Текст книги "Проигравшие победители. Русские генералы"

Нестроевая командная служба (штабная)

Образование штабов явилось следствием формирования постоянных армий, ростом их численности, технической оснащенности, развитием организационных форм и увеличением масштабов военных действий, что значительно усложнило для строевых офицеров управление подчиненными войсками. Со временем штаб превратился в основной орган управления в военное и мирное время. При этом в боевой обстановке его основными видами деятельности были: оперативная, разведывательная, организация связи и управление работой тыла и снабжения (в широком смысле все перечисленные виды деятельности объединим термином – оперативная). В мирное время штаб занимался организацией и руководством обучения и воспитания войск в их повседневной деятельности.

Рассмотрим деятельность исследуемых генералов в ходе их штабной службы, а именно наличие или отсутствие главной составляющей штабной деятельности – оперативной, т. е. деятельности, направленной на всестороннюю подготовку предложений командиру (командующему) для принятия решения на бой (операцию) и проведения его в жизнь. Именно оперативная функция имеет самое непосредственное отношение к дальнейшей полководческой деятельности военачальника, так как приобретенный опыт работы дает ему возможность глубоко понять план, разработанный его штабом, и принять верное решение.

В русской армии в XIX в. с формированием Генерального штаба и штабов нижестоящих инстанций сложилась определенная система организации штабной службы, в которой руководящую роль выполняли офицеры Генерального штаба, являющиеся ближайшими помощниками соответствующих командиров в управлении подчиненными войсками. Штабная служба данного периода в императорской армии подразделялась на службу в войсковом Генеральном штабе (штабы бригад, дивизий, корпусов, военных округов) и службу в Большом Генеральном штабе, центральном органе, ведающем общей подготовкой к войне, – Главном управлении Генерального штаба[18]18
  Генеральный штаб был образован 27 июня 1827 г. из Свиты его Величества по квартирмейстерской части. Несколько ранее (в 1815 г.) был образован Главный штаб (ГлШ), который в 1832 г. был упразднен, а в этом же году ГШ включен в состав Военного министерства как департамент. В 1863 г. в ходе военной реформы вместо департамента ГШ создано Главное управление ГШ, которое в 1865 г. вошло в состав восстановленного ГлШ, а в 1905 г. стало самостоятельным. В 1908 г. оно вошло в состав Военного министерства.


[Закрыть]. Характер деятельности офицеров был различен. В батальоне и полку штабов практически не было, но батальонные и полковые адъютанты выполняли служебные обязанности, которые относились к штабной службе мирного времени. На эти должности назначались офицеры, не имевшие высшего военного образования, получаемого в академии Генерального штаба. Круг их обязанностей был следующий: адъютант батальона вел делопроизводство в батальоне и исполнял различные служебные поручения; адъютант полка (как это уже было отмечено в строевой деятельности А. А. Брусилова) заведовал строевой частью полка, полковыми архивами и литографиями, управлял командами конных ординарцев, писарской, музыкантской, вел журнальную часть и переписку полка, за исключением хозяйственной. Несмотря на канцелярскую направленность деятельности адъютантов батальонного и полкового звена, к личности претендента на эту должность предъявлялись не только деловые, но и нравственные качества. В руководстве для адъютантов всех родов оружия, а также для начальников команд, делопроизводителей в батареях, секретарей и письмоводителей военных управлений и заведений было отмечено: «Желательный адъютант должен быть: нелицеприятен и не интриган; толков, грамотен, деятелен; должен уметь жить в ладу с дивизионным (бригадным) штабом; должен все помнить, не надоедать с пустяками; должен знать, что доложить, а о чем и умолчать. Доброе товарищеское согласие в офицерской семье много зависит от полкового (батальонного) адъютанта».

Оперативной работой занимались командиры батальона и полка.

В штабах отдельных бригад с 1910 г. имелась должность штаб-офицера Генерального штаба. Исключение составляли штабы 1-й и 2-й кавалерийских бригад, где было по одной должности обер-офицера Генерального штаба. Обязанности офицеров Генерального штаба были аналогичны обязанностям соответствующих офицеров в штабах дивизий.

В штабах дивизии и корпуса существовало деление лишь на оперативную и административно-хозяйственную часть. При этом в дивизии за оперативную часть отвечал начальник штаба, не имея никакого аппарата для ее проведения. Он выполнял следующие обязанности: представлял лично начальнику дивизии дела и бумаги для рассмотрения и подписи; принимал и объявлял приказы и приказания начальника дивизии и следил за точным их исполнением; разрабатывал мобилизационный план дивизии и отвечал за его состояние. Штаб дивизии отвечал за обучение и службу войск; мобилизационную и боевую готовность; ведал военно-статистическими, военно-топографическими и другими сведениями; данными о численном составе частей дивизии, переменами в их составе, наградами, чинопроизводством и др. вопросами инспекторского характера.

Непосредственно старший адъютант дивизии из числа офицеров, причисленных к Генеральному штабу, вел всю текущую переписку и срочную отчетность по строевой и инспекторской части. К строевой части относилось делопроизводство: по расквартированию войск; по передвижениям; по обучению войск вообще и по летним занятиям в особенности; по службе войск; в военное время по военным действиям. К инспекторской части относилась вся текущая переписка и срочная отчетность: по поступлению на службу; по укомплектованию войск офицерами и нижними чинами; по распределению последних в полки и по уравнению и поверки численности вообще; по прохождению службы; по приведению на военное положение и обратно; по формированию и расформированию новых частей; по инспекторским смотрам; по составлению годового отчета о состоянии войск дивизии; по ссудной части. Объем переписки и срочной отчетности был таков, что вместо активного помощника командира дивизии и его начальника штаба в главной составляющей деятельности офицеров армейского звена всесторонне подготовленный офицер невольно превращался в канцелярского деятеля, на что неоднократно обращалось внимание в военной прессе и самих офицеров Генерального штаба, и их начальников.

В корпусе также не было узкой специализации в деятельности офицеров Генерального штаба, и они (штаб-офицер для поручений, старший адъютант и два обер-офицера для поручений) не имели определенного круга обязанностей. Их работа была импровизацией, зависящей полностью от начальника штаба.

Штабы армий (образовывались с началом мобилизации при объявлении войны) и военных округов (фронтов, формирующихся на базе штабов соответствующих военных округов) были более специализированы и делились на управления: генерал-квартирмейстера (оперативная часть), дежурного генерала (производство, назначения на должности, награды, переводы, ведение списков обо всех офицерах) и этапно-хозяйственную часть.

Ближайших помощников начальников штабов, начиная с армейского звена, объединяла квартирмейстерская служба. Ее характерной особенностью в русской армии было то, что она на себя замыкала обязанности оперативной службы. Управление генерал-квартирмейстера состояло из трех отделений: строевого, мобилизационного и отчетного – и топографической части. В каждом отделении было две должности офицера Генерального штаба – старшего адъютанта и его помощника. Строевое отделение занималось составлением расписаний и перепиской по распределению войск; составлением квартирных и лагерных расписаний, маршрутов, дислокаций и инструкций войскам; перепиской по размещению, передвижению и обучению войск; планированием всех видов занятий; службой войск. Мобилизационное отделение, отмечал А. Кавтарадзе, ведало всеми вопросами, относящимися к мобилизации. В сферу деятельности отчетного отделения входило: сбор военно-статистических (разведывательных) и военно-топографических сведений, относящихся к району расположения округа, ближайшим областям соседних государств; получением, хранением и рассылкой в войска и учреждения карт и планов; перепиской по соответствующим вопросам.

Служба в различных управлениях и отделах Большого Генерального штаба была еще более дифференцирована. Прямое отношение к оперативной деятельности имело оперативное отделение, входившее с 1900 г. вместе со статистическим отделением и канцелярией военно-ученого комитета во вновь образованную часть генерал-квартирмейстера, с 1903 г. оперативное управление 2-го генерал-квартирмейстера, в ведении двух отделов которого были вопросы военной статистики, изучение театра военных действий (ТВД), разработка оперативных планов и мобилизация.

Таким образом, на ближайшем помощнике начальника штаба (генерал-квартирмейстере) в оперативно-стратегическом звене лежала основная, наиболее ответственная часть работы штаба. Это ослабляло влияние на нее самого начальника штаба, который занимался менее важными, второстепенными обязанностями, к которым относились административные, инспекторские и хозяйственные вопросы. Следует сказать, что в армиях наиболее развитых государств того периода начальник штаба непосредственно отвечал именно за оперативную, основную работу штаба.

Одним из структурных подразделений Главного управления Генерального штаба (до 1903 г. Главного штаба в соответствие с «Положением», введенным в действие приказом 1903 г. № 133 по военному ведомству) являлся Военно-ученый комитет, который в 1812–1863 гг. и 1867–1903 гг. входил в него на правах отдельного комитета. В его функции входило: «1) составление соображений и рассмотрение инструкций по частям: военно-ученой, статистической и геодезической; 2) рассмотрение предположений, изобретений и сочинений, относящихся до усовершенствования частей генерального штаба и корпуса топографов и рассмотрение книг и изданий для общевоенного образования офицеров; 3) наблюдение за собиранием подробных сведениях о способах России и иностранных государств в военном отношении; 4) попечение о пополнении библиотеки главного штаба и военно-ученого архива новыми сочинениями, картами и т. п.; 5) наблюдение за соответственным ходом образования в академии генерального штаба и в военно-топографическом училище».

Прохождение службы на штабных должностях предоставляло данной категории офицеров определенные преимущества перед армейскими офицерами, связанные с отдельной служебной линией производства в чины и звания. Хотя следует заметить, что причисление офицера к Генеральному штабу не гарантировало его реальной пригодности к выполнению служебных обязанностей. Подготовка каждого отдельно взятого офицера генерального штаба как в войсках, так и в штабах зависела от случайностей.

Отметим, что этого в значительной мере избегали в Германии, где причисление к Генеральному штабу осуществлялось после окончания академии, но через несколько лет службы под педантичным наблюдением и оценкой его деятельности со стороны кураторов – достаточно высоких чинов немецкого Генерального штаба.

Для офицера Генерального штаба русской армии второй половины XIX в. требовалось умение печатать на печатной машинке, управлять автомобилем, вести воздушное наблюдение и читать аэроснимки, использовать радиотелеграф и радиотелефон. Необходимо было также знание языков (прежде всего немецкого, французского, английского) для собственной проработки иностранных изданий в области военного искусства и выработки точки зрения на основные вопросы военного дела.

Владение перечисленными навыками и умениями позволяло штабным офицерам качественно выполнять главную, основную обязанность офицера Генерального штаба – согласование действий отдельных родов войск. Правильное руководство возможно лишь при условии согласования стремлений, возможностей, достоинств и недостатков отдельных слагаемых столь сложного сейчас военного механизма. Умение согласовать действия различных людей с их слабостями, самолюбием, свойствами, характером было более существенным делом и осуществлялось органом, обслуживающим интересы целого. Это и являлось уделом офицера Генерального штаба и его основным полем деятельности.

Опыт в этом роде деятельности приобретался в мирное время при выполнении обязанностей, возлагаемых в штабах на офицеров Генерального штаба в ходе войсковых маневров и в ежегодных полевых поездках строевых офицеров и слушателей академии Генерального штаба. Руководителями в таких поездках назначались, как правило, офицеры, причисленные к Генеральному штабу.

Полевые поездки имели цель: «а) подготовить высших начальников к решению стратегических задач преимущественно на предполагаемом театре военных действий; б) утвердить в строевых начальниках способность к быстрой оценке тактического положения и свойств местности; в) доставлять генералам, офицерам и врачам практику в распоряжении войсками в поле, не отвлекая для того войска от занятий».

Полевые поездки подразделялись на дивизионные, корпусные, крепостные и окружные. Для кавалеристов в дивизиях проводились специально-кавалерийские поездки. Полевые поездки, как правило, заканчивались двухсторонними маневрами. Корпусные, дивизионные, специально-кавалерийские поездки проводились ежегодно. Крепостные – в разное время года. Окружные по мере возможности, решением командующего с уведомлением военного министра.

Содержание полевых поездок раскрывает «Инструкция для занятий с офицерами в полевой поездке (1903 г.)». В соответствии с ней главной целью полевых поездок являлось ознакомление с той связью, которая должна существовать между всеми родами войск при разрешении одной общей задачи. В ходе занятий руководители партий (на которые разбивались обучаемые офицеры) давали лично каждому офицеру четыре или пять тактических задач следующей тематики: 1) оборона и атака позиций; 2) разведывательная служба и действия малой войны; 3) различные виды расположения на отдых: квартиры, квартиро-бивак с мерами для охранения внутреннего порядка и внешней безопасности; 4) походное движение, подготовка движения и исполнение его.

Каждый обучаемый докладывал решение заданных ему задач в присутствие всех офицеров. Реальность действий проверялась на отряде, состоящем из 2 полков пехоты, 2–3 батарей и 2–3 эскадронов, специально выделенном в распоряжение обучаемых.

В Таблицах 9/1, 9/2 (Приложение 7) представлены данные о полевых поездках, в которых участвовали исследуемые военачальники. Их анализ показывает, что наибольшее количество поездок приходилось на долю М. В. Алексеева и Н. В. Рузского. Причем при приблизительном их равенстве у первого география охватывает практически весь европейский театр военных действий. В то время как у Н. В. Рузского она ограничена в основном Киевским военным округом. Невелик подобный опыт у Я. Г. Жилинского и весьма мал у А. А. Брусилова и А. Н. Куропаткина. Н. И. Иванов на полевые поездки привлекался в качестве офицера артиллерийского подразделения, обеспечивающего практическую часть занятий. А. Е. Эверт участвовал в полевых поездках только тактического звена – дивизия, корпус.

Уровень поездок для их последующей практической значимости для военачальников на фронтах Великой войны также свидетельствует в пользу первых двух названных военачальников, так как в окружных полевых поездках решались стратегические задачи. В то время как на дивизионных и корпусных, что отличает А. Е. Эверта и несколько Я. Г. Жилинского, – задачи тактического уровня. Очевидно, что впоследствии в годы Первой мировой войны при анализе обстановки знание районов предстоящих сражений и полученный опыт помогали главнокомандующим в какой-то мере при принятии решения.

Таким образом, офицеры штабов выполняли многообразные обязанности, характер которых был то узко профессиональный (в штабах военных округов, Главном штабе), то многоплановый, включающий в себя весь спектр обязанностей штабной службы (тактические штабы).

Можно было длительное время прослужить на штабных должностях, практически не занимаясь оперативными вопросами, и быть в глазах несведущих людей большим знатоком штабной службы, пригодным к занятию важных командных постов в армии. Это подтверждается мыслью А. Н. Куропаткина, высказанной при анализе неудач в ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг.: «Многочисленные штабы корпусов, особенно по специальности генерального штаба, имеют весьма недостаточную практику (оперативной деятельности. – А. П.)».

Исходя из вышеизложенного, проанализируем сущность приобретенного опыта штабной службы исследуемых главнокомандующих.

Штабная деятельность главнокомандующих

Служба главнокомандующих на штабных должностях представлена в Таблицах 10/1, 10/2 (Приложение 8). Выше мы упоминали, что в полковом звене оперативная работа была сосредоточена в руках командира полка. Следовательно, опыт адъютантской службы в батальоне и полку, полученный М. В. Алексеевым, А. А. Брусиловым и Я. Г. Жилинским, был вне сферы оперативной деятельности.

Алексеев М. В. штабную работу, в том числе и оперативную, изучил наиболее системно, так как последовательно прошел все звенья штабной службы (тактическое, оперативное и стратегическое).

Первый опыт оперативной работы приобрел в должности старшего адъютанта корпуса. В Главном штабе на должностях младшего и старшего делопроизводителя канцелярии военно-ученого комитета занимался анализом военно-статистических сведений о России и иностранных государствах. Далее последовательно на должностях начальника оперативного отделения и 1-го обер-квартирмейстера управления генерал-квартирмейстера занимался разработкой плана сосредоточения вооруженных сил России в случае войны. Принимал непосредственное участие в разработке плана предстоящей войны с Японией. Т. е. охватил весь спектр оперативных вопросов, решаемых в Главном штабе.

Получив богатейший практический опыт мирного времени, применял его в ходе Русско-японской войны на должностях армейского генерал-квартирмейстера, временно исполнявшего должности начальника штаба 3-й армии, начальника полевого штаба 3-й Маньчжурской армии.

Плакат, посвященный Русско-Японской войне

После войны, обладая огромным практическим, наиболее системным в русской армии штабным опытом мирного и военного времени при планировании, подготовке и организации боевых действий (именно оперативной деятельности), был назначен начальником штаба Киевского округа. Там целенаправленно занимался разработкой оперативных документов и подготовкой войск округа к войне. По воспоминаниям очевидцев, работал очень много и напряженно на службе до 18.00 и в личное время в домашнем кабинете до 23.00 и позже. Его деятельность была сосредоточена не только на войсках Киевского округа по разработке плана мобилизационного развертывания вооруженных сил на театре военных действий против вероятного противника – Австро-Венгрии, но включала в себя подготовку вооруженных сил России на европейском театре военных действий. Так, на совещании руководящего состава в Москве в 1912 г. его мысли были положены в основу плана мобилизационного развертывания русской армии. Сопротивляться глубоко проработанным мыслям представители Главного штаба не смогли, несмотря на явное неудовольствие по поводу «вмешательства» в их прерогативу. В последующем, по словам генерала В. Н. Доманевского, этот план был уточнен и носил характер компромиссного.

Один их сослуживцев отмечал важный недостаток в его деятельности в бытность его начальником штаба округа. По его мнению, М. В. Алексеев был безразличен к делу разведки. Что особенно было заметно по сравнению с его предшественником на этой должности.

М. В. Алексеев очень тщательно изучил европейский театр военных действий, участвуя с 1890 г. около 20 раз в качестве руководителя в полевых поездках с офицерами Генерального штаба. География поездок включала Киевский, Варшавский, Виленский, Одесский военные округа, Волынскую губернию, крепости Севастополь и Новогеоргиевск.

Достаточно продолжительная служба в Военно-ученом комитете исходя из его предназначения позволила М. В. Алексееву быть вооруженным самыми новейшими знаниями в области военного дела как в российской армии, так и в иностранных армиях. Служба в нем научила разбираться во всех сложностях подготовки и ведения современной войны. «Там приучали все предусмотреть, все взвешивать, на все обращать внимание».

Таким образом, к началу войны М. В. Алексеев по праву являлся одним из авторитетнейших штабных теоретиков и практиков русской армии, что отмечали многие его сослуживцы.

Занимая должность адъютанта полка, Брусилов А. А. приобрел определенный штабной административный опыт, который был пополнен в должности адъютанта кавалерийской школы. Штабного оперативного опыта он не имел. Вероятно, отсутствие высшего военного образования и практического опыта штабной службы, понимание ее важности выражалось у А. А. Брусилова в большом уважении, которое он испытывал на всем протяжении своей службы к должности начальника штаба – ближайшего помощника командира. Об этом свидетельствуют многочисленные документы. Генерал-лейтенант С. А. Сухомлин отмечал: «А. А. (А. А. Брусилов. – А. П.) очень высоко ставил должность начальника штаба и усвоил себе совершенно правильное отношение к характеру его деятельности…» Офицер штаба 8-й армии вспоминал, как один раз чины штаба увидели гуляющего начальника штаба генерала П. Н. Ломновского. …Увидел его и А. А. Брусилов, который сказал офицерам, чтобы они не мешали начальнику штаба. «Для меня видеть нашего труженика спокойно гуляющим самое большое нравственное удовлетворение…»

Из письма Н. В. Желиховской (второй жены А. А. Брусилова) А. А. Брусилову 26 апреля 1916 г.: «…ты… никогда не прислушиваешься к мнению не только преданных людей, но даже собственной жены… У тебя никто не играет такой роли, как Начальник штаба, это величина недосягаемая…»

Штабной вид деятельности не нашел отражения в послужном списке и практической деятельности Н. И. Иванова. Выше уже отмечалось, что в оперативных вопросах он полностью доверял М. В. Алексееву, длительное время бывшему у него начальником штаба (Киевского военного округа и Юго-Западного фронта). Отсутствие системных знаний и навыков в оперативной штабной работе вызывало у Н. И. Иванова соответствующее уважение к должности начальника штаба, схожее с тем, что и у А. А. Брусилова. Поздравляя М. В. Алексеева в ноябре 1911 г. с днем ангела, Николай Иудович писал: «…дай Бог, усердно прошу Его, чтобы Он Сам возместил Вам… все труды и заботы, которые Вы так самоотверженно и щедро уделяете трудам и заботам на пользу службы… между тем как огромное большинство из нас поступает обратно… Верьте искреннему уважению и полной преданности глубоко преданного Вам Н. Иванова (подчеркнуто Н. Иудовичем. – В. Борель)».

Опыт штабной службы А. Н. Куропаткина мал и бессистемен. По окончании академии Генерального штаба он был причислен 5 апреля 1874 г. к штабу Туркестанского военного округа, а уже 1 июня того же года убыл за границу в длительную командировку. По возвращении из нее 16 декабря 1875 г. Куропаткин был назначен исполняющим должность старшего адъютанта того же штаба, а уже 21 января 1876 г. принял новую должность – «состоять для поручений при штабе Туркестанского военного округа». К сведению читателя, офицер штаба округа для поручений выполняет отдельные поручения по предметам ведения Генерального штаба. В сферу его деятельности входит: собирание военно-статистических и топографических сведений о местности военного округа и составление военных обозрений и описаний с картами; выбор районов квартирного расположения, лагерных и маневренных мест; разбор на месте жалоб по расквартированию войск; тактические занятия с офицерами округа и т. д. Таким образом, опыт окружной штабной службы А. Н. Куропаткина никоим образом не связан с оперативной деятельностью (один месяц в должности старшего адъютанта – должностного лица, занимавшегося оперативными вопросами, – едва ли можно принимать во внимание).

В течение одного года во время Русско-турецкой войны он исполнял должность начальника штаба дивизии, что позволило получить боевой опыт штабной деятельности в тактическом звене. Около года служил в должности заведующего Азиатской частью Главного штаба, занимаясь систематизацией информации о состоянии своих войск и вооруженных сил других государств данного региона.

Вероятно, Н. В. Рузский, будущий главнокомандующий, не имел склонности к штабной службе. Это видно из текста аттестации на Начальника штаба 32-й пехотной дивизии полковника Н. В. Рузского, где отмечено, что «…более способен к строевой и административной деятельности». Несмотря на это, большая часть военной службы прошла на руководящих (не исполнительских) штабных должностях.

Имея достаточно большой служебный опыт в должностях начальника штаба тактического звена (в пехотной и кавалерийской дивизиях), он занимался в большей степени организаторской работой (не оперативной). В оперативно-стратегическом звене (штаб военного округа) длительное время непосредственно руководил оперативной деятельностью и, возглавляя штаб военного округа, координировал деятельность всех его управлений. Приобрел боевой штабной опыт в ходе Маньчжурской кампании, будучи начальником штаба 2-й армии.

Более, с 1905 г. до начала Великой войны, не имел опыта ни штабной, ни командной службы.

В аттестационном листке № 289 на начальника штаба 10-й пехотной дивизии полковника А. Е. Эверта отмечено: «Самый примерный штабной деятель…» Склонность к данному виду служебной деятельности отразилась в его практической службе. Последовательно прошел штабные должности на всех уровнях военной иерархии, приобретя большой опыт оперативной и руководящей службы в тактическом и стратегическом звеньях, исполнительской – в оперативном звене. Единственный из исследуемых главнокомандующих перед Великой войной получил последовательный практический опыт на больших маневрах в должности начальника штаба: 6-го армейского корпуса под Белостоком, южного отряда на маневрах Варшавского военного округа. Участвовал в 1903 г. в окружной военной игре старших воинских начальников. Неоднократно являлся руководителем полевых поездок (9 раз с 1901 по 1904 гг.).

В ходе Русско-японской войны получил боевой опыт оперативной службы (около трех месяцев) в качестве генерал-квартирмейстера 1-й армии в Маньчжурии.

Русско-японская война

В течение двух лет возглавлял Главный штаб. Занимая штабную должность, выполнял в большей степени административные обязанности, как это требовалось от него руководством. Об этом можно судить по воспоминаниям военного министра, в непосредственном подчинении которого находился А. Е. Эверт. «Эверт пробыл в должности (начальника Главного штаба. – А. П.) два года. Он оказался безукоризненно честным и хорошим человеком, но не выдающимся администратором; человек добрый, он Главного штаба не вычистил и не подтянул».

Склонность к штабной деятельности сказывалась у него и во время Первой мировой войны, где он, будучи главнокомандующим, глубоко вникал в работу штаба, производя самолично оперативные расчеты (в частности, по необходимости боеприпасов для артиллерии подчиненных ему войск).

Первый опыт оперативной работы тактического звена Я. Г. Жилинский получил в дивизии. Большая часть его продолжительной штабной службы прошла в Главном штабе, где он длительное время служил в Военно-ученом комитете. В должности делопроизводителей (младшего и старшего) канцелярии Военно-ученого комитета занимался, как и М. В. Алексеев, сбором и анализом военно-статистических сведений о России и иностранных государствах. За время службы неоднократно выполнял служебные поручения, связанные с разведывательными и дипломатическими функциями. Длительное время возглавлял генерал-квартирмейстерскую службу Главного штаба, организуя оперативную службу.

Необходимо отметить, что, несмотря на покладистость, «не позволяющую» ему спорить со старшими в должности, Жилинский иногда занимал принципиальную позицию. Так, будучи генерал-квартирмейстером Главного штаба, он был явно не согласен с мнением военного министра А. Н. Куропаткина о мнимой слабости и неготовности японской армии к войне с Россией и донесениями военного агента Г. М. Ванновского и начальника штаба 1-го Сибирского корпуса генерал-майора Иванова (не путать с Н. И. Ивановым), услужливо или близоруко подтверждающими ошибочное мнение министра.

Вторая часть (специальная) программы изучалась в полковых учебных командах, в которых обучение происходило с середины октября до середины апреля. За это время администрация учебной команды должна подготовить из малограмотных солдат расторопных унтер-офицеров. В программу подготовки входило изучение огнестрельного и холодного оружия, письмо, чтение, четыре правила арифметики, чтение и черчение карт.

В обязанности заведующего оружием в полку входило наблюдение за пороховым погребом, организация хранения и ремонта оружия в полку и сбережения более 1000 запасных винтовок, предназначенных для мобилизационного развертывания полка. Кроме этого, он же вместе с состоящим в его ведении оружейным мастером руководил работами в оружейных мастерских.

Две последние должности также облегчали офицеру при его становлении командиром полка управление им в мирное время, так как чем больше было знаний и навыков у командира, тем целенаправленнее он занимался обучением, воспитанием подчиненных, содержанием полка и его подготовкой к предстоящим боевым действиям.

Должность командующего войсками военного округа – единицы военно-административного деления российской империи – относилась к строевым командным. Характер же исполняемых им обязанностей был в подавляющей части административным. Это связано со спецификой и практикой служебной деятельности командующих войсками военных округов, которые могли практиковаться в поле в управлении войсками только исключительно при благоприятных условиях. К ним следует отнести большие маневры, проводимые совместно с другими военными округами крайне редко. Причем основная масса военачальников пыталась дипломатично «уйти» от командования, предпочитая быть в качестве наблюдающих, советующих и других малопричастных к настоящему делу лиц.

По словам Редигера, «…командующие войсками, которые одновременно несут и генерал-губернаторские обязанности, совершенно не в силах посвящать достаточно времени войскам, даже по инспекторской части (имеется в виду отсутствие возможности проверять подчиненные войска. – А. П.), не говоря уже об усовершенствовании себя в военном деле. Наши генерал-губернаторы, отдавая главную часть своего времени и сил делам гражданским, значительную часть своих обязанностей возлагали на начальников штабов округов. Нетрудно судить, в интересах ли армии такое перемещение обязанностей».

Нередко старшие воинские начальники в областях и округах служили весьма вольготно, пользуясь отдаленностью от центральной власти. Очевидец оставил воспоминания о службе старшего воинского начальника и губернатора Ферганской области. «Военным губернатором и командующим войсками области был тогда А. Н. Повало-Швейковский, обленившийся до последней степени. Достаточно сказать, что в дни моих докладов… приходя к нему в 11 часов, я часто вынужден был поднимать его с постели; он не только ничего не делал, но и не интересовался ничем: даже большие доклады по принципиальным вопросам он подписывал не читая».