Текст книги "Отходняк после ящика водки"

– Брат, возьми, пожалуйста! Очень не хочу, чтоб ментам досталось.

Ну что с ними делать… Взял я. В рамках построения гражданского общества и отхода от принципов полицейского государства.

По пути, когда я ехал домой, тут и там легко и звонко били колокола. Воскресенье же, Пасха, думал я, садясь за стол разговеться чем Бог послал. Да хоть той же икрой – ее в посылке оказалось столько, что в один присест всю съесть не удалось.

Христос воскрес, как говорится.

РОМАНТИКА В ПАРИЖЕ

Один знакомый романтически поехал с девушкой в Париж.

Одно время была такая мода. Когда туда ездили по первому разу.

Девушка была знойная, заводная, но капризная. Каприз, к примеру, был такой: она в последний момент потребовала перенести вылет на неделю, а иначе ни в какую. Человек поколебался – а не послать ли вообще девушку к такой-то Евгении Марковне? Но все-таки, стиснув зубы и понеся убытки на перебронировании, полетел. Тем более выяснилось, что у девушки как раз были критические дни, в которые накал романтики падает раза в два. А то и в три.

Ну а там, на месте, известная картина: Париж, Мадриж – все одно, вздохи и монументы, бурные эмоции в обувных магазинах, ночная игра в шлюху и матроса на мосту Александра Третьего, пьянство и так далее в соответствии с рекомендациями из туристических пособий. А дальше она таки заставила его пожалеть о содеянном, то есть о несодеянном – ну, когда он хотел ее послать. Потому что они заспорили про политику, и она начала такое нести, с таким суровым напряженным лицом, как будто на самом деле ей было на политику не плевать. Но она не могла остановиться – такое бывает с женщинами. Он ее обозвал дурой и хотя по башке не треснул, все равно они поссорились и с обеда разошлись в разные стороны, кто куда.

Девушка, к примеру, пошла на дискотеку, добавила там и решила закончить вечер все-таки приятно. Для этой цели она познакомилась с настоящим французом, тоже пьяным, приличным человеком, у него и зажигалка, и авторучка были Dupont, и они проследовали в близлежащий отель. Там натурально их ждали восторги любви, продолжение пьянки и прочие удовольствия в таком духе. Языковая практика в том числе, само собой. Наутро они поднялись в не лучшем виде. Французу было совсем плохо, но он собрался с силами и таки встал и, одевшись, засобирался за пивом; мог бы и даму свою послать сбегать, одна нога тут, другая там, но он исполнял, видно, французскую тему насчет их местной изысканности и манер. Уже подойдя к двери, он, однако, вернулся и… надел галстук.

– Ты чего? – удивилась русская девушка. Такого она еще не видела, чтоб человек бежал, похмельный, за пивом в шлепанцах на босу ногу; то есть такое она много раз в своей жизни видела – но чтоб при галстуке – такого она и представить себе не могла.

Друг ее с виноватым видом ответил:

– Приходится… Я все-таки Дюпон.

– Sans blague?

– Мамой клянусь! – ответил француз и даже показал документ. Это он уже после показал, когда вернулся с пивом и понял, что его вроде оттягивает, отпускает. Девушка и поверила этому, и нет. Может, и Дюпон, а может, и однофамилец. Аксессуары в то же время вроде фирменные… Дюпонов, может, у них как у нас Ивановых в Кремле…

Ее спонсора – русского, который ее привез в Париж, – терзали в то утро более тяжелые вопросы. У него был провал в памяти. Он не помнил, где был и что делал. Он только смог выяснить, что денег стало вдвое меньше, трусы на нем наизнанку, а привез его в отель под утро таксист, который и сдал тело ночному портье. Опаньки. Он долго лежал на кровати и пил пиво из мини-бара, вспоминая о разных ошибках, совершенных им в жизни. После приехала подруга, с каменным лицом, изображая оскорбленную добродетель. Они молча собрали вещи и поехали в Шарль де Голль, к самолету. И вот там на таможне к человеку кинулся молодой служивый красавчик француз и со счастливой улыбкой стал задавать вопросы:

– Ну как вы? Вам все понравилось? Вы счастливы? Все было именно так, как вы мечтали?

Мой знакомый был в ужасе. Он начал думать самое страшное о прошедшей ночи. Про этого красавца, которого хотелось придушить. А сам он тяжело покраснел.

Дама его хихикнула, но потом сжалилась.

– Ты что, не помнишь этого парня? Ну конечно, ты же нажрался в самолете, когда мы сюда летели. И по прибытии чуть не рыдал у этого парня на плече: ах как я люблю трех мушкетеров и прочих французов, ох как я мечтал побывать в Париже…

И она подвела итог:

– Пить надо меньше!

Такое ляпнуть. Ну дура, ну что с нее взять?

Но он так и не вспомнил, отчего трусы наизнанку.

А девушка долго думала про Дюпона. Но в какой-то момент, под впечатлением от открытия, что весь haute couture шьется в Китае, пришла к выводу, что ее давешний похмельный Дюпон тоже был левый.

Французы вообще довольно левые, до такой степени, что правым у них считается даже Саркози. И на том спасибо. Может, хоть машины там перестанут жечь. Эти, которые понаехали.

МОЖНО И БЕЗ ЖЕНЩИН

Мы с товарищем путешествовали недавно по Африке, по самому по экватору, туда-сюда. Там кругом полно интересного и страшного – среди прочего, например, молоденькие негритянки. Мы их рассматривали наряду с другими достопримечательностями и удивлялись: откуда такие высокие попы? Как будто перевернутые, и на них можно ну не кружку пива поставить, но рюмку водки – точно, и не свалится.

Некоторые были похожи на Наоми Кэмпбелл.

Мы как продвинутые современные люди с широкими гуманитарными интересами очень посочувствовали Африке и искренне пожелали ей всяческих успехов в борьбе со СПИДом. А наша завидная моральная устойчивость – это вообще отдельный разговор. Который плавно перешел к теме воздержания. Товарищ мой заявил, что он по этой теме как раз эксперт. Он предавался этому виду сексуального извращения много раз и подолгу, месяцами, особенно когда был моряком и ходил в очень дальние плавания. И ничего страшного!

– А в порты же вы заходили? – растерянно спросил сбитый с толку я.

– Да! И СПИДа тогда не было.

– Ну.

– Так зато же была Советская власть.

– Но она же не передавалась вроде половым путем.

– Научных данных нет. А почему все начальники соцстран целовались взасос, неизвестно. Но нас, советских моряков, в иностранных портах не выпускали на берег! Чтоб мы не выбрали свободу.

Я задумался о тяжкой судьбе моряков, о тяготах Советской власти в открытом море…

– Это не вредно для здоровья! – продолжал бывший моряк. – Нам даже судовой врач про это рассказывал. Он на эту тему даже писал диссертацию. И мы в свободное время играли в шахматы и выпиливали лобзиком.

Ничего страшного.

Ну, ничего так ничего.

– А так хотелось сойти на сушу, посмотреть, как там люди живут… Кстати, этот судовой врач был единственный человек, кто сошел на берег в Сингапуре.

– Как же ему это удалось?

– А он больного сопровождал на берег, в больницу.

– Что ж за больной?

– А просто у одной разделочницы рыбы – мы же на большом морозильном траулере ходили – внезапно начались роды.

Когда я узнал, что таких разделочниц на борту было двести человек, стало ясно: дискуссия о пользе воздержания удалась…

Как много иногда заключается в деталях! Повнимательней надо… Так что читайте пристально. Не пропустите самого интересного, а его у нас, как обычно, навалом.

БИЗНЕС И РОДИНА

Днями, сжигая архивы, я в них копался и нашел старую бумажку – лист из школьной тетрадки с бизнес-проектом. Это моя старшая дочь Александра, когда училась в школе, делала уроки по москвоведению. Им задали придумать, как лучше развлечь интуристов на 850-летии Москвы. Чтоб и весело, и со смыслом, и поучительно. Детей с младых ногтей приучают зарабатывать на хлеб, что похвально. То есть их, точнее, приучают не то чтобы к мечтаниям о заработке, а к мечтаниям о том, как быстро срубить бабла. Ну хоть так, уже прогресс.

Значит, крошка-дочь пришла к отцу – и пошло-поехало.

– Так… Приехали, значит, интуристы… Кто? Это важно. Монголы – одно, папуасы – другое.

– Нам задали французов.

– Tres bien. Я как раз на днях стоял на Можайке, на Поклонной, в пробке и размышлял о нашей героической истории. Нельзя же, в самом деле, как на Олимпиа-де-80, развлекать гостей салями и жвачкой – эка невидаль! Надо что-то помасштабней. Значит, французов привозят на Поклонную, выкидывают из автобуса, раздают им треуголки, как у Наполеона… Наливают… Ты записываешь? А после специально обученные массовики-затейники подносят им хлеб-соль и ключ от Москвы назло надменному соседу. А после туристов везут в кабак, а там обслуга – девки в сарафанах. И гости, закусив, идут с ними в баню, на ходу срывая с тех кокошники…

– Нет, так не годится. Мне кажется, это как-то унижает Москву…

– Да? Ну, тогда пусть наоборот. Пусть французы ждут-ждут ключа, а его все не несут. Они напрягаются… И не зря. Потому что дальше приезжает братва такая стилизованная, в кафтанах, и метелит интуристов бейсбольными битами. Достаточно ли это патриотично?

– Ну вроде как патриотично… Но кто ж из туристов поедет на такое? Нам же надо такой проект придумать, чтоб заработать денег еще… Нам так задали.

Я поворчал на тему «вам и бизнес, и патриотизм надо в одном флаконе». И предложил дать оба варианта, а там сами выберут. Получилось в итоге не очень политкорректно, и школу, надо сказать, мы поменяли. Что касается того московского юбилея, то мои прогрессивные идеи не нашли отклика в сердцах московских чиновников, которые ограничили развлечения пробками, толкучкой, пивом, фейерверками и Газмановым, как на рядовом корпоративе.

Но тот юбилей мы уже проехали.

А тут и Сочи встал на повестку дня.

Может, хоть там серьезно отнесутся к передовым идеям?

Итак, девки в кокошниках при бане, братва с битами, веселье. В городе Сочи – темные ночи, и, надо думать, к славному событию кривая проституции пойдет в гору… И это все – в 2014-м, ровно к 100-летию нашего входа в Париж силами казаков! Надо интуристов так встретить, чтоб запомнилось. И тогда мы можем рассчитывать на то, что в Париже появится Rue Sotchi, как в свое время возник Севастопольский бульвар.

Надо как-то освежить русскую славу. Севастополь же теперь за границей.

ОНА НЕ ДАЛА

Смешная годовщина: прошло ровно 22 года с того дня, как одна девушка отказала мне во взаимности. Причем не просто отказала – вот еще помнить всякую ерунду, с кем не бывало, – но в циничной форме, грубо и нехорошо. Предпочтя соперника, который не был, как я, влюбленным романтическим красавцем, но пришел к ней цинично отдохнуть по пьянке в пятничный вечер, с тем чтоб с утра в субботу опохмелиться, выдать жене какую-то отмазку и повести детей в зоопарк. И после на досуге рассказывать дружкам: неплохо я надысь поебался, ломовая была телка.

Мне, конечно, было интересно, хороший получился практикум по специальности «инженер человеческих душ». Но чисто по-человечески было досадно.

Я долго еще возвращался мысленно к той истории, пытался сообразить, в чем смысл. Главным образом я, конечно, возлагал вину на себя, помня о том, какие детали обычно мешают хорошему танцору; они, кстати, чуть не лопнули в тот вечер. Хотя и сделал я для победы, казалось бы, немало. Я ли не водил ее в кино? Я ли не напивался с ней? Я ли не трахал ее подруг, чтоб показать уважение к ее близким людям, одобрить ее выбор? Я ли не писал ей стихов? (Не, со стихами соврал, это было в другой раз.)

Но потом я все-таки понял, что дело не во мне. Это у нее такая судьба.

Ключом к отгадке стал ее давнишний рассказ об одном случае, про который я совсем уж было забыл, но который после внезапно вспомнился и стал тем магическим кристаллом, сквозь который я увидел истину.

Значит, такой случай. Однажды ей звонит человек и говорит:

– Это N.? Здрасте. Меня зовут… Вот, ваш дедушка передал для вас со мной из Франции посылочку. Хотите – встретимся, я передам.

Она подумала: переться щас куда-то, да и приставать начнет…

– Не, вы лучше оставьте где-то, а я после заберу.

– Ну ладно. Тогда вас будет ждать пакет. Скажите, что от меня.

– А вас как зовут, чего-то я запамятовала? Михалев, чё-то в этом роде?

– Не Михалев, а Михалков. Никита Сергеич. Я же представлялся.

– Ой! Ой! Простите! Чем я, дура, слушала! Да я немедленно примчусь куда скажете!

– Нет-нет. Спасибо. Заберете у консьержа.

– Но как же…

– А так. Всего вам хорошего.

Она после сильно сокрушалась. Ей казалось, что, встреться она с ним тогда, она б его покорила и было бы щастье.

Я, короче, не виноват. Мне как танцору, оказалось, ничто не мешает, это в ней дело. Если уж она пренебрегла первым – на тот момент – красавцем России, то и мне не обидно… Я попал, в этом смысле, в хорошую компанию: с Михалковым Н.С.

Пусть это станет уроком слишком разборчивым девушкам. Или пусть как хотят.

А мы с Никитой Сергеичем по-любому не пропадем.

И.С.

Часть 6

ЗА ХАРИУСОМ ИЗ-ПОД ВИНТА…

В первых числах августа я был на Байкале. Это получилось достаточно неожиданно. Приятель затеял венчаться и решил делать это в маленькой деревенской церкви на Байкале. Он собрал компанию близких друзей, нанял кораблик, и мы отправились в путешествие.

Прилетели в Иркутск. Город оказался довольно симпатичным. Посудите сами: для стандартного российского областного центра наличие застроенной вполне достойными каменными особняками XIX века центральной улицы уже достаточно. А тут еще памятник государю императору Александру III (основателю Транссибирской магистрали) и адмиралу Колчаку, вполне приличные церкви и действующий женский монастырь. Что еще нужно, чтобы отнести этот город к незаурядным?

Мы погрузились в «ракету» на подводных крыльях и отправились по Ангаре в сторону стоящей уже на Байкале деревни Листвянка.

Деревянная церковь находилась недалеко от деревни, в полукилометре от берега Байкала, в распадке между двумя сопками. Ее в середине XIX века построил какой-то купец, который волей Божьей спасся во время шторма. Церковь была чистенькая, свежевыкрашенная, с простым иконостасом и минимумом икон. Спас, Распятие, Божья Матерь и Никола-угодник. Вот, пожалуй, и все.

Венчал молодых пожилой батюшка с седой бородой. Клироса не было. Певчие, среди которых преобладали женские голоса, были спрятаны за перегородку здесь же, в зале, и их почти не было видно. Обвенчали достаточно быстро. За час управились. Выйдя из церкви, мы отправились обратно в Листвянку, на кораблик.

Он оказался переделанным из какого-то хозяйственного судна круизным теплоходом с каютами человек на тридцать. С некоторой натяжкой его даже можно было назвать яхтой. Откровенно говоря, я не предполагал, что на Байкале можно будет найти судно такого приличного уровня интерьеров и сервиса. Длиной посудина была метров пятьдесят и оснащена двумя, еще гэдээровскими, дизелями. В общем, твердая четверка.

Погода все время была прекрасная. По-видимому, это время на Байкале самое хорошее. Облаков нет, солнышко светит, температура градусов 27–28, озеро спокойное. Что еще нужно для нормального отдыха?

Из Листвянки мы вышли на север вдоль западного берега Байкала. Сдержанно-красивые пейзажи сопровождали нас весь первый день путешествия. Поросшие тайгой сопки высотой примерно двести-триста метров создавали этакое торжественное однообразие. Если говорить о том, что это мне напоминало из того, что я видел раньше, то я бы сказал, что этот вид похож на Жигулевские горы, если смотреть на них, сидя на прогулочном пароходике.

К вечеру мы остановились попариться в баньке. Банька была срублена прямо на берегу. Кругом на сотни километров была тайга без единого населенного пункта. Жутковато. В бане даже не было электричества. Мы парились березовыми вениками и прыгали в Байкал. Вопреки прогнозам вода в озере была не холодная, 18–20 градусов. Для бани – самое то. Кстати, спешу подтвердить – вода в Байкале действительно очень чистая, и ее можно пить. Что я и делал. Никаких последствий.

Погрузившись обратно на теплоход часам к одиннадцати вечера, мы продолжили свое путешествие и утром уже стояли в проливе между островом Ольхон и материком. Ольхон толстой колбасой растянулся на несколько десятков километров чуть по диагонали от западного берега к восточному. За день до нашего приезда туда провели электричество с материка, а до этой поры в местных деревнях электричество было только четыре часа в день из местных генераторов на маломощных дизелях. Такая вот глушь.

Южная часть острова состоит из так называемых гольцов – лысых невысоких гор. Каменистые, покрытые только травой, они производят безжизненное впечатление. Позавтракав, мы пошли между Ольхоном и западным берегом Байкала. В отличие от южной северная часть Ольхона покрыта густой тайгой. На стыке степи и тайги на берегу острова стоит необычная скала, которую называют «шаманским камнем». В древности она была языческим капищем – и до сих пор вокруг нее существует масса суеверий. Между несколькими соснами у подножия скалы натянута веревка, и люди, загадывая желание, привязывают к этой веревке кусочки разноцветной ткани. Естественно, культ был слегка модернизирован: в него был добавлен еще один обряд, без которого не обходится ни одно русское суеверие – у скалы нужно выпить рюмку водки. Хе-хе.

Чуть выше на берегу стоит деревня. Маленькие деревянные домики выкрашены масляной краской, деревянная же школа. На вид местные жители – смесь бурятов и русских. Скуластые и раскосые. По-русски говорят чисто, приятным сибирским говором. Зашли в местный краеведческий музей, созданный когда-то деревенским подвижником. Деревянные прялки, конская сбруя, бурятский чум. Грамота с портретами государя императора и императрицы за отличное окончание церковно-приходской школы. Фотография другого местного героя: создавал колхоз, раскулачивал кулаков и единоличников. Чахоточное лицо, горящий взгляд, усы, гимнастерка. Тоже мне, еще один начальник Чукотки. Дурак дураком…

Поплыли дальше. Пошли к капитану:

– Как насчет рыбалки? Байкальский омуль, сиг, хариус. Как это, быть на Байкале и не поймать этих байкальских символов?

– Ребята, хотите – верьте, хотите – нет, но рыбы в Байкале мало. Видать, выловили всю. Вон на Ольхоне рыбокомбинат закрыли. Нет рыбы.

– Да как же так! Вон в Листвянке омуля и хариуса на базаре – завались. И тебе свежий, и вяленый, и холодного копчения, и горячего… Откуда это все?

– Дак браконьеры сетями все ловят, вот и нету ее нигде. Честно говорю, раньше значительно больше было. Ну да ладно. Сегодня и завтра попробуем половить. Зайдем с восточного берега Ольхона и попробуем.

Иркутские магазины и киоски (в частности – аэропорт) забиты омулем, сигом и хариусом под завязку. И в бочонках, и в коробках, и на вес. Соленый, копченый, какой хочешь. С маркировкой компании-производителя. С адресом и прочими реквизитами. Таким образом, одно из двух: либо капитан врет и рыбы в Байкале навалом и легальный лов есть, либо в Иркутской области отсутствует государство вообще и браконьеры в промышленных масштабах открыто торгуют незаконно выловленной рыбой.

Капитан сказал, что ловить нужно двумя способами. Ночью, на фару – омуля. Днем, из-под винта – хариуса. Вернувшись и обходя Ольхон с юга, часов в двенадцать ночи мы заглушили моторы и направили мощный прожектор на воду, прямо за кормой теплохода. Взяли обыкновенные поплавковые удочки, насадили дождевого червяка и забросили их в воду. Откровенно скажу, клев был плохой. Поймали мы штук десять омуля, да и то в основном капитан. Ну и жених отличился. Вроде бы зачет, но без азарта.

Омуль на поверку оказался рыбкой, внешне напоминающей селедку. Но не такой жирный. Я помню, в детстве на Волге изредка на удочку попадалась волжская селедка залом. Вкусная жирная рыба. А омуль побледнее будет. Даром что раскрутили его. Помните анекдот про крысу, хомячка и пиар? Вот что-то из этой серии. Однако не скрою, было некое ощущение эксклюзивности, поскольку ловить омуля можно только на Байкале, так как больше нигде он не водится. В отличие от сига и хариуса. В частности, например, я ловил хариуса в горных речках на Алтае, а сига – в Ладожском озере.

Утром на завтрак, отведав омуля, мы все пришли к единому мнению, что омуль не оставил незабываемых впечатлений в наших желудках. Вряд ли мы будем рассказывать нашим внукам: «А вот однажды ел я омуля на Байкале…» – и при этом сладко жмуриться, вырабатывая желудочный сок, как собака Павлова. Хотя уха из него вполне достойная. Но, как говорится, едали и покруче.

После завтрака началась рыбалка из-под винта. Замысел этой рыбалки следующий. Корабль встает носом к берегу, почти вылезая на него, включает свои двигатели, заставляя винты вращаться в разные стороны. Эффект от такого вращения состоит в том, что вся муть – ил, мелкие рачки, водоросли и прочая ерунда – поднимается со дна, из-под камней и так далее, образуя вокруг судна этакое питательное облако. Хариус приходит на этот пир, мы забрасываем удочки с наживкой – и дело в шляпе.

Я сначала скептически отнесся к этой затее. Уж больно технологично все выглядело. Однако стоило моим товарищам забросить удочки, как у них начался «такой клев, что ты позабудешь все на свете…». Я тоже взял удочку и в течение часа вытащил восемь хариусов. Поклевка раз в семь минут – разве это не хорошо? Фиксирую: адреналинисто, азарт был, твердая пятерка. Общими усилиями мы быстро наловили ведро хариуса.

Хариус – это что-то типа сибирской форели. Рыбка семейства лососевых. Размером она от двадцати до тридцати сантиметров. Очень похожа на форель, тоже с пятнышками, но немного более вытянутая. Водится в чистых речках и горных ручьях. Ну и, как видите, в Байкале.

НЕМНОГО О ХАРИУСЕ

Семейство хариусовых очень близко к семейству лососевых. От лососей хариусы отличаются длинным спинным плавником. Хариусов известно 6 видов. В России водится два. В длину рыбы вырастают до 53 см, вес набирают до 2,8 кг.

Черный байкальский хариус обитает в реках, впадающих в Байкал, а белый байкальский живет в самом Байкале, не входя в реки и придерживаясь глубоких мест с песчаным грунтом. Он несколько крупнее черного и растет быстрее.

Самыми рыбными местами Байкала считаются воды Баргузинского заповедника, устье Селенги и северная часть – в районе города Северобайкальска.

Вкус свежего хариуса слегка напоминает форель. Летом в основном его употребляют в копченом виде. Хороша также харюзовая уха. А самым экзотическим блюдом (правда, зимним) считается «расколодка». Пойманный и брошенный на лед хариус быстро замерзает. Его заворачивают в полотенце и обстукивают палкой. При этом кожа, кости, мясо и внутренности разбиваются. Кусочки мяса выкладывают на тарелку, посыпают солью, черным перцем и сбрызгивают соком лимона. Еще одно блюдо – «скоросолка». Делается она так: берется свежепойманный хариус, чистится, потрошится, нарезается на кусочки граммов по двадцать – тридцать и кладется в миску. Потом обильно посыпается солью, а через пять минут рыбу слегка промывают водой – и все.

Поклевка у хариуса очень странная. Вот если взять обыкновенную радужную форель, то клюет она для своего размера сильно и активно. Однажды я у себя под Москвой в пруд весной запустил форель. Мальков 100–200 граммов каждый. К сентябрю они вымахали по полтора килограмма, и вытаскивать их удочкой было довольно забавно. Схватившая крючок рыба носилась по пруду и иногда даже обрывала леску. Хариус же клюет едва заметно, и можно просто с непривычки прозевать поклевку. Но если ты приноровился, то потом его таскать одного удовольствие.

Наловив первое ведро, мы отнесли улов на камбуз, и нам приготовили тартар. Делается это так: сырое филе хариуса разрезается на мелкие кусочки (не больше сантиметра), поливается немного уксусом, немного соевым соусом, добавляются соль, перец, рубленый репчатый лук, и все. С холодной водкой и черным хлебом – объедение. Вот сейчас пишу, а у самого слюнки текут. Гы-гы, животное.

К значительным гастрономическим открытиям в этой поездке следует отнести также фаршированного сига. На Ладоге его обычно жарят или солят. Иногда варят уху. А вот на Байкале еще и фаршируют. Вкусно – как у евреев. Кстати, байкальский сиг крупнее ладожского, и я жалею, что мне не удалось половить его на Байкале. Очень достойная рыба.

Весь день прошел в рыбалке. Мы были очень довольны собой, и за ужином, на котором подавали, понятное дело, жареных хариусов, их ловля была одной из главных тем разговоров. Ночью мы взяли курс на северо-восток и пошли к восточному берегу Байкала.

Проснувшись, я вышел на палубу и – обалдел. Красота стояла невероятная. Представьте себе ровную гладь прозрачной воды, мощную пихтовую тайгу на желтом берегу, а позади – синяя громада Баргузинского хребта. На небе ни облачка. Солнце уже оторвалось от горизонта и ярко заливает это все богатство теплым, ровным светом… Рериховские краски, рериховский масштаб. Нет слов.

Ребята, подтверждаю: Байкал – это круто. Я, видавший много всяких красот и много поездивший человек, прямо заявляю: Байкал в районе Баргузина можно поставить в один ряд с такими всемирно известными красотами, как, например, вид на Сорренто с развалин дворца Тиберия на Капри, Ниагарский водопад или закат на Замбези в Африке. Ну да ладно, это уже не про рыбалку… Как-нибудь в другой раз.

А.К.