Текст книги "Его (с)нежная девочка"

Глава 19. Ева

Бежала я, спотыкаясь на ходу, как будто за мной гонится стая злющих собак, готовых загрызть и уже буквально наступающих на пятки. Бежала, даже толком не разбирая дороги, слушая хруст снега под ногами и стук крови в ушах. А спустя пять минут быстрого бега я просто-напросто выдохлась. Остановилась, согнувшись пополам, упираясь ладонями в колени, и попыталась выровнять дыхание, с сожалением подумав: так вот захочешь убежать – и не выйдет. Тузик сдох, что называется. Да уж Ева, такой себе из тебя бегун-марафонец.

Отдышалась и обернулась.

Нет никакой погони.

Дурочка ты, Ева, неужели всерьез думала, что такой взрослый и солидный мужчина, как Дамир, за тобой погонится? Чтобы что? Вернуть в дом, закрыть и заставить съесть вкуснейшую еду из ресторана? Не маньяк же он, в конце концов.

А вот за себя я последние сутки уже не ручаюсь. Странное что-то происходит с моей головой и сердцем. Вот уже и до мании преследования докатилась. Нет, с этим нужно что-то делать! Поэтому-то первым делом я и решаю найти Диккерса. Мне определенно нужно сменить шале или вовсе перейти на номера, как и было раньше. Пусть вон Джесс переведет туда, к Дамиру в шале, ей там точно понравится! И хоть слова мужчины о том, что разговаривать с начальством бесполезно  все еще отчетливо помню, но, может, он были сказаны просто так, в надежде, что я не решусь пойти и “просить”? Хотя о чем это я. Такие, как Дамир, скорее всего, слов на ветер не бросают, и за каждым решительным словом стоит не менее решительное действие.

Увы, оптимизма это не добавляет.

Дохожу до административного здания и подхожу к работающей на рецепции девушке.

– Мистера Диккерса где можно найти?

– Он ушел. У него важная встреча. А что случилось? Может, я смогу помочь? – мило улыбается девушка-администратор, какое счастье, что не та самая Камилла. Видимо, их с Тимом смена уже закончилась, и их сменила вечерняя “пара”.

– Нет, мне нужен именно он. Спасибо, – разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Но торможу и, обернувшись, спрашиваю ее. – А когда можно подойти, чтобы застать его?

– Ближе к пяти приходи, думаю, он уже будет на месте.

Благодарю ее и выхожу.

Посмотрев на часы, понимаю, что ждать мне его как минимум пару часов. Можно пообедать, как раз время, да и пустой желудок напоминает уже требовательным урчанием, а потом сходить к себе в номер, принять спокойно душ, перевести дух и подготовить убедительную речь для управляющего, чтобы он не смог мне отказать. Придется подключить все свое обаяние, которое до этого дня я совершенно не умела включать “по щелчку пальцев”, но выбора нет, и мне хоть как нужно убедить Диккерса в необходимости меня перевести!

В столовой встречаюсь с Джесикой. Перекинувшись парой фраз и взяв свои порции, занимаем наш столик. Обед здесь, конечно, не изысканные ресторанные блюда, но очень даже аппетитно пахнущие картошечка с котлеткой и салат из свежих овощей. А еще горячий, крепкий чай с лимоном.

– Так, давай рассказывай! – смотрит на меня выжидательно новая подруга.

– Что рассказывать? – делаю вид, что не понимаю, о чем она.

– Давай, хватит включать дурочку, – смеется. – Как твой первый день в шале? Все хорошо? Справилась? Скажи же, что дома просто космос?!

Ах, вот она о чем. Джес же не знает, кто оказался постояльцем того самого злосчастного шале.

– Ты знаешь, я в который раз убеждаюсь, какая я «везучая», – показываю в воздухе кавычки пальцами.

– В смысле?

– Да в том самом смысле, что из всех шале на базе я оказалась именно в том, в котором провела сегодня ночь. Да еще и встретилась с тем самым мужчиной! – понижаю голос до шепота.

– Да ты шутишь?!

–А разве похоже? – хмурю брови, грея руки о кружку с чаем.

– Н-е-ет… ну тогда вау! – усмехается девушка растерянно, похоже, даже позабыв про обед, остывающий на ее тарелке. – И что? Что дальше-то? – подается чуть вперед Джессика, и мне ничего не остается, кроме как рассказать. В общих чертах, упуская некоторые нюансы, одним из которых был нагой вид мужчины. Офигительного мужчины, надо признать. Но Джес это знать совсем необязательно.

– И что ты хочешь делать?

– Попросить Диккерса, чтобы он перенаправил меня обратно в номера. Не хочу я оставаться там, – пожимаю плечам.

– Так, допустим, ты с этим разберешься. А что по поводу ночи? Узнала?

– Он как-то все в обход, с намеками, – задумываюсь. – У меня такое ощущение, что было. Черт возьми!

– Жалеешь?

– Нет, ни капли. Просто как-то непонятно себя чувствую, – неуверенно отвечаю.

– Слушай, ну такой экземпляр, – мечтательно улыбнулась девушка. – Странно же все-таки, что ты ничего не помнишь.

– Ты знаешь, может, оно и к лучшему, – заканчиваю разговор.

После обеда Джесс снова убегает, а я иду в номер. Сидя в постели, достаю телефон и решаюсь набрать Злату.

– Ева, слава богу, – только стоит проскочить одному гудку, как подруга отвечает. – Совсем пропала. Я уже переживать стала.

– Что-то случилось? Что-то с бабушкой?

– Нет. Все в порядке с бабушкой. Зла она на тебя очень. В универ приходила, разнесла деканат. Это было вот вчера. До сих пор главный ходит, сам на себя не похож.

– Божечки, стыдно-то как, – меня окатывает липким холодом. Даже боюсь представить, что там могла наговорить бабуля.

– Ты там как хоть?

– Да в порядке.

– Тим не обижает? – интересуется подруга, а я запинаюсь на полуслове. Нет, не буду я ей ничего сейчас рассказывать. Она же возьмет на ближайший рейс билет и уже через часов пять будет тут убивать Абашева.

– Нет, все в полном порядке. Работаем.

– Что, и наш белоручка работает? – слышу удивление в голосе девушки.

– Ага, через раз, правда, но все-таки работает, – перед глазами всплывает голая задница Тимура, от чего морщу нос.

– Жду, когда приедешь. Соскучилась я жутко, – грустно говорит девушка.

– И я. Как приеду обязательно устроим девичник. Вдвоем.

– Ага, договорились. Ладно, я побежала. Звони чаще, – и чмокнув в трубку, отключает связь.

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Нет, я не жалею, что приехала сюда. Не из-за Тима, не из-за Дамира, боже, какое имя, так и хочется его произносить! Оно так приятно звучит в голове, что… Тьфу ты! Размечталась ты, Ева. Где этот дядя, а где ты? Уверена, он и повелся-то на меня так, на разок, для разнообразия, а ты, бедная девочка, даже не запомнила, каким может быть в постели такой экземпляр. Кого теперь вспоминать-то будешь холодными ночами?

Но мечтай не мечтай, а место свое знать надо. Хватит уже, домечталась. Вон Тим кем оказался. Оплаты еще требовал. Гад редкостный.

Так, проплавав в своих мыслях, дождалась назначенного времени. Я быстро собралась и направилась снова искать господина Диккерса.

На улице уже снова начинает темнеть, а спортсмены-туристы начинают разбредаться по клубам, барам, магазинам.

До административного здания дохожу в считанные минуты и снова интересуюсь на рецепции, на месте ли уже управляющий. В этот раз девушка утвердительно кивает.

Я с воодушевлением направляюсь в указанный мне кабинет на втором этаже и, постучав, робко приоткрываю дверь.

– Можно? – заглядываю, находя взглядом мужчину за рабочим столом.

– Фадеева? Да, заходи, – нахмурился тот. – Что-то стряслось?

– Я хотела бы вас попросить перевести меня обратно в номера.

– Ты слышишь себя? – удивленно взлетают его брови. – В шале рвется большая часть персонала. Работы меньше, а оплата больше.

– Я понимаю. Поэтому и прошу, так как желающих хоть отбавляй.

– Что случилось? Тебя обидели? Или что? Я не понимаю.

– Нет, не обидели, – я точно не собиралась клеветать. – Просто я не могу.

– Ты серьезно? – усмехается мужчина. – Взрослая девушка. А не можешь? Что? Нет, ты извини. Но не могу я тебе перевести. Если только поступит на тебя жалоба. А я уверен в тебе, поэтому иди и работай. И не выдумывай глупости. Работы тебе там немного. Постоялец один, а не семья с детьми. Все, – машет рукой, показывая, что разговаривать со мной больше не намерен. Вообще ощущение, будто от меня, как от назойливой мухи, торопливо и нетерпеливо отмахнулись.

– Ну, может…

– Нет, я сказал, Евангелина. У меня нет достойной замены.

– А когда появится?

– Нескоро.

Все, и по взгляду и по тону вижу: это точка.

Я еще жалкие пару секунд топчусь у двери, но в итоге так и выхожу с опущенной головой.

Не отвертелась.

А ведь придумывала речь, глупая. Чуть ли не все за и все против расписала у себя в голове, а здесь стояла и что-то невнятное блеяла. Фу, Ева.

Но как бы мне не хотелось себя бедную пожалеть, я все же была готова к такому ответу господина Диккерса. Интуитивно чувствовала, что не видать мне “перевода”.

Вляпалась, так вляпалась.

Глава 20. Ева

Утром на меня снова находит понимание безысходности всей ситуации. Ругайся не ругайся, упрашивай не упрашивай начальство, но Дамир дал понять, что спорить с Диккерсом бесполезно. Да и вляпалась я во все это сама, а следовательно, и разгребать тоже мне.

До рабочего места – читай, шале – по пока еще пустым улочкам шла, вперив взгляд под ноги, и строила планы, как бы так сделать, чтобы не пересечься с Дамиром в этот день. У меня были три веские причины его избегать. Во-первых, мне было стыдно за себя перед ним. Только вчера до меня дошло, какого, небось, он обо мне мнения после вечеринки. Снять мужика. Ха! Приличные девушки так не делают, а я была уверена, что именно так все выглядело с его стороны. Ни в жизни не поверю, что это он меня соблазнил. Во-вторых, рядом с этим мужчиной я чувствовала себя крайне неловко. Во сто крат хуже, чем рядом с Тимуром даже в те моменты, когда он “подкатывал”. Здесь одного вздоха грозного хозяина дома хватает, чтобы я почувствовала себя так, словно я не я: Ева совсем не Ева. Хотелось спрятаться, сжаться, просто раствориться, исчезнуть. Его пронзительные и слишком мудрые темны глаза словно в самую душу заглядывали, и мне это не нравилось. Не люблю я душу свою перед чужими раскрывать. Ну и в-третьих, я так и не помнила, что я ему выболтала в ту ночь и что у нас с ним было, это тоже оптимизма не добавляло, хотя с потерянной невинностью я уже и смирилась.

– Уф-ф-ф! – поморщилась. – Ладно, Ева. Прорвемся, – бубню тихонько и замираю на крыльце у двери. Вздыхаю, пряча замерзший нос в шарфик и втягивая шею в плечи.

Вообще-то зря я его боюсь. Наверное, он даже хороший. Вчера вон завтрак принес, хотя совсем не обязан был, еще и из дорогущего ресторана. Забеспокоился, интересно? Или мой вид ему не понравился, и мужчина решил меня откормить?

– Эх, Евангелина, – вздохнула бы сейчас ба.

Вот вляпалась по самые уши, а теперь гадай.

Ладно, прорвемся! Нос по ветру и вперед – штурмовать шале… вернее, убирать.

Дергаю ручку двери и захожу. Время начало девятого, и скорее всего, Дамир все еще спит. Поэтому, стараясь сильно не шуметь, снимаю верхнюю одежду, меняю угги на кеды и приступаю к работе. Первым делом сегодня по плану навести порядок на кухне: протереть полочки, ящики, отмыть дверцы, натереть до блеска тарелки и сантехнику. Хотя куда уж чище, чем оно есть, не знаю. Но, по крайней мере, занимая руки, я занимаю и мозг. Да и сердце перестает истошно биться.

Напевая новогоднюю песенку себе под нос, не замечаю, как стрелка часов подбирается к двенадцати. Часики тикают, время бежит, Дамир не просыпается. В доме вообще, помимо меня, до сих пор не слышно признаков жизни.

Странно.

Воровато оглядываюсь, бросаю тряпки на столе и почти на цыпочках топаю в сторону хозяйской спальни в твердом намерении заглянуть. Ну, неужели он все еще спит? Дамир не похож на засоню, который мнет бока в кровати до обеда! А вдруг с ним там что-то случилось? Ну, мало ли, сердце остановилось, в кому там впал или еще чего?

Последняя мысль подстегивает, и я прибавляю скорости, правда, у двери опять зависаю. Нет, а вдруг он там опять… голый? Моя психика не выдержит снова такой картинки! Секусальной, но… но слишком!

Разворачиваюсь, резко делаю пару шагов и… нет, Ева, надо заглянуть! Прежде, чем снова передумаю, возвращаюсь к двери, дергаю ручку, открывая и зажмурившись и… Тишина. Открываю один глаз. Да ладно? Открываю оба глаза и оглядываюсь – в спальне пусто, Дамира нет. Как так? Я была на кухне, с которой прекрасно просматривался вход в шале, и я точно не могла его упустить из виду. Значит, ушел еще до моего появления, но в такую рань, куда?

Черт! Бью себя ладошкой по лбу, ругая за глупость. Ты же на горнолыжном курорте, Ева! Горы, лыжи, рассвет – романтика.

– Ну и ладненько… – киваю, довольная. Кажется, мой план не встречаться сегодня с хозяином домика удался, а это значит, что можно спокойно отработать оставшихся два часа и уходить.

Дальше дело пошло активней. Я не старалась больше левитировать, чтобы не шуметь, а вполне себе уверенно топала. Шумела, гремела, переставляла баночки-скляночки, натирая горизонтальные поверхности в коридоре, и махала шваброй, громче напевая себе под нос знаменитую “Jingle Bells”.

Последним пунктом на сегодня была кладовая, в которой стоило бы разгрести завалы, и именно там, когда взгляд упал на верхнюю полку высоченного шкафа, на котором лежала увесистая прозрачная пластиковая коробка с новогодними шарами, лентами и гирляндами, меня неожиданно осенило.

Рождество!

Сегодня ведь Рождество, а в доме нет елки! Да что там елки, даже намека на праздник! Вопиющее упущение, ведь елка в новогодние праздники – это едва ли не самое святое!

Так, нужно найти стул и снять оттуда коробку. Срочно. И нет, в два часа я не уложусь, потому что просто необходимо украсить елку!

Обхожу дом в поисках стула, и такой-таки попадается мне на глаза в прачечной. Что он там вообще делает, интересно?

Тащу и ставлю невысокую деревянную, не самую устойчивую табуретку ближе к шкафу и примеряюсь, поставив одну ногу, свалюсь или нет? Думаю, если аккуратно, но быстро, то нет.

Осторожно, держа равновесие, забираюсь на стул, а он, черт бы его побрал, весь ходуном ходит под моими ногами. Страшно, сердце выдает испуганное “тук-тук”, но что делать? Дороги назад нет, да и не буду же я Дамира ждать, чтобы он достал мне игрушки. Это глупо. Приходится сделать вдох, собрать всю волю в кулак и привстать на носочки, вытянув руку к верхней полке. Высунуть язык от старания и…

Еще чуть-чуть…

Еще сантиметрик…

Миллиметрик…

Игрушки уже почти в моих руках, и…

– Ева? – раздается мужской голос за спиной слишком неожиданно, и я, рефлекторно подскочив, теряю равновесие. Успеваю только вздохнуть и машу руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Начинаю лететь вниз с навернувшейся табуретки с истошным визгом:

– А-а-а-ай!

Зажмуриваюсь и уже готова долбануться пятой точкой об пол, а головой о стену, но я падаю и приземляюсь практически плавно и совсем не на пол.

На руки.

На сильные мужские руки.

Меня с ног до головы обдает жаром, когда я понимаю, кто так уверенно меня поймал. А когда открываю глаза и оказывается, что мое лицо замерло в считанных миллиметрах от лица Дамира, сердце биться перестало. Совсем. Окончательно. Выдало одинокое “тук” и замерло.

Он смотрит на меня странным взглядом, сильнее сжимая руку на моей талии и ногах, слишком уверенно и бесстрашно прижимая меня к себе, а я смотрю на него и тону в этих поразительной глубины карих глазах, радужку которых стремительно заволакивает черный зрачок.

– Я… тут… – слабая попытка что-то сказать. Отвратительно выходит, потому что взгляд с его глаз опускается на губы, слегка приоткрытые на выдохе, а ладошки начинает покалывать от желания прикоснуться к черной, как смоль, щетине на скулах. В голове проносится яркой вспышкой картинка вечера из клуба, и я вспоминаю, что тогда меня тоже поразили эти губы, к которым хочется прикоснуться и… поцеловать, а еще… укусить. Страстно и жадно. Мне по-настоящему становится жарко и с трудом получается сглотнуть вязкую слюну. И мужчина это замечает.

– Ты решила убиться? – голос, разгоняющий мурашки по рукам.

– Н…н...нет.

– Зачем ты полезла на эту табуретку?

– Я… эм…

Соберись, Ева!

– Игрушки! – тычу пальцем в сторону верхней полки.

– Что? – недоуменно смотрит мужчина, заламывая свою черную бровь.

– Рождество. Елка. Игрушки! – выдаю, набирая в легкие побольше воздуха, и, торопливо завозившись, спрыгиваю с рук Дамира, подтаскивая его за локоть к тому самому бедному шкафу. – Нам срочно нужна елка!

– Нам?

– Нам. То есть, нет, не нам! – машу головой, вытирая вспотевшие ладони о подол юбки. – Тебе нужна елка. И желательно, наряженная.

– Ева, где я тебе возьму сейчас здесь елку? – спрашивает Дамир тоном терпеливого учителя, в тысячный раз объясняющего теорему Пифагора нерадивому ученику. – Снег и горы – пожалуйста, но елку?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Но вы… ты что-нибудь придумаешь, я уверена.

– Ты серьезно? – трогает совсем легкая, почти незаметная улыбка суровые красивые губы мужчины. Но зато темные глаза смеются, задорно так и от души.

– Более чем. Рождество на носу, его нельзя встречать без елки, – говорю уверенно и не собираюсь отступать. – Достань мне, пожалуйста, игрушки, а потом найди елку, –  тараторю и смягчаю свой ужасно приказной тон очаровательной улыбкой. Откуда только смелости набралась, так с мужчиной разговаривать, не знаю. Если что, во всем елка виновата.

Дамир смотрит на меня, хмыкает, от чего его суровые черты лица преображаются, превращая его в задорного мальчишку, а мне с интересом думается: а какой мужчина, когда улыбается по-настоящему и искренне? Наверное, он еще красивей.

Так, стоп! Красивей? Ева, где твоя голова гуляет!

– Ладно, как скажешь, снежинка. Найду я тебе елку, но ты будешь мне должна.

– Что должна?

Дамир, потянувшись, достает мне коробку, не прилагая даже особых усилий, заставляя в очередной раз удивляться, какая я по сравнению с ним маленькая и низенькая, и загадочно говорит:

– Время покажет.

Вот так-то. Спокойная жизнь и Ева – вещи несовместимые!

Глава 21. Ева

Дамир ушел, а я, заканчивая уборку, все еще переваривала брошенную им фразу: “Время покажет”. И это туманное заявление мне совершенно не нравилось! Какое время? Когда настанет то самое “время”? Каких масштабов проблему я себе нажила? Да и вообще, елка по факту нужна не мне, а ему. Поэтому сомневаюсь, что после моего чистосердечного и искреннего желания помочь я что-то вообще должна ему буду. Так-то!

С этими мыслями я расставляю весь свой инвентарь по местам и располагаюсь в гостиной на полу, усаживаясь на мягкий и пушистый ковер из искусственного меха. Подтягиваю к себе тот самый ящик игрушек и коробку гирлянд, которая нашлась там же, в подсобке. Открываю и с восторгом маленького ребенка рассматриваю свои находки. Ощущение, будто я нашла давно потерянный клад. Все-таки удивительно, как руководство базы отдыха предусмотрительно по отношению к своим клиентам.

Перетирая шарики, которые здесь на любой вкус и цвет, от пыли, совсем теряюсь во времени. Прихожу в себя только, когда за спиной открывается дверь. Подскакиваю, оборачиваюсь и… в дом входит сначала ель: невероятно красивая, пушистая, высокая и – м-м-м – какая ароматная! А потом уже в дверном проеме появляется красный с мороза мужчина, внося в дом с собой и холодный уличный воздух, который покалыванием пробегает по моим голым рукам и ногам, отчего меня пробирает озноб, и я ежусь, переступая с ноги на ногу, обхватывая себя руками. Бр-р-р!

– Елку заказывали? – улыбается Дамир, укладывая пушистую красавицу на пол и стряхивая с себя снег.

– Угу… заказывали, – киваю, как дурочка, растерянно пялясь на дерево.

– Ну, так что, куда будем ставить? – скидывает куртку Дамир, проходя в гостиную, тут же заполняя помещение своим эксклюзивным запахом мужчины, от которого становится еще волнительней. – Руководи, снежинка, раз уж ты эту рождественскую суету заварила.

– И ничего я не заваривала, – хмурю я брови, но похоже, рядом с этим мужчиной начинаю по-настоящему притормаживать, потому что не знаю, что сказать, а стою и пялюсь на его темные, слегка влажноватые волосы, на которых таят одинокие снежинки, превращаясь в капельки, которые просто невыносимо хочется смахнуть! А потом мои бесстыжие, живущие своей собственной от мозга жизнью, глаза едут ниже по мощной шее, где бьется венка, широким плечам и по-настоящему сильным рукам, которые, кажется, десять таких елок смогли бы поднять и пять Евангелин в придачу, и утыкаются в грудь, обтянутую футболкой. Мама дорогая, какие там мышцы! А как она красиво и завораживающе вздымается, когда мужчина делает вдох. У-ф-ф, и как теперь его голого в своей голове развидеть, а? И почему, черт возьми, я не помню нашу ночь? А так хотелось бы… Тим ведь даже и рядом не то, что не стоит… не проползает!

Пауза затягивается, а пялюсь я на Дамира настолько бессовестно и откровенно, что, как следствие, оказываюсь пойманной на разглядывании.

– Снежинка, ты выбираешь, куда поставить елку или меня? – слышу низкий грудной смешок и вздрагиваю, поднимая взгляд глаза в глаза. – Боюсь, на мне все эти замечательные шарики и гирлянды будут смотреться слишком броско. Да и вряд ли у меня хватит терпения стоять сутками, оно у меня не настолько отменное, – мужчина шутит, но при этом смотрит на меня таким взглядом, что я чувствую себя трусливым кроликом, которого гипнотизирует удав. Еще немного, один бросок, и это изящное животное меня… точно съест.

Боже, мысли-то какие, Ева!

– Так! – тряхнула головой, отгоняя странное наваждение, да и ощущения такие же странные, вызывающие легкий трепет во всем теле. – Елка… куда мы поставим елку? Ой, то есть не мы, а вы… ты… черт, – бубню себе под нос и оборачиваюсь, оглядывая гостиную. – Вон туда, думаю, – указываю рукой в сторону дальнего угла гостиной, с одной стороны шикарное окно с зимним пейзажем, а с другой уютный старинный камин. – Еще я нашла носки, их мы развешаем на камин.

– Зачем нам носки на камине?

– Это не простые носки, а специальные, традиционные рождественские. Говорят, что Санта-Клаус кладет подарок именно в носок, когда спускается по дымоходу, –  говорю со знанием дела, отодвигая из угла толстый пуфик, освобождая место для хвойной красавицы. – Здесь все так делают.

– Ну, если все так делают, то кто мы, чтобы спорить с традициями.

– А что вы разве дома никогда не вешали рождественский носок?

– Начнем с того, что у меня дома нет камина, Ева, и нет, обычно у меня нет времени на всю эту рождественскую мишуру.

– Это неправильно, так нельзя.

– Почему же?

– Духи Рождества обидятся, и год будет неудачным, – пожимаю плечами и даже представить себе не могу, как это Новый год без всей этой пестрой, яркой и милой красоты.

– Я с ними договорился, – ухмыляется мужчина, но кажется, будто в его смешке проскочила горечь.

– А вы где ее нашли? Ель такую шикарную?

– Где нашел, там уже нет, – примеряет Дамир дерево к углу, покручивая, и выдает задумчиво:

– Так дело не пойдет, подставка нужна. Иначе мы с тобой ее тут все рождество ловить будем, снежинка.

– Да-да, сейчас! Я нашла, – спохватилась я и рванула в сторону прихожей. Кажется, там я ее и оставила, выудив из шкафа в подсобке. Ага, точно. – Вот, подойдет?

– Лучше не придумаешь. А теперь стой и держи, сейчас что-нибудь придумаем.

Сказано, сделано. Пятнадцать минут мучений и стараний Дамира, и опля, пушистая, ароматная красавица установлена. Да еще и ровно, статно и так, будто в этом углу ей самое место.

– Вот это аромат, чувствуешь его? – прикрываю глаза, перебирая осторожно колючие веточки, вдыхая морозный еловый запах.

– Что дальше прикажешь делать? – пропускает мой вопрос мимо ушей мужчина, отходя чуть поодаль и останавливаясь, подпирая спиной стену.

– Так ясно же что – наряжать! Там вон сколько игрушек, хватит, чтобы и все дерево украсить и еще пару комнат.

– Ну, уж нет, это давай без меня, Ева, – поднимает руки вверх, словно и не хочет касаться гирлянд. – В крайнем случае, я могу тебе еще пару елок принести, но наряжать – уволь.

– Они не кусаются.

– Поверь, снежинка, если я начну украшать, то помимо ели, нам придется еще и украшения потом добывать. Это как пустить неуклюжего слона с кривыми конечностями в посудную лавку! Я переколочу все, даже то, что не колотится.

– Серьезно? – оборачиваюсь, складывая руки на груди и посмеиваясь. – Да в жизни не поверю, что вы настолько неуклюжий. Будем откровенны, до слона вам далеко, да и мы не в посудной лавке.

– Слишком много откровенности за двое суток знакомства, не находишь? – говорит мужчина с кривоватой ухмылкой, заставляя стушеваться. Опять. Снова, чтоб его! А потом еще с кошачьей грацией, как я и говорила, совершенно далекой от слоновьей, прячет руки в карманы джинсов, отталкивается от стены и идет ко мне, опасно сокращая расстояние.

– Нет, так дело не пойдет, – упрямо качаю головой. – Вы должны принимать в этом самое прямое участие, в конце концов, это чье шале? Это не мне тут сидеть все праздники в унылом доме, когда вокруг такой великий праздник! – снова начинаю быстро тараторить, пряча смущение за болтовней. – Елка создаст в доме уют  и добавит атмосферности. А еще кто знает, может, Санта-Клаус сжалится над вами и принесет подарок, несмотря на то, что вы вели себя просто ужасно и не хотели отмечать Рождество! – подхватываю из коробки первую попавшуюся игрушку и протягиваю Дамиру.

– А с чего ты взяла, что я себя плохо вел?

– Предположила.

– У тебя плохо с предположениями, брось это дело, оно тебе не идет, снежинка.

– Вы… ты… опять издеваешься?

– Ни грамма, – тем не менее смеется мужчина, забирая у меня стеклянный шарик, расписанный белыми снежинками. Пальцы мужчины как бы невзначай касаются моей ладошки, вызывая мелкие разряды тока в том месте, где его кожа коснулась моей. И я слишком поспешно отдергиваю руку, чуть не роняя бедный шарик. Это кто еще тут из нас неуклюжий слон! Но, благо, у мужчины реакция ого-го какая, и я моргнуть не успеваю, как игрушка уже в его широкой ладони.

– И что с ним делать? Куда его вешать?

– Вы вообще давно наряжали елку?

Подхватываю еще одну игрушку, на этот раз смешного ушастого зайца, и показательно вешаю его на ветку.

– Вот так, на любую свободную веточку, пока не будет наряжена вся.

Снова наклоняюсь к ящику и замираю, поглядывая на мужчину задумчиво крутящего игрушку в руке.

– Ну, вы что застыли?

– Да вот, пытаюсь вспомнить, когда последний раз наряжал елку, – наконец оживает Дамир и очень даже ловко вешает игрушку. Смотрит на меня, и его губ касается непривычная, мягкая и какая-то далекая улыбка, будто мысленно он перенесся на много-много лет назад.

– И когда? Вспомнили?

– Лет сто назад, не меньше.

– Не думала, что вы такой старый, – улыбаюсь в ответ и, пряча взгляд, возвращаюсь к отработанному за годы действию – продолжаю наряжать прекрасное дерево.

– Если ты и дальше мне будешь “выкать”, то именно таким трухлявым пнем я себя и буду чувствовать. Неужели я так старо выгляжу? И мы вроде как договорились, что я Дамир, Ева. На ты, – наконец зашевелился хозяин дома, так же, как и я, то и дело подхватывая игрушки. Ну вот, я же говорила, тут главное начать, а дальше все само пойдет!

– Совсем нет, – запоздало отвечаю на вопрос. – Вы очень даже хорошо выглядите, – ляпнула я и прикусила язык, поймав его смеющийся взгляд.

– Чудно, а то я уже испугался.

– А сколько вам… тебе лет?

– Так много, что лучше тебе не знать.

– И все же?

– Тридцать восемь, Ева.

– Во-о-оу! – удивления сдержать не удалось. Джесс была права, мужчина мне в отцы годится, но при этом, отбросив все смущение, я чувствую себя рядом с ним удивительно хорошо. Словно и знакомы-то мы уже не пару дней, а как минимум, всю жизнь.

– Так, а вот это уже совсем не обнадеживает! – смотрит на меня укоризненно Дамир, легонько щелкая по носу, как ребенка. Такой странный и непривычный жест, который огоньком отзывается в груди. – Это просто цифры, снежинка. А наряжал елку последний раз я, наверное, еще мелким пацаном с родителями, – задумчиво продолжает говорить мужчина. – После, как-то во взрослой и самостоятельной жизни мне было уже не до того.

– А со своей семьей? Ты говорил, что был женат, а… а сейчас? Нет? Или дети есть, может быть?

Как много вопросов, Ева! Ты точно лезешь не в свое дело! Но удивительно, мужчина воспринимает это спокойно и отвечает тоже без какого-либо недовольства:

– Нет, не женат и не собираюсь. Пока. Ребенок есть, но он уже взрослый, и не было у нас заведено совместных наряжаний или праздников. Вообще все было как-то… не по-семейному.

– Это как-то уныло и неправильно.

– Согласен. Ну, а ты?

– А мы с бабулей каждый год ставим елку. Только этот год, видимо, станет исключением, – теперь мне взгрустнулось. – Эй, вешайте шары выше, я все равно туда не дотянусь.

– Вешай, Ева. Мы на ты.

– Да, то есть… вешай.

– А родители твои?

– Нет их, – говорю коротко и неохотно, и мужчина это замечает. И спасибо ему, что на этом тема личной жизни как-то сама собой закрывается, сменяясь чем-то отвлеченным и легкими перепираниями: какая игрушка где должна висеть. За непринужденным разговором я не заметила, как за окном начало смеркаться, а ель оказалась от низу и до верху наряженной. Осталось только одно “но”…

– Верхушка осталась. Надень ее, – подаю мужчине звезду со множеством лучей, которая должна увенчать эту пеструю красавицу.

– Нет уж, давай сама, это слишком ответственно, – улыбается Дамир, а меня начинают распирать искренние возмущения:

– Издеваетесь, да? Я же ни в жизнь не дотянусь до нее со своим метр с кепкой! –уперла руки в бока и смотрю на мужчину, а он только и делает, что лыбится в ответ. Да так по-доброму, что внутри что-то легонько екает.

– Так иди ко мне, я подниму, – продолжает смеяться надо мной, помахивая руками.

– Нет уж, а вдруг ты меня уронишь? – делаю шаг назад. – Ты сам лучше, –  вскидываю перед собой руку со звездой, будто смогу с ее помощью отгородиться от лучезарной улыбки мужчины.

– Ева.

– Нет-нет и нет.

– Иди  сюда, трусиха.

– Да нет же… – и не успеваю я развернуться, чтобы удрать, как меня за ноги, обвивая кольцом, подхватывают сильные руки и молниеносно приподнимают вверх. От неожиданности я взвизгнула и, покачнувшись, прикрывая рот ладошкой, рассмеялась.

Вот так вот, одним взмахом, одним движением меня закинули чуть ли не до потолка! Может быть, попросить его в следующий раз, когда буду верхние шкафчики на кухонном гарнитуре мыть, побыть моей стремянкой с ножками?

– Только не урони меня, пожалуйста, Дам! – взвизгнула я, неосознанно сокращая имя мужчины, когда он сделал шаг, приближаясь к елке, а я свободной рукой хватаюсь за его голову. – Если я убьюсь, придется тебе в доме самому убираться! – предупреждаю, а саму распирает тихий хохот.

– Вот видишь, мне совершенно невыгодно от тебя избавляться, снежинка! Давай кнопка, надевай ее, – говорит мужчина, крепко ухватив меня под коленки, уже чуть ли не усадив себе на плечо.