Текст книги "Почти полночь"

20. Среди развалин

– Хромой! – прокричала Спичка.

Она осторожно спустилась по железной лестнице, нагревшейся от бесчисленных взрывов. Внизу были только обломки и обожженные куски камня. Чуть поодаль торчали какие-то железяки. Ничего не двигалось. В воздухе стоял тяжелый запах расплавленного металла. Девушка высматривала в дымящихся руинах малейшее движение, малейший признак жизни. Она искала своего друга. Остальные сироты остались наверху. Спичка попыталась разгрести ближайший к ней завал. И вдруг под обломками нащупала чье-то тело. Хотя человек лежал на животе, она узнала того самого пожилого мужчину со шрамами. Одежда его была разорвана, обгоревшая спина иссечена острыми осколками. Девушка с трудом скинула с него несколько камней, и тут мертвец зашевелился. Спичка подскочила.

– Я… я… здесь…

Голос доносился, казалось, прямо из убитого, но говорил не он. Под солдатом лежал мальчик. Придавленный мертвым телом, он почти не мог двигаться. Спичка позвала на помощь, и Сопля с Заикой спустились к ним. Втроем они кое-как отодвинули труп в сторону и вытащили Хромого. Это было настоящее чудо: их друг оказался цел и невредим, не считая легкой контузии и пары царапин! Правда, вскоре до них дошло, что никакого чуда тут нет: просто пожилой солдат закрыл мальчика своим телом.

– Что там произошло?

Хромой не мог ответить. Друзья помогли ему отойти немного в сторону и усадили на край искореженной бетонной плиты. Мальчик машинально натянул мятую кепку и огляделся, чтобы оценить масштаб катастрофы. Кругом валялись куски расплавленного железа, стены кое-где были забрызганы кровью.

Хромой вспомнил ухмыляющегося робота, который убил себя, чтобы не дать сбежать старому солдату и его товарищам.

– Я не особо понимаю. Кажется, механический монстр… покончил с собой. Он нажал на что-то у себя в корпусе, повернул ключ – и разлетелся на тысячу кусочков. И другие сделали то же самое. Они… они все погибли.

– Зачем они это сделали? – спросила Спичка.

– Понятия не имею.

Мальчик с трудом поднялся и вытащил из кармана часы. К счастью, они не пострадали.

– А что если… – начал он.

– Нет! Мы не можем! И не хотим! – визгливо перебил Сопля. – Это уже случилось, и мы ничего не смогли сделать. Потом это произошло опять – и мы оказались точно так же бессильны. Хватит! Ты видел этих роботов! Что мы против них?! Да ты сам уцелел только благодаря старому солдату. Если полезть туда снова, мы можем все погибнуть! И больше ничего!

Хромой смотрел на золотые часы. Руки дрожали, слезы застилали глаза. Сопля прав: его план провалился. И теперь мальчик не знал, что делать. Он убрал часы и поглядел на человека, которого пытался спасти и который в итоге спас его самого.

– К-кто эти л-люди?

– Одеты они странновато, – заметил Сопля.

– А монстры? – спросила Спичка.

– Их было трое, – отозвался Хромой. – Причем один очень высокий, а другой – маленький и круглый. Совсем как те убийцы, за которыми мы следили.

Он подошел к старому солдату. На шее у того блестела цепочка. Мальчик нагнулся и вытащил подвеску странной формы. Она напоминала длинную каплю со множеством отверстий. Хромой машинально сунул ее себе в карман. Он заметил еще кое-что. За ремнем у солдата, спрятанная в складках разорванной серой формы, торчала пачка каких-то странных листов. Мальчик вытащил ее и развернул. Это была сложенная гармошкой длинная бумажная лента, сплошь покрытая дырочками.

– Что это такое? – удивилась Спичка.

– Перфорированная бумага для шарманок, – изрек Обрубок.

Они и не заметили, как он тоже спустился, устав ждать их возвращения.

– Эти штуки вставляют внутрь автоматов, – продолжал главарь. – И когда крутят ручку, звучит музыка. Вы сто раз видели такое на улицах, просто не обращали внимания.

– Но что этот человек делал с картонками для шарманов? – спросила Спичка.

– Не шарманов, а шарманок, – педантично поправил Сопля.

– Не знаю. Но если это было важным для него, то может оказаться важным и для нас, – задумчиво проговорил Хромой.

21. Преследование продолжается

– Двенадцатого больше нет. Десятый активировал свое сердце уничтожения и спровоцировал ликвидацию Седьмого и Четвертого в сопутствующих взрывах. Итак, мы потеряли уже четверых братьев. И всё из-за «простых переменных».

Разъяренный начальник не счел нужным уточнять, что сам казнил Двенадцатого. Он продолжал:

– Эти маленькие существа нам мешают! Но в докладе говорится и о том, что в стычке участвовали Стражи. Вы знаете, что это значит? К счастью, Десятый провел большое профилактическое мероприятие и удалил всех возмутителей спокойствия. Но дети… их необходимо исправить. Разбить! Уничтожить! Стереть! Если мы этого не сделаем, они могут ослабить ресурсы, необходимые нам для этой операции. Понятно?

– Господин, мы их найдем. Они больше не создадут никаких проблем. Это всего лишь песчинки в вашем механизме, – сформулировал Пятый.

Он вышел из строя и старался держаться настолько прямо, насколько позволяла его конструкция. Потом он направился в глубину операционного зала. Туда, где в клубах пара, вырывавшегося из многочисленных труб, возвышалась смутная фигура.

– Вы сказали песчинки? Мне хотелось бы ознакомиться с анализами Двенадцатого, Десятого, Седьмого и Четвертого.

Начальник нервничал, и его пронзительный голос звенел.

– Пятый! Вы не имеете ни малейшего понятия об их схеме мышления. Наши братья погибли из-за того, что оценили этих паразитов как слабых и незначительных существ. Их вывод оказался ошибочным. Вспомните, Двенадцатый был последним из нас. И именно человеческое в нем привело к совершению ошибки. Пытаясь скопировать манеры этих обезьян, мы теряем себя. Вы не должны потерпеть поражение. Вы созданы не для того, чтобы проигрывать. Поэтому в ваше эфирное ядро вмонтирован ключ уничтожения. Чтобы не проигрывать. Помните об этом.

– Мы найдем детей благодаря предмету. Мы уже делали это и будем продолжать. За последние часы они использовали его несколько раз. Так что мы сможем следовать за ними, пока эфирное поле не угаснет. К тому же Десятому всё-таки удалось разрушить завод. Хоть это и произошло случайно, однако результат тот же: никаких следов ваших заказов, бригадира Греву и нашей конструкции.

– Греву уничтожен?

– Да. Он находился в подвале завода, когда Десятый привел в действие свое сердце разрушения. Мертв, без всяких сомнений. Он больше ничего не сможет рассказать.

– Хорошо.

– Ренар, перекупщик краденого, тоже выведен из строя навсегда. Утечки информации не будет.

– Очень хорошо, Пятый. Очень хорошо.

Начальник немного успокоился. Струи пара из труб вырывались уже не с такой бешеной яростью.

– Девятый, Шестой и Третий, во время предстоящей операции подчиняетесь Пятому. Вы займетесь этими… песчинками. Одиннадцатый, что у нас с часовщиком?

Робот сделал шаг вперед и вытянулся по стойке смирно.

– На данный момент он не найден. Он не возвращался домой уже несколько дней. И не был убит аппаратом, который доставил ему Двенадцатый.

– Решительно, нам не будет не хватать нашего брата! Чем вы оправдываете подобное отсутствие результата?

– Я не оправдываю. Этот человек – гений, «мозг». Он имеет многочисленные связи в высших слоях парижской аристократии. Потенциально он может находиться где угодно. Но статистически рано или поздно он совершит ошибку. Ведь это всего лишь человек. И как только он ошибется, мы будем там.

– Очень хорошо. Я оценил вашу манеру рассуждать. Восьмой и Второй, вы отправитесь с Одиннадцатым. Я хочу, чтобы вы нашли часовщика и заставили замолчать навсегда. Он был нам полезен. Но теперь может помешать нашим планам.

– Господин, позвольте спросить. Почему мы вынуждены носить убогую человеческую оболочку? Это так унизительно!

– Не понимаете? Вы должны к ней привыкнуть. Чтобы она не стесняла ваших движений и вы были более эффективны в день нашего великого плана.

Начальник ненадолго задумался.

– Пятый?

– Да, господин…

– Дождитесь последнего момента, последнего прыжка стрелки, последней песчинки. Следуйте за детьми столько, сколько сможете. Кто знает, куда они вас приведут? И когда статистически придет удобный момент – атакуйте. Атакуйте и уничтожьте. Чтобы не выжил никто. Этот спектакль и так слишком затянулся. Я хочу, чтобы они были разбиты на тысячу кусочков. Чтобы они перестали функционировать!

22. Шарманка

– А это что?

– Нечто вроде кузнечных мехов. Они нагнетают воздух вот сюда, в трубки. И получается звук.

Музыканту с прямой и гордой осанкой честного ремесленника было около пятидесяти. Он крутил ручку причудливо украшенного аппарата – очень большого, высотой почти с девушку. Рыженькая, одетая в слишком короткий для нее мальчишеский комбинезон, внимательно слушала. Непослушные кудри, частично заправленные под рваную кепку, падали ей на лицо.

День клонился к вечеру. Спичка слонялась по эспланаде Дома инвалидов[11]11
  Одно из самых обширных открытых пространств Парижа, место, где располагались павильоны Всемирной выставки.


[Закрыть] среди многочисленных «деревень», наполненных выходцами из французских колоний, которых доставили в столицу на потеху публике. Девушка долго наблюдала за шарманщиком, а потом подошла и стала бесцеремонно расспрашивать об устройстве инструмента. Пожилой музыкант изрядно потешался над ее дилетантскими вопросами, но не забывал и о своей выгоде.

– Скажи-ка, детка, где ты раздобыла такой оригинальный наряд? И что ты делаешь здесь одна, одетая как парень? Ты откуда? Где твои родители? У тебя хотя бы есть чем заплатить за эту песенку?

Спичка схватила несколько перфорированных картонок и бросилась прочь. Застигнутый врасплох шарманщик, поколебавшись несколько секунд, оставил свой неповоротливый агрегат и побежал вдогонку за воровкой.

– Черт тебя подери! – закричал он, скрываясь за углом.

Девушка немного сбавила темп, чтобы музыкант решил, будто может поймать ее. Но, подпустив преследователя поближе, снова понеслась со всех ног.

Едва шарманщик исчез из вида, пятеро беспризорников выскочили из укрытия и занялись шарманкой. Инструмент был очень тяжел, но, учитывая количество воришек, всё прошло практически без затруднений. Они нырнули в первую же улочку – в противоположном направлении от траектории Спички – и побежали как можно быстрее. Вся операция заняла не более минуты.

– Как просто! – обрадовалась Плакса.

Маленькие успехи всегда поднимали настроение, а уж тем более после всех пережитых ужасов.

– А что теперь? – поинтересовался Сопля. – Поставим ее здесь, посреди улицы, и начнем слушать песенку? Или потащим эту махину до самого дома?

– М-может, откроем к-канализационный л-люк и спрячемся там? П-получится б-быстро. Я т-теперь умею.

– Ну, не знаю, Заика. Если…

– Фу, гадость! Там воняет какашками, – заныла Плакса. – Я не хочу в канализацию!

Заика опустил глаза, обиженный, что они отвергают его идею.

– Отсюда недалеко до нас, – заметил Хромой. – Оставим ее себе, сможем слушать музыку, когда захотим.

– Ага, чтобы все соседи о нас узнали, – съязвил Обрубок.

В итоге сироты решили всё-таки отнести инструмент в укрытие под мостом. И двинулись в сторону дома, стараясь никому не попадаться на глаза.

Штаб-квартиру они нашли в том же состоянии, в каком и оставили, – то есть разгромленной и перевернутой вверх дном. Обрубок вздрогнул, закрывая железными листами дыру в полу. Он всё еще не пришел в себя после жутких событий этого утра и по-прежнему чувствовал себя виноватым. Сначала главарь против воли вспомнил предсмертные крики Сопли, потом перед глазами всплыл старый солдат, тянущий к нему окровавленную руку. У мальчика перехватило дыхание от стыда. Сегодня он дважды проявил малодушие. Струсил. Какой позор!

Воришки поставили аппарат на пол. Хромой вытащил листы с перфорацией. Кое-где они оказались непоправимо испорчены: обожжены взрывом, заляпаны кровью… Ребята сделали несколько попыток засунуть картонку в инструмент, но у них ничего не получилось.

– Погодите, сейчас всё сделаю.

Это вернулась Спичка. Она тяжело дышала.

– Бежать медленно – сдохнуть можно! Но пришлось, чтобы увести его подальше.

Девушка приблизилась к шарманке и одним точным ударом загнала картонку внутрь, будто всю жизнь этим занималась.

– Он мне десять минут полоскал мозги про то, как это работает.

Спичка начала вращать ручку, и тонкий картон медленно исчез в механическом брюхе. Остальные немного отступили, чтобы не мешать ей. И тут из трубы шарманки раздался звук. Но это была вовсе не песня. А странный металлический голос. Холодный и нечеловеческий, он, казалось, пробирал до костей.

– ЧАСОВЩИК НЕ ДОЛЖЕН ГОВОРИТЬ. НАЙДИТЕ И СЛОМАЙТЕ ЕГО. СТРАЖИ КОЛДУНЬИ НЕСОМНЕННО ИЩУТ НАС. НО ОНА СОВСЕМ СЛАБА. НЕ ПОЗВОЛЬТЕ ИМ ПОМЕШАТЬ. МЫ ДОЛЖНЫ ЗАВЕРШИТЬ ДЕЛО.

Когда послание закончилось, дети долго молчали. Теперь они перестали вообще что-либо понимать. Наконец Спичка задала вопрос, который у каждого крутился на языке:

– Ну, и что нам теперь делать?

– Колдунья? Мы пойдем искать колдунью? – вскричала Плакса, которой явно понравилась перспектива встретиться с персонажем волшебных сказок.

– Думаю, надо как можно скорее найти треклятого изобретателя, – шмыгнув носом, изрек Сопля.

– Да, это на самом деле необходимо, – мрачно согласился Хромой.

23. По их следам

– Вы в этом уверены? – скептически переспросил он.

– Да, да! Честное слово, мсье! Их было шестеро. Самый младший мальчишка – в кепке, другой – в очках и с сумкой через плечо. А тот, что постарше, – с железным крюком вместо руки! Его вообще ни с кем не спутаешь!

Жозеф Деланкр поблагодарил рабочего и отошел немного в сторону. Он обшаривал окрестности в поисках улик и постоянно возвращался к этому зданию, уничтоженному огнем. Сильный запах гари отравлял воздух.

Он не понимал. Какое отношение к этой истории имели дети? Они сбежали из приюта, промышляли воровством, обманывали честных людей – всё так. Но эти малолетние беспризорники совершенно точно не были анархистами, террористами и убийцами. А сегодня на заводе погибло немало людей. Сироты просто в силу возраста еще не могли участвовать в подобных преступлениях. Может, это простое совпадение? Дети случайно оказались в неудачном месте в неудачное время.

Жозеф Деланкр, которого приютские называли Лишаем, терпеть не мог всякого рода совпадения. В его маленьком, идеально организованном мирке им не было места. Случались успехи и провалы, полностью зависевшие от него самого, а не от так называемой судьбы.

Например, когда сироты сбежали из интерната, Лишай был не в лучшей форме. С каждым днем он терял интерес к работе директора, а вместе с тем и необходимую бдительность. Негодники просто воспользовались этим.

С другой стороны, рвение, желание отличиться и послужить на благо обществу, привели его в Парижскую службу безопасности. Именно эти качества, а не скандал на прежнем месте работы и не протекция высокопоставленного дядюшки, мсье Горона, как утверждали некоторые завистники. За пару месяцев службы в полиции Жозеф заставил умолкнуть злые языки, осуществив несколько показательных арестов. И он намеревался продолжать в том же духе – то есть по горячим следам поймать злодеев, разрушивших завод. Если ими действительно окажутся сироты – что же, тем лучше, он поквитается с ними заодно и за прошлое. Однако Жозеф Деланкр не был слепцом, а еще меньше – простофилей. И отлично понимал, что за взрывом стоят явно более могущественные силы, нежели банда беглых подростков.

Он уставился на огонь, который продолжал полыхать, несмотря на все усилия пожарных. Небольшие частички горящего материала поднимались в потемневшее от ядовитого дыма небо. Зловещее зрелище словно гипнотизировало инспектора. Ему казалось, будто пламя бушует в его раскаленных внутренностях, в закипающей крови… Эта катастрофа станет его триумфом, принесет ему почет и всеобщее уважение…

Жозеф Деланкр, насупившись, двинулся в сторону жандармов, которые стояли в оцеплении вокруг фабрики и отгоняли зевак.

– Есть какие-нибудь идеи о том, что здесь стряслось? – обратился он к молодому офицеру.

– Пока ничего конкретного. Возможно, взрыв произошел из-за утечки газа. Но точно утверждать невозможно. Наши люди работают над расчисткой завалов. Однако это займет как минимум весь остаток дня.

– Хорошо. Вы выяснили имя владельца? Надо сообщить ему.

– Да, конечно. Мы сделаем всё необходимое.

Перед ними на мостовой лежал какой-то предмет, прикрытый от любопытных глаз брезентом. Лишай присел на корточки и приподнял ткань, пытаясь понять, что под ней. Очертания были очень уж странные. Это оказался большой винт, наподобие корабельных, с покореженными от взрыва лопастями. Инспектор удивленно повернулся к офицеру:

– Что здесь производили?

24. Всё приходит вовремя

– Но там говорилось про колдунью, – ныла Плакса. – Мы должны найти колдунью!

– Колдуний не существует, – буркнул Обрубок.

– Ага! Ты уже говорил, что монстров не существует! И что дырявая бумажка – это просто песенка!

Главарь не знал, что возразить на столь неоспоримые доводы. Девчушка права. В конце концов, часы, переносящие в прошлое, и роботы-убийцы – разве они более правдоподобны, чем колдунья? Так что – почему бы и нет?

Это была их первая передышка с тех пор, как Хромой украл часы. Все последние сутки события сыпались одно за другим, превращая жизнь в бесконечный побег от смерти… и от времени. Сейчас дети ужинали, окруженные горящими свечами. Им было просто необходимо восстановить силы. Прошлым вечером они проглотили еду одним махом. Теперь же пытались жевать чуть помедленнее, наслаждаясь вкусом каждого кусочка и размышляя в тишине обо всем, что с ними произошло.

Сопля поправил очки:

– Ладно. Давайте насчет изобретателя. Что мы знаем?

– Он сделал эти часы! – радостно отрапортовала Плакса.

– Не возвращался домой уже несколько дней, – добавила Спичка.

– А роботы доставили ему коробку с железным пауком, который должен был его убить, – произнес Хромой.

– Правда? – удивился Сопля. – Откуда тебе это известно?

Хромой прикусил язык, прикидывая, как лучше соврать, но ему на помощь пришел Заика.

– М-мы знаем, что он смастерил к-кучу разных штуковин.

– Часы.

– Скульптуры.

– Чертежи кораблей.

– И железных дорог.

– Ничего себе! Да он мастер на все руки, этот ваш таинственный гений!

– И у н-нас есть его д-дневник.

Хромой аж подскочил. Точно, дневник! Как он мог забыть! Маленькая, переплетенная в кожу книжица, которую Заика поднял на бегу в горящей квартире изобретателя и сохранил, совершая «путешествия во времени». Теперь дневник лежал в сумке Сопли. Хромой вытащил его и положил на стол, чтобы все могли видеть. Внутри оказалось множество рисунков и чертежей. Некоторые картины были настолько странными, что разобраться в них мог, вероятно, только сам изобретатель. Однако попадались также и вполне обычные натюрморты, а также очень красивые наброски птиц.

– Ну, и что тут интересного? – удивился Обрубок.

– Я… я не знаю, – признался Хромой. – Не могу понять.

Он был, конечно, не единственным в банде, кто не умел читать, однако всё равно стыдился своего невежества. Сопля, привычно вздохнув, начал листать страницы, как вдруг Обрубок вырвал тетрадь у него из рук.

– Дай сюда. Я разберусь.

Главарю хотелось восстановить свой пошатнувшийся авторитет. Он больше не мог терпеть, что всем заправляют младшие мальчишки. Хромой обиженно поджал губы, а Сопля ужасно удивился:

– Я думал, ты не умеешь. Ты ведь говорил…

– Ну, да. Говорил. Чтобы учителя отстали. Да и что там читать, в приюте?

Обрубок раскрыл блокнот. Кое-что он расшифровал без особого труда. Например, список материалов, которые необходимо купить. Однако многие страницы, содержавшие всякие научные выкладки, были, конечно, за гранью его понимания. В конце ежедневника Обрубок обнаружил записи о назначенных встречах – с именами и адресами. Одна строчка была яростно обведена:

ДЕ РОК ЛАРТИГ, 14, УЛИЦА БУРГОНЬ, 7-Й ОКРУГ.

Встреча датировалась прошлой неделей.

25. Де Рок Лартиг

– Ого, какой огромный дом! Ты уверен, что это здесь? – спросила Спичка.

Обрубок, отступив на шаг, еще раз взглянул на жестяную табличку с адресом, висевшую высоко на стене.

– Номер 14, улица Бургонь, 7-й округ. Да, всё верно.

Дети провели беспокойную ночь. Главарь не мог уснуть, мучимый чувством вины. Хромой ворочался, бесконечно прокручивая в голове тысячу вопросов. Поэтому уже на рассвете они отправились по адресу, найденному в записной книжке изобретателя Жоржа Убри, надеясь, что смогут лучше понять последние события, свидетелями и жертвами которых стали.

Сироты хорошо знали этот квартал. Пару месяцев назад они, по заказу перекупщика Ренара, обчистили соседний дом. За кирпичной стеной с железными воротами находился маленький уютный дворик с красивыми клумбами и дорожками из гравия. А в глубине возвышалось прекрасное трехэтажное здание. Надпись над входом гласила: «Собственность господина де Рок Лартига».

Хромой нетерпеливо пересек дворик и остановился на крыльце, поджидая друзей. Затем поднял впечатляющий дверной молоток в форме якоря и постучал. Вскоре щелкнула задвижка, и в щели появилась половина лица пожилого человека. Он презрительно оглядел их.

– Нам необходимо поговорить с господином де Рок Лартигом, пожалуйста…

– Мы не подаем милостыню. Убирайтесь отсюда, маленькие попрошайки!

Дверь захлопнулась. Сироты разочарованно переглянулись. Вот и всё? И что им теперь делать? Некоторые уже повернули назад, как вдруг Соплю осенило:

– Эй! У меня идея!

Он плюнул на ладонь и пригладил непослушные вихры Обрубка, а потом застегнул его рубашку на все пуговицы, до самого горла, чтобы придать главарю банды более приличный вид. Все, кроме них двоих, спрятались неподалеку.

Обрубок отступил на шаг, чтобы его было видно всего целиком, когда дверь откроется. Он стоял, заложив руки за спину, и криво улыбался. Сопля, наоборот, присел на корточки почти у самого порога. Они немного подождали, еще раз повторили свой номер, и наконец Сопля снова постучал. Дверь приоткрылась.

Младший мальчик заговорил басом, опять пользуясь своим взрослым голосом, а старший старательно повторял его слова одними губами. Так что складывалось впечатление, будто говорит он:

– Доброго здравия, господин хороший. Прекрасное утро, не правда ли? Простите, что беспокою. Я посыльный от мсье Жоржа Убри. И у меня новости чрезвычайной важности. Я бы ни за что не решился торопить вас, почтеннейший, если бы от этого не зависела жизнь человека…

Сопля вошел в раж и хотел продолжать представление, но слуга, к большой досаде мальчика, перебил его:

– Господина де Рок Лартига нет дома. Но я сообщу мадам. Никуда не уходите.

Через несколько минут дверь широко распахнулась, и пожилой слуга с изумлением обнаружил на крыльце шестерых чумазых ребятишек – разного возраста и пола. Обрубок одарил старика сияющей лицемерной улыбкой и даже протянул для рукопожатия свой крюк.

Внутри дом был обставлен дорогой мебелью и обклеен элегантными обоями. На стенах висели пейзажи и фамильные портреты в резных рамах. Повсюду на полках стояли изящные безделушки и вазы, украшенные затейливыми узорами. Пол покрывали богато расшитые ковры. От этой избыточной роскоши рябило в глазах. Где-то в глубине дома суетились многочисленные слуги. Дети, никогда в жизни не видевшие ничего подобного, застыли, разглядывая драгоценную хрустальную люстру и сверкающие витрины, за которыми хранились какие-то коллекционные редкости. Открывший им дверь пожилой слуга проводил сирот в очаровательную гостиную, где в старинном дорогом кресле сидела прекрасная дама. Некоторое время они молча рассматривали ее, а она – их.

Длинные светлые локоны красавицы, перехваченные золотыми лентами, ниспадали на чудесное платье оливкового цвета. Она забавлялась, видя растерянность маленьких оборванцев, не знавших, как себя вести.

– Садитесь же, дети.

Они не двигались с места, не решаясь в своих грязных лохмотьях расположиться на роскошных дорогих стульях, стоявших в комнате. Старый слуга, топтавшийся на пороге, пробурчал себе под нос какое-то ругательство.

– Можете идти, Августин, – произнесла дама. – Да не бойтесь, не перегрызут же мне они горло! Ведь правда? – обратилась она к сиротам.

Те смущенно закивали.

– Ну, вот видите, – улыбнулась дама.

Когда они остались одни, хозяйка снова заговорила:

– Меня зовут Алиса. Я супруга господина де Рок Лартига. С кем имею честь беседовать?

– Я – Плакса, – затараторила девчушка, очарованная красотой дома, в который они попали. – А он – Заика. Вон тот – Сопля. Там – Спичка, с ней рядом – Хромой. А позади всех – Обрубок.

– Какие удивительные у вас имена, – рассмеялась дама, которую явно забавляла эта необычная компания.

Однако ее смех длился не дольше, чем позволял хороший тон.

– Итак, вы действительно от господина Убри? – спросила хозяйка, обращаясь к самому старшему.

– Ну… это… скажем так… мы малость приврали… – промямлил Обрубок. – По правде говоря, мы сами его ищем, этого мсье Убри. Говорят, он исчез пару дней назад.

Красивое лицо дамы помрачнело. Она выглядела явно обеспокоенной.

– Я не знала… Дело в том, что мой муж… Он тоже пропал… Его не было дома несколько дней… И я думала, может, вы что-нибудь знаете…

– Может, они где-нибудь вместе? – воскликнула Плакса, которой очень хотелось поучаствовать в разговоре.

– Не знаю, – грустно и серьезно ответила дама. – Я боюсь, случилось что-то ужасное. А всё эта Выставка… Богатые промышленники бьются не на жизнь, а на смерть – лишь бы сделать себе имя. Вот я и опасаюсь, что кто-то из конкурентов мог просто устранить моего мужа. К тому же вчера на одном из его заводов произошел взрыв. Полиция утверждает, что это несчастный случай. Но я не верю.

– На заводе?!

– Да. Наша фабрика по производству кораблей на набережной Гренель вчера была полностью уничтожена несколькими взрывами.

Сироты переглянулись. События явно увязывались в одну цепочку, но дети пока всё равно не могли понять, что именно происходит. Ясно было одно: эта история дурно пахнет. Воняет, как канализация.

– Что связывает вашего супруга и господина Убри? – вежливо поинтересовался Сопля, изо всех сил стараясь не шмыгать.

Алиса ответила не сразу. Она явно раздумывала, что можно открыть этим незнакомым детям, а что нет. Наконец дама неохотно произнесла:

– В прошлом году я… попала в затруднительную ситуацию… и господин Убри меня очень выручил.

Потом, видя их озадаченные лица, она со вздохом приподняла подол своего чудесного платья. Сироты дружно ахнули. Левое колено красавицы состояло из металлических стержней, шарниров и креплений.

– Я упала с лошади. Если бы не мсье Убри, я бы на всю жизнь осталась прикована к постели. Жак, мой муж, слышал о его выдающихся способностях во всем, что связано с техникой. И это оказалось чистой правдой. Господин Убри сконструировал для меня протез – совершенно гениальное изобретение!

– Должно быть, вы заплатили ему кучу денег, – важно заметила Плакса.

– О да, – улыбнулась Алиса. – Потом Жак часто с ним сотрудничал. Господин Убри придумывал что-то для его судостроительной верфи. Я не очень разбираюсь… Мой муж – человек увлекающийся, и ему нужен был кто-то с ясным и трезвым умом, чтобы взвешивать все за и против его новых затей.

Хромой слушал с огромным интересом. Кусочки головоломки начинали понемногу складываться. Он стянул с головы кепку, пригладил волосы ладонью и заговорил:

– Тем не менее изобретатель явно не купался в золоте. Мы видели его квартиру и лавку. Судя по тому, что вы рассказываете, он мог бы позволить себе более просторный дом. Куда же он девал все свои деньги?

Мадам де Рок Лартиг посмотрела на мальчика с удивлением. Она явно не ожидала от маленького беспризорника такой сообразительности.

– Мой муж очень богатый человек. Он владеет не только заводами. У него есть также множество барж, которые он использует для транспортировки разных грузов, в основном зерна. Ведь он занимается еще и торговлей. И вот, насколько я понимаю, на свои сбережения господин Убри приобрел одну из этих барж.

– Вы знаете какую?

– Ну, у моего мужа их так много… Я не знаю, какую именно он продал изобретателю. Наверху, в его кабинете, лежат всякие документы, касающиеся этой сделки. Может, там написано… А я не знаю, нет.

– Простите за настойчивость, но можно мы посмотрим эти бумаги? – воскликнул Хромой, невероятно воодушевленный тем, что перед ним наконец вырисовывается четкий след.