Текст книги "Улыбнись мне, Артур Эдинброг"

19. Время взяться за ум

Представляю, как я выглядела. В простыне, с разбитым носом, босиком и с таким характерным блеском в глазах. Ещё минуту назад он родился как блеск ликования, но теперь стремительно превратился в отблески стыда.

Стыда, разъедающего, как кислоты в фильмах про психопатов.

Артур молчал, продолжая смотреть на меня в упор. От него не укрылось ни моё тяжёлое дыхание, ни припухшие губы.

– И тебе привет, Артур, – наконец выдавила я. И, поскольку он не спешил с ответной репликой, сдавленно добавила: – Наверное, я должна попросить у тебя прощения.

Уточнять, за что, я не стала. За всё сразу. Пакетное предложение.

Эдинброг нахмурил брови.

– При чём тут прощение? – раздражённо процедил он. – Мы не друзья. Не родственники. Просто вынужденные партнёры в неприятной игре. И вроде как собирались сотрудничать. Я просил тебя поступить определённым образом. Ты проигнорировала эту просьбу. Что ж… Я сделал выводы. А извинений не надо. Они интересны только от тех, к кому ты неравнодушен. Занимайся дальше, чем хочешь: мне всё равно.

Он говорил, а я медленно заливалась краской. В носу щипало. К горлу подкатил комок.

– Чтоб ты знал, я занималась тем, что пыталась выведать информацию о том, куда попала и чьим фамильяром стала! – неожиданно взбрыкнула я. – Ни ты, ни твои идиотские соотечественники не спешили делиться со мной сведениями, тогда как дураку понятно, что сплетни об апокалипсисе, – я выделила это слово, – на пустом месте не рождаются! Я просто хотела узнать о тебе побольше!

– Перепихнувшись с другим? – зло уточнил Эдинброг.

Вот это он зря сказал.

Зря-зря-зря.

Я зарычала, готовая вцепиться ему ногтями в лицо:

– Ты должен был мне всё рассказать, придурок! Ты вёл себя просто бесчестно, укрывая от меня такое!

– Ничего я тебе не должен! – рявкнул он в ответ. – Тебя здесь скоро не будет, какая тебе разница? Меньше знаешь – крепче спишь!

– Иди к чёрту! Это мне решать: я имела право на свободу выбора – знать или не знать! А вы тут все ходите, закрыв глаза, рот и уши, как те дурацкие обезьянки, и если бы не нимфин, я бы вообще была не в курсе ваших грандиозных проблем!

– Вот и отлично, говорю же! Провела бы этот месяц как отпуск, без лишних нервов! – Артур сжал кулаки.

– По-твоему, недомолвки способствуют спокойствию?! Да ты вообще ничего не понимаешь!

– А слабо было ещё раз меня спросить, раз тебе так приспичило?! Вместо того, чтобы соглашаться с моими планами, а потом уходить на вечеринку к главному козлу всех миров?!

– Твоими планами? Скорее, твоими запретами! – Меня уже всерьёз затянула истерика. – А я ненавижу запреты! Хочу свободы: сама решать, куда идти, что узнавать, чем заниматься!

– Ах, запреты тебе не нравятся, значит? Свободы возжаждала?! А ничего, что ты в чужом мире? И не знаешь чёртовых местных правил? Как ещё я должен был обеспечить твою безопасность?!

– И мы снова возвращаемся к тому, что кое-кому надо научиться давать нормальные объяснения! А то: сюда нельзя и сюда нельзя, а ещё я хрен-с-два скажу тебе, кто я такой! Ну почему ты просто не рассказал мне о том, что тебя всерьёз считают мессией?!

– Потому что не хотел! – заорал он. – Знала бы ты, как я ненавижу всю эту ситуацию!

Этот крик был настолько отчаянным, что я замерла на полушаге. Во время перепалки мы постепенно сходились, как дуэлянты, которым забыли дать револьверы. И в итоге стояли теперь почти вплотную друг к другу, тяжело дыша. Я с яростью смотрела на Эдинброга снизу вверх. Он отвечал мне таким же гневным, полыхающим взглядом.

Несколько секунд мы молчали, и эхо последней реплики будто плясало под готическим сводом коридора. Наконец я опустила глаза. Артур отвернулся и сделал шаг назад.

Потом кашлянул, пригладил волосы и скрестил руки на груди.

– Ты идти можешь? – уже спокойно, хотя и сипло, спросил он, посмотрев на мои расквашенные колени.

Я кивнула.

– Тогда пойдём. И где твоя одежда? В смысле, – спохватился Артур и задиристо прищурился, – мне плевать, где твоя одежда, но скажи: она завтра не окажется вывешенной на флюгере главного здания или что-то вроде того?

Я содрогнулась:

– Нет. Думаю, не окажется.

– Хоть одна хорошая новость.

Я вздохнула и, помявшись, поковыляла вслед за ним, как зомби. Узрев это печальное зрелище, Артур тотчас остановился и тихо выругался.

– Ты похожа на побитого котёнка, – процедил он.

Его ладони загорелись мягким синим светом. Я отшатнулась, но Артур подтянул меня к себе за плечо и провёл рукой по лицу, а потом, наклонившись, по ногам.

Раны затянулись как миленькие.

– Спасибо, – буркнула я.

Он не ответил. В молчании мы спустились на десятый этаж. Пришли в спальню. Я сходила в душ, потом устроилась в вольере и отвернулась к стене. Артур погасил свет, оставив только ночник на столе. Я долго не могла уснуть. Он что-то писал: скрипело перо, шуршала бумага.

А потом я заплакала.

Тихо, изо всех сил стараясь, чтобы меня не услышали. Долбаные слёзы просто вытекали из глаз и заливали подушку.

Причиной было всё и сразу. А поводом, как ни странно, – одна случайная шутка. Я никак не могла выкинуть из головы фразу, брошенную Борисом, – о том, что всё это «попаданство» может быть лишь галлюцинацией погибающего мозга…

В смысле: господи, как я далеко от дома. И, конечно, хочется назвать это всё игрой, приключением, но спускается ночь, остаёшься один, и холод сжимает сердце.

«Мир – это сон Брахмы», – говорят индуисты о нашей вселенной.

«Бог спит и видит нас во сне», – утверждает философ Джордж Беркли.

Если этот мир – сон, а Борис тут бог – это очень опасное место. А если бог тут я сама, то ко мне возникают вопросы: зачем я придумала Судный день? Последний приказ «умри за меня»? Студента, на чьи плечи взвалили ответственность за спасение… всех?

Перо перестало скрипеть.

– Фамильяр, ты что, плачешь?

– Хр-р-р… – Я опомнилась и быстро сменила тональность на храп.

Ещё какое-то время затылком я чувствовала, что на меня смотрят. А потом перо заскрипело вновь.

А я и впрямь уснула.

* * *

Следующие два дня я провела в одиночестве.

Когда я проснулась, Артура в комнате не было. Только записка: «Ты хотела свободы? Возрадуйся: в ближайшее время ты предоставлена сама себе. Мне придётся попросить тебя уделить мне время лишь в конце недели: расскажу про грядущий экзамен. И да. Там снова будут запреты и правила, представляешь? Придётся уж потерпеть».

Я покачала головой.

Жаль, по почерку нельзя было понять интонацию. Злость? Язвительность? Добрая насмешка (это, конечно, вряд ли: ведь мы так и не помирились, и что-то мне подсказывало, что Артур не из тех, кто наутро после ссоры просто «забывает» о ней)?

Но так или иначе, а рядом с запиской лежал значок с гербом университета, являющийся пропуском в библиотеку.

Будь у горгульи-охранницы локти, она бы их искусала, когда я гордо и полноправно прошла в читальный зал.

«Привет, Инес, – написала я в журнале, использовав свой лучший почерк. – Ты могла бы дать мне какие-нибудь книги, которые рассказывают о порядке проведения экзаменов? И что-нибудь бытовое о вашем мире, с глобальным уже, кхм, разобрались… И о фамильярах, да. Спасибо!»

Глухонемая Инес, кажется, обрадовалась такой смене моих интересов. Она не возражала против того, чтобы я брала учебники с собой.

Весь день я шастала туда и сюда между тремя опорными пунктами:

1. Библиотека – оплот знаний и дружелюбия Инес;

2. Сироппинг – моё любимое место, ибо там идеально кормили, а кофейник наполнялся сразу же, едва ты допивал ароматное, чудное варево;

3. Лужайка с фонтаном – там я мимикрировала под прочих студентов, готовящихся к экзаменам. Тюленье лежбище, только с книжками, ага.

Самое прекрасное, что у меня за спиной никто не хихикал. Никто не узнавал во мне Ту Самую Землянку. Достичь этого оказалось просто: всего-то и потребовалось, что надеть традиционный университетский джемпер, нацепить на грудь значок, стянуть волосы в хвост и – да – везде ходить, уткнув нос в учебник… Что отлично коррелировало с моими планами.

Вскоре я знала о повседневности мира Гало примерно столько же, сколько знаю о своих любимых книжных мирах: о Средиземье, Хогвартсе, Ехо и Лайонассе.

Однако мои знания отличались изрядной хаотичностью.

Например, я теперь была в курсе, что:

– две младшие луны называются Крик и Надежда, первая исчезает с орбиты в августе, вторая – в ноябре;

– ни разу ещё фамильяром мага не был человек, но дважды был эльф, и оба раза дело заканчивалось свадьбой;

– в мире всего три государства с нормальной природой и приятным климатом, остальная планета – пустоши постапокалипсиса, привет Тварям;

– столица находится в двух днях пути от Форвана;

– тут есть воздушные шары и подводные лодки (ого!);

– весь кофе здесь обработан по тому же принципу, что и наш «копи лювак»; то есть с помощью прожорливых куниц и ферментации в их желудках.

(Читая этот факт, я поперхнулась. Но лювак, вообще-то, крутой. Местный кофе тоже. Долой брезгливость.)

На второй день я так перебрала с информацией, что уснула прямо в спальне Артура за столом. А проснулась – у себя в вольере. И – волшебство – обнаружила, что одна из взятых мной книг об экзаменах поменялась на другую.

«Она лучше» – было скупо написано на бумажке, вложенной между страницами.

Я улыбнулась.

На следующий день я повторила тот же маршрут. Причем с большим удовольствием. Библиотека, Сироппинг, фонтан. Для перемещения я пользовалась флигельными порталами и боковыми лестницами – соваться на первый этаж после ночи ангелов мне как-то не хотелось. Плюс там было слишком много людей: уже начались экзамены. Периодически кто-то орал. И рыдал…

Вечером я поняла, что надо сходить к Борису – забрать у него свою одежду. Но финансиста не оказалось в спальне. Зато там почему-то нашёлся Иньч, Младший Мёрклый. Он валялся с трубкой на диване и с неохотой поднялся, чтобы выдать мне вещи.

– А где Борис? – удивилась я.

– Отчёты повёз в столицу, как обычно. Пока его нет, я у него тусуюсь, рыбок кормлю, – кивок на аквариум.

Я подумала, что если этих рыбок до сих пор не прикончили дымные вечеринки, то сутки-другие без еды их тем более не убьют. Но о’кей.

Я поблагодарила Иньча и пошла к выходу.

– Эй, – окликнул он меня на пороге. – Бор попросил не болтать, и я не буду. Мне пофиг на чужие сокровища. Но… А тебе-то зачем эти кристаллы? Ты же собираешься свалить? На Земле они вряд ли нужны.

– Ты вообще о чём? – обернулась я, вскинув брови.

Видимо, физиономия от неожиданности у меня стала настолько зверская, что Иньч поднял вверх раскрытые ладони:

– Понял, забей! Я чисто из любопытства. Ты крутая, Вилка. На вечеринке бы не сказал, но…

Брови уехали на затылок.

– Молчу, – сказал Иньч и спрятался за клубами дыма.

Я ушла в некотором смятении. Что им там Бор про меня наплёл? Какие такие кристаллы? Ох, вернись у меня, землянин!

…И вновь я задремала за книгами. М-да. Организм явно воспринял чужую сессию, как собственную. И подключил все усвоенные в прошлом привычки.

Но на сей раз я проснулась в тот момент, когда кто-то поднял меня на руки и понёс в вольер. Я открыла глаза.

– А, ты не спишь, – сказал Артур, тотчас равнодушно сгружая меня на пол (хорошо хоть не бросил).

Лицо у него было из серии: скорее сдохнет, чем улыбнётся.

– Я многое выучила, – зевнула я, плюхаясь на свою койку. – Теперь тебе не придётся рассказывать мне об экзаменах. Но вот практика нужна, чтобы мы ничего не запороли.

Эдинброг склонил голову набок, прикидывая, как лучше ответить на мою деловито-дружелюбную интонацию.

– Начнём практиковаться на днях, – кивнул наконец он.

А меня вдруг пробило:

– Артур, мне жаль, что я тогда молча ушла на вечеринку к Борису. И нарушила твою просьбу о том, чтобы вернуться до полуночи. И… наорала на тебя за то, что ты не рассказал мне свою историю. Прости. Ты имел право молчать.

Он вздохнул и пожевал губами.

– А ты имела право знать. И про Судный день, и про странности университета – ангелов и всё такое… Так что тоже, – он поморщился, – прости.

Мы чинно кивнули друг другу, принимая извинения.

Мне казалось, у меня с плеч не то что камень упал – целый пик Маттерхорн, не меньше. Артур тоже повеселел.

Он осторожно сел на кровать рядом со мной. И, поколебавшись, спросил:

– Вилка, почему ты плакала той ночью?

– Я не плакала.

Эдинброг сощурился.

– Я маг вообще-то. У меня отменный слух.

– А это как связано?

– Ты плакала из-за Бориса?

– Конечно, нет.

– Но ты ведь была с ним? До того, как я нашёл тебя?

Фак, ну опять.

– Да, – поморщилась я.

– Понятно.

Эдинброг замолчал. А потом вдруг протянул руку вперёд и коснулся моего носа. Осторожно пощупал хрящик. Я с подозрением скосила глаза на его пальцы.

– Много крови было, да?

Я непонимающе кивнула. Артур поджал губы и встал.

– Пойдём. Я хочу тебе кое-что показать.

20. Прибрался

Времени было около двух ночи.

Поэтому, когда Артур решительно двинулся к порталу, ведущему на первый этаж, я, наученная горьким опытом, сказала:

– Эй, постой! Там же ангелы, – пояснила я, как неразумному. – Комендантский час, всё такое.

– Уж я-то знаю, – фыркнул Эдинброг. – Не учи учёного!

Он вспрыгнул на бортик фонтана и демонстративно постучал по лепестку лотоса:

– В тему о знаниях. Ты же вычитала, среди прочего, что эти цветки записывают все перемещения студентов?

Я кивнула. Это действительно было так: порталы оказались с гнильцой, как некоторые интернет-программы, подло сливающие ваши данные тем или иным организациям, в зависимости от того, кто больше заплатит. В данном случае информация шла напрямую в кабинет ректора: регистрировалась там в магическую кляузную книгу и затем применялась в качестве улик. И, потенциально, как реалити-шоу.

Собственно, узнав об этом, я заволновалась: ведь мы с Борисом оставили ангелов в клетке, а за порчу университетского имущества в крупных масштабах предписывались очень, очень неприятные наказания… Но ко мне никто не приходил с обвинениями, и поэтому я решила, что Борис как-то там разобрался.

Бор – он такой. Инициативный.

– Поэтому вчера, – продолжил Артур, рассеянно поглаживая белые лепестки, которые под его колдунской рукой как-то почти сладострастно мерцали, – когда я пошел искать тебя, все мои телепортации оказались на виду. В том числе те, что ведут к ангелам – там я искал тебя в первую очередь. А вот на землян наша система не реагирует, – он цокнул языком. – И вы с Борисом для телепортов – невидимки. Никто не знает, что вы были на первом этаже.

– Та-а-а-ак? – протянула я, начиная подозревать, в какую сторону сейчас пойдёт диалог.

– К счастью, система не оповещает ректора о мелких нарушениях. Ему нет нужды просто так лезть в Книгу Телепортов. Но если бы утром оказалось, что какой-то бесстрашный самоубийца устроил шухер среди ангелов-стражей, ректор бы непременно полез проверить, кто это был.

Я нахмурилась, глядя на мрачного-мрачного Артура.

– Ты хочешь сказать, что это тебя наказали вместо нас?

– Нет, меня не наказали, – с ненавистью процедил Эдинброг. – Потому что я… – он судорожно вздохнул, – прибрал ваш бардак.

И в воздухе явственно проступили очертания всех невысказанных им после точки матерных слов.

– Оу, – сказала я.

А сама подумала: и как он нас не убил тогда? Представляю, каково это – помогать скрыть следы преступления тому, кого ненавидишь, и той, что пошла с первым на вечеринку.

– Спасибо? – вновь сказала я вопросительно.

– Ничего подобного. На сей раз ты так просто не отделаешься, Вилка. Борис – тем более.

– Мстить будешь? – предположила я.

Он оскорблённо поморщился. Что есть, то есть – у думающих слоёв населения слово «месть» давно стало признаком мелкой душонки. Ибо душа широкая легко переступает через идиотов и живёт дальше, не тратя себя на сведение счётов.

То есть мстить-то по-прежнему, может, и хочется. Но лучше не надо. И вслух говорить об этом точно не стоит: вместо аплодисментов получишь совет обратиться к психологу.

– Объясню позже. Сейчас продолжим экскурсию. Тебе стоит узнать кое-что о Борисе и его… джентльменстве.

Мы воспользовались лестницами – несколькими штуками по очереди, после чего вломились на кафедру Зоологии – Артур беззастенчиво вскрыл замок заклятьем. Там, как и во вчерашнем хранилище, располагалось некоторое количество клеток – кабинетные образцы.

Эдинброг подхватил с этажерки лампу, в которой сияли сонмы светлячков (как по мне – весьма лицемерный фонарь для зоологов, ну да ладно), и подвёл меня к дальнему углу помещения.

Там на столике стояла вытянутая клетка с песком на дне. На сей раз миниатюрная. На стене над ней висела табличка: «Смертельно опасно!»

– Знакомая штука? – спросил Артур. Я кивнула.

Эдинброг взял со стола перочинный нож и уколол палец. Выступила капелька крови. Артур вытер её о тяжёлое папье-маше в виде гранитного филина. После чего открыл решётку на клетке и положил птицу внутрь. Закрыл решётку. Поставил на часах таймер на полторы минуты.

Он и не думал объясняться.

Тогда я просигналила ему бровями: «Эй, что происходит?» И пока часы тикали, колдун монотонно, как в полицейском отчете, угадал-обрисовал мне наш с Борисом путь той ночью:

А) Суетливый сбор врагов для погони;

Б) Ох! Вилка падает в темноте на незнакомой ступеньке, о которой Бор забыл предупредить!

В) Ох! У Бора идея! Щас он всех спасёт!

– А потом ты, раненая, находилась в клетке, подманивая ангелов, а он, наверное, ждал снаружи, да? Ну или зашёл и сразу выскочил… – Артур расчистил себе место на кафедре и теперь сидел на столе, зажав светлячковую банку между коленей. Освещение снизу – как фонарик в детском лагере – придавало рассказу привкус страшилки.

– И при этом тебя не смутило, – продолжил студент, – что якобы пустая клетка была заперта на сигнализацию.

– Ох, – сообразила я.

Это и впрямь было странно.

Таймер сработал…

– Смотри, Вилка.

Я во все глаза уставилась на наш демонстрационный образец. Как той ночью, песок в нём начал подниматься смерчем. Воздух – явственно густеть. Появилось ощущение чьего-то присутствия. Мурашки схватили меня за горло.

Каменная сова – определённо неживая – стала дергаться туда и сюда, мигая. Долбиться о прутья решётки. Чуть крошиться.

– Чёрт, – я обомлела. С ангелами происходило то же самое, но я думала – виновата их магия и мой страх.

А потом вдруг – бум – совершенно беззвучный и жуткий взрыв чёрного света. Будто в клетке возникла черная дыра, в мгновение ока поглотив и сову, и капельку крови Артура… Секунды тьмы – полнейшей, беспощадной – и свет вернулся. Песок тихо осыпался, будто дождь.

В клетке было пусто.

Я медленно повернулась к Артуру за дальнейшими объяснениями.

21. Этот парень врёт

Эдинброг пожал плечами:

– Как ты уже догадалась, сущность в клетке реагирует на кровь. Если сущность поглощает человека, то после взрыва остаётся чистейший бриллиант. Если животное – сапфир или изумруд. А если Оживлённого – как ангельскую статую, например, – то получается магический кристалл, который мы называем цэйрой.

Мне сразу вспомнился вопрос Иньча: «А тебе-то зачем кристаллы?».

– Продолжай, – попросила я со вздохом.

– Расставшись с тобой у портала, Борис вновь спустился на первый этаж в Зоохранилище и подобрал с песка десять цэйр.

– А как же другие ангелы? Его не поймали?..

– После вашей пробежки уже не осталось никаких ангелов, Вилка.

– Как это? А от кого мы прятались? Плюс, я сама видела в коридорах целую толпу этих ангелов в предыдущие дни!

– Да ни от кого вы не прятались, Вилка! – застонал Артур, одновременно постукивая указательным пальцем по виску – мол, пора включать мозг. – Борис просто нашёл повод увести тебя от клетки. Максимум от меня – ведь я тоже там где-то бродил. Что же касается остальных стражей на постаментах – вместо них уже три года как стоят наколдованные фальшивки. Потому что этот трюк с клеткой уже проворачивали в университете, и не раз… Однако в те разы участники понимали, что делают, и осознавали риски. И всё высчитывали по хронометру, а не полагались на удачу, которая вполне могла оставить меня с бриллиантом вместо фамильяра… Точнее, не меня, а Бориса. Тебе, знаешь ли, повезло. Искать бы тебя никто не стал: таинственная землянка пропала бы так же внезапно, как и объявилась… Ты бы закончила свой путь в пропылённой лавке столичного ювелира, на бархатной подушечке, принеся бухгалтеру Отченашу ещё немного наличных, и всё.

Мягко говоря, я была в шоке от такого сценария. Кончики пальцев онемели, в горле встал комок.

Раздражённая и испуганная, я только буркнула:

– А ты бы только обрадовался, да? Надо же, как сочно расписываешь.

– По-моему, ты путаешься в злодеях, – огрызнулся Артур.

Я выругалась.

При мысли о том, что я могла остаться в эпицентре взрыва, меня нехило так передёрнуло. Чёрт. Борис. Чёрт! Мне стало дурно и мерзко от мысли, что моё спасение с самого начала было ложью. С другой стороны, Бор ведь не мог знать, что я побегу к порталу.

Ага.

Я подошла к Артуру, сидящему на столе с банкой светлячков, и обвинительно ткнула двумя пальцами ему в грудь. К моему удивлению, в кончиках пальцев отдался бешеный ритм, который отбивало его сердце.

– Неувязка, Эдинброг. Как Борис мог сообразить всё это на ходу? В смысле, я поняла, что у вас тут уже случались такие кражи, и, вероятно, Борис о них слышал. Но вот так досконально всё воспроизвести?

– Не «слышал», – Артур вскинул брови и, сжав мои пальцы, педантично убрал их со своей рубашки. – «Участвовал». Раньше кристаллы воровали мы с ним на пару. И это я придумал план кражи.

Даже так?..

Я поражённо моргнула, не зная, что ответить, а Артур, скривившись, спрыгнул со стола и пошёл к выходу, как будто разговор был окончен. Но меня это определённо не устраивало.

Я поскакала за ним и вцепилась ему в рукав:

– Уж изволь продолжить!

И пока мы шатались по ночным, удивительно мирным коридорам университета (только тихое сопение доносилось из спален), Артур говорил.

– Когда-то мы с Борисом дружили. И с учётом того, что он счетовод, а я – творец, – это он умудрился произнести с поразительным апломбом, – нам нравилось придумывать всякие махинации с серьёзной финансовой и магической выгодой. Кража кристаллов-цэйр была одной из таких шуточек. Как видишь, удачной – уже три года прошло, а никто до сих пор не пронюхал, что половина стражей на постаментах – фальшивки. В этом плане ты оказалась наблюдательней всех, когда обратила внимание, что часть ангелов улыбается… В оригинале-то улыбались все. Только я умудрился это упустить, когда создавал дубликат.

– Никогда Штирлиц не был так близок к провалу… – пробормотала я. – Так, ну а в этот-то раз ты сообразил им улыбочки прицепить?

– Это не смешно! – вскинулся Эдинброг. – Но да, приклеил. В общем, в тот год мы с Борисом украли полсотни цэйр. Поделили пополам. Он хотел сразу же украсть ещё – подменить всех ангелов, но мне показалось недальновидным оставлять Форван вообще без ночной охраны. Поэтому мы ограничились пятьюдесятью. Позже, вопреки своему желанию, Бор не мог провернуть этот фокус в одиночку – кто-то должен был закрыть клетку, а его новый дружок Иньч трусоват для подобных игр. Сам Бор тоже не хотел стоять в роли раненой приманки. Так что с тобой Отченашу повезло… Приятная случайность в виде чокнутой девицы, не знавшей о комендантском часе, ну а потом – ложь, нахрапистость, импровизация. Короче, Вилка. Не буду ходить вокруг да около. Я хочу, чтобы ты добыла мне кристаллы, украденные Борисом в этот раз.

– Э-э-э-э…

Это был не тот поворот, которого я ожидала.

У меня в голове заиграла типичная музыка из фильмов о криминальных разборках.

– Зачем они тебе?

– Просто так. Хочу, – нагло ответил Артур и скрестил руки на груди. Издевается, зараза. Проучить решил. – Вот ты на вечеринку хотела, а я хочу кристаллы. К тому же, неужели тебя саму не бесит, что Бор вот так воспользовался тобой? А так – смотри, уже потихоньку собираешь коллекцию артефактов… Ты ведь жемчужинку ещё не потеряла, я надеюсь? Будут тебе сувениры по возвращении.

– Хм, – сказала я. – Хорошо, предположим. Но как мне достать эти цэйры? Говорят, Борис вообще уехал в столицу. Может, он их с собой взял и уже продал.

– Нет. Точно нет. Их так просто не сбудешь. Товар слишком специфический, придётся с кем-то договариваться.

– Почему ты сам их у него не отберёшь?

– Во-первых, это неинтересно. Во-вторых, учитывая наши с Борисом отношения, я могу немного увлечься, – и тогда придётся закапывать труп. А мне бы не хотелось в ближайшие несколько недель вылететь из университета. Сколько бы людей ни считали, что меня как ложную надежду и шарлатана нельзя брать в расчёт, я однозначно собираюсь с блеском закончить эту чёртову учёбу, пойти в Антрацитовую библиотеку, изучить там отцовское плетение и засунуть всех этих Тварей в такую задницу всея Вселенной, что они больше никогда оттуда не выберутся, – достаточно агрессивно закончил Артур.

У меня возникло ощущение, что задницей он грозился не только потусторонним монстрам.

– А что ты будешь делать потом? – Я внимательно посмотрела на него. – Ну, когда исполнишь свою великую миссию?

«Если исполнишь» я тактично говорить не стала.

– Не знаю, – слишком быстро ответил Эдинброг. – Потом придумаю.

Но странная тень, вдруг мелькнувшая у него в глазах, дала мне понять: этот парень врёт. Для себя он что-то там уже решил.

Интересно, что?..