Текст книги "Конец империи"

Кеа повернулся в своем кресле, чтобы проверить, удобно ли устроилась Имброциано и ее команда. Она помахала ему рукой и улыбнулась – грустно. Кеа помахал ей в ответ и приготовился к взлету.

Ускорение вдавило его в кресло, в ушах загудело... он ощутил невесомость.

Кеа наслаждался каждой минутой, словно это был последний полет в его жизни.

Неожиданно донесся голос Имброциано:

– Хотите снотворного?

Он повернулся к ней. Показал рукой, чтобы она села рядом. Имброциано опустилась на соседнее кресло. Под глазами у нее были синяки – она явно недосыпала.

– Лучше не надо, – сказал Кеа. – Знаете... я бы хотел... оставаться в сознании.

– Понимаю, – ответила Имброциано. – Но мы доберемся до места назначения только завтра. Почему бы вам не отдохнуть?

– Если из нашей затеи ничего не выйдет, – поморщился Кеа, – у меня будет масса свободного времени. На вечный сон.

– Все еще можно отменить, – сказала Имброциано. – Правда. Прошу вас.

– Я уже принял решение, – отозвался Кеа. – Вам не следует испытывать чувство вины.

Имброциано замолчала. Подергала рукав платья. А потом промолвила:

– Если вам так будет легче, могу сказать: завтра вы не почувствуете никакой боли. Ничего. Сначала я сделаю вам инъекцию транквилизаторов. Страха не будет. Только после этого вы получите летальную дозу. Вы сделаете вдох... и прежде, чем успеете полностью выдохнуть... умрете.

– Чтобы родиться снова, – с наигранной веселостью ответил Кеа. – А еще можно сказать: поменяю один сосуд на другой.

– Но это будете не вы! – воскликнула Имброциано. – Возможно, формально, да. Оно будет говорить, ходить и думать, как вы. Но это все равно будете не вы. В каждом из нас есть суть, которая делает нас личностями. Душа.

– Сейчас вы напоминаете мне проповедника, – вздохнул Кеа. – Я инженер. Прагматик. Если оно будет ходить по-утиному, разговаривать по-утиному... оно все равно должен быть Кеа Ричардсом.

Имброциано откинулась на спинку кресла – усталость, поражение. Потом она погладила его по руке, поднялась и вернулась на свое место.

Кеа искренне сожалел о том, что должно случиться совсем скоро. Достал свой несессер. Отодвинул в сторону небольшой кусочек ткани и посмотрел на углубление. Выключатель, реагирующий на тепло.

Ему нравилась Имброциано. Несмотря на сдержанные манеры, она обладала удивительной способностью к сопереживанию.

Привязанность к ней была второй причиной, по которой Кеа решил изменить план.

Первая причина была прагматичной. Начало должно быть максимально эффективным. Подозрение на несчастный случай, чтобы возникли взаимные обвинения и политические интриги. Правительство в замешательстве. Ликование по поводу чудесного возвращения Президента заставит забыть о странных обстоятельствах, при которых он исчез. Некоторые из них он обойдет завуалированными намеками о надежно укрывшихся врагах, а остальное можно будет изменить, просто переписав историю.

У него будет достаточно для этого времени.

Второй причиной была жалость. К Имброциано. Его огорчала мысль, что она страшно расстроится, узнав, что он солгал ей. Ужасное переживание для человека, который должен быть рядом с ним в момент его смерти. Даже хуже, чем предательство.

Он ей доверял.

И все же не мог рисковать.

"Никому не доверяй, – советовал однажды старый король своему более молодому коллеге. – Даже мне, твоему другу... особенно мне!"

Решение было трудно принять, однако необходимость победила. Кеа знал, что всегда будет скорбеть о Имброциано. Так же, как и о других. Тяжелая ноша короля. Но он вынесет ее.

Ричардс придвинул палец к углублению на крышке несессера. Когда он его коснется, бомба уничтожит корабль. Все умрут. Мгновенно. Кроме...

...Кроме Кеа Ричардса?

Неожиданно он покрылся потом. Сердце отчаянно забилось в груди.

А что, если Имброциано права?

"Да... твоя душа. Твоя проклятая..."

Кеа с трудом вдохнул. Выдохнул. Сделал еще один вдох. Закрыл глаза. И подумал о тонком огненном занавесе, развевающемся на космических ветрах. Он проплывал сквозь этот занавес. И видел, как частички мечутся вокруг словно живые.

Пора? Сделать это сейчас?

Нет.

Еще одно мгновение. Еще одна мысль.

Кеа вдохнул застоявшийся воздух каюты. Он показался ему восхитительным.

"Я буду вечным королем, – подумал он. – Вечным Императором".

И нажал на кнопку.

Глава 28

N-ПРОСТРАНСТВО, ГОД ПЕРВЫЙ.

Человек спокойно сидел в кресле и наблюдал за игрой света и тени сквозь нечто, похожее на корабельный иллюминатор. Смуглая кожа, отлично сложен, удивительные голубые глаза. Он наблюдает за ослепительным мельканием огней уже много... дней... недель... месяцев?

Зрелище ему не надоедало, хотя временами глаза начинали болеть. Постоянное переменчивое движение теней разной формы. Неожиданные, ослепительные вспышки одного цвета. Эта картина всегда его успокаивала. Но не сегодня. Он был весь напряжен, задыхался в уютной атмосфере каюты.

Промелькнула мысль. Он заглянул в иллюминатор. Какой-то голос сказал, что в этом месте соприкасаются две вселенные. Ворота. Да, это ему известно. Только вот забыл название. В мозгу всплыл ответ...

Разрыв континуума.

Разрыв континуума Фазлура.

Он подскочил на месте. Почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Откуда голос? Он доносится...

Изнутри?

Человек поднялся и отправился в дальний конец каюты. На стене висело зеркало. Впервые отразившееся там лицо показалось знакомым. Словно не принадлежало... кому-то другому? Да. Вот именно.

Он коснулся рукой щеки. И снова – ощущение было таким... удивительно знакомым. Тогда он заглянул в глаза. Увидел сардонические морщины в уголках. Голубизну, которая так быстро превращалась в холодную серую сталь. Рассмеялся. Послушал, как по каюте прокатилось эхо.

О Господи! Как замечательно звучит этот смех!

Прикоснулся к поверхности зеркала, дрожащими пальцами провел по изображению своего лица. Чуть не расплакался, поняв, что произошло.

Потом заставил себя собраться. Отошел от зеркала, положил руки на пояс, полюбовался собой. Долго и внимательно изучал собственное изображение. Искал какие-нибудь недостатки. Ничего не нашел. Кивнул.

Появилась новая мысль: вечный король.

Он нахмурился. Как там дальше? Когда... Вспомнил.

– Я Император, – громко произнес он.

Ухмыльнулся собственному изображению в зеркале.

– Вечный Император.

Книга четвертая
Король в опасности

Глава 29

Размыто. Размыто. Стало совсем мутно... а потом картинка прояснилась, когда камера автоматически подобрала фокусное расстояние.

Небольшой горный луг. Его окружают холмы. На их склонах видны разинутые пасти пещер. "Сделай поправку, – сказал Стэну его разум. – Ты в центре города". Земля на лугу была искусственной, как и холмы. А разинутые пасти пещер – на самом деле дверные проемы, ведущие в огромные жилые комплексы. Ближе к концу луга он увидел развалины низкого здания с арочным входом. Боевой имперский корабль сознательно совершил на него посадку.

Перед зданием – платформа. Нет. Эшафот.

На нем стоял человек, одетый в черное. На голове – капюшон. В руке – пистолет.

Перед ним – два имперских солдата в полной форме. Они крепко держали крупное существо с золотистым мехом.

Гомон: весь "луг" заполнен существами с золотистым мехом, и еще имперские войска в пятнистой, коричневатой полевой форме. Их оружие наведено на толпу.

Смутное изображение мохнатой головы попало в поле зрения камеры. Короткое движение – и Стэн уже смотрит на эшафот.

Послышался равномерный стук: бой барабанов.

Пронзительный свист.

– Вот этот парень, сэр Танжери, – объяснил Алекс, – наверное, тебе известно, что кал'гаты общаются при помощи свиста. Видишь, им не нравится, что их лидера сейчас отправят к праотцам. Мы находимся в том месте, которое кал'гаты называют Общий Дом. Эквивалент парламента. По крайней мере так было до сих пор.

С имперского корабля донесся оглушительный голос.

– А теперь можно даже различить слова. У того типа совсем старый усилитель. Кал'гатам сообщают, что это кара за измену и что за ней последуют новые казни.

Эхо смолкло, Танжери повернулся к толпе. Неожиданно палач поднял руку и выстрелил. Череп Танжери разлетелся на куски, и он рухнул вниз. Солдаты сбросили тело с эшафота.

– Смотри, – продолжал Килгур, – сейчас будет интересно.

Свист становился все пронзительней, хотя аппаратура слежения контролировала его интенсивность. Темнота.

– Парень с записывающим устройством подошел поближе.

Размытые контуры. Кто-то бежит. Вместе с толпой. Стрельба. Крики. Движение вперед. Вопящий кал'гата, покрытый кровью мех, в лапах зажат имперский виллиган.

Оглушительный рев.

Темнота.

– С имперского корабля начали стрелять из автоматического оружия.

Появилось изображение. Небо. Точка... предмет... атакующий ястреб... взрыв... Полная тишина... земля... темнота.

– Очевидно, – продолжал объяснять Килгур, – кто-то из кал'гатов сумел подняться в воздух на каком-нибудь приспособлении, умеющем летать, а аппаратура слежения на имперском эсминце не заметила его. Он решил, что будет разумно поменять свою жизнь на имперский корабль. И не ошибся.

Снова появилось изображение. Имперский корабль в огне, сразу за капитанским мостиком – огромная дыра.

Размытые силуэты. Кто-то куда-то бежит. Выстрелы. Снова небо, а потом Стэн вскрикнул, когда его пронзила боль. Темнота.

Он видит. Кто-то еще видит.

Теперь он уже далеко от Общего Дома. Имперский корабль в огне, площадь опустела. Несколько имперских эсминцев появились в воздухе. Неожиданно один из них превратился в огненный шар, и изображение снова пропало.

Стэн снял шлем принимающего устройства.

– Что случилось с первым кал'гатом, с тем, что начал вести запись?

Алекс мрачно пожал плечами:

– Откуда мне знать? Убили, наверное. В противном случае он бы сам продолжал вести запись. Разведчики докладывают, что линейный корабль назывался "Одесса". Империя потеряла два батальона Второй гвардейской дивизии. Дружок Вайлда, который доставил нам пленку, сказал, что около десяти тысяч кал'гатов погибло. Официальные имперские новости, естественно, ничего сообщать про эти события не станут.

– Так вот что они называют "барабанный патруль", – возмущенно проговорила Синд. – Убийцы из Гвардии, наверное, долго искали подходящее название тому, чем они занимаются на самом деле.

– Гвардейцы, конечно, настоящие ублюдки, если выполняют подобные приказы, – проворчал Ото. – Только я считаю, что в данном случае гораздо хуже то, как Император понимает справедливость.

Стэн поднялся, подошел к экрану и задумчиво уставился на него. "Победа" и корабли сопровождения висели в глубоком межзвездном пространстве, далеко от миров людей.

– Итак, я умер, – задумчиво проговорил он, – а восстание продолжается.

– Словно летний пожар в оазисе среди льдов, который не удалось до конца потушить, так что он может в любой момент разгореться снова, – подтвердил Ото. – Вспыхивает то тут, то там. Где-то возникает сражение, а где-то имперские гвардейцы получают камнем по башке.

– А кал'гаты, которых ты видел, – добавил Алекс, – не желают отступать. Так же, как и загинозы. Вероятно, Императору придется послать туда войска, чтобы их утихомирить. Но я не думаю, что ему удастся это слопать в ближайшее время. Кое-кто из твоих союзников решил, что мир все-таки лучше, чем война, но есть и такие, кто отправились на баррикады или посчитали, что им не стоит иметь дело с Империей по причинам, известным только им самим. Плюс бесконечные аресты и казни на Прайме, среди гвардейцев, в вооруженных силах, даже в Парламенте. У Императора возникли очень серьезные проблемы, приятель.

Тут Алекс не ошибался. Император, конечно, убил Стэна, но заплатил за это гораздо более высокую цену, чем рассчитывал. Уничтожение мирных манаби, расы, которую все уважали и которой восхищались, считая идеалом, взбудоражило всю Империю.

Пропагандистские заявления типа: Стэн готовил для Вечного Императора ловушку и тому лишь чудом удалось спастись после того, как он убил вождя восстания в рукопашном сражении, – в эти глупости мало кто верил.

Стэн погиб, а Император остался жив. Иди торгуй своим товаром в другом месте, приятель.

Многим было ясно, что предложенное Императором перемирие и разделение власти было не чем иным, как наживкой для ловушки, в которую Стэн и угодил.

Восстание полыхало, затихало, снова разгоралось... Империи приходилось все сильнее растягивать свои и без того разбросанные по разным галактикам войска.

Стэн не стал тратить время, оплакивая манаби или проклиная себя за то, что не вступил в последний бой с Императором, не считаясь с последствиями. Он не мог. Потом его предали. Ну и что из того? Война еще только начинается.

Он не заметил, что произнес эти слова вслух, однако услышал одобрительное рычание Ото.

– Вот именно, начинается, – сказал Ото. – Пришла пора показаться. Ты не умер. Настало время твоим силам нанести настоящий удар.

И Алекс, и Синд покачали головами. Алекс хотел было что-то сказать, но уступил это право Синд.

– Если мы так поступим, – произнесла она, – сначала нам придется собрать наш боевой флот – те корабли, которые не были уничтожены имперскими силами или не разбежались в самые разные уголки Вселенной, – и тогда получится, что мы просто вернемся к тому, с чего начали. Возникнет еще один Аскулум, где все погибают и нет победителей. Так сражались мои предки дженнисары. Существует множество великих сказок и баллад о том, как мы стояли до последнего. Очень впечатляюще, – в ее голосе звучал сарказм, – и вдохновляет юных героев. Только вот теперь, когда я выросла, мне стало очевидно: проигрывая сражение, мы очень часто проигрываем и саму войну. Алекс тоже так бы сказал.

Килгур кивнул.

– Барышня даже лучше это объяснила. Я бы еще добавил: Куллоден, чтобы Ото было о чем подумать после этого разговора.

Стэн согласился с Алексом и Синд, вспомнив слова своего первого сержанта, почтенного ветерана по имени Ланцотта, который заявил новичкам в первый же день их учений:

"Какой-то генерал сказал, что работа солдата заключается не в том, чтобы сражаться, а в том, чтобы умирать. Если кто-нибудь из вас доживет до выпуска, вы будете помогать солдатам вражеской стороны умирать за родину... Мы создаем убийц, неудачники нам не нужны..."

– Рикор, – сказал Стэн. – Логическая проверка.

Психолог помахала плавником из своей лохани. Она переживала гибель манаби, особенно сэра Эку, больше, чем все остальные.

"Возможно, – думала она, стараясь справиться с горем, от которого ее щеки постоянно покрывались слезами, – другие потеряли больше друзей и любимых, чем я, – ведь они опытные солдаты. Все эти годы, целые десятилетия я делала для Императора грязную работу, и поскольку я многократно видела, как умирают многочисленные существа, подвергающиеся сканированию мозга, я думала, что знаю горечь утрат. Вот для тебя урок, Рикор. Запомни: все, что ты проповедуешь, может быть логичным и практичным. Только не следует думать, что пациент, который не в состоянии принять твои доводы и утешения, глуп или упрям".

– Давай, Стэн.

– Если я неожиданно восстану из мертвых, к нам могут присоединиться старые и новые союзники. На время забудем об этом. Приведет ли преследование Императором моих бывших друзей к увеличению числа жертв – погибнет ли большее количество живых существ, если я объявлю о своем спасении?

Рикор задумалась.

– Нет, – сказала она наконец. – Твои доводы вполне приемлемы. Преследование... неразумная месть, к которой прибегает Император... ужасна. Однако открытая война приводит к большему количеству жертв, при этом гибнут невинные существа.

– Я так и думал, – со вздохом ответил Стэн. – Ну что ж, друзья. Вот мой план. Мы попытались нанести прямой удар, однако к успеху он не привел. Может быть, виноват я – все мои успешные операции в прошлом производились тайно, под покровом темноты. Сияющее оружие и открытый бой – не для меня.

Стэн немного помолчал. Он снова познавал жестокий урок войны – если ты слишком долго будешь горевать о погибших друзьях, то очень скоро присоединишься к ним.

– На этот раз мы поступим по-другому. В темноте, в тумане, из-за спины, с кинжалом. И то, что все считают меня мертвым, должно нам помочь. Больше не будет сражений – только если нас вынудят. Теперь мы займемся Императором, захватим его или убьем – как получится.

Он посмотрел по сторонам. Рикор молчала. Ото нахмурился, а потом неохотно проворчал, что он согласен. Синд и Алекс кивнули. Капитан Фрестон тоже не имел возражений.

– Рад это слышать, приятель. Да здравствуют "Богомолы"! – сказал Алекс. – Хорошо согласуется с моими планами. Я бы хотел получить разрешение на проведение одной операции. Мне нужен Пойндекс.

Алекс объяснил. Он проанализировал последние аресты и казни. Часть жертв были открытыми или тайными союзниками Стэна. Другие каким-то образом нанесли оскорбление Вечному Императору. Однако были смерти и аресты, которые не имели никакого очевидного объяснения.

– Я попытался задать компьютеру программу на предмет наиболее распространенных ошибок тиранов, – продолжал Алекс. – Только компьютеру почему-то не понравился мой вопрос, и он попросил меня переформулировать его.

Алекс переформулировал и получил ответ – Пойндекс. Сначала он подумал, что Пойндекс увеличивает число врагов Императора за счет собственных врагов – главы тайной полиции всегда так поступают, когда их правитель нуждается в кровавых жертвах. Только Пойндекс был намного умнее, он разбирался со своими врагами сразу, как только они возникали на его пути. Император дал ему огромную власть и право расправляться, с кем он пожелает, не прикрываясь высочайшим именем.

Объяснение оказалось совсем простым. Алекс решил, что Пойндекс стремится стать незаменимым для Императора человеком.

– Стараясь при этом, – добавил Алекс, – проделать все так, чтобы Император не догадался о его амбициозных замыслах, хотя рано или поздно это произойдет.

Алексу стало известно, что гурки были уволены со службы. Сначала он решил, что Император мстит гуркам, которые добровольно вызвались служить под командованием Стэна еще до того, как тот восстал против Императора. Затем предположил, что Пойндекс убрал их, чтобы заменить собственными людьми – новым подразделением, которое он назвал Внутренней Безопасностью. Это отчасти объясняло то, что происходило на Прайме, – Пойндекс посчитал нужным заменить "Богомолов" и "Меркурий" на ВБ.

Однако Алекс прекрасно понимал, что в деятельности Пойндекса это не самое главное. Он собирался стать единственным связующим звеном между Императором, его офицерами, вооруженными силами, парламентом и народом.

– Естественно, этот болван не понимает, – сказал Алекс, – что прежде, чем ему удастся подобраться к трону Императора, тот открутит его маленькую симпатичную головку. Вспомните историю: Бисмарк, Ежов, Гиммлер, Киссинджер, Джоне. Единственный среди них, кто пользовался влиянием и сохранил его, – кардинал Ришелье. Пойндекс способный парень, но он не Ришелье.

Однако все это в будущем. А сейчас Пойндекс довольно успешно сумел изолировать Вечного Императора от всех остальных. Учитывая, что Пойндекс – предатель, который возглавлял корпус "Меркурий" во время смуты, а затем стал членом Тайного Совета и предал его, когда Император вернулся...

– У меня есть план, – заключил Алекс, – в котором главную роль играют Император и Пойндекс. Как в одном старом стишке:

Они долго искали вблизи и вдали,

Проверяли все спуски и списки,

Но от храброго Булочника не нашли

Ни следа, ни платка, ни записки.

Стэн посмотрел на своего приятеля. Он знал, что Алекс заговорит о подробностях только в том случае, если ему прикажут. Пусть поступает как считает нужным.

– Как ты до него доберешься? – спросил Стэн. – Насколько мне известно, этот ублюдок практически не выходит из Арунделя, если только не отправляется куда-нибудь с Императором.

Алекс ухмыльнулся:

– Марр и Сенн теперь мои главные друзья. Они, конечно, ушли в отставку и у них не очень хорошие отношения с Императором, но эта парочка не раз бывала в Арунделе. ВновомАрунделе. Они утверждают, что знакомы с архитектором, который отвечал за реконструкцию. Так вот, нынешний замок построен в точности как старый. А им был известен каждый коридорчик и закоулок в той старой куче камней еще до того, как появился ты со своими картами и схемами.

Стэн нахмурился. Арундель был крепостью Императора на Прайме – в три раза увеличенная копия земного замка, с огромными садами, коммуникациями, бункерами и жилыми помещениями, выстроенными под землей. Его разрушили в самом начале таанской войны во время неудачного покушения на Императора. Вернувшись, властитель восстановил замок.

А потом Стэн понял, что имел в виду Алекс. Он вспомнил подробные карты замка, которые видел, когда возглавлял личную охрану Императора. А еще он вспомнил один побег, совершенный из подземелья Арунделя, несколько месяцев спустя.

Стэн кивнул.

– Давай, начинай действовать, Алекс, – сказал он. – Какая тебе потребуется помощь?

– Да у меня все есть. Корабль, который Вайлд одолжил мне. Пилот. А на Прайме меня уже ждут. Дальше все просто.

Килгур отсалютовал, четко, словно они со Стэном, вернулись на военную службу. Стэн удивился, встал по стойке "смирно" и отсалютовал в ответ.

* * *

Алекс сказал не всю правду. Он считал, что его операция против Пойндекса имеет больше шансов на успех, если ее попытается реализовать одиночка. Но дело тут было не только в этом. По спине у него пробежал холодок.

Он старался насладиться каждым днем, каждой минутой, потому что у него возникло ощущение, что они могут оказаться последними. Он привел в порядок свой дом – обширные поместья и замки на Эдинбурге. Если, конечно, можно надеяться, что Император рано или поздно не доберется до них. Теперь Алекс был готов.

"Во всяком случае, – подумал он, – я прислушаюсь к своему предчувствию и не возьму с собой Стэна".

Он постарался отогнать от себя дурные мысли. "Не стоит предаваться мрачным предчувствиям, словно ты глупый северянин. Многие века назад мы не обращали внимания на стоны врагов, пробирались в их стан и перерезали им глотки. Сделай это с улыбкой, приятель".

Килгур остановился перед дверью в свои покои. Положил ладонь на ручку двери. И когда дверь приоткрылась, услышал хихиканье.

Первой, кого он увидел, была Марль.

"О Господи, я считал, что барышня строила мне глазки, когда готовил ее в агенты, она ведь хорошенькая, сильная, и с мозгами все в порядке. Мне именно такие нравятся, и у меня были на ее счет кое-какие планы".

Но крошка Хотско первой сделала ход, и Алекс, добросердечный головорез, не знал, что сказать Марль, если считать, что они и в самом деле испытывали взаимное влечение, – поэтому-то он старался держаться подальше от подразделения контрразведки, где теперь работала Марль.

Сейчас Килгур отметил, что девушка выглядит особенно привлекательной в узенькой юбочке с разрезом и кружевной блузке.

Как и Хотско, одетая в рубашку Алекса, от которой к тому же изумительно пахло.

"О Боже мой! – подумал Килгур. – Живым я отсюда не выйду".

– Леди. – Больше он ничего выдавить из себя не смог.

Марль и Хотско переглянулись и расхохотались. Алекс заметил пустую бутылку в ведерке со льдом.

– Похоже, – заметила Хотско, – наш герой не знает, что ему предпринять.

– Я полагаю, – прохрипел Алекс, – мне надо немного выпить.

Хотско встала и налила полный стакан стрегга. Со льдом.

– Твоя подружка Марль заявилась сюда пару часов назад. Она рассказывала мне истории о том, как вы шпионили. И мы... поговорили.

Хотско высунула язычок... и облизнула губы.

– Оказалось, что у нас есть общие интересы, – продолжала она. – Ну, кроме тебя, я имела в виду.

– О Господи.

Теперь пришел черед смеяться Марль.

– После гибели Стэна, – сказала она, – работы в нашем разведывательном управлении почти совсем не стало. А с тем, что есть, прекрасно справляются бхоры. Так как я являюсь главой отделения, то решила немного сама с собой побеседовать. Сказала себе, что слишком много последнее время работаю и, следовательно, заслужила отпуск.

Алекс залпом осушил стакан со стреггом и, пока его внутренности возвращались из гиперпространства в нормальную жизнь, налил себе еще.

– Марль пришла сюда, – продолжала Хотско, – и я пригласила ее войти. Знаешь, она потрясающая женщина.

– Знаю, – сообщил Алекс, но в его голосе прозвучала нотка подозрительности.

– В ее мире есть несколько... очень интересных обычаев, – промурлыкала Хотско. – Нам обоим они понравятся.

– О Господи.

– Алекс, ты повторяешься.

Марль и Хотско ужасно старались – хотя у них ничего не получалось – сделать серьезный вид.

– Я решила, что она, возможно, захочет отправиться с нами на Прайм, – продолжала Хотско. – Путь туда такой далекий!.. Она решила, что это просто замечательная идея. Так что я помогла ей сложить вещи. Она готова стартовать в любой момент. Замечательно, да?

Алекс пришел в себя.

– Да. Конечно. Мы будем тебе ужасно рады, малышка Марль. Правда, с моей точки зрения, только сумасшедший может считать путешествие в глотку разъяренной акулы веселеньким развлечением. Но если ты так хочешь, мы будем рады тебе.

Марль подошла к Алексу и скромно поцеловала его в щеку в виде благодарности.

– А когда предполагаемое время отлета?

– Ну, я думал, – начал Алекс, – что мы стартуем сразу. Корабль Хотско заправлен и все такое.

– А разве так обязательно отправляться в путь прямо сейчас? – поинтересовалась Хотско. – Я поговорила с Марром и Сенном... они собираются послать нам какой-то потрясающий прощальный обед. Лично я считаю, что в путь лучше отправляться рано утром.

– Почему? – спросил Алекс.

Хотско подошла к огромной круглой кровати и улеглась на нее. Затем потянулась, перекатилась на край – симпатичный, гибкий котенок.

– Как это "почему"? – нежно проворковала она. – Здесь так много места. Гораздо больше, чем на моем корабле. Даже если мы сдвинем койки в моей каюте. Правда, Марль?

Все, что Алекс сумел выдавить из себя, было очередное:

– О Господи!