Текст книги "Женщина перемен"

Я была пьяна, но изображала из себя еще более пьяную, чтобы Максиму не пришло в голову домогаться близости. Оставшись одна в спальне, я написала Илье всего несколько слов. Ничего особенного. Просто пара слов о том, как мне трудно вообще. И как трудно без него в частности. После этого я рухнула в кровать, сунув телефон в тумбочку.

Максим меня не беспокоил. Он вошел в нашу спальню, дотронулся до моего плеча, но я никак не отреагировала. Света из холла было достаточно, чтобы увидеть, что на тумбочке у кровати нет телефона. Наверное, он подумал, что я его потеряла. И, наверное, машинально открыл верхний ящик. Просто на всякий случай, чтобы убедиться, что его нет и там. В своем ответном сообщении Илья просил стереть эсэмэски и соблюдать осторожность. Я не слышала, как пришло его сообщение, я уже спала. Максим открыл крышку, прочитал текст и вышел из комнаты вместе с телефоном. Несколько минут ему потребовалось на то, чтобы скопировать мою переписку с Ильей на свой ноутбук. А ведь Илья предупреждал меня об осторожности. Но я не справилась.

Часть четвертая

– Здравствуйте, Максим Олегович! А Семен Викторович в переговорной, вы можете подождать его у него в кабинете, – лепетала панюковская секретарша Олечка.

При взгляде на нее у Максима всегда сжималось сердце – ему казалось, что хрупкая девушка находится в одном шаге от серьезной травмы, рука сама тянулась предложить ей опору. Максим не представлял себе, как это создание может передвигаться на таких каблуках. Секретарская зарплата не позволяла Олечке приобрести оригинальное изделие французского дизайнера Кристиана Лабутена, и она довольствовалась недорогой и довольно вульгарной имитацией. Это была тоненькая и невысокая девушка, громоздкие туфли совершенно ей не шли. Но выглядела она для любителей подобного рода эффектов привлекательно. Что ж, у Семена не могло быть другой секретарши.

– Вы располагайтесь, я сделаю вам кофе, как вы любите. – Олечка выпорхнула из-за своего стола, и Максим замер в злорадном ожидании: каждый раз ему казалось, что секретарша вот-вот навернется со своих туфель и растянется на полу.

– А Семен Викторович там надолго, вы не в курсе?

– В курсе, ненадолго, – деловито сообщила Олечка, копошась у кофемашины.

Максим прошел в панюковский кабинет и рухнул в кресло. Ему не хотелось ни кофе, ни чаю. «Вызвать, что ли, водителя и выпить?» – мелькнула в голове соблазнительная мысль. Максим знал, что по размышлении отметет ее, найдя с десяток причин, по которым не нужно этого делать, поэтому сразу набрал номер своего водителя и велел ему подъехать к офису Панюкова. Напряжение, так и не давшее ему выспаться, сейчас достигло наивысшей точки. Он не мог спокойно смотреть на свою жену, ему хотелось немедленно потребовать объяснений, и он сдержался огромным усилием воли. Жизнь научила его никогда не поддаваться влиянию минуты, не давать эмоциям взять верх. Он научился управлять своим гневом, страхами и всеми прочими чувствами без ущерба для своего характера, и с годами это стало даваться ему все легче. Однако сейчас накопленный годами опыт не работал. Невыносимая боль разрывала ему сердце, и он ничего не смог сделать для того, чтобы облегчить ее. У Любочки есть мужчина – в данный конкретный момент имеет значение только это и больше ничто.

В кабинете Панюкова Максим мог позволить себе хозяйничать, зная, что не вызовет этим недовольства Семена – они были слишком давно и близко знакомы и давно уже общались без церемоний. Максим открыл шкафчик, несколько секунд поразмышлял над тем, что ему предпочесть – коньяк или виски, и выбрал коньяк. Олечка с чашкой кофе и имбирным печеньем оказалась очень кстати.

Максим не был поклонником алкоголя, он считал, что свою порцию, полагавшуюся на жизнь, он выпил в глупой, веселой и бесшабашной молодости. Сейчас ему перестало нравиться состояние, когда мозг затуманивается, а реакции ослабляются, поэтому выпивал он довольно редко и понемногу. Однако Любочке алкоголь как-то все-таки помогает, может, и ему удастся хотя бы немного расслабиться? Может быть, удушливая волна обиды отступит, а глоток коньяка смоет этот чертов ком, застрявший в горле со вчерашнего вечера? Вряд ли, конечно. Любочка… Все равно его мысли будут неотступно вертеться вокруг нее.

Он обомлел, когда увидел ее впервые. У нее были широкие брови, красивые чувственные губы, роскошная грива волос. Но больше всего Максима поразила Любочкина царственная осанка. Ведь простая девчонка, а держится как королева. Уже потом, когда состоялась ее карьера, это качество трудно было переоценить: когда Любочка выходила на сцену, зал буквально замирал. Только одной ее красоты и стати было бы достаточно, но у нее был еще и волшебный голос… В Любочку Максим влюбился с первого взгляда, еще не зная, что окажется несгибаемым, забубенным однолюбом. Потом сам стал шутить на эту тему и даже писать двустишия, типа такого: «Эх, горькая судьба однолюба – любить одну-единственную Любу». Шутки шутками, но он действительно не хотел других женщин. И даже не потому, что боялся ее потерять, – просто не хотел. Он и Семена, который тоже положил глаз на барышню, предупредил сразу и в резкой форме: мол, на эту девушку рот не разевай, убью. И Семен как-то сразу же поверил, что Максим говорит серьезно, и дал опрометчивое клятвенное обещание. Люба ему раньше нравилась, а может, нравится и теперь, но он никогда не пытался нарушить свое слово.

Потерять Любочку… Такую возможность Максим отказывался даже представить себе. Одна мысль об этом была так мучительна и невероятна, что он не хотел подпускать ее близко, не хотел думать о такой возможности. А ведь один раз нечто подобное чуть не случилось в его жизни. Тогда, много лет назад, когда его жена загорелась идеей участия в международном конкурсе…

Она была поглощена своими планами, перспективами… Да, конечно, Любочка очень талантлива, за первые годы работы в театре ее голос раскрылся, она превратилась в зрелую, высокопрофессиональную певицу. Такое сокровище не должно прозябать в провинциальном театре – разве Максим сам не понимал этого? Понимал. Он гордился ее талантом, ее восхитительным голосом, он желал бы ей самых головокружительных успехов. Если бы не страх. Не ледяной страх потерять ее навсегда. Любочка развивалась более быстрыми темпами, чем он сам. Она уже готова была сделать серьезный шаг в карьере, а он пока только прокладывал себе дорожку, только примерялся к той сфере, в которой решил применить свои собственные способности. Люба жила музыкой, дышала запахом сцены. Она была готова работать с утра до ночи. И при такой самоотдаче она, конечно же, добилась бы своего, стала бы звездой высокого полета. Такой как Анна Нетребко. Или Любовь Казарновская. И неизбежно настал бы момент, когда он, Максим, смог бы увидеть свою Любочку только по телевизору…

Вспоминать об этом было больно, и Максим постарался стряхнуть с себя наваждение. Не получилось. Второй раз судьба заставляла его испытывать тот же самый страх – страх потери любимого человека. Все эти годы жена заставляла его волноваться: она тяжело переживала потерю голоса, тосковала, прекратила общаться с друзьями, стала потихоньку пить, думая, что он ничего не замечает. Прятала по шкафам свои бутылочки, дурочка. Как золотая мишура, с нее слетел былой лоск, исчезла царственность походки, потухли глаза, опустились уголки губ. Но это все равно была его Любочка, его единственная, любимая на всю жизнь жена. Пусть такая, пусть какая угодно – лишь бы с ним. Лишь бы рядом. Максим терпеливо ждал, что когда-нибудь это пройдет, ее боль утихнет, в жизни Любочки возникнут какие-то новые интересы. И вот, кажется, дождался.

– Что за похоронный вид? – раздался за его спиной голос Семы Панюкова.

Максим, смотревший в окно, где в подслеповатом зимнем свете бежал своим привычным чередом будний день, резко обернулся.

– Я тут у тебя немного похозяйничал, – сказал он, указывая на бокал.

– Ты? С утра пораньше и с коньяком? – не поверил своим глазам Панюков. – Не иначе как что-то случилось. В чем дело, старина?

– У Любы кто-то есть, – без предисловий и оби-няков сообщил Максим.

– Не может быть, не верю, – так же мгновенно ответил Сема. – У нашей Любочки? Никогда!

– Этому не надо верить или не верить, – отозвался Максим, – это факт. И меня интересует обладатель вот этого номера телефона.

– Что о нем известно?

– Мне – ничего, – пожал плечами Максим, – кроме того, что его зовут Илья.

Он протянул старому товарищу листок бумаги, на котором был записан номер телефона.

– Все, что возможно, – попросил Максим, – по максимуму.

– Понял, не дурак, – кивнул Семен, на лице которого появилось встревоженное выражение.

Максим знал, что лучше Семы Панюкова с поставленной задачей не справится никто. Семен – бывший мент, давно работающий в частной сфере. Его скромный ЧОП, который он организовал на паях с бывшим сослуживцем, давно вырос в солидный холдинг. Несколько лет назад Семен остался единственным владельцем своей конторы, которой очень гордился, потому что сегодня его «Сокол» оказывал не только услуги по охране объектов, он включал в себя частный сыск, службу экономической безопасности, страховую компанию, коллекторское агентство, группу оценки банковских и страховых рисков и многое другое. На работу он принимал профессионалов, имеющих опыт работы в правоохранительных органах, хороших юристов, много им платил и много от них требовал. К Панюкову можно было обратиться с любой проблемой: оценить подноготную будущего делового партнера, выявить утечку информации, обеспечить личную безопасность – в общем, решить множество всяких деликатных проблем. Максима связывали с ним, кроме личных, тесные деловые взаимоотношения.

– Оля, вызови ко мне Насонова, – обратился он к секретарше, и через несколько минут сотрудник выслушал срочное задание получить максимально возможную информацию о лице, на которое зарегистрирован такой-то мобильный номер.

– У меня еще одни переговоры, – сообщил Панюков, взглянув на часы, – мне надо отойти, но все равно ситуация такая, что я просто не знаю, что тебе сказать.

– Я тебе мешаю? – уточнил Максим. – Могу погулять где-нибудь.

– Нет-нет, это мне придется уйти, – остановил его Семен, – я отойду в переговорную на час, если захочешь, угостись еще чем-нибудь. Перекуси, например. У Олечки все есть.

– Спасибо, я просто посижу с коньячком, – ответил Максим, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

После бессонной ночи он очень быстро задремал и проснулся, только когда Панюков похлопал его по плечу.

– И где она откопала этого плейбоя! – довольно бесцеремонно воскликнул Сема. – Вообще-то его не должно было быть в городе. Что тебе обо всем этом известно?

– Да почти ничего, – пожал плечами Максим.

– Но ты что-то замечал за ней?

– Замечал, но давай я лучше потом тебе об этом расскажу.

– Ладно, – согласился Панюков, понимая, что в подобной ситуации и сам бы проявлял такое же нетерпение. – Но я не про подробности спрашиваю. А о том, сможешь ли ты узнать его по фотографии.

– Да нет же! – воскликнул Максим. – У меня есть только их переписка. И больше ничего.

– Ну тогда слушай.

Друзья устроились друг против друга.

– Этот телефон принадлежит Шаталову Илье Андреевичу, 1981 года рождения, зарегистрированному по указанному вот тут адресу в Москве, – сообщил Панюков. – Но в столице данный гражданин проживает недавно, всего два года, а ранее жил здесь, в нашем с тобой родном городе. И работал, представь себе, в Следственном комитете в должности следователя, в отделе тяжких насильственных преступлений, имеет звание капитана юстиции.

Панюков замолчал, пристально всматриваясь в лицо своего собеседника.

– Ничего не промелькнуло? Никакого воспоминания?

– Нет, – уверенно ответил Максим. – А что, я должен был что-то о нем слышать?

– Не должен был, но мог, – парировал Сема, – и не о нем, а скорее о ситуации, в которой он был участником.

– Рассказывай, – взволнованно произнес Максим, лицо которого покраснело от дурного предчувствия.

– Это была ситуация, касающаяся нашего с тобой общего знакомого. Сергея Ивановича Ярового, – многозначительно гладя на компаньона, продолжил Семен.

Немногим более трех лет назад был момент, когда Сергей Иванович Яровой мог считать себя абсолютно счастливым человеком. И считал, потому что к тому были все основания. Раньше положенного срока спустилась на погоны очередная звездочка, и он получил повышение, которое считал венцом своей служебной карьеры. Он не метил на первую должность, первые лица в их сфере – фигуры политические, и подобные назначения – это другой уровень интриг и другой уровень связей. Должность заместителя руководителя областного следственного управления Следственного комитета РФ он получил вполне заслуженно: на его счету было множество сложнейших раскрытий, успешное руководство отделом по тяжким насильственным преступлениям, молодежь, воспитанная им, уже самостоятельно показывала отличные результаты. Карьера сложилась именно так, как хотел Сергей Иванович: он еще не стар, находится на своем месте, к которому стремился. В его жизни произошло и другое важнейшее событие: он женился на женщине, о которой мечтал. После трудного развода с женой Сергей Иванович несколько лет вел образ жизни разочарованного в женщинах холостяка, заводил партнерш только для поддержания мужского здоровья и о повторной женитьбе не задумывался, пока не встретил Ингу Малышеву. Сергей Иванович любил талантливую молодежь. На самом деле его внимание привлек парнишка из следственного отдела одного из районов города, который очень ярко проявил себя на раскрытии по горячим следам громкого двойного убийства. Мальчик обладал цепким умом, интуицией, аналитическими способностями, был образован шире обязательного юридического курса и стремился к новым знаниям. Парнишку звали Илья Шаталов. По виду никогда не скажешь, что этакий холеный красавчик может оказаться толковым следователем – слишком уж нежной была его внешность. Сергей Иванович таких не жаловал, но для Шаталова сделал исключение – парень был способный без дураков. Ему не хватало умений, которые приходят с практикой, так что с годами, при вдумчивом руководстве, в коллективе опытных коллег, такое природное дарование вполне могло достичь самых больших высот в своей профессии. И Сергей Иванович перетащил его из района в областное управление. А вместе с ним и криминалиста Ингу, интересную такую, изящную девушку, которую непонятно как занесло в столь неромантическую профессию. Ухаживать за сотрудницей много младше себя, да еще и находящуюся в подчинении, было недопустимо, и Сергей Иванович благодаря своим связям смог предложить ей переход на престижную высокооплачиваемую работу. Чем больше они общались, тем сильнее он к ней привязывался, пока наконец не признался и себе, и ей, что любит ее горячо и преданно и готов посвятить ей всего себя и весь свой остаток жизни. Они поженились и прожили год счастливой, безоблачной семейной жизнью. Тем страшнее и оглушительнее оказалось настигшее Ярового жестокое разочарование. Не важно, как именно Сергею Ивановичу открылась правда, но суть ее заключалась в том, что его обожаемая Инга была безумно влюблена в своего бывшего коллегу Илью Шаталова. Какое-то время у молодых людей даже был страстный роман, но после перехода Инги на другую работу он прекратился сам собой. Уже сделавшись госпожой Яровой, Инга попыталась восстановить романтические отношения с Ильей, которого никак не могла забыть, преследовала его, но он избегал близости с женой начальника. Она стала беситься, выдавать себя и свое состояние, которому муж пока объяснения не находил. В какой-то момент Илья все-таки дал слабину, и это было его роковой ошибкой. Случайная близость сделалась достоянием Ярового, он пришел в бешенство, случился дикий скандал, в ходе которого Инга потребовала отпустить ее к любимому. А вот ждал ли ее любимый – это был еще очень большой вопрос. Сергей Иванович не мог прийти в себя не только из-за измены жены, не меньший гнев и обиду он обрушил на парня, которого вытащил из района, учил, холил и лелеял… Такое гнусное предательство не укладывалось в голове, и Яровой поставил Илье ультиматум – выметаться из управления подобру-поздорову, пока он не нашел способ «уйти» его по компрометирующим обстоятельствам. Более того, Яровой предупредил Илью, что отныне в следственных органах ему делать нечего, и он употребит все свое влияние, чтобы уничтожить карьеру молодого человека на корню. Инга билась в конвульсиях, требовала от Ильи того, чего он и не думал ей давать, пока не зашла в тупик. В один прекрасный момент Сергей Иванович, не понимающий, чего дальше от нее ждать, закрыл жену дома. Он еще не принял решения. Ни простить, ни отпустить Ингу он не мог. Кончилось дело печально: Инга приняла смертельную дозу какого-то снотворного. Ужаснее всего было то, что она не собиралась сводить счеты с жизнью, просто хотела продемонстрировать и мужу, и любовнику, насколько серьезно ее состояние. Через приемную она узнала, когда Сергей Иванович выехал из здания, и выпила таблетки в расчете на то, что муж застанет ее еще в сознании. Но Сергей Иванович в тот день не поехал домой, как обещал жене. Он записался на срочный прием к стоматологу. Поняв свою ошибку, Инга пыталась спастись, стала звонить подруге, но было уже поздно…

Вытащить Ингу с того света не удалось, хотя за ее жизнь боролись лучшие врачи. На следующий день после девятин к Илье приехали двое незнакомых ребят, которые кратко объяснили ему, что некий человек требует, чтобы он уехал из города и никогда больше не возвращался. Трудно было поверить, что у заместителя начальника Следственного комитета имеются помощники для деликатных поручений незаконного характера. Они предупредили, что если Илья не примет условие как безоговорочное, то в самое ближайшее время пополнит статистику лиц, пропавших без вести. Пока, заявили они, человек, пославший их, старается избежать кровопролития, но если он не будет понят, пусть Илья пеняет на себя. С тех пор об Илье Шаталове в их городе действительно никто ничего не слышал, и вот теперь он появился снова.

Семен закончил свой рассказ, и несколько секунд приятели молчали, обдумывая информацию.

– А где он теперь работает в Москве? Не удалось выяснить? – спросил Максим.

– Почему не удалось? Удалось, – усмехнулся друг. – В большой частной конторе, вроде моей.

– И он здесь в командировке?

– Такие подробности быстро не узнаешь, но мы это выясним, я тебе обещаю.

– Мне нужно за ним проследить, я должен знать, что он здесь делает. – Максим начал выходить из оцепенения.

– Зачем? Не проще ли отправить его по месту регистрации?

– Не знаю, – покачал головой Максим, – лучше ли это.

– И Яровому пока не рассказывать?

– Давай подождем, – немного подумав, ответил Максим, – мы всегда успеем это сделать.

Из офиса Панюкова Максим вышел в глубокой задумчивости. Пока он был в здании, пошел снежок. Мерное мелькание белых хлопьев успокаивало, настраивало на продуктивные размышления, и Максиму захотелось пройтись пешком. Он даже не сразу понял, кому так отчаянно сигналит водитель черного «Рендж Ровера», припаркованного на выходе из двора офисного центра. И только очнувшись от своих мыслей, сообразил, что это его «Рендж Ровер» и его водитель. Максим махнул ему рукой и не спеша побрел по тротуару, который постепенно покрывался снегом. Слегка подморозило, но он все же решил не садиться в машину. Он не может сейчас ехать в офис, не может работать, не может заставить себя думать о чем-то, не имеющем отношения к ситуации, которая его волнует. Что ему делать? Понаблюдать за этим Шаталовым? Выяснить, что он делает в городе, зачем приехал? Выполняет ли какую-то работу или занят личными делами? Вряд ли московская контора прислала его в командировку, Максиму трудно было представить себе, что за решением вопросов в провинции кто-то обращается в столичное агентство. Зачем? Деньги некуда девать? Могло ли его привести что-то личное? Теоретически – да. У него могли остаться родственники. Кто-то из них мог умереть, в конце концов. Или тяжело заболеть. Панюков установит наблюдение, но что это даст? Допустим, узнают они, зачем он приехал, – и что? Что это знание изменит? Какая разница, что здесь делает этот парень и как он познакомился с Любой? Важен факт того, что это знакомство состоялось и привело к определенным отношениям. И что с этим теперь делать? Что делать ему, Максиму? Жить так, будто он ничего не знает? Позволить жене встречаться с любовником? Мысль об этом была невыносима, ее не хотелось даже допускать. Нет, этого он не сможет вынести, надо искать более реальный вариант поведения. Из переписки, которую он нашел в телефоне, Максим не смог сделать однозначного вывода, на какой стадии находится роман Любочки с этим плейбоем. Слова были нежные, но без каких бы то ни было намеков на сексуальную составляющую в отношениях. Были они уже близки или только собираются? Если есть хоть малейшая надежда на то, что главного между ними еще не произошло, Максим должен сделать все возможное, чтобы предотвратить это. Неужели он совсем не знает свою жену? Как могла она отдалиться от него настолько, что он перестал ее чувствовать? Перестал ощущать опасность, которая, оказывается, подстерегала его?

Подходя к дому, Максим принял решение. Он должен объясниться с Любой и все ей рассказать. История с самоубийством приведет ее в шок. Она же ничего о нем не знает, об этом своем тайном друге, и вряд ли он рассказал ей правду о том периоде своей жизни, из-за которого сбежал из города. Так вот, она должна узнать эту правду. И кто знает – может, еще не все потеряно?

Максим поднял голову. Окна его квартиры не были освещены, и невозможно было понять, дома Любочка или нет. Он не проговорил с Панюковым одну очень важную деталь: как они установят место нахождения Илья Шаталова. Может быть, Семен собирался ловить его на живца, на Любочку? А как иначе узнать, где он остановился? Что, если он не живет в отеле, а снял квартиру частным образом? Максим сунул руку в карман и вытащил телефон. Пальцы совсем замерзли.

– Сема, я оторву еще на минуту?

– Валяй, – отозвался товарищ.

– Как ты собираешься установить его местонахождение? Ты рассчитывал сделать это, когда они с Любой встретятся?

– А что? Ты хочешь что-нибудь предложить?

– Нет, я хочу по возможности избежать такого варианта, – объяснил Максим, – я не хочу, чтобы они встречались.

– Ну это уже от меня не зависит, этому только ты можешь воспрепятствовать.

– Так это возможно?

– Возможно, просто это будет дороже, – отозвался Панюков. – Можно отследить по телефону. Но сейчас за билинг дерут приличные деньги. Сам понимаешь.

– Понимаю, пусть, – согласился Максим, – деньги значения не имеют.

Максим уже собрался войти в подъезд, когда его, как резкая боль, пронзила мысль: а вдруг Любочка сейчас с ним, с этим своим Ильей? Вдруг она уже ушла из дома? Каково это будет – осознавать, что твоя жена в данный конкретный момент находится с другим мужчиной? Каково это – представлять себе, что она сейчас с ним делает? Максим решительно потыкал в кнопки домофона и в несвойственной солидному человеку манере вбежал в подъезд.

– Ты куда-то собираешься?

Люба вздрогнула и обернулась. Максим стоял на пороге ее спальни, в волосах у него таял снег, пальто было расстегнуто, его карие глаза были непроницаемы. Когда-то в далекой молодости Люба говорила, что Максим похож на Леннона. На взгляд самого Максима, вопрос похожести на знаменитого битла был весьма спорным, но сравнение ему было приятно.

– Почему ты дома? В такое время? Что-то случилось? – сыпала вопросами Люба, явно не ожидавшая появления мужа в квартире.

– А что? Я как-то нарушил твои планы? – сбрасывая на ходу пальто, спросил Максим.

– Нет, не нарушил, какие у меня могут быть планы? – пролепетала она, не глядя в глаза.

– Но ты же одевалась, – настаивал Максим, – значит, куда-то собираешься. Вот я и спрашиваю – куда?

Люба резко обернулась и вызывающе вскинула голову.

– Почему таким тоном? Я что, под арестом? Что это за допрос?

Она сама чувствовала, что имеет весьма жалкий вид, отчего пафос ее вопросов становился все менее убедительным.

– Люба, да что с тобой? Я ведь просто спросил, думал, может быть, составлю тебе компанию. У меня выдался свободный день.

Люба окончательно смешалась. Она боялась смотреть Максиму в глаза и оттого не понимала, что происходит. Он издевается над ней? Он что-то подозревает? Или знает? Или вправду случайно оказался дома? Нет, такого не может быть. За долгие годы их совместной жизни такого, пожалуй, не случалось.

– Ну что с тобой, Любочка? Ты растерялась? Ты не хочешь брать меня с собой? Ну ладно, я не навязываюсь. Давай-ка выпьем чаю, если ты не очень торопишься. Или тебя уже время поджимает?

Люба договорилась с Ильей о встрече, до которой было еще полчаса. Через сорок минут Илья, привыкший к ее пунктуальности, начнет звонить. Отправить ему сообщение в присутствии мужа не представлялось возможным. Люба отказывалась представлять себе возможное развитие событий.

– Ну так что, Любочка, сделаешь мне чайку? Или ты в это время суток предпочитаешь какой-то другой напиток? Доставай, – он кивнул в сторону Любиного платяного шкафа, – не надо от меня прятаться.

С этим словами Максим вышел из спальни, оставив жену на несколько секунд в состоянии оглушительной паники. Илья строго-настрого запретил ей говорить с Максимом об украшении и требовать от него объяснений. И если Максим готовит нападение – а судя по его тону, все именно так, – ответить ей будет нечем.

– Любочка! – Его голос раздался со стороны кухни. – Я жду тебя!

Когда Люба вошла в кухню, Максим, сидевший за столом, сделал рукой жест, значения которого она сначала не поняла и лишь несколько мгновений спустя осознала, что он указывает в сторону кофемашины и стоящих рядом с ней кофейных чашек.

– Достань «Бейлиз», давай плеснем в кофеек немного, а то вид у тебя совсем какой-то грустный.

Люба послушно стала делать кофе, вынула из шкафа ликер и пачку печенья. Когда все было готово, она села напротив Максима, лихорадочно обдумывая только один вопрос: что делать, если сейчас позвонит Илья?

– Давай рассказывай, – прервал муж сумбурное течение ее мыслей.

– Максим, что ты от меня хочешь?! – почти выкрикнула Люба.

– Для начала – чтобы ты не волновалась и не нервничала, а спокойно рассказала мне о своих текущих делах, о новых знакомых… А именно об Илье Шаталове.

А ведь Люба не знала Илью по фамилии! Может, он и произносил ее, но она решительно не помнила этого момента. Только сейчас ее пронзила догадка: по всей видимости, Максим проверил ее телефон. О боже, какая она дура! Почему она не стерла переписку? Она мастерица, только если нужно спрятать от мужа следы своего пьянства, хотя теперь стало ясно, что даже эти уловки хорошо известны Максиму, что он прекрасно знает, какая она жалкая алкоголичка. Но до своей связи с Ильей Люба никогда не имела отношений с другими мужчинами, и ей даже в голову не могло прийти, что Максим не доверяет ей, что он может копаться в ее телефоне, проверять или даже следить за ней…

– Я тебя не понимаю, – побелевшими губами прошелестела она.

– Ты все понимаешь, Любочка, хватит, не унижай себя, давай поговорим как взрослые люди. – Максим мгновенно посерьезнел, отчего Любе стало страшно. – Я уже понял, что тебя с этим человеком связывают какие-то особые отношения. Видимо, очень близкие отношения, я прав?

Слезы потекли у Любы из глаз, она сделала глубокий вздох, пытаясь как-то собраться, но стало только хуже.

– Люба, не надо плакать, я пока ни в чем тебя не обвиняю, я только хочу узнать… Пока только узнать, ладно? Илья Шаталов – это кто?

На лице Любочки отразилась мука.

– Зачем ты спрашиваешь? – выдавила она сквозь слезы. – Если ты следишь за мной, ты сам все знаешь, не так ли? Зачем тогда эти вопросы?

– Люба! Сосредоточься! – приказал Максим. – Я спрашиваю не о тебе, о тебе мне все известно. Я задал вопрос относительно Ильи Шаталова и хочу понять, что ты о нем знаешь.

– Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать! – взвизгнула Люба. – Зачем ты меня мучаешь? Ты хочешь меня в чем-то обвинить? Давай, вперед! Но не надо из меня душу вынимать!

– Неизвестно еще, кто из кого душу вынимает, моя дорогая, – заметил Максим. – Но я не хочу тебя мучить, Любочка, я тебя спрашиваю не для того, чтобы истязать тебя, поверь.

Он протянул Любе руку через стол, и она вложила свои дрожащие пальцы в его ладонь.

– Вот так будет лучше, – успокаивающе проговорил Максим. – Давай сейчас не будем касаться ваших отношений, просто скажи мне, что ты знаешь об этом человеке. Где вы познакомились? Что он о себе рассказывал?

У Любы стучало в висках, одно она понимала точно: рассказывать о том, где они с Ильей познакомились, нельзя.

– Мне нужно немного успокоиться, – сказала она, чтобы просто оттянуть время.

Максим молча поднялся со стула, достал из одного кухонного шкафа бутылку коньяка, из другого фужер, щедро плеснул в него и поставил перед женой.

– Давай, дорогая, выпей, расслабься немного, ты ведь именно так расслабляешься, и ответь мне на простой вопрос, – сказал он вкрадчиво, – где вы познакомились?

– Да нигде… – ответила Люба, когда большой глоток бальзамом растекся по горлу и приятно обжег внутренности. – В кафе. Просто познакомились, ну как это бывает… Просто выпили вместе вина, и все.

– Хорошо, но потом, когда вы уже встречались… – Максим помедлил, подбирая слово. – Поддерживали знакомство, так сказать… Ну пока это не важно… Просто скажи, что он о себе рассказывал? Ты знаешь, кто он по профессии? Где он живет? Постоянно, я имею в виду, – безжалостно добавил он.

Люба издала истерический смешок, поперхнулась и ответила:

– Я ничего о нем не знаю. Я не знаю, кто он. Просто знакомый, и все.

– Просто знакомому ты не говорила бы, что нуждаешься в нем! – оборвал ее Максим. – Я могу допустить, что ты действительно почему-то в нем заинтересована. Не будем сейчас обсуждать эту скользкую тему. Но если он тебе зачем-то нужен, ты должна знать о нем хоть что-нибудь… По логике вещей. Я прав или нет?

– Наверное, да, прав…

– Люба, я подозреваю, что ты в чем-то доверилась этому человеку, может быть, даже влюбилась в него.

Максим резко сжал ее руку, Любе стало больно.

– Так или нет? Люба, будь разумной женщиной, ответь мне, наконец! Что тебе о нем известно?

– Ничего, – опустив голову, тихо проговорила жена.

– Почему-то я так и думал! – торжествующе воскликнул Максим. – Ты ничего о нем не знаешь, но доверяешь ему, готова бросить свою жизнь к его ногам? Ну что ж, это твоя жизнь и твое право ею распоряжаться. Но ты мне, Люба, не чужой человек, ты моя жена, и мне будет очень больно и обидно, если ты уничтожишь эту жизнь своими же руками.