Текст книги "Галерея мужских пороков"

Глава 22

– Это нереально, – Нина покачала головой.

Головой с новой прической и новым, шоколадным оттенком волос – более светлым, чем ее родной цвет, отчего она выглядела моложе.

– Но это правда?

– Правда, – кивнула Нина. – Хотя данный факт ничего не меняет.

– Почему? – взвилась Алиса.

– Потому что правила придумали не просто так! – закричала Нина. Алиса даже отшатнулась. – Для этого была причина! Представляешь, какой беспредел могут устроить ведьмы, если их не ограничивать в правах? Ты хочешь второй «Молох ведьм»?

– При чем тут этот… молох? – поморщилась Алиса. – Глупости какие! Сейчас не те времена!

– А! – кивнула Нина. – То есть в двадцать первом веке, к примеру, Олег Гранкин жутко обрадуется тому, что ты манипулируешь его волей, и скажет тебе спасибо? Люди всегда будут бояться тех, кто сильнее их! Ты ведь ненавидишь Римму?

– Это другое, – отмахнулась Алиса.

– Слушай, забудь о своих дурацких идеях! – в сердцах воскликнула Нина.

– А что мне делать?! – рассвирепела Алиса. – Я запуталась! И я чувствую – что-то здесь неправильно!..

– Что? – ухмыльнулась Нина.

– Ну… Вся эта ситуация… Нин! Тебе нравится твоя жизнь?

– Моя жизнь?! А это что, жизнь?

– Так почему ты боишься рискнуть? – уговаривала ее Алиса.

Они опять сидели у Нины на кухне, ели дивный шоколадный торт, пили нормальный чай, а не рубленый веник из пакетиков со вкусом химического лимона, и больше не ненавидели друг друга.

– Я без тебя не справлюсь, – вздохнула Алиса. – У меня есть то, чего тебе не хватает – я сильная и решительная, как Эрин Брокович, а у тебя есть знания и опыт. К тому же вызывание духов – твоя стихия.

Нина покачала головой:

– Ни за что!

– Но почему?! – Алиса вскочила с места и затопала ногами.

– Я боюсь, – тихо произнесла Нина. – Просто боюсь!

– Прости, но я сейчас очень сильно тебя ненавижу! – взорвалась Алиса. – Какие у тебя варианты? Тусоваться в унылой квартире и делать вид, что ты немногим лучше всех этих шарлатанов за полторы тысячи рублей сеанс? – Она выдохнула и села на место. – Послушай! – Алиса легла грудью на стол и обратилась к Нине: – Когда мы жили в Тушине и мама целыми днями ходила в свитере, из-под которого торчала застиранная майка, в трениках, на которых катушки были размером с теннисный мячик, а на все на это она надевала байковый халат, и на ногах у нее были тапки с отклеившейся подошвой, я смотрела на нее и думала: я лучше умру, чем буду такой! Когда появился отчим и ходил утром по квартире в белой майке без рукавов, и у него из подмышек торчали кусты волос, и он жрал чеснок, и пальцы на руках у него всегда были в мозолях и заусенцах, я думала: лучше умру, чем у меня будет такой мужчина! А когда я познакомилась с Олей – это моя коллега, другой главный редактор «Глянца», и чуть не умерла от зависти – у нее было все: богатые родители, хорошее воспитание, куча интересных и полезных знакомых – а ей наплевать, ее волнует лишь то, что она съела на обед и что сказала Катя Пушкарева в девяносто шестой серии Жданову или Кире – конечно, тогда не было Пушкаревой, но была какая-нибудь «Санта-Барбара», и я опять подумала: лучше умру, чем буду так жить! Ты понимаешь разницу между мной и тобой? Я готова жизнью рискнуть ради того, чтобы не существовать, как растение, а жить так, как мне хочется! – Алиса помолчала. – Ты со мной?

Нина отвернулась. Она была похожа на человека, который находится в ступоре – чувствовалось, что в голове у нее нет ни одной внятной мысли. Алиса взяла ее за руку.

– Скажи «да», – попросила она.

– Ладно! – буркнула Нина. – Да! Я говорю «да!

– Ура? – улыбнулась Алиса.

– Ура, – кивнула Нина. – Но нам нужен третий.

– Без вопросов!

И они поехали к Алисе.

Конечно, Маша растерялась.

– Я не уверена… – мямлила она. – По-моему, вы с ума сошли…

– Если уж я согласилась, тебе-то уж и подавно думать не о чем! – убеждала ее Нина, которая вдруг воспряла и светилась энергией.

– Но вы же не можете ничего изменить! – возражала Маша. – Все это придумали за сотни лет до вас и…

– А мы и не хотим ничего менять! – перебила ее Алиса. – Мне нет никакого дела до того, как выкручиваются другие – меня лично беспокоит только моя жизнь. Ну, по ходу ваша тоже – раз уж нам друг без друга не обойтись. Я ведь не Анжелина Джоли!

– Это подстава! – твердила Маша.

– Ты мнительная, как Сталин! – Алиса всплеснула руками. – Сколько можно бабочку лохматить?! Давай, говори – либо ты с нами, либо я тебя убью своими руками!

– Ладно! – крикнула Маша. – Но мы совершаем страшную ошибку! Вы хоть это понимаете?

Нина и Алиса покачали головами:

– Не понимаем! И тебе советуем оставить эти глупые мысли.

Всю ночь они сидели в библиотеке, засунув нос в книжки. Маша вздыхала, Нина хмурилась, Алиса делала вид, что ей не страшно – все-таки это она лидер освободительного движения и дрейфить права не имеет.

Суть дела была в том, что недавно, пролистав одну книжку по истории магии, Алиса наткнулась на главу о некой Елене – колдунье, которая жила четыре века назад. Эта Елена была очень сильной ведьмой – настолько, что один из ежегодных шабашей, которые в то время проходили очень тихо – в основном все мрачно напивались и жаловались на то, как трудно жить, – она превратила в нечто вроде парламентского заседания – предложила свод законов и правил, с помощью которых магический мир будет способен уживаться с миром людей. Елена действовала очень жестко – нарушители карались строго и не было возможности оправдаться, но это работало. По легенде Елена умерла через восемьдесят лет после того исторического шабаша, но, по слухам, она не покинула землю. Где она – никто не знал, но перешептывались, что она следит за каждым – и если виновного не наказывают свои, она исполняет приговор.

Также там говорилось, что она оставила возможность связаться с ней – вызвать ее дух, но пока никто не рискнул – во-первых, до конца в это никто не верил, а во-вторых, боялись. При жизни Елена была самой сильной ведьмой – никто не посмел скрыть от нее свои секреты, все магические книги и тайны были к ее услугам, и не родился еще человек, который бы решился бросить ей вызов.

– Такой человек – я! – заявила Нине Алиса, а та лишь высмеяла ее за самонадеянность.

Но в три часа ночи, оторвавшись от книги, Нина следила за Алисой и сомневалась. В эту аферу она ввязалась от безысходности – все эти годы после того, как ее отлучили, она не жила – барахталась, тонула в черной тоске и даже рыдать больше не могла по ночам – выплакала все слезы, потому что у нее ничего не осталось – лишь дом, воспоминания и талант, который теперь уже казался мертвым грузом, что лишь затягивает на самое дно.

И эта безумная девица, желавшая перекроить мир под себя, представлялась ей смешным приключением и чем-то вроде жертвы – при благополучном исходе она просто умрет, избавившись от тягомотины под названием жизнь.

Но вот сейчас, при неверном свете лампы под витражным абажуром, лицо у Алисы было такое решительное, и чувствовалось – она прет напролом, так как не сможет жить, если будет знать – могла, но не сделала, и у нее определенно есть сила – она так уверена в справедливости того, за что сражается, и кто знает, может, у нее, то есть у них, и получится.

Осуществить все это было непросто. Но возможно.

Еле дожив до девяти утра (как хорошо, что у Марьяши дети и она рано встает!), Алиса позвонила подруге.

– Марьян, у меня срочное дело! – сообщила она. – Я заеду?

– Ко мне? – сонная Марьяна не понимала, чего от нее хотят.

– Куда скажешь!

Договорившись попить кофе в ресторане у Марьяны, Алиса бросилась к машине и как была – растрепанная, в домашних джинсах, поехала в Москву.

– Ты что, ключи от дома потеряла? – Марьяна оглядела Алису с ног до головы и скорчила рожицу.

– Мариш, послушай меня внимательно! – Алиса села напротив подруги и заглянула ей в глаза. – У меня очень большие проблемы!

– Алис, у тебя всегда большие проблемы, у нас у всех очень большие проблемы… – завелась Марьяна.

– Марьян, заткнись, умоляю! – простонала Алиса. – Мне очень-очень нужна твоя помощь! Ты не могла бы… э-э… подстричься налысо?

Марьяна перегнулась через стол и положила руку на лоб подруге.

– Ты больна? – спросила она.

– Марьяш, я не больна, но ты ведь знаешь, в каком я положении! – взмолилась Алиса и выложила историю про Елену. – Понимаешь, дух должны вызвать три ведьмы – я, Маша и Нина, но еще три другие женщины должны принести жертву – одна кровь, другая – волосы и третья – дорогое ее сердцу воспоминание.

– Что? – изумилась Марьяша. – Какое воспоминание?

– Ты задета за живое! – вздохнула Алиса. – С волосами и кровью все ясно – тут можете выступить вы с Файкой, а вот для воспоминания нужна ведьма.

– А в чем смысл? – поежилась Марьяна.

– Ну… Вспомни что-нибудь хорошее, – предложила Алиса.

– Вспомнила, – кивнула Марьяна. – Когда я была маленькая, мы с папой жили в Германии, он там работал, и вот в один солнечный весенний день мы пошли в парк, родители купили мне столько сладкого, сколько я просила. Помнишь, были такие палки красно-белые, конфеты-тянучки? Вот я их вкус до сих пор помню, и еще мороженое – лимонное и малиновое, и сладкую вату, а потом они посадили меня на воздушный шар, и я поднялась вверх, и со мной была вата, и солнце, знаешь, так светило, а наверху было прохладно, и эта вата растеклась по рукам… Я даже не знаю, как описать – это ты у нас журналистка, но я до сих пор помню, чем пахло от мужика, который поднимался на шаре вместе с дочкой и сыном – от него пахло жареными сосисками и пивом…

– А теперь представь, что ты все это помнишь в деталях, но ничего не чувствуешь. Ни вкуса малинового мороженого, ни запаха этого дядьки, ни аромата листвы, и солнышко не греет твою кожу… – произнесла Алиса с каким-то странным выражением.

Марьяна задумалась.

– Плохо тогда, наверное… – уныло сказала она.

– В этом и суть – ради меня ты отдаешь самое дорогое, что у тебя есть – часть твоего прошлого, – Алиса пожала плечами.

Марьяна потянулась, вынула из сумки зеркало, взбила шевелюру (а у нее были роскошные, густые, вьющиеся длинные волосы), тяжело вздохнула и покачала головой:

– Алис, я не могу…

– То есть?.. – у Алисы закололо под лопаткой.

– Пойми, я их растить буду лет пять! – возбудилась Марьяна. – Волосы – это… Это все для меня! Это – моя суть!

– Марьяна…

– Алиса, слушай, твоей жизни ничто не угрожает, ты жива, здорова, так что я не понимаю, в честь чего истерика! А к Файке и не суйся – она вида крови боится. У нее типа фобия.

– Понятно, – кивнула Алиса. – Ну, хорошо…

– Не обижайся, просто это твоя игра, – Марьяна накрыла ее ладонь своей. – Если бы случилось что-то ужасное…

– Марьян, а если я пообещаю тебе счастье в личной жизни? Ты ведь понимаешь, что я могу тебе пообещать все, что угодно?

– Пообещать и я могу, – усмехнулась Марьяна. – Но еще не факт, что у тебя все получится.

– Ты во мне сомневаешься?

– А почему нет? К тому же ты знаешь, я вполне довольна своей личной жизнью – не уверена, что променяла бы ее на какое-нибудь тупое семейное счастье.

– Поняла тебя… – Алиса поднялась из-за стола. – Я пойду, ага?

– Давай! – кивнула Марьяна.

Алиса на автопилоте добралась до дома, в сапогах свалилась на диван и накрыла голову подушкой.

– Ничего не получится, – заявила она, когда Нина потрепала ее по плечу. – Меня все предали.

– Может…

– Не может! – взвизгнула Алиса. – У меня больше никого нет!

На это ушли последние силы – она рухнула на диван и замерла.

Когда утром Алиса ехала к Марьяне, энергия переполняла ее, а сейчас не было сил попросить воды. В конце концов, смерть от жажды в ближайшие пять-шесть часов ей не грозит, а уж потом она что-нибудь придумает. И дело не в том, что она продула Римме этот тайм, дело в том, что обломалась ее новая, расчудесная жизнь.

Когда Алиса только переехала на проспект Мира – уже после смерти бабушки, она каждый день с замиранием сердца возвращалась домой – ее жизнь стала новой с иголочки, с этикеткой и особым запахом новизны. В субботу, часа в четыре, Алиса вышла на улицу за сигаретами – сгоняла в магазин, остановилась на тротуаре и закурила – ей хотелось насладиться мгновением, прочувствовать, что этот мир – ее, и тут она заметила женщину лет тридцати пяти, которая волокла из супермакета пакеты с едой. Милая женщина, хорошо одета, с модной прической… Но в глазах у нее Алиса прочитала тоску-печаль, которую та и сама еще не поняла. Работа, мужчина, редкие вылазки с подругами по субботам, шопинг – рутина, рутина, и еще раз рутина, и никакого просвета, потому что это жизнь, которую она выбрала, все то, к чему можно было стремиться. Но разумные цели – это уже не мечты: в мечтах мы уходим от любовников-кинозвезд к загадочным миллионерам, в мечтах мы произносим остроумные речи на вручении «Оскара», и все восхищаются нашим вызывающим нарядом от Роберто Кавальи, в мечтах мы летим на частном самолете сквозь закаты – навстречу огромной, как дом, полной и страшной луне, в мечтах мы весной живем в Париже, зимой – в Лондоне, летом – под Москвой, а осенью возвращаемся в Нью-Йорк…

В реальности же мы каждые выходные ездим за МКАД, чтобы сэкономить на продуктах, ругаемся с домработницей, которая опять не протерла потолок в ванной, ложимся спать рядом с мужчиной и надеемся, что сегодня вам обоюдно не захочется секса – для секса вы слишком напряжены. Мы ненавидим нашу коллегу по работе и тратим дни и часы, обсуждая с подружкой по телефону новые туфли этой коллеги, которые совершенно не идут к ее тощим ножулькам, и выслушиваем причитания подруги на тему ее начальника, который уже третий год не повышает зарплату…

Мы счастливы, что у нас есть мужчина, который зарабатывает столько же, сколько и мы, мы счастливы, что отель три звезды в Турции оказался вполне приличным, мы счастливы, если на распродаже урвали дешевую «Патрисию Пепе», но иногда мы идем по улице с пакетами из супермаркета и вдруг спрашиваем себя: «Эй, подруга, неужели это и есть моя жизнь?»…

Неужели я никогда уже не встречу мужчину, который подарит мне такой бриллиант, что Элизабет Тейлор затрясется от зависти, неужели я не отдамся где-нибудь на Гавайях загорелому серфингисту с выцветшими на солнце волосами (может, он даже окажется звездой Голливуда), неужели не помчусь навстречу горизонту на белой яхте?..

У нас нет ответов на эти вопросы.

Алиса тогда выкурила две сигареты подряд и еще одну в баре, за рюмкой «Бейлиз» – она все думала о том, куда приводят мечты.

И вот сейчас, когда она стала ведьмой, она так хотела, наконец, начать жить! Плыть, а не лавировать! Она не хотела закопаться в рутине – даже если эта рутина состоит из норковых шуб, плановых заездов в Ниццу и бриллиантов от Де Гризоньо. Если бы все было так просто, жены олигархов не сходили бы с ума от скуки… А звезды экрана не сражались бы с наркотиками и депрессией.

У нее был шанс.

А теперь ей не хочется жить.

Глава 23

Нина протянула телефон.

– Тебя.

– Меня нету, – пробубнила Алиса.

– Это Фая.

– Я не могу говорить. Я сплю.

Нина вздохнула и включила громкоговоритель.

– Ну, ты чего там, разлеглась, что ли, мордой в подушку?! – Фая визжала так, словно ее насиловали. – Ты чего, подруга?

– Я не лежу лицом в подушку, – заворчала Алиса. – И, пожалуйста, не ори – у тебя голос и так противный…

– Как вежливый человек, предупреждаю – я еду к тебе, – заявила Фая.

– Не надо! – Алиса схватила трубку и завопила прямо в динамик.

– Отбой, – сообщила Фая.

– Я уезжаю! – завопила Алиса. – Где ключи от машины?! – Она вскочила с дивана, швырнула на пол плед, перевернула чашку с чаем и, наконец, заметила, что Нина трясет ключами от ее автомобиля.

– Давай! – Алиса протянула руку, но Нина спрятала ключи в карман.

– Что?!.. – Алиса задохнулась от возмущения. – Что это значит?

– Ты считаешь, что мы здесь ради тебя? Думаешь, одна ты – самая умная, а мы – так, исполнители… Ну, нет! Спасибо тебе, конечно, за вдохновение, но я тебя никуда не пущу – ты нужна нам с Машей, и пока мы не убедимся, что ты не вышла из дела, потому что смертельно больна или тебя убили, ты останешься с нами до конца.

– Ой-ой-ой! – фыркнула Алиса. – Послушай! – она села на диван. – Я даже не говорю о том, что у нас нет людей. Но мне вообще вся эта идея кажется полным маразмом! Что мы скажем этой Елене? А?

– Она оставила связь с собой для исключительных случаев, – напомнила Нина. – Полчаса назад ты ведь была уверена в собственной исключительности. Или я что-то путаю?

– Но сейчас я уже ни в чем не уверена… – Алиса схватилась за голову. – Где мы возьмем волосы? Воспоминание?

В дверь позвонили.

Алиса вздрогнула.

– Фая ведь не могла так быстро приехать? – она с надеждой взглянула на Нину – рассчитывала, что та скажет: «Все это время Фая сидела под дверью».

Но Нина покачала головой.

Маша тем временем распахнула дверь, и в гостиную ввалилась Лиля.

– Где она?! – кричала Лиля. – Алиса, детка! Как ты…

И тут она уставилась на внучку – такими глазами, будто еще вчера Алиса весила сто двадцать кило и была лысой.

Лиля обошла Алису кругом и подбоченилась.

– Что это значит? – спросила она у всех.

И тут Алиса прозрела. Если Фая едет к ней – значит, ей уже звонила Марьяна. А Фая, если есть возможность ввязаться в сомнительную аферу, которая не требует от нее вложения денег, уговорит даже Путина сделать ирокез и выкрасить его в зеленый цвет. Лилю, судя по выражению лица, вызвала Маша.

– И где это знаменитое кровотечение? – разорялась Лиля. – А?

– Успокойся, – Алиса взяла Лилю под локоток и усадила ее на диван.

Руку та вырвала и смотрела зло, но говорить не отказывалась.

– Лиля, ты ведь понимаешь, что должна мне? – мягко спросила Алиса.

– Да ты что? – расхохоталась Лиля. – Ты как со мной разговариваешь?! – через секунду нахмурилась она.

– У меня нет времени на китайские церемонии! – заорала Алиса. – Ты меня подставила! Бросила на произвол судьбы! Отдала на растерзание этой хищнице – Римме! Пальцем о палец не ударила!

– Ты уже взрослая девушка, – ответила Лиля и поднялась с дивана.

– Ну, нет! – Алиса загородила ей дорогу.

Маша и Нина встали у нее за спиной.

– Это заговор? – поинтересовалась Лиля.

– О, да! – улыбнулась Алиса. – На этот раз ты от нас не отделаешься.

Лиля пожала плечами и опять пристроилась на диване.

– И что вы задумали?

– Мы вызовем Елену.

Лиля долго смотрела ей в глаза, потом пожала плечами и откинулась на спинку дивана.

– Флаг вам в руки, барабан на шею, – пожелала она. – Я обязана присутствовать или все-таки могу уехать?

– Ты участница, – сообщила Алиса.

– Ага! – оскалилась Лиля. – Соглашусь, только если мне придется танцевать стриптиз перед полным залом в «Олимпийском»! Ты рехнулась?

– О, нет… – Алиса покачала головой. – Я хочу вызвать Елену и попросить ее о справедливости.

– Какая справедливость?! О чем ты? – упиралась Лиля. – Во-первых, у тебя ничего не получится. А если и получится, Елена вас порвет на части. Не порвет Елена – порвет Римма.

– Лиля! – усмехнулась Алиса. – В книге написано, что кровные родственники не могут, а должны – обязаны помогать друг другу. Там внятно сказано, что кровные узы нерушимы, что в них основная наша сила. Так что попробуй мне не помочь – я на тебя Римме пожалуюсь. А если тебя что-то не устраивает – ты можешь лично сообщить об этом Елене.

– Не думала, что ты так быстро вникнешь в наши дела, – сквозь зубы процедила Лиля.

– Ты даже не представляешь, какая я талантливая! – Алиса всплеснула руками.

Лиля кусала губы.

– Но ты хотя бы понимаешь, во что ввязываешься? – уточнила она.

– Уж наверное! – вспылила Алиса.

– Я не могу, – Лиля покачала головой. – Это уж слишком.

– Да что ты в самом деле?! – взвилась Алиса. – Как тебе не стыдно? Ты ведьма или фуфло?

Лиля закатила глаза и отвернулась.

И тут в дверь застучали. Застучали и зазвонили. Одновременно затрещали все телефоны – и мобильный, и домашний.

Маша распахнула дверь и впустила Фаю, которая тащила за собой Марьяну.

Алиса взвизгнула и бросилась им на шею.

Фая охотно обнималась, но Марьяна вырвалась и устроилась рядом с Лилей – наверное, среагировала на выражение ее лица – мрачное и недовольное, такое же, как у нее.

– Среди нас враги! – объявила Фая. – Для того, чтобы сгладить все углы и вступить в конструктивные переговоры, нужно немедленно накатить!

Она вынула из сумки бутылку текилы.

– Лимоны есть?

Фая постаралась. Поставила диск Шер, разлила текилу, зажгла свечи, которые притащила с собой – шоколадные, и расположила к себе всех – даже Лилю. Она была так мила и обаятельна, что вся команда быстро напилась – бог весть откуда появлялись новые бутылки, и все как-то примирились друг с другом.

– Я все для него делала! Разорила конкурентов, развела с женой, спасла от рака – а мне сказали, что я сбила их планы на тридцать лет вперед! – признавалась Нина. – И знаете, что самое страшное? Он меня бросил! Я волокла на своих плечах весь его дурацкий банк – у него теперь целая корпорация, а он нашел девицу одиннадцати лет с пятым размером груди и выставил меня! Я всем для него пожертвовала, я думала, он на мне женится и мы будем жить долго и счастливо, но…

– Но ты оказалась обычной козой, от которой остались рожки да ножки! – расхохоталась Фая.

Алиса пнула ее под ребро. Нина надулась.

– Нина! – Фая полезла к ней обниматься. – У тебя просто был неудачный роман! Сколько их еще будет у такой красавицы! Миллиард!

– Миллиард неудачных романов? – хмыкнула Марьяна.

– Марьяша, ты мерзкая злыдня! – отмахнулась Фая. – Вычеркните это из протокола! У меня, кстати, есть отличная трава!

И не успели они оглядеться, как уже курили спешно свернутый Фаей джойнт.

– А пойдемте вызовем эту вашу Елену! – предложила Фая в разгар веселья.

Лиля уставилась на нее прищуренными красными глазами.

– Вот прям в таком виде? – спросила она и захохотала.

– Я не буду резать волосы ни за что! – Марьяна вытянула руку с фигой, но не рассчитала и врезала кулаком Нине в ухо. – Ой, прости!

– Слушай, если бы я была на месте Алисы, я бы тебя заколдовала! – возмутилась Фая. – Алиса!

– Я превращу ее в… гусеницу! – пообещала та.

– Фу! – Марьяна замахала руками. – Ненавижу гусениц и всяких червей!

– Тогда пошли! – настаивала Фая. – Неужели тебе не хочется посмотреть на настоящее колдовство?

Марьяна уставилась на подружку с каким-то новым выражением в глазах. Наверное, она не думала об этом в таком ключе.

– Но ты представляешь, что я буду лысой? – воскликнула она наконец.

– Походишь лысой месяц, а потом мы тебе волосы нарастим! – уговаривала Фая. – Или Алиса новые вырастит!

– А ты можешь?! – возбудилась Марьяна.

Алиса задумалась, но тут голос подала Лиля:

– Может.

– Так что же мы сидим? – Фая вскочила и дернула за руки Лилю и Марьяну. – Пошли! Куда идти? – обернулась она к Нине.

– В Химки, – призналась та.

Фая быстро затолкала всех в машину, пустила по кругу еще один джойнт и бодро двинулась вперед.

– Фай, спасибо тебе за все… – шепнула ей Алиса, устроившаяся на переднем сиденье. Девицы сзади сидели вчетвером – хорошо хоть Фая ездила на «Хаммере». – Слушай, а ты в таком состоянии можешь вести машину?

– Ну, я не очень-то пила, – сквозь зубы произнесла Фая. – А накуренная я нормально машину вожу.

Время от времени они тормошили совершенно угашенную Нину, которая говорила, куда ехать, но Фая с Алисой скоро начали сомневаться, что та хоть что-нибудь соображает – они уехали куда-то за деревню Черные Грязи, с трудом (Алиса пожалела о том, что раньше высмеивала Фаю за «Хаммер» – он их спас) пробираясь по дороге, в это время года напоминавшей болото, и теперь тряслись по ухабам через лес.

– Нин, а ты уверена, что понимаешь, где мы находимся? – гаркнула Фая, когда машина подскочила на очередной кочке.

– Прямо езжай, осталось метров сто, – язык у Нины заплетался, и оптимизма это не внушало.

И вдруг все кончилось. Темный лес, колдобины, мерзкая жижа под колесами… Они выехали на поляну, прямо над которой висела голубая луна, ели вокруг казались не просто ветвистыми, а величавыми, и здесь отчего-то было сухо, как в погожий солнечный день. Ни одной лужи. Никакой грязи.

– Выходим! – распорядилась Нина.

Они вышли из машины и последовали за Ниной, которая дошла до границы, отделявшей поляну от мира – никто точно не мог бы сказать, что это за граница и где она пролегает, но все чувствовали – она существует.

Нина подняла руку и начертила в воздухе знак. Прошла секунда, а потом Марьяна выдохнула: «Ох-х…», а Фая тихо пискнула и зажала рот ладонью – ели накренились, как от порыва ветра, и склонились в поклоне.

– За мной! – Нина махнула рукой, и честная компания потопала за ней.

Они дошли до середины поляны и только тут заметили, что в центре находится круглый плоский камень – черный и гладкий, а на камне – колодец.

– Родниковая вода, – сообщила Нина, зачерпнув из колодца.

– По-моему, мы зря сюда приехали, – подала голос Лиля.

– Ты же знаешь, обратного пути нет, – усмехнулась гадалка. – Без колдовства нас отсюда не выпустят. Раньше надо было думать.

– Что это за место? – воскликнула Алиса.

– Тише… – Нина приложила палец к губам. – Это жертвенный колодец. Если нас сюда пустили, без жертвы нам уже не уйти.

– Аферистки! – буркнула Лиля. – Хорошие же у тебя подруги! – обратилась она к Алисе.

– О, да! – кивнула та. – Я всегда говорила, что Фая – гений!

– Обычно ты говоришь, что я – дешевая шлюха, – хмыкнула Фая.

– Только в тех случаях, когда ты не спасаешь мне жизнь! – Алиса полезла было обниматься, но Фая сдержала ее порыв, стрельнув глазами в сторону деревьев, которые действительно выглядели, как живые и довольно грозные существа.

Нина тем временем приняла у Маши здоровенную сумку («Когда они успели собраться?» – удивилась Алиса) и выложила на очень широкий край колодца книгу в полуистлевшем переплете, серебряный нож, бинт, флакон с мутно-белой жидкостью, банку с каким-то желе, кисть с соболиным мехом и золотым ободком, обычный маркер и компас. Пустую сумку Нина отшвырнула как можно дальше. С помощью компаса Нина определила север и там поставила Алису, на юго-востоке оказалась она сама, на юго-западе – Маша, Лилю поставили на западе, Марьяну – на востоке, а юг достался Фае.

Отметив место, где стояла, камушком, Нина открыла банку с желе, развонявшимся так, что всех чуть не стошнило, и кистью соединила дам лучами шестиконечной звезды. К звезде был пририсован круг и еще какие-то диаграммы, смысла которых никто не понял.

– Раздевайтесь! – велела Нина и расстегнула пуговицы пальто.

Никто не пошевелился.

– Оглохли?! – прикрикнула Нина.

– Ты ненормальная, что ли? – отозвалась Фая. – Холод собачий, как мы будем раздеваться?

– Поехали домой! – рассвирепела Нина.

– Надо раздеться, – подтвердила Лиля. – Ничего не поделаешь…

И она бросила на землю шиншилловый полушубок.

– Не переживайте, скоро здесь будет жарко, – утешила их Нина, стягивая через голову платье.

Девушки переглянулись, но разделись.

– У тебя целлюлит, – не без злорадства заметила Марьяна, оглядев Алису сзади.

– В мозгах у тебя целлюлит! – огрызнулась Алиса.

– А я бы хотела выяснить, есть ли у меня целлюлит… – вздохнула невидимка Маша.

– Тихо! – прикрикнула Нина.

Она обошла всех по кругу и у каждой на груди нарисовала маркером знак. Маркер, кстати, наполнили какой-то штукой красного цвета, которая по запаху смутно напоминала полынь.

Девиц к тому моменту, когда последняя загогулина была нарисовала на покрытой мурашками, синеющей коже, уже колотил озноб – зуб на зуб не попадал, а воображение услужливо рисовало страшные картины гибели «Титаника» – особенно заиндевевшего Ди Каприо.

Нина открыла бутылку, из которой только что пар не пошел – на всю поляну запахло спиртягой, и передала по кругу. Черт его знает, что это было, но неведомое самым отпетым пьяницам вещество так шибануло по мозгам, что поляна вместе с деревьями закружилась перед глазами. Правда, стало тепло. Руки в секунду вспотели, кожа порозовела, и девушки очнулись – страшная смерть от потери энергии больше им не грозила, отчего все тут же повеселели и даже начали перемигиваться.

Нина поставила перед каждой участницей свечку, пахнувшую ладаном, положила на край колодца свою затрепанную книжку и рявкнула:

– Тихо!

Дамы перестали ерзать и шушукаться, а Нина обождала несколько секунд – убедилась, что все сосредоточились, открыла книгу, нашла нужную страницу, сложила руки на груди и заговорила на латыни (что выяснилось позже – вначале Алису так удивила эта абракадабра, что все происходящее напомнило ей какой-то нелепый эротический водевиль).

Нина читала долго – казалось, это никогда не закончится, но вскоре все заметили – происходит нечто странное. Сначала казалось, что лунный свет померк – стало совсем темно, и при том, что ветра не было, пламя свечей нервно подергивалось, будто от сквозняка. Но вскоре Алиса заметила, что их окружают тени – они заполнили всю поляну и будто тщатся прорваться в круг, перейти границу каменного помоста, но не могут. Поляна наполнилась странными и неприятными звуками – то ли свистом, то ли стонами, и каким-то колебанием воздуха, от которого закладывало уши, но глазеть по сторонам Алиса не рискнула, да и все остальные уставились на свои свечи, словно развевающееся пламя могло им помочь. А Нина читала все быстрее и быстрее, и уже чудилось – то ли они с жертвенным колодцем кружатся, то ли кругом такая свистопляска, что Алису стало подташнивать, но она была уверена – слабым тут не место, и держалась изо всех сил.

Наконец Нина закончила главу, подняла свечу и нарисовала пламенем знак, который на некоторое время завис в воздухе огненным следом.

– Духи! – произнесла Нина по-русски. – Жертвуем вам кровь – по доброй воле и с добрыми намерениями.

Она протянула Фае руку, взяла ее за кисть и, не успела та опомниться, провела лезвием ножа ей по вене. Фая вскрикнула и чуть было не отдернула руку, но Нина заглянула ей в глаза, и та смирилась. Кровь из вены довольно живо капала в колодец, Фая бледнела, и когда все почувствовали, что та вот-вот рухнет в обморок, Нина схватила бинт и ловко перевязала ей запястье. И протянула флягу. Фая отпила, к ней вернулся человеческий цвет лица, но стоять ей, видимо, было трудно – здоровой рукой она держалась за борт колодца.

Нина зачем-то поклонилась.

– Духи! – снова обратилась она. – Спасибо, что приняли жертву, но мы хотим пожертвовать вам волосы этой женщины.

Давеча Нина поясняла, отчего в жертву приносят волосы – легенда о Самсоне и силе, заключенной в волосах, не казалась древним сказкой – они были уверены, что волосы имеют глубокую связь с корнями и с судьбой человека, принося их в жертву, ты отдаешь свое прошлое.

Нина велела Марьяне склониться над колодцем и тем же окровавленным ножом срезала роскошные кудри. Марьяна после такой стрижки выглядела, как тифозная, но смеяться никто не решился.