Текст книги "История государства и права зарубежных стран. Учебник"

Право собственности на землю, юридически закреплявшее феодальные отношения, было основным институтом феодального гражданского права.

Первоначальным и самым распространенным способом образования феодального землевладения был прямой насильственный захват земель покоренных народов.

Массовая экспроприация земель, насильственное «округление» своих владений феодалами делали положение общинников и мелких собственников крайне неустойчивым, заставляли их искать могущественных покровителей – светских и духовных феодалов. За покровительство они были вынуждены передавать феодалу право собственности на свои земли, с тем чтобы получить от него земельный участок лишь в пользование и при условии выполнения повинностей. Так сложился второй способ образования феодальной земельной собственности – коммендация (коммендировать – поставить себя под покровительство) и прекарий (прекарий – «полученный из милости» – давался обычно церковью). Третьим способом образования земельной собственности было пожалование землевладения королем или крупным феодалом. Пожалование, осуществлявшееся в форме феода или бенефиция, влекло за собой установление вассальных отношений и образование феодальной иерархии.

Основными формами собственности на землю в период феодализма были аллод, бенефиций и феод.

Аллод представлял собой полную собственность. Он возник в период становления феодализма и приобретался способами, не обременяющими владельца какими-либо феодальными повинностями в пользу короля или других лиц. Такими способами могли быть захват, покупка земли у римлян, дарение и т. д. Аллод мог свободно отчуждаться и переходить по наследству. Такое владение землей свидетельствовало о неразвитости феодальных отношений и не имело в средневековой Европе широкого распространения.

Бенефиций – землевладение, которое приобреталось под условием несения военной службы и выполнения других повинностей в пользу сеньора. Право распоряжения бенефицием было ограничено. Землевладение находилось в пожизненном пользовании и переходило по наследству с согласия сеньора.

В период развитых феодальных отношений широкое распространение получает феод. Феод, как и бенефиций, был держанием земли, обремененным выполнением службы в пользу сеньора, однако, в отличие от бенефиция, он передавался по наследству. Со временем, по мере укрепления феодальных отношений, пожизненный бенефиций превратился в наследственный феод.

Характерные черты феодальной собственности на землю определяются сравнительно низким уровнем развития товарно-денежных отношений на протяжении значительной части феодальной истории. Римская концепция собственности как неограниченного господства лица над вещью сменилась средневековыми представлениями о собственности, допускавшими существование прав нескольких лиц на одну и ту же вещь. Феодальное право собственности на землю характеризовалось следующими тремя чертами:

расчлененностью – в отношении одного и того же землевладения отдельные правомочия собственника осуществлялись разными лицами;

ограниченностью – право отдельного лица на землю не охватывало всего круга правомочий собственника, было ограничено правами других лиц (правами сеньора или, наоборот, правами вассала, а также правами родственников);[52]52
  Это напоминает коллективный характер землевладения на ранних ступенях развития в Древнем мире и принципиально отличается от наиболее абсолютного права частной собственности в классическом римском праве или значительно позже – в буржуазном праве (Кодекс Наполеона 1804 г.).


[Закрыть]

иерархической структурой – объем и характер правомочий владельца земли определялись тем местом, которое он занимал на феодальной иерархической лестнице. Собственники делились на ранги, находившиеся в разных степенях зависимости друг от друга. Обладание землей было связано с выполнением вассальных обязанностей в пользу вышестоящего собственника.

Верховным собственником земли считался король, а при политической раздробленности государства – также и крупнейшие феодалы: пэры – во Франции, князья – в Германии. Король жаловал земли за службу непосредственно вассалам, последние передавали часть полученных от короля земель своим вассалам и т. д. В отношении земель, переданных феодалам, король (сеньоры) уже не обладал правом свободного распоряжения. Король (сеньоры) мог потребовать возвращения земель лишь в том случае, если вассал нарушал условия договора и правовые обычаи, например не выполнял обязанностей службы. Земля возвращалась королю (сеньору), если умерший вассал не оставлял наследников.

Даже земли, находившиеся в непосредственном пользовании феодалов, нельзя считать их полной и неограниченной собственностью, поскольку они были обременены повинностями в пользу сеньора. Условия феодального договора, правовых обычаев ограничивали право вассалов распоряжаться землями. В частности, вассал не мог продать, обменять свой земельный участок без согласия сеньора и уплаты определенного взноса. Такой же взнос платился при переходе феода по наследству. С целью ограничения дроблений феодальных владений в период феодализма вырабатывается правило майората, по которому земельные владения феодала должны переходить по наследству к его старшему сыну (тот же принцип был перенесен и на землевладения крестьян).

Собственность на землю самым решительным образом защищалась феодальным правом. Однако развитие товарно-денежных отношений и городов подтачивало феодальное землевладение. Постепенно все более частой становится купля-продажа феодальных имений. Силой денег или даже оружия города освобождают свои земли от феодальных прав сеньоров. В позднем Средневековье получает некоторое развитие свободная от ограничений частная собственность на землю.

В правовом положении церковных и монастырских земель имелись некоторые особенности. Церковь ревностно следила за тем, чтобы ее земли не переходили в собственность частных лиц, возможность распоряжения этой землей церковными иерархами была ограничена. В феодальной Европе церковь представляла собой крупнейшего земельного собственника. Будучи одновременно важнейшей политической и идеологической силой, церковь в ряде случаев рассматривалась государственной властью как конкурент. Короли принимали меры, ограничивающие земельные ресурсы церкви. Много своих земель церковь потеряла в ходе антикатолических движений.

Крестьянское землепользование было связано с несением ряда феодальных повинностей. Правомочия крестьян в отношении обрабатываемых ими земель были ограничены. В период позднего Средневековья эти правомочия крестьян несколько расширились. Однако и тогда переход крестьянских земель из рук в руки сопровождался уплатой сеньору крупных денежных сумм и мог быть совершен лишь с согласия сеньора.

Коллективная собственность общины на земельные угодья была распространена в период становления феодальных отношений. В результате развития феодального землевладения массивы общинных земель сокращались. Во владении общин были леса, пустоши, выгоны для скота. Позже и на эти земли начнут посягать феодалы. Однако общинное землевладение во Франции было ликвидировано лишь буржуазной революцией.

В сфере гражданского права примечательно отношение феодального права к вопросу о взыскании процентов по займам и торговле вообще. Следуя догматам христианской религии, каноническое право запрещало взимание процентов по займам, считало торговлю дурным делом. Развитие товарно-денежных отношений приводит все же к тому, что эти постановления становятся практикой. Например, взимание процентов по займу начинает рассматриваться как получение вознаграждения за риск. Для достижения той же цели использовался и римский институт товарищества. Кредитор и займополучатель вступали как бы в товарищество (один вносил деньги, другой – свой труд). Однако займополучатель мог свободно, без вмешательства кредитора, вести свои дела, а кредитор получал определенный доход, т. е. проценты по займу. В сфере торговли воспринимается римское право, по которому сделка купли-продажи считалась недействительной, если вещь продана дешевле, чем за половину ее действительной стоимости. Воспроизводится требование римского права проявлять к вещи, полученной в ссуду, «наибольшую заботливость благоразумного и хорошего хозяина»; в споре о «безденежности займа» на кредитора возлагалось бремя доказывания факта денежного платежа.

Право земельной собственности в Англии и Германии имело ряд особенностей. В Англии верховное право собственности короля на земли страны было более полным, а земельные владения крупных феодалов обременялись несением военной службы королю или уплатой «щитовых денег». Духовные лица, владевшие землей, также считались вассалами короля, и им вменялось в обязанность платить ему налоги и нести службу. В Англии сравнительно рано, уже с XIII в., развивается свободное распоряжение землей. Становлению частной собственности на землю способствовало широко развернувшееся в стране огораживание общинных земель.

Своеобразным институтом в Англии была доверительная земельная собственность. Позднее доверительная собственность распространилась и на другое имущество, а с XVI в. получила название траст (от англ. trust – вера, доверие). Сущность траста состояла в том, что одно лицо (доверитель) передавало свое имущество доверенному лицу с обязательным условием, чтобы это имущество управлялось и использовалось в интересах доверителя. Траст получил широкое распространение не только в феодальном, но и в буржуазном праве Англии. Первоначально (по общему праву) действительные отношения сторон игнорировались и доверенное лицо считалось собственником имущества. Позднее (по праву справедливости) стали учитываться фактические отношения сторон, а доверенное лицо рассматривалось как исполнитель воли доверителя.

В Германии существовала значительная устойчивость сельской общины и общинного землевладения. Процесс феодализации привел здесь к образованию верховного права собственности на землю князей. Развитие частной земельной собственности происходило замедленно.

Обязательственное право в ранний период феодализма было неразвитым. Широкое распространение имели обязательства из причинения вреда, например уплата вергельда. Установление договорных обязательств ввиду низкого уровня товарно-денежных отношений не получило широкого распространения и не имело в праве достаточно полной регламентации. Во Франкском государстве были хорошо известны такие виды договоров, как заем, купля-продажа. Обязательственное право было пронизано формализмом. Заключение договора сопровождалось, как и в древности, произнесением торжественных словесных формул, совершением строго определенных ритуальных действий, например передачей куска дерна – при продаже поля, ветки дерева – при продаже леса или двери – при продаже дома. Характерным было существование церковного запрета взимать проценты по займам. Запрет часто нарушался: кредитор, предоставляя заем, брал под залог землю, доходами от которой и обеспечивал свои интересы как займодавца. Во Франции этот запрет был отменен лишь в ходе буржуазной революции.

По мере расширения сферы товарно-денежных отношений совершенствуется обязательственное право; наряду со старыми видами договорных обязательств значительное распространение получают договоры найма, подряда, поручения. Развитие обязательственного права континентальных европейских стран происходило под непосредственным влиянием римского классического права. Институты римского обязательственного права приспосабливались к условиям каждой страны, подчас вытесняя нормы местного права.

Феодальное уголовное право и уголовный процесс в своем развитии существенно изменились.

Правонарушения, представлявшие повышенную общественную опасность, постепенно начинают рассматриваться как деяния, направленные не только против потерпевшего, но и как нарушение королевского мира, посягательство на общественный порядок. Так формируется понятие преступления, отличающегося от правонарушения, а уголовное право выделяется в самостоятельную область регулирования отношений – отрасль права. Соответственно меры воздействия, применяемые к преступнику, становятся не актом мести потерпевшего, а государственной карой – наказанием. Постепенно складывается представление о системе преступлений – религиозные (ересь, колдовство, атеизм) и государственные (измена, мятеж), против личности (убийство, телесные повреждения) и имущественные (кража, разбой). Наказание, главной задачей которого считалось возмездие и устрашение, все более ужесточается. Широко распространяются смертная казнь (особенно в квалифицированном виде – четвертование, сожжение и т. п.) и телесные наказания (часто увечащие – отсечение или вырывание языка и т. п.). Суровость наказания зависела от сословной принадлежности потерпевшего и виновного. Особенно широко и жестоко преследовались религиозные преступления. Еретики заживо сжигались на кострах («без пролития крови»).

В уголовном процессе в результате перенесения практики судов церковной инквизиции в светские суды состязательный процесс вытесняется инквизиционным.

Неразвитость основных понятий, например понятия вины как осознанного проступка и решающего основания ответственности сохранялась очень долго.

Еще в 1268 г. в Париже приговорили к сожжению на костре свинью. Ее преступление заключалось в том, что она съела ребенка. Во Франции же в 1313 г. разъяренный бык, убежавший из стойла, проколол рогами человека. Быка арестовали и судили. Его повесили на том месте, где он учинил преступление. Был и такой случай: в одном из районов Франции в 1522–1530 гг. страшно размножились мыши. Они так опустошили поля, что население опасалось голода и обратилось в суд. Мышей пригласили на судебное заседание. Они, естественно, не явились. Неявку обратили против них, и обвинитель потребовал окончательного решения дела. Однако защитник заявил, что его клиенты не были как следует оповещены о явке, так как многие находились в поле. На этом основании он добился отсрочки судебного разбирательства. Мышей вторично пригласили на суд; объявление об этом оглашал каждый священник всех церквей района.

Ордалии, позже судебные поединки, талион («равное за равное») как раннее понимание справедливости постепенно уходят в прошлое (однако и в современном праве многих государств признается, что наказание должно быть соразмерным тяжести преступления).

Если представление об уголовном праве и уголовном процессе периода становления феодализма можно получить по Салической правде, то завершение отмеченных процессов в позднем Средневековье можно охарактеризовать на примере «Каролины».

«Каролина» – кодекс феодального уголовного и уголовно-процессуального права в Германии – был разработан по поручению императора Карла V (отсюда и его название) и принят в 1532 г. В «Каролине» отразились наиболее существенные стороны феодального уголовного права и уголовного процесса периода абсолютизма. Этот кодекс стал единственным общегерманским уголовным и уголовно-процессуальным кодексом, действовавшим вплоть до объединения страны.

«Каролина» была издана непосредственно после подавления Крестьянской войны 1525 г. Хотя во введении к кодексу содержатся утверждения о стремлении предотвратить произвол, ввести справедливость и т. д., «Каролина» убедительно отразила террористический характер феодального уголовного права.[53]53
  Процесс ужесточения наказаний в феодальной Европе, связанный во многом с возрастанием роли государства в борьбе с преступностью, наблюдался и в истории России. Если Соборное уложение 1649 г. упоминает 35 оснований применения смертной казни, то в Воинских артикулах Петра I смертная казнь значилась уже за 122 вида преступления.


[Закрыть] Говоря об этом, Ф. Энгельс отмечал: «Из тех назидательных статей «Каролины», которые говорят об «отрезании ушей», «отсечении носа», «выкалывании глаз», «обрубании пальцев и рук», «обезглавлении», «колесовании», «сожжении», «пытке раскаленными щипцами», «четвертовании» и т. д., нет ни одной, которой бы милостивый сеньор и покровитель не мог бы применить к своим крестьянам по своему усмотрению».[54]54
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 7. С. 357.


[Закрыть]

«Каролина» объединяет нормы уголовного и уголовно-процессуального права: 76 статей посвящены уголовному праву и 103 статьи – уголовному процессу. Достаточно продуманная система расположения норм в «Каролине» отсутствует. В ряде статей кодекс еще ссылается на обычаи «данной земли или места», однако в нем перечисляются «дурные, неправильные обычаи», предписывается, «дабы все власти упразднили такие обычаи, и они не должны впредь применяться, соблюдаться и поддерживаться». Этим «Каролина» выступает против партикуляризма феодального права, оказывает на него унифицирующее воздействие. В «Каролине» не упоминалась кровная месть – кодекс утверждал взгляд на преступление как на деяние, нарушающее не только интересы потерпевшего, но и государства. В этом документе употребляются такие понятия, как «необходимая оборона», «покушение к совершению преступления», «пособничество», «соучастие».

Раздел об уголовном праве содержит довольно бессистемное перечисление преступлений и наказаний. В «Каролине» отсутствует определение понятия «преступление», не упоминается ряд составов преступлений (телесные повреждения, оскорбления, повреждение имущества), имеющиеся составы преступлений нередко охарактеризованы весьма неполно.

Из отдельных составов преступлений следует выделить преступления против религии и государства: «богохульство», «кощунство», «измена». Как правило, эти преступления карались смертной казнью в ее наиболее мучительных видах, «измена», например, – четвертованием для мужчины и утоплением для женщины. Интересно отметить, что в понятии «измена» как «великий ущерб и соблазн», касавшийся не только страны, но и города, супруга, близких родственников, публичное и частное еще не отграничены. Примечательно и то, что даже заведомо ложные доносы о государственных преступлениях не наказывались (заимствовано из позднего римского права). Считалось, что любое опасение доносителя быть наказанным за сообщение о государственном преступлении принесет значительно больше вреда, нежели полная безответственность даже за ложный донос.

Далее следуют преступления против личности, нравственности, собственности и т. д. И за эти преступления законодатель устанавливает порой весьма жестокие наказания. Кража, в том числе ловля рыбы в водоеме феодала, каралась, например, телесными наказаниями вплоть до смертной казни «в зависимости от сорта рыбы, обстоятельств дела и звания лица».

В «Каролине» широко применялись абсолютно неопределенные санкции; почти дословно повторялись некоторые римские уголовно-правовые формулы («злостность восполняет недостаток возраста») – воспроизводились отдельные аспекты римского понимания необходимой обороны, а также содержались неоднократные отсылки к «императорскому праву», «общему праву империи», под которыми подразумевалось прежде всего измененное римское право. Например, ни за одно преступление не могла быть назначена смертная казнь или какое-либо телесное, увечащее, позорящее наказание, если это не предусматривалось императорским правом.

Жестокость наказаний доходила в «Каролине» до крайних форм. Если в Салической правде наиболее распространенным видом наказания были композиции, то в «Каролине» особенно часто упоминается смертная казнь. Считалось, что наказание не только карает преступника, но и устрашает других. Устрашение признавалось главной целью наказания. Соответственно широкое распространение получили квалифицированные виды смертной казни (сожжение, утопление, четвертование). Чтобы сделать казнь более мучительной, предусматривалось совершение «дополнительных действий». Так, при «измене» и в некоторых других случаях предписывалось «злостных преступных людей для вящего устрашения прочих перед той или иной смертной казнью волочить (к месту казни) либо терзать тело раскаленными щипцами». Нередко устанавливались и калечащие наказания (обрезание ушей, языка и т. д.).

Широкое применение в «Каролине» наиболее жестоких видов наказаний (а также пыток в судебном процессе) отчасти связано с особым обострением внутренних противоречий в Германии в период Крестьянской войны 1525 г. Однако жестокость наказаний не привела ни к искоренению общеуголовной преступности, ни к подавлению борьбы против средневекового мракобесия.

Другую часть «Каролины» составляли нормы уголовно-процессуального права, закреплявшие правила инквизиционного процесса. Эти правила, заимствованные католической церковью из позднего римского права, первоначально предназначались для судебного разбирательства церковных дел, для борьбы с ересями. Инквизиционный процесс в Германии и многих других континентальных странах Европы в условиях обострившейся классовой, политической, религиозной борьбы оказался более пригодным, нежели состязательные формы процесса, и был перенят государственными судами у судов церковных.

Инквизиционный процесс предельно полно представлен в «Каролине». Его отличительную черту составляло то, что в соответствии со взглядом на преступление как на общественно опасное деяние государство само через своих чиновников возбуждало уголовное преследование, собирало доказательства, осуществляло разбирательство дел, карало. Инквизиционный процесс в «Каролине» делился на предварительное следствие и судебное разбирательство, он был негласным и по преимуществу письменным. В ходе предварительного следствия судья устанавливал факт совершения преступления, подозреваемое лицо и изобличал подозреваемого (опрашивал свидетелей, применял к подозреваемому пытки). На подозреваемого в соответствии с презумпцией виновности возлагалось «бремя доказательств» – обязанность доказать свою невиновность.

Характерной чертой уголовного процесса по «Каролине» была теория формальных доказательств, в соответствии с которой законом определялась доказательственная сила тех или иных юридически значимых фактов. Признавая, что эти факты невозможно описать полностью, «Каролина» все же весьма подробно разъясняет, «когда и каким образом подозрения могут образовать доброкачественное доказательство». Так, «для того чтобы улики были признаны достаточными… они должны быть доказаны двумя добрыми свидетелями. Но если главное событие преступления доказано одним добрым свидетелем, то сие в качестве полудоказательства образует улику…». Уликой, достаточной для применения допроса под пыткой, «Каролина» называет и слухи о том, что подозреваемый является «таким отчаянным и легкомысленным человеком с дурной славой, что можно считать его способным совершить преступление». Понятно, какой широкий простор для произвола судей открывали показания «добрых свидетелей» о слухах, характеризующих личность обвиняемого.

Среди других доказательств в «Каролине» выделяется признание обвиняемого. Признание обвиняемого считалось «царицей доказательств», что стимулировало применение пыток. Применение пыток на стадии предварительного следствия – еще одна характерная черта инквизиционного процесса. На смену ордалии, талиону, судебному поединку как важнейшее доказательство вины приходит сознание обвиняемого, получаемое под пытками.

Ниже приводятся краткие выдержки из протокола пыток, составленного писцом инквизиции.

На суде Святой Инквизиции в Толедо утром 17 августа 1569 г. перед сеньорами инквизиторами… предстал Франсиско Роберто.

Ему сказали, что… есть основания считать его лютеранином и разделяющим заблуждения Лютера и что из любви к Богу и Его Святой Матери ему советуют сказать и объявить правду относительно всего, что он сделал и сказал против нашей Святой Католической Веры, и назвать лиц, внушивших ему это.

Он ответил, что уже сказал правду.

Ввиду сего… по рассмотрении документов и данных процесса мы вынуждены присудить и присуждаем сего Франсиско Роберто к пытанию водой и веревками по установленному способу… и утверждаем, что, если он умрет во время пытки или у него сломается член, это случится по его вине, а не по нашей…

Затем, находясь уже в комнате пыток… и когда он был раздет… его посадили на скамью и стали вязать руки веревками и прежде чем прикрутить их из любви к Богу его увещевали сказать правду. Он ответил, что ему нечего говорить.

1. Тогда было приказано прикрутить и дать один поворот веревке. И так было сделано. Он произнес: «О Господи…».

5. Тогда приказали еще раз прикрутить веревку… и сказали, чтобы сказал правду из уважения к Богу. Он ответил: «Я сказал правду, я говорю правду» – и застонал…

14. Ему еще прикрутили веревку, и он только простонал: «Ох, ох…» Приказали еще раз прикрутить, и прикрутили. Он сказал: «Сеньор инквизитор, да, я обвиняю одного фламандца, работавшего там, где я».

Его спросили, в чем он обвиняет сего фламандца. Он ответил, что не знает этого.

Тогда его привязали к станку и сказали ему, чтобы из любви к Богу он сказал правду прежде, чем приступят к пытке.

Затем приказали привязать к станку за каждую руку одною веревкою и за каждое бедро одною веревкою… и над коленями, и еще за ступню. Затем в каждую веревку вставили палку, к рукам и бедрам, и ступням и привязали ему голову, и тогда сказали ему, что просят из уважения к Богу сказать правду до начала пытки.

Он ответил: «Я готов служить Богу» – и заплакал…

Тогда ему прикрутили палку от левой руки и сказали, чтобы он сказал правду. Он закричал, плача: «Прощай, Пресвятая Дева Мария».

Тогда приказали прикрутить палку у левого бедра. Он застонал, закричал…

Тогда приказали прикрутить палку от правой ноги. Он ничего не сказал…

Тогда приказали облить его кувшином воды, и облили, и он сказал: «О Господи, чего же от меня хотят!..».

Ему ответили, что хотят, чтобы он сказал правду.

Он сказал, что отрекается от отца и матери.

Когда его спросили, почему он отрекается от отца и матери, он прочитал «Отче наш» и сказал, что больше ничего не знает.

Тогда приказали облить его еще из одного кувшина, и облили… Он сказал: «Отпустите меня. Я уйду в монастырь молиться Богу за Вашу милость».

Потом он сказал, что бросится в колодец в Мадриде.

Тогда сеньоры инквизиторы сказали, что его довольно пытали, и пытку прекратили, и ушли из комнаты, и сего Франсиско Роберто отвязали.

В приведенных выдержках из протокола пыток нет ни оценки совершаемого, ни его осознания в теоретической форме. Тут факты, только факты, однако уже отобранные, сокращенные. Имея эти факты перед глазами, трудно уйти от правильных выводов и оценок.

Применение пытки ведет к оговору, самооговору пытуемого. Но может ли пытка, хотя бы косвенно и ограниченно, вести к истине? Мы отрицаем применение пытки прежде всего исходя из присущих цивилизованному обществу гуманистических представлений, из признания человека высшей ценностью жизни, недопустимости применения к нему истязаний или калечащих наказаний.

Следующей стадией инквизиционного процесса было судебное заседание.

В судебном заседании по «Каролине» рассматривались материалы предварительного следствия, проводился допрос обвиняемого. Особо торжественно было обставлено вынесение приговора. Чтобы усилить устрашающее впечатление от наказания, приговоренного к смерти вводили в зал судебного заседания в железном ошейнике и колодках; объявляя приговор, судья ломал свой жезл. Приговоры приводились в исполнение на площадях при большом стечении народа.

Жестокость наказаний была присуща и уголовному праву Англии и проявилась, в частности, в «кровавом законодательстве» периода абсолютизма.

Акты, заложившие основу «кровавого законодательства», были приняты еще в XIV в. Так, ордонансом «О рабочих и слугах» (1349 г.) каждый, кто, не имея собственности и средств к существованию, отказывался работать на полях лорда, подлежал тюремному заключению и клеймению. В дальнейшем жестокость наказаний возрастала. По акту 1495 г. нищих и бродяг заковывали в колодки. Правда, в XVI в. старым и неспособным к труду «милостиво» предоставлялось право собирать подаяния. Более развитая система наказаний предусматривалась актом 1597 г. «О наказании бродяг и упорных нищих». По этому акту бродяге грозило бичевание кнутом, «пока его или ее тело не покроется кровью». «Упорные нищие» наказывались содержанием в тюрьме, работном доме, на галерах, ссылкой в заморские страны, а бежавшие из ссылки – смертной казнью.

В Англии, признаваемой в настоящее время лидером гуманного отношения к человеку, при Генрихе VIII было казнено за все виды преступления 72 тыс., при его дочери Елизавете (XVI в.) – 79 тыс. человек.

Значительным своеобразием отличалось развитие судебного процесса в Англии. Как отмечалось, уже со времени реформ Генриха II здесь зарождается и в последующем продолжает существовать суд присяжных, состоявший из жителей данной местности. Они выносили вердикт (виновен – не виновен), после чего судья объявлял приговор, при признании виновности определял меру наказания. Непосредственно с деятельностью суда присяжных связаны некоторые особенности судопроизводства: слабое распространение инквизиционных форм процесса и теории формальных доказательств. В Англии раньше, нежели в других странах, появились различия между уголовным и гражданским процессом. Процессуальное положение обвиняемого здесь было более благоприятным. Обвиняемых довольно рано освободили от обязательной необходимости доказывать свою невиновность, бремя доказывания вины было возложено на обвинителя (презумпция невиновности). Пытки в судах применялись реже, сомнения в доказательствах толковались в пользу обвиняемого. Однако порядок судопроизводства грубо нарушался в периоды обострения классовой борьбы, например накануне английской буржуазной революции в политических трибуналах (Звездная палата, Высокая комиссия).

Изучение истории феодального права в странах Западной Европы позволяет сделать некоторые выводы, характеризующие общие направления его развития.

В источниках права наблюдается постепенное преодоление партикуляризма, но сильное влияние обычного права окончательно преодолено так и не было.

Для правового положения населения было характерно закрепление сословной организации общества, феодальной иерархии и вассальных отношений.

В гражданском праве наибольшее внимание уделялось праву феодальной собственности на землю, утверждению феода как основной формы землевладения.

Становление уголовного права характеризовалось разработкой ряда центральных понятий (преступление, наказание, вина как основание ответственности, соучастие, необходимая оборона), формированием представления о системе преступлений, ужесточением наказаний и т. д. Наконец, в области уголовного процесса наиболее заметным был переход от состязательного процесса к обвинительному, инквизиционному процессу со свойственными последнему теорией формальных доказательств, презумпцией виновности и пытками.

С разложением феодализма средневековое право в целом приходит в противоречие с потребностями исторического развития, становится силой, враждебной обществу. Поэтому буржуазные революции выдвигают требование уничтожения старого права.