Текст книги "11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города"

– Действительно, в мегаполисе одиночество – проблема особая. Вот у Робинзона, например, был один-единственный Пятница, и хочешь не хочешь, но надо было выстраивать с ним отношения, пришлось. Был ли он для него идеальным компаньоном? Или, может быть, они как-то иначе, особенным образом подходили друг другу? Что-то я сильно в этом сомневаюсь. Но у них не было выбора, и они прижились. У нас же принципиально иная ситуация – людей вокруг много, знакомств много, и поэтому нет ощущения, что их надо беречь.

Это огромная проблема и в 30, и в 40, и в 70 лет, потому что людям некуда пойти. Во всем мире существуют общественные организации, гражданские институты, профессиональные ассоциации, клубы по интересам, развивающие факультативы, разнообразные курсы, «группы встреч» (это для людей, объединенных той или иной проблемой), образовательные системы для пожилых людей. У нас же нет самого навыка такого общения. Мы – закрытые, людей к себе просто так не подпускаем. С одной стороны, разочаровались за последние годы в «человеческой породе», не знаем, что и ждать уже от «ближнего», топором не зарубит, и на том спасибо. С другой стороны, подобные сообщества были сильно дискредитированы формализмом прежнего – советского – подхода.

К тому же, большинство наших социальных связей и знакомств возникают «по работе», это «деловые отношения». Таким образом, они по самой своей сути – временные: есть дело – есть контакт, нет дела – нет контакта. Поскольку же «дел» с течением времени становится все больше, то и связей получается, с одной стороны, много, а с другой – ни одной настоящей, все поверхностные. Заканчиваем проекты, меняем работу… и вот уже рядом новые лица. Кроме того, раз уж мы по работе познакомились, то она и становится основным предметом обсуждения, а это не всегда то, что нужно. В том смысле, что иногда хочется чего-то другого, а тебе все про шпингалеты да про шпингалеты…

В «закрытых» коллективах, если человек долго находится на одной работе, – другая проблема: социальная усталость, устаем мы друг от друга. Людей же тут не симпатия объединяет, а необходимость, и последняя тенью ложится на отношения между ними, сами коллеги начинают ассоциироваться у нас с этой необходимостью, зависимостью от работы, организации, структуры. А это, в целом, не делает их в наших глазах лучше. Поэтому желание сбежать от них, отработав свою дневную норму, неудивительно.

Мне представляется, что проблему одиночества надо решать комплексно. Во-первых, самим создавать систему услуг, которая даст людям возможность общаться, – и не важно как – на коммерческой основе или на бесплатной, главное – чтобы на добровольной. Мы с сотрудниками проводим бесплатные семинары «для своих» и для тех, с кем бы нам хотелось общаться, а многие клубы, я знаю, делают платные семинары такого рода. Это очень важно – мы же социальные животные, а кроме того – еще и интеллектуальные, да и вообще – люди. Нам необходимо общение. Впрочем, для того, чтобы все это случилось, нам надо совсем немногое – мы должны поверить в возможность нашей собственной самоорганизации. Чуть больше доверия к себе, господа!

Во-вторых, мне кажется, мы должны понимать – просто так «свободного времени» у «занятого человека» быть не может. У меня, например, его нет, и даже «поводы» для возможных встреч с друзьями не спасают – я в графики дней рождений и прочих дат не укладываюсь. Но что делать? Надо просто определять в своих «плотных графиках» время, когда мы встречаемся, и встречаться. Это как работа – в смысле графика, а в смысле содержания – маленькое человеческое счастье. Мы нуждаемся в том, чтобы в нашей жизни были люди, которые нас понимают и принимают не как хорошую функцию («толковый пиарщик» или «полезный психотерапевт»), а просто как хорошего человека.

Кстати, в этом смысле нельзя недооценивать потенциал семьи, отношений между супругами. Я об этом говорю постоянно, и в книге «Брачная контора “Рога и копыта”» написал подробно. Пока, по большей части, наши семьи – это места, откуда люди пытаются сбежать. Это правда. Горькая. Но мне кажется, что это все из-за неправильного понимания назначения семьи. А назначение ее – возможно, это кому-то покажется странным – в том, чтобы стать для нас тем местом, где мы по-настоящему не одиноки, потому что здесь нас полностью принимают, одобряют и позволяют быть такими, какие мы есть.

– Одиноким быть не просто трудно или скучно, но и опасно. Если ты считаешь, что никому не нужен, то становишься легкой добычей для всяких мошенников.

– Действительно, город – это гигантская масса возможностей и, соответственно, гигантская масса возможностей для разочарований. И вот когда ты чувствуешь себя абсолютно потерянным и никому не нужным, вдруг, раздается звонок в дверь… Стоят добрые, милые люди с книжками, улыбаются и говорят: «Мы любим тебя. Мы знаем, где твое счастье».

– И ведут в секту, – догадываюсь я.

– Обычно сектанты рассказывают о том, как они оказались в соответствующей организации, так: «Только там меня впервые поняли, поддержали, выслушали, не стали осуждать». Они почувствовали, что они важны, интересны для своих собеседников, что эти люди не безразличны к их боли. И именно это, как ни странно, является основным фактором притягательности любой секты, а вовсе не сами религиозные концепты. Последние выдаются исподволь и на закуску.

Но надо понимать, что религиозные и псевдорелигиозные организации – это не вопрос общественного служения и общественного подвижничества. Там нет пророков, нет святых. Это организации со своей, по сути, политической структурой – с генсеком, политбюро, ЦК, съездом депутатов и неким электоратом. И нужно отдавать себе в этом отчет, потому что после всех эмоциональных бонусов тебе скажут: «А теперь давай поблагодарим Бога за то, что он собрал здесь всех нас». Ну и дальше: «Господь завещал любовь, делитесь ею, дайте вашим сердцам петь. Аллилуйя, аллилуйя!» После этого твое эмоциональное состояние обозначают эффектом божественного присутствия – ты в эйфории, хочешь поделиться своей радостью, а тебе говорят, что этого хочет Бог. Чуть позже поступают и более конкретные инструкции, «ниспосланные Свыше». И все – ты уже стал солдатом.

Иными словами, сначала человека вводят в организацию, используя эмоциональные крючки, а затем его эмоциональное состояние обозначают в сознании адепта таким образом, чтобы возвысить ценность соответствующих идеалов. Человек начинает верить, присягает идее и теряет критику по отношению к тому, что ему говорят. Как правило, в секты попадают люди, которые находятся в стрессовой ситуации: специалисты, потерявшие работу, брошенные женщины, пожилые люди в состоянии одиночества, подростки, у которых не складывается жизнь.

– Существуют какие-то профилактические рекомендации?

– У меня есть стандартная рекомендация… Если у тебя возникли какие-то психологические проблемы, не следует искать помощи окольными путями – в алкоголе, наркотиках или сектах. С такими проблемами надо обратиться к психотерапевту. Дармовая психотерапия обходится потом слишком дорого. И ребенка следует привести к психотерапевту, если вы не уверены, что можете сами помочь ему разобраться в проблемах, которые его тревожат.

– Слушай, Андрюш, вот ты сейчас перечислил группы риска и только в одном случае подчеркнул половую принадлежность: брошенные женщины. А куда идут мужчины с неудавшейся личной жизнью?

– Ну, в секту они, конечно, тоже могут пойти. Но чаще, конечно, идут в бордель.

Ого! Такого ответа я не ожидала. Вот тебе и огни большого города…

– Ты это серьезно?

– Я смог тебя удивить! Конечно, серьезно. «Огни большого города» – это отнюдь не одни только неоновые витрины. А ты не читала еще Лилину книжку «Я не один такой один»? Там об этом очень точно написано, и вообще – очень хорошо написано. По-настоящему, без прикрас и без ложной стыдливости. Она о том, как одиночество толкает мужчин и женщин на безличный секс, на «просто секс». О том, как секс становится своего рода кляпом, который помогает заглушить стон одиночества. Я не один такой один… У нее, кстати, недавно еще одна книга вышла – «По живому» называется. Так в аннотации к ней издатель написал: «Основано на реальных событиях… И если даже не так, такую оговорку следует сделать, потому что такой глупой и бессмысленной может быть только сама жизнь».

Это же огромная проблема, а женщины, к сожалению, совершенно не понимают, насколько это серьезно, а также насколько хорошо организована эта сфера услуг. Посуди сама – мужчина находится в полудепрессивном состоянии, ему хочется как-то развлечься, отвлечься, получить удовольствие. Но для того чтобы «приятно» провести с женщиной время, он должен приложить массу усилий – говорить ей правильные слова, развлекать ее. Понятно, что желаемое не случится мгновенно, что будет масса требований, претензий, ожиданий. Надо «разруливать» какие-то неловкие ситуации, кем-то прикидываться, объяснять, что тебе не «только это надо». И потом получишь свой секс в качестве большого одолжения: «Ну, ладно, убедил, что я тебе небезразлична…»

– А могут и отказать, – для женщины из «правильных слов» совершенно не вытекает необходимость в продолжении отношений.

– Да, могут и вовсе отказать. А на соседней улице за 1200 рублей можно получить все наслаждения жизни. При этом отнесутся к тебе с уважением, будут тебе рады необыкновенно, предоставят выбор, выполнят любой сексуальный каприз.

– Сколько, ты говоришь? 1200 рублей? В общем-то, гораздо дешевле, чем пригласить нормальную девушку в ресторан. Плюс цветы, такси, ну и хлопоты, конечно…

– Можно и в два раза дешевле найти, не проблема. Предложения есть во всех ценовых коридорах, и предлагается все, что угодно, только скажи, – невозмутимо говорит доктор.

Сам этот феномен разрушает общество: мужчины не видят смысла создавать семью. Они объясняют свое поведение экономическим фактором: «Мне выгоднее ходить по борделям и оплачивать домработницу три раза в неделю, чем содержать женщину или целую семью, где я плачу во много раз больше, а имею меньше во всех смыслах. Больше в семье только проблем и неприятностей».

И мы со стремительной скоростью движемся по этой линии «упрощения» жизни среднестатистического мужчины. Женщины же становятся все более самостоятельными и, соответственно, все более претенциозными, а значит – с ними труднее и труднее. Но надо понимать – в розовых очках да с высоко вдернутым носом есть риск сильно расшибиться. В нашем обществе всему и вся есть альтернатива…

Ты это знаешь, но для читателей, точнее для читательниц, я должен об этом сказать: доктор вовсе не предлагает женщинам вернуться в доисторические времена, и, разумеется, он не агитирует женщин подстраиваться под мужчин. Совершенно! Не агитирую вовсе! Я просто хочу сказать, что с мужчинами можно и нужно строить человеческие отношения. Это может быть результативно! Но изображать из себя великосветскую кокотку с тремя высшими образованиями, роковую женщину, жертву или кого-нибудь еще в этом духе – тоже не возбраняется. Просто в данном случае результаты, скорее всего, будут несколько иными.

А женатые мужчины – это вообще особая история. В любой семье возникают конфликты – в этом нет ничего страшного. Но их надо решать, договариваться с партнером, находить компромисс – ради друг друга, ради ваших отношений, ради счастья взаимности. У нас же пока и из мужчин переговорщики неважнецкие получаются, а женщины и вовсе «воспитывают» их старым дедовским способом – отказывают мужьям в сексе. Миллионы женщин живут с мужчинами, которых ненавидят, не хотят с ними заниматься сексом, но формулируют свое нежелание благородно: «Ты подлец и алкоголик, а поэтому секса тебе не будет!»

Ужас какой! Неужели все так запущено? Доктору виднее, конечно.

– Но при этом жены не понимают, что альтернатива тому, что они могут предложить своим мужьям, есть, и она рядом – в газетке телефон, в Интернете адресок. И вполне может быть не хуже эта альтернатива, а с учетом мужской тяги к разнообразию – даже и лучше. Помоложе может быть и поинициативней… Знаешь, сколько у меня было пациентов, которые в конце концов еще и женились на женщинах, с которыми сошлись как с проститутками?.. Ну, солидная статистика, я тебе скажу.

Поэтому не надо самим себе врать. Если что-то самое главное в браке утрачено, то ошибкой было бы думать, что это можно компенсировать, «наказав» свою вторую половину. Мы живем в обществе плюрализма, причем, самого разного свойства и толка. Это так. И об этом очень опрометчиво забывать.

Единственный человек, которого мы можем обмануть, – это только мы сами. Впрочем, обманывает себя и тот, кто закрывает глаза на то, что город предоставляет любому желающему массу альтернативных возможностей «решения» его проблем, и тот, кто покупается на соблазны большого города, его влекущих огней. К счастью сбежать нельзя, к счастью можно только подниматься – медленно, от ступеньки к ступеньке, а бегают – просто от страданий, ничего больше.

Вот такие «ужасы нашего городка» – его соблазны, в которых заключается угроза устойчивости брака, а также, хотя и незатейливая, но при этом вполне себе осязаемая альтернатива нормальных отношений.

– Мне кажется, что твои слова об опасной альтернативе всех наших читательниц шокируют. У женщин ссоры и скандалы ассоциируются с чем угодно, только не с борделями, в которые потом отправятся их мужья.

– Ага, то-то и оно. Женщины не думают, а у мужчин как рефлекс срабатывает: «Достает? Пойду тоже кого-нибудь достам»… И достает. Благо, куда пойти в большом городе мужчине, всегда есть. Можно, конечно, завести любовницу. Но это еще одно приключение, еще одна многосерийная мелодрама.

Симптоматичная статистика последних лет – стрип-клубы стали разоряться, работают, зачастую, себе в убыток. Клиенты пошли дальше, они пошли в публичные дома. И они идут туда не потому, что они «охотники». Они идут не за дичью, а за окорочками – не охотиться, а оттянуться по полной.

В большом городе, если ты стремишься сохранить свой брак, если он представляет для тебя ценность, надо потратить усилия. В селе хочешь не хочешь, а мужику нужно вернуться в свою избу. А в городе – не обязательно. Ужас большого города в том, что он предлагает альтернативу, множество альтернатив, на любой вкус. У человека здесь всегда есть выбор.

Впрочем, ужас это или не ужас, то, что есть этот выбор, на самом деле зависит от того, что человек думает о самом себе, как он к себе относится.

Мне кажется, лучшее средство от всех напастей, о которых мы сегодня говорили с Андреем, – понять, что чудес на свете не бывает. Неромантично? Да. Зато честно. Извините за нравоучительный тон, но ведь если соблазны большого города для многих превращаются в ужасы нашего городка, значит, эти банальные слова – актуальны.

Успех абсолютно во всем зависит только от наших усилий, а деньги не падают с неба, какой бы невероятно несправедливой ни казалась нам эта истина. И еще: если хочешь, чтобы у тебя были друзья, – над этим тоже надо работать. Да, быть другом – трудно, ответственно и хлопотно. Но если испугаться этих хлопот, то обязательно окажешься в ситуации, когда тебя согласятся выслушать и пожалеть только после того, как ты отпишешь новым знакомым все свое движимое и недвижимое имущество.

Наконец, следует ежедневно трудиться над отношениями в семье, чтобы однажды не обнаружить, что давно потерял всех близких, хотя они по-прежнему живут с тобой в одном доме. Сложно? Да. Но бояться – сложнее.

К тому же за лень – душевную, умственную, физическую – приходится платить, и платить дорого, потому что в большом городе цены всегда выше.

Соображения доктора Курпатова

Когда мы с Шекией готовили эту главу, закон об ограничении игорного бизнеса еще не был принят, его еще даже не внесли в Государственную Думу. А в том, что это все-таки случилось – его и внесли, и приняли, – есть, смею надеяться, и заслуга программы «Доктор Курпатов». Точнее даже сказать – не программы, а наших героев, которые, попавшись на крючок этой зависимости, нашли в себе силы и мужество прийти и рассказать о своей беде, а потом и победить само свое пагубное пристрастие. Так или иначе, но в скором времени риск оказаться игроманом в «большом городе» станет намного меньше…

Но, может быть, кто-то думает, что такими – «запретительными» – мерами можно справиться со всеми соблазнами «большого города», обезопасив тем себя и своих близких? Нет, к сожалению, это невозможно. Ведь соблазны возникают по большой части не из-за того, что их предлагают, скорее, наоборот – тут изначально спрос рождает предложение. Все начинается с соблазненного, который ищет свой «соблазн», уже будучи соблазненным. И в этом, собственно, заключена истинная драма, истинная проблема…

Что я имею в виду? Понимаете, можно ввести драконовские меры в области незаконного оборота наркотиков, можно поднять до небес цену на водку и сделать ее недоступной для массового потребителя, можно выжечь каленым железом все секты, полусекты и микросекты, можно закрыть все массажные салоны в целях борьбы с проституцией… Да, все это можно сделать, но прежде давайте ответим себе на простой вопрос – а почему люди вообще обращаются к наркотикам, пьют горькую, бегают по публичным домам и уходят в сектантские организации? От хорошей жизни? Разумеется, нет.

«Соблазн» опасен и страшен вовсе не потому, что он соблазнителен, а потому, что сами люди испытывают в нем потребность. Устранение «соблазнов» ничего не изменит в общей конструкции – просто увеличится количество криминала (этот бизнес уйдет в подполье со всеми вытекающими отсюда последствиями) и еще число самоубийств. Соблазны большого города, хотя и порождают дополнительные проблемы, на самом деле – «эволюционно», если так можно выразиться, – призваны как раз понижать градус психологического напряжения у жителей больших городов, выполняют роль некой отдушины, своеобразного громоотвода.

И соответственно возникает вопрос – надо ли их, этих соблазнов, бояться и как можно от них уберечься? Мне кажется, что бояться их не нужно, хотя и отрицать угрозу, риск, опасность – не следует. Страх вряд ли поможет нам справиться с этим «спрутом» человеческих пороков. Тут другое лекарство… Забота о том, чтобы у человека не возникало потребности бежать из его обыденной жизни в жизнь параллельную, другую, где действуют другие, более удобные, комфортные для него, но далеко не всегда правильные правила. И тут два пути проявлять эту заботу: во-первых, заботой о себе, во-вторых, заботой о себе.

Нет, это не описка. Доктор не повторился, он просто так шутит. Речь идет о двух видах «заботы о себе». Первый – это когда вы заботитесь о себе, как о человеке, которого вы в себе уважаете. Если вы боитесь, что в какой-то момент перестанете себя уважать за то, что вы делаете, – это неплохой страх, и он способен помочь вам оберегать свою жизнь от многих несчастий. Второй вид «заботы о себе» – это забота о своем душевном благополучии, «здоровый образ психологической жизни», что-то вроде физкультуры для души: в здоровом теле – здоровый дух, и у здорового духа – здоровое тело, а также: профилактика болезней (в том числе и душевных) – лучший метод лечения.

Бояться нужно за хорошее, из-за плохого паниковать не следует…

Глава шестая. Пожалейте хамов – они такие жалкие…

Приятель рассказал потрясающую историю. Едет его знакомая в своем «Мерседесе», останавливается на красный свет и вдруг видит следующую картину: в машине, стоящей впереди, открывается дверь и водитель ставит на дорогу пустую бутылку из-под пива. Наша героиня вышла из «Мерседеса», подошла к чужому автомобилю, подняла бутылку и постучала в окно. Когда стекло опустилось, она протянула ее опешившему мужчине: «Это – ваше!»

Мой приятель убеждал знакомую, что такое поведение опасно и к тому же лишено всякого смысла. А я, признаюсь, восхитилась этой женщиной. Мне понятно ее возмущение, и поступок она совершила смелый и правильный. Разве не надо ставить хамов на место? Меня саму просто трясет, когда я вижу подобное. Уже практически нормой стало бросать на асфальт окурки, упаковки от сигарет, шкурки от бананов. А мат в автобусе или в кафе? А грубость продавцов? А музыка, включенная среди ночи на полную катушку?

Ненавижу такое жлобство и периодически выступаю по этому поводу: делаю замечания, борюсь за справедливость. Честно говоря, каждый раз опасаюсь натолкнуться на хамство, но и молчать не могу.

Что ж, если я вздрагиваю при виде каждого выброшенного окурка, наверное, мне пора к доктору.

И вот мы снова встречаемся с Андреем. Я расспрашиваю друга о съемках, об открывшейся в Москве клинике, о ближайших планах. Если честно, мне не очень хочется переходить к основной теме нашей встречи. Беседовать о телевизионной программе доктора Курпатова гораздо приятнее, чем о моральных уродах.

Но все-таки надо начинать деловой разговор. Постараюсь быть не очень эмоциональной.

– Андрюш, меня просто бесит невоспитанность и хамство! – сдержать эмоции не удалось. Ну да ладно, на приеме у психотерапевта нужно быть искренней. И я привожу массу примеров.

Ответ, как это нередко бывает в наших беседах с доктором, меня обескуражил.

– Сама постановка вопроса меня удивляет, – неожиданно для меня сказал доктор. – Объясню почему. Мы привыкли к порядку, который нам «спускают сверху», – мол, будьте такими-то, делайте то-то, соответствуйте тому-то, ну и так далее. Такая практика существовала и в общине, и в крестьянской деревне при царе-батюшке, и в церковном подходе к воспитанию подрастающего поколения, и в Советском Союзе. В общем, нам всегда давали некий «золотой стандарт», мы же принимали его как нечто «само собой разумеющееся», затем как-то в себе преломляли соответствующую инструкцию и дальше выхаживали горделиво, свято веря, что истина – она одна на всех, и она такова, как нам пригрезилось. «Учение Маркса и Энгельса всесильно, потому что оно верно». С сожалением должен констатировать, что эта модель не имеет ничего общего с подлинной внутренней культурой, которая основывается не на императивах – «правильно – неправильно», «хорошо – плохо», а на твоем собственном, прожитом и переработанном опыте.

«Внутренняя культура» – она от «внутренней работы» происходит, а не потому, что нам какой-то жизненный идеал понравился и мы стали его с энтузиазмом пропагандировать – «Пролетарий всех стран, объединяйся!» И то, что мы усваиваем под давлением авторитета, словно «Отче наш», не очень хорошо понимая, о чем конкретно идет речь в соответствующей инструкции, – это тоже не внутренняя культура. А есть ли у нас в обществе умение, навык совершать эту самую – внутреннюю работу? Боюсь, что нет. И вот поэтому, когда нам предоставили свободу (инстанции, производившие нравственные ценности в прежнем обществе, приказали долго жить, а новые – не сформировались), выяснилось, что наше пресловутое «хорошее воспитание» вовсе не так прекрасно, как нам казалось раньше. В свободном обществе главный нравственный посыл исходит из безусловного уважения к личности и правам другого человека. Но мы пока ценность человека понимаем себе как-то очень абстрактно. Человек как личность, как субъект права – это пока для нас «неведомый зверь». Уверен, что, если мы сейчас выйдем на улицу и спросим людей, какие у них есть права, мы просто шокируем всех этим соцопросом.

Знаешь, я однажды спорил с кем-то – существует ли разница в том, как тебе уступают место? Делают ли это, потому что сочувствуют и стараются помочь, или просто боятся выглядеть неприлично в глазах окружающих, хотят казаться хорошими, чтобы не испытывать чувство вины перед тем, кому, как считается, необходимо уступить место… В общем, что в основе – внутреннее, личное побуждение оказать помощь, или что-то вроде сложного рефлекса: увидел человека с палкой – освобождай немедля ему место. Как раз в тот период я сам тогда передвигался с трудом, ходил с тростью, и отношение к этому вопросу, что называется, прочувствовал на себе. Так вот, по моему глубокому убеждению, принимать помощь следует только тогда, когда тебе действительно хотят помочь. Если же тебе делают одолжение, то лучше отойти в сторону, чтобы человек не напрягался от твоего присутствия.

Я не уверена, что готова безоговорочно согласиться с доктором. Ну ведь невозможно смотреть, как старушка стоит, с трудом держась за поручень, а молодые здоровые парни сидят себе спокойно и комфортно. И ничего у них не екает, что ведут себя как жлобы, не уступая место пожилой женщине. Но если эти «товарищи» не понимают очевидных вещей, может, надо им объяснять? Ну, сделать замечание, потребовать, чтобы уступили место…

Понятно, что про места для инвалидов и стариков – это частность. И разговор сейчас о подобных ситуациях в целом: я убеждена, что дурно воспитанные люди ведут себя таким образом, потому что уверены в своей безнаказанности. По большому счету, так ли важно, почему человек ведет себя прилично – потому, что иного поведения сам себе никогда не позволит, или потому, что знает: ему не разрешат переступить черту?

– Вот этот текст про «безнаказанность», конечно, меня особенно умиляет. А что предлагается делать? Бить этих «жлобов» палками за то, что они бабушке место в общественном транспорте не уступили? Под страхом штрафов требовать от них «культуры общественного быта»? Шекия, я повторяю – порядок таким образом навести можно, а добиться внутренней культуры – нельзя. Вот меня больше последнее волнует, а не порядок как таковой, хотя тоже хотелось бы, конечно. Но пока я наблюдаю только агрессивное требование: «Эй, жлобы! А ну-ка окультурились! Не то мы вам тут сейчас устроим!» Я понимаю, конечно, что это все в порыве происходит и «за правое дело», но вообще-то пример не лучший… Чистое, я бы даже сказал, жлобство.

У нас в головах сидит странная идея, что если некий нравственный стандарт нам нравится, то он и есть правильный. Это наивная идея, должен я сказать. Детский сад, старшая дошкольная группа. Не знаю, заметишь ли ты парадокс в таком высказывании: «Вы не должны требовать от других людей, чтобы они во всем вас поддерживали». Вообще, красивое правило, и хочется немедленно взять его на вооружение. Но оно ошибочно: оно требует от нас, чтобы мы отказались от требований. Абсурд и противоречие! Нельзя требовать отказа от требований, но мы не видим этого парадокса, не замечаем его. И вот примерно то же самое происходит и с нашей, с позволения сказать, «внутренней культурой» – люди с потрясающим бескультурьем требуют от других соблюдения неких культурных правил! Парадокс.

Тут же, знаешь, какая история… Помимо этого «жлоба» вокруг сидит еще множество людей, которым значительно проще было бы постоять, чем вышеозначенной бабушке. Но они же не уступают ей место, они сидят и негласно решают – встать должен вот тот «жлоб». Нормально? Если тебя так волнует состояние пожилой женщины – встань, уступи ей место и вообще – не оглядывайся по сторонам. А требовать от других людей, даже если они моложе тебя, определенного, выгодного тебе поведения, неприлично. Неужели это не очевидно? Знаешь, в свое время я не один раз оказывался в такой ситуации: сижу в трамвае, читаю книгу, народу много. Входит какая-нибудь «шибко культурная» женщина и начинает меня поливать помоями, как из брандспойта – вот, мол, сидит урод моральный и так далее. Трендит, не затыкается. Моя остановка подходит, я достаю из-под сиденья палку и, ковыляя, направляюсь к двери. Немая сцена.

Конечно, можно справиться с семечками, с окурками, с хулиганством; но только если вы это делаете через принуждение, вы получаете морального урода, а не человека с нравственным чувством. Я лично не хочу жить в обществе, в котором знать не знают про нравственное чувство, зато кругом так чисто, что плюнуть хочется. Диктатура – это не метод нравственного воспитания. В этом парадокс – культура не может быть навязана, нравственность не может возникнуть в приказном порядке. И то, и другое должно само взрасти. Подкрепляйте, одобряйте, поддерживайте, но оно должно расти изнутри.

Вот, допустим, появляется некая власть, которая производит определенные нравственные ценности. Львиная доля людей их принимает, но нравственная ценность – это как олимпийский факел – надо передавать и поджигать. То есть, эти люди становятся не просто носителями указанных ценностей, они еще и дружно проводят их в жизнь, передают друг другу и нападают на каждого, кто эти ценности не разделяет, – на плюющих семечки, на не уступающих место в транспорте…

Я энергично киваю головой – до тех пор, пока доктор не произносит следующее:

– Но тогда, Шекия, уже не будет ни свободы, ни ценности человеческой личности, а следовательно, и подлинной внутренней культуры. В подобной конструкции, которую я описал, не человек является ценностью, а та власть, которая произвела эти ценности и распространила их между гражданами, как очень заразную инфекцию.

Это, конечно, трудно понять, но мы начнем внутренне расти не тогда, когда мы, как заведенные, осуждаем человека, лузгающего семечки в общественном месте, а в тот момент, когда мы проявим к нему – лузгающему семечки – уважение. Если в обществе за это штрафуют – прекрасно! Я согласен: давай штрафовать! Только не унижай, не устраивай показательных экзекуций, не превращай это в публичную порку.

Ты не можешь ждать от людей, что они будут уважать тебя, если ты позволяешь себе не уважать их. Этого просто не будет, никогда. Понимаешь? А если они тебя не уважают, то какая им разница – приятно тебе или неприятно от того, что они лузгают семечки перед твоими очами? В связи с чем они должны об этом беспокоиться? Потому что кто-то издал такую инструкцию? А кто он такой, чтобы издавать такую инструкцию?

– Андрюш, ну как это возможно, а? Ну о каком уважении ты сейчас говоришь? Я должна уважать персонажа, оплевавшего семечками автобусную остановку?

– Я говорю об уважении к человеку. Да, конечно, он ведет себя ужасно, неприлично, но мы обязаны проявить уважение к нему, потому что он тоже личность. Почему на Западе так важно соблюдение всех формальностей в отношениях с преступником? Потому что у него тоже есть права. Да, он нарушил некие нормы, за что и будет наказан, когда его вина будет доказана, но он не перестает быть человеком и не превращается в существо, которое можно забить камнями, как бешеную собаку. Если права личности можно так легко отнять, они ничего не стоят.

К счастью, свобода, но, к несчастью, и плевать семечками тоже… Нам почему-то кажется, что свобода может сразу сделать нас всех культурными. Это из разряда иллюзий: если человек устроился на работу, то он уже хороший работник, а пошел в школу – уже знает азбуку. Как бы не так… Кто-то знает, кто-то не знает, кто-то хороший, а кто-то и так себе, один быстро входит в курс дела, другой – медленно. В любом случае, нужно время.