Текст книги "Шпион особого назначения"

Глава вторая

Прага, Южный город. 7 октября

Колчин остановил фургон на выезде из Праги, он выпрыгнул из кабины, поймал такси. Заплатил водителю, посадил в машину Эмму и отправил ее домой. Когда Колчин вернулся в фургон, сел за руль, дождь полил, как из ведра. Проехали район новостроек, свернули на узкую плохо освещенную дорогу. Алеш больше не высказывал упреков. Кажется, он без остатка израсходовал недельный запас эмоций. Аптекарь меланхолично сосал сигареты, крутил пуговицу плаща и хмурился.

– Этот ваш знакомый там, в ковре умрет от асфиксии, – сказал он. – Не довезем его живым.

– Я ослабил веревки с той стороны, где у него башка. Значит, есть, чем дышать. Алеш не стал возражать, прикурил новую сигарету и отвернулся в сторону. Из низины на дорогу выползал тяжелый плотный туман, асфальт в свете редких фонарей блестел, как змеиная кожа, смазанная солидолом. Встречные машины попадались редко. Колчин ехал медленно. Боялся ненароком слететь с узкого шоссе или пропустить поворот на грунтовку, спрятанную за стволами и кронами стоящих вдоль дороги молодых тополей.

К тарному складу на далекой городской окраине подъехали в полной темноте. В свете фар можно было разглядеть глухой забор из листов рифленого железа, ржавую цепь, обвивающую замок на воротах. Колчин, скользя подметками по жидкой грязи, долго возился с ключами. Створки ворот заскрипели, разошлись в стороны, Колчин, вернулся в кабину, загнал фургон на тесный дворик. Дождь лил, не переставая, ветер налетал порывами, срывал желтые листья с густого кустарника, разросшегося по периметру забора.

В темноте виднелась приземистая, вросшая в грязь постройка, больше напоминающая не современный склад, а старый заброшенный коровник или барак военнопленных. Колчин запер ворота, долго возился с висячим замком и железной скобой, приделанной поперек двери. Замок заржавел и никак не хотел открываться.

Наконец, Колчин вошел в помещение, зажег свет внутри склада, лампочку над дверью. Встав в дверном проеме, махнул рукой Алешу, мол, гребите сюда и пиво не забудьте. Аптекарь вытащил из-под сидения две картонные упаковки с пивом, по шесть бутылочек в каждой, и большой пакет жареной картошки, что купили еще в городе. Выбрался из кабины, утопая в глубоких лужах, пробежал два десятка метров, едва не выронив пиво.

Большую часть помещения занимал непосредственно склад, где громоздились, уходя под потолок, темные отвалы разбитых, пришедших в негодность деревянных ящиков. Так называемое административное отделение – это большая комната с голыми бетонными стенами и полом, ярко освещенная лампами дневного света.

Ближе к входной двери стоит стол с запыленной пластиковой столешницей, три разномастных стула у стены. У замазанного белой краской окна дощатая перегородка, доходящая человеку до плеча. С другой стороны перегородки, в углу комнаты, грязный загаженный унитаз, над которым на высокой трубе поднимался сливной бачок. В противоположном от унитаза углу висит изъеденная ржавчиной эмалированная раковина, под ней стоит красное пластмассовое ведро. Вот, собственно, и весь интерьер.

Алеш, робко огляделся, поставил на стол упаковки с пивом. Расстегнув плащ, придвинул стул, осторожно сел. Колчин взял бутылку, сковырнув пробку об угол стола, присосался к горлышку.

– Что, доктор, это не самое милое место на земле? – спросил он.

– Пожалуй, – Алеш открыл себе бутылку пива.

– Мы долго здесь не задержимся, – Колчин вытер губы ладонью.

Он вышел на улицу. Дошагал до фургона, открыл заднюю дверцу, залез в грузовой отсек. Тяжелые дождевые капли выбивали из крыши смачные беспорядочные звуки, будто пьяный заяц молотил по барабану передними лапами. В ковре тяжело сопел Бареш. Колчин перерезал веревки ножом, наклонился. Поднатужившись, стал разворачивать ковер, переворачивая своего пленника с боку на бок, тот тихо постанывал. Закончив дело, Колчин пнул Бареша ногой, попятился задом, выпрыгнул из фургона.

Расстегнул плащ, вытащил из-под ремня пистолет.

– Вылезай, – приказал Колчин.

Бареш встал на четвереньки, дополз до края. Закряхтел, сел на пол, свесил вниз ноги.

– Шевелись, ты…

Держа Бареша на мушке, Колчин вытянул вперед свободную руку, с силой дернул своего пленника за галстук. Барешу пришлось прыгать в грязь, Колчин подтолкнул его в спину. Светлая рубашка на спине была залита кровью, еще сочившейся из разбитого затылка. Пленник сделал несколько шагов и остановился, словно не понимал, в каком направлении надо двигаться.

Колчин ткнул Бареша пистолетным дулом между лопаток. – Топай туда, где свет.

Бареш слегка пошатывался, он шел вразвалочку, не торопясь, потому, что кружилась голова, а ноги занемели. Холодные дождевые капли летели с неба, падали на лицо. Не дойдя нескольких шагов до двери, он поскользнулся и упал в лужу. Успел выставить вперед руки, и только, поэтому не проехался лицом по грязи. Бареш встал на колени, выругался. Поднялся на ноги, вытер о брюки испачканные ладони.

Колчин пнул его ногой в зад.

– Шагай.

Когда вошли в помещение, Колчин подвел Бареша за деревянную перегородку, велел сесть на унитаз. Позвав аптекаря, вложил в его ладонь наручники и попросил пристегнуть правую руку Бареша к чугунной трубе, спускавшейся от сливного бачка к унитазу. Алеш без возражений выполнил просьбу.

Колчин скинул с себя и бросил на стул мокрый плащ и пиджак, сунул пистолет в карман брюк. Ослабил узел галстука, до локтей закатал рукава рубашки. Подошел к сидящему на унитазе Барешу, развернулся и справа съездил ему кулаком по морде. Занес для удара левый кулак. Бареш опустил голову, подставляя под удары затылок, завыл, задергал прикованной к трубе рукой.

– Расскажи мне, – заорал Колчин. – Ну, расскажи…

Колчин дернул Бареша за волосы, поднял его голову, слева ударил в зубы, рассек костяшками пальцев верхнюю губу. Схватив пленника за свободную руку, вывернул его пальцы. Бареш тонко закричал.

– Где сейчас Петер?

Бареш всхлипывал, давился кровавыми соплями.

– Клянусь, не знаю. Я… Я работал за проценты. Он дал мне вперед двадцать тысяч долларов. А вчера, после той перестрелки, отдал еще сто. Мы рассчитались в ресторане «Осташ». И разъехались. Я просто хотел немного заработать. Меня совсем разорила любовница, эта чертова сука Яна Стеглик. Она тянула из меня деньги, как пылесос. Я залез в долги. Клянусь могилой матери, так все и было.

– Твоя мать жива. Кто такой Петер? Где его искать?

– Я знаю только, что он русский, – сказал Бареш. – Он нашел меня через Яночку. Я был нужен Петеру, потому что еще по работе в МИДе знал людей, которые могли быть связаны с иностранной разведкой. И не представляю, где его искать. Он сам выходил на меня. Он звонил и назначал встречу. Я не знаю ничего об этом человеке, даже номера его телефона. Пощадите…

– Какое настоящее имя этого Петера?

– Это и есть его настоящее имя – Петер. Других имен я не знаю.

– Фамилия?

– Не знаю.

– Как списки резидентуры попали к Петеру?

– Не имею понятия, клянусь. Это меня не касается. Я даже толком не представляю, что за документы у Петера. Потому что я не держал эти бумаги в руках. Но мы с вами можем договориться. У меня есть деньги…

– Деньги фальшивые, – усмехнулся Колчин. – Ты напрасно рисковал. Зря старался.

Бареш замолчал, переваривая это известие. Колчин вывел его из задумчивости, ударив носком ботинка в голень. Бареш взвыл от боли.

– Повторяю вопрос…

Аптекарь отошел подальше, к столу, сел, но уже через минуту поднялся на ноги, не хотелось лишней минуты находиться под одной крышей с этим русским и человеком, похищенным из гостиницы. Не хотелось видеть и слышать то, что происходит там, за перегородкой. Что случится в следующие минуты, не трудно догадаться: похищенный мужчина будет забит до смерти. Алеш органически не переваривал жестокого насилия. Кроме того, он давно убедился: чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Аптекарь перешагнул порог, встал у входной двери под дырявый навес, прикурил сигарету.

Дул холодный ветер, дождевые брызги попадали на лицо, но он не обращал внимания на мелкие неудобства. Однако пронзительные крики Бареша, его мольбы о пощаде, долетали и сюда. Кажется, эти вопли можно было услышать, за километр от склада. «Я делаю это ради жены, – думал Алеш. – Я должен спасти Эмму. Господи, помоги мне. Укрепи меня».

Аптекарь стоял на ветру, ежился от холода, курил. Время остановилось.

– С кем был связан Петер в Чехии? Его знакомства?

– Не знаю, с кем он был связан, – Бареш прижал ладонь к разбитым губам. – У Петера был только один приятель, о котором мне известно. Мы познакомились в ночном ресторане «Три грации». Его зовут Сергей Тарасенко. Он русский, но постоянно живет в Праге. Кажется, здесь он занимался каким-то бизнесом.

– Где найти этого Тарасенко?

– Я не знаю, где его искать, но я запомнил номер его домашнего телефона. Он купил в Праге новую квартиру и тогда в ресторане назвал домашний номер Петеру. А я слышал и запомнил. На всякий случай.

Бареш назвал номер и плюнул кровью на пол.

– Кто такой Тарасенко? Как выглядит? Сколько лет? Особые приметы? Какая у него машина?

– Лет сорок или около того, – всхлипнул Бареш. – Роста выше среднего, склонный к полноте, блондин с высокими лобными залысинами. Короткая стрижка, приятное лицо. Шрам над левой бровью, на правой руке не хватает фаланги указательного пальца. Не бедный человек, это бросается в глаза. Носит костюм за тысячу баксов и много золота. Ездит на «Мерседесе» цвета мокрый асфальт. У него есть телохранитель, русский парень. Больше ничего не знаю, я ведь видел его один раз. – Кто такая Мила Фабуш? – спросил Колчин.

– Она моя секретарша, теперь уже бывшая, – на глазах Бареша навернулись слезы. – Она работала у меня всего два месяца.

– Мне нужна правда, – сказал Колчин. – А если захочу услышать вранье, включу телевизор. Он отступил на пару шагов, вытащил из-за пояса пистолет. Бареш закрыл глаза. В пустом помещении пистолетный выстрел прозвучал так громко, будто саданули сразу из двух стволов охотничьего ружья. Пуля попала в правую руку чуть выше локтя. Бареш завыл по-звериному. – Кто такая Фабуш?

– Это подстилка Петера, – крикнул в ответ Бареш. – Он приставил ко мне свою девку, заставил меня взять ее на работу. Это было нужно только для того, чтобы шлюха шпионила за мной. И все докладывала своему хозяину. Каждый мой шаг, каждое слово…

– Где искать Яночку?

Бареш уже открыл рот, чтобы ответить, но тут взглянул на рану в правой руке и больше не смог говорить. Он застонал, глаза закатились кверху. Действительно, на простреленную руку страшно смотреть. Но еще старшее выглядело лицо Колчина, перекошенное от злобы и ярости.

– Я истекаю кровью, – прошептал Бареш. – Мне нужен доктор. Немедленно.

– Доктор уже здесь, – усмехнулся Колчин. – Сначала расскажешь все, и только потом он тебе поможет. Перевяжет руку.

Бареш не ответил, он привалился спиной к стене, вытянул вперед ноги и лишился чувств. Если бы не наручники, он сполз бы на пол. Продрогший на ветру Алеш вернулся к столу, неожиданно он испытал острый приступ жажды. Откупорил новую бутылочку пива и опустошил ее в несколько больших глотков. Возможно, тому виной холодное пиво, но Алеша стала пробирать дрожь, такая крупная, что стучали зубы. Колчин подошел к столу, наклонился к пиджаку, висящему на спинке стула. Достав из внутреннего кармана плоскую фляжку с водкой, сделал глоток из горлышка, поставил фляжку на стол.

– Лучше вот это попробуйте, – сказал он.

Колчин подошел к раковине, пустил воду из крана, подставил под струю ведро. Когда вода набралось под самый край, подошел к истекающему кровью Барешу. Окатил его из ведра. Бареш вскрикнул и открыл глаза. Вода разлилась по полу розовой лужицей, она мешалась с кровью и уходила под круглую решетку водостока.

– Где искать Яночку? – повторил вопрос Колчин. – Ты слышишь меня?

Он похлопал Бареша по щеке.

– Не знаю, – всхлипнул Бареш. – Может, в Германии, в Гамбурге. Он там вырос, он собирался туда вернуться. Яночка скрытный человек, он ничего о себе не рассказывал. Клянусь всем святым, что у меня есть, я ничего больше не знаю. Меня использовали втемную. Пусть врач перевяжет мою руку. Умоляю.

– В этом уже нет необходимости, – покачал головой Колчин. – Ну, медицинская помощь тебе больше не нужна.

– Пожалуйста… Я ведь все сказал.

– Только этого мало.

Колчин вытащил пистолет. Отступил на пару шагов. Бареш понял, что живет на свете даже не последние минуты, последние секунды. Он закричал во все горло. Крик эхом раскатился по складу. Аптекарь зажал ладонями уши.

Колчин поднял руку, нажал на спусковой крючок.

Первая пуля попала в переносицу. Колчин выстрелил еще семь раз в лицо Бареша, разрядив всю обойму. Аптекарь, ставший невольным наблюдателем убийства, выскочил на улицу, под дождь. Он успел нагнуться, широко открыть рот, из которого хлынул фонтан горячей блевотины. Колчин сходил к фургону, принес ковер, отстегнул наручники от трубы. За ноги перетащил тело на ковер. Промокший Алеш вернулся минут через десять, когда Колчин уже смыл кровь с бетонного пола, а тело торговца автомобилями запаковал в ковер.

– Теперь я один не справлюсь, – сказал Колчин. – Помогайте.

Вдвоем они перенесли огромный сверток в помещение склада, в дальний угол. Колчин открыл двухстворчатый железный люк в полу. Под крышкой темная бездонная пустота, видны только три первые ступени деревянной лестницы. Из погреба в нос Алешу пахнуло сладковатым зловонием. Он поморщился, отступил от края. К горлу снова подкатила тошнота. Колчин ногами спихнул вниз тело, хлопнул крышкой. Набросал поверх нее груду почерневших ящиков. Затем вернулся к умывальнику, сполоснул руки. Сел к столу и допил водку из фляжки.

– Кто был этот человек? – не удержался от вопроса Алеш.

– Вам лучше этого не знать, – покачал головой Колчин. – Забудьте все, что слышали, в первую очередь имена. И поехали домой. Вас жена заждалась.

Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 8 октября

Прошлую ночь генерал Антипов провел в своем рабочем кабинете. Дел навалилось столько, что на сон осталось пять с половиной часов.

На совещании, затянувшимся далеко за полночь, начальник европейского управления Егоров санкционировал продолжение операции «Холодный фронт». Поздней ночью по дипломатическим каналам поступило сообщение от Колчина: Бареша удалось выследить, проведена силовая акция. Продолжаются поиски и разработка контактов пана Петера. Перед смертью из Бареша удалось вытащить только одно имя, прежде не попадавшее в поле зрения, некто Сергей Тарасенко, гражданин России, имеющий какой-то бизнес в Праге. Колчин просит выяснить личность Тарасенко.

Итак, Донцов и Колчин остаются в Праге. С этим решено.

Вчера ориентировка на Яночку ушла в Гамбург. И уже сегодняшним утром Антипова ждал приятный сюрприз. Пришло сообщение от агента нелегала из Гамбурга. Карл Яночка не умел, а, скорее, не хотел прятаться, и стал жертвой собственной самоуверенности или глупости. В ночь с шестого на седьмое октября на своей машине «Опель Вектра» он пересек границу между Чехией и Германией. Добравшись до Гамбурга, не сунулся к знакомым, а остановился в гостинице «Ремстал», в одноместном номере за восемьдесят пять марок в сутки. При этом Яночка допустил еще одну грубую, возможно, роковую ошибку – не назвался вымышленным именем, а предъявил для регистрации собственный паспорт.

Агент без труда навел справки, через гостиничную прислугу выяснил, как Яночка провел прошлый день. До полудня он отсыпался в номере, затем пообедал, бесцельно слонялся по городу и посетил небольшой кинотеатр, где крутят старые фильмы. Посмотрел гангстерскую черно-белую ленту с Эдвардом Робинсоном. Поздним вечером очутился на улице Репербан в квартале Сант-Паули, у шлюхи, с которой поддерживает давнюю связь. В половине девятого утра Антипов был на докладе у Егорова. На этот раз Антипов был готов к разговору.

– Для проведения операции предлагаю отправить в Гамбург Донцова, – сказал он. – Пусть выезжает сегодня же.

– Но Донцов ранен.

– В ночной шифровке Колчин утверждает, что состояние Донцова не внушает опасений. Он готов к работе. Чтобы облегчить его задачу, подключим к делу одного из наших агентов в Гамбурге.

Антипов вытащил из папки несколько фотографий, через стол передал их начальнику. Егоров увидел на снимках склонного к полноте господина с гривой седых волос, дряблой физиономией, в очках в металлической оправе.

– Это Буряк Павел Иванович, – пояснил Антипов. – Работает в странах Западной Европы более десяти лет. Его теперешнее имя Гюнтер Шредер. Репутация Шредера высокая. Опытный кадр. По легенде свободный фотограф, держит собственную фото студию в Гамбурге.

– Да, да припоминаю, – кивнул Егоров.

– Буряк специализируется на эротических и порнографических снимках, которые продает в журналы для мужчин. Своя студия – надежное прикрытие. В летний период Шредер долго на одном месте не сидит, получает задания, связанные с разъездной работой. Гастролирует, переезжая из страны в страну. Недавно вернулся из Дании.

Егоров долго разглядывал фотографии. Наконец, перетасовал снимки, как карточную колоду, вернул их Антипову.

– Да, постарел Буряк, – сказал Егоров. – Давно его не видел. Постарел… Слышал, что у него проблемы с весом: сто семь кило как-никак. Год назад Шредер пережил сердечный приступ. Для той работы, которую сейчас выполняет Шредер, он годится. Но подключать его к этой операции слишком… Не знаю…

– Хочу использовать Буряка не для активных мероприятий, – ответил Антипов. – Он поможет Донцову сориентироваться, выведет его на ту шлюху, к которой Яночка ходит в гости. Буряк бывал в разных переделках, и на сердце не жаловался. Обвинять в избыточном весе человека, большую часть года живущего в Гамбурге… Ну, это бесчеловечно.

Егоров улыбнулся.

– Я бывал в Гамбурге, – сказал он. – Это город создан не для тех, кто хочет похудеть. Какая помощь требуется Донцову и Колчину?

– Помощи они не просят, – ответил Антипов. – Колчин сообщает, что на этом этапе операции справятся своими силами.

Антипов вернулся в кабинет, засел за разработку плана оперативных мероприятий. К полудню из ФСБ пришел ответ на заброс Внешней разведки, касавшейся личности Тарасенко.

Сорок один год от роду, родился в Туле, жил в Москве. Получил высшее образование, инженер электронщик, но по специальности работал недолго. Занимался спортом, был грузчиком в мебельном магазине, затем ушел в коммерцию. Начитан, высокий интеллектуальный коэффициент. Дважды женат и разведен тоже дважды. По криминальной части ничего серьезного за этим субъектом не числилось, но кое-какие грехи есть. Впервые на прицеле у милиции Тарасенко оказался еще пятнадцать лет назад, тогда его обвиняли в совращении двенадцатилетней девочки, но доказательная база оказалась слабой, дело рассыпалось, не дойдя до суда.

Восемь лет назад Сергей Иванович Тарасенко отсидел срок за вымогательство и нанесение телесных повреждений средней тяжести: наехал на какого-то бизнесмена, которой якобы ему задолжал, пытался выбить свой долг, а выбил себе пять лет лагерного срока. Не из блатных и не из бандитов, скорее из порченых фраеров. В авторитете никогда не был. Находясь в мордовской колонии строгого режима, лишился фаланги указательного пальца, потому что в срок не погасил небольшой карточный долг. После отсидки связь с уголовным миром не поддерживал.

На свободе снова начал почти с нуля, но быстро добился успеха. Занимался бизнесом, держал сначала палатки, затем пару коммерческих магазинов и ресторан. Кажется, дела шли в гору. Но Тарасенко неожиданно свернул бизнес, по фиктивным контрактам перевел деньги за границу, позднее сам перебрался сначала в Польшу, а затем в Чехию. Содержит там какое-то агентство фотомоделей. Но, скорее всего, модельное агентство лишь вывеска, ширма для прикрытия других операций. По оперативной информации, Тарасенко занимается переправкой живого товара из России и Украины в Западную Европу. Кроме того, он контролирует часть рынка проституток в Праге. Впрочем, источник ненадежный, эту информацию еще нужно проверять.

– Ну, и тип этот Тарасенко, – сказал вслух Антипов. – Скользкий, как червяк. Ни с какой стороны такого не зацепишь.

Последний раз в России Тарасенко появлялся два года назад, с родиной его мало что связывает: родители умерли, близких родственников не осталось. Антипов дочитал бумаги, подумал и решил, что Тарасенко, скорее всего, в этом деле человек случайный. Его разработка ничего не даст. Впрочем, Колчин запросил эту информацию, и он ее получит. Ему на месте виднее.

Гамбург, Монкебергштрассе. 9 октября

Фотограф Гюнтер Шредер он же Павел Буряк вторую половину дня работал над серией снимков для «Эльфа», второсортного журнальчика для стареющих мужчин с не очень богатым воображением. Снимки должны получиться подстать изданию, которое их заказало. Фотографии без выдумки, без изюминки. Избитая тема, старые, как мир, вариации.

Грудастая девица в прозрачной коротенькой рубашечке и чулочках, лежа на кровати, посасывает нечищеный банан, балуется с вибратором, высоко задирает ноги, демонстрируя интересное место и так далее и тому подобное. Совершая различные телодвижения, Лиза старается изображать бурную страсть, что-то похожее на экстаз. Получается не слишком убедительно. С актерскими способностями у этой модели проблемы, но она старалась, как могла, и честно отработала перед камерой два с половиной часа. Хлеб порномодели не самый сладкий хлеб на земле. Впрочем, недостаток артистизма с лихвой компенсировали формы Лизы, слишком уж пышные на вкус Буряка.

Буряк отщелкал последние десять кадров, взглянул на часы. Отлично, он закончил студийную съемку в семь тридцать вечера, как и планировал. – Одевайся, Лиза, – сказал Буряк. – Молодец. Сегодня ты хорошо поработала. Вода в холодильнике.

– Спасибо. Я как раз захотела пить.

Девушка поднялась с кровати, прошлась по комнате, исчезла за ширмой. По походке было заметно, что Лиза очень устала. Буряк выключил два софита, отсоединил камеру от штатива, вытащил отснятую кассету. Он прошел в соседнюю комнату, где, за столиком, посасывая пиво, сидел молодой мужчина по имени Юрген. Жених ждал, когда девушка закончит съемки, чтобы вместе отправиться на дискотеку. Буряк уже около года работал с Лизой, делал ее фотографии для азиатских журналов, там пользовались успехом такие аппетитные блондиночки а-ля Мерлин Монро. За время сотрудничества с Лизой Буряк успел свести дружбу с женихом модели.

Юрген работал старшим продавцом в магазине нижнего женского белья. Последние три года он экономил на всем, откладывал каждую марку, чтобы осуществить две своих мечты: жениться на Лизе, которую очень любил, и открыть собственный магазин женского белья. Время от времени Юрген продавал фотографу с большой скидкой всякие соблазнительные вещицы, которые надевали фото модели перед съемкой.

Буряк достал из серванта бутылку хлебной водки «Корн», наполнил рюмку и присел к столу. Юрген от водки отказался.

– Как идет торговля? – спросил Буряк, наперед зная, что интересы Юргена ограничены лишь деньгами и накопительством.

– Неплохо, – ответил Юрген. – Сегодня разговаривал со своей сестрой по телефону, ей исполнилось семнадцать лет. Она живет в провинции, на ферме отца. Хочет приехать в Гамбург. Чтобы поступить на кинематографические курсы, стать артисткой. Я говорю сестре: зачем тратить сбережения отца на какие-то курсы? Учеба в наше время стоит больших денег.

– О, да, – кивнул Буряк. – Знания – это дорогой товар.

– Я говорю сестре: приходи в наш магазин. И я упакую тебя в такое потрясающее белье, что ты запросто затащишь в постель, влюбишь в себя любого режиссера, даже очень известного. И он будет снимать тебя во всех своих фильмах. Зачем учиться, если на этом можно сэкономить?

– Точно, насчет белья – это отличная идея, – одобрил Буряк. – Просто потрясающая.

Юрген вежливый молодой человек, он тоже поинтересовался успехами фотографа.

– Пробую осваивать смежные виды творчества. Пишу порнографические рассказы, посылаю их в журналы. Но пока моя продукция не находит сбыта.

– За такие рассказы хорошо платят?

– Неплохо, – улыбнулся Буряк.

Он шутил, но Юрген плохо понимал шутки, если они касались денег. Юрген сокрушенно покачал головой, восприняв неудачу фотографа, как свою собственную. Тут из двери в студию вышли Лиза, одетая в брюки и обтягивающий свитер. Одежда подчеркивала роскошные формы девушки, Юрген заулыбался счастливой улыбкой. Буряк вытащил бумажник и расплатился с Лизой за работу, девушка отдала деньги своему жениху. Через минуту молодые люди попрощались с фотографом и ушли.

Буряк хлопнул еще одну рюмку водки, зашел в фото лабораторию, вытащил из-под раковины кожаную сумку на ремне. Сегодня утром через связного Буряк получил посылку из Москвы: инструкции с заданием и порнографический журнал «Шери» в герметичном целлофановом пакете. Инструкции Буряк выучил наизусть и уничтожил, журнал положил в сумку.

Повесив сумку на плечо и заперев квартиру, он спустился во внутренний дворик, оттуда вышел на улицу. Дождавшись автобуса, купил у водителя билет, через двадцать минут вышел в районе Сант-Паули.

В этом квартале жизнь не останавливается ни днем, ни ночью. В любое время суток народу здесь больше, чем приезжих на центральном вокзале. Полно туристов с тугими кошельками, пялящих глаза на уличных девок, светятся неоновые вывески мюзиклов, открыты двери секс-шопов, стриптизов, баров и дискотек. По соседству селятся в основном проститутки с высоким достатком, имеющие состоятельных постоянных клиентов.

Буряк хорошо знал этот район, иной раз, получив заказ в каком-нибудь фото агентстве или журнале для мужчин, он находил себе моделей в здешних злачных местах. Пройдя по улице Ребербан, он свернул в переулок, нашел дом номер четыре, поднялся на второй этаж. Буряк пригладил ладонью длинные с проседью волосы, поправил очки на носу и нажал кнопку звонка.

Дверь открыла жгучая коротко стриженая брюнетка лет тридцати пяти в прозрачной блузке, глубоко открывающей грудь. Узкую полоску ткани на бедрах едва ли можно было назвать юбкой. Хозяйка даже не спросила, кто пришел, видимо, ждала клиента. Не проронив ни слова, Буряк толкнул дверь, перешагнул порог. Женщина округлила глаза и спиной попятилась в прихожую. Буряк закрыл дверь, повернул ключ.

– Меня зовут Гюнтер, – Буряк расстегнул пуговицы плаща. – А ты Марта, правильно? Есть важный разговор.

– Вы из полиции?

– Я адвокат, если тебе от этого легче, – ответил Буряк. – Где удобно поговорить?

– Что вам нужно?

Не дав ответа, Буряк прошел в комнату, посередине которой стояла большая круглая кровать, застеленная бордовым покрывалом, на потолке было закреплено таких же размеров и формы начищенное до блеска зеркало. Пол комнаты застелен белоснежным синтетическим ковром с высоким ворсом. Буряк присел на край кровати, бросил сумку на пол и, задрав голову кверху, посмотрел на свое отражение в зеркале. Женщина осталась стоять у двери. Гость вытащил сигарету и прикурил, затем достал из кармана фотографию Яночки, показал снимок хозяйке.

– Узнала? Этот тип недавно появился в городе и заходил к тебе, – сказал Буряк. – Твой старый друг. Я угадал?

– Что вам нужно? – повторила женщина.

– Я хочу дать тебе заработать. Скажем, тысяча марок, тебя заинтересует? Мне нужно знать, когда он обещал зайти в следующий раз. Сегодня? Завтра?

Женщина, сжав губы, молчала. Буряк полез в карман, расстегнул бумажник, отсчитав тысячу марок, бросил деньги на подушку.

– Он обещал зайти через два дня, – сказала женщина. – Что я должна сделать?

– Ничего особенного.

Буряк поднял сумку, расстегнул «молнию», вытащил журнал, запечатанный в пластиковый пакет.

– Когда к тебе придет Яночка, дай ему полистать этот журнал. А сама в это время покрутись на кухне. Он ведь интересуется такими изданиями? Но не вздумай распечатать пакет и посмотреть картинки. В этот вечер Яночка не захочет лечь с тобой в кровать. Он почувствует недомогание и, скорее всего, отправится домой. Пройдет один час, только после этого надень резиновые перчатки, выброси журнал в пакет с мусором. Договорились? Марта поняла, что в этом фокусе с журналом есть какой-то недобрый, даже зловещий подвох. Она покосилась на деньги, лежащие на подушке, и отрицательно помотала головой. Буряк бросил окурок на белый ковер и раздавил его каблуком.

Он поднялся, подошел к женщине и, коротко размахнувшись, влепил ей пощечину. Марта вскрикнула, на глазах выступили слезы. Буряк вцепился ей в руку, сильно сжал запястье, левой рукой вытащил из кармана выкидной нож. Щелкнула пружина, лезвие блеснуло в свете лампы.

– Ты сделаешь то, что тебе говорят, – прошептал Буряк. – Иначе, плохо кончишь. Я лично достану тебя хоть из-под земли. И вот этой рукой порежу морду. Когда выпишешься из больницы, съедешь с этой квартиры, потому что нечем будет платить за нее. Станешь работать в районе порта, на улице. За десять марок отсасывать в подворотнях у пьяных моряков. Потому что ни днем, ни на трезвую голову, на тебя никто не позарится. Поняла?

Женщина заплакала. Покраснели глаза, опустились уголки губ, потускнел макияж. На лбу и щеках проявились морщины. За одну минуту лицо Марты осунулось и постарело сразу на десять лет.

– И еще одна вещь, – продолжил Буряк. – У тебя есть сын. Он живет на родине, в Кракове, у твоих родителей. Хороший такой мальчик, шустрый. В школу ходит, мамочке письма пишет и катается на велосипеде. Жаль, если вдруг с ним что-то случиться. Например, под машину попадет. Поняла?

Буряк с силой тряхнул Марту за руку. Женщина кивнула головой. Слезы катились по щекам, оставляя за собой темные полосы. Буряк убрал нож, вытащил из кармана и вложил в вырез блузки бумажку с номером телефона.

– Когда Яночка придет к тебе, выйдешь в соседнюю комнату и позвонишь по этому телефону. Спросишь Гюнтера. Скажи только пару слов: он здесь.

Буряк отпустил руку женщины, вернулся к кровати, захватил сумку и ушел не прощаясь.