Текст книги "Пятница, 13 число (сборник)"

Действие второе

Декорации первого действия. Второй восседает на троне, Первый вертит в руках череп.

ПЕРВЫЙ. Те, кто часто ходит в театр, должны чем-то отличаться от обычных людей.

ВТОРОЙ. Чем?

ПЕРВЫЙ. Не знаю. Может, черепом.

ВТОРОЙ. Череп тут при чем? Ходят-то ногами… Еще что тебя мучает?

ПЕРВЫЙ. Сергей Константинович спросит об авторе – что скажем?

ВТОРОЙ. Что он не приходил.

ПЕРВЫЙ. Приходил.

ВТОРОЙ. Приходил, но оказался лютым врагом театра.

ПЕРВЫЙ. Не врагом.

ВТОРОЙ. Не врагом, но слава богу, что ушел. Такие нам не нужны. Портят строй.

ПЕРВЫЙ. Не попался бы он Сергею Константиновичу навстречу.

ВТОРОЙ. А что будет, если попадется?

ПЕРВЫЙ. Поинтересуется, как тот с колосников падал; спросит, зачем к гостям с дубовой палкой подкрадывается, зачем врет на каждом шагу, не думает ли исправлять ориентацию.

ВТОРОЙ. Нет, он уже давно ушел, и его сюда теперь калачом не заманишь.

ПЕРВЫЙ. Будем надеяться.

Появляется Автор.

АВТОР. Не могу выйти. Везде декорации, шкафы, стулья какие-то.

ВТОРОЙ. Это – знак. Вам жить и умереть в театре.

АВТОР. Безнравственно смеяться над чужой бедой.

ВТОРОЙ. Вот и напишите пьесу о том, что нравственность падает и никому до этого нет дела.

ПЕРВЫЙ. Страну захлестывает пошлость.

ВТОРОЙ. Ему-то что?

ПЕРВЫЙ. От пошлости уже негде укрыться. Вот! Отобрал вчера у сына колоду карт с порнографическими фотографиями. Парню двенадцать лет.

АВТОР. Что-то даже не верится.

ПЕРВЫЙ (протягивает Автору карту). Дама пик.

АВТОР (рассматривает фото). Что же это делается, а?!

К нему с двух сторон пристраиваются Первый и Второй, все долго рассматривают карту.

Пошлость какая!

ВТОРОЙ (тихо). Поверни.

АВТОР. Что?

ВТОРОЙ. Боком поверни.

Автор поворачивает карту, все трое долго внимательно рассматривают ее.

ПЕРВЫЙ. Как ни верти, пошлость остается пошлостью. (Хочет забрать карту.)

ВТОРОЙ. Погоди. А где голова-то у нее?

ПЕРВЫЙ. Я думаю, вот это голова.

АВТОР. Нет, это не голова, уж поверьте мне.

ВТОРОЙ. Тогда что это?

АВТОР. Это… не голова.

Первый хочет забрать карту.

Минуточку, очки надену. Может, я что-то не так понял.

Все трое внимательно рассматривают фото.

Удивительное дело, как живуча пошлость. В дверь выгнали, она в окно лезет.

ВТОРОЙ. Кого выгнали?

АВТОР. Пошлость.

ПЕРВЫЙ. Как же, выгонишь ее. (Протягивает Автору еще одну карту.) Дама червей.

Все трое молча рассматривают даму червей.

ВТОРОЙ (тихо). Поверни.

АВТОР. Что?

ВТОРОЙ. Боком поверни.

Автор поворачивает карту, все внимательно вглядываются.

ПЕРВЫЙ. Фотографируют как-то… не поймешь ничего. Раньше уж фотографировали так фотографировали. Я тут паспорт потерял, пошел на новый фотографироваться, и то же самое получилось.

ВТОРОЙ. То же самое?!

ПЕРВЫЙ. Да.

ВТОРОЙ (смотрит на Первого, на даму червей). Не похож.

ПЕРВЫЙ. Да не на эту! Что ты сравниваешь? Сфотографировали на паспорт так, что не поймешь, где голова. (Протягивает Автору карту.) Дама бубей.

Втроем, замерев, долго рассматривают.

ВТОРОЙ (тихо). Поверни.

Автор поворачивает карту.

АВТОР. Обедать идти – весь аппетит пропал.

ПЕРВЫЙ. От такой пошлости пропадет. (Забирает у Автора карту, прячет колоду в карман.)

ВТОРОЙ. В колоде четыре дамы.

ПЕРВЫЙ. Что?

АВТОР. Он говорит, что в колоде четыре дамы.

ПЕРВЫЙ. Правда что! (Достает колоду, ищет карту.) Дама треф.

Замерев, рассматривают.

ВТОРОЙ (тихо). Поверни.

АВТОР (поворачивает). То же самое – пошлость.

ПЕРВЫЙ. Страну спасать надо. Вы знаете, что нас по уровню жизни поставили на пятьдесят восьмое место в мире?

ВТОРОЙ. Нас?!

ПЕРВЫЙ. Да.

ВТОРОЙ. На пятьдесят восьмое?!

ПЕРВЫЙ. Да. На пятьдесят седьмом какие-то кочующие племена.

АВТОР. Это неправильно!

Все трое возбужденно ходят по сцене.

ВТОРОЙ. Мы должны быть на пятьдесят седьмом месте!

ПЕРВЫЙ. Сравнить нельзя, вот в чем дело. Те кочуют постоянно. Где их искать? Пустыня же!

АВТОР. Там одни миражи.

ПЕРВЫЙ. Смотришь – дворец, подходишь – хрен тебе, а не дворец.

ВТОРОЙ. У нас смотришь – дворец! И хрен тебе, даже близко не подойдешь.

ПЕРВЫЙ. Эти в пустыне без воды, без лекарств, полумертвые – на пятьдесят седьмом!

АВТОР. У нас раньше выражение было «краше в гроб кладут», так плохо люди жили. Сейчас одинаково выглядим, что при жизни, что в гробу.

ВТОРОЙ. Так хорошо жить стали!

АВТОР. А они нас на пятьдесят восьмое место?

ВТОРОЙ. Гниды.

ПЕРВЫЙ. Там жара – гады в песок зарываются. Сорок пять градусов! Тени совсем нет. Где они прячутся?

ВТОРОЙ. У нас в лесах тень! Встал за дерево – тебя вообще не видно.

АВТОР. У нас на Дальнем Востоке тайга, сейчас пригляделись – там двадцать миллионов китайцев. И они нас на пятьдесят восьмое место?

ВТОРОЙ. Те взятку дали.

ПЕРВЫЙ. Чем? У нас хоть золотой запас страны есть. Всем нам на черный день.

АВТОР. Не когда у вас черный день или у меня, а когда уже у всех! Когда уже ни хлеба, ни соли, ни лука, каждому дадут вот по такому куску золота!

ВТОРОЙ. Такой запас у нас?!

ПЕРВЫЙ. Да. И они нас на пятьдесят восьмое место.

АВТОР. Двойные стандарты.

ПЕРВЫЙ. Там пустыня и больше нет ничего. И жара шестьдесят градусов.

АВТОР. Птица яйцо снесла – оно тут же вкрутую. Тут же! Семьдесят градусов жары! Пот градом с тебя.

ВТОРОЙ. Как в парилке?

ПЕРВЫЙ. В парилке полчаса просидишь от силы. Этих два года никто не видел.

АВТОР. Может, их вообще уже нет. Так, мусор какой-то остался: кости домашних животных, наконечники стрел.

ПЕРВЫЙ. Трогать ничего нельзя! Всё заражено: СПИД, бешенство.

АВТОР. Коррупция, наркомания, проституция.

ВТОРОЙ. Это наше законное место, пятьдесят седьмое!

ПЕРВЫЙ (Автору). Так что? Будем сотрудничать?

АВТОР. Я как увижу живые цветы на своей могиле, у меня все желания пропадают. Я понимаю, что надо бы сотрудничать, мозг дает команду, но руки-ноги не слушаются. Организм живет отдельно от мозга. Мозг говорит: иди туда, где ты нужен, а организм идет туда, где больше платят.

ВТОРОЙ. И что получается?

АВТОР. Получается, что тлеть противно, а гореть страшно.

ПЕРВЫЙ. Плохо, что вы колеблетесь. Надо твердо сказать себе: я с теми, кто хочет преобразить жизнь, я вместе с театром… Ну?

АВТОР. Я вместе с театром.

ВТОРОЙ. Молодец! (Обнимает Автора.)

Автор промокает глаза.

ПЕРВЫЙ (обнимает Автора). Спасибо. Я верил в вас. Внутри что-то говорило мне: это наш человек. Ведь театр, друзья, – это еще самый великий в мире магнит. Он притягивает к себе души людей. Душа, метавшаяся в поисках смысла жизни и нигде не находившая его, душа, над которой каждую минуту глумилась, измывалась плоть, унижая чревоугодием, похотью, алчностью… эта душа попадает наконец в театр и находит там ответы на все свои вопросы. И она, скорбно молчавшая до того, начинает петь. Это песня радости, счастья. Это гимн театру!

Второй и Автор аплодируют, все еще раз обнимаются. Звонит мобильный.

АВТОР. Да… Лизок, я пока занят в драматическом театре… Новый перевод письма?.. И что там?.. Дядя умер? Уже неплохо. И что мне оставил?.. Семнадцать миллионов?! Кто так перевел?.. Сосед? Лизок, этого не может быть… Лизок, это ошибка!.. Он говорит, что всё очень серьезно, если что?.. Если докажем родство?.. Но это мой любимый дядя! Дядя Петя!.. Дядя Коля?.. Дядя Коля!.. Документы найдем… Свидетелей найдем. Ты пойдешь в свидетели? Но ты его никогда не видела… Что «ну и что»? Не имеешь права… И под присягой не имеешь права… Что Канары?.. Подожди, я буду с минуты на минуту. (Выключает телефон.) Уже примеряется к Канарам. (Массирует сердце.) Семнадцать миллионов!

ВТОРОЙ. Рублей?

АВТОР. Там рубли не в ходу, там доллары. (Широко крестится.) Есть Бог-то!

ВТОРОЙ. Вы же не верите в него.

АВТОР. Есть. (Крестится.) Есть, не сомневайтесь.

ВТОРОЙ. Такие сейчас атеисты.

ПЕРВЫЙ. Подкралась жизнь.

АВТОР. Меня всегда тянуло к богатству, я чувствовал, что это мое. Господи, почему так поздно?.. Ну, теперь держись у меня! (Грозит пальцем.)

ВТОРОЙ. Кому это вы?

АВТОР. Всем! Куплю дом… пятьсот квадратных метров… семьсот!.. Два дома… у моря… у двух морей!

Второй крутит пальцем у виска.

На одном море шторм, а я уже на другом.

ПЕРВЫЙ. Можно хорошо отдохнуть в Подмосковье.

ВТОРОЙ. Я два года назад отдыхал в Ярославской области в пансионате. Нормально. Трехразовое питание.

АВТОР. Куплю яхту, буду плавать по Мраморному морю… Что-то я должен срочно сделать… А-а! (Набирает по телефону номер.) Борис Ильич?.. Меня сегодня не будет… Потому. Не устраивает гонорар. Хочу двадцать тысяч евро за выступление… Кому привет?.. Македонскому? Македонский умер. Могу передать Абрамовичу флажками с яхты на яхту. (Отключает телефон.)

ПЕРВЫЙ (тихо). Я знал, что деньги портят человека, но чтобы так быстро…

ВТОРОЙ (тихо). Большие деньги портят, пятьсот рублей красят человека.

АВТОР. В депутаты не пойду.

ВТОРОЙ. Не надо, там таких уже много.

АВТОР. Прислуги будет куча мала… Два врача…

ПЕРВЫЙ. Зачем два?

ВТОРОЙ. Хорошие врачи всегда говорят: раздевайтесь до пояса. Один будет лечить то, что выше, другой – то, что ниже пояса.

АВТОР. Пойду я.

ПЕРВЫЙ. Не дождетесь Сергея Константиновича?

АВТОР. Кто это – Сергей Константинович?

ПЕРВЫЙ. Главный режиссер театра.

АВТОР. Ах да! Нет, сейчас не до него… Как будто изжога. Что за дрянь вы пьете в театре?

ВТОРОЙ. Всё подряд.

ПЕРВЫЙ. Лев Николаевич, мы до этого говорили о театре, о том, что он помогает людям жить. Театру тоже надо помогать. Как вы считаете?

АВТОР. Обязательно. Обязательно!

ПЕРВЫЙ. В нашем театре хорошо бы отремонтировать сцену, поменять кресла в зале. А то ведь всё дерево, сушь, ветошь.

АВТОР. Хорошо было бы отремонтировать, я согласен.

ПЕРВЫЙ. В фойе аквариум поставить большой для детей. Вы не против?

АВТОР. Я не против. Но надо где-то на всё это достать денег. Наверное, нужно бросить клич «Кто сколько может!». С миру по нитке – голому аквариум. Сам я в этом не смогу поучаствовать.

ПЕРВЫЙ. Почему?

АВТОР. Денег нет… лишних.

ВТОРОЙ (Первому). Не унижайся.

ПЕРВЫЙ. Мы же мечтали…

АВТОР. Обстоятельства изменились, пришли другие времена, с ними – другие заботы.

ПЕРВЫЙ. Я думал, что мы друзья.

ВТОРОЙ. Не унижайся.

АВТОР. Дорогой мой, я даже не знаю, как вас зовут. Мы разные люди. Между нами лежит огромная социальная пропасть. Ее не перепрыгнуть. (Подходит к мольберту, вглядывается в рисунок.) Кто это?

ВТОРОЙ. Не узнаёте?

АВТОР. Нет.

ВТОРОЙ. Это, Лев Николаевич, вы.

АВТОР. Смеетесь?

ВТОРОЙ. Нет.

АВТОР. Издеваетесь?

ВТОРОЙ. Нет. Это вы после получения известия о семнадцати миллионах долларов. Что же вы хотите? Деньги меняют человека. Большие деньги меняют до неузнаваемости.

Звонок. Все трое хватаются за телефоны.

АВТОР. Да… Геннадий Игнатьевич? Здравствуйте… Хотите сказать, что́ вы нашли у меня? Это уже не важно… Важно? А я говорю: не важно… Какой рак?.. У кого?.. Подождите. Я просил вас дать мне направление в санаторий, так?.. Вы должны были найти у меня признаки какой-нибудь болезни, так?.. Которой на самом деле нет!.. Есть?.. Что?.. Рак?.. Минуточку. Что вы заладили одно и то же? Вы ведь звоните, чтобы дать мне направление, так?.. В санаторий?.. А куда?.. В онкологический центр? А мне не надо в центр, я не просил… Что – рак? У меня ничего не болит!.. Завтра утром у вас?.. Хорошо. (Выключает телефон, идет к трону, садится, тупо смотрит перед собой.)

Второй подходит к Автору, машет рукой у него перед глазами.

ВТОРОЙ (Первому). Не реагирует, но дышит.

АВТОР (отрешенно). За что?

ВТОРОЙ. За жадность.

ПЕРВЫЙ. Не надо. У человека горе. Ему нужно помочь.

ВТОРОЙ. Он нам кинулся помогать?

ПЕРВЫЙ. Он – нет, а мы – да. Мы сильнее, потому что он один, а за нами театр.

АВТОР. За что?

ПЕРВЫЙ. Лев Николаевич, ну что вы сразу в панику бросились? Даже если рак, сейчас многие виды лечат. Медицина далеко шагнула.

ВТОРОЙ. У приятеля тесть ваших лет, обнаружили рак…

ПЕРВЫЙ. Вот послушайте, прежде чем отчаиваться.

ВТОРОЙ. Он к одним врачам, те: мало шансов. Он к другим, те: мало шансов. Тогда кто-то надоумил их, обратились к светилу. Первый человек в этих вопросах, никогда в жизни не ошибался…

ПЕРВЫЙ. Всегда надо слушать тех, кто не ошибается.

ВТОРОЙ. Светило посмотрело все анализы внимательно…

ПЕРВЫЙ. Внимательно!

ВТОРОЙ. И говорит: шансов вообще никаких нет.

ПЕРВЫЙ. Про что и речь… И что?

ВТОРОЙ. Он к бабушке одной, та траву знала. Попил месяц – всё как рукой сняло.

ПЕРВЫЙ. Знахарство сейчас далеко шагнуло. У медицины пределы есть, она идет вперед, идет – и остановилась перед неизвестным, перед неразгаданным. А знахарство знай себе идет вперед, не оглядывается ни на что. Сейчас главное – взять себя в руки, строжайший режим, строжайшая диета, покой, тишина.

АВТОР. Ну нет! Тишина – и потом в ящик? Я уж лучше гульну напоследок. Да так, что земля вздрогнет!

ВТОРОЙ. А что вы сделаете?

АВТОР. Я?

ВТОРОЙ. Да.

АВТОР. Ха-ха!.. Черт его знает. Да уж что-нибудь сделаю. Пыль будет оседать три дня.

ВТОРОЙ. В ресторане зеркало разобьете?

АВТОР. Все!

ВТОРОЙ. Все не успеете, повяжут… Ну, все разобьете, и что?.. Вся надежда на Бога, а вы его отвергли. Вдруг он есть, вдруг молитву вашу услышит?

АВТОР (падает на колени). Господи, прости неразумного раба твоего! Помилуй, Господи! Ты ведь есть?

ВТОРОЙ (тихо). Есть.

АВТОР. А?! (Озирается.) Господи, Господи, я люблю тебя. Я так тебя люблю! Ты даже не можешь себе представить. Ты так обрадуешься, когда узнаешь, как я тебя люблю. У тебя будет праздник. Я, Господи, хочу жить… я привык уже… И зачем я тебе, Господи?! Ты забираешь лучших, а я, между нами, порядочная свинья. Когда ты узнаешь, какая я свинья, ты так удивишься! Ты даже не представляешь, какая я свинья. Эти люди просили меня помочь театру – я отказался. Вот какая я свинья. Это еще цветочки… Не знаю, Господи, что еще говорить.

ПЕРВЫЙ. Лучше будет, Лев Николаевич, если вы сядете за письменный стол и, что называется, кровью сердца напишите пьесу – прощальное послание людям. Потом вас похоронят с почестями, а потом десятки лет в театрах будет идти ваша пьеса и люди будут вспоминать вас добрым словом.

АВТОР. А семнадцать миллионов кому?

ПЕРВЫЙ. Родственникам… и театру.

АВТОР (поднимается с колен). Что же, я жил, жил – ничего толком не видел, не попробовал. Нет, я уж лучше гульну.

ПЕРВЫЙ. Разочаровали вы меня.

АВТОР. Сожалею.

ПЕРВЫЙ. Горько мне.

АВТОР. Мне тоже не сладко.

Звонит мобильный, все трое хватаются за телефоны.

Что, Лиза?.. Ошибка?.. Ошибка! Я знал, что ошибка! (Победоносно смотрит на Первого и Второго.) А то заладили: рак, рак. Какой рак?! Жизнь только начинается. Всё впереди! Прощание отменяется, похороны отменяются, пьеса погребальная отменяется. Бог отменяется! (Смеется.) Эти сразу кинулись: «Дай денег на театр!» Гиены. (В трубку.) Лизок, Геннадий Игнатьевич звонил?.. А кто?.. Никто? А кто ошибся?.. Сосед?.. Не нам семнадцать миллионов? А кому?.. Однофамильцу?.. Перепутал буквы?.. Язык знает хорошо, только буквы путает?.. А Геннадий Игнатьевич не звонил?.. Я понял… Не плачь… Не плачь, не в деньгах счастье. Мне больше не звони, я отключаю телефон. (Отключает телефон.) Простая женщина, простые мысли, простые чувства. Вся как на ладони. Живи долго… А у меня рак.

ЛИЗА (в белом, с траурной повязкой на рукаве выходит из-за кулис).

Рак у тебя? О ужас! Что я слышу?

Темно в глазах, смятен мой слабый ум.

Что делать мне, скажите, люди?..

Молчание в ответ. Ну что ж? Решу сама.

Я пережить его не вправе. Все прощайте.

Мой милый, бог весть когда мы

встретимся опять.

Меня пронизывает страшный холод.

И ужас останавливает кровь.

Что, если вдруг останусь я жива?

Смогу ль я целым сохранить рассудок,

Когда тебя поглотит вековая тьма?

Я умереть должна за полчаса

до мужа моего. (Уходит.)

ВТОРОЙ (подходит к Автору, машет рукой перед глазами). Готов. (Приглядывается к застывшему Первому, подходит, машет рукой перед глазами.) Еще один. А ты чего?

ПЕРВЫЙ. Все бесполезно, все бессмысленно. В радости думают только о себе, в горе – только о себе. Когда же о театре?

ВТОРОЙ. Не бери в голову. Просто такой человек попался.

ПЕРВЫЙ. Нет, видимо, жизнь все-таки сильнее театра.

ВТОРОЙ. Жизнь? Что ты сказал? Жизнь? Ерунда. Театр бессмертен, а человек сегодня жив, завтра объелся и умер. Театр – высшее из сценических искусств! Театр – это… как тебе сказать?.. храм! Здесь все священно: сцена, кулисы, гримерные, фойе.

ПЕРВЫЙ. Будет тебе. Я так говорю, потому что мне хочется, чтобы так было. Я знаю, что на самом деле всё далеко не так. Моя любовь к театру – добровольное рабство. А тебя я отпускаю на волю. Я дам тебе пятьсот рублей, и ты уйдешь. Устроишься звукорежиссером в пансионате для глухонемых.

ВТОРОЙ. Я не пойду. Я заменю здесь тебя, раз ты сдулся. Устроим тебя осветителем в пансионат для слепых. Еще тебе будущее станет помогать.

ПЕРВЫЙ. Будущее на прошлое не влияет.

ВТОРОЙ. Это ты брось! Еще как влияет. Но нужно подойти к этому философски. Представь себе, что ты…

ПЕРВЫЙ. Беременная женщина?

ВТОРОЙ. Нет… Нет, ты уже родил. Только что… в муках.

ПЕРВЫЙ. Мальчика, девочку?

ВТОРОЙ. Девочку, сорок восемь сантиметров, вес – три восемьсот.

ПЕРВЫЙ. Никто даже не поздравил.

ВТОРОЙ. Я поздравляю. И вот ты уже дома, кормишь ее грудью. К тебе приехал отец, на самом деле он – твоя мать. И вот вы трое в одном месте в одно время: ты, твое будущее и твое прошлое. Прошлое берет будущее на руки, будущее обделывает прошлое, но прошлое радо, настоящее чувствует себя хорошо. Не важно, отблагодарит нас будущее или нет. Надо верить в удачу, надо бороться до кница. Он еще оживет и напишет пьесу для театра.

АВТОР. Всё суета сует и всяческая суета.

ВТОРОЙ. Ожил, слава богу! (Автору.) Как самочувствие?

АВТОР. Спасибо, умираю.

ВТОРОЙ. Что с вами?

АВТОР. Рак… Всё, жизнь прошла. Для чего жил?.. Почему-то вижу себя маленьким на берегу реки. Лето. Жара. Хочется бегать, прыгать. Кажется, вчера было. А сегодня хочется лежать, стынут ноги… Надо описать смерть! Может пригодиться науке.

ПЕРВЫЙ. Мы запомним, говорите.

АВТОР. Первое… самое главное… (Прислушивается к себе.) Хочется есть.

ПЕРВЫЙ. Есть?

АВТОР. Да.

ВТОРОЙ. А выпить?

АВТОР. И выпить.

ВТОРОЙ. Это самые верные признаки смерти, даже это уже признаки агонии.

ПЕРВЫЙ. Перестань. (Автору.) Как сознание?

АВТОР. Какие-то видения… Вижу будущее России… Важнейшее из искусств – театр.

ПЕРВЫЙ. Сознание ясное.

АВТОР. Проституцию победили.

ВТОРОЙ. Проституцию победили?!

АВТОР. Практически… Остались отдельные очаги… в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Ростове, Новгороде, Самаре, Красноярске, Иркутске, Омске…

ПЕРВЫЙ. С экологией как?

АВТОР. Состояние окружающей среды. (Прозревает будущее.) Можно сказать так: у них, на Западе, загажена среда, у нас – вторник, среда, четверг, пятница, суббота.

ПЕРВЫЙ. Воровство?

АВТОР. Отсутствует.

ВТОРОЙ. Покончили с воровством?!

АВТОР. Да… Всё разворовали… Устал прозревать. Отдохну. (Закрывает глаза.)

ПЕРВЫЙ. Столько сил мы на него потратили, и все без толку.

ВТОРОЙ. Мы выполняли просьбу Сергея Константиновича.

ПЕРВЫЙ. И не выполнили.

ВТОРОЙ. Не повезло.

АВТОР (открывает глаза). Неустанно, неусыпно ищу смысл жизни. Найти не могу. Что главное в ней?.. Когда болею, понимаю, что главное – здоровье. В хорошей компании при хорошей закуске главное – друзья. Когда нужда хватает за горло, быстро доходит, что главное – деньги. Когда мучает голод, главное – сытость. Когда тебя ласкает подруга, главное – любовь… Что главное?.. Что главное в жизни?

ВТОРОЙ. Театр.

АВТОР. Сейчас я так не думаю. Все время тянет закрыть глаза – не то умираю, не то засыпаю… Запишите мое завещание.

ПЕРВЫЙ. Мы запомним.

АВТОР. Всё оставляю жене. Она этого достойна. Живет ради меня. (Куксится.) Не перенесет моего ухода, горе убьет ее… Переживет меня минуты на две-три. Вскрикнет и упадет бездыханная… Да, так и будет. Я хорошо знаю ее: нежность, трепет, нервы и какая-то удивительная, от природы интеллигентность.

Крик, глухая ругань. Появляется Лиза.

ЛИЗА. Черт ногу сломит! Темно, как в заднице. Еле нашла вас. Лёва, семнадцать миллионов – это большие деньги. Не надо так легко отказываться от них.

АВТОР. Это не наши деньги.

ЛИЗА. Семнадцать миллионов! Боже мой, на них можно путешествовать до конца жизни.

АВТОР. Это не наши деньги.

ЛИЗА. Ни тебе магазинов, ни тебе стирки, на всем готовом.

АВТОР. Это не наши деньги.

ЛИЗА. На семнадцать миллионов можно купить коттедж.

АВТОР. Это не наши деньги.

ЛИЗА. Ну и что?

АВТОР. Что – ну и что? Не наши. Чужие!

ЛИЗА. О наших я бы так не беспокоилась. Если ошиблась почта, могут ошибиться и другие. Сейчас все ошибаются в свою пользу.

АВТОР. Деньги – не главное в этой жизни.

ЛИЗА. Ну и что?

АВТОР. Зачем тогда рисковать репутацией, свободой? Ради чего?

ЛИЗА. Хорошо, договорим дома, сейчас ты неадекватен.

АВТОР. Это не наши деньги!

ЛИЗА. Хорошо, хорошо. Я забыла, что не наши. Посиди, отдохни. (Первому и Второму.) Кто из вас директор театра? Я отгадаю. (Первому.) Вы. (Второму.) А вы – главный режиссер. Я никогда не ошибаюсь. Я отгадала?

ПЕРВЫЙ. Да, просто удивительно.

ЛИЗА. Господи, как я люблю театр! Любите ли вы театр так, как люблю его я?

ВТОРОЙ. Нет, конечно.

ЛИЗА. В молодости я бредила театром. Я мечтала стать артисткой, артисткой оперетты.

АВТОР. У тебя нет слуха.

ЛИЗА. Ну и что?.. Потом я поняла, что я – драматическая актриса. При ЖЭКе у нас был драматический кружок. Мы переиграли весь классический репертуар. Особенно мне удались роли Екатерины в «Грозе» Островского, Джульетты в «Ромео и Джульетте» английского автора Шекспира, Хлестакова в «Ревизоре» Гоголя…

АВТОР. Хлестаков – мужская роль.

ЛИЗА. Ну и что?.. У нас в кружке были только женщины. А потом я вышла замуж и пожертвовала всем ради карьеры мужа.

ВТОРОЙ. Вы еще можете вернуться в театр. У вас бездонный темперамент.

ПЕРВЫЙ (Лизе). Скорее всего так и будет. Дело за малым. Мы вот как раз уговариваем Льва Николаевича написать пьесу для нашего театра.

ВТОРОЙ. И чтобы там обязательно была большая женская роль.

ПЕРВЫЙ. Да, большая, выигрышная, главная роль. Но он никак не решается.

ЛИЗА. Почему ты отказываешься?!

АВТОР. Я не знаю, о чем писать.

ЛИЗА. Ну и что?.. Возьми что-нибудь у Шекспира, он сам брал чужие сюжеты и переписывал. Ты перепишешь Шекспира. Негр женился на русской, у них родился мальчик – вылитый Яго… в смысле, сосед.

АВТОР. Перестань! При чем здесь Шекспир?

ЛИЗА. Возьми Гоголя. Вообще с тех пор ничего не изменилось, только Ноздревых стало больше. Перемешай те же типы по-своему.

АВТОР. Коробочка – жена Собакевича.

ЛИЗА. Хотя бы.

АВТОР. Чичиков – депутат Госдумы.

ПЕРВЫЙ. Чичиков везде. Куда ни сунься, везде Чичиковы: маленькие, средние, большие.

ЛИЗА. Лёва, не капризничай. Садись и пиши!

АВТОР. Я умираю.

ЛИЗА. Ну и что?.. Что ты?

АВТОР (Первому и Второму). Подготовьте ее.

ПЕРВЫЙ. Лев Николаевич, как и большинство писателей, говорит образно. Просто не верит в свои силы.

ЛИЗА. Умирает! Он каждый день умирает раза по три. Я уже устала от этих стонов. Садись и пиши. Я вижу свою героиню. Она борется с коррупцией. Ее пытаются подкупить, запугать, соблазнить.

АВТОР. Почему соблазнить?

ЛИЗА. Соблазнить обязательно! Два раза. Она страстно полюбила, отдалась…

АВТОР. Это за кадром.

ЛИЗА. Нет, большая сцена… У них двое детей. И тут она узнаёт, что муж заслан коррупционерами. Борьба чувства и долга. Она сдает его, страстно влюбляется в полковника ФСБ.

АВТОР. Полковник потом кем окажется?

ЛИЗА. Олигархом.

АВТОР. Я вижу, что ты уже готова играть. Я напишу пьесу, но сейчас я очень устал.

ЛИЗА. Посиди, поспи, поумирай.

АВТОР. Ты же знаешь, я не смогу заснуть.

ЛИЗА. Ну и что?

Автор закрывает глаза. Лиза на цыпочках идет к Первому и Второму. Храп. Лиза вздрагивает, замирает.

ЛИЗА (тихо). Предсмертный храп.

ПЕРВЫЙ (Второму). Сказать ей, что, может быть, она и права?

ВТОРОЙ. Не надо.

ЛИЗА. Даже не верится – я вновь на сцене! Всё так или иначе связано со сценой. Режиссер ЖЭКа сулил мне большое будущее. За мной ухаживали известные артисты. Лазарев! Бывало придет, скажет: «Ну что, брат?..» Он меня братом звал.

ПЕРВЫЙ. Лазарев-отец, сын?

ЛИЗА. Оба.

ВТОРОЙ. Я не удивляюсь.

ПЕРВЫЙ. Нечему удивляться.

Взрыв храпа.

АВТОР. Где я?

ЛИЗА. В раю. Ты смертельно болел, умер – попал в рай. Куда же еще ты мог попасть? Самое главное в жизни…

Все замирают.

…попасть после смерти в рай!

АВТОР. Нет. Мы до тебя искали смысл жизни, старались понять, что главное в ней.

ЛИЗА. Я знаю!.. Знала… Я забыла. Сейчас вспомню…

Все внемлют.

Здоровье!.. Нет, не здоровье… Друзья?.. Деньги!

АВТОР. Нет, Лиза, деньги – тлен, пыль, мишура.

ЛИЗА. Кстати, тебе перевели деньги откуда-то, пришло извещение.

АВТОР. Сколько?!

ЛИЗА. Я забыла… Главное в жизни – любовь!

АВТОР. Любовь очень важна, особенно в первой половине жизни… и во второй, а в третьей уже не так. Вспоминай.

ЛИЗА (вспоминает). Пойдем домой – надо будет зайти в химчистку.

АВТОР. Плохо, что ты помнишь о всякой ерунде и ничего о главном.

ЛИЗА (пожимает плечами). Еще звонил какой-то Игнатий Геннадьевич.

АВТОР. Может, Геннадий Игнатьевич?

ЛИЗА. Нет, Игнатий Геннадьевич.

АВТОР. Что он сказал?

ЛИЗА. Не перебивай, я забуду. Да, Игнатий Геннадьевич. Сказал, что ты по мобильному не доступен, что нужно передать, что тебя с кем-то спутали и у тебя все нормально.

АВТОР. С чем нормально?

ЛИЗА. С легкими. Он сказал: «Передайте, что у него все нормально, а то он думает, что у него рак…» Что с тобой?

ПЕРВЫЙ. Это для него очень хорошая новость.

ЛИЗА. Я плохих не приношу. Сейчас вспомню, что главное в жизни.

ПЕРВЫЙ. Театр?

ЛИЗА. Близко.

ВТОРОЙ. Эстрада?

ЛИЗА. Сейчас, сейчас…

АВТОР (не может сдержать слез). Извините, ради бога. (Уходит за кулисы.)

ПЕРВЫЙ. Его надо проводить, не то он опять потеряется. (Убегает за Автором.)

ВТОРОЙ. Его нельзя терять, теперь он напишет нам пьесу. (Уходит.)

ЛИЗА (в зал). Самое главное в жизни… в театре… и на эстраде… Вспомню – обязательно вернусь и скажу! (Уходит.)

ЗАНАВЕС