Кругосветный велосипед и другие летние истории Кашеньки и Пеночки
Андрей Сорокин

   Даше, Полине, Никите и Саше

   © Андрей Сорокин, 2015
   © Рик Майорик, дизайн обложки, 2015

   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

   Можно даже не сомневаться в том, что всё это было. Если не верите, спросите родителей, они легко подтвердят. Если родители не помнят, можно расспросить бабушек и дедушек. Если вдруг и они не помнят, можно у соседей поспрашивать. Или прохожую тётеньку с сумками, или дяденьку-сантехника, когда у вас труба лопнет. В таких случаях всегда сантехников вызывают. Иногда с ними интересно поговорить.
   Можно спросить учительницу в школе или воспитателя в детском саду, или повара в загородном лагере, или мороженщицу в киоске, или доктора, который придёт к вам после мороженого ваше горло полечить.
   В общем, спрашивайте об этих историях кого хотите. Должен же об этом кто-то знать. Или помнить.

Предыстория

   В нашем дворе жили две девочки с красивыми именами: Пеночка и Кашенька. Пеночка была маленькая, конопатая и в школу ещё не ходила. Частенько на лето она отправлялась к бабушке в деревню. Поэтому трудностей никаких не боялась. И по деревьям лазить умела, и купаться в ледяной воде. А Кашенька была девочкой серьёзной. Во всём ей хотелось разобраться и всему научиться. Она даже свои косички под микроскопом изучала. Готовилась сделать в школе научный доклад, как самый маленький исследователь страны. Девчонки дружили весь год, а на лето разъезжались, кто куда. И где бы они ни были, с ними всегда приключения случались.
   Я был очень хорошо знаком с их папами. Мы иногда играли в домино во дворе и вели свои мужские разговоры. Скажу вам, папы эти были смешные. У папы Пеночкиного брюки были с разноцветными штанинами. Если его кто-то впервые видел, обязательно думал, что он клоуном в цирке работает, и только что пришёл с работы. А Кашенькин папа был похож на космонавта Юрия Гагарина. Его любимым словом было «поехали». Тот, кто слышал этого папу впервые, думал, что он увлечённый водитель автомобиля. Но Кашенькин папа за руль ни разу в жизни не садился. Просто космонавт Юрий Гагарин, кстати, самый первый в мире, перед полетом в космос сказал «поехали» и взмахнул рукой. Вот у Кашенькиного папы «поехали» и стало любимым словом. Он Гагарина уважал.
   Утром он просыпался, подходил к зеркалу в ванной, намыливал себе лицо и говорил: «Поехали!». И только после этого начинал бриться. Есть такая папская народная традиция – время от времени сбривать на лице растительность. Потому что, если её не сбривать, через несколько дней можно небритого папу смело отправлять на работу в зоопарк немного поработать обезьяной, детей повеселить. Некоторые папы бреются молча и напряжённо, некоторые что-то бурчат себе под нос или утренние задания домочадцам раздают. Есть такие, которые пыхтят, как паровозы, есть те, которые песенки поют. Правда, скажу вам, как настоящий бородач, петь во время бритья не очень удобно. Мыльная пена при пении в рот попадает, и тогда из него не песенки вылетают, а мыльные пузыри.
   Кашенькин папа бриться начинал только после того, как сам себе скомандует «Поехали». А потом губы вытягивал и урчал, как ракета, которая в небо взлететь собирается. Он и кашу по утрам ел только после своего любимого слова «поехали», и работать на работе начинал только после этого волшебного слова.
   Пеночкин папа наоборот был молчаливый, даже несмотря на разноцветные штаны. Чудак человек! Ему бы хохотать во всё горло, да детям воздушные шары раздавать, а из него слова лишнего не вытянешь. Однажды он в троллейбусе на работу свою ехал и все пассажиры, глядя на него, стали улыбаться. Не каждый день ездишь в одном троллейбусе с настоящим артистом в разноцветных штанах. Его все спрашивать начали: «А во сколько представление начнется?» «А дрессированные собачки будут?» «А хомячки?» «А с воздушными гимнастами неужели сам артист Петров приехал?» «А львы страшные?» «А жонглеры?» А Пеночкин папа недоумевает, что это они к нему с цирком пристают?

   Водитель троллейбуса забыл про остановки объявлять, а вместо этого, как самый настоящий шпрехшталмейстер сказал в свой громкий микрофон: «На манеже, товарищи, грустный клоун. Не удивляйтесь!»

   Водитель троллейбуса забыл про остановки объявлять, а вместо этого, как самый настоящий шпрехшталмейстер сказал в свой громкий микрофон: «На манеже, товарищи, грустный клоун. Не удивляйтесь!». Все ещё больше развеселились, а Пеночкин папа наконец сказал: «Да не клоун я, просто у меня брюки такие, я их из города Брно привёз! Я, если хотите знать, инженер-измеритель. Первоклассный. Почти всё на свете могу измерить. Вот ваш рост, гражданочка, один метр восемьдесят три сантиметра. А вы, молодой человек, весите шестьдесят два килограмма двести граммов. Я это точно знаю, потому что вы на моей ноге уже пятнадцать минут тридцать три секунды стоите. А размер яблока, которое вон тот мальчик грызёт, восемь сантиметров в диаметре. А сейчас, извините, но мне нужно выходить. Моя остановка».
   Весь троллейбус после того, как Пеночкин папа на своей остановке вышел, долго в чувство приходил. И забавно, и необычно. Молодой человек, который шестьдесят два килограмма весил, затылок почесал и сказал: «Если каждый день таких „измерителей“ встречать никакого цирка не надо!».
   Гражданка, которая ростом метр восемьдесят была, подумала: «Хорошо, что он мой вес не измерил и вслух про это не сказал!». Науке пока не известно, почему гражданки про свой вес говорить не любят.

   Летними вечерами мы втроём: я, Кашенькин папа и Пеночкин играли в домино. Игра это неторопливая и умственная. Она как раз для молчаливого Пеночкиного папы подходила, да и Кашенькиному папе тоже было раздолье. Когда он очередной ход делал, всегда задумчиво добавлял: «Поехали…», а если ему удачно закончить удавалось, то он на весь двор кричал «Рыба!». Рыба здесь, конечно, ни при чём была. Просто в домино есть такая позиция, которая у игроков «рыбой» называется.
   Когда у пап бывало добродушное настроение, девчонки, Кашенька и Пеночка, подсаживались рядышком на лавочку и рассказывали истории из своей детской жизни. Чего только в них не было: и смешное, и грустное, и романтическое, и обыкновенное, и сладкое, и соленое, и кислое, и пресное. Именно так, ведь детские истории на взрослые не похожи. У них бывает вкус, как у апельсинового сока или клубничного мороженого. Иногда они похожи на леденцы из киоска, а иногда на огурцы с базара. Тогда их нарезают в салат, приправляют майонезом или сметаной (это уж кому как нравится) и едят, вкусно причмокивая. Бывает, что истории переперчены или недосолены, тогда уж есть их категорически отказывается всякий ребенок. Будь ему хоть 7 лет, хоть 70. Такие истории только взрослые могут слушать, и то ради приличия. Зажмурят глаза, стиснут зубы и жуют кое-как, стараясь вкуса не замечать.
   Кашенькин папа утверждал, что знал истории, которые не только на вкус, но и на запах хороши.
   У самых маленьких детей есть в запасе истории, которые пахнут ванилью и молоком, у детей постарше – запахов не перечесть. И запах одуванчиков с луга, и душистого мыла, и мандаринов под Новый год и масляной краски, которой к 1-ому сентября в школах красят парты и стены.
   Пеночкин папа, наоборот утверждал, что запах в историях – не главное. Гораздо важнее форма и размер. Не зря он работал инженером-измерителем. Вот взять мальчишек. У них истории круглые, как футбольный мяч или разнообразные, как игрушки-трансформеры. Или параллепипедные, как книжки со сказками. Или треугольные, как паруса на яхтах. Или огромные, как горы, или маленькие, как мышки. Потому что именно мальчишки вечно с ними возятся, а девчонки мышей боятся.
   Переубедить Пеночкиного папу было сложно, потому что спорить он не любил. Да и в общем-то оба они были правы. Кроме вкусных, душистых, и кругло-треугольных историй, я встречал и цветные. Золотистые, как корочка у бубликов, зелёные, как герань на подоконнике, жёлто-красные, как листья осенью, и синие, как Белое озеро.
   Когда летние истории про девчонок в моей голове накопились, я и решил вам их рассказать. Надо же немного голову освободить. Потом другие истории будут. Я их вам тоже расскажу.

История первая. Круглая, синяя и водоплавательная

   Лето выдалось жарким, как никогда. По телевизору говорили, что в последний раз такая жара была в прошлом веке, сто лет назад. Кашенька Дашкина с трудом представляла, как барышни в пышных юбках и мужчины в цилиндрах томились на солнцепёке. А может, никаких цилиндров и юбок тогда уже не носили.
   Бороться с солнцем предстояло почти три месяца, и Кашенька стала приглядываться, что для этого изобретают взрослые. Оказалось, что ничего особенного. Ходят по улицам с зонтами, пьют газировку и прячутся в тени. Самые находчивые перебираются поближе к разным водоёмам и плещутся в них с утра до вечера, как лягушки или бегемоты в Африке. Кашенька где-то читала, что бегемоты могут лежать в болоте несколько месяцев, пока жара не спадёт, или их кто-нибудь оттуда не вытащит. А это очень трудно, потому что ещё Корней Чуковский писал о том, какая нелегкая работа из болота тащить бегемота.
   Кашенька представила, как трудно живётся в Африке вытаскивателям бегемотов. Они ж такие огромные! Не вытаскиватели, конечно, а бегемоты. С утра до вечера тащат огромных животных из африканских болот, чтобы потом развести по зоопаркам всего мира. И даже в те страны, которые от Африки очень далеко. Кашеньке от этого взгрустнулось. Если бы она была вытаскивателем бегемотов, она бы их не тащила. Она бы их уговаривала. Рассказала бы, как интересно путешествовать. Можно на поездах, можно пешком, можно на машине или на самолёте. Правда, на самолёте, это для тех, кто высоты не боится. Кто знает, как там у бегемотов с высотой?

   Кашенька представила, как трудно живётся в Африке вытаскивателям бегемотов. Они ж такие огромные!

   «Самый лучший способ спастись от жары – сбежать от неё куда-нибудь!» – торжественно провозгласил папа за ужином. И мама предложила: «Давайте поедем на Белое озеро!».
   Кашенька предположила, что раз озеро Белое, значит оно на Севере, рядом с Белым морем, где много белых медведей, пингвинов и всё белым-бело от снега.
   «Здорово, – решила она. – Можно будет посреди лета играть в снежки и лепить снеговиков. Девчонки обзавидуются».
   Но папа сказал, что Белое море и вправду на севере, а вот озеро совсем в другой стороне, но там тоже хорошо.
   – И вправду, зачем мне летом пингвины? – согласилась Кашенька.
   Перебраться к водоёму, конечно стоило. Проблема была только в том, что Кашенька совсем не умела плавать. Загорающие на пляжах люди об этом скорее всего не догадывались. Для вида Кашенька барахталась около берега и ходила по дну на четвереньках. Это специальный детский народный способ передвижения в воде.
   Твёрдо решив сбежать от жары, вся Кашенькина семья отправилась на Белое озеро отдыхать. Взяли даже говорящего попугая Кешу. Вообще-то от него никто ни одного слова не слышал, но Кашенькин папа был убеждён, что он говорящий, просто пока ему было нечего сказать. Именно по причине попугайской молчаливости Кашенька не могла узнать, умеет он плавать или нет.
   – Кеш, ты плавать умеешь? – спрашивала она попугая, когда тот клевал очередное яблоко между прутьев клетки. Кеша молчал и искоса посматривал на Кашеньку. – Не умеешь, – грустно делала вывод маленькая девочка. – Вот был бы ты уткой. Они знаешь, как ныряют! Однажды в кино показывали, как утки под водой плавают. Словно рыбы! Если я, конечно, ничего не путаю. Водоплавающих птиц на свете немного: утки, курицы, пингвины да лебеди. Может, ты думаешь, что курицы не водоплавающие?
   Попугай Кеша ответа на этот вопрос не знал и поэтому опять промолчал.
   – Я сама видела – водоплавающие. Они в корыте плещутся на соседском дворе. Плавание, Иннокентий, вопрос глубины, для воробья и лужи хватит, а пингвину море подавай, – глубокомысленно заметила Кашенька и подняла вверх указательный палец, совсем, как её папа, когда летними вечерами пускался в рассуждения.

   Только проверив в ванне, что в такой амуниции утонуть невозможно, Кашенька согласилась поехать в отпуск.

   Отчаявшись найти себе подходящую компанию, она на всякий случай стала запасаться спасательными средствами. Ей купили: большой синий круг, круг поменьше – зелёный, оранжевый надувной жилет, полосатый плавательный матрац, надувные нарукавники, наколенники, шапочку, как у пловцов из олимпийской сборной команды страны, и маленькую резиновую лодку. Только проверив в ванне, что в такой амуниции утонуть невозможно, Кашенька согласилась поехать в отпуск.
   Озеро было огромное и круглое. Вопреки ожиданиям вода в нём оказалась никакая не белая, а обычного водяного цвета. Вечером – серая, потому что темно, а днём синяя, потому что в нём отражалось небо.
   Папа любил заплывать далеко, а после рассказывал Кашеньке, что вода в озере удивительно прозрачная даже на самой его середине. Можно увидеть рыб и водоросли. Кашенька завидовала папе, она плавающих рыбок видела только в аквариумах. А чтобы вот так, в озере, этого, наверное, не видела ни одна девочка.
   Впрочем, о рыбах Кашеньке думать было некогда, больше всего на свете ей сейчас хотелось научиться плавать. Целыми днями с утра до вечера она барахталась около берега в оранжевом жилете, крепко держась за синий надувной круг. Иногда Кашеньке казалось, что она и без круга поплывёт, но попробовать не решалась.
   На третий день круг не выдержал и лопнул. Такого поворота событий Кашенька не ожидала!
   Она, как и прежде, спокойно барахталась у берега. Солнышко светило ярко, отдыхающие на пляже покрывались шоколадным загаром. Когда Кашенька совершала очередной свой водный пируэт – она очень любила танцевать в воде – круг неожиданно издал красивый хлопок и засвистел. «Пиу-фиу-тиу-у-у-у!».
   «Ну вот, тебя аппаратура не выдерживает, – засмеялся папа. – Пора выходить в открытое море». На воде Кашенька держаться уже умела, да ей и самой все эти круги и жилеты давно надоели.
   «Только, пожалуйста, не открывай рот, когда плывёшь, – посоветовала мама. – Во-первых, в воде всякие микробы могут жить, а во-вторых – вдруг какая-нибудь рыбка тебе в рот заплывёт. Как мы её доставать будем?».
   Кашенька старалась изо всех сил, работала руками и ногами. Теперь уже отдыхающие на пляже думали, что у берега вдруг разразился маленький вулкан. Брызги фонтаном поднимались над озером, а Кашенькин визг слышался за много километров.
   В этой местности вулканов раньше не наблюдалось, но в газетах писали, что природные катаклизмы возможны везде. Поэтому некоторые испугались и уехали подальше. Директор санатория, который стоял на берегу Белого озера, попросил папу утихомирить свою маленькую дочку.
   «Понимаете, вы так наш санаторий разорите! – ворчал директор. – Люди думают, что у нас вулкан на озере проснулся. Боятся землетрясения и уезжают. И это в самый разгар сезона! Из Москвы, говорят, к нам ученые-вулканологи собираются. А министр по чрезвычайным ситуациям готовится наших отдыхающих эвакуировать!».
   Слово «эвакуировать» для Кашеньки было не очень понятно, но было в нём что-то противное. Папа начал уговаривать Кашеньку учиться плавать чуть тише, чтобы не поднимать фонтанов до небес, и не визжать, как непобедимая стихия. Взрослые не понимали детских радостей, и с этим девочке пришлось смириться. Теперь она плавала тихо, как водоплавающая птица. Руками и ногами перебирала часто, но фонтанов не поднимала. Впрочем, она и далеко не заплывала, по-прежнему барахталась у берега.
   Но и маленьким детям иногда хочется покорять водные просторы. Убедившись, что на воде она держится сносно, Кашенька наконец решила выйти в открытое озеро. Сначала было страшновато. Она старалась делать маленькие шаги, но вода всё поднималась и поднималась. Вот она уже по пояс в воде, вот уже по грудь, Кашенька зажмурилась. «Может и плыть уже пора?». Не успела она об этом подумать, как первая же легкая волна накрыла её с головой. Упс! «Мамочка! – закричала Кашенька и широко открыла рот…
   На вкус озёрная вода ничем особенным не отличалась от родниковой, за которой они ходили в лес с родителями.
   В ту же секунду отдыхающие на пляже внезапно увидели, что Белое озеро исчезло! Какой здесь поднялся гул! Все, кто в это время плавал в воде, вдруг почувствовали, что стоят на песке или путаются в водорослях. Смотря кто на какой глубине купался. Рыбы, оставшись без воды, подняли такой визг, что некоторые начали прикрывать уши. Лодки и водные велосипеды разом плюхнулись на дно исчезнувшего водоёма.
   Директор санатория в ужасе схватился за голову с криками: «Куда делась вода?». Кто-то бросился к телефону звонить учёным в Москву, что вулкан до того нагрел озёрную воду, что она вся испарилась, словно из кастрюли.
   Посреди всей этой суматохи стояла Кашенька. Щёки у неё раздулись, как у африканской лягушки. Опешив от всего, что произошло, она даже рта не могла раскрыть. И только увидев, как к ней со всех ног бегут испуганные родители, Кашенька поняла, что она наделала – она проглотила озеро!

   Посреди всей этой суматохи стояла Кашенька. Щёки у неё раздулись, как у африканской лягушки.

   «Ты в порядке?» – крикнула мама. Кашенька заморгала и выдохнула: «Да!». Тут же шумным водопадом озеро вернулось на своё место. Отдыхающие, рыбы и лодки от неожиданности снова завизжали. Папа подхватил Кашеньку и вынес на берег.
   Когда вечером они пили чай из родниковой воды, Кашенька рассказала, как всё произошло. Папа этой истории, конечно, не поверил, только сказал, что директору санатория её лучше не рассказывать. А мама шепнула: «Ну, говорила же я тебе, что рот в воде лучше не открывать!». Только попугай Кеша довольно чирикал свои попугайские песни, когда Кашенька описывала ему, как училась плавать. Он плавать так и не научился. А на следующий день папа решил, что лучше им спасаться от жары в другом месте. Впрочем, жара к этому времени уже спала.

История вторая. Желтая, пушистая, огромная и крякающая

   Пеночка всё прошлое лето прожила с бабушкой Полей в деревне. Бабушка у неё была интересная. Она так умела детей спать укладывать, что даже отъявленный хулиган Ванька Петухов засыпал, как миленький. Известно, что детей вечером укачивать одна морока, у бабушки Поли получалось. Ванька был соседским мальчиком, но его родители чуть что бежали к Пеночкиной бабушке. Бабушка Поля знала миллион сказок и колыбельных песенок для детей любого возраста. Пеночка иногда мечтала: «Вот бы, бабуля, тебя к нам в детский сад. Никаких воспитателей не понадобится, ты одна со всеми группами справишься. Наверное, ты гипнотизёрша!». Гипнотизёров Пеночка по телевизору видела, это такие люди, которые смотрят на кого-нибудь долго и сосредоточенно, а потом этот кто-то засыпает и во сне выполняет любые команды.
   Ещё бабушка Поля славилась на всю деревню рукоделием и хозяйством. Она такие теплые носки вязала, что к ней даже делегация полярников приезжала и заказывала носки на Северный полюс. Некоторые из полярников были иностранцами. Как уж они бабушке про носки объясняли, этого в деревне никто не знал. Зато теперь дедушка Еремей зовёт её «международная носочная фабрика».
   И хозяйство у Полиной бабушки было на славу. Корова Пеструха по вечерам молоко давала, коза Дереза шерстью обеспечивала, петух Вениамин вместе с Барбосом двор охраняли, а куры и утки с цыплятами и утятами просто кудахтали и крякали свои разговоры на все лады.
   Пеночка изо всех сил училась с этим хозяйством управляться. Дед Еремей всё приговаривал: «Учись, внучка, учись. Вырастешь, свою ферму заведёшь».
   – Я дед, не для фермы учусь, а для интереса, – возражала Пеночка. – Сейчас кругом ци-ви-ли-за-ция! – с трудом произносила она новое слово. – Если, например, молока захочется, к Пеструхе бежать совсем необязательно, этого молока в магазине – завались.
   – Так то оно так, – почёсывал дед Еремей седую голову. – Да вот только носки такие, как бабушка вяжет, в магазине не найдёшь.
   – Ну, так это же не молоко, дед! – Пеночка никогда не сдавалась в спорах.
   Изучить все премудрости деревенского хозяйства, Пеночка решила, начиная с безобидных уток. Тем более утята были такие милые, жёлтые и пушистые, что пройти мимо них не было никакой возможности. Стайка их издалека была похожа на полянку одуванчиков.

   Утята были такие милые, жёлтые и пушистые, что пройти мимо них не было никакой возможности.

   Дед Еремей поведал внучке секреты утководства. Оказалось, выращивать уток очень легко. «Покормил – погулять отпустил, покормил – погулять отпустил. Смешал в большом корыте всякого зерна и смотри, как утки его клюют». Бабушка готовила им корм из всего подряд, по крайней мере, так Пеночке показалось.
   – Есть одна хитрость у бабушки, – признался дед. – Она уткам витаминов в корм добавляет. Для аппетита и быстрого роста.
   Бабушка была очень рада, что Пеночка в деревне превращается в настоящую помощницу. Она всем своим соседкам рассказала, какая внучка молодчина. Ещё когда девчонкой была, бабушка в своём колхозе птичницей работала. С утра до ночи. За это потом даже медаль получила. Пеночка однажды эту медальку на себя примерила, получилось красиво.
   – Давай-ка я тебе выделю отдельную уточку, – предложила бабушка Поля. – Будешь с ней сама заниматься. Кормить, выгуливать. И разговаривать с ней не забывай. За разговорами к ним аппетит приходит.
   Пеночкина утка была совсем маленькой, но крякала она, как большая. Недолго думая, Пеночка и назвала её Кряквой. Первым делом юная птичница решила познакомить Крякву со всем бабушкиным хозяйством. Коза Дереза недовольно от утки отвернулась, а вот Пеструха одобрительно промычала. Петух Вениамин вместе с Барбосом погоняли Крякву по двору и успокоились. Видно было, что признали её, но общих игр друг для друга не придумали.
   У Пеночки началась хлопотливая жизнь. Теперь на посторонние дела отвлекаться было некогда. Кряква с утра до вечера требовала к себе внимания. То ей поклевать чего-нибудь захочется, то покрякать. Жила она на особом положении и быстро к этому привыкла. Все остальные утки стайкой держались, а Кряква сама себе хозяйкой была. Петух Вениамин иногда гонялся за ней по двору. Была у него какая-то страсть к дракам, он и на Пеструху задирался. Правда, басовитого её мычания испугался. А Кряква была уточкой маленькой, петуху этого и надо. То за один бок её ущипнет, то за другой.
   То ли вольная жизнь, то ли разговоры Пеночкины на утку подействовали, но только все во дворе стали замечать, что Кряква растёт не по дням, а по часам. Бабушка, как только в птичник заходила, руками всплёскивала, все остальные – утки, как утки, а Кряква уже через неделю почти Вениамина по росту догнала. «Что ты ей такое рассказываешь, – смеялась бабушка. – Небось, колдуешь как-нибудь?».
   Пеночка и сама удивлялась, глядя на Крякву. Когда та травку на лугу щипала или зерно из плошки, Пеночка садилась рядом. За неделю она утке все стихи перечитала. И про маму, и про Новый год, и про зайку, которого бросила хозяйка. Иногда Пеночка брала в чулане пакет с надписью «Витамины для уток» и с ладошки кормила ими Крякву. Вот и все секреты. Про витамины Пеночка никому не рассказывала. Бабушка Поля не очень то любила, когда кто-нибудь без её разрешения в чулан ходил.
   Изо дня в день Кряква становилась всё больше и больше. Вениамин больше к ней не приставал, а Барбос вообще стороной обходил. Пеночка своему успеху тоже радовалась. Теперь она стала чаще бывать у утки. Ведь с ней уже можно было разговаривать, как со взрослой.
   – Знаешь, Кряквочка, какой Ванька Петухов противный! – жаловалась она утке. – Любит сзади подкрасться и за косичку дернуть! Я ему сто раз говорила, чтоб отстал. Но он только дразнится и убегает, будто дикий какой!
   Уточка в ответ одобрительно покрякивала и качала головой.
   – Вот и я говорю проучить его надо! – говорила Пеночка. – Ладно, пойду спать, бабушка уже зовёт.
   И прихватив с собой мешочек с витаминами, Пеночка отправлялась рассматривать свои детские сны.
   Крякву было видно издалека. Перья на солнце переливались всеми цветами радуги. Глаза чёрные, на шее, словно галстук, белое пятнышко, огромный клюв и красные лапки. И очень у неё аппетит хороший был. Теперь уже и без Пеночкиных историй. Ела она всё подряд. Пеночка корм в плошку подсыпать не успевала.
   Окрестные птичницы от Кряквиных размеров в восторг приходили. Это ж надо, каких бабка Поля рекордов достигла на своем маленьком подворье! Утка величиной с маленького ребенка! В гости к бабушке и главный агроном-профессор приехал и журналисты из города. Видеокамеры привезли. Будем, говорят, Полина Сергеевна, изучать ваш опыт выведения гигантских уток, чтоб по всей стране их выращивать! Кряква стала настоящей звездой. Во всех газетах напечатали фотографию, где Кряква, бабушка Поля и Пеночка по деревне прогуливаются. В столице детские кружки утководства организовали, Пеночку даже в зарубежную поездку пригласили!
   – Вот какая, ты у нас звезда! – в усы улыбался дед Еремей. – Скоро закрякаешь и улетишь со своими утками в какую-нибудь Америку!
   До того корреспонденты и профессора замучили девочку, что она однажды забыла Крякву покормить. Пришла к ней вечером только последние новости рассказать:
   – Международная организация защиты уток выбрала бабушку президентом, а меня с тобой пригласили на карнавал в Бразилию. Поедем? Ой, ты, знаешь, сейчас ещё какие-то корреспонденты звонить будут – жуть, как интересно! Оставлю, тебе корм, поешь, и спать ложись. Спокойной ночи!
   В эту ночь всё и случилось. Пеночка забыла у Кряквиной плошки свой мешочек с витаминами, а у утки как раз аппетит разыгрался необычайный. Вот она все витамины и съела. А потом сытая и довольная поспать решила. Известно, ведь, что во сне дети растут. Несмотря на свои гигантские размеры, Кряква была ещё утёнком.

   Утром дед Еремей проснулся раньше всех, протёр глаза и удивился, что в избе темно. Вроде солнышко куда-то делось или не рассвело ещё. «Вот уже и по ночам стал просыпаться, – подумал дедушка. – Бессоница, будь она неладна, старость – не в радость!».
   Потом проснулась бабушка Поля. Ей хоть ночь, хоть день все равно хозяйство надо вести. Умылась на скорую руку из рукомойника и вышла во двор:
   – Батюшки-светы! Кря… – только и смогла выдохнуть бабушка.
   – Чего это ты старуха с утра раскрякалась? – пошел за ней дед и на крыльце встал, как вкопанный. – Вот ёшки-плошки!
   Казалось, что на подворье приземлился самолет. Это Кряква за ночь вымахала до таких размеров, что солнышка было не видно. Она недовольно переваливалась с ноги на ногу, потому что двор для нее оказался слишком маленьким, негде было развернуться.
   Пеночка глядя на это чудовище сразу вспомнила, что забыла вчера перед Кряквой мешочек с витаминами. Тут все и открылось. Бабушка, конечно, поворчала, дед рассмеялся. Собрали семейный совет.
   – Предлагаю отпустить нашу Крякву, в теплые страны. Туда все дикие утки на зиму летают, – начал дед Еремей. – Ей там лучше будет, освоится с родней-то. А здесь эти ваши корреспонденты ещё и международные перелёты на ней устроят! Нечего птицу мучить, и так уже зафотографировали бедняжку!
   Бабушка согласилась. А Пеночка попросила разрешения напоследок на Крякве прокатиться. Утка была не против: до пруда и обратно. В воду уже не полезли, побоялись, что пруд из берегов выйдет.
   А потом бабушка Поля, дед Еремей и Пеночка долго махали вслед улетающей Крякве.
   – Трудно будет, обратно вернется, мы ей всегда рады! – сказал дед.
   – А может, и мы к ней когда-нибудь в гости, в Африку, приедем, – предположила Пеночка.
   А бабушка Поля только глаза потерла уголком от платка.

История третья. Разноцветная, железная и кругосветная

   То было первое лето, когда у Кашеньки появился первый настоящий велосипед. Новенький, блестящий, с катафотами и громким звонком, он напоминал космическую ракету на колесах. Мальчишки во дворе все разом потеряли дар речи, когда Кашенька вышла на свою первую велопрогулку.
   Бабушки у подъезда перестали ворчать, дворник дядя Миша вмиг забыл, зачем он стоит с метлой посреди двора, воробьи на ветках ошеломлённо открыли клювы, а соседский кот Яшка даже встал на передние лапы.
   Кашенька деловито оглядела эту замеревшую картину и гордо сказала: «Вот у меня велосипед. Буду теперь кататься!».
   И сама удивилась, как эти слова вылетели у неё изо рта, потому что кататься она совсем не умела. Невозмутимо вскочив на сиденье, Кашенька тут же потеряла равновесие и с грохотом рухнула на асфальт. Велосипед крякнул, но свое первое падение пережил стойко.
   Вот тут двор и оживился. Мальчишки бросились помогать Кашеньке, бабушки заохали «неушибласьлибеднаядевочка», а дядя Миша отставил свою метлу и вслух стал вспоминать, как на велосипеде в детстве катался он.
   – Ты руль-то держи крепко и прямо, – говорил дядя Миша. – Головой по сторонам не верти. Смотреть нужно вперед, а не на колесо. Чего на него смотреть, оно и без тебя поедет куда надо!
   – Как это «куда надо? – спрашивала Кашенька, потирая ссадину на коленке. – А вдруг мне туда не надо, куда оно поедет!
   – Ты, главное, ехать начни, а уж там вы с ним договоритесь кому куда! – улыбнулся дядя Миша.
   Мальчишки посадили Кашеньку на велосипед и покатили вокруг песочницы, поддерживая со всех сторон. Это казалось настоящим достижением.
   – Целый круг проехала! – объявила Кашенька, и двор взорвался аплодисментами. Даже соседский кот Яшка довольно замурлыкал.
   – Предлагаю новый проверенный способ! – почесал в затылке дядя Миша. – Теперь нужно ухитриться сохранять равновесие и подкручивать педали после того, как мы тебя слегка подтолкнем.
   Мальчишки заспорили, кому толкать Кашеньку с велосипедом, и начали суетиться все сразу. Кашенька проехала без всякой поддержки метра три, пока колесо не врезалось в бордюр, и снова грохнулась.
   – Э-эх, помощнички, – заворчал дядя Миша. – Во-первых, слабо толкаете, а во-вторых, куда? Дороги что ли не видите? Дайте-ка я!
   Он аккуратно поставил свою метлу к дереву, засучил рукава и крепкими руками раздвинул мальчишескую толкотню.
   Кашенька на правой руке дяди Миши заметила татуировку – якорь. Раньше их бравый дворник был моряком на Черноморском флоте и иногда ругался непонятными словами «брамсель-ёксель» или «шпангоут в клочья».
   – Держись крепче, юнга, – прохрипел дядя Миша. – Эх, зюйд-ост, шкентелем по затылку, раз-два-три!
   Кашенька зажмурила глаза и крепко вцепилась в руль. В ушах странно зазвенело, а в лицо ударил прохладный ветер. Откуда-то издалека послышалось: «Тормозить-то умеешь?». Но о тормозах на велосипеде ее никто не предупреждал.
   По улицам города она неслась со стремительной скоростью. Как успевала руль поворачивать, чтобы никуда не врезаться – это было загадкой.
   Вот она уже в лесу каком-то оказалась, страшно стало. Ещё быстрее педали крутить начала. Тут уж по сторонам замелькали деревни и посёлки, большие города и маленькие. Потом пустыни начались, велосипед по песку стал медленнее ехать, но Кашенька опять на педали поднажала. Горы и озёра. А вот огромный плакат «Добро пожаловать в Казахстан!». Вот это да! Рядом какие-то мальчишки на лошадях погнались, кто кого обгонит. Ну, куда им до Кашенькиного железного коня. Вот и огромное ледяное поле стадиона Медео: хоккеисты и фигуристы.
   «Ох, жаль, коньков не захватила», – подумала Кашенька и снова на педали нажала.
   И тут со всех сторон услышала «Нихао, нихао!». Понять ничего не могла. Только китайцев увидела множество, сидят в летних кафе под зонтиками едят свои пельмени, в чашки с соусом их обмакивают и руками ей машут. То ли к столу приглашают, то ли просто приветствуют на своей гостеприимной китайской земле. Когда на Китайскую стену въехала, почувствовала себя чемпионом на стадионе. Люди по сторонам расступились, улыбаются, цветы бросают. Но ловить их было некогда, только и смотри по сторонам, как бы куда не врезаться. Только на секундочку отвлеклась на воздушных змеев посмотреть, так уже и сама со стены, словно с трамплина прыгнула.
   Летит, а внизу море. Жёлтое, жёлтое. Будто солнышко разлито. «Вот уж не думала, что на велосипеде ещё и по воздуху летать буду!» – подумала Кашенька.
   Но долгой воздушной велопрогулки не получилось, видимо скорость на Китайской стене была не очень большой. Перед прыжком не разогналась как следует. Приземлилась как раз на скоростное шоссе в Японии. Машины вокруг с такой скоростью летели, что у них даже колеса от земли отрывались, У Кашеньки глаза устали на это мелькание смотреть, хоть она и сама педали не слабо крутила. Свернула на маленькую улочку. Здесь японцы примостились за столами. Бумажные игрушки складывают, букеты из цветов составляют. Так всю Японию Кашенька и пролетела, хотелось, получше всё это рассмотреть, да только не знала, как велосипед останавливается. Да и потом, кто её толкать будет, и как она мудрёную идею дяди Миши японцам расскажет?
   «Нет уж, дальше поеду, – рассудила Кашенька. – Земля круглая, скоро и дома буду!».

   «Дальше поеду, – рассудила Кашенька. – Земля круглая, скоро и дома буду!»

   А тут уже и Курилы под колесо подвернулись. Дорог нормальных Кашенька не нашла, пришлось по лесным тропкам добираться. Главное – педали крутить, да вперёд смотреть. Тем более есть на что: вулканы, водопады и чащи дремучие. Вот под левым ухом кто-то прожужжал, но Кашенька успела разглядеть: «Да это же жужелица, как у нас, только у этой все крылья в смешных морщинках!».
   С острова на остров перескакивая, Кашенька и до Чукотки добралась. Холодно стало, зубы стучат, а руль она из рук не выпускает. Чукчи её увидели, рукавицы стали бросать, унты – сапоги меховые. Да надевать всё это неудобно: руки Кашенька от руля не отрывает, а ноги от педалей. Вылез из своей берлоги медведь, удивился. Раньше то он только гонки на оленях наблюдал, а тут диво дивное – олень железный на себе девочку везёт. Она ему в рога вцепилась, и только косички по ветру развеваются.
   Так до Берингова пролива и долетела. Хорошо, что тот замёрз, а то бы в воду ледяную вместе с велосипедом улетела. По льду выскочила прямо на Аляску. А алеуты с эскимосами уже встречают путешественницу. Как только они узнали? Вот как быстро новости на Севере распространяются! Со всех сторон местные жители Кашеньку приветствуют, подарки разные бросают. Понимают, что Кашеньке от руля ну никак не оторваться. Так до самого Анкориджа и доехала. А здесь всё по-современному: университет, порт. Студенты с книжками ходят, моряки взъерошенные. «А у нас во дворе тоже моряк есть, – кричит им Кашенька. – Это дядя Миша – дворник наш!». Они ей в ответ «Хеллоу!». Значит, говорят, привет ему передавай от бравых американских моряков.
   От Аляски до Канады рукой подать или раз десять педали на велосипеде крутануть. На каком здесь языке говорят, Кашенька так и не поняла, то французское «Бонжур» услышит, то американское «Хай», то вообще индейцы в разноцветных перьях что-то по-своему лопотать начнут. Так заслушалась она канадские приветствия, что чуть в Ниагарский водопад не плюхнулась – вовремя руль повернуть успела. Испугалась и решила больше по пустякам не отвлекаться. А то и вправду так и застрянешь в каком-нибудь Торонто или Квебеке.
   Благополучно проехав полуостров Лабрадор, Кашенька неожиданно окунулась в Атлантический океан. «Главное, – подумала она, – рот не открывать, а то ещё океан проглочу!». А вокруг красота открылась! Кораллы, рыбки всякие разноцветные. Вот стая акул проплыла, хорошо, что мимо! А у черепах морских оказывается не лапы, а ласты! Но рассмотреть подводную красоту Кашенька опять не успела. Дельфины с двух сторон подхватили её вместе с велосипедом и понесли к берегу. Вот была картина! Пассажиры проплывающих мимо пароходов на палубы высыпали и фотографировали наперебой. По океанским волнам, дельфины несут девочку на велосипеде. Она смеётся и педали крутит. А чего спрашивается крутить, когда все равно её несут! Но остановиться Кашенька не может – не знает, как это делается.
   На дельфинах она до самой Испании и доехала. Разогналась так, что испанские велосипедисты за ней угнаться не смогли. Только кричали вслед «ола – ола!». «Да какая я вам Оля, – прокричала в ответ путешественница. – Я – Ка-шень-ка!». Разве могла она догадаться, что «ола» по-испански означает «привет».
   А вот Францию она узнала легко, такой красивой Эйфелевой башни нет нигде в мире. Да и французы все такие веселые, суетливые и пахнет почему-то цветами.

   А вот Францию она узнала легко, такой красивой Эйфелевой башни нет нигде в мире.

   В Германии наоборот, запахло жареными сосисками. Кашеньке так есть захотелось, что решила она педали побыстрее крутить, так и проехала Польшу с Белоруссией почти не заметив.
   А вот и родной двор показался. Мальчишки, бабушки, кот Яшка, а посреди всех дворник дядя Миша.
   – Тормози, путешественница! – издалека кричит дядя Миша. – Педали назад крути!
   – Назад?! – Кашенька от удивления чуть руль из рук не выпустила. – В обратную кругосветку больше не хочу!
   Дядя Миша понял, что если эту девочку не остановить, она так и дальше поедет. Расставил свои морские ручищи, да подхватил Кашеньку прямо с велосипедом.
   Все тут бросились велосипедистку обнимать. Расспросами замучили. «Мы, говорят, тебя уже везде искали, по всем соседним дворам!».
   – Какие там дворы, – отвечает Кашенька, – по соседним странам искать надо было!
   Тут только все заметили, что велосипед у неё необыкновенным стал.
   На багажнике бутылка кумыса застряла – это привет от казахов, на руле между мохнатых рукавиц бумажный журавлик гнездо свил – это от чукчей и от японцев, а вот и индейская шляпа с перьями, кораллы, ракушки, цветы из Франции и даже сосиски из Германии.
   – Эх, дядя Миша, жаль ты со мной на Аляске не был, моряки тебе привет передавали! – посетовала Кашенька.
   – Жаль! – вздохнул бывалый морской волк дядя Миша. – Пойду, велосипед куплю, может и мне доведется с мужиками встретиться!

История четвертая. Душистая, грибная и носочная

   Пеночка очень любила ходить в лес. Частенько дед Еремей брал её по грибы. В такие дни приходилось просыпаться очень рано. Бабушка говорила «с первыми петухами». Однако никаких петухов, кроме Вениамина, Пеночка не видела, и даже не слышала. А если бабушка имела в виду его, так он на подворье всегда был первым и единственным. И кукарекал он почти постоянно, как будто никогда не спал.
   И ещё непонятным оставалось, почему по грибы нужно было идти так рано. Солнышко только-только встаёт, а Пеночка с дедом уже на ногах. Дедушка просто объяснял, почему грибы собирают по утрам:
   – Собрать их нужно побыстрее, пока не разбежались!
   – Да куда же они разбегутся, дед? – удивлялась Пеночка.
   – Куда?! Да мало ли лукошек каких по земле раскидано! Туда и убегут. Попрыгают, как кенгуры австралийские, только мы их и видели.

   Дедушка просто объяснял, почему грибы собирают по утрам: – Собрать их нужно побыстрее, пока не разбежались!

   По мнению Пеночки, дед слишком часто говорил загадками и прибаутками. Она иногда даже терялась, когда шутит дедушка Еремей, а когда правду говорит.
   Утренний воздух всегда бывал немножко морозным, и от него приятно щипало в носу. Птицы в лесу в это время начинали чирикать затейливые песенки, и хотелось им подпевать. «Жаль, – думала Пеночка, – не знаю я птичьего языка». На траве блестели капельки росы, как будто бы дождик и не моросил всю ночь, а просто опустился на травинки и потихонечку замер, не зная, что делать дальше.
   Пеночка очень любила одеваться перед походом в лес. Сначала всё было как у обыкновенной девочки: плащ, свитер, старые джинсы. А вот на ноги дед надевал ей теплые носки и бабушкины галоши.
   – Это, внучка, чтоб ноги в тепле были, – бормотал он. – Утренняя роса только на вид чиста и прозрачна, а ноги промочишь, вот и польются рекой из носа бациллы.
   Тёплые носки ей вязала бабушка. Она вообще их вязала всей деревне. Все знали, что и за границей некоторые ходят в бабушкиных носках. Дед за это прозвал бабушку «международной носочной фабрикой». Однажды ей пришло письмо из Англии. Тамошние ученые-полярники просили бабушку связать десять пар тёплых носков из английской овечьей шерсти. Шерсть прислали в большой посылке, а на дне её лежали цветные коробки с душистым английским чаем. Бабушке понравилось, и чтобы отблагодарить английских полярников, она потом недели две спицы из рук не выпускала. А на чай всех своих подружек пригласила. Дед из вредности английский чай не пил.
   – Что за запахи неизвестные? Может, химия какая-нибудь, а не чай это вовсе! – бурчал дед Еремей. – То ли дело наша смородина! И вкус, и запах прямо с куста. Пойди в сад, нарви листочков, да заваривай, сколько захочешь.
   Бабушка с вязанием постаралась, носки получились отменные. Все как на подбор, длинные, с красной полосой по краю. Немного красной шерсти она среди своих запасов нашла. Английские полярники потом долго восхищались носками в телепередаче «Клуб кинопутешественников», бабушке привет передавали, и пообещали настоящего пингвина привезти в благодарность. Дед тогда начал строить пингвинник, чтобы размещать полярных птиц. А бабушка испугалась, что передачу по телевизору посмотрят и другие исследователи, вдруг и они захотят носки. Связать что-нибудь для добрых людей всегда было приятно, да вот шерсть заканчивалась.
   Дед Еремей и Пеночка отправились по грибы в ближайшую рощицу. Барбос тоже увязался за ними, петуха по двору гонять ему надоело, а утки с курицами научились давать отпор задиристому псу.
   По лесу проходили до самого обеда. Грибы собирать несложно: повнимательнее под ноги смотри, да ни одной кочки не пропускай. Пару раз грибы-боровички от Пеночки и впрямь ускользали. Вроде бы увидела уже коричневые шляпки, но на секунду взгляд отвела на дятла в красной шапочке, который дробь по сосне выстукивал, грибы и убежали. Сколько потом ни бегала по опушке, боровики как сквозь землю провалились. И Барбос помогал, уж у собак нюх особенный, и он не нашёл. Так и пробегали они с Барбосом почти все время. У деда Еремея корзина полна, а у Пеночки всего-ничего.
   – Не беспокойся, внучка, я ж тебе говорил – за грибами глаз да глаз нужен. Да ничего, на жарёху хватит! – утешил Пеночку дедушка, и грибники засобирались домой.
   Видимо для Пеночки тот день был и в самом деле несчастливым. Это она поняла уже дома. Мало того, что без грибов пришла, а когда разуваться стала, обнаружила на носках большие дырки. На обеих пятках. Такое с ней и раньше случалось, бабушка Поля в таких случаях говорила, что на Пеночке носки горят. Как уж там и в самом деле обстояло дело с пожаром в галошах, попробуй разберись. Никто никаких пожарных машин не видел. Об этом Пеночка даже специально у деда спрашивала.
   – Что ты, какие пожарные! По нашим-то буеракам разве проедешь? Да и вообще я слышал, что по уставу пожарным грибы есть не положено, а положено по утрам спать – силы набираться… Так что же, скажи, они будут делать в нашем лесу? Слава богу, не горит у нас ничего.
   – Эх, дед! Я с тобой серьезно разговариваю, по-взрослому. А ты мне шутки шутишь! Мне может, не обыкновенные пожарные нужны, а галошетушители, – попыталась урезонить деда-балагура Пеночка. – Вот, смотри, у меня опять пожар был. На две огромных дырки на пятках нагорело.
   – Ущерб, внучка, внушительный! Думаю, с этим вопросом к бабушке обращаться надо. Носочная наша фабрика пусть и родную страну обеспечит. Нечего ей на заграницу работать.
   Бабушка Поля дырявым носкам ничуть не удивилась. Наоборот, посетовала, что давно уж ими заняться нужно было. То одни заботы, то другие.
   – Принеси-ка, милая, ложку какую-нибудь.
   – А зачем носкам ложка, бабушка? – засмеялась Пеночка. – Они обедать с нами будут?
   – А вот мы спросим. Покормить-то их немного все-таки придется.
   – Покормить?! – удивилась Пеночка.
   – Конечно, – лукаво подтвердила бабушка. – Это ж всем известно, носки дольше прослужат, если их подкармливать время от времени. Неси ложку большую. У них, знаешь, какой аппетит!
   «Да уж, думала Пеночка, вот какая я никчемная. Грибов собрать не могу, про пожарных ничего не знаю, и даже носки ни разу в жизни ничем не угостила! А ведь, хожу в них всю свою жизнь! Как не обиделись они на меня до сих пор? Топчу их, топчу, а сама даже „здрасьте“ сказать забываю. Пора меняться, скоро уж совсем взрослой буду».
   И тут Пеночке в голову пришла хорошая идея. Чтобы носки и вправду на неё обижались, она решила сразу со всеми наладить отношения. Собрала носки по всему дому и надумала их накормить. Даже в бабушкином сундуке взяла те, что та для полярников приготовила. Пара носков под шкафом обнаружилась, ещё один, совсем старый, в будке у Барбоса нашла. В своём шкафчике отыскала сразу три пары новеньких белых носков. Это мама положила, когда Пеночку в деревню отправляла. А дедушкины носки пахли табаком, их Пеночка под диваном обнаружила. Дед про них и забыл совсем, а ведь два дня искал, пока ему бабушка Поля новые не выдала. Думали, что потерялись они совсем или кот куда-нибудь заиграл.
   Целая компания носков у Пеночки образовалась. Она их рассадила по кругу и начала торжественную речь.
   – Здравствуйте, уважаемые носки! Очень рада, что всех вас здесь собрала. Простите меня, пожалуйста, что раньше не думала о том, какие вы хорошие. Обещаю теперь думать об этом каждый день. А вы уж, пожалуйста, больше не горите на мне. И на бабушке не горите, и на дедушке. А теперь я подумаю, чем вас всех накормить. Извините, если что не так.
   Пеночка и вправду не знала, чем кормить носки. Спросить об этом у бабушки она постеснялась, и без этого уже чуть не прослыла недотепой. «Пойду на кухню, отыщу чего-нибудь» – подумала Пеночка.

   А теперь я подумаю, чем вас всех накормить. Извините, если что не так.

   На кухне у бабушки всегда вкусно пахло, то плюшками ванильными, то картошкой жареной. Бабушка ещё очень любила кисель варить и пшённую кашу. Каша как раз была готова и стояла в большом чугунке, остывала, а кисель побулькивал в голубой кастрюле, будто говорил: «Вот еще чуточку и буду я вкуснющий!».
   Носки в комнате у Пеночки как будто только и ждали этого угощения. Один из них, тот самый, который у Барбоса нашёлся, даже улыбаться начал. Так Пеночке показалось. «Жаль каши мало, – подумала она. – На всех может не хватить. Зато киселя навалом, ешьте-пейте, дорогие носки!». Кормить носки Пеночка решила самой красивой ложкой. Её дед Еремей, когда молодым был, сам вырезал из липы и разукрасил специальной краской.
   – Ну, давайте, за маму, за папу, да чтоб не обижались вы больше ни на кого, не рвались никогда и носились лет сто!
   Носки попались вялые. Аппетит у них был хороший, в каждый много каши помещалось. А вот жевать они ленились. Пеночка по очереди накладывала и удивлялась, как это бабушка сразу не сказала ей про то, что носки подкармливать нужно. Ложка за ложкой, вот и настроение у носков поднялось. Стали они упитанные и пухленькие. Носок из Барбосовой будки оказался дырявым, пришлось его кормить дважды.
   – Очень ты прожорливый, дружок, – сказала ему Пеночка. На нём каша и закончилась. Кисель разлить было уже проще. Пеночка даже сама выпила пару чашек.
   – Вот какая я молодец, – глядя на сытые носки, улыбнулась Пеночка. – Пойду бабушке похвалюсь, что я тоже доброе дело сделала.
   А тут бабушка Поля и сама пришла. Радуется, довольна своей работой.
   – Вот, заштопала я тебе носки, внучка. Теперь уж ни за что прорвутся. А как только с «полярными» носками закончу и тебе новые свяжу.
   – Спасибо, бабуля. Я тоже зря не сидела. Вот, смотри, все носки накормила, теперь уж точно носиться долго будут!
   Бабушка Поля как увидела пир носков, так и обомлела. Вот дела, носки весь обед съели! Кому рассказать – не поверят.
   – Да зачем же ты, милая, каши в носки наложила, что же делать то теперь?
   – Учить Пенку носки вязать и штопать! – послышался бас деда Еремея из-за плеча бабушки. – Нечего тебе, одной-то, полярников обвязывать. Вдвоём веселее будет. А я пойду пока, чего-нибудь к обеду приготовлю. Неправильно получается, носки сыты, а хозяева – зубы на полку. Вот грибочки-то и пригодились. – Дед улыбнулся и уже в дверях спросил: – Кстати, где твой чай-то, тот самый, душистый?

История пятая. Воздухоплавательная

   Всех на свете людей когда-нибудь дразнили. Это вообще-то большой секрет, поэтому мало кто признаётся. Спросите, например, директора школы или заведующего детского сада: «Дарданелла Леопольдовна, а вас дразнили в детстве?». Нет, ответит уважаемая ваша директриса, у нас все были очень хорошие ребята, только и говорили друг другу вежливые слова, не задирались, шум не поднимали, с родителями не капризничали, в общем, вели себя так, как и нужно вести себя воспитанным детям. Теперь-то все выросли и забыли, какие большие оттопыренные уши были у Дурдынеллы из Потаповского переулка. Это все потому, что когда она выросла, все замечали только, какая красивая девушка учится на последнем курсе известного института. Все хотели с ней познакомиться и всему у неё научиться. Такое бывает часто, если тебя сначала дразнят, потом будут тобой гордиться.
   Кашенька этого секрета не знала. Ей казалось, что во всем дворе дразнят только её. И «кашка-малашка», и «каша – простокваша», и «кашка-промокашка». Некоторые хулиганы вообще придумывали очень обидные слова, которые рифмовались с её именем. В нашем языке, оказывается, таких тоже хватает.
   Больше всех усердствовал Илюшка Огурцов. Долговязый и конопатый. Злой он какой-то был. То велосипед выпросит прокатнуться один круг, а сам уедет на полдня. То придёт с мороженым на детскую площадку и начнет хвастаться. А самое обидное было, что он всех дразниться подбивал и в играх подножки подставлял.
   – Ты чего толкаешься? – спрашивала его Кашенька. А он щурился и гнусаво так говорил:
   – Это я толкаюсь!? Да я здесь просто стою. А ты не бегай, где люди стоят!
   – Что же мне теперь, по воздуху летать?
   – Где хочешь там и летай, а сюда не лезь, мелюзга!
   Проучить Огурцова было делом нелёгким, а поэтому лучше об этом не думать. Нечего о таких задирах думать вообще. Лучше мысли загружать чем-нибудь весёлым и интересным. Тем более что Кашенька вдруг захотела стать лётчицей, как прабабушка. А что? Высоты она не боялась – могла хоть с десятого этажа в окно смотреть, не то, что её подружка Пеночка Ленкина. Та выше дерева высоты не признавала. Сразу визжать начинала. Она как будто по деревьям и определяла, когда надо бояться, а когда нет. Говорили ей, что в Америке деревья растут даже выше нашего дома, на них бы завизжала? А она – нет, чего визжать, это ж деревья! Вот и пойми её.
   Кашенька с высотой обращалась просто: не боюсь и всё тут. Бояться можно было темноты, вдруг в ней кто-нибудь живёт. Или злых собак – они ведь могут и укусить, а это больно.
   Неожиданная оговорка Илюшки навела её на мысль. Вот бы и в самом деле летать научиться. В воздухе пространства куда больше, ни с каким Огурцовым вовек не столкнешься.
   – Пап, а кто по воздуху летает? – спрашивала Кашенька.
   – Комары вон полетели, птицы разные. Самолёты тоже летают.
   – Самолёты – сами летают, а мне нужно, чтобы и меня кто-нибудь запустил. Люди летают?
   – У людей крыльев нет.
   – А где же они? Раньше ведь были?
   – Не знаю.
   – А я точно знаю, что были. И люди были раньше, как птицы. Оттого и добрые были. Друг другу говорили «голубушка ты моя» или «сокол ясный». Читал?
   Папа у Кашеньки иногда был просто несносный. Разговаривать с ним было мукой. Слова не вытянешь. Лучше у мамы спросить про прабабушку, вот та была настоящая летунья. Хоть и на самолёте, а все-таки летала.
   – Ещё летают бумажные галки… Мяч на пляже, если по нему посильней ударить, полетит высоко, ковры-самолёты и воздушные шары, – перечисляла Кашенька, пока мама делала причёску у себя на голове.
   – Ещё летают космонавты, – добавила мама, – в открытом космосе.
   – Скорее всего, они там едут, – заметила Кашенька. – Потому что первый космонавт Юрий Гагарин любил говорить слово «Поехали». Это мне папа рассказал. Мало кто знает, как космос устроен.
   – Может, и едут, – согласилась мама.
   Ну, кто же теперь знает, как попалась на глаза Кашеньке книжка про воздухоплавание? Ведь такое бывает часто. Когда что-нибудь ищешь, а найти очень долго не можешь. А потом пройдет время, забудешь всё, что искал, и – бац! – вот оно, лежит на самом видном месте.
   Кашенька хотела узнать секрет, как же люди в воздух поднимаются, если им махать нечем, крыльев-то нет? Руками можно размахивать, только из этого никакого полёта не получится. Она даже для эксперимента попробовала. За полчаса руки очень устали, а не взлетела ни на сантиметр.
   Оказывается, прочитала Кашенька, для того, чтобы взлететь, крылья не очень-то и нужны. Нужен особый «дымный» воздух. Так ведь и первый воздушный шар изобрели. Надули пузырь из ткани этим воздухом и все дела. Он имеет свойство подниматься вверх, поэтому тянет за собой всё, в чём он находится. Люди поначалу думали, что это шар взлетает, а на самом деле взлетает загадочный воздух!
   – Мам, а откуда берется дымный воздух? – спросила Кашенька.
   Мама заканчивала сушить последний локон и торопилась на работу.
   – Всегда ты вопросы задаёшь долгие какие-то! Это ж быстро не объяснишь. Может, его из костра добывают, а может, из специальных труб. Тебе зачем?
   – Очень мне хочется изобрести если уж не самолёт, то хоть воздушный шар! – сказала Кашенька.
   – К этому вопросу нужно подходить основательно. Ты тут пока изобретай шар, а вечером папа вернется с работы, он тебе его горячим воздухом наполнит, без него шар не взлетит.
   – А воздух горячий откуда возьмём?
   – Нагреем! – весело сказала мама, чмокнула Кашеньку в щеку и побежала по своим делам.
   – Нагреем… – задумалась юная изобретательница.
   Воздушный шар изобрести было несложно. У Кашеньки был в запасе воздушный шарик, из тех с какими обычно ходят на праздники. Она даже подумала, что почти все изобретения можно купить в магазине, мало чего осталось неизобретённым. Сложнее было с горячим воздухом. Можно, конечно, нагреть воздух в кастрюле. Он ведь всё равно в ней есть. Только, как потом горячий воздух переместить из кастрюли в шар, это было большой загадкой.
   «Вот ведь как бывает, думала Кашенька, только соберёшься чего-нибудь изобрести, как сразу чего-нибудь для этого не хватает». Так вот оглянешься – вроде всё у нас есть: и холодильник, и стиральная машина, и пылесос! Вот даже фен у мамы есть.
   «Вот она! – закричала от радости Кашенька. – Вот она волшебная коробочка с горячим воздухом!» И как же ей сразу в голову не пришло, что горячий воздух добывают из обыкновенного электрического фена, которым пользуются все мамы на свете. Воздух там был очень горячий, она проверила это на себе. Если фен держать близко-близко к коже, можно обжечься.
   Шарик надуть было непросто, но испытание он выдержал. Взлетел вверх, немного потёрся о потолок и плавно опустился. Маловато воздуха – решила Кашенька, да и стенки у шарика тонкие – воздух быстро остывает. А что если наполнить горячим воздухом походную фляжку, или коробку от куклы «Барби», или мамины длинные сапоги, или…
   Через несколько минут всё, что в квартире можно было наполнить горячим воздухом, летало под потолком.
   – Чудеса! – кричала Кашенька, перелетая из одной комнаты в другую на надувном плавательном матрасе. Его она тоже надула из фена горячим воздухом. – Матрас теперь не плавательный, а воздухоплавательный!
   – Я на ковре-самолёте! – кричала она. – Ура! Вот теперь пусть Огурцов попробует дразниться! Завидовать будет, но в полёт я его собой не возьму.
   Пока юная воздухоплавательница ликовала, она и не заметила, как в открытое окно вылетела во двор. «Вот я почти в открытом воздушном море, – мечтательно подумала Кашенька. – Жаль, пока не умею управлять ковром, ой, то есть матрасом-самолётом. Ну что ж «Поехали!».
   Во дворе почти никого не было, только маленькая Пеночка стояла в песочнице, задрав голову, с сачком для бабочек в руках. Она еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь вылетал из окна на плавательном матрасе. Время было утреннее, родители только ушли на работу, а дети не все еще проснулись.
   – Здорово? – спросила Кашенька, постепенно снижаясь, воздух в матрасе остывал.
   – Да уж… – робко сказала Пеночка и глаза у неё округлились. Она смотрела куда-то за Кашеньку, а её ресницы быстро захлопали.
   Кашенька обернулась и на мгновение потеряла дар речи. Их родной пятиэтажный дом, в котором они прожили всю жизнь, который за много лет своего существования никогда не менялся, вдруг взлетел! Он плавно покачивался над липами во дворе, и, постепенно поворачиваясь, брал курс по ветру. Бельё, которое сушилось на некоторых балконах, теперь развевалось, как флаги на праздниках. А простыни и занавески, хлопали на ветру, как крылья.

   Кашенька обернулась и на мгновение потеряла дар речи. Их родной пятиэтажный дом, в котором они прожили всю жизнь, который за много лет своего существования никогда не менялся, вдруг взлетел!

   – Ой! – прошептала Кашенька. – Дом улетает… Я же фен выключить забыла…
   Вдруг из окна пятого этажа высунулась рыжая голова Илюшки Огурцова и на весь двор разнеслось его визгливое «Помоги-и-и-и те-е-! Я куда-то лечу! Мамочка, я высоты боюсь!». Девочки замерли.
   Пеночка сообразила первая:
   – Лови его, чего стоишь? – она отчаянно замахала сачком, будто намеревалась в него поймать огромный дом. Пятиэтажка взлетела высоко, да она бы всё равно в сачок не поместилась.
   Кашенька будто очнувшись, засуетилась, начала соображать, что делать. Ещё несколько минут, и дом может улететь за облака. Где его потом искать? В космосе? Вот Илюшка, лопух, такая возможность космонавтом стать! Но Огурцов, видимо, в космос не хотел. А крик его становился всё тише и дальше. Мгновение, и её осенила новая изобретательская мысль, а глаза хитро засветились.
   – Илюшка, будешь ещё дразниться? – с вызовом закричала она.
   – Конечно, нет, – задрожал голос Огурцова. – Я честное слово даю, не дразниться и не приставать.
   – Уф! – выдохнула Кашенька и плюхнулась прямо на свой матрас-самолёт. – Тогда открывай холодильник.
   – Да не буду я дразниться, – уже почти пищал Огурцов. – Скажи, что делать, причём здесь холодильник. Я ещё вчера всё мороженое съел.
   – Делай, что тебе говорят, – прикрикнула маленькая Пеночка.
   Огурцов исчез из окна, а через несколько секунд дом начал снижаться. Правда, на прежнее место опуститься у него не получилось.
   – Приехали, – проводила его взглядом Кашенька. Тут как раз её папа с работы возвращался.
   – Привет, изобретательница! А что это у нас детская площадка не на месте? – заметил он перемену.
   – Не обращай внимания, пап, – нашлась Кашенька. – Ветер тут был сильный. Лучше скажи, как в полёте, например, ковром-самолетом управлять?
   – Думаю, что специальный руль должен быть.
   – А матрасом?
   – Чем? – удивился папа. Но тут во двор вышел Илюшка Огурцов, в руках у него таяли три эскимо на палочке.
   – Девчонки, – сказал он, всхлипывая, – я вот мороженое вам принёс. Очень вкусное. Называется «Полёт».

Эпилог

Историй с девчонками приключалось много. Обо всех в одной книжке не расскажешь. На своих пап они были чем-то очень похожи. Кашенька, конечно не носила бороды, а Пеночка не надевала брюк с разноцветными штанинами. Просто с папами тоже всякое случалось. Когда-нибудь я и про их истории напишу книжку. Только это уже будет книжка для взрослых.
Все дети когда-нибудь вырастают и становятся серьёзными взрослыми людьми. А если вам повезёт, и вы даже когда вырастете, не посерьёзнеете, не отчаивайтесь. У девочек со смешными именами и папами ещё немало историй для детей. Вот их тогда и будете читать. Вернее, продолжите, раз уж вы эти истории дочитали до конца.

Кругосветный велосипед и другие летние истории Кашеньки и Пеночки Андрей Сорокин