Текст книги "Женщина перемен"
Автор книги: Алла Холод
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
В деле Полины Самохиной следствие пошло по самому легкому и неверному пути. В отношении смерти Роберта оно и вовсе не проводилось – после проверки в возбуждении дела было отказано. Илье хотелось знать, чем это было – банальной халтурой или умышленным сокрытием важных обстоятельств? Для себя он уже ответил на этот вопрос. Оставалось самое трудное, но необходимое – найти доказательства. Не обладая официальными полномочиями, сделать это было чрезвычайно сложно. То, что он был вынужден действовать тайно, стараясь никому не попасться на глаза и не обнаружить свое присутствие в городе, еще больше усложняло задачу. И вот теперь Илья вплотную подошел к вопросу, который мучил его на протяжении нескольких часов. Муж Любы рассказал ей историю, которая имела место более трех лет назад, и Люба затруднилась ответить на вопрос Ильи, откуда эта история стала мужу известна. Она предположила, что об этом знал кто-то из сотрудников Семена Панюкова, друга семьи и владельца частного агентства. Но Илья точно знал, что этого быть не могло.
Самоубийство Инги Малышевой трактовали по-разному. Инга была красивой, но очень неуравновешенной девушкой. Илья охотно поддался ее чарам, но вскоре стал тяготиться их отношениями: у Инги все было слишком всерьез, самым страшным для себя она считала погрузиться в рутину жизни. Если любовь, то до обморока… Но Илья не любил ее. Он любил свою работу, а встречи с девушками были просто приятным провождением времени. Женщинам он нравился, и он не очень задумывался, когда менял одну на другую. Когда в жизни Инги и Ильи появился Сергей Иванович Яровой, все изменилось. В покровительстве столь влиятельного лица Илья увидел свой шанс, окрылился и, когда внимание Ярового к Инге стало слишком заметно, перестал даже думать о ней как о любовнице. А когда Малышева перешла на другую работу, вздохнул с облегчением. Африканские страсти утомили его, а вокруг было много других хорошеньких девушек.
Прожив с Яровым больше года, Инга так и не поняла своего мужа. Ей льстило внимание легендарного человека, как избранница такой личности она купалась в лучах всеобщего внимания. На время это опьянило ее. Но то, чего она добивалась – возбудить ревность Ильи, – оказалось ей не по зубам. Илья не ревновал. Он вообще забыл свою подружку. Встречу, которую Яровой расценил как любовное свидание, подстроила сама Инга. Она не поняла, что шутит с огнем. Не поняла, что ее муж – жесткий, суровый человек – ни за что не станет участником спектакля, который разыгрывает глупая девчонка. Пусть даже любимая. Сцена, которую приготовила Инга, привела Ярового в бешенство. И никакие оправдания Ильи, никакие его доводы он не захотел даже слушать. Илья был в отчаянии, его карьеру в следствии можно было считать оконченной. Но это был еще не конец. На следующий день после разыгранного Ингой лже-свидания она приняла таблетки. А еще через девять дней к Илье домой пожаловали гости…
Славу сердцееда и дамского любимчика Илье заслужить было несложно. Но все, кто знал его более или менее хорошо, понимали, что превыше всего он ставит карьеру. И были правы. Никто не верил, что Илья мог предать своего покровителя ради девчонки, чье место, кстати сказать, пустовало недолго. К тому же Инга, как ни старалась, не была роковой женщиной, не ее это оказалось амплуа. Из-за таких, как она, мужчины не рушат свои карьеры, не бросают семьи, не стреляются. В коридорах следственного управления больше склонялись к мысли, что она покончила самоубийством, не выдержав тирании Ярового. Девочка-бабочка, попавшая в лапы тарантула, – вот на что это было похоже. Яровой, всю свою жизнь проведший в допросах насильников и убийц, просто спалил бабочку огнем собственной ненависти к роду человеческому и присыпал сверху пеплом своего разочарования в людях. Инга не выдержала. Она хотела страстей, эмоций, она хотела жизни во всех ее красках. Яровой всю свою жизнь видел только смерть. Инга просто не смогла жить с таким человеком.
Илья знал, что в кулуарах обсуждается именно такая версия событий. О якобы имевшем место свидании Яровой никогда и никому бы не сказал. Он лучше пустил бы себе пулю в лоб, чем позволил выставить себя в роли рогоносца. О том, что он выгнал Илью из города, тоже не знал никто. Все коллеги были удивлены и шокированы внезапным рапортом и бегством Ильи, не удосужившегося даже проставить отходную. Когда через год он встретил в Москве бывшего коллегу, тот был уверен, что Илью как талантливого и перспективного сыщика переманили в столицу на большие деньги.
Никто не знал истинных обстоятельств его отъезда. Кроме, конечно, тех, кого Яровой прислал тогда к нему домой. Это было на десятый день после смерти Инги. Яровой находился в отпуске, на службе не появлялся. В гневе, ошибочно сочтя, что Илья и Инга возобновили отношения, он потребовал, чтобы Илья немедленно написал рапорт. Но потом произошла трагедия. И Илья Ярового больше не видел, а его непосредственный начальник на эту тему не проронил ни слова, из чего Шаталов сделал вывод, что в подробности смерти Инги никто не посвящен. Илья рапорт написал, но никому не отдал, держал при себе, все еще надеялся, что сможет объяснить Яровому, как все было на самом деле. Хотя даже если он узнает, что Инга разыгрывала спектакль, разве ему от этого станет легче? Разве он сможет после этого спокойно смотреть на своего подчиненного? Единственное, на что надеялся Илья, так это на то, что его сошлют в какой-нибудь райотдел, с глаз подальше, но не лишат любимой работы.
Десятый день пришелся на субботу, Илья сидел дома, после смерти мамы он уже два года жил один. Ни развлекаться, ни встречаться с кем-либо не хотелось, он валялся на диване, отбрасывая одну за другой книжки и переключая каналы. Звякнул домофон, и на вопрос Ильи незнакомый голос ответил: «Я по поручению Сергея Ивановича Ярового». Илья задрожал всем телом: сейчас решится его судьба. Неужели Сергей Иванович понял, что ошибался, что Илья не предавал его, что он уже давно не имел с Ингой ничего общего? В противном случае он вызвал бы его в кабинет и потребовал рапорт. Или это же требование изложил бы начальник отдела. Илья открыл дверь дрожащими руками. На пороге стояли двое мужчин. Вернее, на пороге стоял один, высоченный, баскетбольного роста мужик с кучерявыми волосами, а другой маячил где-то за его спиной. Визитер вошел в квартиру, не дожидаясь приглашения, и вначале Илья, не успевший опомниться, приписал такой напор недостатку воспитания. Однако когда на пороге возник провожатый, тот, кто топтался за его спиной, его в прямом смысле слова взяла оторопь. Это был типичный, синий от наколок урка, судя по походке, манере держаться и намертво въевшейся в испещренное рытвинами лицо кривой усмешке, отмотавший уже не один срок. Тот, кто вошел первым, выглядел вполне цивильно и был похож скорее на мента. Он без церемоний направился в комнату, нашел пульт от телевизора, выключил звук, затем развернул кресло спинкой к телевизору и уселся в него.
– Не будем терять время, – сказал он, в то время как урка бесцеремонным толчком втолкнул Илью в комнату.
Никогда в жизни Илья еще не чувствовал себя так униженно. Он понимал, что, если сейчас попытается дернуться, наткнется либо на ствол, нацеленный в спину, либо на нож.
– Сергей Иванович просил тебе передать, – начал гость, – что очень тобой недоволен. Он велел тебе написать рапорт, но ты этого не сделал, так что мы напоминаем тебе, что рапорт должен быть написан и подан в понедельник в 9 утра. После этого ты собираешь свои вещички и уезжаешь из города. На сборы он тебе дает три дня. Это чтобы ты успел обратиться к риелторам и выставить на продажу свою квартиру, решить, куда поедешь, и все такое.
– Рапорт я написал, и я подам его в 9 утра, но ехать мне некуда, – заявил Илья, – и продавать свое жилье я не собираюсь. Что вы со мной сделаете? Убьете, что ли?
– А ты что, бессмертный, тебя уж и убить нельзя? Хочешь, прямо сейчас проверим? – просипел, усмехнувшись, урка.
– Нет, сейчас не проверим, – оборвал его главный, – сейчас ты пока следователь, тебя убивать нельзя. А вот когда ты подашь рапорт, ты будешь никто, и звать тебя будет никак.
– Почему вы так уверены, что я не сообщу об угрозах?
– Не сообщишь, мы за тобой присмотрим, – пообещал цивильный. – Как только надумаешь куда-то пойти, помни, что мы рядом. Сергей Иванович дает тебе шанс, воспользуйся им. Ты сможешь уехать и жить спокойно где-нибудь еще. Подумай, и ты поймешь, что это лучше, чем смерть.
Урка тем временем подошел к окну, выглянул.
– Высоко, – изрек он. – Но мы научим тебя летать.
– Он прав, – заметил его напарник, – есть много способов пополнить статистику самоубийств. А также пропавших без вести. Можно стать жертвой наркомана, наконец. Ты же следователь, ты знаешь, сколько преступлений остается нераскрытыми. А пропавшие люди? Кто их ищет? Тебя точно не будут искать. Об этом есть кому позаботиться. Короче говоря, я перед тобой долго распинаться не буду. Если в четверг ты все еще будешь здесь, пеняй на себя. Я человек гуманный, а вот он (он кивнул на своего помощника) может научить тебя и летать, и плавать… Он много чего умеет.
Чтобы сказанное лучше впиталось, урка нанес Илье удар в печень. Болезненный, быстрый, точный, от которого он немедленно согнулся пополам, а еще через секунду все поплыло перед глазами, и подступила удушливая тошнота. Пока Илья приходил в себя, его гости ушли, причем урка смачно харкнул на зеркало, висящее в прихожей.
Долгие три года перед глазами Ильи стояли эти лица: злобная, рваная морда гиены, мерзкого падальщика, и его цивильного спутника – высокого крепкого мужика с настороженными глазами цепного пса. Он ни минуты не сомневался, что эти двое исполнят свое обещание. И дело, конечно, не в них, их Илья не знал. Зато знал человека, который отправил их с поручением. Если на подхвате у Ярового есть такие людишки, можно только догадываться, чем он привязывает их к себе. Какими железными тисками держит за причинные места. И то, что они исполнят любое приказание человека, от которого зависят, можно не сомневаться.
Илья забегал пальцами по клавишам, зашел на свою страничку в Фейсбуке. Очень уж не нравилась ему осведомленность этого самого Семена Панюкова. Он ввел его данные: имя, фамилию, город. Панюковых было много, но Семен среди них оказался только один. И хотя фотография была не портретная, Илья мгновенно узнал его. Этого человека он узнал бы и со спины. В рубрике «личные фотографии» он нашел еще несколько снимков: два с каких-то мероприятий и два с отдыха. Сомнений не было. Илья закрыл ноутбук и стал одеваться. В эту минуту он уже считал дело раскрытым.
Безумно хотелось лечь в постель и уснуть, если получится. Илья устроился на диване. У него не было ни сил, ни желания доставать постельное белье, заправлять кровать. Первый рейс на Москву вылетал рано утром, но даже если придется проворочаться в чужой постели полночи, времени еще более чем достаточно – хоть сколько-то, но он поспит.
Телефонный звонок испугал его, и даже не потому, что была уже половина одиннадцатого, просто звонить ему по этому номеру было некому. Разве что это знакомые предыдущих квартиросъемщиков? Из его знакомых квартирный телефон его нового убежища знала только Аня.
– Илья, ты еще не спишь? – прошелестела она в трубку, будто ее кто-то подслушивает. – Я сейчас сойду с ума. Кажется, я придумала, что нужно делать. Нам нужно срочно увидеться. У меня голова лопается, я срочно должна поделиться с тобой своей идеей. Это нужно сделать сейчас, потому что потом будет поздно.
– Хорошо, бери такси и приезжай, – в недоумении ответил Илья.
Аня появилась через сорок минут, возбужденная, с горящими глазами. Движения ее были порывисты, сапоги никак не снимались с ног, пока Илья не помог ей. Девушка скинула в прихожей полушубок и даже не заметила, что он остался лежать на полу. Шарфик ожидала та же участь. Илья собрал вещи, повесил в пустой встроенный шкаф, пахнущий долгим запустением, и последовал за Аней, которая вошла в комнату, включила там свет и принялась метаться из угла в угол. Илья отправился на кухню, чтобы сделать девушке чаю, и на одно мгновение в его голове возникла неприятная мысль: а что, если Аня, не приведи господь, приехала с какой-то совсем другой целью? Он вспомнил, как она смотрела на него днем, как болтала что-то о какой-то неземной красоте и как тыкалась носом в его плечо, прежде чем уйти. Только этого ему сейчас не хватало. Обеспокоенный, Илья вернулся в комнату, неся в руках чашку и блюдце с нарезанным лимоном, и вздохнул с облегчением, взглянув в Анино сосредоточенное лицо.
– Мне звонила Люба, мы очень мало поговорили, не было возможности, но я теперь кое-что понимаю, – сказала она, – про тебя. Знаю, кем ты раньше работал, где ты теперь. Слушай, Илья, может быть, я сейчас в полном сумбуре, но тем не менее у меня есть кое-какие мысли. Ты меня выслушай и реши, дело я говорю или нет. Но сначала ответь на такой вопрос: все, что происходит в «Белой лилии», – это все-таки не наше частносыщицкое развлечение? Это реальные убийства реальных людей?
Илья кивнул.
– В какой-то момент у меня появилась мысль, что, может быть, все это мы сами себе придумали, – отведя глаза в сторону, пробормотала она.
– Как это сами? Люба не находила трупа Полины? А смерть Роберта я просто придумал?
– Ну не так буквально, но, может быть, эти события никак не связаны между собой? Мы находились в непростой жизненной ситуации, – продолжала она, – во всяком случае, я и Люба. Нам нужно было чем-то занять мозги, на что-то отвлечься. Я вдруг задумалась, а действительно ли все эти страшные события – звенья одной цепи? Не мы ли сами подгоняем факты под наши измышления?
– Но ведь ты сама первая обнаружила ложь, – возразил Илья, – ты сама уличила Альбину. Благодаря тебе разрозненные факты стали складываться в цепочку.
– Да, это так, но потом меня стали посещать сомнения, – замялась Аня, – короче, теперь это уже не важно. Последние события показали не только то, что я не ошиблась. Но и то, что все может быть гораздо серьезнее, чем мы думаем.
– Не знаю, как ты, – отозвался Илья, – но я сразу понимал, что речь идет о серьезных вещах. О преступлениях. Причем хорошо организованных.
– Люба рассказала мне о подарке, который сделал ей муж, – объявила Аня и замолчала.
– И что? Что это меняет?
– Ничего не меняет, – ответила Аня, – это лишь приближает весь этот ужас к нам. Это ставит нас под угрозу, тебе так не кажется?
– Кажется, – невесело улыбнулся Илья, – именно поэтому мне придется уехать из города.
Аня сделала большой глоток чая и зажмурилась.
– Я знаю, что нужно делать, – сказала она.
– А я нет, – ответил Илья, – во всяком случае, пока не знаю.
– Послушай меня внимательно и не спорь, – продолжала Аня, повернувшись к нему лицом и очень внимательно глядя в глаза. – Мы не сможем привлечь к ответственности этих людей, потому что у нас нет никаких полномочий, у нас нет возможностей, позволяющих вести официальное следствие, и у нас нет доверия к официальным органам. Теперь я понимаю, почему ты не хотел обращаться в Следственный комитет. Мы можем интерпретировать факты как угодно, но это будут всего лишь наши слова и ничего больше. А твое открытое участие только повредит. А ведь эти люди представляют опасность, Илья. И не только кому-то, кого мы пока не знаем и кого они выбрали себе в следующие жертвы. Они опасны для всех, кто слишком близко подошел к пониманию того, что они делают. То есть для всех нас. Ты согласен?
– Согласен, что дальше?
– А дальше вот что, – впившись взглядом в Илью, проговорила Аня. – Мы никогда не сможем их разоблачить, если не создадим ситуацию, которая принудит их к действию. Мы должны сделать очень серьезный и очень важный шаг, мы должны сами толкнуть их на следующее преступление! Иначе все это может плохо кончиться для нас самих. Рано или поздно они докопаются до твоих родственных связей с Робертом и его матерью. Если ты являешься опасным соперником, муж Любы будет изучать твою личность, можешь не сомневаться. И тогда опасность грозит всем нам. Хотя бы потому, что мы не будем знать о них ничего, а они будут знать о нас все, что им нужно. Мы должны их остановить.
– Есть план?
– Есть план, – ответила Аня, – иначе я не приперлась бы сюда среди ночи. Контора, в которой ты работаешь, – это серьезная организация? Или так, мелкое агентство?
– Более чем серьезная, – ответил Илья. – Если я тебе скажу, кто ее создатель, ты сможешь погуглить и сама поймешь. Но пока можешь поверить мне на слово.
Девушка облегченно вздохнула и даже улыбнулась.
– Ну тогда у нас есть все шансы, – сказала она. – Сейчас я изложу тебе свой план, но обещай, что ты не будешь меня останавливать и махать руками. Он может показаться тебе слишком рискованным, но по размышлении ты поймешь, что выбора у нас все равно нет.
– Ну что ж, Мата Хари, давай докладывай, – усмехнулся Илья, усаживаясь на диван.
– Ты зря смеешься, – заметила девушка. – Если ты думаешь, что женщины способны только…
– Стоп, – оборвал ее Илья, – разве я когда-то высказывался о женщинах уничижительно? Или об их способностях и уме? Не придумывай. Я готов и внимательно тебя слушаю.
Аня набрала побольше воздуха и почти на одном дыхании, в деталях, выложила свою идею. Сначала Илья напрягся и чуть было не нарушил своего обе-щания не прерывать подругу, он в волнении вскочил и заходил по комнате.
План, который предложила девушка, казался рискованным, но не сумасшедшим. Если он тщательно подготовит свою часть, продумает и организует все до мелочей, то риск можно свести к минимуму. Когда Аня закончила, в комнате повисла томительная пауза. Она была такой густой и тугой, что ее, казалось, можно было взять руками и сжать. Наконец Илья нарушил молчание.
– Вызывай такси и поезжай домой, – сказал он.
– Это все, что ты можешь мне сказать? – со звоном в голосе спросила Аня.
– Пока да.
– Значит, ты не согласен?
– Как ни странно это будет звучать, но я почти согласен, – возразил он. – Однако чтобы сделать твою инициативу эффективной и безопасной, мне нужно тщательно все подготовить. Это займет несколько дней. Когда вернусь, я дам знать. И еще. Я могу рассчитывать на то, что ты не будешь обсуждать это с Любой? Во всяком случае, пока я не дам добро?
– Я и сама хотела просить тебя о том же, – оживилась Аня. – Любочка делилась со мной своими размышлениями, она хотела повторить историю Полины, придумать себе достоверную легенду и пройти ее путем. Но теперь это стало невозможно. За ней могут следить, ее муж не даст ей шага ступить. Если она что-то затеет, он мгновенно будет в курсе событий. А мы ведь пока не знаем, как он со всем этим связан, откуда у него украшение из коллекции. Он выследит ее, а потом спугнет того, кто причастен к делу. Одним словом, Любу сейчас вмешивать нельзя.
– Хорошо, что ты сама это понимаешь, – серьезно заметил Илья.
– Понимаю, – тараторила Аня, – поэтому и предлагаю другой способ действия. Меня-то никто из них не знает. И искать связь между мной, тобой и Любой никому не придет в голову.
Илья взял домашний телефон, набрал длинный номер и через несколько секунд заговорил извиняющимся приглушенным голосом.
– Евгения Леонидовна, ради бога, простите, что я звоню в такое время, что разбудил вас, но дело очень срочное. Произошли некоторые события, и мне нужно срочно вас увидеть. Да, именно сейчас. Я бы не настаивал, если бы это могло подождать до утра.
Затем он позвонил в такси и вызывал машину на ближайшее время.
– У тебя ведь была машина, – заметила Аня. – Где ты ее бросил? И как это будет выглядеть, если ты уедешь не на своей машине, а полетишь самолетом?
– Это не моя машина, – ответил Илья, – она была взята в прокате. Пользоваться ею я сейчас не могу. Кстати, о машине. Она оплачена, нужно лишь сдать в офис ключи, сделаешь?
– Без проблем, – кивнула Аня.
– Тогда собирайся, – завершил беседу Илья, – я подброшу тебя до дома, запишу телефон проката и поеду к Евгении Леонидовне. Завтра Люба должна сказать мужу, что я уехал в Москву и больше не вернусь.
– Хорошо, но зачем ты едешь к ней так поздно?
– Чтобы претворить в действие твой план, Евгения должна официально стать клиентом моей фирмы. То есть заключить договор и нанять нас. Иначе я не смогу взять в офисе помощников. Ты же понимаешь, что один я тут не справлюсь, мне будут нужны люди. И вообще, официальный договор дает мне полное право осуществлять деятельность, предусмотренную лицензией. Охрану физического лица, например. Назовем это так.
– Да, это верно, – согласилась Аня, – пока тебя не будет, я тоже начну готовиться. Но что мне все-таки сказать Любе? Она же будет волноваться. Если она спросит, когда ты появишься, что мне ответить?
– Пока ничего, – сказал Илья, – ей придется немного потерпеть, так надо.
– Ты что, ей не доверяешь?
– Просто я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, – вздохнув, ответил он.
Евгения Леонидовна, немного смущенная тем, что посторонний мужчина видит ее среди ночи неприбранную, с непричесанными волосами, безоговорочно подписала необходимые бумаги, согласно которым она становилась официальным клиентом московской компании «Новые системы безопасности».
– Я полагаю, ты знаешь, что делаешь, – только и заметила она Илье.
– Надеюсь, что так, – подтвердил он. – Я представляю себе, как действует группа, кто обеспечивает ей прикрытие в следственных органах. Но это знание ни на шаг не приближает меня к ее разоблачению. Нужна оперативная комбинация, в которой я не смогу обойтись без группы прикрытия, без поддержки. А мне никто ее не обеспечит, если вы не будете нашим официальным клиентом. Это все, что я пока могу вам сказать.
– А я больше ничего и не требую, – промолвила женщина, и губы ее задрожали, – только прошу, чтобы ты был предельно осторожен. Не нужно никого разоблачать, если цена окажется слишком высока. Ты понимаешь, о чем я. Хватит с меня смерти Роберта. Я не хочу, чтобы и с тобой что-то случилось.
– Успокойтесь, Евгения Леонидовна, – Илья осторожно взял ее руку и поцеловал, ощутив легкое дрожание пальцев, – все будет хорошо. Эти люди опасны, но ведь я знаю, чего от них можно ждать. Я буду подготовлен.
– Иди, – проговорила Евгения Леонидовна, спешно прикрыла за Ильей дверь, прислонилась лбом к прохладному косяку двери и заплакала.
Сегодня утром Илья улетел в Москву. Мне не пришлось врать Максиму, я сказала правду. Илья улетел. Я даже не солгала в том, что не знаю, вернется ли он когда-нибудь. Ведь мы с ним так и не поговорили.
– Откуда ты знаешь, что он уехал? – сухо поинтересовался Максим. – Ты же с ним не виделась, если я правильно понимаю.
– Не виделась, – подтвердила я. – Максим, можно ты не будешь устраивать мне унизительный допрос? Для того чтобы разорвать с человеком отношения, не обязательно с ним видеться. Я нашла возможность сообщить ему, что прекращаю общение.
– И он так сразу, без всяких объяснений, без попыток поговорить, подхватился и уехал? – Максим с сомнением покачал головой.
– У него были здесь какие-то личные дела, он давно их уладил, насколько мне известно. – Я равнодушно пожала плечами. – А то, что вот так сразу «подхватился», как ты говоришь, так что ж тут удивительного? Не так уж ему и надо было, значит…
Я встала из-за стола – мы с Максимом завтракали, – убрала мужнину тарелку из-под съеденного омлета, налила ему еще одну чашку кофе и положила на чистое блюдце два блинчика с творогом. Блинчики я сделала не сама, купила в дорогой кулинарии, которая находилась на первом этаже нашего дома. Максим любил завтракать основательно.
– Дай варенья, – попросил муж.
– Может, тогда чаю?
– Нет, я буду пить кофе, а варенье намажу на блины.
Я подала ему баночку черной смородины без сахара. Мне было все равно, что будет пить и есть мой муж. Единственное, чего мне хотелось, – это чтобы он поскорее ушел.
– Я тебе не лгу, – решила подытожить разговор я, – ты можешь проверить мои слова, если захочешь. Я предлагаю закончить эту тему и никогда больше к ней не возвращаться.
– Хорошо ты устроилась! – хмыкнул Максим. – Закрыть тему, и все. А если мне хотелось бы узнать кое-какие подробности? Я ведь все-таки твой муж. Мне кажется, я имею право знать, насколько ветвистые у меня выросли рога за время твоего общения с твоим… как бы получше выразиться… приятелем.
– Не волнуйся, они не выросли.
– А если я не поверю?
– Можешь не верить, твое дело. Если уж честно, они могли бы вырасти, но этого не произошло благодаря твоей бдительности. Такой ответ тебе понятен?
Максим достал из нагрудного кармашка очки, надел их и внимательно посмотрел на меня.
– Не пойму, – задумчиво проговорил он, дожевывая блинчик, – ты мне хамишь или защищаешься?
– Защищаюсь, – ответила я.
Я не могла больше выносить его победное выражение лица, отвернулась к окну и стала смотреть во двор. Зимняя идиллия кончилась, на улице потеплело, снег утратил свой сказочный вид, скукожился, погрязнел. Небо было хмурое и низкое. Ветер стряхнул с деревьев нарядные снежные шапочки, и теперь ветви раскачивались в такт его завываниям, голые и злые.
– Любочка, я знаю, что тебе нелегко, – вдруг проговорил Максим, подойдя ко мне сзади так близко, что его дыхание защекотало мне шею. – Наверное, тебе было очень одиноко, ведь я так мало уделяю тебе внимания. Но я все исправлю. Мы оба все исправим, правда?
– Да, Максим, иди на работу, ты и так уже припозднился.
Он чувствовал, что продолжать не нужно. Не нужно меня целовать. Не нужно вообще никакой ласки и больше никаких слов. Он знал меня столько лет!
Через несколько минут входная дверь захлопнулась, и еще через пару минут я увидела Максима, пересекающего двор по направлению к своей машине, в которой его уже давно ждал водитель. Он поскользнулся и чуть не упал на раскатанном, обледеневшем снегу, но все же удержал равновесие. Его автомобиль исчез из виду, а я все никак не могла отойти от окна, оторваться от созерцания пустынного, унылого зимнего двора, такого же безликого и безысходного, как мое внутреннее состояние.
Максим потеплел. Он мне поверил, хотя я была уверена, что сообщение об отъезде Ильи он немедленно проверит через Панюкова. Он будет пытаться восстановить наши отношения, возможно, пригласит съездить на уик-энд в Прагу или в Париж. Но он не ослабит бдительность, теперь он все время будет начеку.
По этой причине я считала легкомысленным пользоваться домашним телефоном. Ехать к родителям было еще рано, я никогда не посещаю их в утренние часы, это будет подозрительно, если за мной все-таки кто-то следит. Я посмотрела на себя в зеркало. Последние волнения наложили свой отпечаток на мое лицо, оно казалось усталым, под глазами появились тени. Можно пойти в салон, чтобы заодно привести себя в порядок – голову тоже можно было уже покрасить, но я не была записана, а без этого рассчитывать на прием у парикмахера или косметолога было просто смешно. Побродив немного по квартире, я все-таки нашла приемлемое решение: в двух остановках от нашего дома есть большой медицинский центр, где я бываю, если меня что-то беспокоит. В данный момент меня, как назло, ничего не беспокоило, и я решила сделать цифровую маммограмму. В конце концов, такое обследование должна проходить раз в год каждая женщина. Если Максим спросит, скажу, что последнее время у меня часто ноет грудь.
Я оделась и вышла во двор. Покидая его, я резко обернулась – никто за мной не следовал. Я окинула взглядом припаркованные машины – ни в одной из них не сидел скучающий водитель с газетой. По дороге к медицинскому центру я останавливалась перед витринами, надеясь неожиданно столкнуться с «хвостом», заходила в магазины, останавливалась якобы набрать номер телефона. «Хвост» не обнаруживался. Может быть, его нет?
Зайдя в светлое просторное здание, я приблизилась к ресепшен, чтобы записаться на обследование, сделала это очень быстро, но не могла скрыть разочарования, обнаружив, что городской телефон находится за спиной девушки-регистратора, а за мной уже образовалась небольшая очередь. Обращаться к барышне с просьбой позвонить было неудобно. Тогда я спросила, нет ли сейчас свободного времени у дерматолога, и через минуту меня записали на прием. Я сдала в гардероб куртку, надела бахилы и поднялась на второй этаж. Некоторое время назад я обнаружила у себя под грудью папиллому, она мне не очень мешала, но все-таки это было некрасиво, и мне уже давно хотелось ее удалить. Та часть коридора, которая вела к кабинету дерматолога, оказалась пуста. В очереди не было ни одного человека, и мне пришлось сразу зайти. Я показала предмет моего беспокойства, врач назначила процедуру по удалению, предложив мне пройти ее завтра, я согласилась. Пока доктор что-то писала, я заметила телефонный аппарат у нее за спиной, на тумбочке.
– Простите, это городской телефон? – набралась наглости я.
– Да, городской, вам нужно позвонить? – любезно улыбнулась врач. Еще бы! Ценник в центре был запредельный, на мой взгляд, за такие деньги пациент мог тут не только позвонить, но и попроситься переночевать.
– Мобильный сел, – извиняющимся тоном объяснила я, – я буквально на минутку.
– Пожалуйста, пожалуйста, не торопитесь, – проворковала докторша.
Я набрала Анин мобильный, подруга взяла трубку почти сразу.
– Торговый центр «Престиж», через полчаса, тебе будет удобно?
– Да, я успею, – отозвалась Аня, – где встретимся?
– В парфюмерном магазине.
– О’кей.
Я распрощалась с любезной врачихой и покинула гостеприимную клинику, внимательно оглядев посетителей, толкущихся на первом этаже. Ничье лицо не показалось мне знакомым. Никто на меня не смотрел. Моя идея казалась мне гениальной. Отследить контакт между двумя женщинами в парфюмерном магазине невозможно! Даже совершенно незнакомые люди могут там разговориться, блуждая между витринами с «Гуччи» и «Живанши». Торговый центр, где я назначила встречу Ане, был рядом с ее домом. В такое время у меня был шанс застать ее, и я не ошиблась. Анна на постоянной основе пока не работала, консультировала кого-то за гонорары, так что с утра, как правило, бывала дома, сидела за компьютером. Мне, чтобы добраться до места, требовалось как раз полчаса. Маршрутка пришла практически сразу, и в торговом центре «Престиж» я оказалась через 22 минуты после своего звонка. Аню я разглядела возле витрины с косметикой фирмы «Буржуа», она перебирала флакончики с тушью, советуясь с продавцом-консультантом. Я остановилась неподалеку, у полок со средствами для ухода за лицом. Ко мне тоже подошла девушка в форменном платье, но я жестом отказалась от ее услуг. Через несколько минут Аня оказалась рядом со мной.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.