Текст книги "PиRолиз"

В дверях появляется верная соратница– «землячка», и спектакль начался.

– Леша, как я рада тебя видеть! Как учеба, как родители? А возмужал-то, даже располнел.

– Спасибо, все хорошо, учусь на отлично, родители на отдыхе. А как у вас?

– Неужели, это правда, что ты на Вороновича работаешь? Я как узнала, не поверила.

Странно, что-то уж больно по-театральному пытаются меня усовестить. Чего же они по-настоящему добиваются?

– Правда, Надежда Ивановна, там мне предложили зарплату, работу, нормально относятся. Не пытаются убедить, что в политике все держится только на идеологии.

Меня «не слышат».

– Какой ужас, мы за нашего родного Буркова, земляка, человека из рабочих, а ты на варяга-мазутника работаешь! Сам изменился, рядом с ним постоянно находишься, даже толще стал.

– Я смотрю на Вороновича, – поддержал основную арию Лесов, – и старый фильм вспоминаю, там Гитлер сидит, а рядом здоровый мешок. И тем, кто с ним работать соглашается, деньги горстями оттуда насыпает.

Политическая сторонница в это время подошла к телефону:

– Да, Петь, как договаривались. Зови, – проговорила она в трубку.

– Извините, я этот фильм, к сожалению, не видел. Вы скажите, что хотели, и разойдемся.

– В принципе, я уже все сказал. Помнишь, ты нам полгода назад на выборах помогал, друзей позвал, вы плакаты клеили?

– Да, тогда я верил в идею, и за нее работал.

– Верно, Леша. Но тебе все равно премия полагается, сейчас только денежки найду, – улыбался Лесов, суетливо роясь в ящике стола.

Дверь в офис открылась, и в проеме показалось загорелое лицо Досвидание. Остановившись на мне, его и без того черные зрачки стали еще чернее. Сан Саныч на удивление быстро нашел сотенную купюру и демонстративно протянул мне.

– На, бери, как договаривались! – сработал на публику старичок.

Еще говорят, что старые КГБэшники все перемерли. Нет, господа, дело Железного Феликса живет и крепнет. Вот, значит, за чем меня приглашали. Пока лысый боровичок заговаривал зубы, его боевая подруга позвонила Пете, а тот убедил Вильича заглянуть в офис в нужное время. И что предстало перед глазами? Предатель Алекс забирает свои 30 серебрянников за проданную душу кандидата (точнее политические планы избирательной кампании). Превосходно. Принц Датский гибнет, занавес, публика ликует.

Досвидание секунд на 5 оцепенел, затем резко вышел и с грохотом закрыл дверь. Теперь, главное не потерять лицо.

– Спасибо, Сан Саныч, но тогда я работал бесплатно, действительно верил в « Землячество» и денег мне не надо, тем более так низко я себя не ценю. Всего доброго.

– Успехов, Алексей. Победы на выборах, извини, желать не буду, – криво ухмыльнулся Лесов.

* * *

На следующий день на планерке была разыграна классическая сцена «Все свободны, а вас, Штирлиц, я попрошу остаться…». После чего в течение получаса Емельянов просто и доходчиво объяснял, сколько милых друзей с бритыми затылками есть у Вороновича, что бывает с предателями и на какую глубину удобнее рыть себе ямку.

При условии, что у Буркова всплывут наши планы, меня ждали большие приключения. Такая заманчивая поначалу работа стала казаться чем-то вроде последней серии «Бандитского Петербурга».

В штабе к произошедшему отнеслись по разному, Досвиданье демонстративно не разговаривал, Лене было все равно, а Максим злорадно улыбался, единственным человеком, кто в меня верил, была секретарша. Милое создание с длинными ногами и волосами не забивало себе голову политическими интригами. Все ее разговоры за чашкой чая сводились к обсуждению домашних животных, поп-звезд и глазированного печенья. Хорошо, когда в тебя хоть кто-то верит, пусть даже у него и ветер в голове.

Нужно было срочно реабилитироваться. Единственное, что пришло в голову, это лишить противника наглядной агитации. Предложение 1 листовка – 1 рубль еще действовало. Теперь надо найти эЛДэПээРовца Ваню и убедить его еще раз совершить сделку с совестью.

После прошлой сделки Иван был настолько напуган, что срочно слег в больницу. Прочитав несколько медицинских справочников, молодому соколу Жириновского удалось убедить врачей, что у него приступ аппендицита. К сожалению, играл он настолько виртуозно, что не оставил себе никаких шансов. После медосмотра был вынесен вердикт: острый приступ – немедленная операция. Несмотря на крики протеста и заверения в абсолютном здравии, Ваню погрузили на носилки и отправили в операционную.

Встретился я с ним через неделю, в больнице, где он и расстался со своим вполне здоровым аппендиксом. Шрам на животе бодрости духа не прибавил, к тому же никак не хотел зарастать. Передвигался Ваня как хрустальная ваза с ножками, аккуратно держась за стеночку.

На мое предложение продолжить творить черные дела на благо светлого имиджа будущего депутата, Иван ответил категоричным отказом.

– Ты меня опять подставляешь! Ты хочешь, чтобы меня отметелили или вообще замочили!!! – закатывал истерику «больной». – Посмотри, где я из-за тебя оказался, и что со мной сделали!!!!

– Молодой человек, тут вы оказались из-за своего страха перед мифической братвой, – начал я сеанс психотерапии. – А в том, что с вами сделали, виноваты вы сами! Не надо шутить со слугами народа, закона, а, тем более, Гиппократа.

– Что дальше? В следующий раз мне почку отрежут или просто морду набьют? – уже более спокойно заметил страдалец.

– А дальше еще несколько пачек денег за успешно выполненную работу. Машину себе купишь. Не самую крутую, но кататься она будет.

Аккуратно зацепим тайные струны души. Вся комната Вани была завешена вырезками из журнала «За рулем»:

– Представляешь: едешь по шоссе, солнце, синее небо, запах асфальта и скорости, рядом на сидении красивая девушка… Ты можешь догнать ветер… А красавица верит, что ты лучший… Ведь ты единственный, кто сумел купить машину в группе № 317 Гордореченского профтехучилища! Гладкий пластик руля и приборной панели… Мягкие кожаные сиденья… Ровная поверхность дороги… Что еще надо для настоящего счастья простому человеку?!

– Кончай разводить, знаю я тебя. Сколько надо листовок?

– Тысяч десять-пятнадцать, а лучше – весь тираж.

– После того случая мне не доверяют, хоть я и сказал, что шпана в подворотне напала, и все листовки в канализацию выкинули. Все равно, больше половины тиража на разноску не дадут.

– Чем богаты…Возьму и половину.

– Я своим бойцам позвоню, которые вместо меня сейчас работать должны, и скажу, что выздоравливаю и сам все сделаю, приходи завтра.

На следующий день я, ничтоже сумняшеся, совершив акт подкупа и обмана, снова восстановил свой имидж честного человека в глазах штабистов. Купить удалось не бурковские листовки, а макулатуру от его подставного кандидата. Соперники не стеснялись в выражениях в адрес нашего босса, и даже разместили карикатуру на Вороновича. Толстый и страшный, похожий на капиталиста из революционных плакатов (разумеется в цилиндре и с сигарой), он сдирал с цистерн, везущих мазут для отопления города, ценники «5 коп» и вешал свои – «5000 руб». После получения очередной порции денег (купюры я разменял помельче, поэтому пачки оказались очень внушительными) счастливый Иван на всякий случай решил на несколько недель уехать в деревню, у которой даже не было почтового адреса.

Вильич продолжал разговаривать со мной сквозь зубы, но остальные штабисты сменили гнев на милость, поверив в мою непогрешимость.

Сегодня разрабатываем рекламные слоганы для дискотеки. По замыслу Игоря, диджей должен выкрикивать их в толпу, а потрясенные посетители повторять за своим кумиром. Также нужны были яркие фразы на плакаты, основной мыслью которых являлось отвадить дачников и огородников от земли в воскресный летний день и заставить их выполнить святой супружеский долг перед страной, что выражалось во введении свернутого в трубочку бюллетеня в сугубо интимную щель некого фанерного ящика, гордо именуемого избирательной урной.

Первой отличилась Лена (все-таки сказывается журналистский опыт!).

– «Он такой, как ты и я, только толще раза в два!» По-моему, неплохо, свежо, по молодежному и отражает черту имижджа кандидата.

– Ты это Досвиданье и Емельянову объясни. А потом они выразят общее мнение о твоих творческих способностях в присущей им неформальной манере, используя короткие и емкие народные выражения, – осадил Максим.

– «Бросай лопату – выбирай депутата!» Это для дачников. Представляете, всех уже дача достала, спина болит, руки в мозолях, а мы им выходной дарим. Не ходи на огород, у тебя сегодня более важные дела, голосовать надо, область спасать, добрых царей на трон возводить, – предложил я первое попавшееся.

– В принципе, нормально. Но, понимаешь, я произношу эту фразу и в мозгу какие-то не те образы, типа «Эй, рабочий, бросай лопату, бери винтовку, вперед на маевку!». И вообще, что значит – бросай лопату? Смысл двоякий. Выбери самого ненавистного политика и брось в него саперной лопаткой? Садизм какой-то, в стиле воздушных десантников, – внесла свою порцию яда Лена.

– «Мы должны быть вместе, помогая друг другу» и Воронович с выражением лица аля «добрый папа многодетной семьи».

– Ага, лозунг братвы, Коза Ностра такая, а шеф – крестный отец. Только с его лицом и изображать доброго папу, скорее уж богатого папика, вечного спонсора студенток первокурсниц, – в свою очередь принизил я полет чужой фантазии.

– Все равно, записывайте все идеи, это же принцип мозгового штурма, начальство потом разберется.

Через полчаса набралось почти полстраницы всяких лозунгов, слоганов и кричалок. Были среди них и такие «Бурков – нет, Воронович – да, это наша путевая звезда!» (да здравствует негритянский рэп!), «Засунь бюллетень – получи депутата, будет жизнь хороша и богата» (Привет Маяковскому! Осталось уточнить –куда засунь?). «Мудрый Ворон смело реет над равниной Гордой речки, субмарины он лелеет, и теплее стали печки» (тонкий намек на то, кто держит руку на кране с горячей водой). Изведя пару десятков кружек кофе и убив несколько миллионов нервных клеток, мы пошли презентовать творения начальству.

Емельянов взял лист и начал зачитывать Вильичу. В некоторых местах смеялись оба, иногда по отдельности. Макс, при положительной реакции на произведение, расцветал, как майская роза. А при отрицательной громко шептал нам с Ленкой, чтобы слышали все «Ребята, я же вам говорил не надо эту фразу было оставлять».

Литературный вечер закончился тем, что Лена как бы случайно пролила кофе на белые брюки Максима и долго извинялась. Досвиданье и Игорь разрешили использовать на дискотеке все предложенные слоганы, но только по три в час. «Вот когда все перепьются, и им уже все равно будет, тогда и втюхивайте свое творчество» – наставлял Вильич. Фразу для плаката так и не выбрали. Досвиданье забраковал все и пообещал придумать сам.

Через два дня штаб был завален цветными листами с красно-синей надписью «Александр Воронович. Всерьез и надолго».

– И чего ему наши варианты не понравились? По-моему, то, что он сделал пошло и неинтересно.

– Психологию не понимаешь! Руководитель всегда выше, умнее. Даже если бы мы принесли ему гениальные слоганы, разработанные в избирательном штабе президента, но сказали бы, что это наше авторское, он бы что-нибудь обязательно исправил. Старшие никак не могут примириться, что в некоторых вещах они не секут.

– Согласна. Они лучше полчаса будут тыкать компьютер, набирая маленький документ, а потом благополучно забудут его сохранить, чем признают, что эта техника не для них, – поддержала меня секретарша.

В это время в кабинет Емельянова зашел высокий усатый военный с большими звездами и нашивкой военно-морской базы. Очень интересно! Да еще и дверь не до конца прикрыта, все слышно. Надо подольше задержаться. Я достал из папки только что купленный диск «Миллион лучших анекдотов» и предложил установить его на комп нашей милой секретарше. Похлопав для приличия длинными ресницами, и оглянувшись, не сидит ли кто еще в приемной, она согласилась. Через десять минут ей надоело смотреть, как по экрану бегают квадратики установочной программы, и повелительница факсов и ксероксов удалилась пить кофе. Я остался наедине с приоткрытой дверью. Еще через десять минут я получил бесценный опыт проведения избирательных кампаний в воинских частях, тюрьмах и других закрытых избирательных участках.

Основным фактором, влияющим на волеизъявление военнослужащих, явилось то, что их будущее предсказуемо. Схема агитации была одна и та же.

Раннее утро. Холод. Туман. Пустынный плац. «Рота, подъем! Стройся! Равняйсь! Смирно! В две шеренги становись!» Перед строем появляется заспанный лейтенант с жутким похмельем в голове и безысходной тоской в глазах.

– Вобщем, так: завтра в нашей воинской части пройдут выборы в депутаты областного собрания. Кто голосует за кандидата Пупкина – ставит напротив его фамилии крестик, кто против – галочку.

Абсолютная тишина. Вдали слышится гимн России. 6.00. Кто-то просто забыл выключить радио.

– Шутка! А если серьезно, объясняю дальнейшее будущее. Если завтра в воскресение Пупкин набирает 99,9 % голосов в нашей части, все получают дополнительно стакан сметаны на обед, свободное время для написания писем домой и вечером все играют в волейбол, отбой по графику.

По шеренге катится вздох облегчения.

– Если кандидат набирает меньше, значит ваша моральная и физическая подготовка не достойна звания война сове… тьфу, черт, российской армии. И мы будем ее совершенствовать. До обеда кросс 5 километров с полной выкладкой, вместо обеда изучение воинского устава, после обеда строевые занятия с песнями. Ночью возможны учения, так что и спать не придется тоже.

После такой замечательной речи перед служащими N-ской воинской части результат ясен. Пупкин – всенародный избранник (по крайней мере, на этом избирательном участке). А если после выборов что-то и всплывет, ну и пусть, лейтенант получил выговор (не строгий, без занесения), с личным составом проведена профилактическая беседа, командование приносит свои извинения проигравшим.

В случае с Вороновичем договорились полюбовно: руководство базы получало железнодорожную цистерну с топливом (впоследствии ею отчитаются перед московской проверкой, так как предыдущую уже разворовали), а кандидат – 800 голосов новобранцев (к территории округа была приписана только учебная часть). А лейтенант– исполнитель всегда найдется. Дорого, конечно, за 1 голос 60 литров мазута, зато надежно. Такого избирателя никаким компроматом не испугаешь.

К моменту завершения встречи военных и гражданских установка диска (спасибо медленному компьютеру и любви секретарши к кофейным посиделкам) была закончена, и я успешно ретировался, обогащенный новыми знаниями.

С привлечением армии победа становилась все реальнее, а, следовательно, и надежда на премиальные и, возможно, хорошую работу, крепла. С каждым днем, заражаясь духом соревнования, я верил в это все больше и больше.

* * *

До развязки оставалась неделя. В воскресение молодежная дискотека в городском парке, со среды по пятницу пикеты во всех людных местах. Из областного центра прибыли фирменные футболки с надписью во всю грудь «Александр Воронович. Всерьез и надолго».

Про Буркова вышла огромная статья на весь разворот в городской газете. «Земляки» выкупили часть тиража, и начали раздавать бесплатно на своих пикетах. Досвиданье незамедлительно подал в суд: по его мнению, вручение коммерческой газеты, которая в ларьке «Роспечати» стоила не менее 5 рублей, можно было рассматривать как подкуп избирателя. Судья согласилась, но с выборов Буркова не сняла, ограничившись письменным предупреждением.

Мы делали только часть работы. Помимо всего в кампании была задействована еще куча народу. Ежедневно происходили встречи с избирателями. Воронович и Досвидания были везде, где планировалось хоть сколько-нибудь значимое собрание. Их видели на заседании профсоюза строителей, на утренних планерках станции скорой помощи, на родительских собраниях в школах. Картина повторялась везде стандартная: кандидат сидел и мило улыбался потенциальным избирателям, а Вильич искрил, взрывался, обличал, уговаривал, открывал глаза и обещал светлое будущее. Заканчивалось все общим чаепитием, с которого Вороновича уводили пораньше, чтобы избиратели, проживавшие очередной кусок торта, не стали задавать глупых вопросов о политической программе, личной жизни и реформаторских планах.

Медсестры, рекомендованные врачом со скорой, исправно обзванивали жителей округа, интересовались предвыборными предпочтениями, настроениями, проблемами. Все это записывалось в специальные журналы, обрабатывалось на компьютере с целью определить рост кривой популярности кандидата.

Рабочий день заметно увеличился. Домой я приходил только чтобы поспать и покормить кота. Слава богу, Маринка уехала отдыхать на море по профсоюзной путевке (родителям на заводе выдали). Поэтому в личной жизни меня никто не доставал, зато хватало проблем с работой.

Некоторые из расклейщиков и агитаторов начинали проникаться штабной идеологией, получая последнюю неделю денег больше, чем их заслуженные родители на предприятии за месяц. Молодые и резвые всерьез начинали верить, что с приходом Вороновича к власти такая сладкая жизнь не закончится никогда. Все это выливалось в чрезмерную политическую активность.

Группе расклейщиков было не лень полчаса гоняться за бурковцем, занимающимся уничтожением наших плакатов. После поимки террорист-неудачник начал убеждать, что ликами шефа он собирался оклеить стены комнаты вместо обоев. Новоявленному фанату не поверили, в милицию решили не сдавать, просто «начистили репу».

Некоторые отъявленные политработники заклеивали плакатами двери подъездов целиком. После того, как проходила команда чистильщиков, на входе в подъезд оставались только обрывки бумаг. Через 3 часа агитки появлялись вновь. После многократного повторения этих операций дверь оказывалась покрытой толстым слоем папье-маше. Искренне надеюсь, что это сыграет свою роль утеплителя зимой, когда опять будут хреново топить.

Ветер трепал листы, с которых на горожан смотрели остатки лиц Вороновича и Буркова.

Постепенно избиратели начинали уставать от столь пристального внимания со стороны политиков. Все чаще агитаторам не открывали дверь, спускали собак, правили лица и рвали опросные листы. Веселее всего была работа в студенческих и рабочих общежитиях. Никто не знал, на что можно нарваться в следующей комнате. Люди пропадали в общагах как в черных дырах мирового космоса. Возвращались через 3-4 дня, кто-то с синяками и хорошим алкогольным выхлопом, кто-то в засосах и с запахом дешевых женских духов. Но все без опросных листов и с уверениями, что теперь обежитие № … будет точно за нас.

В штабе висела большая карта, на которой цветными флажками отмечались дома, в которых согласно результатов опроса более 70 % было за шефа.

Были и срывы. Узнав, что Бурков выступает в одном из студенческих общежитий, Емельянов собрал человек 30 самых языкастых агитаторов в качестве группы поддержки, пригласил Вороновича, Досвиданье и пошел на встречу с противником. Расчет был прост. Студентов на встречу более пятидесяти все равно не придет, Даже если их политические пристрастия разделяться поровну между двумя избранниками, перевес в агитаторах даст Вороновичу полное преимущество, большинство аудитории будет настроено против Буркова, и его просто завалят вопросами, а Досвиданье добьет поверженного противника язвительной шуткой.

Но вмешалась судьба, точнее, специфика маленького города. Комендант общежития, старая женщина-чеченка оказалась тещей племянника Буркова. Ради спасения высокопоставленного родственника от позора она грудью встала у пропускной калитки, призвав на помощь всех вахтеров, воспитателей и кастелянш. Отважным женщинам удалось повторить подвиг героев-панфиловцев. Пришедших на встречу убедили, что Бурков пригласил только студентов, проживающих в этом общежитии, но никак не городскую молодежь и политических соперников. После взаимных угроз и обещаний вызвать милицию («Вы отказываетесь пропустить на встречу действующего депутата областного собрания. До дня выборов Александр Петрович обладает всеми полномочиями, а потом его еще раз переизберут», «Вы нарушаете общественный порядок внутри общежития, комендантом которого я являюсь, покиньте помещение» и т.д.) противоборствующие стороны договорились о том, что завтра администрация сама пригласит студентов на встречу с Вороновичем как приглашала их пообщаться с Бурковым.

Отдельные агитаторы все-таки сумели закосить под студентов и пройти внутрь. Бурков сидел весь желтый, нервно отвечал на вопросы и даже не смог сыграть на гитаре.

Вечером комендант собрала студентов на общее собрание и наглядно объяснила, кого и куда она выселит за пьянку, если увидит на встрече с Вороновичем.

Встреча все равно состоялась, но 90 % посетителей были агитаторы, которые и так работали на нас. Досвиданье не заметил такого количества знакомых лиц и вещал в своей обычной манере. Убеждал молодежь, что они не только «приставка к плееру», а раз каждый это осознает, то нет другого выбора, как голосовать за толстого доброго мужика, сидящего рядом с оратором…

* * *

Сегодня начались пикеты. Участников погрузили в «Газели», развезли по объектам, снабдили раздаточным материалом и огромными плакатами на мольбертах. (Спасибо художественной школе!)

Группки пикетчиков, все одинаковые в белых футболках «Всерьез и надолго», стояли у крупных универмагов, рынков, перекрестках, около заводских вахт и много где еще. Конкуренты поступили также. В наиболее оживленных местах противоборствующие пикеты находилсиь не более чем в 10 метрах друг от друга. Прохожего сначала окружали мальчики и девочки в синих куртках партии «Землячество», вручали кипу листовок и рассказывали, какой хороший «свой парень от завода». Через несколько шагов его тормозили такие же милые и приветливые молодые люди, только в белых футболках Вороновича, дарили цветные календарики и просили оставить наказ будущему депутату. Ошеломленные таким вниманием к себе некоторые горожане предпочитали обходить островки политической активности стороной.

Были попытки сорвать пикеты. Несколько раз милиция проверяла документы участников, в надежде найти кого-нибудь несовершеннолетнего и обвинить организаторов в нарушении правил агитации.

Время от времени к ребятам подъезжал представительный усатый дядя в костюме и, размахивая загадочными красными корочками, пытался отправить всех по домам. Сам он назывался помощником депутата и говорил, что мероприятия организованны незаконно.

Емельянов предвидел такой расклад и снабдил старших в каждой группе ксерокопиями разрешения мэрии, поэтому загадочного «помощника» корректно отослали помогать своему депутату.

Бедствием для пикетов становились бабушки. Одинокие старушки, страдающие от недостатка общения, так радовались возможности поговорить хоть с кем-нибудь, тем более с улыбчивыми молодыми людьми, что «зависали» около агитаторов минимум на полтора – два часа. Все попытки напомнить пожилым дамам, что дома их, наверное, ждут внуки и куча дел, разбивались о гранитную стену жалоб на маленькую пенсию, болезни и соседей, мусорящих во дворах. Морально изнасиловав пикетчика, удовлетворенная старушка уходила, и эстафету тут же подхватывала ее коллега по лавочке.

Всего за время пикета было роздано более десяти тысяч листовок и собрано около тысячи пожеланий будущему депутату.

* * *

Молодежная дискотека прошла удачно: вход был бесплатный, а литр пива стоил символические 2 рубля! (Не спрашивайте, во сколько это вылилось Вороновичу!!!) Организаторы раздобыли где-то несколько «римских свечей» и установили их по краям сцены как на рок-концертах по МTV. Директора детского парка, где проходило все действо, уговорили не выключать аттракционы на время акции. Студенты-пятикурсники, заправившись пивом, с удовольствием катались на ржавых электромобилях старого автодрома и падали с качелей в форме корабликов, к которым в обычный день даже не подошли бы. Узнав о такой халяве, на дискотеку пришли не только жители избирательного округа, но и вся остальная городская молодежь, в том числе и ярые сторонники Буркова.

Через несколько часов танцевальная площадка напоминала Бородинское поле: вовсю смешались кони, люди… На лавочках пары предавались свободной любви (каждый понимал свободу по-своему: кому-то не хватило поцелуя, а кому-то презерватива), танцпол был покрыт толстым слоем битого стекла, пластиковых стаканчиков и окурков. Диджей честно выдавал наши кричалки, толпа сначала пыталась повторять, но речь у большинства уже потеряла связность, поэтому все свелось к одобрительному гулу.

Закупив в блажащем ларьке надувных дубинок и кистеней, молодые рыцари от политики устроили импровизированный турнир, гоняясь друг за другом на электромобилях. Деньги на аттракцион скоро кончились, поэтому гонку продолжили уже без автомобилей, а потом и без дубинок. Закончилось все короткой потасовкой за честь дамы, имя которой уже никто не помнил.

На выступление подписали почти всех молодежных кумиров Гордореченска. Брэйк-дансеры, пришедшие с огромными листами ДСП (чтобы спину не обдирать, когда «вертушку» делаешь, на асфальте только в кино бывает), девочка-мальчик с грустными песнями из группы «Смертельно больные» (локальная версия Земфиры), сборная команда КВН институтов города (коронная шутка: бросить ремень на пол и громко заявить «Запомните, теперь у нас все шутки выше пояса») и много кто еще.

Сам Воронович в это время вел активные переговоры с правящей верхушкой областного центра. Шефу очень хотелось заручиться поддержкой свежей пропрезидентской партии «Совокупность». Поэтому своего нового идола, про которого в ту ночь было сказано столько хорошего, молодежь так и не увидела. Хотя сожалений по этому поводу никто особо и не испытывал.

Интересно, а если провести такую дискотеку, но в поддержку вхождения штата Аляски в состав Дальневосточного федерального округа, столько же народу пришло бы? По– моему, не меньше.

Закончилось все часов в пять утра. Последние группки самых стойких танцевали исключительно кучками, чтобы можно было держаться друг за друга, но некоторые все равно падали.

На следующий день администрация парка разыграла обычный в таких случаях концерт «Ваши ребята разнесли весь парк, мы не можем теперь работать». Несмотря на то, что последствия дискотеки можно было убрать за два часа силами пяти дворников, Досвиданье предпочел не связываться со скандальными тетушками, сознательно поддался на разводку и заплатил запрашиваемую сумму. Это был редкий период, когда хорошее отношение было важнее денег (людей он теперь рассматривал исключительно как потенциальных избирателей).

За 3 дня до выборов Бурков от имени своего подставного кандидата выпустил очередную порцию компромата. В этот раз пиаровский заряд был оформлен в виде газеты с комиксами. В картинках наглядно показывалось, как хитрая ворона тырит у пьяненького северного мужичка (поразительного похожего на губернатора) дрова и уголь, заготовленные на зиму. Самое обидное было то, что соперники даже не удосужились самостоятельно придумать эти рисунки, автором газетки являлся давний противник Вороновича по прежней избирательной кампании (еще с тех времен, когда он первый раз избирался депутатом по одному из округов областного центра). Бурковцы как-то разыскали это произведение и просто размножили его снова.

Собрать эти листовки наши агитаторы не успели. В чужом штабе уже знали, что их пропаганда может не дойти до избирателя, и применили военную хитрость. Сменили команду разносчиков, пообещали заплатить в два раза больше и отправили раскидывать бумажки в 3 часа ночи.

К раннему утру все было закончено, и когда горожане пошли на работу, каждый вынул из своего почтового ящичка веселые картинки про мужичка «навеселе» и нечистую на руку ворону.

По закону вся агитация, в том числе и выпуск листовок, должна была прекратиться за сутки до дня выборов, поэтому ответить на художественное творчество конкурентов мы не могли.

Из официальных мероприятий оставалось совсем немного, проинструктировать наблюдателей и распределить им избирательные участки.

Согласно сухим казенным строчкам постановления о выборах депутатов любой кандидат имел право выставить на всех избирательных участках своих наблюдателей. Особой властью эти люди не обладали: все, что они могли, это следить, чтобы избирательная комиссия ни за кого не агитировала да правильно вела подсчет бюллетеней. После выборов каждому наблюдателю выдавали копию протокола с результатами голосования. Именно эту заветную бумажку он в последствии обменивал в штабе на свою зарплату. Всего на округе было примерно 30 комиссий.

Вильич приказал нам собрать всех наблюдателей в самом большом кабинете и начал свою речь.

– Товарищи! Против нас ведут самую грязную борьбу! На нашего кандидата публикуют грязные пасквили. Противник идет на открытый подлог. В последней своей статье он пишет, что его поддерживает областное отделение партии «Совокупность», это ложь. Да они поддерживают нескольких Гордореченцев, но фамилии Буркова среди них нет.

Некоторые наблюдатели честно хотели изобразить на лицах заинтересованность происходящим, остальным было уже все равно. Все ждали, когда назойливый оратор дойдет, наконец, в своей речи до зарплаты и условий работы и отпустит домой перед бессонными сутками выборов. Досвиданье продолжал играть в красного комиссара на бастионе Брестской крепости.

– Александр Воронович обратился с предложением в местную энергетическую кампанию. Пусть дадут горячую воду, которой нет уже неделю, хотя бы в день выборов. Но благодаря проискам этого грязного политика, нам ответили отказом.

На самом деле у энергетиков просто не было мазута, так как компания-посредник, которой, кстати, и руководил шеф, не поставила его во время.

– Мы хотим, чтобы вы, доблестные наблюдатели, честно следили за ходом выборов. Увидели нарушения, не стесняйтесь, пишите жалобу. А уж я знаю, как ей распорядиться. Даже если вам показалось, что кто–то собирается что-то нарушить, пишите!

Он действительно знал, как поступить с этими бумагами. Вильич готовил запасной путь: если итоги выбоов будут не в нашу пользу, можно будет потрясти кипой жалоб и попытаться оспорить результаты голосования.

Интересно, а молодым все пофиг потому, что у них характер такой? Или они уже поняли, что за власть дерутся два толстых папика, которым на других плевать, а подрастающие поколение – это так, пешки. И теперь эти пешки пытаются смародерить для себя хоть что-то в череде военных действий.