!
   Больше всего понравилось, как Володе, так и Георгию, что никого из них не втянули в грязную криминальную историю.

Глава 52

   Коллектив районной больницы здорово отличался от других, видимых Егором. Далеко до лаборатории с псевдонаучными червями и хуже мужиков на ТЭЦ!
   Поначалу Егор не различал лица, настолько все сотрудники смахивали друг на друга. Казалось, попал он в генетический изолят, где кровосмешение является нормой выживания. В самом деле, они вели себя, как родственники. Один покрывал другого, в то же время поносил его грязью, отказывая ближнему в самом малом.
   Выступая перед коллективом впервые, Егор постарался разъяснить свой стиль руководства.
   – Я поставлен главным врачом не для разрушения, – сказал Егор и увидел кивки одобрения. С воодушевлением продолжил: – Главная задача нашей больницы – сохранить кадровый потенциал!
   Заметив, что эти слова не вызвали должной реакции, он расшифровал их:
   – Не буду принуждать людей к увольнению, но и удерживать никого не стану!
   В зале воцарилось гробовое молчание.
   – Я уже побывал тут, в этом самом зале, – Егор оглядел трибуну и стол, за которым сидели эксперты. – Сплочённость коллектива мне понравилась!
   Раздалось несколько шепотков. Как показалось Егору, совсем не одобрительных. Чего хотят эти истуканы? Егор решил закончить выступление, чтобы не наговорить ничего лишнего.
   – Продолжаем работать без каких-либо реформ и перестановок! – не ожидая никакой реакции, Егор поклонился и сошёл с трибуны. И только на полпути к выходу из актового зала его настигли робкие аплодисменты. Похоже, он обескуражил коллектив своей лаконичностью, Да и наплевать на этих козлов! Егор чуть не сказал это вслух.
   – Уезжаю в министерство! – сказал он секретарше. Егор не оглянулся – спиной почувствовал ядовитый взгляд.
   Как работать с такими людьми? И бросить нельзя! Каждая его неудача подрывает здоровье Сабины! Егор поехал к Митричу.
   К счастью, Митрич был трезв и полон творческого задора. Он сидел на полуразвалившемся диване, подложив себе на колени крышку от тумбочки, установил на неё пишущую машинку и с самозабвением шлёпал по клавишам.
   Митрич махнул рукой вошедшему Егору, что означало: располагайся, делай что хочешь, но не отвлекай!
   – Двери почему не закрываешь?
   Митрич недовольно мотнул головой, не отрываясь от любимого занятия. Егор пожал плечами и закрыл замок. Зная привычки хозяина, он прошёл в кухню заварить чаю. Присел за стол, закурил. Осмотрелся. Никаких пустых бутылок, никаких окурков в початых консервных банках. Похоже, творческий заскок длится не один день! И не два. Егор тронул чайник на плите. Холодный.
   Через несколько минут в квартире появился аромат свежезаваренного чая.
   – Молодец! – похвалил Митрич, забежав на кухню.
   – Прервись на секунду! – сказал Егор.
   – Ты её оплатишь? – шутку спросил Митрич.
   – Обязательно, – серьёзно сказал Егор.
   – Хорошо, говори! – приказал Митрич, изобразив полнейшее внимание.
   – Мне нужен совет.
   Митрич насторожился, отставил чашку.
   – У меня ничего не срастается!
   – Это как? – Митрич осмотрел гостя с головы до ног. – Перелом?
   – Хуже! Ложный сустав.
   Митрич заморгал глазами.
   – Не буду томить! Сегодня толкал речь в новой должности. Реакция коллектива враждебная…
   – Ты ожидал оваций?
   – Хотя бы понимания.
   – Сочинял речь всю ночь? – Митрич понимающе кивнул.
   – Трое суток.
   – Что-то недошлифовал. Что ты сказал?
   – Чтобы успокоились и не ждали от меня крутых перемен!
   – Стоп, стоп! – Митрич поднял руки кверху. – Дословно, пожалуйста!
   Егор пересказал краткую речь, которую знал наизусть. Лицо Митрича точь в точь повторило реакцию зала!
   – Своими словами ты подтвердил их самые худшие опасения, – сказал Митрич. – Если бы ты не затронул этого вопроса, они бы перестали о нём думать. А теперь все уверены, что всё будет с точностью до наоборот.
   – Подумали, что я буду разгонять всех, рушить и разбивать их коллектив?
   – Да. Я, например, именно так и понял.
   – Ладно, я допустил ошибку, не посоветовавшись с тобой. Что теперь?
   – А чего хочешь ты? Вот, положа руку на сердце, скажи!
   Егор пожал плечами.
   – Стать хорошим руководителем? Сделать карьеру? Доить бюджет, что?
   – Хорошим руководителем, это как?
   – Тактика верна! – усмехнулся Митрич, прикуривая от дымящейся сигареты в пепельнице. – Вопросом на вопрос! Хороший руководитель – это человек, которого уважают подчинённые! Кто бы этого не хотел?
   – Не откажусь. А что ты сказал про карьеру? В «районке» -то? Это всё равно, как в гробу по дороге на кладбище мечтать о свадебном ложе!
   – Ты ничего не понял! Сабина не пошлёт тебя куда попало! Эта «районка» – не дорога на кладбище – это лестница на Олимп!
   – Что ты городишь?
   Митрич ухмыльнулся и склонил голову набок. Так делают при разговоре с непонятливыми детьми.
   – Вот, самому смешно стало! Какой ещё Олимп?
   – Эта «районка» расположена в столице! Ты сможешь придать ей статус клиники! Я многого не понимаю в медицине, но такую простую вещь могу сообразить!
   Егор пригнулся от неожиданности. Такой простой ход, и идёт от Митрича! Нет! Это Сабина! Почему же она общается через Митрича? Что произошло?
   – И второй пункт осветили, – продолжил Митрич. – Теперь о финансах. Будешь воровать, как все?
   Егор помотал головой.
   – Ну и дурак! Пяти дней не усидишь в своём кресле!
   – Почему?
   – Потому что над тобой тоже есть начальник!
   – Он не похож на вора.
   – И я, и ты не похож! Он требует честной работы? И ты справляешься? Да! Но в один прекрасный день он скажет: «У тебя, коллега, хорошая нива. Из неё получаются чудесные стога сена! Положи-ка в один половину соломы!» И я не советую тебе отказываться!
   – В вашем союзе писателей та же канитель?
   Митрич посмотрел на Егора сверху вниз. Этим всё сказал.
   – Разобрались. Допустим, этого всего я хочу! Но как работать с таким поганым коллективом?
   – Тут я не советчик, – Митрич опустил руки, – Структуру я знаю, а в массовой психологии – пас.
   – Как же ты ремонтируешь человеческие души? Какой ты писатель, если не разбираешься в людях?
   – Стоп! Я сказал, что не разбираюсь в людях? Я сказал, что не могу предсказывать поведение толпы! Именно поэтому я – творческая личность!
   – Отшельник?
   – Да! – вскричал Митрич. – У меня тонкая психика! Если бы я выступал перед равнодушными людьми, уже бы нажрался в умат! А ты, молодец, держишься. Советую продолжать в том же духе!
   – И как мне стать хорошим руководителем?
   – Спроси у людей с опытом, – сказал Митрич и ополоснул свою чашку. Егор понял, пора уходить. Он посмотрел в лицо Митричу. Выражение глаз Митрича говорило: «Если ты будешь очень настаивать, я не удержусь и выпью парочку рюмок!» Егор знал, чем это закончится, поэтому распрощался с хозяином.
   А дома надрывался телефон.
   – Алло! Сабина?!
   – Егор Андреевич, здравствуй! Это Владимир Иванович беспокоит.
   – Здравствуйте, Владимир Иванович, – потухшим голосом сказал Егор, опять не Сабина! Согласно вдолбленным в подкорку за семь лет правилам этикета, Егор скороговоркой добавил: – Что вы, какое беспокойство!
   – Я слышал, у тебя новое назначение, Егор?
   – Да.
   – Трудности?
   – Большие! – выпалил Егор. Как кстати позвонил Владимир Иванович, он-то знает психологию масс!
   – Подъезжай, потолкуем!
   – Не поздно?
   – Полдевятого – детское время в самом разгаре!
   Не раздумывая, Егор примчался к профессору психиатрии.
   – Заходи, – хозяин пригласил Егора в зал.
   Егор разулся и прошёл. Он не глазел по стенам, к роскоши Егор привык. Он уселся в кресло к журнальному столику.
   – Галя! – позвал кого-то профессор. – Два коктейля, будь добра!
   В комнату, вошла девочка лет двенадцати, одетая в футболочку до пупка и обкромсанные у ягодичных складок джинсы. Она поставила на столик пару бокалов с трубочками и долькой лимона, надетой на краешек. После чего вышла, ни слова не говоря.
   – Безалкогольный, – предупредил профессор, заметив замешательство на лице гостя.
   – Хорошо! – Егор приложился к бокалу и отставил его – кислятина!
   – Владимир Иванович, у меня проблемы с психологией!
   – Егор Андреевич! У тебя пятёрка по психиатрии! На что может жаловаться мотоциклист, пересевший на мопед?
   – На маленькую скорость.
   – Но можно приспособиться, верно?
   – Можно, но как? Как разобраться в психологии масс? – использовал Егор выражение Митрича.
   – У тебя неудачи с коллективом?
   – У меня провальное первое выступление.
   – Провальных выступлений перед подчинёнными не бывает! Ты Егор, не артист, чтобы развлекать публику! – жёстко сказал профессор. – Твоё дело – управлять!
   – Я говорил мало, но с каждым словом всё больше убеждался: не понимают и не хотят понять!
   – Что именно им не понятно?
   – Да всё! – махнул рукой Егор. – Я пытался разъяснить, что никого не буду увольнять, не буду делать никаких перемен.
   – Не убедил? – Владимир Иванович кивнул сам себе и пожевал губами. – Правильно! Ты же кривил душой, верно? Так что, будь последователен!
   Егору показалось, что сидит сейчас Митрич рядом с профессором, говорит с ним хором: «Будь последователен!», – сжимая губы на последнем слоге. Егор подмигнул воображаемому Митричу. И испугался, а не подумает чего Владимир Иванович? Нет, не подумал.
   – Как собрался, так и поступай!
   – Возненавидят и съедят!
   – Возьми Макиавелли, почитай! – посоветовал профессор.
   Егор сморщился. Ох уж эти Макиавелли, Монтекки и Капулетти!
   – Нужно быть руководителем, а не размазнёй! Макиавелли, которого ты заочно невзлюбил, говорит о том же самом, что и я. Делай гадость одномоментно, а добро – малыми дозами! Гомеопатическими, можно сказать. Что люди больше запомнят?
   – Большую гадость, – сказал Егор, не задумываясь.
   – Тебе наступили на ногу, не извинившись, ты запомнил. Но потом обтёрли пыль с твоих туфель и начистили их до блеска! Что ты будешь помнить? Что о тебе ежедневно заботятся или то, что однажды по ошибке обидели?
   – Не знаю.
   – Быстро едешь! – Владимир Иванович вернулся к первому своему сравнению. – Но ты всего лишь на мопеде! Люди в большинстве своём мыслят инертно.
   – Тогда они долго будут помнить зло, – сделал вывод Егор.
   – А ты не делай зла! Я привёл не совсем удачный пример. Лучше сначала начисти ботинки, потом как бы невзначай наступи, а после ум вымой и начисти. Но наступи так, чтобы след твоей ноги отпечатался до самой кости!
   – Это как?
   – А чтобы ноги в этих туфлях не ходили в неположенную сторону!
   – Всё же мне надо тряхнуть этот коллектив?
   – И очень сильно, но не сразу. Для начала приглядись. Есть в каждом коллективе много людей, которые сами по себе дрянь, но без них не обойтись ни одному руководителю.
   – Стукачи?
   – Именно.
   – Так они же завтра стукнут на меня!
   – А ты сделай так, чтобы им не было чего стукнуть. Самый минимум информации выдавай им за полное и сердечное доверие!
   – Спасибо, Владимир Иванович! – сказал Егор и пожал протянутую руку профессора.
   – Значит, я не проиграл? – спросил Егор у порога.
   Профессор отрицательно покачал головой.
   Приободрённый и одновременно уставший от обилия информации, Егор уехал домой. С завтрашнего же дня решил он действовать по «Монтеккиавелю», и не иначе!

Глава 53

   Сабина не разделяла восторгов соотечественников о «райском уголке» планеты. Однообразная погода ей совсем не нравилась. Не ободрял, наоборот – замораживал лёгкие целебный горный воздух. После длительных прогулок Сабине казалось, что глубоко под самой диафрагмой скапливался лёд. Хотелось как можно скорее растопить его. К сожалению, выпить, даже слабенького вина, было нельзя. Знаменитый швейцарский кофе с шоколадом обжигал глотку, но не справлялся с могильным холодом под грудиной: сырым и тяжёлым.
   Сабина не желала заводить новых знакомств. Удивляясь самой себе, Сабина не чувствовала сострадания к мужу новой русской дамы, живущей в соседнем коттедже. Видя, как измученный длительными «командировками» по российским лагерям и зонам пятидесятилетний мужчина плюётся кровью, Сабина к своему ужасу испытывала отвращение. На вопросы его жены, с целью получить научную консультацию, Сабине отмалчивалась.
   Однажды она не вытерпела и сказала:
   – Милочка! Я специалист по трупам! Не надо хоронить мужика прежде времени!
   После этого «милочка» старше Сабины на десяток лет, больше не приставала. И вообще вскоре укатила, оставив мужа в чужой стране окрашивать кусочками своих лёгких извечно нейтральные горы.
   Никто больше из соотечественников не пытался сблизиться с Сабиной, считая её измученной болезнью озлобленной женщиной. Её это вполне устраивало – все дела Сабины в России.
   Однажды Сабина Казимировна увидела на своем крылечке букетик полевых цветов. Следующим утром это повторилось. Сабина из любопытства проснулась раньше обычного и заметила парочку молодых барчат. Взявшись за руки, молодожёны вприпрыжку, пробежали мимо её коттеджа. Спустя несколько минут Сабина открыла двери и увидела свежий букетик. Лицо Сабины посветлело. Хоть этим ребяткам она не испортила кровь!
   Но уже на другое утро молодняк не желал здороваться с Сабиной Казимировной. А всё потому, что вывели сами! Стараясь вызвать Сабину на откровенность, они, как и подобает нынешней бескомплексной молодёжи, поделились с профессоршей некоторыми секретами сексуальной техники и спросили совета. Сабина понимала, что они ничего не имеют в виду, ничем не хотят подцепить её, но не сдержалась.
   – Лида, значит и в «карусели» ты кончаешь всего четыре раза?
   – Беспонтово как бы, – прохлопала жирно смазанными ресницами Лида.
   – Сейчас я подскажу! – глаза Сабины вспыхнули, она вскочила из-за столика на террасе, взбежала на крылечко, открыла двери и скрылась в глубине коттеджа.
   – Резво бегает! – заметил юноша, облизнувшись. Лида потёрла ладонями в предвкушении.
   – Сейчас нам Сабина Казимировна выдаст! Вот, прочтёт кое-что! А то, видать, подзабыла молодость!
   – Приколемся! – сказал супруг.
   И прикололись.
   Сабина вернулась к столику, сделав загадочное лицо, встала перед супругами, непринуждённо развалившимися в плетёных креслах.
   – Попробуйте метод вечного женского кайфа! – сказала она, сунув руку в карман плаща.
   Молодожёны с раскрытыми ртами уставились на неё. Лида взвизгнула в ожидании чуда. Её муж выпятил толстые губы. Мол, я для женщин готов на всё!
   – Всуньте член как можно глубже! – сказала Сабина, склонив голову к внимательно слушающим юнцам.
   – Сможете?
   Оба закивали в унисон.
   – А потом очень-очень быстро, – вполголоса сказала Сабина, глядя, как вытягиваются их шеи. – Отрежьте его! – выкрикнула она.
   Молодые замерли. Прикольная тётка! Что дальше?
   – А затем, партнёру надо вскочить и заколотить вульву фанеркой!
   Собеседники застыли как статуи. Лида смотрела на ухоженные ладони Сабины широко раскрытыми глазами. Кончики её суррогатных ресниц испачкали наморщенный лобик. Муж непроизвольно прижал ладони к промежности. Рты обоих готовились к широченной улыбке.
   – Вот! – Сабина вынула из кармана два ржавых скрюченных гвоздя. Положив их на столик перед юнцами, она развернулась и пошла. Взойдя на крыльцо, оглянулась. Сопляки так и сидели, не отводя глаз от «наглядного пособия» профессорши. Гвозди лежали так, что казались сплетёнными телами ржавых червей. Нижний, не выдержав тяжести верхнего, крутнулся и упал выгнутым концом набок, – черви шевельнулись!
   Лида завопила от ужаса так, что где-то, наверное, сошла лавина. Её муж и защитник, подчиняясь импульсу, показал Сабине кулак.
   – Если сам не справишься, – сказала Сабина, стоя на крыльце, – могу рекомендовать классного столяра!
   Слушать возможные возражения Сабина не стала, она вошла в свою избушку. Не разуваясь, упала на кровать и разрыдалась.
   – Недотраханная старая мочалка! – всхлипнула Лида, а её муж всё ещё грозил кулаком закрытой двери. Оба не отрывали глаз от скрюченных гвоздей.
   В последующие три месяца уже никто не навязывался к Сабине в друзья и собеседники. От этого ей было ни холодно, ни жарко. Сабина часто подолгу смотрела на себя в зеркало: в разных одеждах и обнажённая. Она не замечала никаких изменений. Где же раковая кахексия, где метастазы, где всё?!
   Неужели этот климат целебен настолько, что она сможет прожить тут до старости? До старости! Прожить тут?
   После сеанса зеркалотерапии Сабина включала компьютер и начинала работать.

Глава 54

   Руководить районной больницей – дело непростое. Особенно без толкового начмеда. В любой больнице покрупнее, каждый заведующий отделением сам отвечает за лечебную работу, решает хозяйственные вопросы, определяет задачи и разбирается с кадровыми вопросами. И чем меньше больница, тем больше функций несёт её руководитель!
   Стопы «входящей» документации завалили Егора. Когда возиться с этими бумагами, если не хватает времени разобраться с коллективом? Советы Владимира Ивановича невыполнимы при таком обилии бумажной работы! Егор в отчаянии спихнул со стола кипу документов и взялся за голову. Когда руководить, если всё время нужно отчитываться?
   – Егор Андреевич, вам заказная бандероль с уведомлением! – сказала секретарша, постучав в двери.
   Первым желанием Егора было, послать её как можно дальше, а лучше уволить сию секунду! Егор посмотрел в потолок, мысленно сосчитал до десяти. После этого ровным голосом пригласил секретаршу войти.
   – Распишитесь, пожалуйста!
   Егор посмотрел на бандероль. Ничего особенного: обычный крупный конверт битком набитый печатными листами. Увидев, обратный адрес, Егор удивился. Это же его собственная квартира: где он родился, женился и растил дочерей!
   – Свободны! – сказал Егор, подписав квитанцию.
   – У вас, Егор Андреевич, вижу, документы упали?
   Как хотелось Егору Андреевичу щёлкнуть дородную дамочку по мощному носу!
   – Упали, – повторил её слова Егор.
   – Это входящая документация?
   Егор повёл плечом. Секретарша потупилась, сжалась, стала намного меньше ростом. «Как ей это удаётся?» – удивился Егор, заглянул под стол и заметил, что секретарша стоит в полуприсяди, сохраняя спину ровной – только голову склонила почтительно. Выучка, однако! Егор улыбнулся.
   – Вы уже ознакомились, Егор Андреевич? Так, я уберу в шкаф для входящей документации?
   – А работать кто будет?
   – Я и разберу. Доложу через три часа!
   – Справитесь?
   – Дело привычное, обработаю и занесу на подпись, можно?
   – Через три часа?
   – Ровно в одиннадцать сорок!
   – Хорошо.
   Секретарша вынесла своё крепкое тело. Егор наблюдал за ней. При такой комплекции секретарша ухитрилась не только не задевать за углы, но и проплыть между препятствиями, каковыми являлись: стол, сейф, книжный шкаф и компьютерный столик. Может, она станет толковым помощником? Союзницей? Вряд ли. Надо менять. Не избавившись от сотрудников близких к предшественнику не удержаться на зыбкой почве.
   Егор приказал себе не расслабляться, пуская сентиментальные сопли! С чего бы начать кадровую перестановку? Егор с тоской посмотрел в окно. В какой стороне альпийские луга? У него не было прямого телефона Сабины, кто ещё сможет помочь? Только… Весельская.
   Позвонить Аллочке? А не стыдно? Не стыдно! Сама же Сабина, впихнула Весельскую в постель вместо себя! Подумав о постели, Егор вспомнил пьяные акробатические упражнения Аллочки, ему стало противно. Егор плеснул минералки из хрустального графина но пить не стал. Пузырьки у стенок, стакана напомнили ему пену в уголках тонких губ отключившейся Аллочки. Егор даже почуял запах перегара. Он выплеснул минералку в раковину и прополоскал рот водой из крана.
   Егор плеснул себе в лицо холодной водой, обтёрся и посмотрел на стол. От кого это письмо? Из прошлого. Из ниоткуда. Егор осмотрел конверт внимательнее. Штемпели, след оторванного уведомления, сургучная печать, и никакого оттиска о «входящей». Выходит, личное послание! Тяжёлое, поднял он конверт. Книга что ли? Егор разрезал конверт.
   Внутри оказалась пачка листов печатного текста. Егор вынул первый лист и прочёл.
   Здравствуй, Егор Андреевич!
   Это пишет Георгий Лазарев. Если помнишь, я был хирургом в «районке», где ты сейчас за Главного.
   Мою историю ты знаешь. Слышал, Егор, собираешься придать больнице статус клиники, поздравляю заранее! По известным причинам мне в медицине делать больше нечего. А тебе, думаю, эта работа будет кстати.
   Будет время, почитай. Направление перспективное. Не возникнет желания продвинуть тему самому, хоть отдай работу кому-нибудь толковому!
   Передавай привет Сабине Казимировне, и будьте счастливы!
   До свидания!
   Дата… Подпись. Всё.
   Егор посидел в недоумении. Почему Лазарев считает, что я знаю его историю? Я не знаю даже истории средневековой Руси! И почему бандероль послана с адреса квартиры Нерослова?
   Наверное, Георгий считает, что Сабина мне всё рассказала. Егор придвинул к себе автореферат доктора Лазарева Г. Т. на соискание степени кандидата медицинских наук. Он пропустил водянистое вступление, мельком ознакомился с литературным обзором темы, пролистал страницы методов исследования и остановился на практической части работы. Тут же задал себе вопрос: «Откуда в мирное время столько фактического материала по огнестрельным ранениям?» Затем понял, что материал собран в военном госпитале. Егор прочитал работу до конца. Её практическая значимость неоспорима. И что с этим делать?
   Это могла подсказать только Сабина. Пока Егор соображал, через кого выйти на разговор с Сабиной, которая уже два месяца не давала о себе знать, вошла секретарша на своих полусогнутых и услужливо подала папочку документации, похудевшую в десять раз.
   Егор ознакомился с документами, распорядился: нужное подписал, кое-что отклонил и отложил. Оказывается, несложно работать быстро и качественно!
   Секретарша унесла документы, а Егор вернулся к своим мыслям. Почему хирургу Лазареву заказана дорога в медицину? Мало ли неприятностей у рядовых врачей-ординаторов? Но никто не отказывается от готовой научной работы! Дело тут в другом. Тут какая-то тёмная история. Можно ли её доверить телефону, почте, интернету?
   Не имеет смысла раскрывать чужие тайны, решил Егор. Он убрал работу Лазарева в ящик стола, а письмо Георгия сложил и сунул в карман. При случае он обязательно выяснит причину такого поступка доктора Лазарева, а пока, работать, работать, работать!
   – Принесите мне все контракты наших докторов! – приказал он секретарше.
   Пора наступать на лакированные туфельки, растоптавшие коллегу хирурга.

Глава 55

   Георгий стоял на верхнем этаже цеха и наблюдал за работягами. Всё шло по плану. Каждый выполнял свою функцию: смотреть приятно! Лапа махал пудовой кувалдой, Тихоня регулировал выпускной клапан паровой турбины, дед Никола размахивал табличками, как матрос на корабле: «вверх», «вниз», наоборот»! Ребята у центрального бойлера понимали его сигналы и чётко выполняли команды.
   Георгий убедился, что работа кипит, и направился в коридор конторы к Мастеру. По дороге ему повстречалась странная делегация молодых людей в уличной одежде.
   – Стойте! – сказал он, преградив дорогу. Сквозь шум, доносившийся из турбинного цеха, молодые люди не расслышали приказа. Они продолжали идти, едва не сбив Георгия с ног. Он не сдвинулся с места, стоял невозмутимый и спокойный.
   – Почему вы нас не пускаете в цех? – спросила девчушке лет двадцати, тряхнув наглой чёлочкой.
   – Да, да! Почему? – вторил ей долговязый разгильдяй с видеокамерой на узком плече.
   – Кто вас пропустил на производство?
   – Вот!
   – Вот!
   – Вот! – наперебой закричали молодые люди, пихая под нос Георгию временные пропуски.
   Георгий собрал их бумажки, осмотрел, узнал подпись Хорька. Не даром он Хорёк! Как пропустил ребят без инструктажа по технике безопасности? Ему ли теперь отвечать за любопытствующих туристов?
   – Ребята! Все назад, к раздевалке! – скомандовал Георгий. Увидев, как заартачились гости, пояснил: – Хотите попасть в самое жерло нашего дракона?
   Ребята непонимающе замигали глазами.
   – Вы пришли узнать, как и откуда берётся сила и мощь нашей экономики? Что вы узнаете, не проникая внутрь? Молчите? Я тоже считал, что без этого ваш поход бесполезен. Так что, всем в раздевалку! Экипируетесь как положено, получите наряд-допуск в турбинный цех и, пожалуйста! Сам отведу и расскажу!
   Головы экскурсантов поникли. Никому не хотелось переодеваться в промазученную робу, тем более влезать в пасть какого-то дракона! Они хором запросили свои пропуски назад. Георгий расписался в каждом и вернул. Через десять минут, незваные гости исчезли с территории ТЭЦ.
   Георгий улыбнулся им вслед. Не они первые. Членов каждой комиссии он переодевал, спускал вглубь отключенного для текущего ремонта котла и там докладывал обстановку! Теперь к нему подходил сам председатель проверяющей комиссии, бегло знакомился с бумагами, жал руку и смывался, оставив самые благоприятные отзывы.
   Мастера в кабинете не было, уехал к Володе. Секретарша предложила подождать на кожаной кушетке. Георгий поклонился и ушёл к себе, в комнату начальника цеха. Это был не приёмный, а рабочий кабинет. Тут можно было найти любую запчасть и мелкую деталь. Георгий сел на деревянную скамейку, посмотрел на обшарпанный угол рабочего стола и вспомнил, как попал в эту комнату впервые.
   Володя привёз его на машине фирмы. У проходной стоял мужичок с рыжими усами. Георгий узнал в нём старого знакомого, того, кто всегда встречается на пути нормальных людей. Подобные типы умеют испортить жизнь только одним своим видом. Внутри них тёмный сгусток зла. Зло это безобразит их лица до такой степени, что вызывает неприязнь – с первого взгляда. Чаще всего, самые худшие опасения сбываются – от таких личностей нельзя ожидать ничего доброго. Как две капли воды вахтёр был похож на начмеда из «районки», главного врача клиники и на зловредную соседку одновременно. Георгий инстинктивно остановился.
   – Вы Лазарев? – спросил вахтёр. Он был одет в синюю униформу с коротким рукавом. Охранник встал у самого порога, перегораживая вход, его волосатые руки сплелись на груди. Человек выражал высшую власть на предприятии.
   – Я, – сказал Георгий, не отводя взгляда от жёлтых глаз вахтёра.
   – Нужен пропуск? – скривил губы вахтёр.
   – Лучше, начальника!
   – Это по какому вопросу?
   – Хорёк! – выкрикнул Володя, появившийся из-за спины Лазарева. – Не морочь голову! Быстро выписал пропуск!
   Георгий узнал голос, но обернулся в ожидании увидеть кого угодно, только не мальчишку в чудливой бейсболке. Но рядом стоял Володя.
   – Пошустрее, Хорёк! – скомандовал Володя. Взяв Георгия за рукав, провёл его через проходную.
   – Володя! Володя! Пропуск! – закричал вслед Хорёк.
   – Отдашь при выходе!
   Отойдя на несколько шагов, Володя пояснил:
   – С Хорьком по-другому нельзя! Иначе будет мурыжить человека часами. Это мужское производство, – добавил он поучительно.
   – Понял.
   – Передумали?
   – Нет, – Георгий уже принял решение.
   Стараясь быть безразличным, Володя пожал плечами. Они молча дошли до чёрной металлической двери.
   – Начальник цеха, – прочёл Георгий на табличке.
   – Мужик толковый, – вполголоса рекомендовал Володя. – Мастером его зовут. Так и представлю! Не удивляйтесь, потом всё поймёте.
   Так и представил.
   Мастер посмотрел на Георгия оценивающим взглядом.
   Лазарев ожидал нечто подобное: будут смотреть на рельеф мышц, определять наличие под глазами алкогольных мешков, заглядывать в зубы, пытаясь уловить душок от вчерашнего, – иначе приём слесаря на работу Георгий не представлял. Мастер посмотрел долю секунды и предложил сесть.
   – Извиняюсь, у меня дела! – сказал Володя и направился к выходу. Никто его не задерживал. Володя ушёл, не оставив никакой рекомендации.
   – Ты, – мастер посмотрел в глаза Георгию, – врач?
   – Хирург, – сказал Георгий. Он непроизвольно посмотрел на свои ладони.
   – Корок никаких?
   – Никаких, – Георгий понял, о каких корках идёт речь.
   – М-да, – Мастер посмотрел в закопчённое окно. – Хочешь управлять?
   – Необязательно.
   Брови Мастера подпрыгнули до середины лба.
   – Я могу работать физически, – сказал Георгий, испугавшись, что Мастер забракует его.
   – И я могу! – улыбнулся Мастер.
   – Берёте на работу? – в лоб спросил Георгий. Надоело болтать ни о чём.
   – Беру! Мне нужны толковые люди. С испытательным сроком.
   – Куда идти?
   – Погоди, какой ты шустрый! Мне нужен толковый руководитель – работяг за забором пруд пруди!
   – Нужно учиться?
   – На рабочем месте, – сказал Мастер, ещё раз оглядев человека из фирмы.
   Георгий промолчал.
   – Учитывая высшее образование, – сказал Мастер, Георгий понурился. Опять ему сунут под нос красный диплом и клиническую ординатуру! Опять он должен себя почувствовать виноватым за излишки знаний!
   – Пойдёшь слесарем четвёртого разряда в турбинный!
   Георгий поднялся.
   – Когда? – спросил он.
   – Прямо сейчас! – Мастер посмотрел на часы. – В полчаса оформим, а после обеда приступай к работе!
   – Мне в отдел кадров?
   – По коридору направо, третья дверь, – подсказал Мастер. – Кстати, ты только что говорил с непосредственным начальником.
   – С кем? – не понял Георгий. Кто из них: Володя или Мастер?
   – Со мной. Я и есть начальник турбинного.
   Георгий кивнул. «Очень приятно» тут не подходило.
   – Кстати, – задержал его в дверях Мастер. – Ты не родственник Володи?
   – Нет.
   Вопросов больше не было. Была работа.
   Георгий быстро перезнакомился с работягами. Это были простые мужики, какие много раз попадали к нему со своими болезнями и травмами. Никто не лез ему в душу, ни о чём не допытывался. Только дед Никола спросил, указывая на кувалду:
   – Инструмент знаком?
   Улыбнувшись, Георгий поднял кувалду за железную трубку, приваренную вместо ручки, и направился вслед за бригадой вглубь разобранной турбины, похожей на выпотрошенного бронтозавра.
   Следующую неделю мужики возились с бойлером. Георгий терпеливо вынимал по трубке из цилиндра. Нужно было каждую трубу из двухсот вынуть из цилиндра и заменить на новую. И всё из-за того, что несколько трубок прохудилось. Так, меняя их, и заливая водой, снова проверяли. Целые трубки вставляли вновь, лопнувшие заменяли новыми. Каждый раз, заливая, мало кто помнил, какие из труб худые? Спорили до хрипоты, сливали воду, меняли трубки, а потом оказывалось, что заменили целые на целые, и весь рабочий день насмарку!
   – А нельзя заменить все трубки разом? – спросил Георгий, не выдержав. – Может, я не очень понимаю, но кажется, так будет быстрее!
   – Во, голова! Дом советов, а не голова! – сказал Лапа.
   – Если б было можно заменить весь бойлер, так на кой бы мы стебались с ним? – сказал дед Никола.
   – А если разом определить дырявые трубки, да и выкинуть их?
   Дед Никола посмотрел на новенького, прищурившись. Георгий развил идею.
   – Трубки стоят вертикально, образуя единый цилиндр. Сверху и снизу у них есть отверстия. Если снизу закупорить каждую?
   – Что это даст? – спросил Тихоня.
   – Зальём все трубки водой, а потом, – терпеливо разъяснил Георгий, – пустые выкинем разом!
   – А потом как будем варить, если останется вода?
   – Возьмём штырь и воткнём в каждую целую трубу, выбив пробку!
   – Надо попробовать, – решил дед Никола, исполняющий обязанности бригадира. Лапа посмотрел на новенького недоверчиво, но согласился. Тихоню никто не спрашивал, зная его ответ, – кому «завсегда виднее»!
   После обеда работа закипела. К концу смены с починкой бойлера было покончено. Бригада сэкономила неделю рабочего времени, миллион нервных клеток и цистерну пота.
   – Никогда не говори подчинённым, что чего-то не знаешь и не понимаешь! – сказал Мастер Лазареву, подписывая его «рацуху».
   – Но мы же равны!
   – Уже нет. С этого часа ты, бригадир!
   Мужики не удивились. Только порадовались втихомолку, что не успели как следует полаяться с новеньким, а то как обернулось бы?
   Через три месяца Георгий вошёл в слесарку в качестве мастера участка. Бригадиром он поставил деда. Постоянным, а не временным.
   – Пенсионера двигаешь? – спросил его Мастер.
   – Никто лучше не справится, а дед Никола уходить не собирается. Но его могут вынести вперёд ногами, если будет пахать наравне с мужиками! – возразил Георгий. Мастер согласился.
   – Как там наш хирург? – спросил его как-то Володя.
   – Пашет потихоньку.
   – Работягой?
   – Работягой.
   Володя тут же забыл о Лазареве. Разговор пошёл совсем о другом. Володя решил обсудить проблему поставок электроэнергии городу. Мастер уяснил для себя, что Лазарев никакой не блатной. Возможно, вообще случайный человек в жизни Володи и Адамовича.
   Когда пришла пора занять место исполнительного директора, ушедшего в конкурирующую организацию, Мастер оставил за себя Лазарева.
   Вчерашний хирург стал производственником. Георгий вошёл в свой кабинет и сравнил комнатёнку начальника цеха с ординаторской. Они схожи в одном – это рабочий кабинет, тут неудобно спать и даже пить чай. В остальном всё разное: от инструментов и деталей, которых вообще не бывает в ординаторской, до специфического запаха. Но и тут Лазарев заметил сходство, уравнивающее оба помещения – это сгущённый энергией воздух. Энергией действия, мобилизующей человека в любой самый неожиданный момент.
   Георгий посмотрел на лопнутый точильный круг, напомнивший ему картинку из закоулка памяти. Что-то похожее на глобус. Да он видел похожий шар в квартире астролога, куда приходил узнать своё призвание в жизни! Внутри зависшего в тёмной комнате глобуса отчётливо вырисовывался рожковый ключ, примерно на тридцать четыре – тридцать шесть.
   Георгий улыбнулся. В который раз вспомнилось! Наверное, судьба. Рукоятка ключа была изогнута, что могло предполагать или дурную силушку его хозяина, или работу чужими руками. Второе больше подходило для Георгия. Как никак, начальник турбинного, стратегического участка производства. В его руках вся выработка электроэнергии и минимум комфорта – горячая вода для всего города. Кто-то стукнул в дверь самыми кончиками пальцев, как поскрёбся ногтями. Георгий подошёл к двери. Он терпеть не мог орать из кабинета: «Войдите!», – предпочитал самостоятельно открывать, стоя на пороге. К этому никто не мог привыкнуть. Каждый посетитель сразу терялся и забывал, зачем пожаловал.
   Так произошло и в этот раз. У двери, переминаясь с ноги на ногу, стоял Лапа, держа перед собой каску.
   – Закончил монтаж? – спросил Георгий.
   – Ни хрена! – выпалил Лапа, не поднимая глаз.
   – Авария?
   – Никто не хочет работать! И не будет!
   – Зайди! – Георгий указал посетителю на разбитый деревянный стул. Сам уселся на некрашеную скамейку напротив, стол начальника оказался далеко в стороне, как бы не у дел.
   – Почему? – спросил Георгий, глядя в окно: две из трёх труб перестали дымить, едва-едва парила градильня. Получается, все не хотят работать?!
   – Не плотят!
   – Лапа! Положи каску и посмотри на свои руки!
   Лапа выполнил приказ начальника. Он осматривал свои ладони, видел въевшийся до кости мазут, обломанные в слесарке ногти и вздувшиеся вены. Ничего не говорил. Георгий тоже молчал. Забастовка на частном предприятии – нонсенс!
   – Ты когда в последний раз получил деньги?
   – Неделю назад, – не подумав сказал Лапа к тут же спохватился: – Что мне эти десять процентов? Пачку «Примы» купить?
   – Лапа, тебе сколько лет? За сорок уже?
   – И чё? Жрать не хочу? Дети мои жрать не хотят, начальник?
   – Ты помнишь, за что с тебя сняли тридцать процентов?
   Лапа хмыкнул, но оправдываться не стал.
   – Шёл бы на рынок, – предложил Георгий. – Твои друзья катаются в «Мерседесах»!
   От неожиданности Лапа вздрогнул.
   – Сразу предлагаешь уволиться?
   – Нет. Не предлагаю, – начал говорить Лазарев, но Лапа перебил его.
   Поднявшись во весь рост, Лапа тряхнул своими мощными ладонями и сказал: – До кладбища!
   – Как?
   – До кладбища они катаются! А мы пашем на них, на их похороны и на таких…
   – Таких, как я?
   – В том числе! Государству всегда мало!
   – О чём ты, Лапа? Какое государство? У нас хозяин!
   – Вот и позвони ему, и скажи: «Работяги пахать за просто так отказываются»!
   – Ты парламентёр, или от себя лично?
   – Я за всех!
   – За всех?
   – Все цеха отказываются работать!
   – Где ваши требования, предупреждение о забастовке? Тебе за сорок, а ведёшь себя, как дворовый хулиган. Не будем, да и всё! Начальник теплоподачи в курсе?
   – Наплевать нам на него! Тебя ещё более-менее терпим, вот и послали сказать! Ты сам работягой пахал, дак помнишь, как оно! Позвонишь? – Лапа не снижал голоса и не собирался уходить. Чтобы не сбить накал, он начал размахивать пудовыми кулаками.
   – Позвоню.
   – И скажи: «Или плотит всю задолженность, или…»
   – Или увольняет вас на все четыре стороны!
   – Всех не уволит!
   – Ты видел сегодня Хорька? – почему-то спросил Георгий.
   – А чё Хорёк-то? Ему-то, скоту, регулярно плотите!
   – Ты хочешь завтра разговаривать с ним в этом самом кабинете?
   – Я рядом с ним срать не сяду!
   – Придётся! – сказал Георгий, глядя в синие глаза Лапы. – Ему и предъявишь свои требования!
   – Ты серьёзно? – постепенно до Лапы доходил смысл сказанного.
   – Знаешь, что он в одиночку запустил пятый котёл? – наугад сказал Георгий. Какой котёл работает он не знал, но догадывался, почему одна из труб вполсилы, но дымит.
   – Вот козёл! – Лапа шлёпнул кулаком по ладони.
   – А вы подставляете меня!
   Лапа уже ринулся бить морду Хорьку, но после этих слов остановился в дверях, вернулся и сел на своё место.
   – Серьёзно?
   Георгий молча кивнул.
   – Дак и ты на процентах?
   – У нас один хозяин.
   – Мать его! – сокрушился Лапа, и усмехнулся. – Но у тебя больше выходит!
   – Больше, – согласился Георгий, – но меня уволят не только за то, как я буду работать, но и за тебя, за весь цех! За операторов и ремонтников, за бригадира и мастера!
   – Чё ты мне как ребёнку объясняешь? – на дул губы Лапа. – Лучше скажи, как сделать, чтоб вместо тебя Хорька не поставили!
   – Идти и работать. Пусть стоят турбины, ремонтируйте текучку! Мало чего подшаманить? У вас запорная давно проверялась?
   – Работы хватит, но как с бабками-то?
   – Сейчас я мог бы тебе сказать, что Мастер поехал в контору выбивать зарплату, что какие-то счета куда-то не проходят, но тебе же наплевать на это, верно?
   – Ты нам зарплату дай, а не лапшу вешай!
   – Получите, максимум, через неделю. При условии, что будете работать. Без денег, без требований, без оглядки на другие цеха! Только тогда я смогу для вас что-то сделать!
   – За неделю с голода сдохнем, начальник.
   – Никто ещё не сдох! Если коллектив согласен, позови ко мне деда Николу!
   Лапа вышел. По дороге он бормотал что-то непечатное, но Георгий его не слушал.
   О надвигающейся забастовке уже три дня барабанили стукачи изо всех цехов.
   – Я не могу отложить командировку! – сказал Мастер на аппаратном совещании. – За себя не оставляю никого! – он оглядел присутствующих. – Чтобы обидно не было, и чтобы на собственном участке справились!
   После этого заявления он занялся текущими вопросами, и только на прощание сказал:
   – Экстремальная обстановка обязательно покажет, кто чего стоит!
   Каждый понял слова директора на свой счёт, руководители галопом понеслись к подчинённым: устраивать разнос так, чтобы в особенности досталось тем, кто по их мнению подсиживает начальника и ждёт удобного момента.
   Георгий продолжил плановую работу, не отступив от намеченного ни на шаг. Грядущая забастовка и незамедлительные оргвыводы, обещанные Мастером, не пугали его. Есть глобус и в нём ключ – есть его судьба, от которой никуда! Пусть раньше он занимался не тем, что на роду написано, зато теперь в своей тарелке. И так будет всегда!
   ВМW он приобрёл новую, лучше прежней. Дело оставалось за квартирой. Пока не удавалось подыскать подходящую, Лазарев жил в хрущёвке Егора Нерослова, «тёзки» и мужа Сабинки. Кстати, как он там с научной работой? Осталась одна публикация, и защита. Практически степень в кармане!
   Георгий сходил в цех, ребята работали. Дед недовольно махнул рукой. Типа, не мешай, в обед поболтаем!
   Зазвонил мобильный. Георгий вышел в коридор.
   – Лазарев слушает!
   – Это Володя говорит!
   Георгий поморщился. К чему бы Володе звонить ему? Только к неприятностям! Сейчас начнёт про забастовку, про организацию труда, возможно, будет уговаривать поработать за Мастера…
   Но Володя бодрым голосом пригласил Георгия Тимуровича на банкет. Георгий от неожиданности чуть не уронил трубку.
   – Приходите обязательно! Как-никак, юбилей компании!
   – Кто будет из наших?
   – Лучшие работники, – сказал Володя, – в субботу к восьми. Ресторан «Астория»!
   – Но как…
   – Георгий Тимурович, приглашение вам принесут на дом. До свидания!
   – До встречи, – без энтузиазма сказал Георгий. Он посмотрел на остывающие трубы и подумал, что самое время для банкета. Но юбилей не переносят, решил он и мысленно начал подготовку к праздничному вечеру. Сколько же времени он не бывал на таких мероприятиях? Пожалуй, со студенческих лет, если скромные вечеринки считать банкетами.
   Наверное, решил Георгий, самый торжественный обед его жизни был в первом классе! Он даже вспомнил запах духов доброй тётечки Оюшминальды. Надо же, так и проходит жизнь мимо!
   Всё труды, заботы, забастовки ещё, без отдыху-просыпу, как говорит дед Никола!

Глава 56

   Александр уезжал с всемирного съезда магов и чародеев в самом худшем расположении духа. Ему вручили чёрную ветвь как лучшему из лучших, но Дромадер не радовался этому. Софи уговорила его поехать на соревнование колдунов, а сама в последний момент вдруг отказалась. Отказалась, не объясняя причин.
   На испытаниях магов Дромадер одерживал одну победу за другой, потому что кипел от злобы. Он метал молнии, сжигая соперников. Таким Александр не представлял себя в самых кошмарных видениях. От всемогущества стало страшно.
   Ведь он, Александр Дромадер, астролог, а вовсе не колдун! Об этом хотелось кричать, вопить на всю Америку, но Александр знал: никто не будет слушать его! С дуру он решил потягаться с чародеями и открыл в себе неведомую силу. Дромадер и раньше подозревал внутри себя что-то тёмное и злое, но был уверен, что управляет этим. Теперь же выяснилось, что ЭТО управляет им!
   Как самоуверенный дилетант он когда-то запрыгнул на чёрную повозку, подстегнул лошадей, а теперь они понесли. Без пути-дороги, без смысла и выгоды. Выскочить бы с облучка, да на такой скорости это равнозначно самоубийству!
   – Я не чёрный маг! – говорил Дромадер западным коллегам. Они в ответ кривились в смайле и похлопывали по плечу нового друга.
   – Алекс! Мы ценим скромность русских! Наливай!
   – И щедрость тоже, – сквозь зубы цедил Александр, угощая новоявленных друзей. Друзья, не понимая русского языка, улыбались ещё шире, протягивая фужеры.
   Дромадеру надавали столько визиток, что разбухло его портмоне. Своих координат Александр не оставил никому. Уж сильно обязывающее такое знакомство! Он решил никогда больше не являться на шабаш, а разобраться внутри себя: чего он хочет в жизни, и кем он теперь стал.
   Чтобы ему никто не мешал размышлять, Александр двинул домой дорогой старорусских богатеев: через все известные курорты Европы. Как старорежимные князья, после первого знакомства с целебными источниками Баден-Бадена, Александр застрадал хандрой и ностальгией. Казино и прочие бесшабашные развлечения быстро приелись, и Александр удалился в малолюдные Альпы.
   Здесь его никто не узнал. Похоже, местные не читают жёлтых газет. Жизнь тихая и размеренная. В анкете Александр указал национальность «русский», после чего ему сразу предложили «осколок Родины» – сеть коттеджей отдыхающих соотечественников. Вот кого ему меньше всего хотелось видеть!
   Но власти проявили твёрдость. Только туда! Других мест у них нет. Во-первых, не тот сезон. Во-вторых, они всегда проявляют заботу о каждом клиенте! Трудности языка, незнание традиций и прочие-прочие проблемы подстерегают бедного русского, на каждом углу!
   Александр понял: они стараются всех русских держать в одном месте, на случай чего. Для страны вечного нейтралитета забота о собственном спокойствии превыше всего! Дромадеру осталось лишь попросить самое уединённое место, если это возможно среди русских.
   Молоденькая сотрудница понимающе улыбнулась и определила Александра туда, куда он захотел. Дромадер не без удовольствия добирался до места своего отдыха, глядя на безлюдные просторы из окна внедорожника. Горы, леса, озёра, редко встречающиеся домишки с красными крышами.
   Благодушие Александра мигом улетучилось, как только он увидел домики русских. Такие же серенькие с аккуратными оградками, но с настежь распахнутыми калитками, подпёртыми колышками. И ни одно из окон не запахнуто строгими ставнями. Тут ходят друг к другу в гости, не «предупреждая», тут не ждут, когда соседу станет настолько плохо, чтобы вызывать «скорую», а помогают ближнему даже тогда, когда это ему совсем не нужно. Дух Родины гулял по чистым немецким дворикам.
   – Ох! – вздохнул Александр.
   – И это уединённое место? – спросил он у водителя.
   – Дальше! – пообещал шофёр. Проехали несколько сот метров пустого пространства. – Вот! Всего три коттеджа! Соседи бывают тут крайне редко – очень уединённое место, очень!
   Уединённое! Что для русского человека двести-триста метров, чтобы сходить к соседу? Александр решил сойти за иностранца: болтать на плохом немецком со скоростью итальянца. Дромадер вышел и с благодарностью пожал руку водителю. Тот флегматично попрощался, так же как поздоровался час назад.
   Джип уехал, не подняв ни пылинки. Александр вошёл в игрушечный домик, обитый декоративным пластиком под брёвна русской избы. Внутри ванна, туалет, телевизор, компьютер со всеми причиндалами и почему-то чернильница на столе. Александр поднял её, понюхал. Когда же тут были чернила? Он перевернул чернильницу, подул в неё. Не то, что дохлой мухи, пылинки не выпало!
   – Оргнунг! – сказал он вслух.
   – Привет! – услышал Александр из-за плеча. Вот и россияне! До чего же рад-то я вам!
   – Гутен таг! – сказал он, обернувшись.
   – Гутен морген, гутен так – бьют по морде, бьют и так! – весело сказала женщина. Её лицо скрывала элегантная вуалька, но Дромадер узнал бы её из всех живущих на земле. Он понял, косить под немецкого лопуха не имеет смысла.
   – Здравствуйте, Сабина Казимировна! – Дромадер поклонился.
   – Чем обязана великому чернокнижнику и могучему магу?
   – Разве я не туда попал?
   – Дорогой чародей! Ваша избушка напротив!
   – Извините, меня гид привёз сюда, – сказал Александр и другими глазами осмотрел комнату. Как он умудрился не увидеть женские вещи?
   – Вечно они путают правое с левым! Вам налево! – Сабина широко развела руки и поклонилась в пояс.
   Дромадер только что мечтал об уединении, но когда его стали выпроваживать, заупрямился.
   – Сабина Казимировна! Разве вы не предложите путнику чаю с дороги? По православному обычаю-то!
   – По православному? – Сабина нахмурилась. – Колдуну и чернокнижнику? Подите-ка вон, дорогой! Сделаем вид, что не знаем друг друга! Будьте иностранцем, как задумали!
   Александр перестал улыбаться.
   – Выметайтесь! – Сабина распахнула двери. – Или помочь?
   – Я действительно зашёл к вам случайно!
   – И случайно захотел чаю?
   – Я без задних мыслей.
   – О, йа! Натюрлих! Исключительно с передними!
   Александр покраснел. О чём она говорит?!
   – Через полчаса появится ваша горничная и напоит чаем! Идите, а? – взмолилась Сабина.
   – Ухожу! Ухожу! Спасибо за гостеприимство!
   – Кушайте с маком, не обляпайтесь! – сказала Сабина, прикрывая за гостем дверь.
   – Как тесен мир! – сказали они одновременно по разную сторону порога.
   Сабина только что вернулась из города. Она узнала о приезде русского мага и кудесника. Сабина попросила, чтобы его устроили рядышком. Получилось лучше, чем ожидалось, он заявился прямо в её коттедж!
   С первого взгляда Сабина поняла, шаман прибыл не по её душу. Глупые ужимки вырвавшегося на волю подкаблучника вызывали только сожаление. Сабина сочувствовала пыжащемуся мокрому цыплёнку. Когда он ушёл, Сабина от души посмеялась.
   Ночью она не могла заснуть. Она думала. Зачем нарисовался Дромадер? Ничего не бывает случайного, даже если оно необдуманно. Сабина решила при случае вывести шарлатана на чистую воду.
   И случай не заставил себя ждать. Через неделю они встретились на узенькой горной тропинке.
   Александр шёл, как младенец, делающий первые шаги в своей жизни. Он внимательно осматривал землю, отыскивал место без мелких камушков, чтобы не сорваться вслед за ними вниз, и с размаху наступал всем телом. Сабина шла мягко ступая, почти беззвучно. Она увидела спину Дромадера за сто с лишним шагов, но догнала его быстрее, чем ожидала. По расчёту Сабины он должен был выбраться на широкую тропу туристов, а Дромадер не дошёл до туда несколько шагов. Вдобавок, его нога соскользнула, Александр выпрямился в струну и ухватился за куст. Он постоял, не шевелясь, затем оглянулся.
   – Привет! – сказала Сабина.
   – Здравствуйте, – сказал Александр, ожидая колкостей.
   – Дышим горным хрусталём?
   Александр промолчал. Убедившись, что стоит крепко на ногах, он отпустил куст.
   – И ягодки собираем? – не унималась Сабина.
   – И грибочки! – разозлился Дромадер.
   – Не серчайте, Александр! Я правильно назвала великого и всемогущего?
   – Да, – сквозь зубы сказал Александр. – Вас пропустить?
   – Сквозь сито ваших гениальных мозгов?
   Александр вздохнул. От Сабины не отделаться всю свою жизнь! В любой точке земного шара она достанет до печёнок! Столкнуть её, что ли?
   – Вот и повстречались мы на узенькой тропочке! – с радостью отметила Сабина, глядя вниз под отвесной обрыв. – Как думаете, Александр, долго придётся лететь?
   – Что вам от меня нужно? – прохрипел он пересохшим горлом.
   – Погадайте мне!
   – Здесь?
   – Не в Москве же!
   Александр удивился. Что нужно этой женщине с насмешливыми глазами?
   – Давайте! – приказала Сабина, ухватив Дромадера за рукав. Александр покачнулся, без труда устоял на ногах и спросил:
   – Что сказать?
   – Я вернусь в Россию? – Сабина посмотрела на астролога в упор. Теперь её глаза смеялись, и всё же, Александр уловил в суженных зрачках Сабины смертную тоску, но саванной поволоки не увидел.
   – Да! – сказал он, отвечая на вопрос.
   – В цинковом гробу?
   – В жёлтом лимузине!
   – Ха-ха-ха! – рассмеялась Сабина. Из её глаз испарилась всякая печаль. Дромадер уже дважды развеселил её от души!
   – Что ещё?
   – Почему в жёлтом-то?
   Александр пожал плечами. Обычно он не разгадывал своих предсказаний, о смысле символов догадывался постфактум, и это его вполне устраивало. Теперь Сабина озадачила Дромадера. Действительно, почему в жёлтом?
   – Не изображайте гиганта мысли! – сказала Сабина. – Спасибо и на этом!
   – Почему вы спросили про Россию?
   – Я тут скоро год, – устало сказала Сабина. Её потянуло на откровенность. Какой-никакой, а старый знакомец!
   – И что?
   – И до сих пор жива!
   – Странно.
   – И тебе странно, что до сих пор жива?
   – Странно, что у вас такие мысли!
   – А у вас?
   Дромадер промолчал.
   – В квартире газ! – продолжила Сабина бодрым тоном. – Ну, чего встал как вкопанный? Пошли, увидим чудо природы!
   Александр повиновался. Он по-прежнему шёл впереди, но ступал намного смелее. Скоро они дошли до водопада, полюбовались, каждый думая о своём. Откровений больше не было. Дромадер понимал, что Сабина Казимировна сказала ему очень много, о чём не говорила даже самым близким. Он опять прочёл чужую судьбу, но впервые не был рад этому.
   Вернувшись к себе, Александр включил российский канал. Из динамика телевизора донеслось:
   – Три жёлтых-жёлтых розы – это разлука!
   – Вот и жёлтый лимузин! – сказал он вслух и порадовался, что больше не увидит Сабину Казимировну. Каждая встреча с этой женщиной сулит одни неприятности! Но почему она собралась умирать?
   Несколько дней Дромадер думал над этим вопросом. Судя по внешнему виду и внутреннему состоянию Сабины, ей жить да жить! Правда, прибавилось стервозности, но это от воздержания, решил он. Почему, вдруг, умирать?
   Всё же он не выдержал, купил коробку хвалёных швейцарских конфет и заявился к Сабине.
   – Здравствуйте! – сказал Дромадер, стоя в дверях.
   – Заходи, не торчи на пороге! – сказала Сабина, держа у лба мокрое полотенце. Она прилегла на диван. Рядом с головой Сабины стоял столик с кучей лекарств.
   – Ты больна? – внезапно Александр перешёл на ты.
   – Очень! Пришёл подлечить? – Сабина села.
   – Вот, – Александр положил на стол коробку конфет, – к чаю.
   – Другое дело! – Сабина отбросила влажное полотенце, спустилась с дивана и прошла в кухоньку. – С пряниками не грех заигрывать!
   – Я хочу понять, почему ты решила умереть, – сразу сказал Александр, чтобы не потерять мысль.
   – Зачем это тебе?
   – Мне будет неприятно, если моё предсказание о лимузине, – Александр намеренно не назвал его жёлтым, – будет напрасным.
   – Если ты сказал, то как это может не сбыться?!
   – Человек часто поступает наперекор судьбе!
   – Так ты пришел, чтобы не дать погибнуть твоему предсказанию?
   – Скорее да, чем нет!
   – Понятно, – Сабина подула на чашку с дымящимся кофе. – И ты уверен, что мне рано умирать?
   – Я не вижу никаких причин! – с гордостью сказал Александр.
   – Кто из нас академик?
   – Оба! – не моргнув глазом сказал Дромадер.
   Сабина кивнула. Как же она забыла, что теперь шарлатаны всех мастей присваивают друг дружке «учёные» звания?
   – И что скажет ваша чёрная академия?
   – Она, скорее, зелёная! – поправил её Александр.
   – По мне, хоть серо-буро-малиновая!
   – Наша разноцветная академия сообщает, что для мыслей о смерти у Сабины Казимировны нет никаких причин!
   – По каким признакам это определяет ваша академия?
   Заметив, каким любопытством горят глаза Сабины, Дромадер углубился в теорию астрала. Он говорил и смотрел на лицо Сабины. Профессору патанатомии приходилось подолгу выслушивать экзаменуемых, поэтому её глаза ничего не выражали. Александр никак не мог догадаться: интересно ли ей, не пора ли заканчивать? Дромадер добрался до меридианов энергии.
   – У тебя, Сабина Казимировна, расстроено равновесие праны в области трёх обогревателей!
   – Почему не двух? – впервые Сабина перебила своего лектора.
   Александр сразу понял, что с точки зрения Сабины мелет чепуху. Он умолк, собрался с мыслями и сказал по-другому:
   – Всё расстройство в поле информации!
   – Это как? Порча?
   – Х-м, порча приходит извне, а у тебя изнутри!
   – Сглаз? – гадала Сабина, забавляясь.
   – С-ушей! – не выдержал Александр, злясь на самого себя. Как другие люди его слушают и понимают? Или только делают вид, что понимают?!
   – Сашка! По-русски скажи, а? Информация, как я понимаю, подразумевается тобой в голове?
   Александр пожал плечами, не находя слов.
   – Клеточная? Генетическая память рибосом?
   – О! Нет-нет! – Дромадер замахал руками и понял: так должна была вести себя Сабина, выслушивая его специальную терминологию!
   – Говори! – Сабина шутливо хлопнула по столу.
   – Для тебя всё это – китайская грамота! – Дромадер развёл руками.
   – Так переведи иероглифы! Хотя бы в рисунки, понятные европейцам! – как заумному студенту посоветовала Сабина.
   – Кто-то, очень авторитетный, – отвлечённым голосом сказал Александр, – дал неверную установку.
   – Как?
   – Этот человек не прав!
   – Я поняла, о ком ты говоришь.
   – Это не я! И никто из шарлатанов, как ты называешь астрологов. Это авторитетный в академических кругах человек, но он не прав!
   – Откуда тебе, дорогой Сашенька, знать, прав академик или нет? – Сабина говорила и слышала в своём голосе сомнение. Ведь живёт она целый год с ужасающим диагнозом, не дающим никаких шансов!
   – Я тоже академик! – выгнул грудь Александр.
   Сабине показалось, сейчас из его глаз посыплются искры! Она отпрянула.
   – Брось свои мрачные мысли! – грубо сказал Дромадер, обращаясь к Сабине как к пациентке.
   Сабина с удивлением посмотрела на Александра, но ничего не сказала. Тема исчерпана.
   За столом, как это делают все русские, они поболтали о политике. Уходя, Александр ещё раз посоветовал бросить дурные мысли.
   – Саша! – сказала она. – Тебе все верят на слово, но мне этого мало! Нужны материальные доказательства!
   – У тебя есть такие от того авторитетного человека?
   Сабина промолчала. Что сказать? Снимки магнитно-резонансного томографа – можно их осязать, исследовать на разрезе под микроскопом?
   – До свидания! – попрощалась она.
   – До встречи в России! – сказал Александр вышёл, не оглядываясь. Дромадер уехал наутро.
   Только-только повышенное настроение Сабины пошло на спад. Слова астролога казались ей неубедительными. Пусть какие-то там мутные силы подсказали ему, что Пайерс ошибся, но она же помнит, как падала в обмороки безо всяких причин! А результаты всех анализов и проб говорили о сильнейшем гормональном кризе! Плюс снимки, где белым по чёрному видны увеличенные надпочечники!
   А с другой стороны, почему она до сих пор жива? Целебность местного воздуха вызывала ещё больше сомнений. Ладно бы, страдали лёгкие, но надпочечники – это ни в какие ворота!
   Кому же верить? Науке или мистике? Своему организму или приобретённому багажу знаний? Не лучше ли жить невеждой, чем загнуться в расцвете гениальности?
   Сабина решилась обследоваться ещё раз, детальнее. Она села за компьютер и принялась выискивать специалистов по её заболеванию, чего не делала раньше из необъяснимого страха. Будто бы на экране напишут: «Жить осталось три часа»!
   К сожалению, о надпочечниках в онкологии кроме общих фраз ничего не сообщалось. Никто и никогда не изучал опухоли этих важных желез. Тогда, может, кто изучал другие железы?
   Гипофиз, щитовидная железа, поджелудочная, половые, а надпочечников нет!
   Ладно, подумала Сабина, тогда нужно искать специалистов-эндокринологов! Они-то должны знать всё!
   Но сайты эндокринологов сообщали общие сведения, от которых закружилась голова. Сабина отвернулась от монитора и прислушалась к организму. Если её сейчас долбанёт, кто оживит?
   Она сидела в неподвижности, пока не затекли ноги. Ничего не случилось – Сабина вернулась к работе. Теперь она решила искать только фамилии, отметая заокеанских эндокринологов.
   Знакомых не встречалось. Сабина выругалась. Как обращаться к неизвестным людям? Сейчас каждый человек может открыть свой сайт в интернете, но где гарантия, что он настоящий специалист? Кому, как не Сабине, известна западная школа медицины? Заботясь о гениальных мозгах своих студентов, их стараются не очень-то перегружать знаниями. В итоге выходят однобокие узколобые доктора, далёкие от универсальности Гиппократа. А Сабине нужен именно Гиппократ! Как запоздала родиться! Нет, поправилась Сабина – это Гиппократ, поспешил!
   – Надоело! – сказала Сабина и наугад выбрала сайт, не глядя.
   – «Катаболизм половых гормонов в свете общечеловеческой физиологии», – прочитала она. Какая же муть! Но имя автора, в особенности его местожительство, понравилось Сабине. Во-первых, Иванов! Во-вторых, Германия! Это же в двух шагах! И не «Иванофф», а именно «Иванов»! Значит, родился и учился в России! Может быть, в её институте?
   Пусть человек размышляет над философскими проблемами, это не лишает его звания доктора медицинских наук!
   На следующий день Сабина собралась и, забыв предупредить доктора Иванова о своём визите по телефону, приехала по адресу, указанному в сайте. Пользуясь американским гражданством, Сабина беспрепятственно передвигалась по всему миру.
   Выехав с рассветом, к обеду она была в Мюнхене, быстро сориентировалась по карте города и нашла нужную штрассе. Дом доктора Иванова не произвёл впечатления. Обычный особнячок-середнячок в немецком стиле.
   Сабина позвонили в колокольчик. Через минуту повторила. Никто не спешил ей навстречу. Сабина покрутила ручку калитки, заперто. Неужели, Иванов онемечился и ни за что не впустит незваных гостей? Краем глаза Сабина заметила, что кто-то мелькнул перед окном в соседском доме. Она оглянулась и успела заметить, как колыхнулась занавеска в синий горошек.
   Разозлённая на этих фашистов, Сабина вернулась к машине. Закурила.
   – Фрау-мадам! Иншульдиге Зи мир битте, вартен Зи зих дер артц Иванов?
   – Вартен, вартен! – обрадовалась Сабина, узнав русского, не смотря на изящное произношение.
   – Сабина Казимировна! – вскричал тот же вежливый голос. – Здравствуйте! Как? Вы? Тут?
   – Вундершён! – Сабина подняла кверху большой палец, оглядываясь на молодого человека.
   – Я ваш ученик. В прошлом, – сказал он. – Ныне я, удачливый переселенец!
   – Удачливый? – Сабина посмотрела на его заляпанный мазутом джинсовый комбинезон.
   – Перегоняю тачки в Россию! Поднимаю жизненный уровень бывших соотечественников!
   – Смехач?! – узнала Сабина, никто кроме него не ляпнет: «Фрау-мадам» и про «жизненный уровень соотечественников!»
   – Узнали, Сабина Казимировна! – обрадовался он, распахнув руки для объятий, но сразу смутился. Руки Смехача так и зависли в воздухе. Сабина сделала шаг вперёд и обняла своего бывшего студента. Смехач положил руки на её плечи, тактично отстранился.
   – Навсегда запомню вашу «пятёрку» по патанатомии! – Смехач чуть не подпрыгнул от восторга, словно заново пережил самый счастливый миг жизни в институте.
   – Единственная? – догадалась Сабина.
   – Ага! – мотнул головой Смехач. – А вы по какому вопросу к доктору Иванову?
   – По личному!
   – А-а, а то я подумал…
   – Об чём ты, мил человек, подумал?
   – Как сказать, – Смехач запереминался с ноги на ногу.
   – Как желаешь! – подначила его Сабина. – Хоть с конца, хоть с середины, а лучше – с главного!
   – Да, – улыбнулся Смехач, узнавая прежнюю жизнерадостную Сабинку, – с главного! Иванов отстранился от российских коллег.
   – И не станет разговаривать, даже если они обратятся за помощью?
   – Смотря за какой, – покачал, головой Смехач, – а что мы стоим, как пруссаки? – он пошевелил пальцами, подражая тараканьим усам. – Прошу в дом! Попьём чайку с дороги!
   Они прошли в дом. Сабина увидела изнутри занавески в синий горошек, улыбнулась. Если её можно узнать через оконную щелочку – не всё потеряно! Больных раком быстро меняет жизнь – через полгода они выглядят старше лет на двадцать. А Смехач-то изменился больше неё. В нём появилась твёрдость, исчезла ёрничающая угловатость движений, остался только юношеский задор.
   – Иванов уехал из России не по собственной воле, – сказал Смехач. – Странно звучит в чаши годы?
   – Кто знает? – Сабина пожала плечами. И она тут не по желанию.
   – Мы как-то встретились с ним, я тогда купил у него древний – три года на ходу – фольксваген. Не бросать же его на помойку, поймают, закатят штраф! Сдать на утилизацию, так обойдётся дороже, чем купить такую же рухлядь! – Смехач увлёкся, но Сабина не перебивала его. Спохватился сам: – Да, я же об Иванове! Он занимается сильной темой!
   – Мышечным тонусом?
   – Ха-ха! Можно и так сказать. Мы с ним тогда посидели… в общем, он сказал чуть больше, чем обычный «гутен морген», – Смехач замолчал, собираясь с мыслями.
   – Это интересно?
   – Очень! Как отличник по патанатомии скажу, это переворот в медицине!
   – С головы на ноги?
   – С пояса на голову и наоборот! Он нашёл кое-что, – которое меняет всё человечество!
   – Ты до сих пор пьян? – спросила Сабина, заметив блеск в глазах Смехача.
   – До сих пор?
   – С того раза, как «посидел с доктором Ивановым»!
   – Нет! Вам лучше самой с ним переговорить! Я устрою, – он склонил голову кпереди. – Он обижен на всех наших, но с вами встретится обязательно! Если это вам нужно.
   – Нужно, – сказала Сабина, хотя не знала зачем. Люди, переворачивающие медицину, – рабы идеи-фикс! Маются дурью до седин, а потом злобствуют, глядя на коллег, успевших стать докторами наук и академиками.
   – Он в отъезде. В Гамбурге. Появится, – Смехач зачем-то посмотрел на наручные часы, – через два месяца. Оставите координаты?
   – Конечно, – Сабина вынула из косметички визитку, положила её на стол между чашкой чая и вазой с клюквенным вареньем.
   – Я сообщу! – заметив, что Сабинка собирается уходить, Смехач вскочил, пробежал вперёд и открыл двери. – Вы сможете приехать?
   – Да, – сказала Сабина. Она не подала руку, но поклонилась с максимумом вежливости.
   Смехач смотрел вслед удаляющейся машине и думал, что Сабина живёт сейчас где-то рядом. И у неё большие проблемы с этим делом…
   Зазвонил мобильник, и Смехач отвлёкся от грустных мыслей. Его ждал бизнес.

Глава 57

   В последнее время Володя пребывал в приподнятом настроении. Дела шли удачно! Оказалось, платить по долгам даже приятно, особенно хорошим людям.
   Зайдя на службу, он не увидел секретарши, но только улыбнулся. Опоздания, ставшие привычными в последнее время, никак не сказывались на работе секретарши. Приходя на полчаса позже, Ирэн справлялась за день с недельным объёмом труда.
   Не завести ли и мне подружку? Володя вдруг вспомнил одноклассницу Катю. Сколько же ей теперь? Володя рассмеялся вслух. Она же его ровесница! Интересно, с кем теперь Катерина Пузырёва? Не нарожала ли чужих детей? Или крутится в столице, на Тверской?
   В дверь постучали. Всё же, худо без секретарши! Володя привстал с кресла и разрешил:
   – Войдите!
   – Привет, – походя сказал Мастер, прошёл по кабинету и уселся рядом. Он сложил руки на стол и выжидательно посмотрел на начальника.
   Володя мучительно вспоминал, зачем должен был пожаловать Мастер?
   – Я по четвёртой статье, – сказал исполнительный директор ТЭЦ.
   – Вы свободны в распоряжении финансами, – не понял Володя.
   – Да, но нужно кое-что согласовать, – сказал Мастер. – Работяги готовят подарок на свои – это не дело!
   – Какой подарок?
   – Володя! Начальство всегда в курсе всех дел!
   – Да, конечно, – выговорил Володя, придав лицу загадочность.
   – И как?
   – Да, – сказал Володя, ожидая, когда Мастер сообщит о цели визита.
   – Тогда, – улыбнулся Мастер, – сообщи, пожалуйста, сколько дашь от фирмы?
   – В пределах разумного, – Володя развёл руками, до сих пор не понимая, о чём идёт речь.
   Мастер вынул лист бумаги из папки и протянул Володе. Тот взял ведомость, прочёл. Присвистнул.
   – Тс-с, – Мастер поднёс палец к губам. – Не надо, Володя! Никаких преждевременных поздравлений!
   Володя сел, как сдувшийся шар. Он ничего не понимал. Сумма, заявленная Мастером, не входила ни в какие рамки. Таких расходов его дядька не позволит даже на собственные похороны!
   – Минуточку, – попросил Володя, выдвинув ящик письменного стола.
   Мастер понял. Вышел из кабинета. Володя будет звонить Адамовичу. Пусть сделает это один, надо дать возможность барчонку сохранить лицо.
   – Мастер! – позвал Володя по селектору через несколько минут.
   – Да! – отозвался тот, переступив порог кабинета.
   – К чему эти загадки? Всё уже оплачено фирмой!
   – Я говорю о подарке, – Мастер сложил руки на груди и поклонился. Не смог удержаться, чтобы не посмеяться над Володей.
   – Извини, с утра голова кругом! Значит, решили сделать подарок от производства? Тогда почему не на свои? Это уже подарок от администрации получится!
   – Об этом и сообщаю!
   – Ладно, – Володя потянулся за трубкой, но передумал. Что-то он может решить самостоятельно или нет?
   Мастер сидел в уголке кабинета и терпеливо ждал.
   – Что хотите подарить молодым? – с обычной любезностью спросил Володя.
   – Подарок, – сказал Мастер, отдавая инициативу Володе.
   – Надо обдумать.
   Мастер поднялся, намереваясь выйти.
   – Сядь! – скомандовал Володя. Он разгадал манёвр Мастера. Ждёт, что скажет Адамович! Нельзя же так явно давать подчинённым повод убедиться в полной беспомощности начальника! Так учили на курсах менеджмента, так старался поступать Володя.
   Мастер сел, изобразив недоумение, чем раззадорил Володю.
   – Что подарим?
   – Ключ.
   – От машины, от квартиры?
   – Это есть у молодых!
   – Тогда какой ключ?
   – Гаечный.
   Володя поперхнулся.
   – Жестокий юмор, однако, – Володя растянул губы в кривой усмешке.
   – Есть одна история, – сказал Мастер.
   Володя застыл, как изваяние.
   – На банкете мне удалось услышать её, – сказал Мастер.
   – И что? – машинально спросил Володя.
   – И всё! – хлопнул в ладоши Мастер. Он не любил, когда Володя корчил из себя внимательного руководителя. Пора уже проснуться и внять словам старшего по возрасту и квалификации!
   – Гаечный ключ? – спросил Володя.
   – Рожковый, на тридцать два – тридцать шесть, с изогнутой ручкой, деформированной от перегиба при мощной эксплуатации.
   – Может, назовёшь марку стали? – ёрничая, спросил Володя.
   – Пробу назову!
   – Круто! – воскликнул Володя, выскочил из-за стола, пробежался по кабинету, пожал руку Мастеру, потряс её. Сдержать кипевшие в нём эмоции, Володя не сумел. Прочь бизнес-этикет! Вот уж чего не ожидал от старого коммуниста!
   – Круче яиц! – сказал Мастер.
   – Вот-так да! Вот подарок! Только…
   – Что? – Мастер широко раскрыл глаза. Так глядят на маленького ребёнка, готовящегося сказать милую забавную глупость.
   – Односторонне получается. Однобоко как-то.
   – Ты не дослушал историю.
   – К чему она мне?
   – А ты присядь! – Мастер положил руку на плечо Володи и усадил его в кресло. – Извини за фамильярность, но дослушай!
   Володя подчинился.
   – Лазарев работал хирургом. Не смотря на красный диплом и аспирантуру, его никто не хотел признать классным специалистом, хотя делал он, заметь! – Мастер поднял указательный палец. – Операции из высшей математики!
   Понурившись, Володя молчал. Брюзжание старика поднадоело.
   – Потом он обратился к астрологу за советом, в какой специальности ему суждено работать, слушаешь?
   Володя кивнул.
   – Ему всего-навсего показали гаечный ключ. А дальнейшую карьеру Георгия Тимуровича целиком устроил ты!
   Володя дернулся, будто напоролся на иголку.
   – Вспомнил?
   – Как же! – польщённый Володя разулыбался. – Но один ключ на двоих? Что же невесте?
   – У кого работает Ирэн? – дожимал мастер. Ему ещё не верилось, что мини босс согласен на такой подарок.
   – И что? Она тоже встречалась с астрологом? Ирэн могла стать кем угодно! Фотомоделью, например. Или звездой боевика!
   – А работает секретаршей! Опять же, у тебя!
   – Подарок со смыслом? Крутит боссом, как захочет?
   – Не боссом, а по приказу босса! Улавливаешь разницу?
   – Да, – по-простому сказал Володя. – Я согласен. Пусть это будет модель гаечного ключа из золота.
   – В натуральную величину!
   – Конечно! – Володя иначе и не представлял такой подарок. – За счёт фирмы?
   – Есть другие предложения? – по-купечески улыбнулся Володя. -Закажем сегодня же! Пришли кого-нибудь с образцом!
   – Не надо! Я принёс сам, – сказал Мастер. – Пусть до поры всё будет в тайне! Кстати, ты знаешь, когда назначена свадьба?
   Володя пожал плечами.
   – Через две недели.
   – Уложимся! – заверил Володя.
   Мастер вышел из кабинета, зачем-то подмигнул Ирэн. Она только что появилась на рабочем месте. Вместо того, чтобы немедленно включить компьютер, поспешно приводила себя в порядок.
   Ирэн проводила Мастера взглядом. И этот туда же, подумала она. Почему раньше никто из мужчин не обращал на неё никакого внимания? Теперь же, засуетились-забегали, как только узнали, что она достаётся другому! Право же, как коты мартовские!

Глава 58

   Заседание Учёного совета медицинской академии близилось к завершению. Все устали: сегодня было много работы. Утверждения, подтверждения, разрешения к защите – всё перемешалось в голове председателя. В этот самый момент подошла к нему секретарь Учёного совета, миновав длинный стол президиума. Она шла вдоль всего зала, лениво покачивая мощными бёдрами. Из-под строгой юбки были видны очерченные голени – это не вызывало похотливого влечения, но мужчины не могли оторвать глаз. Секретарь Учёного совета, женщина двухметрового роста, полтора из которых составляли отлично сложенные ноги, знала, что приносит людям эстетическое удовольствие. Для этого ей приходилось по три часа в день заниматься специальными упражнениями, укрепляя икроножные мышцы.
   Секретарь подошла к председателю, что-то положила на стол. Он прочёл листок, вздохнул и объявил перерыв. По залу прошёл ропот: пора было закончить заседание, а не оттягивать решение перерывом! Но такова доля учёных мужей – заседающие повиновались.
   – Алла Адамовна, это так срочно? – спросил председатель, когда они остались вдвоём в зале.
   – Очень, Владимир Иванович, очень!
   – Вы, надеюсь, понимаете, в какое положение ставите меня? – спросил он без тени упрёка.
   – Мы все в таком положении, – улыбнулась Алла Адамовна.
   – В самом деле, его успехи столь велики? – спросил председатель, внутренне улыбаясь.
   – Да! – подтвердила Весельская. Она ничего не знала об «историческом разговоре» Владимира Ивановича с Сабиной Казимировной.
   Преследует собственные цели, усмехнулся Владимир Иванович. Не ожидая вердикта Учёного Совета, он подписал лист, протянутый ему Аллой Адамовной.
   Весельская обворожительно улыбнулась. Владимир Иванович понял, сияющая улыбка предназначена не ему, а Нерослову. Председатель улыбнулся, глядя на светящееся счастьем лицо Аллочки.
   После навязанного перерыва члены Учёного совета без проволоки утвердили, подтвердили и разрешили, не вникая в суть вопросов. К всеобщему удовольствию секретарь Совета закрыла заседание. Учёные мужи и жёны разбежались по своим делам.
   – Что Сабина? – задержал Весельскую Владимир Иванович.
   – Н-не знаю, – неожиданно смутилась Алла Адамовна.
   – Никаких известий?
   – Что хочешь узнать, Владимир Иванович? – сверкнула глазами Весельская.
   – Про её здоровье, конечно.
   – Ей стало лучше, – сказала Аллочка. – Мне можно идти, Владимир Иванович?
   – Конечно, Алла, – сказал он и добавил вслед Весельской, – Адамовна.
   Не далее как неделю назад Сабина прекратила связь с ним. Похоже, её мучает депрессия, как всех людей, знающих о своём неизлечимом недуге. Никакие вести о головокружительной карьере Егора, ни уверения в его верности не заставили Сабину развеселиться, стать самой собой. Она упорно отмалчивалась. Владимир Иванович знал, что Сабина читает его электронные послания, но ответов не получал. И Весельская ведёт себя так, будто получила то, о чём мечтала полжизни!
   Владимир Иванович что-то заподозрил. Чтобы убедиться в своих догадках, он позвонил в квартиру Егора около двух часов ночи.
   – Да?! – выкрикнул недовольный Егор.
   Не успел Владимир Иванович раскрыть рот, как Егор продолжил гневную тираду:
   – Для того вы поставлены на ночное дежурство, чтобы самостоятельно принимать решения! Что за детство? Какая консультация от главного врача в два часа ночи?! Прошу не забываться и впредь не набирать мой домашний номер!!!
   – Егор Андреевич, я по делу, – пролепетал Владимир Иванович, улыбаясь.
   – По делу? – спросил Егор. Он думал десятую долю секунды. Не зная, с кем разговаривает, Егор сказал: – По делу мой телефон никогда не занят для вас! Представьтесь, пожалуйста!
   – Я Владимир Иванович!
   – Чем могу помочь, Владимир Иванович?
   – Извиняюсь за столь поздний звонок, но спешу поздравить: твоя работа, Егор, допущена к защите!
   – Как? Сейчас?! – голос Егора дрогнул.
   – Не сегодня, но на неделе! – торжественно объявил Владимир Иванович. Он сразу понял, Жорж совсем не рад услуге Аллочки. И спит сейчас дома один. Как его не перековывали, нравственный стержень у парня крепче стали!
   – Это не моя научная работа! – сказал Егор.
   – А чья?
   – Некоего военно-полевого хирурга Лазарева.
   – Тогда почему именно ты заявлен соискателем кандидатской степени?
   – Это бюрократическая ошибка!
   – Какое же бюро ошиблось? – попытался пошутить Владимир Иванович.
   – Бюро прогнозов катастроф!
   – Егор Андреевич, вот что! Завтра жду у себя в клинике! – сказал Владимир Иванович и положил трубку.
   Егор подержал возле уха тюкающую трубку, отключил сигнал, убрал антенну и положил её на стол. Он был уверен, что поступает правильно. Никто, никогда не убедит его в обратном!
   Егор продумал завтрашний разговор со своим первым интеллигентным собутыльником. Предвидя претензии Владимира Ивановича, Егор разработал многоэтажные контраргументы.
   Владимир Иванович принял Нерослова в своём кабинете заведующего кафедрой психиатрии. К удивлению Егора, разговор пошёл совсем не так, как он думал.
   Поговорив о погоде, о новостях биржи, видах на урожай, Владимир Иванович поднялся, показывая своим видом, что пора прощаться.
   – Привет Сабине, при случае! – сказал он, приглашая Егору жестом выйти из кабинета.
   Егор раскрыл рот.
   – Вы мне звонили ночью? – спросил он.
   – Я.
   – Тогда я не пойму!
   – Что? – улыбнулся Владимир Иванович.
   – Всё!
   – И я говорю, всё! Счастливо, Егор Андреевич!
   – Я что-то сделал не так? Чем-то обидел вас?
   – Кто такой Лазарев? – вопросом ответил Владимир Иванович.
   Егор молчал. Все контраргументы выветрились из его головы.
   – Твоя больница, Жорж, на полпути к получению статуса клиники! – напомнил Владимир Иванович.
   Егор вспомнил, что нужно сказать в ответ, но Владимир Иванович не позволил.
   – Что я говорю? – спросил он у Егора и сам ответил: – В двух шагах от клиники! Каково же теперь узнать, что главный врач является шарлатаном, присвоившим чужую научную работу никому неизвестного военно-полевого хирурга Лазарева?
   Егор пожал плечами. Ему было всё равно.
   – Это работа не моя! – сказал он отчётливо, почти по слогам.
   – Ты знаешь, сколько человек в Учёном совете Академии?
   Егор снова пожал плечами. Его это не интересовало.
   – А ты знаешь, что я на сегодняшний день временно замещаю председателя?
   Егор вздрогнул. Этого он знать не мог.
   – Я беру заявление, подписанное соискателем Нерословым, выношу его на голосование. Учёный совет единогласно допускает работу Нерослова к защите, и вдруг оказывается, что работа сия – плагиат! Выходит, я, пользуясь служебным положением и личным знакомством, занимаюсь обманом уважаемого коллектива!
   – Это Алла Адамовна подала заявление?
   – Заявление было подписано соискателем Нерословым, – повторил Владимир Иванович.
   – Извиняюсь. Я поступил непорядочно.
   – Хорошо, Егор Андреевич! Заявим, мол, вышла ошибка! Это председатель Учёного совета по-пьяни спутал фамилии соискателей? Или Секретарь совета Весельская с похмелья подсунула не то заявление?
   – Не представляю, как это можно исправить, – сказал Егор.
   Владимир Иванович понял, Нерослов будет стоять на своём до последнего! Что ж, придётся это последнее выпускать в бой! Королевскую гвардию, так сказать.
   – Что подумает Сабина об этом событии? Какие вопросы зададут ей коллеги? Как её организм отреагирует на сильнейший стресс? – спрашивал Владимир Иванович, делая паузы между вопросами.
   Они так и стояли у порога кабинета, друг против друга. Егор был выше собеседника, но смотрел ему в глаза на одном уровне. Он не сгибал головы, не горбился – это Владимир Иванович умел заглянуть в душу!
   Егор молчал. Сорваться и накричать было самым простым, но и самым глупым. Да и что он мог выкрикнуть? Что ему наплевать на Сабину? Это было совсем не так. Что истина дороже? Дороже чего?!
   Увидев колоссальную внутреннюю борьбу собеседника, Владимир Иванович замер. Он ждал ответа: терпеливо и стойко, как кондуктор оплаты от мешкающегося, лазающего по карманам пассажира.
   – Плохо, – одним словом ответил Егор.
   – Думаю, мы пришли к общему знаменателю! – сказал Владимир Иванович после продолжительной паузы.
   Егор кивнул. Не в первый раз ему пришлось поступать против совести. А Аллочка? С нею он разберётся позже.
   – Защита в пятницу! – сказал Владимир Иванович.
   Егор кивнул.
   – Оппонентом будет Весельская Алла Адамовна, – сообщил Владимир Иванович.
   – Понял.
   Владимир Иванович кивнул. Как показалось Егору, с сочувствием. Интересно, что он думает? Что Аллочка нежится в постели Сабины, или как? Егор чуть не сплюнул с досады.
   – До встречи на банкете после успешной защиты! – сказал на прощание Владимир Иванович.
   – До встречи, – пробормотал Егор.
   Он вышел из кабинета, прошёл по длинному коридору психушки, голова кружилась, пол уходил из-под ног. Наверное, так себя чувствует всякий, кто ворует в первый раз, подумал Егор.
   Владимир Иванович вынул толстую папку из письменного стола с оглавлением «Влияние окружения на средний интеллект» и начал что-то быстро черкать на больших листах бумаги. Его лицо оживилось, с губ не сходила улыбка победителя.

Глава 59

   Спустя два месяца после встречи со Смехачом, Сабина Казимировна решила-таки позвонить доктору Иванову.
   – Сабина Казимировна! Я вас прекрасно помню и знаю! – вместо приветствия сказал доктор Иванов.
   – Тем легче будет работать! – подбодрила его Сабина, заметив, что голос Иванова подрагивает.
   – Не знаю, – сказал Иванов. – Комплекс субординации!
   – Слышала, что ты, Петя, не желаешь иметь дел с бывшими соотечественниками! – сказала Сабина. – Но мне, как понимаешь, наплевать на причины твоего поведения! Я обращаюсь к тебе не как к бывшему успевающему ученику, а как к доктору. Заметь, не как к коллеге, но к консультанту!
   Иванов опешил. Какой из него консультант для академика?
   – Что взять с собой, кроме бутылочки доброго армянского коньку?
   – Я не знаю.
   – Хорошо, возьму результаты исследования моего изношенного организма! – сказала Сабина и отключила связь.
   Иванов не понимал, по какому вопросу он может консультировать академика медицинских наук. Скорее всего, дело в другом!
   Здесь, в дальнем зарубежье, он успел приспособиться мыслить иными, материальными категориями. Что, если Сабинка решила украсть у него идею?
   Иванов встряхнул головой, какая чушь лезет в голову! Зачем Сабине Казимировне его «идея-фикс»?
   Что тогда? Неужели, Сабина Казимировна почувствовала старость и вдруг захотела испытать нечто такое, что уже не подвластно её чувствам? Не все ли средства хороши для такой цели?
   Иванов сел за компьютер. Вспомнил примерный возраст Сабины, вывел собственную шкалу гормонального фона женского организма на этот период жизни: картина получилась именно такая, какой он себе представлял. Стареет Сабинка, но держится молодцом. Дураком он будет, если не поможет прежней преподавательнице вернуть кусочек молодости! Обязательно сделает это!
   Невдомёк было доктору Иванову, что всезнающая Сабинка не имеет представления о его исканиях в медицинской науке. Её интересовало одно: сколько можно протянуть с опухолью надпочечников? Собственный опыт говорил, что не более месяца. Что теперь скажет забугорный соотечественник с его «жизненной гормональной теорией»?
   Сабина Казимировна взяла обе папки с результатами обследования, бросила их на заднее сиденье и помчалась к Пете Иванову, которого узнала по голосу, с первого же слова.
   Студентом он был толковым, но себе на уме. В разговоры с преподавателями никогда не вступал: ничего, кроме предмета! То ли так был воспитан, то ли мнил себя супергением? Так думала о нём Сабина в своё время, что не помешало ей выставить законную пятёрку знающему студенту.
   Странно он себя повёл, сразу согласившись на консультацию. Другой бы любыми путями отнекался от бывшей преподавательницы! Или интерес какой имеешь, Петюня? Сабина посмотрела в зеркальце салона: кайма декольте с её упругой грудью. Очень даже ничего, отметила Сабина. Вспомнился Жорж. А помнит ли он её, лаская плоскодонную Аллочку? Сабина остановила машину и заплакала.
   Слёзы потекли ручьём, в носу и во рту ощущался привкус крови. Сабина знала, что плазма крови имеет сходную природу со слёзной жидкостью, но всё равно посмотрела на мокрый платочек. Крови, конечно, не было. Сабина продолжала плакать, но слёз больше не было. Кончились. Она вздрагивала в рыданиях, вжавшись в водительское кресло. Кто-то просигналил сзади. Затем ещё раз.
   – Кому я мешаю? – спросила Сабина саму себя, продолжая плакать. Сигналить перестали, но кто-то вежливо постукал в дверцу машины.
   – Что надо от меня?!
   – Извините, – ответил по-русски очень серьёзный человек. – Ваша машина стоит почти по диагонали автобана. Могут быть неприятности. В этой цивилизованной стране, нам, варварам, – одни огорчения! – последнее слово он произнёс, сильно окая.
   – Смехач! Ты и в Африке не сгоришь! – всхлипнула сквозь смех Сабина, узнав его.
   – И в Антарктиде не замёрзну, но вот, в цивилизованной стране, пас!
   – И всех так предупреждаешь? – спросила Сабина, улыбаясь во весь рот.
   – Нет! Только любимых учителей!
   – Спасибо!
   – Едете к Иванову?
   – Да.
   – Он давно ждёт. С утра весь такой расфуфыренный ходит!
   – Случайно, он не был тайно влюблён в преподавательницу патологической анатомии? – спросила Сабина. Встречи со Смехачом положительно влияли на её самочувствие. Слушая его, Сабина ощущала такой прилив сил, какой был у неё до вынесения страшного вердикта академика Пайерса.
   – Не знаю, как студенты старшего поколения, а мы так все были влюблены в вас! – сказал однокурсник Жоржа и добавил вполголоса: – Только не знали: как подъехать?
   – И чему я вас только учила? – рассмеялась в голос Сабина. – Из всех одни Нерослов догадался: как!
   – Ну-у, он взрослый дядька, а мы-то щеглы со школьной скамейки!
   – А теперь-то хоть знаете?
   – Что? – смутился Смехач.
   – Что у преподавательниц анатомия такая же, как у всех женщин? – спросила Сабина, глядя в упор на бывшего студента.
   Смехач враз покрылся пунцовыми пятнами, не зная, смеяться или извиняться.
   – Жизнь научила! – сказала Сабина и просигналила. – Пора ехать!
   – Всего доброго! – пожелал Смехач.
   – И тебя туда же! – Сабина рванула с места, оставив Смехача посреди дороги, в клубах выхлопных газов.
   Он чихнул, разулыбался. Вот женщина! Неужели такие бывают? Через полчаса Сабина встретилась с доктором Ивановым. Увидев недоумение в глазах Петьки, она не сдержалась:
   – Ждал старуху с клюкой? Не бойся, саван я дома оставила! Петь! Не смерть за тобой пришла, не дрожи так!
   – Здравствуйте, Сабина Казимировна! – сказал доктор Иванов.
   – Здравствуй, Пётр Евгеньевич! Что? – спросила Сабина, как всё больше расширяются глаза Иванова. – Склерозом я тоже не страдаю!
   – Тогда, при чём тут я? – вырвалось у Иванова.
   – Вот оно что! – поняла Сабина. – Ты лечишь престарелых фрау! И хорошо отстёгивают?
   – Не жалуюсь.
   – Пригласишь-таки в дом? Или ты уже коренной немец? Без визитки не впустишь за порог, вызвав полицию?
   – Проходите! – Пётр отступил от тротуара на идеально подстриженный газон, пропуская Сабину Казимировну.
   Сабина приняла приглашение, прошла к крыльцу первой. Иванов смотрел вслед, профессионально оценивая: мышечный тонус, энергию каждого шага, природную грацию при ходьбе. Да, ошибся, пожалуй, на десять-пятнадцать годков! Но, с другой стороны, Сабина Казимировна не могла вести у него занятия, будучи профессором и старше его всего на пять лет!
   Сабина вошла в дом.
   – Куда разместить старые кости? – спросила она.
   – Присаживайтесь, Сабина Казимировна! – пригласил Иванов, указывая на мягкое кресло.
   Сабина села и воткнула палец в обивку.
   – Ого! – поразилась она. – Это, чтобы твои пациентки не бренчали ржавыми запчастями?
   Не зная, что ответить, Пётр зачем-то кивнул. Он уселся за стол напротив и спросил:
   – Какого рода консультация?
   – Давай так! – сказала Сабина. – Ты изучишь все мои бумаги, а я пока отдохну, поброжу по садику. У тебя есть бассейн?
   – Бассейна нет, – сказал Пётр, принимая папки из рук Сабины. Походя, отметил, что на её руках почти нет морщин. Как и на шее, впрочем. Или это не та Сабинка, или косметическая хирургия поднялась до орбиты Венеры!
   – Тогда купание отпадает, – сказала Сабина. Оставив документы, она вышла из коттеджа.
   Не теряя времени, Пётр Евгеньевич взялся за изучение медицинских карт Сабины Казимировны. Внешний вид Сабинки и эти бумаги не вязались между собой. Хотя, год рождения совпал с тем, который он предполагал! Все данные свидетельствовали о том, что Сабина Казимировна истинная, но настолько больная, что глядя на прогнозы академиков, её похоронили около года назад!
   Иванов вынул снимки, результаты анализов и проб, завёл их в базу компьютера. Он позвонил куда-то, отменил все консультативные приёмы. Теперь ничто не мешало ему работать.
   Сабина Казимировна ходила по крохотному палисаднику, курила одну за другой, стряхивая пепел в собственную косметичку. Иначе было нельзя! Каждая травиночка, каждый листик были так ухожены, будто хозяин умывал их и каждый индивидуально чистил зубной щёткой!
   Или у Пети садовник немец? Скорее всего!
   Сабина поглядывала на приоткрытую дверь дома, никто не появлялся изнутри – доктор работает! Она вдруг пожалела, что приехала. Доктор Иванов, оказывается, возвращает молодость! Интересно только, ценой чего?
   – Сабина Казимировна! – позвал её Иванов, когда Сабина собралась прощаться. – Войдите, пожалуйста!
   Сабина вошла. Ноги её подкашивались. В тоне бывшего ученика сквозила уверенность. Сейчас скажет, сколько ей осталось!
   Пусть только попробует, не скажет! Сабина сжала кулаки, больно вдавив ногти в ладони.
   – Сколько? – спросила она, глядя в глаза доктору.
   Иванов нахмурился. Он ни разу не слышал, чтобы Сабина в институте говорила о деньгах! Значит, считает его капиталистом со звериным оскалом, если сразу заводит разговор о деньгах! Или не о деньгах?
   Сабина ждала вердикта специалиста. Молчание затянулось.
   – Дома читал? – игриво спросила Сабина Казимировна.
   Это напомнило Иванову прежнюю Сабинку, строгую профессоршу.
   – Читал! – по-студенчески ответил Иванов и улыбнулся.
   – Петя! Шутить шутки позже будем! Сейчас ответь на простенький вопрос, сколько?
   – Извиняюсь, Сабина Казимировна, но не пойму вопроса! – сказал Иванов. В голосе доктора мелькнули оттенки немецкого.
   – Нерусь ты бестолковая! – сказала Сабина, не сдерживая разочарования. – Тебя о жизни спрашиваю, а ты о деньгах!
   – Как, о жизни?
   – Петя! Хватит Ваньку валять! Сколько мне осталось жить?
   Пётр Евгеньевич присел. Это спрашивает профессор, член-корреспондент? У неудавшегося деятеля науки?
   – Месяц?
   Иванов мотнул головой. Слов у него не было.
   – Неделю?
   Доктор вздрогнул.
   – День? Час? – дожимала Сабина.
   – Откуда я знаю?! – выкрикнул Иванов. – Кто вообще может ответить на такой вопрос?
   – Теперь об оплате услуг, – упавшим голосом сказала Сабина.
   – Задаром, – в тон ей сказал Пётр Евгеньевич.
   Брови Сабины взметнулись.
   – Шутка! Пять пфенюшек!
   Сабина подошла к доктору, взяла его за плечи, развернула к себе лицом.
   – Я совсем развалина? – спросила она.
   – Как Колизей! Чем старше, тем привлекательнее!
   – Смотри, Петюня! Вот, стукну твоей жене, не обрадуешься! – пошутила Сабина, но Иванов не услышал в её голосе радости. Но что он мог сказать доброго? Только то, что собирался, когда позвал Сабину Казимировну.
   – Сабина Казимировна! Ваш диагноз неверен! – единым духом выпалил он.
   Сабина пальцем покрутила у виска.
   – Всё, всё понимаю! Академики, знаменитости и так далее…
   Он жестом пригласил Сабину присесть к столику перед светящимся монитором. Сабина согласилась.
   В течение трёх минут доктор Иванов разбил доводы именитых коллег в пух и прах.
   – Вы здоровы, Сабина Казимировна, – сказал Иванов. Голос его опять задрожал от волнения.
   – Да-а, – протянула Сабина, вглядываясь в экран, доводы Пети вытряхнули из неё профессорский снобизм. Она не знала, радоваться этому или огорчаться?
   Иванов молчал.
   Сабина вжалась в кресло, прислушиваясь к своему организму. Внутри неё ничего не происходило. Причём, так было с тех самых пор, когда она последовала совету доктора, запретившего ей… Запретившего спать с Егором!
   Сабина встряхнула головой, какая чушь лезет в голову!
   – А как быть с моими кризами?
   – С диэнцефальными?
   – Не умничай! – строго посмотрела Сабина. – Отвечай кратко, но по существу!
   – Не знаю, – просто и легко ответил Иванов.
   – Всему должно быть объяснение!
   – Вот и объяснили горе-академики! – Иванов хлопнул по столу папкой с документами Сабины.
   – Знаешь, грамотно так объяснили. И всё для того, чтобы ты опровергнул! Как всё просто! До гениальности!
   Иванов молчал. Можно ли продолжать доказывать аксиому, что дважды два четыре?
   – Молоток! – сказала Сабина. – Не даром учился в Союзе! Я горжусь нашей системой обучения!
   Иванов поморщился.
   – Не вздрагивай Пётр Евгеньевич! Думаешь, издеваюсь? Только, пожалуйста, не говори, что я мысли читаю! У тебя это не только на лбу, на носу написано! – Сабина дотронулась до кончика его носа. – И почему ты до сих пор не заткнул за пояс пруссаков?
   Иванов пожал плечами.
   – Уже веселее! А то сам заумирал, вместо пациентки! Если ты так со всеми работаешь, тебя и на год не хватит! От каждой престарелой самки будешь отнимать по десятку лет, прибавляя их себе! Что ж будет-то?
   Иванов понял, Сабина не издевается. Она верит его аргументам, но с каким-то сожалением. И хочется признать правоту доктора, и жаль расстаться с заблуждениями.
   – Не все изменения в организме можно подогнать под стройную систему диагностики. По крайней мере, существующей на сегодняшний день, – выдал Иванов фразу из своей научной работы, как нельзя лучше подходящую к случаю.
   – Опять умничаешь! Лучше бы объяснил, что происходит со мной? Безо всяких стройных систем диагностики!
   – Я не знаю.
   – Заладил! Не знаю, не знаю! – передразнила его Сабина. – Я дам десять пфенюшек плюс одну марочку, если поделишься соображениями!
   – Соображений нет.
   – Жаль.
   – Да, – кивнул доктор.
   – Жаль, – продолжила Сабина, – что наши, а конкретнее, мои ученики умеют только крушить и ломать! Как ловко ты разделал высоких коллег! Но сумел ли построить хотя бы песочный домик на месте разрушенной гробницы?
   – Вы правы, Сабина Казимировна.
   – Ладно, не убивайся так! Я той же породы! Все мои научные труды отталкиваются от ошибочности предшественников. Доказала их беспомощность и рада. Впрочем, всё это лирика! Поеду, пожалуй.
   – Сабина Казимировна! – задержал её у порога Иванов.
   – Да? – обернулась Сабина.
   – До свидания! – сказал доктор. И по лицу его было видно, совсем не для того он подбежал к Сабине Казимировне.
   – Рожай! – Сабина ухватила его за воротник. – Немедленно рожай!
   Иванов опустил голову, увидел стриженые наголо подмышечные впадины Сабинки. Ничем не пахло! Это изумило его. Общаясь с женщинами возраста Сабины Казимировны, он изучил все марки дезодорантов, мог только по запаху определить состояние клиентки, а тут – ничего!
   – Ну же! – требовала Сабина.
   – У меня есть соображения, – сказал Иванов. Ему только что это пришло в голову. Разумеется, поделиться с Сабиной Казимировной он не мог. По меньшей мере, это неприлично!
   – Это связано с моей половой жизнью?
   Пётр Евгеньевич сдержался, чтобы не расцеловать Сабинку! Нет, ум её не стареет! Изумительный наводящий вопрос!
   – Впрямую, – сказал он.
   Сабина едва не подпрыгнула. Их мысли совпали!
   Настроение Иванова перевалило за Эверест – выше только космос!
   – Много или мало? – спросила Сабина, продолжая тему.
   – Разве это существенно? Важно качество!
   – В самом деле? Или ляпнул для красного словца?
   Иванов опустил глаза.
   – Тогда так! – сказала Сабина. – Я отвечу на все твои вопросы! Да не пугайся ты так! По электронной почте! Вплоть до поз соития.
   Иванов отвернул голову, глядя в окно.
   – Не смущайся, мы люди взрослые. Кое-кто уже одной ногой в могиле! И не смотри с укоризной! – сказала Сабина.
   – Всему своё время, в каждом возрасте своя философия жизни. Подрастёшь, поймёшь! – она дружески потрепала доктора за плечо. – До свидания!
   Иванов пообещал очень скоро определиться с диагнозом Сабины Казимировны. Эта встреча принесла ему озарение, то самое, которого он ждал так много лет! Сабинка, Сабина Казимировна рождена преподавателем! Как здорово, что её диагноз шит белыми нитками!
   Его бесконечную радость омрачила пачка марок, обёрнутая презервативом. Она лежала на кресле, где сидела Сабина Казимировна.
   Всё же, Сабинка считает его капиталистом…

Глава 60

   Командировка хороша, когда она предусматривает путешествие. Свежие впечатления здорово подкрепляются денежным эквивалентом. Без перемены места командировка отвратительна! Получается, сачкуешь за средний заработок, отлынивая от рутинных дел. И дела эти никто не собирается завершать, наоборот, коллеги-сотоварищи хмурятся при виде командированного в конкурирующую организацию. К счастью, всё имеет свой конец. Закончилась и командировка оперуполномоченного МВД в одно из подразделений ФСБ. Так и было написано в увольнительной записке.
   Почему желтоватый бланк именовался увольнительной, Саня так и не понял. Его интересовало другое: какое поощрение ожидает в родных стенах? В виде выговора за неоконченные дела или лишения премиальных по итогам года?
   То и другое мало радовало.
   В подавленном настроении покидал он вынужденное место работы. Саня решил попрощаться со следователем по-человечески, захватил литру водки со свежими огурчиками и зашёл в кабинет майора.
   – Уходишь? – спросил его уже бывший начальник.
   – Пора.
   – Пора, брат, пора! – процитировал чекист. Его глаза блеснули.
   Саня выставил бутылку на стол.
   Начальник повеселел ещё сильнее.
   Саня склонился над столом, вынимая из кармана пару огурцов, потянул носом. Так и есть! Набрался майор! А ведь за всё время командировки Саня ни разу не видел следователя поддатым. Чекист всегда на посту: с холодной головой и горячим сердцем. Но сегодня, похоже, температура головы и сердца сравнялась, приближаясь к точке закипания.
   Саня с сожалением посмотрел на принесённый им бутыль элитной водки. Непьющий майор очень скоро отключится, придётся уйти, оставив водку недопитой!
   – Присядь, Шура! – скомандовал начальник.
   Саня сел, разлил водку по гранёным стаканам, стоящим на блюдце возле графина.
   – Давай!
   Они выпили, не чокаясь. И сразу по второй.
   – Чему научился, работая у нас? – спросил следователь, хрустнув огурцом.
   – Научился, – сказал Саня. Откровенничать он не собирался. Они выпили ещё. Саня поглядывал на початую бутылку и на лицо майора – успеем уговорить до дна?
   – Чему же научился?
   – Терпению, – сказал Саня, наполняя стаканы.
   – О, это важное, – начальник сморщился, держа перед носом водку, – качество! – сказал он, выпив.
   – Да, – подтвердил Саня.
   – Наливай, а то выдыхается! – сказал следователь. Он приподнялся на стуле, покачнулся.
   Саня с удовольствием разлил остатки водки. Пора и честь знать!
   Последняя пошла неохотно. Может, потому что следующую придётся пить неэлитную? Саня сжал кадык пальцами и сморщился, как консервированный зелёный помидор советских времён.
   – Запей! Запей! – ткнул пальцем в графин майор.
   Саня плеснул себе из графина. Не отрывая руки от горла, чтобы не выпустить водку обратно, сделал полный глоток.
   Через мгновение, сквозь выступившие слёзы, он увидел совершенно трезвое, улыбающееся лицо чекиста! Вот сволочь, подумал Саня. Впихнул в разработку напоследок! Поди разбери, какую гадость он держит у себя в графине для разных лохов? Назло ухмыляющемуся чекисту Саня допил якобы воду до дна, не поморщившись, поставил стакан на стол.
   – Шутка! – подмигнул чекист. – Плесни-ка и мне, запить!
   Саня догадался – никто не собирается его травить. Чего со страху перед Конторой не примерещится! Он налил в оба стакана. Выпили, занюхав рукавом – огурцы кончились вместе с водкой.
   – Фронтовой трофей! – майор ткнул пальцем в потолок.
   – Оттуда, – вполголоса добавил он.
   Приученный не задавать начальству вопросов, Саня кивнул, покосясь на графин. Осталось чуть меньше половины. Если лакать спирт в таком темпе – его надо будет уносить из кабинета!
   – Куда теперь?
   – Обратно, по месту службы!
   – Не-е! Сейчас куда собираешься?
   – Домой.
   – К бабе?
   Саня кивнул.
   – Тогда, не гони лошадей! – чекист покачал рукой. – Не надо! У меня отрезвляющих средств нет! Ха-ха-ха!!! – ему стало так весело при виде недоумевающей рожи среднестатистического дебила в ментовской форме!
   – Думаешь, у нас тут всё есть?
   Саня глупо улыбнулся, чем ещё больше раззадорил чекиста.
   – Того, чего не бывает, – продолжил тему майор, – у нас тоже быть не может! Вот, где ты слышал про отрезвляющие таблетки?
   Саня понял, началось дознание без принуждения. Знаем, проходили!
   – В кино, – сказал Саня, оставляя улыбку.
   – Муть! Нет такого кино! – майор хлопнул ладонью по столу.
   – Нет, – согласился Саня.
   – Чтобы хоть граммулечку отрезветь, – чекист собрал ладони колобком, покрутил туда-сюда, – нужно вышибить себе мозги другой гадостью!
   Он разжал пальцы и щёлкнул ими, силясь собрать мысли.
   – В общем, клин клином! – он ударил кулаком в свою ладонь. – Ничего хорошего! Был алкашом, станешь наркоманом, а-а! Давай, лучше выпьем!
   Саня не отказался. Болтовня поддатого чекиста ничего не означала. Всё это Саня уже слышал или где-то читал об этом. Так что, привлечь мента за разглашение нельзя, но пора смываться, а то майор вовсе подобрел. А добрый чекист – это как маяк на дне ущелья.
   – Кроме терпения, чему? – спросил майор так, будто со времени своего первого вопроса не сказал ни слова.
   – Да так, – отвлечённо сказал Саня, прикидываясь рваным пиджачком.
   – Не может быть, чтобы ты от общения со старшими коллегами ничего не почерпнул!
   – Вот, подчерпываю! – Саня разлили очередную дозу.
   – Во! – чекист поднял кверху палец. – Шутить ты научился!
   – Так точно!
   – Во-во! Скажи ещё, рад стараться! И служу России, заодно!
   – Рад стараться! Служу России! – послушно повторил Саня, с тоской глядя на двери.
   Зазвонил телефон. Чекист ткнул пальцем в кнопку громкой связи. Саня вжался в стул. Сейчас его поразит громом страшно Государственной тайны! Говорила же мама: «Не пей с большими людьми!»
   – Алло? – спросил женский голос.
   – Слушаю! – ответил майор.
   – Я туда попала?
   – Ты попала, куда нужно!
   – Ясно, – сказала женщина и положила трубку.
   Чекист отключил аппарат и обернулся. Его глаза закатились в истоме, будто бы он только что переспал с английской принцессой!
   – Иногда, – сказал чекист, – даже наша проклятая служба имеет плюсы!
   Саня кивнул, не глядя в глаза майору.
   – Согласен?
   – Да.
   – И у ищеек бывают солнечные дни!
   – Бывают, – со знанием дела сказал Саня.
   – Вот ты, например, – сказал чекист, обведя стены кабинета туманным взором, – знаешь, что такое секвестр?
   – Зачем мне?
   – Глубоко ты не прав, Шура! Не прав, Шурик, -ик!
   – Запей! – шутливо скомандовал Саня. Они запили «трофейным» спиртом.
   – А дефолт, знаешь? – спросил майор. Его всё больше забавлял наивный опер. Моргает-то, как глупый телок, право!
   – А я! – чекист ткнул себя в грудь. – Знаю даже точное время, когда эти слова узнает вся страна, включая младенцев в лежачих колясочках!
   – Хорошо, – выдохнул Саня, глядя на ополовиненный графин. Болтовня пьяного офицера ФСБ его утомила.
   – Выпьем, и я пойду?
   – Запросто! Выпьем, и пойдёшь ты к своей жене! Я правильно понял?
   – Да, – согласился Саня, заметив, как язык его заплетается. Неужели он склеится раньше настоящего разведчика?
   Заметив, как водит собутыльника, майор еле усидел на стуле, корчась от судорожного смеха. Во, телок! Сидит за одним столом со знающим человеком, жрёт фронтовой спирт и хлопает глазками! При нём, можно сказать, сообщили о судьбах Родины, а ему хоть бы хны! Это одна из секретных сотрудниц только что сообщила, что из вкладов майора не пропадёт ни цента! Как за это не выпить? Он налил в оба стакана.
   – О чём я говорил? – спросил чекист.
   – О дате, – напомнил Саня.
   – Точно, полтора месяца! – сообщил майор. Выпил и переспросил: – О чём это я?
   – О младенцах в люльках.
   – Хорошая память у тебя, коллега!
   Саня развёл руками.
   Глядя на него, чекист уже не имел сил смеяться! Ну, типичный продукт внутренних органов! Дураком и помрёт!
   – Разрешите идти? – еле выговорил Саня. Спиртовые пары окончательно затуманили голову.
   – Иди! – разрешил чекист и крикнул вдогонку: – Подписки о разглашении государственной тайны не беру!
   Саня ничего не ответил. Он еле-еле переступил порог кабинета. Идя по коридору, ближе к стеночке на всякий случай, Саня силою воли собрал в кучку все извилины и соображал. К чему чекист ляпнул о непонятных словах? Почему спохватился и выпытывал, что я запомнил из его слов? Вывод такой: или болтанул лишнего, или пропихнул дезу! Так или иначе, придётся держать ухо востро. Забыть о служебной командировке годика на три-четыре! Или только на упомянутых майором полтора месяца?
   Саня вздрогнул и оглянулся. А вдруг, они научились читать мысли? Саня хмыкнул. Вряд ли. Скорее, вышибать их начисто, как похвастался майор!
   Впрочем, сейчас самое главное, добраться до дома. Итак, включаем автопилот!

Глава 61

   Смутное предчувствие терзало душу Олега Яковлевича. Дела шли, противники исчезли, производство набирало мощь, но Адамович почему-то чувствовал себя загнанным в угол. Ему хотелось вырваться, раскидать невидимых врагов, зубами разорвать тенёты, сжимающиеся вокруг него.
   Его аналитик молчал. Никаких знаков тревоги! Единственная незаконная, от того более любимая, дочь наконец-то решила выйти замуж. И не за кого попадя – за подающего надежды производственника с цепкой хваткой военного хирурга. На ответственных постах давным-давно всё свои: родственники и близкие знакомые. Даже племянник, от которого не ожидалось никакого толку, вдруг подал блестящую идею!
   – Чего же мне не хватает? – спросил Олег Яковлевич у своего отображения в зеркале.
   Двойник Адамовича беззвучно пошевелил губами одновременно с оригиналом.
   Адамович уселся в кресло, щёлкнул пультом управления телевизором.
   – Теперь это дело, – сказал диктор с серьёзной миной, – президент взял под личный контроль!
   – И конец этому делу! – прокомментировал Олег Яковлевич, переключив канал. Он пощёлкал кнопками пульта. Всюду шли захватывающие репортажи об унылой деятельности на ладан дышащего правительства, Адамович отключил телевизор и бросил пульт. Раньше подобная информация была доступна только избранным людям – теперь смотрит всякое быдло! Смотрит, слушает и делает собственные однобокие выводы.
   Будучи инструктором ЦК КПСС Адамович поддерживал линию Суслова, в душе смеясь над стариком, только теперь Олег Яковлевич понял, насколько тот был прав! Чего ожидать от молодёжи, которая ежедневно видит на экране голых баб с разрезанной глоткой?
   Олег Яковлевич прошёл к столу. Рабочая деятельность всегда помогала ему избавиться от гнусной ностальгии. Адамович включил производственный телефон, показав всем, что трудовой день начался.
   Первым, как обычно, позвонил племяш Володя. Он кратко-внятно доложил о текучке, о приготовлениях к свадьбе.
   – Что с подарком?
   – Всё в порядке! Мастер обещает уложиться к назначенному сроку!
   – А наши ключи?
   – Какие?
   – Ключи Буратино, – пояснил Адамович.
   – Можно, я доложу после обеда?
   – Трудности с Центробанком?
   В ответ Володя повторил просьбу об отсрочке.
   – Ладно, – разрешил Олег Яковлевич, – доложишь завтра утром, в моём кабинете!
   Олег Яковлевич посчитал, что нашёл причину своей грусти. От сердца отлегло. Когда враг известен, с ним легче бороться, даже если это Центробанк.
   Олег Яковлевич повеселел. Он даже что-то пропел себе под нос, пройдясь по кабинету.
   И зазвонил телефон. Городской. Нехорошие предчувствия, упавшие было в осадок, всколыхнулись вновь. Олег Яковлевич взял трубку, ожидая неприятностей. Мигающий анонимным пунктиром определитель номера, ничего иного не предполагал.
   – Здравствуйте, Олег Яковлевич!
   – Здравствуйте.
   – Вас беспокоит ваша сотрудница из бюро недвижимости.
   – Говорите!
   – Софи Дромадер, – представилась дама,
   Олег Яковлевич нахмурил брови, сморщил лоб, посмотрел в потолок, но ничего не вспомнил.
   – Слушаю! – сказал он с нетерпением начальника.
   – Я звоню с телефона-автомата, – сообщила Софи.
   Олег Яковлевич усмехнулся. Какое ему дело, откуда она звонит?
   – Господин Адамович, нам необходимо встретиться. Дело касается ваших финансовых интересов!
   – У меня нет финансовых интересов в «бюро недвижимости! – сказал Адамович, опустив трубку.
   Олег Яковлевич озадачился: что за Софи, что за бюро недвижимости? У него было несколько риэлтерских контор, но для чего ему знать каждую сотрудницу? Адамович связался с собственной службой информации. Через две минуты ему напомнили недавние события. Дромадеры – это жулики-супруги! И дело их ведёт родной брат Сабины! А ведь обещал вышвырнуть астро-парочку, но в круговерти дней позабыл. Исправлять ошибки самому всегда приятнее, чем это сделают другие. Олег Яковлевич запросил показатели работы агентства недвижимости с целью прекратить его существование.
   Вновь зазвонил городской. Как и прежде, номер телефона не определялся
   – Откуда знаешь мой номер? – вместо приветствия спросил Адамович.
   – Будете смеяться, но от верблюда!
   – Уже обхохотался. Софи Дромадер! Я закрываю агентство недвижимости с завтрашнего дня! Будь добра очистить помещение от шарлатанского хлама!
   – Авестийскую школу Зороастризма имеете в виду, Олег Яковлевич?
   – Именно её! Приказ ясен?
   – Всё же, нам необходимо встретиться, дело касается вашей дочери, – вкрадчиво прошептала Софи.
   – У меня два ребёнка – оба сына!
   – Плюс дочь! По имени Ирина Антоновна.
   – В вашей астрологии Олег и Антон – имена одинаковые?
   – Есть женское имя, Антонина! Безо всякой астрологии! – сообщила Софи. – Нам нужно встретиться!
   – Завтра, – сразу согласился Олег Яковлевич, – в три, в…
   – Офисе фирмы «Софи»!
   – Пусть так, – сказал Адамович и опустил трубку.
   Софи улыбнулась. Приятно разговаривать с понятливым человеком, пусть и олигархом. Обязательно приедет, как миленький! А после пятиминутной обработки станет шёлковым. Забудет, что собрался закрыть агентство, наоборот, дополнительно финансирует чету Дромадер!
   Софи посмотрела на мужа, ползающего по астрологической карте, придурок! Так и считает, что всё это появилось – Софи оглядела комнату – благодаря его провидческой деятельности!
   – Александр! Я только что пригласила Адамовича!
   – Я вижу это, – сказал Дромадер, не отрываясь от карты, – по вопросу финансирования.
   – Дорогой! Ты уже всё знаешь? – Софи подошла к мужу, обняла его, прижавшись пухлой грудью к его спине.
   – А ты?
   – Я столько времени занимаюсь хозяйственными делами, – вздохнула Софи, – не успеваю попрактиковаться!
   – Напрасно, – сказал Александр.
   Софи всхлипнула. Александр пожалел жену. Всё в заботах-хлопотах, до чего же ей тоскливо без вхождения в астрал! Как лётчику в подземной шахте! Дромадер погладил жену по голове. Она шмыгнула носом, извинилась и вышла из кабинета.
   За порогом Софи зажала себе рот, чтобы не расхохотаться. Чувствовала она себя превосходно – история движется по её сценарию!
   После разговора с потенциальной шантажисткой Адамович немедленно принял меры. Как всякий удачливый бизнесмен он умел избавляться от ненужных, непредвиденных проблем.

Глава 62

   Как ожидалось всеми, плановая защита прошла безо всяких трудностей. Соискатель Нерослов рассказал о материалах, методах исследования и собрался докладывать практическую часть. Этого он опасался больше всего, потому что не знал предмета. На выручку пришла Весельская. Как оппонент она задала «каверзный» вопрос:
   – Какова же практическая значимость вашей работы?
   Егор сделал вид, что растерялся, сбился с толку, он пролистал автореферат, нахмурился.
   – Мы понимаем, сейчас время всё-таки военное, если называть вещи своими именами, – сказал Владимир Иванович, – Но всё же, хотелось бы узнать о пользе вашего метода лечения, Егор Андреевич!
   Участники высокого собрания переглянулись. Даже немногие непосвящённые поняли – дело идёт к концу. Такие вопросы с первых минут задаются только проходным соискателям! Иначе, для чего председателю требовать подвести итог ничему не сказанному?
   – Практическая значимость работы заключается в том, что методика ведения гнойных ран с помощью ферментов позволяет сократить время заживления, соответственно, затраты на излечение, – сказал Егор.
   – А что даёт это больному? – спросила Весельская строгим голосом.
   – Больной только скажет спасибо! – ответил Егор без промедления, чем заслужил аплодисменты.
   Алла Адамовна покраснела, улыбнулась и призвала всех к порядку.
   – В мирное время могут быть такие раны? – спросила она, когда присутствующие утихомирились.
   – Да! Сколько угодно.
   – И всё же, – сказал Владимир Иванович. – Ваша работа более подходит к медицине катастроф, верно?
   Егор кивнул.
   – Что же, господа! – Владимир Иванович обратился к залу: – Нужна в наше время работа, связанная с экстренными состояниями?
   По залу прошёл одобрительный гул.
   – В наше неспокойное время? – Владимир Иванович осмотрел ряды поверх голов, ожидая поддержки. Собравшиеся учёные подняли руки, как на партсобрании.
   – Тогда приступим к голосованию! Если нет вопросов, конечно.
   – Нет!
   – Нет никаких вопросов!
   Проголосовали единогласно. Весельская, заполняя протокол, внесла два отрицательных решения, на всякий случай. Она же, от имени новоявленного кандидата наук пригласила всех присутствующих на банкет в элитный ресторан.
   Не стесняясь, Алла Адамовна вошла в банкетный зал, подхватив Егора под руку. Они появились перед собравшимися гостями, как жених и невеста. Только вид у жениха был такой, будто ему предстоит принудительная кастрация.
   Владимир Иванович подмигнул Егору. «Держись! Наука требует не только приятных жертв!» – прочёл Егор во взгляде наставника.
   – От Сабины есть какие известия? – спросила Егора Наталья Павловна, пригласив его на первый танец.
   – Нет.
   – Тогда понятно.
   – Что вам понятно?
   – Хорошо держишься, Жорж! – улыбнулась Наталья Павловна. – Начальственная должность тебя ничуть не испортила!
   – Стараюсь.
   Наталья Павловна молчала до конца танца. Делая книксен, она сказала:
   – Воздержись от благодарности Аллочке!
   – Что вы имели в виду?
   – Когда-то ты назвал меня первой учительницей танцев, затем – лучшей преподавательницей терапии, теперь, послушай меня в жизни!
   – Что же мне делать? – спросил Егор, покосившись на осоловевшую Аллу Адамовну, не отрывающую от него глаз.
   – Ты всё прекрасно понял, Егор Андреевич! – сказала Наталья Павловна, обернулась и помахала ручкой Аллочке.
   – Этому, – сказала она, не глядя на Егора, – я тебя научить не смогу!
   Егор стоял посреди зала, как оплёванный. Вернулась к столу Наталья Павловна, ходили люди взад-вперёд, шумели, звенели хрустальными бокалами, играла музыка, а он чувствовал себя как на съёмках чужого фильма, где по ошибке оператора из массовки он попал в крупный кадр вместо главного героя.
   – Жорж! Идём! – встряхнула Весельская его за локоть. – Люди ждут твоих слов!
   Аллочка подвела Егора к столу. Он что-то говорил, кому-то улыбался, а в голове Егора так и стукало: «Не спи с Аллочкой! Не спи с Аллочкой!» – голосами Натальи Павловны и Сабины.
   – Расслабься, Егор! – сказал ему Владимир Иванович, оказавшийся рядом за столом. – Приглашённые высокие гости ушли! Остались только свои!
   Аллочка, громко разговаривая, что-то доказывала компании. Она ходила от столика к столику, произносила здравицы и всякий раз выпивала свой бокал до дна. Егор заметил, что Весельская пьёт только сухое вино. Интересно, почему тогда так пьяны её глаза?
   – Жорж! Пошли танцевать! – сказала Алла Адамовна, не ожидая возражений.
   Егор уткнулся в тарелку. Аллочка взяла его за рукав. Оставаться на стуле казалось неприличным – Егор последовал за Весельской.
   – Жорж! Почему ты первой пригласил Наталью Павловну? – спросила Аллочка, прижавшись к щеке Егора.
   – Это она пригласила меня.
   Аллочка отстранилась от Егора, погрозила ему пальчиком. Егор пожал плечами. С какой стати он должен оправдываться?
   – Думаешь, я пьяна? – спросила Алла Адамовна, прильнув к кавалеру.
   – Нет, – сказал Егор.
   – Это от любви, – прошептала ему на ушко Алла Адамовна. Егор вздрогнул. Аллочка вопросительно посмотрела на него.
   – К науке! – продолжила она вслух. – Всегда чувствую себя счастливо, когда на горизонте загорается новая звезда! Даже не представляешь себе, как я счастлива! Присядем, выпьем?
   Егор согласился. Он отставил в сторону бокал с рубиновым вином и плеснул себе водки, наполнив рюмку до краёв.
   – Я оставлю тебя на минутку! – сказала Аллочка.
   Егор кивнул, морщась после выпитой рюмки. Через несколько секунд к нему подсел этакий рубаха-парень. Скорее всего, он не имел никакого отношения ни к науке, ни к сегодняшнему празднованию. Подобные интеллигентные алкаши всегда появляются на больших праздниках. Благодаря этим людям, ещё ни один человек не умер от скуки в незнакомой компании. Егор быстро нашёл с ним общий язык. Новый знакомый непринуждённо болтал обо всём, легко опоражнивая рюмочки.
   Тем временем, Алла Адамовна разговаривала с Владимиром Ивановичем, лицо которого выражало крайнюю степень блаженства. Сегодняшний банкет в его честь! В честь победителя! Вот, сидит во главе стола вчерашний крестьянин с кандидатской диссертацией и портфелем главного врача районной клинической больницы! А кто его сотворил? Конечно же, он, Владимир Иванович! И немножко Сабина.
   Но Сабина бросила парня на полдороге, а он, Владимир Иванович вывел Егора к вершине, и ещё поработает над ним!
   Владимир Иванович вполуха слушал Аллочку и счастливо улыбался.
   – Отдай его мне! – сказала Весельская, шутя.
   – Возьми!
   – Да ты посмотри на него! – предложила Аллочка. – Краше в гроб кладут! Он боится.
   – Чего?
   – Общественного мнения, меня, тебя – всего!
   – Меня-то почему?
   – Стукнешь Сабине? – Весельская посмотрела на собутыльника трезвым взглядом.
   – Зачем? – спросил Владимир Иванович, поддевая на вилку корейский салат.
   – Я знаю! – вскрикнула Аллочка. – Ты держишь с нею связь! Егор для вас – подопытный кролик!
   Владимир Иванович отложил вилку, развернулся к Аллочке. Плечи Весельской вздрагивали, губы судорожно сжимались. Ай-ай-ай! Бедная Аллочка, она до сих пор не уложила Жоржа в свою постель!
   – Ты говоришь ерунду! – сказал Владимир Иванович.
   – И я, – всхлипнула Аллочка. – Я тоже подопытный кролик!
   Владимир Иванович укоризненно осмотрел её с головы до ног. Весельская ухватила его за лацканы пиджака, притянула к себе.
   – Даже подопытным кроликам не возбраняется размножаться в неволе!
   Теперь она дрожала всем телом. Владимир Иванович одной рукой обнял Весельскую, другой – плеснул в её бокал.
   – Выпей, Аллочка, успокойся! Ты взрослая женщина, как тебе в голову пришли такие мысли?
   Весельская выпила, но не успокоилась. Её трясло: Аллочка смахнула слезинки с глаз.
   – Никому ничего не возбраняется! – профессиональным голосом сказал Владимир Иванович.
   – Значит, не стукнешь?
   Владимир Иванович громко вздохнул.
   – Конечно, нет!
   – Поможешь мне?
   – Зачем ты выгнала мужа? – психиатр перешёл в контратаку.
   – Володя! Тебе встречаются разные семьи, верно?
   – Да.
   – Есть мужья похуже моего: пропащие алкоголики, бездельники, лодыри, драчуны, наконец! Но их жёны не выгоняют, почему?
   Владимир Иванович пожал плечами. Алла Адамовна медленно опустила глаза, уставилась в его пах.
   – Да ты что?! – догадался он.
   – Да, да! – Весельская томно закрыла глаза.
   – И это всё безобидное рентгеновское облучение? Бедная Аллочка!
   – Я не бедная! – выпрямила спину Алла Адамовна. – Я за одну ночь поимею, кого захочу!!!
   Владимир Иванович налил в оба бокала. Они выпили.
   – Так имей! – просто сказал он.
   – Так отдай мне его!
   – Глупо.
   – Сабинка, по-твоему, дурочка?
   Владимир Иванович взялся за голову.
   – Что ты хочешь? – спросил он.
   – Жоржа!
   – При чём тут я? С Сабиной я не имею никаких контактов уже месяц! Даже если бы имел, какое мне дело до амурных дел испытуемых?
   – Вот ты и попался! – с торжеством проговорила Аллочка.
   – Выпей, Аллочка!
   – Даже если я выпью ведро – ты не заткнёшь мне рот! – выкрикнула Аллочка во весь голос. Музыка в этот момент почему-то стихла. Все присутствующие повернули головы в их сторону.
   Егор не знал, о чём спорят его научные консультанты, но догадывался, что речь идёт о нём.
   – Егор! Жорж! – тихо позвали его со спины.
   Егор обернулся и увидел Наталью Павловну. Она поманила Егора пальцем. Не прощаясь с новым собутыльником, Егор вышел из-за стола.
   – Ты ничего не должен администрации ресторана? – спросила Наталья Павловна.
   – Н-нет, – икнув, ответил он.
   – Зачем так напился? Ты различаешь речь?
   – Д-да, – опять икнул Егор.
   – Поехали домой! – сказала Наталья Павловна так, будто вызвала его к доске.
   Егор безропотно повиновался.
   Наталья Павловна обняла пьяного Жоржа и, нарочито вильнув круглыми бёдрами, увела из зала. Кое-кто это заметил.
   Владимир Иванович, увлёкшись откровениями Аллочки, проморгал бегство Егора, о чём сильно пожалел…
   Ему пришлось волочить на себе в дрызг упившуюся с горя Аллочку до машины, поднимать её на второй этаж и, не найдя у неё ключей, везти коллегу к себе домой, имея из-за этого весьма неприятный разговор с женой. Ссоры в семье психиатра были обычно недолгими, но на этот раз жена не успокаивалась. И всё потому, что пьяная Аллочка, не обращая внимания на супругу Владимира Ивановича, всё спрашивала его, зациклившись на одном вопросе:
   – Почему вы, мужики, всегда выбираете безмозглых шлюх?

Глава 63

   Кто владеет информацией, тот не спит от головной боли! К такому выводу пришёл Саня, продолжая размышлять над словами чекиста, оброненными им во время прощальной пьянки. До обещанного чекистом срока, с каждым часом, оставалось всё меньше времени! Может, его слова означают что-то важное? Саня ломал голову, к кому обратиться? Информация опасна сама в себе: подставлять кого-либо под удар ему не хотелось. Но, с другой стороны, рассудил Саня, какая опасность грозит человеку, знающему значение двух иностранных словечек?
   В отсутствие Сабины он решил обратиться к Егору. Всё же, человек с высшим медицинским образованием, не тяп-ляп!
   – Егор, ты знаешь, что такое дефолт?
   – Это такое словцо, – Егор пощёлкал пальцами, подыскивая верные слова для объяснения. Саня терпеливо ждал. Егор так и не нашёл, что сказать и улыбнулся.
   – Что-нибудь это слово значит?
   – Что-то наподобие импотенции, – сказал Егор.
   – Упавший болт? – уточнил Саня.
   – Вниз головкой! – обрадовано сказал Егор и пояснил: – Только фигурально, где-то в области экономики.
   Саня понял, о предмете Егор знает не больше его. Всё же, он спросил значение второго слова.
   – Откуда ты набрался таких словечек? Уголовники что ли так говорят?
   – Хуже, – сказал Саня без пояснений. По его глазам Егор понял, Сане необходимо это знать!
   – Секвестр – это анатомический термин. Означает он отторженный кусок какой-то омертвевшей ткани, чаще всего – кости.
   – Скажи попроще! Как с дефолтом, примерно!
   – Это вырезанный кусок от чего-то! Только вырезан он за счёт поражения окружающей ткани не хирургически путём, а анатомическим. Как отломок льдины в полынье!
   – Он образуется посмертно, этот секвестр?
   – Почти.
   – Если кость не гниёт, то секвестра не будет?
   – Точно!
   Саня задумался. Такие мудрёные слова. Как их может знать каждый ребёнок в стране? Он представил, как диктор будет их разъяснять словами Егора.
   – Ха-ха-ха!
   – Смеёшься над больными людьми? – не понял Егор.
   – Последними будут смеяться другие люди, – Саня задрал голову кверху, выразительно посмотрев в потолок.
   – А мы будем плакать?
   – Наверное, – Саня пожал плечами.
   – Ничего не понимаю.
   – Я тоже.
   – Тогда зачем ты меня разыскал?
   – А зачем ты смылся из квартиры?
   – Я тут прописан! – заявил Егор, оглядев кухню Митрича.
   – Загадки.
   – У меня шарады, у тебя ребусы!
   Саня соображал. Что-то где-то в экономике будет падать, а потом урезаться. Но почему об этом будет знать вся страна?
   – Кстати, можешь поздравить, – сказал Егор, разливая чай. – Получил кандидатскую степень.
   – Кандидата в покойники? – улыбнулся Саня.
   – Почему?
   – Потому что таким загробным голосом сообщаешь! Сабина-то знает?
   Егор помотал головой, что можно было расценить так: «Если знает, хорошо, если нет – мне наплевать!»
   – Слушай, мне надо с нею связаться, срочно! – сказал Саня. Только Сабина сможет расшифровать загадку чекиста!
   – Связывайся.
   – Потому я и спросил, что ты тут делаешь? Ладно бы бухал, а то торчишь, непонятно для чего, – разозлился Саня. – Здесь нет даже обычного телефона!
   – Все средства связи есть у тебя на работе, – сказал Егор, стараясь дать знать, что он не собирается идти в квартиру Сабины.
   – А адрес Сабины?
   – Саня! Ты по службе пришёл или как?
   – Или как! По службе уже бывал тут, – Саня выразительно посмотрел на спинку деревянного стула, на котором сидел Егор.
   – Хочешь доложить Сабине о моём плохом поведении?
   – Это ваши внутренние дела! Мне нужно сказать ей другое.
   – Почему не скажешь мне?
   – Я тебе уже сказал. Ты не понял, как и я.
   – Хватит загадок! – Егор махнул рукой и позвал хозяина квартиры. – Митрич! Айда чай пить!
   – Потом! – выкрикнул Митрич.
   – Что с ним? – испуганно спросил Саня, определив по голосу, что Митрич трезв.
   – Заскок трезвости! Работает.
   – Книгу пишет?
   – Вроде того.
   – Мне нужно связаться с Сабиной!
   – Тебе нужно? Или хочешь, чтобы это сделал я? Как? Если она не отвечает ни на какие сигналы?
   – Я найду такой сигнал, от которого её компьютер задымится, а мобильник разорвётся на запчасти!
   – Ладно, пошли! – Егор выплеснул остатки чая в проржавевшую раковину, сполоснул чашку из медного крана. – Только любыми методами выведи меня из подъезда дома Сабины!
   – Да хоть в наручниках! – согласился Саня.

Глава 64

   Нет, дома всё по-другому! Сабина посмотрела на звёздное небо. Полушарие одно и то же – а картинка чужая! И ночи на Родине иные – тёплые и загадочные. А тут? Что лето, что весна с осенью – тоска слякотная! Интересно, зачем русские князья ездили в Европу спасаться от тоски? Здесь самая мелкая печаль перерастает в депрессию!
   Уже август, конец лета красного, что ещё больше портит настроение. Что ей тут делать? Торчать до самой смерти? Кто и за что сослал её сюда? Сабина выбросила окурок с крыльца, чего раньше никогда не делала – не хватало, чтобы её приравняли к русским швайнен. Теперь ей было всё равно. Душа рвалась в Москву. Надоело скрываться от собственной судьбы. Сабина рада была бы хоть в эту секунду покинуть гостеприимную страну извечного нейтралитета, но сдерживал доктор Иванов. Он категорически отказался посылать информацию в покинутую им страну, даже в виде шифровок, как в шутку предложила Сабина.
   Никогда раньше Сабина не ощущала своего сердца, даже когда оно колотилось со скоростью свыше двухсот ударов в минуту. Давным-давно её не беспокоили кризы, но за грудиной Сабина чувствовала, живущий автономно, орган. Размером с кулак, оно ритмично сокращалось, перекачивая отработанную кровь в лёгкие, чтобы насытить её целебным альпийским кислородом. Каждый удар сердца сопровождался навязчивой мыслью: «Вот, сейчас новая порция кислорода освежит мозг, отчего на несколько секунд прояснится в голове». Но ничего подобного не происходило.
   Сабина вдруг ощутила щемящую боль за грудиной – только этого ей не хватало!
   – Я ещё вполне функционирующая женщина, чтобы помереть от инфаркта миокарда! – сказала Сабина, глядя во тьму.
   В ответ ей проверещала какая-то земноводная гадина.
   – Издеваешься? – спросила Сабина. Она показала кулак темноте. Затарахтел принтер. Сабина мигом оказалась за письменным столом.
   Писал доктор Иванов: «Сабина Казимировна! Я разгадал тайну Вашего состояния! Приезжайте поскорее!»
   Жирные чёрные буквы заплясали перед глазами Сабины, листок жёг руки. Она бросила бумагу на стол. Петя знает, о чём пишет! Сабина немедленно засобиралась в дорогу. Утром она разбудит доктора и узнает, что разгадал Иванов неведомое академикам с мировыми заслугами.
   Заиграл мобильный. Не глядя на табло, Сабина отключила телефон. Кому она понадобилась посреди ночи, в чужой стране?
   Занятая сборами, Сабина позабыла отключить компьютер. Одетая в лёгкий плащ, она прошла к столу, протянула руку к тумблеру и, краешком глаза, заметила электронное послание из Москвы за подписью «мент-саня»! Сабина отдёрнула руку, боясь ненароком выключить компьютер.
   Она живо представила Санька, сидящего за клавиатурой и бьющего неумелым пальцем по клавишам. Показалось, что волосы его взъерошены, а глаза горят.
   Сабина немедленно распечатала файл. Саня набрал текст без опечаток. Может, ему помогал Жорж? Сабина прочла эти три строки, и сразу стёрла информацию, как велел адресат. Она поднялась на ноги, не желая того, зевнула. Бедный «ментсаня»! Зачем ему информация, с которой долго не живут? И как он попал в самое высокое здание Москвы, откуда видно магаданские прииски? Сабина растерялась. Как помочь Сане? Вероятно, Жорж сидит рядом и тоже подвергается опасности! Ребёнку понятно, что за ними ведётся наблюдение. Может, содержание письма уже известно органам.
   Погас свет. Сабина вздрогнула всем телом. Спецслужбы добрались и до неё!
   Безразличный монитор светился бледной синью, не реагируя на «оперативность спецслужб». Сабина выругалась. Всего-навсего перегорела лампочка! Это событие вернуло Сабине всю её прежнюю энергичность. Сабина больше не чувствовала своего сердца, в голове развеялся туман. Она включила настольную лампу и принялась изучать почту из России.
   Владимир Иванович сообщал о подготовке к защите Егора Нерослова, сетовал на упрямость соискателя, но обещал всё уладить. Информация устарела – Сабина уже знала о защите диссертации.
   Следующее послание Владимира Ивановича содержало то же самое. Талдыча об одном и том же, он использовал разные слова.
   – Беда с вами! – сказала вслух Сабина. Для каждого психиатра любой человек – есть дитя неразумное, коего следует мягко поучать и ненавязчиво направлять.
   Кроме посланий Владимира Ивановича было письмо от Аллочки. Сгорая от любопытства, Сабина оставляла его на десерт, продолжая изучать письма Владимира Ивановича, где он восторгался изучаемым субъектом, скороспелостью Жоржа и житейским разумом. Порой он негодовал, но так завуалировано, что нельзя было понять: огорчался он или радовался?
   Вскоре почтовые сообщения Владимира Ивановича закончились. Как бы ни было страшно и любопытно одновременно, Сабина вскрыла файл от госпожи Весельской.
   – Сучка! – сказала она, глядя на безукоризненный текст. После первых же прочитанных слов Сабина почувствовала, как кровь закипает в ней. Она сомкнула веки, чтобы не полопались капилляры глаз. Воспитала преемницу, нечего сказать! Сабина прижала ладони к груди: сердце билось, как прежде, спокойно и ритмично. Ничего не произошло – она не упадёт в обморок!
   – Получила, Аллочка?! – сказала Сабина. – Думала, убьёшь меня такими словами? Дурочка!
   Сабина расхохоталась до колик, но не могла остановиться. Когда из глаз брызнули слёзы, Сабина заставила себя дышать: с каждым разом глубже и спокойнее.
   Значит, Жорж убежал из-за банкетного стола? Достала ты его, Аллочка! А с кем? «Могла ли ты представить себе, Сабина, с Натальей-колобочком!» Да, ради такой новости, конечно, Аллочка постаралась вышибить электронный адрес Сабины из Владимира Ивановича. Захотела поплакаться в жилетку? Наглость Весельской поражала. Экую змею пригрела Сабина! Получай, за свою доброту!
   «Сабина!» – беспардонно заявила Весельская. – «Ты же оставила Жоржа мне! Так скажи же ему про своё завещание! Или я сама скажу!»
   Угрожать посмела?! Сабина схватила доску с клавиатурой и врезала по экрану, расколотив его. Она била по монитору до тех пор, пока не разломала клавиатуру, порезав пальцы об острые осколки.
   Не рановато ли хоронишь, Аллочка? И что пишешь? Чтобы это Жорж да с Натальей Павловной?! Сабина упала в кресло, осмотрела пораненную ладонь – крови не было. До чего же наглая ложь! Или продуманная политика? Сама Аллочка неспособна на стратегические поступки. Кто-то ей помог. Владимир Иванович или? Или сам Жорж!
   Что если они выдумали эту историю лёжа в постели? Получай, Сабина Казимировна! Кушай с булочкой!
   – Этого не может быть! – выкрикнула Сабина. Но, если это не так, тогда Аллочка написала правду! Зачем же Жорж улёгся в постель к Наталье? Почему она, убеждённая старая дева раздвинула толстенькие ляжки? Тьфу!
   Так и так, у Сабины не получалось додуматься до истины. Тогда она решила разобраться на месте. Сабина по мобильному связалась с консьержем, звонить домой побоялась. Не хватало услышать противный голос Аллочки или задушевный – Натальи!
   – Здравствуйте, Сабина Казимировна! – консьерж узнал её по голосу. – Какие проблемы?
   – Проблемы бывают у индейцев, которые, как известно, шерифа не колышут!
   Консьерж вежливо кашлянул в трубку, не зная, как реагировать.
   – У меня могут быть трудности, сложности, препятствия наконец! Но никак не проблемы! – продолжала говорить Сабина.
   Консьерж стоял по стойке смирно и с подобострастием кивал, будто бы Сабина Казимировна могла видеть его в этот момент.
   – Алё!
   – Я во внимании, – сказал консьерж.
   – Чудесно! Кто живёт в моей квартире?
   – Я не владею данной информацией.
   – А ты на кой там сидишь? Большим человеком стал? Слова импортные изучил?
   Консьерж сжался, как перед ударом по голове.
   – На вопрос ответишь? Или пытать тебя с пристрастием?
   – Сабина Казимировна! Я, в самом деле, не знаю! Жоржа я не вижу давно, а от прислуги не слышу ни слова! Приходят вовремя, уходят вовремя.
   – Истукан! Компьютерный болванчик! Неужели ты не понял, о чём я спрашиваю?
   Консьерж действительно не понимал. Думая всё время, что Сабина съехала насовсем, он никак не ожидал её появления. Новый хозяин квартиры не спешил вселяться, а теперь вот, Сабина Казимировна объявилась! Этак можно и с работы слететь! Чем кормить семью? Где ещё «хозява» положат такие бабки?
   – Меньше знаешь, крепче спишь? Давай, выкладывай всё по порядку!
   – Прошло очень много времени.
   – Не ври! У вас с напарником каждый вздох записан! Читай!
   Консьерж подчинился.
   – Кого не впускали в квартиру, не нужно! Называй только тех, кто побывал на моей территории!
   Консьерж запутался. Он бы ответил по памяти за целую неделю, но за столько месяцев? Ещё бы лет через десять позвонила! Он вздохнул, подавив в себе намёки на гнев и пролебезил:
   – Сабина Казимировна, вас интересуют женщины?
   – О-ох! Наконец-то до тебя дошло!
   Приободрённый вахтёр зашелестел страницами журнала. Но угодить Сабине Казимировне было нечем: кроме прислуги – никого! Да и та не оставалась на ночь. Хоть сочиняй!
   – Облегчу тебе задачу, – подумав, сказала Сабина. – Госпожа Весельская. Была такая, хоть единожды?
   – Как же! – обрадовался консьерж. – Была неоднократно!
   – Когда? – спросила Сабина вполголоса – внутри неё всё обвалилось.
   – Вот, пожалуйста! – консьерж зачитал даты, когда Сабина была на Родине. Сабина, услышав это, расслабила пальцы, сжимающие телефон.
   – Был ли Митрич, Саня? – спросила она, думая о другом электронном письме.
   – Нет.
   – Не лгать! – крикнула Сабина так, что вахтёр в страхе отпрянул от телефона.
   – Вчера они были!!! Вчера, болван ты этакий!
   – Сабина Казимировна, я заступил час назад. Записи такой нет. Это мой напарник, – залепетал вахтёр, кожей чувствуя угрозу отставки. Если Сабина Казимировна пожелает, ни один покровитель из жильцов подъезда ни спасёт его!
   – Напарника сюда, быстро!
   – Извиняюсь, Сабина Казимировна, это же межгород?
   – И что?
   – Я хотел сказать, что время идёт!
   – Ещё что хотел сказать? – удивительно спокойным тоном спросила Сабина.
   – Сабина Казимировна! – продолжал юлить и выкручиваться консьерж. – Я хотел сказать, что мне нужно время, но я оплачу этот разговор!
   – Засунь свою гордость! Я жду три минуты! Мне наплевать, как и где ты его отыщешь, но чтобы через означенное время, твой напарник доложил мне всё по форме!!! – выкрикнула Сабина и отложила трубку. Зачем наорала на консьержа? Он-то в чём провинился? Свою работу выполнил. Хотела застукать Аллочку, не глупо ли? Разве Жорж не человек с принципами – не ляжет в одну постель с другой! Ему вполне комфортно в квартире Аллочки, если на то пошло!
   Через три минуты она подняла трубку со стола.
   – Слушаю! – скомандовала Сабина.
   Тут же она получила подробный отчёт о вчерашнем вечере. Действительно, приходил хозяин с ментом. Ушли они через полчаса, трезвые. Ничего не сказали, ничего не передали, никаких распоряжений не было.
   – Кто-нибудь приходил после них?
   – Только горничная.
   – Какая? – автоматически спросила Сабина.
   – Новенькая. Судя по всему, дурочка.
   – Ты не психиатр, оставь свои заключения при себе! Когда Жорж поменял горничную?
   – Через неделю после вашего отъезда.
   – Какая она из себя?
   – Ну, такая, как гитара! Без груди, без попки, но с пухлыми губками. Приходит всегда в передничке. То ли у подъезда его напяливает, то ли по улице так идёт. Одним словом, дурочка!
   – Она ночевала в квартире? – Сабину затрясло. Неужели это та официантка, которая перемигивалась с Жоржем?
   – Ночевала, – спокойно ответил консьерж.
   – Вам перечисления идут? – спросила Сабина, не в силах продолжать разговор.
   – Да.
   – Ожидайте премию! – сказала Сабина вместо прощания.
   Итак, подумала она, госпожа Весельская, молодящаяся старая крыса Наталья, недоделанная официантка, – кого ещё пригрел горячо любящий Жоржик? Гарем открыл в её отсутствие! Как это похоже на Жоржа: затащить в постель интеллигентную самочку и чушку из лакеев! Для сравнения, или завалился с ними одновременно? Щёки Сабины запылали. О чём она думает? Но консьерж чётко сказал: «Ночевала»! А к Наталье Жорж ушёл прямо из-под юбки Аллочки – такого даже Весельская сочинить не могла! Факты, факты!
   Сабина собрала сумочку, написала распоряжение, где указала, что больше не вернётся. Оставила счёт для оплаты за сломанный монитор и вышла на крыльцо. Независимо от заключения доктора Иванова её место в России!
   Автобан она проскочила на одном дыхании. Рассвело. У калитки её встретила собака. Сабина поёжилась. Раньше этого пса не было. Хороший ли это знак? Чистокровная немецкая овчарка добродушно гавкнула, зевнула.
   – Пропускай! – сказала Сабина. Оглядев гостью, пёс обернулся к хозяйскому дому.
   – Приглашаешь? – спросила Сабина дружелюбно, но не двинулась с места. Мало ли на что натаскана псина?
   Пёс вернулся к калитке, встал на задние лапы, скинул щеколду.
   – Умница! – похвалила Сабина, не шелохнувшись. Овчарка захватила зубами край калитки и раскрыла её.
   – Так, я пройду?
   Пёс шевельнул хвостом, попятился, пропуская гостью.
   Сабина шагнула вперёд, держась за край калитки, чтобы успеть выскочить со двора. Собака ободряюще гавкнула. Сабина сделала ещё один шаг. Дверь в доме раскрылась. Пёс зарычал. Сабина встала как вкопанная.
   – Сабина Казимировна! Проходите, пожалуйста! Ганс уже познакомился с вами!
   Сабина прошла к крыльцу, уже без опаски. Пёс следовал за нею на расстоянии вытянутой руки.
   – Охраняет?
   – Да! Инстинкты! – пояснил Иванов. – Жена настояла, чтобы собаку не дрессировать! Почему-то она считает, что свобода дороже.
   – Даже для служебной собаки?
   – Да! Ганс делает, что захочет. Но ум из него так и хлещет, через край! Вот, запустил вас, теперь охраняет!
   – А потом разорвёт в клочья!
   – Всякого, кто протянет к вам руку!
   – Опасный пёс!
   – Обычно я закрываю его в питомник, но сегодня ещё рано для посетителей.
   – Ладно, впускай в дом! Или скажешь новость на пороге?
   Иванов вошёл в коридор вслед за Сабиной. В гостиной познакомил её с женой, настоящей немкой. Эльза пожала руку Сабине Казимировне, взглядом пригласила присесть в кресло. С верхнего этажа спустился мальчик в пёстрой пижаме. Он что-то неразборчиво пролепетал, обращаясь к Сабине.
   – Говорит строго на немецком? – спросила Сабина.
   – Чуточку подрастёт, овладеет русским! – сказала Эльза безо всякого акцента.
   – Эльза! Нам с Сабиной Казимировной надо поговорить, – сказал Иванов. Супруга кивком попрощалась и поднялась на второй этаж, забрав ребёнка.
   – Сабина Казимировна! – в возбуждении доктор Иванов не сдержал эмоций. – Хотите верьте, хотите нет, а мне вас сам Бог послал!
   – Или наоборот.
   – Или наоборот! – согласился Иванов, не понимая, что хочет сказать Сабина Казимировна.
   – Наш человек не умрёт от скромности!
   Иванов наконец сообразил, разулыбался.
   – Давай по существу, Пётр Евгеньевич! – предложила Сабина, закинув ногу на ногу. Её дорожная туфля свалилась на пол. Иванов уставился на лодыжку Сабины Казимировны, продолжая улыбаться.
   – Начинай! Поражай меня своими открытиями!
   – Я занимаюсь … – начал Иванов издалека, но Сабина прервала его.
   – Катаболизмом половых гормонов в общечеловеческой физиологии! Попросту, стрижёшь доверчивых фрау, обещая им третью молодость!
   – Почему третью?
   – Вторая их заставила обратиться к русскому шаману!
   – Здесь это называется иначе.
   – Не пудри мозги, Петя! Говори, какая молодость у меня?
   – Я затрудняюсь с нумерацией, но могу доказать, что ваши гормональные кризы связаны с гиперфункцией надпочечников, именно их сетчатого слоя!
   Сабина без него знала, что Волга впадает в Каспийское море, но преподавательское чутьё заставило её молчать, ожидая правильного ответа без сбивающих подсказок.
   – Когда увеличивается фундамент, – сказал Иванов. – Верхние этажи деформируются!
   Сабина едва сдержалась, чтобы не хлопнуть в ладоши. Петя научился выражать мысли легко и свободно, образно объяснять непонятное. Недаром прошёл курс у Сабины! Жизнь можно сказать, прожита не напрасно!
   – Утёр ты им нос, Пётр Евгеньевич!
   – Сабина Казимировна, я ни при чём! Это ваш организм прижизненно послужил науке!
   – Рассказывай!
   – Сетчатый слой надпочечников продуцирует половые гормоны в детстве, обеспечивая развитие женских признаков у девочки.
   – И после отмены работы яичников, – продолжила Сабина, – чтобы не выросла борода!
   – Это-то и парадоксально! У вас нет климакса, но механизм женственности включился. Причём, работает не как резервный, но параллельный! Поэтому повысилась нагрузка на весь организм, включая головной мозг. Это всего лишь адаптация к новому уровню жизни!
   – Климакс без климакса?
   – Наверное, лучше сказать: «Отмена всякого климакса!» Изучив вашу историю… – Иванов сжал губы, подбирая учёные слова.
   – Половых взаимоотношений с молодым человеком, – подбодрила его Сабина, – ты пришёл к выводу…
   – Их частота и интенсивность позволили мне предположить…
   – Я поняла, о чём ты! – продолжение речи Иванова Сабина читала в его глазах. Простейшая мысль не пришла в голову ни ей, ни ведущим специалистам! Остаётся только слушать младенца, устами которого…
   – На экзамене мне попался микропрепарат семенного протока, – сказал Иванов, вспоминая, – вы ещё спросили тогда: «Кого поддерживают клетки Сертоли? Почему их называют «поддерживающими?» Помните?
   Сабина неуверенно кивнула, но этого было достаточно для Иванова чтобы не разувериться в своей учительнице.
   – Именно вы тогда задали направление моей научной работе! И стал я искать, кого они держат и за какое место!
   Сабина принялась соображать вслух.
   – Всякие поддерживающие, промежуточные клетки являются переходными формами зрелых. Пусть у Жоржа они включились и заработали как полноценные половые, делая его мужчиной в квадрате, но при чём тут я? Много женщин моего возраста имеют партнёров моложе и количеством побольше, но им никто не выставляет в диагноз опухоль надпочечников!
   – Всё дело в том, что существует понятие: люди подходят друг другу!
   – То есть, любовь? – губы Сабины непроизвольно скривились.
   – Я бы сказал, конгруэнтность. Настоящие супруги дополняют друг друга – это истина! Чем больше связей у какого-нибудь случайного партнёра, тем хуже! – Иванов щёлкнул пальцами. – Эстрогены как носители генетической памяти попадают к партнёру, оставляя чужую генетическую программу. А потом этот партнёр делится этим грузом с другими. В итоге, получается, человек неразбирающий партнёров, захламляет себя чужеродной информацией, как компьютер.
   – В результате, – поняла Сабина, – он может заболеть раком или тем, чем не должен болеть никогда! Пётр Евгеньевич, так ты за моногамию?
   – Не только я, наука и религия!
   – Тебе бы в Штатах проповедовать! Там сейчас это входит в моду.
   – Я уже был человеком второго сорта, – поморщился Иванов. – Вы спрашивали по делу? Так, давайте, говорить по делу!
   Глаза Сабины засветились, парень с характером!
   – Все процессы в организме человека естественны и должны завершаться до конечного результата. Биохимическая реакция состоится только тогда, когда есть хотя бы два компонента. Половой акт не является исключением.
   – Поэтому большинству людей не нравятся презервативы.
   – Да! Это неосознанная защита, – подтвердил доктор Иванов. – Но суть не в этом. Вы с Жоржем идеально подходите друг другу! Биохимическая реакция полового акта закончилась так, что дала толчок к качественно новому уровню жизнедеятельности.
   – И всё?
   – Принципиально всё. Остальное детали.
   – Просвети!
   – Эти клетки, о которых вы спрашивали меня на экзамене, имеют способность отрываться и почти целиком попадать в женский организм. В том случае, когда партнёрша притягивает их как магнит. Так произошло у вас с Жоржем.
   – Поэтому заработали мои резервы?
   – Да. Но стимуляция не бесконечна. Всё бы уравновесилось со временем.
   – Когда меня бы уложили в гроб?
   – Намного раньше! – сказал Иванов. – Следовало не прекращать отношений, но упорядочить их в соответствии с гормональным фоном!
   – Упорядочить, это как? Раз в месяц?
   – Это не порядок, а аскетизм какой-то! Если мужские половые клетки созревают трое суток, то чаще не надо. А насколько реже, не знаю. Хотя, думаю, что смогу помочь вам.
   – К сожалению, я уезжаю в Россию.
   – Сабина Казимировна! Моя ненависть к Родине не зашла так далеко, как мне казалось! Я буду помогать вам! Если вы не против, конечно.
   – Что ж, – сказала Сабина, – время собирать камни. Ученики двигают науку за именитых учителей, почему бы учителям не поднапрячься и не помочь им в этом?
   Глядя на растерянное лицо Иванова, Сабина рассмеялась.
   – Никогда ещё моя фамилия не попадала в научный труд в качестве испытуемой!
   – Этого и не будет! – заверил её доктор Иванов.
   – Ты молодец! Занимаешься нужным делом! – Сабина поднялась с кресла, похлопала бывшего ученика по плечу. – Не знаю как Родина, но я горжусь тобой до умопомрачения! Если бы не твоя ледышка и не предстоящая дальняя дорога, выпила бы с тобой на брудершафт!
   – Почему нет?
   – Ауфвидерзеен! – сказала Сабина и выпорхнула из дома. Только у калитки она остановилась, подмигнула Гансу и крикнула доктору, стоящему на крыльце:
   – Связывайся со мной в любое время! И не забудь выучить сына шпрехать по-русски!
   Доктор Иванов ничего не успел ответить, Сабина исчезла. Он посмотрел на небо со счастливой улыбкой. Всё же, ничего в жизни не бывает случайного! И земля круглая, и у человека два полушария. Нужные друг другу люди всегда встретятся и поймут друг друга!

Глава 65

   Александр беспокоился за супругу. Каждый обращается с привычным ему инструментом: Дромадер разложил астрологическую карту на полу собственной квартиры, как в старые нищие времена. В день исчезновения Софи его попросили из офиса.
   – Здесь нет ваших вещей! – заявил ему один из амбалов, сопровождавших когда-то астролога на дачу Адамовича.
   Александр без слов развернулся и ушёл.
   Софи не появлялась дома больше недели. До этой поры Александр злился. Днём и ночью торчал он на постройке личного особняка, стараясь отогнать поганенькие мысли о жене. В глубине души Александр надеялся, что Софи перебесится, вернётся. Время шло, но Софи не появлялась.
   Теперь он решил составить гороскоп жены, начиная с момента её рождения, что поможет отыскать причину бегства Софи.
   Когда-то, незадолго до их свадьбы Александр пытался увидеть будущее их семейной жизни – звёзды улыбались их браку всеми своими лучами! Заглядывать в прошлое привлекательной женщины он намеренно не хотел. Теперь счёл это необходимым.
   Дромадер ползал по астральному изображению несколько часов: строил тригоны, накладывал векторы, – но ничего не прояснялось.
   Судьба Софи делала резкие зигзаги. Александр не сразу понял, что замужество вырвало Софи из тёмной бездны. Он никогда не ощущал себя чьим-то спасителем. Всё, что Александр делал для людей, было корыстно. Без прибыли, хотя бы моральной, не стоило браться за работу – этот принцип безотказно помогал жить. А в момент свадьбы, оказывается, Александр попал в цепкую ловушку! Глупо и бездарно. Влез в мышеловку без намёка на приманку!
   Узнав это, Дромадер упал на четвереньки и зажал голову руками, как футболист-неудачник, промазавший в пустые ворота с двух шагов.
   – У-у! У-у! – проскулил Дромадер. До чего же погано ощущать себя простофилей! Софи использовала его самого и его дар!
   Слёзы обиды застили ему глаза, Дромадер почувствовал вековую усталость. Работать с астралом он сегодня уже не мог. Дромадер разозлился на самого себя: как бездарно растратил энергию космоса!
   Может, поручить поиски жены профессионалам? Пусть ищут менты, они за это получают деньги! Подумав так, Дромадер поперхнулся от смеха. Кому нужна Софи? Кто её украдёт за выкуп? Или её арестовали без предупреждения? Нет! Годы репрессий не вернутся! Александр знал это наверняка. Что ж, если она удрала с каким-нибудь молодым человеком, то остаётся лишь посочувствовать этому «счастливчику»!
   Александр заварил кофе, добавил в кипяток порошок из тонизирующей травы, который приобрёл на съезде колдунов.
   – Если после трёх дней комы кто-нибудь вольёт тебе в рот раствор этого порошка, тут же встанешь на ноги! – так пообещал немецкий маг.
   Александр выпил полглоточка – страшно принимать неизвестное лекарство. В голове прояснилось. Александр ощутил прилив сил и обострение всех чувств. Он видел каждую полосочку на побеленном потолке, различал волокнистую структуру бумажных обоев.
   Александр выпил ещё. Теперь он услышал, как стучат лапки крохотного муравья, увиденного им на стене соседнего дома. Александр отвернулся от окна, стук прекратился. Замечательное зелье – обостряет чувства только по желанию!
   Дромадер вошёл в зал, присел на затёртую карту, вынул из шкафчика свой магический шар из пантаклей. Несколькими пассами он легко поднял шар в воздух и послал мысленный вопрос: «Где сейчас находится Софи?»
   Внутри шара появился молочный туман. Вскоре он рассеялся, освободив место для изображения. Александр сосредоточился, направив дарованную ему энергию внутрь шара. В пустоте ничего не появлялось.
   Зависший шар покачивался с боку набок. Александр увидел, что на месте глазниц в шаре появились светлые пятна, очертился нос и полукруг улыбки.
   – Кто дурачит меня? – разозлился Дромадер. Прислушался. Будто бы этот кто-то должен ответить ему. Но никто не ответил. Шар, похожий на устрашающую маску из тыквы, продолжал кивать из стороны в сторону.
   Александр включил свет. На его глазах светлые контуры глаз и мерзкой улыбочки потемнели. Получилось изображение-негатив. Шар перестал покачиваться, сжался. Александр улыбнулся – всему есть предел, в следующий момент он понял, сейчас шар упадёт на пол – разобьётся дорогой хрусталь! Дромадер бросился к нему, как вратарь к мячу, летящему в дальний угол ворот.
   Неожиданно шар раздулся до размеров ядра царь-пушки – руки Александра соскользнули с гладкой поверхности. Дромадер упал на пол, а над ним зависла махина, готовая раскатать астролога по полу, как свежий асфальт. Александр выскочил из-под шара, забился в угол комнаты. Вопреки ожиданиям Александра шар не лопнул, не разлетелся мелкими осколками, наоборот, сжался до обычных размеров футбольного мяча. И внутри него появилось какое-то изображение!
   Александр подошёл к шару, вгляделся внутрь. Пляшущие очертания предметов размазывались при свете лампочки. Дромадер отключил свет. Бывшее бездной пространство очертилось правильными прямоугольниками. Вскоре до него дошёл смысл картинки – это решётка! А за ней куча каких-то инструментов. Сваленные как попало, они не поддавались узнаванию. То ли иглы с катушками ниток то ли бочки с воткнутыми в них ломами. Но вокруг этого хлама чётко обозначилась колючая проволока.
   Мгновенье спустя шар осветился цветами радуги и потух.
   Дромадер вздрогнул и почувствовал, как встряхнулись его мышцы и рванулись сжатые сосуды. В голове зашевелились нейроны, отображая гигантскую работу мысли.
   Дромадер заставил себя отключить сознание и впал в забытье.

Глава 66

   В шесть утра Володю потревожил дядя.
   – Похоже, я не ошибся, – сказал Адамович по телефону. – Тебе, Володя, можно поручить серьёзное дело!
   – Всегда рад помочь!
   – Не ври! – поморщился Адамович. – Ты работал не без выгоды!
   – Не без выгоды для компании, – поправил дядю Володя.
   – Глас не мальчика, но мужа! – отметил Адамович. – Как там наши молодые?
   – Отгуливают положенные три дня, – доложил Володя, растерявшись. Он-то думал, получил похвалу за операции с золотом!
   – Не знаю, догадываешься ли ты о моём особом отношении к молодожёнам, – сказал Адамович отвлечённо.
   Володя посчитал благоразумным промолчать.
   – Спрашивай! – вдруг потребовал Адамович.
   – О чём, Олег Яковлевич?
   – Догадываешься?
   – Возможно, – ответил Володя только для того, чтобы не выглядеть дураком. Его не интересовали мотивы поведения дяди, Володя научился выполнять приказы. Рано или поздно это приводило к прибылям.
   – Вот и молодец, – сказал Адамович без энтузиазма. Он пожалел, что затронул эту тему. Неожиданно для дяди Володя вырос исключительным управляющим. Если племянник что-то думал, то только в интересах компании.
   – Что я могу сделать? – спросил Володя на всякий случай.
   – Отправь Лазаревых в заслуженный отпуск, – посоветовал Адамович.
   – С какого числа? – спросил Володя, ещё раз порадовав дядю своей сообразительностью.
   – С завтрашнего! – Адамович отключил связь. На столе напротив надрывались два других аппарата. Определитель номера высвечивал на одном зама по социалке, на другом умная электроника сообщила «Сабина» с тремя восклицательными знаками. Не утруждаясь в выборе, Адамович протянул руку ко второму аппарату.
   В этот момент загудела «Труба» – прямая связь с Президентом страны. Олег Яковлевич подмигнул Трубе и поднял трубку связи с Сабиной.
   – Олег Яковлевич, здравствуй! Спасибо за заботы!
   – О чём ты, Сабина? – прикинулся непонявшим Адамович.
   – Не суть важно! – сказала Сабина, уловив в голосе Адамовича нетерпение, сообщила: – Мне нужно вылететь из Франкфурта, сегодня же!
   – Перезвони через двадцать минут! – Адамович положил трубку, подняв Трубу.
   После ничего не обязывающего разговора с главным лицом страны, Олег Яковлевич поднял наконец трубку добивающегося его зама.
   – Путёвки организованы! – отрапортовал зам. – Отель пятизвёздочный, шикарная программа!
   – Навроде «всё включено»?
   – Что вы, Олег Яковлевич! – с наигранным возмущением возразил зам. – Любые услуги будут оказываться исключительно по дипломатическим каналам!
   – Даже сброс воды в унитазе?
   – Если возникнет необходимость.
   – Представляю себе атташе посольства дежурным по ночному горшку!
   – Что делать? – Адамович воочию представил, как зам развёл руками. – На консула не потянем. Пока не потянем.
   – Во сколько это обойдётся?
   Зам вздрогнул. Об этом он не думал. Было заказано устроить свадебное путешествие в лучшей форме, он сделал. Вопрос о расходах сразил его наповал. Зам рухнул в кресло.
   – Вопрос услышал?
   – Да. Необходимо представить балансовый отчёт. Олег Яковлевич, разрешите через полчаса перезвонить вам?
   – Никаких отчётов! Назови источник финансирования!
   – Наш зарубежный сектор.
   – Понял. В добрый час!
   Адамович поручил начальнику службы безопасности распорядиться насчёт билета из Германии на ближайший рейс. Через десять минут ему доложили.
   – Никаких возможностей на сегодня, Олег Яковлевич.
   – Чартеры?
   – Опоздали.
   – Ты запомнил данные пассажирки?
   – Да. Но от этого мало толку, если…
   – Про толк я ничего не спрашиваю! Эта женщина должна быть в Москве немедленно! В крайнем случае, завтрашним утром! Всё!!!
   Начальник безопасности поморщился.
   – О чём печаль? – спросила его жена, приехавшая в офис.
   – Боссу вклинило в башку доставить в Россию одну бабёнку, причём немедленно! Я же не министр воздухоплавания!
   – Что за бабёнка? Для чего бабёнка истаскавшемуся импотенту?
   Мужчина шикнул на жену.
   – Нас прослушивают? – шёпотом спросила она, округлив глаза.
   – У этих стен миллион ушей.
   – А не тебе ли, сударь, нужна эта бабёнка? Не потому ли ты засобирался в ночную командировку?
   – Что ты несёшь? Я улетаю совсем в другую сторону!
   – Ага! – кивнула женщина. – В Зимбабве!
   – Тихо, – мужчина прижал палец к губам. Жена поняла. Шутки кончились! С тех пор, как супруг нашёл путную работу, он стал пахать больше, чем в старые не всегда добрые времена в Конторе. Его командировки теперь заканчивались умопомрачительными гонорарами, которые называют теперь бонусами. Если супруг говорил: «Тихо!», – то так оно и должно быть!
   Она посмотрела на мужа. Его угрюмая сосредоточенность никак не вязалась с торговлей канцтоварами. Да он же неизвестно чем занимается, как и десять-двадцать лет назад!
   – Ты стал киллером? – прошептала она.
   – Хелпером! – подмигнул он.
   – Каким пером?
   – Что-то вроде опера, – пояснил он.
   – Так что с этой бабёнкой? Мы едем домой? Сколько ты пробудешь в командировке? Мы попадём на воскресный пикник?
   Мужчина зажмурился, шутливо скорчился под шквалом вопросов.
   – Едем! – сказал он, взяв под руку даму, перевалившую за средний возраст. – Для начала, домой!
   Он нашёл выход. Из дома связался с Олегом Яковлевичем.
   – Есть только один вариант, – доложил он. Выдержал паузу, продолжил: – Она может на чём-нибудь добраться до Вены?
   – А дальше?
   – В шесть вечера по среднеевропейскому она вылетит до Варшавы, – он говорил так, будто вопрос решён, – оттуда в Москву, с утра пораньше.
   – С утра во сколько?
   – Почти ночью.
   – Спасибо, зря я наорал на тебя, – сказал Адамович. Перед этим человеком он извинялся всегда.
   – Что там у тебя с остальными вопросами? – спросил мужчина сидевшую рядом жену.
   – Про командировку и пикник! – без запинки напомнила она.
   – Выучка!
   – Жена контрразведчика!
   – Бывшего.
   – Сменил вывеску да зарплату, делов-то!
   Мужчина кивнул, соглашаясь.
   – Поняла, про командировку ни слова! Осталось выяснить, мы попадём на пикник?
   – Обязательно! – пообещал мужчина, поднялся и прошёл в ванную.
   Супруга щёлкнула пультом управления – загорелся экран телевизора размером в половину стены. Показывали танцующего по-пьяни президента. Женщина поморщилась, отключила канал, нажав кнопку видео.
   Она поднялась с дивана, прошлась по комнате, мельком взглянув на экран. В тысячный раз увидела кадр из «Семнадцати мгновений весны» и сказала, опережая Мюллера: «Штирлиц! Вас попрошу остаться!» Она взяла веер из перьев павлина, небрежно обмахнула африканские статуэтки, с благоговением взяла фотопортрет дочери, подышала на застеклённую рамку, протёрла.
   Улыбающаяся цветущая Альбина смотрела на маму горящими юношескими глазами.
   – Вот так, Альбиночка, – сказала мама. – Теперь и мы живём по-новому.

Глава 67

   Сабина устала от шума и толкотни в аэропорту. За исключением сочувственных улыбочек кассирш, ничто не отличалось от родимой земли: те же брони, те же блатняки – при полном отсутствии билетов для простых смертных. Плюс, полное отсутствие чувства юмора.
   – А на завтра есть? – спрашивала Сабина.
   – Нет.
   – А на послезавтра?
   – На послезавтра билетов нет.
   – А через неделю?
   – Через неделю? – белокурая бестия посмотрела на развёрнутый дисплей. – Через неделю есть.
   – А через месяц?
   Кассирша с точностью копировальной машины повторила свои манипуляции с компьютером.
   – Через месяц билеты есть, – сказала она, улыбаясь.
   – Могу я видеть начальника? – спросила Сабина, возвращая немецкую улыбку в десятикратном размере.
   – Подождите секунду, будьте добры!
   Секунды, наверное, не прошло, как возле кассы появился лысеющий мужчина средних лет. Остатки роскоши он зачесал с затылка, прикрыв голую маковку.
   – Начальник? – спросила Сабина, заранее зная ответ. Она показала свой паспорт с американским гражданством.
   – Отто Штернберг, – представился мужчина. – Менеджер по работе с персоналом. Какие проблемы?
   – Никаких! – сказала Сабина, проговаривая каждую букву. Развернулась и пошла. Слушать слащавые извинения карнеговского типа ей не хотелось – пусть оставит излияния для доверчивых капиталистов!
   Менеджер шагнул за нею и остановился в недоумении. Фрау не желает разговаривать! Он тотчас связался с вышестоящими, позвал в зал супервайзера.
   Они вдвоём нагнали Сабину у выхода.
   – Сабина Казимировна! – обратился к ней точно такой же тип с исконно арийским черепом, только без начесанного камуфляжа.
   Сабина развернулась, посмотрела на супервайзера. Его голый череп напомнил ей муляж головки новорождённого, где выделены глубокие межкостные швы и роднички.
   – Эрнст Мюллер, – представился мужчина.
   – Не хочу! – заявила Сабина.
   Супервайзер опешил. Он ещё ничего не предложил!
   – Не хочу Мюллера, подайте мне Бормана!
   – Какого Бормана?
   – Партайгеноссе! О-ох! – Сабина опустилась на скамейку, облокотясь о зеркальную стену.
   – Нужен доктор Борман?
   – Да, – сказала Сабина устало. Оглядев растерянные лица служащих аэропорта, добавила: – Патологоанатом!
   Оставив обоих менеджеров с раскрытыми ртами, Сабина вскочила со скамейки и прошмыгнула к выходу. Улететь сегодня и завтра невозможно. Вот тебе, Европа – А!
   Она прошла к автомобилю, взятому напрокат у Смехача с договорённостью сообщить время вылета. На сиденье водителя надрывался её мобильник.
   – Чем порадуешь, Олег Яковлевич?
   Адамович обрисовал ситуацию.
   – Маршрут для туристов, – сморщилась Сабина.
   – Разработан знающим человеком! – возразил Адамович.
   – Из бывших?
   – Нынче все мы бывшие.
   – До встречи в Москве! – попрощалась Сабина. Маршрут ей был ясен. Уезжала цивильной дамой, возвращается украдкой, по-шпионски! Наверное, Адамовичу пришлось упрашивать кого-то из бывших. Интересно, кто теперь кому будет должен? Сабина улыбнулась. Информация «ментасани», наверняка, не только погасит её должок, но Адамович вновь будет обязан ей!
   Сабина позвонила Смехачу и сообщила, что её маршрут изменился. Машину оставить она не может. Смехач соображал удивительно быстро, без лишних вопросов. Талант от природы!
   – И чего ты торчал в медицинском? Штаны протирал, а неудачливый абитуриент, место которого ты занял, лил в это время крокодильи слёзы!
   – Зато теперь этот неудачник благодарит меня последними словами, ибо слёзы его превратились в жемчужины!
   – Философ!
   – Ваша школа, Сабина Казимировна! Удачи! Жду вас в Вене!
   Сабина не сомневалась. Будет ждать. Что и говорить, способные ученики убрались в Германию!
   У въезда в Вену ей мигнули фарами блестящего серебристого Фольксвагена. Так подают сигнал только в России, Сабина послушно прижалась к обочине.
   – Без обнимашек! – строго сказала она, глядя на счастливую физиономию бывшего ученика.
   – Что вы, Сабина Казимировна! Я перспективный приличный семьянин!
   Смехач высадил пассажира, тот пересел в машину Сабины, развернулся и уехал в Германию.
   – Бизнес?
   – Он самый, – кивнул Смехач, пожевав губами.
   – Не мнись! Сколько с меня?
   – Сабина Казимировна, только не подумайте, – начал говорить он.
   – Считай, что разучилась думать! Говори!
   – У нас, у меня в Варшаве есть кое-какие дела. Не могли бы вы…
   – Могу! – просто сказала Сабина.
   Посчитав дело улаженным, Смехач замолчал. Ни слова не говоря, они сели в чей-то частный самолёт. Лётчик не был хозяином. Он с кем-то созванивался, что-то согласовывал. Краешком уха Сабина различала русскую речь.
   – В Варшаву? – спросил он у пассажиров на немецком.
   Сабина кивнула. Смехач открыл рот, чтобы схохмить, но Сабина ущипнула его за локоть. Он с удивлением посмотрел на Сабинку, увидел её серьёзные глаза и промолчал. Изобразив обиду, Смехач отвернулся к иллюминатору. Так и просидел до посадки.
   Сабине не очень-то хотелось развлекаться разговорами – хватало мыслей. Во-первых и самых главных, она здорова! Во-вторых, Жорж. В-третьих, информация «ментасани», и… Жорж! Сабина, глядя на спящего спутника, закрыла глаза.
   Очнулась она только при посадке. Не снилось ничего. Сабина посчитала это хорошим знаком. Конечно, можно до бесконечности жевать мысленную жвачку, отрыгивать и снова жевать, не лучше ли вздохнуть полной грудью и выплюнуть неудобоваримую солому? Впереди масса впечатлений, которые стряхнут с неё холодную пыль Альп.
   И приключения начались! Смехач не стал прощаться в аэропорту. Как знал, что понадобится Сабине. Никто не собирался сопровождать её до Москвы. Лётчик улетел, не прощаясь. Других бортов на крохотном пятачке не было. Сабина засомневалась, туда ли прилетели?
   – Кто вас ждёт? – спросил Смехач.
   – А ты на что?
   – Так я же сам напросился!
   – Так я же сама тебя и взяла! Где твои клиенты? Где товар?
   – Колонна, если можно так назвать пять машин, прибудет, – Смехач посмотрел на часы, – сюда через час, полтора, максимум.
   – А потом?
   – Потом, в Россию!
   – Ты сам едешь?
   Смехач пожал плечами. Как иначе?
   – Белоруссия родная? – спросила Сабина.
   – Украина золотая! – пропел Смехач. – Думаю, вас там ожидают в первом же аэропорту!
   – Поехали! – скомандовала Сабина, увидев обещанную Смехачом «колонну».
   Они уселись в третью машину. Смехач рядом с водителем, Сабина расположилась на заднем сиденье.
   – Сабина Казимировна! Там свёрток, вы его отпихните в сторонку и располагайтесь! – сказал водитель.
   Сабина не стала выяснять, откуда известно её имя, кто такой шофёр. Если её маршрут составлен профессионалом, как заверил Адамович, то всё идёт по плану. Иначе быть не может. Сабина не собиралась возмущаться, что её не предупредили об автомобильном пересечении границы, – профессионал не обязан говорить клиентам подробности. Иначе он не специалист. Когда родственники спрашивают, отчего умер больной, она не рассказывает им о посмертных изменениях, но кратко сообщает: «От остановки сердца».
   – Ночевать будем в кемпинге, – сказал Смехач.
   – Романтика!
   Мужчины пожали плечами.
   Сабина расположилась в отдельном фургоне, приспособленном под ночлег шофёров. Внутри уютно и чисто, но пропахло бензином вперемежку с мазутом. Сабина легла на одну из двух кроватей, прикрылась тонким одеялом. В Москве ей нужно будет выглядеть бодрой и отдохнувшей – никто не любит умирающих. Сабина заставила себя ни о чём не думать и уснула со счастливой улыбкой.
   Ей приснился Жорж. Он стоял посреди дороги с большим букетом вялых ромашек, держа цветы как новорождённого в обеих руках.
   – Кого ждём? – спросила Сабина.
   – Покровительницу и защитницу, – сказал Жорж, глядя вперёд, куда-то сквозь Сабину.
   – Где же она?
   – Она завещала меня, – сказал Жорж безжизненным языком.
   – Хватит дурачиться! – Сабина схватила Жоржа за ворот и тряхнула. Жорж смял букет об её грудь, увядшие ромашки коснулись лица Сабины. Она заметила, что ни один из лепестков не отпал.
   – Ты напился? – спросила Сабина. Жорж ничего не ответил, он по-прежнему смотрел вперёд, за спину Сабины. Сабина оглянулась. На них надвигался отряд вооружённых людей в камуфляжных костюмах. Они прикрылись щитами во весь рост и, стуча по ним дубинками, двигались медленно, но без остановки.
   – Стук! Стук! Стук!
   – Сабина Казимировна! – крикнул кто-то из наступающих. Она оглянулась, Жоржа не было. Удрал! Бросил её!
   – Это ты меня бросила, – сказал Жорж.
   – Стук! Стук! – звук дубинок бил по мозгам.
   Сабина попятилась, но строй не прекращал движения. Оглянувшись, она увидела, что прижата к каменному забору. Сейчас раздавят! Сабина прижалась к холодной стене и побежала вдоль неё. Когда силы оставили её, забор повалился со страшным скрипом. Одновременно перестали стучать дубинки.
   – Сабина Казимировна! Уже четыре часа! Нам пора! Или вы остаетесь?
   Сабина вскочила с кровати.
   – Сейчас! Дайте хоть пёрышки почистить!
   Мужчины ушли готовить технику к походному маршу.
   – Как думаешь, проскочим? Может, по старому маршруту, пока не поздно?
   – Запросто прорвёмся! Сабину опекают из КГБ!
   – Нет такой организации!
   – Это у вас нет! А у нас она вечная как память!
   – Думаешь, стоит рискнуть?
   – Не думаю, уверен!
   Мужчины умолкли. Все глядели на Смехача.
   – Если под прикрытием КГБ не пройдём, то нигде и никогда не проскочим!
   – Под твою ответственность! – сказал шофёр, вёзший Смехача с Сабиной Казимировной.
   – Под ответственность Старших товарищей! – сказал Смехач, глядя в разряжённое перед восходом небо.
   – Смехач! – позвала Сабина.
   – Иди уж, напои шпионку чаем! – захихикали мужики.
   Смехач поспешил к фургону Сабины. За столом он расслабился. Легенда о русской разведчице понравилась ему настолько, что сам уверовал в неё.
   – Какие-то проволочки? – спросила Сабина, заметив, что Смехач собирается пить чай вечно.
   – Сабина Казимировна, это бизнес! Надо подождать партнёров.
   – Зачем разбудили в такую рань?
   – Мы поедем, не волнуйтесь! – заверил Смехач, тряхнув головой.
   – Я волнуюсь? – Сабина с пристрастием посмотрела на бегающие глазки Смехача. – Ты почему в штаны наложил?
   – Вас точно серьёзный человек направил в Россию?
   – Хочешь провезти наркоту?
   – Ха-ха-ха! – не сдержался Смехач наивности Сабинки. – Наркоту, Сабина Казимировна, нынче от вас везут! Из созревающего Востока в гниющий Запад!
   – Криминал? – не отступала Сабина. Она с силой захлопнула дорожный кейс, встала.
   – Не, не! Никакого криминала!
   – Не визжи как резаный! Что хочешь перевезти через границу?
   – Не буду говорить высоких слов, но честный бизнес превыше всего! – сказал он на немецком.
   – Довезёшь до таможни, а потом уж «убералес!! – решила Сабина.
   Глаза Смехача продолжали бегать.
   – Конечно! – согласился он.
   – Поехали! – сказала Сабина. Смехач, по её мнению, выдержал проверку. Иначе быть не могло – чекисты кого попало не привлекут к операции! Кому, как не ему поручено доставить Сабину Казимировну в Россию?
   Через некоторое время машина остановилась у придорожного кафе. Сабина вышла, размяла ноги, огляделась.
   – Что за деревня? – спросила она.
   – Смешное название – Седльце!
   – А где ещё две машины?
   – Вместо них будут другие! Тоже две.
   Сабина хотела спросить: «Краденые?» – но промолчала. Какое ей дело? Сидя у окна в кафе, она чуть не подавилась обжигающим кофе.
   К окну подъехал ярко жёлтый лимузин. Вот тебе и шаман Дромадер!
   – Эта машина едет с нами?
   – Да, – кивнул Смехач. – Ещё один «мерс» подъедет.
   Всё равно, Дромадер соврал, заключила Сабина, когда садилась в чёрный фольксваген.
   У поста, типа нашего ГАИ, их остановили. Страж порядка проверил документы. Его физиономия ничего не выражала. Ждёт, пока заплачу, поняла Сабина. Она достала сумочку. Смехач жестом попросил не раскрывать её. Полицейский ухом не повёл, хотя было видно, что заметил движение американской гражданки.
   – Пани! – обратился он к Сабине.
   – Пани глухая! – сказал Смехач. – Я сам заполню декларацию!
   Постовой молча согласился. Смехач вернулся из будки поста с огромной сумкой. Он с размаху закинул её в багажник. При этом полицейский широко раскрыл глаза, но промолчал.
   – Это он тебе дал взятку? – удивилась Сабина.
   – Не-е, задание! Вернусь, отдам баксами!
   – Что там?
   – Вся парфюмерия Парижа!
   – Покажи!
   Смехач остановил машину, отъехав от поста. Он открыл багажник и вынул из сумки коробочку духов «Шанель №5», подал Сабине. Она осмотрела.
   – Да тут же пробочка приклеена обычным скотчем!
   – Сабина Казимировна! Страшно далеки вы от народа! Теперь Малая Арнаутская находится в Кракове!
   – Весело, – сказала Сабина, возвращая пузырёк «французских духов».
   – На таможне ещё веселее! – заверил Смехач.
   Помня, что она немая, в очереди на таможне Сабина молчала, не глядя по сторонам.
   – Сабина Казимировна, – сказал Смехач, – нам нужно пересесть в лимузин!
   Сабина встрепенулась.
   – Зачем?
   – Документы оформлены так, будто это вы перегоняете машину.
   – А я что, великая личность? Почему жёлтый лимузин нельзя перегнать тебе самому?
   – Сабина Казимировна! Вы же сами говорили, что в долгу не останетесь. Я помогаю вам, вы – мне!
   – С удовольствием помогу! Но почему именно жёлтый лимузин, а не чёрный мерседес?
   – Сабина Казимировна! Вы не любите жёлтый цвет?
   – Не пудри мозги, Смехач!
   – Эта машина не совсем чистая, а у вас, Сабина Казимировна, отчество и внешность соответствующие!
   – Я по-прежнему немая? – спросила Сабина, садясь в лимузин.
   – Скорее всего. Постовой наверняка сообщил на таможню!
   Сабина согласилась. В любой стране, чем меньше говоришь, тем умнее выглядишь!
   Таможенники переговорили со старшим колонны, которым был Смехач, не потрудились проверить документы. Смехач вернулся с двумя пустыми баулами размером с хороший телевизор. Сабина не задавала вопросов. Дорога утомила её. Скорее бы в Брестский аэропорт! Мобильный молчит. Значит, Адамович не беспокоится за неё. Или забыл? Скорее всего, люди ФСБ рядом.
   – Относительно цивильную таможню проскочили, – сообщил Смехач.
   – Теперь на нашу, варварскую?
   – Почти. Теперь вся надежда на вас, Сабина Казимировна!
   – Увы и ах! В Белоруссии меня не знают. Здесь ни отчество, ни внешность не помогут!
   – А ваш специалист?
   – Этот поможет! – заверила Сабина, заметив страх в глазах Смехача. Великолепно играет!
   У белорусской таможни простояли полтора часа. Пограничники начали досмотр, потом ушли пить чай. Всё так не спеша, размеренно, по-человечески, одним словом.
   Подлежащие досмотру автомобили они заставили прижаться к обочине, пропуская на эстакаду по одному. Только двадцатая часть машин проезжала без тщательной проверки. Редкие счастливчики проскакивали пропускной пункт, махнув рукой для приветствия. Сабина не покидала машину. В ней веяло прохладой от кондиционера. От нечего делать, Сабина достала свою историю болезни, стала листать выкладки учёных мужей.
   – Сабина Казимировна! – открыл дверцу Смехач.
   – Мы когда-нибудь проедем эту таможню?
   – Вас просют к начальству! – с энтузиазмом сказал Смехач. Сабина поправила причёску, вышла из машины, зачем-то отряхнула бриджи. За её приготовлениями наблюдал полковник через распахнутое окно пропускного пункта.
   – Вы отдыхали? – спросил он, когда Сабину проводили в кабинет.
   – И продолжаю загорать, полковник!
   – Кто вам эти люди?
   – Бывшие студенты, – у Сабины заломило зубы. Дальнейший разговор она угадывала. У полковника есть дочь, внучка или молоденькая протеже, рождённая для медицины.
   – Почему в вашей машине предметы, запрещённые для ввоза на территорию Белоруссии?
   – Наркотики, оружие, валюта? – в тон ему спросила Сабина.
   Полковник вытер потную шею.
   – Чего вы хотите, полковник?
   – Чтобы сэкономить ваше время, – полковник продолжал тереть складки на шее, – попрошу предъявить личные вещи!
   Сабина отвернулась, расстегнула верхнюю пуговицу.
   – Нет! Нет! Раздеваться совсем не нужно, – полковник вскочил со стула.
   – Разве вас не интересует моё нижнее бельё, полковник?
   – Почему вы себя так нагло ведёте?
   – А вы бы не хотели представиться, дорогой?
   – Не ломайте комедию! Меня тут каждая собака знает!
   – И кошка?
   – Какая кошка?
   – И мышка?
   Полковник опустился на стул. Бабёнка с норовом! Или с крепкой «крышей»?
   Сабине надоел театр военных действий, она вынула из сумочки сотовый телефон. Полковник молча наблюдал.
   – Олег Яковлевич!
   – Сабина Казимировна! Где ты? В аэропорту?
   – На таможне братской республики! Анонимный полковник с бычачьей шеей тоже входит в план моего маршрута? Вы решили показать мне все местные достопримечательности?
   Полковник неожиданно двинулся вместе со стулом и вырвал трубку из рук Сабины.
   – Сабина Казимировна! – не зная этого, сказал Адамович. – Через полчаса вас ожидает воинский борт!
   Полковник с интересом вгляделся в задержанную. Надо же, теперь полевых жён самолётами доставляют!
   Адамович сообразил: Сабина никогда не делает пауз в разговоре! Что-то у неё произошло!
   – За вами послать танковый корпус?
   Полковник усмехнулся в ответ, отключил трубку и сунул её в карман.
   – Вы свободны, Сабина Казимировна!
   – Вместе с автомобилями?
   Полковник кивнул.
   – Телефон, я понимаю, оставите себе?
   Полковник развёл руками.
   – Верните! – сказала Сабина. – Вам ни к чему дорогая игрушка!
   – Могу я оставить память о вас? – спросил полковник, жмурясь.
   – Я вам оставлю свей бюстгальтер!
   – Для чего?
   – В одну чашечку будете говорить, из другой слушать!
   Полковник поднялся, опёрся руками в стол. Сейчас зарычит, решила Сабина.
   – Пошла вон!!!
   Сабина протянула к нему руку.
   – Давай, давай! – нетерпеливо сказала она. Сабина смотрела на полковника, как на упрямящегося пациента, не желающего получать укол. Сам знает, что без него не выжить, но артачится!
   Полковник вернул мобильник, еле дождался, пока женщина выйдет, затем разразился трёхэтажным матом.
   – Обнаглели валютчицы! – прозвучали единственные слова, сказанные им с уважением к собственным ушам.
   Смехач велел завести машины, будучи уверен, что Сабина всё уладит. Едва она подошла к лимузину, Смехач подал знак своим водителям. Кортеж беспрепятственно пересёк условную полосу.
   – А теперь, Сабина Казимировна, наша очередь! – сказал Смехач, обернувшись.
   – Подайте мне, пожалуйста, тот самый свёрток!
   Сабина взяла какой-то длинный тяжёлый предмет, укутанный брезентом, подала на переднее сиденье.
   – Впереди, Буг!
   – Ещё таможня?
   – Не-е, застава!
   Сабина промолчала. Действительно, сильно далека она от народа. У моста головную машину остановили бритоголовые джентльмены. Взявшись за руки, они перегородили дорогу.
   – Куда направляемся, хозяин? – спросили они хором у водителя.
   – До ветру! – ответил за него Смехач.
   – Дверцу открой! – приказал ему амбал, склонившись к окну.
   – Довольно с тебя окошка! – сказал Смехач, опуская тонированное стекло.
   – Это как сказать! – качок нагло ухмыльнулся. В следующий момент зубы его чакнули, маслянистый ствол ручного пулемёта обрызгался алой кровью.
   – Не кусай! Не откусишь! – сказал Смехач опешившему бандиту. Бритоголовый присел, сунул руку за пазуху. Смехач дал короткую очередь. Асфальт возле ботинка налётчика взбугрился.
   – Э-э! – крикнул он остальным. – Пацаны, пропускайте их!
   Согнувшись в поясе и шее, качок повелительно гаркнул в окошко лимузина:
   – Ехайте!
   Смехач навёл ствол ему в голову. Тот заёрзал, замахал ладошками перед лицом.
   – Я не знал, братва, что свои! Мы извиняемся!
   – Извинения в карман не положишь! – раздался женский голос из глубины салона.
   Бандит вздрогнул всем телом, махнул рукой своим подельникам. Собрав у них бабки, он протянул кулак со смятыми долларами.
   – Мы это, мы сегодня больше не взяли!
   – Брось на капот! И бегом отсюда все!
   Бритоголовый так и сделал. Через секунду на мосту никого не было.
   – Забери баксы! – сказала Сабина Смехачу. – На дороге не валяются!
   Смехач забрал деньги.
   – По газам! – сказал он, вернувшись на место.
   – Не спеши! – сказала Сабина. – Сколько ещё машин позади нашей колонны? Пускай хоть парочка проедет на халяву – добрые дела нам зачтутся!
   Поражённый её уверенным голосом, водитель еле-еле проплёлся по мосту. Смехач, сидевший как на иголках, через пару минут принялся насвистывать.
   Когда пришло время расставаться, Смехач всё же спросил Сабину Казимировну, оставшись наедине:
   – Сабина Казимировна! Мне интересно, кто же нас охранял всё это время? КГБ, ФСБ, ГРУ?
   – Ангел-хранитель! – сказала Сабина и пересела в армейский «уазик».
   Так и остался стоять на дороге Смехач с разинутым ртом. Сабинка бы не стала скрывать! Обратно он решил возвращаться по наезженной колее – через Гродно.
   Сабина-то думала, Смехач связан со спецслужбами, теперь убедилась, что он думал тоже самое про неё! Воистину, Ангел-хранитель помог, решила Сабина, улыбнувшись.
   Но самые потрясающие события, была уверена Сабина, ожидали её в столице. Не справившись с напавшим ознобом, Сабина попросила фляжку у сидевшего рядом спецназовца.
   – Спирт! – предупредил он.
   – Медицинский?
   Мужчина кивнул. Сабина сделала маленький глоток, отдышалась. Долгожданное тепло наконец согрело её, растопив муторный лёд Швейцарии. Жар начался с самого горла, быстро опустился в желудок и разошёлся до пят.
   – Спасибо! – поблагодарила она бородатого бойца.
   Под мерный шум двигателей она задремала. Одиссея Сабины Казимировны закончилась, что-то ждёт её дома?

Глава 68

   Александр проснулся на полу своей магической комнаты и понял, что прозрел. Совсем не из-за колдовского зелья, которое он первым делом вылил в унитаз.
   – «И, получив во сне откровение, не возвращаться к Ироду, иным путём отошли волхвы в страну свою», – Дромадер процитировал вслух Евангелие. Да, многим людям указал он их астральный путь, собственный же увидел только сейчас. Причём, безо всяких на то приспособлений.
   Александр подошёл к книжной полке, стал вынимать поочерёдно собственные статьи и брошюрки. Держа в руках свои творения, он вспоминал, при каких обстоятельствах писал их. Дромадер смотрел на заголовки и видел перед собой улыбку Софи. Безобидную и плотоядную одновременно. А ведь ни одного слова он не написал без подсказки жены! Всё это время Александр Дромадер был проводником чужой, злой воли, ещё и гордился тем, что его дурные пророчества непременно сбываются!
   Александр прошёл в зал, посмотрел на магический шар. Во время каждого сеанса шар меняет объёмы, только никому не дано видеть этого! Александр теперь понял, не зря его признали ведущим колдуном нашего времени. Специалисты опознали своего. Он перешёл черту, к которой подталкивала якобы любящая супруга…
   Что же теперь? Александр взял молоток и разбил шар. Он методично колотил по осколкам хрусталя до тех пор, пока они не превратились в пыль. Затем Александр побросал книги на лежащую по всему полу астрологическую карту. Туда же бросил свой паспорт с фамилией Дромадер, которую получил взамен Дронова. Тогда ему своя фамилия казалась плебейской. Так же считала Софи. В общую кучу полетели: магические пояса, ритуальные подсвечники, осушенные в Тибете лепестки лотоса и прочая оккультная дребедень.
   Александр Дронов подобрал края карты и набросил их на собранный хлам. Затем зажёг спичку. Сидел и с удовольствием смотрел, как хилое голубоватое пламя лижет его прошлое – останки Великого и могучего Александра Дромадера.
   Спустя некоторое время Александр стал задыхаться. Он отвёл от огня завороженный взгляд, пробежал к окну, распахнул раму настежь.
   Костёр разгорался. Александр сбегал в ванную, принёс ведро воды и плеснул его в костёр. Повторил. Ещё и ещё. Запахло гарью. Едкий тяжёлый дым с неохотой выбирался на улицу. Александр сидел на стуле, опустив руки. Он смотрел на испорченный инвентарь, приносивший ему верный кусок хлеба.
   В двери постучали. Кулаком, затем ногой. Александр вышел из оцепенения, открыл, не спрашивая.
   – У тебя что горит? – спросил разгорячённый Егор. – Почему воняет как в крематории?
   – Небольшие проблемы, – сказал Александр. – Всё улажено.
   – Э-э! Да ты решил пионерский костёр запалить! – увидел Егор хлопья сажи, летающие по квартире. Он прошёл в зал, увидел залитый водой обгоревший свёрток. Егор оглянулся, посмотрел в глаза хозяину. Что это? Дебют шизофрении, начавшийся с пиромании?
   – Я не сумасшедший, – выдержал взгляд Александр.
   – Ты экстрасенс! – сказал Егор, как определил диагноз. – Давай-ка, вытирай пол!
   Александр схватил тряпку, начал собирать воду с паркета. Егор сидел на стуле и наблюдал за ним. Все они говорят, что не сумасшедшие, а дом может сгореть! Сейчас залил водой, через минуту-другую передумает.
   – Собирайся! – сказал Егор.
   – Зачем?
   – Почему не спрашиваешь, куда?
   – Приглашаешь ночевать у вас с Митричем, – отрешённо сказал Александр.
   – Пошли! А то вызову «карету»!
   – Пошли, – Александр собрал оставшиеся подтёки грязной воды, бросил тряпку в ведро.
   Егор выпустил хозяина вперёд, сам пошёл следом.
   – Митрич! – крикнул он с порога. – У нас гость!
   – Разбирайтесь сами! – крикнул Митрич, не отрываясь от клавиш пишущей машинки.
   Когда Егор поил неожиданного гостя чаем, Митрич перебазировался на кухню с деревянным тёмно-синим табуретом. Митрич внёс его перед собой, придерживая локтями механическую пишущую машинку.
   – Работаем? – произнёс первые слова Александр за время своего пребывания в чужой квартире.
   – Дромадер? Какими судьбами?
   – Дронов Александр, – представился астролог. Подумав, сказал: – Неисповедимы пути Господни.
   – Вот уж, воистину! – в тон ему сказал Митрич.
   И они завели разговор о рукописи Митрича. Тот отвечал неохотно, сжато. Александр продолжал деликатный опрос. Время близилось к полуночи, Егор ушёл спать. А разговор продолжался.
   Сквозь сон Егор слышал, как хлопала входная дверь. Разрешился Митрич, подумал он. Благополучно запил и теперь станет обычным человеком. «Всё возвращается на круги своя», – всплыла откуда-то мысль и тут же погрузилась в глубину сна.
   Поутру Егор не увидел в комнате Митрича, улыбнулся своей ночной догадке. Он прошёл в кухню. Митрич сидел за машинкой, с энтузиазмом щёлкал по истёртым клавишам. Егор намеренно задел его за спину, проходя мимо. Реакции – никакой!
   – Где астролог?
   Митрич махнул рукой: не мешай!
   Егор так и ушёл на работу, не получив никаких объяснений. Дом не сгорел и ладно, подумал он, заводя машину.
   В это утро что-то произошло со временем. Будто бы кто-то растянул его как старую потрескавшуюся резину, местами лопнув, которая, не могла вытянуться, как следует. Иначе не понять, почему он всегда рассчитывал время на дороге, чтобы беспрепятственно пересекать перекрёстки, а сегодня, как ни старался, всё попадал под жёлтый свет, меняющийся почему-то красным.
   Егор подумал, верь он в приметы, не поехал бы сегодня на работу. Всё против его дороги в больницу! У последнего поворота перед больницей он попал в жёсткую пробку из-за прошедшей недавно аварии. Откуда-то взявшийся в неположенном ему месте «КамАЗ» врезался в столб, перегородив дорогу массивным прицепом. Водители, кто пошустрее, сумели вывернуть в обратную сторону. Которые поинертнее – мигали фарами и по-дурному сигналили.
   Егор не стал делать ни того, ни другого. Он прижал машину к обочине и опустил руки. Рабочий день руководителя ненормирован – спешить некуда!
   Зазвонил мобильник. Егор поморщился. Телефон аж подпрыгивал под звуки канкана! Егор протянул руку и взял мобильник с соседнего сиденья.
   – Нерослов слушает! – сказал он недовольным голосом.
   – Ах! Негодный мальчишка! Куда ты исчез? – игриво проверещал голос, поддавшей с утра женщины.
   – Нерослов слушает! – повторил Егор.
   – Не делай вида, Жоржик, что не слышишь меня!
   Егор сам не знал, что его заставило слушать Аллочку, но отключать аппарат не спешил.
   – Молчишь? Правильно делаешь!
   Егор представил себе, как Аллочка лежит у себя в квартире на ковре и любуется своими длинными ножками, задрав их к потолку, трётся напедикюренными пальцами о гобелен. При этом совершенно голая.
   – Жоржик! Давай мириться, а? Мы же не дети! Где ты сейчас?
   – В морге! – сказал Егор и отключил телефон.
   – Вот видишь, Сабина, – сказала Аллочка, обращаясь к папке документов, лежащей перед ней на столике. – Это шуточки у него такие! Так вот мы и живём, душа в душу! Уйди с нашего пути, а?
   Весельская ткнула пальцем в папку с названием, выведенным своим каллиграфическим почерком, «Сабина Казимировна». Аллочка отняла палец, чтобы вновь набрать номер Жоржа – папка с именем Сабины раскрылась, бумаги выпали на пол. Алла Адамовна оторвала руку как от огня – обложка папки закрылась.
   Весельская посидела в оцепенении, затем догадалась. Она опустила палец в рюмку с вином, затем прижала его к папке – липнет! От сердца отлегло, а то подумала неизвестно что!
   Весельская облизала кончик пальца, протёрла его салфеткой и набрала номер Жоржа.
   – Вызываемый вами номер не обслуживается или находится за пределами… – Аллочка со злостью отключила мобильник.
   Весельская налила себе фужер до краёв, с отвращением выпила липкое вино. Собралась, посмотрела на себя в зеркало, грустно улыбнулась. Аллочка приняла душ, поправила «вечную» причёску, схватила косметичку и выбежала из дому.
   Пускай молчит Жорж и бесится папка Сабины, но ныне же утром Жорж проснётся в её постели!

Глава 69

   Митрич утомился долбить на древней машинке. Пальцы не разгибались, суставы ломило – он решил передохнуть. Произнося мысли вслух, Митрич переключился на изучение бумаг, оставленных ему Дромадером, то бишь Дроновым Александром.
   – Кому какая чудь в голову ударит, – бормотал он. – Кто-то упивается вином, кто-то – своей значительностью, а кое-кому всё надоедает. Нашла же блажь на человека! Чего ему не хватало в жизни? Баба удрала? Да и… – Митрич махнул рукой. – Не в монастырь же из-за этого, а? Если хотя бы половина обманутых мужей станет монахами, кто в миру останется?
   Митрич перебирал обгоревшие с краю бумаги, после чего залитые водой, от того вспузырившиеся. Митрич увидел полную картину совместной жизни Александра с Софи. Если откинуть астрологическую белиберду, получается ничем не примечательная судьба рядового подкаблучника-рогоносца.
   – Зачем ты, Сашенька, подкинул мне эту муть? – рассуждал вслух Митрич. – Читателям интересны движения, события, а нытьё нравственного трупа не жаль было и сжечь!
   Митрич сполоснул сажу с рук, посмотрел на кипу бумаг. Всё же, что-то там должно быть! Он сдвинул сотни две листов прочь, как в карточной колоде, прочёл лист. Прочёл ещё один, и, не смог оторваться. Вот тебе и ясновидящий! Ведь не смотрел, а видел! К сожалению Митрича многие страницы совсем испорчены. Но на то он и писатель, чтобы оживить текст и заставить двигаться! В волнении Митрич не услышал стук в двери. Тем более, не стук, а тактичное щёлканье пальчиками – так стучится, «шёпотом» только Сабина!
   Стук повторился. Митрич подпрыгнул от волнения. Он сгрёб бумаги Дромадера, сунул их в полиэтиленовый пакет, убрал в кухонную тумбу. После этого, подскочил к двери.
   – Кто?
   – Опохмелятор! – Сабина пихнула дверь ладонью.
   – Сабина! – Митрич моментом открыл двери. – Нельзя же, вот так! Без предупреждения, без открыточки! А выглядишь! Выглядишь-то как! Целебный воздух! Чудеса!
   – Перестань тарахтеть! Лучше запусти старую знакомую, коллегу, можно сказать!
   – Входи, входи, Сабина! Представить себе не можешь, до чего рад тебя видеть!
   – Живой, слегка подпорченной хандрой! – продолжила Сабина.
   – Сам сейчас начну говорить стихами! – глаза Митрича светились счастьем.
   – В длительном творческом запое? – спросила Сабина.
   Митрича передёрнуло от слова «запой».
   – И не лезешь обниматься? Что, дружок, сублимация?
   Митрич разулыбался.
   – Ты с курсов поэзии? – спросил он, не ожидая ответа.
   Митрич взял Сабину за руку, проводил на кухню.
   – Кофе?
   – Только граммульку.
   Митрич с сочувствием кивнул.
   – Мне можно пить всё! – заверила его Сабина. – Даже водку, но сейчас голова нужна ясная! Как и тебе, впрочем.
   – Ты насовсем?
   – Перестань вести себя, как ребёнок! – улыбнулась Сабина, отпила жгучего кофе. – Расскажи по порядку, – она опёрлась локтем о стол, положила голову на свою ладонь. – Давай же! Умираю от любопытства!
   Митрич сконцентрировался, кратко доложил.
   – Егор защитился. Со дня на день его зачуханная «районка» получит статус клинической базы.
   – Почему так сухо, без эмоций?
   – Он, похоже, мало рад.
   – А ты?
   – Я сейчас работаю! – сказал Митрич, обрубив все вопросы.
   – Знаешь что? – вдруг вспомнил он. – Дромадер-то, он же Дронов Александр, ушёл в монастырь!
   – Да ты что? – Сабина на миг позабыла о Жорже.
   – И я думал…
   – К какому-то берегу он должен прибыть, – сказала Сабина. – А жена его, что?
   – Софи? – Митрич пожал плечами. – Наставила рогов мужу да исчезла.
   – Насовсем? – Сабина не заметила, как повторила «детский вопрос» Митрича
   – Александр сказал, что она больше не вернётся никогда.
   – Так говорят все обиженные супруги.
   – Он увидел по своим картам, что Софи пришёл каюк!
   – А ты-то чему рад?
   – Ничему. Извини, не могу совладать с эмоциями! Только этой ночью ушёл в монастырь Александр, утром, – Митрич хотел сказать про рукопись астролога, но передумал: – Заявилась ты, как снег на голову!
   – Как град под ноги! Где Жорж?
   – На работе, наверное, где ещё?
   – Ты не понял! Где он теперь обитает?
   – В больнице, а живёт по месту прописки!
   – У тебя? Давно?
   Митрич рассказал то немногое, что знал.
   – Весельская приходила сюда?
   Митрич присел.
   – Зачем?
   – Кто-нибудь приходил к Жоржу?
   – Саня приходил дня два назад.
   Сабина допила остывший кофе.
   – Кошмар алкоголика, – сказала она, посмотрев на дно чашки. Через минуту она поняла, что кофейная гуща с хлопьями накипи – это ещё не кошмар.
   В дверь постучали. Сабина изучающе осмотрела Митрича. Он прижал руки к груди и часто-часто захлопал ресницами. Сабина мастер вызывать неприятности! Митрич с опаской открыл двери – предчувствия не обманули его.
   У порога стояла Алла Адамовна Весельская, собственной персоной!

Глава 70

   С грехом пополам, но Егор добрался до рабочего места. Секретарша, новенькая, но исполнительная и как прежняя, встретила Егора хмурой улыбочкой, больше похожей на немой визг.
   – Здравствуйте, Егор Андреевич! – протянул ему пухлую ладошку эксперт Ипполитов.
   – И тебе не хворать, Полип Эмильевич, – сказал Егор, выразительно посмотрев на двери.
   – Я вошёл сам, – пояснил Ипполитов. Он сидел в кресле главного врача, положив руки на стол ладонями вперёд.
   – Вошёл сам, – повторил Егор. Он уселся рядышком, по правую руку, на место начмеда. Егор посмотрел на лицо Ипполитова. Полип Эмильевич выдержал взгляд и не отвёл глаз. Егор не понял: это не тот Ипполитов холуй – это кто-то другой!
   – Итак, Егор Андреевич, вашей больнице светит статус клиники, столичной клиники, осмелюсь заметить.
   – Осмелишься, – сказал Егор, вглядываясь в лоснящуюся переносицу Ипполитова. Вроде бы, он. Тот самый холуй!
   – М-да, – пожевал губами Ипполитов. – К сожалению, вынужден вас огорчить.
   – Вынужден, – опять повторил Егор. Повторил намеренно, чтобы не сказать слов покрепче.
   Ипполитов совсем распоясался. Он отъехал в кресле от стола и посмотрел на главного врача как бы издали. Замечательно держится главный врач, отметил Полип Эмильевич. Смирился?
   Егор ждал продолжения.
   – К сожалению, поверьте, – Ипполитов прижал руку к груди. – Вам не придётся быть главным врачом.
   – Почему? – по-простому спросил Егор. Он решил выслушать холуя до конца.
   – Вы ничего не знаете? – спросил Ипполитов для проформы. Ему точно сообщили, что Нерослов предупреждён об отставке. Не кто-нибудь предупредил – сама Весельская!
   – Поверьте, мне неприятен этот разговор, – выдохнул Ипполитов и вытащил из пухлого портфеля бумаги с гербовыми печатями.
   – Неприятен, – уныло повторил Егор. Он был полностью согласен. Совсем расклеился парень, решил Ипполитов. А некогда был орлом! Сидит теперь, плечи опустил, голову понурил – не птенец даже, какой-то дохлый комар. Как не раздавить такого?
   – Высокая комиссия, в моём лице, в том числе, – с достоинством сказал Ипполитов, стараясь не глядеть на побитого волчонка, – определила, что начальником новой клиники может стать лицо, победившее в конкурсе.
   Егор молчал. О решении высокой комиссии он ничего не знал.
   – Дайте мне бумаги! – Егор протянул руку. Она дрожала в локтевом сгибе – от перенапряжения перед хорошей дракой. Ипполитов не знал этой особенности Егора, поэтому, упиваясь значимостью собственной персоны, продолжал говорить:
   – Для руководителя подобного ранга необходимы определённые способности, каковыми вы, увы, не обладаете! Вот, ваше заявление! Извольте подписать!
   Егор пробежал глазами по тексту, набранному жирным шрифтом, где он, Нерослов Е. А. просил освободить его от занимаемой должности главного врача районной больницы. После этих слов, Егор уже не видел ничего, он поднялся с места, попросил у холуя ручку.
   Ипполитов вальяжно согнулся, протянул руку к чернильнице, смакуя, опустил перо и протянул ручку Нерослову.
   Егор ухватил его за тонкое запястье, напрягся всем телом и выдернул эксперта из своего кресла. Грузное тело Ипполитова пролетело через стол, смахнув папку с документами, грохнулось на пол. Как мешок с отрубями!
   В кабинет забежала секретарша. Взгляд её округлённых глаз остановил Егора. Он опустил ногу, занесённую над тройным подбородком Ипполитова.
   – Егор Андреевич! Что происходит?
   – Вызовите наших санитаров, пусть вынесут тело!
   – К-какое тело? – секретарша стояла по другую сторону стола и не видела: жив ли Ипполитов.
   – Ещё один вопрос, и будет два тела!
   Секретарша пулей вылетела из кабинета. Распрощавшись с рабочим местом, она вынула из сейфа увесистую пачку денег для расчёта с контрактниками, открыла окно и сиганула в клумбу с цветущими георгинами.
   Егор посмотрел на замершего Ипполитова, взял трубку телефона.
   Он вызвал Саню полагая, что без помощи специалиста ему не разобраться.
   – Сейчас буду! – сказал Саня, не расспрашивая. Егор до сих пор никогда не вызывал его.
   Саня вынул пистолет из сейфа, вызвал служебную машину. Под окном сразу раздался автомобильный сигнал.
   Саня выскочил на крыльцо. Вместо знакомого покоцаного воронка у самого крылечка стояла иномарка, похожая на машину Сабины Казимировны.
   – Привет, «Ментсаня»! – раздался голос по другую сторону крыльца. Саня обернулся.
   – Здравствуй, Сабина Казимировна! Ты как раз вовремя! – Саня посмотрел на часы. – Подбросишь?
   – В этом ты весь! – сказала Сабина, глядя на Саню через перила из арматуры, крашеной в защитный цвет.
   – Поехали! Это срочно! – сказал Саня и в два прыжка слетел с крылечка. Сабина не успела оглянуться, как он уже сидел на месте рядом с водительским.
   – Саня! – сказала запыхавшаяся Сабина, усаживаясь за руль. – Это вместо здравствуй-привет? Пожар у тебя?
   – Пожар! Едем в районку!
   – Жорж?
   – У него большие неприятности!
   – Это связано с твоей информацией «смертника»? – спросила Сабина, разгоняя машину.
   – Он вызвал срочно. Всё, что я знаю.
   Сабина посмотрела на Саню. Как он может работать в ментовке? Такой доверчивый и преданный! Раньше это она вызывала Саню, и он летел на всех парусах! Теперь его вызывает Жорж! Неужели, Саня до сих пор считает, что между мною и Жоржем всё по-прежнему? Или ему так сказал Жорж?
   Если Сабина ломала голову над вопросом, мучавшим её в течение месяца, то Саня сосредоточился на настоящем. Если произошло нападение, то Егор сам постоит за себя! Если ограбление – достаточно вызвать наряд. Пускай себе копаются – дело-то государственное! Что остаётся? Менты! Либо уже пришли, либо в пути к задержанию Егора!
   – Молчишь? – спросила Сабина.
   Саня ничего не ответил, он смотрел на дорогу. До чего же медленно едем, хуже ментовского «уазика»!
   – Почему не спросишь, как я сюда попала, зачем?
   – Я попросил – ты приехала, – сказал Саня, не отвлекаясь от дороги. – Давай, давай, обходи его! – махнул он рукой вперёд.
   Сабина без труда справилась с нехитрым манёвром, проскочив на жёлтый свет. Поддаваясь настрою Сани, она сосредоточилась на дороге. Всё же, на Западе ехать значительно легче, то ли дороги лучше, то ли люди дисциплинированнее. Сабина поняла, что отвыкла от отечественной действительности, но жажда активных действий будоражила её. Сабина слилась с машиной в единое целое, как это бывало всегда при быстрой езде. Саня сидел, вжавшись в кресло, смотреть по сторонам он не успевал.
   – Приехали! Очнись, Саня!
   – Так и думал, – нахмурился Саня, увидев «Волгу» с мигалкой у входа в стационар.
   – Коллеги? По душу Жоржа?! Почему не сказал сразу? – Сабина обрушила град вопросов на голову Сани.
   – Сам не знал толком, – буркнул он. – Пошли!
   В Приёмной никого не было. Сабина без церемоний пихнула двери к главному врачу.
   – Это ещё кто? – с улыбочкой в рыжие усы, спросил представитель правопорядка с капитанскими погонами.
   – Свидетели и понятые! – сказала Сабина, осматривая кабинет. В кресле главного врача сидел мент в гражданском, что-то писал. По обе стороны стола, как на собрании, занимали места: Жорж, собственной персоной, Ипполитов – его Сабина узнала по описанию Жоржем его первой патологоанатомической конференции. Противники не смотрели друг на друга, увидев Сабину, одновременно встали.
   – Полип Эмильевич? – вспомнила Сабина имя эксперта страховой компании. – Какими судьбами?
   Ипполитов поклонился, оторопел. Он знал Сабину, но не мог припомнить её отчества. Как обратиться к ней? Почему здесь Сабина? Рой непредвиденных вопросов закружился, зажужжал в обеих полушариях мозга.
   – В гости зашёл? – спросила Сабина.
   Узнав Саню, менты не вмешивались в допрос. Фотография удачливого коллеги совсем недавно красовалась на первых полосах всех газет. Именно он раскрыл убийство известного тележурналиста. Каждый мент, незнакомый с Саней лично, сделал соответствующие выводы: без вертикальных связей не станешь общенациональным героем, будь ты семи пядей во лбу, гением сыска плюс суперменом – никто не позволит довести подобное дело до конца.
   Ипполитов сопел, тужился, но отчества Сабины так и не вспомнил.
   – Где бутылка, коли в гости пожаловал? – спросила Сабина, глядя на Жоржа. По её мнению, именно он попал под раздачу, но почему? Либо Сабину Казимировну уже похоронили, либо Жорж всенародно отрёкся от неё. Судя по его лицу, Сабина склонялась к первому выводу.
   – Товарищ капитан! – Сабина обратилась к милиционеру, стоящему у дверей. – Разрешите присесть?
   Капитан, улыбаясь, кивнул. Комедия! Эта бабёнка, кажется, из самых верхов: едва ли не под руку с нашим прославленным героем закатилась в кабинет! Интересно, какому идиоту пришло в голову провоцировать сильных мира сего? Улыбка выплыла из его пышных усов.
   Мент в гражданском увидел ситуацию иначе. Ему показалось, что невидимые враги организовали ему якобы стопроцентный вызов, чтобы подставить его, без того далеко не преуспевающего следователя. С деланной сосредоточенностью он перебирал бумаги на столе главного врача. Лучше уж изобразить полного идиота, чем сунуть нос в чужой понос!
   Участники представления расселись за длинным столом, на расстоянии двух-трёх кресел друг от друга. Это напомнило Сабине врачебную утреннюю планёрку. Каждый сидит, сожалея о потерянном времени, и норовит выскользнуть из кабинета при первом неосторожно оброненном слове главврача. Не хватает только белых халатов! Сабина развеселилась.
   – Ты будешь говорить, Полип Эмильевич? Представители власти теряют время, сидя в чужом кабинете! Если придётся уплатить им неустойку за напрасный труд, как тогда?
   Даже угрюмый следователь наконец улыбнулся. Мысль Сабины ему понравилась. Снимать бы солидный штраф за каждый ложный вызов!
   – Я, я, – начал лепетать Ипполитов.
   Теперь Егор уверился, что Полип Эмильевич настоящий.
   – Ну, же! Рожай! – подгоняла Сабина Ипполитова.
   – Я, собственно, не понимаю, почему пришла милиция, – выжал из себя нейтральные, как ему казалось, слова.
   – А ты зачем тут? Заболел?
   – Я пришёл засвидетельствовать почтение уважаемому Егору Андреевичу. Вверенная ему районная больница приобретает статус клинической.
   – Это обязательно нужно делать при представителях власти?
   – Так надёжнее, – Ипполитов потёр багровое пятно на шее.
   – Что скажете, товарищ капитан? – обратилась Сабина к милиционеру.
   – Мы приехали, – сказал он, уже не улыбаясь. Теперь надо было выкручиваться. По настрою он сравнялся с коллегой-следователем.
   – Товарищ майор? – оглянулся он на невозмутимого Саню.
   – Да, – подтолкнул его Саня.
   – По вызову секретарши Егора Андреевича. Она сообщила о разбойном нападении.
   Ипполитов вздрогнул. Его использовали, а теперь выбросят, как презерватив!
   – Я, я не в курсе, – пролепетал Ипполитов.
   – А-ах! – зевнула Сабина. – Как мне всё надоело! Жорж, я закурю?
   – Пепельница там! – Егор показал в конец кабинета на вход в смежную комнатёнку.
   Сабина прошлась по кабинету. Егор смотрел, не отрываясь. Она не была больной! К чему весь этот спектакль? Уезжает, внезапно возвращается по пустяковому сообщению Сани, вдруг, спрашивает разрешения закурить!
   Сабина вошла в смежную комнатёнку, где у стены стоял диван, напротив него – два кресла, между которыми втиснут журнальный столик с электрическим самоваром. Пепельница стояла на самом краешке, столик был занят документами с грифами: «исходящая», «входящая». Сабина присела на диван, закрыла глаза. Инцидент, похоже, исчерпан, но где его корни? Кто и зачем затеял эту провокацию?
   Развязка, вопреки законам жанра, пришла безо всякой подготовки. Едва Сабина, забрав пепельницу, подошла к проёму, раскрылась входная дверь. Сабина юркнула назад.
   В полнейшей тишине раздался визгливый голос Аллочки.
   – О! Уже и милиция здесь? Егор Андреевич! Полип Эмильевич! Что происходит?
   Как ожидала Весельская, никто ей не ответил.
   – Я, Весельская Алла Адамовна! – представилась она. – Одна из главных учредителей данной клиники!
   Присутствующие молчали. Менты узнали голос вызывавшей их «секретарши». Они вовсе не желали что-либо говорить.
   – Мне сообщили, что эксперт, будучи в нетрезвом состоянии, заявился в кабинет Егора Андреевича и устроил элементарный дебош!
   Ипполитов окончательно сник.
   – Перепуганная насмерть секретарша вызвала милицию! Когда она сообщала мне, голос бедной девочки дрожал! Она и сейчас готова покончить жизнь самоубийством! – надрывалась Аллочка.
   Менты опустили головы – куда они попали?! Аллочка глубоко дышала, обдавая кабинет свежими винными парами.
   – Полип Эмильевич, можно ли напиваться до такого скотского состояния?! Что вы хотели доказать? Что приказ о вашем увольнении незаконен? Так шли бы в суд, зачем кулаками махать?
   Полип Эмильевич молчал.
   – Сейчас организуем проверку! – сказала Весельская, кивнув Егору. – Подайте, пожалуйста, телефон внутренней связи!
   Следователь подчинился.
   – Алло! Это Весельская! Раиса Яновна, будь добра, пригласи нарколога в кабинет главного врача! Раечка, побыстрее!
   – Сейчас проведём экспертизу! – сообщила Алла Адамовна. – Жо.., Егор Андреевич! Вам необходимо написать заявление! Ведь так, капитан?
   Капитан молча кивнул. Егор нахмурился: два заявления в течение первого часа рабочего времени – что будет дальше?
   В соседней комнате, за дверью, Сабина вжалась в диван, боясь пошевелиться и выдать себя. Вот оно как обернулось!
   Пришёл нарколог. Приступил к оформлению протокола освидетельствования.
   – Какова причина экспертизы? – посмотрел он на представителей власти. Вызванные менты молчали, отдав инициативу главному режиссёру. Аллочка уставилась на них.
   – Появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии! – выручил всех Саня.
   – Ясно, – сказал доктор. Он несколько раз черкнул в бланке освидетельствования, перевернул листок.
   – Почему вы не говорите со мной? – возмутился Ипполитов, собравшись с силами.
   – К чему? Спрашивать, пили ли вы, не имеет смысла, – нарколог помахал ладонью перед носом. – Разит как из выгребной ямы у пивнушки!
   Алла Адамовна улыбнулась, широко раскрыв рот, чем усугубила страдания обострённого обоняния доктора.
   – Всё, – нарколог протянул следователю заполненный акт экспертизы. – Средняя степень алкогольного опьянения.
   – До свидания! – сказала Аллочка доктору.
   Сабина зажала рот, чтобы не прыснуть со смеху. Доктор поклонился присутствующим и вышел из кабинета.
   – Господин капитан! Думаю, вы разобрались в ситуации? – спросила Аллочка.
   – Обычное дело, – сказал капитан. – Обиженный уволенный пришёл сводить счёты с начальством. Факт хулиганства налицо! – повторил он слова, сказанные им в адрес Егора до прихода Сабины.
   Услышав знакомую реплику, Ипполитов встрепенулся в надежде, но его тут же подхватили под руки.
   – Куда вы меня ведёте?
   – Пока в вытрезвитель, а потом, в зависимости от ситуации.
   – Какой ситуации?
   – Если пострадавший подаст заявление, будем разбираться! – сказал следователь, подталкивая грузного эксперта к выходу.
   Сабина похвалила себя за выдержку. Сидя в этом закуточке, можно раскрыть не одну тайну нашего двора!
   – Вы тоже свободны! – сказала Весельская Сане.
   Он посмотрел на Егора, тот прикрыл веки. Саня молча вышел в приёмную.
   – Конвой свободен! – сказала Аллочка, пошатнувшись. От постоянного напряжения у неё заболела голова. Сделав полдела, она расслабилась.
   – Жорж, у тебя есть коньяк? – Аллочка сделала шаг в сторону смежной комнаты.
   Егор остановил её.
   – Я принесу.
   – Аллочка! – добавила она.
   Егор улыбнулся. Войдя в комнатушку, он приготовился к самому худшему. А Сабина, всего-навсего, прижала палец к губам. Егор взял из настенного шкафчика графин с коньяком, маленькую рюмочку. Сабина тронула его за плечо. Она показала два пальца и подмигнула. Егор взял две рюмки.
   – Аллочка устала ждать Жоржика! – закапризничала Весельская. Сабина похолодела. Неужели, это правда? Она сделала шаг в сторону кабинета. Осталось только застукать их! Тогда надо выждать. Пусть рыбка заглотит крючок.
   – Здравствуйте!
   Сабина шмякнулась на диван. Ещё один друг – Владимир Иванович! До чего же тёплая компания!
   – Володя, ты как всегда, вовремя! А я тут за сыщика поработала!
   Владимир Иванович приподнял брови. Егор отвёл глаза.
   – Тут приходил Ипполитов, ты не знаешь его, – Аллочка махнула рукой и опрокинула рюмку. – Вот, зараза! Плесни ещё, Жоржик!
   – Так вот, – продолжила она рассказ, опустошив стопарик. – Пришёл Ипполитов и набросился на Жоржа с кулаками, представляешь?
   – Представляю, – сказал Владимир Иванович, глядя на Егора. – Ты хоть не покалечил его?
   Егор съёжился. Или Владимир Иванович знает всё, или он гениальный психиатр.
   – Дело заведено?
   – Будет, – заверила Алла Адамовна, погладив Жоржа пьяным взором.
   – Егор! Надеюсь, ты понял, что нельзя решать вопросы кулачными методами? – спросил Владимир Иванович. – Будь жива Сабина, она бы не одобрила!
   – Зато не допустила бы! – сказал Егор.
   Сабина подпрыгнула от удовольствия – способный парнишка! Не даром она потратила на Жоржа лучшие минуты своей жизни: личной и производственной!
   – Но остались мы, ты не один, Жорж! – сказал Владимир Иванович.
   – А что? – вклинилась Аллочка в мужской разговор. – Сабинка-то, того? Копыта отбросила?
   – Пять дней назад, – сказал Владимир Иванович, и в его голосе Сабина не уловила скорби, – мы даже не можем её похоронить. Это сделали немцы. Нашёлся какой-то ученик, он похоронил Сабину Казимировну. Потом он сообщил об этом мне – других адресов в компьютере покойной он не нашёл!
   Егор пощупал себя за запястья. Сабина умерла? Владимир Иванович никогда не притворяется! Кто тогда в комнате отдыха? Сегодня что, парад двойников?
   – Не расстраивайся, Жорж! – Владимир Иванович пожал Егора за плечи. – Мы с Аллой Адамовной всегда придём на выручку! Даже когда не успеешь позвать – так нас учила Сабина Казимировна!
   – А Сабинка, между, прочим, оставила завещание! – заявила Аллочка.
   – Что там? – спросил Егор, едва ворочая шершавым языком.
   – Там имущественные отношения – это тебе скажет адвокат! Я же, Жоржик, скажу проще, не валяй дурака! На что тебе сдалась эта старая корова? У неё же всё там заросло от длительного воздержания!
   – Не надо так! – сказал Владимир Иванович. – «О мёртвых либо хорошо, либо ничего»!
   – Как? – встряхнулась Весельская. – И Наталья откинула копыта? Вот, видишь Жоржик, всё для нас двоих!
   – Помолчи, Алла! – сказал Владимир Иванович. – Наталья жива! Я не понял, про какую корову ты говоришь. Ради памяти Сабины, Егор Андреевич, ты просто обязан приглядывать за Аллочкой! Видишь, женщина спивается!
   – Да, я совсем сопьюсь! – Аллочка плеснула себе в рюмку выше краёв, склонилась, хихикая, подула на коньяк, отпила немного, затем подняла стопку и вылила коньяк себе в горло.
   – Я не заставляю её пить!
   – Как мужик мужику, – сказал Владимир Иванович. – Ты же всего этого, – он оглядел кабинет, – достиг через постель, не так ли? Зачем рушить построенное?
   – Да-да! – подхватила Алла Адамовна. – Хорошенько ты обработал Сабинку, земля ей пухом! Она-то мне всё рассказывала, как ты её и куда!
   Сабина, выкуривая пятую сигарету, со всей силы воткнула окурок в дно пепельницы, буквально растоптав его. Бедная Аллочка! Она же совсем деградирует!
   – Пойми, Егор, против тебя заведут дело за хулиганство, – продолжал давить Владимир Иванович. – Отстранят от должности!
   – Уже отстранили! – Егор поднял с пола не подписанное им заявление.
   – Прошу, – Владимир Иванович прочёл первое слово вслух, затем пробежал глазами по тексту и сказал: – И что? Ты просишь освободить тебя от занимаемой должности, в связи с переводом на другую работу. А другая работа – заведующий клиникой на базе районной больницы! Стоило из-за этого распускать руки?
   Егор взял заявление, прочёл его до конца. Действительно, ничего опасного. Здорово же его подставили! Всё по нотам, всё-то у них расписано на десять годов вперёд! Злости, как ни странно, не было.
   – Дело заведут на Ипполитова, – сказал Егор.
   – Если ты согласен, так оно и будет!
   – То есть, я должен жить с Аллой Адамовной?
   – Как жил с Сабиной Казимировной!
   – Но я любил Сабину!
   – Теперь будешь любить Аллочку! Лучше почаще, или, – Владимир Иванович развёл руками, – сам понимаешь.
   – Ты будешь любить меня лучше! А я тебе покажу такое, о чём Сабинка не мечтала, да! – Аллочка уронила голову на стол.
   – Вы всё подстроили, – сказал Егор, едва услышав свой голос.
   – Человек – существо сложное. В то же время, его реакцию всегда легко просчитать. Когда ты начал обхаживать Сабину, мы сообразили: увядающая психопатка сделает из тебя президента, если захочет! Алла Адамовна, когда Сабина удрала от тебя, как от надоевшего молодого жеребца, да! – повысил голос Владимир Иванович, наблюдая за Егором. – Сабина так и писала мне. Знаешь же её стиль! Словечки и покрепче были!
   – Что Алла Адамовна? – спросил Егор.
   – Именно она, если не позабыл, приняла твои документы в академию! Это она отправила тебя в Англию, когда Сабина пряталась, избегая близости с тобой! И только благодаря Алле Адамовне ты защитился и возглавишь клинику! Госпожа Весельская своей грудью пробила тебе дорогу вперёд и вверх, так благодари её, как благодарил Сабину!
   Егор не знал, что сказать. Обложили! В соседней комнатёнке не Сабина!
   Она бы давно выскочила, услышав такие пакости о себе! К тому же, Сабина при её диагнозе должна выглядеть истощённой, бледной старушкой. А подставная Сабина цветёт и пахнет!
   Что они проверяют? Могу ли я держать себя в руках, так уже узнали – не могу!
   – Долго нам тебя упрашивать? – Владимир Иванович прошёлся к окну. – Милицейская машина ждёт сигнала: какого арестанта увезти?
   Егор сдержал улыбку – Владимир Иванович переиграл. Даже если Сабина подставная, Саня обязательно дождётся и не даст арестовать!
   Как в подтверждение мысли Егора, в Приёмной что-то упало. Саня громко выругался.
   – Знаешь, Владимир Иванович, – сказал Егор, – я брал с тебя пример.
   – И? – Владимир Иванович склонил голову.
   – И сейчас думаю, как бы ты поступил, оказавшись в моём положении?
   – В твоём положении, – Владимир Иванович без эмоций воспринял обращение на ты. – Я бы не стал менять свой внутренний стержень! Вёл бы свою политику до конца. Трудно будет с Аллочкой, но ещё хуже без нашей поддержки! Думаешь, Наталья Павловна будет помогать всегда? Это она по старой памяти увела тебя с вечеринки, до ближайшего порога! А сейчас, когда Сабина успокоилась навсегда, станет тебе помогать Наталья?
   – Думаю, нет.
   «Я так же думаю»! – почти вслух сказала Сабина. Она слышала возню в Приёмной. Присутствие Сани ободряло её. Сабина окончательно успокоилась и решила выйти только в том случае, если «гости» останутся надолго. Есть дела поважнее их дурацких спектаклей!
   – Ты, конечно, знаешь притчу о Буридановом осле, – сказал Владимир Иванович. – Только у тебя проще: из двух зол! Честно говоря, я бы покувыркался с Аллочкой!
   – Я понял. Только мне надо время. Неудобно так, сразу.
   – Верно! Сохрани лицо, Егор! А послезавтра спозаранку я позвоню Аллочке. Желательно, чтобы ты поднял трубку!
   – Я всё понял, Владимир Иванович.
   – Аллочка! – Владимир Иванович расшевелил уснувшую за столом Весельскую. – Пошли!
   – Куда? – Весельская смотрела на коллегу мутными глазами, не замечая ничего вокруг. – Ты же обещал, что Жорж разложит меня прямо вот на этом столе! Или, или всё уже было?
   – Всё уже было, пошли! Я отвезу тебя домой. Жорж приедет вечером. Мужчине, помнишь физиологию? Необходимо время для восстановления!
   Владимир Иванович говорил и вёл Аллочку к выходу. Весельская обвила руками его шею и едва волочила ноги.
   – Он уже сделал это?
   Кивая, Владимир Иванович открыл дверь.
   – Володя! А ты стоял рядом и смотрел? Бес – стыдник!!!
   Когда дверь закрылась, Егор обхватил голову руками. Выдержал ли это испытание?
   – Браво! – захлопала в ладоши Сабина.
   Егор изучающе посмотрел на неё.
   – Почему ты говорил обо мне в прошедшем времени?
   – Потому что!
   – И чего мы злимся?
   – Ничего!
   – Я! – Сабина ткнула себя пальцем в грудь. – Убедившись в предательстве лучших друзей, не злюсь! А ты?
   – Я не знаю, – Егор до сих пор не верил, что перед ним истинная Сабина Казимировна.
   – Ждал, что я выскочу в самый драматический момент и устрою всем головомойку?
   Егор промолчал. Если его мысли прочитаны, то только настоящей Сабиной!
   – Жорж, долгое время затворничества научило меня сверхценному качеству – терпению! Если бы я выскочила, как бы мы узнали, что обо мне думает Владимир Иванович, что может наплести Аллочка, деградировавшая от пьянки?
   – Не знаю, – повторил Егор.
   – Ладно! Оттаивай поскорее! – Сабина прошлась взад-вперёд по кабинету.
   – Ты поверил Аллочке? – спросила она, остановившись напротив Егора.
   – А ты?
   – Вот и разобрались! – Сабина хлопнула в ладоши. – Саня! Заходи!
   – Ипполитова подставили, – доложил Саня, войдя в кабинет Нерослова.
   – Это мы поняли, – сказала Сабина. – Для чего?
   Разговора в кабинете Саня не слышал, поэтому предложил свою версию.
   – Хотели Егора, но потом передумали, наверное, узнали, что ты приехала! Сдаётся мне, Сабина, копают коллеги под тебя.
   – Уже закопали! – Сабина рассказала, что попросила доктора Иванова отправить сообщение Владимиру Ивановичу о её кончине. Заодно доложила: – Я абсолютно здорова, чего и вам желаю!
   – Я всегда так думал! – сказал Саня,
   – Так ты уезжала по делам? – не удержался Егор.
   – На лечение.
   – От чего, если была здорова!
   – Я тебе после расскажу! Зачем грузить Саню медицинской терминологией! Да! Все, включая меня, считали, что диагноз опухоли неопровержим! Но всё оказалось иначе, а узнала я об этом только три дня назад! Подробности, Жорж Андреевич, письмом! – Сабина дотронулась кончика носа Егора. Увидела, как повеселели его глаза. – Теперь веришь, что я живая и настоящая?
   Егор промолчал.
   – Вы посмотрите на него! – Сабина картинно предложила Сане взглянуть на Жоржа. – Мы изволим сомневаться! Видите ли, Сабина сама на себя не похожа!
   – Я бы не сказал, – встрял Саня.
   – А что ты найдёшь в левом ряду на второй полке от дальней стенки, в третьей баночке?
   – В анатомическом музее кафедры? – Егор улыбнулся во весь рот, вышел наконец из-за стола, размял ноги после двухчасового сидения.
   Проходя мимо Сабины, Егор подхватил её на руки и подбросил к потолку.
   – Так бы и сначала! Нет, чтобы обнять, поцеловать – он тут представление закатил!
   Саня улыбнулся.
   – Занавес опустить? – спросил он, заметив, как сияют две пары глаз.
   – Не время! Садись, тьфу! Присаживайся! Совсем отвыкла от русской речи! Колись, «Ментсаня», что раскопал?
   Саня переглянулся с Егором и сказал:
   – Это про болт и гнойник!
   – Дефолт и секвестр, – перевёл Егор.
   – И это тебе не даёт спокойно спать?
   – Если верить чекисту, – Саня со значением оглядел стены кабинета, – до дня «икс» осталось десять дней!
   – А до дня «игрек»?
   – Сабина Казимировна! Он сказал, что эти слова будет знать каждый ребёнок в стране, почему?
   Сабина присела.
   – При каких обстоятельствах он это сказал?
   Саня доложил, не забыв упомянуть про телефонный звонок неизвестной женщины.
   – Ясно. Саня, ты гений сыска! У тебя есть какие-нибудь сбережения?
   Саня пожал плечами.
   – Вся бухгалтерия у жены, – поняла Сабина. – Саня, завтра же вызнай у неё всё до последней копеечки – это важно, как почта и телеграф!
   Увидев удивлённые лица собеседников, Сабина пояснила:
   – Выстрел «Авроры» уже сделан. Повезло, что ты услышал его! Теперь вперёд, на штурм Зимнего!
   Саня улыбнулся, хотя, ничего не понял. Егор, зная, что Сабина ничего не говорит просто так, сказал:
   – Наши сбережения все в баксах.
   Сабина уже устала удивляться догадливости Жоржа. Что делать? Как слепила – так и получай!
   Экономический совет закончили рюмочкой доброго коньяка, оставшегося после щедрого разлива Аллочки. Затем отметили встречу в ресторане.
   – Утром созвонимся! – сказала Сабина Сане, прощаясь с ним у своего подъезда. Саня пообещал и ушёл.
   – Только не тащи меня по лестнице! – сказала Сабина Егору.
   – И надо же уродиться таким балбесом! – Егор хлопнул себя по лбу.
   – Что случилось? – встревожилась Сабина.
   – Второй раз на дню поддаюсь на дешёвую провокацию! – воскликнул Егор и, пользуясь временным замешательством Сабины, ухватил её и бегом понёсся по лестнице.
   Консьерж не удержался и хлопнул в ладоши. В глубине души он был рад, что не только он проведёт ночь без сна!
   Не спал и Митрич. Когда не пришёл вечером Егор, Митрич успокоился. Как его чуть было не подставила пьяненькая Аллочка! Хорошо, сообразил выйти за дверь и отправить её прочь.
   На лестничной площадке он говорил нарочито громко, оставив дверь приоткрытой. Пусть Сабина знает – ему нечего скрывать!
   – Что нужно мадам Весельской от бедного писателя?
   – Где Жорж!
   – Егор Андреевич?
   – Впусти!
   – Извини у меня женщина. Голая, – прошептал Митрич и покраснел.
   – Вот, кобеляка! Может, меня как-нибудь пригреешь?
   – Извини! – Митрич развернулся к двери.
   – Егор Андреевич разве не у тебя живёт?
   – Он прописан здесь.
   – Сейчас он на работе?
   – На работе, на работе! Извини, Алла, не терпится! – Митрич одним прыжком заскочил в квартиру, развернулся и защёлкнул щеколду.
   – Она видела меня? – спросила Сабина.
   – Нет, – Митрич был в этом уверен.
   – Смотри, Митрич, верю тебе! – сказала Сабина и ушла.
   – Как Егору, – пробурчал ей вслед Митрич. Он воочию представил себе их встречу: Сабина кричит, жестикулируя, – Егор молча кивает. То отрицая, то соглашаясь.
   Но Егор не пришёл ночевать! Нет счастливее ночей, чем после разлук и примирений в бессмысленных ссорах!
   – Ещё неизвестно, кто больше счастлив, – пробормотал вслух Митрич, вновь и вновь перелистывая архив павшего или вознёсшегося? астролога Александра Дромадера – Дронова.

Глава 71

   Со скалы море видится разноцветным, как на географической карте: сквозь мель просвечивает песчаное дно, затем, чем глубже – тем синее. Георгий поделился этим открытием с молодой женой.
   – Гоша! – так его называла супруга. – Ты как дикий горожанин! Будто бы только что вырвался из смога и сразу на край света!
   – Ира! Мне этот край кажется началом!
   – У нас всё ещё впереди!
   – Планируешь остаться здесь навсегда? – в шутку спросил Георгий.
   – Если пожелаешь, – сказала Ирина и заговорила о другом. Но разговор не закончился. Через несколько часов Ирина реанимировала тему.
   – Чем тебе не нравится это место?
   Георгий понял, о чём говорит жена.
   – Нельзя жить на земле в райском уголке!
   – Разве мы не заслужили? – она игриво толкнула мужа в плечо.
   – Разве нам решать это?
   – Почему мы должны быть вечно на побегушках? Если ты работал в больнице, и тебе ничего не давали делать. Теперь ты занимаешь высокую должность, а самостоятельности, по-прежнему, никакой!
   – Предлагаешь остаться тут, в вечном долгу у Олега Яковлевича?
   – Думаешь, он мне ничего не должен?
   – Думаю, нам придётся отрабатывать свадебное путешествие! – продолжал говорить Георгий.
   – Ты до сих пор не понял, что Адамович – мой генетический отец?
   Георгий усмехнулся. Он догадывался, что когда-нибудь об этом, сообщит Ирина или сам Адамович. Думал Лазарев ещё перед свадьбой, а не получится ли, что об него, как о бедного родственника станут обтирать ноги?
   – Почему молчишь, Гоша?
   – Что мне остаётся? – улыбнулся Георгий. – Скажи о своих планах!
   – Надо отрываться! – сказала Ирина, глядя мужу в глаза. – Уходить из-под опеки! Ты прав, он потребует вернуть долг! Не прямо, конечно, но устроит дела так, что будем расплачиваться на сто лет вперёд! Кстати, как думаешь, кому он решил передать свои дела?
   – Это что-то, вроде завещания?
   – Вроде наследника, – Ирина сжала губы.
   – У него есть сыновья. Есть перспективный племянник!
   – Старший сын умер от передозировки, меньшой – с иглы не слезает! Володя – не самый любимый племянник. Он неродной Адамовичу, вот!
   – Ира! Сколько тайн ты поведала! – Георгий обнял жену, привлёк к себе. – Я теперь ни за что не усну!
   – Кажется, я в последний раз спала ночью сто лет назад. До знакомства с одним инженером! – Ирина говорила тихо и сбивчиво, как на исповеди.
   Георгий опустил руки.
   – Раньше он в Москве жил, – Ирина нервно зевнула.
   – А сейчас? Что с ним случилось? – спросил Георгий, отодвигаясь на край кровати.
   – Он совершил самый важный в его жизни поступок.
   – Повешался?
   – Женился, – лицо Ирины оставалось грустным, глаза – печальными.
   – Сегодня вечер откровенностей? – спросил Георгий, отвернувшись.
   Ему не хотелось, чтобы Ира увидела его глаза.
   – Он женился и по-моему, пока не жалеет об этом!
   – А ты?
   – Не дождёшься! – выкрикнула Ирина, подпрыгнув в кровати.
   – Вот как?! – Георгий наконец понял, что речь идёт о нём!
   – Не так! Ещё рано! – со смехом проверещала Ирина. – Тебе ночи мало?!
   Георгий ничего не слушал. Только спустя три часа, время вернулось, и супруги побежали к морю – кувыркаться по лунной дорожке.
   Возвращаясь в отель, они шли, не отрывая глаз друг от друга. Так и прошли мимо швейцара, рука об руку.
   – Странно, – сказал он сам себе.
   – Что, странно? – спросил его напарник, пришедший на смену.
   – Странно, что среди новых русских встречаются нормальные люди!
   – Опять за своё? Поезжай на Родину и становись одним из нормальных новых!
   – Спасибо, лучше я останусь старым патриотом! – сказал швейцар и пошёл переодеваться.
   Зайдя в раздевалку, он переключил монитор на видеокамеру в номере новобрачных.
   – Оба-на! – крикнул он, схватил кобуру и как ошпаренный выскочил из раздевалки. Лифт заклинило – он понёсся по мраморным ступеням, перескакивая через две.
   «Только успеть! Только успеть!» – в такт биению сердца стучала единственная мысль.
   Не успел. Он заскочил в номер, обшарил стволом пистолета все углы, но никого не поймал на мушку. В распахнутое настежь окно ворвался ветер, раздувая тёмную портьеру с крупными белыми узорами. Это было похоже на пиратский парус с Весёлым Роджером. Охранник сдвинул занавеску, высунулся в окно.
   – Твою мать! – только и сказал он. От отеля отъехала машина для высотных работ. Охранник запомнил номера автоматически – это ничего не давало. Он созвонился с несколькими людьми из Российского посольства, узнав, что дипломатам ничего не известно, успокоился и не спеша спустился к посту.
   – Лифт проверь! – сказал он напарнику.
   – Есть! – напарник, кривляясь, взял под козырёк и убежал в коридор.
   Охранник осмотрел пост. Ничего, позволяющего заподозрить напарника, не обнаружил. С тяжёлым сердцем покинул он официальное место работы. Генерал вышел на связь первым.
   – В Россию не сообщал? – спросил он.
   – Я ждал ваших распоряжений.
   – Правильно! Ступай в номер, переверни там всё вверх дном. Любую вещицу, не включенную в инвентарь отеля, забери. Кавардак в номере оставь. Видел их?
   – Я посмотрел на монитор и увидел там цветные полосы, – охранник терпеливо повторил первичный доклад.
   – Выполняй, что я сказал. Ни с кем не созванивайся, я сам выйду на связь!
   – Может, предупредить посольство, чтобы не сообщали Адамовичу?
   – Далеко пойдёшь! – усмехнулся Генерал, сотрудники Адамовича знали его только под этим именем. – Всё уже сделано. Выполняй инструкцию!
   Вздохнув, охранник поплёлся обратно в отель.
   Тем временем Генерал использовал все свои связи. Веером разослал запросы, и теперь ждал результатов у телефона.
   – Здравствуй, Генерал! – первым позвонил почему-то Адамович. Генерал удивился, чувствует он, что ли?
   – Слушаю вас, Олег Яковлевич.
   – Не дуйся на меня, Генерал! Наорал, не сдержал эмоций, каюсь! – у босса было хорошее настроение.
   – Когда? – спросил начальник службы безопасности компании. – Кто на кого наорал?
   – Забыто! – выдохнул Адамович. – Получишь премию. В валюте.
   – Ясно.
   – Приятно разговаривать с умным человеком! – сказал Адамович. – Проследи, чтобы все до единого наши счета были переведены в валюту! Конфиденциально, разумеется. Кстати, что произошло на КПП в Бресте?
   – Нам это нужно?
   – Человек, которого мы перевозили, интересуется.
   – Что конкретно интересует Сабину Казимировну? О причине её задержки на посту она догадалась сама, что ещё?
   – Исключительно женское любопытство.
   Генерал доложил по порядку. Таможенник в сговоре с бандой, вроде наводчика. Пропускает тех, кого трогать нельзя. О других докладывает в самых подробных деталях: что обнаружено и подлежит «изъятию», кто из пересекающих границу не должен появиться в России, а кто – вернуться целым.
   – Интересно. А какие приняты меры?
   – Олег Яковлевич! Вы же не член ЦК! И я не в КГБ! Какие могут быть меры? Сабина Казимировна и её попутчики целы и невредимы!
   – Понятно. А если вдруг с моими родственниками что случится подобное? Меры примешь?
   – Господин Адамович! Если распорядитесь, немедленно ликвидирую главу таможни и его бычков на мосту! Только завтра на их месте появятся хищники голоднее, послезавтра – ещё злее! Нам придётся бросить все силы на один-единственный таможенный пункт и забыть о безопасности компании!
   – Хорошо, понял. Я про премию сказал?
   – Да.
   – Отдыхай, Генерал!
   – И вам не хворать! – Генерал опустил трубку, Адамович ничего не знает о похищении дочери, но как навострил уши! Профессиональные разведчики ртом мух ловят, а доморощенный бизнесмен, как на иголках сидит. Да, чутьё бывших партработников не в пример нынешним спецслужбам!
   Зазвонил международный и отвлёк Генерала от философских измышлений.

Глава 72

   Георгий пришёл в себя, огляделся, но ничего не смог различить в кромешной тьме. Он понял, что лежит на полу. Не холодно и не жарко. Руки-ноги целы, голова не болит. Он сел. Не связан и не побит. Странно, какой тогда смысл в нападении? Георгий пошарил руками в воздухе вокруг себя. Позвать Иру? Это будет выглядеть совсем беспомощно.
   Когда они, обнимаясь, вошли в номер, Георгий протянул руку к выключателю. Кто-то из темноты схватил его за запястье и уложил на пол боковой подсечкой. Георгий услышал сдавленный вскрик Ирины, сел на корточки и зажмурил глаза, чтобы, открыв их, увидеть что-то в темноте. И увидел, как Ирину выносят в раскрытое окно!
   Георгий вскочил, подбежал к окну, что есть сил, врезал одному из похитителей по голове сложенными кулаками, промазал – хрустнула ключица бандита. Георгий протянул руки к Ирине, но кто-то ухватил его со спины, сжал как губку.
   – Не вздумай орать! – прошептали, в ухо. – Дурень! Они ведь могли уронить твою жену!
   Дальнейшее Георгий не помнил. Он отключился по неизвестной причине, а пришёл в себя только в этой конуре.
   Защитить жену он не смог, надо исправлять положение! Георгий решил для начала определиться: куда он попал и как выбраться отсюда. Вытянув руки перед собой, он сделал несколько шагов и упёрся в стену, обтянутую ковром. Георгий прошёл вдоль стены, ощупывая её на всех доступных росту уровнях. Вскоре он отыскал за толстой кошмой что-то похожее на оконный проём: полукруглую впадину размерами с форточку. Приободрённый Георгий прошагал вдоль стены, ища двери, но вернулся только к этой отдушине. Дотянуться до потолка не хватало росту.
   Наверняка, там есть какой-то люк – иначе бы Георгий задохнулся. Он подпрыгнул кверху, вытянув руки, но ни достиг потолка. Георгий посмотрел на часы, они работали, но подсветка сильно потускнела. Удалось только различить стрелки. Они показывали половину третьего. Дня или ночи?
   Георгию вспомнились штампованные американские детективы, которые постоянно хлещут виски для просветления ума, попадают в передряги, заканчивающиеся серьёзной мясорубкой, затем очухиваются запертыми в мышеловке, из которой спасаются благодаря своей находчивости и сообразительности. Согласно подобному сценарию, где-нибудь в углу комнаты должен лежать предмет, позволяющий вырваться на волю и уложить всех противников! Но беда, углов тут нет!
   Георгий обшарил каждый дециметр коврового покрытия. Он ползал по полу на четвереньках и по-пластунски, но ничего похожего на «рояль в кустах» не обнаружил. За поисками ушло два с половиной часа. Теперь Георгий убедился: близится вечер. Биологические часы, расположенные в дне желудка, сообщали: обед позади, нужно объединить полдник с ужином! Но никто не собирался кормить узника. Убивать – тоже.
   Похищенных либо кормят, либо пытают. Наверное, всё это делается с его женой! Надо действовать, чтобы не сгинуть тут, за рубежом, как его родители – во славу Родины. К тому же, никакой славы от смерти Георгия не будет.
   Он с опаской пощупал впадину на стене. Почему-то казалось, что в этой форточке упрятана какая-нибудь пакость, вроде медвежьего капкана. Георгий ничего не нащупал, тогда, похлопал по ковру. Осмелев, ударил кулаком – кулак отскочил назад. Там пустота!
   Осталось только разорвать ковёр и вылезти наружу. Несколько часов Георгий потратил на то, чтобы отыскать в ковре слабое место – шов какой-нибудь. Устав ползать по кругу до головокружения, Георгий уселся под окошком и подумал. Так, нигде по стене ковёр не смещается. Значит, он намертво приклеен, либо приколочен гвоздями – зачем тогда искать шов? Не легче ли порвать кошму под этой «форточкой»?
   Георгий отслоил кончик ковра от пола и принялся тереть край браслетом от часов. Слегка надорвав его, пленник, вспомнив хирургические навыки, решил распустить ковёр до окошка. Георгий с короткими передышками по одной ниточке, расслаблял каждую и рвал, пробираясь кверху. Шерстяные расползались в пальцах, а шёлковые приходилось перетирать краешком застёжки браслета или разрывать зубами. Вспотев несколько раз, Георгий сделал разрыв до форточки. С большим трудом отодрав края, лоскута от стены, Георгий изогнулся как шахматный конь и высунул голову наружу, подтянувшись на руках, выпал за пределы своей темницы.
   Но и на воле не было светлее. На небе: ни звёзд, ни луны! Не отрывая рук от стены, Георгий обошёл вокруг своей тюрьмы. Отойти в сторону хотя бы на шаг он опасался. Крики чаек и стрекот цикад настораживали его. Казалось, стоит он в полушаге от пропасти над океаном. Стоит ступить в сторону, и разобьёшься насмерть! Может, на этом и расчёт его похитителей?
   Георгий решил не двигаться до рассвета. Через некоторое время разразилась гроза. Смытые ливнем из-под его ног, камушки летели куда-то вниз с пугающим звуком.
   Георгий с трудом влез обратно в круглую конуру. Утро вечера мудренее, решил он, уснув после тяжких трудов.
   А Ирина находилась в двухстах метрах! Её поместили в светлую комнату с умильными чугунными вензельками на овальных окнах. В полукруглой комнате находились: кровать, телевизор, журнальный столик с наполненной фруктами вазой. На гладкой голубой стене светилась кнопка, расположенная под выключателем. Идеально белая прикроватная тумбочка заполнена журналами в ярких обложках. Ирина раскрыла дверцу тумбочки, увидела пухлую папку с казёнными бумагами. Ирина развязала тесьму, посмотрела на бланки. Несмотря на то, что текст был набран латинскими буквами, она быстро разобралась – это бухгалтерские отчёты. Находка ровным счётом ничего ей не сказала. Куда её увезли? Где Гоша, жив ли? Ирина прошлась по комнате, толкнула, дверь. Как и ожидалось, закрыто наглухо!
   Ирина нажала на фиолетовую кнопку под выключателем.
   – Ирина Антоновна! – раздался мужской голос.
   Ирина вздрогнула. Звук шёл ниоткуда, но имитировал присутствие в комнате человека.
   – Не пугайтесь! Это один из законов нашего гостеприимства!
   – Где мой муж? – спросила Ирина у микролампочки на стене.
   – Он скоро придёт! В данный момент вас должно беспокоить другое: согласится ли ваш папа выполнить наши условия?
   – Конечно, нет!
   – Разве ему не интересна ваша судьба?
   – Так же, как мне ваша! Где Лазарев?
   – Сейчас у вас слишком много эмоций, поговорим позже. Располагайтесь как дома! Ванна, туалет – слева от входной двери!
   Связь отключилась. Ирина нажала на кнопку. В ответ раздалось шипение в скрытом динамике. Через секунду оно прекратилось. Лампочка замигала и потухла.
   Ирина прошла в ванную. Стены, пол и потолок были сделаны из зеркал.
   – Извращенцы! – сказала Ирина, осматривая полочку над раковиной. Шампунь-пенка, зубная паста – набор скромный, зато безопасный. Косметичка осталась в номере гостиницы. Ирина сунула в карман халата пенящийся шампунь и зубную пасту. Опустившись на коленки, она заглянула под ванную. Пол там не был зеркальным, но выложенным плоскими морскими камушками. Ирина потрогала их, держатся крепко.
   Она легла на пол, просунула руку дальше. Один из камушков подался, отклеился. Ирина взяла его, отметила, что край его острый, и положила в карман. На всякий случай, а случаев, как она предполагала, предстояло много, и не самых приятных.
   Когда она вышла из ванной, в дверь постучали.
   – Не заперто! – сказала Ирина, сунув руки в карманы.
   В замочной скважине дважды провернулся ключ. Ирина отошла от дверей. Она никого не приглашала в гости – «пригласили» её!
   В комнату вошла женщина в камуфлированных шортах, выше пояса из одежды на ней была натянута пятнистая лента – на уровне предполагаемой груди. Плечи и шея вошедшей в татуировках. Ирина пригляделась: на шее с двух сторон молнии, направленные к грудине. На животе сидел мохнатый тип с плотоядной улыбочкой и гнутыми рожками, неестественно мускулистые лапы он всовывал в шорты под лобок.
   – Привет, Ирина Антоновна! Или Яковлевна, как правильнее? – глаза вошедшей ничего не выражали, её точечные зрачки старались буравить пленницу, но почему-то уходили в сторону. Женщина с трудом возвращала их к центру глаз.
   – Как пожелаешь, – сказала Ирина.
   – А мне по барабану, как! – сказала вошедшая, закрыв двери. – Хочешь жить?
   – Где? – хлопнула глазами Ирина. Она стояла напротив грубиянки на расстоянии вытянутой руки. Один шаг, и они окажутся лицом к лицу.
   – Под дурочку косишь, ага?
   – Я не понимаю, что случилось? Где мне нужно жить? – ненормальная пугала Ирину. Пленница взволнованно задышала. Вошедшая опустила голову, впилась глазами в грудь Ирины.
   – Ни где жить, а с кем! – выкрикнула она, сделав шаг к Ирине. Она положила ладонь на грудь Ирины, погладила. Ирина не шелохнулась. Татуированная осмелела, всунула руку под бюстгальтер пленницы.
   Ирина округлила глаза, подалась назад.
   – Ах ты, дурочка, – облизала губы нападающая. Она рванула рукой, сдирая бюстгальтер с Ирины. Халат распахнулся, женщина толкнула Ирину к кровати. Ирина пошатнулась и сказала:
   – Не надо!
   Это раззадорило бывшую зечку ещё сильнее. Всем телом она навалилась на Ирину, прижав руки к груди жертвы. Закатив в вожделении глаза, она не заметила, как оказалась на полу, ударившись затылком так, что чуть не вывалились глаза.
   – Ах, ты с-сучка! – завопила она, стараясь сбросить сидящую у самой шеи противницу.
   В следующий момент ей стало резать глаза так, что было не до пленницы. Она извивалась всем телом, стараясь высвободить руки, протереть глаза, но ничего не получалось.
   Вместо ожидаемой лёгкой победы над интеллигентной сучкой, она оказалась сама в шкуре жертвы. Собираясь крикнуть своим, она захлебнулась тягучей пенящейся жидкостью. Пока проплевывалась, получила удар по виску и отключилась.
   – У-уф, – выдохнула Ирина, закончив связывать бандитку, она вынула ключ из кармана шорт побеждённой, всунула его в скважину и оставила повёрнутым вполоборота.
   Ирина прошла в ванную и увидела себя со всех сторон одновременно.
   – Неплохая конструкция, – похвалила она теперь неизвестного архитектора. Нападавшая всё же поцарапала ей грудь. Ирина сбросила с плеч бретельки разорванного бюстгальтера, отмыла руки, липкие от шампуня и зубной пасты.
   Вернувшись в комнату, Ирина уселась на голый матрас – простыни, разорванные и скрученные, образовывали тугие узлы по рукам и ногам грубиянки. Ирина посмотрела на мигающую кнопку связи.
   Нажать? А что говорить? Угрожать им жизнью заложницы? Да им наплевать на эту зечку! Как и на Гошу! Со злости Ирина влепила пощёчину связанной. Та не моргнула глазом, тогда Ирина врезала ей кулаком в подбородок, отбив себе костяшки пальцев.
   – А-а, – простонала бедолага.
   – Имя! – потребовала зачем-то Ирина.
   – Дура!
   – Очень приятно! А теперь, подожди! – Ирина пробежала в ванную. Почуяв неладное, связанная начала изгибаться всем телом. Она попыталась встать на мостик через шею, но ноги были спутаны так, что она едва не свихнула себе шею, упала и заскрежетала зубами.
   В следующий момент на неё обрушился ледяной водопад. Глотая воду и отплёвываясь от пены шампуня, она попыталась выкрикивать ругательства. Наконец это получилось.
   – Я-тя урою, сучка! Пожалеешь, что родилась! Мне-то никакие бабки не нужны, поняла?!
   Она прислушалась. Пленницы нигде не было.
   – Где ты, сучка? Где ты? Убью!!!
   – Слышала сказку? – раздалось прямо над её ухом.
   – Я-те устрою сказку!
   – О том, как омолодиться? – продолжала говорить Ирина. – Вначале нужно нырнуть в ледяную воду, а потом в кипяток! Водичка у вас хорошая, горяченькая!
   – Ты чё-о, паскуда! – заорала связанная что есть мочи, увидев перед лицом наклоненное ведёрко с паром.
   – Ещё одно оскорбление – оболью лицо!
   Говоря это, Ирина выплеснула кипяток на голые ноги грубиянки. Действительно, она заорала пуще десятка новорождённых! Ирина с опаской посмотрела на дверь.
   Выплеснув из себя матюки, бандитка стала извиняться:
   – Это я не про тебя! Ничего больше не скажу плохого! Не лей на ноги!!!
   – Не кричи! Твоим хозяевам наплевать! Говори коротко, по существу! Кто вы? Где мой муж?
   – Сюда его не приносили.
   – Почему это не приносили? Кто его убил? – Ирина пихнула ногой бандитку.
   – Никто его не убивал! – прокричала зечка, не отводя глаз от ведра с кипятком. – Ты должна подписать документы. Они лежат в тумбочке! И тогда папаша заберёт тебя целой!
   – Это после твоих лап?
   – Я не била тебя!
   – Ласкала! – Ирина прижала эмалированное ведро к щеке лежачей. – Подостыла? Сейчас поменяю! И учти, дура, или как там тебя, я сейчас возвращаюсь с кипятком и выливаю тебе в лицо безо всяких объяснений! Или ты говоришь прямо сейчас?
   – Говорю уже! Не ходи! Похитили тебя для того, чтобы твой папаша отписал всю недвижимость на острове!
   – Кому?
   – Тебе какая разница?
   Вместо ответа Ирина плеснула на голову бандитки остывшую, но ещё горячую воду.
   – Что делаешь?
   – Я выполняю обещания. Всегда.
   – Гарику! Что тебе, легче стало?
   Ирину взбесил безразличный голос.
   – Рассказывай! – приказала она, прижав камень острым краем к горлу бандитки.
   – Ты родилась в уютной квартирке, а я на нарах! – запричитала бандитка. – Меня с пелёнок таскали на воровские дела! Меня изнасиловали вдесятером, когда мне было всего двенадцать! Я с тех пор не переношу мужиков!
   – Кто ещё есть в доме? – спросила Ирина, дав выговориться бандитке.
   – Я не виновата!
   Ирина прижала камушек сильнее.
   – Ты никогда не сможешь перерезать горло! Это тебе не водичкой брызгаться!
   Ирина опустила руки. Она права и только притворялась, что ей больно от горячей воды! Таких людей не заставишь помогать, если не покалечишь! Но покалечить её Ирина не могла.
   – Знаешь, – сказала она, – мне жаль тебя! Твоя горемычная судьба тронула меня до глубины души! Так и ты пойми меня – моей жизни угрожает опасность!
   – Развяжи меня, что-нибудь придумаем вместе!
   – Как мы выйдем отсюда? – всхлипнула Ирина, положив ладони на узлы простыни на ногах бандитки.
   – А я без проблем проведу тебя мимо комнаты охраны! Только, придётся заплатить мне за услугу! – развивала мысль бандитка, зная, что в доме никого больше нет. Пацаны ушли до ночи. Она захотела позабавиться с нежным телом заложницы, в итоге пострадала сама!
   – Сколько?
   – Десять тысяч! – сказала она, назвав правдоподобную цифру.
   – Почему так много? – Ирина убрала руки. – Где мне их взять?
   – Наши жизни намного дороже! – сказала бандитка проникновенным голосом. – Да не ломайся, дурочка – тебе волю предлагают! За копейки!
   – Я подумаю, – сказала Ирина, сняла наволочку с подушки и запихала её в рот бандитки. Та дёргала ногами, но безуспешно. Облапошить дурочку не удалось. Жалостью не продавить! Тогда она завращала глазами, указывая на дверь. Сигнализировала – там опасность!
   Ирина бровью не повела. Она отвернулась к окну и думала. Только что бандитка проговорилась: есть какой-то кабинет охраны, мимо которого не пройти незамеченной. Что же делать? Если оставаться тут, заставят подписать эти дурацкие бумаги. Скорее всего, сейчас уродуют Георгия, чтобы показать его в надлежащем виде!
   Ирина обернулась и увидела, как изо рта связанной идёт пена мимо кляпа из наволочки. Что она, до сих пор плюется шампунью? Вряд ли. Скорее всего, наркоманка! Ирина тотчас вспомнила неестественные точечные зрачки нападавшей.
   – Что, подруга, ломка? – спросила Ирина, выдернув кляп.
   – Тебе какая разница? Помочь хочешь? Кипяточком плеснуть? Лей, скотина, тварь!
   Да, подумала Ирина, сейчас и настоящий кипяток для неё ни почём! Ирина едва не расплакалась от бессилия. Весь её первичный запал, когда могла убить бандитку, иссяк. Злости много, а жестокости нет! Как же проскочить мимо поста в расхристанном халатике, с грудью нараспашку? И всё же, можно рискнуть!
   – Идея, стара как мир, но может сработать, – пробормотала она вслух, присаживаясь рядом с наркоманкой. Ирина схватила шорты и потянула их книзу.
   – Ты чё, розовая что ли? – спросила наркоманка, еле шевеля языком.
   – Ультрафиолетовая! И не лупь глазами! Лучше помогай! Я всегда была активной, и терпеть не могу, когда какая-то грязь лапает мои соски! Ноги приподыми!
   Наркоманка намеренно сжала колени, Ирина ущипнула её. В ответ бандитка дёрнула ногой, но ещё сильнее сжала её.
   – Скотина! – Ирина ущипнула её двумя руками, кожа под пальцами почернела! Наркоманка дёргалась и сжималась ещё сильнее. Ирина в отчаянии укусила её за икру, сплюнула от отвращения – её чуть не вырвало. Но эффекта Ирина достигла – боль всё же пересилила ломку!
   – Я тебе, – раздельно проговорила Ирина в ухо наркоманке, – перегрызу ногу!
   Непонятно что убедило бандитку: зловещий шёпот или наполненные яростью глаза Ирины, но она расслабила ноги.
   Ирина стянула шорты до колен, а выше завязала ноги. Бандитка встрепенулась: её хитрость не удалась! Связанные ноги на уровне бёдер не давали возможности для манёвра.
   – Извини, университеты жизни не только в тюрьме! – сказала Ирина, похлопывая наркоманку по щеке. Снять нагрудную повязку труда не составило. Сложнее было приладить её на свой бюст. К счастью, она растягивалась. Ирина натянула повязку, сдавив грудь и стеснив дыхание. Ничего, решила она, до ближайшего дома дойти сумею!
   – Будь ты на моём месте, убила бы? – спросила Ирина.
   Наркоманка кивнула.
   Ирина сдёрнула с неё кроссовки, обулась. Почти впору, если затянуть шнурками, не свалятся. Она так и сделала.
   Ирина открыла дверь и, не таясь, подражая раскованной походке наркоманки, вышла в коридор. Выхода не увидела. Она подошла к окну. Решётки не было. Ирина раскрыла раму и выглянула.
   Удача сама просится в руки! До земли не больше двух метров. Внизу пальмы и трава. Никакой охраны, не видно и забора. Здание, стоящее напротив, загораживало обзор. Что там, за ним? Ирина решила узнать это на земле. Она перекинула ноги через подоконник и, вися на руках, спрыгнула вниз.
   Теперь вперёд, к людям! Как спринтер, Ирина рванула с места в сторону от зданий. Она бежала среди зарослей, не видя ничего под ногами. Вскоре она устала, но джунгли не кончались. Ирина в страхе остановилась. Не хватало ей заблудиться и пропасть навсегда!
   Она присела, тяжело дыша. Ещё секунду бега и лопнут лёгкие, а сердце вырвется наружу! Ирина стянула повязку с груди на живот – получился пояс как у амазонки. Но кто это увидит? Заметив жильё, напялю повязку на грудь, решила Ирина. Теперь она не спеша, прислушиваясь, побрела в сторону моря, на звук прибоя. В любом случае, решила Ирина, встречу людей на побережье!
   Солнце клонилось к закату. Ирина шла, не разбирая дороги. Пятки зудели от страха: вдруг, за ней погоня? Если поймают, заставят подписать эти бумаги! Тогда Адамович выкупит её с Гошей, и с ним, не рассчитаться до гроба! Хочешь не хочешь, а придётся наследовать его бизнес.
   Подумав так, Ирина остановилась, как вкопанная. А не разлюбезный папашка устроил это похищение? Тогда, он просто идиот! Доверил дело грязным уголовникам! Мог бы поручить цивильным людям, своим охранникам из бывших!
   Нет, не папаша это! Ирина хмыкнула, сейчас это не имеет никакого значения: солнце склонилось – через четверть часа наступит тьма, хоть глаз выколи! Куда идти, куда бежать?
   Если идти прямо, не сбиваясь, всё равно упрёшься в океан! Она продолжила путь в сумерках, а затем – в кромешной тьме.
   – Стой! – вдруг услышала Ирина окрик сзади. Она упала навзничь, споткнувшись о ползучую лиану.
   Сзади не было слышно шагов. Ни шороха! Ирина, вздрогнула: галлюцинации?
   Георгий замер. Кто-то только что шёл рядом с тропой. После его крика, затаился. Сейчас пульнут изо всех стволов! Он присел на корточки. Кусты пошевелились. Кто-то отползает прочь. Испугался его, дрожащего пуще зайца!
   – Выходи на дорогу! – сказал он по-русски.
   – Гоша?!
   – Ира!
   Встретились оба свадебных путешественника! Оказалось, Ирина ходила вдоль тропы. Она не могла пройти вглубь, потому что там непроходимо, а к тропе выйти боялась, потому что убежала с этой стороны. Они сбивчиво рассказывали друг другу о свалившихся на них приключениях.
   Не вставая, нахваливали друг друга и были рады благополучному освобождению. Наговорившись, Ирина повернулась к мужу спиной и сказала:
   – Помоги подтянуть резинку!
   – Это что за маскарад? – Георгий наконец обратил внимание на одежду жены.
   – А ты и не заметил, что твоя супруга ходит полуголой по диким джунглям!
   – Это лучше, чем ходила бы по цивильным проспектам! – сказал Георгий, натягивая резинку до уровня груди Ирины.
   И они расхохотались. Смеялись до слёз, сбрасывая с себя напряжение прошедших суток.
   Затем они совместно разработали дальнейший план действий. Решили дождаться утра, оглядеться. Люди должны быть всюду, но не каждым можно довериться!
   Георгий соорудил нечто похожее на шалаш. Диких зверей на курортном островке не было, а тепло не исчезало на ночь. Устав от приключений, влюблённые обнялись и уснули.

Глава 73

   Физика – наука жизни, в прямом и переносном смысле! Совсем недавно Егору казалось, что, став человеком образованным, он будет вынужден забыть нормальные отношения между людьми – жить скованным рамками этикета. Если кто-то заслужит получить по морде, этому негодяю нужно будет терпеливо разъяснять его неправоту, обтираться от его плевков в лицо и искать тайные пружины, рычаги давления на обидчика, но от социального статуса совсем не зависит природа человека! Облачившись в личину интеллигента, он не теряет жизненных интересов и страхов.
   – Подпиши протокол! – сказал Саня, улыбаясь. – Дело закрываем! Егор подписал. С облегчением вздохнул.
   – У тебя вид, как будто только что от зоны отмазался!
   – А разве, нет?
   – Максимум, что тебе грозило – административный штраф!
   – И ради этого ты исписал такую кучу бумаг?
   – К каждому делу нужно относиться как к раскрытию убийства Кеннеди! – сказал Саня, нахмурив лоб.
   – И никаких последствий?
   – За исключением того, что люди поймут: с тобой нельзя обращаться как с размазнёй!
   – Считаешь, я правильно сделал?
   – Жаль, что не переломал ему рёбра! Я бы написал «травма от падения в нетрезвом состоянии».
   – Сабина считает по-другому.
   – Сабина волевая, мужественная, но она женщина! Такие, как Ипполитов, никогда не поймут, пока не схлопочут по роже!
   – В интеллигентной среде?
   – В ней, тем более!
   Друзья пошли в бар, продолжить разговор о пользе физического воздействия на негодяев умственного труда.
   А Ипполитов в это время листал «Психологический практикум бизнесмена», отыскивая полезные советы. Открыв книгу на первой закладке, он отверг этот совет сразу же. «Извините, я не учёл свои силы», – никак не подходило. Какие-такие силы у него, раздавленного жука? Следующий совет, вроде «не оправдал ваших надежд», никуда не годился! Возможно, он оправдал все надежды на сто процентов! Что тогда? Сказать, что у него жена и дети – у кого их нет?
   Полип Эмильевич пролистал брошюрку до главы о взаимоотношениях с врагами. Он читал строку за строкой и кивал. Закончив чтение, Ипполитов разозлился. Хорошо рассуждать автору, имеющему положение в обществе! Как весело будет выглядеть, если задрипанный эксперт явится к Сабине Казимировне и скажет:
   – Сабина Казимировна, я хотел бы попросить вашего совета! Как мне поступить? Я понимаю, что был не прав.
   – В чём ты был не прав? – спросит Сабина. – Хочешь сказать, не надо было выполнять поручения начальства?
   И на этом разговор закончится. Ипполитов отложил книгу, скривился, как от зубной боли. Его личный жизненный опыт подсказывал: надо явиться к Сабине Казимировне с хорошим подарком. Ничего не просить – она сама предложит. Но есть одна трудность – какой подарок примет? Чем удивить женщину, владеющую половиной мира? Да и уместен ли визит к ней такой мелкой сошки?
   Ипполитов решил действовать по-другому. Надо идти к друзьям Сабины Казимировны! Прямо к Весельской! Взять хорошего коньячку, приличную коробку конфет, и вперёд!
   Алла Адамовна не спешила открывать. После первого звонка Ипполитов замер у порога. Кто-то спускался сверху, он вздрогнул.
   Мимо него пробежала девочка лет восьми в платьице от Кардена. Полип Эмильевич с тоской посмотрел ей вслед. Весёлая пора – каникулы! А его, вот, отправили в ненужный отпуск. Возможно, с последующим увольнением…
   Ипполитов позвонил ещё раз. Причудливая восточная мелодия проиграла три раза. Не дождавшись шагов внутри квартиры, он вновь нажал на кнопку. Теперь мотив изменился, но мелодия проиграла пять раз. Ипполитов едва удержался, чтобы не позвонить ещё раз – сколько теперь будет мелодий?
   Он не успел убрать руку от кнопки звонка, как дверь отворилась. Вначале, на длину цепочки, затем настежь – еле успел отскочить!
   На пороге стояла Алла Адамовна. Ипполитов склонился и увидел пальцы её ног с облезающим педикюром. Почтительно поднимая голову, Ипполитов увидел голые коленки Весельской, посеревшие кружева, ночную рубашку бледно розового цвету. На уровне пупка Полип Эмильевич увидел на ночнушке Весельской прожжённую сигаретой дырочку. Он раскрыл рот, чтобы извинится за нежданное вторжение, но хозяйка жестом пригласила войти.
   Ипполитов уставился в скомканные волосы Аллы Адамовны. Коньячок будет кстати, подумал он и решился. Перешагнул порог.
   – Двери прикрой! – сказала Весельская. Не глядя на гостя, она пошла в гостиную. Бёдра Аллочки пошатнулись одновременно со спиною. Ипполитов сбросил туфли и поспешил на помощь. Опоздал. Алла Адамовна самостоятельно дошла до дивана.
   – С повинной явился? – спросила она, осматривая дрожащего эксперта. Весельская взяла свою ногу, чтобы подложить под себя, покачнулась вперёд, отдёрнулась кзади, выпустив голень из ладони. Стопа с мягким стуком шлёпнулась на ковёр.
   – Алла Адамовна! Извините меня за нежданный визит.
   – Садись! – Аллочка указала на кресло у противоположной стены. Ипполитов сел напротив столика накрытого кружевной скатертью. Стоящая в сухой лужице бутылка портвейна с едва воткнутой пробкой, окрашенный даже снаружи терпким вином бокал на длинной ножке, хрустальная стопочка с остатками белой жидкости, китайская ваза с подсохшими плодами винограда – натюрморт отдыхающей женщины.
   – С чем пришёл? – спросила Весельская, убирая со лба прядь волос.
   – Я очень виноват перед вами, – начал Ипполитов заготовленную речь.
   – Возьми рюмочки в баре! – Аллочка прервала его.
   – Сейчас-сейчас! – Ипполитов поднялся с кресла, прошёл к бару.
   Похоже, задача упрощается! Скоро Алла Адамовна будет готова к любым переговорам!
   Весельская наблюдала, как Ипполитов вынимает бутылку коньяка из тёмного пакета, открывает пробку, разливает в рюмочки по половинке. Руки Полипа Эмильевича заметно дрожали. Аллочка через силу улыбнулась. Вот так, все, все приползёте ко мне, вымоляя прощение! Вчера была воскресшая Сабина, сегодня нарисовался убитый горем Ипполитов, завтра явится раскаявшийся Жорж! Алла Адамовна взяла стопку, отпила, не спуская глаз с незваного гостя.
   Ипполитов выпил залпом. Весельская последовала его примеру.
   Полип Эмильевич, не теряя времени, тотчас наполнил рюмки. Не собираясь чокаться, Аллочка выпила до дна, тонкими пальцами выбрала виноградину покрупнее, положила её в рот.
   – Ну? – спросила она.
   – Простите за бестактность, – начал Ипполитов. Алла Адамовна вновь перебила его.
   – Выпей!
   – Сейчас, – стушевался Полип Эмильевич, поднёс рюмку к носу. Надо достать конфеты, подумал он.
   – Пришёл споить меня? – спросила Аллочка, заметив, что гость собирается поставить стопку.
   Ипполитов быстро выпил. Затем он достал коробку конфет, открыл.
   – Что ещё принёс?
   Ипполитов улыбнулся.
   – Поболтать пришёл? Тебе выпить не с кем?
   – Извиняюсь, прошу простить меня! – Ипполитов прижал ладонь к груди, второй рукой наполнил рюмки.
   – Ты пукнул? Ха-ха-ха! – рассмеялась Аллочка. – Ещё раз извинишься?
   – Я пришёл по делу, – сказал Ипполитов. – А это? – он показал на столик. – Так. Антураж! Для вас всегда найдутся люди, достойные для беседы!
   Алла Адамовна скривила губы – Ипполитов немедленно отреагировал.
   – Более достойные, нежели ваш покорный слуга!
   – Такой покорный?
   – Весь к вашим услугам!
   – И сделаешь всё, что попрошу?
   – Желание дамы для меня – закон!
   – Сходи, выхлопай дорожку из коридора! – Алла Адамовна широко раскрыла глаза, ожидая реакции псевдоджентльмена.
   Ни слова не говоря, Ипполитов поднялся и пошёл прочь.
   – Хлопушка на вешалке! – сказала Аллочка ему вслед. – Турник на детской площадке!
   Ипполитов прикрыл двери. Аллочка посмотрела на початую бутылку конька. Почему не забрал, плебей? Она мельком глянула на зеркало и ужаснулась. Сколько же времени, что она до сих пор в неглиже?
   Стрелки настенных часов соединились на цифре восемь. Ну и что? Аллочка тряхнула головой, она в заслуженном отпуске! Хватит, отпахала за всех! Аллочка плеснула себе коньяку, выпила. Пора приводить себя в порядок!
   Весельская прошла в ванную, по пути заметила, что в коридоре нет ковровой дорожки. Она пожала плечами, наверное, свернула её вчера, но так и не вынесла. Вечером пришла Сабина и нарушила все планы.
   Аллочка опустилась в пенящуюся ванну, включила душ с вибромассажёром. Меняя горячую на холодную, она поливала водой голову и грудь, взбадривалась. Зачем вчера приходила Сабинка, где был Жорж? Воспоминания были отрывочными, как в дурацком киножурнале-хронике.
   Был ли скандал? Наверное, нет. Сабина запомнилась улыбающейся. Чего она скалилась? Аллочка боялась воскресшей патронессы. Сабина могла запросто отколотить её физически и морально, но вместо этого -рассказывала анекдоты о педантичных немцах! Приняв шестую-седьмую рюмку португальского портвейна, Аллочка почувствовала себя в безопасности. Она призналась в любви к Сабине…
   А дальше? Аллочка поменяла разницу температур воды на два градуса, под контрастом мысль заработала быстрее. Сабина не собиралась
   её увольнять, наоборот, благодарила за усердную службу, за верность. А потом забрала все свои бумаги!
   – Вот зачем ты приходила! – сказала Аллочка вслух. Теперь Весельская поняла, что здоровье Сабины вне опасности, и царство её продлится надолго, на века!
   Но Жорж, он же сделал ЭТО? Он не имеет морального права оставаться с Сабиной! И он будет здесь!
   Весельская вышла из ванной, обтянувшись махровой простынёй.
   – Ой! – вскрикнула она, увидев сидящего в кресле Ипполитова. Полип Эмильевич отвернулся, уткнулся носом в спинку кресла. Аллочка прошла в спальную, Ипполитов боялся громко вздохнуть.
   Он не знал теперь, как продолжать разговор – заготовленные слова Ипполитов выбил из себя: с каждым ударом о дорожку по одному.
   – Здравствуй, Полип Эмильевич! – громко сказала Весельская, выйдя из спальной.
   – Здравствуйте, – пролепетал Ипполитов, поражённый внешним видом Аллы Адамовны. Подчиняясь врождённому рефлексу, Полип Эмильевич вскочил, подбежал к Весельской и упал на колени, положив ладони перед ногами Аллочки.
   Весельская смотрела на себя в зеркало. Тоска! Глаза опухли, щёки дряблые, вечернее платье с фигурным декольте прошлогоднее – далеко не королева! Но для таких, она посмотрела на лысину Ипполитова, зализанную жиденькими остатками волос, сойду и за императрицу!
   – Хорошо выхлопал?
   – Да! Я готов сделать всё, что пожелаете!
   – Поднимайся, униженный и оскорблённый! Сам, сам! Руки моей ещё не заслужил!
   Ипполитов встал на ноги, посмотрел в строгие глаза Весельской. Простит ли ему Алла Адамовна, что видел её в ночной рубашке?
   – Прибери столик! – сказала Весельская, усевшись на диван. Провожая брезгливым взглядом Ипполитова, согбенного с подносом грязной посуды, Аллочка отхлебнула портвейна из горла, предстоящая беседа требовала держать себя в тонусе.
   – Слушай! – сказала она вернувшемуся с чистыми рюмками Ипполитову. – Оставайся у меня домработницей! На что тебе эта страховая фирма?
   Ипполитов вздрогнул.
   – Не трясись! Пошутила! Тщательно выхлопал дорожку?
   – Я старался.
   – Может, мелочь, какая выпала?
   Ипполитов не удержался и стукнул себя по макушке, идиот! —почему он решил, что Весельская откажется от денег?
   – Выпала, – сказал он вслух. – Завтра!
   – Сколько ты там натряс фантиков? И какого цвету?
   – Тысячу салатного цвету!
   – Абитуриенты, не зная ещё за что, вытряхивают коврики старательнее!
   – Две, – кадык Ипполитова шевельнулся.
   – Пошёл вон, – зевнула Аллочка, глядя на гостя печальными глазами.
   – Я, Алла Адамовна, выхлопаю ещё две дорожки!
   – Что ты хочешь? – посмотрела на него Алла Адамовна исподлобья.
   – Сущий пустячок! Извиниться перед Сабиной Казимировной, лично!
   – Нищий, ободранный студент за такой пустячок делает в десять раз больше! Иди уж, убогий! – сморщилась Весельская. – Забирай свою бутылку и расплавленные конфеты!
   Ипполитов не шелохнулся.
   – Я готов, – сказал он. – Десять, завтра!
   – Двадцать! И сегодня! Тогда и поговорим. Выметайся!
   Кланяясь и пятясь, Ипполитов вышел из квартиры в носках, держа туфли в руке.
   – Каков подлец! – сказала Весельская, закрывая двери. Она вернулась к столику, замахнула рюмку, не глядя
   – К Сабине Казимировне он желает! А со мной, так и поговорить не о чем! – пробурчала она, наливая.
   Через полчаса Весельская растянулась на диване, щёлкнула пультом телевизора. Поздравляли с назначением нового, молодого и перспективного премьер-министра, но выпить за это не хватило сил…

Глава 74

   Генерал явился по вызову Адамовича. О предстоящем разговоре он догадывался.
   – Кофе, коньяк? – с порога предложил Олег Яковлевич.
   – Что пожелаете, – сказал начальник службы безопасности.
   Адамович пожелал чаю.
   – Какая обстановка в зарубежном секторе? – спросил он, размешивая сахар.
   – Спокойная.
   – Понимаешь, о чём я спрашиваю?
   – Спокойная, – повторил Генерал. Чаю не хотелось.
   – Что с нашими молодожёнами? – не вытерпел Адамович.
   – Вот, пожалуйста! – Генерал щёлкнул кнопкой мобильника, протянул телефон боссу.
   – Как отдыхается, Ирэн? – спросил Адамович.
   – Замечательно, Олег Яковлевич! Нет отдыха полезнее активного!
   – Вы что, картошку там собираете?
   – Батут! Чего хочешь, Олег Яковлевич?
   – Может, есть в чём-нибудь какая нужда?
   – Нет! Ни в чём нет никакой нужды!
   – Когда домой собираетесь?
   – Спроси у Володи, он знает!
   – Обязательно! Если что понадобится, звоните!
   Адамович вернул трубку Генералу. Дочь не расположена к разговору. Почему? После свадьбы их отношения наладились, а теперь она вредничает по-прежнему! Как отец он проявил беспокойство, что опять сделал неправильно?
   – Есть необходимость вернуть молодожёнов? – спросил Генерал.
   – Нет, – рассеянно ответил Адамович.
   – Больше ко мне вопросов нет?
   – Только один: где вы были прошедшие три дня?
   – Что-то случилось? – поднял брови Генерал.
   – Ничего! – Адамович разозлился, почему он выглядит дураком? Все вокруг обо всём знают, а он не у дел! Так он и сказал вслух.
   – Олег Яковлевич! – Генерал всплеснул руками. – Есть такие дела, о которых необязательно знать!
   – Если они не касаются бизнеса! – заявил Адамович и добавил тише: – И детей.
   – Кто? – спросил Генерал, глядя, в глаза начальнику.
   – Посольство! – ответил Адамович, правильно поняв вопрос бывшего чекиста.
   – Вы только что разговаривали с Ириной Антоновной?
   Адамович ничего не ответил. У него была совсем иная информация. Свой человек в русском посольстве островного государства доложил, то его дочь захвачена какими-то уголовниками, а перед ним сидит Генерал и делает вид, что ничего не произошло!
   – Я только что оттуда! – сказал Генерал.
   – Так бы и сказал!!!
   – Вы бы спросили, – посоветовал Генерал, – есть ли какая опасность для молодых? Я бы ответил, никакой! История с похищением входит в развлекательную программу отдыха.
   – Активный отдых, – вспомнил Адамович слова Ирэн. – Но почему я не знаю?
   – Я же не знаю котировок акций и цену за баррель нефти на сегодняшний день!
   – Ясно! Каждому своё, – Адамович поднялся, пожал руку Генералу. Тот понял и направился к выходу.
   – Кто такой Гарик? – спросил Адамович напоследок.
   – Вымышленное имя вымышленного персонажа! – ответил Генерал.
   Проводив Генерала, Адамович подумал, вот какие теперь у молодёжи развлечения! Хотя, он пожевал губами, у нас было не меньше веселья и воинственности! Он с улыбкой вспомнил, как с удовольствием сдирал погоны с противников в пионерской игре, как маршировал с дородными дяденьками в Высшей партийной школе, печатая шаг коваными сапогами по замёрзшему асфальту. Как его жена в школьном конкурсе «А ну-ка, девушки!» на время разбирала автомат Калашникова.
   Деловой звонок прервал счастливые воспоминания, вернув Адамовича к жёсткой реальности.
   А Генерал занялся своими делами. Первым делом он уточнил, нет ли каких трудностей со стороны властей острова? Трудностей не было. Затем он позвонил Лазаревым, напомнив молодожёнам, что игра закончилась.
   – При любых подобных обстоятельствах, звоните немедленно! – он назвал номер: – Можете ничего не говорить, достаточно нажать кнопку вызова!
   – Всё так серьёзно, Генерал? – спросила Ирина.
   – Вовсе нет! Но Олег Яковлевич обеспокоен.
   – Он бы беспокоился, когда… – Ирина не стала договаривать.
   – Счастливого отдыха! – сказал Генерал, отключил мобильник.
   – Что там? – спросил Георгий.
   – Генерал звонил, – сообщила Ирина. – Просил набрать его номер при любых случайностях.
   – Так и сделаем, – согласился Георгий.
   – Ты это, серьёзно?
   Вместо ответа Георгий протянул жене свежую местную газету.
   – Ай, – махнула она рукой, – переведи сам!
   – «Разборки русской мафии», – зачитал заголовок Георгий. – Дальше читать?
   Под молчаливое согласие Ирины, он перевёл вслух заметку до конца. В пяти строках, крохотным шрифтом, сообщалось, что в одном из пансионатов, принадлежавших какому-то русскому бизнесмену, обнаружено шестеро убитых, одна из них женщина. Судя по всему, все они русские. В заключение, журналист порадовал, что никто из цивилизованных граждан не пострадал.
   – Идём купаться? – спросил Георгий.
   – Набери на свой мобильник его номер!
   – Испугалась?
   Ирина прижалась к мужу.
   – Говорят, такие приключения закаляют характер, – сказал Георгий.
   – Особенно, когда в самый нужный момент является «Деус экс машина»! – напомнила Ирина.
   Тем утром, продрогшие и голодные супруги вышли на дорогу. Не зная, куда направиться, они двинулись в сторону от подозрительного пансионата. Пройдя, несколько метров, они услышали пронзительный свист, присели от неожиданности.
   Георгий столкнул Ирину в кусты, следом пролетел сам. Упав у края обочины, они боялись поднять голову. Лежали, уткнувшись в пахучую траву, пока не услышали знакомый голос:
   – Лазаревы! Вставайте! Всю пыль собрали!
   – Генерал?! – воскликнула Ирина.
   Георгий узнал особиста, выпроводившего его из Москвы, от греха подальше. Это был тот самый стойкий офицер, который, не дрогнув, заставил военного хирурга Лазарева вкатить пятикратную дозу гормонов практически умершей дочери.
   – Выходите! – скомандовал Генерал. – В двух шагах вас ожидает машина! Возвращайтесь в отель, отдыхайте! Всё вам расскажет швейцар, который сидел вечером на вахте!
   – А вы, Генерал? – спросила Ирина.
   – У меня тут дела, – сказал он, шутливо козырнул и исчез в кустах.
   Георгий пожалел, что показал жене заметку. Лучше бы она думала, что их похищение входит в развлекательную программу.
   – А ты бы смог? – спросила Ирина.
   – Что?
   – Уложить шестерых «нецивильных» мафиози?
   – В прошлой жизни, я, возможно, смог бы помочь кому-нибудь из них выжить от ран, не более того.
   – Жалеешь о прошлой жизни?
   – Нет! Нисколько! – Георгий не жалел. Ностальгия, только и всего. Встретился давний знакомый, из-за которого дважды менялась судьба Георгия. Интересно, к чему явился Генерал на этот раз?
   – Представляешь себе, я тоже нисколько!
   – Как же нам повезло! – улыбнулся Георгий. Из газеты с заметкой о русской мафии он слепил кепку. Молодые поочерёдно надевали её друг на друга и хохотали до упаду. Чем ещё заниматься, если до конца отпуска целых две недели?!

Глава 75

   Сабина проснулась по привычке, в Москве было ещё пять утра. Недовольная собой, она прошла в зал. Сабина посмотрела в зеркало и сказала себе:
   – Скушай сладкий апельсинчик, дорогая!
   Вздохнув, она прошла в ванную. Стоя под струями контрастного душа, она вспоминала слова доктора Иванова о формуле любви: «Это сложная мультифакторная, ярко раскрашенная, но, всего лишь, реакция биоорганических веществ».
   Чего она ожидала от встречи с Жоржем? Взрыва страсти, и смерти на самом её пике? Этого не случилось. Неизвестные науке компоненты обоих партнёров покрылись налётом воздержания и растеряли свои заряды – конечного продукта реакции не получилось. Поэтому Сабине с её физиономией нужно съедать не лимон, а сладенькую шоколадку.
   Сабина услышала мелодию своего мобильного и выскочила из ванной. На табло светился номер госпожи Весельской.
   – Ты представляешь, сколько сейчас времени?
   – Сабина Казимировна! – голос Аллочки был напряжён. Старается выглядеть трезвой, поняла Сабина.
   – Ко мне приходил Ипполитов!
   – И как?
   – Не догадливый, но вполне сообразительный! – сказала Аллочка, улыбаясь.
   – Импотент что ли?
   – Может быть, – Алла Адамовна пожала плечами. – Он выпрашивал аудиенции с вами.
   – Во сколько ему это обошлось?
   – Пустячок! – Аллочка щёлкнула изящными пальцами. – Двадцатка!
   – Думаю, вам он принесёт больше пользы!
   – Спасибо, дорогая! – поблагодарила Сабина и отключила связь. Интересно, подумала она, Аллочка одна нализалась или с Полипом Эмильевичем? Здорово наклюкалась, коли потеряла счёт времени! Ипполитов за приличную взятку выудил у Весельской мой адрес. Что он собирается делать дальше?
   Дверь спальни отворилась – Сабина поднялась с дивана. Пожалела, что не слопала шоколадку, как скрыть от Жоржа недовольную физию?
   – Нам надо поговорить, Сабина, – сказал Егор, стоя на пороге спальной.
   Плечи Сабины дёрнулись. Теперь Жорж читает её мысли?
   – После завтрака, – сказала Сабина, уходя на лоджию.
   – А до? – Егор с выражением показал на настенные часы.
   – За полтора часа нам надо свернуть горы! – сказала Сабина, возвращаясь в комнату. – Ты же поможешь мне?
   Егор ничего не ответил. Он оделся в халат и пошёл умываться. Сабина перекурила, переоделась в деловой костюм и уселась за рабочий стол в кабинете. Жорж появился через несколько минут.
   – Чем могу помочь? – спросил он, стоя за спиной Сабины.
   – Жорж! – Сабина вынула из открытой папки лист с телефонами и фамилиями. – Можешь обзвонить этих людей?
   – Что им сказать?
   – Пригласи всех к половине восьмого!
   Егор взял лист и прошёл в зал, к телефонному аппарату. Набирая номера, он смотрел на имена-отчества. Поработав курьером, Егор вернулся в кабинет.
   – Всех застал дома? – спросила Сабина.
   – Да. Это связано с дефолтом?
   – И секвестром, – сказала Сабина, не оборачиваясь. Она что-то набирала на компьютере.
   – Это и будет наш завтрак?
   – Что тебя удивляет?
   – Тебе лучше знать, но по-моему… – договорить он не успел. Как всегда, Сабина опередила:
   – По-твоему, половине этих людей нужно перегрызть глотку?
   – Или просто набить рожу, – продолжил Егор.
   – Браво! – Сабина обернулась и хлопнула в ладоши. – Разве это не одно и то же?
   Егор ничего не ответил. Серьёзного разговора не получится, понял он. Надо уходить к Митричу. Вещи, пожалуй, можно собрать сейчас. Чем он и занялся немедленно.
   Сабина, занимаясь расчётами, не обращала внимания на Жоржа. Когда она закончила работу, увидела, что у порога спальни стоит дорожная сумка Жоржа.
   – Об этом, – Сабина показала взглядом на вещи Жоржа, – ты хотел поговорить?
   – Да.
   – Это обязательно?
   Ни слова ни говоря, Егор взял свою сумку и пошёл в коридор.
   – Стой!
   – Я не взял ничего лишнего! С чем пришёл, с тем и уйду! Ключи от машины на тумбочке!
   – Занеси сумку назад! Сейчас придут люди, мне будет очень неудобно! Объяснимся после.
   – Ладно, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, я останусь послушать важнейшую информацию, но потом ноги моей здесь не будет!
   – Потом, – согласилась Сабина, глядя на возбуждённого Жоржа. Чем она не угодила? Отвыкли друг от друга – это пройдёт. Она же не вопила с утра, заламывая руки, хотя могла бы!
   – Мне надо выйти к этим… гостям?
   – Как хочешь. Могу сказать, что ты сильно занят.
   – Работой над докторской диссертацией? – ухмыльнулся Егор.
   – Не нравится докторская? Тогда «займись» докладом к открытию клиники!
   Егор послушно прошёл в кабинет. Сабина смотрела на его широкую спину и думала о предстоящем разговоре с влиятельными людьми. Жорж прав, больше половины из них – сволочи. Как трудно Жоржу в наших джунглях! Сколько ещё времени потребуется, чтобы привить ему иммунитет?
   Звонок в двери прервал её размышления.
   – Здравствуй, Сабина Казимировна! – приветствовал хозяйку Владимир Иванович, вручив ей букет чайных роз.
   – Одиннадцать? – спросила Сабина, пересчитав розы.
   – Всё, всё уже знаю! И никогда не думал, что буду так рад ошибке!
   – Врачей или почты?
   – Всех, включая самого себя! – Владимир Иванович приложился к ручке Сабины.
   – А где Жорж? – спросил он, оглядываясь.
   Сабина указала на двери кабинета и прижала палец к губам.
   – Докторская? – шёпотом спросил Владимир Иванович.
   – Доклад к открытию клиники, Владимир Иванович! – громким голосом ответил Егор, не выходя из кабинета.
   – О! Рад помочь! – Владимир Иванович подошёл к двери кабинета, ткнул пальцами в узорчатое жёлтое стекло и шагнул внутрь.
   Надеясь на порядочность Жоржа, Сабина не стала удерживать Владимира Ивановича. Она поспешила к дверям, встречать очередных визитёров.
   – Поздравляю! – Владимир Иванович протянул руку Егору.
   Егор взял ладонь Владимира Ивановича, не пожимая, отпустил. Глаза гостя ничего не выражали, кроме сердечной радости за молодого коллегу. С такой же добродушной снисходительностью Владимир Иванович поздравлял Егора с защитой кандидатской и укладывал в кровать с Аллочкой.
   Егор предложил гостю присесть. Владимир Иванович занял кресло в уголке. С добродушной улыбкой он распространился об ошибках академиков, относительно диагноза Сабины Казимировны.
   – Нас никто не спрашивает, где родиться, – Владимир Иванович развёл руками. – И где умереть.
   – Особенно, когда и зачем! – подхватил Егор, думая о своём.
   – Да? – Владимир Иванович привстал.
   – И ты не знал?
   – Как и ты, – сказал Егор.
   – Нет ощущения, что мы фишки в непонятной игре?
   – Пешки?
   – Нет! Пешки делают первый ход в надежде на королевское место! Фишек бросают на удачу! Сам водящий не знает, как они упадут, и что ему посулят!
   – Да, – согласился Егор.
   – И как, по-твоему, мы упали?
   – Думаю, низко!
   Владимир Иванович протянул руку. Егор без энтузиазма пожал её.
   – К чему собрались, не знаешь? – Владимир Иванович подмигнул. Как показалось Егору, подобострастно.
   Егор всмотрелся в лицо своего гостя. Впервые на нём появились глубокие морщины, благородные мешочки под глазами наполовину опустели, растеряв аристократичность. Сколько же надо человеку, с виду непобедимому, чтобы упасть брюшком кверху и задрать лапки? Егор отвернулся к окну. На улице образовался затор. Нервно дёргал палочкой регулировщик. Сигналили машины. Один тип в «мерсе» зачем-то мигал яркими фарами. Пробка. Егор посмотрел в обе стороны дороги. Никакой аварии. Всё очень просто: перестал работать светофор – водители потеряли ориентир. Егор улыбнулся. Интересно, кто же семафорит Владимиру Ивановичу? Егор-то считал, что профессор сам руководящий и рулевой.
   – У меня будет одна просьба, Егор.
   – Какая? – Егор развернулся.
   Владимир Иванович вздрогнул.
   – Что за просьба, Владимир Иванович? – спросил Егор, подойдя ближе. – С кем переспать на этот раз? С Маргарет Тэтчер? С леди Олбрайт?
   – Мадлен Олбрайт никогда не была леди, – поправил Егора Владимир Иванович.
   – Как и Алла Адамовна!
   Владимир Иванович посмотрел на Егора с профессиональным сочувствием.
   – Не надо меня гипнотизировать! Тут вам не палата номер шесть! Что за просьба, Владимир Иванович? – Егор стоял над гостем, подперев руки в бёдра.
   Владимир Иванович заметил: по предплечьям Егора пробежала мелкая волна – предвестник дрожи перед дракой.
   – Я не Ипполитов, – сказал Владимир Иванович. – И нужно мне не много. Сможешь выйти к гостям вместе со мною?
   – Зачем?
   – Покажем, что мы не враги, – сказал Владимир Иванович, опустив веки.
   Руки Егора повисли по швам. До чего же жалкий вид у Владимира Ивановича. Будь у него хвост – поджал бы!
   – Разве мы враги? – спросил Егор.
   – В том-то и дело, что нет. Но люди могут сделать неверные выводы
   Егор заметил, что Владимир Иванович стал говорить, как всегда, поучительно. Морщины его разгладились, глаза выражали спокойную уверенность. Егор оглянулся к окну. Автомобильная пробка рассосалась. Мистика какая-то! Куда делся испуг Владимира Ивановича?
   – Мне наплевать на их выводы! – сказал Егор. – Полно работы, извини, выйти не смогу.
   Но реакция Владимира Ивановича оказалась совсем не той, какую ожидал Егор. Вместо жалобного «пожалуйста» он услышал требовательное «отдай»!
   – Егор, не надо напрягаться! Не я тебе враг и не Весельская! Подумай секунду, может Аллочка что-нибудь сделать с её куриным интеллектом? Нужно ли мне гробить свою научную работу? Похож я на идиота?
   Егор провёл рукой по лицу. Владимир Иванович завалил его вопросами.
   – Тебе не приходило в голову, что вся сцена с Ипполитовым и последующим моим поведением отрепетирована заранее? – заметив, как дрогнули губы Егора, Владимир Иванович продолжил натиск: – Обдумана до мелочей знакомым тебе мощным умом, не так ли?
   Егор пожал плечами. Откровенничать с Владимиром Ивановичем желания не было.
   – Мы брошенные фишки! Я упал, на ковёр, а ты пролетел до края подоконника. Ещё чуточку, и центр тяжести перетянет тебя наружу, свалишься на улицу!
   Егор пошатнулся. Он живо представил себя кубиком, лежащим на краю подоконника шестью точками кверху, четыре из которых оказались за гранью. Он выбил самую высокую метку и должен покинуть игровое поле!
   – На что намекаешь, Владимир Иванович? – голос Егора, против его воли, дрогнул.
   – Я говорю прямо! – заявил Владимир Иванович. – Всей своей карьерой ты обязан, догадайся, кому?
   – Да уж не тебе ли? – Егор скривил губы, как будто собирался сплюнуть.
   – Правильно! Угадал! Нашему общему знакомому, уважаемому Алексею Дмитриевичу!
   Егор улыбнулся, обнажив зубы. Такого поворота он никак не ожидал!
   – Великий артист пропадает в вас, Владимир Иванович!
   – От чего же пропадает? – улыбнулся Владимир Иванович. – Да не ломай ты голову, Егор! – Владимир Иванович поднялся с кресла, подошёл к Егору, хлопнул его по плечу. – Кто тебя впервые привёл сюда? Митрич!
   Егор приоткрыл рот, соображая.
   – Стоп, стой! – скомандовал Владимир Иванович. – Сиди и слушай! Владимир Иванович вернулся в своё кресло, для чего-то притянул ручку закрытой двери кабинета и начал свой рассказ.

Глава 76

   В салоне бизнес-класса международного авиалайнера возле четы Лазаревых сидел сухонький мужчина. Седые волосы прямыми паклями спадали с его квадратной головы на светло серый помятый пиджак. Мужчина ослабил петлю синего галстука и откинулся на спинку кресла.
   – Скоро будем дома! – сказала Ирина, глядя в иллюминатор. Георгий улыбнулся, будто бы можно увидеть Государственную границу сквозь плотный слой облаков!
   – Добро пожаловать в Москву после дефолта! – проскрипел их попутчик, раскрыв глаза.
   Молодые переглянулись.
   – До чего коммунисты довели державу? – спросил мужчина, взглянув на молодых зелёными глазами.
   Георгий неопределённо пожал плечами.
   – А вот, вы послушайте! – мужчина повернулся к попутчикам, положил руки на коленки.
   – Вначале они распродали нашу нефть! – он поднял руку и загнул длинный сучковатый палец. – Затем – золото! Теперь торгуют людьми!
   Молодые посмотрели друг на друга.
   – Я не сумасшедший, не подумайте! Сколько лет мы жили в долг? Пришла пора расплачиваться! Вот они, их коммунистические идеи, вот где они у меня! – растопырив пальцы, он воткнул себе в горло ладонь.
   – Вы из репрессированных? – спросила Ирина. Георгий, нахмурившись, посмотрел на жену. Зачем вступать в разговор с ненормальным? Ирина виновато кивнула, но остановить гражданина в мятом пиджаке было невозможно.
   – Я не удостоился чести, – мужчина поправил галстук, – но за свою жизнь перенёс столько унижений, что не каждому репрессированному по силам! Начнём с того…
   Монотонный рассказ навевал сон. Первой закрыла глаза Ирина. Из приличия Георгий сидел вполоборота к рассказчику, иногда кивал головой, затем смежил веки и лёг на спинку кресла.
   Попутчик продолжал бубнить о неудавшейся жизни, испорченной Советами карьере, уничтоженной коммунистами огромной стране. Делая паузы после каждого рассказика, он смотрел на спящих молодых людей, кивал им и начинал следующую историю.
   – Добро пожаловать в дефолтированную Россию – оскоплённый коммунистами Советский союз! – громче обычного проговорил он, когда колёса самолёта коснулись земли.
   Лазаревы проснулись. Переглянулись и заулыбались. Они дома!
   К трапу подъехал серебристый «мерседес». Одновременно открылись передние дверцы машины, синхронно поставив ноги на землю, вышли двое человек в гражданских костюмах.
   – За нами? – в шутку спросил Георгий. Ирина не знала.
   Как будто в ответ на вопрос Георгия один из встречающих поднял табличку с большими синими буквами: «Чета Лазаревых».
   – За нами, – ответил себе Георгий. Ирина подхватила мужа под руку и направилась к машине.
   Мужчины открыли задние дверцы, приветливым жестом пригласили в салон.
   – Ваш багаж будет доставлен через, – водитель посмотрел на наручные часы, – полчаса. Сразу в квартиру!
   – Это Олег Яковлевич распорядился?
   – Да.
   – Вместо того, чтобы дать нам хотя бы размять ноги после полёта, запихали сразу в машину, и теперь трястись по нашим дорогам несколько часов! – проворчала Ирина, приглашая взглядом Георгия присоединиться.
   – Всего несколько минут! – сказал водитель.
   – Наш дом в Москве? – спросил Георгий.
   – Почти в центре, – сказал пассажир с переднего сиденья.
   – С каких пор?
   Мужчины синхронно пожали плечами. Ирина толкнула локтем супруга.
   В ответ Георгий подмигнул ей.
   – Сюрприз? Подарок или как?
   Мужчины вновь пожали плечами. Георгий заметил, что пассажир чуточку запоздал – прежней согласованности не получилось.
   – Они не знают, – прошептал он Ирине.
   – Не уполномочены? – спросила вслух она.
   – Так точно! – отозвался шофёр, оглянувшись.
   – Следите за дорогой! – посоветовала Ирина.
   Георгий смотрел в окно, вспоминая родной город. Пока ехали по широкой дороге, никаких изменений он не увидел. Стоило свернуть в проулок, как Георгию стало ясно – Москва изменилась. Не появилось новых зданий и дворики остались прежними, но куда-то исчез мусор, покрывающий столицу несколькими слоями. Тогда, с начала перестройки и отмены курса на социализм, казалось, что Москву отмыть уже никогда не удастся. Теперь, конечно, бедность не исчезла, но приобрела вполне приличный вид: побритая и причёсанная, в обветшавшей, но отстиранной, местами залатанной одежде – столица встречала новых жильцов.
   Георгий поделился с женой своими размышлениями.
   – Всё зависит от хозяина, – сказала Ирина, глядя в окно. – Как думаешь, у кого в хозяйстве чище, у Ноздрёва или у Манилова?
   – Конечно, у Манилова!
   – А если подумать? – Ирина, прикоснулась кончиком пальца до лба Георгия.
   – Что тут думать? Один строил воздушные замки, другой – прожигал жизнь! У Ноздрёва только от своры собак грязи по колено!
   – Аргументы серьёзные, но слабенькие! – возразила Ирина. – Замки-то воздушные! Ухоженная псарня бывает чище некоторой прихожей!
   – Что-то не припоминаю, чтобы Чичиков спотыкался о куски грязи!
   – В том всё дело! Если хозяин заставляет рабочих строить воздушные замки, толку от таких трудяг не будет! Тысяча, миллион уборщиков, митингуя, только и гадят на своих рабочих местах!
   Георгий промолчал. Стоило поделиться своими соображениями – тут же получил обширную лекцию! Почему Ирина хочет выглядеть умнее?
   – Приехали! – объявил водитель, заворачивая во двор сталинского дома.
   – Может, дадите ключи, – спросила Ирина, – от нашей квартиры?
   – И дадим, и проводим, и покажем! – хором сказали встречающие.
   Георгий вышел из машины, подал руку жене. Он обратил внимание, что его кожа покрылась пупырышками.
   – Холодно! – сказала Ирина. – Конец августа у нас – сезон не бархатный! Надо было хоть ветровки захватить из багажа!
   – Не надо, – сказал водитель, – дома тепло!
   – А идти-то далеко? – спросила Ирина, посмотрев в конец двора. Дорога к обычным домам была загорожена.
   – Вот, подъезд! – сказал шофёр, открывая металлические двери, – прошу!
   Ирина посмотрела на мужа. Лицо Георгия вдруг покрылось красными пятнами.
   – Ты не заболел, Гоша? – спросила она, заглянув в глаза мужу.
   – Нет! – сказал Георгий. Как ему показалось, грубо. Исправляясь, он добавил мягче. – Разве что ностальгией!
   Ирина взяла мужа под руку. На пороге подъезда Георгий тормознул, как споткнулся. Ирина, шутя-любя, встряхнула мужа за локоть и сказала: – Под ножки-то смотри!
   – Вот и ваша квартира! – сказал шофёр, открыв двери. – Входите, располагайтесь!
   Ирина молча протянула руку за ключами. Водитель вложил связку, в её ладонь.
   – Продуктов хватит на неделю! – сказал сопровождающий.
   – Телефон исправен! Извиняйте, – он приложил руку к груди, – нам пора!
   – И не останетесь на чай?
   – Никак не можно, мадам! – поклонился водитель. – Багаж доставят через полчаса! – напомнил он и удалился.
   Георгий прижался к стене и разулся, чтобы не наступать на ковёр в прихожей.
   – И меблировка вся, – пробормотал он себе под нос.
   – Новая, с иголочки! – отозвалась Ирина из глубины квартиры. Георгий шумно вздохнул.
   – Сюрприз достойный господина Адамовича! – Ирина с размаху плюхнулась на мягкий диван.
   Георгий опёрся о стенку и молча сполз на пол, закрыв глаза.
   – Что с тобой? – Ирина в два прыжка оказалась рядом, тряхнула его за плечи. Георгий никак не отреагировал. Она раскрыла глаз Георгию, подняв веко. Зрачок уплыл куда-то под лоб. Ирина вздрогнула. Что делать? Где искать пульс, как его оживить?
   – Открывай глаза! Вставай!
   Георгий не шелохнулся. Ирина хлопнула его по щекам. Никакого эффекта! Сильнее, ещё сильнее! В отчаянии она влепила пощёчину изо всех сил.
   – Да очнись ты, наконец! Зачем пугаешь меня?!
   Георгий открыл глаза и поймал руку Ирины, не позволив ударить себя по лицу.
   – Что с тобой? – спросил он.
   – Это мне тебя надо спросить! – глаза Ирины расширились от страха.
   – Что за драка? – шутливо спросил Георгий. Он догадался, что упал в обморок. Теперь, чтобы приободрить напуганную жену, он старался вести себя, как будто ничего не было. Георгий поднялся на ноги, подал жене руку, обнял её, погладил по спине.
   – Ты больше не пугай меня так! – всхлипнула Ирина.
   – Прости! Я же не знала, что это для тебя так много значит! Пускай горит эта квартира синим пламенем!
   Георгий молчал, не понимая, о чём речь.
   – Сейчас привезут багаж, соберёмся и уедем домой! Наплевать на всё!
   – Что ты говоришь? У нас ещё неделя отпуска! Разве мы не заслужили отдыха? В чудесной квартире и в лучшей столице мира!
   – Ты, в самом деле, так думаешь? – спросила Ирина, моргая. – Что с тобой случилось? Объясни, наконец!
   – Похоже, я упал в обморок, – сказал Георгий так, будто ставил диагноз другому человеку.
   – Всё из-за меня! Из-за этой квартиры!
   – Что ты! – Георгий встряхнул жену за плечи. – Перестань реветь! При чём тут ты и эта квартира?
   – Ты серьёзно болен, а от меня скрываешь! – всхлипывала Ирина, сидя на коленях мука. – Все вы так! Ложь во спасение!
   – Это всего лишь разница в часовых поясах, – тихо сказал Георгий самому себе.
   – А у меня, один пояс?
   – Да, – улыбнулся Георгий, – и тот мы выбросили, когда купили новый купальник! Если бы ты не сняла тот пояс с груди, то давно бы задохнулась!
   – С тобой невозможно говорить серьёзно! – Ирина успокоилась, увидев, что Георгию стало хорошо. Она ушла в ванную. Тотчас зажурчала вода.
   Георгий оглядел комнату. Его почему-то прошиб пот. Теперь моя очередь пугаться, подумал он. Что происходит? Диабет, эпилепсия? При моей-то наследственности! Тогда, недосыпание? Но, работая доктором, бывало, спал два-три часа за полтора суток, и ничего! Или всему есть предел? Георгий попытался вспомнить, что произошло во время отключения сознания.
   Что-то накатило на голову, вроде тяжёлой тучи среди белого дня, и всё. Никаких тёмных коридоров с далёким просветом впереди, никаких мелодий, ничего!
   Звонок в двери прервал психодиагностические упражнения Георгия, его опять бросило в жар. Вместо того чтобы встать и открыть людям, привезшим багаж, Георгий вцепился в ручки кресла.
   – Откроешь? – выкрикнула Ирина из ванной.
   – Да! – громко сказал Георгий. Встряхнувшись, он прошёл в коридор. Посмотрел на звонящий колокольчик. Опять Георгий вспотел.
   – Ваш багаж, – на пороге стояли двое подростков в униформе неизвестной фирмы. Они занесли сумки и застыли у порога.
   Георгий догадался, вынул из нагрудного кармана пару ассигнаций, протянул каждому по пятидолларовой бумажке. Лица носильщиков просветлели – не каждый клиент вручает баксы! Пятёрка – мелочь, а приятно!
   Закрыв за ними двери, Георгий тронул пальцем колокольчик – раздался красивый мотив.
   – До чего не додумаются богатеи! – сказал он и рассмеялся, представив себя со стороны: этакого нищего в сталинской квартире после евроремонта! Ему стало смешно.
   – Кто развеселил нас? – спросила Ирина, появившись за спиной Георгия. Он оглянулся. Ирина стояла босиком, обёрнутая в ярко жёлтую простыню от колен до подбородка. Мокрые кудряшки свисали до плеч.
   Георгий подхватил жену на руки и понёс вглубь квартиры.
   – В кровать! – приказала она. – Не хочу на диван!
   Георгий ткнулся в дверной проём – попал в кухню.
   – Где кровать в этом доме?
   – Туда! – Ирина вытянула руку вперёд.
   Георгий вошёл в две комнаты по очереди – кровати нигде не было!
   – Обойдёмся без кровати? – спросил он, опуская жену на ковёр. Ирина увлекла его за собой…
   К вечеру молодые решили прогуляться.
   – Не заблудимся? – спросила Ирина, накидывая на плечи бежевую косынку.
   – Вернёмся по звёздам!
   Ирина улыбнулась. Георгий совсем здоров! Наверное, виной его состоянию была смена часовых поясов.
   Молодожёны, хихикая, возились с замками. Захотелось закрыть оба. Ключи были похожи друг на друга. В замочную скважину они входили, но поворачивались почему-то только на половину. Громко разговаривая и весело споря, они всё же управились.
   На верхней площадке хлопнули двери. Молодожёны переглянулись, подъезд-то обитаем! Желая увидеть ископаемых жильцов, они продолжали стоять на своей площадке.
   Ископаемый не заставил их долго ждать. Мужчина в белой майке и брюках с отвисшими коленками, но стрелками на клёше, прошлёпал в тапочках до первого этажа.
   – Здравствуйте, соседи! – приветствовал он молодых.
   – Здравствуйте! – хором ответили молодые.
   – Есть сигареты? – спросил сосед у Георгия.
   – Есть! – сказал Георгий, протягивая пачку.
   – О! Почти целая! – обрадовался мужичок.
   Ирина сделала шаг ближе, собираясь вмешаться. Что за мода, сшибать сигареты, да ещё целой пачкой?
   – Спасибо! – сказал, сосед, действительно, забирая всю пачку. Не дав Ирине открыть рта, он сунул руку в задний карман брюк и достал мятую купюру. – Вы всё равно идёте во двор, купите себе новую пачку!
   – Самому не судьба? – спросила Ирина.
   Мужичок поднял голову, протянул руку и взял уголок косынки Ирины, поднёс к носу. Молодые опешили.
   – У вас изысканный вкус, барышня! – сказал сосед. – Вологодские кружева! Почти раритет! – он отпустил краешек косынки, поклонился и предложил: – Заходите, когда!
   Разинув рты, молодые проводили его взглядом. Мужичок прошлёпал до второго этажа и хлопнул дверью квартиры, как раз сверху их секции. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
   – Придётся вернуть сдачу, – нахмурил брови Георгий, чем вызвал следующий приступ смеха.
   Они погуляли по вечерней Москве, дыша забытым запахом цивилизации.
   – Тебе хорошо? – спросила Ирина.
   – Замечательно! – сказал Георгий. – Ощущение такое, будто с детства никуда отсюда не уезжал!
   Ирина отвернулась. Засопела.
   – Что случилось?
   – Куда уж нам! – сказала Ирина. – Лапотникам супротив москвичей! Мы, здешние, друг друга с полуслова понимаем, с полужеста!
   – О чём ты?
   – О соседе! Выглядит как бич, а в кружевах толк знает! Сигаретку не стрельнёт, а денег на пачку даст! И ты согласен, как будто всё в порядке вещей!
   – В чём дело-то? – растерялся Георгий.
   – В том! – Ирина топнула ножкой. – Тяжко тебе со мной придётся!
   – Почему? – улыбнулся Георгий.
   – Да потому! – скривив губы, она передразнила соседа: – «У вас изысканный вкус, барышня!» А сам смотрит и думает: «Рыло ты суконное, провинция зачухонная!»
   – И что?
   – А то! Ты так же думаешь! В родной город он попал! А мне что, Москва не родная? Не я пела: «Золотая моя Москва!»?
   – В чём дело-то? Ты пела, и я пел, и сотни тысяч людей пели! И ничего подобного этот мужичок не думал! И вообще, человека, покупающего неполную пачку сигарет, я вижу впервые в жизни!
   – Правда? – глаза Ирины расширились, как у ребёнка, требующего подтвердить правду.
   – На Крест смотрю, соврать не могу!
   – Где? – Ирина оглянулась, увидела золочёный купол храма. – Всё-то ты знаешь! Каждый закоулочек! А я ещё переживала: «Не заблудимся?» Дурочка, правда?
   – Нет.
   – Что, нет?
   – Не дурочка!
   Шутливо препираясь, они дошли до дома.
   – Отдадим сдачу? – спросил Георгий.
   – Обязательно!
   Они поднялись на второй этаж.
   – Странно, – сказала Ирина. – У нас с этой стороны одна дверь, а тут две!
   – У соседа однокомнатная, – со знающим видом сказал Георгий. Дверь распахнулась. На пороге стоял тот самый сосед, в той же самой одежде и тапочках.
   – Заходите! – пригласил он.
   – Мы принесли сдачу! – сказала Ирина, впившись глазами в соседа. Мужичок протянул ладонь. Ирина ссыпала ему мелочь.
   – Кофе? – спросил он.
   – Попьём дома! – сказала Ирина.
   Сосед пожал плечами. Спорить он не собирался.
   – Пошли! – сказала Ирина, увлекая за собой Георгия.
   – Будет нужда, заходите к Митричу!
   Георгий развернулся, подал руку.
   – Георгий, – представился он.
   – Ирина – сказала молодая женщина, шлёпнув сверху по сжатым ладоням мужчин. Неожиданно для себя она развеселилась, представив мужа и соседа в строгих смокингах с обязательными бабочками. Только у Митрича, при этом из-под официального пиджака проглядывали синие брюки с отвисшими коленками. Она не удержалась и прыснула со смеху.
   – Да, – сосед пожевал губами. – Бывает же!
   – И на «е» бывает, и на «ё» бывает! – игривое настроение не отпускало Ирину.
   – Пожалуй, сегодня я сойду с ума! – сказал Митрич. – Слишком много ярких личностей за одни сутки!
   – Почему? – спросила Ирина.
   – Вы не знаете, – «Сабину Казимировну», хотел спросить Митрич, но не стал. Откуда ей знать?
   – Кого? – спросил Георгий.
   – Не суть важно, – Митрич махнул рукой. – Так будете пить кофе? Или как?
   – Или как! – сказала Ирина, подмигнув Митричу, глядевшему на неё во все глаза.
   Хоть бы какое-нибудь внешнее сходство, думал он, но лексика и фразеология – как две капли воды!
   – Заходите, если что, – повторил Митрич, закрывая двери. Простившись с новыми соседями, он хлопнул чашку остывшего кофе и вернулся к пишущей машинке. За мерным туканьем по клавишам он позабыл о странной парочке, поселившейся в не менее странной квартире.

Глава 77

   – Выйдешь со мной к гостям? – спросил Владимир Иванович, – закончив рассказ.
   – Уговор дороже денег, – сказал Егор, открывая двери кабинета.
   Встреча гостей для Егора прошла как в тумане. Он улыбался, больше молчал, иногда кивал. Невпопад, как ему казалось. После завтрака довольные друзья Сабины Казимировны разбежались по банкам и сберкассам, превращать свои рубли в деньги.
   Егора ничуть не удивляло, что все, похоронившие Сабину, пели ей дифирамбы, а она, в свою очередь, одаривала каждого гостя драгоценной улыбкой.
   – Жорж! Ты мне очень нужен! – сказала Сабина, когда они остались вдвоём.
   – В качестве?
   – Друга! – выкрикнула Сабина. – Друга большими огненными буквами!!!
   – Надолго?
   Сабина осмотрела Жоржа с ног до головы. Под воздействием её взгляда Егор вспомнил свою жизнь с того момента, как попал в столицу и до сегодняшнего дня. Ведь не одного шагу он не ступил без страховки Сабины! А теперь она нуждается в поддержке. Какой же неблагодарной свиньёй надо быть, чтобы развернуться и уйти!
   – Что нужно делать? – спросил Егор, опустившись в кресло.
   – Жить! – Сабина щёлкнула пальцами.
   Егор кивнул и остался. Следующий месяц он только и делал, что принимал бесчисленные презенты от благодарных друзей Сабины. Щедрость их зашкаливала все возможные уровни. Егор на досуге попытался приблизительно подсчитать среднюю сумму подарков. Получилось столько, сколько Егор не заработал за всю свою жизнь: пролетарскую и интеллигентскую. И всё за один тайный утренник!
   Последним пришёл Ипполитов. Без тени смущения он поздоровался с Егором, вынул из кармана початую бутылку армянского коньяка.
   – Доставай подарки и выметайся! – сказал Егор, перегородив вход в гостиную.
   Ипполитов присел, не выпуская бутылку из рук.
   – Егор Андреевич! Я принёс все возможные извинения!
   – Вали по-тихому, – вполголоса посоветовал Егор. Он не жаждал извинений.
   – Вот, – Ипполитов наконец поставил бутылку на пол и вынул из внутреннего кармана банковский чек. – Сабине Казимировне, лично!
   – А мне? – спросил Егор. Манеры гостя раздражали его.
   – Вам, вам, – Полип Эмильевич закрыл лицо ладонями, задыхаясь от страха. Сколько можно! Он чуть не завизжал. Весельской дай, Сабине дай, а теперь ещё этому мордовороту! Ипполитов посмотрел сквозь пальцы. Нерослов стоял перед ним в боевой стойке! Убьёт! Убьёт и не поморщится!
   – Я, я! Я найду! Я принесу! – завопил Ипполитов.
   – А в лоб? – спросил Егор. Внутренне улыбаясь, Егор занёс кулак над головой гостя. Ипполитов упал навзничь, закрыл голову руками и мелко затрясся.
   Не дожидаясь следующей фазы припадка страха, когда гость наделает в трусы, Егор открыл двери, ухватил Ипполитова за ремень и вышвырнул в подъезд.
   Чек остался в квартире.
   Вечером Сабина спросила:
   – Для чего ты выкинул Ипполитова?
   – Спасибо, не убил!
   – Сколько можно учить тебя хорошим манерам?
   – Сабина! Купи себе пуделя и учи его ходить на задних лапках!
   – Жорж! Как ты не можешь понять? В каждой игре существуют свои правила! Когда кто-то начинает их нарушать – его изгоняют!
   – Сабина! – Егор посмотрел в её глаза. – Сколько ещё нужно времени, чтобы закончить твою работу?
   – Дурака работа любит! – ответила Сабина.
   – Извини, сказал неверно, – Егор опустил глаза, боясь сжечь Сабину взглядом. Странно, от чего страшно разоблачать обман? Как-то стыдно показать, что ты давным-давно знаешь то, чего, по мнению собеседника, знать не должен никогда. Но Егор решился.
   – Что я делаю не так? Как помочь закончить вашу работу? Какие поступки я не должен совершать и в течение какого времени?
   – Что за чушь ты мелешь? – Сабину раздражал подобный тон Жоржа. После таких разговоров он уходил к Митричу, порой надолго.
   – Такую вот чушь, – Егор отвернулся. – Когда я впервые появился в твоём доме, – начал он говорить дрожащим голосом.
   Сабина перестала сверлить его глазами, пусть выговорится! Какая блажь пришла в голову Жоржу на этот раз?
   – Во время веселья вы вышли на лоджию. Ты, Митрич и Владимир Иванович. – Голос Егора окреп.
   Сабина что-то припоминала. Вполне возможно, что они выходили на перекур, что с того?
   – Завели разговор, – сказал Егор, посмотрев на Сабину. Она была искренне удивлена. От этого Егору стало совсем неловко. Как же, Сабина уверена, что он ничего не знает о том разговоре!
   Сабина уже не пыталась что-то вспомнить. Похоже, Жорж нашёл себе молодую потаскушку, а теперь ищет повод для глобальной ссоры! Она напряглась.
   – Я случайно оказался у окна и слышал всё! – заявил Егор, ожидая бурной реакции Сабины.
   Сабина молчала. Егор хотел сослаться на разговор с Владимиром Ивановичем, но что-то удержало его.
   – Вы спорили, можно ли из лаптя сделать человека! – выпалил он и замолк. С этими словами иссяк его запал.
   – И что? – спросила Сабина, ничего не вспомнив.
   – Как, что? – вскочил Егор. – Меня взяли как подопытного кролика! Изучали, что-то для себя решали!
   – И что? – громче спросила Сабина. Надо же такое придумать! Её бесконечно поразил Жорж своей изобретательностью. И всё для того, чтобы рассориться в пух и прах!
   – Всё! – Егор мотнул головой. – Мне пора!
   – Это повод?
   – Это первопричина!
   – А каковы следствия? – Сабина решала подыграть Жоржу, не помня о пустячной пьяной беседе. – Тебя изучали, ставили на тебе опыты, в результате ты не только остался целым, но и поднялся!
   – Спасибо! – Егор прижал руку к сердцу и поклонился в пояс. Он прошёл в спальную, забрал свою спортивную сумку. Сабина молча наблюдала.
   – Ключи от машины! – Егор положил связку на журнальный столик. Брелок блеснул всеми цветами радуги.
   – Стой! – скомандовала Сабина. – Ключи забери! Если ты был подопытным, то за это платят! Машина твоя!
   – Больше ничем не платят? – усмехнулся Егор.
   – Только здоровьем! – выкрикнула Сабина и сорвалась в плач. Она упала лицом на спинку дивана, тело её содрогалось.
   Егор разобрал связку, оставил ключи от квартиры и вышел из дома. На лестничной площадке он остановился, развернулся к двери. Что если Сабина опять потеряет сознание и уйдёт в клиническую смерть? Кто будет виноват?
   Он протянул руку к дверной ручке – дверь уже захлопнулась. Егор отдёрнул руку как от включенной электроплиты. А кто виноват в его исковерканной судьбе? Это он мечтал: лебезить, заигрывать, пресмыкаться перед «друзьями», готовыми в любой момент сожрать его с потрохами?!
   Нет! Хватит! Егор бегом спустился вниз.
   – Жорж Андреевич! – слащаво улыбнулся ему тот самый холуй, что выпроваживал Егора при первом посещении Сабины. – Ваша машина отмыта и заправлена!
   Подавляя желание, Егор ухватил себя за кулак, вымученно улыбнулся.
   – Спасибо – сказал он, выложив положенные чаевые. Консьерж расплылся в улыбке.
   Едва сдерживая себя, Егор выскочил вон из подъезда. Спустившись с крыльца, он от души врезал кулаком по стене.
   Со зла он рванул с места, едва не сбил бабулю, свернул вглубь двора, проехал по песочнице, сломав её борт, зачем-то просигналил и вырулил на тротуар. Остановился и медленно-медленно выполз на проезжую часть.
   – Понажрутся и катаются туда-сюда! Нувориши паршивые! – прошепелявила встревоженная бабушка с алюминиевым бидончиком молока.
   Кто и зачем послал бедную пенсионерку в спальный квартал? Егор об этом не знал, да и сама бабуля вряд ли бы сказала, на что ей приспичило пробираться до дому дворами. Ходила раньше за дешёвым молочком в окружную, так и горя не знала!
   Егор вынул из бардачка мобильный и связался с Саней.
   – Заезжай! – пригласил тот. – У меня отгул. Не знаю, куда время девать!
   Саня встретил друга по всем канонам гостеприимства. Под стать другу оказалась его жена. Придя с работы, она не скулила, не пыталась выпроводить поддатого гостя, наоборот, посочувствовала Жоржу.
   – Оставайся пока у нас! – сказал Саня.
   – Конечно! – согласилась его жена, не зная, о чём друзья говорили целый вечер.
   Егор остался. На следующее утро, извинившись, Саня умчался на службу. Его жена, вставшая чуть позже, угостила гостя кофе с яичницей. Сама отказалась.
   – Мне всё равно завтракать на работе. Так уж принято! – она виновато улыбнулась. – Если пойдёшь куда – двери захлопнутся! Надо будет вернуться – заедешь ко мне на службу!
   Не дав Егору слова сказать, она, захватив дочь, увела её в детский садик.
   Егор с неохотой поковырялся в сковороде, осмотрел квартиру. Небогато! Подумав так, он со злостью сплюнул – быстро привык к роскоши!
   Отпивая горячий кофе, он вспоминал, о чём говорил с Саней вчера?
   – Живи тут! – только и осталось в памяти.
   А почему он будет жить здесь? Для чего? Этого вспомнить Егор никак не мог. Почему жена Сани сказала, что он может вернуться в квартиру, взяв ключи у неё на службе? Не доверяет или не ждёт?
   Егор ополоснул лицо ледяной водицей, сунул голову под кран, провизжал, затем обтёрся полотенцем. Если жить тут, то как умещаться четверым в однокомнатной? Кому это пришло в голову?
   Егор окинул взглядом гостеприимную квартиру и вышел, собираясь к Митричу, докантоваться до конца отпуска, заодно решить: где и как жить дальше.

Глава 78

   К концу августа воздух стал легче. Это ощущалось всей кожей.
   Ветер дул одновременно отовсюду. Слабый, но сильно освежающий. На грани ледяного. Первые жёлтые листья покрыли кроны деревьев проплешинами, под вид камуфляжа.
   Как деревья собрались скинуть листву, так чета Лазаревых захотела ощутить, состояние вольного полёта, сбросив с плеч накопившиеся проблемы.
   Здоровье Георгия ухудшалось с каждым днём, обмороки стали регулярными. Появлялась одышка, как у древнего деда, даже после еды. Движения челюстями приносило такую усталость, будто бы махал кувалдой две смены подряд. Обследоваться он отказывался принципиально.
   – Меньше знаешь – крепче спишь! – отвечал Георгий жене на её просьбы сходить в поликлинику.
   – Может, тогда обратиться к друзьям?
   – Друзей здесь не осталось.
   – А в институте? Разве не осталось профессоров, которые помнят тебя? Не может быть, чтобы отличник не вызывал у преподавателей добрых чувств! – настаивала Ирина, беспокоясь о здоровье мужа.
   – Что они скажут? Необходимо обследование в стационаре, а на это уйдёт несколько недель! А нам скоро пора домой!
   – Разве мы не дома?
   – А работа?
   – Адамович планирует сделать нам перевод в столицу!
   – Поближе к себе?
   – Что ты предлагаешь?
   – Уехать. Как можно дальше! – сказал Георгий, обняв жену. Он понял, о чём спрашивает Ирина.
   – На остров?
   – Необязательно.
   – Кто нас где-то ждёт? – с осторожностью спросила Ирина. Боясь поверить, что Георгий согласен с её давнишними планами, Ирина помолчала.
   – Где же? – вслух подумал Георгий. – Извини, не подумал, – он начал задыхаться от того, что слишком много говорил.
   Ирина подскочила, открыла окна настежь.
   – Ты меня извини! Дура я набитая! – она всхлипнула. Куда ехать Георгию с таким здоровьем?
   Георгий закрыл глаза, привалился к спинке дивана. Ирина, уже наученная, пощупала пульс на его шее, успокоилась. Уснул. Чтобы не сидеть без дела, она занялась уборкой. Протирая несуществующую пыль с мебели, Ирина не переставала думать о муже. Почему по приезду в Москву он внезапно заболел? Если не хочет идти к врачам, значит, знает сам, что неизлечимо болен! Тогда зачем женился?
   Ирина разозлилась на саму себя, как можно так думать? Ей стало нестерпимо скучно сидеть дома с больным мужем, не требующим ухода. Ирина пошла в магазин, взять батон на ужин.
   Вернувшись, она в задумчивости поднялась на второй этаж. Подчиняясь непонятному порыву, Ирина позвонила в двери странного соседа.
   И сразу же, как будто кто-то стоял у порога и ждал её звонка, спросили:
   – Кто?
   – Ирина, – сказала она.
   Дверь открыл совсем другой человек! Вместо ожидаемого, домашнего Митрича, на пороге стоял молодой мужчина в строгом костюме.
   – Заходите! – пригласил он, отойдя в сторону.
   – Мне бы хозяина, Митрича.
   – Алексей Дмитриевич работает, – молодой человек шутливо расширил глаза. – Нельзя отвлекать. Вам что?
   – Ничего! – сказала Ирина и развернулась к выходу.
   – Стоять! – раздался голос из-за спины молодого человека.
   Ирина узнала голос Митрича, остановилась.
   – Егор! Почему отпускаешь гостью не солоно хлебавши?
   – Ирина! Входите, пожалуйста! Сегодня, чует моё сердце, вы не откажетесь от кофе!
   Ирина посмотрела на молодого человека.
   – Егор, – представился он. Увидев ожидание в глазах гостьи, продолжил: – Андреевич, Нерослов.
   Ирина молчала.
   – Жилец этой квартиры, на равных правах с Митричем! – заявил молодой человек.
   – Ирина, – сказала она, протягивая руку.
   Нерослов не стал целовать пальцы, сжимать женскую ладонь. Вместо этого он едва коснулся запястья Ирины и сказал:
   – Будем, знакомы.
   Ирина кивнула. Егор предложил гостье присесть на деревянный табурет. Пройти в комнату почему-то не предложил. Что-то объяснять не потрудился. На Ирину он произвёл впечатление рано постаревшего зануды.
   – Алексей Дмитриевич! – позвала Ирина хозяина квартиры, чтобы попрощаться. Никто ей не ответил. Егор, поставив ногу на порог, чистил туфли.
   – Зайдите, да и всё, – подсказал он Ирине. – Я ухожу на работу. Ирина посмотрела на него. Встал, перегородив выход! Куда она попала?
   – Не надо на меня так смотреть! – сказал Егор. – Я в самом деле тут живу, а сейчас ухожу на работу!
   Какое мне дело, куда ты идёшь и где ты живёшь? Ирину стал раздражать этот молодой человек с его ухмылкой, не сходящей с тонких губ.
   – Алексей Дмитриевич! – крикнула она вглубь квартиры.
   Егор ушёл. Наконец появился Митрич и пригласил Ирину на кухню. Она послушно прошла за соседом, села за стол перед чашкой ароматного кофе.
   – Пробуйте! – пригласил Митрич, дуя на свою чашку.
   Ирине захотелось немедленно уйти, но ноги её не слушались.
   – Что-то случилось? – спросил Митрич, заглянув в грустные глаза соседки.
   Вместо подготовленной дежурной фразы Ирина расплакалась.
   Митрич сидел напротив и ничего не предпринимал. Когда гостья успокоилась, он повторил вопрос.
   – Да! – сказала Ирина и выложила соседу все свои тревоги. Митрич выслушал до конца.
   – Ожидаете моего совета? – спросил он, когда Ирина выговорилась.
   – Нет! – Ирина подняла подбородок. – Можно мне привести себя в порядок?
   Митрич проводил её в ванную. Постоял у дверей, послушал. Не плачет. Он вернулся за стол. Мыслями весь он был в своей работе, в рассказе малознакомой соседки Митрич не нашёл ничего интересного – рядовая семейная драма. Трудности постмедового месяца, не более того. Он видел Георгия и сказать, что тот неизлечимо болен, не мог. Может, хитрит мужчина, планы какие вынашивает? Влезать в чужую семейную жизнь Митрич не хотел.
   – Почему я вам всё рассказала? – спросила Ирина, вернувшись.
   Митрич посмотрел на соседку – никаких следов расстройства!
   – Вы правильно сделали, – сказал Митрич. – Пейте кофе! Остывший уже не тот!
   Ирина отпила чуточку, посмаковала кофе на языке, проглотила.
   – Такого нет и у Адамовича! – не сдержалась она от похвалы хозяину.
   – У Адамовича другой вкус, – сказал Митрич машинально.
   – Вы его знаете?
   – Доводилось встречаться, а что?
   – Он мой отец.
   Митрича подбросило.
   – Внебрачный папаша! – пояснила Ирина. – Поэтому мы заехали в эту квартиру.
   – В нашем подъезде?
   – Да! Разве мы не приглашали вас в гости?
   Митрич улыбнулся. Это бы он запомнил!
   – Приглашаю сейчас! Знаете, она хоть и расположена над вашей, но совсем другая!
   – Я был в ней, – сказал Митрич.
   – Да? А кто там жил?
   – Одна семья.
   – Из новых русских?
   – Почему вы так решили?
   – Там такая мебель! Джакузи!
   – Там не было шикарной мебели.
   – Там жили бомжи? – нахмурилась Ирина. Неужели, чтобы освободить жилплощадь, Адамович выкинул кого-то на улицу?
   – Нет, нет! – Митрич увидел, как разозлилась Ирина, и поспешил оправдать бывших жильцов. – Они не пьяницы, не бомжи! Уехать их заставили обстоятельства.
   – Так я и думала! – сказала Ирина. – Адамович?
   – Нет! Драматическая история супругов, не имеющих детей, – Митрич отвернулся, дав понять, что рассказывать эту историю не намерен.
   – Куда они уехали?
   – В разные стороны, – Митрич задумался. – У каждого свой крест.
   – Особенно у меня! – щёки Ирины вспыхнули. – Зря я вам доверилась!
   – Почему? – Митрич привстал с табурета.
   – Была бы обычной, вы бы рассказали о бывших хозяевах! А так, я всего лишь дочь мультимиллионера, не заслуживающая доверия личность!
   Митрич улыбнулся.
   – Извините, что зашла! Поплакалась в жилетку! – выпалила Ирина, поднявшись из-за стола. – Почему вы всё время улыбаетесь? Что смешного я говорю?
   – Перестаньте мне выкать! – сказал Митрич. – У нас принято обращаться друг к другу на ты!
   – У кого, у вас?
   – У инженеров!
   – Мыльного завода?
   Митрич рассмеялся в голос, жестом остановил порывавшуюся уйти Ирину.
   – Я смеюсь не над тобой! Сильно напоминаешь мне одну знакомую, только и всего.
   – Так бывает, – согласилась Ирина.
   – Инженеров человеческих душ! – закончил мысль Митрич.
   – Вы, – сказала Ирина и поправилась, увидев жутко строгие глаза Митрича. – Ты психиатр?
   – Психиатр больше ремонтник, а я инженер!
   – Писатель! – догадалась Ирина. – Значит, я тебе интересна как персонаж?
   – Может быть, – Митрич не стал лукавить. – А может, нет.
   – И что скажет инженер про душу моего мужа?
   – Он тоже, – Митрич закатил глаза к потолку, – из этих?
   – Нет, но из очень порядочной семьи!
   – Известной?
   – Если только в определённых кругах.
   Митрич молчал. Что ему, вытягивать каждое слово?
   – Фамилия Лазарев, что-нибудь вам, тебе говорит?
   – Мореплаватель?
   – Обычный врач в третьем поколении. Или в пятом!
   – В какой больнице трудится?
   – На ТЭЦ!
   Митрич увидел перед глазами архив Дромадера с историей с точностью до наоборот! Что ж, решил он, пора показать свои способности инженера человеческих душ!
   – Раньше он был врачом, – сказал Митрич. Увидев, как заблестели глаза Ирины, спросил, – сам-то он рассказывал, как стал инженером?
   Ирина покачала головой так, чтобы Митрич не понял, соглашается она или нет.
   – На работе ему не везло, тогда он пошёл к астрологу, чтобы узнать для того ли он родился, чтобы продолжать дело своих предков? – Митрич увидел завороженные глаза Ирины, с воодушевлением продолжил: – И астролог указал ему, что призвание Лазарева не в медицине, а в технике! – Митрич выдержал паузу. – И доктор Лазарев уехал из Москвы в… – он назвал родной город Егора. – И там обрёл себя в новом качестве!
   Ирина замерла.
   – Вот и вся история.
   – Зачем разыгрывать меня? Вы с Гошей знакомы давным-давно!
   – С Гошей?
   – Митрич! Не делай глупых глаз! – Ирина сама не поняла, как перешла на фамильярный тон. – Я что, дурочка?
   – Нет! Я поделился своими предположениями, только и всего! Кстати, я уже могу сказать о причине болезни твоего мужа!
   – Да? Говори!
   – Дело в том, что этот астролог… Георгий точно ходил к нему?
   – Точно! Его зовут как-то по-восточному.
   – Дромадер?
   Ирина кивнула.
   – Александр Дромадер жил этажом ниже.
   – Ниже кого? – спросила Ирина и догадалась. Она раскрыла рот и вдохнула полной грудью. – Неужели?
   – Думаю, всё дело в квартире! – заявил Митрич.
   Предположений Ирине было мало, она заставила Митрича рассказать ей всё! Они просидели до глубокой ночи, выпили не одну турку кофе, разговаривая без умолку. Ирина больше спрашивала, Митрич по крохам выуживал информацию из неё. Прекращать разговор не хотелось обоим.
   – Сидите, полуночники? – спросил Егор, войдя в кухню. Они не заметили, как Егор вернулся.
   – Знакомься, Егор! – Митрич посмотрел на Ирину.
   Дурачась, Егор понюхал чашку Митрича с остатками кофе.
   – Сколь же тут градусов, что начинаются знакомства по второму кругу?
   – У нас в гостях, – Митрич картинно раздвинул руки. – Ирина Лазарева, собственной персоной!
   – Сестра?
   – Жена!
   – А сам где? – Егор присел от неожиданности.
   Митрич ткнул указательным пальцем в пол.
   – Ты что, Митрич? Он точно поддал? – спросил Егор у Ирины.
   – Он сейчас под нами! На первом этаже!
   – В квартире Дромадера?
   – Теперь это его квартира!
   Егор посмотрел на Ирину. Она кивнула.
   – А как тогда, моя квартира? Кто в ней живёт?
   – Пока мы, – сказала Ирина, догадавшись, о какой квартире спрашивает Егор.
   – Так, чего сидим? – спросил Егор. – Давайте вниз!
   – Не спеши! – сказал Митрич. – Во-первых, поздно. Во-вторых, Георгий не совсем здоров.
   – Окажем медицинскую помощь!
   Ирина с удивлением посмотрела на Егора.
   – Он врач, – пояснил Митрич. – Заведующий клиникой.
   – Лучше завтра! – сказала Ирина. Она уже знала, что медицинская помощь Георгию не нужна!
   – Смотрите сами, – сказал Егор.
   Ирина попрощалась с соседями. Митрич довёл её до двери, выжав из Ирины обещание встретиться завтра.
   – До свидания! – сказала она.
   – Прощай! – вырвалось у Митрича.
   Задолго до рассвета чета Лазаревых навсегда покинула колдовскую квартиру…

Глава 79

   В течение месяца Адамович ни разу не просыпался со свежей головой. Доктора утверждали, что он полностью здоров. А Олег Яковлевич чувствовал себя не в своей тарелке. Подчинённые стали неуправляемыми, деловые партнёры скрылись из поля зрения, – всё валилось из рук.
   – Выбросьте, наконец, эти бумаги! – рявкнул он и спихнул со стола гору корреспонденции. Влетела секретарша и подняла с полу пёстрый конверт.
   – Это «заказное», – сказала она. Секретарша намеренно положила нераспечатанный конверт на видное место.
   – Кто и кому заказывал? – нахмурился Адамович, увидев множество разноцветных марок на конверте.
   – Госпожа Лазарева, – зачитала секретарша.
   Адамович протянул руку. Секретарша вложила письмо в его ладонь и удалилась.
   Адамович положил конверт перед собой, прочёл адрес: «Ирак».
   – Только арабов мне не хватало! – сказал он вслух. Что письмо от дочери, Адамович не верил. Он прошёлся по кабинету. Надо подготовиться к самым худшим новостям! Олег Яковлевич открыл бар, плеснул себе коньяку, не глядя, выпил. Решив, что перед смертью не надышишься, он вскрыл конверт.
   Прочитав первое предложение, Адамович вытянул руку с письмом, посмотрел на буквы издали. Почерк Ирины, но слова! Слова не её! К чему это вдруг: «Дорогой папа!» – в каком смысле, дорогой? Адамович положил листок перед собой, долга вглядывался, наконец улыбнулся.
   Затем продолжил читать.
   У нас всё хорошо. Устроились первоклассно! Языковых проблем никаких. Я обучаю русских детей, Георгий работает главным консультантом от «Интерэнергосервиса». О твоём предложении, папа, подумаю потом. Извини, живот пучит от фиников! Напишу в другой раз!
   Адамович бережно сложил листочек и убрал в сейф. Он плеснул себе коньяку. Подумал, как же мало надо стареющему мужчине! «Дорогой папа» и «Твоя любимая дочурка» – всё! Он обтёр шею платочком.
   Самостоятельная – в мамашу, но практичная, как я! Всё-таки, она подумает! Олег Яковлевич занялся текущими делами.
   Само собой получилось так, что подчинённые в мгновение ока исправились, один за другим появились деловые партнёры, – все нити управления натянулись и задвигались в руках Адамовича.
   Олег Яковлевич как-то позабыл, что дочь исчезла вместе с мужем на целый месяц, что у него было желание отдать приказ Генералу доставить детей в наручниках. Две недели Генерал разыскивал Лазаревых по всему земному шару, но безуспешно.
   Адамович вызвал к себе начальника службы безопасности. Поскольку безопасность стала на уровне космоса, Генерал теперь совмещал пост аналитика компании.
   – Что скажешь? – спросил Адамович, когда Генерал дочитал письмо Ирины.
   – Написано Ириной Антоновной.
   – Или Олеговной?
   Выдержав взгляд Адамовича, Генерал неопределённо кивнул.
   – Я не буду спрашивать, почему ты их не нашёл! Скажи, «Буря в пустыне» улеглась навсегда? Или как?
   – Или как, – сказал Генерал.
   Адамович двинул плечами.
   – До всех сортиров не добраться! – сказал Генерал.
   – Ты о чём?
   – О террористах, которых следует уничтожать в сортирах.
   – По-моему, это сказал не американский президент.
   – Его ещё не клюнул жареный петух.
   Адамовича передёрнуло. Он терпеть не мог политических интриг, из-за которых приходилось терпеть убытки.
   – Думаешь, Москва – не единственное место для взрывов? – спросил Адамович.
   – В Штатах дома покрупнее – зрелищнее разваливаться будут!
   Адамович прикусил язык.
   – Когда?
   Генерал пожал плечами.
   – Когда перестанешь говорить загадками? – Адамович поднял кулак, чтобы стукнуть по столу, но сдержался.
   – У меня только предположения – факты в другом ведомстве!
   – Сумеешь просчитать реакцию биржи на внеочередную «бурю»?
   – Постараюсь.
   – Давай! В трёхдневный срок! – Адамович жестом показал, что разговор окончен. Генерал пошёл из кабинета. В дверном проёме он остановился. Оглянулся.
   – Что ещё? – спросил Адамович, раскладывая на столе деловые бумаги.
   – Кроме цен за баррель, что-нибудь ещё?
   Адамович нетерпеливо махнул рукой. Генерал по-армейски развернулся и шагнул за порог. Идя по коридору, он пожимал плечами. Он начальник службы, принадлежащей Адамовичу, но не советчик в личной жизни.
   Его дочь, а не Адамовича, погибла на баррикадах по недосмотру папаши!
   Как учить других, совершив непростительную профессиональную ошибку? Как осуждать Адамовича, беспокоящегося о работе, когда его дочери может угрожать опасность? Сам во время штурма Белого дома, чем был озабочен? Как остаться не у дел и, вырвав для себя почётное увольнение с пенсией, дружески распрощаться с загнивающей Конторой. И это удалось. Наверное, Адамовичу тоже удастся сорвать куш на бирже, потеряв дочь.
   За всё приходится платить. Ни нам, так детям, внукам нашим. Для расчёта с совестью нет срока давности.
   Генерал зашёл в собственный кабинет и, отогнав от себя дурные мысли, принялся за работу. Трёхдневный срок обязывал трудиться засучив рукава.

Глава 80

   Александр шёл по тропе между деревьями, наступая на упавшие листья. Они не шуршали, не склизли под ногами, не издавали запаха прелости. Александр наклонился, поднял один. Обесцвеченный, просматривается каждая жилка, но без признаков гнили. Лист выглядел свежим, хотя жизни в нём не осталось. Наверное, так же сохраняются мощи святых, подумал Александр. Только в отличие от листьев, они не преют, не иссыхают и не гниют по весне, оттаяв из-под зимних сугробов.
   Александр помял лист пальцами – твёрдый и не жухлый. Сколько же жизненной стойкости в осеннем листе? Выполнивший свою функцию, он сброшен с древа, но не собирается сдаваться. До чего же продумано каждое явление природы! Только безумец не видит этого, да ещё затевает спор и борьбу с Создателем.
   Александр ускорил шаг. Навстречу ему двигалась разношёрстная группа паломников-туристов. Завидев человека в тёмной одежде, они притихли, расступились. Александр улыбнулся им. Для туристов каждый в чёрной мантии – монах, человек запредельный.
   – Мир вам, батюшка! – сказала девица в спортивных брюках.
   – И вам Ангела-Хранителя! – поклонился Александр и добавил: – Хорошая у вас косыночка, к ней бы юбку удобную.
   Молодёжь смутилась. Александр поспешил к храму.
   – Крутой дяденька! – прошептала шустрая девица друзьям.
   – Надя! Я ж говорил, надень плащ! Хоть губы не намазала, и то хорошо.
   Кто-то хихикнул, но Александр этого не слышал. Он приступил к послушанию. Вчера, исповедуясь, он рассказал о своём страшном сне.
   – Не передумал принять постриг? – спросил его батюшка.
   – Нет.
   – Тогда для чего связываешь сны с жизнью: прошлой и будущей?
   – Каюсь!
   – Кайся и не жалей! И для яичницы божий дар повара – не помеха!
   Долго Александр обдумывал эти слова, но так и не растолковал их.
   Понял он только одно: расставаясь с миром, нужно оставить всё, что связывает с ним.
   А приснилась ему тёмная сырая тюремная камера. На откидных от стены нарах торчал кинжал кверху остриём. Из тёмного угла появилась Софи. Лицо её было чёрным, кожа лохмотьями свисала со щёк, фарфоровые зубы полопались.
   – Софи, что с тобой? – спросил Александр.
   Софи не обратила на него никакого внимания. Увидев торчащий в нарах клинок, она потрогала остриё пальцем. Порезавшись, Софи высунула неестественно длинный язык и слизала кровь с пальца.
   Скинув с себя одежду, Софи запрыгнула на клинок в позе «наездницы» из Камасутры. Она истово дёргалась на острие кинжала, со стоном совокупляясь с ним. После каждого удара из тела Софи брызгала мутно-коричневая жидкость.
   Дромадер стоял, не шелохнувшись. Ему хотелось ухватить Софи за плечи, оттащить прочь от страшного оружия, но Александр не мог пошевелиться.
   Проснувшись, Александр в ужасе провёл по лицу ладонью. Вскрикнул. На щеке была холодная слизь! Послушник выскочил во двор, осмотрел ладони под лучами прожектора – ничего не было. Но ощущение противной осклизлой гадости, брызгавшей изо всех пор тела Софи, не отпускало его. Александра вырвало.
   Исповедавшись и рассказав о своих соображениях по поводу смерти Софи, Александр успокоился. До следующей ночи. Теперь ему приснился ещё более зловещий сон! Тотчас после работы, он пришёл к настоятелю и рассказал обо всех своих снах и сомнениях.
   – Потому и проходишь испытательный срок, Александр, – сказал ему настоятель. – Много искушений у послушника, но в тысячу раз больше у инока! По себе ли крест берёшь, Александр?
   – Я принял решение!
   – Знаешь, что нет обратной дороги?
   – Знаю.
   – Тогда, улыбнись! Монах должен быть всегда весел!
   – Не могу, батюшка, рвёт меня на части прежний грех!
   – Отпущено тебе за прошлое! – сказал настоятель, завершая разговор.
   Боясь, как бы не прогнали из монастыря за упрямство, Александр пошёл прочь, не испросив благословения.
   – Вернись!
   Он вернулся.
   – Если мучает тебя совесть, поступи как считаешь нужным!
   – Если я напишу, если предупрежу?
   – Ты можешь вернуться в мир.
   Александр вздрогнул – этого он не хотел. Настоятель улыбнулся.
   – Пиши! – разрешил он. Заметив, как нерешителен Александр, добавил: – Или мне продиктуешь?
   Александр улыбнулся.
   – Предупреди своих прежних друзей – это дело благородное! Простившись и не оставив за собой долгов, с чистой душой отречёшься от мира.
   Получив благословение, Александр убежал в келью и до утра сочинял письмо. Написав несколько строк, он рвал лист, находя свой текст заумным и вычурным. Александр терпеливо начинал писать заново, опять забраковывал, вычёркивая целыми абзацами, вновь переписывал.
   После утрени Александр отнёс конверт с адресом Митрича в канцелярию.
   Впервые за время нахождения при монастыре в качестве послушника, Александр вершил утреннее келейное правило, не отвлекаясь, проговаривая каждое слово и вникая в его смысл.
   Завершая молитвы, Александр ощутил такой прилив сил, которого не испытывал за всю прежнюю жизнь.

Глава 81

   Егор тосковал по Сабине и прежней жизни, ненавидя себя за это. Стук колёс поезда не отвлекал от тягостных мыслей.
   Чего достиг? К чему стремился? Кем стал?
   Ехать в элитном купе, рассчитанном на одного пассажира, с индивидуальным толчком и белоснежными полотенцами, оказалось намного тоскливее, чем в обычном пролетарском вагоне, где сопят, храпят, до глубокой ночи звенькают стаканами, перекидываются в картишки и беззлобно матерятся.
   А здесь, даже курить разрешается! Захочешь увидеть человека, да не увидишь. Одна живая душа – проводник, прибегающий по любому зову, отвечающий подобострастным поклоном с поджатыми в улыбку холуйскими губами, немо говорящими: «Как я вас всех ненавижу!» Будто бы Егор без ума от любви к вагонному служаке!
   Егор посмотрел на кнопку вызова проводника и передумал. Если за чай приходится расплачиваться не столько мелочью, сколько моральными издержками, на кой такой чай!
   Егор смотрел в окно. Наползающие сумерки постепенно ограничивали обзор: дальние деревья выглядели сплошной стеной, а придорожная поросль стала похожей на живую изгородь, как в английской усадьбе. Егор улыбнулся счастливым воспоминаниям, подумал, а попал бы он в Великую Британию, будучи слесарем-теплотехником?
   Егор поморщился – слишком высокую плату запросили за авансированные успехи. С другой стороны, было бы что вспомнить, останься он в прежней, пролетарской жизни? Так и ходил бы на работу от гудка до гудка, в просмолённой робе с подсинёнными веками как у голубого, а выйдя в люди, прятал бы руки в карманы, стесняясь показать неотмывающиеся ладони с въевшимся до кости мазутом, из-за чего не различить линию жизни.
   Егор посмотрел на свои руки: длинные пальцы с коротко стрижеными ногтями, без единого заусенца, с хорошо развитыми мышцами ладоней – рабочие руки хирурга.
   – Патологоанатома, – сказал он вслух и добавил: – Ныне преуспевающего администратора. Ныне и не вовеки.
   Егор безучастно смотрел на огни родного города, позабыв, что взял билет до этой станции. А вспомнив, передумал выходить.
   Едва тронулся поезд, заявился проводник с бригадиром поезда, чтобы «уладить проблемочку».
   – До куда изволите продлить билетик? – слащаво спросил он, подмигивая бригадиру.
   Егор молчал. В самом деле, до куда? До самого Белого моря? От кого он скрывается и чего хочет?
   Бригадир состава ухмыльнулся. Егор понял, его считают богатеньким сумасбродом. Или дромоманом. Но таких слов железнодорожники не знали. Они желали лишь одного – уладить дело без конфликта, ибо пассажир ехал зайцем уже несколько минут.
   Егор назвал город, где жила его бывшая жена с тёщей.
   Не раздумывая, бригадир поезда оформил проезд. Выходя из купе, он пожелал счастливого пути.
   Егор посмотрел в окно. Стемнело окончательно. С первым лучом солнца ему выходить. Он лёг, закинул руки за голову и продолжал думать.
   Егор поспал всего один час, зато, поднявшись, уже чётко знал, чем будет заниматься в этом чужом городе.
   Он привёл себя в порядок в комнате отдыха вокзала, почитал местную газетку и направился в нотариальную контору.
   Как Егор не рассчитывал время, всё равно пришёл рано. Ждать открытия конторы пришлось больше получаса. Егор присел на скамейку, смахнув с неё опавшие листья. Положил кейс на колени, раскрыл его. Надо прочитать письмо вчерашнего астролога – обещал Митричу.
   – Прочти внимательно и сделай выводы! Правильные выводы! – стращал его Митрич, пугая воспалёнными глазами. Когда он не пил, становился таким занудой, что Егор часто уходил ночевать в свою клинику.
   Егор закурил, вынул лист из конверта. С первого предложения на лице Егора появилась недоуменная улыбка. Она так и не сошла до конца повествования послушника Александра.
   Дорогой брат, Митрич!
   Перед тем как окончательно расстаться с Миром, я должен раздать долги.
   Конечно же, ты слышал поговорку о сапожнике без сапог. Так, и обо мне. Но, к счастью, я обрёл свой путь. Так и сапожник: из остатков кожи, дранки и резины изготавливает наконец обувку и себе. Но где гарантия того, что он сделал добрые сапоги своим клиентам? Нет такой гарантии.
   Так и я много согрешил, вклиниваясь в судьбы людей. Указав верный, по моему мнению, путь двум отрокам, я смешал чужие судьбы, сделав благородный с виду, но неприятный на вкус коктейль.
   Долгое время я наблюдал, как моё вино сбраживается, доходит до нужной кондиции, но в итоге понял: сделал не то, не с теми ингредиентами и не в тех пропорциях.
   Разумеется, брат Митрич, ты знаешь, о ком идёт речь. К сожалению, люди не в силах возвратить время, и не имеет смысла осенью подкрашивать листья рябины в жёлтый, а берёзы – в малиновый цвет. Ибо, сбросив их, ветви будут одинаково голыми.
   Да, произошла чудовищная ошибка! По моему недосмотру астральный коридор, был обращён в противоположную сторону. Каждый из астрологических близнецов получил не своё направление в жизни. Не стану возражать, что они ничего не потеряли, наоборот, приобрели. Поэтому, прошу тебя, брат Митрич, используй всё своё влияние и не дай им свернуть с избранного пути. Вернувшись на истоки свои, они потеряют не только направление, но и цель!
   Мои предчувствия говорят, что в самое ближайшее время по чьему-то капризу, оба близнеца решат круто изменить налаженную жизнь.
   Прошу тебя, брат Митрич, постарайся убедить обоих, хотя бы не менять климатический пояс. Всего полгода! Помни о наступающей зиме!
   Прощай, брат Митрич. Мир всем и Ангела-хранителя!
   Егор сложил листок пахнущий ладаном, сунул его в конверт. За время чтения письма его сигарета обуглилась до самого фильтра. Егор, так и не покурив, затоптал окурок, посмотрел на свои модельные туфли. Какие ещё сапоги? Что за разноцветные листья и тёмные коридоры? Нет, без самого «брата Митрича» эту тарабарщину не разобрать!
   Он поднялся со скамьи, взял кейс в одну руку, кожаный плащ от Версачи в другую и пошел к нотариусу.
   Освободившись через два часа, Егор вдохнул полной грудью. Что ж, и он раздал все свои долги! Причём, «в одной климатической зоне».
   Теперь бывшая квартира его родителей по праву принадлежит дочерям, а к совершеннолетию обе получат доступ к банковским счетам в нейтральной стране и станут распоряжаться сбережениями отца, приобретёнными благодаря Сабине Казимировне. Произойдёт это, только когда каждой дочери исполнится двадцать один год, к этому возрасту мозги их окрепнут. В последствие они узнают почему «папа забывал про них», или расскажет сам Егор, нянча на коленях собственных внуков…
   Егор вспомнил, как посылал денежные переводы на имя тёщи, «чтобы не разрушать личную жизнь Манечки», как ему возвращали посылки с изрезанными в лоскутья детскими вещами и надписью с обратной стороны крышки жирным красным карандашом: «ПОДАВИСЬ!»
   В кармане заиграла мелодия «Интернационала». Мысленно пропев первый куплет, Егор дождался второго, вынул мобильный.
   – Ты не передумал, Жорж? – спросила Сабина, не здороваясь.
   – Нет.
   – Тогда будь в Шереметьево к пяти утра!
   – Уже? Сегодня?
   – Завтра! – сказала Сабина и отключила связь.
   Егор убрал телефон и увидел перед собой пацанёнка в спортивном костюме. Мальчуган улыбался.
   Хороший знак, подумал Егор. Он вынул из кармана портмоне. Пацанёнок не уходил.
   – Ждёшь?
   Кучерявый пацан кивнул.
   – Такую? – спросил Егор, вынув российскую купюру.
   – Если не жаль, – сморгнул пацан. – Зелёную!
   – Вот, сорванец! – покачал головой Егор.
   – Ладно, не жаль! – он достал двадцатку и протянул побирушке. – Купи себе мороженое, а лучше – пистолет!
   – Ага! – пацанёнок тряхнул головой и убежал, не оглядываясь. Егор вышел на дорогу, тормознул такси.
   – До Москвы!
   – Такса известна? – спросил шофёр, не посмотрев на клиента. Когда он осмотрел потенциального пассажира, разулыбался.
   Сев на заднее место, Егор прикрыл глаза. Перед ним стояла Сабина Казимировна, сложив руки на груди.
   – Тебе надо развеять хандру! – повторила она несколько раз.
   – Мы уже всё выяснили, зачем толочь воду в ступе?
   – Хочешь, чтобы уехала я?
   – Ничего я не хочу от тебя! – разозлился Егор. – Сколько я должен?
   Сабина покачала головой.
   – Ни-сколь-ко!
   – Тогда, что от меня надо?
   – Не пороть горячку! Вернёшься через полгодика, тогда и сообразим, как жить дальше.
   – Ты уже давным-давно всё за меня решила!
   – Исключительно в твою пользу, Жорж!
   Машину тряхнуло, Егор открыл глаза. Никогда он ещё не видел снов, чтобы в них слово в слово повторялись события минувших дней!
   – Плохо слышно? – спросил водитель, обернувшись.
   Егор кивнул. Он понял вопрос. Оказывается, Егор держал в руке мобильник. Шофёр подумал, что он разговаривал. Наверное, громко кричал во сне!
   – Все они такие, – махнул рукой шофёр. – Торсом крепкие, да на передок слабые! Чуть отвернёшься, уже не узнаешь, куда попал?!
   Егор невнятно что-то промычал в ответ. Разговаривать не хотелось. Водитель это понял и с нарочитым вниманием уставился на дорогу.
   – Куда теперь? – спросил шофёр, притормозив. – Дальше – столичные расценки!
   Егор посмотрел на часы, до его вылета к новому месту работы оставалось семь часов! Идти, что ли к Митричу и слушать мрачные пророчества о голых деревьях в разных климатических поясах? И это вместо временного прощания с Родиной?!
   Егор назвал таксисту элитный ресторанчик, где устраивал банкет по поводу защиты кандидатской.

Глава 82

   Оказывается, тяжкое бремя славы – не пустые слова! Если раньше Саня тащил службу на плечах, изо всех сил упираясь ногами в землю, то теперь почему-то больше страдала голова. В прямом смысле.
   Начальство разом подобрело, всех их будто подменили. Никаких дел, не то, что разгонов! Теперь самой главной обязанностью великого оперативника стало посещение банкетов. Его приглашали на все без исключения попойки. Без права отказа, разумеется. Как свадебный генерал Саня произносил краткие тосты, чокался с сильными мира сего, улыбался журналистам.
   Поэтому голова его раскалывалась. Саня сделал существенное открытие: степень тяжести похмелья после второго дня никак не зависит от качества принятого накануне. Одинаково мерзко выглядит сверхдорогая водка в хрустальном графине и замызганная «чебурашка» с мутным самогоном.
   Затрезвонил телефон, расколов голову надвое! Саня повернулся к стулу, стоящему у дивана, посмотрел на определитель номера. Звонит Сабина. Хочет поговорить. Но как, если тяжело двигать веками? Интересно, сколько килограммов весит шершавый похмельный язык?
   Через некоторое время звонок повторился.
   Затем ещё и ещё.
   Саня еле-еле снял трубку, положил рядом с головой.
   – Саня! Ты ещё не очухался?
   – Н-не…
   – Уже третьи сутки валяешься, не стыдно? Обещал же!
   Саня не помнил, что он обещал. И не понимал: почему третьи сутки, если он провалялся всего одну ночь?
   – Немедленно встань и открой двери!
   – Ты где? – простонал Саня.
   – У тебя на бороде! Открывай! Не то милицию позову!
   Тотчас раздался звонок в двери. Саня повернулся на живот, опустил руку, затем сбросил ноги коленями на пол, оперевшись о диван, поднялся. Согнувшись в три погибели, он прошлёпал к двери.
   Сабина перестала трезвонить.
   «Ушла? " – мелькнула обнадёживающая мысль.
   – Открывай!
   – Да, – сказал Саня и повернул ключ. Один раз. Ещё раз. Он вспотел. Сел на тумбочку в прихожей.
   Сабина влетела в дом, обдав хозяина волной свежего воздуха. Саня выпрямил спину и облокотился на шкаф.
   – Держи! – Сабина вынула таблетку из сумочки. Саня послушно протянул руку.
   – Глотай, не глядя! Не разжёвывай! – командовала Сабина.
   Страдальчески сморщившись, Саня с трудом впихнул в себя маленькую розовую таблетку.
   – Закрой глаза! Сиди пять минут, не шелохнувшись!
   – М-м.
   – Молчи! А то не будет эффекта! Я сама подойду и скажу, когда можно встать!
   Сабина прошла в комнату. Огляделась. Похоже, жена в отсутствии. Иначе быть не могло, тогда Санька спал бы на работе. И никаких скандалов! Да, чтобы жить с ментом, надо самой носить гимнастёрку. Как и с другим человеком в форме: будь то китель или белый халат. Не хлебая из одной чашки, супругам никогда не понять друг друга!
   Сабина подумала о Жорже. Чего ему не хватает? Обиделся, что я не умерла! Обманула? Ребёнок! А что нужно накормленному и выспавшемуся малышу? Погулять на свежем воздухе да поспать! Когда Сабина оформила Жоржу загранкомандировку, была уверена: погуляет и вернётся домой! Работа практическим врачом не по плечу амбициозному Жоржу. Но Жорж почему-то не спешил возвращаться. Похоже, ребёнок заплутал.
   – Встать! – крикнула Сабина возле самого уха Сани.
   Он нервно подскочил.
   – В душ! Три минуты на помывку! Мне самой проводить тебя?
   Саня поплёлся в ванную.
   Вышел он, конечно, не через три минуты и не через пять, но выглядел ободревшим. Затем они выпили по чашечке кофе.
   – Что я обещал? – спросил Саня, измучившись вспоминать.
   – Что будешь человеком!
   – А был свиньёй, – сказал Саня, опустив глаза.
   – Голова болит?
   – Нет.
   – Тогда, – Сабина принялась за инструктаж, повторяя избитые истины. Саня время от времени виновато вздыхал, храня благоразумное молчание.
   – Всё понял?
   – Всё.
   Сабина взяла мобильный, набрала номер, протянула телефон Сане.
   – Говори!
   – Алло, – сказал Саня в ответ на длинные гудки.
   Сабина сделала страшные глаза.
   – Никаких «алло», сразу быка за рога!
   Саня, торжествуя, потряс гукающей трубкой. Сабина забрала телефон и набрала другой номер.
   – Генерал-лейтенант Запискин слушает!
   – Господин генерал, это звоню я! – выполнил Саня инструкцию Сабины. Поражаясь своей наглости, продолжил: – Я обдумал ваше предложение, посоветовавшись с домашними, решил. Я согласен!
   – Кто это говорит?
   – Старший оперуполномоченный, – Саня представился полностью.
   – Что за предложение, – голос генерала не имел вопросительной интонации.
   Сабина три раза кивнула Сане.
   – Я согласен с вашим мнением, что учёба и работа по сути – несовместимые понятия, – сказал Саня и почувствовал, как генерал улыбается, услышав собственные слова.
   – Что вы хотите, – совсем без вопроса сказал генерал.
   – Когда мне сдать документы? – согласно сценарию разговора, спросил Саня.
   – Завтра! Зайдите в Приёмную, вас будут, ждать!
   – Служу России! – сказал Саня и отключил аппарат.
   – Что теперь? – спросил он у Сабины.
   – Станешь студентом, – сказала она, глядя в окно, – а потом получишь на погоны серьёзные звёзды.
   – А дальше?
   – Решишь сам. На почётную пенсию – или продолжать бегать за жуликами, – Сабина зевнула. – Мне пора.
   Саня подскочил со стула.
   – Как? – замахал он руками. – А обмыть?
   – Снова хочешь стать свиньёй? – спросила Сабина, оглядывая его с головы до ног.
   – Ты права. Надо иметь свежую голову. Но зачем тебе уходить? Посидим, поговорим!
   – Мы с тобой, Саня, за наше знакомство наговорили столько, что Государственной Думе завидно! Если мне пора, значит, пора!
   Саня проводил гостью до порога.
   – Спасибо, Сабина Казимировна!
   – После отблагодаришь! – сказала она.
   – Какую таблетку ты мне дала?
   – А вот этого, Саня, – Сабина вышла за порог, – ты не узнаешь никогда! Извини.
   – До свидания!
   – Бывай, студент! – шлёпнула по протянутой ладони и как школьница помчалась по ступенькам вниз, перескакивая через одну.
   Саня с грустью смотрел ей вслед. Почему-то тоска защемила сердце. Или это действие чудо-таблетки ослабло с уходом её хозяйки?

Глава 83

   Генерал собирался в командировку. Жена никогда не участвовала в этом. В пору молодости каждое задание было засекречено. Только когда самолёт отрывался от земли, ему сообщали истинное название страны. Сейчас Генерал знал место назначения и не испытывал того куража, когда всякий вздох на территории предполагаемого противника считался и оценивался в пользу безопасности Родины.
   Теперь он ехал защищать детей крупного олигарха. Генерал посмотрел на фотографию Альбины, подмигнул ей, как живой.
   Видать, на роду написано спасать, чужих детей, прозевав своё собственное! В какой-то степени Лазаревы – дети страны, наши граждане.
   Прощаясь, жена не спросила, когда он вернётся. Таких вопросов в семье задавать не принято.
   – Счастливо! – сказала она, держась за ручку двери.
   – Да, – кивнул Генерал и отвернулся. Хоть бы раз погрустила, посочувствовала, наорала наконец, как нормальная баба! Генерал разозлился. «Счастливо!» – мысленно передразнил он жену. Что ей? Уехал, приехал, получил премиальные. Плюс банкет, внеочередное звание, награды – а что муж может не вернуться с одной из таких командировок, ей и в голову не приходит! Муж за порог – жена на бал! Так и воспитывали единственную дочь! Папе некогда, и маме недосуг. И задушили их маленькую розу мощные сорняки. Не потому ли, на могиле Альбины каждую весну вырастает чертополох? Вырастает, не смотря на то, что сорняк каждый раз выкорчёвывают и выбрасывают из-под него по полведра земли! Раздражённый Генерал зашёл в кабинет к боссу.
   – Готов? – спросил Адамович.
   – Так точно.
   – Не буду говорить об ответственности задания, сам знаешь, – сказал Адамович, собравшись с духом, выжал из себя: – Постарайся сохранить себе жизнь!
   Генерал опешил – таких слов от Адамовича он не рассчитывал услышать никогда! Всё его внутренне раздражение как рукой сняло.
   – Не так страшен чёрт, – сказал Генерал.
   – Знаю, знаю, – Адамович положил руку на плечо начальнику службы безопасности, – но лучше не смотреть ему в глаза!
   Генерал промолчал.
   – Постарайся убедить их, но сильно не дави, ладно?
   – Понял, – сказал Генерал и ушёл. В коридоре он по привычке подтянулся, мысленно поправляя кобуру, которой у него не было, задание не ахти какое сложное – ознакомить Ирину и Георгия с прогнозом международной обстановки. Лет двадцать назад с этим справился бы любой комсорг захудалого райкома. Но… Адамович тревожен, да и сам ни с того ни сего разозлился на жену! Генерал подумал о своём чутье, в любой ситуации оно не подводило, хотя сильно запаздывало. Почему-то чувство угрозы на родных и знакомых не распространялось.
   Сев в машину, Генерал направился на окраину Москвы, в сторону противоположную аэропорту. Интересно, что бы подумал Адамович, увидев это? А жена? Генерал усмехнулся.
   Остановившись во дворе хрущёвки, он посигналил. Выходить, подниматься по измызганной лестнице не хотелось.
   – Не вопи! – выкрикнул из окна мужчина в тельняшке. – Иду!
   Генерал открыл дверцу машины и показал на часы. Окно захлопнулось. Через полторы минуты в машину влез мужчина в потёртых джинсах и линялой футболке.
   – Похож я на советника? – спросил он.
   – Похож ты на бича, Кузя! Из села Кукуева! – улыбнулся Генерал.
   – Чем издеваться, начальник, брось опохмелиться! – Кузя протянул руку с заднего сиденья. Получив жестяную баночку, хмыкнул.
   – Не хрюкай! Радуйся, что минералка есть!
   – Радуюсь!
   До аэропорта никто из них не промолвил ни слова. Генерал был доволен тем, что Кузя в ответственный момент не успел нализаться. Кузя радовался, что в его жизнь вернулся кураж.
   Только благодаря Генералу Кузе удалось вырваться из-под недреманного ока. Он проторчал в Конторе полтора суток, не арестованный, и не свободный. Никаких мрачных застенок хранящих тайны государственных преступников. Его просто-напросто заперли в кабинете с диваном и велели ждать. Окон в кабинете не было. На каком этаже оказался, Кузя не знал. Как не знал о цели своего пребывания в Конторе.
   С момента заточения прошло два часа. Четыре. Кузя порадовался, что в кабинете есть раковина умывальника, есть хоть куда нужду справить.
   Измерив помещение шагами, Кузя заскучал. Судя по его внутренним часам, была ночь. Ужина, конечно, не дали. Он лёг на диванчик и уснул. Мало ли что будет завтра? Может, не только пожрать, но и поспать не дадут?
   Наступило завтра – прогнозы Кузи оправдались. Только насчёт поспать он переборщил. Дрыхни себе на здоровье, сколь душе угодно! Что он и делал.
   А когда разбудили, Кузе было всё равно: что скажут, куда направят. С обречённой физиономией он смотрел на молодого лейтенанта и зачем-то улыбался. Улыбался и лейтенант. Так, не говоря ни слова, они поиграли, в «кто кого переглядит». Заметив, что в глазах чекиста скапливаются слёзы, Кузя с силой сморгнул. Выдержав долю секунды, лейтенант отвернулся. Затем вышел, потерев глаза.
   Вот и всё: ни здравствуй, ни прощай! Кузя хлопнулся на диван. Такие пытки нынче пошли – демократические, мать их за ногу!
   Где-нибудь через недельку зайдут и подсунут подписать какую-нибудь пакость, типа «с облегчённой совестью сообщаю…", а далее – признание во всех грехах! Конечно, за измену Родине только по головке погладят, а вот за кражу у каких-нибудь финансовых воротил, её оторвут.
   Через полчаса пришёл капитан, ровесник пленника, сел напротив и продолжил начатую лейтёхой игру. Когда Кузя сморгнул, чекист выдержал несколько секунд и смотрел так, будто пальцем грозил. Ушёл.
   – Капитан! – крикнул ему вдогонку Кузя. – Следующим майор будет?
   – Генерал! – ответил тот через закрытую дверь.
   Генерала Кузя не дождался. Вместо него в комнату зашёл тип в цивильном костюмчике с типично гражданской физиономией.
   – Выходи! – сказал он, жестом приглашая на волю.
   Кузя подчинился. Проходя по длинному коридору, он не переставал удивляться. Когда его вели в кабинет, столько времени не шли! Подойдя к лифту, сопровождающий нажал кнопку вызова. Кузя заметил бронзовый перстень на его среднем пальце. Вместо камушка сидел чёрный тарантул с белым крестом на всю спину. Кузя насторожился – таких украшений не предусмотрено уставом!
   – Прошу! – человек в штатском пропустил Кузю в кабину лифта. Кузя картинно завёл руки за спину и вошёл внутрь. Сопровождающий остался на площадке. Кузя оказался запертым в клетушку со сплошными стенами – безо всякого пульта управления лифтом. Он приготовился к самому худшему. Из лифта он вышел с ощущением лёгкого озноба.
   На выходе его встретил уже знакомый капитан.
   – Тебе туда! – сказал он.
   Кузя направился в указанную сторону и попал в освещённый холл. Вдоль зеркальных стен стояли мягкие пуфики, подле них – журнальные столики на колёсах. Разноцветные обложки журналов виднелись из-под листов какой-то документации. У дверей стояла кушетка обшитая растрескавшимся коричневым дерматином. Откуда-то появилась кошка размером с недельного поросёнка. Не то фыркнув, не то хрюкнув, она недовольно махнула хвостом.
   Кузя зажмурился. Он много слышал о белой горячке, но никогда не представлял её именно так. Это походило на сумасшествие.
   – Выходи! Или понравилось? – спросил капитан издалека.
   Не оборачиваясь, Кузя прошествовал к стеклянной двери. Перепрыгнув через кушетку, он взялся за ручку двери и услышал сзади недовольный голос:
   – Скажи спасибо Генералу!
   – Обязательно! – пообещал Кузя, выйдя одной ногой на волю.
   Не успев сориентироваться, Кузя оказался на заднем сиденье иномарки. Кузя только успел заметить, как в салоне опустились всевозможные кнопочки и рычажки – замуровали, как в склепе!
   – Командир разведроты, – сказал человек, сидевший за рулём. Он перечислил все звания и награды старшего прапорщика Александра Николаевича Кузнецова, затем добавил: – Надо послужить Родине, Кузя!
   – Всегда готов! – согласился Кузя. – Ты, что ли, Генерал?
   – Я.
   – Какую службу сослужить?
   – Не кривляйся! – Генерал посмотрел на Кузю в зеркало, подставившись сам. Кузя узнал товарища «с самого верху». Одно его появление в части когда-то заставило командира и замполита вытянуться в струнку.
   – Слушаю вас, – сказал Кузя, стараясь не выдать волнения. Он не боялся Генерала. Только отчего-то зазудели ладони. Кузя потёр ими, как азартный игрок.
   – Куришь?
   – Только отечественные.
   – В машине, тем более в чужой, стараюсь не коптить. Тем более твоими, отечественными!
   Кузя согласился, хотя при себе не имел ни сигарет, ни спичек. В кармане болталась связка ключей от квартиры и пустой бумажник. Они вышли в каком-то парке.
   – Присаживайся! – пригласил Генерал, севший на скамейку первым. Кузя подчинился. Генерал вынул пачку сигарет.
   – Действительно, отечественные, – сказал Кузя, чтобы не молчать.
   – Кури и слушай!
   Кузя с удовольствием затянулся, впуская табачный аромат до самого паха. Выдыхать он не торопился, позволяя дыму выходить самостоятельно. Изголодавшие альвеолы задержали весь никотин в лёгких, выпустив слабое облачко.
   – Не стану говорить, скольких трудов стоило вырвать тебя из Конторы, – Генерал посмотрел в глаза Кузе. Тот счастливо улыбнулся, наконец выдохнул и затянулся снова.
   – Больше у них претензий к тебе не будет.
   Кузя слушал.
   – Я не собираюсь вербовать тебя в нелегалы.
   Кузя понимающе кивнул. Куда, уж нам, босякам!
   – Не надоело тунеядствовать? – спросил Генерал.
   Кузя сокрушённо вздохнул, глядя на тлеющий кончик сигареты.
   – С этой, – Генерал взглянул на часы, – точнее, с прошлой минуты поступаешь в моё распоряжение. Довольствие только денежное, но достаточное.
   – За речку?
   – Между двух!
   – Тигр и Евфрат?
   – И сказочный Багдад!
   – Когда? – спросил Кузя. Согласия его никто не спрашивал, а он и не пытался отказаться.
   – Два дня на прощание с прежней беспутной жизнью. Один день на сборы!
   – Что собрать?
   – Ясные мозги и твёрдые руки.
   – Ага, – сказал Кузя, мысленно добавив: «И горячее сердце!» Генерал поднялся и прошёл к машине. Кузя понял, добираться до дома придётся самостоятельно.
   – И забери газетку! – сказал Генерал, захлопывая дверцу машины. Кузя посмотрел на скамейку. Когда Генерал подложил газету? Кузя считал себя крутым разведчиком, не упускающим и пылинки. Оказалось, покруче бывают! Что делать, каждому свое. Ему – вынюхивать следы прошедших врагов, Генералу – просчитывать количество шагов задолго до начала движения противника! Кузя взял газетку, раскрыл её. Увидев три сотни зелёных, Кузя крякнул. По сотне суточных – хорошее начало!
   Двое суток он отмечал счастливое спасение от Конторы, третий день отпаивался своим знаменитым арабским кофе, на следующее утро Кузя выглядел свежее новорождённого. А пива он попросил для проформы, не от жажды.
   – Без багажа? – спросил Генерал.
   Кузя показал голые ладони.
   – Летим вместе, – сказал Генерал в аэропорту. – Дальнейшую задачу поставлю после посадки!
   – Понял, – сказал Кузя.
   Они сели в разные классы. Конспирация казалась Кузе излишней. Генерал хочет поиграть в шпионов, пожалуйста! Пользуясь видимостью свободы, Кузя заказал четыре виски.
   – С чем? – спросила стюардесса.
   Он взял у соседа стаканчик и провёл пальцем по верхнему краю.
   – Выше, только воздух! – пояснил Кузя.
   Стюардесса улыбнулась. Шутка русского показалась ей остроумной.
   – Ваш четверной с воздухом! – сказала она, оставив на столике индивидуальный заказ Кузи.
   Проглотив нелюбимое пойло, настоянное на портянках солдат Первой мировой, Кузя задремал. Привиделись ему моджахеды в грязных чалмах. Их полуголые женщины трясли перепачканными глиной плоскими сиськами и попыхивали скрюченными «беломоринами», зажатыми в широких промежутках между жёлтыми зубами.

Глава 84

   Спустя три месяца жизни за рубежом Ирина поняла, что такое свобода. Человек рождается свободным, но уже через долю секунды – становится зависимым. На всю жизнь: от рук акушерки принимающей роды до косметолога в морге, отправляющего человека в Вечное царство. Получается, истинная свобода только во сне! Но и во сне Ирина ощущала контроль недреманного ока доброжелательного Кузи. Не поскользнись, не оступись, не вздохни, ни пукни!
   Поначалу старый моряк ей нравился. Умиляла его форма одежды, линялая тельняшка с оторванными не по швам рукавами, бесформенные штаны со множеством карманов и всегда голые ноги, что не мешало им выглядеть безупречно чистыми.
   Его шутки не казались солдафонскими, мнения по многим вопросам совпадали с Ириниными под копирку! Только масштаб был разным. Ирина рассуждала о мировых задачах, а Кузя – о вселенских.
   Въехав в другую половину их коттеджа, Кузя представился советником.
   – Адвокат? – спросила Ирина.
   – Стряпчий? – Кузя аж подпрыгнул. Наверное, он не любил судейских.
   – Тогда, кто?
   – Советник, – повторил Кузя и заговорил на другую тему.
   Ирина часто болтала с соседом на разные темы, когда отдыхала от работы. Кузя был постоянно дома. Чем он занимался, что советовал? Это не интересовало Ирину. Вскоре она заметила, что Кузя болтается по территории, где захочет. Он никогда не показывает пропуска, но встречается с нею по нескольку раз на день. И всё-то случайно, всё неожиданно!
   – Кузю к нам приставил Адамович! – сказала Ирина Георгию. Георгий дёрнулся всем телом. Генерал-то убеждал его, что Ирина ни о чём не догадается, полгода как минимум! А затем присутствие Кузи станет ненужным. О причине личной охраны незаконнорождённой дочери магната Генерал не сообщил. Зато прочёл обширную лекцию о международном положении. Георгий слушал и думал: насколько же вбито в головы советских людей понятие о мировой угрозе! Слушал Георгий вполуха, чтобы не выглядеть невоспитанным, задал вопрос:
   – Получается, мы находимся в ядерной державе?
   – Оружия никто не видел.
   – Интересно, а кто его видел в Советском союзе?
   – Я, – сказал Генерал, и Георгию не захотелось ничего спрашивать.
   – Лучшее, – сказал Генерал. – Это уехать. Но вы оба не согласны. В вашем возрасте я тоже ничего не боялся. Одобряю и немного завидую! Георгий! Как мужчина мужчине, обещай, что при первом моём приказе вы покинете страну!
   – Всё так серьёзно?
   – Как никогда! – сказал Генерал, ничего больше не поясняя.
   – Я верю вашему чутью, – сказал Георгий и покраснел. Вряд ли Генерал обожает комплименты.
   – Ты слово дал? – спросил Генерал так, будто что-то позабыл из их разговора.
   – Дал!
   – Я верю твоему слову! – Генерал протянул руку.
   Пожимая руку Генерала, Георгий смотрел в его глаза и видел там тёмную реанимационную госпиталя и девушку с размозжённым черепом. Теперь Георгию стало по-настоящему страшно. Захотелось ухватить уходящего Генерала за короткий рукав и умолять забрать их отсюда.
   Генерал оглянулся, ободряюще подмигнул. Страх Георгия рассеялся.
   – Кузя будет моими ушами и очами, не обижайте его!
   Генерал ушёл.
   – Как вас величать? – спросил Георгий оставшегося охранника.
   – Кузя! И на ты! Строго, официально!
   – Неудобно как-то, – сказан Георгий, намекая на возраст Кузи.
   – Пробовал штаны через шею надевать?
   Георгий улыбнулся. Похоже, общаться с Кузей будет легко! Так оно и оказалось. Кузя не выпендривался. Если не понимал какого-то слова, просил объяснить. Никогда не кичился физической силой и ловкостью, пил умеренно, не теряя соображения. Охраной он был неприметной, и, пожалуй, совсем не нужной. К тому же, мрачные прогнозы Генерала не оправдались. Иностранные комиссии беспрепятственно передвигались по стране с личного разрешения самого Саддама. Войной не пахло. Георгий успокоился. Он вновь посчитал Генерала перестраховщиком, этаким старым псом, пугающимся тени своей будки.
   Похоже, Ирина всё же распознала советника, но говорить ей о визите Генерала, не хотелось.
   – Что ты, Ирэн! – сказал Георгий. – Кузя обычный дипработник. Бывший преуспевающий номенклатурщик, ныне безбедствующий алкоголик. Он знать не знает никакого Адамовича!
   – Это он тебе сказал?
   – Мне? – Георгий округлил глаза. – Я его и не спрашивал!
   – Так спроси! – Ирина топнула ногой.
   – Не будь ребёнком! – сказал Георгий, обняв её за плечи. По спине Ирины пробежала волна.. Только не хватало слёз! Георгий склонился, посмотрел в лицо Ирине. На её щеках появились заметные только специалисту пигментные пятна, нос заострился.
   – Что с тобой происходит?
   – Он наблюдает за нами! Всегда! Я, садясь на горшок, боюсь, как бы Кузя не выпрыгнул оттуда! Боюсь ступить не туда – Кузя вцепится зубами в ногу!
   – Какие зубы? Приятный, милый в общении, стареющий мужчина!
   – Я позвоню Адамовичу! Я ему всё скажу!
   – Не надо этого делать, – тихо сказал Георгий. Он еле убедил Ирину, доказав, что Адамович только рассмеётся в ответ на требование убрать Кузю! А молодые ещё раз покажут, что остались трудными подростками, во всём перечащими родителям.
   – Я никогда не ссорилась с мамой! – сказала Ирина. И Георгий впервые услышал от жены это слово. Причём произнесено оно было так душевно, будто бы Ирина каждый день только и делала, что рассказывала о маме.
   – Я стану папой? – спросил Георгий.
   Ирина засмеялась.
   – До чего страшно жить с медиком! Хоть и с бывшим! Всё-то вы знаете наперёд! И сюрприза не сделать!
   – Правда?
   – Правда! Всё знаете!
   – Когда?
   – Кто из нас отличник медицины?
   Георгий заговорил о будущем ребёнке.
   Кузя перестал слушать, не скрываясь, прошёл на свою половину. Разоблачён! Что теперь делать, если не обучен шпионским хитростям?
   Была поставлена задача, он её выполнял, не задумываясь о методах. Кузя немедленно связался с Генералом.
   – Готовься к эвакуации! – приказал Генерал.
   – Когда?
   – Сообщу!
   Кузя не обсуждал приказов. Иногда они отдавались клиническими идиотами, но выполнять их следовало. К тому же, Генерал не был недоумком. Стало быть, пора!
   Поутру, когда супруги разошлись по рабочим местам, Кузя вошёл в их половину, сгруппировал вещи так, чтобы в несколько секунд побросать их по сумкам и выскочить из дому. Управившись с подготовкой вещей, Кузя направился к людям.
   Георгию сообщили, что прибыла делегация экспертов МАГАТЭ.
   – Наша станция не имеет никакого отношения к ядерному топливу! – сказал он наблюдателям.
   Они поулыбались, покивали друг другу и предоставили документ, скреплённый печатью из дворца Саддама Хусейна. Предписывалось пропускать экспертов на любые объекты электростанции.
   Георгий предложил экспертам экскурсию внутрь остановленного котла. Лица проверяющих вытянулись, точь в точь как у наших студентов, но никто из них не капитулировал, даже сухонькая тётенька с палочкой облачилась в специальный костюм и полезла внутрь огромной бочки с сажей.
   Эксперты ползали внутри котла около часу. Георгий послал работяг проверить, не задохнулись ли?
   – Не задохлись, что им будет? Они бомбу ищут! – сказал ему перепачканный сажей рабочий в спецовке бригадира.
   – А ты бы подсказал, куда спрятал!
   Бригадир гаденько захихикал.
   – Ну-ка, дыхни! – потребовал Георгий.
   – Бросьте вы совковские штучки! – отмахнулся работяга.
   – Исчезни до конца смены! – приказал Георгий.
   – Ясно, – махнул рукой бригадир. – Как же ж, подведём Россию, отравив иностранцев перегаром!
   Георгий не слушал подчинённого. Он знал, приказ будет выполнен. Иначе быть не могло. Русский человек, попав на чужую территорию забывает многие старые привычки. Исподволь каждому хочется выглядеть лучше самого себя. Появляется и дисциплина, и небывалое трудолюбие. Даже страсть к алкоголю на время пропадает. Наверное, бригадир расслабился, думая, что начальство будет ходить с экспертами, заглядывая им в рот.
   Георгий стоял на широкой металлической площадке, смотрел на результат трудов наших энергетиков: почти готовый к эксплуатации турбинный цех. Он думал о том, куда направится после сдачи объекта. Или остаться тут до самых родов?
   – Георгий Тимурович, – услышал он за спиной голос, – готовимся к эвакуации!
   – Пойди, проспись! – сказал Георгий, не вникая в слова работяги.
   – Меня разбудил Генерал!
   – Кузя?!
   – Пора, говорю! – сказал Кузя.
   – Так всё же нормально! Оружия не нашли. И вряд ли найдут! Не предвидится никаких силовых, акций!
   – Ну да, – согласился Кузя, – только пора собираться! Супруга-то беременная?
   – И что?
   – Упрямиться будет, силой уволоку! И тебе промеж глаз заеду, если препятствовать станешь, – голос Кузи был мягким и доброжелательным.
   – А если сдачи получишь? – улыбнулся Георгий.
   – Тогда, – Кузя опёрся на перила и посмотрел вниз, – придётся скрутить обоих!
   – Тебе что ли? – Георгий в шутку ткнул пальцем в спину Кузи. Ткнул и на долю секунды потерял сознание. Очнувшись, Георгий увидел пыльные сапоги Кузи. Лазарев сидел на сетке из арматуры в немыслимой позе, буквально связанный узлом. Колени сдавили грудь, поэтому Георгий не мог ойкнуть, не то что закричать от боли.
   – Возьму под мышку и отнесу! – сказал Кузя. Он «развязал» Георгия так же быстро, как скрутил. – Для вашей же пользы!
   Еле отдышавшись, Георгий метнул злобный взгляд на мучителя.
   – Тоже мне, прикинулся тут, – он не мог подобрать слов. Помог Кузя.
   – Лоховатым советником, да?
   – Да!
   – Я не прикидывался. Я и есть советник! А совет мой таков: рвём когти!
   – Да ты что?! Перед самым запуском? Вся работа насмарку! Кто оплатит контракт?
   – Кто оплатит жизнь твоего ребёнка? Хочешь получить компенсацию от моджахедов?
   – Каких ещё моджахедов? Тут мирные мусульмане, шииты.
   – И сунниты.
   – Да!
   – Моя задача – сохранить жизнь всем Лазаревым! И я её выполняю, как могу.
   – Ваши советы смахивают на приказы!
   – Сегодня ночью надо быть готовыми! – сказал Кузя и так посмотрел на Георгия, что тот понял – никаких отсрочек не будет.
   – Ты похож на ротвейлера! – сказал Георгий.
   – Хуже, – улыбнулся Кузя. – Где жена?
   – Её тоже скрутишь?
   – Вряд ли, – ответил Кузя. Он понял, что Лазарев, как и он, видел Ирину сегодня только утром. Кузя бегом спустился по лестнице. Приказав ждать его, ушёл с территории ТЭЦ.
   Он искал Ирину больше часа. Лазаревой не было на рабочем месте. Дома её не оказалось. Её не было даже на станции, внутри отключенного котла! Кузя обшарил все уголки, безрезультатно. Тогда он связался с Генералом
   – Ищи! – коротко сказал начальник. Кузя доложил обо всех приготовлениях.
   – Ты бы поменьше поддавал! – сказал ему Генерал, не дослушав.
   – А что, запах через трубку слышно?
   – Я по глазам вижу! – рявкнул Генерал. – Ты прозевал Ирину! А лопочешь что-то о шмотках Лазаревых! Тебя что, тряпки сторожить приставили? Доложишь о поисках через десять минут!
   Генерал отключил мобильник и бросил его в походную сумку. Кой толк орать на Кузю, если сам челюстью прощёлкал!
   Кузя скривился, присел, раздвинув ноги и руки в стороны. Других жестов у него не было. Сам прозевал – самому расхлёбывать! Мысли его заработали, перебивая друг друга. С чего начать, как успеть?
   Кузя переоделся в арабский халат и напялил на голову тюрбан. Одежду он предварительно вывалял в пыли, чтобы, смахивать на бродягу. Кузя посмотрелся в зеркало. Сажа на лице пришлась кстати. Видно, что грязь, но и цвета кожи не определить. Он приклеил жиденькую бородку и направился за территорию станции. Зная несколько десятков слов на пушту, Кузя надеялся найти общий язык с курдами – понимает же русский хохла!
   Первые же попавшиеся арабы поняли Кузю. Минуты через две они сообщили, что видели русскую в обширном розовом платье. Убивать арабов Кузя не стал, но крепко связал и всунул в пустую цистерну. Если задохнутся – им не повезёт. Может и сообразят, что нельзя кидаться с ножами на воинского разведчика?
   Кузя присел у порога. По кромке проехал кадиллак с открытым верхом – чуть ноги не отдавил! Кузя вскочил, погрозил автомобилю, как это сделал бы местный житель.
   Машина остановилась и дала задний код. Кузя сгруппировался, чтобы дать отпор.
   Из машины вышел шофёр. Пассажиров не было. Кузя усмехнулся в душе. Колёса ему не помешают! Он что-то пробубнил на никаком языке, опустив голову. Любой человек должен наклониться и посмотреть ему в лицо. Но для этого нужно подойти на критическое расстояние.
   Всё так и произошло. Кузя изготовился для удара, поднял глаза и застыл на месте. Баба! Белая. Улыбается, дура! Нашла друга в пустыне! Так и Ирина, наверное, попала в историю.
   – Куда путь держишь, басурманин?
   Кузя шевельнул губами. Он узнал матушку Ухаря.
   – Хоть бы матерился на курдском!
   – На русском языке мата Аллах не слышит! – сказал Кузя с акцентом.
   – Хватит кривляться! У тебя на лбу написано – чистый Ванька!
   – А у тебя написано – Сабина Казимировна! – сказал Кузя и как припечатал женщину. Сабина мягко осела на дорогу, зелёными бриджами в серую пыль. Кузя вскочил, ухватил её под руки, дунул в лицо.
   Сабина, улыбаясь, открыла глаза.
   – И ты ещё рассчитываешь прокатить за араба? Одним дыханием спалишь!
   – Кузя! – представился он. – Круглая земля, Сабина Казимировна!
   – И скользкая! – сказала Сабина. Она совсем не помнила никакого Кузю, но виду не подала. – Чего лытаем, Кузя?
   – Ищу дочку Адамовича.
   – Что с ней? Где Лазарев?
   – Он на работе. Ирина беременная, свои заскоки, понимаешь! – Кузя, не стесняясь, выматерился и вкратце доложил положение дел.
   – Вот оно как, – сказала Сабина. – От судьбы не уйдёшь.
   – А надо. Уходить и заметать следы! Как женщина подскажи, где её искать?
   – В нашем посольстве. Садись, поедем!
   Кузя подчинился. Пусть хоть такой вариант, чем никакого! Через семь минут в посольстве им сообщили, что никакой женщины, тем более со станции, у них сегодня не было.
   – Тупик?
   – Почти, – сказала Сабина, – надо искать её по дороге к станции!
   – Мне нужно докладывать, уже опаздываю!
   – Скажи Генералу, что это я сбила тебя с панталыку!
   – Ладно, – Кузя махнул рукой и связался с Генералом, на этот раз тот не кричал, не возмущался, но Кузя покрылся испариной.
   – В Москву можешь не возвращаться, – будничным тоном сказал Генерал.
   – Без супругов Лазаревых? – уточнил Кузя.
   – Ты ходишь по земле и не чувствуешь, что она горит, – сказал Генерал. – Чёрный Абдулла в Ираке!
   Сабина вырвала телефон, услышав знакомую кличку.
   – Это Сабина! – сказала она. – Генерал! При чём тут Кара Абдулла?
   – Сабина Казимировна, вы почему в центре боевых действий? Немедленно на ТЭЦ, под охрану! Я уже вылетаю!
   Сабина удивлённо посмотрела на Кузю.
   – Похоже, Сабина Казимировна, мы вляпались.
   – По самое ни хочу!
   – Искать Ирину бесполезно – надо выполнять приказ Генерала!
   – Но зачем Чёрному Абдулле Ирина?
   – Ты не знаешь законов кровной мести.
   – Тогда, и я кровница?
   Кузя кивнул.
   – И ты?
   – Я был командиром Ухаря.
   Сабина кивнула, давая понять, что давно догадалась об этом.
   – Сабина Казимировна, у тебя-то какие дела здесь?
   – Ищу, – Сабина запнулась, не зная как назвать Жоржа. – Когда начались боевые действия?
   – С утра было спокойно, – сказал Кузя, пожимая плечами.
   Сабина помрачнела. Она бы могла подсказать Адамовичу о предстоящей войне! Никто в мире не знал, что начнутся боевые действия, а Жорж уже выписал командировку в Ирак! Что бы тут делать миротворцам в мирное время? Да, если она в экономике младенец, то в политике – эмбрион.
   Зазвенел мобильник Кузи.
   – Да, – сказал он.
   – Если хочешь получить госпожу Лазареву, приготовь два миллиона долларов! На всё про всё, три часа! – сказал чисто русский голос.
   – Начинается?
   – Закончилось, – выдохнул Кузя, копаясь в аппарате. Тотчас Генерал вышел на связь.
   – Привезёшь её труп в Москву, – сказал он. – Концы зачистишь!
   Сабина ойкнула. Кузя прикрыл глаза.
   – Сволочи!
   – Это война, – сказал Кузя. Сабина вдавила педаль газа.
   – Алягер, ком алягер! – закричала она громче шума двигателя. Кузя смотрел на Сабину, не отрываясь. Они промчались мимо поворота на станцию.
   – Стой! – Кузя хлопнул Сабину по плечу.
   – Едем к этому козлу!
   – Откуда тебе знать, где он?
   Сабина ничего не ответила. Глаза её светились решимостью. Кузя недоумевал – едут правильно, но только он мог определить место звонка! На то у него и была особая мобила.
   Машина затормозила на полном ходу. Сабина вжалась в руль, Кузя едва не вылетел через низкое лобовое стекло.
   – Приехали!
   – Куда? – Кузя осмотрелся. Возле трассы ни одного домика.
   – Я н-не знаю.
   Кузя посмотрел в её глаза. Зрачков не было видно. Они расширились на всю радужку. Глаза Сабины стали чёрными.
   Кузя похлестал её по щекам.
   – Зачем машешь руками, идиот?
   – Приди в себя, Сабина! Нам надо ехать на ТЭЦ!
   Позади, вдалеке раздался мощный взрыв.
   – Туда, что ли? – спросила Сабина.
   – Ет-тию мать!
   – Мать мою не трожь! Кузя! Посмотри-ка вперёд!
   Она проехала несколько метров. Посреди дороги лежали ошмётки человеческого мяса вперемежку с одеждой. Кузя подошёл, порылся в кровавом месиве, вынул разбитый мобильник.
   – Он? – спросила Сабина.
   – И тут опоздали! – сокрушился Кузя.
   – Дай-ка твою золотую трубку!
   Кузя протянул свой мобильный. Сабина осмотрела телефон. Он был больше похож на миникомпьютер, чем на трубку.
   – Настроено на сотовую связь! – сказал Кузя. – Набирай номер, как на обычном!
   Сабина набрала номер Жоржа.
   – Доктор Нерослов! – ответил Егор по-английски. Сабина дала отбой и вернула телефон хозяину.
   – Где находится абонент?
   – Сейчас, – Кузя покумекал над аппаратом. – Там! – он махнул рукой в сторону дыма после взрыва.
   Они поехали на ТЭЦ.

Глава 85

   После ухода команды экспертов Георгий почувствовал что-то неладное. Он позвонил на КПП.
   – Сколько было экспертов?
   – Восемь, – ответил дежурный офицер.
   – А сколько их вошло?
   – Господин инженер, занимайтесь своим делом!
   – Отставить! – сказал Георгий. – Вы уверены, что вышли все?
   – Кончай выкобениваться! Сколь вошло, столь и вышло!
   – Вышли те же самые люди? – спросил Георгий, не обращая внимания на хамство офицера.
   – Те же самые! – дежурный бросил трубку, посмотрел в список. Через две минуты он кричал на всё помещение: – Кто проверял документы у экспертов? Кто их выпускал?
   Если кто и ответил ему, то не был услышан из-за грохота взрыва в котельном цехе. Сорокаметровое здание обвалилось как карточный домик, усеяв обломками железобетонных плит территорию станции. Нетронутым остался угол здания за котлом №1 К счастью, именно здесь скопилось самое большое количество людей.
   Георгий выскочил из административного корпуса и побежал к развалинам. Чёрный густой дым стелился по земле, дышать было тяжело. Видимость – нулевая. Он вернулся.
   – Медиков вызывали? – спросил Георгий у дежурного.
   В ответ ему в небе появились вертолёты, они делали круги над посадочной площадкой.
   – Все на пожар! – приказал Георгий по селектору громкой связи. Георгий подбежал к уцелевшему блоку со стороны полуразрушенной лестницы. Осматривая каждого, лежащего на пути, он пробирался наверх.
   Подоспели медики – люди одетые в форму спасателей с красным полумесяцем на плече.
   – Сюда! – кричал им Георгий. – Вначале окажем помощь на месте!
   Похоже, никто не понимал по-русски. Санитары толпились в нерешительности у разваленного проёма.
   Георгий захватил осколок стены в несколько кирпичей и сбросил его вниз. Люди в спасательной форме заметили его.
   – Сюда! – замахал руками Георгий. – Ком цу мир! Кам ин!
   Люди помахали ему в ответ и стали пробираться по пути Георгия.
   – Давайте саквояж! – потребовал Георгий у первого, добравшегося до него, санитара. Мужчина понял. Георгий ухватил его саквояж и прошёл в узкую арку. Он не смотрел, идёт ли за ним миротворец, Георгий спешил к раненым.
   Послышались стоны и ругательства. Есть живые, и они нуждаются в помощи врача!
   Георгий остановился у края железобетонной площадки разрушенной взрывом. До нетронутого участка приблизительно метра три. Георгий вспомнил, как когда-то на физкультуре прыгал на четыре метра с запасом. Отойдя на несколько шагов назад, Георгий упёрся в стену, оттолкнулся от неё, пробежал и перемахнул разлом, держа в руках медицинский чемоданчик.
   Георгий стёр пот с лица, спустился вниз к пульту управления вентиляцией, на всякий случай, щёлкнул тумблером. К счастью, вентиляция заработала. Не напрасно он настоял, чтобы система вентиляции работала автономно. Теперь это помогло устранить одну из причин гибели людей – от удушья.
   Похоже, сработала и противопожарная система – вместо чёрного дыма появился белый пар. Он стремительно всасывался в вентиляционные люки.
   Георгий стал осматривать лежащих людей. Тех, кто подавал признаки жизни, он оттаскивал в сторонку, затем понял – так не успеть! Тогда Лазарев подобрал лист асбеста, он рвал его на куски и ложил на ещё дышащих людей. По ходу Георгий перевязывая одеждой раненых их кровоточащие раны. Как заведённый, Георгий вспарывал ножницами крепкие спецовки, разрывал по швам твёрдые промасленные комбинезоны. Георгий не различал лиц пострадавших, все они были прокопчёнными. Лазарев шёл, полз, бежал вперёд, стараясь не пропустить ни одного человека. Голова кружилась, он то и дело стирал чёрный пот с лица. Рукав его спецовки стал мокрым и не впитывал влагу.
   В чемоданчике лежали инструменты для реанимации детей, первым до Лазарева дошёл коллега-педиатр. Зачем прислали его? Георгий об этом думал недолго. Перед ним был непочатый край работы: открытые переломы, пневмотораксы, травмы черепа.
   Не замечая ничего вокруг, кроме раненых людей, Георгий пробрался к жерлу уцелевшего котла. У подножки лежал лицом вниз мужчина, в форме медика. Его одежда не была покрыта толстым слоем жирной копоти. Значит, он попал сюда после взрыва! Возможно, с другого входа. Врачи уже здесь! У Георгия прибавилось сил, он перевернул медика на спину, пощупал шейные артерии – тишина. Георгий раскрыл тёмное от сажи веко раненого, проверил реакцию зрачка на свет. И узнал Егора Нерослова. Не взирая на явные признаки биологической смерти, Георгий взялся реанимировать коллегу. Когда Лазарев нажал на грудную клетку, сквозь одежду раненого просочилась тёмная кровь. Георгий разорвал куртку и увидел грудь Нерослова, вздыбленную выходными пулевыми отверстиями. Всё. Реанимировать бесполезно.
   Но кто стрелял?
   Как в насмешку его немому вопросу грохнул гранатомёт. Доктор Лазарев не услышал этого, потому что выстрелом в затылок ему снесло голову.

Глава 86

   Кузя показал Сабине коттедж, где жили Лазаревы. Когда машина остановилась у крыльца, Кузя побежал на крыльцо, приказав Сабине улечься на пол до его возвращения.
   Сабина последовала за ним, но у самого порога что-то удержало её. Возможно, шаги возвращающегося старшины.
   Он вышел на крыльцо и опёрся грудью на перила.
   – Кузя? Что с тобой? – Сабина подбежала к нему, развернула лицом к себе и отпрянула. Холод всех ледников мира стоял в глазах боевого разведчика.
   Сабина метнулась к двери, но Кузя схватил её за плечи.
   – Не надо туда, – хриплым голосом сказал он.
   – Я врач!
   – Не надо, – повторил Кузя.
   Сабина вырвалась, влепила ему пощёчину и ворвалась в комнату. Посмотрев на пол, она встретилась с подёрнутыми белесой поволокой синими глазами Ирины Лазаревой, расплывшиеся зрачки были направлены вдаль, в бесконечность.
   Сабина не сразу поняла неестественность их положения, даже для мёртвого тела. Оторвав взгляд от них, поняла. Голова Ирины была вставлена в её живот, разрезанный крестом.
   Сабина выскочила из комнаты, схватила упавшего на перила Кузю, встряхнула его.
   – Кто? Где?
   Кузя прикрыл веки.
   – Чего расклеился? Не кисейная барышня! Есть оружие?
   – Там, – Кузя указал на свою половину коттеджа. Он не сдерживал Сабину. Каждый мускул его напрягся, ощущая близость смерти. Она была повсюду: в дымящихся развалинах, за порогом коттеджа, у каждого угла, в земле и под землёй, в небе и за облаками. И не было рядом никого живого, кроме сумасшедшей женщины, дёргающей затвор «Калашникова».
   – Сними с предохранителя, упрись плечом в приклад, смотри в мушку и жми на курок короткими, – говорил Кузя, не отдавая себе отчёта.
   – В кого?
   В ответ ей раздалось несколько взрывов, кто-то разбросал по территории дымовые шашки. Кузя навалился на Сабину, прижав её к полу, закрывая своим телом.
   – Уходят, – пробурчал он.
   – За ними! – скомандовала Сабина, сбросив с себя старшину.
   Они присели на корточки и вглядывались в сторону взрывов.
   – Ни с места! – раздался знакомый голос из-за угла дома.
   – Не ори! – разозлилась Сабина. – Могли бы скосить очередью!
   Генерал развёл руками в стороны, показывая голые ладони.
   – Сабина Казимировна, вам не место здесь, – сказал Генерал.
   – Да! – согласилась Сабина. – Но с оружием, извините Генерал, я не расстанусь!
   – Хорошо, – сказал Генерал, – с оружием не расставайтесь. Кузя! Отведи Сабину Казимировну к борту!
   Когда они проходили мимо, Генерал взялся за автомат Сабины, снял рожок, убедившись, что в нём нет патронов, защёлкнул магазин на место.
   – Что сделал? – спросила Сабина.
   – Проверил боеготовность. Всё в порядке, идите! И не надо пригибаться к земле! Террористы давно ушли!
   Кузя довёл Сабину до вертолёта, сам развернулся назад.
   – Запаяйте гроб, не показывайте её Адамовичу! – сказала Сабина.
   Кузя кивнул и побежал куда-то в рассеивающийся жёлтый дым. Сабина вынула из походной косметички полный рожок, быстро поменяла его и с автоматом наперевес заскочила в вертолёт. Она набрала номер Жоржа.
   – Абонент недоступен! – сказал оператор сети. Сабина поняла, что недоступен. Никогда!
   – Что? – спросил Лётчик, не оборачиваясь.
   – Спроси, куда? – посоветовала Сабина, ткнув ему в затылок ствол автомата. – Не дёргайся с предохранителя снят, патрон в стволе!
   – Ты чего, тётя?
   – Зовут меня, Сабина Казимировна! Для непонятливых повторяю, «калаш» настроен на короткие очереди!
   – Не тычь стволом! Мозги вышибешь, не успев выстрелить! Говори, что надо?
   – Взлетай!
   – Куда лететь?
   – Прямо!
   – А потом направо?
   – Я тоже умею шутить, пацан! – Сабина ткнула его автоматом. – Делай, как говорю! Если надо будет, и на второй этаж заедешь!
   – Генерал поймёт, что вертушку угоняют, церемониться не станет, собьёт ПТУРСом!
   – А ты лети так, чтобы не сбил!
   Лётчик понял, разговоры бесполезны. Он только сказал:
   – Дверцу-то, захлопни!
   – Захлопни свою дверцу! Взлетай, говорю!
   – Топлива на полчаса полёта, – доложил он.
   – Хватит и десяти минут, давай!
   Ничего не оставалось делать, как взлететь. Лётчик не знал, кто такая Сабина Казимировна, откуда она и что ей надо. Но знал он, что на земле банда душманов, готовых сбить вертолёт. Он развернул борт подальше от станции, но Сабина приказала лететь именно туда, вслед уходящим террористам.
   – Смерти ищешь? – спросил он.
   – Ты памперс не забыл надеть?
   Лётчик не успел ответить, на весь салон загремел голос Генерала:
   – Сабина Казимировна! Немедленно приземляйтесь! Я узнал, где Чёрный Абдулла! Мы идём по следу и ликвидируем его!
   Лётчик опешил, что ж это получается: Сабина Казимировна за штурвалом?
   – Серёга! – продолжал Генерал. – У неё автомат не заряжен, не бойся! Давай посадку немедленно!
   Лётчик повернул головой – никто не тыкал ему автомат в затылок. Он оглянулся. Сабина, высунувшись из дверей, палила, как и обещала, короткими очередями вниз, на дорогу.
   – Что ты делаешь? – закричал лётчик, посмотрел вниз и увидел, что она делает. Сабина стреляла по БТРу.
   – Из пушки по воробьям? Дура!
   Сабина не слышала его, продолжая палить по колёсам. Лётчик мигнул, всеми лампами в салоне. Не помогло. Женщина продолжала стрелять.
   Когда же у неё кончатся патроны? Сколько можно висеть над вооружёнными бандитами?
   Автомат затих, борт покачнуло. Убитая пассажирка выпала на землю. Лётчик оценил положение. Его достали: баки пробиты, вертолёт занялся пламенем. Он резко терял высоту. Пользуясь этим, двое бородатых шмалили в него длинными очередями.
   Лётчика ранило в обе ноги. Дикая боль застила глаза. Наверняка, подумал он, перебиты кости.
   – Привет, Гастелло! – выкрикнул Серёга, падая на застрявший БТР.

Глава 87

   Генерал подсчитал потери, определился с боёвей обстановкой. Он посмотрел на убитого горем Кузю, сидящего на крыльце КПП с баночкой «Джина Тоника».
   – Что, вояка? – спросил Генерал. – За нас воюют бабы и гражданские лётчики?
   Кузя отхлебнул «шипучки», втянул голову в плечи.
   – Ладно, сам я виноват. Теряем квалификацию, Кузя!
   – Абдуллу-то, хоть завалили? – спросил Кузя.
   – Завалили! – сказал Генерал, а сам подумал, поди их разбери, кто там Абдулла, кто Насридулла? По собранным ошмёткам – уничтожено шестеро!
   – Концы зачищены? – спросил сам себя Кузя.
   – Почти, – услышал его Генерал. Этим делом он решил заняться сам.
   Дежурный по КПП, как понял Генерал, из новой волны офицеров ФСБ, блатных засранцев. Попал на службу в райский уголок и прозевал вверенный ему объект. Когда Генерал ухватил его за шиворот и на пинках прогнал до места взрыва, он вспомнил, чему учили в разведшколе. Оказалось, прошло на территорию восемь экспертов-наблюдателей, тогда как заявлено было только трое! Расследовать обстоятельства, заставившие или побудившие экспертов прихватить с собой террористов, Генерал не имел сил и возможностей.
   – Вспоминай, вспоминай, дружок! – Генерал пихал носом бывшего коллегу в разлитый мазут.
   – Да помню я! – отнекивался тот, отплёвываясь.
   – Лучше вспоминай!
   Конечно, ничего этот придурок вспомнить не мог, но припомнить Генералу такое обращение – с удовольствием. Вероятно, сопляк готовил планы мести. Генерал поостыл и привёл раззяву обратно на КПП.
   – Понимаешь, что по твоей вине погибло восемьдесят шесть человек? Из них, больше половины россиян?
   – Да, – сказал молодой офицер, сидя за столом.
   – Понимаешь, что за это бывает?
   – Понимаю, – сказал дежурный, стараясь отвязаться от старого пердуна.
   Генерал приказал написать подробный отчёт о проваленной операции по охране стратегического объекта, с указанием погибших поимённо.
   – Я, что трибунал себе подпишу? – спросил офицер, ухмыляясь. Генерал вынул пистолет и, не глядя, выстрелил, разбив лампочку у себя за затылком. После этого, потея и кряхтя, офицер написал всё.
   – Ствола у меня не было, как понимаешь, – сказал Генерал, забирая подписанные листы.
   – Теперь будет разбираться военная прокуратура? – с надеждой в голосе спросил офицер.
   – Твоей маме пошлю при плохом поведении!
   – Понял, – лицо офицера пошло бурыми пятнами. Это было заметно даже под слоем копоти и мазута.
   – Мне наплевать на твою судьбу, сопляк! Этот лист будет охранной грамотой, понял?
   Сопляк шмыгнул носом.
   – Вижу: понял. А теперь, слушай меня внимательно, – Генерал продиктовал отчёт в Центр.
   Скукоженное лицо пишущего, по мере того, как диктовал Генерал, приобретало обычный самодовольный вид. Заканчивая отчёт, он уже улыбался.
   – Благодарю за науку, товарищ генерал! – сказал он, подписываясь.
   – Господин Генерал, – поправил его старый чекист.
   – Господин генерал, я вам обязан карьерой!
   – Жизнью ты мне обязан, – сказал Генерал и вышел, не прощаясь.
   В отчёте звучало: «… на строительстве ТЭЦ произошёл несчастный случай. Установлена вина управляющего, погибшего Лазарева Георгия Тимуровича, не имеющего специального образования, но допущенного к руководству Адамовичем О. Я. В результате технической ошибки погибло 86 человек, в том числе супруга Лазарева. Случайно совпавшее по времени, боевое столкновение группировки Алькайды и гражданского вертолёта МИ-2, принадлежавшего республике Ирак, повлекло гибель семерых человек – все моджахеды».

Глава 88

   Невозможно пить бесконечно, даже заядлому алкоголику!
   К такому выводу пришёл Митрич, очнувшись от месячного запоя. Сам организм выписывает тормоза. Не то, чтобы смотреть на водку, паче нюхать её, слышать о ней не хотелось!
   Честным образом Митрич отвалялся три дня, принимая только воду. Сил хватило только смыть с лица соль слёз, выплаканных за прошедший месяц.
   Узнав о гибели близких людей, Митрич собрал себя в кулак – закончил рукопись. Затем несколько раз сходил в магазин, заправился под завязку и приступил к поминкам. На вопрос: «Кто виноват?» – он каждый раз отвечал сам себе: «Только один я!» После этого становилось жаль самого себя, от чего Митрич выпивал очередной стаканчик и забывался крепким, но коротким сном с бесконечными кошмарами.
   Пустой желудок после запоя взбунтовался, Митрич отправился к летнему кафе, где Сабина с Егором танцевали ламбаду. Площадка была усыпана осенними листьями. Пластиковые стулья, сложенные один на другой, подпирали козырёк дома. Прозрачный навес уже убрали, на месте кассы стоял дощатый ящик, перевёрнутый кверху дном. Митрич стоял посреди площадки, вспоминая погожий вечер, в ушах звучала латиноамериканская музыка, хрустели свеженькие баксы в руках Сабины.
   – Кафе закрыто! – гаркнул кто-то сзади. – Батя! Уснул что ли?
   – А, что? – обернулся Митрич.
   – Закрыто, говорю! – сказал мордоворот в изгаженном сером халате.
   Митрич побрёл прочь. Он зашёл в ближайшую забегаловку.
   Барменша, не спрашивая, назвала цену. Митрич отсчитал деньги. Рыжая молодая женщина с круглым лицом поставила на стойку большой стеклянный бокал оранжевого цвета, рядом положила одноразовую тарелку.
   – Что это?
   – Завтрак постсоветского аристократа – ваш традиционный заказ!
   Митрич поморщился.
   – Водка с «юпи» и королевская закуска!
   – Что за чушь?
   – Неделю подряд это не было чушью! – барменша надула губки.
   Митрич вздрогнул.
   – Как пожелаете, а я так, с удовольствием! – она сунула трубочку в бокал, отпила на одну четверть. Подражая пьяному Митричу, поднесла к носу пластиковую тарелочку, потянула носом над селёдкой и зажмурилась.
   Митрич смотрел на неё и не понимал. Неужели, можно до такой степени напиться, что не помнить: где был и что делал? Ведь он был уверен, что не выходил из дома!
   – Сигаретку даме! – рыжая протянула пухлую ладошку. Митрич послушно вложил в неё сигарету.
   – Дай супа, красавица!
   – «Засирак»? Ты же сказал, что такое едят только плебеи и циники!
   – Я один из них, – буркнул он. Митрич оглянулся. На фоне засаленных коричневых обоев виднелась грязно жёлтая дверь. Задвижка была закрыта.
   – Пригласишь за столик? – спросила барменша. Не дожидаясь ответа, она вышла из-за стойки с чашкой китайской лапши. Митрич прошёл вслед за нею. В закутке умещался единственный стол на железных ножках и два стула, покрытых чем-то липким.
   – Варя! – крикнула барменша. – Сотри тут!
   Из-за прилавка вышла девчушка лет шести в чистеньком джинсовом костюме. Она держала в руке большую тряпку из рогожи. Размазав по стульям седой жир, она ушла.
   Митрич выловил вилкой лапшу. Затем выпил жижу через край.
   – Ещё?
   – Да!
   Он управился с тремя порциями и закурил. Осмотревшись, стряхнул пепел в консервную банку на узком подоконнике. Женщина сидела за столом, потягивая «любимый напиток» Митрича.
   – Хоть, пивка? – спросила она посетителя. Митрич покачал головой.
   – Варя! Чаю! – крикнула она.
   Митрич с тоской посмотрел на закрытую входную дверь. Барменша разговорилась. Оказывается, заведение закрыто. Увидев лучшего клиента, она впустила Митрича. Вот, какая доброта! А у неё, между прочим, горе. Муж убежал.
   – Когда открываетесь? – спросил Митрич в надежде на то, что скоро сможет уйти.
   – Когда я захочу! – женщина скривила губы.
   Митрич посмотрел на неё внимательнее. Под измызганным рабочим фартуком на плотное тело было натянуто облегающее вечернее платье. Такое же, в каком Митрич видел однажды Сабину. Тысячи на полторы зелёных!
   – Я хозяйка этой забегаловки! И ещё восьми таких же! – женщина беззаботно поболтала ногой в модельном полусапожке из натуральной крокодиловой кожи.
   – Я сейчас «на стакане»! – сообщила она, доверительно мигнув крупным веком.
   – А дальше? – зачем-то спросил Митрич.
   – Вам, писателям, лучше знать – сказала она. – Митрич! Плесни мне чего-нибудь покультурнее!
   Митрич сходил к стойке, налил на дно бокала коньяку и разбавил водичкой.
   – Меня ты не помнишь, – сказала хозяйка бара. – Половой акт – не причина для знакомства!
   – Не повод, – машинально поправил Митрич.
   – Не повод! – обрадовалась она. – Катя! – женщина протянула руку, не казавшуюся Митричу такой пухлой, как поначалу. Митрич пожал её за кончики пальцев.
   – Пошли!
   – Куда? – не понял Митрич.
   – К тебе! – Катерина поморгала, показав длинные ресницы. – Или ко мне!
   Митрич молчал.
   – Водить умеешь?
   Митрич пожал плечами.
   – Варя! Мобилу!
   Митрич шагнул к выходу. Лучше бы уйти без осложнений.
   – Стой! Жди!
   Катерина связалась с шофёром. Договорилась.
   – Отвезёт, куда скажешь! – она облокотилась на спинку стула. Митричу послышалось, как затрещал под ней пластик. Митрич подскочил, ухватил Катю под мышки.
   – Не здесь! – сказала она.
   Ничего не оставалось делать, как довезти даму до дома. Отказавшись от помощи водителя, Митрич довёл Катерину до площадки второго этажа. Открыл двери ключом хозяйки, завёл её в квартиру. Переступив порог, Митрич собрался разуться, но Катя повисла на нём. Пройдя в ботинках по белоснежному ковру, Митрич дотащил хозяйку до софы, уложил. Зачем-то снял ей сапожки. Затем на цыпочках прокрался в коридор.
   – Уходишь? – спросила Катя почти трезвым голосом.
   Митрича словно подбросило.
   – Подойди!
   Митрич вернулся в комнату.
   – Возьми мою визитку! – она махнула рукой на тумбочку с телефоном. – Когда я протрезвею, а это будет завтра, позвони! Смотри, обещал! Или я сама тебя найду!
   Митрич забрал одну из одинаковых пластиковых визиток, поклонился и выскочил из квартиры, захлопнув за собой замок.
   Выйдя из подъезда, Митрич прочёл на визитке: ЗАО «Москва кабацкая» Генеральный директор: Пузырёва Екатерина Кондратьевна. Тел., факс и прочие причиндалы.
   – Дядь Мить! – подбежала к нему девчушка в джинсовом костюмчике. Митрич посмотрел на неё – не она ли была в пивнушке? Или эта постарше будет?
   – Приходите к нам завтра! Обязательно, а то мама заболеет! – сказала она приказным тоном и убежала в подъезд.
   Митрич пощупал голову. Вроде, нигде не ударялся. Но почему начисто провалилась память? Раздумывая, Митрич поплёлся вдоль дома.
   С треском растворилось окно на втором этаже. Митрич поднял голову.
   – Приведите Варю! Она ушла с вами и потерялась!
   Митрич кивнул, помахал девочке рукой и на полусогнутых просеменил до угла дома. Вдруг захотелось бежать. Бежать, как можно дальше от этого дома! Действительно, пообещал! Митрич проехал на троллейбусе несколько остановок и вышел у забегаловки.
   – Варю только что забрал шофёр Екатерины Кондратьевны! – сообщила востроглазая блондинка, занявшая место за стойкой.
   – Понял, – сказал Митрич. От выпивки «за счёт заведения» он отказался и ушёл домой.
   У родного подъезда стоял Саня в форме, скрестив руки на груди.
   – И долго тебя ждать, странник во времени?
   – Здравствуй!
   – Привет! Идём?
   – Куда?
   – Ты же сказал, что завязал? – Саня посмотрел Митричу в глаза. – Бери рукопись, идём!
   – Да, – согласился Митрич. Это он помнил. Саня должен договориться со спонсором. Вбежав в квартиру, Митрич взял дипломат с уложенной рукописью, проверил: всё на месте – до последней страницы – он выскочил во двор.
   Они сели в такси. Через несколько минут вышли у офиса Адамовича.
   – Я не пойду! – заявил Митрич. Саня взял его за рукав.
   – Мне наплевать, передумал ты или нет! О чём божился на похоронах? Идём!
   Митрич понурился и последовал за Саней – единственным близким человеком из прошлого.

Эпилог

   Адамович встал у окна, посмотрел на свежий снег, обернувшись к зеркалу, потёр седые виски и вызвал к себе начальника службы безопасности.
   – Подробно, – попросил Олег Яковлевич у прибывшего.
   Генерал приподнял брови.
   – С содержанием рукописи Митрича я знаком, – сказал Адамович. – Меня интересует экономическая сторона дела!
   Генерал перечислил количество авторских листов, страниц и тысяч слов.
   – Что это означает? Прибыль, или?
   Генерал улыбнулся.
   – Ладно! – обречённо вздохнул Адамович, подписал лист, протянутый ему Генералом, щёлкнул авторучкой. – Не скупитесь на презентацию!
   Генерал кивнул, убрал подписанную смету в папку и вынул оттуда взамен информацию о прогнозируемых скачках цен на мировом фондовом рынке.

   Конец
2002—2004

Чужой астрал Сергей Юрьевич Буянов