Текст книги "Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения"

4
Коллаборационизм на Северном Кавказе

Сотрудничество советских граждан с оккупантами имело широкий характер на захваченной территории СССР. Причины коллаборационизма носят разнообразный характер, различаются и мотивы, толкнувшие людей на путь сотрудничества с оккупантами. Среди них – и честолюбие, и стремление к обогащению, и недовольство существовавшими в стране порядками. Накануне войны в СССР насчитывалось немало людей, в той или иной мере не согласных с действиями его руководства или пострадавших от них. Революция и Гражданская война, коллективизация и раскулачивание, национальная и религиозная политика, массовые репрессии и депортации создавали достаточно причин для недовольства советским режимом, нередко принимавшего форму открытого антисоветского движения.

Ситуация на Северном Кавказе продолжала оставаться напряженной и в годы войны, сопровождавшейся ухудшением материального положения, ужесточением режима, мобилизацией на фронт. Продвижение немецких войск к Кавказу вызывало новые репрессии, аресты и депортации. В результате многие жители региона – выходцы из зажиточных слоев, воевавшие в годы Гражданской войны против большевиков, участники антисоветских движений, раскулаченные, а также члены их семей оказались в рядах коллаборационистов. Противостояние с советским режимом у части из них скрывалось до оккупации за внешним конформизмом, многие рассчитывали на изменение существовавших порядков при помощи немцев и сознательно пошли на сотрудничество с оккупантами.

В частности, из представителей именно такой социальной среды в большинстве своем был сформирован Карачаевский национальный комитет во главе со старшиной Карачая К. Байрамуковым и Черкесская управа во главе с А. Якубовским. Став на путь открытой борьбы против советской власти, они ушли вместе с немцами при их отступлении с Северного Кавказа. Член Карачаевского национального комитета М. Лайпанов позже служил заместителем начальника Бешуйской разведывательной школы в Крыму. Заместитель руководителя Черкесской управы М. Дышеков создал в Мелитополе карательный отряд, впоследствии действовавший против белорусских и итальянских партизан⁸¹³.

В первые же дни немецкой оккупации в Нальчике «с целью наладить нормальную жизнь, с разрешения германского командования» было создано «правительство», представлявшее интересы «кабардино-балкарского народа». В опубликованном воззвании к кабардинцам и балкарцам оно обещало роспуск колхозов, возвращение скота владельцам, а земли – крестьянам. «Правительство» состояло из 7 чел. во главе со знатным дворянином С.Т. Шадовым, работавшим в 1920-х гг. следователем областной прокуратуры, а перед оккупацией республики – адвокатом. В него также входили дворяне Д.З. Тавкешев и Б.М. Шаков (до оккупации работал начальником планового отдела «Заготзерно»), выходцы из кулацких семей К.С. Бештоков, участник Баксанского восстания, дезертировавший из РККА, добровольно перешедший на сторону противника и окончивший разведшколу в Берлине, А.Х. Пшуков, в 1937 г. осужденный за контрреволюционную деятельность на десять лет лишения свободы⁸¹⁴. В ходе освобождения территории Северного Кавказа все они ушли вместе с отступавшим противником.

Служба в административных учреждениях и полиции представлялась также хорошей возможностью для обогащения и реализации различных жизненных планов: удовлетворения личных и профессиональных амбиций, карьерных побуждений, сведения счетов и т. д. Она обещала покровительство и защиту оккупационных властей. Именно эти причины в значительной степени объясняют приток добровольцев на различные административные должности. Многие хозяйственные руководители и служащие советского аппарата продолжали работать на тех же должностях или выполнять близкие своим прежним служебные обязанности, преподаватели немецкого языка нередко служили переводчиками в комендатуре⁸¹⁵.

При анализе мотивов коллаборационизма следует учитывать растерянность и страх, охватившие часть населения в результате неожиданной оккупации региона. Оказавшись в критической ситуации, многие жители, в том числе и коммунисты, увидели в коллаборационизме реальный шанс для спасения себя и своей семьи от физической расправы, голода и лишений. Майкопский коммунист Брантов, став заведующим районным финансовым отделом, «собрал 1 миллион денег у населения для немцев»⁸¹⁶. В Шовгеновском районе ААО из 185 членов и кандидатов партии на оккупированной территории осталось 97 чел., 49 впоследствии исключили «за активную работу на оккупантов, измену Родине и предательство»⁸¹⁷. Дезертировали из партизанского отряда и добровольцами вступили в немецкую армию коммунисты уполномоченный уголовного розыска А.А. Хакунов и районный прокурор Шовгеновского района ААО А.Я. Хуштоков⁸¹⁸. Несмотря на предоставленный для эвакуации транспорт, самовольно остался в ауле Старый Бжегокай ААО редактор Тахтамукайской районной газеты «За сталинский урожай» Г.А. Барчо, член ВКП(б) с 1927 г. При допросе признался в работе в редакции и членстве в партии, а затем, по заданию оккупантов, исполнял обязанности эфенди в мечети⁸¹⁹.

Не сумели эвакуироваться многие коммунисты и в других автономиях. В Карачае на оккупированной территории осталось 93,5 % членов Усть-Джегутинской, 69,6 % Малокарачаевской, 95 % Учкуланской, 86,2 % Зеленчукской, 69,8 % Микояновской районных партийных организаций⁸²⁰. Всего 565 чел., из них после освобождения 97 чел. были исключены, на 49 чел. наложено взыскание⁸²¹.

В ряде районных партийных организаций КБАССР – Урванской, Лескенской – на оккупированной территории осталось до 90 % коммунистов вместе с секретарями райкомов ВКП(б). Из 2209 коммунистов Кабардино-Балкарии, остававшихся на оккупированной территории, впоследствии 1005 чел. были исключены из партии, а 72 чел. ушли добровольно с немцами, включая 14 секретарей первичных партийных организаций и 12 председателей сельсоветов. Среди них – уполномоченный Урванского районного отдела НКВД Хупсарганов, уполномоченный Наркомата заготовок Зольского района Вороков, начальник Чегемского районного земельного отдела Жантуев и другие работники советских учреждений⁸²².

В Ирафском районе Северной Осетии на захваченной противником территории находилось свыше 50 % членов партийной организации, а всего в республике в оккупации осталось 485 коммунистов. 22 чел. ушли добровольно с немцами, 48 чел. с семьями были угнаны насильственно, 19 чел. сдали свои партийные документы оккупантам, а 318 коммунистов уничтожили или утратили их⁸²³. В Алагирском районе СОАССР заведующий городским коммунальным хозяйством Кайтуков отказался идти в партизаны, работал полицейским и ушел с немцами, в Кировском районе полицейскими служили коммунисты Дзодзаев и Ханикеев, в Дигорском – старостами и полицейскими – Год заев, Аркаев, Абаев, Токаев⁸²⁴.

В итоге в числе коллаборационистов по разным мотивам оказались представители самых различных социальных слоев – от прежних руководителей партийных, советских, хозяйственных органов и рядовых коммунистов до политических противников советской власти, а также уголовных преступников, осужденных за убийства, взяточничество, хищения. Идейные побуждения и страх перед оккупантами, с одной стороны, угроза физической расправы со стороны партизан и растущее недовольство оккупационной политикой – с другой оказывали влияние на отношение коллаборационистов к выполнению своих служебных обязанностей. Часть из них «верой и правдой» служила новым властям, осуществляя репрессии против мирных жителей. Начальником полиции Кабардино-Балкарии стал бывший заместитель начальника конторы связи Зольского района Титов, не успевший или не пожелавший эвакуироваться. Он лично участвовал в допросах и расстрелах партизан – председателя колхоза им. Розы Люксембург Ц. Кудаева и других коммунистов Зольского района, которых хорошо знал. Порой действия старост и полицейских отличались даже большей жестокостью и насилием в отношении населения, чем поведение солдат оккупационных войск. Однако значительная часть коллаборационистов оказалась ненадежным союзником оккупантов. Были среди тех, кто пошел на сотрудничество с оккупантами, и граждане, выполнявшие задания подпольных органов.

С самого начала войны германское руководство привлекало к воинской службе жителей захваченных и зависимых стран, однако Гитлер крайне отрицательно относился к идее создания вооруженных формирований из советских граждан. Тем не менее многие командиры немецких частей с первых месяцев войны использовали советских военнопленных и местных жителей, без учета национальности, в качестве проводников, шоферов, возниц, подсобных рабочих на кухнях и в мастерских. Их называли Hilfswillige – «добровольная помощь» (сокращенно «хиви»). Уже к концу 1942 г. их количество составляло 200 тыс. чел., а весной 1943 г. – 500 тыс. чел. В конце войны, в феврале 1945 г., численность «хиви» составляла 600 тыс. чел. в сухопутных войсках, от 50 до 60 тыс. чел. – в военно-воздушных силах, 15 тыс. чел. – в военно-морском флоте Германии.

Из советских граждан было сформировано и несколько специальных подразделений, выполнявших особые задания германских спецслужб, в рядах которых служили представители различных народов Северного Кавказа. Так, по инициативе руководителя абвера адмирала В. Канариса в октябре 1941 г. в 5 км от г. Нойхаммера был сформирован батальон специального назначения «Бергман» («Горец») под командованием Т. Оберлендера. Он насчитывал 1,5 тыс. чел., разделенных на пять рот. Уроженцы Северного Кавказа составили 2-ю роту, в остальных служили армяне, азербайджанцы и грузины. Военнослужащие носили немецкую форму, отличительным знаком являлась эмблема в виде кавказского кинжала на отворотах горных кепи или на петлицах. В конце августа 1942 г. батальон был переброшен в Россию и 10 сентября прибыл в Моздок. 2-я рота была придана 13-й танковой дивизии, действовавшей в районе Майкопа. Подразделения «Горца» забрасывали в советский тыл разведывательно-диверсионные группы для сбора сведений, разрушения коммуникаций и организации паники, вели радиопередачи с призывом переходить к немцам.

Начальник штаба группы армий «А» генерал-лейтенант Г. Грейфенберг в своем докладе, отмечая заслуги ряда восточных национальных подразделений и батальона «Бергман», сообщал, что они действовали самостоятельно в лесистой местности, успешно вели боевые действия против партизан. Осенью 1942 г. штаб батальона разместился в Пятигорске, затем в Нальчике при штабе 1-й танковой армии генерала Клейста. В сентябре 1942 г. в Нальчике была создана запасная рота, впоследствии развернутая в батальон, укомплектованный военнопленными из Моздокского и других лагерей на Северном Кавказе. В Кабардино-Балкарии при батальоне был сформирован кавалерийский дивизион из трех эскадронов – кабардинского, балкарского и русского (по 200 чел. в каждом) – под командованием К. Бештокова. Осенью и зимой 1942/43 г. батальон проводил антипартизанские операции в районе Моздока, Нальчика и Минеральных Вод.

При отступлении вермахта с Северного Кавказа «Бергман» перебрался в Крым, здесь его развернули в полк и переименовали в «Альпинист». В начале апреля 1944 г. полк был переброшен в Румынию, а затем в Грецию, где использовался для охраны шоссейных и железных дорог и борьбы с партизанами, затем в Албанию и Македонию, принимал участие в боях против советских и болгарских войск, после чего оказался переведен в Сербию. В феврале 1945 г. находился в Хорватии, сначала в районе Сараева, а в марте выбыл в район города Аграма⁸²⁵.

Подъем народного сопротивления на оккупированных территориях, огромные потери немецких войск на Востоке вынудили германское командование пойти на создание и других вооруженных формирований из советских военнопленных и жителей захваченных областей. Первоначально предполагалось, что они заменят немецкие войска, нехватка которых все более сказывалась на фронте, в выполнении некоторых функций в тылу. Так появились охранные батальоны, эскадроны и полки, специальные отряды для борьбы с партизанами, службы обеспечения порядка, отряды вспомогательной полиции. С января 1942 г. в Польском генерал-губернаторстве началось формирование военных частей на национальной основе из советских военнопленных и жителей оккупированных областей, в первую очередь тюркских и кавказских, предназначенных непосредственно для боевых действий на фронте против Красной армии – восточных легионов. Кавказско-магометанский легион первоначально объединял не только уроженцев Азербайджана, но и Северного Кавказа (дагестанцев, балкарцев, карачаевцев, ингушей и чеченцев). Грузинский легион также включал в свой состав адыгейцев, абхазов, балкарцев, кабардинцев, карачаевцев, осетин, черкесов.

В августе 1942 г. горцев Северного Кавказа вывели из состава Кавказско-магометанского и Грузинского легиона и включили в созданный в городе Весоле Северокавказский легион во главе с майором Риделем. В основе его структуры, как и всех других «восточных войск», лежал пехотный батальон. Он обычно состоял из 3–4 стрелковых рот, по 100–200 чел. в каждой, и штабной роты, включавшей взводы управления, минометный, противотанковый и артиллерийский. Младший командный состав, до командира роты включительно, подбирался из командиров РККА и эмигрантов, выше должности обычно занимали немецкие офицеры.

Отличительным знаком военнослужащих северокавказских батальонов служила нарукавная нашивка-щиток, разделенная по горизонтали на две части – зеленого и красного цвета, в верхней части щитка имелась надпись Nordkaukasien и изображение полумесяца. Другая ее разновидность имела аналогичную форму с изображением на синем фоне трех желтых лошадиных голов, составляющих вместе своеобразную свастику.

К созданию коллаборационистских формирований активно привлекались представители эмиграции. Еще в 1941 г. в Берлине было создано «кавказское правительство» во главе с грузином М. Кедией, включавшее представителей различных национальных секций. Северокавказскую представляли внук имама Шамиля С. Шамиль и бывший министр иностранных дел Горской республики Г. Баммат. В 1942 г. в Берлине был создан Северокавказский национальный комитет, который возглавил бывший руководитель Аварского округа А.-Н. Магомаев. В него вошли осетины А. Кантемиров и Б. Байтуган, адыгейский князь, активный участник Белого движения в годы Гражданской войны, генерал-майор Султан Клыч-Гирей, чеченец Д. Тукаев, ингуш Албагачиев, дагестанец Н. Муратханов и другие эмигранты. Комитет издавал журнал «Северный Кавказ» и газету «Газават», которую редактировал чеченец А. Авторханов, партийный работник, репрессированный в 1937 г. и перешедший к немцам в 1942 г.⁸²⁶ Адыгейский полковник К.К. Улагай возглавил Мусульманский комитет по освобождению Кавказа. В Кабардино-Балкарию прибыли князья Шелеметов и Тевкешев⁸²⁷, в Адыгею – Султан Клыч-Гирей, белые офицеры Кабехов и Маздов, вынуждавшие жен советских ответственных работников к розыскам и добровольной сдаче в плен их мужей⁸²⁸. Вербовка в Северокавказский легион на территории региона продолжалась и в ноябре-декабре 1942 г., когда инициатива стала переходить уже к советским войскам⁸²⁹.

Несмотря на предпринимавшиеся мероприятия, оккупационные власти не сумели полностью решить проблему личного состава «восточных» войск за счет местных жителей. Наибольшую часть в коллаборационистских вооруженных формированиях составили военнопленные. Для отбора военнопленных по национальной принадлежности при организационном штабе «К» был создан специальный орган «Динстштелле Ц», занимавшийся формированием комиссий по фильтрации лагерей военнопленных, проверке отобранных красноармейцев с точки зрения их благонадежности⁸³⁰. Руководство отдельными комиссиями возлагалось на эмигрантов, вместе с которыми лагеря военнопленных посещали турецкие дипломаты, убеждавшие представителей народов Кавказа и других мусульман вступать в ряды вооруженных формирований, сражавшихся на стороне вермахта⁸³¹.

Серьезное значение в пропаганде отводилось сообщениям о победах вермахта, фальсифицированным данным о захвате Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Сочи, Тбилиси и других советских городов. Военнопленным зачитывали приказ № 27 °Cтавки Верховного главнокомандования, объявлявший их изменниками Родины, сообщали, что в рейхе уже существуют национальные правительства будущих свободных республик⁸³². Но главную роль в том, что советские военнопленные пошли на сотрудничество с оккупантами, сыграло их тяжелое положение. По сведениям немецкого командования, к началу апреля 1942 г. от голода и тифа погибло 47 % всех советских военнопленных в Германии.

Все советские граждане (добровольцы, мобилизованные, военнопленные) включались в состав «восточных войск». Позже все они были переименованы в «добровольческие». Условия их формирования и порядок несения службы регулировало специальное «Положение о местных вспомогательных силах на Востоке», утвержденное ОКХ 16 августа 1942 г. Личный состав «восточных войск» получал, в среднем, 240 руб. в месяц, командиры – 465 руб.⁸³³ Военная подготовка продолжалась до четырех месяцев и завершалась коллективным принятием присяги и вручением национального флага. Первоначально легионерам не выдавалось единообразного обмундирования, позже присвоили форму пехотных частей вермахта без нагрудного знака – орла со свастикой. Погоны и петлицы были красного цвета, командный состав носил серебряные нашивки⁸³⁴.

К концу 1942 г. на Восточный фронт были отправлены три северокавказских батальона – 800-й под командованием обер-лейтенанта Ф. Курпанека (900 черкесов, адыгейцев, карачаевцев и кабардинцев, 40 немцев)⁸³⁵, 801-й – капитана Эверлинга, затем капитана Буркхардта (920 дагестанцев, 27 немцев) и 802-й (900 осетин, 37 немцев).

800-й батальон был придан 125-й пехотной дивизии вермахта и действовал в районе Туапсе. Восточнее, в районах Нальчика и Моздока, дислоцировались 801-й и 802-й батальоны, приданные 370-й пехотной дивизии.

В начале января 1943 г. северокавказские батальоны были выведены в тыл для отдыха и пополнения вместе с отступавшими с Северного Кавказа частями вермахта.

801-й северокавказский батальон, насчитывавший к этому времени 400 чел., оказался в Крыму, нес охрану полуострова. В начале 1943 г. из Весолы на фронт отправился 803-й батальон, во второй половине 1943 г. – еще три – 835, 836 и 837-й. Всего на территории Польши было сформировано семь северокавказских батальонов⁸³⁶.

В связи с увеличением притока военнопленных – уроженцев Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии – немецкое руководство приняло решение о создании центра формирований восточных легионов на Украине на базе 162-й пехотной дивизии. Штаб Северокавказского легиона был создан в Миргороде Полтавской области, его командиром стал капитан Ольбрих, затем подполковник Ристов. К маю 1943 г. на Украине были сформированы 842-й и 843-й усиленные северокавказские полубатальоны, впоследствии действовавшие в Хорватии и Греции, а также 7 строительных и 2 запасных батальона⁸³⁷. В составе 17-й авиаполевой дивизии люфтваффе находился 835-й северокавказский батальон.

Несмотря на многочисленные декларации об обращении с «добровольцами» как с равными союзниками, их оснащение и снабжение оказалось хуже, чем немецких войск. Части «восточных войск» перешли на самообеспечение, стали обирать местное население. Сами немцы обычно невысоко оценивали боевые качества «добровольческих» частей и редко им доверяли. Подразделения легионов придавались немецким частям, в каждую роту добавлялось до 30 немецких автоматчиков. Легионерам не указывали передний край советских войск и не объявляли боевую задачу. Взаимоотношения немецких солдат и «добровольцев» характеризуют слова пленного ефрейтора И.-М. Швейгера: «Общее мнение солдат таково, что все эти иноземные части в первый же удобный момент изменят и начнут стрелять в спину немецким солдатам»⁸³⁸.

Действительно, по прибытии на фронт «добровольцы» часто переходили на сторону советских войск или партизан. Так, в сентябре 1943 г. из Северокавказского легиона бежали в партизанские отряды Брестской области карачаевцы С.Л. Коркмазов, Э.К. и Х.Д. Бостановы, Д.М. Крымшаухалов⁸³⁹. Поэтому в 1943 г. немецкое командование приняло решение перевести наиболее надежные части в Западную Европу и на Балканы, а ненадежные – переформировать в запасные батальоны.

В 1944 г. 800, 803 и 835-й батальоны охраняли Атлантический вал. Во время наступления союзников 800-й батальон был блокирован в одном из укрепрайонов и сдался американским частям. Остатки разбитых северокавказских батальонов зимой 1944 г. были сведены в 12-е кавказское истребительно-противотанковое подразделение, позже принимавшее участие в боях на Одере и в обороне Берлина. 836-й северокавказский батальон вошел в состав 1607-го гренадерского полка 599-й русской бригады, находившейся в Дании⁸⁴⁰.

Летом 1944 г. в Белоруссии на базе 70-го и 71-го полицейских батальонов началось формирование Северо-кавказского и Кавказского полков СС. В конце войны в Северной Италии в состав Кавказского соединения войск СС в качестве полка вошла Северокавказская боевая группа под командованием крупного военачальника Белого движения, генерал-лейтенанта С.Г. Улагая, которому было присвоено звание штандартенфюрера СС. В нее входили штаб, 3 кавалерийских дивизиона по 4 эскадрона в каждом и 2 отдельных кавалерийских эскадрона. К этому времени в Италии помимо боевых частей из уроженцев Северного Кавказа находилось примерно 7 тыс. беженцев во главе с генералом Султаном Клыч-Гиреем. Всех мужчин, способных держать в руках оружие, свели в два полка, роты которого были сформированы по национальному признаку. Эта вооруженная сила охраняла большой беженский обоз и являлась резервом для укомплектования Кавказского соединения СС. Впоследствии все беженцы вместе с казаками Казачьего стана были выданы СССР. Султан Клыч-Гирей предстал перед советским судом и был приговорен к высшей мере наказания. Всего в годы Великой Отечественной войны на стороне Германии воевало 28 тыс. представителей народов Северного Кавказа⁸⁴¹.

В целом для развития коллаборационизма на оккупированной территории Северного Кавказа существовали определенные объективные условия. Многие граждане испытывали недовольство советской политикой. Переход на сторону противника был вызван также желанием сохранить жизнь, избежать преследований или добиться привилегий. В данной связи представляется целесообразным использовать дифференцированный подход в изучении рассматриваемой проблемы⁸⁴². В самом деле, различную роль в событиях военных лет играли сотрудники местных управ, не только выполнявшие приказы германского командования, но и способствовавшие нормализации жизни на захваченной территории, крестьяне, собиравшие урожай, часть из которого сдавали оккупационным властям, и члены национальных комитетов, участники карательных акций. Среди последних, например, Ч. Сообцоков, вступивший добровольцем в 800-й батальон и командовавший расстрелами своих земляков, жителей аулов Эдепсукай и Джиджихабль. В 1944 г. он окончил военную школу в Берлине и получил звание обер-штурмфюрера СС, соответствующее армейскому званию обер-лейтенанта⁸⁴³. После освобождения местные жители нередко ходатайствовали перед следственными органами об уменьшении наказания для тех полицейских, которые вели себя лояльно по отношению к населению, и, напротив, указывали на тех, кто отличался особой жестокостью. Впрочем, последние редко дожидались прихода советских войск и стремились скрыться вместе с оккупантами, понимая неизбежность наказания и опасаясь за свою судьбу.

Для успешного развития коллаборационизма на Северном Кавказе отсутствовала позитивная программа, а идеи строительства «нового порядка без большевиков» на независимой национальной основе отвергались германским руководством. Поэтому попытки создания прочной социальной опоры режиму не имели перспектив, а поражения вермахта на фронте заставляли задуматься даже активных противников советской власти о целесообразности дальнейшего сотрудничества с оккупантами.