Текст книги "Погоня за призраком"

19

В полутемном ресторанном зале было малолюдно. Негромко играла музыка, в огромном аквариуме плавали экзотические морские рыбы. Официанты в ярких расшитых передниках неслышно летали по залу с тарелками в руках. В углу за столиком сидел седой мужчина лет шестидесяти. Перед ним стояла нетронутая тарелка с едой, бокал темного пива. Мужчина то и дело бросал взгляд на вход в зал и курил одну сигарету за другой, предупредительный официант только успевал менять пепельницы.

В зал вошла Ирина. На ней был яркий костюм, на голове – бандана, из кармашка перекинутой на ремне через плечо сумки торчала антенна сотового телефона. Ирина растерянно замерла посреди зала, оглядываясь.

– Ирина, – негромко позвал ее седой мужчина. Она улыбнулась ему, прошла к столику. Он поднялся, помог ей сесть. Тут же подскочил официант, заискивающе улыбаясь, положил перед ней кожаную папку с меню.

– Пожалуйста.

Ирина начала листать меню.

– Настоятельно советую попробовать раковый суп. Он здесь особенно хорош, – сказал мужчина.

– Я бы выпила чего-нибудь. Лев Анатольевич, зачем вы меня позвали? Вы же знаете, я не могу повлиять на Николая. Это ваши дела, я в них не лезу.

– Не волнуйтесь, я не по поводу денег. Хотя Николай, конечно, подонок.

– Не надо! – слабо попросила Ирина и захлопнула папку.

Тут же подскочил официант:

– Что-нибудь выбрали?

– Да, коктейль «Солнечное затмение» и фисташки.

– Сделаем, – кивнул официант, взял папку и исчез.

– Не надо так, Лев Анатольевич, я понимаю, вам обидно, но это же бизнес, в котором действует закон джунглей.

– Речь сейчас не обо мне – о вас!

– Обо мне? – удивилась Ирина.

– Именно. Вы думаете, знакомство наше было случайным?

– А каким оно еще могло быть? – пожала плечами Ирина. – Лев Анатольевич, я вас умоляю, не надо!

– И все-таки вы послушайте. Он познакомился с вами по наводке некоего человека, занимающегося торговлей хакерских мозгов. Вас просто рекомендовали ему как одного из лучших программистов. Ну а раз вы девушка, почему бы и в постель заодно не уложить? Любовнице можно меньше платить.

– Заткнитесь вы! – Ирина вскочила из-за стола.

– Помните, когда он предложил вам сотрудничество?

Девушка решительно направилась к выходу.

– А коктейль? – преградил ей дорогу официант с маленьким подносом, на котором стоял бокал с какой-то темной жидкостью.

Ирина вынула из бокала соломинку, бросила ее на поднос, залпом выпила коктейль и вышла, не заплатив.

Официант двинулся к Льву Анатольевичу.

– О, женщины, коварство имя вам, – сказал он, поднося к сигарете Льва Анатольевича зажигалку.

– Дура она, – с чувством сказал Лев Анатольевич.

* * *

... – В общем, я ему не поверила, – со вздохом сказала Ирина.

20

Кабинет Николая Викентьевича имел две двери. Одна вела в приемную, где за огромным столом с компьютером восседала его длинноногая секретарша, другая – во внутренние, «приватные» апартаменты, где была большая спальня, кухня, ванная и даже тренажерный зал – в общем, все необходимое для комфортной жизни. Поначалу апартаменты понадобились ему для того, чтобы, когда работы было невпроворот, оставаться здесь на ночь. Действительно, какой смысл уезжать из офиса, если через пять часов снова придется возвращаться. На начальном этапе организации производства «Технологии» работать приходилось часов по восемнадцать – двадцать в сутки. Впрочем, Николая Викентьевича это не напрягало, потому что он был работоголиком и не хуже какого-нибудь там японца мог неделями и месяцами вкалывать без выходных. Позже, когда появилась Ирина, апартаменты понадобились уже вовсе для других целей...

* * *

...Ирина сидела за туалетным столиком и расчесывала свои густые волосы. Дверь в тамбур была приоткрыта, поэтому ей был слышен весь разговор, который происходил в кабинете. Николай Викентьевич, выходя на совещание, дверь закрыл, но Ирина намеренно ее приоткрыла. Поступила она так вовсе не потому, что хотела узнать какие-нибудь производственно-технологические секреты, а из чисто женского любопытства.

* * *

Николай Викентьевич слушал доклад начальника службы прогнозирования Анатолия Андреевича. На самом деле подразделение это следовало бы назвать иначе – отдел промышленного шпионажа. Служили в нем бывшие разведчики и выпускники Академии ФСБ, которых Николай Викентьевич сумел переманить к себе благодаря связям с одним из генералов ГРУ. Все, кто работал в этом «специальном» отделе, получали зарплаты раз в десять больше, чем остальные работники «Технологии», кроме того, сотрудники отдела были засекречены. Официально они числились обычными программистами или техниками, неофициально – постоянно ездили в заграничные командировки и там за хорошие деньги вербовали на свою сторону работников высокотехнологичных предприятий, а если получалось, то и сами внедрялись в лаборатории и цеха, чтобы получить информацию из первых рук.

Отдел этот приносил Николаю Викентьевичу прибыли в сотни раз большие, чем все остальное производство. В том случае, если он не мог воспользоваться добытой информацией сам, то через подставных лиц продавал ее другим предприятиям, которые она интересовала. Сам Николай Викентьевич никогда не светился на сделках. Он был законопослушным бизнесменом и регулярно платил налоги, во всяком случае с десятой части всех своих прибылей, а про остальные девять десятых не знали даже его разведчики. Иногда, сидя в мягком кресле, Николай Викентьевич рассуждал про себя, какую бы пользу он мог принести государству, будь он контрразведчиком, – мимо него и муха бы не пролетела. Но так как государство наше не ценит своих особо талантливых работников, не может дать им ни достойной зарплаты, ни гарантий безопасности и все время ищет, за что бы их наказать, приходится играть «против»...

Играл он весьма искусно. Частенько на официальных приемах, где присутствовал «бомонд», толкал речи, достойные какого-нибудь там губернатора из Оренбуржья, так что политики считали его «государственником» и своим соперником. Но никому из них соперником Николай Викентьевич не был. Его интересовала только рентабельность своего собственного бизнеса, больше ничего. Рентабельность была высокой, прибыль стабильной, и он уже начинал подумывать о том, не отдать ли свою «Технологию» в надежные руки преемника, своего зама, и уйти на заслуженный отдых, уехать в дальние страны с теплым климатом. Водил Николай Викентьевич дружбу и с одним высокопоставленным чиновником из Кремля. Звали его Антоном Владленовичем. Николай Викентьевич прекрасно знал, что он вор, причем вор, каких свет ни видывал. Воровал он по простой, но довольно надежной схеме: выбивал в правительстве, согласно какой-нибудь там государственной программе, инвестиции, которые должны были поступить в одну из отраслей народного хозяйства какого-нибудь субъекта Федерации. Ему почти никогда не отказывали, потому что Антон Владленович был человеком ушлым, на всех этих хитрых делах, как говорится, «собаку съел» и знал, к кому подольститься, а кому и на лапу дать.

Безналичные деньги из бюджета переводились в область или край. Малая часть их поступала на развитие отрасли, причем по бумагам проходили, конечно, все сто процентов инвестиций. Другая, обналиченная и большая часть оседала в карманах местных руководителей, третья, тоже не маленькая, «откатывалась» назад в Москву, чтобы в следующий раз Антон Владленович не обошел вниманием бедный убыточный регион. Дружба с Антоном Владленовичем директору «Технологии» нужна была для того, чтобы успешно продвигать свои товары на рынок, пользуясь при этом многочисленными налоговыми и торговыми льготами.

– Итальянцы обратили внимание на то, что в России появился аналог их микропроцессоров, – сообщил начальник службы прогнозирования, перевернув очередной листочек с цифрами, графиками, диаграммами. – Сейчас они пытаются вычислить канал утечки и наказать виновных. Также они собираются подавать в суд за нарушение авторских интеллектуальных прав.

– На кого?

– Пока они еще не знают на кого, но надеются узнать. – Анатолий Андреевич невольно улыбнулся. – Только вряд ли у них что-нибудь получится.

– Так-так, вот с этого места, пожалуйста, поподробней, – попросил Николай Викентьевич.

– Пожалуйста, – кивнул начальник службы прогнозирования. – Дело в том, что канал утечки мы закрыли сразу же, как только получили всю необходимую информацию.

– Закрыли, в смысле обезопасили себя?

– Так точно, обезопасили, – кивнул начальник службы прогнозирования. Он, бывший полковник ФСБ, пока что не научился отвечать начальству не по-военному, и все его фразы были рублеными, будто он отдавал приказы на плацу.

Это «обезопасили» значило одно – источники информации были ликвидированы, и, при всем желании тамошних служб собственной безопасности, полиции и прочих организаций, призванных оградить собственников от посягательств на их частную собственность, никаких шансов вычислить источник утечки у них не было. «Источник» уже несколько месяцев как покоился на каком-нибудь из кладбищ...

Тогда Ирина еще не понимала всего этого «шпионского» жаргона: что значит «закрыли», «обезопасили», но она догадывалась, что эти люди, которые собираются иногда в кабинете Николая Викентьевича для того, чтобы вести таинственные и непонятные разговоры, без сантиментов и, если понадобится, без раздумий перешагнут через чью-то жизнь, а может быть, и не одну...

– Допустим, источник нам этот больше не понадобится, но ведь итальянцы тоже не будут стоять на месте. По-моему, это не очень-то профессиональное решение с вашей стороны, дорогой Анатолий Андреевич.

– Это единственно верное решение, – возразил начальник службы прогнозирования. – Потому что портить отношения с западными партнерами нам ни к чему. Тем более что любое судебное разбирательство – и наша «Технология» немедленно попадает в черный список. Никто с нами не будет сотрудничать. Кроме того, за нашими работниками начнут следить за кордоном, а это значит, что работать им станет в сто раз тяжелее.

– Ладно, убедили. Вы – профессионал, вам виднее, – согласился Николай Викентьевич. – А теперь давайте посмотрим, что интересного вам удалось добыть у конкурентов...

Ирина поднялась и подошла к полуоткрытой двери. Через щель ей был виден Анатолий Андреевич, который раскладывал на столе какие-то фотографии.

* * *

– Я не такая дура, чтобы не понять, что это были за снимки, – произнесла Ирина и поморщилась – Док нечаянно задел ее рану. – Микросхемы, вот что они добывали. Те самые ноу-хау, которые любая процветающая фирма держит в секрете, стараясь избежать подделок на мировом рынке. Все приличные бизнесмены думают о престиже, а Николай Викентьевич думал о том, как бы где что-то украсть и выдать за свое. Но я еще ничего не знала о его далеко идущих замыслах...

* * *

Николай Викентьевич бесшумно поднялся с кровати, накинул на плечи халат и направился в ванную комнату. Послышался звук льющейся воды. Ирина приподнялась на локтях, щелкнула выключателем ночника, сощурилась, вглядываясь в циферблат настенных часов. Было почти два часа ночи.

Николай Викентьевич вышел из ванной, включил свет на кухне.

– Иришечка, ты почему не спишь? – раздался с кухни его голос.

– Ходишь, бродишь, вот и разбудил, – отозвалась Ирина, гася ночник. – Ты куда это собрался, на ночь глядя?

– Да так, по делам, – Николай Викентьевич щелкнул кнопкой электрического чайника, открыл холодильник, стал доставать из него какие-то закуски.

– Что за дурная привычка – есть по ночам!

– Ну что поделаешь – сова. Мои привычки не дурнее твоих. Я вот, например, не понимаю, как можно в течение четырнадцати часов, не отрываясь, просидеть у экрана монитора. Не знаю, что будет с твоими глазами лет этак через десять.

– Да ничего не будет, они у меня приспособленные, – сказала Ирина. – Главное – все время работать при свете, чтобы глазам не надо было адаптироваться при переходе из темноты комнаты к экрану монитора.

– Видишь, какая ты у меня умная. – Николай Викентьевич принялся с аппетитом уплетать бутерброды.

– А вот жрать по ночам – это очень вредно для сердца.

– И вот мне приснилось, что сердце мое не болит, оно колокольчиком в эмалево-желтом Китае на пагоде синей висит и тихонько звенит, дразня журавлиные стаи, – нараспев произнес Николай Викентьевич.

– Звени-звени. Попомнишь мои слова, – сказала Ирина и отвернулась к стене, накрыв голову подушкой.

Но как только дверь за Николаем Викентьевичем закрылась, она соскочила с кровати и бросилась к письменному столу в углу, на котором стоял плоский ноутбук. Ирина щелкнула кнопкой, компьютер пискнул, начав загружаться. Она довольно быстро вошла в систему. Протянула руку к портфелю Николая Викентьевича, который стоял под столом, открыла его, вынула пластиковую коробку с дискетами. Ирина сунула одну из дискет в дисковод. Компьютер выдал надпись на английском: для того чтобы открыть дискету, надо знать пароль. Ирина на мгновение задумалась, потом защелкала по клавишам, подбирая пароль. Минут через семь у нее получилось...

* * *

... – Передо мной были графические файлы. Рисунки, чертежи, объемные реконструкции, описания, спецификации. Все надписи были на английском, и я поняла, что на этот раз программный продукт украден у «Майкрософта». До сего дня я не хотела верить в то, что кражи – это система, жесткая и жестокая, из которой нет выхода. Я наивно полагала, что в прошлый раз подслушала разговор про некую одноразовую акцию. Что Николаша просто хотел поднять производство на новый уровень, ради этого и пошел на преступление. Но теперь оказалось, что это вовсе не так. Я насчитала около сорока трех краж, начиная со схем чипов «Оливетти» и заканчивая каким-нибудь там «ниссаном» с его новой системой впрыска топлива. До сих пор я наивно полагала, что изобретательство в нашей стране никому не нужно. Мой отец был изобретателем на заводе и получал за свою работу сущие копейки, а внедрять его изобретения никто не хотел. В общем, от изобретательства этого одна только головная боль. И тут выяснилось, что в других, «дико-капиталистических» условиях, когда жестокая конкуренция стала толкать производителей на настоящее, а не мнимое развитие производства, кража технологических процессов или принципиальных микросхем – дело стоящее и очень доходное...

Но я оказалась последней дурой, открыв этот графический файл. Николай просто устроил мне проверку. Он намеренно пришел домой с портфелем, в котором были документы, намеренно выложил коробку с дискетами па стол, когда якобы искал какую-то важную бумажку, и намеренно ушел в два часа ночи, чтобы узнать, полезу ли я за информацией. Я полезла и, конечно, оставила в системе следы, которые невозможно было никак стереть. Я попалась на крючок, как глупая золотая рыбка, которая может исполнить много разных желаний. Я не поверила его конкуренту Льву Анатольевичу и за это жестоко поплатилась...

Док закончил бинтовать плечо, девушка накинула рубаху, застегнула пуговицы.

– В общем, не поверила я Льву Анатольевичу, а зря. Скоро я нашла доказательства того, что действительно была нужна ему не как женщина, а как хакер-программист. И работу он мне предложил, прямо скажем, не в самый подходящий момент – в постели. Очень странно предлагать любимой женщине поработать, чтобы якобы она не чувствовала себя ущербной, правда? С такими-то деньжищами.

– Сквалыга, – не удержался от реплики Док. – И парней наших приказал замочить, чтоб не платить им двести пятьдесят кусков. Знаю я таких деятелей. Насмотрелся.

– Не знаю насчет ваших парней, но меня он купил с потрохами. Заставил колоть программы, сворованные у разных фирм. Это был самый что ни на есть обыкновенный промышленный шпионаж. Он воровал, а потом делал то же самое и выдавал за свое. При этом якобы «свое» держал в строжайшем секрете, чтобы, не дай бог, не вскрылось воровство. Знаете, какая у него служба охраны и боевики?

– Теперь знаем. Пришлось познакомиться, – кивнул я.

– Все его высокие технологии чужие, на разработках он экономит миллионы баксов. Это я ему их экономила. А потом мне надоело, и я ушла. Как говорится, в свободный полет. Ломала не то, что надо ему, а то, что нравится мне. Ну вот, недавно я взломала очень солидную компьютерную программу, которую, по словам разработчиков, взломать невозможно. Эта программа очень его интересовала, но я сказала: «Нет, с меня хватит. За все то, что ты со мной сделал, тебе, козлу, я эту программу ни за что не продам! Даже если предложишь миллион!»

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Док.

– Ну и попросила своих знакомых, чтобы они везде раззвонили, что такой-то взлом произведен, что я ищу покупателя через посредников. В общем, дала объяву да и укатила подальше от цивилизации на горный курорт. Там тебе и лыжи, и загар... И уже туда мне позвонили мои друзья-посредники, сказали, что нашелся солидный клиент, который готов выложить за взлом шестьсот кусков.

– Шестьсот? – не поверил я своим ушам. – Что же это за программка такая?

– Не пытайте, все равно не скажу, – помотала головой Ирина. – И учтите, она так надежно запрятана, что никто в жизни не найдет... Николай пронюхал про мой взлом, вычислил меня и начал доставать, я послала его подальше. Я должна была лететь в Москву на сделку и боялась, что его люди меня перехватят. А начался потом весь этот ужас: сбитый вертолет, ранение, погоня. Я ваших ребят приняла за людей Николая. Потом уже до меня дошло, что он специально так все сделал. В очередной раз загреб жар чужими руками...

– Теперь понятно, что они искали в вертолете, – сказал Боцман, поглаживая забинтованную ногу. – Компьютер, дискетки... Какую-нибудь зацепку, чтобы найти то, что ты взломала.

– И то, что Викентьич так беззастенчиво врал вам, ребята, называя Ирину дочерью, тоже понятно. Он был уверен, что живыми вам не уйти, – добавил я.

– Конечно, – согласилась Ирина. – Именно так. Они ничего не нашли в вертолете, и им срочно понадобилась я. Теперь-то я знаю, что он со мной сделает, когда я попаду к нему в руки.

– Что? – поинтересовался Муха.

– Вытянет он из меня что-нибудь или нет – все равно убьет, потому что я знаю все фирменные секреты и представляю реальную угрозу для его бизнеса...

– Да, это верно, – согласился я. – Ты для него опасная штучка.

– Мы разве уже на «ты»? – удивленно подняла брови Ирина.

– Я не настаиваю, я предлагаю.

Все рассмеялись. В дверном проеме появился Артист.

– Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста, – произнес он с кавказским акцентом.

21

Антон Владленович запахнул махровый халат и с наслаждением растянулся в удобном кресле. Денек сегодня выдался сумасшедший: мало того что четырехчасовое заседание в комитете, так еще два часа приема посетителей, бесконечные звонки, дерганья... Но зато и весьма приятная новость, пришел нал с Урала. Тамошний губернатор ему по гроб обязан – благодаря Антону Владленовичу до сих пор никто не может против него компромат собрать, а желающих ой как много! Да и компромата наберется вагон да маленькая тележка! Интересно, у кого сейчас рыльце не в пушку?..

На этот раз деньги были выделены на помощь фермерским хозяйствам. Естественно, средства фермеры получили только на бумаге, а на самом деле деньги обналичили за хороший процент, поменяли на «зелень», часть «откатили» назад в Москву, другую начали отмывать на месте, чтобы позже вполне законным способом переправить в западные банки...

Хороший нынче куш. Губерния там большая, фермерских хозяйств много, жаль только, что не знают господа фермеры, что государство о них заботится, поддерживает!

Антон Владленович подцепил ногой столик-глобус, подкатил его к себе, плеснул немного коньяку. Надо расслабиться, снять напряжение. Через пятьдесят пять минут поезд придет на Казанский вокзал. Еще через три минуты сумка будет лежать в автоматической камере хранения, еще через полминуты она окажется в руках у Саши (промежуток между загрузкой и выгрузкой «товара» Антон Владленович старался свести к минимуму – мало ли что), еще через сорок пять – пятьдесят минут Саша войдет в его кабинет и скажет: «Вот!» Боже мой, как это долго – целых два часа! Да и что толку от этих денег? В руках подержать, полюбоваться? А завтра они опять станут эфемерными, призрачными – Саша их отвезет в банк, чтобы прибавилось где-то там, на далеких заграничных счетах. Антону Владленовичу не нравилось, что пополняется незримый для него счет. Он с юности был человек «конкретный», любил, чтобы шуршало в руках...

Раздался стук в дверь.

– Да!

Возник плечистый охранник:

– Там Саша.

– Давай его быстрей, – сказал Антон Владленович, не открывая глаз.

– Пять секунд.

Действительно, через несколько секунд в кабинете появился Саша со своим кейсом.

– Ты чего телишься? До поезда всего полчаса осталось! – Антон Владленович иногда любил преувеличивать и, как говорится, гнать волну, чтобы подчиненные и родственники «не теряли бдительности».

Саша со вздохом посмотрел на часы.

– Да что вы нервничаете, успею я.

– Вот что, бабки сегодня очень большие, я тебе двух своих человечков дам, пусть подстрахуют.

– Давно пора. А то каждый раз, можно сказать, собственной шкурой рискую.

– Шкурой он рискует! – усмехнулся Антон Владленович. – Да ведь ты же у нас профи. Сам всегда уверяешь: все под контролем.

– Так-то оно так, – кивнул Саша, – но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

– Старуха, сказал тоже! – рассмеялся Антон Владленович. – В общем, с вокзала сюда, все пересчитаем, и сразу же в банк. Я боюсь дома такую сумму хранить.

– Все как обычно? Ну, тогда все, я поехал.

– Давай, – кивнул Антон Владленович.

Саша скрылся за дверью. Антон Владленович снова закрыл глаза и погрузился в размышления. Сколько, спрашивается, человеку для счастья надо? Кто-то довольствуется краюшкой хлеба, вчерашним борщом и восемнадцатью квадратами в панельной «хрущобе», а кому-то осточертел черепаховый суп и тесна вилла в тысячу метров. В сфере потребления материальных благ как нигде применимы физические законы Эйнштейна об относительности. Нищий не хочет мириться с нищетой, но при этом зачастую палец о палец не ударит, чтобы из нее выбраться. Человек, заработавший первый миллион, начинает мерить людей по другим стандартам, и деньги эти кажутся ему ничтожными по сравнению с теми, которыми владеют какие-нибудь там нефтяные магнаты... Бойкие ребята прокачали через нью-йоркские банки миллиард и даже глазом не моргнули. А засыпались по дурости, потому как стали хвастаться перед миром – вот, мол, какие крутые эти русские! В таких делах лучше быть ниже травы, тише воды и при себе иметь паспорт законопослушного налогоплательщика одной из западных держав и полный пакет документов, подтверждающих каждый честно заработанный цент. Проколов здесь быть не может. Прокол означает смерть, неважно какую: физическую, финансовую, политическую... Любой вариант плох.

Антон Владленович подумал о своем швейцарском доме – огромной вилле в предгорьях Альп, которую уже полгода ремонтировала бригада тамошних рабочих. В доме этом будет наборный паркет ручной работы, лепнина с позолотой, люстры венецианского стекла и прочее, прочее, прочее... Антону Владленовичу очень хотелось посмотреть на эту принадлежащую ему роскошь хотя бы одним глазком, но он прекрасно понимал, что начатого дела нельзя бросать ни на неделю, ни надень, ни на полчаса. Образовавшаяся «дырка» тут же будет заткнута другим человеком, система обойдется без него. А вот этого-то он боялся больше всего...