Текст книги "«Он» всегда дома. История домового"

«Он» вздрогнул и проснулся, будто бы во сне все увидел так, как можно уловить только воочию. Глаза его широко раскрылись и замерли в немигающем состоянии. Потом они наполнились влагой и, постепенно утонули в слезах. «Он» осознал то, что так боялся узнать и почувствовать. В его жизни больше не было тех, кого он воспитывал с самого их рождения, кого любил и оберегал, кого спасал от травм и несчастий, с кем засыпал в детских кроватках и играл, не стесняясь показываться на глаза, словно живая мягкая игрушка иди ручной зверек. Их больше у «него» не было. Больше никогда не появятся под крышей «его» дома Василий, Сергей, Николай, Алексей.

Но, каким бы тяжелым не было человеческое горе, сколько бы потерь не пришлось пережить, как бы много слез не было пролито, время стирает боль утраты, умягчает страдающее сердце, делает привычным то, чего больше всего боялись когда-то. На смену траурным событиям и тяжелым временам приходит что-либо новое, происходят очередные события, мир медленно меняется, притягивая добрые и теплые дни. Наваливаются новые заботы, проблемы и новости, которые все больше отвлекают от прежних и, заставляют меняться, поддаваясь радостям и улыбкам, смеху и наслаждениям, от чего боль утраты чувствуется все меньше и меньше. Человек приспосабливается, начинает втягиваться в очередной этап и ритм жизни, принимая все новое, с чем придется жить дальше.

Очередная весна стала обжигать ярким солнечным светом землю. Начались новые посевные работы, теперь происходившие на больших площадях, отвоеванных саперами от старых военных сюрпризов, заполонивших когда-то все пахотные земли, делая труд на них почти невозможным. В деревни по округе вернулось не мало прежних жителей, что сочли нужным поселиться там, где когда-то имели свои дома. Колхоз, соответственно, пополнился работниками, от чего дальнейшие перспективы его существования стали выглядеть куда лучше, чем хотя бы год назад. Не мало демобилизованных по ранениям и инвалидностям деревенских мужиков возвратилось в родные мета с фронта, доставив радость и счастье своим матерям, женам и детям, несмотря на то, что большинство из них были калеками и мало на что теперь могли сгодиться. Но, все равно, их принимали, брали на работу в колхоз хотя бы на те должности, где те способны были на что-то продуктивное. А главным было то, что они все же вернулись. Вернулись хотя бы такими, какими их сделала война. Без руки, без ноги, без глаза, с негнущимися конечностями, с ожогами, со шрамами. В своих семьях они были родными на столько, что даже возвращению калеки, завидовали те, в чей дом уже было не суждено постучаться ушедшему на фронт сыну, мужу, отцу.

И как бы не тосковала Анна Ильинична от ворвавшихся в ее сердце за годы войны траурных известий, на смену им все же пришли новее радости. Осчастливила мать и супруга Маруся, сообщив им своей долгожданной беременности. Пришло письмо из города Горький от старшей дочери Катерины, так же обрадовавшей мать сообщением о скором создании собственной семьи с уволенным после тяжелого ранения из армии офицером с довольно редким именем Арсентий. Постоянно писала домой самая младшая Евдокия, уже почти год трудившаяся за токарным станком на заводе в далеком Кирове, где жила в общежитии.

Каждый вечер Маруся, снова и снова, читала матери письма от сестер, придавая ей новых сил и радостных мыслей перед сном и, отвлекая от горьких переживаний, что с невероятным трудом уходили от нее, крепко цепляясь за душу лицами не вернувшихся с войны сыновей, приходивших к ней постоянно в мыслях.

«Он» то же, сидя в своем старом закутке под потолком возле печной трубы, смотрел на Марусю и внимательно слушал ее, радуясь происходящим где-то далеко событиям, связанными с его дорогими и родными людьми, которых он знал с самого их появления на свет. «Он» старался вникнуть в целый ряд слов, значения которых не знал или не понимал, думая потом над тем, что такое «токарь», «завод», «общежитие». Но, не найдя тому ответов, мирился со своей неосведомленностью и переводил взгляд на Анну Ильиничну, пристально наблюдал за ней, с каждым новым вечером замечая тонкие изменения в ее глазах, ее взгляде, в медленно растущей день ото дня улыбке на морщинистом лице.

А потом «он» едва только начал искать значение новому услышанному слову «победа», что громко и радостно прозвучало от неожиданно ворвавшегося в дом колхозного конюха-фронтовика, как перед «его» глазами стали происходить события, на столько стремительно наполнившиеся счастьем и ликующими криками, что «он», неожиданно для себя, свалился с печи. Выскочив во двор «он» начал наблюдать то, что было для «него» самым непонятным за всю «его» жизнь. По всей деревне радостно кричали ее жители от самого маленького, до последнего старика. Звучала гармошка и танцевали калеки на костылях. Подпрыгивали на руках матерей дети и вытирали слезы счастья с лиц взрослые. В такт людям вопили петухи во дворах и лаяли, переходя на свистящий вой цепные псы, недавно появившиеся в деревне. Повсюду слышалось лишь одно слово: «Победа!», чередовавшееся, только, с «наконец-то!» и «дождались!».