Текст книги "Ястреб на перчатке"

Он словно издевался над ними.

«Короли» вдруг остановились. Из их рядов выехал безоружный всадник в кожаной куртке.

– Риккардо граф Кардес! – Его голос вдруг разнесся по всему полю.

Де Вега хотел откликнуться, но не успел, поймал взгляд Хуана. Тот шел с открытым забралом.

Боскан, что был уже близко, внезапно улыбнулся ему, постучал себя по шлему, быстро опустил забрало и резко обернулся, выбрасывая вперед в угрозе руку с мечом.

Его смело, откинуло, зашвырнуло за ряд телег с такой силой, словно ударило тараном.

Риккардо бросился к нему. Боскан был мертв. Кираса на нем оказалась вогнутой так, что сломала все ребра и раздавила внутренности.

– Нас убивает маг, – сказал Винсент Ла Клава графу Кардесу, замершему над Босканом.

– Что? – тот был в шоке и плохо соображал.

– Нас убивает маг. Одного за другим. Кундеру, говорят, сразила молния.

– И что?

Винсент вздохнул.

Риккардо очень повезло, он не видит, что действительно происходит вокруг. И Боскан не был его лучшим другом, почти братом. Братом... Это судьба. Но ждать ее покорно он, Ла Клава, не будет.

– Я убью мага, – сказал он Риккардо.

– Как? – тот удивился.

– Я убью его. Брошу ему вызов. Если он мужчина, он примет его, – ответил Ла Клава.

Но де Вега его не понял.

– Даже не думай. Время рыцарей давно прошло. Я тебя не отпущу. Слышишь! Не отпущу. – Риккардо схватил его за руку.

– Не глупи. Силой ты меня не удержишь. Я такой же граф. Если что, береги себя, ты последний. А я не хочу ждать своего часа. Нужно проигрывать достойно, Риккардо. – Винсент освободил руку.

Риккардо отступил. Добрый, верный Риккардо, я хочу, чтобы ты жил, подумал Винсент и перелез через телегу.

Небо над полем битвы было таким же равнодушным, как и вчера. Оно всегда равнодушное. Ему плевать, что убили Алонсо, Анну, Карла, Хуана и еще тысячи людей.

Но и ему, Винсенту, плевать на небо.

– Маг, тебя, кажется, зовут Гийом? Так вот, Гийом, я – граф Винсент Ла Клава – бросаю тебе вызов. – Он остановился недалеко от замершего строя рыцарей.

В стане короля было много почитателей старинных обычаев. Стрелять из арбалета не стали. Приемы де Веги здесь пока были не в чести.

Маг вышел ему навстречу. Безоружный. Среднего роста, черноволосый, одетый в светлую кожаную куртку до середины бедра. Ветер дул ему в лицо, тщетно пытался растрепать короткие волосы, заставлял щуриться.

Винсент обнажил меч...

Гийом постарался, чтобы граф умер мгновенно. Сразил его шаровой молнией, едва тот сделал первый шаг ему навстречу. Он уважал храбрость, но рисковать собой не имел права, да и не хотел.

«Гвардия – хранительница чести и силы Камоэнса. Его последняя защитница». Эту простую истину упорно втолковывали всем молодым гвардейцам. Блас Феррейра урок уяснил крепко. Ему, выходцу из захудалого дворянства, Хорхе Третий дал все: деньги, почет, а главное – уважение к себе и цель, ради которой стоило жить.

Мятежники были угрозой Камоэнсу, угрозой Родине, за которую он, Блас, пролил немало крови. Поэтому все мысли, вся энергия молодого лейтенанта были направлены на одно – сокрушить.

Тяжело шагать в полных доспехах по полю, заваленному трупами людей и коней. Перебираться через тела товарищей. Но Блас терпел.

Гвардия пошла на приступ. Лагрцы погибли, но из их смерти лейтенант извлек важный урок. Рыцари в черно-желтых плащах спешились и, прикрывшись щитами на манер гигантской черепахи, пошли на приступ. Блас слышал дыхание товарищей, полустоны-полурыки, срывающиеся с губ. Трудно, тяжело, но иначе нельзя. Их осталось всего шесть с половиной сотен из десяти.

Арбалетчики мятежников дали залп, убедились в надежности защиты неприятеля и затихли, сберегая стрелы. Сквозь прорезь забрала Блас видел, как приближается стена телег, ощетинившаяся копьями и арбалетами. Их ждали, ждали и боялись.

Подойти вплотную, а там крепкие доспехи и воинская выучка гвардии сломят упавших духом наемников-скайцев и деревенщин Кардеса.

Несколько телег вдруг отодвинулись, образуя щели-ворота.

Сдаются? Нет.

Пикейщики расступились, давая дорогу трем неуклюжим устройствам. Две оси – поменьше, чем от телеги, – соединенные широкой перекладиной, на которой в колыбели из выдолбленного ствола дерева лежала железная труба, закрытая и широкая на одном конце. Лейтенант знал, что такие используют на военных кораблях...

Мятежники были очень близко. Что они задумали?

Высокий безоружный старик в длиннополом одеянии вставил в трубу длинную бечевку.

Наверное, фитиль, сказал сам себе Блас, стараясь держать большой щит ровно, второй рукой он сжимал короткую секиру.

То же самое сделала обслуга двух других труб.

Гвардейцы ускорили шаг. Сейчас...

Старик что-то прокричал и... поднес факел к бечеве.

Вспышка. Язык пламени лизнул гвардейцев, забираясь за щиты. Бласу повезло, его не задело, но вот соседей справа...

Их крики лейтенант запомнил на всю жизнь. Опытные бойцы, прошедшие не одну кампанию, бросали оружие, щиты, бежали, падали, катались по земле, царапали закованное в железо тело, тщетно пытаясь сорвать доспехи. Адское пламя не затухало, жгло все: кожу, дерево, человеческую плоть, щадило лишь металл.

Строй сломался, раскрылся, арбалетчики мятежников не упустили свой шанс. Били в упор.

В щит Бласа ударилось несколько стрел, он с ужасом увидел, как пикейщики расступаются, отодвигают телеги, выпуская на них уцелевшую конницу.

– Гийом! Ты нужен там! Я веду в бой всех. Гвардию сейчас перебьют! – Агриппа д'Обинье рванул маршальский меч из ножен.

К черту правила! Он не может больше равнодушно смотреть, как гибнут его люди. В бой, лично, как простой рыцарь. Если Гийом сейчас скажет хоть слово против – он убьет его.

Маршальский клинок вдоволь напился крови. «Короли» успели на помощь спешенной избиваемой гвардии. Все смешалось. Не было ни строя, ни единого командира. Рядом бились и пешие, и конные рыцари.

Вперед! Вперед – на острия пик, забыв о смерти, летящей на наконечниках стрел. Меч взлетает и падает, рубя головы, шеи, плечи, отбивая встречные удары.

Пусть падают товарищи, потери считать будем после. Главное – победить! Пробить строй пикейщиков, разорвать алебардщиков и стрелков.

Вот Гийом, проклятый чернокнижник, бьет молниями адские машины. Высокий зеленый стрелок встает на повозку во весь рост и, не таясь, бьет по нему из лука. С немыслимой скоростью. Маг падает, но и стрелка уже нет в живых – что-то снесло ему голову. Тело стоит, а головы нет.

Рыцарь-еретик. Кричит: «Ла Клава». Свалить, ударить. Еще и еще. Пока не упадет. Втоптать, давя стальным каблуком лицо.

Подхватить товарища, которому вогнали спису в грудь. Подхватить, чтобы бросить. Мертвые не должны мешать живым. Убить!

Отбросили, атакуем вновь. Вверх по валу из трупов, которые цепляют тебя мертвыми руками и оружием. Опять и опять. Пешие, конные, все равно. Убить.

Отступают?! Как?! Кто приказал?!

– Монсеньор! – Кто-то тянет Агриппу за плечи. Внезапно куда-то уходят сила и злоба, руки становятся мягкими и слабыми.

– Хорошо, отходим.

Мятежники не преследуют и не бьют в спину. Они тоже устали убивать.

Закат над полем багровый, цвета крови.

Риккардо де Вега внимал командирам. Он постарел за эти дни, этот молодой и самонадеянный граф. Когда-то, в уже ставшем немыслимо далеким прошлом – еще были живы Санчо, Боскан, Ла Клава и Кундера – Риккардо надеялся так же легко сломить войско Агриппы д'Обинье, как и ополчение вильенцев и саттинцев. Но Ведьмин лес не стал второй Дайкой.

В голове одна мысль – это конец. Друзья погибли.

Все. Один за другим. А он остался жив. Войско – его не существовало, оно истекло кровью, что застыла темным кармином на холодной земле. Словно земля отказывалась ее впитывать, принимать, до предела насытившись жизнями тех, кто погиб на этом проклятом поле. Но нужно внимать совету, слушать, думать, отвлечься от себя, ведь он вождь. Тяжела диадема власти. Так и хочется крикнуть: «Санчо, возьми ее обратно!» Хоть и знаешь: нет больше Карла. Хочется, но нельзя. Ты здесь в ответе за всех и все.

– Граф Риккардо, в строю осталось тысяча двести бойцов. Стрел мало, оружие ломается, но мы выстоим. – Это командир кардесцев и паасинов.

Они не ропщут, верят в любимого графа, честно блюдут данную клятву верности.

– Лошади уже третий день не кормлены, завтра они будут плестись по полю, как осенние мухи. – Франческо, старый рыцарь, воевал еще вместе с его отцом.

– Граф де Вега, драться завтра – смысл нет. Сольдат устать, мы потерять половина копий. – Ханрик, скайский кондотьер, уже открыто заявляет о том, что готов сдаться королю. Хоть и видел пленных рыцарей, повешенных Агриппой.

– Раненых так много, что врачей не хватает, лекарства уже закончились. – Главный лекарь Осбена, волей судьбы ставший полевым хирургом.

Свет костра выделяет из ночной тьмы фигуру графа, сидящего на большом скайском барабане. Франческо, как и другие участники совета, отступил назад. Во тьму, спрятавшись, ожидая его ответа.

Вега не отрываясь смотрел на огонь, гладкий лоб прорезали глубокие морщины, кожа посерела, лишь глаза горят нездоровым блеском.

– Не волнуйтесь, командиры, – граф резко встал, его шатало от усталости, – завтра война закончится. Поверьте мне. Будет так, как я сказал. А теперь, прошу, дайте вздремнуть до рассвета. День грядущий будет тяжелым.

Утро. Холодно. Риккардо де Вега – граф Кардес – бредет по полю. Ночью выпал снег, превратив груды тел в сугробы, невинно замаскировал побоище. Но все равно наступать приходится на тела.

Видно, что некоторые погибли от холода. Раненые, о которых забыли, которых приняли за мертвых или просто не смогли вытащить под градом стрел. Вот они и замерзли ночью.

Лошадиное ржание. Тихое и отчаянное.

Риккардо сделал пару шагов вправо. Жеребец с вспоротым брюхом, так похожий на его Красавчика, мучился со вчерашнего дня, чудом перенеся ночь-пытку.

Граф добил его одним ударом. Заколол в сердце. Жеребец не сопротивлялся. Убивать животных труднее. Они ни в чем не виноваты, но боль в их глазах такая же, как у людей.

Лагерь Агриппы все ближе. Его уже заметили. Трудно не заметить человека в алом плаще и с алым плюмажем на шлеме, снятом с покойного Боскана.

Гийом вышел навстречу одинокому графу. Он знал, что это граф, но вот какой – не угадал.

– Приветствую вас, Риккардо де Вега. – Маг чуть склонил голову в поклоне. Значит, Боскан предпочел смерть предательству. Приятное исключение из рядов подобных Жофре.

– Здравствуй и ты, маг...

– Гийом, – чуть улыбнувшись, продолжил волшебник. – Ты наверняка уже не раз слышал мое имя.

– Я пришел предложить мир королю, – граф изо всех сил старался, чтобы его голос звучал твердо и уверенно.

У него получалось неплохо.

– А может, сдаться? Но обложка не важна, главное – суть. Говори. – Гийом не любил пустые игры словами.

– Война закончена. Хватит смертей. Вы отпускаете домой моих людей. Кары за восстание не будет. Зачинщики уже наказаны – мертвы. – Голос графа предательски дрогнул. – Мертвым не мстят. Я же отдаю вам свою голову.

– Мстят, еще как мстят, – тихо ответил Гийом и тут же громко поинтересовался: – Не много ли вы просите за одну вашу голову, граф?

– Не много. Я последний из мятежников – символов этого бунта. Ваше войско тоже устало, рыцари не хотят умирать. Маракойя больше не опасна Хорхе. Мы признаем его волю. Решите разграбить ее – умоетесь кровью в моем Кардесе!

– Я рад, что вы пришли к единственно верному решению, де Вега. Карл де Санчо предпочел бы погибнуть, чем принять позор, остальные бы не додумались до такого, а додумавшись, не решились.

– Поэтому вы оставили в живых меня? – резко спросил Риккардо.

– Нет. Выжить должен был Хуан де Боскан. Но исполнению моего с ним уговора он предпочел смерть, – Гийом решил быть честным. Граф ему понравился. – Но это не меняет сути вопроса. Риккардо де Вега, граф Кардес, ваше предложение принимается.

– А разве вы принимаете здесь решения? Агриппа д'Обинье...

– Секретный приказ короля дает мне право подписать с вами соглашение. Сеньор Агриппа, конечно, будет против, но ему придется смириться.

Маг развернулся лицом к своему лагерю, махнул рукой. Поморщился, плечо у него было перевязано.

– Подождите, сейчас слуги принесут стол, стулья, бумагу и чернила, – сказал он Риккардо.

– Гийом, почему вы вышли мне навстречу? Откуда знали, что, иду на переговоры, а не бросаю вам вызов?

– Как ваш друг Ла Клава? – продолжил его мысль волшебник. – То был жест отчаяния. Свидетельство помутнения рассудка. Силы заранее не равны. Нельзя ожидать от меня честной игры. – Гийом решил перейти на личности: – Думаю, что конкретно вы к подобным поступкам не склонны. Слишком расчетливы. Вспомним случай с Васкесом. Да, мне все известно. Грамотный поступок. Вождь не имеет права рисковать собой, допуская фортуну в свои планы.

– Лестная оценка. – Риккардо обвел все вокруг взглядом – где-то совсем рядом, под завалом дружеских и вражеских тел лежит наивный Ла Клава, любитель прекрасного, веривший в благородство.

– Нисколько, я никогда не льщу. Возможность всем говорить правду – одно из немногих доступных мне удовольствий, – ответил Гийом. – Запомните это, граф, нам с вами предстоит еще не одна беседа, путь до Мендоры долгий.

– Я, черт возьми, не согласен! – кричал и бил кулаком по походному столику доблестный Агриппа д'Обинье – лучший полководец Хорхе Третьего.

Ссора происходила в шатре полководца, стража снаружи у входа изображала каменные изваяния. Не каждый день они видели, как командиры в пылу спора хватаются за оружие. Впрочем, все это относилось только к Агриппе.

Он напирал, давил на сидящего в убогом кресле мага, но безрезультатно. Угрозы и увещевания не помогали. Блас Феррейра – третий участник обсуждения – склонялся в душе к мнению мага. Доблесть мятежников вызывала уважение, как и храбрость их вождя, зарекомендовавшего себя умелым полководцем. Воины устали. В строю, считая и перебежчиков Жофре, осталось едва ли четыре тысячи рыцарей. Глупо лить кровь камоэнсцев, когда последний мятежный граф принес свою голову королю.

Риккардо внимательно следил за ссорой, стараясь казаться безучастным.

Гийом улыбался и всем видом своим излучал довольство и покой, будто бы сидел не на жестком дереве, а на мягком диване. Командир гвардейцев, высокий здоровяк лейтенант Феррейра тоже хранил молчание.

– Проклятые мятежники убивали моих рыцарей, отправили к Единому тысячи благородных идальго, а теперь уходят безнаказанно. К черту соглашение! Ударить по ним, растоптать, разметать! Изрубить в прах, а пленных вздернуть!

– Успокойтесь, Агриппа. Решитесь вы на такое, я вынужден был бы приказать сеньору Феррейре арестовать вас. За нарушение королевской воли, проводником которой я сейчас являюсь. Вы же видели мандат, подписанный Его Величеством. Хватит с нас уже повешенных вами пленных.

– Вы предатель, Гийом, змея, которую пригрел у себя на груди король! Сколько же мы будем терпеть ваше засилье! Спасаете мятежника!

– Вы не правы, Агриппа: Хорхе его казнит, – вмешался Феррейра.

Гийом молчал, графу было ясно, что его и полководца связывает давняя вражда.

– Хотите моей смерти, Агриппа? Не так ли? Вы мне тоже не нравитесь. Поединок! – вдруг услышал де Вега свой голос. Отчаяние и боль, что владели им, искали выхода.

– Нет, – возразил маг, – королю он нужен живым!

– Он останется жив, – пообещал полководец, его красивое лицо исказила ненависть. – Но пожалеет, что не умер!

– Феррейра, проследите за этим. – Маг кивнул. Окончательная ссора с полководцем в окружении подчиненного ему войска в планы Гийома не входила.

Блас Феррейра, волей судьбы вчера принявший на себя командование гвардией – капитан был убит, – серьезно отнесся к поставленной задаче.

Граф Кардес шел сдаваться, из доспехов на нем была лишь легкая бригантина, он снял ее, как и теплый, подбитый мехом камзол, оставшись в кожаных штанах и рубашке. Агриппа доспехи и не надевал.

Бласа заинтересовал меч де Веги. Длинное широкое лезвие вороненой – кажущейся черной – стали. Простая рукоять украшена одним большим кровавым рубином.

– Хотите взглянуть? – Граф заметил его интерес.

– Да, если можно.

Риккардо взял меч за лезвие, он был в кожаных перчатках, и протянул ему рукоять.

– Осторожней, не порежьтесь.

Блас подумал, что он смеется, но лицо графа было абсолютно серьезным.

Меч был хорошо сбалансирован, но для графа, пожалуй, тяжеловат. Блас вернул меч хозяину.

Дрались перед шатром Агриппы. Зрители разошлись, уступая им место. Свежий снежок весело хрустел под ногами.

Риккардо атаковал первым. Резко, стремительно, пренебрегая защитой. Это была проигрышная тактика. Ему удалось зацепить самым кончиком меча бедро Агриппы, ответная мельница полководца ранила его в плечо.

Агриппа шаг за шагом уверенно теснил де Вегу. Тот пятился назад, зрители – рыцари королевского войска – расступались, давая ему дорогу. Круг превращался в эллипс, путь Риккардо был отмечен красными каплями на белом снегу.

Агриппа в очередной раз замахнулся – и замер, сделал шаг назад, закусив губу. Риккардо не воспользовался его слабостью, лишь усмехнулся, отступил на шаг, с интересом наблюдая. Потом шагнул вперед и быстро ударил, легко ранив Агриппу в грудь. Он явно не хотел его убивать.

Полководца шатало, холодный ядовитый пот бежал, ручьем заливая глаза.

Граф Кардес же был полон сил, глаза его сверкали, черный наруч выглядел словно знак причастности к тьме. Де Вега кружил вокруг Агриппы, пользуясь охватившей того слабостью, ранил, улыбаясь, наслаждаясь схваткой. Агриппа пропускал удары Риккардо, наносящие ему болезненные, но неопасные раны, скорее порезы, рычал, как раненый медведь, пытаясь отогнать врага. Наконец пал на колени, так и не выпустив меч.

Де Вега подошел к нему, приставил клинок к горлу.

– Ты глуп и самонадеян, Агриппа д'Обинье. Мой меч отравлен. В твоем теле яд. И я не знаю, от чего ты умрешь раньше – от стали или от огня, сжигающего внутренности.

Мятежник отравил оружие! Внешность обманчива, мнимое благородство обернулось коварством, он, наверное, родственник мага Гийома. Первым порывом Бласа было убить подлеца, но он сдержал себя.

– Де Вега, вы нарушили правила!

– Победителей не судят, лейтенант. Вы этого не знали? – усмехнулся тот.

– Граф, пощадите его, и я обещаю, что королевских гарнизонов в Маракойе не будет, – произнес маг, безучастно наблюдавший за схваткой.

– Я почему-то вам верю, Гийом. Яд – вытяжка из болотной лианы. Надеюсь, вам его спасти не удастся.

– К сожалению, де Вега, – маг улыбнулся, – для Камоэнса жизнь Агриппы еще важна.

ГЛАВА 9

«...На момент моего пленения у Агриппы оставалось всего лишь три с небольшим тысячи рыцарей, готовых к бою, и чуть больше тысячи раненых, остальные убиты. В стане короля, как и у меня, не хватало врачей, закончился овес для лошадей.

У меня же четыре с половиной тысячи наемников, рыцарей и моих кардесцев. Агриппа не мог сломить нас, мы его. Подкреплений ждать нам обоим было неоткуда. Тысяча рыцарей легко бы переломила ситуацию... Я сдался, хоть и мог еще драться. Полководец в ответе за своих солдат. Агриппа считает, что победил, – пусть. Я же знаю – я не проиграл. Голова моя – маленькая цена за мир в родном краю...»

Риккардо де Вега – тринадцатый граф Кардес – отложил перо. Описание битвы под Ведьминым лесом было закончено. Оставалась еще пара глав и все. Трактат закончен. Граф встал, потянулся.

За окном наступало утро. Граф отчетливо представил себе, как восходящее солнце заливает бревенчатые мостовые нежно-золотистым светом. Неспешные ослики везут по улицам повозки со свежим молоком, а торговки-молочницы кричат: «Молоко парное! Сметана! Сливки! Свежайшее масло!»

Уборщики метут улочки, сгоняя прочь пыль и грязь. Осбен славится чистотой.

Мостовая из тесаных бревен смотрится иначе, чем каменная. Живее, роднее. Чувствуется связь живого и мертвого, человека и природы. Даже лошадиные копыта стучат по ней веселее.

Мысль о лошадях напомнила графу о неприятном. Сегодня, ближе к обеду, в город с проверкой должен был приехать королевский маг Гийом, ему Риккардо был рад, но вот его спутники... Через пару дней в Кардес съедутся графы Маракойи – выбирать главу Совета. Этой зимой им был Карл де Санчо. После Ведьминого леса он формально являлся главой Совета...

Сейчас ситуация изменилась. Наследники погибших вступили в свои права. Де Санчо – зеленоглазая Жанна, вдова Карла, опекун его сына. Разоренной Ла Клавой управляла сестра Винсента – скромная Алина, судьба одним ударом лишила ее и братьев, и веселья молодости.

В Боскане – Хорхе, младший брат Хуана, тезка великого короля. Кундера...

Риккардо ударил кулаком по стене, выпуская невыразимую злость. Когда-то поэт и весельчак Леон Кундера сватал за него свою сестру-близняшку Феру, она даже приезжала в Кардес. Но свадьбу так и не сыграли. Фера была противоположностью брату. Холодная, расчетливая, хитрая и злопамятная. Она была хороша собой, но засиделась в девах. Женихи Маракойи избегали ее. Леон перед самым восстанием нашел ей мужа в срединном Камоэнсе – мелкопоместного дворянина Жофре Монтеху. Дал за сестрой богатое приданое.

А потом Жофре с лихвой отплатил Кундере за добро и ласку. Набранные им рыцари в голубых плащах ударили в спину...

Жофре вошел в Кундеру во главе большого отряда солдат. Фера приняла мужа. Через неделю после возвращения сыграли свадьбу. Братьев у Леона не было. Жофре стал графом Кундера. Было много недовольных, но бунт, ввиду его обреченности, так и не поднялся.

Второй раз за месяц Осбен встречал высоких гостей из столицы. Вновь карета с королевским гербом на дверцах, окруженная гвардейским конвоем, прокатилась по его улицам. Граф Кардес не ошибся. Непрошеные гости прибыли точно к обеду.

Обитатели резиденции вышли их встретить. Один из всадников, облаченный в богато расшитый золотом плащ, лихо спрыгнул с коня, разбрызгивая лужу на мостовой. Вся площадь превратилась в одно большое, но мелкое море. Дождь.

Гордое лицо его было красиво, аккуратная борода тщательно расчесана, волосы напомажены: даже в пути он следил за собой.

Марк де Мена. Его узнали все, кроме Кармен, которая никогда не была в Мендоре.

Риккардо де Вега вздрогнул. Это была ненавистная для него персона. Гроза мендорских приемов. Лучший друг покойного Васкеса.

Патриция поморщилась. Даже в лучшие времена, когда рядом был Альфонс, она с трудом его терпела.

Блас Феррейра чуть поклонился – соблюдая придворный этикет, приветствуя официального представителя Его Величества. Он прекрасно помнил Марка по Мендоре. Тот был одним из сторонников герцога Гальбы, и сейчас гвардейцу очень не нравился его взгляд. Очень неприятный взгляд. Острый и колючий.

– Граф Кардес?! – с деланным изумлением воскликнул де Мена. – Вот кого я не ожидал увидеть. Думал, вы на своем месте – гниете в темнице, ожидая казни!

– Не забывайтесь, де Мена. Я у себя дома. А вы, хоть и представитель короля, но все-таки гость. Причем незваный.

– А он, как известно, хуже алькасарца! – захохотал над собственной шуткой Франческо. От смеха старого рыцаря испуганно всхрапнули лошади.

Де Мена взглянул на Феррейру, но лейтенант не горел желанием вставать на его сторону. Марка это не остановило.

– День, когда я увижу вас, Риккардо, вздернутым на виселице, будет самым счастливым днем в моей жизни!

– Марк, поберегите свой пыл для столичных раутов. Вы представитель короля, а не записной остряк и бретер, – раздался вдруг знакомый де Веге и Феррейре голос.

Из кареты вышел Гийом, боевой маг Его Королевского Величества. Фигура почти легендарная. Могучий волшебник не любил лошадей и путешествовал, как дама, в карете.

– Гийом! – радостно воскликнул де Вега. – Не ожидал тебя здесь увидеть! Какими судьбами? Ты тоже королевский посланник? Сколько внимания моей скромной персоне!

– Почти угадал, – улыбнулся маг, – я наблюдатель. Я здесь проездом, на время Совета графов. Потом в Скай. Дашь на пару дней приют усталому волшебнику? А то дорога меня почти убила.

– Да хоть на всю жизнь, Гийом.

– На всю жизнь не надо, – серьезно ответил тот и обратился к Феррейре: – Здравствуй, Блас.

Лейтенант пожал протянутую руку. Их с магом многое связывало, они бывали и друзьями и врагами, сейчас их отношения были нейтральны.

– Добрый день, Гийом.

– Патриция! – воскликнул де Мена. – Как я рад тебя видеть!

Блас видел, как та вздрогнула.

– Пат, а я тебя сразу и не узнал, – продолжил де Мена.

– Не называй меня так, – жестко сказала ему девушка.

– Почему же, мы ведь друзья, Пат? Ты уже сняла траур? Что случилось, объясни мне? Почему ты стоишь рядом с де Вегой? Ты что, живешь в его резиденции? – засыпал ее градом вопросов де Мена.

Патриция знала его. Любой ответ мог вызвать у Марка лишь новые нападки. Она не раз жаловалась Альфонсу на его скандальный, гневливый характер. Став представителем короля, Марк оказался опасен вдвойне, получив возможность открыто провоцировать людей.

Ее спас Гийом.

– Все делается по воле Его Величества. Или вы, Марк, в чем-то с ней не согласны?

Де Мена не нашел, что ответить.

– Пойдемте, Гийом. Вы, наверное, хотите отдохнуть с дороги, я предоставлю вам прекрасные апартаменты, – сказал Риккардо и повернулся к де Мене спиной.

– Скажите, Патриция, вы не хотите отказаться от возложенной на вас миссии? – спросил Гийом. Девушка вздрогнула. Она не ожидала такого вопроса.

Она и королевский волшебник пили кофе с тортом и пирожными в одной из зал на третьем этаже резиденции, из окон которой открывался прекрасный вид на город. Вид этот не мог испортить даже дождь, что шел с перерывами уже третий день.

– Почему вы это спрашиваете, Гийом? Разве вы можете изменить королевскую волю? – ответила она вопросом на вопрос.

– Я помню, что вы противились этому назначению, Патриция. Девушки должны нести прекрасное в этот мир. Давать начало новой жизни, а не убивать, – сказал ей чародей, он был необычайно серьезен, от этого казался немного печальным. – Я был против решения Хорхе. Племянница короля – принцесса Ангела, – что провела вас мимо стражи и обеспечила аудиенцию, была тоже этим весьма огорчена. Она не того добивалась. Я дружен с принцессой. Если хотите, мы вдвоем можем уговорить короля отозвать вас.

– Нет. Спасибо вам, Гийом, за заботу обо мне, я должна отказаться, – грустно ответила Пат.

– Почему, вы до сих пор жаждете смерти Риккардо де Веги? – не сдавался маг. – Ваша ненависть к нему так сильна? Я знаю вашу историю. Вы ведь любили друг друга.

– Я его не любила, – поправила мага Пат. – Ненависть, я больше не чувствую к нему ненависти, Гийом. Он страдал не меньше, чем я. Мы квиты. И смерти его я уже не хочу... Он болен, он безнадежно болен...

– Так зачем же вы упорствуете?

– Я не могу его бросить сейчас. Я – его Смерть и то, что заставляет его улыбаться. Его любовница Кармен благодарила меня за то, что я приехала. Смешно, не так ли? – Она выдавила из себя улыбку.

Маг не смеялся. На бледном как снег лице, объяснявшем его прозвище, она увидела лишь сочувствие.

– Когда-то я требовала от Хорхе казнить Риккардо, а теперь жалею его, – почти шепотом закончила девушка. – Я не могу уехать, оставив его умирать одного, в обществе де Мена.

– Беспокоитесь о Риккардо, Патриция? Не нужно. Думаете, де Мена сможет хоть что-то предпринять против него? Это графство Риккардо. Его власть здесь выше королевской. И пришельцы живут в Осбене лишь по его воле.

– Он все время говорит мне о своей любви. Это раздражает и одновременно вызывает жалость. Он слаб, Гийом. Я сломала его тем, что вышла за Васкеса. Но по-другому не могла.

Гийом сдержанно улыбнулся.

– Патриция, де Вега слаб? Де Вега, что стоил королю ранней седины? Де Вега, что заключил с Хорхе договор на равных? Человек, что за считанные годы возвысил свое захолустное графство, слаб?

– Это только видимость. Внешняя оболочка. Он слаб, Гийом. От него прежнего осталась лишь оболочка. Он ввязался в опасные игры с неведомыми силами. Я не могу его бросить сейчас.

– А тебе и не нужно бросать его, Патриция, – возразил ей чародей. – Ты больше не хочешь его смерти, тебе жаль Риккардо, отказываешься его оставлять. А может, стоит выйти за него замуж?

– Издеваетесь, Гийом?! – возмущенно воскликнула девушка.

– Нет, нисколько, – ответил маг. – Это был бы выход для вас обоих. Риккардо любит вас, он вам небезразличен. Почему бы не попробовать заново связать свои судьбы? Что ждет вас, Пат?

Она не ответила.

– Ничего хорошего, – продолжил чародей – королевский убийца, умеющий сочувствовать. – Ты одинока: муж погиб, детей нет. Может, еще раз выйдешь замуж? Но сейчас слишком много молодых вдов. Небогата: Васкес погиб, не успев стать главой рода, майорат отошел к его младшему брату. Отец оставил большую часть наследства твоей сестре, думая, что ты обеспечена.

– К чему вы это говорите?

– Подумай о моих словах. Уедете с де Вегой за границу, через пару лет король простит его и разрешит вернуться.

– Хватит, Гийом! Вы забыли – он разрушил мою жизнь! Мне жалко Риккардо, жалко, как и любого больного и страдающего человека, но я его не простила и не прощу никогда. Мое счастье, мой любимый муж. Любимый. Вам не понять, что это значит, чародей! Любимый муж, неродившийся ребенок, лучшая подруга – все из-за него. Их кровь и моя кровь на его руках! – закричала Патриция.

Маг замолчал. Ей стало стыдно за то, что она сорвалась на него.

– Я не любила Риккардо, Гийом. Никогда не любила. И он это знает. Согласилась на предложение, потому что не видела лучшего выхода. Считала его только другом и все, что я сейчас могу сделать, быть рядом с Риккардо, когда он захочет умереть.

– У тебя хороший стиль, – заметил Гийом, листая черновики трактата «О Военном искусстве».

– Стараюсь, – ответил де Вега, сделав глоток разогретого вина. Он так и не оставил привычку держать в кабинете одно из окон открытым.

– Король выражает тебе благодарность, ты четко и в сроки выполняешь договоренность, – официальным тоном сказал маг.

– За что? – удивился Риккардо.

– Как за что? – переспросил Гийом и сам же ответил на вопрос: – Твои офицеры-кардесцы, перешедшие по договору на службу к королю, уже тренируют новую гвардию, Хорхе решил иметь не только тяжелую конницу, но и пехоту. В нее уже набирают свободных крестьян со всего Камоэнса. Я еду в Скай заключить договор с наемниками – может быть, с теми, что дрались за тебя. Король – человек осторожный, не полагается лишь на что-то одно.

– Правильная идея, – одобрил де Вега. – Для вчерашних вилланов Его Величество король Хорхе Третий – живое воплощение Единого на земле, они его не предадут, даже если будет жалованье годами задерживать. Это я так, к слову, – жалованье нужно платить всегда. Голодный солдат – плохой солдат.