Текст книги "Швеция – от нейтралитета до НАТО"

 
Вдруг слышен шум у входа.
Березинский герой
Кричит толпе народа:
«Раздвиньтесь предо мной!»
«Пропустимте его, – тут каждый повторяет. –
Держать его грешно бы нам.
Мы знаем, он других и сам
Охотно пропускает»[122]122
  Русская эпиграмма / Сост. В. Васильева. М.: Художественная литература, 1990. С. 149.


[Закрыть].
 

Правда, эпиграмма эта относится к Чичагову-младшему, то есть к Павлу Васильевичу, который тогда командовал кораблем «Ростислав», а позже упустил Наполеона на Березине. Однако эпиграмма равно может быть применена и к Чичагову-старшему, упустившему герцога Зюдерманландского.

Итак, русский флот блокировал шведов в Выборгской губе. К 8 июня у Выборга сосредоточился русский корабельный флот в составе 27 кораблей, 5 фрегатов, 8 гребных фрегатов, двух больших кораблей и 10 мелких судов. (Корабли: «Победослав», «Ярослав», «Иануарий», «Принц Карл», «Всеслав», «Св. Пётр», «Принц Густав», «Не тронь меня», «Пантелеймон», «Ростислав», «Саратов», «Чесма», «Двенадцать Апостолов», «Три Иерарха», «Князь Владимир», «Св. Николай», «Иезекииль», «Царь Константин», «Максим Исповедник», «Кир Иоанн», «Мстислав», «Св. Елена», «Болеслав», «Победоносец», «Прохор», «Изяслав», «Святослав». Фрегаты: «Венус», «Премислав», «Слава», «Надежда Благополучия», «Подражислав». Гребные фрегаты: «Святой Павел», «Екатерина», «Мария», «Павел», «Александр», «Константин», «Николай», «Елена».)

В составе шведского корабельного и гребного флота находились 22 корабля, 10 фрегатов и около 200 шхерных судов с 14-тысячным десантом.

Шведские матросы-дезертиры, перебежавшие в армию Салтыкова, стоявшую у Выборга, доносили, что «флот терпит недостатки в съестных припасах, что количество, даваемое на пять, теперь делится на восемь человек, что недостает также воды, которую было чрезвычайно трудно добывать, и что принуждены пить воду из моря»[123]123
  Чичагов П.В. Записки. С. 503.


[Закрыть].

Тем не менее Чичагов и другие русские адмиралы медлили. Июнь ознаменовался лишь небольшими стычками. Так, 24 мая у Выборга сел на камни русский транспорт «Хват», отправленный от эскадры в Кронштадт с больными и ранеными моряками. 13 июня к «Хвату» был послан баркас с 19 матросами. Однако он был перехвачен четырьмя шведскими малыми судами и взят в плен.

Для атаки шведского флота в Выборгской губе русское командование переоборудовало 4 одномачтовых транспортных судна в брандеры. Сделано это было более чем халтурно. 14 июня брандер «Касатка» (бывший транспорт) был сорван с якоря и унесен ветром к шведам. Его командир и команда сели в шлюпку и подожгли брандер. Русский брандер «горел как головешка, выбрасывая маленький красный огонек и много дыму»[124]124
  Чичагов П.В. Записки. С. 499.


[Закрыть]. Оказывается, наши «умельцы» наполнили брандер сырыми стружками. Такой брандер сильно дымил, но был абсолютно безопасен для вражеских судов. Шведы захватили «Касатку» и быстро погасили на ней пожар.

21 июня принц Нассау привел из Кронштадта к Выборгу свою флотилию. В её составе было 3 корабля, 2 фрегата и 108 гребных судов. Вечером 21 июня в проливе Биорке-Зунд (Березовый Зунд) началось ожесточенное сражение между флотилией Нассау и шведскими судами. Впереди нашей флотилии шли плавучие батареи и полушебеки[125]125
  В ряде документах, в том числе и в «Записках» Чичагова эти полушебеки названы шхунами.


[Закрыть], затем гребные фрегаты, шебеки, канонерские лодки, прамы и бомбардирские корабли. В 21 час шведы открыли огонь. От неприятельского огня, попавшего в крюйт-камеру, взлетела на воздух наша шебека «Слон». На ней погибли 5 человек. В свою очередь русские потопили две шведские канонерские лодки, а ещё две взяли в плен. Сражение закончилось в 3 ч. 30 мин. 22 июня уходом шведов из пролива.

Вечером 21 июня установился северо-восточный ветер. Он дул от берега, то есть благоприятствовал шведам, они ждали этого ветра четыре недели. Густав III приказал флоту готовиться к прорыву. Первым должен был идти корабль «Дристигхетен» под командованием подполковника Юхана аф Пуке. Король обратился к нему в своём обычном высокопарном стиле: «Вы ведёте мой флот. Не жалейте свою жизнь и кровь! Я этого не забуду». Подполковник ответил на это: «Я-то, Ваше Величество, пойду, черт меня побери, но не знаю, как это получится у остальных».

Рано утром 22 июня на шведском флоте всё пришло в движение. Корабли подняли паруса и стали осторожно продвигаться на север, чтобы затем выйти на фарватер мимо мыса Крюйсерорт. Параллельно им, но ближе к берегу, двинулась шхерная флотилия. Начало движения шведов было неудачно: их северофланговый корабль «Финляндия» минут через 10 после подъёма якоря навалился на банку и плотно на ней засел.

С отдачей парусов на шведском флоте Чичагов поднял общий сигнал: «стать на шпринг и приготовиться к бою». Чичагов, видимо, ожидал атаки шведов на наши главные силы и приготовился принять бой на якоре.

Шведские корабли шли с закреплёнными парусами и не отвечали на огонь русских. На палубах стояло по несколько офицеров и матросов, вся остальная команда была скрыта в помещениях ниже ватерлинии, где их не могли достать русские ядра. Вообще говоря, такое решение равносильно самоубийству. Брандеры, загруженные, разумеется, не сырой стружкой, а горючими веществами, могли как на учениях сцепиться со шведскими кораблями, благо, на них некому было вести картечный и ружейный огонь по брандерам. Некому было гасить пожары на кораблях, вызванные брандскугелями. Наконец, русские корабли и гребные суда могли пойти на абордаж, опять же, драться на палубах шведских судов было не с кем. Но Чичагов ничего этого не сделал, не было организовано даже сосредоточенного артиллерийского огня.

В 7 ч. 30 мин. утра голова шведской колонны подошла к отряду Повалишина. Головной 74-пушечный корабль «Дристигхетен» (капитан Пуке) вошел в 200-метровый зазор между двумя русскими кораблями – «Св. Пётр» и «Всеслав», да ещё ухитрился дать залп в упор по каждому из них.

Как позже писал П.В. Чичагов, за первым шведским кораблем «двигался второй, третий, четвёртый и т. д. Несмотря на быстрый огонь при встрече, они, казалось, не потеряли снастей в этом проходе. Между тем, равняясь с нашими, неприятельские корабли посылали залпы за залпами с обоих бортов. Мгновенно вся эскадра контр-адмирала Повалишина оказалась окутанная дымом…

Вскоре на корабле «Не тронь меня» был убит командир капитан Тревенен… Неприятель, осыпаемый ядрами из 150 орудий, не терпел урона в людях и даже снасти и мачты оказались неповреждёнными. Нам всем казалось это сверхъестественным! Судя по выстрелам наш огонь был силен, а между тем корабли прорывались. Теперь уже стало ясно, что необычайная удача ободрила неприятеля, и он со всем флотом выйдет из Крюсеротского прохода. Неожиданный оборот дела требовал энергичных действий, но адмирал не мог ни от кого добиться их. Посланные на помощь два корабля из ариергардии так неумело принялись за атаку, что ровно ничего не сделали. Один из них («Константин») повернулся кормой к неприятелю и был засыпан анфиладным огнём с одного конца корабля до другого, а затем его потащило на банку Пассаладу. Видя с досадой, что шведы всё продвигаются вперёд, адмирал дал сигнал всей своей ариергардии рубить якорные канаты, преследовать неприятеля и его атаковать. Вице-адмирал А.В. Мусин-Пушкин, который командовал этой ариергардией, вместо точного исполнения приказания потерял драгоценное время на поднятие якоря и сделался затем совершенно бесполезным.

Впоследствии слышали, как он говорил, что адмиралу было нипочем приказывать отрубать якоря всей эскадры, что он конечно не подумал о стоимости казне каждого якоря с канатом для линейного корабля по крайней мере от 3000 до 4000 рублей»[126]126
  Чичагов П.В. Записки. С. 511, 512.


[Закрыть].

В клубах дыма, окутавшего северную часть Выборгской губы, три шведских корабля – «Едвига-Элизабета-Шарлотта», «Эмхейтен» и «Луиза-Улрика», два фрегата и шесть мелких судов, отставших от передних судов, сбились с курса и в 10-м часу выскочили на банки Репие и Пассалода. Наконец, концевой корабль шведской колонны «Энигхетен» по собственной неосторожности сцепился со шведским брандером, который предназначался для отряда Повалишина. Пламя быстро охватило корабль. На нем поднялась суматоха, и он навалился на большой фрегат «Земира». Огонь перекинулся и на фрегат, и скоро оба судна взлетели на воздух.

К 11 часам дня весь шведский флот вышел в море. В кильватер ему, но далеко позади, шел адмирал Чичагов; далеко позади, в режиме «усиленной гребли», шли эскадры принца Нассау и Козлянинова.

Преследование шведов велось более чем бестолково. И Чичагов, и Нассау хотели захватить шведские корабли, надеясь, что на одном из них будет король, а шведскую гребную флотилию полностью игнорировали, хотя она могла легко стать добычей русских. Чтобы не быть голословным, процитирую П.В. Чичагова, который всеми силами пытался выгородить отца, но не мог в начале XIX века врать так нагло, как это стали делать через 100–200 лет наши историки.

«Капитан Кроун [на фрегате «Венус». – А.Ш.] приблизился к передовой неприятельской галере и открыл огонь. Она, не отвечая ни единым выстрелом, тотчас спустила свой и подняла русский флаг. Кроун тогда поворотил фрегат «Венус» для встречи следующих галер и других судов и продолжал стрелять. Все они без всякого сопротивления, одни за другими спускали флаги и признавали себя пленными. Таким образом вскоре весь длинный ряд передовых неприятельских судов имел русские флаги. Но когда Кроун удалился с «Венусом» от них настолько, что не мог уже достать галеры выстрелами, они, снова спуская русские флаги, стали поднимать шведские и с помощью гребли направили путь свой к шхерам. Капитан Кроун, заметя это, усилил стрельбу по тем, которые против него находились, и хотя они также поднимали русские флаги, но он, несмотря на то, поражал их картечью. Тогда шведы бросили якоря, начались ломать реи, рвали паруса, чтобы уверить его, что без всякого обмана отдаются в плен и не хотят, подобно передовым своим товарищам, помышлять о побеге. Этим способом было остановлено ещё множество судов. Между тем подошли другие наши крейсеры и тоже набросились на неприятеля. Иные брали к себе людей, другие прицепляли к своей корме по два, по три судна и влекли за собой. Но число судов было так велико, что являлась возможность забрать только малую часть. Наконец, каждый крейсер, переполненный пленными и держа на буксире по несколько судов, поспешал выйти из залива, предполагая, что двигавшаяся сзади гребная наша флотилия не замедлит овладеть всеми оставшимися на месте. Шведский король всё время ездил на шлюпке, и когда пушечным выстрелом у него убило гребца, то он пристал к одной из передних своих галер, к той самой, на которую Кроун и прежде всего напал. Не зная этого и ввиду множества отдающихся в плен судов, а также не имея возможности рассылать шлюпки свои для забрания с них офицеров, капитан Кроун удовольствовался принуждением их подымать русские или белые флаги. Между тем, когда он удалился от упомянутой галеры, то король переехал на бывшее невдалеке парусное судно и избег плена.

В три часа пополудни адмирал Чичагов, уверенный, что принц Нассау с своей флотилией ничем иным не займется, кроме преследования и забирания судов, к которым корабельный флот не мог приблизиться по мелководью и вследствие подводных камней, отозвал вскоре корабль и фрегаты Кроуна и капитана Лежнева, которые могли быть более полезны против шведского флота…

…Ветер поднялся очень сильный. Оба флота шли на всех имеющихся парусах, и в семь часов мы прибыли на уровень острова Гогланда. Здесь мы увидели, к величайшему нашему удивлению, что вместо того, чтобы воспользоваться благоприятствующими обстоятельствами и, приблизившись к берегу спуститься на шведскую флотилию, которая находилась в наибольшем беспорядке и могла быть легко уничтожена, а также чтобы овладеть всеми её судами, бегущими в замешательстве и не думающими даже о защите, вместо того, говорю я, чтобы воспользоваться этим громадным преимуществом, принц Нассау вышел в море и стал позади острова Гогланда. Побуждаемый неуместным честолюбием, он счел за унижение для своей славы ограничиваться взятием хотя и многочисленной, но побежденной уже и сдающейся без сопротивления, флотилии. Принц мечтал быть соучастником в победе над корабельным флотом, не обратил внимания на пленную до половины неприятельскую флотилию и, пройдя мимо её, направил путь свой в море за адмиралом Чичаговым. Таким образом, шхерные суда эти остались свободными, без всякого преследования. Флотилия вице-адмирала Козлянинова бездействовала, и шведы, увидев себя никем не обереженными, стали поднимать шведские флаги, сниматься с якоря и уходить в шхеры. Если бы вице-адмирал Козлянинов, наблюдавший за прорывом шведского флота, поспешил выйти, то нашел бы всю неприятельскую флотилию в выясненном положении, т. е. разгромленную уже нашими крейсерами и оставленную принцем Нассау. Он мог бы отрезать её от шхер и велеть ей идти в Кронштадт.

Видя безумные действия принца Нассау и уверенный, что он всё-таки ещё поспеет к неприятельской флотилии, если тотчас вернется, адмирал Чичагов ещё в пятом часу послал к нему катер с уведомлением, что им не оставлено фрегатов для овладения ею и с просьбой немедля идти к ней. Принц Нассау-Зиген отправил катер, говоря, что его назначение не состоит в том, чтобы собирать обломки большого флота, что он сам сумеет дать сражение этой флотилии в свою пользу и её уничтожит. Между тем, через это безумное фанфаронство он упускал неприятеля и подвергал опасности собственную флотилию, заставляя её плавать в открытом море во время бури и рискуя потерять все свои суда. Тогда был упущен наилучший случай нанести решительный удар неприятелю…

…В третьем часу поднялся сильный ветер, наша флотилия начала страдать от волнения, а шведская, далеко ушедшая, скрылась из виду»[127]127
  Чичагов П.В. Записки. С. 517–519.


[Закрыть].

Таким образом, выборгский прорыв, хотя и стоил шведам очень дорого, все же явился для русских стратегическим поражением. Чичагов упустил случай одним ударом окончить войну.

В Выборгском сражении русскими были захвачены шведские корабли «Омгетен» (64 пушки), «Финляндия» (60 пушек), «София-Магдалена» и «Ретвизан»; фрегаты «Упланд» и «Ярославец» (бывший русский); большие галеры «Эткеблас», «Пальм-Шерна», «Нордстен-Норден», «Остерн-Гогланд» и «Далларна», а также 57 малых боевых и транспортных судов. В плен взято 4588 шведов.

В бою погибли шведские корабли «Едвига-Элизабета-Шарлотта» (64 пушки), «Ловиса-Ульрика» (74 пушки), «Эмхейтен» (64 пушки), сгорел фрегат «Земфира». На одной из галер был взят даже завтрак короля Густава III, состоявший из копченого гуся и двух штофов водки. У русских же было убито 147 человек и ранено 164 человека.

Согласно рассказу младшего Чичагова, контр-адмирал Лилиенфельд, сдавшийся на корабле «София Магдалена», отдав свою шпагу, спросил капитана Биллау: «Видели ли Вы державшееся близ меня небольшое парусное судно, которое при Вашем приближении ко мне пустилось в шхеры?» Этим он намекнул, что на парусном судне находился король, вторично избежавший плена из-за бездарного русского командования.

С донесением о сражении Василий Яковлевич Чичагов отправил своего сына Павла. Екатерина пожаловала адмиралу В.Я. Чичагову орден Св. Георгия 1-й степени, шпагу с алмазами, а также две тысячи душ с деревнями в Могилёвском наместничестве. Замечу, что В.Я. Чичагов так до 1917 г. и остался единственным моряком, награжденным высшей степенью ордена Св. Георгия. Чичагов-сын получил чин капитана 1-го ранга, золотую шпагу и тысячу червонцев. Контр-адмирал И.А. Повалишин был произведен в вице-адмиралы и награжден орденом Св. Георгия 2-й степени, контр-адмирал П.И. Ханыков получил орден Св. Георгия 3-й степени, а капитан 2-го ранга Р.В. Кроун был произведен в капитаны 1-го ранга.

В заключение стоит сказать пару слов о работе в 1992–1996 гг. подводного археологического общества «Память Балтики» на месте Выборгского сражения. В бухте Дальняя найден развалившийся корпус шведского фрегата-брандера; на башне Пааслуото на глубине 15 м найден корпус самого крупного шведского 74-пушечного корабля «Ловиза-Ульрика». С него был поднят пушечный станок. На банке Репия участники экспедиции обследовали лежащий на глубине 35 м шведский 62-пушечный корабль «Едвига-Элизабета-Шарлотта». Найдены носовая фигура и пушка со станком. В 1999 г. это орудие подняли с корабля. Это оказалась 24 фунтовая чугунная пушку весом 3,5 тонны с деревянным дубовым станком длиной 2 м и толщиной всех дубовых деталей 20 см, причём левая щека станка была пробита ядром с русского корабля. На цапфах пушки исследователи обнаружили клеймо завода-изготовителя и дату изготовления – 1732 год.

Следует заметить, что эти два деревянных корабельных станка – единственные дошедшие до нас деревянные корабельные станки XVIII века.

Огромные якоря, эту единственную пушку и груды досок – вот и всё, что увидели спустившиеся на дно аквалангисты. Корпус «Едивиги-Элизабеты-Шарлотты», пострадавший от сильного удара, много лет разбивала волна, пока он сползал с отмели на безопасную глубину.

Участники экспедиции обнаружили корпус ещё одного шведского корабля – 64-пушечного «Эмхейтена», взорвавшегося от столкновения со шведским брандером, а также остатки фрегатов «Земире», «Уппланд» и брига «Драгун».

Наиболее интересные экспонаты со шведских кораблей – якоря, пушки, отдельные элементы конструкции – составили экспозицию первого в России Музея морской археологии. Музей этот находится на территории Выборгского замка.

Глава 24. Второе Роченсальмское сражение

Принц Нассау-Зиген после успешного преследования шведских судов, имевших ход лучше наших, сосредоточил свои силы у Фридрихсгама, поблизости от которого на большом Роченсальмском рейде находился гребной флот шведов.

Шведские суда расположены были в крепкой позиции южнее большого рейда. Между большими судами стояли галеры и канонерские лодки, на флангах за островами – бомбардирские суда, а на островах построены батареи. По обоим флангам тянулись длинные линии канонерских лодок и иол. Северный проход, так же как и в прошлом году, был завален, и транспорты, охраняемые двадцатью судами, стояли на малом рейде. Общее число шведских военных судов, не считая транспортов, доходило до 300. У нас же было чуть больше 150.

Жаждавший победы, отважный и нетерпеливый принц Нассау 28 июня двинулся к неприятелю, несмотря на неблагоприятный для наших судов сильно свежеющий ветер. Сражение началось в десятом часу утра. На нашем левом фланге, или в авангарде, находился Слизов с канонерскими лодками, кайками и батареями, поставленными на шпрингах на небольшом расстоянии от неприятеля. Галеры и другие гребные суда держались на веслах. В разгар боя, когда наши парусные суда стали подходить в первую линию, в интервалы между судами гребного флота, несколько канонерских лодок отряда Слизова из-за сильного утомления гребцов были брошены на линию галер, которые смешались в беспорядке с парусными судами. Шведские канонерские лодки воспользовались этим и, приблизясь к столпившимся судам, открыли по ним сильный огонь, нанесший большие повреждения нашим судам.

Однако интенсивный огонь русских плавучих батарей исправил положение – суда стали занимать свои места, и сражение с новой силой загорелось по всей линии. Но засвежевший ветер и увеличившееся волнение препятствовали правильному движению наших судов, качка мешала верному прицелу орудий, а выбившиеся из сил гребцы падали от изнеможения. А шведы из-за островов обстреливали наши суда, нанося им большие повреждения. Густав III, разъезжая на лодке между судами, воодушевлял шведов своим примером. После пятичасового упорного боя, когда часть неприятельских гребных судов отправилась в обход нашей флотилии, наши канонерские лодки начали поспешно отступать к югу и выходить из-под выстрелов. Некоторые из наших галер, получив подводные пробоины, стали тонуть, а сильный ветер срывал суда с якорей и бросал на прибрежные камни.

Участник сражения швед Георг Поллет позже описывал поразившую его гибель русского шхерного фрегата «Св. Николай», которым командовал 23-летний англичанин Маршалл, лишь за год до сражения принятый на русскую службу. «Маршалл оказался слишком горд для того, чтобы спустить флаг перед такими маленькими судами. Он решил умереть, и когда сообщил об этом, весь его экипаж из 440 человек в едином порыве закричал, что последует за ним. Тогда Маршалл поднялся на носовую надстройку с флагом в руке и ушел под воду на наших глазах вместе со своим кораблем. Из всего экипажа удалось спасти лишь пятерых». По рассказам спасшихся моряков, поднявшись на носовую надстройку с флагом, Маршалл крикнул команде: «Мне не пришлось подать вам пример, как должно побеждать, так я покажу, как следует погибать!»[128]128
  Цит. по: Смирнов А. Рассказы затонувших кораблей. Шведская история со дна моря. Стокгольм: Wahlstrom & Widstrand, 2002. С. 167.


[Закрыть]

В восьмом часу вечера Нассау-Зиген, прекращая бой, приказал жечь те из парусных судов, которые не было возможности спасти. Русские потеряли в этом сражении 52 судна и более 7 тысяч человек выбывшими из строя. Среди потерянных судов были полупрамы «Барс» (26 пушек) и «Леопард» (28 пушек); три бомбардирских катера; 8-пушечные плавбатареи № 1 и № 2; шебеки «Миневра», «Беллона», «Прозеркина» и «Диана»; полушебеки «Лев», «Медведь», «Орёл», «Дракон», «Кит», «Олень», «Тигр», «Барс», «Рысь» и «Волк»; галеры «Безделка», «Петербург», «Хитрая», «Сорока», «Ворона», «Пустельга», «Стерлядь», «Тихвин», «Устюжина», «Орёл», «Кулик», «Нарва», «Соммерс», «Тютерс», «Сескар Пет»; десять каек, четыре дубель-шлюпки, шесть канонерских лодок и т. д.

Шведы потеряли 6 потопленных гребных судов и около 300 человек убитыми.

Большинство судов, потерянных русскими, было захвачено шведами, причём точное число их и дальнейшая судьба нашими историками не установлены.

Находившийся при Нассау генерал-майор Турчанинов о деле 28 июня писал: «Причина поражения – беспредельное рвение принца Нассау найти и разбить неприятеля и опрометчивость его в равном градусе с помянутым рвением; все сие не допустило его сперва исследовать подробно отысканного неприятеля в его силах и положении и потом приуготовить канонерские лодки с такой благонадёжностью, чтобы быть уверену в пользе употребления оных».

Принц Нассау принес повинную императрице, вернул свои награды, полученные в России, и попросил назначить над ним суд. Екатерина как могла утешала принца, вернула награды и даже не отстранила от командования.

Наш гребной флот, отступивший к Фридрихсгаму, был пополнен построенными в Петербурге канонерскими лодками и судами гребного флота, находившимися в Выборге. Отряды же корабельного флота блокировали Свеаборг. Приготовления к новому нападению на шведов, находившихся на Роченсальмском рейде, было остановлено начавшимися переговорами о мире.

В заключение рассказа о Роченсальмском сражении стоит упомянуть о находках подводных археологов.

В 1948 г. финские гидрографы во время работ по углублению фарватера, ведущего к порту Котка, на 15-метровой глубине обнаружили останки гребного фрегата «Св. Николай». 40-метровый корпус судна хорошо сохранился. Судно стояло на дне, накренившись на правый борт – так, как оно уходило под воду полтора века назад. В 1940-х морской археологии в Финляндии ещё не существовало, поэтому корпус «Св. Николая» обследовался с энтузиазмом и грубостью дилетантов. Водолазы, чтобы добраться до пушек, разрушили палубу, нарушив этим крепость всего корпуса. Были поломаны и палубные надстройки, с которых водолазы отрывали заинтересовавшие их элементы конструкции.

Все найденные на фрегате 26 пушек стояли на левом борту, а порты правого борта были пусты. Дело в том, что в 1795–1796 гг. русские моряки попытались поднять «Св. Николай». Для начала его решили поставить на ровный киль, и для этого подняли пушки правого борта. Почему подъём не был завершён – неизвестно.

В 50-е гг. ХХ века финны попытались приподнять «Св. Николай» и передвинуть его с фарватера, но все услилия были напрасны – останкам фрегата лишь нанесли новые повреждения.

Затем ещё много лет шло бесконтрольное разграбление затонувшего фрегата. Близость к берегу и небольшая глубина превратили его в своеобразную сувенирную лавку, куда мог заглянуть любой желающий в акваланге.

В городе Котка рядом с пристанью было построено летнее кафе «Форт Элизабеты», имитирующее круглый пушечный форт. Между столиками кафе поставили на собственных станках 7 пушек, поднятых со «Св. Николая».

Возле «Св. Николая» водолазы обнаружили деревянную женскую фигуру, которую долгое время считали носовым украшением фрегата. И лишь недавно специалисты, подробнее рассмотрев украшение, повреждённое временем и неудачной консервацией, стали склоняться к мысли, что это – память о совсем другом судне, сражавшемся рядом со «Св. Николаем». Скорее всего, носовая фигура изображала богиню Диану и была сбита пушечным ядром с одноименной русской шебеки, захваченной шведами.