Текст книги "Избранные труды"

Развитие идей и норм, направленных на борьбу с преступлениями против человечества, находит выражение и в том значительном факте, что само понятие преступления против человечества, как было отмечено выше, дифференцируется, распадается на отдельные роды и виды. Возрастающее значение борьбы с преступлениями против человечества диктует необходимость правильной их систематизации. Буржуазная теория, создавая выдержанные в формально юридическом плане классификации, этого вопроса не разрешила.

В 1926 г. профессор Пелла делил международные преступления на две группы по субъекту посягательства: он различал посягательства, совершенные государствами, и посягательства, совершенные физическими лицами[527]527
  V. Pella. La criminalite, collective. Bucarest, 1926, p. 239 et suiv. – За профессором Пелла в этом отношении полностью последовал профессор Левит, который в своем проекте международного уголовного кодекса (1929 г.) также предусматривал международные преступления, совершаемые государством, и международные преступления, совершаемые гражданами государства.


[Закрыть].

Эта классификация международных преступлений теоретически бесплодна и политически вредна. Действительно, включая преступления физических лиц и преступления государства в одну систему международных преступлений, Пелла доводит уравнение обоих «обвиняемых» – государства и индивидуума – до крайних пределов, стирая в этом формальном равенстве глубочайшие особенности государства как носителя суверенной политической власти. По существу, Пелла произвел не классификацию преступлений, а классификацию субъектов преступления, превратив для этой цели и государство в субъект преступления.

Только в период второй мировой войны, когда неотложно встал вопрос о борьбе с гитлеровским военизированным бандитизмом, появились некоторые попытки действительно систематизировать преступления против человечества.

Во время второй мировой войны в Лондоне была организована Комиссия по расследованию преступлений (London International Assembly – LIA). Комиссия различала четыре группы международных преступлений:

а) подготовку и ведение агрессивной войны или любых других актов агрессии;

б) нарушение законов и обычаев войны;

в) все преступления, совершенные как в самой стране, так и за пределами этой страны, направленные к уничтожению рас, народа или политической партии;

г) преступления, совершенные после прекращения военных действий в целях предотвращения восстановления мира (терроризм и т. д.)[528]528
  “The Punishment of War Criminals. Recommendations of the LIA”, London, 1945.


[Закрыть].

Все эти четыре группы Лондонская комиссия объединяла в едином понятии «военные преступления», давая им следующее определение:

«Военными преступлениями являются любые грубые нарушения закона, преступающие основные принципы уголовного права, признаваемые цивилизованными народами, совершенные в военное время или связанные с подготовкой или ведением войны или же совершенные с целью помешать восстановлению мира».

Некоторые национальные законодательные акты пошли тем же путем, относя к военным преступлениям все преступные действия, совершенные неприятелем во время войны. Так, французский ордонанс от 28 августа 1944 г., установивший наказание за преступления войны, рассматривал в качестве таковых «все тяжкие преступления и преступления, совершенные гражданами вражеских стран или их агентами-нефранцузами после начала враждебных действий».

Таким образом, в одном понятии «военные преступления» оказались объединенными все преступления против человечества. Их более глубокая дифференциация началась позднее.

Прежде всего, как было подробно показано выше, определились две группы преступлений: с одной стороны, преступления против мира, преступная агрессия во всех ее формах, с другой – преступления, совершенные во время войны, преступления против законов и обычаев войны[529]529
  Некоторые авторы говорят в первом случае о преступлении войны, во втором – о преступлениях войны (J. Descheemacker. Le tribunal mulitaire international des grands criminels de guerre, Paris, 1947, p. 4).


[Закрыть]. Но вне этой классификации оставалась третья группа преступлений, совершавшихся и в мирное, и в военное время, – преступления против человечности. Поэтому шагом вперед явилась классификация преступлений против человечества, принятая Уставом Нюрнбергского Международного Военного Трибунала в 1945 г. По этой классификации международные преступления были разделены на три группы.

1. Преступления против мира, а именно: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий.

2. Военные преступления, а именно: нарушение законов и обычаев войны. К этим нарушениям относятся убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов и деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления.

3. Преступления против человечности, а именно: убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет (ст. 6 Устава Нюрнбергского Трибунала).

Через год эта классификация почти дословно была воспринята опубликованным в 1946 г. в Токио Уставом Международного Военного Трибунала для Дальнего Востока. В 1949 г. в докладе, представленном профессором Сселем Комиссии международного права, была полностью воспроизведена та же классификация: преступления против мира, военные преступления, преступления против человечности[530]530
  UN Document A/CN 4, 26 May 1949.


[Закрыть].

Таким образом, классификация, принятая уставами Нюрнбергского, а затем Токийского международных трибуналов и пред став ленная в ООН, охватывает три группы преступлений против человечества. Но в этой классификации нет четкого обозначения отдельных форм преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности. Так, в преступления против мира хотя и включены действия, образующие подготовительную к агрессии стадию (планирование, подготовка агрессивной войны), но среди них отсутствует такое опасное посягательство на мир, как пропаганда агрессии; в нормах Нюрнбергского и Токийского уставов отсутствует также определение агрессии.

Поэтому если в первый период после окончания второй мировой войны классификация Нюрнбергского и Токийского уставов в известной мере отвечала задаче быстрой организации суда над главными военными преступниками, то теперь, естественно, при классификации преступлений против человечества необходимо сделать дальнейший шаг и определить систему преступлений против человечества в полном соответствии с их значением для борьбы за мир на современном этапе.

При разрешении этой задачи необходимо учесть, что, пока существует империализм, порождающий новые войны, защита мира остается первостепенной задачей. На помощь мощному движению сторонников мира, охватившему весь земной шар, должен быть мобилизован и уголовный закон, как это не раз было провозглашено в выступлениях советской делегации в ООН и многих решениях конгрессов мира. Поэтому преступления против мира – агрессия и ее виды: прямая, косвенная экономическая и идеологическая агрессия – образуют первую группу посягательств против человечества.

Во вторую группу преступлений против человечества, непосредственно связанных с посягательствами на мир, входят преступления против законов и обычаев войны, проявляющиеся также в весьма разнообразных формах: в использовании запретных способов и орудий ведения войны, средств массового уничтожения – атомного, водородного и бактериологического оружия, в убийствах, насилиях над военнопленными и мирными гражданами и других преступлениях.

Наконец, третью группу преступлений против человечества образуют разнородные посягательства, направленные на физическое уничтожение целых групп населения по расовым, национальным, религиозным признакам и объединенные общим понятием геноцида.

Таким образом, может быть намечена следующая система преступлений против человечества как посягательств против основ существования и прогрессивного его развития.

I. Преступления против основ мирного существования народов.

II. Преступления против законов и обычаев войны.

III. Преступления против основ физического существования народов – геноцид[531]531
  Как всякая теоретическая классификация правовых понятий приведенная классификация не может претендовать на полную четкость граней, отделяющих одну группу от другой, особенно когда речь идет о таких сложных явлениях, как преступления против человечества.


[Закрыть].

Глава третья
Субъект преступлений против человечества

Вопрос об уголовной ответственности юридических лиц

Проблема субъекта преступлений имеет большое значение в национальном уголовном праве. Она приобретает особо важное значение и в международном праве – в плане борьбы с преступлениями против человечества. Значение это обусловлено усиленными попытками буржуазной теории, особенно в период после первой мировой войны, представить юридические лица, в том числе и государство, в качестве возможного субъекта уголовной ответственности.

Как известно, в течение столетий неоспоримо господствовал принцип, провозглашенный еще в римском праве, – “Societas delinquere non potest” («Юридические лица совершать преступления не могут»)[532]532
  Некоторое исключение составляет английское право (см.: А. С. Никифоров. Уголовное право современной Англии. Обзор английской литературы по уголовному праву. – «Советское государство и право», 1954, № 6, стр. 139–145).


[Закрыть]. В послевоенный период многие буржуазные теоретики круто повернули от этого ранее бесспорного принципа к признанию уголовной ответственности юридических лиц. Где политические истоки этого поворота?

Для надлежащего ответа на этот вопрос необходимо проследить те конкретные формы и случаи, в которых некоторые буржуазные теоретики допускают и пропагандируют уголовную ответственность юридических лиц, в особенности государства.

Заслуживает внимания, прежде всего, следующий факт. В эпоху империализма, как известно, экономическое, а за ним и политическое значение финансовых, промышленных и иных монополий сильно выросло. Не менее известно, как гигантски разрослись и те преступные приемы, при помощи которых монополии завоевывают рынки и уничтожают своих конкурентов.

Многие наблюдатели американской жизни говорят о вопиющих преступлениях монополий: «Весьма эффективным средством такого легализованного грабежа очень часто оказывается акционерная компания… Обычный уголовный преступник, с помощью автогена вскрывающий сейф коммунальной компании… подлежит длительному тюремному заключению. Если же алчные бизнесмены организуют акционерную компанию, которая ежегодно перекачивает миллионы долларов прибыли в карманы тех, кто не произвел на свет ни одного киловатт-часа электрической энергии, они не могут быть привлечены к ответственности»[533]533
  «Организованная преступность в Соединенных Штатах Америки». Сборник материалов, опубликованных в США, ИЛ, 1953, стр. 4–5.


[Закрыть].

Если акционерная компания в редчайших случаях и оказывается в зоне правосудия, она легко находит способ ускользнуть от его карающего меча.

Широко известна всему миру деятельность могущественной американской нефтяной монополии «Стандарт ойл компани». Ей принадлежит огромная роль в разрешении вопросов внутренней и внешней политики США. Между тем эта монополия за преступные махинации с железнодорожными тарифами еще около полувека назад, в 1907 г., была признана судом в Сент-Поле незаконной корпорацией.

Уголовный кодекс штата Нью-Йорк предусматривает ответственность юридических лиц. Во всех случаях, говорит Кодекс, когда юридическое лицо осуждается за совершение преступления, за которое физическое лицо было бы осуждено к тюремному заключению как за тяжкое преступление, такое юридическое лицо наказывается штрафом до 5 тыс. долл.

Казалось бы, борьба с преступлениями хищных монополистических компаний должна была привлечь усиленное внимание теории. Однако некоторые буржуазные ученые-теоретики усиленно занялись проблемой уголовной ответственности не преступных монополий, а юридических лиц совершенно иного рода – профессиональных союзов, отстаивающих классовые интересы пролетариата.

Поэтому именно против профсоюзов и направляются первые удары буржуазной теории. Профсоюзы – вот, оказывается, те юридические лица, против которых буржуазные теоретики готовы направить острие уголовного закона. Так, в 1920 г. Пелла выступил во Франции с работой, в которой требовал применения уголовной репрессии «осторожно, но и без колебаний» не только против руководителей профсоюзного движения, но и против самих союзов. Аргументация автора была тогда несложна и достаточно откровенна. «Профсоюзы, – писал Пелла, – выходят за пределы своей деятельности – защиты профессиональных интересов – и вмешиваются в политическую борьбу»[534]534
  V. Pella. Apergu sur la criminalite collective. L’esprit de corps et les problemes de la responsabilite pénale. 1920, p. 39.


[Закрыть]. Поэтому необходимо оградить от вредного вмешательства профсоюзов, во-первых, государство, во-вторых, «свободу личности», на деле – свободу штрейкбрехеров.

В 1929 г. на Бухарестском конгрессе Международной ассоциации уголовного права уже в широком теоретическом плане был специально поставлен вопрос об уголовной ответственности юридических лиц. По этому вопросу было представлено несколько докладов: профессоров Ру, Радулеску и др.

С полной определенностью высказался за установление уголовной ответственности юридических лиц Радулеску[535]535
  Он резюмировал свои взгляды в следующих положениях:
  «1. Юридические лица могут быть активными участниками преступлений, имея более или менее неограниченные возможности совершать действия, нарушающие уголовный закон.
  Юридические лица должны подвергаться уголовной ответственности не только потому, что, способные к преступлению, они представляют собой волю и определенные личные стремления своих членов, благодаря чему оправдываются санкции, применяемые лично против них, но также и особенно потому, что соображения общественной пользы и социальной защиты диктуют применение санкций.
  Средства к реализации уголовной ответственности юридических лиц как во внутреннем, так и в международном праве многочисленны и разнообразны и должны найти применение в будущем» (“Revue Internationale de droit pénal”, 1929, N 1).


[Закрыть]. Однако воззрения других докладчиков были менее определенны. Они еще искали выход в средних формулах и поэтому шли по трафаретной для буржуазной теории схеме – различения наказания и мер социальной защиты. Оттого начало и конец рассуждений оказывались здесь не всегда связанными. Так, профессор Ру в своем докладе провозгласил следующий категорический тезис: «Принцип персональной ответственности сохраняется. Юридические лица не могут быть подвергнуты наказанию». Казалось бы, вопрос ясен. Но далее следует новый тезис, в котором решительно опровергается предыдущий. «Ни один принцип права, – продолжает Ру, – не исключает применения к юридическим лицам мер безопасности, которые предусмотрены уголовным законом». Оказывается, таким образом, что положение совсем не столь «безнадежно»: могут отвечать в уголовном порядке и юридические лица, только санкции, применяемые в отношении юридических лиц, следует называть мерами безопасности.

Французский профессор Доннедье де Вабр, бывший одним из консультантов ООН по вопросам международного уголовного права, писал: «Допущение уголовной ответственности юридических лиц в современной теории и на практике представляет собой бесспорное достижение»[536]536
  D. de Vabr. Les limites de la responsabilite pénale des personnes morales. – “Revue internationale de droit pénal”, 1950, N 3.


[Закрыть].

В Англии после Закона 1948 г., установившего штраф в качестве наказания за многие тяжкие преступления, не караемые смертной казнью, уголовная ответственность юридических лиц значительно расширилась. А. С. Никифоров правильно отмечает реакционное существо английского порядка привлечения к уголовной ответственности юридических лиц.

Изданный в США в 1950 г. Закон «о внутренней безопасности», так называемый Закон Маккарена-Вуда, легализовавший открытый крестовый поход против прогрессивных сил, показал, как на практике осуществляется принцип ответственности юридических лиц: по закону Маккарена-Вуда, наряду с физическими лицами ответственность (штраф до 10 тыс. долл.) несут и организации, которые своевременно не зарегистрировались или нарушили установленный порядок отчетности.

Концепция уголовной ответственности юридических лиц, пропагандируемая буржуазными теоретиками, из области национального уголовного права быстро перекочевала в сферу международного права; здесь в качестве юридического лица, могущего нести уголовную ответственность, выдвигается государство.

С полной определенностью уголовная ответственность государств предусмотрена всеми тремя проектами международных уголовных кодексов, разработанных буржуазными авторами: Пелла, Сальдана, Левитом.

Так, профессор Левит в ст. 1 разработанного им проекта международного уголовного кодекса прямо устанавливает: «Запрещаются действия, квалифицированные как международные преступления, если они совершены каким-либо государством».

Пелла в своих «Основных положениях международного уголовного кодекса» идет еще далее, допуская в первую очередь ответственность за международные преступления не физических лиц, а государств. Так, в ст. 3 названных Положений записано: «Кроме ответственности государств имеет также место ответственность физических лиц за совершение действий, нарушающих международный публичный порядок или универсальное международное право».

Равным образом и профессор Сальдана в своем проекте международного уголовного кодекса говорит, с одной стороны, о преступнике-государстве (l’état delinquent), с другой стороны, о преступнике – физическом лице (individu delinquent). Проект международного уголовного трибунала, единогласно одобренный Советом Международной ассоциации уголовного права в 1928 г., говорит об уголовной ответственности физических лиц дополнительно к ответственности государства: «Помимо правонарушений, совершенных государствами… Уголовный трибунал рассматривает также правонарушения, совершенные физическими лицами…» (ст. 36).

Наконец, вторая глава четвертой части проекта всемирного правового кодекса (Code de droit mondial), разработанного Межпарламентским союзом в 1932 г., также различает посягательства, совершенные государством, и посягательства, совершенные отдельными лицами. В соответствии с этим четвертая глава различает санкции, применяемые в отношении государства, санкции, применяемые в отношении физических лиц, и, наконец, особо – санкции в отношении лиц юридических[537]537
  Поучительно, что юристы-международники, в отличие от юристов-криминалистов, в этот же период были склонны отрицать возможность уголовной ответственности государства (см., например: L. Fur. Precis de droit international public, 1937, p. 400).


[Закрыть].

В современных условиях вопрос о круге субъектов, могущих и обязанных нести ответственность за преступления против человечества, приобретает большое значение. В особенности важен вопрос о формах и пределах ответственности такого юридического лица, как государство.

Совершенно бесспорно, что украсть, оскорбить, убить на войне, как и объявить войну, может лишь человек, независимо от того, принадлежит ли право объявления войны одному лицу, главе государства, или целому законодательному корпусу: юридические лица не стреляют. Однако этим верным, но элементарным и бесспорным положением далеко еще не исчерпывается проблема уголовной ответственности юридического лица.

Действительно, непосредственно юридические лица не могут совершать не только преступных, но и правомерных действий. Так, юридическое лицо одинаково не в силах заключить нормальную сделку и спекулятивную, учинить подлинную подпись и подложную. Тем не менее, как известно, гражданско-правовая ответственность юридического лица ни в ком не вызывает сомнений. Эта ответственность становится возможной лишь потому, что на юридическое лицо переносятся правовые последствия действий, учиненных физическими, уполномоченными лицами: председатель или член правления кооператива подписывает от имени последнего договор, и этот договор считается обязательным для кооператива.

Отсюда непосредственно следует, что одним лишь соображением, что юридическое лицо само действий совершить не может, еще не исчерпывается вопрос об уголовной ответственности юридического лица. Проблема должна ставиться иначе: возможно ли при известных условиях перенесение на юридическое лицо не только политических, гражданских, но и уголовно-правовых последствий преступных действий, учиненных органами юридического лица – физическими лицами?

Современные государства являются субъектами многочисленных и сложных прав и обязанностей. Государства заключают договоры, вступают в союзы, объявляют и ведут войну. Во всех этих случаях государства, действуя при посредстве физических лиц, не перестают быть субъектами права.

Государства поэтому являются реальными и повседневными субъектами прав. Они могут посягать на чужие территории и сами быть объектами таких посягательств.

Каждое государство суверенно. Но суверенность не ставит государство вне или над международным правопорядком. Само понятие субъекта права, которым, по общему признанию, является и государство, предполагает, что государство входит в общую систему правовых отношений.

Далее, опирающаяся на Устав ООН система коллективной безопасности есть также система основанных на договоре правовых отношений; обязательность этих договоров обеспечивает реальную помощь в борьбе против агрессора.

Поэтому, как ни ограниченна роль правовой регламентации в современном международном общении, нельзя, конечно, представлять международную политику как сферу исключительно фактических отношений, отношений силы, куда праву доступа нет.

Действительным и потенциальным агрессорам, проповедующим политику «с позиций силы», единый фронт государств, заинтересованных в мире, противопоставляет твердый принцип, согласно которому всякое нарушение международных обязательств есть не только акт насилия, но также и нарушение основ международного права. Отсюда закономерен следующий вывод: каждое правонарушение неизбежно – иначе оно перестало бы быть самим собой – влечет правовые последствия. Следовательно, нарушение государством своих обязательств по договору также должно влечь за собой эти последствия.

В таком смысле и в этих пределах каждое государство, бесспорно, ответственно за свои действия.

Является ли, однако, эта ответственность уголовно-правовой и санкции, применяемые по отношению к государству, нарушившему свои договорные обязательства, уголовно-правовыми санкциями?

Обратимся, прежде всего, к историческим фактам.

Статут Лиги Наций предусматривал санкции по отношению к государству, прибегнувшему к войне вопреки принятым на себя обязательствам.

«Если Член Лиги, – устанавливала ст. 16 Статута Лиги, – прибегает к войне в противность обязательствам, принятым в статьях 12, 13 или 15, то он ipso facto рассматривается как совершивший акт войны против всех других Членов Лиги». Поэтому «последние обязуются немедленно порвать с ним все торговые или финансовые отношения, воспретить все сношения между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Статут, и прекратить всякие финансовые, торговые или личные сношения между гражданами этого государства и гражданами всякого другого государства, является ли оно Членом Лиги или нет».

Этот перечень мероприятий, следующих за признанием «войны против всех Членов Лиги», содержит, бесспорно, весьма серьезные санкции. Это, по существу, экономический и моральный бойкот государства, начавшего агрессивную войну.

Однако могут ли эти санкции рассматриваться в качестве уголовно-правовых?

Многие буржуазные авторы, анализировавшие Статут Лиги Наций, приходили к выводу, что приведенная выше ст. 16 предусматривает наказание провинившегося государства[538]538
  Так, профессор Кунц говорит: «…ст. 16 предусматривает преступление и обусловливает применение санкций». Равным образом профессор Борниа в статье «Общие положения Пакта Лиги Наций» говорит: «Если война – всегда зло, то Пакт не всегда рассматривает ее как преступление» («Academie de droit international. Recueil de cours», 1931, I, p. 179–180).
  Отто Брюк также отмечал: «Ст. 16 и 17 (Пакта Лиги Наций) предусматривают санкции репрессивного и даже уголовного характера», ст. 16 имеет отчетливый уголовный характер, «ст. 16 содержит целую систему санкций». Это – «уголовный кодекс» Лиги Наций (О. Вгйск. Les sanctions en droit international, 1933, p. 106, 101).


[Закрыть].

Таково ли, однако, действительное положение? Можно ли было в деятельности органов Лиги по применению ст. 16 усматривать функции уголовного суда, или это искусственно созданная буржуазной теорией криминализация отношений, развивающихся в совершенно иных политическом и правовом планах?

Можно отметить лишь два случая, когда Лига Наций применила санкции. Это произошло в 1935 г. при разрешении конфликта Боливия – Парагвай и при рассмотрении вопроса об агрессии Италии в Абиссинии.

Более двух лет велась между Боливией и Парагваем ожесточенная война из-за богатой нефтью области Чако. Боливия обратилась в Лигу Наций с просьбой о вмешательстве. Лига Наций выделила комиссию, которая выехала на место военных событий и там всесторонне обследовала положение. На основании данных обследования был составлен доклад Совета Лиги. Боливия приняла доклад, Парагвай – отверг. Тогда действия Парагвая были определены как война, нарушающая Пакт Лиги Наций, и были применены санкции, в первую очередь эмбарго на ввоз оружия.

Вмешательство Лиги в агрессию Италии против Абиссинии протекало еще сложнее и медленнее: собирались Совет и Ассамблея Лиги, были созданы Комитет по согласованию подлежащих применению к Италии санкций и Малый комитет действий с двумя комиссиями, финансовой и военной.

Усмотреть в подобной процедуре черты уголовного процесса, приговор и наказание, конечно, невозможно.

Уголовные санкции – таково общепризнанное положение – определяются органами уголовного правосудия. Где же эти органы в системе Лиги Наций? Совет и созданные им комитеты и комиссии – вот те инстанции, которые решали все вопросы, связанные с применением санкций: их обоснованность, своевременность, объем и т. д. Вряд ли кто-либо из авторов, склонных к криминализации санкций ст. 16 Пакта Лиги, окажется сторонником того взгляда, что Совет Лиги Наций, хотя бы в период решения вопроса о санкциях, внезапно превращается в орган уголовного правосудия. В современной системе ООН ни Генеральная Ассамблея, ни любой другой орган не обладают функциями уголовного суда, тем более в отношении государств.

В плане материального уголовного права положение столь же ясно и неоспоримо. Уголовная ответственность покоится на вине – в формах умысла или неосторожности. В уголовном правосудии весьма существенную роль играют понятия и институты вменяемости, стадий совершения преступления, соучастия, наказания. Вне этих понятий и институтов уголовное право и уголовная ответственность немыслимы. Но все эти институты и понятия нельзя применять к государству: государство не может быть вменяемо или невменяемо; государство не может быть на скамье подсудимых или за решеткой тюрьмы.

Таким образом, в сфере материального права, как и в области процесса, попытка рассматривать санкции ст. 16 Пакта Лиги в качестве уголовных санкций оказывается в глубочайшем несоответствии с основными принципами уголовного правосудия. Эти санкции оказываются в полном противоречии и с реальной действительностью.

Опыт применения Лигой Наций санкций против Италии, сложные и острые переговоры, связанные с проблемой санкций против злостной нарушительницы международных переговоров – гитлеровской Германии, убедительно показали, что приведение в действие аппарата ст. 16 Пакта Лиги – чрезвычайно сложный политический процесс: здесь соприкасались и сталкивались смежные и противоречивые интересы мощных международных сил. Здесь проходила политическая линия двух огромных фронтов – фронта войны и фронта мира. Здесь же, не прекращаясь, происходила борьба интересов империалистических держав.

Вся деятельность больших и малых стран развивалась своим особым путем и имела свою особую политическую процедуру запросов, ответов и согласований, весьма далеких от форм уголовного процесса.

Попытки криминализации этого процесса, попытки механически втиснуть сложный клубок политических диверсий, наступлений и отступлений, развертывавшихся на основе Пакта Лиги Наций, в русло уголовного правосудия искажают действительность, искажают повседневную и острую борьбу классовых интересов и политических сил.

Более того, под покровом уголовно-правовой формы криминализация ведет к ослаблению всей системы санкций против агрессоров, ибо уголовный процесс связан с целым рядом формальных требований, выполнение которых способно лишь осложнить и ослабить борьбу с государством-агрессором[539]539
  Компромиссное решение, предложенное некоторыми буржуазными теоретиками и принятое Бухарестской конференцией Международной ассоциации уголовного права, – применение к государству не наказаний, а мер социальной защиты – является лишь вариантом той же формальной методологии, ибо само по себе название не меняет и не может менять существа положения: даже тогда, когда встал вопрос о применении санкций к Италии, в многочисленных нотах и протестах дискуссия никогда не велась на тему о названии принятых Лигой Наций мер. Вряд ли эта «проблема» занимала и население Италии.


[Закрыть].

Таковы исторические факты. Таково и современное положение. Ныне действующий Устав ООН в специальной главе VII (действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии – ст. 39–51) предусматривает превентивные или принудительные меры в отношении государства, угрожающего миру, или государства-агрессора. «Эти меры могут включать полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений» (ст. 41).

Совет Безопасности уполномочен в случае необходимости «предпринимать такие действия воздушными, морскими или сухопутными силами…» (ст. 42). Но все эти меры и все эти действия не конструируются Уставом ООН и не являются на деле мерами – уголовно-правового воздействия на государство – нарушителя мира.

Таким образом, вопреки утверждениям и проектам ряда буржуазных теоретиков, государство не может нести уголовную ответственность; государство, следовательно, не может быть субъектом преступлений против человечества. Государство, конечно, не безответственно, если оно нарушает принятые на себя обязательства и выступает в роли агрессора; внесенный Советским Союзом в августе 1953 г. в специальный подкомитет по вопросу об определении агрессии проект этого определения в п. 1 прямо указывает: «Будет признано нападающим в международном конфликте государство, которое первое совершит одно из следующих действий…» Государство не безответственно, но эта ответственность является политической, материальной, моральной, а не уголовно-правовой. Гитлеровская Германия, как известно, опиралась на гестапо, СС, СА и другие организации бандитского типа. Устав Нюрнбергского Трибунала и его приговор не прошли мимо преступной деятельности этих организаций. Но как был решен вопрос об уголовной ответственности за совершенные ими злодеяния? Статья 10 Устава Нюрнбергского Трибунала устанавливала:

«Если Трибунал признает ту или иную группу или организацию преступной, компетентные национальные власти каждой из Подписавшихся Сторон имеют право привлекать к суду национальных, военных или оккупационных трибуналов за принадлежность к этой группе или организации. В этих случаях преступный характер группы или организации считается доказанным и не может подвергаться оспариванию». Таким образом, Устав предусматривает два последствия признания организации преступной: 1) право (но не обязанность) национальных трибуналов привлекать к ответственности за принадлежность к организации, которую Трибунал признал преступной; 2) обязанность (но не право) национальных трибуналов считать организацию преступной, если таковой ее признал Международный Военный Трибунал.

Трибунал, следовательно, решал лишь общий вопрос о преступном характере организации. Но Устав отверг саму постановку вопроса об уголовной ответственности гитлеровских организаций в качестве юридических лиц. Отвечать за злодеяния, учиненные гестапо, СС, СА и другими организациями, должны физические лица, конкретные виновники этих злодеяний. Решение вопроса о личной роли и личной ответственности того или иного члена организации всецело зависит от индивидуальной вины и индивидуальной ответственности и подлежит компетенции национальных судов.

Таким образом, и теоретические соображения, и опыт Нюрнбергского процесса убедительно свидетельствуют о том, что не только государство, но и другие юридические лица нести уголовную ответственность, быть субъектам преступлений не могут.

Физические лица

Вопрос об уголовной ответственности физических лиц сомнений не вызывает. Точнее, в национальном праве этого вопроса вообще не существует и существовать не может. Сложнее положение в области международного права и в соприкасающейся с ним сфере – ответственности за преступления против человечества. Здесь мы сталкиваемся с явными попытками при помощи всевозможных юридических доводов установить, что за так называемые международные преступления физические лица уголовной ответственности нести не могут.