   Эмигрант с Земли
   Попал или попался?
   Сергей Цветов

Часть 1

До этих глаз словно не было жизни. Яркое детство забылось, веселая и тревожная юность промчалась, оставив смутные романтические оттенки в душе, ранние молодые годы промелькнули без особой радости и не оставили счастья…
И только когда появилась Она, судьба сделала стремительный вираж ввысь, к звёздам, к радости, к счастью.

Глава 1. Где оно, мечтаемое счастье?

   Есть такой человек один – я. Довольно интересный экземпляр.
   Очень своеобразно идет он по жизни. За свои неполные 27 лет он сменил уже с десяток мест проживания, пребывания, десятка два мест работы, перепробовал десятки увлечений, неоднократно переменил цели в жизни и пересмотрел несколько убеждений.
   Много раз влюблялся совсем безответно и три раза испытал боль от расставания с любимой. Что ищет этот человек? Чего добивается? К чему стремится? Почему нет ему спокойствия, привязки к чему-то постоянному? Почему он не мечтает о тишине и не строит себе уютное гнездышко? Почему не ищет спокойствия и комфорта? Обычного, земного, житейского счастья? Почему, в конце концов, просто не балдеет, не колбасится, не тусуется, не идет по жизни легко и беззаботно, гуляя, веселясь в разбитных компаниях?
   Ему бы и самому хотелось знать – почему. Но он понимает, что таков его характер, таков его склад ума, таково его душевное строение. Такова судьба и таково время.
   Он принимает себя таким. Он не ропщет, не клянёт судьбу. Человек во многом сам выбирает свою долю, свою судьбу, свою дорогу.
   Да… не ропщет, понимает… Но он, кажется, начал уставать от себя – такого ищущего, спонтанного, неопределившегося – и от такой жизни. Ноги устали бегать, голова устала выискивать варианты… И, похоже, горячее, отзывчивое, доброе, чуткое романтичное сердце притомилось и сбавило обороты, задремало как будто.
   Боюсь, что я перегорел. Сломался. Нет, надломился. Испортился. Изменился. Становлюсь как все, как общая масса. Грубым, эгоистичным, нагловатым, пошлым, недалеким, приземленным…
   НЕ ХО-ЧУ. Я нравился себе прежним. Мне нравились мои позывы души, моя одухотворенность, моя наивность и непосредственность. Мне даже нравилась моя непрактичность. Я уважал себя за ту былую уже взрослую детскость. Мне нравилось быть «фантазером» в жизни. Мне нравилось витать в облаках.
   И вот я, видимо постепенно устав махать крылами, шмякнулся вдруг об родимую твердь земную, да так, что поломался сначала внутри, а потом и снаружи.
   Перестал летать во сне. Перестал мечтать об общем будущем и практически о своем светлом и прекрасном тоже.
   Перестал чувствовать свою ответственность перед общим нашим обществом. Больше стал планировать и действовать по собственным интересам, только для собственной выгоды. Меньше стал увлекаться и бросаться в очередное приключение, занятие. И с работы на работу перехожу не потому, что стало неинтересно, а потому что стало невыгодно и условия неблагоприятные…
   Устал сегодня писать. Очень грустно, тягостно на душе. Продолжу лучше читать. Интересные книжки принесла хозяйка, надо «проглотить», пока есть время.

   О недавнем еще прошлом вспоминаю с тихим ужасом. Неужели можно было так жить?! Неужели люди до сих пор так живут?! Не живут – маются. Мучаются, выживают, существуют, прозябают. Как можно в XXI веке голодать, не иметь самых необходимых вещей?! Дико. Живя здесь, в Питере, в это уже не верится. Отодвинулось за грань реальности.
   Но вот снова приблизилось. Чтобы переступить эту грань, достаточно только перестать лихорадочно зарабатывать энную сумму денег в месяц или попасть в беду, влететь, как говорится.
   Потом и хвастай, и убеждай других, что твое благополучие и твоя судьба только в твоих руках. Мол, пока есть руки и энергия можно жить неплохо. В достатке и спокойствии. Но а если вдруг вмешается, встретится коварный, неуловимый, весь в темном, стремительный как роковая стрела Господин Несчастный Случай? И махом нарушит весь устоявшийся уклад, ритм и гармонию. Мне ли этого не помнить и не знать? И тем не менее забываю, как только налаживается немного положение. Бац! Руки скованы (наручниками, гипсом, женщинами, детьми, другими вещами), энергия уходит на преодоление возникших завалов, заторов, срочных дел, на поиск выходов из сложной мышеловки.
   И снова я в панике. Мне предстоит искать новую работу, легкую, а стало быть, малооплачиваемую. А это значит – снова жить впроголодь, экономить на транспорте и носках. Снова стыдиться своей нищеты, своего происхождения и положения. Как это все надоело! А ведь столько энтузиазма было, энергии, оптимизма, даже радости и счастья в первые недели пребывания в Питере. Что ты! Предел мечтаний! Цивилизация! Безграничные возможности!
   Сразу же втянулся в ритм большого города. Олег помог с работой, приютил, показал город. Что ты! Зарплата баснословная по сравнению с нашими глухими краями. Вся культурная жизнь здесь и в Москве, по соседству.
   Все издательства под боком. Театры, концертные залы, музеи, спортзалы… Да все здесь, все доступно. Какие магазины, какие рынки! Метро, белые ночи, мировые звезды… Да вся жизнь здесь! Жить полнокровно можно только здесь. И чего я столько лет ждал? Жил, скитался по окраинам, закоулкам?
   Так казалось…
   Нет, ну по большей части все это, конечно, соответствует действительности. Но не столь доступно, легко и просто. Особенно остра проблема времени. Не разорвешься на все соблазны. Учитывая, что работа и дорога занимают практически всё продуктивное время.
   Да и вообще, не все блага лежат на тарелочке с голубой каемочкой. За комнату платить надо, за транспорт надо, поесть хочется получше, газетку купить – тоже денюжку отдай. Шаг – рубль, два – десять, пять – стольничек. И уже на подмогу родителям, на долги дяде Васе и на разные соблазны культурного, увеселительного плана денежек не остается практически. И когда в получку или в аванс мужики зовут пить пиво с водкой – словно пластырь отрываешь от болячки, так жалко кровнозаработанных на ерунду.
   И уже не верится, что еще совсем недавно, лет 5 назад деньги для меня были совсем неважным… второстепенным атрибутом в жизни. Интересная жизнь, хорошие друзья, хорошая книга, любимые занятия (и честолюбивые планы), приятные встречи – это стоящее, это настоящее, а деньги…
   Их и не было особо никогда. Но и особо не хотелось за ними гнаться. Нет – да и все, на нет и суда нет. А отсюда и скромные запросы, и скромное существование. А что? – кругом все перебиваются с хлеба на воду. И с пива на водку. И ничего – живут. Иногда даже смеются. И вроде как счастливы бывают частенько – каждый Новый год практически.
   А зараза эта стала подтачивать. То ли поумнел я, то ли повзрослел, то ли испортился под тлетворным влиянием Запада, под влиянием развратной и стяжательной идеологии, хлынувшей на нашу тихую Родину. Начал хотеть иметь деньги. Много денег. Чтоб сразу – в князи. Сочинять стал не просто из-за того что почувствовал в себе желание стать писателем-фантастом, высказать свои идеи, а уже пытался предугадать коммерческую… успех, короче, выраженный в тиражах, умноженных на % гонорара. И рисовал не от того что рука тянется запечатлеть Нечто, Пришедшее из Космоса, а чтобы сотворить нечто, способное составить конкуренцию «Черному квадрату» Малевича. По стоимости, конечно, на рынке шедевров. До сих пор, кстати, не теряю надежды (почти) когда-нибудь продать что-нибудь из своего творческого наследия. Хотя и обломали мне мои розы-мечты, вернув из трех крупных издательств Москвы и Питера мои опусы с напутствием – «отказ». Это как под крышечкой кока-колы – «попробуйте еще раз». Но вот как-то переделывать уже сердце не лежит, душа не трепещет, руки не доходят. То же и с эскизами. Никого не заинтересовал мой «непонятный стиль» и «невыраженная манера». А эта самая фантастическая тематика вообще не имеет коммерческого спроса. Съел? Приплыл? В своей голове – пожалуйста, будь выдающимся, талантливым, самобытным, а в реальности – «кто ты такой? Что ты тут лезешь со своей дребеденью? Куда ты рыпаешься, провинция косноязычная, кирзовая, краснорожая?»

   Как учил знаменитый Карнеги – главный подлиза и проныра-теоретик Америки – надо из лимона, что преподнесла жизнь, попытаться сделать лимонад. Пытаюсь. Давно уже собирался начать вести что-то типа дневника, да все никак не мог собраться. И вот наконец получил такую возможность. Нога в гипсе, рука в гипсе – этакая передышка от вечной гонки за успехом и деньгами. Лежу. Скучаю. Перечитал уйму книжек. И вот решил свою биографию, свои наблюдения, свои думы поведать потомкам.
   А вот интересно, будет ли кому-то это интересно? Ну, если интересно написать… Интересно жить…
   Нет, сделаю так. Буду писать пока для себя, в форме вольных записей. А если когда-то появится смысл, то можно будет переделать их в литературную форму.
   И начну по порядку… с конца. Отслеживая причину случившегося. Почти одинаково занимательно как выдумывать дальнейшие действия, так и рассматривать предыдущие в их странной и непредсказуемой заранее последовательности.
   Помнится, как-то я увлекался всякими штучками по самоусовершенствованию: йога, каратэ, тренировка выносливости, силы воли, наблюдательности, памяти. Так одна из методик развития памяти такая: нужно каждый вечер, перед сном, мысленно прокрутить события прошедшего дня в обратной последовательности. До сих пор помню чувство удовольствия, когда мысленно откручивал минуты назад. А что было до этого, а еще до этого, а перед этим, а почему я сделал так, а что он сказал до того, а из-за чего так получилось?..
   Почему лежу сейчас? Нога и рука сломаны. Как полу… Как загипсовывали, вправляли? Жутко. Как добрался до больницы? Смутно помню; помню много участливых лиц и «скорую». Как упал? Быстро. «Спасал» женщину от падения. В результате она только ушиблась слегка (об меня); а я вот… Где упал? На лестнице у метро «Сенная Площадь». Ехал на «Апрашку» покупать туфли. Купил…
   …И совсем неинтересно. Кому интересен этот частный случай? И буду я время переводить на писанину никому не нужных слов. Все равно не смогу описать давно прошедшие события так, как они были на самом деле или как помню, те оттенки эмоций и слова. Да еще колоритно-выпукло-увлекательно. Просто запишу вехи, случаи, темы вкратце, и как буду просматривать – вспомню что вспомнится. Моментально и ярко. Один. Сам. Или с друзьями поделюсь. Или с любимой. Или с попутчиками. Но не со всеми (?).
   Записав последние слова, как-то вдруг задумался, попытался бегло вспомнить всю свою жизнь. В целом, грустные воспоминания. Слишком много трудностей выпало и на мою долю, и на долю моих родителей, и на долю всех живущих в это непростое, как говорится, время. Мало что сделано, мало чего добился. Да собственно ничего не добился еще. И если уже имеющиеся рукописи так и не удастся пристроить, то, считай, время прошло почти впустую. Единственно радует то, что все-таки я, похоже, нашел свою гавань. На этот раз я оказался, искренне надеюсь и хочу верить своим ощущениям, в городе, где хочется остаться до конца своих дней, в городе, где хочется обрести счастье – личное, семейное; и творческое признание. И хотя пока не увидел встречной теплоты от северной столицы, но верю, что она примет меня как блудного сына – простит за долгие скитания и поймет мою мятущуюся душу. (И простит мне этот высокопарный слог.)
   Но самое ужасное в том, что город – неодушевленный предмет, город мне не поможет в беде, а людей, которые бы меня выручили, тоже мне не довелось обрести. Олег, единственная опора, напоследок выручив, теперь в Ярославле со своей невестой Машей, а больше я никому не нужен. А хозяйка тоже бы рада помочь, да сама в таком же положении, главный ее кормилец – я. И я отдам ей скоро последние деньги и окажусь в страшном положении: без денег, без работы, без знакомых, а там и без жилья. Завидная перспектива.
   Все, ложусь спать. Завтра начинаю вплотную заниматься своим будущим.

   Просто супер! Нафиг никому не нужен работник со сломанными конечностями, без образования и без прописки. Только сетевой маркетинг ждет с распростертыми объятьями, да и то, им сперва нужны деньги мои. А туда, куда бы взяли, я сам не пойду, потому что на такие гроши можно ноги протянуть, на них я только могу на работу и с работы ездить и жить под мостом с буханкой хлеба в день.
   Д-да, веселенькое дело. Это мне напоминает недалекое прошлое в глухом уральском краю. Там такая же ерунда, но только ко всем своим жителям, и с пропиской, и с образованием. А отсюда-то куда уже бежать?
   Снова убеждаюсь, какой же я все-таки глупый и недальновидный. Это еще когда жили в Киргизии, я первые два-три года массовых отъездов пытался людей убеждать, что, мол, ехать никуда не надо, что, мол, вас нигде не ждут, что, мол, это очень несладко – менять родину. Сам никуда и не помышлял ехать из тех теплых и фруктообильных краев. Но становилось хуже и хуже, и родители тоже бросились в бегство. И слава богу, потому что там сейчас, слышал, вообще полный завал, разруха и нищета.
   Казалось бы, отсюда, из Питера, народ не должен бы, по идее, никуда больше рваться, ан нет. Как-то в трамвае слышал разговор троих парней, и они высказывали совершенно непатриотические идеи, что, типа, валить отсюда надо куда подальше, что жизни здесь не будет никогда, и что там, у них…
   0казывается, народ еще не весь сбежал, кто хотел; я так понял, еще половина бы умчалась за бугор, имей такую возможность.
   И я задумался. Может верно? Когда-то с родителями сбежали с Урала, потом из Киргизии, снова я сбежал с Урала… Так может дальше?
   Куда бы мне только махнуть? В Израиль? Не еврей вроде. В Германию? Тоже не возьмут почему-то… В США? Не нужен, однако. В тайгу, в Антарктиду? Однако холодно тама, а я не белый медведь и не пингвин… Только если через брачное агентство куда-нибудь пристроиться? Хорош кандидат, а? Так и ринутся невесты со всех сторон. Манекенщицы, актрисы, принцессы… Если только в Африку… Так там СПИД, мухи цеце, тараканы, крокодилы, бегемоты и ужасная жара-а-а…
   Да нет, поехать бы за границу я не прочь. Но на время, в гости. Просто посмотреть, отдохнуть. Но жить там… не знаю. Там же пахать надо как папа Карло на какого-то буржуя. Или прыгать, как Мальвина на веревочках Карабаса. Нафиг надо! За то, что у тебя будет компьютер или две машины, к примеру, в семье. Горбатиться с 8.00 до 17.00 и ни минуты меньше или больше. Как робот какой-то. Да еще язык учить… На чужом языке разговаривать… не, не прельщает…
   Были бы деньги, миллионов несколько… десятков… долларов, мотанул бы по белу свету, посмотрел тогда на мир, посмотрел бы как живут, что едят, что поют, вот так бы было классно. Это бы я не против. Можно было бы и пожить тогда там, в США или во Франции. Как белый человек. Спокойно, не напрягаясь… Или вообще, блин, куда-нибудь к инопланетянам высокоразвитым смотаться… Где вообще все супер, где не жизнь – малина…

   Сегодня вдруг отчаянно, до слез, вспомнилась Светка. Вспомнились наши встречи у памятника Ленину (нашли же место – подумалось сейчас), наши прогулки, наши короткие вечера… И снова та боль прошила сердце, но еще и с примесью невозвратимости былой юности, былых ярких эмоций. С ее потерей я, кажется, потерял часть своей души, я как будто постарел, задеревенел, обесцветился…
   Похоже, что даже утратил часть веры в хорошее будущее, стал воспринимать реальность меньше чувствами, больше глазами и руками. Это как в старой крепости кто-то видит величие времени, его силу, обрушившиеся стены внушают уважение прожитым, выстоянным годам, а другой видит просто грязные, развалившиеся, мрачные обшарпанные старые камни, груды камней – и ничего более. И я стал замечать больше мелкого и отрицательного, больше грязи под ногами, и реже стал смотреть на небо, в прекрасные глаза людей, на их творения… Светка, не зная того, лишила меня очень многого. После разрыва с ней я очень долго не мог ни сочинять, ни рисовать. Как будто пересох родник.
   А еще я заметил, что стал побаиваться девушек. В плане знакомств и близких контактов. Вот уже скоро год как у меня никого нет, и я особо не стремлюсь к этому. Глазами – да, а ближе – страшно. И так подозреваю сегодня, что и в Питер умчался больше из-за нее, подальше от былого потерянного счастья, чтобы забыть. И в принципе забыл почти. Так, иногда…
   Сегодня сняли гипс. Все, свободен. Боль уже практически перестал замечать, потому, наверное, что больше интересуют ближайшие перспективы. Руками точно не смогу пока работать, запястье очень болит, да и движения смешные получаются. Плюс страшно (или смешно) искаженное лицо при каждом уколе боли или ее предчувствии. Директором каким-нибудь не могу, с компьютером тоже не в ладах. Так чувствую, придется пробовать себя в качестве какого-нибудь агента, хотя очень не хочется, да и опять же с больной ногой скакать… Но деньги кончаются, а кушать хочется, и придется брать себя за шиворот и шевелиться.
   Читаю книги и думаю: умеют ведь люди! Как лихо закручивают сюжеты, как здорово придумывают ситуации, как красочно и увлекательно повествуют. Мне бы так. И тут же уговариваю себя снова вернуться в сочинительство, жалко убивать идеи, жалко хоронить талант (маленький и скромный), не прощу ведь себе под старость растраченных лет.
   Кстати, уже полгода я в Питере. И позавчера же пришло письмо от мамы. Катюха собирается поступать в Педагогический, историк она, конечно, может и сильный, но вот педагог из нее – не знаю. Но, может, и выучат, может изменится. Отчим так же квасит, зарплаты такие же мизерные. Жалко, блин, а помочь тоже ну никак.
   Одно радует – весна. Скоро тепло станет, солнышко увидим.
   И жить захочется, и любить, и творить.

   Довольно занятный сон мне приснился. К балкону подлетела большая «летающая тарелка». Я подошел к двери. В это время открылся круглый люк, и оттуда по воздуху выкатился шар, за ним второй, третий. И вдруг шары разом превратились в трех маленьких коричневых человечков – с большими головами и глазами. Они выразительно смотрели на меня, изучая как будто. Потом я услышал в своей голове голос: «Тебе нужно улетать отсюда, что тебе тут делать? У нас очень хорошо. Ты не будешь работать, будешь только смотреть на наш мир. Мы тебе покажем все обитаемые планеты Галактики. А ты только будешь писать свои романы. Полетели.»
   И я тут же, вперед головой, вплыл в люк «тарелки». Там было пусто, как будто внутри мыльного пузыря. И вдруг из ниоткуда стали возникать сидящие на чемоданах Витек, Гена, Таня. Они заулыбались, увидев меня, и хором сказали: «Поехали.» Но тут я вдруг встревожился и спросил: «А где мой чемодан?» – и выглянул в открытый люк. А там, на балконе, стояли мама с Катькой и Светка. И очень грустно смотрели на меня. Я тогда обернулся назад и сказал трем зеленым большим монстрам, похожим на ящериц: «Нет, я пока не поеду. У меня здесь есть дела.» Тогда люк «тарелки» мгновенно захлопнулся, и она стала удаляться. А из иллюминаторов выглянули друзья и помахали руками. Я услышал затихающий голос: «Ладно, счастливо оставаться!»
   Начитался, блин, фантастики, теперь уже и «тарелочки» залетают. В гости зовут. А почему ж не похищают? Ведь людей обычно воруют. А нет, иногда и заманивают, как меня.
   Да, друзья давно разлетелись по белу свету. Теперь я тоже далеко от прежних мест.
   Мама – ясно. А Светка что, тоже не отпускает меня? Неужели я еще рассчитываю на возвращение к ней? Подсознательно, видимо, так и есть. К былому счастью хочется вернуться, те дни хочется растянуть на всю жизнь.
   Но, увы, так не бывает. Становлюсь реалистом все-таки, банальным рационалистом и прагматиком. Сухарем. А потом удивляюсь, почему нет желания творить. Да потому и нет, что стал слишком чувствительным к своим проблемам. К чувствам надо вернуться, к переживаниям, к мечтам, к вере в будущее, а не к слезам, не к расчету и … Всё, короче, пора возвращаться к себе. Вот только найду работу, успокоюсь, и примусь за рукописи. А то мой Вася Пирожков совсем там заскучал без приключений и путешествий, уже плесенью покрылся в своем городке.

   Черная полоса снова затягивается… Что, неужели на полгода, как и предыдущая светлая? Интересный в моей жизни маятник получается: полгода день, полгода ночь, словно я по полярным часам живу.
   Почему все беды и несчастья в кучу, а? Кто ответит на это? И за это? Почему каким-то гадам и идиотам везет неимоверно, а мне (идеальному, непорочному, мудрейшему, прекрасному ангелочку – ха-ха-ха) достаются тумаки и тупики? В чем дело? Сколько ни читаю умных книг, сколько ни пытаюсь разобраться в закономерностях судьбы – не нахожу ответа.
   Ну какая последовательность, почему одно за одним?.. Ладно, чисто случайно сломал конечности. Так совпало – уехал тут же единственный друг. Следовательно – за месяц исчезли все деньги. Выбрался, нашел работу, но, во-первых, не очень доходной оказалась, во-вторых, еще и лоханулся слегка, «попал на бабки». Тут, конечно, моя вина. Дальше, как назло, – ни раньше, ни позже, – именно в день получки и именно через несколько дней после окончания действия регистрации тормознули менты. И снова «развели на бабки». В итоге хозяйка пригрозила выселением. В итоге я остаюсь голодным, злым и отчаявшимся.
   В довершение ко всему встретилась мимоходом девчонка интересная, сама предложила общаться-встречаться дальше, а я как последний урод залез в свою раковину и усики поджал, слизняк. Какие встречи при пустом кармане? И стало еще хуже, жальче себя.
   А кушать хочется. А крышу над головой иметь надо. И как-то надо продолжать жить.
   А как? Тыква моя снова пухнет от дум, от поиска вариантов. А сам словно на огромном ледовом катке, кругом зеркальная гладь и не от чего оттолкнуться и не ясно в какую сторону.

   Все, кранты
   Осточертело!
   Нервишки мои сдают, похоже. Травля ягненка окружающими волками затянулась. Мало того, что босс выпендривается (пригрозил лишить % за слабую выручку), мало того, что посылают из всех магазинов – потенциальных партнеров, мало что в автобусе переругался, мало что чуть под машину не попал, мало того, что последние туфли развалились, еще эти молокососы выпендрёжные довели до белого каления. А еще хозяйка плачется опять. Так что я пришел позавчера и свалился как полено на диван. И чуть не завыл…
   И до сих пор не могу отойти. Сижу голодаю, но на улицу идти нет сил. Страшно. Тошно. Невыносимо.

Глава 2. Любить, так любить. Уезжать – так уезжать

   И вдруг, среди кромешной душевной и мозговой мглы, пришло озарение; я набрел на гениальное решение. Примерно так я думал.
   …Правда ведь во сне том говорили: там много интересного, будет о чем потом говорить, в смысле писать. Почему бы и нет? Очень неплохой вариант. А может это был не только сон? Какая-то часть сна?.. Вдруг, действительно, инопланетяне приглашают меня к себе? А во сне готовят к такой возможности. Чтоб не шокировать. Мол, пусть сначала подготовится, подумает, решит. А потом и возьмем.
   Да, так и ждут с распростёртыми щупальцами-клешнями. Зачем ты им сдался? Что ты, гений какой? Знанием каким особенным обладаешь или что? А как типичный представитель – только для опытов! (Этого – препарировать!) Да и то один шанс из миллиардов. Так что надеяться на это…
   А если самому пойти на поиски? Да! Это выход, да! Самому! Пора брать инициативу в свои руки! Пока их дождешься, блин…
   Самому?..
   Главное надо решить – сидеть здесь или… покинуть Землю. Как-то грустно, страшно звучит. А и пусть! Улететь с этой… насыщенной проблемами, бедами и неудачами Земли. С этой жестокой, кровавой, нелогичной, недооценивающей лучших людей (представьте – да, таким себя считаю, одним из…), да и вообще, с каждым днем все более циничной планеты. Улететь в мир, давно прошедший все эти грубые испытания, всю подобную мясорубку, или вообще не знавший такого; в мир, где не надо бороться за свое выживание; в мир, где можно без страха и расчета жить, мечтать, любить. Любить просто так, не оглядываясь на то, что у тебя бедные родители, или не известные, сам ты зарабатываешь – да и будешь – ровно столько, что хватит только на самый минимум, на «потребительскую корзину» только, на маленькое скромное лукошко с пирожками с тестом…
   Улететь, оставить эту гонку. Подышать свободно и легко. Да и просто – посмотреть, как можно жить. Или как надо жить. Это же ведь, в конце концов, жутко интересно.
   И не надо так категорично: бросить Землю. Зачем? Это ведь твоя «колыбель», твоя родина. Здесь твои родные, друзья. Так что поспокойней, без крайностей. Да, улететь, но не сбежать… а отправиться с чрезвычайной миссией. «Дипломатический визит… на соседнюю планету,» скажем. Это уже лучше звучит. Или командировка в высокоразвитые миры, по обмену опытом. Или «в поисках идеала»… А то – «бежать». Дезертирство какое-то.
   «Съездить» посмотреть. Да-а! А потом как описать тот мир! Как выпустить серию романов о том мире, той планете и цивилизации! В подробностях, в красках, в картинках, живо, жизненно, а не спроектированно из нашего мира на воображаемый), всё – слава, успех гарантированы. Насколько ж повысится мой уровень знаний и воображения! Да-а…
   Надо лететь! Решил! Все! Точка. Теперь техническая сторона дела. Как?
   Предположим, инопланетяне на самом деле прилетают к нам на Землю. Согласен, практически не сомневаюсь. И улетают? А об этом речи часто не ведется. Мы только знаем, что прилетают. Бывают. Пролетают. Проявляются. Периодически появляются и исчезают. В голубых небесах или других измерениях. Но это не говорит, что улетают. Кто их провожал, кто махал вслед удаляющемуся «клину тарелочек» ручкой или платочком? Появились и исчезли. Но что дают им кратковременные проявления, коротенькие встречи с контактерами?
   Ну хорошо, пусть они считывают информацию с каких-то источников: телерадиоволн или даже непосредственно с мозга человека. Но мне кажется это все равно еще мало, чтобы изучить нас. Они должны почувствовать «душу». И не одну. Тысячи, миллион. Все ведь разные. А самое главное, изучение какого-либо организма ведется еще и на живом… в процессе жизни. В динамике. Ибо мы так часто меняемся и меняем свое окружение и представление о нем, что нас ни на секунду нельзя вынимать из-под микроскопа. Только в «полете» можно увидеть ценность человека и человечества. И наверняка разнообразные высокоумные гуманоиды (и не только) понимают это. А стало быть, среди нас… гуляют… бок о бок с нами… шпионы. Инопланетные разведчики. Ходят, смотрят, слушают, вынюхивают, выщупывают… в общем, рассматривают нас.
   Мне кажется – так. По логике. Как иначе? Самый верный способ.
   Так-так-так. Дальше идем. Где они в основном ведут свою исследовательскую деятельность? Там, где побольше информации: библиотеки, телерадиокомпании, правительства (ого!), ВУЗы, разные институты и министерства. В местах скопления людей. Музеи, театры, центр города, Невский… торговые центры, офисы. Далее. Какие они? Как себя ведут? Скорее всего, они представляют из себя – внешне, разумеется – обычных людей, чтобы быть незаметными. Так? Детские вопросы, ежу понятно. Но… Тогда получается, что их нельзя обнаружить?.. Кто тебе это сказал? Просто никто не пытался этого сделать. Вот так, среди нас. Во всяком случае я о таком не слышал. Вот я и займусь этим вопросом.
   Допустим, Они – точная копия людей. По сути. На самом деле, как это ни невероятно. Допустим. Что-то же должно их выделять, отличать? Глаза! Взгляд. Ага! Это подделать трудно. Поведение? Да, если это не шпион с огромным стажем и профессиональной выучкой. Но и все равно можно определить, странности какие-то должны быть. Почему наших советских туристов всегда безошибочно почти определяли за рубежом? А ведь мы одной расы, с одного континента. Ах-ха… А если Они похожи на представителя другой расы: негра, индейца, китайца? Они же иностранцы у нас. Тоже глаза будут не наши, не русские. Ошалелые от нашего быта. Но они-то – земляне. Вот видишь – первая загвоздка… А нет, зачем? Тогда Они будут получать несколько искаженную информацию от нас, их не везде пустят. Им так надо? Значит, не должны быть такими… ну а если и будут, проверим и иностранцев.
   Ну а если они только оболочку имеют человеческую? В смысле – искусственную, то тут проще. Если внутри «шкуры» биоробот или кибер, или какой-то там ящер, или, допустим, тараканоподобное существо, или даже медуза, облако какое (в штанах) … неважно, что не скроешь? Опять же глаза, их не оживить, не наполнить тем внутренним светом, живой энергией, мыслью, чем обладает человек. По-моему, это самый отличительный человеческий признак. Ну и вообще, чужое тело и будет выглядеть как чужое.
   Здесь я отметаю любые энергетические субстанции или там выходцев из 23-го измерения, типадуховные материи из высших небесных сфер и прочую лабуду. Им нас не познать все равно, а мне их не поймать ни за что. Их я игнорирую… Да как я к ним попаду? Что там есть буду, на чем сидеть?
   С этим определились.
   Теперь последнее. Кого искать и как вступить в контакт. Кого – в смысле… Как они работают? Коллективом, парами, в одиночку?
   Коллектив. Наверняка им не понравится «провал». Тогда меня постараются «убрать». Мне это нужно? По-моему, нет – отпадает.
   Пара. Тот же коллектив. Не годится.
   Одиночка. Мужик. Непредсказуемо. Может убить. Может не убить. Может парализовать и скрыться. Может стереть память. Может… морду набить. Может послать, но не настолько далеко, как хотелось бы. Сотрудничество возможно? Продать душу дьяволу. А что потом? А где гарантия, что Он не использует меня в своих служебных целях, не выгребет из моей черепной коробки всю информацию, а потом не выбросит как выжатый лимон? Оставит идиота с пустыми глазами. Нет такой гарантии. Отложим пока… Да и так представить – за мужиками гоняться…
   Женщина. Может… может… Все то же самое. Кстати, может в образе дамы быть особь мужского пола. (Ну до чего изощренные эти шпионские приемчики!) Или бесполый робот, но тут есть шансы. Будем считать, что повезло. Женщина снаружи – женщина внутри, то есть, по существу. Надо полагать, у женщин все-таки сердце помягче, пусть даже у не земной (но ведь потому она и Женщина), и если попробовать каким-то образом коснуться лучших чувств, то один, малю-юсенький шанс имеется как будто.
   А если в образе детей?! И-не-тере-есный вариант. Ходи, спрашивай, интересуйся всем чем хочешь, и никто не заподозрит неладное. Дети у нас и так по отношению к взрослым как инопланетяне – попробуй вычисли истинных… Да, хитро. (Так, начинаю писать шпионские супердетективы!) Только… кто ж пустит ребенка в правительство, в институт?
   Итого. Начну с женщины-разведчитцы. Хотя, видимо, их гораздо меньше, чем мужчин. (Спорно. Кто больше болтуньи? Ни одного секрета не утаят. Да, но кто умней, у кого информация точней и ее неизмеримо больше?.. То есть – ценной?.. Но. С другой стороны, кто искуснее сможет ее выпытать?) Зато больший процент остаться в живых и улететь отсюда к чертовой бабушке… Нет, не к ней. В другую цивилизацию. В иной мир… миры, вот.
   Так. Еще вариант: в образе животного. Собачки, птички, кошки, лошади, рыбки, тара… ра-ра-ра-ра… Опасно для них, ограниченный круг общения, неполная, предвзятая информация. Невыполнимо для меня… 0ставим в резерве. С букашками потом побеседуем. В психбольнице.

   «Ну, шпиёны инопланетные – держитесь. Как говорится: раз, два, три, четыре, пять – я иду вас всех искать.»

   Второй раз в жизни в нем пробудился активный романтик и действующий авантюрист. И снова «шерше ля фам». Сначала он пытался разными способами найти любую информацию о Наташе Гусевой, своей любимой «Алисе Селезневой», даже Киру Булычеву писал, даже в Москву из очень далекой Киргизии порывался убежать, а теперь принимался за обнаружение вообще не земной и незнакомой пока женщины. Сидело в нем, видимо, деятельное начало, не только, выходит, фантазировать на бумаге способен.
   Первым делом суперагент Володя Вовчик (фамилия такая) купил себе большие зеркальные солнцезащитные очки. В них как-то сподручнее незаметно наблюдать за людьми.
   Тут же, на рынке, опробовал свой метод.

   «Все! Сосредоточились! Внимание!
   Значит – глаза, походка, поведение.
   Ну-ка, ну-ка! Н-нет…
   Во! У… А эта?
   Опять нет.
   О елки, очки бы сняла – мешают.
   Не, не то. А вот? Н-да…
   Постой-постой. Это уже ближе…
   ХОРОШО… Так-так-так…
   По-моему, кандидат. Неужто попал??! А, черт, ну надо же!…»

   Оказывается, это очень увлекательно. Шпионить. Володя почувствовал себя охотником, выслеживающим дичь. Правда есть вероятность самому от этой дичи пострадать, если это окажется опасный хищник. Но взялся за гуж – называйся груздем, а там посмотрим, куда кривая вывезет.
   Первый день наш герой, наблюдая за женщинами, все-таки больше оценивал обстановку на местности, вносил коррективы в свои разработки, в свое поведение, в тактику «боя».
   Главный его враг, он это сразу понял – темные очки. На глаза своих «жертв» он больше всего рассчитывал. Но и, по логике, те, кому нужно скрыть свое самое уязвимое место, не преминут надеть этот элементарный «бронежилет», простейший, но надежный конспиративный аксессуар. В этой ситуации Володе требовалось дополнительное наблюдение – «сесть на хвост», по детективной терминологии. Да и вообще, «садиться на хвосты», как он понял, придется довольно часто, с одного взгляда трудно определить искомое, потребуется где одна минута, где пять, а где и гораздо больше. Каждая женщина – тайна. И как определить сразу, безошибочно отгадать – нужная тайна или нет? Особенно не очень опытному в жизни.
   Положительный момент: когда возможный «клиент» с кем-то заговаривает. В общении лучше видно, то или не то.
   А еще Вовик понял, что действовать долго и упорно, как бы ему хотелось, не удастся. Потому как его действия со стороны многим могут показаться довольно странными. Могут и побить, посчитав карманным воришкой, к примеру (обе стороны – потенциальные жертвы или конкуренты). А то и того хуже…
   Но сам процесс поиска оказался действительно очень захватывающим занятием, просто-напросто маленьким детективом или заманчивым приключением.
   Ведь как шло дело. Видит наш Владимир у девушки, женщины необычный взгляд: либо совсем, явно неземной, то есть не описать какой, либо взгляд все-все изучающий, цепкий, либо настороженный, либо совсем отсутствующий, «стеклянный», – так, цепляется. Идет. Она спереди – он непринужденно сзади, иногда заходит сбоку, иногда навстречу – глаза, лицо. Другой вариант, когда взгляд трудно поймать (в очках): идет неуверенно, или чересчур правильно, или просто не так, не по-людски; внимательно смотрит по сторонам, изучает, прислушивается; или напротив, идет тихо, безразлично якобы, бесцельно, но зрение, слух, может быть, напряжены, или приборы включены какие-то. За такими дамами надо было смотреть очень внимательно, ловить каждую мелочь, каждый жест, желательно услышать ее речь, а еще лучше вынудить снять очки. Иногда получалось, иногда не удавалось дойти до разоблачения: обидно было, когда кандидатка просто брала такси или садилась в маршрутку и уезжала, – а у Вовы откуда столько денег?..
   Вот такая шла «охота», вот такие трудности, вот такие дела.
   За семнадцать смен – дней, занятых поисками – довольно много, а точнее 36 дам, прошли, так сказать, первый тур. И тут вступало в ход второе действие – попытка контакта.
   Путем долгих размышлений Володя разработал схему. Инопланетного разведчика можно почти безошибочно определить в трех случаях. Первый: поймать на месте преступления, второй: поймать на мелочи, третий: объявить о его «провале» и проследить реакцию.
   Наш «контрразведчик» решил воспользоваться третьим приемом с элементами первого. Сразить одной фразой наповал. «Штирлиц, вы еврей?» – «Нет, я русский.» Все, берите тепленьким.
   Как это происходило в реальности. Вова выслеживал девушку в течение получаса, допустим, за это время находил, что в ней масса черт, выдающих ее не земное происхождение. Тогда выбирал удобный момент, жутко волнуясь, но решительно подходил к ней и тихо и полуофициально спрашивал (и не думал улыбаться!): – «Извините, Вы с какой планеты?» – и внимательно наблюдал реакцию, по которой можно было судить, попал он или нет.
   Но нужной реакции, как можно догадаться, никак не удавалось обнаружить, ни одна не сделала очень уж испуганных глаз, не попыталась немедленно раствориться или телепортироваться. Ни одна не попыталась его уничтожить, аннигилировать (и слава богу), и ни одна его не похитила (а это уже ему немножко жаль). Зато, это смешно, были получены примерно следующие ответы. Володя фиксировал их на всякий случай в блокноте. «Дурак. Дурак что ли? Придурок.» – 3 раза. «Ты что, больной?» – (в глазах опаска) – 6 раз. «Что?» – и презрительный, уничтожающий взгляд – 4 раза. 5 раз просто взгляд как будто на червяка какого (подобные взгляды видно и сквозь очки). «Я… не пони… май…» – 3 раза. 4 раза: «С Земли вообще-то.» – И ожидание дальнейших приставаний или поиск видеокамеры поблизости. 4 раза – улыбка в ответ и вопрос: «А вы?» Одна сказала: «Тайна!» и кокетливо улыбнулась. И еще один ответ был банальным, не внушающим доверия: «С Марса, а что?» И во всех случаях Володя видел сразу другие глаза (или красноречивое выражение лица, если «в броне»), не те, что сбили его с толку, привлекли, а чисто земные, современные, обычные. Тут же, пробормотав «простите» (наверняка неожиданно для его респонденток, а особенно в десяти последних случаях), спешно ретировался. После этих ответов, когда Володя понимал, что искомое не найдено, ему вдруг становилось сразу стыдно. Ибо он, как ни странно, по натуре своей немного выше среднего застенчивый, особенно перед представительницами прекрасного пола… Да еще после Светки… Да еще без денег… Да еще с такой сумасбродной идеей в голове… Но вот видел новую кандидатуру – и нерешительность, скромность, робость (здравый смысл) куда-то на время исчезали. Только волнение, как на охоте на львов. (Нет, не был, но смог представить после этого.) Наверное, он становился своего рода маньяком. Надо, хочу – и все тут! И вперед!
   Так проходили его настойчивые поиски гипотетической «звездной гостьи». Просто в жанре комедии абсурда (мы это не говорили…). Семнадцать дней, 36 претенденток – от 15 до 50 лет, – и ни одна не выдержала «тестирования». Результата, даже сомнительного, не было, не было даже надежды, даже намека. Видимо наш Володя занялся поисками иголки в стоге сена. Если она вообще там была. Правда, он в этом пока еще не сомневался. Естественно.
   Ну что ж, пришла пора передохнуть. А затем он намеревался расширить диапазон поиска, установить слежку и за особями мужского пола тоже. Оставляя приоритет все же за женщинами. А еще может стоит подумать над какими-то приборами. Иголку в стоге можно найти магнитом, спалив сено.
   На улице между тем, уже наступило лето. Началось долгожданное тепло.
   Еще неделю Вовчик провалялся вечерами на диване, днями вяло шастая по магазинам, предлагая товар своей фирмы. Анализировал результаты безуспешных поисков звездных гостей, разрабатывал новые концепции.
   В пятницу вечером, после работы, Вова ездил на общественном транспорте (благо проездной) по городу, искал бесплатных развлечений, смотрел на великолепную архитектуру Питера. В сторону дома он поехал уже в двенадцатом часу. Народу на остановке было мало. Вскоре подошел автобус. Володя, как всегда в последний месяц, ехал на средней площадке, лицом к дверям, чтобы всех входящих-выходящих и находящихся в салоне было видно. Ну и по выработанной за это время привычке внимательно рассматривал людей, особенно женщин и девушек. А так как ехал он с конечной остановки, почти все пассажиры автобуса проходили сквозь сито его оценок.
   И вдруг…
   О, в жизни, наверное, всегда всё самое желанное, как и самое нежелательное, впрочем, приходит вдруг. «Когда ее совсем не ждешь…»
   Так вот: вдруг в среднюю дверь, прямо на него, вошла ОНА! Сначала Володя не разглядел ЕЁ, можно сказать, не увидел, – он ЕЁ почувствовал.
   ОНА! Видимо его мозг настроился на поиск не земного (скорее – внеземного) создания и в нужную минуту сработал сам, автоматически, подсознательно – ОНА! Вовчик не помнит, как долго он смотрел на НЕЁ, застыв без малейшего движения, когда его пронзил взгляд. ЕЁ взгляд.
   Точно – ОНА! Его мозг испытал шок. Он не работал: ни дум, ни воспоминаний, ни решений, ни радости – ничего. Володю словно парализовало, контузило. Впоследствии он пытался представить свое то состояние, – скорей всего он был статуей из какой-нибудь легкой древесины.
   Каким-то образом эта статуя оказалась стоящей на асфальте. А перед ее (статуи) глазами (видимо живыми) – ЕЁ силуэт. ОНА уходит! В ноги, в живот, потом в грудь и в руки и, наконец, в голову начала поступать кровь. И оказалось, что он уже идет. Ну конечно же, он идет за НЕЙ. За НЕЙ! «А где я? Не понимаю… А, неважно…»
   – Эй, мужик! Закурить дай!
   Пьяно-дерзкий голос со стороны деревьев. Володя даже нисколько не испугался, не встревожился, не напрягся. Просто зафиксировал краем сознания. И шел дальше. Он не мог отвлечься, не мог задерживаться (да еще такое обращение). ОНА идет, уходит к домам.
   – Эй, ты че, глухой?! К тебе обращаются, – из-под деревьев быстро вышли четыре фигуры. А ОНА уходит.
   – Не курю, – не сбавляя хода и едва повернув голову сказал Вова.
   – А че сразу не сказал, а? Че, крутой такой?

   «Уйдет!»

   Дальше Вовчик помнит смутно. Помнит, что к нему подскочили быстро, помнит пьяные рожи, помнит вспышку в правом глазу, кого-то он уронил подсечкой, потом пару раз ударили в челюсть и под ребро, подло держали руки. А потом вдруг возник, словно молния, женский голос: – «Стоять!» – и какая-то холодная волна окатила его всего… А затем его взяли под руку и провели мимо четырех спокойных силуэтов… Полностью очнулся он за кухонным столом, с чашкой кофе в руках. А напротив – ОНА!..
   У Володи тихо опустилась челюсть. Потом медленно он закрыл рот, с трудом сглотнул какой-то комок.
   – Тебе больно?
   – Нет.
   – А ты куда шел? Тебя ждут?
   – Нет.
   – Ты здесь живешь?
   – Нет?
   – А как тебя зовут?
   – Нет… Э… Это… Е… Вовчик… Володя… Фамилия… такая…
   – А меня Аэлита.
   – А… очень приятно…
   – Да ты кушай, Володя. Печенье, бутерброд делай.
   – М… Спасибо.
   «Какие глаза! Таких ведь не бывает!» – не мысль, подсознательное чувство прекрасного, потаенные эмоции… Малахитовые. Ярко-зеленые! Распахнутые. А как передать их выражение? Неземной взгляд и все, ничего больше не скажешь, не добавишь. И чем-то этот взгляд ему знаком…
   – А ты всегда такой неразговорчивый? – ОНА улыбнулась сильней. Улыбка!.. Ослепительные белые зубы. Опять перевел взгляд на глаза. Обжегся. Утонул… Волосы темные, длинные. Лицо очень приятное, круглое, пухловатое. Да она и сама, оказывается, «в меру упитанная».
   Вовчик уткнулся взглядом в чашку с кофе.
   – А Вы с какой планеты? – вдруг тихо спросил он, не поднимая глаз. И подумал: «Крыша у меня точно поехала.» Ему было и стыдно, и страшно, но не задать этот вопрос он не мог. Его мозг в эти минуты действовал сам, в режиме свободного плавания, неконтролируемо.
   – А тебе это необходимо знать? – через несколько секунд услышал он спокойный ответ.
   Тогда он изумленно, с замиранием всего своего организма, посмотрел на НЕЕ. Она слегка улыбалась, но как будто с уважительным интересом разглядывая его, как ему казалось, глупое в ту минуту лицо. И не было в ее глазах ни насмешки, ни издевательства, ни недоумения, ни пошлости. Ни страха. И не походил тон ее ответа на простую шутку. А Володя в эти секунды внутренне сжимался и сжимался, стремясь сойтись в точку. Его словно составляли сплошные эмоции и мысли, но уплотненные до такой степени, что становились неразличимыми.
   – Конечно, – выдохнул он ответ на ее вопрос.
   – А зачем?
   И тут он уже не выдержал. Словно что-то взорвалось внутри. Сверхновая… Не помня себя, как ватный, он поднялся из-за стола, невнятно пробормотал «спасибо, я пойду», и направился к двери. В каком-то полусне услышал: «Счастливо. Осторожней там.» – И дверь за ним закрылась. Он пошел. Ступенька. Другая. И вдруг сел. Словно пластилиновый. Прилип к лестнице. В голове, сначала пустой и звонкой, начали пролетать отдельные звуки, потом слова, потом фразы. И наконец появились мысли.

   «Слушай, а ведь это она. ОНА! Я ж искал ЕЁ. Я ж так долго и страстно хотел ЕЕ встретить. Я ж нашел ЕЁ! ОНА!! Да это ж… Да еще какая!»

   И тут же он подлетел вверх и, еще не касаясь ногами пола, вдавил кнопку звонка.
   – Это ты?
   – Да! Это я…
   – Заходи.
   – Вы мне очень понравились! Я не хочу от Вас уходить, вот!
   У меня к вам очень много вопросов. – Это говорил не он. Это говорила судьба. Это говорил Бог. Это говорил Вселенский Разум, но далеко не он, Владимир Вовчик, скоромный, не слишком уверенный в себе, немного несчастливый парень. Он бы так не смог.
   – Кофе еще будешь?
   – Конечно! Замечательный кофе. А давно Вы, простите, здесь живете?.. На Земле? – Он осмелел (если не обнаглел), видя, что его встретили дружелюбно. Но все же нужно было брать приступом, пока хватает запала. – Давно?
   И действительно, с каждым новым звуком, с каждой секундой, уверенность стремительно уносилась. Аэлита таинственно улыбнулась. Слегка покачала головой. Володя уже расценил это – «наивный». И уже со страхом ждал разрушающих его глупую фантазию слов. И представил, каким болваном он сейчас будет выглядеть.
   – Шесть лет. – Так просто.
   «Не может быть…» – не веря своим ушам мысленно прошептал Вова, мысленно же находясь в полуобморочном состоянии. Тон ответа не казался наигранным. Неужепи в самом деле?!. Страх, но уже иного рода, овладел им. Примерно так, как альпинист лезет на скалу – и страшно выше, и нельзя упасть или спуститься, и надо лезть. Так и он. Нужно продолжать.
   – А всего Вам сколько лет?
   – Даму, вообще-то, спрашивать об этом не принято, – заметила прекрасная Аэлита.
   – Да… – Действительно, не лучший вопрос. Да и не самый главный.
   – Двадцать три… и можно на «ты». Ага?
   – А мне двадцать семь. – И решающий вопрос: – Ну а все-таки, с какой Вы планеты? Откуда?..
   – С Марса, – с каким-то непонятным «чертиком» в глазах ответила девушка.
   – С Марса? – пролепетал Вова. Все что угодно, но только не это. Неужели все это спектакль? Неужели опять промахнулся? «Эй, парень, пытался отрезвить он сам себя, – очнись. Ты где живешь? На Луне? Или в сказке? Ты живешь в реальном мире, с реальными людьми, в обычном городе, на твердой круглой планете Земля. Слезь с облаков. Летай в иные миры только в своих сочинениях… А это… Это лишь необычная (сумасшедшая? – такие глаза!) фантазерка. С ограниченной, правда, фантазией. С Марса! Примитив!
   – С Марса? – Володя попытался улыбнуться. Со стороны его физиономия в тот миг выглядела довольно странно, неописуемо. – Я так и думал… – И вдруг надежда – робко: «А может все-таки есть жизнь на..» И еще через мгновение: «А может запрещено…»
   – Нет, не с вашего, не подумай чего. Нашу планету назвали так в честь здешней четвертой планеты. Она тоже четвертая от нашего солнца. Это в созвездии Близнецов.
   Все. Теперь ясность. Теперь все на своих местах. Володя успокоился. Правда, в тот миг он еще не понял, то ли поверил в невероятное, грандиозное чудо, то ли ему просто надоело мотаться от «да-нет». А может ему захотелось просто общаться с необыкновенной девушкой с фантастическим именем Аэлита. И пусть она говорит что хочет.
   А на самом деле сработал предохранитель, спасший его от неизбежного умалишения. Такой факт, воспринятый сразу серьезно, с полной ясностью, осознанно, трезво, без труда расстроил бы любой крепкий, нормальный мозг. Даже предполагающий такую возможность. Природа, организм спасли в те минуты рассудок Володи. И дальше разговор на необычные темы потек сам собой, без особого напряжения. Так, как ходит по тонкой проволоке опытный канатоходец-ас, играючи, с улыбкой. Только слегка замирает сердце.
   – А на вашем языке как вы планету зовете? Это можно передать?
   – Марс. Мы же на русском разговариваем.
   – Что?! На русском?! Вся планета? – Игра, как будто, продолжалась.
   – Да. А что здесь такого? Русский язык, как ты знаешь, «самый богатый и могучий». Наш родной язык… А ты что, думал, что я гуманоид, совсем инопланетянка?
   Точно! Володя только в ЭТУ секунду догадался, что он перемешал все представления об инопланетянах, свалил в одну кучу все понятия; что он до сих пор где-то далеко в недрах своего сознания подразумевал, что говорит с совершенно различным по разуму и происхождению существом из другого мира, но говорит как с самой земной девушкой, абсолютно родственным созданием…
   Боже, как неуютно он себя почувствовал, когда уразумел всю свою бестолковость, полный кавардак в своей голове и речах… Но с другой стороны, а кто она на самом деле? Как она может оказаться с дальней звезды, но русским человеком? Поневоле забуксуешь…
   За ту ночь они выпили литра два кофе и литра три чая. Съели все печенье, варенье, сахар, хлеб, конфеты, масло, сыр. Аэлита жила, судя по продуктам, довольно небедно. Живет одна, квартиру снимает.
   Аэлита Толстая (это ее настоящая, марсианская фамилия, здесь Ветрова) рассказала Володе немного себе, о своей планете, о многом, что интересовало его, но без подробностей, без деталей. А что-то откровенно скрывала.
   Уже утром, когда общие вопросы были выяснены и когда он с трудом перешел на «ты» (как-никак инопланетянка, мечта), спросил:
   – А почему ты мне все это рассказываешь? Разве тебе это не запрещено?
   – Нет. В таких случаях. Нам нечего бояться, вреда ты нам при всем желании не сможешь нанести. Потому что в данном случае возможны три варианта… Перечислить? Первый: ты молчишь, никому не говоришь. Это предпочтительней. Второй: ты все, даже в мельчайших подробностях, об услышанном распространяешься, в любой форме; тебе не верят, вплоть до «психушки». Вот почему предпочтительней первый пункт. И есть третий вариант: ты без всяких объяснений окружающим летишь на нашу планету. Ну и возможен еще вариантик: я стираю тебе память о прошедших двенадцати часах.
   – Да?!! – Володя аж подпрыгнул от услышанного. – Это возможно?!
   – Ты о чем? – не поняла Аэлита.
   – Улететь! – Для ВВ важна была только эта новость.
   – Конечно, если хочешь.
   – Но… Но зачем?.. Зачем вам нужны такие как я? Для опытов?
   Аэлита звонко рассмеялась. Как она была прекрасна…
   – Какие опыты? У вас и тут опытов предостаточно. Просто жить. И кто сказал, что нужны? Если хочешь. Мы приглашаем.
   – Но… не понимаю… А как же тайна?..
   – Какая? Значит, так. Вот тебе мой телефон. Адрес запомнишь. Я думаю, ты взрослый человек, сам все понимаешь… Если хочешь, полетишь к нам. А если нет, то можно расстаться. И забудь обо всем, что я тебе говорила. А хочешь, я все сотру, чтоб не мучиться? – шутливо добавила она.

   Весь этот день до позднего вечера – а домой он вернулся уже в восьмом часу утра – Володя не находил себе места. Как ни странно, он ни разу не прилег на диван (а ведь ночь не спал), не включал ни телевизор, ни магнитофон. Он ходил машинально из угла в угол, стоял подолгу в раздумье на балконе, присаживался на диван, обхватывая голову руками, но уже через полминуты вскакивал и, сжимая кулаки в восторженном жесте, снова носился по комнате. «Нашел! Нашел! Нашел!!!» Потом: «Полечу! Улечу! Лечу!!!» И еще: «Аэлита…» И уже к вечеру его с неимоверной силой потянуло к волшебно-малахитовым глазам. Он даже переставал думать, что ОНА – его путь к звездам, путевка в иной мир. Его просто тянуло к ней, к Аэлите. К девушке, к человеку.
   Заснул он поздно вечером, с несказанно счастливой улыбкой на губах и именем «Аэлита».

   Едва только ранние летние лучи солнца проникли в окна, Вова уже открыл глаза. Но не спешил вставать. Теперь ему не нужно суетиться. Отныне все его проблемы, похоже, разрешились. Чудесным, невероятным образом. Как ни трудно поверить в сказку о пришельцах и о том, что его возьмут к себе, у нашего героя данное обстоятельство уже практически не вызывало сомнений. Невероятно, но возможно. Оказалось – возможно. А вот как поверить, что со скорого времени у него не будет мелких (пока они не давят на тебя) бытовых проблем?
   Как рассказала Аэлита («О Аэлита… Какое имя… Какая девушка!»), у них там намного лучше, чем при мечтаемом когда-то коммунизме. Еда, жилье и прочие необходимые человеку условия и вещи имеются в достатке. Даются по необходимости и без каких-либо условленностей.
   Даже работать, чем-то заниматься, практически не обязательно. Главное – не вреди. Райская, действительно, жизнь. Собственно, о таком Володя даже и не мечтал. Он думал, что какие-то услуги все равно придется оказывать ИМ. Ну, там, консультации, перевод, медицинские, психологические обследования позволять им проводить над собой… Но ведь он-то искал инопланетян. То есть совершенно другую цивилизацию. Исторически, пространственно, биологически отличный разум. А нашел, как ни странно, своих потомков, которые живут в настоящее время на далекой планете, на которую улетели с Земли в будущем, в его, Володином, исчислении. Винегрет, конечно, нужно еще будет разобраться в этом, но пока неважно. Одно понятно – это свои, и живут в совершенно новом для него мире. И мир этот соответствует, по описанию, самым лучшим чаяниям современного человека. Идеальный мир. Утопия. Аркадия.
   Володя поднялся с дивана, умылся, попил чай, затем полежал с часок в ванне. А мысли только о невероятной встрече, о той, что его ждет… А еще появлялись вопросы. Чем больше он старался систематизировать то, о чем услышал от прекрасной Аэлиты, тем больше тонкостей его интересовало. Правда, Аэлита его честно предупредила, что много она ему не может, в силу незнания, а что-то не имеет права говорить (как ни крути – шпион, сверхсекретный агент).
   Вовчик садился за стол, доставал бумагу и пытался записать полученные сведения. Но, странное дело, рука словно бы не слушалась его, он не мог ни слова написать об Аэлите, о Марсе, об этой удивительной встрече. Нет, пожалуй правильно, не стоит такую тайну даже бумаге доверять.
   «Сон? Бред? Не свихнулся ли ты парень на фоне общего расстройства? Не впал ли в свои фантастические грезы, а парень?» – иногда спрашивал он себя. Вслушивался в свои мысли, смотрел по сторонам, вспоминал… и вновь верил в Чудо, случившееся с ним.
   После обеда, когда все уже передумалось по десять раз, снова потянуло к ней. И думал он о НЕЙ уже на как об инопланетянке. Не только… Нет, в первую очередь ОНА феноменальная девушка. Мечта. Глаза… Глаза! Он вспомнил! Такие глаза у Наташи – Алисы Селезневой из фильма. Почти такие… но в жизни, рядом… У взрослой девушки. Малахитово-изумрудные. Чудо!
   Телефон притянул Володю уже в 4 часа. Аэлита была дома. Одна. Конечно можно.
   Вовик взял последние деньги, по дороге купил коробку конфет (цветы постеснялся пока) и с трепыхающимся сердцем отправился на удивительное, фантастическое свидание. Свидание с инопланетяночкой…
   Как оказалось, Аэлита живет недалеко, в двух кварталах от него.
   – Извините, у Вас закурить не найдется?
   – Нет, не курю.
   Это опять те же, позавчерашние. «Опять? Пусть только попробуют!» Сегодня Володя был на седьмом небе, он чувствовал себя очень сильным и смелым. Неземным суперменом. Сейчас он им покажет… Но странно, на него не нападали. Он услышал вежливое «извините» и продолжение «светского» разговора: «А у Пушкина, помните, на эту тему…»
   Вовчик тихонько рассмеялся – видимо на них подействовал таким образом таинственный прибор Аэлиты. Тот, что создал (когда били) сначала ощущение ледяной волны, а потом (уже в квартире у Аэлиты) теплой, когда она «расколдовала» его. Про который она сказала, но отказалась показать ему. Сверхсекретное оружие, средство самозащиты на «варварской планете», и страшная улика…
   Аэлита встретила его очаровательной улыбкой и простецким, приятельским вопросом-приветствием: «Как дела?» Она была в симпатичном голубом сарафане и белоснежной рубашке. Волосы красиво завиты. Очень приятная девушка. «Статная красавица» – говорили о таких когда-то на Руси.
   Володя в первую минуту даже покраснел. Потому что с еще большей силой почувствовал, что влюбляется как мальчишка, по уши. Безоглядно.
   – Ну как, ты еще веришь в то, что я тебе наговорила? – загадочно улыбаясь начала Аэлита.
   А Вова посмотрел ей в глаза и подумал: «А мне теперь все равно…» Но вслух сказал:
   – Да. А не надо было?
   Она пожала плечами и весело ответила, заходя на кухню:
   – Ну это тебе решать. Я бы ни за что не поверила.
   Но сомнений у Вовчика уже не было. Все, что случилось с ним – не сон. Тому подтверждение – ЕЁ глаза. Не может быть на Земле таких изумрудных, таких больших, таких… таких очей. Нет, это не вспыхнувшая любовь их преображает.
   И снова они просидели всю ночь на кухне. Друг против друга. Вова всё чаще и всё решительней утопал в ее глазах. А она не отводила взгляд, как это делала бы, наверное, любая нормальная земная девушка. Никакой кокетливости, или, напротив, настороженности. Ясные, чистые глаза. Спокойный, уверенный взгляд. Немного озорной. Но более всего какой-то по-детски наивно-искренний.
   «Сколько ж у нее женихов, должно быть?» – внезапно подумал он с предчувствие боли. Ему не хотелось бы теперь видеть ее ни с кем. Он боялся потерять ее. Потерять как свою девушку. Он не мог себе этого представить.
   Начал Володя с главного вопроса, который не задал в прошлый раз. Тогда он посчитал его немного «пикантным» что ли. Ему подумалось тогда, что если Аэлита сама не раскроет весь секрет ее появления здесь, значит это профессиональная тайна. Но теперь он решил: если уж она поведала ему о своем мире и даже пригласила его к себе, то не будет зазорным узнать и данный пункт.
   – Аэлита, а ты не могла бы рассказать о задачах, которые вы тут выполняете? В частности: каково твое задание? Какие цели?
   – Володя, мы здесь, в принципе, просто живем. Как все вы. Живем, работаем, учимся. Правда, может быть немного активней, интересней, полноценней, скажем, чем основная масса землян. Потому что нам нужно, а скорей даже самим интересно – собрать как можно больше знаний о вашем мире, о вашем времени.
   – Ну да, такова деятельность любого разведчика. Здесь важно куда, какая и с какой целью отправляется информация. Об этом хотелось бы знать. Нам ничего не грозит? – И тут же подумал: «Начитался, елки, фантастических боевиков! И кругом угроза, вторжение, опасность. А ведь больше шансов, что совершенно наоборот.»
   И тогда он услышал о разведывательной сети «марсиан». (Когда ВВ думал о Марсе – втором Марсе, – у него в голове всегда почему-то возникали как будто кавычки. Как-то не укладывалась такая маленькая деталька в картине, мешала, словно заноза. Если бы на нашем Марсе оказались жители, это было бы крайне неправдоподобным, непривычным, а когда черт-те где – и Марс! – логика вещей вообще буксовала. И мозг сам собой прикрывал, словно змей в террариуме стеклом, кавычками слова, пока еще не ставшие реальностью.) Перед ним развернулась схема, которой позавидовал бы любой крутодетективный сверхфантастический роман. Даже фантаст Володя, думая во многом правильно, не смог и предположить всей полноты картины. И всей серьезности. Оказывается, на Земле, во всех без исключения странах «живут» (слово, включающее все понятия их шпионской деятельности), агенты с Марса. Но больше всего их в СНГ, в бывшем СССР, а особенно в России. Потому что это их историческая родина. Точно назвать Аэлита не может, но больше тысячи марсиан живет в СНГ, это однозначно. Живут, работают, учатся, лечат, строят, командуют, тушат, пашут, учат, охраняют, пишут, руководят, выступают на эстраде и на стадионах. Почти во всех сферах человеческой деятельности есть представители Марса-2.
   Таким образом точнее предстает для изучающих наш очень разный, разнообразный мир. Сложнейший мир. Но для чего изучают, с какой целью ведется сбор информации? Аэлита сказала, что все очень просто. С какой целью ботаники изучают растения, а зоологи животный мир, историки историю, а астрономы звезды? Наука. Знания. Интерес. Что еще нужно? Естественно, из всего человек (и не только человек) пытается извлечь выгоду, какую-то пользу для себя. В изучении жизни, как своей, так и чужой, – урок. Угроза? Изучить слабые места, чтобы по ним ударить? Зачем. У них есть своя чудесная планета, гораздо лучшие условия существования, то есть жизни, и все, что необходимо на перспективу. Когда у тебя все в доме есть – полезешь ты воровать или разбойничать к соседу?
   Вообще, как считает Аэлита, они здесь для того, чтобы не быть там изолированными от своей родины, чтобы не рвалась нить, связывающая их с историей своего народа. Агенты для Марса, это как ученые, изучающие древность. Они собирают разрозненные факты, сведения, мысли, компонуют их в единое целое, а затем эти знания превращаются в современные (им) книги, фильмы и так далее. И связь поколений сохраняется.
   А внедрение в нашу среду для них не представляет особого труда. При нашей земной, а особенно советской безалаберности и их технических возможностях – это пустяковое дело. Да даже не в этом проблема. Ну кто, скажите, в нормальном городе, в обычный день заметит и в чем-то заподозрит ничем не отличающегося от других, ничего не натворившего человека, вышедшего из самой обычной квартиры. И документы, если посмотреть, у него все в порядке. Ну, родственник, приехал из другого города, и что? Он не ходит по секретным объектам, не пристает, не вербует людей, не вынюхивает, не выслеживает, не строит коварные планы – в чем его подозревать?
   А прибыли первые представители на Землю в 1913 году. И с тех пор происходит словно смена поколений – новые появляются, старые возвращаются на Марс, домой. Вот и вся эпопея. Ничего, в принципе, очень уж необычного и страшного.
   – Ну это как сказать, – заметил Вовик. – Кому как. Но если, допустим, кого-то из ваших заподозрят (ну все-таки) в шпионаже – он «расколется»? А если расскажет все как есть – что будет? Я думаю – сенсация, общемировой скандал. Это ж вмешательство во внутренние дела планеты! Вмешательство в Историю! Что еще за наблюдатели извне?! Вы представляете, как на это отреагируют люди? Массы, обычные граждане. Не говоря уж о правителях. Нет, не все так просто.
   – Нас не могут раскрыть. Мы обычные люди – раз, мы ничего плохого не делаем – два, мы не поступаем опрометчиво – три, мы не очень торопимся выведать все секреты – четыре, у нас у всех безупречные репутации здесь и документация – пять, у нас влиятельные покровители (из наших) здесь – шесть, и так далее. Чисто гипотетически – поймали, вычислили – и что? Кому претензии, кому ноту протеста?
   Володе оставалось только многозначительно молчать и тихо удивляться. «Все схвачено»…
   – А я?! – Володя хитро прищурился и склонил голову набок, словно он, этот вот красавчик, – неучтенный фактор, способный развалить всю их грандиозно сконструированную «машину», самая главная улика против «шайки заговорщиков».
   – Ну я же тебе все сразу сказала, – спокойно ответила девушка-шпион. А легкая улыбка не покидала ее лицо почти никогда. Она была абсолютно уверена в себе. – Ну, «поехала у парня крыша» – бывает… Мыслеформы у вас не считывают. А можно и стереть все обо мне. Даже на расстоянии.
   – А если бы на моем месте оказался другой? Не такой… фантаст. Все-таки мало ли…
   – То же самое. Никаких проблем. Правда, таких вопросов, по-моему, еще никому из наших не задавали. А сами мы не имеем привычки распространяться на эту тему, как ты понимаешь… Знаешь, я даже растерялась немного.
   При этих словах Володя почувствовал себя необыкновенно умным, счастливым, наблюдательным, смелым, везучим, коварным и еще не бог весть каким одновременно. А над всем этим транспарант большими буквами: «Ты попал в точку! Ты добился своего! Ты нашел, что хотел!» Теперь он убедился окончательно (были, были еще где-то глубоко внутри сомнения и опасения!) – да, она из другого мира. Он нашел свою инопланетянку!
   На один мучивший его вопрос Володя получил довольно обстоятельный ответ. Но этих вопросов еще были горы. И еще один, безотлагательный, вдруг вспыхнул ярко и потребовал подтверждения.
   – Аэлита. Ты сказала, что скоро возвращаешься домой… и меня… правда возьмешь?.. Или это была… шутка?.. Испытание?.. – слова давались с трудом, слишком много от ответа на них зависело.
   – Нет, не шутка, – легко ответила Аэлита, словно не понимая, как важен для собеседника момент. – Если ты готов, если согласен – пожалуйста. Только ведь нужно сделать так, чтоб это не явилось травмой для твоих родных. У тебя есть девушка?
   Володя как-то недоуменно посмотрел на Аэлиту: неужели она не поняла до сих пор?.. «Есть, конечно есть! Ее зовут Аэлита!» – хотелось ему воскликнуть.
   – Нет, – как можно проще попытался сказать он, не глядя на нее.
   – Это лучше. Извини, – с одной стороны, конечно. А для родителей и друзей нужно тогда будет придумать правдоподобную живописную историю. «Легенду», по терминологии разведчиков… к которым и я отношусь, да? Ведь они, надо полагать, вряд ли отпустят тебя с инопланетянкой к другой звезде?
   – Естественно, – усмехнулся Володя, пытаясь представить такую картинку.
   Так снова до утра, будто ракета среди звезд, промчалось время. Аэлита говорила очень увлекательно даже о простых земных вещах. Обыденное, то, что мы практически не замечаем в суете (например, каждый вечер разные грандиозные панорамы закатов), она видела в каком-то особом свете, под немного иным углом, в соединении с другими явлениями. Такое впечатление, что ее все удивляло, поражало, приводило в трепет, задевало, как говорится, за живое. Аналогии, сравнения, выводы ее приводили Вовчика в восторг, – так видеть наш, вроде бы такой унылый, скучный, невзрачный, монотонный мир могут разве только гении или маленькие, самые любопытные дети-фантазеры. Володя, чуткий к Слову, обладающий литературным вкусом и слухом, вниманием и уважением к русскому языку (спасибо любимой учительнице русского языка и литературы Людмиле Ивановне и авторам всех прочитанных книг), восхищался еще самой ее речью, изобилующей яркими образами, выражениями, оборотами. Поражался ее умению детально и в то же время живо описывать увиденное. В ее устах обычная полевая ромашка превращалась в прекрасный и яркий солнечный блик, в сияющий трепещущими гранями драгоценный камень, искусно вплетенный в живой ковер зелени, особенно изливающий радостное очарование утром, после росы, освежившей природное полотно…
   О своем мире она старалась больше не говорить, – многое уже рассказала в первую встречу, а что-то рекомендовала Володе увидеть лучше собственными глазами, то есть потерпеть немного. И снова возвращалась к своим земным наблюдениям, зарисовкам и, можно сказать, похождениям.
   «Ну да! Сейчас!» Конечно же, Володя все время пытался повернуть разговор об ее планете, об их научных достижениях, открытиях, о Вселенной, о Времени, об обитаемых мирах, о… и получал опять же большей частью односложные, неполные, или полушутливые ответы. Или вообще не получал. Аэлите это не интересно, не известно, не рекомендовано распространяться.
   Но все-таки он узнал: временем очень сложно управлять искусственно и это почти не практикуется в Галактике, пространство поддается легче; на Марс отправляются абсолютно точные нематериальные копии – инфо-дубли – всех произведений искусства (любые записи, даже их собственные, то есть такие, каких не сделали, или утратили, сами люди), бытовые вещи, образцы растительного и животного царства и т. д.; во вселенной несметное множество разнообразных форм жизни, в том числе разумной; за 37 будущих лет на земле будут и войны, и страшнейшие катастрофы, жить будет также нелегко, но общий уровень, конечно, будет «неуклонно повышаться»; революционных, кардинальных научных открытий и изобретений будет предостаточно… А вообще:
   – Потерпи немного, все узнаешь…
   Вовчик, неожиданно для себя, тоже стал рассказывать о себе: свою биографию (кстати, о себе как марсианке, свою инопланетную биографию Аэлита не рассказывала пока), свои приключения; и о своем видении мира, времени, в котором он живет, и о своих мечтах, и… Слушать Аэлита тоже умела феноменально: и удивлялась, и сопереживала, и смеялась, и грустила, и радовалась вместе с ним. Так что Володя высказал многое, что в нем накопилось, даже то, что, казалось, давно забыл и то, что никому никогда не открывал и не собирался. И еще он заметил, что с ней он говорит чуть ли не на равных, то есть красивым и сочным языком, меткими и фигурными словами и фразами, используя литературные обороты и сравнения. Так он никогда еще не общался. Не было еще такого великолепного собеседника.

   Вовчик немного, чтобы как-то убить время, пока Аэлита училась, подрабатывал агентом, только торговым. Но сейчас он больше просто общался, смотрел на людей и на город, чтобы запомнить. И все вокруг и всё кругом казалось ему в эти дни милым, красивым, безобидным. С Аэлитой они встречались раз, два в неделю, вплоть до середины июля. Гуляли по городу, ходили по музеям, в театры. Без жалости тратили последние деньги (у ВВ они быстро закончились, правда, но у Аэлиты их оказалось прилично). Однажды провели всю ночь – белую питерскую ночь – на улицах своего любимого города.
   Инопланетная гостья рассказывала Вовчику историю этих улочек, площадей и дворцов, дворов и проспектов. Как много и сколько подробностей она знала! Какая у нее феноменальная (натренированная?) память и эрудиция! И как богата и красочна ее речь! Володя заслушивался. И влюблялся, влюблялся, влюблялся…
   Двадцатого июля Аэлита Толстая должна была покинуть Землю. Срок ее командировки заканчивался. Володю Вовчика она брала с собой, на свою далекую планету, в свой, намного более совершенный мир. И, самое интересное, власти ее мира не возражали против этого. Они уважали права человека, выбор человека и самого человека.

   Аэлита прочитала его сочинения, в целом нашла занятными, но чуточку, может быть, сыроватыми, не доведенными еще до мастерского уровня. Но задатки чувствуются. Еще некоторое время – и пойдет первая плавка нового металла. Воссияет новое имя талантливого художника слова.
   Правда, уже не на Земле. А на планете, где творчество является практически основным занятием человека.
   И тем не менее Вова отправил по некоторым редакциям и даже издательствам свои рукописи. Если что-то пройдет, будет маме отрада и поддержка.
   – Ну вот и все, Володя. Пора отправляться. Не раздумал? Не страшно?
   – Да нет, ты что?! Как можно?! Эх, не подозревает никто!..
   Аэлита, за что мне такое счастье?
   – Судьба. Или как есть выражение: «Пути Господни неисповедимы.» Видно уж доля тебе такая невероятная выпала… – Аэлита шутила. – Ты лучше найди ответ, как в твою шальную голову пришла такая очаровательная мысль – искать призрачных космических пришельцев. И еще дай объяснение: как нам с тобой так немыслимо удалось столкнуться среди миллиардов случайных встреч.
   – Да-а-а…
   – Да брось! Радуйся, не задумывайся. Так случилось. Что только не бывает во вселенной. Не такие чудеса происходят.
   – Да радуюсь я. Но не верю… не верится… подсознательно… Только вот расходов и хлопот с конспирацией…
   – Ну что ж делать. Работа у нас достаточно нелегкая, но интересная.

   Со стороны они походили на брата с сестрой – оба крепенькие, у обоих сияющие глаза, но с грустинкой. Оба жизнерадостные, энергичные, стремительные. Взволнованные. Счастливые отъезжающие.
   Аэлите, после почти шести лет активной студенческой жизни, после шести самых, пожалуй, лучших лет – с семнадцати до двадцати трех – жизни, наполненной знакомствами, друзьями, весельем, времени, в котором поместилось так много нового, неожиданного и любопытного, времени, когда каждая минута приносила новую информацию или была окрашена какой-то эмоцией, давала ожидаемое или предвещала неизвестность, – ой как не хотелось расставаться со всем этим! Земля пропитала ее сердце, душу, мозг. Она обрела здесь вторую родину, тем более что изначальная родина всего народа Марса здесь, и никуда от этого не деться, генетическая память сохраняет некую привязанность.
   Аэлите было грустно оставлять этот такой несовершенный, но этим и очаровательный мир. Мир, представляющий из себя постоянное приключение длиною в жизнь. Где надо идти вперед, в неизведанное, всматриваться, познавать, предугадывать, но в любую секунду ждать сюрпризов, когда хороших, когда и нет. Но надо идти – и победам и удачам не будет конца. И при этом каждый шаг – маленькое происшествие, событие… Грустно. Всегда грустно расставаться. Так же грустно ей было шесть лет назад, покидая родную планету, прелестный Марс. Но тогда было еще и страшно немного, и жутко интересно, и чувствовалась ответственность… А как трудно было адаптироваться. Меньшая продолжительность суток и сила тяжести – пустяки по сравнению со всем остальным различием двух планет. Все те сеансы гипнотренинга, все визотренажеры, все методики все равно не могли заменить реальность, притом такую, которая меняется каждую секунду, и то, что ты знал вчера, сегодня уже интерпретируется по-другому… Вспоминалось, как невероятно она влилась в бурную реку с названием «Земля-Россия-Санкт-Петербург-университет-1996-й год». Но она выплыла и продержалась на плаву, и изучила свою реку. Но ее всегда не покидало ощущение, что окружающие видят в ней что-то особенное.
   Нет, что она среди других видов простых рыб была словно золотой рыбкой – не страшно, всякие бывают: и кильки, и пираньи, и сомы, и щуки; но это было похоже на то, что среди пресноводных рыб она одна «разгуливала» морская, или среди обычных – глубоководная. Теперь ей остается с облегчением вздохнуть – можно расслабиться, испытание позади. Она возвращается домой. Где все просто и ясно. Где спокойно и легко. Где свободно и просторно. Где чисто и красиво. Где не будет этого напряжения, постоянного обдумывания, планирования на каждом шагу.
   Где нет больших проблем: что надеть и что поесть; что купить сегодня, а что через месяц, или вообще обойтись; как сделать так, чтобы этот глупый парень перестал на тебя пялиться и грубить; как не обращать внимания на насмешки девчонок за пристрастие читать, «глотать» книги…
   Нет, все-таки хоть и не скучный, довольно любопытный в своей хаотичности мир, но очень уж тяжело в нем. Невозможно беспрерывно преодолевать горы. Камень за камнем, скала за скалой, перевал за перевалом, вершина за вершиной… и то обвал, то ураган, то обрыв, то лавина, то холод, то колючки… Все. Домой. Сесть в кресло, пригласить друзей и рассказывать о своих приключениях. И пить при этом что тебе хочется, и есть что пожелаешь. И создать себе все удобства: тепло, свежий воздух, вид, запах и звуки леса, чувство радостного ожидания… И еще раз Аэлита подумала о Володе: не зря он так радуется и волнуется, он еще даже не представляет как следует, насколько разительны отличия двух миров. Он просто обалдеет, онемеет. Там он поймет, что такое истинное счастье и наслаждение жизнью.
   В Володе в это же время почти одновременно присутствовали два чувства: восторг от предстоящего и дикая тоска, и боль от разрыва с прошлым. Его, по всем статьям – нереальная, мечта сбывается. Он улетает на другую планету, в иную, высокоразвитую цивилизацию. Если раньше, когда он только начал искать представительницу другой планеты, он представлял себе иной мир очень смутно – ну ясно, что все отличное от привычных вещей, масса интересного и даже удивительного, но он не мог «увидеть» деталей, не мог представить реальный, такой, какой он есть для них, и даже какой бы хотелось ему, мир, то сейчас, когда Аэлита открыла ему, пусть пока на словах, свою планету, рассказала об устройстве общества, о быте, когда Володя обдумывал вопросы, планета, на которую он летел, почти обрела плоть. Она уже вырисовывалась не как утопический мираж, а уже, примерно, как другая страна или как мир из его сочинений. Реальные (но фантастические!) вещи, но немного другие условия. И этот мир, полный загадок, полный чудес, полный тайн, многие из которых человечеству его времени еще только предстоит раскрывать, там уже изучены и служат людям. И Володе страшно хотелось их побыстрей увидеть, узнать, открыть для себя. Ему сейчас казалось, что Аэлита – добрая фея – рассказала ему удивительную сказку, и через некоторое время она взмахнет волшебной палочкой – и сказка оживет. И мальчик Вова попадет в Фантастическую страну. И сможет полетать на ковре-самолете, откусить кусочек пряничного замка или поздороваться с трудолюбивым кладоискателем гномом. Его чувства были переполнены ожиданием чуда. Он замирал от волнения, он не верил себе, он все время ловил себя на мысли, что боится проснуться в одинокой постели. И снова идти на работу. И вечером приходить в пустую квартиру. И сочинять фантастические истории. (А не сам ли он выдумал все это?) И только мечтать об удивительных местах и счастливых временах…
   А как же мама, Катька? Боже, как он смог их бросить, наврать им? Он их больше никогда не увидит?! Что он наделал?! Тоска и боль уже душили его, тянули сердце… Он вспомнил, как было весело в детстве, когда они ходили в парки, когда мама водила его в кукольный театр, когда ездили все вместе в пансионат на Иссык-Куль. Как однажды отец уговорил маму сходить с ним на рыбалку, и потом долго ее «опыт» был поводом для шуток. А как все были рады, когда он пришел из армии. Вечера с друзьями, дискотеки. А его неразделенная любовь с пятого по десятый класс Вика, ее длинные белые волосы, голубые глаза. А когда с пацанами в Киргизии в горы ходили, от жажды чуть не умерли… А как на Урале в лесу свой же пожар тушили… Да, много он оставляет. Но нет, эти воспоминания – прошлое; останься он здесь, этого тоже не вернуть. Он оставляет только маму и сестренку. Остальное… А что еще? Друзья уехали, он от друзей, работы – хорошей, интересной, постоянной, любимой – нет, девушки нет… Все остальное – оставило его… Светка… Вот бы поразилась, узнав. Да и… сравнится ли она с Аэлитой! Тоже – в прошлом. Родина… Да он же попадет в гораздо лучшее место, и все его потери покажутся мелкими, незначительными, ничтожными.
   Только тоска по близким, ностальгия будут терзать наверняка. А что делать, всегда приходится чем-то жертвовать. Нет, однозначно, приобретает он несказанно больше чем теряет. Даже речи не может быть. Только подумать! Да за такую возможность некоторые бы руку отдали на отсечение, не то что… нет, повезло ему, повезло безмерно! Только Аэлита! Только встретить такую девушку, не обязательно инопланетянку, – громадная, вселенская удача! А мама… жалко, конечно; как она плакала, даже отпуская в Питер… но если бы и узнала! Это же лучше, чем погибший сын. Это даже лучше, чем сидеть в болоте нашей реальности, прозябать, работать абы как и абы где, чтоб получать копейки, не решаться обзаводиться семьей, боясь за будущее детей. Любая мать, наверное, желает счастья своим детям, в первую очередь, и если сын ее уедет в Америку, к примеру, где – кто спорит – получше, чем у нас, это будет отличный вариант. А уж если практически в рай… Пусть навсегда, – но зато есть предсказуемое будущее хоть у сына… Пусть мама простит за то, что уехал, за то, что обманул, но… не мог он иначе. Володя выбрал судьбу, которую предоставил ему сумасшедший по вероятности случай. Он выбрал дорогу, по которой, может, еще никто не ходил. И он не бежал с Земли, от трудностей («0й, ли?»), просто он выбрал неизведанное, его поманили новые знания, жажда открытий. Это его мечта. Кто откажется от мечты? Любой бы поступил как он, Володя в этом уверен. Все стремятся к лучшему. Все ищут славы, богатства, любви, благополучия, все стремятся к этому, все идут вперед, кто не упал и не испугался (такие чаще ищут халявы), – таков закон природы. Володе выпало узнать будущее, перескочить через время и пространство – и он не мог отказаться. Пусть мама поймет и простит. Помочь им он как-нибудь постарается.
   Такие мысли и чувства одолевали двух таких разных представителей одной человеческой расы, пока они летели в самолете в Москву.
   Володе уже второй раз довелось побывать в Москве. Он жадно смотрел на изменившуюся за 10 лет столицу некогда Великой Родины – СССР, а ныне России. Красиво: великолепные старые здания, церкви, Кремль, величественные станции метро; добавились яркие вывески, реклама повсеместно, шикарные магазины, иномарки кругом. Москва сильно изменилась.
   Они – Аэлита и Володя – прилетели утром и до вечера ездили по Москве и в метро, и на трамвае, и на автобусе, и на такси. Катались, вспоминали старое (Аэлита бывала в Москве ежегодно с 1996-го года) и выделяли новое – плохое и хорошее. В восемь часов вечера приехали в Мытищи, к «земляку» Аэлиты, к ее, так сказать, резиденту, а по земной роли – скромному искусствоведу, убежденному холостяку, страшно интеллигентному, даже со странностями, человеку лет пятидесяти, Максиму Петровичу Птицыну. Кстати о нем, о настоящем – марсианине – ни Аэлита, ни он сам не распространялись. Володя заикнулся было спросить что-то о его «той» жизни, но он твердо и в то же время корректно заметил: – «Ни к чему это вам, молодой человек.»
   Вообще разговоров у Максима Петровича с Аэлитой было не много. Такое общение происходит между коллегами, занятыми одним общим важным делом. И видно, что они оба прекрасно разбираются в своей работе, а окружающим их специальные вопросы будут либо не интересны, либо сложны, либо лишни (секретно). И потому их настоящее общение проходит больше на неком телепатическом, несемантическом уровне. А снаружи – простенькие фразы о бытовом, о житейском.

Часть 2

«Эмиграции… замыкают развитие и
утягивают людей из живой деятельности в призрачную.»
А. И. Герцен

Глава 3. Такая жизнь и не снилась

   Володя зевнул, потянулся, открыл глаза, приподнял голову. Море, скалы. Классно. Улыбнулся и снова закрыл глаза, опустился на подушку. Полежал. Морской воздух приятно освежал. Снова открыл глаза. Резко сел, оглянулся по сторонам. И тут же от неожиданного внутреннего толчка соскочил на пол, отбросив почти невесомое перламутровое одеяло на широкую, роскошную кровать. Если можно было так назвать огромную полураскрытую жемчужную раковину, представляющую собой очень мягкое ложе. Скорее, это была причудливая коробочка-переросток для украшений, а не кровать. И самое удивительное – ракушка-гигант стояла на небольшом, в несколько шагов, идеально гладком, видимо пластиковом, пятачке на берегу прекрасного моря. Слева от кровати громоздились живописные в своей хаотичности скалы, справа, почти спускаясь до самой воды, тихо подрагивая вершинами деревьев, расположился лес. А со стороны изголовья каменистый берег не круто поднимался, закрывая обзор. Волны медленно, словно тоже только проснувшись, набегали от горизонта почти до самой кровати. Облака, довольно крупные и очень кучерявые, ярко освещенные восходящим солнцем, почти не двигались. Как будто решили остаться здесь для того, чтобы человек подольше любовался их неспешной трансформацией. В отдалении пролетали чайки. Негромко плескались волны, шелестела галька и едва слышно шумел лес. И было удивительно тепло для раннего утра. С моря дул ласковый приятный ветерок, пахнущий соленой водой.
   Сон этот был необыкновенный. Никогда еще Володя не видел столь реальных и красивых снов. Все эти подробности, все это ощущение действительного присутствия было ему в новинку. Увидеть, или представить так место, где никогда не был, возможно только во сне. Но так четко… Не зря он в испуге вскочил, он подумал было, что в самом деле оказался-очутился где-то на тропическом побережье. Но… Вовчик захотел, чтобы сейчас к нему сюда, на берег Его моря пришла Аэлита. Он оглянулся вокруг, откуда она выйдет? Странно, она не появлялась. Что за дела? Кто хозяин сна? Что хочет хозяин? Почему, не исполняется? А, наверное, надо самому пойти навстречу ей. И Володя пошлепал босиком в сторону скал, желая там встретить свою прекрасную инопланетянку. Он осторожно шагнул с гладкого пластика на влажную гальку…
   И очутился в комнате. Но опять же необычной… И вдруг Вова понял, что он все-таки не во сне. Никогда во сне он не испытывал такого состояния, где всё вместе: и мечты, и воспоминания, и контроль над ситуацией, и восприятие своих ощущений, и размышления, и неуверенность, и решимость, и планирование, и самоподчинение. Во сне не так. Во сне тобой управляет все что угодно и ты там не главный рулевой, ты перо на воздушном потоке…
   Вовик оказался в комнате ярко-лилового цвета, непонятной конфигурации и в общем-то трудно определяемых на глаз размеров, с тремя сложнофигурными окнами без штор на двух стенах. Центральным – и единственным – крупным предметом в комнате являлась та самая кровать-ракушка, которую он покинул на берегу моря. Она плавно закрывалась – створки захлопывались. Но Вова уловил такую деталь: одеяло было уже идеальным образом заправлено, лежало ровнехонько, словно водная гладь, – чудеса! По стенам комнаты были развешаны картины. Некоторые из них он узнал: Пластов, Да Винчи, Ван Гог, Пикассо, другие были абсолютно незнакомы, хотя и являлись, видимо, тоже шедеврами. На полу, на постаментах и в трех нишах разместилось несколько небольших статуй и бюстов. Володя узнал только Венеру (которая без рук) и бюсты бородатого Л. Толстого и кучерявого А. Пушкина.
   Нашему герою на весь осмотр комнаты хватило нескольких секунд. После этого он начал думать предметно. Где он? Как здесь очутился? Что с ним? Где Аэлита?
   Итак, что было до… до его пробуждения?
   А что, собственно, было? Сидели у Максима Петровича, пили чай с мармеладом и бутербродами. Разговаривали о житье-бытье. Птицын говорил об искусстве, о своей исследовательской работе, немножко затронул политику, расспрашивал об успехах Аэлиты. А ВВ все время напряженно вслушивался в разговор и ждал, когда же они заговорят о деле, об отправлении. Иногда даже посматривал в сторону комнат, не сумеет ли там разглядеть какую-нибудь Кабину Переброски. Или же компактную «летающую тарелку». А может даже что-то типа «кресла-гравилета», новшества, придуманного им самим для одного из рассказов… Но ничего необычного, мигающего и жужжащего в квартире Володя не мог заметить. Книги, картины, безделушки. А два марсианина мирно беседуют на земные темы… и сразу за этим – пробуждение на берегу моря, кровать, комната.

   Ну Аэлита, ну спасибо. Вот так, значит, да? Выходит, взять меня к себе можно, заманить сладкими обещаниями не возбраняется, трудновообразимые вещи, которые еще ни один мой современник не представляет, описать не запрещается, всю свою разведывательную сеть раскрыть – пожалуйста, а хотя бы намекнуть, как и на чем они добираются туда-сюда и как, собственно, мне лично предстоит отсю… отчалить с Земли – молчок. Ни гу-гу. Да ещё и так подло поступить – усыпить и спящего отправить. Как бандероль.
   Отключили, отравили, охмурили.
   Чтоб, не дай бог, не увидел чего. Чтоб не обнаружил лазейку, откуда появляются непрошеные, между прочим, гости.
   Но зато я ж здесь. На М-А-Р-С-Е.
   Ох, неужто?
   А где Аэлита? Что ж она меня одного оставила, без присмотра? И где я? У нее дома или где?
   Стоп. А с чего ты решил?..
   А если это только корабль? Если нам еще лететь и лететь?
   Не похоже, вроде… Да нет же, они не на кораблях, то есть не на тихоходных…
   А если вообще, блин, это еще в Москве и все это декорации? А нафига меня «выключать»?
   Ну где же Аэлита? Не могла она меня бросить.
   Не верю. Не хочу…

   И с этой мыслью Володя вышел из «загадочного» состояния. Загадки решаются только благодаря знаниям. А знания обретаются в действии. А действия… нужно делать самому.
   Он подошел к стене, имеющей нишу, свободную от картин и статуй. Может это дверь? Володя протянул руку, чтобы потрогать, толкнуть… Но рука не встретила опоры, потому что стена – а вернее, все-таки дверь – моментально раскрылась сама, исчезнув, словно растворившись в обеих стенках.
   Взору нашего героя предстала другая комната: ослепительно-голубая вся – и стены, и потолок, и пол, – с играющими серо-белыми бликами, пятнами. Складывалось такое ощущение, что стоишь средь облаков. Словно ангел. И ангел Володя Вовчик очень неуверенно ступил на твердь… небесную. И не провалился. Под ногами оказался пластиковый пол.
   Но Володя чуть не закричал от новой неожиданности. Справа от стены отделился и повернулся к нему странного вида мужчина. Он сказал:
   – Доброе утро! Меня к вам приставила хозяйка Аэлита. Я буду исполнять все, что вы мне скажете. Я все в этом доме покажу вам и расскажу, что есть что и для чего служит. Мне даны инструкции помочь вам адаптироваться в новых условиях. Жду ваших вопросов и приказаний.
   Судя по его роли, говоривший стоял тут уже долго. Как слуга у дверей опочивальни короля. Володя с первого взгляда понял, что перед ним робот (вспомнил, что слышал от Аэлиты, догадался). Неживые глаза, стойка навытяжку, «доброе утро» какое-то безвкусное. Да и блестящая, но шершавая (то есть типа гладкой кожи) оболочка светло-коричневого цвета выдавали его отношение к классу человекоподобных роботов. На груди у него коричневая нашивка и на ней желтыми буквами – «Кеша».
   – А где Аэлита? – выскочил сам мучивший Вовчика вот уже несколько минут вопрос. Он уже понял, что на месте, на Марсе.
   – Аэлита в данный момент в Институте Земли. Будет дома через час-полтора. Вы будете сейчас одеваться? – спросил робот и наш герой только тогда понял, что все это время был одет только в трусы. Ему стало даже неудобно.
   – А где моя одежда?
   Но вместо того, чтобы ответить, робот вошел в спальню, дотронулся рукой (?) до закрытой «ракухи» со стороны изголовья, на том месте открылась небольшая дверца, и достал оттуда брюки и рубашку, которые еще на Земле Вове подарила Аэлита. В кармане джинсов лежали часы. Они показывали 11 часов 48 минут. Полдень почти.
   – Вы хотите сходить в туалет, принять душ и позавтракать? – когда ВВ оделся, предложил-поинтересовался робот.
   – Жутко! – коротко ответил Вова на все вопросы.
   – То есть «да»? – уточнил робот-слуга.
   – Да, буду. Всё. – Андроиды любят точные и логические выражения?
   Робот повел его в комнаты, предназначенные для трех вышеназванных действий, и хотя это не самые лучшие и живописные места на планете, для Володи они были первыми объектами для знакомства, для удивления и даже восхищения.
   Пройдя по небольшому коридору-холлу с миллионоцветными искрящимися стенами, гость вошел в туалет… Сколь разительны отличия!
   Туалет, уборная, грубо говоря, не такое уж и ужасное заведение, если придать ему соответствующее оформление и обустройство. Если унитаз действительно уникальный, универсальный, унифицированный, у… дивительный. Если вместо грубой газеты или книги – теплая вода и теплый воздух. Если чистота необыкновенная. Если пахнет в помещении, словно в цветущем саду, и если, к тому же, звучит хорошая музыка и стены вокруг переливаются тысячами цветов, вторя ей.
   Сначала, когда перед Вовой открылась дверь и раздалась музыка, засверкали стены, он немного опешил и подумал, что не туда его Кеша привел, но зашел, увидел что-то похожее на футуристический, космический унитаз, рядом симпатичную раковину, и успокоился. Сделал свое маленькое дело, непонятно чего опасаясь немного при этом, унитаз самостоятельно пустил воду; решил руки помыть – а вентилей или хотя бы рычажка какого у крана-запятой нет. Задачка. Посмотрел-посмотрел – нету. Ну тогда, наверное, так: сунул руки под кран – и точно, вода побежала сама, теплая, приятная. «Блин, да у нас уже тоже есть, видел ведь!» Убрал – прекратилась; мыла или геля, правда, не нашел. Полотенце оказалось, мягкое, пушистое, пахучее.
   Ванная, которую Володя сразу переименовал в «бассейную», была побольше привычных ему городских, земных, советских ванных комнат. Раз в десять. Здесь располагалось: две красивых раковины для умывания, две душевые кабинки, похожие на огромные сине-голубые с золотыми линиями коконы, ванна-суперджакузи из полупрозрачного бирюзового материала, небольшая полустеклянная банька-сауна и бассейн примерно 7x3 и 2 метра глубиной. И еще умещалась пара кресел-шезлонгов из опять же голубого податливого вещества типа каучука и пластмассы в одном, так сказать, лице. На потолке светило яркое и теплое «солнышко», так что даже горизонтальные окна под потолком повдоль двух стен были не заметны.
   Володя разделся и вошел в душевую кабинку. Кокон сам захлопнулся и тут же на тело нашего героя со всех сторон обильно хлынула теплая вода, и только на голову, как положено, – сверху. ВВ увидел перед собой один яркий круг, диаметром с голову. На нем значки: слева – маленький треугольник, повернутый влево, сверху – красная буква «Т», справа большой треугольник, повернутый вправо, и снизу – синяя буква «т». Дураку понятно. Вовчик прикоснулся к стороне большого треугольника и напор воды усилился и стал словно пульсировать. Так что вскоре моющийся почувствовал приятный эффект массажа. Мыла или шампуня не было нигде, но почувствовав, что его волосы и кожа необыкновенно чисты, аж до скрипа, Вова понял, что в самой воде находились какие-то активные моющие вещества.
   Внезапно вода прекратилась и тут же, опять же со всех сторон, подул очень теплый воздух. Дотронувшись теперь до круга со стороны красной «Т», Володя получил очень знойный воздух пустыни. Как только человек обсох, двери душа сами открылись. Искусственное солнце отражалось на чистой коже. Володе стало обалденно хорошо, можно сказать, – кайфово. Он, надев свои трусы-плавки, растянулся на шезлонге, прикрыв глаза. Класс! Багамы! Канары! Еще бы яхту, пиво и девочек-красоток… или хотя бы перекусить вкусненько для полного счастья. Кстати, надо идти завтракать, предлагали, вспомнил Вовчик.
   Робот, сопровождавший гостя, ожидал возле дверей ванной комнаты. Завтрак он уже наверняка приготовил, потому что сказал:
   – Пожалуйте в столовую, уважаемый Владимир.
   Уважаемый Владимир последовал за блестяще-коричневым существом и через холл они вошли в столовую, «выкрашенную» в чисто бежевый цвет. Вся передняя стена – от пола до потолка – стеклянная, состоящая из трех вертикальных рам. Посреди комнаты стояли предметы, отдаленно напоминающие стол и кресло. Ярко-желтый стол походил на гриб «лисичку». Круглая, плоская сверху, толстая столешница плавно переходила в одну центральную ножку, довольно тонкую у пола. Видимо, стол был стационарен, иначе бы он просто упал. В центре стола располагалось красивое загадочное сооружение: прозрачный, как будто хрустальный шар, величиной с баскетбольный мяч, и к нему с четырех сторон снизу, у столешницы, примыкают шарики поменьше, – два красных, размером с теннисный мяч и два черных, с куриное яйцо. Кресло представляло из себя набор цветных горизонтальных валиков: один большой нижний – сидение, и три потоньше, но последовательно увеличивающихся кверху – спинка. Снизу, как опоры, четыре черных шара. У левой стены стояло в ряд еще пять таких же кресел.
   – Садитесь, пожалуйста, – пригласил робот и, когда Вова сел в упругое, но чрезвычайно комфортное кресло, подвинул его с креслом к столу. – Что желаете покушать?
   – Да я не знаю… Что у вас есть?
   – У нас есть все что пожелаете, – скромно ответил робот.
   Тут наш Вовчик быстренько вспомнил, о чем ему рассказывала Аэлита, еще раз убедил себя, что он как раз и есть в том месте Вселенной, о котором так жадно выпытывал у прекрасной девушки, и, к тому же, вспомнил мамины «фирменные» блюда.
   – А как тебя зовут? Кеша?
   – Кеша. – И показал на табличку. И наверное подумал: «Он что, читать не умеет? Дикарь необразованный…»
   – Если можно, Кеша, немного плова, штуки три мант… и кофе со сгущенкой… Знаешь такие блюда?
   Робот Кеша на это сказал:
   – Нет. Вам необходимо самому научиться заказывать еду. Это делается так. – И робот стал говорить, а человек начал выполнять.
   Вова дотронулся пальцами до красного шарика и произнес:
   – Узбекский плов с уткой. Полпорции.
   Через пару секунд внутри большого шара возникло блюдо с аппетитным и красиво оформленным пловом. «И как же оно оттуда вылезет?» – мелькнуло в мозгу. Отняв руку от красного шарика Вова дотронулся до черного. Шар опустел. Но блюдо не появилось на столе. Только заказ принят. Робот жестом предложил продолжать.
   – Манты с говядиной. – После красного шарика – черный.
   – Кофе со сгущенным молоком, одну чашку. – С красного на черный.
   После этого робот Кеша пошел к правой от входа стене. Там открылся люк в форме невысокой арки, и робот вытащил оттуда то самое блюдо плова, что было в шаре. «А, там было вообще изображение!»
   Распространился очаровательный аромат. Робот также принес накрытую прозрачной крышкой тарелку с мантами и чашку кофе. Посуда вся, в том числе ложки и вилки, была из белоснежного пластика, прочная, красивая и удобная. Володя посмотрел на еду, с грустным юмором подумал: «Посвящается маме», – и принялся за трапезу. Все оказалось необыкновенно вкусным, сочным, запашистым. Все продукты высшего качества. «Не экономят ни на чем.» Только вот хлеба забыл себе заказать, но, в принципе, это уже лишнее. И так завтрак получился покруче любого обеда.
   Основательно насытившись, Вован откинулся на спинку кресла. Вот это да! Жить можно. Если так будут кормить, то это будет красота. А самое ценное в этом аппарате то, что благодаря ему наш герой-гурман сможет отведать все, что душе (т. е. животу) угодно. О чем даже не мечтал никогда. Лангусты, омары, плавники акулы, черепаховый суп, что там еще? Да все лучшие блюда всех кухонь. Земных. Да еще и местных. Даже совсем инопланетных! Аэлита говорила, что есть очень неплохие кухни других миров. Ох-хо-хо! Фантастика! Володя пришел в невыразимый восторг от этих мыслей, от осознания того, что ему удалось (удалось! удалось! удалось!) попасть в такую грандиозную передрягу.
   Робот Кеша, убравший посуду в другой люк на той же стенке, молча стоял у двери и ждал. А гость восседал за пустым столом с выражением полнейшего довольства на лице. С одной стороны, так вкусно и сытно поев, какое-то время Володе хотелось просто посидеть, отдохнуть, но, с другой стороны, нужно же знакомиться с этой планетой, с укладом. С таким комфортным, красивым, ярким, гостеприимным, очень интересным миром. Почти сказочным, если судить даже по столь ничтожной части увиденного. А вон – за окном – Марс!
   Природа, лес. И даже отсюда видно, что несколько иной… А цвет неба какой-то… И Вовик сказал:
   – Мне бы хотелось посмотреть весь дом. А где в данное время родители Аэлиты?
   – Зевс Марсович, отец Аэлиты, в настоящий момент на охоте, в горах Высоцкого. Афродита, мать Аэлиты, находится на курорте Трех Озер, проходит сеанс омоложения. Прошу вас, следуйте за мной.
   Из столовой, опять же через небесно-голубой холл, они перешли в очень светлую гостиную, где вдоль двух стен располагались два длинных коричневых дивана, разделенных широкими подлокотниками на два кресла и диван. В центре комнаты стояли три круглых зеленых столика – два низких и один повыше – на трех тонких изогнутых ножках каждый. И больше в гостиной ничего не было. Скругленные у пола и потолка светло-малахитовые (цветом), с рисунком мрамора стены и снова четыре ярко-синих колонны по углам. Три картинки на стенах. Володя заметил, что с мебелью в доме не густо, один-два гарнитура на комнату. «Мир идет к упрощению, надо полагать», – подумалось ему. Окна, как и в ванной, тянулись под потолком на двух стенах, где стояли диваны. Светло-оранжевый потолок и серо-стальной пол создавали ощущение солнца и пространства в комнате.
   В это время вернулась Аэлита. Сначала Володя почти не узнал ее, свою «счастливую находку». Ее волосы были завиты колечками разного размера и ниспадали пучками разной длины и толщины, да и блестели волосы словно внутренним светом, то ультрамариновым, то изумрудным, то рубиновым. Макияж тоже был необычен. Но Володя не специалист в этой области, потому не понял, что именно отличалось от земной «раскраски». И одежда. Юбка как будто не сшита, а собрана из многих разноцветных, исключительно ярких, кусков-лепестков; просто белая майка-топик и сандалии на ремешках-шнурках. Володя привык, что Аэлита одевалась на Земле со вкусом и фантазией, но довольно неброско, а здесь что-то вызывающее, плохо соответствующее умной, приличной и взрослой девушке.
   – Привет! – сказала Аэлита. Видно, что она чувствовала некоторое неудобство перед земным другом. И действительно, она сказала: – Прими мои глубокие извинения за то, что мы с тобой сотворили. Но я же говорила, что существует табу на наш способ перемещения на Землю, так что мы были вынуждены… Не обессудь. Не держишь зла?
   – Теперь – нет. – Увидев свою Аэлиту, он сразу забыл несправедливую, в общем-то, обиду. Неважно, как его сюда доставили, хоть по частям, хоть в железном ящике, главное, что он здесь, с ней. И ему здесь очень нравится. Уже нравится.
   – Ты давно проснулся? Позавтракал? Рано ты: еще девяти нет…
   – Да, спасибо… Девяти? А… позавтракал, душ принял. Уже начал дом смотреть с Кешей. Слушай, мне так у вас уже нравится, – сказал он, отделяя каждое слово и повышая интонацию – У вас так классно!
   – Хочешь, я сама проведу тебя по дому?
   – Конечно. Если ты не занята.
   – Да нет, что ты. – Аэлита рассмеялась. – Я после Земли теперь хочу долго отдыхать. Расслабляться. Из комка нервов, из машины вероятностей, из компьютера с зубами и глазами стараюсь вернуться к нормальной человеческой жизни, стараюсь сбросить вошедшее в привычку напряжение. Вот уже вторые сутки пытаюсь. Трудно дается. Очень уж вжилась в земную роль.
   – Так я сколько проспал? – немного удивленно спросил Вова.
   – Всего тридцать пять часов, – весело сказала Аэлита.
   Вовик сделал изумленное лицо.
   – То-то я чувствую себя выспавшимся! Да и голоден был как волк после зимы. – У него было прекрасное настроение, ему хотелось шутить, смеяться, петь. – Аэлита, нам, между прочим, нужно как-то отметить наш приезд. Пошуметь, потанцевать, оторваться. Мне так хорошо… Ну пойдем, так интересно, как вы тут устроились… Да, а ты завтракала?
   – Да, конечно… Непривычно все, да? Не такое все как там, да? Я сама отвыкла. Да и изменилось кое-что… ну и как тебе наш кухонный нямстор?
   – Сам по себе, конечно, этот… нямстор… – просто чудо! Супер! Да-а! Это, ну… Только вот слово уж больно интересное. Звучит… как будто эти ваши колобки юмористы. Исковеркали русский язык. Похоже на детский «фольклор». Это на самом деле их родное слово?
   – Да, конечно. Их исконное название… Мы его приняли. А вообще, ты же знаешь, с каждой вещью, понятием, появляется и новое слово. Не мелкоскоп, – помнишь у Лескова? – а микроскоп. Не самодвижущаяся повозка, а автомобиль. И не атомарный сборщик органического вещества заданных параметров, как приблизительно в переводе с языка колобков, – а нямстор. И вот, кстати? еще их слово – окомани.
   И тут же, в гостиной, где они все еще находились, из ничего стали возникать туманные вначале, но быстро обретающие четкие формы предметы, висящие в воздухе: кубы, шары, пирамиды, призмы, торы, чечевицы, что-то еще, разных цветов и размеров, внутри каждого словно бы вплавленные в стекло располагались какие-то объемные символы или предметы.
   Аэлита просто пальцем указала на красную пирамидку, та стала чуть ярче. Аэлита тогда открыла ладонь, словно делая жест «стоп». Пирамидка на мгновение вспыхнула красным светом. Аэлита сказала Володе:
   – Направь палец на эту же пирамидку и повтори мой знак.
   Володя, излишне точно «стреляя» пальцем, сделал, как ему велели. Пирамидка еще раз вспыхнула, и тут же все остальные фигуры растворились в воздухе, а пирамидка, словно бесконечно разрастаясь, «поглотила» людей и распалась на атомы. А вокруг возникло около десятка разновеликих, разноцветных и разногранных пирамидок тоже с какими-то значками внутри. Аэлита показала расслабленной рукой Володе на крайнюю правую и он «щелкнул пультом» на нее, передал очередь Аэлите, и она в одну секунду проделала то же. Так и эта пирамидка «поглотила» их. И тотчас Володя увидел (и Аэлита соответственно) двух всадников, едущих по пыльной дороге меж холмов. Один был худой прехудой старик в помятых рыцарских латах на страшно костлявой кляче, а второй – кругленький мужичок на невеселом осле. Был слышен топот подков коня и дробный стук копыт осла. Где-то вдали заиграла испанская гитара.
   – О, моя несравненная Дульцинея! – глубоко вздохнув, вдруг проговорил худой. Но тут они исчезли, а появился довольно прилично одетый, то есть в нарядном спортивном ансамбле, парень на велосипеде, очень красивом и блестящем, ехал по дороге и пел…
   Это был музыкальный клип. Песня с образами. Казалось, что зритель лично присутствует в том месте, которое показывается «на экране», или, как принято говорить на Марсе, «видится в кубопространстве». (Очень удивительно было видеть это землянину: вдруг комната, Аэлита исчезли, и он остался один сидеть в кресле на небольшом участке пола посреди холмов Испании. Словно вырезали цилиндр комнаты и закинули черт-те куда.) А звуки музыки исходят из пространства, из разных точек, словно вокруг разбросаны всевозможные невидимые музыкальные инструменты. Таким образом получаются замечательные эффекты. Володя запомнил припев первой песни, услышанной им на Марсе.

     Я Дон Кихот, ты – моя Дульсинея.
     Во все века не бывало любви сильнее
     Ты для меня как икона, как имя бога.
     И жизнь моя – к тебе и с тобой дорога.

   Голос певца, не сказать, что был изумительным, но, во всяком случае, очень даже гармонировал с аккомпанементом.
   Как только «Дон Кихот» закончил петь, Аэлита выключила устройство с индийско-японским названием – окомани. (А Вове снова послышалось в нем нечто русское: око-мани – приманка для глаз.)
   Появилась комната, наваждение исчезло.
   – Ну и как тебе эффект? – спросила она. Хотя по Володе можно было угадать степень воздействия опять же чудо-аппарата.
   – Это что-то, – проговорил «оглушенный» виденным и слышанным Вовчик. После эффекта присутствия смотреть на пустые стены было немного тоскливо и неинтересно. – Техника что надо! – восхищенно добавил он. Слов явно не хватало, только интонации.
   – Это пока просто для демонстрации, – сказала Аэлита, направляясь в следующую комнату. – Потом мы с тобой сядем, и я тебя научу управляться с окомани. В принципе, все не так и сложно, быстро приноровишься. Даже мысленно управляется…
   – Аэлита, а в спальне… я проснулся на берегу моря… Это как называется? – после восхищенного покачивания головой поинтересовался Вовик.
   – Это то же окомани, но неподвижная, вернее, статичная картинка. Режим такой. По-нашему называется «кубопросторы». В отличие от подвижного «кубопространства». Там очень огромный выбор «декораций». Так… Ты… в ванной, в туалете был. Видел, да? Тонкости обращения по ходу дела… я или вот Кеша. Знаешь, что… в спальню и кабинет потом заглянем. Пойдем на дом снаружи посмотрим. Если тебе интересно, – с легким юмором добавила она.
   – Еще как, – ответил Вова. – А-то ж я заснул, когда меня сюда привезли…
   – Да ладно, забудь. Пошли. Мне самой тоже лишний раз приятно на дом посмотреть, в котором прожила два года и еще в котором жить да жить. Это вам не три квадратных метра в общажной комнате, и даже не однокомнатный скворечник. Дом. Свой дом действительно со всеми удобствами. Вспомню, бывало… Вот это место для чистки обуви, суешь одну ногу, через три секунды другую – ни пылинки, смело гуляй по комнатам, хоть в кровать ложись. Вот это, скажем так, «шкаф» для верхней одежды… Вспомню, бывало, этот домик, и аж…
   Входные двери распахнулись и на пороге появились две девушки. Они с радостными восклицаниями устремились к Аэлите, вдвоем обняли ее и стали целовать. Все трое восторженно вскрикивали. Вовик тут же узнал, что подружек зовут Аглая и Марианна, что не виделись они с Аэлитой более четырех лет, что Аэлита похорошела, что девчонки ждали ее возвращения, что подруги за это время закончили вместе «межпланетник», что не сегодня-завтра тоже куда-нибудь «кразимякнутся»…
   Потом они отлепились друг от друга и обратили внимание на Вову.
   – Познакомьтесь, это Владимир. Он с Земли. То есть настоящий землянин.
   – Не может быть! – хором воскликнули девушки. Совсем как современницы-сопланетницы Вовчика. – Настоящий землянин?!
   («Понарошный», – подумал Вова.) Как ты ухитрилась?
   – Я сам ее попросил, – произнес наконец-то «инопланетянин».
   – Это целая история, – сказала Аэлита и добавила: – Ну пойдемте в дом, что мы тут стоим?
   И еще спохватилась:
   – Да, Володя, это мои подруги, одногруппницы. Вместе школу шли. Это Аглая. А это Марианна.
   Вова кивнул.
   «Где они такие имена выкопали? – сразу подумалось Вовику. – Аглай даже у нас уже не встречается, а Марианна вообще не русское. Уж не с любимых ли нашими женщинами сериалов пошло? Или в будущем… да… у них здесь все смешается?»
   Внешний вид, скорее даже «прикид», марсианок никак, в глазах Вовы, не вязался с их именами. На Аглае были короткие накидка и юбка одинакового покроя и почти одного размера из серебристо-золотистой переливающейся ткани. И такого же раскраса волосы и губы. Общее впечатление она производила какого-то фантастическо-плакатного создания. А Марианна была облачена в полупрозрачный бардовый балахон-накидку, состоящий из двух половинок, соединенных в четырех точках – на плечах и на талии. На голове у нее, поверх пышно завитых белых волос, красовалась небольшая корона в виде тонкого неширокого кольца, с тремя маленькими переплетенными спереди полукольцами. Вся корона сверкала «драгоценными камнями». Марианна почему-то походила на принцессу, готовящуюся ко сну. Володя, разглядывая девушек, немного смутился, потому что их одежда была довольно эротична. Бюстгальтеры на Марсе, похоже, не носили. Обе гостьи тоже, как и Аэлита, были несколько крупноватыми, рыхловатыми на вид. А еще у них у обеих по телу было «разбросано» по несколько небольших, но очень красочных, даже словно бы объемных, татуировок. Наверное, модно. А вот с украшениями норма: по браслетику, по колечку и по кулончику на каждую.
   Они вошли в гостиную, расселись полукругом в кресла. Кресла, из которых состоял диван, очень легко двигаются, когда пустые. Аэлита, с общего согласия, негромко включила музыку, но не с изображением, а поставила режим локальной цветомузыки. И с одной стороны комнаты, напротив их полукруга, в воздухе заплясали радужные всполохи, повторяя своими переливами и вспышками звуки.
   Девушки, пока шли, пока рассаживались, пока Аэлита настраивала окомани, все время без умолку говорили, причем их речь отличалась от Аэлитиной. И в интонациях, и в выражениях, и в подборе слов и даже в тембре. Аэлита, стало быть, переняла питерский говор…
   Как стало ясно, девушки недавно закончили Университет межпланетных отношений и за время учебы узнали столько интересного, что им не терпелось все выплеснуть новым, заведомо не знающим почти ничего по их теме слушателям. Сбивчиво побросав в одну кучу десятки фактов из новостей Галактики, несколько мнений по вопросам взаимоотношений с другими цивилизациями, несколько суждений по поводу обустройства и культуры оных, пару-тройку предположений относительно открытия новых форм жизни, подружки Аэлиты решили, наконец, поинтересоваться результатами ее командировки, и вообще, узнать подробнее, из первых уст, что же это все-таки такое – Земля. Их прародина. И какой она была тогда, два-три века назад в их «потомственном» исчислении и есть сейчас, в параллельном далеком мире.
   И тогда Аэлита, приказав роботу Кеше принести всем по бокалу пахучего кисло-сладкого цумижного сока, начала свои воспоминания о пребывании на Родине Володи – на Земле, в России, в Петербурге. А сам землянин лишь изредка, слегка ещё робея в присутствии двух новых аборигенок, вносил коррективы, уточнял, пояснял, высказывал свою точку зрения по какому-нибудь вопросу. И между делом удивлялся, как все-таки масштабно и как необыкновенно ясно, точно и образно Аэлита видела тот (уже «тот») мир, в котором она провела всего лишь шесть лет. Ее видение взаимосвязей было, пожалуй, куда как более обширно, чем у истинного жителя Земли, коренного, постигающего его устройство с молоком матери. «А может так и должно быть у непредвзятого наблюдателя? У того, кто не воспитан видеть вещь изначально чьими-то глазами и словами. У того, кто сам, уже взрослым, постигает суть вещей. Да и у того, кого готовили к этому основательно.»
   Аглая и Марианна часто задавали вопросы, просили уточнений, разъяснений некоторых явлений и функций предметов. Вспоминали какие-то факты, почерпнутые из истории (причем иногда смешно и странно ошибались – результат знакомства с историей посредством художественных фильмов), и просили развернуть их. По их вопросам и высказываниям Володя понял, что изучению Земли на Марсе отведено не последнее место. Что культура Земли здесь широко известна.
   Разговор о милой сердцу Володи (теперь уже милой, и теперь вдалеке) Земле продолжался и продолжался, никто никуда не торопился.
   Аэлита пригласила всех в столовую, потому как пришла пора обедать.
   Две марсианки (только за столом Вова рассмотрел их лица внимательно: симпатичные, искусно подкрашенные, обе с синими глазами) выбрали себе какие-то экзотические блюда, названия которых Вова сразу не запомнил. Вид, оформление ему, конечно, понравились. Он так понял, что нямстор все выдавал красиво, по-ресторанному, по-открыточному. Аэлита заказала окрошку, картофельное пюре с котлетой, эклер и чай – чисто земные кушанья.
   – Что-то у меня за всеми этими разговорами уже ностальгия разыгралась, – объяснила она свой выбор в ответ на слегка удивленную и ироничную улыбку Володи.
   – А мне тогда, напротив, подскажите самый ваш традиционный набор. Самое ваше любимое, – обратился он к трем девушкам-принцессам.
   И в итоге недолгого обсуждения получил: первое – сим-бо-ком-намом – изысканное полужидкое пюре из овоща ком с планеты На с кусочками обжаренного в крисовом масле маринованного ящера бо; второе – запеченные в тесте из суронковой муки грибы мулики с трунс-прямковым соусом – блюдо с планеты Часик; третье – шоколадно-ореховый пирог со сложной прослойкой (земной усовершенствованный рецепт) и коктейль «Фантазия вкуса» из многих фруктов и ягод с разных планет.
   И это было «что-то»! (Когда Володя был не в силах точно описать превосходную степень своих чувств, он обращался к емкому понятию: «что-то», в котором «звучало» все: жесты, мимика, интонации, тембр и прочее.) Такого удовольствия от еды, такого праздника вкуса он еще никогда не испытывал. Даже тогда, когда после двух голодных дней он попал на день рождения с шикарным столом. Тогда он ощущал радость от процесса поглощения пищи, одновременно пытаясь прочувствовать прелесть каждого компонента, входящего в салат, в горячее блюдо или бутерброд. Но теперь ему не нужно было вызывать в себе обострение вкусовых рецепторов, они и так получали достаточно положительных импульсов.
   Нямстор – это фантастика, величайшее достижение Марса, его достояние, самая лучшая техника, самый полезный агрегат, самое… Вовик не мог подобрать даже соответствующих эпитетов, чтобы выразить вновь свое восхищение «кормилице» Марса. Даже не окажись больше ничего интересного на планете, нямстора вполне хватило бы для счастливой жизни.
   Аэлита с пониманием и радостью смотрела на восторг своего гостя. А подружки, не знавшие, что такое скудная и невкусная еда, которую нужно готовить на слабой электрической плитке из стандартного небогатого набора не самых лучших продуктов, недоуменно, с интересом поглядывали на парня. Им он, примерно, представлялся пещерным дикарем, попавшим в фешенебельный ресторан.
   Подумав об этом, Володя сначала немного смутился, но тут же решил отнестись к данному вопросу с юмором и вновь отдался во власть наслаждению, не сильно пытаясь скрыть его. Пусть, в конце концов, марсианки немного задумаются о достоинствах того, чем они привычно пользуются.
   А разговор о Земле, после некоторого отступления, продолжился.
   Еще три с лишним часа сидели болтливые и смешливые Аэлитины школьные подруги, бередя сердце воспоминаниями о далекой отныне Родине, об ушедшем детстве и юности. Тут, кстати, Вова больше узнал о доземной биографии Аэлиты. Но все же наступило общее утомление. Аэлита и Володя устали говорить и внутренне переживать прошлое, а марсианки устали слушать, переваривать информацию, что-то пытаясь домысливать, что-то оживлять в своем воображении, устали удивляться, поражаться и даже жалеть «бедных людей», своих «несчастных предков». Они засобирались по домам.
   – Ну вы приходите на днях, куда-нибудь слетаем, повеселимся, – сказала на прощание Аэлита.
   – Да, девушки, заходите, расскажете нам о других цивилизациях. Мне это, вы не представляете, как интересно. Для нас там сейчас вопрос об инопланетянах… («настоящих» – подумал, но не сказал) – один из актуальнейших, и все на стадии гипотез и домыслов. Так что… заходите, – пригласил и Вовчик.
   – Обязательно. Ламопии-пуу-крам, спасибо за беседу, очень интересно было. Мы рады, что ты вернулась. – Девушки помахали руками на прощание и, грациозно пройдя по синей дорожке метров десять, втиснулись в полупрозрачный удлиненный пузырь, низко висящий над газоном, который через несколько секунд взмыл в небо.
   Володя с Аэлитой стояли на крыльце веранды дома. Осознав данный факт, Вова спешно прошел вперед по дорожке и повернулся лицом к дому, чтобы окинуть его взглядом.
   Это был особняк величиной с хороший купеческий одноэтажный дом. Только стиль совсем иной. Такое ощущение, что каждую комнату прилепляли к предыдущей, не сильно стремясь к какому-то соответствию. Как будто строили разные хозяева и как бог на душу положит. Высота комнат не была одинаковой, цвет и отделка стен – тоже, окна разной формы, размера и располагались в произвольном порядке. Не было у дома ни одного острого угла и совершенно ровной, прямой стены. Общим в доме являлся только темно-коричневый фундамент. И еще верх всех комнат (никакого намека на крышу) был одного – черного – цвета. Дом использовал солнечную энергию, это Аэлита как-то упоминала.
   Вокруг дома, за исключением синей дорожки, идущей к дому под углом и обрывающейся через десять метров от крыльца, расстилался словно бы никогда не нарушаемый человеком луг. Через 30—40 метров от дома вкруговую стоял лес. И нигде ни дороги, ни утоптанной тропинки.
   Володе такая деталь сначала показалась нелогичной. Земной опыт подсказывал: так не бывает, не должно быть, что-то тут не так. Но разум дал ответ: на Марсе, скорей всего, не нужны дороги: транспорт, как говорила Аэлита, в основном воздушный. Вот они – «пузыри» – повисли в конце дорожки. Два больших шара и один овалоид из полупрозрачного материала, на гравитационном ходу.
   Володя подошел к одному из них. Дверца – почти половина шара – бесшумно откинулась вверх. В «пузыре» находилось довольно интересное кресло и пульт управления, состоящий из пустой рамы-экрана, шести кнопок-шариков и одного диска, диаметром сантиметров двадцать, встроенного в пульт. Управлять аппаратом, видно, несложно. И изнутри шары прозрачные, что сняло вопрос: а как же сквозь матовое?..
   Аэлита, стоявшая все это время на увитом необычным густоцветущим растением крыльце-веранде, позвала:
   – Володя, пойдем слегка пополдничаем, потом я тебе еще кое-что покажу, и слетаем в Рим на экскурсию, если хочешь.
   – А как же! Само собой! И ты меня, Аэлиточка, лишний раз даже не спрашивай. Мне хочется увидеть всю вашу планету, если есть такая возможность. И если тебе не трудно, если будешь не занята, то зови куда угодно. Можешь даже, если не помешаю, брать с собой по твоим делам. Договорились?
   – Безусловно. И опять же напомню тебе, что я, во всяком случае еще долго, не буду ничем обязательным, постоянным заниматься. Я теперь словно на пожизненной пенсии, после моей трудной службы на Земле. И второе, я сама хочу везде побывать, все посмотреть, многим позаниматься. За шесть лет, вернее четыре, все-таки что-то довольно заметно меняется. То есть – ты будешь не обузой, как, может, тебе кажется почему-то, а напротив – желательным спутником. Моим самым дорогим гостем, которому я с преогромнейшим удовольствием буду рада показать свой дом, свой город, свою страну, свою планету.
   – Спасибо, я рад этому.
   Они вошли в столовую. Но на пороге Вова остановился.
   – Аэлита, а может сначала покажешь, что обещала, а потом покушаем, а? Мне так кажется, что что-то такое очень интересное, да? Да и, в принципе, я еще не проголодался. А?
   – Ну давай, как скажешь.
   И она повела его в его спальню, из которой он начал свое шествие по планете Марс-2 системы звезды Солнце-2 или по земным параметрам о-Близнецов (омикрон Близнецов).
   Когда перед Аэлитой открылась дверь, Володя чуть было не отпрыгнул в сторону и уже приготовился ухватить и свою девушку… потому как испугался, что их смоет водой. Откуда он мог ожидать, что за дверью окажется подводный мир? Что там, где он недавно спал, теперь свободно и спокойно плавают красивые рыбы и ползают крабы, моллюски и прочая… живность.
   Но Аэлита, с озорной улыбкой взглянув на ошарашенного друга, смело вошла в пучину. Вовчик осторожно последовал за ней и, сделав пару шагов, оказался под толщей воды. Где-то далеко вверху, метрах в двадцати-тридцати, колыхалась водная поверхность и по дну пробегали пятна света. Володя посмотрел вниз, чтобы, сделав следующий шаг, не наступить (?!) на какое-нибудь страшное существо. Но с облегчением увидел, что под ним и Аэлитой не песчаное дно, а круги пола. Видение расступается перед человеком опять тем же «вырезанным» цилиндром.
   Слева, в нескольких шагах от них, на песке покоилась огромная жемчужная раковина. Она была такой непропорционально большой, что Вова на какие-то мгновения почувствовал себя в сказке. Он был Садко, попавшим в подводное царство. И вот сейчас раковина откроется и там окажется не жемчужина величиной с большую тыкву, а почему-то страшная морская царевна верхом на дельфине… Однако все же это кровать. Но… Как же необычно находиться на дне морском!
   Аэлита с улыбкой наблюдала за осюфикелым Володей, уже минуты три созерцающим видение подводного мира.
   Наконец Вовик сдавленным полушепотом проговорил:
   – Аэлита, хватит, спасибо. Пойдем отсюда. Что-то давит оно на меня… Задыхаюсь.
   – Окомани, стоп, – громко сказала Аэлита.
   И тотчас видение затуманилось и пропало. И Володя оказался в непривычно пустой и неподвижной комнате, только посредине ее стояла раковина-кровать и на стенах висели абсолютно нормальные – со стабильным плоским изображением – картины, и стояли фигуры людей. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы привыкнуть к контрастной перемене.
   – Ох! – выдохнул он облегченно. – Совсем неплохо. Шикарно! Разве такое часто можно испытать? Иллюзия необыкновенная. – Он искренне восхищался. – Захватывающие ощущения.
   – Вов, – остановила его излияния прекрасная марсианка, которая не так давно казалась ему русалкой, завлекшей его в глубины океана. – Вообще-то то, что ты видел сейчас, это обычное, уже знакомое тебе окомани, «кубопросторы», картинка называется «морское дно, малая глубина». А показать я тебе хотела совсем другое.
   С этими словами она прошла прямо до угла и там коснулась пальцами правой стены. Кусок стены вдруг быстро стал менять цвет с ярко-лилового на бледно-розовый. «Побледневший» участок имел размер шкафа. И тут же сама открылась одна створка видимо и в самом деле шкафа. На дверце его, с внутренней стороны, размещалось матовое «зеркало». А внутри самого шкафа было пусто. Белые стенки и четыре синих трубки вертикально по углам. «Гардеробчик отсутствует…»
   – Подойди к пульту, – сказала Аэлита и подвела Вову к месту. – Дотронься.
   Володя протянул руку к экрану и в «зеркале» появился рисунок. Как на большом дисплее. То была таблица, состоящая из изображений предметов одежды и обуви. Один ряд: головные уборы – береты-кепки-шляпы-шапочки-шапки; другой ряд: майки-футболки-рубашки; ряд: свитера-пиджаки-легкие куртки-жилеты; ряд: трусы-шорты-трико-брюки-джинсы; ряд: туфли-полуботинки-ботинки-сапоги; ряд: сланцы-тапочки-сандалии-чешки-кеды-кроссовки; и еще ряд: шарфы-перчатки-носки-платочки.
   – Это, Володечка, и есть наш «гардероб». Я говорила – помнишь? Настоящее название – волунтракес. У нас у каждого в спальне свой волунтракес. И еще в прихожей, для верхней одежды, общий. Когда освоишься, привыкнешь к нему, то выбор одежды на день занимает минуту-две. Каждый вечер (или по необходимости в течение дня) ношеную одежду выкидываем. Вернее, убираем в утилизатор. Вот он, тут. Открывается так же. А утром делаем, надеваем новую… Таким образом нам ничего не нужно стирать, чинить и гладить. От этого нас волунтракес избавил, освободил.
   – Ладно, довольно преамбулы, приступаем к практическому занятию. Итак… – Аэлита стала показывать и говорить, а Володя как послушный ученик делал соответствующие движения и заказывал. Выбор одежды начинался, как ни странно, с обуви. Ряд «чешки-кроссовки» мигал зеленым цветом. Володя дотронулся до изображения кроссовок. Появилась куча всяких видов спортивной современной марсианской обуви. От очень красивых до каких-то чудаковатых. Нажал на понравившиеся.
   Далее по той же схеме они выбрали легкие джинсы, футболку и кепку-бейсболку. Володя не захотел «выпендриваться» с первого дня и решил одеться привычно и практично.
   Но, как оказалось, он еще ничего не выбрал. Они только «схему набросали».
   Первым делом Аэлита попросила его войти в открытую пустую половинку «шкафа». Он исполнил. А когда через несколько секунд вышел и обернулся, то прилично испугался и удивился. В шкафу стоял человек. Большой крепкий парень в одних белых трусиках; жидкие русые волосы, маленькие уши, глаза – черные пуговки, под широкими темными бровями, слегка курносый нос и сжатые пухловатые губы. Он сам! Точнее, его «кубовидение». Через пять секунд Володя-оригинал сильно рассмеялся. Ему стало весело, когда увидел себя со стороны, почти голого и с таким лицом, что боже мой, как говорят в Одессе. «Бедная Аэлита, как она еще не умерла со смеху от меня? Такая рожа испуганная и жутко умная при этом…»
   – У меня что, в самом деле всегда такая… выражение такое? – спросил он у девушки, которая в ответ только улыбнулась так, как будто сдерживает изо всех сил какой-нибудь очень смешной и объективный комментарий.
   – Ну и видон у тебя парень, – обратился он к неподвижному «двойнику», снова подходя к дисплею, тихонько подталкиваемый Аэлитой.
   – И не стыдно вот так стоять перед девушкой? Тебе ничего? – обратился он к ней.
   – Да ладно, чего уж там, – ответила марсианка в тон вопросу.
   И они продолжили процесс. Нажав на дисплее верхнюю большую кнопку, Володя увидел, как его видение мгновенно оказалось одетым в одинаково серые футболку, брюки; такого же бесцветного вида были бейсболка и кроссовки.
   – Это что такое?! – не понял Вова. – Он у вас черно-белый, недоработанный что ли?
   – Так выбери расцветку и рисунки какие хочешь… Смешной… Начали с футболки. Вова заказал синюю – любимый цвет – однотонную. Джинсы – темно-коричневые, нет, темно-серые, однотонные. Бейсболку, черную, кроссовки, белые.
   Видение приобрело человеческий вид, нормально оделось.
   – Носки заказывать будете, – тоном анекдотической официантки спросила Аэлита, весело улыбаясь, – или так сойдет?
   Конечно, Вовик заказал белые носки. И носовой платочек. И трусики, оказывается, тоже надо. Ему осталось последнее действие – нажать последний раз большую кнопку и из открывшейся правой половины шкафа забрать свою новую одежду, сорвав ее с полупрозрачного полуматериального манекена (с фигурой Володи). В смысле, – манекен состоял из вещества или поля, обладавшего свойствами твердого тела, жидкости и газа одновременно, то есть сохранял форму и объем, был плотен на вид и словно бы жидок, с незначительным сопротивлением пропускал предметы через себя, и в то же время не оставлял никаких следов на них. Такая вот штука замечательная, по современному, по-марсийски называется «твердое поле».
   – Пусть пока повисит, зайдем еще вот сюда, – повлекла Аэлита Вовчика дальше.
   Оказалось, в спальне была еще одна дверь, между двумя нишами со скульптурами. Двери, вообще, в доме почему-то не отличались по цвету и фактуре от стен, и только по тому, что они были тоньше и утопали в стены, можно было научиться их угадывать.
   – Это кабинет, – сказала Аэлита.
   Двери разъехались и молодые люди вошли в комнату, окрашенную в салатовый цвет. На двух стенах было по два, на разной высоте, шестиугольных окна. А всю левую стену занимала вогнутая панель с экранами, кнопками, отсеками, ящичками, и такая же вогнутая (по кромке) неширокая столешница, от стены до стены. Перед столом стояло очень красивое, ультрасовременное мягкое крутящееся кресло-трансформер на колесиках. И у правой стены стояло большое мягкое кресло и возле него маленький черный столик.
   Ни книг, ни шкафов с энциклопедиями и безделушками, ни настольной лампы, ни печатной машинки, или компьютера с принтером, ни кипы бумаг – ничего, что составляет обязательный набор традиционного кабинета в понятии Вовчика. Он попал словно в рубку космического корабля или, лучше, какого-то роботизированного заводика. Поэтому он немного удивился, вопросительно подняв брови, но умно подумал, что время и технический прогресс должны вносить существенные коррективы и в привычные, устоявшиеся представления, вещи, интерьеры. А также вкусы, взгляды, традиции – все меняет грандиозный творец – время. И надо готовиться к знакомству с миром, где нет, или почти нет, привычных, знакомых предметов, где все по-другому, все иначе.
   Может показаться странным, с чего бы это Володя, увидев кабинет в Аэлитином доме, вдруг пришел к суждениям о столь широком влиянии времени. Почему та же столовая, к примеру, не привела к этому? Дело в том, что он, как будущий писатель, задумывался о своем предстоящем творческом пути; в частности, ему хотелось когда-нибудь иметь настоящий рабочий кабинет писателя со всеми причитающимися атрибутами, упомянутыми выше. Ну, может быть, с поправкой на время и достаток, там у него будет сверхмощный и «навороченный» компьютер, может даже настольная издательская система, и дизайн комнаты будет соответствовать его стезе – фантастике.
   Вот поэтому-то он так среагировал на слово «кабинет». Картинки представляемого и увиденного не совместились и побудили к анализу.
   – Здесь, Володя, большинство марсиан проводят значительное время суток и жизни. Да. Потому как игровые окомани и визор (вот этот экранчик) имеют несметное количество самых разнообразных игр, позволяющих окунуться в виртуальный мир фантазий, сказок или, напротив, стать «участником» исторических событий или вполне реалистических путешествий и приключений на существующих в действительности планетах. Это приблизительно как документальное кино с личным участием.
   Тут же есть чисто комп (не ищи, я тебя потом научу с ним работать), с помощью которого ты, в принципе, можешь делать все, что пожелаешь: учиться чему-то, узнавать что-то, общаться с кем хочешь, творить – начиная от рисования и сочинения стихов до конструирования космических кораблей и целых вселенных. Видишь, какие перспективы? Так что можно тут и заживо сгнить, в мумию превратиться, забывшись, увлекшись. И потому я тебя пока не подпущу к этой стеночке, а то потом тебя за уши не оторвешь. Пойдем. – Они вышли в спальню.
   – В принципе, все тебе показала. А нет, постой, что ж я?.. Для нас, женщин, – да и для местных мужчин тоже! – это очень необходимый агрегат. – Между двумя картинами в стене находился еще один шкаф, содержащий некую таинственную штуковину. – Это как бы личный косметологический кабинет плюс парикмахерская. Не смотри, что пусто. Вот этот экранчик позволяет выбирать прически, макияж, татуировки, украшения. Садишься, выбираешь. И вот эти тоненькие манипуляторы творят из тебя красоту, топ-модель, суперзвезду. Всё вот это, – Аэлита показала на свою шикарную прическу, искусный макияж, безупречные ноготки. – Неплохо?
   – Не то слово. Волшебство какое-то. У вас, елки, все схвачено… Все просто… Это как называется? Ты мне говорила?
   – А вот он-то и называется по-русски: создатель.
   – Создатель? Интересно…
   – Создает красоту, делает из нас обаяшек, милашек.
   – Красиво. Молодцы, классно придумали!
   – Он все делает, даже просто причесывает. Вообще следит за телом… ногти стрижет… Ты потом просмотришь его возможности.
   – Конечно. Я тоже хочу быть… – ВВ показал словно бы шикарную волнистую прическу на себе и гордый графский вид. Вместе засмеялись.
   – Ну что, дальше? – Когда они отошли, создатель сам захлопнулся.
   – Мои кабинет и спальня направо, вот они. Хочешь – посмотрим. Но, впрочем, они практически не отличаются от твоих, только картины и бюсты в спальне другие. Загляни… Ну вот, в целом, все. Все, что мы имеем в распоряжении.
   Так. Я пойду, а ты переоденься. Я буду ждать тебя в столовой. Разрешишь мне заказать ужин для тебя? На мой выбор. – Спросила хозяйка.
   – Да, естественно. Только не заказывай, пожалуйста, целого кабанчика, я не съем, – еще и пошутил Вова.
   Подаренную марсианкой одежду с Земли он убрал в ящик на крышке кровати, сумев открыть его (впрочем, открыть не проблема, проблема найти). Подумал: память, подарок, а вдруг когда пригодится, а вдруг соскучится, хоть к вещи с любимой планеты прикоснуться… Трусы, поколебавшись слегка, выкинул на утилизацию.
   Всё, что он получил от волунтракеса, оказалось ему впору. Как говорится, словно по нему шито. «Было бы странно, если бы было иначе, – ответил он себе на свое наблюдение, – не тяп-ляп все-таки. Мерочка-то надежная.» Он имел в виду снятую с себя копию-видение. И еще додумал: «Ну еще осталось, чтоб зашел, и на тебе сразу образовалась… чтоб вообще пальцем не шевелить. Мыслью.» И еще одна мысль: «Так, оборзеваю…»
   В столовой его ждала Аэлита. Стол был красиво накрыт, на нем расположилось сразу много тарелок, тарелочек, ваз, вазочек. И в них горы, как сразу стало ясно, вкусностей и сладостей, среди которых Вова узнал только клубнику со сливками, кисть винограда и шоколадные конфеты. Были еще более-менее знакомые мороженое и пирожные, но вид их (и вкус) не были привычными.
   Аэлита, которая сама накрывала на стол, как радушная хозяйка усадила гостя с Земли в кресло и сообщила:
   – Сейчас кофе принесу и начнем наш маленький банкет по поводу нашего прибытия. К сожалению, у нас не принято пить спиртное перед выходом из дома, поэтому придется праздновать таким образом – чисто десертом. А шампанского, если что, вечером вмажем.
   – Ну и ладно. Обойдемся. Я от сладостей еще сильней балдею. Да и, честно сказать, я и так словно пьяный от всего… Шутка ли: проснулся на другой планете, в сказочном мире, в гостях у самой замечательной девушки…
   – А как тебе наш славный портной – «гардеробчик»? Одежда удобная? – поинтересовалась Аэлита.
   – Да ты знаешь, этот ваш во… лунтракес тоже неплохое изобретение, почти как это. – Он показал на шар нямстора. – Смотри-ка, что он «наготовил». Как на царском столе, ей-богу. Даже начать боязно. Аэлиточка, ты меня, видно, хочешь наповал сразить. Столько всего необыкновенного – сразу… Балуете меня, матушка, балуете.
   Володя был счастлив и, как ребенок, попавший на веселый праздник, возбужден. И все время возвращался к мысли, что он сказочный герой, а все происходящее – плод воображения.
   – Аэлита, я вот насчет… Ты мне все рассказывай и показывай так, как будто я неожиданно появился здесь… Свалился на Марс… То есть я хочу сказать, все, что ты мне говорила… там… дома… на Земле (при этих словах у Володи немного похолодело внутри, как во время затяжного прыжка) … и то, что я вижу здесь… Понимаешь, ну, словом, – небо и земля. То есть, я это – то, что ты рассказывала, – как-то пытался представить, но не мог. Или, во всяком случае, совсем не так представлял. А здесь вижу, но не могу вспомнить, что я об этом слышал. Как будто я слышал про другое… че-то совсем непонятно говорю… В общем, давай условимся, что я ничего не знаю о Марсе, – вернулся он к тому, с чего начал, – первый раз слышу… вижу. Правда.
   Вот представь, что крестьянину 16-го, скажем, века, из глухой деревни рассказать… Ой как вкусно-то, а! м-м-м! – прелесть!.. рассказать, к примеру… А ты себе представляешь жизнь того крестьянина? Поле, изба с лучиной, печь по-черному, жена, дети, скотина разная в избе прямо, картошка, капуста… стоп, картошки еще тогда даже не было на Руси… мясо, брага, лес, дрова – все, что он видел в жизни. Так вот, представь… Телега, лошадь, соха… Ему рассказывают об автомобиле, телевизоре, телефоне, синхрофазотроне, компьютере, ракете. Как думаешь, сможет он себе все это образно, в смысле, так, как оно есть на самом деле, принцип работы, материал, представить? Конечно, нет… Не то и не так…
   Слушай, ну это ж прям пальчики оближешь, где вы такое достаете? Шучу. Надо же…
   Такая же петрушка со мной. Когда ты мне рассказывала, я-то думал, что примерно вижу ваш мир. А оказалось, совсем не так. Только наслышан. Совсем ничего не узнаю. Вот и выходит: как будто знаю, притворялся, что умом все постиг, а на самом деле – нет… Договорились? Ну и замечательно.
   Пока Вова изъяснялся, потихоньку, между делом, начал пробовать то, что в большом ассортименте находилось на столе. Но, увлекшись разговором, не в полной мере ощущал вкус. И только замолчав, обратил более пристальное внимание на еду. И тотчас начал ахать и охать еще больше от необыкновенного удовольствия. Многое, да практически все, было ему абсолютно незнакомым, но очень приятным. У каждого фрукта, ягоды, конфеты или пирожного – свой, не похожий ни на что другое, вкус. Даже кофе, казалось бы – чего особенного, обладал замечательным ароматом, имел «дорогой», «элитный» вкус.
   Вова «улетал» и, стараясь соблюдать меру, чтоб не надоесть Аэлите, всячески выражал восхищение. А она сидела напротив и более сдержанно вкушала. И лишь иногда тоже высказывала эмоции.
   – Ты знаешь, как мне часто хотелось вернуться домой, сюда, сесть к нямстору и заказывать, заказывать самые необыкновенные, самые замысловатые, самые вкусные блюда самых разных планет, – поделилась марсианка. – И есть, есть, есть. Смаковать. Или наоборот, жадно проглатывать. Обгладывать косточки. Объедаться. Или «ковыряться» потихонечку. Попивать не спеша, потягивать из трубочки. Грызть, хлебать, жевать, сосать, хрустеть, причмокивать… Да, лопать от пуза… то, что на Земле никто никогда не видел и не слышал. А в это время сидеть в студенческом кафе и уныло запихивать в себя серую безвкусную лапшу с котлетой из хлеба и жира, черпать жиденький картофельный отвар с перловкой и камнями и запивать все это желтеньким чаем восьмой заварки.
   Вовчик рассмеялся.
   – Да уж. Кормили в столовых ой-е-ей. Я помню, у нас в заводской примерно так же, может чуть получше.
   И, не забывая, что находятся за столом с отменными яствами, и несмотря на то, что полдня говорили о Земле, они снова продолжили вечер воспоминаний. Хотя от того мира их отделяла всего двое суток. Но в то же время неисчислимые миллиарды километров и, каким-то образом, триста с лишним лет человеческой эволюции и неизмеряемые величины технического прогресса, привнесенного иной цивилизацией. Другими словами, от Земли конца 20-го – начала 21-го их отделял резкий, непреодолимый барьер. Словно они перешли в другое измерение. Где, кроме памяти, ничто не может соединить две среды обитания.
   И как когда-то в квартире у Аэлиты в Питере они снова «подчистили» все, что стояло на столе (а стояло немало), погрузившись в беседу. С той лишь разницей, что теперь было наоборот: находились на Марсе, но говорили больше о Земле.
   – Однако, мы еще хотели слетать в Рим, – первой вспомнила коренная марсианка.
   – Ой Аэлита, спасибо тебе огромное. Такое все вкусное… ты нашла. Спасибо, очень понравилось. Застолье получилось. Даже без спиртного. Главное – ведь с кем.
   – Спасибо за комплимент, – на этот раз весело откликнулась Аэлита. – Мне тоже было очень приятно.
   – Благодарю. Если это ко мне относится, – с наигранной скромностью ответил Вова. – Ой. Только кажется я сильно переел сладкого. Как бы не сплохело, – чуточку преувеличенно заявил он.
   – Сейчас, одну минутку. – Аэлита вернулась к нямстору и что-то заказала. Принесла Вове стакан с зеленоватой жидкостью. Сказала, что это универсальное средство. Вовчик выпил кисловатый напиток и немедленно почувствовал облегчение.
   – Надо же, – заметил он, – как рукой… Спасибо. Жить буду.
   Робот Кеша, который все время, после того как помог хозяйке сервировать стол, молча стоял в столовой, унес стакан. А люди пошли приводить себя в надлежащий порядок перед поездкой в столицу планеты.
   Как оказалось, управлять «пузырем» (Вова так обзывал аппараты) на самом деле очень просто. Рупомсы – настоящее название – слушались голоса, при полете к заданной цели действовали автоматически, и только при тонких, точных самостоятельных маневрах использовалось ручное управление. Хотя тоже можно и голосом, но это, особенно с непривычки, казалось сложнее, медленнее и неинтереснее.
   Скорость гравитационные аппараты развивали немалую, так что к Риму, расположенному в 120-ти километрах от дома Аэлиты, они добрались уже через 25 земных минут после вылета.
   Володя сохранил свои электронные часы, хотя и знал, что на Марсе время немного другое. Планета делает один оборот вокруг своей оси за 26,86 земных часов. Но земные колонисты, естественно, чтобы не создавать себе лишних проблем, просто почти эти 27 часов разделили на 24 части и стали жить по привычному ритму, но уже с большими, по их биологическому исчислению, часами и минутами. Таким образом Володя первые полторы-две недели пребывания на Марсе испытывал эффект замедленного времени. Положительной стороной чего являлась большая насыщенность суток. День был вместительней. Но вскоре, правда, почувствовался небольшой дискомфорт от изменения биоритмов. Благо недолго и без особых неудобств и проблем.
   Было уже 20 часов (принятое обозначение, не «восемь вечера» – а «двадцать часов»; здесь и далее время марсианское, присущее данной местности (а есть еще время «основное», общепланетное, по которому сверяются расположенные в разных часовых поясах собеседники или оппоненты); Володя свои часы на следующий день снял: – они были совершенно бесполезны, только сбивали), когда они опустились на стоянку близ огромного, расцвеченного огнями фонтана, расположенного в центре обширного Парка Развлечений.
   Когда они еще летели в рупомсе, Аэлита, в ответ на вопрос друга о Риме, вызвала на экран визора информацию о столице Марса. И Вова за 15 минут узнал об истории возникновения города, о его первостроителях, о расположении, о ходе развития, о современном значении, населении, обустройстве, о многих его достопримечательностях и тому подобное. Почти каждая информация сопровождалась стереокартинками. Так что в целом Вова уже имел представление о цели их визита.
   Подлетая к городу, растянувшемуся на десятки километров вокруг залива Средиземного моря, Володя залюбовался видом сверху. Его особенно удивила четкость и художественность общего рисунка столицы, открываемого в плане. Он понял, что, в отличие от земных городов, при строительстве (проектировании) марсианского Рима (да и всех других городов, понятно) учитывался и вид сверху; как то или иное здание, сооружение, улица, комплекс, парк и т. д. будет смотреться с высоты птичьего полета. Точнее, с высоты полета «пузырей» – основного транспорта цивилизации, как уже было известно Вове. Над городом, до высоты нескольких сот метров, туда-сюда проносились тысячи рупомсов.
   И между прочим только они «засоряли» атмосферу над городом. А присущего земным крупным населенным пунктам смога гость Марса не увидел над мегаполисом чужой (или уже своей) планеты. Город просматривался весь необыкновенно четко, вплоть до самых до окраин.
   «Неплохо!» – Порадовался такому экологическому достижению цивилизации пришелец с многострадальной, терзаемой своими высокоорганизованными «выродками», невинной планеты-кормилицы.
   Аэлита повела своего друга сначала в космозоо – самое большое развлекательно-познавательное, самое грандиозное творение марсиан. И она не ошиблась, для Володи это оказалось одно из наиболее любопытных зрелищ.
   На входе в космозоо человекоподобный робот выдавал небольшие, со среднюю книгу, информаторы: экран визора, две кнопки и махонький беспроводной наушник-скобку, вставляемый в ушную раковину.
   Животные располагались попланетно. Та или иная планета была схематически представлена островами, размерами от хорошего футбольного поля до приличного, в несколько квадратных километров, архипелага, в зависимости от количества (разнообразия) населяющих ту или иную планету существ.
   – И Земля здесь есть? – спросил Вовчик Аэлиту наивно.
   – Обязательно. В первую очередь. Самая богатейшая из экспозиций.
   – А Марс? Ваш, естественно.
   – И Марс.
   – Пожалуй, начать нам лучше с него. Для меня сейчас на первом месте стоит задача узнать вашу планету, чтоб точнее понять, куда я попал.
   – Ты так говоришь, как будто присматриваешься – стоит или не стоит тут останавливаться, или дальше отправиться? Наверняка есть планеты и получше… – шутливо заметила марсианка.
   – Да что ты! Совсем нет, – несерьезно, но с очень честной миной на лице стал «оправдываться» наш герой. – Всего-напросто мне уж жутко интересно здесь. Так и не терпится во все дырки залезть и абсолютно всё и вся увидеть, пощупать, разобраться во всем и понять принцип действия и состав… Занесло… – притормозил свои словесные выкрутасы Вова. – Ты имеешь в виду «ваша»? Ну… Не наша же, не моя. Я ж все-таки эмигрант. Надеюсь, вскоре начну говорить «наша». Но пока… Вот и надо быстренько осваиваться! – вывернулся он.
   – Ну ясно. Ладно уж, убедил. Помогу я тебе, добрый молодец. Дам клубок, он тебя и приведет… к… знаниям. А еще вот тебе волшебное зеркало говорящее, – Аэлита, играя роль доброй колдуньи, положила ладонь на информатор, – оно тебе подскажет… – и повела Володю за руку к острову, где были представлены флора и фауна планеты Марс-2. Ладонь Аэлиты, теплая, гладкая, нежная, пробудила в Володе чувство бескрайней радости, его ноги оторвались от твердой поверхности, крылья, крылья счастья понесли его в заоблачные, в космические высоты. Он никак не мог поверить до сих пор, что он рядом с самой лучшей девушкой в Галактике, с самой родной, с самой доброй, с самой умной и милой… Она – эта инопланетная богиня – взяла его в свою страну, в свой рай… Любимая, чистая, нежная. Аэлита…
   – Ну вот и Марс, – донеслось до него сквозь грезы.
   Звери, птицы, насекомые обитали на свободе. Посетители парка смело разгуливали (да и «экспонаты» не прятались) между хищными огромными рогатыми «медведями» и тигрозаврами, мимо людей пробегали стройные черные копытные «собаки» и лениво проходили грузные козлобыки; проносились, устрашая, свирепые, дикие «мыши», размером с доброго кабана, где-то вдалеке прятались в кустах робкие маленькие сиреневые «слоники», а по другую сторону тропинки вынюхивали их следы саблезубый полосатый «бегемот» и золотистая «гиена»; по деревьям карабкались пятнистые и желтые обезьяны, скакали длиннохвостые кошки; взлетали и садились на траву «воробьи-соколы» и «петухи-ласточки», порхали с ветки на ветку маленькие «аисты» и «вороны», важно прохаживались длиннохвостые серые «попугаи»; и еще бродило, носилось, сидело и лежало, издавая при этом очень много самых разнообразных звуков, очень много самых замысловатых зверей и птиц, от чем-то похожих на земных до совершенно невиданных страшилищ (иногда, напротив, очень милые симпатяшки попадались).
   В траве, на деревьях, в воздухе, если присмотреться, копошилось, ковырялось, висело, ползало и перелетало множество насекомых, чем-то и знакомых (на Земле их очень уж большой ассортимент), но и в то же время диковинных (тем более, что Вова не был энтомологом, и присмотрись он к земным созданиям меньше пуговицы, он бы тоже счел их диковинными).
   Вся эта живность – от крупных зверей до мельчайших насекомых – свободно размещалась на острове с рекой, невысокими, скалистыми с одной стороны горами и небольшими лугами, и степями, среди растений и деревьев, иногда очень похожих на привычные земные, а порой очень необыкновенных, таких, к примеру, как огромное спиральное кактусовое дерево с иглами, на которых растут маленькие ягодки, похожие на мохнатую клубнику, меняющие в течение дня свой цвет с оранжевого до фиолетового.
   Да, а водную жизнь планеты можно было наблюдать из прозрачных тоннелей, проложенных в нескольких местах через реку и озерцо, и из галерей, уходящих в омывающее островки море. Тоже несметное количество вариаций.
   Сначала Вова удивился и даже прилично заволновался от того, что звери на воле и ничто не отделяет их от людей. А ведь есть и хищники, могут быть эксцессы, неужели как-то их воспитали, генетически модифицировали, привили интеллект и гуманизм? Но, что оказалось для него сюрпризом, приготовленным Аэлитой, пожелавшей увидеть реакцию друга, вся живность – это роботы-куклы. И даже растения – искусственные.
   Так решалось множество проблем. Во-первых, сохранялись жизни обитателей планет, их не нужно было постоянно менять, отлавливать, возить, – достаточно было один раз заснять на окоманитопур в течение какого-то времени, чтобы выявить повадки, места обитания и т. д.; во-вторых, отпадала необходимость дезинфекции чужих существ, также не нужно было создавать всем иммигрантам близкие к их родным условия существования, самые разные – от абсолютного нуля до тысячи градусов, от вакуума до непостижимого давления, от кислородной атмосферы до жидко-сернокислой и плазмы. В-третьих, – как следствие первых двух, – очень сильно упрощалось содержание данного парка – ни кормов, ни ухода, ни часто неизвестного лечения, ни барьеров, ни барокамер; улучшался доступ посетителей к экспонатам – можно беспечно ходить среди мирных роботов и с помощью информатора получать все сведения о заинтересовавшем живом существе или растительном экземпляре.
   Володя, осознав размах искусственно сделанного, поразился технической мощи и возможностям цивилизации земных марсиан и их «старших братьев по разуму» – так называемых «колобков».
   – Слушай, Аэлита, – феноменально! – проговорил по завершении обхода острова ошеломленный Вова. – Так искусно все воспроизвести, такое количество и разнообразие… Это ж сколько труда сюда вложено!
   – Да ты знаешь, не так и много, как тебе кажется. Этих роботов делают другие роботы – люди только следят, руководят и корректируют. Их совсем немного. Вова, технический уровень – далек от вашего земного. Рабы теперь другие и строят не так механически и малоэффективно, как раньше. Ты лучше скажи, как тебе в целом наша флора и фауна? Интересное сообщество?
   – В целом – да. Богатая природа, широкий разброс вариантов. Как я говорил: щедра на выдумки природа.
   – Кому ты это говорил? – спросила Аэлита.
   – Да так… Написал в одном рассказе…
   – А, да, припоминаю…
   За время экскурсии Вовик, конечно, почти по каждому поводу выражал то восторг, то удивление, то оживление, то недоумение; то усмешка, то забота, то жалость звучала в его оценке, то чистый смех; то догадки, то предположения, то замечания и даже пожелания (?) высказывал он. Самые главные сведения о том или ином заинтересовавшем его экземпляре он узнавал через выданный информатор. Вот только вряд ли 10% от услышанного он усвоил, – уж очень, чересчур большой поток нового обрушился на него за один день. Но общую-то картину он еще был в состоянии оценить.
   – И еще мне понравилось, – добавил он, – что всего за какие-то два-три часа можно увидеть главных представителей всего огромного зем… марсовского – да и земного! – шара. Грандиозная компактность. «Утоли любопытство за час», – так можно охарактеризовать выставку. Такой рекламный лозунг выдвинуть.
   На Рим давно уже опустилась темнота, солнце зашло. И хотя парк довольно ярко освещался зеркалами, закрепленными на дирижаблях высоко в небе, лучше все-таки бродить по кишащему робозверями парку днем – больше разглядишь. И не так жутковато.
   Всего в парке «Жизнь Галактики» (космозоо – это упрощенное, народное название, потому что еще и «био», было представлено к тому времени 167 самых интересных планет, и два новых острова «заселяли», то есть конструировали, монтировали, готовили экспонаты. Следовательно, для того, чтобы обойти весь парк, нужно было потратить как минимум около месяца. Если торопливо, бегло рассматривать наиболее крупных зверей, рептилий, птиц, рыб и что-то из растительности.
   Время было позднее – двадцать третий час. Но перед тем как полететь домой, Аэлита пригласила Вовчика на дискотеку.
   – С удовольствием!

   Такого красочного скопления людей он еще не наблюдал. Издалека, на подлете и на подходе к танцплощадке, зрелище напоминало пожар склада с горючими материалами и пиротехническими средствами, пожар, вспыхивающий всеми вообразимыми и невообразимыми цветами и оттенками. Блики, лучи, всполохи, искры, знакомые и замысловатые световые фигуры и рисунки кружились, плясали, летали, бесновались. Над головами людей выступали «певцы», мельтешили объемные клипы.
   А вблизи оказалось еще живописней. Люди – а танцевали не только мальчики и девочки, но и гораздо постарше, вплоть до моложавых стариков и старушек, – были одеты в немыслимо яркие, броские, вольные, можно сказать, и даже где-то несуразные, вызывающие и шокирующие, на Вовин взгляд, одеяния. Можно было подумать, будто здесь проходит самый дурацкий, самый пьяный, самый смелый, дерзкий, фантастично-аллегоричный и авангардно-абстракционистский фестиваль костюмов.
   Очень насыщенная, массированная цветомузыкальная иллюминация отражалась на блестящих, золотистых, серебристых и прочих тканях и материалах одежды, дробилась на чешуйчатых, сетчатых, плетеных и крученых деталях костюмов танцующих, на драгоценностях, бижутерии, искрилась и переливалась на волосах и на светоотражающих элементах одежды и обуви. «Какая-то фантастическая, сказочная феерия», – подумал Вовик, найдя, наконец-то, образный эквивалент неведанного выражения.
   Аэлите он не захотел ничего кричать о своем первом впечатлении, тем более что в ее глазах, а также в волосах, отражалось буйство света и цвета, а лицо выражало полный восторг. Она походила на булгаковскую Маргариту на шабаше ведьм. Ему стало понятно, что она сейчас мечтает влететь в массу танцующих и предаться сладкому упоению от полной свободы, отдаться во власть музыке, свету, ритму, движению. И немедленно Володя почувствовал ее руку в своей. Марсианка повлекла его в бушующий океан…
   – Если потеряемся, встретимся примерно через час возле самого фонтана с этой стороны, – прокричала ему в ухо Аэлита. Он кивнул. Немудрено затеряться в такой сверхпёстрой и движущейся стихии.
   Помимо воли через какие-то пару минут нечасто танцующий раньше (и впервые на Марсе) парень оказался захваченным всеобщим движением и, наблюдая за безмерно счастливой, отрешенной Аэлитой, сам стал почти непринужденно танцевать, лишь изредка корректируя свои колебания, подлаживаясь более-менее под окружающих.
   Музыка, хорошо ритмичная, бодрая, многозвучная, сочная, звучала словно бы из окружающего воздуха. Песни – почти все на русском языке, несколько иностранных (земных) и еще несколько на совершенно незнакомом Вове (видимо, инопланетном) языке – не сказать, что очень уж прекрасные, божественные, но неплохие, заводные, красивые, приятные.
   «Так вот они какие – марсиане». В космозоо он смотрел на зверей.
   Когда неожиданно началась медленная композиция, Володя был не рядом с Аэлитой, он уже, освоившись, танцевал в соседнем маленьком кругу, с интересом приглядываясь к оригинальному коренному населению. А когда хотел пригласить свою подругу на танец, обернувшись, увидел ее в паре с другим. Красивый большой мужчина в красной рубахе и темных шортах до колен, в зеленых ботинках, надетых на голые, без носков, ноги («Придурок», – пронеслось в мозгу), ухватил Аэлиту за талию и что-то ей говорил, улыбаясь во весь рот. Аэлита, положив ему легонько руки на плечи, слегка улыбаясь, иногда отвечала.
   Но Володя не успел сильно расстроиться. Потому что ему на плечи легли руки и он увидел перед собой яркое девичье лицо. Он узнал ее, потому как еще раньше заинтересовался ее удивительным одеянием. Если можно назвать одеждой накинутый на тело костер. Таково было платье девушки – форма, цвет и сияние костра, с языками пламени, искрами, натуральными оттенками. А прическа – словно огонек огромной свечи. Володя часто, в течение нескольких песен, обращал свой взгляд на «танцующий огонь». Несколько раз девушка перехватила его взгляд и иногда успевала улыбнуться. Теперь, видимо, наступила «расплата» за «гляделки».
   – Нравится тебе мое платье? – были первыми словами девушки, когда Вовчик автоматически опустил свои руки ей на талию, которую пришлось отыскать среди «языков пламени», и повел в танце. Его счастье, что современный ему, не самый красивый и грациозный вальс – ленивое перетоптывание вдвоем – был в моде или в ходу у марсиан.
   – Очень интересное… – сказал он, почему-то не сумев выдавить ответную улыбку.
   – Я сама его сочинила.
   – Сами? Вы модельер?
   – Нет. – Она еще сильней улыбнулась. Улыбка у нее была веселой, красивой, зажигательной. – Просто иногда, как и многие девушки, сажусь и начинаю выдумывать для себя наряды. И, кажется, неплохо иногда получается. А ты что, ни разу в жизни ничего не придумал сам? – несколько удивленно спросила девушка. У нее были большие глаза, широкое, открытое, очень приятнее лицо.
   – Нет, – выдохнул Вова с тайным волнением, что вот сейчас она догадается, что он не местный, с Земли, страшно удивится, может быть даже испугается немного, и уж точно отскочит от него и все посмотрят в его сторону и ему станет не по себе…
   – Да вообще что я? Не так уж это и удивительно для парня. Извини. – «Провал» немного отодвинулся. Но холодок неизбежности раскрыть себя оставался. – А ты чем-нибудь занимаешься? Как тебя зовут?
   – Володя. – «Что бы ей насчет?..»
   – А меня Виктория. А ты откуда? – «О елки, в лоб прямо?» – Из самого Рима или из своего коттеджа?
   – Из коттеджа. Сто двадцать километров отсюда.
   – Я тоже. Только поближе. Восемьдесят третий, запад сорок восьмой. Вообще-то я не часто бываю в Риме, но сегодня… Сегодня у меня день рождения…
   – Правда? Поздравляю! От всей души.
   – А подруга и друг разъехались… Спасибо. А ты тоже один?
   – Нет. С девушкой.
   – А. А то я думала…
   – Составить вам компанию? – Так расценил ответ немного погрустневшей Виктории Вова.
   – Можете? – обрадовалась она.
   – Наверное. Я спрошу… А у вас что, только два друга?.. Извините…
   – Владимир, я что-то не пойму, – сделала удивленное лицо Виктория, – ты меня называешь на «вы»?! Откуда это у тебя? Или ты сегодня в образе? – И скользнула взглядом по телу партнера.
   И тут Вова вспомнил: ведь Аэлита ему говорила, что у них давно, по их меркам 250 лет назад, отпала форма «вы». Он тогда еще удивился и сказал: «Вернулись к старому, стало быть. „Привет тебе, Юлий Цезарь!“ или: „Челом тебе бью, царь-батюшка!“ С английским сравнялись. Но без „сэр“ и „мисс“. Так получается?» А Аэлита ответила на это: «Видишь ли, просто-напросто, у нас все равны. Действительно равны. И все друг друга уважают без всякого разделения на „ты-вы“. Ну и для упрощения языка. Только роботы по-старинке на „вы“. А тут у вас каждый раз думай, как обратиться правильней. А потом получается: я на „вы“ – уважаю, значит, а меня в ответ – „ты“. Следовательно, я – не уважаемый человек. Он достоин, а я – простой студент, простой рабочий, просто неразумное дитя – не представляю из себя ничего значительного…»
   …На него смотрела Виктория, ее и без того большие карие глаза просто округлились от любопытства. Оригинальный экземпляр ей попался, ничего не скажешь.
   – Я конечно извиняюсь, но у меня такое впечатление складывается… С какой ты планеты кразимякнулся?
   Бах! В голове у нашего героя что-то взорвалось. Его бьют его же оружием. Раскусили в первый день. Самый первый встречный… марсианка. Вот это разведка! Похоже на какую-то шпионскую планету. Агенты, агенты, резиденты, детективы… Наверное, в школах есть такой предмет… А он еще хотел оставаться подольше засекреченным. Без лишнего ажиотажа вокруг своей персоны походить по планете, спокойненько понаблюдать… но про конспирацию сразу забыл. Да и вообще про все забыл. Вытаращил глаза как филин – любой заметит…
   Партнерша заметно отстранилась от Володи. Он, оказывается, даже остановился.
   – С Земли, – с перебитым дыханием выдал он, одновременно продолжая танец. Будь что будет, решил он. В принципе-то ему никто не запрещал «открываться». Самому просто как-то… Ладно Аэлитины подружки, но посторонним… Но… «Теперь посмотрим на вас, – как на вас подействует?» – в предчувствии триумфа подумал коренной землянин. И надо держать крепче, чтоб в обморок не упала.
   Виктория выгнула спину назад, но руки не сняла с его плеч и не остановилась.
   – Серьезно?! – поразилась она. Но не с испугом, не с недоверием – с радостью. – Ты – с Земли?! Настоящий, как я понимаю, землянин?! Ну наконец-то!.. Недавно?
   Не то это было впечатление. Хотелось не так немного. Хотелось эффекта. Но кивнул.
   – Вот это удача!! – Совсем неожиданно. Володя онемел. Сейчас шло время марсианки. – Ты знаешь… я же сильно увлекаюсь историей Земли. В частности, меня интересуют собственные корни: Русь, Россия, СССР, СНГ, опять отдельно Россия, Россия в Европейско-Азиатском сообществе, Россия как страна в Евроазиатской коалиции… А ты откуда? Из СНГ понятно; из какой области? – Глаза симпатичной марсианки горели, как и ее платье.
   – Я вообще-то из Питера… Санкт-Петербурга.
   – О, мой один из любимейших городов! Эрмитаж. Петропавловская крепость, Ростральные колонны, Исаакиевский собор. Спас-на-Крови, Нева, Фонтанка, Финский залив…
   – Да. Неплохая осведомленность… – Володя немного удивился.
   – Я же тебе говорю – увлечение. А когда чем-то увлекаешься…
   Медленная композиция закончилась
   – Ну что, пойдем к твоей девушке, узнаем о ее планах?
   Аэлита в это время распрощалась с парнем в зеленых ботинках. И, увидев Вовика с девушкой-костром, приветливо и радостно заулыбалась.
   – Аэлита, познакомься, это Виктория. Это Аэлита, – с ходу выпалил Володя.
   – Привет-привет, – обменялись две марсианки; и тут грянула музыка.
   Они стали танцевать, но Вовик на ухо Аэлите сказал предложение Виктории. Она согласно кивнула, добавив:
   – Конечно. Как можно оставлять девушку одну в такой день.
   – А тот «зеленый» не пристанет к тебе? – с опаской и с каким-то вредным злорадством уточнил Вова.
   – Нет. – И рассмеялась. – Что ты его так?
   Влюбленный друг не ответил. Засмущался. Но остался с серьезным, немного даже грозным лицом. И пристроился к Виктории, сказать о решении Аэлиты. Та счастливо заулыбалась и кивнула Аэлите – спасибо, мол, я рада.
   Они вновь предались танцам.
   Виктория казалась костром, стойко выдерживающим злые, неожиданные порывы ветра. У нее даже запястья словно бы охватывали маленькие факелы-манжеты. Лицо ее светилось то ли отражением света от платья, то ли несказанной радостью. Аэлита так же упоенно, с блаженной улыбкой, грациозно двигалась в такт музыке.
   Она была счастлива вернуться домой и здесь танцевать беззаботно, спокойно среди свободных, не отягощенных проблемами, комплексами, страхами, грязными помыслами, не одурманенных алкоголем, наркотиками и собственной грубостью, пошлостью, цинизмом людей; было очень приятно отдыхать в нормальном, беззаботном, веселом и приятном окружении, где никто не выпендривается, не выделывается, никто не хамит, где нет противно оценивающих, липких взглядов и неприятных ухмылок, где нет пьяных девочек-малолеток, готовых на все, готовых впиться ногтями в своих «конкуренток»… Как славно оказаться в спокойной, ненапряженной обстановке и просто отдыхать, не думая о тяжелом предстоящем дне…
   Володе было явно непривычно, но довольно отрадно увидеть, почувствовать совершенно другую атмосферу общего веселья. Он никогда не был любителем разного рода «тусовок», никогда не уважал пьяные компании (чужие), последнее время старался избегать массовые скопления буйно веселящейся молодежи, ибо всегда чересчур шумные и слишком беззаботные «разгулы» заканчивались какими-нибудь проблемами: драками, разборками, слезами, кровью, обидами, милицией; несколько раз это непосредственно касалось его и его друзей. Да вообще всегда, как он заметил, финал практически всех коллективных увеселительных мероприятий был некрасив и печален. А он, как натура чувствительная, воспринимал все с болью, стыдом, разочарованием, обидой и досадой, с непониманием: «Ну зачем нужно доводить до такого? Зачем нужно делать другому больно? И даже убивать из-за какого-нибудь дурацкого пустяка!» А здесь, на Марсе, похоже, что веселье – и есть веселье, до конца. Никто никого не собирается оскорблять, обижать, портить другому настроение. Нет пьяных, нет агрессивных, нет разудалых…
   Володя, как и Аэлита, как и Виктория, «ловил кайф». Тем более что музыка ему очень нравилась, смело современная для него, авангардная, и, как уже говорилось, заводная, бодрая. Эффектная – вот подходящее определение для нее, для цвето-свето-стерео-даже-квадро-техно-суперклевой музычки. Самое интересное – некоторые песни он узнал. Это были обработки шлягеров разных лет. И русские, и иностранные хиты, сделанные на более высоком уровне аранжировки.
   Когда зазвучала еще одна медленная композиция, Виктория сказала Аэлите и Володе:
   – Может пойдем посидим где-нибудь в ресторанчике?
   «Новички на Марсе» переглянулись между собой и согласились. По предложению именинницы отправились пешком, мимо ансамбля красочных фонтанов, мимо комплекса «Тир», мимо черного куба аттракциона «Догонялки в невесомости» на противоположную сторону фонтана, где располагался, в виде ледяного дворца, искрящийся, сверкающий в свете прожекторов ресторан «мороженое».
   Пока шли, пока заказывали мороженое, говорила Виктория. Узнав, что Аэлита вернулась только что с Земли, где провела шесть лет, Вика (ее все так зовут) страшно ей позавидовала. Дело в том, что она бы сама хотела побывать там, но не прошла в свое время подготовку, как Аэлита, а сейчас уже, боится, что слишком поздно, все как-то не решается, откладывает, нерешительная она, больше теоретик… Посетовав об этом, она попросила новых друзей говорить о Земле, однако наши герои так вымотались за этот огромный день, они были так перегружены эмоциями и информацией, что у них не осталось сил даже рта раскрыть и снова вспоминать – нет, невозможно. Они сказали просто, что если она хочет, они могут дружить, встречаться, общаться. Прямо завтра или послезавтра. Тем более, что им бы нужен «местный житель», чтобы проводить с ними экскурсии по местам… развлечений и прочим интересным достопримечательностям. Вика с огромной радостью согласилась.
   Робот-официант принес мороженое. Вика, как выяснилось, приверженец, частый посетитель (когда попадает в Рим) этого ледового дворца, заказала самое, на ее взгляд, вкусное мороженое, которое только есть в мире. Его основное отличие в том, что делается оно из молока маленького животного, типа рогатого кролика, с далекой планеты земного типа Рюры, известной тем, что там живут «сказочные гномики» рюрики, – маленькие человекоподобные существа с примитивно-загадочной цивилизацией. К тому же, мороженое содержало еще порядка двадцати компонентов – самых вкусных и пикантных ягод, фруктов, каких-то ароматических и вкусовых веществ с разных планет. Мороженое называлось «Сладкий Млечный Путь». Оно было поистине звездно, как выражаются марсиане.
   После того, как съели по одной, правда внушительной, порции «пути», Аэлита пошла к стойке бара, за которой находился большой экран визора, еще какие-то приборы, предметы и дверцы, и о чем-то поговорила с человеком-барменом. Вернулась за столик и продолжила разговор. А через пять-шесть минут два безупречных робота-официанта торжественно преподнесли Виктории; один – огромный букет цветов, а другой – красивейший, искусно изготовленный белоснежный торт из сливочного мороженого с клубникой, киви, манго, дольками апельсина и еще другими земными лакомствами, на котором было написано шоколадом «С днем рождения, Виктория!» В это время бармен на весь ресторан объявил: «Граждане! Сегодня у нас у еще одной гостьи – день рождения! Виктории (он указал рукой) исполнилось шестнадцать (!) лет! Ее новые друзья, только что вернувшиеся с Земли, – Аэлита и Владимир – искренне поздравляют ее с этим замечательным событием, желают ей звездных дорог и радостных дней! И дарят ей вот этот великолепный букет, составленный из самых лучших во Вселенной – земных цветов! Мы присоединяемся к поздравлениям! Виктория – с днем рождения!» И все посетители бара повернулись в их сторону и прокричали: «С днем рождения!»
   – Спасибо! – воскликнула растроганная именинница (её лицо еще больше вспыхнуло) сначала обратившись к залу, к окружающим, помахав руками, а потом к Аэлите с Володей.
   – С днем рождения! – сказала Аэлита и девушки коротко поцеловались в губы. Аэлита жестом предложила сделать так же и Володе. И одновременно именинница потянулась губами к нему. Вовик, немного стесняясь, чмокнул новую подружку-марсианку. «С днем рождения,» – чуть запоздало проговорил он.
   Торт оказался также неимоверно вкусным. Но чересчур большим. Съесть его не представлялось никакой возможности… Примерно через час нахождения в ресторане Виктория, почти не умолкавшая, радостно возбужденная, понарассказывавшая всякой всячины из своей жизни, а также занимательных новостей и свежих анекдотов (полупонятных иногда, а в основном немного «плоских» на Вовин взгляд), вдруг сделала паузу и сказала:
   – Ну все, наверное, пора по домам. Вы, я вижу, очень устали, да я еще вас утомила. Вселенское вам спасибо за вечер. Завтра свикнемся? (То есть: поговорим по вику – видео-имформационному коммуникатору.) Возражать никто не стал. Девушки обменялись позывными. Они все втроем дошли до стоянки «пузырей» и, найдя свои рупомсы, разлетелись.
   «Елки-палки, как здесь здорово! – думал Володя, стоя под душем. Кто бы мог подумать, представить, что можно так жить.»
   «Ой… вот это день. Вот это Марс. Вот это цивилизация, – еще раз подумалось в кровати. – Сказка. Самая настоящая сказка. Непохожая на правду… Как же мне удалось сюда попасть?.. Боже. Неужели?..»
   Через час и он, и Аэлита, и Виктория уже крепко спали. Счастливые, довольные проведенным огромным днем. Каждый по-своему, но все безмерно…

Глава 4. Так заселяются планеты. Иногда

   Утром, снова проснувшись «на природе», на берегу ласкового моря (но на этот раз инопланетного, в целом такого же, но лес другой, другие горы, другое солнце и другое небо, другие цвета и даже звуки и запахи), и быстренько вспомнив вчерашний день – первый день на Марсе-2, – Вовчик решил, не откладывая, узнать достоверную и подробную историю освоения планеты. Аэлита почему-то не хотела в деталях рассказывать ему об этом, а его данный вопрос все сильней интересовал. Теперь пора выяснить факты. Как получилось, что именно русские попали на планету, почему произошло смещение во времени, откуда взялись «колобки», «что они такое и с чем их едят?»
   Для начала наш любознательный герой стал одеваться. Подумав перед этим: «Чем была плоха вчерашняя одежда? Я б ее еще три дня носил. Придумают тоже: каждый день – новая одежда. Дурацкие правила, расточительные традиции.» Но – в чужой монастырь со своим уставом…
   Выбор комплекта занял минут пять-семь. Помня о том, что на улице лето, да еще субтропические широты, очень тепло стало быть, и в доме тоже, Вова, немного робея пользоваться самостоятельно замечательной гиперсовременной техникой, заказал футболку, шорты и красивые сандалии. Сняв все это («Дай сюда!») с немного жуткого манекена-призрака, оделся сам. Снова удивившись, как удобно сидит все на нем, какое все мягкое, приятное и глаженое. Хоть бы складочка, хоть бы морщиночка… вот ведь… Да впрочем, оно и приятно – новая одежда каждый день. Что он, не может себе позволить?.. (Архаичное выражение для данной местности.) И еще, любуясь собой и одеждой, Володя вдруг уловил какую-то маленькую, но очень необычную деталь: на одежде явно было мало швов. То есть мест, где детали наряда стыкуются друг с другом. Шитых швов не было. Деталь переходила в деталь без всяких прошиваний, примерно как вязаные изделия. Кое-где швы были утолщены, видимо для придания модели собственной формы…
   Удивительные технологии. В результате одежда выглядела фантастически для Володи. Как в кино.
   Но еще удивительней оказался создатель. Потыкав кнопки, ВВ просмотрел все его возможности. Ну точно косметолог. Побреет, почистит, помажет, помассирует, пострижет, расчешет, покрасит, завьет, надушит… От и до…
   Надо было побриться. Вова выбрал нужный режим и замер, ожидая с испугом каких-нибудь сверхбыстрых сверхострых лезвий. Даже глаза закрыл, и только подглядывал потом сквозь ресницы. Но вместо этого его головы коснулись два мягких полукольца, зафиксировав, а возле нижней челюсти и под носом быстро задвигался тонкий манипулятор с чем-то вроде небольшого фонарика. Секунд 20 длилась «операция». Только ощущение слабого давления и свежести. Всё исчезло.
   «Всё что ли?» – подумал Вова. Потрогал подбородок. Гладкий, как у младенца. Во чудеса! Во бритва!
   Ну тогда еще причесаться. Выбрал форму прически. Для его «буйной растительности» выбор не столь велик. Тут же две мягких подушечки-ладошки коснулись нижней челюсти и век, а на голове что-то зашевелилось. Через пару минут он стал красавцем-мужчиной, которого хоть на свадьбу женихом, хоть в высший свет выпускай.
   Обалдевший, Володя отправился дальше.
   У дверей спальни так же, как и вчера, дежурил робот. После «доброго утра» повторилось все по-вчерашнему (а разве может быть по-другому?): туалет, ванная, столовая. С той лишь разницей, что вместо душа Володя сегодня просто умылся, (освоил Х-образную зубную робощетку), а на завтрак заказал яичницу-глазунью из одного яйца, бисквитное печенье и кофе. Он был сыт еще со вчерашнего дня, точнее – ночи. Полкило мороженого все-таки не шутка.
   Когда робот ставил на стол шкворчащую на белоснежном блюдце яичницу, Вовик спросил его:
   – А Аэлита еще не проснулась?
   – Нет.
   – А который час вообще?
   – Половина девятого.
   – Всего? – удивился Вовчик. Странно, ведь спать он лег где-то в два часа ночи, изрядно уставшим. Ну, полчаса с лишним выиграл из-за продолжительности марсианского часа, но и то – семь часов. Мало. Тем более никто не будит, работа никакая не ждет, никто спать не мешает. Странно. Видимо, жажда знаний считает минуты, выкраивая как можно больше для дела. «Ух эта жадная жажда… молодец. Сам не могу, так хоть подсознательные процессы не позволяют лениться.»
   Неторопливо пья кофе (форму «пья» он как-то изобрел сам. В сочинении по русскому языку в седьмом классе. Естественно, «ошибшись». Но слово ему и еще некоторым в классе понравилось, и оно осталось в его личном лексиконе. А оправданием для его употребления, когда кто-то делал замечания или смеялся, была фраза какого-то детского персонажа: «Мои слова, что хочу, то и делаю с ними.») Володя вспомнил снова суматошную и несчастную Землю. Малюсенькую частицу Земли, занимающую все сердце – родной дом. Родительскую квартиру, где вырос, потом Урал, маму, отца вспомнил, сестренку Катьку… Он здесь наслаждается, а они… Вспомнил свою «хижину» еще в Киргизии, дружеский стол. Сердце затрепыхалось, как воробей в кулаке… Может от кофе? Может и от него. А влага в переносице и под кожей век?
   В поле зрения попал робот. И Вове стало как-то неудобно, он улыбнулся. «И это на второй день, а что будет дальше?»
   Но при этом (отчасти в качестве лекарства) ему не терпелось куда-то бежать, что-то смотреть, что-то узнавать новое, хотелось действий, знаний, впечатлений.
   Но сначала он желал видеть Аэлиту.
   Новую Аэлиту, марсианку, вернувшуюся домой. Безмерно счастливую, радостную, свободную, прекрасную девушку. Принцессу из этой замечательной сказки.
   Чтобы потянуть время (чтобы дождаться Аэлиту), он заказал себе никогда еще, к сожалению, не пробованного дома настоящего капучино со сливками. Ничего – ничего.
   Словно почувствовав, как томится бедный земной парень, в столовую «вплыла» Аэлита. Будто в дверь проник кусок неба. Такой глубоко голубой тон имело ее платье-балахон до пят, а волосы цвета тучки-облака завитками обрамляли милое лицо.
   – А я-то думала, что раньше тебя встала, а ты уже и позавтракал, вместо приветствия проговорила Аэлита. – Ну вот, молодцом, а то бы вдруг я, правда, спала долго. Я могу. Но странно – не спится.
   – Да, и мне тоже не дрыхнется что-то. – Вовик смотрел сияющими глазами на свою необыкновенную подругу. – Ты изумительно выглядишь, – не удержался он снова от комплимента.
   – Спасибо, – отозвалась Аэлита, усаживаясь в кресло, прикаченное роботом Машей, ее личным роботом, пришедшим (-шей?) с ней. – Ты тоже сегодня хорош… Что-то совсем не хочу есть с утра, – сказала она, заказав себе пару маленьких пирожных и душистый промтупасовый чай (настой из цветов промтупасу с планеты Рокт).
   Вова, за компанию, тоже заказал себе чашечку этого чая. С сахаром. Вкус лимонно-клубничный, примерно, немного насыщенней, с горечью кофе. В целом неплохо. И, как сказала Аэлита, приподнимает настроение.
   – Книг я у вас тут не вижу что-то. А почитать бы мне хотелось. Историю Марса. – Володя вопросительно посмотрел на хозяйку. – Теперь-то мне это не возбраняется? Препятствий не будет?
   – Теперь – запросто, – уловив в его словах затаенную обиду-непонимание, легко сняла секретность с данной темы марсианка.
   – Наконец-то. А как, где?
   – Очень легко и весьма просто. Чай допьем, и я тебе все продемонстрирую. Узнаешь все в подробностях, вплоть до списка фамилий первых колонистов и их возрастов. Если, конечно, тебе нужны эти детали. Да и я, пожалуй, освежу свою память. Не помешает… Через пять минут они уже сидели в кабинете Аэлиты (близнеце Володиного). Девушка включила визор и голосом вызвала визотему: «История Марса. Краткий курс.»

   ***

   Колонии основываются по-разному, новые территории осваиваются несколькими путями. Бывает – стихийно, бывает – военным путем, бывает – строго по сложному плану, бывает – вследствие ошибки, случайно…
   Стартовавший 26 марта 2038 года с околоземной орбиты космический корабль «Ермак» с российской колонией на борту, направлялся к звезде эта-Тельца, в системе которой, по всем вычислениям и наблюдениям предполагалось обнаружить планету, пригодную для жизни, пригодную для размещения на ней переселенцев с Земли. Корабль с циклично-атомным двигателем должен был находиться в пути 46 собственных лет. За это время численность экипажа, первоначально составляющая 216 человек, возросла бы, по идее, в 4—5 раз…
   Но на восьмом году благополучного полета «Ермак» попал в ранее принципиально неизвестное «пространственно-временное искаженное облако», в результате чего оказался «выброшенным» в окрестностях звезды омикрон-Близнецов, по земным параметрам.
   Далеко в стороне от цели. Но это еще не все. Как вскоре выяснилось, они оказались там как минимум на сто пятьдесят лет раньше собственного старта. То есть, корабль сместился во времени назад, когда Земля еще не испускала искусственных радиоволн. По более поздним наблюдениям, они прибыли в звездную систему в 1717 году по земному летоисчислению, на целых 320 лет раньше собственного вылета. На Земле в то время еще Петр Первый продолжал преобразования России, столицу недавно перенес в новый Санкт-Петербург. Близилась к завершению длительная Северная война за выход к Балтийскому морю. На другой стороне планеты обживали Америку, истребляя индейцев, завозя негров-рабов. Англия завоевывала моря. Распалась империя Великих Моголов. В Европе была сильная Польша. Австрия и Венеция воевали с Османской Империей. Земля «гудела», бурно развивалась.
   К счастью, к всеобщей радости, российские колонисты нашли, что из десяти планет системы одна – четвертая – обладает практически идеальными характеристиками, а именно: на планете существует кислородно-азотная атмосфера, пригодная для дыхания; три пятых части поверхности занимает океан, не считая внутренних водоемов; температура имеет приемлемые границы – от -55°С до +60°С; сила тяжести – 1,07; периоды обращения: суточный – 26,84 часа, годовой – (установили позже) 433,561 суток; наклон оси вращения близок к земному (19,47°) (смена времен года нормальная); планета имеет богатый животный и растительный мир, во многом аналогичный земному; нет собственных разумных существ (цивилизации). Короче говоря, планета как нельзя лучше подходит для колонизации. Кроме того, еще два спутника (почти одинаковых – один 1/5, другой 1/6 диаметра планеты) и две соседние планеты вполне могут быть использованы человечеством, правда с некоторыми неудобствами и затратами (перспективны на будущее).
   Единодушно экипаж корабля «Ермак» решил остановиться на планете (по принципу «от добра добра не ищут»), тут же названной Марс-2, в дань памяти о родной Солнечной системе. Звезду назвали Солнце-2. Спутники – Розовый и Сонный. День посадки корабля на поверхность планеты считается началом новой Эры Человечества. Это случилось, по позднее установленному планетному исчислению, 22 мая 1-го года, естественно.
   На планете имелось: четыре крупных материка, два огромных острова, два гигантских архипелага и две полярные шапки – Арктика и Антарктика. Материки назвали: Европа, Азия, Америка, Африка; острова – Атлантида и Австралия; архипелаги – Южный и Северный. Океан был один – Великий, поделенный условно на множество морей. Горных цепей оказалось тоже немало. Все природные образования получали, в основном, земные названия и имена великих людей родной планеты.
   В первый год, из-за болезней, вызванных чужеродными бактериями и вирусами, общей переменой среды обитания, умерло 165 землян, в основном – дети. Оставшиеся 387 человек адаптировались и дали начало новой цивилизации.
   Сообщество, называемое «марсиане», стремительно разрасталось. Колонисты основали на материке Европа первый город и назвали его Рим. Он стал столицей единой страны Подарок Вселенной.
   После основания Рима принялись за более широкое освоение планеты, ее непосредственное исследование. Постепенно образовывались новые поселения в самых благоприятных местах суши, осваивались месторождения полезных ископаемых. О еде беспокоиться не приходилось – охота, рыбалка и собирательство вполне обеспечивали пропитание малочисленному населению огромной страны.
   Первое поколение колонистов заложило фундамент крепкого государства, основанного на подлинной демократии. Общее руководство осуществлял выборный Совет Ответственных, во главе с Председателем.
   Первым, а впоследствии почетным председателем стал, естественно, капитан корабля «Ермак» Виктор Сергеевич Егорушкин.
   Так как новые жители Марса-2 являлись единым коллективом, были заняты общим делом, были полны энергии и энтузиазма, так как горели идеей созидания и в силу того, что их было еще очень немного, в их обществе царило спокойствие, порядок. Так как все были на равных условиях, и, к тому же, отсутствовали деньги или какие-то иные накапливаемые средства обмена, человеческие отношения были самыми простыми и доброжелательными. Главным в жизни являлся интересный, созидательный, активный труд. С нуля нужно было построить высокоразвитую страну, цивилизованную планету. Первые поселенцы были словно десятки, сотни Адамов и Ев в райском саду, и они мечтали дать начало новой счастливой человеческой семье…
   Так продолжалось 74 года.
   Все шло прекрасно (хотя и нелегко), пока планету не посетили незваные гости – «шустрая саранча-великан», «татаро-монгольская конница», «мутокенты» или, как укоренилось, «паммукенсвебы», коротко – «памбы». Такое чисто русское сложносокращенное слово означает – «паразиты маленькие мутанты-кентавры сверхбыстрые», что полностью характеризует пришельцев.
   Они налетели 4 августа не лучше, чем полчища Мамая на русские деревеньки. Их небольшие космические корабли вдруг посыпались на планету как метеоритный дождь. Причем на всю планету сразу, вкруговую. В среднем, как позже подсчитали, на каждый квадратный километр суши приходилось по два-три их корабля, размером со среднюю комнату. И непрерывно каждые 20—30 минут примерно каждый пятый взлетал, на его место садился новый.
   Потоки кораблей памбов шли к одиннадцати огромным базовым кораблям-станциям, на расстоянии нескольких сот километров окружающих Марс, и от них. «Караваны» перевозили груз. Слово «паразиты», не самое приятное и благозвучное, было дано пришельцам не ради смеха. Эти мутанты-кентавры – странные создания, величиной с большую кошку, покрытые крупноячеистой коричневой полуроговой кожей, с головой гигантской ящерицы, обезьяньими руками и торсом, возвышающимся над целым, четырехлапым, телом мелкого, но мощного леопарда, с обезьяньим цепким и сильным хвостом – являлись поистине паразитами. Они поступили с планетой и населяющими ее людьми с Земли как жестокие, наглые грабители. Все, что представляло хоть какую-то маломальскую ценность, или, как говорится, все, что можно было украсть, они вывезли с планеты. Поживились как паразиты, за чужой счет, не пахав и не сеяв.
   Одним из первых пострадал космический корабль «Ермак», служивший колонистам основной базой, их приютом, их домом, их Домом культуры и отдыха. Их Кремлем, можно сказать. «Ермак» исчез за пару часов. От него не осталось и следа. Точнее, остались только вмятины. И шесть человек, обслуживающих корабль, лежали принудительно спящими на поле, где недавно возвышалась доставившая их на Марс громадина. Так же, в течение суток, поисчезали все искусственные сооружения, конструкции, станки, машины, инструменты, вещи и предметы. Остались только остовы зданий, сооружений из камня, глины, кирпича и грубо обработанной и старой древесины. Колонисты остались только в той одежде, что была на них. Впрочем, ради справедливости надо уточнить, что комплект одежды оставляли даже тем, кто подвергался ограблению во время сна. Те события напоминали персидскую сказку про удачливых и сверхжадных воров, но людям такие шутки казались очень невеселыми.
   Когда творения рук человеческих поисчезали с планеты, наступила очередь коренных обитателей Марса. Люди наблюдали издалека, как в желто-серые корявые корабли с помощью странных машин загружают, очень быстро, неподвижных животных, птиц. Потом люди стали свидетелями, как буквально на глазах пропадают ягоды, овощи, фрукты, причем зачастую вместе с корнями, ботвой, стеблями, листьями, – то есть целиком растения. Пропали все плоды – спелые и еще не созревшие. Океан, озера, реки, болота тоже подверглись коренной «чистке»; рыбу ловили и сетями, и глушили, и током били.
   Планета оголилась за два дня. (Все разбойничьи корабли, так же как и прилетели, в массовом порядке покинули планету.) Взору оставшихся ограбленных представлялась мрачная картина: голые поля, огороды, пустые деревья, возвышаются полуразрушенные стены домов. Словно бесснежная и теплая зима-убийца пришла в давно заброшенную деревню. Уныло, тихо, серо и пусто. Словно небывалой силы ураган смел все с лица земли. Ни птица не пролетит, ни зверь не пробежит, ни насекомое не прожужжит. Только тоскливые, молчаливые люди, словно погорельцы, бродили по окрестностям и что-то выискивали в земле, высматривали на деревьях…
   Но что же случилось? Почему все произошло именно так? Почему земляне, отважные переселенцы, – трудолюбивый, дружный, высокотехнологичный народ (к тому же вооруженный), – не сдержали, не прогнали грабителей. Почему не оказали яростное сопротивление? Как допустили полное разорение обустроенной ими планеты, вплоть до того, что остались в одних штанах?
   Причина не в них. Может ли один человек остановить стадо несущихся на него диких бизонов? Может ли одна мирная деревня сдержать натиск полка сверхвооруженного неприятеля-захватчика? Может ли человечество 20-го века предотвратить землетрясение, ураган, наводнение, засуху, цунами? Или так: может ли человек на велосипеде обогнать турбореактивный гоночный «болид»?
   Колонисты столкнулись с неведомым, к чему были не готовы принципиально. К тому же внезапно, без какого-либо предчувствия.
   Дело в следующем. Пришельцы налетели гигантской грозной тучей. Это во-первых. А во-вторых, им практически невозможно было противостоять в силу того, что паммукенсвебы обладали феноменальной скоростью передвижения. Как удалось высчитать, их ритм как минимум в 20 раз превышает человеческий. Они быстрее нас в двадцать раз. То есть, это существо, разумное (вышедшее в дальний космос), суперцепкое, очень хорошо приспособленное к условиям внешней среды, да еще перемещающееся со скоростью около 200 метров в секунду, практически невозможно поймать или уничтожить. Во время движения их почти не заметно. Да, они останавливаются. Но даже так им нельзя причинить вреда, стукнуть, например, чем-нибудь, кинуть что-то. Их реакции в 20 раз быстрее человеческих, и человек едва только успеет замахнуться – памба уже и след простыл. Он в это время будет уже за десятки метров от того места. Любые ловушки не успевают срабатывать.
   Тем более что первым делом «гости» лишили колонистов какого-либо оружия, техники, химических веществ. Воевать оставалось только голыми руками. Но, как уже говорилось, палки, камни – все, что пригодно для борьбы – бесполезны. И потому, кипя бессильной яростью и время от времени тщетно бросаясь в исступлении на неведанного врага, люди наблюдали гибель приласкавшей их планеты.
   Причем еще один удивительный факт: физически от рук расхитителей не пострадал ни один человек; так же как и наоборот, впрочем. Памбы оказались преступниками, избегающими «мокрого дела». Но то, что они практически бросили этих самых людей на голодную мучительную смерть, нисколько не лучше.
   Двенадцать тысяч новых марсиан в считанные часы превратились в робинзонов. Или, вернее, представляли собой обитателей каменного века, правда с разумом века космического. Но что может делать высокообразованный, эрудированный и способный профессор, волею судьбы оказавшийся в одних трусах в центре пустыни? Пытаться выжить, естественно. Но – как?
   Вот такая задача стояла и перед внезапно разграбленной до основания страной, колонией землян. Выжить на опустошенной планете. Выжить любыми путями. Ничего другого не оставалось. Усложняло ситуацию то, что две трети жителей несовершеннолетние, дети. Небольшие группы людей выживали как могли. Столица распалась, как и другие поселения; малочисленные отряды разбрелись по окрестностям. Ибо так больше шансов найти пропитание. Подбирали жалкие остатки того, что не забрали «паразиты»: худые корнеплоды, сломанные и осыпанные злаки, молоденькие побеги, полугнилые, брошенные памбами фрукты и овощи. Иногда в водоемах попадалась рыба, ловили на страшно несуразные удочки и сплетенными из трав сетями. Кое-где даже научились есть насекомых: личинок, червей и немногочисленных мелких грызунов.
   Самим высокоцивилизованным посланцам Земли их вынужденный образ жизни казался, разумеется, страшно диким и ужасным. Нелепо: счастливо спастись на прелестной планете – и вдруг оказаться посреди практически мертвых равнин: иметь технические средства и интеллектуальные возможности за короткое время обустроить мир по собственному желанию – и остаться без единой лопаты или лома, без зажигалок и теплой одежды.
   А впереди в столице – осень. Затем – зима. Не суровая, но прохладная и голодная. Пропитания, того что осталось, явно не хватит. Необходимо двигаться к экватору; но пешком, с маленькими детьми, впроголодь… Взрослые были в страшном отчаянии. И с утра до вечера искали пропитание. Уходили все дальше и дальше – может где-то не успели разграбить? Тщетно.
   Последствия могли быть жуткими. Дотянуть до следующего урожая, очень небольшого, как ясно, удалось бы не всем. Начинались панические истерики и суицидальные мысли. Марсиане не могли выносить голода, страданий детей и собственного бессилия. О будущем страшно было думать. Так жить не хотелось. И это через несколько дней после «снятия осады» и разграбления…
   Адамы и Евы неожиданно стали неандертальцами. Райский сад превратился в убогий каменный век на каменном острове…

   Снова с неба явились «чужаки».
   На этот раз примарсился один большой снарядообразный фиолетовый корабль. Те, кто его видел, испытали множественные чувства. Там были и животный страх, и радостная надежда, научное любопытство и отчаянное неприятие, жуткая ненависть и ожидание спасения…
   Контакт установили сами прилетевшие за считанные минуты. Из корабля вылетела платформа со стоящими на ней продуктами питания и плавно подлетела к группе голодных и угрюмых людей. Никакие доводы не смогли бы в тот момент остановить страждущих (так ловят рыбу). Молча они обступили платформу, зависшую над землей на уровне пояса, и жадно набросились на непривычную, но довольно вкусную и питательную снедь…
   В течение дня все двенадцать тысяч человек, разбредшихся по Марсу, были накормлены до отвала. Но еще никто не видел своих спасителей, не знали их целей.
   Следующее утро расставило все по местам. Тот день принято считать на Марсе Днем Возрождения. 36 августа.
   Накормивший голодных людей корабль сел возле остова здания детского сада в Риме, на бывшую игровую площадку, где теперь торчали только одинокие деревянные столбики, бывшие когда-то частями качелей, каруселей, прочих аттракционов и конструкций. К бесшумному двадцатиметровому фиолетовому кораблю сразу подошло человек шестьдесят, тех, кто бродил в окрестностях Рима. Но на этот раз из корабля появился не ожидаемый стол с яствами, появились две небольшие кубообразные серые машины, тут же разъехавшиеся в разные стороны. Они принялись «поглощать» мусор, оставшийся после нашествия памбов.
   А в это время из корабля раздался голос. Говорили на русском языке, но несколько не по-человечески, без живых интонаций. Из речи, составленной в официальном тоне, стало ясно, что пришельцы желают помочь человеческому сообществу пережить трудный период, наступивший после варварского ограбления планеты цивилизацией Авахамцу, самого несговорчивого и многочисленного народа Галактики, помешать которому не представляется возможным. Но представители цивилизации Амари берут на себя задачу в кратчайший срок полностью восстановить планету и создать для бывших землян неплохие условия существования. С тем, однако, условием, что люди будут беречь природу планеты, почтительно относиться к Основным Законам Галактики, не нарушать их, уважать представителей планеты Амари и стремиться к развитию человеческой цивилизации Марса.
   Вслед за этой речью из люка снарядообразного корабля вылетела платформа, на которой, если так можно выразиться, стояло три существа, напоминавших гигантские колобки из русской народной сказки. Тело и голова пришельцев составляли единый неровный шар (близкий к форме яйца) диаметром в рост среднего человека. Большой рот, ноздри-щелки высоко над ним, и два очень широко расставленных больших круглых глаза с огромными зрачками – это было лицо, расположенное в верхней части шара. Две тонких руки, едва достающих друг до друга, и две лепешки-ступни внизу – конечности «колобков». Кожа, открытая только на широченном лице, была очень светлой и лоснящейся. Серая одежда спасителей, видимо скафандровый костюм, походила больше на оболочку мяча.
   Пришельцы не были страшными, как любой неведомый зверь, любое незнакомое большое существо. Их лица людям показались даже немного смешными, карикатурными, компьютерными. И добрыми. Разве могут злые существа накормить, позаботиться о незнакомцах, познавших беду?
   Три представителя планеты Амари подлетели близко к группе людей, и самый большой из них заговорил. Он говорил на своем языке, но какой-то прибор у него в руках переводил и передавал громко русскую речь. В течение получаса шел разговор между разнопланетными существами. Колобки, как сразу и навсегда окрестили амариан, еще раз уверили колонистов, что хотят бескорыстно помочь создать высокоразвитую цивилизацию на Марсе, состоящую из представителей землян; что они являются всего-навсего миссионерами, действующими от Совета Высших Цивилизаций, нейтрализующими действия полчищ авахамцу и выступающими за поднятие общего уровня развития цивилизаций Галактики, за развитие колоний на пригодных для той или иной формы жизни планетах.
   Они выяснили, что, в первую очередь, необходимо людям. И тут же начали действовать.
   Две кубообразные машины, выехавшие из корабля сразу после примарсения, к тому времени непонятным образом уже неимоверно разрослись, превратившись в некое подобие мини-заводов, медленно передвигающихся по земле. Из их недр через каждую минуту стали появляться платформы типа той, на которой восседали-восстояли инопланетяне, только побольше. Они, составившись в штабеля, очень быстро разлетались в разные стороны света.
   Из корабля снова выплыл стол, заставленный едой. Потом еще раз. Сами пришельцы вернулись в корабль.
   Пока люди ели, кубы-заводы прекратили производить платформы. Из первого начали по одному появляться стандартные роботы: цилиндры с длинными манипуляторами – ногами и руками. Глаз у них не было заметно, скорей всего все наружные органы восприятия размещались в узкой щели, опоясывающей верх цилиндра, она словно бы делила корпус на тубу и крышечку… Из второго куба стали выползать большие толстые брусы-блоки светло-серого цвета, легкие, пористые, но очень прочные. Роботы тут же принялись их таскать и укладывать на ровной площадке, оставленной после прохождения там куба-мастера.
   А на летающих платформах начали прибывать колонисты со всех уголков планеты. Им, там, где они находились, включали видеозапись речи колобков и приглашения от людей, собравшихся у корабля пришельцев в Риме, и привозили их в столицу. Где всех ждал накрытый стол, товарищи и амариане со своей саморазвивающейся техникой.
   Роботы с невероятной быстротой и аккуратностью возводили большие здания, умело складывая их из блоков, как детский конструктор. Параллельно со стенами и перегородками в здание вносились толстые белые мягкие маты и черные одинаковые пустотелые прямоугольники без одной грани, которые можно было использовать в качестве табуретов, столов, шкафов. Крыши накрывали тонкими, но очень прочными черными плитами.
   К вечеру шестнадцать огромных одноэтажных домов-бараков были готовы, и все 12 тысяч человек обрели надежное, теплое и более-менее уютное жилище.
   В ту ночь сытые, в тепле, на мягких постелях, ожидающие следующего дня не со страхом и унынием, а с радостью и волнением, счастливые люди засыпали с улыбками и спали крепко и легко, как дети. А дети как боги. Заласканные возбужденными, необычайно нежными, добрыми взрослыми.
   Проснувшись утром, люди не узнавали окрестности. Оставшиеся после налета памбов каркасы зданий, дорожки, площадки, бордюры, бассейны фонтанов, столбики и прочее бесследно исчезли. Вокруг простиралась ровная и гладкая, голая поверхность планеты. Но добавилось несколько новых зданий несколько другой формы, чем дома-общежития. Это были: комплексы баня-ателье, столовая, научно-исследовательский центр, дом культуры и собраний. И к ним новые, идеально ровные широкие тротуары.
   С того дня начался процесс Великого Обустройства. Амариане, намного обогнавшие человечество ХХI века по техническому уровню, являлись своего рода джиннами из кувшина для колонистов-бедняков. Их технологии позволяли легко и быстро создавать вещи, для изготовления которых землянам потребовались бы колоссальная многоуровневая индустрия и, соответственно, многие годы. Колобки, по желаниям и планам людей, возводили здания, города и поселки. По памяти людей восстанавливали инструменты, предметы, вещи. Потихоньку восстанавливали тексты книг, песен, учебных программ.
   Вместе с амарианами люди работали над усовершенствованием, большей пригодностью каких-то фантастических вещей, материалов и способов к себе, к своему телу и традициям. Так возникали уникальные вещи, даже, бывало, в принципе не знакомые землянам, но доработанные до того, что становились необыкновенно удобными и нужными предметами, без которых уже невозможно было вскоре представить жизнь. Таким образом у землян появились: окоманитопур, если так приближенно – видеокамера, способная снимать атомарную копию любого предмета или существа, переводить ее в информационную запись, которая затем с помощью окоманисанимара снова переводится в атомарно аналогичную материальную копию, со всеми свойствами оригинала; способ (и соответственно аппараты) мгновенной передачи информации на любые расстояния, основанный на переходе сигналов в одно из следующих измерений; еще стал известен и широко используем новый вид энергии, гораздо совершенней электричества, называемый рего. Из теоретических разработок и грубых опытных моделей (у землян) перешли в разряд незаменимых в быту аппаратов, приспособились к людям: рупомсы – прозрачные антигравитационные шары – идеальный транспорт; волунтракес – молекулярный сборщик, снабжающий одеждой, этакое мини-ателье; нямстор – атомарный сборщик, производящий еду, чудо-кулинар; создатель – личный косметолог-имиджмейкер. Несколько изменился, усовершенствовался окомани – аппарат, создающий иллюзию присутствия. А визор и комп внешне практически не изменились, другим стал только вид потребляемой энергии и, соответственно, способ обработки информации. Сделали музыкальные инструменты, абсолютно неизвестные амарианам; впрочем, и они показали людям свои диковинные инструменты.
   Благодаря усилиям людей и колобков планета следующей весной активно зазеленела растительностью. Стали быстро размножаться чудом (или нет?) сохранившиеся звери и птицы, охраняемые и разводимые разумными созданиями, новыми хозяевами планеты, уроженцами двух других планет.
   В 140-м году амариане, с помощью людей, практически освоили способ мгновенной передачи в одностороннем порядке (без приемного аппарата, отсылаемого предварительно) живых организмов на сверхдальние, межзвездные расстояния. И, таким образом, в 147-м году первые межзвездные путешественники-телепортеры из числа потомственных землян перенеслись со своей новой родины на далекую прародину.
   На Земле шел 1913 год, переломное время истории. К сожалению, два пионера межзвездных скачков погибли, но зато следующие благополучно попали на планету и основали там первую «базу». На территории России, в центре Петербурга. Как раз в то время была в моде конспирация среди марксистов и прочих заговорщиков; ну и «марсисты» составили тоже свою сверхтайную ячейку. Им-то уж точно никак нельзя было попадаться «охранке»…
   Работы у них было неимоверно много. Ведь на современном им Марсе до сих пор очень мало знали литературу, живопись, другие искусства своей родины – Земли. Конечно, первые поколения сохраняли культурные ценности, у них на корабле «Ермак» была огромная электронная библиотека, фильмотека, стереоизображения музейных экспонатов, музыкальные записи огромного объема. Паммукенсвебы всего этого лишили колонистов. А то, что они восстановили после памбов, с помощью амариан, не являлось истинными творениями мастеров прошлого. Это был больше свободный пересказ: роман, сокращенный до повести, картина гения, перерисованная талантливым школьником, или опера, преобразованная в лирическую песню… Только немногим, самым выдающимся произведениям удалось сохраниться почти в неизменном, первоначальном виде благодаря музыкантам, актерам, художникам, работникам культуры, педагогам. И благодаря аппаратуре, позволяющей считывать информацию непосредственно с мозга.
   А с открытием Канала Переброски Земля-Марс кладезь вековой мудрости и вдохновения человечества хлынули к далеким потомкам, к наследникам. И это было символично и радостно. Не зря люди веками творили, работали, думали, переживали, мечтали, глядя в бездонное звездное небо. Их труды не пропали, а, напротив, перешагнули Время и Пространство. Далекие потомки не забыли их там, среди звезд. Не забыли свое скромное прошлое. Видимо у человека в крови интересоваться своими корнями, связывать и сравнивать свою судьбу с судьбой и мечтами своих предков.
   На Марсе, после эпохи Стремительного Развития, наступила Эпоха Возвращения. Возвращения к истокам. Стало модно изучать историю (тем более что началась Первая Мировая война, а затем революция), модно знать классиков. Модно было включать элементы земного быта, модно окружать себя предметами разного назначения (конечно, копиями), произведениями художников, скульпторов, даже просто безделушками. Расцвела архитектура. Свои дома-коттеджи превращали кто во что, что кому взбредет в голову. Строили дворцы, терема, замки, чудаки строили избы, вигвамы и лачуги (часто со всеми удобствами).
   Входили и быстро менялись пристрастия к тем или иным одеждам, прическам, к тем или иным отношениям к себе или другим, входили и исчезали мода на сленги, на манеры разговоров, на ту или иную музыкальную стилистику и т. п. Одно время было модно иметь дома ряды стоящих отпечатанных книг – молекулярных копий оригиналов, переданных с Земли. Года два продержалось повальное увлечение путешествиями на «простых» видах транспорта: парусных яхтах, на роболошадях, на «автомобилях», на велосипедах, пешком. Бывали массовые увлечения затяжными прыжками с парашютом; немалая часть населения вдруг уходила на подводных лодках в глубины океана; или вдруг четверть жителей начинала покорять горные вершины. Долго продержалось увлечение кинопроизводством. Экранизировались любые произведения литературы, вплоть до басен и поэм. И потом еще на их базе появлялись вольные фантазии и вариации. А мультфильмов «наштамповали» несметное количество…
   Одним словом, увлечение искусством и историей пережило в течение трех с половиной десятилетий настоящий бум. История Земли, причем практически каждой страны, каждого народа, была досконально рассмотрена, оценена, обработана. Особенно Марс переживал за Россию и мир во время Второй Мировой войны.
   Когда на Земле в 1960-е годы (после космического прорыва наступила относительная стабильность и поток всей собранной там информации в целом уже был переработан, интерес к реальным событиям, да и в целом историческим событиям на Земле сильно ослаб, наступила стабилизация. Тогда на планете (на Марсе) началось естественное смешение культур, стилей, традиций. Это выразилось в одежде, в использовании культурных ценностей, в образе жизни, в быту. Стало наблюдаться «всекультурье», но приоритет остался за русской культурой, языком, некоторыми традициями.
   Земля занимала первое место в головах и сердцах марсиан. Но ведь кроме нее…
   Исключительно благодаря амарианам люди сумели «открыть» для себя большой участок Галактики. В настоящее время известны 132 цивилизации, 3568 планет, имеющих разные формы жизни. К сожалению, реальные контакты установлены только с 29-ю цивилизованными планетами, но при этом открытое плодотворное сотрудничество происходит только с цивилизацией Амари (причем исключительно на территории обитателей Марса). Это происходит в силу того, что каждая цивилизация не приветствует вмешательство чуждых существ в свои дела (менталитет, уклад жизни очень различаются, и практически всегда контакты, особенно на первых порах, приносят больше вреда, хаоса, чем пользы и выгоды). А во-вторых, подавляющее большинство – негуманоидные существа, они являются слишком другими в биологическом строении, в социальном плане, по развитию и структуре разума, и контакт с ними представляется таким же трудным делом, как диалог человека с муравьями, или даже свиньи с березой. К тому же закон, принятый Советом Высших Цивилизаций, ограничивает контакты такого рода (встречи) без соответствующей подготовки и предварительного взаимного согласия на контакт. Разрешается тайная разведывательная деятельность (!) на планетах, не входящих в состав цивилизаций – членов Совета, с целью сбора информации для решения о целесообразности и возможности вступления в прямой контакт.
   Марс-2, как суверенная колония Земли, входит в состав участников Совета Высших Цивилизаций в качестве наблюдателя и официального подопечного цивилизации Амари – одной из основателей Совета. Всего в совете 12 постоянных участников и 11 наблюдателей. Рассмотрение участия самой Земли в Совете на данный общегалактический момент категорически отклоняется.
   Само собой, информация о других мирах, цивилизациях и формах жизни отразилась на культуре и быте марсиан, дополнив их и существенно расширив. Интерес жителей страны Подарок Вселенной к космическим цивилизациям не ослабевает по той причине, что с каждым годом увеличивается зона освоения и влияния Сообщества Высокоразвитых Цивилизаций и соответственно растет число обнаруживаемых обитаемых миров.
   Благодаря космическим контактам и наблюдениям значительно обогатилась кухня марсиан, каждый имеет возможность попробовать любое блюдо той или иной планеты, тот или иной фрукт или овощ с любого «огорода». Конечно, только 5—7% из общего количества продуктов и готовых кушаний пришлось по вкусу человечеству, но и то это получился огромный выбор. Порядка 4000 – 8000 блюд и 1500 отдельных продуктов приобрели огромную популярность благодаря отменным вкусовым качествам и пользе.
   Безмерно расширился ассортимент украшений и одежды, от прикрывающих интимные места гирлянд из чешуек до тончайшего и легчайшего сияющего облака из паутин – гнезда одной птицы, – надетого на тело вместо куртки.
   Масса фильмов, литературных, художественных, прикладных работ возникла на основе познания космических соседей. Даже возникло новое культурное явление, род занятий, к тому же имеющее огромное научное значение – моделирование новых форм жизни, начиная от простейших неорганических структур, через растительную, животную белковую, до энергетических или субполевых структур в иных измерениях и в различных выражениях своей сущности.
   Наука обретала неизмеримо много знаний от расширения исследуемых миров. Даже на таком высоком уровне развития, каким стал уровень амариано-марсовской науки, ученые планеты обнаруживали у иноземных коллег много разгадок неизвестных им ранее явлений и свойств, способы их применения и «укрощения». А еще накапливаются тайны и загадки, неподвластные еще даже самому мощному – коллективному разуму Галактики.
   Благодаря помощи представителей цивилизации Амари и энергии и добропорядочности выходцев с Земли планета Марс за короткое время превратилась в одну из лучших заселенных планет в известной части Галактики. Со времени высадки колонистов не было ни одного значимого общественного конфликта, ни разу грубо не были нарушены законы сообщества. Преступность носила исключительно частный и нераспространенный характер.
   Медицина достигла величайших результатов, еще недавно казавшихся людям несбыточной сказкой. Средняя продолжительность жизни составляет на текущий год 165 марсианских лет (что в переводе на земные – 220!). Параллельно с этим порог старости отодвинулся к 120—130 годам, благодаря новым достижениям в процедуре омоложения организма. Случайные, преждевременные смерти исключены благодаря уникальной Системе Регенерации. И ей же в большей степени человечество на Марсе обязано избавлению от всех болезней и травм. А каждое новое поколение рождается изначально здоровым, генетически полноценным.
   Жители планеты обуздали многие катастрофы, научившись воздействовать на очаги и причины их возникновения, а также прогнозировать и своевременно уберегаться от неподвластных пока разуму катаклизмов.
   Жители Марса живут в соответствии с Законом Этики. Только в случае его явного нарушения дело рассматривается в местном Совете Ответственных. За особо тяжкие преступления и нарушения Закона предусмотрена изоляция на различное время в Вольном Городе – своеобразной Зоне Отчуждения, месте, где человек предоставлен сам себе, где нет карающих, контролирующих, защищающих организаций.
   Высшим органом является Совет Планеты, который контролирует основные направления деятельности жителей страны Подарок Вселенной; в его составе советники: по Марсу, по Земле, по внешним контактам, по культуре, по науке и технике.
   Совет планеты выражает огромную благодарность всем жителям страны и особенно первым поколениям основателей за вклад в развитие цивилизации. На данный момент люди имеют все, что необходимо современному человеку для счастливой, полноценной жизни. Этому, безусловно, марсиане обязаны представителям мира Амари, без них планета до сих пор была бы отсталой и унылой.
   На Марсе, или в стране Подарок Вселенной, в настоящее время насчитывается 138 городов, 893 поселка, 1960 поселений и порядка 3,5 миллионов отдельных коттеджей. Десятки тысяч исторических и культурных сооружений и памятников. Основная масса которых – копии земных достопримечательностей и грандиозных творений других цивилизаций. Самой главной достопримечательностью, гордостью планеты, является парк «жизнь Галактики», или космозоо, где представлены 167 самых известных и интересных живых планет во всем многообразии флоры и фауны. Данный проект марсиан, осуществленный сообща с амарианами и при содействии Совета Высших Цивилизаций, привлекает на Марс тысячи высоких представителей иных миров.
   Территория планеты не имеет испорченных промышленностью местностей. Ущерба природе жизнедеятельность человечества не приносит никакой, что является величайшим достижением двух сотрудничающих рас.
   Основными видами деятельности жителей страны в последнее время и на будущее является дальнейшее изучение внешних культур и поддержание и развитие собственной. Приоритетным является освоение космического пространства, развитие космоплавания, внешней разведки и налаживание контактов с известными и новыми цивилизациями. И безусловной задачей стоит развитие науки и техники на основе симбиоза всех известных достижений обитателей освоенной части Галактики, а также в результате новых открытий и изобретений.
   В стране созданы и успешно действуют 13 научных институтов, 48 промышленных комплексов. 45668 детских комплексов воспитывают и обучают новые поколения жителей планеты. Более 83 тысяч марсиан в настоящее время находятся за пределами планеты, выполняя работы по сбору информации и освоению новых миров.
   Всего на 10.00 часов 28 июля 210 года насчитывается 84 млн. 252 тыс. 358 жителей.

Глава 5. Что наша жизнь? Игра?

   Первый – старт!
   Полупрозрачный спортивный рупомс – удлиненный овалоид с четырьмя выпирающими полудугами по бортам – стал стремительно набирать высоту по наклонной траектории, устремляясь в темный провал в центре стены огромнейшего голубого здания с большими, но редкими окнами, окаймленными красными, белыми и желтыми широкими обводами. По верху стены тянулась неоновая красная надпись огромного размера: «Воздушный лабиринт».
   Второй – старт!
   Первый скрылся в здании. Задача Второго – догнать Первого и перегнать и (или) попасть в него три раза из пушки. И не быть подстреленным им и Третьим.
   Начало тоннеля, сначала темно…
   Третий – старт!
   Задача Третьего – догнать первых двух. Или одного. Или подстрелить обоих. Или одного. И не быть подстреленным ими… И всем троим – благополучно выбраться из Лабиринта хотя бы через час.
   Первого не было видно, но тоннель был без ответвлений, поэтому – быстрей вперед. Скорость – предельная – 200! Первый поворот вправо вдруг резко сменился левым крутым поворотом, за которым неожиданно оказался большой лиловый зал с сияющим посредине ярко-лиловым большущим шаром. В зал выходило несколько тоннелей. Каким пошел Первый? Гадать некогда – вперед. Почему-то полетел в правый большой тоннель. И вот удача – через несколько секунд впереди в темноте мелькнули габаритные огни Первого. Увеличить бы скорость, но вдруг начались многочисленные повороты. Зеленый зигзаг, кажется, называется этот участок. Что это?! Дорогу стали загораживать колыхающиеся водоросли, они цепляли рупомс, гасили скорость, увертываясь от них, приходилось почти со скоростью пешехода лавировать, как среди деревьев в лесу. Кончились. Но дорогу перекрывал огромный, с жесткими, как арматура, щетинками, пятиконечный лист. Он медленно, мерно покачивался, на короткое время приоткрывая щель над потолком, в которую можно проскочить. Первый уже там, за листом. Получилось!
   Где Первый? В открывшейся синей комнате было две дыры – вверх и вниз. Второй ринулся вверх. Но, залетев в тоннель, тут же дал полный задний ход, стал падать. На него сверху быстро спускалось многоногое, многоглазое, огромное чудовище-клещ. В нижнем тоннеле оказалось лучше: там в просторном зале находилось несколько тихонько плавающих в воздухе «камней» и проскочить между ними казалось несложно. Но так казалось на первый взгляд. Потому что камни, словно намагниченные, устремлялись к рупомсу, нужно было делать сложные маневры, чтобы избежать столкновения. Пару раз изрядно шарахнуло по куполу, прежде чем Второй нырнул в единственную в комнате квадратную дверь. И тут же началось непонять что. Аппарат начало трясти как телегу на булыжной мостовой, так, что нужно было держать челюсть плотно сжатой. Потом шар подхватило воздушное течение и понесло, кувыркая, вверх, среди бушующего потока различного мусора. Руль не работал. Второго вынесло под потолок большого купола. И он стал падать, просто падать вниз, туда, где были видны обломки рупомсов. Высота – метров пятьдесят-восемьдесят. А аппарат словно «умер». Второй, с желудком возле горла и ледяным сердцем от невесомости и от страха перед неминуемым падением на каменный пол, уже подумал, зачем он ввязался в это. Между делом лихорадочно давя на диск штурвала и рычаг скорости. До удара – доли секунды. И вдруг замеревший Второй почувствовал движение аппарата. Пилота вдавило в кресло, а аппарат по дуге влетел в небольшую арку и оказался… над бассейном. Вдруг сзади арка «заросла» непонятным образом и вода начала бурлить. Из нее появились жуткие щупальца, тонкие, с руку в самом толстом месте, но очень длинные. И они стали охотиться на Второго. Затаиться было негде, потолок был низко, а щупалец много, и они очень длинные и подвижные. Второй понял, что не продержится и пары минут. Тогда он решился на отчаянный шаг – врезаться в основание щупалец, в глаза, в брюхо спрута. Только он ринулся в атаку, спрут в какой-то неуловимый момент сжался до размеров мизгиря, и Второй на большой скорости врезался в воду и оказался в водном плену – или потолок опустился, или вода поднялась. Второй почувствовал, что его начало крутить вокруг вертикальной оси. Воронка? Он включил правый поворот, а затем полный ход. Вскоре вращение было преодолено. Он увидел возле дна шлюз. Направил аппарат туда и через несколько секунд оказался в сухой комнате, где находилось нагромождение, хаотическое сплетение различных труб. Пробираться между ними нужно было очень осторожно. И мастерски, чтоб не застрять.
   Раздался стук, скрежет – и тут же Второй оказался в красноватом тумане, сквозь который ничего невозможно было разглядеть. И хотя за пару секунд до этого он успел увидеть просвет, где заканчивались «джунгли» труб, но дотуда еще нужно было благополучно добраться. А это непросто. Буквально на ощупь Второй двигался в сторону свободного пространства. То и дело предохранительные дуги скрежетали о трубы. Рупомс наткнулся носом на трубу, которая легко лопнула сверху и из нее ударила мощная струя коричневой маслянистой густой жидкости. Видимость стала абсолютно нулевой. Второй оказался словно внутри «киндерсюрприза», облитый шоколадом. Теперь он уже не был уверен, в какую сторону держать курс. Второй зажмурил глаза, пытаясь сосредоточиться. И только на подсознании определил курс, куда и направил нос аппарата. Через несколько скрежетов, толчков, минут он, кажется, выбрался из завала. Да, но как дальше? Куда? Вот бы сейчас бассейн-то. И жаль, что невозможно вылезти из рупомса. Тогда Второй стал осторожно двигаться вперед, на еле видный свет. Жидкость на оболочке аппарата вязко, но все же стекала. Чтобы ускорить этот процесс, Второй принялся быстро крутиться на месте (конечно – крутить рупомс) сначала вокруг вертикальной, потом вокруг горизонтальной оси. Этот головокружительный в прямом смысле трюк сделал свое дело – на лобовом стекле появилось прозрачное пространство. Глядя в него, Второй продолжил путь. Он влетел в очень светлую комнату и лишь через несколько секунд понял, куда попал. За стеклом рупомса бушевало пламя. Вязкая жидкость тотчас вспыхнула. Стало жарковато. И снова – куда лететь? Вверх – куда уходит пламя и дым. Дымоход вывел его в огромный зал, расцвеченный множеством ярких, разноцветных огней. И только через некоторое время Второй, сквозь кружение, сияние огней, разглядел Первого. Первый летел в сторону концентрических световых колец. Это был переход на второй этап. Второй снова развил предельную скорость, но и Первый не спит.
   Вдруг Первый стал резко тормозить. Это шанс! Второй нажал на гашетку. Попадание! И тут Первый исчез! И не за воротами этапа. Ворот не было, это было их изображение. Вблизи изображение пропадало и впереди открывалась огромная стена, в пяти местах которой размещались неширокие ворота, перекрываемые «дымопадами». В которые из ворот нырнул Первый, уже не понять. Ну что ж, наудачу. Куда выведет… За дымом снова была огромная комната, которую словно бы занимал гигантский макет какой-то очень сложной кристаллической решетки с колоссальным числом узлов. Тут же Второй почувствовал, как его вдавливает в кресло, и снова аппарат стал двигаться независимо от управления. Направляла рупомс словно рука сумасшедшего. Или так, как некоторые мальчуганы крутят игрушечные самолетики. По неописуемой траектории. Второй сидел ни жив ни мертв, проносясь между толстых труб с бешеной скоростью, то вверх ногами, то в крутом вираже, то резко тормозя. Благо, держали ремни; но шея уже устала от напряжения…
   Краем глаза Второй пару раз уловил где-то среди частокола труб Первого. Второго выбросило снова в предыдущий зал с огнями. Ему наперерез мчался Первый. Второй резко сбавил скорость и тут же ухватился за рычаг пушки. И Первый, не будь простак, тоже развернулся для стрельбы. О стекло разбилась капсула с краской, прежде чем Второй сделал свой выстрел. Первый выстрелил еще раз, но промахнулся. Так же как и Второй, впрочем. Тотчас Первый умчался в сторону открывшегося реального выхода. Во второй этап Первый и Второй пошли практически на равных. Второй, уже в воротах, почувствовал, как в его борт ударилась капсула с краской. Третий нагонял. Первый петлял среди частых маленьких облачков, снующих как придется. Так что простого маневрирования было недостаточно. Второй подумал было: «А почему объезжать?» – и попробовал сквозь «легкое облачко». Удар был мягким, но солидным; облачка не просты, их надо облетать. Но надо стрелять! Пять капсул не смогли ни разу достигнуть Первого, их поглотили облачка. А вот Третий сумел еще разок немного раскрасить Второго. Он находился сзади вверху. Удивительно, но в комнате не было выхода. Охота в замкнутом пространстве.
   Вдруг комната сама поменяла интерьер. Три рупомса оказались среди объемного лабиринта. Они не видели друг друга, не видели ни верха, ни низа. После нескольких поворотов все ориентиры совершенно были утрачены. Путь наугад. Кто будет удачливей. Второй через много ходов вынырнул за край лабиринта, но не увидел своих соперников. И лишь когда так же внезапно лабиринт сжался в один небольшой квадрат, он увидел два других аппарата, уже ведущих друг с другом замысловатую дуэль. Они носились один вокруг второго и стреляли, как они считали, во врага, но выходило, что по сторонам. Второй понял, что у него есть еще шанс. Он ринулся к «дерущимся», паля по ним «навскидку». Но через несколько секунд ему пришлось остановиться – его бортовой комп сообщил: три попадания от Третьего. Через несколько секунд остановились и два других рупомса. Что самое удивительное – три ранения имел Третий. Первый оказался отличным стрелком.
   Откуда-то сверху спустился светящийся малиновый шар и, сделав круг возле рупомсов, полетел в нижний угол. Там открылся тоннель, шар влетел в него, за ним три гоночных аппарата. Через минуту с небольшим все вылетели из здания и подлетели к стоянке, откуда около часа назад началась головокружительная гонка-охота на гравитационных машинах.
   – Поздравляю, Аэлита! Ты меня здорово «разметила». Браво!
   – Аэлита! Мое восхищение! Ты прирожденный «воздушник».
   – Володя, я не прирожденный, я уже раз шесть тут бывала, не считая практики на обычных рупомсах… А вот ты – точно прирожденный. Ты феноменально справился с гонкой!
   – Ну так вы ж меня так подготовили, проинструктировали. Да и попробуй не жми на газ, когда за спиной злобная Вика со своей жуткой пушкой…
   – Ага! Испугался?! Я такая… Но очень трудно было за вами угнаться, честное слово. Мои восемь вылетов не дали мне явного преимущества. На Земле сильная школа…
   – Откуда!? – хором засмеялись Аэлита с Вовчиком.
   – Так я ж шучу. Имею в виду – Земля сохранила еще человечество в хорошем физическом состоянии…
   – Да. Но Марс имеет такие превосходные аттракционы. Если б у нас были такие, это было бы супер!..

   Вечером этого – третьего на Марсе – дня Володя приобрел при содействии Аэлиты украшение: изящную бирюзовую цепочку-браслетик на запястье левой руки и золотое колечко с ярко-рубиновым камушком на средний палец правой. Но не ради прихоти, не ради пустого обвешивания себя красивыми безделушками, не чтобы приблизиться внешне к ярким коренным жителям богатой страны. Он получил свой вик. Он стал теперь полноправным марсианином, со своим средством связи, со своим дальним потомком мобильного телефона.
   Видеоинформационный коммуникатор позволял человеку-марсианину общаться со всеми однопланетниками, узнавать любую информацию, заказывать любую услугу в любом месте планеты. А еще это датчик здоровья и психо-эмоционального состояния. Вик, практически, делал любого волшебником. По мановению волшебной палочки – любые чудеса, любые прихоти. На гравиплатформе или на Диске Доставки тебе преподнесут хоть оседланного слона, хоть чашечку кофе на вершину горного пика, хоть на необитаемый остров.

   Шары разлетелись как горох, брошенный в стену, и, поколотившись о стены и друг друга, через несколько секунд застыли по комнате, как пузырьки воздуха в киселе. Один шар-таки угодил в игрока, он не успел увернуться, – минус одно очко. В принципе, не очень страшно, говорят, в половине стартов такое случается. Но и не один шар не угодил в лузу. Такое происходит реже. А значит больше будет упражнений в точности, слепое везение не так интересно. Игрок, осмотрев ситуацию в объеме, взял кий на изготовку. Довольно много удачных позиций.
   Первая пара – удар. Шар легко влетел в угол. Есть один. Но куда же его самого-то опять закрутило?! Чуть-чуть не зацепил ногой еще пару шаров. Вот ведь игра! Недостаточно просто рассчитать полеты шаров, нужно не забывать, что и твое тело находится в игровом объеме, а задевать шары нельзя. А как вот так сразу научиться управлять собой без точки опоры? И где верх, а где низ? А какая разница? Зачем это знать? Главное – взаимное расположение шаров.
   Игрок входил во вкус. А затем вошел в азарт. А вслед за этим в нем возникло чувство веселого возбуждения. Он просто восторгался своей игрой. Так занятно было кувыркаться по зеленой комнате со светящимися шарами и, заняв какое-нибудь замысловатое положение, иной раз даже уперевшись только головой в стену (пол, потолок?), пытаться загнать шар, а лучше оба сразу, в одну лузу из десяти. Лучше, конечно, в центральную, чем в угловую, так как минусовых очков случается нежелательно много, и нужно их аннулировать. Игрок осмелел до того, что даже пытался иногда в полете (себя и шаров) бить по шарам; из десятка таких ударов только один закончился удачей. Но зато очень увлекательно. Первый шаг к мастерству. Когда научится правильно закручивать и точнее попадать, лучше большим количеством шаров, можно будет попробовать посостязаться с кем-нибудь из постоянных игроков в Большой космический бильярд.
   Пятнадцать шаров игрок-дебютант загнал за 27 минут. Это был далеко не последний результат. И девять очков – тоже.
   Вовчик покинул космобильярд в совершенном экстазе. В такую игру можно играть бесконечно, особенно если в паре. Вот где простор для лучших спортивных навыков: глазомера, твердости руки, точности расчета, координации движений. Высше!
   Володя вызвал по вику Аэлиту, и над браслетом появилась маленькая «Дюймовочка», – смоделированный образ Аэлиты, а в левом ухе, в микрофоне-динамике размером с рисовую крупинку, отозвался ее голос. Она, во время его выкрутасов с шарами, занималась складыванием объемной мозаики. Какой-то выбранный материальный объект – от простого кувшина какого-нибудь до сложнейшей цветочной композиции – разрезался-разбивался на заданное число сложных частей. (Конечно, это была модель предмета из какого-то твердого материала.) Затем это предстояло собрать в антигравитационной камере в невесомости, чтоб удобнее; собранный объект затем, по желанию, материализовывали в естественный предмет (кувшин – в глиняный кувшин, цветы – в живые цветы), и игрок брал его на память. Когда Володя добрался до мозаичного зала, Аэлита заканчивала сборку макета Собора Василия Блаженного из 150-ти частей. Между прочим – точнейшая копия, то есть внутреннее пространство тоже повторено с оригинала. Вовчику потом пришлось тащить до рупомса сложную полуметровую в высоту конструкцию, правда из легкого материала. Красивая штука. Память о Родине. Как сказала Аэлита, собор Василия Блаженного входил в первую сотню самых значительных, красивейших, оригинальных архитектурных сооружений в известной части Галактики.

   Действие происходило на борту космического корабля, обнаружившего планету Замекре с цивилизацией 12-го уровня, еще не освоившей электричество, и на самой этой планете. Сюжет развивался на основе того, что было обнаружено несколько таинственных явлений, которые сами обитатели планеты не могут объяснить, но могут использовать. Косморазведчики также не знакомы с двумя из этих явлений и пытаются найти им научное объяснение. И, казалось бы, разгадка найдена, но тут происходит нечто такое, что ставит в тупик их версии. Явление, названное в спектакле Дымом Грядущей Истории, в конце концов решили признать одним из Основных Непостижимых Состояний Вселенной. Но самое удивительное, что некоторым представителям вновь открытой цивилизации дано свойство использовать это состояние на практике. Они являются Проводниками Высшего Разума в реальном, материальном мире.
   Спектакль Вовчика увлек новизной и далекой пока еще для него космической реальностью. Понравились грандиозные декорации и спецэффекты. Вот только присущего театру драматизма, человечности, душевного тепла не хватало, умственного и духовного напряжения он не испытал. Это был не театр, а второсортный космический мистический детектив в духе зрелищного Голливуда на сцене. К чему было ставить этот спектакль, Вова не уловил. Аэлита и Вика, выйдя из здания, тут же и забыли об увиденном. Их совершенно не занимали научно-исследовательские коллизии, а «души» там не было, ничто не задело девичьи сердца.
   Но самое поразительное в театре на Марсе: живых актеров в нем только несколько человек, два-три главных героя, остальные – роботы и нематериальные объекты, так называемые «Фантомы». Вовчик, если честно, больше ради этого шел в театр в первый (и последний) раз. Удивительно: никакого отличия от живых людей он не уловил. Но не этим ли объясняется «бездушие» постановки? В общем, Вовчик не понял, зачем существует здание театра, точнее – зрительские места (наверное, только для тщеславия актеров, для их «направленности»), совершенно не хуже можно смотреть спектакль, сидя у себя дома, посредством окомани. Собственно, так и поступает подавляющая часть населения, если судить по количеству театров (9 на всю планету) и количеству зрителей в зале (около 30—50, как правило).
   На спектакле «Тайна Дыма» Володя еще раз убедился, что он еще мало, очень мало знает о Марсе, о его современной культуре, науке, истории, о быте. Очень много непонятных слов и понятий прозвучало со сцены. Некоторые он просил объяснить двух своих подружек, некоторые они поясняли сами, в некоторых он пытался сам разобраться, о каких-то догадывался, додумывал, а что-то так и осталось невыясненным пока. За неделю не выучишь иностранный язык…

   В Швейцарии Володе Вовчику не приходилось бывать, но, как он считает, курорт хрустальная Даль – это лучше Альпийских курортов. И уж точно – комфортнее. И что несомненно – намного приятнее, потому что совершенно бесплатно. Или, может, напротив, отдыхающим в Швейцарии доставляет высшее наслаждение тот факт, что они являются теми немногими, кто может позволить себе потратить кучи денег на свой отдых? Ну да, впрочем, это их проблемы. А Володе очень нравилась величественная природа, необыкновенная первозданная чистота, свежесть, удивительная гармония гор, снега, воды, солнца, леса, неба, воздуха, цветов, людей, зданий, звуков и покоя.
   Разве мог он мечтать когда-то, что будет вот так сидеть в кресле-качалке на берегу озера-зеркала в раме из фиолетово-бело-голубых, словно выточенных искусным мастером горных пиков, вдыхать благоухающий тончайшими превосходными ароматами воздух, ощущать приятное тепло от солнца на обдуваемой свежим ветерком коже, пить не спеша изысканные коктейли, есть экзотические фрукты и сладости и умиротворенно беседовать с четырьмя чудесными девушками-инопланетянками. И при этом совершенно ни о чем не беспокоиться. Просто наслаждаться…
   Разве мечтал парень из простой семьи, что может когда-нибудь переплыть большое горное озеро на шикарной парусной яхте не в качестве пассажира, а в качестве полноправного капитана, рулевого. А мог когда-либо представить земной молодой человек, с рождения подверженный многим несерьезным, но малоприятным болезням и нарушениям, что он за какие-то считанные минуты превратится в совершенно здорового человека. Со всеми тридцатью двумя целехонькими, белыми, правильными зубами, со стопроцентным зрением, с правильным обменом веществ, с чистейшими, прекрасно работающими внутренними органами, с изумительно чистой и свежей кожей, с шелковистыми и упругими одновременно волосами без следов перхоти и залысин, с ногтями, каким позавидовали бы лучшие топ-модели, с пятками и пальцами ног без извечных мозолей и наростов. Разве чувствовал он когда-либо в себе столько сил и энергии?.. У него недавно были сломаны кости? Правда? Это было? А не похоже…
   На курорте Хрустальная Даль Вовчик не только набрался сил, не только обрел небывалое здоровье, не только потпитался природной красотой и гармонией, но и пережил несколько волнующих небольших приключений и узнал много нового. Он узнал, что этот курорт ведомственный, на нем отдыхают преимущественно Работники Космоса. То есть люди, покоряющие пространство в космических кораблях или совершающие разведывательную, научную или дипломатическую работу в отдаленных мирах галактики. Аэлита относится к их числу непосредственно. Ведь она, как это ни удивительно, то есть как-то странно, является Тайным Агентом Внешней Разведки. Отныне с приставкой «экс». Потому как она выполнила свою миссию и больше не собирается ни на Землю, ни куда-то еще (в качестве Агента). Вика тоже имеет отложение к ТАВРу – оба ее родителя в свое время были агентами на Земле, но только в Англии и Австралии. Кстати, фамилия у Вики – Васильева, тоже ВВ получается.
   А Володя Вовчик (наш первый ВВ) принадлежал к другой группе посетителей курорта – к Инопланетным Высокоразвитым Существам. Таких существ на курорте было не много, но они были.
   Представители 29-ти сотрудничающих миров нет-нет да и наведывались на Марс и, естественно, с друзьями и коллегами посещали красивейший курорт планеты. Одно «но» – почти все они любовались красотами сквозь прозрачные стенки специальных «аквариумов», или мегаскафандров, – антигравитационных комнат-рупомсов с системой (сложнейшей) жизнеобеспечения. У некоторых внутри была жидкость, а не газ, это так называемая группа Ихтиандров.
   Володя имел преимущество среди инопланетников – он совершенно не отличался от аборигенов-марсиан. И потому на него не глазели, как он глазел на туземцев. Вот ведь, на Земле он, как и миллионы других людей, мечтал хотя бы издалека увидеть хотя бы краешек настоящей «летающей тарелки», а тут вокруг совершенно естественно прохаживались-продвигались-пролетали более десятка невиданных существ из безмерных далей космоса…
   – Это вик. Перевожу: – «Многоуважаемый обитатель планеты Марс, почему ваши глаза неотрывно направлены на наше тело? С какой целью вы изучаете наше строение? Вам это интересно? Вы испытываете удовольствие? Вам это необходимо? Пусть ваш голос выразит ваши мысли.»
   Вовчик опешил от обращения к нему семиголового огромного червя-сороконожки-сорокоручки, идущего-ползущего впереди него по коридору гостиницы.
   Через несколько секунд Вова выдавил:
   – Извините, мне просто любопытно… я еще никогда не видел… не видел существ, подобных вам.
   – Вы хотите сказать, что ваши глаза еще ни одного раза не встречали подобного нам объекта? Почему? Наши цивилизации дружат уже сто восемнадцать среднегалактических лет. Наша культура имеет достаточно большое представительство на вашей планете. А вы уже взрослый человек. Как так случилось? Мы не можем на данный момент найти ответа в своих головах на данное несоответствие.
   – Дело в том, что я только недавно, всего несколько дней, нахожусь на этой планете и еще не успел все узнать. Для меня здесь столько много нового… очень много новых знаний… мне не хватает времени…
   – С какой точно планеты вы явились сюда? Почему ваше тело соответствует строению жителей планеты Марс? Почему ваш язык общения совпадает с языком данной цивилизации?
   – Видите ли, я являюсь представителем планеты Земля. И жители Марса тоже являются выходцами с Земли. Их предки жили на Земле.
   – Да, мы знаем. Значит, вы, если наш мозг правильно интерпретировал услышанное ушами, житель современной Земли? Но ведь, насколько мы знаем, две эти цивилизации не ведут прямой двусторонний контакт.
   – Совершенно верно. И я попал сюда абсолютно оригинально. В одностороннем порядке. Обратно не вернусь… но извините, не могу об этом более подробно говорить.
   – До свидания, землянин.
   – До свидания…
   – Нас называют на данной планете «опроссевуцры».
   – До свидания, опрос… севуц… ер… цры…
   «Уф-ф!! Первый диалог с инопланетянином. Ва-а! Вот это да!!» Вовчик снова не верил случившемуся с ним. Он запросто говорил с совершенно чуждым разумом, абсолютно незнакомым существом!.. Елки! Как же он так оплошал?! До сих пор не удосужился познакомиться с известными на Марсе цивилизациями. Ну и фантаст! Развлечения и болтовню предпочел увлекательнейшим знаниям. Нужно немедленно же найти…
   Когда он в категоричной форме заявил своим спутницам о том, что ему немедленно надо ознакомиться с братьями по разуму, которых отыскали на данный момент, Аэлита и Вика рассмеялись.
   – Вовчик, ну ты прямо наши мысли читаешь. Или мы твои, – сказала Аэлита. – Мы же здесь как раз еще и за этим. Вот тот городок, знаешь, как называется? Звездный городок. И чем он знаменит? Именно тем, что там находятся: НИИ Космоса, Консульский Центр и – Музей Миров. Правильно! Именно там мы и сможем увидеть всех известных нам «братьев» воочию и немножечко разузнать, как же они живут-поживают на своих родных планетах, чем занимаются, что едят, о чем думают, как пришли к нынешнему состоянию. Там мы можем подробнейшим образом изучить их анатомическое строение, их среду обитания, их научные знания и их социальный строй. Только не думаю, что ты, наш любопытный, сможешь усвоить сразу такую кучу сведений о сотне с лишним миров…
   – Да не обязательно усвоить. Хотя бы увидеть, какие они бывают, узнать самые необыкновенные особенности. Хотя бы осознать, насколько велика фантазия природы, Высшего Разума Вселенной, как у вас говорят.
   – Володя – попутно. Фантазия природы неисчерпаема. Вариаций и вероятностей – как молекул во вселенной. Нет такой твоей буйной фантазии, или чьей-либо еще, какую бы не смогла где-то и когда-то в бесконечности сотворить вечная природа с ее механизмом случайности, вероятности, совпадения, хаоса и взаимодействия. – Вика выдала эту научно-философскую аксиому с легкой улыбкой, давая понять Вовику, что не стоит так серьезно и стремительно рваться к знаниям.
   – Я это смутно понимаю. Но вопрос в другом. Мои фантазии держатся, подпитываются известной уже мне информацией, направляются осознаваемыми свойствами вещества, материи, существующей в каких-то определенных условиях. Я фантазирую, видимо, в каких-то рамках, за которые не могу далеко переступить в силу того, что не могу даже сформулировать то, что могло бы быть там – за… – происходить. У меня просто нет таких слов, понятий. Если я не знаю, что такое радиоволна, то есть что такая штука есть, как я могу придумать радио, радиоприемник… телевидение. Если я живу в Африке и не знаю, не видел, не слышал… дикий негр… что такое холод, зима, как я могу себе представить, что вода может стать льдом, снегом… Это я к тому, что нужно постоянно узнавать новое в мире, видеть, на что уже способна природа, чтобы воображение рисовало себе устройство вселенной еще дальше… Вот ученые-эрудиты-мыслители! Что мы тут с вами устроили диспут? Пойдемте лучше веселиться и просто смотреть, и слушать… Вам, может, совсем неинтересно то, что мне… Вы, главное, покажите куда идти, как там себя вести, и можете заниматься своими делами. Лады? Хорошо? Да, и еще не забудьте меня потом вытаскивать из каких-то увлекательных мест.
   – А сейчас, братцы, купаться! – скомандовала Аэлита, покинув свое кресло. – Немедленно! А потом в сауну, ага?
   Вода в горном озере была прохладная – 14 градусов. Но тем и хороша. Взбадривала основательно. Трое молодых людей (Аглая и Марианна только день провели с ними), с разбегу влетевших в озеро, весело плескались, брызгались, энергично плавали, барахтались в кристально-чистой воде. Все трое были неплохими пловцами и потому они решили сплавать до одинокой маленькой скалы в двухстах метрах от берега и затем обратно.
   Вика опередила друзей метров на тридцать, когда вдруг закричала и стала тонуть. Откуда взялись силы, но Вова как торпеда ринулся к ней. Он доплыл до нее, поднырнул и крепко ухватил за талию. У Вики судорогой свело ноги. Подоспевшая Аэлита подхватила ее с другого бока, и они погребли в сторону уже близкого острова. Там, обогнув скалу, они нашли низкий выступ, куда можно было залезть, затащили Вику и стали растирать ей ноги. Через несколько минут Вика облегченно заулыбалась. Володя и Аэлита тоже расслабили напряженные лица. Вика села и, обняв за шею обоих друзей, чмокнула в щеку сначала Вовчика, потом Аэлиту.
   – Спасибо. Напугала вас, да? Я и сама испугалась. Вот ведь… Третий раз за всю жизнь… А мы теперь с вами Робинзоны…
   Обратно плыть не рискнули, вызвали свои рупомсы.
   В сауне обошлось без приключений. Если не считать того, что Аэлита с Викой устроили Вовчику незабываемую баню: сначала продержали его минут 20 в горячей сухой сауне с мятным запахом, а потом искупали в бассейне с холодным… молоком! Как в сказке. Вылез Вовчик из белого бассейна словно на десяток-два годков помолодевший. И Аэлита с Викой также стали словно сказочные девицы-красавицы – белы, свежи, хороши. После душа и приятных напитков и фруктов Вовчик определил свое состояние: «Боже мой, какое блаженство… Как хорошо!» О чем еще можно мечтать? Лучшего мира, лучшей жизни не бывает, невозможно себе представить.
   В Музей Миров они отправились на следующее утро. Втроем. Аэлита захотела посмотреть на новые экспонаты, а Вика не хотела отделяться от новых интересных хороших друзей, и хотя она не очень интересовалась разнообразием иных миров (ее страстью являлась Земля, земляне, русские предки), все же не была лишена любознательности. Таким образом неразлучная уже несколько дней тройка вошла в музей, вобравший в себя информацию о разумных существах на огромном пространстве.
   Здание музея представляло собой очень оригинальное и очень большое сооружение. Представьте себе обычную спиральную галактику. Размером метров 800—900, стоящую на ребре, перпендикулярно поверхности планеты, а теперь представьте себе в этой полностью стеклянной (прозрачной) Галактике с сияющими точками-звездами там и сям вставленные шары метров по 20—50 в диаметре – большие глобусы различных планет. Вот такое здание. У подножия Галактики лежал еще один шар-планета – метров 35—40 в диаметре.
   Музей рекомендовалось начинать осматривать с этого шара, в нем давалась общая информация о музее. А кроме этого, именно в этом зале были собраны вместе все 153 (19 планет имеют по 2 вида и одна – 3) экземпляра разумных существ. А во всех остальных 29 залах-глобусах они уже представлены попланетно, каждый в своем мире, в окружении родных вещей, в контексте собственной истории. Широко представлены только планеты, с которыми у СВЦ прямой контакт; и плюс Земля.
   Переступив порог Общего зала, глаза у Вовчика разгорелись, разбежались, расширились, стали как у три дня голодного толстяка, которого завели в лавку сладостей и сказали, что все это он может есть, пробовать…
   Верно говорила Вика, фантазия природы неисчерпаема. Разумные существа могут быть совершенно нечеловекоподобными, как утверждают некоторые ученые на Земле. Разумное существо может быть даже в форме амебы, в форме шара с ручками и ногами-ступнями (амариане), в форме кузнечика-богомола, в форме паука-осьминога, в форме гусеницы-сороконожки с несколькими головами (опроссевуцры), в форме кентавра, «слепленного» из разных видовых форм (авахамцу), в форме сложных деревообразных созданий; «братья по разуму» могут быть в виде изменяющихся за короткое время в различные геометрические фигуры кристаллических структур, в виде полей, образующих светящиеся переливающиеся сгустки, в виде отдельных насекомообразных существ, представляющих тем не менее единый разумный организм. Высокоразвитые создания бывают водными, земноводными, подземными, наземными, летающими и обитающими в нескольких различных средах. Разброс размеров велик – от 15-ти метровых (не считая всеразмерные существа) до 1—2х сантиметровых. 153 вида разумных существ представлены в музее, и практически все отличны друг от друга. Только гуманоидных рас оказалось 36, но они, тем не менее, также очень сильно не схожи меж собой.
   Очень удивило Вовчика то обстоятельство, что далеко не все интеллектуальные существа представлены парами – несколько биологических видов монополы и двуполы, есть цивилизации со ступенчатой многоуровневой формой полов, а есть и такие, для которых о принадлежности (и целесообразности) к какому-либо полу не приходится говорить. (Какой пол может быть у «солнечного зайчика»?)
   И это еще не все удивительности. Не все разумные существа одевались. Даже так – меньшая часть существ прикрывала свое тело. Большинство же обитало в таких условиях, что им не нужно прикрытие. Или они до такой степени приспособлены к изменениям условий. Чужой разум развивался несколько по иному пути, чем у человечества, обуздывающего суровую природу. Ну и какие-то исторические, психологические моменты…
   В космос самостоятельно вышло в данное время только 35 цивилизаций, причем только 27 осваивали Дальний космос.
   Общий зал Музея Миров, давая только вышеперечисленные общие сведения, рекомендовал желающим ознакомиться с каждой из 29-ти представленных цивилизаций в их собственных залах, где можно получить исчерпывающие сведения об основных особенностях, достижениях, исторических событиях и социально-культурных условиях. И гиды Общего зала советовали побывать хотя бы в трех-четырех залах, чтобы почувствовать, насколько миры различны во всем.
   В шары-залы посетителей поднимали большие АГ-вагоны. Со стороны было такое зрелище: от планеты к планете и от поверхности и обратно снуют словно бы космические корабли.
   – Девушки, скажите мне, любопытному, сколько времени занимает осмотр средней планеты, скажем, – вон той?
   – Около двух-трех часов. Здесь собраны только основные экспонаты, главнейшие сведения. Все остальные подробности – пожалуйста через визор, окомани, комп, – просветила Вика.
   – Я к чему это. Прикидываю, в какую я вас переделку втягиваю.
   – Володя, ну договорились же – посмотрим вместе. Мы выдержим, не переживай за нас, – сказала Аэлита. – Вика, ты здесь давно была, или смотрела?
   – Давно. И не смотрю.
   – Тогда, Вов, давайте в последнюю сначала планету залетим…
   – Конечно! Это такие ушастые грызуны с хвостом-метелкой?
   – Да. С розовыми носиками и зеленоватыми глазами.
   – Полетели. Понравились? Или что-то особенное?
   – И особенные, и симпатичные, и я еще о них не слышала.
   Вскоре экскурсанты нашли нужную платформу и поднялись в маленькую невзрачную планету. Их группу из 12-ти человек в зале-планете встретили гид-человек и гид-робот. Сразу же они начали экскурсию.
   – Вас приветствует планета Колштмак, звездная система
   В-38МН16, восьмой сектор Галактики. Вы видите хозяев планеты. Вашему вниманию представлена типичная семья колштмакцев: самец-отец, самка-мать и последнее потомство – два ребенка. Дети живут с родителями три года, затем уходят и создают собственные семьи. Средний возраст жителей планеты – 40—50 лет. Каждая пара дает три-четыре потомства за свою жизнь. Обитатели планеты делятся на 34 чистых вида, или расы, но в последнее время происходит быстрое смешение рас…
   И далее гиды беспрерывно рассказывали историю цивилизации, знакомили с географией, просвещали в анатомии, социологии, ознакомили с основными величайшими научными открытиями и достижениями, представили шедевры и многообразие культуры, не забыли упомянуть экономическое состояние и мировоззрение жителей планеты Колштмак; при этом гиды показывали экспонаты музея: вещи, предметы быта и культуры, образцы минералов и материалов производства, демонстрировали фото-, видеоматериалы, показывали карты, схемы, макеты. Экскурсанты каждые 5—8 минут переходили из комнаты в комнату, очень плотно обставленные, увешанные экспонатами. Наконец, спустя 2 часа 10 минут, экскурсия завершилась.
   – Все, на сегодня хватит, – заявила Аэлита, – на землю – и домой.
   – Что? На Землю?! – услышал родное слово Вовчик.
   – На землю. На поверхность, вниз, – уточнила Аэлита, и сама, при вопросе Володи почувствовавшая какой-то кратковременный внутренний вакуум. – А на Землю можно завтра сходить.
   – Слушайте, – тихонько зашептал Вовик, когда они вошли в вагон, опускавший их вниз, – я опять чего-то не понимаю. Шарик такой маленький, а мы ходили-ходили…
   – Да ничего особенного, – Вика была знакома с данным вопросом. – В шаре 12 залов для экскурсий. И два входа, заметь, одновременно несколько групп ходят. Пока мы в двух комнатах, в двух других на этаже меняют экспонаты… Ты заметил, что они не материальны? Не настоящие… Да, – подтвердила она на круглые глаза землянина. – Очень просто – как в окомани – в кубопросторах, поставили другую картинку – и готово. Наука у нас творит чудеса… Ты еще не привык, – понятно.
   – Да и я отвыкла, если честно. – Это Аэлита заговорила. – Иной раз надо что-то сделать, я начинаю голову ломать… потом спохватываюсь. Подходишь, нажимаешь кнопочку или говоришь дескриптор – и получаешь.
   – Да, ребята, неплохо вы устроились, – с завистливой ноткой в голосе подытожил ВВ. Сказал так, словно он здесь проездом, словно ему всего этого не видать в дальнейшем. Аэлита на это только пронзительно посмотрела на него. – Аэлита, ну и как твои ожидания, – подтвердились? Интересная цивилизация, на твой взгляд?
   – Есть такие моменты. Взять художественную резьбу по дереву…
   – Собственными зубами, – продолжил Вовик, удивленно-иронично.
   – Оригинально, не так ли?
   – Или взять Темную революцию. Ведь как необычно! А повод?!
   – Да не говори! – подхватила Вика. – Устроить такие дела из-за маленькой какой-то, малюсенькой никчемной букашки! Им сейчас самим удивительно и смешно, а тогда… Ой, а их паровоз!.. Ужас! Надо же до такого додуматься! Ни один ребенок такое не сляпает!
   – А!.. Великое строительство… Одни делают – другие едят…
   – Нет, а какие у них фантазии, заметили? Вот, действительно, дальше собственной норы…
   Наши друзья добрались до своего номера в гостинице курорта и немедленно подсели к нямстору. Они проголодались с утра. Отдали дань, как говорится, уважения планете Колштмак, тем более что кухня довольно во многом была близка (понятна и из привычных, мало-мальски, продуктов) людям.
   – А вы заметили, как рано и сильно у них развилась математика?
   – Вика смотрела в свою тарелку с гречкоподобным (купкуповым) гарниром.
   – Правильно, если он каждую крупинку считал, потом приходил – как? – что-то типа сборщик Глубочайшего Пул-что-то-там-Мука и отнимал строго высчитанную долю труда, еще процент в закрома, минус процент на прокорм детей и так далее. Каждый станет математиком…
   – Да, интересный народ. Кто-то в космосе, а кто-то буквально в норах. Восемьдесят миллиардов населения. Уму непостижимо! – Вова мерил по своим земным меркам. – Как такую ораву прокормить? Не удивительно, что они возлагают большие надежды на космос. Но как они себе это представляют… по-моему, не намного лучше, чем памбы. Налетят, нор понароют, все пожрут…
   – Вот кто будет счастлив, получив нямстор, – сказала Аэлита. – Вот кому он необходим. Я не знаю, что Совет Цивилизаций время тянет, ведь сожрут свою планету напрочь, обглодают, как кость. Никакая наука их, агрономия, селекция не помогут…
   После четырехчасовой экскурсии по «Земле» друзья покинули Звездный городок и курорт Хрустальная Даль, вернулись в дом Аэлиты. И устроили пьянку. Обычную пьянку. Настоящую. Пригласили Аглаю и Марианну, они пришли с парнями – Ваней и Виталиком; Вика пригласила своего старого товарища Александра.
   Предупрежденный о сухом законе (фактическом), Вовчик не ожидал, что в «рационе» нямстора имеется огромнейший, немыслимый выбор спиртных напитков. Около 10 тысяч сортов вин, сотни сортов ликеров, десятки сортов водки, тысячи сортов пива и еще много-много различных экзотических разновидностей (всякие там коктейли, настойки, наливки, выварки, выжимки, вытяжки) злейшего врага человечества (особенно русского), его лучшего приятеля – алкоголя.
   Володя само собой доверился местным жителям в выборе «продукта». Ими были выбраны три вида вин. Как оказалось, среди большой компании не было любителей выпивки. Это дело им было неинтересно, так, иногда расслабиться, весело поболтать. А больше для вкуса даже и для поднятия тонуса. Пиво и вино. Водку? Очень редко. Нехорошая вещь. Дурная и опасная. И не вкусная.
   И ещё тут такая традиция, или ритуал: после каждой выпитой рюмки у каждого над браслетом появляется его личный «доктор-советник» и предупреждает о вреде алкоголя, а ему в ответ все говорят: «Спасибо, принято.» После третьего тоста Вова отсалютовал: «Спасибо, принято. И ещё примем.» Улыбнулись только дед Антон и Аэлита.
   Марсианская молодежь все-таки сильно отличается от земной, тем паче русской. Не имеется в виду внешне, тут они, конечно, фору землянам на сотни очков дадут – все сплошь словно голливудские дивы и самые стильные миллионеры-модники-футуристы; причем, мужская часть населения не сильно отличается от женской, тоже в основном ухоженные, манерные, моднючие, нежные какие-то… После «принятия на грудь» – никакого обострения тем, никакой бесшабашности, разухабистости, душевной открытости; но и никакой пошлости, грубости, дерзости, мерзости. Пресно, в общем. Что за пьянка без разгула? Что за песня без души? А какие у них темы для разговоров во время выпивки? Да никаких серьезных: о проблемах на работе, с начальством? Да нет у них проблем, нет работы зачастую, нет начальства! Взаимоотношения с близкими, в семье? Да нет у них никаких близких взаимоотношений, точнее, семейных проблем, неурядиц, неувязок. Никто ни от кого не зависит, никто никому ничего не обязан, никто ни с кем не ссорится. Любовные перипетии? Да нет практически таких сложностей. Никто никого не неволит, не ревнует, не добивается, никто не страдает от неразделенной любви, от одиночества. Никто никого не обсуждает, не осуждает, не материт. Все живут самостоятельно, кто как хочет, и никто не вправе (и никто не желает этого) чего-то кому-то диктовать, навязывать, советовать и тем более судить.
   Но о чем тогда идет непринужденный разговор «расслабившихся» марсиан? Об очень многом. Их мир гораздо шире кругозора сопланетников-современников Володи. И столько нового, интересного, необычного происходит в трех десятках очень известных миров и в ста малоизвестных, на почти трех с половиной тысячах незаселенных, но обитаемых живыми существами планетах. Вообще Вовчик понял, в чем отличие трезвых, чинных, законопослушных, правильных марсиан и их же «навеселе». Просто каждый более навязчиво старается выговориться, показать свою эрудицию (тем не менее прибегая время от времени к помощи вика), свое отношение к Внешнему Миру. Да! Внешний Мир у них тогда летит в пух и прах! Вот где они могут выразить свои чувства! «Ах они такие-сякие!» «Да как они так могут?!» «Но вот если бы им…» «А у них-то, представляете?..» «Им надо…» «Я бы там…» «Мне кажется, мы бы так не..» «Они – совсем…» «У них так странно…» и так далее, так далее, тому подобное.
   Боги, такие, на Олимпе собрались, возлегли, смакуют амброзию, и думают, решают: «Так, у нас все прекрасно: огонь наш, моря наши, солнце наше, недра наши, красота наша, музы наши… – ну все у нас есть и все хорошо. А что бы придумать, чем заняться? Может чего-нибудь людишкам подстроить, может им чего лишнего дать, чего отнять, чего усовершенствовать. Может им любовь дать, чтоб долго страдали после краткой радости, а может шторм, чтоб богов вспомнили, может засушить чего или залить, пусть помучаются, нас попросят… А еще некоторым хорошо бы совесть дать, сердце ранимое, чувства тонкие, душу трепетную… О, как они свой мир не будут понимать, о, как им захочется придумать другой, совершенный мир… А другие, простые люди, их будут ненавидеть, не понимать, гнать за это, чтоб не тревожили, чтоб не рисовали мечты, которым не скоро сбыться, а раз им не сбыться, то не стоит и знать, думать, что может быть лучше, чем сейчас… и вообще, как смеют эти людишки о нас, богах, забывать, не слушаться нас, противиться, жить по-своему?»
   Если бы Вовчик к тому вечеру пожил на Марсе хотя бы полгода, он, может быть, участвовал бы в общем разговоре на равных, но сейчас, еще очень мало зная, плохо ориентируясь в обстановке, он больше половины не понимал. Для него огромное количество терминов было так же примерно ново и столь же мало давало информации, как если бы ученик второго класса оказался среди ученых, химиков-органиков, которые вели бы научные дебаты о роли и взаимосвязи химических соединений в организме человека. На Вовчика так и сыпались названия планет, цивилизаций, инопланетных имен, событий; он старался понять, о каких таких загадочных явлениях, отношениях, предметах, существах, культурных образцах и направлениях идет речь – но не понимал. Так – общие оценки, отношение, выводы. Порой он даже отключался от разговоров, уходил в собственные мысли, делал собственные наблюдения. Главный вывод: он пока здесь чужой, иммигрант, «гадкий утенок», можно сказать, малограмотный предок – средневековый лесоруб среди умненьких правнуков – высокообразованных воспитанных технических вундеркиндов.
   А время шло, ночь уже давно рассыпала незнакомые звезды в чистейшем небе. Хотелось выйти на улицу, подышать свежим воздухом, послушать необыкновенную ночную тишину, жадно глядеть на россыпи голубоватых точек на черном покрывале… но нельзя. Дом не выпускал. Дом не открывал окна, двери пьяному человеку внутри. Вытрезвитель в собственных стенах. Таковы Закон, правила – пьяным не появляться на улице, в обществе. Таков Закон Этики, принятый на планете. Конечно, Вовчик с ходу придумал несколько приемов, как обмануть сверхинтеллектуальный дом, наверняка многие бы могли делать так же. Можно, конечно. Только рупомсы тоже не двинутся с места при наличии определенной дозы алкоголя (и некоторых наркотиков) в крови человека.
   Но даже если кто-то поступит вопреки этому – появление в обществе в очень нетрезвом виде, не говоря уже о каком-то проступке (преступление – это все!..), чревато серьезным наказанием – Вольным Городом. А повод для наказания на Марсе может быть самым незначительным (на взгляд землянина, живущего в ужасно грубый, бесправный, жестокий, дикий век): обозвал, обидел, ударил, не стал слушать и тому подобные, несомненно важные для взаимопонимания и всеобщего блага пустяки. Потому здесь очень боятся выпившим высовывать нос из своих сверхблагоустроенных берлог. Так и сидят, тихо. но азартно судачат о событиях в космическом мире. И в придуманном, художественном мире, мире окомани. И о делах в виртуальном, компьютерном мегапространстве… А еще хвастаются собой; но другим это, похоже, до фени, они тоже суперовские…
   Володя поймал себя на том, что вино подействовало на него странно – он загрустил. Казалось, отчего бы, ведь все идет как нельзя прекрасно. Распрекрасно. Расчудесно. Нет. Грусть. Она внутри. В сердце, в душе, в глазах. Ностальгия. Думы о близких. Вова попытался отвлечься от дум – того и смотри заплачет… и Вика тоже отчего-то невесела. Аэлита добра, легка, в меру энергична. Жизнерадостна. Она дома… Александр, он так понял, вообще не болтун, скромный «ботаник», похоже, участвует в разговорах, кивает, вставляет фразы. Зато Аглая и Марианна, и Ваня с Виталиком – как заводные, не смолкают, неустанно обсуждают новости и проблемы. Часто юморят. И всем этим как-то утомляют.
   Только однажды Вовик надолго оживился в ту ночь – когда заговорили о Земле. Вот на эту тему он мог говорить смело – он имел самый большой опыт в изучении обстановки на далекой прародине марсиан. Но и остальные были не лыком шиты, как оказалось. Вика и Александр – историки Земли, Аэлита – опытный специалист-исследователь, Аглая и Марианна – тоже в университете изучали далекую планету, только Иван и Виталий имели представление о теме разговора по фильмам, по песням, по каким-то другим источникам, не претендующим на академическую точность информации. И тем не менее, у каждого было собственное видение, представление о самой планете, о ее природных условиях, о социальной структуре, о быте, о нравах, о душе народов, населяющих ее. И как ВВ убедился уже раньше, знание и опыт, представление и реальность, теория и практика – две несовпадающие, далекие друг от друга вещи. Можно знать, изучать, вникать, вживаться, но только побывав (длительное время) самому в тех условиях, (и даже не наблюдателем, а одним из…), можно понять суть, можно почувствовать колорит, особенности, можно испытать себя, можно только тогда брать смелость судить о чем-то объективно. Марсиане, бесспорно, знали очень много о человечестве, о мире (в смысле – о странах, народах Земли), гораздо больше Вовчика, шире (в географическом, историческом плане), но их эрудиция не позволяет им сказать: «Я знаю Землю, знаю человечество ХХ-го века, знаю жизнь народную, понимаю современников Володи.» Они не знают, не понимают Землю, они знают о Земле, имеют понятие о жизни землян. Хотя агенты приближаются к таким условиям – вживанию. Но при этом остаются внешними агентами, со своей внутриклановой весомой поддержкой, подсказкой, опорой. Не все земляне имеют такое благоприятное житие. Вот именно это Вовчик пытался объяснить ночной компании. Он, как скромный человек, как умный человек, как мыслящий литератор, не говорил, что он знает и он понимает, он выразитель и носитель народной мудрости, он только предупреждал, что полное знание невозможно без всестороннего изучения и соучастия, без изучения изнутри. А отсюда он делал вывод, что не стоит давать советы другим мирам, как им жить, не стоит мерить других существ своими мерками, не нужно надсмехаться или презирать других – «отсталых, диких, странных, нелепых, нетаких» – нужно их узнавать, изучать; можно не понимать, не воспринимать, удивляться, поражаться, ужасаться, смеяться… но не судить. Эмоции, впечатления, дискуссии – одно, а осуждение, рекомендации, неприязнь – недопустимое другое… Судить мы имеем право только себя. Ведь не пеняем мы животным, что они не кушают вилками и книг не читают, так почему надо других существ призывать быть нашими аналогами.
   Если честно, не любил, очень не любил себя такого Вовик – поучающего, рассудительного, самого умного. Поучает не поучать. Советует не советовать. Глупо и малоприятно для других, – а что делать? Кто-то же должен изрекать истины, не известные или не используемые другими. По сути, что такое писательство? Что такое книга? Рассказ, роман? В своем лучшем, предначертанном виде, это глубокозавуалированная, сильнодраматизированная, живореалистичная модель поведения, рекомендуемая (не рекомендуемая) другим. Различные по объему и содержанию притчи, правила, истины. Писатель по натуре своей – учитель жизни, глашатай справедливости, добра, любви, красоты. Вовчик потому и пишет (писал, собирался писать) увлекательные рассказы, повести, потому что изрекать истины, заповеди, показывать идеал в разговорах (чаще пьяных) – жутко неблагодарно, нецелесообразно, неэффективно… А натура-то прёт, как говорится…
   Близился рассвет, заказанное вино кончилось, нового не брали, напиваться никто не собирался, не хотел. Так же, как и бесшабашно, шумно веселиться. (Так за вечер практически и не потанцевали.) Все хотели спать. У всех был тяжелый день, наполненный впечатлениями, новыми знаниями, воспоминаниями, напряжением памяти и голосовых связок (иногда мозговых извилин), день, наполненный интересной, высокоинтеллектуальной жизнью. Молодым людям нужно было поспать, чтобы встретить новый день радостно, в здравом рассудке, чтобы выбраться из дома и каждому заняться своим любимым делом. Кого-то ждал комп кого-то окомани, кого-то развлекательные центры, кого-то ждало множество интересных дел и общение с друзьями и незнакомыми людьми.
   Спальных мест хватило всем. Хозяева легли на свои кровати, а гости… На Марсе есть такая классная штука – ктовзунтракес (о ней позже). А еще придумана стандартная суперраскладная походная кровать. Размером она с маленький чемоданчик. Нажимаешь на три кнопочки – и чемоданчик непостижимым образом превращается в полноценную, очень мягкую, удобную, с подушкой и одеялом кровать-перину. Выспался, нажал на пару кнопок – и снова чемоданчик. В утилизатор. Когда надо будет – снова можно через комп заказать.
   Засыпая, Вовчик подумал: «А все-таки как, оказывается, скучно, замкнуто, серо мы живем на Земле. Вселенная такая огромная и удивительная… Жить можно так легко и свободно…»
   – Слушай, Аэлита, ну мне это нравится: где горы грязной посуды, где стол, заваленный объедками, где окурки, где пустые бутылки по всем углам, где этот тяжелый спертый винный смрад?! А? Как будто все привиделось. Как будто у нас ничего вчера и не было? А я, помнится, засыпая, еще думал, что надо бы встать пораньше, да навести порядок…
   – Ты знаешь, и я себя пару раз ловила на том же! Никак еще тоже не могу переключиться окончательно. А знаешь, честно, для меня всегда проблемой было убираться, стирать, гладить, готовить. Мне до того жалко было времени, сил на это, так все казалось неестественным… Но в то же время и не могла совершенно видеть грязь, пыль, мусор, грязную одежду. И порой непроизвольно, подсознательно терла, мыла, чистила… и жалела бедных женщин, всю жизнь проводивших за этими неэстетичными и неприятными занятиями.
   – Не говори. Я себя тоже жалел. И время… потому и жил почти как поросенок. И всегда мечтал о домашнем роботе-универсале. И теперь вижу, как это здорово… и как это развращает. Смотрю, эти, вчера, свинячат, мусорят все напропалую, как будто специально, даже возмутиться хотелось. Но потом вижу – мусор исчезает, тогда вспомнил, смекнул – и расслабился. Почти, все-таки непривычно… и неприлично, считаю, мусором разбрасываться…
   – Ничего, Вовочка, привыкнешь. Удобства затягивают. К хорошему быстро привыкаешь. И через неделю-две ты уже перестанешь думать, что перед завтраком нужно сначала сходить чайник включить, сковородку разогреть, масло намазать на отрезанный прежде кусочек купленного заранее батона. У нас жить удо-о-обно и легко.
   – Эт точно.

   Охотник притаился. Стояла пугающая тишина. Но он знал, что совершенно бесшумные Светозвери где-то недалеко. Его глаза быстро метались по сторонам, выискивая трудноотличимые от солнечных пятен на стволах деревьев глаза Светозверя или слабые светящиеся контуры. Самое плохое – это необходимость постоянно двигаться, чтобы не дать Светозверям возможности близко подобраться под землей. Их чутье на Охотника, на человека, ничуть не хуже, чем у прибора Охотника, указывающего количество и примерное нахождение Светозверей в радиусе 200 метров. Но снова минус – нельзя часто пользоваться прибором, потому что он вызывает ярость, агрессию Зверя и дает ему точнейший ориентир для атаки.
   Охотник находился в Зоне уже 3 минуты, а это значило, что через несколько секунд начнутся проявления. Броски, Пробеги, Полеты. Прыжки, Преследования, Окружение. Охотник сжал крепче рукоятки Поляризатора и Кинжала, поправил шлем. И тут же вздрогнул – перед ним из-под земли вырастал слабосветящийся еще Зверь, но уже с краснеющими глазами и все ярче разгорающимися клыками. Охотник как-то инстинктивно взмахнул перед собой на вытянутой руке Кинжалом и тут же выстрелил из Поляризатора, практически не метясь. Выстрел попал в неширокую грудь, возле правой лапы. Черная рана от выстрела довольно быстро стала уменьшаться, зарастать. Охотник еще был в несколько шоковом состоянии, столкнувшись с первым Зверем, и потому медлил. Но когда рана исчезла, и Светозверь изготовился для прыжка, Охотник сделал еще два выстрела подряд. На этот раз выстрел угодил в лоб и глаз, и потому Зверь практически мгновенно угас, исчез. Начало прошло хорошо. Охотник почувствовал, что в его силах справиться с остальными, что Охота окончится его успехом. И только он так подумал, услышал потрескивание слева-сзади и кожей почувствовал Светозапах Зверя. Он не знал, откуда у него появился такой прием, но он вдруг резко упал на правое колено и в развороте выставил по направлению к Зверю Поляризатор. А левая рука с кинжалом как-то сама оказалась чуть выше Поляризатора. И именно это оказалось решающим. Луч кинжала пропорол брюхо Зверя от груди до хвоста, а выстрел Поляризатора захватил только кончик левой задней лапы. Едва дотронувшись до травы, хищник угас. Открытая шея Охотника ниже уха сильно зудела, зверь пролетел слишком близко. Но не упади Охотник на колено, и не наклони голову, Зверь бы точно обжег лицо. Сердце бешено стучало, внутри шлема словно колотили чем-то, и если бы не кондиционер, пот уже залил бы глаза.
   Пара. Еще штук 7—8 готовы расправиться с человеком, вторгшимся в их владения.
   Охотник вышел к скалам. Здесь охотиться и проще, и опасней. Проще, потому что Светозверь не вырастает из-под камней и не таится среди деревьев, но зато увернуться сложней, больше укрытий для Зверя и трудней передвигаться.
   Еще только подходя к первой скале, он увидел падающего на него сверху Зверя. Но едва он выставил Поляризатор, Зверь резко свернул и скрылся за выступом скалы. Охотник даже не успел выстрелить, сообразив, что это будет бесполезно. Вот ведь, привычные законы физики не применимы к Светозверю. Сложно охотиться, когда цель ведет себя непредсказуемо… Нет, анализировать на Охоте некогда и вообще лучше нежелательно! Потому как в голове была еще мысль о поведении Зверя, а перед глазами возник уже силуэт с красными глазами, который вот-вот обожжет тебя. Действовать нужно инстинктивно, молниеносно – рука, кнопка, прицел, выстрел, и Угасание. Руки Охотника (может быть от страха) сегодня практически безупречны. Охотник впервые сталкивается со Светозверем, опасается его и потому сконцентрирован до предела.
   Он двинулся по щели между скалами, его Прибор показал, что на той стороне собрались 4 зверя. Охотник рассчитал, что, кинувшись сейчас на Прибор, Звери окажутся в узком пространстве между скал и он без труда их Аннигилирует. Но для затекшей уже в напряжении руки не представилось случая испытать крепость, точность. Звери тоже не лишены разума, хитрости. Ярость яростью, но не слепое безумство.
   Скалы немного расступились и перешли в нагромождение огромных глыб. Здесь будет самое опасное место, понял Охотник, и нужно как можно скорее пройти его. Опасность предполагалась за каждым булыжником. Проходя мимо одной глыбы, Охотник заметил мелькнувшее впереди тело Зверя. Зверь прячется. Наученный первым столкновением, Охотник не забывал оглядываться по сторонам и особенно назад. И его ожидания оправдались. На него сзади прыжками, от камня к камню, стремительно приближался уже яркий Светозверь. От него сильно веяло жаром, это был Огненный Зверь. В него надо было попасть три раза минимум. Охотник прижался к глыбе спиной и, сложив две руки вместе, палил по скачущему Зверю практически не прерываясь. Попадание, еще, мимо, мимо. Зверь в двух прыжках от него, третье! Зверь вспыхнул, обдав жаром, и улетучился, как огонь из сгоревшей спички.
   Но нельзя, нельзя, нельзя отвлекаться даже на созерцание результатов собственного успеха! Справа на него уже несся другой Зверь с рубиновыми глазами и ослепительно белыми клыками! Единственное движение, которое мог сделать Охотник – и он его сделал! – увернуться от «собаки Баскервилей». Охотник в мгновение ока отделился от каменной стены и в падении отлетел метра на два-три, выбросив при этом вперед руки с Кинжалом и Поляризатором. И тут же услышал сзади взрыв и почувствовал всей тыльной стороной тела мгновенный Ожог.
   Схватив выпавший Поляризатор и обернувшись в сторону взрыва, он понял, что избежал Двойного Нападения. Два Зверя, странно пульсируя, угасали, на месте их столкновения. Второй Зверь мог спрыгнуть только сверху. Снова упущение Охотника. Но все обошлось. А если бы нет – то все кончилось бы мгновенно. Двойного Нападения не выдерживал никто.
   Охотник устал. К тому же болели ушибленные колени, локти и ладони. Он рискнул еще раз включить Прибор и увидел, что Зверей оставалось только трое. Он тут же бросился к ним навстречу, пока расстилался небольшой луг. И понял, что сделал правильно. На него уже неслось два Зверя, издали сверкая глазами и клыками. Один Зверь просто бежал, делая некрутые повороты, а второй то летел, то пропадал под землей, появляясь совершенно не в том направлении, где ожидалось. Охотник остановился, принял устойчивую стойку и стал прицельно и методично делать выстрелы. Летящего Зверя он поймал на излете, тот рухнул на землю, второго Охотник подстрелил, когда тот делал заворот и его тело становилось большой мишенью. Но первый Зверь не Угас, он только утратил способность летать и исчезать под землей, но теперь он крался в траве, с потухшим взглядом, едва различимый, и, когда Охотник прошел мимо, последовал за ним.
   Охотник снова смело включил Прибор и увидел, что Зверей еще два. Появился новый. А раненый им преследователь не определялся Прибором и тем был опасен вдвойне. Охотник его не ждал. И вот, когда Охотник переходил по мосту речку, на него напали снова два Зверя. Один из двух оставшихся, заметив Охотника из леса, дождался, когда тот дойдет до середины моста, и кинулся ему навстречу. Зверь мчался на Охотника большими скачками, бесшумно, зловеще. Но Охотник оценил ситуацию как выигрышную для него. Цель находилась в самом удобном месте – прямо впереди на пространстве без помех, и была не слишком подвижной по углу прицела. То есть достаточно стрелять в одну точку – и Зверь будет поражен. Но Охотник не учел одного – Светозверь не обычный хищник из плоти. Как только Охотник поднял Поляризатор, Зверь, не потеряв в скорости движения, стал… стремительно уменьшаться, но разгораясь при этом ярче и ярче. И в какие-то мгновения достиг такой яркости свечения, что Охотнику пришлось поберечь газа. Охотник прикрыл глаза левой рукой и отвернулся в сторону, стреляя в приближающийся свет наугад. И ту же краем глаза уловил движение сзади. Снова автоматически он бросился в сторону, на перила, и таким образом избежал Ожога прыгнувшего на него маленького Зверя. И тотчас же опять раздался взрыв и прошла обжигающая вспышка. Опять два Светозверя столкнулись друг с другом. Угасли.
   «Кажется, все,» – устало подумал Охотник. Он славно отстрелялся. Думал, что будет сложней и страшней. Когда готовили к Охоте, очень долго и серьезно инструктировали, а прошло все без осложнений, даже без серьезных Ожогов.
   Охотник ждал финального Сигнала, но его не было. Тогда он вспомнил, что даже после угасания последнего зверя рекомендуется проверить показания прибора. Так и есть! Еще один Светозверь находился впереди, в лесу. И еще одно открытие сделал Охотник – он обнаружил, что его Поляризатор пропал. Видимо он уронил его в реку, когда бросился к перилам. Охотник не знал, что напавший сзади был раненый им преследователь; обычно Преследователи дожидаются удобного момента, когда у Охотника мало шансов избежать нападения.
   Но этому Охотнику на этот раз повезло.
   У Охотника остался только кинжал, а значит последняя схватка в лесу будет очень опасной, или Жаркой, как говорят на Охоте. Словно зная, что у Охотника нет Поляризатора, последний Зверь встретил его не очень скрываясь. Он спрыгнул с дерева и сразу стал носиться вокруг него, делая резкие остановки и меняя направление. Даже будь Поляризатор, попасть в Зверя было бы очень сложно. Зверь, испытывая нервы Охотника своими беспорядочными метаниями в течение минут двух, вдруг стал делать пугающие движения, словно делая бросок, но останавливаясь. Охотник держал Кинжал перед собой как шпагу. Зверь, теперь уже точно понимая, что Охотник без страшного Поляризатора, подбирался все ближе. Охотник воочию рассмотрел Светозверя до мельчайших подробностей. Немигающие круглые глаза Зверя имели зрачки, наливающиеся кровавым светом в секунды его атак, четыре больших и острых клыка в узкой пасти также были светоизменчивы. У Зверя не было ушей, его голова походила на голову змеи, только глаза были близко посажены друг к другу и не было у Зверя ноздрей. Тело походило на тело ягуара, только у него отсутствовали шерсть, когти, не было заметно мускулатуры. Гладкое изящное тело, составленное сейчас из неяркого серебристого света…
   Светозверь с пронзительно-алыми глазами приблизился на расстояние двух метров от Охотника, на метр от кончика Кинжала. Зверь оскаливал свои яркие клыки как волк на собаку. Напряжение нарастало, жжение на коже Охотника усиливалось, чувствовался жар, правый кулак уже сильно пекло. И тогда Охотник сделал феноменальный трюк. Он сделал наг назад, отклонился. Зверь подался к нему, но тут же Охотник совершил глубокий выпад вперед и проткнул Зверя между глаз. Ожидаемого сопротивления не было, и Охотник не удержал равновесия, упал на руки. Морда Зверя находилась совсем рядом, но вместо кровавых глаз было черное пятно. Откуда это в нем? – Охотник резко вскочил, взмахнул кинжалом и отрубил Зверю голову. Голова не упала и покатилась, а тут же исчезла, а через секунду исчез, Угас и сам Зверь.
   Охотник на этот раз не расслабился. Немедленно включил Прибор и удостоверился, что Светозверей больше нет. Только тогда он облегченно вздохнул и совершенно без сил опустился на траву.
   Сигнал он услышал как бы сквозь сон. Кончилось. Его Охота завершилась.

   Совсем другое дело. Это он понимает. Хоть какой-то смысл. А то сплошная фантастика, сплошные спецэффекты и ничего реального, человеческого. Конечно, по сравнению с их окомани-фильмами на космическую или фантастическую тематику даже эта стерео-версия «Терминатора» бледнеет, кажется дебютной поделкой школьника, но это земное, хоть и американское, но ближе сердцу, уму. Настоящий город, живые люди, понятные отношения и чувства. Шварценеггер кажется таким родным, близким, старым другом или родным дядькой. А американские жители уже кажутся соседями по улице. Вот что делает расстояние. Так, встретив елезнакомого односельчанина в каком-нибудь городе за 500 км. от дома, он уже воспринимается как близкий друг или хотя бы как сосед-приятель.
   Аэлита тоже, бывало, смотрела какой-нибудь земной фильмец, она-то понимала, почему Вовчик больше предпочитает те, близкие его восприятию фильмы. Но она сказала как-то Володе, что надо ему больше стараться приобщаться к местной культуре, чтоб скорей влиться в течение жизни. Он, естественно, не против, но иногда, ну немножко, ну хоть так побыть дома…
   Вовчик включил уже третий фильм подряд. Окомани замечателен тем еще, что глаза не портятся, не устают. Ведь они ведут себя естественно: напрягаются где надо, движутся за героем или по окружающей обстановке, пейзажу, все четко, натурально, никаких излучений… Третий фильм был окомани-версией известного романа Яна «Чингисхан». Володя как-то случайно приметил его в списке, захотелось увидеть живую панораму описываемых событий. Вовчик до сих пор помнит, как в 14 лет, почитав на ночь роман, он словно бы всю ночь участвовал в тех битвах, убегал от диких кочевников, пригибался под градом стрел. А наутро он проснулся больным, с температурой. Вот откуда ночные кошмары.
   О, зрелище было грандиозным. Он словно действительно побывал в городах Гургандже, Бухаре, лично присутствовал в юрте хана, вместе с дружиной князя Мстислава Удатного противостоял вонючей орде Субудая. Все было так ярко, динамично, драматично. Стоял реальный вой многотысячной орды, звон, грохот сражения, ужасающий сплошной рев умирающих и раненых коней и людей. Было очень много крови, пыли, грязи. Раны были ужасны; кое-где валялись отрубленные по-разному руки, ноги, головы, лежали пронзенные копьями, стрелами, разрубленные мечами или затоптанные тела людей и коней. Володя понимал, что все герои, участники, города и крепости, все звуки – творение компьютера (и авторов), что, скорей всего, они далеко не те, какие были на самом деле, но – сделано великолепно, мастерски, гениально. Потрясающе. Зрелище незабываемое.
   – Что ты смотрел? – спросила его Аэлита, когда он с затуманенными от впечатлений глазами пришел в столовую. Аэлита стояла возле стеклянной стены и смотрела на лес.
   – «Чингисхана».
   – Тебе что, твоей геройской Охоты на Светозверя показалось на сегодня мало? Ты что, боевик такой кровожадный? Что-то не замечала я в тебе воинственности. А-ну признавайся, тебя в какой диверсионной школе учили? А!.. – притворно испугалась Аэлита. – Ты… Ты из спецотряда антиинопланетной контрразведки. Как же я сразу?..
   – Ха-ха! – демонически сказал ВВ, приняв игру. Он скрестил руки на груди и величественно глядел в окно. – Я генерал Особого отряда по уничтожению любых форм инопланетной разумной жизни. Наша цель – оставить только одну расу в Галактике – людей, на Земле. И теперь я в курсе… Ваша Галактическая мафия – так называемый Совет – уже, считай, в наших руках… Ты совершила ужаснейшую ошибку, взяв меня с собой. Так что тебе лучше… выпить содержимое этого бокала. И для тебя все кончится. Ты даже ничего не успеешь понять и почувствовать. – Вова разошелся.
   Аэлита, внимательно слушая импровизацию друга, играя при этом театрально лицом, взяла в руки бокал алийерового сока и сделала (если честно – с несколькими процентами опаски) несколько глотков.
   – Пей, пей все. У тебя нет выхода, – ласково советовал «генерал-победитель».
   Аэлита выпила и гордо, как Зоя Космодемьянская, посмотрела в глаза своему «врагу».
   – Ну вот и все. Все кончилось. – Вовик заглянул в стакан Аэлиты и, отвернувшись от нее, как ни в чем ни бывало сел за стол. – На чем мы остановились? Да! Мне бы пора за компьютер, ну, комп ваш… Ну что все вокруг да около. Да не бойся, не пропаду я в виртуальности. Мне усидчивости не хватит.
   Аэлита, все еще пораженная прекрасной игрой Вовчика и его ироничным выходом из роли, весело улыбалась. Заулыбался и он, прекратив маленький шальной балаган.
   – Аэлита, я о комп… пе вполне серьезно. Ну пора уже. Давай договоримся: полдня проводим за пределами дома, остальное – комп, окомани и т. д. С вечера планируем выездные мероприятия и с утра прямо (или вечером, если надо) совершаем все. Так пойдет? Ладно, заказывай, молчу…
   Они оба заказали себе легкий ужин. Вовчик уже освоился с нямстором, научился делать поиск незнакомых блюд различных кухонь.
   Один раз он уже попробовал так: заказал сразу малюсенькие порции нескольких блюд сразу, чтобы отдегустировать и отметить для себя приоритеты. И дальше он планировал практиковать подобное, чтобы испытать как можно больше вкусов.
   – Аэлиточка, ты спать не собираешься? Давай сегодня начнем освоение. Я уже представляю, что меня ждет там, глядя на все остальное… я прав? Это круто?
   – Это не то что круто… Это вторая, гораздо более насыщенная жизнь моих земляков, или современников. Это жизнь мозга человека, это жизнь его сознания, эмоций в другом, бестелесном измерении. Это… это лучшая часть жизни многих из нас. Комп раздвинул границы нашего сознания беспредельно. Пойдем в этот мир. Но обещай мне выходить оттуда подышать. Погулять ногами. Смотреть на настоящее небо, вдыхать настоящие запахи трав. Смотреть в глаза настоящих людей, прикасаться к материальным предметам. Ощущая их первозданную сущность. Не забывай про время, возраст и окружающих. Пойдем.
   Начала марсианка с того, что показала, где находится «мозг», батарея питания и соединяющий блок. Все компьютеры (компы – на Марсе) соединены без проводов в единую сеть, называемую Сферой. Кроме нее нет никаких других носителей информации. Все, что нужно, можно взять в Сфере, и любой свой интеллектуальный текст или просто творческо-графический продукт можно оставить там же, пока Служба Очистки не решит, оставить его там или убрать. И никаких тебе тарифов, никаких многоступенчатых паролей, допусков, кодов и т. п. Все просто и открыто: называешь тему, подтему, интересующий предмет, автора, дату, характеристику, явление или что-либо другое – и получаешь быстренько: хочешь – голосовое сообщение, хочешь – визуальную информацию (картинку, схему, стереофильм-лекцию), хочешь полноценный окомани-фильм, а хочешь – отпечатанный на любой бумаге с любым покрытием материал (информацию). А захочешь образец чего-то, какую-то вещь, предмет – тоже пожалуйста – встроенный ктовзунтракес изготовит что угодно, исключая оружие, наркотики, некоторые другие вещи, безусловно вредные человеку.
   Само общение с компом происходит очень несложно. Во-первых, есть подробнейшая инструкция-подсказка по пользованию компом, Сферой. Это, наверное, для таких вот случаев, как новый взрослый чужак на Марсе. Потому как любой коренной марсианин с самых пеленок (с года-полутора – точно!) знает, с какой стороны подойти к этой умной технике. А может для забывчивых, а может на всякий случай, а может это должно быть, потому что должно быть по всем научным правилам… Аэлита же легко разрушила сарказм ВВ на эту тему одной фразой: «А возвращаются командированные звездолетчики и разведчики? Забывают. Совершенствуется постоянно. Привозят гостей.»
   Который раз в своей жизни Вовчик осекся. Вечная его проблема: чего-нибудь, какой-нибудь важной мелочи не учтет, что-то не додумает, недосчитает, не возьмет в расчет, полагаясь на свою интуицию, хватку, интеллект, опыт. А ведь эти его качества не абсолютны, а мир так сложен, многогранен, изменчив. И довольно часто приходится такому умнику опускаться в старинное резиновое изделие – галошу, или с размаху биться в грязь своим ангельским личиком. Очень малоприятное чувство – считая себя умней окружающих тут же, принародно, становиться посмешищем за свою глупость. И интеллект твой мало кому интересен, если ты, вдруг оказывается, не знаешь, не понимаешь самых простых житейских истин и понятий…
   А вот комп на Марсе – он точно все знает. В нем собрана вся информация о планете. В нем собрана и постоянно добавляется вся известная информация о метагалактике и ее мирах. Хочешь знать, сколько атомов в одном кубическом метре воды – спроси, узнаешь. Сколько кратеров на Розовом (спутнике Марса) – спрашивай. Какие бывают религии – на 132-х планетах 2864 религии (современные и исчезнувшие), полный расклад. Интересуют бабочки? На 2721 планете 3 млн. 356тыс. 754 разновидности. Что такое «хорошо»? Несколько сот тысяч научных статей, определений, сотни тысяч афоризмов, пословиц, сотни тысяч выдержек из литературы, материалы из других видов искусств. А что?.. – пожалуйста. А как?.. – вот так. А почему?.. – потому… А?.. – есть следующая информация? -!?? -!!! Все, буквально все знает марсианская Сфера и потому каждый комп.
   Однако продолжим знакомство с самим компом как аппаратом и его «причиндалами». Пользование, как уже говорилось, происходит очень просто и несколькими путями. Самый легкий – голосом. Садишься в кресло и начинаешь говорить с суперэрудитом. Просто со стенкой с экранами разговариваешь. Даешь ему команду: «Включиться» – включается. Говоришь: «Нужна информация о динозаврах.» Он спрашивает: «На Земле?» Удивляешься: «А где же еще?» Резонно отвечает: " Существа типа «Динозавры» обитали на 875 планетах и в настоящее время обитают на 611-ти планетах Галактики. «Слегка обалдевая, робко просишь: «На Земле.» – «Как подать информацию?» – «А как лучше?» – «На данную тему лучшей считается визуальная подача материала.» – «Тогда да.» – «Полный объем?» – «Что это значит? А!
   Сколько времени займет?» – «Тема раскрывается полностью за 143 часа 18 минут. Есть сокращенные варианты: 51 час 10 минут, 16 ч. 25 мин., 4 ч. 30 мин., 1 ч. 40 мин.» – «Последний.» – «1 час 40 минут. Динозавры Земли, пожалуйста.» – «Нет, не сразу. Сейчас я вернусь, и тогда начнешь.» – «Жду вас.»
   Второй вариант: общение через клавиатуру – текстовый диалог.
   Третий вариант: посредством указателя – экранно-знаковый диалог.
   Безусловно, основное общение с компом ведется в устном порядке. И лишь в некоторых сложных или специальных случаях добавляются вторые два варианта. Тогда достается клавиатура или поле указателя.
   Интересно было первое впечатление у Вовчика от клавиатуры. Когда Аэлита достала из одного ящичка два каких-то плоских эластичных предмета и шлепнула их на стол перед землянином, тот только глянул на них вопросительно-подозрительно и повернулся к хозяйке за разъяснениями. Что это за «блины»? Но один «блин», когда Аэлита положила на него расслабленные руки нового пользователя – Володи, – вдруг «ожил». На нем вырисовалась словно бы морда какого-то быка или архара. Приглядевшись, Вовчик догадался, что это и есть самая настоящая клавиатура: буквы, знаки препинания, служебные значки. Буквы размещались вокруг пальцев расслабленных рук печатающего в виде рогов архара; «пробел», переключатель «прописные-заглавные» – словно рот и нос, «точка» и «запятая» – широко расставленные глаза; и еще по бокам дополнительные «кнопки». Кнопками не назовешь светящиеся под слоем гладкого материала области, по которым достаточно просто провести пальцем, чтобы на экране появился знак. Что-то типа сенсорного или фотоэлектронного управления. Такое же и поле указателя – все, что осталось от компьютерной «мыши». Причем указателем можно работать в трехмерном пространстве визоэкрана, а не только на плоскости. Вовчик попробовал печатать, управлять указателем. Очень легко. Только нужно по специальной программе освоить клавиатуру – «слепую печать» – это займет часа четыре. И можно потом смело печатать романы и публиковать их на литературной странице в Сфере…
   Ктовзунтракес – самый главный и самый лучший (после нямстора) агрегат, делающий жизнь марсиан просто волшебной сказкой. Пусть кто-то скажет, что это не сказка: ты захотел, к примеру, велосипед, говоришь компу, выбираешь из каталога моделей (или конструируешь быстренько сам) и требуешь материализовать – и вот, через несколько минут от возникновения желания, получаешь себе новехонький суперсовременный (не захочешь же ретро-колымагу) велосипед. Любую вещь, любой предмет, известный компу (а мы знаем, что он знает все), и тот, что родится в вашем воображении – все это будет у вас, только попросите, дайте команду. Ктовзунтракес снабжает марсиан всем, кроме еды и одежды, кроме роботов, транспортных средств (сложных), зданий и прочих крупногабаритных предметов.
   А вообще через комп можно такое!.. Захочешь дворец – не пройдет и недели, у тебя будет дворец твоей мечты, как сам нарисуешь, какой выберешь (хоть Тадж-Махал себе под жилье строй, хоть Акрополь, хоть Нотр-Дамм, хоть хижину африканского царя или инопланетного правителя). Это ли не сказка? Хочешь увидеть, что творится на планете такой-то за десять тысяч парсек от тебя, есть ли там принцессы на выданье – попроси комп, узнаешь, увидишь. И можешь себе даже «чучело» принцессы заказать (чтоб привыкнуть). А насчет женитьбы – тут уж сам.
   (Комп, кстати, подскажет, какими путями это сделать, какие условия, какое приданое и т. д.) А может молодильных яблочек захотелось? Есть такие. Можешь в нямсторе заказать. А кроме этого – девять тысяч рецептов продления жизни, молодости (правда, семь с половиной тысяч абсолютно не понравятся нормальному человеку); и еще несколько адресов, куда обратиться по этому вопросу; еще на Марсе имеется несколько курортов и клиник, где проводится омоложение. А не сказка ли – ты можешь сконструировать любую реальность, любую улицу, любое существо с каким угодно характером и возможностями, и если не материализовать их (что иногда возможно), то самому в виртуальной реальности проникнуть туда.
   А какие возможности для творчества! Володя просто задохнулся от открывающихся перспектив. Написать книгу и отправить ее в Сферу (издать немыслимым тиражом) – самое простое. Эту «книгу» можно оформить такими иллюстрациями! Можно сделать ее сразу в виде аудио+ (мульт) фильма. Таких «книг» больше всего на Марсе (на планете в последнее время не любят читать). Ну и попутно: самому снять, сделать полноценный фильм – не проблема. Компьютерные технологии творят такое, что Голливудские мастера конца ХХ-го века от зависти непременно лопнули бы мгновенно и оглушающе. Герои фильмов (редко живые актеры) творят немыслимые дела в любых условиях. Натурные съемки – большая редкость, вся «натура» делается компом. Снимается сцена: погоня, герой в звездолете улыбается, потом делает злое лицо, взрывает астероид, где находится база пиратов и потом плачет, потому что среди разбойников – его брат. Моделируется герой, звездолет, астероид, взрыв. Идет текст и комп самостоятельно придает герою соответствующую тексту мимику, делает нужные ракурсы. Дело режиссера – корректировать работу компа, придавать фильму какие-то особенности, что-то добавлять оригинальное. На съемку полнометражного 2—4-х часового фильма по готовому тексту уходит от недели до 2—3-х месяцев неутомительной работы.
   Песню сочинить и записать – дело нескольких часов. Даже без специального образования, опыта. Нужно только, естественно, сочинить текст и мелодию, мотив. Напеваешь компу, он тебе делает партитуру, аранжировку. На ходу что-то подчищаешь, подправляешь, улучшаешь, делаешь звук и звуки, какие нравятся – и пожалуйста – шлягер готов, запускай в Сферу, а потом ищи в хит-парадах.
   Художнику комп – лучший помощник. Если есть желание творить в традиционной манере – кистями наносить краски на холст, ктовзунтракес обеспечит всем необходимым. Скульптору – глину, гипс, мрамор, пластик, прикладнику – природные и промышленные материалы. Но все это используется крайне редко. Гораздо быстрей и удобней рисовать на компе. Можно мгновенно менять ракурсы, бесчисленно делать макетные эскизы и так же просто мешать цвета, сглаживать поверхности, создавать лучшее взаиморасположение.
   Любое увлечение делает возможным и очень плодотворным комп вкупе с ктовзунтракесом. Кроме, может быть, нескольких, таких, к примеру, как увлечение бегом или альпинизмом, хотя одеждой, снаряжением обеспечат именно они, и маршруты, рекомендации, какую-то еще информацию также даст комп.
   Чтобы еще полнее обрисовать процесс творчества на марсианском компе приведем несколько зарисовок. Так осваивал комп Володя Вовчик, парень с Земли, самостоятельно, под руководством машины.
   Первый урок – сочинение стихотворения. Высвечиваются подзаголовки для подсказки и нужно выбрать из них то, что хочешь сказать в своем произведении. Нужно выбрать тему (любовь), героев (я, она), стиль (лирика), интонацию (экзальтированное восхищение). Тогда, если у самого голова почти пустая, сердце не выплескивает какие-то строки, требуешь словарь. И получаешь набор слов (возвышенные поэтизмы, уместные глаголы, прилагательные, существительные, обороты и т. п.), которые можно привести в данном сочинении. И желательно бы еще придумать самостоятельно пару строк. Их рекомендуется проверить на предмет сходства (плагиата). Если точно таких же стихотворных вступлений не имеется, дальше комп по выбранному размеру может дать варианты рифм и, если поэт пожелает, полностью варианты строк.
   Само собой, этот метод нужен «ремесленникам», «графоманам»; уважающий себя поэт не переложит работу своего вдохновения, сердца и ума на машину. Но если кто-то, допустим, не имея таланта, захотел написать поздравление, посвящение кому-то? Выбор слов-то остается за человеком, за результат отвечает он своим вкусом и умением сказать задуманное. Да чего лукавить – и прославленные поэты пользуются шаблонами, наработками, штампами, словарями, что-то перенимают у коллег (пусть даже неосознанно, но есть такое). Еще раз: главное – умение отобрать и расставить слова так, чтобы это было красиво, сильно, оригинально. И не важно – из головы эти слова, из словаря или из памяти компа. В последнем случае, есть такое мнение, язык будет богаче.
   Володя написал за час посвящение Аэлите из 36-ти строк, но результат ему не очень понравился, и он стер, уничтожил опус.
   Взялся рисовать картину.
   Художник, у кого тверда и легка рука, без труда нарисует хоть круг, хоть чье-то лицо, хоть букет в вазе. А тот, чья конечность не слушается хозяина, кто не может начертить даже ровную линию, как ему создать шедевр? С компом – вполне возможно. Любая, даже самая сложная вещь раскладывается на большее или меньшее количество простейших геометрических фигур и линий. С ними комп работает в сверхбыстром режиме. И, стало быть, любой предмет он нарисует мигом. Задача рисующего правильно давать задания и уже потом самому размещать смоделированное, корректировать, раскрашивать. То, что истинный мастер создает интуитивно, беря из Космоса, Вдохновения, Души, Воображения, вполне возможно, чуточку больше потрудившись, сотворить с помощью умнейшего и сложнейшего агрегата. И только комп может изобразить объемную картинку. Искусственный кусок воображаемого мира.
   ВВ попробовал изобразить киргизские горы. Горы, в принципе, получились. Но вот насчет киргизских, Тянь-Шаньских… Если только тополя пирамидальные, да арыки способствуют узнаваемости. Вот только картина больше походила на фотографию почему-то. Не получилось собственного стиля, и над этим нужно поработать, ибо инструментарий имеется всяческий.
   – Аэлита, да у вас же тут Парнас какой-то. У вас тут, небось, столько шедевров всяческих! Культурный… не знаю… такие возможности! Творить и творить! Где музеи, где выставки? Я хочу видеть и слышать местные культурные ценности… Где имена гениев, мастеров? Мы же побываем в картинных галереях? И лучшие произведения музыкантов как-то можно послушать? Фильмы само собой. Только лучшие бы увидеть хотелось… Есть рейтинги? Отлично. И хит-парады, «золотые сборники»? Феноменально! Ты имеешь в виду, все через комп можно посмотреть? Нет, ну все как-то… Что-то лучше воочию… Скульптуры, например, картины, предпочтительней рассматривать натурально… Ну, компьютерные, конечно, здесь, а естественные… Составим список, что, когда, и где, и как…
   Ну и наконец-то Аэлита показала своему другу с далекой Земли копмповые (так правильно на планете говорить) игры. Марсианка открыла новый, безмерный, самый увлекательный, динамичный, разнообразный мир – мир виртуальных игр, путешествий, приключений. Мир неограниченных возможностей. Придуманную вселенную, где ты и вещь, и зверь, и человек, и царь, и бог, и вечный космос. Компьютер подарил (еще в конце ХХ-го века на Земле) человеку возможность проявлять свой ум, свои реакции, свои интеллектуальные и отчасти физические способности в условиях, где ничто не грозит увечьем, смертью, тяжкими эмоциональными встрясками. Виртуальная реальность вывела человеческий разум из замкнутого мирка, где справлялись 5—10% мозговых клеток, в огромнейшее, насыщенное удивительной материей, эмоциями, знаниями пространство, требующее гораздо больших умственных усилий.
   Вовчик у себя на родине совсем немного успел узнать, что же из себя представляет современный ему компьютер, интернет, их возможности и ограничения. Он видел игровые приставки, видел игры, слышал от парней-компьютерщиков некоторые труднопонятные ему рассуждения и обсуждения. То есть получалось, что в принципе он представлял себе в целом положение в этой области. И сравнение между двумя цивилизациями в области искусственного разума давало перевес в сторону Марса в несколько раз. Раз в сто. Если возможно в цифрах измерить разницу в качестве, скажем, двух литературных произведений или картин. Но есть творения пятиклассника на уровне уроков рисования и есть гениальные по идее и исполнению шедевры мастера.
   Не зря Аэлита тянула время, отвлекала своего гостя от этой поистине губительной штуки. Не зря Вовчик стремился к этой увлекательнейшей и умной-образованной системе. Есть чем увлечься.
   Когда мы встречаем остроумного, веселого, искусного, наблюдательного рассказчика, повидавшего мир, мы слушаем его, раскрыв рот и позабыв обо всем. А когда сам мир предстает пред твои очи одним движением пальца… Наверное у многих, если не у всех людей есть, бывают такие моменты, когда хочется быть в нескольких местах сразу, хочется знать, что творится в том или ином месте, что интересного говорят сейчас интересные люди (особенно знакомые и особенно о тебе), хочется совершать подвиги, достойные наград (но не посмертно), хочется испытывать приключения, участвовать в необычных путешествиях. Хочется все и сразу. Хочется жить несколькими жизнями одновременно в одной – твоей. Примерно все это может дать комп на Марсе. В нем естьпростые двухмерные игры, есть стереоигры и есть объемные, с эффектом присутствия. Можно управлять кем-то или чем-то (героем игры) с помощью джойстика, с помощью пульта и можно действовать собственным телом, управляя собой же, виртуальным или реальным в кажущемся окружении.
   Марсианский комп расширил электронные игры до действительно другой реальности. Игры, переходя в придуманные приключения, путешествия, доходят до того, что создают иллюзию жизни в любых временах, в любых местах вселенной, в любом обличье. Ты можешь побыть некоторое время грозным жуком с планеты Р-350Н и охотиться на любую крупную или мелкую живность вблизи своего гнезда; однажды встретив разумных гуманоидов-звездолетчиков, сразиться с ними за свои владения. Можешь, напротив, стать одним из этих гуманоидов с планеты Аукста и, обнаружив на планете Р-850И невероятных размеров жука-монстра, избежать гибели от его ужасных клешней и сумасшествия от вызываемых им чувств и видений. Можешь побыть спутником Александра Македонского и завоевать с ним Персию. Можешь побыть воином Александра Суворова. Или царем Горохом. Или Золотой Рыбкой волшебной. Или драконом, или Карлсоном. Или кузнечиком. Или конструктором искусственной планеты-крепости. Или… кем угодно. И если вдруг чего-то нет, кем бы ты хотел стать, ты сам можешь придумать своего героя и его приключения, его жизнь, его друзей и врагов. Это очень интересное занятие и не столь уж утомительное при возможности компа.
   Таким образом, через игру, марсиане с помощью колобков подошли к невероятной, казалось бы, вещи: моделированию, конструированию миров, существ, сущностей, способных стать реальными. Иными словами, марсианское сообщество достигло возможностей Бога. Оказывается, это очень нетрудно – создать планету с какими-то определенными условиями, а затем на нее «заселять» растения, насекомых, зверей, птиц, разумных существ, приспособленных, способных приспосабливаться к внешним условиям и сосуществованию. Все это поддается расчету, подсчету, прогнозированию, а затем корректировке. Ну а в ошибочных случаях всегда тот или иной вид может быть изъят из придуманного мира с пользой или без вреда для оставшихся. Только, почему-то, из нескольких тысяч смоделированных на сверхкомпьютере миров ни один и близко не сравнится по сложности, многообразию и гармонии с существующими в действительности живыми планетами, и тем более с Землей – одной из самых удивительных, уникальных планет Галактики… Кто ее автор? Кто ее строители? Кто ее наблюдает?

   На Марсе нет кафе, столовых. Есть рестораны при каких-то заведениях: ресторан в казино, ресторан в парке, ресторан в учреждении. Обычные заведения питания заменил нямстор.
   И остались еще бары. Но не совсем такие, к каким привык Вовчик, вернее, о которых он знает. Здесь бары не просто отличаются по обстановке, оформлению, но отличаются друг от друга, можно сказать, по видам. Бары все тематические, специфические, оригинальные. В одном подаваемая еда и питье, музыка, оформление, интерьер, поведение и разговор робо (в основном) персонала соответствует американскому бару начала ХХ-го века, в другом вас встречает вся обстановка японского ресторанчика, в третьем вы попадаете в традиционный гаммр (культурно-питейное заведение) страны Муппс прошлого тысячелетия планеты Артусхашпре, а еще в каком-нибудь разделяете пищу, зрелища и участвуете в обряде Деления семьи муравьеподобной цивилизации планеты Ма-Мо-Ма.
   Вы не просто приходите и едите и пьете. Вы попадаете словно бы в иной мир, становитесь одним из… Это одно из немногих «живых» развлечений, с которым связано несколько других «мелких шалостей», которыми тешат себя бездельничающие жители страны-планеты, которая предоставила им полную свободу действий, из которых люди выбрали в, массе своей, развлечения, удовольствия, которые, в свою очередь, в основном связаны с блужданием в воображаемых мирах, которые дают хоть какую-то иллюзию жизни, полной событий, действий, подвигов, которых в настоящей жизни просто не осталось.
   Первое знакомство с барами произошло только с помощью компа. Потому что Аэлита заявила, что не хотела бы идти с Володей в такое заведение по нескольким причинам. На просьбу прокомментировать это высказывание, марсианка назвала первой причиной то, что там пьют, т. е. выпивают. Но ей бы не хотелось сейчас возвращаться к не самой лучшей стороне жизни, оставленной ею на Земле. А вторая причина: в бары ходят знакомиться, идут туда для того, чтобы «замагнитить», или, выражаясь понятно землянину, «снять девочку», «закадрить мальчика». А ей это сейчас тоже не очень бы нужно. «Ах вот так, да?» – нейтрально отреагировал на данное обстоятельство неожиданного отказа своей принцессы жадный до различных развлечений и приключений на Марсе земной юноша. И подумал про себя, что это означает, что Аэлита бережет чистоту их отношений. Это приятно…
   Но отказ лично посетить какой-нибудь бар не означал, что нельзя было посмотреть их комповые программки. Все-таки это новое для Вовчика явление на вновь обретенной родине и знать, что это такое и что и как там пьют-едят, ему просто необходимо.
   – Аэлита, ну я надеюсь, мы все же с тобой (или лучше всей компанией!) когда-нибудь посетим хотя бы одно из таких заведений? На крайний случай безалкогольные какие-нибудь, нейтральные… имеются же. Мне так кажется, там даже интересней, чем в театре. А напиваться и «сниматься» ведь не обязательно?…
   – Ну конечно, извини. Я просто пока не хочу этого. А может завтра захочу… Вот такая я капризная. Ну тебе понравилось? Тогда, безусловно, прошвырнемся в пару-тройку. Все-таки ты прав, тебе необходимо посещать «злачные» места, чтоб стать истинным марсианином. А сейчас, – без паузы сказала красавица, – мы можем с тобой устроить маленькое безобразие… – и она интригующе замолчала, шкодно глянув на Вовчика.
   А Вовик посмотрел на свою возлюбленную и ему очень захотелось обнять ее и закружить с ней по комнате. И они бы оба хохотали и молча смотрели друг другу в счастливые глаза… Но до сих пор – до сих пор! – наш славный герой почему-то не смел не то что признаться в любви, не то что обнимать и целовать свою «спасительницу», он до сих пор боялся прикоснуться к ней, до сих пор боялся явно, недвусмысленно, открыто показать свои чувства. Вот уже почти два месяца этот взрослый парень, мужик, всячески скрывал свои истинные чувства, подавлял желания, прятал намерения. Он никак не мог преодолеть свою робость перед инопланетной подругой, он никак не мог заставить себя преодолеть страх перешагнуть чисто надуманный барьер между ним – земным никудышным, бестолковым, неудачливым в прошлом босяком – и ней – красивой, умной, прекрасной девушкой-мечтой из далей космоса, из далей будущего, из далей сверхцивилизации. Он хотел, но не мог стать ее принцем. Он не мог заставить себя сделать последний, самый главный шаг в их отношениях. Он где-то в подсознании считал себя недостойным ее. И он, видимо, все это время ждал от нее первого шага, признания его, снисхождения до него, ждал хотя бы призыва, хотя бы намека… и никак не мог дождаться. И они до сих пор были всего лишь близкими друзьями. А как хотелось стать по-настоящему близкими…
   – Володя… – Аэлита потянулась вдруг всем своим могучим телом, встав на цыпочки, распрямляясь после сидения за компом (а Вова и вовсе смутился от такого зрелища). – Ах-ха!.. Давай-ка знаешь что… – Пауза затягивалась. Володя замер в ожидании.
   – Что? – как можно беззаботней спросил он наконец, чтоб сбить напряжение. И чтоб не подать виду, что он на самом деле жутко взволнован.
   – А давай мы с тобой… – растягивая слова и паузы между слов прошептала Аэлита…
   – Ну!
   – Побалдеем в парке Вечного Детства! Полетели!
   – А-а! Я согласен! Летим!
   К сожалению, Вовчик не посещал Диснейлэнд ни в Париже, ни в Америке. Но зато он посетил марсианский парк Вечного Детства.
   Фантастическое место для проведения досуга. Это незабываемое событие. Нет, это даже нечто большее – это кратковременное возвращение в беззаботное, веселое детство.
   Они вошли в Волшебные Ворота, держась за руки, чтобы не оказаться один на один с немного непривычными сказочными героями, кишащими в этом удивительном парке. К паре взрослых детей тут же подлетел довольно большой и очень веселый джинн, напоминающий Вику в их первую встречу, такой же огненный и очаровательный: в очень большой цветастой чалме и в многочисленных украшениях. Он заговорил:
   – Друзья! Я рад видеть вас в нашей Волшебной стране. Я буду вас всюду сопровождать и буду вас веселить. Я знаю каждый закоулок в нашей стране и потому не позволю вам заблудиться. Но что-то я разговорился. Меня зовут Джинн. А как вас звали в детстве? Вова? Аля? Нет ли у вас каких-нибудь пожеланий или приказов? Хотя не говорите, я знаю, что вам нужно! Вы очень хотите весело провести время! Я угадал?
   Тогда бегите за мной!
   И джинн полетел, делая иногда замысловатые залихватские пируэты, к избушке на курьих ножках. Вова и Аля побежали за ним. А им навстречу из избушки выскочила классическая, но очень цветная Баба-Яга с метлой.
   – А! Гости пожаловали! Нежданно-негаданно. Небось, дорогу ищете к Кащею Бессмертному! Покажу, и даже ужином накормлю… если поможете мне, старой. А нужно с того края болота в избушку перенести несколько корзинок с ягодами-грибами. Насобирать-то я насобирала, а перенести силенок не хватает, стара уж я больно… Садитесь на эти метлы и летите, и обратно так же. Ну давайте, пошевеливайтесь! А то я вас!.. – Баба с выдающимся носом погрозила своей клюкой.
   Попавшие в переделку друзья уселись на гравиметлы и… низенько полетели над болотом. Очень трудно было удерживать равновесие, но очень страшно не хотелось попадать в темную жижу. А Джинн крутился возле них, подбадривал, подсказывал, иногда мешал. Минут через десять корзинки были доставлены в избушку. Бабка-Ежка вместо обещанного ужина выдала им по одному шоколадному прянику в фирменной упаковке и указала корявым пальцем в одну сторону, прошамкав!
   – А Кащей вон там проживает. Ждет вас, небось, давненько ни с кем не бился. Ну все, идите, не мешайте мне, я спать пошла. Привет Кащею… Если он вас слушать станет…
   Наши герои двинулись по тропинке в указанном направлении. Джинн кружил меж деревьев и постоянно что-то рассказывал…
   В течение следующих четырех часов Вовочка и Алечка летали на драконе Горыныче, играли с Еленой Прекрасной и Кащеем в прятки в его мрачном замке, играли в лапту, качались на качелях, сражались в шашки-монеты на золото Кащея, потом помогали Ивану-Царевичу освободить Елену из кащеева плена. Потом они попали в туман и вдруг оказались в ледовой Стране, где катались на санках с горки, играли в снежки с другими детьми и их родителями, ловили в лунках волшебную Щуку, благодаря которой покатались на печке по лесной дороге; потом зима кончилась, и они попали в избу к трем медведям, поели у них без них малины, меда, полежали на кроватях (это все Джинн их спровоцировал). За что вынуждены были через окошки и через лес убегать от семьи недовольных косолапых.
   Затем они попали на праздничную площадь, где были карусели, конкурсы, призы, страшилки, смешилки, хороводы, песни и пляски, куча детей, взрослых и всяческих вымышленных существ. А еще позже они попали на озеро с очень теплой водой, там они плавали, плескались, визжали, играли, лазили на различных надувных предметах и сооружениях, катались на дельфинах и морских черепахах. А после этого неуемного веселья в воде они попросили своего пламенного Джинна скорей увести их отсюда, из парка, потому что они уже наотдыхались до усталости. Джинн немедленно вызвал ковер-самолет и домчал их, как таксист, до ворот парка.
   – Мы ждем вас всегда! У нас еще очень много интересного! Радости вам!
   И вот случилось! Аэлита обняла Володю одной рукой, пока они шли к своему рупомсу, и положила голову не плечо.
   – Как я устала!
   Володя, окрыленный, тоже приобнял девушку и радостно воскликнул:
   – Но зато как классно повеселились!
   – Да-а!
   И они еще долго хохотали над собой, вспоминая похождения по Сказочной Стране. А Вовчик все время поражался, какое там все яркое, красочное, какие «живые» персонажи-роботы и какая общая обстановка, будто в самом деле попал в самую что ни на есть настоящую сказку. Это тебе не декорации в ТЮЗе и не тряпичные куклы на ниточках. И даже не виртуальная реальность. Просто сказка. Чудеса!
   – Какие у вас счастливые дети! Иметь такое – доступное – развлечение!
   – Да и мы – взрослые – тоже счастливые! Посмотри на себя!
   – Да, Аэлиточка, я счастлив! Спасибо тебе огро-ме-е-енное! Мне очень нравится Марс. – Володя повернулся с переднего сиденья рупомса и положил свою ладонь на руку своей волшебной принцессы.
   Она на это накрыла его кисть своей второй ладонью и ничего не сказала. Ведь она не благодетельница какая, она просто сделала то, что сочла возможным и даже нужным. Тем более, что этот славный парень сам ее, можно сказать, нашел и попросил. Она просто пошла ему навстречу, ничем при этом не жертвуя, ничего почти при этом, собственно, не делая. Даже немного корысть и эгоизм присутствовали в ее поступке – предложении: ей хотелось хоть кому-то из несчастных землян реально показать свою фантастическую, сказочную (в их представлениях) страну, похвастаться своим происхождением и даже почувствовать себя немного богиней, что-ли, рядом с ошарашенным от величия смертным. А еще ей хотелось иметь рядом благодарного друга с чисто земными лучшими качествами, несколько притуплёнными у ее соотечественников. И тут вдруг попался такой замечательный парень-романтик, грезивший поисками таинственной страны Эльдорадо… Все вышло хорошо.
   Как и было условлено, до обеда Володя и Аэлита пропадали в комповом мире, а после обеда старались проводить подвижные, «живые» мероприятия.
   Володя уже несколько дней изучал или просто просматривал содержание информации в Сфере. И убеждался, что там есть действительно все. Медицина, космонавтика, спорт, ядерная физика, антропология, аэропланы, биология, бурение, валеология, валерьянка, валет, гремлины, губернии, динозавры, дирижабли, дирижеры, Дульсинея, дураки, орнитология, охмурять, хунта, яблоки, ядро-1, ядро-2, ядро-3 и так до ядро-12 и заканчивалось все словом ЯЯЯ – аббревиатурой ассоциации «Ямамото Японский язык». Любое понятие, любое слово, любое название можно было найти в Сфере, любое событие, любого видного инопланетного представителя, и любого человека с Марса и Земли, начиная с хоть раз упомянутого в исторических сведениях и регистрационных записях до 1913-го года и абсолютно всех после этой даты, когда на Земле появились марсианские агенты. (Даже выдуманные герои книг, фильмов и так далее были представлены в отдельном списке.) Много фамилий значилось после 2001-го года рождения, но о большинстве из них сведения не отличались документальной точностью, ибо составлялся список по памяти переселенцев с Земли.
   Да, конечно… Вова тут же нашел себя в списке землян. Так, правильно, дата, место рождения, родители, даже фотография из паспорта (!), паспортные данные, учился в школе?… холост, жил… работал на заводе… сборщиком, уволен (!) … увлечения: самбо, рисование, чтение, литературная деятельность (!!!), адрес до отъезда… покинул Землю… с 25 июля на Марсе-2, проживает по адресу 1254 Юг52, гость Аэлиты Толстой.
   Вот так… все знают! Аэлита? Конечно.
   А вот и родители… Олег, Витек, Светлана! Наташа Гусева!!!
   Замужем. Э-эх.. Ну а что?..
   Так-так-так. А вот и она. Наша Аэлиточка. Посмотрим.
   «Аэлита Зевсовна Толстая.
   Родилась 05.01.193 г. по адресу 1254 ЮГ52.
   Родители: отец – Толстой Зевс Марсович, 172 г. Рожд.; мать – Григорьева Афродита Петровна,175 г. рожд.
   Образование: детский комплекс 1254; спецкурс ТАВР.
   12 апреля 206 г. отправлена на планету Земля в качестве тайного агента внешней разведки.
   25 июля 210 г, вернулась на Марс-2. С ней прибыл Вовчик
   Владимир Александрович, землянин, 27 земных лет.
   Проживает по адресу 1254 юг52.
   Детей нет.
   Увлечения: история Земли, танцы, пение.»
   И все? Коротко. Зато новое узнал – танцы и пение. И ведь ни разу не сказала. Но Володя подумал, что никак нельзя выдать, что лазил в «Фамилятор»; немного некрасиво получается и может поставить в неловкое положение милую разведчицу.
   – Кстати, Вова, нас приглашают мои родители, они хотят познакомиться с тобой.
   – Ну наконец-то. Они освободились?
   – Да, представляешь, выбрали время собраться вместе. Такие активные, почти как мы сейчас с тобой, неугомонные.
   – Так когда?
   – Да сейчас же и полетим.
   – Сейчас??! И ты меня даже не предупредила?
   – А зачем? Тебе что, готовиться как-то надо? Краситься, гладиться, по магазинам бегать? Подарки искать?
   – Ну… хоть сделать какой-нибудь подарок… с пустыми руками как-то..
   – Вов. – Аэлита несколько снисходительно улыбалась. – У нас не дарят подарки при знакомстве. Просто слетаем и поболтаем.
   – Ясно, – Володя покорился. – Но мне будет неудобно, – честно и обреченно констатировал он.
   Зевс Марсович и Афродита Петровна понравились Володе. Они совсем не походили на родителей пяти детей, им совсем не дашь по 55—60 лет (земных, естественно); 35 и 38 – это еще куда ни шло. Но это ведь почти в полтора раза моложе биологического возраста! Да и то это внешне. А по характеру, по разговору, по манерам, по поведению вообще ни о каком возрасте не могло быть и речи. Они болтали беззаботно о развлечениях, о своих похождениях, о своей райской жизни, как сверстники Аэлиты, новые Володины знакомые. И только когда разговор зашел об их остальных четырех детях, двух младших братьях и двух старших сестрах Аэлиты, – в настоящее время разведчиках на дальних планетах – и при разговоре о старушке-Земле они становились серьезными, говорили более эрудированно и рассудительно, нежели Аглая, Марианна и все остальные молодые марсиане, с которыми Вовчику удалось познакомиться и пообщаться.
   Что особенно поразило Вовчика – это как они его восприняли.
   Конечно, они уже знали о нем, но вели себя с ним как с очень давним приятелем Аэлиты и со своим новым другом – раскованно, на равных, без каких-либо комплексов и показухи. Не как потенциальные тесть и теща, абсолютно не так. Некоторый барьер чувствовался только в разной культуре. Вова был немного скован, его лексикон не был столь богат и современен, сам он не был столь жизнерадостен и беспечен. Но славные Зевс и Афродита (так, по-простому и на «ты»!) постарались сгладить эту разницу, они сразу предупредили Вовчика, чтоб не тушевался, они-то уж понимают, знают, где была их дочь, ведают, что такое Земля ХХ-го века.
   Так что вечером они расстались полными друзьями. И что еще уловил Володя. Отношения Аэлиты и родителей мало походили на семейно-иерархические. Нет, Аэлита тоже больше была для них подружкой, нежели родной дочерью. Такова особенность, таков менталитет марсиан.
   По дороге домой, на замечание Володи: «Какие у тебя славные и интересные родители; у вас такие отношения…» – Аэлита прочла ему небольшую лекцию о развитии и современном положении института семьи на Марсе. Раньше, на Земле, она говорила ему, что у них совершенно другие отношения между полами и поколениями. А вот теперь она могла ему подробно и наглядно обрисовать ситуацию.
   Первые поселенцы-колонисты уже не представляли собой традиционное Общество Земли 2038 года. В то время на Земле существовала полная анархия в семейном вопросе: там были и обычные крепкие семьи, и гаремы, и однополые браки, и свободные браки, и безбрачие, и все что угодно, хотя традиционная семья: «папа, мама, я» – являлась наиболее представленной и наиболее рациональной. Такая семья имела, как правило (и где-то даже должна была иметь), не более двух детей.
   Но экипаж, отправленный организовать на новой планете колонию, соответственно должен был решать главную задачу – расширение, рост численности. А так как коллектив первоначально был невелик, а перед ним стояла такая цель, то привычный семейный уклад никак не подходил. Принятый на корабле «Ермак», а впоследствии и на планете Марс, общественный строй официально назвали «свободное общество».
   Социологи, психологи, философы и прочие ученые, начиная еще с земных, разработали для свободного общества закон жизни или Закон Этики. Если сформулировать данный закон коротко, звучать он будет так: живи как хочешь, только не причиняй никому неудобств или вреда. В нем были перечислены только те действия, которые гражданин не должен делать, действия, противоречащие этике.
   Но сама этика очень сильно изменилась, в угоду целей, преследуемых обществом, и исходя из новых условий обитания.
   Главные перемены коснулись межполовых взаимоотношений. Для колонии были приняты новые каноны. С момента старта «Ермака» началась полная свобода в плане секса. Любой мужчина мог вступить в половую связь с любой женщиной, так же как и наоборот. Действовали только два запрета: начинать половую жизнь раньше 13-ти лет (10-ти для Марса) и совершать какое бы то ни было насилие над партнером. И еще имелись обязанности: любая женщина должна родить не менее пяти детей и каждый мужчина обязан быть отцом не менее трех детей.
   Секс в колонии (а впоследствии в стране Подарок Вселенной), стало быть, являлся делом государственной важности. Провозглашенную свободу сексуального поведения обеспечивало то, что материальное обеспечение и воспитание детей осуществляло само общество в целом. И каждый житель колонии (страны) имел гарантированное питание, жилье и прочие блага. Сексуальная свобода несла с собой решение многих других проблем в человеческих отношениях. Так, исчезли напрочь такие понятия как ревность, сексуальная неудовлетворенность с ее вредом здоровью и счастливой жизни, исчезли раздражительность, рутина, монотонность, апатия, нерешительность, комплексы, страх, вина, предопределенность, несостоятельность, жертвенность и другие. Исчезли предательство, измена, ложь, коварство в отношении любви и секса.
   Мужчины и женщины могли с того исторического дня любить друг друга легко и без оглядки на законы, на запреты, на разговоры, на страхи. Любовь стала простой и естественной, а не прочно завязанной на сексе. Так росло население, решался демографический вопрос. И что немаловажно было на первых порах – расширялся, варьировался геном колонии.
   В отличие от Земли конца ХХ-го века на Марсе родители ребенка не являлись его собственниками. И также родители не были единственно ответственны за своего ребенка. Каждый гражданин свободного общества был равноправен. Обо всех – о каждом – заботилось само общество.
   И получалось так, что три этих человека: ребенок, его мать и его отец – являлись близкими друг другу людьми, близкими разновозрастными друзьями. Но никаких обязательств, никакого напряжения, никаких требований.
   Естественно, общие дети скрепляют мужчин и женщин, и как правило они на всю жизнь остаются близкими и очень часто общаются. А иногда даже и живут вместе, под одной крышей, как родители Аэлиты, чьи пять детей – общие! Это исключение из общей картины, но встречается. Однако даже это обстоятельство не означает, что родители Аэлиты представляют крепкую моногамную семью. Ничего подобного, они абсолютно свободны друг от друга и каких-то обязательств; они просто живут рядом – вот и все. И с детьми у них только кровная и эмоциональная связь. Дети не испытывают к своим родителям авторитарной почтительности, ответственности. Они счастливы, что их родили, что они живут благодаря двум близким взрослым. А родители счастливы, что они дали жизнь новому человеку, жителю самой лучшей в Галактике страны. Дедушки-бабушки, не говоря уже о дядях-тетях и дальних пра… – это всего лишь дальние родственники, что можно сравнить со старыми знакомыми.
   – Володя, – да, понимаю, – у тебя, естественно, возникают возражения, сомнения и вопросы. У тебя абсолютно иной менталитет, воспитание, характер, склонности. Я прошу тебя: ты некоторое время просто посмотри, понаблюдай. Подумай. Самое главное пойми: у нас совершенно другие условия, принципиально иная среда. Можно сказать, у нас не та социально-экономическая формация, что у вас… там, на Земле. А именно это, а не традиции, в большей степени влияет на принцип сосуществования людей.
   Мне понравилась советская фраза: «Семья – ячейка общества.» Там да, все законы, все гарантии, все льготы были направлены на семью. А у нас другое… ну, ты уже понял… Так что не суди поспешно… Ты же не думаешь, что 80 миллионов человек живут неправильно и не хотят менять свой уклад только в силу привычки. Я почему-то думаю, что свободным людям естественно такое состояние… состояние свободных отношений… Кстати, ты не задумывался, почему в России и СНГ с 1985—90-х годов так резко изменилась ситуация в сексуальных и семейных отношениях?
   Володя слушал весь этот монолог Аэлиты практически безмолвно. Только лицо и глаза выдавали колоссальное напряжение и волнение. Действительно, он многое не мог понять, принять, во что-то не мог даже поверить. Эта тема взбудоражила его, он чувствовал себя… перед телекамерой, голым, беспомощным, некрасивым, неприятным. Аэлита словно бы вытаскивала из его головы и показывала всем его самые потаенные мечты, самые заветные желания, самые пошлые мысли, самые жуткие страхи, самые несбыточные надежды, самые кошмарные видения, самые грязные воспоминания, самые глупые размышления… А еще появилось такое впечатление, словно он на сеансе у психотерапевта, который залез в его черепок и копается в его сексуальных переживаниях…
   Хорошо, что они быстро добрались до дома; и так как уже пробило 24 часа, тут же отправились по постелям. И прекрасно, что Аэлита научила раньше пользоваться аппаратом гипносна, иначе бы наш герой до-о-олго не уснул.

   А утром началось сражение.
   В семь часов без предупреждения прилетела Вика, разбудила и предложила-приказала:
   – Быстренько собирайтесь, начинаем Большую игру. Наш противник уже на пути к своему штабу. А наш штаб будет у меня дома. В нашей команде еще Василий, он прибудет в штаб к восьми. Вопросы есть?
   – Я чего-то не понял, – сказал слегка озадаченный Вовчик, – какая такая игра? Что за игра и почему так срочно?
   – Ты не знаешь?! – Вика посмотрела почему-то на Аэлиту.
   Аэлита, со слегка виноватой улыбкой, еле заметно помотала головой, глядя Вике в глаза. Потом пожала плечами.
   – Ну что ж!… – Вика сегодня была решительна и активна как никогда. – Просветим. Вы пока умывайтесь-собирайтесь, а я завтрак приготовлю, если не возражаете. Что вам заказать?
   Через полчаса боец Владимир Вовчик словно бы закончил военное училище. Теоретически.
   Большая игра – это что-то подобное однодневным военным сборам раз в год для каждого жителя моложе шестидесяти лет. Это почетная обязанность каждого гражданина, направленная на заботу о минимальном физическом развитии граждан страны.
   Аэлита согласилась на участие в игре только в качестве Наблюдателя. А ВВ зачислили в качестве бойца. Вместе с Викой. Викин знакомый Вася выполнял роль, то есть должность, Разведчика. Правила были в самом деле несложными. Каждому игроку выдавалось по 20 маленьких мягких шариков-снарядов и по одному большому – гранате. Ими нужно было поразить своих противников. Одно-два попадания – наметили, три-четыре попадания – ослабили, пять – отключили, игрок выбывает из игры. У каждого игрока за спиной знак-нашивка, если противник отрывает нашивку – игрок сразу выбывает отключенным. Побеждает команда где кто-нибудь остался «живой»
   Победителей все вместе качают: все намеченные приседают или отжимаются по 10 или 20 раз; ослабленные бегут на 300 или 5ОО метров, а отключенные ползут 50 метров по-пластунски или вприсядку (а если лишился нашивки, то дважды).
   Интересна техническая сторона игры.
   Игроки одевали специальную форму: серые куртки, штаны, кроссовки, шапочку-маску (как у спецназа, с той лишь разницей, что у шапочки была желтая или красная макушка) и защитные очки. Форма была изготовлена так, что специальными вставками защищала локти, колени, голени, шею и голову от ударов, вывихов. Мячики и шарики были сделаны из пористого материала, при попадании в костюм противника из них выделялось какое-то вещество, которое становилось заметно визуально и для спецвизокамер Наблюдателей, которые автоматически считали количество попаданий на теле игрока. Рупомсы Наблюдателей были особенными: они были желтыми и красными и оснащены спецсистемой слежения и съемки. Эта аппаратура могла видеть и снимать игроков сквозь деревья, камни, воду и другие препятствия на расстоянии в несколько километров. Задачей Игрока-наблюдателя было перемещаться над своими игроками, чтобы производить съемку из разных положений. Но и для того, чтобы хоть немного сориентировать противника. В противном случае игроки могли бы сутками искать друг друга по окрестностям.
   Игра началась! Четыре Желтых Бойца покинули штаб – дом Вики – и устремились вперед – на юго-юго-восток, влево от фронта, чтобы дать бой в горах. Разведчик повернул чуть раньше, а два Бойца еще прошли несколько сот метров прямо по направлению, а затем повернули направо. Вскоре они вышли к подножию небольших скальных гор – остатку некогда упавшего суперметеорита.
   Когда Вика и Владимир взобрались на первую скалу, чтобы осмотреться, они увидели Наблюдателя противника по ту сторону горной гряды. Враг подбирался. Пора было подумать о том, чтобы занять выгодную позицию; по жребию Красные наступали, а Желтым, соответственно, надо достойно отразить атаку. Володя с вершины скалы внимательно осмотрел ближайшие скалы и расщелины. Он нашел удобную площадку, с которой хорошо просматривались (простреливались) две сходящихся основных расщелины, по которым, наиболее вероятно, могут пойти соперники. На этой площадке засела Виктория. Сам же Володя нашел укромное местечко, полупещеру, из которой он мог видеть и Вику, и необстреливаемые из ее места подступы. Желтый Наблюдатель, по большой дуге пролетевший над ними, зафиксировав их, отправился к Разведчику. Володя проследил за своим Наблюдателем. Судя по его траектории, Разведчик Вася находился примерно на уровне переднего фланга противника, чуть левее. Возможно, скоро вступит в первый бой.
   Большая игра интересна тем, что кроме Наблюдателей, которые дают примерное направление атаки, ничто другое не выдает положения врага, не дает представления о ходе боя. Ни выстрелов, ни вспышек, ни каких-либо приборов наведения или контроля. В распоряжении участников игры только карта местности, компас и два Наблюдателя, делающих очень неконкретные облеты над своими игроками. «Игры ниндзя», – подумал Вовик, вслушиваясь в тишину, нарушаемую свистом ветра, шелестом трав, стрекотом каких-то насекомых, щебетанием птиц, осыпанием камушков… что?! Да, возможно враг приближается…
   «Искусство ниндзя – это умение быть незаметным…» – продолжилась мысль. Володя зорко вглядывался в неподвижные склоны. Где-то там кто-то явно крадется. Но не очень искусно. Звук исходил откуда-то слева. Но вдруг краем глаза Вовчик уловил красный цвет. Тогда он медленно прикрыл лицо левой ладонью, приподнял очки, словно протирая глаза, и сквозь пальцы посмотрел туда. Так и есть – красный, один. Володя медленно убрал руку, поправил очки. Красный уже исчез. Теперь он пойдет сюда, на него, Вику он не должен был увидеть. Вове пришла в голову мысль, что красного можно обмануть. Красный пойдет в обход, сверху, чтобы обкидать его, застав врасплох. А он, Вовчик, спрячется внизу сзади и подстережет его…
   Его расчет удался, красный Разведчик, считая, что Желтый Боец так и лежит на своей выгодной позиции, уверенно обошел его с тылу… и сразу лишился своей наживки. Бесшумная победа.
   Наблюдатель Красных, зафиксировав это в стремительном полете, удалился к оставшимся двум Бойцам. Через 15 минут томительного ожидания почти одновременно появились оба Красных Бойца с двух расщелин, откуда их и ждали. Одного удалось дважды Пометить (и Вика и Вова), после чего он ушел. Зато второго, мало того, что четыре раза подстрелили, еще и Желтый Разведчик подкараулил и сорвал Нашивку.
   Третий красный, как раненый зверь, стал жесток и хитер. Он быстро покинул поле боя и спрятался в самых труднопроходимых скалах. И прежде, чем совместными усилиями его загнали, как говорится, в угол, он успел двум Желтым – Виктории и Васе – по два раза «подпортить шкуру». Но Вика же с Васей его и добили, когда Вова методом «артподготовки» загнал его к ним «в лапы».
   Наблюдатель красных возвестил световым сигналом о потере всех своих игроков. И стало быть о победе Желтых.
   Праздновали окончание игры в доме у Марины, Наблюдателя Красных. Игра заняла около шести часов, все жестоко устали и проголодались. «Скатерть самобранка» в тот день выдала не менее ста различных блюд. Самое интересное, что пикник устроили на лужайке перед домом, на природе, так сказать.
   Практически не смолкал смех восьми «спецназовцев», разбирающих прошедший бой. Два Красных бойца – Гена и Лолита – рассказали, как они минут двадцать обходили засаду Желтых, и уже приготовились залпом накрыть их, как оказалось, что это были два горных «шимпанзе». Вася под раскаты смеха поведал о том, что он залез на дерево, чтобы увидеть направление атаки, а слезть не мог. И если бы не гигантская древесная гусеница, решившая с вершины спуститься вниз, он бы долго еще мог просидеть. А так – и не помнит, как оказался на ногах…
   Они сообща посмотрели автоматически (!) смонтированный двухчасовой визофильм о ходе боя и уже по окончании его принялись чествовать победителей и наказывать проигравших.
   Победа Желтых оказалась на самом деле великолепной. У них только по два раза наметили Разведчика и Бойца Вику. Зато у Красных две сорванных нашивки и один Боец получил четыре попадания шариками и напоследок отметину мячом.
   И пришлось Красным ползать и бегать под веселые аплодисменты и улюлюканье Желтой команды. Да, и по правилам, Вика тоже поприседала, а Вася поотжимался. Ну а Володю несколько раз подкинули в воздух и все разы благополучно поймали.
   Кстати, Вовчика единодушно признали самым выносливым, быстрым и искусным из бойцов. Все заметили, что он очень ловко и бесстрашно лазил по скалам и умело находил дорогу и выгодные позиции. На что Вова ответил: «Правильно, я же жил в горной местности.»
   После справедливой раздачи заслуженного банкет продолжился до глубокой ночи. Выпили немного шампанского, потанцевали немного, а уже часа в три ночи разместились на кроватях и чудо-чемодано-раскладушко-кроватях.
   День пролетел весело и интересно, но очень быстро.

   36 августа на Марсе отмечают День возрождения. В этот день проходит всепланетный карнавал.
   Утром, в 9 часов, Аэлита и Володя вылетели в Рим. Уже на подлете было видно, что город празднует. И так открыточно-яркие улицы превратились в невообразимо цветастые, огненные, красочные. Рупомсов над городом прибавилось заметно. Ажурные башни стоянок уже были заполнены наполовину.
   Кругом звучала музыка, слышался смех и громкие разговоры. Всюду цветы, флажки, ленточки, шарики, голографические картинки, образы, фигурки. Свет и цвет. Кругом свет и цвет. В глазах рябило. И люди… Вова думал, что нарядней и экстравагантней, чем одеваются марсиане во время выходов в город, на отдыхе, в парках, на дискотеках, уже быть не может, уже некуда. Но, оказывается, есть еще карнавалы.
   Они сами сегодня с Аэлитой оделись ну очень необычно. Аэлита еще два дня назад предложила Вовчику придумать и сделать себе какой-нибудь исторический наряд. После многотрудного поиска остановились на классическом костюме: пиджак, брюки, белая сорочка, галстук. Строгий, шикарный костюм, в каких ходят все высшее руководство любой практически страны в конце ХХ-го века на Земле. А на Марсе это жуткая экзотика, здесь никто не оденется так ни в будни, ни в торжественные моменты – это же банально, заезженно. Да и немного жарко. Да просто неудобно. А на карнавал Аэлита одобрила. И самому Вовчику это оказалось очень комфортно и приятно. Не так бы он себя чувствовал в каком-нибудь гусарском мундире или в римской тоге, или в инопланетном костюме-скафандре. А сама Аэлита оделась в феноменальное платье: короткое платьице, сотканное или скорее собранное из сотен цветочных бутонов, головок, шляпок, корзинок и прочее (короче – из самих цветов). Просто – обалдеть!
   Когда Вовчик это увидел, он обомлел. Невероятно! Он подошел, не в силах вымолвить ни слова, обошел вокруг своей необыкновенной марсианки, разглядывая сверхфантастическое платье, и даже понюхал его. И о чудо! – цветы действительно пахли! Ах как ему захотелось стать шмелем и зарыться в этот благоухающий цветник! Сразу вспомнилось почему-то земное лето, юность, где-то в душе повеяло романтикой…
   – Неужели так хорошо? – нарушила тишину сама Аэлита, глядя на очумелого друга.
   – Бесподобно! – выдохнул тот. На голове у Аэлиты был венок из самых прекрасных цветов. На запястьях тоже браслетики из мелких цветочков. И даже туфельки украшали два больших бутона красных роз. – Ты словно из сказки, Аэлита, – добавил Вова.
   – А ты тоже неплохо смотришься. Солидно. Тебе еще папку с гербом – и от министра не отличишь, – с улыбкой сказала Аэлита и взялась ему под руку. – Идем на фиесту?
   И вот теперь Вовчик увидел, что в этот день многие постарались, чтоб выглядеть на карнавале достойно. Каких только нарядов не было! Тут тебе и костюмы букашек, бабочек, тут тебе и всякие растения, цветы, деревья вместо одежды, тут и тучи, костры (!), водопады, льдинки, тут и ракушки, перья, иголки, кристаллы в качестве материалов для одежды, тут и костюмы разных животных, всевозможных выдуманных персонажей, тут и одежда в виде каких-то вещей, предметов, и какие-то световые, цветовые, переливающиеся, сверкающие субстанции и что-то невероятно навороченное из любых стилей, и традиционные костюмы народов всех миров, и… в общем, наш земной герой убедился, что человек или вообще разумное существо может такое напридумывать и сотворить при возможности, что описать это не хватит ни слов, ни умения…
   Ну и конечно же Вика тоже удивила в очередной раз. Ее платье красивой формы и оригинальная шляпка были сделаны… из старых мятых газет. Даже туфли-тапочки. Причем так всё составлено, что смотрелось не «стремно» (как сказали бы в иных условиях), а действительно оригинально и достойно. Но все-таки для истинных землян костюмчик этот казался нелепым и смешным. По сути. По аналогии. И конечно же Вовчик не удержался от смеха.
   Аэлита, узнав истинно земной распространенный дешевый атрибут, тоже невольно заулыбалась. Да и сама Вика тут же сделала себе оценку:
   – Привет! С праздником! Правда, балдежный у меня прикид. Прикольно, да?
   – Вика! – хором воскликнули ее ошарашенные друзья. – Ты откуда таких слов нахваталась?!
   – С кем поведешься… – с веселой иронией проговорила Вичка.
   – …Так тому и пусть! – снова вместе закончили друзья и все втроем захохотали. Праздник начинался задорно.
   – Ну у вас костюмы – просто чудо. Вова как министр прям, Аэлита… как цветочная богиня. Звездно! – Вика искренне любовалась друзьями. – А я вот решила сегодня соригинальничать…
   – Ну и отлично смотришься! – сказал Вовчик. Правду. Надень такой наряд на какую-нибудь девицу на родине, это был бы стыд и «порнография», бред, а на Вике, на Марсе, да еще на маскараде, смотрелось совершенно по-другому.
   Вовчик потрогал платье. Разумеется, материал был несколько иной, чем у оригинала. Покрепче, понадежней. Но снаружи, на вид не отличишь. У Аэлиты, кстати, тоже цветочки не были настоящими. Иллюзии на Марсе умеют создавать. В этом добились превосходных результатов, успехов.
   Иллюзий на карнавале хоть отбавляй. Кубовидений – каких только нет. Там, смотришь, огромный певец как живой выступает, там какие-то исторические события в небе разворачиваются, там световые узоры, там какие-то комики бегают по головам, там мультяшки…
   Всю центральную часть Рима заполнил гуляющий народ. Толпы разодетых в сюрреалистические одежды граждан развлекались как могли.
   Наши герои тоже. Они ходили от одной кучки народа, от одной площадки, где происходило какое-то действие, к другой. Тут дети показывали всяческие костюмированные танцы от польки-еньки до каких-то «магических зуборх», там дети разыгрывали спектакли-сказки; тут выступал иллюзионист, там показывали акробатические номера; тут танцевали под ритм-группу, там слушали вокальные оперы нового времени; тут робокуклы демонстрировали мультфильмы вживую, там роботы возводили на глазах сложнейшие конструкции, рисовали портреты, делали бюсты зрителей; в одной стороне проходило грандиозное шоу свето-цветовых узоров, в другой зрителя увлекали в быстрое знакомство с лучшими достопримечательностями и с характерными моментами жизни жителей других планет; невдалеке в огромных аквариумах роборыбки-красавицы самых интересных пород устраивали великолепное шоу, подальше робоживотные давали суперпредставление; сбоку на сложнейших конструкциях выступали, крутились, летали роботы – воздушные гимнасты, а над ними в небе кружились, делали невероятные пируэты десятки моделей самолетов…
   Зрелищ хватало. Кроме всех этих представлений каждый мог пройти в колонне по главной площади, чтобы показать свой костюм, чтобы покричать, помахать руками зрителям и окоманитопурам.
   Два раза за день в воздухе по всему Риму появлялись люди из Совета Планеты, историки, простые люди, которые говорили торжественные речи о празднике, об амарианах, о современном Марсе, о счастье и благополучии страны. Самое удивительное – в этот день разрешалось пьянствовать. Все поголовно, кроме, может быть, детей, пили. Нямсторов на улицах было понаставлено сотнями, кругом. Вовчик сравнил это с народными гуляниями на родине, где так же на каждом шагу на площадях и на подступах стояли столики с различными булочками, шоколадками, напитками и прочими съедобными и вредными вещами. Только на Марсе выбор был пошире (гигантски), все бесплатно, автоматически и чистенько-красивенько. Среди людей сновали толстые мягкие цилиндры с огоньками на верхушке – роботы-уборщики, – так что мусор надолго не «украшал» пейзаж.
   Так вот, о выпивке. Наши герои, понятно, не преминули выпить в честь праздника. Девушки шампанского, а Вова водочки, чтоб веселей было. Чтоб как-то родину вспомнить. Чтоб чуть-чуть сгладить, смягчить воздействие всего марсианского супершоу, всего ярчайшего великолепия. Чтоб не воспринимать все так обостренно, с раскрытым ртом и вечным удивлением в глазах. Чтоб чуть раскрепоститься.
   Раз выпили, два, три. Перекусили. Еще выпили. На седьмой раз Вова не выдержал:
   – Девчонки, я чё-то не пойму – мы пьем-пьем, а не пьянеем практически. Это что за фокусы? Как после первой мне стало чуть… повеселей, так и все… дальше прогресс не идет. И – слушайте! – а где сегодня «доктора» наши!? Водка безалкогольная сегодня у нас что ли?
   – Нет, Вов, – стала объяснять Аэлита мягко. – Сегодня ты хоть ведро водки выпей – не подействует. Да, – подтвердила она на вскинутую бровь друга, – не «заберет», не «зацепит»… В спиртном сегодня какие-то хитрые добавки, нейтрализующие алкоголь в организме выше какого-то определенного порога, смягчающие его последствия.
   – А че ж мы тогда мучаемся? Я пью эту горькую гадость, ожидаю кайфа – а мне фиг с маслом. А вы меня, бессовестные, даже не предупредили, – несерьезно выговорил подружкам Вова.
   – А мы думали, тебе она просто нравится, – сказала Аэлита без всякой насмешки. – Мы-то сладенькое шампанское пьем, жажду утоляем, ну и поддерживаем уровень, и как-то…
   – Да больно надо эту отраву просто так пить! – воскликнул Вовчик. – Если б я знал, я б даже не подумал о ней…
   – А я и не знала, что ты не знал, – проговорила Вика. – Я тоже считала, что ты ее пьешь ради удовольствия.
   – Удовольствие не то я от нее хотел получить. Во дают, а! Вот придумали, – начал сокрушаться Вовик, – в праздник – и не напьешься! Ну дела!
   – Ну Вов, ну все правильно. Для веселья только, чтоб настроение народу поднять. Ну не напиваться же до поросячьего визга, – успокаивала его Аэлита.
   – Как?! – переспросила Вика, приблизившись к Аэлите.
   – До поросячьего визга…
   Вика захохотала.
   – Богатый русский язык, – откомментировал Вова. И закончил тему:
   – Да не хотел я сильно напиваться, но чувствую – еще не добрал до прекрасного самочувствия, вот и пью… А оказывается… ну и ладно, и так сойдет.
   И они продолжили веселиться. Покатались на каруселях, поиграли в несколько подвижных игр, потанцевали, послушали певцов, попели сами в караоке, посмотрели всяческие номера и шоу…
   Уже около полуночи разлетелись по домам, с утомленными глазами, ногами, и голосами. Но в отличном настроении.
   Это был праздник праздников, в понятии землянина, шоу, стоящее сотен шоу, карнавал всех карнавалов, мегамаскарад… Впечатление действительно потрясающее, на грани восприятия. Просто удивительно, как все это вместилось в один день…
   А какие у него чудесные подруги…

   Володя встал, надел шорты, сходил в туалет, в душ. Потом создатель сделал из него «человека». На вопрос, спит ли Аэлита, Кеша ответил, что нет, улетела в город по делам. Вова удивился. Вот как, без него, без предупреждения. Он заметил, что в нем присутствует какое-то странное чувство. То ли страх, то ли ревность, то ли злость. Володя заставил себя остановиться на этом чувстве и понять его причины.
   Сидя на кухне, «пья» традиционный кофе, он осознал, что боится потерять Аэлиту, боится, что она никогда не полюбит его, не полюбит как «своего мужчину», боится, что она уже встречается с кем-нибудь втайне от него… К нему пришло понимание, что опять же виноват он сам. Опять его нерешительность, его излишняя чувственность. Опять обожествление… «Либо молиться, либо любить», – сформулировался закон, недвусмысленно уже подсказываемый ему многими, даже своими бывшими девушками. И раз уж экзальтированная любовь переросла в требование физической близости, пора действовать. Пора открыто признаться Аэлите в любви, пора перейти к общей постели… Тем более здесь с этим запросто…
   Аэлита появилась около двенадцати. С новой сногсшибательной прической, как всегда в необыкновенно симпатичном наряде.
   – Приветик! – весело прощебетала она с порога. – Как тебе моя новая прическа? А это – тебе…
   Аэлита раскрыла ладонь, и Вовик увидел два желтых медальона с голубыми буквами. Один она протянула ему.
   – Что это? – пробормотал Вовчик, бережно принимая медальон.
   «Почетный житель» – было выгравировано красивыми буквами на одной стороне, а на обратной: «Планета Марс-2, 210 год». Удивлению его не было предела.
   – Это… мне?.. Я?.. – ошарашенно уточнил землянин.
   – Да, Володя. И я тоже. – Аэлита показала свой точно такой же медальон. Ее улыбка и глаза сияли.
   – Это за какие такие… мне-то… за что?.. – Вова отчего-то выглядел испуганно-растерянным.
   – Это тебе за Землю. И мне тоже. – Разведчица говорила загадками.
   – Ты шутишь?.. Аэлита… Ты меня разыгрываешь. – Вовик попытался улыбнуться.
   – Нет. Ничуть. Ну что ты такой?!. Да-а, блин, – протянула она понимающе, – Земля тебя не отпускает. Во всем видишь подвох, во всем сомневаешься… Ничего бесплатно не бывает…
   – Стоп. Я пойму, если ты мне четко все объяснишь. Постой. Тебе дали эту медаль… это звание за твою… миссию. Так? Ну. А мне?
   – А тебе… Ну тебе дали за то, что ты там жил.
   Володя вопросительно, слегка недоуменно смотрел на девушку. Не доходило.
   – Ну понимаешь, по нашим меркам жить там – приравнивается к геройскому поступку, я вот там прожила 6 лет – и я национальный герой практически. А ты всю жизнь там промучился.
   – Погоди. Но я-то там изначально жил. Причем здесь геройство? Почему я стал героем здесь? За что – тут, на этой чужой мне планете, где я новичок, иммигрант, – за что меня тут делают Почетным гражданином – ВВ сказал все это раздельно. – Честное слово, я не въезжаю. Извини, не врубаюсь. Не вижу логики. А?
   Аэлита вздохнула. Её глаза и улыбка чуть поутихли и приняли слегка виновато-хитрое выражение.
   – Ну это я немного настояла. Мне-то должны были дать это звание. Но я там… в Институте Земли… доказала им, что ты тоже достоин… даже тебе необходимо… то есть правильно, чтобы тебе тоже…
   – За что? – Вова выделил эти два слова.
   – За… Значит, дело было так… – Пауза. Володя понял, что сейчас откроется нечто таинственное. Чувствовалось, что Аэлите легче бы было скрыть, замять эту тему. – Как только ты попал сюда, на Марс, с тебя в Институте Земли сняли полную мыслеформу. Иными словами, все, что было в твоей голове, теперь есть в информационной системе Института.
   – Это…
   – Это значит, что все твои воспоминания, мысли, переживания, знания, навыки, ощущения, реакции, чувства и так далее теперь являются предметом изучения, расшифровки, анализа.
   – Угу-у… и что?
   – Именно это и есть твой очень неоценимый, огромный вклад в наши знания о Земле. Нас же отправляют туда именно за этим. А тут все естественно, чисто, из первых рук, в полном объеме. Твоя мыслеформа принесет громадную пользу нашей науке. Вот за это, собственно… вот это…
   – И что? Что мне это дает?
   Аэлита снова оживилась и повеселела.
   – А это дает тебе все! Полнейшую свободу! Мы теперь с тобой до… нам не нужно теперь каждые пять лет отчитываться о своих полезных обществу деяниях. Мы с тобой можем всю жизнь беззаботно наслаждаться… Отдыхать, балдеть. Жить в свое удовольствие. Мне… даже пятерых рожать необязательно… и тебе тоже… отцом троих быть… Вот что нам дает это звание.
   У нашего героя снова наступил период раздумья. Он еще не знал, как относиться к услышанному, то есть к данному обстоятельству – то ли радоваться, то ли восхищаться, то ли удивляться, то ли злиться, то ли обижаться. За что? А почему у него без его ведома пошарились в мозгах? Почему его вот так взяли и «распотрошили», «препарировали»? И за то, что у него, «отключенного», выпытали все земные, личные тайны, его еще осмеливаются награждать званием «лучший разведчик Марса»?! А если он не захотел бы всей этой еще не полностью изученной им планете предоставлять сведения, которыми располагает? А вдруг это как-то навредит Земле?
   – Значит, с меня сняли мыслеформу… – только и проговорил он после длительного молчания.
   – Да, Вов, у нас это делается так. – Аэлита тоже только резюмировала факт. Она подошла к нему и положила руки ему на талию.
   – Ты не представляешь, какая это свобода – никому ничего никогда не быть должным, обязанным. Ты был таким только несколько месяцев после рождения. А дальше – всю жизнь!.. Вовчик, ну улыбнись! Надо прыгать и танцевать, взлетать и парить – а он чего-то куксится!
   – Да нет, Аэлита… Я просто еще не понимаю своего счастья, наверное. Значит, свобода? Значит – вечная расслабуха? Вечные каникулы? Ур-ра!! – Он обнял девушку поверх ее рук и закружил по комнате. И снова вспомнил, что он ее любит и должен признаться в этом. Да… попозже… не сейчас.
   – Я хочу немного выпить, – заявила Аэлита. – Сегодня у нас с тобой законный праздник. Мы просто обязаны!.. отметить это событие. Пошли.
   День закончился снова под утро. В доме побывала и осталась куча народу. Все их старые знакомые-друзья, некоторые новые знакомые знакомых и конечно родители Аэлиты. Были игры, танцы, пение (Аэлита здорово поет и танцует), разговоры, веселье. И у ВВ главная мысль во время всего этого: такая праздная жизнь отныне будет всегда!
   ??
   !!

   Из всех комповых игр, что он уже освоил (различных лабиринтов, стрелялок, войнушек, захватов, гонок, разнообразных головоломок, путешествий, приключений – сотен самых разных по стилю, смыслу, сюжету, графике и сложности виртуальных забав), эта оказалась самой интересной для него. Она не была слишком яркой, динамичной и навороченной. Она была интеллектуально-деятельной. Она требовала не просто реакции и выбора, она требовала размышления, требовала работы ума, души, сердца, требовала умения предвидеть и переживать, выбирать приоритеты.
   Нет, на самом деле игра «Твой выбор» очень зрелищна и необычайно насыщенна и оригинальна. Ее суть проста: нужно доказать, что ты человек. Да, доказать, что являешься человеком – мыслящим, гуманным, активным, способным на великие дела. Показать, что ты готов сделать правильный выбор в той или иной непростой ситуации, способен изменить эту ситуацию, взять ее в свои руки. При этом не нарушить основных законов человеческой этики.
   План игры таков: предлагается некая сложная жизненная ситуация с несколькими различными участниками. Дается характеристика каждого участника сцены и описывается предыстория ситуации, некоторые особенности окружающей действительности. Потом, проигрывается стандартное неблагоприятное, катастрофическое развитие событий. А затем предлагается, став одним из участников, переиграть ситуацию, чтобы финал событий стал иным – более благополучным. По результатам игры делается оценка способностей игрока, его характеристика. А уже на основании этого дается резюме – кем бы мог стать игрок: тайным агентом, косморазведчиком, администратором, творческим или научным работником и т. п.
   Володе особенно запомнилась ситуация «Операция «Вираж».
   Там, значит, один ученый в стране, похожей чем-то на Италию начала ХХ1-го века, изобрел некий гениальный прибор для управления пространством. Узнав о нем, одна банда решила завладеть им. Правительство страны тоже очень заинтересовалось. Но и одна тайная спецслужба захотела иметь его сначала у себя. И вот они по очереди отбирают друг у друга прибор и ученого. Закончилось тем, что прибор остался у бандитов, они использовали его для очень плохих дел, ученый погиб, его друга тоже сильно покалечили. Предлагалось изменить ситуацию в роли ученого, в роли его друга или в качестве суперагентов правительства, спецслужбы или бандитов. Володя добился идеального варианта: обезвредил бандитов, раскрыл заговор спецслужб, передал правительству прибор, но уже с высокой степенью защиты от несанкционированного применения; ответственным за него и главным специалистом по работе с аппаратом стал друг ученого. А сам ученый получил от правительства собственную лабораторию и поддержку новых проектов.
   И еще одна маленькая чисто романтическая история запала ему в сердце. Там в первоначальном варианте двух любящих молодых людей разлучила судьба, родители, враги и друзья. А в шестом варианте Володи, в качестве одного из его (парня) друзей, ситуация закончилась свадьбой и всеобщим благополучием.
   По итогам нескольких ситуаций в игре «Твой выбор» комп определил Володю как умного, доброго, великодушного, энергичного, решительного, романтичного, справедливого, застенчивого, творческого человека. Резюме: творческий работник. Вот так. Капитан, десантник, косморазведчик и другие героические профессии не для него. Эти занятия он может только представить и описать, намечтать себя в роли героев – и не более. Зато кем угодно. И это не очень плохо. Быть кем-то одним всю жизнь – пожалуй скучно. А вот творцом… Весь мир в твоем распоряжении. Любая точка вселенной, любое время, любая роль… Это прекрасно!

Глава 6. Мы бабочки? Мы розы?

   Сегодня ровно два месяца, как я на Марсе. До сих пор до конца не осознал. Все как будто в полусне. Сны снятся о доме, о родине. Мама, Катька, иногда отец… Да, и Светка, – я виноват что ли? Друзья и вообще земляне. Просыпаюсь и снова не верю: я – здесь, они – невероятно где там. Такое щемящее чувство какое-то… но не ностальгия, нет, назад не хочу. Грусть. Переживание за них. Хотя Аэлита уверяет, что им там от моего имени помогают материально. Спросил «как», говорит, что при их технических возможностях – это плевое дело. Надеюсь, что мама верит, что у меня все нормально.
   А у меня все просто высше! Я сыт, одет, обут, в тепле, в прекрасном настроении. Отдыхаю, развлекаюсь по полной программе. В сотни игр на компе переиграл, в аттракционах были, на дискотеках излучались, музеи посещали, соревнования роботов видели. Насыщенно и легко живем с Аэлитой и Вичкой.
   Все высше!
   Кроме…

   И как после этого сомневаться в себе, в своем предназначении; как можно стесняться своего таланта (или увлечения), как можно относиться несерьезно – нет, даже не серьезно к писательскому труду? Ведь почему я сейчас пишу эти строки? Почему я задумался о своей жизни? Да потому что когда-то писатель Кир Булычев придумал и написал повесть «Сто лет тому вперед», потом его придуманную Алису, Колю, Весельчака У с Крысом и других воплотили в живых людей в кино, я посмотрел этот фильм – и пошел своим новым путем! Все эти люди, причастные к фильму, своим трудом изменили мои представления о цели жизни, изменили меня! Целых пятнадцать… шестнадцать лет стремился я в свое Прекрасное Далёко – и вот я здесь. А сегодня во сне услышал эту волшебную песню (которую придумали композитор и поэт) – и вот теперь пересматриваю свои представления. В это ли Прекрасное Далеко звала меня «гостья из будущего» Алиса (Наташа)?
   Боюсь, что нет.
   Песня Крылатова и Энтина, мой личный гимн, не о том. Он о пути, а не об обретенных райских кущах.

     Слышу голос из Прекрасного Далека,
     Голос утренний, в серебряной росе.
     Слышу голос, и манящая дорога
     Кружит голову, как в детстве карусель

   Манящая Дорога – а не ждущий за тихую беззлобную жизнь благополучный рай.

     Прекрасное Далеко, не будь ко мне жестоко.
     Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.
     От чистого истока в Прекрасное Далеко,
     В Прекрасное Далеко я начинаю путь

   Начинаю путь – а не «перестаю грешить и есть скоромное».
   Самое важное:

     Слышу голос из Прекрасного Далека,
     Он зовет меня в чудесные края.
     Слышу голос, голос спрашивает строго:
     А сегодня что для завтра сделал я?

   «А я… сегодня… новую игру на компе освоил.»
   И вот моя клятва, вот она причина моего вечного беспокойства:

     Я клянусь, что стану чище и добрее,
     И в беде не брошу друга никогда.
     Слышу голос и спешу на зов скорее
     По дороге, на которой нет следа

   Правда вот тут я немного не согласен, я должен идти так, чтоб оставлять след, и значительный, чтоб его многие видели и могли пойти по нему, за мной или со мной. Но в свое собственное Далеко…
   И слова, мелодия, приводящие меня в трепет, в состояние возвышенных чувств и мыслей, влекущие в полет, дающие силы:

     Прекрасное Далеко, не будь ко мне жестоко.
     Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.
     От чистого истока, в Прекрасное Далеко,
     В Прекрасное Далеко я начинаю путь

   Мой чистый исток – Наташа, ее глаза, от этого истока я начал путь в сочинительство. Прекрасное Далеко – это достойная жизнь, увенчанная признанием моих трудов, это лучший мир, в котором есть часть моих заслуг. Если я смогу хоть одного человека сделать лучше, как Кир Булычев своими произведениями сотворил меня, это ли не высшая награда? Прекрасное Далеко…
   Вот написал это и подумал: если предположить, что Марс и есть то мое Прекрасное Далеко в буквальном смысле, то мне впору сейчас петь эту песню уже как мольбу. «Прекрасное Далеко – не будь ко мне жестоко!» Разве я достиг своей цели? Это ли моя цель: вечное благоденствие, постоянное бездельничанье, ежедневная расслабуха-развлекуха? Далёко оказалось жестоко – оно меня хотело перевести в разряд самого что ни на есть примитивного обывателя. (Какое противное слово! 0-быватель. Ты жил? – нет, просто был. Пробыл свою длинную жизнь. Зачем?)
   Да… Ровно два месяца, семьдесят долгих дней, я даже и не подумал ни разу, что нужно же из увиденного делать выводы, анализировать, записывать. Как-то углубленно изучать скрытые механизмы существующего порядка. Что нужно с чисто писательской точки зрения подходить к жизни на Марсе… (Есть ли жизнь на Марсе? – О, там такая жизнь, – вам и не снилось!) (Это так, экспромт.) Нужно видеть положительное, но и отрицательное.
   Два месяца я «провалял ваньку», «пробил баклуши»!.. Два долгих марсианских месяца развлекался, отдыхал, наслаждался. Заслуженно? Как-то я так не считаю. Растолстел. Ослаб. Стал белый, рыхлый, нежный, ухоженный – как поросеночек. Скоро вообще задницу не смогу со стула поднять, с кровати не захочу вставать (робот-слуга на что?) … Обломов. Натуральный. Становлюсь себе противен. И самое ужасное – очень привыкаешь к такому образу жизни…
   Только силой воли. Я себя заставлю. Надо быть активней. Интересно – не хочу писать на компе. Вот потому пишу на бумаге. Что-то не доверяю я ему, а ну как мои сокровенные мысли любой бездельник начнет читать… Кстати – х-ха! – придумал: раса бездельников! Т-с-с. Никому. Я теперь гражданин этой страны, более того – почетный. Теперь я Почетный Бездельник.
   Ну так, итог моих первых писаний: письменно клянусь себе, что стану (чище, и добрее, и…) с сегодняшнего дня записывать свои мысли, наблюдения, идеи. Затем начну работать уже над новыми сочинениями на основе непостижимых знаний, то есть, я хотел сказать, невероятных (о!), удивительнейших открытий. Фактов, реалий. Вот только смогу ли я сейчас что-то цельное скомпоновать из такой кучи еще недавно сверхфантастических для меня понятий и явлений? Смогу. Постараюсь! Елки-палки! Насколько же я теперь подкованней современных земных фантастов!
   Всё. С завтрашнего дня, каждое утро, во время компьютерного сеанса потихоньку начну свою летопись и работу над собранием сочинений. (0-о, серьезно.)
   А еще надо спортиком заняться, гирьку сделать, отжиматься, наклоняться, может даже бегать где-то…

   Аэлита снова была в городе. Она опять ни слова не сказала о предстоящей поездке Володе. И улетела часов в 7, пока он спал. Снова Вова начал думать негативно.
   И снова Аэлита легко разрушила его мрачные предположения… Но ненадолго.
   Буквально через полчаса после того, как Володя закончил свои записи и вышел побродить по дому, грустно вглядываясь в интерьер постоянно меняющего цвет особняка, материализовалась (образно) его хозяйка.
   Она принесла две отличные (на ее взгляд) новости. Первая гласила: в институте Земли смонтировали фильм о ее земной миссии. И заканчивают работу над фильмом о его, Володиной, жизни. На вопрос, как это делается, она ответила:
   – Очень просто. Проецируются воспоминания плюс компьютерные технологии – и готово.
   – И что, фильмы о нас запустят в Сферу? Любой сможет посмотреть?
   – Если мы с тобой дадим на это согласие, то да, все. А так только те, кому это может понадобиться, а это ученые, сценаристы, разведкурсы. Я, лично, разрешу всем. Это очень интересно и поучительно.
   – Но я, надеюсь, буду первым зрителем? – Одним из первых. Они там уже…
   – И когда?
   – Значит, я договорилась, что как твой закончат, нас вместе пригласят. И мы с тобой коллегиально… Маша, принеси нам чего-нибудь попить. Мне липансы, а тебе?.. И зора.
   Они сидели на диване в зале, играла инструментальная музыка, включенная еще до прихода Аэлиты. Аэлита была рядом, красивая, манящая. Но отчего-то Володе она казалась недоступной, как будто за стеклом. Хотя она чувствовала себя вполне свободно.
   – А вторая? – Нет, сегодня Вова не был уже тем бесконечно счастливым ангелом в раю. Отчего? А Бог его знает. У души свои мотивы.
   — Что? А! Вторая новость еще лучше: тебе надлежит выбрать участок, выбрать или сделать проект и заказать дом.
   – Дом?!
   – Да! Тебе пора завести свой дом. Ты ж у нас как-никак Почетный житель. Или ты все еще считаешь себя гостем?
   – Ну… Если быть предельно откровенным – то да, в большей степени. Не могу еще как-то почувствовать себя полноправным марсианином.
   – А вот будет у тебя свой дом, все свое, тогда быстрей вольешься в реальность.
   – Ой… Че-то… Я прям… – Вовик и вправду растерялся. Что-то его как-то беспокоило, пугало как будто. Словно что-то происходит неподвластное сознанию и собственным силам. – Аэлита… слушай, пойдем погуляем… по лесу. Как-то мне… давит меня что-то… Не того как-то…
   – Во, кстати. На днях тебе снова нужно на обследование. Проверят твою приспособляемость. Может, откорректируют что-то. Ну пойдем. Только по шоколадке возьмем.
   – …долго не могла привыкнуть, почему нигде не продают, не найдешь склемовых орешков. Или не видно радужных астролилий. Ну а самое главное – вспомнила, – почему луна одна? Все время искала вторую и знакомые созвездия… Вот так и ты сейчас.
   – Аэлита! Мне нужен свой дом? – подчеркнуто громко и серьезно сменил тему слегка нахмуренный Володя.
   – Конечно! – Аэлита, безусловно, уловила напряженность друга и заговорила без легкого юмора. – А как же. Полная свобода подразумевает одиночество. А ты уже сам вправе решать, делить тебе жилплощадь с кем-то, приглашать к себе кого-то, или жить совершенно одному.
   – А тебе бы не хотелось… делить? – сказал трудно. Но ведь откуда начинает, трус несчастный! – Я тебе надоел?.. Прости. При чем здесь?.. Не знаю!.. Все как-то…
   – Что ты хочешь сказать? Не волнуйся. Не торопись.
   – Я… Хочу быть с тобой. То есть не то что жить… в одном доме… Вообще…
   – Зве-е-ездные поляны! Ну, дождалась! Володечка, ну-ка расскажи, что у тебя внутри творится! Иначе, я чувствую, ты скоро совсем поплохеешь. – Аэлита прислонилась спиной к толстому дереву типа дуба. Она смотрела на своего друга как старшая сестра на братишку, решившего довериться ей в очень важном для него вопросе, жизненно, принципиально важном.
   А Володя, с дико бьющимся сердцем, немного не ожидая такой реакции, еще больше растерялся. Ему представлялось, что она будет робка, а он все более смел, по мере откровения. И слов он не готовил, он хотел показать глазами, сердцем, поцелуями и объятьями. Самое страшное было – начать разговор, произнести первое слово на данную тему. Это он сделал. Но что говорить? Как говорить? Как же это делается?.. Была-не была!
   – Аэлита… – Ну. Ну! Ну же… ну… Трудно. Но надо. – Я… тебя… давно хотел спросить: кем ты меня считаешь? – Вывернулся. Свалил ответственность на нее. Тру-ус. Трус!
   – В каком понятии – «кем»?
   – Ну… – Смотри, какая она хитрая!.. Черт! Ведь было уже один раз так! Не должны мужчины так поступать! Не надо чужими руками!.. – нет. Не говори. Я, – понимаешь? – с самой первой минуты, когда тебя там увидел, – помнишь?.. – когда мы на кухне с тобой сидели, после того как меня… Я как увидел тебя в автобусе… – «А нельзя проще, короче?» (это его же мысль) – Нет, честно. Я таких глаз просто не встречал. В них просто нельзя не влюбиться! Тебе, наверное, многие так говорили?.. – «Ну зачем, зачем это?!» – И ты не думай, это не твой вот этот рай мне был нужен, я хотел быть с тобой. Я за тобой бы на край света… – Аэлита улыбнулась. Он тоже понял, что получилось неплохо. – Ну вот…
   – Что «ну вот»? И это такое твое признание в любви? Я ожидала красивей и смелей. Ну да ладно. Зато искренне и не банально. Почти.
   – Слушай. – Аэлита отошла от дерева и стала медленно ходить вокруг парня, переполненного самыми противоречивыми эмоциями, чувствами и мыслями. Марсианка слегка улыбалась, это была мягкая, добрая улыбка, и чуть грустная. Аэлита почти не смотрела в сторону Володи, пока говорила следующее:
   – Я давно ждала такого разговора. И я давно понимала, что ты испытываешь ко мне. Да, Володя, я рада, что ты меня любишь. Мне очень приятно. Я тебя тоже люблю. Но давай поймем, что мы испытываем друг к другу и как нам с тобой быть.
   Тебе здесь нравится? Ну и отлично. Ты переварил информацию о положении дел в сфере семьи и секса? Мы здесь так живем. Я знаю, как у вас с этим. Понимаю, что ты продукт того, иного общества. И даже могу себе представить, как беспредельно трудно тебе менять свои представления… Сама прошла через это… Два раза. Мне может и трудней, я пытаюсь кроме своего еще и на твое место встать. Я не думала, что ты настолько высокозначно относишься к редкому сорту мужчин-джентльменов, а не самцов. К тому же у тебя невелик опыт сексуального общения, – извини, догадываюсь. Было бы проще немного…
   Но дело не в этом. Все это решается, ко всему адекватный человек привыкает, приспосабливается. Дело еще во мне. И в ситуации. Я виновата пред тобой. Как бы… Если бы ты… Я буду говорить откровенно, мы с тобой взрослые и близкие…
   Володя, ну, в общем… сначала ты мне показался очень интересным, необычным. Потом ты мне понравился. Но я была для тебя инопланетянка. Ты просто трепетал передо мной. Какая могла идти речь о близости. Верно? Честно. Ведь так? Потом мы оказались здесь. Ты попал в такое… Резкая смена обстановки не очень располагает к такой ерунде…
   Ты был мне очень признателен, ты просто походил на трайменского зверька сюфика вот с такими глазищами. Да и я, надо признаться, тоже долго приходила в себя. А сейчас, Володя, ты немного освоился, да тут я рядом постоянно, обстановка благоприятная, ты вспомнил о своих тайных чувствах и вот осмелился… – Аэлита сама расставила все по полочкам.
   Психолог она неплохой… – Прекрасно. Спасибо… Но есть еще я.
   Да, ты мне нравишься. Ты очень хороший. Ты самый лучший из встреченных мной реальных землян. Со своими как-то не могу сравнивать. Ты славный, Вов. Только видишь ли, я не хотела бы с тобой становиться интимно близкой… Ты мой лучший, лучший друг, ты самый-самый лучший друг!.. И я бы не хотела стать твоей… одной из тех, с кем ты был… А единственной, увы… последней я не буду, у нас это просто не получится… И потом тебе, в первую очередь, было бы еще больней… нет. Я хочу с тобой чистой, искренней, вечной, настоящей дружбы! Ведь мы с тобой не просто столкнулись на дискотеке, да?..
   Ну как, ты согласен на этот вариант? Постарайся на меня смотреть как на друга – сможешь?.. Давай по-дружески обнимемся. Они обнялись, и Аэлита нежно поцеловала Вовчика в губы. Вовчик грустно улыбнулся, еле сдерживая слезы и горечь в груди и горле.
   Естественно, результат (а главное – повеление Аэлиты) оказался непредсказуем и не тот. Он не знал, как себя вести. Ему было неуютно.
   – А теперь самое главное. Вижу, что я плохо тебя убедила и успокоила. Володя, только не падай в обморок, но я беременна. Угу. Уже пятый месяц идет. Земной, понятно. Или как бы биологический. А ты не замечал? Думал – такая толстая?.. Был у меня незадолго до встречи с тобой кратковременный роман… Роман. Он как узнал, так сразу потерялся, слинял.
   – А если бы остался? Вместо меня бы здесь стоял? – суховато поинтересовался Вова.
   – Нет. Я бы сама его отшила. Или просто исчезла бы. Сюда ты попал исключительно из-за своей неимоверной интуиции, из-за своего маловероятно предсказуемого вопроса. Это ж ты меня нашел… – Аэлита взяла в свои ладони правую руку друга. – Вова, ну пойми, я не хотела тебя травмировать. Я же сразу поняла, что ты романтик, идеалист. И представь: я бы тебе отдалась, а потом бы призналась, что от другого ребенок. Что совсем недавно я была с другим. Уверена, это был бы незабываемый шок для тебя. Я бы навсегда в твоих глазах потеряла уважение. У тебя чистая земная этика. Идеализированная. Здесь у нас по-другому. Я не чувствую себя в чем-то виноватой. Я в этом отношении проще. Нет, я не проститутка, не… я с другой планеты. Только ради тебя я не пошла на это.
   – Так ты ждешь ребенка? Земной марсианин? – Володя кисловато улыбнулся, но тут же встревожился. – А он нормально развивается? Как это скажется – все-таки разные планеты?
   – Нормально. Я же проверяюсь. К тому же много таких… случаев. Это, между прочим, даже приветствуется…
   – Обновление генофонда, – догадался прозорливый Вовик.
   – Точно! Умница. Смотри, какая шишка интересная. А давай гербарий соберем, икебану какую-нибудь.
   И они зашагали вглубь полутропического леса.
   Среди различных трелей птиц, каких-то цоконий, пересвистов, перестуков, среди шума крон, среди хруста веточек, шелеста листвы и чавканья воды под ногами, среди живого звука леса они вдруг уловили нечто необычное. Остановились, прислушались. До них доносилось пение. Громкий и уверенный мужской голос, бодрая, какая-то почти маршевая песня. «Посмотрим? Познакомимся?» – шепнула Аэлита. Они двинулись на голос.
   – Да это же дед Антон, сосед наш, – через несколько минут сказала Аэлита. – Сто лет не видела. – Вот и он, певец, напевал, нет – орал, другую, не менее жизнерадостную песню, сидя на поваленном стволе и двигая руками в каком-то полутанце-полудирижировании.
   – Дед Анто-он! – крикнула Аэлита, чтобы предупредить соседа о приближении.
   – А-о?! – откликнулся дед, всматриваясь среди деревьев. – Кто это? Неужели Аэлита?! Вернулась? Красавица ты наша! Уже четыре года промчалось? Господи, как время несется! Ну расскажи, как твоя командировка? Как там Земля наша? Как друга-то зовут?
   – Володя. Антон Павлович, как ты тут поживаешь, чем занимаешься? Антон Палыч, праздник у тебя какой-то что-ли?
   – Аэлиточка, да у меня все прекрасно! Что нам, старикам? Живем, лечимся, ковыряемся потихонечку. Пью. А что делать? Пристрастился под старость лет. Эта штука дает необыкновенную бодрость, какую лекарства все новейшие не могут дать. Тут другое. Душа лечится… Нет, ты мне про себя давай. Я ж тебя совсем молоденькой помню, смешливой, наивной, но серьезной. А сейчас ты изменилась. Похорошела. Глаза стали совсем взрослые, мудрые. Насмотрелась там немало, похоже. Настрадалась. Набралась опыта. – Дед Антон говорил без передыха, в полном воодушевлении. Его старческие глаза, глубоко сидящие под мохнатыми нависшими бровями, поблескивали. Он был искренне рад встретить собеседников. Он стал даже каким-то суетливым, как будто к нему в гости пришла любимая внучка и он хочет ей подарить всю свою ласку, все свое внимание, свою любовь.
   Дед Антон выглядел лет на 60 (по земным параметрам). Но одет был в немыслимо яркую, цветами, рубашку и короткие синие шорты, на ногах серые блестящие и легкие (видно) ботинки. Совершенно не упитанный, почти худощавый. Прическа ежиком. Полный кавардак, показалось Вовчику, типичное для Марса несоответствие возраста и стиля. Хотя как может судить о стиле, о моде совершенно посторонний человек, оказавшийся в совершенно другом мире, эпохе, месте? Непривычно, вот как это называется. Окажись он, к примеру, среди солдат 17-го века, он бы тоже считал их непонятными и ненормальными…
   – Я вообще-то все земные новости каждое утро и вечер просматриваю. Живут там как на вулкане. Постоянно что-то делят, чего-то добиваются, всегда что-то происходит, катастрофы за катастрофой, пожар за наводнением, убийства и забастовки, скандалы и разоблачения… И главное же во всем мире практически, нигде нет тихих, спокойных, благополучных местностей. С каждым годом все больше и больше хаоса. То ли потому, что мир там усложняется, то ли потому, что люди дуреют, с ума сходят или с жиру бесятся. Больно смотреть, как невинные люди страдают, простой народ. Из-за нескольких власть имеющих и делящих-неподелящих ее… Аэлита, ты мне вот что скажи: как ты там жила, как себя чувствовала, как приспосабливалась? После нашего-то волшебного мира там очень несладко…
   – Да нормально. Мне, в принципе, легко было. Я все-таки девушка, училась там спокойно, никуда особо не лезла, физическим трудом не занималась. Климат только. Холодно там… Трудности, конечно, в общении, во взаимоотношениях были поначалу, но ничего, справилась. Самое главное поняла быстро: все нужно делать самой, добиваться самой, нужно твердо отстаивать свои права (а их там не очень много, или напротив, чересчур много, и они совсем другие, чем у нас), быть тверже, самостоятельней, но не замыкаться в себе. Там, в отличие от нашей жизни, нельзя быть самим по себе, там все как-то взаимосвязано. Выбирайся сам, но не отрывайся от коллектива, вот такой парадокс.
   – Постой, Аэлиточка, а где ты была? Я что-то не…
   – В Санкт-Петербурге.
   – Как его называют: северной столице России, – добавил зачем-то Владимир. – Бывшем Ленинграде.
   – Ах в Ленинграде… славный город… – протянул дед и на десяток секунд как будто куда-то мысленно умчался. Словно в далекое героическое прошлое, свое и Ленинграда. «Вернулся» и спросил парня:
   – Ты тоже интересуешься Землей? Молодец.
   – Володя сам с Земли. Я его оттуда забрала. Из Питера.
   – Какая новость!! Прямо коренной?! Елки-палки, что ж вы молчали?! Наконец-то дождался! Пойдемте ко мне, побеседуем, посидим…
   – Нет, дед Антон, спасибо. В следующий раз как-нибудь, хорошо? Свикнемся, хорошо?
   – Ну хорошо, раз не хотите сейчас. Только не забывайте, мне очень хочется о Земле-старушке покалякать. Буду сильно ждать. Земля… Ленинград.
   – Пока, дед Антон. До свидания, Антон Павлович.
   – Радости вам, ребятки! Буду ждать.
   Когда отошли подальше, Аэлита сказала, чуть улыбаясь:
   – Бывший агент. Давно уже, лет 25 назад. А все никак не забудет. Выпивает. Я не понимала до своего отправления, а сейчас понимаю. Отшельником сидит, сад у него. Немного несовременный…
   – Когда пойдем?
   – Да я не знаю. Мне пока что-то не хочется. Как-нибудь попозже, как ностальгия разыграется.
   – А я бы не прочь поболтать сейчас с бывшим земляком, временным… агентом. Наверняка много интересного дедуля насмотрелся.
   – О, это конечно. Он воевал, очень грамотный, начитан до… ужаса. Так ты можешь сам с ним договориться да встретиться! Какие проблемы? Будь проще! У нас – как ты не освоишься? – все просто. Что-то захотел – делай. Он всегда рад, ты свободен. В чем загвоздка? И на меня поменьше обращай внимания. Не обязательно со мной все согласовывать. Освободись от всего, от всех запретов и условностей; кроме, разумеется, общепринятых у нас.
   Эти слова, сказанные в другое время, ничуть не ранили бы сердце Володи. Но сейчас, после недавнего выяснения отношений, они показались острыми. Он воспринял их как знак охлаждения близкой дружбы, понял, что уже порядком надоел (правильно – как хвост!), что и ей бы уже пора развязать руки, освободить от постоянного присутствия. Дом! Надо строить дом и переезжать!
   – Аэлита, а мне участок тоже в таком же лесу дадут? – Он сумел поднять тему несколько с иной стороны, может марсианка и не поймет его обиды и замыслов. – Я так люблю лес! Какой воздух! Какая благодать! Горы я тоже люблю, но лес – он как-то более близок, он мне родней. Все-таки я русский человек, российский. – Володя втянул с показным восторгом ароматный дух природы. – А-а-а!.. Блаженство! А могу я построить себе избушку?
   – На курьих ножках?
   Вовчик рассмеялся, вмиг вспомнив недавнее посещение Парка Детства.
   – Нет, разве я Баба-Яга? Просто скромную избушку. Нафиг мне дворец? А хотя… или напротив – крепость. Нет, замок. С привидениями. А что? Можно же сделать? Ух-ты, точно! Все сделать в старинном стиле. Оружие по стенам, у каждой двери по паре манекенов в латах. А?
   – Да. Камины, подсвечники со свечами, канделябры, мраморные полы, дубовая мебель, шкуры, бронзовая и серебряная утварь. Неплохо. Можно будет к тебе как в музей ходить. Роболошади на привязи…
   – Нет… не в моем это вкусе… мне нравится… Смотри-смотри! Кто это?!
   – Не поняла. На ежового енота похож… и что тебе нравится?
   – Что-нибудь ультрасовременное, даже фантастическое. Хотя уж куда фантастичней всех этих удобств?
   – Нет, ну удобства везде одни и те же. Главное – стиль самого здания. Ладно, за компом посмотрим все, тогда и определишься.

   Три дня Володя делал проект своего дома. Сначала они с Аэлитой просмотрели тысячи проектов из хранилища в необъятной памяти компа, потом отобрали несколько штук, стали из них выбирать лучшее и компоновать в одно. И потом уже Вовчик сам вырисовал в объеме окончательный вариант.
   Когда, наконец, все детали были закончены, Аэлита оценила, одобрила проект, и его отослали для воплощения. Участок выбрали километрах в трехстах на юго-восток от усадьбы Аэлиты. В такой же лесополосе, как ВВ и хотел.

   Дед Антон сидел на том же поваленном дереве. Судя по вытертости ствола и утоптанности травы, это было его любимое место проведения досуга. Сегодня на траве стояла настоящая плетеная корзинка, полная еды.
   Поздоровались они крепко за руку, как истинные земляне. Рука у деда оказалась крепкой, рабочей. Сам он на этот раз был одет в легкую спортивную форму, но в решетчатых туфлях с загнутыми носками. Ну здравствуй, землянин, – сердечно проговорил дед Антон. – Рад знакомству, рад.
   – Здравствуй… – хотелось сказать «-те», сдержался, всё же он марсианин (дед, в смысле), пусть будет по-здешнему, – Антон Павлович. Мне тоже очень приятно и хочется с… вспомнить родину. Вы ведь были там, Аэлита сказала?
   – Да, Володечка. Долго был, нас тогда забрасывали на длительные сроки. С 1939 по 1959 год я провел в Союзе. Какое было страшное время! Я до сих пор вздрагиваю при воспоминании. Какая ужасная война! Нет, они здесь не поймут, хоть все фильмы просмотрят, передачи, все воспоминания. Да может и вы не так уже воспринимаете… Утрачивается связь между поколениями, ветеранов все меньше, все дальше та боль, несчастье каждой семьи… Здесь этого вообще уже не знают… Так, Володя. Я надеюсь, ты не откажешься со старым ветераном дерябнуть… Я тут принес. Я, правда, спирт разбавленный пью, самая лучшая вещь. Никакая самая очищенная водка, что тут предлагают, в подметки не годится фронтовому напитку. Может, благодаря ему и победили… Ну да, там больше неразбавленный пили, но я не мог, как ни старался…
   Дед Антон расстелил на траве большую тряпку, в центр стал выгружать всякие деликатесы в пластиковых тарелочках, и в последнюю очередь извлек два граненых стеклянных стакана и алюминиевую фляжку военного образца (!). Отвинтил крышечку и разлил в стаканы грамм по 50 прозрачной жидкости.
   – Присаживайся, Володя. – И сам сел на тряпку. Поднял стаканы, один протянул землянину. – Ну что, за Землю-матушку, чтоб поменьше на ней становилось бед и зла! Давай. – Они стукнулись, и дед залпом выпил, тихо хыкнул и закусил салатом из кислой капусты.
   Володя чуть помедлил, решаясь (давненько не пил такой вещи), потом тоже резко опрокинул в рот и, чуть не подавившись, сглотнул огненную жидкость. Все внутренности зажгло. Но постепенно стала охватывать волна расслабления. Глаза слегка заслезились. И тут же в ухе завопил его «доктор-гном»: «Внимание – опасно! Алкоголь – коварный яд! Он разрушает все органы! Будьте осторожны!..» Пришлось прервать его монолог по примеру деда Антона, который кратко прикрикнул на своего: «Цыц, – знаю!»
   – Ну как? Я ведь даже не спросил тебя – пьешь ли ты такое. И хочешь ли… Заметил, как они здесь пьют? Втихушку, взаперти, немножечко сладеньких напитков. Зачем тогда вообще пить? У нас на фронте, бывало, ну все, сил нет, апатия, как деревянный… сонный, грязный, злой, и если бы не спирт… Сразу мягчаешь, сбрасываешь напряжение, чувствуешь, что еще не все фашисты уничтожены, знаешь, что где-то родина твоя, мать или жена, что надо кончать войну…
   Антон Павлович еще несколько минут вспоминал о войне, о товарищах. Словно он совсем не марсианин! Потом спросил Вовчика:
   – Как вы там сейчас выживаете? Что творится в Союзе, хотя теперь уже бывшем? Как там Россия? В житейском плане, в слухах, по вашим ощущениям, мыслям. Информацию, новости-то я знаю.
   – Да не знаю даже, что и рассказывать. Ужас там сейчас… До сих пор… Я не говорю за весь мир. Там живешь в своей норе, варишься в собственном соку, не до мыслей о других… А так… ну точно спросили – выживаем. Нас как хотят… доводят до полной нищеты, больше, больше давят, перекрывают кислород… Нет, ну есть и удачливые, которые из грязи в князи. Но большинство наоборот. Вот, к примеру, в моем окружении… я после школы пошел на завод. Научили меня собирать приборы, ну я и работал. А что? – зарплата сначала была неплохая, работа не тяжелая, ну куда дергаться? А потом начали сокращать одного за другим, в отпуска отправлять, видите ли продукция перестала пользоваться спросом. Правильно, все связи нарушили… И я дождался, тоже уволили, завод совсем прикрыли. Перестали производить свое, стали из Китая покупать дешевый ширпотреб разовый. Туда сдавали металлы, сырье задаром, а оттуда всяческую штампованную ерунду…
   – Давай еще по маленькой, – пока Вовчик сделал передых, предложил дед Антон. Выпили за знакомство. Виртуальные доктора снова заверещали… – А как, пьет народ?
   – Еще как! Особенно молодежь; и сёла спиваются напрочь. Самогон кругом, водка из спирта какого-то плохого. Самопал дешевый… Вот парадокс: чем хуже жизнь, чем меньше денег и работы, тем больше пьют. Я всегда поражался – ну где деньги берут?!. А где?.. воруют. Всё растаскивают, что плохо лежит и не охраняется. Кошмар. Нет, я вообще оптимист всегда был, но как подумаешь, посмотришь, и думаешь: чем же это безобразие закончится? Все разворуют, растащат, что останется – поделит «верхушка» – главные воры. Денег не будет – все уйдут за границу, что дальше? А дальше… Разбегаются кто как может. Из стран
   СНГ – бывших республик – бегут в Россию и за границу, из самой России тоже бегут по всему миру. И ведь не в рай попадают беженцы: кто дворником, кто водителем, кто на стройки, кто в колхозы и на свое хозяйство, тоже с рассвета до заката вкалывают, чтобы выжить. Мало кто обретает желаемое благополучие и счастье. Чужбина может и сытней, но там трудней и ты там всегда чужой и не в своей тарелке… Я, пожалуй, единственный, кто очень, очень удачно поменял место жительства.
   – Нравится здесь? Счастлив?
   – Еще бы! Особенно после такой жизни, до которой мы дошли… там, здесь просто действительно рай. У нас никто о таком даже мечтать не может. Нет, ну действительно, о еде заботиться не надо… Вот такую закуску у нас посчитали бы царской, императорской; да если бы там узнали, в глубинке, как мы тут едим, там бы… не знаю… Ужас, как вспомню, что одной лапшой питались… китайской, кстати… или картошкой по осени.
   А одежда? Вы уже наверняка забыли, как занашивали единственные выходные брюки, выцветшую рубашку… Было? И у нас, в конце двадцатого века, такая же ситуация была… А ведь работали, но не могли себе позволить лишний килограмм мяса, колбасы, лишнюю футболку… Нет, здесь в самом деле высше. Тихо, мирно, сытно, порядок, но и свобода. Свобода! Свобода от проблем, забот, мелких дум… раздумий о низком, бытовом. Отсутствие страха за будущее. Самое страшное, что даже сейчас в России, и в остальном СНГ – люди живут, не особо веря в лучшее завтра. О будущем думается только со страхом, неуверенностью. Никто никаких гарантий не дает (только пустые обещания), живите сами как можете. Выбирайтесь, выплывайте самостоятельно. Хотя даже и берега почти не видны… Нет, здесь прекрасно. Высше.
   – Ну да, – «высше» ты сказал? – да, точно. Значит, все здесь замечательно по-твоему? А мне так не кажется. Думаешь, отчего я выпиваю? Да противна мне вся эта райщина последнего времени, вот почему! В России почему всегда пили? Да от безысходности. Ты же сам говоришь: чем хуже, тем больше пьют. Когда люди работают, хорошо получают, все у них благополучно – пьют? Пьют, но мало. Выпивают. В радость, для удовольствия, чтоб расслабиться, повеселиться.
   А когда безысходность, беспросветность, если не разжижать мозги алкоголем – от дум и волнений можно в короткое время получить инфаркт, инсульт и психическое расстройство. Согласен?
   – В целом, согласен… Может не так все выраженно… Дело в индивидуальности… Смотря кто чего добивается. Если у человека есть цель, он не будет спиваться.
   – Не будет. До той поры, пока не устанет бороться с системой, противостоящей ему, с обществом, его игнорирующим и даже презирающим, до тех пор, пока не устанет и не сломается, а уж если не добьется, тогда может очень страшно опуститься… Сколько спившихся непризнанных гениев и талантов в России…
   – Антон Павлович, ну ты так мрачно описал… Но ведь сколько талантов в России, культура на высоком уровне.
   – Не возражаю. Это доказывает, что истинные таланты должны в любом обществе проявляться. Но чем хуже условия жизни, тем меньше талантов. Давай посмотрим, кто завоевал славу российской культуре. Графы, дворяне, князья. Из простого народа сумели выбиться единицы. Позже, после революции появились, конечно, самобытные таланты из народа, но почему они появились? Потому что прославляли советский строй, партию, революцию. Потому что партия их выдвигала, помогала им. Давай так: много ты знаешь сейчас молодежи, добровольно перечитывающих, скажем, Шолохова, того же Маяковского, Горького. В мире, у вас, за рубежом их читают? Это было нужно партии. Уж поверь мне, я 20 лет состоял в этой организации (по долгу работы). И посмотри, какие сейчас – и сколько! – издают книги… У вас, естественно, в современной нам России.
   Я читал и передачи смотрел – книги сейчас там стали издавать те, которые народ должен, в значении захочет, читать, то есть они ему интересны или нужны. Заметил, сколько учебников и энциклопедий появляется? Конъюнктура рынка, народ стал учиться. Я даже могу с тобой поспорить, что скоро Россия начнет очень быстро возрождаться, подниматься. Потому что она открылась для мира и стало быть аккумулирует все лучшее, интересное, нетрадиционное. Затем народ, рынок, все это будет переваривать, отсеивать, и в итоге получится современная страна со своей культурой, обогащенной мировым опытом. Можешь увидеть это на примере нашего Марса. Мы собираем знания со всей доступной Галактики, и в результате у нас имеется вот такое общество.
   Дед Антон налил спирта в стаканы. Они молча чокнулись, выпили, закусили.
   – А скажи-ка мне, Володя, а что ты тут успел увидеть, узнать? Что тебе особенно понравилось, что не нравится? Мне просто интересно как это со стороны землянина… воспринимается наше существование.
   – Ну как… я же говорю, словно в рай попадаешь, в мечту, самую смелую, или даже в сказку…
   – Русскую народную. Лежит Иван на печи и вдруг на красавице женится, полцарства в придачу и ковер-самолет.
   – Ну а что, народ мечтает о лучшей жизни. Мечта – двигатель прогресса…
   – А может труд и стремленье – двигатели прогресса?
   – Ну ладно, пусть так. – Володя вдруг увидел себя в роли этого Ивана на печи и ему стало как-то неловко. А дед крепкий орешек, пальца в рот не клади. Жизнь прожил, похоже, нелегкую, мудрости накопил, сарказма набрался. Вовчику вдруг почему-то сразу расхотелось восхищаться, он замолчал. Дед Антон, судя по всему, взаправду не был в восторге от существующей действительности. Уже несколько колкостей он изрек на эту тему за время разговора.
   – А у тебя вообще какие цели в жизни были там? О чем ты дома мечтал?
   – Да… как бы… писателем-фантастом… все как-то старался. Но там же не до этого. Приходилось работать руками. Иногда что-то удавалось записать… Ну, рисовал еще…
   – А-а, так ты романтик, фантазер. И выходит, твоя фантастика сбылась? Чудно. Тебе, стало быть, было легче воспринимать наш мир.
   Ясно. А здесь?.. Как видишь дальнейшее?
   – Пока не знаю… Хотя, что я?.. Изучать, учиться, познавать мир. Он ведь для меня расширился невообразимо. И я до сих пор еще, по-моему, не полностью осознаю происходящее. Так, поверхностно, наверное.
   – Да уж, чтобы познать мир, ни одной жизни не хватит. Мне вот сто с лишним лет, а я тоже и малой толики мироустройства не постиг.
   – Сто лет?! Марсианских?! – Вовчик просто ушам не поверил.
   – А что такого? А, да… ты ж еще не привык. Наша медицина не чета земной, далеко ушла. Вот эти ноги видишь? Веришь, что они у меня обе были переломаны напрочь? Я ж в войну стал инвалидом. От снаряда дерево на меня рухнуло. В сорок третьем, под Смоленском. Шестнадцать лет на костылях проходил… Это, конечно, положительный момент нашей цивилизации.
   Но ты, раз писатель, внимательно изучай, со всех сторон рассматривай нашу действительность. Все прекрасно, говоришь? Все относительно! Есть у нас нямстор, освободил от поиска пищи, женщин от кухни избавил, от непродуктивного, пустого труда, – это плюс. Но ведь женщина всегда была хозяйкой, матерью, а здешние процентов 90 и картошку не сумеют почистить, и глазунью поджарить… Детей не воспитывают многие! Чем отличается женщина от мужчины на Марсе? Только физиологическим строением, тем, что еще пока рожают.
   Что умеет марсианский мужик? Мало кто и гвоздь-то сумеет забить. Защитить женщину не сумеет. Все сидят с этим компом в игры играют. И фильмы смотрят… Ты представляешь себе – Пушкина, Толстого, Достоевского, Чехова изучают по фильмам, мультфильмам и играм?! Читать лень. Несовременно. Звуковые книги – и те не в ходу. Слово не в почете. Идиотизм полнейший. Пусть – допускаю – есть в этом и положительная сторона: все-таки знают, помнят разных авторов разных стран и времен… Познают таким образом. Но нельзя же все поголовно превращать в игру и удовольствие!
   Все просто и легко, никаких напряжений. Покушать – пожалуйста, одеться – пожалуйста, развлечься – всегда пожалуйста! Дом построить – только закажи – получишь через несколько дней, заходи и живи в полнейшем комфорте. Со здоровьем проблемы – извольте в камеру регенерации, выйдете как огурчик молоденький. Все толстые, слабые, беспомощные. Как в питомнике растут. Как в теплице помидоры… Ты уже здесь так раскормился? Не страшно за себя?
   – Да нет, я и на Земле был не худой. Ну и здесь, конечно, добавил…
   – То-то и оно. Я тебе просто как землянину все это втолковываю. Их уже не исправишь. Это образ жизни нации. Но ты-то не расслабляйся, не превращайся в овощ. Чем-нибудь занимайся полезным, двигайся. – Но чем? Я же литератор… и сборщик-электрик. Немного строитель и столяр… Но уровень… Технологии-то не те уж… Стараюсь в подвижные игры играть…
   – Игры! Опять игры! Да ведь жизнь не игра! Жить надо! Не могу…
   Дед резко разлил остатки жидкости по стаканам и, не чокаясь, выпил залпом. Занюхал хлебом. Вова повторил. Отвлечённо оба выслушали монологи своих «лекарей».
   Минут несколько помолчали. Дед явно нервничал, казался расстроенным. Его мохнатые брови совсем закрыли глаза.
   – Извини, Владимир, – наконец проговорил он. – Сорвался что-то… Это моя проблема. Все время сравниваю с Землей, с нашим давним прошлым, анализирую. Да по-стариковски ворчу и бурчу… А как не бурчать, когда видишь, что все не так происходит, что дети становятся бесхребетными трутнями, какими-то комповыми героями, а не живыми людьми. Самому иногда кажется, что находишься в нарисованной стране, населенной призраками. Порой даже думаешь, что Вольный Город гораздо лучше и реальней всей остальной страны. Может даже было бы полезно каждого туда время от времени отправлять, чтоб не забывались…
   – Антон Палыч, я пару раз слышал о Вольном Городе, но мне никто ничего не рассказывал о нем. И даже в компе, в глобальнейшей Сфере о нем нет ничего… Это что такое? Вы-то… Ты мне можешь объяснить?
   – Нет. Это наша страшная тайна. Знаю только, что он на острове Сицилия… Это почти как ад. Кто туда уходит, оттуда не возвращается… Нет, из Вольного Города возвращаются… Другими людьми, с клятвой молчать об увиденном там. Это, собственно, одно из требований нашего Закона: никаким образом не распространяться о Вольном Городе и не расспрашивать о нем. Знай одно: это страшное место, куда лучше не попадать.
   – А как туда попадают?
   – А туда попадают за преступления, за провинности.
   – Так это тюрьма?
   – Нет. У нас тюрем нет. Это Вольный Город. Худшее место в Галактике. Которое… Потому каждый назубок знает с детства, чего нельзя делать, если не хочешь оказаться там.
   – Это Законы Этики?..
   – Ну да. Все просто. И потому у нас такое благоденствие в стране… Никто тебе не нагрубит, никто не обидит и лишнего слова не скажет… Слушай, а там все так же матерятся? Мне так дико это было все время… но привык… Хотя сам ни-ни… А домой вернулся, как чего-то не хватает… У тебя так?
   – Да я сам как-то не очень ругался, да и в моем ближайшем окружении тоже не очень, так что мне не… Хотя на работе… на всех… Наоборот, даже приятно, люди здесь культурные.
   – А еще это значит, что им нечего выражать. Мат – это проявление различных эмоций, а здесь эмоция только одна – когда в игре что-то не получается. И слово есть одно для этого – одно! – уффенна! Не знал, что-ли?
   – Нет, слышал. Но думал, это просто личная примочка такая.
   – Нет… Сокращается: уф, уффе, уффен, в зависимости от оттенков чувства и времени на ругательство.
   – И что это такое? Что оно обозначает? Заимствованное?
   – Ничего. Просто как-то сложилось. Как эмоциональный звук. А теперь всепланетное ругательство. Вот тебе примитивная жизнь до чего доводит. А на Земле…
   – Там одно матерное слово может столько значений иметь! А их комбинация заменяет обычный диалог. А сколько чувств и эмоций передается.
   – В корень! – похвалил дед. – Не говоря уже о более нейтральных выражениях. И пусть неправильно это, язык должен быть нормальным, литературным… Но если люди понимают друг друга, значит возможно.
   – Ну а курение, наркотики? Ведь отлично, что их здесь нет?
   – Несомненно. Но вместо них здесь масса других наркотиков…
   – Да??
   – И название им: безделье, обжорство, комп, окомани, прочие развлечения. А это страшней, пожалуй. Теми наркотиками здоровье губят, жизнь сокращают. А эти наркотики жизнь проглатывают полностью. Такой распорядок марсианина: проснулся (в снах провел время), наелся до отвала, уткнулся в комп (ушел в виртуальный мир), снова наелся, развалился с окомани (ушел в придуманный, чужой мир), снова объелся, провел время с чьим-нибудь телом (зачастую в игровой ситуации, с декорациями; причем далеко не каждый день и даже неделю! – потому как приходится напрягаться…), помылся в тепленькой водичке – и снова в объятия сна. И так изо дня в день, из года в год. Иногда развлекая себя выездами, выходами в парки, аттракционы, курорты.
   Иногда, правда, попробует что-нибудь придумать (новую экзотическую робогейшу, к примеру), сочинить (игру), изменить что-либо на компе (ход событий каких в игре или форму ботинка). Все. Вся биография, вся судьба.
   – Антон Павлыч, а чем здесь можно достойным заняться? Ну… как здесь с работой? Какое применение?
   – Да в том-то и дело, что работы почти нет… практически нечего делать. Все, что человеку нужно, сделает комп, только закажи. Но я, к примеру, не иду легкими путями. Я свой дом почти весь построил собственными руками. Я только нужный стройматериал и инструменты заказывал через комп. Это можно? Нужно. Вот, корзинка, вот этими руками. Есть чем гордиться. Я в жизни построил дом, сам. И мозги работают и руки, чувствуешь себя мужиком. Сейчас поделками разными занимаюсь. Сад у меня… цветник… вот такое, к примеру. А то ведь все отдали в манипуляторы роботов. Практически всё, что ты у нас видишь, сделано роботами и ктовзунтракесом этим чудодейственным великолепным…
   – Но ведь кто-то же сделал, придумал роботов, ктовзунтракес.
   – Это давно, колобки. Наши только им задания разные давали… Есть и сейчас, конечно, люди, которые все это придумывают, контролируют… Есть такие, безусловно. Но их очень, очень мало… Да! Ты знаешь, сколько всего людей работает у нас на планете? не смотрел? Жаль. Так вот: всего менее двух процентов! представляешь? Два человека из ста что-то (немного, совсем немного по времени) реально делают. Я эту статистику назубок знаю, потому что она меня выводит из равновесия.
   Вот тебе весь расклад (сразу учитывай, что населения сейчас больше 85-ти миллионов):
   творчеством различным, искусством серьезно занимается 25 тысяч человек (я пока не говорю за качество этого искусства);
   в сфере услуг (бары, парки, аттракционы) – 40 тысяч;
   в детских комплексах (воспитатели, педагоги) – 120 тысяч плюс около 260-ти тысяч внештатных, приходящих и участвующих из родителей;
   наукой заняты 12 тысяч;
   разведдеятельностью (наши с Аэлитой коллеги) – больше 83-х тысяч;
   на производстве занято 3 тысячи;
   наши любимые медики составляют 15 тысяч;
   различной политической и общественной деятельностью постоянно заняты одна тысяча человек и полмиллиона наблюдают, советуют, содействуют, думают (все это очень редко и немного);
   в сфере коммуникаций занято 18 тысяч человек;
   во всех других областях деятельности еще задействовано порядка 30 тысяч.
   Итого, из 85 миллионов жителей (из 60 миллионов трудоспособного населения) реально что-то делает всего лишь 1 миллион 107 тысяч – менее 2-х процентов.
   Зато, знаешь, сколько роботов обслуживает нас? Не знаешь?
   Более 250-ти миллионов! Не считая всяких нейтральных персонажей в парках, барах и так далее.
   – Ничего себе! Это же целое робовладельческое государство… Робовладельческий строй! Во!
   – Отлично сказанул! Правильно! Вместо рабов-людей нещадно эксплуатируют роботов. Лишь бы самим бездельничать!
   – Антон Палыч, вам бы в руки власть – ты бы, наверное, всех заставил с утра до вечера строить, мести, копать?.. – посмел заметить Вовчик.
   – Ну что ты так про меня? Я, конечно, сгущаю краски, акцентирую на этом внимание… но работать надо, и руками тоже – вот мое твердое мнение.
   – И я с… тобой полностью согласен. Но ведь человек по природе своей ленив. И предпочитает лежать, а не сидеть, сидеть, а не стоять, и стоять, а не бежать.
   – Ложь! Нормальный, обычный, средний человек испытывает потребность трудиться. Внутреннюю потребность. Предоставь ему возможность свободно трудиться, делать любимое дело – и он будет это делать с удовольствием. А потом опять же с удовольствием отдыхать, после радостного труда. Убери лишние соблазны, дай минуту поскучать…
   Лабрюйер так сказал: «Тот, кто любит труд, не нуждается в развлечениях.» А у нас ему их навязывают, окружают ими…
   Вова промолчал. Может и так. Во всяком случае он с удовольствием садится сочинять. А ведь это тоже труд, и не малый… А вот копать или полоть огород его лично фиг выгонишь добровольно. Такой труд ему не по нраву. Хотя мама с удовольствием ковыряется на огороде.
   – Ну и что же ты предлагаешь? – сказал он после длительного молчания. – Как изменить ситуацию? Выключить комп?
   – Этого я не знаю. Наша система очень стабильна вот уже более ста лет. Традиции укоренились генетически. Жизнь как бы естественна. Все противоречия сглажены, все вопросы решены, проблемы преодолены. Подавляющее большинство, да нет – девяносто девять процентов! – довольны своей жизнью и общественным строем. И только те, кто видел и жил в ином мире, при другом строе, те замечают изъяны, недостатки и перегибы.
   – Но почему? Если народ счастлив, если все хорошо, если мир, согласие и радость, почему надо что-то менять? Человек стремится к счастью и совершенству. А когда это достигнуто?.. Или хотя бы критиковать… Разве 99 процентов глупы? Не видят опасностей? Нет, я не понимаю этих упреков.
   – Тогда я впустую говорил с тобой. – Дед насупился. Встал.
   Несколько минут походил вокруг тряпки-дастархана. Володя немного был смущен, но не считал себя в чем-то виноватым и ему не хотелось при таком финале уходить. Уходить вообще не хотелось. Он встретил очень умного, мудрого, опытного человека, бывшего землянина (20 лет, да каких! – это, считай, полжизни), с которым можно говорить без стеснения на глобальные и глубокие темы. Говорить с человеком, который поможет разобраться в сложных вопросах. Можно ли желать лучшего собеседника писателю?
   – Антон Павлович, вы… на Земле чем занимался, после войны? Наверное, каким-нибудь преподавателем или научным сотрудником? Историком? Искусствоведом?
   – С чего ты решил?
   – Я просто предположил.
   – Нет, до войны я был сотрудником геологического музея в Свердловске. А после ранения сначала попал в городскую библиотеку там же, в Свердловске, потом продавцом в книжный магазин, потом – завом этого магазина, потом заведующим книготорговой базы. Оттуда и ушел на пенсию. И с планеты вскоре…
   – То-то я чувствую недюжинную эрудицию и духовные… познания.
   – Книг я перечитал уйму, не стану скрывать. Я, когда вернулся… мыслеформу сняли, аж поразились всем институтом, сколько героев и сюжетов было в моей голове. А сколько я сюда книг отправил – счету не поддается! Больше 218 тысяч единиц. Посчитали. И что? Много их здесь прочитали? Фильмов, игр, мультяшек наштамповали на их основе не счесть, этого не отрицаю… историкам, искусствоведам они (книги) пригодились – несомненно… Но… мне этого кажется недостаточно… Может просто эгоизм? или как назвать?.. Ой, беда мне со своим абсолютизмом. Наверное, я, старый дурак, впал в старческие амбиции… Давай когда-нибудь еще приходи ко мне, еще пофилософствуем. Да и о Земле-то мы, считай, совсем и не поговорили с тобой… Пока.
   – Спасибо за беседу, за это. До свидания. На днях викну.

   Последние дни Вовчик словно бы избегал Аэлиты. Нет, они обедали, ужинали вместе, но при этом он не мог смотреть ей в глаза. Он не злился, не чувствовал себя отвергнутым, обманутым, ни что-то еще; ему просто было очень больно, грустно, печально. Он не мог видеть эти прелестные очи, это родное лицо, эту божественную улыбку и осознавать, что он не будет их лобзать, всегда наслаждаться ими. Он чувствовал почти физически, что Аэлита далека от него. Она так же мила, весела, приветлива, проста, но он уже не чувствует ее флюидов, не подпитывается ее энергетикой, не млеет от присутствия. Он напряжен, скован, он словно чужой.
   Пока он еще, наверное, не полностью осознал причину и последствия ее отказа. Находился в состоянии эмоционального ступора. Поэтому он лихорадочно что-то искал. Он искал себе занятие, искал истину, искал ответы на свои вопросы. Два дня он практически безвылазно сидел за компом, пытаясь слепить воедино все факты из жизни планеты, чтобы составить общую картину. После разговора с дедом Антоном (и откровения Аэлиты) он снова понял, что совсем плохо вник в тему: «Как живут на Марсе». Словно до этого он боялся узнавать подробно очень уж непривычные стороны, не хотел нарушать выложенный им в первом представлении симметричный симпатичный мозаичный узор. Но вдруг он увидел несколько других остроугольных камушков, забытых им, и, оказывается, рисунок изначально был совсем не тот, не очень приятен и симпатичен глазу.

   Снова они встретились с дедом Антоном уже через 5 дней. У Вовы накопилось много вопросов. С Аэлитой он не мог бы говорить на эти темы ни до ни после их серьезного разговора. А дед Антон – мужчина, старейший житель Марса, знаток Земли. Философ и критик. Потому от него можно узнать о действительности более полно.
   На этот раз Володя отказался от спирта. Ему не это интересно, а общение. А моложавый старик налил себе и выпил за Землю, за историческую родину. Но отнюдь не стал оправдываться перед Володей что, мол, один, что, мол, привычка. Все-таки он свободный марсианин. А его вико-доктор не успевал и рта раскрыть.
   – Ну как, подумал, посмотрел немного? Прав я в чем-нибудь?
   – Ну, я пока не могу судить. Наверное, прав. Я хочу теперь полностью разобраться в устройстве местной жизни. Аэлита мне, видимо, не все может объяснить и рассказать. Тот же секс.
   – А что, она стесняется? Странно. А, наверное, она хочет с тобой жить по земному, а не по-нашему, боится тебя развращать.
   – Да нет, мы с ней просто друзья. У нас с ней ничего не было. Мы как брат с сестрой.
   – Вот так!? Значит, стесняется… Ну а что тебе неизвестно? У нас с этим полная свобода: если сравнивать с Землей, то ужасное безобразие. Полный промискуитет. Все дозволено. Секс-индустрия. В барах же бывал? Не-ет?! Во даешь! И даже не знаешь, что там творится? Примерно?.. Ну Аэлита… Приходишь в бар и выбираешь себе приглянувшуюся девушку, хочешь двух, а хочешь трех, или они тебя выбирают. А уж потом как захотите… У тебя есть дом?
   – Завтра будет готов.
   – А, тоже заказал?.. Водишь к себе, или в баре, там есть комнаты, или к ней… Где хотите. Можешь по компу найти любую и договориться о встрече. Публичные дома – пожалуйста, там все проще, практически физиология, без прелюдий, без спектаклей и бесед. Про виртуальные миры и развлечения даже не буду говорить – это просто пристанище порока и маразма….А о ССР слышал хоть? Ну, хорошо. Вот до чего дожили. Ты – фантаст – читал о таком, сам не фантазировал? Сексуальные утехи с роботами. Нет, ты понимаешь, ну ладно, я бы понимал, если бы трудно было себе женщину (или мужика) найти, тогда хоть так… но ведь с любой, в любое время без всяких проблем можешь слиться… Нет! Мало! Надо что-то еще! Надо экзотики. А мое мнение такое, что человек все дальше отходит от человека. Потому что привыкли командовать, привыкли, чтоб все было по-моему… А командуют только вещами, призраками в компе или голове, машинами… Принеси то, подай это, сделай так; а робогейше: погладь здесь, шепни то, будь такой, стань так, стань такой, не торопись, не сопи, не уставай… Понимаешь, другой человек, другая индивидуальность уже не устраивает; не надо уступать, не надо подстраиваться, не надо наблюдать и мыслить, не надо самому стараться. Получай удовольствие, наслаждайся без всяких обязательств и… или потому что я стар для этого? Как считаешь? Может чего-то недопонимаю?
   Вовчик слегка пожал плечами. Он пока не мог дать однозначного ответа. С одной стороны, он совсем бы не против испытать безнаказанную сексуальную распущенность, но с другой над ним довлели собственные нравственные ограничения и личные комплексы. Сложно вот так сразу взять и переключиться из мальчика-скромника в супер-казанову… Он знал только, что из-за этой системы, практически, он лишился Аэлиты…
   – У меня в Союзе была жена Полина, – после очередного
   стаканчика продолжил столетний дед. – Мы с ней прожили 15 лет, до самой ее смерти. А сюда вернулся и как-то совсем потерял интерес… Годы уже не те… А ведь в молодости так же как и все… Земля перевоспитала.
   Я что понял, на себе прочувствовал: у нас здесь нравственность совсем не та, критерии совершенно другие. Законы этики, нравственности напрямую зависят от внешних условий, от социального строя. А все это от экономического положения. Заповеди Христа устарели у нас: не убий, не укради, не прелюбодействуй и так далее… Только не убий остается… Зачем говорить «не укради», если никому и в голову это не придет. Даже если у тебя кто-то возьмет, например, картину со стены, понравилась она ему, на память о тебе, – ты будешь переживать? Тебе будет жалко? Да нет, ты себе новую сделаешь. Если у тебя есть все, у него есть все, останется такое понятие? И то же прелюбодеяние. Если это политика общества, его свободный выбор, если никто не страдает от этого, как это можно осуждать? Вот золотое правило нравственности «не делай другому того, чего не хочешь, чтоб делали тебе» – в силе. Малоприятно, когда тебя бьют по лицу, или оскорбляют, или игнорируют. Это у нас строго. Вплоть до Вольного Города. И я с этим согласен. Собственно, именно во избежание этого действует фактический запрет на алкоголь и наркотики. Потому что в таком состоянии легче наделать глупостей, оскорбить кого-то, по-другому навредить. А в итоге Вольный Город. Так что запрет во благо. Тоже согласен.
   …Так я ответил на твой вопрос? Все ясно по сексу?.. Ах да! Ты в курсе, что у нас оргии широко распространены? Да-а… Опять не знал? А как без этого – если сексуальная свобода? Довольно часто многие этому предаются. Тут все совмещается: и обжорство, и развлечения, и секс, и всякие прочие радости… Гадости. Содом и Гоморра. И ведь, в принципе, сам понимаю, ничего страшного, никто не страдает, не болеет, никому от этого никаких проблем – но не могу сейчас спокойно знать об этом. Моя душа говорит: что-то тут не ладно, не правильно, не в человеческой природе… Согласен? Да и вообще, какие еще звери в природе устраивают оргии?
   – А по-моему, есть такие… – Володя приучал себя стараться быть объективным. – Точно не знаю, не уверен, но кажется змеи, крысы, тюлени, может быть, насекомые разные… А петухи с курицами? Они, правда, друг с другом враждуют, но зато куриц своих по скольку штук за день… В природе все встречается. Так я сейчас у вика спрошу!..
   – Не надо. Ладно… Да, есть. Так это в природе. Насекомые… А тут люди сами себе выдумали. И не для продолжения рода, а чисто для удовольствия.
   – Ну а что?.. Запретить? Отменить? Не получается. Все церкви, партии, законы не смогли заставить одного мужика быть с одной женщиной и ни-ни. Значит, природа человека не рассчитана на моногамию. И может быть честней освободить человека от обязательств, которые он все равно нарушает?
   – Да может и так. Но зачем оргии, зачем робогейши и робомэны? К чему эти перегибы? Вот что мне противно… Хорошо, довольно. Скажи мне, как сейчас, в данное время на вашей планете, у вас, в России, реально, в жизни строятся сексуальные и семейные отношения?
   Володя как смог рассказал о фактическом распаде института брака в бывшем Союзе; о семьях, где муж по полгода на заработках, жена «челноком» мотается, дети сами по себе; о поголовной проституции, вплоть что за кусок хлеба отдаются; о СПИДе; о неравных браках, о браках по расчету; об ужасном положении обычных семей; об интересных семьях «новых русских»; о любви, но без обязательств; о матерях-одиночках, решивших, что без мужиков намного лучше; о невозможности нормальным парням найти нормальных девчонок и наоборот; о поисках принцев и принцесс, когда сами далеко не подарки; о неблагополучных семьях, о детях-сиротах, бомжах… Спохватившись, упомянул и о счастливой любви и прекрасных семьях, которые теряются в общей мрачной ситуации… Рассказал о жизни, как она есть… А закончил свой монолог словами, что во всем виновато экономическое состояние.
   – Ведь всё это в конечном счете происходит из-за денег. Вернее, их хронического отсутствия и вечного желания их иметь. Все помешались на деньгах. Всем захотелось сразу же жить припеваючи, чтоб и машина, и дом, и всё в доме, и дача-дворец, и чтоб отдыхать на лучшие курорты, и чтоб всем на зависть…
   Причем некоторые для этой цели стали разъезжаться кто куда, другие стали воровать – кто бюджетные миллионы, а кто медные таблички с могилок, третьи принялись торговать всем и всюду – от нефти до собственных органов и детей… В общем, все помешались… А кто или был ленивым, или трусливым, или честным – те потихоньку прозябают, перебиваются с хлеба на картошку и всё на что-то надеются: на новую весну, на удачу, на нового президента…
   Нет, страшно… Я не знаю, как там можно жить сейчас. Сейчас я уже вообще себе это не представляю. Как может человечество начала двадцать первого века жить хуже, чем первобытные дикари на пустынных островах?!
   – Неужели действительно так плохо, как ты говоришь? По новостям, по вашим фильмам рассказывают, что нелегко, но я не думал, что настолько. И столь масштабно.
   – Да. Жутко. Чем дальше от столиц… или даже так: чем дальше от правительства, тем всё страшней, безнадежней. Знаешь, Антон Павлович, я вот смотрю на Марс и думаю: как все легко и просто без товарно-денежных отношений! И не только в житейском, бытовом плане. Межличностные отношения совершенно другие. Ни тебе зависти, высокомерия, ни обмана, ни эксплуатации; не смотришь на человека как на кошелек – а сколько в нем купюр помещается? То есть человек ценен сам по себе, по своим личным качествам, характеру, уму…
   – Внешности – природной. Есть такое у нас… А вообще у меня такое мнение, что у нас не смотрят на другого – смотрят на себя. Эго. У нас мир эгоистов, тихих, спокойных, довольных эгоистов. – Дед вынес тяжкий приговор своему обществу. – Им все дали, все у них есть, но они требуют постоянного к себе внимания. Требуют, чтобы их развлекали, ублажали, обхаживали, давали им всё новое и новое. Настоящие сибариты. Это, впрочем, не так явно выражено, никто не кричит об этом, не стучит, не топает ногами, но это видно по поиску новых развлечений и особенно по отношению к окружающим. Никто тебя (заинтересованно, искренне, сочувственно) не спросит о твоем самочувствии, о твоих переживаниях, никто не поинтересуется твоим настроением и планами, твоими успехами в чем-то. Всем до всего нет дела. У каждого есть свой мир: комп, окомани, дом, и приятели, которые никогда не становятся настоящими друзьями. Друг познается в беде. А бед-то и нет…
   Я тебе скажу одну ужасную вещь: наша планета, наша цивилизация утратила Настоящую Дружбу и Истинную Любовь. Остались лишь очень плохие суррогаты, отголоски – общение и секс. Именно в этом суть моих претензий к современному Марсу. Из-за этого я ругаю существующий порядок. Потерю этих двух понятий… то есть самих чувств, проявлений я не могу простить и принять; их я оплакиваю.
   – Ну я не знаю, насколько это страшно.. Обидно, может быть, жалко… А вот когда от холода, голода страдают или от страха за будущее – это страшно. – Странный у них с дедом диалог получался: гость пытался хвалить чужую планету, а хозяин – ругать свою.
   – Да ведь всё относительно, – оппонировал марсианин. – Если здесь не представляют (представить себе уже не могут), что такое голод, то есть хронический, или – как это? – реальный, как атрибут жизни, а не как кратковременное чувство; если не представляют, что одежду надо стирать, штопать, беречь; если не имеют понятия, что нужно себя в чем-то постоянно ущемлять, чтобы потом купить себе необходимую вещь; если они не знают что такое нужда (не сиюминутное желание что-то получить, а длительная потребность без возможности ее удовлетворить), что такое беды и несчастья, то на первый план выходит другое. Природа человека такова, что он всегда ищет что-то и ждет. А если всё необходимое есть, он начинает придумывать себе нужду. И это у нас проявляется в поиске новых ощущений, в жажде новых развлечений. И виртуальные развлечения все больше усложняются. Но этого недостаточно. Хочется, чтобы кто-то восхищался тобой, хвалил, кто-то считал тебя лучшим. Но самому некогда, неохота и неинтересно кем-то восторгаться… потому что «лучший» -то ты. А стало быть – и тебя никто не любит, не восхищается. Все такие – все ждут признания. Ну и отсюда – вечный дефицит человеческой теплоты. А отсюда – порочным кругом – люди ищут недостающего тепла в фильмах, в играх, в музыке – в придуманном мире, в нереальном. Как тебе такое благоденствие?
   Дед Антон после столь нерадостной темы налил и выпил ударную дозу спирта.
   – Так что, получается, все несчастны?
   – Да нет, конечно. Все счастливы, потому что никто надолго не остается со своими чувствами, эмоциями, размышлениями. При возникновении каких-то позывов их тут же удовлетворяют любым из доступных способов. Так и живут ненастоящей жизнью, иллюзорным счастьем и искусственной радостью.
   – А может не все так и страшно? Может быть, э… всё это драматизировано? Мне кажется, что не все же такие запущенные, то есть бездушные, безмозглые, безынициативные… безжизненные… Что же, среди 60-ти миллионов нет романтиков, творцов, героев… или хотя бы хулиганов, да хотя бы просто здравомыслящих? Разве нет активных людей?
   – Да есть, конечно, как же… Я снова сгущаю краски. Есть юношеский максимализм, а есть старческий. Я обобщаю. Потому что очень мало, очень, этих людей, способных как-то менять жизнь, сопротивляться неправильным правилам… А менять что-то надо, иначе заплесневеет, застоится, деградирует наше общество.
   – Но если честно, если бы нам сейчас на Земле предложили такое деградированное… существование, я думаю 99 и 9 десятых с удовольствием стали такими… не прочь бы так «погнить».
   – Ты так думаешь? – Дед Антон грустно посмотрел на Вовчика, помолчал. – Вот это и плохо, что основная масса свободному труду предпочтет развлечение. Это и грустно. Жалко, что не к любимому труду стремятся люди, а к развлечению и наслаждению.
   – Но это же в природе заложено. Облегчить труд, сократить время на труд, освободить время… приобрести возможность красиво отдыхать. Всегда, во все времена. У всех народов. Труд не был в радость. Труд всегда являлся или необходимостью или обязанностью. Которую прогрессивные мыслители мечтали превратить в природную необходимость… во внутреннюю потребность. Нет, Антон Павлович, не согласен… свобода отодвигает труд… Чем больше свобод, тем меньше желания трудиться…
   – Да вселенская пустота! Володя. Не до такой же степени! Ну что за труд: раз в год проголосовать за кандидатов в депутаты Совета, что-нибудь сочинить, какую-нибудь безвкусицу, бессмыслицу, абракадабру, безделушку (новую форму пуговицы, к примеру, или новую версию сказки про колобка)?! Сыграть в Большую Игру!.. Ужасный труд, сложнейшая обязанность! А нас, Почетных граждан, и от этого освободили! Мы с Аэлитой можем даже и так не напрягаться, не утруждать себя. А вот тебе, видать, придется «попотеть» лет 50 (часов сто (!) в общей сложности) для нашего общего блага. Сгорбишься, руки сотрешь от такого «труда»?
   – Да я вообще-то уже тоже Почетный…
   – Ты?! За что это?
   – За свою земную жизнь.
   – Даже так!.. А, понимаю, с тебя сняли мыслеформу, и за это сокровище… ну что ж… Ты рад этому?
   – Чему?
   – Что не надо теперь напрягаться.
   – Антон Палыч, честное слово, что ты меня приписываешь в разряд бездельников? Ну что мне, на соляные копи отправиться или роботов вручную собирать? Не буду я потребителем… пассивным обывателем. Я буду наблюдать, изучать, – и если почувствую силы – то писать, сочинять, или записывать наблюдения… Творчество является трудом?
   – Запомни такие слова (в свое время я нашел их и они очень помогли мне в земной моей миссии): «Наблюдать людей значит презирать их, то есть лишать себя возможности понимать их; чтобы понимать их, надо жить с ними, презирая их образ жизни, а не их самих.» Ключевский. Постарайся наблюдать не со стороны, а изнутри. Влейся, вживись, прими местный образ жизни. Но постарайся остаться самим собой. И очень постарайся сохранить лучшее в себе, избежать худших сторон нашей действительности. Сохрани в себе силы мыслить, анализировать, сравнивать, отвергать ненужное, но и принимать чуждое тебе лучшее. Принимать неизбежное. Знаешь, что самое ценное в тебе: в тебе чувства живые, разноплановые, искренние, взрывные, обнаженные. Ты не догматичен в своих представлениях. Потому что ты землянин. Как бы советский… А у местных чувства комповые, искусственные, пресные, незрелые… или напротив, переспевшие, сгнившие. Мозги настроены на стабильность существования. А твой ум отличается пытливостью. Не математическим, не постепенным движением в сторону усложнения, постижения неизвестных, а взрывными, скачкообразными бросками в неизведанное с полным погружением в него и впитыванием знаний всеми рецепторами… Ты понимаешь мои выражения?
   – Да. И хотел бы начать постигать сущность марсианского бытия… с твоей помощью, с твоими консультациями и комментариями.
   – Ну что ж, я к твоим услугам. – Дед Антон явно был доволен. Что-что, а читать нотации, поучать, раскрывать глаза желторотикам – любимое занятие проживших длинную жизнь стариков. А если серьезно, так и должно быть: мудрость должна перетекать от старых к молодым. Беда только в том, что часто старики считают молодых слишком глупыми, неблагодарными и безнравственными, а молодые стариков – нудными, наивными, глупыми и закостенелыми мастодонтами. И всегда это не совсем так, ни с той ни с другой позиции. Но в нашем случае наставник заслуживал внимания и уважения. Его слушатель же действительно нуждался в советах и разъяснениях.
   – И сразу вопрос. Как здесь делается политика? Кто реально стоит у руля?
   – То есть в моей интерпретации? Официальную информацию-то ты изучил, не так ли? – Вовик на это кивнул. – Ну есть у меня собственное мнение по данному вопросу.
   Дед, проживший целую сотню долгих лет, помолчал несколько секунд, почесывая подбородок. Придумывал затравку для эффектного изложения темы. Придумал. Тут же налил себе и выпил. Закинул в рот кислую ягоду синей линики. Поднял указательный палец перед носом, приоткрыл рот, намереваясь выдать что-то сенсационное… Но не выдал. Почесал этой же рукой левый локоть. И только тогда произнес раздельно:
   – Продались колобкам подчистую. – Помолчал. И продолжил более быстрей. – Историю прихода колобков ты, естественно, не можешь не знать. Заметил подводные камни? Понял, откуда пошла угроза человеческой активной жизни? Дали всё и дали сразу и практически безвозмездно. Что за плата – уважать своих благодетелей? Да ради бога! Сколько угодно. Сто раз на день будем уважать, только дайте есть, оденьте и положите спать. В теплую постель, под надежной крышей. Да, и кино крутите, и музычку поставьте. Да не мешало бы других благ… Прогресса страна достигла не думая и творя, а прося и беря. Нет, конечно, содействовали некоторые, чтобы кровать была желаемой мягкости, а еда была самой вкусной, а транспорт самым удобным, а кино самым красивым, а дом самым теплым, а комп самым умным, но простым в работе… Трудились, помогали, думали, творили, мечтали. Десятки. Из десятков тысяч. Другие только пользовались. Быстренько устраивая себе уютные гнездышки.
   Я считаю так: не нужно нам было все сразу давать. Ну хорошо, дали бы на первый год, пока ничего не росло, ничего не было, еды, одежды, инструмента… все. Давайте – стройте, выращивайте, производите. Спасли? Спасли. Все. Спасибо, до свидания.
   – И сейчас бы жили как во времена Христа…
   – Ну, во-первых, я думаю, нет, развились бы. А вообще, конечно, я поскромничал. Хорошо. Помогли бы фабрики, заводы поставить различные. Чтобы, главное, организовать переработку сырья. А дальше… А дальше бы люди работали, догоняли бы по старым знаниям свой уровень. Работали бы. Сами бы стремились к уже увиденному у колобков. Гравитация, атомарная перестройка… Не нужно было нам такого резкого скачка. Многие просто-напросто остались не у дел, невостребованными. Они учились-учились, трудились, думали, планировали – а тут бац! – в жизнь воплотилось то, о чем они даже не смели мечтать. А новые знания освоить не так-то просто. И потому кто с горя, кто с радости, кто от природной лени опустили руки, легли на диван, бросились в наслаждения.
   – Так кто виноват больше: колобки или сами марсиане?
   – Виноват?.. Как тебе сказать? Виноватить, конечно, можно и тех и других. Но что толку ругать случившееся. Надо думать о настоящем и особенно о будущем.
   Кто нами правит? Совет Планеты – скажешь ты? Совет Планеты и многие из нас как-то думают о нашем бытии. И что они думают? Что кардинального предложили они или что нового произошло за последние 100 лет? Только то, что открылся Дальний Космос благодаря Каналу Переброски. Нам открылась Земля, ее история и культура. Но внутри страны, на Марсе, что изменилось? Мы стали жить по-другому? Мы стали активней, трудолюбивей, лучше? Нет. Мы только надевали на себя новые одежды, играли в новые игры, смотрели новые фильмы. Земля стала нам более знакомой, чем раньше, но не стала от этого родней и ближе. Не чувствовали уже марсиане боли от идущих там войн, не помнили они уже голода и не могли знать, как страшны болезни, не ведали, как ужасна разлука с любимыми и родными. Земля была далекой. Земля была словно бы одним из виртуальных миров. Никакой разницы, только сложней и многообразней. И непредсказуемей. Самое обидное: и история перестала быть чем-то каноническим, достойным уважения. Нет, она так же как и классическая литература стала всего лишь материалом, сценарием, сюжетом для фильмов и игр. Спроси сейчас, чем знаменит Александр Невский – тебе столько наплетут про этого легендарного супермена и его многочисленные похождения и победы над драконами, рыцарями и инопланетными пришельцами…
   – Заметил такую особенность, – вспомнив беседы с молодежью, и аннотации к фильмам, улыбнулся Вова.
   – Заметил? Вот… – Дед Антон приостановил свою пространную речь. – Но вернемся к политике. Нет у нас политики. Приняли сто сорок лет назад Закон Этики, так и живем. И в нем почти ни слова не изменилось с тех пор. Хорошо? Хорошо. Значит что, мы достигли пика развития? Это всё? Мы на уровне богов? Это идеал? А мне почему-то он не нравится. Далеко не боги наша молодежь. Боги всесильны, всемогущи. А мы беспомощны, бессильны и не знаем, к чему идем сами…
   Мы деградируем. Веришь, я – столетний старик – сильнее почти любого двадцатилетнего мужика. Да ты посмотри на этих мужичков: прически, одеяния, повадки; на руки взгляни холеные и нежные, разговоры послушай… Мы в свое время все-таки поактивней были… и потому что я готовился… жил на Земле. Ты сейчас, даже если и не был спортсменом, вообще практически всех здесь в целом сильней и ловчей. За-жи-ре-ли. Мозги-то, конечно, у них натренированные в играх, но мышцы атрофируются… В играх у них сплошные враги и опасности, но здесь они в тепличных условиях и забывают, что существует реальность… На Марсе зла нет. Они забыли его. А если столкнутся? Я боюсь, что они сразу сдадутся, они не смогут ему сопротивляться! Они слабы для этого. Телом и духом. Имея зло только в играх и всеобщее добро и благополучие в жизни, они уже забыли, что есть мелкие но страшные паммукенсвебы, есть «богомолы», есть природные катаклизмы, есть враждебная всему живому вселенная.
   А вдруг сейчас на планете появится враг? Да, конечно, спутники, система защиты. Но и враг не простак. А если внутренний? Какой-нибудь маленький Гитлер или даже Ленин объявится? От этого мы застрахованы? Боюсь, что нет. Не готовы мы к этому. Морально, духовно, физически… И что тогда? Тогда будет поздно.
   – Антон Павлович, – Володя с интересом смотрел на старика. – Ты это серьезно? Ты этого боишься?.. А на какой основе… Ну… по каким причинам мог бы здесь родиться диктатор? Обоснование, почва для этого… И, кстати, каковы на самом деле системы безопасности?.. Да! Как отслеживают преступника, как ловят?
   – Вот. Резонные вопросы. Саму планету, если не понял, окружают многочисленные спутники-наблюдатели и корабли-перехватчики. Система сложная и эффективная. Ни один метеорит не упадет. Но смотри, даже я могу придумать обход – а через измерения? Бац! – и на планете. Как мы на Земле. Да на любое оружие можно тут же придумать более сильное оружие, на любую сигнализацию способ отключения ее.
   Насчет диктатора? Да у человека столько мотивов, столько желаний и – если задаться целью – столько возможностей невзлюбить, побить, убить, пленить и заставить делать что угодно другого человека! Посмотри игры и фильмы. Дело за малым – воплотить игру в реальность. Запросто можно ждать…
   А как его остановить? У нас за порядком смотрят сами люди в первую очередь. Каждый сам за собой, в большей степени. Но если ты вдруг нарушишь Закон и сам не придешь в Совет Ответственных, тебя найдут, то есть установят твою виновность через спутник, датчики или через снятие мыслеформы с пострадавшего и с тебя. Улавливаешь? А системы предупреждения преступления не предусмотрено. Сначала ты убьешь, потом тебя вычислят, поймают (это просто) и отправят в Вольный Город. Несовершенство такой последовательности ты можешь сам по земному опыту обнаружить.
   – Но мне такая система кажется гуманной. Человека заранее не подозревают в способности что-то натворить, за ним не следит полицейский с наручниками наготове, его не боится встречный прохожий.
   По-моему, это нормально. Особенно в таком обществе. Да и чего бояться за свою жизнь, если тебя все равно оживят, восстановят, хоть тебя в клочки разорви?
   – А-а, парень. Вот и ты забываешься. Страшна не сама смерть, а ее ожидание и болевой шок, предшествующий ей. Ужасен переход в иной мир, иное бытие-небытие. И рана заживет – но боль ужасна. И синяк пройдет, но обида останется. Вот за это, собственно, у нас и судят. За нервное, эмоциональное увечье, которое сложно восстановить.
   Однако пора бы нам, пожалуй, заканчивать болтовню. Хоть и люблю я это дело, особенно с таким собеседником, но дела есть.
   Значит, о политике. Непонятно, кто нами правит. И не понятно, какие цели у тех, кто нами правит. Я боюсь, что колобки готовят нас в качестве лакомой добычи для кого-то. Скажи, не похоже? Со стороны. Сверху. Мы же как одна большая птицеферма. Всё. Больше не скажу, сам думай. Итак-то наговорил… Еще есть какие срочные вопросы?
   – Да! Да… Канал переброски. Как он работает? Где входы-выходы? Какая система?
   – Ну, брат… Как работает – не все знаю. Посмотри в Сфере лучше. А где он располагается и как им пользуются – извини, это мой профессиональный секрет. Я дал клятву неразглашения. Так что не обессудь.
   Все? Ну тогда пока. Как захочешь послушать старого ворчуна – викай, всегда рад. – И дед, живенько собрав корзинку, не оборачиваясь зашагал по вытоптанной им тропинке.

   Дом получился на славу
   Наверное, таким Вова мог бы нарисовать жилище своему фантастическому герою Роме Крамсу из ХХУ-го века. Дом, где можно наслаждаться жизнью, возвращаясь из тяжелых путешествий во времени и в космосе. В этом доме можно жить даже на необитаемом острове и не чувствовать себя несчастным и заброшенным.
   Дом нравился.
   А одиночество – не очень.
   Но он вот уже пять дней сидел дома один, не желая никого видеть, никуда летать. Никому не викал. А Аэлите и Вике говорил, что очень занят, что думает и творит.
   Это было состояние самоуничтожения. Ничего не хотелось… История повторялась. Вовчик вспомнил себя… некоторое время назад. Когда он так же, после всех его проблем, свалившихся в кучу, впал в депрессию. С той лишь разницей, что здесь-то он мог себе позволить спокойно поваляться на кровати или на диване, слушая музыку или глядя реалистический (реалистичный?) фильм и есть и пить при этом что угодно и в каких угодно количествах. Здесь он мог страдать чисто, не думая больше ни о чем. Мог… но не умел. Он не мог не думать о будущем. У него был такой склад ума – жить в будущем. О прошлом он вспоминал очень редко и как-то больше душой, эмоционально, а не фотографически, образно…

   Это новоселье он запомнит на всю жизнь. И не только он. Может быть никто из местных никогда не видел и не увидит ничего подобного.
   А всего лишь он напился до ужаса. К утру уже был как турецкая сабля кривой.
   Началось празднование торжественно и весело. Первой, естественно, прилетела Аэлита. Она уже видела дом, они вдвоем его принимали. На этот раз Аэлита явилась не с пустыми руками. На новоселье дарят какие-нибудь безделушки для интерьера. Аэлита принесла великолепную композицию: на полусферическом, очень прозрачном основании стояло красноватое, но тоже очень прозрачное стилизованное сердце, а в нем, почти касаясь стенок, находился точнейший макет Земли, и что самое приятное, почти вся Россия и СНГ были видны сквозь тонкую паутину облаков.
   – Вот это звёздно! – воскликнул Вовчик. – Слушай, Аэлита, кла-а-а-сс! Сама придумала? Умница! – Между прочим, по секрету, наш герой уже немного выпил вина, потому был несколько раскован и, скажем так, обречённо-вызывающе нагловат. Такое состояние бывает тогда, когда уже все потеряно и становишься смел, дерзок и отчаянно весел. – Да-а… А какой глубокий смысл. Земля в сердце… А! Земля наполняет всё сердце?! Ва-а! Аэлита, ты просто чудо! – и Вова чмокнул теперь уже свою гостью в губы. – Я это поставлю… Да вот прямо сюда – в центр. Да! Это как… ну… как визитная карточка… герб моего дома будет! Класс! Высше.
   Вскоре начали подлетать один за одним и остальные гости. Сначала Вика со своим закадычным другом Сашей-эрудитом, потом родители Аэлиты, потом дед Антон пожаловал. Больше никого Володя не приглашал. Подружки-пустышки Аглая и Марианна его не привлекали, другие знакомые были так – приятелями, потому звать их на личный праздник он не стал.
   Вика подарила ему толстую и очень красивую золотую цепочку с… волшебным кулоном. Если взять этот круглый выпуклый полупрозрачный медальон и поднести его к глазам, возникает словно бы окно иллюминатора, и там начинают появляться изображения – объемные фотографии и нарезки съемок самых прекрасных, живописных, памятных мест его родной планеты. И этот калейдоскоп каждый раз, когда подносишь кулон к глазам, из новых сюжетов. Вовчик, получив подарок, сначала три раза заглянул в свой мир и только потом обнял Викторию и пространно поблагодарил за возможность хоть ежеминутно бывать на родине.
   Зевс Марсович подарил небольшую статуэтку в виде раскинувшего руки, словно стремящегося взлететь, человека. Комментировать не стал. А Афродита принесла букет живых местных цветов и сказала:
   – Володя, полюби наш прекрасный Марс, пусть он станет тебе второй родиной, откуда бы тебе ни за что не захотелось улетать. – Она поцеловала хозяина дома тоже в губы.
   Только дед Антон ничего не подарил. Он пожал Володе руку и сказал:
   – Обживайся, заводи друзей. Будь счастлив. Но помни (дед склонился к уху Вовчика): счастье завоевывается и вырабатывается, а не получается в готовом виде из рук благодетеля. Писарев сказал.
   Улыбка Володи слегка изменилась. Его взгляд приобрел на несколько секунд выражение революционера, недавно осознавшего, что впереди его ждет борьба, вечная нелегкая борьба за правое дело.
   Столы соорудили и установили в гостиной его личные роботы Том и Гертруда (просто так взял и назвал), и они же их роскошно накрыли. Любой элитный, шикарный ресторан позавидовал бы выставленным яствам.
   Марсиане и вообще-то люди достаточно общительные, в смысле – болтуны, а уж когда выпили, то разговоры потекли бурной рекой. Это в основном был никчемный треп о фильмах, о музыке, других видах искусств (если можно так назвать выкрутасы и выпендрежи всяческого рода), о комповых мирах и опять же, конечно же, пересуды о дальних чужих мирах.
   Вся женская половина компании и Саша пили вина, Зевс смаковал коньячок, а вот Вовчик с дедом Антоном налегали на водку. Причем не сильно сдерживаясь. Антон Павлович в коллективе вел себя не так, как в лесу с Вовой, он спокойно слушал разговоры, иногда вставлял какую-нибудь нейтральную реплику. До той поры, пока речь не зашла о Земле-старушке. Кстати он же эту тему начал:
   – Предлагаю тост за единственную нашу во все времена родину – за голубую, прекрасную планету Земля. Откуда родом наши с вами предки… в числе которых мы можем считать и хозяина этого нового дома. Я искренне завидую, что этот человек является коренным землянином. Это значит, что он настоящий человек, настоящий мужчина…
   Я много знал настоящих мужчин Советского Союза… Он их прямой потомок. А мы уже потомки потомков их – вот таких парней. Конечно, сейчас у нас геройство не востребовано практически, но я хочу выпить за героизм, за мужество, с которым земляне борются за свое прекрасное завтра, за светлое будущее. Я, Володя, Аэлита сами, лично знаем, как это невероятно сложно – с голыми руками, на чистом энтузиазме, силой воли, испытывая нужду во всем: в еде, в одежде, в других удобствах и даже необходимых вещах – строить жизнь, верить в лучшее, верить в себя, и главное – оставаться при всех невзгодах честными, мужественными, добрыми, человечными. Слава землянам, слава нашим предкам, слава русскому человеку! За Землю!
   И потом еще час-полтора в доме кипели страсти. Собрались знатоки Земли и у каждого были свои взгляды, мысли, воспоминания, мнения.
   Первому все это надоело Вовчику. Он, как хозяин дома, распорядился веселиться. А это значит танцевать. Всех вытащили из кресел, даже дед Антон потряс свои столетние кости.
   Просто удивительно, как Вовчик ничего плохого не вытворил в тот вечер и ночь. Напился он здорово. Он лихо отплясывал, подпевал исполнителям, кричал, визжал, отрывался по-полной, всех тормошил, заводил. Аэлита даже сказала ему: «Я тебя таким не видела. Не думала совсем, что ты так можешь…» – «А я и сам не знал, что способен на такое безобразие…» – и отправился дальше куролесить.
   Это называется смех сквозь слезы. Он веселился, чтобы не впасть в странное уныние, кричал призывы радоваться, чтобы самому не завыть от тоски. Он громко восхищался своим новым домом, который они сделали с Аэлитой, а сам ненавидел его тихой ненавистью, потому что здесь он без Аэлиты.
   Часов до двух ночи в доме бурлило общее веселье. Очень, ну очень развеселый (пьяный) Вовчик Вовчик загонял-прямо своих гостей. Он неутомимо заставлял их играть во всевозможные подвижные игры и друг с другом и с компом через окомани, выискивал в компе всяческие озорные конкурсы, они делали пародии на артистов и исполнителей как Земли, так и Марса… Но на протяжении всего этого праздника Аэлите меньше всего доставалось его внимания. Он явно ее избегал. Если даже и обращался к ней, то как-то издалека, как бы косвенно. А вот Вике, напротив, досталось его внимания как ведущего вечера чрезмерно, под занавес представления она стала убегать даже от его хватких рук… Но слава Богу, он не переступил черту, за которой начинается отвращение. Его пьяный запал не успел перерасти ни в свинство, ни в грандиозную истерику и ни в буйство и разнос; а мог бы, в душе у него происходил настоящий сход демонов.

   Я вновь беру перо
   Я начинаю жизнь с нуля…
   Дальше поэзией не придумывается. Что ж, буду писать прозой.
   Дом у меня хороший. У меня все есть. Даже комп самой распоследней модели и очень интересно исполненный снаружи. Как в супернавороченном фантастическом фильме. И мебель у меня звездатая, ультрафутуристическая. А кровать как звездолет. Да, дом получился научно-фантастическим. Это приятно. У меня свой дом. Собственный. На Марсе-2. Елки. Бред какой-то. Кто это выдумал? Кто так устроил? Еще недавно я не мог представить, что когда-нибудь напишу и издам свою книжку (предел мечтаний), а сегодня – такое…
   А сегодня на улице наконец-то дневной дождь. Разрешили ему.
   Свежесть…
   Н-да. И сегодня я почему-то несчастлив. Почему? Ну почему?.. Ну почему я такой идиот?! Живу в раю – а что-то не хватает. Лечиться надо мне. Вот ведь – тело на 100% функционирует нормально (позавчера опять подправили), а душа, мозг чего-то барахлят. Здоровое сердце где-то как-то не на месте. Чего-то как-то ноет.
   Почему такое одиночество? Ну только викни кому-нибудь или сядь в пузырь – и будешь с людьми, будешь веселиться, а не хочется отчего-то… Глупо. Глупо сидеть и изнывать от тоски. Кому скажи, что сохнешь от любви и без ласки – обсмеют как клоуна. Кругом – целые поля цветущих и зовущих девочек и тетенек, выбирай хоть поштучно, какая приглянется, хоть букет набирай. Можешь икебану искусственную составить из ССР. Можешь королевну или суперзвезду в виртуале любить. А он скучает. Придурок. Любовь?
   Ха-ха! Любовь – это наслаждение от тесного общения, это удовольствие от контактов, это радость разнообразных плотских утех, это приятные ощущения нервных окончаний и сладостный оргазм. Вот что такое настоящая марсианская (свободная, истинная, современная, естественная, раскрепощенная и т. п.) любовь…
   Жаль мне их. А себя многократней. Ведь всё понимаю, главное, а мучаюсь. Что понимаю? Понимаю, что такой любви, как хотелось бы, собственнической такой, эгоистической, вечной и прекрасной, – взаимной, – нет, не бывает, быть не может – а страдаю… А хочется ее. Хочется найти…
   Хочется искать?..
   Вот пытаюсь сейчас разобраться в себе и, кажется, нахожу причину тревоги. Я не вижу – опять, даже здесь! – будущее свое. Не могу как-то полностью его представить и осознать. Что меня ждет? Вечная радость? Да, здесь желают вечной радости… Значит, ее не хватает? Здоровья не желают – глупо, сходи и без проблем получишь свое здоровье. Счастья не желают – здесь вообще счастье, считается. Долгих лет? Куда еще?! Любви? Навалом, в их интерпретации, а о другой, земной (небесной), и речи быть не может. Какая любовь, когда все общие, все друг с другом без разбора? И ведь самое страшное – права Аэлита. Права, черт возьми! Не смогли бы мы оставаться здесь вместе. Никак. При таком устройстве общества – никак!
   Как она мудра…
   Всё есть, кроме вечной радости. Радость – это когда победа, удача. О какой удаче речь, когда твоя дорога прямая как стрела и ровная как водная гладь, когда любой твой шаг заранее предусмотрен и там уже лежит мягкий коврик, когда любое твое самое невероятное желание предугадано и тебе стоит только раскрыть рот или ладонь – и тебе положат, а хочешь – и разжуют. И помогут проглотить. И еще губки вытрут. И на горшочек сводят. И спать уложат. И одеяло подоткнут. И охранять будут, мошек отгонять.
   Дурдом.
   Вот этого я и не могу представить, что буду как сыр в масле кататься – я ж Почетный! – и стану таким как все: бездельником, занятым только тем, чтобы смотреть все новые фильмы, играть во всевозможные игры и всячески развлекаться. Как-то не по себе от такой перспективы. Ни целей, ни усилий над собой. Как зомби.
   Животно-растительная жизнь.
   И самое страшное – я уже почти стал таким. Очень нравится мне комп с безграничными возможностями (и больше в играх почему-то), а какие фильмы показывают! Я гибну в этой пучине. Понимаю, что надо собой управлять, а сам тут же включаю и пропадаю. Ведь как всё это интересно, увлекательно, поучительно. А мой пытливый мозг так любит новое! Вот и становлюсь рабом своих страстей.
   Вот, отсюда и вывод: как можно упрекать, а тем более винить марсиан, если они с рождения живут в такой среде. Это их образ жизни. И кстати не худший. Вернее, лучший. Идеал нормального, обычного землянина. Не вдаваясь в подробности, которые осознаешь только в процессе такой изумительной жизни.
   А вообще… к чему все мои размышления? К тому, что надо заставить себя обрести цель в жизни. Личную цель. Не трогая никого.
   Оставить главное, пересмотрев детали.
   А главное – ведь я литератор. Литератор? Писатель? И надо писать. Жизнь моя устроена, время для творчества свободно. Так что берем себя за шиворот и садим за… стол. Бумага или комп – это еще посмотрим, где толку будет больше. Или души с умом. Да и зарисовать есть что. Всё. Всё необычное. Всё фантастично.
   А какая всё-таки свобода! Еще бы забыть свою любовную муку и спокойно наблюдать, трезво, мироустройство. Нет, как дед Антон сказал? Не наблюдать, а жить с людями. Людями, людьми, людишками, червячками, букашками, козявками… Как с ними жить только, если они все не живут, а развлекаются, отдыхают и играют? Не вылазят из виртуала. Играть с ними. Включиться в их игру. Но серьезней смотреть на условия, на игроков, на площадку.
   Хо-ро-шо. И еще одно. Надо начать как-то записывать важные моменты, на бумаге классифицировать… наблюдения. Политика, личная жизнь, проблемы, культура, наука и т. д. Может письменно лучше смогу свои мыслишки составить попредметней.
   Так. Даю себе слово: желательно каждый день записывать наблюдения; и думать над новыми сочинениями. Я же, между прочим, имею беспрецедентный опыт и судьбу, может это и станет моей козырной картой в творчестве. Да, и конечно нарисовать своих близких! Сейчас же!
   Выговорился. (Выписался – ха-ха-ха.) Завтра начинаю жить.
   Нормально, спокойно, без надрывов, без лишних иллюзий и сомнений.
   В конце концов, пора становиться марсианином. А то Почетный, а какой-то дикарь туземский.
   До завтра, белый лист, перо.

Глава 7. Коварная штука – свобода

   В бар громко вошли три сурового вида ковбоя в запыленных одеждах. Все посетители одновременно повернули на них свои лица.
   Ковбои остановились возле двери и бегло, но внимательно осмотрели из-под своих темных шляп всех в зале. После этого напряженно, но уверенно прошли к стойке бара. Заказали себе по стаканчику двойного виски, быстро, почти одновременно выпили, выложили по золотому. И только после этого, не оборачиваясь, главный из них сказал громко:
   – Гарри! Лисица Гарри!
   От углового столика послышалось:
   – Говори, Майк-Левша.
   – Не подойдешь ли ты ко мне? Я хочу тебя увидеть поближе. И угостить виски.
   Гарри, сутулый и невысокий смуглый блондин с хвостиком, в огромной черной шляпе с красной ленточкой, поцеловав свою очаровательную подружку, отправился вразвалку к стойке. Еще три его приятеля за соседним столиком отложили карты и устремили взгляды на него и вошедших ковбоев.
   Майк, кучерявый крепыш с кривым, перебитым носом, заказал виски себе и Гарри. Выпили демонстративно.
   – Гарри, я недавно узнал, что ты решип завладеть нашим прииском. И ты назвал меня недостойным золота выскочкой, так? – Слова бросались медленно, но тяжело, как кирпичи.
   – Так, потому что мои ребята давно подбирались к прииску, а ты перебил нам всё.
   – Но это бизнес. Я честно вел игру.
   – Я не считаю честной игру с устранением игроков. И я тебя буду бить до победы.
   – Бить? Давай здесь начнем. – И с этими словами пыльный ковбой врезал слева Гарри-лисице по челюсти.
   Сразу же начался невообразимый кавардак. Три новеньких ковбоя против трех парней и Гарри. Они лупили друг друга что было сил и всеми попадавшимися под руку предметами. Остальным посетителям пришлось прижиматься к стенам или сидеть за дальними столиками, пока туда не попадали драчуны.
   Жестокая драка продолжалась минут 10—15. В итоге Гарри и его парни остались лежать без чувств и без сил. А Майк-Левша, изодранный, в крови, еле держась на ногах, растормошил своих друзей, они выпили еще по стаканчику виски, заплатили бармену за выпивку и за разгром и, шатаясь и держась за бока и челюсти, вышли из бара.
   Послышался топот удаляющихся лошадиных копыт.
   Бармен и хозяйка стали приводить зал в порядок. Гарри и его друзей женщины уволокли тоже в соседние комнаты, оставшиеся посетители, расставив стулья и столы, уселись продолжать свои трапезы, обсуждать увиденное событие.
   Вовчик вошел в бар всего лишь за несколько минут до драки. Его успели только переодеть и проконсультировать относительно его новой выбранной личности – нью-йоркского писателя-романиста – подключить мемочип и усадить за столик. Потому он к началу драки оставался один. А когда разгром начался, к нему неожиданно прижалась женщина в бело-синем платье и, глядя на бой, все время восклицала: «Ой, они убьют друг друга. Ой…»
   Когда ковбои покинули зал, соседка обратилась к Вовчику со словами:
   – Сэр, благодарю вас. Я так испугалась. Не позволите ли мне побыть с вами? Меня зовут Кэт.
   – Конечно, присаживайтесь, мисс. Меня зовут Джон. Джон Блайерс.
   И потом завязался разговор о драке, о Диком Западе, о женщинах, о Нью-Йорке, писательской деятельности… Они оба увлеченно рассказывали всякую всячину из их (предлагаемой им в этом баре) жизни. Потом, уже захмелев от виски, заговорили о настоящем времени. Правда, Вова соврал, что на Земле он был лишь в качестве агента. Вскоре Кэт первая предложила идти в комнату, ибо, очарованная писателем, коих здесь не водится (на Диком Западе), она бы хотела провести с ним наедине незабываемые часы.
   Робко, с опаской, но он отправился за своей новой подружкой. Комната была тоже в стиле Дикого Запада конца Х1Х-го века. Грубоватая деревянная кровать с периной, деревянные кресла, столик, маленькие картинки по беленым стенкам. Туалетная комната с деревянным унитазом и душем за занавеской. За маленьким окошком комнаты была видна улочка с редкими домами и прохожими, за которой простиралась прерия. Удивительная иллюзия, что попал в самое настоящее прошлое Америки.
   Однако не затем они пришли, чтобы любоваться интерьером и пейзажем. Кэт игриво прильнула к Вове и принялась искусно стягивать с него грубоватую одежду. Наш герой, внутренне странно напряженный, стал искать на ее сложном платье завязки и застежки. Их игра в раздевалки перемежалась долгими и глубочайшими поцелуями. Через несколько минут они отделились друг от друга, Кэт сама стянула с себя платье и несколько тонких юбок и блузок, оставшись в одних кружевных рейтузах, Вова-Джон стащил сапоги и брюки, оставшись в длинных трусах. Кэт легла на перину, протянув руки к своему кавалеру, Вовчик, чуть помедлив, лег в ее объятия. Но ему вдруг некстати вспомнилась Аэлита… и он повалился набок, не отвечая на ласки белокурой подруги.
   Она слегка удивленно посмотрела ему в глаза, но не перестала гладить его шею, руки, грудь.
   ВВ не отвечал на ласки. Он отрешился. Он, в глубокой задумчивости, растерянности, прикусив губы, лежал на спине и застывшими глазами смотрел в потолок.
   Кэт, осознав, что это не просто тактика такая, спросила: «Что с тобой? Ты не хочешь? Что случилось?» Вова, краснея от стыда, выдавил: «Не могу…» – «Не можешь?! – удивилась полуобнаженная женщина, с интересом посмотрев на трусы лежащего рядом мужика. – Тебе как-то помочь?» – И ее рука заскользила по его животу. Но Вова остановил руку и даже отодвинулся от партнерши. «Нет… я просто сегодня не готов… У меня личные…» – промямлил он и замолчал. «Так ты не хочешь? Мне уйти?» – Но не уходила, а смотрела в глаза. Вовчик заколебался. В его мозгу шла ошеломляющая работа. За какие-то секунды он вспомнил свою любовь к Аэлите и ее отвергающие слова; мельком вспомнил некоторых предыдущих своих девушек и как они вели себя в постели; смутно вспомнил свои неудачи на сексуальном фронте в подобных ситуациях и вспомнил, что он на самой свободной планете. Вспомнил свои греховные мысли и мечты и реальные отношения на Земле. Еще подумал о Аэлите, которая уже начала свободную жизнь (да, уже узнал, понял) и о том, что он обязан становиться обычным, полноправным марсианином, если не хочет стать нервотиком. А еще подумал, что не стоит обижать девушку и сдаваться собственным предрассудкам, комплексам, страхам.
   – Нет, останься, – ответил он и положил руку на ее живот и потихоньку, осторожно начал втягиваться в процесс. Кэт искусно поддержала его. И уже через несколько минут они представляли из себя влюбленную пару, страстно предающуюся любовным утехам…
   Такого секса у него не было никогда. Ночь промчалась быстро и продуктивно. Несколько раз за ночь стены оглашались стонами и возгласами высшего наслаждения, почти не прекращались взаимные всевозможнейшие ласки и объятия. И только к утру, утомленные, обессилевшие, партнеры уснули.
   Облачаться в старинные, разбросанные по комнате одежды казалось странным, но забавным. Хохоча и целуясь, сэр и миссис спустились в зал. Посетителей было немного. Позавтракали, а скорее пообедали, мясом и бобами, попили молока. Еще поболтали несколько минут. Кэт, или Катя, как её в самом деле зовут, заспешила домой, прийти в себя, отдохнуть. Она жила в городке Париже, недалеко от Рима, километрах в двухстах на север. Обменялись координатами на всякий случай, поцеловались на прощание. Вовчик еще посидел с полчасика, еще попил апельсинового сока, между делом отшил двух красоток. Затем переоделся в гардеробе и полетел к себе домой. Отдыхать.

   Кого здесь только не было. Столько чудовищ, самых разных мастей – и в одном месте. Словно съезд представителей всех цивилизаций вселенной. Стоял невообразимый гвалт. Чудовища голосили на разные лады: чирикали, квакали, гавкали, чавкали, хрюкали, свистели, рычали, мычали, говорили, кричали, шипели, трещали, пели, тараторили, басили, гудели, перемигивались, сверкали, двигали хвостами, конечностями, языками и какими-то отростками. Некоторые сидели молча, воткнув друг в друга шнуры или нервные окончания. Были такие, которые вообще спокойно молчали, но было понятно, что они общаются между собой.
   Залов было два – побольше, с воздухом, и маленький, заполненный водой.
   Бар «Перепутье звездных дорог» был набит межзвездными путешественниками: космолетчиками, туристами, торговцами и другим кочующим народом со всех уголков огромной вселенной. Конечно, посетители были почти все выдуманными, фантастическими. Но роботы-куклы до того были добротно придуманными и сделанными, что поверить в выдумку совершенно не составляло труда.
   Землян и гуманоидов от общего числа существ было процентов 10—15. На многих из них была различная форма космолетчиков.
   Вовчик сел за маленький столик почти в угол зала, откуда он мог разглядеть практически всех посетителей. Официант – металлический робот-цилиндр с четырьмя верхними конечностями (мечта некоторых земных трудоголиков и работодателей) – подъехал к космолетчику 2-го ранга флота Прузех, принял у него заказ и оставил маленький видеоинформатор, на всякий случай, если уважаемый гость заинтересуется кем-то из присутствующих… Ужас какой-то – как можно заинтересоваться («интерес» – понятен?) какой-то чебурашкой или многорукой одноножкой с 12-тью глазами на животе? Бред. Ну, извращенцы! Хотя вот некоторые гуманоидки ничего, в принципе… Где?! Половые органы на затылке?! Да-а-а уж…
   Когда робот притащил еду, Вова спросил его:
   – И что, марсиане сливаются с такими? – Показал на зал.
   – Да, у нас никто не остается без внимания. – И уехал, проговорив: – Приятного аппетита. Если что-то решите – зовите. Я вам посодействую.
   Только Вовик приступил к еде, к нему подъехал другой робот-официант и сказал:
   – Капитан, с вами желает познакомиться туристка с планеты Тихли-Илхит. Вот она, в голубом панцире.
   Бог ты мой, там сидела огромная черепаха, правда, голова у нее была похожа на человеческую, если бы не чешуйки вместо волос и не дырки вместо ушей.
   «А что, это интересно! – внутренне покатившись от смеха, вдруг подумал капитан Вова. Тем более что и сам он сейчас носил «парик» делающий его голову похожей на череп дикобраза-панка. А руки его были в перчатках, обезображивающих его прекрасные пальцы. Может эта «тортилла» тоже загримированная?.. Тьфу черт, конечно! Ведь роботы не будут «магнитить»! Он помахал «черепашке» своей рукой-лапой. Та ответила.
   – Неси это туда, – сказал капитан роботу, направляясь к загадочной незнакомке.
   – Добрый дань. Капитан Хрупенщ, космофлот Прузех, – отрекомендовался Вовчик, откинув голову назад и расставив слегка в стороны руки и ноги, как полагалось по правилам этикета его родной планеты (Прузех).
   – Меня называют Голубая Путешественница, – странно, почти как земная черепаха, только часто и во всех направлениях двигая головой, ответила закованная в массивные «латы» женщина. Самое удивительное, в ней не было ничего отталкивающего, неприятного. Ее нежная ярко-розовая кожа, слегка радужные чешуйки на голове, почти нормальных человеческих руках и ногах – полосками по бокам, приятного оттенка голубой панцирь с красивым рисунком притягивали взгляд землянина-марсианина. К тому же у нее было обычное человеческое, довольно милое лицо. Так же с голубыми глазами.
   Володя сел за столик напротив черепашки-симпатяшки.
   – Я путешествую по вселенной уже больше десяти общегалактических лет. Здесь я была до этого три раза: в 208, в 203 и в 196 году по местному летоисчислению. А ты, капитан Хрупенщ?
   – Я здесь уже восьмой раз. Наш маршрут пролегает по этому пути и данная планета лежит как раз на середине трассы. Здесь мы отдыхаем, пополняем запасы, торгуем. А могу я поинтересоваться, где ты бывала за время своих путешествий?
   Дальше их разговор протекал в русле воспоминаний о былых походах, встречах, приключениях, причем Путешественница рассказывала все очень подробно, в деталях, в цифрах. Это является отличительной чертой их расы. А капитан описывал все суховато, но сами его приключения не становились от этого малоинтересными.
   Просто удивительно, что делал с людьми, марсианами, мемочип – «псевдопамять». Когда его подключают при входе в тот или иной бар, ты мгновенно вживаешься в образ выбранного тобой героя, маски. Но не полностью становясь им, а так, как будто ты очень долго учил эту роль и освоил ее гениально. Оставаясь при этом самим собой. Ты просто легко и уверенно играешь выбранный персонаж. Ты – играешь. Умея это. Вот и всё. И это доставляет тебе удовольствие. Хотя немного утомительно и с непривычки или в силу характера малость стыдновато, странновато. И всё же эти необычные ощущения влекут в бары марсиан очень часто.
   Когда мемочип заберут на выходе из бара, ты забудешь эту роль, но останутся уже собственные воспоминания от игры, и ты будешь еще долго вспоминать со смехом свои нелепые на взгляд марсианина поступки, движения, манеры.
   В баре «Перепутье…» не ставили каких-то сценок-действий. В нем достаточно было просто сидеть, рассматривая, изучая «чудовищ» разного рода. Их ассортимент был огромен, он менялся каждый день, так что даже постоянным посетителям постоянно предоставлялось новое зрелище. А если еще и знакомиться, общаться с различными монстрами, самому менять маски, развлечений хватит на всю жизнь.
   Черепаха на самом деле, как и догадался Вова, была марсианкой. Поиграв какое-то время в инопланетных существ, они вернулись в реальность и принялись рассматривать и обсуждать остальных посетителей, а большей частью – робоперсонажей – персонал бара. Юля была здесь уже пятый раз и хорошо ориентировалась кто есть кто. Как она сообщила, этот бар – своеобразное пристанище особо изощренных в плане секса марсиан. Чаще здесь бывают мужчины – приверженцы пассивной роли. Для них здесь раздолье, для них здесь такие монстры…
   «Фу гадость!» – передернуло Вовчика. – С такими, да еще и так!.. Бя-я! Идиотизм!» Но вслух он не стал комментировать, на Марсе к этому относятся без эмоций. Здесь все творят такое, что нормальному землянину не придет на ум ни в каком сексуальном запале… А обсуждение других так же плавно переросло в явное предложение со стороны Юли-черепахи пойти заняться интересным делом. В образах и без оных.
   И отказываться от приглашения было бы по меньшей мере странно. Хотя представить, что можно делать (вернее – как) с существом в кадушке, Вове было трудно. Где у нее талия, где у нее груди?
   Но всё оказалось не столь проблематично.
   Видеоинформатор, захваченный ими в номер, продемонстрировал, как это делают черепахины сородичи. В принципе, так же, как и их земные аналоги, но с предварительной игрой и в больших вариациях.
   Жители же планеты Прузех не сильно отличаются от вида хомо сапиенс, отличие в эрогенных зонах и воздействии на них и немного во времени контактов в меньшую сторону.
   Вовчик смущался, робел, где-то даже ему казалось противным, противоестественным предстоящее действо, но в то же время игра, необычность привлекали. Испытать неизведанное хотелось. Но опять же его рабочий орган отчего-то не хотел сразу же приниматься за дело. Требовалась предварительная подготовка, и физическая, и психическая.
   Сначала договорились сливаться в образах. Межвидовой контакт. Правила поведения оба знали. С взаимными подсказками, с обоюдным мучением от чужих оболочек, минут через двадцать случилось слияние. Гуманоид с игольчатой головой, пристроясь к лежащей в панцире инопланетянке сзади на коленях сумел завершить должное.
   А последующие несколько часов Юля, вылезшая из своей одежды-дома, и Володя, используя панцирь и траву в качестве ложа, сливались уже как люди. Хотя иголки на голове и накладные кисти-лапы у Вовы, чешуйки на голове и конечностях и коготки на всех ногтях у Юли оставались; с ними тоже было интересней.
   Расстались они уже ближе к обеду следующего дня. Вова снова взял координаты девушки. И снова девушка, бывшая с ним чуть ли не сутки, вытворявшая с ним непостижимое, уходила без всяких многообещающих слов, без проявления каких-то особенных чувств, легко, улыбаясь. Не браня и не восхищаясь. Не грустно и не на крыльях счастья. Пожалуй, так ведут себя многие супруги после нескольких лет совместной жизни. Но ведь здесь другой случай… Вовчик этого не мог понять и принять. Значит, поиграли, повеселились, насладились – и всё? Похоже на использование другого в собственных целях. Да, так и получается: он использовал ее, она воспользовалась им. Завтра пойдут искать другой объект для собственного удовлетворения…
   Но всё же это было незабываемо…
   Сидеть одному дома почему-то очень не хотелось. Его суперовский дом успел за несколько дней наскучить. Каждое утро, просыпаясь в ландшафте каждый раз другой планеты, Володя ощущал свое одиночество. Один раз он попробовал найти отдушину в медальоне, подаренном Викой, но получил еще больший укол в сердце. Он остро почувствовал, что завис в пустоте. Оторвался от родного дома, но не нашел убежища, или пристанища, что звучит высокопарнее, для души и на этой планете.

   После вчерашнего расставания с Юлей, после размышления о любовных, а точнее сексуальных отношениях на Марсе, ему пока не хотелось очень близких контактов. Но и одному сидеть грустно. И окомани не хотелось включать – там фальшь и пустота. И комп – бездумный эрудит, великий сказочник и уничтожитель времени.
   Он викнул Вике. После Аэлиты и деда Антона она – самый близкий друг и наиболее нормальный, по земным меркам, человек. Тоже почти землячка. Заочная землянка. Парадокс (Володя вдруг понял это): Аэлита знает Землю, но не очень любит, не до глубины, похоже; дед Антон знает и уважает, но больше считает ее в чем-то эталоном, контрастом к Марсу, а Вика и знает, пусть теоретически, и любит заочно. А Вовчик где-то вычитал, что чем больше мы узнаём предмет любви, тем меньше остается самой любви, ибо любовь наиболее сильна при неразгаданности, при идеализации.
   Вика очень обрадовалась ему. На его предложение увидеться, погулять она охотно согласилась. Договорились где.
   Они встретились на центральной площади Рима. Вика практически бросилась ему на шею, поцеловав легонько, но не очень кратко, в губы. Вове это понравилось.
   Несколько минут, гуляя по очень красивой площади с великолепными фонтанами, друзья болтали о житье-бытье. Вика похвасталась, что прочитала недавно несколько современных русских книг: фантастику, детектив, любовную и пару публицистических. Она вообще последнее время почти исключительно отдает время изучению земной культуры и жизни. Для того, чтобы лучше общаться с Володей.
   – Да? – Приятно удивился Вова. – Но ты и так неплохо знаешь мою планету. Может даже лучше меня в чем-то. Но спасибо. Я польщен. Тогда надо чаще встречаться.
   – А я не против. А знать мне нужно больше, чтоб понять Землю, чтобы зримей представить жизнь на твоей родине.
   – Ну ты молодчина. Я так понимаю, таких увлеченных и целеустремленных людей на Марсе не очень много… Кстати, прости меня, толстовика неуклюжего, самолюба шестихвостого… у тебя такое восхитительное, просто сиятельное платье!
   – Спасибо. Я его – представляешь? – буквально за десять минут после твоего вика сочинила. Правда, нравится?
   – Конечно. Что я, врать буду? Здорово. Ты в нем такая романтичная, светлая.
   – Я рада, что тебе нравится. – Вика сияла.
   – Викуль, может как-нибудь развлечемся? Мне знаешь, что сейчас хочется… Нервы чем-нибудь пощипать. Что-нибудь этакое… Казино? Это казино? Во! Именно это!..
   – Володя, ты думаешь?..
   – А что? Пощекотать систему, испытать свою удачу… Пойдем, Вика!
   – Ну… А пойдем… – Девушка доверилась другу, крепко обхватила его руку.
   Володя знал, что казино на Марсе отличаются от земных главным – стимулом. На Земле это деньги. А на Марсе?.. Чем можно привлечь, увлечь людей, имеющих все? На какой интерес? На щелбаны? Или просто так? Нет, просто так, как иногда близкие друзья или родственники играют в карты и в другие игры, на пресыщенной планете играть в общественном месте не будут. Нужен стимул. Нужен приз. Нужен интерес, ради которого люди будут идти на риск, в надежде выиграть.
   Такой интерес – игра на желание. Это когда выигравший своему менее удачливому сопернику дает то или иное задание, которое последний обязан выполнить. Такие детские забавы для взрослых.
   Система проста. В казино у тебя имеется пластиковая карта, на ней отражаются все твои выигрыши и проигрыши. Самое приятное и справедливое – во всех этих действиях нет никакого интереса казино, и соответственно у любого игрока имеются строго равные шансы как на выигрыш, там и на проигрыш. 50 на 50.
   Ты играешь. Уходя, видишь свой результат – или положительный или отрицательный. Если положительный – ты счастливчик, тебе не придется ничего делать, только выбирать наказание проигравшим и потом посмотреть на несчастных. Если ты проигрался до отрицательных цифр – тебе придется целую неделю жить как на вулкане. Тебе в любой момент сообщат, что твой час настал и ты обязан совершить немедленно то или иное действие, которое сам ты ни за что бы не стал совершать. А таких желаний-наказаний напридумывали несметное количество. Они не нарушают Законов Этики, но часто несколько унизительны, смешны, утомительны, неприятны и почти всегда некстати.
   Помнится, Аэлита приводила примеры действий проигравших. Она сама однажды сыграла. Потом ей викнули ночью и пожелали, чтобы она сейчас же вышла на улицу и спела песенку про рассвет. Потом ей викнули и попросили залезть на ближайшее дерево и покукукать несколько раз. И третий раз ей дали задание – выпить сразу литровую банку киселя из горьковатых каких-то ягод. Она выпила только половину. Остальное допивала в течение часа. Всё бы ничего, но ведь все эти действия демонстрировались всем тем, кто в день ее посещения казино остался в выигрыше. Снимать свои действия на окоманитопур она была обязана.
   Азарт присутствовал во время игры. Ведь каждый считает себя удачливей других. И верит, что он-то сегодня уйдет победителем. И пока играет, каждый свой маленький выигрыш встречает с восторгом, а каждый маленький проигрыш старается компенсировать надеждой на предстоящий крупный выигрыш.
   Но, правда, есть и крупные выигрыши. В качестве джек-потов. За них другие вознаграждения. Самый лучший приз – путешествие на космолете на одну из дружественных планет. Затем существуют призы в трех вариантах: образ счастливчика увековечивается в скульптуре в одном из общественных мест; образ победителя (внешность) используется в художественном фильме в качестве одного из главных героев; имя и элементы облика используются в комповых играх (главный герой), в песнях (клипах) и в других малых формах.
   Во всех этих случаях, а также как отдельный приз за несколько меньший выигрыш (10000 баллов) дается звание «Почетный гражданин Марса». Иными словами, игра ведется за славу и за халяву.
   В холле казино, видимо в качестве рекламы заведения (хотя зачем?), висит список лиц, удостоенных звания «Почетный гражданин» благодаря игре в системах казино по всей планете. Список состоял из 4258 фамилий. Как говорится – шансы есть.
   Итак, Володя с Викой переступили порог казино. Что приятно удивило землянина – никакой охраны, фейс-контроля!
   – Звездные поляны! – по-местному воскликнул Вовчик. – Ничего себе вымогательный комплекс, как я это называю, отгрохали! Тут же помереть можно, заигравшись.
   – Не дадут. Казино не работает круглосуточно. Да и надоест. Нервы не выдержат напряжения.
   – А-а-а. Ну тогда ладно. Тогда не страшно. С чего начнем? – оглядывая огромный зал со множеством автоматов, столов и непонятных агрегатов, спросил Вова у спутницы.
   – Откуда мне знать, я же не была ни разу, – пожала плечами Вика.
   – Нет, я тебе поражаюсь. Как такое возможно?
   – Возможно. Я не азартна и не люблю выставлять себя на посмешище.
   – Да какое посмешище? Не посмешище, а… Ну надо же как-то жизнь разбавлять… – «Еще не пробовал, не жил, не испытывал на себе, а уже учит!» – сам себя остановил герой. – Да ладно тебе! Давай вместе подергаем удачу за хвост, говорят, новичкам везет.
   Глаза разбегались. Но чтоб не ломать голову, они подошли к ближайшему освободившемуся автомату с большой ручкой на боку и с большим экраном. Прообраз «однорукого бандита». Вставив свою карточку в щель, Вовчик со всей силы дернул ручку… и о чудо, – на экране выстроилась диагональная линия из пяти одинаковых улыбающихся физиономий. А это означало: выигрыш в 500 очков и – внимание! – возможность и даже обязанность семь раз в течение недели подшутить над кем-нибудь из проигравших в этот день. Список этих лиц и набор шуток ему предложит казино.
   Когда Вовчик прочитал все это на экране, он воскликнул «А-а-а!» – и подхватил Вику, приподнял ее и пару раз крутнулся на месте. Ближние посетители посмотрели на них с чувством зависти, как показалось Володе. А он радовался как ребенок, почти нисколько не смущаясь, и Вичка тоже была в восторге.
   – Я же говорил: новичкам везет! Пойдем к другому, теперь твоя очередь выигрывать.
   Следующий аппарат представлял собой нечто вроде электронного тира. На экране нарисованная стрела и вдали шар-мишень в прозрачном кубе, шар с пронумерованными ячейками. Одной кнопкой задаешь скорость движений шара, а другой выпускаешь стрелу. Стрела вонзается в быстро и хаотично вращающийся и отлетающий от стенок куба шар, он замирает, и видишь результат. Ячейки от -500 очков до +500 с шагом через 10 и 20 баллов. Мимо шара – это ноль. Дается пять выстрелов. Три промаха подряд – минус 100очков.
   Вовчик заработал 230 баллов. Неплохо. Вика отстрелялась тоже очень удачно – 160 баллов. «Браво!» – заключил Вовчик, и они снова обнялись.
   Гордые и довольные два ВВ отправились к более знакомой землянину штуке – к рулетке. Сам барабан и шарик мало отличались от аналогов, а вот ставки делали на видеостоле, посредством ввода цифр – сумм ставок. Друзья сыграли три раза. В итоге оба потеряли по 100 баллов. Рулетка – капризная штука.
   Были в казино и карточные столы, но ни Вика, ни Вовчик не любили карты. Самое интересное, в систему казино входили тотализаторы. Но необычные на Володин взгляд. На Марсе не устраивали скачек, гонок, боев, среди живых существ. Закон Галактики запрещал эксплуатацию животных в каком бы то ни было виде. Да и люди, марсиане, не соревновались друг с другом впрямую ни в чем. Это, оказывается, одно из проявлений враждебности, насилия, агрессии и неуважения к другой личности. Закон это отвергает для высокоразвитого общества. В играх состязательность допускается, среди друзей, по желанию, пожалуйста, а серьезно, в общественной жизни – нет, недопустимо. Вызывает отрицательные эмоции. А это не нравится марсианам. Стало быть – не нужно, нельзя. Так и прозябают без большого футбола и тенниса…
   Поэтому все состязания проходят с участием роботов или механических каких-то каракатиц.
   А есть еще такой тотализатор-лотерея (один из нескольких десятков видов). В специальном зале установлено сложное сооружение из стеклопластика, имитирующее сверхзапутанную горную речку с множеством поворотов, перепадов, водоворотов, препятствий, бурунов. В эту водную стихию на самом верху высыпается несколько десятков абсолютно одинаковых пронумерованных легких пластиковых игрушек-дельфинят. Выигрывают первые три, добравшиеся до нижнего озерца.
   Наши герои поставили по 50 баллов на 8-й и 33-й номера. И затем в течение трех минут с большим напряжением наблюдали стремительный спуск своих симпатичных рыбок. Победили… – догадываетесь? готовы? – конечно же… не те номера. Удача, она ж не верная супруга, она своенравная подруга, которая приходит тогда, когда вы без нее или действительно уже не проживете и минуты, или… не приходит, когда вы надеетесь на встречу. Своенравная. Непредсказуемая. Случайная.
   Вика отказалась от дальнейших игр. На ее счету осталось 10 баллов. Она не хотела целую неделю жить в постоянном напряжении, не хотела смешить людей своими нелепыми действиями. Ее решимость закончилась.
   – Вика, ну это же интересней, чем сидеть каждый день дома за компом или кубопространствовать. Надо же себя как-то встряхивать. – У Вовы сегодня было авантюрное или даже пофигистическое настроение.
   – Надо. Но не хочу. – Вика чисто по-женски ограничилась эмоциями.
   – А я еще рискну. Мне почему-то кажется, что у меня сегодня удачный день.
   Они вдвоем походили по залам казино, посмотрели на игры, на увлеченных, на азартных или паникующих игроков, и Володя остановился возле очень интересной игры-тотализатора. Суть аттракциона состояла в том, что несколько самых разных разноформенных, но примерно одинаковых по размеру существ-роботов проходили некую полосу препятствий на время. Нужно было только исходя из внешнего вида участников забега сделать ставку на победителей. Причем указать точно место каждого призера. Даже постоянные зрители-игроки не могли однозначно предугадать результат, так как роботы-существа постоянно обновлялись, а трассы в каждой игре менялись.
   Вова, исходя из некоторых собственных наблюдений и знаний, а может еще интуиции, поставил на «муравья», на «кузнечика» и на «ящерицу».
   Старт. Открылась трасса. Ландшафт оказался сложнейший, там был и водоем, и тонкие перекладинки над оврагом, и отвесные скалы-кручи, и непролазные заросли, и ледяные и снежные торосы, и вязкие гелевые болота, и сложные тоннели-лабиринты под землей, и кристаллы-баррикады, и сложные проволочные переплетения над раскаленным «лавовым потоком»; на участников обрушивались и ураганы, и землетрясения; их пытались остановить, уничтожить несколько липких хищных «шаров» и поразить иглами парочка стреляющих «кактусов». Как понятно из трассы, победа тех или иных существ зависела не только от их изначальных физических данных, но и от случая, от того самого везения.
   Понятно, нужного играющему на тотализаторе человеку.
   Вовчик и Виктория пережили насыщенные волнением и напряжением минуты. Они так подгоняли, так болели за своих игроков, что даже вспотели, раскраснелись. Каждую маленькую удачу они встречали возгласами радости, каждое отставание или неудачу переживали, и иногда заклинали, подбадривали своих «лошадок». К финишу напряжение росло, тем более что Володины избранники шли в пятерке лидеров, хотя и немного покалеченные.
   И вот… вот… вот… вот она победа!!! Все его «любимые», «золотые», «миленькие» многоножки добрались до финиша точно по его предсказанию: «муравей», «ящерица», «кузнечик». И игрок-победитель на тотализаторе «Сложный забег» получил 2500 баллов сразу!
   Вика завизжала, запрыгала и снова угодила в объятья действительно сегодняшнего везунчика. Вовчик опять закружил подругу и громко сказал:
   – Ну что я говорил?! А-а-а! Победа! Мы с тобой счастливчики. – И уже отпустив смеющуюся девушку на пол, добавил: – Видимо, ты мой талисман, самый очаровательный.
   – Наверное, – скромно согласилась Вика. Ее красивая улыбка и сияющие глаза делали её необыкновенно прелестной. И жаль, что Вовчик был в это время занят не теми эмоциями и на сердце у него, как говорят гадалки, лежала другая дама. Из-за чувств к которой он сейчас не находил себе места.
   Вовик, наклонясь к Вике на ухо, прошептал:
   – А что они все такие кислые, как будто я у них деньги отобрал. Хоть бы порадовались за нас.
   – Не логично. Ты бы радовался, если бы проиграл?
   – Вот бы на Земле мне так везло… – не ответив, продолжил Вова.
   – А что – не везло? – просто спросила Вика.
   – А я и не играл, – так же просто ответил он. – А ты, оказывается… не жила ты на Земле…
   – Что-то не так? – нахмурила тонкие бровки Вика. Как будто ей сейчас поставят «двойку» в дневник.
   – Да видишь ли, у нас в казино ходят только богатенькие: бандиты, бизнесмены, чиновнички крупные, звезды. А нам, простым работягам, даже на лотерею денег жалко… Не до этого… Ладно, еще играть будем?
   – Ты что, решил уйти отсюда проигравшим? Хочется необычных ощущений, покрякать на главной площади? Или второго «Почетного Гражданина» захотел?
   – Нет… Пойдем. Разорим казино.
   – Что?
   – Разорим… А… ну это как бы заберем всё последнее. Ну вспомни…
   – А-а! Понимаю. Обанкротить?..
   – Да. Молодец. Слушай, я есть хочу как крокодил.
   – Ну вот ресторан, пойдем.
   В ресторане при казино обстановка располагала к отдыху, к расслаблению, к умиротворению. Здорово: после волнений в зале прийти сюда, снять напряжение, вкусно поесть, послушать приятную инструментальную музыку, набраться сил, так сказать, и – снова в бой, снова гоняться за случаем.
   Минут через десять, уже поглощая стоящую перед ним вкуснятину, Володя вдруг сказал:
   – Вика, ты не сильно обижаешься за тот вечер, новоселье? Я тебя достал, да, тогда?
   – Да нет, все на уровне. Ты был такой необычный, интересно было наблюдать за тобой… – И тут же, без обиняков: – А что между вами с Аэлитой случилось?
   – Ничего не случилось. – Но глаза вдруг забегали по наставленным на столе тарелкам. – Просто я уже немного оперился как бы… и она выпустила меня из гнезда. Да и ей уже пора жить самостоятельно… без моего постоянного присутствия. Всё. А что могло случиться?
   – Да нет, понятно теперь. Я, видимо, привыкла видеть вас вместе… А ты чем последнее время занимаешься, если не секрет?
   – Да ничем особенным. Сижу, копаюсь в компе, о Марсе пытаюсь больше узнать. Ты о Земле, а я, напротив, о Марсе…
   – Нам точно нужно с тобой больше общаться.
   – Точно, Вика. Мне нужно живое общение. Колорит местного языка и жизни осваивать, запас словарный пополнять.
   – И мне.
   – Ну и окомани иногда смотрю с этой целью, фильмы такие яркие здесь. О космосе, о вселенной очень интересно…
   – Да. Я понимаю. Я же сама, как заметно, изучаю дальнюю планету.
   – Это точно – дальнюю. Такую дальнюю… И все-таки я не понимаю. Вика, почему ты тогда не хочешь кразимякнуться туда?
   – Я хочу. Но, видимо, не считаю себя достаточно готовой… Или просто нерешительная.
   – Я же так понимаю, можно пройти курсы подготовки и отправиться…
   – Можно, конечно. Я же говорю – не решилась еще. Боязно. Смогу ли там жить? Приспособлюсь ли? И… не разочаруюсь ли?
   – Конечно, жизнь там не сахар. Очень, очень сложно жить. Ты даже не сможешь это понять, хоть все книги, газеты перечитав, все фильмы и передачи просмотрев. Дело в том, что там у каждого, абсолютно каждого, своя жизнь, никаких стандартов. Любой человек, даже в одинаковых условиях с остальными, проходит свой путь. У него свои собственные взгляды, суждения, мысли, характер: у него собственное прошлое, не похожее ни на чье другое, другое воспитание; у него собственные реакции на события, собственное видение своего будущего. В этом главная особенность современной (да и не только), Земли… и собственно, бояться тебе особо не стоит. Может никто и не поймет, что ты инопланетянка, ну странная, ну необычная, ну глупая в чем-то (извини, там все в чем-то глупы, даже великие академики и мыслители), ну загадочная… Тем более, что подготовят. Вот выдержать только и не сломаться, не сорваться… особенно после вашей расчудесной действительности – это задача. Это будет сложнейшим испытанием. Вот над этим стоит задуматься. Стоит ли соваться в такое пекло…
   – Именно так я и думаю. Я не уверена в собственном мужестве.
   – Вот и не терзай себя. На Землю надо либо жить, либо по приказу, либо по недоразумению, либо из стремления себя сломать… испытать, в общем… лететь, кразимякаться, отправляться. Вот как почувствуешь, что не можешь без Земли, если поймешь, что тебе это жизненно необходимо, вот тогда и отправляйся. А так, если что-то тебя интересует, что-то неясно, какие-то вопросы – обращайся. Если знаю ответ, имею собственное мнение, то расскажу, просвещу.
   – Договорились. Только сразу предупреждаю; я упрямая и настойчивая. Буду надоедать.
   – Да никаких препятствий. Всегда готов. Если не буду чем-то очень сильно занят. И между прочим, если ты не будешь возражать, у меня к тебе есть сразу несколько вопросов.
   – Слушаю. – Вика с готовностью посмотрела в глаза собеседнику.
   – Нет. Это не просто вопросы на «да-нет». Я попрошу тебя рассказать о сложных вещах, о мироустройстве. Я хочу узнать твои взгляды на жизнь… То есть не столько твои… сколько на жизнь… То есть жизнь местная в твоем восприятии.
   – О-о! Не знаю, смогу ли я что-то понятно и связно высказать. Я никогда не рассуждала о таких глобальных вещах.
   – Да это и не важно. Я спрошу, а ты по-своему ответишь, вот и все.
   – Ну хорошо. Жду вопросов.
   – Нет. Я предлагаю другой вариант. Давай сейчас спокойно доедим, выйдем на площадь, погуляем, посидим где-нибудь, там и поговорим.
   – Не возражаю.
   Вовчик не ожидал, подозревал, но не ожидал, что настолько серьезно Виктория смотрит на жизнь. Практически по всем важным вопросам она имела собственное суждение. И основная причина в том, опять же, что на другой чаше весов находилась Земля. Как верно говорится, истина познается в сравнении или рождается в споре. И, стало быть, изучая Землю, всегда приходилось размышлять, а почему там так, а здесь по-другому.
   На данное время Володю волновали несколько важных проблем: отношения между мужчиной и женщиной (точнее – есть ли здесь настоящая любовь); кто и для чего установил существующий на сегодня жизненный уклад (кто и с каким целями реально управляет Марсом); что творится в Вольном Городе (или как и где это можно выяснить) и в чем смысл жизни марсианина (словно смысл жизни землянина он постиг).
   Первый вопрос, о любви, Вовчик отчего-то не решился сразу и напрямую задать марсианке. Скорей всего потому, что не хотел бы услышать еще раз, из уст хорошей девушки неприятные эпитеты, разочаровывающие откровения, охлаждающие слова. Он-то внутренне хотел верить, что любовь все-таки существует в этом развращенном обществе; но тут же боялся, что страхи могут оказаться реальностью.
   Вика, на вопрос о власти на планете, сказала, что управляет в данное время старый Закон Этики. Любое событие, действие, случай, выпадающий из разряда дозволенных, чисто математически классифицируется, рассматривается, и по нему чисто автоматически принимается должное решение. Другими словами, есть четкая грань между можно и нельзя, между добром и злом, и если твое действие вдруг обрело знак минус – ты наказываешься. Кто? Эту грань установили с приходом колобков, с учетом Законов Галактики, но написали Закон Этики люди, взяв за основу человеческие понятия о справедливости, добре, счастье. Да, записали Закон большей частью математики, программисты.
   Согласна, тем самым ограничив человеческую природу, сущность, низведя его до уровня машины только с положительными эмоциями и стремлениями.
   А Вольный Город стал неизбежен как альтернатива тюрьме, чтобы не омрачать жизнь основной массы отдельными негативными элементами. Всюду природа, посредством генов, производит, допускает какой-то процент мутаций. Волк в стаде овец – это страшный дестабилизатор. Мирное стадо превратится в очень нервную мечущуюся кучу испуганных животных. Волки должны жить отдельно. Именно для этого создан Вольный Город. Большего она сказать не может. Потому что не знает, совершенно не интересовалась.
   Отсюда и цели в жизни. Жить правильно, не нарушая Закона, то есть не делая ни одному человеку плохо или неприятно, не нанося вреда ни природе, ни обществу, ни себе. Как вести себя правильно учат с младенчества. Тем более, все общество существует по этим Законам Этики, и, стало быть, живя как все, ты ничем не рискуешь. Собственно, все построено так, что у тебя нет ни возможности, ни желания, ни даже умения нарушать Закон. Устранены основные мотивы для преступлений. Всё доступно. Практически любое желание выполнимо.
   Основная масса населения целью жизни видит саму жизнь в свое удовольствие. Человек рожден для счастья… Есть. Конечно есть созидатели. Такие рождаются, и никто им не мешает, и ничто, творить, думать, делать. А как же? Кто-то же придумывает и создает новое. Ну да, в основном это новые развлечения. Но и в других областях тоже бывает. Да можно хоть с кем из них встретиться, пообщаться. Хоть с самими колобками, у них и выяснить, как они видят будущее Марса.
   Но самое грустное, сказала Вика, что марсиан лишили любви.
   На Земле любовь нужна как спутница, как стимул, как воздух, как свет. Там два человека вместе борются за свое счастье, черпают друг в друге силы, находят друг в друге радость. Рождают вместе детей – свое продолжение, свою надежду на лучшее, помощников и собеседников себе на старость. Здесь нет ничего этого. Любви нет. Любят только себя, только свою плоть. Свой внутренний мир. По сути пустой. Любят ублажать себя всеми методами, включая секс. Нет, это нормально, приятно, полезно, нужно… но ужасно, что без разбора. Сегодня с одним, завтра с другим, послезавтра с двумя следующими. Без разницы. Совершенно не интересуясь своим партнером. А зачем? Сделал телу приятно – и до свидания. Или вот ССР. Машина для секса, какие тут слова или чувства? И очень часто, очень, пользуются именно роболюбовниками. Они же не требуют к себе внимания. Они ублажают. Это ли не прелесть? Было ли здесь хотя бы слово о любви? Что-то похожее на любовь бывает только в детстве, до десяти-двенадцати лет, пока не приходит пора секса.
   – Извини, может быть я говорю что-то не верно на твой взгляд. – Вика во время монолога о любви не смотрела на Володю. Он заметил грусть и смущение на ее лице. Удивительная девушка. – Я сужу почему-то с земной точки зрения. Я так много читала, смотрела на эту тему, что у меня выработался совершенно нетипичный, излишне романтичный, наверное, взгляд… А может быть родители привили, непроизвольно воспитали, генетически передали… И я сама теперь страдаю от собственных предрассудков.
   Вов, поздно уже, я домой хочу. Спасибо тебе за прекрасный день. Будем встречаться чаще? И про Аэлиту не забывай, вместе давайте.
   – Безусловно. И тебе спасибо. Спасибо за риск и извини, что так тебя втянул. Сам сейчас думаю: а если бы проиграли? Я б себя тогда живьем съел.
   – Но не проиграли же.
   – Случай. Везение. А я вот кому-то… – Вовчик, сделав карикатурно-злорадное лицо, потер руки.
   – Фу, какой ты злой, – рассмеялась Вика.
   – Я не виноват, это они меня заставили, – по-детски жалобно, как перед милиционером, проговорил Вова. – Они толкают меня на страшные дела.
   – Вот ты и попал в лапы порока, – изрекла девушка.
   Ее друг обреченно уронил голову, тяжко вздохнув.
   – Шутник, – ласково сказала Вика, взяв его под руку.

   Вовчик точно попал в лапы порока.
   Он с утра начал делать гадости.
   Он викнул одному из проигравших вчера в казино и коротко приказал тому здоровому мужику заказать себе по нямстору лимон и съесть его целиком без сахара и с кожурой. А сам в это время пил кофе со сливками и наслаждался игрой лица потерпевшего. Зрелище было приятное. Для закоренелого садиста, которым сегодня предстал Вовчик Вовчик.
   Закончив с кофе и с мужиком, Вова стал собираться в публичный дом. Да, так просто, с утра, без лишних колебаний. Почти.
   Система выбора «девочек» была довольно оригинальной. Он подошел к робоуправительнице, сказал о своем желании побыть с одной из красоток. На что ему предложили выбор из трех случайно отобранных компом. Он выбрал одну маленькую, упругую на вид девушку с длинными прямыми волосами. Комната 1318.
   Он попал в незнакомый лес. Перед ним оказалась маленькая странная избушка. Круглая, как юрта, только крыша не конусом, не шатром, а скошенная плоская. И стены из врытых в землю бревен. Два узких окошка под крышей. И дверь из трех легких длинных бревен, открывалась, откидывалась как маятник, изнутри-наружу и обратно. А в избе сидела девица и расчесывала волосы, длинные, до пояса.
   – Ну наконец-то, – воскликнула она и прильнула к вошедшему, слегка обалдевшему парню. Под легким сарафаном у неё не было белья, и горячие плотные груди заставили Вовчика напрячься. И тут же ее прохладные руки нырнули ему под футболку и остановились одна на позвоночнике между лопатками, а другая на левой груди. Ему ничего не оставалось иного, как самому начать распускать свои руки. Вскоре они оказались на широкой деревянной грубой кровати с тонким плотным матрасом. И это было здорово, ибо очень мягкое ложе не очень способствует любовным акробатическим этюдам.
   Слов не было. Было дело. Партнерша, похоже, была профессионалом, любящим свое дело. Она исследовала тело парня от макушки до ногтей на ногах, но и его ненавязчиво побудила к тому же. Параллельно с этим они освоили порядка десяти позиций и, само собой, неоднократно побывали на пике блаженства. Вовчик с удивлением заметил, что даже и намека не было на хоть какие-то трудности, некогда было изучать свои реакции, организм сам работал, автоматически.
   Эта сексуальная гонка, прерываемая только обтиранием мокрыми полотенцами, длилась около трех часов. Слава богу, наступил предел.
   – Я хочу пить и есть, – пробормотал герой-любовник, когда полностью отдышался.
   – Давай поедим слегка, – согласилась знойная подруга. – Только пойдем сначала помоемся.
   За домиком бежал ручей. Вода оказалась теплой. Быстренько и с удовольствием любовники поплескались, обмылись и, завернувшись в полотенца, нырнули в домик. Там, взяв корзинку с диковинными фруктами, они улеглись на кровать под тонкое одеяло. По телам разливалось блаженство.
   – А ты всегда здесь бываешь? – спросил Вовик.
   – Ты что? – скосилась подружка. – Я что, робогейша что ли? Так, иногда бывает настроение. А ты, похоже, тоже нечасто бываешь?
   – Заметно?
   – Конечно. И опыта маловато и ненасытный какой-то.
   – Да? – удивился землянин.
   – Да, – утвердила девушка. – Нечасто такие встречаются. Энергичные. Податливые… точнее.
   – А с тобой по-иному и не получится. В тебе самой столько энергии… Ты такая аппетитная.
   – Какая? – засмеялась марсианка.
   – Вкусненькая. Приятная во всех отношениях.
   С этими словами Вова пробежался пальцами по её носу, губам, подбородку, шее и добрался до прекрасных сосков… и о чудо! – снова почувствовал желание…
   Через полчаса девушка сказала:
   – Ну всё, больше не будем. Сил нет. Всё, уходим. Радости тебе. И они разошлись. Вовчик пошел на выход, девушка в служебные комнаты. Ни имени, ни будущего, ни надежды, ни чувств. Краткий отрывок из несуществующего романа.
   Дома, отлеживаясь в джакузи, Володя переживал три последних любовных приключения. Безусловно, как самцу, как мужчине, как любовнику такие кратковременные, бурные, увлекательные истории, такие встречи нравились, тешили самомнение, разжигали огонь жизни. Но стоило подумать о том, что женщины, бывшие с ним вчера, сегодня уже играют в любовь с другим, а завтра будут тешиться в объятьях третьего, даже не вспомнив о нем – становилось мерзко на душе. Это даже хуже, чем быть с проституткой. Она делает это ради денег, сама не испытывая часто удовольствия; а местные женщины так живут, отдаются легко, играючи, любому, не задействуя свои чувства (чисто на сиюминутных эмоциях и физиологических ощущениях), не испытывая ни малейшего сожаления при расставании, и в роли проститутки оказываешься ты. Ты, если ты привык ложиться с девушкой в постель только при наличии любви или хотя бы при наличии симпатий, в надежде на любовь в дальнейшем; ну даже если и не по особой симпатии, то хотя бы при наличии выбора, и с чувством вины, разочарования или благодарности при расставании…
   Нет, получается: все марсиане – проститутки в глазах друг друга.
   Ну и мир! Вот тебе прогресс цивилизации.

   Вечером викнула Аэлита.
   – Вик – да, – с бешено молотящимся сердцем сказал Володя.
   – Вовчик, привет, – весело сказала малюсенькая Аэлита и помахала рукой, – ты что потерялся?
   – Привет, – улыбнулся в ответ Вова и добавил: – Как твои дела?
   – У меня нормально, была на курорте Янтарный. Там так звёздно, такая красивая природа. Володь, наши фильмы готовы, полетим завтра в Институт Земли? Посмотрим, отредактируем…
   – Да, конечно. Где встретимся? Прилетай ко мне… Или я к тебе…
   – Да нет, зачем такие крюки делать? Лучше встретимся там, в 10 часов. Нет препятствий?
   – Никаких. В 10 часов, в Институте Земли, в парадной форме, в начищенных ботинках. Буду, – Вовчик нашел в себе силы слегка пошутить
   – Ну тогда до завтра? Иду сейчас в сауну, выпаривать лишнее.
   – С легким паром! Заранее.
   – Спасибо! Пока.
   Володя еще с минуту просидел с улыбающимся лицом и светлыми глазами. А затем выражение сменилось на противоположное. Его потеря невосполнима. Как жаль, что Марс такой развратный… такой свободный.. такой предательский!
   Водки! Очень захотелось водки! Вовик пошел в столовую, заказал 100 грамм русской водки и глотками выпил стоя, без закуски. Волна расслабления прокатилась по телу. Он сел, минут несколько посидел, прислушиваясь к обрывкам мыслей и эмоций в себе. Потом заказал легкий ужин, громко включив насыщенную ритмичную инструментальную музыку.

   Аэлита как всегда выглядела прелестно. С очаровательной улыбкой обняла Володю и поцеловала в губы. А у него в глазах, несмотря на приветливую и искреннюю вообще-то улыбку, таилась грусть-печаль. Они зашли в кабинет директора института Земли Александра Сергеевича Пушкина (да!).
   – А-а, здравствуйте, мои дорогие. – Небольшого роста, плотненький, подвижный, с приятным круглым лицом, кучерявый брюнет средних лет немного суетливо подбежал к ним, тронул Аэлиту за локоть и сказал, указывая на два огромных кресла, стоящих напротив его стола: – Присаживайтесь, прошу вас. Ну-с, начнем пожалуй. – Он сел за свой массивный стол из какого-то красивого дерева.
   – Владимир, я так думаю, Аэлита тебе рассказала о том, что мы сняли с вас обоих мыслеформы? Замечательно. Так вот, мы изготовили на их основе фильмы. Твой, Володя, уже скомпонованный из наиболее ярких моментов фильм занимает три часа восемнадцать минут показа. Твой, Аэлита, – полтора часа. Это я вам говорю про те версии, которые предназначены для широкой демонстрации. Вообще же Володина основная мыслеформа заняла 43 часа, а твоя Аэлита – 29. Мы вам их, естественно, поместим в личный тайный «сейф» в Сфере. А сегодня здесь посмотрите, пожалуйста, краткие версии и затем мы попробуем разобрать ваши впечатления и выслушаем пожелания. Договорились?
   – Мы будем смотреть отдельно, каждый свой фильм? – спросил Володя, чувствуя какое-то внутреннее беспокойство.
   – Безусловно, Владимир. Это чисто конфиденциальное занятие. Прошу вас.
   Их провели в маленькие комнатки с креслами и включили каждому свои воспоминания.
   Удивительные ощущения. Словно во сне перед тобой возникают родные, близкие лица, мелькают короткие зарисовки самых ярких событий в жизни, даже такие, о которых, казалось, давно забыл, но, увидев, тут же вспоминаешь – да, было…
   Совсем молоденькие мама, отец… мохнатая собака… молния в окне… бабушка с пирогом… школьная линейка… Танька с завитушками… прием в октябрята… скирда соломы с норами… пожар… Вика… озеро Иссык-Куль… Катька в коляске… Наташа-Алиса… демонстрация… бутылка вина в подъезде… Любовь Борисовна кричит… выпускной бал… Москва… цех… голая Маринка… первая повесть… построение на плацу… пьянка с друзьями… Светка… мама с Катькой… Питер… Аэлита… Москва… Как много лиц и событий было в жизни. Как много он оставил там – в прошлом и на Земле.
   У Аэлиты: …Москва… поезд… Санкт-Петербург… университет… общежитие… вступительные экзамены… подруга Зоя… дискотека… драка между девушками… Максим… Москва, рынок… библиотека… Уральские горы… пьяный сосед… Игорь Вениаминович с цветами… новый год… последний зачет… Рома с гитарой… Володя после драки… Москва… Какие насыщенные годы, какие сложные отношения, какая трудная игра.
   Володя вышел из комнаты ошарашенный. Вновь, за три часа, пробежать всю жизнь. На три часа окунуться в свой собственный мир. Покопаться в голове. Ярко, зримо, реально увидеть то, что слабо, елеуловимо осознаешь, когда напрягаешь память. Удивительное событие – экскурс в свою память.
   В кабинете сидели Александр Сергеевич и Аэлита.
   – Владимир, чай, кофе, сок, что-то еще не желаешь?
   – Чай. Крепкий. Несладкий. И всё.
   Робот-помощник через минуту принес чашку чая.
   – Итак, что ты скажешь? Можно ли этот фильм пустить в Сферу? И если да, то все ли устраивает? Если нет, то почему?
   – Я… я не знаю… я не готов так сразу ответить, мне надо подумать, посоветоваться.
   – Я понимаю. А давайте вот все вместе и подумаем. Мы с Аэлитой тут же и посоветуем.
   – Понимаете… у нас на Земле как-то… не принято все свои дела выставлять напоказ. У каждого есть свои тайны. Есть такое понятие как личная жизнь, интимная сторона жизни… Мы совершаем грехи, о которых бы и сами хотели забыть навсегда, не то что всем показывать… Мы сами себя иной раз стыдимся, каких-то своих поступков, слов, даже мыслей. Есть чужие тайны, которые мы обязаны хранить… Я не знаю… Как можно всю свою далеко не ангельскую жизнь, очень не идеальную, да даже неоднозначную действительность, свидетелем которой являлся я, и никто другой, как это можно показывать всем? Я как-то не представляю… Да и кому на Марсе интересны мои далекие воспоминания?
   – Смею тебя уверить – интересны. Но понятно, они будут только с твоими комментариями, озвучкой. У нас множество людей интересуется Землей. Многие изучают психологию, историю. Твой опыт бесценен. Кто еще из марсиан может похвастаться тем, что родился, вырос, воспитан на этой далекой и сложной планете, кто формировался как личность в тех условиях, кто чувствует ее родиной? Никто. Ты первый. Пока единственный.
   А насчет твоих страхов, сомнений, стыда… А чего ты, собственно, стесняешься? Жизни своей? Или того, что тебя окружало? Но ведь ты не властен над окружающим тебя миром. Ты можешь отвечать только за свой выбор. Но не зная обстоятельств, не зная людей, не узнав их в тех или иных ситуациях, ты не ведаешь, подходит это для тебя или нет. И только повторные твои действия могут выявить уже твои пристрастия, симпатии, интересы, или же как-то объяснить твой характер. Так что какие-то единичные негативные, на твой взгляд, на твой нынешний взгляд ситуации ты должен себе прощать. Они тебе были нужны для выбора своего пути… И должен заметить, что в подавляющем большинстве случаев не ты являлся главным злодеем, выражаясь фигурально, ты вовлекался в процесс случайно.
   Дальше. Интимные стороны твоей жизни. На Земле это секс и все с ним связанное. На Земле. У нас, как ты знаешь, с этим гораздо проще и потому отношение к твоим сексуальным опытам у наших людей будет очень спокойным, всё такое мы видели даже в вашем кино.
   – Но не только секс является интимным, сугубо личным для меня…
   – Понятно. Сугубо личным ты считаешь то, за что тебе стыдно, что, по твоему мнению, относится к разряду греховных или же несовершенным. Но пойми, это и есть твое восприятие мира, в этом и есть твоя нравственная сущность, в этом весь ты. Твои личные оценки своих действий и показывают тебя как личность. В соотношении скрываемого и проявляемого заключена твоя индивидуальность. В каждом человеке есть всё: злость и доброта, ум и глупость, сила и слабость, воля и лень и так далее. И сколько из этого ты выпустишь на свободу, а сколько запрячешь глубоко в себя – твой личный выбор, частью врожденный, а большей частью приобретенный воспитанием и, главное, самовоспитанием… Вот и получается, что сравнивая «внутри» и «снаружи» можно вывести твою ценность..
   Но это для психологов и писателей. Нам же важна… Нам – это специалистам по Земле, в первую очередь, а также всем, кто будет смотреть этот фильм… нам важна вся, именно вся твоя биография, каждый твой шаг, каждое значимое для тебя событие (а мозг такая интересная штука – хранит только значимые воспоминания), формирующие тебя сегодняшнего. Нам интересна вся без исключения твоя жизнь. Жизнь обычного землянина. Гражданина СССР, потом Киргизии, потом России.
   Чтобы наглядней тебе объяснить – такой пример. Ты изучал в школе историю… Нет, даже не так. Ты ведь писатель, да? Тебе необходимо описать жизнь простого древнего римлянина. Ты ее можешь себе сейчас представить? Реально. Нет. Ты начинаешь изучать доступную тебе литературу, труды историков. Больше вырисуется образ? Но не полноценно. Не будет хватать каких-то деталей, мелочей, связки, человеческого фактора и самой личности. И представь: тебе дают возможность самому побыть какое-то время этим римлянином. Ты увидишь мир его глазами, ты вспомнишь его прошлую жизнь, ты почувствуешь его характер. Сможешь ты тогда его после этого описать? И Рим более выпукло? Безусловно. Любой историк, писатель на Земле много бы отдал за такую возможность. Мы бы, кстати, тоже… И вот он ты. И в тебе весь мир в твоем видении его… Нужно что-то еще говорить?
   И напоследок хочу сказать, поверь мне – я разбираюсь в земных типах личности, что ты очень даже положительный, на этот счет у тебя не должно быть никаких комплексов… А если бы и не так. Будь ты хоть закоренелый преступник, для нас важна твоя жизнь, мы бы имели представление, почему там становятся закоренелыми преступниками, что способствует этому, как они себя ведут, чем занимаются, с кем проводят время. Понимаешь? Нам важна любая информация. У нас непредвзятый интерес. Мы не собираемся тебя наказывать за старые ошибки. И никто не осудит тебя за действия, совершенные в других условиях.
   – Значит, вы считаете, что мои вот эти воспоминания нужны марсианам? – в смиренном раздумье сказал Володя, посмотрев сначала на директора, затем на Аэлиту. Оба медленно кивнули. – И ничего скрывать не нужно?
   – Не нужно. Не нужно переделывать историю в угоду сегодняшним настроениям, – высказал Александр Сергеевич.
   – Что ж… хорошо, – решительно сказал Вова, – можно пускать в Сферу. Озвучить надо? Озвучу. Через пару дней. Тогда… – Володя поднялся с кресла. Замер. Сел. – Хотя нет. Раз уж мы здесь. Александр Сергеевич, у меня к… есть несколько вопросов. Можно?
   – Да, конечно, – кучерявый профессор сделал проникновенное лицо.
   – Мне необходимы некоторые разъяснения по… о местной жизни. – Аэлита с интересом посмотрела на друга. – Я, конечно, почти всё уже знаю, но такое ощущение, что еще не всё понимаю. Сначала, если можно, вопрос о ваших агентах. – Взгляд в сторону Аэлиты. – Для чего отправляются агенты на Землю?
   – Для именно вот этих фильмов. Это как итог. Для изучения Земли, это же очевидно. Всё, что ты видишь, знаешь о Земле на Марсе, это все работа агентов. Мы здесь имеем всю доступную нам информацию о твоей планете, но она у нас более сжата, более классифицирована. У нас, в нашем институте, образно, собрана практически вся Земля, любой ее уголок известен нам. Кроме самих людей – знаний о них – мы собрали всё земное. Вся культура, наука, техника, вся история в их практическом воплощении, – это книги, аудио-, видеозаписи, картины, вещи, предметы, снаряжение и так далее – всё это у нас есть.
   Понимаешь, мы хотим сохранить для себя связь с нашей исторической родиной. Мы сохраняем наши корни. На основе добытого на Земле агентами рождаются уже наши собственные произведения литературы и искусства, и даже, как ни покажется странным, наука обогащается, я не говорю про историю – это очевидно… Собственно, наш Институт можно назвать Институтом Истории Земли…
   – Это мне понятно. Но как насчет вмешательства в историю, во внутренние дела?
   – Это издержки. Вмешательство незначительное. Мы не изымаем ценности, мы их только копируем себе, мы не лезем ни в какие события, не контролируем их, не координируем. Мы в них участвуем, изучая процессы.
   – Но это значит, что ваш, неучтенный солдат, может быть более умелый, опытный, умный, застрелит генерала противника и тем самым изменит ход войны.
   – Во-первых, Володя, мы стараемся избегать подобного участия агентов («А дед Антон?!»), или хотя бы минимизировать их вмешательство в процесс, а во-вторых, ты здесь совершенно нелогичен. Если наш человек живет у вас там, он уже учтен в историческом процессе. Он – есть, и он по любому оставит свой след. Иной раз такие мелочи творят историю… А из этого следует, что есть – нет вмешательства, мы узнаем о событии и его последствиях так, как оно случилось и никак иначе. Прими это как данность; то, что ты знаешь о истории с 1913 года случилось при участии наших людей. И еще раз говорю: этот вклад очень, очень минимален. Наши люди занимают такие места, где мало зависит, марсианин ты или выходец из сибирской глубинки. Не будет тебя, на это место встанет другой и будет делать то же самое и практически так же… Основную работу они проводили и проводят вовне, в наших интересах, не в ущерб Земле. – В речи директора звучали официальные интонации. Психолог и ученый уступил место администратору и дипломату.
   – И далее. У нас нет другого пути. Уж не хочешь же ты сказать, что мы должны официально объявиться и предложить сотрудничество? Нет. Ты понимаешь, что это противоречит Законам Галактики и просто нецелесообразно. Мы не имеем права таким грубым образом изменить исторический процесс. Вот это было бы вмешательство в историю! На данном этапе. Когда-нибудь это, безусловно, случится, но пока…
   – Скажи… – Володя снова хотел употребить форму «вы». Директор, профессор… – Александр Сергеевич, а нет ли какой-то опасности со стороны ваших агентов? Вы за них можете поручиться? Не может ли у агентов возникнуть каких-то собственных мотивов, интересов? И, кстати, наоборот, через агентов угроза Марсу не грозит… не… не возможна? – Несмотря на серьезность темы Вовчик автоматически заметил и исправил свою тавтологию.
   – Это сложный вопрос. – Профессор помолчал несколько секунд. И тут же отвлекся: – Восемнадцатый, принеси нам три кофе и по три разных пирожных, никто не возражает? Замечательно…
   – Ну что ж. На это я могу ответить так: мы постарались сделать всё возможное, чтобы избежать этого. У нас строжайший отбор на агентов. У нас высочайшая подготовка и у нас контроль. Стало быть, у нас три ступени безопасности. К сожалению, я не имею права детально обсуждать эту тему, так это является ведомственной тайной. Могу только сказать, что у нас не было ни одного случая нештатной ситуации.
   – А обратная сторона? С Земли…
   – Это та же сторона – работа агента.
   Робот принес кофе, пирожные, подал всем.
   – А в случае со мной? – Вова отпил кофе. – Что это было, как объяснить? А если бы я как-то успел про вас там рассказать кому надо? Если бы я здесь чего-нибудь натворил?
   – А разве Аэлита тебе не объяснила все? – Агент Марса Аэлита Толстая спокойно и несколько снисходительно улыбалась. – И я скажу: не мог. Ты не мог нам там навредить. Да вы кушайте, пейте кофе… Попытаться бы мог, но реально навредить – нет… А здесь?.. Здесь ты уже под нашей, так сказать, юрисдикцией. Ты подчиняешься нашим законам. Если бы ты сначала не принял наш мир, мы, то есть марсианские специалисты, психотерапевты, поработали бы с тобой. Но ты умница, сам освоился. Точнее, с огромной помощью Аэлиты.
   – Еще вопрос. А не могу ли я как-нибудь узнать, что творится у меня дома? Не могли бы агенты выяснить это для меня? И вообще, как там происходит переписка… «моя» с мамой? Да! – не могу ли я получить копии тех писем?
   – Хорошо, что ты спросил об этом. Мы уже думали над такой возможностью. Да, письма твоей матери мы тебе передадим. А… для нас это тоже внове… от твоего имени общаются наши специальные агенты. Там все на высшем уровне. Твой почерк, твой стиль, «реальные» события, даже фотографии. Твой голос. Не удивляйся, наш технический уровень очень высок. На этот счет не переживай. Твоя мать за тебя спокойна. И мы ее, по твоей просьбе, не забываем, поддерживаем материально от твоего имени.
   – Спасибо большое! Когда письма ждать?
   – Через неделю, в следующую пятницу постараемся…
   – Александр Сергеевич, еще одно можно узнать? Я знаю закон, но в порядке исключения, для полной, так сказать, ясности… Что такое Вольный Город? Я имею в виду поподробнее… Суть и методы, так сказать.
   – Этот вопрос для нас закрыт. Я такой же гражданин как и вы, и всё, что касается Вольного Города – тайна для меня. Никаких подробностей я не знаю. Извини, вопрос исчерпан.
   Володя отчего-то не поверил словам профессора. Он только еще раз понял, что ВГ – действительно тайна, за которой может скрываться нечто очень нехарактерное для «видимого» Марса. И что ВГ каким-то образом нарушает всю идиллическую картинку; знания о нем могут подорвать устои государственности. ВГ боится огласки. Или нет – Марс боится огласки о своей части – Вольном Городе. И в этом странное противоречие, странное несоответствие…
   – Еще что-то узнать, спросить не желаете? – профессор любезно улыбался гостям.
   У Вовчика «в рукаве» был еще один вопрос.
   – А не могу ли я когда-нибудь стать вашим агентом на Земле?
   Улыбка сползла с лица профессора.
   – К глубочайшему сожалению, Владимир, это исключено. Категорически. Не буду называть причины, их достаточно много, и они не все могут быть вам известны и понятны, но ни один марсианин, а ты – особенно, не может повторно быть отправлен на Землю. Категорически. Лучше будет, если ты постараешься исключить, забыть такую возможность. Сожалею.
   – До свидания. – Первым встал Володя. Многое для себя он прояснил. – Значит, через пару дней я прибуду на озвучивание.
   – Радости вам, – напутствовал гостей директор с фамилией Пушкин, выйдя за ними в коридор. – Ждем.
   – До завтра, – сказала ему Аэлита.
   – Ты завтра будешь озвучивать? – спросил Володя Аэлиту по дороге.
   – Да, а что тянуть?
   – А я еще повспоминаю чуть, подумаю, может даже запишу на бумаге что-то. А вообще феноменально. Вся жизнь как в зеркале. Ну наука, свет-и-тень!..
   – Ты домой? – первая спросила Аэлита.
   – Да. Не хочется как-то сегодня размениваться на пустяки. Надо побыть в тишине. Ностальгия разыгралась…
   – Да, у меня тоже. Интересное было время. – Аэлита шла, низко опустив голову, глядя на свои красные босоножки. Затем резко выпрямилась. – Но остался фильм, воспоминания и ты. – И прекрасная улыбка, сияющее лицо, добрые глаза – в глаза друга.
   Вовчик аж смутился.
   – Спасибо, – пробормотал он. – И у меня так же. Да. Может посидим где-нибудь? – Володя чувствовал какую-то неловкость за свое поведение перед своей феей, и хотел загладить слегка…
   – Ты знаешь, Вов, я очень устала. Поверь, нелегко вот с этим, надо отдохнуть. – Аэлита обняла свой уже хорошо заметный живот.
   – А, конечно, извини, не подумал. Конечно. – Он заботливо коснулся руки будущей мамы.
   Подошли к рупомсу Аэлиты.
   – Ты давай прилетай, а то что-то в своем доме запрятался… – Кресло повернулось, Аэлита села, развернулась к пульту. – Или никак не насладишься такими апартаментами? Залетай. Пока.
   – Ну, пока, – с улыбкой проводил Аэлиту влюбленный до сих пор парень. И вновь грусть овладела лицом и мыслями. Он побрел к своему пузырю. Аэлита скоро родит ребенка. Не его, не ему. От какого-то фраера из универа, небось. А тот и знать не будет, какая судьба уготована его наследнику по генам. Да-а, что творится…

   Какой же я все-таки лентяй, несерьезный тип, безвольный…
   Не говоря обо всех других отрицательных умственных способностях.
   Обещал себе каждый день записывать наблюдения – не исполняю.
   Обещал себе меньше страдать без Аэлиты – не получается.
   Обещал себе думать над новыми сочинениями – не думаю.
   Обещал себе становиться марсианином – как-то однобоко становлюсь (ложусь).
   Но справедливости ради надо отметить – узнаю современный местный колорит сексуальной свободы. И, справедливости же ради, должен заметить – неоднозначные впечатления. Приятно, полезно, интересно. Но искусственно, бездумно, пусто. И для полной ясности композиции сегодня воспользуюсь услугами ССР.
   Давно себя готовлю. Надо.
   А вот еще одно достижение; заказал себе гири и уже пару раз позанимался. Сдал, конечно, сильно по сравнению с былым, но энергии много, питание здесь отличное, так что, думаю, скоро восстановлю форму.
   Вчера видел свои воспоминания. Здорово. В моей голове, оказывается, до сих пор хранятся такие картинки из далекого прошлого! Я никогда не думал, что можно вспомнить что-то из двух-, трех-, пятилетнего возраста. Можно, если копнуть глубже. Столько лиц помню, столько различных случаев – никогда бы не подумал. И глядя на давно минувший миг вдруг всплывает что-нибудь связанное, предшествующее или последующее. А я жалуюсь на память. Память хорошая, только научиться ей пользоваться.
   Понятно – грусть, тоска, ностальгия. Радует то, что мама спокойна, скоро ее письма получу. Даже не верится как-то…
   Что еще сказать? Да, Вика умница, хорошая девушка. И тоже какая-то чудаковатая, как будто не от мира сего, почти как я. И не на Марсе и не на Земле. Пожалуй как и я живет в иллюзорном мире, иногда выходит погулять в реальность, но потом опять возвращается в книжно-историческо-фильмовую действительность. Собственно поэтому я ее понимаю и приветствую ее образ жизни. Пусть лучше сопереживает земным придуманным и историческим героям, чем живет здесь пустую жизнь, общаясь с «неживыми» земляками (марсяками?), играя в бессмысленные игры.
   Надо что-то придумать, чем-то заняться с ней на пару, какой-нибудь клуб любителей Земли организовать, дело какое-нибудь… Что-то реальное надо делать, иначе я отупею.
   Опять как-то подумал: а лет через 10 я чего добьюсь, что изменится? И с ужасом понял: ничего. Все будет то же самое. А через 20, 50? То же самое. Комп, окомани, супер-дом, нямстор, волунтракес и все другие удобства. Я такой же здоровый, счастливый и свободный. Где-то будут бегать несколько моих детей от разных мам (не знающих, может, меня, а – я их), будет богатейший сексуальный опыт. Буду опытен в играх, буду наслышан о мирах, буду лясы точить со знакомыми… А в целом, никому до меня не будет дела, как и мне до них…
   Почему-то стало жутковато…
   Но еще о планах. Хочу встретиться с колобками. Может эти амариане смогут мне объяснить некоторые вещи. А то от этих законников-марсиан фиг чего добъешься. Не знаем, не положено… Свободное общество, блин… И второе, надо знакомиться с деятелями культуры и прочими. Хоть понять, как они работают, какие методы, какие мотивы; настроения и предпочтения публики выяснить. Да просто пообщаться с творческими людьми.
   Всё. Больше ничего не хочется писать. Хочется посмотреть какое-нибудь захватывающее кино. И поиграть в очередную подвижную, то есть быструю игру. А еще хочется… Хочется.
   Вот ведь странно: когда долго не бывает женщины – ничего, терпишь. Полгода, и год. А стоит только три раза подряд… отдаться страсти – так хочется еще и еще. И фантазия разыгрывается, и силы появляются, и уверенность, и страсть. Которой как будто не бывало в дни длительного вынужденного целомудрия. Не зря мужики говорят: затягивает это дело. Вот почему женатики так неразборчивы – лишь бы было. И у многих женщин, говорят, так. Ничего с собой поделать не могут, их как магнитом прямо тянет, болеют без мужика… Хотя я этого, к счастью, не понимаю. Страсть, плоть, влечение… Но голова-то должна быть. Глаза хотя бы надо раскрывать, уши, осознавать, с кем собираешься слиться… в любовном экстазе. Как часто случайная связь ломала потом всю судьбу, калечила личности… там, дома. На Марсе, к счастью, такого нет. Но нет и безмерного счастья от слияния (не марсианского эквивалента слову «трахаться», а в чистом, земном образном, конечно, значении) с самым близким тебе человеком, от сладкого прикосновения к твоему кумиру, блаженства от дыхания рядом твоей второй половины, обретенной тобой в долгом поиске покоя и гармонии.
   Боюсь, что здесь в самом деле нет настоящей любви, как сказал дед Антон и подтвердила Вичка. Уничтожены условия, предпосылки для ее существования. Легкое удовлетворение страсти побеждает в человеке скромное и тихое желание любить и быть любимым. Насыщение желудка важнее голодного поиска добра и духовности.
   Нет. Надо все-таки писать, творить: как много во мне невысказанной мудрости, которая нужна в первую очередь мне самому. Если даже не будет рядом людей, нуждающихся в моих размышлениях, я буду сам у себя черпать истину. Но это бред. Творить надо для людей. И не так нудно, словно древнегреческий философ. Времена не те, и нравы. Совсем не те.

   Это произошло. Он себя преодолел
   Нет, сам поиск не был страшным. Нашел нужный офис (сайт), вошел, начал просмотр. Дело обычное. Но там!.. Там такой выбор!
   Отдельной темой знаменитости и тут же литературно-мифичные женщины, начиная от Евы, Клеопатры, Афродиты, Венеры, включая Мерлин Монро, Золушку, Любовь Орлову, и вплоть до всех ныне живущих голливудских, российских, мировых актрис, певиц, политических и общественных деятельниц, моделей, ведущих и т. д. Не забыли местных известных женщин и плод воображения своих авторов – различных героинь фильмов и игр; плюс инопланетных. Вторая часть списка ССР – все известные типы женщин: европейки, китаянки, негритянки, мулатки, метиски в разных пропорциях, все земные нации и народности, и еще они же делятся на полных, тонких, пышногрудых, длинноногих, большеглазых и т. д. и т. п. из молоденьких, старых, среднего возраста… Выбрав внешний вид, а это не просто картинки, а почти полноценные копии, только в 1/10 величины, можно варьировать программу темперамента и характера.
   В первом списке находилось 316 тысяч робозаменителей знаменитостей и женских персонажей. Тут не было вариаций – только классическая форма и характер. Во втором списке – более 460-ти тысяч «наименований». Умножить это на десятки вариантов характера. Вывод; выбрать и получить можно практически любую модель женщины. На любой вкус. Мало одной робогейши – заказывай 2, 3…
   Володя ограничился одной. И выбрал он довольно быстро, из второго списка. Статную красавицу из Испании, темпераментную, но очень ласковую.
   Визит назначил на 14 часов.
   Пока ждал ее, волновался – размышлял о своих действиях. Почему выбрал ее? Чтобы долго не думать, не гадать – все хороши. А испанка – и не известная славянка, и не чуждая азиатка или негритянка какая-нибудь. Нельзя же так сразу развращать себя вседозволенностью. Экзотику надо потреблять постепенно, понемножку, привыкая. А то сразу испытаешь самое запретное – а потом всё будет казаться пресным. Нет, так нельзя. А испанка… Что-то горячее, страстное, южное, предельно откровенное, неистовое…
   И вот она прилетела. Легкое красно-черное платье без рукавов и со смелым вырезом, красные туфли на шпильках, черная сумочка. Поxодка уверенная, с достоинством, с женским шармом. Волосы темные, длинные, волнистые, с красно-белой заколкой. Очень красивое лицо с большими выразительными глазами. Фантастическая улыбка.
   – Добрый день, Владимир, – сказала красавица и коснулась своими прекрасными губками рта хозяина дома. От нее пахнуло чрезвычайно приятной парфюмерией.
   Сердце забилось часто и неровно. Володя робел! Он стеснялся этой женщины, он не знал, как вести себя с ней. Но ведь это робот! Робогейша Лючия. Это машина для секса, уверял он себя и до ее появления, и сейчас. Но плохо помогало. Скорее вредило. С роботом.. играть в любовь?..
   Но Лючия знала свое дело. Она элегантно бросила сумочку на диван, озорно скинула в разные стороны туфли, вытащила из волос заколку, встряхнула роскошными волосами и, взглянув на Вову страстно-огненными глазами, сказала приятным баритоном.
   – Я хочу танцевать. Включи, пожалуйста, испанскую музыку. – И, пока Володя включал окомани, она легко пробежалась по комнатам.
   Зазвучали гитары. И тут же Лючия появилась в гостиной и начала зажигательный танец, вовлекая и своего кавалера в движение. Танцевала она бесподобно. И за это время успела зажечь в Вовчике искру. Искру желания. Хоть она и робот, может быть, но фору даст любой девушке; такую еще поискать надо. Конец мелодии они встретили в тесном контакте друг с другом. Лючия сильно выгнула спину назад, едва не коснувшись волосами пола, а Вовчик держал ее за тонкую талию, её бедра и ноги упирались в его ноги. Это было очень приятно. Лючия выпрямилась и обняла его за шею. Волосы коснулись его лица и шеи и вызвали дрожь во всем теле. И тут же последовал долгий и страстный поцелуй.
   Всё. Вовчик забыл обо всем на свете и вскоре уже остался без одежды, лежащим на диване. А Лючия сидела на нем и искусно, как в стриптизе, потихоньку освобождалась от своего платья, не переставая при этом целовать и ласкать своего партнера. На ней оказалось умопомрачительное узорное розовое белье. Тончайшие бюстгальтер и трусики. Но прежде чем позволить Володе их снять, она сумела так довести его до кондиции, что он чуть не стонал от желания. Как только они оба освободились от белья, тут же произошел бурный акт. Вовчик тихо закричал от удовольствия, и тут же застонала Лючия, вцепившись ногтями ему в плечи. Оба замерли, дыша через раз. «Робот»… – где-то далеко-далеко, на белом фоне пронеслась мыслишка и тут же растворилась. Потому что Лючия легонько провела кончиками пальцев ему по ногам, ягодицам, животу, груди. Так чудесно!.. До содрогания всего организма. Ее губы нашли его губы и чуть касаясь прошлись по ним и вокруг несколько раз, перейдя затем в нежный, играющий поцелуй. Они лежали еще несколько минут, нежно поглаживая тела и беспрерывно целуя лица друг друга.
   – В душ сходим по очереди или может быть вместе? – горячо шепнула в ухо Лючия и игриво куснула мочку.
   – Вместе, – выдохнул Вова. Встал и неожиданно подхватил партнершу на руки. Она обвила ему шею руками и защекотала за ухом языком. – Уроню, – предупредил он.
   – Не надо, – шепотом ответила Лючия.
   – А ты плавать умеешь? – спросил Вовик, войдя в ванную комнату. Лючия кивнула. И тут же, не выпуская ее из рук, он прыгнул в бассейн. Где-то в каком-то фильме он такое видел, и вот наконец подобное у него случилось.
   Начались игры в воде, шум, смех, объятья, поцелуи, страсти и… Да, прямо в воде. Вовчик просто с ума как будто сошел. Как будто решил в один день все свои несбыточные мечты воплотить…
   И снова, как в свои предыдущие встречи с прекрасным полом на Марсе, любовные игры длились очень долго, на этот раз больше четырех часов. Его новая партнерша совершенно не знала устали и заласкала Володю до одурения. Он даже не смог встать, чтобы пойти поужинать.
   Том принес еду в спальню, куда после ванной переместились любовники, и Лючия собственноручно кормила его, не забывая при этом ласково целовать и поглаживать некоторые наиболее чувствительные места.
   Поев, Володя сказал Лючии:
   – Давай спокойно полежим рядом.
   Она без слов прильнула к нему, положив разлохмаченную голову ему на грудь и одну свою ногу положив на его ноги.
   «Боже мой, хорошо-то как! Теперь я понимаю марсиан…» – подумал Володя. Тело было ватное, голова легкая, мысли прозрачные. Рядом лежало голое, теплое, мягкое женское тело; прекрасное, совершенное тело, которое доставило ему столько удовольствия. «Лючия робот? Бред какой-то…» Вот это чудесное создание – машина, состоящая из микросхем, пластиков, биоматериала? Ерунда. Не хотелось этому верить… Нет, неправда… Невероятно…
   – Лючия, тебе понравилось? – спросил он, желая разрушить свои сомнения.
   – О, это было великолепно. Ты настоящий мужчина. Это незабываемо, – тихо проговорила… Лючия.
   – И я… я очень восхищен тобой. Ты бесподобна. Ты фантастическая девушка, («…я сам обманываться рад…») я счастлив… – Хотел сказать «выбрав тебя», но передумал, – надо ли?
   – Ну я пойду, милый? Время уже много прошло… А ты лежи, отдыхай. – Она, «благодарно» поцеловав Вову в губы, поднялась с кровати и грациозно пошла к двери. «Боже!..»
   – Лючия! – окликнул хозяин дома, приподнявшись в кровати на локте. – Повернись пару раз.
   Смуглая обнаженная девушка грациозно, как актриса или модель, сделала два поворота на 360 градусов. «Боже! Боже, какая фигура! Какое совершенство!!» – он смотрел глазами влюбленного художника.
   – Лючия» Ты чудо!!. Иди.
   Как только она вышла, Вовчик тут же прошел к волунтракесу, надел трусы и шорты и вышел в гостиную. Испанка уже стояла в платье и в туфлях, закалывала волосы. Она взяла свою сумочку и, коснувшись плеча Володи рукой, поцеловала его легонько в губы.
   – Не скучай, дорогой, – произнесла она, красиво улыбаясь, и, как богиня, направилась к своему красноватому рупомсу.
   Володя смотрел ей вслед, ему хотелось что-то сказать, но он не знал что, да и уже приходило понимание, что опять всё было ненастоящее, совсем не настоящее, обман, ложь, страшная ложь!.. Была механическая любовь.
   Стало очень нехорошо, душу защипало…
   Когда знойная испанка исчезла в небе, он пошел в душ, включил воду попрохладней и задумался.

   Найти этих людей не составило труда. Комп на Марсе знает всё, нужно только сформулировать свой вопрос и получишь ответ на любую тему. Прежде всего, по компу же, Володя выяснил, кто чем именно занимается, у кого какие успехи. Затем из этого списка оставил людей со средними показателями. Как ему казалось, они и не слишком заняты, и не слишком высокомерны, и не случайные люди в своей деятельности. И тогда начал связываться с ними по вику.
   Всем он говорил одни и те же слова:
   – Добрый день, (имя). Я Владимир, литератор. Мне бы хотелось поподробней поговорить о твоей литературной (научной, политической, общественной) деятельности (о живописи, о кино, о музыке и т. д.), это возможно?
   Многие отвечали отказом, аргументируя это отсутствием возможности, времени, желания. Еще некоторые, с явной неохотой, откладывали встречу на неопределенное время. Некоторые соглашались на беседу с помощью вика (своего рода телемост). И лишь десятая часть была не против встретиться поболтать за искусство.
   Кстати, только каждый двадцатый узнал его. А ведь новость о прибытии первого землянина облетела весь Марс. Но интересно это было только на один день, потом забылось. И новостей покруче хватает, и у каждого своя очень интересная (в основном виртуальная) жизнь, что им до какого-то живого предка.
   В течение пяти последующих дней, перемежая это шутками по вику над проигравшими в казино (одному он порекомендовал заказать, потом искусно и тщательно украсить торт, а потом этим тортом себе в лицо попасть; другого попросил сто раз перелить из пустого в порожнее; третьей дал задание пересчитать листочки на молоденьком деревце; а еще одной – написать на листе бумаги крупными буквами слова: «мне очень нравится играть в казино», потом разорвать бумагу на клочки, подбросить это вверх, ну а затем собрать клочки так, как они были раньше), Вова общался с теми, кто продвигает на планете культуру, науку и саму жизнь.
   Результат бесед окончательно его обескуражил.
   Марс находился в состоянии наркотической эйфории. Марс деградировал. Марс спал и видел сны.
   Люди науки, культуры, общественные деятели занимались своим делом в силу своих склонностей, в силу своего склада ума и характера. Это, конечно, прекрасно. Нет случайных людей, ремесленников. Но полно графоманов, бумагомарак, активных бездарностей и посредственностей, демагогов, пустословов и пустозвонов. Почему? Потому что больше нет главной идеи, нет великих целей, нет стимулов, нет состязательности, профессионального отбора и отсева. Написал, как получилось рассказик – он пошел в Сферу, наиграл мелодийку – в массы, придумал новый вид робота-уборщика – на производство, в технический отдел. Без напрягов, без бессонных ночей, без бесконечной доработки первоначального варианта…
   Особенно в литературе, в кино. Собственно, практически все литераторы работают для окомани. Почти все произведения изначально ориентированы либо на фильмы, либо на мультфильмы, либо на песни, ну и еще есть сценарии для комповых игр. Литература направлена на зрелищность и плюс немного на дополнительные познания о мире. И очень мало, ничтожно, на работу (на скромную работу) души и ума.
   Духовность практически отсутствует. Нет, остаются, конечно, такие понятия как насильственная смерть и ее недопущение, подвиг во имя общества или спасения других людей. Борьба добра со злом (это, пожалуй, основная тема на Марсе, так как искусство более зримо на контрасте). Все это есть, особенно в обработках земных исторических произведений. Но этого мало. А кроме того – это уже чуждо марсианам. В их жизни нет ничего этого: нет борьбы темных и светлых сил, нет насилия, нет страданий, нет любви. И потому они воспринимают сюжеты фильмов и игр только как игру, только как далекую историческую правду, только как гипотетическую возможность для кого-то где-то когда-то возможных действий. Их это живо, реально не волнует. Им интересна насыщенность, зрелищность, динамика. И потому (а собственно, они такие же) творцы творят суперкрутые боевики зачастую без явно выраженного идейного стержня, пишут песни без намека на сердечную или умственную работу. Любовь, к примеру, стала лишь поводом для каких-то действий, только завязкой сюжета.
   Хуже того, они – творцы – сами не понимают глубины классических произведений, для них это бессмысленная пустословица. Пережиток. Историзм и архаизм. Полнейший, гораздо больший, нежели для «золотой» московской молодежи, читающей Достоевского.
   Они не виноваты. Они продукт своего общества, своего времени. Они такие потому, что такая жизнь, такая действительность. И они над ней, в отличие от российских писателей 18—20-го веков, абсолютно не властны. Их голоса не воздействуют, не могут воздействовать на соотечественников… Или они и не собирались их куда-то звать?..
   А вообще, всё ясно. Это он, Володя, не такой как они. Это он из другого мира. Это он из прошлого. Это у него старые или собственные стереотипы, комплексы, заблуждения, догмы. Просто это он, он один не может понять, как можно жить без любви, без целей, без мечты, без близких друзей, без любимых родственников. Без нужды в чём-то… А свободные люди свободного общества прекрасно обходятся без всего этого. Оно им не нужно. Им без этого распрекрасно и замечательно. У каждого есть он сам – и хватает. В чем их винить? Не в чем.
   Да. В этом состоит истина.
   Но он не может ее принять. Не может и не хочет.
   Он другой. Он совершенно другое существо.
   Он чужой в этом раю. И никогда не станет своим. Никогда не станет таким же, как эти ангелы. Он никогда не сможет жить без тоски по маме, без тоски по любви, без тоски по своим несбывшимся мечтам, пусть и наивным, и скромным на сегодняшний день, но чистым, светлым, человеческим…
   Это не его мир. Не его планета. Не его жизнь.
   Володя четко понял это. И еще он понял, что изменить что-то в этом блаженном болоте навряд ли возможно. Во всяком случае одному.

   Не хочу ничего об этом писать. Это удар для меня. Рухнула последняя надежда.
   Я разочаровался в Марсе.
   Культура умерла. Марс мертв. Всё. Я в полной прострации
   Я заблудившийся странник.
   Я попал в западню.

   Нет, в самом деле – удивительно. К инопланетному эмиссару, можно сказать одному из главных правителей планеты Марс, можно запросто прийти и поговорить. Ни записи, ни охраны, ни секретарши.
   Кабинет Верховного Эмиссара цивилизации Амари
   Альтисарррасарра располагался в Институте Космоса. Сам кабинет был очень просторен, под стать хозяину. Амарианин сидел в кресле, более напоминающем диван с толстенной обшивкой. Эмиссар просто утопал в нем. Оттуда выглядывали только ступни его ног, похожих на ноги Винни-Пуха из советского мультика. Кресло стояло в углу кабинета. Стола не было. Вместо него по левую сторону от эмиссара в воздухе висела четырехгранная пирамидка вершиной кверху высотой с полметра. Всё остальное пространство в комнате занимали мягкие диваны вдоль стен, и только в центре, между полом и потолком, ярко светилась модель нашей Галактики, чуть заметно вращаясь; зрелище это было величественное, даже Музей Миров не оставлял такого впечатления.
   – Добрый день, – чуть робея сказал Владимир, остановившись возле двери.
   – Приветствую тебя, Владимир. Проходи вот сюда. – Большой колобок указал своей ручонкой на диван недалеко от себя.
   Вова прошел, осторожно присел на краешек, разглядывая амарианина. Вид у него в самом деле был прикольный. Словно не живое существо, а компьютерная мультяшка сидит. Большущие глаза, рот, сам здоровенный, но малюсенькие ручки и ножки. Колобок из сказки. Колобочище, которого так просто не съешь.
   – Ну, итак, о чем мы будем с тобой беседовать, землянин? – глаза-блюдца смотрели на него без какого-либо выражения. Вовчик настроил себя на серьезный лад, без страха и стеснения.
   – У меня масса вопросов накопилась за период моего пребывания на Марсе-2, – сухо начал интервьюер. – Я общался со многими людьми, изучал порядки, в компе искал, но не нахожу ответа на некоторые основные для меня темы…
   Нет смысла дословно пересказывать весь довольно витиеватый, перегруженный заумными и дипломатическими словами и выражениями диалог двух разных представителей двух различных цивилизаций об устройстве третьей цивилизации, на планете которой они в данное время находились. Этот разговор занял около трех часов. Лучше передать его с позиции восприятия нашего землянина.
   Сначала Володя коротко рассказал о своих первых впечатлениях от Марса, о своих приключениях, похождениях, играх. И закончил тем, что сейчас он видит много непонятного ему, много неприятного, а кое-что вообще не поддается восприятию. Самое главное – он полностью не понимает целей существования Вольного Города, а еще важней, он не понимает его исправительного эффекта, потому что никто не знает или не говорит, какими методами это достигается. Почему вообще Вольный Город такая тайна?
   – По принятому Закону планеты говорить о Вольном Городе запрещено, – сказал на это амарианин.
   – Я знаю. Потому и пришел именно к вам, я не коренной марсианин… ты тоже, потому, я думаю, мы вправе обсудить этот вопрос с глазу на глаз. Я обязуюсь хранить тайну.
   – Но мы, будучи здесь, обязаны подчиняться Закону планеты.
   – Хорошо. Давайте с другого конца подойдем к этому вопросу. Почему нельзя ничего конкретного говорить о Вольном Городе?
   – Это исходит из цели создания Вольного Города. ВГ создан по подобию исправительных учреждений, существующих у всех Высших цивилизаций. В общих словах – это место изоляции, наказания и воспитания индивидов, не желающих подчиняться общим Законам Галактики, индивидам, которые наносят вред другим существам. На Марсе знают с рождения, что существует таинственное изолированное место, куда можно попасть, если нарушишь Закон Этики. Потому каждый гражданин сам выбирает: жить по закону со всеми вместе или оказаться в изоляции.
   – Но почему не говорят, что там – внутри Вольного Города?
   – Чтобы поддерживать боязнь. Потому как у каждого индивида существуют собственные страхи, и он неосознанно переносит их на таинственную территорию. Так на Земле и всех других обитаемых планетах существовали религии. Ад (на Земле) – это пристанище ужасов, которых боится каждый человек. ВГ отождествляется с адом.
   – А что, в Вольном Городе действительно страшно и ужасно?
   – Этого я не могу сказать. Могу сказать только, что там всё совершенно не так, как на планете в целом, а значит хуже. Там нет гарантий безопасности, там нет законов, а стало быть возможно всё. А что именно там происходит на самом деле – все-таки тайна.
   – Получается – человека за провинность бросают на растерзание неведомым силам?
   – Нет, человек сам выбирает – оказаться там или нет.
   – Но если случайно, – ну так вышло, – он нарушил Закон – всё, прощай?
   – Последствия своих поступков нужно предвидеть. Дальше: первоначальный срок – месяц, за это время можно осознать, за что ты лишился нормального общества и понять, захочешь ли ты оказаться в изоляции еще раз на больший срок. В этом воспитание.
   – Но душевная травма… А почему нельзя применять другие методы воздействия? Например, высылать на какие-нибудь дальние планеты на работы, на дежурство, просто заставлять делать какую-то грязную работу, воздействовать каким-нибудь психотропным веществом, чтоб помучился?.. Почему, наконец, не изменить генетику изначально, прежде чем человек совершит злодейский поступок?
   – Другие методы невозможно использовать, так как они основаны на насилии и эксплуатации, а это недопустимо. Изменение генетического кода также отвергается, ибо невозможно определить грань, где кончается мужество и решительность и начинается злость и агрессия. Высшие существа очень сложны. Излечив от одного какого-то качества, мы можем лишить его индивидуальности и тем самым нарушить природный замысел. А именно это высшая ценность во Вселенной – разнообразие и борьба противоположностей.
   – Понятно. Если я верно сопоставил: Вольный Город – это самая гуманная тюрьма. И каждый волен выбирать – жить там или здесь.
   – Да.
   – Но и любые наказания основаны на том же выборе. Есть всем известные законы, нарушая которые ты совершаешь этот выбор: быть в тюрьме или на воле, быть казненным или награжденным.
   – Разница в законах, в существующем обществе и самих наказаниях. На Марсе-2 сейчас практически идеальные для человека условия, самый гуманный и справедливый закон – итог мечтаний и стремлений всей земной цивилизации, и так называемая тобой тюрьма – поселение свободных в своих действиях людей без какого-либо надсмотра, вмешательства снаружи, с гарантированным минимумом удобств. Еще раз: Вольный Город – итог всей системы правосудия в Галактике, доказавший свою состоятельность.
   – А такой вопрос: сколько там сейчас… обитателей?
   – Это секретная информация.
   – Почему?
   – Чтобы не возникало мнения, что преступления широко распространены или что многие выбирают существование в ВГ вместо нормальной жизни.
   – Значит, много?
   – Я этого не говорил. При десятках миллионов населения и сотая доля процента – уже большое количество людей. Это в качестве примера.
   – Ясно. С ВГ разобрались. Хотелось бы узнать о видении общего положения на планете с вашей стороны, со стороны более развитых цивилизаций или, скажем, с позиции совершенно иной цивилизации, расы, вида.
   Тут же амарианин начал речь о различии взглядов на одни и те же вещи различными существами. В пример он привел самого же Володю, для которого все здесь непривычно, не соответствует его устоям, его нравственным критериям. Потому амариане изначально действовали только с учетом интересов, пожеланий самих людей, а не навязывали собственный образ жизни. Единственное, на чем они настаивали, это на неукоснительном соблюдении Закона Галактики, гласящем, что жизнь – главная ценность. Исходя из этого закона, категорически исключалась насильственная смерть, физические повреждения, эксплуатация человека человеком. То же в отношении к другим живым существам. Отсюда и ВГ. Но эти требования не были чем-то трудновыполнимым для людей, так как население Марса получило всё необходимое для жизни, социально-экономические отношения упростились до предела. Люди получили самое важное – полную свободу действий. Но в рамках Закона, принятого сообща.
   Труд стал занятием для удовольствия. В первые годы восстановления после визита авахамцу и с появлением амариан работы было много, потому что мир для землян-марсиан расширился взрывообразно. Люди увидели, что им может стать доступна прекрасная, легкая, достойная жизнь, но для начала ее нужно обеспечить всем необходимым и удобным. На этом и втором этапе – с открытием Канала Переброски – люди стали интересоваться всеми известными культурами.
   А в данное время наступил период стабилизации, бум узнавания прошел. Сейчас марсиане живут, используя достижения высших цивилизаций, и потихоньку развивают свою культуру, познают окружающий мир в реальном движении.
   Безусловно, сам образ жизни марсиан несколько отличается от существования всех остальных цивилизаций данного уровня. Каждая из них имеет свой путь. Кто-то уделяет большее внимание науке, кто-то практическому освоению космоса, кто-то только глубокому изучению его; какая-то раса специализируется на самосовершенствовании, какая-то на музыке и танцах, другая на литературе, третья на архитектуре, скульптуре, живописи; есть такие, которые изучают подробнейшим образом собственную планету, есть те, которые блуждают в мирах собственных фантазий, есть такие, где происходит разгул по всем статьям (пьянство, наркотики, карнавалы и т. п.), есть даже техногенные роботизированные до крайности цивилизации. Несколько миров стали идиллическими, тихо существуют себе: спят, едят, гуляют, плодят потомство… У каждой цивилизации своя заморочка. Марсиане ушли в виртуальный, придуманный мир и между делом предаются другим развлечениям.
   – А амариане? – спросил Володя.
   – Наша цивилизация, одна из древнейших, последнее время занимается координацией действий Высших цивилизаций, консультационной и миссионерской деятельностью. Мы взяли на себя восстановление планет, опустошенных полчищами авахамцу и, собственно, спасение населяющих её живых и разумных существ. А в редких случаях устанавливаем партнерские отношения. В силу нашей биологической особенности мы являемся живыми хранителями знаний Вселенной.
   – А можно об этом поподробней, я как-то не очень понял всё. – ВВ читал в справке об амарианах, об их цивилизации и виде, но плохо разобрался что к чему. Как-то всё заумно написали.
   – В каждом из нас информация хранится с самых первых дней возникновения вида амариан. Наши тела не рождаются и умирают, а рождаются, а затем постоянно регенерируются, обновляются. И потому информация не исчезает. Кроме этого, вся информация от родителей сразу при рождении передается и нам. И что еще важно, у нас нет такого понятия как «забывать». Конечно, отбор информации для запоминания ведется сразу, отбрасывая совершенно неважное, знакомое, обыденное, или повторное, подобное, но зато потом хранится вечно. Благодаря этой особенности нас в Галактике ценят.
   – Здорово! Я вам завидую, – честно признался человек, часто сталкивающийся с неудовлетворительной работой своих отделов памяти.
   – А мы завидуем способностям человеческого мозга легко творить, быстро анализировать и находить решение, способности фантазировать и мечтать. А такие свойства: любить, смеяться и иметь различное настроение – вообще самые редкие в Галактике.
   – Альтисарррасарр, а что, вот с этими авахамцу никак нельзя справиться, как-то их на место поставить?
   – Насилие исключается, ты уже знаешь. А переговоры с ними заходят в тупик…
   Дальше эмиссар рассказал следующее. Эти памбы не признают Законов Галактики, потому что они совершенно не похожи на других, в частности своим ускоренным темпераментом, во-вторых, их очень много и никакая планета их не выдержит, если им осесть там. А без этого нямстор не будет работать. И потом, это их образ жизни – грабить; перестроить сознание такого количества существ затруднительно. Воевать с ними, во-первых, Закон не велит, а во-вторых, это очень сложно и может быть связано с огромными жертвами. Они уже разбили за время своего существования не один десяток армий.
   В их действиях Совет Высших цивилизаций усматривает даже положительные моменты. Они не дают планетам перенасыщаться и засоряться, что неизбежно происходит за периоды длительной эволюции. Они толкают разумные существа на пересмотр своих представлений о мире; в последнее время их действия дают возможность эмиссарам от СВЦ обустраивать планеты наиболее рационально, а разумным существам дается новое направление развития.
   Еще оправдывает авахамцу то, что они не убивают разумных существ; к тому же они не действуют из соображений алчной наживы, власти, они делают это с целью прокормить себя, обеспечить всем необходимым. Они очень много работают в своих космических походах. У них самая развитая собственная культура практически без влияния на нее других. Их кочующее население составляет уже около 500—700 млрд. особей.
   – Да-а, такую орду прокормить не так-то просто, – констатировал Вова.
   – К тому же с ускоренным ритмом жизни, – добавил колобок.
   – А Земле не грозит их вторжение? В ближайшее время, – встревожился землянин.
   – Нет. Во-первых, они сейчас идут в другом направлении, а во-вторых, на периферию они не стремятся – большие расстояния, мал процент живых планет на объем пространства.
   – Это хорошо, – сказал Володя. От сердца отлегло.
   – Извини, я сейчас вернусь, – проговорил амарианин и прямо с креслом и квадратом пола плавно провалился вниз. Провал закрылся. Пирамидка осталась висеть, Вова чуть-чуть встревожился, потом подумал: может надо… колобку, – и продолжил сидеть. Через несколько минут амарианин таким же образом появился. От него пахнуло чем-то горьковатым.
   – Меня еще такое волнует, – продолжил Вова, когда эмиссар принял свое первоначальное положение и приготовился дальше вести разговор. – Какое будущее у Марса? Что, так люди и будут играть, развлекаться, жить в свое удовольствие, не напрягаясь, не нервничая, не замечая по большому счету друг друга?
   – В целом образ жизни на планете установился, отношения и приоритеты стабилизировались. Если не появится какого-то внешнего дестабилизирующего фактора (это может быть неведомое пока военно-политическое вмешательство, некое кардинальное научно-техническое открытие или еще какие-либо неучтенные и непрогнозируемые события), то марсиане будут продолжать существовать так длительное время, конечно же постепенно развиваясь в техническом плане.
   – И деградировать в моральном, духовном, умственном и физическом, – продолжил мысль Володя.
   – К сожалению, это возможно, – легко согласился бесстрастный амарианин. – Какие-то первоначально заложенные и приобретенные в условиях борьбы за существование качества будут утрачены. Но суть в том, что эти качества действительно не будут требоваться людям в дальнейшем для жизнедеятельности.
   – Но не значит ли это, что люди перестанут быть людьми?
   – Не значит. Люди будут такими, какими они должны быть в имеющихся условиях. Если взять представителей вашей планеты Земля из разных исторических эпох, из разных местностей – много ли будет в них общих одинаковых моральных и умственных качеств? Но это же не значит, что кто-то из них не является человеком. Высшие существа, меняясь сами, меняют среду обитания, а среда обитания, в свою очередь, сразу же меняет их. Вот и все. Это процесс развития. Это закон природы.
   – Но на ваш взгляд, на взгляд Совета, это нормальный путь развития? Имею в виду на Марсе.
   – Это свой путь. Нет стандарта как жить и какими быть.
   Да, амарианин, конечно же, постороннее существо, другое существо, высшее существо. И смотрит на подопечных ему марсиан непредвзято. Он их наблюдает. Он фиксирует их поведение, их желания и движения. Для того, чтобы сохранить это в своем чудо-мозгу и поделиться информацией с другими цивилизациями, следящими за выходцами с дикой Земли.
   – Альтисарррасарр, я хотел спросить: а почему вы таким образом решили спасти, облагодетельствовать, что-ли, людей, пострадавших от авахамцу? Не было других вариантов?
   На эту тему амарианин отвечал пространно. Дело в том, что за Землей высшие цивилизации наблюдают давно. И сделали вывод, что по природе своей человек более гуманен, нежели воинственен. К тому же этот биологический вид обладает очень широким набором физических и умственных качеств, способствующих его практически бесконечному развитию. И если людям обеспечить благоприятные условия существования, из них должна получиться очень достойная цивилизация.
   И вот появился корабль «Ермак» и на Марсе зародилась новая колония. Колония оправдывала надежды наблюдателей: она существовала мирно, стремительно развивалась, обустраивалась на планете, при этом стараясь не сильно вредить самой планете. Процесс шел быстро и прекрасно. Но планета оказалась в поле зрения авахамцу. Результат известен. Потому Совет ВЦ принял решение не только помочь землянам-марсианам, но и установить с ними дружественные отношения.
   – Не разочаровались за это время? – перебил колобка Володя.
   – Нет. Цивилизация получилась неплохая. И уже внесла свой огромный вклад в развитие Галактики в целом. Речь о Канале Переброски. Это совместное детище ученых Марса и Амари. Еще есть другие, чуть менее значимые вклады.
   – Но мне кажется, что сейчас Марс вступил в фазу увядания.
   Люди оказались лишены каких-то стимулов для самосовершенствования и прозябают в сытости и покое. Развитие прекратилось. Это мое мнение, как человека, человека со стороны. Не было бы лучше для марсиан, если бы вы не столь откровенно дали им все, что они хотели? Если бы они сами развивались?
   – Лучше для кого или чего? Их развитие до нынешнего уровня могло бы растянуться еще на сотни лет. Зачем?
   – Это нужно для самих людей. Они бы все занимались делом, они бы развивались духовно, развиваясь технически. А главное, у них была бы гордость, что они сами достигли таких высот. И у каждого человека была бы цель в жизни – добиваться большего, жить лучше день ото дня, вносить свой посильный вклад в общее дело. Сейчас этого нет. У каждого отдельного человека нет цели в жизни, нет смысла.
   – Мне знаком такой взгляд на положение дел. Но должен заметить, что твое видение смысла жизни не соответствует желаниям марсиан. Мы с Советом Планеты чутко отслеживаем желания и настроения жителей планеты и делаем всё, чтобы их удовлетворить.
   – Вот именно! В этом вся беда. До сих пор, уже ни в чем не нуждающиеся люди получают всё, что ни захотят, не прикладывая к этому практически никаких усилий… Расскажи, как это делается, кто производит всё необходимое на планете?
   – В первую очередь сами марсиане. Мы – я имею в виду Совет планеты – рассылаем запросы населения в соответствующие институты, там производятся необходимые разработки и на различных производствах происходит воплощение идеи в реальность…
   В общем, как и догадывался Вовик, основную работу производят роботы и технический разум. Собственно, это касается малой части работ. Вообще производство в современных условиях не то что раньше, на Земле.
   Умственную, проектную работу делают сами компы (объединённый технический разум) с незначительным присутствием человека. Материалы, а точнее сразу детали, механизмы и приборы выращиваются, формируются атомарно-молекулярными сборщиками. Остальное: сборку крупных машин и конструкций, монтаж, установку, отгрузку-погрузку и т. д. делают роботы и автоматы. Участие человека заключается в направлении действий, правильной постановке задачи и контролю, испытанию, добавлению рекомендаций.
   Люди работают в культуре, науке, общественной деятельности. Без участия людей невозможно представить образование, воспитание детей, медицину, какие-то услуги. Но конечно всюду помогают, делают всю сложную и рутинную работу компы, умные приборы и роботы (даже детей воспитывают и учат!). Но опять же, управлять всем этим, контролировать и совершенствовать всю технику должен – и делает – человек.
   – Это два процента от взрослого населения. Не мало?
   – Мало. Но значит так и должно быть. А кроме этого мы 98 лет назад ввели обязательный творческий минимум для каждого гражданина.
   – Я знаю. Действительно минимум, который никак не поможет человеку стать созидателем.
   – Мы не считаем, что абсолютно каждый должен трудиться. В свободном обществе трудится только тот, кто считает нужным что-то делать. И именно эта категория людей всегда делала прогресс.
   – Согласен отчасти. Среди людей, особенно творческих, очень много таких, которым для действий необходимо признание, одобрение их труда или его несомненная необходимость. Равнодушие убивает в них стремление что-то делать. А с другой стороны, есть полные идиоты, бездари и хвастуны, которые будут творить любую ерунду, лишь бы что-то было сделано. Так что прогресс может только казаться или топтаться на месте.
   И вот тут Верховный эмиссар Амариан сказал самую умную вещь:
   – Но мы не можем за марсиан что-то делать, мы не можем их заставлять что-то делать. У жителей планеты полная свобода и только от них зависит, как они эту свободу, свое время и силы будут использовать. Мы – амариане – только наблюдатели, помощники и советчики. Выбор образа, качества, темпа жизни только за людьми.
   – Спасибо. Именно этого я и ждал. Мне всё теперь понятно. Благодарю за столь терпеливую и искреннюю беседу. – Володя почтительно откланялся. – Радости вам.
   – И тебе приятных дней. – Карикатурный, но жутко умный амарианин расставил свои ручонки в жесте прощания.
   Володя вышел из института, сел в свой рупомс, поднялся в воздух. Пролетая над Римом, он вдруг почувствовал в себе неприязнь, презрение к Марсу. Под ним расстилался красивый, аккуратный, словно неживой пейзаж, чистенькие, как на картинках, дома и улицы. Всё чинно, четко, симпатично. Людишки не спеша гуляют, развлекаются, отдыхают. Рупомсы бесшумно и беспыльно, на четко заданных уровнях проплывают над красотой. Не жизнь – а компьютерный ролик. Вот пошли коттеджи: храмы, дворцы, усадьбы, крепости, особняки, красиво, по игрушечному нарядно. В каждом из этих дворцов живет один король с двумя слугами. У короля есть всё: ковер-самолет, скатерть-самобранка, волшебное зеркало, он может пить живую воду, ему подвластна любая принцесса. У короля есть всё, что ни пожелает. Стоит только пальцем указать и слово сказать. Весь мир у его ног. Вот только реально король ничем править не может, даже собой. Он над своей жадностью к развлечениям, азартом, над своей ленью не властен. Он полностью погряз во вседозволенности и безграничном комфорте…
   Тропические и субтропические леса… Хорошо марсианам, планета большая, неподелённая. Живут в полосе вечного лета и горя не знают. Холод? Мороз? Бр-р! Зачем? Не надо. Надо тепло чтоб было, приятно. Никаких передряг. Наводнения, пожары, землетрясения, ураганы… нет, этого не бывает. Это в зародыше какие-то автоматы уничтожают…
   Не помня себя, Володя прибыл в свой великолепный дом-мечту. Механически заказал еду. И уже приступив к процессу, остановился, посмотрел на стол и вздохнул. Вот. Еда. Лучшая еда, какую где-то кто-то когда-то приготовил. Вове она стоила нескольких слов и движений рук.
   Даже звери, насекомые – божии создания – добывают пищу, ходят, ищут, гоняются, борются за нее, избегая при этом опасностей. А здесь – пожалуйста! Выходит, ему обеспечили пропитание, – да всё: и одежду, и жилье, и все блага! – предки? Со всей Галактики… Они трудились, думали, добивались, перебивались чем удастся ради того, чтобы он сейчас не зная горя наслаждался жизнью? А он? Его вклад в развитие?
   Он продолжил есть, проглатывая пищу без внимания… Что он даст миру, потомкам? Будет изучать мир и писать о нем. Придумает какую-нибудь историю с жутко интересным сюжетом, и главной мыслью будет идея, что человек (марсианин) может победить любого врага или разгадать любую загадку. А где правда? Таких марсиан не наберется и двух из миллиона… А если и так, за что они борются? За свое превосходство? За мир? Ладно, 10 героев, 100 за мир, но не все же! И какой мир? Мир без чувств? Мир без простой, человеческой дружбы и любви? Мир без радости тревожного материнства, без счастья быть любимым ребенком? Мир без слез? Мир без человеческого тепла?
   Чем расшевелить этот искусственный мир? У кого содрогнется, заболит сердце от описания голодной девочки-сироты? (Хм, проблема! Делов-то – дойти до нямстора; а дети все практически сироты, под опекой общества…) Кто поймет счастье отца, увидевшего, как его сын безмерно рад, впервые сам смастерив корявый макет корабля? (Проблема? Ктовзунтракес и не такое сотворит, а на компе и ребенок что хочешь изобретет и скомпонует.) Кто сглотнет слезы при виде расстающихся навсегда друзей? (Ну и проблема – вик всегда при тебе, рупомс есть, кругом полно других людей.) Кто почувствует боль и жалость при виде инвалида? (Ну в чем проблема – добраться до регенерационной камеры и восстановиться полностью.) Кто ощутит пустоту, крах несбывшихся надежд от сцены разрыва отношений между любимыми? (Ц, проблема – тут же идешь в бар или публичный дом; каждая встречная будет твоей – только предложи.) Кто поверит, что можно всю жизнь о чем-то мечтать, стремиться к этому, но так и не приблизиться к идеалу? Кто поймет, что можно быть плохо одетым и чем попало питающимся, но при этом радоваться жизни? Кто вспомнит, что высшая цель человека – дарить счастье ближним?
   На Марсе таких, судя по всему, почти не осталось. Единицы.
   Так ради чего здесь творить, писать, думать, если ни у кого не защемит сердце? Если кто-то и задумается над чем-то, вспомнит свою человеческую сущность, то тут же, после просмотра фильма, забудет, углубившись либо в другое кино, либо в сон, либо в компьютерную выдумку. И так ему и некогда будет совершить что-то полезное и геройское…
   Нет, так творить он не будет.
   Нет, и самому нельзя таким становиться. Не будет он жить как гриб, червяк или корова! Володя понял, он решился, он сделал окончательный нелегкий выбор.
   Бежать.
   Бежать отсюда! Домой. Нужно возвращаться домой! Эта планета, эта жизнь лишит его жизни. Он заживо сгниет на этой придуманной планете! Она его будет сто с лишним лет держать в своем дурмане.
   Домой. Терять ему теперь почти нечего. Аэлиту он потерял.
   Другой любви здесь не будет, не может быть. Да и не хочет он никого любить. Пустышек переходящих считать женщинами не получается. Робогейши и то больше женщины… Нет, из-за всех этих удобств превратиться самому в робота, в заводную игрушку с опилками в голове и с соломенным сердцем он не хочет. Фиг с маслом – живого человека превратить в живое существо. Нет. Пусть он будет страдать без чего-то, но он будет знать, что всё в его власти, всё в его силах, нужно только добиваться. Какое это счастье – преодолевать трудности, совершенствовать себя. Пример тому – встреча с Аэлитой. Вот был пик счастья! Ведь он нашел, добился! Придумал, встретил, получил! А, к примеру, если бы он вдруг оказался – ни с того ни с сего – на Марсе, радовался бы он так? Скорее всего – нет. Счастье – в борьбе за счастье.

   – Александр Сергеевич, я готов, давайте приступим к озвучиванию.
   – Да, конечно. Володя, ты особенно не напрягайся, ты просто наговори, с чем связано то или иное воспоминание, какие-то свои настроения на тот момент, слова свои, мысли, просто прокомментируй. Всё остальное сделает наш звукорежиссер.
   На озвучивание ушло более шести часов. Закончив вспоминать свою жизнь, Вовчик обратился к директору с такими словами:
   – Ну что, я исполнил свой долг перед Марсом. Как мне говорили, это огромный вклад в науку, так?
   – Да, несомненно.
   – Так вот, а теперь я прошу: отправьте меня домой. Насовсем. Всё. Я сыт по горло Марсом. Не могу больше. Очень домой хочу. Всё. Отправьте. Я клянусь, что о Марсе не скажу никому. Не говоря уж об агентах.
   – Ты что такое говоришь? – Профессор был ошарашен. – Тебе не понравилось на Марсе?!
   – Да. Я не хочу здесь проводить годы в игрушках. Я хочу на Землю, трудиться, стремиться, мечтать. Любить. Я хочу полнокровно жить. Не хочу играть в жизнь. – Он впервые так откровенно высказал свои тайные лиричные, романтичные, наивные, прекрасные мысли постороннему человеку. У него сейчас было такое состояние. Он был готов послать к чертям собачьим кого угодно, хоть самого батюшку Бога.
   – Да что это за слова? Да на Марсе такие возможности! Безграничные! Все мыслимые условия для комфортной жизни. Все знания Галактики… Нет, я тебя не понимаю. Может ты забыл, что творится на Земле?
   – Да нет, в том-то и дело, что прекрасно помню… Только что… видел. Там войны, реформы, там рыночная экономика, там столько работы, столько возможностей, столько проблем и перспектив, а я здесь наслаждаюсь. Александр Сергеевич, я в здравом уме, твердой памяти. И прошу только одного – отправьте меня домой! Прямо сейчас. Я готов.
   – Владимир, но это невозможно.
   – Почему? Разве я здесь в ссылке? Я добровольно попал сюда и добровольно хочу покинуть Марс. – Тут вдруг раздался короткий и тревожный сигнал в левом ухе, и маленький доктор в белом халате, возникший над браслетом у Володи, сказал: – «Это вик. Ты излишне взволнован! Постарайся успокоиться.» Вовчик озадаченно и несколько отрешенно глянул на виртуального «личного доктора» и молча опустил руку, продолжая важный диалог с профессором.
   – По Закону планеты это невозможно, – сухо сказал Пушкин.
   – А есть такой закон? Такая статья?
   – Есть. Она гласит, что дважды в одно место агент не может быть послан.
   – Но я уже не как агент хочу… я хочу домой. Насовсем. Я же исключение. – Володя уже начал терять первоначальное решительное спокойствие.
   – Смысл закона в том, чтобы не случилось никаких проколов, чтобы о Марсе, вернее о его разведывательной деятельности, не просочилось сведений.
   – Но я клянусь, что не пророню ни слова о Марсе.
   – Это ты здесь так уверен. Но нет никакой гарантии, что там ты поведешь себя иначе. – Александр Пушкин был прав, конечно. – Ты можешь неосознанно даже проявить свои знания. И нет гарантии, что кто-нибудь не сумеет тебя «расколоть».
   – Но меня могут взять под защиту ваши агенты.
   – Это может усугубить ситуацию.
   – Но… я же писатель-фантаст. Мои какие-то идеи, то есть знания, можно подать как вымысел.
   – Вот видишь, ты уже говоришь, что собираешься использовать свои знания, – указал профессор.
   – Но это не значит, что я раскрою агентурную сеть, назову координаты Марса, – оправдывался землянин.
   – К сожалению, может и значить.
   – Да нет, не раскрою. – Вова остановился. – Давайте сделаем так: составим контракт, если я стану угрожать безопасности Марса, пусть меня тут же нейтрализуют. Пойдет?
   – Нет. На это мы не можем пойти.
   – Александр Сергеевич. Всё. Я требую – отправьте меня домой. Я не могу здесь оставаться. Не хочу.
   – Но что случилось? Может мы сможем как-то изменить ситуацию, исправить твое отношение?.. – Профессор терпеливо отвергал натиск.
   – Нет. Ничего не случилось. Это не мое. Я здесь чужой и останусь всегда чужим. Мне не хочется здесь быть. Всё. Вопрос исчерпан. Хочу домой. Просто пустите меня в Кабину Переброски – и всё. – Володя становился не управляем. Он даже поднялся. – Я этого требую. Идемте.
   – Куда? Это невозможно. Увы, но никак нельзя. Совершенно исключено. Технически.
   – Можно. Я не марсианин, я землянин, и вы не имеете права держать меня здесь.
   – Володя, прекрати. – Александр Сергеевич волновался, но был тверд.
   – Нет. Отпустите. Отправь меня, Александр Сергеевич. Никого не надо вовлекать, сам, лично… А потом что-нибудь придумаешь. Как будто я силой или хитростью заставил.
   – Невозможно. Ни силой, ни умом, ни хитростью. – Директор был непреклонен. – И не нужно этого. Прекрати. Поживи еще, подумай. Ты привыкнешь, тебе понравится.
   – Вот этого я и боюсь. Нет, не согласен. Отправьте. Отпустите. – Вовчик говорил уже из упрямства, понимая, что его не отпустят.
   – Лети домой, Володя, остынь. Полежи, послушай музыку, погуляй, поплавай. – Александр Сергеевич по-отечески тронул землянина за локоть и попытался повернуть его в сторону двери.
   – Значит, не хотите? – Вова не сдвинулся с места. – А если я пойду на Совет Планеты, если я подыму шум в Сфере? Если я что-нибудь натворю плохого? Не боитесь?
   – Не нужно этого делать, – тихо сказал директор института. – Володя, поверь, всё будет прекрасно. У нас хорошо. Нужно только обжиться. Сопоставь еще раз все «за» и «против» и ты увидишь, что не нужно отвергать наш прекрасный мир. Приятных дней тебе. – Профессор вышел сам из кабинета и дал понять, что Володя свободен. Как свободный марсианин. Может катиться отсюда…
   Трудно передать чувства и мысли Владимира Вовчика, потерпевшего поражение. Эти чувства знакомы каждому, кого хоть раз лишали всяких надежд на осуществление его заветного желания. Но Вова еще не сдался, он выносил планы обходного маневра.

Часть 3

   Жизнь может казаться бессмысленной, тягостной, суровой. Прошлая жизнь может казаться незначительной, никчемной, гнусной, дурацкой. Настоящая жизнь может казаться пустой, серой, незаслуженной и безвыходно несчастной. Будущее может рисоваться темным, нерадостным, опасным…
   Но представления о жизни меняет смерть. Смерть раскрашивает каждый прожитый миг в яркий и неповторимый цвет, каждый прошлый день наполняет великим смыслом. И всё краткое существование преображает в прекрасное, величественное действо, где каждое слово, каждый шаг, каждый взгляд – сокровище, достижение и достояние Природы, Вечности, Вселенной. Смерть связывает человека со всем безграничным миром, с каждым человеком и с историей человечества, с каждым живым созданием и сознанием, с каждой травинкой и былинкой и со всей планетой в целом…
   Связывает, но тут же скрывает, прячет. Выносит из этого мира.
   Окутывает непроглядной, абсолютной темнотой, окунает в непробиваемую тишину и лишает какой-либо опоры, любого ориентира, обостряет и соединяет в одну внутреннюю обжигающую звезду все без исключения чувства и мысли. В роковой квант времени сверхгигантский и сверхнасыщенный прежде мир превращается в НИЧТО. И зто НИЧТО так СТРАШНО, так ЖУТКО и так невыносимо ЧУЖДО, что, будь у человека такая возможность, он ни за что, ни за какие богатства и обещания не хотел бы оказаться ТАМ, не хотел бы даже заглянуть хотя бы на секунду…
   Возвращение ОТТУДА преображает человека. Так сырая глина возвращается из печи фарфором.

Глава 8. Игрушка

   В страшном, глупом сне, где он летел сквозь космос, обледеневший, с толстой книгой в руке (вроде бы с его сочинением), а мимо проплывал звездолет, в котором веселился народ, вдруг зазвучала сирена. Это его догонял полицейский патруль на рупомсе; за спиной полицейского сидел профессор Пушкин и указывал на него: «Вот он.» Нет, сирена работала на самом деле. В дверях стояли два человека, и один – поменьше – сказал:
   – Вставай, дружок, выходи на площадь. Знакомиться будем. – И они оба как-то гаденько хохотнули.
   Володя слез с жесткой кровати, если это можно так назвать, встал на прохладный пол и с недоумением стал осматриваться. Но люди в дверях сказали ему:
   Потом будешь привыкать, одевай вот это и быстро выходи со всеми. Удобства под кушеткой. – И ушли.
   Володя увидел небрежно сложенную черную одежду: шапочка-панамка, рубашка и штаны, рядом обувь наподобие тапочек. Он все-таки осмотрелся: маленькая комнатка светло-серого цвета, в торце комнаты из стены в стену – неширокий топчан-подиум с тонким матрасом, подушкой и легким одеялом; под потолком – узкое окно-щель; стол – пустотелый большой черный куб без одной стенки, и такой же, но поменьше, табурет; на двух стенах в шахматном порядке кубические ниши. И на передней стене дверь без ручек на внутренних шарнирах-осях.
   За дверьми шагали люди. Еще, конечно, ничего не понимая, даже не строя предположения, Вова оделся в черную одежду и вышел за дверь. Люди шагали в одну сторону, и он двинулся туда же. Все были в черной одежде как у него. Все мужики. Многие небритые, заросшие. И еще он увидел несколько раненых. Что-то очень, очень странное происходит. Словно в каком-то военном госпитале…

   Где я? Что со мной? Что это за место? Что за люди? Где же я? Как я тут оказался? Или опять примочка какая-то местная? Игра? Шутка чья-то?
   Бар? Вольный Город?
   Вольный Город?!! Ё!.. Точно?! Но как?..
   Я же… Что это?.. А! А где мой вик? Твою мать!..

   Мысли стреляли по голове изнутри как пули, каждая следующая причиняя всё большее разрушение. Глазам нашего героя открылась многолюдная площадь. Из стоящих вокруг площади домов-бараков сходились толпы людей. С одной стороны площади плечом к плечу, рядами и колоннами выстраивались люди в черном, а с другой стороны люди в белом.
   Попав в поток, он вскоре оказался стоящим в строю, среди сотен молчаливых и апатичных мужчин. Никто не шутил, не разговаривал друг с другом. У впередистоящего Володя увидел свежий рубец на шее, смазанный каким-то бело-прозрачным гелем или мазью. У некоторых других соседей он различил царапины на руках и лицах и заплаты на явно окровавленных одеждах, почти у всех синяки и ссадины. Почти все небритые, изможденные, молчаливые. Безмолвные. Становилось страшно.
   Громко зазвучала музыка, наподобие торжественного марша.
   Между двумя строями – черным и белым – вылетел на антигравитационной платформе человек в роскошно отделанном золотом ярко-красном мундире с зелеными вставками. Платформа зависла в центре площади, на высоте чуть выше уровня голов, так что сам человек был виден каждому в полный рост. Платформа медленно поворачивалась вкруговую.
   – Славное утро, жители Вольного Города! – громко сказал человек в мундире. Володя вздрогнул и похолодел. Точно!
   – Славное утро, Император!!! – прогремела многотысячная толпа, оглушив Вову
   – Новый день преумножит славу Властелина!! – крикнул Император.
   – Вечная слава Властелину!!! – отозвались массы.
   – Сегодня, как и всегда, Вольный Город пополнился еще несколькими новыми жителями – поворачиваясь с платформой, говорил оратор. – Впервые к нам попали 172 человека, во второй раз к нам прибыл 41 человек, на третий срок поселяются 35 человек, и еще 18 изъявили желание жить с нами постоянно. Поприветствуем вновь прибывших к нам сегодня! – радостно провозгласил Император.
   – Процветание Вольному Городу! – громко, но отнюдь не радостно, прокричали люди.
   – Прошу всех поступивших сегодня выйти сюда, в центр.
   Володя быстро глянул по сторонам, в нерешительности. Некоторые посмотрели на него. Но как выйти? Его подтолкнули в спину, и он толкнул впередистоящего, тот пропустил его, и так дальше, сквозь ряды. Вскоре он оказался перед строем. Отовсюду еще выходили люди. Человек в мундире рукой показывал первым, как встать. Встали двумя нестройными отрядами, отдельно черные и белые.
   – Итак, жители Вольного Города, вот наше пополнение. Большая часть из них не знает, что ждет их впереди. Их одолевают страхи и волнения.
   И не напрасно. Потому что все эти в целом прекрасные люди, как и все вы, попали сюда за то, что совершили какой-то антиобщественный поступок, обидели кого-то, сделали кому-то больно, и справедливо ждут за это какого-либо наказания.
   Правильно ждут. Поселение в Вольный Город – это еще не наказание. Наказание будет в самой жизни в Вольном Городе. Вот эти люди, – Император указал на весь народ на площади, – и некоторые из вас уже знают, что происходит у нас, в Вольном Городе. Но, как видите, все живы, и многие возвращаются к нам и даже остаются здесь жить. Я сам много лет назад попал сюда за одно маленькое недоразумение, и как видите – я сегодня Император, второе лицо в нашем маленьком независимом государстве. А первое лицо – Властелин! – воскликнул он.
   – Вечная слава Властелину! – грянула толпа.
   – Сегодня для вас самый важный день, – продолжил важный человек на платформе, обращаясь к новичкам, и сделал многозначительную паузу. Володя уже подробно рассмотрел Императора и нашел его занятным типом. Форма на нем сидела как с иголочки, как влитая, вот только тело не было идеальным, далеко… Золотые пуговицы, нашивки, ленточки, звездочки, планки и еще различные вставки сияли на солнце как игрушки на новогодней елке. Расшитая золотом же черная шляпа, наподобие наполеоновской треуголки, сидела над его толстым, мясистым лицом как седло на корове. А позолоченные ботинки просто добивали. Наряженный идиот и напыщенный бегемот – очень уместные эпитеты для него.
   – Сегодня вы пройдете испытание на силу, на мужество, на выносливость и на ваши морально-нравственные качества, – продолжил свою речь Император. – Я не скажу вам, – и никто тоже не должен этого делать, – что лучше делать, а что не делать, или как делать или не делать. Но что бы вы ни делали, по итогам этого дня о вас будут судить в дальнейшем и, за небольшим исключением, ваше существование здесь зависит от результатов этого дня.
   А сейчас наши Рыцари отведут вас на место. Успехов вам, новые горожане. Вечером встретимся.
   К центру площади со всех сторон слетелось на гравиплатформах (типа снегоходов) несколько человек в красно-синей униформе (или форме). Очень крепкая женщина в красной жилетке и синих шортах, встав на платформе на три секунды, скомандовала полтысяче новобранцев: – «Кругом! За мной!» – и со скоростью быстрого шага полетела в сторону, противоположную от Императора, вдоль шеренг бело-черной армады людей.
   – Всем молчать! Никому ни слова! – добавила тетя.
   Новички шли бессистемной толпой, спотыкаясь и толкая друг друга. Было много девушек и женщин, примерно одна треть. Только тут Володя заметил, что лица у всех без исключения чистые, холеные, но испуганные. Не такие лица были в общей массе обитателей ВГ.
   Через несколько минут перед отрядом появилась длинная и высокая стена из гладкого камня. Открылись железные ворота. Все прошли внутрь. Стена и отсюда была гладкая и уходила вправо и влево на много сот метров, а там поворачивала, образуя замкнутый где-то впереди контур. Ворота закрылись.
   Еще через примерно десять минут (вика, естественно, не было ни у кого, время никто не знал) отряд вывели на небольшую площадь, где стояло одно единственное здание, чем-то похожее на спальный барак, в котором многие сегодня неожиданно для себя проснулись.
   Да, за время похода Вовчик, как и все другие, пожалуй, анализировал, думал и гадал, как же он очутился здесь. Вчера он был в Институте Земли, требовал, чтобы его отправили на Землю, потом прилетел домой и с горя напился. Да, он строил замыслы, как ему отстоять свое право на возвращение домой, да, он даже готов был натворить что-нибудь, но он же ничего еще не сделал; да, он выпил хорошенько, но сидел дома один, никому не викал, ничего плохого не делал, – за что его сюда?.. И как, главное? Прекрасно помнит, как лег спать, долго ворочался, много думалось, нервничал, но… уснул же. А проснулся – здесь. Опять их скрытые методы? Опять спящего?.. Вот уроды марсианские!..
   Их снова построили. Белых против черных. Теперь парадом командовала женщина в шортах. Она, помимо того, что отличалась мощным мужским телосложением, правда с объемными грудями и таким же тазом, еще и вела себя как настоящий полковник: резко, четко, властно и сурово. И вскоре ее выдающаяся фигура в минимизированном наряде, привлекавшая сначала к ней взгляды ведомых ей сотни мужчин, перестала замечаться. Женщина орала и сверкала глазами примерно как… самая плохая учительница города в самом жутком своем настроении на самый неблагополучный класс.
   – Вчерашние преступники! – интересно обратилась она к слушателям. – Вам предлагается сыграть в невинную игру под названием «Сквозь вражескую территорию». Объясняю правила! Белые становятся вдоль стены по ту сторону, черные – по ту. У каждой команды будет по 25 флажков. Они останутся на месте старта, с собой их не берут. Задача каждого – пробиться на сторону врага и первым взять один из их флажков. Это дает очень хорошие льготы на будущее. Задача сторон – дольше не допускать врага к своим флажкам. Команда, первая овладевшая всеми флажками противника – победитель. Женщины сражаются только с женщинами, мужчины – с мужчинами. – Командующая помолчала, видно устала орать.
   – Никто не охраняет свои флажки, все рвутся вперед. Врага можно останавливать всеми возможными способами, вы можете проложить себе путь сквозь противника всем, что попадется под руку, силой, умом или хитростью. Гуманизм, который царит в стране Подарок Вселенной, можете оставить до выхода из Вольного Города. У нас для достижения цели используются все средства. – Эти слова очень удивили Вовчика. «Вот в чем отличие ВГ от благополучного Марса», – догадался он. А если это так, то здесь возможно всякое…
   – И последнее. Никто не отказывается от участия в игре. От самого активного участия. Иначе придется очень туго тому… – Глядя на эту злобную физиономию и не менее такие же лица-глыбы десятка окружающих Рыцарей, этому стоило верить. – А сейчас все заходим в столовую, плотно завтракаем – и в бой!
   Командирша на платформе полетела в сторону здания, к группе в белых одеждах подлетел один Рыцарь и скомандовал? «Белые, в колонну по одному за мной бегом», а группе в черных одеждах другой скомандовал то же самое.
   В столовой стояло два длиннючих стола. Белых посадили за один. Черных за другой. Сидели тесно. Еда, после фантастического изобилия и разнообразия дома, казалась до ужаса скудной и пресной. Перед каждым стояло блюдо с внутренними перегородками, где было разложено и разлито некрасочные первое, второе и третье и два кусочка хлеба. Вкус у всего оказался не самым изысканным. Но перед началом еды женщина-гром предупредила:
   – Это, может, и непривычно вам, но рекомендую вам это поглотить. Следующая трапеза состоится только вечером. А силы вам очень понадобятся. И едим молча! Ни звука! – Ее голос под сводами здания звучал очень внушительно, и многие, наверное, только из-за его мощи пересилили себя и склонились над едой.
   – Подъем! Белые, в колонну по одному за мной бегом! – прозвучало над столами через какое-то время.
   – Подъем! Черные, в колонну по одному за мной бегом! – вслед за этим.
   Минут пять небыстро бежали. Потом минут пять шли. Потом снова бежали. Снова шли. Дошли до стены, оставили женщин, еще минут десять прошли.
   – Вон ориентиры, – указал один из сопровождавших их летающих Рыцарей, – идите на них, но разойдитесь по сторонам, налево до стены, направо до красной линии, граничащей с женским полем! Линию не пересекать – очень опасно! С врагом сражаться серьезно, не пропускать его беспрепятственно ни в коем случае, от этого зависит ваша жизнь и ваше будущее. И никому не разговаривать! Молчать! Вперед! Во славу Властелина!
   Рыцари взмыли вверх, зазвучал сигнал – и сотня с лишним черных игроков ринулись в сторону деревьев.
   Постепенно толпа распределилась по фронту. Володя сразу выбился в лидеры, ближайшие товарищи уже через пару минут пыхтели в 50—100 метрах от него сзади. Он бежал и думал: «Что я делаю? Зачем я это делаю? Что за игры такие?» Но вот впереди появились белые фигуры, некоторые с палками. Первый враг Володи тоже был с дубинкой. При приближении он замахнулся. Так не пройти. Вовчик понял, что придется играть серьезно, с противником не успеешь договориться… Тем более с несколькими сразу… Да и нужно ли? Замах мужика все же был каким-то робким, более пугающим, чем реальным. Потому Вова без труда сбил рыхлого воина ударом плеча в грудь и не отвлекаясь побежал дальше. Следующего Белого соперника пришлось бросить через плечо, потому что он пытался схватить Вову за руку. Но тут же на нашего героя бросился еще один Белый и стукнул его кулаком в грудь. Только удар этот был настолько слабый, что казался шуточным. Тем не менее Вовчик, стремящийся вперед, стукнул нападавшего в живот. («Сами начали…») Парень в белой одежде согнулся и присел, не дыша. У него было такое недоуменное лицо… Володя тут же вызвал ненависть видевших это товарищей поверженного. Двое с палками наперевес бросились к нему – лидеру Черных. Однако он уже немного разогрелся, размялся, и вступил в схватку без опаски. Первому он сделал заднюю подсечку и тот со всего маха грохнулся на спину. Но второй успел подскочить и стукнул Володю по плечу. За что получил удар ногой по коленке и свалился, ударившись головой и спиной о дерево. И притворился, что ему так больно!..
   Вокруг происходили схватки, более похожие на брачные игры каких-то толстых зверушек или медленные танцы с выпадами. Вова остался один на своем пути к заветным флагам. Его поверженные противники тоже не стремились вступать с ним в схватку. И он побежал вперед, осматриваясь по сторонам. Белые фигуры еще мелькали кое-где в отдалении, но его путь был свободен… Пока он не получил серьезный удар в грудь. Он даже ненадолго задохнулся, но устоял на ногах. С огромной дубиной в руках перед ним стоял маленький дядька. На его лице явно угадывались злость и решимость. Но, получив такой удар, и в Вовчике вскипела злость. Он встал в стойку. Дядька размахивал дубиной перед собой, как бы перекрывая дорогу. Но это не самый лучший способ владения палкой. Ибо, последовав за ходом дубины, Володя вмиг оказался в пределах ближнего боя и с такой силой врезал обидчику под-дыхало, что тот отлетел на метр и скорчился на травке…
   Дорога открыта.
   Володя добежал до стены одним из первых и спокойно взял в руки ближайший белый флажок. Вскоре стали подбегать другие, кое-кто с ссадинами и кровавыми подтеками на лице и руках. Не успевшие разобрать флажки в изнеможении падали в траву.
   Через несколько минут появились Рыцари на платформах, за которыми шла толпа Черных игроков. Все вместе молча пошли дальше, собирая всех участников игры-боя. У многих были заметны физические повреждения, у двоих оказались сломаны руки, у одного подвернута нога, и несколько мужиков лишились зубов. Хороша игра – нечего сказать.
   «Невинная…»
   Вернулись на площадь, где их инструктировали перед игрой. Время уже было за полдень. Снова построились как и утром. На середину вылетела Мамаша, как назвал ее для себя Володя.
   – Браво, новобранцы! – Гром-баба обладала некими артистическими приемами. – В целом игра прошла успешно, правда, без – почти – особо ярких моментов. Но не оказалось и слабаков и малодушных. Вы видите эти контрастные флажки в командах. Их держат самые лучшие игроки. Я прошу их выйти на середину! – Прозвучало как приказ; пятьдесят человек с флагами собрались невдалеке от платформы Мамаши. Она продолжила:
   – Наши наблюдатели отмечают, что первыми собрала все флажки Белая команда. Поэтому – они победители сегодняшней игры. И им достается право выбора оружия для Гладиаторских боев. Бои будут проходить сегодня вечером на арене Цирка.
   А сейчас возвращаемся в город. Там вы сможете отдохнуть немного… бойцы, – прекратила драть горло большая тетенька и на последних словах даже изобразила нечто, должное быть отеческой улыбкой. Вот только после столь малоприятного испытания ее улыбка казалась именно тем, чем она и была – оскалом волчицы. – И не разговаривать никому! – понятно!? – добавила всё же строго тётя.
   После очень трудного на этот раз перехода (усталость, ушибы, жара и уже новые страхи, подкрепленные наглядной демонстрацией) вернулись к баракам.
   – Разойтись по комнатам! Стоять! – снова гаркнула Мамаша. – Если кто не понял, там под вашими спальными местами есть всё, что вам нужно: унитаз и питьевая вода. А свои бараки и свои комнаты вы легко найдете по световому сигналу, реагирующему только на вас. Но так будет только два дня! Поэтому очень стоит запомнить свой барак и номер комнаты.
   Всё, молча разойтись! Строиться по сигналу!
   …Сирена зазвучала очень быстро, едва только Володя прилег, чтобы спокойно обдумать происходящее… да и отдохнуть после трудного испытания на прочность. В голове творился настоящий кавардак.
   Новички вышли и построились первыми. На плацу были указаны номера бараков и было нарисовано, куда нужно становиться. Через несколько минут отрядами стали остальные уставшие вольногородцы. По их виду можно было догадаться, что они тоже провели время в военных играх. «Военно-спортивный лагерь тут что ли?» – возникла версия у Володи.
   Снова под музыку вылетел Император. Он торжественно проговорил:
   – Жители Вольного Города. Наши новички прошли первое испытание, которое прошел каждый из вас. И среди них оказалось 50 самых быстрых и сильных игроков. Я прошу выйти тех, кто сегодня овладел флагами противника, сюда.
   – Вот эти люди, – через несколько минут продолжил Император, – сегодня порадуют нас грандиозным зрелищем – Гладиаторскими боями, устраиваемыми во славу Властелина.
   – Вечная слава Властелину! – закричала толпа.
   – Принц Атлант, веди бойцов! – сказал «Наполеон».
   – Новоявленные гладиаторы, за мной! – скомандовал пятидесяти победителям недавней игры очень большой человек, восседающий на гравиплатформе. Примерно как Илья Муромец на своем боевом коне. Еще порядка десяти тоже крупных и мощных Рыцарей по бокам сопровождали маленький отряд, в котором, естественно, оказался и Володя Вовчик.
   Их привели в здание, называемое Цирком. Здание словно из древнего Рима, с той лишь разницей, что вместо камней использовался всё тот же серый прочный материал, из какого были построены все здания на острове. Благодаря новым технологиям, здания стояли словно макеты – ровненькие, чистенькие, аккуратненькие. Строгие.
   На большой арене, засыпанной песком, лежало 50 комплектов оружия. Там были мечи разной конфигурации и длины, кинжалы, щиты, копья и пики, боевые топоры, трезубцы, рогатины, булавы, сети, шары на цепях и просто цепи, плети, веревки и еще какие-то незнакомые Вовчику предметы наступательно-оборонительного назначения.
   Принц Атлант дал право двадцати пяти Белым гладиаторам выбрать себе оружие, наиболее им подходящее. Понятно, почти все щиты, мечи и топоры они разобрали. Затем им же предложили взять еще по одному любому комплекту и отдать его любому Черному бойцу. Так произошло вооружение. Володе досталась обычная крупная цепь длиной метра три и весом килограмм 10—15. Оружие, конечно, не самое лучшее.
   – Вы получили оружие, с которым вам предстоит начать бой, – громко забасил принц Атлант, – но вы можете поменять оружие, забрав его у поверженного вами противника…
   Принц объяснил все правила состязаний подробно, а затем скомандовал:
   – Тренировка! Научитесь владеть своим оружием. Только по одному, не трогая никого и не мешая остальным гладиаторам.
   Началось перемешивание воздуха. Каждый пытался что-то когда-то виденное в фильмах и играх вспомнить и проделать самому, с реальным оружием, а не с компьютерным. Некоторые очень смешно и нелепо двигались. Примерно как девочки средних классов. Понятно: как может благополучный марсианин, никогда не то что меча, но и молотка в руках не державший, нанести мощный и правильный удар очень тяжелым оружием. Да, теория у них сильна, в играх они такое вытворяли… но тут предлагают не игру.
   Однако рано Вовчик снисходительно и самодовольно списал противников со счета. Он заметил, что несколько мужиков прилично владеют оружием. Точно! Некоторые ведь уже были в ВГ и им доводилось, и, похоже, неоднократно, сражаться с оружием в руках. Это очень усложняло ситуацию, немного уменьшало его шансы.
   Тогда он стал думать и серьезно осваивать свое не очень-то грозное оружие… Смотря как посмотреть… А если так? А так? А такой удар? А таким приёмчиком? А так, так – и захват? О! Неплохо. Постоять за себя очень даже можно. А потом поменять на лучшее, на более серьезное. Хотя… Этим-то он не убьет, а вот мечом… но как же?.. Что ж он?.. Мысли ступорились, Володя не знал, как поступить.
   Ситуация нелепая. Но не похожа на розыгрыш или имитацию. Здесь, похоже, убивали и калечили друг друга по-настоящему… Вольный Город, вот он какой… Внутри стало как-то очень неспокойно.
   – Прекратить тренировку! Положить оружие! Строиться! – закричал снова принц Атлант. Когда все уже изрядно устали справляться со своим оружием. – В колонну по одному выходим из Цирка.
   Их повели ужинать в огромную столовую, общую для всего городского населения. На этот раз еда была более вкусной и обильной. Все-таки богатыри. На смерть идут. Публику веселить в Цирке.
   Когда они вернулись на арену, трибуны были забиты народом. По одну сторону сидели в белых одеждах, по другую – в черных. На нижних крытых трибунах размещались вкруговую Рыцари и Принцы. Рыцари на платформах висели и над головами верхних рядов. На главной трибуне, в богато инкрустированной крытой ложе, восседал Император со своей пассией – разнаряженной девицей-красавицей.
   Гладиаторов выстроили по всей арене в две редкие шеренги, Белых напротив Черных. 25 пар. Из них семь пар – женщины. Полное равноправие. Даже на бой и смерть никаких скидок.
   Сначала построили женщин. Мужчин гладиаторов развели вдоль бортов арены.
   Принц Атлант, пролетая между шеренгами женщин-бойцов провозгласил на весь цирк.
   – Во славу Властелина… – Трибуны откликнулись: «Вечная слава Властелину!» – Бой начинается!!!
   Это было зрелище не для слабонервных. 14 женщин дрались оружием. Нелепые, несмелые, пугливые движения и выпады. И яростные, отчаянные броски и выпады. Кровь, стоны, слезы, крики. И трибуны, одобряющие самые жестокие действия…
   На ногах остались две женщины, остальных унесли, всех в крови, при этом кого в обмороке, кого в истерике и слезах. Победительниц увели под радостные крики толпы.
   Настала очередь мужчин. Их построили в две шеренги, друг против друга. Атлант снова скомандовал:
   – Во славу Властелина… – бой начинается!
   Пары не бросились друг на друга, а сошлись примерно как робкие подростки на первый вальс. Только единицы решительно двинулись на соперника, крепко и уверенно держа оружие. Раздался звон металла, стуки, выкрики, выдохи, вскрики. Володе достался невысокий, но крепкий мужик лет пятидесяти (на вид, то есть по земным меркам) с палицей и щитом. И как понял наш герой, ему было очень неудобно с ними справляться. Палицей можно только махать, но она тяжелая. А куда махать, если противник стоит метра за два и не приближается, и не подпускает? Палица – оружие нападения и ближнего боя, цепь – напротив, потому и тактика у бойцов была такая. Володя ждал действий врага, мужик в белом пытался наскочить, но Вовчик увертывался. Потом он освободил один конец цепи и в один из скачков соперника стегнул цепью по вынесенной ноге и дернул в сторону, когда цепь обвилась за колено.
   Мужик неловко упал с перекрещенными ногами, вывернул щитом левую руку в плече, лицом стукнулся о тыльную сторону щита и правым бицепсом отшиб руку об его край. Он закричал от боли в ноге, в левой руке и остался лежать на песке, придерживая руку и вытирая правым плечом кровь из носа.
   Володя отошел от места сражения на пять шагов, как велели правила. Он не стал менять оружие, цепь ему понравилась. Несчастного соперника два Рыцаря на платформах оттащили за ноги волоком по песку на спине к бордюру.
   Вокруг дрались. Но не как в боевиках, гораздо слабее. Володя увидел, что двое Рыцарей вдруг спикировали на бегущего с арены бросившего оружие бойца, в истерике кричащего и размахивающего руками. Он упал, и тут же его за ногу и за руку подхватили Рыцари и потащили как добычу. Он даже не трепыхался.
   Вскоре рядом Белый гладиатор пронзил пикой плачущего от страха черного воина с сетью и кинжалом. Теперь Белый должен стать соперником Володи. Ну что ж. Землянин готов отомстить за своего. В нем проснулся воин. Если уж все по-честному, не понарошку, тогда держитесь, марсиане.
   Соперник начал «с места в карьер». Кончик пики пролетел рядом с ребрами. И тут же Вова левой рукой сделал цепью удар по открытой спине противника, тот упал на колени. Но быстро вскочил и чуть не выткнул нашему герою глаз.
   У Володи похолодело в груди, но это же придало ему решимости. Он начал махать обоими концами цепи, наступая на врага и не давая тому шансов сделать укол. После нескольких одинаковых вращений он неожиданно выпустил один конец на дальнее расстояние и угодил цепью прямо по уху сопернику. Удар получился очень сильным, так что Белый свалился наземь без сознания и с окровавленным ухом. В этот момент Вовчику стало немного плохо. «Что я делаю?» – в который раз подумал он. Ни за что, ни про что, по чьей-то прихоти взял и «завалил» человека.
   Но отошел и посмотрел по сторонам. Пар уже было намного меньше. Толпа на трибунах живо реагировала на действия гладиаторов. Володя подумал, что если бы он сейчас поднял руки в жесте победителя, восторг публики увеличился бы. Но делать этого не хотелось, гордиться было нечем…
   Через несколько секунд перед ним возник гладиатор в белой одежде с мечом и небольшим круглым щитом. Это самое страшное оружие. Смертельное. Да и сам боец, похоже, уже не первый раз держал меч в руках. И к тому же был чуть покрупнее (но не значит сильнее) Вовчика. Схватка предстояла опасная. Ведь соперник тоже ещё был практически невредим.
   Меч пару раз просвистел перед лицом. Соперник атакует, явно намереваясь раскромсать Володю на куски. А ему этого не очень хотелось почему-то. Надо собраться… В животе чувствовался страх. Хорошо, что не в ногах и руках. А еще лучше, что голова оставалась ясная. Пару раз цепь попала по ногам Белого гладиатора. Его резвость ослабла. Но меч еще грозил. И при одной атаке Вовчику срезало кожу и немного мяса на локтевом сгибе и дельтовидной мышце плеча левой руки. Крови пошло много, но она быстро запеклась, крупные вены не задеты. Эта маленькая победа воодушевила гладиатора в белой одежде. Но это же вызвало немного страха погибнуть, а вслед за этим придало злости и смелости Владимиру. Вследствие чего он повел бой более решительно. Его хлестающие удары противник отбивал щитом.
   Тогда наш воин собрал цепь в кучу и бросил ее резким движением в голову врага. Цепь попала в щит, но размотавшись упала на шею и обернулась через руку с мечом. Тогда Володя что есть силы отпрыгнул назад и рванул цепь. Противник упал, цепь содрала ему кожу с шеи и вырвала меч. Не теряя ни секунды Вовчик подбежал и обмотал цепью руки, ноги и шею своего противника. Когда он встал на ноги, увидел, что трибуны ликуют именно от его победы. Это слава.
   Но какая дикая, противная, мерзкая. И наш славный герой даже не улыбнулся, не вскинул руки, не поклонился зрителям.
   Он отошел. Руку жгло, кожи снесло прилично. Амфитеатр снова оглушительно взревел. Это еще один Черный гладиатор воткнул трезубец в живот Белому бойцу. Володя при виде этого с отвращением закрыл глаза и отвернулся. Тут же зазвучал громкий сигнал. Над ареной появился принц-гигант.
   Он поднял руку, требуя тишины.
   – Бои закончились! – провозгласил он, стоя на своей платформе. – Сегодня у нас остались две Белых женщины-бойца, один Белый и трое Чёрных мужчин-гладиаторов. Остались сильнейшие бойцы из вновь прибывших. Они примут участие в боях при Властелине!
   – Вечная слава Властелину!! – рефлекс толпы.
   – А сейчас гладиаторы покинут арену! – На это зрители подняли невообразимый гвалт, и пока победители человеческой корриды не скрылись в комнате с внешней стороны Цирка, было слышно ликование толпы. Бойцы доставили невыразимое удовольствие публике, не зря дрались, проливали кровь.
   Оружие у них забрали еще на арене. В комнате оказались только те, кто мог стоять на ногах, тяжелораненых куда-то увезли или утащили. В комнате стояла ваза с какой-то мазью. Это был антисептический гель. Гладиаторы разделись и стали обмывать водой и смазывать гелем свои раны. А затем с помощью клея и заплат чинить свою изодранную и изрезанную окровавленную одежду.
   Володе было дурно. Не столько от страшной усталости и раны, сколько от самой этой ситуации. Он, по природе своей гуманист, очень безобидный человек, живущий на Марсе – до невозможности гуманной планете, вдруг оказался там, где запросто бьют и убивают друг друга не из каких-то идейных, нравственных соображений, не из-за необходимости ради справедливости, даже не по своей дикой и тупой злобе или по дурости, а потому, что так надо кому-то, потому что так кто-то устроил. И пока не ясно кто. И не ясно, почему все всё беспрекословно выполняют и бьют друг друга в первый же день, без всякого объяснения, но со всей ответственностью, не стесняясь. Что за порядки? Вольный город…
   Страшное место, точно… Место изоляции и наказания…
   Зазвучала общая по острову сирена, как утром.
   – Строиться! – внушительно приказал Принц Атлант. – На площадь за мной бегом!
   Снова жители ВГ собрались на площади. Снова появился разукрашенный Император на гравиплатформе без сиденья, как на движущемся постаменте. Он пафосно произнес:
   – Жители Вольного Города, прошел еще один день! Он прошел достойно, во славу Властелина!
   – Вечная слава Властелину!!! – как положено.
   – Сегодня вновь прибывшие порадовали нас пройденными испытаниями, показали достойные гладиаторские бои. Мы верим, что победители сегодняшних состязаний смогут показать себя наилучшим образом на гладиаторских боях при Властелине.
   – Вечная слава Властелину!!
   – Почти все жители Вольного Города сегодня хорошо справились со своими обязанностями. Я – Император Семён Справедливый благодарю вас!
   – Слава Императору! – откликнулись массы. Раскатисто, но скромней, чем Властелину, заметил Вовик.
   – А те, кто сегодня не захотел проявить усердие – наказаны должным образом. Вольный Город не терпит трусов, слабаков и бездельников («Даже так!» – поразился Вовчик). Потому что они разлагают коллектив, ослабляют его. Но особенно Вольный Город не любит и не принимает бунтарей-одиночек. Потому что наша сила – в единстве! Наша сила – в силе каждого, направленной на общее дело. Жить достойно в Вольном Городе – это выполнять добросовестно поставленную задачу, проявляя свои лучшие качества! Этот путь – путь к славе. Это путь в Рыцари, путь в Принцы, путь в представители Властелина!
   – Вечная слава Властелину!!! – чуть громче чем раньше взревела толпа. Похоже, у многих имелись честолюбивые планы.
   – А теперь жители Вольного Города – отдыхать! Завтра будет новый трудный, но прекрасный день во славу Властелина! – изрек красочный главнокомандующий.
   Толпа снова грянула «Слава!..» и стала расходиться. Все молча расползлись по своим баракам, по своим однокомнатным серым норам. Вовчик нашел свою комнату под номером 489-К, вошел, еще раз осмотрелся. Уныло. Одиночный карцер. Дверь, кстати, сразу же закрылась на невидимый замок. Сквозь окошко пробивался неяркий свет от небесных зеркал. Володя справил малую нужду в простейший унитаз, расположенный под откидывающейся тахтой, смыл в текущей рядом струйке воды оставшиеся пот, грязь, кровь. Лег спать. Сил не было, сегодня он вымотался капитально. Прикрыл глаза. Но тут же резко открыл их.
   В глазах стояли ужасные видения прошедшего дня. Трезубец в животе, пика возле глаза, дубина в грудь, флаг в руках, меч в руках соперника, Мамаша, Принц Атлант, Император, толпа черно-белого народа, изможденные лица, покалеченные гладиаторы, бег за Рыцарями, бараки… Но как он здесь оказался все-таки? За что? За угрозу поднять шум? За требование отправить домой? А может за разговор с колобком о ВГ?

   Или?.. Нет, за пьянку не должны. Кто сдал? Колобок? Профессор? Он, скорей всего… Я сильно перешел границы. Нельзя ни в коем случае отпустить меня на Землю.
   А вдруг бы я убедил Совет? Хотя вряд ли… Опасность представляю…
   Да какая опасность? Да кто мне поверил бы? Фантазер, насочинял и выделывается.
   Но им-то это разве понять? Они-то боятся.
   Так что, гнить теперь на Марсе этом долбанутом?
   А здесь я насколько зависну? Месяц? Должен месяц, должен… Да от этих козлов что угодно можно ждать…
   А как Аэлита? Что ей про меня скажут? Вот натворил!.. Теперь она будет волноваться, а ей сейчас нельзя…
   Вот уроды! Без суда и следствия, втихую! Сволочи!
   А что же здесь-то будет? Как здесь себя вести?
   И убить ведь могут… или не дают умирать?
   Может быть… Да, скорей всего не допускают… Оживляют? Наверное… Это уже лучше.
   Но почему не лечат? Почему все пораненные? Но сильно раненых не видно. Наверное, маленькие ранки не лечат, только серьезные.
   Ну да… Значит можно не сильно переживать, что кого-то убьешь?
   Но это же всё равно убийство…
   Тот, с вилами… А больно-то как… Нет, надо как-то осторожней, что ж мы – волки?

   Долго еще Володя думал, переживал события дня, ворочался со спины на правый бок. И все-таки уснул. Усталость победила…

   Снова сирена. Утро. Построение по-барачно. Снова выплыл над площадью «красавчик» Император и в точности повторил вчерашние слова. Все шло абсолютно так же, кроме того, что сегодня уже другие новички вышли в центр и им уготовано пройти испытание.
   Когда двести с лишним новобранцев – многие еще с остатками изящных причесок, все с гладкой свежей кожей, без единой царапины или прыщика на теле, в новеньких робах – отправились вслед за Мамашей завоевывать флажки друг друга, чтобы затем за свое рвение отправиться на гладиаторскую мясорубку, Император продолжил общение с оставшимися.
   – Итак, новичкам предстоит первое испытание. Вам же нужно будет еще раз показать, что каждый из себя представляет. Ваше постоянное испытание жизнью в Вольном Городе продолжается. Каждый может получить славу и власть. Нужно только показать и доказать свою силу, ловкость, мужество, выносливость, терпение и ум. Каждый может стать ближе к Властелину.
   – Вечная Слава Властелину!! – машинально взревела толпа.
   – Сейчас завтрак. После завтрака снова построение.
   Ели в общей огромной столовой. Белые отдельно, Черные отдельно. Еда была чуть лучше вчерашнего завтрака. Но всё же далеко не хороша (по марсианским меркам; Володе она напомнила среднее кафе на родине). Поели, вышли снова на площадь, встали двумя контрастными полкАми.
   – Свободные граждане («О, есть и такие?..») могут приступить к своим делам! – объявил главнокомандующий, и задние ряды разошлись по территории острова. – А остальные как всегда будут распределены по отдельным полигонам.
   Тут же над головами пролетели Рыцари, до того висящие над периметром площади, и встали над краями полков-бараков для сопровождения.
   – Преумножим славу Властелина! – крикнул запевала-Император и толпа снова поддержала его традиционным отзывом.
   Эскорты Рыцарей на летающих досках с сиденьем и стойкой-рулем (платформах) повели отдельно группы вольногородцев на неизвестные Володе пока еще занятия.
   Их группа, их барак, человек 300—500, вели минут 20—30. Они дошли опять же до огороженной высоким забором огромной территории. Но на этот раз их не завели внутрь. А объявили:
   – Правила простые. Вы по одному заходите в ворота и стараетесь как можно быстрее и целее достичь противоположного выхода. На вас будут охотиться из засад, перед вами будут различные препятствия, ваша задача все это миновать и просто выйти. Уничтожать никого не нужно, нужно просто уворачиваться, удерживаться, уклоняться, преодолевать. Всем понятно? Засчитывается время и количество ваших повреждений. И еще: помогать своим предыдущим товарищам не надо, вы каждый идете на свой результат. Выбирать очередность будем мы. Сейчас делимся и расходимся. – Сказано было всё это как-то по-доброму, по-спортивному. Ничего зловещего.
   В стене было несколько (10—15) ворот. Участников (игры? состязания? издевательства? изощренного истязательства?) двое Рыцарей указанием со своих летающих платформ поделили на несколько групп и развели к тем или иным воротам, там усадили всех друг от друга на расстоянии. Все ворота через каждые 3—5 минут открывались, и участники уходили в неизведанное.
   Настала очередь Вовчика. У ворот Рыцарь сказал:
   – Бежишь быстро по своему участку. В драку не ввязываешься. Пошел!
   Перед ним открылась очень пересеченная местность, справа и слева высокий, словно из непрозрачного стекла забор, уходящий до скал, и наверняка за них. Над всем полигоном, на высоте метров десять от поверхности медленно пролетают, словно прохаживаются, десятки Рыцарей. Опасности пока не видно. Вперед.
   Через несколько шагов он заметил что-то подозрительное, трава как-то странно расположена, словно взрыта и снова уложена. Вова остановился. Можно перепрыгнуть. Вернулся, разбежался, сильно прыгнул. Не зря. Тут же за ним поднялась крупноячеистая сетка; если бы наступил, она б его подняла и он запутался бы в ней или улетел назад.
   Бегом дальше. Речка, или скорее канава, спокойная, но очень глубокая и ледяная. Опять перепрыгнуть? Метра 2,5—3. Но что это? Словно тончайшая паутина перегораживает речку повдоль. Если прыгать или плыть, то как раз в нее угодишь. Или очень крепкая и липкая, или паук какой-нибудь… Лучше вплавь? Не хочется. Да можно же проверить паутину. И порвать. Чем? Ни камушка, ни палки-ветки. А паутина от забора до забора. И тут пришло решение. Вовчик живо снял с себя рубашку, взялся за рукав и бросил ее в сеть. Соскользнула. Тогда завязал узел на рукаве, постарался, чтобы пуговицы тоже оказались в контакте с паутиной. Получилось! Паутина оказалась не очень липкой, но цепкой и крепкой. Подтянув ее, Вова стал рвать одну за одной горизонтальные нити. Крепость их была сравнима с тонкой леской. Если бы он со всего размаху врезался в нее, то наверняка надолго бы застрял, выпутываясь, и порезался бы скорей всего, да еще в холодной воде. Вскоре паутина лопнула, путь открыт. Вовчик сильно постарался и перепрыгнул речку и помчался дальше.
   Перед ним стояла «роща» из торчащих бревен. Он начал лавировать между ними, но вдруг увидел, что пара Белых пытается свалить на него некоторые из них. Оказывается, многие бревна просто стоят на торце. Попадать под падающие бревна не очень хотелось, очень опасно, они тяжелые; нужно только уворачиваться. Тут же пришло решение: нужно вырваться вперед и самому валить серые бревна на своем пути, именно серые были падающие. Так он и сделал: сам расталкивал перед собой бревна и бежал вслед за ними. Увидел растерянность на лицах Белых. И этот этап благополучно прошел.
   Но дальше еще хуже. У заборов стояло по одному Белому, они стали кидать в Вовчика нечто, напоминающее или кактус, или ежа, в общем, круглое и колючее. Если такой мячик угодит куда, будет мало приятно. Так и оказалось, один такой снаряд пришлось отбить ладошкой, чтоб в лицо не угодил; страшно жгучая боль, и опять же в больную левую руку. Но все же увернулся от остальных 19-ти штук.
   Перед ним находился высокий забор с узкими щелями. Не в каждую из них можно было пролезть. За одним забором близко второй, в нем щели горизонтальные, только лежа можно, за вторым третий, там круглые дырки, причем на уровне головы. Заборов, похоже, было много, если в каждый лезть как мышка… Он, наверное, видел это в кино каком-то: расставил руки и ноги и, опираясь на заборы, как колосок в двух ладошках, вылез вверх. Заборов действительно оказалось больше двух десятков. Легко, перескакивая с одного на другой, Володя в несколько секунд преодолел препятствие. Он даже улыбнулся: ведь необязательно следовать очевидному, можно облегчить себе любую задачу, найдя нетрадиционное решение.
   Он спрыгнул вниз, сначала взглянув вперед. Там, рядом, какие-то сооружения. Белые что-то делают с предыдущим игроком-жертвой. Невдалеке скалы, там еще видно двоих Черных и несколько Белых. Над полигоном десятки Рыцарей, кружат как воронье.
   А под забором «росла» очень колючая «трава», конечно же искусственное подобие. Очень колючая, очень острая, бежать через нее напропалую самоистязанию подобно. Осторожно пробираться, как-то отгибая, уберегаясь одеждой, можно, но долго. Вовчик присел, чтобы рассмотреть строение колючек, и понял, что легко преодолеет это препятствие. Он сел на землю и, опираясь сзади руками, пошел вперед ногами, предварительно подошвой отгибая вбок «растение», запутывая его в соседних кустах. Даже ни разу сильно не укололся, благо колючки начинались не от самой почвы.
   И опять возникла задача, которую логикой, смекалкой гораздо проще решить, чем ловкостью. Перед ним стояли в ряд несколько каких-то то ли турникетов, то ли пугал … В общем, если представить себе старую мощную голую ель с редкими и корявыми сучьями, отпилить вершину где-то на высоте метров трех, а оставшееся основание посадить на ось, подрезать тонкие ветки и крутить, то можно понять, что за аттракцион-препятствие ждало Володю. Крутили корявые «страшилки» Белые, стоящие внутри сооружения, за горизонтальные колеса. Концы «веток» проносились с приличной скоростью, и если не увернуться… По-пластунски тоже не получалось, пара рычагов пролетала очень низко над травой. И некоторые из перекладин были как мечи острые, а некоторые с шипами.
   Наш герой не стал бросаться напролом и испытывать себя на акробатические способности. Тем более что он видел, чем это заканчивается, – двое Черных лежали в стороне и стонали. Он сделал проще. Он встал напротив крутящегося сооружения и бросился за одной из перекладин вслед и немного внутрь конструкции; ухватившись за «ветку» он стал тормозить ногами. Рычаг был в его пользу. Белый не мог крутить; но Володя в это время уже был на противоположной стороне ряда из крутящихся каракатиц, поэтому он, придерживая «сук», чтоб Белый не смог его стукнуть, спокойно вышел из радиуса действия агрегата. И побежал дальше.
   Перед ним оказался широкий ров, сверху которого была натянута мелкая сетка, а внизу, под сеткой, во рву, стояло несколько Белых с какими-то трубками в руках. Володя понял, чего они стоят – возле правого забора один Черный шагает, словно его затягивает в трясину. Белые мешают проходить, «пылесосом» притягивая ступни.
   ВВ опять же оценил ситуацию верно. Сетка натянута хорошо, потому необязательно идти по ней. Бежать будет сложно. А вот прыгать… Хотя бы немного вперед… Он разбежался и высоко прыгнул двумя ногами, сетка откинула его вверх и немного вбок. Чудом удержавшись вертикально, он прыгнул вперед, упал на живот, – но на батутах это тоже неплохо, – подлетел, оттолкнулся ногами и поскакал дальше. И еще через три прыжка оказался на том краю. Если бы Белые и успели к нему подбежать, то навряд ли они безнаказанно выставили бы свои трубки, их могло и сбить, придавить глубокими опусканиями сетки с прыгуном. (Но вот коллегу, уже лежащего, засосали надолго, видимо.)
   Следующий этап – скалы. Не очень высокие, но крутые, и где-то там сидят Белые. Они как-то будут мешать… Так и оказалось. И делали они ни много ни мало как скатывали на скалолазов камни, не очень большие, но все-таки способные свалить или пробить голову.
   Маршрут приходилось выбирать так, чтобы желательно всегда оставаться за укрытием. А когда выдавались открытые участки, внимательно смотреть вверх и уворачиваться.
   Володя взобрался наверх (лазить по скалистым горам он умел и не боялся). Только пару раз ему задело по спине не самыми большими камнями. Но ребра побаливали. И левая рука в трех местах, – от ранения на арене и от «ежа». А еще же спускаться вниз. А это очень трудно. Но, слава богу, вниз вел ровный земляной склон. Правда, с камнями и колючими кустами местами. Но что это землянину, прожившему несколько лет в горной стране, не раз бывавшему в горах. Он резво, серпантином, поскакал вниз. Спустился лихо и без проблем. Три «шара-арбуза» из твердого пористого материала, пущенные ему вслед, проскакали неблизко и неопасно.
   На скалах он обошел трех или четырех своих коллег. Один сидел тихо плача, другой, бледный как смерть, прятался за большим камнем непонятно от кого.
   Следующее препятствие оказалось совсем непростым. Опять же путь ему преграждал широкий ров с водой. В воде плавали бревна, нужно было перейти по ним на тот берег. Но бревна-то крутятся. И не только. На том берегу стояли Белые, они кидали в воду возле идущего маленькие бомбочки, так что вода практически «кипела» и бревна ходили ходуном. Да еще в воде на разной глубине находились сетки, так что и плыть не получалось. Попробовав немного, помучившись, поболтавшись между бревен, Володя вылез обратно на берег. Так он будет долго перебираться. Двое вон уж давно небось плюхаются. Надо как-то по-другому. Он опять прибегнул к самому лучшему способу: быстро пробежать; пусть и упадет, но уже дальше, меньше останется кувыркаться. Он взял разбег и, немного свернув в сторону, легонько наступая на бревна, поскакал. Пока Белый сообразил, пока догадался, что кидать бомбочки надо за несколько метров вперед от несущегося Черного игрока, Володя уже миновал середину канала. И уже метра за три от берега и сам он потерял скорость, легкость и равновесие, и бомбочка всколыхнула бревна, так что пришлось свалиться в воду. Минут пять точно ушло на то, чтобы вылезти на бревна и, с трудом балансируя, осторожненько перебраться на берег.
   Зато остыл. А то ведь столько преодолел без передыху, считай.
   Да и жара начиналась. Болела рука, побаливала грудь и ребра со спины, да еще скулой о бревно ударился, чуть зубы не повыбивал. Он, отойдя от рва метров на 10, свалился в траву. Надо отдохнуть. Что ему тут рекорды устанавливать, уже не последним придет, считай всех уже обошел. Марсиане же со своими роботами и компами совсем зачахли…
   Хорошо!
   Солнце светит, травка мягкая, земля еще прохладная, одежда сохнет… тело приятно ноет, как после хорошей тренировки. Пожалуй, тут атлетом станешь… Это не помешало бы, а то тоже совсем обленился, зажирел…

   Аэлита, как ты там?.. Так… Не надо!

   Но все ж надо бежать. Рыцари как-то подозрительно посматривают с небес. Да и азарт какой-то появился: преодолеет ли всё? Причем быстро и без существенных увечий. «Офигеть – так просто: без увечий. Как: не простудиться бы. Во прогресс что делает!»
   Что это? Ледяная горка? Ледяной вал. Очень скользкая поверхность, но не лед, очень крепкая и очень гладкая. Совсем не крутая и не очень большая, но добежать до верха не получится. Один товарищ уже, наверняка, давно ногами перебирает, пытаясь взбежать. «Что, никак?» – задорно спросил Вова, ощупывая неизвестный материал. Одноцветный товарищ испуганно глянул на него, на ближайшего Рыцаря, и промолчал, сосредоточившись на своих действиях. «Ну и пошел ты,» – подумал Вовик. Ползти? Нет, очень скользкая поверхность, все равно скатываешься. Голым телом? Разница небольшая – ладонь практически не испытывает трения. Песка бы, да нет. Да и тоже вряд ли, материал сверхпрочный.
   До вершины метров пять-восемь. А что, если не взбегать, а?.. Разгон – покатились! А-а! чуть-чуть не доехал. А если другим способом?
   Вовчик разбежался посильней, прыгнул и плюхнулся на живот… и доехал! Руки и голова переехали вершину, он уперся руками и вытащил себя. Оседлал очень пологую вершину. Вниз то же самое. Но хуже. Спуск был длиннее подъема, и там, внизу, из «льда» торчали небольшие «льдинки», наверняка острые и очень прочные. И если о них с разгону шибануться, а они торчат достаточно часто… мало не покажется. А если стоя объехать? А получится? С размаху на «льдинку» еще хуже…
   После некоторого размышления наш очень смекалистый герой принял довольно необычную для спуска с гор позу: широко расставленные ноги внизу, сверху уперся руками на ширине плеч, и, на четырех этих точках, примерно как корова на льду, покатился вниз. Траекторию определил очень верно, «льдинки» проскочил не задевая, правда понадобилась реакция, чтобы парочку обогнуть ногой и рукой… И всё же на одну наехал подошвой. Но, к счастью, это оказалась самая последняя, и когда развернуло, уже началась трава, и Вовчик кубарем покатился по ней. Классно. Даже весело.
   Опять несколько секунд полежал, глядя на облака, поднялся и шагом двинулся к следующему испытанию.
   Снова широкий ров. На этот раз пустой. Но глубокий, метра три. Над ним сплошной «козырек» – потолок или крыша, навес, от земли метра два с половиной. И с этого потолка свисают – то есть на нем закреплены – веревки, цепи, есть кольца, короткие перекладины, косые стержни, есть даже отверстия в потолке, словно приклеенные небольшие шары, конусы и еще разные предметы. Суть проста: нужно на руках преодолеть ров. В ров спускались три каната посередине. Это если сорвешься, чтоб подняться обратно под потолок.
   Руки когда-то у Вовы были крепкие. Хотя последние пару лет не очень-то занимался, да и тяжелей стал на Марсе. Но сегодня руки еще не очень устали, в отличие от ног.
   Он подпрыгнул, ухватился за кусок веревки. Подняться, следующая перекладинка. Дальше… цепь. Потом снова веревка, придется за косой штырь… Чуть не съехал, но успел схватиться за перекладину. Теперь что? – в отверстие. Не очень удобно; дальше снова цепочка. Веревка, конус, перекладинка… Вот хорошо, длинная цепь горизонтально. Руки устали, надо отдохнуть. Вова поднял ноги, просунул их под цепь и повис вниз головой, встряхивая руки. Левая рука заболела сильней, кровь прилила к ране. И в скуле тоже боль усилилась. Хватит, а то поплохеет. Снова тонкая веревка, косой стержень, перекладинка… Дальше можно было дотянуться до шара. Но получится за него удержаться? За ним длинная веревка, надо рискнуть.
   Успел. Левая рука плохо держалась за шар, но успел дотянуться до веревки. Еще несколько шагов руками – и земля. Но предпоследнее кольцо оказалось тонким, острым и пальцы почти порезало, боль сильная. Теперь и правая рука слегка не здорова. Плохо.
   Впереди возникло низкое здание, со стеклянным козырьком сверху, так что на крышу никак не попадешь. Двери. Ряд дверей. Что же там приготовили? Володя толкнул дверь. За ней вторая. Первая захлопнулась. За второй темнота. Темная комната. На стене, за спиной, ряд слабых зелененьких огоньков, совсем не освещающих вокруг. Где-то далеко в мозгу рисовались жуткие картинки то ли из детства, то ли из фильмов ужасов.
   Что будет? Потолок низко, приходится идти согнувшись. Что это? Колонна? Ну, блин, врезаться можно. Она только на потолке, до пола не идет. А это что за движение воздуха? Мимо как будто что-то пронеслось.
   Слева об стену раздался стук. Вовчик на всякий случай выставил руки ему навстречу. Вскоре в правую руку сильно ударило, чуть не сбив с ног. В очень слабом свете определил: шар. Большой тяжелый шар. На антиграве. Значит, в него толкают такие шары. Опасно. Они бесшумные, практически незаметные в темноте, могут в голову… Пока эти колонны щупаешь, снесет шариком… Куда ж идти? Куда… от зеленых огоньков, вперед. Колонна… по пальцу задел шар… Колонна. Шар стукнул по правой ноге сзади, так, что колено непроизвольно согнулось. Пока везет. А дальше? А пол, значит, гладкий, без помех? Похоже. А если?.. Снова наш герой нашел нетрадиционное решение. Он лег на пол, параллельно задней стене (ряду огоньков) обхватив голову скрещенными руками, и покатился, время от времени корректируя направление вращения, чтоб ноги не отставали. Так он убивал несколько зайцев сразу: шарам, во-первых, уменьшается площадь попадания (их толкают с боков, как он понял), во-вторых, они попадают либо в ступни, либо в руки, ну а в-третьих – очень упрощается путь и сокращается время.
   Вскоре он заметил ряд красных огоньков и уже уверенно покатился на них. Только три раза в него слегка попали шары: один раз по носку ноги, второй раз задело костяшки пальцев и третий раз шар проехался по животу и груди. Дверь нашлась почти сразу. Вовчик толкнул ее, вышел, вторую – свет. Какой яркий свет!
   И опять широкий ров с водой, скорее бассейн. Во понарыли!
   Верх перегорожен несколькими прозрачными стенками. Поверхность воды закрыта тоже прозрачным «льдом», и во «льду» имеется несколько «прорубей» – круглых отверстий, очень нечасто, метрах в 7—10 друг от друга. Нужно проплыть под водой, выныривая в этих лунках, чтоб подышать.
   К счастью, Вова умел и любил плавать и нырять и справился с заданием без особого труда. Даже несмотря на то, что вода была горячая. И что в руках держал одежду. Главное, нужно было вылазить из воды и остывать. Зато потом выжатая одежда долго охлаждала уставшее и разгоряченное тело.
   Перед ним расстилалась длинная ровная площадка. Но к нему подбирались две чудовищные машины, управляемые Белыми. Машины напоминали хищных динозавров. Они щелкали узкой зубастой челюстью и мотали мощным хвостом. Справиться с ними можно было только благодаря ловкости, изворотливости, скорости. То есть не справиться, а убежать от них.
   Вовчик даже пожалел немного, что не занимался ни футболом, ни баскетболом, тогда бы он вообще играючи слинял от них. А так пришлось немало покрутиться, натерпеться страха, чтобы не попасть в зубы и не угодить под хвост двух монстров… как тот бедолага, что лежал сейчас в углу площадки весь в крови и слезах с соплями… Обошлось. Кругами, уворотами, где-то обманом и ловкостью наш герой достиг другой стороны площадки. Отделавшись только выдранным из плеча клоком одежды.
   Осталось последнее препятствие, за которым стена. Это крупная сетка (снова сетка!) высотой метров десять. То есть сеточная стена. Через нее нужно было перелезть. Но это несложно. Сложность в том, что по игроку палят из пушек. Липкими снарядами. Летит такая «лепеха» килограмма на три в тебя, бьет прилично и остается на теле дополнительным грузом, который надо тащить вверх, потом вниз. А снаряд не один…
   Вова живо полез, всё время смотря назад и стараясь делать зигзагообразные перемещения. Снаряды летели через каждые три-пять секунд. Они летели навесом, не очень быстро и не слишком точно. Но раз пять на подъеме пришлось резко уклоняться, отпуская то одну руку, то другую, то убирая ногу. (А руки обе болели, а сетка врезалась…) И тем не менее одна липкая лепешка прицепилась, она задела за штанину, увлекла ее через сетку и с обратной стороны уже, вернувшись, облепила всю ногу. Пришлось отрывать ногу с липучкой от сетки и ползти дальше уже с нагрузкой. Но липучий снаряд прилипал к сетке. Тогда Володя, как мог, закатал штанину на липучку, изолировал ее, так сказать, и полез дальше уже с меньшими помехами. На спуске тоже обстреливали. Но здесь ему повезло, от всех он сумел увернуться. Правда, один раз чуть не упал из-за этого… Ничего, удержался.
   Ну вот и финиш. А где ворота? Возле стены стояли трое Белых.
   Ну и что? Драться будем? Но они молча указали на каменную плиту, что лежала на земле. На плите было написано небольшими буквами: «Выход».
   – Что там, люк? Отодвигать? – спросил Вова. Белые дружно кивнули.
   Но эта глыба весила прилично. Эти, конечно, не помогут. Да, камешек не слаб… Однако пора уже выбираться отсюда. Ни ум, ни смекалка тут не помогут. Но и силой природа не обделила нашего героя, плюс тренировка. Он поднатужился, приподнял один край плиты… и в три приема отодвинул глыбу с люка, немного поругавшись при этом шепотом. Вниз вели ступеньки-скобы. Затем неширокий лаз горизонтально.
   Сверху задвинули плиту и стало абсолютно темно. На ощупь, на четвереньках Вовчик полез по тоннелю. Уперся. Снова лаз наверх со скобами. Головой уперся в твердое. Опять плиту двигать? Отсюда сложней. Нет, не получалось. Тогда пошарил вокруг. Пустота сзади. Снова горизонтальный тоннель. Провал вниз. Скоб нет. Спустил ноги. Ни скоб, ни дна. Плюнул, чтоб проверить глубину. Неглубоко, но внизу вода.
   Этого только не хватало. Расставил ноги и руки и, упираясь в стенки по четырём сторонам, стал потихоньку спускаться. Воды оказалось по колено, в сторону снова лаз, но косо вверх. Так что пришлось лезть по гладкой трубе, изо всех сил упираясь во все стороны.
   Лаз вывел в небольшой круглый зальчик. Вова в темноте ладонями общупал все стены сверху донизу, но не нашел выхода.
   Прощупал подпрыгивая. Нет. Интересно. На полу тоже ничего. Что, обратно? Подземный лабиринт? А может посередине?.. Ну слава те… Цепь. Полез. Вскоре уперся головой.
   Слабое свечение, похоже на люк. Но как открыть? Цепь, получается, на люке закреплена? И как быть? Д-да… Сам себя запер? И это снова было упражнение на смекалку. Нужно просто как бы прыгать на цепи, одновременно пытаясь сдвинуть люк в сторону во время подскоков. Через несколько таких попыток показалась щель. Солнца свет… А дальше дело техники.
   Все? Отмучился?
   – Браво! – Два Рыцаря, стоявшие на земле, даже слегка поаплодировали, когда он задвинул за собой люк. – Ты сегодня первый. К тому же лучший результат на этом Полигоне.
   – Первый? – удивился Вовчик. Да, никого еще не было.
   – Садись вон туда и жди остальных, – не сурово, но приказным тоном сказал один.
   – Ждать придется долго, – усмехнулся второй, обращаясь больше к своему коллеге.
   Володя пошел на траву, куда указали, сел, а после лег. Тело ныло. Устал, оказывается, страшно. Руки и ноги болели. Сколько же времени занял этот марш-бросок с препятствиями? Судя по солнцу, часа два точно.
   Перед глазами стояли, менялись, вспыхивали пережитые недавно моменты. Даже удивительно, как он сумел все это преодолеть, избежать, осилить… А награда какая будет? Вдруг закружились неясные воспоминания, мысли об Аэлите, о Вике, о доме – о Земле, о маме…
   Минут через пятнадцать из тех же ворот появился второй участник забега на выживание. В отличие от Вовчика он был в крови. Видно, что он тоже очень, очень измотан. Рыцари показали ему место метров за пять от Володи. А он надеялся поговорить, расспросить кое о чем… хотя говорить второй бы не смог сейчас, он упал в траву без сил.
   Тогда Вовчик, между делом отдирая липучий снаряд от штанины, стал разглядывать Рыцарей, которые с приходом второго игрока взошли на свои антигравитационные платформы, чем-то напоминающие облегченные красивые снегоходы, и приподнялись над землей. Должно быть, у них инструкции, а стало быть – они боятся простых вольногородцев. То есть все-таки порядки тюремные здесь: охрана и пленные. Хотя охрана, как он понял из речи Императора, из самих же местных, перешедших в разряд Рыцарей… Интересная структура.
   Уже можно было обобщать: у каждого Рыцаря своя платформа, на которой он исполняет свои служебные обязанности: сопровождение, управление, контроль (на платформе, скорей всего, комп или визор); общая форма: красная рубашка с короткими рукавами, синие шорты, красно-синяя панама, кроссовки, вся форма с серебряной (у Принцев – с золотой) оторочкой и фурнитурой; знаки отличия (имеется иерархия) – длинные косые линии через левое плечо от груди до спины (количество, толщина и качество плетения определяют чин); на ремне пара каких-то приборчиков, чем-то похожих на пистолеты; микрофон-наушник на ухе. Практически все виденные Володей Рыцари были крепкими, спортивными на вид, в отличие от подавляющего большинства простых марсиан.
   Последние участники изнурительного преодоления препятствий явились часа через 2—3 после Володи. Но и то это были далеко не последние, еще человек 80—100 Рыцари притащили с Полигона за руки (на двух платформах за разные руки поднимают и тащат по воздуху) и потом еще на грузовых платформах. Они были или без сил, без сознания или ранены, или даже убиты (10—15 человек).
   Володя так и не смог ни с кем пообщаться, – так же всех рассаживали метров за 5 друг от друга и следили, чтоб не разговаривали. «Почему?» – возник у него вопрос. Причин масса, но вывод у него один: чтобы каждый страдал поодиночке. Для поставленной цели: наказания преступника – нет лучшего способа, одному всегда хуже, чем деля беды с кем-нибудь.

   На центральную площадь вернулись уже далеко за полдень.
   Сначала всех завели в здание, называвшееся «стерильной». Это и душ, и умывальник, и туалеты, и медпункт под одной крышей. Там раненые обмыли свою кровь, смазали раны стерилизующим гелем, наклеили на одежду заплаты. Многое удивляло Володю в Вольном Городе. Почему нет регенерационных камер? Почему, ну ладно – форма такая, но почему не меняют рваную одежду на новую, что, жалко волунтракес? Или его здесь нет? Даже зубы чистить, бриться нечем! Почему кормят два раза в день, на каком основании? И приходилось самому себе давать ответы, опять же смысл которых сводился к одному: здесь свои законы, направленные на то, чтобы попавшему сюда жизнь не казалась медом. Но выходит, что все-таки эти порядки как-то разрабатывались и косвенно (а может и прямо) поддерживаются руководством Марса. Ведь если бы сюда не вмешивалось государство, неужели бы сами вольногородцы устроили себе такую жизнь? Не проще бы было попасть сюда, месяц поумирать со скуки, сидя в своих бараках, питаясь гарантированной невкусной едой, а потом спокойно вернуться в веселую жизнь? А тогда исправительный смысл? Запугивающий момент?.. Не-е-ет, без вмешательства извне не обходится… Значит, лгут? Колобки, Совет, Сфера – все врут, что ВГ сам по себе?.. Походит на то.
   Поговорить бы с кем, особенно со старожилами, да запрещают. Он-то еще не знал точно, что нигде нельзя разговаривать, думал, во время игр… Спросил было у соседа, смазывающего сильную рану на ноге: «Что, сильно зацепило? Где это?» – как тут же раздалась автоматическая команда: «Кто разговаривает? Прекратить немедленно!»
   Только тогда он понял, наконец, что его смущало – все кругом молчат, стонут, ойкают, охают, вздыхают – но молчат. Полный запрет. Да-а, весело.
   После стерильной, когда зазвучал сигнал к построению, их большой отряд повели на площадь.
   Император произнес ту же речь, что вчера днем, о новичках, прошедших первое испытание и о предстоящих гладиаторских боях. Когда 50 человек увели вооружаться, Император сказал просто и весело:
   – А всем оставшимся мы как всегда предлагаем поиграть в легкие игры!
   Налетели со всех сторон Рыцари и стали расставлять всех людей, световыми лучами указывая того, к кому обращаются и указывая ему путь и место, по каким-то многочисленным нарисованным по периметру площади клеткам, линиям, кругам. Как фигуры на шахматные доски или другие игровые площадки. Причем почти всюду набирались Белые и Черные команды. Так и оказалось, правильно понял Вовчик, – из людей сделали игровые фигуры и фишки, которыми управляли, которыми играли Рыцари и Принцы на своих летающих сиденьях.
   Володя попал на обычную шахматную доску и ему досталась роль коня. «Веселенькое дело», – злясь, подумал он, закладывая руки за спину и наклоняясь корпусом вперёд, буквой Г. Его товарищи в черном и соперники в белом тоже все приняли различные статичные позы: пешки – на коленях, слоны – навытяжку, ладьи – руки за головы, ферзи – ноги врозь, руки на груди, короли – ноги вальяжно, руки в бока. А два рыцаря, расставив их, принялись играть.
   Они, наблюдая сверху на «доску», давали команды своим фигурам, указывая световым лучом, и те вставали в нужные клетки. А если та клетка была занята контрастным соперником, то есть когда фигура «ела» другую, его следовало вышибить из игры, врезав в живот, пнув под зад ногой или сильно толкнув. Так, для общего веселья. Пару раз сам Вовчик вытолкнул Белых игроков-участников-пешек (бить он не хотел – за что? – да и как-то неудобно и противно). Но настал его черед, и Белый ферзь врезал ему по шее. Хотелось ответить «ферзю» тем же, – что, не мог вытолкнуть? – а еще больше хотелось Рыцарям надавать по роже и тому, кто всё это придумал.
   Еще хорошо, что сыграли только одну партию. Победили всё-таки Черные. После игр по-барачно повели в столовую. Наконец-то, – живот у ВВ уже сводило.
   А затем повели в Цирк. На шоу. На самое лучшее зрелище – прилюдное смертоубийство художественным способом, красиво и достойно.
   Вовик обратил внимание: женщин очень много, больше трети от общей численности. И по их виду заметно, что их тоже не жалеют, тоже гоняют куда-то.
   На арену вышли 50 гладиаторов, разбились на пары. Бойня началась. Толпа оживленно наблюдала за поединками несчастных женщин. Это было отвратительно.
   На удивление, многие женщины дрались не менее ожесточенно, чем мужчины, (только две или три сразу прекратили бой). Правда, движения их были менее скоординированы и резки. Но зато выносливости и ярости у них было больше. Только и видеть их отчаянное сопротивление сквозь страх и слезы, их ранения и смерть было тяжелей. Особенно ужаснулся Владимир, когда одной мечом полностью отрубили руку у самого плеча. Леденящий крик ее был слышен даже сквозь многотысячный рев довольной толпы и вскриков других впечатлительных представительниц слабого пола; и еще хуже оказалось зрелище, когда другой клинком распороли живот и оттуда вывалились кишки, – просто ужасно.
   Потом настала очередь мужчин. Вовчик особое внимание уделял молодому парню с цепью. Тот мужественно отмахивался от противника с трезубцем, но, к несчастью, не сумел использовать всю мощь цепи, ее возможности, и потому через несколько минут пал, пронзенный тремя острыми зубьями в бедро и пах. От этой картины Володе сделалось снова дурно. Это ж какая боль… А народ ликовал! Большинство избежало такой участи в первый день и для них это было просто шоу, игра, а кто-то забыл, каково это – получить такое страшное ранение.
   Но зрелище все-таки захватывало. И поневоле у Вовы начинались эмоции уже иного порядка. Уже захотелось как-то подсказать симпатичному тебе гладиатору, помочь, отругать его за неправильные действия. Уже тело само начинало делать неосознанные полудвижения, соответствующие ситуации у наблюдаемой пары. Несколько раз Вовчик даже останавливал себя, успокаивал и настраивал на крайне негативное отношение к происходящему. Но через несколько секунд азарт воина и охотника снова просыпался… И даже боль в своем теле забывалась.
   Долго бились бойцы поневоле, долго шло шоу. Три или четыре гладиатора погибли прямо на арене, много тяжелейших ранений исключили других из списка победителей; пять-шесть мужиков просто сдались, встав на колени или упав на спину, как черепахи размахивая-прикрываясь конечностями; все бойцы были в крови, до единого. В итоге остались две Черных женщины, два Белых и три Черных бойца.
   Три победителя дрались мечами, два пиками, один топором и один трезубцем. Володя не следил за участниками как таковыми, потому не мог кого-то особо выделить. Победили удачливые, умелые и жестокие.
   После завершения боев всех вывели на главную площадь ВГ и построили. Снова Император обратился к подданным со словами:
   – Жители Вольного Города, прошел еще один день! Он прошел достойно, во славу Властелина!
   – Вечная слава Властелину!! – снова ревет толпа.
   – Сегодня вновь прибывшие порадовали нас пройденными испытаниями, показали неплохие гладиаторские бои. Мы искренне надеемся, что победители сегодняшних соревнований достойно покажут себя на гладиаторских боях при Властелине!
   Снова отзыв толпы.
   – Практически все жители Вольного Города сегодня хорошо справились со своими обязанностями. Я – Император Семен Справедливый от всей души благодарю вас!
   – Слава Императору! – пронеслось дружно по рядам.
   – Но а те же, кто сегодня не сумел или не пожелал проявить свое усердие – наказаны должным образом, кто это видел, тот понял нашу власть и силу, остальные пусть поверят. Мы наказываем потому, что Вольный Город не терпит трусов, слабаков и бездельников. Такие люди ослабляют коллектив, разлагают его. Но самое главное – Вольный Город не принимает бунтарей. Наше общество создано очень разумно, и тот, кто не уживается в нем, – не понимает его высшей цели. Наша цель – совершенство человека. Наша сила – в единстве. Наша сила – в силе каждого, направленной на общее дело. Жить достойно в Вольном Городе – это выполнять добросовестно поставленную задачу, проявляя свои лучшие качества! Этот путь – путь к славе. Этот путь в Рыцари, путь в Принцы, путь в представители Властелина!
   – Вечная слава Властелину! – взревели массы народа, взбодренные словами «ставленника бога», второго, после Властелина, лица в маленьком государстве – Вольном Городе.
   – А сейчас – всем отдыхать! Завтра предстоит новый трудный, но замечательный день во славу нашего Властелина!
   Толпа еще раз сотрясла воздух острова общим криком и потекла по баракам. Каждый в свою конуру.
   Сегодня Вовчик был чистый к вечеру, только руки болели. В принципе, и усталость к вечеру почти спала, после разрядки в Цирке. Но вот мысли…
   Какое-то чувство нереальности происходящего, неизбежное каждый раз, когда попадаешь в совершенно незнакомую обстановку, начинало проходить. Когда третий раз оказываешься в маленькой полутемной комнатушке, уже привыкаешь к этому и можешь поверить, что еще немало ночей возможно провести здесь. Ничего лишнего, только самое необходимое. Жизненно необходимое. Хотя… Зачем ему стол и стул? И эти полки? А может можно как-то обзаводиться какими-то предметами, личными вещами? Где, как, когда? Пока он что-то не заметил такой возможности.
   Вспомнились вчерашние гладиаторские бои вперемешку с виденным сегодня. Как же он избежал такой участи? – просто чудо. Хотя понятно, марсиане только с виду большие и сильные, а на самом деле очень неразвитые физически, «компьютерные боевики». А он как-никак спортсмен, работяга, неизбало… Да нет, пожалуй, избалованный слегка, тоже в последние годы сильно обленился, да тут расслабился, на Марсе. Но как прошел сегодня игру! Лучший результат. Есть еще порох в пороховницах.
   А если бы не так удачно? Как другие. За что их так жестоко? В игре лишиться здоровья? Нормально ли это? Чем это оправдано? Чтобы серьезней относиться к этим играм, к этим очень жестоким играм? Чтобы проявить себя в полную силу? Зачем, кому это надо? И при чем тут тогда живые шашки, шахматы? Развлечение для Рыцарей. Мало им наблюдений за играми на Полигонах. Или друг с другом соревнуются? Нет, что-то непонятная система в этом ВГ… Очень темные мотивы… Да вообще средневековье какое-то – Принцы, Рыцари, Император… Что за толкиенисты?

   Следующее утро повторилось буквально точь-в-точь по вчерашней схеме. Другим оказался только Полигон, куда привели большой отряд, в котором находился Володя.
   Игра называлась «Водное сражение». Участвовали сразу все.
   Два барака: Черные и Белые. В общей сложности с обеих сторон это было, наверное, больше тысячи человек. Правила опять же были очень простые, но довольно жестокие: Белые сражаются против Черных (и наоборот) до последнего игрока; каждый на отдельной надувной лодке, у каждого одно двухлопастное весло и шар с номером на дне лодки; нужно сбросить противника в воду и перевернуть его лодку; поверженный добирается до берега вплавь, пригнав свою лодку, и достав предварительно со дна свой шар с номером. Проигравшая команда лишается ужина. Всего-навсего.
   Рыцари командовали сражением. Сначала они разделили Черных (и Белых) на несколько групп и так повели на середину искусственного озера, навстречу друг другу. Озеро было диаметром километра 2—3 и глубиной метров 5—8 точно. Вода не кристальная, но прозрачная, дно видно; и теплая, что естественно для данной широты.
   Грести было легко, лодки-баллоны были очень легкие и очень мало сидели в воде. Киль не давал круглым лодкам крутиться на месте, но для этого нужно было очень быстро делать двойной гребок по разным бортам одним веслом.
   «Эскадры» сошлись на середине озера. Вода закипела от ударов множества весел, от колебаний лодок, от падающих тел.
   После первых же стычек с врагом Вовчик выработал тактику ведения боя. Главное – сбросить противника в воду, можно это делать веслом, можно руками, но лучше всего – выбить из-под него лодку. Несколько раз это получилось у Вовы очень чисто: пара-тройка угрожающих взмахов веслом, противник автоматически отклоняется назад, он в это время быстро хватается за кормовую веревку (по всему периметру баллона была закреплена веревка) и дергает лодку на себя, сам в это время упав на дно своей лодки; враг теряет равновесие и летит в воду, а его лодка практически сама, с небольшой помощью, переворачивается. Дело сделано.
   Конечно, не все прошло гладко, ему несколько раз прилично звезданули по голове и спине веслом, несколько раз чуть не уронили в воду, но обошлось. Он понял главное: нужно при драке сидеть как можно ниже в лодке, тогда хоть и можешь физически поплатиться, но перевернуть тебя очень трудно.
   Долго длилось противостояние на воде. Много было народу, на смену «замоченным» приходили новые бойцы. Сил это постоянное балансирование, гребля, борьба отнимали много, и иной раз хотелось поддаться, свалиться в воду, но вспоминалось (и виделось), что надо глубоко нырять, а потом плыть целый километр, и как-то желание такое пропадало.
   И все-таки битва закончилась. Около двух десятков Черных осталось в лодках. Когда последний Белый был повержен. Черные, кто остался, вскинули руки и прокричали «ура». Рыцари над ними тоже ликовали. «Интересно, а у них какой стимул, какой интерес?» – подумал Вовчик.
   Далее он вместе с другими догреб до своего берега, дождались последних «пловцов поневоле», затем вернулись к баракам. Сегодня игра у них не очень кровавая, потому лечиться и мыться их не повели. (Да, «не кровавая», только несколько человек утонуло, как он понял.)
   В этот день их группа рано закончила занятия, поэтому до общего предобеденного построения их заставили строить новый полигон. Они рыли окопы, ямы, таскали камни. «Концлагерь какой-то,» – возникла у нашего героя страшная аналогия. Да, было похоже: голодные (уже), в робах, тяжелые работы, охрана. «Да уж, попал на райскую планету…» – Вова начинал сильно злиться.
   Часа через два их повели на площадь. Когда зазвучал сигнал, они уже стояли. Снова вылетел батюшка-Император, снова сказал о новичках, потом их увели, а оставшихся опять же расставили в качестве пешек по нарисованным игровым полям. На этот раз Вовчик попал на какую-то «ходилку» в качестве фишки. Там было несколько дорожек с какими-то обозначениями, у «фишек» были свои номера, (пальцы рук перед лицом), а два человека – Белый и Черный – поочередно кидали по два больших игральных кубика об «стенку» (об спину ближайшего игрока), выкидывая ходы. От «фишек» почти ничего не требовалось, только ходить по своим клеткам, иногда сидеть, иногда лежать (потом по тебе проходил Белый), иногда стукнуть какого-нибудь Белого или тоже пройти по нему. Ничего особенного… А напоследок самому получить в живот. Идиотизм. Но Рыцари смеялись, радовались, проигравшие из них злились и слегка ругались.
   После этого издевательства повели в столовую. Затем снова в Цирк. Послеобеденное, или уже послеужинное, развлечение здесь было одно – театр кровавых боев. И снова в Володе боролись два чувства: отвращение к происходящей бойне на потеху толпе и мужской интерес к соперничеству, к военным состязаниям, можно сказать – спортивный интерес.

   …Новый день подготовил новую «игру» для нашего героя. Она называлась «Освобождение Земли». Правила ее таковы: Землю якобы с помощью различных бандитов и мелких политиков захватила враждебная цивилизация; задача императорского десанта – уничтожить захватчиков и их пособников. Задача усложняется тем, что противник силен в военном деле, отлично маскируется, знает местность. Потому бой необходимо вести с применением такой тактики: десантники идут вперед по одному, задний всегда держит в поле зрения впереди идущего, прикрывает его, отслеживает противника; если его убивают, выводят из строя, задний занимает его место, чтобы прикрывать идущего впереди, и так постоянно (передние должны дожидаться, но не более трех минут, попадая в поле зрения новым последующим как можно раньше); если вдруг кто-то из последующих окончательно потеряет из вида идущих впереди или они все погибнут, то он самостоятельно прокладывает маршрут, а за ним опять же по цепочке… Сразу предупредили: оружие игрокам выдадут парализующее, но у их врагов оружие самое разнообразное, вплоть до боевого огнестрельного и лазерного, потому нужно очень серьезно относиться к своей задаче (оружие не забирать и не менять!). «Ни хрена себе! – при этих словах поразился Володя. – Вот это игры! Ты парализующим, а в тебя из автомата!.. Что за идиотские шутки! Они, че, совсем обалдели тут?!» Но, как бы подразумевая такие мысли и могущие последовать за этим возмущения, Принц, проводивший инструктаж, спокойно сказал:
   – Таковы наши условия. Кто откажется, подвергнется наказанию, гораздо более страшному, чем участие в этой игре. За пассивные действия на Полигоне возможны два варианта: либо вас там же ранят или убьют враги, либо накажем мы. Итак, несколько минут готовимся, отдыхаем – и вперед, навстречу победе и славе.
   «Или смерти,» – добавил про себя Вовик.
   Он вошел в крайние правые ворота (всего их пять) восьмым или девятым, взял парализующий пистолет, лежащий прямо на тропинке, и побежал, чуть пригнувшись, вслед за своим предшественником, внимательно вглядываясь в ландшафт. Появилось чувство охотника или фронтового разведчика – адреналин ударил по мышцам и венам.
   Бегущий перед ним Первый добежал до опушки редкого леса и вдруг, вскричав, упал. Володя не понял, что там случилось, и потому, еще ниже пригнувшись и петляя, побежал к нему. У Первого в ноге торчала стрела от арбалета. Вплотную к нему Володя подобрался по-пластунски. Трава скрывала его. Он осмотрел стрелу и спросил Первого: «Оттуда?» – вычислив направление полета стрелы. Тот кивнул. Тогда Вова вскочил и сделал три выстрела в ту сторону. Присел и услышал глухой стук упавшего тела. Попал!
   – Ты дальше пойдешь? – спросил он Первого.
   – Попробую, – ответил тот и стал подниматься. Стрела была небольшая, из ноги торчали только наконечник и хвостовик. Вытаскивать нельзя, да и не получится.
   – Тогда давай за мной. Вон Первый, вижу. Я пошел, – сказал ВВ.
   Не успел он сделать несколько шагов, как раздался взрыв возле нового Первого. Володя увидел, как слева из кустов в кусты перебежал человек в зеленом маскхалате. Вовчик тут же пустил туда парализующий луч. Кусты дрогнули – свалился. Его Первый лежал контуженный. Вовчик, или Второй, подбежал к нему, увидел ситуацию и поискал глазами другого Первого. Нашел, тот стоял среди руин какого-то каменного здания. Вова стал осторожно, от дерева к дереву, подбираться ближе к руинам. Хромой Третий следовал в отдалении за ним.
   Первый скрылся в руинах. Второй вышел на открытое пространство.
   Тут же внутри руин загрохотали камни. Что-то там неладно! Вова бросился бежать, но тут же ему чем-то обожгло правую руку на трицепсе. Перед грудью сверкнул рубиновый луч. Лазер? Он упал в траву и выставил парализатор в направлении луча, пару раз выстрелил в одну сторону и пару раз в другую, потому что не понял, откуда его пытались слегка поджарить. Оглянулся и увидел, что Третий стреляет все-таки вправо. Попал – не попал, он все же вскочил на ноги и бросился вперед, пока Третий прикрывает. Забежал в проем двери полуразрушенного дома с пистолетом наизготовку, как в боевиках. Там лежал первый, из головы у него текла кровь, он был без сознания. Володя быстро осмотрелся и взобрался на полуобвалившуюся стену, так он больше заметит среди развалин. И действительно, он увидел двух «душманов», притаившихся в куче камней. Он выстрелил по ним, оставив их минут на двадцать отдыхать там. Третий, ковыляющий за ним, его видел, он пересекал луг. Вова тоже увидел свежего Первого, тот махнул ему от парка с аттракционами. Вовчик со стены обратил внимание на Рыцарей, барражирующих над всем этим зловещим парком развлечений. Они наблюдали как зрители и как надсмотрщики одновременно.
   Пока ВВ выбирался из руин, Первого пытались уничтожить с помощью карусели. Ее, видно, по проводам раскрутили очень быстро и потом как-то дистанционно отсоединяли машинки и самолеты в его направлении. Володя решил, что управление ведется из маленького теремка и выстрелил в него, когда подобрался поближе. Правда, к тому времени карусель уже опустела. Но Первый, подкравшись к избушке, подтвердил: есть, готов!
   Но тут произошло неожиданное: в мгновение ока крыша теремка разложилась на четыре части, как бы раскрылся цветок, и прихлопнула одним из своих скатов первого. Как муху. То ли автоматика, то ли еще кто-то управляет… И скорей всего из той скульптурной композиции – куда отправились два луча парализатора. Третий десантник показался из руин, а вот следующего Первого пока не видно. Куда он мог пойти? Пожалуй, только на стройку. Да, действительно, его силуэт маячил на фоне строительного мусора.
   Но рано Второй праздновал победу, в парке еще не закончились аттракционы. Как насчет фейерверка? Из разных труб, из качелей, каруселей, из скамеек и фонтанов разом жахнуло пламя, полетели в разные стороны снопы искр, кругом разрывы, свист, грохот. На волосы Володе упало несколько расплавленных капель, голову зажгло, запахло палеными волосами. Он тут же задрал свою робу и стал тереть голову. Но тут и спину что-то сильно обожгло, он автоматически захлопал и затер по спине, но боль только усилилась и добавилась в руках. Это был не огонь, это были маленькие колючки-шарики, как мелкие сушеные морские ежи. Вовчик, забыв обо всем, стал спешно выдирать колючки из себя… И только закончив, посмотрел по сторонам. Фейерверк закончился.
   Третий катался по земле, держась за лицо. Первой реакцией Вовы было подбежать к нему и узнать, что с ним, но подумал, чем он ему поможет, да и мало ли что еще тут наготовлено…
   Он побежал в сторону стройки, к Первому, когда заметил другого Третьего, выходившего из развалин.
   В строящемся здании гулял ветер, он неприветливо, нерадостно завывал среди сплетений труб. Похоже на недостроенный химический комбинат. Володя встал возле входных ворот, внутри, наблюдая за Первым и обстановкой. Дойдя до лестницы наверх, Первый махнул ему, иди, мол, ко мне. Вовчик, под его прикрытием, пошел вперед. На лестницу поднялись вместе. Тихо. Первый осторожно пошел по второму этажу, заглядывая во все комнаты, расположенные по одной стороне большого зала. И вот, когда он уже был где-то в центре помещения, гулко раздались выстрелы и в стену возле него попали пули. Первый почему-то сел, а Второй несколько раз выстрелил на звук выстрела врага. Хорошо, что парализующий луч проходит сквозь неметаллические стенки – из проема лифтовой шахты напротив выпал противник.
   Первый не пострадал, отправился дальше. Но вот опять выстрел – и он упал с раной в животе. Стреляли из комнаты, которую он уже прошел, стреляли в спину. Странно, как он не заметил? Вовчик нырнул в ближайшую комнату и выглянул в окно. Так и есть: снаружи широкий выступ и по нему пробегал человек с пистолетом. Пробегал.. Пусть отдохнет внизу.
   Вова вышел на лестницу и подозвал Третьего, стоявшего в наружном проеме. Они вдвоем сделали такую операцию: Володя пошел по внешнему выступу, а Третий шел параллельно ему внутри здания. Так они осмотрели все комнаты. И в предпоследней поймали еще одного убийцу с пистолетом и «усыпили» его. Третий этаж, где проходили трубы, они также прошли вдоль стен вместе. Чисто. Но когда уже спускались по лестнице, Третьему в спину угодила пуля. Почему-то стрелявший стоял открыто, видимо полагая, что за ним не вернутся, испугаются. Но он ошибся, выстрел Вовчика настиг его незамедлительно, и в результате падения самоуверенный стрелок в спину сломал себе нос.
   Снова подождав следующего Третьего и так и не увидев нового Первого, Володя пошел дальше самостоятельно. А дальше располагались нагромождения невероятных по размерам валунов, глыб, осколков скал. В них могли прятаться и поджидать добычу тысячи снайперов и головорезов. Маловероятно, что можно пройти эти завалы. И никто не сможет тебя подстраховать.
   Вова спрятался за одинокий валун и принялся внимательно изучать супербаррикаду. Тишина и неподвижность. Неужели все предыдущие мертвы или давно прошли? Ни звука. Надо идти. Он нырнул между валунов. Но остановился, и оттуда показал Третьему, чтобы тот шел вправо от этого места. Скорей всего откуда-то за ним наблюдали, поэтому надо их обмануть. И он пошел не вглубь, а вдоль завала влево, тщательно прячась от возможных глаз. Пройдя метров пятьдесят, он зашел все-таки между скал и очень тихо, на цыпочках, стараясь не наступать на мелкие камушки и песок, покрался как тень, очень внимательно оглядываясь по сторонам.
   Через несколько минут справа он заметил спину поджидавшего его «бандита». В спину, конечно, стрелять подло, но они тут не одни, потому не до этикета. Без малейшего шума противник оказался обездвижен.
   Еще с одним он столкнулся почти лоб в лоб. Володя оказался на долю секунды быстрей и на несколько градусов точней. Лазерный луч прошел в метре от его ноги. Положив врага на землю, он двинулся дальше.
   Но вдруг ему страшно обожгло грудь. Он уже автоматически, интуитивно выстрелил в предполагаемое место засады. Но увидел только макушку, исчезнувшую за камнями. Грудь страшно жгло. Секунду постояв, держась за обожженное место, Вовчик вдруг со стоном и грузно упал на спину. И притворился неподвижным. Трупом. Но глаза были открыты и направлены на то место, откуда его подкараулили. Пистолет в руке… Как ни странно, хитрость удалась. Буквально через несколько секунд показалась голова, потом «засадчик» открыто встал и собрался, видимо, подойти к своей жертве, может, пнуть как в кино. Только «жертва» возьми да и выстрели спокойненько, без лишних движений в меткого, но слишком доверчивого воина.
   Неожиданно скалы кончились, впереди снова раскинулась лесополоса. И так же неожиданно Володя увидел своего. Черного. Тот стоял, прижавшись спиной к камням и держал в левой руке пистолет, нацелившись на ВВ, глаза у него были неестественно бешеные. Но потом он сообразил, что это Второй (его Третий), опустил руку и сказал: «Я пошел, прикрывай,» – и устремился вперед. Правая рука у него была прожжена в локте. Мужественный марсианин, играет до конца.
   Вова, присев между камнями, следил за удаляющимся Первым и окружающим его лесом. Вдруг он уловил какое-то движение и выстрелил туда. Похоже, попал. А через несколько секунд за своей спиной услышал шорох камней и успел заметить и парализовать преследующего его врага. Действительно, целый полк высадили в эти камни. Справившись с этим, он посмотрел вперед, вслед Первому. И тотчас увидел и услышал, как в того выстрелили, причем одновременно двое. У лесных обитателей были, видимо, приличные «пушки», грохот они издали немалый, да и Первого отбросило от удара. По грохоту в лесу сложно ориентироваться, поэтому Второй пострелял наугад и тут же бросился бежать, петляя между деревьями. Он сообразил, что так в него очень трудно будет попасть. Только бы не нарваться на противника. В своей сложной траектории он подбежал к лежащему Первому. Странное оружие у этих «инопланетных пришельцев». Первый лежал, весь в какой-то жесткой желтой пене, опутавшей его как булочка изюминку. Из пены торчали только ноги ниже колен и кончики пальцев одной руки. Освободиться, пошевелиться он не мог, пена застыла и стала очень крепкой. Глянув на это безобразие, Вовчик тут же бросился в сторону, и не зря – снова прогремели два выстрела и угодили по деревьям. Снова Вовчик выстрелил наугад и побежал дальше. А через минуту практически столкнулся с врагом. В него почти в упор стреляла большая бесхвостая «ящерица»; но счастье, что Вова быстро менял направление, и пена стала опутывать дерево, за которое он только что держался. А «ящерица» грохнулась наземь без движения, сраженная парализатором.
   Лесок кончился. Через несколько десятков метров начиналось какое-то замысловатое многоуровневое здание. Как говорила «разведка» (Принц-инструктор), скорей всего здесь находится штаб пришельцев и продажных землян. Наружной охраны не видно. Значит внутри полно вооруженных людей. Как войти? Через парадную дверь, прямо на охранников? Как-то неумно… Но стоп! Почему?
   Вовчик прямо побежал к двери, ступил на крыльцо, посмотрел по сторонам… и стал палить из своего грозного парализатора сквозь пластиковую дверь во всех направлениях. Затем, низко присев, резко открыл дверь и нырнул на пол, с ходу выстрелив в человека, выхватывающего свое оружие. Операция удалась, три охранника лежали на полу, они были вооружены, как говорится, «до зубов».
   Осторожно, но быстро он пошел к лестнице. Его цель – «верхушка» бандитов, значит, они должны быть где-то наверху в шикарном кабинете, под охраной.
   Сложно рассказывать, как наш славный герой-десантник обходил здание и жестоко «мочил» всех попадавшихся ему на пути, как лавировал по бесконечным коридорам, по многочисленным лестницам, как ловко перехитривал и запутывал бандитов, как убегал и прятался от преследований. Достаточно сказать, что он все же нашел «логово» главарей и перебил их всех, и что, несмотря на временно занемевшую левую руку (последствие попадания бандитского ружья), он довел до конца дело предыдущего Первого, сраженного раньше странным оружием (он лежал на полу и бился в страшных конвульсиях), и завершил, в основном, игру.
   Но в чем особенность данной игры, или оружия игроков-десантников – парализованные враги через 20 минут снова «отходят» и встречают уже новых игроков. Так что последующим его Черным товарищам придется воевать.
   Да и собственно по этой причине Вовику пришлось еще раз «уложить» охранников у входных дверей. Когда он вышел на улицу, у крыльца, с остекленевшими глазами, раскрытым ртом и неестественно распрямленными и раскинутыми руками и ногами (как звездочка), лежал Третий, уже какой по счету для него. Нарвался, бедняга, на бдительную охрану с каким-то жутко-шоковым оружием.
   Вовчик, вглядевшись в лес, который он уже прошел, увидел там движение. Третий бежал со всех ног, но прямо, и потому он упал, сбитый быстрораспухающей пеной. Всё, пропал, бедолага. Ждать следующего Третьего? Зачем? Ему еще нужно будет здание проходить, а Вовчику что, сидеть? Нет, это не нужно, три минуты дается.
   Дальше по маршруту находился луг с редким кустарником.
   Наш десантник, слегка пригнувшись, побежал к ближайшему кусту, предварительно обстреляв его и несколько ближайших кустов. Из-за одного выпал боевик. Но тут же раздался взрыв перед кустом, и только он спас Володю. Значит, здесь кидают гранаты. Очень хорошо… В смысле, понятно, как быть. Вова обстрелял ближайшие кусты и бросился под следующий, внимательно смотря по сторонам – не заметит ли где руку или летящую гранату. Заметил – и прыгнул далеко в сторону. Взрыв прогремел метрах в восьми от него. Осыпало землей, зазвенело в ушах. Но лежать нельзя! Снова выстрелы по кустам и бегом до ближайшего. Еще пару раз в него кидали гранаты, но – удача или расчет! – все мимо. Еще одного метателя он «вырубил» по дороге. И всё, луг кончился.
   Но начался последний, самый сложный участок – поле с окопами. В каждом кто-то сидел. И оружие у всех было разное. Вовчик прополз, пропахал на брюхе поле, покувыркался, пробежался по всем окопам, схватился с парой «ящериц», с тройкой Белых бандитов врукопашную, застрелил еще штук 6—8; над ним свистели пули, его чуть не запутала летящая сеть, его окончательно оглушило звуковое ружье, ему опалил макушку огнемет, его оросил дождь какой-то жгучей кислоты, ему лазером обожгло ухо и плечо, но он прошел поле и значит весь Полигон.
   Игра для него закончилась. Он снова дошел первым, но не сказать целым-невредимым. На этот раз «вредимым». Очень даже. Но не смертельно. Но как больно…
   Бросив свой пистолет, он вышел в открывшиеся ворота и, пройдя несколько шагов, упал лицом в траву, отдышаться, отлежаться, расслабиться после этой сумасшедшей «войнушки». В ушах звенело, грудь, спину, руки, голову и колени нестерпимо жгло. Болело и гудело всё тело. Даже потрясло какое-то время. Если бы Вова видел себя со стороны, он бы ужаснулся: грязный, окровавленный, роба прожженная и подранная, волосы грязные, спутанные и торчат вылезшие оплавленные клочки. Белые только зубы и белки бесконечно усталых, измученных глаз.
   «Зачем мне это надо? – думал Владимир, у которого на внутреннем экране снова мелькали фрагменты только что прожитых смертельных моментов, у которого все тело было истерзано в процессе так называемой игры, у которого не осталось физических сил, но в голове и душе сидели думы и чувства-занозы. – Если это тюрьма, зачем эти игры и состязания? По какому закону это творится? Почему я подчиняюсь?» Вопросы были, ответов снова не находилось. И некого ведь спросить, и некому предъявить…
   Сами вышли из Полигона (скорее выползли, выпали) человек 50 из полтысячи. Остальных Рыцари собрали на большие грузовые гравиплатформы и отвезли куда-то к центральной площади. Победителям пришлось самим костылять в центр. В Стерильной на этот раз многим выдали новую робу, потому что старая превратилась в лохмотья. Практически все из Черных, тех, кто сегодня с Володей участвовал в «освобождении Земли», были ранены или контужены; много убитых. Вот это последнее обстоятельство никак не укладывалось в голове землянина. Что ж это такое – людей убивают как мух. Мало что издеваются, гоняют, играют ими, так еще убивают и калечат. Это что за наказание? Не слишком ли сурово?.. А как же на Марсе, на материке, на свободе?.. Знают об этом, но не вмешиваются? Нет, что-то здесь не так…
   Вечерние гладиаторские бои Володя провел в каком-то отрешенном состоянии. Во-первых, у него болело все тело, и ему было не до азарта, во-вторых, он размышлял над устройством ВГ, прокручивал в сознании все виденное и слышанное. Но никак не мог собрать всё воедино, никак у него не выстраивалось четкой схемы, законченной модели.
   Уснул он этим вечером беспокойным сном. И всю ночь промучался от боли, от страшных снов-видений, от несвязных мыслей… Образы родных и любимых ещё больнее ранили душу.
   Утром он поднимался с большим трудом. Во-первых, все тело болело, жутко болело, во-вторых, совсем не выспался. И в-третьих, очень не хотелось снова идти и становиться чьей-то игрушкой, воевать, драться непонятно за что и зачем.
   Император как всегда говорил бодро и вдохновенно. Но Володя ничуть не чувствовал душевного подъема, напротив, в нем вскипало раздражение и дух бунтарства начинал подавать голос изнутри, проявляясь напрягающимися желваками, учащающимся дыханием и сердцебиением, и мелкой дрожью во всем теле.
   В этот день он угодил на Полигон «Лабиринт-зверинец». Игра простейшая: нужно пройти по длинным искривленным коридорам со множеством потайных комнат, в которых тебя ждут разнообразные «сюрпризы», и постараться выбраться оттуда хотя бы живым. На этот раз их врагами не были Белые, лабиринт содержал…
   Вова, нехотя, без воинственного запала, пошел по каменным коридорам. На него там налетала стая странных и мерзких летучих мышей с острыми зубами и когтями, ему пришлось бороться с небольшим, похожим на медведя животным, его кусали тучи огромных москитов-кровососов (нестерпимая боль в новых и старых ранах), его душила огромная змея; ему приходилось перебираться по раскаленной вертикальной лестнице, ему пришлось переплывать водоем, в котором плавала маленькая акула, он попадал под каменный завал, задыхался в дыму, продирался по темной комнате среди чего-то скользкого, кишащего, пищащего, цепляющегося; увертывался от клацающего челюстью с острыми зубами животного-цветка, убегал от ужасного «носорога»; он проходил мимо десятка своих товарищей по несчастью, оставшихся без сознания или стонущих и рыдающих от боли и ужаса, не имея права и возможности им как-то помочь; он попал под горячий дождь, его проткнула в трех местах ловушка-борона, ему отбило ноги взрывающимся «мхом» и, наконец, его забили палками несколько сумасшедших маленьких обезьян…
   Очнулся он в своей комнатушке. Раздетый, весь смазанный гелем, потому что весь – одна сплошная рана. ВВ тут же вспомнил лабиринт и его дикие ужасы. Вот где кошмар-то. Это ж надо такое придумать, это ж надо людей отправлять в такое… такую преисподнюю. Эти злобные оскалы, острые когти, душащие объятья, знобящие визги, зверский натиск… Боль, какая боль во всем теле. Руки вообще как из какого-то ужастика – сплошная рваная кожа, мясо, жилы. Дышать трудно и больно, ноги распухли. Спина словно напичкана гвоздями, грудь болит изнутри и снаружи, голова так же – и кости болят и мозги… Лицо… болит, чешется под щетиной, но нечем пощупать, проверить, почесать, руки для такого сейчас непригодны. Это ж надо такое с человеком сделать!

   Вот скоты, твари болотные! Изверги недоразвитые! Марсиане долбаные чеканутые!
   Совсем со своими компами свихнулись! Не отличают, где живой человек, а где виртуальный? Или что, если не контролируют, можно делать что на ум взбредет?
   Да кто им позволил такое?!
   Козлы! Устроили тут порядки! Императоры, Принцы, Рыцари – тоже мне фэнтези! Сказочники шизанутые!
   И что, некому это прекратить? Почему все молчат? И здесь и там… Здесь боятся… А там? Можно ж вмешаться!
   Нужно! Иначе ж они народ весь покалечат, поубивают.
   Ну, если я выйду отсюда, я им покажу, я такое на Марсе устрою!..
   Скоты тупорылые! Вояки-рыцари… Властелин… Что за Властелин такой? Это он, наверное, такие порядки навел? Самого надо… Тварь.

   Володя неподвижно лежал и снова и снова негодовал по поводу порядков в ВГ, строил планы переворота, убийства и наказания правителей ВГ, разоблачения Властелина с Императором… Потом его мозг выдавал жуткие видения пережитого здесь, картинки из прошлой жизни на Земле, на Марсе; все это мешалось, перепутывалось, и в итоге Володе становилось очень страшно и неприятно. Наступило жуткое болезненное полубредовое состояние.
   Он на некоторое время засыпал, впадал в забытье, но затем возвращался в реальность и его с новой силой охватывала всеобщая боль. Через какое-то время он заметил, что раны стали загнивать. Руки становились вообще невообразимыми жуткими отростками – распухшие, красно-белые, от них исходила внутренняя пульсирующая боль. Обожженную и исполосованную спину, пожженную голову, побитую и обожженную грудь словно постоянно поджаривали на сковороде, ноги тоже ныли от самых ступней.
   В очередной раз мучительно очнувшись, из нереальных странствий воротясь в страшную действительность, Володя увидел на столике глубокую чашку и кружку. Но есть не хотелось, а фруктовый сок он выпил с необычайной жадностью; несмотря на сильнейшую боль в руках, испытал облегчение, сок приятно охладил, живительно разлился по всему телу, казалось. Но вскоре жар снова овладел телом. Захотел в туалет. С трудом приподнялся на локтях, скинул ноги на пол. Они тотчас закололи и задавили с новой силой от притока крови. Слава богу, живот и ягодицы пострадали меньше всего, поэтому сидеть можно было без особых проблем. Привык к новым оттенкам боли, дождался прояснения в глазах. Оперся локтями на стол, выпрямил ноги. Стоять ужасно больно. Превозмогая боль в руках, в ногах и спине, превозмогая противную слабость, поднял свою тахту…
   Опорожнив мочевой пузырь, еле как помыл свои, но какие-то незнакомые руки. Холодная вода чуть уменьшила боль на несколько секунд. Освободил чашку от какой-то баланды и набрал в нее воды. Потом кружку. Как тяжело делать такие простые действия больными руками… Обратно (закрыть тахту) получилось чуть легче и быстрей. Но когда снова лег, в глазах потемнело, боль закружила по всему телу, силы кончились. Уже ничего не думалось и не хотелось ничего. Сознание где-то летало, словно в безвоздушном пространстве, изредка сталкиваясь с узнаваемыми предметами, людьми, местами. Но эмоций при этом не возникало никаких…
   В следующий раз он очнулся и не смог пошевелиться. Ноги и руки распухли, грудь превратилась в один сплошной волдырь, на голове тоже чувствовались волдыри и шишки, подушка была липкая. Чашка со стола исчезла, но кружка осталась. Через несколько минут невероятных усилий Владимир дотянулся до нее и, много вылив на щетину и шею и чуть не захлебнувшись, выпил сок, показавшийся ему божественной амброзией, святой водой. Кружку вернул на стол. А через несколько минут от бессилия, от боли, от жалости к себе заплакал. Тихо, безмолвно, но очень горько. Впервые он так беспомощен и жалок. Впервые он так почувствовал свое тело. И, наверное, в последний раз. Потому что понимал, что уже никогда не встанет на ноги. Потому что умрет в ближайшее время. Боли уже почти не ощущалось, просто всё тело давило, крючило, кололо тысячами тупых игл…
   Страшась, что смерть придет вместе с темнотой, Володя боялся закрыть глаза. Но даже и перед открытыми глазами его прошедшая жизнь стала проноситься как наяву. Мама… Часто возникала мама. Отец, Катька, бабушка, одноклассники, друзья, любимые девушки, Аэлита, Вика, дед Антон, колобки, профессор, снова Земля, школа, родительский дом, своя квартира с друзьями за столом, стол с рукописями, Наташа (Алиса), звезды, Марс, его фантастический дом, российские деревеньки, Москва, снова молодые родители, детский сад, горы, Иссык-Куль, курорт на Марсе, инопланетные существа из музея миров, «ящерицы» из леса, лабиринт с дикими зверями, Император, гладиаторские бои, Питер, Аэлита в сарафанчике, Вика в казино, Светка, Наташа, мама… и так далее, снова и снова. С потрясающей скоростью и ясностью менялись лица, встреченные им на жизненном пути. И все это на фоне мысли-чувства-состояния: не хочется все это оставлять, жалко с этим прощаться, это моё, я хочу быть с ними, хочу жить!!

   Снова он очнулся от сигнала на построение… и не понял…
   Резко сел. Он здоров… Он здоров! Он цел и невредим!! Или это… Или он умер? Или это бред? Или снится? Или он не болел? Ничего не понятно. Ни единой царапины… Кружки нет на столе. Постель свежая. Нигде ничего не болит. Странно… может ему… виртуальные, внушенные события?
   – А ты почему сидишь тут?! А ну живо на построение! – прервал его размышления Рыцарь, возникший в дверях, – бегом!
   Ноги сами понесли Володю. 0н выбежал на улицу, на ходу застегивая белую куртку, вдохнул свежий воздух и ему стало очень радостно. Он жив! Здоров! И даже побрит! Ура! Счастье!.. Он чувствует свое здоровое тело, он им легко управляет! Как здорово напрячь мышцы! Вовчик подбежал и стал вместе со всеми Белыми. (Меняют, значит, то белый, то черный, догадался он.) А почему все такие хмурые? Вот дают! Стоят на ногах – и хмурые. Погода чудесная, солнышко… Обед? Уже не утро? Странно…
   Появился Император. Как всегда величественен. Он торжественно и по-отечески произнес свою обычную речь, почти слово в слово. Толпа мрачных в основном людей бодро откликалась на слова «Властелин» неизменной заученной фразой. И как всегда по окончании речи «Наполеон» предложил поиграть в простые игры. То есть так ненавязчиво попросил людишек побыть пешками бесправными. Конечно, куда деваться, безмолвно ответил на это народ, покорно разойдясь по клеточкам и кружочкам. (Все-таки это проще, чем бегать по полигонам под обстрелом.) Пешечки расставлены – играйте, господа.
   Володя сегодня относился философски и с иронией к своей роли фишки в какой-то неизвестной ему, слегка замысловатой игре. Бить никого не пришлось, и его никто не трогал. Так, поскакали из клетки в клетку.
   И на гладиаторские бои он смотрел с другим настроением. Он восхищался гладиаторами, так ловко владеющими своим телом, в первую очередь. Ведь это ж нужно уметь – мгновенно рассчитать, поставить ноги втакое положение, тело повести так, руками сделать такое сложное движение. Нет, человек – это супермашина. Какая грация, какая мощь, какой разум!.. И какая неудача! Но надо ж было повернуть тело чуть сильнее! Ты ж возьми меч нормально! Ну куда?.. Коли! Наступай! Ногу, ногу не выставляй!.. Бей! Смотри!.. Э-эх… Давай, цепляй, вали! Молоде-ец!
   Вовчик забыл на время свои беды, свои недавние увечья, свои обиды и злость, он увлекся битвой мужественных бойцов. Даже на ранения и смерть гладиаторов он смотрел не так, как первые дни.
   Сегодня он был абсолютно цел и здоров и не мог, вернее не хотел представлять ту ужасную боль…
   Спать он ложился с наслаждением. Чистая постель приятно касается чистого и здорового тела, нигде не колет, не давит, не ноет, не болит. Просто кайф! Как приятно быть здоровым! Но что же все-таки с ним было? Да ничего особенного – восстановили в камере регенерации, чего не понятно. Да, это теперь ясно, потому что его ранения, его игры, его болезнь – были на самом деле, сомневаться не приходится. А сейчас он здоров, тоже реально.
   Но… умер ли он или был просто без сознания? А как это определишь? И никто не скажет. Да-а… Ну смерть-то, получается, сама не страшна – это как сон. Миг темноты и ничего более. Но ее приближение, все эти мучения, видения, страхи… Это ужасно. Пережить еще раз такие кошмарные бесконечные часы вне времени и пространства, или раствориться в них, больше бы не хотелось. Да еще такая адская боль…
   Новое утро наступило с сигналом. Снова народ поспешил послушать Императора со своим обычным репертуаром.
   На этот раз Вовчик вдруг уловил в его речи слово «живые». Он говорил, обращаясь к новичкам:
   – Все эти люди и некоторые из вас уже знают, что происходит в Вольном Городе. Но вот они, все живы, а многие даже с материка возвращаются к нам, более того, остаются здесь жить. Я сам несколько лет назад попал сюда за одно небольшое отступление от Закона и, как видите, сейчас я Император, второе лицо после Властелина…
   «Значит, все-таки есть камеры регенерации для всех,» – сопоставил услышанное и происшедшее с ним Вова, утвердился в этом предположении. Поверил в фантастическое для землянина… Это уже кое-что проясняло. Вот почему так смело, в таких масштабах допускались и провоцировались увечья и убийства. Все равно все вернутся на Марс (материк) живыми и здоровыми, как ни в чем не бывало. Хитро. И снаружи не в чем упрекнуть – как сдали, так и получили…
   Новый полигон и игра называлась «Дикий Городок». Туда запустили сразу два барака: полтысячи Белых и полтысячи Черных.
   Каждой стороне дали задание: «3анимайте городок, он ваш. Вышибите, изолируйте или уничтожьте противника. Или он изолирует вас. Команда, в которой к обеденному построению останется меньше игроков, лишится питания три раза.»
   Да, для марсиан, а особенно здесь, где это единственная радость, это сильный стимул. Вовчик уверен, что больше одного дня никто из них никогда не голодал, даже представить себе такое не может.
   И потому бой закипел. Оружия не дали никакого, но всё, что попадется под руку, можно было использовать. В городишке было полно всяких веревок, палок, камней, труб, арматуры и т. д.; была масса подвалов, чердаков, комнат, дверей; кругом валялись остовы каких-то машин, механизмов. Примерно как земной городок начала 20-го века после войны.
   Рыцари немножко распределили участников городской схватки, чтоб охватить весь город, и дали направление атаки. Дальше, ребята, сами перегрызайте друг другу глотки, а мы понаблюдаем.
   Вовчик решил для себя, что он не будет сильно выпячиваться, сильно стараться. Зачем? Что он, убийца-любитель какой? Придется драться – подерется, а стремиться к победе из-за боязни остаться голодным – больно надо. Хотя и лишать товарищей еды – тоже некрасиво. А впрочем, какая разница – что Белые останутся голодные, что Черные, ему то что, что, они ему братья, друзья? Разницы никакой, кроме собственного желудка.
   Он зашел в здание, некогда, похоже, бывшее магазинчиком (хотя, откуда?). На уцелевших полках стояли, лежали, валялись разные хозяйственные вещи: ведра, тазы, кастрюли, чашки, пакеты, сумки, веревки, инструмент разный и т. д. «О!» – подумал Вовчик. Ведра, веревки, инструмент прекрасно можно использовать для изоляции врагов.
   Такая возможность предоставилась ему буквально через пару минут. Двое Черных вошли в магазин, прячась от и высматривая Белых одновременно. Вовчик спрятался под прилавок. Потом выбрал момент, взял пару ведер и веревку… Ну, в общем, связал он Черных (зря они разделились по одному на этаж), надев им на головы по ведру; и не сильно покалечил.
   Потом в этом же здании он еще одного привязал к трубе какой-то. Потом на улице «вырубил» еще одного и засунул его в мусорный бак. Потом от двоих убегал и убежал, точнее они убежали в другую сторону от засады, где он их подкарауливал с дубиной наперевес. Повезло ребятам.
   Потом он заглянул в какое-то темное здание, где его ждал Черный с трубой. Володя помнит замах Черного, удар в грудь… Очнулся он в каком-то темном подвале. У него были сломаны обе руки выше запястий. Раскалывалась голова, похоже на затылке была огромная шишка. Здорово его Черный уделал, как личного врага. Совсем сдурел, меры не знает.
   Идти было трудно, от каждого движения сотрясались мозги. Но еще большую боль доставляли руки. Хорошо, что дверь в подвале была приоткрыта, он толкнул ее плечом и вышел в коридорчик, который выходил на лестницу. Еще не дойдя до лестницы, ведущей на улицу, Вова услышал громкое объявление: «Кто может ходить, выходите все сюда! Прекратить игру! Собирайтесь здесь, кто это слышит и может ходить!» Он мог. Минут через 10 он вышел на площадь, где собралось несколько десятков Черных и Белых. Некоторые тоже побитые, пораненные, изодранные, мрачные.
   Володе становилось все хуже, руки быстро всё больше распухали, голова кружилась и болела, ноги плохо слушались. Боль невероятная. Последнее он помнит, что их стали считать…
   Снова его комната. А-а! Боль пронзила всего. Нельзя шевелиться! Руки лежали по бокам как колотушки – красные и лоснящиеся. Как будто их надули. И даже от движений головы боль давала укол. Да и без движения ноющая, давящая боль была ужасна.
   Неизвестно, сколько времени он провел в своей постели. Но боль продолжалась бесконечно. В руках. А еще в голове и груди. Он стонал, плакал, охал, вскрикивал, ругался самыми страшными словами, скрипел зубами, судорожно дышал, мычал и кричал от боли, от своего опять же бессилия, от злости. Он злился на всех, на весь этот проклятый Марс, на колобков, на Принцев-Императоров, на себя и даже на Аэлиту, что пригласила его в этот сумасшедший рай, с адом в нем. Он клялся, что разрушит этот проклятый Вольный Город, что убьет Императора с Властелином, что даже на Марсе он добьется изменений, а потом домой. Домой! Там всё равно не такие звери бездумные. Там не играют людьми, не дразнят смерть, не издеваются так… Как же больно!..
   В горячечном бреду он помнит, что его поила какая-то женщина, то ли один раз, то ли несколько. Он вообще потерял представление о времени, а потом и о пространстве. Снова перед глазами смешались и воспоминания, и фантазии, и мысли, и откровенная бредятина, и ужасная галиматья…

   От очередного сигнала он проснулся… но боли не было. Руки целы и здоровы! Володя приподнял их над кроватью, посмотрел на них, полюбовался. А затем расслабленно бросил их на место. Сам с невыразимым облегчением и счастьем расслабился. Послушал свое тело. Оно есть, но словно воздушное. Белое теплое облако. Абсолютно здорово и приятно. Тогда, напротив, сжался весь, напрягся. Какое блаженство! Он снова здоров! Он, кажется, в этом мире, в реальности. Кончилось мучение.
   За дверью топали. Но он никуда не хотел идти. «Придут, выгонят, тогда пойду.» Но никто долго не заходил.» Может, забыли? – пронеслась радостная мысль. – Или дали выходной после болезни?» Однако этим мечтам не суждено было сбыться. Вскоре к нему вошел не кто-нибудь, а сам огромный принц Атлант. В большую дверь он вошёл согнувшись и боком.
   – Ну, как себя чувствуешь, боец? – прогремел Принц без тени соучастия или доброты на лице.
   Вовчик невольно встал почти по стойке смирно.
   – Отлично, – честно сказал он, глядя на великана как школьник на директора.
   – Ну и прекрасно. Одевайся. Сегодня твой главный бой. Ты один из лучших. Надеюсь, ты доставишь Властелину удовольствие, гладиатор. – Посмотрел на него, словно чего-то ожидая, и ушел.
   Вовчик похолодел. Его все-таки выпустят на арену сражаться с самыми сильными гладиаторами недели…
   Несколько гладиаторов, вызванных по их номерам, вышли на центр площади, к Императору. Он сказал им:
   – Славные бойцы! Сегодня вам предстоит показать весь свой талант, все свое умение, все свое искусство. Сегодня вы, сильнейшие гладиаторы недели, продемонстрируете владение оружием, телом и духом нашему Величайшему Властелину.
   – Вечная слава Властелину!! – грянули массы.
   – Некоторые из вас пропустили бой в свою первую неделю по причине болезни, но зато сегодня вы в целом здоровы и наверстаете свое. Мы хотим видеть вас дерущимися с полной силой, на которую вы способны. Этот бой – первая, но очень важная ступень на пути к вашей свободе, на пути в Рыцари или Принцы. Покажите себя – и вас ждет слава и другая жизнь. Несколько победителей сегодняшнего турнира заслужат себе звание Гладиатор и получат имя, которое они будут иметь в Вольном Городе, как знак признания их заслуг. Их заслуги оценит сегодня сам Властелин!
   – Вечная слава Властелину! – Вовчик уловил среди своей группы и в основном строю отдельные воодушевленные выкрики; речь Императора подействовала на самых тщеславных людишек. Со стороны женских полков возгласы были слабее.
   – Идите готовьтесь, славные бойцы! – призвал Император. – Сегодня у вас главный день!
   Появился Принц Атлант с Рыцарями на гравилетах и повел их в Цирк. Там провели вооружение простейшим образом: построили гладиаторов в ряд, а потом Рыцари каждому вручили первый комплект, какой попался в руки, без разбору. На этот раз Вовчику достались шары на цепях (везет ему на цепи): короткая рифленая металлическая ручка, цепь сантиметров 50 и гладкий металлический шар чуть больше кулака. Парой таких штук ему предстояло провести первый бой.
   Вооружив гладиаторов, дав им с полчаса освоиться со своим оружием, их повели в столовую, на завтрак. Нет, конечно без оружия. Но каждый уже знал, с чем он вступит в бой и мысленно продолжал готовиться. Накормили их на этот раз и вкусно, и до отвала. И то сказать – на смерть идут люди, пред очи Властелина, можно побаловать напоследок.
   Когда они вернулись на арену, Цирк был забит людьми, Вольный Город абсолютно весь собрался (неизвестно, насколько добровольно), чтобы посмотреть на главные бои недели, и, конечно, на Властелина своего полюбоваться.
   Гладиаторов толпа приветствовала, примерно как фанаты приветствуют своих футболистов, – громко и радостно, в предвкушении зрелища. Гладиаторов составили всех вместе и приказали снять робы.
   Бойцы остались почти как древние римские гладиаторы – в одних плавочках. Женщин, которых было больше десяти, тоже, кстати, обнажили до трусиков. Вот это будет двойное зрелище для лишенных женского тепла и ласки в ВГ мужиков. Затем гладиаторов тоже безо всякой системы поделили на две половины. Потом отделили женщин, а мужчин поделили еще пополам. Стало три группы по две команды в каждой. Их построили так, по группам.
   Над ареной появился Атлант.
   – Уважаемые жители Вольного Города. Перед вами бойцы, которые будут сегодня бороться за звание сильнейших гладиаторов. Порядок боев такой: сначала будут биться женщины, затем вот эта группа (где был Вовчик), а потом эта; после чего победители первой группы сразятся с победителями второй. И напоследок любые желающие смогут помериться силами друг с другом, а самые сильные – с победителями турнира; сначала женщины, потом мужчины.
   – А сейчас, – торжественно заключил Принц Атлант, – встречаем Величайшего Властелина!
   – Вечная слава Властелину!! – взорвались трибуны.
   Над ареной на обычной гравиплатформе появился человек, облаченный (по иному не скажешь) в шикарные одеяния. Конечно, Вовчику не доводилось воочию видеть царей и королей, но сравнить с ними он мог. Властелин смотрелся величественней. Он находился метрах в десяти от гладиаторов, потому Володя отлично его разглядел.
   Голову Властелина украшала замысловатая куполообразная корона, отделанная всевозможными драгоценными камнями, а внутри короны, над макушкой правителя, что-то мерцало, весьма похожее на микрогалактику. Да, это была спиральная галактика, она медленно вращалась и сияла голубоватым светом. На плечи Властелина была наброшена светло-голубая полумантия-полужилетка, по краям отороченная чем-то наподобие сияющей змеиной шкуры; сзади она ниспадала до икр, на спине был вышит, соткан и выделан ювелирами очень сложный, но не очень красивый герб, что там на нем изображено и что символизировано, Вовчик не понял; спереди мантия ниспадала двумя широкими полосами до пояса, на них были навешаны то ли ордена, то ли значки, то ли гербы, то ли сувениры. Под мантией – ярко-розовый камзол с малахитовыми воротником, манжетами и крупными пуговицами. Красно-бордовые штаны причудливого покроя, с желтыми швами, доканчивали наряд хозяина ВГ; обуви за широкими клёшами не было видно. Такой вот гусь этот Величайший Властелин. Разряженный, расфуфыренный шизоид (другого определения по существующим порядкам в ВГ он не заслуживал).
   У него было очень правильное, очень классическое лицо, можно сказать красивое, но только словно безжизненное, словно маска. Ни морщин, ни ямочек, ни родинок не заметил Вовчик. И естественно – голубые глаза. Просто образец великолепия. Ален Делон космический. По этому лицу возраст невозможно было определить, то ли 25, то ли 50 лет.
   Властелин сделал один медленный круг вокруг оси на своей платформе, чтобы увидеть всех подданных, и чтобы они им полюбовались, и только потом начал говорить, рукой остановив восторженные аплодисменты толпы и усадив их, своих верных рабов.
   – Жители Вольного Города, – у него был сильный, чистый дикторский голос, голос идеального правителя. Голос усиливался и гремел над Цирком со всех сторон, – я приветствую вас и благодарю за мужество, с которым вы совершенствуете свое тело и дух, проходя все испытания, достающиеся вам здесь. Жизнь в Вольном Городе – это наказание для вас как жителей Страны Подарок Вселенной, но это же и величайшее благо для вас, как человеческих существ, и это путь в высшее сословие Вольного Города, это путь к истинной свободе, доблести, славе.
   Кто-то из этих гладиаторов, и кто-то из вас в скором времени может стать Рыцарем или Принцем. Мы будем рады принять в свои ряды новых достойнейших людей, способных преумножить славу Вольного Города!
   – Процветание Вольному Городу! – прокатилось по рядам нечетко, но громко. А ВВ, молча раскрыв рот, в этот момент почему-то сильно почувствовал мерзкий запах из своего давно не чищеного рта.
   После этих слов Властелин прямо на платформе залетел в большую ложу на трибуне. Его сопровождал Император, померкнувший в величии Властелина. Тонкая ажурная сетка перед ложей закрылась. «А, собаки, боитесь!» – подумал Вова, глядя на величественных особ, добровольно севших в клетку.
   Вылетел Принц Атлант. Он повел всех гладиаторов по очереди вооружаться заранее выданным им оружием. Затем мужчин развели в четыре противоположные стороны арены, а в центре остались женщины.
   Шесть пар начали кровавый бой. Еще раз Вова убедился, что даже сильные женщины остаются женщинами, их движения более плавны, более грациозны, удары слабы. Как гладиаторы женщины неестественны, потому и само зрелище напоминало скорее театрально-эротическое представление, нежели смертельную битву. Хотя и как сексуальные объекты гладиаторки не были идеальны. Почти все они были крупными, толстоватыми и несколько мужиковатыми. И тем не менее через полчаса на ногах остались две сильных женщины, остальных вынесли порезанных, побитых, покалеченных. Но все были живы.
   Трибуны остались довольны, кровавое зрелище народу понравилось. К победительницам подлетел принц Атлант и о чем-то с ними поговорил. Через несколько минут он объявил:
   – Сегодня сильнейшими стали две этих женщины. Согласно нашим порядкам они удостаиваются титула Гладиатор. Приветствуйте: Гладиатор Анжела и Гладиатор Большая Лена.
   Свист, аплодисменты, крики тысяч мужиков. Это зрелище больше для них. Женщины на трибунах спокойнее вели себя во время боев, их все же меньше привлекали такие кровавые забавы.
   Наступила пора второй группы, где стоял и наш Володя Вовчик, вступать в поединки. Их было 8 или 10 пар, их выставили в ряд друг против друга. Сигнал принца Атланта. Вперед!
   На этот раз Вовчику достался рослый соперник, вооруженный коротким широким мечом и щитом. А он, как вы помните, должен был сражаться шарами на цепях. И снова выданное ему оружие очень ему подходило и нравилось. Убить им трудно, оно не отрубает части тела у человека, выпавшего быть соперником, но и владеть им несложно, не требуется каких-то особых приемов, тактики и навыков.
   Его противник пал через 8—10 минут схватки. Володя бил по ногам, по мечу, по спине большого парня, с тем, чтобы причинить ему как можно меньше увечий. Но шары были металлические, тяжелые, скорость развивали приличную, и поневоле наносили очень ощутимые удары. Меч так ни разу и не задел Вовчика (это очень хорошо!), а его владелец упал то ли с поломанной, то ли очень ушибленной ногой, наверное, с перебитыми ребрами, с отбитыми пальцами (все же увечья получились) и без меча. Снаружи он был цел, но встать или не захотел, или не смог.
   Через несколько минут для Володи освободился следующий соперник (из какой команды – уже неважно) небольшой подвижный мужичок с какой-то рябой щетиной на подбородке и голове, вооружившийся рогатиной, взятой у поверженного им противника. Судя по всему, поединок предстоял очень серьезный. Скорость всегда имеет преимущество. Вовчик не стал менять вооружение, ему ближе было его нелетальное оружие.
   Да, действительно, ему пришлось туго. Рогатина частенько пролетала возле тела и пару раз проткнула его: голень и грудь возле плеча. Но благо, что ничего серьезного, и это почти не повлияло на боеспособность. А вот решительности добавило. И вскоре враг был повержен, без рогатины, с поломанными ребрами и другими ушибами. К сожалению, мужика пришлось серьезно поранить, чтобы он выбыл из поединка, оставив Вовчика в живых.
   И еще с одним гладиатором довелось посостязаться в искусстве выжить в прямом бою. На этот раз снова меч угрожал его «целостности». Соперник был очень молод, силен, с дерзкими глазами, и мечом владел неплохо. Возможно, он уже не новичок в ВГ и уже не раз участвовал в гладиаторских боях.
   Чтобы защититься от его выпадов и ударов, Володе приходилось почти постоянно махать своим простым оружием, руки очень устали – все-таки килограммов по пять весили его шары с цепями. Преимущество было в том, что меч соперника был чуть короче пролетной части цепей, потому в стычке меч чуть-чуть не доставал до тела Володи, а вот шары цепляли парня. Правда, у него был щит, что часто спасало его. Но и щит же лишал его иногда обзора, чем научился пользоваться Вова.
   Бились они долго. Оба вымотались. Оба были ранены. У Володи к ранам от рогатины добавились еще несколько рубленых ран: на животе (жировой слой), на ноге (несильно), у него был отрублен мизинец и фаланга безымянного пальца на левой руке, и еще два укола он пропустил – в грудь (неглубоко, ребра задержали) и в правую руку чуть ниже локтя. А его соперник внешне не очень был искалечен: от прошлых боев у него остались несколько мелких ран кинжалом или мечом и несколько красных шрамов от кнута. А удары шарами дробили кости. Так, его правая кисть уже еле держала меч, потому что сильно была разбита, также и ребра его уже давили ему на внутренности, и похоже, что таз тоже не цел.
   Их бой наблюдали тысячи глаз. Из этой группы они остались последней сражающейся парой. Кроме них еще один гладиатор остался на ногах.
   Вовчик боялся смерти, ему очень не хотелось вот так принародно лишаться жизни. Сознанием он понимал, что его оживят, но вся сущность, весь организм, все его историческое человеческое Я не верило этому и цеплялось за жизнь.
   И потому из последних сил, инстинктивно, машинально, не специально, он нанес сокрушительный удар по голове своему обессилевшему противнику. Раздался отчетливый хруст, и парень свалился замертво. Осознав это, Вовчик опустил налитые свинцом руки, выпустил свои железные колотушки, присел, опрокинулся на спину и совершенно без сил, с темнотой в глазах, развалился на окровавленном песке. Он даже не слышал сумасшедшего рева толпы, одним из кумиров которой он сейчас стал.
   Из их группы осталось двое. Его вскоре подлетевший Принц Атлант попросил подняться. Он сказал:
   – Быстро придумай себе красивое прозвище. Можно от имени или еще как.
   – Вова, – сдавленным шепотом сказал Вова с презрением к происходящему.
   – Рыцарь Владимир уже есть, – сказал Атлант.
   – Не Владимир, а Вова, – через несколько секунд устало сказал наш герой.
   Второй тоже придумал. Принц объявил Цирку:
   – В этом туре сильнейшими стали Гладиатор Мартын Серьезный и Гладиатор Вова. Поприветствуйте их!
   Толпа откликнулась. После этого Принц-гигант повел их в комнату гладиаторов. Под овации толпы они заковыляли с арены.
   В комнате они со вторым собратом-победителем молча обмыли и смазали гелем раны (непривычно было видеть руку без мизинца), попили воды. Их тотчас выгнали на арену, посидеть с краю, понаблюдать за третьей группой.
   Какой там наблюдать! Они сидели кое-как, приходили в себя после долгого изнурительного кровопролития. Ощущались бешеная усталость и слабость от потери крови. Руки и ноги периодически дрожали от пережитого напряжения. Хотелось, чтоб все это кончилось скорей… А потом пришла боль от ран. Начало жечь, тянуть, колоть. Володя почувствовал мерзкую боязнь снова оказаться в своей кровати наедине с болью и своим воспаленным сознанием.
   Тем не менее, третья группа заканчивала выступление, на арене осталась последняя дерущаяся пара. К этому времени Вовчик немного пришел в себя и уже различал происходящее. Дрались мечом и пикой, причем оба без щитов. Стиль бойца с пикой чем-то походил на борьбу палкой в китайской борьбе ушу. Пика была металлическая и выдерживала удары меча. В итоге пика пронзила бойца с мечом насквозь через солнечное сплетение. Конечно, это прекрасный завершающий аккорд для такого зрелища. Тысячи ртов издали ликующий крик. Вовчик глянул в зарешеченную ложу – Властелин и Император сдержанно аплодировали бойцу, так красиво убившему своего собрата.
   – С-суки! – зло выругался вслух наш славный земной парень.
   Двоим оставшимся гладиаторам из третьей группы тоже присвоили имена – Иван Грозный (круто!) и Умелый (тот, что дрался пикой).
   Принц Атлант, после того как двое гладиаторов ушли с арены, бросил клич в массы, кто, мол, желает сразиться с победителями и тем самым тоже иметь возможность сделать шаг на пути в Рыцари и дальше.
   Желание изъявили 4 женщины и 19 мужчин. Чтобы создать пару, Атлант вызвал еще одного зрителя, пообещав целых два дня отдыха при любом исходе в любое время.
   Сначала добровольцев раздели, разделили на две команды и свели друг с другом. После недлинных боев, но достаточно хороших, потому что многие были опытные в боях, а остальные сильные, храбрые, дерзкие и амбициозные, остались одна женщина и два мужчины. Претендентам на главный приз соревнований – три дня отдыха и присутствие на Рыцарских турнирах.
   Наступила очередь полуфинальных поединков среди новоназванных Гладиаторов. Сначала сражались Анжела с Леной.
   Соперницы были достойные, рубились на совесть. В итоге Большая Лена булавой, очень соответствующей ее богатырскому сложению, раскрошила Анжеле плечо и всю правую сторону груди; она умерла прямо на арене.
   Дико, все-таки дико, хоть и сам участвовал, казалось это Вовчику. В те далекие смутные времена на Земле, когда гладиаторы-рабы бились на аренах, наверное, и то это было гуманнее. Там хоть осознавали, что это страшно и иногда зрители миловали гладиаторов, а здесь без всяких – убил так убил, подумаешь, беды большой. И дело не в регенерации, дело в атрофии уважения к другому человеку, твоему собрату. На самом Марсе не столько уважают другого, сколько боятся оказаться в ВГ, и просто ленятся, не замечают другого. А здесь расслабляются и, являясь сами игрушкой в руках Рыцарей и всей остальной верхушки, легко играют жизнями других, без мук совести и особой жалости наблюдают и совершают физическое насилие над соплеменниками. Не-ет, дикари, хоть и высокоразвитые. Воспитанные компом и его нереальными жизнью и смертью…
   На арену вызвали Гладиатора Ивана Грозного и Гладиатора Вову. Гладиатор Иван действительно был суровый, грозный на вид: крепкий, с очень сумрачным лицом, с черной густой бородкой, со злобными глазами. Он сражался длинным кинжалом и коротким трезубцем-вилкой. Грозное оружие. А Вовчик остался верен своим шарам, он считал, что не стоит менять привычное оружие, проверенное в бою, на более страшное, но не освоенное. К тому же он чувствовал, особенно после всего увиденного, что ему трудно было бы резать или протыкать живого человека. Он бы замешкался, и потому проиграл бы… А бить как-то привычней, в смысле, не столь противоестественно.
   Бой начался. Превозмогая боль и усталость, оба противника начали потихоньку приноравливаться друг к другу, проводить разведку боем. Оружие рассекало воздух, не причиняя вреда. Но постепенно бойцы расходились: появились новые раны у Володи, и Иван отведал тяжелые удары металлических болидов. В одну из атак Ивана Вовчик сумел своим оружием вырвать у него трезубец: отбросил его далеко в сторону. Трибуны это одобрили диким свистом. Можно действовать смелей. Удар по руке, удар по спине, удар по ноге – и противник падает на колени… и в этот миг Володя почувствовал, как что-то вошло ему под солнечное сплетение и изнутри уперлось в ребра и в лопатку. Он судорожно вздохнул, выпрямился и увидел, как Гладиатор Иван Грозный, с диким торжеством в глубине глаз, вынул из его живота окровавленный клинок.
   Сильно хлынула кровь, зазвенело в ушах. Стало темно и тихо…

Глава 9. Противление злу

   Наверное с минуту у него двигались только глаза. Затем он услышал оглушительное биение сердца и почувствовал вздох. Но шевелиться он еще боялся. Он не видел себя и не чувствовал свое тело.
   И боялся, боялся чего-то. То ли того, что у него нет тела, то ли того что ничего нет, то ли того, что его тело снова больное, искромсанное, и сейчас оно начнет неистово тянуть и пилить нервы. Но нет. Очень медленно, еще не напрягая ни одну мышцу, он попробовал ощутить свое тело. Кажется есть, руки и ноги вроде бы чего-то касаются. Тогда осторожно, тихонько, он стал распрямлять пальцы рук, потому что где-то вычитал, что разгибатели поддаются легче, когда нужно напрячь мышцы, но нет сил. Пальцы зашевелились! Тогда, словно боясь что-то спугнуть, Вова медленно приподнял голову и посмотрел на лежащее тело. Да, снова цело и здорово. С огромным облегчением голова упала на подушку, и… выкатились слезы. Живой… Он оттуда вернулся… Тоннель, в котором, как в голографическом параллельном мире промелькнули все виденные им в течение долгих лет лица, в котором он встретился со всеми, в том числе и с давно умершими родственниками и знакомыми, а потом с какими-то монстрами, страшный тоннель, ведущий не просто в жуткую пустоту, а в ужасно бесконечное ничто… этот тоннель, это стремительное падение, этот невыразимый леденящий кошмар закончился. Его отпустили обратно с того света. Его оставили жить! Жить – это так приятно, это так легко и радостно. Это так понятно, так светло…
   Слезы лились и лились. Если бы Вова смог увидеть себя со стороны, то увидел бы бесконечно счастливое, светлое лицо и удивительно чистые, искрящиеся глаза. Он увидел бы лицо самого счастливого человека в мире. Каким он точно не был никогда.
   И сейчас ему не хотелось почему-то использовать свое тело. Он наслаждался сознанием. Сознанием того, что жив и здоров. Сознанием, которым можно управлять, сознанием, которым можно охватить весь мир, сознанием, которое может сотворить все что угодно.
   Сознание незаметно унесло его в далекое прошлое – в детство, юность. Как легко и весело, прекрасно и светло. Много солнца, много смеха, радости. Какие фантазии и мечты тогда окрыляли, какой долгой и чудесной представлялась будущая жизнь. Наташа… Алиса… Звезда, влекущая в Прекрасное Далёко. Так вдохновенно начал сочинять фантастику, казалось, что вот-вот начнут печатать его светлые и оригинальные рассказы. Собирались наброски, сюжеты, хотелось творить и творилось… но все реже. Прекрасное Далёко почему-то растворялось при приближении к нему. Творилось все меньше и все менее вдохновенней. Нет, поддерживался огонек, иногда вспыхивал, но все чаще только угольки краснели в ожидании случайно подброшенных дров, в надежде на скорый незатухающий костер. Как бездарно растратил он столько лет жизни. Искал работу, заработок, любовь. А мечта, цель, а значит и смысл жизни исчезали. Быт остался и все сильней давил, потому что не туда он шагал, не так. И понадобилось несколько потрясений сразу, чтоб наконец-то зашевелиться, очнуться и попробовать начать жить полноценно. И сразу все нашел! И что?! Инопланетянку встретил! Пространство преодолел! Галактику узнал! Только вот чем это обернулось…
   Чем? Испытанием. Самым настоящим испытанием. Если уже после этого «двойного» Марса, после ностальгии и раздумий о Земле, о себе, о людях, о судьбе, не сделаешь выводы, так ли живешь – то грош тебе цена.

   Надо на Землю. Надо как-то выбираться домой…
   А как? Не пускают. Изолируют за такую попытку…
   Через Аэлиту? Через Совет?… Или пусть сотрут все нафиг, да отпустят, как будто и не было ничего…
   Нет, так не интересно. Ради чего я тогда сюда летел?
   Что-то надо другое… Что?.. Э-э…
   Законы менять только… или силой… или хитростью… Обманом?.. Но как, что? С какого бока подступиться? Кругом же секреты, тайны… Да и навряд ли их возможно перехитрить, наверняка у них такая защита, такие доступы…
   А не получится – опять этот ВГ, уже на год? Не-е-ет, это невозможно!.. Месяц еще куда ни шло, но год…
   Надо ВГ разрушить. Его надо уничтожить как систему.
   Или вообще… смести с лица земли. Забыть.
   Нужно создать другую исправительную систему, это совсем не то, это не исправительная, а какая-то… Какая?..
   Запугивательная. Нормальный человек… Ломательная… …нормальный человек потом будет панически бояться снова попасть сюда…
   А советская тюрьма не так?
   Нет. Туда не захочется, но не так страшно…
   А почему возвращаются в тюрьмы и сюда? Тип людей. У них другие нравственные ориентиры, ценности, мозги другие. Им, значит, тут (там) лучше. Или настолько глупы или несчастны, что второй и третий разы наступают на грабли…
   Так может все-таки нужны такие заведения? Как альтернатива… Да нет, ерунда.
   Альтернатива альтернативе рознь. С тем же успехом можно отправлять на работы в трудных условиях, в дальние экспедиции, в одиночные камеры сажать (без житейских благ), да кучи вариантов.
   Почему именно так? Какие-то оловянные солдатики, игрушки, живые компьютерные герои.
   Нет, точно! Устроили из людей комповые видеоигры! Вот шизики!
   Точно этот Властелин больной на голову! Маньяк, свихнувшийся на играх. А эти марсиане так же безропотно играют…
   А может, они чтут закон? А закон здесь ясен – подчинение. Если там провинился – здесь ведите себя как говорят, делайте что требуют. Наказаны – страдайте.
   Да ведь кто наказывает-то? Если там нарушил закон, – наказание – ссылка в ВГ. А в ВГ свои законы… А почему ты обязан исполнять эти законы? Ты их принимал? Ты их обязался исполнять? Ты клялся в верности Вольному Городу, Императору или Властелину?
   Не-ет… Так какого черта!! По Закону Марса обязаны выпустить через месяц – значит выпустят, у этих математиков с Законами Галактики все четко в таких вещах. Главное – продержаться здесь этот месяц… А если не выпустят?..
   Выпустят. Если что, Аэлита наверняка там подсуетится…
   Аэлита… Что ж ты… Ладно. Как маленький… Имеет право – человек свободный…
   Так, на чем остановился?.. Ага. Продержаться.
   А почему нет? Раз оживляют. Конечно можно.
   И что они со мной сделают? Да хоть что! Что хуже смерти? А ее нет… здесь… Мы это проходили. Классно…
   Нет, все-таки чудеса! Человек бессмертный…
   Скоро, наверное, вообще как колобки станут разум из тела в тело передавать – точно бессмертие… прогресс… Разум…
   А разум вон до чего довел. До гладиаторских боев. На тысячи лет назад… мечи, трезубцы… Жизнями играют… не в воображении – наяву. «Король бьет валета» – держи по роже! Соревнование на меткость – попади врагу в глаз. А чего церемониться? – заживет! А человеческое достоинство, а гуманность? Да ладно, поиграем, потом заново все сделаем…
   Идиотизм. Полный идиотизм. Деградация. Дегенераты.
   Нет, надо закрывать этот Вольный Город, иначе Марсу капут придет. Или совсем опустятся, или вышедшие отсюда болваны когда-нибудь таких дров наломают!..
   А что они сделают, если не буду подчиняться? Расстреляют? на фронт пошлют? Работать заставят?
   Да лучше работать… Розгами побьют? В карцер посадят?
   Ну и черт с ним, неужели не вытерплю три недели?.. или уже две осталось? Я же не марсианин бесчувственный, хватит уже в войнушки играть, что я – робот, или мультяшка нарисованная? Хрен вам! Я человек, я землянин, у меня еще есть голова и сердце… Я вам еще покажу…

   Вовчик вспоминал свои победы, свои игры в этом Городе Насильственных Игр, анализировал свое поведение, и пришел к выводу, что он слабохарактерный, но сильный физически и духом (но не духовно, как оказалось) земной бестолковый парень, поддавшийся общим настроениям, поддавшийся стадному чувству, поддавшийся своей глупой браваде и зверским инстинктам… Хотя одно оправдание есть – он не хотел умирать (но и других не хотел убивать, старался не убивать). Но теперь он знал, что смерти бояться не надо, что законы ВГ ему не указ, и почувствовал в себе решимость бороться, сопротивляться идиотскому режиму.
   Он поднялся, походил, сделал несколько физических упражнений, возможных в тесной комнатушке, порадовался силе и здоровью. Дверь, кстати, была закрыта. Снова лег, дав своему многострадальному за последнее время телу отдыхать и наслаждаться покоем.
   Зазвучал сигнал к построению. Вова напрягся. Но через пару секунд расслабился и остался лежать, закинув руки за голову. В коридоре не топали, значит, либо обед, либо вечер, из окошка не поймешь, потому что шел сильный дождь.
   Дверь распахнулась, и возник Рыцарь.
   – Выходи строиться! – не грубо, но командным тоном сказал он.
   – Не хочу, – глянув на него, ответил Вовчик.
   – Что? – Рыцарю показалось, что он ослышался.
   – Не хочу, – повторил Вовчик. И добавил: – Мне и здесь хорошо.
   Рыцарь несколько секунд переваривал услышанное, видать, впервые столкнувшись с такой наглостью. А может был еще не очень самоуверенный новичок.
   – Выходи… строиться… иначе будешь… наказан. – Какая-то казенная, видно уставная, фраза.
   Лежащий не пошевелился. Рыцарь исчез за дверью. Через минуту они ввалились вдвоем и другой уже гаркнул:
   – Встать!
   Володя внутренне напрягся. Второй Рыцарь бросился к нему и, схватив за шею, дернул вверх и на себя. Вовчик в это время со всей силы ударил его в живот правым локтем и затем оттолкнул в объятия молодого. У того сделалось вообще пораженно-испуганное лицо. Но тот, который полез первым, озверел, и бросился на нашего героя с яростью. Тут и другой очнулся и тоже вступил в борьбу. К сожалению, места было мало, и сразу обезопасить обоих не удалось. Вывернув старшему Рыцарю руку, Володя уткнул его в кушетку носом, но молодой опомнился и включил минипарализатор. Гладиатора свело судорогой, а затем он обмяк и повалился на свой топчан.
   Молодой вызвал еще двух Рыцарей. Вдвоем те схватили Вовчика за руки и потащили из барака как бесчувственного алкаша. А молодой повел Рыцаря с больной рукой.
   Володя все прекрасно сознавал, понимал, чувствовал, но мышцы его не слушались, он был как тряпичная кукла. Два Рыцаря, севшие на свои платформы, потащили его за запястья по воздуху. Они зависли над площадью, между двумя «полками» – черным и белым – на высоте метров семь-восемь. Еще по пути один из них сказал кому-то, видимо по своей служебной связи: «Отказ выходить на построение, физическое сопротивление Рыцарям.»
   Император, только что вылетевший под музыку к народу, сразу же сказал:
   – Жители Вольного Города, вы видите человека, который отказался выходить на построение, который нарушил наш распорядок. Это неподчинение, и оно карается наказанием. Так как он совершил проступок впервые, то и наказание, соответственно, будет минимальным. Но достаточным для того, чтобы осознать свою неправоту. Внимание.
   Вовчик услышал многоголосый женский вскрик-вздох. Рыцари разжали руки, и он полетел вниз. Мышцы заработали, но тем не менее он очень больно ударился левой стороной таза и локтем. Те же Рыцари подняли его за правую руку и ногу и утащили на задние ряды Черных, опустили на бетон.
   Нога онемела, а левая рука страшно болела в плече и локте.
   Плечо явно выбито. Володя стал прыгать на одной ноге и трясти рукой, дергать ее. Никто не помогал. Рука встала на место, но боль тем не менее была сильнейшая. Рыцарь притащил ему одежду. Опять Черную, кстати. Вова оделся. Хотя раздетым под дождем было лучше.
   А Император в это время говорил о новичках и выводил будущих гладиаторов. Потом увели полсотни одураченных людей, а остальным предложили поиграть.
   ВВ был очень зол. Недавно ведь был здоров, а тут снова… Но больше не стал ерепениться. Отложил на завтра… Сегодня попрыгает, поест, посмотрит бои, а завтра…
   Игра ему была совсем непонятна, но никого не пришлось бить, толкать. Просто люди по очереди вставали в разные шестиугольники.
   Еду наш герой проглотил с удовольствием, он был очень голоден. Бои посмотрел не с азартом, но с интересом профессионала. Даже на время почти забыл о своей боли. Во время последних схваток дождь кончился. Отстоял вечернюю «мессу» с Императором. Лег спать, больной и промокший.
   Уснул нескоро. Размышлял над своим поведением в ближайшие дни, просчитывал варианты, готовился к последствиям…
   Сигнал. Сейчас начнется… Плечо и нога ныли, двигать ими было очень больно. Народ ушел на площадь. Дверь резко распахнулась.
   – Выходи на построение!
   – Не могу, болею.
   – Что болит? – тем же повелительным голосом спросил Рыцарь.
   – Нога и рука выбиты.
   – На одной ноге стоять можешь, – не вопрос, а беспрекословное утверждение. – Выходи строиться.
   – Нет, – заупрямился Вовчик.
   – Встать! – гаркнул и этот Рыцарь. Солдафоны дрессированные.
   – Не ори! Не встану. Болею я – понимаешь? – Гладиатор пошел в словесную атаку.
   Рыцарь потерял дар речи от неслыханной наглости какого-то «молокососа», «заключенного». Но он тоже был не из хладнокровных представителей местной власти, а в первую очередь здоровым и агрессивным мужиком, и потому бросился поднимать наглеца «за шкирку». И нарвался на правый кулак Володи, снизу в челюсть. К сожалению, лежа это делать неудобно, да и боль не дала отыграться в полную силу на этом «наемнике», и потому удар получился не сокрушительным. Он только образумил нападавшего. Тот вспомнил о служебных инструкциях и вызвал еще пару помощников.
   – Одевайся, – зло рявкнул сквозь отбитые зубы пострадавший.
   – Зачем? – еще добавил масла в огонь Вова.
   – Действительно… – почему-то согласился тот.
   В дверях возникли еще двое. Побитый парализовал Володю. Двое других подхватили его и потащили к платформам.
   Все повторилось, как и вчера. Снова слегка изумленная толпа увидела болтающегося в небе «солагерника», снова подлетевший Император, тоже слегка изумленный, произнес обвинительную речь и приговор. Разница в том, что проступок уже второй, и соответственно высота падения увеличилась вдвое.
   Володя помнит холодок в груди и ногах, помнит сотни испуганных и сочувствующих глаз, особенно в женских отрядах, помнит состояние невесомости, помнит, что закрыл глаза и напрягся…
   Снова невыразимая боль по всему телу. Невозможно шевельнуться. Он даже не мог понять, что у него сломано, что ушиблено, – болело все. Один клубок спутанных нервов, обсыпанных битым стеклом. Было больно дышать. Хотелось пить. И хотелось в туалет, мочевой пузырь был переполнен.
   Он сдерживался, чтоб не стонать. Он был готов к подобному исходу, поэтому надо терпеть. Чтобы сдержать стон, надо было сжимать зубы – но больно. Нос не работал, а во рту постоянно скапливалась то ли кровь, то ли слюна, то ли желчь. Но и глотать больно. Вселенская боль.
   Захотелось чуть повернуться, может, есть менее болезненное положение, но при этом так пронзило, что чуть глаза не повылазили, и он понял, что… обмочился. На глазах появились слезы от непонятного стыда за себя. Бессилия он уже не стеснялся, ведь понятно, когда весь переломан, какая может быть сила. Главное – сила духа. А она пока еще есть. Снова слезы потекли по лицу. «Есть… есть сила духа! Не сдамся, не дождетесь!..» Почему-то вспомнился Павка Корчагин. Да, человек может! Маресьев… Да сколько героев в стране… в Союзе, в России, на Земле. Человек все может, пока дух не сломлен.

   А что, они пытают меня издеваются надо мной, пугают, шантажируют? Чё перед ними сдаваться? Чем они меня возьмут? Ну поболею, ну умру. Восстановят.
   Опять начнут заставлять играть в их игрушки? Снова откажусь, ну еще поболею. Но это же кончится скоро…
   А если бы не кончилось?..
   Допустить такое предположение. А черт его знает…
   Как-то по-другому, наверное бы… Хотя и они вряд ли так бы калечили людей.
   Но это неважно. Главное – сейчас устоять. Боль стерпеть.

   Почему-то секунды удлинились до минут, минуты до часов, часы стали днями. И все это было наполнено одним веществом, одной средой – бесконечной болью. Эта галактика то вспыхивала, то слегка затухала, то в одной части взрывались сверхновые, то в другой, то одни звездные скопления начинали беспорядочный хоровод, то другие пульсировали; но галактика жила, вращалась, цепляя изнутри острыми иглами-звездами нежную плоть, некогда бывшую Володей Вовчиком…
   Было время, он сидел дома, с мамой, отцом, Катькой, пили чай с тортом, смотрели на звезды. Ходил в школу, любовался своей Викой, рисовал ее профиль в тетрадке. Бывал с Аэлитой в Русском музее, отлучался в Москву. В армии навещал друзей. Однажды встретился с Алисой прямо в фильме…

   И снова тесная комнатка, пустые стены, свет из окна. И ужасная жажда. И уже привычная боль. А потом снова забытье…
   Их отряд стоял в засаде. Наполеоновские войска прошли мимо них. Сзади сам Наполеон на белом коне, с подзорной трубой. В это время их генерал скомандовал:
   – Полк, приготовиться к атаке. – Все привстали в стременах, вытащили разом сабли.
   В этот миг Наполеон направил трубу прямо на Вовчика. Он отчетливо увидел его большой испуганный глаз… В это время прозвучал сигнал к атаке…
   Вовчик резко приподнялся в кровати… приснилось! Опустился на подушку. Снова резко приподнялся. Опять здоров! Скинул ноги на пол, вскочил. Как футболист, забивший важнейший гол, сжал кулаки, сам напрягся и беззвучно закричал: «А-а-а-а-а!!!!» Непередаваемый восторг: как удивительно хорошо быть живым, быть абсолютно здоровым!
   Он сходил на «унитаз», попил воды, умылся. Долго тер пальцем зубы, стараясь хоть немного их почистить. Быстро оделся в черную робу и вышел со всеми на улицу. Какое восхитительное утро! Солнышко встает еще нежаркое, после ночного дождя еще влажная земля, мокрая трава, свежий океанский ветерок, птицы поют и кричат, насекомые порхают, носятся, – как прекрасен мир!
   В строй он встал самый последний. Он стоял, приподняв голову, подставив лицо солнцу и ветру. Вылетел Император, но Вовчик его не слушал, он смотрел на облака, на птиц, и старался уловить природные звуки сквозь сипы, слабые стоны, болезненное дыхание стоящих рядом мужиков и сквозь голос вожака. Облака летят, меняются, перегоняют друг друга… Никто им не указ, и они не делают ничего плохого…
   После столовой Вовчик не пошел на площадь, он спокойно пошагал в сторону ближайших деревьев. Но не прошел и трех десятков метров, как от круживших за пределами площади как воронье Рыцарей отделились двое и ринулись к нему.
   – Стать в строй! – рявкнули оба вместе.
   Володя, не удостаивая их объяснением, двигался дальше.
   Рыцари спустились ниже.
   – Вернись на площадь, стань в строй. Иначе будешь наказан.
   Володя не думал выполнять их приказ. Его дух сегодня вернулся к нему с еще большей силой. Может он почувствовал себя всемогущим, бессмертным? Кощеем…
   Рыцарь, тот что говорил, подлетел вплотную и выхватил парализатор, но… Вовчик ухватил его за руку и дернул вниз. Однако Рыцарь почему-то не упал, а только съехал с сиденья и встал на колено на платформе. И прежде, чем Вова попытался повторить прием, тот успел нажать на кнопку. А вслед за тем и второй, со страху, еще раз разрядил свой аппарат в разошедшегося Гладиатора. Володя разлегся на травке в блаженном бессилье. Впрочем, он и не стал напрягаться, расслабил мозг. Словно это он сам погрузился в нирвану.
   Два других Рыцаря подхватили его за руки. Он успел еще заметить, что тот, которого он хотел сбросить, держался за лодыжку.
   Похоже, что каким-то образом Рыцари фиксируются на гравиплатформах. Правильно, на такой высоте, на скорости, без крепления никак нельзя… И, наверное, у них еще какие-то усилители мышц есть, потому что даже вдвоем держать такого кабанчика на весу одной рукой очень непросто… Выходит, не так легко противостоять власти в ВГ, как говорится, – они «подкованы».
   Его подняли над площадью, снова перед Императором. Невысоко.
   Император, потрясенный выходкой одного из лучших молодых Гладиаторов выступил перед публикой с очень редкими для него и для старожилов ВГ словами:
   – Уважаемые жители Вольного Города. Вот случилось то, о чем я говорю каждый день – у нас появился бунтовщик. Он не желает подчиняться общим правилам поведения, общему распорядку в Вольном Городе. Это третий проступок обитателя Вольного Города под номером 489-К. За это ему назначается одно из самых страшных наказаний, которое он не забудет до конца своих дней. Пусть никто из вас никогда не узнает этого ужасного наказания… Унесите, – махнул Император Рыцарям, державшим бездвижного, но все прекрасно понимающего, видящего и слышащего Гладиатора-бунтаря. А Вовчику хотелось показать Императору очень неприличный жест. Жалко, не смог.
   Его быстро потащили куда-то далеко-далеко от площади. По пути Вова увидел множество огороженных Полигонов, со строениями, с водой, с какими-то сооружениями, с полосами препятствий; полигонов наподобие городков, парков, один даже в виде пустыни; несколько больших зданий непонятного назначения увидел он на острове. Остров велик и у него разнообразный ландшафт.
   До океана оставалось уже не больше километра, когда они подлетели к черному кругу на земле радиусом несколько метров. Этот круг оказался ничем иным, как глубоким колодцем. Чуть не долетая до поверхности, Рыцари выпустили Вовчика, и он полетел прямо в эту черную пустоту.
   Главная мысль в этом полете была: какое дно? вода? земля? бетон? еще что-то? Конечности, вновь способные слушаться, делали беспорядочные движения, словно пытаясь ухватиться за что-нибудь, но в то же время и смягчить удар. На этот раз Володя закричал, наверное, чтобы испугать стремительно надвигающуюся тьму. Удар.
   Неизвестно, терял ли он сознание, но когда смог что-то понимать, обнаружил себя стоящим сантиметров на 15—20 в вонючей жиже, видимо бывшей многолетними природными осадками, со сломанной в предплечье правой рукой, с вывернутым левым голеностопом, с забитыми грязью ушами, ртом и носом.
   Оценив примерно реальный диаметр трубы и видимый верхний «пятачок», Вовчик определил глубину колодца метров в 15—20. Прилично. А если учесть, что стены из очень гладкого стеклоподобного, но черно-матового, гасящего свет материала, разбить который нечем, да наверное и непросто, он сделал вывод, что сидеть ему тут до самого «дембеля».
   Под ногами что-то странно хрустело и проваливалось. Опустив в грязь здоровую руку, он достал… кость. Крупную. Весьма похожую на берцовую. Кинул в угол… К стенке, конечно же, откуда у круга угол. Нырнул рукой еще раз, достал… ребро. Сомнений не оставалось – человеческое. Пошарил еще – вот он, конечно, череп. Да, собрат. Хомо сапиенс. Бедный Йорик. Пробежали мурашки… То ли от холода, то ли от ужаса. Сразу же возникла мысль-заноза: не ждет ли и его та же участь? А вдруг забудут? А вдруг?.. Сделают вместо него робота, или биодвойника… Им же это раз плюнуть, с их возможностями. Не дай бог.
   Пусть попробуют только!.. (А то?..)
   Похоже, там не один скелет лежал. Похоже, там был целый слой из костей. И не только человеческих. «Да уж, славное местечко для меня нашли.»

   Ну и чем же мы займемся, товарищ Вова? По колено в грязи, с поломатой рукой, почти в темноте и в тишине…
   Жалко, блин, не поэт, а то бы стихи послагал. А кстати, можно песни попеть. Хорошо. Что еще? Ну, порассуждать вслух. Ну… Повспоминать книги, фильмы… О-о! Здорово. Это надолго. Вот бы еще звуковые книги дали бы… Зараза, если б не рука… и нога, можно было бы позаниматься физкультурой. Потанцевать…
   Черт, вечно что-нибудь да болит. Не ВГ, а какой-то… какая-то… травмпункт какой-то.

   Тем не менее обстановка угнетала, и стоило больших усилий отвлечь внимание от ног в жиже, от костей, от влажной духоты, от мошкары, от давящих темноты и тишины, от боли в руке и ноге, от мрачных мыслей. Но Вовчик сделал над собой усилие и, прислонившись к стеклянной стене колодца, сначала тихо, а потом все уверенней и громче начал распевать песни. Оказывается, как много он помнит. И как много хороших и веселых песен у русского народа. Особенно воодушевляли его революционные и военные песни.
   Но всё равно время тянулось медленно. Ноги устали. Благо хоть вода теплая. Но ведь так стоять долго он не сможет. А спать?.. Стало очень как-то тревожно. Вот в чем весь фокус-то. Из-за таких вещей, о которых и не думаешь в нормальное время, может жизнь стать адом. Кормить тоже наверняка не будут, и поить. Да, забудут до его последнего дня. «А! как он сказал? – „не забудут до конца дней своих“? Точно. Значит, все-таки вытащат… Да, конечно вытащат. Хватит себя пугать! Это же наказание. А раз наказание – значит урок на последующую жизнь. Правильно? По-другому называется казнь. Хватит! Все будет нормально. Нужно только вытерпеть.»
   Время тянулось мучительно медленно. Очень хотелось сесть. А еще есть и пить. Была уже такая мысль: сесть и посидеть нормально. Ну пусть в воде, пусть вода немного холодней тела, какая разница? А разница в том, что можно простудить внутренности и даже переохладиться и умереть. А все это означает капитуляцию. Значит, он сразу же сдался и решил быстренько помереть, чтоб быстрей оживили? Нет, так не пойдет… «Не дождутся, уроды. Русского человека сломить…»
   И тут его неожиданно осенило: нужно собрать все кости в кучу, должна получиться горка выше воды, если костей много. А если даже и не так, то можно сделать ямку в грунте, если там достаточно грунта, вода спадет туда…
   Вовчик, прихрамывая и оберегая правую руку, взялся за сбор костей. Снова его идея оказалась верна и полезна, снова смекалка выручила. Курганчик из костей возле стенки показался над поверхностью воды и на нем можно было даже лежать! Конечно, не перина, кости врезались в тело, но можно и посидеть, и полежать, уже легче.
   Боль он уже научился преодолевать. Хоть рука и доставляла нестерпимую боль при любом движении. Вова не допускал концентрации внимания на ней. И действительно, боль не так угнетала. К тому же он сделал из рукава повязку, привязав к руке чужую кость, и хоть немного зафиксировал руку.
   Несколько проблем он худо-бедно решил. Подступали голод и жажда. Под ногами слой воды, перемешанной с грязью и многолетними продуктами разложения, и ни в коем случае нельзя дойти до пробы этого коктейля, несущего мучительную смерть. А голода можно не бояться, его жировых запасов хватит на месяц точно, главное преодолеть себя. Да и с другой стороны, куда деваться, будет терпеть, не себя же есть.
   Сидя на костях, Володя углубился в думы. На этот раз он решил разобраться в своих отношениях в Аэлите. А заодно об отношении к Марсу, к его жителям, к его законам, к его достижениям и недостаткам. И сделал выводы, что у каждого своя Родина, свой менталитет, своя нравственность, хуже или лучше – вопрос спорный, каждый кулик свое болото хвалит; но одно неоспоримо – хорошие люди везде есть. Есть Аэлита, есть Вика, есть дед Антон. У них есть недостатки, но и у него самого они есть, но в целом они ему нравятся – они очень хорошие, – он нравится им, что еще надо? Одиночество – вот что хуже всего. А если есть слушающий тебя человек, человек, которому ты можешь сказать о своих проблемах и радостях, которого ты сам с удовольствием выслушаешь – нет большей радости в жизни. Поговорить с человеком, довериться человеку – пожалуй, это больше всего требуется современному нормальному человеку, все остальное второстепенное, производное. Мы живем не для себя, мы живем для других, мы живем в глазах, сердцах и умах окружающих. И даже его писательство – не разговор ли это с людьми? Когда у тебя мало друзей, или друзьям не станешь говорить таких вещей такими словами – выручает бумага; письменно – для всех – можно высказать все, что тебя волнует, все, что ты думаешь, и даже – удивительно – посмотреть на мир чужими глазами, что редко мы делаем в реальной жизни. Стало быть, пишет он потому, что очень общителен, но за недостатком живого общения обратился к вымышленному, но зато глубокому и всеобъемлющему. «Надо же, какие откровения приходят в изоляции,» – подытожил наш герой тему одиночества и дружбы.
   Наконец-то солнце село, день катится к завершению. А сколько еще их тут будет? Двадцать, пятнадцать? Вай, как много… Вова встал, походил по костям. Повыл тихонько от боли в руке. Попел немного вполголоса. Лег на спину, найдя наименее «ребристое» положение. Спать на костях – этого точно никогда не забудешь. Стоило ради этого лететь сюда.
   Как бы можно было бы здесь выспаться, в тишине, в одиночестве, в тепле, в темноте, если бы была мягкая постель или хотя бы земля, теплая, сухая и лучше с травой. А так ночь превратилась в очередное испытание. Мало того, что рука не давала покоя, так еще и жесткая «подстилка» совершенно не располагала к расслаблению. Постоянно что-то давило, хрустело, проваливалось. К ужасной вони и мелкой нудной мошкаре он уже почти привык, но и они делали свое дело. А плюс страхи, думы, голод, жажда, сырость… Короче, ночь прошла хуже не бывает и очень медленно.
   Из положительного – только звездное небо, располагающее к мечтам и, стало быть, к вере в будущее. И еще располагающее к думам об очень далекой планете…
   Наконец, посветлело. Но радости это добавило немного. Заняться все-таки нечем. Очень хотелось есть и особенно пить. Тогда надо попеть.
   Вовочка завел веселые песенки из мультфильмов, фильмов.
   Полегчало на душе. Как будто побывал в своем детстве, юности. А песня «Прекрасное Далеко» вознесла его на вершину. «Пока у меня есть эта песня – меня не сломать!» – мысленно сказал он кому-то.
   Рука распухла от самой шеи до локтя. «Как у Шварца,» – подметил Вовчик. И продолжил мыслить на эту тему. В ВГ культ силы. Ценятся, продвигаются здоровяки, жестокие и мастера единоборств. Как на Земле в бандитском мире. Один к одному. Только таких на Марсе очень мало. Лень. Некогда себя развивать физически. Спорт практически под запретом. Да и зачем? Дорогу грудью тут пробивать не надо. Отстаивать свою честь незачем, неоткого. Зарабатывать этим – нет такого. Девочек привлекать – не ценится такое, да и девочек всегда валом каких хочешь. Так что – «богатыри не вы». Нетути настоящих богатырей… нет, есть. Единицы, но есть. И, пожалуй, очень нехилые, на Атланта посмотреть только. Есть, но мало. И Вовчик относится к их числу. Одним из сильнейших стал, прав был дед Антон. Пригодились занятия, увлечение.
   Но теперь, когда выйдет отсюда, он так займется, так накачается… Тренажер закажет самый лучший – и вперед. Надо быть сильным. Не для драк. Мужчина обязан быть сильным. А не толстым тюфяком. Все условия есть для занятий. И если домой вернется…
   В колодце вдруг потемнело. Володя глянул наверх… и остолбенел, похолодел. В колодец забрался огромный паук. Огромный… мохнатый. Толстые длинные ножищи. Если бы он сразу упал сверху, у Вовчика бы, наверное, сердце остановилось. А так, пока он медленно и неотвратимо надвигался, было время совладать с собой. Боясь полностью опустить голову, Вова рукой нащупал кость побольше и заслонился ей как святым крестом от вампира. Паук спускался. Володя разглядел несколько пар глаз, несколько ужасных клешней-челюстей, множество каких-то отростков, щелей, весь он был покрыт щетиной чуть тоньше человеческих пальцев. Паук действительно был огромен, телом чуть меньше Володиного, и очень, до безобразия страшным, жутким.
   Передние лапы остановились на уровне головы человека, отвратительная паучья голова зависла в метре над ней. Угрожающе заходили клешни-клыки. Володе хотелось закричать и проснуться. Но это не поможет. Пересилив себя, он махнул костью. Паук напрягся. Вовчик тогда со всей силы ударил по лапе паука. Тот убрал ее резко, – а! Больно! – но сам еще опустился. Вовчик искал самые уязвимые места. Конечно, глаза. Но до них пока не достать. Тогда врезал костью по челюстям. Что-то там отвалилось. Паук отпрянул. Но вскоре снова опустился ближе, раскрыв свои многочисленные рты с ядовитыми клыками, словно хотел впиться в нежное человеческое мясо со всей жадностью. А человек, совсем не желая становиться легкой добычей такого монстра, стал неистово отбиваться, молотя костью от своего собрата изо всех сил куда попадет. Пауку было больно, клыки и отростки хрустели и безжизненно повисали.
   Похоже, паук наливался яростью. Он отступил, но через какое-то время снова двинулся на обидчика. А пока он отступал, Вова краем глаза нашел в куче обломанную кость, то есть острую, и как кинжал взял ее вместо кости-булавы. Он присел. Глупое насекомое-гигант попалось на эту уловку и опустилось еще ниже, так, что передние лапы достали до жижи. Вова резко встал и, увернувшись от безобразных опасных челюстей, вонзил свою кость-кинжал в один из глаз паучища. Неприятно? Если бы у пауков были легкие и гортань, человека бы наверное оглушило криком. Но паук только судорожно сжал все свои отростки и клыки и отпрянул вверх на своих мохнатых ногах-манипуляторах. Но к его несчастью не убрал их подальше. А окрыленный удачей человек, должный быть жертвой, как дикий зверь ухватил переднюю «лапку» насекомого и сломал ее, как сухую ветку. Этого паук точно не ожидал и потому, резко развернувшись, ринулся со всех оставшихся ног вон из этого колодца. Вова, проводив взглядом проученного монстра, без сил, но очень довольный, повалился спиной на кучу костей. И только тогда поплохел от пережитого страха и от боли в руке, про которую забыл, отстаивая свою жизнь.
   Сколько он так пролежал – неведомо. И о чем думал – не описать… Отпустило. Вылез из грязи, сел на куче костей. Заставил себя думать о приятном. О былых счастливых минутах, днях, годах…

   Он очнулся от острой боли в правой руке. Но не внутренняя боль. На руке сидело какое-то крупное насекомое. Вовчик сбил его пальцами левой руки. Но вокруг летало еще несколько десятков таких тварей, размером с большой палец, с длинными лапами и жалом в голове не меньше средней швейной иглы. И все они норовили сесть на сочное тело человека и отведать его крови. Если бы у Вовчика были обе руки здоровы, он бы, пожалуй, смог их перехлопать, а одной рукой это сделать было невозможно, а на себе давить нельзя, потому что сначала суперкомар втыкает жало, а потом садится сам, и жало может остаться внутри. Тогда Вова схватил кость пошире и принялся отмахиваться ей что было сил. Пожалуй, половину кровопийц он сумел таким образом уничтожить, но затем стало трудней попадать по одиночным летунам. Да и рука устала. Один пробился – укол, отлетел, сбитый, но жало осталось иголкой в ноге, боль ужасная. Второй воткнулся в ребра под правой рукой. Та же история. Нет, всех он не сможет перетерпеть. И тут он уловил поведение «комаров» – перед атакой они на секунду-другую зависают в сантиметрах 20—30 – и в тело! Вот там их и надо ловить. На излете. Вовчик взял кость-выручалочку на изготовку и стал следить за кровососами. Завис – держи по лбу, завис – получи, завис – вот тебе кровушки, вот тебе сладкого! Двух он все-таки еще пропустил, но тем не менее перебил всех с помощью такой тактики. Жижа приняла новое удобрение. А Вовчик еще несколько минут выдирал из мышц иголки. К сожалению, полностью они не вылазили, куски остались гнить внутри. Ну да выносливый землянин уже привык, что его тело – словно манекен для различного рода истязательств.
   Снова потянулись скучные минуты, наполненные болью, тишиной, тревогой, голодом и жаждой, обрывками воспоминаний.
   Вдруг что-то зашумело и коснулось лица. Дождь! Дождь! Наконец-то дождь. Вовчик широко раскрыл рот и подставил здоровую ладонь под живительную влагу. Дождь был несильный, и в рот попало мало. Вова обмыл ладонью лицо и подставил чистую ладонь ко рту как желоб, поток увеличился раза в два. Но тут дождь перестал попадать на него, хотя вверху шел. Ветер. Вода бежала по подветренной стороне колодца. Вовчик скорей подставил под ручеек свои губы, снова руку приложил, чтоб как можно больше воды попадало в него – и пил, пил, пил такую вкусную, такую нужную, такую долгожданную влагу. Напился. А дождь все шел.
   Вода в колодце, то есть жижа, приподнялась чуть-чуть, немного уменьшив костяной островок. Да бог с ним, зато попил. На время мерзкая среда во рту растворилась.
   Дождь резко закончился. Вовик, хотя еще и не хотел пить, быстро прильнул к стенке, чтоб допить последние потоки, а то ж кто его знает, когда следующий водопой состоится.
   Еще одна маленькая радость случилась. Как немного нужно для счастья человеку. Воздух, вода, еда, свет, постель и люди для общения. А все остальное – это уже роскошь и излишества, балующие, расслабляющие человека, а в больших количествах – деградирующие и уничтожающие.
   Темнело. Володя чуть продрог во влажной одежде. Чтобы согреться, превозмогая боль в лодыжке и слегка болтающейся руке, немного поприседал, понаклонялся. Походил на квадратном метре костяного острова. Улегся, чтобы поспать. Спать не очень получалось, но полусны-полувидения начали появляться… И тут он вскочил как от удара тока. Чуть разрыв сердца не случился. Потому что раздался громкий и ужасный звук. Не сравнимый ни с чем. Но от него становилось дурно.
   Звук не прекращался, только еле заметно пульсировал. Он давил на уши так, что вскоре Володя сидел в странной позе: правое ухо прислонено к колену правой согнутой ноги, левая ладонь на левом ухе, глаза зажмурены. Но звук проникал, казалось, сквозь все тело несчастного затворника.
   Звук начал меняться, не становясь тише или музыкальнее. Звук переходил из одной тональности в другую, превращаясь при этом то в мерзкие скрипы, то в сотрясающий грохот, то в зловещий скрежет, то в леденящий вой, то в противный храп, то в умопомрачительный стон, то в монотонный стук, то в беспорядочную одуряющую какофонию, то еще во что-то – и так бесконечно, не смолкая ни на секунду. Поневоле возникали какие-то жуткие видения, возникали отвратительные чувства и эмоции, зарождались страшные желания. Два из таких желаний – разбить себе голову об эти стены или утопиться в этой жиже. Спасала только одна мысль, словно лозунг переносимая в воспаленном сознании: это кончится, я выдержу! Там Аэлита! Там Вика! Земля!
   И действительно, через несколько веков этот звуковой кошмар закончился. Вовик давно лежал на спине, уже перестав биться в судорогах, с лицом полного идиота глядя на звезды. В тишине колодца он еще долго слышал какие-то звуки из своей головы и время от времени вздрагивал от чего-то непонятного.
   Осознал себя он уже когда было светло, когда солнце освещало одну сторону колодца. Облака… беззвучные облака… может потому они и прекрасны, что беззвучны… Сначала Володя попытался пошевелиться, это оказалось очень сложно сделать, тело затекло, кости врезались в спину, конечности не слушались. Потихоньку, осторожно, он сумел завладеть собой, сел, а затем встал. Тишина необыкновенная.
   Оглох? Вполне возможно. Постучал по стенке колодца. Нет, слышит. Да господи, конечно слышит, кости хрустят, жижа чавкает. Слава богу, все-таки вытерпел, выстоял, кончилось. Слабо улыбнулся. Еще одна победа. Вот только стал побаиваться каждого своего шороха.
   А что принесет новый день? «Запустят змей, тигров? Давайте. Я готов. Сколько смогу – поборюсь.»
   Но не тигров ему приготовили. Хуже. Весь день стояла полнейшая, напряженная тишина. День тянулся как караван по пустыне. Только тишина, только пустота, мысли и боль. Мир – только синий круг вверху, который пересекали облака и иногда птицы.
   От мысли, что оказался в каком-то ужасном колодце на многие парсеки от родной планеты, Вова вернулся к истокам, в детство. С чего это все началось? Наверное, с фантастических фильмов, которые увлекли еще в первом или во втором классе, как современные сказки. Потом старые журналы «Юный техник», «Техника-молодежи». Потом Кир Булычев, Беляев, Алексей Толстой (Аэлита…), Уэллс, сборники фантастики, а далее просто обвал книгоиздания и выбор… Почему-то фантастика его издавна захватила. Фантастика, наука, чудеса, загадки. Детские мечты, страсть к неизведанному; приключения, путешествия… Мечтатель, романтик, выдумщик… А «Гостья из будущего», Наташа направили интерес в практическое русло. Сам стал изобретать миры. И вот чем любовь к фантастике обернулась. Колодцем и ужасами. Тюрьмой в сумасшедшем Городе двух кретинов, болеющих манией величия. Сумевших устроить самое настоящее тоталитарное государство на задах самого свободного (вопрос большой) государства… Там его новые друзья, там хорошо…
   Вдруг весь колодец осветился, но не изнутри, а снаружи, оттуда, сквозь прозрачные стенки. За стенками колодца был огромный зал. Из глубины зала на свет стали медленно выходить самые разные существа, но в основном самые ужасные монстры, чудища, которых только может представить человек. И эти, мягко говоря, существа становились возле стекла и пристально смотрели прямо на Володю. Подолгу. Кто-то черными огромными глазами-провалами из-под мохнатых бровей, кто-то несколькими разными глазами на несимметричной голове-коряге, кто-то глядел, шевеля ими – глазками на ножках, кто-то смотрел большими, налитыми кровью дикими глазищами в щелях между панцирем, кто-то пучил свой единственный жуткий циклопий глаз, кто-то вообще без глаз мотал какими-то усиками-водорослями. Но все держали в поле зрения несомненно лакомый для них объект. И пускали слюни, облизывались, клацали клыками, шевелили желваками…
   Оказаться на виду такого числа человекоядных монстров – испытание то еще. Эти сотни глаз сверлили, гипнотизировали, пугали человека. Его волосы на всем теле стояли дыбом, он боялся шевелиться. Стоял, как заспиртованный образец в банке, перед диковинными посетителями музея. Всплыл в голове гоголевский Вий.
   Монстров было очень много. Постояв какое-то время, одни неторопливо отходили, им на смену вставали другие, не краше, тоже пристально разглядывали человечка с Земли, такого слабого, беззащитного, мягкого, аппетитного.
   Сначала Вовик сильно испугался, через некоторое время возник длительный животный страх, потом возникло чувство дикого гипнотического ужаса, затем он стал ощущать просто волнение, неудобство, свою ничтожность. Но затем к нему стала возвращаться уверенность. Он осознал, что монстры за стеклом, и что скорей всего они просто голографические. Он стал рассматривать их. Внимательно, изучая, запоминая, сравнивая. И даже оборзел до того, что стал «гипнотизировать» их, глядя им в глаза в упор. А еще стал им показывать смешные рожи, язык, стал пытаться якобы погладить, потрогать их, пугать резкими движениями и лицом… но они никак не реагировали, потому что точно были лишь изображением…
   И прекратил это делать только тогда, когда один монстр в ответ на его ужимку ударил передними лапами в стекло колодца и оскалился. Володино сердце быстренько укатилось в пятку здоровой ноги. Через минуту оно вернулось, сильно колотясь. Тогда Вова отошел в середину колодца и еще раз обвел всех монстров взглядом. Потом посмотрел на стенки колодца. Вроде бы цельные. Если только сверху не запустят, то можно не бояться, сюда они все равно не попадут. И чтобы окончательно успокоить себя и лечь спать (ну и пусть смотрят изображения, роботы или живые монстры, ему-то что; пусть смотрят на спящего), он еще раз обошел каждого из чудищ и проверил на реакцию. Только трое из всех как-то отреагировали. Три робота, остальные – кино. Всё, спать.
   Он умостился на своем малоуютном ложе… но не тут-то было!
   Началось еще более ужасающее зрелище. Свет стробоскопически замигал, и кошмарные страшилки начали совершать безобразные движения, заканчиваемые злобной атакой на стекло, за которым отлеживался их потенциальный обед. Стук и скрежет по стеклу были натуральными, и это пугало. Володю подсознательно кололо ожидание чего-то неминуемого… Но через какое-то время и эта черескадровая пляска приелась и перестала пугать. Только мигание раздражало. Однако, прикрыв ладонью глаза, Володя все-таки лег спать. Ну их.
   Но буквально через пару минут его что-то ударило по голове. Он открыл глаза и негромко вскрикнул. Из стенки торчала волосатая лапа и в ней была кость. Не задумываясь, Вова схватил первую попавшуюся кость из-под себя и шибанул по лапе. Кость прошла сквозь толстую черную лапу с небольшим сопротивлением. Твердое поле, понял он. В принципе, бояться особо нечего. Нечего-то нечего, но… Сквозь стены, как в очень страшном фильме ужасов, один за одним стали вылазить чудовища и вскоре заполнили все пространство колодца. Умом Вовчик понимал, что это изображения, только чуть реальные, на пару процентов, но глаза видели рядом совершенно материальные объекты – ужасных монстров. До каждого волоска реальных, до слюны на клыках, до острых когтей. И эти монстры стали играть с парнем. Они грозно заносили над ним свои лапы и зубы – и проваливались сквозь него, не причиняя ни капли вреда. Один, второй, третий… Как в бредовом кошмарном сне.
   Со второго раза стало уже не так страшно, но и отбиться от них, отмахнуться, лечь спать, тоже не было никакой возможности. Он нашел было способ избавиться от них – закрыл глаза, но движения сквозь него, слегка ощущаемые только в поломанной руке, продолжались. Сквозь веки мельтешили тени, а это еще больше пугало воображение. Справившись с новым страхом, он снова решил пойти в атаку. Стал увертываться, наносить «удары», «щекотать», дразниться. Первым это надоело монстрам, или тем, кто ими управлял.
   Потому что не наказание, не испытание, а развлечение, аттракцион какой-то получается.
   Тогда в ход пошли кости. Монстры стали брать кости из кучи и швырять их со всех сторон в человека, не очень больно, но и малоприятно. Эта забава длилась долго. Вовчик отбивался, отмахивался от костей, устал очень, руку сильно растревожил, разболелась… Стал лицом к стене, закрыл левой рукой голову, перестал сопротивляться. Кости еще какое-то время постучали по нему, но все же перестали. Монстры исчезли. Вове хотелось одного – лечь и уснуть.
   Но лечь было не на что. Он стал собирать кости из-под жижи и складывать в кучу. Собрал. Разместился. Расслабился. Почти уже уснул, как снова получил удар по голове. Снова колодец полон монстров, и они снова стали раскидывать кости. Но уже не в него, а из-под него по всему колодцу, даже пытались жонглировать друг с другом. В какие-то минуты островок суши исчез. Исчезли и монстры.
   И тут погас свет. Полная темнота. Где-то в небе светили две луны, но они почти нисколько не освещали дно колодца. Наощупь, усталый, сонный, измученный, побитый, с больной рукой, злой, он снова принялся собирать «соломинки» для своего «сеновала». Собрал. Повалился. Задремал. Уже начал видеть какие-то солнечные сны…
   Снова из-под него повытаскивали все. В темноте. От злости он зарычал. Когда тени чудовищ исчезли, он посмотрел по сторонам и сквозь зубы проговорил:
   – Вы, кто это делает… Если я вас когда-нибудь найду, я из вас… душу вытряхну, кишки выпущу… Поняли?! Козлы!
   Он зло нагреб из костей небольшую кучу и сел на нее, оставив ноги в грязи. Тут же уснул.
   Но те, кто всем руководил, видно решили лишить его сна. Но тактику сменили. В сумерках колодца появились монстры и устроили концерт. Они танцевали, водили хороводы, поблескивая светящимися клыками и глазами, и под громкую ужасную музыку распевали мерзкими голосами какие-то кретинские абракадабровые песни.
   Уснуть под это не представлялось никакой возможности. Сначала наш герой очень злился, бесился, но потом потихоньку стал смеяться, ржать, умирать от хохота, глядя на это супершоу. И закончилось это тем, что он тоже вступил в общее веселье «ужастиков». Но фестиваль компьютерных «придумок» резко оборвался. Все исчезло разом: и музыка, и монстры. Только Вова остался стоять посреди колодца по пояс в грязи, по колени в жиже, с улыбкой на лице.
   Спать расхотелось. Хотелось веселиться, радоваться. Он картинно поклонился во все четыре стороны и произнес в темноту:
   – Благодарю вас, мне очень понравилось. Привет Властелину и Императору, они умеют развлекать подданный народ.
   Можно было подумать, что Вовик немного тронулся умом.
   Немудрено. Но нет. Он просто вовремя вспомнил, что надо проще смотреть на вещи и нельзя все время напрягаться. Вспомнил Карнеги с его рецептом из лимона делать лимонад, и понял, что, если сам сдастся, его сломят. А сейчас, похоже, он сам, сидя в колодце, свел с ума, «уделал» какого-то умника, руководящего его истязанием. Он поступил сейчас примерно как Овод, командующий своим расстрелом.
   Он снова собрал растоптанные им во время танцев кости в кучу и сел на них. Тут же на него с новой мощью обрушилась усталость. Незаметно уснул.
   Проснулся, когда вновь светило солнце где-то там в вышине. С трудом поднялся. Зад отсидел напрочь. Всё побитое, покусанное и немножко поломанное тело, как уже часто случалось в последнее время, болело. Еще и чесалось; жутко чесалась кожа под бородой и вся грязная голова. Шея затекла, в ногах иголочки от длительного сиденья на жестких костях, в глазах потемнело. Что делают с живым человеком… Живот сводило от голода. И, наверное, от него слабость во всех здоровых конечностях. Надо больше лежать, меньше двигаться и нервничать.
   Неожиданно, совсем как-то без повода Вовчик вдруг подумал, что он же может завести себе компанию. В воображении. Да. Вместе-то лучше. Нужно только представить себе… Наташу (Алису), Аэлиту, Вику, деда Антона… ну и хватит… и общаться с ними, делить с ними тяготы. Или путешествовать в воображаемом мире. Главное – не замыкаться в этом мирке, не ограничиваться этим мрачным колодцем.
   И тотчас Вовчик стал встречать гостей.
   – Алиса, привет. Я так долго ждал с тобой встречи… Хорошо тебе, ты не взрослеешь… Все так же путешествуешь? Замечательно. А я вот, видишь, куда попал. Да ничего, немножко осталось, скоро домой. А ты побудешь со мной? Спасибо. А то одному скучно, одиноко… О, Аэлита! Знакомьтесь: это – Аэлита, моя лучшая подруга здесь, а это – Алиса Селезнева, это моя любимая героиня, подруга юности, благодаря ей я стал тем, кем есть… то есть, кто есть… Девчонки, вы пока постойте, я сейчас вам соберу такой диванчик своеобразный… Обстановочка у меня, видите, не очень шикарная… Я быстро, потом сядем, поболтаем. Алиса, давай споем нашу песню! Давай. «Слышу голос из Прекрасного Далека…»
   Володя, распевая песню, принялся собирать со дна кости, чтобы расширить свое ложе.
   – Как вьетнамец рис собираю, – а? – по колени а воде, – сказал он «девчонкам» и продолжил песню.
   – Всё, садитесь. – И полез на «остров». И только собирался завести разговор, в колодце появился еще невиданный им ранее хищный зверь. Почти не испугавшись, Вова сказал:
   – Опять? Вот видите, не дают скучать. Пытаются меня развеселить как-то… Надоели. Ограниченная фантазия, как будто я животных очень люблю, насекомых.
   Вдруг сверху посыпался какой-то порошок, словно высыпали пару ведер цемента, и он весь впитался в зверюгу. Зверь передернул телом и грозно зарычал.
   – Пугает. Не обращайте внимания, – спокойно проговорил Вовчик. – Ну и что ты хочешь сказать, милый звереныш?
   «Звереныш» еще раз рыкнул, подошел вплотную к человеку и стукнул его лапой по плечу. Человек скатился в грязь. Вскочил, держась за больную руку, и сказал:
   – Э, ты че, совсем озверел?
   Зверь прыгнул ему на грудь и Вовчик припечатался к стене. У зверя была масса. И плотность. Хотя небольшая, но примерно как у жидкости, как у масла. Это что-то новенькое.
   Зверь бил лапами и толкал человека, а тот не мог ничего сделать, ухватить или стукнуть не получалось, рука проходила сквозь тело зверя как сквозь кисель. Через сколько-то минут зверь изменился, превратился в страшного осьминога и стал крутить, дергать, шлепать, переворачивать Вову. Затем осьминог превратился в гориллу и своими огромными лапищами совсем задолбал, отвешивая оплеухи со всех сторон. Вовчик летал как мячик по колодцу, то и дело сплевывал грязь, в которую через несколько секунд снова плюхался. Самое обидное – ничего нельзя сделать, никак невозможно сопротивляться. А еще было очень больно руку, потому что кость вылезла наружу и там, внутри, вообще творилось что-то страшное… Он упал спиной в воду и не сумел встать. И только лицо выглядывало из противной жижи. Но оказалось – это спасение. Горилла оказалась бессильна. Она не могла пробить густую жидкость…
   Попрыгав над ВВ без толку, в ярости за секунды разметав кучу костей, горилла растворилась, порошок плюхнулся в грязь, а Володя, не помня как, выполз на остаток костяного островка.
   Пришел в сознание он ночью, от дождя. Дождь снова сбегал по стенке колодца и как раз там, где лежал несчастный заключенный. Он приник щекой к стене и жадно глотал небесную воду…
   Потом он опять покинул свою яму и отправился путешествовать по времени, по пространству, по призрачным мирам, где было и радостно, и легко, и блаженно, но там же его подстерегали опасности, злые существа, коварные ловушки, знойные пустыни и скалы. Но снова появлялись родные лица, и становилось очень хорошо, но вдруг возникали страшилища и уносили в ледяную темноту…
   Снова колодец. Он еле встал. Тело почти не чувствовалось. Надо походить, чтоб прийти в себя, чтобы кровь разошлась. Как-то темно. Совсем темно. Вроде светлеет. Да, кажется, наверху солнце. Что это?
   В колодец опустилась веревочная лестница. Но он до нее не дотянется. Кто-то спускается. Зачем? Мужчина говорит:
   – Я пришел за тобой, вылезай. Ты свободен.
   Свобода? Наконец-то!!
   – Хватайся за мою руку, – говорит спаситель и склоняется ниже.
   Но до руки не дотянуться. Все тело трясется, одежда мокрая и в грязи, мешает. Сил нет. Надо прыгать. Но сил не хватает. Но надо. Надо вылезать отсюда! Собрав всю волю в кулак, Вова прыгает, но рука пролетает мимо. Боль в правой руке ужасна. Отдышался. Мужик еще чуть ниже протягивает руку. Ну, еще раз. Прыжок! Руки соприкасаются! Но… Володя падает, потому что его рука проходит сквозь кисть пришедшего. Вовчик недоуменно смотрит вверх и вдруг слышит гомерический хохот, и мужик с лестницей медленно растворяется в воздухе.
   Наш измученный герой поднимается на ноги, глядя в никуда, сжав кулак и зубы, говорит тихо:
   – Убью… – И снова колодец остается в каком-то нереальном мире. А реальность расширилась до бесконечности…

   Он открыл глаза. Перед ним стояли два Рыцаря и Император.
   – С возвращением на этот свет, – сказал командующий Вольного Города, противно улыбаясь. – Ну что, пойдем на построение?
   В Вовчике вскипело все, что накопилось по поводу и Императора, и Властелина, и Вольного Города, и Марса; он захотел удушить этого красного урода, впиться ему в горло – и он это сделал!
   Он вскочил и бросился на Императора, но его рука встретила какое-то упругое сопротивление. А Рыцари схватили за оба локтя. Ну что за дела, даже в фантазиях не получается отомстить!..
   – Ну-ну, – пересилив кратковременный испуг, лукаво пожурил Император. – Какой все-таки мужественный и бесстрашный юноша.
   Пока Император делал паузу в своем величественном обращении к простому подданному, Володя обратил внимание, что снова здоров, отлично себя чувствует и находится в незнакомой ему комнате, перед надоевшим уже Императором и стандартными Рыцарями. Все это почему-то казалось реальным, не похожим немного на то, где он был и что видел последние минуты или столетия. Хотя кто может определенно сказать?..
   – Так вот, Владимир, к сожалению, нам приходится расставаться, твой срок закончился. К огромному нашему и надеюсь твоему сожалению, отчего-то ты не захотел жить у нас как все, хотя начало твое обещало огромные перспективы. И. И поэтому я тебе делаю такое предложение: ты можешь вернуться к нам добровольно, обратившись в Совет Ответственных. Постой. Дослушай. Если бы ты не бунтовал, ты бы уже за этот месяц мог дорасти до Рыцаря. А с твоими волевыми, физическими и интеллектуальными данными ты бы в короткий срок дослужился до Принца. А ты представить себе не можешь, что это значит. Я, лично Император, – это третий случай в моей практике, – приглашаю тебя к нам, в Вольный Город. Подумай об этом.
   Но мой долг предупредить тебя: если ты, снова попав к нам не добровольно, продолжишь бунтовать, тебя ждут такие же наказания и хуже, чем ты испытал, но уже в течение года. Но, я думаю, ты человек умный и можешь выбрать верное решение.
   И последнее. Закон Марса ты знаешь: о Вольном Городе в
   Стране Подарок Вселенной ты не должен говорить ни слова. В противном случае к нам попадают сразу оба: и ты, и твой слушатель. А каково здесь, ты и сам теперь знаешь. До встречи!
   – Не дождешься! А если встретимся – убью. – Неужели это он сказал? Да, он, Володя Вовчик. Вольный Город сильно его изменил.

Часть 4

Глава 10. Куда плыть? Где берег?

   Снилась Светланка. Как будто они женаты и у них двое детей. Гуляют по парку, смотрят на других детей и родителей. Их сынишка то и дело убегает, прячется, смеется. Их дочурка на его руках все время улыбается, сучит ножками.
   – Поехали к маме, сегодня Вовчик возвращается, – сказала Света.
   – Поехали. – А сам думает: «А я кто?»
   Залезли все в большой рупомс и полетели прямо по дороге, как машина.
   – А вот мой дом – смотри. – И указал на свой новый супер-дом, возвышающийся среди других богатых особняков особняком.
   – Хороший дом. Почему он тебе не понравился? – удивилась мама, стоявшая рядом с ним.
   – Потому что я один в нем был, без вас, – ответил он и положил ладони на Катькину и мамину руки, лежавшие на столе. Как приятно…
   Проснулся. Повернулся на другой бок. Оправил подушку.
   Чувствуя улыбку на губах и слезинки в глазах.
   И резко открыл глаза. И замер. Что-то происходит, но что?
   Повернулся на спину. Осмотрелся. Чем-то знакомая комната, просторная, светлая…
   Да это ж его дом! Его кровать! Его спальня? Он сел в кровати, откинув одеяло. Еще раз осознал все, попытался почувствовать себя, воздух, послушал тишину. И в полной уверенности в происходящем и с полнейшим облегчением на сердце отвалился назад на подушку. Какая мягкая и чистая постель. Какое счастье. Как легко. Какая свобода. Какое счастье!! Свобода!!!
   В беззвучном крике невыразимого восторга он раскинул руки и ноги по плоскости кровати, наслаждаясь своим существованием. Наслаждаясь своим телом. Наслаждаясь самой жизнью. Наслаждаясь воздухом свободы, как образно выражаются литераторы. Как ни странно, в его голове долго не складывались какие-то определенные мысли, облаченные в слова, – только чувства, только эмоции, только глубоко подсознательные образы. И потихоньку, осторожно, стало возникать:

   Неужели… все закончилось… Все-таки… я не сдался… но… не на ногах… организм не выдержал… Но еще не умер… А здесь рай…
   После того ада – везде рай… Твари… фашисты. Самих надо…
   Я им устрою… идиоты… Как такое допустили?..
   И молчат. Боятся. Боятся, трусы. А там и герои – устроили себе империю… Короли, владыки. Играются людишками…
   А что? Раз они молчат и подчиняются – почему не воспользоваться? Это ж такое развлечение. Не какая-то электронная стрелялка, – все взаправду, без фантазий. Ранили – кровь, больно. Убили – значит умер. Сражаться – значит биться в кровь… Не разученными движениями, а на что способен. И постоянно все новые, у каждого свои возможности, свои качества, ничего не повторяется, игра не надоедает. А даже надоест одна – можно в другую поиграть…
   Отличный придумали парк развлечений, ничего не скажешь…
   И ведь главное с пользой для дела – перевоспитывают, наказывают нарушивших закон. Хорошо устроились…
   Устроятся… Так устроятся – мало не покажется… Я вот отдохну чуть-чуть, прийду в себя…
   А вообще на кой черт мне это надо?
   Пусть они так живут. Они допустили – пусть сами и страдают,
   пусть побудут пешками… может чему научит…
   А отомстить? Отомстить надо… но как?..
   Простить, по христианскому обычаю? Я это умею… Пережил – и забыть. Чтоб еще хуже не стало…
   Значит – сдался. Только почувствовал свободу – и все. Подальше от обидчика. Тоже неплохое оправдание: пусть его, мол, бог накажет. А не накажет?? Или когда? Когда он десятки тысяч душ искалечит, когда сотни тысяч запугает, когда тысячи обратит в свою дьявольскую веру?..
   Бог…
   Бог остановит. Но бог действует через людей…
   А – мессия?
   Не мессия… Справедливый… мужественный… Землянин.
   Русский. Человек. Мужчина.
   Еще скажи воин… Воин… И воин! За правду надо сражаться! Если у них не осталось своих мужиков, значит должны на помощь прийти другие…
   Если на мирных крестьян напали враги с оружием, воины должны стать на защиту… А крестьяне, если что, помогут… Если посчитают нужным…
   Но кто спасет этих слабых женщин от грубых варваров? А если Аэлита или Вика туда попадут?..
   Не-ет… Надо их остановить. Хватит. Наигрались!
   Баста, карапузики!

   – Это… То-ом! – крикнул Вовчик.
   – Слушаю вас, хозяин, – появился робот. А Вовчик еще раз убедился, что всё же дома. Справился с дыханием.
   – Том… Я дома… Иди пока. Стой. Где все мои вещи? Вик, кулон…
   – Они здесь, в шкафчике. Подать?
   – Нет. Не надо. Иди пока. Я скоро выйду. – Все-таки он еще не совсем пришел в себя… Еще хорошо, что умом не тронулся… хотя как это понять?.. Не дай бог…
   Как давно он не нежился в мягкой широкой постели. Как это приятно. Так бы валялся и валялся… Если бы не хотел срочно встретиться с Аэлитой, с Викой, с дедом Антоном. Как он по ним соскучился!..
   Только надо прийти в себя. И трезво подумать, как, о чем с ними можно говорить, о чем не нужно… Кстати, очень хочется напиться!.. Но немного, только до расслабления. Иначе можно натворить беды… Да. Очень осторожно… потом. Сначала увидеться.
   Он еще раз, но многократно, с вариациями, с дополнениями, с учетом каких-то обстоятельств стал продумывать встречу с Аэлитой.
   Перешел на Вику. Запутался.
   Созрел.
   Соскочил с кровати, пошел в туалет и в душ. Быстро, но тщательно, с громадным удовольствием помылся в прохладной воде, снова с невыразимым счастьем ощущая свое здоровое, невредимое, но – ужас! кошмар! – худое до неузнаваемости тело. Долго чистил зубы чудо-щеткой. Быстренько пошлепал в столовую – проголодался как два бегемота после засухи. Набрал – полный стол! Самого вкусного… И Марс его не устраивает?! Идиот! Это ж рай на облаках.
   Отвалился от стола буквально без сил. И то, потому только, что испугался за желудок – а ну как лопнет. Жалко добро переводить. Выпил на всякий случай зелененького нормализующего.
   Одевался долго, подбирая что-нибудь очень красивое, удобное и простое. Одобрив себя на двойнике в волунтракесе, все-таки вызвал в комнате Отражение – голографическое «зеркало», – в котором можно рассмотреть себя до последней волосинки. Принял. Надел вик. Глянул в кулончик от Вики. Море, скалы. Земля… Пошел. Сел в гостиной на диван. Еще раз настроился. Страшно волновался почему-то.
   – Вик, Аэлита.
   Через пару секунд возникло прекрасное лицо. Аэлита была бесконечно радостна.
   – Володя! Наконец-то! Прилетишь или мне прилететь?
   – Аэлита, лучше я. Ты дома?
   – Конечно, Володечка! Ну лети! Я очень жду! Воло-о-одя… – она улыбалась как… как настоящий, любящий друг, встретивший долгожданного друга детства, с которым они были ближе, чем брат с сестрой.
   У Володи защипало глаза, запершило в горле, в переносице зажгло… Он еле выговорил:
   – Еду. – И отключил вик. Как долго ждал он этого счастья! Как много надо пережить, чтобы почувствовать нужность близкого тебе человека. И тут вдруг, снова после сигнала, возник вико-доктор и подсказал очевидное: «Ты чрезвычайно взволнован. Нужно немного сдержать эмоции.»
   – Пошел ты! – незло, тут же рассмеявшись, сказал Вова. Какое это сладкое волнение!
   Рупомс домчал его быстро (внешне), но очень медленно для Володи (и Аэлиты). Аэлита стояла на крыльце. Ого, какой живот! Но хороша.
   – Володька! – Руки обвили шею. – Что ж ты натворил, поросенок! Я так за тебя переживала! Что ж ты натворил. Я чуть с ума не сошла! Боже мой, какой же ты худой! Кошмар! Что с тобой сделали! Дурачок! Ну куда ты полез?! Зачем тебе это надо было! Ну ведь все для тебя! Ну все условия!.. Прости… Ну что ты молчишь?.. Ну ладно, не плачь. Прости. Пойдем. Кошмар…
   Аэлита взяла парня за руку и повела в дом. Вовчик не различал дороги, все было размыто. Горькими слезами радости. Он не мог говорить. Достал платочек и вытирал глаза и нос, а влага все лилась и лилась. Аэлита гладила его руку, плечо, касалась волос, уха, щек, пытаясь успокоить, инстинктивно, как мать, давая почувствовать плачущему ребенку, что она рядом, что она с ним, никому его больше не даст в обиду. И тактично молчала.
   Наконец, Вовик справился с собой. Взял руки подружки, поцеловал их.
   – Как я соскучился по тебе, Аэлита, – проговорил он.
   Аэлита пальчиком повернула его за подбородок и легонько поцеловала в губы.
   – Я тоже без тебя ужасно тосковала, нервничала. Еще из-за него.
   – Она указала на живот.
   Володя улыбнулся.
   – Уже, наверное, стучится там? Мальчик?
   – Мальчик. Уже давно. Иногда не сидится чего-то.
   – Аэлита, прости меня, дурака такого. Я люблю тебя. Как самого лучшего друга, как сестру, как… Ты для меня все. Вся моя Земля в тебе… тоже. Ты самый лучший человек. Прости меня… что так поступил. И спасибо, что ты такая мудрая… Что может быть дороже дружбы. – Он снова взял ее руки и сжал легонько в своих ладонях. – Как ты тут? Что новенького?
   – Да как?.. Плохо и неинтересно без тебя. Все мысли о тебе.
   Пригласила парня… Наверное, проклял меня там сто раз, что приволокла в сказочную страну и отдала на растерзание…
   – Да при чем ты-то? Сам виноват. Нет, что ты. Ты для меня наоборот была как знамя. Думал о тебе – и легче становилось… Как родители?
   – В порядке. Слушай, ты может выпить хочешь? Я б на твоем месте напилась.
   – Э-э… Наверное воздержусь пока. Надо немножко в себя прийти… Боюсь совсем с катушек сойти…
   – А, нет, конечно. А то вы, земляне, точно по этому делу чего-нибудь натворить норовите. Правильно, успокойся. В баньку сходи, погуляй, музыку послушай… По себе знаю – успокаивает. Я, бывало, когда первое время, да и вообще, сильно или волновалась, или переживала, или расстраивалась – там, в Питере, – я в ванну плюхалась, или наушники нацеплю – и танцую. Помогало.
   – А еще бы лучше на яхте в море уйти. С друзьями. Надолго.
   – Да, неплохо. Вот освобожусь, – Аэлита погладила живот (Володе не понравилось выражение) – тогда можно будет. А пока, увы, вообще из дома почти не выхожу. Так, раз в неделю выберусь в свет, пройдусь, подышу – и обратно. Сил совсем нет, тяжелая стала. Представляешь, мультики стала в последнее время больше смотреть, как будто ему показываю. И самой интересно, смешно. Инстинкт, наверное, какой-то. А сплю, слушай, как лопуна туперульская, часов по 12—14. Ем да сплю, да мультики смотрю; о тебе думаю – вот и все занятия. А ты как, чем думаешь заниматься? Освоился на Марсе?.. Извини, ерунду говорю, – осеклась она, осознав, что невольно допустила двусмысленность, от которой Вова напрягся.
   – Все нормально, Аэлита. Не переживай, все позади, я узнал лучше, гораздо лучше, истинное устройство Марса, то есть страны. Еще немножко познакомлюсь со всеми сторонами жизни, со всеми тайными закоулочками, и стану точно настоящим марсианином.
   – Скучаешь?.. – Пристально посмотрев на Вову, спросила
   Аэлита, чувствуя в его последних словах какую-то фальшь, наигранный оптимизм.
   – Скучаю. Очень. – Володя помолчал, размышляя.
   – Я тоже иногда скучаю, – сказала Аэлита.
   – Аэлита. – Вовчик решился. – Если ты ничего не знаешь – слушай. Я же собирался домой сбежать. Я в последний день, после озвучки, потребовал от директора отправить меня на Землю… Но он… в общем, не отправил. Нельзя, говорит, категорически. Никак нельзя, запрещено и невозможно… Я, конечно, разнервничался…
   – Что, ты там что-то наделал? – предположила подруга, с тревожно-испуганными глазами.
   – Нет. Я оттуда ушел нормально. В смысле, без эксцессов. Дома напился… конкретно так, основательно… но тоже ничего не вытворил… Да нет, дело не в этом. Ты видишь, как я подло хотел поступить – сбежать… Но я оставил тебе сообщение, где все объяснил. Я его уничтожил потом, вечером… Ты простишь мне это? Я домой хочу! Я чужой здесь. Здесь есть ты, но я весь там. Там все мои воспоминания, все мои родственники, там моя родина. Там вся моя жизнь. Там все мои планы и мечты… Здесь есть все, понимаю, но нет жизни. Я… не знаю, как мне дальше жить. Я не могу жить, как все здесь живут. Не могу, не хочу. Я попробовал, но не получается. Все чужое. Я все вижу, понимаю, могу делать, что и все другие, но воспринимаю совершенно не так, как это должно быть по-вашему… Помоги мне что ли, как-нибудь перестроиться, я не знаю…
   Нет. Я хотел о другом. Аэлиточка, милая, я хочу домой. Я очень хочу домой. И прошу тебя – посодействуй мне в этом. Подскажи, как мне убедить ваших главных хранителей тайн и блюстителей закона отпустить меня… Ну я же уже сделал свое дело здесь, ну чем я еще буду полезен?
   Аэлита, пожалуйста… Ну извини, я много пережил, и поверь – мое решение не сиюминутная эмоция. И даже не блажь, не фантазия, не авантюра… В отличие, как я стремился… сюда… Это выстрадано, это обоснованно… И это правильно. Как должно быть. Сказка должна оставаться сказкой, нельзя в нее влезать со своей бытовой действительностью.
   Володя сказал все.
   Аэлита долго молчала. Трудно было бы по лицу догадаться о ее чувствах и мыслях. Она была готова к такому повороту. Она-то прекрасно могла понять, что такое тоска по дому, что такое непонятная чужбина. Даже что такое неоправдавшиеся надежды она знала, побывав на планете Вечных Надежд На Светлое Завтра. Она понимала стремление землянина вернуться в тот жуткий мир. В том мире, наряду с войнами, преступлениями, мириадами проблем, в мире обмана и вечного соперничества есть, тем не менее, такие чувства и явления, как настоящая дружба, миллионоликая и труднообъяснимая – но истинная любовь к другому человеку, любовь к родине, к своему делу, такие как целеустремленность, духовность, нравственность, такие как подлинная скромность и доброта, мужество, ответственность, преданность. На Земле есть масса таких прекрасных человеческих качеств, которых не осталось на Марсе, которые утратили свое значение. Самое главное – на Марсе отсутствует общность, единение людей. Есть миллионы индивидов… невыразительных особей…
   – Вова, я тебя прекрасно понимаю. Это я очень глупо и опрометчиво поступила, что пригласила тебя с собой…
   – Нет, Аэлита, нет! Ты сделала все пра… отлично. Нет… тогда это было мне очень нужно и интересно. Просто сейчас все изменилось… То есть я понял, что не мое…
   – Володечка, скажи прямо, это не из-за меня ты хочешь отсюда?..
   – Нет… Сейчас нет. Сначала… было такое… Как последняя капля… но сейчас все изменилось. Любовь нельзя отнять или оставить. Ее можно… расширить или углубить… Извини, сейчас я тебя люблю, наверное, гораздо больше, чище и искренней… По-настоящему. Широко, как замечательного человека, как прекрасного друга, как лучшую девушку… Мне очень жаль будет тебя терять, расставаться с тобой, но… с другой стороны, напротив, ты навсегда останешься со мной, а я с тобой, и никогда мы не поссоримся и не обидим друг друга, не предадим… Господи, Аэлита, я говорю, как будто стихи читаю… Ну и пусть, лучше раз в жизни сказать вслух, чем всю жизнь молчать и притворяться…
   – Спасибо, Володь. Я тебя тоже очень-очень люблю. Я счастлива, что ты мне встретился… Я постараюсь тебе помочь, раз ты так решил. Я бы, конечно, не хотела, чтобы ты улетал… Но это из эгоизма. Да, видимо, ты глубоко прав. Марс для тебя… мерзок и… искусственен…
   – Точно. Метко. Пуст. Бездушен… просто ненастоящ. Искусственен, да. Пошл. Слишком хорош. Чересчур… Я бы на твоем месте уже пощечин надавал за оскорбление Родины, – наконец-то обрел способность шутить землянин.
   – Вот я тебе, – погрозила пальчиком хозяйка дома. – А вообще, как ни грустно, ты прав. Я и сама это увидела. Может не так остро и прямолинейно, как ты, но есть такое. Много этого. И надо что-то делать, иначе превратимся в благополучных роботов…
   Помолчали чуть-чуть.
   – Ладно, Аэлита. Полечу я домой. Тебе отдыхать надо. Мне надо в себя приходить. Ты подумаешь, да, как нам быть, куда обращаться? А я завтра прилечу, обговорим все. Идет?
   – Да, обязательно.
   Они легонько, тепло, нежно обнялись.
   – Сильно плохо там было, да? – тихонько спросила Аэлита, сочувственно посмотрев в глаза друга.
   – Н… не сладко, – глядя под ноги, ответил он. Только отойдя на шаг, взглянул в глаза своей инопланетянки и прошептал: – Пока. До завтра.
   До рупомса добирался снова по размытой от влаги в веках дорожке. Или сентиментален до ужаса стал, или нервы совсем никудышные после этого Вольного Города.
   Дома с ходу повалился на диван. Состояние какое-то неопределенное. С одной стороны, радость неимоверная от полной свободы, от полнейшего до безобразия безделья, с другой стороны – тяготит именно эта бесцельность существования. Хочется скорей на Землю, домой; но вспыхивает вопрос: а что будет с Марсом, как Аэлита, Вика, дед Антон? Горит огнем злость на хозяев ВГ и желание с ним разделаться поскорей, но тут же стремление позабыть о нем как можно быстрей и не вспоминать…
   Горе. Горе от ума и излишней самооценки, избытка чувства справедливости и глобальной ответственности. Придумал себе, что обязан разбудить Марс от прозябания, оградить от энволюции, уберечь от страшных пауков-кровососов – Властелина и Императора, и теперь мучается, места себе не находит, мечется в своих голове, душе и сердце от прощения до отмщения, от решимости взять власть в свои руки, повести народ на баррикады до полной устранённости от всей общественной жизни совершенно, – мол, ваша планета, сами и разбирайтесь.
   Что самое интересное: во всех этих случаях, во всех своих решениях-размышлениях он неизменно выступает почему-то в качестве центральной фигуры, на которую, якобы, должны равняться или учитывать мнение… Фантаст, одним словом. Романтик, мечтатель, фантазер, сказочник, сочинитель, выдумщик, прожектер… параноик…
   Надо расслабиться, отдохнуть, выспаться, отлежаться. Да и напиться слегка, разбавить, растворить, прополоскать мозги.
   По пути в столовую Вовчик вдруг резко остановился.
   – Том! – сказал он.
   – Слушаю вас, – откликнулся робот, представ перед ним.
   – Том, месяц назад… Ты знаешь, что произошло?
   – Да. Вас отправили в Вольный Город.
   – Точно. Как это было?
   – Я не знаю об этом.
   – А где ты был в ту ночь?
   – Здесь стоял.
   – И ничего не видел?
   – Нет.
   – Как это так?
   – Я не знаю. Я отключаюсь на ночь.
   – Отключаешься?.. Хоть все вынеси… Ясно. Свободен.
   Через некоторое время Вова сидел на диване с фужером кагора и слушал классическую симфонию. Ждал Вику.
   Когда он ей викнул, она только ахнула:
   – Володя?! Ты дома?! Лечу! – И отключилась. Но осталось такое чувство, что она сейчас прилетит и задушит его в объятиях и зацелует до смерти. И не отойдет от него ни на шаг.
   Вино делало свое дело: по телу разливалась нега, на душе становилось теплей, и голова прояснялась, избавляясь от ненужного. И музыка. Вечная музыка, которая без всяких кораблей и каналов переброски уносила к звездам, которая без всяких камер регенерации лечила и восстанавливала, которая без машины времени уносила в вечность, которая без всяких биогенераторов настраивала на блаженство, на спокойствие, на созидательный лад, на мечтательность, на любовь…
   Вика кинулась ему на шею без слов и затихла. Так провожали, или, напротив, встречали с войны. Когда уже выплаканы все слезы, когда уже пережиты все страхи, когда уже иссякли все силы… Но Вика все-таки тихонько плакала. А Вовчик, наоборот, улыбался. Он таял от счастья. У него на Марсе появился еще один любящий его человек, он обрел нового друга… а может… может… Эта чудесная девушка достойна быть любимой. И может быть, если бы не было Аэлиты, если бы не марсианские порядки…
   – Володя, я так испугалась за тебя, я так боялась, так волновалась… Ты так похудел… Мы с Аэлитой каждый день о тебе говорили. Ты был у нее?.. Ей уже скоро рожать… А я из дома почти не выходила, почему-то боялась… Мы сначала подумали, что ты домой улетел, но Аэлита узнала, сказали, что нет. Тогда мы поняли… Ужас. Аэлита себя ругала, я себя…
   – За что? – сказал Вова в качестве легкого выговора.
   – Что не уберегли, не удержали, не предотвратили, не предупредили… А хуже всего – помочь никак нельзя. Ни исправить, ни вернуть досрочно, ни пообщаться. Дурацкий закон, идиотские порядки…
   Это необычайно смелые слова из уст коренной марсианки.
   Володя отлепил Вику от своего тела, посмотрел на нее серьезно… и поцеловал в губы. Чуть-чуть.
   Вика зарделась. Опустила глаза. Чуть сжала губы.
   Вовчик усадил ее на диван. Предложил:
   – Вика, я сегодня буду пить; не желаешь присоединиться?
   – Да! – с готовностью откликнулась Вичка. – За твое возвращение я с радостью выпью.
   – Спасибо. – Вова действительно был счастлив. – Тебе чего?
   – Шампанского. Светлого, игристого.
   Хозяин дома сам лично сходил в столовую и принес даме шампанского и шоколада, а себе еще бокал вина.
   – За твое возвращение! – с искренней радостью в глазах сказала Виктория.
   – А я за встречу! – ответил Вова. Торжественно чокнулись.
   – Володя, я много думала эти дни и решила знаешь что… пойти на курсы ТАВР – и на Землю…
   – Серьезно?! Ты решилась? Ну молодец. И правильно. Знания надо применять и совершенствовать. А то тут все без толку, без действия… Хорошо…
   – Вот и я думаю. Знаний у меня достаточно. Пройду ускоренными темпами, месяцев за 5—6, и кразимякнусь на твою родину.
   – Отлично! Моим… моих попроведаешь – маму с сестренкой… – Чуть помолчал, уколотый тоской. – Вика, ты знаешь, а я ведь хотел сам домой вернуться. Не пустили. Пушкин не говорил? За это и загремел…
   – Загремел?
   – В смысле, за это меня отправили туда…
   – Почему?
   – Я не знаю. Сам не пойму. Кому-то это не понравилось.
   – Ничего себе! – Девушка снова возмутилась. – Так просто, ни за что забрали?
   – Ну, я пригрозил, что дойду до Совета, потребую меня вернуть на родину, что не имеете права, мол.
   – Это ты кому так говорил?
   – Директору Института Земли, Пушкину.
   – Так это он?..
   – Наверное. Хотя, может… я же, как ты мне подсказала, с колобком этим – Альтисарррасарром – говорил. Я у него о Вольном Городе пытался разузнать… может за это…
   – Да-а, – задумчиво протянула девушка. – Странные дела у нас творятся. Попал в тюрьму, и неизвестно за что…
   – Стоп, Вика. Стоп! Что ж я, дурак, делаю? Гружу тебя такими вещами.
   – Ну а что?! Должна же я знать, за что моего друга отправили в Вольный Город. И я хочу спросить: действительно он страшен? Что там, в этом Вольном Городе?
   – Ну нет, Вика! Вот этого тебе лучше не знать! – решительно возразил землянин, хлебнувший горя от этого заведения.
   – Почему? Мы здесь, вдвоем. Я никому не скажу больше, буду нема как арбонт.
   – Кто?
   – Арбонт. Это цивилизация такая, без внешних признаков
   общения. Вспомни.
   – Нет, Вичка. Закрыли эту тему, всё.
   – Ты мне не доверяешь?
   – Да дело не в этом. Ты собралась в ТАВР. А это значит, что твою мыслеформу изучат вдоль и поперек. Да может и мне повезет свалить… А окажемся мы с тобой вместе в том самом страшном месте, вместо Земли.
   – Фу! Какая же я глупая! – осердилась на себя Вичка.
   – Да нет, ты очень умная. И добрая. И очень красивая. Какое у тебя опять же великолепное платье. – Он говорил совершенно искренне, всем сердцем испытывая тепло от присутствия этой замечательной марсианки, изучающей Землю, привязавшейся к нему незримыми узами симпатии и единства.
   – Я их столько насочиняла за твое отсутствие! Вот, думаю, вернется, будем ходить куда-нибудь…
   – Будем! Славная ты моя. – Вовчик поцеловал запястье девушки. Как же это чудесно – снова вместе! А она снова почему-то слегка смутилась. – Еще шампанского?
   – Конечно! И танцевать.
   Они танцевали, пили, ели, болтали на разные темы, в основном в преломлении земного наблюдателя, вообще о Земле говорили, о Марсе. Итогом этого прозвучали слова, удивительные слова Виктории.
   Сидя на диване, она разгорячённо высказала:
   – Ты знаешь, я в последние дни все чаще задумываюсь о смысле жизни. И знаешь, что поняла: у нас это утрачено. У нас на Марсе у людей нет этого смысла, нет целей, нет той звездочки, к которой надо стремиться. У нас всё банально, приземленно, размыто. Понимаешь, Вов, мы сыты, счастливы, здоровы, у нас всё-всё-всё-всё есть, и нам нич-чего больше не нуж – но. Нам не о чем мечтать. Мы придумываем себе какие-то дурацкие желания, какие-то извращенные… я не знаю, фантазии, игры какие-то изощренные… А для чего? Для чего все это? Я вот читаю книги земные, хорошие, там есть это. Там есть Мечта, есть Цель. Ну, казалось бы, мелкие, простые, да, – ну, там, найти сокровища, или добиться признания у девушки, или стать видным революционером, или хорошим инженером… Ну мелочь, ерунда полная, на наш взгляд. А когда задумаешься, представишь обстановку ту, понимаешь – это не ерунда. Это смысл жизни. Человек стремится ввысь, он себя совершенствует. А параллельно узнает, познает мир, улучшает его, делает более совершенным. И самое главное, он мир пытается сделать лучше для близкого человека, для другого человека, для всех. Парадокс, неизвестный уже нам, марсианам. Человек стремится сделать другому человеку хорошо, чтобы самому стало хорошо. Даже собой жертвует ради других, ради светлой идеи. Ты на Марсе такое замечал? Нет. Каждый думает только о себе. Только о том, как бы развлечь себя, любимого. А я уже так не могу, мне это противно…
   Я… узнала теперь, как это – ждать мужа или сына долгие дни и месяцы, что такое разлука. Вот это настоящее, ни в одной игре этого не испытаешь и не найдешь… Этого настоящего счастья… Я хочу настоящей жизни. Поэтому хочу… хотела бы попасть на Землю…
   Вика выговорилась. Замолчала, глядя в пространство. А Володя смотрел на нее совершенно ошарашенно. Он встретил такое сокровище! Вернее, оно его нашло. Через полминуты он выдохнул:
   – Господи! Вика! И она говорит, что глупая… Да таких умниц поискать… Да ты просто Чудо! Ты понимаешь, я со стороны всё это разглядел, а ты изнутри… Это в сто раз сложней. Ты просто мыслитель, ты просто гений! Я преклоняюсь пред тобой.
   – А я люблю тебя, – вдруг шепотом произнесла девушка и, обняв его за шею, положила голову ему на плечо. Володя уловил ее неуверенное, взволнованное дыхание.
   Землянин растерялся. Это уже мало походило на простую дружбу. Кажется, девушка действительно влюбилась. Да и сам он, похоже, начинает испытывать к ней нечто большее огромной симпатии и родства душ…
   Между тем уже наступил поздний вечер. Они оба устали уже от радости, от переживаний, от волнений, от серьезных разговоров.
   После танцев и вина слегка разомлели.
   – Ты еще будешь шампанское? – осторожненько, чтоб не показаться бесчувственным, спросил Вова. Вика молча отрицательно покачала головой у него на плече. – А еще чего-нибудь? – настаивал хозяин.
   – Нет, мне сегодня уже ничего не надо. У меня все есть. – Вика говорила так откровенно… но парень отчего-то смущался. Он не был разбалован таким отношением к себе. Тем более в один день сразу от двоих… Поневоле обалдеешь. Точно говорится; не было бы счастья, да несчастье помогло.
   – Может, фильм какой-нибудь посмотрим? Старый, хороший. – Как хозяин он должен был развлекать гостью, тем более, хоть и хотелось спать (наверное, организм требовал восстановления сил), этот день хотелось также прожить полностью.
   – Давай. – Вика оторвалась от него. – Какой-нибудь из твоих любимых.
   – Согласен.
   Он выбрал меню, начал просматривать список. Вика в это время вышла «привести себя в порядок», как сказала. Остановился на «Кавказской пленнице». А что, легкий, смешной фильм. Тут и Вичка вернулась, свежая, влажная, подвижная. Подсела к нему на диван и прижалась к землянину, поджав под себя ноги, обхватив его за руку. Как цыпленок к маме-курочке.
   – «Кавказская пленница». Видела, нравится?
   – Да-а! – ответила девушка.
   – Ну тогда смотрим.
   Фильм этот был оригинал, только с более высоким качеством изображения и звука. То есть само изображение оставалось в плоскости, но в то же время предметы и люди имели какой-то объем. В общем, смотреть было удобней и интересней.
   Вичка реагировала практически так же, как и Вова. Юмор в фильме имел общечеловеческий характер, понятный всем… Смеялась она приятно. Смотрели практически без разговоров. Уже перед окончанием фильма Вовчик вдруг обнаружил, что его гостья спит, уткнувшись ему в плечо. Умаялась, бедная.
   Фильм закончился. Володя осторожненько высвободил руку, потом тихонечко, очень бережно взял девушку на руки и отнес во вторую спальню. Как пушиночку опустил на широкую мягкую кровать. Секунду полюбовался очаровательной верной подругой и вышел. Надо ли говорить, что в душе у него происходила борьба противоположностей между понятиями Человеческая Дружба и Земная Любовь. Разум твердит, что это только хороший друг, что есть другая девушка, ради которой сюда прилетел, но сердце видит, что это прекрасная девушка, и возможно, искренне любящая…
   Володя тоже принял душ и отправился спать. Какое блаженство – ложиться в такую постель! И знать, что завтра будет замечательный, планируемый только тобой день. Как хорошо жить хорошо, с хорошими друзьями! Так он и заснул, с блаженной улыбкой.
   Утром он проснулся почти в девять часов. Горазд спать. Быстренько оделся по-простому и вышел из спальни. Вика уже смотрела клипы последних земных песен. Она выглядела восхитительно. Платье морской волны, зеленые волосы, кремовые туфельки.
   – Русалка! Царица морей! – прошептал пораженный друг.
   – Спасибо. Доброе утро.
   – Да, доброе утро! – Он подошел, и они поцеловались скромненько.
   – Я вчера как уснула? Не помню… – проговорила Вичка.
   – Здесь. Я тебя отнес.
   – А я проснулась – и не пойму: чужая комната, я в одежде… Много шампанского выпила… Да прошлую ночь плохо спала…
   – Что так? – поинтересовался Вовчик безо всякой задней мысли.
   – Да я не знаю… что-то… – Марсианская девчонка как-то засуетилась, как будто что-то потеряла. «Из-за меня что ли? – дошло до нашего героя. – Ну, елки…»
   – Завтракать здесь будем или в столовой? – спросила Вика. Как-то прозвучало – и не тоном хозяйки, и не в стиле гостьи. В стиле марсианского гостя. Ведь еда не хозяйская, хозяйские только столовая и время.
   Позавтракали за столом с нямстором. Не обильно, но изысканно. Вовчик хотел наверстать упущенное и запастись впечатлениями впрок, если на Землю вернется. Поговорили о планах на ближайшее будущее. У одной это изучение Земли, у другого – изучение Марса и метагалактики.
   Вика засобиралась домой, скорей из-за того, чтобы не надоесть другу. Но Вова предложил другой вариант – вместе сгонять к Аэлите.
   – О! С удовольствием! Посмотреть на нее вживую, с животиком.
   – Поехали. Она ждет.
   Аэлита смотрела мультфильмы. После взаимных поцелуев предложила и им впасть в детство. Друзья оказались не прочь. Но все-таки вскоре заговорили о главной теме. Не стали больше выяснять причины, почему Владимир решил покидать райскую обитель, – подруги у него все это прекрасно знали, и перешли к техническим сторонам. Расписали, куда можно пойти, с кем встречаться, на что делать упор. Договорились вести мягкую тактику. Все переговоры возьмут на себя девушки. Они выступят как поручители, как просители, как посредники. Чтобы Вова дров не наломал и чтоб оградить его от неизвестных последствий. А марсианки знают как говорить, о чем говорить, где остановиться.
   – А вы из-за меня не пострадаете? – с тревогой спросил землянин, доставляющий столько хлопот.
   – Нет, мы всё будем делать тактично, по закону, с женским обаянием и осторожностью.
   – Если что, – я себе не прощу, что втравливаю вас в эту историю.
   – Да все будет исключительно гладко, – заверила Вика.
   – Тогда я предельно спокоен, – в тон ей ответил Вова.
   Еще долго сидели три связанных Землей человека, общаясь на различные темы. Даже обсудили состояние беременности и ощущения Аэлиты.
   Вкусно, весело, обильно и не торопясь пообедали.
   Около шестнадцати часов, договорившись о плане действий, где Вовчику отводилась самая простая роль – сидеть дома и ждать, разлетелись по своим домам.
   Девушки начали готовиться к переговорам на различных уровнях, а Володя стал изучать содержимое Сферы, с тем, чтобы не упустить важной информации, нужной для представления общей картины миро– и марсоустройства.
   Викнул деду Антону, договорился о встрече на завтра.

   Встретились на том же излюбленном бревнышке на полянке.
   Рупомс Вова оставил у дома Аэлиты. Она сама к тому времени улетела в Рим.
   – Ну здравствуй, Володя. – Они обменялись крепким рукопожатием.
   – Как же ты туда угодил?
   – Да я о Вольном Городе у колобка… амарианина Альтисарррасарра выпытывал, да хотел на Землю убежать, а не пустили, я пригрозил натворить чего-нибудь… Вот и загребли.
   – Хм. Ни за что, в общем.
   – В принципе, да. Вины за собой не чувствую.
   – Ну и как, правду говорят – страшное место?
   – Отвратительное. Полная противоположность Марсу, то есть всему этому порядку.
   – Черт возьми, я бы очень хотел узнать, что там и как; за себя не боюсь, а вот из-за тебя… Собаки, хитро все придумали, никак не скроешь тайну даже в собственной башке.
   – Да и я бы все рассказал… А лучше сразу всем, чтоб каждый знал, что там творится, может тогда открыли бы… Но я же собираюсь домой убегать, а узнают, вместо дома – снова тюрьма.
   – Так ты все, наелся Марса? А говорил «рай». Что, не рай оказался? Дома лучше?
   – Оказывается – да. Лучше не в плане – вообще лучше, а лучше конкретно для меня.
   – Понятно. Так… У меня же как всегда есть… – Дед показал землянину знакомый жест из двух крайних пальцев руки. – Отметим твое освобождение? Приобретение горького опыта.
   – Да нет, Антон Палыч, сегодня я не буду. Мне ж домой потом лететь. В свой новый дом, в смысле.
   – А, ну как знаешь. – Старик налил себе и с удовольствием выпил. ВВ отметил у него интересный наряд: на теле «простыня с дыркой для головы», типа пончо, спортивные трусы, сандалии и на голове «вьетнамка».
   – Антон Павлович… Я хотел спросить у тебя: почему меня домой не отпускают?
   – Да я откуда знаю, Володечка? Я ж не писал эти законы и правила. Им там видней. Боятся, что можешь нарушить всю стройную систему. Боятся, что можешь «расколоться», проболтаться о Марсе и тайных агентах.
   – Ну я объяснил, поклялся, что буду молчать, что даже если что-то скажу о Марсе, то как фантаст, выдам за свою выдумку. По-моему, 100% гарантия. Кто мне поверит? Да кто будет, вообще, заинтересованно искать инопланетные корни?
   – О, Володя. Все очень сложно. Иногда один какой-нибудь малозначительный пустяк приводил к гибели или грандиозной встряске цивилизаций. Невозможно заранее предусмотреть какие-то возможности, какие-то варианты, какие-то просчеты и ошибки. Даже твое настроение может играть роль. Сейчас ты говоришь: «Никогда не скажу», завтра: «Скажу в шутку», а послезавтра: «Я все, до мелочей, расскажу про этих гадов!» Может так быть? Может. Поверь. На первой встрече ты говорил: «О, рай, лучше не бывает», а сегодня? Видеть не можешь, скорей домой?
   Человек такое существо. Так что можно понять их опасения.
   – Так что, думаешь, не светит, не дадут мне домой вернуться?
   – Боюсь, что могут не разрешить. Но надо пробовать, как-то убеждать…
   – Да, как раз этим будут девушки – Аэлита и Вика – заниматься.
   – Так что надейся. Ну а не получится?..
   – Не получится, начну приспосабливаться.
   – Опять ты за свое! – отчитал старик. – Не приспосабливаться, а жить, идти своим путем, быть самим собой, делать что-то полезное. У тебя ж такой опыт!..
   А если на то пошло, ты можешь здесь даже создать кусок своей родины. Так можешь свой дом организовать, что и не поймешь – дома ты или на другом конце галактики. Вплоть до роботов-двойников твоих близких, вплоть до тараканов на кухне… А? Неплохо придумал? Володя улыбнулся, представив себе такую картинку. Но ответил:
   – Да, пожалуй, не стоит. Фальшивого друга иметь – лучше вообще без друга. Иллюзия хуже фантазии и памяти.
   – Наверное, ты прав, переборщил я. Да, конечно… Возьмешь в руки гильзу автоматную – и вспоминаешь тот окоп, тех ребят, ту деревеньку и так далее. Хватит и такой зацепки, чтоб прошлая жизнь вернулась… Слушай, так тебе же мыслефильм должны были сделать. Сделали? Ну, брат, так тебе тогда… легче будет вспоминать. Хоть роман пиши автобиографический. Не предлагали еще?
   – Нет. Но это мысль. – Вова поразился: такая гениальная идея лежала на поверхности. Теперь у него есть занятие на долгое время – подробнейше описать свою жизнь от рождения до самой эмиграции. Потому что теперь есть сюжет, потому что закончен один отрезок жизненного цикла, из которого можно делать выводы. Нет, Земля очень близко. Земля в сердце и в голове. Единственно – нет будущего. Мечтаемого на родной планете. Это невосполнимая утрата. Но есть другое будущее. И может быть в миллионы раз интереснее и продуктивнее. Надо только перестать жить прошлыми мечтами… Это если домой не отпустят.
   Дед Антон, между тем, выпил еще дозу.
   – Володя, ну ты как, разобрался с Марсом? Понял где что как, в целом, естественно? – спросил он. – Или же ты чисто эмоционально решил отсюда сбежать? Не по сердцу – и все.
   – Да нет. Я уже, пожалуй, слишком хорошо знаю Марс. – При этом дед согласно кивнул. – Побывал в барах, в публичном доме, воспользовался ССР, поиграл в казино, попутешествовал, полазил в Сфере, поиграл, побывал в музеях, в парках, стал Почетным жителем, построил дом, поговорил с директором Института Земли, с Верховным Эмиссаром, побывал в Вольном Городе… Общался с молодежью, разговаривал с людьми искусства, науки и общественными деятелями. Как будто много, очень много познал. Конечно, фильмы смотрел, в комповые игры играл… Друзей приобрел, мудрого старого учителя… – Указал ладонью на старика, тот сделал ироничную гримасу. – Похоже, основное представление о планете и ее цивилизации получил. Правда, остались кое-какие темные области, куда не допускают, или такие, которые мне кажутся не тем, чем их пытаются представить…
   – Например?
   – Канал переброски. Метод отправки в Вольный Город и возвращение оттуда. Управление страной… Нет, елки, я еще много не знаю и не понимаю: детские комплексы, камеры регенерации, космические экспедиции, системы обеспечения… Не, еще много нужно искать и разбирать… но общий вывод и выбор, я думаю, уже не изменится.
   – Слушай, ну ты, парень, молодец. Активно взялся за дело. Я, например, обученный, натренированный, но и то целый год, наверное, не мог точно понять, что к чему… там, на Земле, я имею в виду. А ты… – за сколько? – за четыре месяца освоился.
   – Да нет, я не освоился. Я только ознакомился, – уточнил землянин.
   – Володечка, а я знаешь, что подумал… Если тебя не отпустят… Честное слово, только тебе надо немного успокоиться, как бы расслабиться… нет, надо будет смириться, принять как данность; ты можешь жить совсем не страдая от местных условий. Ты можешь жить своей родиной – Землей. Ты ж понимаешь, к нам стекается вся информация с Земли, всё-всё, ты можешь сутками следить за событиями в твоем мире. И поверь, не будешь чувствовать себя оторванным.
   – Хм. Заманчиво, конечно. Но не думаю, что заменит. Мы так в Киргизии когда-то жили. Живем там, а все новости, все мысли – российские, болели больше за родину, чем за край, в котором жили. В итоге – перебрались туда.
   – Не заменит, но хоть что-то… А вообще не унывай. Человек ко всему привыкает, поверь мне. Если уж ты мог там жить, то здесь-то уж будешь жить и не страдать. Ну, тоска, ностальгия… свыкнешься. Как с уходом детства.
   – Ладно, Антон Павлович. Если не отпустят – буду тогда привыкать. И приспосабливаться, – да! – приспосабливаться к местным условиям, к окружению, к ритму. К порядкам и нравам… Понял… Собой останусь. Куда ж я от себя?.. Мы еще повоюем. А, Антон Палыч?
   – Не дай бог… по-настоящему. Но бороться с собой и с глупостями, перегибами – надо, согласен.
   – Ну ладно, хватит об этом, а то говорим как на партийном собрании – лозунгами да призывами. Может о Земле?..
   – Вот это правильно. Надо кое-что обсудить. Я вот только горло смочу, и мы с тобой потолкуем об современной обстановке в твоей неспокойной советской стране.
   – Бывшей.
   – Ну да… – Дед опрокинул стакашек. – Х-ха… («Заткнись» – виковому врачу.) Которую развалили и никак не могут до сих пор поделить на мелкие княжества. А где уже поделили, никак не могут народ успокоить и указать ему новый путь, проложить дорогу… Накормить, одеть, обуть… Кивают так за бугор – мол, там наше светлое… так надо жить. А с чего начать – как-то до сих пор не определятся. Никак не могут реально изменить положение.
   – Ну, Антон Палыч, ты прям как народный лидер-оппозиционер, саму истину говоришь. Там сейчас много таких вот грамотных на верхах. В споре рождают истину. А народ сам потихоньку ковыряется в обломках самовластья… безвластья… недовластья…
   Долго еще беседовали столетний землелюб и землевед и двадцатилетний (по-марсиански) землянин об ужасном положении в России и ее «подбрюшье» на стыке тысячелетий, о проблемах в мире (той планеты), о ее будущем, о людях. И сходились в одном: жить там сложно, но очень интересно, ответственно, благородно и следует. Что надо вести колыбель человечества к таким условиям, как на Марсе, но избегать таких последствий, такого результата. И еще они согласились в том, что сквозь все войны, всю жестокость, человечество все-таки остается в целом мирным и добрым, гуманным, и таким войдет в Галактический Союз. А войны какие-то столкновения, эксцессы – это всего лишь гнойники, лопающиеся там, где организм болен. А в итоге то место скорей становится здоровым.
   – Вот почему я и хочу скорей туда. Я должен тоже участвовать в росте и совершенствовании своего мира, а не отсиживаться в облаках, наблюдая за всеми действиями, и высказывать по ним свое высшее мнение, заключение. Убежал оттуда, с «войны», как последний трус. Пусть другие строят – а я на курорт.
   – Мужчина! Уважаю, – сказал пьяненький дед Антон. – Давай, отправляйся… Слушай, может мне тоже попытаться тебе как-то посодействовать? Конечно. На правах ветерана я туда обращусь, замолвлю словечко за юного патриота. Да. Прямо завтра же. Растрясу свои косточки. Так что ты мне викнешь, я тебе доложу результаты. По рукам?
   – Спасибо, Антон Павлович. Огромное. Буду очень рад. – Они обменялись крепким, долгим рукопожатием.
   – Ну тогда до завтра, – проговорил старик и, пошатываясь, побрел, словно мотылек с обожженными крылышками, с лукошком в руке к своему дому. Мудрый дед. Справедливый. И довольно смелый. А впрочем, в его возрасте бояться чего-то…
   Аэлита уже была дома, когда Вовчик вернулся из леса. Увы, в Институте Земли и в администрации Совета Планеты этот вопрос решили отрицательно. Но она оставила прошение, и завтра непосредственно Совет Планеты должен рассмотреть его.
   – Так что они говорят? – хотел выяснить землянин.
   – Да что… то же самое: существует закон, существуют инструкции… Ты подпадаешь под раздел о инопланетных существах из миров, не входящих в Совет Высших Цивилизаций, волей случая оказавшихся на планете. И то есть никак не можешь вернуться назад. На это есть еще какие-то таинственные, секретные технические, этические, внешнеполитические причины. То есть пока по всем статьям выходит категорическое «нет». И только если в порядке исключения Совет Планеты сможет дать согласие – только тогда…
   – Ч-черт! – выругался Володя, уже с усиливающимся чувством обреченности. События склонялись к второму варианту…
   Аэлита также чувствовала себя скверно. Из-за ее доброго поступка, но как оказалось – недальновидного, скоропалительного, страдает хороший человек. Разрывается от тоски и бесперспективности. Как странно, что он внешнему суперблагополучию предпочитает внутреннюю гармонию, реализацию себя как личности. Есть такое выражение у землян: «не от мира сего», – наверное про него. Нашел все, о чем и мечтать не осмеливался, а хочет вернуться туда, откуда еще идти и идти до такого… Но ему, видите ли, интересней идти… Удивительный парень.
   – Не вешай нос, еще не все окончено, – сказала Аэлита, потрепав друга за плечо. – Так сильно сбежать хочешь?
   – Да не сбежать, Аэлиточка, – вернуться. От вас сбегать очень не хочется… Ладно, я домой. Ты сегодня намоталась, устала, отдыхай. Спасибо.
   – Подожди, Вов, я минутку. – Аэлита вышла из гостиной. Вскоре вернулась и сказала: – Держи, это тебе.
   Это были два письма – мамины письма.
   Володя обомлел.
   – Аэлита… – произнес он, поцеловав девушку, и вышел из дома.
   Он снова будет плакать. Как он стал сентиментален в последнее время.
   Он прочел оба письма в рупомсе. Письма ему, но не ему. Ему, который, якобы, в Питере. Дома всё без изменений, здоровье в порядке. Катька учится более-менее, только мальчиков много вокруг, отчим на вахту на Север уехал, так что на жизнь уже хватает, от него – Володи – деньги тоже получили, спасибо огромное, особенно от Катьки, уж она… Скучают, тоскуют сильно, постоянно вспоминают, но рады, что у него все хорошо.
   Как сладостен обман. Одно радует, что они там хоть в деньгах не нуждаются (сильно), хоть какой-то минимум есть…
   Закрыл глаза и оказался там, с ними, в родных стенах, в дорогой сердцу обстановке… Почему только в разлуке человек дорожит близкими? Почему только когда теряет, осознает ценность того, что имел?
   Снова вечер провел в раздумьях, в полной тишине. Посидел в сауне. Полежал на диване. Вкусно поужинал. Поговорил с Викой по вику. У нее тот же отрицательный результат. Альтисарррасарр также сослался на законы, на инструкции, на Совет Планеты, словом вообще устранился. Комитет по сложным делам сразу не дал однозначного ответа, приняли на рассмотрение, дня через три будет ответ. Пока так.

   Хотелось бы надеяться, что это последние мои записи на Марсе.
   Весь день сегодня прошел в кошмарных размышлениях.
   Нахожусь сейчас как витязь на распутье: налево пойдешь – богатство потеряешь, направо пойдешь – счастья не видать. В обоих случаях теряю очень много.
   Сам с себя поражаюсь: ведь всё есть, буквально всё. Работать не надо, горбатиться на кого-то за жалкие гроши; думать о завтрашнем дне – смешно даже, о чем думать, если все тебе дадено и завтра будет; бояться за жизнь и здоровье не стоит – преступности практически нет, здоровьем на 200 лет обеспечат; учиться, напрягаться не надо, – никто тебя не будет подвергать экзаменам, никто не обсмеёт, не обойдет в интеллектуальной гонке, кроме того, все что хочешь можешь узнать в любой момент. Сколько знаний, сколько развлечений, сколько приключений, путешествий… Считай, весь мир открыт – сиди и изучай. Ну что не хватает, а, Владимир Александрович? Что, что еще надо? Славы, власти?
   Да. Славы, признания. Смысла. Хочу сделать то, ради чего родился. По собственному ощущению – «жечь глаголом сердца людей». По придуманному мной сценарию жизни – хочу помогать людям становиться лучше, чище, умней, добрей, прекрасней, активней. Словом, письменным словом вызывать отклик в умах и сердцах. Показывать мир таким, каким он должен и может стать. Чтобы каждый почувствовал значимость своего существования, каждого своего шага и для своей огромной жизни, и для всего маленького, но очень сложного, хрупкого, неоднозначного, но в целом отличного мира. Хочу реализоваться в жизни, хочу внести вклад, весомый вклад, в развитие человечества, в его развитие в лучшую, нужную сторону, в сторону совершенствования нравственности, интеллекта. Очень хочется видеть результат своего труда. Ведь смерть, она всегда рядом, за углом притаилась с ножом, или в машине мчит по дороге, или созревает в сердце… И там нет ничего. Жить надо здесь. И как можно ярче. Значит другим светить, а не в блестящую мишуру оборачиваться и в карнавалах свой блестящий зад демонстрировать…
   Вот почему хочу на Землю. За это время я увидел Марс с его обратной стороны, или как бы изнутри. И внешнее суперблагополучие померкло из-за глубокой пустоты внутреннего содержания цивилизации. Я увидел, что страну населяют практически поголовно пустые человекообразные оболочки. Которым в своей сытости и благополучии не нужны нравственные метания, не требуются интеллектуальные поиски, чужды сердечные страдания. У них все проблемы решены. Решены в пользу немедленного удовлетворения всех запросов. Математически отлаженный механизм в любую секунду подаст именно то, что пожелает тот или иной индивид.
   Всепланетный единый безупречный организм. Питает каждую свою клеточку (человека) всем необходимым, создает ей благоприятные условия для роста и деления. Но не дай бог эта клеточка хоть чуть-чуть, еле заметно нарушит единый ритм – тут же выброс для профилактики. А там или возвращение в прежний ритм, либо полное отторжение. Этими клеточками питается Вольный Город. Вот где вместилище-чистилище этих больных клеток. Из которых можно собрать совершенно другой организм – маленького, но злого монстра-мутанта, антисущество. А огромный организм не хочет и знать о существовании уродца; он жив, здоров, прекрасно ест и спит, какое ему дело до того жалкого существа в сточной канаве. Или в глубокой пещере.
   Вот это-то меня больше всего и напрягает. Полностью, категорически отмежевались от тюрьмы, куда попадает за свою жизнь, пожалуй, каждый сотый, если не больше, гражданин этой сверхблагополучной и правильной страны. И ладно бы там не было ничего страшного. Но ведь там настоящий военный режим, полное нарушение всех человеческих прав, даже права на жизнь (хуже – права на смерть; даже умереть не дадут спокойно). Сравнимо разве что с гитлеровскими концлагерями… И это с позволения Совета Галактики. Или благодаря их гуманному невмешательству.
   Вот я и думаю: кто все же командует парадом на этой планете? Совета Планеты вообще не видно, не слышно. Колобки, под покровительством Совета Высших проводят эксперименты над людишками отсталыми? Может мы, точнее марсиане, у них как рыбки в аквариуме? Или муравьи, которым они дали своих роботов, свои технологии и наблюдают, что они с этим делать будут. А Земля у них тогда что? А Земля – это со стороны вообще, наверное, супер-развлекательная игрушка, вечный, нескончаемо саморазвивающийся живой шарик-головоломка-конструктор-войнушка с необычайно интересными психическими, интеллектуальными, социальными процессами, путем вечного самоистязания своих героев достигающая общего прогресса и усложнения среды. Самостоятельный кубик Рубика такой для сверхразума – из хаоса пытается выстроить гармонию, все более запутываясь.
   А все-таки тот хаос мне, оказывается, ближе, родней и нужней, чем этот бездумный киберорганизм. Здесь я не вижу для себя применения. Нет, занятий мне хватит на всю жизнь, за это не переживаю. Но каких? Следить за новостями с Земли, узнавать природу вещей, изучать космос? Смотреть фильмы и играть в игры, «любить» разовых женщин и робогейш, посещать аттракционы? Можно. Очень интересно и приятно. Но я именно этого и боюсь. Я быстро привыкну к такой жизни и погибну как личность. И сто лет проведу в вечном сладком бреду. Умру, не оставив после себя никакого следа, никому никакой пользы. И даже сказать будет некому: «Да, жил такой, существовал, как все пил, ел, спал и развлекался.» А я не хочу. Я после этого ВГ к игрушкам всякого рода, аттракционам, и близко не хочу подходить, меня сразу мутить и бесить начинает при одном слове «игра». Я сразу вспоминаю свои смерти и мучения, я сразу вспоминаю свою бездумную жестокость и тех, кто так же в эти минуты где-то кого-то колет, режет, убивает. Других таких же. Скоты!.. Скоты эти Император и Властелин.
   Властелин! Слово-то выбрал себе. Вонючий пластилиновый кретин! Богом себя возомнил. Не губернатор, не мэр, не президент – Властелин. Вершитель судеб… А ведь все так и есть. Ведь точно. Хоть и масштаб маленький, но власть полная… А не он ли?.. не он ли истинный хозяин Марса? Не он ли все подстраивает так, чтоб люди к нему попадали и там оставались? Не с его ли подачи на Марсе все так беспечны и беспомощны, чтобы там были послушными, лишившись даже единственного обеда? Не он ли создал такую систему всеобщего молчания, взаимного страха разглашения? Таких методов транспортировки осужденных и освобожденных? Не он ли организовал столь терпимое отношение каких-то должных быть наблюдателей к применению всех видов оружия в ВГ? Значит что, – Властелин из влиятельных лиц в стране, и вовсе не сидит там таким царьком-домоседом? Очень много совпадений и обстоятельств, говорящих за это. Интересно, тогда, получается… Тогда крутом обман. Тогда существует опасность расширения ВГ на весь Марс?! Запросто… Диктатор, о чем говорил дед Антон…
   Фантазия у меня имеется. Напридумывать могу что угодно… Хотя ВГ даже я бы не придумал на Марсе – а он существует. Так что в каждой сказке есть намек… и если это так – то ВГ нужно срочно разрушать! Нет, его в любом случае нужно немедленно ломать, необходимо менять его структуру и методы. А Властелина и Императора подвесить за… чтоб узнали, как это – мучение и боль. Чтоб не повадно было людьми играть как пешками.
   Если меня домой не отпустят – приложу все силы, чтоб Вольного Города не стало в такой форме. Клянусь, эти типы дорого заплатят за мои страдания и за издевательства над людьми.
   Если не отпустят – изучу структуру страны основательно, все ее слабости и силу, и буду мешать изо всех сил благополучному прозябанию нации. Надо встряхнуть как-то это сонное царство. Надо внести в него как-то какой-то дисбаланс. Нарушить затянувшуюся игру. Надо расшевелить народ. Надо предложить ему другие правила игры. И если мне удастся это сделать, особенно силой слова, – вот это будет победа. Если смогу образно показать отрицательное в полной положительности – это будет результат. За это стоит пройти испытание оторванностью от корней и мучительной смертью… В принципе, как ни крути, это ведь тоже мои потомки, земляки.
   Но это в случае, если останусь здесь, как добровольно угодивший в плен. Но если же удача улыбнется, и я отпущен буду в край родной, то жизнь и там активная начнется, не упущу секунды ни одной!
   Стихами заговорил. Но – не поэт. Дома для моей писательской натуры раздолье. Там есть к чему стремиться, там есть к чему звать, там есть что менять, там есть о чем беспокоиться. И там есть кому это говорить. Дома люди еще читают, еще думают и сопереживают. У людей – у русскоязычных, в частности, – еще восприимчивы разум и сердца, еще остаются мечты и идеалы, еще есть сомнения и принципы, в них очень много человеческого. И они хотят быть лучше, жить в лучшем мире, и потому ищут пути, потому изучают этот мир, думают, спорят, надеются. Работают, трудятся над приближением лучших дней. А самое главное – они хотят любить и быть любимыми. И потому они люди. И поэтому я хочу быть с ними, в их числе. Хочу жить трудно, сложно, интересно, но жить полнокровно, и идти вместе со всеми в Прекрасное Далёко. Строить его. Делать, приближать. Хочу домой к маме. Пусть сначала будет нелегко. После такого уровня – в тот примитив… Это будет сложно… Но…
   Буду служить России, ее строить. Зацеплюсь в Питере, буду работать и сочинять. Буду учиться. Самостоятельно, заочно, на курсах. Читать надо. Больше читать нужные книги. Стыдно сказать – я так мало знаю даже о тех местах, где жил. Мало знаю Россию. Плохо знаю историю, не говоря о других дисциплинах.
   Стыдно. Боевики, сериалы, триллеры – много в них толку?
   Убийство времени, в основном. А хорошее, доброе, нужное не смотрим, не читаем, не любим. Вот откуда все и пошло. Вся пошлость. И получился Марс играющий и наслаждающийся. Помаленьку, потихоньку, «после трудового дня» – и скатились до отдыха без трудового дня. Семидневный выходной – благодать! Предложи сейчас на Земле кому – охотно! Да, видать природа человеческая: пока болезнь не прикует к постели – не задумается о профилактике, о здоровом образе жизни. Вот и надо вести беседы, проводить обследования, назначать упражнения, витамины, пилюли и уколы… На Землю хочет доктор душ! Пустите!
   На днях должна решиться моя судьба. Я сейчас живу как во сне. И дальнейшее представляется неясным сном. Хочу видеть себя каким-то всесильным мудрым повелителем человеческих судеб, вершителем истории, мессией… Но в то же время боюсь следующего шага, боюсь заговорить с незнакомыми людьми, боюсь, что не получится задуманное. Слаб, беспомощен, глуп, наивен, труслив…
   Только много пафоса, энтузиазма (теоретического, бумажного), амбиций. Много злости. Много отрицания. И чересчур надежды на силу творчества и собственные возможности.
   А вообще такое чувство, что я в штормовом океане, в лодчонке без весел, спасаю от волн факел, который должен буду нести по суше, зажигая костры; но на какой из двух берегов меня выбросит, пока не знаю. И боюсь о них разбиться.
   Да, ёлки, ситуёвина.
   Пошёл в бассейн, топиться.
   Шутка. Фиг вам, марсиане, мы ещё «поиграем» с вами. Наиграетесь.

Эмигрант с Земли Попал или попался? Сергей Цветов