Текст книги "Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал"

В результате этого Госсовета губернаторы должны были понять, мне кажется, главное: для реализации нацпроектов им необходимо чтить десять библейских заповедей (а главное, одну из них – «не укради») – и все получится. Правда, пока еще никому, если не ошибаюсь, в полной мере это не удалось.

После заседания Госсовета его участники выглядели усталыми. Губернаторы вяло пытались в рамках единой корпорации наладить сотрудничество с министрами. После одной из таких попыток, уже в гардеробе, министр здравоохранения и соцзащиты Михаил Зурабов горько сказал:

– Какой же я хреновый министр…

– Давно вы это поняли? – спросил я.

– Да я-то с самого начала знал. И каждый день мне это говорят. Губернаторы особенно. Говорят и говорят.

Корпорация разваливалась на глазах.

* * *

Между тем президент Владимир Путин намерен был продемонстрировать, что готов идти до конца. На совещании Совета по реализации нацпроектов 7 апреля 2006 года он озадачил законодателей выработкой механизма изъятия земель у неэффективных собственников. А к середине заседания при обсуждении проблем образования уже вошел в роль классного руководителя.

Первым из приглашенных на заседание в Большом Кремлевском дворце появился лидер ЛДПР Владимир Жириновский. Он раздавал журналистам приглашения на торжественный вечер в честь собственного юбилея. Этот вечер через несколько дней тоже должен был пройти в Большом Кремлевском дворце («А чего такого? – пожимал плечами господин Жириновский. – Ну, Большой Кремлевский дворец. Им же только деньги надо заплатить. Заплатил – и празднуй»). Частью праздничных торжеств в Большом Кремлевском Дворце был 18-й съезд ЛДПР.

Я спросил, все ли устраивает господина Жириновского в нацпроектах, предложенных Кремлем.

– Пятым проектом должны быть «Дороги»! – немедленно отозвался он.

Пришлось сказать ему, что он опоздал со своим предложением. Пятым проектом с утра уже является газификация всей страны. Но он, узнав об этом, не расстроился.

– А, ну тогда шестым, – заявил господин Жириновский. – Хорошее предложение, нет?

Он пытался продать нам эту идею, как хороший коммивояжер:

– Вот я предлагаю: «Дороги», – наступал он на меня. – А Зюганов (Геннадий Зюганов, лидер КПРФ. – А. К.) ничего не предлагает. Что он может предложить? Вы на селе когда-нибудь были?

Тут очень кстати появился министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. На вопрос, как движется реализация нацпроекта «Сельское хозяйство», он объяснил, что «проект очень востребован сельским производителем».

– В ряде регионов хорошая работа ведется! – расстроил он меня.

Расстроился я потому, что в ряде других регионов ведется, таким образом, плохая работа.

– Какая именно работа? – спросили его.

– Агитационно-пропагандистская, – объяснил он. – Разъясняем, что такое нацпроект. А то кое-где информационное поле очень слабое.

То есть его еще удобрять и удобрять, а потом на нем еще пахать и сеять. Но по виду Алексея Гордеева было понятно, что у него уже хорошие виды на урожай.

Владимир Путин откровенно обрадовал. Он пришел на совещание почти вовремя. Всю эту неделю счет его опозданий на кремлевские мероприятия шел не на минуты, а на часы, и появление президента в Александровском зале Кремля засветло не могло не произвести впечатление.

Речь президента была короткой и носила настолько общий характер, что я из нее понял только одно: нацпроектам – быть (впрочем, и этот вывод, как потом выяснилось, дорогого стоил).

Выступление первого вице-премьера Дмитрия Медведева, отвечающего за нацпроекты, было, наоборот, очень предметным (я даже подумал, не решил ли президент страны сознательно пожертвовать парой пунктов своего рейтинга, чтобы на его фоне вице-премьер смотрелся необыкновенно конструктивно, но потом отмел это предположение как нереальное).

В выступлении Дмитрия Медведева было много цифр, характеризующих состояние национальных проектов на ту секунду времени, в какую вице-премьер про них говорил. Дело в том, что проекты реализуются настолько быстрыми темпами, что цифры постоянно меняются. Деньги, по-моему, тратятся со скоростью десятков миллионов долларов в час. Населению выдаются кредиты, родовые сертификаты, для него закупаются кареты «скорой помощи» и школьные автобусы, ему повышается зарплата, для него выделяется земля (не в печальном смысле этого слова, а в жизнеутверждающем).

– Правда, с 1 октября 2005 года 90 % земельных участков было выделено без проведения земельных аукционов, – произнес Дмитрий Медведев. – Большинство выделенных участков не осваивается, а их собственники просто ждут повышения цен на эти участки.

Господин Путин поднял голову и посмотрел на Дмитрия Медведева. Вице-премьер сделал едва уловимое движение плечами и головой, означавшее примерно следующее: «А чего такого-то? Сказать уже нельзя, что ли?»

Президент дождался, пока вице-премьер закончит, и произнес:

– Вот что касается земель, которые раздали без необходимого законного оформления или в обход действующего законодательства. Я хочу попросить наших коллег из Госдумы подумать над тем, как решить вопрос об их изъятии.

Я-то долго, пока два раза не прослушал аудиозапись этих слов, думал, что ослышался. Президент предлагал депутатам проработать механизм изъятия купленной людьми земли при помощи некоего спецзакона, написанного ими именно для этого случая. До сих пор господин Путин не уставал повторять, что любая проблема такого рода решается в суде. Но вот выясняется, что есть ситуации, когда можно обойтись и без суда. И в самом деле, суды в конце концов и так перегружены.

Между тем лидерам фракций, пришедшим на Совет, ни на секунду не показалось, что они ослышались. Они близко к сердцу приняли слова президента и одобрительными жестами давали ему понять, что проблема назрела и надо ее наконец решить. Сурдоодобрение его слов придало президенту дополнительного энтузиазма.

– Мы же с вами прекрасно понимаем, – продолжал он, – о чем идет речь. Это те самые коррумпированные чиновники и раздали эти земли в ожидании того, чтобы снять ренту, на которой они сидят.

В зале стояла эксклюзивная тишина. Было понятно, что, несмотря на утомительную поездку в Сыктывкар (президент вернулся в Москву глубокой ночью), Владимир Путин находится в хорошей форме (физической).

– А неэффективные собственники – это кто? – продолжил он. – Это их пособники, и мы понимаем, о чем речь: нашли в законе лазейку, как получить дополнительные деньги с того места, на котором они сидят. Вот и все. Поэтому нужно разработать механизм изъятия этих земель, особенно полученных с нарушением законодательства вообще, и у неэффективных собственников тем более.

То есть земли, полученные с нарушением законодательства, необходимо изъять особенно, а полученные без нарушения законодательства – просто изъять.

Президент предложил сделать все это публично:

– Чтобы было всем понятно, прежде всего людям, что происходит.

После этих многообещающих реплик выступали министры, отвечающие за реализацию нацпроектов. Первым высказался министр регионального развития Владимир Яковлев. Если его послушать даже очень внимательно, то совершенно невозможно при всем желании понять, чем его министерство занимается не только в части реализации нацпроектов, но и вообще. Может, поэтому к Владимиру Яковлеву у Владимира Путина не возникло ни одного вопроса.

Затем о состоянии нацпроектов в образовании доложил министр науки и образования Андрей Фурсенко.

Рассказывая о том, что учителям общеобразовательных школ с 1 января 2006 года доплачивают немалые деньги за классное руководство, он пояснил, что это повышение не коснулось некоторых категорий учителей: в вечерних, коррекционных школах и кадетских корпусах.

– А они были? – с недоумением спросил господин Путин.

– Были, – подтвердил господин Фурсенко.

– Где были?

– В том варианте, который мы подавали на согласование.

– На согласование куда? – переспросил президент.

В вопросе был резон: проект Минобрнауки согласовывался в таком количестве инстанций, что, казалось, найти крайнего теперь невозможно.

– В Госдуму, – пояснил Андрей Фурсенко.

Это признание потребовало от него, предполагаю, некоторого мужества. Ему, возможно, проще было сказать, что это ошибка министерства. Он тогда по крайней мере не нажил бы сразу такое количество врагов.

– И их вычеркнули? – еще раз переспросил господин Путин.

– Одна формулировка была заменена другой, – снова подтвердил Андрей Фурсенко.

Позже я выяснил, что произошло. В проекте господина Фурсенко были слова «общеобразовательные учреждения». Их учителя имели право на надбавку за классное руководство. После согласований в Госдуме формулировка изменилась: «общеобразовательные школы». Ни коррекционные школы, ни кадетские корпуса под это определение уже не подпадали.

– Никогда не поверю, – заявил президент, – чтобы депутаты так поступили!..

– Я с себя ответственности тоже не снимаю, – сказал господин Фурсенко.

Он таким образом еще раз подтвердил собственные слова: да, формулировка изменилась после Госдумы.

– Сколько всего человек пострадало? – спросил господин Путин.

– Это 7 % где-то… 80 тыс. человек, – подсчитал министр.

– Ничего себе! – окончательно вышел из себя господин Путин. – И когда предполагаете это поправлять?

Министр сказал, что осенью, при внесении изменений в бюджет.

– Дмитрий Анатольевич, я хочу, чтобы вы доложили, – обратился президент к Дмитрию Медведеву, – почему исчезли все эти категории, чтобы проанализировали и доплатили недополученные людьми с 1 января деньги. Садитесь, спасибо, – сказал он Андрею Фурсенко.

За то время, что продолжался этот диалог, господин Путин, похоже, вошел в роль классного руководителя.

* * *

Выйдя на проектную мощность, Дмитрий Медведев так же, как и Владимир Путин, категорически не поддавался на провокации журналистов, пытавшихся вытянуть из руководителей государства хоть слово о преемнике. Даже на видеоконференции в Кремле 8 июня 2006 года с участием президента России Владимира Путина, профильных министров, курирующих нацпроекты, и множества единомышленников в четырех российских городах. Лишь после видеоконференции он без видеокамер рассказал, что думает о себе как о преемнике Владимира Путина на благородном посту президента России.

Владимир Путин приехал в Кремль в середине дня с совещания Союза ректоров России. В ситуационном центре Кремля, где обычно проходят сеансы связи с космонавтами, на этот раз должно было произойти более приземленное событие – видеоконференция по нацпроектам. По четырем российским городам разъехались реализаторы проектов: министры сельского хозяйства, здравоохранения, образования и регионального развития, а также люди, ради счастья которых эти проекты и подлежат реализации. В студии было несколько экспертов: два депутата Госдумы, один предприниматель, один член Общественной палаты… Не надо думать о том, почему именно эти люди в тот день оказались за одним столом с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым. Об этом просто не надо думать. Так случилось.

Господин Путин начал с того, что, произнеся несколько фраз, кажется, с облегчением предоставил слово Дмитрию Медведеву. Первый вице-премьер вкратце рассказал о состоянии всех четырех проектов (говорил о каждом быстро и уверенно, как о деле решенном). После его рассказа показалось, что и в самом деле есть смысл расслабиться: все вроде делается хорошо и правильно и лучше делаться уже не может (хотя не без отдельных недостатков, не без отдельных). Село, сказал Дмитрий Медведев, «сумело сохранить традиции большой семьи», и на это можно будет делать «ставку при решении демографической проблемы».

Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев для того, чтобы рассказать о резком увеличении темпов выдачи кредитов сельскохозяйственным предпринимателям, вынужден был уехать из Москвы в Нижний Новгород. Там он разоткровенничался, да так увлекся, что в какой-то момент и сам спохватился: «Кажется, я перебираю слово… Хочу предоставить его…». «Мы сами решим, кому его предоставить», – вздохнул господин Путин.

– Если бы нацпроекты не начались, мы не знали бы, что было бы завтра! – говорили единомышленники Александра Гордеева в Нижнем Новгороде.

– Может, еще кто-то что-то скажет? – обращался к ним президент.

– Я бы тоже хотела поблагодарить вас, Владимир Владимирович, за этот проект, – произнесла активная участница дискуссии. – Но есть проблемы с реализацией проекта «Сельское хозяйство». Пенсионеров в банке не берут поручителями при получении кредитов, так что сложности – да, есть…

– А зависимость от закупок продовольствия за рубежом поставила Россию на грань продовольственной безопасности, – волновался один из экспертов, депутат Госдумы Айрат Хайруллин.

Господин Гордеев обиженно отвечал, что это не так, а господин Медведев ничего не говорил и только сочувственно смотрел на эксперта (возможно, просто берег силы).

Из Ростова-на-Дону губернатор Чуб докладывал президенту, что вот-вот будет сдан крупный комплекс по выращиванию свиней на 64 тыс. голов. Президент Чечни Алу Алханов сообщал, что в рамках реализации нацпроекта «Доступное жилье» город Грозный уже разбит (не пояснил только, кем) на 14 секторов, и среди первоочередных – площадь Минутка и улица Жуковского…

Господин Медведев время от времени считал своим долгом вступить в разговор и с легкой полуулыбкой на лице рассказывал собеседникам (прежде всего, конечно, одному из них), как сложно получить разрешение на строительство, ибо «все коррумпировано, и требуются месяцы и, без преувеличения, сотни тысяч рублей». Впрочем, господин Путин, без преувеличения, и сам обо всем этом догадывался, а говорил про то, о чем догадывались и остальные: что ему не нравятся высокие процентные ставки на ипотечные кредиты. Впрочем, мне показалось, он готовится сказать что-то важное по этому поводу. Он провел для этого всю необходимую подготовительную работу, но в решающий момент предоставил это почетное право господину Медведеву. Ну да, ему нужнее было произнести эти слова: это его, а не Владимира Путина отрыв от других кандидатов в преемники находится в пределах статистической погрешности.

– Проанализировав ситуацию, – произнес господин Медведев, – мы планируем, что ставка рефинансирования, которую устанавливает Агентство по ипотечному жилищному кредитованию, с 1 июля этого года составит 11,5 %… А мы раньше хотели выйти на эту цифру только в 2008 году!

И конечно, после этого замечания уверенности в том, что именно Агентство по ипотечному жилищному кредитованию устанавливает эту ставку, уже не было.

Президент Внешторгбанка Андрей Костин пояснял, что есть очень простой способ увеличить цифры ипотечного кредитования безо всех этих сложностей: «Надо просто больше и дешевле строить».

Министр здравоохранения и социальной защиты господин Зурабов из Перми не мог не отметить, что резко увеличилось «количество женщин, наблюдающихся перед родами в диспансерах». И это, по его глубочайшему, как это было хорошо по нему видно, убеждению, уже дало свой результат: «Средняя перинатальная смертность сократилась на 301 ребенка».

– Между тем состояние здоровья россиян еще далеко от идеального, – констатировал тем не менее господин Зурабов.

– Вы сказали, что вы в поликлинике № 3? – с недоумением произнес президент России, обращаясь к господину Зурабову. – А у меня написано, что вы в поликлинике № 2. Либо меня пытаются ввести в заблуждение, либо.

«Вы находитесь где-то в другом месте», – имел он в виду.

Но ведь главное, чтобы не в палате № 6.

Говорили о новых школьных автобусах, новейших машинах «скорой помощи», уже бороздящих сельские дороги («Осталось только решить: на этих фантастических машинах мы куда везем наших пациентов?» – с беспокойством спрашивал главврач районной уральской больницы).

Министр науки и образования Андрей Фурсенко успел после совещания ректоров переехать из здания МГУ на Воробьевых горах в Зеленоград, и рассказал, как и на совещании ректоров, что в конкурсе по отбору 17 из 180 вузов, подлежащих добровольной инноватизации, победили достойные («Это был, представьте, честный конкурс, – с некоторым, кажется, недоумением рассказывал он мне перед совещанием в актовом зале МГУ. – После него остались 180 обиженных и 17 неблагодарных»).

Владимир Путин не комментировал слова господина Фурсенко. Было достаточно того, что он прокомментировал их в МГУ, где заявил вузовским ученым, что их зарплата с 2000 года увеличилась в пять раз. Ректоры сначала оторопели, а потом ответили президенту возмущенным гулом и ропотом, и я не припомню, чтобы какая-нибудь аудитория так реагировала бы на слова господина Путина, который, в свою очередь, среагировал на этот ропот: «Да знаю, знаю я насчет инфляции… Но и реальная зарплата растет».

Президент только поблагодарил господина Фурсенко за то, что тот «не забыл поручения о доплате за классное руководство». Полтора месяца назад выяснилось, что больше 50 тыс. учителей не получают эту надбавку, обещанную с начала этого года господином Путиным преподавателям всех общеобразовательных учреждений. И на видеоконференции господин Фурсенко отчитался в том, что теперь получат.

– Давайте завершать нашу работу, – вздохнул президент через три с лишним часа после начала видеоконференции.

И все вздохнули вместе с ним – с большим облегчением.

– Не уснули? – спросил господин Медведев журналистов, когда попрощался с господином Путиным.

– Пару раз, – честно сказал я.

– А надо было вот так сделать, и не уснули бы, – и господин Медведев резко потянулся, демонстрируя испытанный, видимо, способ бодрствовать на такого рода совещаниях.

* * *

Этот опыт очень пригодился ему немного позже, на саммите религиозных лидеров в Москве в июле 2006 года. Президент России выступил на саммите с приветом горячим его участникам. Он отметил, в последний раз форум такого уровня собирался 25 лет назад и тоже в Москве.

– Это был форум защиты мира, – пояснил, если кто вдруг забыл, Владимир Путин.

Из его слов можно было понять, что сейчас над миром нависла по крайней мере не меньшая угроза, чем четверть века назад. Миру, по словам президента России, навязывается конфликт цивилизаций, и пока не очень понятно, что с этим делать. Зато у господина Путина нет никаких сомнений в том, что «идеалы террора строятся на религиозной безграмотности простых людей», так как ни одна из религий, если разобраться, не поощряет террор.

Господин Путин на этих словах вопросительно оглядел религиозных лидеров, сидящих за круглым столом. Но они, слушая президента России, казалось, впали в религиозный транс, который, по моим подсчетам, легко мог закончиться конфликтом цивилизаций. Они сидели, как один, полуприкрыв глаза. Губы некоторых из них шевелились. С прикрытыми глазами сидели за этим столом и господа Лавров и Медведев, впрочем, кажется, по другой причине. Энергетика зала сыграла с ними, похоже, злую шутку, и они, по-моему, тщетно боролись со сном.

– Важно наладить конструктивную работу по сближению наших позиций, – заявлял тем временем господин Путин (ему по понятным причинам было легче бороться со сном: он все-таки в этот момент что-то говорил). – Причем целью не может быть механическая, безумная унификация, подчас, простите, тупая!

Господин Путин словно хотел всех привести в чувство – и ему это удалось. На свежем слове «тупая» господа Медведев и Лавров широко раскрыли глаза.

Но вернемся в июнь 2006 года.

* * *

Тогда, в июне, журналисты не отставали от Дмитрия Медведева. Его зачем-то опять спросили о реализации нацпроектов. Кто-то из журналистов, наверное, опоздал на эту видеоконференцию.

– Проекты? – переспросил Дмитрий Медведев и рассеянно посмотрел на журналистов. – Вся наша жизнь – один большой проект. И делится на несколько более мелких проектов.

Он вздохнул. Мне вдруг стало жаль Дмитрия Медведева. Я сначала даже не понял, отчего меня прямо пронзило это чувство. Понял только потом: потому что, конечно, жаль человека, который даже собственную жизнь превратил в проект.

Дмитрий Медведев рассказал, «почему был выбран проектный способ решения нацпроектов». Хотя, мне казалось, это уже совершенно не важно: ведь он уже выбран.

Дмитрий Медведев выразил уверенность в том, что «эти проекты нам по плечу…», и сделал чудесную жизнеутверждающую паузу, давая, кажется, понять, что знает общеизвестное продолжение этой фразы, но не будет же он его тут произносить вслух.

По поводу того, будут ли нацпроекты продолжаться после 2008 года, господин Медведев безрадостно заметил, что «все, чем мы занимаемся, так важно и было в таком запущенном состоянии, что вряд ли мы за два года справимся с этим».

Господин Медведев предпочел сделать вид, что не заметил подтекста в вопросе. А подтекст, конечно, был.

Тогда господина Медведева спросили, может ли нацпроектов быть больше, чем сейчас.

– Это сложный вопрос, – ответил первый вице-премьер, – и я на него обычно отвечаю следующим образом: проектов не должно быть слишком много.

Он решил не отвечать на этот вопрос необычно. Дмитрий Медведев, было заметно, много решений принимал на ходу.

– Браться за новые проекты надо тогда, когда понятно, чего там надо делать, – неожиданно признался он.

Вопрос о коррупции и забюрокрачивании тоже, надо же, не застал его врасплох:

– Все чиновники должны стараться жить по каким-то правилам, не превращая свою активность в возможность незаконного дохода. Это и есть коррупция.

Господин Медведев, очевидно, не заблуждается насчет того, что, даже если чиновники будут очень стараться, у них может не получиться. Впрочем, и коррупцию, и забюрокрачивание он считает «превозмогаемыми трудностями».

На вопрос, удовлетворен ли он деятельностью Минрегионразвития, господин Медведев, хорошо подумав, ответил, что не ему «давать оценку деятельности министров».

– Минрегионразвития досталось очень тяжелое наследство, – пожал он плечами.

В виде, очевидно, министра господина Яковлева.

И вот наконец от корреспондента агентства «РИА Новости» господин Медведев получил вопрос, как он относится к результатам последнего соцопроса, где он лидирует как возможный преемник Владимира Путина.

– И что показывает этот опрос? – переспросил господин Медведев.

Не существовало ни одного шанса, что он не знал, что показывает этот соцопрос. Дмитрий Медведев хотел выиграть время для ответа. Технология была понятна.

– Ну, что вы лидер в этой гонке.

– А? – с некоторым пренебрежением переспросил господин Медведев. – Это где мой отрыв в 3–5 %?

Он посчитал, очевидно, что ответил на этот вопрос.

– Вы хотите сказать, что вас не интересуют такие цифры? – уточнил я. – Это для вас не результат?

– Нет, не хочу, – посмотрел прямо в глаза господин Медведев. – Я хочу сказать, что не начинаю рабочий день с чтения соответствующих показателей.

– Так все-таки интересуют или нет? – переспросил я.

– Я сказал то, что считал правильным, – ответил Дмитрий Медведев. – Моя задача – заниматься нацпроектами.

– И все?

– Было бы странно, – Дмитрий Медведев, кажется, начал наконец раздражаться, – если бы власть не думала о будущем.

Ну наконец-то, подумал я. Сейчас он все скажет.

– Нацпроекты, преобразования в армии… если эти мероприятия принесут эффект, для власти это будет хорошо, – продолжил он.

То есть он уже начинал отвечать по существу, но тут же, пока отвечал, раздумал это делать.

– Скажите, – спросил я, – после этой видеоконференции ваши позиции как преемника упрочились, по вашему мнению, или ослабли?

Я думал, что, может, еще есть надежда.

– Вы все-таки хотите меня вытолкнуть в этот разговор, – покачал он головой. – В общем, я так скажу. Сегодня разговаривал в основном президент, а у меня остался большой неисчерпанный потенциал для разговора, а если вы за 3 часа этого не поняли – ну что ж…

Тут господина Медведева перестали наконец мучить неразрешимыми (или скорее неразрешенными) вопросами и спросили, не стоит ли в России ввести «налог на роскошь» (только что такой налог как будто бы ввели на Сардинии).

– Налог на роскошь? – Дмитрий Медведев, похоже, совершенно не удивился, любой вопрос после разговора о преемниках казался ему, наверное, на редкость простым и приятным. – Принципиальных противопоказаний нет, по-моему. Люди, которые готовы покупать дорогие вещи, готовы, я думаю, и платить за это. Это вообще-то в характере наших людей! Это же русские люди! Вспомним, куда тратились нашим человеком его первые 50 тысяч долларов. На покупку «Мерседеса» же, да? Ну, еще на соответствующие аксессуары!

Для «Мерседеса», он имел в виду.

– Ну и на все, что может еще соответствовать изменившемуся статусу русского человека. И, конечно, вопрос легитимизации тоже важен, – продолжил Дмитрий Медведев. – Так что налог на роскошь нельзя исключить.

Для передышки ему задали вопрос, за кого он будет болеть на чемпионате мира по футболу.

И вот наконец Дмитрий Медведев получил вопрос, который застал его врасплох. И он не стеснялся этого. Наоборот, было такое впечатление, что он даже гордится этим, словно давая понять, что только такой вопрос и может застать его врасплох.

Более того, немного позже он показал, как сам может застать врасплох журналиста своими ответами. 28 ноября 2007 года президент России Владимир Путин в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца дал прием для иностранных дипломатов, работающих в Москве. На встречу пришли чуть ли не все члены правительства России во главе с его председателем Виктором Зубковым. Первый вице-премьер Дмитрий Медведев на вопрос, в каком качестве он здесь, если приглашали послов, ответил:

– Да я тоже посол.

Я не поверил своим ушам и уже было подумал, что в судьбе первого вице-премьера за четыре дня до выборов произошли необратимые изменения, а никто и не знает, что он и правда посол. В руках была мега-новость. Оставались детали: выяснить, какой страны он теперь посол. Наверняка предложили выбирать любую.

– Я посол доброй воли, – закончил Дмитрий Медведев и прошел к столу.

Но все же футбол – тема для многих гораздо более актуальная, чем нацпроекты или даже кандидатура будущего президента России.

– Я, знаете, – сказал он, помявшись, – думал об этом буквально сегодня утром. И знаете, что хочу сказать…

В это время господин Медведев, кажется, что-то еще обдумывал. И обдумал:

– Нет, не за сборную Бразилии! Мне не очень нравится латиноамериканский стиль футбола. Так что сами делайте выводы!

Ну вот, есть чем заняться в свободное от гаданий на кофейной гуще время.

Я, впрочем, решил попробовать прямо сейчас:

– За англичан, видимо?

Господин Медведев одобрительно посмотрел на меня:

– Ну да! Или за немцев.

– Да не думайте вы об этом, – сказал я, – все равно игры будут в рабочее время, и вы не сможете их смотреть, потому что будете заниматься реализацией нацпроектов.

– А я запишу на видео, – не согласился он. – А потом посмотрю.

– А все равно уже счет скажут по радио и телевидению.

– А я уши заткну, – предупредил он. ***

Самым обсуждаемым нацпроектом стал между тем проект «Здравоохранение». Встреча Владимира Путина с членами правительства 26 февраля 2007 года по накалу страстей резко отличалась от традиционного понедельничного протокола. Президент, который всего три месяца назад вступился за Михаила Зурабова в трудный для того момент (в подведомственном министру Фонде обязательного медицинского страхования шли обыски и аресты), обвинил главу Минздравсоцразвития в недальновидности и поручил первому вице-премьеру Дмитрию Медведеву помочь министерству наладить работу. После этого разговора оставался только один вопрос: разве есть причины для того, чтобы и теперь господин Зурабов оставался на своем посту?

Понедельничная встреча Владимира Путина с министрами проходила в Ново-Огареве, где обстановка гораздо более интимная, чем в Кремле, и все как-то по-семейному. Разговор, случившийся между Владимиром Путиным и Михаилом Зурабовым, можно было смело назвать семейным скандалом.

Сначала Владимир Путин обсудил с коллегами ход весенних полевых работ. Это сам по себе первый признак того, что и в этом году будет весна.

– Мы вместе с Росгидрометом ведем наблюдение, – подтвердил и министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. – Пока состояние удовлетворительное.

Потом президент выслушал доклад министра экономического развития и торговли Германа Грефа об итогах развития экономики за январь 2007 года. Они оказались утешительными. Первый вице-премьер Сергей Иванов доложил о состоянии дел в Объединенной авиастроительной корпорации и в военно-промышленной комиссии.

– Завтра мы соберемся в научно-производственном объединении «Алмаз», которое входит в холдинг «Алмаз-Антей», где будем рассматривать вопросы ПВО и ПРО… Хотел бы напомнить, что в конце прошлого года мы приняли на вооружение новый комплекс С-400, – довольно безразличным голосом сказал Сергей Иванов.

Примерно таким же безразличным голосом диктор Юрий Левитан сообщал о взятии советскими войсками Берлина.

– В этом году войска его уже принимают и, собственно, ставят на боевое дежурство. («Ну а что еще с ним делать?» – словно хотел он сказать.) Этот комплекс уникальный, очень эффективный, не имеющий аналогов в мире. Но главное – это то, что мы будем завтра рассматривать… – таким же безразличным голосом произнес Сергей Иванов. – Это наши перспективы. В частности, создание противовоздушных и противоракетных комплексов пятого поколения, которые должны уже совмещать в себе средства и ПВО, и ПРО, и космической обороны.

– Спасибо, – по-моему, от души поблагодарил его Владимир Путин.

Впрочем, президент признался, что есть вопрос, который беспокоит его даже больше, чем средства ПВО пятого поколения:

– Это лекарственное обеспечение льготных категорий граждан.

Могло показаться, что президент заглядывает далеко вперед и уже думает о последствиях применения средств ПВО пятого поколения. Но он имел в виду близкое будущее.

– Мы видим с вами, – сказал Владимир Путин, – что, несмотря на предпринятые усилия… хотя в начале прошлого года вроде бы неплохо все развивалось.

в конце прошлого года мы опять констатируем сбой. Что здесь происходит?

Михаил Зурабов готовился к ответу, и я подумал, что это просто вопрос, который должен быть задан, и ответ, который должен быть получен. Из таких вопросов и ответов во многом и состоят понедельничные встречи.

– Действительно, – сказал министр, – в течение прошлого года удалось отладить сеть поставок лекарств в регионах… В общей сложности в прошлом году было отпущено более 133 млн лекарственных препаратов по выписанным рецептам. Это чуть меньше, чем в 2005 году, но надо иметь в виду, что в программе «Лекарственное страхование» в 2006 году осталось 8,7 млн граждан, а это означает, что половина граждан выбрали денежную форму, а половина граждан сохранили за собой право на дополнительное лекарственное обеспечение.