Текст книги "Синее пламя"

– Разумные слова, – одобрил Сегу. – Надеюсь, больше от вас проблем не будет и Шрев не пожалеет, что нанял вас, а я – что рекомендовал.

– Проблем не будет, – подтвердил Бух-Бух. – Обещаем.

Скрепляя его слова, в небе громыхнул гром.

Проклятый кашель донимал Лоскута уже третий месяц. Застудился в долинах, когда помогал перегонять лошадей через стремнину Белой. В месяц Ворона водица оказалась студеной, несмотря на то что снег в этом году так и не появился.

Кашель… В некоторые моменты ему казалось, что он выплюнет собственные легкие, и перед глазами у него разбегались розовые нити, словно расшитые цветущим вереском пустоши на границе Северного смерча.

Горькие настойки, которые варила жена, горячие камни и медовые бани помогали мало. Он все равно продолжал кашлять. Не так часто, как прежде, но внезапно, мучительно, сотрясаясь всем телом, почти задыхаясь, истекая слезами.

Ему было сорок девять, и, пока не доходило до кашля, Лоскут казался крепким дубом, выпестованным суровыми ветрами долин. Как это и пристало разведчику, а в прошлом командиру отряда герцогских следопытов.

Лоскут сплюнул тягучую мокроту и, восстанавливая дыхание, посмотрел на ладони, медленно сжал кулаки. Затем поднял с пола бракемар[14]14
  Бракемар – одноручный короткий и очень широкий меч.


[Закрыть], который правил, и не глядя кинул на верстак. Поплотнее запахнул расстегнутую на груди куртку. После дождя, да еще к вечеру, стало холодно, а переохлаждаться ему не следовало, иначе жена вынесет весь мозг, заставит выпить ведро ее горького пойла и даст жевать какую-нибудь траву, точно он корова.

В сарай заглянул Крейт.

Сыну недавно исполнилось шестнадцать. Он был такой же высокий, светловолосый и светлоглазый, как отец. Если парня еще год поучить, то его без проблем возьмут в отряд герцога. Хорошие следопыты и разведчики всегда ценились.

– Отец, у ворот какие-то люди. Спрашивают тебя.

– Опиши. – Он неспешно встал.

– Двое мужчин и женщина. Чужеземцы. Опасными не выглядят. Женщина красивая.

– Мать вернулась?

– Нет.

– Хорошо. Возьми арбалет и побудь здесь. Только не суетись. И не маячь, как в прошлый раз. Тебя из Соланки было видно.

Люди ждали его возле ворот.

Высокий, худощавый и смуглый южанин с ярко-голубыми глазами смотрел на него открыто и приветливо. Савьятец, судя по белой ленте, вплетенной в волосы, собранные в хвост. У него была легкая седина на висках, но Лоскут не смог угадать, сколько человеку лет. Одет богато и аккуратно, хотя нельзя сказать, что своим костюмом он смог переплюнуть даже самого захудалого франта из герцогского дворца. Скорее платье отличалось практичностью, но ткань, из которой оно было сшито, говорила, что человек при деньгах.

Женщина, стоявшая с ним рядом, оказалась статной. Он задержал на ней взгляд, разглядывая привлекательное, пускай и веснушчатое лицо. Светло-рыжая. И судя по тому, как себя держит, из аристократов. Она не стала скрывать свои чувства и посмотрела на него со смесью презрения и отвращения.

Следопыт ее не осуждал. Знал, как выглядит его правая половина лица. Их патруль слишком далеко зашел в Северный смерч, и ветер настиг их. Содрал кожу, изуродовал плоть, высосал глаз. До сих пор ночами возвращалась боль, да такая, словно его сунули головой в жаровню.

Третий мужчина, единственный, кто носил при себе оружие, стоял за спиной женщины, точно телохранитель. Этот был из алагорцев – их бледную кожу ни с какой другой не перепутаешь. Даже если отправить алагорца в пустыню Карифа на год под палящее солнце, он все равно останется таким, словно его всего обмазали сметаной.

– Я Лоскут. Слушаю.

Черноволосый легко поклонился:

– Меня зовут Шрев, мастер Лоскут. Мои спутники – госпожа Бланка и ее личный слуга… – Южанин сделал паузу, словно забыл имя, и женщина проронила:

– Это совершенно не важно.

Ухо следопыта различило варенский акцент. Интересная компания. Савьятец, алагорец и варенка.

– Я хотел бы предложить вам работу.

Лоскут подвигал челюстью, размышляя, и сказал:

– Заходите в дом, поговорим.

– Благодарю.

– Крейт! – громко крикнул следопыт. – Принеси гостям вина и хлеба!

Телохранитель встал у входа, его подопечная села на край лавки, к вину не притронувшись. Шрев, наоборот, выпил с видимым удовольствием, хотя Лоскут знал, подобное вино не для его глотки – слишком дешевое и молодое.

Он почувствовал щекотку в горле и едва сдержался, чтобы не закашляться.

– Слушаю вас, господин Шрев.

– Тебя рекомендовали люди. Из дворца и… не только. Отзывались как о надежном человеке, знающем страну. А также сказали, что ты можешь говорить на старом наречии.

– Могу и на старом, – подтвердил Лоскут. – Но это мертвый язык. Он мало кому нужен.

– H’еверриенн ивис дуенн ваей?[15]15
  Насколько хорошо ты его знаешь?


[Закрыть] – внезапно спросила Бланка.

Он удивился. Сильно удивился и ответил куда более резко, чем хотел:

– Мидивервайе, слэд вуатхе дуентс[16]16
  Достаточно, чтобы понимать тебя.


[Закрыть].

В повороте головы Шрева читался явственный вопрос, и женщина кивнула:

– Достаточно хорошо для обычного человека, господин Шрев.

– Обычного? – нахмурился Лоскут.

– Не ученого, – с извинительной улыбкой сказал ему мужчина. – Не учившегося в Каренском университете в отличие от госпожи Бланки.

– С кем вы собираетесь разговаривать на языке, который остался лишь в старых книгах?

– А с кем разговариваешь ты?

Лоскут развел руками:

– Меня научил отец. А отца дед. А деда прадед. Мои предки помнили прошлое, которое было еще до Катаклизма. А я научил этому языку сына. Возможно, когда-нибудь он пригодится кому-нибудь из нас.

– Уже пригодился. Это одна из причин, почему я хочу нанять тебя. Зачем мне потребуются твои способности, я расскажу после. Если согласишься на работу и тебя устроит цена. Мне нужен хороший проводник, лучший, а что самое главное – уже бывавший в местах, куда лежит мой путь.

– И что же это? Граница с Северным смерчем? Или побережье моря Скованного?

– Нет. Не настолько сложно и опасно. – Южанин сверкнул белоснежной улыбкой. – Меня интересует Туманный лес. Если точнее, то Шой-ри-Тэйран. Говорят, ты был в городе эйвов.

– Был, – не стал отрицать Лоскут. – Еще молодым.

– Это значит, что ты не найдешь дорогу?

– Дорогу найду. И довести до развалин смогу. Но места там не менее дикие, чем на востоке герцогства. Нужны припасы и лошади, до Талта, если только вы не хотите оказаться там к началу лета.

– Все будет к завтрашнему утру. Просто составь мне список.

– Я возьму с собой сына.

– Если госпожа Бланка берет своего слугу, то не вижу проблем в том, чтобы ты взял родственника.

Лоскут подивился, как богат и влиятелен этот человек, если так легко может достать лошадей.

– Зачем вам нужен Шой-ри-Тэйран?

– Тебе важно знать цель моего путешествия?

– Да. Я должен рассчитывать опасность. Одно дело приехать и поглазеть, другое – нажиться.

– И как можно нажиться на развалинах, которые пожрал лес еще до гибели Скованного, скажи на милость?

– Например, сбивать кристаллы со зданий, чтобы потом их продать.

Бланка спросила с пренебрежением:

– Тебе так важна целостность руин?

– Мне плевать на камни, но той силе, что живет в Туманном лесу, – нет. Когда я был там с отрядом, некоторые из наших сбили себе несколько камушков. Уж больно красивые. Ночью лес пришел и забрал их. Только их.

Шрев задумчиво откинулся на стуле, вертя опустевший стакан в пальцах.

– Я не верю в чудовищ, – решительно произнесла женщина. – Все они умерли до Катаклизма или же попрятались в Пустыни.

Кашель все же настиг Лоскута, и он почти минуту захлебывался им. Крейт налил воды в грубую глиняную кружку, и тот выпил.

– Ты болен, – констатировал Шрев, взглянув на следопыта как-то странно, словно видя его насквозь и изучая, что у него внутри.

– Да. Но проблем для путешествия это не вызовет.

Человек помедлил мгновение, и его взгляд перестал быть колючим:

– Охотно верю.

– Не было никаких чудовищ, госпожа, – между тем сказал Лоскут. – Мы остановились на ночевку, а утром никого из тех, кто ломал город эйвов, не было.

– И сразу чудовища? Есть более разумные объяснения – они сбежали, чтобы не делиться с вами добычей.

Лоскут коснулся чудовищного шрама, который теперь был его лицом:

– Возможно, что и так, госпожа. Возможно, мой брат и отец так и поступили, оставив меня, а также мать и сестру ради сокровищ. Но все же позвольте мне верить в чудовищ. И если вы едете ради богатств, просто скажите мне об этом. И мы с сыном оставим вас до наступления ночи.

Шрев поставил стакан на стол, провел по ободку пальцем, улыбаясь:

– Вполне честно. Но мы отправляемся в экспедицию не ради денег, а чтобы узнать прошлое.

– Кроме вас будет кто-то еще?

– Моя охрана. Три человека.

Лоскут быстро провел расчеты:

– Итого восемь человек. Хорошо.

– Ну, значит, договорились. – Шрев положил тяжелый, пузатый кошелек на стол. – Здесь задаток. Столько же дам, если доведешь нас до развалин.

Следопыт развязал тесемки, посмотрел на золото и не стал говорить о том, что этой суммы достаточно для того, чтобы отвести их хоть на край света, а не только в старый город эйвов.

Сегу медленно жевал шестую по счету полоску вяленого, хорошо просоленного мяса, запивая его из глиняной бутылки, в которой оставалось пиво. Оно было страшно горьким и крепким. Отличный выбор для тех, кто непритязателен, желает быстро напиться и работает в каком-нибудь коровнике. Но сойку подобное обстоятельство ничуть не заботило.

Он пил эту дрянь точно воду, меланхолично уничтожая закуску.

Сегу стоял в начале переулка, на неосвещенной стороне улицы, слыша, как где-то за его спиной в старой рвани возятся и попискивают крысы. Одна хотела пробежать мимо, и он раздавил ее каблуком сапога, сломав череп, а затем ударом ноги отправил обратно во тьму, на пищу ее подругам. Крыс Сегу ненавидел с детства. С тех самых пор, как эти тьмой проклятые грызуны обглодали в Пубире первые фаланги пальцев левой руки одного брошенного младенца.

Специально он за ними никогда не охотился, но, если выдавался случай, всегда убивал. Это давно вошло у него в привычку.

На противоположной стороне улицы произошло движение. Калитка открылась, и из дома вышли трое. Женщина что-то тихо сказала. Слишком тихо, чтобы даже Сегу услышал. А затем, в сопровождении телохранителя, зажегшего висящий на поясе фонарь, пошла прочь.

Мужчина постоял, провожая их взглядом, и направился к Сегу. Тот сделал шаг навстречу, выходя из укрытия.

– Ну? Как прошло? Он тот, кто тебе нужен?

– Да, – ответил Шрев, забирая у подчиненного бутылку пива. Хотел сделать глоток, но предварительно понюхал и поморщился. – Иногда твои предпочтения ставят в тупик. Ты вытащил их?

– Мардж не горит желанием говорить с тобой. Если честно, то она напугана.

– Напугана? Хорошо. Значит, разговора не понадобится. А ее муж?

– Он слишком туп, чтобы ощущать… нюансы. Мы могли нанять любых других. Почему тебе нужны они?

Шрев хмыкнул:

– Женщина очень хорошо стреляет. У нее талант. А Бух-Бух хоть и грубоват, но исполнителен. Хотя, если честно, не было никаких особых причин, чтобы вытаскивать их. Считай это мимолетным капризом. Как они себя вели?

Сегу понял, что он спрашивает о мяснике и его людях. Сказал искренне:

– Честно. Нет причин к ним возвращаться и учить правилам хорошего тона, как ты это любишь.

– Тем лучше для нас всех. Завтра мы выступаем.

Сегу кашлянул, и Шрев, зная, что это означает, легко кивнул, позволяя говорить.

– Ты уверен, что мне следует отправляться с тобой? Лавиани…

– Клеро и Квинт занимаются ею. Сейчас вокруг Летоса бушует море, и до конца весны мы все равно не получим от них никаких новостей. Ну и ты не прорвешься на острова. Застрянешь в Приграничном.

Сегу скривился:

– Прости, но эти двое не могут жить без проблем.

– Точно. Однако это не значит, что ты опять должен вытаскивать их головы из теплой навозной кучи. Справятся сами.

– С навозом? Не сомневаюсь. Но с Лавиани…

Шрев поднял руку, прося ученика замолчать:

– Борг получит ее голову. Рано или поздно. Но сейчас наша цель Шой-ри-Тэйран. После уже займемся ею.

Сегу щелкнул языком:

– Подозреваю, что ты просто считаешь, что я с ней не слажу.

Белки глаз Шрева блеснули в полумраке, и сойка почувствовал, что учитель смеется над ним.

– Ты дурак, если недооцениваешь ее. Она опасна, хотя и слабее тебя или меня. Но это не значит, что ее можно так просто убить.

– Клеро и Квинт…

– Их двое. Они сработанная пара. Их таланты дополняют друг друга. В бою против двоих одновременно Лавиани проиграет в семи случаях из десяти. А ты один и, несмотря на все твои возможности, слишком плохо знаешь женщин. Точнее, совсем в них не разбираешься. – Шрев хлопнул ученика по плечу. – Извини, что так прямо, но с Лавиани подобная небрежность будет стоить тебе жизни. Потому что твоя сила может не справиться с ее хитростью.

– Никогда не задирай старую суку.

– Вот-вот. Запомни это и начинай собираться в дорогу. И выкинь нашего хорошего друга из головы. Сейчас она – не главная задача.

Сегу вздохнул и опустил плечи, признавая право учителя отдавать приказы:

– Неужели эта статуэтка столь важна для тебя?

– Рано об этом говорить. До тех пор пока мы не посетим старый город эйвов. Но если я прав, перед Ночным Кланом откроются грандиозные перспективы.

– Что же. Помолимся Шестерым об этом. – Сегу не стал скрывать скептицизм в голосе.

– Я редко ошибаюсь.

– Знаю. Поэтому и не спорю. А что эта Бланка?

Шрев прищурился:

– Она-то тебя чем не устраивает?

– Обычное недоверие. Знаю, что ты искал знатока древнего наречия и ее рекомендовали люди из Гранита. Она образованна лучше, чем я, но чувствую… с ней что-то не так.

– Ее рекомендовали люди, вызывающие доверие.

– Она слишком большая недотрога.

– Пф! Весь мир состоит из недотрог, особенно много их среди женщин. И благородных вдов.

– То, как она смотрит на нас, то, как ведет себя. За этим стоит нечто большее.

Шрев похлопал ученика по плечу:

– Бланка не дура. Она подозревает, кто мы такие. А когда увидит Бух-Буха, то точно поймет. К тому же женщина не из простых, она достаточно богата и знает себе цену.

– С ней могут быть проблемы.

– Со всеми могут быть проблемы. Ее в первую очередь интересует город эйвов, именно поэтому она согласилась сотрудничать. Госпожа Бланка нужна мне, Сегу. И она, и этот Лоскут. Два голоса. Мужской и женский, знающие старое наречие. И поэтому ты будешь с ними вежлив, даже если они нет. И проследишь, чтобы Бух-Бух с Мардж также вели себя… – Шрев хмыкнул, – …мило.

– Я поступлю, как ты хочешь.

– Именно этих слов я и ждал от тебя. А уже после, когда будет сделано дело, ты можешь убить. Их всех.

Глава тринадцатая
Артисты

Если попали в беду, если устали, если вам холодно или вы хотите есть… Если вам просто нужна помощь, запомните эту фразу: «Легкого пути вашим фургонам». Люди в бродячих цирках не всегда кажутся дружелюбными, но они не отказывают, если ты попал в беду. На дороге так не поступают. Даже с чужаками.

Совет опытного путешественника

Лес все еще оставался голым, почки только-только начали набухать, наконец-то пробуждаясь от спячки. Под ногами пышным слоем лежали бурые прошлогодние листья, а также множество веток. От маленьких, толщиной в пальчик младенца, до мощных крепких чудовищных суков, способных прихлопнуть человека, если упадут ему на голову.

Ветви сорвал недавний шквалистый ветер. Путники здорово натерпелись от него и лишь чудом не пострадали в сердце разыгравшегося ненастья.

Птицы уже начинали вить новые гнезда, приветствуя внезапную весну, до календарного начала которой было еще довольно далеко. Лавиани даже подумала, что неплохо бы поторопить события, и тогда можно поживиться яйцами. Она соскучилась по нормальной еде, последние полторы недели им пришлось идти бесконечными и совершенно пустыми равнинам, на которых жили лишь облака да ветер.

Найти грибы тоже не представлялось возможным, еще слишком рано для них, и это, конечно, достойно сожаления. Ей бы пригодилась парочка, чтобы закончить снадобье. А так пришлось довольствоваться почками волчеягодника и корой мирзинолистной ивы.

– Ну хоть что-то, рыба полосатая, – пробормотала сойка, убирая найденное в сумку.

Позади хрустнула ветка, и она резко обернулась, одновременно нащупывая рукоятку ножа. Но это был лишь Мильвио.

– Что ты делаешь так далеко от лагеря, Фламинго?

– Ищу тебя, сиора. Шерон беспокоилась, и я решил убедиться, что с тобой все в порядке.

Его щеки и подбородок давно скрывала длинная щетина, такая светлая, что глаза южанина стали ярче, чем прежде. Бриться он явно не собирался, в отличие от того же Тэо, который каждые два дня старательно скоблил кожу одолженным треттинцем кинжалом.

– Думаю, если наш прекрасный некромант попросила бы тебя достать меня с той стороны, ты бы и это сделал.

– Ради нее – все что угодно, – серьезно согласился тот.

– Даже печально, что она этого не знает.

– Ты так в этом уверена? – Он улыбался открыто и дружелюбно. – Считаешь ее глупее себя?

– Что ты, мальчик. Шаутты с тобой. Шерон умница. Но иногда очевидные вещи бросаются в глаза лишь тем, кто смотрит со стороны. Открой мне тайну, когда она тебе понравилась? – Увидев, что тот лишь приподнял брови, показывая, что ее вопрос не слишком уместен, махнула рукой. – Ладно. Можешь и не отвечать. Мне до этого нет никакого дела. Ты куда?

– Назад. Я убедился, что тебя не съели волки, сиора, и, судя по всему, моя помощь тебе не очень нужна.

– Я уже закончила. Пойдем.

Возвращались они вместе, больше не произнеся ни слова. Ей это нравилось в Мильвио. Он мог молчать часами, не лезть к ней в душу, лишь наблюдать за ней, да и то ненавязчиво. Не вызывая раздражения, в отличие от Тэо. Впрочем, Лавиани признавала, что ее раздражают отнюдь не взгляды, а природа той силы, что живет в Пружине. Силы, которая противна ее таланту.

Шерон и Тэо они нашли в маленьком лагере, возле уже потушенного огня, с собранными вещами. Те беседовали о природе магии, что, на их взгляд, была у великих волшебников.

– У каждого свои особенности, – услышала Лавиани красивый голос акробата. – Арила могла управлять пчелами, Войс – ветром, Лавьенда отлично ладила с водой, Гвинт – с животными.

– А Тион? – полюбопытствовала Шерон. – Насколько я помню, он был лучшим в азартных играх.

– Вряд ли это связано с магией. – Тэо кивнул подошедшим спутникам. – Действительно, говорят, что Тион был способен обыграть в карты или кости даже шаутта, несмотря на коварство этого племени. И у него был волшебный веер.

– Веер создал для него Войс, – не согласилась указывающая. – В этом нет заслуги Тиона.

– Про это я не слышала, – сказала Лавиани. – Тот самый веер, что помогал ему в сражениях с шауттами, создал мальчишка?

– Войс любил ветер, а ветер любил этого ученика Скованного. Во время Войны Гнева Войс направил ветер, призванный с помощью магии той стороны, на армии Алагории, выступившие в союзе с противником.

– И что случилось? – полюбопытствовала сойка.

– Ничего хорошего, – мрачно ответила Шерон. – Черный вихрь снял плоть с их черепов, выел глаза.

– Неплохое оружие.

– Плохое, – не согласился Мильвио. – Это как меч, который тебе не подчиняется. Потому что Войс потерял над ним контроль. Магический ветер не исчез, а пронесся по миру и теперь все еще среди нас.

– Ты о Северном и Южном смерче? – догадалась Лавиани. – Разве они не последствия Катаклизма?

– Кто-то говорит так, кто-то иначе. Все зависит от того, какую историческую книгу ты прочитал раньше.

Они вышли на лесную тропу, миновали несколько залитых солнцем прогалин, приветствуя новый день, обещавший быть чудесным.

– И где правда?

– Правда? Правда, сиора, вещь довольно хрупкая. Стоит ее чуть исказить и чуть переврать, и нам, потомкам, остаются лишь размышления да теории о прошлом. Понимай ее как хочешь.

– Ты уверен, что жизнь бродяги и фехтовальщика это твое, Фламинго? В Каренском университете всегда нужны ученые мужи, говорящие загадочными фразами, которые не объясняют ничего, но показывают профанам, как умны их учителя.

– Я очень удивлюсь, если ты была в Каренском университете.

– Была, – с вызовом ответила сойка, вспоминая свои двадцать пять лет и ту безумную ночь с беготней по скользким во время дождя крышам главного корпуса.

Шерон даже остановилась и заглянула ей в глаза:

– Только не говори, что сойки проходят обучение в лучшем учебном заведении нашего мира.

– Не скажу. Хотя такой соблазн был, не скрою. Ты так доверчива, что порой очень хочется пошутить. Я была там по делам.

Все тактично не стали задавать вопросы, какие дела могли быть у убийцы Ночного Клана. Совершенно очевидно, что приезжала она туда не для того, чтобы приобщиться к рукописям, хранящимся в Подземной библиотеке еще со времен Эпохи Процветания.

– Говорят, Каренский университет невообразимо красив, – мечтательно протянула указывающая. – Что башни его алые, как кровь, а воздушные фонтаны точно перекинутая по небу радуга.

– Есть такое. Целый прекрасный мир для богатых оболтусов, которым седовласые старцы пытаются впихнуть замшелые знания.

– Ты не права. – Тэо поднял лежавшую на дороге улитку и положил ее на обочину, чтобы никто не раздавил. – В Каренский университет берут не только тех, кто имеет деньги или знатное происхождение. Там учатся разные люди, в том числе и из простонародья. Если у человека есть способности, то родословная ничего не значит.

– Может быть, и так. Но я встречала одних лишь богатых оболтусов, – упрямо заявила Лавиани. – А если бы жила тысячу лет назад, увидела бы и волшебников. Их вроде там же учили до Талориса. Дрессировали все их: таланты, способности и повеление ветрами, которые теперь убивают людей, стоит лишь зазеваться. Ведь не только же в Смерчах такая опасность. Иногда из этих земель вырываются простые вихри – и гуляют по долинам и горам.

– Довольно редкое явление, – отмахнулся Тэо. – Проще умереть от того, что хрюль упадет на тебя с неба, чем встретить Бродягу[17]17
  Бродяга, или Гуляющий ветер. Слабое проявление смерча, вырвавшееся с территорий, где тот обитает, и летающее по миру до встречи с человеком. После убийства путника, как правило, исчезает.


[Закрыть].

– Вот только не надо мне о редких явлениях, – попросила сойка. – Встретить человека с меткой той стороны – тоже редкое явление. Представляешь, как нам всем повезло?

Тэо ухмыльнулся, признавая ее правоту.

– И как от него спастись? – спросила Шерон, слушая, как над ее головой тихо перешептываются осины.

Ответил Мильвио:

– Как остановить град? Как схватить и спрятать в кармане радугу? Никак. Если ты встречаешь Бродягу, то тебе просто не повезло. Шестеро выбрали для тебя такую судьбу.

– Едрить их колотить, твоих Шестерых и их глупые шутки, – проворчала Лавиани. – С удовольствием спрошу Тиона, какого шаутта он думал, когда затевал все это.

– Мне нравится твой оптимизм, – рассмеялась Шерон.

– Должен же он быть хоть у кого-нибудь, девочка. Вы все трое такие кислые, словно кто-то умер. Взбодритесь. Неприятности будут впереди, а сейчас радуйтесь жизни, пока есть такая возможность.

Указывающая покачала головой:

– Иногда я думаю, что я поступила неправильно, взяв вас с собой.

– Тебе не кажется, что поздно терзаться сомнениями? – здраво поинтересовался Тэо. – Я ценю, что ты беспокоишься о том, что с нами может случиться, но мы все взрослые люди и сделали свой выбор.

– Действительно, – поддержала Пружину сойка. – Хватит вести себя как побитая собака. Если бы мы не хотели идти, то остались бы на Летосе, гнить в этой скуке и покрываться мхом изнутри и снаружи.

– Вы даже себе не представляете, как я благодарна.

– Замечательно! – хлопнула в ладоши Лавиани. – Буду меркантильной и жду выражение твоей благодарности в виде чудесной яичницы из как минимум двенадцати яиц, едва только мы доберемся до ближайшего трактира.

– Идет, – рассмеялась Шерон, чувствуя, что на душе становится немного легче.

Бой длился не одну минуту, сойка потеряла представление о времени. Пригнулась, сжимая губы и неотрывно следя за клинком Мильвио. Острие того чуть опустилось, и мышцы на ногах у женщины напряглись, но тут же расслабились. Было понятно, что появившаяся брешь это всего лишь ловушка. Проклятый южанин заманивал ее.

Рыба полосатая. Второй раз она на такую ерунду не попадется. Кем он ее считает?!

Она шагнула влево, ее противник вправо, сохраняя дистанцию. Он уже понял, что подпустить женщину ближе – чревато большими неприятностями. На подшаге[18]18
  Подшаг – мера фехтовального расстояния, используемая в южных школах. Равна ближней дистанции.


[Закрыть] он ей проигрывал в скорости. Мильвио старался удерживать ее подальше от себя, благодаря длине бастарда.

Связываться с мечом было себе дороже, парировать тяжеленный клинок ее ножом не имело никакого смысла – в лучшем случае она бы выбила себе запястье. В худшем – проиграла бой.

Внезапно Мильвио оказался рядом, меч, шурша, распорол воздух, целясь ей под подбородок. Лавиани отклонилась на пятках, пропуская клинок рядом, тут же контратаковала. Локоть, левая ключица и точка под углом челюсти. Два рубящих удара и один укол. Для последнего ей не хватило буквально четверти дюйма. Мильвио, словно угадывая ее намерения, продолжил движение, а затем ткнул рукояткой в лицо.

Сойка, порядком раздраженная тем, что бой не удалось закончить, поднырнула под нее, пропуская в опасной близости от виска. Врезалась плечом южанину в бок, подставила бедро и, широко взмахнув рукой, точно раскидывая зерно, опрокинула потерявшего равновесие парня на совсем недавно появившиеся из-под земли ростки мать-и-мачехи.

Мильвио оставил меч, схватил обеими руками ее запястье, не давая ножу поразить сердце. Она подивилась, как он силен, постаралась освободиться от хвата, нависая над ним, и тут же оказалась в воздухе, отброшенная прочь.

Приземлилась, сгруппировавшись, пружинисто вскочила на ноги, прыгнула назад. Но проклятый треттинец уже вновь завладел оружием и встретил ее, не вставая с колен.

Точно охотник, сбивающий палкой неловкую, жирную, глупую птицу.

Меч плашмя ударил ее по плечу, и сойка выругалась.

Легла на теплую землю, чувствуя ноющую боль от удара, глубоко вздохнула, глядя на плывущие над ней облака.

– Поздравляю.

– Ты не выглядишь разочарованной, – донесся с края поляны голос Тэо. – Проиграла в первый раз за пять схваток.

– Воспринимаю это как тренировку. Мильвио вон вообще не может отдышаться.

Треттинец хохотнул:

– Ты заставила меня попотеть, сиора. Не ожидал сегодня от тебя такой прыти.

– Многие не ожидают, Фламинго. Стоит признать, что ты неплохой противник. Хотя если бы мы сражались по-настоящему, я бы давно тебя прикончила.

Мильвио вежливо улыбнулся, но спорить не стал. Шерон принесла им котелок набранной в ручье воды, чтобы они напились:

– Что заставляет тебя быть такой уверенной?

– Я бы использовала таланты, девочка. – Лавиани покачала головой так сокрушенно, словно Шерон только что расписалась в собственной беспомощности.

– Всегда есть шанс проиграть. Даже используя магию. – Мильвио сделал несколько скупых глотков.

– Конечно. – Лавиани поднялась с земли, потянулась, довольная днем. – Вся жизнь состоит из случайностей, Фламинго. У меня при себе шесть метательных ножей, и если бы я начала бой с них, то какой был бы шанс, что ты бы увернулся от всех?

– Зависит от твоего мастерства, – дипломатично ответил тот, стягивая с себя промокшую от пота рубашку. – Если честно, я не очень-то хочу проверять.

Лавиани оглядела его торс, отметив количество белых шрамов. Их было достаточно.

– Ты словно со стаей взбесившихся кошек дрался, парень.

– Это было давно.

– А вот этот недавний. – Шерон указала на розовую полоску на груди.

– Память о твоей прекрасной стране.

– Ты шутишь?! – огорчилась указывающая. – У нас редко когда случается…

– О, не беспокойся. Твои соотечественники здесь ни при чем. Просто одна неожиданная встреча вылилась в недопонимание.

– Недопонимание… – Лавиани покрутила это слово на языке и так и эдак. – Недопонимание, это когда ты в трактире заказываешь тарелку похлебки, а тебе приносят кружку пива. А тут… желание убить. Впрочем, порез не такой уж и глубокий, хотя выглядел для нежных дамочек, наверное, страшновато.

– Был бы глубже, но меня спасла кольчуга, потерянная на Тропе Любви.

– Я считала, что ты более ловок. И, если честно, ожидала увидеть у тебя на плече золотого карпа.

– Метка мастера клинка знаменитого цеха? Сиора льстит мне.

– Так из-за чего случилось это «недопонимание»? – Шерон все еще беспокоило то, что произошло на Летосе.

– Один приезжий господин хотел убить девушку. А я как раз проходил мимо.

– Ты величайший герой современности, – вздохнула Лавиани. – Наказал мерзавца?

Мильвио вытащил из сумки аккуратно сложенную чистую рубаху из льна, сказал неохотно:

– К сожалению, он не услышал разумных доводов, и пришлось вступать в безобразную драку. Впрочем, это дело прошлое.

– Я же говорю – настоящий герой. Не хвалится собственными подвигами.

Тэо откашлялся и осторожно произнес:

– А скажи, Лавиани. Твоя магия…

– Таланты. У соек это называется талантами, мальчик.

– Хорошо. Твои таланты. Получается, ты их бережешь и используешь очень осторожно. Не в каждом тренировочном бою.

Сойка щелкнула пальцами:

– Ты уже спрашивал у меня как-то о количестве татуировок. Используя талант, мы теряем одну из картинок. Чтобы она восстановилась, требуется время. Не день. И не два. Глупо тратить ценный ресурс на ерунду, мальчик. Потому что если случится неприятность, стоит быть к ней готовой, а не хлопать глазами, надеясь на лучшее. В нашем мире лучшее никогда не случается. Только худшее. Это как стрелы из колчана. Выпустив их по белке, ты останешься безоружным, когда встретишься с медведем.

– Не день и не два, – задумчиво повторила Шерон. – А сколько?

– Тебе это зачем? – В душе сойки пробудилась привычная подозрительность.

– Путь долгий. Мало ли что случится. Я хотела бы знать возможности каждого из нас.

– Возможности, – проворчала та, втыкая нож в дерн. – Они ограничены. Все зависит от того, какой талант используешь, какая луна – растет или убывает… Много что влияет. Но еще ни разу татуировка не возвращалась раньше чем через четыре дня. Обычно шесть… девять.

– А я слышал, что таувины сражались днями напролет и все время использовали свои возможности. На тех же Огненных болотах[19]19
  Огненные болота – местность в Аринии, где в 355 году до начала Катаклизма произошла знаменитая битва армии таувинов против армии шауттов и людских племен, выступивших на стороне демонов.


[Закрыть]…

Сойка прервала Пружину громким цоканьем языка:

– Так иди к таувинам. Найди их в какой-нибудь могилке да допроси, как старушке Лавиани побыстрее восстанавливать свои таланты. Я первая скажу тебе спасибо за такие секреты.

– Таувины были воинами, Тэо, – напомнил Мильвио. – Они те, кто сражался и останавливал тьму. Сойки иные.

– Верно. Таким, как я, не надо биться в строю много часов. Мы потеряли большинство возможностей тех, о ком говорится в твоих любимых сказках, циркач.

– Это к счастью, – серьезно сказала Шерон. – Если бы у Ночного Клана оказались люди со способностями рыцарей света, я даже боюсь представить, что бы случилось с миром.

– Ничего бы не случилось, – пренебрежительно дернула плечом Лавиани. – Десяток убийц со способностями никогда не переплюнут Катаклизм и великих волшебников. Вот уж кто славно покуролесил.