Текст книги "Аддикт"

– Вика, это же…

Лиля узнала артефакт.

Вдруг что-то прогремело. Близко, громко! Все звуки заглушил пронзительный писк.

Лиля осела, закрыла уши, закричала – лишь бы не оглохнуть.

Вика упала на пол. Прямо перед Лилей.

Во лбу подруги была дыра, из которой по красивому, застывшему в вечном удивлении лицу текла красная капля.

Черные волосы промокли от крови.

Лиля не успела ничего сказать, не успела ничего понять.

Глухой удар.

Темнота.

Тишина…

Глава 5

I

Москва.

Май 2012

Костя Киреев, держа в руке стаканчик с кофе, вальяжно подошел к новенькому синему «Субару» и по-хозяйски потянулся было к ручке, как услышал твердое:

– Даже не думай.

Борис Серебров, настоящий владелец машины, хоть и был моложе напарника, но смотрел на Костю назидательно-строго, словно учитель в классе, который одним взглядом осаждает разбаловавшегося ученика. Впрочем, Киреев уже привык к выражению лица Бориса и не обратил ни малейшего внимания на его предупреждение. Охотник всегда говорил, что Серебров смотрит на людей так, будто на вопрос «Как дела?» тот сначала даст «по щам с разворота», а лишь затем пожмет плечами и флегматично ответит: «Все хорошо, спасибо. А как вы?». Костя уже схватился за ручку, когда Серебров закрыл машину, нажав кнопку на брелоке.

Киреев удивленно поднял бровь, ожидая объяснений.

– Я задолбался вычищать кофе с сиденья, – отрезал Серебров.

– Потому что кто-то водит, как мудак, – парировал Киреев.

– Не хрен дорогую машину покупать и трястись над ней. Купил бы «Жигули» и радовался жизни.

– Последний человек, который радовался «Жигулю», жил в семидесятых, – хмуро ответил Серебров, но дверь не открыл. Киреев лишь вздохнул и постарался быстрее допить обжигающе горячий напиток.

– Засранец ты, Бо.

– Хватит называть меня Бо.

– Боря, не обижай Костеньку, – послышался звонкий голос Светы. – У него оперативная память маленькая. Запомнит имя – забудет дорогу домой. Девушка спешила к ним по залитой солнцем парковке. Распущенные волнистые волосы блестели на солнце, на лице красовалась хитрая усмешка.

Погода выдалась действительно теплая, даже для мая, так что Света надела легкое светлое платье с открытыми плечами. Она шла, подставляя лицо первым, по-настоящему жарким солнечным лучам, совсем не боясь веснушек, которые проявлялись каждое лето. Но все же кое-что в ее облике удивило охотников: коллега шла босиком по асфальту, держа туфельки в руке.

– И вам доброе утро, Светлана Чернова, – протянул Киреев, покосившись на ее изящные босые ножки. – Решила похипповать? Знаешь, сколько заразы можно подцепить в Москве? – Конечно, знаю, я же общаюсь с тобой, – беззаботно пожала плечами Света. – У меня застежка сломалась.

Охотница обвела любопытным взглядом молодых людей, стоявших около машины, демонстративно достала из сумочки телефон и посмотрела на часы. Смена началась полчаса назад. Оба, как и положено, были в форме – Киреев даже наглухо застегнул форменную черную куртку, несмотря на жару, – но при этом явно намеревались куда-то свалить.

– В «Оке» кризис? Заставляют ездить на своих машинах?

– Мы по личному делу, – уклончиво ответил Киреев.

– И опаздываем, – Боря все же открыл машину и пошел к водительскому сиденью.

– Это не моя вина, – протянул Киреев. – Это ты тут развел – с кофеем нельзя, ничего не трогай. Не машина, а музей, спасибо, что без бахил.

– Ничего не понимаешь, – покачала головой Света. – Ты – простой смертный, а вот особенному человеку Боречка, наверное, даже пиццу разрешил бы есть и вытирать пальцы об обивку.

– Я тебя умоляю, он Нине мозг сожрал, когда она полезла в бардачок. Я просто подозреваю, что кто-то редкостный зануда, – Киреев одарил Сереброва многозначительным взглядом, тот никак не отреагировал.

– Так вы далеко? – спросила Света.

– Да тут до ЗАГСа и обратно, – отмахнулся Киреев. Девушка опешила, впрочем, как и Борис.

– Вы в курсе, что для таких браков нужно ехать, ну, например, в Америку или Европу? – ехидно уточнила Света, забрав из рук Киреева стаканчик с кофе и сделав глоток.

– Что? – Борис явно почувствовал себя неловко. – Слушай, мы не собираемся…

– Не ревнуй, Кис, – продолжал Киреев. – Бо по-быстрому распишется с Ниной, и мы сразу в отдел…

– Распишется? То есть серьезно, свадьба? – Света тут же перевела взгляд на Бориса. – И вы молчали? Что за фигня, Бо? – Да, блин, Киреев, попросил же, – пробормотал Борис и сел в машину, с силой захлопнув дверь.

– Вот обидела пацана. Света, как тебе не стыдно, – покачал головой Киреев. – Он же такой чувствительный…

– Какое же ты трепло, Киреев, – покачала головой Света, но поспешила вернуть разговор в прежнее русло. – Так, значит, свадьба?

– В семь ресторан, я тебе пришлю адрес. Боренька, правда, еще не в курсе, но будем считать, что это подарок от дяди Кости молодой семье. Так что не ревнуй, будет и на твою долю праздник.

– Мне? Ревновать? – фыркнула Света. – Я выйду замуж только за того, кто построит летучий корабль.

– Я вчера тебе журавлика сделал из бумаги – подойдет?

Света приблизилась, схватила Киреева за куртку и подтянула к себе.

– Это был мой отчет, скотина ты эдакая. И не говори, что не заметил.

– Я и не говорил, – Киреев расплылся в наглой усмешке и чмокнул Свету в щеку.

– Киреев, – выдохнула девушка. Она изо всех сил пыталась злиться, но не получалось.

– Я тебе одну вещь скажу: если какая-нибудь женщина согласится выйти за тебя замуж – беги от нее сломя голову. Это дьявольский суккуб – демон из ада, высасывающий кровь из мужчин. Пожалей бедняжку, у нее и так жизнь тяжелая.

– Ах ты…

Света отбежала подальше, Киреев сделал вид, что погнался за ней, и девушка тут же забежала по ступенькам на крыльцо отдела, допила кофе и демонстративно выкинула стаканчик в урну.

– Ты приедешь? – окликнул ее Киреев.

– Куда?

– В ресторан!

– Адрес скинуть не забудь.

Они ехали молча, слушая музыку. Киреев не отрывался от телефона – как и обещал, написал адрес Свете, Валеру и даже Нине. Чем ближе они подъезжали к зданию ЗАГСа, тем чаще попадались длинные белые лимузины с цветами, кольцами и лентами.

Костя выключил телефон и, поняв, что Борис все это время молчал, решил уточнить:

– Ты что, нервничаешь?

– Кто тебя просил трепаться?

– Серьезно? Знаешь, такие тайны перед друзьями – это невежливо. Да и Светка не расскажет.

– Точно?

– Точно. В отличие от меня у нее есть понимание неприкосновенности частной жизни, все дела.

Борис немного выдохнул и перестал судорожно сжимать руль. Ему не хотелось говорить про себя, так что он легко перевел тему:

– Вы что, опять в ссоре?

– Что? Нет. Наверное. Не знаю, – Киреев потер глаза и зевнул. – Может, и в ссоре, просто я не в курсе.

– Все сложно?

– Все всегда сложно.

– Думаешь, нас не запалят начальству?

– Да кто? Там сейчас из аналитиков Макс – на вызовах. Он мне должен. Как будет что – сразу позвонит. Да и ты же просил выходной? Просил. Они резко сменили расписание? Сменили. Ну что поделать. Не менять же планы.

Борису явно было не по душе открыто нарушать правила. По крайней мере раньше охотники так далеко не заходили. Киреев же списывал его нервозность на «предсвадебный мандраж», который, в свою очередь, казался ему полнейшей глупостью. Решились так решились, чего нервничать-то? С парашютом и то страшнее прыгать.

Впрочем, Киреев в целом слабо понимал и всю эту идею с ЗАГСом, и зачем разводить столько тайн на пустом месте. Лучший способ привлечь внимание людей – это секретничать. Кому есть дело до клочка ткани, валяющегося посреди площади? Ветошь, мусор! А вот засунь ты этот «мусор» в какой-нибудь саркофаг в пирамиде – все, достояние человечества.

Нина ждала у входа – ютилась с краю на высоких ступенях крыльца. Девушка то и дело поправляла скромное короткое белое платье. Самое обычное, прямого покроя, без рюшей, метров фатина, подъюбников или вышивок с бисером. С таким же успехом Нина могла прийти в чем-то подобном на работу.

Девушка, нервничая, достала телефон из сумочки и проверила время. Уже приехала пара, записанная после них. Нина то и дело посматривала на пышную свадебную процессию, которая и оттеснила ее от входа. Одетая в белоснежное платье, с черной лентой на поясе, невеста стояла под руку с женихом. Идеально выбритый, причесанный молодой человек в изящном черном костюме и белом галстуке. Казалось, что эти двое сошли с обложки журнала свадебной моды. Их окружали шумно галдящие друзья и родственники. И все это оживление скорее пугало Нину, чем заставляло с восторженным блеском в глазах мечтать о подобном празднестве. Хорошо, что Боря понимал ее.

Единственное, что напрягало, – жених опаздывал.

Наконец показалась знакомая синяя машина, и девушка облегченно улыбнулась.

Борис вышел из машины, поправил форменную куртку и также посмотрел в сторону «правильной свадьбы», не испытывая никакого энтузиазма.

– Что, жалеешь, что не притащил цветы? – тихо уточнил Киреев, на всякий случай оглядываясь – должны же быть рядом цветочные магазины, если понадобится выручить незадачливого женишка, но Борис лишь пожал плечами:

– А смысл?

– Ну действительно, – Киреев лишь усмехнулся. Он почти забыл, что оба были подчеркнуто не романтичными. Хотя охотнику всегда казалось, что Серебров дико тупит, а Нине нравится строить из себя прогрессивную женщину, но рано или поздно вся эта «прогрессивность» сойдет на нет и несчастному парню припомнят все не купленные цветы, шоколадки и прочая, прочая. Правда, Костя не стремился налево и направо проповедовать свою точку зрения. В конце концов это было не его дело.

Охотники поспешили к входу.

– А что он тут делает? – удивленно уточнила Нина.

– Как все мне рады, я посмотрю, – фыркнул Киреев. – Свидетелем буду.

– Свидетелей упразднили, – Нина не сводила взгляда с Кости, словно от его присутствия ей становилось совсем неловко. – На самом деле мы сейчас на смене, – пояснил Серебров, приобнимая и целуя девушку.

– Но ты же говорил, что тебя на часик вызывают… Хотя о чем я? Будто впервые, – Нина прикрыла лицо рукой – похоже, больше не нашлась, что сказать. Она вообще была на редкость немногословна, как и ее будущий муж.

Костю это даже умиляло.

– Да ладно тебе, все нормально, – махнул рукой Киреев.

– Это он уже рассказал все Свете и Валеру? – уточнила Нина у Бори, будто Киреев не стоял перед ними. Серебров нахмурился, тогда девушка продемонстрировала экран телефона. Серебров успел увидеть длиннющие колонки текста от Светы и пару строк от Валера. Оба перевели взгляд на Киреева.

– Никому не скажет, да? – уточнил Борис.

– Не, ну если мы приедем и весь отдел будет обсуждать…

– Ой, все, – Нина хотела было выскользнуть из объятий жениха и, перескакивая ступеньки, уйти, но Боря не дал ей этого сделать, как и Киреев.

– Ну чего ты? Какой тогда смысл все бросать? Знаешь, это как в той моральной дилемме.

– Какой еще дилемме? – Нина все же остановилась.

– Ну, что бы ты выбрала – переспать с козой, чтобы никто не узнал, или не спать, но чтобы все вокруг считали, что ты переспала?

– Боже, Костя, это не дилемма, это клиника, – выдохнул Боря. – Ладно, идем.

Он нежно приобнял Нину за плечо и поцеловал, девушка выдохнула и, кивнув, все же решилась подняться по ступеням к парадному входу.

– Кстати, а что за смс про ресторан? – в дверях уточнила Нина.

Костя остался стоять в дверях небольшого кабинета, куда пригласили зайти Нину и Бориса. Видимо, раз уж молодожены хотели сделать все совсем скромно, то зал решили не занимать. Женщина-регистратор за столом что-то им объясняла, подготавливала документы, но Серебров перестал ее слушать, как только у напарника зазвонил рабочий мобильный. Это не предвещало ничего хорошего.

Работница ЗАГСа одарила Киреева неодобрительным взглядом и хотела было сделать замечание, как Костя поднял руку, останавливая ее, и сам вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Роспись получилась спешной, да и Нина, извиняясь, пробормотала, что забыла кольца. Регистратор лишь высокомерно поджала губы.

Когда новоиспеченные молодожены вышли, то увидели, как Киреев что-то записывает в блокнот, придерживая телефон плечом.

– Да, сейчас будем.

Он перевел взгляд на Бориса, кинул ему блокнот, исписанный размашистым почерком.

– Прошу прощения, – обратился Киреев к Нине, – подкинули работенку. Мы буквально на полчасика – тут близко.

– Ну да, а потом вам еще строчить вашу писанину. А потом еще пару вызовов, – покачала головой Нина. – Конец учебного года, нервы, экзамены. Сейчас подростки пойдут психовать перед, во время и после ЕГЭ и ОГЭ.

– Есть такое дело, – согласился Костя. – Ладно, голубки, поздравляю, попрощайтесь и поехали.

– Там что-то серьезное? – Борис прищурился, словно что-то предчувствовал, и хотел было заглянуть в блокнот, но Киреев не дал.

– Да так. Подросток. Школа. ЕГЭ. Твоя жена все верно сказала. В общем, жду у машины, и, Нина… до ресторана уже?

Он внезапно обнял девушку.

– Ну и поздравляю. Терпения и сил выносить этого редкостного зануду. Если будет обижать – звони ночью и днем. Буду проводить воспитательные работы.

Нина покраснела и смущенно улыбнулась.

– Думаю, мы как-нибудь сами. Не зря же я теперь училка.

– И то верно.

В машине повисла напряженная тишина. Борис чувствовал, что дело не такое простое, как пытался уверить напарник, но ни черта не понял из его корявых пометок. Непонимание раздражало, но Костя не спешил делиться подробностями, сказав лишь адрес. Школа действительно находилась не так далеко.

Киреев, непривычно серьезный, молча переписывался с кем-то в телефоне и что-то добавлял в записи. Насколько Борис понял всю эту штуку с «Контрактом», в электронном варианте информация об аддиктах не сохранялась совсем. Черт его знает почему. Ни фото, ни набранный в текстовом редакторе документ. Но Костя явно с кем-то общался по делу и становился мрачнее, что не предвещало ничего хорошего.

– Кость, ты чего? – уточнил Серебров. – Расскажешь, что там?

– Желтый уровень, подросток-аддикт. Зовут Лилия Цветкова, – Киреев выключил телефон и спрятал в карман куртки. – Да, родители хорошо пошутили – я бы пятнадцать лет не ждал, уже через год психанул.

– Это все?

– В том-то и дело. Пытался сейчас попинать кого-нибудь, чтобы узнали больше, но как в песенке. Крикну – а в ответ тишина. Это уже начинает бесить. Главное, чтобы как с тем старым хреном не вышло. Он-то хоть в избушке на отшибе жил, а тут – школа, дети. Не нравится мне это.

– Как будто первый раз в школе аддикт, – пожал плечами Борис, хотя прекрасно понимал, о чем говорит напарник. Киреев покачал головой:

– Да я сомневаюсь, что это «желтуха». Там резко рвануло…

– Костя замолчал, еще раз перепроверил записи. – Ты же пистолет с собой не брал?

– В ЗАГС? – скептично уточнил Боря.

– Согласен, – Костя расстегнул куртку. Поверх темно-серой рубашки были видны черные ремни портупеи. – Возьмешь мой.

– Но это же школа.

– Вот поэтому и возьмешь.

II

Москва

1 июля 2017

Борис и Нина провели вместе в палате больше получаса, но никто так и не вошел.

– Странно, Цветкова куда-то пропала, – пробормотала Нина, покосившись на пустую кровать.

Серебров только сейчас заметил смятую простыню и подушку.

По спине пробежал неприятный холодок – ведь была Лиля там. Одна, с печатью, посреди кромешной мясорубки. Нина рассказала ему все, что знала, умолчав только о ссоре в библиотеке. Борис же молчал и слушал, обдумывая все случившееся за последние несколько дней.

Нападения. Обращения… НДЕ… Бо. Почему Кир в бреду назвал его именно так? Он же не знал, не мог знать.

Желая прогнать неприятное ощущение, охотник крепче обнял жену.

– Безумная девчонка, – пробормотала Нина, прижимаясь.

– И такая… я не знаю. Наивная. Действительно, Цветочек. Прям ребенок совсем. Неудивительно, что ты с ней так возишься. Жалко ее. Выпусти ее погулять в три сосны, и она там тут же найдет залежи мин времен Второй мировой.

Борис лишь покачал головой.

– Тебе надо поспать.

– Посидишь со мной?

Серебров молча кивнул. Нина вдруг грустно усмехнулась и отвела взгляд: Борис смотрел не на нее, а на дверь. Терпеливо ждал, но Лиля так и не появилась.

Уставшая, но наконец успокоившаяся, Нина почти сразу уснула. Все это время Борис держал ее за руку. Затем он осторожно поправил одеяло и тихо вышел из палаты.

Выходя, Серебров случайно что-то пнул. К счастью, вещица не улетела далеко – стукнулась о косяк двери. Это оказался брелок. Его брелок. Тот самый кубик Рубика, который он собственноручно дал напарнице.

Но откуда?

– Лиля?

Охотник огляделся, будто надеялся увидеть Цветкову в коридоре.

Вдруг она заметила их, застеснялась заходить или что-то вроде того? Похоже на нее.

Но белобрысой девушки не оказалось ни в коридорах, ни в общем холле на диване.

Конечно, она могла просто прогуливаться по зданию, ее могли вызвать на процедуры или еще куда-нибудь, она могла просто выронить брелок, но… Серебров чувствовал беду.

– Простите… – раздался тихий голос за его спиной. Охотник обернулся – медсестра, миловидная женщина средних лет в бирюзовой форме, внимательно смотрела на него. – Серебров Борис Алексеевич, вас вызывают. Идемте за мной.

Охотник кивнул.

Ничто на территории отдела не говорило о том, что происходило ночью всего в нескольких километрах отсюда. Разве что черных служебных машин было на парковке в разы меньше, а трое охотников, стоявших у входа, выглядели взволнованными. Они не кричали, размашисто не жестикулировали, наоборот, притихли, даже говорили тише, чем обычно, и с волнением поглядывали на вход. Витавшую в воздухе нервозность чувствовали даже охранники на проходной: оба вышли на улицу и посматривали на оперативников, не решаясь спросить, в чем дело.

Длинноволосый худой Сева с козлиной бородкой не выдержал и, оглядевшись, достал электронную сигарету. Его напарник – круглолицый Александр, для всех – Саша, неодобрительно покачал головой. Он был полной противоположностью Севы, и никто точно не знал, как этим двоим удавалось работать вместе. Родись Саша лет на тридцать раньше, его бы точно взяли в кино – играть положительного во всех отношениях молодого советского инженера. Когда к нему присоединился Сева, то выглядело это так, будто спортсмен-отличник взялся перевоспитывать отпетого хулигана.

Сева же был из тех ребят, чья юность прошла в переулках Старого Арбата. Так что при поступлении на службу парню пришлось приводить в порядок и внешность. Он собирал длинные волосы в хвост, подстриг бороду, снял пирсинг и тоннели, но вот от тату избавиться было сложнее – все руки от предплечья до запястья были забиты абстрактными узорами. Чтобы не тратить энергию на маскировочное заклятие, Сева всегда носил рубашку с длинными рукавами.

Третьим был аналитик, веснушчатый Коля – ассистент Сергея Игоревича и главный администратор всего «Южного» отдела. Его впервые за долгое время попросили остаться в ночь, сразу после обычной работы, так что он почти засыпал на ходу. Именно он и задержал на улице коллег, вернувшихся с задания, сказав, что еще немного – и просто уснет, сидя за столом.

На телефоне осталась Риточка. Милая девушка-аналитик. Она и делала большую часть координационной работы, так как Коля уже года три работал по своему расписанию и не совался ни в архив, ни к аналитикам вообще.

В целом, не будь их так мало на огромную территорию отдела, ночь можно было бы назвать спокойной – всего четыре вызова. И все как назло слишком далеко от Царицына, чтобы хоть что-то увидеть.

На самом деле с ними должен был быть и Кир Чонаев, но и он сорвался и куда-то уехал, сказав, что его «вызывают».

Ни Чонаев, ни кто-либо еще из коллег, кого внезапно сорвали с места, даже некоторых не в свою смену, так и не приехали.

Так что оперативники негромко обсуждали, что же именно могло случиться в учебном центре, и посматривали то на часы, то на вход.

Коллеги уже давно должны были бы вернуться. Но… Безмятежная утренняя тишина, нарушаемая лишь щебетанием птиц, напрягала всех троих.

Наконец дверь проходной скрипнула.

Заметив Бориса, Сева нахмурился и, хлопнув по плечу Сашу, кивнул в сторону охотника. Серебров, с перевязанной правой рукой в жестком лангете, фиксирующем локоть, небыстро, но уверенно, пересек двор.

Хоть коллеги меньше всего и ожидали увидеть раненого товарища, но в секунду оживились, приветливо замахали.

– Ты здесь откуда? – уточнил Сева, не скрывая своего удивления. – Тебя ж этот порвал… клиент Цветковой.

– Аддикт, – поправил его Саша.

– Одна фигня, – отмахнулся Сева. – Ты как вообще? В курсе, что происходит?

Серебров кивнул.

– Они и тебя вызвали? – удивился Саша. По его голосу было ясно – охотник опасался худшего, а если в отдел вызывали оперативника, которому недавно зашили плечо, видимо, все было совсем плохо.

– Полагаю, что по делу, – пробормотал Серебров, пытаясь сообразить, что вообще происходит.

Около часа назад уставший главврач собственноручно подписал документ, бормоча под нос, что в отделе могли бы сразу подумать, кто им нужен, и можно было бы решить все проблемы с документами, а не дергать сотрудников по одному. Когда Серебров осторожно уточнил, а кого еще вызвали, то знал ответ еще до того, как главврач его озвучил: конечно же Лилию Цветкову.

Сева, нервно крутивший в руках сигарету, отвлек Бориса вопросами:

– Так ты про Царицыно слышал? А ты давно из больницы? Кого-нибудь видел?

– Ну что ты пристал, – пробурчал Коля. – Может, его вчера выписали и он вообще не в курсе, что у нас тут за месиво было. Ты лучше Чонаеву дозвонись…

– Он трубку не берет, – Сева полез за телефоном. – У нас вообще никто не отвечает. Идиотизм какой-то.

Серебров не ожидал столько расспросов, и, похоже, коллеги были совсем не в курсе происходящего. Как минимум относительно Кира точно.

– Цветкову не видели? – тихо спросил Серебров.

Коллеги озадаченно переглянулись.

– А откуда ей здесь быть?

– Ее Игорич вызвал…

– В смысле? – нахмурился Коля. – Игорича еще нет. Вообще никого нет, кроме нас.

– Наши вообще туда первые поехали, – объяснил Саша. – Наши и кто-то из спецотдела, Кира вызвали позже.

– Ну, мы на самом деле недавно вернулись, может, и приехала, – задумчиво протянул Саша. Но Сева лишь нахмурился и уточнил:

– Что-то случилось?

– Не уверен, – неразборчиво ответил Серебров. Коллеги озадачили его – как такое могло быть? Не могли же они упустить начальство?

Может, они просто разминулись?

Извинившись, Серебров поднялся по ступеням и зашел в отдел.

Действительно, непривычно тихо. Ни одного аналитика у входа, вообще никого…

В эту секунду Борису стало действительно страшно.

Он поспешил к лифту – Цветкова, должно быть, сейчас сидит в их комнате…

– Серебров!

Ее голос прозвучал громко – эхом отлетая от стен помещения. Охотник обернулся – Лиля стояла на лестнице. Такая, какой он привык ее видеть, – форма с длинным рукавом, светлые волосы, собранные розовой резинкой на затылке.

С ней все в порядке…

Борис невольно улыбнулся, но тут же опомнился и собрался. Лиля выглядела невероятно серьезной. Он никогда не видел ее такой.

Подойдя к лестнице, Борис внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять, в чем дело.

– Я… рад, что ты… – начал было он, но Лиля лишь поднесла палец к губам и позвала Сереброва за собой. Мужчина спокойно пошел, ни о чем не спросив.

Она повела его к лифту, достала из кармана ключ и, вставив в скважину в панели с кнопками, выбрала подвальный этаж.

– В чем дело? – тихо спросил он, когда дверь закрылась. Лиля подняла голову и молча посмотрела на него. Борис не мог заставить себя смотреть ей в глаза, опустил взгляд и… заметил красный развод под рукавом.

Серебров схватил ее за руку, задрал рукав – от плеча до запястья рука напоминала кровавое месиво. Четыре глубоких продольных пореза с сочащейся кровью!

Такие же, какие он увидел на ее руке пять лет назад.

– О, ну серьезно? – внезапно недовольно протянула Лиля, будто не испытывала ни малейшего дискомфорта от рваных ран на руке. Лифт вздрогнул, остановился, и как только двери начали открываться, Серебров получил мощный удар в грудь. Его выкинуло из лифта. Охотник пролетел несколько метров и распластался на полу.

По плечу разлилась дичайшая боль, которая, казалось, отдавалась эхом в каждой клеточке тела, парализуя охотника.

Борис зажмурился, стиснул зубы, и вдруг кто-то наступил ему на здоровую руку. Недостаточно сильно, чтобы сломать, но ощутимо.

– Привет, Бо.

Борис не мог поверить своим ушам.

Это галлюцинация! Этого не может быть!

С трудом открыв глаза, он поднял взгляд.

Над ним завис Костя Киреев, сжимая в руке пистолет. Такой же, каким Борис его помнил… еще до…

На губах Киреева появилась самодовольная ухмылка, не сулящая ничего хорошего.

– Слушай, ну я не могу поверить. Я уже думал, что вы все углы в отделе… а эта трепетная барышня даже свои лебединые ручки тебе не показывала. Даже не знаю, меня это больше смущает или удивляет?

– Костя?

– А ты думал кто? Кстати, как нога? Нравится? – Киреев сильнее надавил на ладонь. – Совершенно новенькая. Вот они – простые радости жизни, которые мы не ценим, пока не потеряем, или как-то так. Поэт из меня не очень. А вообще, ты меня малость разочаровал, Бо. Нет, я всегда знал, что ты тормоз, но чтоб настолько… Впрочем, это все лирика.

Киреев направил пистолет на Сереброва.

– А раз она не работает – попробуем физику.

Борис приготовился к выстрелу, но Киреев лишь резко увел оружие вверх, выкрикнув: «Бах!»

– Не, ну ты серьезно решил так быстро сдохнуть? Нет, сучонок, ты будешь страдать. И раз что ты, что твоя напарница – сраные счастливчики, будем играть по-другому. Константин пнул Сереброва в забинтованное плечо, так что Борис сдавленно вскрикнул. На мгновение в глазах охотника потемнело. Его резко дернули за ворот футболки, потянув перевязанную руку – от боли зазвенело в ушах. Серебров не слышал собственного голоса, не чувствовал тела.

Киреев протащил бывшего напарника по петлявшему коридору прямиком в крохотную техническую комнату, пронизанную трубами, и швырнул в угол.

Несколько секунд охотник просто лежал на шершавом бетонном полу, тяжело дыша и держась за руку. Когда яркие вспышки перестали плясать перед глазами, охотник перевернулся на спину. Потолок, тусклая лампа едва освещала пространство. Глухие шаги.

Серебров резко повернул голову – Киреев ходил вокруг Лили, сидевшей без сознания на старом стуле со спинкой. Девушка уронила голову на грудь так, что длинные светлые волосы закрывали лицо, и не шевелилась; руки за спиной – то ли связаны, то ли в наручниках.

Рядом с девушкой стоял странный прибор – на одной из тех тележек, которые использовали архивники для перевозки материалов. Борис с трудом разглядел старые датчики, лампочки, провода, и венчала это все громоздкая перчатка из металлических пластин. На кончиках указательного и большого пальца поблескивали острые шипы. Непонятная конструкция скорее походила на бутафорию для старого фильма про космос, чем на настоящий прибор. Но в то же время штука казалась знакомой…

Очень похоже на…

Внезапно глаза охотника расширились от ужаса – это был старый полиграф, одна из первых моделей, которую, похоже, хранили в подвале отдела. Не детектор лжи, а тот самый прибор, которым в «Оке» пытались возвращать воспоминания охотникам, нарушившим «Контракт».

– Вставай, красавица, проснись, – Костя убрал с лица девушки волосы и с силой похлопал по щекам. Охотница дернулась и слепо озиралась, словно котенок, едва открывший глаза.

– Вика… – до Бори едва долетел ее слабый голос – напарница так полностью и не пришла в сознание.

– Нет больше Вики, – Костя присел перед Лилей и похлопал ее по колену. – Хотя жаль. Умная была девчонка. Знаешь, в нашей шараге на редкость не ценят сотрудников. Такую умницу и в архив.

– Ты ублюдок, – слабо пробормотала Лиля, – Артур…

– Тсс, с Артуром вы и знакомы-то не были. Знаешь, не стоит о покойниках плохо, он был хорошим парнем.

– Зачем?

– Ну, милая, так нужно было. Артура жалко, как и Вику, но я ее предупреждал. Просил забить на это дело. Но, как я уже говорил, она была очень умной, – Костя прижал дуло пистолета к подбородку девушки. – Слушай, наверное, сейчас как-то грубо получается. Я знаю, кто ты, а ты, Лиличка, наверное, меня и не помнишь? Меня зовут Костя, приятно познакомиться. Лучший друг, коллега и наставник того корчащегося мешка с дерьмом, который мы по привычке зовем Боря Серебров.

Лиля испуганно подняла голову и, заметив напарника, сдавленно всхлипнула – сердце противно сжалось. Боря пытался подняться, морщась от боли.

Совсем рядом…

Лиля инстинктивно дернулась, желая помочь, но тут же получила удар – несильный, но ощутимый.

– Ну, куда ты? Еще рано уходить. В общем, моя дорогая Лили, сегодня я буду твоей феей-крестной. И, как ты заметила, у меня есть волшебная палочка. Если будешь себя плохо вести – я превращу твое лицо в кровавое месиво. Бо, тебя это тоже касается. Понял? Я не слышу.

Борис смог сесть и прислонился спиной к стене, раны неприятно пульсировали, не давая сосредоточиться.

– Да, – сквозь зубы ответил он.

– Вот и чудесно. Сейчас мы отправимся в увлекательнейшее путешествие по волнам памяти.

Костя схватил несколько проводов с датчиками и кинул их Сереброву.

– Надевай. Кстати, Цветкова, никогда не гадала, почему тебя, такую мелкую бестолочь, взяли? Почему с тобой столько возились? К чему столько чести?

Киреев повернулся к прибору и начал включать датчики – машина вздрогнула и тихо зажужжала.

– Мой папаня, хороший был мужик, кстати, скотина редкостная, на старости лет завел себе суку. Не любовницу, а натурально самку собаки. Золотистого кокер-спаниеля. Красивая была, зараза. Ласковая, умная. И шерсть прям шелковая. Пока мы с мамой, бабушкой и братом сидели друг у друга на головах в однушке, папаня в своей квартире отдал одну комнату для Дженни, даже смастерил отдельную полку для наград. Как он с ней возился! Пока мы с братом росли, папаня не мог запомнить, в какой школе мы учимся, а с ней… все выставки, все сходки собаководов, корм из-за границы, номер ветеринара на быстром наборе, – Костя покачал головой. – Впрочем, к чести этой суки, она принесла отцу гораздо больше поводов для гордости, чем три сына вместе взятых. Ну, то есть с нами не удалось, но из собаки он наконец вырастил «человека».

Костя нацепил несколько датчиков на голову Лиле. Девушка зажмурилась от боли.

– Он и помер из-за нее. Решил свести наконец с каким-то кобелем, а Дженни не смогла в срок разродиться. Врач не успел приехать, тогда папаня закинул собаку на заднее сиденье машины, сам за руль и, видимо, все посматривал – проверял, как она там. Ну и проехал на красный. Машина всмятку, отец всмятку, да и Дженни не лучше. Грустная сказка.

Киреев надел на руку странного вида перчатку.

– Так о чем я? Ах да, моя маленькая сука, наслаждайся.