Текст книги "За грехи отцов"

Кейра выпрямилась, перехватила руку Марка и сжала ее в своих.

– Все хорошо.

– На тебе лица нет, – возразил он.

– А как я могу реагировать на то, что вы рассказали, доктор Карлин? Это ужасно! Сначала она стала игрушкой мужчин, а потом ее убили. Никому не пожелаешь такой судьбы. Все, что у нее было, – это танец.

– Все, что есть у тебя, – это работа?

– Не надо меня анализировать!

– Уверена?

Она сжала губы, но с ответом не нашлась. Карлин не отстранился. Он смотрел на нее теперь насмешливо, а она не знала, куда деться от изнуряющего желания податься вперед еще чуть-чуть и поцеловать его. Мог кто угодно зайти. Карлин мог разозлиться, он ее начальник и преподаватель. Она может потерять работу. Поставить крест на карьере. Она снова ощупала его лицо взглядом. Дыхание перехватило. Да черт с ней, с полицией, она вернется в психологию.

Она прекрасно понимала, что с ней происходит. И почему он. Недоступный во всех отношениях мужчина. Но она видела, что он балансирует на краю. И хотела спихнуть Карлина в бездну. Девушка продолжала сжимать его руку в своих. Чуть-чуть качнулась вперед, проверяя реакцию. Мужчина не отстранился. Она выпустила его ладонь, подняла правую руку и прикоснулась к его скуле. В карих глазах профайлера скользнула молния.

– Кейра, – приглушенно, предупреждающе скорее выдохнул, чем сказал, он.

Он не задавал глупых вопросов в духе «что ты делаешь». И он не встал. Не отшатнулся. Он вообще не пошевелился, следя за ней. Будто ждал следующего шага. На что она еще решится. После всего, что произошло в ее жизни, она не боялась. И ни на что не рассчитывала. Она жила инстинктами. Потому что только так чувствовала себя живой. Подняла вторую руку. Подалась вперед и прикоснулась к его губам своими. Поцеловала. Почувствовала его дыхание, жар, который охватил обоих. Карлин положил руки поверх ее ладоней и осторожно убрал их со своего лица, опустил на колени. В свою очередь прикоснулся к ее скулам. Поцеловал сам, и она почувствовала, как отключается от реальности. Поцелуй был невесомым, таким нежным, таким желанным.

Долгожданным.

Внутри что-то взорвалось. Когда Марк не без труда (для нее это отчуждение было подобно пытке) отстранился, Кейра открыла глаза. Она ждала смущения или торжества, но вместо этого увидела скупую, почти серьезную улыбку.

– Пойдем, – сказал он. – Я отвезу тебя домой.

19. Альберт. 1979

Весна 1979

Треверберг

Мальчик с задумчивым видом посмотрел в плетеную корзинку с лепестками роз. Лили стояла рядом. Она была похожа на такую же розу в своем пышном платье. И прическа какая-то странная. Как и у мамы. Мальчик не любил, когда мать с сестрой рисовали лица, и не любил, когда они собирали волосы в сложные конструкции. Ему намного больше нравились коса или хвост. Но если распущенные – чистое наслаждение. Ему очень нравились длинные волосы. Он решил, что когда женится, то выберет женщину с длинными-длинными, как у Лили, волосами. И вот она их собрала. Как-то зализала, превратив в дурацкий блестящий шар. Она называла это «пучок». Также звучали непонятные Альберту слова про «последний писк моды», которые он мог объяснить по отдельности, но вместе вообще не получалось.

– Когда я подам сигнал, – говорил мужик-коротышка, которого мама называла распорядителем, – вы должны пройти по коридору до самого алтаря, идя на два шага перед вашими родителями, и выбрасывать лепестки на пол и на них. Все понятно?

– А зачем это надо? – спросил Альберт, невинно хлопая глазками.

– Ты же не хочешь расстроить маму? – спросил коротышка.

Перед мысленным взором мгновенно встали темный чулан и узкая полоска света, соединяющая его с миром живых, и Альберт лихорадочно замотал головой. Он сделает что угодно, лишь бы не расстроить маму.

Лили рассмеялась.

– Маму сегодня ничего не расстроит. Ты рад, что у тебя появится папа, Альберт?

Мальчик недоуменно посмотрел на сестру.

– У нас.

Лили усмехнулась.

– Мне не нужен папа, мне и так хорошо. А вот ты хотел. Даже просил его. И теперь у нас он есть. Будет.

– Пират, – улыбнулся мальчик. – Настоящий грозный капитан.

– Ой, никакой он не капитан. Просто владелец карусели.

– Нет! – крикнул Альберт. – Он капитан!

– Что за шум?

Из соседней комнатки показалась мама. Накрашенное лицо было очень красивым и очень чужим. Лили, кажется, смутилась и отвела глаза.

– Все хорошо, мам, – сказала сестра. – Начинаем?

– Я так волнуюсь…

Почему мама говорит таким странным тоном? Вообще на себя не похожа. Он ее не узнавал. Она проводила с ним еще меньше времени, чем обычно. Раньше ее занимала только работа – и он был рад помочь. Но уже давно она на работу не ходила. Или ходила, да не на ту. В любом случае, Альберт все чаще оставался дома один. Или с сестрой.

– Все будет хорошо. – Лили улыбаясь маме. – Ты будешь самой счастливой.

Мама вышла из комнатки полностью, и мальчик увидел, что на ней длинное белое платье. Очень красивое. Он замер. Мама была похожа на богиню. Такая невинная. Такая… такая красивая, такая… идеальная. Он даже потянулся к ней, но вовремя остановился. Белое. Он не может трогать белое платье. Она говорила, что нельзя.

– И вы тоже, родные мои, – сквозь слезы улыбнулась мама. – Он хороший человек. Он любит меня и любит вас.

Кто там кого любит, Альберт не знал. Он знал только, что сегодня у него появился папа. Не понимал, почему для этого нужен отдельный день, белое платье и церковь. Он и так все чаще появлялся у них, хотя мама сказала, что после этого дня – она называла его странным словом «свадьба» – они оставят свою маленькую квартиру и переедут к пирату. Куда и зачем, он не понимал. Но это звучало как захватывающее приключение. «Мы начнем новую жизнь», – говорила мама. А он ей верил. Он всегда ей верил.

– Пора, – вмешался коротышка. – Дети, помните, что нужно делать?

– Я не ребенок, – огрызнулась Лили.

Старичок отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Помните или нет?

– Помним! – радостно сообщил Альберт.

– Тогда пошли! Проводите свою маму к мужчине, который станет ей мужем, а вам – отцом.

20. Марк

5 октября, вечер

Спальные районы, Новый Треверберг

Карлин мелко барабанил подушечками пальцев по обтянутому алькантарой рулю автомобиля. Ему нравилась некоторая громоздкость конструкции, то, как соседи-немцы выверяли каждый миллиметр своих творений, то, какие эмоции ему дарил недавно купленный седан «Ауди». Но сейчас в движениях его рук преобладала нервозность. Мгновение назад он припарковался напротив дома, где жила Кейра, и тишина в салоне из напряженной превратилась в гнетущую. Девушка не сказала ни слова после предложения отвезти ее домой. Что творилось у нее в голове, Карлин не знал и не хотел бы знать, пока не разберется со своими мыслями и чувствами.

Раньше он не потакал своим желаниям. Но холодность жены, которая постепенно трансформировалась в пренебрежение, толкала его на необдуманные поступки. Приближала к тому, чтобы посмотреть в зеркало и честно признаться себе в том, что ты еще молод, полон сил и имеешь право на слабости. Имеешь, что бы там ни говорило общество.

Ему было ровным счетом плевать на то, какие отношения связывали его с Кейрой сейчас. Он не был влюблен, боже упаси. Она ему нравилась. Она привлекала его физически. Ему нравились ее кудрявые красно-каштановые волосы, тонкая кожа и пронзительные, полные затаенной боли глаза травмированной души, которая так и тянется к аду. Которая нашла свою бездну в нем. Он прекрасно понимал, что движет девушкой. И им. И хотел пойти на поводу у невроза только лишь для того, чтобы перевести дух.

Даже если это жестоко.

Даже если это жестоко по отношению к ним обоим.

Карлин повернул голову и посмотрел на Кейру. Удивился, встретившись взглядом с ее глазами.

– Простите меня, – чуть слышно пробормотала девушка. – Я не должна была. Это все лишнее. Просто это дело сводит меня с ума. Это первое дело. И сразу такое.

– Ты хочешь поговорить о том, что с тобой происходит?

– У меня есть психоаналитик.

– Просто поговорить.

– Я поговорю с психоаналитиком.

– Кейра, я…

– Я поцеловала вас! – перебила девушка, нахмурившись. – А вы ответили… или мне показалось, что ответили? Я так хотела, чтобы вы ответили. И теперь не знаю, что с этим делать. Я не хочу выходить из машины и не хочу идти домой. Видеть соседку, думать о том, что она будет трещать про учебу, а я должна завтра утром ехать к Перлзу и казаться взрослым и серьезным полицейским. Я просто хочу отвлечься. Почувствовать себя счастливой хотя бы немного. Хотя бы изредка.

– Кейра.

Она опустила взгляд на свои руки. На мгновение Марку показалось, что она расплачется, но нет. Когда она подняла лицо, на него смотрела молодая собранная женщина, которая вполне контролировала свои эмоции.

– Это тоже было лишним, – спокойно сказала она. – Не повторится, доктор Карлин. Надеюсь, произошедшее не скажется на совместной работе.

Он снял правую руку с руля и протянул ей. Коллинс после продолжительного промедления, видимо побледнев, наконец пожала ее. Через силу улыбнулась.

– До Перлза я доберусь сама. Увидимся там?

– До встречи.

Она выскочила из машины, аккуратно (спасибо!) закрыла за собой дверцу и скрылась в подъезде, не оглядываясь. Марк набрал воздуха в грудь, задержал дыхание, считая до десяти. Медленно и с наслаждением выдохнул, повторил это упражнение. А потом еще раз. Сердце успокоилось, в голове прояснилось. Карлин аккуратно вырулил с парковки и вернулся в вереницу спешащих по домам жителей города. Его автомобиль на дороге уважали, пропускали, стоило ему включить поворотник, под колеса не бросались. Карлин радовался хотя бы этому. Вождение почти перестало генерить стресс.

Ехать до дома предстояло больше полутора часов, и он включил радио, чтобы отвлечься. Играла музыка, какие-то популярные композиции. Ведущие шутили насчет аномально холодной и мокрой осени. Карлин провалился в размышления, с трудом удерживая внимание на размазанных из-за дождя габаритах стоящего перед ним автомобиля, то и дело выныривая, чтобы вслушаться в очередную шутку или анекдот. Он смеялся. Но смех получался безрадостный. Натянутый. Вынужденный. Вечернюю передачу прервал выпуск новостей, который упомянул дело инквизитора (господи, как быстро пресса превращает любое убийство в спектакль) и пообещал спецвыпуск с автором криминальной хроники Ангелой Сарс. Самым известным журналистом Треверберга, который уже несколько лет освещал убийства в городе. Она не любила наркотики, не интересовалась терроризмом. Но влезала в любое дело с участием Грина, ведь он последние пять лет занимался исключительно психически неуравновешенными убийцами и маньяками. Исключительно тем, что вызывало жгучий интерес. О чем шушукались в кулуарах, на кухнях и в профессиональных кругах.

Года три назад Ангела пыталась добиться от Грина интервью, караулила его около участка, даже отправилась домой. Ей чуть не вынесли судебный запрет на приближение к детективу, но в итоге историю замяли. Сейчас же она писала для «Треверберг таймс», вела колонку на городском новостном сайте и, как выяснилось, стала ведущей рубрики на радио.

Дружила с его женой. Урсулла Лотти-Карлин работала на телевидении. Где-то как-то пересеклись. Мягко говоря, Марк удивился, когда через пару месяцев после свадьбы обнаружил у себя на кухне жену с ненавистной журналисткой. Они пили вино и обсуждали мужчин. При виде Карлина Ангела расцвела, видимо, надеялась на откровенный разговор по делу, которое они тогда расследовали. Конечно, разговора не случилось, но Марк уяснил, что теперь его дом – не совсем его дом. Теперь это семейный очаг, в котором могли завестись мыши.

Ехать домой не хотелось. Пробка обещала затянуться. Обычно он возвращался позднее, но сегодня после сумасшедшего вчерашнего дня он закончил все быстрее. Он искренне сомневался, продолжить ли вечер с Кейрой или отправиться наряду с тысячами других постоять под дождем. Но девушка замкнулась, а пробивать ее защиту он не хотел. Все должно происходить естественно или не происходить вовсе.

Карлин выкрутил приемник, прибавляя звук, и откинулся на спинку кресла, в очередной раз радуясь правильному выбору автомобиля. Кресла у «Ауди» были превосходные. Эргономичные. У него не болела спина. Он смог настроить сиденье так, что за рулем почти не напрягался. Больше отдыхал.

Дурацкая тревожная музыка возвестила о начале криминальной рубрики. Марк подумал, что, наверное, надо переключить станцию и вновь погрузиться в развлекательные передачи, но что-то его остановило. Какой-то профессиональный мазохизм. Продлить рабочий день любой ценой. У тебя нет выходных и свободного времени, права на сон и отдых, пока серийный убийца орудует в городе.

– Убийство-кошмар снова произошло в нашем любимом городе, дорогие слушатели. За последние двадцать лет полиция поймала более тридцати опасных маньяков, расследования по половине из которых тут же включили в учебную программу полицейской академии и всевозможные курсы повышения квалификации по подготовке специалистов по серийным убийцам. И вот опять. Инквизитор вышел на улицы города. С вами Ангела Сарс, и мы разберемся во всем, что известно широкой публике на данный момент. Итак, ранним утром третьего октября в Старом Треверберге в особняке, который давно пора отдать под музейные нужды, случайным образом было обнаружено два трупа. Молодую девушку привязали к столбу посреди костра инквизиции и сожгли. Мужчину поставили перед ней на колени, превратив его в священника. Расследование отдали любимчику публики детективу Акселю Грину. К сожалению, он снова отказался от интервью. Аксель, если ты меня слышишь, я готова на любое время и место, только намекни, и мы сделаем с тобой лучшее интервью, которое когда-либо слышали жители этого города! Полиция быстро собрала команду. Но в своих заботах совсем забыла объявить пресс-конференцию, поэтому все, что я буду говорить дальше, либо мои личные выводы, либо собранные по крупицам со всего города сведения.

– …Ты бы лучше подумала о том, что любое неосторожное слово может его спровоцировать, – процедил сквозь зубы Карлин. – А потом уже делала себе имя на чужой крови. Как будто нам нужна плетка для хорошей работы.

– Мы имеем дело с очередным психопатом, – с придыханием продолжила Ангела после короткой отбивки. – Он убивает женщин и мужчин, инсценирует картины из далекого и мрачного прошлого славной старушки Европы и напоминает нам, что за все следует расплата. Шлюха и священник? Ведьма и священник? Почему именно такая пара? Скорее всего, мы имеем дело с типичным униженным женщиной мужчиной. Хотя можно ли такого назвать мужчиной? Он слабак и ребенок. А еще он пиромант, раз сжигает трупы…

– Господи, какая чушь, – прошептал Карлин, перестраиваясь в левый ряд, где, кажется, поток сдвинулся с мертвой точки. Или это все магия пробок? Тебе кажется, что сосед едет быстрее, но стоит только перестроиться, и все встает колом. Ну откуда пробки вечером в этом чертовом городе? Как будто сюда переехала вся Европа. Да нет, весь мир!

– …И расчленяет мужчин. Мужчинам он завидует, а женщин ненавидит. Мы имеем дело с глубоко несчастным человеком. Для того чтобы разнообразить свою болтовню, я пригласила эксперта ФБР, агента Элиаса Джаррета. Элиас, добрый вечер. Или лучше сказать – утро?

– Привет, Ангела. У меня раннее утро, да. Что, Треверберг опять сотрясается под ударами серийного убийцы?

Карлин фыркнул и выключил радио. Он встречался с Элиасом, когда проходил стажировки в ФБР. Надменный и зависимый от славы тип. Он неплохо разбирался в основах профайлинга, но вместо участия в реальных расследованиях предпочитал преподавать и выступать на ток-шоу средней руки. Нельзя сказать, что Марку нравился этот агент. Почему-то мужчина подумал о том, что правильнее самому занять свободную нишу эксперта для СМИ в своем городе. Иначе недалекие журналисты продолжат промывать мозги публике с помощью таких же недалеких экспертов, и наложить истину на это искаженное восприятие станет практически невозможно.

Впереди замаячил неприметный поворот в сторону поселка, где располагался его особняк. Он недавно закончил глобальный ремонт, который затеял, узнав, что Урсулла беременна. Расширил особняк, обустроил детскую, сделал для жены кабинет и огромную гардеробную. Как она радовалась…

Машина стремительно понеслась по совершенно пустой, покрытой свежим асфальтом дороге. Ливень хлестал по крыше и лобовому стеклу, во все стороны разлетались холодные брызги. Обновленные фары прекрасно освещали дорогу и обочину. Он чувствовал себя в безопасности. Ему было так хорошо… Выжимая из машины максимум, Карлин добрался до забора своего участка. Запоздало он подумал о том, что надо было купить цветы или бутылку вина.

Ворота открылись. Карлин въехал во двор, нажал на кнопку на радиопульте управления, чтобы закрыть их, и заглушил двигатель. Неприятное ноющее чувство в груди вытесняло надежду на мирный вечер. Его брак уже не склеить. Он может сопротивляться до последнего, держась за привычные устои.

Любил ли он ее вообще?

А она его?

Выйдя из машины, он закрыл ее и бегом пронесся по двору. Оказавшись под козырьком большой террасы, Марк вздохнул. Вздохнул – и вошел в дом.

– Тише ты, – зашипела на него Урсулла раньше, чем он ее увидел, чем успел закрыть дверь. – Я его только уложила. Орал весь день. Чего ты так рано?

Марк замер на пороге, глядя на жену, которая сидела с модным журналом на диване. Идеальный макияж, прическа и вообще внешний вид резко контрастировали с голосом. Кажется, он стал жертвой общечеловеческих заблуждений: влюбился в образ и обертку и за ними не разглядел живого человека.

– И я тебя рад видеть, Улли, – негромко сказал он, снимая пальто и вешая его на плечики.

– Забрызгаешь всю прихожую – будешь убирать сам, я отпустила домработницу до следующей недели, не хочу никого видеть.

– Тебе тесно в доме на четыреста квадратов, Улли?

– Да, мне тесно, – невозмутимо подтвердила она. – И я не хочу видеть здесь посторонних людей. Я вообще хочу побыть одна.

– Можешь отправиться в свои комнаты и побыть одна там.

– Лучше ты иди в свой кабинет и занимайся работой. Ты же больше ни на что не способен.

Карлин инстинктивно прижал пальцы ко лбу, прикрыв глаза.

– Если ты забыла, это мой дом.

– Ах, простите, всесильный граф Карлин, уже ухожу.

Она соскочила с дивана и бросилась вверх по лестнице. Марк проводил ее недоуменным взглядом. Выждал несколько минут, поднялся в спальню, чтобы переодеться. Из комнаты жены доносились приглушенные звуки музыки. Йорн спал в своей спальне, смешно прижав игрушку к груди. Что из него вырастет при таком отношении к матери? Что он, Марк, мог с этим сделать? Если только сменить няню и переподписать контракт, по которому она будет проводить здесь больше времени. Пожалуй, этим надо заняться. Ребенку нужен контакт, ему нужно общение. С матерью, конечно, но если ее фактически нет, хорошая няня тоже сойдет. К тому же Урсулла отлучила Йорна от груди еще два месяца назад. Переодевшись, Карлин сделал то, что от себя не ожидал. Он пришел в комнату жены. Коротко постучал и шагнул внутрь.

Молодая женщина лежала на постели, лениво перелистывая страницы журнала. Рядом с ней стоял магнитофон. Она подняла на мужа очень красивые и очень холодные глаза.

– Марк, что?

– Я хочу поговорить.

– Мы снова говорим о твоих желаниях?

– Что происходит?

Она села на постели, сложив стройные ноги в позе лотоса. Прижала указательный палец к губам, имитируя задумчивость. Платиновые пряди украшали лицо с тонкими чертами. Но помимо нежности и сексуальности, которые пленили его при первой встрече, Марк различил в этом некогда родном лице черты жестокости, обиды и похотливого кокетства. Она походила на суккуба из детских сказок. Того и гляди откусит голову.

– Дай-ка подумать, – нараспев произнесла жена. – Я не вижу тебя почти год. Ты даже на роды не приехал, как будто специально выбрал стажировку в это время. А ведь я просила! Я мало о чем просила, но это было важно! Чтобы в момент рождения сына муж был рядом. Но нет. Работа важнее…

– Если ты забыла, роды прошли на три недели раньше запланированного.

– Ну и что! Отменил бы стажировку.

– И ждал бы очереди еще три года!

– Вот! – буквально выплюнула она ему в лицо. – Видит бог, Марк, я до безумия тебя любила, когда согласилась выйти замуж. Я была самой счастливой, надеялась, что вот сейчас начнется моя личная сказка. Я верила в это! Но! Я стала женой не Марка Карлина. Я стала женой доктора Карлина, а он многоженец. И главная его жена – это работа.

– Не моя ли работа тебя прельщала? Не мой ли статус? Деньги моей семьи, имя, в конце концов? Не бывает так, чтобы мужчина оставался интересен и успешен, если он сидит дома с женой.

Карлин почувствовал, что злится. Не как обычно, скупо и спокойно. А так сильно, что готов был ее ударить. Он даже представил, как головка жены ударяется о гладкую стену с противным звуком и на той расплывается красное пятно.

– Да. Вини во всем мои завышенные ожидания.

На ее глазах блеснули слезы. И Марк с удивлением понял, что это не театральщина. Он мягко закрыл за собой дверь в комнату, подошел к ней и опустился на кровать.

– Я не хочу никого винить, Улли, – прошептал он. – Мы друг друга стоим. Я просто хочу сохранить нашу семью. Я люблю тебя. Люблю нашего сына. Помоги мне научиться давать тебе то, что ты хочешь.

Она попыталась отвернуться, чтобы он не видел ее в минуту слабости, но Марк не позволил. Второй раз за этот день он положил руки на женское лицо, пытаясь передать через этот жест всю поддержу и тепло, на которые был способен. Урсулла закрыла глаза, и слезы потекли по щекам, оставляя дорожки в тональном покрытии.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она. – Но я так больше не могу. Марк. Я скучаю. Наш сын растет без отца. А ты пропадаешь где-то там…

– Ты слышала о последнем деле?

Урсулла глянула на него. Карлин наклонился и поцеловал ее в щеку. Как будто губы – слишком интимно.

– Инквизитор? Слушала передачу Ангелы.

– Она не знает правды.

– Она звала тебя, ты отказался, и туда пришел агент.

Марк отстранился. Улыбнулся.

– Если я соглашусь побеседовать с твоей подругой и выступить на радио по этому делу, ты сходишь со мной поужинать?

Она улыбнулась.

– Схожу.