Текст книги "Смертники"

Рядовой Аркадий Кудинов

Засада – сколько жизней погубило это случайно слетевшее с губ слово.

Засада – и все члены немеют в ожидании неизбежного.

Засада – и рвется из груди трепещущее сердце.

Засада – и оружие само валится из рук.

Засада – отчаянный крик, отнимающий волю к победе.

Никто в группе Ефимова не произнес, не выкрикнул этого слова, но многие поняли и еще сильнее вцепились в свое оружие. Оружие – как вера в возможность сопротивления. Оружие – как надежда сохранить жизнь. Оружие – как путь к победе.

И еще одно слово мелькнуло в мыслях некоторых бойцов – подстава – как скромная замена слову «предательство»…

Лес близ опушки хоть и порос невысокими кустами шиповника, но сам по себе оставался не слишком густым, и Аркадий увидел, как дернулся шедший впереди всех Прищепа, услышал слившийся с автоматной очередью его предостерегающий крик, как зашелся в ответном грохоте «калашников» командира группы. Сам же Аркадий, крикнув «ложись», рухнул на землю и ужом скользнул за ствол ближайшего дерева. Падая, он еще успел увидеть, как метнулся в сторону командир роты, как подкосились ноги у не сумевшего уйти с линии вражеского выстрела Гришина, уловил, как матюгается за спиной отползающий за ствол дерева Юдин. Грохот выстрелов, шлепанье и визжание пуль поглотили все остальные звуки.

Аркадий подвинул винтовку и попробовал поднять голову, вознамерившись применить свое оружие, но тут же, совсем рядом просвистели прицельно выпущенные бандитами пули, лишь чудом не задев обладателя столь неосторожно высунувшейся головы. Противник находился слишком близко, вследствие чего применять «СВД» было почти невозможно. Но вот откуда-то из-за спины наконец-то заработал пулемет Юдина. Пули противника стали сыпаться чуть реже. Аркадий, по-прежнему вжимаясь в землю, скинул рюкзак и тут же пожалел, что не взял с собой вместо «ВССа» «АС» «Вал», но сожалеть об этом было поздно.

«Сейчас бы автомат! – подумалось Аркадию, и он вдруг вспомнил про упавшего радиста, про его так до сих пор и не сделавшее ни одного выстрела оружие.

– Ромка же ранен!

Как током поразившая сознание мысль заставила Кудинова вскочить на ноги и, не обращая внимания на непрекращающийся огонь со стороны противника, рвануть к раненому и наверняка истекающему кровью Гришину. В падении пролетев последний метр, Аркадий пополз к неподвижно застывшему радисту. Тот лежал на подмятых ветвях шиповника в неудобной позе, навалившись спиной на собственный рюкзак и, кажется, не подавал никаких признаков жизни.

– Сволочи! – прохрипел Кудинов и, забрав автомат из так и не выпустивших его пальцев радиста, начал поспешно вытаскивать из перепачканной кровью разгрузки магазины и так же спешно распихивать их по карманам своего маскхалата. Из восьми рожков два оказались безнадежно испорчены – прежде чем войти в грудь радиста, пуля прошила наискосок разгрузку.

– Ну, сволочи, держитесь! – прошипел Аркадий, бросая взгляд на пристегнутый к автомату Гришина сорокапятипатронный магазин. После чего откатился в сторону и выдал длинную, прижимающую врага к земле, очередь.

Рядовой Каретников

Каретников понял, что его ранили, не сразу, а только когда он, повалившись на землю, попытался дотянуться до предохранителя своего автомата. Рука оказалась скользкой от крови, а в боку начала шириться жгучая боль. Над головой часто-часто засвистели пули. Костя, превозмогая слабость, чуть попятился в небольшую, укрывающую от огня противника ямку. Пули над головой стали лететь чуть реже, хотя в том месте, где он только что был, их поток только усилился. Даже сквозь грызущую тело боль Костя отчетливо осознал, что эти пули ищут именно его – точнее, даже не просто его, а радиста. А до того, что им оказался именно Константин Каретников, никому не было никакого дела. Судя по всему, несмотря на сложенную антенну, их все же смогли вычленить из общей массы разведчиков. Можно было не сомневаться, что «чехи» наверняка с самого начала хотели убить именно радиста. Костя взглянул на так до сих пор не сдвинутый с места предохранитель…

«Твое дело – связь, – едва ли не ежедневно твердил группник. – Мне плевать, какой из тебя стрелок, хотя стрелять ты умеешь лучше многих; мне плевать, сколько ты возьмешь с собой патронов, хоть один – застрелиться. Да, я знаю, что ты таскаешь, как и все, два БК, но это твои проблемы. Мне от тебя нужно только одно – связь. Всегда и везде. Связь – во что бы то ни стало…»

– Во что бы то ни стало! – пересыхающими губами повторил Костя и, застонав, стащил со спины рюкзак и выпростал радиостанцию. Теперь следовало развернуть антенну, что он и сделал, затем, продолжая держать радиостанцию в лежачем положении, щелкнул тумблером и выругался – напряжения не было. Застонав, но не от боли, а от досады, Константин выключил радиостанцию и потянул рюкзак перепачканными в кровь руками, стараясь освободить от него весь корпус сто пятьдесят девятой. Потянул и вдруг понял, что сил у него становится все меньше и меньше. Каретников взялся за рюкзак изо всех сил. Рывок, раздавшийся треск местами уже подгнивших ниток, и радиостанция высвободилась из своего «футляра».

Вздох облегчения, несмотря на все сильнее и сильнее разгорающуюся боль, вырвался из груди рядового Каретникова, когда он увидел, что сама радиостанция цела, и вражеская пуля вошла в ее нижнюю часть, где располагался теперь уже ни на что не годный аккумулятор. И вот сейчас, доставая и отбрасывая его в сторону, Костя вновь вспомнил группника, предусмотрительно заставлявшего таскать вместе с радиостанцией и одну запасную батарею, а не отдавать весь аккумуляторный запас второму радисту. Сколько раз мысленно Каретников ругал Ефимова за лишний груз, находящийся в собственном рюкзаке – и вот теперь этот лишний груз нашел свое применение.

Слабеющими, скользкими от крови руками Константин заменил тяжелый, разбитый аккумулятор на новый, и вновь включил тумблер. Продолжая лежать, настроил антенну.

– Я – Лес, я – Лес. Кто меня слышит, прием, кто меня слышит, прием… – Связи не было.

«Связь… должна… быть… во что бы то ни стало!» – ударами колокола настойчиво звенело в голове у истекающего кровью Каретникова. – Связь должна быть! – надо поднять антенну, но тогда может что-нибудь и изменится, кто-нибудь и услышит. Ответит. Поднять антенну – значит, обозначить себя, значит, дать врагу ориентир.

«Связь должна быть всегда… Группа попала в засаду, командира не слышно. Может, он уже убит, наверняка убит, иначе он бы давно был уже здесь, подле своего радиста… В размышлениях Каретникова не было паники, просто анализ создавшейся ситуации. А напор противника не ослабевал, более того, выстрелы начали звучать и с северо-восточной стороны леса.

– Связь должна быть! – вслух произнес Константин, поднимая и ставя радиостанцию. Антенна взметнулась вверх.

– Я – Лес, я – Лес. Кто меня слышит, прием. – Секундное молчание и долгожданный ответ:

– Центр на связи, прием.

– Попали в засаду, требуется помощь, дайте артуху, координаты Х… У… – Из последних сил Костик диктовал запомнившиеся ему координаты базы. – Беглый огонь…

Одна из множества уже давно свистевших вокруг пуль, дробя кость, ударила радиста в левую ключицу. Тело пронзило новой болью, гарнитура выпала из слабеющих пальцев Каретникова, и он сам ничком повалился на влажную, пахнущую опадающей листвой и плесенью почву.

– Я – Центр, я – Центр. Лес, дай старшего. Лес, дай старшего, – раз за разом повторялось в эфире, только несущиеся во вселенную слова уже не находили своего адресата. А вскоре и слушать тоже стало нечего. Одна из последующих, выпущенных противником очередей вонзилась в корпус и опрокинула по-прежнему стоявшую перед уткнувшимся в землю Костиком «Р-159».

Группа капитана Гуревича

Гуревич вначале даже не обратил особого внимания на трескотню и частоту выстрелов – подумаешь, Ефимов приступил к совершению налета! Когда же бой пошел по нарастающей, Игорь встревожился и, уже больше не думая, развернул группу.

– Радиостанцию на прием! – приказал он, и антенна быстро взметнулась над рюкзаком одного из радистов, и почти тотчас в эфир прорвался голос Ефимовского радиста:

– Требуется помощь, требуется помощь, – голос говорившего слабел с каждым ударом сердца. – Требуется помощь, – мольба без конкретного адресата, как на море SOS тонущего, но сопротивляющегося, противящегося гибели корабля. «Всем, кто меня слышит…» Только здесь земля, и призыв другой: «Всем, кто меня слышит, прошу… поддержки… огнем артиллерии… координаты… Х… У… немедленно, беглым»… И тишина.

Игорь не знал, сам ли радист решил вызвать артиллерию или так приказал ему командир группы, но был почему-то уверен, что переданные координаты – это место, где именно сейчас находилась и вела бой группа Ефимова.

– Живее! – заорал он на своих, пока еще не вникнувших в ситуацию бойцов.

– А эти? – нерешительно спросил Ляпин, видимо, все еще опасаясь командирского решения. Его взгляд скользнул на задерживающих движение пленников.

– Снимай банданы, и на хрен! – Гуревич махнул рукой, то ли отсылая их прочь, то ли показывая «мол, вали».

Старик, слышавший последние слова, стянул с себя повязку и бухнулся в ноги отдающему приказы командиру.

– Пощади!

Похоже, дед знал только часть того, к чему должен быть готов настоящий спецназовец, а вот со второй, основной частью, его познакомить не удосужились. А вторая часть гласила: прежде чем предпринять нечто необратимое, нужно как следует подумать, оценить обстановку и принять правильное решение, в котором устранение попавшихся на пути местных жителей далеко не всегда может иметь место и смысл. Тут тот же принцип – если ты спецназовец, то должен быть готов съесть хоть кошку, хоть кого и хоть что, – но пока не наступила острая необходимость, делать это совершенно необязательно. Разве что опыта ради… Подумав так, Гуревич окинул взглядом засуетившихся, занервничавших бойцов.

– Проваливайте! – Игорь почему-то окончательно убедился, что перед ним отнюдь не бедный сельский житель, а настоящий пособник бандитов. У Гуревича не было доказательств, но в душе появилась полная уверенность в том, что это именно так и есть. И потому, уже отпуская взглядом уходящего деда, он едва слышно прошипел:

– Еще раз поймаю – убью!

Несмотря на то, что слова были сказаны едва слышимым шепотом, их услышали. Дед ссутулился еще больше, а мальчишка, резво прибавив ходу, затрусил где-то далеко впереди.

– Что встали? Пошел, пошел! – заторопил Игорь. – Бегом, ребята, бегом!

Вслушиваясь в разгорающуюся и все усиливающуюся трескотню выстрелов, он сейчас кроме всего прочего желал и того, чтобы этот отпущенный на свободу дед добрался до средств связи позже, чем он со своей группой доберется до места боестолкновения.

Шамиль Басаев

«Все, птичка попалась в клетку!»

О завязавшемся бое Шамиль знал уже в первые пять минут после его начала. Находившиеся в лесу наблюдатели-слухачи – и Руслан, и Мухади – вышли на верного человека Османа Мартазалиева и доложили о начале пальбы. А уже тот одной-двумя фразами сообщил бригадному генералу, давно и с нетерпением ждавшему этого известия. Вот только почему Осману не поступило сообщения от старого Асламбека? Впрочем, это было и неважно. Главное, ловушка сработала, и уже ничто не могло спасти так неосторожно угодивших в нее спецназовцев. А раз так, то теперь можно было спокойно отзывать имитировавших подготовку к крупномасштабному террористическому акту «барсов». «Лучшие воины, прошедшие специальную длительную подготовку за рубежом. Жаль, что их еще так мало, но скоро ряды «барсов» должны пополниться, и тогда…». Теперь, когда уже ничто не могло помешать его триумфу, следовало отозвать передовую группу боевиков, непосредственно имитировавшую подготовку к диверсии.

В принципе, ради своих планов Шамиль был готов рискнуть даже «барсами». Хотя в данном случае рискнуть – слишком сильно сказано. Да, это правда, что некоторых из них, более всего привлекших к себе внимание, могли задержать, но что им могли инкриминировать? Подозрительное поведение? Даже муляжи «взрывных устройств», схвати «его людей» вездесущие фээсбэшники, оказались бы обычными, обыденными вещами. Ну, торчали из сумки провода – так то радиолюбитель тащил поломанные транзисторы и прочий хлам. Ну, собирал в мастерской человек ролики и шарики, и что? Так посмотрите, какую великолепную фигуру робота склеил он из одних только частей никому не нужного металла! Да, ходил и внимательно разглядывал кинотеатр, так ведь то бизнесмен, задумавший заняться кинопрокатным бизнесом. Да разве мало может быть дел и интересов у свободных людей в свободной стране? Так что за свободу своих людей Басаев не опасался. Но стоило ли их хоть на короткое время отдавать в руки российских силовых структур? Пожалуй, нет. И потому, как только Шамиль получил сообщение о начавшемся бое, он тут же отдал приказ немедленно отозвать «барсов» в Ичкерию.

Подполковник Трясунов

– Товарищ подполковник, докладывает оперативный дежурный капитан Шилов…

– Ну, – устало перебил комбат говорившего «оперативного».

– «Лес» ведет бой. – Несмотря на то, что подполковник Трясунов по-прежнему лежал с высокой температурой, получивший сообщение оперативный дежурный в первую очередь решил доложить ему. – Группа попала в засаду…

– Иду, – комбат решительно убрал укрывавшее ноги одеяло и, бросивв трубку на место, поднялся. Его сразу же повело в сторону, и чтобы устоять на ногах, подполковнику пришлось ухватиться рукой за стол.

– Стоп! – сказал он сам себе, сунул ноги в тапочки и, слегка шаркая подошвами, прошел, точнее, пробрел к стоявшему в углу умывальнику.

Несколькими минутами позже в палатке Центра боевого управления стоял уже совершенно другой человек, и если бы не ввалившиеся щеки и усталый взгляд, едва ли сторонний наблюдатель смог бы догадаться, что тело подполковника снедает тяжелая болезнь.

– Они запросили огонь артиллерии вот по этим координатам, – спешно начал объяснять командиру нервничающий оперативный дежурный. Тут же, около стола, с развернутой картой находился и начальник штаба отряда, но в объяснения капитана не вмешивался.

– Ефимов? – Комбат вгляделся в уже отмеченную на карте точку.

– Радист. Командир группы на наш запрос не ответил.

– Так какого!.. – взревел комбат. – Связь мне с группой, живо!

– Нет связи. – Начальник штаба решил взять инициативу в свои руки и, не дожидаясь нового вопроса, продолжил: – Крушинин передает: перестрелка идет по нарастающей.

– Так… без связи с командиром добро на артудар не давать! – Комбат оторвал тяжелый взгляд от карты и вперил его в майора Грелкина. – Выйди на связь с Никишиным, пусть поднимает роту! – Трясунов снова взглянул на карту: – Маршрут движения… – и он начал диктовать названия населенных пунктов.

Через пятнадцать минут колонна из двух «Уралов» и одного «БТР-80» с тремя поднятыми по тревоге группами специального назначения уже покидала пункт временной дислокации второй роты …го отряда специально назначения. Включенные на прием радиостанции ловили тревожные сообщения, и сидевший на броне БТРа майор Никишин торопил и торопил и без того едущего на предельной скорости водителя. Двигавшиеся сзади «Уралы» едва успевали за несущейся по трассе махиной бронетранспортера.

Рядовой Кудинов

О том, что их начали обстреливать справа, с северо-востока, Аркадий понял даже не по донесшимся оттуда звукам, а по зашлепавшим о стволы деревьев пулям. Теперь противник прижимал группу не только со стороны опушки, но и из глубины леса. А ведь еще оставались бандиты в центре, с которыми ушел разбираться командир группы. Кудинов нервничал.

«Где же наш прапор? – думал он, огрызаясь короткими очередями, которые, приподнявшись на локте, нет-нет да и посылал в сторону совсем обнаглевшего противника. – Если вдруг у Ефимова что-то не сладилось…» – Кудинов не стал расшифровывать самому себе значение этого «не сладилось», уже больно мрачной получалась расшифровка. Еще очередь по противнику, еще, и следом ответная свистопляска пуль.

«Может, он уже убит?» – Все-таки появившаяся ужасная мысль дошла до своего логического завершения. И тут Аркадий наконец-то вновь вспомнил о забытой в перипетии боя радиостанции.

– Старший – Третьему, Старший – Третьему, ответь, прием, – и тотчас раздался же такой нужный сейчас и такой знакомый голос:

– На приеме, – два слова сквозь треск выстрелов, и на душе стало чуть-чуть веселее.

– Командир, противник нарисовался с северо-запада. Долбят, суки, из глубины леса!

– Понял. Справимся, – заверил Аркадия Ефимов и почти тотчас же с беспокойством спросил: – Где Фадеев?

«Фадеев?» Только сейчас Аркадий вспомнил, что вместе с ними в группе находился и командир роты. Прислушиваясь, он стал озираться по сторонам, но никаких признаков, указывающих на присутствие поблизости майора Фадеева, не было.

– Не знаю… – Голос Кудинова дрогнул. – Нигде не наблюдаю. – Чтобы получше оглядеть местность, Аркадий попробовал приподняться повыше, и тут же над головой засвистел такой шквал огня, что начисто срезало ветви впереди растущего кустарника. Он рухнул, вжался в землю, губы буквально впились в сдвинутый к ним микрофон. – Командир, нас давят! – Голос снайпера предательски дрогнул.

– Держитесь!

Короткое слово прозвучало как ободрение, и, услышав его, Аркадий невольно улыбнулся – несколькими минутами, если не секундами назад, тем же самым словом (но в другой интонации) он грозился навалившемуся на них противнику.

Бой продолжался. Сколько он шел, Аркадий сказать не мог, но со стороны боевиков выстрелы становись все чаще, а пули ложились все ближе и ближе к переползающим, перекатывающимся с места на место спецназовцам. Командир по-прежнему находился где-то на правом фланге. А вот майора Фадеева не было ни слышно, ни видно. Где он пропадал и что делал, было неясно. А на правом фланге вовсю кипела «жизнь» – там тоже шел бой, слышались выстрелы, доносились разрывы ручных гранат. Но в эфир Ефимов больше не выходил.

– Работает! – вслух подбадривая самого себя, заключил Кудинов. – Командир разберется, только нечего его больше отвлекать. – И мысленно оценивая складывающуюся ситуацию, пробормотал: – Да и мы сами справимся. Вот только бьют с двух сторон, гады… Не продохнуть!

Аркадий вскинул над головой ствол, выстрелил, метя туда, откуда, как ему показалось, велся огонь и, пятясь, быстро пополз в обратную сторону к огрызающемуся из своего пулемета Юдину.

– Илюха, мля! – заорал он в ухо не отрывающемуся от пулемета Юдину. – Ползи вправо, прижми там тех сволочей, что в лесу сидят, и ленту новую вставь. И Барана там по пути пни и остальных тоже. Огонь ты открываешь, понял? Все остальные по тебе ориентируются. Давай, вперед, надо добить этих! – Аркадий кивнул в сторону бандитов, засевших у лесной опушки. – Понял?! Понял?! Понял?!

– Да понял я, понял! – заверил наконец-то оторвавшийся от пулемета Юдин. – Ленту я добивал! – Тут же, уже заряжая новую, воскликнул: – Я им, сукам! – Раздался щелчок металла, шуршащее скольжение затвора, и, разрывая сошками податливую землю, Илья пополз в указанном направлении.

– Гаврилюк! – рявкнул Кудинов, и тут же почти из-за его спины послышался хриплый голос:

– Здесь.

– По моей команде. Прикрываешь, понял? И за мной следом, двигаешься?

– Прикрываю, понял! – Гаврилюк крутанулся в сторону, затем прополз метр вперед и, высунув ствол из-за дерева, выстрелил по мелькнувшей за кустами неясной фигуре.

Через пару десятков секунд на правом фланге яростно заработали пулеметы.

– Вперед! – со всей глотки заорал в микрофон Кудинов и, стреляя на ходу, бросился в направлении вражеских окопов.

Огневой натиск ошеломил не ожидавших подобной прыти моджахедов, считавших, что русские уже ушли в глухую, гибельную для них оборону. Они на какое-то время прекратили стрельбу, а когда опомнились, было уже поздно – ломая вставшие на пути ветки, Кудинов и появившийся чуть с другого направления Баранов длинными, идущими друг другу навстречу очередями свалили находившихся в окопах бандитов, а затем струи пуль сошлись на фигуре последнего из оставшихся в живых «чеха». Тот еще сипел и исходил пузырившейся на губах кровью, а Кудинов уже не обращал на него внимания. Сейчас первым делом следовало… Что именно следовало, он не успел додумать – слева послышался топот ног. Аркадий дернулся и начал разворачиваться, но разумом уже понимал, что безнадежно опаздывает…