Текст книги "Погоня за призраком"

15

С приходом Зеленцова в УПСМ появилось много новых лиц, с некоторых пор замкнутое управление превратилось в некий филиал ФСБ – по большей части новички были вчерашними фээсбэшниками.

Сейчас генерал Зеленцов сидел во главе Т-образного стола в своем кабинете. По обе стороны стола сидели фээсбэшники чином не ниже подполковника, начальники оперативных групп и отделов, подчиненных лично Зеленцову. Полковник Голубков делал доклад. Делал он его уже минут двадцать. Генерал, окинув взглядом своих подчиненных, понял, что они уже устали и плохо воспринимают информацию.

– Хорошо, полковник, давайте все-таки будем соблюдать регламент. Подытожьте, пожалуйста.

– Так точно. Итак, ситуация, сложившаяся вокруг правительственных инвестиционных проектов, не позволяет нам делать вывод о стабилизационных процессах. Напротив, с каждым годом, несмотря на снижение налогового бремени с физических и юридических лиц, возрастает количество «черного» нала, отмываемого через наши банки. Поскольку в отмыве денег участвуют чиновники самого высокого ранга, необходимо провести глубокую оперативную разработку по каждому из фигурантов.

– А кто вам, интересно знать, – встрепенулся генерал, – позволил проводить оперативно-следственные мероприятия против этих, как вы говорите, чиновников, и собирать на них компромат? Соответствующие санкции были получены?

– В данном случае работники отдела руководствовались принципом «Промедление смерти подобно». Если бы мы не занялись вплотную фигурантами, то через день-другой через службу собственной безопасности они занялись бы нами. Сработав на опережение, мы себя обезопасили.

– Вы, извините, не принципами должны руководствоваться в своих действиях, а законом! – жестко произнес Зеленцов. – Оставьте мне все бумаги, я их тщательно изучу, проанализирую, а потом уже сделаю вывод, работать ли дальше в этом же направлении, или оно бесперспективно. У вас все?

– Так точно, все, – кивнул полковник Голубков и подумал о том, что генерал хитрит. До заседания документы лежали у него на столе в течение недели, и он даже не удосужился их посмотреть, а тут ни с того ни с сего вдруг заинтересовался.

– В таком случае все свободны.

– Извините, товарищ генерал, еще один вопрос.

– Что еще за вопрос? – недовольно нахмурился Зеленцов.

– По поводу охраны нашего сочинского «объекта».

– Я думаю, полковник, мы решим его в рабочем порядке. Останьтесь, а все остальные свободны.

Офицеры, вставая, задвигали стульями, потянулись к дверям. Полковник Голубков положил на стол генералу папку с документами, сел напротив, выжидательно глядя на начальство.

Зеленцов подождал, пока закроется дверь, потом принялся листать папку.

– Не боишься, полковник?

– А чего мне бояться? Дальше Колымы не сошлют, ниже ада не опустят, – пошутил Голубков. – Все-таки сейчас легче работать, чем в застойные времена...

– Легче? – удивленно переспросил Зеленцов. – Скажешь тоже – легче! Наоборот, с каждым годом работать становится все сложнее. Раньше за идею боролись и умирали, а сейчас? – Военнослужащих за бабки «чехам» продаем! Готовы жопу лизать каждому, кто сотню тысяч «зелененькими» даст! Легче! Предавать – легче, а дело делать – тяжелее во сто раз! – Генерал пододвинул к себе папку, открыл ее и стал листать бумаги. – Ишь ты, сколько накопал! Накопал, накопал, полковник, да-а! Ладно, давай, что там у тебя по поводу охраны сочинского «объекта».

– Усилить бы охрану, – вздохнул Голубков. – Пастухов, конечно, профи, ничего не скажешь, но на )тот раз он работает без своих парней.

– Это без тех, которых еще «солдатами удачи» называют?

– Да нет, это мы их так в шутку прозвали.

– Говоришь – Пастухов и тут же требуешь усиления. И вообще, ты же знаешь, какой напряг у нас с людьми.

– Знаю, – вздохнул Голубков. – А если мы киллера зевнем, тогда как?..

– Тогда будешь сухари сушить, – Зеленцов улыбнулся. – Ладно, полковник, будет у твоего Пастухова приличное усиление. Только предупреди его, чтобы на этот раз безо всяких фокусов, а то наслышался я о нем: то он эксперименты с охраной объекта проводит, проверяя ее боеспособность, то бросается в погоню, никого не предупредив. Будет самовольничать – отстраню от операции. Никакой самодеятельности в данном деле быть не должно.

– Не будет, – сказал Голубков. – У него строгие инструкции на этот счет. И потом он все-таки человек военный, дисциплину какую-никакую соблюдать приучен.

– Вот именно, что какую-никакую. – Зеленцов повернулся к селектору, который тихонечко мелодично запиликал. – Что и кто? – спросил он, нажав на кнопку.

– Анкара, – раздался в селекторе голос секретаря.

– Анкара подождет. Пускай мне через час перезвонит. Сейчас мне линия нужна.

– Есть!

Зеленцов повернулся к Голубкову:

– Ну что, вопросы по поводу проведения оперативных мероприятий есть?

– Никак нет, – отчеканил Голубков.

– А-а, вечно ты торопишься с ответом, полковник, – покачал головой генерал. – Только что были вопросы по поводу прикрытия, а теперь куда-то улетучились. Ладно, ступай, я поговорю с начальником оперативного отдела тамошнего ФСБ. Сделаем так, Пастухов сможет к нему обращаться за помощью.

– Всего доброго, товарищ генерал.

– Пока, полковник.

Когда Голубков вышел, генерал тут же снял трубку и набрал номер.

– Э-э, барышня, Зеленцов на проводе, соедините меня с Антоном Владленовичем.

В трубке раздалась приятная джазовая музыка, и через полминуты возник голос Антона Владленовича:

– Алло, слушаю, генерал.

– Копают, Антон Владленович.

– Под кого, под меня?

– Думаю, и под вас тоже. А самое главное, что я процесс этого копания никак остановить не могу. Иначе немедленно по шапке дадут.

– А ты не останавливай. Ты процесс в нужное русло направь, – бодро сказал Антон Владленович. В голосе его не слышалось никакого страха.

Зеленцов невольно поморщился: во-первых, он не любил, когда с ним фамильярничали (с Антоном Владленовичем он на брудершафт не пил), во-вторых, легко сказать – направь. Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается...

– Знаете, возникла у меня одна идейка, на кого перегрузить часть проблем по поводу объекта. Хотелось бы с вами встретиться, поговорить не по телефону.

– Встречаться пока незачем. Когда перегрузишь часть проблем, как ты говоришь, и поможешь моим людям, тогда встретимся и поговорим... по душам, – добавил Антон Владленович и повесил трубку.

Только сейчас генерал понял, что его собеседник был пьян. Язык у него не заплетался, но голос был несколько странный. Тембр и интонации выдавали, что человек принял неплохую дозу спиртного.

– По душам так по душам, – вздохнул Зеленцов. – Ну что ж, обеспечим мы господину Пастухову прикрытие, – сказал он и неожиданно рассмеялся.

16

Медпункт – одноэтажное деревянное здание с зарешеченными окнами – был закрыт на большой висячий замок. Боцман положил истекающего кровью Айгаза на траву, попытался сбить замок прикладом. Ему это не удалось. Тогда он отошел от двери и дал короткую очередь. Дужка замка жалобно звякнула. Боцман внес мальчика в медпункт.

Однако в медпункте все было закрыто. Боцман выбил дверь смотрового кабинета и положил мальчика на кушетку. Принялся рыться в стеклянном шкафчике, выискивая бинты. Айгаз громко застонал.

– Ты только не помирай, пацан, – сказал Боцман и подумал, что перво-наперво надо снять болевой шок. Он еще раз огляделся. Все более-менее приличные лекарства хранятся, конечно, в сейфе. И Боцман, круша двери, пошел по больничке, пока наконец не обнаружил сейф – выкрашенный белой краской большой железный ящик с красным крестом на дверце. Спрятавшись за косяк в коридоре, Боцман традиционным способом – автоматной очередью – сломал замок сейфа. Несколько пуль срикошетило и разбило окно кабинета. Боцман принялся лихорадочно рыться на полках. Поди тут, разбери, где здесь обезболивающее. Эх, Дока бы сюда!

В армии все проще. Во время боевой операции у каждого солдата имеется индивидуальная аптечка, в которой обязательно есть одноразовый шприц-ампула с промедолом, как раз для обезболивания раны. Впрочем, чаще всего промедол из аптечек таскает с собой фельдшер, а то и начмед, потому что иначе солдаты в первую же ночь пообкалываются промедолом, чтобы кайфануть. Их тоже понять можно – стрессы, война, страх смерти. Если рана серьезная – пускают в дело сразу несколько тюбиков, чтобы снять болевой шок, если пустячная – хватит и одного.

Наконец под руку Боцману попался новокаин. Он поискал глазами стерилизатор со шприцами. Стерилизатор стоял в углу кабинета на столике с хлипкими ножками. Боцман схватил его и бросился назад, в смотровой кабинет. Айгаз уже был без сознания.

– Потерпи, потерпи, сынок, – приговаривал Боцман, наполняя шприц лекарством. – Скоро уже.

Боцман разорвал на Айгазе рубаху. Два входных отверстия в животе. Судя по всему, облегченные пятимиллиметровые пули как следует погуляли по внутренностям парня. Боцман принялся вытирать сочащуюся кровь. Потом новокаином обколол раны со всех сторон.

Закончив с этим, он достал из кармана сотовый телефон и набрал Муху:

– Олег, срочно вертолет на «Большую землю» нужен.

– Тебя ранило, что ли? – раздался врубке встревоженный голос Мухи.

– Не меня – пацана. Объявился тут один... борец с терроризмом! Он из охотничьего по разведчику пальнул, ну а тот по нему из автомата.

– Серьезная рана?

– Судя по всему – да. У вас как?

– У нас нормально. Одного головореза в плен взяли, остальные «почили», так сказать. Не волнуйся, Митя, «вертушка» уже идет к вам. Выноси пацана к окраине села, где была засада.

– Ладно. – Боцман выключил телефон, и в это мгновение от двери раздался грозный оклик: – А ну лечь мордой в пол! Оружие ко мне.

Боцман обернулся. Безусый лейтенант милиции целился в него из своего табельного «Макарова»...

– Слушай, парень...

– Лежать, я сказал! – истошно завопил лейтенант.

Ну не стрелять же по своему! Боцман послушно лег на пол. Лейтенант подскочил к стулу, на котором лежал его автомат, схватил его.

– То-то, бандюга!

– Да не бандюга я! – попытался отстоять свою честь Боцман.

– Молчать!

На руках Боцмана защелкнулись наручники.

– Экспедиция мы поисковая. А бандюги – они на улице мертвые лежат.

– Молчать, а не то мозги выпущу!

– Помрет же пацан! Вызвал бы «скорую», лейтенант, – умоляюще сказал Боцман, чувствуя, как сталь «браслета» впивается в кожу запястья.

17. ПАСТУХОВ

Теперь я выглядел как обычный курортник: сандалии на босу ногу, шорты, панама, маечка с какой-то бессмысленной надписью, в руке пакет, в котором полотенце, дешевый детектив и все, что необходимо для предстоящей работы, на носу темные очки. Прикид, годящийся шпиону.

Я вышел из корпуса и направился в сторону пляжа.

– Сергей! – раздался сзади знакомый голос.

Я тяжело вздохнул и обернулся. Конечно, господин Ивлев собственной персоной. Сейчас прилипнет как банный лист, хрен отвяжешься!

– На пляж?

Будто не видно! Ничего, сейчас я от тебя отделаюсь, козел!

– А вы разве не ходите на процедуры?

– Какие к черту процедуры! Полуденный отдых фавна: девочки, красное вино, море, нега под зонтом. Вот что дает заряд энергии на весь год!

– Не знаю, не знаю. Излишества мне ни к чему. – Я упорно продолжал изображать из себя этакого осторожного «чайника», который всего боится. И солнца, и девочек, и моря. – Плаваю я плохо, и удары солнечные легко получаю. В прошлом году вон на ровном месте, так сказать...

– Не прибедняйтесь... А вот и наш пляж. – Ивлев сделал широкий жест рукой, показывая на огороженную мелкой сеткой полоску пляжа впереди.

На входе мы предъявили охраннику свои курортные карты. Я огляделся, оценивая местность.

– Пойдемте вон туда, к девочкам, – предложил Ивлев, показывая на шезлонги, на которых действительно загорали девицы.

– Нет-нет, придется их развлекать, да и шумят они... Молодежь.

– Экий вы бука! – покачал головой Михаил Станиславович. – Ну, как хотите.

– Я вот сюда под зонтик, – сказал я, полагая, что уж теперь-то Ивлев оставит меня наконец в покое и отправится к своим девицам. Не тут-то было. Он уселся на шезлонг рядышком.

– Эх, хорошо! Воздух морской.

– Да-да, морской, – согласился я торопливо. Ну что же, не хочет оставить меня в покое по-хорошему, будет по-плохому. Я вынул из пакета красочную жестяную коробку и открыл ее. В коробке были конфеты. Наверняка этот жизнерадостный толстячок любит сладкое.

– Угощайтесь. – Я протянул коробку Ивлеву.

– Спасибо. – Он робко взял одну конфету.

– Это даже неприлично брать одну. Берите еще.

Ивлев взял еще одну конфету. Сунул обе сразу в рот, начал жевать.

– У-у! – произнес он, сладко жмурясь. – Какая вкуснятина!

– Это английские. Что-что, а шоколадные конфеты англичане делать умеют.

– Угу. – Ивлев потянулся еще за одной конфетой.

– Пожалуйста, запейте! – Я протянул ему бутылку с минералкой.

Михаил Станиславович выхлебал полбутылки, после чего удовлетворенно икнул.

– Очень вкусные конфеты. Наверное, вам много приходится за границей бывать? – поинтересовался он.

– Да так, иногда, – ответил я уклончиво.

– А я вот все никак выбраться не могу. То времени нет, то денег. Дочь родила, теперь вот с внуком нянчиться надо. Уж не знаю, как там без меня бабка справляется...

– А у меня дочь еще маленькая. Руку недавно сломала. Ходит теперь в гипсе.

– А-ах. – Ивлев широко зевнул. – Что-то меня в сон потянуло. Странно, вроде выспался.

– А чего мучиться? Ложитесь да поспите под зонтиком.

– Разбудите меня через полчасика?

– Разбужу, – кивнул я.

Ивлев улегся на расстеленное полотенце и закрыл глаза. Я посмотрел на часы. Еще три минуты, и все – будет спать как сурок. На всякий случай отпустим ему четыре. В конфетах, которые я предложил своему навязчивому соседу, было сильнодействующее безвкусное снотворное, которое благодаря минералке растворилось довольно быстро. Когда Голубков давал мне эту коробку, я думал не пригодится. Не буду же я с убийцами конфетами воевать! Смотри-ка, пригодилось! Теперь у меня есть часа два, чтобы обследовать окрестности дачи министра.

Я поднялся, скинул с себя одежду и вынул из пакета спасательный жилет. Надел жилет на плечи и неторопливо направился к морю.

Я проплыл метров триста и выбрался на берег в глухом месте, где не было людей. Чтобы не поранить ноги об острые скалы, надел специальные тапочки, которые были спрятаны под тканью спасательного жилета.

Чуть поодаль от берега была густая растительность, в которой прятался забор министерской дачи. Именно туда я и направился. В пробках спасательного жилета умельцами из ФСБ были сделаны специальные тайники, в которых находился пистолет ТТ, ножи для метания, мощный электрический фонарь и даже крохотная пластитовая шашка в полиэтиленовой упаковке. Вот такой я был курортник!

Я обследовал периметр забора, которым была огорожена дача, и убедился, что позиции у снайпера, если, конечно, киллер задумает убирать министра таким традиционным способом, слабые. Во-первых, негде спрятаться, потому что кустарник низкорослый, деревьев с большими кронами и двухэтажных домов поблизости нет. Кроме того, сама дача скрыта от посторонних глаз густой растительностью. Во-вторых, подходя к ней близко, ты рискуешь нарваться на охрану, которая, естественно, предупреждена о возможном покушении и не будет церемониться с непрошеным гостем.

Остаются два варианта: пляж, где министр всегда будет как на ладони, и коммуникации. Прирожденный убийца легко преодолеет и заграждения в море, и сухопутные препятствия, чтобы подобраться к министру на расстояние выстрела. Но ведь вполне вероятно, что министр будет загорать у себя на даче и там же купаться – в бассейне с морской водой. Так что когда он еще появится на пляже, сколько его придется ждать... И потом, даже если он и снизойдет до пляжа, то наверняка будет появляться там в разное время: то в семь, то в восемь, то в десять – чтобы у снайпера было меньше шансов. Теперь мне надо было найти точки, с которых пляж министра простреливается лучше всего. Я насчитал таких пять. Голубков сказал мне тогда на аэродроме, что в случае необходимости я всегда могу позвонить и в мое распоряжение в течение часа поступит столько людей, сколько мне будет нужно. Конечно, я привык работать со своими пацанами, в которых уверен, как в самом себе, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Придется просить ФСБ о пяти «человечках», которых я посажу вокруг пляжа, чтобы обезопасить министра. С пляжем просто – тут все можно просчитать и постараться опередить противника. А вот с коммуникациями труднее. Судя по тем бумагам, которые дал мне для изучения Голубков, киллер по кличке Вэн со своей командой неплохо «ходил» под землей. Обычно коммуникации – самое слабое место в системе защиты объекта.

Я нашел канализационный люк, подцепил тяжелую крышку специальным крючком и сдвинул ее в сторону. Внизу шумела вода и, конечно, попахивало не лучшим образом.

Я скользнул по ступенькам лестницы вниз, осторожно водрузив крышку на место. Включил фонарь и укрепил его с помощью специального ремня на голове, чтобы освободить руки. Не хватало только шахтерской каски, чтобы защитить голову от ударов. Ладно, каска – это уже барство.

Стараясь дышать пореже, я скользнул вниз в зловонный поток. Туннель был достаточно большой, чтобы передвигаться по нему почти в полный рост.

Я двинулся вперед. Судя по всему, туннель этот был сделан еще до семнадцатого года. Дорогу мне преградила прочная металлическая решетка, сваренная из толстых прутьев арматуры. Я тщательно обследовал ее на предмет того, не пытался ли кто-нибудь ее подпилить или сломать. Ага, вот он, след на уровне колен. След от ножовки по металлу или от какого-то другого, более мощного инструмента. Значит, уже была попытка проникновения на территорию министерской дачи через подземные коммуникации, которая, судя по всему, не удалась. То ли кто-то вспугнул диверсантов, то ли он просто решил продолжить в следующий раз. Как бы то ни было, сюда тоже придется ставить людей.

Я взглянул на светящийся циферблат часов. Я отсутствовал на санаторном пляже уже более часа. Пока дойду до моря, пока доплыву, пока отмоюсь от всего этого дерьма... Пожалуй, пора возвращаться к моему спящему соседу. Все, что можно было узнать за время прогулки по окрестностям министерской дачи, я узнал.

Я поднялся по скользким ступенькам металлической лестницы, подпер головой люк. Уперся спиной в холодную стену колодца и руками сдвинул люк в сторону. Подтянулся на руках и только выбрался на божий свет, с непривычки щурясь от яркого солнца, как тут же раздался грозный оклик: «А ну-ка стоять!»

Произошло то, чего я больше всего боялся: охрана дачи засекла меня раньше времени. Знакомство с охранниками не входило в мои планы. У нас с ними разные задачи. Их – охранять «важную персону» от непрошеных гостей, моя – не допустить, чтобы «персону» эту шлепнули из-за угла, как какую-нибудь перелетную утку. Ведь если начать защищать министра, когда его уже будут убивать, ему никакая охрана не сможет помочь! Это закон! Слишком быстро все всегда происходит.

Я поднял руки вверх и глянул в ту сторону, откуда донесся окрик. Опасность быть застреленным в пятистах метрах от моего родного санатория быстро заставила мои глаза ускорить процесс привыкания к свету. Охранник был один. В руке у него подрагивал пистолет.

– Лег на землю! На землю, быстро! – приказал он мне, приближаясь.

– Парень, ты че, я ж сантехник, сток проверял. – Я двинулся ему навстречу.

– Я сказал – на землю! – Было видно, как охранник нервничает. Конечно, не каждый день удается задерживать сантехников. Где ж ты был, гад, когда этот самый Вэн пытался подпилить решетку? Почему в него не целился? Охранник достал из кармана рацию. – Я тут задержал одного, в плавочках. Из люка вылез, – сказал он быстро. – Ага, жду.

Жди-жди, щас дождешься.

– Ложись, а то башку снесу! – снова грозно предупредил охранник.

– Сейчас, сейчас. – Я нагнулся, якобы собираясь лечь, а в следующее мгновение сделал мощный прыжок. Одним движением выбил из его руки пистолет, вторым уложил охранника на землю, заломил ему руку. – Дурак ты, я ж для твоего босса стараюсь, чтоб с его головы ни один волосок не упал, – проговорил я тихо. – Не мешай мне больше никогда! – Коротко ткнув охранника в шею, я отключил его на несколько минут, а сам, забросив его пистолет в ближайшие кусты, побежал.

Через полминуты здесь начнется такой переполох! Правильно, правильно, пускай посуетятся, потренируются в поимке «опасного преступника», а то у этой охраны от безделья и сладкой жизни совсем глаза жиром заплыли.

Через пару минут я уже был на берегу. Не раздумывая, прыгнул в воду и поплыл. Сомневаюсь, что кто-нибудь из министерской охраны смог бы за мной угнаться.

Я выбрался на берег недалеко от того места, где под зонтиком в шезлонге спал Ивлев. Снял спасательный жилет, сунул его в свой пакет, вытерся полотенцем и, плюхнувшись в шезлонг, закрыл глаза.

Итак, будем надеяться, что после случившегося со мной охрана дачи будет усилена, а люк, через который можно проникнуть на территорию, заварен. Да, а люди Голубкова пускай займутся пляжем. Главное в нашем деле – все организовать, а потом сидеть в шезлонге, лениво потягивая холодный сок, и смотреть на плоды трудов своих.

Где-то сейчас мои пацаны, в каком краю? Сегодня же надо им отзвонить и выяснить, как движутся дела, выполнили ли они задание, получили ли за него бабки. И Настене с Ольгой надо позвонить. Вроде первый день здесь, а уже так соскучился без своих девчонок.

– Хэ, спит он! – раздался голос Ивлева. – Вроде молодой, а хуже старикана. Ведь просил через полчаса разбудить!

– Что? – Я часто заморгал, будто бы спросонья.

– Я говорю, плохо, что в вашем возрасте вы ничем не интересуетесь. Большая польза для сердца именно от активного отдыха, а не в шезлонге под зонтиком дремать. Поди, и не окунулись даже?

– Нет-нет, окунулся, – кивнул я. – Очень хорошая вода.

– А хотите, я вас как следует плавать научу? – неожиданно предложил Михаил Станиславович. – У меня, между прочим, второй разряд по плаванию. Километров на десять в море уплыть могу.

– Да ну! – наигранно удивился я.

– Вот тебе и «да ну»! – гордо произнес Ивлев.

– Знаете, мне уже поздно учиться. Я уж лучше так, у бережка побултыхаюсь.

– Не хотите как хотите... Конфеток английских больше не найдется? Уж больно вкусны.

– Конфеток? – Я улыбнулся. – Конечно, угощайтесь на здоровье.

Пусть лучше спит, чем треплется ни о чем.