Текст книги "Леди Орк"
Автор книги: Алексей Гергенов
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
10. Следующей весной в форте Нимендрамасса
На площади перед домом коменданта собралась толпа. На деревянном помосте стояло всё руководство Залесской фактории. На помосте была также выстроена деревянная трибуна.
Комендант Эльдакир подойдя к трибуне, стал зачитывать с листка:
– Итак, сегодня 8 апреля 2652-го года Четвертой эпохи, заканчивается срок ультиматума. Если к полудню туземцы не приведут Белегорна, мы разрываем с ними всяческие отношения – в первую очередь, торговые. Ворота форта будут весь день закрыты. Обеспечение продуктами пока будет вестись по реке – сейчас начало половодья, на реке еще ледоход… Будет тяжело, я понимаю, особенно детям и женщинам – нельзя будет брать еду у местных жителей, так что останемся без свежего молока. Прогулки за пределами стен форта запрещены даже в дневное время. Выход за ворота – по моему специальному разрешению. Да, будет непривычно: фактически, мы будем жить на осадном положении. Но нам надо продержаться на этой земле до прибытия большой экспедиции. Вскоре ожидается прибытие множества судов… целый караван кораблей поднимется вверх по реке. Они привезут новых поселенцев – и, что самое сейчас главное, – военные отряды. А земледельцы распашут эти равнины к югу, – и комендант махнул рукой на юг, в сторону пристани, за которой виднелись поля, покрытые желтой прошлогодней травой.
– А как же будем жить без молока? А, Эльдакир? – из толпы закричала одна женщина в простой суконной шапке как у истерлингов, по виду жена одного из ремесленников, прибывших в Залесье осенью. – С туземцами у нас добрые отношения, неужели они нам не дадут молока?
Комендант Эльдакир ответил:
– Навигация в этом году ранняя. Может статься, первые суда поднимутся по реке уже до начала мая…
Люди расходились. В небе светило яркое полуденное солнце, лившее свет сквозь тонкую пелену облаков. И в том белом свете дозорные разглядели три темные точки… Незнакомцы приближались с юга – оттуда, где нет леса и начинается равнина. Это самая северная в здешних краях граница степей. Широкие на юге равнины всё сужаются к северу, и до форта доходит узкая степная полоса, подбираясь к его южной стене. А речка Митлонда подходит близко к форту с юго-запада, перед этим ее течение делает сильный изгиб – поэтому с юга и юго-востока перед фортом расстилается лишь равнина. В обозримых со стен форта пределах не видно верхнего течения реки, – русло Митлонды прячется далеко на юге, при этом речка так разливается в степи, что брод совсем мелкий и не представляет серьезного препятствия даже для пеших.
Итак, с южной равнины прискакали три всадника – вместо ожидаемых орд истерлингов. Дозорный узнал в одном из них молодого командира Ромендила, покинувшего форт прошлым летом. А рядом с ними – какой-то мужчина, но тоже не истерлинг… А третий всадник… женщина! Это были Хруодланд и Гилни.
После обеда, когда путники отдохнули, их провели к коменданту. Тот принял их в большом каменном доме, выстроенном в южном горнодольском стиле – поскольку каменщики, приплывшие по реке были из Горнодола.
Трое странников прошли через портик из каменных колонн, доставленных на корабле, что приплыл уже осенью – с новой порцией строителей и прочих мастеров. Так что вернувшиеся с востока дивились изменениям. Сам форт тоже начинал обзаводиться каменными стенами. Правда, построили только ворота и небольшой участок рядом с ними: камня рядом было мало… Горы хотя и находились в относительной близости, оказались малопригодны для добычи камня…
* * *
– О, высокочтимый Эльдакир! Я привёл беглецов, – обратился Ромендил к коменданту. Тот посмотрел на Хруодланда.
– Ну, здравствуй, беглец Хруодланд. А где же твои помощники, Ромендил? Почему я не вижу торговца Галма? А куда делся следопыт Ирга? Без них сейчас очень туго: вы еще не слышали, что творится у нас с туземцами? И что здесь делает юная туземка? – при последнем слове Эльдакира Хруодланд вздохнул с облегчением: всё-таки старый комендант, хотя и знал тайну Гилни как орки, решил не травмировать его психику и не унижать саму Гилни (лучше быть представителем варварского народа, но всё-таки человеком, с коими в бурном прошлом Средиземья еще были возможны переговоры, в то время как орки уничтожались без всяких условий, когда и где только возможно). Но Эльдакир обошёл этот неудобный момент.
– Мы шли долго, о высокочтимый Эльдакир! – начал Хруодланд. – Мы шли, но Галм и Ирга ушли на юг, к своим сородичам.
– Вы сами прибыли с юга, – заметил комендант.
– Да, но мы лишь обходили с юга хребет. А дальше на юг мы не пошли, поскольку добровольно согласились вернуться. На это у нас есть свои соображения. Дозволь нам поговорить наедине, о наместник этого края! – сказал Хруодланд, повернув голову на стражников.
Эльдакир сделал движение рукой, и стражники вышли.
Ромендил молчал. Гилни присела на скамью у стены. И молодой офицер сел рядом с ней. В соответствии с формальным порядком командир отряда начал отчитываться о путешествии. Рассказ Ромендила и в самом деле представлял собой нечто вроде отчета – был сух и краток: прибыли в назначенное место, искали, поиски оказались успешными, удалось захватить без свидетелей, произошла заминка в пути, снежные заносы…
Наконец комендант предоставил слово бывшему почтовому инспектору. Хруодланд начал свой рассказ. Но касался он секретных сведений, которые он мог изложить лучше Ромендила, пусть тот и был уже посвящён в тайну спасения Средиземья…
По окончании рассказа Хруодланда Эльдакир приступил к изложению событий этой весны. Пока путники отдыхали, они уже успели кое-что узнать о похищении архитектора Белегорна. Но комендант дал более подробный и обстоятельный рассказ.
Оказывается, в предгорьях Хребта горные инженеры нашли хороший камень – наиболее пригодный для возведения долговременных городских стен (пока форт окружали деревянные стены) и наиболее значимых городских сооружений вроде магистрата или военной комендатуры.
Началась добыча камня, и рабочие из истерлингов стали возить добытый камень в тележках. А добывали его тоже истерлинги, привезённые из окрестностей Мантраорны. Туземцы же Залесья говорили на сильно отличающемся языке и обладали еще более жутковатыми обычаями и пугающими нравами.
При закладке каменоломни, согласования с туземцами проведено не было: не хватало переводчиков. Наиболее ценный из них (практически единственный) – Ирга – был отправлен в экспедицию по поимке Хруодланда… Толмачей из ярладольских купцов хватало лишь на то, чтобы с трудом уразуметь причину недовольства туземцев… «Местный говор походит на привычный нам язык восточников, как наш Всеобщий на язык йорлингов, – говорил купец, как-то повстречавший в одной из дальних деревень потомков северян, до сих пор не ассимилированных дунаданами. А его напарник пообразованнее, привёл другое сравнение: «Впечатление как при сравнении Всеобщего языка с текстами начала Третьей Эпохи». Но сам Всеобщий за две с половиной тысячи лет с начала Четвертой эпохи почти не изменился – и всё благодаря широкому просвещению населения и возросшим связям внутри Средиземья…
Горные прииски и стали причиной конфликта, из-за которого истерлинги перестали снабжать форт продовольствием. Горняки из форта уже начали разрабатывать каменоломню, когда обнаружилось, что карьер находится в священном для туземцев месте…
Сам новоиспечённый форт находится у реки, так что по поводу его постройки они особенных протестов не проявляли – туземцы из глубины степей обычно не очень жалуют реку и всё, что с ней связано. Воду горные охотники пьют из чистых горных ручьев и почитают неких горных духов… Равнинная, разливающаяся в широкую пойму река и в самом деле, не лучший источник воды – разве что это водопой для скота. И потому степная часть туземцев, во время перекочевок далеко в степи, вместо воды пьёт только кобылье или коровье молоко… Чуть выше по течению река прыгает по камням, так что песка и прочей грязи в ней еще нет. С отрогов гор в нее сбегают пенные горные ручьи… Конечно, вода в них кристально прозрачная, и эти дети природы прекрасно всё понимали, потому и стала для них горная вода синонимом всего чистого – а оттого и святого…
Пусть и не сразу, но удалось понять, что действия пришельцев с запада дикарям казались осквернением. Ведь место для каменоломни было выбрано в священном для здешних аборигенов месте… Каменное ложе будущего карьера, исторгало из себя несколько родников – да не просто с водой, а водой, насыщенной воздушными пузырьками. Доктор из Горнодола, обследовав источники, пришел к заключению, что здешние подземные воды совершенно чисты, и газы в них, по крайней мере, невредны для человека, а возможно, даже укрепляют здоровье.
Неудивительно, что такие места выхода необычной воды стоило оберегать от загрязнения отходами производства: осколками выломанных камней и мельчайшей пылью – ведь здесь же, на месте, организовали частичную обработку камней, дабы потом на равнине строили из уже пригнанных другу к другу камней. Даже наполовину отшлифованные камни очень удобны для крепости кладки: меньше требуется скрепляющего раствора. Ведь чем меньше зазор между глыбами, тем стену труднее развалить…
Но для западников требование туземцев выглядело тоже кощунственным. Виданное ли дело – бросить, пусть и наспех, но построенную инфраструктуру: дороги, проложенные через холмы, даже жилье для горняков рядом с удобным карьером… Но сроки, отведенные правительством поджимали, потому и продолжилась добыча и перевозка камня к строящемуся форту…
Никто и не пытался хоть как-то договориться и примириться. В итоге, истерлинги взяли в заложники главного архитектора Белегорна. В ответ оставалось принять, так сказать, экономические ограничения… Чтобы силой (пока в таком виде) дать понять, что дунаданы от своего не отступят.
Как же Белегорн попал в руки туземцев? Самое странное, что его взяли в плен не в горах, где работники осквернили заповедные места туземцев – да там это труднее сделать: у каменоломни большая охрана, да и поездки в горы архитектор уже не совершал. Его выследили южнее форта, в степи, где Белегорн с небольшой группой инженеров (практически без охраны) занимался размёткой будущих полевых укреплений – предполагалось построить дальнюю линию обороны крепости. Спутников его не тронули, но Белегорна связали, перекинули через лошадь и увезли в сторону северных лесов…
Туземцы требовали, чтобы поселенцы перестали добывать камень… Но коменданту было нелегко отступить от планов быстрой постройки города, диктуемых с Запада – ведь конец эпохи ожидался в этом, уже наступившем 2652-м году… Где они будут искать место для новой каменоломни? А к прежней проведена хорошая дорога. И Эльдакир решил прекратить снабжение туземцев товарами. За время общения с ярладольцами, местные жители успели привыкнуть к продуктам цивилизации, ко многим хозяйственным мелочам вроде ножниц, булавок, масляных ламп; разным тканям и особенно, к некоторым видам съестных припасов, которых не было здесь, на севере: например, к сахару, кофе, рису и прочим колониальным товарам из южных стран. Хотя факторию в Залесье заложили в прошлом году, ярладольские купцы стали добираться до этих мест еще многие годы назад, и даже старики туземцев привыкли к некоторым благам цивилизации… Так что ультиматум, по прикидкам Эльдакира, должен был возыметь действие.
Так, поселенцы в форте оказались почти на осадном положении. Весеннее половодье, как успокоил всех комендант, должно исправить положение: ожидалось, что на судах прибудет значительное подкрепление. Гонец уже был отправлен, и при отправке флотилии воины должны потеснить в трюмах судов новую партию переселенцев и ремесленников.
«Хватит ли места на судах для полноценной карательной экспедиции? – напряженно размышлял Хруодланд. – Ведь войн и даже мелких передряг с народами Востока не наблюдалось уже многие сотни и даже тысячи лет. Жители Объединённого Королевства положительно отвыкли воевать! Конечно, у туземцев порой случались междоусобные стычки, но они почти никогда не касались высших людей Запада, разве что случайно: настолько «восточники» боялись и уважали Королевства после победы над многолюдными войсками восточной коалиции… основной ударной силой там были, конечно, люди. Самые разные: от смуглых южан из каменных городов, увитых буйной зеленью, до их соседей из бесплодных пустынь, кочевавшие на верблюдах. И северных скотоводов в поверженном войске тоже хватало…
Людей тогда сразу отпустили. Взяв с них клятву в Вечном мире. А с орками никто переговоров не вёл. Как же уцелела моя Гилни? Ах, нет – тогда ведь жили, вернее, выжили, ее далёкие предки… А может она как эльф (пусть даже искажённый) живёт в Арде уже долгие тысячелетия? Нет! Моя орчанка молодая! Почти еще юная… такой у нее характер. Вот только знает очень много…
Но гордость, ослепление победами своих далеких предков обернулись ныне бедой для восточных рубежей Объединенного Королевства: слабое знание обычаев народов Востока предопределило неудачный выбор места для каменоломни… До сих пор, как и в прежние эпохи, народы к востоку от озера Рун презрительно назывались «восточниками» или истерлингами, хотя кроме географического указания на восток, этот термин ничего в себе не содержал. Не хватало профессиональных переводчиков – подчинённые Эльдакира с трудом нашли ярладольских купцов, которые с грехом пополам перевели требование местных туземцев о прекращении осквернения горного урочища – ведь их язык не походил на язык других истерлингов».
11. Корабли с запада или тайное становится явным
С запада девять пришло кораблей,
С Запада – племя высших людей…
И л л е т.
«Большие корабли Горнодола имели довольно внушительные размеры. Выпуклые борта позволяли вмещать больше грузов при тех же линейных размерах. Осадка почти как у морских судов, а, следовательно, глубокий трюм. Приплыть сюда вверх – по этой всё более истончавшейся к востоку речушке – они могли только по большой воде. И это понятно. Удивляло другое: отплывать обратно суда не торопились! Ведь после схода вешних вод здесь вряд ли пройдут даже плоскодонные ладьи!
Корабли разгрузились, но продолжали стоять на приколе. Ряды их мощных весел еще недавно рассекали бурную весеннюю реку. На берегу толпились гребцы. Все военные и штатские, приплывшие на корабле давно разошлись по делам в строящийся центр нашего города. Я взглянул поверх строений портовых складов и увидел, как над центром форта поднимается белое здание башни – пока в строительных лесах, доведённое до половины своей будущей высоты.
Затем мой взгляд упал на плавучий док – там строили новое судно. Оно было уже почти готово. Неожиданно мне пришла мысль: скоро не будет Королевства, не будет гаваней ни на Данувии, ни на взморьях. Вся цивилизация Запада уместится здесь – на клочке суши, отвоёванном у северного леса, на берегу дикой реки!
Вот почему мы приступили к постройке даже своих судов! Больше не будет искусства кораблестроения! На долгие века мир бывшего Запада погрязнет в невежестве… Хотя как? Каким образом? Опустеют ли земли Северо-Запада и Южного княжества? Или их… вообще не будет? Гилни могла бы многое мне рассказать – прояснить насчёт механики Катастрофы. Тем более (а я еще какое-то время назад пришел к этой мысли) – она и не орка… Она человек. Причем, из другого мира, но сопряжённого с нашим, с миром Средиземья. И скорей всего – из будущего того мира – недаром она так много говорила о Воспринимателе, чья жизнь начнется спустя четыре тысячи лет…
«Как же я ее узнаю…» – вдруг пронеслась у меня мысль, не связанная непосредственным образом с предыдущими рассуждениями… И вдруг вся эта картина: строящийся порт под весенним небом, корабли на причале – подёрнулась дымкой… и отъехала в сторону словно в старом телевизоре заметна развёртка экрана при переключении каналов… Что это, откуда? – спохватился я».
Дальнейшие мысли Роланда заволокла тьма.
* * *
2013 год нашей эры. Комната. Двое.
– Теперь наша задача: узнать, где находится речка Митлонда, – говорил я Гале.
– Да, я могу многое. Но Восприниматель – ты. Ты получаешь информацию из прошлого. Так что смотри, почувствуй, где она находилась. Или можешь найти это путем логики – из описаний местности, сделанных Роландом (мы давно нашего героя рукописи называли Роландом, а не Хруодландом, поскольку произношение франкского диалекта древнегерманского языка было непригодно для частого употребления).
И я стал рассматривать карту южного Урала. Сперва было решил, что Митлонда – это река Урал. А его изгиб к югу походит на упомянутый Роландом изгиб Митлонды, со стороны которого вернулся офицер Ромендил с Гилни и Роландом. Но Урал течёт южнее самого южного склона Уральских гор – собственно хребет там и кончается. А в Рукописи есть ясное указание, что к востоку от форта Нимендрамасса находятся горы. Так что широта Края (и Оксфорда) – 51-я – дана Роландом для определения местоположения форта лишь приблизительно. Надо смотреть выше по карте, севернее. И вот я увидел изгиб реки Белая. И сразу в памяти пронеслось, еще из прочитанных в детстве книг, звучное слово: Агидель! Белая река! А местоположение форта я определил напротив города Стерлитамак, только на восточном берегу реки… А вот на другой карте там виден город – Ишимбай!
Еще через полчаса, после беглого изучения «матчасти» мы с Галей уже знали самое основное: что по берегам реке Белая находятся пещеры, в том числе знаменитая Капова (странно, что Роланд ничего не упомянул о пещерах; а впрочем дунаданы в еще диком для них краю лишь плавали по реке, стараясь быстрее попасть в форт).
К востоку, в гуще Уральских гор – находится Белорецк. Видимо, там расположен известный еще с прошлых веков Белорецкий завод. Заводы восемнадцатого века, работали на водяном движителе, поэтому их строили на бурных горных речках…
Но это всё новая география. Нас интересует давно канувшее в Лету время: около двух тысяч лет до нашей эры или даже на 300 лет раньше… Предположительно тогда там и появился форт Нимендрамасса. А еще через несколько сотен лет недалеко от Агидели-Митлонды появится «Страна городов» на Южном Урале, а среди них самое известное городище – Аркаим.
Правда, эти археологические находки встречаются всё больше к востоку от Южного Урала, на территории Челябинской области: это поселения ариев, родственные Андроновской культуре. Археология, нередко путаная, будет устанавливать их связи с ариями, ушедшими в Индию…
Но нас интересует более ранняя эпоха, когда было основано первое поселение городского типа еще к западу от хребта Южного Урала – Нимендрамасса, столь поэтично воспетая Роландом в его «анабасисе» (походе и возвращении на прежнее место) – и всё ради девушки Гилни. А доходил он на востоке, – судя по ряду географических примет – до Хакассии, до Минусинской Котловины…
Часть вторая
12. Леди в черном
«Как же я узнал об этой древней истории любви человека и орчанки? Тем более, она не просто древняя, а пришла из мира, который принято считать плодом писательского воображения…
Однажды я уверовал, что стал тем самым Воспринимателем, о котором Гилни так много рассказывала Роланду. Я действительно «воспринял» всю их информацию, даже споры обо мне… Они зря беспокоились. Я – перципиент, он же медиум. Я общаюсь с миром незримых сущностей.
Итак, немного о себе. Мне тридцать лет, не женат… Живу в городе, много к востоку от Минусинской котловины – Приветливой долины из рассказа Роланда. Что как раз совпадает с его описанием тех пределов, где должен жить Восприниматель. Так случилось, что он тогда с Гилни так и не дошел до моих мест.
А если бы двое влюблённых перевалили Саяны и прошли еще дальше? Подобно древним ираноязычным и, возможно, угро-финским племенам, это вполне возможно. Тем более, родственные им самодийские племена перешли Саяны в незапамятные времена. Одними из их потомков стали племена сойотов в южных отрогах Восточного Саяна, пусть потом они и перешли на тюркский язык; видимо, переняв его от енисейских кыргызов (живших, кстати, по соседству, в Минусинской котловине). Но четыре тысячи лет назад тюрков в тех краях еще не было. В степях равнинной части Алтая жили ираноязычные племена, занимавшиеся скотоводством. Видимо, саки, описанные Роландом в своем путешествии, ими и были.
Итак, что сталось бы, если Роланд и Гилни всё-таки дошли до конечной цели своего путешествия?
Возможно, они перенеслись бы во времени вперёд, то есть в мое время. Или стали бы незримыми духами в каком-нибудь каменном сооружении древних людей: в наваленных друг на друга глыбах – сибирском мегалите, как две капли воды похожим на западные менгиры, дольмены или кромлехи. И в таком виде сознание двух беглецов с запада «законсервировались» бы до моего времени. Но именно это и трудно. Вряд ли бы я нашёл какой-нибудь каменный менгир или кромлех… Они сохранились на землях Прибайкалья и дальше в Забайкалье (есть круги из каменных арок, похожие на Стоунхендж). Но выезжать надо далеко в сельские районы, куда-то за пределы привычной мне городской цивилизации, искать на дикой природе… в общем, это всё не по мне. Да и не умею я толком общаться с какими-либо духами. Маловероятно, что контакт получился бы. Тут нужен другой путь. Кстати, тоже очень нелёгкий для меня…
Что еще? Ах, да – самое важное…
Никогда до этого незримых сущностей я не видел. Ну или почти не видел. Почему же именно мне выпала доля узнать историю и другого мира? Среди ныне живущих экстрасенсов и прочих целителей крайне трудно найти человека знающего и увлекающегося миром Средиземья. Возможно, именно поэтому Гилни смогла найти именно меня среди прочих наших современников.
Как же всё-таки она нашла меня? Для ответа на этот вопрос позвольте окунуться в прошлое, но совсем на небольшой срок – буквально на полгода.
Галя стала для меня избавлением от одиночества. Правда, я не знал при этом, что раскрою тайну нашего мира. В самом конце октября, по окончании праздника, в полутёмном зале театра, девушка в черном приталённом платье с широкими оборками сама подошла ко мне – протянула руку и представилась: «Галя». «Дима», – ответил я…»
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
