Текст книги "Загадки истории. Франкская империя Карла Великого"

Подобное неповиновение, разброд и шатание во франкских войсках было смерти подобно не только на поле боя, где отказ выполнять приказы командира неумолимо грозил катастрофическим поражением, но и во время военных сборов, жизни в лагере, подготовки к походу, марша к местам будущих сражений. Армия не приемлет анархии. То, что было достоинством во время стремительных грабительских набегов немногочисленных отрядов германских племенных дружин на излете Античности, было абсолютно губительным, ведущим к поражению, когда речь шла о ведении регулярных системных длительных боевых действий крупными силами против мощного противника. В особенности тогда, когда осуществлялось это не с целью захвата трофеев и быстрого отступления, а для установления планомерного контроля над захваченной территорией.

О том, что дисциплина была слабым местом франкского войска, свидетельствует также приписываемая авторству византийского императора Льва VI Мудрого (886–912) так называемая «Тактика Льва»: «Франки и лангобарды ставят свободу превыше всего, но лангобарды в настоящее время в значительной степени утратили это достоинство…Проявляют непослушание своим архонтам (здесь имеется в виду военачальникам, командирам – прим. автора), особенно франки, например, действуют независимо и своевольно, когда выступают в поход на установленный срок под предводительством определенных архонтов. И если этот срок заканчивается, а им приходится задержаться, они тяжело переносят затяжку времени: разрывают соглашение об экспедиции и возвращаются к себе домой». Конечно, этот памятник, составленный в начале X в., может отображать совершенно иную ситуацию – своеволие вельможной знати в условиях уже разобщенной Франкской империи, о чем особенно выразительно свидетельствует заключенная часть процитированного отрывка, в котором сказано о разрыве договора о начале военной кампании. Однако нечто подобное, несомненно, можно было наблюдать во франкском войске и ранее, когда в нем своевольничали не только и даже не столько представители знати со своими отдельными отрядами, сколько свободные общинники-пехотинцы, недовольные долгими походами, отрывавшими их от приходивших вследствие этого в упадок хозяйств и не приносили взамен достаточно богатой добычи.

С происходившим падением воинской дисциплины и, следовательно, ослаблением традиционной франкской пехоты следовало что-то делать, и ставка лишь на создание кавалерии не была достаточно эффективной. Это, видимо, начали чувствовать уже майордомы второй половины VII в., осознавал Пипин ΙΙ Геристальский и пытались исправить Карл Мартелл и Пипин III Короткий. Капитулярии Карла Великого по этому поводу явно появились не на пустом месте. Так, уже к рубежу VII–VIII вв. существовал ряд штрафов за уклонение от призыва в войско. Это, с одной стороны, свидетельствует о массовости такого явления, столь распространенного, что борьбу с ним нужно было оформлять на законодательном уровне. С другой же показывает средства борьбы с уклонистами, к которым прибегала государственная власть. Так, свободный франк, не явившийся во время призыва по требованию графа, ответственного за созыв народного ополчения, к месту сбора, должен был уплатить сумму в 60 солидов, что составляло цену шести лошадей. Римлянин за ту же провинность платил вдвое меньше – 30 солидов. Все более продуманно и детально оформлялись требования к вооружению пехотинцев, амуниции и снаряжению, количеству, составу и качеству запасов продовольствия и одежды, с которыми они должны были прибывать во временный лагерь. Предшественники Карла сделали немало на этом пути, однако лишь он сам смог сложить все стихийно складывавшиеся ранее требования и разрозненные предписания в четкую завершенную систему. Эта комплексная система обеспечения всех военных нужд государства и стала одним из важнейших условий побед Карла Великого.

Следует, впрочем, отметить, что ко времени правления Карла Великого вес народного ополчения в общей структуре его войск существенно снизился. Основой армии были состоявшие из профессиональных воинов личные дружины-скары короля и крупных землевладельцев королевства таких, как графы и герцоги. Именно они составляли основные боевые единицы, силами которых Карл вел и выигрывал войны. Однако их успехи были бы невозможны без использования сил местного народного ополчения, созывавшегося в том или ином регионе королевства, расположенном на стратегическом направлении будущих военных действий. Карл Великий отказался от созыва всеобщего народного ополчения в пределах всего Франкского государства одновременно, ограничиваясь призывом жителей местностей, прилегающих к регионам, где планировалось вести боевые действия. Такие ополченцы не должны были преодолевать слишком значительные расстояния для приближения к театру боевых действий, были кровно заинтересованы в скорейшей победе, ведь их собственные хозяйства в случае поражения королевской армии, могли достаться на поток и разграбление врагу.

Призыву подлежал каждый мужчина, который не имел физических недостатков, делавших его совершенно непригодным к военной службе. Призывной возраст начинался с 12 лет и не имел четко установленной верхней возрастной планки, определять которую в каждом конкретном случае должен был граф, непосредственно проводивший призыв. В целом можно предположить, что основную боевую силу франкского войска составляли молодые мужчины от 20 до 30–35 лет, к которым, с одной стороны, примыкали мальчики, подростки и юноши, лишь постигавшие основы военного дела и совершенствовавшие навыки, а с другой – умудренные опытом и закаленные в сражениях предыдущих кампаний ветераны. Возраст этих закаленных матерых и не слишком многочисленных воинов мог колебаться в пределах 35–50 лет, редко когда они могли быть старше, если не принадлежали к знати и были важны на поле боя не столько как рядовые опытные старшие бойцы, сколько как военачальники.

Местные ополченцы должны были обеспечивать постой войск, снабжение королевских дружин продовольствием и фуражом, транспортную поддержку. Таким образом, их задачами были, прежде всего, поддержка и обеспечение потребностей профессионального войска, они были силами прикрытия и снабжения, инженерными и транспортными частями, охраняли обозы с продовольствием и снаряжением, сопровождали и охраняли осадные боевые машины и их профессиональную обслугу. Можно сказать, что если решающие сражения в основном выигрывали регулярные королевские дружины и отряды могущественной землевладельческой знати, то успех боевых действий в целом зависел, прежде всего, от усилий локального ополчения, обеспечивался тыловыми, снабженческими и инженерными частями, ремонтно-ремесленной обслугой и ответственными интендантами. И качественная работа этих служб была не менее, а то и более важной составляющей победы, чем грамотные тактические решения полководцев, подготовленность и решительность воинов на поле битвы. Войны выигрываются не только копьями и мечами солдат, но и молотами кузнецов, топорами плотников, вожжами извозчиков, заступами землекопов и учетными ведомостями ответственных снабженцев. Карл, как можно видеть из свидетельств источников, прекрасно понимал это, уделяя пристальное внимание всем составляющим будущей победы.

Еще одним важным аспектом был имущественный ценз призывавшихся на военную службу, к которой при Карле Великом привлекались лишь наиболее богатые из свободных франков, а остальные должны были кооперироваться для совместного финансирования и экипировки одного ополченца из числа двух и более мелких хозяйств. О том, как комплектовалось такого рода ополчение, хорошо свидетельствует Ахенский капитулярий Карла Великого от 807 г., который гласил: «…в кампании должен участвовать каждый свободный мужчина, владеющий пятью мансами[19]19
  Манс (от лат. mansus duplex) – единица измерения площади, участок земли, который в течение сезона можно было полностью обработать посредством упряжки из 2–4 пар волов.


[Закрыть]; а также тот, кто владеет четырьмя; и тот, кто владеет тремя. Там, где найдется два свободных человека, имеющих по два манса, один из них поможет другому в экипировке… Там, где один человек владеет двумя мансами, а другой одним, они также объединяются… Те, у кого имеется только половина манса, объединяются вшестером, и пятеро помогают шестому приобрести необходимое снаряжение. А если некоторые так бедны, что у них нет ни рабов, ни других ценностей… они совместно собирают пять су, чтобы экипировать шестого человека». Уклониться от призыва было невозможно, и даже за несвоевременную явку грозил высокий штраф. А чтобы получить освобождение следовало не только иметь крайне веские основания, но также выплатить так называемый heriban — специальный денежный сбор с тех, кто не явился на сбор воинский.

Нужно учитывать, что и профессиональное войско не было по своему составу преимущественно конным. Количество кавалеристов, безусловно, существенно возросло, однако именно тяжеловооруженная каролингская пехота была основой регулярных дружин и выигрывала для Карла его сражения. При этом важной составляющей ее тактических преимуществ перед противником была высокая мобильность Лошади и повозки активно использовались для быстрой переброски пехотинцев и необходимого снаряжения на большие расстояния, позволяя не только стремительно переместиться в пространстве, но и сберечь силы и потенциал, чтобы иметь возможность практически сразу, с марша, выстроиться в боевые порядки и ринуться в гущу сражения.

По сути, пехота эпохи Карла Великого может быть названа кавалерийской пехотой по аналогии с мотопехотой новейшего времени. Она не должна была собственными ногами преодолевать значительные расстояния до полей сражений и, тем более, нести на себе все необходимое оружие, доспехи, снаряжение, продовольствие. Все это с соответственным сопутствующим боевым охранением можно было доставлять вплоть до ближайших пределов вражеской страны и лишь потом, в условиях ведения непосредственных боевых действий, пехотинец должен был самостоятельно перемещать все необходимое ему в бою вооружение и защитный доспех, от которых непосредственно зависели его жизнь, боеготовность и исход сражений. Таким образом, можно сказать, что именно во время правления и благодаря деятельности Карла Великого иррегулярная пехота народного ополчения стала регулярной (конечно же, с поправкой не реалии эпохи) пехотой Франкского государства. И именно эта пехота, наряду с созданной со времен Карла Мартелла и Пипина III Короткого мощной боевой конницей из состава бенефициариев, обеспечила многочисленные победы Карла Великого на полях сражений по всей Западной Европе.

Важной составляющей успеха было также использование в качестве вспомогательных формирований из покоренных франками народов – алеманнов, лангобардов, фризов и других. Привлечение их к военной службе давало многообразные выгоды, поскольку отныне они становились как бы младшими союзниками франкской армии, заинтересованными в военной добыче, а значит, и в победе каролингского войска. При этом все потребности по организации и обеспечению таких вспомогательных контингентов были целиком и полностью переложены на их же плечи. Они должны были сами организовывать и обеспечивать себя во время сбора, пребывания в лагере и похода, и лишь на поле боя, во время выполнения непосредственной боевой задачи они попадали в поле зрения франкских военачальников. Таким образом, варвары – воины вспомогательных войск должны были явиться под начало Карла в полной боеготовности, а уж как там они будут ее обеспечивать, не посягая при этом на интересы франкского правителя, его не заботило. Проблемы побежденных народов, низведенных до уровня полузависимых периферийных условных союзников, не волновали победителя. Единственное, что было для него важным, – это учет особенностей традиционной военной тактики тех или иных племен в общем стратегическом раскладе кампании в целом и генерального сражения в частности. Так, например, лангобардов следовало использовать в качестве конницы, а алеманнов – в качестве вооруженных тяжелыми луками лучников.

Вооружение и экипировка франкских воинов были простыми и, вместе с тем, эффективными. Полный их комплект, стоимость которого была эквивалентна стоимости 18–20 коров, был доступен лишь самым обеспеченным воинам, остальные довольствовались теми элементами, на которые у них хватало средств и которые они могли захватить у врага в сражении или подобрать в бою из рук павшего товарища. В комплект входили меч, копье, тяжелый длинный однолезвийный боевой нож «сакс», боевая секира, щит, шлем, поножи и панцирь из кожи или (реже, поскольку это было дороже) металла. Последний был чешуйчатым или пластинчатым. Бедные воины могли обходиться без панциря, довольствуясь шлемом и щитом, и без полноценного меча-каролинга, вместо которого использовали более дешевые в изготовлении топор, «сакс» или короткий меч «скрамасакс». Наиболее же дешевым и доступным, а потому массовым оружием было тяжелое копье. Щит обычно был деревянным, обтянутым кожей, с железной вставкой-основой в центре, к которой крепились остальные элементы, в частности кожаные ремни, позволявшие удерживать всю конструкцию левой рукой от кисти до локтя, и на которую старались принимать удар рубящего оружия. Шлем нередко также не был цельнометаллическим, представляя собой лишь каркас из железных полос с кожаной тульей. Столь слабый защитный доспех, отсутствие массового использования панцирей вели к тому, что потери среди рядовых воинов по ранению или смерти были крайне высоки, в то время как полностью экипированная элитная часть войска страдала от потерь и ранений в гораздо меньшей степени. Поэтому, рассматривая общие цифры потерь франкских войск во время боевых кампаний, следует учитывать, что гибли и выбывали из рядов войска в первую очередь призванные для этого конкретного похода непрофессионалы из местного ополчения, ядро же королевской дружины оставалось боеспособным в течение всех боевых действий и принимало участие во многих сражениях.

Представление о вооружении и экипировке франкских воинов, необходимом в походе инструменте, амуниции и продовольствии позволяет составить датируемое 806 г. послание Карла Великого епископу Фульраду: «И должен ты прибыть на 15 день июльских календ (16 июня) вместе с твоими людьми, хорошо вооруженными и в полном обмундировании, готовыми отправиться в поход в том направлении, кое я укажу; и должны люди твои взять с собой оружие, снаряжение и все, что потребно для ведения войны, в том числе съестные припасы и одежду. Каждый всадник (caballarius) обязан иметь щит, копье, меч, лук, колчан со стрелами. На телегах же повезут всевозможные инструменты, секиры, топоры, буравы, колуны, кирки, железные лопаты и прочий инструмент, необходимый в походе. Также на телегах повезут провиант, коего должно хватить на три месяца, начиная со дня выступления в поход, а еще оружие и одежду, хватить которых должно на шесть месяцев». По сути, издавая это и подобные ему предписания, Карл Великий делал то же самое, что и Хлодвиг три столетия назад – осматривал оружие. Однако делал он это не лично во время сбора и смотра на «мартовских полях», раскраивая голову непокорному воину за проявленное им неповиновение под предлогом плохого состояния оружия. Карл, через принимавшиеся им законодательные акты, четко регламентировал и унифицировал все то, что ранее лишь подразумевалось и существенно разнилось по составу и качеству от региона к региону королевства.

Каждый призванный воин должен был присоединиться к отряду, во главе которого стоял либо представитель королевской власти в регионе – граф, либо какой-либо местный крупный магнат-землевладелец, либо даже аббат или епископ – священнослужители и сам институт Церкви также были поставлены на службу военному делу. Это также не было абсолютным новшеством, однако столь значительных масштабов достигло именно в годы правления Карла Великого.

Крайне интересным, хотя и отдаленным во времени и потому несколько условным визуальным источником о вооружении франкского пехотинца являются также шахматные фигурки из слоновой кости, известные под условным названием «Шахматы Карла Великого» (Jeu d’échec de Charlemagne, Schachspiel Karls des Großen). Ныне сохранившиеся 16 фигур из общего набора шахмат, в том числе и пешка в виде воина-пехотинца, хранятся в Кабинете медалей, монет и памятников древности Национальной библиотеки Франции. Долгое время считалось, что эти шахматы были подарены Карлу Великому халифом Харуном ар-Рашидом, однако позже было установлено, что их изготовили в последние десятилетия ХІ в. в Италии вблизи Салерно. Пешка-пехотинец имеет 8 см в высоту. Воин изображен стоящим в боевой позе, прикрывшись щитом, с опорой на левую ногу и оставленной назад правой ногой. В правой руке воин держит длинный прямой меч каролингского типа со слабо выраженным, практически отсутствующим перекрестьем (гардой) для защиты руки. Можно предположить, что пехотинец готовится осуществить выпад или замах для нанесения колющего или, скорее, рубящего удара, однако держащая меч рука вытянута вертикально вдоль тела, и меч также поднят практически строго вертикально вверх. Возможно, такое расположение обусловлено техническими особенностями работы с материалом заготовки, не позволяющими изобразить длинный тонкий фрагмент отдельно от основной массы фигурки без угрозы отлома. Рукоять меча находится на уровне пояса воина, а острие достигает верхней грани третьей четверти высоты его головы, что позволяет предположить приблизительную длину меча в реальном соотношении – около 85–90 см.

Воин защищен пластинчатым или чешуйчатым панцирем, пластинки которого в реальности, должно быть, изготавливались из металла (менее вероятно рога) и закреплялись на кожаной или тканевой основе таким образом, чтобы нижние пластинки частично перекрывались верхними наподобие рыбьей чешуи. Ниже панциря от линии пояса опускается бывшая, по всей видимости, кожаной боевая юбка или рубаха, доходящая до уровня чуть ниже колен. Поножи отсутствуют и сам характер изобразительной проработки ног таков, что обувь обозначена лишь схематично. Щит миндалевидной формы, полностью прикрывающий грудь в верхней части, начинает сужение чуть ниже линии пояса. Поставленный на поверхность земли нижним концом, щит прикрывает все тело воина и нижнюю часть лица вплоть до линии выше рта. На голове пехотинца шлем типа «шпангельхельм» с прямым наносником.

Именно конструкция щита и шлема нормандского типа, сходные с изображенными на знаменитом гобелене из Байе (около 1070-х гг.), позволили датировать шахматы 1080–1090 гг. и связать их с эпохой нормандского завоевания Италии. Тем не менее, восходящее в своей основе к эпохе Карла Великого вооружение нормандского типа позволяет, с соответствующими оговорками, видеть в рассмотренной шахматной фигурке базовые черты, характерные для вооружения и экипировки франкского пехотинца рубежа VIII–IX вв. Важным исключением является, пожалуй, лишь миндалевидный вытянутый щит, форма которого появилась лишь к концу Х ст. Франкские пехотинцы имели круглые выпуклые щиты с центральным полусферическим или острым конусовидным умбоном – металлической накладкой в центре щита, за которым находилась ручка для его удерживания. По крайней мере именно такие круглые щиты изображены на миниатюрах манускриптов эпохи Каролингского возрождения, в частности в знаменитой «Золотой псалтири» (Psalterium Aureum) из монастыря Санкт-Галлен в Швейцарии или «Штутгартской псалтири», созданной в начале IX в. в монастыре Сен-Жермен-де-Пре.

О том, что предпринимавшиеся Карлом меры по созданию мощного боеспособного войска, имевшего качественное эффективное оружие и функциональную, удобную экипировку, свидетельствуют не только сами победы франкского правителя, но и то впечатление, какое производила его армия на современников. Так, Ноткер Заика (840–912) в «Деяниях Карла Великого» так описывает впечатление, которое производило на врагов закованное в блистающие на солнце доспехи войско франков: «…когда стал приближаться император, от блеска оружия засиял осажденным день, который для них был чернее ночи. Тогда-то стал виден и сам Карл в железном с гребнем шлеме, с железными запястьями на руках и железном панцире, покрывавшем железную грудь, и его платоновские плечи; в левой руке он держал высоко поднятое копье, потому что правая всегда была протянута к победоносному мечу. Наружная сторона бедер, которая у других обычно остается незащищенной, чтобы легче было сесть на коня, у него была покрыта железной чешуей. Что говорить о железных поножах? Они всегда были принадлежностью всех воинов. На его щите не было видно ничего, кроме железа. Да и конь его блистал, как железо, своей мощью и мастью. Такие доспехи были у всех, кто шел впереди него, с обеих сторон, и у всех, кто шел следом; да и вообще все его воины имели подобное снаряжение, насколько было возможно. Железо заполняло поля и площади; на железных остриях отражались лучи солнца. Перед холодным железом преклонился похолодевший от страха народ. Перед ослепительно сверкающим железом побледнел ужас подземелий. „О, железо, ах железо!”– раздавался беспорядочный вопль горожан. Перед ослепительно сверкающим железом содрогнулась твердость стен и юношей, мудрость старцев уничтожилась железом».

Уже упоминавшаяся «Тактика Льва» сохранила подробное описание способов ведения войны, практиковавшихся франками около ІХ в. Хотя, конечно, данные сведения во многом восходят также и к византийской полемологии, в частности, к «Сратегикону Маврикия» конца VI – начала VII вв. «Франки смелы и неустрашимы в войнах, отважны и стремительны, считают позором проявление страха и даже малейшее отступление, как если бы это приравнивалось к бегству, и охотно предпочитают этому смерть, – сообщает византийский император Лев VI Мудрый. – Решительно вступают в рукопашную схватку, сражаясь и в конном, и в пешем строю. Если же, как это случается, они оказываются в затруднительном положении в конных схватках, то по определенному условному знаку они сходят со своих лошадей, встают в пеший строй и не уклоняются от сражения, не страшась вступить в бой даже будучи в меньшинстве против большего числа кавалеристов. Вооружены они щитами, копьями и короткими мечами, которые носят за спиной при помощи ремней. Иногда же некоторые и перепоясываются ими. Больше предпочитают сражения в пешем строю и стремительные нападения. В сражениях как пеших, так и конных, они выстраиваются не в каком-то определенном количестве и порядке…, а по племенам, по признакам родства и пристрастия друг к другу, а зачастую и по тайным связям. И если в неблагоприятных условиях их близкие погибают, они часто сами подвергают себя опасности в сражении, чтобы за них отомстить. В сражениях фронт своего боевого порядка они выравнивают и уплотняют. Атаки как конные, так и пешие, они производят стремительно и неудержимо, как будто бы они единственные из всех не ведают страха…

Безразлично относятся ко всяким военным хитростям, мерам безопасности и полезным военным знаниям. По этим причинам игнорируют боевой порядок, в особенности кавалерийский. Будучи корыстолюбивыми, они легко поддаются подкупу, о чем мы знаем из собственного опыта… Им губительны лишения и невзгоды. Насколько смелы и отважны их души, настолько же чувствительны и изнежены их тела, не способные легко переносить страдание. Кроме того, им в тягость и жара, и холод, и дождь, и нехватка съестных припасов, в особенности вина, а сверх того – затягивание войны. Во время конного сражения им невыгодны места труднопреодолимые и лесистые, поскольку они обучены стремительным фронтальным атакам с использованием копий. Легко осуществимы удары из укрытий по флангам и тылу их боевого порядка: они не слишком заботятся о виглах (караульных, дозорных и сторожевых постах – прим. автора) или других мерах безопасности. Они будут легко разбиты, если некоторые, рассеявшись, изобразят притворное бегство, а затем внезапно повернут против них. Часто им приносят вред ночные нападения силами токсотов (лучников – прим. автора), поскольку они располагаются лагерем неупорядоченно.

Если кто-то задумает когда-нибудь воевать с ними, используя эти их привычки и обыкновения, то ему не следует прибегать к генеральному сражению против них, особенно на начальных этапах, но лучше будет, соблюдая строгий порядок, нападать на них с использованием засад, хитростей и установок других стратегиконов, затягивать время путем задержки сражения, притворно вступать с ними в мирные соглашения, чтобы их отвага и рвения ослабли либо из-за нехватки съестных припасов, либо из-за неудобств, вызванных жарой и холодом. Замедления и все остальное неблагоприятное для них может произойти тогда, когда их боевые силы будут располагаться в местах труднодоступных и труднопреодолимых, где в соответствии с характером местности они, вооруженные копьями, не смогут действовать успешно».

Таким в самых общих чертах и наиболее генеральном приближении было войско, которое Карл Великий водил в походы, и первой на его победоносном пути стала лангобардская Италия. Формальным поводом к ней стало обращение к Карлу Великому за поддержкой Папы Римского Адриана I (772–795). «Карл, уступая настоятельным просьбам римского епископа Адриана, предпринял войну против лангобардов», – напишет впоследствии Эйнгард. Впрочем, даже если бы таких просьб не было, война франков с лангобардами все равно была неизбежна. Карлу требовалось восстановить пошатнувшийся международный престиж Франкского королевства, возобновить союз с папами римскими, привести к покорности опасного и сильного врага в лице Лангобардского королевства и, что не менее важно, в корне ликвидировать зародыш посягательств на территориальную целостность государства франков со стороны отпрысков Карломана, которых Дезидерий требовал помазать на царство как законных наследников своего отца. Лангобардский король захватил тем временем Феррару, Фаэнцу, Комаккьо, осадил Равенну, а его военачальники действовали против Пентаполя и Римского дуката. Карл Великий попробовал договориться с Дезидерием миром, однако тот проигнорировал эту инициативу и, поскольку руки короля франков были теперь окончательно развязаны, он двинул свои войска по направлению к Италии. В сентябре 773 г. он сконцентрировал свои отряд в районе Женевы и предъявил Дезидерию ультиматум, содержавший требования вернуть Папе Римскому захваченные ранее города. Дезидерий вновь проигнорировал обращение Карла, что не оставляло франкскому королю выбора и он двинулся через Альпы. Лангобарды попытались блокировать альпийские горные перевалы, однако дядя Карла Великого Беренгарий смог обойти врагов опасными окольными тропами и зайти с тыла. Оказавшись перед угрозой окружения, лангобарды отступили, пропустив основные силы Карла через горные проходы. Рассчитывая укрыться за неприступными стенами Павии, Дезидерий допустил стратегическую ошибку, практически без боя, за исключением незначительных стычек, отдав всю свою страну врагу. Это позволило Карлу занять остальные опорные пункты Северной Италии, в том числе в феврале 774 г. также Верону, где он заполучил в свои руки наследников Карломана. Их дальнейшая судьба покрыта мраком. По всей видимости, они были тайно сосланы в какой-то из отдаленных монастырей, а возможно, и вовсе умерщвлены.

Следующим шагом стало торжественное вступление в Страстную субботу 2 апреля 774 г. в Вечный город. Папа Адриан I устроил Карлу пышную встречу, во время которой его приветствовали дети с пальмовыми ветвями в руках и городские ремесленники с хоругвями своих цехов. Проследовав пешком к храму св. Петра, Карл принял благословение Папы, отпраздновал в Риме Пасху и даровал понтифику грамоту, согласно которой «патримоний св. Петра» значительно увеличивал свою территорию по сравнению с «дарением Пипина». Согласно ее положениям, Папа должен был присоединить к своим владениям все города к Южной Италии от линии Луны, Берчето, Пармы, Падуи и Венеции.

Тем временем запертые в Павии лангобарды изнемогали от лишений осады. В июне Дезидерий был вынужден капитулировать и сдаться на милость победителя. Вошедший в Павию Карл захватил королевскую казну, которая была роздана франкским воинам, и взял в плен лангобардского короля вместе с его семьей. Дезидерий был низложен, доставлен во Францию, пострижен в монахи и пожизненно заточен в монастыре.

Главным же достижением Карла Великого стала коронация короной лангобардского короля. Отныне он был королем франков и лангобардов (rex Francorum et Langobardorum), а также, подобно своему отцу Пипину III Короткому, римским патрицием, что означало особый статус покровителя-заступника Вечного города и престола св. Петра. Победа в итальянской кампании была, таким образом, бесспорной и убедительной – Карл добился всего, чего хотел: международный статус Франкского королевства был восстановлен, союз с Папой Римским подтвержден, Лангобардское королевство взято под контроль франков, а опасность со стороны потомков Карломана ликвидирована. Победу омрачал лишь тот факт, что из рук Карла ускользнул сын Дезидерия Атальгиз, нашедший временное убежище в Константинополе. Беглец действительно смог доставить Карлу немало неприятностей. Стоило королю франков, покинуть Италию, как его титул «король лангобардов» оказался под угрозой.

В 775 г. при активном подстрекательства Атальгиза, против франкского владычества взбунтовались герцоги Сполето и Фриуля, рассчитывавшие занять Рим при поддержке византийского десанта с моря. Папа Адриан I вновь направил Карлу Великому послание с просьбой о помощи. Воевавший в Саксонии франкский король смог направить свои воска в Италию лишь в 776 г. Вторжение франкского войска через Альпы было стремительным и планы заговорщиков потерпели полный крах. Атальгиз вновь был вынужден бежать, герцог Фриуля Гродгауз поплатился жизнью, утраченные города возвращены под франкское владычество.

Понимая шаткость своих позиций в Италии, которая восставала, стоило лишь войску франков покинуть ее пределы, Карл Великий искал способ прочно завладеть этой богатейшей южной страной. Для этого он решил короновать лангобардской железной короной своего четырехлетнего сына Пипина и распространить на Италию стандартную систему управления, характерную для Франкского королевства. 17 апреля 781 г. Пипин был крещен Папой Римским и коронован. Конечно же, от имени малолетнего короля Италией правили верные Карлу чиновники и советники, активно насаждавшие в стране стандартные франкские порядки. При том, что франки пытались привлекать к управлению страной представителей местной знати, сохранили лангобардские законы, с уважением относились к местным традициям, на них все равно смотрели как на завоевателей. Вскоре, к середине 780-х гг. была создана коалиция во главе с герцогом Беневенто Арихизом, женатым на дочери короля Дезидерия Атальберте, и Атальгиза, поддержанная Византийской империей. Зять низложенного короля сам претендовал на королевскую корону, и поскольку малолетний Пипин не мог сам справиться с брошенным ему вызовом, его отец Карл поспешил ему на помощь. В 787 г. франкский король двинул свои войска на юг Италии к Беневенту, и непокорный герцог, не имея сил противостоять превосходящему противнику, запросил о пощаде. Арихиз направил в Рим посольство во главе со своим сыном Ромуальдом, которое заверило Карла Великого в покорности и поднесло ему богатые дары. Взамен Беневентский герцог просил лишь об одном – не вторгаться в его владения и не предавать мечу и огню цветущие южноиталийские земли. Карл принял подношения, однако решил продемонстрировать силу и повел свое войску в Капую. Арихиз отступил в Салерно, откуда вновь отправил посольство к королю франков. На этот раз он предлагал в качестве заложников-гарантов 12 знатных лангобардов во главе со своим вторым сыном по имени Гримоальд, умоляя не требовать личной явки, не грабить территорию, соглашаясь принести присягу верности и платить ежегодную дань в 7 тысяч солидов. Король франков принял предложение и клятву и отбыл в Рим, где отпраздновал Пасху.