Текст книги "Афинский синдром"

Часть 5. «Герцогиня Эдинбургская»

16 (4) июня 1877 года. ТАКР «Адмирал Кузнецов».

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

Итак, началось. Сегодня утром по наплавным мостам батальонными колоннами под барабанный бой, без единого выстрела, русская армия перешла Дунай. Причем сделала она это не в одном, а сразу в трех местах: под Зимницей, под Рущуком и под Силистрией. В прошлую ночь по турецким позициям в окрестностях этих крепостей был нанесен бомбовый удар. Не такой, как в Карсе и под Цетинье, значительно слабее. О птицах Иблиса уже были наслышаны все, и при первых взрывах турки бросили крепости и толпами, бросая пушки и зарядные ящики, рванули вглубь Болгарии. Дунайский фронт фактически рухнул.

Мы с Цесаревичем стояли на берегу Дуная и наблюдали, как по наведенным саперами мостам у Зимницы на другую сторону реки маршируют густые колонны пехоты и кавалерии. Мосты были построены всего за три ночи по технологии, отработанной во время Великой Отечественной Войны. То есть весь мост собирался вдоль левого берега Дуная, а потом тот конец, что находился выше по течению, отвязывался, и течение реки само разворачивало мост в нужное положение. Я видел, как за этим процессом изумленно наблюдали военные атташе Германии, Франции и Австро-Венгрии. Особенно внимательно за процессом строительства переправы наблюдал пруссак. Он бегал вдоль берега и делал какие-то пометки в своем блокноте. Наверняка вскоре немцы возьмут эту методу себе на вооружение.

Первым по мосту в своем белом мундире и на белом коне проскакал генерал-майор Михаил Скобелев. «Ак пашу» забрали из сводной казачьей дивизии, которой командовал его отец. По личному приказу Государя был создан особый кавалерийский корпус, задачей которого было совершить глубокий рейд с выходом к перевалам в Родопах. Командиром этого корпуса и стал Михаил Скобелев. Отборные казачьи и гвардейские кавалерийские полки на холеных выезженных лошадях, в сопровождении конной артиллерии, выглядели грозно и для нашего глаза. Страшнее их в прорыве может быть только танковый корпус. По сообщениям наших передовых отрядов, застигнутые кавалерией разрозненные турецкие отряды сдаются без боя, а болгары встречают наши войска цветами и хлебом с солью.

Цесаревич в этой истории не командует Рущукским отрядом, как в нашем прошлом. Самодержец Всероссийский назначил его кем-то вроде посредника между своей Ставкой и нами, в связи с чем жизнь у нас с ним стала крайне беспокойная. При нем всегда четверо головорезов лейтенанта Бесоева, сам он убыл с совершенно секретным заданием, но оставил при Наследнике своих людей. Сам Государь Император от такой охраны, кстати, отказался, а зря. Все-таки выстрелы Каракозова и Березовского уже были.

Тем временем, по сообщениям нашей воздушной разведки, в Видине предсказуемо зашевелился Осман-паша. Его корпус покинул эту крепость и форсированным маршем двинулся к Плевне. Ну нет, второй такой истории – с осадой на полгода, штурмами и реками русской крови – нам не надо. Правда, то, что в тот раз было трагедией, в нынешней истории может обернуться фарсом. Полковник Хмелев уже пообещал, что до Плевны турки не дойдут, лягут по дороге. А он это может, свидетелей тому немало.

Но не все так благостно, как хотелось бы. На повестке дня при еще не завершенной истории с Турцией повис Британский Вопрос. На европейской сцене начинается «второй акт Марлезонского балета». Британцы, похоже, перестарались, и махнули через край. Как говорил один мой хороший знакомый, «не говори гоп, пока не поймешь, во что впрыгнул». Своей идиотской выходкой с погромами и убийствами они взбесили в России всех – от Государя до последнего мужика. В Царской Ставке совершенно не осталось тех, кто был настроен на мирное разрешение конфликта. Теперь все жаждали крови. За доброе слово об Англии и англичанах, в зависимости от сословия, можно было получить или в морду, или вызов на дуэль. Записные англофилы, которые еще вчера роились вокруг Государя подобно мухам, сегодня куда-то попрятались. Наверное, климат для них стал не тот.

С каким-то особенным ожесточением Государь Император Александр II дал отмашку на ответные действия. По инстанциям Министерств и Ведомств Российской Империи покатилась грозная волна указов, распоряжений, циркуляров. Этот бумажный девятый вал был не просто так, он фактически ставил вне закона на территории Российской Империи британскую торговлю, британскую собственность, да и самих британцев. Согласно этим документам в российских портах задерживали английские торговые корабли и конфисковывали собственность подданных британской короны. Особый указ гласил, что средства, вырученные от продажи этого имущества с публичных торгов, пойдут в возмещение имущества подданных Его Императорского Величества и российских компаний, пострадавших от бесчинства британцев в Лондоне и других городах Соединенного королевства. Самих же англичан и прочих подданных британской короны было велено поместить в места, где они будут изолированы от общества и окажутся под неусыпным наблюдением полиции. Во избежание, так сказать, последствий «народного гнева».

Государь лично проводил своего сына и наследника в очередную поездку на нашу эскадру, которая по-прежнему обреталась на внешнем рейде Варны. Уж очень ему хотелось воочию посмотреть на прилет вертолета. От приглашения посетить нас, так сказать, самолично, он решительно отказался, ссылаясь на большую занятость военными делами. Зато он с удовольствием полюбовался на прилет вертолета. Похоже, что его это зрелище впечатлило. Он с восхищением смотрел, как едва видимая в небе точка превратилась в винтокрылую машину, а потом, подняв тучу пыли, приземлилась в двух десятках шагах от царя.

Дюжие ребята из охраны миссии быстро вытащили несколько ящиков и коробок с оборудованием, которые адмирал Ларионов прислал для полевого узла связи. Теперь полковник Антонова сможет устраивать видеоконференции между «Кузнецовым» и Ставкой, которая, кстати, успела переехать, и расположена теперь на берегу Дуная. Когда разгрузка закончилась, Цесаревич, уже не раз летавший по воздуху, с видом бывалого пассажира помахал рукой отцу и забрался в салон. Ваш покорный слуга последовал за ним. Наконец все расселись, и вертолет, взлетев, взял курс на авианосец.

На «Адмирале Кузнецове» меня ждал сюрприз. На «Североморске» из Севастополя пришел командир минного транспорта «Великий князь Константин» лейтенант Степан Осипович Макаров. Да-да, тот самый. Правда, выглядел он несколько непривычно. Вместо солидного дядечки с роскошной седой бородой я увидел тридцатилетнего бравого моряка с короткой черной бородкой и острым испытующим взглядом.

В момент нашего прилета он стоял на палубе авианосца рядом с сопровождающим его вахтенным офицером. Молодой Степан Осипович с восхищением озирал огромную палубу «Кузи», истребитель Су-33, стоявший у самолетоподъемника, и непонятные для него сооружения на мачте корабля. Увидев богатырскую фигуру цесаревича, Макаров вытянулся во фрунт и, бодро представившись, лихо отдал честь. Вахтенный офицер уже доложил контр-адмиралу о нашем прилете по рации и получил от него команду проводить нас к нему.

Пройдя через лабиринты коридоров и переходов авианосца, мы вошли в адмиральский салон. Там нас уже ждал контр-адмирал Ларионов. Он по-приятельски, как со старым знакомым, поздоровался с цесаревичем. По секрету скажу, что титул Светлейшего князя, протектора Константинополя, дает ему право и не на такие вольности в узком кругу, но этот Указ Императора Всероссийского решено пока не предавать широкой огласке. Так сказать, отложено до более подходящего момента. Закончив с цесаревичем, наш контр-адмирал подчеркнуто уважительно пожал руку лейтенанту Макарову, сказав при этом: «Уважаемый Степан Осипович, для меня большая честь принимать на своем флагмане такого замечательного человека», – чем немедленно вогнал молодого офицера в краску смущения.

Цесаревич оценивающе посмотрел на будущего адмирала. Мы с ним не зря потратили целый вечер при возвращении из Афин в Константинополь на разбор всех ныне живущих персонажей нашей истории – как удачных, так и не очень.

Когда представления закончились, хозяин пригласил всех садиться за стол. На плазменной панели, висящей на противоположной стене салона, появилось изображения узла связи в Ставке и находящихся там императора Александра II, графа Игнатьева и полковника Антоновой.

– Ваше Величество, Ваше Императорское Высочество, господа, – обратился адмирал к присутствующим, как физически, так и виртуально, – мы собрались здесь для того, чтобы обдумать планы противодействия агрессии Британии в отношении подданных Российской империи и граждан Югороссии. Нападение на корабли под андреевским флагом, сопряженные с гибелью и ранениями моряков Российского императорского флота, насилия в отношении российских подданных, захват и уничтожение имущества, им принадлежавшего, оскорбление, нанесенное дипломатическому представительству Империи в Лондоне – все это не должно остаться безнаказанным. Поэтому мы предлагаем провести ряд мероприятий, которые серьезно осложнят жизнь жителям Британских островов, а также их правителям.

– Уважаемый Виктор Сергеевич, – перебил адмирала Александр II, – мы благодарны вам за ту помощь, которую вы оказали России и ее армии. Пользуясь случаем, хочу лично сообщить вам, Ваше Превосходительство, что за дело при Константинополе вы награждены высшим орденом Российской Империи – Орденом Святого апостола Андрея Первозванного.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – ответил польщенный контр-адмирал, – надеюсь, что своим трудом во благо нашей Державы я еще не раз оправдаю столь высокую награду. Разрешите продолжать?

– Продолжайте, господин контр-адмирал, – кивнул император.

Ларионов достал из лежавшей на столе красной кожаной папки лист бумаги и стал читать.

– Итак, господа и товарищи, первое. Я поручаю начальнику моего оперативного отдела направить в Порт-Саид подразделение морской пехоты, которая займет помещение конторы компании Суэцкого канала. Султан Османской Империи Абдул-Гамид, являющийся сейчас нашим гостем, обратился к хедиву Египта Измаил-паше с фирманом, в котором предложено более справедливо распорядиться доходом от эксплуатации канала и исключить из этой доли англичан, которые ни фартинга не вложили в его строительство. Фирман хедиву передаст новый великий визирь Турции Махмуд-паша, в миру майор Османов. Новый порядок эксплуатации канала позже определят наши юристы. Для выполнения этой задачи из состава эскадры будет выделен большой десантный корабль «Новочеркасск» и сторожевой корабль «Сметливый». В нашем времени они были приписаны к Черноморскому флоту, и места предстоящих боевых действий их штурманы знают наизусть. Надо закупорить для британского судоходства этот кратчайший путь из Индийского океана в Средиземное море. Второе: нами предложено направить на Крит войска Греческого королевства, чтобы взять под контроль остров, большая часть населения которого – греки, в очередной раз восставшие против турецкого владычества. Наше предложение было с благодарностью принято и королевской семьей, и парламентом Греции. Сопровождать суда с греческими солдатами-освободителями будет эсминец «Адмирал Ушаков». Я думаю, что греки легко справятся с турецкими гарнизонами, в большинстве своем состоящие из башибузуков. Третье: Ваше Императорское Величество, я думаю, полковник Антонова рассказывала Вам о присутствующем среди нас лейтенанте Степане Осиповиче Макарове?

Макаров, услышав, что разговор зашел о нем, быстро встал и поклонился Государю. Самодержец Всероссийский степенно кивнул.

– Мы знаем об отчаянном лейтенанте, уже успевшему прославиться своими лихими атаками минных катеров на турецкие броненосцы. – Государь пригладил свои бакенбарды. – Поздравляю вас, лейтенант Макаров, чином капитан-лейтенанта. Надеюсь, что и в дальнейшем буду слышать о вас только хорошее. Что там у вас дальше, Виктор Сергеевич?

– Значит, так, господа, – контр-адмирал Ларионов испытующе посмотрел на Макарова, который вытянулся в струнку ожидая услышать приказ адмирала, – вы, Степан Осипович, возглавите российскую крейсерскую эскадру, которая начнет охоту за британскими торговыми судами в Восточном Средиземноморье. Ваш флагманский корабль – «Великий князь Константин». Вместе с ним через Босфор в Эгейское море пройдут вспомогательные корабли Черноморского флота: «Владимир», «Веста», «Аргонавт», «Россия», «Ливадия», «Эриклик» и «Эльборус». В качестве няньки, тяжелой артиллерии и вашего ангела-хранителя при вас будет крейсер нашей эскадры «Североморск», командир – капитан 1-го ранга Перов Алексей Викторович. Он уже провел рейд по Черному морю с целью прекращения турецкого судоходства. Для снабжения «Североморска» топливом группировку будет сопровождать танкер «Дубна».

Адмирал повернулся к экрану, где донельзя изумленный Александр II высоко поднял брови, услышав, что командовать эскадрой, пусть и небольшой и состоящей из бывших гражданских пароходов, предлагается поручить вчерашнему лейтенанту.

– Государь, я думаю, вы не будете возражать этому назначению? – обратился к царю адмирал Ларионов. – Поверьте мне, капитан-лейтенант Степан Осипович Макаров с честью справится с этим заданием, и в недалеком будущем станет гордостью Российского флота. Его именем будут называть корабли, улицы, морские учебные заведения.

– Виктор Сергеевич, я вам охотно верю, – ответил император, – капитан-лейтенант Макаров вполне достоин командовать отрядом российских крейсеров. Я думаю, он покажет англичанам, что русский флот ничуть не хуже их хваленого Роял Нэви, чья репутация в последнее время несколько подмокла.

Сам Степан Макаров, с выпученными от удивления глазами слушавший диалог адмирала и монарха, пребывал в полном ступоре. Но, услышав последние слова Александра II, он, что называется, «навел резкость» и браво ответил императору:

– Так точно, Ваше Величество, мы им устроим веселую жизнь. Британцы будут шарахаться от андреевского флага, как черт от ладана!

Адмирал Ларионов продолжил свой инструктаж:

– Степан Осипович, призовые команды вы получите в Константинополе – в основном это греки, уже имеющие опыт в подобного рода делах. Все ваши корабли получат средства связи, с помощью которых вы сможете, в случае, если вам придется столкнуться с боевыми кораблями британского флота, вызвать на помощь «Североморск». Помощь любому вашему кораблю последует незамедлительно.

– Виктор Сергеевич, – император Александр II снова обратился к адмиралу Ларионову, – меня весьма беспокоит безопасность столицы Империи. Ведь англичане могут попробовать войти в Финский залив и высадить десант, и не форсируя мощные укрепления Кронштадта.

– Ваше Величество, – ответил царю адмирал, – мы с графом Игнатьевым и цесаревичем уже обсуждали этот вопрос. И вот что мы решили. К королю Дании, который является отцом короля Греции Георга и цесаревны Марии Федоровны, мы собираемся направить хорошо вам известного герцога Сергея Максимилиановича Лейхтенбергского. Он передаст королю Христиану IX письма от вас, от цесаревны и греческого короля Георга. В них ему будет предложено в создавшейся ситуации объявить особый режим прохода через Датские проливы. Через Проливы теперь могут проходить военные корабли только стран Балтийского моря. Для обеспечения этого особого режима мы направим к берегам Дании необходимые средства и специалистов.

– Но успеете ли вы принять все необходимые меры до начала вторжения британского военного флота в Балтику? – обеспокоенно спросил император.

– Думаем, что успеем, Ваше Величество, – ответил адмирал Ларионов, – по нашим данным, британский флот Канала – боевое соединение кораблей, дислоцированное в Метрополии – находится в настоящий момент в небоеспособном состоянии из-за хронической нехватки средств. По нашим самым скромным оценкам, он будет готов к выходу в море только через месяц-два. И это при условии выделения Парламентом Британии экстренных средств, необходимых для приведения его в боевую готовность. Адмирал решил закончить обсуждение, сказав: – У меня вкратце все. Какие еще будут вопросы?

Но Александр II оказался дотошным собеседником. Он не удовлетворился успокаивающим заверениям адмирала, и спросил:

– А что это за «необходимые средства», которые могут помешать британским кораблям пройти через Датские проливы?

– Ваше Величество, – ответил адмирал, – я готов показать вам изображение этих «средств», но вам трудно будет представить, насколько они эффективны и разрушительны.

Адмирал встал, подошел к своему письменному столу и взял с него фотографию стоящего у причальной стенки АПЛ проекта «Ясень». Показав ее участникам совещания, он пояснил:

– на борту этого подводного крейсера тридцать самодвижущихся мин, по сравнению с которыми мины Уайтхеда – тихоходные хлопушки для праздничного фейерверка. Одна такая мина гарантированно топит любой существующий на настоящий момент корабль. А та мелочь, на которую будет жаль тратить эти мины, легко станет добычей кораблей Балтийского Флота Российской империи. В настоящий момент подводный крейсер миновал Гибралтар и на полном ходу приближается к южному побережью Англии.

Александр II, цесаревич, граф Игнатьев, а потом и лейтенант Макаров внимательно и с уважением изучили фотографию «Северодвинска».

Потом наступило обеденное время, и наших гостей пригласили к столу в кают-компании. У цесаревича из-за частых посещений там уже образовался свой столик. А я вызвал по рации графа Игнатьева и сообщил ему, что немного попозже хотел бы снова пообщаться с ним в режиме видеоконференции о некоторых спецоперациях, подробности о которых обычным военным людям знать ни к чему.

16 (4) июня 1877 года. ТАКР «Адмирал Кузнецов».

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

После обеда наши гости ушли в кают-компанию авианосца, куда их пригласили на просмотр фильмов на военную тематику. Сегодня в программе «Одиночное плавание» и «В зоне особого внимания». Кстати, султана тоже пригласили на киносеанс. За время своего пребывания у нас «в гостях» он стал страстным киноманом, поклонником продукции XX и XXI века. Особенно нравились ему фильмы о войне и любовные мелодрамы. Собственно, я его немного понимаю: человек лишен всех забот и находится как бы в отпуске для поправки нервов. Ну и такого удовольствия, как кино, в своем дворце он не мог бы получить ни за какие деньги.

А я отправился в адмиральский салон, чтобы поговорить с графом Игнатьевым о вещах, которые не надо знать тем, кому о них знать не положено.

В назначенный час заработала связь с лагерем, и на плазменной панели появилось усталое лицо Николая Павловича. Я знал, что он страдает от экземы и у него болят глаза. Корабельный медик «Адмирала Кузнецова» выписал графу супрастин и дал баночку с мазью. А насчет глаз он порекомендовал отправить Игнатьева на «Енисей», где были профессиональные офтальмологи, которые могли провести качественное обследование и решить вопрос об его дальнейшем лечении. А пока мы все делали свое дело, невзирая на болячки и хвори.

– Еще раз здравствуйте, Александр Васильевич, – приветствовал меня Игнатьев. – Давайте подумаем о тайных операциях, которые мы совместными усилиями могли бы провести, дабы осложнить жизнь нашим врагам. Я жду ваших предложений, и, в свою очередь, готов вам посодействовать, используя все имеющиеся в моем распоряжении силы и средства.

– Николай Павлович, – начал я, – для начала поговорим о тайной миссии, которую по просьбе Цесаревича отправились выполнять наши специалисты в Англию. Цель ее – освобождение дочери Государя Марии Александровны, ее сына и двух дочек, которые в данный момент находятся под домашним арестом в Виндзорском замке. Зная мстительность королевы Виктории, цесаревич опасается, что с Великой княгиней Марией Александровной может произойти непоправимое. Мы отправили туда подводный крейсер «Северодвинск» с группой наших самых опытных специалистов по подобным делам. Это те самые бойцы, что захватили ночным штурмом дворец Долмабахче в Стамбуле и пленили султана Абдул-Гамида. Я думаю, что они не хуже сделают свое дело и на берегах Темзы.

Граф вздохнул:

– Александр Васильевич, я верю, что ваши люди могут успешно справиться с порученным делом. Но я хотел бы предупредить, что ранение, или, не дай Бог, смерть дочери или внуков Государя могут иметь тяжелые последствия для наших дальнейших взаимоотношений. Подумайте, уважаемый Александр Васильевич, может быть, есть резон отменить эту рискованную операцию?

– Николай Павлович, мы все прекрасно понимаем. Мы знаем, что дело рискованное, но, во-первых, еще рискованнее оставить все как есть – в британской истории уже были печальные прецеденты. Вспомним, как англичане резали и душили своих родственников. Во-вторых, я еще раз хочу сказать, что люди, отправленные в Англию, имеют огромный опыт подобного рода мероприятий. И дочь, и внуков императора они будут защищать в первую очередь.

В этот момент мне вдруг вспомнился Беслан, школа, захваченная бандой подонков, наших «альфовцев», закрывающих своим телом детишек от пуль террористов, кровь, слезы и отчаяние родителей.

Должно быть, эти воспоминания как-то отразились на мое лице. Игнатьев насторожился и участливо спросил:

– Александр Васильевич, с вами все в порядке? Может быть, сделаем перерыв, и продолжим нашу беседу в следующий раз?

– Нет, Николай Павлович, это просто воспоминания о будущем, – отшутился я. – Мне кажется, что наши «летучие мышки» прекрасно все сделают. С вашей стороны я попросил бы помочь нам, используя вашу агентуру в Британии. Я знаю, что у вас там есть люди, которые могут дать нам нужную информацию о режиме охраны замка. И еще – было бы интересно встретиться с ирландцами, недовольными британским правлением на их острове. Я знаю, что вы имели в свое время контакты с тамошними фениями. Сами они занимаются тем, что по-мелкому пакостят англичанам. Но у них есть контакты со своим соплеменниками в САСШ. Вот там живут ребята посерьезнее. Они время от времени совершают вооруженные набеги на Канаду, рассчитывая вызвать войну между САСШ и Британией. Мы знаем, что ничего из этого не вышло. А что помешает им повоевать на своей исторической родине? Мы бы им помогли в этом – негласно, естественно, тем более что королеву Викторию в самое ближайшее время ожидают большие хлопоты…

– Хорошо, Александр Васильевич, – согласился граф Игнатьев, – я постараюсь вывести ваших людей на лидеров фениев. Но надо сделать все, чтобы последующие диверсии против Британии не имели никакого отношения к Российской империи. Государь довольно болезненно реагирует, когда нам – ну вы понимаете, о ком я говорю, – приходится вести дела с террористами и лицами, исповедующими радикальные взгляды на существующие формы правления.

– Хорошо, Николай Павлович, – сказал я, – все последующие мероприятия не будут иметь никакого отношения к властям Российской империи. И, кстати, что вы скажете, если ирландцы, став независимыми, пригласят к себе монарха из одной уважаемой всеми европейской династии? Тогда, надеюсь, Государь не будет столь щепетилен? Да и социалистическими идеями нас не напугать. И еще. Среди британских солдат, взятых в плен в сражении у Пирея, много индийцев. Для начала их отделили их от «белых сагибов». Мы перевезли индийцев на Лемнос, где наши специалисты по «психологической войне» ведут с ними беседы. Среди пленных немало тех, чьи родственники пострадали от ненавистных инглизов во время Великого Сипайского восстания. Правда, с момента подавления этого восстания прошло уже восемнадцать лет, но память о зверствах британцев еще не стерлась у индусов из памяти. Мы выбираем из числа тех, кто мог бы напомнить англичанам о том, что происходило в Индии два десятка лет назад. Вас, Николай Павлович, мы бы попросили помочь нам контактами с вашими азиатскими агентами. Я знаю, насколько сильны они в окружении эмира Афганистана Шир-Али. В нашей истории через год начнется новая, вторая по счету, Англо-Афганская война. Она будет вызвана недовольством британцев российским влиянием в Афганистане. В 1880 году англичане будут разбиты под Майвандом. Надо сделать все, чтобы они в этот раз были не только разбиты, но и полностью уничтожены. России следует более активно поддерживать афганцев. Ну а Югороссия сделает все, чтобы британцам стало неуютно в Индии. Захват контроля над Суэцким каналом – из числа этих акций. Потеря Индии – этой «Жемчужины Британской короны» – станет страшным ударом для королевы Виктории.

Игнатьев раскрыл свой блокнот.

– Александр Васильевич, я подумаю, чем вам помочь. Я много работал на Востоке, и считаю, что, принимая решения о каком-либо воздействии на политические процессы, происходящие там, надо тщательно взвешивать возможные последствия. Уж поверьте мне!

– Верю, Николай Павлович, верю, – кивнул я, – как говорил у нас один знаток азиатских реалий: «Восток – дело тонкое!». Тем более что у нас есть специалисты по Афганистану. Полковник Бережной из их числа.

– В общем, Александр Васильевич, – подвел итог нашей беседы граф Игнатьев, – я понял, что у нас появилась возможность проводить согласованные и успешные акции в других государствах. Надо создать что-то вроде координационного совета наших, как вы их называете, «спецслужб», и все последующие акции планировать с учетом наших возможностей и ваших знаний будущего. Ну и технические возможности ваши много стоят. Так что, уважаемый Александр Васильевич, жду вашего человека у себя в самое ближайшее время. Всего вам доброго.

– До свидания, Николай Павлович, – попрощался я с графом Игнатьевым.

Когда плазменный экран потух, я сел в мягкое кресло, и в своем походном блокноте стал набрасывать варианты проведения грядущих силовых акций против британцев. Эх, ребята, знали бы вы, с кем связались! Джеймсы бонды недоделанные…

16 (4) июня 1877 года Болгария. Зимница. Ставка командования русских войск на Балканах.

Министр иностранных дел Российской империи граф Николай Павлович Игнатьев и капитан Александр Васильевич Тамбовцев.

Получив известие о прибытии в наш лагерь германского канцлера Отто фон Бисмарка, я решил заглянуть к милейшему Николаю Павловичу. У нас была с ним договоренность о том, что накануне встречи с «железным канцлером» мы переговорим, чтобы еще раз сверить наши позиции в предстоящих переговорах. Бисмарк был опытным дипломатом, и малейшая несогласованность в наших с графом заявлениях были бы канцлером замечены и истолкованы не в нашу пользу.

До официальной беседы оставалось еще минут сорок, и времени для беседы с Игнатьевым было предостаточно. Я помнил, что граф недолюбливал немцев, поэтому попросил его на время убрать в сторону свои симпатии и антипатии. Я уже выложил перед ним ретроспективу наших будущих конфликтов с Германией, которые ослабили два наших государства, и от которых выиграли лишь наши заклятые враги.

Интересно, с какими предложениями приехал к нам Бисмарк? Ведь не из простого любопытства он помчался на Дунай, по дороге во Львове вылив ушат холодной воды на Андраши. Во всяком случае, австрийские информаторы Игнатьева достаточно подробно описали, как прошла встреча. После общения с Бисмарком Андраши выглядел уныло. Он помчался докладывать о своем провале императору Францу-Иосифу, после чего австрийский представитель при Ставке генерал Бертольсгейм стал увиваться вокруг меня, рассказывая о «вековой дружбе Австрии и России» и намекая на немалые для Югороссии преференции в случае налаживания добрососедских отношений между нашими державами. Я терпеливо слушал «нанайские песни» австрийца, кивал ему, но не говорил ему ни да, ни нет. Посмотрим, что он скажет после нашей встречи с Бисмарком.

Игнатьев в общем-то был согласен со мной, только советовал быть осторожным с канцлером, и не выкладывать перед ним все карты. Поэтому мы решили провести встречу с Бисмарком в палатке, подальше от лишних глаз и ушей. Периметр охраняли казачки и наши «пятнистые», которые уже успели заслужить уважение среди здешнего бомонда.

Ставка. Те же, и канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк.

Я ждал встречи с «железным канцлером» с любопытством и некоторым трепетом. Еще бы – сам Бисмарк! Тот самый, о котором писал Валентин Саввич Пикуль! И надо признаться, что наш гость меня не разочаровал.

Выглядел Бисмарк весьма внушительно – плотный рослый дядечка, с мощными усами и громким голосом, от которого буквально звенело в ушах. Впрочем, как мы потом убедились, когда надо, он говорил тихо, так что желающие подслушать наши разговоры (а такие были) остались в неведении о содержании нашей беседы. Она действительно оказалась весьма содержательной.

Для начала Бисмарк на хорошем русском языке поприветствовал нас и поздравил с блестящими победами на суше и на море. Потом, не дав нам опомниться, он вручил мне высший военный орден Германской империи «Pour le Merite». А графа Игнатьева наградил орденом «Черного орла».

После этого начался сам процесс охмурения. Бисмарк долго рассказывал нам, каким благом для наших стран стало бы установление дружеских, можно сказать, почти союзнических отношений. В общем-то я был с ним согласен. Действительно, Германской Империи, Российской империи, а также и Югороссии, лучше торговать, чем воевать. А если при этом стороны будут не забывать о своих меркантильных интересах, кои не войдут в противоречие с интересами партнера, так это будет и совсем прекрасно.

– Господин канцлер, – обратился я к Бисмарку, – действительно, между пока нашими странами нет серьезных противоречий, из-за которых может возникнуть угроза вооруженного конфликта. Тем более что подобный конфликт будет лишь на руку некоторым из наших недоброжелателей. Мы понимаем озабоченность Германской империи неожиданно быстрым восстановлением своего военного потенциала Французской республикой. И мы помним вашу фразу, господин канцлер, что Германия, стремясь к миру, вынуждена готовиться к войне.

– Да, господин Тамбовцев, – сказал мне Бисмарк, – вы правильно процитировали мои слова. Действительно, из-за своего расположения в центре Европы Германия вынуждена постоянно посматривать на Запад и на Восток. И если на Востоке у нас были хорошие и добрые соседи, то с Запада на наши земли все время приходили захватчики, мечтавшие отобрать у тихого и вежливого Михеля последнюю кружку пива. Вспомним того же Наполеона, который заставил бедных немцев тащиться с его Великой армией на Москву. Многие из них оставили там свои кости. Но мы горды тем, что вместе с победоносной русской армией сражались и прусские войска, и наши знамена были подняты вместе с вашими над поверженным Парижем. А последняя война? Ведь не мы напали на Францию, а она на нас. И не наша вина в том, что французы оказались плохими вояками, и наша доблестная армия уже знакомой дорогой снова пришла в Париж.