Текст книги "Гвардейская кавалерия"

Глава седьмая
Мехико – город сонный

В положенное время пассажирский самолёт, следовавший из испанской Барселоны, приземлился в международном аэропорту имени Бенито Хуареса[16]16
  Бенито Хуарес – с 1867 по 1872 год являлся Президентом Мексики, отличался малым ростом – порядка 135 см.


[Закрыть].

Получив багаж, Ник прошёл в «службу сервиса» и оформил заказ-квитанцию на доставку чемодана и дорожного баула в гостиницу.

– «Gran Hotel Ciudad de Mexico»? – одобрительно улыбнулась смуглолицая девушка «по ту сторону окошка». – Отличный выбор, сеньор. Практически самый центр города. Все основные архитектурные достопримечательности и музеи рядом.… Надолго в Мехико?

– Думаю, что месяца за полтора-два управлюсь…

Успешно избавившись от громоздкого багажа, Ник вышел из здания аэропорта.

«За полтора-два месяца он, видите ли, управится», – тут же принялся надоедливо брюзжать ворчливый внутренний голос. – «Деятель легкомысленный и неосторожный…. А кто, спрашивается, будет трижды через левое плечо сплёвывать? А по дереву, так тебя и растак, стучать? Я, извини, не умею…. И девица эта совершенно напрасно улыбалась – с такими-то кривыми и местами «кариесными» зубами. Впрочем, как утверждают знающие люди, в Центральной Америке «зубная культура» традиционно находилась и находится на, отнюдь, не высшем уровне. Даже среди местных богатеев и чванливых аристократов. Мол, исторически так сложилось, плюсом – агрессивный химический состав питьевой воды…. Б-р-р-р! Холодно-то как. А некоторые якобы опытные путешественники кожаный плащ в чемодане оставили, так его и растак…. Градусов четырнадцать, не больше. И свежий северо-западный ветер задувает вовсю. Хвалёные южные широты, тоже мне. Впрочем, Мехико выстроен в горах, на высоте двух тысяч с кепкой метров над уровнем моря, что и объясняет некоторую суровость здешнего климата…».

Он подошёл к ближайшему уличному телефону под светло-серым пластиковым козырьком, снял массивную трубку с металлических рычажков и, предварительно бросив монетку в «платёжную» щель на корпусе аппарата, набрал нужный номер.

– Да, вас слушают, – известил – после серии длинных гудков – мягкий женский голос.

Голос – как голос, но глупое сердце Ника тут же вздрогнуло и, неуклонно подрагивая, застучало, застучало…

– Что же вы молчите? – удивились на том конце телефонного провода. – Говорите, пожалуйста.

– Меня попросили передать вам привет, – с трудом выдавил из себя условную фразу Ник. – Вам, прекрасная сеньора, а также и вашему отважному мужу.

– От кого, если, конечно, не секрет? – начал собираться в единое целое секретный, оговорённый ещё несколько лет назад пазл.

– От непревзойдённого генералиссимуса Франко, конечно же, моя алмазная донна. Даже он – в своём далёком Мадриде – уже наслышан о вашей неземной красоте.

– Дон Андрес?

– Он самый. Доброе утро, сеньора Ираола.

– Доброе, – непонятно и длинно вздохнув, подтвердила Мари (вернее, Анна-Мария). – Только – Вагнер-Ираола.

– Ах, да, конечно. Сеньора Вагнер-Ираола, – вежливо поправился Ник. – Извините покорно…

– Ничего…. Когда, дон Андрес, посетите нас с визитом?

– Чуть попозже, милая Мари. А пока мне хотелось бы встретиться с вашим мужем…м-м-м, в городе.

– В итальянской кафешке? Или же в ирландском пабе?

– Ни там и ни там. Пусть это будет, скажем, ресторан «El Cardenal». Одна из частных приватных ниш. Метрдотель проводит.

– Отличный выбор, сеньор. Классика испано-мексиканской кухни, как-никак…. Когда?

– В тринадцать ноль-ноль.

– Хорошо, я передам Микаэлю.

– Всего вам хорошего, алмазная донна.

– И вам, странствующий идальго…

Вернув телефонную трубку обратно на рычажки, он направился к стоянке такси.

«Столько лет прошло, братец, а ты всё никак не можешь забыть эту рыженькую финскую вертихвостку», – дурашливо захмыкал нетактичный внутренний голос. – «Смешно, право слово. Лишь голос её услышал, а уже разволновался, как последний сопливый мальчишка, влюблённый до полной потери пульса…. А что будет, когда ты её увидишь? Все же сразу и всё про тебя поймут. Нет-нет, остерегайся этой встречи. Особенно, дружок мой закадычный, при наблюдательных и сообразительных свидетелях. Остерегайся, от греха подальше…. Ладно, братец, не обижайся. Это я так – из вредности природной. Не более того…. А с этим рестораном «El Cardenal» ты, действительно, здорово придумал. То бишь, полистал в полёте глянцевые туристические брошюры и выбрал – практически первый попавшийся. Оно и правильно. Ну, их, эти заранее намеченные и оговорённые «рабочие точки». Вдруг, они уже давно засвечены? Всякое бывает…. Ага, тутошние таксисты выстроились в ряд возле зелёненьких однотипных малолитражек. Нетипичные они какие-то, на мой пристальный взгляд. Для бесшабашной Латинской Америки нетипичные, я имею в виду…».

Таксисты, действительно, вели себя достаточно странно. Не шумели и не галдели, размахивая руками, азартно приплясывая и обещая потенциальному клиенту сервис самого высочайшего уровня, а, наоборот, скромно и молчаливо стояли: одни – выжидательно скрестив руки на груди, другие – меланхолично покуривая чёрные тонкие сигареты. И лица у всех них были скучающе-сонными и бесконечно-равнодушными.

– Можно побеспокоить вас, сеньор? – обратился Ник к пожилому пышноусому водителю. – В плане небольшой поездки? Прямо-таки, крохотной?

– Всегда к услугам уважаемого сеньора, – заразительно зевнув, сообщил таксист, а после этого вяло махнул рукой в сторону ближайшего зелёного автомобиля. – Куда проследуем?

– Сперва объедем ближайшие местные достопримечательности, затратив на это два с половиной часа. Конечная точка – ресторан «El Cardenal». Сгодится такой маршрут?

– Как будет угодно сеньору. Нет проблем. Вау-у…, – в очередной раз зевнул усатый.

– Вау-у-у-у…, – дружно и синхронно поддержали его коллеги по ремеслу…

Машина, сонно тронувшись с места, влилась – за несколько неуклюжих приёмов – в общий транспортный поток и неторопливо покатила, никого особо не обгоняя, по вполне даже приличному асфальтовому шоссе.

Впереди, по мере приближения к городу, почти прямо по курсу (вернее, гораздо выше этого курса), чётко поднималось-росло тёмно-серое облако-марево.

«Может, именно благодаря этому, жители Мехико и являются-получаются такими сонными?», – отметился очередным нестандартным предположением неугомонный внутренний голос. – «То бишь, благодаря разряженному горному воздуху и регулярному автомобильному смогу? А что тут такого? Вполне даже рабочая версия…. А небо в прорехах смога, тем не менее, лазурно-голубое. Ещё и очень-очень высокое. Эстетично смотрится, надо признать. А ещё и очень оптимистично, мол, добро всегда – в конечном итоге – побеждает. Или же, на крайний случай, никогда не сдаётся…».

Через некоторое время придорожный указатель известил о том, что они въехали на территорию городского района – «Койоакан». А на очередной прямоугольной табличке (крупными белыми буквами на тёмно-синем фоне), значилось: – «Museo Casa de Leon Trotsky».

Машина остановилась на светофоре, который задумчиво просигналил ярко-красной лампочкой. Ник заинтересованно повернул голову направо и мысленно прокомментировал увиденное: – «Зелёный сквер перед длинным симпатичным домом. А посередине сквера, под высокой величественной сосной, располагается ухоженная могила с приметным памятником: светло-серая прямоугольная каменная плита, на которой выбиты (вырезаны с помощью алмазо-содержащих дисков?), перекрещенные серп и молот, а чуть выше – надпись: – «Leon Trotsky»…. Да, воистину, неисповедимы пути твои, Господи. Ведь и я (пусть и косвенно), имею отношение к безвременной смерти Льва Давидовича. Ведь именно после успешного завершения операции «Зверёныш» (тогда, в 1940-ом году), диверсионной группе Рамона Меркандера и «дали отмашку» на физическое устранение Троцкого. Бывает…».

Автомобиль чуть заметно вздрогнул. Где-то тоненько и жалобно зазвенело разбившееся стекло – как результат резко-захлопнувшейся оконной рамы.

– Землетрясение? – забеспокоился Ник.

– А, ерунда, – плавно трогая машину с места, меланхолично отмахнулся шофёр. – Тут такое частенько случается. Почитай, почти каждый месяц. Ничего страшного. Поверьте…. Но иногда, увы, и по-настоящему трясёт. С разрушениями и человеческими жертвами. В последний раз – почти четыре года тому назад, в 1952-ом…. Может, сеньор приезжий, вас в гостиницу отвезти? Типа – если боитесь?

– Не надо. Следуем прежним маршрутом…

За последующие два часа они посетили-осмотрели (то есть, проехали на малой скорости рядом, а кое-где и вокруг), следующие городские достопримечательности: развалины древней пирамиды ацтеков, огороженные низеньким кованым забором, Национальный кафедральный собор, построенный в шестнадцатом веке, госпиталь Хесус Насарено, Муниципальный дворец, Национальный дворец, легендарную часовню Саграрио Метрополитано и ещё целую кучу старинных зданий, сооружений и развалин.

В двенадцать часов пятьдесят минут автомобиль – сонно и неторопливо – въехал на практически пустую ресторанную парковку. Въехал и, понятное дело, остановился.

– Как вам поездка, сеньор? – вяло зевнув, поинтересовался таксист.

– Впечатляет, – признался Ник. – Благородная и безупречная старина, так сказать. И зелени много…. Спасибо, любезный. Вот, держи денежку. Столько достаточно?

– Вполне, сеньор. Даже пересчитывать не буду. Лень, честно говоря. Всех вам благ…

Внутреннее убранство ресторана «El Cardenal» в полной мере соответствовало его многообещающему названию.

«Благородным средневековым духом так и отдаёт», – заявил внутренний голос, мнящий себя законченным эстетом. – «Причём, буквально на каждом шагу. То бишь, практически в каждой детали интерьера…. Во-первых, высокие сводчатые потолки со «вторым светом». По периметру второго этажа, огороженного высокими резными перилами, тянется узкая терраса с редкими дверьми, за которыми.… Да, что, собственно, скрыто за ними? Может, скромные конторские помещения. Или же, наоборот, так называемые «номера» с плотскими развлечениями. Всякое бывает на этом призрачном и неверном Свете. Всякое. Из знаменитой серии: – «Пока самолично не попробуешь – не узнаешь…». Во-вторых, стены, украшенные дорогущими шёлковыми обоями и завешанные (но, надо признать, сугубо в меру), всяческими профильными штуковинами: явно-старинными портретами сеньоров и сеньор с пышными кружевными воротниками и надменно-официальными лицами, милыми пейзажами с лёгким деревенским привкусом, тёмно-серыми рыцарскими доспехами, разнообразным антикварным холодным и огнестрельным оружием, лохматыми шкурами различных животных, развесистыми рогами лосей и благородных оленей, а также гербами, гербами, гербами. Причём, как личными гербами (герцогскими, графскими и баронскими, имеется в виду), так и общественными – городов, провинций и даже целых стран.… В-третьих, тёмная мебель – как нарочито-грубая, так и демонстративно-изысканная. Всякие там столы морёного дуба, стулья вишнёвого дерева с эстетично-выгнутыми резными спинками и вогнутыми ножками, кресла тёмно-коричневой буйволиной кожи и элегантные светильники на высоких чугунных ножках-подставках…. В-четвёртых, здешние ресторанные халдеи. Ну, очень солидные дяденьки: уже в возрасте, облачены в нарядные средневековые камзолы с характерными воротниками и крупными пуговицами-застёжками, сработанными из камня и дерева. А ещё все они (халдеи), с какими-то «отметинами» на мрачных физиономиях. У одного – кривой тёмно-бордовый шрам прихотливо змеится по правой щеке. У второго – огромное сизо-коричневое родимое пятно разместилось точно посередине лба. У третьего – усы стрёмные: узкие, длинные и с залихватски подкрученными кончиками…. Марку, суки надменные, блюдут, не иначе. Мол, каждая деталь интерьера, включая внешность обслуживающего персонала, должна быть продумана до мелочей. Дабы произвести на уважаемого клиента должное и неизгладимое впечатление. Маркетологи доморощенные, мать их консалтинговую…».

Метрдотель (со стрёмными усами), выслушав пожелание Ника о «приватной нише», согласно кивнул массивной головой, после чего предупредительный высокий официант (с родимым пятном на лбу и до невозможности сонными глазами), проводил гостя в дальний торец ресторанного зала.

«И никакая это и не «ниша», а самый обыкновенный эркер – с достаточно низким потолком и тремя широкими окошками», – усаживаясь за стол, покрытый тёмно-серой льняной скатертью, отметил Ник. – «Некая приватность, конечно, присутствует. Не без этого. Но, вот, эти огромные прямоугольные окна. Хм. Наверняка, весь эркер с улицы просматривается – как на ладони…».

– Меню, сеньор, – официант предупредительно протянул объёмную папку, заключённую в угольно-чёрную бархатную обложку с широкой светло-серебристой окантовкой.

– Спасибо, не надо, – вежливо отказался Ник. – Принесите мне салат из крабового мяса, виноградных улиток и авокадо…. Как, кстати, он называется?

– «Никарагуанский», сеньор.

– Вот-вот…. Итак, салат «никарагуанский». Две большие порции с пшеничными лепёшками и сливочным маслом. Хочу, что называется, вспомнить кое-что. То бишь, события давно ушедших лет. Давно – ушедших…. А ещё два литра светлого пива. Естественно, мексиканского производства. Самого лучшего – на ваше усмотрение. Цена значения не имеет…. Только сперва задёрните, пожалуйста, шторы. Если вам, конечно, не трудно. Да, все до единой…

Официант послушно задёрнул – вялыми сонными движениями – плотные тёмно-фиолетовые шторы и, включив два светильника, удалился.

Впрочем, уже через пару минут он вернулся, сопровождая пришедшего Банкина.

«Интересный нынче у нашего Мишки облик. В том плане, что неординарный», – не преминул отметить въедливый внутренний голос. – «Аккуратно «прилизанные» русые волосы почти до плеч. «Чеховская» бородка – чуть темнее волос. Неухоженные усы. Очочки с круглыми стёклышками на носу. А одет…м-м-м, крайне простенько и безо всякого вкуса.… Да, блин горелый. Дешёвым провинциальным лицедейством за версту отдаёт…. И почему, интересно, симпатичнейшая Анна-Мария Виртанен выбрала его? Практически циркового клоуна с носом персидским? А не тебя, братец, такого мужественного, серьёзного, надёжного и положительного – во всех отношениях? Чёрт его знает, почему. Женская Душа – потёмки сплошные, так его и растак…. Что-что? Понял. Умолкаю…».

– Дон Андрес, – радостно улыбнулся Михаил. – Сто лет не виделись. Искренне рад. Давай «краба», пожму…. Ну, и рукопожатие у тебя. Крепкое. Даже ладошка слегка онемела…. Удивляешься, почему я не подкашливаю? А прошла астма, благодаря здешнему горному воздуху, на совесть перемешанному с автомобильным смогом…. Или же просто временно отступила? Не знаю. А одного нашего общего знакомого, наоборот, по-прежнему донимает. Вот, такие странности.…. Ничего, что я перешёл на «ты»?

– Нормально. Давно уже надо было это сделать…. Да ты, Микаэль, присаживайся. И заказ сделай, пока официант здесь.

– Ага, присяду. Спасибо…. Меню? Нет, я по-простому…. Значится так. Записывайте, милейший. Буррито[17]17
  Буррито – мясной пирог.


[Закрыть]. Энчилада[18]18
  Энчилада – большая плоская лепёшка с начинкой из курицы, говядины и фасоли, политая сырным соусом.


[Закрыть]. Чимачанги[19]19
  Чимачанги – трубочки из теста с сыром, курицей, говядиной и помидорами, обжаренные в кипящем масле.


[Закрыть]. Уэвос[20]20
  Уэвос – мексиканская яичница с пряностями.


[Закрыть] с гуакамоле[21]21
  Гуакамоле – пастообразный соус из авокадо, помидоров, лука и перца.


[Закрыть]. И, конечно, фатиха[22]22
  Фатиха – говядина, обжаренная на гриле.


[Закрыть]. Думаю, вполне достаточно…. Теперь по винам. У вас есть аргентинские под торговой маркой – «Сервантес»? Замечательно. Тогда одну бутылку белого и одну красного. Урожая…э-э-э, например, 1955-го года…

Официант, отвесив почтительный поклон, удалился.

– Ну, ты и обжора, сеньор Вагнер, – усмехнулся Ник. – А ещё и большой знаток-ценитель мексиканской кухни. Вот, Вольф Гри…

– Кха-кха-кха! – неожиданно раскашлялся Банкин и чуть заметно указал глазами на потолок. – Кха-кха…. Ты, дон Андрес, ничего не понимаешь. Мы же с женой – люди бедные, не имеющие постоянной работы. За всё время, что живём в Мексике, только раза три-четыре посещали здешние рестораны. Да и не рестораны, если смотреть правде в глаза, это были, а самые обыкновенные забегаловки и «тошниловки», расположенные на городских окраинах. Так что, не грех воспользоваться такой козырной ситуацией. В том плане, что наесться от пуза всякими вкусностями, приготовленными лучшими мексиканскими поварами. Да и выпить по-взрослому – вин изысканных…

«Опростоволосился ты, братец», – пожурил вредный внутренний голос. – «Вернее, перемудрил слегка в очередной раз. А ещё мнишь себя опытным и заслуженным оперативником. Мол: – «Назначу-ка я встречу не в заранее условленном месте, а в первом попавшемся ресторане…». И что? «Первый попавшийся ресторан» оказался самым лучшим и знаменитым в Мехико. Сюда, наверняка, частенько захаживают всякие известные политики, адвокаты и бизнесмены. Не говоря уже об иностранцах, включая послов, представителей транснациональных корпораций и шпионов. Поэтому и «прослушка» здесь весьма даже вероятна…. Магнитофоны пока ещё очень несовершенны и громоздки? Да и откуда им взяться в Мексике? Но можно же подслушивать и по-простому. То бишь, обыкновенным человеческим ухом. Например, вон через ту металлическую «нашлёпку» с круглыми дырочками, закреплённую на потолке. Казалось бы, обычная решётка, закрывающая вентиляционный ход? А зачем, спрашивается, целых две вентиляционных решётки? Одна – на стене, а другая – на потолке? Вот, то-то же. Высока вероятность, что сейчас прямо над нами сидит некто любопытный и готовится подслушать ваш с Мишкой разговор…. Кто этот – некто? Агент доблестной мексиканской полиции? Совсем не обязательно. Им может оказаться и доверенное лицо хозяина этой славной ресторации. Типа – информация лишней никогда не бывает. Так что, братец, все серьёзные разговоры придётся отложить «на потом»…. Да ты, чудак законченный, не расстраивайся. Салатика покушай. Пивка попей…».

Пиво, честно говоря, оказалось так себе – слабеньким (в алкогольном отношении), и, такое впечатление, слегка подкисшим. А, вот, «никарагуанский» салат был просто превосходен.

«По крайней мере, точно такой же подавали и тогда, в 1940-ом году, в кабачке «La Golondrina blanka», что расположен в замечательном городке Сан-Анхелино», – подтвердил памятливый внутренний голос. – «Да, славные тогда были времена. Легендарные и незабываемые…».

В процессе трапезы они, всё же, немного пообщались. То бишь, поговорили о капризном мексиканском климате, автомобильном смоге, землетрясениях, алкогольных напитках, а также о главных архитектурных памятниках и основных вехах исторического развития страны. Так, ради пущей запутки и дополнительного расширения кругозора.

Примерно через час, очень натурально отдуваясь, Банкин объявил:

– Всё, больше не могу, объелся. Брюхо окончательно переполнилось, даже благородное аргентинское вино уже не помещается…. Может, дон Андрес, прогуляемся немного?

– Прогуляемся, не вопрос, – согласился Ник. – Свежим воздухом подышим. Душновато здесь, честно говоря…

Сполна рассчитавшись с «пятнистым» официантом и вежливо раскланявшись с сонным усатым метрдотелем, они покинули «El Cardenal».

– Погорячился я немного со «свежим воздухом», – оказавшись на улице, проворчал Ник. – Сплошные выхлопные газы, так его и растак. А ещё и бензином кустарной перегонки воняет.

– Шагаем направо, – брезгливо сморщив нос, велел Банкин, а метров через сто, мельком взглянув в крохотное зеркальце, зажатое в кулаке правой руки, констатировал: – «Топтун», как и следовало ожидать, нарисовался. Не порядок…. Ладно, будем отрываться. Тем более что он достаточно грузный и, естественно, сонный. Второй левый переулок – наш…

И они успешно оторвались: свернули в узкий кривой переулок, резко ускорились, «нырнули» в тёмный проходной двор, во второй, в третий, вышли на широкую улицу и проехали несколько остановок в полупустом трамвае.

– Где мы сможем поговорить? – полушёпотом спросил Ник. – По серьёзному, не опасаясь посторонних любопытных ушей, я имею в виду?

– Конечно, в одном из здешних тенистых городских парков, – легкомысленно передёрнул плечами Михаил. – Тут этого добра – навалом, более десяти штук: «Аламеда», «Испания», «Мексика», «Виверос де Койоакан», «Серро де ла Эстрелья», «Утонувший парк», ну, и так далее. Есть даже «Сад Пушкина» – «Jardin Pushkin». Он, кстати, достаточно большой, с удобными лавочками, детскими площадками и бюстом поэта, рядом с которым установлена прямоугольная табличка с надписью следующего содержания: – «Александр Пушкин, русский поэт-революционер, родился в Москве шестого июня 1799-го года. В 1820-ом году за свою «Оду Свободе» был сослан на Кавказ…». То есть, свободолюбивым мексиканцам важна, прежде всего, революционная составляющая вопроса. Причём, любого…. Почему в Мехико так много парков? Кислорода здесь хронически не хватает. Поэтому и городские жители такие сонные. И чтобы окончательно не заснуть, по вечерам и выходным дням все ходят на бокс, петушиные бои и местную корриду. Ну, и парки разбивают повсеместно. Мол, дело государственной важности, так как листья деревьев и кустов – по мнению высоколобых учёных – вырабатывают живительный кислород…. «Сад Пушкина»? Нет, он находится совсем в другой стороне. В следующий раз обязательно посетим. А через пару остановок мы выйдем и проследуем в парк «Аламеда». На его месте когда-то, много веков тому назад, располагалась одна из резиденций знаменитого императора Монтесумы[23]23
  Монтесума Шокойоцин – последний император ацтеков из династии Акамапичтли.


[Закрыть]. Позже – площадки для торжественного сжигания средневековых еретиков. А теперь – длинные тенистые аллеи, развлекательные аттракционы, различные музеи и неплохой зоопарк…. Ага, друзья нашего Эрнесто вышли на прогулку. Идут себе по тротуару улицы имени президента Франсиско Мадеро, болтают. Во, хохотать начали на всю округу, за бока хватаются. Та ещё парочка. Небось, пикантными анекдотами обмениваются. Смешливые и несерьёзные – это что-то. Как и полагается, впрочем, идейным и записным революционерам…

«Революционерам?», – недоверчиво захмыкал наблюдательный внутренний голос. – «Ерунда какая-то. Или же шутка юмора не смешная…. Ну, никак эти молодые люди не тянут на пламенных карбонариев. Не тянут, и всё тут. Один очень высокий, чуть сутулый, с аккуратно-зачёсанными назад чёрными волосами и щёгольскими пижонскими усиками. Одет откровенно-франтовато, что называется, с иголочки. Стильный светлый плащ – а-ля «я вчера из Парижа». Цветастый шейный платок. Остроносые ботиночки начищены до блеска зеркального. Небрежно опирается на элегантную прогулочную тросточку. Классический кабальеро-сердцеед и любимчик женского пола, короче говоря…. Кто он по должности-профессии? Может, банковский клерк средней руки. Или же подающий надежды адвокат по бракоразводным процессам…. Второй юноша гораздо ниже. Облачён в старенькую джинсовую куртку, грязно-бежевую футболку, мятые широченные штаны и потрёпанные башмаки-развалюхи. Типичный молоденький пролетарий с городских окраин. И не пролетарий даже, а разносчик готовой пиццы или же продавец-грузчик из маленького молочного магазинчика. А физиономия, и вовсе, подростковая, с жиденькими «кошачьими» усиками…. Что там Банкин бормочет? Мол, это Фидель и Рауль Кастро? Вот же, блин горелый. Лоханулся, извини…. А всё стереотипы проклятые. В частности, отсутствие у Фиделя бороды и буржуазный стиль одежды. Шире надо смотреть на этот призрачный и переменчивый Мир. Шире…».