Текст книги "Музыкальный приворот. Книга 1"

Я, заметив взгляд Славона, приложила палец к губам. Тот пожал плечами и кивнул.

Это очень странный мужчина, кстати говоря. Самому лет так под пятьдесят, а он все называет себя вечным подростком, не терпит, когда его называют на «вы», и заставляет всех подряд величать себя не как-нибудь, а только Славоном. Совершенно чокнутый дяденька! Однажды он жил в нашей квартире около месяца – его шестая жена выгнала его из дома. А со своей седьмой супругой, у которой Славон живет до сих пор, он еще не познакомился. Так как своей жилплощади у папиного друга не было, Томас предложил ему пожить у нас. Мы все, кроме папы, чуть не сошли с ума от такого соседства. Славон едва ли не каждый день приглашал домой кучу знакомых, наплевав, что находится не у себя в квартире. Его гости пили, пели, ели, играли на различных музыкальных инструментах и шумно разговаривали. Папа был в восторге. Нашу квартиру посещали как люди искусства, так и представители цыганского табора и лица без определенного места жительства, которые обществу более известны как бомжи. Леша грозился выставить из дома и Томаса, и его друга, а мы с братом и сестрой горячо его в этом поддерживали. Ситуация накалилась под Новый год, когда я, Нелли и дядя ушли в совместный поход в супермаркет (такие походы бывают у нас не чаще чем один раз в году!). Брат тоже слинял из дома – в ближайшее интернет-кафе, не выдержав шума и гама. А папа уехал в командировку – на очередную выставку. В доме остался только Славон, который тут же пригласил «поиграть в картишки» пару друзей. Те, естественно, не замедлили прийти. Когда домой вернулись мы, нагруженные по самые уши покупками, то вдруг обнаружили, что не можем открыть двери, – чьи-то заботливые руки услужливо поменяли один из замков. Как же тогда разозлился Леша! Он словно оказался на месте тех несчастных девушек, которые прыгали у нас под дверью и грозились убить неверного Алексея. Теперь он сам стучался в свою собственную квартиру, пинал дверь и грозился вызвать милицию. Добрые соседи открыто злорадствовали. А за стенами нашей квартиры тем временем шла веселая гулянка, в ходе которой Славон благополучно заснул, а его гости невежливо сообщили моему дяде, что не пустят в дом их друга неизвестно кого, и посоветовали Леше уйти на три народные буквы.

В результате мы поделили покупки на троих и отправились в разные стороны – приближалась ночь. А провести ее в подъезде никому не хотелось. Нелька пошла к какой-то своей приятельнице, я нашла приют в Нинкином доме, которую охватила настоящая истерика, когда она узнала причину моей временной «бездомности», а дядя уехал к очередной подружке.

В свою квартиру мы попали только следующим вечером – когда прилетел папа. После этого Томас упросил какого-то знакомого принять на время Славона. Знакомому этот сумасшедший надоел достаточно быстро, и он сплавил его двоюродной сестре, которая отчаянно искала мужа.

Я тихо остановилась за спиной папы, не забыв спрятать лже-удостоверение в кармане, и тронула его за плечо. В это время в клубе почему-то заиграл ремикс на «Розовую Пантеру».

– Олечка? – спросил Томас радостным тоном, ожидая увидеть кого угодно, только не меня.

– Олечка, Олечка, – зловеще произнесла я. – Ты чего это тут делаешь, а?

Увидев среднюю дочь, то есть меня, папа вскочил на ноги, одновременно пряча открытую бутылку с пивом куда-то под подушки диванчика и отсаживаясь подальше от рыжеволосой девушки.

– Кэ… ка… Катриночка?! – возопил он. – Доченька, ты что тут делаешь?

– А ты что? – выразительным взглядом обвела я всю дружную компанию.

– Да так, – стушевался папа.

Пиво из бутылки стало весело литься на диван и на подол платья Натальи. Она взвизгнула:

– Томас, аккуратней со своей выпивкой!

– Какой выпивкой? – гневно уставился на нее мой родственник. – Я не пью, между прочим, что вы несете при моей дочери?

– Вы? – пробормотала девушка, которую Томас только что называл «милым ангелом».

Я бы тоже удивилась.

– Отодвиньтесь от меня подальше! Что вам надо? – потребовал папа. – Нет, лучше вообще уйдите, сюда сядет моя дочь. Ребята, – глянул он на присутствующих, – кто не знает – это мой второй и любимый ребенок Катрина. Поздоровайся, Катечка, – обратился он ко мне, как к маленькому ребенку.

Пришлось сказать «здрасьте».

– Какая ты выросла большая! – засюсюкал тонким голосом нечесаный круглолицый человек в мешковатом балахоне. – Я тебя еще маленькую помню! Ты смешно грызла кубики, помнишь, Томас? Ты отбирал у нее кубики, а она их грызла. А потом ты вспомнил, что с утра ее не кормил, ха-ха-ха-ха-ха!

– Не было такого.

Под грозной папиной мимикой его друзья под шумок стали убирать на пол бокалы и бутылки, как будто бы я до сих пор была маленьким ребенком. Бармен около своей стойки давился от смеха, пара посетителей тоже с интересом на нас уставилась. Этот Томас из-за всего балаган сделает! И, главное, будет выглядеть хорошим и добрым, а остальные будут казаться полнейшими дебилами!

– А еще твой папа тебя однажды на улице оставил и только через три часа вспомнил, – никак не мог успокоиться обладатель странной одежды. – Оставил в песочнице, убежал, а когда прибежал, ты там уже заснула посреди ведерок и лопаток! Помнишь, Катенька?

– Нет, – помахала я головой, наблюдая, как спутницы папиных друзей по одной отчаливают от столика. Лица у них были обиженными.

Впрочем, некоторые папины приятели уходили следом за своими дамами, и вскоре нас осталось только пятеро: я, Славон, сюсюкающий надо мной мужик в хламиде, сам Томас и тощий дядя Боря – тот самый, который установил в нашем доме идиотский звонок. Этот дядя Боря пьяно щурился и дрыгал ногой в такт музыке.

– Таня, – с нотками раздражения сказал папа, обращаясь к круглолицему, и я с ужасом поняла, что это не мужчина, а женщина, – Таня, не смущай ребенка.

– Это я тебя смущаю? – басовито захохотала Таня, – это тебе стыдно, что был таким беспечным папашей!

Остальные тоже засмеялись. Я вздохнула. Честно сказать, я даже не знаю, как он меня с братом и сестрой не угробил в раннем детстве.

– Я был и остаюсь совершенно нормальным! – буркнул Томас и поспешил перевести тему. – Катя, а зачем ты, собственно, сюда пришла?

– С Нинкой, – честно ответила я, – а что, нельзя?

– Как раз можно! Даже нужно! Ты же девушка – просто обязана бывать в таких местах! Как можно чаще!

Таня выразительно на него покосилась и покрутила пальцем у виска.

– Нормальные отцы дочерей в такие злачные места не отпускают, а ты поощряешь. Допрыгаешься.

– Но не сидеть же ей целыми днями дома! Правда, Катрина?

– Неправда.

– Вот видишь, Томас, благодари Всевышнего, что твоя дочь умная, – хмыкнула мужеподобная Таня. – И скромная, даже оделась прилично, и пупа не оголила, и ног тоже, как все эти девицы, – с этими словами она выразительно обвела взглядом немногих присутствующих в баре девушек.

Я неуютно себя почувствовала – я бы тоже нормально, как эти девчонки, оделась, если бы знала, что после пресс-конференции попаду на ночную вечеринку в «Горизонте»!

– Да ну тебя в баню, Таня, ты ничего в моде не понимаешь.

– Куда мне? – хохотнула женщина-мужчина, не обидевшись.

– А где Ниночка-то?

– Ниночка занята. А ты сам-то объясни, как сюда попал. Ты же в мастерскую собирался? – спросила я папу, поскольку мне вовсе не улыбалось сообщать ему правду.

– Они позвали, – обвел взглядом присутствующих Томас.

Славон тут же возмутился, заикаясь от переизбытка алкоголя:

– Че-чего несешь? Э-это ты на-нас позвал по-пойти разве-ве-веяться! И бу-бутылки за-заставил спрятать!

– Не слушай его, – махнул руками отец, – он у нас чуть-чуть чокнутый. А давайте я вам лучше расскажу про свою первую зарубежную выставку?

– Спасибо, не надо, – хором отказались Таня и дядя Боря. А я добавила:

– Мы о ней уже около трех сотен раз слышали.

Папа надулся:

– Ну, дорогие мои, тогда сами что-нибудь веселое рассказывайте, – и, подумав, добавил: – Зануды.

– Давайте я вам лучше поведаю, как папа в школу к Нельке приехал? – предложила я, чувствуя, как настроение падает еще на градус, – сидеть с молодящимися взрослыми в известном ночном клубе – что может быть лучше для девушки? Не дай Бог меня в таком окружении увидит кто-нибудь из знакомых, слухов и смеха не оберешься!

– Пожалуй, не надо про школу, – не захотел папа, – давайте лучше коктейлей… молочных закажем?

– Давайте я лучше расскажу, как он своего сына в первый класс потащил? – вмешался дядя Боря, которому стало скучно.

Я с интересом на него посмотрела. Такого я еще никогда не слышала.

Однако эту занимательную историю я так и не узнала – к нашему столику подошел мужчина и поздоровался со всеми мягким, шелковым голосом. Я мгновенно обернулась – так и есть – тот самый менеджер группы «На краю». Есть же справедливость на белом свете!

– Андрей! – светским тоном приветствовал его папа, пожимая руку. – Добрый вечер – добрый вечер! Садись с нами – места достаточно.

– Спасибо, – улыбнулся мужчина и сел возле меня.

Я чуть руками не захлопала от восторга – на таком близком расстоянии он казался еще красивее. Черная рубашка с острым воротником подчеркивала его обаяние.

– Ты почти всех здесь знаешь, – говорил тем временем Томас, – это мои друзья. Они, как и я, принадлежат искусству.

И он стал перечислять их по именам.

А то я их не знала! С детства едва ли не каждую неделю наслаждаюсь их обществом.

– Славон, – немедленно поправили папу.

– Эта обворожительная леди, – указал она на Таню, закутанную в черную хламиду (я захихикала), – Татьяна. Почти что пушкинская героиня – ее фамилия Карина. Карина – Ларина, похоже, правда?

Я закашлялась – много раз мне доводилось слышать имя известного российского дизайнера Татьяны Кариной (Леша ее едва ли не боготворил), но не думала, что дизайнер может выглядеть вот так… стремно! И так ужасно одеваться! Вот уж чудеса…

– Наслышан-наслышан, – склонил голову Андрей с улыбкой.

Таня почему-то басовито захихикала.

– А это моя дочь – Катрина, – представил папа наконец и меня.

– У тебя уже такая взрослая дочь? – удивился менеджер.

Все удивляются, что у такого шалопая, как Томас, вообще могут быть дети.

– Взрослая и красивая! – с гордостью сообщил папа.

К моему нескончаемому восхищению, Андрей поцеловал мне руку, коснувшись губами кожи. Справедливость все же существует!

– А это Андрей, бывший музыкант и мой старинный приятель. Очень талантливый и деятельный молодой человек, – дал хорошую рекомендацию вновь пришедшему папа.

– Я хотел кое-что уточнить по нашему договору, – сказал менеджер группы «На краю».

– Я со всем согласен! Все будет в срок! – взмахнул рукой папа, лишь чудом не ударив дядю Борю по носу.

Хм, какие у них могут быть личные дела? Странно. Но здорово. Хоть бы наш гостелюбивый папочка Андрея позвал к нам домой! Я была бы в восторге – появился бы повод поближе познакомиться с ним. Отчего-то мне кажется, что этот Андрей – человек, который способен дать девушке очень стабильные отношения, а стабильность, по моему глубокому мнению – самое главное для крепких отношений.

Они разговорились. А я сидела и смотрела на мужественный профиль Андрея, наслаждаясь его мягким голосом. Просто взгляда оторвать от него не могла. Неужели такие совпадения бывают? Мой отец знает менеджера группы «На краю». Похвастаться ли этим Нинке? А хотя зачем? Она же все равно сейчас сидит вместе со своим Кеем, игнорируя синеволосого и терроризируя блондина. И что теперь делать несчастному влюбленному? Если он будет преследовать Нинку, моей подруге придется пойти к Альбине и просить сделать так, чтобы любовные чары растаяли. А все же: предположим, Нина сейчас рядом со своим возлюбленным. Сумеет ли она понравиться ему? Ведь Журавль из кожи будет лезть, чтобы Кей на нее обратил внимание, а лезущая из кожи вон Нинка – это сильно. В переносном смысле, я хотела сказать. Она же все-таки не змея, чтобы действительно кожу сбрасывать. Ну, может где-то в глубине души только гадюка редкая.

Мои размышления прервали чьи-то заглушающие музыку вопли, и я обернулась на шум. К моему огромному удивлению, вдоль бара неслась Нинка, и была она похожа не на змею, а на какую-нибудь испуганную лань. Следом за ней мчался синеволосый Келла.

– Стой, стой, подожди! – кричал он. – Ниночка! Малышка, стой! Это была шутка!

Та, не останавливаясь, пронеслась мимо нашего столика, Келла ловко перепрыгнул через соседний диван и едва не поймал ее. Брови менеджера Андрея удивленно изогнулись:

– Келла? – тихо пробормотал он. – Опять начал… Я же им сказал…

Что он там сказал своим подопечным, я так и не узнала, потому что в это время опять подала голос Нинка:

– Убери руки! Не смей ко мне приближаться! Не смей меня трогать!!! А-а-а! – заорала она, юрко метнулась в сторону и через мгновение скрылась в проходе, ведущем на маленький танцпол, а уже оттуда во всеуслышание добавила, что он, Келла, не только рыло, но и мерзкий извращенец.

Что у них там случилось такого? Он приставал к Нинке?

– Нина! Малышка!!! Да остановись ты! – не мешкая бросился за ней синеволосый, но в ответ услышал только смачное ругательство.

– Как на Ниночку похожа, – изрек папа, глядя им вслед, – но в отличие от нее совсем невоспитанная.

– Молодые сейчас все такие, – кивнула Таня.

– А сама-то какой в юности была? – ехидно спросил дядя Боря. – Кто однажды старосте группы трусы снял при всех?

– Не помню такого, – отрезала женщина. – Боря, алкоголь и воображение живут прямо пропорционально – меньше пей, меньше всякой чуши казаться будет.

Я прыснула, но что он там ответил, не слышала. Сказав папе, что мне надо отлучиться, я поспешила за подругой. Вдруг привороженные влюбленные с ума сходят? И привораживающие тоже…

Следом за мной, извинившись, торопливо ушел и Андрей. Он набрал чей-то номер в навороченном мобильном телефоне и раздраженно кричал, чтобы собеседник его хорошо слышал:

– Это ты, Рэн? Что там опять с Келлой случилось? Он сейчас гнался за какой-то девицей. Такое чувство, что он к ней конкретно приставал. Да… Дебил! Естественно, я найду его. Но об этом могут узнать журналисты – их тут сегодня целое море. А нам сейчас не нужны негативные статьи! Ищите этого дурака. Он на первом этаже. А я пока насчет обложки поговорю. Поторопись, я еще ребят отправлю и охрану. Ну идиот…

Мужчина, извиняюще улыбнувшись, обогнал меня, коснувшись моего плеча, и первым оказался в малом танцевальном зале.

Так я опять попала в царство оглушительной электронной музыки, от басов которой все вокруг вибрировало – даже мое сердце.

Этот зал был оформлен совершенно по-другому, нежели его большой собрат. Места меньше, зато софиты и лучи намного ярче. Всю заднюю стену занимает несколько больших плазменных блоков, соединенных в гигантский квадрат. На этом огромной экране были видны то диджей, крутящий пластинку, то сами танцующие, то изгибающиеся в двух высоких клетках девушки в коротких кожаных шортиках.

В отличие от холла здесь было жарко. Очень жарко. Я поняла, что долго здесь в своем жакете не выдержу, – недаром танцующие были едва ли не полураздеты.

Я опасливо отошла к стенке, вдоль которой тянулись маленькие диванчики, на которых сидели влюбленные парочки, и, щурясь от дикого света, изредка падающего на лицо, стала высматривать в плотной толпе Нинку и Келлу. Андрей куда-то пропал, и в толпе танцующих я его не видела.

Осторожно начав обходить зал по периметру, я вглядывалась в фигуры людей, то и дело ускользая от чьих-нибудь локтей. Ну и где эта парочка?

Нинку и Келлу я не увидела – я их услышала. Сквозь гром звуков, где-то впереди, вдруг раздался яростный визг. Я бросилась в ту сторону и увидела, как подруга, отобрав у какой-то девушки алюминиевую банку с очередным алкогольным напитком, швыряет ее в синеволосого, пытающегося поймать светловолосую беглянку. Того вновь спасла природная ловкость – он уклонился, и вся жидкость, очень весело шипя, попала на широкую грудную клетку очень спортивного молодого человека в темных очках. Молодому человеку это очень не понравилось – он оскалил рот в злобной улыбке и направился к Келле. Тот, не обращая внимания на промокшего парня, вновь бросился за Нинкой. Обиженная девушка и бывшая обладательница банки с пивом тоже в стороне не захотела оставаться и, решив показать Нинке, где раки зимуют, кинулась за моей подругой. Бойфренд этой девицы устало вздохнул, поманил друзей и поспешил вслед за любимой.

Я утерла лоб ладонью – они тут сейчас устроят веселье! Но размышлять мне было некогда – мне тоже пришлось бежать вслед за этими чокнутыми людьми.

К тому же синеволосого, кажется, узнали какие-то девчонки, потому что кто-то радостно завизжал под моим ухом, выкрикивая:

– Это Келла, Келла! – и еще пара человек пустилась вслед за нами.

Такой веселой вереницей мы начали огибать весь танцевальный зал. Некоторые танцующие очень пофигистично относились к мчащейся вперед толпе, а кто-то весело махал руками и выкрикивал:

– Куда вы все бежите?! Это новая фишка на пати?

Когда мы оказались около небольшой сцены, диджей, задорно прыгающий под собственный трек, заметил нас, помахал нам руками и закричал в микрофон:

– Сегодня здесь настоящий драйв, ребята! Музыка повышает вашу активность! Музыка делает нас счастливыми!

– Да-а-а! – поддержали его танцующие.

– Музыкальный забег! Это музыкальный забег! Давайте устроим крутую ночь! Диджей Лэймерс подарит вам лучшую техно-музыку!

– Да-а-а-а! – вновь согласились с диджеем все присутствующие.

Как потом мне рассказывала моя соседка Настя, в тот вечер гости «Горизонта» устроили сначала на малом, а потом и на большом танцполах самый настоящий хоровод. Но в то время, пока этот Лэймерс заводил публику, я просто хотела не отстать от бегущей подруги и ее навязчивого поклонника. При этом чувствовала я себя самой настоящей, неподдельной кретинкой, которую снимает скрытая камера.

Тогда, когда мы вновь выбежали в холл, я чуть было не отстала от ребят – пришлось проявить осторожность, чтобы не попасться на глаза Томасу и его компании. Я только краем глаза заметила, что на их столике вновь появилось некоторое количество бутылок и та самая Наташенька. Папа не обратил на меня никакого внимания – он что-то увлеченно доказывал Тане.

Остановились мы на мраморной лестнице, ведущей наверх, – хорошо еще, что она была широкой и уместились все. Вышло очень комично.

Нинка тяжело дышала в углу, кидая откровенно злые и брезгливые взгляды на Келлу, но к нему почему-то не приближалась. Синеволосый барабанщик, засунув руки в карманы, укоризненно и задумчиво смотрел на облитого парня в солнечных очках, который считал, что во всем виновата не блондинка, кинувшая банку, а «этот драный панк» (эти слова я отчетливо слышала). Именно этот молодой человек сумел остановить Келлу, а Ниночка почему-то остановилась сама.

Моральная и физическая поддержка в виде пары тяжеловесных друзей защищала тыл молодого человека в очках. Обиженная девушка и ее подкрепление в виде парня и его друзей тоже жаждали мщения – все они стояли на ступенях ниже. Восторженные фанатки, не понимающие, в чем дело, оставались у самого основания лестницы и доставали сотовые телефоны, чтобы запечатлеть Келлу. Я остановилась позади всех, озадаченно решая – как помочь Нинке?

Первой боевые действия открыла, как ни странно, именно моя подруга.

– Если ты ко мне подойдешь, – бросила она презрительный взгляд на музыканта, – я перегрызу тебе сонную артерию.

Вместо Келлы ей в ответ завопила девушка, и я осознала, что Нинке повезло вырвать напиток не у кого-нибудь, а у той самой кудрявой брюнетки, с которой она поцапалась перед входом на большой танцпол.

– Ах какая ты смелая! А ну-ка извиняйся, стерва крашеная! Ты себя кем возомнила, корова? – качала права кудрявая.

– Это кто тут еще крашеная корова? Да ты тут рамсы попутала, страшила. – Рассвирепела Нинка, мгновенно забыв о своем барабанщике.

Всем и каждому моя подруга сообщала, что эти светлые, редкого золотистого оттенка волосы – абсолютно естественные и не порченные перекисью. «Я – натуральная блондинка», – любила повторять Журавль, слушая, как начинают восхищаться люди. Ну на самом деле она, конечно, красилась – на пару тонов осветляла свои светло-русые густые волосы. Но признавать это, особенно в такой ситуации, Нинка вовсе не желала. Между девушками завязалась перепалка. Представители мужского пола в нее пока не влезали.

Тем временам активизировался молодой человек в солнечных очках:

– Ты, – грубо обратился он к Келле, – ты че, крутого из себя возомнил, <запрещено цензурой>!? Ты на хрена на меня это вылил? – ткнул парень себе в мокрую грудь большим пальцем.

Келла проигнорировал этот выпад. Наверное, ему было обидно – бросалась банкой ведь какая-то там Нинка, а наезжают на него. Он молчал.

– Я тебя спрашиваю, эй! – вновь обратился к нему бугай.

– Разуй глаза, – раздраженно прошипел музыкант из группы «На краю», которому, кажется, вовсе не улыбалось вступать в драку, – я тебя вообще не трогал.

– Девка твоя трогала, – не смутился его соперник. – Отвечай за нее. Или в штаны наложил?

Келла совсем не влюбленным взглядом окинул стройную фигурку моей подруги, что-то грозно оравшей кудрявой брюнетке. Кстати говоря, возле лестницы стали останавливаться заинтересованные возможной разборкой посторонние люди и с откровенным интересом смотрели вверх.

А между тем молодой человек в темных очках продолжал грубым тоном:

– Че, панк? Дупло синим намазал и крутым стал? Да?

Я с некоторыми затруднениями поняла, что под дуплом он имеет в виду голову.

– Синим! – захохотал кто-то из его друзей, поигрывая мышцами. – Синие синее любят! Особенно если это синее с голубым отливом!

Словно бы по заказу неоновые огни, чей свет замысловато украшал холл, вспыхнули лазурью и аквамарином и осветили голубым оттенком лица тех, кто стоял на лестнице. Лицо барабанщика тоже. Накачанные парни громко заржали. Друзьям брюнетки тоже стало смешно. Даже я невольно улыбнулась.

Келла оказался вспыльчивым. И подобного рода обвинения принять никак не мог.

– Я сейчас тебе дупло синим намажу, хорек, – отозвался он, неуловимым движением доставая из кармана шипованный металлический кастет. Другой рукой с видимым удовольствием вытащил на свет мягко поблескивающий в неоне ножик. Кажется, тот самый, который в гримерной нашла Нинка. Видно было, что с обоими «инструментами» ударник на короткой ноге.

Грозное оружие ребятам не понравилось, но они все равно не отступали, хотя в активное наступление идти теперь не решались. Ножа и кастета они опасались.

– Ой, – тем временем встревоженно зашептались девочки-фанатки за моей спиной, – это же правда Келлочка! А вдруг его побьют?! Он же один, а их много!

– Надо ребят позвать! – спохватилась вдруг одна из них – с точно такими же синими волосами, как у барабанщика, только у нее пряди были длинными и струились по спине. – Наши парни Келле помогут!

Когда я оглянулась – этой девушки уже и след простыл. Та-а-ак, сейчас она еще желающих подраться позовет. Тогда они точно тут устроят старую добрую потасовку. И где вообще охрана, интересно мне знать? А менеджер куда пропал? Почему я нашла синеволосого и Нинку, а он нет? Может, мне самой позвать охрану?

Я подняла глаза на подругу – надеюсь, ей хватит ума не вмешиваться и перестать ругаться с брюнеткой? Увы, она оправдала мои ожидания только наполовину. Заключив временное перемирие, одновременно обе кричащие девицы обратили внимание на своих спутников. Брюнетка вопила:

– Что ты стоишь, Игорь! Надери ей задницу! Она меня оскорбляет!

– Я не бью девушек, – слабохарактерно отозвался этот самый Игорь.

– Тогда парню ее врежь! – требовала реванша брюнетка. – А я ей сама устрою, слышишь, стерва?

– Настенька, успокойся, – попробовал успокоить ее Игорь.

Нинка тем временем, уперев руки в боки и вновь оскорбив барабанщика, а потом повернулась к недругам Келлы и зло выговаривала:

– Ты, мистер-Я-Крутая-Мышца, делай отсюда ноги. Побыстрее.

– Чего? – вытаращил на нее круглые рыбьи глаза тот. Очки облитый уже снял.

– Того! Вали домой к мамочке дальше жрать анаболики! А этим синим я сама займусь! И убью тоже сама! А пока не трогай его! – грозно прорычала подруга, явно пугая своим поведением этого парня.

– Э-э-э, ты что, киска?

– Убирайся, смерд, – фыркнула еще раз она. – Я сказала, пошел вон. И не смей его трогать. – И она кивнула на напряженного Келлу.

Надо же, можно сказать, моя подружка решила защитить синеволосого умника, прозванного ею же рылом!

Мне оставалось только удивляться.

Если так подумать, Нинок и музыкант похожи на безумную парочку… Экстрим-парочку.

– Ты мне че, приказы приказываешь? Вот же ты мразь немытая! – удивленным тоном одарил качок Нинку милым эпитетом. – Все такие девочки-блонди – <запрещено цензурой>!

Один из молодых людей из его группы грязно выругался, подтверждая слова друга, но и для него заботливая Ниночка нашла доброе слово:

– Замажь хлебало, увалень! Я тебе сейчас кишки изо рта вытащу.

Келла с уважением покосился на мою подругу и что-то ей сказал, но я не расслышала его слов.

– Парни, давайте его вместе проучим? – обратился затерроризированный собственной пассией Игорь к приятелям.

– И девку его заодно! – выкрикнула Настенька, мечтающая вырвать Нинке все волосы на голове и пересадить их на лицо блондинки.

– Это мы сейчас вас проучим! – прибыли новые действующие лица – молодые парни неформально-хулиганского вида.

Одеты они были в темные футболки, на которых красовался логотип группы «На краю» – контуры летящего вниз молодого человека с абстрактными прозрачными крыльями, над которыми развивались замысловатые буквы «Н.К.». Эти ребята не выглядели накачанными, напротив, были жилистыми, но даже я могла определить, что кое-какой опыт уличных боев у них точно есть.

В этот момент совершенно некстати вспомнилось, что в нашей семье никто, кроме дедушки-военного, к его большому разочарованию, драться не любит и не умеет. Из представителей мужской половины, я имею в виду. Нам с Нелькой это совершенно и не нужно. Хотя сестрица та еще боевая штучка. В отличие от нее Эдгар дрался, а вернее, был бит целых два раза в жизни: лет в шесть и в одиннадцать, когда старшеклассник хотел отобрать у него деньги на школьные завтраки. Папа, как убежденный пацифист, вообще выступал против всяческого насилия, пытаясь все решить мирным путем, а Леша имел очень быстрые ноги – при случае просто сбегал от опасности куда подальше.

Зато эти поклонники «На краю» драться любили и, что самое главное, умели.

– Келла, хай! – крикнул один из них, видимо, знавший барабанщика лично, а потом без лишних разговоров кинулся на парня в мокрой майке и вмазал тому по лицу.

Я и глазом моргнуть не успела, как завязалась драка. Почему-то некоторые глазевшие на это безобразие молодые люди приняли лестничный бой за некое развлечение и тоже полезли в самое его пекло. Наверное, косточки решили размять.

А охраны все не было. И это казалось мне странным. Зато появились заинтересованные и нетрезвые журналисты (их я сразу узнала, недаром же мы вместе просидели столько времени в ВИП-зале, поглощая халявную пищу).

– Ух ты, какая баталия! – возник около меня тот самый мужик в зеленом пуловере, которого нагло обманула Нинка. Меня не вспомнил. – Девушка, – обратился он ко мне, – а что тут происходит?

– Кажется, пьяные дерутся, – наврала я, высматривая среди парней, схватившихся друг с другом, подружку. Ее я почему-то не видела, как и синей макушки Келлы.

– А директор говорил, что у них тут такая охрана знатная, – усмехнулся мужик, – и камеры наблюдения повсюду. Девушка, девушка! Вы это куда? Вернитесь!

А я, громко сглотнув, решила пробраться на лестницу, чтобы найти Нинку. Вдруг ее там уже по кумполу тюкнули и она валяется без сознания?

Честно сказать – было страшно. Мне один раз чуть было не заехали по голове, а во второй раз я едва увернулась от чьего-то острого локтя совершенно случайно.

Что же, Катя, больше не будешь осуждать молодых девиц в романах со странным поведением – сама только что расписалась в собственном ярчайшем кретинизме. Может быть, это у тебя больше шестнадцати тараканов в собственной головушке?

– Дура! – заорал мне один из ребят Игоря, отчаянно отбиваясь от совершенно левого парня, не имевшего никакого отношения к «разборке». – Ты куда лезешь?

Какой же заботливый! Жаль, что, отвлекшись на меня, он получил от противника профессиональный хук справа, под ребра, и выбыл из игры под названием «драка дискотечная, ночная».

Не знаю, парень, куда лезу, честное слово – не знаю. Я же ведь действительно – дура. Да, с этого момента меня так и нужно называть… Я ведь и имя все хотела себе поменять – теперь на Дуру и оформлю новый паспорт.

А потом, проползая около самых перил, я увидела кровь – на лице одного из дерущихся. Темно-красная, почему-то густая, как кисель, она беззаботным ручейком текла из носа, капая на белую футболку и оставляя на ней замысловатые разводы.

Кровь…

Я очень-очень боюсь вида крови. Каждый раз, когда мне нужно идти в поликлинику, чтобы сдавать анализы, я едва ли не хлопаюсь в обморок только от одного вида многочисленных прозрачных пробирок, в которых находится чужая кровушка. Те два раза, когда у меня брали кровь из вены, я теряла сознание – на радость врачам, привыкшим ко всякой гадости еще в своих медицинских вузах и почему-то дико радующимся, если другие, непосвященные во всю «кроваво-мясную кухню», боятся крови или вида трупов. А уж как весело мне становится раз в месяц….

Итак, моя мнительная нервная система в очередной раз дала сбой. Стало нечем дышать, закружилась голова… Мозговой центр отдавал нервным клеткам ясную и четкую команду: обморок. Нет, если я здесь упаду, это наверняка ничем хорошим не закончится! Я попыталась взять себя в руки – но, естественно, этого у меня не получилось. До сих пор ощущая себя набитой дурой, я смиренно прикрыла глаза и сползла по стенке вниз, ожидая, что меня сейчас затопчут дерущиеся с азартом (и поэтому ничего не видящие) парни. Но нет – такому не суждено было случиться. Кто-то взял меня за плечи, приподнял, затем ловко, но небрежно схватил за талию и уволок наверх, подальше от дерущихся. А потом прислонил к стеночке, не забывая поддерживать, – ноги у меня до сих пор подкашивались.

– Спасибо, Господи, – пробормотала я, облегченно вздыхая.

– Наедине можешь не называть меня Господом, – услышала я в ответ чуть хриплый мужской голос, показавшийся мне знакомым.

Боже, кто бы это ни был, награди его, ладно? Любовью награди, деньгами, исполнением желаний. Он же меня спас типа…

– Ты в порядке, девочка? Что с тобой? Тебя ударили?

– Нет. Я боюсь вида крови.

– Вот как. Тебе лучше? Сможешь сама пойти?