Текст книги "Весёлые стихи"

Курочка Ряба

 
Как игрушку бесценную
на отцовском балконе
бог-мальчишка вселенную
держит в ладони.
Без конца сочиняет
фантастические миры
и случайно роняет
в шахту чёрной дыры.
Не печалься, боженька, —
говорит ему Курочка Ряба, —
по пустякам расстраиваться не стоит!
Помнишь, как плакали дед и баба,
когда разбили яичко золотое?
А я снесла им обыкновенное,
не золотое, но ничем не хуже.
И тебе я снесу новую вселенную.
Бог больше не плачет.
Он сконфужен.
 

Очень офисная история

 
Супервайзер мерчендаю:
– Я тебя отмерчендаю!
Суперваю мерчендай:
– Вау! Супер, супервай!
 

Пока не пропоёт петух

 
Почти не открывая век,
над лесом и рекой
летит какой-то человек
(неведомо какой).
Над ним созвездия парят,
закат давно потух.
И гонит с пастбища ягнят
подвыпивший пастух.
Он смотрит вверх и видит, тих,
как в горней вышине
летит какой-то странный псих,
играя на зурне.
Он внемлет ангелов полёт
и осязает ад,
его душа томится под,
а сердце рвётся над.
Проходят долгие года
и миллионы лет,
а он летит себе туда,
где смерти больше нет.
Стоит подвыпивший пастух,
дрожит его рука,
не в силах сдвинуться, петух
не пропоёт пока.
 

История из жизни простых людей

Нечитавшим Харуки Мураками посвящается

 
Это был Харуки Мураками.
Мелкими японскими шажками
он бежал, как будто по татами,
и кричал по-птичьи: «Ла-ла-ла!»
А за ним во след летели птицы:
сойки, чайки, зяблики, синицы…
И патрульный постовой полиции
наблюдал за ним из-за угла.
 
 
Звали постового Вова Лямин.
Он не очень ладил с языками,
не читал Харуки Мураками,
но зато был отставной моряк.
Он служил на миноносце «Слава»,
знал основы флотского устава,
и его любила тётя Клава
из киоска с надписью «Табак».
 
 
Клава – пышнотелая блондинка
в юности блистала, как картинка,
но сегодня не одна морщинка
залегла на Клавином лице.
Клава не читала Мураками,
дома воевала с «дураками» —
взрослыми почти что сыновьями,
матерясь в сердцах об их отце.
 
 
Их отцом был тракторист Гаврила,
злой и волосатый, как горилла.
«И чего я только находила
в этом волосатом подлеце?!» —
думала с тоской бедняжка Клава,
наблюдая, как шагает браво
бывший мичман миноносца «Слава»
с глупою улыбкой на лице.
 
 
Так между Вованом и Гаврилой
жизнь ее без проку проходила.
Клава с горя даже закурила,
сокрушаясь: «Не тому дала!
Жуткая морока с мужиками!»
И бежал Харуки Мураками
по-японски мелкими шажками
и кричал по-птичьи «Ла-ла-ла!»
 

Погожий вечер

 
В закатанном небе облако парит,
Его гора над городом горит,
В косых лучах заката пламенея.
Раскачиваясь в парковом пруду,
Оно плывет, а я стремглав иду,
Подбрасывая шляпу на ходу,
Едва касаясь туфлями аллеи.
Иду туда, куда ведут глаза,
Они меня ведут куда-то за
Невидимый рубеж на небосводе.
И облако во след за мной плывет,
Как будто белоснежный пароход,
Аналогично
Радуясь погоде.
 

Эпилог. Тридцать лет спустя

 
Не заботясь о награде —
Хороши или плохи —
В тёмной кухне на I-Pade
Я строчу свои стихи.
 
 
Кот Василий, к сожалению,
Не мурлычет песнь свою —
Если есть котам спасенье,
Он, наверное, в раю.
 
 
Да и старая квартира
Вместе с креслом и столом
Что квартира – четверть мира
С той поры пошли на слом.
 
 
Мир меняется куда-то,
А куда – не разберу!
Что-то стало сыровато,
Дело близится к утру.
 
 
Спать пойду.
Пусть легкой тенью
Мне придёт, как наяву,
Главное стихотворение
Для которого живу