Текст книги "Два Петербурга. Мистический путеводитель"

Экс в Фонарном переулке

Не секрет, что деньги на революционную деятельность добывались в том числе и с помощью ограблений, так называемых «эксов». 14 октября 1906 года в Петербурге случился один из самых знаменитых таких эпизодов – нападение на карету портовой таможни.

Портовая таможня решила отправить в губернское казначейство ценности, накопившиеся в ее кассах. Общая сумма составляла порядка 500 000 рублей, для тех времен это были очень большие деньги. Как сообщала газета «Петербургский листок», «в 3 мешках из верблюжьей кожи, именуемых „баулами”, лежали деньги. Один включал 4000 рублей золотом, другой 362 000 рублей кредитками. Третий был наполнен процентными бумагами. 8 жандармов охраняли дорогую карету и эскортировали ее всю дорогу с Гутуевского острова на Казначейскую улицу, где на углу Екатерининского канала находится губернское казначейство».

Журналист писал: «Катастрофа, по грандиозности разрушительных элементов, обстоятельствам и месту действия, безусловно, напоминает нечто феерическое, но с мрачным, трагическим финалом».

Как выяснило следствие, карета из таможни в казначейство всегда ходила по одному и тому же маршруту. Но точное время ее следования могли знать только люди как-либо связанные или с таможней, или с казначейством. За несколько дней до проезда кареты вблизи Фонарного переулка видели двух молодых людей, которые бродили взад и вперед, словно изучая местность. А в день ограбления в пивную лавку в доме № 83 по Екатерининскому каналу (ныне канал Грибоедова), около 10 часов утра, пришла компания из 5–6 человек. Они пили пиво, шутили, но работающим в пивной казалось, что они чего-то ждут. В то же время другая компания молодых людей зашла и в ресторан Кина, который находился в Фонарном переулке напротив Казанской улицы. Еще несколько человек бродили по улице «точно у каждого из них было назначено свидание».

В 11 часов 27 минут карета, следовавшая по набережной, поравнялась с Фонарным переулком. Ее тут же окружили молодые люди, и, не успели жандармы опомниться, как раздались взрывы. Посыпались стекла из окон домов, все затянуло дымом. Когда облако рассеялось, то стало понятно, что одна лошадь, запряженная в карету, была убита, вторая «трепетала в луже крови».

После этого грабители бросили еще одну бомбу. От этого взрыва вывернуло вывеску у портерной, а лошади, на которых сидели жандармы, понесли. Из кареты выбежали три «забрызганных кровью человека».

Революционеры открыли ураганный огонь из револьверов, и их пули разбили множество стекол на другом берегу канала. Трое жандармов были ранены, остальные отступили в сторону Вознесенского проспекта. Началась перестрелка. Жители в домах № 83 и № 85 запаниковали, стали кричать. Кричали и раненые, среди которых было несколько случайных прохожих.

В это время двое молодых людей подскочили к карете, выхватили из нее мешки с деньгами, и один побежал с двумя баулами по Фонарному переулку, другой устремился на Вознесенский проспект.

Из портерной выскочили еще трое и тоже открыли огонь по жандармам. Еще двое жандармов были ранены. Двое грабителей попытались скрыться через пешеходный мост, но один из жандармов, спешившись, сумел их задержать. Еще несколько грабителей побежали направо по набережной, двое кинулись во двор дома № 81, а еще несколько – по Фонарному переулку. Далее, разделившись на группы, одни побежали по Офицерской улице (ныне Декабристов); другие по Казанской; третьи юркнули в Максимилиановский переулок (ныне – переулок Пирогова).

Но шум взрывов и выстрелов уже привлек полицию, дворников, а также военных близлежащих частей: лейб-гвардии стрелкового батальона и Измайловского полка. Грабителей начали преследовать, в том числе и случайные прохожие, и экс получил кровавое продолжение.

У вбежавшего в Максимилиановский переулок на самом углу из кармана выпала бомба, и прозвучал взрыв. Грабитель упал раненый, а разлетевшимися осколками ранило проходившую прислугу и дворника одного из домов на Фонарном.

За террористами, бежавшими по Офицерской улице, гнались случайные свидетели драмы. У ворот дома № 16 по Офицерской стояли два дворника: Михаил и Алексей Харитоновы. Кто-то крикнул им:

– Держите вот этих господ!

Те ринулись к грабителям, которые попытались вынуть револьверы, но дворники мощными ударами свалили их с ног.

Еще двоих грабителей попытался задержать у дома № 5 подручный этого дома Голубев. Он сшиб одного преступника с ног, но появившийся еще один грабитель открыл огонь. 6 пуль поразили Алексея Харитонова, 4 пули – Голубева, Михаил Харитонов был тяжело ранен. Подоспели городовые, и один из нападавших был убит, а солдат стрелкового батальона ударом приклада и штыком убил второго, который пытался стрелять. Третий был обезоружен. Случайно оказавшийся здесь офицер ранил четвертого, и его начала бить толпа. Городовые сумели его отбить и «со слабыми признаками жизни увезли в лазарет к стрелкам». Пятый грабитель скрылся.

Еще один грабитель бежал по Вознесенскому проспекту с револьвером в руке. За ним гнались городовые. Затем он свернул в Максимилиановский переулок и, оглянувшись у дома № 9, обнаружил почти за своей спиной догонявшего его городового. Грабитель выстрелил, но промахнулся. Часовой стрелкового батальона прицелился и выстрелил – пуля вошла в витрину магазина-типографии Алексеева, находившегося в полуподвальном этаже дома № 9. Следом выстрелил городовой и почти одновременно с ним какой-то офицер со стороны Вознесенского проспекта. Грабитель, сраженный пулями, упал. Городовой еще раз в него выстрелил, а потом шашкой разрубил террористу голову.

Еще один революционер покончил жизнь самоубийством. Перебежав Синий мост, он оказался у Мариинского дворца и понял, что обложен преследователями со всех сторон. Он бросил на землю браунинг, что был у него в руке, сунул руку в карман, и свидетели услышали сухой щелчок выстрела: не вынимая второго пистолета из одежды, грабитель застрелился. Кровь хлынула на мостовую. Самоубийца был доставлен в участок, где ему попытались оказать первую помощь, но через несколько минут он умер.

* * *

Через несколько дней начальник петербургского охранного отделения А. В. Герасимов в своем докладе министру внутренних дел сообщал: «…надо признать, что экспроприация удалась максималистам. Тотчас же были наложены обыски по всем известным адресам. Были обнаружены конспиративные квартиры, лаборатории, конюшни с двумя выездами, были захвачены два автомобиля, оба рысака, кучеры и шоферы… Ряд людей нам удалось взять на границе…»

Арестованные грабители предстали перед военно-полевым судом.

19 октября газета «Новое время» писала: «Суд признал виновными неизвестного, именовавшего себя Сергеем, Ицко Рабиновича, Евгения Эйхенбаума, Ивана Мишина, Александра Кочеткова (он же Сомов и Розенберг), Ивана Толмачева, Сергея Голубева и Павла Дорофеева и постановил: подвергнуть названных лиц смертной казни через повешение. Что же касается подсудимых Никиты Лебедева, Афанасия Михайлова и Николая Ларишкина, то за недостаточностью очевидности направить дело в обычном порядке».

18 октября приговоренные на пароходе были доставлены в Шлиссельбург, где 31 октября за чертой крепости приговор был приведен в исполнение.

* * *

Интересной оказалась судьба украденных денег. Как рассказывали очевидцы, во время ограбления в ресторане Кина за столиком сидела одинокая молодая женщина. Сразу после того, как на улице отгремели взрывы, в ресторан вбежал молодой человек. Он крикнул:

– Взрыв! – и устремился к этой девушке.

В руках у него были два баула из таможни. Молодая женщина взяла у него мешки, они вышли на улицу, девушка вскочила на стоящего около ресторана извозчика и уехала. Молодой же человек побежал по Фонарному переулку, но на Офицерской улице городовой ранил его пулей в ногу, затем его сбили с ног дворники, и когда он понял, что пойман, то застрелился.

Но таинственная незнакомка из ресторана Кина (это была мещанка Аде ль Габриелевна Каган, уроженка Гродно) сумела пересечь границу и уехать в Европу. Там же скрылся и один из главных организаторов экспроприации Янкель Черняк.

Когда Черняк появился в Швеции, то в ответ на законное требование царского правительства о его выдаче в социалистической европейской прессе поднялась целая кампания. Журналисты отстаивали «право на революцию». Шведские власти, уже арестовавшие Черняка, выдавать его испугались и просто выслали из страны. Тот отправился в Англию, но когда пароход причалил к пристани, то Черняк, а также трое его попутчиков не вышли на берег – они были обнаружены мертвыми. Похоронили Черняка в Антверпене, весьма пышно. В европейской прессе поднялся страшный шум, все видели в этом «руку царя». Выдвигалась и иная версия, будто причиной смерти Янкеля Черняка и других пассажиров послужило отравление газом, который выделялся из большого количества фосфорных спичек, перевозившихся в трюме парохода. Производители спичек комментировать это событие не стали.

Судьба же похищенных денег достоверно неизвестна до сих пор.

По одной из версий, основанной на донесениях агента охранного отделения, работавшего в среде парижских эсеров-эмигрантов, часть денег (170 тысяч рублей) была сожжена в Петербурге в преддверии обыска. Оставшуюся сумму Адель Каган сумела как-то вывезти за границу, но на дело революции они не пошли – девушка потратила их на себя.

Ходили разговоры о том, что над Каган должен был состояться суд чести, и дальнейшая ее судьба неизвестна.

По другой версии, деньги были спрятаны и остались в окрестностях Петербурга, на одной из дач в Лесном. В январе 1907 года полиция тщательно обыскала эту дачу, и даже перекопала сад. А весной дачу и вовсе разобрали, но деньги так и не были найдены…

ОТВЕТНЫЙ ТЕРРОР ПРОТИВ КОМПАРТИИ

Самым легендарным терактом советского времени в Ленинграде стал взрыв в 1927 году в партийном клубе. «„Ответный террор против компартии!” – вот лозунг, наиболее действенный в борьбе с палачами», – писал в своей книге «Боевая вылазка в СССР» организатор теракта Виктор Ларионов.

Виктор Ларионов родился 13 июля 1897 года в Санкт-Петербурге. Учился сначала в 8-й, а затем в 13-й гимназиях. Затем в Отдельных гардемаринских классах и Константиновском артиллерийском училище. В ноябре 1917 года, вместе с другими юнкерами училища, отправился на Дон, где вступил в Добровольческую армию. Был участником 1-го Кубанского («Ледяного») похода, служил в Марковской артиллерийской бригаде, был дважды ранен. Гражданскую войну закончил в чине капитана. В Галлиполийском лагере Ларионов был назначен командиром офицерского взвода конвоя генерала Кутепова. В эмиграции, в Финляндии, вступил в боевую организацию генерала А. П. Кутепова и в июне 1927 года сумел проникнуть в Ленинград.

В этом доме был совершен один из самых крупных терактов против компартии

В ночь на 1 июня 1927 года вместе с руководителем группы Ларионовым границу перешли еще двое молодых людей: бывшие гимназисты-одноклассники русской гимназии в Гельсингфорсе двадцатилетние Сергей Соловьев и Дмитрий Мономахов. В леске под Левашово боевики устроили «базу» и стали выезжать в Ленинград, высматривая подходящее для теракта место. Наконец была выбрана цель: партийный клуб на Мойке.

Днем Ларионов зашел в еще действующий Казанский собор. Вот как он пишет об этом в своей книге: «…перед гробом Кутузова преклонил колено, поставил свечку павшим за Россию и долго думал в тихом, озаренном огоньками полумраке…

Какие-то сморщенные горем черные женщины бились головой о каменные плиты… И еще и еще женщины со скорбными лицами подходили со свечками к озаренному Лику…

Что же, я знаю ведь, за кого и за что они молятся…

Всех убиенных помяни, Россия.

Егда приидеши во царствие Твое…

У гробницы фельдмаршала Кутузова серыми тенями никнут знамена. Эхо осторожных шагов нарушает тишину.

Одни лампады во мраке храма золотят

Столбов гранитные громады…

Я вышел на ступеньки собора со светлым чувством принятого причастия…»

Но в этот день ничего не вышло: в партийном клубе было всего шесть человек, и было решено не стрелять «из пушки по воробьям».

На следующий день боевики снова пришли в Центральный ленинградский партклуб (набережная Мойки, 59). Был доклад «товарища Ширвиндта». Боевики были вооружены револьверами, гранатами и баллонами с газом.

«Тяжелая, почти до потолка, дубовая дверь… Как сейчас помню медную граненую ручку… Кругом роскошь дворца.

Нет ни страха, ни отчаяния, ни замирания сердца… Впечатление такое, точно я на обыкновенной, спокойной, неторопливой работе…

Дверь распахнута. Я одну-две секунды стою на пороге и осматриваю зал. Десятка три голов на звук отворяемой двери повернулись в мою сторону… Бородка тов. Ширвиндта а-ля Троцкий склонилась над бумагами… Столик президиума – посреди комнаты… Вдоль стен – ряды лиц, слившихся в одно чудовище со многими глазами… На стене „Ильич” и прочие „великие”. Шкапы с книгами. Вот все, что я увидел за эти о дну-две секунды…

Закрываю за нами дверь…

Я говорю моим друзьям одно слово: „можно” и сжимаю тонкостенный баллон в руке…

Секунду Димитрий и Сергей возятся на полу над портфелями, спокойно и деловито снимая последние предохранители с гранат…

Распахиваю дверь для отступления… Сергей размахивается и отскакивает за угол. Я отскакиваю вслед за ним… Бомба пропищала… и замолкла. Еще секунда тишины, и вдруг страшный нечеловеческий крик:

– А… а… а… а… Бомба!..

Я, как автомат, кинул баллон в сторону буфета и общежития и побежал по лестнице… На площадке мне ударило по ушам, по спине, по затылку звоном тысячи разбитых одним ударом стекол: это Дима метнул свою гранату.

Сбегаю по лестнице…

По всему дому несутся дикие крики, шуршание бегущих ног и писк, такой писк – как если бы тысячи крыс и мышей попали под гигантский пресс. (…)

Наконец мы на улице. Направо к Кирпичному – одинокие фигуры, налево от Невского бежит народ кучей, а впереди, шагах в тридцати – сорока от нас милиционеры – два, три, четыре – сейчас уже не скажу. В эту минуту все плавало в каком-то тумане… Уже не говорил, а кричал мой внутренний голос: „Иди навстречу прямо к ним!..”

Я побежал навстречу милиции, размахивал руками. Дима бежал за мной. Какой-то человек выскочил за нами из двери клуба – весь осыпанный штукатуркой, как мукой, обогнал нас и кричал впереди:

– У… у… у… у!..

– Что вы здесь смотрите? – закричал я на советскую милицию. – Там кидают бомбы, масса раненых… Бегите скорее… Кареты скорой помощи… Живо!!!

Лица милиционеров бледны и испуганны, они бегом устремились в партклуб.

Мы с Димой смешиваемся с толпой, где быстрым шагом, где бегом устремляемся через Невский, на Морскую, к арке Главного штаба… На Невском я замечаю рукоятку маузера, вылезшего у меня на животе из прорезов между пуговицами на френче. Запихиваю маузер поглубже, достаю из кармана кепку и набавляю шаг».

Третий член группы в суете потерялся и встретился с друзьями только в Левашово.

Боевикам удалось спокойно перейти границу в Финляндию.

По советским данным, во время теракта было ранено 26 человек.

* * *

В сентябре 1927-го Ларионов, по требованию советских властей, был выслан из Финляндии и поселился во Франции. Он принимал активное участие в деятельности Русского обще-воинского союза (РОВС), в середине 30-х годов создал и возглавил военизированную молодежную организацию «Белая идея».

В апреле 1938 года Ларионов и еще несколько правых русских эмигрантов решением прокоммунистического французского правительства Л. Блюма были высланы как «нежелательные лица» в Германию.

В 1941 году в качестве корреспондента газеты «Новое слово» Ларионов посетил оккупированный Смоленск. Позднее он служил в контрразведке Русской освободительной армии.

После войны жил в Мюнхене, много печатался по вопросам истории Белого движения. Умер после 1984 года. Судьба его товарищей неизвестна.

МАСОНСКИЙ ПЕТЕРБУРГ

Масоны называют основателями лож в России Петра I и его соратников Франца Лефорта и Патрика Гордона. Но никаких документальных подтверждений этому нет. Хотя, говоря о принципах построения Петром, например, армии, можно поверить, что он был знаком с какими-то масонскими традициями. Скорее всего, братство вольных каменщиков пришло в нашу страну позже: в 1731 году гроссмейстер Великой Лондонской ложи лорд Ловель назначил капитана Джона Филипса Провинциальным Великим Мастером для России. А в 1741-м это место занял генерал Джеймс Кейт, служивший в России и, как достоверно известно, учредивший в 40-х годах XVIII века несколько масонских лож.

Первыми масонами были иностранцы, служившие в России, и проживающие здесь иностранные купцы. Но вскоре в братстве появились и аборигены: спустя десятилетие после появления первых лож в Санкт-Петербурге начала действовать ложа под руководством графа Р. И. Воронцова. В этой ложе состояли генерал князь Щербатов (один из усмирителей Пугачева), историк и государственный деятель Иван Болтин, поэт Сумароков и другие.

По легенде, император Петр III также был масоном, и даже учредил франкмасонскую ложу в Ораниенбауме, а санкт-петербургской ложе «Постоянства» подарил дом.

В 1770 году в Петербурге была открыта Великая Провинциальная ложа, и, согласно знаменитому масону Ивану Перфильевичу Елагину, именно с этих пор масонство в России стало серьезным делом. Раньше же «обращали внимание на обрядовую сторону, слегка благотворили, занимались пустыми спорами, оканчивавшимися иногда „празднествами Вакха”». Сам канцлер Елагин стал Провинциальным Великим Мастером в 1772 году. Всего же под управлением елагинской Великой ложи в первой половине 70-х годов XVIII века работало 14 лож, большинство из них – в Петербурге.

Вольных каменщиков было не так уж и много – порядка четырехсот человек. Но сама система русского масонства вскоре стала называться «елагинской» – скопированная изначально с английской, она взяла понемногу и от других масонских систем.

* * *

В 1778 году в Санкт-Петербург под именем графа Феникса прибыл Алессандро Калиостро, основатель и распространитель обряда Египетского масонства, имевшего название «Arcanum Arcanorum» (то есть «Тайное Тайных»).

Он, будучи уже легендой европейского масонства, весьма близко сошелся с Иваном Елагиным.

Калиостро

Кем был граф Алессандро Калиостро, урожденный Джузеппе Бальзамо, – мошенником или человеком со сверхспособностями, – однозначно сказать сложно. Есть достаточно доказательств как в пользу одной, так и в пользу другой версии. Скорее всего, с выгодой для кошелька он совмещал обе эти ипостаси. Вся жизнь Калиостро была загадкой. Более-менее уверенно можно сказать, лишь что родился он 2 июня 1743 года в Палермо, а умер 26 августа 1795 в замке Сан-Лео, в одиночной камере. Но, впрочем, найдется довольно желающих поспорить и с этими фактами.

В России, а вернее в Петербурге, Калиостро побывал два раза. В первый – под именем графа Феникса в 1778 году, и во второй – под именем «гишпанского полковника Калиостро» в 1780-м. Всего он провел в нашей стране около девяти месяцев.

Первый его визит был, по всей видимости, связан с делами масонства, так как Калиостро останавливался у Ивана Елагина, в его доме на Большой Морской, 38, а также в его дворце на Елагином острове.

Дворец Елагина до сих пор хранит свои тайны: считается, что его подземелья пока мало изучены. С именем Калиостро связывают и Ротонду (которая была позже перестроена и сейчас называется «Павильон под флагом»). Именно в ее подземельях была создана лаборатория Калиостро, где он, по слухам, превращал металлы в золото. При реставрационных работах уже нашего времени в подвалах Ротонды были обнаружены осколки глиняного сосуда, изготовленного в XVII веке в Швеции. Также сообщалось об обнаружении подземного хода, который, по предположениям, вел в подземный круглый зал, который был создан специально для масонских обрядов. В свой следующий визит Калиостро намекал Потемкину, что в Елагином дворце зарыт саркофаг Гомера.

Граф Калиостро – мошенник или маг?

Второй раз прибыв в Россию, граф снял особняк генерал-поручика Виллера на Дворцовой набережной (ныне набережная Кутузова, 24). В доме были обустроены зал для спиритических сеансов и комната для врачебной практики.

Первым пациентом Калиостро стал охрипший итальянский тенор Джованни Локателли. После того как звезде петербургской сцены был возвращен голос, желающие исцелиться повалили к «гишпанскому полковнику» толпами. Калиостро лечил не только аристократов, но и простых людей, причем, если с первых требовал колоссальные суммы, беднякам возвращал здоровье бесплатно.

Самым легендарным пациентом загадочного целителя стал асессор Иван Исленев, у которого была тяжелая форма рака (он испытывал сильнейшие боли). Врачи уже выписали Исленеву смертный приговор, но Калиостро совершенно исцелил его. Многие считали, что Исленев, хотя и излечился от смертельной болезни, немного повредился в разуме. Возвращенный к жизни, стал, как блаженный, шататься по петербургским улицам, во весь голос прославляя Калиостро и непрерывно празднуя свое «воскресение» шампанским. Впрочем, многим такое поведение не покажется чем-то необычным.

Рассказывают, что Калиостро исцелил и бесноватого Василия Желугина, который утверждал, что он бог Саваоф, и по причине немирного поведения был закован в цепи.

Не забывал Калиостро и свой фирменный фокус: он предложил Григорию Александровичу Потемкину, фавориту Екатерины и одному из богатейших людей Европы, утроить его золотой запас. Взамен Калиостро просил треть золота, что появится у фаворита. После манипуляций графа золото было тщательно взвешено, и его и в самом деле стало в три раза больше. Калиостро получил обещанную долю.

Писатель Алексей Толстой, основываясь на известных анекдотах, писал: «Много у нас в Петербурге наделал шуму известный Калиостро. У княгини Волконской вылечил больной жемчуг; у генерала Бибикова увеличил рубин в перстне на одиннадцать каратов и, кроме того, изничтожил внутри его пузырек воздуха; Костичу, игроку, показал в пуншевой чаше знаменитую талию, и Костич на другой же день выиграл свыше ста тысяч; камер-фрейлине Головиной вывел из медальона тень ее покойного мужа, и он с ней говорил и брал ее за руку, после чего бедная старушка совсем с ума стронулась…» (Кстати, именно по рассказу «Граф Калиостро» Марк Захаров впоследствии снял телефильм «Формула любви».)

Еще один петербургский адрес Калиостро – дача Строганова, до сих пор сохранившаяся на Старо-Петергофском проспекте, 20. Здесь случилось новое «чудо»: Калиостро излечил владельца дачи от нервного расстройства.

Екатерина Великая услугами чародея не пользовалась, но рекомендовала его подданным «для пользы во всяком отношении». Калиостро был настолько популярен, что даже давал публичные представления, для чего арендовал зал Вольного экономического общества на Невском проспекте, 2.

Все было более чем хорошо, но неожиданно вспыхнул скандал.

У князя Гавриила Петровича Гагарина сильно заболел годовалый сын Павел, и лучшие врачи столицы сочли его состояние безнадежным. Граф, видный масон, обратился к своему «брату», и Калиостро согласился исцелить младенца, если князь отдаст того на две недели в дом к целителю и не будет его видеть. Князь был вынужден согласиться. Приходящий каждый день в дом на Дворцовой набережной слуга князя на вопрос о здоровье мальчика получал один и тот же ответ: «Ему лучше». Через две недели Калиостро вернул мальчика совершенно здоровым.

Враги Калиостро, которых уже появилось в Петербурге достаточно, стали распускать слухи, что итальянец мальчика убил, а труп сжег. А князю отдал купленного за две тысячи рублей крестьянского ребенка. Некоторые даже утверждали, что отдал он не мальчика, а девочку. Князь, однако, ребенка опознал и вознаградил Калиостро тысячью золотых империалов (около 12 кг чистого золота). Калиостро отказывался принять деньги от «брата», и Гагарин просто оставил их в передней на трюмо. Кстати, его исцеленный сын, Павел Гагарин, прожил долгую жизнь и вышел в отставку генералом. Но для карьеры целителя в Петербурге эти слухи оказались фатальными.

Начались у Калиостро и другие неприятности: лейб-медик императрицы Роджерсон объявил целителю настоящую информационную войну. Сначала он обличал итальянца в узком кругу, затем высказывал свои опасения все шире, а потом, когда общество было уже подготовлено, заявил на балу, что этот «эмпирик и ученик школы Гермеса не устоит перед выпускником медицинского факультета Эдинбурга». Соль шутки заключалась в том, что выражение «школа Гермеса» намекала не только на сторонников школы гипноза, но и на то, что Гермес, бог торговли, считался и покровителем жуликов.

Вызов был брошен, и Калиостро, не промедлив ни секунды, тут же его принял и предложил дуэль. Но такую, которая только и может рассудить двух медиков: каждый из дуэлянтов должен приготовить пилюлю яда и дать ее противнику. А съев пилюлю противника, тут же выпить собственное противоядие. Победителем будет тот, чье противоядие окажется лучше. Роджерсон отказался от подобной дуэли и был посрамлен. Однако сочувствие многих высокопоставленных пациентов осталось на его стороне.

А закончилось турне Калиостро и вовсе неприятной историей: его жена Лоренца, считавшаяся одной из самых красивых женщин Италии, закрутила роман с Потемкиным. Дошло до того, что они вместе стали выходить в свет. Императрице это, мягко говоря, не понравилось, и Калиостро с женой пришлось спешно покинуть пределы Российской империи.

При выезде из Петербурга Калиостро не смог обойтись без шутки в своем стиле. В те времена все пребывающие и выезжающие из столицы отмечались на заставах. Как показало расследование, Калиостро умудрился выехать одновременно через четыре разные заставы. Екатерина была настолько зла на итальянца, что даже сочинила пьесу «Обманщик», главным действующим лицом которой был выставлен мошенник Калифалкжерстон.

* * *

Из России Калиостро отправился во Францию, где оказался в Бастилии, и, хотя был позже оправдан, страну ему велели покинуть. Калиостро пересек Ла-Манш и обосновался в Лондоне, где в июне 1786 года написал обращение к народу Франции, в котором не только предсказал, что королевская династия будет свергнута, а короля казнят, но и то, что Бастилия, в которой он сидел, будет разрушена, и на ее месте будут гулять парижане. Екатерина, прочитав это, воскликнула: «Калиостро – негодяй, достойный виселицы!»

Но, как мы знаем, предсказание его исполнилось дословно.

* * *

Интересно, что в 1784 году сын Екатерины граф Бобринский, будучи в Европе, записал в дневнике: «15 декабря 1784. Ездили после обеда к Калиостро и просидели у него с лишком два часа. Узнав, что я русский, он велел кланяться князю Потемкину и Елагину. Кажется, князь Потемкин не очень с ним хорош. Калиостро говорит, что, когда кто приедет русский, он просит немедленно его к себе, потому что он любит русских».

* * *

Вскоре обстоятельства вынудили Калиостро вернуться в Италию, где 27 декабря 1789 года он был арестован инквизицией и приговорен к пожизненному заключению. Лоренца же была осуждена на пребывание в монастыре Санта-Аполлонии.

Калиостро умер 26 августа 1795 года, пережив Лоренцу лишь на несколько месяцев. Сразу же появилась легенда, что знаменитая пара не умерла, а просто исчезла. Гёте, считавший Калиостро великим врачом и провидцем, попытался отыскать его могилу, но это ему не удалось.

Впрочем, многие были убеждены, что в начале XX века Калиостро воскрес и снова посетил Петербург, на этот раз под именем Сегира.

* * *

Масонство же, после расцвета 70-х годов XVIII века, российские власти начали ограничивать и вскоре запретили совершенно. Вновь оно появилось на публике лишь в начале XX века, после того как Николай II принял манифест 1905 года.

15 (28) ноября 1906 года в Москве была учреждена временная масонская ложа «Возрождение», и почти сразу же в Петербурге появилась ложа «Полярная звезда».

Масонство начала XX века можно разделить на две части: одно активное и не скрывающееся, но имеющее весьма малое влияние, как, например, «Астрея», и второе – тайное, но зато имеющее весьма большое влияние на государство и общество, как «Полярная звезда».