Текст книги "Колумбийская балалайка"

Лопес не любил индейцев, хотя сам был на четверть муиска. Еще Лопес не любил ждать и догонять. А сегодня он прямо-таки ненавидел весь мир: и нескончаемый дождь снаружи, и эту Богом проклятую и забытую деревню; даже своего друга Диего Марсиа ненавидел – за то, что тот отправил его на это безнадежное дело. И себя ненавидел – за то, что согласился…

Он попытался взять себя в руки. Не получилось. Святая Мать, ну за что мне все это? В чем я провинился? Или кто-то навел на меня порчу, наложил маль суэтрэ?..

Если судить по часам, то скоро рассвет. Если судить по разгулу стихии за окном, то ночь воцарилась навечно. Окно в домике старосты деревни, мерзкого и древнего, как океан, индейца Эустакио Розового Листа, было единственным. Единственными были и комната, и кровать, и стол, вот разве что стульев два, и на том спасибо. Староста жил один в обстановке более чем спартанской. Что Лопеса сейчас вполне устраивало: расслабляться и дремать под шум дождя он не собирался. Хотя очень хотелось. Как и побриться…

Прошло уже девять часов с тех пор, как отряд Лопеса по приказу дона Мигеля все на том же грузовом “мерседесе” прибыл в деревню, и десять, как зарядил предвестник Больших Дождей. Диалог с местным старостой, старым индейским пнем Эустакио Розовым Листом, был краток и категоричен. Видели ли твои люди в окрестностях незнакомых белых людей за последние сутки? Нет, сеньор, здесь никого не было. Это очень злые люди, Эустакио, очень: они убили много добрых людей. И мы пришли, чтобы защитить тебя. Мы подождем немного, хорошо? Если они двигаются другой дорогой, мы уйдем, а если придут в твою деревню, мы их поймаем. Так что распорядись разместить моих людей, Эустакио, накорми и высуши их одежду. Да, и спрячь грузовик. Буэно, сеньор…

Ха-ха, еще бы не буэно, морда носатая! Знает ведь прекрасно, что станет с ним и с его провонявшей тухлой рыбой деревенькой, попытайся он возразить представителю колумбийской власти – не конгресса из Боготы, а истинной. Страх перед потомками великого конкистадора Писарро плещется в крови у всех здешних индейцев…

Но – мало, мало людей у Лопеса. Всего восемь человек. Разумом-то понимаешь, что остальные силы рассредоточены в других местах, где появление русских вероятно не менее, но сердечко-то ноет. Ни точечные посты не организовать, ни прочесывание примыкающего к деревне леса… Приходится сидеть по деревенским хибарам и тупо ждать, что беглецы сами постучатся в дверь – в надежде, что откроет им мирный рыбак. Даже рация у отряда была всего одна – для связи с Диего.

Словно угадав его мысли, в нагрудном кармане запиликало. Он со вздохом достал “Кенвуд”, включил, поднес к лицу:

– “Акрил” вызывает “Либру”, – сказала рация.

– Да, Диего, слушаю тебя, – ответил Лопес, начхав на позывные.

Сквозь помехи, похожие на автоматную трескотню, – проклятый дождь – донесся голос Марсиа, звук шел как из гроба:

– Как обстановка, дружище?

– Так же, – кратко доложил Лопес.

– Смотри, в такую адову погоду мимо любого поста можно провести слона на веревочке, никто и не заметит. Прикажи своим людям усилить бдительность. Мы не имеем права упустить их, слышишь?

– Слышу, Диего, но плохо: треск стоит.

– Мы переезжаем в Текесси. Запомни, дружище, что…

Лопес положил возбужденно бормочущую коробочку с антенной на стол и отвернулся к окну.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, он еще раз прокачал в уме возможные действия русских “туристов” – на тот случай, если они все же выйдут к деревне.

Итак, у них две основные задачи: вырваться из окружения и связаться с полицией. Второе невыполнимо: телефона здесь нет и никогда не было, а единственная связь с внешним миром – это такой же, как у ребят Лопеса, грузовой “мерседес”, дряхлая раздолбанная колымага, на которой местные раз в неделю возят в Текесси свежемороженую рыбу, а из Текесси – продукты, шмотки и прочую необходимую в быту ерунду.

Позарятся ли русские на этот вид связи и средство выскользнуть из кольца? Вряд ли: они не идиоты, они понимают, что единственная дорога наверняка блокирована. Слон на веревочке или нет, но шум мотора выдаст их с головой.

Втихаря двинутся лесом вдоль дороги, минуя деревню, прочь от побережья? Это более вероятно: карты у них нет, до ближайшего населенного пункта может быть и десять километров, и все триста, но все же дорога – это какое-никакое, а направление к людям, к цивилизации, к телефону… А на самом деле – направление точнехонько в руки людей Мигеля Испартеро.

Рация наконец замолкла, и Лопес вернул ее в карман.

Что еще?

Рыбацкие лодки. Наиболее притягательный для беглецов вариант. Уйти подальше в море – и там тебя сам дьявол не найдет. (Упомянув дьявола, Лопес поискал глазами распятие над кроватью, не нашел и мелко перекрестился на окно.) Проще отыскать десять долларов в пустом кармане, чем лодчонку в бескрайних прибрежных водах… и даже пограничники здесь не помогут: такую лоханку ни один радар не зафиксирует. Но чтобы выйти в море, нужно лодку захватить. Поэтому на лодках Лопес разместил самых толковых своих бойцов…

Все.

Других вариантов нет. И быть не может.

Если они пойдут в деревню, то из деревни им уже не выбраться.

И все равно на душе у Лопеса было неспокойно – именно из-за логичности своих предположений. А после позорного случая с джипом на лесной дороге он убедился, что “туристы” со своей загадочной русской душой способны на вовсе уж непредсказуемые поступки. Непредсказуемые, нелогичные, противоестественные – и тем не менее действенные. Поэтому предугадать, что они сделают в следующий момент, не было никакой возможности…

Матерь Божья, пусть они пойдут другой дорогой и напорются на другую засаду, не мою…

Хотя он и слабо верил в счастливый исход: недаром Диего Марсиа направил сюда именно его, Лопеса…

Дождь прекратился только к рассвету. Тусклое пятно солнца, похожее на растекшийся желток в яичнице, медленно выползало из-за горизонта, не очень-то и пытаясь пробиться сквозь вездесущий туман.

– Вот тут, – негромко сказал Алексей, когда они со всеми своими нехитрыми манатками, прячась за деревьями, добрались до озера. – Направление вроде бы подходящее…

– Умыться бы, – почти простонала Татьяна, глядя на ровную гладь воды. Вода была мутная, пахучая и какой-то разновидностью ряски поросшая.

– После, дорогой товарищ, мыться будем, – без тени улыбки ответил Леша. – Не время сейчас, родина в опасности… Ну, что скажешь, Борисыч? Реально?

– Может, тут рыба есть? Пожарили бы, жрать охота, – сказал Вова.

Борисыч посмотрел сначала на озеро, потом на деревеньку, скрытую туманом и редколесьем, покрывавшим склон, потом на рукотворную, метра два высотой плотину, на гребне которой они расположились.

– Как думаешь, сколько здесь воды?

Леша задумался.

– Зависит, конечно, от глубины… но тонн на пятнадцать – двадцать тысяч потянет.

– Шиза, – кратко прокомментировал идею Лешки Михаил.

– Предложи что другое.

– Или лучше дальше пойдем? – несмело попросила Люба. – Вдруг не получится, тогда нам точно конец…

– Куда дальше? – огрызнулся Алексей. – В джунгли эти? Под ливнем? Не-ет, Борисыч прав: нам лодка нужна, Любаша.

– Солнце светит, россияне, да не греет! – сообщил Вовик, сидя на борту лодки и обхватив себя за плечи. – Это ж не Южная Америка, это ж Северный полюс какой-то…

В самом деле, было зябко. Ночь беглецы провели под лодкой, под непрестанный грохот дождя, забылись неспокойным сном, тесно прижавшись друг к другу. А едва рассвело, Алексей приказал передислоцироваться вместе с лагерем и чуть ли не пинками погнал команду на осмотр места предполагаемого проведения акции – к озеру. И вот теперь, невыспавшиеся, грязные, злые, трясущиеся от сырости, россияне мрачно разглядывали фронт предстоящих работ.

– А по-моему, может выгореть. – Борисыч ухватился обеими руками за сваю в верхнем ряду, покачал туда-сюда. – Уклон здесь градусов двадцать, потечет за милую душу… Главное ведь что для нас? Для нас главное – неожиданность.

Озеро поместилось в некоем подобии кратера, то есть его уровень находился значительно выше уровня земли, и со стороны деревни берег на протяжении метров двадцати был дополнительно укреплен двойным заграждением: через каждый метр в землю были вкопаны сваи, выструганные из цельных стволов деревьев толщиной в руку и связанные между собой веревками и лианами, – по типу плетня, в несколько рядов, расположенных в шахматном порядке друг над другом. Между этими “заборчиками” селяне щедро набросали земли и камней, где надо положили бревна, так что плотина получилась добротной и на вид солидной.

– Шиза не шиза, но часа три проколупаемся, верняк, – хмуро отметил Михаил. Помолчал и добавил: – А начинать надо вон там, пониже, где атмосфер больше, чтобы уж хлынуло так хлынуло. – И он сплюнул к основанию плотины.

– Ты что, раньше таким занимался? – осведомилась Люба.

– В кино видел, – ответил Михаил.

На первый взгляд от задуманного Лешей и в самом деле попахивало бредом – разрушить плотину, заботливо возведенную рыбаками, чтобы вода хлынула на деревню. Под шумок, пока паника, пробраться на лодку… ну и дальше действовать по обстоятельствам. Если опять ливанет с неба, то совсем хорошо будет, но, как назло, небеса, похоже, решили взять тайм-аут.

Увидев несущийся на них селевой поток, жители наверняка подумают, что плотину просто размыло, бросятся спасать скарб и самое ценное, солдаты, буде таковые в деревне все-таки окажутся, тоже засуетятся – и в суматохе будет, ох, будет шанс в обход пробраться на борт, нейтрализовать часовых и… и…

О том, что делать дальше, пока предпочитали не задумываться.

– Повторим еще раз, – напряженно сказал Леша. – Как только пойдет вода… Борисыч, что делаешь, когда пойдет вода?

– Вместе с вами, товарищ полковник, – старик вытянулся во фрунт, – огибаем поток по левому флангу, выходим на оперативный простор у берега и занимаем позицию вон за той высоткой, в десяти метрах от пирса. При появлении солдат на борту лодок открываем огонь на поражение.

Алексей поморщился:

– Борисыч, ну серьезное же дело, что ты как маленький…

– Виноват, товарищ генерал. – В глазах ветерана плясал веселый огонь: мандраж перед боем выливался у него в безудержное веселье.

Пропустив шпильку мимо ушей, Алексей повернулся к Мише:

– Ты?

Оптовый торговец фруктами поскреб живот и спокойно ответил:

– Ну, я типа спускаюсь справа и, когда вода до хибар доберется, начинаю шмалять во все стороны. Типа внимание отвлекаю. Если ты все точняком рассчитал, то между мной и теми отморозками в камуфляжах скоро будет течь речка Нева после прорыва дамбы и они меня не достанут…

– Патроны экономь.

– …но если ты, братишка, – тем же ровным тоном продолжал Михаил, – где-нибудь напортачил и я влипну в конкретное попадалово с этими уродами, я тебя…

– Понял, понял. Замочишь, завалишь, загасишь. Только умоляю, экономь патроны. Люба, Таня?

– Двигаемся за тобой с Борисычем на расстоянии.

Любовь добавила:

– И за Вовкой смотрим.

– А я? – сонно спросил “ботаник”.

Алексей сказал серьезно:

– А ты прикрываешь наших барышень. Ответственное дело, понимаешь ли… В общем, если солдат в деревне нет, то мы преспокойно выходим к рыбакам и покупаем у них лодку.

– Ага, у них тут потоп реальный, а ты им баксы суешь. Будут они с тобой разговаривать.

– За баксы – будут, – уверенно ответил Алексей. Помолчал. – И ничего не забудьте и не перепутайте, Христом Богом прошу. Ну, чего приуныли? Других вариантов все равно нет. Спускаемся и приступаем. – Алексей поплевал на руки. – Короче, предлагаю: Люба и Татьяна подкапывают основания кольев, вот отсюда досюда, Миша раскачивает их и вынимает, только осторожно, не то либо в деревне услышат, либо смоет нас к свиньям собачьим. Я, Борисыч и Мишка пока начнем завал между сваями разбирать – водичке родимой легче на свободу будет вырваться. Вовик… Вовка, так твою перетак!!!

– Не надо! Это не я!.. – Прикорнувший было на мягком лодочном борту “ботаник” резко сел. Помотал головой. – А? Что, уже приехали?

– Приехали, приехали. Ты вот что… – Леша на мгновенье задумался, какой бы фронт отвести лохматому недорослю, достал нож и с сомнением на него посмотрел. Решился: – На ножик, живенько давай веревки между кольями перепиливай. И аккуратнее, пальцы себе не отчекрыжь. Главное, всем тихо, не шуметь особо, мало ли что… Возражения есть? Ну, тогда с Богом.

Аккорд одиннадцатый
О пользе изучения гидротехники

Туман рассеялся окончательно, и теперь со стороны картина напоминала очередной конкурс для уставших от цивилизации участников “Последнего героя”, какой-нибудь там “Кто первый доберется до воды” – причем приз за победу в этом конкурсе, судя про всему, посулили немалый, поскольку грязные, изможденные люди вкалывали как на ударной стройке коммунизма.

Припекало.

Работа шла медленно, молчаливо, но на удивление слаженно, и к исходу первого часа команда втянулась. С помощью лопатки и подручных средств, сиречь оструганных палок, женщины раскапывали лунки вокруг глубоко вбитых кольев у основания плотины, низкорослый живчик в штанах не по размеру расшатывал их, с приглушенным хэканьем выдирал из глинистой земли, складировал в сторонке. Еще двое мужчин, “этажом” выше, голыми руками выковыривали валуны, рыхлили плотно утрамбованную землю. Последний участник конкурса был отстранен от работ: когда Вовик едва не оттяпал себе палец, перепиливая гибкую, как резиновый шланг, лиану, его бросили на помощь Мишке. Когда Вовик получил в лоб выдернутой из земли сваей, его перевели на участок доставания камней. А когда Вовик уронил себе на ногу булыжник размером с конскую голову, Леша терпение потерял. Он загнал путающегося под ногами и мешающего советами “ботаника” на гребень плотины с ответственной миссией – зорко следить сверху, не появился ли в поле зрения неприятель.

Выдернув пятнадцатый кол, Миша тяжело опустился на землю, посмотрел на кровоточащие ладони, потом оглядел плоды совместного труда. В нижнем ряду было вынуто семь кольев, в следующем – пять, в третьем снизу – три. Итого пятнадцать. До фига. Земли и камней на освобожденном от свай участке было вынуто на метр в глубь плотины.

– Чего расселся? – Леша, подкопав очередной валун, с трудом вынул его из грунта, положил рядом с собой. Придержал ладонью, чтобы не покатился вниз. Выпрямился, держась за поясницу, отряхнул руки о спортивные штаны.

Глядя на патрона, села и Татьяна.

– Я сейчас сдохну, – тихо известила она и бессильно всхлипнула. Грязь измазала ее лицо на манер то ли индейца, то ли коммандос.

– Баста, карапузики, кончилися танцы, – выдохнул Миша. – Хватит, перекур…

– Перекуры отменяются, братан, все равно сигарет не осталось.

Алексей спрыгнул вниз, заглянул в подкоп. Присвистнул.

– Борисыч, смотри-ка, а мы нехило продвинулись!

– Народ, а ведь рыба тут водится! – подал голос Вова – хорошо хоть, не заорал на всю Колумбию. Он сидел на борту лодки и радостно тыкал пальцем в сторону озера.

– Тебя за чем поставили наблюдать, рыболов-любитель хренов? – рявкнул Лешка.

– Так ведь жрать-то охота!..

Алексей прикрыл глаза, постоял несколько секунд неподвижно, потом елейно произнес:

– Володя, друг мой, будь так добр, наблюдай за деревней. Если покажутся люди, в форме или без, скажи мне, пожалуйста, только не очень громко, договорились?

– Ну и ладно, – обиделся Вова. – Вот и делай людям хорошее. А потом ныть будут: есть хотим, есть хотим…

Он встал в лодке в полный рост, сложил пальцы обеих рук в трубочки и демонстративно приставил получившийся “бинокль” к глазам.

И тут же увидел крадущегося по склону смуглого человека в пятнистой куртке с автоматом на плече.

– Ну не клоун, а? – пробормотал Алексей в адрес “ботаника” и в сердцах пнул торчащий из плотины камень.

И сразу вслед за этим случилось две вещи.

Во-первых, Вовка со своего наблюдательного пункта заорал во всю силу прокуренных легких: “Шухер, пиплы, враг у ворот!!!”

Во-вторых, потревоженный Лешей камень неожиданно вылетел из плотины как пробка из бутылки шампанского, а за ним, как то же шампанское из бутылки, с оглушительным шумом ударила пенная тугая струя.

– Предвестник Больших Дождей ушел. Он сказал нам, что Большие Дожди начнутся через пять дней.

– А?!.

Лопес вздрогнул и скинул со стола ноги в тяжелых армейских ботинках. Оказывается, он все-таки задремал. Сколько времени? В окно светило восходящее солнце, ливень перестал, туман почти рассеялся. У окна стоял старый индейский пень Эустакио Розовый Лист и, скрестив руки на груди, с философским видом смотрел наружу.

Лопес с силой потер лицо, посмотрел на наручные часы. Он спал двадцать минут. За это время могло произойти очень многое…

Вежливый стук – и в дверь просунулась взлохмаченная голова рядового Карлоса Вальдерамы.

– Сеньор сержант, разрешите…

– Что там еще?

– Тут такое дело, сеньор сержант. Девка одна, из местных, к сеньору старосте рвется – прям не удержать чертовку. Боюсь, шум поднимет, демаскирует нас…

Лопес мысленно проклял всех тупоголовых крестьян, которые в погоне за длинным песо бросают плуги и бороны и, как лесные тараканы на свет, ползут записываться в бойцы Медельинского Картеля. Пушечное мясо, конечно, разумным быть не должно, но ведь не до такой же степени!..

– На постах все спокойно, рядовой?

– Так точно, сеньор сержант. Никаких признаков неприятеля.

– Давай сюда девку.

– Слушаюсь.

– А сам позови мне капрала Ринальдо.

– Слушаюсь.

Вальдерама исчез, а в комнату вошла невысокая крепкая девчушка лет шестнадцати, не больше, в потертых джинсах и чистой фланелевой рубашке в крупную черную и красную клетку навыпуск.

– Эустакио, дождь закончился, – сказала она, тряхнув непослушной гривой иссиня-черных волос и не обращая на Лопеса ровным счетом никакого внимания. – Надо ехать, Эустакио.

– Сейчас в нашем селении распоряжаюсь не я, Летисия, – ответил Розовый Лист. – Сеньор сержант занимает более высокий пост, обращайся к нему.

После секундной паузы девушка повернулась к Лопесу, но смотрела как бы мимо него и говорила с настолько плохо скрываемым презрением, что Лопес невольно сжал зубы.

– Сеньор сержант, я должна ехать в город, – безапелляционно заявила она. – Прикажите своим… солдатам пропустить грузовик.

– А что за спешность? – Лопес говорил спокойно: не хватало еще с юными девчонками воевать.

– Я должна отвезти рыбу в Текесси. – В голосе ее прорезалось раздражение. – Мороженую рыбу. Отдать закупщику, получить деньги, купить парусину, еду на всю деревню, ножи, топливо для дизеля, кое-что из одежды.

– Ты шофер?

– Шофер, – с вызовом ответила Летисия. – А что?

– Ничего. Просто в лесу прячется банда убийц, сеньорита шофер. И пока мы их не поймаем или не убедимся, что они ушли из этих мест, я не имею права выпускать кого-либо за территорию поселка. Придется немного подождать.

– Я подожду. Но рыба ждать не может! – Она притопнула ножкой, обутой в коричневый казак. – Из-за дождя рыба и так пролежала под открытым небом почти сутки, сеньор сержант! А сейчас солнце! Закупщик тухлятину брать не будет, он вообще откажется иметь с нами дело, если я в срок не привезу товар, и мы на весь сезон дождей останемся без еды и топлива!!!

На пороге без стука возник капрал Ринальдо.

– Сеньор сержант, по вашему распоряжению…

Лопес жестом заставил его замолчать и спросил:

– Обстановка?

– Стабильная.

– Ясно. – На миг Лопес испытал облегчение. Уже день, а о русских ни слуху ни духу. Значит, хвала Святой Матери, отправились другой дорогой. – Организуйте на всякий случай патрулирование вокруг деревни, капрал. Отрядите одного… нет, двоих, пусть поодиночке пройдутся по окрестностям, посмотрят, нет ли следов пребывания чужих.

– Уже, сеньор сержант, – позволил себе улыбнуться Ринальдо. – В дозор отправлены рядовые Вальдерама и Гранадос.

– Молодец, капрал. И… прикажите солдатам без дела наружу не высовываться – мало ли…

– Будет исполнено, сеньор сержант.

– Идите.

Четко повернувшись, капрал покинул временную штаб-квартиру охотников. Лопес повернулся к Летисии:

– Так что там у вас, сеньорита шофер?

– Рыба, сеньор сержант. Я должна отвезти рыбу.

Лопес развел руками:

– Увы. В настоящий момент ничем не могу помочь. Перенесите рыбу обратно в морозильник. Пару дней подождет, ничего с ней не случится.

– Но…

– Вам не ясно, сеньорита? – Лопес добавил в голос изрядную порцию металла.

Летисия обожгла сержанта яростным взглядом черных глаз, повернулась и вышла. Громко хлопнув дверью.

Не в правилах Лопеса было портить отношения с гражданским населением, но тут уж ничего не поделаешь. Одну девчонку отпускать было нельзя – грузовик уж слишком лакомый кусок, и с ней никого не отправишь – каждый человек на счету.

“О древние боги моего несчастного народа, – вознес в этот момент мысленную молитву Эустакио Розовый Лист, – не отворачивайтесь от нас, помогите изгнать чужеземцев с наших земель, смойте их, как грязь с тела вернувшегося охотника…”

Со стороны леса послышался нарастающий гул, сопровождаемый негромким шорохом, а потом донесся и далекий, протяжный, стремительно приближающийся вопль, напоминающий боевой клич индейцев: “У-у-у-у-й-о-о-о-о!!!”

Лапая на ходу кобуру, чувствуя, как тело мгновенно покрылось липким потом, Лопес выскочил наружу, под палящее солнце. “Началось”, – с бессильной тоской понял он.

Рядовой Вальдерама честно исполнял приказ. Он честно двигался вдоль берега, в тридцати метрах от деревни, честно смотрел по сторонам и не находил никаких признаков неприятеля. Не высохшая после ливня трава не примята, следов в грязи нет, лужи как лужи, деревья как деревья… Надо бы подняться повыше – не станет же враг проходить так близко от деревни.

Он поднял голову как раз в тот момент, когда человек на вершине холма заметил его в бинокль и что-то заверещал на незнакомом языке. Сердце рядового застрекотало с такой скоростью, что у него зашумело в ушах. Срывая с плеча автомат, Вальдерама еще успел подумать: зловещий незнакомец специально измазал себя грязью, чтобы быть незаметным на фоне склона, а потом Вальдерама понял: это отнюдь не в ушах у него шумит, а потом два молодых деревца гевеи перед ним вдруг согнулись до земли, и на рядового Вальдераму прыгнуло бесформенное чудовище, шипя и булькая, как сотня разъяренных змей, схватило холодными щупальцами, закружило и поволокло в бездну.

– Берегись!!! – закричала Люба.

Татьяна взвизгнула, уронила лопатку, Борисыч, точно получив пинка, сиганул с плотины вперед и в сторону, удачно упал на бок, перекатился через плечо.

О конспирации уже никто не думал.

Вылетевшим под напором воды камнем Алексея едва не сбило с ног. Он успел отпрыгнуть, а брызжущая струя, плотная, как резиновый жгут, вдарила отвернувшемуся Мише между лопаток, опрокинула, потащила…

– Мишка, куда?! – заорал Леха. И быстро обернулся к остальным: – Оружие берегите!

– Миша! – это уже Таня.

А над ними соляным столбом застыл Вова.

– Прыгай, Вовка! – скомандовала Люба. – Плотина рушится!

– Что рушится? – не расслышал тот.

– Вниз, быстро! Не успеем! – Борисыч подхватил с земли автомат и сделал шаг вниз по склону…

Этот шаг его и спас. Потому что аккурат за спиной старика обвалился кусок подмокшего грунта, и вот уже не жалкая струйка, а целый поток, смесь воды, грязи, песка и камушков, как из брандспойта, распорол воздух. Борисыч только чудом избежал участи Мишки, пенный хлыст задел его краешком, окатив с головы до ног. Хлестало, как в пробоину подводной лодки.

Мишка же, отплевываясь и мотая головой, изо всех сил цеплялся за ствол мокрого деревца, мотыляющегося из стороны в сторону. То и дело волны полностью скрывали его из виду. Наверное, выплывая на поверхность, он орал, но в грохоте падающей воды слышно его не было.

– Эй, плотина рушится! – воплем предупредил Владимир, стоя в лодке в полный рост.

Старания беглецов не пропали даром: почти весь освобожденный от кольев и веревок-лиан участок плотины быстро превращался в одну огромную дыру, куда стремительно вытекало озеро; но озеру этого казалось мало – оно решило расширить себе проход. Вся плотина неторопливо, как в замедленном показе, вдруг выгнулась дугой, затрещали сваи, засвистели в воздухе лопающиеся веревки…

– Мама! – раздалось сверху, и плотина с громом будто взорвалась изнутри.

Во все стороны полетели бревна, камни, куски дерна – и многотонная масса воды грянула оземь, сметая все на своем пути, сгибая молодые деревца, ломая и выкорчевывая старые, увлекая за собой кубометры земли, килограммы ила, десятки зазевавшихся рыб… и – победоносно, как трофей, – одну бледно-зеленого цвета лодку.

– Вовка! – не своим голосом закричала Люба.

– У, ё!!! – в ужасе вторил ей “ботаник”, с приличной скоростью уносясь на гребне волны в сторону деревни.

Осевшая на рушащейся плотине лодка швырнула его на колени, и теперь он летел, вцепившись руками в леера по обеим бортам, орал благим матом, но скоростной спуск остановить не мог. Струи мокрыми полотенцами наотмашь хлестали его по лицу. Оставшиеся наверху люди, пребывая в ступоре от случившегося, несколько секунд молча наблюдали, как лодка, будто преодолевая пороги на горной реке, лавирует между затопляемыми деревьями, иногда почти встает вертикально на борт, то скрывается под волнами, то снова выныривает, кружит каруселью – а потом исчезает за водяной пылью…

Потом оцепенение прошло. Люба рванулась было за исчезнувшим в пучине соотечественником, но Алексей железной хваткой удержал ее за талию:

– Дура! Куда?! Размажет, и костей не соберешь!!!

– Мы не можем его бросить! Пусти, скотина!..

– Вниз, вниз! – надрывался Борисыч, чуть ли не прикладом подталкивая спутников к склону. – Там мы его перехватим! Живее, в кольцо, вашу мать!..

– Мишка! Мишенька! – сжимала Татьяна мокрые кулачки.

Набрав силу и мощь, поток немного изменил направление, и Мишка, помятый, разевающий, как рыба на берегу, рот, неожиданно оказался на относительно сухом пятачке и теперь на карачках бодро взбирался к своим, то и дело оскальзываясь и падая.

– План остается в силе! – орал Леха. – Борисыч, за мной, к берегу!

– Поздно! Смотрите! – Татьяна указала на деревню.

В деревне начался переполох, забегали, засуетились люди – среди них, черт подери, несколько в форме и с оружием! – из-под тента медленно выполз грузовой “мерседес”.

Но не на панику хотела обратить внимание Таня.

Падая на землю, мутный поток превращался в полноводную бурную реку, которая с ревом пробивала себе русло сквозь редколесье – но вовсе не то русло, которое наметили ей русские диверсанты. Сейчас они находились с правой стороны от пробоины, если стоять спиной к предательскому озеру, и река тоже постепенно забирала вправо, отрезая им путь и к деревне, и к рыбацким лодкам. Более того, река явно стремилась в первую очередь перекрыть дорогу – единственную дорогу, ведущую из селения к цивилизации, а уж потом вплотную заняться деревней и ее обитателями. Судя по всему, водитель грузовика это тоже понимал, потому что даже сквозь грохот водопада прорвался надрывный вопль клаксона, и “мерседес” наддал, стремясь опередить подступающее наводнение. В разные стороны брызнули от него человеческие фигурки.

– Это не военный грузовик! – вдруг узнал Алексей, щурясь от брызг. – Это тот, с ящиками, деревенский!

– И что?! – Рубашка Борисыча насквозь пропиталась влагой, мокрая челка упала на глаза.

– Перехватить! И по дороге! Подальше! Бандиты не прорвутся через реку, не успеют! А там посмотрим!

– А в море? – не врубился старик.

– А Володька?! – не могла угомониться Люба.

– Мишка, сволочь, я ж тут чуть с ума не сошла!.. – закричала вдруг Таня.

– Леха!.. Сука!.. Говорил же, что угандошу!.. Если твой план!.. – Это уже присоединился к ним Михаил, мокрый насквозь, задыхающийся, с безумными глазами, в порванной на груди майке с зайчиком, с занесенным для удара по Лешиному носу кулаком.

– Да погоди ты… – перехватил его руку Борисыч, и тут Люба заверещала:

– Все назад!!!

Пласт почвы, на котором они стояли, вдруг качнулся, подмытый бешеным течением, и поехал. Люди отскочили в сторону. Напор воды и не думал утихать, озеро оказалось объемистым, и из пробоины в плотине лупило по-прежнему, с силой и неистовством Ниагары.

Участок грунта, где только что находились беглецы, сдвинулся с места, развернулся… потом развалился надвое и быстро умчался следом за Вовой.

– А ботаник где?! – только сейчас заметил отсутствие еще одного члена команды Миша. – И доллары мои?!!

Пакет с долларами мирно лежал в сторонке от вырвавшейся наружу стихии. Михаил схватил его и прижал к животу, как грелку.

– Вниз, живо! Успеем к грузовику! – Леша с автоматом наперевес первым рванул вниз по склону.

– А Вовка?! – страшно закричала Любовь, тем не менее бросаясь за морячком. – Вы его бросите?!

– Я за Вовкой! – на бегу крикнул Алексей. – А вы грузовик задержите!

И они побежали.

– Танька, не отставай! Так что с ботаником, а?..

Река добралась до дороги метрах в ста от деревни и ненадолго притормозила, собираясь форсировать сточную канаву вдоль обочины. Разогнавшийся грузовик находился уже метрах в пятидесяти от точки встречи воды и дорожного покрытия. Кто-то из людей в форме стрелял по нему – видно было, как из борта откалываются щепки, но “мерс” останавливаться и не думал.

Половину пути они проделали на задницах по сырой земле, половину кубарем, больно ударяясь коленями и локтями, но добрались до дороги без вывихов и переломов. Лешка резко снял автомат с предохранителя и с последним напутствием: “Грузовик, остановите грузовик!” – метнулся влево, туда, где начиналось половодье и где на высоком, чудом уцелевшем деревце висела, напоровшись днищем, сдувшаяся лодка бледно-зеленого цвета. Как траурно приспущенный флаг…

– Я с тобой! – рванулась вслед за любимым рыжеволосая, но Миша перехватил ее:

– Охренела?! Подстрелят! Давай в канаву!

Они укрылись в стоке на обочине, пригнулись. Воды здесь было по колено, и она все прибывала.

Да, река уже разливалась по дороге. И грузовик вылетел на нее метрах в тридцати от группы захвата. Шваркнули из-под колес брызги, “мерс” немного занесло, повело боком… Но водила, судя по всему, попался грамотный, управление не потерял, выровнял машину и понесся навстречу засевшей в канаве четверке иностранцев.

– На-ка автомат, – неожиданно протянул Борисыч оружие Михаилу. – У тебя видок того… попредставительней будет… Что делать, знаешь?

– Батя, – нехорошо оскалился Михаил, – это не для протокола, но я в начале девяностых на Выборгском шоссе…

– Ну, тогда не лопухнись, – перебил старик. – Давай, пора.

– А если в машине бандиты?! – охнула Таня.

– Бандиты по своим стрелять не будут, – не очень уверенно ответила Люба.

– Понял, – азартно шепнул Миша и принял автомат. – А ты баксы схорони, пригодятся…