Текст книги "Мир без Солнца"

Глава 20
Крепость

– Да, вначале я принял возникшее на горизонте строение за крепость, – продолжил свой рассказ Сервий Плавт. – По мере того как мы приближались к ней, сия странная крепость казалась мне все более необычной. Она состояла из двух больших зданий, между которыми не было никаких переходов. Одно из зданий имело форму куба с большими круглыми окнами. Другое было похоже на огромный шатер, большая часть которого сделалась невидимой или исчезла каким-то загадочным образом. По непонятной причине то, что осталось от шатра, не обрушилось на землю, а продолжало стоять, сохранив первоначальную форму. То, что обитатели крепости готовились к отражению внезапного нападения, я понял, когда увидел ров, окружающий оба здания. Однако ров был настолько узким, что с разбегу его мог перепрыгнуть даже человек, не говоря уж о всаднике.

Скажу прямо, эта крепость не была похожа ни на одну из тех, что мне когда-либо доводилось видеть. А мне, поверьте уж, довелось сражаться под стенами многих крепостей. Впрочем, я уже успел привыкнуть к тому, что в этом мире происходит много необычного, поэтому и не приказал своим солдатам остановиться. Перед нами, вне всяких сомнений, было строение, возведенное руками человека. Если в крепости находились люди, мы могли рассчитывать на помощь. Если же крепость была брошенной, нам оставалось только использовать ее как место для отдыха.

Я надеялся, что хозяева крепости, если таковые имелись, увидят нас издалека и поймут, что мы не враги, поскольку идем к ним открыто, ни от кого не таясь и ничего не боясь. Но нас встретили огнем из трассеров…

– Один момент, господин Плавт, – перебила центуриона Стайн. – Вы сказали «огнем из трассеров»? Я правильно вас поняла? – Не дожидаясь ответа, она бросила быстрый взгляд на Леру. – Переводчик ничего не наврал?

– Латынь – один из древнейших земных языков, дошедший до наших дней, – улыбнулся Леру. – Уверяю вас, мадам Стайн, слова «трассер», точно так же, как и многих других ныне употребляемых слов, в нем нет.

– Сбой в переводе?

– Нет, – все так же с улыбкой покачал головой Леру. – Сервий использовал в своей речи слово, которое выучил на станции.

– Я показал капитану Плавту наше оружие, – сказал молчавший доселе Гамлет Голомазов.

– Да, – коротким кивком подтвердил слова сержанта центурион. – Убойная сила вашего оружия и то расстояние, на котором оно способно уничтожить врага, просто поразительны. Но, честно признаюсь, оно мне не понравилось. Ваше оружие практически сводит на нет роль человека, который держит его в руках. Не требуется большого ума и умения для того, чтобы просто навести прицел на противника и нажать спусковой крючок. А война с использованием такого оружия превращается в бойню.

– Мы уже давно не ведем войн, – возразил центуриону Кийск. – Оружие, которое показывал тебе Гамлет, создано главным образом для того, чтобы противостоять воздействию агрессивной биологической среды, в окружение которой нередко попадают наши исследовательские отряды на чужих планетах.

– Но те, кто находился в крепости, использовали трассеры против нас, – заметил Сервий Плавт.

Кийск с сожалением развел руками.

– Все дело в том, что люди, засевшие в крепости, были слишком напуганы и, скорее всего, плохо понимали, на кого они направляют свое оружие. Они, так же как все мы, очутились в незнакомом мире, где все кажется чуждым и враждебным.

– Когда мы встретились с твоим отрядом, Иво, у вас тоже были трассеры. И моя центурия численно в несколько раз превосходила твой отряд. Однако вы не стали стрелять в нас.

Кийск благоразумно промолчал о том, что от трассеров, находившихся в тот момент в руках сопровождавших его десантников, пользы было меньше, чем от увесистых дубинок, которые, по крайней мере, не взрываются в руках, когда их пускают в дело.

– Давайте дослушаем рассказ Сервия Плавта до конца, – предложил Кийск.

– Да, собственно, рассказывать-то больше не о чем, – недовольно дернул щекой римлянин. Ему явно не хотелось говорить о том, что происходило под стенами загадочной крепости, поскольку это вовсе не прибавляло славы ему и его отряду. – Мы находились на расстоянии полета стрелы от окружающего крепость рва, когда странные, ни на что не похожие стрекочущие звуки внезапно разорвали неподвижный воздух. Никто еще не успел понять, что произошло, а несколько человек уже упали на песок. Я почувствовал резкую боль, обжегшую руку. Крикнув: «Ложись!», я ничком кинулся на песок. Страха я не почувствовал, поскольку просто не понимал, что происходит. Инстинктивно я пытался вдавить свое тело как можно глубже в песок. По-видимому, точно так же поступили и остальные оставшиеся в живых.

Это сейчас я могу сказать, что слышал звуки выстрелов. А тогда я лежал неподвижно, вжавшись в песок, пытаясь понять, что же происходит. Я видел кровоточащую рану на своем плече, ощущал боль, но не мог взять в толк, каким оружием она была нанесена. Единственное, что приходило мне в голову, так это то, что мы достигли жилища богов, которые решили покарать нас за дерзость и самоуверенность. Но если так, то почему мы все еще живы? Разве богам трудно расправиться с горсткой смертных?

Решив все же, что мы имеем дело не с бессмертными богами, а с некими неведомыми существами вроде людей-ящеров, я попытался объяснить им наши мирные намерения. Когда звуки стрельбы затихли, я чуть приподнял голову и крикнул, обращаясь к невидимым хозяевам крепости: «Мы пришли с миром!» Быть может, слова были несколько иными – я точно не помню, – но смысл их сводился к тому, что мы не имеем никаких враждебных намерений. Ничего не услышав в ответ, я решился еще чуть-чуть приподнять голову. Ничего не произошло, и я вновь как мог попытался объяснить хозяевам крепости, что мы находимся в бедственном положении, а потому просим их о помощи; мы готовы выполнить любые требования, дабы развеять их опасения. Подождав еще какое-то время и вновь не получив никакого ответа, я рискнул подняться на ноги.

Сначала я оперся на руки и медленно поднялся на колени. Так же медленно я поднял руки, чтобы тем, кто находился в окопе, было видно, что у меня нет оружия. И только после этого я решился встать во весь рост.

«У меня нет оружия! – крикнул я, не видя тех, к кому обращаюсь. – Мы не враги! Нам нужна помощь!»

Держа руки с открытыми ладонями на уровне плеч, я сделал шаг вперед. В тот же миг прозвучал короткий, отрывистый треск, и песок возле моих ног взвился вверх несколькими невысокими фонтанчиками. Не требовалось быть сверхпроницательным для того, чтобы понять, что это предупреждение: еще один шаг вперед мог стать последним. Что ж, мне оставалось только выразить свою признательность неведомым хозяевам крепости за то, что они позволили мне остаться живым.

«Мы уходим!» – крикнул я, хотя и не знал, понимают ли меня стрелявшие. Опустив руки, я повернулся спиной к крепости и медленно пошел назад, каждый миг ожидая удара в спину.

Дойдя до первого залегшего в песке легионера, я жестом велел ему подниматься. Он видел, как поднимался я, и проделал все так же медленно и осторожно, боясь совершить неверное движение и тем самым подписать себе смертный приговор.

Когда первый легионер отошел на безопасное расстояние, я велел подниматься другому. Я почему-то был уверен, что, если отдам приказ всем своим солдатам одновременно подняться на ноги, со стороны окопов будет открыта беспорядочная стрельба.

Так, один за другим, мы уходили от крепости и опоясывающей ее линии окопов. Мы забрали с собой и убитых – их было четверо. Осмотрев мертвые тела, мы поразились тому, насколько маленькими оказались отверстия, через которые из людей ушла жизнь.

Своих мертвых мы похоронили, когда стены крепости, возле которой мы все чуть было не погибли, скрылись за горизонтом.

Вот, собственно, и вся история.

Среди тех, кто остался жив, имелись раненые. У троих ранения были настолько тяжелыми, что без медицинской помощи они не протянули бы и суток. Мы были на грани отчаяния, но все же продолжили свой путь, поскольку другого выхода у нас не оставалось: без запасов воды и продовольствия у нас не было шансов вернуться в поселок людей-ящеров. Все наши надежды на спасение были связаны только с возможностью встретить на пути дружественный народ, который окажет нам помощь и укажет дальнейший путь. Я полагал, что, если в багровом мире нашли свое место люди-ящеры и те, чьим укрытием стала крепость, к стенам которой нас даже не подпустили, значит, мог быть и еще кто-то, знающий, как выжить в безводной пустыне. К счастью, надежды наши оправдались, и на исходе суток после того, как мы ушли из-под стен крепости, мы встретили отряд Иво. Я сам понимаю, насколько малы были наши шансы встретить друг друга среди песков бескрайней пустыни, но, поскольку это произошло, я считаю, что на то была воля богов, идти против которой я не в силах. Поэтому я говорю, что дальнейшая судьба как меня самого, так и тех легионеров, что еще остались в моей поредевшей центурии, находится всецело в ваших руках. Я сделаю все, что вы мне прикажете.

Закончив речь, Сервий Плавт в знак своего подчиненного положения быстро наклонил голову, прижав подбородок к груди.

– Иво, – перевела взгляд на Кийска Стайн, – полагаю, ты уже не в первый раз слышишь эту историю, поэтому не тяни – выкладывай, какие у тебя есть мысли по поводу крепости, которую встретил в пустыне центурион Плавт.

Вместо ответа Кийск сунул два пальца в нагрудный карман куртки и достал оттуда небольшой продолговатый предмет.

– Что это, Гамлет? – спросил он, кинув его сержанту.

– Стандартная пуля от ручного автоматического трассера, – ответил Голомазов, едва взглянув на предмет, оказавшийся у него в руке.

– Ты в этом убежден? – прищурившись, спросил Кийск.

– Ни в одном из других известных мне типов оружия такие пули не используются, – уверенно ответил сержант.

– Эту пулю дал мне Игорь Викторович, – Кийск взглядом указал на доктора Егоршина. – Она была извлечена из раны на плече одного из легионеров.

– Совершенно верно, – кивком подтвердил сказанное Кийском Егоршин. – Но, право же…

Как обычно, не закончив последней фразы, Игорь Викторович сделал жест руками, смысла которого не понял никто из присутствующих.

Стайн взяла пулю из пальцев Голомазова и внимательно осмотрела ее, как будто рассчитывала обнаружить на пуле имя того, кому принадлежало оружие, выпустившее смертоносный металл.

– Что дальше? – спросила она, возвращая пулю Кийску.

Кийск молча указал рукой на Леру, с которым у него, похоже, все уже было заранее обговорено. Леру провел пальцем над светоячейкой ввода информации, и на горизонтальном экране возникло голографическое изображение станции второй экспедиции на РХ-183, как выглядела она до разлома.

– Надеюсь, ни у кого не возникает сомнений относительно того, что мы сейчас видим на экране, – с чрезвычайно серьезным видом произнес Леру, словно лектор, который не может обойтись без вводной части прежде, чем перейти к тому, ради чего, собственно, все собрались. – А теперь взглянем на это.

Леру пробежался пальцами по светоячейкам, и изображение станции распалось на две части. Большая часть, плавно отъехав в сторону от основного плана, исчезла. На экране осталось изображение того, что все собравшиеся, за исключением римлянина, видели уже не раз, – казарменный корпус и примыкающий к нему обломок складского корпуса.

– Это крепость! – Не в силах справиться с охватившим его возбуждением, Сервий Плавт вскочил со своего места и, сделав шаг вперед, указал протянутой рукой на изображение. – Та самая крепость, возле которой погибли четверо моих солдат!

– Ну что ж, – Леру, словно фокусник, которому удался самый сложный из имеющихся в его репертуаре трюков, приподнял руки и чуть развел их в стороны. – Можно считать, что мы отыскали исчезнувшую часть станции.

Глава 21
Надежды и обещания

Новость о том, что обнаружены казарменный корпус и часть складского, разнеслась по станции со скоростью лесного пожара. Однако особой радости она ни у кого не вызвала. То, что в результате разлома недостающая часть станции также оказалась в багровом мире, окончательно ставило крест на мечтах о скором прибытии спасательной экспедиции.

Совет безопасности, курирующий вторую экспедицию на РХ-183, не станет торопиться с отправкой спасателей, едва только обнаружив, что связь с планетой прервалась. Причин временного прекращения дальней связи могло быть сколько угодно, и среди них возможность катастрофы занимала далеко не первое место. В таких случаях обычно начинают беспокоиться не ранее чем через пять-шесть дней. Если к этому сроку связь не восстанавливается, то для прояснения ситуации на место высылается почтовый глиссер с одной из ближайших колонизированных планет. И только после этого, если ситуация и в самом деле серьезная, на планету направляется спасательная экспедиция.

Странно, но при том, что никто из состава экспедиции не сумел бы внятно ответить на вопрос, каким образом кому-либо удастся отыскать следы исчезнувшей невесть куда станции, расторопность спасателей многим, если не всем, казалась серьезной заявкой на спасение.

О второй причине, по которой новость была воспринята без особого энтузиазма, никто не говорил вслух. Но думал о ней, должно быть, каждый. Ресурсы станции, включающие в себя запасы пищи, воды и медикаментов, были ограничены. Появление на станции легионеров во главе с центурионом Плавтом примерно на треть сократило запланированный срок ее автономного существования. В случае, если к ним присоединится еще и рота полковника Гланта, месяц, который экспедиция могла прожить на собственных запасах, не заботясь об их пополнении, сожмется до двух, а то и полутора недель.

Ограниченные сроки диктовали необходимость принимать решения и действовать в форсированном режиме. За пару дней для нового рейда в пустыню были сформированы две группы. В то время как первой группе предстояло связаться с отрядом полковника Гланта, вторая должна была отыскать поселок людей-ящеров. В первую очередь всех, конечно же, интересовало, удастся ли удовлетворить нужды обитателей станции, используя удивительные растения людей-ящеров, которые, судя по всему, являлись единственным источником питания в багровом мире.

Группу, которой предстояло отправиться на поиски людей-ящеров, вызвался возглавить Нестор Леру. У него, несомненно, имелись свои интересы, лежащие в совершенно иной плоскости, нежели удовлетворение насущных потребностей, но, посовещавшись, Кийск и Стайн пришли к выводу, что лучше Леру с задачей наведения мостов между двумя цивилизациями не справится никто.

Судя по тому, что рассказывали о людях-ящерах римляне, у группы контактеров не должно было возникнуть серьезных проблем. Тревогу вызывала у Кийска миссия другой группы, которой предстояло отыскать казарменный корпус станции. Тот факт, что десантники полковника Гланта открыли прицельный огонь по людям, появившимся вблизи возведенного ими оборонительного рубежа, даже не попытавшись выяснить, кто они, как здесь оказались и каковы их цели, внушал Кийску недобрые подозрения. Кийска не покидала мысль о том, что недостающие корпуса станции, случайно обнаруженные Сервием Плавтом, могли находиться под контролем Лабиринта.

Но когда Кийск попытался поделиться своими опасениями с Лизой Стайн, она отмахнулась, даже не дослушав до конца то, что он хотел ей сказать.

– Мы здесь уже полторы недели. И за все это время на станции не появился ни один двойник. Мы вообще не фиксировали никаких проявлений активности со стороны Лабиринта.

– Если, конечно, не принимать во внимание сам разлом, – мрачно заметил Кийск. – А также забыть о людях-ящерах и римских легионерах, победивших Ганнибала в битве при Каннах.

Стайн недовольно поморщилась.

– Что ты предлагаешь? Забыть об отряде полковника Гланта?

– В группу, которая отправится на поиски казарменного корпуса, должны входить только люди, прошедшие соответствующую подготовку.

– О чем ты? – непонимающе вскинула брови Стайн.

– Поверь мне, Лиза, совсем непросто убить существо, которое ты принимаешь за своего близкого друга.

– Иво! – Стайн с возмущением ударила одновременно обеими руками по крышке стола, за которым сидела. – Мы не собираемся никого убивать! Там наши друзья! И если ты не желаешь этого понять, то тебе вообще незачем туда ехать!

Стайн упрямо не желала верить тому, что с не меньшим упорством пытался втолковать ей Кийск. Причину этого понять было несложно. Она оставалась руководителем экспедиции и чувствовала себя ответственной за жизнь каждого своего подчиненного, в число которых входили и десантники из отряда полковника Гланта. Пока экспедиция потеряла только одного человека, пропавшего без вести во время разлома. И Стайн готова была сделать все от нее зависящее, чтобы число жертв не начало расти. Именно поэтому она не желала принимать в расчет те доводы Кийска, в соответствии с которыми людей из отряда полковника Гланта следовало априори списать в возможные потери.

Кийск понимал настроение Стайн, но не мог с ней согласиться. Его собственный опыт подсказывал ему, что пренебрежение даже минимальной, кажущейся почти невозможной вероятностью неблагоприятного исхода предпринимаемых тобой действий может обернуться непредсказуемым числом жертв.

– Хорошо, – сказал он, хотя и не видел в ближайшей перспективе ничего хорошего. – Я возьму только пару десантников и кого-нибудь из легионеров Плавта в качестве провожатого. Прежде чем к казарменному корпусу прибудет основная группа, мы проведем разведку, после чего…

– Нет, Иво, – Стайн поставила левую руку локтем на стол, подняла вверх указательный палец и медленно покачала им из стороны в сторону. – Нет. Ты отправишься вместе с Леру в поселок людей-ящеров.

– Что мне там делать? – непонимающе посмотрел на руководителя экспедиции Кийск. – Нестор и сам превосходно со всем справится.

– Проследишь за тем, чтобы он не переусердствовал, – улыбнулась Лиза. – Знаешь ведь Нестора: увлечется разработкой какой-нибудь своей новой теории и позабудет обо всем на свете. А для нас сейчас главное – выяснить, готовы ли люди-ящеры передать нам свои биотехнологические разработки и сможем ли мы использовать их для удовлетворения собственных потребностей.

– Это только отговорка, Лиза, – с осуждением покачал головой Кийск.

– Верно, – не стала отрицать Стайн. – Я не позволю тебе отправиться к казарменному корпусу, потому что ты слишком этого хочешь. У тебя уже сложилось законченное представление о том, что там произошло, и, случись что, ты будешь действовать в соответствии с ним. Ты ожидаешь встретить там врагов и поэтому постараешься найти их во что бы то ни стало. Помнишь старую притчу о черной кошке в темной комнате?

Кийск тяжело вздохнул и медленно провел ладонью по лицу. Когда ладонь прикрыла глаза, он ненадолго закрыл их, надеясь, как в детстве, увидеть яркие разноцветные вспышки и огненные круги. Но не увидел ничего, кроме темноты. Той самой, в которой пряталась черная кошка.

– Возможно, ты права, – произнес он, опуская руку, но не поднимая при этом взгляд на Лизу. – Возможно, что права, – повторил он, поднимаясь на ноги.

– Я не хочу никаких эксцессов, Иво, – поспешила сказать Стайн. Слова ее прозвучали как извинение. – К казарменному корпусу отправится группа под руководством человека, на благоразумие и взвешенность поступков которого я могу положиться полностью.

– И кто же это? – поинтересовался Кийск.

– Я.

Левая бровь Кийска удивленно приподнялась.

– Ты собираешься оставить станцию?

– Не оставить, а всего лишь на время покинуть ее, – поправила его Стайн. И с улыбкой добавила: – В инструкциях ничего не сказано о том, что руководитель экспедиции не имеет права покидать станцию.

– Но если что-то случится…

– Ничего не случится, Иво, – решительно перебила Кийска Стайн. – Мы доберемся до казарменного корпуса, выясним, какие там условия, решим, что лучше – перевезти всех военных на станцию или оставить их в казарме, – и вернемся назад.

– Не забудьте, по крайней мере, проверить кровь у всех, кого там встретите, – сказал Кийск, понимая, что спорить с Лизой далее не имеет смысла.

– Я думаю, полковник Глант уже позаботился об этом, – ответила Стайн. И, секунду помедлив, добавила: – Мне кажется, у тебя сложилось о нем превратное мнение. Полковник Глант вовсе не такой тупой солдафон, каким может показаться на первый взгляд.

– Он не тупой солдафон, а самоуверенный болван, – мрачно буркнул Кийск.

На этом разговор был закончен.

Кийск старался не вспоминать о нем. В конце концов, Лиза не была наивной девочкой и отдавала себе отчет в собственных действиях. Кто знает, быть может, Стайн права, – он действительно относился с предубеждением ко всему, что не укладывалось в рамки допустимого, которые он сам для себя очертил?

Кийск пытался успокоить себя, убедить в том, что никакой трагедии не произойдет. В конце концов, Лиза поедет к казарменному корпусу не одна, а в сопровождении охраны, которую выделит для нее Гамлет Голомазов. А с ним Кийск уже провел разъяснительную беседу.

Для Гамлета не существовало такого понятия, как «необоснованные подозрения». Если подозрение возникало, значит, на то имелись причины, которые просто следовало отыскать и проверить. То, что Гамлет тщательнейшим образом, принимая во внимание все те недостатки, которые были выявлены во время первого вояжа по пустыне, проследит за формированием и оснащением группы, с которой Лиза отправится на встречу с полковником Глантом, не вызывало у Кийска ни малейшего сомнения. Проблема заключалась в ином.

Поскольку оружие в арсенале имелось в избытке, Голомазов с Кийском провели серию опытов, которые должны были подтвердить либо опровергнуть теорию Леру относительно того, что долговечность любого автоматического устройства в условиях иллюзорной реальности багрового мира напрямую зависит от отношения к нему владельца. Результаты оказались обескураживающими: все попытки научить десантников «любить» свое оружие закончились безрезультатно. Вернее, результат каждый раз был одним и тем же: стоило солдату с оружием в руках покинуть пределы зоны стабильности станции, как спустя какое-то время его трассер выходил из строя. Время варьировалось не только в зависимости от того, в чьих руках находился трассер, но и от настроения солдата. Абсолютный рекорд, в течение которого оружие оставалось в рабочем состоянии, принадлежал самому Голомазову. Однако составлял этот рекорд всего сорок две минуты, что было катастрофически мало. К тому времени, когда группа, возглавляемая Стайн, доберется до места назначения, оружие подчиненных Голомазова, скорее всего, придет в полную негодность. И если возле казарменного корпуса начнется стрельба, то ответить им будет нечем.

Кийск и сам не мог понять, почему он все время словно запрограммирован на ожидание чего-то нехорошего. Если как следует все взвесить, поездка в поселок людей-ящеров обещала быть куда интереснее, чем рандеву с полковником Глантом. Так почему же он не мог спокойно заниматься своим делом? Почему в голову настойчиво лезла мысль о том, что добром все это не кончится?

Некоторую ясность в понимание Кийском собственных проблем внес разговор с Леру.

Как-то раз, когда они с Кийском экспериментировали за пределами станции с различными материалами, которые, как им казалось, могли обеспечить сохранность аппаратуры, необходимой для работы в поселке людей-ящеров, философ изрек глубокомысленно:

– Скажу только вам, по секрету, Иво, – прижав ладонь к пояснице, Леру с трудом выпрямил натруженную спину, – этот мир вводит меня в депрессивное состояние. Сам не могу понять, в чем тут причина, только временами мне хочется все бросить, запереться в своей комнате, лечь на кровать и, накрывшись с головой одеялом, отвернуться к стене. И чтобы меня больше никто не тревожил. Пусть все забудут о моем существовании. Пусть думают, что я умер, – Леру невесело улыбнулся и посмотрел на Кийска. – Должно быть, считаете меня старым маразматиком?

– Может быть, и счел бы, если бы и сам порою не испытывал то же самое, – ответил Кийск.

– Вы это серьезно? – с любопытством, но недоверчиво посмотрел на Кийска Леру.

– Абсолютно серьезно, – заверил философа Кийск. – Постоянно жду, что случится что-то непоправимое.

– Надо же… – Леру озадаченно потер пальцами кончик носа. – А я-то думал, что это происходит только со мной. Я ведь, признаться, не привык путешествовать по планетам, у которых даже нет названия.

– Глядя на то, как уверенно вы держитесь, этого не скажешь, – с улыбкой заметил Кийск.

– Да бросьте вы, Иво, – Леру улыбнулся польщенно. – Я кабинетный ученый. Принять участие в экспедиции на РХ-183 я согласился только после того, как прочитал ваш отчет.

– Чем же он вас так заинтересовал? – искренне удивился Кийск.

Отчет, который он составил по требованию представителей Совета безопасности, содержал только сухую информацию и скрупулезное, едва ли не поминутное описание всего, что произошло с первой экспедицией. Никаких эмоций, никаких предположений или собственных выводов – ничего, что, по мнению Кийска, могло бы вызвать интерес у такого человека, как Нестор Леру.

– Тем, что вы в нем даже не пытаетесь объяснить суть того удивительного феномена, который вы назвали Лабиринтом, – ответил на вопрос Кийска Леру.

– Было бы странно, если бы я попытался это сделать, – саркастически усмехнулся Кийск. – Я даже от вас ни разу не слышал ни одной гипотезы по поводу того, что представляет собой Лабиринт. Если честно, то не верится, что у вас ее нет.

– Гипотеза, конечно же, есть, – улыбнулся Леру. – И даже не одна, а несколько. Но ни одну из них я не считаю достаточно убедительной для того, чтобы можно было поделиться ею с кем-то другим. Пока это нечто, напоминающее питательный бульон, на котором со временем, быть может, вырастет что-то действительно стоящее. Хотя с такой же вероятностью он может просто зарасти плесенью.

– Вам, как всегда, не хватает фактов?

– Не столько фактов – хотя и их, конечно же, катастрофически мало, – сколько личных впечатлений. Видите ли, Иво, моя работа по большей части протекает на интуитивном уровне. А как я могу представить себе Лабиринт, если ни разу даже не видел его?

– Вы ни разу не спускались в Лабиринт? – удивленно вскинул брови Кийск.

– Увы, – с сожалением развел руками Леру. – Господин Майский полагал, что аналитику для того, чтобы делать свою работу, достаточно знакомиться с ежедневными отчетами, предоставляемыми в его распоряжение исследовательской группой. Ну а просто любопытствующих, как вам известно, полковник Глант и близко не подпускал к входу в Лабиринт.

– Искренне сочувствую вам, Нестор, – покачал головой Кийск. – Находиться рядом с входом в Лабиринт и ни разу даже не заглянуть в него – тут есть о чем пожалеть.

Леру как-то не совсем обычно посмотрел на Кийска.

– Я полагал, что Лабиринт внушает вам страх, – осторожно произнес он.

– Верно, – кивнул Кийск. – Страх и восторг одновременно. Страх – потому что я не могу постичь это удивительное творение чуждого разума. Ради чего был создан Лабиринт? Кем были его неведомые создатели? Чего ради было затеяно ими строительство этого циклопического сооружения, охватывающего собой всю Вселенную? Быть может, Лабиринт – это первопричина всего сущего, без чего и лист с дерева по осени не упадет? Хотя с такой же степенью вероятности можно предположить, что Лабиринт был создан ради забавы. – Кийск криво усмехнулся: – Представляете себе, Нестор: игровой автомат размером со Вселенную… А может быть, и в самом деле наша Вселенная – это всего лишь игровая площадка для неких внешних сил, масштабы которых мы не можем не только осмыслить, но даже просто вообразить? – с беспомощным видом Кийск развел руками. – Не знаю! Не могу понять!

– Вы рассказали про страх. А как насчет восторга?

– Как ни странно, я восторгаюсь Лабиринтом абсолютно по тем же самым причинам, по которым опасаюсь его, – не задумываясь, ответил Кийск. – Это нечто феноменальное, равного чему никогда уже не будет в нашей жизни. И если мы сумеем постичь Лабиринт, то кто знает, возможно, тогда мы станем подлинными хозяевами Вселенной.

– Глобально мыслите, Иво, – не то в шутку, не то с затаенной завистью произнес Леру.

– А, – махнул рукой Кийск. – О Лабиринте можно говорить часами, и все равно при этом не удастся передать ощущение, которое охватывает человека, оказывающегося в нем. Это в высшей степени необычное, ни с чем не сравнимое чувство. Вы боитесь высоты, Нестор?

– Как будто нет, – пожал плечами Леру.

– Тогда вы меня поймете, – быстро кивнул Кийск. – Входя в Лабиринт, испытываешь примерно то же самое чувство, как в тот момент, когда подходишь к самому краю разверзшейся под ногами бездны и осторожно заглядываешь вниз. Ощущение жуткое, потому что бездна начинает затягивать тебя. Хочется наклониться еще немного вперед, чтобы заглянуть чуть глубже в пропасть, в которой не видно дна, хотя ты и знаешь, что можешь потерять равновесие и сорваться вниз. Жутко и интересно одновременно… Словами этого не передать.

– И вы полагаете, что мы можем обнаружить вход в Лабиринт в этом мире? – спросил Леру.

– Нам необходимо его найти, – ответил Кийск. – Пусть надо мной смеются, но я уверен, что для нас это единственный шанс выбраться отсюда.

– В таком случае, Иво, я хочу, чтобы вы пообещали мне, что непременно возьмете меня с собой, если отправитесь в Лабиринт.

Кийск настороженно посмотрел на Леру, пытаясь понять, не шутит ли он.

Философ верно истолковал взгляд Кийска.

– Уверяю вас, Иво, я сейчас серьезен, как никогда, – заверил он своего собеседника. – Боюсь, что для меня это будет последний шанс увидеть Лабиринт. Ведь если нам удастся выбраться отсюда, то сверхосторожные люди, которые займутся расследованием случившегося, еще долго не будут подпускать нас к Лабиринту. А я уже не так молод, чтобы надеяться принять участие в новой экспедиции.

– Ну хорошо, – улыбнулся Кийск. – Можете считать, что вы получили мое слово.

– Нет, – с непреклонным видом Леру чуть наклонил голову и качнул ею из стороны в сторону. – Я хочу получить обещание, сделанное по полной форме.

Кийск приложил левую руку к груди, а правую с открытой ладонью поднял вверх.

– Клянусь, господин Леру, что без вас я в Лабиринт ни ногой, – произнес он с необычайно торжественным видом. – Этого достаточно?

– Вполне. – Леру в ответ даже не улыбнулся. – Только не надейтесь, Иво, что я забуду об этом разговоре.