Текст книги "Дорога крови"

Украдкой глянув на неподвижно сидящего Айзека, Савьо поднял глаза к усыпанному звёздами небу. Если где-то там, наверху, и существовали боги, было самое время помолиться им, попросить, чтобы они ниспослали юноше так необходимые сейчас мудрость и спокойствие. Надвигалось что-то жуткое, в этом Савьо был так же уверен как в том, что завтра наступит новый день. И хуже всего, что сам писарь чувствовал себя не в силах повлиять на ход событий – он не мог ни изменить Дьюхаза, ни уговорить Айзека отказаться от его планов. Оставалось лишь ждать и молиться, чтобы их всех не перемолол неотвратимый рок наступающих событий.

Глава 10
Далвейн

Теперь Айзек отлично понимал, почему Дьюхаз лишился многих бойцов именно в Далвейне, а ставки на победивших взлетали до небес. Здесь не было клетки, поставленной на возвышение, а лишь обнесённая низкой изгородью арена, на которой, образуя круг, были установлены семь столбов. К каждому из них за левую лодыжку приковывался раб. Семь противников, любое оружие, никаких правил и ограничений. Бой прекращался, лишь когда из семерых оставался только один. Пёс отыскал взглядом стоявшего среди зрителей Савьо и подмигнул ему. Писарь постарался улыбнуться в ответ, хотя у него и не осталось ни кровинки в лице.

Ничего, Пёс дал слово победить и вовсе не собирался сдаваться раньше времени. Он ещё поборется и покажет себя. Ведь у парня за плечами одна из самых жёстких школ и бесценный опыт обучения у Мареуна – отличного воина.

«Хорошо хоть, что цепь достаточно длинная», – отметил Айзек и оглядел своих шестерых противников. Парень даже не пытался запоминать их имена, ограничившись тем, что мысленно дал каждому из них прозвище.

Слева от него стоял Одноглазый – мужчина с тяжёлым двуручным мечом, чьё лицо уродовал огромный рубец, тянувшийся через пустую левую глазницу. Дальше шёл угрожающего вида Великан, демонстрирующий противникам горы мышц. Впрочем, на Айзека ни он, ни его боевой топор не произвели особого впечатления. Третьим был Ворон – облачённый во всё чёрное, подозрительно тихий и кажущийся ко всему равнодушным парень. Вот он мог оказаться угрозой – уж слишком спокойно и уверенно вёл себя перед боем. Четвёртым противником был непонятно как затесавшийся среди рабов городской стражник – он даже сохранил остатки доспехов, а в руке сжимал древко копья. Предпоследним стоял высокий стройный юноша моложе Айзека с двумя короткими мечами за плечами. Хотя «стоял» – это было неправильное слово. Парень всё время двигался: ходил взад-вперёд, разминался, принимался прыгать, словно не мог дождаться начала боя, и во всех его движениях сквозила такая ловкость, что Пёс мог сказать с уверенностью – его будет очень нелегко достать, этого Проныру. На последнего бойца – того, что замыкал круг и стоял справа от Айзека, – парень и вовсе предпочитал не смотреть. Одного взгляда на самодовольно улыбающегося мужчину было достаточно, чтобы у Пса заныл шрам на левой руке – там, где боец оставил свою метку. Саблезубый Убийца. Это же надо было, чтобы судьба снова свела их, причём в таком нешуточном противостоянии.

Айзек потыкал кончиком меча в землю – на сей раз Уник честно дал ему хорошо наточенное, удобное оружие, в паре с кинжалом к тому же. Тем самым, что Пёс выиграл в своём первом бою. И всё равно, шестеро против одного – это было сомнительное удовольствие.

Распорядитель боёв приблизился к ограде и поднял руку.

– Начинайте!

А в следующее мгновение Одноглазый уже оказался рядом с парнем. Размахнувшись что было сил, мужчина обрушил свой тяжёлый меч на Айзека. Парню не составило большого труда увернуться. И тут же, не давая Одноглазому возможности поднять меч для второго удара, Пёс подскочил к нему и дважды воткнул кинжал в живот. Подхватив обмякшее тело, Айзек толкнул его в подоспевших Великана и Ворона и развернулся к городскому стражнику. Мужчина непрестанно, хотя и не слишком умело, размахивал копьём, не подпуская к себе близко и, очевидно, надеясь выждать и застать Пса врасплох. Вот только у парня не было времени ждать – Великан и Ворон уже выбирались из-под рухнувшего на них тела. Айзек убрал кинжал за пояс и, сделав обманное движение, поднырнул под копьё и схватил горсть песка с арены. Стражник так и не сообразил, что к чему, когда Пёс швырнул песок ему в лицо. Мужчина схватился за глаза, и Айзек мгновенно подскочил к нему и полоснул мечом по горлу.

Проныра и Саблезубый Убийца пока не вмешивались в общую свалку, примеряясь друг к другу, чему Айзек был несказанно рад. Что ж, тогда настала очередь Великана и Ворона. Парень развернулся и приготовился встретить их. Бойцы напали одновременно. Правда, цепи, которыми они были прикованы к столбам, не давали им слишком активно передвигаться, не мешая друг другу, а потому Пёс легко держал их обоих в поле зрения. Противники были хороши, но недостаточно – пока Айзек просто ограничился тем, что отводил удары обоих нападающих, выжидая удобного момента. И он наступил довольно быстро. Великан чуть замешкался, и Пёс подловил его на контратаке, пробил запоздавшую защиту и насадил на меч. Это произвело должное впечатление на Ворона – парень сбавил темп и начал допускать ошибку за ошибкой. Воспользовавшись одной из них, Айзек скользнул за спину противника и всадил кинжал ему в поясницу. Ворон без единого звука осел на землю, вот только клинок Пса намертво засел в позвоночнике жертвы. Недолго думая, Айзек подхватил с земли меч Ворона и направился к двум оставшимся противникам.

– Неплохо, раб. Гораздо лучше, чем при нашей первой встрече. – Саблезубый Убийца оскалился в улыбке и обернулся к Проныре. – Предлагаю сообща прикончить эту шавку.

– Можно. Только мне надоело болтать. Может, займёмся уже делом? – Ленивое потягивание Проныры переросло в стремительный выпад против Айзека, но парень был готов. И почти тут же к атаке подключился Саблезубый Убийца.

Пёс отступал, отбиваясь и не спуская глаз со своих противников, – сейчас главным было не пропустить ни одного удара, ведь за тремя мечами и так непросто уследить. В какой-то момент Айзек оступился, запнувшись за собственную цепь, и Проныра постарался достать парня – Пёс лишь в последний момент успел поймать его мечи на свои. Краем глаза Айзек заметил движение справа – сабля Саблезубого Убийцы вспорола воздух возле горла вовремя отшатнувшегося парня.

Проныра тотчас же атаковал, но Пёс присел, уклоняясь, и ударил по коленям. Противник рухнул на арену, но добраться до него помешал бросившийся в новую атаку Саблезубый Убийца. Впрочем, наступить на руку поверженного Проныры Пёс всё же успел. Сжимавшие рукоять меча пальцы хрустнули, парень взвыл и откатился в сторону, бросив оружие.

Ощерившийся Убийца процедил сквозь зубы какое-то ругательство и атаковал вновь, но теперь они с Айзеком были один на один. Уклонившись, Пёс прыгнул к нему и резанул вторым мечом по боку не успевшего защититься мужчины. Саблезубый неуклюже отскочил в сторону, и в то же мгновение к сражению вновь подключился хромающий Проныра: его покалеченная правая рука была прижата к груди, а в глазах застыла ненависть. Но теперь – и это было очевидно – преимущество перешло на сторону Айзека.

Ловко орудуя двумя мечами, уклоняясь и сбивая атаки, парень нападал, отскакивал и снова нападал. Его порядком вымотал этот бой, но многолетняя выучка давала себя знать. Выйдя за пределы арены он, скорее всего, попросту рухнет от изнеможения, но здесь и сейчас будет биться до последнего. Когда на кону стоит жизнь, выбор не так уж и велик: уступить усталости или выжать из себя всё.

Отбив атаку Саблезубого Убийцы, Пёс метнулся в сторону, ложным выпадом обманул Проныру и резанул того поперёк туловища – меч оставил кровавый росчерк на груди противника. Проныра удивлённо уставился на порез, а затем рухнул на колени и опёрся на меч. Но воспользоваться своим успехом Пёс не успел. Молниеносное движение Убийцы едва не застало его врасплох. Парировав нацеленный в грудь укол, Пёс позволил сабле скользнуть справа от себя и оказался сбоку от мужчины. Перехватив одной рукой сжимавшую оружие кисть Убийцы, парень ударил второй по локтю противника. Сустав хрустнул, и мужчина согнулся от боли, выронив меч. Отпнув оружие в сторону, Айзек обернулся к медленно поднимавшемуся на ноги Проныре – от былой быстроты и лёгкости не осталось и следа. Парень с явным усилием держался на ногах, но сверлил Пса всё таким же непримиримым взглядом.

Направив мечи на противников, Айзек сделал шаг назад – так, чтобы держать обоих бойцов в поле зрения. Саблезубый Убийца оставался в стороне, перебитая правая рука плетью висела вдоль туловища. Проныра, бросив быстрый взгляд на напарника, заорал и кинулся на Пса. Но то была скорее продиктованная отчаянием атака: Айзек без труда увернулся и резанул парня по боку. Проныра тяжело рухнул на арену, глянул на даже не пытающегося вмешаться Саблезубого Убийцу и перевернулся на спину, направив меч на Айзека.

– Будь ты проклят, Пёс!

– И тебе приятного посмертия. – Айзек выбил оружие из руки слабеющего Проныры и всадил тому меч меж рёбер. Парень последний раз дёрнулся, пальцы сжались, сгребая в горсть песок на арене, а затем тело обмякло.

– Откуда ты только такой взялся? Сроду Дьюхазовы отребья не побеждали в Далвейне.

– Должен же был кто-то нарушить эту традицию. – Айзек сделал шаг к Убийце, но мужчина не сдвинулся с места.

– Я не умею сражаться левой рукой. Ты победил, крысёныш.

– Я Пёс. – Парень настороженно следил за каждым движением противника. Потерять бдительность и позволить себе расслабиться, находясь в шаге от победы – порой и бывалые воины совершали подобную оплошность.

– Ладно, пусть Пёс. Ты был единственным проигравшим, которого выкупили у меня. Теперь я вижу, что твой хозяин поступил так не напрасно. – Мужчина обвёл залитую кровью арену глазами. – Пять мертвецов. И последний поверженный противник. Ты сумел победить меня. И я прошу о снисхождении. Позволь мне остаться непобеждённым. Позволь мне самому убить себя.

Айзек внимательно посмотрел на мужчину, а затем кивнул. Парень был убийцей, а не мясником, и его всегда учили относиться к своим противникам уважительно, сражаться, пока это необходимо, не опускаясь до слепой ненависти и уничтожения всех и вся без разбору.

– Спасибо. – Мужчина указал на неподвижную правую руку. – Мне не управиться с саблей. Позволь мне взять нож? Он за поясом у двумечника.

Пёс сделал шаг в сторону и указал мечом на распростёртого на земле парня.

Саблезубый Убийца медленно добрёл до Проныры и склонился над ним.

А следующее движение Убийцы оказалось поразительно быстрым и резким: Пёс не увидел, а скорее нутром почуял опасность. Подчиняясь инстинкту, Айзек бросился в сторону и перекатился. Цепь больно хлестанула его по боку, но это было мелочью по сравнению с просвистевшим у него над головой ножом. Парню повезло, что нож был не метательным, а потому полетел не очень метко, иначе ему было бы несдобровать. Одним прыжком оказавшись на ногах, Пёс бросился к противнику, опрокинул того на спину и прижал к земле.

– Я победил тебя, Саблезубый Убийца, – прошептал Айзек, неотрывно глядя в горящие ненавистью глаза противника. – Никакого больше снисхождения.

– Однажды и на тебя найдётся палач, Пёс, – процедил боец. – Тогда мы встретимся в подземном царстве. И там победа останется за мной.

– Думаю, когда-нибудь мы это узнаем.

Быстрым коротким движением Пёс перерезал горло Саблезубому Убийце и, отбросив в сторону меч Ворона, поднялся. Только сейчас парень услышал гул сотен голосов, висящий над ареной. Зрители приветствовали кровавую бойню, упиваясь близостью опасности и смерти – они могут быть так завораживающе прекрасны, когда не грозят лично тебе. Эту истину Пёс испил сполна.

Собрав остатки сил, Айзек вышел на середину арены, вскинул руку в приветственном жесте, потрясая мечом, и издал победный клич. Зрители откликнулись аплодисментами и одобрительными возгласами. Парень, улыбаясь, обвёл взглядом толпу. Он сумел завоевать симпатии здешней публики, став их новым любимцем. И ему действительно было чем гордиться, ведь он победил в такой схватке, не получив ни единой царапины.

– Пёс победил! Пёс господина Дьюхаза одержал победу! – Голос распорядителя боёв потонул в рёве толпы, скандирующей имя победителя. И это было до демонов приятно. На миг Айзек даже позабыл, что он всего лишь раб, сражающийся от имени и по прихоти своего хозяина.

Но надолго ему об этом забыть не удалось. Ещё не стихли восторженные крики толпы, как у арены уже показался Уник с цепью в руках. Мужчина был мрачнее тучи и сверлил победившего Пса въедливым, враждебным взглядом, от которого у Айзека холодок пробежал по спине – Чёрный Человек всё больше и больше ненавидел парня. И он не преминет показать это, – стоит лишь дать ему повод.

«Сам влез во всё это, сам и расплачиваться будешь», – боец усилием воли прогнал тревожные мысли и старательно улыбнулся толпе. Но радость победы уже не показалась ему такой сладкой, как прежде, теперь её наполнял терпкий привкус грядущих неприятностей.

Напрасно Савьо радовался, что на этот раз Айзек не получил никаких ран. И ещё более напрасно надеялся, что Дьюхаз сменит гнев на милость и простит своего непочтительного раба в честь такой оглушительной победы. Развалившись в кресле за столом и поглощая роскошный ужин, мужчина нахваливал собственную идею отмечать каждый свой прожитый день на спине Айзека.

– Придаёт остроту жизни. Ты не находишь, раб?

– Но он же принёс вам такую победу, хозяин, – робко вставил Савьо, – возможно, стоит простить его?

Дьюхаз усмехнулся и швырнул персик писарю.

– Угощайся, пока я щедр.

– Спасибо, – пробормотал юноша, глядя на подкатившийся к его ногам фрукт.

– И нет, я не прощу Пса. Он должен хорошенько запомнить своё место. У него исключительное положение. Для раба. Даже будь он тысячу раз победителем всех боёв, он навсегда останется лишь моей вещью, и я не позволю ему делать то, что мне не нравится. Пёс навсегда запомнит этот урок. – Мужчина сжал в руке помидор, и по его пальцам потёк красный сок. – А знаешь, я тут услышал интересную вещь. Некоторые мои… товарищи по ремеслу, назовём нас так, утверждают, что если лишить жертву возможности кричать, боль покажется ещё более нестерпимой. Очень любопытное утверждение. Проверим на Псе? – Работорговец усмехнулся, наблюдая за перекошенным от ужаса и жалости лицом Савьо. – Вот, помню, однажды Уник избил раба, так тот три дня харкал кровью, а потом сдох. Нет, не пугайся так, писарь, Пса я убивать не собираюсь. По крайней мере, пока. Уник знает, как навсегда отбить желание перечить мне, не отправив в подземное царство мучений и не покалечив.

Савьо рухнул на колени и, заикаясь, прошептал:

– Х-х-хозяин, я умол-ляю в-вас, не наказ-зывайте П-п-пса.

– Я уже всё решил, раб.

– Б-бейте л-лучше меня, – едва слышно выдохнул юноша, сам не понимая, как решился на это. И куда только делись его извечные осмотрительность и благоразумие? Страх впился в душу Савьо, твердя о том, что он дурак, раз решил пожертвовать собой ради Айзека, но писарь точно знал, что поступает верно – наконец у него в жизни есть друг, ради которого он способен перешагнуть через все свои страхи и добровольно пойти на страдания.

– Тебя? – Дьюхаз усмехнулся. – Ну что ж, думаю, это можно обсудить, раб.

Надсмотрщики притащили его в каюту работорговца поздним вечером и швырнули на пол к ногам мужчины.

– Здравствуй, раб.

Айзек поднял голову и посмотрел на Дьюхаза.

– Добрый вечер, хозяин.

– Ты сегодня отлично сражался. Ты не обманул меня, сдержав своё слово победить.

– Спасибо.

– Ты догадываешься, почему оказался здесь?

Парень постарался успокоить бешено колотящееся сердце, но голос, как назло, прозвучал надломленно:

– Потому что пришло время для… моего наказания.

– Совершенно верно! – жизнерадостно сообщил Дьюхаз, беря с кресла кнут Уника. – Ты готов?

– Нет. Но разве это имеет какое-то значение?

– Ты прав, не имеет. – Работорговец подал знак надсмотрщикам, и те растянули абсолютно не сопротивляющегося парня на полу. – Итак, Пёс, запомни хорошенько: я всегда сумею наказать ослушавшегося меня невыносимо болезненно, найдя самое слабое место. Очень надеюсь, что ты усвоишь этот урок, раб.

Айзек содрогнулся всем телом, когда кнут опустился на его спину, но, вопреки ожиданиям парня, твёрдая кожа не обожгла болью, а лишь вскользь лизнула.

– Поднимите его! – скомандовал работорговец.

Ничего не понимая, Пёс смотрел на весело улыбающегося Дьюхаза. Мужчина склонил голову набок и продемонстрировал кнут пленнику.

– Как я и сказал, я бью в самое слабое место.

Страшная догадка обожгла Айзека, и он прошептал:

– Савьо…

Работорговец расхохотался и хлопнул пленника рукояткой кнута по щеке.

– Порой диву даюсь, ну до чего же ты догадлив, Пёс! Совершенно верно, твоё наказание отныне будет доставаться писарю. – Работорговец сделал паузу. – Пока мы тут с тобой ведём светские беседы, Уник полосует его шкуру.

Этого Айзек никак не ожидал и не успел взять под контроль эмоции. Глядя на побледневшее лицо раба, Дьюхаз расхохотался.

– Ах, какая трагедия, Пёс! Но, представляешь, писарь сам пришёл ко мне и предложил обмен. Он так молил меня, что моё сердце дрогнуло, и я не смог отказать.

Айзек прикрыл глаза и поджал губы.

– И что, даже не попытаешься убить меня или разгромить мою каюту, раб?

«Я бы с удовольствием…»

– Нет, хозяин, – севшим голосом произнёс Пёс. – На этот раз вы весьма доходчиво объяснили, что выступать против вас – себе дороже. И у меня больше нет желания делать это. Слишком высока цена.

– Отличная ложь. И главное, звучит весьма правдоподобно. Молодец, раб. Отведите его назад в каюту, думаю, Уник уже закончил с писарем.

Пёс вздрогнул и вскинул голову, пряча отчаяние за гордостью.

Надсмотрщики, непрестанно гогоча, втолкнули Айзека в каюту и захлопнули за его спиной дверь. Что-то дрогнуло в душе парня, когда он увидел избитого, окровавленного писаря.

– Друг Савьо… – Пёс опустился на колени перед юношей.

Писарь приподнял голову.

– Только не спрашивай меня, зачем я это сделал, пожалуйста.

Айзек вздохнул.

– Даже и не собирался. Я слишком хорошо понимаю, зачем. Давай, друг, поднимайся. – Парень помог всхлипывающему и стонущему Савьо встать и довёл его до кровати.

– Прости, – прошептал писарь.

– Тебе-то за что извиняться? Этот треклятый Дьюхаз слишком любит играть человеческими жизнями и чувствами.

– Потому что сам не знает, что значит дружба, любовь или семья. Такие, как он, никогда не смогут отдать жизнь за кого-то другого. Поэтому он так стремится разрушить любые привязанности. Работорговец жутко одинок, и мне порой жаль его.

Пёс изумлённо вскинул брови.

– Чудной ты какой-то! Вот уже кого мне точно не жаль, так это хозяина. А в остальном, кто знает, возможно, ты и прав. Давай-ка лучше я смажу твою спину. Кажется, у тебя где-то была целебная мазь. Где она?

– Не надо, всё само заживёт. – Савьо ухватил Пса за руку. – Спасибо.

– За что?

– За то, что благодаря тебе я перестаю быть трусом. Раньше я бы никогда не решился на подобный шаг. Но, глядя на твою смелость, я, кажется, и сам становлюсь не таким боязливым. Теперь, возможно, я перестану страшиться всего и вся.

Айзек покачал головой и сел на край койки.

– Смелость – это не отсутствие страха. Ты ошибаешься. Ничего не боятся только безмозглые идиоты. Бояться – это нормально, даже более того, это хорошо и правильно. Это защита твоего тела от глупостей и опасностей. И ты ошибаешься, если считаешь, что я не трясусь от страха, глядя на готовый опуститься на мою спину кнут Уника, или не страшусь каждый раз выходить на бой – ведь любой из них может стать для меня последним. И я очень, до жути боюсь Дьюхаза и Чёрного Человека – их власть надо мной неограниченна, а я почти лишён возможности сопротивляться. Так что я тоже тот ещё трус.

– Неправда. Ты самый храбрый человек из всех, кого я встречал.

– Я не храбрый. Вовсе нет. Меня просто научили владеть собой и в любой ситуации полагаться на волю. Именно в ней скрыта вся моя смелость, именно она заставляет перешагивать через страх, не позволяя ему контролировать поступки. Воля, а не внезапный необдуманный порыв – вот что такое смелость в моём случае. Ты можешь так поступать, друг Савьо, значит, и ты тоже смел.

– Спасибо за добрые слова. – Писарь улыбнулся.

– Обращайся. – В глазах Айзека появились смешинки. – А теперь я всё же смажу тебе спину. Не хватало ещё самому лекарю валяться больным. Кто тогда будет меня лечить, а?