Текст книги "Тело Милосовича"

ГЛАВА XXVI
РАЗМЫШЛЕНИЯ У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ

Наступил четверг. Филатов взял траурный вагон и поехал навестить свою железную дорогу. Он посещал ее каждую неделю, всегда по четвергам, и проводил возле нее два часа, с трех до пяти пополудни.

Железная дорога размещалась в скромной квартирке в неприметном доме без лифта на окраине Москвы. За все годы увлечения Филатовым этим хобби она разрослась до такой степени, что занимала уже несколько теннисных столов в большой комнате, на которых были построены тоннели в горах, мосты через реки, пустыни и даже тайга. По ней в разных направлениях могли двигаться несколько поездов, не пересекаясь и не боясь столкновений. Автоматика вовремя направляла составы на свободные развязки, и никогда нельзя было угадать, где тот или иной поезд окажется через несколько минут. Движение их было хаотичным, но в то же время строго упорядоченным, ограниченным проложенными рельсами.

Наблюдая за дорогой, Филатов на два часа забывал обо всем. Иногда ему казалось, что движение поездов подобно движению мыслей – вот мысль двигалась в одном направлении, но тут вдруг переключились стрелки, и она повернула в неожиданную сторону. А там переключение произошло еще раз – и мысль поменяла направление опять, представ под совсем иным углом зрения.

Наблюдать за этим было увлекательно. Не то чтобы модели поездов рождали у Филатова какие-то особые идеи, хотя и это бывало, но всякий раз после посещения железной дороги он чувствовал, что способен смотреть на некоторые проблемы совершенно по-иному, и это очень помогало принять правильное решение в сложных случаях.

Филатов распаковал траурный вагон, поставил на рельсы, полюбовался несколько секунд, прицепил его к локомотиву и нажал кнопку на пульте. Не спеша, как и подобает траурному поезду, состав пополз по рельсам. Филатов сел в кресло и пожалел, что у него нет какой-нибудь траурной музыки, подобающей такому случаю.

Неожиданно его сморил сон, сказалось напряжение нескольких последних дней, на протяжении которых он готовил срочный законопроект и вынужден был перерыть массу юридической литературы.

Во сне он увидел себя бредущим по шпалам. Местность вокруг простиралась пустынная, а рельсы покрывала ржавчина. Похоже, по этой ветке давно уже никто не ездил. Филатов шел не особо беспокоясь насчет поездов.

Неожиданно сзади резко и требовательно прозвучал протяжный гудок, потом еще один. Он оглянулся. Поезд был уже совсем рядом.

Филатов поспешно сбежал с насыпи. Но поезд не промчался мимо, а, натужно скрипя тормозами и выбрасывая из-под колес снопы искр, остановился. Он состоял из паровоза с черным дымом над трубой и всего лишь одного вагона, на котором размашистыми, но неровными буквами было выведено белой краской – «Траурный». Так иногда пишут на воротах и заборах: «Машины не ставить».

Из кабины выглянул чумазый машинист в грязной майке.

– Слышь, земляк! – крикнул он. – Как тут на Белград проехать?

– Прямо! – махнул Филатов рукой, хотя понятия не имел, в какой стороне находится Белград.

Однако и рельсов других здесь не было, так что иных вариантов не оставалось.

– Спасибо! – поблагодарил машинист. – Хочешь, подвезу?

– Мне туда не надо, – отказался Филатов.

– Как знаешь, – безразлично ответил тот и отвернулся.

– Эй! – окликнул Филатов. – А кого везете?

– Покойника.

– Какого покойника?

– А бог его знает, – развел руками машинист, – гроб-то закрытый.

– Что же не спросил?

– А оно мне надо? – резонно возразил машинист. – Наше дело маленькое – бери побольше, вези подальше.

Поезд тронулся, набрал скорость и исчез за поворотом.

Картинка поменялась. В этот раз Филатов брел сквозь туман по летному полю. Сзади его нагнал небольшой частный реактивный самолет. На борту у него тоже было написано корявыми буквами, но уже черного цвета – «Траурный».

Пилот высунулся из кабины и спросил.

– Простите, мужчина, не подскажете, как пролететь на Белград?

– Вон туда! – показал рукой Филатов, выбрав, где туман погуще.

– Это далеко? – поинтересовался тот.

– А какая у вас скорость?

– Девятьсот километров в час.

– Часа через три доберетесь.

– О, хорошо! – обрадовался словоохотливый летчик. – Тогда я, может, засветло и обратно успею. Мне ведь только покойника доставить, и все.

– Желаю удачи! – проявил любезность Филатов.

– А вам туда не нужно? – предложил пилот. – Могу подбросить бесплатно. Заодно и дорогу подскажете.

– Да там вам любой покажет, – отказался Филатов. – А мне нужно оставаться здесь.

Самолет аккуратно объехал его, включил турбины, разогнался и взмыл в воздух. Но полетел почему-то совсем не в ту сторону, куда показывал Филатов. «Во ту пой! – удивился тот. – По-русски же рукой махнул!»

Потом он опять увидел себя возле собственной железной дороги. Скрипнула входная дверь, и в комнату зашла Карла Дель Понте. Была она в домашнем халате и мягких тапочках, украшенных меховыми помпонами. Ни дать ни взять добрая бабушка, ожидающая внуков из школы. Только глаза за стеклами роговых очков с сильными линзами были колючими и неприятными.

Ни слова не говоря, она прицепила веревку к траурному поезду и повела его за собой, а за поездом непостижимым образом устремилось и кресло вместе с Филатовым.

Шла Карла очень быстро, они всего лишь за пару минут преодолели несколько европейских стран, отделявших Россию от Сербии, и оказались в городе Пожареваце во дворе дома Слободана. Здесь Карла легко, одной рукой, отодвинула гранитную плиту на могиле-склепе, и они спустились вниз.

Внутри склеп оказался намного глубже и больше, чем представлялся раньше снаружи. Гроб возвышался на квадратной бетонной опоре высотой метров десять, а площадь склепа составляла около тридцати квадратных метров, никак не меньше.

– Ну, вы тут не скучайте, – тусклым голосом произнесла Карла.

Затем она непостижимым образом взобралась по стене, выбралась наружу и задвинула за собой плиту. Филатов остался один в кромешной темноте. Поезд ездил вокруг опоры и временами гудел, а Филатова сковал ужас от страшного соседства. Он лихорадочно искал выход и не находил его. Прошло около получаса.

– Да останови ты свой чертов поезд! – грянул сверху чей-то неживой голос. – Голова уже раскалывается. Черт знает что! Даже в могиле покоя нет!

Филатов проснулся, встряхнул головой и пошел в ванную умыться, чтобы прогнать остатки сна. Решение проблемы еще не было найдено, но он чувствовал, что до него стало ближе. Похоже, железная дорога и в этот раз выполнила свою функцию.

ГЛАВА XXVII
НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

На КПП коттеджного поселка Филатова ожидал начальник охраны, высокий, подтянутый и молодцеватый Иван Демидов, бывший спецназовец лет сорока с небольшим. Он подошел к машине, с достоинством поздоровался за руку и попросил:

– Зайдите ко мне, пожалуйста.

Филатов молча вышел из машины и пошел в домик охраны. Демидов завел его в неприметную комнатку, в которой Филатов раньше не бывал. Там, лицом к узкому зарешеченному окну, расположенному под самым потолком, спиной к двери сидел на привинченном к полу металлическом табурете человек в обвисшем спортивном костюме. Левая его рука была прикована к ножке табурета наручниками.

Демидов сел за письменный стол, стоявший под самым окном, и указал Филатову на стул рядом. Теперь Филатов смог рассмотреть лицо задержанного. Оно заросло седоватой щетиной и имело неухоженный вид, под глазами были мешки. Ему показалось, что тот – уроженец одной из кавказских республик.

Он вопросительно взглянул на Демидова.

– Мы поймали этого кадра, когда он перелезал через забор, – кивнул тот на задержанного. – Говорит, что ему нужно поговорить с вами. Перед этим он пытался пройти через проходную, но мы не пустили. Документов при себе никаких.

– Поговорить со мной? – удивился Филатов и посмотрел на задержанного. – Вы меня знаете?

Тот кивнул.

– Откуда?

– Пожаревац, – хрипло произнес он. Филатов присмотрелся к нему повнимательнее и вспомнил – это был пассажир из «вольво». «Черт! – выругался он про себя. – Когда же этому настанет конец? Прав оказался майор Петров, когда предупреждал об осторожности».

– Оставьте нас на несколько минут, – попросил он Демидова.

Тот секунду колебался.

– Не приближайтесь к нему – он опасен, – предупредил он.

Филатов кивнул. Демидов вышел.

– Что вам от меня нужно? – сухо спросил Филатов.

– Я плохо понимай по-русски, – невнятно произнес албанец. – Лучше перейти на сербский.

– А там я не очень силен, – отказался Филатов. – Как насчет английского?

– Можно, – согласился тот.

– Как вас зовут? – спросил Филатов.

Его не очень интересовало имя задержанного, просто он хотел убедиться, что тот поймет вопрос.

– Хашим, – последовал ответ.

Филатов кивнул, но сам представляться не стал.

– Итак, – повторил он, – что вам от меня нужно и как вы меня нашли?

– Ну, найти вас было несложно, – ухмыльнулся Хашим. – Вы же сами написали в одной из своих книжек, где живете. – Его английский был не ахти какой, но все же гораздо лучше русского.

Филатов вспомнил, что да, такое действительно было – однажды в одной из ранних книг он указал название поселка, в котором ее написал. Но это было давно, тогда он и представить себе не мог, что его станут разыскивать какие-то сумасшедшие албанцы.

– А как вы вообще узнали, кто я? – спросил он.

Хашим пожал плечами:

– Вечером после похорон мы смотрели в баре телевизор. Пропивали ваши пятьдесят долларов. Вас показали в числе других гостей из России. Я выяснил ваше имя. Вот и все.

– Так, с этим разобрались, – сказал Филатов, чертыхнувшись по поводу своей известности, которая иногда оказывалась совсем некстати, и утер пот со лба.

Разговор давался ему нелегко, но надо было продолжать.

– А теперь скажите мне, – спросил он, – откуда у вашего напарника мой депутатский значок? Он что, – Филатов понизил голос и подался вперед, – лазил в могилу?

Албанец наклонился ему навстречу, но ответил не сразу. Некоторое время они пристально смотрели в глаза друг другу, пытаясь понять, до какой степени их интересы в настоящий момент совпадают.

– Лазил, – коротко выдохнул Хашим. Филатов непроизвольно сжал кулаки.

– Что он там увидел? – спросил он.

Задержанный помедлил.

– А как вы думаете?

Филатов разозлился:

– Я не думаю, я спрашиваю вас!

Хашим молчал добрую минуту.

– Ничего, – наконец сказал он. Филатов не мог в это поверить.

– Как ничего? Почему?

– Не успел открутить болты на крышке. Сработала сигнализация, прибежала охрана, пришлось уносить ноги.

– Вы что же, не отключили ее? Хашим сплюнул на пол:

– Отключили. Но не всю. Там много всяких штучек. Филатов не знал, верить ему или нет. Значок из могилы достали, а в гроб не заглянули. Впрочем, все может быть.

– А за что вы в розыске?

– Не я, – возразил Хашим, – он.

– Так за что же?

– Старые дела, еще по Приштине. Они называют это терроризмом.

Филатов откинулся на спинку стула. Неприятно было осознавать, что напротив сидит пособник террориста. После паузы он спросил:

– Но гроб-то хоть не пустой был?

Албанец пожал плечами:

– Не знаю. Говорю же – он не смог его открыть.

– А по весу?

– Вроде тяжелый, так он говорил.

– Ну хоть это узнали, – вздохнул Филатов.

Собеседник скептически хмыкнул:

– А что это дает? Там мог быть просто балласт. Филатов не мог не признать его правоту.

– Ладно, вернемся к началу, – произнес он и в третий раз задал тот же вопрос: – Что вы хотите от меня?

Хашим помедлил. Было видно, что он подбирает подходящие слова.

– Объединить усилия, – сказал он.

Филатов был поражен.

– Какие усилия, что вы несете? – с негодованием воскликнул он.

Албанец хотел сделать какое-то движение обеими руками, но левую удержали наручники. Он с досадой посмотрел на них.

– Но вы ведь тоже увязли в этом деле, верно? – спросил Хашим.

– Да с чего вы взяли?

– С чего? На митинге вас видели с нашим замминистра. В Пожареваце вы тоже везде были вместе. А тут вдруг вы возвращаетесь домой на перекладных. Значит, поссорились. А из-за чего?

– Мы не ссорились, – неуверенно возразил Филатов.

По лицу собеседника было видно, что он не поверил.

– Вы слышали наш разговор в машине и никому о нем не сказали, – напомнил Хашим.

– Я думал, что это пустая болтовня.

– Мы были похожи на болтунов? – ехидно осведомился он.

– Все люди похожи на болтунов до тех пор, пока не начинают что-либо делать.

– Мы сделали.

– Теперь я вижу.

– Вы ведь хотите докопаться до истины?

– А вы? – спросил Филатов.

– Очень.

– А зачем она вам?

– Кто? – не понял албанец.

– Истина.

– Чтобы убедиться, что он действительно мертв и больше никаких сюрпризов от него не будет, – пояснил Хашим.

– Вы так его боитесь? – презрительно скривился Филатов.

– За ним пойдет половина Сербии, если не больше. Скоро объявят независимость Косово. Нам не нужны никакие неожиданности.

Филатов понял, что разговор надо заканчивать.

– Ладно, – наигранно зевнул он, – это ваши дела. Меня они не касаются. Проще говоря – я вам не союзник. И советую вам забыть сюда дорогу – в следующий раз я не буду таким добрым.

Он нажал кнопку на столе и встал. Вошел Демидов.

– Ну что, сдаем в милицию? – кивнул он на Хашима.

Филатов отрицательно покачал головой:

– Не стоит – мелкий жулик. Гоните его в шею. Но если сунется еще раз – пакуйте и в кутузку.

Он пошел к двери. Задержанный проводил его долгим взглядом.

ГЛАВА XXVIII
СУДАРЫНЯ СВЕТА

На следующий день жена обратилась к Филатову с предложением: – У нас тут в концертном зале «Барвиха» будет выступать ясновидящая – не хочешь сходить?

– Куда? – не понял Филатов.

Видимо, он произнес это так, что жена тут же стала оправдываться напряженным голосом:

– На выступление ясновидящей. Да. А что такого? Как будто ты сам в глубине души не веришь в такие вещи.

– В такие – нет! – решительно возразил Филатов. – Ни в глубине души, ни на ее поверхности.

Жена ехидно улыбнулась:

– Ой, ну только не надо, я тебя умоляю!

– Не верю! – стоял на своем Филатов.

– Да? А кто это у нас берется левой рукой за пуговицу на животе, когда дорогу перебегает черная кошка?

– То – кошка, – весомо возразил Филатов, удивляясь, как это жена заприметила этот оставшийся у него с детства жест, – а то – ясновидящая.

– А в чем разница?

– Долго объяснять, – ушел он от ответа. – Как хоть ее зовут?

– Кошку? – пошутила жена.

– Ясновидящую!

– Сударыня Света. От династии древних предков.

– Чушь какая! – возмутился он. – Все мы от династии древних предков.

– Все, да не все, – возразила жена. – Ведь твои предки не были колдунами, а ее были.

– Еще чего не хватало! – фыркнул Филатов. – Мои предки трудились в поте лица, а ее бездельничали. То есть колдовали.

– Колдовать тоже надо уметь, – упорствовала жена.

– А что умеет твоя Света?

– Много чего: лечит, снимает порчу, предсказывает будущее.

– А прошлое? – заинтересовался он.

– Прошлое предсказывать не надо.

– Может ли она его объяснить?

– В каком смысле?

– Ну, например, может она сказать по фотографии, жив человек или умер?

– Не знаю, возможно, и может.

Филатову пришла в голову неожиданная мысль.

– Сейчас, подожди, – сказал он. – Хорошая проверка для сударыни Светы.

Филатов пошел к компьютеру, нашел в Интернете фотографию недавно скончавшегося малоизвестного актера, который был таким старым, что о нем уже все забыли, и распечатал ее. Затем порылся в столе и достал траурный значок Слободана.

– Вот. Покажи ей это и спроси, живы они или умерли.

Жена с недоуменным видом повертела снимок и значок в руках.

– Этого не знаю, – сказала она про актера. – А этот, – она указала на Слободана, – личность известная, все слышали. Вряд ли она здесь ошибется. Может, тебе лучше найти его снимок в молодости? Или даже в детстве?

– Ты покажи значок, – сказал Филатов, – а там посмотрим.

Жена сунула значок и фото в сумочку и уехала на шоу сударыни Светы.

Вернулась она спустя три с половиной часа с довольно-таки обескураженным видом.

– Ты заешь, про актера Света сразу сказала, что он умер и даже назвала дату, никуда не заглядывала. А вот Слободан, по ее словам, жив и пребывает в добром здравии. Ничего не понимаю!

Филатов был озадачен не меньше, чем она.

– А ты не спросила, где он сейчас пребывает в этом самом здравии? – поинтересовался Филатов.

– Спросила.

– И где же?

– В одном из косовских монастырей.

Филатов присвистнул. Ему сразу припомнилось, что албанцы одно время взялись было атаковать православные монастыри в Косово. Не в связи ли с этим обстоятельством? Нет, кажется, это было раньше. Но если бы Слободан действительно был жив и скрывался среди монахов, это выглядело бы символично – он инкогнито вернулся в Косово, которое Сербия почти что потеряла якобы по его вине.

Но мог ли он вернуться туда с такой узнаваемой внешностью? Не сносить бы ему тогда головы, это уж точно. Нет, скорее всего, это только фантазии сударыни Светы. Хотя в одном случае они могли бы сделаться реальностью – если бы Слободану изменили внешность и выдали новые документы. При условии, конечно, что он был бы жив.

Филатов стал размышлять, не послать ли туда помощника на проверку, но потом вспомнил, что православных монастырей в Косово всего три, они занесены в список ЮНЕСКО и находятся под охраной KFOR. Не самое подходящее место для тайного пребывания бывшего сербского лидера. Нет, сударыня Света что-то явно напутала.

ГЛАВА XXIX
ОТКРОВЕНИЯ БАЛЬЗАМИРОВЩИКА

Проезжая следующим утром мимо указателя агентства «Мир иной» Филатов вдруг почувствовал настойчивое желание еще раз увидеть Малагу.

– Развернись, – велел он водителю, – навестим старого знакомого.

Ему не хотелось заявляться без звонка, и, пока водитель маневрировал, он стал набирать Малагу. Телефон того не отвечал и где-то после третьей попытки Филатов бросил это занятие. «Может, его и на месте нет», – подумал он. Но водитель был уже в двух шагах от конторы, и он решил, что раз уж почти приехали, то нужно зайти.

Малага вышел к нему на ресепшн. На нем были зеленый врачебный халат и такая же шапочка. Он был удивлен столь неожиданным визитом.

– Добрый день, Александр! – поприветствовал он. – Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего. Проезжал мимо, решил заглянуть. Пообщаться, так сказать.

– А что без звонка?

– Я набирал, у вас телефон не отвечал.

– Да, было много работы, – сообщил Малага, – только что закончил. Пойдемте ко мне.

Они вошли в тот же длинный коридор.

– Наплыв клиентов? – поинтересовался Филатов.

– Один клиент, но тяжелый. – Малага был сосредоточен, словно речь шла о больном.

– В каком смысле? – не понял Филатов.

– Трудно было придать ему приемлемый вид после автокатастрофы. Пришлось повозиться. Я ведь главный бальзамировщик здесь, заодно и гример.

«Так вот какими спецпроектами он ведает», – подумал Филатов.

Малага отпер свой кабинет и жестом пригласил его садиться.

– Чай, кофе? – спросил он.

– Чай, – ответил Филатов и подумал, что пить чай в похоронных конторах ему еще не доводилось.

Малага позвонил, и им принесли чай. Филатов посмотрел на руки Малаги и поежился. Тот факт, что один из вагонов в его коллекции сделал человек, бальзамирующий трупы, его не очень обрадовал. Ему поначалу казалось, что в похоронной конторе Малага занят чем-то другим, например снабжением, маркетингом и тому подобным.

– Это сложная работа? – спросил Филатов.

– Не особенно.

– Может, расскажете?

Малага поднял на него глаза.

– Зачем вам? – с удивлением спросил он.

– Так, любопытно. Малага задумался.

– В принципе я мог бы вам все рассказать, – произнес он. – И даже показать. Мне не жалко. Но вы уверены, что вам действительно хочется это знать?

Филатов задумался.

– Пожалуй, нет.

– Вот видите. Вам такие знания ни к чему. Это не то, что может пригодиться в жизни. Оставьте эту работу профессионалам.

– А что чувствуют профессионалы, когда ее делают? – не унимался Филатов. – Не боятся?

– Нет. Страх был в самом начале, но быстро прошел. Главное – не думать о том, что они когда-то были живыми. А чувствуют, как и все, удовольствие, если работа сделана хорошо, и досаду, если получилось плохо. Даже если оплошность произошла не по их вине.

– Я не это имел в виду, – уточнил Филатов.

– А что?

– Ну, что нужно ощущать, чтобы делать эту работу спокойно?

Малага задумался.

– Я считаю, нужно уважать ту жизнь, которую прожили покойники.

– Все покойники? – удивился Филатов.

– Практически да. Вам приходилось слышать, что жизнь каждого человека – это история упущенных возможностей?

– Приходилось. Это известное выражение, не помню только, кому оно принадлежит.

– Я тоже не помню. Но суть не в этом. Почему они упустили свои возможности, как вы думаете?

– Наверное, по разным причинам.

– Мне кажется, – сказал Малага, – одни упускают возможности по невнимательности. А другие – вполне осознанно. Просто потому, что они идут вразрез с принципами человека. Понимаете?

– Кажется, да.

– И уже только одно это заслуживает уважения, не говоря об остальном.

– Пожалуй, – согласился Филатов.

– Мне хочется придать усопшим тот вид, которого у них, возможно, не было при жизни, но которого они заслуживают. Вот и все.

– То-то мне иногда казалось, что покойники в гробу выглядели значительнее, чем при жизни, – заметил Филатов.

Малага кивнул:

– Это работа профессионалов.

Филатов посчитал, что вступление затянулось, и перешел к делу.

– Но я заехал к вам по другому поводу, – сказал он.

Малага отодвинул опустевшую чашку:

– Слушаю вас.

– Вот объясните мне, в каких случаях хоронят в закрытых гробах?

– Разные бывают случаи – катастрофы, происшествия, боевые действия.

– А если этого всего не было?

– Даже затрудняюсь ответить.

– Может, поздно обратились к бальзамировщикам и те уже не смогли придать телу, как вы говорите, «приемлемый вид»?

Малага хмыкнул:

– Я думаю, что сейчас такого не бывает. Ведь не в пустыне же он умер?

– Кто? – насторожился Филатов.

– Тот, о ком вы говорите.

– Предположим, он умер в больнице, но заметили это не сразу, прошло несколько часов или даже вся ночь.

– Тогда это исключено. Ему должны были сделать краткосрочное бальзамирование, которое позволяет хранить тело в течение семи—десяти дней.

– И причина смерти здесь не имеет значения?

– Что вы имеете в виду?

– От какой болезни он скончался.

– Никакого значения, – ответил Малага.

– А если его отравили? – предположил Филатов.

– Ну и что? Яды пока еще не изменяют внешность. Они только разрушают внутренние органы.

– Может, его там и вообще не было? – задумчиво произнес Филатов.

– Кого?

– Покойника в гробу.

Голос Малаги вдруг едва заметно изменился.

– А о ком вы говорите? – поинтересовался он. – Это, конечно, не мое дело, но…

– Так, знакомый знакомого, – поспешно сочинил Филатов. – Это случилось не здесь, а довольно далеко.

– Не могу вам подсказать, что там на самом деле могло быть. – Его голос вернулся в обычную тональность. – Даже и гадать не стану. Единственное, что могу предположить из нашего опыта, – иногда родственники велят хоронить усопшего в закрытом гробу, чтобы продемонстрировать кому-то свое недовольство.

– Кому? – не понял Филатов.

– Наверное, в каждом случае эти люди разные.

Филатов не придумал, о чем бы еще спросить.

– Если хотите узнать о бальзамировании, – сказал напоследок Малага, – я вам подскажу книгу, где это описано в правильном свете…

У него зазвонил телефон.

– Да? – ответил Малага, покосившись на Филатова.

Тот отвернулся и достал свой телефон, сделав вид, что ему тоже надо позвонить. Просто так встать и уйти было неудобно.

– Хорошо, – продолжал Малага, понизив голос, – да, понятно. Распоряжусь прямо сейчас. Жду. – Он посмотрел на Филатова: – Извините, дела.

– Конечно, – согласился тот, – мне тоже пора.

Он поднялся.

– Да! – сказал он, словно только что вспомнил. – Тот гроб еще продается?

– Какой?

– Который был б/у?

– Уже нет, – как-то напряженно ответил Малага.

– Продали?

– Да, – запнулся он, – продали.

– И обивку поменяли? – не отставал Филатов.

– Не знаю, этим занимались другие люди.

Филатов видел, что разговор собеседнику неприятен и он старается поскорее от него избавиться. Он направился к выходу, Малага обогнал его и вырвался на шаг вперед. Казалось, он пребывает в возбуждении и нетерпении.

Малага проводил его до крыльца, но не вернулся назад, а закурил и стал топтаться на пятачке перед дверью.

Филатов уже сидел в машине, когда к конторе подъехал огромный, похожий на никелированный сарай джип редкой марки. Из него вышли два человека и направились ко входу. Завидев их, Малага расплылся в заискивающей улыбке, выбросил сигарету и повел их внутрь.

Филатову показалось, что людей из джипа он уже где-то видел.

– Отъедь в сторонку и стань вон там, – велел он водителю.

Он рассчитал таким образом, чтобы его не было видно из окон конторы. С нового места открывался обзор заднего двора похоронного заведения.

Минут через пятнадцать он увидел, как открылась боковая дверь и приехавшие на джипе люди вытащили тот самый гроб, которым он интересовался. И снова они показались Филатову странно знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где их видел. Оглядываясь, они понесли гроб на задний двор и скрылись за глухим забором. Вскоре оттуда стал подниматься дым. «Сжигают его, что ли? – не понял Филатов. – Но зачем?»

Еще немного погодя из дверей вышел Малага и, оглядываясь, тоже направился на задний двор.

– Поехали! – велел Филатов.

По пути он заехал в книжный магазин, купил книгу, рекомендованную Малагой, пролистал ее и нашел требуемое место о бальзамировании.

«До чего ужасно выглядела его мать! – прочитал он. – Когда я приблизилась к ней, меня так и передернуло. Дело не в том, что лицо стало серым, к этому я уже привыкла, но оно было искажено, она будто бы умирала в приступе дикой ярости…

Сыну непременно хотелось, чтобы в гробу у нее было нормальное, достойное крупного ученого выражение лица, а не эта дьявольская гримаса.

Тело доставили самолетом, но оно уже не имело вида – я так ему и сказала.

…Сначала внутривенно вливается формалиновая смесь. Это совсем не то, что переливание крови.

Надо рассечь ногу и ввести катетер, через который специальным насосом раствор вводится в тело и выводится из него. Работал всегда сам начальник. Я иногда помогала привести покойника в порядок или подавала инструменты, но каждый раз отворачивалась – из какого-то инстинктивного, непреодолимого отвращения. Не к мертвецам, к ним-то я давно привыкла. А к начальнику. У него были такие белые, бескровные руки… А ногти длинные, острые… Теперь, когда надо было первый раз самой сделать надрез, я пожалела, что не наблюдала повнимательнее. Боялась, вдруг не получится. Дрожа от страха, я готовила инструменты, раствор и насос – старый, но исправный. Потом засучила покойной левую штанину до колена – обнажилась ледяная тонкая голень. Неловко и неуверенно я разрезала скальпелем кожу крест-накрест… Кожа покойной розовела, по мере того как по венам разливалась жидкость… Вскоре расслабились руки и подбородок. Жуткая гримаса исчезла, черты лица расправились и снова обрели спокойствие. Увидев, каким приветливым стало лицо матери, сын захотел сделать ее еще прекраснее и пошел за косметикой».

Филатов почувствовал, что с него уже хватит этого чтения, и захлопнул книгу. Внутренне он порадовался, что не стал просить, чтобы Малага показал ему, как все происходит в действительности. Он невольно вспомнил, как выглядели у того руки – они тоже были белыми и бескровными.

Ему не давала покоя мысль, зачем посетители похоронного бюро сожгли гроб. Он с досадой вспомнил, что не записал номер машины, на которой приехали те люди. Хотя это могло ничего не дать. Такая приметная машина наверняка зарегистрирована на человека, который тут ни сном ни духом.

Ему захотелось спросить об этом Малагу напрямую. Он набрал его номер. Никто не ответил.

В последующие дни Филатов еще несколько раз набирал Малагу, но ответа так и не дождался.