Возвращение барона Блутзаугера
Алиса Орлова-Вязовская

   © Алиса Орлова-Вязовская, 2015
   © Алиса Орлова-Вязовская, дизайн обложки, 2015
   © Алиса Орлова-Вязовская, фотографии, 2015

   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть первая
Месть Блутзаугера

«Нежданная встреча»

   – Совсем заболтался. Вот старый дуралей Должно быть, в замке уже хватились короля! – Воскликнул кладбищенский сторож.
   – Да с чего вы взяли, господин Тобиас? Вы считаете меня неразумным ребенком, который заигрался до вечера, и родители ищут его с фонарем? – Рассмеялся Фридрих. – Разве вы позабыли, что с самого детства скитался я по дорогам. Ночь и непогода частенько заставали меня в пути.
   – Так – то оно так, ваше величество, но думаю, негоже королю ехать в одиночестве через лесную чащу, да еще на ночь глядя.

   – Ох, экий вы несносный старик! Когда же вы перестанете называть меня «ваше величество»! Словно не вы спасали мою жизнь, и не знавали меня мальчишкой – сиротой, принцем без короны. Это матушка и старый герцог, хотят усадить меня на троне, да заставить вести себя, как подобает важной персоне. Должно быть, проведи я все детство в замке с родителями, это было бы по мне. А теперь невмоготу сидеть, сложа руки, в четырех стенах, или с целой толпой придворных ехать на охоту. Звери столько раз спасали меня, давали приют и добрый совет, что эдакое развлечение, не принесет мне радости. Не ровен час, подстрелишь кого-то из друзей.
   – Прости меня старика, Фридрих. Я и не думал, что ты труслив, или стал неженкой. Да странным мне показалось одно происшествие, вот и забеспокоился о тебе. Мне-то все равно, я стар и одинок, чем скорее предстану перед Господом, тем лучше для меня. А в твоих руках королевство. Благодаря тебе, мы избавились от самозванца и всякой нечисти. И ты не должен рисковать своей жизнью понапрасну.
   – Так расскажите, господин Тобиас, что вас тревожит.
   – Хорошо, слушай, а дальше решай сам, стоит ли задуматься, или это стариковские россказни. Третьего дня, во сне, увидал я свою семью. Они не приходили ко мне с тех пор, как мы закрыли проклятую часовню серебряной печатью. Жена и дети протягивали ко мне руки, и лица их были искажены страданием. «Тобиас, опасность приближается. Будь на чеку, ОН вернулся», – шептали они. Я не придал значения сну, наступило утро, солнце светило ярко, птицы щебетали, и кругом был мир и покой. Как обычно, обошел я кладбище, поправил ограду и решился проверить проклятую часовню. С виду ничего не изменилось. Окна заколочены, цепь, замок и печать на своем месте. Стебли чеснока так густо разрослись, что и стен толком не видно. И вдруг, словно холодом повеяло. Раздался сухой треск и вдоль стены появилась небольшая трещина. Должно быть, камень разрушился от сырости, подумал я. Собрался принести глины, да поправить дело. Но вдруг, из нее выскользнула черная змея. Глаза ее были, словно льдинки и источали такую злобу, что я застыл на месте, не в силах пошевелиться. С добрую четверть часа стоял я пригвожденный к месту, и по лицу моему сбегали струйки холодного пота от страха. А змея словно ухмыльнулась и юркнула в заросли.

   – Полно вам, господин Тобиас, – улыбнулся Фридрих. – Родные ваши явились во сне от того, что вы тоскуете по ним. А змеи всегда водились в лесу. Все знают, что в иной год ползучие гады начинают селиться близко к людскому жилью. Верно, вы увидали безобидного ужа, что искал себе пропитания. Уж слишком мрачны ваши воспоминания, и близость часовни навевает на вас страх.
   – Хорошо если так. Но послушай старика, король Фридрих, постарайся быть осмотрительным и сберечь свою жизнь. Она принадлежит не только тебе, но и всему королевству. Ты не сможешь защитить нас, если не сумеешь защитить себя.

   Как ни уговаривал молодой король, кладбищенский сторож, ни в какую не соглашался уехать с мрачного места. Бедняга только и находил спокойствие, когда ухаживал за кладбищем, да молился за неприкаянные души.

   Когда Фридрих, наконец, простился с Тобиасом и отправился в обратный путь, солнце уже клонилось к закату, и уставшие за день лучи, золотили верхушки деревьев. Королевский конь Зильбер то и дело поворачивал голову и удивленно косился на хозяина. Фридриху всегда нравилось мчаться во весь опор, так что ветер свистел в ушах. А сейчас придерживает поводья. Эдак до ночи не доберешься.

   Молодой король и впрямь не замечал, что конь плетется еле-еле. Не радостные мысли одолевали его. Предчувствие беды давно не давало покоя. Неужто всего три года спокойной жизни было отпущено королевству? И все это время страницы книги предсказаний оставались пустыми. Да и бедная Королева Эльфов так и не покинула свой мраморный плен. Видно, на роду написано Фридриху, попадать из одних опасных приключений в другие. А может ему все показалось? Друзья рядом и матушка королева жива и здорова. Должно быть, кладбищенский сторож навел тоску своими россказнями. Пожалуй, королю нечего опасаться. Да, верно, так и есть! Вон как спокойно выглядит дубовая роща, и последние отблески заката нежно окутывают лес. И в замке, должно быть, заждались Фридриха. Ох, совсем позабыл! Ведь он приглашен на свадьбу. Да, да, Рихард Оружейник женит своего приемного сына. То-то будет весело! Ну и народу соберется на праздник! Многим охота поздравить славного Оружейника и его сына Тилля Забияку.
   – Эй, Зильбер! – Радостно воскликнул король Фридрих. – А ну братишка, вперед! Хватит тащиться по лесной дороге, словно немощная кляча!

   Конь лишь тряхнул своей шелковистой серебряной гривой и помчался во весь дух, только комья земли полетели из-под копыт. Но в перелеске вдруг начало стремительно темнеть. Небо сплошь заволокло черными тучами. Прямо перед Фридрихом сверкнула яркая молния, и громыхнуло так, что конь поднялся на дыбы, едва не сбросив седока. В кромешной тьме, возникли огромные кошачьи глаза, заслонив собой весь горизонт. Страшный взгляд пронзил до самого сердца. Глухой голос разорвал тишину:
   – Насладись последними днями, ничтожный человечек. Твое время сочтено. Скоро мы встретимся, и я навсегда покончу с тобой!
   – Должно быть, это ты, барон кровопийца, мучитель невинных душ? Давненько надо было запереть тебя в башню, что бы твое проклятое имя исчезло из памяти людей.

   Дьявольский хохот прокатился по лесу.
   – Не тебе решать, когда мы встретимся, щенок Фридрих! Я решил затеять веселую игру, словно кошка с глупым мышонком.
   – Да, подлая душа, ты не любитель честного открытого боя! Но я разыщу тебя, где бы ты ни был.
   – А ты забавен, король. Пожалуй, я не лишу тебя жизни сразу, хочу насладиться победой, и охотно посмотрю на твои страдания перед смертью. Страдание – прекрасное слово, не правда ли, Фридрих? Нет ничего слаще, чем заставить человека страдать. И спрячь свой ненужный меч, жалкий мальчишка. Не думаешь ли ты сразиться с самим Блутзаугером? Ты так смешон в своей глупой храбрости. Я обещаю продлить твои мучения как можно дольше. Уж позабавлюсь на славу. Торопись же в замок, бедняжка король, сюрпризы уже начались.

   Вновь раскаты грома пронеслись по лесу, и кошачьи глаза растаяли в воздухе. Кругом опять стояла тишина, и легкий ветерок шевелил верхушки деревьев. Фридрих провел рукой по лицу, отгоняя страшное виденье. По вискам его стекали струйки пота. Что это? Он испугался? Нет, как бы не так! Король никогда не был трусом. «Если ты не победишь свой страх, страх победит тебя». Девиз отца всегда помогал в трудную минуту. Проклятый барон! Тебе не удастся сломить сына короля Хельмута! Битва, так битва. Еще посмотрим, кто одержит победу. В замок, скорей, кровопийца сказал, что сюрпризы уже начались. Милосердный Господь, неужто опасность грозит матушке, или другим обитателям замка? Фридрих так гнал коня, что даже быстрый и выносливый Зильбер оказался у ворот замка весь в пене.

«В королевском замке»

   В королевском замке царила суматоха. Придворные бегали туда-сюда словно муравьи. Служанки носили воду и полотенца, лакеи метались по двору и громко выкрикивали:
   – Да куда же подевался лекарь?
   – Кто-нибудь, видел господина Шварца?
   – Несносный старик, должно быть, в своей комнатке растирает порошки, и готовит пилюли.
   – Эй, господин Шва-а-а-а-арц! Отзовитесь же, наконец!
   Сердце короля охватила тревога. Верно, с матушкой случилось несчастье! Фридрих опрометью бросился в покои королевы Ангелики. Слуги только и успевали мельком увидеть развевающуюся накидку, да испугано приседали в поклоне вслед королю.
   Ангелика сидела в окружении фрейлин и служанок, уложив ногу на обитую бархатом скамеечку.
   – Ах, дорогая матушка! – Воскликнул Фридрих. Как я рад, что вижу вас в добром здравии!
   Лицо королевы озарила нежная улыбка.
   – Сынок, ты что-то поздно возвратился сегодня, мы уж собрались выслать дозорных тебе навстречу. Но отчего ты так взволнован?
   Фридрих решил не рассказывать матери о встрече в лесу и, придав лицу беззаботное выражение, присел возле нее.
   – Да совсем заговорился со старым Тобиасом, бедняга живет одиноко и должно быть, перемолвиться с кем-то, ему выпадает не часто. А как вы провели этот день? Слышал, что в замке все ищут лекаря, неужто вы оступились и нуждаетесь в его помощи?
   – Вот несносные дамы. – Рассмеялась королева, – да я и впрямь немного повредила ногу, но вполне обошлась примочками, что сделала старая Мария. И господин Шварц нужен совсем не мне. Представь сынок, какое удивительное происшествие случилось с нами сегодня…
   Но тут в покои королевы вошел старик лекарь. Тощий словно вязальная спица, важный и чопорный. Шварц поклонился королю и королеве, и замер в ожидании разрешения начать разговор.
   – Ах, господин лекарь, как чувствует себя моя подопечная? – Воскликнула королева.

   Шварц неторопливо поправил вечно спадающие с острого носа очки, и степенно произнес:
   – Я как раз шел доложить вашему величеству, что бедняжка пришла в себя и может говорить. Но к несчастью, память к ней не вернулась, словом, толком разузнать подробности нам не удастся.
   – Должно быть, вы сурово говорили с ней. Уж лучше я все выспрошу с лаской и материнским участием. – И королева решительно направилась к двери, опираясь на руку герцога Манфреда и слегка прихрамывая.
   По ее поручению, рассказать, что же приключилось, досталось двум фрейлинам. Перебивая друг друга, охая и ахая, они поведали Фридриху о странном происшествии.
   – Представьте, господин король! В перелеске лошадь нашей королевы ни с того ни с сего встала как вкопанная, задрожала словно в ознобе, да еще поднялась на дыбы!
   – Да, да, ужасно! Бедная госпожа Ангелика так и рухнула вниз, не удержавшись в седле!
   – Мы чуть Богу душу не отдали со страху, что она разбилась насмерть!
   – Словом, пока служанки давали нам флакончики с душистой солью, что бы прийти в себя, курфюрст Леманн крикнул, что госпожа королева жива и лишь немного подвернула ногу.
   – И мы стали молиться Святой Деве, и благодарить ее за чудесное спасение.
   – А нельзя ли рассказать покороче? – Сердито воскликнул Фридрих, у которого уже голова разболелась от трескотни фрейлин. Они обиженно поджали губы и продолжили.
   – Госпожа королева нипочем не желала отправиться домой, пока не узнает, от чего ее послушная лошадь вдруг так взбесилась.
   – Нам, конечно, тоже стало любопытно и вот, раздвинув ветви орешника, мы увидали…
   – Ах, до сих пор душа в пятки уходит…
   – И сердце словно выскакивает из груди…
   – И что же вы увидали? – Нетерпеливо спросил король, топнув ногой.
   – Вообразите, ваше величество, под кустом прямо на прелых листьях лежала нищенка!
   – Всем показалась, что бедняжка мертва, и мы опять упали в обморок.
   – Но храбрый курфюрст дотронулся до ее руки и объявил, что несчастная еще дышит.
   – Представьте наше удивление, господин король, когда ваша матушка повелела доставить нищенку в замок и позвать к ней лекаря!
   – А по-вашему, надо оставить несчастную помирать в лесу? – Глаза Фридриха потемнели от гнева.
   – Но, господин король! Она была такая грязная, вся в лохмотьях, что и дотронуться – то противно!
   – Нищие вечно умирают в самых неподходящих местах, зачем же брать их в королевский замок?
   – Добрые люди бездомного щенка не оставили бы на дороге! – Возмущенно воскликнул Фридрих и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
   – Что так рассердило короля? – удивленно переглянулись фрейлины. – Мало ли бедняков помирает вокруг, не подбирать же их всех! И потом, честные люди отходят в иной мир в своих постелях, в окружении родных, а не шатаются по дорогам. Жаль, что красавец король так и не может распрощаться со своими простонародными привычками. Вместо того что бы устраивать балы, да надевать прекрасные костюмы, все якшается с недостойными людишками.
   Тут фрейлины спохватились, что Фридрих отправился смотреть на спасенную нищенку и стремглав помчались за ним, сгорая от любопытства.

   «Брунгильда»

   Бедняжка, найденная королевой, оказалась совсем юной девушкой. Ах, как хороша она была. Золотистые волосы спускались локонами на плечи. Кожа белоснежная, словно у принцессы. Прекрасные голубые глаза и розовые щечки. Несчастная лежала в постели, вокруг суетились служанки, поправляли подушки и подносили питье. Королева Ангелика сидела рядом и ласково разговаривала с ней.
   – Моя бедная Брунгильда, раз ты не помнишь даже своего имени, я буду так звать тебя. Дорогая, ты останешься жить в замке сколько пожелаешь. А когда память к тебе вернется, мы тот час разыщем твоих родных.
   – Вы так добры, госпожа королева! Верно, родная матушка не могла быть ласковей. – Прошептала девушка и зарыдала, уткнувшись в одеяло.
   – Ну – ну, успокойся, бедняжка, все твои мучения закончились. Ты нашла приют у добрых людей. Постарайся выспаться хорошенько и оставь горькие мысли. Завтра я вновь тебя навещу.
   Королева заботливо поправила кружевной ворот рубашки Брунгильды и велела всем покинуть спальню и дать, наконец, больной покою.
   Время и впрямь было позднее, придворных одолела зевота, глаза слипались. Когда король и королева скрылись в своих комнатах, все с облегчением отправились восвояси.
   Лишь старый герцог Манфред, задумавшись, прогуливался по галерее замка. Фридрих, взяв свечу, вышел из своей комнаты и увидал старика.
   – Какие думы мешают вам заснуть, господин Манфред? – Ласково спросил король.
   – Верно бессонница, как у всех стариков, – улыбнулся герцог. Но взгляд его был серьезным.
   – Мы одни, господин Манфред, немало нам пришлось терпеть бед, да выдержать испытаний бок о бок. Не станем ходить вокруг да около и скажите на прямую, что томит вашу душу и не дает спокойно заснуть?
   – Да, мой король, ты прав. Меня беспокоит сегодняшняя история с королевой.
   – Но матушка всегда отличалась добротой и состраданием. Должно быть, память о собственных скитаниях и мучениях дала ей решимости приютить бедняжку.
   – В доброте королевы ничего не удивило меня. Однако странным мне показались мелочи, на которые, пожалуй, только я и обратил внимание.
   – Назовите их, господин герцог, – насторожился Фридрих.
   – Ну, например, бедняжка Брунгильда уверяет, что провела много времени в трюме корабля, связанная по рукам и ногам. А на запястьях ее нет никаких следов от веревок. Говорит, что она была пленницей морских разбойников. Хотя я стар и живу на свете давно, о лесных разбойниках я слыхал, но о морских слышу впервые. Да и в то, что долгое время несчастная скиталась по лесу и терпела голод и холод, верится мне с трудом. Ты сам частенько голодал и повидал многих, помирающих голодной смертью. Разве были у них такие гладкие розовые щечки?
   Сердце Фридриха сжалось от тоски. Выходит, сама королева впустила в замок посланника Блутзаугера? Ах, как тяжело сражаться с подлым врагом! Вместо открытой честной битвы, обман и вечное коварство!
   Видя, как изменилось лицо короля, герцог Манфред положил руку ему на плечо.
   – Не торопись с решением, Фридрих. Может статься, мои стариковские мысли ошибка. Раз уж тень Брунгильды падала на подушки, и отражение ее было в каждом зеркале, она не вампир, подосланный бароном. Остается надеяться, что в полнолуние прекрасная девушка не превратиться в оборотня. Знай, король, в память о твоем отце, великом Хельмуте, да из моей искренней дружбы с тобой, я не допущу несчастья, даже ценой собственной жизни.

   – Благодарю вас от всего сердца, господин Манфред! – Пожимая руку старика, воскликнул Фридрих.
   Простившись со старым герцогом, король направился к узкой крутой лестнице, скрытой от посторонних глаз тяжелым гобеленом. Лестница вела в одну из башен замка. Оконца башни были такими узкими, что лунный свет едва заглядывал внутрь. Посередине комнаты, на постаменте затканным сиреневым шелком, стояла мраморная статуя Королевы Эльфов. Возле нее, на резном деревянном столике лежала книга предсказаний. Король бросил мимолетный взгляд на страницы книги. Как всегда, за последние годы, страницы были пусты. Фридрих бережно провел по мраморной руке статуи.
   – Бедняжка крестная, – прошептал он, – я так и не нашел средство освободить тебя.
   Легкий ветер коснулся волос короля. Он огляделся, комната так же пуста и ничего не изменилось. Но стоило ему вновь коснуться руки крестной, как на ладонь его упала капля воды. Не прошло и минуты, капелька превратилась в розоватую жемчужину и скатилась на пол с легким стуком. И вдруг, откуда-то посыпались жемчужины, словно из разорванного ожерелья. Бусинки подскакивали, ударяясь о плиты пола, и катились, словно градины по мощеной дороге. С удивлением Фридрих увидел, что жемчужные слезы падают из глаз Королевы Эльфов. Вскоре, поток жемчуга иссяк, и на мраморном лице появились мелкие трещины, словно морщины, состарившие молодую женщину.
   – Ах, крестная! – Воскликнул король. – Я освобожу тебя, чего бы мне это ни стоило! Клянусь жизнью, что не оставлю тебя без помощи!
   За спиной Фридриха появилось бледное голубоватое свечение. Книга! Этот свет он узнал бы даже во сне. Неужели, наконец, предсказание поможет освободить Королеву Эльфов? Но на странице было всего лишь одна фраза: «ПОМОГАЯ ДРУГИМ, ПОМОЖЕШЬ СЕБЕ». Из черных буквы стали серебряными, ярко алыми, густо сиреневыми и наконец, золотыми. Затем надпись исчезла, и страницы вновь стали белее снега. Растерянный король покинул комнату, тщательно заперев кованую дверцу, и направился к себе, освещая дорогу унылым пламенем догоревшей свечи. Сонная тишина окутывала галереи замка. Дозорные дремали, привалившись к стене. Только мерный стук колотушек ночных сторожей глухо доносился снаружи. Фридрих всю ночь ворочался, да так и не заснул до утра. Предсказание вновь казалось ему запутанным и не понятным.
   Ночь в замке прошла спокойно. Несмотря на опасения старого герцога, Брунгильда не обернулась ведьмой и не стала оборотнем. Видно не коварный барон направил девушку в замок. Королева души не чаяла в своей подопечной. В любую минуту ее можно было застать в комнате Брунгильды. Придворные, толпой ходившие за Ангеликой, так и рассыпались в похвалах. Юная госпожа, должно быть, из знатной семьи. Ни дать ни взять настоящая принцесса. Какие манеры, какая нежная кожа. А ручки! Маленькие, белые, таких рук у простолюдинки быть не может. А как изящно она подносит к глазам шелковый платочек! Да как мило играет на арфе! Словом, бедняжка похищенная разбойниками, может быть только королевского рода. Лишь старый герцог Манфред подозрительно косился в ее сторону, да молодого короля ничуть не трогали прекрасные голубые глазки.
   – Ах, сынок! – Расстроенно восклицала королева. – Ты же знаешь, что тебе пора выбрать невесту. Я давно мечтаю о твоей свадьбе. А тебе все не по нраву. Теперь же, сама судьба направила в замок чудесную девушку, а ты и смотреть на нее не желаешь!
   – Матушка, вы же знаете, как я люблю и уважаю вас. Но совсем не собираюсь жениться, только от того, что так положено. Верно, вы не хотите, что бы я промучился всю жизнь с нелюбимой женой. Да и не время сейчас играть свадьбу.
   – Вечно ты находишь отговорки, – обиженно сказала Ангелика. – И время вполне подходящее. В королевстве мир и покой, отчего не сыграть славную свадьбу?
   Но Фридрих лишь целовал руку матери и под любым предлогом переводил разговор.

«Деревенская свадьба»

   Вот и настал веселый праздничный день. Вся деревня, где жил Рихард Оружейник, украшена цветочными гирляндами. Вот и арки, увитые зеленью, приготовлены для молодых. Белоснежным полотном накрыты деревянные столы. Ах, как щедро они уставлены праздничным угощением! Музыканты, рассаживаясь поодаль, так и облизываются, бросая взгляды на стол. Ну да ничего, верно на свадьбе Тилля Забияки им тоже голодать не придется. Ох, да как же играть на флейте, когда нарядные девушки так и снуют мимо с полными кувшинами пенистого пива и блюдами ароматной капусты и сочных окороков! Ну и народу собралось на праздник! Даже немощные старики, опираясь на палки, добрели, наконец, с другого конца деревни. Теперь они присели отдохнуть на траву и отирают пот со лба. Как пропустить такое? Кто не знает славного Оружейника? Ведь он чудом избежал казни и рисковал жизнью, спасая юного принца. А какие мечи выделывает Рихард. Разве может кто-то ковать такой разящий меч как он? Говорят, Оружейник знает секрет своего ремесла, вот самозванец Клаус и пытался расправиться с ним. Да и без оружия Рихард силен словно бык. Запросто может разорвать железную цепь голыми руками! Пожалуй, такой силой, в пору похвастать, только его приемному сынку Тиллю. Надо же, что бы парень уродился таким же силачом, как его приемный отец. Шутя разгибает подковы и расплющивает клепку с одного удара.
   За разговорами чуть не пропустили, как молодые возвратились с венчания. Вот они уже прошли под тремя украшенными арками. Ну и славная пара! Гости с удовольствием разглядывают силача Тилля и его невесту. Хороший выбор сделал сынок Оружейника. Эмилия, дочь вдовы каретника Вагнера, словно под стать жениху. Крепкая, высокая, и за словом в карман не полезет. Румянец играет на ее щеках, и рыжеватые кудри украшены миртовым венком. Говорят, перед свадьбой, невеста ловко и быстро собрала все глиняные черепки у порога, значит жить им в достатке, и хозяйкой она будет хорошей и рачительной. Гости от души поздравляли новобрачных и Рихарда Оружейника, но за столы никто не торопился. Все знали, что жених нипочем не начнет свадебного угощения без самого главного гостя. Еще бы! Ведь сам король Фридрих друг Забияки с самого детства. И Рихарда почитает словно отца.
   Вот и нарядные всадники показались, подняв облако пыли на проселочной дороге. И трубачи надув щеки возвещают о приезде короля. Вот бы разглядеть получше. И многим гостям пришлось привстать на цыпочки, из-за шляп и нарядных чепчиков ничего не видно. А вот и король. Да уж, ничего не скажешь, юный Фридрих хорош собой, словно картина. Жаль только, что одет, словно простой горожанин. Поговаривают, король не любит пышных нарядов. Ну, да и такой костюм ладно сидит на нем. Стройный, высокий, крепкие мускулы играют под тонким полотном рубахи. И волосы цвета белого золота развеваются на ветру. Всем любопытно поглазеть, как Фридрих обнимает Оружейника и Тилля, как слуги приносят огромные, кованые сундуки, видно подарки в них и впрямь королевские.
   Весело шла своим чередом славная свадьба. И вскоре король совсем перестал отличаться от остальных гостей.
   – Эй, Фридрих, сынок, – крикнул Оружейник. – Передохни, посиди со мной немого. Ты так лихо отплясываешь, что пожалуй, вернешься в замок босиком.
   Король засмеялся и присел возле Рихарда. Ему и впрямь было весело и хорошо рядом с друзьями.
   – Скажи, сынок, от чего госпожа королева не почтила нас своим приездом, здорова ли она?
   – Да, господин Рихард, матушка здорова и велела передать тебе поздравления, но дела не позволили ей покинуть замок.
   Фридрих ни за что не рассказал бы, что королева собиралась прибыть вместе с ним, да осталась из-за своей любимицы. Узнав, что надо ехать на деревенскую свадьбу, капризная Брунгильда разразилась потоком слез. Экая напасть эти праздники простонародья! Неотесанная деревенщина подымет гвалт, от которого голова заболит. Флейты будут пищать, барабаны бить и волынки издавать дикие звуки. С поля воняет навозом, дети станут бегать и путаться под ногами. Мужланы напьются, словно пивные бочки. Ах, она не выдержит и минуты в таком аду и наверняка упадет в обморок. Фрейлины согласно кивали головами и поддакивали. Что делать такой благовоспитанной девице среди простолюдинов? Ужас! И как это госпожа королева позволяет сыну якшаться с таким сбродом? Ни лучше ли прогуляться по саду и поиграть на арфе? И королева, совсем очарованная Брунгильдой, осталась в замке.
   – Когда же господин король найдет себе невесту? – спросил Конрад Одноглазый, наполняя кружку пивом.
   – Верно, когда встречу девушку, готовую разделить со мной не только радость, но и горе. – Серьезно ответил Фридрих
   – У-у-у-у, тогда, пожалуй, долго королю придется быть в одиночестве, – захохотал Вильгельм Хромой. – Принцессы не знаю что такое горе. А жениться на простой девчонке, королю нельзя.
   – Почем ты знаешь, Хромой? Мало ли бывает в жизни.
   – Да рассуди сам, Одноглазый, что бы понять чужое горе, надо испытать свое. Где это видано, что бы принцесса познала горе?
   – Ну, если мне не посчастливиться отыскать такую, лучше останусь один, чем коротать время подле капризной да избалованной девицы. Судьба вечно готовит мне приключения, и почти все они таят опасность, может и впрямь мне лучше оставаться одиноким.
   – Ну, завели никчемный разговоры, – рассердился Рихард, – лучше повеселись на славу король. Вон хорошенькая девушка давно поглядывает на тебя да видно никак не решается пригласить на танец.
   Фридрих улыбнулся и, взяв девушку за руку, направился с ней к хороводу. Но она потянула его совсем в другую сторону и прошептала:
   – Иди за мной и ни о чем не спрашивай. Да поторопись, пока нас не заметили.
   Вскоре они подошли к берегу мелкой речушки, и девушка отступила под сень раскидистого дерева, ветви которого спускались к самой воде. Удивленный Фридрих последовал за ней.
   – Ну, думала битых три часа не смогу поговорить с тобой, король. Верно, ты собрался плясать до упаду. – Сердито проговорила она.
   – Вот тебе раз! – Воскликнул Фридрих, – Озерная фея! Тебя ли я вижу?
   – Да, пришлось пробираться тайком, и должно быть, знаешь почему. Ты ведь уже повстречался с ним в лесу, не так ли? И с этого момента жизнь твоя висит на волоске. Негоже теперь тебе действовать без оглядки. Времени у нас мало и как далеко зайдет коварство Блутзаугера никто не знает. Под утро, пока не рассветет, постарайся незаметно вынести в сад статую Королевы Эльфов. Ты силен и это не составит тебе труда. Оставишь ее под старым тополем, у ограды, выходящей к реке. Я заберу несчастную в свой замок, там она будет в большей безопасности.
   – Нет, даже не проси меня об этом. Хорош же я буду, если не сумею защитить крестную, в своем же замке.
   – Ну и упрям ты король, словно мул! Когда ты был ребенком, силы добра заботились о том что бы сохранить твою жизнь любой ценой. Ты превращался в зверей и выходил сухим из воды. Но теперь ты вырос и если попадешь в беду, выкручивайся из нее сам. Я лишь хочу уберечь Королеву Эльфов. Тебе впору позаботиться о своей судьбе.
   – Я уже сказал тебе, нет! – Твердо произнес Фридрих. – Я позабочусь и о крестной, и о себе, и о моем королевстве. Если мне понадобится твоя помощь, я сам тебя найду.
   Озерная фея нахмурилась. – Смотри, король, как бы не было поздно. Может статься, что я окажусь не в силах тебе помочь.
   Над рекой вдруг промелькнула тень, и большой черный ворон прошелестел крыльями прямо над их головами. Озерная фея усмехнулась и в туже секунду маленькой серебряной рыбкой юркнула в реку. Рыбка высунула голову из воды и сказала:
   – Подумай хорошенько, король. Если решишься, сделай, так как я сказала. Буду ждать тебя в условленном месте.

«Горькая утрата»

   Фридрих вернулся к праздничному и столу и как ни в чем, ни бывало, продолжил веселье. Он уже не беззащитный мальчишка, что бы выслушивать советы. Должно быть, сумеет сам позаботиться обо всем. И негоже прятать крестную у Озерной феи. Эдак придется припрятать заодно и матушку и всех друзей. Да и самому схорониться в норке, словно трусливый суслик и ждать, не пройдет ли гроза стороной. Пожалуй, проживешь всю жизнь, дрожа от страха и прячась от проклятого барона. Ну, нет! Король достаточно встречал опасностей в жизни, чем еще можно его напугать? Он сам разыщет Блутзаугера, да поквитается с ним раз и навсегда!
   Разгоряченный своими мыслями, Фридрих все наполнял и наполнял кружку. Голова его кружилась, тоска развеялась, и все опасности казались нипочем. Король отправился в замок глубоко за полночь, и не помни умный Зильбер дороги, наверняка сбился бы с пути и проплутал всю ночь по лесу. Часовые у ворот с облегчением поклонились ему, наконец-то король воротился и можно славно вздремнуть, опершись на стену. Фридрих отпустил слугу, клевавшего на ходу носом, и, взяв свечку, направился к себе.
   Ну и славный же праздник устроил Рихард! То-то попировали! И Забияка, верно, будет жить в согласии со своей женой. А королю и впрямь незачем думать о женитьбе, сердце его свободно. Он молод и силен, сумеет расквитаться с силами зла и прославит свое имя наравне с отцовским. С этими мыслями Фридрих, не раздеваясь, бросился на постель и тотчас уснул. Сквозь сон ему послышался чей-то злобный хохот, но король лишь повернулся на другой бок да уснул крепче прежнего. Напрасно Озерная фея ждала его в условленном месте.
   Не смыкал глаз только старый герцог Манфред. Как тень он бродил по галереям замка, не в силах унять беспокойства. Завидев бледный свет свечи, что шел с узкой лесенки, старик отправился к ней. Возле двери, ведущей в потайную комнату, где хранилось изваяние Королевы Эльфов, стояла Брунгильда.
   – Верно, вы заблудились, юная госпожа? – Сердито воскликнул герцог. – Что вам понадобилось среди ночи в заброшенном уголке замка?
   – Ох! – Вздрогнула от неожиданности Брунгильда. – Господин Манфред! Вы испугали меня до полусмерти! Я страдаю бессонницей, а в моих покоях так душно. Я хотела бы выйти и подышать ночной прохладой.
   – И вместо того чтобы спуститься в сад вы изволили лезть под самую крышу? – Криво усмехнулся герцог.
   – Да как юной девушке гулять одной по саду ночью! – Покраснев, воскликнула Брунгильда, – я подумала, что через эту дверь выйду на балкон.
   – Я готов проводить вас к саду и подождать пока вы насладитесь ночным ветерком, – с поклоном произнес Манфред.
   – Проклятый старикан! – Прошипела Брунгильда. – С первого дня ты тенью бродишь за мной и путаешься под ногами! Пора тебе убраться, довольно ты пожил на этом свете.
   Герцог не успел и слова вымолвить, как Брунгильда со всей силы толкнула его в грудь. Несчастный старик кубарем покатился вниз по крутой лестнице.
   Девушка спустилась вниз и с любопытством посмотрела на бедного герцога, недвижимо лежащего на каменных плитах пола. Голубые глаза ее были холодны словно лед. Злая улыбка играла на губах. Подхватив пышные нарядные юбки, Брунгильда, не торопясь, поднялась по лестнице к потайной комнате.
   Утреннюю тишину разорвал крик слуги:
   – Помогите! Люди, сюда! Бегите скорее, на помощь! Несчастье с господином герцогом! Заспанные придворные бежали на зов, спотыкаясь и протирая глаза со сна.
   – О, Господь милосердный! Как же это?
   – Да что вы стоите словно пень? Немедленно пошлите за лекарем!
   – Господина Шварца, быстрее! Будите его, тащите с кровати хоть бы и в ночном колпаке!
   – Ох, бедный господин герцог! Как же так?
   – От чего он оказался здесь ночью?
   – Верно, господин Манфред не взял свечу да оступился в темноте.
   – Вот горе, кто решиться рассказать об этом госпоже королеве? А королю и того страшнее доложить, ведь он так почитал старого герцога.
   – Смотрите, господин Шварц пришел.
   Лекарь склонился над стариком Манфредом и покосился на лужицу крови под его головой.
   – Господин король, господин король. – Зашептались придворные, кланяясь и расступаясь перед Фридрихом.
   – От чего такая кутерьма творится с утра? Что случилось? – Спросил король. Но тут он сам увидал распростертое тело герцога и лекаря Шварца подле него.
   – Господин лекарь! – Воскликнул Фридрих, – скорее помогите несчастному! Я осыплю вас золотом с головы до ног!
   – Увы, ваше величество, – грустно покачал головой Шварц. – Никакое золото не в силах помочь нашему господину герцогу. Он мертв.
   Лицо Фридриха побелело, в глазах стало темно. Нет! Не может быть! Славный старик герцог! Полоумный Манфред, как называли его прихвостни самозванца Клауса. Храбрый, благородный старик. Он не жалел ничего для спасения принца. Терпел холод и голод, готов был отдать свою жизнь за сына короля Хельмута. И после продолжал беречь покой королевской семьи. Тенью бродил по замку, удостоверившись, что все спокойно и королеве с королем не грозит опасность. А теперь он мертв! Фридрих встал перед герцогом на колени. Горькие слезы покатились из его глаз на холодную руку старика Манфреда.
   Похоронили несчастного герцога с воинскими почестями. За гробом ехала королева Ангелика, совсем обессилевшая от рыданий. Брунгильда сидела рядом и утешала ее. Фридрих и друзья герцога, из уважения к его памяти, шли пешком. Преданного слугу Манфреда, Уве, вели под руки Рихард Оружейник и Вильгельм Одноглазый, несчастного так и шатало от горя. Лица мужчин были мокры от слез. Женщины плакали в голос. Крестьяне от всей души жалели бедного герцога. Ведь он спас их от голодной смерти, и приютил целые семьи, сбежавших от самозванца Клауса. Все поверили, что несчастный старик оступился в потемках и упал с лестницы.
   По завещанию, его замок, и все имущество отходило монастырю «Обители неприкаянных» и верному, преданному слуге Уве. Но, старый Уве, совсем разбитый и немощный после смерти своего друга и господина, передал все управление настоятелю монастыря. Сам же остался жить при обители в маленькой келье, проводя все дни в молитвах.

«Новый удар»

   Потрясенный смертью верного герцога, Фридрих решился зайти в свою тайную комнату только после похорон. Дождавшись, когда луна взошла на небе, и замок погрузился в сон, он поднялся по крутой лестнице и отпер заветную дверь. Осветив свечой комнату, король вскрикнул, и лицо его покраснело от гнева. Статуя Королевы Эльфов разбита! Осколки валялись по всему полу! Холодный пот покатился по лицу Фридриха, ужасное предчувствие охватило его. Книга! Книга предсказаний! Она по-прежнему на своем месте, но что это? На открытой странице надпись: «Королевское оже…» В книгу, по самую рукоять, воткнут кинжал из черненого серебра. Из прорези, словно из раны, капает кровь. Кровью залита и последняя надпись.
   Король выдернул кинжал и замер от ужаса. Книга почернела, листы ее словно обуглились, и не прошло и минуты, как они превратились в золу. Фридрих лишился сил и застыл в отчаянии возле разбитого изваяния, да легонько разлетающихся по комнате, хлопьев золы от страниц книги. В узкое окно послышался тихий стук, словно ночная бабочка била крыльями. «Может Озерная фея пришла мне на помощь?» – Подумал король. «Неужто ничего нельзя исправить, верно, сейчас она подскажет мне, как вернуть потери».
   Фридрих распахнул оконце и в комнату влетели эльфы, словно стая стрекоз. Личики их были искажены страданием. Они укоризненно смотрели на короля и сокрушенно покачивали головами. Из глаз их катились слезы, точь-в-точь крохотные жемчужины. Бедняжки кружили вокруг разбитой статуи своей королевы и старательно собирали малейшие осколки. Королю было невыносимо смотреть в их полные укора глаза, он лишь молча поклонился и вышел из комнаты.
   Фридрих знал, что сам виноват в случившемся, ведь Озерная фея предупреждала его об опасности. А он возомнил себя непобедимым героем. Как она сказала при встрече? Теперь королю придется выпутываться самому. Ну, хорошо же. Он расквитается с бароном и докажет, что не зря носит имя Фридрих Храбрый! Если силы добра не хотят ему помочь, он и один справится. Теперь ничто не остановит его.
   Король подошел к огромному зеркалу в своих покоях. Да разве он слаб или немощен? Вон, какие сильные руки, ловко держат меч и кинжал. Ему не впервой сражать с нечистью и одерживать победу. Но вдруг зеркало потемнело, и вместо своего отражения Фридрих увидел Блутзаугера, сидящего на троне из черного дерева. Барон улыбался, покручивая в руках трость с золотым черепом на конце.
   – Ну как, король, ты уже распробовал вкус страданий? Сладко, не правда ли?
   Фридрих резко обернулся, но за спиной у него никого не было.
   – Как ты смешно дергаешься, человечек! – Захохотал барон, – разве забыл, что вампиры не отражаются в зеркалах? Я перед тобой, глупый самонадеянный щенок.
   – Ты думаешь одержать верх, проклятый кровопийца? – Воскликнул Фридрих.
   – А как же? Что мне помешает? Уж не твоя ли никчемная бравада? Я предупреждал, что прежде своей гибели, ты настрадаешься вволю. Мне нравятся людские мучения. Приятно знать, что причиняешь боль, от которой у жалких людишек разрывается сердце. Ведь твое сердце уже ранено, Фридрих. Ты жалеешь несносного старикашку герцога. Вот умора, должно быть, смотреть, как он кувыркался с лестницы. Впрочем, туда ему и дорога. Твой глупый дядя, король Клаус, должен был послушать моего совета и сразу казнить полоумного Манфреда. Меньше было бы хлопот.
   – Я разорву тебя без всякого оружия, голыми руками, убийца! – Прорычал Фридрих.
   – Да, да, да. Как страшно! – Рассмеялся Блутзаугер. – Ты, пожалуй, вообразил, как я упал на колени и выпрашиваю милости и снисхождения? Верно, начну ползать и собирать осколки проклятой Королевы Эльфов. Надеюсь, теперь и память о ней исчезнет вместе с ее замком, растащенным троллями по камушку.
   – Берегись отродье тьмы! Ты еще пожалеешь о своих словах!
   – Да что ты? Ты так страшен в гневе король. Пожалуй, пора мне спрятаться в кроличьей норе.
   – Нигде тебе не спрятаться от возмездия, кровожадный убийца!
   – Ну, вот что, жалкий земляной червяк. Сегодня мне порядком наскучило подразнивать тебя. Самый сладкий миг, когда ты будешь выть, словно волк и молить о пощаде, я оставлю на потом. Сейчас у меня еще одно весьма приятное дело. Ты скоро узнаешь об этом, и страдания твои увеличатся. Отрадно будет поглазеть, как сердце твое истерзает невыносимая боль. Спокойной ночи, глупенький человечек.
   – Нет, ты не уйдешь, я расправлюсь с тобой прямо сейчас. – С этими словами, Фридрих кинулся к зеркалу и со всей силы ударил по нему. Осколки так и брызнули во все стороны.
   Кровь заструилась из порезов на руке короля. Пустая рама зияла перед ним. В наступившей тишине послышался смех Блутзаугера:
   – Не забудь перевязать руку, мой бесстрашный воин, не проливай попусту свою королевскую кровь. Тебе еще предстоит ни мало тяжких ран.
   Горькая тоска охватила Фридриха. Он впервые почувствовал себя беспомощным перед грозной опасностью.
   Едва дождавшись утра, король приказал срочно позвать Вальтера Проныру. Страже, Фридрих приказал строго-настрого караулить у двери и никого к ней не подпускать, будь это даже безобидный песик кого-нибудь из фрейлин.
   – Послушай-ка, Проныра, мне понадобится твоя услуга. Готов ли ты исполнить все в точности?
   Вальтер, со дня похорон герцога Манфреда ходил как в воду опущенный. Бесцельно слонялся он по галереям и переходам замка, горестно вздыхая. Услыхав, что его услуги понадобились королю и дельце должно быть любопытное, Проныра чуть не подпрыгнул от радости.
   – С превеликим почтением, господин король. Я исполню любое ваше приказание.
   – Возьми кошель с серебром и золотом, деньги тебе понадобятся в долгой дороге. Да обойди все прибрежные города и деревни королевства. Постарайся разузнать, не встречал ли кто морских разбойников, и не пропадала ли в знатной богатой семье молодая девушка. Пожалуй, моя матушка нипочем не захочет расстаться с Брунгильдой, если только не отыскать ее родню.
   У Проныры загорелись глаза. Вот это дело так дело! Такая работа ему по сердцу. Чем сидеть да киснуть от тоски, лучше шнырять серой тенью да вынюхивать секреты.
   – Не сомневайтесь, господин король! Уж мне не впервой выполнять такие дела. И трех дней не пройдет, как получите полный рассказ.
   – Я тебя не тороплю, Вальтер. Но помни, никто не должен знать о твоем поручении.
   – Да я прошмыгну у любого из-под носа, никто и не спохватится, – весело сказал Проныра, подкидывая на руке увесистый кошель с монетами.
   – Будь осторожен и береги себя, Вальтер. – Фридрих похлопал Проныру по плечу и не успел и слова договорить, как юркий слуга исчез прочь.

«Путешествие Вальтера»

   Несколько дней король в тоске бродил по замку. С некоторых пор он стал избегать покоев королевы Ангелики. Матушка уж слишком поддалась чарам Брунгильды, словно и шагу без нее не могла ступить. И каждый день уговаривала сына, что ему пора жениться. А уж лучшей невесты, чем ее любимица и найти нельзя. Скорей бы Проныра отыскал семью взбалмошной девицы. Верно, удастся спровадить жеманную кривляку родне, да в собственном замке обрести, наконец, покой. Немало у него забот и без навязанной невесты.
   Тем временем, Вальтер Проныра, как всегда, хитро и незаметно, ускользнул из замка и отправился в путь. Под видом странника, или монаха, он заходил в города и деревни. Одевшись бродячим музыкантом, сидел в трактирах. Горожанином толкался в лавках и разгуливал по пристаням. Но к своему удивлению, ничего не смог разузнать. Никто и слыхом не слыхивал про морских разбойников и пропавших девушках. «Да не будь я Вальтером Пронырой, если вернусь к королю ни с чем!» – Подумал он. – «Оденусь – ка по беднее, да обойду рыбачьи поселки, верно, там смогу что-нибудь выведать».
   Самая короткая дорога вела через лес, и Проныра, решив не терять время даром, направился по узкой лесной тропинке. Он весело насвистывал и помахивал прутом орешника, совсем не замечая, как злобные глазки троллей следят за ним из зарослей дикого шиповника. Уже в просветах меж деревьями показался дымок из труб. До деревни, видно, рукой подать. Но тут несчастный и охнуть не успел, как провалился в глубокую яму, прикрытую от глаз ветками.
   – Вот это напасть! – воскликнул Проныра, потирая ушибленную ногу. – Ну и попался, словно кролик в ловушку. Вот незадача!
   Яма была так глубока, как ни прыгал бедняга, выбраться не удалось.

   – Хи-хи-хи, смотри-ка, Курц, он прыгает, словно карась на раскаленной сковородке. – Сказал один тролль.
   – Ой, живот надорвешь со смеху, Хенрик! До чего люди глупы, когда попадают в ловушку. – Ответил другой.
   – Долго придется королю дожидаться своего посланника. Того и гляди состариться успеет.
   – Если Блутзаугер не прибьет его раньше, чем голодные звери полакомятся разиней в яме.
   – Ох, перестань смешить меня, Курц, вот уж слезы выступили от смеха. Должно быть, я останусь поглазеть, как этот глупец прыгает и цепляется за траву, вырывая ее с корнем.
   – Вот беда! И впрямь охота задержаться, но посмеялся я вдоволь, а нам еще надо отделить медные монетки от серебра. Пойдем, завтра вернемся полюбоваться на его обглоданные косточки.
   А Проныра что есть силы, карабкался из ямы. Бедняга совсем исцарапал себе руки да ободрал колени, но не приблизился к спасению ни на фут. Начало темнеть, накрапывал дождь, а несчастный Вальтер сидел в яме. Сколько не пытался он звать на помощь, да только сорвал голос и вскоре совсем охрип от крика. Бедняга кутался в свою накидку и стучал зубами от холода и страха. Вскоре ночь вступила в свои права, и тьма стала непроглядной. Напрасно Проныра таращился в небо, надеясь увидать хотя бы лунный свет. Вдруг на краю ямы вспыхнули два огонька.
   – Вот удача! – Воскликнул Вальтер, – должно быть, заплутавший путник разводит костер.
   Но вскоре показалось еще два огонька, затем еще и еще. И тут, выглянувшая из-за туч луна, осветила поляну. Побледневший Проныра увидел, что яма окружена волками. Это их глаза светились желтыми огоньками. У Вальтера пересохло во рту, и еле ворочая языком, он произнес:
   – Эй, господа волки, верно, вы голодны и пришли перекусить? Да мяса с меня не наберется и одному, а вас так много! У меня самого со вчерашнего дня крошки во рту не было. Должно быть, я отощал словно скелет, что вам за удовольствие глодать кости? В лесу наверняка найдется ужин повкуснее. Славный жирненький лесной кабан, или на худой конец, зазевавшаяся толстая утка. Не ешьте меня господа волки! Пока я пытался выбраться из проклятой ямы, весь перемазался землей. Охота вам жевать землю? Да вы испачкаете свои красивые шкуры, если полезете вниз доставать добычу. А шкура ваша так хороша, блестит при луне словно серебро. Ведь моя одежда превратилась в лохмотья и намокла под дождем. Уж точно глодать ее, нет никакой радости. Ну, пожалуйста, добрые господа волки, идите лучше спать в свои теплые уютные норы, может вам повезет, и вы набредете на отбившуюся от стада овцу.
   Руки и ноги у несчастного Проныры дрожали, из глаз катились слезы. Вдруг среди желтых волчьих глаз показались два ярко-синих, словно сапфиры огонька. На краю ямы стоял огромный ослепительно белый волк. Вальтер и вовсе онемел. Язык его отнялся со страху, и несчастный закрыл глаза и приготовился покорно принять свою гибель.
   – Если ты еще не отдал Богу душу, трусливый человек, то выбирайся из ямы. – Раздался глухой низкий голос.
   К ногам Проныры опустилась толстая крепкая ветвь дерева. Не веря своим ушам, стуча зубами и охая, Вальтер выбрался из проклятой ямы. Белый волк смотрел на него своими волшебными глазами и Проныра не мог отвести взгляд.
   – Должно быть, вы волчий король, господин? – Дрожа и кланяясь, прошептал Проныра. – Ну, кто бы вы ни были, до конца своей никчемной жизни, буду помнить о вашей доброте.
   Белый волк усмехнулся. – Иди с миром, Вальтер и исполни поручение, данное тебе королем. Я сделал это в знак моей дружбы с Фридрихом. Он показал себя настоящим храбрецом, а мы ценим храбрость. Ступай к пристани и найди трактир «Бывалый моряк». Там тебя ждет кое-что интересное.
   Проныра кланялся и на все лады благодарил волчьего короля, но когда поднял голову ни белого волка, ни его свиты на поляне уже не было. Вальтер вышел, наконец, к деревне освещенной предрассветной дымкой. От усталости и пережитого страха бедняга с ног валился. Забравшись в стог сена у дороги, Проныра свернулся калачиком и, натянув свою накидку до самого носа мгновенно уснул.
   Отдохнув и выждав, когда на пристани стало многолюдно, и хорошенько почистив одежду, он отправился прямиком в трактир «Бывалый моряк». Усевшись в углу и потягивая пивко из большой кружки, Вальтер навострил уши, словно охотничий пес. Моряки и торговцы рыбой громко переговаривались, играли в кости, да обсуждали улов и погоду, что нынче тиха и спокойна. Вдруг все умолкли и уставились на дверь.
   – Глядите-ка, вновь черные моряки пожаловали в нашу пристань, – шептались они.
   – Вот бедняги, и никогда не улыбнуться, не смеют захохотать в полный голос.
   – Да, не хотелось бы мне ходить с ними в море, пожалуй, от тоски закиснешь с такой командой.
   Мрачные люди, одетые во все черное, расселись за столом и молча принялись за еду.
   Вальтер вежливо поклонился и, спросив позволения, присел рядом. Состроив скорбную гримасу, Проныра вздохнул:
   – Экая напасть, вокруг все вечно гогочут, словно гуси и веселятся, а мне охота посидеть в тишине и предаться своим грустным мыслям.
   – Эх, добрый человек, а нам бы хотелось сидеть со всеми да весело смеяться любой шутке.
   – А что же может вам помешать? – Вытаращив глаза от удивления, спросил Вальтер. – Верно, вас постигло горе?
   – Горе, да не наше, а веселиться теперь запрещено всем, – вздохнули моряки.
   – Должно быть, ваш капитан отдал Богу душу?
   – Слава Господу капитан наш жив и здоров. Много лет назад, пропала дочь нашего короля. Стража, солдаты и даже простые горожане и ремесленники искали ее повсюду, да вернулись ни с чем. Уж, какую только награду не сулил король за свою дочку! Но проходили годы, а бедняжка как в воду канула. Королева стала чахнуть и таять на глазах, и вскоре горе совсем убило ее. Король приказал всем надеть черные одежды, да под страхом казни запретил жителям смеяться и улыбаться, пока его дочь не найдется. Вот с тех пор так и доживаем свой век в тоске и печали. Принцессы верно давно и в живых то нет, и наша жизнь превратилась в сущую пытку.
   Проныра едва не подпрыгнул на месте. Ему пришлось уткнуться в кружку чуть ли не носом, что бы никто не заметил, как заблестели его глаза. Вот удача так удача! Должно быть, ему повезло исполнить поручение короля Фридриха. Еще бы! Не зря он носит свое прозвище.
   – Ох, добрые господа, не возьмете ли меня с собой? Уж так мне охота отправиться в дальние страны. Я щедро заплачу за свою поездку.
   – До нашего королевства семь дней пути, если не завоешь с тоски в такой компании, то милости просим. Глядишь, и нам будет не так скучно с попутчиком.
   Вальтер поднялся на шхуну и сговорился с капитаном. Эх, путешествие по морю, пусть даже с мрачными соседями. Будет что порассказать друзьям. Проныра чуть не плясал от радости. А что-то будет, когда он расскажет королю чужой страны, что его дочь нашлась! Пожалуй, наградят его так, что и на своем горбу не утащишь. Ну и пирушку он закатит по возвращению!
   Шхуна медленно и тяжело отчалила от пристани, и плавно покачиваясь на волнах, двинулась в путь.

«Ведьма»

   Король Фридрих совсем потерял сон. Барон как в воду канул, в королевстве не происходило никаких событий и эта обманчивая тишина пугала короля. Что еще задумал проклятый повелитель оборотней и вампиров? Откуда вновь ждать беды? Подлый Блутзаугер вечно наносит удар исподтишка, отказываясь от славного честного боя. Да и Проныра куда-то запропастился. Уже столько дней от него нет весточки. Неужто попал в беду?
   В невыносимом ожидании Фридрих метался по лесам и дорогам, порядком измучив даже выносливого Зильбера. Но не смог найти даже замка барона и уж тем более его самого. Обратиться за помощью к Озерной фее король не решался, ему было стыдно, что бахвалился своей удалью, и не смог уберечь Королеву Эльфов.
   В один из дней, проезжая мимо деревни, король увидал процессию с шумом и гомоном бредущую ему навстречу. Колокольный звон разносился по всей округе. Узнав короля люди, остановились и низко поклонились, сняв шляпы.
   – Что у вас за праздник нынче? – Спросил Фридрих, – время сбора урожая еще не наступило и до Рождества далеко.
   – У нас и впрямь праздник, господин король, – согнувшись в поклоне, ответил колбасник. – Мы изловили ведьму и тащим проклятую сжечь на костре городской площади.
   – Ведьму! Я не ослышался? – Воскликнул Фридрих, и сердце его отчаянно забилось.
   Люди расступились, и король увидел женщину, сидящую на осле задом наперед. Одета она была в лохмотья и капюшон ее потрепанной накидки надвинут так низко, что и лица не разглядеть.
   – А точно ли вы знаете, что это ведьма?
   – Конечно господин король! Глядите, как она уродлива! Разве может добрая женщина быть похожей на ночной кошмар?
   – Сними капюшон. – Приказал Фридрих пленнице.
   Несчастная откинула грубый покров с лица. Ну и страшна же! Нос крючком, маленькие тусклые глаза. А волосы! Настоящая пакля, видно гребень никогда их не касался. Руки, словно куриные лапки, с острыми кривыми ногтями. Все лицо покрыто сеткой мелких морщин, щеки ввалились. Но в глазах совсем не было злобы, а лишь глубокое тяжелое горе.
   – А есть у вас доказательства ее преступлений? – Спросил король.
   – Да, да, у меня есть, ваше величество! – Закричал крестьянин Олаф. – С тех пор, как проклятая поселилась в хижине у леса, мои коровы стали худеть не по дням, а по часам. Молока не наберется и кружки со всех.
   – А у меня ведьма сгубила весь урожай в огороде, вместо славных овощей кругом чертополох. – Крикнул Ганс.
   – Немало мне довелось встречаться с ведьмами, – промолвил Фридрих. – Да впервые вижу, что бы она ни приняла чужое обличие, да не ускользнула бы от наказания. Будь бедняжка, в самом деле, ведьмой, пожалуй, обратила бы вас в жабу или ужа, а не шла бы покорно на смерть.
   В толпе зашумели:
   – А господин король-то верно говорит! Где это видано, что бы настоящая ведьма позволила тащить себя на костер?
   – И впрямь, она напустила бы бурю с дождем и градом, а на небе ни облачка. Пожалуй, она давно извела бы всех и погубила весь скот.
   – Эй, Олаф, не с того ли твои коровы исхудали, что все дни ты просиживаешь в трактире да наливаешься пивом словно бочка?
   – Ха-ха-ха! И то верно, несчастная скотина стоит некормленая по нескольку дней.
   – Ганс, братец! А не ты ли полеживаешь на солнышке, поворачиваясь с боку на бок, словно окорок в коптильне? Не мудрено, что огород зарос чертополохом.
   Крестьяне смеялись, а покрасневшие от стыда Ганс и Олаф поспешили скрыться в толпе.
   – Расходитесь по домам, добрые люди, и оставьте несчастную в покое. Ей видно и так несладко живется на свете. – Сказал король.
   Но толпа не спешила, всем было любопытно поглазеть, куда отправиться бедняжка, да поглумиться ей вслед, уж больно она уродлива. Ребятишки приготовили комья грязи, что бы кидать в несчастную, когда она отправиться восвояси.
   – Вы не слыхали королевского приказа? – Нахмурился Фридрих.
   Крестьяне нехотя начали расходиться, и вскоре на пустой дороге осталась только пленница.
   – Ступайте с миром, тетушка, – произнес король, натянув поводья.
   – Господин король! – Воскликнула несчастная, падая на колени. – Смилуйтесь надо мной! Меня гонят повсюду. Жизнь моя проходит в вечных скитаниях и голову приклонить негде. Я не делаю никому зла и не моя вина, что лицо мое так уродливо и пугает честных людей.
   – Как зовут вас, тетушка?
   – Тересия, господин король.
   – Скажи мне, Тересия, разве нет у тебя родных, что приютили бы тебя?
   – Нет, господин король, моя приемная мать умерла и я совсем одинешенька на этом свете. В работницы меня не берут, а ведь я могу чинить кружева и вышивать шелком. Но люди гонят меня, вот и приходится бродить, словно нищенке по дорогам, да искать себе пропитания.
   «Помогая другим, поможешь себе» – вспомнилась Фридриху одно из предсказаний книги. «Помогу я этой несчастной просто так». – Подумал он. – «Уж верно, не мне ждать помощи от бедняжки».
   – Послушай Тересия, можешь жить за стенами моего замка, и никто не обидит тебя. И я позабочусь, что бы еды у тебя было вдоволь.
   – Вы очень добры, господин король, за свою жизнь я еще ни разу не слышала ласкового слова. – По щекам Тересии покатились слезы. – Но позвольте мне жить не в замке, а у кромки королевского леса. Тяжело и невыносимо мне видеть косые взгляды людей.
   Фридриха тронули слезы бедняжки. – Ну, хорошо, раз тебе легче жить в одиночестве пусть будет, как ты хочешь. Но все равно ты будешь под моей защитой и покровительством.
   Так Тересия поселилась в маленькой ветхой хижине у самой кромки леса. Конечно, никто не решился бы спорить с самим королем, но это же честному человеку и на ум не придет! Поселить в королевском лесу какую – то нищую оборванку! Да ее и конями-то затоптать побрезгуешь не то что пустить в королевские угодья. А уж уродлива она словно ведьма! Как это господин король решился заговорить с ней?
   Брунгильда утирая слезы в своих прекрасных голубых глазках, сокрушалась:
   – Ах, милая госпожа королева, я так люблю вас и нашего славного короля, что почитаю за родных. Мое бедное сердечко разрывается от горя, видя с какими ужасными людишками, якшается великий господин Фридрих! Мерзкую уродку надо было гнать метлой или бросить помирать в канаве, а не портить облезлой лачугой вид королевского леса.
   Но как бы там ни было, по велению короля Тересия оставалась жить в своей хижине. Знатные дамы и слышать не хотели, что бы отдать кружева в починку эдакой грязной оборванке. И зачем вообще штопать старое, когда можно купить новое? Но, не все придворные дамы были так богаты, как сами рассказывали, и к тому же, быть рачительной хозяйкой не так уж и плохо. И вот постепенно у бедняжки Тересии появилась работа. Оказалась уродливая нищенка ловко и быстро может починить кружево, да так, что и со свечой не разглядишь, где была прореха. И своими тощими кривыми пальцами ловко орудует иглой. Какие славные картины из шелка выходят из ее рук. Ими можно украсить залы и комнаты, выдавая их за мастерство и прилежание дочерей. Но самим знатным дамам негоже даже близко подходить к убогому жилищу нищенки. И забирать готовую работу велели служанкам.
   Нарядные горничные кривились. Эдакая напасть ходить да любоваться на уродливую побирушку! И девушки высокомерно задирали нос и говорили с ней сквозь зубы. А деньги за работу швыряли на грубо сколоченный стол так, что монетки катились в разные стороны. Смешно было глядеть, как бедняжка ползает по полу и собирает их, глотая горькие слезы обиды. Пусть радуется, что не осталась под открытым небом да не попала на костер. Король конечно очень добр, но это и впрямь слишком, заботиться о всяком сброде.

«Пожар»

   Лето медленно отступало. И среди зелени появлялись желтые листочки. Но солнце еще ласково освещало луга и долины, и день был по-летнему долгим.
   Ясным воскресным днем, Тилль с молодой женой возвращались с городской ярмарки. Доверху груженая телега скрипела на каждом повороте. Зато подарков хватит на всех. И даже лакомства для соседских ребятишек не забыли. Тилль распевал во все горло. Вот какой славный выдался денек! Ах, какая красавица его молодая жена! Эмилия, сидя самом верху повозки, раскраснелась от удовольствия, поглядывая на него. Многие могут позавидовать, какой ладный парень достался ей в мужья. Силен как медведь, работящий, веселый! Словом, весь в приемного отца. А уж, пожалуй, лучше и достойней чем знаменитый Оружейник и не сыскать. Вдруг лошадь резко остановилась прямо посреди лесной дороги. Повозку тряхнуло так, что Эмилия ткнулась носом в корзинку.
   – Что случилось муженек? Неужто колесо слетело?
   – Да сам не пойму, не иначе кобыла наша повредила ногу, ступивши в яму. Тилль осмотрел лошадь и дорогу и телегу, но с виду ничего не мешало двинуться в путь. Но как он не натягивал вожжи да прикрикивал на кобылу, та и не думала пошевелиться. А тем временем телегу окружили тролли. Их злые глазки блестели в предвкушении забавы.
   – Ах вот кто мешает мне проехать! – Крикнул рассерженный Тилль. – Да я вас растопчу своими башмаками если не оставите нас сию же секунду.
   Тролли захихикали, потирая ручки.
   – Давай смельчак, ты огромен словно колокольня, а ума как у поросеночка.
   – Глядите братцы, ох-ох-ох, человек-гора решил нас победить.
   – Сейчас мы спрячемся в лесные норки и будем дрожать от страха, заслышав его шаги.
   – Лопнуть со смеху, а-ха-ха! Заставим неуклюжего медведя сплясать для нас!
   И тролли как по команде накинулись на Тилля. Что толку было от его огромных кулаков, когда зловредные человечки облепили его словно муравьи кусок сахару. Напрасно он размахивал руками пытаясь стряхнуть с себя лесную нечисть. Тилль топал ногами и хлопал себя по всему телу, но тролли ловко уворачивались от его ударов.
   – Вот-вот, здоровяк, попляши нам на потеху, – глумились они.
   – Держись муженек! – Закричала, покраснев от гнева, Эмилия. – Ну, проклятые человечки я вам покажу, как нападать на моего Тилля!
   Она выхватила из корзины новую метлу и, соскочив с телеги, бросилась на подмогу. Но, не успев сделать и шагу, Эмилия почувствовала, как нарядный чепец слетел с головы, и колючие ветки терновника вцепились в ее рыжие кудри. Бедняжка пыталась распутать волосы, но терновник все больше впивался и вскоре она и пошевелиться не могла. Вдруг тролли исчезли, словно их и не было.
   Лесная дорога опустела. Битый час Тилль пытался освободить волосы жены от колючих стеблей. Эмилия лишь охала да морщилась от боли, попробуй – ка распутать кудри да не рвануть их ненароком.
   – Постой муженек, колокола звенят со стороны нашей деревни.
   – И впрямь колокол, а я уж думал, мне почудилось.
   – И вроде гарью пахнет. Влезь на дерево, может, увидишь что там, до деревни то почти рукой подать.
   – Эмилия, да там заволокло дымом, так что ничего не видно.
   – Ой, Тилль, верно беда приключилась, а мы застряли на проклятой дороге!
   – Да что же делать?
   – Режь мои волосы муженек, – решительно сказала Эмилия. – Локоны отрастут, а в деревне должно быть нужна наша помощь.
   Горестно вздохнув, Тилль срезал прекрасные рыжие кудри с головы жены и, нахлестывая лошадь, они помчались в деревню.
   Еще на подъезде они услышали крики и рыдания. Столб огня и дыма стоял над домами.
   – Ай, Тилль, это же кузница горит! – Завизжала Эмилия.
   Забияка бросил повозку и помчался к горящему дому.
   Кузница вся охвачена огнем, жар не давал и на десять шагов приблизиться. Вокруг метались крестьяне с ведрами. Даже малые ребятишки, сгибаясь от тяжести, таскали кувшины. Но все было напрасно. С таким же успехом можно было тушить костер наперстком воды. Из огня еле вытащили Конрада Одноглазого, он был весь в саже, и одежда тлела на нем. Конрад упирался и рвался в самое пламя.
   – Где отец? – Закричал Тилль, не помня себя от страха.
   Крестьяне еле успели оттащить его, как с грохотом обрушилась прогоревшая дотла крыша.
   – Наш Рихард остался там. – Еле прошептал Вильгельм, и плечи его задрожали от рыданий.
   Тилль сбросил с себя державших его мужчин и, заревев как раненый зверь, бросился к пожарищу. Напрасно он, воя и скрипя зубами, раскидывал горящие бревна и раскаленные кирпичи. Ничто уже не могло помочь. Отважный Рихард Оружейник погиб. Пятеро мужчин, Эмилия и ее мать вдова каретника, с трудом увели Тилля с обуглившихся руин кузницы. Башмаки его дымились, волосы и ресницы опалил огонь, руки обожжены, но Забияка ничего не чувствовал. Сердце его разрывалось от боли, никакие раны не могли бы болеть сильнее. Женщины перевязывали Вильгельма и Конрада. Бедняги сильно пострадали от огня. Деревянная подпорка Хромого совсем сгорела. На плече зияла глубокая рана.
   – Вот это горе так горе! – Причитали люди.
   – Да как же такой удалец не смог выбраться из дому?
   – Поди-ка выберись, когда полыхнуло сразу со всех сторон!
   – Вон и Конрад сунулся к двери, а она проклятая заперта на засов.
   – Да, да, от чего-то все двери и окна оказались закрытыми. Я– то и подумал, что Оружейник ушел в гости, раз в доме все заперто.
   – И главное, Вильгельм пытался распахнуть ставень, а он словно гвоздями прибит.
   – Да смотреть страшно на Забияку, как бы не тронулся умом с горя.
   – А найдется ли еще смельчак, что отправиться с таким известием к королю?
   – Пожалуй, и ног из замка не унесешь.
   Долго еще жители деревни плача переговаривались и сокрушались, бродя вокруг пожарища. Тилля так и не удалось уговорить сдвинуться с места. Молча сидел он на обуглившемся бревне да смотрел на останки дома. А верная Эмилия сидела подле него и проливала горькие слезы. Совсем позабыв о потерянных локонах.
   Не решившись ехать в замок с таким известием, самые уважаемые жители деревни отправились на поклон к самому епископу Зигфриду.
   – А что же Тилль Забияка не расскажет королю сам о таком горе? – Вкрадчиво спросил епископ. – Ведь они друзья водой не разольешь.
   Но крестьяне только качали головами. Куда там, несчастный Забияка не проронил ни слова со дня гибели своего папаши. Сиднем сидит на камне возле пожарища, да таращится на остов кузницы. Видно бедняга совсем умом тронулся. А господин епископ человек в королевстве уважаемый, ему ничего не стоит поехать в замок, да известить короля. Ведь всем известно, что господину Зигфриду казнь не грозит, почетный сан защитит его. И епископу ничего не осталось, как перекреститься, и с важным видом, отправиться к королю. Но подъезжая к замку, он так отчаянно трусил, что пот катился по лицу градом.
   Словом, пока решали, кому ехать, да пока уговорили епископа, времени прошло достаточно. Белый как полотно Фридрих совсем загнал беднягу Зильбера и успел уже к похоронам. Не обращая внимания на склонившихся в почтении крестьян и ремесленников, он бросился на кладбище, где священник читал заупокойную молитву над гробом Оружейника.
   Народ, заполонивший кладбище и все окрестные дороги, стоял понурившись. Женщины плакали, не скрывая слез, мужчины опустив головы. Соленые капли текли по их лицам, и сердца разрывались от горя. Жаль было смотреть на Конрада Хромого, которого поддерживали двое дюжих парней, несчастный так и сгибался пополам от рыданий. И Вильгельм Одноглазый уткнувшись лицом в свою шляпу, вздрагивал всем телом. Плакала навзрыд Эмилия возле своего мужа, что так и не смог произнести ни одного слова. И в темных волосах его появилась седая прядь.
   Королева Ангелика не смогла приехать проститься с Рихардом. Узнав о его гибели, несчастная так и рухнула без чувств. Она осталась в замке под присмотром лекаря Шварца, да своей ненаглядной Брунгильды.
   Фридрих молча подошел к Забияке. Помолчав немного, они обнялись, словно два осиротевших брата. Так и стояли они, обнявшись, и по их лицам текли горькие слезы. Ночью, сидя у камина в доме матери Эмилии, куда молодым пришлось перебраться, Тилль, наконец, заговорил.
   – Скажи мне по совести, Фридрих. Ведь этот пожар был неспроста. Не могу я поверить, что бы такой человек не выбрался из горящего дома. Ведь ему нипочем было выбить дверь, или снять ставень.
   – Боюсь, ты прав, Забияка. Видно проклятый Блутзаугер решил совсем изранить мое сердце.
   – Отчего ты не предупредил меня, король? Ведь знай я, что кровопийца вернулся, не оставил бы отца ни на секунду!
   – Ты не прав, бедный мой муженек, – тихо промолвила Эмилия. – Барон славится своим коварством. Кто мог бы предугадать, откуда последует удар. Верно, сиди ты дни напролет возле отца, он нашел бы способ отвести глаза и тебе.
   – Ну что ж теперь остаются лишь горе и добрая память, – вздохнул Тилль.
   – От всего сердца прости меня, Забияка, верно и впрямь это моя вина.
   – Не будем винить друг друга, король Фридрих, я хотел бы остаться твоим другом.
   – Ты всегда им был, Тилль. Я хотел бы стать тебе братом ведь славный Оружейник был нам словно родным отцом.
   – Вот, брат Фридрих, это тебе. Отец велел передать, пока был жив.
   – Что это? – Удивленно спросил король, разглядывая серебряный кинжал.
   – Рихард сделал его со всеми секретами своего ремесла. Видишь, в рукоятку вставлен горный хрусталь. Отец сказал, что тебе пригодиться его подарок. И просил передать, что бы ты никому его не показывал и носил, спрятав в своем высоком сапоге.
   Удивленный Фридрих и так и эдак вертел в руках кинжал. И тут пламя от свечи отразилось в хрустале. Таким нестерпимым светом вспыхнул камень, что всем пришлось прикрыть глаза, что бы ни ослепнуть. Видно Рихард знал тайный секрет своего оружия, да только как им управлять? По завету Оружейника, король сунул кинжал в сапог. Уж верно Рихард не напрасно велел носить оружие спрятанным.
   Почти до рассвета засиделись Фридрих и Тилль. Горевали и вспоминали славного Оружейника. Когда король собрался в замок, жители деревни уже стояли у дороги, надо же проводить господина Фридриха с почетом и уважением. Король лишь горестно кивнул на поклоны крестьян и уже сидя на коне, обернулся и крикнул: – «Запомните сами, и передайте другим, нет больше Тилля Забияки, отныне он будет зваться Тиллем Оружейником». – И хлестнув Зильбера, Фридрих умчался прочь.

«Предложение Брунгильды»

   Король мчался через лес, не разбирая дороги. Невыносимая тяжесть легла на его душу. Ах, попадись ему Блутзаугер, пожалуй, разорвал бы в клочья голыми руками. Но кругом было тихо, и только спрятавшиеся в траве тролли, злобно хихикали ему вслед. Тихая удушливая тоска царила в королевском замке.
   Ангелика не выходила из своих покоев, и только Брунгильде было позволено наведываться к королеве.
   – Ах, бедная госпожа, – сладким голоском приговаривала она. – Мне так тяжело смотреть на ваши страдания! Уж, пожалуй, будь я вашей дочерью, тотчас скончалась от горя, видя ваши слезы.
   – Да ты мне и впрямь как дочка, – вздыхала королева.
   – Ну, я могла бы стать вам и вовсе родной и избавить вас от страданий. Уж столько горя вам пришлось испытать! То бедняжка, всеми любимый герцог Манфред, покинул нас. Теперь славный Оружейник погиб. А господин король не может поседеть возле родной матушки и погоревать вместе с нею. Он вечно ускользает из замка и бродит неизвестно где. Да еще говорят, страдает по мраморной статуе, что разбилась на мелкие осколки. Где это видано, так убиваться из-за каменного изваяния.
   – Ах, моя милая Брунгильда, ведь это статуя его крестной. Уж и не знаю, кто смог так собрать бедняжку по осколочку, что и не видно никаких повреждений. Ну, надеюсь теперь-то ничего не случиться, ведь охранять крестную он приставил солдат с пиками и алебардами.
   – Да что нам за дело, госпожа Ангелика, король как дитя тешится игрушками. Вот если бы он женился, то в замке все бы и наладилось.
   – Ох, давно я уговариваю сына найти себе невесту да все попусту! Я и сама искала, но королю никто не нравиться. То не так это не эдак! Но лучше тебя моя дорогая, я бы и не желала!
   – Ай, матушка королева! – Порозовев от смущения, сказала Брунгильда. – Вы словно добрая фея читаете мои мысли! Я и во сне вижу себя невестой нашего славного короля.
   – Вот счастье то! Раз ты согласна, я все силы приложу, что бы уговорить сына жениться. И мы славно и мирно заживем в любви и согласии.
   Но как бы ловко королева не заводила разговоры о свадьбе, Фридрих и слышать ничего не хотел. Сердце его разбито горькими потерями, жажда мести теснит его грудь. Какая еще свадьба да еще с Брунгильдой, от слащавого вида которой, его так и выворачивает наизнанку. Куда же запропал Вальтер Проныра! Уж если бедняга жив, скорей бы разыскал родню несносной девицы, и она отправилась восвояси.
   Ах, если бы король знал, что приехав в чужое королевство, бедняга Проныра тотчас угодил в тюремную башню. Стоило ему захохотать во все горло от радости, что путешествие прошло отлично, и королевское поручение вот-вот будет исполнено, как стража схватила его. Мрачные стражники даже слушать не стали несчастного Вальтера. Напрасно он кричал, что у него поручение к самому королю. Так Проныра оказался в темнице, надеясь только на счастливый случай и свою удачу.
   А король почти до рассвета бродил по замку не в силах заснуть от тяжелых мыслей. В одну из таких ночей, Брунгильда шмыгнула из своей комнаты и направилась к Фридриху.
   – Отчего господин король не спит? – Нежным голосом проворковала она. – Может, я могу разделить ваше горе?
   – Сомневаюсь, – ответил Фридрих
   – Ах, господин король так одинок. Верно, рядом с любимой было бы легче.
   – Послушайте, госпожа Брунгильда, оставили бы вы меня в покое. Мне нет до вас и ваших разговоров никакого дела. – Сердито сказал король.
   – Да от чего же вы сердитесь, ваше величество? Я лишь хотела сказать, что полюбила вас всем сердцем и хотела бы пройти всю жизнь рука об руку.
   – Вот только эдакой напасти мне и не хватало. – Криво улыбнулся Фридрих, – уж лучше остаться одиноким как перст, или окончить дни в темнице, чем доверить свою судьбу вам.
   – Надеюсь мне представиться случай напомнить господину королю его слова. Может статься, что ваше величество будет молить меня о милости. – Побледнев от злости, прошипела Брунгильда.
   Но Фридрих и внимания не обратил на сказанное, хватит с него и других забот, как тратить время на никчемные разговоры.

«Ведунья Хельга»

   Измучившись в неизвестности несколько дней кряду, король вспомнил о ведунье. «Вот я простофиля!» – Подумал он. – «Верно, Хельга поможет мне советом, как найти Барона да растолковать последнее предсказание».
   И не мешкая, Фридрих отправился к старой скале, даже не известив матушку и слуг о своем уходе. Лишь бы старуха ведунья была жива здорова. Как же он сразу не вспомнил о ней. Вдруг несчастная уже отдала Богу душу, а Фридрих и думать о ней забыл. Краска стыда залила его лицо. Впредь негоже забывать тех, кто хоть раз помог тебе в жизни. Вот и в книге предсказаний ясно написано «Помогая другим, поможешь себе». Должно быть, когда заботишься о ком то, сам становишься добрее душе твоей легко.
   Вот дело, когда-то еще мальчишкой да пешком, король добирался до серой скалы три дня. Сейчас резвый конь домчал его куда быстрее. К полудню второго дня, Фридрих уже спускался к тоскливому безлюдному берегу у подножья серой скалы. Словно ничего и не изменилось с той поры. Так же одиноко торчали хилые деревца, да полуразвалившаяся лачуга словно прилепилась к холодной каменной стене. И ведунья, одетая в старую накидку помешивает варево в котелке. Ветер треплет ее седые космы, и свинцовые волны с шипением ползут к отмели.
   – Здравствуйте, госпожа Хельга, – поклонился король.
   – Ты все – таки вспомнил обо мне, храбрец Фридрих, – засмеялась старуха.
   – Пожалуй, надо мне просить у вас прощения…
   – Не трудись король, уж верно все твои мысли я давно узнала. Осталось радоваться, что совесть твоя не пропала, и благородство твоего отца осталось у тебя в крови.
   – Благодарю вас от всего сердца, госпожа Хельга! – воскликнул Фридрих.
   – Садись, отдохни, вопросов у тебя много, мне старухе тяжеловато быстро пробормотать тебе ответ.
   Король присел рядом и приготовился слушать.
   – Помочь тебе отыскать Блутзаугера мне не по силам. Как ни горько признать, должно быть, придется тебе дожидаться его появления.
   – Да скажите, хотя бы, где его проклятый замок!
   – Ох, что проку тебе от этого? Словно он сидит, все дни на троне в своем черном замке и дожидается храброго вояку, что идет его убивать! – рассердилась Хельга.
   – Ну не сидеть же мне, сложа руки и ждать новых напастей! Довольно он уж принес горя!
   – Блутзаугер самый сильный и опасный твой враг. Силы добра не смогут тебе помочь.
   – Кто же сможет?
   – Силы зла!
   – Да что вы такое говорите, госпожа Хельга?
   – Понимай, как хочешь, я все равно ничего не смогу сказать больше, чем сказала.
   – Эх, видно я напрасно побеспокоил вас.
   – И не станешь спрашивать о последнем предсказании?
   – Да что мне от него проку?
   – Неужто став королем гордыня и глупость одолели тебя?
   – Ох, госпожа Хельга, считайте меня глупым и самодовольным словно индюк, только скажите где замок барона.
   – Мальчишкой ты был не таким упрямым и верно был умнее. Хорошо, я скажу, как найти замок Блутзаугера, но как бы не накликать тебе еще большей беды на свою пустую голову. В трех днях пути отсюда, в сосновой роще есть узкая тропинка, что ведет к двум сросшимся соснам. Пройди между ними и попадешь в черный лес. В самой чаще этого леса замок барона. Он словно вырастает из скалы и нависает над лесом черной тенью. Теперь ты знаешь дорогу, но мой тебе совет, не ходи туда.
   – Не стану я дожидаться пока проклятый кровопийца сам придет ко мне.
   – Вот мне дело, уговаривать упрямого, словно мул парня! – Сердито закричала ведунья.
   Фридрих не успел ничего ответить, как старуха вскочила и прислушалась. Ведунья заметалась по убогому жилищу, приговаривая себе под нос

     Камни, огонь, молния, гром.
     Пепел и прах, человеческий стон.
     Спасения нет, только мрак и боль.
     Всадник смерти идет за тобой.

   – Что вы приговариваете, госпожа Хельга?
   Ведунья остановилась и уставилась на Фридриха горящими глазами.
   – Беги быстрей, король. Поднимись на утес, потом узнаешь, что делать дальше.
   «Уж не тронулась ли умом старая ведунья?» – Подумал Фридрих. – «То бормочет не дело, то дает поручение словно мальчишке».
   – Да успею я взобраться на утес, госпожа Хельга. Скажите мне лучше, как растолковать последнее предсказание.
   Меж тем, небо начало стремительно темнеть, и ветер поднялся не шуточный.
   – Беги быстрее, глупый упрямец! – Закричала старуха. – Беги что есть духу, иначе не услышишь от меня не единого слова.
   Удивленный король покинул жалкую хижину и направился к утесу.
   – Что ты еле перебираешь ногами, словно старик, сказано тебе беги! – Гневно воскликнула ведунья. И еле слышно прошептала: – Беги, Фридрих, спасай свою жизнь.
   Когда король уже начал взбираться на утес, сверкнула молния, и раздался такой раскат грома, что земля дрогнула. Король едва успел ухватиться за корневище, торчавшее из земли, что бы не полететь кувырком.
   – Фридри-и-и-их, запомни, королевское ожерелье… Ожерелье королевы.… – И голос старухи утонул в яростных раскатах грома.
   Король обернулся, но вдруг, слепящая молния рассекла небо и ударила в серую скалу. С ужасающим грохотом, поднимая столбы пыли, скала раскололась и рассыпалась грудой камней по всему побережью. Самый большой камень навсегда стер с лица земли ведунью и ее лачугу.
   – Нет, госпожа Хельга! – Не помня себя от ужаса, закричал король. Выпустив из рук корневище, Фридрих покатился вниз. Ему пришлось чуть ли не ползком добираться до разрушенной скалы. Ветер выл, словно злобный зверь и сбивал его с ног. Напрасно король пытался приподнять холодные камни. Надежно они похоронили древнюю ведунью. Лишь ветер трепал кусок полинявшей накидки, все, что осталось от госпожи Хельги.
   Гроза продолжала бушевать вокруг. Деревья ломало и выворачивало с корнем. Ветер кружил листья и щепки. Вверх взметнулся прибрежный щебень и дождем окатил Фридриха. Он едва успел прикрыть лицо, но один из камешков рассек ему бровь, и тотчас побежала тонкая струйка крови.
   – Я разорву тебя на кусочки, мерзкий кровопийца! – В гневе закричал король. – Покажись, наконец, подлый трусливый убийца!
   Перекрыв раскаты грома, раздался злобный хохот Блутзаугера.
   – Славная погодка, мой храбрый король, глупенький жалкий мальчишка Фридрих. Ты так грозен, что я пожалуй пущусь от тебя бегом.
   – Выходи и я поквитаюсь, наконец, за все твои злодеяния! – Крикнул король.
   – Что ты, храбрец, Фридрих. Ты так испугал меня, что я со страху и с места не могу сдвинуться, – вновь засмеялся барон. – Пожалуй, начну копать себе норку да спрячусь в ней от твоего страшного гнева.
   – Лучше начни копать себе могилу, Блутзаугер, я все равно прикончу тебя.
   – Ох, как ты смешон, король – вояка! Позволь мне перед смертью сыграть с тобой в прятки. Ступай, поищи меня, славный герой.
   Вне себя от злости, Фридрих бросился к утесу. Теперь ему тяжеловато пришлось покорить вершину. Мокрая земля скользила под ногами, промокший насквозь плащ тянул вниз. Проливной дождь мешал смотреть. Забравшись наверх, королю пришлось отдышаться, прежде чем пуститься в путь. Фридрих огляделся в поисках коня, но во время страшной грозы, бедняга Зильбер, которого король оставил без привязи, исчез. «Ничего, мне не привыкать мерить любой путь ногами» – Подумал король. – «Жаль, только если конь заблудится в лесу, да попадется голодным зверям на съедение».
   От гнева и жажды мести, Фридрих решился немедленно идти к замку барона и будь что будет.

«Цена ошибки»

   Король шел прямиком через рощи и перелески. Переходил вброд ручьи и маленькие речушки. Ни мало не заботясь о верности своего решения, так сильно было его желание расправиться с ненавистным бароном.
   К полуночи дождь, наконец, прекратился, и осенняя прохлада окутала лес. Одежда Фридриха была промокшей насквозь, и он начал замерзать. Но остановиться, развести костер и обсохнуть, король не желал. Негоже терять время, он привык терпеть холод и непогоду. Главное добраться до проклятого замка как можно быстрее. Он не замечал ни голода, ни усталости и упрямо шел вперед. Луна, взошедшая на небе, осветила сосны, сросшиеся по двое. Верхушки их уходили в самое небо, таких высоченных деревьев король еще не видывал. «Должно быть, за ними и есть черный лес», – решил он. Протиснувшись между стволов, Фридрих и впрямь оказался в лесу, куда доброму человеку и показываться не следует.
   Ну и мрачная картина открылась перед ним! Ни травинки, ни листика. Только черная земля и деревья с корявыми, словно обугленными ветвями. Тишину нарушает лишь шелест крыльев летучей мыши, да злобное карканье ворон, что сверкают во тьме глазами. Над землей стелются клубы серого тумана и окутывают кладбищенские плиты. Мурашки бегут по коже оказаться в эдаком месте. То словно стон слышится, то тяжкие вздохи. Только желание расквитаться с бароном придавало Фридриху смелости не броситься со всех ног из проклятого леса. Вот он, мрачный замок ненавистного Блутзаугера. Словно вырос из отвесной скалы. Крутая лестница черного мрамора ведет вверх, вдоль нее стоят скелеты, одетые в доспехи рыцарей.
   Фридрих решительно двинулся к лестнице, но перед ним, словно из-под земли возник громадный оборотень. От неожиданности король вздрогнул. Ну и страшилище! Рыжеватая шерсть торчит клочьями, клыки оскалены и глаза источают смертельную злобу.
   – Пожаловал, нежданный гость, сам король Фридрих! – Прорычал оборотень. – Когда твой дядюшка захаживал к нам, теперь племянник почтил нашу скромную обитель.
   – А ты прихвостень кровопийцы Вервольф, что растерял всех своих подданных в драке с волками. – Усмехнулся король.
   – Замолчи, жалкий мальчишка! Я еще напомню тебе эту битву, пожалеешь, что явился сюда!
   – Давай, порычи, облезлый пес барона. Жалко тебя не было когда твои сородичи, словно жалкие шакалы попались в капкан.
   – Ах ты, мерзкий никчемный щенок! – Зарычал Вервольф. – Я и косточки от тебя не оставлю!
   И оборотень бросился на короля. Фридрих ловко увернулся и выхватил меч. Ну и битва началась у замка! Пар валил от разгоряченных тел противников. Оборотень обладал недюжинной силой, и сражаться был нелегко. И король, и оборотень успели нанести друг другу множество ран. На щеке короля кровоточили три глубоких царапины нанесенные когтями Вервольфа. По шкуре оборотня струилась кровь от порезов. Оборотень изловчился и сильным ударом выбил меч из рук Фридриха.
   – Что силенки кончаются, щенок? – Рычал он. – Верно, забыл, как надо сражаться?
   – Мне напомнит об этом шрам на ноге, оставленный твоим собратом, прихвостень барона, – задыхаясь от усталости, сказал король.
   И желание победить, словно придало ему сил. Фридрих вцепился в горло оборотня двумя руками. Вервольф захрипел и попытался освободиться, да не тут-то было. Руки короля, словно стальные клещи, сомкнулись на его шее. Хватка оборотня ослабела, глаза его заволокло пеленой. Но король продолжал сжимать горло ненавистного врага. Вервольф рухнул на колени. Фридрих опустил противника, и оборотень повалился на землю.
   – Прощай, убийца, отправляйся в ад! – Крикнул король и, подняв свой меч, вонзил его в сердце Вервольфа.
   Искры побежали по телу оборотня, тяжелый звериный вой огласил округу. Тело окутала дымка, когда она рассеялась место, где лежало тело, сплошь заросло чертополохом.
   Сил, что бы насладиться победой, у Фридриха не осталось. Битва совсем измучила его. Меч в его руках стал казаться непомерно тяжелым. Пошатываясь и волоча за собой оружие, он упрямо двинулся вверх по лестнице замка. Напрасно в голове его звучали слова приемной матери: «Бездумный забияка не сыщет славы героя». Фридрих хотел, наконец, поквитаться с бароном и никакие силы не могли его остановить. Ему казалось, что злость и гнев помогут ему одолеть врага. Сжав губы и собрав волю в кулак, король распахнул кованую железную дверь.
   В мрачном зале, пол которого был вымощен треснувшими могильными плитами, было пусто. Оплывшие черные свечи догорали. Тяжелые бархатные портьеры, покрытые пылью и источенные временем, наглухо скрывали окна. Везде царило запустение и тлен. Запах гнилой воды и болота окутывал зал. В сводах замка под самым потолком гнездились летучие мыши, на стенах паутина. В тишине лишь гулко раздавались шаги Фридриха. Король медленно обошел зал, нигде ни души. И странным казалось, что других комнат и залов в замке не было! За портьерами черного бархата или высокое закрытое кованой решеткой окно, или глухая стена. А где же трон барона? Ведь тогда в зеркале, король ясно видел Блутзаугера сидящим на троне черного дерева, затканным кровавым бархатом. Долго ли придется бродить по опустевшему замку, который видно и впрямь заброшен? Должно быть, зря не послушался он совета ведуны и явился в это проклятое место. Придется видно убираться ни с чем. Вновь барон перехитрил его.
   Фридрих вздохнул и вдруг прямо напротив себя, на стене он увидал огромный портрет Блутзаугера в тяжелой раме червонного золота. Король вздрогнул от неожиданности. Да он мог поклясться, что раньше портрета не было!
   – Ах ты, кровопийца! – Воскликнул Фридрих. – Все никак не уймешься? Опять решил поиграть со мной? Ну, теперь правила мои. – И король с размаху пронзил портрет мечом. Холст в раме треснул, словно обычная картина. Он наносил удар за ударом, и вскоре полотно превратилось в лохмотья. Но все осталось по-прежнему. Кладбищенская тишина все так же окутывала зал. «Ну и глупец же я» – Подумал король. – «Выместил свой гнев на обычной картине. Верно, посмотри на меня Блутзаугер, смеялся бы до слез»
   Опустевшая рама медленно покачивалась от ударов и, в конце концов, с грохотом сорвалась со стены. По замку прокатилось эхо. На месте картины осталась лишь железный крюк да затейливо выполненное медное кольцо, словно дверная ручка. Король дотронулся до него, как вдруг, с ужасным скрипом ржавого механизма, стена подалась назад, открыв потайной ход.
   – Экая удача! – воскликнул Фридрих, – пожалуй, проклятый кровопийца не уйдет от меня.
   Вынув из поставка факел, король зажег его, и медленно, начал спускаться по ступеням потайного хода. Стена за его спиной со скрежетом встала на место, и не прошло и минуты, как факел погас. В кромешной темноте, король нащупывал ногой ступеньки, но внезапно лестница пропала, и несчастный Фридрих полетел в пустоту. Напрасно он размахивал руками, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору. Король лишь беспомощно кувыркался в воздухе словно лягушонок, упавший в колодец. Фридрих летел все быстрее, больно ударяясь о каменные стены. От темноты, и боли он совсем потерял счет времени. Ему казалось, что мучительный полет длится невыносимо долго. Он уже не мог вспомнить, когда выронил меч и когда шнурок на его шее лопнул, и во тьму канула заветная серебряная печать. Тут король сильно ударился о землю.
   – Верно, барон добился своего и погубил меня. – Успел подумать Фридрих и лишился чувств.

«Башня Фергельтунг»

   Холодная капля упала на лицо короля и покатилась по щеке. Он медленно открыл глаза,
   – Неужто смерть миновала и я все еще жив, – подумал он.
   Все тело его ныло от усталости и боли. Волосы слиплись от крови, одежда превратилась в лохмотья. Фридрих хотел ощупать рану на голове, но не смог и пошевелиться. С ужасом король, наконец, увидел, что на руках и ногах его железные браслеты. Толстые цепи от них тянутся к толстым штырям, накрепко вбитым в стену. Сердце Фридриха похолодело. Вокруг только замшелые каменные стены, по которым, кое-где сочиться вода. Под самым потолком узенькое оконце забранное решеткой. Предрассветный сумерек едва пробивается в него.
   – Да где же я? – отчаянно воскликнул король.
   – Добро пожаловать в башню Фергельтунг, – раздался голос барона.
   – И впрямь нечему удивляться, – обреченно произнес Фридрих. – Ты ведь не любитель открытой схватки. От чего только решился заманить меня именно сюда?
   – Ха-ха-ха, мой дорогой гость. Я просидел в этой башне без малого сто лет. Благодаря твоему проклятому деду. От чего же не расправиться с тобой здесь, где я был пленником? Верно, сидеть бы мне на твоем месте целую вечность, если бы твой глупец папаша, король Хельмут, не додумался направить сюда своего братца.
   – Не смей упоминать имя мое благородного отца, мучитель душ!
   – А что ты сделаешь, щенок Фридрих? Порвешь цепи и надаешь мне тумаков? – Захохотал Блутзаугер. – Ох, даже слезы выступили от смеха. А кто же твой папаша, если додумался впустить сюда подлого жадного Клауса? Уж тот ради богатства и королевского трона, готов был загубить всю родню.
   – Послушай, барон, хочешь расправиться со мной, не тяни. Я приму любую смерть. Но избавь меня от своих мерзких речей.
   – Нет, мой дорогой, храбрец-вояка. Мне охота помучить твою душу, а не только тело. Ты же знаешь, как мне нравиться смотреть на людские страдания.
   – Знаю, ведь ты немало принес горя, погубив самых дорогих мне людей!
   – Я всего лишь восстановил справедливость и докончил начатое твоим дураком дядюшкой Клаусом. Он хотел казнить старикашку герцога, да позабыл об этом. Но Манфред все же получил свое, хоть и с опозданием. Оружейник должен был сгореть на костре, ну так сгорел на пожаре. Видишь, я просто справедливо завершил не сделанное.
   – И ты, говоришь о справедливости, проклятый кровопийца! Скольким людям ты изранил этим сердце!
   – Это от того, что у вас, людишек, глупая привязанность друг к другу. Вы вечно нуждаетесь в дружбе и любви, да начинаете убиваться, случись вам потерять друга или родственника. Это только мешает, да усложняет вашу и без того никчемную жизнь. Я знаю, что ты погубил моего слугу Вервольфа, что служил мне много лет. Думаешь, буду вспоминать о нем да сожалеть? На мой век хватит прислужников.
   – Мне жаль тебя, Блутзаугер, ты никогда не знал и не узнаешь цены настоящей дружбы.
   – Тебе ли жалеть меня, жалкий щенок? Сидишь на цепи, словно нашкодивший пес, да покорно ждешь смерти. Нет, право, я растяну удовольствие мучить тебя. Уж очень ты забавен в своем глупом благородстве.
   – Я готов умереть, барон.
   – Конечно, – хмыкнул Блутзаугер, – ведь тебе ничего и не остается. Да только не рассчитывай, что закроешь свои прекрасные глаза и тихо отправишься на небеса.
   Вспыхнувшие искры ослепили Фридриха, и вместо барона перед ним очутилась огромная змея. Сроду король не видал таких мерзких и громадных тварей. Кожа ее тускло блестела, желтые глаза светились коварством и злобой. Змея медленно приблизилась к Фридриху, и хищная пасть ее приоткрылась, обнажив два острых клыка сочившихся ядом. Длинное холодное, скользкое жало коснулось шеи короля. От омерзения, Фридрих вздрогнул всем телом. Змея обвилась вокруг него толстыми кольцами. Верно, корабельный канат не оплел бы сильнее. Змеиные кольца на его груди стали сжиматься все туже. Фридрих задыхался, в глазах потемнело.
   – Должно быть, мой последний час пробил, – успел подумать он.
   Но змея ослабила хватку. Не прошло и минуты, как Блутзаугер снова сидел напротив короля и покручивал в руках трость, украшенную золотым черепом с рубиновыми камнями в глазницах. Несчастный Фридрих жадно ловил ртом воздух, словно никак не мог надышаться.
   – Ну, славный король, я уж было понадеялся, что попросишь пощады. Экая скука задушить бессловесного, словно тряпичная кукла.
   – Мне очень жаль, Блутзаугер, но верно не придется тебе слушать мои мольбы.
   – Вот упрямый осел! – Да сожми я сильнее, твои жалкие косточки хрустнули бы, словно сухие ветки. Твой дядюшка Клаус был трусоват и жаден, да зато с ним легко было сговориться.
   – Сговориться с тобой, о чем?
   – Ах, на сегодня ты мне надоел, – зевая, произнес барон. – Завтра я придумаю новую пытку, что бы позабавиться. А ты не вздумай помереть раньше, чем я захочу. Уж я позабочусь об этом. Видишь, какой славный ужин я припас тебе, король.
   Перед Фридрихом появился маленький хлебец и кружка воды. Барон щелкнул пальцами и цепи державшие короля удлинились, но лишь настолько, что хватило бы донести еду до рта. Хлеб был тяжелым, непропеченное тесто липло к зубам, а вода в кружке пахла болотной тиной.
   – Думаешь, я откажусь от ужина, Блутзаугер? Забыл, что по твоей милости мне с детства пришлось терпеть голод. Иногда и такой еды не было.
   – Ах, да, помнится тебя, прятали безмозглые кролики и ты жевал с ними кору деревьев. Надеюсь, они уже поплатились за свою доброту и давно превратились в сочное жаркое. – С этими словами барон исчез.
   Король вновь остался один. Прикованный толстой цепью к стене и без всякой надежды на спасение.

«Борьба за жизнь»

   Видно день за стенами башни Фергельтунг, угасал. В узкое оконце проникало так мало света, что Фридрих потерял счет времени. Ну и в страшную же западню он попал по собственной глупости! Как много мудрых советов он выслушал, да не исполнил. Верно, придется самому признаться себе в своей глупости и браваде. Ах, хорошо было в детстве обернуться зверьком да избежать опасности. Как заботились о нем силы добра. А теперь он возомнил себя непобедимым героем, как же, ведь он король Фридрих Храбрый. Впору прославиться под именем Фридрих Недоумок.
   Да что толку корить себя, попавши в переплет. Не лучше ли придумать, как выбраться отсюда. Сыну Хельмута негоже безропотно дожидаться смерти. Даже мышонок, попав в мышеловку, бьется до последнего. Пожалуй, первым делом надо освободиться от цепей, а там видно будет.
   Но легче сказать, чем сделать. Фридрих изо всех сил напряг мускулы, и потянул руки вниз. Резкая боль пронзила его, из глаз искры сыпались. Но штыри, накрепко вбитые в стену, не поддавались. Усталость и боль словно шептали ему: «Оставь свои бесполезные попытки, ты напрасно мучаешь себя». Но другой тихий голос твердил: «Не отступай, только упорный достигает цели». И когда по стене, с шелестом посыпались мелкие камешки, и один из штырей чуть сдвинулся с места, обессиленный Фридрих опустил голову и задремал.
   – Хорошо ли выспался славный король? Должно быть, видел во сне свою ненаглядную матушку? – Раздался ехидный голос барона. Фридрих тряхнул головой, словно отгоняя сон.
   – Мои сны тебе не подвластны, – усмехнулся он.
   – Вот жалость, – оскалился в хищной улыбке Блутзаугер. – Был бы лишний повод для мучений.
   – Другого ты и не умеешь, любитель крови.
   – Да мне и не надо, дурья твоя башка, король! Когда твой осел дядюшка выпустил меня из башни, я еле ногами двигал и был необычайно зол. Кожа моя была серой, волосы висели, словно дохлые змеи. Зато нагнал страху на Клауса одним своим видом. Он, бедолага дрожал, как осиновый лист и обмирал от каждого слова.
   – Сдается мне, ты вообразил себя похорошевшим с тех пор?
   – Конечно! Немало испил я за эти годы славной людской крови. И загубленные души вернули мне молодость. Смотри, на моих щеках румянец, волосы блестят, словно шелк. От того я заметно повеселел. А когда причиняю тебе мучения, так верно добрей меня и не сыщешь.
   – Скорее бы избавиться от твоей доброты.
   – Не спеши, успеешь расстаться со своей жалкой жизнью.
   – Убирайся вон, повелитель тьмы, я не желаю слушать твои речи.
   – Ах, ты еще не понял, щенок, кто одержал победу? Забылся, с кем говоришь? – Прошипел барон, приблизившись к Фридриху.
   Злобная усмешка скривила его губы. С минуту полюбовавшись на свой перстень, украшенный острым когтем, он с размаху полоснул короля наискосок через грудь. Фридрих скрипнул зубами, что бы сдержать стон. Словно кинжал прошелся по его телу. Из пореза закапала кровь.
   – Хм, все хорохоришься, бедняжка король? Гордость не позволяет завыть от боли? По мне можешь молчать и дальше, уж я сам расскажу кое-что интересное.
   – Я не стану слушать твои гнусные речи, трусливый убийца!
   – Ха, еще как станешь, ведь речь пойдет о твоей мамаше.
   – Ты погубил ее! – В отчаянии воскликнул Фридрих, рванувшись к барону, но цепи не дали ему и шагу ступить.
   – Ох, запрыгал, словно теленок, которого ведут к мяснику. Да я палец о палец не ударю, что бы расправиться с ней. С тех пор, как твой славный конь вернулся в замок без седока, она места себе не находит. Велела разослать стражу по всем дорогам. Крестьяне и ремесленники до поздней ночи бродят в окрестных лесах. Лавки в городе закрыты, все ищут своего ненаглядного красавца короля. А уж над твоим дружком Тиллем, со смеху помрешь. Огромный верзила готов залезть в мышиную нору, лишь бы отыскать тебя. Ну, ничего, для него у меня тоже найдется славный подарочек. Сдается мне, королева Ангелика не переживет во второй раз потерю сына и тогда королевой станет Гризелда.
   – Кто это?
   – Та, которую твоя матушка с такой любовью привечает. – Захохотал Блутзаугер.
   – Брунгильда! Прав был несчастный герцог, что с первого дня подозревал ее.
   – Вот-вот старикан совал нос, куда не следует, и быстро поплатился за это. Гризелда проникла в замок по моему приказу. Когда-то, ее мать ведьма, валялась у меня в ногах, умоляя взять дочку в услужение. Но девица глупа как пробка, даром, что красавица. Из всех нужных колдовских умений, может только обернуться змеей, да обладает несносным характером. Она вбила в свою хорошенькую головку, непременно стать королевой. Я пообещал ей трон, если она выйдет за тебя замуж. Взамен, она должна была уничтожить статую и книгу предсказаний. Ума у глупой гусыни только на это и хватило. Ты не клюнул наживку. Но теперь, когда королева чахнет день ото дня, а Гризелда для нее словно родная дочь, корона почти у нее в руках.
   – Нет, барон. Твоим собратьям никогда не править королевством людей.
   – Жаль, что ты этого не увидишь, самонадеянный дурачок, – ухмыльнулся Блутзаугер. – Прощай, завтра я намерен повеселиться, придумав для тебя славные мучения.

«Правитель Олдрик»

   Оставшись один, Фридрих, не медля начал расшатывать штырь от цепи. Он так напрягал мышцы, что пот градом катился по его лицу. Рана на груди вновь начинала кровоточить. – Помогая другим, …поможешь себе, – задыхаясь от напряжения, шептал он. Кому принесет пользу его напрасная гибель? Он должен освободиться и защитить свое королевство. Все тело его ныло от боли, из глаз искры сыпались, и наконец-то проклятый кованый штырь выскочил из стены и с гулким звоном упал на каменный пол. Фридрих перевел дух. Вот удача! Неужто борьба еще не окончена и появится шанс на спасение? С удвоенной силой, король начал освобождать вторую руку. Теперь дело пошло быстрее. К полуночи, совсем изнемогая от усталости, Фридрих смог, наконец, освободить обе руки. Но стоило ему присесть, что бы передохнуть, у дальней стены, на полу показался зеленоватый свет.
   – Ох, видно барон почуял опасность и вернулся? Вот незадача. Так славно все шло!
   Свет из зеленого становился синим, затем густо фиолетовым и наконец, превратился в облако тумана. Внутри него вспыхивали искорки зеленого и синего цвета. Туман стелился по полу и в нем показались какие-то фигурки.
   – Тролли! – С досадой воскликнул Фридрих. – Вот еще беда на мою голову!
   – Не очень-то вежливо встречаешь нас, видно Блутзаугер еще не привил тебе хороших манер. – Пробурчал тролль, стоявший впереди всех.
   – Может мне еще встать да поклониться, господину троллю? Немало зла я успел от вас повидать. Верно, пришли полюбопытствовать, не отдал ли я еще Богу душу?
   – Был бы я на месте барона, так ты висел бы сейчас на крюке, проклятый человечек! – Крикнул тролль. – А ну поклонись немедленно и знай свое место, червяк!
   – Оставь его, Хенрик, – послышался старческий голос. – Должно быть от мучений, бедняга заговаривается и не ведает кто перед ним.
   – Все он ведает, отец! Этот паршивый парень вечно отравлял нам жизнь и погубил множество наших сородичей.
   – Я сказал, оставь его, время дорого. Не за тем мы явились сюда, что бы тратить его на глупые препинания.
   Тролли расступились, и перед Фридрихом показался старик, сидящий в серебряной тележке богато украшенной драгоценными камнями. Седая борода старого тролля была так длинна, что тянулась за ним словно шлейф. Глаза совсем скрылись под нависшими бровями. Лицо избороздили глубокие морщины. Колокольчик на зеленом колпаке и пуговицы на его жилете, из чистого золота.
   – Я Олдрик, правитель троллей. И решился прийти к тебе по важному делу, король. Поверь, оно важно не только для нас, но и для тебя.
   – Не знаю, господин Олдрик, какие могут быть дела с коварными существами, добра от которых ждать не приходится.
   – Уж не думает ли молодой король, что я покинул свой дом, из которого не выходил уже долгие годы из-за пустяка?
   – Да что с ним говорить, отец! Он глуп, словно тетерев на току. Пусть барон разорвет его на мелкие кусочки и развеет по ветру.
   – Замолчи, наконец, Хенрик! – Крикнул старик, – Уйми хоть ненадолго свою злость. У тебя останется время и на нее, а вот мне его может не хватить!
   Тролль насупился и замолчал, а Олдрик продолжил прерванный разговор: – Ты знаешь, Фридрих, силы зла подчиняются барону. Мы тоже должны исполнять его приказы, ведь Блутзаугер сильнее нас. Но тролли не хотят больше выполнять чужую волю. Освободится от него нам не по силам.
   – Да от чего вы пришли говорить со мной об этом?
   – Это по силам тебе, король.
   – Верно, вы решили поглумиться, господин Олдрик? Мои дни сочтены. Ни сегодня завтра, Блутзаугер замучает меня до смерти. Я безоружен и серебряной печати у меня нет больше.
   – Должно быть, то, что говорят о твоей смелости и уме россказни для детворы, Фридрих. – Нахмурился старик. – Или ты решил покорно дожидаться гибели? Верно, от отца тебе досталось лишь стать да красивое лицо.
   Лицо Фридриха залила краска стыда.
   – А если то, что про тебя говорят, правда, то мы подскажем тебе путь к спасению. Но ты должен будешь нам заплатить за эту услугу. Если готов, продолжим наш разговор.
   – Я хотел бы раньше узнать, чем отплачу, господин тролль. Может статься, услуга ваша окажется мне не по силам.
   – Уж не вообразил ты себя на ярмарке, жалкий глупец! Не тебе торговаться за спасение жизни. – Воскликнул Хенрик.
   – Мой сын прав, Фридрих. Мы не станем упрашивать тебя. Поверь, твоим близким этот договор не принесет вреда. Лишь тебе одному платить по счетам.
   – Тогда я готов, правитель троллей. Называй свои условия.
   – Теперь слушай внимательно, король. Каждые двести лет мы пересчитываем свои богатства, отделяем медь от серебра, серебро от золота. На это у троллей уходит добрых двадцать лет. Зачем нам это, не твоего ума дело. В это время каждый тролль не высунет и носу на поверхности земли, все заняты работой. Блутзаугер и слышать ничего не желает о наших заботах. Он лишь отдает нам приказания все с выгодой для себя. Если его не станет, некому будет нами помыкать. И мы быстрее достигнем своей цели.
   – И какова же она?
   – Тебя не касается, любопытный крысенок. – Высокомерно сказал Хенрик.
   – Мой сын прав, Фридрих, тебе не зачем знать наших тайн. От тебя требуется уничтожить барона, да отдать мне пять лет твоей жизни. Помнится, ты уже делал столь щедрый подарок для своей матери.
   – То была моя матушка. Для нее я бы не пожалел и целую жизнь!
   – Ты молод, для тебя сейчас это почти ничего не стоит. А мне осталось прожить всего пятнадцать лет. Через двадцать мы закончим подсчеты, я умру, и мой сын Хенрик станет правителем троллей. Видишь, ровно пяти лет мне недостает. Новый правитель не может быть избран во время подсчета, таковы наши правила.
   – Хорошо, господин Олдрик, допустим, я соглашусь, но как я могу расправиться с бароном без оружия и серебряной печати?
   Тролли переглянулись и захихикали.
   – Верно со страху, что попал сюда, бедняжка король лишился памяти. Все добрые советы вылетели из его пустой головы.
   Лицо Фридриха побледнело от гнева. – Вижу все ваши разговоры, лишь повод для злорадства. Напрасно я потратил на них время.
   – Оставь свой гнев для схватки с Блутзаугером, король. Вспомни о подарке Оружейника.
   Фридриха аж пот прошиб от счастливой догадки. Кинжал! Ведь он сам по воле Рихарда спрятал кинжал в свой высокий сапог! – А как же заветная печать? Ведь без нее все одно не одержать победу.
   – Должно быть, у тебя и впрямь плохая память. Вспомни, как ты с Тобиасом закрывал часовню. На твоей ладони остался славный ожог, в точности повторяющий печать черного рыцаря. Ты помечен ее сам. От того Блутзаугер и не может забрать твою душу и истязает тело. Даже после твоей гибели он не смог бы ее получить. Ну, хватит лишних разговоров, скоро начнет светать и нам надо убраться незамеченными.
   – Я готов исполнить все, господин Олдрик, лишь бы одержать победу.
   – Запомни, ты должен нанести один удар точно в сердце Барона. Но не раньше, чем первый луч проникнет в темницу. Поверни кинжал так, что бы свет от луча попал ровно на камень горного хрусталя в рукояти кинжала. Затем, приложи свою ладонь к ране и произнеси заклинание трижды. Дальше мчись подальше от башни, король и забудь сюда дорогу. И помни, если барон окажется более ловок и силен, больше никто и ничто, не спасет тебя. Когда мы покинем башню, узнаешь заклинание, запомни его хорошенько.
   – Что ж, как бы ни закончилась схватка, а это больше мне по сердцу, чем тихо угаснуть в проклятой башне.
   – Пора выполнить другу часть нашего договора, король.
   Хенрик вынул из-за пазухи стрелу и подал старому троллю. Правитель Олдрик заправил стрелу в лук и с неожиданной для старика силой и ловкостью выстрелил прямо в грудь Фридриха. От неожиданности и боли, король содрогнулся всем телом. Золотая стрела словно жало впилась в него. Но крови выкатилась лишь маленькая капля. По древку позолоченной стрелы вилась красноватая дымка. Она словно облачко спускалась в чашу подставленную Хенриком. С почтительным поклоном он подал богато украшенную чашу отцу. Старый правитель поднес ее к губам и глубоко вздохнул, словно втянув содержимое чаши.
   – Ну, вот и славно. Наш договор исполнен, Фридрих, прощай. Придется пожелать тебе удачи.
   Тролли подхватили тележку своего правителя, и фигуры их начали таять в темноте.
   – По мне, так пропадай ты король в башне. Любая гибель подходит для тебя, – пробурчал Хенрик, забирая стрелу. – Ну, ничего, двадцать лет не так уж и много, надеюсь, еще встретимся.
   – Не рассчитывай на победу при встрече, глупец, – усмехнулся король.
   Тролль злобно сверкнул глазами, и поспешил вслед уходящим.

«Ночь испытаний»

   Фридрих провел рукой по груди, след от стрелы жгло, словно рану солью посыпали. – Ну и везет мне на шрамы и увечья, эдак живого места на мне не останется. Неужто не зажить мне спокойно и счастливо? – подумал он.
   В оконце влетел желтый лист и, кружась, плавно опустился прямо на колени короля. Да это и не древесный листок вовсе, а пожелтевший свиток, на котором написано заклинание.

     Сумрак и тьму разорвет серебро
     Ночи кошмар побеждает добро
     Зло и коварство в землю уйдет
     Дух благородства победу несет

   Фридрих едва успел прочесть заклинание, как свиток исчез. Но король все же успел запомнить заветные слова. Он достал кинжал и спрятал его за поясом, хорошенько прикрыв его, превратившейся в лохмотья, рубахой. Вставив кованые штыри с цепями на место, король приготовился ждать Блутзаугера.
   В этот раз словно нарочно, барон не торопился. Даже подумать страшно, что кровопийца почувствовал подвох и нападет, как всегда, исподтишка. Да еще надо рассчитать время, точно портняжка ткань. Но тот из-за ошибки потеряет деньги, Фридрих же потеряет жизнь. Но вот потянуло могильным холодом, значит Блутзаугер совсем рядом. Но как бы король ни готовился к встрече, барон вновь возник перед ним неожиданно, словно ночной кошмар.
   – Верно, ты заскучал мой славный храбрец? Должно быть, думаешь, как вороны будут глодать твои кости?
   – Думаю, что пришел конец твоей власти, кровопийца.
   – Ох, как ты испугал меня, негодник, – захохотал Блутзаугер. – Неужто проклятая Королева Эльфов ожила и принесла тебе серебряную печать?
   – Какая тебе разница, барон, ты уже все равно что мертвец.
   Блутзаугер закинул голову и вновь разразился хохотом. – Ну и простофиля ты, король! Да я мертв уже три сотни лет. И ты, недоумок решил меня убить словно простого смертного?
   – А ты видно вообразил себя самым умным и непобедимым?
   – Что ты, великий храбрый король Фридрих, это ты отмерил себе вечную жизнь, раз позволяешь себе такие разговоры. Мои желания более скромны и выполнимы.
   – Они известны даже ребенку. Нести страдания и муки, что еще ты можешь придумать.
   – Конечно! Ведь это так забавно. Например, сегодня я принес тебе славную весть. Вообрази, Фридрих, несносный старикан Тобиас скончался.
   Фридрих побледнел, и на сердце его сжалось от боли. – Добрался до несчастного одинокого человека, убийца!
   – Почем ты решил, что это я? Мерзкий старикашка так провонял чесноком, что мне и приблизится-то было противно. Представь, я палец о палец не ударил. Глупый кладбищенский сторож прослышал о твоем исчезновении, схватился за сердце и в одночасье помер. Жаль, что так и не получил его душу.
   – Мне от всего сердца жаль бедного, доброго Тобиаса, Но я рад, что его чистой души тебе не забрать.
   – Ладно, оставим старика. Сегодня я вволю напился крови и неимоверно добр. Когда-то с твоим трусливым дядюшкой, глупым ослом Клаусом, мы заключили славный договор.
   – Не сомневаюсь, барон, вы друг друга стоите.
   – Замолчи, и смей перебивать меня! Да заключили договор. Он получил королевство и трон, я и мои подданные безудержную свободу. Леса кишели оборотнями, деревни и города вампирами. Ведьмы селились, где хотели. Клаус обдирал народ и мы все жили припеваючи. Давай и мы с тобой договоримся.
   Король вытаращил глаза и приоткрыл рот от удивления. – Договориться с тобой! Сегодня вместо крови, ты видно напился вина, Блутзаугер! Мне, чье детство прошло в невзгодах и опасностях! По твоей милости я лишился отца и матери, вечно бродил по дорогам голодный и оборванный, и жизнь моя висела на волоске! А сейчас ты ждешь от меня согласия?
   – Своей глупостью и ослиным упрямством, ты, верно, пошел в своего дядю. Мало ли, что было давно. Разве ты не хочешь сохранить свою жалкую жизнь, да прожить ее без забот? Тебе то, что с того, что будут гибнуть вовсе не знакомые людишки. Вернешься в замок, сыграешь богатую свадьбу с Гризелдой. Корона останется при тебе и королевский титул тоже. Матушка твоя будет рада – радешенька, что невесткой стала ее любимица. Хоть характер у нее отвратительный, зато она хороша собой и из нее выйдет славная королева. Хорошенькое личико важнее доброй души. Будешь закатывать пирушки и балы, ездить на охоту и не совать нос в мои дела. Душа твоя погрязнет в предательстве лени и жадности, и я смогу получить ее.
   Фридрих рассмеялся. – Оказывается, барон Блутзаугер туп, словно винная пробка, или дубовый пенек. Если обратился к сыну короля Хельмута с таким предложением.
   – Ах ты, щенок! Забыл кто перед тобой? Распустил свой язык и вздумал спорить. – Зашипел барон.
   Минуты не прошло, как Блутзаугер вновь обернулся огромной змеей. Своим толстым хвостом, словно плетью, он наотмашь ударил короля по лицу. Из разбитой губы Фридриха закапала кровь. Ах, с каким наслаждением он вонзил бы кинжал в змеиную шею, но за оконцем была непроглядная тьма, и до первого луча солнца было слишком долго. Королю только и оставалось тянуть время, да постараться вынести все испытания.
   – Решил, что я, испугавшись огромного червя, соглашусь? – Усмехнулся Фридрих.
   – Ну, смотри же ничтожный человечишка, вскоре ты не только согласишься, но и будешь умолять меня об этом. – Прорычал барон, и град сильнейших ударов хвоста плети обрушился на беднягу короля.
   Скоро все тело его покрылось багровыми полосами, Но Фридрих лишь прикрывал глаза и скрипел зубами. Несчастный король даже не мог увернуться, лишь бы Блутзаугер не узнал, что кованые штыри давно торчат в стене только для виду и Фридрих давно уже высвободил руки и ноги от цепей. Не дождавшись мольбы о милости, барон вновь принял свое обличие.
   – Все выставляешь себя героем, проклятый щенок? Но никто не сможет подивиться твоей храбрости. Твое жалкое измученное тело, вороны растащат раньше, чем разнесется весть о твоей гибели. Твоя мамаша должно быть сразу отдаст Богу душу и королевой станет Гризелда. Я наводню страну вампирами и оборотнями, и все будет, по-моему.
   – Нет, Блутзаугер, силам тьмы никогда не править королевством людей.
   Лицо барона искривилось от злобы. – Ну, тогда придется продолжить нашу славную пирушку. Что скажешь о добрых раскаленных углях, упрямый осел?
   У стены за спиной Барона появился камин. Пламя так и бушевало в нем, отплясывая свой дикий танец. Сердце короля на минуту дрогнуло. Неужто придется терпеть еще и такую пытку. Барон ворошил угли в камине и злорадно посмеивался глядя на беззащитного пленника. Фридрих с тоской и надеждой поглядел в оконце. Ночь испытаний словно и не собиралась заканчиваться.
   – Что притих, смельчак, или язык твой онемел со страху?
   – Пожалуй ты прав, барон. Я решил подумать над твоим предложением.
   – Ну да! Видно страх добавил тебе ума, щенок.
   – Верно, Блутзаугер, раз никто не знает о моих мучениях и геройстве, чего ради я буду надрываться? Пожалуй и впрямь случиться, как ты сказал, и корона достанется Гризелде. Я молод, хорош собой, мне охота и саму покрасоваться, выезжая на коне в богатых одеждах. Да и жена мне не помеха, буду выходить с ней лишь на торжество. В замке хватает комнат, то бы не видеть друг друга.
   – Хм, – нахмурился барон. – Уж больно рассудительным ты стал за минуту. Вытерпел столько мучений и вдруг повернул вспять. Уж не надеешься ли перехитрить меня, жалкий никчемный щенок?
   – Да не до хитростей мне, Блутзаугер, перед лицом гибели. Должно быть, ты замучаешь меня до смерти, и что станется от моей смерти? Принесу лишние страдания матушке и друзьям, а победа все равно будет твоей.
   – Вот что значит вовремя одуматься, дурья голова. Чего хорошего жариться живьем и выть от боли, когда можно вести развеселую жизнь, не утруждая себя заботами.
   – Что ж, верно это и есть лучший выход.
   – Отлично, но уговор, как известно дороже денег, ты никогда не посмеешь сунуть нос в мои дела. И не вздумаешь собирать людишек на бой против оборотней и вампиров. И не станешь якшаться с проклятым волчьим королем и Озерной феей. Уж тогда у меня достанет силы расправиться с ними.
   – Придется согласиться и на это, Блутзаугер.
   – И не вздумаешь мстить за гибель твоих друзей, если мне придет в голову напиться их крови и забрать их душу на вечные страдания?
   – Ох, барон, друзья – друзьями, а мне и самому охота пожить. Тяжелая ноша ляжет мне на сердце, но выбирать надо. Я согласен на твой договор.
   Лицо повелителя злых сил искривила злобная улыбка. – Вот видишь, мальчишка, договориться можно с каждым, важно лишь знать, как вести разговор.
   Фридрих опять мельком посмотрел на окно. Мрак рассеивался, становился сероватым. Значит недолго осталось дождаться и первого луча солнца.
   – Из-за твоего упрямства, храбрец, я засиделся в башне дольше обычного. Завтра после заката солнца будешь свободен, мне пора в свой славный склеп.
   – Ах, барон, уж точно отпустишь меня, не обманешь? Уж очень мне тяжело пришлось томиться на цепях. Руки и ноги затекли и стали словно деревянные. Одежда превратилась в лохмотья и волосы, должно быть, слиплись от пота и крови.
   – Ну и наглец ты братец, – рассмеялся барон. – Воображаешь, что я принесу тебе корыто горячей воды и золоченый гребень?
   – Но в королевстве все знают, что я хорош собой, не дело королю появиться в лохмотьях.
   – Ты словно шут на ярмарке, Фридрих! То вся твоя забота лишь о счастье других, то вдруг озаботился красивым лицом да нарядным платьем. Жаль, что я не выношу зеркал, непременно дал бы тебе наглядеться. Ничего, посидишь еще один денек на цепи в проклятой башне, да хорошенько запомнишь, что бывает с теми, кто встанет на пути барона Блутзаугера.
   – А тебе кровопийца и запоминать ничего не придется, мертвецам память ни к чему! – Воскликнул Фридрих и резко взмахнул руками. Штыри, державшие цент со звоном упали на пол, и король бросился на мучителя. Он с силой схватил противника за шею и повалил на пол. Гнев и жажда мести увеличили его силы, но одолеть повелителя тьмы было не так – то просто.
   Блутзаугер мигом обернулся огромной летучей мышью, удар ее крыла отшвырнул Фридриха к стене. Стоило ему встать на ноги как новый удар, словно ураганный ветер обрушился вновь, сбивая короля оземь. Злобные мышиные глаза светились жаждой крови. Когти впились в грудь Фридриха и острые, словно наконечники стрел зубы приблизились к его лицу.
   – Проклятый щенок, – прорычал барон. – Я разорву тебя на тысячу кусочков и развею по ветру.
   – Разве сын Хельмута примет смерть от мышонка? – задыхаясь, произнес Фридрих.
   От напряжения мускулы его стали словно железо. Король выхватил кинжал и силой вонзил его в сердце ненавистного врага. Черная кровь брызнула из раны. Летучая мышь издала злобный крик, и перед Фридрихом опять возник прежний облик Барона.
   – Вытащи кинжал, щенок! – прорычал он, силясь подняться на ноги.
   – Как бы ни так, повелитель тьмы, твое место в аду!
   – Знать бы кто надоумил тебя жалкий червяк, я стер бы его с лица земли!
   – Боюсь тебе его не достать, Блутзаугер.
   В окне показался слабый первый луч солнца и король повернул кинжал, чтобы осветить горный хрусталь в рукояти. Камень ослепительно сверкнул и заиграл всеми цветами радуги. Серебряные искры побежали по острию кинжала. Барон корчился на каменных плитах. Теперь надо приложить ладонь отмеченную печатью да произнести трижды заклинание.

«Месть барона»

   Фридрих склонился над поверженным врагом и по спине его поползли струйки пота. Перед ним лежал герцог Манфред.
   – Господин король, помогите мне, – прошептал старик. – Неужто вы хотите моей смерти? Я ухаживал за вами, когда вы валились с ног от голода и болезни. Прятал вас, рискуя попасть на виселицу. Так вы отплатили мне за добро?
   – Думаешь отвести мне глаза, проклятый кровопийца! Герцог мертв, я сам хоронил его.
   И Фридрих вновь протянул руку для заклинания, но новое обличие барона заставило его сердце дрогнуть и сжаться от боли. Перед ним был Рихард Оружейник.
   – Сынок, ты спас меня от костра, что бы теперь вонзить кинжал в мое сердце? Столько лет я считал тебя своим сыном. Немало передряг и опасностей нам пришлось пережить бок о бок. Разве ты забыл, что твой отец почитал меня как друга?
   Ох, как тяжело было видеть образ верного Оружейника. Как причинить вред другу? Но Фридрих отгонял ранящие душу воспоминания. Рихард погиб, и в смерти его виновен барон!
   – Гори в аду за все свои преступления, кровопийца! – воскликнул король и, накрыв ладонью рану, громко начал читать заклинание.

     Сумрак и тьму разорвет серебро,
     Ночи кошмар побеждает добро.
     Зло и коварство в землю уйдет,
     Дух благородства победу несет.

   Теперь обличие барона вновь изменилось, перед королем появился Блутзаугер, каким его видел еще самозванец Клаус. Кожа серого цвета, волосы висят, словно дохлые змеи, на нижнюю губу спускаются два острых, словно клыки, зуба. Фридрих повторял заклинание, но теперь ладонь его прижималась к мертвецу. Короля трясло от отвращения, уж больно омерзительным был покойник, но он не мог отдернуть руку и продолжал читать заклинание в третий раз. Последним обликом барона стал большой черный паук, размером с мельничный жернов.
   Как только солнце ударило в решетчатое окно в полную силу, паук начал каменеть.
   Словно волна катилась по нему, превращая в черное мраморное изваяние. Фридрих смотрел на барона ни в силах сдвинуться с места. Вот почти все туловище паука обратилось в камень, лишь одна мохнатая лапа шевелилась и скребла по полу.
   – Прощай навсегда, проклятый кровопийца, повелитель оборотней и вампиров. – Произнес король.
   Паучья лапа придвинула к себе трость украшенную золотым черепом. Рубины, вставленные в глазницы черепа, вспыхнули кроваво-красным светом и словно пронзили Фридриха иглами.
   – Прощай, король уродец… – Еле слышно прошептал барон, и фигура паука вместе с тростью обратилась в камень навечно.
   Послышался гул, стены башни зашатались, камни полетели со всех сторон. Башня затряслась и накренилась. Бежать, скорее, выбираться от сюда, Чего доброго обломки похоронят меня вместе с Блутзаугером. Фридрих озирался, вот беда, ни двери, ни лазейки наружу. На счастье, сквозь дыру в полу он увидел винтовую лестницу, что шла до самого основания башни. Едва Король успел взобраться на нее, как потолок обрушился. Фридрих стремглав несся по крутой лестнице, перепрыгивая через две ступени, падая, хватаясь за перила. Башня, словно замок из песка все осыпалась и осыпалась. Король только и успевал на бегу прикрывать голову руками, спасаясь от летевших в него камней. Вот удача! От тряски дверь в башню сорвало с петель, и Фридрих успел выскочить в последний момент, когда за его спиной рухнули остатки башни Фергельтунг. Перед ним лежали лишь каменные руины, да пыль кружилась вокруг. Вдруг камни с шипением, словно раскаленные угли в воде, погрузились в землю. Земля приподнялась, и на месте башни возник холм. Прямо на глазах сочная зеленая трава покрыла его. Затем трава пожелтела и пожухла, и на холме появился первый снег, присыпавший мерзлую землю.
   Фридрих огляделся. Сколько же он пробыл в башне? Ведь вокруг и впрямь все давно отцвело и легкие колючие снежинки падают на сиротливые ветви деревьев, что растеряли свой зеленый наряд. Разгоряченный битвой король почувствовал, что морозец пощипывает его голые руки. И ветер обжигает кожу через лохмотья рубахи.
   – Не беда, не в первой мне мерзнуть да трястись от холода. Набрести бы на лесной ручей и напиться вволю воды. А уж в замок я, как-нибудь, доберусь. Верно, в любой деревне пустят переночевать и согреться самого короля.
   И Фридрих двинулся в путь. Но с каждым шагом ему от чего становилось все тяжелее и тяжелее. «Должно быть, от усталости и голода», – подумал он.
   Вот маленькое озерцо, покрытое тонкой коркой льда. Но тут король почувствовал, что совсем не в силах согнуться и придется встать на колени, что бы напиться воды. Фридрих наклонился над озерцом и вскрикнул так, что над лесом вспорхнули испуганные птицы.

Часть вторая
Эрвин Коротышка

«Горький путь»

   Что за мерзкий уродец смотрит на него? Нет, этого не может быть! Король протер глаза и еще раз взглянул на свое отражение. Господь милостивый! Неужто это он, красавец Фридрих! Росточком словно девятилетний ребенок, туловище похоже на мешок соломы, шея ушла в плечи. Коротенькие ручки не достанут и до носа. Ноги, словно спички и к тому же кривые. А лицо! Щеки одутловатые и трясутся при каждом шаге, нос крючком. Нижняя губа отвисла. Глаза выпучены, словно у вареного рака. И вместо прекрасных волос цвета белого золота, серые жидкие пряди, едва прикрывающие лысоватую голову. Вот они последние слова барона: «Король уродец». Зачем он не послушался троллей и не покинул башню сразу после заклинания! Как ему жить с эдаким уродством? Как же показаться на глаза матушке королеве? Да как он докажет что он Фридрих? Горькие жгучие слезы покатились из глаз несчастного короля. Рыдания сотрясали его жалкое тельце.
   Сумерки окутывали лес. Поднявшийся ветер закрутил колючую поземку, и холод не давал стоять на месте. Фридрих запахнул плотнее свои лохмотья, и уныло поплелся искать, хоть какого-нибудь ночлега. Может статься, набредет он хотя бы на заброшенную мельницу, или того лучше на амбар, доверху набитый славной соломой. И будет где приклонить голову. Но видно с проезжей дороги бедняга давно сбился и плутал в перелесках, в напрасных поисках. Когда ноги его совсем подкосились, а от холода зуб на зуб не попадал, Фридрих наткнулся на трухлявый остов дерева с дуплом. На счастье, оно было почти вровень с землей и бедному коротышке не пришлось карабкаться вверх.
   Король собрал еловые ветки, что валялись не пода леку и застелил ими дно трухлявого дерева. Свернувшись калачиком, и кое-как прикрывшись своей жалкой одежонкой, он задремал. Но даже во сне, из глаз его скатывалась слезинка.
   При лунном свете возле дерева появилась женская фигура. Сердитый ветер трепал ее накидку и шелковистые волосы. С тоской смотрела она на спящего Фридриха. Рядом с ней раздался приглушенный низкий голос:
   – Приветствую тебя, Озерная фея.
   – Здравствуй, король волков.
   – Отчего ты не поможешь несчастному? Ведь он одержал тяжелую победу и заслуживает помощи.
   – Ах, все на свете отдала бы я за то что бы вернуть королю его прежний облик! – Воскликнула Озерная фея. – Да моих сил на это не хватит. От чего бы тебе не помочь королю?
   – Да я могу только обратить его волком и принять в нашу стаю, – усмехнулся Белый волк. – Неужто, бедняге придется коротать оставшиеся дни в эдаком обличие?
   – Верно, только Королеве Эльфов под силу снять с него заклятье.
   Озерная фея горестно вздохнула, Белый волк опустил голову и, понурившись, они разошлись в разные стороны.
   Едва рассвело, Фридрих открыл глаза, не приснился ли ему страшный сон? И должно быть, он вновь стал прежним? Но, кошмар оказался явью и за ночь ничего не изменилось. Король решил пробираться к своему замку, а там будь что будет. Он плелся по мерзлой земле, холод пробирал до костей. Живот давно подвело от голода. Теперь он готов был, есть тяжелый непропеченный хлеб, которым потчевал проклятый барон и запивать болотной водой. Ах, если бы эдакая беда случилась, когда на дворе лето! Сколько ягод и съедобных корешком подарил бы лес. А сейчас лишь мерзлые кисти рябины, да и те висят так высоко, что коротышке нипочем не достать.
   Вдалеке послышался скрип телеги. Крестьяне, верно, возвращались домой с ярмарки. Фридрих прибавил шагу и очутился прямо перед седоками. Крестьянка взвизгнула и схватила мужа за рукав.
   – Господь милосердный! – закричал крестьянин. – А ну, поди, прочь, злой дух!
   – Добрые люди! – Взмолился король. – Позвольте мне прокатиться с вами до ближайшей деревни.
   – Да в уме ли ты, жалкий уродец? Кто же согласиться посадить в свою телегу, такого как ты? Убирайся подобру-поздорову, пока я не огрел тебя своим кнутом.
   – Я не причиню вам зла. От голода и усталости я еле держусь на ногах и если не доберусь до человеческого жилья, пожалуй, отдам Богу душу прямо на дороге.
   – Уж о тебе видно никто и не заплачет, раз родные выгнали тебя из дому!
   – Постой муженек, – выглянув из-за плеча крестьянина, сказала женщина. – Давай подвезем беднягу, смотреть жалко, как он дрожит от холода. Видно ему не сладко живется, раз он ходит по лесу один одинешенек в эдакую пору.
   – Вот еще выдумала, Магда! С чего я должен подбирать по дорогам всякий сброд?
   – Забыл, Арне, твоя прабабка всегда говорила, что если не поможешь сироте или калеке, то не будет удачи в делах. Вдруг хворь нападет на наш скот, или другая беда приключится? А он должно быть калека и сирота.
   – Что ты кличешь на нас несчастья, Магда! У меня мороз по коже от твоих россказней! Хватит с нас и своего горя. Надеюсь ни с нами, ни с нашей скотиной ничего не случиться. Ладно, пусть лезет в телегу и сидит тихо словно мышь, не то я выкину его посередине дороги. Фридрих с трудом забрался в повозку и скорчился в углу.
   – Бедняжка! – Вздохнула Магда, – должно быть ты голоден, возьми-ка хлеба, поешь.
   – Благодарю тебя от всего сердца, добрая женщина! – Воскликнул король.
   – Ишь ты, разговаривает словно благородный, а сам бродяга – бродягой. – Пробурчал Арне, нахлестывая лошадь.
   – Не сердись муженек, может не по своей воле он оказался в бедности. Уж верно родные отказались от него и выгнали несчастно взашей. Жестоко бросить в беде эдакого бедолагу.
   – Слишком ты добра, Магда. Как бы доброта твоя не пошла нам во вред.
   Фридрих грустно посмотрел на крестьянина и тихо сказал:
   – Всякое бывает в жизни, господин Арне. Помогая другим, поможешь себе. Может статься, что все измениться, и я смогу отплатить вам за добро.
   – Как же, отблагодаришь ты. Наш сынок хромой от рождения, уж не подаришь ли ему новую ногу? Эх, не надо нам твоей благодарности, лишь бы вреда не принес и на том спасибо.
   – Вон за тем холмом наша деревня. – Сказала крестьянка, – куда же ты пойдешь дальше, бедняжка?
   – Не знаю, госпожа Магда, должно быть, наймусь в работники, что бы не умереть с голоду. А там видно будет.
   – В работники! – подпрыгнул на козлах Арне, – Да кому же нужен такой помощник! Много ты наработаешь своими жалкими ручонками! Верно, ни мешки таскать, ни дрова рубить ты не можешь. В пекарне с твоим росточком ты и до печи не достанешь. Сапожник и портной из тебя тоже никудышный. Словом, для тебя может быть лишь одна работа, на ярмарке! – И Арне громко засмеялся.
   – На ярмарке?
   – А как же? Будешь потешать народ. То-то ротозеев соберется поглазеть на тебя. Несчастный король почувствовал, как горло его сжалось. Изо всех сил он старался удержать слезы обиды.
   – Перестань муженек! – сердито воскликнула Магда. – Грех глумиться над несчастным. Вот сам накличешь на нас беду такими словами.
   Арне боязливо притих и до самой деревни ни проронил, ни слова.
   – Послушай, бедняга, – обратилась к Фридриху крестьянка. – На краю деревни живет старый Шнайдер. Он слеп, словно крот и не испугается твоего вида. Я попрошу его пустить тебя переночевать в амбаре. Больше я ничем не могу тебе помочь.
   – Добрая госпожа Магда, не считайте мои слова пустыми и никчемными, но верно, наступит час, когда ваша добр
   ота принесет вам удачу.
   – А хоть и не принесет, – улыбнулась женщина. – Люди должны помогать друг другу, на то они и люди.
   Крестьянка проводила Фридриха к старому Шнайдеру. Старик согласился пустить незнакомца на ночлег в амбар, получив от крестьянки три медные монетки. Шнайдер сунул в руки королю старую лошадиную попону и подушку, из которой давно вылезли все перья. Но для Фридриха и такая постель была словно королевское ложе. Вдобавок, он вволю напился воды из дубовой бочки у амбара и, закутавшись в тяжелую попону, мигом забылся сном.

«Король Людвиг»

   Морозное утро следующего дня, стало для несчастного короля началом горького пути. Нелегко пришлось Фридриху отправиться в такое путешествие. Люди насмехались над ним и гнали прочь, ребятишки постарше дразнили и швыряли в него комки замерзшей грязи. Малыши начинали реветь в полный голос и разбегались, завидев короля на дороге.
   Редко, кто из жалости давал ему кружку молока, или маленький хлебец. Иногда, сердобольные горожанки совали бедолаге корки сыра, колбасный хвостик, капустную кочерыжку. Крестьяне нехотя позволяли переночевать в амбаре или старом овине. Работник из него и впрямь был никудышный. Кому нужен такой неуклюжий помощник? Да еще и уродлив, словно страшный сон. Эдак разбегутся остальные, работящие и ловкие слуги. Может и стоит помогать несчастным и обездоленным, но лучше дать уродливому коротышке объедков и отправить восвояси. В конце концов, у каждого своих забот хватает. Не дело, что уродец вечно будет мозолить глаза.
   Он лишился даже своего имени. Народ оплакивал красавца и смельчака, молодого короля Фридриха и верно, растерзал бы наглеца, назвавшимся его именем. Так король стал зваться Эрвином, по прозвищу Коротышка.
   Пока несчастный Эрвин скитался по дорогам, незадачливый Вальтер Проныра все еще сидел в тюрьме чужого королевства. Да, да, до сих пор, хитрюга Вальтер не сумел выбраться за крепкие крепостные стены и исполнить, наконец, поручение короля. Солдаты, что схватили его прямо на пристани за громкий смех, что сурово каралось законом королевства, не стали слушать объяснения чужестранца. Они втолкнули несчастного Проныру в крепостные ворота, сообщили о его преступлении и ушли прочь, ловить тех, кто ослушается приказа.
   Начальник стражи оказался глупым словно пень, но очень усердным. Он рассудил так: «Конечно, у чужестранца поручение к королю, но он нарушил указ. Посланниками из дальних земель ведают министры, а он ведает тюрьмой. Значит его прямое дело, запереть бедолагу под замок». Довольный начальник стражи, Франц, велел поместить Проныру в тюремную камеру и вовсе позабыл о нем.
   Камера была полным – полна народу. Кто-то, как Вальтер, имел неосторожность посмеяться на улице, кто-то не к месту пошутил, сидя за кружкой пива в трактире. Были воришки, Изаак Ловкач и Бруно Тянучка. Они играли в кости с утра до поздней ночи, или похвалялись своими похождениями. От скуки, арестантам приходилось с добрую сотню раз слушать одно и то же.
   Как-то раз, любопытный Тянучка пристал с расспросами к Вальтеру. Уж больно охота послушать, как живут в королевстве, где он сроду не бывал. Проныра, тоскуя по дому, охотно начал свой рассказ. Одна история сменяла другую и вскоре все арестанты сидели вокруг Вальтера плотным кольцом, и шевельнуться боялись, что бы ни упустить хоть одно словечко.
   – Вот это дела! Неужто выдержали осаду крепости? Без обученных солдат, одни только крестьяне, да женщины с малыми ребятами?
   – Ну и молодчина старый герцог! Гляди– ка, знатный господин, совсем старик, и вечно лез в самую гущу сражений.
   – А Оружейник-то! Вот силища у человека! Эдак за один раз можно сразиться с дюжиной врагов.
   – Да вправду ли, принц, совсем малец в ту пору, не побоялся идти в одиночку на вампирово кладбище?
   – И победил рыцаря, что обернулся кровопийцей? Ух, мурашки бегут по спине, как представишь такое страшилище.
   – Ну и умора, как жадный крестьянин решил тайком сбежать из замка, а по пятам за ним шел Вальтер!
   – Так ему и надо! Предателей ждет смерть! Где это видано предавать товарищей, что делили с тобой невзгоды!
   – Ой, со смеху лопнуть, когда вообразишь лица стражников, что увидали принца, да спутали его с отцом! Верно, улепетывали так, что только пятки сверкали!
   – А Забияка! Ловко он укладывал неприятелей своими кулачищами, словно дровосек поленья.
   – Да, король Фридрих и впрямь заслужил свое прозвище, Храбрый. Совсем мальчишка, и не боялся ни оборотней, ни вампиров.
   – Эх, а у нас, когда-то жила одна ведьма, да и то верно была никудышней. Проклятая умела лишь варить приворотное и отворотное зелье, да помогала жадным людишкам опаивать богатых родственников из-за наследства. Помнится, она вечно таскала за собой маленькую дочку, такую же уродливую, как сама. Когда люди решили сжечь ее жилище и расправиться с нечистью раз и навсегда, ведьма сбежала.
   – Да, да, мой свояк видел собственными глазами, как она стащила рыбацкую лодку и пустилась по реке. Говорят, погода стояла ненастная, лодку швыряло словно щепку. Должно быть, проклятая ведьма потонула вместе со своим отродьем.
   – Туда ей и дорога.
   – Да ну, Вилли, это скучно слушать. Пусть лучше господин Вальтер снова расскажет о белом волке.
   – Да, да, о белом волке! Пожалуйста, господин Проныра!
   Вальтер, усевшись поудобнее на самом теплом местечке, набив трубку услужливо собранным табаком, начинал:
   – Шел я, ничего не подозревая, по лесу и вдруг…
   Так продолжалось довольно долго, рассказов Проныры, верно, хватило бы на целый год, если бы не стражники, которые тоже раскрыв рот, слушали о похождениях принца и его друзей. Они начали оставаться на службе дольше положенного. Караул нипочем не желал сменяться, пока не дослушает очередную историю.
   Раз в полгода, тюрьму проверял королевский министр. Тех, чья провинность была не велика, отпускали. Но в это раз, оторопевший министр Алберт, услышал не слова благодарности за освобождение, а просьбу побыть под арестом еще не много, пока Проныра не расскажет о горе Айнзам и освобождении королевы. Ну и дела! Придется самому разбираться, что это за чужестранец и от чего его рассказы так заворожили всех. Так крепостные стены не выдержат, если арестанты не захотят покидать тюрьму. Новеньким и места не найдется!
   – Немедля привести ко мне чужестранца! – приказал министр.
   Когда от Вальтера, господин Алберт услышал, с каким поручением тот явился, лицо его от гнева стало красным, словно раскаленная сковорода.
   – Я сотру в порошок начальника стражи! – завопил он. – Экий тупой болван! Франц, вы глупее самого глупого индюка! Голова ваша должно быт набита соломой! Упечь посланника короля с таким важным поручением, в тюрьму! Жаль, что вас нельзя повесить дважды за тупость!
   Начальник стражи лишь стоял с открытым ртом да хлопал глазами. Он всего лишь выполнял свою работу, а думать ему не приказывали.
   Министр привез Вальтера к себе, там его заботливо накормили, нарядили в богатое платье и повезли к королю. Всю дорогу, министр упрашивал господина Проныру сказать королю, что он не далее чем вчера сошел на берег и ночевал у министра. Алберт обмирал со страху, что король Людвиг, пожалуй, велит его казнить за ротозейство.
   Наконец – то Вальтер попал к королю и передал все, что велел Фридрих. Старый король Людвиг, не смог сдержать слез. Неужто его ненаглядная дочь найдена! Он желает тот час сесть на корабль и как можно быстрее пуститься в плавание.
   Наступившая суровая зима накрепко сковала льдом реки и озера. Колючая поземка сбивала с ног и заметала все тропинки и дороги. Нечего было, и думать о путешествии на корабле. Ехать по замерзшей реке, то же опасно. Не ровен час, коварная полынья утащит в ледяной омут лошадь, вместе с седоками и каретой. Словом, как ни тяжело было несчастному королю Людвигу, придется ему ждать весны, что бы, наконец, увидеться со своей ненаглядной дочкой.
   Проныра тоже повесил нос. Достаточно уже он загостился в чужой стране, ему отчаянно хотелось домой. Одно только служило ему утешением. Каждый вечер, в замке короля Людвига, за щедро накрытым столом собирались придворные. Вальтера усаживали на почетное место, по правую руку короля, и он вновь начинал свои истории о похождениях славного принца Фридриха. В зале стояла тишина, иногда лишь тихонько охали фрейлины, и тяжело вздыхал король Людвиг, когда речь заходила о найденной в лесу девушке. По щекам его текли слезы, и Проныра начинал расписывать, как королева полюбила спасенную, и ей ни в чем нет отказа. Старый Людвиг кивал, королева Ангелика, верно, достойнейшая женщина, да продлит Господь ее годы.
   Конечно, хитрый Проныра умолчал, что Фридрих ждет, не дождется, когда капризную ломаку принцессу увезут подальше. И продолжал расписывать, как славно живется девушке в королевском замке. Ему от всего сердца было жаль старого короля.

«Уродливая Тери»

   А Фридрих тем временем, медленно и тяжело пробирался к своему замку. Бедняга вечно был голоден и дрожал от холода. На улице стоял крепкий мороз, и король с тоской встречал каждое утро. Чего радоваться новому дню, когда не знаешь, где приклонить голову на ночь? Но больше всего, он страдал не от голода и холода, ведь с детства жизнь его была трудной, а от злых насмешек. Фридрих никогда не боялся тяжелой работы и ловко управлялся с любым заданием, теперь же еле-еле мог собрать вязанку хвороста. Когда он хотел наняться хотя бы подмастерьем, люди смеялись и говорили, что такому уродцу самое место на ярмарке. Ему, верно, по силам только кривляться в балагане, словно шуту.
   С большим трудом, несчастный король добрался до окрестностей замка. В маленькой деревушке неподалеку, старуха Вильгельмина поручила ему набрать три вязанки хвороста. За это он получит миску супу и соломенный тюфяк для ночлега в амбаре. Фридрих старался изо всех сил. Еда и ночь в тепле должно быть придадут ему сил для завтрашней дороги и он, наконец, увидит матушку.
   Пот градом катился по его лицу, пальцы исколоты колючими промерзшими ветками, которые так и норовят рассыпаться. Вот, наконец, и готовы вязанки. Осталось лишь закинуть их на спину, да тащить к дому старухи. Но тут, послышался свист кучерского бича, и топот лошадиных копыт звонко застучал по обледеневшей дороге. Карета, силы небесные, карета королевы Ангелики! Сердце Фридриха отчаянно забилось. И, словно по волшебству, карета остановилась, почти поравнявшись с ним.
   – Ну что еще случилось? – Капризно крикнула Брунгильда, выглядывая в окно.
   – Простите госпожа, верно ось колеса соскочила, – ответил кучер, суетясь возле кареты.
   – Фу-у-у-у, матушка! Взгляните только, какой уродец копошится возле дороги! Таких надо держать под замком, что бы не пугали честных людей!
   В окне показалось бледное грустное лицо королевы. – Оставь его, дорогая Брунгильда. Должно быть, он и так несчастлив. Видно и заработать на хлеб ему тяжело. Да, не сладко приходится его несчастной матери иметь такого сына. И королева приказала лакею дать Фридриху монетку.
   Кучер поправил ось колеса, и карета умчалась, осыпав бедного короля снежной пылью. Слезы горечи покатились из глаз Фридриха. Родная мать не признала его. Все надежды на возвращение в замок, рухнули для несчастного короля в одночасье. Теперь незачем ему стремиться домой. Для него нет больше замка, нет короля Фридриха Храброго, остался только бедняжка урод, Эрвин Коротышка. Лучше было погибнуть в схватке с бароном, чем влачить жалкую никчемную жизнь.
   Эрвин бросил вязанку хвороста и, проваливаясь в снег по колено, заковылял к лесу. Вот и подходящее место, старая сосна, что стоит поодаль от остальных деревьев. Он сел прямо на снег, привалился к стволу спиной и стал ждать смерти.
   Ранние сумерки спустились на землю. Мягко сыпал снег, укрывая нелепую фигуру у ствола дерева. Руки и ноги несчастного Коротышки одеревенели и сон давил ему на плечи словно камень.
   – Вот и бесславный конец пришел королю Фридриху, – успел подумать он, как чей – то голос послышался над самым его ухом.
   – Вот несчастье! Господин, господин! Дайте-ка помогу вам встать, иначе вы помрете возле дерева!
   – Может я, и хочу, наконец, расстаться с жизнью. – Прошептал Эрвин замерзшими губами – Нет, нет, это вовсе не дело! Вставайте скорее. Никто не может оборвать свою жизнь по желанию! Сколько горя вы принесете родным!
   – Я одинок, и смерть моя никого не потревожит. А жизнь моя слишком горька и никчемна.
   – Ах, господин, подчас тяжелая жизнь может измениться к лучшему, смерть же не оставит надежды. Если вам некуда идти, мой жалкий домик неподалеку. Пусть он неказист, но в нем теплый очаг и горячий суп. Вставайте же, иначе и я замерзну до смерти вместе с вами. Моя жизнь верно не слаще вашей, но терять ее мне не охота.
   Эрвину пришлось повиноваться. Бедняга Коротышка еле перебирал застывшими ногами. Но жалкая хижина и впрямь оказалась близко. Ах, как чудесно тепло было в убогой комнатенке. До чего же весело огонь танцует в очаге! Обессиленный Эрвин так и повалился на лавку, словно мешок с тряпьем. Страшной болью окатило руки и ноги, Коротышке пришлось сжать зубы, что бы не застонать. Женщина, с низко надвинутым капюшоном накидки, металась по комнате, укутывала его шалью, подносила горячее питье, растирала горевшие пальцы. Только когда несчастный Коротышка перестал дрожать, и лицо его порозовело, она устало откинула покров с лица.
   – Тересия?! – воскликнул король, едва не подпрыгнув на месте.
   – Откуда вы знаете мое имя, господин? – удивленно спросила она.
   Эрвин замялся. – Должно быть, слышал, где-то.
   – Верно, – горько вздохнула женщина. – Кто же не слыхал обо мне? Уродливая Тери, так называют меня люди.
   – Должно быть, моя беда подстать вашей, – усмехнулся король, – меня кличут Эрвином Коротышкой.
   – Нет, вашего имени я не слыхала.
   – Как давно ты живешь в этих местах, Тересия?
   – Не так что бы давно, господин Эрвин, с тех пор как наш добрый король разрешил мне поселиться в его владениях, я мыкалась по свету. Люди везде гнали меня, принимая за ведьму. И если бы не господин король, верно, сгореть мне на костре без всякой вины.
   – Должно быть, король счастливо живет в замке, и готовиться весело, встречать Рождество?
   – Ох, господин Эрвин! Наш бедный король исчез. Несчастная королева выплакала все слезы. Все жители королевства искали его много месяцев. Но, Господин король, как в воду канул. Однажды его конь примчался в замок без седока и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Все жители горюют о молодом короле. Королева тает день ото дня и власть в свои руки забирает госпожа Брунгильда. Не сладко придется жителям, если когда-нибудь, корона достанется ей.
   Эрвин нахмурился. – А тебе что за дело, Тересия? Люди всегда обижают тебя и делают твою жизнь совсем горькой. Какая разница, что с ними станет?
   – Не надо так говорить господин Эрвин. Да жизнь моя тяжела и полна лишений, но на свете живут и добрые люди.
   – Пожалуй, я встретил пока что только двоих. Крестьянку, что дала мне поесть и устроила на ночлег, да тебя, что спасла от смерти в лесу.
   – Ах, господин, Эрвин, если бы встретили нашего славного короля! Вот уж кто никогда не пройдет мимо чужой беды!
   – И что ж ему от этого? – Едко спросил Коротышка. – Он, верно, заботился обо всех, а случись с ним беда, и все отвернуться от него.
   – Совестно должно быть говорить такое! Уж как все ищут господина короля и надеются на его счастливое возвращение!
   – А что, хорош собой король Фридрих?
   – Да, он очень красив и столь же смел и отважен, хотя и его жизнь была порой не легка.
   – Да стали бы все так любить и почитать своего короля, будь он похожим на меня?
   – Думаю, любовь можно заслужить не прекрасным лицом, а добротой и благородством. Давайте лучше устраиваться на ночлег, свеча почти догорела, а стоит она не дешево. Укутайтесь хорошенько и постарайтесь выспаться.
   Так Эрвин остался жить в жалком домике Тересии. Бедняжка Тери с радостью заботилась о нем. Ведь так приятно расстаться с горьким одиночеством, знать, что кому-то есть в тебе нужда.
   – Ах, милая Тересия, тяжело мне смотреть, как ты надрываешься на работе да гнешь спину с утра до ночи, что бы прокормиться. А я сижу, словно соломенный куль, да только таращу свои выпученные глаза! – восклицал король.
   – Ни беда, дорогой Эрвин! – Наступит весна, и ты сможешь наняться пасти гусей. Дело это будет тебе по силам, и заработок немного облегчит жизнь.
   Король лишь криво улыбался. Да уж, самое место ему ковылять с хворостиной за гусями! Такая работа по плечу любому мальчугану. И не желая быть несчастной женщине обузой, он кое-как собирал хворост у кромки леса, выгребал золу из очага, да следил за свечой, при которой усердно вышивала Тересия.
   – Скажи – ка, Тери, от чего ты не озлобилась на жизнь и людей? Почему так радуешься солнцу и новому дню? Должно быть, от того что давно живешь на свете и примирилась со своей участью?
   Уродливое лицо Тери слегка порозовело. – Детство мое было не сладким, дорогой мой Эрвин, приемная мать моя, и в правду, была ведьмой. Вечно она таскала меня с места на место. Ведь лошади и собаки сразу почуют нечисть, вот она и посылала меня в деревню, просить милостыню, да разузнать, не нужны ли кому ее проклятые зелья. Добра от нее я не видала, она колотила меня за каждую провинность и не давали еды, если ее было мало. Но стоило мне пройти одной по лесу, как деревья ласково склоняли ко мне ветки, оленята без страха давали погладить себя, и на руку ко мне садились птицы. Однажды я задремала возле лесного ручейка, и во сне послышался ласковый голос: «Не теряй надежды, Тересия», – произнес он, – «Счастье приходит к тому, кто готов его встретить». И тебе, бедный мой Эрвин, надо надеяться на то, что жизнь перемениться к лучшему, а ты лишь страдаешь да ешь себя поедом. Эдак проворонишь свое счастье. А живу на свете я не так уж и долго. Верно, мое уродливое лицо говорит о старости. Мне минуло семнадцать, Эрвин.
   Король так и замер от удивления. – Ох, прости меня, Тери! От всего сердца прости, что обращался к тебе как к старухе да называл тетушкой. Да и я, должно быть, не похож на бравого молодца, хотя, пять лет жизни мне пришлось отдать за услугу, но молодость моя пока не прошла.

«Рождество»

   В работе, да разговорах проходили зимние дни, но в канун Рождества, когда добрые люди украшают свой дом наряженными ветвями, ребятишки ждут лакомств, и хозяйки достают из ларей припрятанные к празднику яства, случилась беда. Тересия вернулась домой вся в слезах.
   – Бедный мой Эрвин! Верно, мы совсем не сможем встретить праздник!
   – Что случилось, Тери?
   – Я принесла сегодня кружева для госпожи фрейлины, но ее служанка сказала, что бы я больше никогда не показывалась в замке. Госпоже Брунгильде так противно смотреть на всякое уродство, особенно в канун праздника, что она велела гнать меня взашей. И по ее приказу никто больше не смеет давать мне работы. «Пусть околевает с голоду и не портит своей жалкой лачугой вид на королевский лес», сказала она.
   Король скрипнул зубами от злости, лицо его покраснело, и пальцы сами собой сжались в кулак.
   – Ну, погоди же, проклятая прислужница барона, – прошипел он. – Я найду способ избавить от тебя землю!
   Но как бы злость не точила Эрвина, а горькие слезы не струились из глаз Тери, пришлось им встретить Рождество в пустой убогой хижине, стуча зубами от холода. Хворост, собранный Эрвином быстро сгорел, не дав даже закипеть воде в котелке. Колючий ветер проникал в щели ветхого дома. На грубо сколоченном столе не было ни крошки съестного. Тересия и Эрвин жались друг к другу, сидя на узкой лавчонке возле окна и притоптывали ногами, что бы хоть как то согреться.
   – Тересия, собирая хворост, я нашел красивую ветку орешника. Смотри, на ней еще остались совсем маленькие орехи, словно бусины. Я скрепил ветку на концах и у тебя будет ореховое ожерелье.
   – Ах, Эрвин! Милый мой, Эрвин! – Всплеснула руками Тересия – Как ты добр ко мне! Никогда никто не дарил мне подарков! Пусть это всего лишь ветка орешника, но она дорога мне словно королевское ожерелье!
   Коротышку словно кипятком окатило. – Королевское ожерелье! Ожерелье королевы! Силы небесные! Об этом было написано в книге предсказаний! Об этом прокричала ведунья в свой последний час! – Тери! Дорогая моя! Дай – ка мне хорошего тумака за мою глупость! Как мог я позабыть о предсказании! Да я, верно, глупее самого глупого мула!
   Эрвин забегал по комнате, бормоча себе под нос. Тересия в страхе смотрела на Коротышку. Уж не лишился ли ума бедный Эрвин от голода и холода?
   Коротышка упал перед испуганной Тери на колени и схватил ее за руки.
   – Запомни это Рождество, Тересия! Запомни на всю жизнь, как последнее тяжелое испытание в своей жизни. Потому, что все последующие годы, ты станешь встречать праздник в королевском замке в тепле и роскоши.
   – Эрвин, не лучше ли тебе прилечь? Верно у тебя жар. Я постараюсь набрать хоть немного щепок и растоплю очаг. Люди становятся добрее под праздник, должно быть мне дадут кружку молока для тебя.
   – Замолчи, Тери! Ты никогда больше не будешь просить милостыню! Ты сама сможешь ее раздавать. Ты станешь королевой.
   – Господь милосердный, – заплакала несчастная. – Мой бедный Эрвин совсем спятил, а я ничем не могу ему помочь.
   – Можешь, Тери! Перестань плакать, я не лишился ума. Но, должно быть, сказать тебе сейчас всего не сумею. Дай – ка мне крепкий мешок, да смотри, что бы в нем не было прорехи. Пожалуй, еще кирку, или заступ.
   Испуганная Тересия принесла старый мешок. – Куда ты идешь Эрвин? На улице мороз и полночь давно наступила.
   – Ничего дорогая Тери, если силы добра смилуются надо мной, я вернусь завтра.
   – Нет, я пойду с тобой.
   – Негоже тебе бродить по лесу в зимнюю стужу.
   – Нет, Эрвин, или я пойду с тобой, или замерзну до смерти, ожидая твоего возвращения.
   – Хорошо, упрямица, если нам не повезет, то замерзнем вместе. – Вздохнул король.

   Уютно светились окна в нарядных домах. В тепле, за щедро накрытыми столами, сидели ремесленники и крестьяне, портные и важные господа – все отмечали праздник. Только двое несчастных уродцев, дрожа от холода и сгибаясь от ветра, упрямо шли к лесу.
   Мороз разыгрался не на шутку, даже звери не хотели вылезать из своих нор в поисках добычи. Тишину нарушало лишь потрескивание деревьев, да скрип снега под ногами путников.
   – Только бы развалины старой мельницы не присыпало до основания снегом. – Молился король.
   Беднягам приходилось останавливаться и растирать озябшие пальцы, да надеяться, что луна не спрячется за тучи, и будет освещать им путь. Несчастная Тересия, от холода, уже ног не чувствовала, верно придется встретить свою смерть в лесу. Но ни единой жалобы не проронили ее застывшие губы. Вдруг небо осветилось нежно сиреневым светом и золотистая звездочка, переливаясь разноцветными огоньками, покатилась по небу, словно с горки.
   – Ох, Эрвин! Взгляни только на эдакое чудо! – Воскликнула Тери.
   Замерев от восхищения, смотрели они за звездочкой, что прокатилась над самыми их головами, упала вниз, осветив на мгновение всю вокруг ослепительным светом.
   – Силы добра помогли нам, Тери! Гляди, вон там возле ельника, заброшенная мельница! – Крикнул Эрвин.
   И впрямь, эта была та самая мельница, что когда-то дала приют принцу Фридриху. Стены ее совсем развалились, дырявая крыша рухнула, придавив очаг. Эрвин отсчитал двадцать шагов от остова мельницы, затем повернул влево и отсчитал еще десять шагов.
   – Посмотри, Тересия, лежит ли здесь круглый, словно луна камень?
   Тери старательно смахнула снег в указанном месте. – Да, Эрвин, круглый и гладкий камень на месте.
   – Теперь славно погреемся за работой Тери! – Весело воскликнул Коротышка. – Давным-давно, я перепрятал драгоценности, что тролли утащили из дворца королевы Эльфов. Они не смогли их найти, а нам с тобой они, должно быть, помогут освободить королеву.
   – Драгоценности Королевы Эльфов? – Тересия так и застыла от удивления.
   – Не стой – ка, дорогая, не то ноги примерзнут к земле, – засмеялся король. – Помоги мне немного, моими жалкими ручонками я, верно, буду копать до весны.
   Ох, как тяжко было бить заступом мерзлую землю! Вот уж погрелись на славу. От Эрвина и Тересии пар валил, и пот градом катился по лицам. Словно, боясь отстать, друг от друга, они по очереди колотили заступом, и выбирали из ямки землю прямо голыми руками. Уставшая луна уже медленно покидала небо, а бедняги все копали и копали. Наконец их руки наткнулись на прутья корзины. Вот счастье то! С трудом, охая и напрягая последние силы, они вытянули тяжелую корзину на поверхность.
   Ах, как сверкали и переливались драгоценные камни! Разноцветные искры так и брызнули во все стороны. Но ни в глазах Эрвина, ни в глазах Тересии не промелькнуло ни капли жадности. Пустится в обратный путь с тяжелой корзиной, и думать нечего. Оба так и валились с ног от усталости. Забравшись в развалины мельницы, бедняги развели костер из деревянной рухляди, что валялась повсюду, и забылись крепким сном, прижавшись друг другу и завернувшись в свои жалкие накидки поплотнее.
   Тяжеловато пришлось Эрвину и Тересии возвращаться домой. Измученные работой, голодные и озябшие, они должны были тащить тяжелый мешок, набитый до отказа драгоценностями. Нечего и думать взвалить эдакую ношу кому-то на спину. Тересия набросала на снег еловый лапник, мешок положили сверху, прикрыв корзиной. И вдвоем, спотыкаясь на каждом шагу, бедняги отправились в дорогу. Счастьем было волочь поклажу по утоптанной дороге. Осталось лишь обойти маленькую деревушку, но тут, как нарочно, очередной град насмешек обрушился на путников.
   – Хо-хо-хо! Эй, Лоренц, гляди – ка, ну и страшилища вышли из перелеска! – Закричал один из ребятишек.
   – Ого, вот так чудища, словно злые духи! Их надо поставить в огороде, эдак ни одна ворона не утащит урожай!
   – Да, да, Роз Мари, беги скорее поглазеть на забавных уродцев!
   – Вот красавчики, со смеху помереть! Ну и нос у старухи, точно клюв.
   – Ох, ну и потеха! Коротышка выпучил свои рачьи глаза. Эй, страшилище, верно твои глаза скоро выпадут и покатятся по снегу, словно стеклянные шарики.
   – Кнут, полюбуйся на волосы красотки, они похожи на метелку, которой твоя матушка подметает двор.
   – Эгей, ребята, давайте закидаем их снежками, то-то повеселимся!
   Несчастные путники лишь нагнули головы да старались прикрывать лицо руками, когда твердые комочки снега с размаху летели в них. Лицо Коротышки пылало от обиды и гнева. Молчаливые слезы катились из глаз Тересии.
   – Ничего, дорогая Тери, – запыхавшись, произнес король, – Потерпи еще немного. Если нам улыбнется удача, ты навсегда забудешь злые насмешки, и на лице твоем вместо слез будет улыбка.
   – Конечно, Эрвин, после ночи всегда наступает утро, должно и нам, наконец, улыбнуться солнышко.
   Вскоре ребятишек позвали по домам, и теперь взрослые, вышли полюбоваться на измученных путников.
   – Ну и славная парочка, ничего не скажешь.
   – Да я их знаю, господин Гюнтер, это же Эрвин Коротышка и Уродливая Тери.
   – Эй, Коротышка, ведешь свою красавицу невесту к алтарю?
   – Ох, ну и весельчак вы, господин Мюллер! Должно быть, тащат за собой приданное невесты.
   – Ни дать ни взять, мешок полон драгоценностей.
   – Ах, господин, у меня от смеха уже живот болит, верно, мешок полон еловых шишек.
   – Хватит вам глумиться над несчастными! – сердито крикнула старая крестьянка. – Накличете беду насмешками, и не ровен час, придется горько пожалеть об этом. Надо проявлять милость к нищим и калекам тем более в такой праздник.
   И старуха протянула Тересии узелок со сладкими булочками, еще совсем теплыми.
   – От всего сердца благодарю вас тетушка, – прошептала Тери. – Пусть удача не покидает ваш дом.
   Многим стало стыдно после слов старой крестьянки, и они подходили к измученным путникам, и торопливо совали в руки кто кусочек пирога, кто копченого сала, кто сушеных ягод. Здоровяк Фишер покраснев от смущения, принес кувшин имбирного пива.
   Только в сумерках удалось, вконец уставшим и озябшим путникам, добраться до дому. Тери разложила на столе подаренное угощение, Коротышка растопил очаг еловым лапником. Усталые и счастливые сидели они в своем убогом домишке. Огонь очага согрел их озябшие руки и ноги, в комнате пахло хвоей и, разомлев от вкусной еды, Коротышка и Тересия задремали прямо за столом.

«Королевское ожерелье»

   – Ох, Тери, дорогая, ну и славно я выспался, словно в королевской постели.
   – Вот видишь, Эрвин, люди не так злы, как тебе казалось. Мы и впрямь справили Рождество как положено.
   – Знали бы они, кому подают милостыню, – усмехнулся король.
   – О чем ты?
   – Не обращай внимания, Тери, лучше послушай, что я тебе скажу. Садись ближе, не хочу я говорить громко, мои слова только для тебя и негоже, если они попадут в чужие уши. Слышала ты про Королеву Эльфов?
   – Конечно, мой бедный Эрвин! Королева томится в мраморном плену в замке и несчастный господин Фридрих не сумел снять с нее заклятье.
   – Что не смог сделать красавец, попробует сделать урод, – криво усмехнувшись, сказал Коротышка.
   – Ты хочешь освободить королеву? Милый мой бедный Эрвин, разве это возможно?
   – Если ты поможешь мне, Тересия.
   – Я готова сделать все, что в моих силах, для тебя.
   – Руки у тебя ловкие и умелые, Тери, смогла бы ты сплести ожерелье для Королевы Эльфов?
   – Верно, из тех камней, что мы тащили из лесу?
   – Да, дорогая, когда-то тролли разорили замок, королевы и дочиста разграбили его, должно быть драгоценные камни что они прятали в лесу подойдут для этого.
   – Пожалуй, я могла бы приняться за такую работу, но какое из себя ожерелье королевы?
   – От своей матушки я слыхал, что в нем должно быть ровно четыреста камней. Все они словно показывают времена года. Осень, зиму, весну и лето. И если оно будет собрано правильно, каким было раньше, то Королева освободится от заклятия.
   – Я готова, дорогой Эрвин, но работа эта трудна и кропотлива и без свечей я не смогу ее сделать, ведь зимний день короток, а в темноте пропащее дело выполнять ее.
   – Об этом не печалься, Тери. Уж верно, я придумал способ заработать. Ты не будешь нуждаться ни в тепле, ни в свечах, да и голодать нам не придется.
   – Что же ты будешь делать?
   – Займусь работенкой, о которой мне твердят со всех сторон, – горько усмехнулся король. – Видно пора мне ей заняться, раз только на потеху я и гожусь.
   – О чем ты, Эрвин?
   – Не печалься, Тери и не забивай свою голову грустными мыслями. Твой Эрвин решил славно потрудиться.
   Как только наступило утро, король вышел из дому и направился прямиком в город. Явившись в самый богатый трактир, Эрвин, несмотря на любопытные насмешливые взгляды, подошел к хозяину и, поклонившись, сказал:
   – Не желает ли господин Беккер принять меня в услужение?
   – Тебя?! – Жирный живот трактирщика заколыхался от смеха. – Да ты носом едва достанешь до стола. И твоими ручками вряд ли удержишь даже кружку пива.
   Слуги трактирщика так и покатились со смеху. Эрвин проглотил обиду, лишь лицо его порозовело.
   – Нет, господин, Беккер, я и не собираюсь накрывать столы да разносить кувшины, я буду петь, и плясать для ваших гостей.
   Трактирщик перестал смеяться и почесал в затылке. – А что, пожалуй, поглазеть на такого как ты, найдется немало охотников и люди валом повалят в мой трактир. Уж таких уродцев не каждый день встретишь, другие трактирщики, верно, лопнут от зависти. Что ж по рукам. Если дело пойдет, я буду хорошо тебе платить.
   Эрвин сказал Тересии, что получил работу, но не сказал какую. Зачем тревожить бедняжку понапрасну. Она и так сидит, не разгибаясь у стола, и прилежно собирает драгоценные камни в прекрасное ожерелье.
   Каждый день, Эрвин являлся к трактирщику и, взобравшись на перевернутую бочку, подбоченясь и сдвинув шляпу, начинал петь.

     Если пилит жена,
     И дела твои плохи,
     За душой не гроша
     И в амбаре ни крохи.

     Махни на все рукой,
     Гони печали прочь.
     Лучше взгляни,
     как пляшет Эрвин Коротышка.

     Если на сердце тоска
     И неудачен день.
     Валиться все из рук,
     И вместо солнца тень.

     Махни на все рукой,
     Гони печали прочь.
     Лучше взгляни,
     Как пляшет Эрвин Коротышка

     Возьми себе в долг пивка.
     Забудь свои прежние грезы,
     Слышишь, уродец поет
     И смеется, сквозь слезы.

     Махни на все рукой,
     Гони печали прочь.
     Лучше взгляни,
     Как пляшет Эрвин Коротышка.

   Зрители топали ногами и свистели от удовольствия.
   – Вот умора! Ну, поглядите только, как смешон этот человечек!
   – Да, живот надорвешь со смеху!
   – Такого и на ярмарке не увидишь!
   – Экий уродец, до чего нелепо он пляшет!
   – Эх, придется разориться еще на кружечку, охота посмеяться вдоволь – Смотрите, какие коленца выкидывает он своими кривыми ногами!
   – Эй, Коротышка, лови монетку да спой – ка еще разок.
   – Браво, Коротышка! Давненько я так не веселился!
   – Надо же, я считал себя несчастным, у которого все из рук валится, а теперь вижу, что я парень хоть куда, рядом с этим уродцем.
   Подвыпившие гости от души веселились над Эрвином. Некоторые кидали ему монетки, находились и те, кто бросался в него объедками со стола, забавы ради. Сердце разрывалось от стыда и горечи у бедного короля, врагу не пожелаешь подобного унижения. Но, стиснув зубы, он продолжал веселить посетителей трактира. Лишь бы Тери не голодала и не стучала зубами от холода в их убогом жилище.
   А Тересия сгорбившись, сидела целые дни, а иногда и ночи, отбирая драгоценные камни по цвету и размеру, нанизывая на шелковую нить и сплетая их в причудливый прекрасный узор.
   – Посмотри – ка, милый мой Эрвин, для зимы я взяла горный хрусталь, для осени солнечный топаз, для весны изумруд и гранат для лета.
   Ожерелье и впрямь выходило очень красивым, верно, только королеве впору носить его.

«Обручение»

   Как ни торопилась Тересия, но закончить работу, она смогла только к наступлению весны. Когда ночь еще была под властью зимы, и злая поземка выдувало тепло через щели дома, днем, робкая весна принималась за дело. Снег просел, и под солнцем бежали первые ручейки. Птицы начали громко распевать свои песни, и лед на реках и озерах потемнел и потрескался.
   – Вот и готово ожерелье! – в один погожий день радостно воскликнула Тересия. – Смотри Эрвин, как оно прекрасно! Как переливаются, и сверкаю камни при свете солнца!
   – Да, Тери, – тихо сказал Коротышка. – Оно прекрасно, но не прекрасней твоего доброго сердца! Скажи, согласилась бы ты стать моей женой, Тери?
   Лицо бедной Тересии побледнело. – Я люблю тебя всем сердцем, бедный мой Эрвин, но разве можно взять в жены такую как я?
   – Ты, должно быть, не ведаешь что говоришь, милая Тери, это в моем обличии страшно предлагать свою руку. Но, верно не нам причинять друг другу еще большие страдания, да упиваться своим уродством. Пожалуй, на свете не сыщется более доброй и храброй девушки. Мне предстоит опасное дело, и если я выиграю, то жизнь наша перемениться к лучшему. Но, может статься, я погибну. А помирать мне было бы куда легче, зная, что ты полюбила меня в горькую пору. Нищего и голодного, без титулов и богатства, гонимого всеми Коротышку.
   – Милый, Эрвин! Должно быть, не повстречай я тебя в лесу, то и за всю жизнь не дождаться мне таких слов. Я согласна стать твоей женой, и не хочу, что бы тебе грозила опасность. Я готова всю жизнь оберегать тебя от любых невзгод. Поженимся и заживем в нашем домишке мирно и счастливо.
   – Нет Тересия, на роду у меня не написано спокойной мирной жизни. Поклянись только, что ты непременно выйдешь за меня замуж и что бы ни случилось, ты не изменишь своего решения и не откажешься от меня.
   – Клянусь жизнью Эрвин!
   – Вот медное колечко Тери, я купил его для тебя, надень его.
   Тересия надела кольцо и залюбовалась, как блестит убогое колечко от лучей солнца.
   – Теперь мы обручены дорогая, – ласково сказал король. – И помни, что бы ни случилось ты моя невеста.

«Тюремная башня»

   Тем временем, старый король Людвиг, едва дождавшись первой оттепели, приказал готовить корабль. Старик совсем осунулся и похудел, так ему не терпелось увидеть, наконец пропавшую дочку. Проныра радостно потирал руки, неужто час пробил, и он вернется домой! Конечно королевский корабль ни чета шхуне, что привела Вальтера в чужую страну. Гребцы, подгоняемые лоцманом и отличные паруса с попутным ветром, словно на крыльях несли корабль. Эдак оглянуться не успеешь, как покажется в дали родной берег.
   А Эрвин с Тересией, которая нипочем не хотела отпустить его одного, навстречу опасности, дождавшись полнолуния, тайком отправились в королевский замок. Король помнил, что в замке есть потайной ход, и ведет он прямо в тронный зал. Этим ходом он шел еще мальчиком, когда в замке жил проклятый самозванец Клаус. Обвязавшись веревками крепко-накрепко, Тересия и Эрвин спустились в заброшенный колодец, и попали прямиком в подземелье.
   Факела у них не было, и король освещал дорогу лишь пучком просмоленной соломы, накрученной на палку. Страшновато было идти мрачным подземельем, под ногами хлюпала вода, на стенах дремали летучие мыши, что злобно пищали при свете горящей соломы, и, пролетев мимо, задевали головы острыми крыльями. Голодные крысы сердито выпрыгивали, словно злые духи, норовя укусить смельчаков за ногу. Ни слова жалобы не услышал Эрвин от Тересии. Бедняжка, лишь все больше бледнела, да сжимала губы, что бы не завизжать от страха. Наконец, показалась крутая лестница. Одолев ее, у самой дверцы за стеной зала, Эрвин прошептал:
   – Смотри же Тери, что бы ни случилось, не выдавай себя, если мне не удастся надеть на статую Королевы ожерелье, беги потайным ходом к лесу.
   – Нет, Эрвин, я не оставлю тебя!
   – Глупышка! Если ты останешься на свободе, то верно сможешь поправить дело, а так пропадем оба!
   Скрепя сердце, Тересии пришлось согласиться. Король тихонько приоткрыл дверцу и словно тень прошмыгнул в зал. Ах, как мрачен, стал тронный зал без своего хозяина. Королева Ангелика от горя совсем уж не вставала с постели, Брунгильда еще не вступила во владения короной, и никто не заходил сюда долгое время. Лишь посреди зала стояло мраморное изваяние Королевы Эльфов, окруженное стражниками, что постоянно клевали носом в сонной тишине.
   Эрвин, согнувшись, насколько позволяло его неловкое тело, тенью прошмыгнул мимо охраны, и приблизился к статуе. Вроде так же прекрасна была мраморная королева, но мелкие трещины покрывали ее лицо словно морщины.
   – Я принес ваше ожерелье, крестная, – прошептал Эрвин и, поднявшись на цыпочки, попытался надеть драгоценный убор на статую.
   Но бедный Коротышка не знал, что по приказу королевы Ангелики, вся статуя была опутана тончайшими шелковыми нитями с крохотными колокольчиками, не видными глазу. Как только руки и ноги Эрвина коснулись нитей, колокольчики пронзительно зазвенели, и стража набросилась на Коротышку.
   Град жестоких ударов обрушился на беднягу короля.
   – Вот проклятый уродец!
   – И как ему удалось пробраться в замок!
   – Верно, хотел разбить статую, да стащить кусочек розового мрамора на продажу, негодяй!
   Эрвин готов был уже проститься со своей жалкой жизнью, так немилосердно колотили его стражники. Но, на шум прибежал начальник караула.
   – Ого, ребята! А я уж было подумал, что вы горазды только клевать носом, да ворон считать. Молодцы мои бравые солдаты! Пусть – ка министры попробуют сказать, что королевская стража годится только охранять амбары с прошлогодним снегом. Тащите наглого воришку и разбойника в тюремную башню, да заприте хорошенько. Утром я доложу королеве, негоже будить несчастную среди ночи. От слез и горя она совсем слаба.
   И стражники, щедро отвешивая бедному Коротышке пинки и подзатыльники, потащили его в тюрьму. Тересия, стоя за гобеленом возле потайной дверцы, лишь молча заливалась слезами.
   – Я сделаю все, что бы спасти тебя, мой Эрвин, или погибнем вместе. – Шептала она. Бедняжка, утирая слезы, юркнула в тайный подземный ход и направилась к дому.
   Утром начальник караула, раздувшись от важности, словно лягушка на болоте, доложил королеве Ангелики, что ночью удалось поймать вора.
   – Эдакий негодяй! – закричала Брунгильда, вечно торчавшая возле королевы – Верно, он хотел разбить статую. Совсем обнаглели проклятые оборванцы, уже и в королевском замке нет от них спасения! Милая матушка, его непременно надо казнить на дворцовой площади, что бы проклятым воришкам неповадно было нарушать покой достойных людей.
   – Ах, дитя мое, пусть судья Розенкранц займется этим. Негоже попросту отправлять человека на смерть.
   – Дорогая матушка, вам не о чем беспокоиться, конечно, когда судьи докажут его вину тогда и приговор станет справедливым. Выкиньте из головы все заботы, уж я постараюсь поберечь ваш покой.

«Встреча»

   Пока несчастный Коротышка томился в тюрьме, а Тересия металась по своей жалкой хижине, стараясь придумать, как его спасти, министр Мюллер я вился к королеве с докладом.
   – Госпожа королева, простите, что беспокою вас, но дело весьма срочное. Прибыл король Людвиг.
   – Король Людвиг? – удивленно спросила Ангелика. – Что же привело его к нам?
   – Ваше величество, он утверждает, что немедленно желает видеть свою ненаглядную дочь, которую похитили много лет назад.
   Впервые за долгое время, лицо королевы озарила улыбка.
   – Брунгильда, мое милое дитя! Наконец-то, счастье решило постучать в наши двери! Должно быть, за тобой и приехал король Людвиг.
   – Ах, ах, – защебетали фрейлины. – Конечно за госпожой Брунгильдой, ведь сразу было понятно, что она настоящая принцесса! Какая радость!
   Брунгильда лишь стояла, открыв рот, Вот незадача, как же ей еще поступить? Вдруг король не признает ее своей дочкой. Вот свалился как снежный ком, как бы вернее отвести ему глаза, а то испортит все дело!
   Старый король не пожелал медлить и минуты. Не станет он надевать пышное платье, да устраивать подобающих церемоний. Немало лет он ждал этой встречи и нипочем не желает теперь ждать и пяти минут.
   По приказу старшей фрейлины слуги и служанки носились по замку как угорелые, накрывали щедрые столы, украшали залы, зажигали все свечи. Брунгильда убежала к себе, сказав, что от волнения сердце ее, того и гляди разорвется и она не сможет обнять родного отца. Король Людвиг степенно вошел в зал со своей свитой и, хотя держался он благородно и степенно, как подобает королю, но руки его подрагивали от волнения.
   – Приветствую вас, достойнейшая госпожа Ангелика. – Произнес старик.
   – Приветствую вас, дорогой господин Людвиг.
   – Верно, мои слуги уже доложи вам цель моего визита? Королева кивнула. – Но сначала я хочу от всего моего сердца и от всей души поблагодарить вас, госпожа королева, за спасение моей ненаглядной дочки. Теперь моя жизнь принадлежит вам. И старик поклонился.
   – Ах, господин Людвиг! Мне довольно и того, что ваша милая дочка скрасила часы моего одиночества и страданий, да разделила мое горе. Я счастлива, что вы нашли ее и сможете прижать к сердцу свое дитя. Мне же остается только надежда, что и мой славный сын когда-нибудь вернется ко мне.
   – Да, ваше величество, слуги успели поведать мне о несчастье с молодым королем. И верно кому, как ни мне понять ваши чувства, но пусть мое счастье даст вам надежду, что и господин Фридрих вернется в свой замок жив и невредим.
   – Благодарю вас, господин Людвиг, – грустно ответила Ангелика. И велела фрейлинам немедля бежать за Брунгильдой.
   Хитрая Брунгильда надела самое скромное платье что нашла, и явилась в зал, опираясь на руки фрейлин.
   – Бедняжка принцесса! – Громко шептались они. – Совсем ослабела от слез и волнения. Узнав, что нашелся родной отец, несчастная сразу лишилась чувств. Мы нашли ее прямо на полу!
   Слезы покатились из глаз старого короля, он и шагу не сумел ступить навстречу, так сильно было его волнение. Брунгильда сама бросилась к нему в объятия.
   – Дорогой отец! Уж я не чаяла, что увижу вас когда-нибудь! Думала, смерть настигнет меня раньше, чем смогу обнять вас.
   Король Людвиг прижимал к себе Брунгильду, словно боялся, что прекрасное видение исчезнет, и он вновь потеряет дочку. Фрейлины и министры утирала глаза кружевными платочками и счастливо вздыхали.
   Когда радость от первой встречи улеглась, и все сидели за столом, поднимая кубки за здоровье королевы Ангелики, короля Людовика, принцессы Брунгильды и возвращение короля Фридриха, старый король начал расспрашивать дочку.
   – Доченька, неужто совсем не помнишь ты своего имени?
   – Нет, – плаксиво ответила девушка.
   – Мы с матерью звали тебя Марией.
   – Ох, конечно Марией, вот сейчас я точно вспомнила, что меня так зовут.
   – Ты и впрямь вспомнила все имя целиком? – удивленно спросил король.
   – Ну да, конечно. Меня звали именно Мария и никак больше.
   Легкая тень мелькнула на лице старого короля.
   – Жалко твоя бедная матушка не дожила до этого светлого дня. Она угасла словно свеча, когда ты пропала. Поведай дорогая дочка, как же ты сбежала от проклятых разбойников.
   – Ох, милый отец! Память моя еще не вернулась, да и рассказами о матушке вы так меня расстроили, что верно, и слова вымолвить не смогу.
   И Брунгильда залилась слезами. Все наперебой кинулись ее утешать, и король прекратил свои расспросы, что бы не мучить ненаглядную дочку.
   Лишь к полуночи в королевском замке разошлись по своим комнатам. Через час всех охватил сон, только старый король Людвиг не мог глаз сомкнуть, и ходил из угла в угол, не в силах прилечь. В дверь постучали. И министр Алберт попросил позволения войти.
   – От чего ваше величество не может уснуть? Не хотите ли липового отвара или вина с корицей и гвоздикой? Я мигом распоряжусь.
   – Нет, Алберт. Я сам не пойму что со мной. Долгие годы я искал свою бедную дочку, а теперь в сердце моем шевелится сомнение.
   – Что же не дает покоя вашему величеству?
   – Да сам толком не пойму. Мария не полное имя моей дочери, от чего же она не вспомнит его. И волосы моей малышки были темными.
   – Ах, господин король, все это легко прояснить. Ведь бедняжка потеряла память, наверняка позже вспомнит полное имя. А волосы могли выгореть на солнце, ведь проклятые разбойники, таская за собой ребенка, верно, не заботились прикрыть ее головы чепчиком. Уж очень долгой была разлука, верно за пятнадцать лет и брата близнеца не узнаешь не то что подросшего ребенка.
   – Да, да, дорогой Алберт, должно быть ты прав и сомнения мои напрасны. Надо поскорее вернуться домой и в родном замке мое бедное дитя скорее все вспомнит.
   Министр ушел, а король долго еще не мог заснуть, неясная тревога холодила его сердце.

«Награда Проныры»

Тем временем, Вальтер Проныра действительно получил щедрую награду от короля, да в придачу, от королевы. Он пировал в самом большом трактире города, собрав всех друзей, и угощал всякого, кто заходил в трактир. Вальтер собрался купить себе большой дом, жениться и зажить припеваючи. Но узнав, что король Фридрих пропал, и не живого ни мертвого его больше не видели, Проныра повесил нос, и радость его вмиг померкла.
Он и впрямь купил себе большой дом и женился на скромной доброй женщине. Но долгожданного счастья, так и не получил. Вальтер слонялся по комнатам огромного жилища, тоскливо вздыхая. Если бы он не загостился в чужой стране, то мигом бы все разнюхал и нашел короля в два счета, не будь он Вальтером Пронырой. А теперь время упущено, кто знает, жив ли еще бедняга Фридрих! Экая беда, что зима задержала его в чужой стране. И зачем ему этот огромный домище, когда на душе тревога и тоска? Вот еще дело, ходи из комнаты в комнату, словно по лесу. Кругом темно и одиноко, тень от свечи падает на стены, словно злые духи кривляются повсюду. Эдак со страху помрешь. По вечерам, вместе с женой они сидят в самой дальней комнате и вздрагивают со страху от любого шороха. Ну и жуть быть богатым! Должно быть, от того, они злы, сердиты, что толком не могут и заснуть, как следует. То ли дело бедняк, когда в комнате полным-полно народу и все дружно посапывают во сне.

«Верная невеста»

   Не смог заснуть в эту ночь несчастный Эрвин. Теперь ему точно не выбраться из беды. Эх, хоть бы передать Тересии ожерелье, пусть его ждет гибель, но не оставлять же несчастную крестную без помощи.
   Руки и ноги Коротышки были свободны, к чему связывать пленника, если из тюремной башни не выбраться? Окно забрано частой чугунной решеткой, верно только детская ручонка просунется сквозь нее. У кованой тяжелой двери сидит стражник, и толстый засов не оставит узнику никакой надежды. Эрвин примостился у низкого окна и смотрел на башни родного замка с тоской и унынием.
   – Эрвин, Эрвин… – Послышался чей-то шепот.
   Коротышке пришлось ткнуться носом в решетку, что бы посмотреть вниз.
   – Тери, это ты? Беги скорее, покуда стража тебя не заметила. Не ровен час, попадешь в башню, и нас казнят обоих.
   – Эрвин, я принесла веревку, славную крепкую веревку, попробуй спуститься вниз. Если появиться стражник, видит Господь, я не побоюсь вцепиться ему в волосы и не дам тронуть тебя хоть пальцем. Пусть лучше погибну.
   – Ах, моя храбрая невеста, – улыбнулся Коротышка. – Верно, я недаром выбрал тебя в жены. Но бежать отсюда возможно лишь во сне. Не грусти, если мне суждено умереть, то жизнь моя хоть и коротка, но была полна славных приключений.
   Тересия заплакала.
   – Не плачь, Тери, прошу тебя, исполни лучше мою последнюю просьбу. По счастью, стража не стала меня обыскивать, я сброшу тебе ожерелье. Может, ты уговоришь королеву Ангелику, и она позволит тебе надеть его на статую. Мне будет гораздо легче помирать, знай, я, что крестная сможет обрести свободу.
   Глотая слезы, Тересия кивнула и король, завернув драгоценное ожерелье в свою старую шляпу, протиснул сверток сквозь решетку и бросил его вниз. Тересия ловко поймала его и спрятала под полой накидки.
   – А теперь быстрее уходи и будь умницей, я не желаю смотреть, как тебя схватят стражники. Уходи, уходи, Тери, и помни, я люблю тебя.
   Тересия надвинула капюшон поглубже, и серой тенью метнулась в переулок. Слезы душили ее, сердце разрывалось от горя.

«Свидание»

   Пока бедняжка Тери пробиралась к дому, осыпаемая градом насмешек, припозднившихся горожан, тюремный стражник грубо постучал по прутьям решетки.
   – Эй ты, паршивый бродяга, отойди от окна и приготовься вежливого поклониться.
   – С чего это стража решила учить меня хорошим манерам? – сердито сказал Эрвин.
   – А с того, уродливый тупица, что пришла знатная особа и негоже разговаривать с ней словно с ровней.
   «Неужто, сердце матушки подсказало ей истину, и она решилась прийти ко мне» – взволнованно подумал Коротышка.
   Но перед решеткой появилась Брунгильда.
   – Ну, иди, да смотри, что бы нам не мешали. – Приказала она стражнику.
   Как только тот вышел, почтительно прикрыв дверь, глаза ведьмы сверкнули злобной радостью.
   – Ах, как приятно видеть красавца короля! Должно быть, вашему величеству так сладко живется, что решили погостить в тюремной башне?
   – Убирайся прочь, отродье темных сил! Я не желаю смотреть на тебя!
   – Ай, ай, вот досада! Красавчик вновь отвергает мою любовь, – захохотала Брунгильда. – Сейчас ты стал совсем завидным женихом, верно, все красотки готовы устроить бой за тебя? Наверняка, зеркало покрывается трещинами, когда ты в него смотришь.
   – Если ты пытаешься насмехаться надо мной, напрасный труд, я вынес достаточно оскорблений и гораздо больнее.
   – Даже и не думала обижать такого славного молодца! – Хихикнула ведьма. – Пришла рассказать, что ты так же глуп, как и уродлив. Ты не захотел сделать меня королевой, зато теперь у меня две короны. Старый дурак Людвиг признал меня своей дочерью, принцессой. И ни сегодня – завтра, твоя мамаша, обессилевшая от горя, тоже вручит мне корону как своей приемной дочери. Жаль, что к моменту моей коронации, ты будешь уже мертв, жалкий уродец.
   – Не надейся, что все сойдет тебе с рук, ведьма. Когда-то Блутзаугер тоже говорил о своем могуществе, как видишь, кара настигла его.
   – А мне то, что за дело? Верно, думаешь, я начну проливать по нему слезы? Вечно он насмехался надо мной, да твердил, что я глупа, словно винная пробка, и новорожденная овца умнее меня. Но, как видишь, я добилась своего и без помощи барона. Должно быть, моих колдовских умений достаточно, что бы оставить в дураках других.
   – Поединок еще не закончен, Гризелда, ведь это твое настоящее имя?
   – Для тебя закончен, король уродец. Уж я постараюсь насмотреться вдоволь, когда твоя мерзкая пустая голова покатиться с плеч. Верно, это будет уморительное зрелище.
   – Боюсь, не доставлю тебе такой радости, приговор еще не вынесен и помост для казни не собран.
   – Ах, ах, храбрый король решил обернуться птичкой и покинуть темницу. Знаешь, Фридрих, пожалуй, ты еще глупее меня. Самым приятным будет поглядеть, как мать отдаст приказ казнить сына. Вот это потеха так потеха. Прощай же, благородный храбрый король, прощай Эрвин Коротышка.
   И Брунгильда хихикая, покинула тюремную башню.
   Король скорчился в углу и закрыл глаза. Видно, в этот раз действительно не избежать ему гибели. Но надо встретить свою смерть достойно, не станет он завывать и молить о пощаде на потеху толпе. Он Фридрих Храбрый, сын Хельмута Справедливого. Пусть жизнь его окажется короткой, но немало приключений пришлось ему пережить. И несчастный Коротышка начал вспоминать верных и преданных друзей, да захватывающие схватки с врагами. Лишь бы не впасть в уныние и не думать о скорой казни.

«Королева Эльфов»

   Тем временем, на рассвете, Тересия пробралась к заброшенному колодцу в лесу. Во что бы то ни стало, она должна выполнить просьбу Эрвина и принести ожерелье Королеве Эльфов. Нелегко пришлось бедняжке в одиночку спускаться в подземный ход. Теперь даже пучка горящей соломы у нее не было, и Тересия двигалась вперед в кромешной тьме, на ощупь.
   Должно быть, желание исполнить волю жениха придало ей смелости, и упрямо сжав губы, она шла вперед. Тери лишь вздрагивала, когда крылья летучих мышей задевали ее голову, да стряхивала с юбки злобно пищащих крыс, что норовили вцепиться ей в ноги. Выглянув из-за потайной дверцы, она увидела стражников, что играли в кости возле статуи королевы.
   – Только бы силы добра не оставили меня, – прошептала Тери и тихонько подошла к мраморному изваянию.
   – Ох, сгинь проклятая ведьма! – Закричал один из них, заметив женскую фигуру возле себя.
   – Господь милосердный! Откуда здесь эта мерзкая побирушка? Возникла словно из воздуха.
   – Да уж, я чуть было не простился с душой, испугала до полусмерти! Ну, погоди же, дрянная ведьма, сейчас мы живо свяжем тебя и отправим прямиком на костер.
   – Простите благородные господа, что напугала вас. Я спросила разрешения войти, верно, вы так заигрались, что не слыхали.
   – Вот дрянная побирушка, где это видано что бы на посту играли в кости? Не видишь, мы аккуратно несем свою службу.
   – Значит, господа стражники просто не слыхали моей просьбы.
   – Кто пропустил тебя в замок, ведьма, и что тебе надо?
   – Старшая фрейлина приказала мне соединить порванные преступником шелковые нити на статуе.
   – А не врешь ли ты, оборванка, что-то нам не говорили о таком приказе, надо спросить у госпожи фрейлины.
   – Брось, Адольф, – зевнул один из стражников. – Это же Уродливая Тери, что вышивает шелком и чинит кружева. Должно быть, ее и впрямь отправили починить нити с колокольчиками. Говорят, ее руки настолько же ловки настолько уродливо лицо. Охота тебе прерывать игру да искать госпожу Фрейлину по всему замку.
   – Ладно, дрянная оборванка, делай быстрее свою работу и убирайся прочь.
   И стражники вновь увлеклись игрой. Тересию и подгонять не нужно было, мигом достала она спрятанное ожерелье и надела его на шею статуи.
   – Это от Эрвина, госпожа Королева, – прошептала она.
   Камни не успели засверкать в полной красе, как вмиг обернулись розовым мрамором, из которого и было изваяние. Словно, несчастная королева, когда-то так и окаменела в этом ожерелье.
   – Что ты там шепчешь, побирушка? Скоро ли закончишь работу?
   – Я считаю нити, господин стражник, еще минута и работа закончена.
   – Поторопись, ведьма, и убирайся восвояси. Мне не по себе, когда рядом такое чучело. Тересия поклонилась Королеве Эльфов и собралась незаметно прошмыгнуть к потайному ходу.
   – Куда направилась, вот глупая гусыня! Забыла где двери зала?
   Вот беда! Как же выйти из замка? Но делать нечего и Тересия, обмирая со страху и надвинув капюшон накидки до самого носа, побрела к выходу. «Если меня поймают и посадят в тюремную башню, буду утешаться, что выполнила просьбу моего дорогого Эрвина». – Подбодрила себя бедняжка. Прижимаясь к стенам галереи, возле одной из комнат, Тересия увидала корзину с бельем. Схватив ее, она со всех ног бросилась вниз по лестнице.
   – Эй, оборванка, куда идешь? – Крикнул стражник, стоявший внизу.
   – Госпоже Брунгильде не по нраву, как выстирали кружева, господин стражник, прачка велела снести белье к реке и прополоскать еще раз хорошенько.
   – Совсем обнаглели лентяйки! Разве не знаешь, что тебе запрещено приходить в замок?
   – Да, да господин стражник, я уже ухожу, за работу обещали три медные монетки, не мне упускать заработок.
   – Убирайся скорее, пока начальник стражи не заметил, что я веду с тобой разговоры. Тересия озираясь, прошла к воротам, оставила возле них корзину и юркнула прочь.
   Меж тем, в замке готовились к отъезду короля Людвига и его дочки. Королева Ангелика хотела, как можно лучше, проводить свою любимицу. И хотя, ей было невыносимо жаль расстаться, она понимала, что старый король не оставит теперь свое дитя. А Брунгильда нипочем не желала уехать раньше, чем казнят Эрвина Коротышку. Вдруг королева решит проявить милость, да и вовсе откажется от казни. Эдак и правда выплывет наружу. И коварная ведьма начинала лить притворные слезы и говорить, что никак не может расстаться с госпожой королевой. Но король Людвиг торопился и она, боясь упустить хотя бы одну из корон, согласилась уехать на следующий день.
   Когда залы и галереи замка были почти украшены, а праздничные столы накрыты белыми, словно выпавший снег скатертями. И знатные дамы прихорашивались и наряжались, королева Ангелика опираясь на руки слуг, решила взглянуть все ли в порядке в тронном зале. Стоило ей переступить порог, как небо за окнами потемнело, налетел ветер, да такой силы, что тяжелые шторы из бархата раздулись словно паруса. Вмиг погасли свечи в золотых подсвечниках. Приближалась гроза, неся оглушительные раскаты грома и ослепительные молнии. Слуги бросились ловить шторы и занавеси, что вырывались у них из рук. Ветер гулял по залу и раскачивал прекрасные старинные картины в тяжелых рамах. Маленькие хрупкие вазочки слетали со своих подставок, словно лепестки цветов и с печальным звоном разбивались о мраморный пол.
   – Эй, стража, – крикнула королева. – Ветер такой, что и на ногах не устоишь, хорошо ли вы закрепили статую?
   – Госпожа королева, изваяние так тяжело, что и боятся незачем. Легче разметать крепостную ограду.
   Но тут все увидели, что статуя медленно раскачивается и поворачивается вокруг себя.
   – Вот ленивые ослы! – Закричал курфюрст! – Держите ее, она и впрямь скоро упадет!
   Но стража не смогла подойти к статуе Королевы Эльфов. Как-будто невидимая прозрачная стена окружила ее. По розовому мрамору побежали трещины, как тончайшая паутина. Всем осталось, затаив дыхание, смотреть за странным превращением.
   Сверкнула фиолетовая молния, словно копье, вонзившееся в пол. Удар грома потряс стены замка, и мраморная крошка песком осыпалась вниз. Вместо статуи, замершие от удивления люди, увидали легкий, как облако, силуэт женщины. Только и успели заметить, что на ней бледно сиреневая накидка, да широкое переливающееся огнями драгоценное ожерелье. Но вскоре она совсем превратилась в розоватую дымку и вовсе пропала.
   – Гляди, глядите, госпожа королева! – Крикнул слуга, что стоял возле окна.
   Все мигом прильнули к высоким стрельчатым окнам. Гроза миновала, и на голубом небосклоне появилась сверкающая радуга. По ней, как по изогнутому мосту, пронеслась золоченая колесница, запряженная белоснежными конями.
   – Вот это чудо, так чудо!
   – Смотрите, в колеснице та дама в богатом ожерелье, что явилась перед нами в грозу.
   – Где, где? Это же просто дымка.
   – Да там же были кони, белые кони!
   – Нет, видно померещилось, вон белые облака бегут по небу и впрямь издали похоже на коней.
   – Ну и гроза, помилуй нас Господи! Чего только не пригрезится со страху.
   – А где же статуя?
   Но изваяния не было на своем месте, лишь мраморная крошка рассыпана по всему полу. Королева приказала немедленно собрать мрамор и уложить в серебряную шкатулку. Несколько придворных улучив минутку, сунули пригоршню крошки в карман. Никто же не станет пересчитывать камешки, а если оправить их в золото или серебро, верно получится премилое украшение. И только вернувшись, домой они увидели, что карманы их битком набиты обычным песком.
   Но гроза принесла не только чудесное превращение. Министр Алберт, удрученно доложил королю, что молния ударила в корабельную мачту. Теперь придется задержаться на некоторое время, пока корабль снова не будет готов к отплытию.
   – Вот и хорошо! – Воскликнула Брунгильда! – Я как раз собиралась посмотреть на казнь.
   – Доченька! – Удивленно сказал старый король. – Неужто тебе по сердцу такое зрелище?
   – Ах, милый отец! Разве не интересно, как преступник понесет наказание?
   Людвиг нахмурился. – В моем королевстве казнили много лет назад, верно тюремной крепости достаточно для наказания. Я и так был излишне суров к своим подданным, лишив их смеха да разноцветных нарядов. И юной девушке негоже глядеть на работу палача.
   – Отец! Да не я же вынесла приговор бедняге. Я лишь хочу поддержать госпожу королеву. Хотя, когда вы отправитесь на небеса, и я буду править королевством, должно быть, придется мне, когда – то кого-то казнить.
   Старый король так опешил от слов дочери, что остался стоять, с открытым ртом. А Брунгильда вызвала судью Розенкранца и сказала, что госпожа королева просит поторопиться с казнью вора и разбойника. И отрубить ему голову безо всякого суда. Королеве же, она доложила, что суд признал Коротышку виновным и смертный приговор ему вынесен.
   Расстроенная королева, лишь махнула рукой. Слишком много несчастий свалилось на нее. Пусть названная дочь распоряжается всем сама.

«Сон Тересии»

   В это время, бедняжка Тересия, вычерпывала воду из своей жалкой хижины. Во время грозы и проливного дождя, дом ее изрядно пострадал. Воды набралось по щиколотку, и скудная утварь плавала, словно в ручье. Тересия так долго и усердно собирала воду, что не заметила, как стемнело, и наступила ночь. Уставшая и обессиленная она присела возле дома, на грубо сколоченную скамью, и задремала.
   Ей снилось, будто она сидит на лужайке и вокруг множество прекрасных цветов. Вдалеке виднеются башни замка из сиреневого аметиста. Крошечные существа с огромными глазами и прозрачными крылышками, кружат вокруг и кидают ей на колени фиалки. «Должно быть это эльфы», – подумала Тересия.
   Вдруг прямо перед ней возникла знатная дама. Одежда ее богато украшена, сиреневый шелк заткан золотыми нитями. Голову украшает корона, а на шее сверкает разноцветными огоньками ожерелье.
   – Вы, верно и есть Королева Эльфов, – прошептала Тересия.
   – Да, Тери, я пришла поблагодарить тебя.
   – Ах, госпожа королева, моей заслуги здесь мало. Это мой дорогой Эрвин, рискуя жизнью, хотел снять заклятье.
   – Я знаю, Тери, не бойся, он не останется без награды. А что бы ты хотела для себя?
   – Раньше, когда люди насмехались надо мной и дразнили, я хотела, что бы лицо мое стало не таким уродливым. А когда Эрвин полюбил меня, и мое уродство не стало мне преградой, я бы хотела, что бы опасность миновала его. Мы смогли бы пожениться и жить счастливо.
   – Значит, свое единственное желание ты хочешь потратить на другого человека?
   – Да, госпожа Королева. К чему мне красота, если всю жизнь придется оплакивать любимого?
   – Да, видно и впрямь мой крестник не ошибся в выборе невесты.
   – О чем вы, госпожа королева?
   – Так, пока ты не поймешь. Слушай внимательно, Тересия и выполни в точности, что я скажу. Как бы тебе ни хотелось и как бы сердце твое не рвалось к Эрвину, не смей никуда выходить из своего дома. Сиди там до тех пор, пока жених не явиться за тобой. Выйдешь за порог только под руку с женихом.
   – Хорошо, госпожа королева, я сделаю все, как вы приказали. – Поклонившись, сказала Тересия.
   – И помни, Тери, твое счастье в родной крови.
   – Я не поняла, госпожа королева?
   – Сделаешь все, как я сказала, тогда и сможешь понять мои слова. Прощай Тересия, вспомни, что говорил тебе Эрвин: «Помогая другим, поможешь себе».
   Девушка очнулась от холода. Бедняжка так и проспала на улице почти до рассвета. Ну и озябла же она. Вот бы растопить очаг посильнее, да выпить горячего молока. Какой удивительный сон приснился Тересии! Ах, как красива была Королева Эльфов, как чудесен ее аметистовый замок. А эльфы! Как они милы, словно игрушечные человечки. Но, только встав со скамьи, где просидела всю ночь, она увидела, что в руке ее, маленький букетик фиалок.
   – Не может быть! – воскликнула удивленная Тересия, – Откуда они? Весна еще не настолько прогрела землю и деревья едва-едва раскрывают почки. Неужто я и впрямь видела Королеву Эльфов, и все случилось со мной не во сне? Стало быть, надо в точности исполнить все, что приказано.
   И как бы Тересии ни хотелось бежать к тюремной башне, и как бы сердце ее ни рвалось повидать Эрвина, придется сидеть дома и ждать.

«Казнь»

   С утра на дворцовой площади все было готово к казни. Глашатаи обошли улицы и переулки, и объявили королевский указ. В полдень, на площади, вору и разбойнику отрубят голову. К полудню люди нехотя потянулись на площадь. И вскоре толпа заполнила ее прилегающие переулки.
   – Да-а-а-а-а, хоть Коротышка и уродлив, словно тролль, но с трудом вериться, что бы он стал вором.
   – Почем вам знать? Может он днем прикидывался несчастным, а ночью грабил честных людей.
   – Ну, так пусть бы посидел в тюрьме и раскаялся.
   – Видно каяться ему придется на небесах.
   – Судья наверняка справедливо рассудил все дело. Верно, приговор вынесен правильно.
   – Уж и судьба у бедолаги, жизнь была не сладкой и смерть не достойной.
   – А я слышал, что он со своей подружкой, подкарауливал одиноких путников в лесу и убивал несчастных ради наживы.
   – Да неужто? Отчего же, тогда и проклятую ведьму не казнят вместе с ним?
   – Должно быть, она обернулась жабой, и стражники не поймали ее.
   – Глядите, глядите, вон его везут!
   Показалась старая повозка, окруженная стражей. Несчастного Коротышку привезли к месту казни. Палач в красной одежде и колпаке уже стоял возле колуна, опираясь на свой огромный топор.
   – Госпожа королева, госпожа принцесса! – объявил глашатай.
   Под шелковый навес, выстроенный напротив места казни взошла королева Ангелика и Брунгильда. Бедняжка королева была бледна и еле передвигала ноги, повиснув на руках придворных. Ни мало труда стоило Брунгильде уговорить ее явиться на казнь.
   – Милая матушка, – нашептывала она королеве. – Преступника надо непременно казнить. Ведь он хотел повредить изваяние, что так оберегал наш славный король. Неизвестно чем кончилось бы дело, не схвати его стража. Пока ваш храбрый сын не вернулся, вы правите королевством, не дело мне отдавать приказ от вашего имени. Народ должен знать, что ничего не происходит без вашего ведома.
   Король Людвиг отказался идти, сославшись на нездоровье, и прислал лишь министра Алберта. Старому королю и впрямь было не по себе, от того, что его милая дочь так жестока и радуется чужой гибели. Сердце его леденело при мысли, что будет с королевством, когда Брунгильда начнет править им. Меж тем, узника вывели на помост и судья Розенкранц громко объявил:
   – Разбойник и вор Эрвин, по прозвищу Коротышка, обманом проник в королевский замок. Он нарушил покой королевы и всех обитателей замка. Избил до полусмерти стражников, которые рискуя жизнью, схватили его. Жадность привела его в замок в надежде поживиться драгоценностями, а может и лишить жизни нашу королеву! Суд вынес вору и разбойнику смертный приговор.
   – Смерть проклятому воришке! – Закричали в толпе.
   – Мало нам, что наш храбрый король Фридрих исчез, так этот уродец хотел лишить нас еще и королевы!
   – Вот проклятый урод! Правильно, что его мерзкая голова слетит с плеч!
   – Ишь распевал свои дурацкие песни в трактире, а сам в это время, верно чистил наши карманы!
   – Не зря он уродлив словно силы зла. Честный человек не может родиться с таким лицом.
   – Смерть ему! Смерть!
   – Эй, проклятый бродяга, говори последнее слово, да клади свою проклятую голову на плаху. Слишком зажился ты на этом свете.
   Эрвин обвел глазами толпу, что желала его гибели, и гордо подняв голову произнес: – Совесть моя чиста, много приключений пережил я за свою жизнь и близкая смерть меня не страшит. Никогда и никому не причинил я зла. Казнь невиновного ляжет тяжелым камнем на ваши души. Моя же душа свободна. Я не стану, на потеху вам, лить слезы и просить о милости. Сердце мое страдает, лишь о моей бедной матери, да невесте, которая вместо свадебного платья наденет траур. Я прожил достойно, достойно и приму свою смерть.
   – Ох, ты, рассуждает, словно благородный господин.
   – Лучше упал бы на колени да попросил о пощаде.
   – Да, да, такие слова подстать королю, а не жалкому уродцу.
   – Верно его мамаша, кем бы она ни была, вздохнет с облегчением, когда тебе отрубят голову.
   – Хи-хи-хи, представляю его невесту, она бедняжка наверно спит и видит, что избавилась от такого жениха.
   Глаза Брунгильды светились злобной радостью. – Дорогая матушка, давайте, скорее, покончим с этим. Махните платком, и палач вмиг сделает свое дело. Вы, должно быть, устали от глупого представления. Вам следует поберечь себя.
   Королева вяло махнула кружевным платочком, палач занес топор над несчастным королем, как вдруг плаха задымилась. Клубы дыма окутали Коротышку. Они становились все гуще и гуще. Вскоре совсем ничего не возможно было разглядеть сквозь дым. Толпа удивленно зашумела. Где же горит? Ни единого язычка пламени не видно. И дым отчего-то не есть глаза и не пахнет жженым деревом. Палач растеряно застыл с поднятым топором. Как же рубить голову, когда теперь не видно самого преступника. А дым, меж тем, все сгущался и темнел, в нем начали вспыхивать разноцветные искры. Они мелькали все быстрее и быстрее и вдруг, целый сноп искр разорвал плотную завесу дыма. Он начал стремительно таять и вскоре совсем исчез.
   – Силы небесные! – Раздался чей-то пронзительный крик над притихшей площадью. – Это же король Фридрих!

   Палач выронил топор и, вытаращив глаза, попятился назад. Бедняга был так ошарашен, что и собственных ног не чувствовал. Подойдя к краю помоста, он успел лишь взмахнуть руками и полетел кувырком. На площади царило безмолвие. Да, ведь это и впрямь пропавший король Фридрих. Разве жители королевства могут его не узнать? Но, они помнили красивого юношу, что прославился своей отвагой, теперь перед ними предстал молодой мужчина. Плечи его еще больше раздались вширь. В руках таилась страшная силища, подстать славному Рихарду Оружейнику. Должно быть, королю нипочем согнуть пальцами подкову, или завязать в узел железный прут. Вы только поглядите, какие стальные мускулы видны сквозь прорехи его рубашки. Но, видно не сладко пришлось господину королю во время его отсутствия. И онемевшие от удивления, жители королевства разглядывали три узких шрама, что оставили на лице Фридриха когти Вервольфа. Глубокий шрам на груди, память о перстне барона. Горькая складка у губ молодого короля и морщина, пролегшая между его бровей. И хоть одежда его превратилась в лохмотья, и длинные светлые волосы скрывали седую прядь, это действительно был король Фридрих.
   – Помилуйте нас, господин король! – Закричали люди, падая на колени.
   С побелевшим, как выпавший снег лицом, королева Ангелика, встала и, качаясь от слабости, протянула обе руки к Фридриху:
   – Ах, Пресвятая Дева… – Еле слышно прошептала она.
   Но вдруг раздалось шипение, словно раскаленные камни бросили в бочку с водой. Брунгильда обернувшись черной змеей, метнулась к королеве и в тот же миг обвилась вокруг ее шеи. Змеиная голова почти прильнула к лицу несчастной Ангелики. Злобные бледно-голубые глаза были холодны, как лед. Сердце сжималось от эдакого взгляда. Острый зуб сочился ядом, И опасное жало было наготове.
   – Бой еще не проигран, красавчик король, – прошипела змея. – Верно, считаешь себя победителем?
   – В этой войне, проклятая ведьма, силам зла никогда не одержать победу надо мной. – Хрипло сказал Фридрих.
   Миг, и рука его с быстротой молнии, схватила змею за шею и сдернула ее, словно веревку с шеи королевы. Толпа ахнула. А король продолжал сжимать змеиное горло. Ох, как извивалась злобная гадина в руке Фридриха. Она сворачивалась кольцами. Выгибалась, стараясь ужалить смертоносную ловушку. Но все было напрасно. Рука короля продолжала сжиматься, словно железные тиски, все сильнее и сильнее. И вскоре ледяной змеиный взгляд начал угасать, глаза ее заволокло пленкой, голова безжизненно поникла. В руке короля повисла мертвая змея, как безжизненный шнур черного цвета. Фридрих брезгливо отбросил ее прочь. Ретивые стражники мигом очнулись, и начали топтать дохлую змею, толкаясь и раскрасневшись от усердия. А королева Ангелика, наконец-то смогла обнять сына, и слезы радости хлынули из ее глаз.

«Королевская свадьба»

   Министр Алберт, со всех ног помчался в замок, немедля доложить своему королю, что случилось на площади. Он так размахивал руками и торопился, и ему пришлось повторить свой рассказ три раза, что бы старый Людвиг среди ахов и охов смог, наконец, разобраться что произошло.
   – Представьте только, господин король! Ведь вы могли привезти в королевство настоящую ведьму под видом вашей дочери!
   – Ну и дела, Алберт, то-то сердце мое все время замирало при виде Брунгильды. Не могла моя милая Мария вырасти такой злой и жестокой. Должно быть, правильно говорят старые люди, сердце подскажет вернее, чем глаза. Ведь коварная ведьма была так ласкова и хороша собой.
   А в королевстве начался настоящий праздник. Курфюрст Леманн разослал глашатаев по всем деревням и городам. Они готовы были мчаться в самые дальние уголки. Еще бы, кому же не охота первым принести столь счастливую весть. И к тому же, на радостях, встречавшие их жители, начинали угощать и поить гонцов сверх всякой меры, словно самых дорогих гостей.
   Тилль Оружейник чуть не до смерти загнал коня, что бы поскорее обнять названного брата и друга. Ведь столько времени он безуспешно искал его. Бедняга Оружейник осунулся и похудел, одежда болталась на нем, словно на вешалке.
   Лицо королевы Ангелики порозовело, морщинки разгладились, и силы вернулись к ней. Ни на минуту не хотелось ей оставить Фридриха. Она наглядеться не могла на своего славного сына. Радовался вместе со всеми и старый король Людвиг, но в ночной тиши, душу его сжимала тоска и горечь. Вот и королева нашла своего пропавшего сына, а доживет ли он, Людвиг до встречи со своей дочкой?
   Ангелика приказала немедленно готовить праздничный балл по случаю возвращения короля Фридриха. Пусть в замок соберутся лучшие музыканты, угощение готовят лучшие повара, словом все должно быть самым лучшим и красивым в такой день.
   – Матушка, не знаю, стоит ли устраивать такое пышное празднество? – Спросил Фридрих. – От чего же сынок? Разве не великая радость случилась в королевстве?
   – Вы, правы, но я хотел бы сыграть свадьбу в этот день.
   – Неужто, дорогой Фридрих, не ослышалась ли я, ты и впрямь решился жениться?
   – Да матушка, но невеста моя скромна и застенчива, верно, ее испугает множество гостей.
   – Сынок, мне показались странными твои речи. Любая девушка мечтает о пышной многолюдной свадьбе. Что терзает твое сердце? Ты можешь довериться мне, сынок.
   – Хорошо, я расскажу. В горьких скитаниях, моя невеста не раз спасала мне жизнь. Она искренне полюбила жалкого уродца и доброты ее славного, храброго и преданного сердечка, с лихвой хватит на тысячу красавиц принцесс. Только с ней, верно, я и смогу быть счастлив. Но, бедняжка крайне уродлива и страдает от этого. Нелегко ей будет показаться перед целой толпой разряженных придворных. Уж я – то по себе знаю, чего стоят косые взгляды да обидные насмешки. – Горько усмехнулся король.
   – Послушай Фридрих, я очень виновата перед всеми, что не разглядела черную душу Брунгильды, прельстившись ее красивой внешностью. Но, тяжелый урок я запомню на всю жизнь. Да будь твоя невеста страшна, словно ночной кошмар, хотя бы за то, что она спасла твою жизнь, я с радостью приму ее и никогда не стану попрекать, что лицо ее уродливо. Вы сможете обвенчаться в малом зале, где будем только мы да господин епископ. Ступай же, приведи свою невесту, я велю приготовить для нее красивый свадебный наряд.

   А тем временем бедная Тересия места себе не находила. Ведь Королева Эльфов не велела ей покидать дом. Шум на дворцовой площади еле-еле доносился до убогой лачуги. Тересия до сих пор не знала, свободен ли ее Эрвин. Что же так долго не приходит он домой? А вдруг Королева Эльфов опоздала со своей помощью и несчастного казнили? Не лучше ли решиться, да выйти из дому? Сил нет ждать и томиться в неведении. Но вдруг старая рассохшаяся дверь отворилась, и в лачугу вошел король Фридрих! Несчастная Тересия так и рухнула на колени.
   – Господь милосердный, господин король вернулся!
   – Встань Тери, встань и дай мне руку, я пришел за тобой.
   Уродливое лицо бедняжки побледнело, словно вся кровь разом отхлынула от него.
   – Тери, дорогая, нет больше Эрвина Коротышки, я вернул свое прежнее обличие. Помнишь, когда мы с тобой мерзли и голодали, я сказал, что ты станешь королевой? Теперь час настал, моя матушка ждет нас.
   Слезы брызнули из глаз Тересии. – Смилуйтесь господин король! Я никогда не смогу стать вашей женой! Негоже королю жениться на нищенке, да еще такой уродливой. Всю жизнь люди будут усмехаться за вашей спиной. Нет, нет, нет! Король не должен портить свою жизнь! Позвольте мне остаться в моем жалком домишке. Мне довольно будет знать, что мой Эрвин жив, и сбросил с себя заклятье.
   – Ах, Тери, – укоризненно покачал головой Фридрих. – Разве не ты обещала мне, что выйдешь за меня, что бы ни случилось. Разве мы не обручились с тобой, перед тем как идти навстречу опасности? Разве на твоем пальце нет медного колечка, что я принес для своей невесты? Перестань же плакать, дорогая, давай выйдем из дому рука об руку как положено жениху и невесте.
   Тересия, пряча лицо под капюшоном накидки и заливаясь слезами, отправилась в королевский замок. Ноги у бедняжки подкашивались со страху, она хотела бы стать серой тенью лишь бы никто ее не увидел.
   Фридрих привел Тересию в нарядную комнату, где был приготовлен свадебный наряд. Ах, какое платье выбрала для невестки королева! Серебряная парча, расшитая жемчужинами, атласные туфельки, украшенные брильянтовыми бантами и вуаль, легкая, словно весеннее облако.
   Ну и вытаращили же глаза две служанки, которые пришли помочь одеться королевской невесте.
   – Силы небесные! Ну и страшилище! Пожалуй, в разлуке господин король совсем тронулся умом, что хочет взять в жены эдакую уродку! Ну и лицо! Нос, словно вороний клюв, волосы ни дать ни взять солома, что торчит из-под крыши амбара. А руки! Верно, куры подарили несчастной свои лапки. Экая обида обряжать в богатое платье никудышную оборванку. Ей самое место в поле, пугать ворон и галок, что воруют урожай.
   Смеяться в открытую, над невестой короля, служанки не решались и лишь тихонько хихикали, переглядываясь и скорчив гримасы.
   Как бы ни было богато и нарядно свадебное платье, оно совсем не украшало бедняжку. Парча топорщилась во все стороны, кружева не могли скрыть тощую шею. Несчастная смогла лишь закутаться вуалью с головы до ног, словно бесформенный призрак. Служанки, даваясь от смеха, убежали доложить старшей фрейлине о выборе короля.
   Тересия застыла в своем нелепом наряде, и только молчаливые слезы катились из ее глаз. Фридрих явился за ней вместе с королем Людвигом.
   – Господин Людвиг, невесту к алтарю полагается вести отцу, но моя Тери сирота, не согласитесь ли вы проводить ее к свадебной церемонии как положено?
   – С радостью, господин Фридрих. Дайте мне руку, милое дитя, да назовите свое имя.
   – Тересия, господин. – Прошептала бедняжка.
   Вдруг сердце старого короля забилось чаще. – Это твое полное имя, дитя? Что дали тебе при крещении?
   – Нет, господин король, меня зовут Мария Тересия, но приемная мать говорила, что с меня довольно и одного имени.
   Король Людвиг пошатнулся:
   – Мария Тересия! Не может быть! Да, да именно Мария Тересия, так мы назвали свою дочку. Умоляю тебя, покажи мне свое лицо, иначе мое бедное сердце разорвется.
   – Смилуйтесь господин король! – в отчаянии воскликнула Тери. – Увидев меня, вы горько пожалеете о своем желании! Я уродлива, словно ведьма!
   Лицо короля Людвига исказилось страданием. – Ах, бедное дитя, разве может лицо родной дочери отпугнуть отца, что искал своего ребенка много лет? Да если даже ты похожа на лесное чудище. Сердце мне подсказывает, что ты моя дочь, и никакие силы в целом свете не заставят меня отказаться от своих слов!
   Но тут, распахнулось окно, заставив пламя свечей угаснуть. Комната наполнилась сильным ароматом фиалок. Маленькие эльфы закружились вокруг Тересии. Они кружились все быстрее и словно цветочным облаком скрыли бедняжку. Эльфы исчезли так же внезапно, как появились. Лишь цветочный аромат напоминал о них. Перед онемевшим от удивления Фридрихом, предстала девушка необыкновенной красоты.
   Темные и блестящие, словно дорогой шелк волосы, спускались локонами на ее плечи. Нежное личико с легким румянцем на щеках. Прекрасные зеленые глаза сверкают, как изумруды. Ах, как ладно сидит на ней нарядное платье! Глаз не отвести от эдакой красавицы! Слезы счастья покатились из глаз старого короля. Ведь девушка была словно оживший портрет своей матушки королевы. Наконец и бедный Людвиг нашел пропавшую дочку!
   Ну и удивилась же Ангелика, увидав свою невестку. Должно быть, сын пошутил, сказав, что невеста его некрасива. Такую красавицу только во сне и увидишь. И королева гордо улыбнулась, ее сын нашел невесту себе подстать.
   Министр Алберт, пыжась от гордости, раскрыл парадные двери зала и громко объявил:
   – Господин король Фридрих, госпожа принцесса Мария Тересия!
   Придворные склонились в поклоне, пытаясь разглядеть невесту короля.
   – Вот это пара, так пара!
   – И впрямь королевская чета!
   – Ах, как красива принцесса! Что за глаза, словно драгоценные камни.
   – Видно король объехал весь свет, что бы найти такую невесту.
   – Слыхали, девушка оказалась дочерью старого короля. Теперь-то уж верно без обману.
   – То-то Людвиг словно помолодел, и лицо его светиться счастьем.
   В глубине зала раздалась звонкая оплеуха и злой шепот старшей фрейлины: —
   «Вот проклятые сплетницы! Разнесли по всему замку, что король взял в жены уродку!». Пристыженные служанки метнулись прочь, словно ночные тени.

   А Фридрих и Тересия, шествуя через зал, под восхищенные взгляды придворных, невольно вспомнили, как замерзшие и голодные тащили из лесу мешок с драгоценностями, и люди осыпали их градом насмешек.

«Счастливая история»

   Много дней пировали и праздновали счастливые жители королевства. У кого повернется язык осудить их, за столь долгий праздник? Ведь их дорогой король Фридрих Храбрый, вновь с ними и оберегает своих подданных от бед и несчастья. Говорят, молодая королева столь же добра сколь хороша собой. Значит, не будет строить козни да притеснять простых людей. Вот как славно все устроилось, от чего и не затянуть немного славное пиршество? Не каждый раз найдется такой счастливый повод. А работящему человеку не грех и повеселиться впрок.
   Такой же долгий праздник ждал и жителей заморского королевства, где правил старый Людвиг. Ведь жители уже и ждать перестали, что когда-нибудь, снимут траурные одежды, да начнут хохотать во все горло прямо на улице, не боясь королевской стражи. Причал, куда пришвартовалось королевское судно, сплошь засыпали цветами. Министр Алберт, украшенный венками, обхватив огромный букет, пыжился от гордости, словно он сам разыскал дочь короля и удачно выдал ее замуж. Король Людвиг лишь улыбался да счастливо поглядывал на всех. Вот его красавица дочка, вот какой славный и благородный у нее муж!
   Но это не конец истории, ведь радость приходит не только к королям. В семье Тилля Оружейника родился сын. Мальчонка, видно, пошел в отца и приемного деда. Кулачки у младенца были величиной со спелое яблоко. И явившись на свет, он заревел таким басом, что от глиняных горшков остались одни черепки. Он получил имя своего славно деда и стал зваться Рихардом Младшим. Крестным его стал сам король Фридрих. Вся деревня пришла поглазеть на крестины. Еще бы, господин король почитает Тилля названым братом.
   – Ну и здоров же мальчишка!
   – Верно, отец выучит его на оружейника, с эдакой силищей.
   – А может статься, вырастет да будет бравым воякой. Попробуй – ка устоять против такого в бою!
   – Нет, нет, в семье оружейников, мальчонка будет оружейником и никем другим.
   – Он станет королем. – Вдруг сказала какая – то старушонка, что стояла возле окна.
   – Ох, ну и придумали вы, тетушка! – засмеялись вокруг. – Должно быть, только королем оружейников. – Добродушно улыбались люди.
   – Нет, – покачала головой незнакомка. – Рихард станет королем.
   Чего не наболтают старики! Откуда она вообще взялась? Верно не здешняя. Но старушонка исчезла так же внезапно, как и появилась. Лишь в окно упорхнула маленькая птичка, в сиреневом оперении.

   А в это время, Вальтеру Проныре, с женой, стало совсем невмоготу сидеть в огромном новом доме. И Вальтер каждый день собирал гостей и рассказывал свои волшебные истории о приключениях. Вскоре, послушать его набивалось столько желающих, что он стал задумываться, а не купить ли ему дом еще огромней прежнего. Но как – то раз, пивовар Адольф почтительно поклонившись, сказал:
   – Господин Проныра, ваши истории столь замечательны, что моя родня тоже хотела бы их услышать. Да живут они в дальней деревне. А из меня рассказчик никудышный, я не могу выводить складно, да чисто как вы. То одно забуду, то другое не доскажу.
   – Да, да, господин Вальтер! Родня моей жены тоже не близко, и им бедняжкам охота знать про эдакие приключения.
   – И моим…
   – И моим тоже…
   – Ох, – огорченно воскликнул Проныра – Мне, верно, и жизни не хватит обойти все города и деревни.
   – Вот если бы господин Вальтер записал все в книгу, – продолжил Адольф, – то самому и ходить бы не пришлось. Должно быть, в каждой деревне сыщется обученный грамоте человек. Он мог бы читать вслух.
   – М-м-м, – почесывая затылок, промычал Проныра. – Я подумаю над этим.
   А думать было и нечего, бедняжка Вальтер совсем не умел ни читать, ни записывать. И день, и ночь он ломал голову, где бы сыскать помощника.
   В ту пору, Фридрих отправил курфюрста, навестить добрую крестьянку Магду, что когда-то накормила и устроила на ночлег несчастного Коротышку. Королю хотелось отблагодарить женщину.
   Когда нарядный курфюрст явился в скромный домишко, крестьяне оробели и низко поклонились.
   – Здесь живут Арне и Магда? – важно спросил он.
   – Да, это мы господин курфюрст. – Робко ответили крестьяне.
   – Наш славный король желает знать, не терпит ли ваша семья нужды, и нет ли вас заботы, которую вам решить не под силу?
   Арне с женой удивленно переглянулись. – Мы живем не плохо, господин. Скотина наша здорова, дом крепкий и работа нам в радость.
   Курфюрст нахмурился, он получил строгий наказ, исполнить поручение короля. – Так-таки все у вас замечательно?
   – Господь милосердный, да ничего такого, что пришлось бы просить у короля. Дармовых денег и драгоценностей нам не нужно. Не заработанное пойдет не впрок.
   – Вот упрямцы! Я знаю наверняка, что у вас есть нужда! Ведь ваш старший сынок хромой от рождения. Должно быть, тяжело управляться по хозяйству с таким помощником?
   – Верно судьба такая, – вздохнула Магда. – У нас четверо детей, трое здоровы и работают с нами в поле. А вот старший сынок, уродился хромым. Одна нога у бедняжки короче другой. В деревне его так и прозвали, Кристиан Хромоножка. Он мальчик смышленый и даже обучился грамоте у господина священника. Но в крестьянских заботах грамота ни к чему. Видно не сможет он сам заработать себе на хлеб.
   – Вот, наконец-то упрямцы вы эдакие! – Вздохнул курфюрст, вытирая вспотевшее лицо. – Господин король нашел вашему мальчишке такую службу, что он сможет заработать на хлеб больше вашего. Согласны вы опустить мальчонку со мной в город?
   – Отец, матушка! – Воскликнул Кристиан. – Прошу вас, разрешите мне уехать. Тяжело мне смотреть, как вокруг все работают, а я словно мельничный жернов на вашей шее! Вдруг мне и впрямь найдется дело, где хромота моя не станет помехой.
   – Уж и не знаю сынок, – заплакала Магда.
   Скрепя сердце крестьяне отпустили сына с курфюрстом, взяв с него слово, что если работа у Кристиана не заладиться, его немедля привезут домой.
   Но домой Хромоножка приехал не скоро, да и то, только погостить. Он жил теперь у Вальтера Проныры и аккуратно записывал его истории в книгу. Вальтер нарадоваться не мог на такого помощника. Кристиан был старательным, буквы выходили у него ровные и красивые. А так, как у Проныры и его жены детей не было, то о Хромоножке заботились, словно о родном. Ну и удивились же жители деревни, когда он явился домой, на хорошей повозке, полной подарков для родных, да наряженный в бархатный кафтан и новые башмаки.

   Истории Вальтера расходились по всему королевству. Вскоре ему пришлось отдать полдома под мастерскую, где переплетчики собирали листы в книги. По указу короля, Вальтер расстался со своим прежним прозвищем и стал именоваться, Вальтер Сказочник. Кристиан был горд своей должностью и ходил за Вальтером по пятам, с острым перышком и баночкой чернил.
   Пройдоха трактирщик, у которого когда-то Эрвин пел свои песни, начистил до блеска обручи старого бочонка.
   – Эта та самая бочка, с которой король, околдованный злыми чарами, пел свои песни, – говорил он.
   Трактирщик пустил слух, что если прикоснуться к бочке, исполниться заветное желание. Конечно, от желающих отбою не было. У каждого найдется что загадать. Так что, денежки в трактир текли рекой.
   Наконец – то жизнь в королевстве пошла тихо и мирно. Ни войны, ни силы зла не нарушали его покой. Так счастливо закончилась эта история о короле Фридрихе Храбром.

   Но, через двадцать лет, тролли закончат свой подсчет, их правителем станет коварный Хенрик. Ведь он поклялся отомстить королю. И никто не знает, какую тайну хранят тролли, отделяя медь от серебра и серебро от золота. Может, и мы узнаем об этом, если Вальтер Сказочник расскажет, а Кристиан Хромоножка аккуратными буквами занесет его рассказы в книгу.

   Конец второй книги

2013–2014

Возвращение барона Блутзаугера Алиса Орлова-Вязовская

Часть первая Месть Блутзаугера